«Глубокий контакт»

Андрей Астахов ГЛУБОКИЙ КОНТАКТ

Памяти моего отца посвящается

ПРОЛОГ

Семь дней истекли. И мы все еще живы.

Мы идем уже восьмой день, и никто толком не знает, куда. Восемь дней, по сорок километров каждый день — получается триста двадцать километров, половина расстояния от Москвы до Петербурга. Триста двадцать километров с тяжеленным рюкзаком за плечами, по тридцатипятиградусной жаре и по выжженной равнине, которая скорее напоминает пустыню. Вокруг только однообразные скалы, россыпи каменистой породы, песок и глубокие промоины в почве, оставленные дождевыми потоками — хотя я не уверен, бывает ли когда-нибудь на этой планете дождь? Если не считать уродливых колючих кустов да назойливых насекомых, ничего живого нам не встречается, и слава Богу — я наслушался про местную фауну немало скверного еще в Загоне.

Там впереди горы — грабберы называют их Хребтом Динозавра. Их вершины уже можно различить на горизонте, но они еще адски далеко. Костыль говорит, что сразу за горами начинается Долина Снов, а в ней находится место, где, по его словам, может быть товар. Костыль клянется, что какой-то недавно умерший от лучевой проказы граббер по секрету сообщил ему, что однажды побывал в Долине Снов и нашел завод, который теперь пытаемся найти мы. Не знаю, стоит ли верить Костылю, но остальные ему верят. Возможно, мы обманываем сами себя. Но выбора все равно нет. Мы так далеко забрались в проклятую пустыню, что назад нам уже не вернуться. Эти лиловые горы впереди — наша последняя надежда. Доберемся до них, будем жить, не доберемся — наши высушенные солнцем трупы никто никогда не найдет. Так мы и будем лежать под этим вечно раскаленным небом, и единственными, кто будет навещать нас, станут вонючие падальщики-изарки и огромные мохнатые мухи, которых полно даже в этой пустыне. Я все чаще думаю об этом, и порой мне не хочется думать о будущем. Я даже начинаю жалеть о своей прошлой жизни там, на Земле. Глупая, нелепая ностальгия по жизни, от которой меня теперь отделяет бездна шириной в сорок семь парсек или почти сто шестьдесят световых лет. Вообще странно, что я об этом размышляю. Иногда мне хочется поделиться своими воспоминаниями с моими компаньонами, но я не решаюсь. Не хочу, чтобы они принимали меня за бича. Хотя, если называть вещи своими именами, я и есть бич, бывший интеллигентный человек, бывший профессор археологии одного из университетов. Здесь, в этом мире, я граббер, копатель, раскапывающий тайны прошлого этой планеты, которую почему-то назвали Аваллон. У астронавигаторов с юмором явно напряженка. Я бы назвал эту планету Гадес. Или Геенна. Хотя, насколько я знаю, когда эту планету открыли, она была совсем другой.

Сегодня мы уже прошли больше тридцати километров, если судить по моему «персу». Весь день мы тащимся по мрачному серому мелкосопочнику, заросшему чахлыми колючками, о которых я уже упоминал. Жара действует на нервы. Крыса непривычно молчалив, то ли заболел, то ли исчерпал весь запас бородатых анекдотов, которыми потчевал нас всю неделю. Алекс все время что-то бормочет под нос. Негр часто морщится, будто от боли, и в его глазах тоска. Все устали. Если Костыль наврал, я ему не завидую. Парни разберут его на запчасти.

Я тоже молчу, мне просто нечего им сказать. Я бреду по скрипящему под подошвами ботинок гравию и думаю о своем сне. Минувшей ночью я впервые за шесть месяцев видел во сне Катю. Это был сон-воспоминание — больничная палата, мигающие разноцветными огоньками аппараты вокруг кровати, белое бескровное лицо Кати на подушке. Это было как раз перед отправкой в криокамеру. Она посмотрела на меня, и губы ее зашевелились, но я ничего не расслышал. Мне показалось, она прошептала: «Подари мне надежду».

Жаль, что Катя не может меня слышать, не может узнать моих мыслей. И дело не в сорока семи парсеках, которые отделяют Аваллон от Земли. Спящие в криобиозе не знают, что делают живые. Они мало чем отличаются от мертвых — разве только тем, что у них остается призрачная надежда на воскресение. А я пока еще жив. Я все еще иду по равнине к лиловым горам, за которыми, возможно, найду то, что ищу. Когда-нибудь я напишу об этом сумасшедшем походе вместе с четырьмя безумцами, потому что в эти минуты я делаю то, на что пока не отваживался еще ни один из грабберов.

Я иду в Долину Снов.

Место, где сокрыт один из ключей к Бессмертию, где я, может быть, найду спасение моей Катеньки, найду утраченное счастье.

І. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

G-излучение — особый вид электромагнитного излучения, возникающий, как правило, при термоядерных реакциях в недрах звезд с высокой плотностью вещества.

Относится к ионизирующим излучениям. Способно незначительно и на короткое время менять радиационный фон на площадях направленного воздействия.

Генерируется при помощи импульсного излучателя Ланга.

Воздействует на нервные клетки живых существ. G-волны невысокой мощности вызывают состояние нервного возбуждения, галлюцинации, расстройство сознания. При мощном излучении (свыше 1200 лангов\ кг) происходит гибель нейронов. По нек-рым наблюдениям G-и. обладает слабым псионическим действием.

(Дж. Таунсенд, К. Гриф. «Краткий справочник астробиолога»)

— «Кондор 2» вызывает «Большую Маму»! Как меня слышите? Прием.

— «Кондор 2», это «Большая Мама», слышу вас нормально. Прием.

— «Мама», нахожусь в квадрате 14–30, вижу западнее Пика Вдовы пять человек. Похоже, их накрыло импульсом. Защита сработала.

— Ты уверен, что это чужаки?

— Наших персональных маяков — идентификаторов на них нет. Интересно, как они смогли сюда добраться?… База, там есть живые!

— Ты спятил! Импульс убил бы и не таких хиляков.

— Мои биосканеры показывают, что двое из них живы. Сейчас уточню. Так и есть, «Мама». Трое покойников, двое живых. Какие будут распоряжения?

— Бросай их и возвращайся на базу… Или нет, постой. Черт, ты ставишь меня в трудное положение. Эти сукины дети все-таки живые люди. Не бросать же их на съедение изаркам! Уж коль скоро они непонятно как добрались до нашей «Мамы», будем гостеприимными хозяевами. Надо узнать, как эти парни смогли преодолеть две полосы контроля. А с другой стороны, они получили такую порцию G — излучения, что вряд ли выживут… Каковы условия для посадки?

— Ветер два балла, видимость хорошая.

— Ладно, хрен с ними! «Кондор 2», притащи мне хотя бы одного из них. И будь осторожен — на почве могла остаться остаточная радиация.

— «Большая Мама», понял вас. Начинаю снижение…

* * *

Осознание себя давалось тяжело. Вначале была темнота и боль, потом попытка открыть глаза. И был свет, хлынувший потоком в зрачки. Северянин со стоном закрыл глаза — яркий свет был невыносим. Видимо, стон был услышан, потому что секунду спустя где-то рядом прозвучал голос:

— Очнулся? Ну, вот и славненько.

Северянин вздрогнул. Он уже достаточно пришел в себя для того, чтобы осознавать, что с ним происходит. Во-первых, он жив. Во-вторых, он лежал на чем-то мягком. В — третьих, рядом с ним есть кто-то. Надо попробовать еще раз открыть глаза, чтобы увидеть говорящего.

Он лежал на больничной кровати, укрытый пахнущим лавандой синтетическим одеялом. Помещение, в которое он попал, напоминало обычный больничный бокс с круглыми лампами дневного света под потолком, кучей аппаратуры вокруг кровати и стеллажами из светлого пластика и стекла. Вместе с ним в боксе находилось двое. Северянин повел глазами, пытаясь разглядеть обоих. Один из них, невысокий и худощавый, с бледным лицом и седыми висками возился у столика на колесах, набирая что-то в шприц. Второй, крепкий мужчина средних лет, сидел на стуле и смотрел на Северянина.

— Вот вам и чудо, майор, — сказал человек у столика. Это его голос Северянин услышал, придя в себя. — Вы все еще не верите в чудеса, не так ли?

— Теперь верю, — без всякого выражения сказал тот, кого назвали майором. — Вы просто волшебник, док. За такую работу вам полагаются все существующие научные премии. Вот только бы излучение не оказалось слишком сильным. Сколько он протянет, как вы думаете?

— Я не отпускаю время жизни. Это прерогатива Господа Бога. Я лишь лечу драные оболочки ваших солдат и борюсь со всякой гадостью, которая время от времени проникает в их кровь. Спросите сами у парня, намерен ли он умирать в ближайшее время. Думаю, он этого делать не собирается. Импульс, вероятно, не разрушил его нервную и кровеносную системы. Во всяком случае, анализы крови у него неплохие. Рефлексы тоже в порядке.

— Как вы себя чувствуете? — спросил майор Северянина.

— Спасибо… хорошо.

— Хорошо? Невероятно! Но если честно, я этому рад.

— Где я? Кто вы?

— Два очень хороших вопроса, приятель. Сначала давайте я скажу вам, кто вы такой. Вы Николай Дмитриевич Кольцов, вам тридцать семь лет, и вы прибыли на Аваллон восемнадцать дней назад, пятого августа 2230 года. Помните?

— Конечно, помню… Голова болит.

— Неудивительно. Вы проникли в запретную зону, и вас шарахнуло из нашей G-пушки. Вас нашел дозорный геликоптер.

— Где остальные? Где Костыль, Крыса, Негр, Алекс?

— Когда вас нашли, кроме вас был еще один живой, но он скончался еще на борту геликоптера. Ваши спутники мертвы, и я очень удивлен тем, что вы не разделили их судьбу. Благодарите нашего доктора. У нас превосходный доктор. Поначалу он давал вам один шанс на миллион, что вы не отправитесь на последнюю экскурсию в наш крематорий. Потом он поднял ваши шансы до одного на тысячу. Да и Бог вас любит, приятель. Видимо, площадь поражения оказалась ограниченной, и вы оказались у самого ее края. Другого объяснения вашего чудесного исцеления у меня нет.

— Лежи смирно, — доктор отработанным движением всадил шприц в предплечье Северянина, ввел препарат. — Вот так, отлично.

— Где я?

— Лучше бы вам этого не знать. Вы совершили очень опрометчивый поступок, попав сюда. Знаете, почему? Теперь вы принадлежите нам.

— Вам? Кто вы?

— Майор Зебровски к вашим услугам, — крепыш улыбнулся Северянину. — Это я приказал нашему патрулю подобрать вас на осыпи у Пика Вдовы.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Обижаете, приятель. Ваш «перс» я уже вскрыл и узнал оттуда кучу любопытного. Поначалу я думал, что вы шпион, нанятый одной из компаний, обосновавшихся на Аваллоне. Потом у меня появилась мысль, что вы работаете на Западный Альянс. Но все оказалось гораздо проще — вы просто граббер. Один из этих сумасшедших, которые полагают, что смогут здесь на Аваллоне найти что-нибудь стоящее. Ваши записи меня в этом убедили.

— Вы похожи на военного. Вы военный? — Северянин достаточно пришел в себя для того, чтобы вести серьезный разговор. К тому же доктор подал ему пластиковый стаканчик с каким-то зеленоватым напитком. Питье с запахом мяты оказалось сильным тоником. Северянин почувствовал себя бодрее, мысли прояснились, головная боль понемногу начала проходить.

— Военный, — майор Зебровски усмехнулся. — Официально нас на Аваллоне быть не должно. После Армагеддона власти Земли приняли решение не направлять сюда воинские подразделения. Так оно и есть — официально. На деле и Западный Альянс, и мы давно устроили тут свои секретные базы. Правда, для всех мы просто научные лаборатории. Вы как раз и забрели прямехонько к одной из них. Наша лаборатория называется «Большая Мама». Ваш проводник сыграл с вами дурную шутку.

— Костыль? Он мертв?

— Все мертвы, — Зебровски сказал это без всякого сожаления. — Кроме вас. С той минуты, как вы вошли за охраняемый периметр, вы оказались нашей мишенью. И если бы не моя сентиментальность, вас бы сейчас доедали изарки. Кстати, вы не голодны?

— Нет, — Северянин попытался подняться на постели; доктор тут же помог, подоткнул подушку. — Пить хочется. И голова немного кружится. Странно все получилось.

— Что вам сказал этот ваш проводник… кажется, Костыль?

— Он сказал, что знает дорогу к заводу номер два. В Загоне много говорят об этом месте. Я слышал, несколько месяцев назад один из грабберов нашел там заброшенный склад, на котором может быть Панацея.

— И где сейчас этот граббер?

— Умер. У него была лучевая проказа.

— Скверно. И вы поверили в эту историю?

— Если бы я не верил в истории о Панацее, то не прилетел бы на Аваллон.

— Логично. Причем прилетели вы тайно, нелегалом, насколько я знаю. Ваше имя не числится в базе данных МГКС, официально действующих здесь компаний и научных сообществ. Как вам это удалось?

— Удалось, и все тут. Какая вам разница?

— Странный поступок для человека, который на Земле вел довольно стабильную и обеспеченную жизнь. Профессор истории одного из престижных университетов, лауреат многих премий, кумир студентов. Что вас заставило отказаться от всего этого и пополнить число безумцев, рыскающих по этой планете?

— Я же сказал — Панацея.

— Похоже, вы серьезно верите в ее существование.

— Человек в моем положении хватается за любую надежду.

— Вы больны?

— Нет. Но моя жена страдает редкой формой рака. Я надеюсь спасти ее.

— То есть вы считаете, что Панацея ей поможет? — Зебровски сдержал смешок, ему не хотелось обижать этого странного человека. — Сказать по чести, я удивлен. Если бы мне это сказал какой-нибудь полуграмотный граббер, за плечами которого только тюрьмы и аваритовые копи, я не удивился бы. Но вы…Где сейчас ваша жена?

— На Земле. Она…спит. Я упросил врачей погрузить ее в криобиоз.

— Рискованное мероприятие. Последствия криобиоза до сих пор толком не изучены.

— Нам нечего терять. Ничтожный шанс на спасение все равно остался.

— Простите за мое любопытство, но где вы взяли деньги на заморозку? Я слышал, что эта процедура очень дорогостоящая.

— Я продал все свое имущество. Дом, банковские бумаги. Словом, все.

— Преклоняюсь перед вами, — в голосе майора послышалось уважение. — Вы очень любите свою жену. Такую любовь нечасто встретишь. Теперь я понимаю, что заставило вас прилететь на Аваллон.

— Зачем вы наводили обо мне справки?

— Затем, что я офицер разведки военно-космических сил Восточной Конфедерации, спецотдел «Галактика». И нахожусь здесь с секретной миссией моего командования. А вы своими поисками счастья и бессмертия создали мне проблему, которую я теперь пытаюсь решить без прямого ущерба для вас.

— Сожалею. Я не хотел.

— Однако теперь вы мой гость. Вернее, вы автоматически становитесь моим сотрудником. Уж извините, так заведено у нас в разведке.

— Вы хотите сказать, что я завербован?

— Именно. И отказаться вы не сможете. Такова плата за проникновение в тайну, которая вам не предназначалась. Но вы не волнуйтесь, Николай Дмитриевич, на нас работает немало грабберов. Аваллон — слишком скверное место, и выживает здесь лишь тот, кто имеет сильных покровителей.

— Николая Кольцова больше нет. Есть Ник Северянин, так меня прозвали в Загоне.

— Превосходно. Неплохой оперативный псевдоним.

— Не понимаю, чем я могу быть вам полезен.

— Можете. Вы сильно удивили нас, оставшись в живых после импульса. И заинтересовали. Я даже знаю, как мне следует вас использовать. Но этот разговор мы отложим на некоторое время. Вам надо подлечиться, а мне обдумать, какое задание я мог бы вам для начала поручить.

— У меня нет выбора, не так ли?

— Нет, — Зебровски даже не попытался смягчить тон. — У вас нет выбора. Вам придется сотрудничать с нами, и тогда, может быть, вы найдете то, что ищете. А пока отдыхайте. Вам надо хорошенько выспаться и набраться сил. Завтра продолжим наше знакомство. Оставляю вас заботам нашего доктора.

ІІ. ДЕНЬ ВТОРОЙ

Граббер (англ. grub out — раскапывать) — собирательное название полулегальных старателей на Аваллоне. Г. находятся на Аваллоне на основании Статьи 17 Конвенции о Космосе, как физические лица, ведущие мелкий промысел полезных ископаемых, либо поиск редких предметов, относящихся к существовавшей до колонизации Аваллона культуре Та-Ин. Г. действуют в одиночку, либо объединены в небольшие сообщества, деятельность которых контролируется особыми службами МГКС, либо частными компаниями.

События развиваются совсем не так, как я ожидал. То, что со мной происходит, невероятно. Покойный Костыль втянул меня в историю, из которой будет очень непросто выбраться. Но пока я в безопасности. Во всяком случае, мне кажется, что я в безопасности.

Ночь прошла спокойно. Я хорошо выспался и впервые с момента прилета на Аваллон не видел снов. Возможно, это действие лекарств, которыми меня напичкал доктор. Я спокоен. И готов ко всему. С утра меня посетил майор Зебровски и пригласил на обед. Вероятно, он во время обеда раскроет свои карты. Я бы очень этого хотел. Не люблю неясности. Одно очевидно — Зебровски всерьез намерен меня использовать. Для чего? С какой целью он собирается ввести в свои шпионские игры бывшего ученого? Что это ему дает? Спецагент из меня никакой, это Зебровски должен понимать. Я не верю ему, когда он говорит о моей якобы уникальной устойчивости к G-импульсу. Надеюсь, сегодня он будет со мной откровенен. Начнет темнить, я просто откажусь. Пусть попробует меня заставить. Убьют так убьют. Я готов к смерти — с ней все закончится. Жаль только, что своей цели я не достиг. Ничего, если все, что говорят о загробной жизни — правда, то Зебровски лишь ускорит мою встречу с Катей. И тогда хоть одно мое желание исполнится.

* * *

Обед у майора Зебровски приятно поразил Северянина. До сих пор он считал, что вряд ли что на «Большой Маме» сможет удивить его по-настоящему. Ничего интересного тут быть не могло. Следуя за Зебровски в кают-компанию базы, он проходил один за другим рабочие отсеки базы — бесконечный лабиринт галерей-труб с бронированными ячеистыми стенами и герметически запирающимися бронедверями, Галереи выходили в бесцветные помещения, заставленные темно-зелеными армейскими ящиками, штабелями пластиковых панелей и аккуратно сложенным стальным прокатом. Где-то стучали и гудели механизмы, мощные вентиляторы с воем нагнетали в галереи свежий воздух, лязгали двери, пропуская людей в следующий отсек. Но кают-компания базы была иной. Северянин оценил и хорошую стильную мебель из настоящего дерева, явно сработанную на Земле, неожиданный фонтанчик прямо в центре зала, и приятную цветовую гамму интерьера, и живые растения в ярких керамических горшках вдоль стен. Прямо офис преуспевающей компании, а не помещение в военном бункере. Но не это его поразило больше всего. Едва он вошел сюда, сердце у него защемило: за огромными окнами виднелся пейзаж средней полосы России. Ему на миг показалось, что в лицо ему пахнул аромат летнего русского луга, запах согретой солнцем травы, свежий и пряный.

— Здорово? — Зебровски довольно засмеялся. — Хорошая иллюзия. Всего лишь несколько видеопанно и со вкусом подобранные видеоролики. Я знал, что это произведет на вас впечатление.

— Зачем вы это сделали?

— Мой персонал состоит из живых людей, — ответил майор, жестом предложив Северянину сесть к накрытому столу. — Мы часто испытываем ностальгию по Земле. Местный пейзаж весьма уныл, порой очень хочется ярких красок. Кстати, как там, на исторической родине? На матушке-Земле еще не забыли, как играть в футбол?

— Не забыли. Только погода не располагает для игр на свежем воздухе. Июль был дождливым. Во всяком случае, в моем родном городе.

— Угощайтесь, — сказал майор тоном гостеприимного хозяина. — За обедом разговор всегда приятнее. Не стесняйтесь. Вы что пьете?

— Водку, — Северянин невольно сглотнул слюну: он вдруг понял, что страшно голоден. — Русскую.

— Другой у нас нет. По одной за знакомство?

Северянин принял налитую стопку из рук майора и внезапно подумал, что первое чудо с ним уже случилось. Он не погиб в горячей пустыне у Пика Вдовы и может наслаждаться такой простой и такой мало ценимой прежде радостью — комфортом и вкусной едой. Он медленно выпил водку, а потом с еще большим наслаждением занялся горячим борщом со сметаной — душистым, наваристым и божественно вкусным. Зебровски с улыбкой наблюдал, как он ест.

— Наверное, в Загоне пришлось есть концентраты, — заметил он. — Вообще-то они вкусные, но надоедают. Хочется домашнего, не так ли?

Не просто хочется, подумал Северянин. С тех пор как заболела Катя, он готовил себе сам. Как мог, так и готовил.

— Вся еда натуральная. У нас на базе есть своя ферма, где мы разводим поросят, своя теплица и рыбный пруд. Правда, все эти вкусности наша дополнительная, а не основная пища. Приходится изо дня в день есть долбаные концентраты и консервы. Давайте по второй пропустим, — Зебровски наполнил стопки. — Вам сейчас полезно немного выпить.

— Я знаю, — ответил Северянин. — За что пьем? За удачную вербовку?

— За будущее сотрудничество. Ваше здоровье!

Северянин выпил залпом, поймав ободряющий взгляд майора, придвинул себе тарелку со вторым блюдом — тушеным карпом с молодым картофелем и зеленью. То ли от водки, то ли от вида вкусной еды у него набежала слюна, и Северянин внезапно разозлился на самого себя. Он словно нищий, позванный к столу богача. Никогда прежде он даже не представлял себе, что может испытывать такое наслаждение от еды.

— Вы всегда так кормите своих агентов? — спросил он.

— Нет, — с усмешкой сказал майор. — Вы — исключение. А знаете, почему? Вы первый агент, которого я принимаю здесь, на базе. Обычно мы вербуем наших агентов еще в Загоне, или в Ураниум-Сити.

— К чему такая секретность?

— Сразу видно, что вы не военный человек. Секретность — первое условие успеха. А совместный обед располагает к откровенности. Я хочу с вами откровенного разговора, потому что вы мне понравились.

— Вам понравилась моя живучесть?

— Нет, Я истосковался по общению с интеллигентными людьми. Если не считать доктора Пауля Авермана — вы его видели, — персонал этой базы состоит из ветеранов военно-космических войск. Они все славные ребята, но слишком уж одномерные. Мне не хватает разговоров ни о чем. Знаете, когда люди просто собираются и болтают — о женщинах, искусстве, рыбной ловле, коллекционировании. Пока не появились вы, мы все свободное время проводили с доктором, болтали и играли в ма-джонг. Вы любите ма-джонг?

— Не очень.

— Вы ешьте, ешьте… Пока вы будете поправлять свое здоровье, мы с вами пообщаемся. Мне следует вам многое объяснить, потому что я собираюсь поручить вам крайне ответственную миссию. Я бы сказал, решающую миссию.

— Вы возлагаете на меня слишком большие надежды, — ответил Северянин, не поднимая глаз от тарелки.

— Может быть. Но, так или иначе, вы будете ее выполнять. Я человек прямой, говорю, что думаю. Справитесь — будете щедро вознаграждены. Погибнете — я найду другого агента. Наверняка найдется сумасшедший, который снова попытается проникнуть в Долину Снов и попадет под наши излучатели.

— Спасибо за откровенность.

— Еще водки?

— Наливайте, — Северянин почувствовал странную решимость.

— Ого, вы стали бодрее! Мое угощение и мой цинизм возвращают вас к жизни!

— За что будет третий тост?

— За погибших. В армии третий тост всегда пьют за тех, кто не вернулся с задания.

— Отлично. Я теперь знаю, на каком тосте вы будете вспоминать меня.

— О, как вы себя недооцениваете! — Зебровски изучающе посмотрел на Северянина. — Давайте определимся, Николай Дмитриевич, как мне вас лучше называть.

— Вы же уже выбрали. Для всех я Северянин.

— Хорошо. Я буду звать вас Ник.

— А как мне называть вас?

— Зовите просто майором.

— Это звучит как-то унизительно. У вас ведь есть имя.

— Конечно. Больше того, у меня, как у всех разведчиков, много имен.

— Хорошо. Пусть будет майор, — Северянин отложил вилку, удовлетворенно вздохнул. — Я сыт, можете начинать.

— Отлично. Я постараюсь быть доскональным во всем, кроме тех несущественных мелочей, которые вам будут неинтересны. Скажу сразу — наша беседа будет записываться. Так положено, уж не обижайтесь.

— Вы сделали меня своим инструментом. После этого смешно на что-либо обижаться.

— В ваших словах все время сквозит упрек. Вы будто обвиняете меня в том, что я очень скверно с вами поступил. Вы неблагодарный человек, Северянин.

— Простите, но у меня нет оснований проникнуться к вам собачьей преданностью. Вы лишили меня свободы. Больше у меня ничего не было.

— Один вопрос, Ник — что вы знаете о грабберах?

— Ничего. Я не очень долго вращался в их кругу. К тому же Загон, как вы называете фильтрационный лагерь в Уваре, не располагает к дружескому общению. Люди там слишком заняты зарабатыванием денег на необходимое снаряжение. А работы в Уваре нет даже для старожилов.

— Но у вас ведь были первые впечатления, не так ли?

— Первое впечатление: среди грабберов нет ни одного счастливого человека. Каждого привело сюда какое-нибудь несчастье. — Северянин помолчал. — Те из ребят, с которыми я общался в Загоне, рассказывали мне очень похожие истории, почему они оказались на Аваллоне. Разорился, задолжал, проигрался, пытался найти деньги на лечение близких. Похоже, Аваллон — это планета неудачников.

— И эти неудачники чертовски нам мешают. Я уже не говорю, что почти все они люди с темным прошлым. От них масса проблем. Население Аваллона составляет около ста тысяч человек. Из них половина живет в Ураниум-Сити, где за ними худо-бедно надзирает полиция МГКС и спецслужбы частных компаний. В Уваре, с которым вы уже успели познакомиться, ситуация похожая. Но вот на дальних точках царит полная анархия. Настоящая банка с пауками. Все эти люди вооружены, все они прибыли на Аваллон в поисках счастья, во имя которого готовы на все. Выборные шерифы, которые должны надзирать за порядком, берут взятки и покрывают преступников. Кое-где появились настоящие банды, которые не имеют с истинным грабберством ничего общего. Но ничего сделать с ними нельзя. Статья семнадцатая Конвенции дает каждому право селиться и работать там, где он пожелает — хоть на Аваллоне, хоть у дьявола в заднице. Только закон соблюдай. Но законы на Аваллоне всего лишь куча исписанной бумаги. Законы превращаются в пустой звук, когда до метрополии сорок семь парсек.

— Я знал, куда я лечу. Я кое-что читал об Аваллоне, искал о нем информацию в Старнете. Но реальность оказалась много хуже.

— Когда-то Аваллон был другим. Начиналось все очень даже интригующе.

— Да, я слышал что-то. Или читал. Но мне все это было малоинтересно.

— Не интересовались историей Аваллона? Зря, Ник. Наша миссия начинается с истории доктора Везалия. Слышали о таком?

— Никогда.

— Странно. Вы ищете Панацею и не знаете ничего о человеке, который считается ее создателем. В свое время имя Везалия было у всех на слуху. Талантливый молодой астробиолог и генетик, настолько талантливый, что его кандидатура для участия в экспедиции к Аваллону даже не обсуждалась. Доктор Андре Везалий был назначен главным научным консультантом экспедиции. По сути, экспедиция, в которой участвовал Везалий, была первой настоящей космической одиссеей. Своего рода испытанием нового типа звездолетов, оснащенных тахионными двигателями. Экспедиция имела четко обозначенный маршрут. Ее целью была звезда 2G2-С22001, та самая, которая сейчас так приветливо светит нам за стенами этой базы. Слишком велик был соблазн послать тахионный звездолет «Колумб» именно к этой звезде — ведь она практически полный аналог нашего Солнца. Яйцеголовые всезнайки предполагали, что звезда может иметь систему планет, подобную Солнечной системе — и ведь не ошиблись! Звездолет достиг пункта назначения, и командор Дауд, глава экспедиции, сообщил, что найдена планета с условиями, поразительно похожими на земные — та же сила тяготения, тот же процент кислорода в атмосфере, наличие воды, райский климат, совершенно фантастическое изобилие растений и животных и так далее и тому подобное. Сущий рай во Вселенной. Но эйфория на Земле быстро прошла; через несколько недель пришло новое сообщение, на этот раз от доктора Везалия. Он передал, что Дауд и часть его людей погибли при неудачной вылазке в глубь территории планеты, и что теперь он, Андре Везалий, возглавил экипаж «Колумба». А еще он сообщил, что под его руководством было сделано открытие, равного которому человечество еще не совершало. Речь шла о какой-то Высшей Гармонии и о Панацее. Естественно, возникли подозрения, что Везалий просто спятил. Людей с Аваллона решили забрать, дальнейшие исследования временно прекратить. С Земли послали спасательную экспедицию, но связь с ней пропала, едва звездолет добрался до Аваллона. Был послан крейсерский звездолет «Пантера» с военным десантом на борту, но и он исчез. Уже позже, через много лет, обломки спасательного звездолета «Геркулес» обнаружили вблизи экватора Аваллона. Судя по всему, он был сбит. О судьбе «Пантеры» мы до сих пор ничего не знаем — предположительно, она находится где-нибудь на Территории Хаоса.

— И что было дальше?

— Дальше на Земле снова получили сообщение Везалия. Он провозгласил себя правителем Аваллона и заявил, что земные власти ему больше не указ. А еще он сообщил о том, что теперь он равен Богу, потому что обладает Панацеей. Естественно, никто ему не поверил. Решили, что парень бредит, что у него мания величия. Однако на Аваллон начали стекаться бродяги и солдаты удачи со всей Галактики, и тут уже стало не до шуток. Согласно разведданным, на Аваллоне началось строительство центров по созданию Панацеи. Земные компании, кстати сказать, быстро смекнули, что могут неплохо заработать на бессмертии и начали вкладывать капиталы в предприятие доктора Везалия. А тут еще на Аваллоне оказалось предостаточно полезных ископаемых, так что Везалий и компания вскоре имели в распоряжении целую армию хорошо вооруженных боевиков и огромные средства. На Земле поняли, что упустили момент, начали готовить вторжение на Аваллон. Подозреваю, что властям не было дела до Везалия и его адептов — всех интересовала Панацея и минеральные богатства Аваллона. Дальше дела пошли совсем скверно — началась война. Этой бойне дали поэтическое название Армагеддон. С таким же успехом ее можно было назвать Войной за Панацею или Войной за аварит. Сюда были переброшены чуть ли не все военно-космические силы метрополии. За три года Аваллон превратили в полигон, где испытали все виды вооружений. Только все было бесполезно. Победа оказалась пирровой; боевиков разгромили, да только Везалий и его ближайшее окружение таинственным образом исчезли. Никаких следов Панацеи тоже не нашли, зато экология Аваллона была практически уничтожена — цветущий мир превратили в настоящую отравленную помойку. Ну, после этого на Земле начали чесать в затылках, что же делать дальше. Дебаты по Аваллону шли лет пять, потом все-таки сумели договориться. Планету передали под управление МГКС и сделали демилитаризованной зоной. Начались, как говорится, экологическая реабилитация и хозяйственное освоение Аваллона — в тех районах, где позволяли условия, начали работать вахты добытчиков полезных ископаемых. Про реабилитацию само собой сразу забыли, никто не хотел вкладывать огромные деньги в экологические программы. Дешевле было строить герметические бункеры и снабжать сотрудников средствами защиты. Постепенно, как всем казалось, экология сама стала приходить в норму — появилась растительность в районах боевых действий, только вот развелось до хрена мутантов, но к ним относились, как к мелкому неудобству, которое можно терпеть до поры до времени. Сегодня на Аваллоне снова живут люди, но места, где сейчас находится Территория Хаоса, до сих пор остаются для всех загадкой. Никому не известно, что там творится. Конечно, мы знаем, что там находятся развалины Та-Ин, Города Утреннего Солнца, а еще космодром, когда-то построенный компаниями, работавшими с Везалием. Единственный, кто отваживается туда проникать — это ваш брат граббер.

— Разве вы не можете обследовать эти районы?

— Мы люди подневольные, — кисло усмехнулся майор. — Приказа начать операции на Территории Хаоса у нас нет, а без приказа любые наши действия будут нарушением равновесия, которое установилось на планете. Мы даже мин наставить на подходах к Территории не имеем права — не дай Бог, какому-нибудь искателю острых ощущений оторвет задницу. Гражданские умники из МГКС немедленно поднимут крик о нарушении демилитаризованного статуса планеты. Официально, мы всего лишь наблюдаем. А вот неофициально нанимаем иногда грабберов, и они работают на нас.

— Понимаю. Для такой работы я вам и нужен.

— Не совсем. Лазать по руинам на Территории Хаоса — дело нехитрое, великого ума тут не надо. Тем более что дело это крайне опасное — из десяти грабберов, пробравшихся на Территорию Хаоса, возвращается по статистике только один. У тех, кто однажды проникал на Территорию Хаоса, иногда начинаются странные мутации. Всю эту информацию мы стараемся отслеживать, и у нас скопилось немало интересного о Территории Хаоса. Там есть что-то такое, что интересует всех — и МГКС, и Западный Альянс, и нас. Конечно, мы следим за Территорией Хаоса с наших орбитальных спутников, но серьезных данных это не дает. Попытки использовать беспилотные киберпланы провалились — похоже, против них применяли весьма совершенную систему радиоэлектронной борьбы. Так что роботы сбивались с курса и падали у границы Территории. Там отмечены передвижения каких-то небольших групп — то ли это пробравшиеся туда грабберы, то ли боевики Везалия. Шарахнуть по ним мы не можем — по каким причинам, я уже объяснил. Но кто-то там есть, это точно. Больше того, Территория Хаоса охраняется. Люди, побывавшие на Территории Хаоса, рассказывали, что видели боевые группы, патрулирующие местность. Я им не очень-то верю, но наши разведданные совпадают с тем, что они говорят. Территория Хаоса — не мертвая земля, там что-то готовится — что-то нехорошее. Вообще, там происходит масса странного.

— Простите за любопытство, но к чему вам эта территория?

— Если где-то на Аваллоне и есть Панацея, то только там. И потом, доктора Везалия и его ближайших сотрудников так и не нашли. А между тем они здесь, на Аваллоне. Это так же верно, как то, что я сейчас с вами беседую.

— Прошло сто лет, вы сами сказали. Доктор Везалий давно умер.

— Доктор Везалий принимал Панацею. Он бессмертен. Панацея не просто лекарство — это эликсир бессмертия, олимпийская амброзия. Вы и сами это знаете.

— Вы уверены?

— Месяц назад по компьютерным сетям Аваллона прошел видеоролик доктора Везалия. То, что на видео был снят сам Везалий, а не его двойник, экспертиза определила абсолютно точно — подделать можно внешность, но не голос. Он обратился к властям Земли с требованием немедленно начать реабилитацию планеты, в противном случае угрожал расстроить все мероприятия по освоению Аваллона. К сожалению, чиновники МГКС приняли эту трансляцию за розыгрыш. Наши тупоголовые государственные чинуши до сих пор не верят в существование Панацеи.

— А вы верите в ее существование?

— Вчера этот вопрос я задавал вам. И вы сказали, что вы верите.

— Это не ответ.

— Она существует, Ник. Везалий отправлял экспериментальный образец Панацеи на Землю в доказательство того, что он не блефует. Это абсолютно точные сведения, и что там собой представляла Панацея, какие результаты дало ее изучение, засекречено до сих пор. А если она существует, то есть только один человек, который владеет ей — доктор Андре Везалий. Гребаный сумасшедший маньяк, засевший на Территории Хаоса в окружении своих последователей и под охраной боевиков и еще неизвестно чего. Теперь понимаете, почему я и мои люди здесь находимся?

— Что же вам мешает самостоятельно схватить доктора? Думаю, за этот подвиг вам будет признателен и МГКС и все человечество. Панацея станет для вас полным отпущением грехов, никто и не вспомнит, что вы нарушили статус демилитаризованной зоны.

— Я думал об этом. Был такой соблазн — снарядить два-три отряда спецназа и послать на Территорию Хаоса. Однако это невозможно. Нас контролируют наблюдатели из Западного Альянса. Мы пасем их, они — нас. Наши резкие движения они воспримут как сигнал к началу травли Везалия и тут же вмешаются сами, уже открыто. Опоздать не желает никто. Каждый хочет первым заполучить Панацею и оставить другого в дураках. А здесь уже и до войны недалеко. Учтите еще и то, что если удастся схватить и самого Везалия, тогда победитель получит все козыри в колоде — не только сам эликсир, но и технологию его получения.

— Понятно. И вы решили…

— … использовать грабберов? Именно. Грабберы не подчиняются никому, кроме своих выборных шерифов. Конечно, грабберы не смогут сами совладать с доктором и его шайкой, но они имеют закрепленное законом право шататься повсюду, и у них есть глаза и уши. И эти глаза и уши должны собирать информацию для нас. Уверен, что и Западный Альянс имеет среди грабберов немало агентов. Наша задача — опередить их. Панацея должна попасть к нам. И если вы мне поможете, я обещаю вам, что вы получите к ней доступ.

Северянин почувствовал, что ему не хватает воздуха. По глазам Зебровски он понял, что майор не лжет. Военные очень хотят получить Панацею. И если они ее получат, то…

— Где гарантии, что вы меня не обманете? — спросил Северянин.

— Только мое слово. И вам придется в него поверить.

— Почему я должен вам верить?

— Потому что у вас нет выбора.

— А если я откажусь сотрудничать с вами?

— Это было бы самым ошибочным решением, которое только можно принять.

— Вы тогда убьете меня, верно?

— Нет. Мы передадим вас в руки МГКС, и вас депортируют с Аваллона. И вы никогда не найдете Панацею, чтобы вернуть к жизни свою жену. Остаток жизни вы будете упрекать себя в том, что у вас был шанс, а вы его не использовали.

— Но почему именно я? Объясните мне, какая блажь заставила вас выбрать меня? Я всего лишь ученый, кабинетный червь, романтик и идеалист. Я не солдат, я никогда не держал в руках оружия. Я провалю любую миссию, которую вы мне поручите. К чему так рисковать?

— Почему вы? — Глаза Зебровски сверкнули. — И в самом деле, почему? Не проще ли было избавиться от вас? Знаете, вы правы. Я, наверное, вас отпущу на все четыре стороны. Можете убираться в Загон или в Ураниум-Сити, продолжать искать счастья в отравленных развалинах очередного завода или в подземельях, полных всякой хищной кровожадной погани, вроде скрэтчей или полиморфоидов. Это ваше право. Но все же я не хочу, чтобы вы, Ник, были на меня в обиде. На прощание я хочу сделать вам подарок. У вас нет ничего. Вам нужны деньги на снаряжение. Возьмите эту кредитку. Здесь достаточно денег, чтобы снарядиться для поисков счастья по первому разряду.

У Северянина внезапно появилось легкое головокружение. Что-то мелькнуло в глазах майора Зебровски — что-то неуловимое, но непонятно властное, заставляющее поверить этому человеку и довериться ему. Северянин заморгал, будто стряхивая внезапно нахлынувшую сонливость, потом перевел взгляд на предмет в руках майора. Зебровски говорил о кредитке — в его пальцах был просто листок бумаги. Белый листок размером с сигаретную пачку и без всяких надписей. Просто белая чистая бумажка.

— Это… не кредитка, — неуверенно произнес Северянин. — Я не понимаю…

— А я понимаю. Верно, я показал вам обычный листок из своего блокнота. И вы сказали, что это листок. Другой человек взял бы у меня его, будучи уверенным, что получил кредитку с приличной суммой на ней.

— Вы что, псионик?

— И довольно сильный. — Зебровски убрал бумажку, перестал улыбаться. — В разведке много чему обучают, а у меня всегда были экстрасенсорные способности. Я могу контролировать сознание людей. Но ваше сознание я контролировать не могу. Вот вам ответ, почему я выбрал вас. Фокус с импульсом, который убил всех, кроме вас, заинтересовал меня. Дальнейшее наблюдение за вами убедило, что я оказался прав. Вы неоценимый человек, Ник. Вы не поддаетесь пси-воздействию.

— Никогда не думал, что это так.

— Вот видите, вы себя недооценили. А я знаю вам цену. И миссия, которая вам предстоит, еще раз подтвердит вашу ценность для нас.

— Что за миссия?

— Вы сказали, что вы не солдат. Представьте себе, я тоже. Когда-то я работал в цирке, и меня точно так же нашел мой вербовщик. Для того чтобы стрелять и взрывать, у меня есть другие молодцы. А вы найдете для нас Контактера.

— Он тоже граббер?

— Мы не знаем, кто он. Восемь моих агентов погибли за последние шесть месяцев, и всегда их гибели предшествовало одно странное обстоятельство — находился некто, предлагавший им провести их на Территорию Хаоса. Возможно, все восемь встречались с одним и тем же человеком. Мы назвали его Контактер. Поначалу мы предположили, что Контактера наводят на наших агентов, но последнего агента вербовал лично я, и никакой утечки быть не могло. Это и еще кое-какие нюансы в поведении моих погибших агентов позволяет предположить, что Контактер обладает пси-способностями. Вот его вы мне и найдете. Задание весьма опасное, потому что мы не знаем, с кем вам придется встретиться.

— То есть как в сказке; «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», — усмехнулся Северянин. — Тогда ответьте мне на один вопрос. Какое задание получали ваши погибшие агенты?

— У всех было одно задание — найти след Везалия. Сразу скажу вам, Ник, что среди них были профессиональные военные, настоящие мастера своего дела. Я никак не могу понять, на чем они прокололись. Когда погибло четверо моих людей, я решил использовать грабберов. Завербовал одного парня по прозвищу Хорек. Его труп нашли близ Ураниум-Сити через неделю после вербовки. Потом погибло еще двое ребят, работавших на меня. Последнего агента, как я уже сказал, я готовил сам, но и он закончил печально.

— И вы решили, что Контактер — псионик?

— А как вы можете объяснить тот факт, что он сам на них выходил? Больше того, предлагал им именно то, что входило в их задачу — безопасный проход на Территорию Хаоса. А потом они гибли. Похоже, Контактер просто сканировал их мысли. По-другому объяснить провал моих разведчиков я не могу.

— Значит, я должен найти Контактера, или, вернее, он должен меня найти. А потом что?

— Потом вам придется его уничтожить. Или, что еще лучше, заставить работать на нас. Если Контактер убирает тех, кто хочет проникнуть на Территорию Хаоса, значит, он работает на Везалия и его шайку. Мы получим информацию об этом сукином сыне, которого уже восемьдесят лет не могут поймать все спецслужбы Земли. А там и до тайны Панацеи рукой подать.

— Странно все-таки, — сказал Северянин. — Один человек. И планета вроде невелика. А поймать не могут. Чем объяснить такое противоречие?

— Я могу объяснить. Везалий сегодня — враг для всех. Все эти годы он сидел тихо и не привлекал к себе внимания, вот и не доходили до него руки. Он примиряет на Аваллоне все стороны: и правительственные структуры, и местных авторитетов, и нас, и Западный Альянс. Пока не раскрыта тайна Панацеи, Везалия нужно беречь. Вот когда Панацея попадет к нам в руки, он станет не нужен никому. Тогда Территорию Хаоса просто накроют одним хорошим залпом, и все. И кранты доктору Везалию и его Касте Бессмертных. Всем нужна Панацея, Ник. Только она. И ради нее каждый готов рискнуть.

ІІІ. ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Панацея (греч. Panakeia — всеисцеляющая) — таинственное вещество, встречающееся только на планете Аваллон.

Химический состав, физические свойства и генезис П. неизвестны: предположительно П. представляет собой некое высокомолекулярное органическое соединение, продукт жизнедеятельности простейших организмов или других живых существ, обитающих на Аваллоне. По некоторым данным П. даже в микродозах способна оказывать на живой организм комплексное регенерирующее действие.

Есть данные, что П. способна останавливать апоптоз живых клеток и тем самым делать живой организм бесконечно регенерирующим, то есть нестареющим и бессмертным.

Все попытки получить П. искусственным путем в земных условиях ни к чему не привели.

(Дж. Таунсенд, К. Гриф «Краткий справочник астробиолога».)

Сегодня с утра в голове все время крутится строчка из давно прочитанного стихотворения: «Был летний сон на голубой веранде…» Что-то такое, хотя не ручаюсь, что я точно помню даже первую строчку. У меня всегда была скверная память на стихи. И еще — сегодня во сне я видел Катю. Это было как воспоминание о Земле: в моем сне был солнечный день, бушующий июньской зеленью парк, скамейка, на которой мы любили вместе сидеть. Катя была там одна и кормила расхаживающих по аллее голубей, бросая им кусочки сдобной булки. Она смеялась — ее забавляли упитанные суетливые голуби, их неуклюжая походка вразвалочку, их трогательные красные лапки. А я пытался подойти к ней и не мог. Только стоял и любовался ей издалека. Она была совсем такой, как в тот год, когда мы познакомились — свежая, юная и прекрасная. Такой она была все те четыре года, что мы были вместе, до тех пор, пока ее не настигла болезнь. «Был летний сон на голубой веранде»…

Завтракал я один — майора не было. С утра я видел только доктора; он зашел ко мне, чтобы осмотреть меня. Я попытался задать ему пару вопросов о майоре, но доктор перевел разговор на другую тему. Сказал, что у меня немного повышено давление, и мне следует меньше беспокоиться. Оставил какие-то зеленые таблетки, объяснил, как их принимать, и ушел.

Время идет к полудню. Думаю, обедать я все-таки буду вместе с Зебровски. У него наверняка есть что мне рассказать. Я бы хотел с ним пообщаться. Майор производит впечатление очень знающего человека. Или это его псионическое воздействие? (Шучу!)

Я полагаю, что Зебровски не будет долго заниматься моей подготовкой. По непонятным для меня причинам ему нужен именно агент-дилетант. Или это изощренная хитрость, или меня используют как расходный материал. Надо попытаться выяснить это у Зебровски. Конечно, он ничего мне не скажет, но я неплохой физиономист и смогу догадаться, когда он говорит правду, а когда лжет. Мне кажется, что за минувшие дни я довольно хорошо изучил майора и смогу сделать из общения с ним правильные выводы.

* * *

— Ну что, как вам агрегат?

— Неплохо, — Северянин аккуратно положил сверкающий антикоррозийным покрытием автомат на стол. — Но мне больше по душе пистолеты.

— Пистолет — оружие самоуспокоения, — с усмешкой ответил Зебровски. — Его покупают себе мелкие торговцы и дамочки с сомнительной репутацией, наивно полагая, что он защитит их в опасную минуту. Первое правило боя: используй пистолет только тогда, когда больше нечем себя защитить!

— Значит, мне следует взять автомат?

— Жить хотите? Я хорошо помню, с каким оружием вы попали к нам, Ник. Старенький тепловой пистолет, кажется «делл-стингер». Уверен, вы купили его втридорога. Если не секрет, за сколько вы его купили?

— Не секрет. За две сотни.

— Полсотни переплатили. В Загоне принято продавать новичкам, или, как говорят грабберы «черенкам», всякое маломощное старье. Конечно, из «стингера» вы легко зажарите мозги пьяному хулигану или прикончите скрэтча, но в серьезном бою он бесполезен. Любой парень со скорострельным оружием прикончит вас в мгновение ока. Говорю, как профессионал. Знаете, почему армия до сих пор использует баллистическое оружие, а не лучевое? Оно эффективнее и намного надежнее.

— Вы собираетесь вооружить меня, как спецназовца, так?

— Конечно, — серьезно сказал Зебровски. — Мертвый вы мне не нужны, нужны живой. А на Аваллоне хорошее оружие — один из главных ключей к выживанию. И я намерен хорошенько вас экипировать. Возьмите автомат, который вы только что брали в руки. Вот это оружие защитит вас в любой ситуации. Будь вы хорошим стрелком, я бы посоветовал вам наш стандартный огнестрельный комплекс КА8500, но он требует хорошей практики и постоянного ухода. Так что остается АС32.

— Мне придется учиться с ним обращаться.

— Особой подготовки не потребуется. Для начала запомните, что в АС32 есть все, что вам нужно. Этот автомат разрабатывали для спецназа военно-космических сил. Идеальное оружие для Аваллона. Снабжен электронным прицелом, лазерным дальномером и сканером-целеуказателем. Стреляет пулей-плазмоидом на восемьсот метров, с четырехсот метров уложит слона с пяти выстрелов. Обойма на двадцать пять зарядов, хорошая скорострельность. Патрон калибра 3.93 вы купите у любого лавочника. К АС32 можно присоединить подствольный гранатомет или огнемет. И весит немного, почти на полкилограмма меньше, чем КА8500. А главное — надежен, как электронные часы. Не боится пыли, воды, ударов и высоких температур.

— Вам нужно работать менеджером в оружейном магазине, — улыбнулся Северянин.

— Я люблю оружие, Ник. Проживете на этой поганой планете еще месяц — тоже полюбите его всей душой… Итак?

— Я доверяю вам. Пусть будет АС32.

— Новенький автомат я вам не дам. Не нужно вызывать у людей подозрений. Получите другой, точно такой же, но уже бывший в деле. Не беспокойтесь, он ничем не хуже этого. И еще двести пятьдесят патронов к нему. Оцените мою щедрость, Ник — торгаши взяли бы с вас за такой арсенал не меньше пятнадцати тысяч.

— Вы очень добры ко мне. Говорю без иронии.

— Давайте подумаем, чем я еще могу вас вооружить. Пистолет? Оставьте себе ваш «стингер». Пригодится. Дам вам еще подствольный огнемет к АС32. Отличная вещь: весит немного, а со ста метров вы сможете выжечь весь кислород в комнате втрое больше этой. Правда, термобарические гранаты к нему нечасто встретишь у торговцев оружием, но десяток гранат я вам подарю… Осталось защитное снаряжение. Пойдемте.

Северянин покорно проследовал за майором в соседнее помещение, напоминавшее камеру хранения. Майор отпер электронным ключом замок одного из шкафов, достал оттуда большой металлический чемодан и раскрыл его. Внутри лежал новенький бронекомбинезон и шлем из черного пластика с забралом.

— Это шедевр инженерной мысли, Ник, — с довольным видом заявил Зебровски. — Термобронекомбинезон, разработанный специально для наших спецподразделений во Внеземелье. Не знаю, есть ли у Западного Альянса что-нибудь подобное, но этот комплекс приводит меня в восторг, хотя я человек не впечатлительный. Он весит всего пятнадцать килограммов, но защитит вас от основных угроз, существующих на Аваллоне. Наружный слой — термоткань, выдерживающая температуру до тысячи градусов. Под ней теплоизоляционный слой, который к тому же выполняет роль амортизатора ударов и поглотителя некоторых видов излучений одновременно. И внутренний слой из фиброметаллиновой нити, настолько прочной, что плазмоид калибра 3.93 не пробивает его с двухсот метров, а уж пистолетные боеприпасы и вовсе против него бессильны. Вы будете защищены настолько надежно, насколько это вообще возможно.

— Звучит утешающе, — улыбнулся Северянин. — Я вижу, вы весьма щедрый работодатель. Это чудо наверняка стоит кучу денег.

— Столько же, сколько неплохой гидромобиль. Но из вашего жалования я за него не вычту ни гроша. Вы же теперь у нас на довольствии, агент Северянин! Только мы его немного испортим, точнее сгоним с него блеск новизны, как и с оружия. Явитесь в таком новеньком ТБК в Ураниум-Сити, сразу вызовете подозрения. После некоторой доработки ваш ТБК будет выглядеть, как обычный защитный комплект среднестатистического граббера.

— Шлем тоже входит в комплект?

— Да, но его мы царапать гвоздем не будем. Это стандартный шлем УВА, такие продаются на каждом углу. Мы только немного доработали его. Кроме галогенового фонаря на тысячу свечей и прибора ночного видения, мы вмонтировали в шлем систему экстренной подачи кислорода — это на случай болевого шока или кислородного голодания, — биосканер, детекторы излучений и отравляющих веществ, а еще телефон и навигационную систему NAVGAT, которая будет взаимодействовать с нашим спутником. Забрало у него герметическое, опустите его, и можете лезть хоть в абсолютный вакуум.

— В таком снаряжении я стану просто суперменом.

— В нем вы останетесь живы, а это важнее. Геройствовать и спасать человечество вас никто не призывает. Ваша задача — найти Контактера. Как только знакомство состоится, вы свяжетесь с нами, а там уж видно будет. Сможете убрать его сами, я возражать не буду. Не сможете — я найду человека, который его нейтрализует. — Майор закрыл чемодан и вернул его на место. Северянин молча наблюдал, как Зебровски запирает дверь сейфа. — Пойдемте пить чай.

— Я бы хотел получить ответ на один вопрос, майор.

— Поговорим за чаем. Идемте.

— Не стоит портить удовольствие от чаепития. Давайте сначала объяснимся начистоту. Я кое-что читал о работе разведки и знаю, что иногда она использует в своей работе дилетантов. В качестве эдакой наживки, на которую ловят свою добычу. Дилетант ничего не стоит, он расходный материал, пешка. Я хочу знать — я для вас тоже расходный материал?

— Мне кажется, я вчера ответил на все ваши вопросы, — неожиданно резко ответил Зебровски. — Повторяться я не намерен.

— Поймите меня правильно. Я боюсь, но не за себя. Если я погибну, Катя… останется совсем одна. Мне необходимо вернуться к ней, понимаете? Я не о себе думаю, моя жизнь имеет ценность только пока жива Катя. Будьте со мной откровенны, прошу вас.

— Я все сказал, — уже мягче и с некоторой усталостью в голосе ответил Зебровски. — Ваша смерть мне ничего не даст. Наоборот, я заинтересован в том, чтобы вы выполнили задание и остались живы. Стал бы я снабжать, как вы выразились, расходный материал снаряжением, которое стоит кучу денег? Вот вам и доказательство. Идемте, чай остывает.

— Я все лишь хотел…

— Я понял, чего вы хотели. Помните, что теперь вы наш агент. Вы наш человек. И мы заинтересованы в вашем успехе, а не в вашей смерти.

Северянин молча кивнул. Зебровски был убедителен. Возможно, большей откровенности от разведчика требовать нельзя. Что ж, за чаепитием можно опять вернуться к этому разговору. Но уже сейчас у Северянина появилось некоторое успокоение. А потом, когда они уже шли по коридору к кают-компании, пришла другая и очень неожиданная мысль: а чего он, собственно, так беспокоится? Он едва не погиб три дня назад. Он по доброй воле пошел за Костылем, прекрасно понимая, что может погибнуть на пути в Долину Снов. И теперь шансов получить Панацею у него больше. А это значит…

Это значит, что Зебровски сказал ему все, что ему требовалось знать. И нет смысла еще раз возвращаться к этому разговору.

ІV. ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

«Галактика» — особое управление Военно-космических сил Восточной Конфедерации, основанное в 2155 году. Включает в себя Единый центр управления спецоперациями во Внеземелье (S.O.C.C.), Аналитическое Управление и центры планирования операций, расположенные во Внеземелье. Главными задачами управления «Галактика» являются сбор и обработка информации о потенциальных угрозах, возникающих при освоении Вселенной, борьба с галактическим терроризмом, бандитизмом и незаконной торговлей (совместно с полицейскими подразделениями).

Количественный состав подразделений «Галактики» не известен. Более подробную информацию о спецуправлении «Галактика» можно получить в Старнете на сайте ggw.spy info.uv.

Итак, сегодня утром я, наконец-то, получил полное представление о моей миссии. Я должен найти и по возможности нейтрализовать Контактера. Однако это не все. Зебровски, наконец-то, был со мной откровенен до конца. Кроме Контактера, мне предстоит встретиться с группой, которую возглавляет граббер по прозвищу Апостол. Зебровски говорит, что они уже давно наблюдают за этим парнем, и Апостол может быть для них очень полезен. Все дело в том, что этот самый Апостол и его приятели несколько раз проникали на Территорию Хаоса и возвращались оттуда живыми — по крайней мере, такую информацию сообщили Зебровски его агенты в Ураниум-Сити. Про эту команду на Аваллоне ходят легенды. Майор считает, что именно группа Апостола может помочь напасть на след доктора Везалия. Мне необходимо уговорить Апостола совершить еще одну вылазку на Территорию Хаоса и попытаться проникнуть туда вместе с ними. А чтобы Апостол принял меня в свою группу, Зебровски дал мне то, за что каждый граббер выложит любые деньги — подробнейшую 3D-карту Территории Хаоса с описанием всех находящихся там объектов. Теперь эта карта записана на кристалл моего «перса». Это слишком сильный соблазн для Апостола. Но сначала надо встретиться с граббером по кличке Плантатор. Он у Зебровски вроде как осведомитель. Выйти на группу Апостола я смогу только через него. Для встречи с Плантатором завтра я отправлюсь на запад, к Ураниум-Сити. Как я и предполагал, Зебровски все еще считает, что я могу принести разведке большую пользу. Дай Бог! Для меня главное — выпутаться из этой истории. Я очень боюсь, что ничего у меня не выйдет.

На шесть вечера Зебровски назначил мне, как он выразился, «выпускной экзамен». Я понятия не имею, что это такое, и потому меня мучает сильное беспокойство. Майор не стал ничего объяснять, сказал только, что я сам все увижу. И еще обещал угостить меня настоящим французским шампанским, если я сдам экзамен. Мне только остается надеяться, что я сумею выполнить все, что от меня потребуют. Подождем до вечера. Одно радует — завтра я буду относительно свободен. Эта база начинает угнетать меня. Мне не хватает человеческого общества — кроме майора и еще доктора я никого не вижу. Я иногда сомневаюсь, есть ли здесь кроме нас троих еще люди.

Великий Боже, в какое же дерьмо я ввязался! Если раньше я думал только о Кате, то теперь чаще ломаю голову, как мне выбраться из всего этого. Никогда даже представить себе не мог, что мне придется иметь дело со спецслужбами. Жизнь все-таки совершенно непредсказуемая штука. Ладно, пусть все идет, как идет. У меня все равно нет выбора. Пока нет. Только бы выбраться с базы, а там посмотрим, что и как. До поры до времени придется работать на Зебровски. А дальше… Дальше видно будет.

* * *

Тьма внутри тоннеля была такая густая, что ее, казалось, можно пощупать пальцами. Луч галогенового фонаря уходил в нее, как в толщу черной воды, выхватывая осклизлые заросшие плесенью стены. Северянин мог слышать доносившиеся из тоннеля звуки — монотонный стук и завывания. Он попробовал носком ботинка хлюпающую почву под ногами, шагнул вперед, потом сделал еще шаг, и еще, и еще. Справа в стене тоннеля открылся черный провал, достаточный, чтобы пропустить человека.

Северянин открыл крышку пульта на поясе, нажал вызов карты. Вспыхнувшая на мгновение на внутренней стороне забрала гермошлема видеопанель неожиданно для Северянина стала матово-черной — схемы тоннеля в памяти его «перса» не было. Собственно, с той самой минуты, как он спустился по лестнице в подземелье под цехами по производству биомассы, компьютер перестал давать ему ориентировку — видимо, схемы подземных коммуникаций на кристалле не было. Северянин выругался — майор или чего-то не досмотрел, или попросту его обманул. Комплект карт Территории Хаоса оказался неполным. И черт его знает, в какую сторону ему идти, прямо, или же сворачивать в провал.

Северянин попытался представить себе, в каком направлении ему идти. Перед тем, как войти в подземелье, он посмотрел на компас — вход в подвал был с южной стороны. Все это время он шел по тоннелю сначала на северо-запад, потом на север. Если он свернет в открывшийся провал, то возьмет направление на восток. Что у нас на востоке? На общей карте Территории Хаоса восточнее завода находились корпуса исследовательского центра «Ренессанс Инджиниринг». Ого, это уже интересно. Стоит попробовать заглянуть в боковую ветку тоннеля.

За провалом начиналась анфилада небольших пещер, то ли природных, то ли кем-то когда-то пробитых в толще известняка. Под ногами хлюпал известковый раствор, и Северянину казалось, что даже в гермошлеме он чувствует запах свежей побелки. Пройдя пятую или шестую пещеру, он очутился в новом тоннеле, больше похожем на огромную бетонную трубу. Скорее всего, здесь когда-то была транспортная ветка, по полу тоннеля был проложен монорельс. Северянин с облегчением вздохнул; кажется, он все-таки нашел правильный путь. Скоро скитания по подземелью должны закончиться, и он выйдет наконец на поверхность, к свету.

Не успел Северянин подумать о свете, как его фонарь начал тускнеть. Черт, выругался Северянин, черт, черт! Надо быть форменным кретином, чтобы сунуться в подземелье, не проверив зарядку аккумулятора. Он быстро перевел фонарь в экономный режим и прибавил ходу. Однако его ждала новая неприятность — путь впереди преградил поваленный набок вагон. Луч света выхватил его проржавевший остов, густо заросший плесенью, будто корпус потонувшего судна — кораллами. Путь дальше был закрыт.

Я должен пройти, подумал Северянин. Я обязательно должен пройти, обратного пути у меня нет. Поверну обратно, опять буду плутать по полуразрушенным корпусам завода, теряя время и силы. Северянин отключил фонарь на шлеме, включил запасной, который достал из рюкзака. Он еще в Уваре заметил, что грабберы часто привязывают фонарь липкой лентой к стволу автомата. Теперь эта уловка очень ему помогла: опустившись на корточки, Северянин тщательно осмотрел пространство под вагоном. Ему показалось, что слева, у самой стены тоннеля, зазор между корпусом вагона и бетонным полом тоннеля достаточно велик, чтобы в него ползком мог протиснуться человек. Рискнуть, или не рисковать, поискать обходной путь? Вагон насквозь проржавел, может потерять равновесие при малейшем толчке, завалиться, и тогда его неминуемо раздавит. Сердце у Северянина бешено заколотилось. Когда-то в детстве он лазал по чердакам и новостройкам, проникая во все возможные и невозможные закоулки, ужом пролезая между строительными конструкциями. Но тогда ему было двенадцать лет, а не тридцать семь. Тогда он даже не задумывался над тем, что его может задавить, или же он рискует застрять в какой-нибудь трубе, или между плитами. Через двадцать пять лет приходится вспоминать опасные детские забавы.

Северянин лег на живот и начал осторожно втискивать себя в узкое пространство между полом и бортом вагона. В какое-то мгновение ему показалось, что он застрял, и его охватил приступ клаустрофобии. Однако он всего лишь зацепился лямкой рюкзака за торчащий из вагона железный штырь. Северянин освободил рюкзак и после, уже без всяких осложнений, прополз под вагоном.

— Уф! — вздохнул он. — В спелеологи не пойду. Хреновая у них работа.

Стряхнув с комбинезона пыль, Северянин двинулся по тоннелю вперед, обходя нагромождения битого камня и клубки исковерканной стальной арматуры. Пискнул биосканер в шлеме — впереди было что-то живое. Зебровски предупреждал, что биосканер очень чувствительный и может реагировать, например, на большие массы вездесущей белесой плесени. Но сигнал повторился, а потом биосканер зажегся оранжевым тревожным огоньком.

Северянин на всякий случай проверил автомат, на ходу перезарядил его и поставил на предохранитель. Огонек биосканера горел постоянно — нечто было довольно близко. Северянин остановился. Темнота в тоннеле стала казаться угрожающей. Протянув руку к шлему, Северянин щелкнул тумблером прибора ночного видения; на несколько секунд он увидел пространство тоннеля перед собой, залитое зеленоватым свечением. Ему показалось, что вдалеке что-то промелькнуло, но рассмотреть, что именно, Северянин не успел — прибор ночного видения отключился. Аккумулятор сел безнадежно. Северянин облегчил душу несколькими фразами, в которых большинство слов были непечатными, но его ругань ничего не могла изменить.

— Хорошо, — пробормотал он. — Попробуем так!

Выстрел из подствольника был совсем негромким, похожим на хлопок в ладоши, зато секунду спустя весь тоннель потряс мощный взрыв. Термобарическая граната наполнила тоннель облаком пламени, а ударная волна едва не сбила Северянина с ног. А потом стало звеняще тихо. Оранжевый огонек биосканера погас.

— Так-то лучше, — сказал Северянин и пошел вперед.

Через двадцать пять или тридцать метров он натолкнулся на труп скрэтча. Тварь была очень крупной — величиной, пожалуй, с сенбернара. Она лежала на спине, запрокинув голову с узкой мордой и хищно торчащими резцами. Шкура скрэтча обуглилась и жирно блестела в свете фонаря. Северянин обошел тушу чудища и поспешно вставил в подствольник новую гранату — скрэтчи никогда не охотятся в одиночку, раз был один, значит, рядом где-то есть еще как минимум одна тварь. Однако сканер молчал, и Северянин немного успокоился.

Тоннель неожиданно закончился глухим тупиком. Северянин постоял несколько секунд, размышляя, как быть, потом сообразил, что если в тоннеле был скрэтч, значит, он откуда-то сюда пролез. Он повернул назад и двинулся по тоннелю, осматривая каждую выемку в сплошном бетоне. Очень скоро он натолкнулся на полуоткрытую металлическую дверцу, ведущую, по всей видимости, в инженерную шахту. За дверью оказалась крошечная служебная комнатушка с разбитым пультом управления, из которой спиралевидная решетчатая лестница вела вниз, в генераторный зал. Генераторы давно вышли из строя и заржавели, пучки проводки торчали во все стороны, под ногами громыхали какие-то железки, которыми был усеян пол. Северянин прошел через генераторный зал и, отыскав открытую дверь, снова оказался в тоннеле.

Однако, уж очень намудрили тут строители, подумал он. У него промелькнула мысль, а не заблудился ли он — уж очень новый тоннель был похож на тот, в котором он был вначале. Однако компас показывал, что он все это время продолжал идти на восток. Ошибки быть не могло. Северянин остановился, чтобы поправить съехавший набок рюкзак. И в этот момент биосканер отчаянно запищал.

К нему из глубины тоннеля метнулись сразу два скрэтча. Северянин не успел среагировать и снять автомат с предохранителя — первый скрэтч прыгнул, сбил человека с ног. Падая, Северянин выронил автомат. Второй скрэтч подскочил к упавшему, свирепо сверкнул маленькими красными глазками. Северянин попытался лягнуть его ногой в морду, попал по передней лапе твари, сам получил удар в ответ, и хотя ТБК выдержал его, ногу пронзила боль. Не пытаясь искать потерявшийся автомат, Северянин выхватил «стингер», нажал на спуск. Полыхнул белый огонь, тепловой импульс ударил в стену. Второй выстрел оказался точнее, задев одного из скрэтчей — раненная тварь со злобным шипением метнулась в сторону. Северянин выстрелил еще два раза, и недобитый скрэтч дымящимся комом покатился по тоннелю, отброшенный убившим его импульсом. Второй монстр тут же шмыгнул в темноту, и через секунду Северянин услышал его крик — мерзкий, протяжный, будто обиженный.

— Мать вашу! — Северянин встал на колени, потом попытался встать на ноги. Его внезапно замутило, сердце подступило к горлу. Что-то щелкнуло, и в маску шлема стала поступать смесь кислорода с противоболевым аэрозолем. Северянину сразу полегчало. Нога, по которой его ударил скрэтч, была в порядке — легкий ушиб, не больше.

— Ну, вот, а Зебровски ругал тепловые пистолеты, — сказал Северянин, разыскивая свой автомат. — С трех выстрелов гада зажарил!

Автомат нашелся рядом с трупом убитого скрэтча. Сканер больше не пищал, И Северянин, успокоившись, пошел дальше. Тоннель оказался очень длинным — ему пришлось идти еще метров двести-двести пятьдесят. Размышляя, к чему строители этих катакомб его прорыли и каково его назначение, Северянин добрел до конца тоннеля. Здесь двери не было, зато в полу зияло отверстие люка. Посветив фонарем, Северянин увидел лестницу, ведущую вниз.

Он быстро спустился в люк. Внизу было озерцо бурой студенистой жижи с шапками белой пены на ней. Северянин оказался в ней по пояс. Жижа противно булькала, когда он пошел, подняв над головой автомат. Возможно, он сейчас бредет в крайне агрессивной среде. Если так, то вся надежда на ТБК. Кстати, Зебровски ничего не говорил о том, насколько этот хваленый комбинезон устойчив к воздействию разных кислот и биогелей.

Впереди замаячили очертания металлической лестницы, ведущей наверх. Северянин вскарабкался по ней, роняя с комбинезона комья мерзкой тягучей слизи, оказался на решетчатой галерее, ведущей над озерцом. Металл был изъеден коррозией, кое-где в полу зияли дыры, но Северянин успешно добрался до очередной лестницы и снова полез наверх. Времени ломать голову над тем, кому понадобилось устраивать под лабораториями «Ренессанс Инджиниринг» такой лабиринт, не было, тем более, что Северянин, поднявшись по лестнице, оказался под запертой крышкой люка. Он попытался сдвинуть ее — крышка заскрипела и поддалась. В глаза ударил поток света. На этот раз Северянин очутился в ярко освещенном месте, похожем на склад или ангар.

— Тяжек ты, хлеб граббера! — усмехнулся Северянин, выбираясь из люка. — Ну, здесь хоть свет есть. Это хорошо. А хорошо тут быть не может. Вывод — ждем очередной подляны.

Он зашагал по неширокому проходу между ящиками и контейнерами, озираясь по сторонам и держа палец на спусковом крючке автомата. Ангар был безлюден, но это не удивляло — обычно погрузки производят специальные роботы. Северянин дошел до дальнего конца склада, но выхода не обнаружил — видимо, он находился с другой стороны.

— ВНИМАНИЕ! ПОГРУЗЧИКАМ 6 И 6-БИС СЛЕДУЕТ ПРИБЫТЬ НА ПЛОЩАДКУ № 7! НАЧИНАЕМ РАЗГРУЗКУ ЗВЕЗДОЛЕТА «АНГАРА». ПОВТОРЯЮ…

Странно, с каких это пор на Территории Хаоса садятся земные звездолеты? Вот и раскрылась конечная цель его миссии. Зебровски ничего ему не сказал, но теперь все понятно. Земные компании торгуют с Везалием, потому-то бессмертный доктор-гений и остается неуловимым. Сообщить Зебровски сразу? Нет, его тут же запеленгуют. Лучше подождать, посмотреть, что творится на площадке № 7. А вдруг они будут грузить Панацею?

— ВНИМАНИЕ! ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ЖЕЛТАЯ ГОТОВНОСТЬ НА ПЛОЩАДКЕ № 4! ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ ПОКИНУТЬ ПЛОЩАДКУ! ПОВТОРЯЮ…

Над головой Северянина внезапно ожил козловой кран, заскрипел, заухал, покатился на направляющих к дальней стене ангара. Северянин прибавил шаг. Ни людей, ни роботов ему пока не попадалось. Странное безлюдие. Между тем, для кого-то делаются объявления. Где все?

Нырнув в очередной коридор между контейнерами, Северянин увидел впереди выход — двери ангара были широко распахнуты. И было тихо. Громкоговоритель больше не издавал ни звука, и кран замер в непонятном ожидании.

— Дяденька!

Северянин вздрогнул. Биосканер настойчиво предупреждал о присутствии поблизости живого существа, однако на этот раз это были не скрэтчи. Он ожидал увидеть в этом ангаре все, что угодно, но только не ребенка. Девочка появилась у входа в ангар. Хорошенькая белокурая девочка лет двенадцати в нарядном розовом комбинезончике.

— Дяденька! — Она всплеснула руками, радостно улыбнулась Северянину. — Ой, как здорово, что ты здесь!

— Почему? — Северянин опустил автомат дулом к земле. Не надо пугать ребенка, направляя на него ствол.

— Потому что страшно тут. Нет никого. А я папу жду. Мы должны были сейчас на посадку идти, а он куда-то ушел и не сказал куда.

— Может быть, он очень занят, — Северянин шагнул к девочке, поднял забрало шлема. — Тебя как зовут?

— Августа. А тебя?

— Ник. Дядя Ник.

— А ты что здесь делаешь?

— Ничего. Просто так гуляю. А что?

— У тебя вся одежда в грязи. И пахнет от тебя очень-очень плохо, — девочка наморщила носик. — Ты, наверное, граббер.

— Граббер.

— Интересно, — Августа наклонила голову, рассматривая Северянина. — Никогда не видела живого граббера.

— Какая ты забавная, — улыбнулся Ник. — Живешь на Аваллоне, а грабберов живых не видела.

— В самом деле, дядя Ник. — Августа направилась к Северянину, и он вдруг понял, что это не ребенок, а что-то совсем другое, неизвестное и смертоносное. — Я вообще-то не могу видеть. Только чувствую. А сейчас мне впервые удалось увидеть живого граббера. Как интересно!

Северянин вскинул автомат, но выстрелить не успел — Августа уже была рядом. Его биосканер отчаянно пискнул и замолк. А потом Северянин вдруг увидел, как хорошенькая девочка Августа вдруг в одну секунду превратилась в бесформенный розоватый студень, который облепил его с головы до ног и с ужасающей скоростью начал впитываться в его ТБК. Система жизнеобеспечения угрожающе завыла, выбросила в маску кислород, но было поздно. Северянин понял, что мертв. Проклятый полиморфоид перехитрил его, прикинулся ребенком.

Призрачный белый свет под потолком ангара сменился приятным зеленоватым. Из за контейнера вышел улыбающийся Зебровски.

— Туше, Ник! — сказал он и покачал головой. — Экзамен провален. И что самое обидное — вы умерли, когда вам остался буквально шаг до цели. Идемте ужинать. Шампанское вам не полагается, но коньяком я вас угощу.

— Вы совершили две непростительные ошибки, Ник. Во-первых, вы расслабились. Во-вторых, вы поверили Августе. Учтите, что в реальной боевой обстановке подобная беспечность станет для вас роковой.

— Я даже не мог представить, что полиморфоид может так безупречно имитировать человека, — признался Северянин.

— Теперь представляете, — Зебровски разлил в пузатые бокалы остатки коньяку из бутылки. — Полиморфоид всего-навсего биомасса. Она может имитировать что угодно и кого угодно. Мы до сих пор не знаем, откуда эта мерзость появилась на Аваллоне. Возможно, это все неудачные опыты «Ренессанс Инджиниринг». Они тут одно время пытались культивировать какие-то биоматериалы. Результат оказался не самый приятный.

— Что он со мной сделал? Я имею в виду полиморфоида.

— Он интегрировался с вами. Вы стали с ним единым целым. Эта тварь питается за счет переработки собственного вещества, и ей постоянно необходим новый клеточный материал. А уж мимикрирует она блестяще. Самое удивительное — это интеллект, которым обладает этот холодец. Наши эксперты полагают, что полиморфоиды вообще не природное явление, что их создали искусственно, именно как агрессоров. Они вроде как охрана Территории Хаоса. Между прочим, биосканеры их не всегда фиксируют. Почти не сомневаюсь, что однажды вы с ними столкнетесь в действительности. Поэтому не доверяйте своим органам чувств. Стреляйте сразу и без колебаний. А вы колебались, мой друг. Вами овладела неуместная на Аваллоне сентиментальность. Вы даже не задали себе вполне резонный вопрос — а что человеческий ребенок без всяких средств защиты делает в ангаре на Территории Хаоса? А должны были бы задать.

— Верно, — кивнул Северянин. — Я кретин. Но и вы тоже виноваты. Вам следовало меня предупредить.

— Если бы вас предупредил, получился бы фарс, а не экзамен на выживание. Но должен вам сказать, что вы показали себя молодцом. Когда мы тренируем наших десантников, весь круг проходят лишь семеро из десяти. Скрэтчей вы уделали просто замечательно. И не беда, что они были всего лишь виртуальными моделями.

— Бьют они как живые. Нога до сих пор побаливает.

— Всего лишь динамический удар. Наш тренажер создает почти стопроцентную иллюзию. Сожрать бы они вас не сожрали, но боли бы вы натерпелись. Но вы оказались расторопнее их. Только милая девочка Августа стала для вас неприятным сюрпризом.

— А отказ прибора ночного видения, фонаря, проблемы с картой — тоже ваши сюрпризы?

— Естественно. Ваше здоровье!

— И все же обидно. Я так старался.

— Не грузитесь по пустякам. Я все равно поставил вам зачет. Теперь нам придется с вами на некоторое время проститься. Утром вы отправитесь в Ураниум-Сити. Ваша миссия начинается.

— Чем больше я думаю над тем, что происходит, тем больше у меня возникает ощущение абсурда. Вы готовы доверить крайне важную миссию дилетанту, провалившему экзамен на выживание. Нелогично.

— Логика не всегда хороша в реальной жизни. Я доверяю своей интуиции, а она мне говорит, что вы справитесь. У вас чрезвычайно мобильное мышление, а это главное.

— Спасибо за комплимент. Коньяк был хороший, и за него тоже вам спасибо.

— Идите спать. У вас усталый вид.

— Я действительно сильно устал. Не припомню, когда в последний раз переживал такие сильные впечатления. А у вас тут так хорошо, тихо, прохладно.

— И глаза у вас сонные. Мне тоже надо отдохнуть, — Зебровски встал, протянул Северянину руку. — Спокойной ночи, граббер.

— Спокойной ночи, майор.

— Зовите меня Алекс. Теперь мы с вами партнеры, делающие одно очень важное и благородное дело. Утром мы с вами еще увидимся. А пока возьмите это, — Зебровски протянул Северянину какой-то предмет величиной с крупный персик.

Северянин сразу понял, что это такое.

— Маду? — удивленно воскликнул он.

— Вы видели такие штуки прежде?

— Только в музеях, — Северянин с трепетом ученого метнулся к лампе, залюбовался красными искорками, пробегавшими по темно-серым граням предмета. — Какое чудо! Никогда не думал, что мне выпадет счастье держать его в руках.

— Вы слишком восторженно к нему относитесь. Это всего лишь бесполезный, хотя и очень оригинальный предмет.

— Не скажите! Мы еще не открыли тайну маду. Со временем человечество получит от них громадную пользу.

— Вы думаете о человечестве, — вздохнул Зебровски. — Вы мечтаете о разгадке тайны маду здесь, на Аваллоне, где каждый мечтает только об одном — выжить. Странный вы человек, Ник. Но вы еще раз убеждаете меня, что я в вас не ошибся. Вы поможете мне найти Везалия.

— И Панацею, — добавил Северянин, не отрывая восторженных глаз от маду.

— И Панацею, — эхом повторил майор и улыбнулся.

V. ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Маду — собирательное название материальных объектов неизвестной природы, встречающихся только на Аваллоне. Открыты экзогеологом Ж.Б.Маду, в честь которого и названы. Существует четыре основные формы М.: сферическая, тетраэдр, октаэдр и икосаэдр. На 98–99 % состоят из кремния с примесью аварита и редкоземельных металлов.

Размеры М. колеблются от 5 до 20 см. в диаметре, масса до 1 кг. До сих пор нет объяснения их природы; большинство исследователей склонны считать М. окаменевшими остатками древних организмов, обитавших на Аваллоне, хотя есть гипотеза, что М. являются культовыми предметами, относящимися к древнеаваллонской культуре Та-Ин. Никакими особыми свойствами М. не обладают, однако очень ценятся на Земле, где их покупают как музеи, так и частные коллекционеры.

(«Популярная энциклопедия по Внеземелью»)

Сегодня была беспокойная ночь. Еще до рассвета я проснулся с ощущением того, что увидел тягостный тяжелый сон, но сам сон не запомнил. На щеках у меня были слезы. Под утро я проснулся второй раз, но уже от духоты — видимо, отключился кондиционер, и в моей каюте воздух стал таким спертым, что хоть ножом режь. Часы показывали четверть шестого по местному времени. В бункере понятие времени относительное, но мне очень захотелось, чтобы побыстрее наступило утро. И еще — я запомнил сон, который видел перед вторым пробуждением. Я купался. Нырял в чистую зеленоватую пронизанную солнцем воду. Вода была такая прозрачная, что я видел дно, и мне казалось, что оно совсем близко, что я могу коснуться его пальцами. А потом я стоял на берегу, смотрелся в воду, но почему-то не видел своего отражения. Меня это удивляло, я пытался разглядеть самого себя — и не мог. Странный сон. Катя часто говорила, что ей снятся вещие сны. Этот сон, конечно, не вещий. Я никогда не вижу вещих снов. Хотя однажды, много лет назад, мне снилось, что я оказался на другой планете. Тот давний сон, может быть, и был вещим. Но я скептик. Я не верю в мистические совпадения и судьбу. На Аваллон меня привел не сон. Сюда меня привела боль. Мне хочется верить, что однажды я буду вспоминать эти дни так, будто все, что происходило со мной с того страшного дня, когда мне сообщили диагноз Кати, случилось не наяву, а именно во сне.

Меня гораздо больше занимает другое — почему я проснулся в первый раз с глазами, мокрыми от слез? Что такого мне могло присниться? Не знаю. Возможно, нервы мои не в порядке. Мне хочется поскорее выбраться отсюда. И еще — мной все чаще овладевает апатия. Я все меньше и меньше верю в то, что мне удастся исполнить задуманное и найти то, что спасет Катю. Хочу думать, что это временно. Может быть, с сегодняшнего дня все изменится, и я снова поверю в то, что Бог на моей стороне. Я говорю себе, что если Всевышний не дал мне погибнуть тогда, у Пика Вдовы, значит, во всем со мной происходящем есть какой-то смысл. Я надеюсь. Ведь надежда — это все, что у меня есть.

* * *

Шестиколесный броневэн, урча пятисотсильным мотором, покатился вниз, к долине, подняв за собой облако желтой пыли. Северянин проводил его взглядом, потом посмотрел в другую сторону — туда, куда ему предстояло идти. Светило уже почти скатилось к горизонту, но жара не спала; над поверхностью равнины колебалось знойное марево, и порывы ветра поднимали тучи песка, закручивая их в мимолетные смерчи. В сгустившихся сумерках огонек у подножия одного из плоских глинистых холмов впереди был хорошо заметен. Там его цель. Вздохнув, Северянин зашагал по равнине, ориентируясь на огонек.

Пять километров для хорошего ходока даже в жару — это не дистанция. Но Северянин устал. Может быть, он еще не оправился от полученного у Пика Вдовы лучевого импульса. Последние несколько сот метров он едва сдерживал желание выбросить тяжеленный рюкзак с припасами, автомат и прочее навешанное на него снаряжение. Короткие привалы не приносили облегчения, а устроить себе долгий перекур Северянин не позволял, опасаясь, что потом идти станет еще тяжелее.

Наконец, он подошел к забору из бетонных столбов с металлической сеткой между ними, разделявшему равнину пополам, нашел проход и оказался внутри ограды. Когда-то на этом месте был крупный аваритовый прииск Золотая Гора; потом аварит выработали и прииск забросили. Остались только обветшавшие бараки для горняков, ободранные изъеденные непогодой вышки и силовые столбы, брошенная ржавая техника и толомеит, зеленая аваритосодержащая порода, тысячи тысяч тонн которой ветер разметал по всей равнине, покрыв изумрудно-зеленой пылью все вокруг. Издали могло показаться, что прииск — оазиз среди бесплодной равнины, заросший молодой травкой. Ступая по ковру толомеитовой пыли, Северянин с усмешкой подумал, что планы реабилитировать эту несчастную планету будет гораздо труднее осуществить, чем наметить — уж слишком долго и изощренно гробили Аваллон. На почве, насыщенной толомеитом, ничего и никогда не будет расти. Ничего и никогда…

Костер горел на большой площадке, с трех сторон окруженной проржавевшими ангарами для техники. Человек, сидевший у огня, никак не отреагировал на приближение Северянина — он отрешенно смотрел на коптящее колеблющее пламя, пожиравшее старую резиновую покрышку.

— Плантатор? — спросил Северянин, опускаясь на корточки напротив.

— Добро пожаловать, брат, — с тем же отрешенным видом ответил сидевший. — Не найдется ли у тебя стаканчика биддла для хозяина?

— Биддла нет. Есть спирт.

— Чудесно, брат. Давай спирт.

Северянин скинул с плеч рюкзак, вынул флягу со спиртом, протянул Плантатору. Тот свинтил пробку, плеснул спирта в плоскую жестянку, стоявшую рядом с ним на ящике, разбавил водой из канистры и протянул смесь Северянину.

— За что выпьешь, брат? — спросил он.

— За Апостола, — Северянин сделал глоток из жестянки и поставил на ящик.

— Так ты человек «Большой Мамы»? — Плантатор покачал головой. — Я ждал тебя только завтра утром.

— Меня привезли на броневэне. Подбросили, так сказать. Ты, похоже, не рад мне?

— Я никому не рад, брат, — с подкупающей откровенностью ответил Плантатор. — Ведь ты пришел сюда не ради меня. Ты пришел потому, что тебя послали ко мне, так? Ты пришел по делу. Ты ищешь Апостола, а не Плантатора. Другие братья тоже приходят только по делам. Никто не приходит ко мне ради меня самого.

— Почему ты зовешь меня братом?

— Все грабберы братья. Мы все пациенты одного дурдома.

— Что-то мрачно ты шутишь, Плантатор. Но это твое право. Майор сказал, ты мне поможешь.

— Почему они выбрали тебя?

— В смысле?

— Я думал, ты моложе. Аваллон любит молодых и сильных. Тех, кто начал седеть, он ненавидит. Но это неважно. Хочешь покурить?

— Нет.

— Зря. У меня отличный петаль. Самый лучший на Аваллоне. Курни, не пожалеешь.

— Я не курю петаль.

— Твои проблемы, брат, — Плантатор быстро свернул папиросу, зажег ее, затянулся, выпустил дым с резким запахом. — Тогда пей спирт.

— Я не хочу пить.

— Извини, мне нечем тебя угощать. У меня есть только вяленое мясо скрэтча. Я не жду гостей на своей ферме.

— Ты здесь живешь?

— Я живу везде. Здесь, и там, и там, — Плантатор помахал рукой с папиросой, — Вся планета мой дом. А знаешь, почему? Ты землянин, брат. А я абориген. Я родился на этой долбаной планете. Ты спросишь меня, почему меня не сажают за курение петаля? А я тебе отвечу — потому что я абориген. Когда я стал сажать петаль, ко мне пришли полицейские из Ураниум-Сити и стали жечь мой урожай, а меня посадили в ховеркрафт и увезли в кутузку. Но потом пришел адвокат и сказал мне: «Парень, они не могут тебя посадить! На Аваллоне нет закона, запрещающего растить и курить петаль!» И он оказался прав — легавые меня отпустили. Поскрипели зубами и отпустили. Я родился на Аваллоне, и земные законы мне не писаны. Я живу по своим законам.

— Плантатор, я ищу Апостола.

— Его все ищут. С тех пор, как прошел слух, что Апостол со своей шарагой нашел ход за Линию Смерти, каждый мечтает завязать с ним дружбу.

— И все-таки, где я могу его найти?

— Апостол — перелетная птица. Он не сидит на месте. Сегодня он появился в Ураниум-Сити, а завтра жди его где-нибудь в Ржавой Пади. — Плантатор докурил папиросу, швырнул окурок в огонь. — Зря не куришь, брат. Отменный петаль.

— Давай поговорим об Апостоле. Мне он нужен, понимаешь?

— Чего уж не понять? Слушай, а у тебя пожрать чего-нибудь есть?

— Есть, — Северянин расстегнул рюкзак, начал выкладывать на ящик провизию: сухую копченую колбасу, хлеб в полиэтилене, консервы, мясные концентраты, сухофрукты. Плантатор жмурился как кот, глядя на еду.

— Однако, какая фиеста! — сказал он. — Настоящий хлеб, пшеничный, не крахмальный? И колбаса натуральная? Хорошо кормят у вас в разведке.

— Угощайся, — Северянин глотнул спирту из жестянки, разломил колбасу. — Вяленое мясо скрэтча ты еще успеешь съесть.

— Я просто подумал — почему бы не съесть скрэтча? Ведь они едят нас, грабберов. Надо восстановить справедливость. Скрэтч — это всего лишь скрэтч. Неважно, кем он был в прошлой жизни…Ты чего, брат?

— У тебя отменное умение улучшать людям аппетит.

— Прости, но я сказал правду. Убери эту жратву. Тебе она еще пригодится.

— У меня достаточно еды. Ешь.

— Ты сказал, ты ищешь Апостола? Он нужен тебе или твоему начальству?

— Моему начальству. И мне.

— Кожа светлая, — неожиданно сказал Плантатор, изучающе посмотрев на собеседника. — И глаза серые. Скандинав?

— Я русский.

— О, я так и подумал! Русские — крепкие ребята. Среди грабберов русские — самые отмороженные. Лезут в такие гиблые дебри, куда никто не совался. Апостол тоже из ваших. Из русских, я хотел сказать. Между прочим, кажется мне, что я тебя уже где-то видел. Мы встречались?

— Не думаю. Я совсем недавно на Аваллоне.

— Что-то происходит с моей головой, — сказал Плантатор, глядя в огонь. — Может быть, это старость. А может, петаль. Готов поклясться, что я тебя уже встречал. Но это неважно. Деньги у тебя есть?

— Две тысячи, только не наличными, на карте. Тебе нужны деньги?

— Деньги нужны всем. И тебе они понадобятся в Ураниум-Сити. Большой город любит большие деньги, ха-ха! А мне деньги ни к чему.

— Плантатор, давай по делу. Мы говорили об Апостоле.

— Все ищут Апостола. А меня никто не ищет. Наверное, я просто никому не нужен. Обидно, брат. — Плантатор свернул новую папиросу. — Мне уже за сорок, понимаешь? За свою гребаную жизнь я не сделал ничего стоящего. У меня есть только две вещи — свобода и петаль.

— Сочувствую. И немного завидую. Я, в отличие от тебя, не свободен. Так где мне искать Апостола?

— Ты тоже веришь, что он побывал за Линией Смерти?

— Я не знаю ничего об Апостоле. Мне надо поговорить с ним. Это в его интересах.

— Апостол — свободная птица, брат. Я не знаю, где он.

— Послушай, приятель, я с тобой серьезен, как нотариус. В разведке есть сведения, что Апостолу угрожает большая опасность. Кто-то убивает грабберов, пытающихся найти безопасный проход на Территорию Хаоса. Если Апостол в самом деле знает, как туда попасть, ему несдобровать. Я хочу помочь ему. А ты мне мозги пудришь.

— Кто убивает грабберов?

— Этого я не знаю. Могу только назвать прозвище — Контактер.

— Аваллон не хочет пускать людей за Линию. Он создает чудовищ, которые стерегут тайну проклятой планеты. Если Апостол должен умереть, он умрет, и ты ничего не сможешь сделать. На Аваллоне приговоренные к смерти никогда не получают помилования. Смирись, брат.

— Майор сказал, что ты мне поможешь. — Северянин встал, стряхнул мелкую зеленую пыль с колен. — Наверное, он ошибся. Буду искать Апостола сам.

— Сядь, брат, не колотись, — Плантатор медленно и с наслаждением раскурил папиросу. — Я скажу тебе, как найти Апостола. Но и ты мне поможешь, добро?

— Чем я могу тебе помочь?

— Ты скажешь Апостолу обо мне. Чтобы он еще раз, как когда-то, взял меня с собой за Линию.

— Сказать Апостолу? — Северянин пожал плечами. — Легко. Конечно, я скажу ему про тебя. Обязательно скажу. Но сначала его надо найти.

— В Ураниум-Сити есть адвокатская контора Рыжего Мармана. Отыскать ее просто — тебе следует добраться до центра и там найти штаб-квартиру МГКС. Контора Мармана находится в том же здании на первом этаже. У Мармана работает одна девушка, Анна. Это родная сестра Апостола. Придешь к ней и скажешь, что от меня. Она скажет тебе, где искать ее братца. Но я дам тебе одну наводку. В последнее время очень много народу подалось на север, в Долину Бурь. Там теперь свободная зона, и каждый граббер мечтает заиметь в Долине Бурь прииск. Сечешь, брат? Говорят, нанятый свободными грабберами адвокатский пул наконец-то отсудил у компании «DTS» два миллиона акров земли. Хочешь, сможешь прикупить себе участочек и искать аварит. Но денег на покупку земли тебе не хватит, сразу говорю. Если только твои хозяева в разведке тебе подкинут еще тысяч пятьдесят, ха-ха!

— Я не собираюсь заниматься старательством. У меня другие планы.

— Оно и лучше. Местная мафия уже собирает со старателей дань. Не успеешь начать свое дело, а братки уже тут как тут. По мне лучше курить петаль и смотреть на звезды. Целее будешь. А Апостол… Думаю, он мог со своими ребятами податься в Долину Бурь. Анна точнее скажет. Она знает. Только будь с ней поласковей, брат. Подарок ей сделай. Она девушка хорошая. Таких в этой сраной дыре больше нет, одни шлюхи из Афродитория.

— Ну вот, теперь ты мне действительно помог, — Северянин благодарно улыбнулся. — Теперь объясни, как мне добраться до Ураниум-Сити.

— Да он тут рядом, брат, — Плантатор показал рукой на темное ночное небо, туда, где над пустыней колебалось многоцветное зарево. — Иди на запад, выйдешь к шоссе номер сорок один. По нему доберешься до Ураниум-Сити. Там кругом указатели, не заблудишься. Если повезет, тебя подбросят какие-нибудь сердобольные ребята, например, полицейский патруль. Только ночью не ходи. В пустыне полно гадов. Плюющиеся ящерицы, пауки. Ночуй здесь. Кровати у меня нет, но матрацы почти новые.

— Спасибо, — Северянин снова сел напротив странного аборигена. — И за гостеприимство, и за помощь.

— Не за что. Мне будет приятно, что если тебя убьют, ты не вспомнишь меня перед смертью дурным словом.

— Я пока не собрался умирать, — хмыкнул Северянин. — У меня другие планы. Мне нельзя на тот свет.

— Тебе легче, брат, — Плантатор покачал головой. — А я чувствую, что мои часики запущены. Аваллон убьет меня. Очень скоро убьет. Но ты не грусти. Не стоит печалиться в такую отличную звездную ночь. Плантатор не зря прожил свою жизнь, — тут он посмотрел на Северянина, и глаза его сверкнули в темноте. — Ведь у меня были свобода и петаль. А это не так уж мало, брат.

VІ. ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Биддл — крепкий алкогольный напиток, производимый только на Аваллоне. По сути, обычный самогон, настоянный на ягодах и коре местного растения, известного как золоторыльник (Hemidendra alba sp.)

Считается местной достопримечательностью. Б. сортов «Старатель Дэйв» и «Красная Долина» считается элитным и экспортируется с Аваллона.

По мнению грабберов, употребление Б. помогает им переносить неблагоприятные условия на Аваллоне.

(«Популярная энциклопедия по Внеземелью»)

Наверное, я стал обладать даром предвидения. Я о том, что увидел в Ураниум-Сити. С самого начала я предполагал, что Ураниум-Сити окажется просто большой копией Загона, и не ошибся. Все те же бесцветные изъеденные пылью пустыни одно- и двухэтажные дома-бараки под серым небом, разбитые бетонные дороги, покосившиеся столбы, нигде ни дерева, ни травинки — и грабберы, вооруженные до зубов, и поодиночке или группами шатающиеся вдоль раскаленных аваллонским солнцем улиц. Только в центре города, там где находится деловой центр, дома попрезентабельнее и поэтажнее, хотя ни одного здания выше четырех этажей нет. Все это ночью нелепо расцвечивается рекламой самых разных цветов и размеров, вплоть до гигантских GSS-голограмм. Электричество тут не экономят — вблизи Ураниум-Сити работает термоядерная электростанция. Народу здесь много, и это не только грабберы вроде меня. Я видел клерков, работающих в расположенных здесь штаб-квартирах работающих на Аваллоне компаний, служащих из Агентства по космическим перевозкам. Неожиданно много женщин — после Загона это приятная неожиданность. Грабберы, встречая их на улицах, буквально едят их глазами, но барышни привыкли к такому неприкрытому интересу и даже не смущаются. Я и сам несколько раз ловил себя на том, что с любопытством провожаю взглядом какую-нибудь хорошенькую деловую леди в щегольском форменном комбинезончике. Еще полно полиции МГКС; на каждом перекрестке стоит по броневэну и по пять-шесть полицейских. Понятия не имею, на кой леший нужно держать тут столько полицейских — может быть, власти настораживает обилие оружия у наводнивших город грабберов. Что ж, власти можно понять, у некоторых из парней, которых я видел на улицах, рожи просто бандитские. Много гидромобилей, среди которых попадаются совсем новенькие — видимо, их доставляют с Земли по заказу удачливых грабберов или местных чиновников. Так же, как и в Загоне, полным-полно увеселительных заведений, кабаков и ночных клубов. Судя по всему, Ураниум-Сити — веселый город, хотя его облик нагоняет тоску. Это напоминает свадьбу в убогом дощатом сарае. Или пир на развалинах.

Позавчера, перед моим отъездом с военной базы, майор Зебровски дал мне координаты своего агента, через которого следует передавать информацию. Но сначала мне надо найти Анну. Осмотр достопримечательностей Ураниум-Сити я начну с визита в адвокатскую контору Мармана.

* * *

Массивная железная дверь располагалась в самом конце длинного ободранного коридора, тускло освещенного единственной неоновой лампой. На двери красовались две надписи — одна бегущей строкой появлялась в окошечке дисплея, другая была написана на простом и не очень чистом листке бумаге, приклеенном к двери жевательной резинкой. Бегущая строка сообщала, что здесь клиентов обслуживает баннистер К.К.Марман, магистр права и специалист по имущественным и другим делам. Вторая надпись, накарябанная зеленым фломастером, гласила:

«ПО СУБОТАМ НЕ РАБОТАМ».

— Вы к господину Марману?

Северянин вздрогнул, повернулся на голос. Девушка, стоявшая перед ним, разглядывала его с выжидательным интересом. Она была очень молода и привлекательна — нежная загорелая блондинка с курносым носиком и мягким полудетским лицом. Черный приталенный костюм с аваритовой брошью на груди и туфли на шпильке делали ее еще более очаровательной.

— Вы к господину Марману? — повторила она. — Сожалею, но сегодня неприемный день. Приходите в понедельник.

— Я это уже понял, — Северянин показал на прилепленный к двери лист бумаги. — Это не сам адвокат Марман писал? С правописанием у автора явно не все в порядке.

— Нет. — Девушка весело улыбнулась, показав ослепительно-белые зубы. — Это сочинение нашего уборщика Калена. Надо снять эту бумажку, она подмочит репутацию моего шефа.

— Вашего шефа? Вы работаете у адвоката Мармана?

— А вас это удивляет?

— Нет, я лишь хотел сказать, что ищу не самого адвоката, а работающую у него девушку по имени Анна. Вы Анна?

— Анна, — она перестала улыбаться и с еще большим интересом посмотрела на Северянина. — А вы кто?

— Северянин. Ник Северянин. Вообще-то у меня другое имя, но на Аваллоне не принято называться своим именем. Я это уже понял.

— Однако меня вы назвали моим настоящим именем. Очень приятно, — Анна протянула Северянину узкую изящную кисть руки для пожатия. — И зачем же вы меня искали?

— Я не буду ходить вокруг да около. Мне очень нужен ваш брат. Мне нужен Апостол.

— Вадим? — Светлые глаза Анны потемнели, она нахмурилась. — Его нет в Ураниум-Сити. Ничем не могу помочь вам. Сожалею.

— А если я скажу, что дело очень важное? — Северянин перешел на русский язык.

Анна порывисто повернулась к нему, посмотрела на Северянина с недоумением.

— Вы русский! — воскликнула она с искренней радостью в голосе. — Боже мой, чего же вы сразу не сказали?

— Разве это так важно?

— Для меня важно, — ее лицо прояснилось. — Я ведь тоже русская. Мои родители родом из Иркутска. А вы откуда?

— Петербург, — Северянин улыбнулся и развел руками. — Значит, земляки.

— Значит, так. Пойдемте, расскажете, что вас сюда привело, — Анна сделала приглашающий жест и легко зашагала по коридору. Северянин пошел следом, любуясь ее легкой стремительной и изящной походкой. Анна привела гостя в маленький уютный кабинет с кондиционером и аквариумом, предложила сесть на мягкий стул без спинки, сама села в кресло напротив.

— Я как раз собиралась уходить домой, — начала она. — Шефа сегодня нет, он, как правоверный иудей, в субботу всегда отдыхает. А я решила кое-что поделать. Накопились документы, надо было разобрать. Господи, как же давно я не видела русского!

— Плантатор сказал мне, что в Ураниум-Сити много русских.

— Не много, но есть человек сто-сто двадцать. Однако к Марману они не ходят, предпочитают других адвокатов. А в свободное время я с ними общаюсь редко. Почти все они грабберы, и у них свои специфические интересы. У меня есть подруга Таня, она замужем за астронавигатором из Бюро грузовых перевозок, вот с ней я и общаюсь. А вы не похожи на граббера.

— Я стал им без всякого желания. Это долгая история.

— Хотите чаю? — вдруг предложила Анна. — Настоящего, черного, с вареньем?

— Если варенье домашнее, — сказал Северянин шутливым тоном.

— Тогда с брусничным? Согласны?

Северянин утвердительно кивнул. Непосредственность и эмоциональность Анны стали для него приятным сюрпризом. Эта девушка была очаровательна, и Северянину очень хотелось произвести на нее приятное впечатление. Плантатор оказался прав — судя по всему, Анна очень милая и добрая девушка. Конечно, она совсем не похожа на его Катю. Но разве это так важно? Не стоит вести себя с ней, как бесчувственный болван, зацикленный на делах.

— Сейчас закажем, — Анна подошла к буфет-автомату в углу кабинета и набрала на пульте код заказа. Запечатанные пластиковые стаканчики с горячим чаем выехали из чрева машины через несколько секунд. — Вот, берите.

— Спасибо. Вы давно на Аваллоне?

— Чуть больше года. — Анна распечатала свой стаканчик, поставила на стол. — Это все Вадим. Мы с детства все время вместе. Никогда не разлучались. Когда он отправился на Аваллон, я очень за него переживала. Но прошло два месяца, и он меня вызвал. Сказал, что нашел для меня очень хорошую работу с высоким жалованием и возможностью быстро сделать карьеру. Я ни секунды не думала, сразу все бросила и помчалась к нему. У меня кроме Вадима никого нет.

— А родители?

— Они умерли несколько лет назад.

— Простите. Сожалею, что заговорил об этом.

— Не извиняйтесь. А вы как тут очутились?

— Я уже сказал вам — это долгая история. В старину про ситуацию, подобную моей, говорили: «Роковое стечение обстоятельств».

— Видимо, у вас какие-то большие проблемы, — Анна отпила глоток чая из стаканчика. — Зачем вам Вадим?

— Я должен поговорить с ним. Это очень важно и для него, и для меня.

— Секретное дело?

— Наверное, — Северянин улыбнулся. — Еще в Загоне один наш соотечественник рассказал мне про Апостола. Он посоветовал обратиться к нему за помощью. Я только сегодня приехал в Ураниум-Сити, у меня тут нет ни знакомых, ни друзей. Вот я и подумал, что мог бы рассчитывать на содействие вашего брата. А тут еще Плантатор мне рассказал про вас.

— Вы знакомы с Плантатором?

— Случайно познакомился. Забавный парень. Только вот петаль его рано или поздно погубит.

— Он иногда бывает тут у нас. Вадим с ним знаком, но это шапочное знакомство. Кажется, они когда-то вместе планировали отправиться на север, в эту запретную зону, Территорию Хаоса. Вы надолго в Ураниум-Сити?

— Пока не знаю. Все будет зависеть от того, как быстро я увижусь с вашим братом. Других дел у меня здесь нет. Как я сказал уже, на Аваллоне у меня нет знакомых.

— Так вам негде устроиться? Могу порекомендовать гостиницу «Розовая звезда». Там умеренные цены и неплохой стол. Деньги у вас есть?

— Немного есть.

— Номер стоит сто пятьдесят за ночь. Если, конечно, вы не пожелаете дополнительные услуги.

— Что вы называете дополнительными услугами?

— Ну, — она вдруг покраснела, — кабельное видео или… девушек.

— Странно, что вы об этом заговорили.

— Простите меня, — Анна потупила взгляд. — Я сказала глупость.

— Вы меня совсем не знаете. Может быть, у вас сложилось обо мне неправильное впечатление.

— Еще раз простите. Я не хотела.

— Вы еще так молоды, что сердиться на вас просто нельзя. Давайте пить чай. А если вы не против, то мы могли бы вместе пообедать. Я прибыл в Ураниум-Сити час назад и еще не успел подкрепиться. Не хотели бы вы составить мне компанию?

— По-моему, это было бы не совсем удобно. Мы едва знакомы.

— Ну и что? Познакомимся получше. Вы угостили меня чаем, и я тоже хочу вас угостить. Только вы подскажете мне, где нам лучше всего пообедать — наверняка вы знаете тут пару неплохих ресторанов.

— Я знаю один уютный маленький ресторанчик, — помолчав, сказала Анна. — Но только платите вы!

В «Везунчике» подавали только фирменные аваллонские блюда — «грабберский бифштекс», хитрый салат из различных консервов, выращенные в местных теплицах овощи, и многое другое. Из напитков официант посоветовал заказать биддл с апельсиновым соком и «старательский чай». Пока ждали заказ, Северянин рассказал Анне, как Плантатор попытался угостить его мясом скрэтча.

— Фу! — Девушка брезгливо поморщилась. — Я видела скрэтчей в городском Бестиарии. От одного их вида меня мутит. А уж есть их… Ни за что! И вы согласились попробовать эту гадость?

— Нет, я думаю так же, как и вы. Предпочитаю концентраты. И не выношу крыс в любом виде. Особенно инопланетных.

— Здесь неплохо кормят, — сказала она. — Владелец ресторана заказывает продукты через серьезных поставщиков. На Аваллоне вся провизия местного производства проходит жесточайший санитарный контроль.

— Правда? Не знал об этом. На то есть какие-то причины?

— Какой вы странный, Николай… Дмитриевич. Прямо как только что родились.

— Во-первых, я действительно ничего не знаю. Во-вторых, зовите меня просто Николаем, без Дмитриевича.

— Вы должны были знать, куда вы едете.

— Так просветите меня. Мы говорили о причине жесточайшего санитарного контроля всей местной провизии.

— Вы что, никогда не слышали о «UZ»?

— Никогда. Что это значит?

— Выходит, вы совсем ничего не знаете… — Анна замолчала; у столика появился официант с заказом. Лишь когда он ушел, она продолжила: — Вадим оказался здесь именно из-за проблем с «UZ». Он работает на одну неправительственную организацию, помогает собирать информацию.

— На разведку, хотите вы сказать?

— Нет. Вадима наняла независимая экспертная группа одной крупной горнодобывающей компании. Ее очень волнуют последствия применения «UZ» на Аваллоне.

— Я не понимаю.

— Вы знаете о Войне за Панацею? Об Армагеддоне?

— Кое-что. Расскажете поподробнее, буду благодарен.

— Но про доктора Везалия вы наверняка слышали?

— Конечно. Это связано с Везалием?

— И да, и нет. Все началось, когда Везалий отказался подчиняться земным властям и объявил себя диктатором Аваллона. Конечно, на Земле это тут же восприняли, как мятеж. Сразу стали готовить операцию по восстановлению на Аваллоне земной юрисдикции. Только военные просчитались — Везалий обладал большими возможностями по защите Аваллона. Поэтому первое вторжение на Аваллон провалилось. Армия понесла большие потери, так и не захватив ни одного важного объекта. Естественно, на Земле стали думать, как быть дальше. И вот тут-то возникла идея применить против Везалия «UZ».

— Это какое-то оружие, не так ли?

— Это универсальный гербицид, изобретенный лет сто пятьдесят назад. Его применили только однажды, когда земляне колонизировали планету Вирида. Вадим рассказал мне, что там случилось. Планета была покрыта растениями, точнее папоротниками, споры которых вызывали у людей смертельную аллергию. Для борьбы с ними и был разработан «UZ-0» — вещество, ставшее прототипом гербицида, примененного здесь, на Аваллоне. Гербицид применили без всяких испытаний, что называется, с колес. Через месяц Вирида была очищена от флоры, однако оказалось, что токсичность «UZ» превосходила всякое воображение. Это вещество обладало свойством накапливаться во всем, что только можно — в почве, в воде, в тканях живых организмов, — и при этом в результате биохимических превращений возникали новые, неизвестные на Земле яды. Началась массовая гибель колонистов — настоящая эпидемия. Пока спохватились, что и как, Вирида стала непригодной для жизни вообще. После истории с Виридой про «UZ» постарались забыть, и слава Богу. Вспомнили о нем после провала десантной операции на Аваллон. Местность, которая сегодня называется Территорией Хаоса, была покрыта густой растительностью. Защитники Везалия без проблем укрывались там и от бомбардировок и от обстрелов с планетолетов и геликоптеров. Военным нужно было срочно уничтожить зеленый покров на территории, занятой отрядами Везалия. Там их не брали ни напалм, ни объемные бомбы. Вот и выбрали гербицид.

— Я понял, — Северянин ощутил необычайное волнение. — Военные применили «UZ», и все живое было уничтожено не только на Территории Хаоса, но и на всем Аваллоне.

— Именно так. Они применили такое количество отравы, что это вызвало планетарную катастрофу. Один килограмм этой гадости делает непригодной для жизни несколько десятков гектаров поверхности, а над Аваллоном распылили тысячи тонн гербицида. «Ограниченного применения» не получилось — военные вошли в раж и буквально залили планету этой гадостью. Последствия были чудовищные. Соединения «UZ» на шестьдесят процентов разрушили озоновый слой на Аваллоне, отравили все, что только можно было отравить. А потом началось самое страшное. Начались вызванные химическим оружием мутации живых организмов. С тех пор Аваллон медленно умирает, и остановить его агонию уже невозможно.

— А Везалий? Я слышал, он жив и здоров.

— У Везалия была Панацея — возможно, она его и спасла. И его приближенных тоже. Только вот территория, которую они контролировали, стала Территорией Хаоса — зоной, смертельно опасной для всего живого. Вадим говорил мне, что концентрация «UZ» и его производных там кое-где превышает допустимые величины в тысячи раз. Но это не самое страшное. Ветры и дожди разносят с Территории Хаоса токсины по всей планете. Вы видите сами, на что похож этот мир. Будущее у него еще страшнее. Точнее, у него нет будущего.

— Поэтому тут такая жесткая санитарная инспекция?

— Точно. Власти стараются контролировать распространение токсинов по планете, особенно внимательно следят за оборотом продовольствия. Они очень опасаются того, что продукты, содержащие «UZ», ненароком окажутся за пределами Аваллона. Даже те полезные ископаемые, что здесь добываются, проходят обязательную токсикологическую инспекцию.

— Это вполне разумно. Но не думаю, что это настолько опасно. Достаточно будет уничтожить отравленный груз, и все.

— Вы действительно ничего не знаете. Особенность «UZ» в том, что он как бы совмещает в себе элементы химического и биологического оружия. Молекула гербицида не просто воздействует на живой организм — она взаимодействует с ним, воспроизводя из веществ зараженного организма новые токсичные соединения. Я не знаю, какой сумасшедший гений придумал такую чудовищную штуку, но это якобы было нужно для того, чтобы уничтожать чуждую флору на всех стадиях ее развития. А получился настоящий кошмар. Попросту говоря, если вы съедите яблоко, выращенное на Аваллоне и зараженное производным “UZ”, вы сами превратитесь в источник смертоносной опасности для множества людей. Все ваши ткани, ваша кровь, ваши выделения станут ядовитыми. Причем это будет уже не сам «UZ», а какие-то новые соединения, против которых нет противоядия. Я не могу вам объяснить, как это происходит, я не химик. Вадим это знает лучше меня. Он был в ужасе, когда начал понимать, что происходит на Аваллоне. Никогда не забуду, с каким лицом он все это мне рассказывал.

— Это действительно страшно. Теперь понятно, почему планета гибнет.

— К счастью, концентрация отравы неодинакова в разных районах планеты. У нас в Ураниум-Сити она почти нулевая. Роза ветров тут благоприятная. Но вот дальше к северу идут зараженные территории. Это хуже радиации, Николай — от радиации, по крайней мере, можно защититься, ее можно уловить детекторами излучений. А с этой гадостью масса проблем. Собственно гербицид определяется довольно легко, но страшен не он сам, а его производные, продукты его взаимодействия с окружающей средой. От производных «UZ» нет защиты. Они убивают наверняка, медленно и жестоко.

— М-да, веселая картина получается. Зря я оказывается сюда приехал, — произнес Северянин и улыбнулся.

— Я не сказала вам самого главного, Николай. Об этом знают немногие, Вадим — один из них. Он и мне сказал. На Территории Хаоса находится настоящая бомба замедленного действия. Во время Войны за Панацею над Территорией Хаоса был сбит штурмовой планетолет «Нимрод». В его бомболюках было двадцать пятитонных контейнеров с «UZ». Сейчас они там, за Линией Смерти.

— Понимаю. Кажется, я все понимаю. Начнется война, и это значит…

— И это значит, что любой удар по Территории Хаоса может привести к непроизвольному взрыву контейнеров с гербицидом. Тогда ядовитое облако неминуемо накроет площадь в миллионы квадратных километров. И благоприятная роза ветров уже не спасет.

«— Ах, Зебровски, Зебровски, — подумал Северянин, глядя на девушку, рассеянно ковырявшую вилкой бифштекс, — сукин ты сын! Вот почему вы боитесь начать против Везалия военную операцию. Много болтаете о международных соглашениях, о конкуренции сторон. А все, оказывается, просто. Одна шальная ракета — и все население Аваллона станет покойниками. Рухнет к чертям собачьим вся аваритовая индустрия, прекратится добыча других полезных ископаемых. Космическая индустрия Земли не переживет такого удара. На карте Галактики появится еще одна уничтоженная людьми планета. Чтоб вас, сволочей!».

— Поразительно, — пробормотал он. — Я ничего этого не знал.

— И это очень странно, — сказала Анна. — Конечно, власти пытаются сделать вид, что история с гербицидом — секрет. Но это самообман. Формально спецслужбы МГКС следят, чтобы информация о «UZ» не просочилась на Землю. Только, похоже, на Земле на нас давно махнули рукой, и никого не интересует, что будет с Аваллоном дальше. Работающие на планете компании соблюдают технику безопасности и предписания служб контроля — и на том спасибо. Их интересует только одно — сумеют ли они окупить вложенные средства до того, как планета окончательно превратится в мертвую пустыню. Аваллон обречен, и все об этом знают, но предпочитают делать вид, что ничего не происходит. Фирменный аваллонский характер — смесь пофигизма и самообмана. Жить на пороховой бочке и делать вид, что это нормально, вполне укладывается в местный менталитет.

— Зачем вы все это мне рассказали?

— Я подумала, вам будет это интересно. Вы же должны понимать, куда вы прибыли.

— В самом деле… И что же ваш брат, он этим всем занимается?

— Он эколог, специалист по токсическому загрязнению. Он и его единомышленники создали небольшую группу, которая пытается найти путь на Территорию Хаоса, чтобы найти «Нимрод» и обезвредить его груз. Вадим недавно представил в Комиссию по реабилитации Аваллона свой доклад по изучению загрязнения гербицидом «UZ» и его производными этой планеты. Он жаловался, что его работа ни у кого не находит понимания. Проникнуть на Территорию Хаоса, или, как здесь говорят, за Линию Смерти, очень сложно. Вадим пытался получить у военных карту этого района, но те отказали. Теперь экспедиция откладывается на неопределенное время.

— Ваш брат сказал вам про контейнеры с отравой. Значит ли это, что он сам их видел?

— Не знаю точно. Но он о них знает. Он даже примерно догадывается, где может быть «Нимрод».

— А Панацея?

— Вадим считает, что если удастся найти Везалия и Панацею, у Аваллона появится шанс. Гибнущую планету удастся спасти. Вадим в это верит. Он говорит, это единственная надежда. В этом, кстати, и правительство заинтересовано. Бросить Аваллон земляне не могут — слишком богаты у планеты недра. Один аварит чего стоит!

— А где сейчас группа Вадима?

— Я действительно не знаю, — Анна уткнулась взглядом в тарелку, точно стыдясь собственной лжи. — Он все время переезжает с места на место, работает на частные компании и… Вобщем, я не знаю. Очень жаль, но это правда. Я ничем не могу вам помочь, Николай.

— А связаться с ним вы можете? По телефону, по омнифону, через Старнет, как-нибудь по-другому?

— Вадим пользуется закрытыми каналами связи. Мне очень жаль.

— Словом, вы отказываетесь мне помочь, — Северянин улыбнулся. — Однако я все-таки попрошу вас об одной услуге. Я как раз думал, чем я могу быть полезен вашему брату, а вы сами подали мне хорошую идею. У меня есть очень высокопоставленные друзья в Управлении по освоению Внеземелья. Слышали о таком? Думаю, если я их попрошу, они не откажут дать мне карту того района, который называют Территорией Хаоса. Если Вадима это заинтересует, пусть передаст через вас условия встречи. Мне бы очень хотелось с ним познакомиться. Тем более, что с вами я уже знаком, и это знакомство доставило мне огромное удовольствие. Когда сегодняшний вечер закончится, я буду усиленно искать повода еще куда-нибудь вас пригласить.

— Вот как? — Анна сделала попытку улыбнуться. — Вы что, пытаетесь ухаживать за мной?

— Рад бы, да не могу. Я женат. Но стать вашим другом очень хочу. Значит, договорились?

— Я ничего не могу обещать, — сказала, помолчав, Анна. — Но если брат свяжется со мной, я расскажу ему о вас.

— Вот это деловой разговор. Рад, что вы меня поняли.

— Вы русский, — внезапно сказала Анна. — И я вам доверяю. Но не ждите слишком многого. Вадим очень серьезно относится к проблеме. И я очень боюсь его подвести. Я его очень люблю. Он у меня один, понимаете? Единственный родной мне человек. А дело у него очень опасное. Он… он очень рискует.

— «Я тоже, — подумал Северянин, глядя на девушку. — Вполне возможно, что как раз сейчас Контактер нашел твоего брата, милая. Очень хочу ошибиться. Давай вместе решать задачку, в которой пока одни только иксы и игреки. Может быть, чего-нибудь и надумаем».

— Вы меня не слушаете? — Голос Анны заставил его вздрогнуть. — Вы что, задумались?

— Задумался, — признался Северянин. — Давайте оставим деловые разговоры. Мы уже полчаса болтаем, а про обед забыли. Пора подкрепиться и выпить по бокалу вина. За вас!

— За Вадима, — ответила Анна, подняв бокал. — За его успех.

VІІ. ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

Аварит (аваллонит, луч-камень) — минерал, встречающийся на нескольких планетах в звездных системах 2G2-С22001, 3В6-С22044 и 3С1-С22080. Кристаллы А. имеют голубой, золотистый, либо зеленоватый цвет. Плотность 4,11 — 4,3. Особым образом обработанный кристалл А. является идеальной интерферирующей призмой для так называемого Т-перехода, т. е. перехода люксонов в тахионы (эффект Максимова — Ло Яна).

Незаменимое сырье для Т-технологий. Используется в биоэлектронике, фотонной оптике, производстве тахионных двигателей звездолетов, медицине, термоядерном синтезе. Пользуется спросом также как ювелирный камень. Наибольшие разведанные запасы А. находятся на Аваллоне (годовая добыча около 3,5 т.).

Гостиница в двух кварталах от конторы Мармана оказалась неплохой. Анна порекомендовала мне «Розовую звезду», но до нее было дальше идти, а я уже не чуял под собой ног. Впрочем, я не прогадал. За сотню в сутки я получил крошечный, но очень уютный номер с электромагнитным душем, удобной кроватью, персональным сейфом с кодовым замком и кучей освежающих напитков в холодильнике. Кондиционирование воздуха здесь постоянное, и поэтому микроклимат какой-то особенно приятный — даже после жары снаружи я не почувствовал резкого перепада температур. Уже в номере я понял, как устал за истекший день. Наконец-то я смог снять тяжелый комбинезон. Мои друзья военные очень искусно закамуфлировали его под типовой рабочий комбез, но вес-то никуда не денешь! Великое наслаждение — сбросить чертову броню, скинуть тяжеленный рюкзак, принять душ и рухнуть на пахнущую свежими розами постель в одних трусах! Но об осторожности забывать не стоит. Автомат и сумку с боеприпасами я запер в сейфе, а вот пистолет все время при мне; я заметил, что в Ураниум-Сити никто не расстается с оружием. Разгуливать с навороченной пушкой на поясе тут своего рода хороший тон. Это неплохо, значит, я не вызову никаких подозрений. А то у меня началось что-то вроде паранойи — мне постоянно кажется, что все видят во мне секретного агента! Забавно, однажды я расскажу об этом друзьям на Земле. А может быть, расскажу и Кате. Хотя после того, что я узнал этим вечером от Анны, шансы заполучить Панацею становятся все более призрачными. Несчастный Аваллон похож на пороховую бочку. То, что рассказала мне Анна, звучит просто устрашающе.

Кстати, об Анне. Ведь она может быть тем самым Контактером, которого я должен найти. В принципе, я сейчас должен видеть Контактера в любом человеке. Но у Анны нет пси-способностей. Я не ощутил никакого воздействия на себя во время нашего разговора. Значит, я еще не встретился со своей мишенью. Выше нос, супермен, когда-нибудь это случится, и тебе станет не до мыслей вслух!

Апостол — русский. Очень интересно. Зебровски никак не прокомментировал это обстоятельство. Может, именно поэтому он выбрал меня в качестве агента, чтобы было легче войти в доверие к Апостолу?

Скоро утро, а я все размышляю. Последние два дня я почти не думал о Кате, о Земле. Не то настроение. Покончу со всем этим — и буду думать о хорошем, о том, что люблю.

* * *

Выспаться как следует не получилось — стук в дверь был настойчивый, и Северянин не выдержал, пошел открывать. Ранних визитеров было двое, оба в синей форме полиции МГКС. Один невысокий и раскосый, другой рослый и смуглый. Раскосый представил Северянину удостоверение на имя Ким Хо Дена, супердетектива криминальной полиции, отдела «А» и, не дожидаясь приглашения, проскользнул мимо слегка ошарашенного хозяина номера вовнутрь.

— Господин Кольцов? — Детектив Ким быстрым профессиональным взглядом охватил интерьер номера. — Прибыли вчера вечером, не так ли?

— Верно, — Северянин хотел съязвить, потом вспомнил, что полицейские, как правило, не обладают развитым чувством юмора и сдержался. — Чем обязан? В такое раннее время я обычно не принимаю гостей.

— Обстоятельства, господин Кольцов. Нам надо, чтобы вы поехали с нами.

— Куда, если не секрет?

— В полицейское управление.

Северянин вздрогнул, резко обернулся к детективам. Лицо Кима осталось таким же непроницаемым, как минуту назад.

— Какого черта?

— Нам нужна ваша помощь. Вы ведь знали человека по прозвищу Плантатор?

— Какое это имеет значение?

— Вы не ответили на мой вопрос.

— А вы на мой. Я спросил — какое значение имеет то, знаком я с Плантатором или нет?

— Его нашли мертвым вчера около восьми вечера у бара «Арктур». Кое-какие обстоятельства его смерти кажутся подозрительными. Так вы знали его?

— Я с ним встречался один раз, детектив Ким. О близком знакомстве речи быть не может.

— А с какой целью вы с ним встречались?

— Я просил познакомить меня с одним человеком.

— Понятно, — Ким покачал головой. — Все равно, давайте проедем с нами. Вам придется нам кое-что объяснить.

— Вчера вечером я был в другом месте. Есть человек, который может это подтвердить.

— Мы знаем. Но все равно, собирайтесь. У нас мало времени.

Северянин не стал возражать и спорить. Его поразили слова полицейского. Плантатор мертв. И скорее всего, его убили, иначе объяснить здесь появление полиции нельзя. Но как они узнали, что он позавчера встречался с Плантатором?

Необъяснимо, непонятно. Или же Плантатор был полицейским осведомителем? Вот этот вариант майор Зебровски уж никак не мог предусмотреть. Если Плантатор сообщил в полицию о позавчерашнем разговоре, это означает, что агент Северянин провалился. Чудесная новость. Великолепная новость. Вот и чудо, на которое он так рассчитывал. Теперь Зебровски волей-неволей должен будет отпустить его.

— Что с ним случилось? — спросил Северянин, надевая свой комбинезон. Ему казалось, что он выглядит абсолютно спокойно.

— Пока неизвестно. Наши эксперты как раз сейчас проводят вскрытие. Заключение будет чуть позже.

— Я сейчас вспомнил, что Плантатор говорил мне, будто скоро умрет. И убьет его Аваллон. Что вы об этом думаете?

— Собирайтесь быстрее, доктор Кольцов. Время идет!

Северянин бросил быстрый взгляд на Кима, но тот был по-прежнему невозмутим.

— Я готов, — ответил он. — Вещи взять с собой?

— Я не собираюсь вас арестовывать, — сказал Ким, и что-то похожее на улыбку появилось на его губах. — Я лишь прошу вас поехать со мной. Так что вещи можете оставить в номере. Обещаю, вы сюда еще вернетесь.

Разговор явно не клеился. Банальные, ничего не значащие вопросы, которые задавал ему детектив Ким, иссякли, осталось говорить по сути дела. А сути не было. Северянин подумал, что детективу просто нечего сказать. Плантатор умер, и вину за его смерть не на кого взвалить. Полиции в этой истории больше нечего делать.

— Кофе? — вдруг спросил Ким.

— Да, пожалуйста, — откликнулся Северянин.

— Вы какой пьете, черный или…

— Черный, без сахара.

— Прекрасно, — Ким нажал кнопку вызова. — Наконец-то мы нашли точку соприкосновения.

— Уверен, мы с вами выяснили все, что могли. Я могу идти?

— Можете. Если вам нечего больше мне сказать.

— Мне нечего больше сказать.

— В самом деле? Я думал, вы расскажете мне, о чем говорили с Плантатором.

— Я думаю, полицию не должно интересовать содержание нашей беседы.

— Зря вы так думаете, — Ким помолчал. — Вы сами не понимаете, во что вы ввязались.

— Это мои проблемы, детектив. Я постараюсь решить их сам.

— У вас очень много проблем. Начнем с того, что вы нелегально прибыли на Аваллон. В списках пассажиров рейсовых лайнеров с Земли вас нет. Заметьте, я не спрашиваю вас, как и каким образом вы сюда попали. С моей стороны это серьезное нарушение служебных обязанностей. Но я лоялен к вам. Я понимаю, что нормальный человек никогда не прилетит на Аваллон из пустого любопытства или чтобы пощекотать нервы. Хотя, мне достаточно сейчас лишь вызвать представителя иммиграционной службы — и вы отправитесь на Землю.

— Чего вы от меня хотите?

— Плантатор убит. Вскрытие показало, что его мозг был практически уничтожен множественными кровоизлияниями. Наш патологоанатом говорит, что такого обширного инсульта по естественным причинам быть не может. Его мозг обработали внешним воздействием — каким, пока неизвестно. Может быть, это яд, может быть какой-то вид излучения. Его печень вообще напоминала губку, но это может быть результатом курения этой дряни — петаля. Давайте представим, что Плантатора убили, изощренно и жестоко. Сразу возникает вопрос — что мог знать этот несчастный бродяга-наркоман, если его смерти кто-то желал? Прибавьте к этому то обстоятельство, что Плантатор умер вскоре после вашей встречи. Любопытное совпадение.

— Мне в самом деле нечего сказать.

Дверь открылась, девушка в форменном полицейском комбинезоне принесла кофе. Северянин сделал глоток и поморщился — это был не натуральный кофе, дешевый эрзац. Впрочем, глупо предполагать, что в полицейском управлении МГКС задержанных будут угощать настоящим кофе. Хотя и эта бурда была кстати — Северянину очень хотелось пить.

— Так как же с проблемами? — подал голос Ким. — Будете решать их сами, или попробуем поработать над ними вместе?

— Я уже сказал вам: я просил Плантатора вывести меня на одного человека.

— Кто этот человек?

— Я знаю только его прозвище — Апостол.

— Любопытно, — Ким пристально посмотрел на собеседника. — Вы ищете знакомства с человеком, который пользуется в Ураниум-Сити репутацией героя. Зачем он вам?

— Я хочу проникнуть за Линию Смерти. Мне нужна Панацея.

— Вы это серьезно?

— Абсолютно. Моя жена неизлечимо больна. Единственный шанс для нее — Панацея.

— Вы серьезно верите в эту чепуху о Панацее?

— Верю. Если Панацея не существует, я хочу убедиться в этом сам.

— Вы сумасшедший.

— Возможно. Если я сумасшедший, тогда это все объясняет, не так ли? И давайте на этом закончим наш разговор. Повторяю, мне нечего больше вам сказать. пусть вас утешит то, что я был с вами предельно откровенен. Не вижу смысла продолжать беседу далее.

— Лучше начнем ее сначала, — Ким отхлебнул кофе. — Итак, вы встретились с Плантатором и попросили его свести вас с Апостолом. Очень хорошо. И что вам сказал Плантатор?

— Сказал, что понятия не имеет, где сейчас Апостол. Вот и все.

— Но вы все-таки прибыли в Ураниум-Сити.

— А куда мне было идти? Обратно в Загон? Я там насиделся досыта. У меня есть свои планы, и я намерен их реализовать.

— А еще у вас отличное снаряжение, — сказал Ким тоном инквизитора. — Вы будто воевать собрались.

— Я не жалею денег на свою безопасность. Аваллон — не то место, где можно разгуливать в шортах и с удочкой. Все это я купил на Земле и теперь нисколько не жалею, что потратил на все это все свои сбережения. Вы со скрэтчами хоть раз встречались?

— Конечно. Мерзкие твари.

— Вот-вот, и я об этом. А за Линией Смерти мне может повстречаться кое-что похуже.

— Я хочу вам кое-что сказать, — Ким откинулся на спинку кресла, сплел пальцы рук вместе. — Я уже пятнадцать лет работаю на Аваллоне и повидал много отчаянных парней, вроде вас, желавших проникнуть за Линию. Почти все они пропали бесследно, а те, кто вернулся… ну, словом, очень нуждались в помощи психиатра. У нас даже термин такой появился — «мутация сознания».

— Что вы имеете в виду?

— Те, кто возвращался из-за Линии, очень быстро обращали на себя внимание специальных служб именно потому, что вели себя неадекватно. Если до того, как попасть за Линию, практически все они были весьма темными типами с криминальным прошлым, то после возвращения оттуда напоминали — как бы это лучше сказать? Блаженных, что ли. Несли какой-то бред о Высшей Гармонии, о Сознании. Особой беды в этом нет, но вокруг этих болтунов тут же собирались толпы любопытных. Всем интересно знать, что творится на Территории Хаоса. Пришлось подключить наши службы здравоохранения.

— Вы насильно помещали этих людей в психушки?

— На Аваллоне нет психушек.

— Может, их стоит открыть?

— Ради нескольких съехавших с катушек парней? Овчинка выделки не стоит, доктор Кольцов.

— Можно отправить подобных типусов на Землю — в целях государственной безопасности. Думаю, они бы не стали возражать.

— В том-то все и дело, дорогой доктор Кольцов, что эти ребята почему-то категорически не хотят возвращаться на Землю! Они заявляют, что это их планета, и они собираются возродить ее. И наши санитарные службы заподозрили неладное.

— Мутацию под воздействием «UZ»?

— Сказки про какой-то особо токсичный гербицид, которым якобы отравлен Аваллон — полная чушь. У вещества, которое вы упомянули, очень низкий ресурс стойкости. С момента его применения прошли десятилетия. Опасные токсины давно разложились.

— Возможно, — Северянин решил не вдаваться в подробности, чтобы никоим образом не навести полицию на Анну. — Я не специалист по химическому оружию. Я историк. Давайте вернемся к нашему разговору о сумасшедших грабберах. В чем тут подвох, я так и не понял.

— У нас есть подозрения, что человек, которого зовут Апостол, работает на доктора Везалия.

— Который давно умер? — Северянин искусно изобразил изумление. — Экспедиция с его участием…

— Да, конечно, но у нас есть некоторые свидетельства того, что Везалий — или кто-то очень на него похожий, — использует грабберов, раздувая миф о Панацее. Скажу больше — у нас есть сведения, что на Аваллоне существует что-то вроде религиозной секты. По нашим данным, они поклоняются какой-то Высшей Гармонии и ее местонахождением считают город Та-Ин. И ваш приятель Апостол в этой секте весьма активный фигурант. Если не ее лидер.

— Он не мой приятель. Я ищу его только затем, чтобы с его помощью проникнуть на Территорию Хаоса. Чем занимается Апостол, меня не интересует. Я уже изложил вам свои мотивы и свои планы. Чего вы еще хотите?

— Ничего, — Ким вздохнул. — Вы убедили меня в том, что вы просто одиночка, прибывший на Аваллон в поисках спасения для своей жены. Но давайте представим себе следующую ситуацию: вы нашли Апостола. С чего вы взяли, что он согласится вам помогать?

— Я ничего не решил. Апостол может послать меня к чертям собачьим. Но для меня это шанс. И я хочу его использовать.

— Здесь есть одна дамочка, — внезапно сказал Ким, — некая Кларисса Эстергази. Ее сердечный друг был в числе тех грабберов, которые побывали на Территории Хаоса. Между прочим, она неплохо знает Апостола. Побеседуйте с ней. Возможно, она поможет вам.

— С чего вы взяли?

— Вы умеете располагать к себе людей. Вы либо кристально, вплоть до идиотизма честный дилетант, либо профессионал высочайшего класса.

— Я просто очень люблю свою жену. И ради ее спасения готов на все.

— Похвально. — Ким смял в кулаке стаканчик из-под кофе, швырнул его в зев мусоропровода. — Клариссу Эстергази можно найти в Афродитории. Удачи!

* * *

Афродиторий, как и все строения в Ураниум-Сити выглядел крайне невзрачно снаружи — нелепое двухэтажное здание в форме летающей тарелки, стеклянные панели на первом этаже никогда не мылись, лестницы занесены песком. Все это странно контрастировало с полыхающей над фасадом огромной рекламой — GSS-панно непрерывно демонстрировало трехмерные порноролики. Ну что ж, в этом нет ничего удивительного — на планете, где девяносто восемь процентов населения составляют одинокие мужчины, запрещать порнографию было бы глупо.

Четверо вышибал в холле лишь на мгновение отвлеклись на нового гостя. Северянин отдал свой пистолет охраннику на входе, заплатил положенную за вход плату, получил карточку гостя и прошел к эскалатору.

Огромный зал Афродитория был пока еще полупустым. Часть посетителей столпилась у стойки бара в правой стороне зала и под аккомпанемент танцевальной музыки галлонами вливала в себя пиво и биддл. Небольшая группка гостей столпилась у крестообразного подиума, по которому в облаках цветного дыма и в сполохах световых эффектов расхаживали несколько длинноногих красоток в символических бикини. Все как на Земле, с усмешкой подумал Северянин. Меняются планеты, но не нравы. Интересно, которая из этих прелестниц Кларисса Эстергази?

— Хороши телочки, а?

Северянин обернулся на голос. Заговоривший с ним парень, видимо, местный завсегдатай. Или сутенер. Одет слишком вычурно, волосы выкрашены флуоресцентной краской, все пальцы в кольцах.

— Все как одна клоны, — пояснил парень, жеманно жестикулируя. — Хочешь, за сто пятьдесят тысяч тебе сварганят копию любой из них. А так, покувыркаться, выйдет дешевле. Сотня в час, если без джакузи и шампанского. Здесь и трансвеститы есть. Вон та блондинка в синем — мужик. Подойди, пообщайся, может, понравишься кому. Если понравишься, получишь скидку.

— Я подумаю, — меланхолично ответил Северянин. Ему совершенно не хотелось общаться со смазливым парнем.

— А может ты того… парнишек предпочитаешь? Так и это устроим. Ты каких любишь — блондинчиков, чернявеньких?

— Ты, я погляжу, из местного сервиса и все тут знаешь, — сказал Северянин. — Ну так скажи мне, кто из этих красоток Кларисса Эстергази.

— Боги Галактики! — Парень манерно закатил глаза. — И что это все мужики западают на эту рыжую суку! Плоская как доска и шарма ни на грош. Придется подождать, красавчик. У нее сейчас клиент. А потом, возможно, будет еще один. И еще.

— У меня нет времени ждать. Где ее найти?

— Номер 9В в левом крыле, — парень еще и пальцем указал, видимо, желая показать Северянину свой фантазийный маникюр. — Успехов, цыпа!

Северянин прошел мимо подиума через весь зал и оказался в длинном коридоре. Номер Клариссы Эстергази оказался в самом конце коридора. Он постучал в дверь, дождался, когда щелкнет замок. Дверь приоткрылась.

— Чего тебе? — Глаза Клариссы Эстергази напоминали глаза разъяренной кошки. — Какого хрена нужно?

— Я по делу. Надо поговорить.

— Убирайся к дьяволу. Я занята.

— Минуточку, — Северянин ловко втиснулся в промежуток между дверью и косяком. — У меня важный разговор. Всего минута, Кларисса.

— А у меня клиент. Будешь наблюдать, как я работаю?

— Клиент подождет.

— У меня почасовая оплата.

— Меньше поработаешь. Я ищу Апостола.

— Да что ты за хрен мудрый такой? — Девушка уже с интересом посмотрела на Северянина, тряхнула буйной рыжей гривой. — Я тебя не знаю.

— Не знаешь. Но это неважно. Так как насчет поговорить?

— Бухло за твой счет, — неожиданно заявила она. — Овсяной биддл марки «Старатель Дэйв», выдержка не меньше пяти лет. Годится?

— Хорошо. Где его можно купить?

— Внизу в баре. Так я жду.

— Дверь только не закрывай.

Названный Клариссой биддл стоил три с половиной сотни за бутылку — из всех сортов фирменного аваллонского напитка он оказался самым дорогим. Когда Северянин расплачивался с барменом, стоявшие у стойки грабберы окинули его выразительными взглядами, а девицы сразу подобрались поближе к денежному покупателю. Однако Северянин обманул их надежды — он тут же покинул зал. Дверь в номер Клариссы была открыта. Он вошел внутрь и невольно застыл в нерешительности, не зная, как быть — девушка уже скинула с себя одежду и сидела на широкой постели лишь в паре черных чулок и в туфлях на шпильке. В номере вместе с Клариссой был щуплый моложавый человек с испуганными глазами — когда Северянин появился на пороге комнаты, парень сразу отодвинулся от Клариссы и натянул на себя одеяло.

— Давай бокалы, — сказал Северянин, ставя бутылку на стол.

— Хм, не обманул! — Рыжеволосая с интересом посмотрела на Северянина. — Значит, ты не шпик. Легавый ни за что бы не истратил такие бабки на выпивку.

— Профессор Кольцов! — Испуганный парень вдруг просиял. — Это вы, ей-Богу! Я вас узнал. Вы изменились, но я все равно…

— У меня мало времени, — сказал Северянин, игнорируя парня. — Хватит только на то, чтобы выпить по глотку и поговорить.

— Профессор, вы меня не узнали? — Парень, позабыв, зачем пришел в этот номер, поспешно натягивал на себя штаны и фуфайку. — Я Джон Уолдо Сайкс. Из университета Кентукки. Мы встречались с вами. Помните, два года назад в Денвере? Вы были на конференции, а я тогда представлял свой доклад. Боже, как я рад вас видеть!

— В самом деле, — Северянин улыбнулся. — Вас-то какой дьявол сюда принес?

— Я… вобщем, я подумал, что…, - молодой человек смущенно потупил взгляд. — Я тут кое-что нашел, профессор. Потрясающая вещь, должен вам сказать!

— А я, значит, побоку! — Кларисса не спеша набросила на себя халат, скрыв от мужчин свои прелести. — Ну давай, герой, откупоривай бутылку. И обдумай, что хочешь спросить. У меня тоже немного времени. Пустой болтовни не люблю.

— Я подожду в коридоре, — сказал Сайкс и быстро выскользнул из номера. Кларисса презрительно улыбнулась.

— Извини, что помешал, — сказал Северянин.

— Плевать, этот чудик заплатил вперед… Так что ты хотел узнать?

— Мне нужен Апостол.

— А с чего ты взял, что я это знаю?

— Так, слух пронесся. — Северянин сделал глоток биддла. Напиток был отличный, с еле уловимым приятным смолистым запахом и вкусом. — Так как же насчет Апостола?

— Честно? Я не знаю.

— Кларисса, я не враг Апостола. Он мне действительно очень нужен. Я встречался с его сестрой, но она ничего мне не сказала.

— С Анной? — Рыжеволосая фыркнула. — Еще та сука! Правильная до мозга костей. Это она тебе про меня сказала?

— Нет. Плантатор сказал.

— А, ну тогда понятно. Как поживает этот мешок с дерьмом?

— Он умер. Сегодня ночью.

— Ну да! — Кларисса сокрушенно покачала головой. — Ну что ж, того и следовало ждать. Сторчался он напрочь. В последний раз, когда приходил ко мне на огонек, весь трясся. Даже петушка своего поставить не мог.

— Все хуже, чем ты думаешь. Его убили.

— Кто убил?

— Неизвестно. Меня из-за этого вызывали в полицию.

— А зачем тебе Апостол?

— Я хочу попасть за Линию.

— И ты туда же! — Кларисса внезапно подошла к Северянину, села ему на колени, обняла за шею. — Ты-то вроде на шизика не похож. На кой оно тебе надо?

— Надо, милая, — Северянин мягко, но решительно отстранился от девушки. — Не спрашивай, зачем.

— Больно нужно! У меня вот тоже дружок пошел за Апостолом. И что думаешь? Повернулся, бедняга. Будто подменили его.

— Твой ухажер?

— Ага. — Кларисса налила себе еще биддла. — Крис Жестянщик, знаешь такого?

— Нет. Он был за Линией?

— Хрен его знает. Одно скажу наверняка — они с Апостолом туда собирались. Пробрались, или нет, понятия не имею. Но Крис вернулся оттуда с тараканами в башке. Покрутился тут немного, а потом и вовсе исчез. Я так думаю, он опять к Апостолу подался.

— Не понимаю.

— А чего тут понять? Этот Апостол вроде как хевру свою создал. Уж не знаю, чем он людей берет, да только многие грабберы о нем говорят так, будто эта сволочь сам Папа римский. Жестянщик мне про него когда рассказывал, аж слюной брызгал. Прям чуть до оргазма себя не довел.

— Интересно… А ты видела этого Апостола?

— Не видела. А вот дружка его закадычного пару раз видала. Он сюда заходил, чтобы бабу свою забрать. Была тут у нас одна фифа, Надя Кауфман, так этот самый Артур на нее запал крепко. И что ты думаешь — свел ее отсюда! Видать, крепко девчонке мозги засрал. Слух прошел, что эта самая Надя теперь кантуется с компанией Апостола. Еще по одной?

— С удовольствием, — Северянин налил Клариссе и себе, чокнулся с девушкой. — Ты тут назвала много имен, но не сказала, где их всех искать. Так как?

— А я не знаю. Жестянщика я уже месяца четыре не видела — только слышала, что он подался на север в Долину Бурь. Туда теперь все лезут, кому не лень — говорят, там кристаллы аварита под ногами прям валяются. Артур здесь тоже давно не появлялся: как увел Надю, так и сгинули они оба. А уж Апостола я в Афродитории вообще ни разу не видела. — Тут Кларисса пристально посмотрела на Северянина. — Не стоит за Линию идти, сладкий. Там что-то есть. Что-то говеное, страшное. Жестянщик был парень что надо. Огонь мужик был. Ни одну бабу не пропускал, а уж по части щекотливых делишек был докой, каких больше не сыскать. А после того, как сходил с Апостолом, тенью стал. Будто зомби. Как вспомню, страшно становится. Лепетал что-то непонятное, и глаза у него горели, будто он самого Господа Бога увидел. Не ходи туда!

— Я подумаю.

— А хочешь, останься сегодня у меня, — Кларисса опять попыталась обнять Северянина. — Я с тебя денег не возьму.

— Я бы рад, но не могу, — Северянин поднялся с кресла. — Спасибо тебе. Ты мне помогла.

— Ну, раз так, вали! — Кларисса указала пальцем на выход. — Увидишь Апостола, передай ему от меня, что он падла последняя. И я ему желаю побыстрее сдохнуть от лучевой проказы.

— Так жестоко! — Северянин на миг задержался в дверях. — Так и передать?

— Именно так, — подтвердила Кларисса и захлопнула за Северянином дверь.

VІІІ. ДЕНЬ ВОСЬМОЙ

МГКС (Межгалактический Комитет по сотрудничеству)- международная организация, включающая в себя более 150 стран, главной задачей которой является координация усилий по освоению Внеземелья. Именно

МГКС планирует и финансирует проведение межзвездных экспедиций, колонизацию и освоение природных ресурсов планет Внеземелья. В структуру МГКС входит Большой Совет, координационные комиссии, около 40 отраслевых агенств и специальные службы. Общая численность сотрудников — около 120 тысяч человек.

В ряде случаев специальные структуры МГКС выполняют исследовательские, гуманитарные, природоохранные и полицейские функции. Общий бюджет МГКС в 2229 году составил порядка 7, 5 триллионов.

Более подробная информация о деятельности МГКС содержится на сайте ggw. igcc.info. uv.

Итак, я еще не выбрался из Ураниум-Сити, а проблемы уже есть. Во-первых, я познакомился с местной полицией, и полиция в курсе, что я попал на Аваллон нелегально. Собственно, невелика беда, тут почти все грабберы — нелегалы, но если детектив Ким захочет испортить мне жизнь, у него для этого есть все средства. Правильно он мне сказал: один его звонок в иммиграционную службу — и я окажусь на Земле. Теперь я должен все время действовать с оглядкой на Кима — не приведи Бог, его непонятная благосклонность ко мне начнет исчезать. Во-вторых, Контактер снова напомнил о себе. Я нисколько не сомневаюсь, что смерть Плантатора — его работа. Интересно, он уже знает о том, что я встречался с Плантатором? Наверняка знает, ведь он псионик, и считать чужую память для него пара пустяков. Вывод: мне стоит приготовиться к встрече с этим парнем. В-третьих, мне на голову свалился этот недотепа, Джон Сайкс. Вот уж кого не чаял здесь встретить! Доктор астроархеологии на планете, населенной полустарателями-полубандитами — это, как сказал бы мой учитель, профессор Юрьев, парадокс. Хотя я должен бы радоваться — у меня теперь есть с кем поговорить. Кроме того, — и это, по правде сказать меня очень удивляет, — Сайкс тоже настроен идти за Линию. Так что, возможно, я обзавелся компаньоном. Пока он только намекнул мне, что для этого у него есть ОЧЕНЬ веские причины. Когда мы расстались с ним в Афродитории (самое подходящее место для негаданной встречи двух ученых мужей, ха-ха!), он пообещал, что обязательно введет меня в курс дела.

Апостол остается пока для меня недосягаемым. Одно мне понятно — скорее всего, этого загадочного героя всех грабберов Аваллона надо искать в Долине Бурь. Думаю, мне стоит проконсультироваться с Зебровски, тем более, что я еще не посылал майору никаких донесений о том, как развиваются события. Заодно попрошу у него денег — у меня осталось чуть больше тысячи. Ураниум-Сити любит деньги, а я еще не нашел никаких надежных подходов к Апостолу. Все это значит, что с агентом Зебровски в Ураниум-Сити встречаться пока не стоит — мне просто нечего ему сказать. Отправлюсь, что называется, в самостоятельное плавание, а там будь, что будет.

Сегодня воскресенье. В этот день мы с Катей всегда устраивали маленькое семейное торжество с чаепитием. Господи, как же мне хочется снова попробовать ее вишневый пирог! Почему в жизни все так нелепо устроено? Почему начинаешь ценить маленькое счастье лишь тогда, когда теряешь его навсегда? От этих раздумий на душе смутно и гнусно. Мои мысли все время уносят меня туда, на Землю, где в криокамере находится Катя. И мне кажется, что мое сердце тоже промерзло насквозь, и даже зной проклятого Аваллона не может растопить этот могильный холод. Если Катя умрет, я… Нет, не стоит сейчас об этом думать. Я еще не нашел Апостола. Я не нашел Панацею. У меня есть один-единственный шанс, за который я хватаюсь с одержимостью фанатика. Или влюбленного? Или просто человека, который надеется обмануть смерть?

* * *

— Это прекрасно, что вы пришли, Ник! Я очень, очень рад вас видеть! Вы даже не представляете, как я был удивлен, когда увидел вас вчера в этом… клубе.

— А уж как я был удивлен! — Северянин пожал влажную руку Сайкса, сел за столик. — Ну, вот видите, я пришел. Вчера вы сказали, что у вас для меня есть интересная информация.

— Вы, как всегда, воплощение деловитости! Никаких предисловий, сразу о деле, — засмеялся Сайкс. — Помню вас по Денверу, с тех пор вы нисколько не изменились.

— Ошибаетесь, Джон, я очень сильно изменился… Что вы там едите?

— Они называют это «старательским ассорти». Что-то мясное, как видно. С того момента, как я оказался на этой Богом забытой планете, я никак не могу разобрать вкус местной еды. Все одинаково отдает пластмассой.

— Мне тоже пора подкрепиться, — Северянин жестом подозвал официанта. — Вы где остановились?

— Отель «Космик», в трех кварталах отсюда. Как вам эта дыра? Я имею в виду Ураниум-Сити.

— Пока не распробовал, как следует.

— Ужасно! — Сайкс отложил вилку, глянул на собеседника поверх очков. — Тащиться за сорок семь парсек для того, чтобы увидеть все это… Хотя, на Земле мне скучно. Наша земная жизнь стала какой-то стерильной. Здесь ощущаешь себя первобытным человеком. Эдакая первозданная острота чувств. Знаете, Ник, в детстве я обожал старинные фильмы об освоении Дикого Запада. Вот тут что-то похожее, только вместо допотопных «кольтов» тепловые пистолеты, а вместо мустангов — экранолеты. А так аура та же самая! Чувствуешь себя как бы внутри истории. Для людей нашей с вами профессии это незаменимый опыт.

— Вы слишком восторженно принимаете Аваллон, Джон.

— Что поделать? До тридцати лет я был кабинетным мальчиком, и весь мир был для меня всего лишь виртуальными образами в компьютере. Но если бы не эта виртуальность, я бы никогда сюда не прилетел. И знаете, почему? В виртуальности — весь смысл моего открытия. И я приглашаю вас, Ник, разделить его со мной.

— Вы слишком великодушны.

— Я хочу быть с вами искренним. Я считаю вас очень знающим специалистом и большим энтузиастом нашего дела. К тому же, на Аваллоне у меня нет знакомых. Я тут один, и мне нужна помощь. А вместе с вами я мог бы, что называется, развернуться.

— Короче, вы предлагаете мне сотрудничество?

— Именно, — Сайкс кивнул, потянулся за стаканом с газировкой. — Вы поможете мне, а я помогу вам.

— Вы даже не знаете, ради чего я тут, на Аваллоне.

— Вчера — уж простите меня, — я подслушал ваш разговор с этой девушкой, Клариссой. Дверь была незаперта, я стоял в коридоре, ожидая вас и…

— Ну и что вы услышали?

— Что вы хотите проникнуть на Территорию Хаоса.

Северянин помедлил с ответом. Во-первых, подошедшему с заказом официанту совершенно незачем знать о чем беседуют два клиента. Во-вторых, в глубине души зашевелилось сомнение — а стоит ли делиться с Сайксом? В конце концов, он о нем ничего не знает, кроме того, что Сайкс его коллега. Американец производит впечатление достаточно нервозного типа. Нужен ли ему такой компаньон?

— Предположим, — ответил он, глядя на Сайкса. — Предположим, я хочу пробраться за Линию Смерти, как тут называют границу Территории. И что из этого?

— Так и я хочу туда пробраться! — Сайкс заулыбался. — Общие интересы, не так ли?

— Вам-то зачем туда нужно?

— Чтобы проверить мои догадки. Если они подтвердятся, я уже при жизни стану величайшим астроархеологом.

— Весьма скромно, — заметил Северянин, разминая вилкой кусочки вареного картофеля.

— Вы даже не представляете, к каким выводам я пришел, когда изучал культуру Та-Ин. Вы же знаете, что цивилизация Та-Ин исчезла еще до появления на Аваллоне землян. Остались только развалины, которые мы тоже по привычке называем Та-Ин или Город Солнца, хотя сами аборигены дали ему когда-то другое название — Место Возрождения. Я сейчас не произнесу, как это правильно выговаривается на их языке: вы наверняка читали о культуре Та-Ин и помните, что звуковой язык играл у них чисто вспомогательную роль, а общались они при помощи телепатических мыслеобразов.

— Вы знаете их язык?

— С этого-то все началось! Давайте закажем по пиву — веселее будет беседовать. Или давайте уйдем отсюда. В моем номере мы сможем поговорить спокойно.

— Да и здесь неплохо. И я еще не съел свое ассорти.

— Хорошо, — Сайкс сдвинул тарелки и водрузил на их место свой «перс». Открыл крышку, щелкнул клавишей включения. — Я вам сейчас покажу кое-что. Я действительно пытался на протяжении трех лет расшифровать таинские идеограммы. Таины писали знаками, похожими на иероглифы наших земных великих цивилизаций, но их идеограммы особенные. Они совмещают лингвистические и математические понятия.

— Любопытно. Что это значит?

— Ну, например, вы хотите написать фразу «Я еду домой». У вас получается фраза из трех слов, которой вы передаете собеседнику свое намерение. Вы сообщаете, кто производит действие, какое действие и называете место, которое собираетесь достичь в результате этого действия. То есть, вы передали только существенную информацию, не вдаваясь в подробности. У таинов та же фраза содержала бы не только передачу лингвистической информации, но еще и алгоритм ваших действий, пространственные характеристики, весь набор необходимых величин, вектор направления и трехмерную сетку координат, в которой вы двигаетесь, когда идете домой. Получается лингвоматематическая система понятий, похожая в общих чертах на обычную школьную задачку по математике — я описываю собеседнику сначала ситуацию, потом свою цель, потом условия и способы достижения этой цели, а потом и всю последовательность действий от начала до конца — и все это выражается парой-тройкой идеограмм. Нам это все тяжело себе вообразить, но таины прекрасно понимали друг друга.

— Очень интересно. Вы кому-нибудь рассказывали о своих догадках?

— Конечно. К несчастью, у меня было очень мало фактического материала — образцы таинского идеографического письма на Земле большая редкость, их там всего несколько десятков, и почти все они скопированы участниками первой экспедиции на Аваллон с рельефов одной из Больших пирамид в Та-Ин. Вы ведь видели эти пирамиды?

— Их изображения, хотите вы сказать.

— Естественно. У меня есть хорошие снимки, — Сайкс открыл данные в своем «персе». Северянин увидел хорошо знакомую ему 3D-фотографию города, сделанную много лет назад — полузанесенные песком руины, среди которых угадываются улицы, радиально расходящиеся от центра города. И в центре — три пирамиды, похожие на египетские, каждая в сорок пять метров высотой. Их поверхность, покрытая каким-то неизвестным на Земле полимером, будто поглощает свет, поэтому пирамиды кажутся угольно-черными при любом освещении. Мрачноватая картина, но величественная. Северянин знал, что судя по свидетельствам экспедиции Дауда, первой и единственной, посетившей город Та-Ин, на пирамидах имеются какие-то рисунки и надписи — судя по всему, голограммы под сверхпрочным полимерным слоем. Дауд успел передать несколько снимков, в числе которых был и этот, а также сообщения о том, что им, возможно, удалось найти вход в помещения под одной из пирамид. А дальше началось то, о чем рассказывал ему Зебровски — Дауд и его люди погибли, а Везалий, к которому перешло руководство экспедицией, сошел с ума. После Армагеддона древний город никто из землян не посещал, и новых снимков Та-Ин получить не удалось. Во всяком случае, Северянину не приходилось видеть ни одной фотографии Та-Ин, сделанной после 2140 года. Что мешало их сделать? Еще одна загадка этой странной планеты.

— Эти пирамиды имеют названия, — продолжал Сайкс, — все они одной высоты и отличаются только тем, что надписи, о которых я говорил, почему-то нанесены только на одну из них. Ее еще называют Пирамидой Творящего Начала. Другие пирамиды в переводе с языка таинов называются Отец и Мать. Странные названия. Те из надписей, которые поддаются расшифровке, по-видимому говорят о каком-то ритуале. Вот, смотрите: «Я прикасаюсь к тому, что не умирает» — эта идеограмма высечена на южной, священной стороне Пирамиды Творящего Начала. А вот еще: «Вложи йерет в предназначенное ему место, и станешь, как Изначальный». Возможно, это описание какого-то обряда, не исключено, что с эротическим компонентом.

— Знать бы еще, что такое йерет! — Северянин поднял взгляд на Сайкса. — Пока не вижу в этом никакого смысла.

— Я тоже не видел, пока не встретил надпись, в которой упоминается некий Переход. — Сайкс совершенно не заметил иронии в глазах собеседника. — Вот она, нанесена на северную грань пирамиды: «То, что переходит в Разум, переходит обратно». Знаете, что я предполагаю? Таины владели секретом перевода материи в сознание и обратно. А это предполагает такие чудеса, что у меня просто дух захватывает.

— Например?

— Например, что цивилизация таинов не погибла. Она изменилась. Превратилась в систему мыслеобразов, сохраненных каким-нибудь сверхмощным устройством, записанных им. Помните, я говорил о виртуальной реальности? Вот я и представил, что цивилизация Та-Ин могла изменить форму существования. Когда стало ясно, что спасти цивилизацию не удастся, таины просто совершили Переход в некую неизвестную нам форму существования, и это спасло их от гибели. Возможно, она до сих пор существует. Как вам гипотеза?

— Ее оценил бы один мой знакомый, недавно умерший. Он очень любил курить петаль.

— Вы насмехаетесь надо мной, — с укоризной сказал Сайкс, но слова Северянина не очень его расстроили. — Вам трудно это представить. А ведь мое предположение очень хорошо объясняет, почему до сих пор никто не может проникнуть на Территорию Хаоса. Это может быть защитное поле таинов. Они не пускают к себе чужаков. Таким образом они защищают проход, портал — назовите как угодно, — ведущий в новый мир Та-Ин.

— Везалия же пустили. И грабберы там бывают.

— Бывают. Но защитное поле избирательно. Оно пропускает только тех, кто не представляет для скрытой цивилизации угрозы.

— Вы молодец, Джон, — совершенно серьезно сказал Северянин. — Это интересная теория. Только поверить в нее трудно.

— Ели бы вы читали труды Дютея, вы бы думали по-другому. Был такой физик, который двести пятьдесят лет назад математически доказал возможность достижения скоростей выше скорости света. Когда-то это воспринималось, как абсурд. Сегодня наши звездолеты летают с использованием тахионных технологий — технологий сверхсветовых скоростей. А еще Дютей говорил, что при достижении сверхсветовых величин скоростей время исчезает, а вместе с ним материя и пространство — точнее, они не исчезают, но меняются, превращаясь в одну из форм сознания. Что, если таины владели подобными технологиями? Уж, по крайней мере, аварит у них имелся. Используя возможности тахионного перехода, они вполне могли изменить окружающую реальность, перейти, так сказать, в новое состояние.

— Таины были весьма примитивной цивилизацией, — сказал Северянин. — Да, они строили гигантские сооружения, но технический уровень развития был низок. Вы же археолог, так скажите — много ли было найдено на Аваллоне артефактов, имеющих отношение к технике?

— Такие находки просто не успели сделать. Помешал Армагеддон.

— Ну, хорошо, — Северянин откинулся на спинку стула. — Чего вы хотите?

— Я хочу проникнуть на Территорию Хаоса и попасть в заброшенный город. Разгадка всего — Пирамиды. Мне обязательно надо там побывать.

— Боюсь, это невозможно.

— Почему? Вы же собрались сделать то же самое!

— Вы не подготовлены для такого рискованного похода.

— А вы подготовлены, так? И в чем заключается особенная подготовка?

— Необходимо особое снаряжение. Я свое покупал на Земле. Здесь оно стоит огромных денег.

— О, не беспокойтесь! Деньги у меня есть. Это последнее, о чем стоит беспокоиться. Кстати, если составите мне компанию, я берусь погасить часть ваших расходов.

— Соблазнительно. Но я бы на вашем месте сто раз подумал. Территория Хаоса очень опасное место. Я знаю это наверняка.

— Откуда?

— Из разных источников. Никому неизвестно, что там происходит. Одно могу сказать определенно — это глубоко враждебное человеку место. И там есть те, кто совсем не желает видеть у себя непрошенных гостей.

— Возможно, негостеприимные хозяева в чем-то правы, — задумчиво сказал Сайкс. — Если предположить, что за Барьером скрывается главная загадка Аваллона, а именно тайна исчезновения цивилизации Та-Ин, то в эту тайну не следует посвящать всех. Земляне вели себя на Аваллоне не лучшим образом. Но мы то с вами не хотим им зла! Может, к нам они будут добрее?

— Вы забавный малый, Джон, — Северянин допил остатки минералки из стакана. — Я не разделяю вашего оптимизма. Лучше подготовиться к худшему. По-дружески говорю вам — бросьте свою затею. Берегите себя. А там все может измениться. Может быть, однажды Территория Хаоса откроет свои тайны, и вы окажетесь правы.

— Вы плохо знаете американцев, Ник, — сказал Сайкс. — Мы упрямый народ. С вами или без вас я туда все равно отправлюсь. Просто мне показалось, что вдвоем нам было бы веселее тратить наши Нобелевские премии.

— То есть, вы не передумали?

— Абсолютно. Я договорился с одним парнем, у которого есть экранолет. За полторы тысячи он доставит нас на север, поближе к Территории Хаоса. Осталось назвать точное место.

— Хорошо, — Северянин протянул американцу руку. — Одному умирать тяжело. Отправляемся за смертью — и за Нобелевскими премиями.

После раскаленной улицы темный и прохладный холл гостиницы казался преддверием рая. Северянин сразу направился к лифту, но портье внезапно его окликнул.

— Вас спрашивали, господин Кольцов, — пояснил он, когда Северянин подошел к стойке. — Молодая женщина. Она сейчас в баре, сказала, что будет вас там ждать.

В первый момент Северянин подумал о Клариссе Эстергази. Однако потом сообразил, что они с Клариссой все друг другу сказали. Тогда единственной женщиной, которая может им интересоваться на Аваллоне, остается…

Анна сидела не за столиком, а у стойки бара, подперев голову рукой и глядя в зеркальную стену. Увидев Северянина, она заулыбалась, протянула ему руку.

— Думала, мне придется прождать вас дольше, — сказала она. — Простите, что навязываю вам свою компанию. Но я узнала о Плантаторе. Какой ужас!

— Вы сами говорили мне, что Аваллон скверное место. А Плантатор знал, что его ждет. Заказать вам что-нибудь?

— Спасибо, не стоит. Я уже выпила литра два лимонада, пока вас ждала. А вы откуда знаете про Плантатора?

— Меня вчера разбудила полиция. Пришлось давать кое-какие объяснения.

— Вот как! — Анна нахмурилась. — Печально слышать, что у вас появились проблемы.

— Никаких проблем нет. Мы мило побеседовали, и все разъяснилось. В конце концов, полицию вполне устроили мои объяснения.

— Николай, я должна вам рассказать кое-что. Я ведь была с вами… не до конца откровенна. Когда Вадим прибыл на Аваллон и начал работать, он сразу заинтересовался тем, что происходит на Территории Хаоса. Естественно, Вадим решил туда попасть. Опытные грабберы его отговаривали, называли это пустой и опасной затеей, но Вадим — он всегда был упрямым, еще с детства. Он вбил себе в голову, что обязательно должен проникнуть за Линию. Меня он тоже не слушал. Вот тогда он и встретил Плантатора.

— И Плантатор предложил ему свои услуги как проводник?

— Думаю, да.

— Значит, они побывали там вместе? Интересно.

— Все случилось ровно год назад. Вадим сказал мне, что отправляется на Север. С ними был еще один граббер по прозвищу Оформитель. Потом Вадим пропал на два месяца. Я ужасно переживала, потому что никаких вестей от него не было. А через два месяца, в свой день рождения, я получила электронное сообщение от Артура — это товарищ Вадима, можно сказать, близкий друг. Артур сообщал, что они с Вадимом находятся в Уваре, что все хорошо, все здоровы, и Вадим посылает мне привет и поздравления. Боже, как я радовалась! Вся эта безумная затея закончилась благополучно — по крайней мере, мне так казалось.

— И Вадим тогда побывал на Территории Хаоса?

— Не знаю. Я пыталась расспросить об этом Плантатора, когда он у нас появился, но он мне ничего не сказал, только отшучивался. Он вообще был скрытным. А Вадим мне ничего не рассказывал. Только один раз, под Новый год, он со мной разоткровенничался и сказал: «Все, что рассказывают про Территорию Хаоса — ложь. Уж поверь мне. Я сам видел». Правда, я так и не узнала толком, что он там видел. Вадим говорил, что необходимо снарядить за Линию подготовленную экспедицию. Лезть туда в одиночку — безумие. Кстати, вы все еще хотите встретиться с Вадимом?

— Больше, чем когда-либо. Я ведь тоже собрался проникнуть на Территорию Хаоса.

— Вы с ума сошли, — в глазах Анны появился ужас. — Вам-то что там нужно?

— Бессмертие. Не для меня — для человека, который мне дороже жизни.

— Вы верите в Панацею?

— Верю. И вы верите. И Вадим. Простите мне мою прямоту, но Панацея его интересует не меньше, чем груз «Нимрода». Панацея — это шанс для всех.

— Вы правы, — Анна подняла на Северянина взгляд, и в ее глазах была глубокая искренняя печаль. — Вера в Панацею — это все, что у меня осталось. Я не говорила вам, считала, что знать вам об этом незачем. Дело в том, что Вадим болен. У него лепрекс, лучевая проказа. Эта болезнь не лечится. Поэтому я тоже верю… хочу верить, что Панацея — это не вымысел. Я очень хочу, чтобы Вадим жил. Понимаете?

— Конечно, понимаю, — Северянин нежно пожал тонкие пальцы девушки. — Вадим будет жить. И если вы поможете, мы будем искать это вещество вместе. Так где сейчас ваш брат?

— Он в Долине Бурь, — помолчав, сказала Анна. — Прииск «Веселые рудокопы». Я сказала ему о вас, и он готов с вами поговорить.

ІX. ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ

Лучевая проказа — характерное хроническое заболевание, встречающееся среди грабберов Аваллона. Этиология неизвестна, предположительно болезнь вызывается воздействием некоторых излучений.

Типичные симптомы заболевания; затвердение участков кожи (как правило, на лице и передней части туловища), склеродермия, поражение подкожной клечатки, позднее — склеротические поражения глаз, внутренних органов, соединительной ткани. Случаев полного излечения от лучевой проказы пока не зарегистрировано.

(Дж. Таунсенд, К.Гриф, «Краткий справочник астробиолога»)

Вчера я совершил две ошибки. Во-первых, я связался с Сайксом. Я еще не знаю, что ждет меня впереди, но нервозность и щенячий оптимизм Сайкса почему-то действуют на меня угнетающе. Археолог просто фонтанирует идеями — он абсолютно убежден, что за Линией его ждут невероятные открытия. Этим утром, когда мы садились в кабину экранолета, он заявил мне, что знает о Территории Хаоса то, чего не знает никто. Правда, он так мне ничего и не пояснил. Странный парень. Боюсь, из-за него у меня могут возникнуть проблемы. Не думаю, что Сайкс понравится Апостолу.

Вторая моя ошибка — это Анна. Вчера, когда мы прощались с ней в холле гостиницы, я прочитал в ее глазах неожиданную для меня вещь — она не хотела уходить. Она ждала, что я приглашу ее к себе или напрошусь к ней. Она ждала продолжения, я же… Почему она решила, что наши с ней отношения могут выйти за рамки деловых? Я не давал ей повода. Видимо, женщина остается женщиной даже на Аваллоне. Анна очень красива. Более того, она вызывает во мне желание. Но между нами стоит Катя. Анна должна меня понять. Я не могу и не хочу использовать ее жажду любви, потому что знаю — я никогда не смогу принадлежать ей целиком. Мое сердце находится в сорока семи парсеках отсюда, в ледяном чреве криокамеры. Наверное, я глупец. Но я таков, какой есть. Измениться я не могу.

Сейчас экранолет несется в атмосфере Аваллона со скоростью, которая позволяет мне разглядеть ландшафт под нами. Печальное зрелище. Эти выжженные солнцем равнины, изрезанные руслами высохших рек и кое-где слегка оживленные чахлой растительностью, нагоняют мысли о смерти. Когда я шел с Костылем в Долину Снов, я не думал о том, насколько враждебен мне этот мир. Теперь я ненавижу Аваллон. Но, с другой стороны, эта полумертвая планета хранит то, ради чего я здесь.

Я не перестаю думать о Контактере. Пока мне нечем порадовать Зебровски. За истекшие дни я встретил немало людей, но пока не ощутил опасности. Все мои новые знакомые не искали со мной встречи — это я находил их. Значит ли это, что Контактер просто не заинтересовался моей персоной? Честно говоря, мне это все безразлично. Я прилетел на Аваллон не для того, чтобы работать на военных. Нравится это Зебровски, или нет, но я буду в первую очередь работать на себя. Сейчас мне вообще кажется, что поход в Долину Снов, секретная военная база, разговоры с Зебровски — просто сон. Надеюсь, мне не придется снова общаться с Зебровски. Все, что я пока могу сделать для военных — это уговорить Апостола отправиться за Линию. Ведь это нужно мне.

Сейчас я поймал себя на мысли, что становлюсь эгоистом. В этом безумном поиске я начинаю думать только о себе и заботиться только о себе. А, может, это не так уж плохо? Если я сгину, кто найдет Панацею для Кати? Уж точно не Сайкс. И не Зебровски. Быть добрым и отзывчивым легко, гораздо труднее выжить, когда все вокруг — против тебя.

Пилот говорит, что через час экранолет будет над Долиной Бурь. Я ничего не знаю об этом месте, Сайкс, судя по всему — тоже. Такая вот неизвестность. Но сегодня я стал на тысячу двести километров ближе к своей цели.

* * *

Звезда стояла в зените, и сияние ее было таким мощным, что даже забрало гермошлема не спасало от фиолетовых кругов в глазах. Сколько градусов сейчас на этой равнине? Пожарче будет, чем в Каракумах. Посадочная площадка экранолетов была устроена в самом центре широкой котловины. Просто бетонный круг в двести метров диаметром, и больше ничего. С четырех сторон площадку окружали горы, серые под серым небом.

Проводив взглядами взлетающий экранолет, Северянин и Сайкс направились к выходу. Решетчатые ворота были открыты. Сторож сидел у шиферного домика под навесом и дремал. На новоприбывших он не обратил никакого внимания. Несколько крупных ящериц, заряжавшихся на солнцепеке теплом, нырнули под дощатый настил у домика при приближении людей.

— Похоже, нам туда, — Северянин показал на столб у ворот с прибитой к нему стрелкой. На стрелке красовалась надпись: «Регистрация».

— У меня документы в порядке, — сказал Сайкс. — А у вас?

— У меня их вообще нет, — ответил Северянин. — Пошли!

Метров через сто-сто пятьдесят безжизненный пейзаж начали разнообразить не только ящерицы, но и брошенные и заржавленные машины — роботы-землекопы, бульдозеры, гидромобили. Потом они прошли мимо какого-то заброшенного сооружения, очень похожего на радар — от его антенн осталось только нечто причудливо переплетенное и оттого напоминающее авангардистскую скульптуру. В нескольких десятках метрах от радара из огромного бархана торчал хвост военного геликоптера. С этого места дорога пошла в гору, прорезая слоистые скалы из светлого песчаника. В конце дороги оказались еще одни ворота, а за ними — двухэтажное здание. Здесь их остановили двое вооруженных грабберов.

— Черенки? — Один из них осмотрел сначала Сайкса, потом Северянина. — Добро пожаловать на Свободную Территорию! Решили разбогатеть?

— Мы ученые, — сказал Северянин. — Изучаем историю Аваллона.

— Историю? Такого дерьма здесь нет. Аварит иногда встречается. На прошлой неделе Жайме Задристыш нашел зеленый кристалл в тридцать пять карат весом. Знаешь, на сколько он потянет?

— Представления не имею.

— Э, да и ты впрямь ученый, если самого важного не знаешь! — засмеялся граббер. — Этот камушек теперь обеспечит не только самого Задристыша, но и всю его многочисленную траханную родню на Земле и в космосе. Камень в тридцать пять карат стоит семьсот семьдесят пять тысяч по курсу Межзвездной сырьевой биржи. Чуешь, академик?

— Мне не нравится твой тон, приятель, — спокойно сказал Северянин. — Хочешь поговорить, я не против, но немного уважения не помешает.

— Ха, ершистый попался ученый! — Граббер издал такой звук, будто хотел сплюнуть себе под ноги. — Не боишься, что уедешь из Долины Бурь в десятиунцевой урне?

— Нет. Мне терять нечего. И потом, чтобы уехать из Долины Бурь в урне, сюда сначала надо попасть. Это строение ведь фуникулер, так?

— Фуникулер, — ответил граббер. — Ведет прямехонько к конторе шерифа. Проезд платный. Десятка с рыла.

— Стволы есть? — спросил второй граббер, до сих пор хранивший молчание.

— Есть, — сказал Северянин.

— У меня нет, — поспешил объявить Сайкс.

— Нет, тогда купи, — посоветовал второй граббер. — Ладно, сегодня пропустим бесплатно. Тебя как звать? — обратился он к Северянину.

— Зови Северянином.

— Я Рыбак, — ответил граббер. Забрало не позволяло видеть его лица, но Северянин почему-то подумал, что Рыбак намного старше его самого.

— А я Птаха, — сказал второй. — Вот и познакомились. Топайте к шерифу. С прибытием в ад!

Вагон фуникулера больше напоминал корзину или дуршлаг — его от века некрашеные дно и стенки были изъедены коррозией до дыр. Кто-то невидимый включил механизм, и вагон пополз над скалами с ужасающим скрипом и зловещими рывками, от которых замирало сердце.

— Меня сейчас вырвет, — шепнул Сайкс.

— Блюй прямо в комбинезон. Потом отмоешься.

— Почему?

— Встретившие нас ребята были в гермошлемах. Это неспроста. Опытные грабберы без особой нужды гермошлем не наденут.

Сейкс замолчал, и Северянин почувствовал облегчение. Нытье американца его раздражало. Если так пойдет дальше, их партнерство придется прекратить. Нет никакого резона носиться с этим нытиком дальше.

Вагон с торжествующим грохотом въехал в причальный бокс и остановился. Северянин вышел первым и огляделся. Они стояли в ярко освещенной сводчатой пещере — видимо, еще недавно здесь была какая-то горная выработка. Дальний конец пещеры закрывали ворота из гофрированного алюминия, перечеркнутые огромной надписью «Портал 2». Система жизнеобеспечения, встроенная в шлем, немедленно выдала информацию — температура воздуха плюс двадцать, опасных примесей нет. Северянин снял гермошлем, с наслаждением вдохнул холодный, пахнущий поваренной солью воздух. Про себя заметил, что в потолке пещеры есть колодец — оттуда и идет поток свежего воздуха.

Ворота были заперты. Впрочем, Северянин быстро нашел переговорное устройство, нажал кнопку вызова. К его удивлению, никто не ответил, зато створки ворот с шипением начали открываться. За воротами была низкая ярко освещенная штольня с боковыми отводами. В недрах горы что-то стучало и грохотало так, что земля под ногами временами начинала дрожать.

— Царство гномов, — сказал Сайкс с идиотской улыбкой.

За поворотом штольни находился огромный склад — ящики всех размеров, рулоны листового металла, связки арматуры и листы пластика загромождали его на три четверти. По решетчатой галерее под сводом прохаживался охранник. Появление чужаков его не особенно взволновало.

— Мы ищем шерифа! — крикнул Северянин, задрав лицо.

Охранник показал дулом автоматической винтовки куда-то за штабели ящиков. Северянин поблагодарил кивком и пошел вглубь склада. Сайкс семенил следом, стараясь не отставать.

В дальнем конце склада открывался бетонированный тоннель; пройдя по нему, Северянин и Сайкс оказались у железной двери с табличкой «Администрация прииска 2». Дверь оказалась незапертой. Большое помещение было полупустым — несколько столов и стульев, несгораемые шкафы для оружия и документов, медицинский шкаф, два компьютера и станция многоканальной связи. Полный краснолицый человек стоял к ним спиной и разговаривал по телефону. Рядом с говорившим на столе лежал автомат с кургузым стволом и складным металлическим прикладом.

— Передай Карлу, пусть удвоит посты на Седьмом участке, — говорил толстяк, — и никакого бухла! Если замечу, что хоть одна сука напилась, ответит он. И перезвони, когда все будет готово… Какого черта?

— Вы шериф? — сказал Северянин, сообразив, что последнее высказывание толстяка относится к ним с Сайксом.

— Я шериф, — Толстяк отключил телефон, сунул его в карман жилета. — Шериф Милтон Возняк. Я спросил, какого черта?

— Мы новенькие, — ввернул Сайкс. — Прибыли в Долину Бурь час назад и пришли зарегистрироваться.

— Вы сами меня здесь нашли?

— Охрана подсказала.

— Вот уроды! — воскликнул Возняк. — Это вас охрана пропустила сюда?

— Пропустила. Мне внушили ей доверие, — ответил Северянин, толком не понимая, кого шериф назвал уродами, их или охранников.

— Вы кто такие? Грабберы?

— Ученые. И грабберы. Все зависит, с какой стороны посмотреть.

— Умники, значит? — Возняк с интересом посмотрел на Северянина. — Мне твоя физиономия вроде знакома. Я тебя в Загоне не мог видеть?

— Кто знает? Может, и видел.

— Вы в курсе, куда вас занесло?

— Примерно представляем. Нам надо зарегистрироваться.

— Это само собой. — Шериф опустился на стул, знаком пригласил гостей сесть. — Но сперва я с вами поговорю. Потом решу, отправить ли вас обратно первым экранолетом, или оставить в своей епархии.

— Меня зовут Северянин. А это доктор археологии Джон Сайкс. Мы здесь по делу.

— Звучит солидно. И по какому, черт возьми, делу? Хотите прикупить участок? Для этого придется побегать. На участки, ребята, очередь отсюда и до границы Галактики. Желающих прорва. И документы у вас должны быть в порядке. Если приехали сюда с одними иммиграционными баджами, сумеете купить в Долине Бурь только дырку от задницы. У нас все строго.

— Аварит нас не интересует. Мы занимаемся некоторыми исследованиями. Доктор Сайкс изучает культуру Та-Ин, а я ему помогаю.

— Та-Ин? Да вы в своем уме, парни? Из Долины Бурь очень далеко до Та-Ин! — Возняк с шумом высморкался прямо на пол. — Вы, наверное, из тех отмороженных черенков, которые мечтают попасть за Линию. Оставьте эту затею, ребята. Мне, конечно, все равно, где и как вы умрете, но для очистки совести предупреждаю — бросьте!

— Нам нужна регистрация, шериф. А остальное наше дело. Хотя за предупреждение спасибо.

— Если вы не собираетесь покупать участок, моя регистрация вам ни к чему. Я вношу в компьютер только тех грабберов, которые здесь промышляют. А вы, как я понял, ученые, — Возняк произнес последнее слово странным тоном.

— Прекрасно. Тогда мы пойдем.

— Одну минутку, — Возняк изучающее посмотрел на Северянина, потом на Сайкса. — У меня нет к вам претензий, парни. Однако для начала запомните три главных правила. Правило первое — на территории Долины Бурь никаких наркотиков и азартных игр. Правило второе — вся власть тут принадлежит шерифу и его людям. Правило третье — если кто-то нарушает закон, разговор с ним короткий. У нас нет своей тюрьмы, а вот лишний плазмоид всегда найдется. Ясно?

— Хорошие правила, — сказал Северянин. — Постараемся запомнить. Теперь мы свободны?

— Сейчас пройдете через склад к воротам, в которые вошли, — произнес Возняк. — Там есть боковая штольня, которая ведет на террасу. С терассы вы попадете в поселок грабберов. Рекомендую гостиницу Ли Вона. Цены умеренные и неплохая кухня, хоть и китайская.

— Мы поняли. До встречи, шериф.

— Северянин! — внезапно позвал Возняк. — На пару слов наедине.

— У меня от компаньона нет тайн, — ответил Северянин, поймав испуганный взгляд Сайкса.

— Доктор Сайкс, выйдите на секундочку, — с улыбкой попросил шериф. — Нам надо побеседовать с вашим… ассистентом.

— И о чем будем говорить? — спросил Северянин, когда американец вышел.

— Присядь и послушай меня пару минут, — Возняк вытер потные ладони о рубашку. — То, что твой приятель ученый, я вижу. Но ты совсем другое дело. Ты парень бывалый, это даже дураку понятно. Давай начистоту, Северянин — зачем ты сюда приехал?

— Мне нужен Апостол.

— Так, — Возняк покачал головой. — Выходит, я ошибся ненамного. Ты действительно собрался за Линию?

— А почему тебя это волнует, шериф?

— Не знаю. Возможно, мне понравилось твое лицо. Ты знаком с Апостолом?

— Я знаком с его сестрой. Апостол знает, что я здесь. Что-то я не совсем понимаю, шериф — почему вокруг этого Апостола столько секретности? Как только я начинаю говорить об этом парне, все делают такой вид, будто я пытаюсь узнать какую-то жутко охраняемую тайну.

— Да нет никакой тайны. Просто Апостол многим как бельмо на глазу.

— Вот как? И почему это?

— А ты не понимаешь? Восемьдесят лет грабберам говорят, что пробраться на Территорию Хаоса нельзя, что это верная смерть. А Апостол и его ребята там были. Они показали большой кукиш всем этим умникам из МГКС. За это можно ненавидеть.

— Побывал за Линией? Это точно?

— Абсолютно. Он сам мне рассказывал.

— Значит, я не ошибся и приехал туда, куда надо. И где я могу найти Апостола?

— Ишь ты, какой шустрый! Я должен быть уверен, что ты тот, за кого себя выдаешь.

— Я тот, за кого себя выдаю. Апостол знает обо мне. Он готов встретиться со мной.

— Ладно, об этом позже. Предположим, я тебе поверил. Апостол и его люди сейчас на Седьмом участке. Там у нас появилась большая проблема, которую мы все сообща пытаемся решить.

— Проблема?

— А ты думаешь, у нас тишь да гладь? — Возняк помрачнел. — Аварит больших денег стоит, вот и слетаются сюда охотники до дармовщины, как мухи на дерьмо. Словом, наших грабберов стали навещать очень серьезные ребята. Вчера дело дошло до стрельбы. Апостол со своими вызвался помочь.

— Это с ним ты сейчас говорил по телефону?

— С ним, — подтвердил шериф. — На Седьмом участке сейчас горячо. С минуты на минуту ждем гостей. Уж не знаю, кто этих гадов подсылает, но экипированы и вооружены они на зависть. А у меня толковых мужиков по пальцам можно посчитать. Собрал я тут десяток подготовленных ребят с бору по сосенке, так ведь этого мало.

— Понятно, — Северянин поднялся, вскинул рюкзак на плечо. — Мне бы хотелось взглянуть на Седьмой участок.

— Ты серьезно, парень? — Возняк подался вперед, вперился в собеседника взглядом. — Учти, это опасно. Очень опасно.

— Я понял. Где мне тебя подождать?

— На террасе, — помедлив, ответил Возняк. — Проводи своего ученого друга и жди меня там. Я буду через полчаса.

* * *

Дорога, ведущая под гору, внезапно закончилась крохотным пятачком, на котором Возняк и остановил карт. Северянин выбрался из тесной кабины, гермошлем надевать не стал — в лицо пахнуло горячим воздухом. Солнце давно скрылось за верхушками гор, на лиловом небе появились звезды, но от нагретых за день огромных валунов шел жар.

— Вот и Седьмой участок, — Возняк показал на россыпь огоньков внизу, в долине. — Отсюда пойдем пешком. Дорога скверная, в темноте не проедем.

— Ничего, я с удовольствием прогуляюсь.

Возняк ничего не сказал, нырнул в машину, чтобы взять с заднего сиденья свой штурмовой «Штайр 39».

— У тебя какая пушка? — спросил он Северянина.

— АС32, - Северянин похлопал по рюкзаку.

— Серьезно, — одобрил шериф. — С каких это пор ученые так хорошо вооружаются?

— С тех пор, как был открыт Аваллон, и ученые его посещают.

— Хорошо. Тогда короткий инструктаж. Я так понимаю, что ты мужик бывалый, так что глупости для черенков говорить не буду. Запомни пару вещей — стрелять только по моей команде и стрелять так, чтобы ни одна сволочь не ушла.

— Ты, видно, крепко недолюбливаешь этих парней.

— Еще те мерзавцы. Вчера утром они навестили старательскую артель вон у тех зубчатых скал, — Возняк показал в дальний конец долины. — Там работало трое ребят, и по поселку прошел слух, что им попался отличный кристалл. Кто настучал бандюкам, пока не знаю, но они появились так внезапно, что никто не ожидал. Понятное дело, ребята были вооружены и попытались отстреляться сами, но куда там! Пока подоспел мой начальник службы безопасности Карл, все трое были мертвы. Жаль, хорошие были парни. И ведь что самое поганое — эти свиньи их добивали, выстрелами в голову. Так что учти, Северянин, не исключено, что сегодня мы пообщаемся с настоящим отребьем. Патроны у тебя есть?

— Немного есть.

— Тогда пошли.

Узкая каменистая тропа шла с сильным уклоном, и Северянин с непривычки запыхался. Возняк, несмотря на свои габариты, шел быстро и уверенно, темнота ему не мешала. Через четверть часа они спустились к подножию горы, прямиком к решетчатым воротам, устроенным в сплошной ограде из колючей проволоки. Тут их уже ждали двое вооруженных мужчин.

— Карл, это Северянин, — представил своего спутника Возняк. — Он нам поможет.

— Есть опыт в таких делах? — осведомился Карл. Северянин неопределенно кивнул. Вряд ли стоит говорить этим людям, что весь его опыт выживания — это проваленный экзамен на базе «Большая Мама» близ Пика Вдовы.

— Какова ситуация, Карл? — спросил Возняк.

— Разведчики вернулись десять минут назад. Со стороны Колючей скалы слышен шум моторов. Думаю, надо ждать гостей. Апостол и его люди уже там.

— Не будем терять времени. Почему в домиках горит свет?

— Я распорядился, чтобы подстанцию пока не отключали, — пояснил Карл. — Нельзя спугнуть их раньше времени. И нельзя дать им понять, что мы их боимся.

По дороге Северянину в общих чертах объяснили ситуацию. Вчера бандитам помешали. Грабберов они убили, но их домик обыскать не успели — подоспела охрана прииска. Бандиты убрались, но пообещали «вернуться и разобраться с землекопами». Поэтому на Седьмом участке второй день усиленная охрана.

— Мои люди говорят, что видели следы броневэна и как минимум двух картов, — добавил Карл, косясь на Северянина. — Их там человек двадцать, самое малое. Я тут придумал кое-что, если повезет, может сработать.

— Говори, Карл, — велел шериф, — Северянин знаком с Апостолом.

Начальника охраны прииска этот довод, видимо, убедил. Карл начал объяснять свой план. Вход на Седьмой участок всего один, с западной стороны. Пять человек, вооруженных обычным для грабберов оружием — автоматическими винтовками, — он оставил у входа в долину, как раз за Колючей скалой. Если бандиты все же рискнут войти в долину, то неминуемо завяжется перестрелка — обойти позицию людей Карла просто нельзя, слишком мало места. Конечно, пять человек не удержат нападающих, поэтому у них строгий приказ — с началом перестрелки быстро отходить вглубь долины. В ста метрах от входа в долину их заменят люди Апостола и вторая группа из людей Карла, которые вооружены тяжелым оружием. Одному из этих отрядов поставлена задача отрезать бандитам выход из долины, только так можно покончить с этой шайкой раз и навсегда.

Миновав поселок грабберов, начали карабкаться по каменистому склону на невысокий гребень, с которого стал хорошо виден вход в долину. Северянин обратил внимание, что гряда буквально изрыта шурфами — видимо, здесь находилось большинство участков старателей. Дальше начиналась узкая тропа, которая привела их на небольшую площадку под выработками, заваленную пустыми ящиками, консервными банками и прочим мусором. Шериф не дал времени отдышаться, лишь несколько секунд на то, чтобы поправить сбившуюся во время лазания по скалам амуницию.

— Идешь со мной, — сказал он Северянину. — Удачи, Карл!

В темноте Северянин не мог разглядеть выражение лица начальника охраны прииска. Дальше они пошли с шерифом вдвоем. Несмотря на свои габариты, Возняк оказался неплохим пешеходом. Спустившись с гряды, Северянин оказался в узкой лощине, один конец которой упирался в крутые скалы, а второй открывался в долину. Идеальное место для огневой позиции; теперь всякий, кто задумал бы попасть на Седьмой участок, оказался бы у них на виду.

— Привал! — скомандовал шериф и опустился на камень.

Северянин не спеша раскрыл рюкзак, достал кофр с разобранным автоматом. Прежде он всего дважды разбирал и собирал свой «тридцать второй», и это занятие показалось ему делом очень несложным. Теперь же он затратил на эту процедуру куда больше времени, чем на военной базе у Зебровски; во-первых, собирать оружие в луче фонарика было делом новым, а во-вторых, у него почему-то дрожали пальцы. Наконец, автомат был собран: Северянин вставил в гнездо магазин, щелкнул затвором и посмотрел на наблюдавшего за ним шерифа.

— Я готов, — сказал он.

— Вижу, — ответил Возняк. — Помни, стрелять только после меня.

— Я помню.

Они расположились по разным сторонам лощины, метрах в десяти друг от друга. Северянин надел гермошлем, но никаких переговоров в наушниках не было слышно — только потрескивание. Мелькнула мысль: те, кто собрался сегодня напасть на Седьмой участок, опытные ребята, всю подготовку к нападению ведут в режиме радиомолчания, чтобы их разговоры не перехватили. Елки-моталки, в какое же дело он сунулся! Я не боюсь, сказал он себе. Нисколько не боюсь, а то, что я принимаю за страх — всего лишь волнение. Северянин включил внешний микрофон, но это ничем ему не помогло: микрофон улавливал только шум ветра и шорох ссыпавшегося под ноги песка. Прошло очень много времени, прежде чем эти однообразные звуки сменил приближающийся шум нескольких мощных двигателей.

— Ого, а вот и гости! — сказал Возняк. — Готовься, парень, сейчас начнется.

Северянин хотел ответить, но тут ухнуло так, что земля задрожала, а темное ночное небо взлетело вверх, подброшенное огненной вспышкой. Мгновение спустя застучали винтовочные очереди, и эфир сразу захлестнула волна звуков — выстрелы, крики, разноязыкая ругань, лязг, грохот, шипение. Северянин сидел за валуном, сжимая в руках автомат и слушал жутковатую музыку боя, который разворачивался в нескольких сотнях метров от него. Сердце у него противно сжималось, пот начал стекать на глаза. Он косился на Возняка, но шериф как застыл в одной позе, так и продолжал в ней оставаться, сосредоточенно глядя вперед, на выход из лощины.

Звуки, доносившиеся через внешний микрофон, стали громче. Беспорядочная стрельба стала приближаться — видимо, люди Карла начали отходить. Северянин, вспомнив о своем проваленном экзамене, о скрэтче в подземных лабиринтах, быстро нащупал в поясной сумке термобарическую гранату, вставил ее в подствольник, взвел спусковой механизм. Впереди в темноте замелькали какие-то огни.

Ему показалось, что кто-то промелькнул у входа в лощину, метрах в тридцати перед ним. Потом ослепительно полыхнуло несколько вспышек, похожих на фотографические блицы — это разорвались попавшие в кого-то или во что-то плазмоиды. В наушниках раздался крик боли и ярости. И тут во внешний микрофон ворвался грохот выстрелов шерифа Возняка, сменившись мелодичным звоном падающих на камни стреляных гильз.

Северянин нажал на спуск подствольника. Хлопок — а затем оглушительный взрыв, окрасивший ночь багровым пламенем. На миг Северянину показалось, что в этом огненном вихре он увидел черные изломанные фигуры, подброшенные силой взрыва в воздух. В наушниках послышался жуткий нечеловеческий вопль, от которого новая волна ледяного пота выступила по телу. Возняк снова открыл огонь, целя куда-то за камни — оттуда доносился глухой тяжелый рокот, будто за краем лощины двигался тяжелый самосвал. Северянин отважился выглянуть из-за валуна, посмотрел в ту сторону. По долине в их сторону быстро передвигалось что-то темное. Включив прибор ночного видения, Северянин увидел, что это броневэн. Башня бронемашины угрожающе вертелась, выбирая цели для двух кинетических пушек и шести гранатометов. В наушниках что-то кричали — не разобрать. Он не видел, как на обрывистой скале метрах в двухстах от него поднялся человек, вооруженный переносным ракетным комплексом, навел его на броневэн. А потом файерболл пошел на цель, и бронированная машина в мгновение ока превратилась в раскаленный огненный шар. Ударная волна от взрыва пронеслась и по лощине, заставив Северянина пригнуть голову. Когда растаяло эхо взрыва, стало вдруг так тихо, что будто заложило уши. Северянин нашел в себе силы встать, посмотреть туда, где был броневэн. Он увидел только пылающие развороченные обломки, от которых к ночному небу шел черный жирный дым. Бронированный монстр так и не успел ни разу выстрелить. Человек с файерболлом поставил в сражении точку. За краем долины еще шла стрельба, но теперь это были редкие, чаще одиночные выстрелы — бой затихал.

— Порядок, парень! — Возняк подошел сзади, хлопнул Северянина по плечу. — Кажется, мы их уделали. Пойдем-ка, глянем на свежее жаркое!

На одеревеневших ногах Северянин поплелся за шерифом. Ему совсем не хотелось смотреть на свою работу. Первый труп лежал сразу за большим прямоугольным валуном у входа в лощину; ноги и руки нелепо изломаны, голова запрокинута — казалось, в этом теле не осталось ни одной целой кости. Возняк деловито обшарил сумку покойного.

— «Перса» нет, — пробормотал он, — и документов никаких. Безымянный покойничек!

Еще двое лежали в той стороне, в которую выстрелил гранатой Северянин. Трупы еще дымились, их сплошь покрывал тонкий сероватый пепел, похожий на цементную пыль. Когда Возняк перевернул одного из них на спину, из-под расколотого забрала гермошлема убитого потекло что-то темное и вязкое. Северянин отвернулся — желудок у него медленно, но неумолимо пополз к горлу.

— Черт, все пустые! — удивлялся Возняк. — Ничего, я разберусь, что это за парни. Эге, а у этого маду есть! Северянин, твой трофей!

— Забери себе, — сквозь зубы ответил Северянин. Желудок снова отозвался угрожающим спазмом.

От броневэна остался только развороченный каркас с обгоревшими колесами и куча бесформенных обломков, усеявших песок на несколько десятков метров вокруг. От экипажа не осталось ничего. Еще дальше Северянин увидел опрокинутый карт и возле него какую-то темную кучу, но идти туда не стал. Противная дрожь из живота перекинулась на ноги. Щелкнула система жизнеобеспечения, и под забрало стал подаваться кислород. Постепенно Северянин приходил в себя. Неожиданно появилась мысль; а сколько человек они сегодня убили? Троих он видел, у перевернутого карта лежит еще один. Сколько людей было в сгоревшем броневэне? Трое, четверо, пятеро? Так или иначе, минимум двое на его совести. Желудок опять начал противно пульсировать, и Северянин поспешил снять гермошлем, чтобы его не стошнило прямо в респиратор. Дуновения свежего ветерка в лицо он не дождался. Душный горячий воздух был неподвижен и быстро наполнялся вонью горелой резины.

Со стороны обрывистой скалы показались люди. Один из них был тем стрелком, который ракетой сжег броневэн — теперь пусковая труба висела у него за спиной. Увидев их, Возняк бросил обыскивать трупы, зашагал пришельцам навстречу. Северянин наблюдал в оцепенении, как они жмут руки и хлопают друг друга по плечам.

— Эй, Северянин! — услышал он голос шерифа. — Давай сюда!

Северянин закинул автомат за спину, зашагал к прибывшим. Граббер с ракетным комплексом за спиной первым протянул ему руку.

— Здравствуй, брат! — сказал он. — Ты ведь Северянин? Анна мне сказала о тебе. Я Вадим, или, как меня зовут здесь, Апостол. Вот видишь, в наших краях иногда и повоевать приходится.

— Нам надо поговорить, Апостол.

— Сначала тебе надо прийти в себя, — со смешком сказал граббер. — Увидимся позже. А пока мне нужно идти. Там один из моих ребят ранен.

X. ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ

Штурмовой планетолет (дредстер) — класс боевых планетолетов, поступивших на вооружении Военно-космических сил как Восточной Конфедерации, так и Западного Альянса во второй половине XXII века с началом освоения дальнего Внеземелья. Всего было построено 9 машин такого типа. Основным назначением дредстеров является нанесение точечных ракетно-лучевых ударов по объектам на поверхности планеты с высот от 200 до 1500 км. Экипаж — 12 человек. После гибели дредстера «Нимрод» (ВКС Западного Альянса), были сняты с вооружения и заменены на штурмовые роботопланы класса FGSX.

(«Ключи от Галактики; краткая история военно-космических сил человечества».)

Вчерашний день запомнится мне на всю жизнь. Во-первых, я-таки отыскал загадочного Апостола. Во-вторых, в бою у Колючей скалы мы убили восемнадцать человек — это мне потом шериф Возняк сказал. Наши потери — два человека, один из них приятель Апостола. Плазмоид разворотил ему всю брюшину. Парень умер еще до того, как его успели доставить в госпиталь при прииске. Вот такая вот печальная арифметика. Шериф говорит, что бандиты на прииск больше не сунутся — такого отпора они конечно же не ожидали. Честно говоря, мне все равно. Я больше пытаюсь разобраться в себе, понять, что со мной происходит. От моих мыслей мне становится что-то уж очень невесело. Раньше я был просто бичом, теперь я убийца.

Но не это печальное обстоятельство сегодня занимает с утра мои мысли. Я вернулся в свой номер только под утро, был в некотором подпитии, заснул на какой-нибудь час и увидел сон. Странный сон, ничего подобного мне не снилось никогда в жизни. Я видел невероятных размеров круглый зал, и в самом его центре стоял я. Меня окружал свет — море голубоватого чистого ослепительного света. Этот свет пронизывал меня, будто тело мое было сделано из стекла. И еще я слышал женский голос — мне показалось, что это был голос Кати. Она звала меня, но почему-то называла меня Иэн. Ее голос звучал испуганно, и мне казалось, что она меня боится. Мне хотелось пойти на голос, и я пытался сделать шаг, только какая-то сила меня не пускала. Я не мог понять, что это за сила, только одно знал наверняка — источник этой силы прячется в голубоватом сиянии, окружившем меня. Я все время упирался в невидимую преграду, в какую бы сторону не пытался шагнуть. Потом вдруг свет померк, и я оказался в полной темноте. Только через некоторое время я сообразил, что проснулся и лежу с открытыми глазами в комнатке гостиницы прииска.

Итак, одно задание Зебровски я выполнил. Оно больше соответствовало моим желаниям, чем идея найти Контактера. Кто бы ни был этот Контактер, Бог с ним. Мне он неинтересен. Мне все равно, что случилось с агентами Зебровски — меня-то Контактер убрать не пытался, и я убивать я его не хочу. И так мои руки со вчерашнего дня замараны человеческой кровью. Главное — я нашел Апостола. Сегодня я поговорю с Апостолом и послушаю, что он мне скажет насчет похода в Территорию Хаоса и Панацеи. Если Анна сказала мне правду, то Апостол и сам должен интересоваться Панацеей. Если же он не захочет взять меня в попутчики, то я намерен идти во владения Везалия сам, в одиночку или с этим энтузиастом Сайксом.

Кстати, сегодня мне пришла в голову странная мысль. Ни Зебровски, ни его люди за все эти дни ни разу не попытались вступить со мной в контакт. Неужели майор так во мне уверен? Или же это хитрый тактический ход, способ заставить меня поверить в то, что я не безмозглый исполнитель чужой воли, что я действую по собственному сценарию? Майор молчит, а ведь я не выполнил его приказ, не встретился с агентом в Ураниум-Сити. По большому счету, все это ерунда. Мне не стоит думать о Зебровски и о прочем, что не входит в мои планы. Я ищу Панацею, остальное мне неинтересно.

Надо не забыть спросить Апостола о заводе номер два. Костыль уверял, что там могут быть следы Панацеи. Думаю, Апостол знает правду. Если слухи о производстве Панацеи в Долине Снов — не очередная грабберская байка, то стоит начать именно оттуда. Конечно, Сайкс будет страшно недоволен, но это его проблемы. Он может отправиться за Линию и без меня.

* * *

Шумная попойка продолжалась всю ночь. Это был самый разудалый мальчишник, который Северянину когда-либо приходилось видеть. В баре Ли Вона собралось человек восемьдесят, практически все, кто был свободен от смены в прииске. Грабберы Долины Бурь шумно отмечали победу над бандитами, причем с количеством принятого на грудь биддла и пива увеличивались число убитых негодяев и личный вклад в победу каждого из участников вечеринки. В половине четвертого утра шериф Возняк заплетающимся языком провозгласил последний тост за «храбрых грабберов нашего прииска». После этого Ли Вон предложил всем выматываться из его заведения. Северянин, наконец, смог вздохнуть с облегчением.

— Хорошие ребята, — произнес шериф с пьяным умилением в голосе, глядя вслед последним участникам мальчишника, с хохотом и пением исчезавшим в дверях бара «Веселые рудокопы». — Но все-таки в бою были мы! Мы надрали задницы этим сволочам, а, Северянин? А эти черенки сидели по домам, трясясь от страха. Я прав?

— Конечно, прав, шериф, — сказал Северянин, с трудом перебарывая зевоту. — Все, пора спать. Джон, идемте!

Сайкс, дремавший за одним из столиков, только помотал головой. Он был до безобразия пьян еще до полуночи — не умея пить, вздумал тягаться в скорости поглощения спиртного с грабберами, взявшими его в свою компанию, да еще и намешал биддл с пивом. Потом его несколько раз уводили в туалет какие-то сердобольные ребята. Остаток вечера археолог, зеленый и потный, молча страдал в углу, время от времени рассказывая что-то бессвязное пустым бутылкам на столе. Самое время уложить его в постель — по совести, это стоило бы сделать много раньше.

— Ник, я… — Сайкс икнул, страдальчески сморщился. — Я… не могу идти!

— Оставь его, — сказал Ли Вон Северянину. — Я сама отведет эта пьяница наверх.

— Ты молодец, Северянин, — шериф освежился большим глотком пива. — Не робкого десятка. Я, признаться, не был в тебе уверен.

Эту фразу Возняк произнес в двадцатый раз за вечер. И в двадцатый раз Северянин только пожал плечами в ответ.

— Не надо сейчас пить пиво, — сказал Ли Вон шерифу. — Потом голова болеть.

— Правильно, — раздался чей-то голос. — Пиво подождет. Бутылку ржаного биддла «Пять смертей». Я еще не пил с Северянином.

Апостол подошел к стойке и с улыбкой протянул Северянину руку. Он был без гермошлема, и Северянин наконец-то смог разглядеть его лицо. Молодой, светловолосый, светлые глаза кажутся бесцветными из-за густого загара. Сходство с Анной было поразительным, Северянин даже подумал, что они двойняшки. Но первое, что бросилось ему в глаза, была правая щека Апостола — кожа на ней не покрылась загаром, вздулась и жирно блестела. Анна сказала правду: у ее брата лучевая проказа, пока еще в начальной стадии. Однако грабберы в Загоне говорили Северянину, что эта болезнь прогрессирует очень быстро…

— Ваш друг набрался, — с усмешкой сказал Апостол, показывая на Сайкса. — Ничего, ему это полезно. Алкоголь на Аваллоне лучшее лекарство. Выпьете со мной?

— Конечно, — Северянин кивнул. — Вы припозднились что-то.

— Я со своими людьми вернулся на Седьмой участок. Осторожность не помешает. Эти ребята могут вернуться.

— После того, как мы выпустили кишки восемнадцати из них? — Возняк хмыкнул. — Никогда! Они теперь смазали пятки до самого Увара.

— Не думаю, — Апостол принял из рук Ли Вона бокал с биддлом. — Это профессионалы. Ты видел, как они вооружены и экипированы. Среди вещей только оружие и боеприпасы, никакой выпивки и стимуляторов. Оружие у всех новенькое, будто только что со склада. Это не кодла бандитская, Милтон. Это наемники, и нанял их кто-то очень платежеспособный и влиятельный.

— Ты на компанию намекаешь?

— И на нее тоже, — Апостол чокнулся с Северянином. — За Высшую Гармонию.

— Что вы понимаете под Высшей Гармонией? — осведомился Северянин.

— То, что выше звезд и человеческих страстей, жизни и смерти, с чем может сравниться только Вечность, — ответил Апостол. — Это суть Аваллона, Николай Дмитриевич. Однажды вы это поймете.

— Позвольте спросить, а когда вы это поняли?

— Когда побывал там, за Линией Смерти. Хороший биддл. Ли Вон, у тебя есть еще пара бутылок такого?

— Для Апостол есть, — китаец показал на дверь в подсобку. — Маркшейдер Хоффнер просила тоже. Но я оставлять тебе.

— Давайте еще по глотку, — Апостол налил себе и Северянину. — Милтон, выпьешь с нами?

— С удовольствием. За лучших парней в Долине Бурь! — Возняк залпом осушил свою порцию, крякнул, вытер красное потное лицо платком. — Пора немного поспать. Выпил я сегодня хорошо, самое время на боковую. Пока, Ник. Пока, Апостол. Приятно было сегодня пострелять в вашей компании.

Северянин проводил взглядом удалявшегося качающейся походкой шерифа, потом вспомнил о своем биддле и сделал глоток. Биддл был очень крепкий, он огнем растекался в желудке, и в голове начало сильно шуметь — или это шумит от усталости и бессонной ночи? Если Апостол будет ему подливать и дальше, с ним случится то же, что с беднягой Сайксом. А разговор еще по сути и не начинался.

— Не беспокойтесь, Николай Дмитриевич, больше я вам не налью, — услышал он насмешливый голос Апостола. — Хорошенького понемногу.

— Дьявол, вы читаете мои мысли? — Северянин с искренним изумлением посмотрел на молодого человека. — Вы телепат?

— Наследственность сказывается. Моя мама обладала небольшими псионическими способностями. К несчастью, она умерла очень рано, нам с Анной тогда еще и шести лет не было. Нас воспитывал отец, биоинженер станции восстановления флоры — знаете, близ Иркутска есть центр по репродукции лесов, вот там он и работал. Так что до восемнадцати лет мы с Анной жили среди лесов, и это невозможно забыть. Потому-то я и стал экологом — мне хотелось самому восстанавливать то, что когда-то было бездумно уничтожено. А уж когда узнал про то, что произошло на Аваллоне, мигом напросился сюда с заданием. Получил аккредитацию в МГКС, собрал вещи — и сюда. А уж как увидел все это…

— Ваша правда, зрелище печальное, — согласился Северянин. — И вы всерьез надеетесь тут что-нибудь изменить?

— Давайте присядем, — предложил Апостол, прихватывая со стойки бара бутылку биддла. — Я так понимаю, вы настроены на разговор.

— А вы нет?

— Скажу вам откровенно, мои люди вам не доверяют. Поймите их правильно — они никому не доверяют. Все дело в том, что нам неслыханно повезло. Мы не первые, кто сумел проникнуть за Линию Смерти, но мы единственные, кто смог оттуда вернуться, понимаете?

— Я только не пойму одного: кому какое до этого дело?

— О, вы действительно тот человек, каким вас описала мне Анна — наивный и чистый, не от мира сего! Земные власти говорят, что за Линией — верная смерть, что там ничего нет. Мы живые свидетели того, что это не так. Уже только за это нас следует считать нежелательными элементами на Аваллоне. И еще, мы знаем одну очень неприятную для МГКС тайну.

— Тайну дредстера «Нимрод»?

— Да. Анна вам рассказала?

— Рассказала. Правда, другой человек сказал мне, что «UZ» давно разложился под действием времени.

— Ложь! — Апостол хлопнул ладонью по столу, сверкнул глазами. — Гербицид все еще на борту «Нимрода», и он все еще смертельно опасен. Тот, кто сказал вам эту глупость, видимо, не знает, что «UZ» на борту «Нимрода» находится в кристаллическом состоянии, в специальных герметичных емкостях, а это значит, что он может сохранять свою токсичность столетиями! Хотите откровенно? Власти давно бы покончили с проблемой под названием Территория Хаоса, если бы не «Нимрод». Случайное попадание бомбы или лучевого пучка — и сто тысяч человек на Аваллоне станут покойниками, а Земля лишится аварита и прочих важных полезных ископаемых на сотни лет.

— Анна сказала мне то же самое.

— Анна озабочена этим не меньше меня. Она любит эту планету и мечтает, что когда-нибудь мы превратим ее в цветущий сад.

— Аваллон — опасное место, — произнес Северянин. — Здесь и мужчинам-то тяжело, а вы привезли сюда сестру. Стоило ли?

— Я не мог оставить ее одну на Земле, — Апостол махнул рукой. Северянину показалось, что в глазах Апостола промелькнул секундный мимолетный ужас, будто он вспомнил что-то страшное. — Давайте еще по глоточку. Я что-то сегодня настроен хорошо выпить.

— Наливайте, — Северянин придвинул свой стакан поближе к собеседнику. — Правильно вы говорите, алкоголь на Аваллоне лучшее лекарство. У меня только сейчас прошла дрожь в кишках.

— Вы ведь в первый раз были в бою, не так ли?

— В первый раз.

— И тем не менее, вы согласились на предложение Милтона повоевать? И воевали, судя по отзывам Милтона, совсем неплохо. Даже положили несколько этих отморозков.

— Я хотел произвести на шерифа благоприятное впечатление, тем более что он принял меня за бывалого солдата.

— Да вы сумасшедший.

— Нет, я просто русский, как и вы, Апостол.

— Тогда перейдем на «ты». После того, как мы вместе вчера вечером навешали этой шпане на Седьмом участке, сам Бог велит нам подружиться. И еще, так приятно встретить тут русского. — Апостол с улыбкой поднял свой стакан. — За тебя, Северянин!

— За тебя, Апостол!

— На сегодня хватит, — Апостол встал из-за стола. — Уже пятый час утра. Нужно поспать, как сказал наш друг Милтон Возняк. Сегодня в шесть вечера подходи на Седьмой участок. Спросишь домик Хирурга, тебе каждый подскажет, как его найти. Мы будем тебя ждать. Можешь взять с собой этого парня, — Апостол кивнул на Сайкса, уснувшего прямо на столе. — И все вместе примем решение, как быть дальше.

Хибара Хирурга находилась в самом конце долины, рядом с ангарами, в которых старатели держали свою технику. Солнце уже скрылось за верхушками гор, когда Северянин и Сайкс добрались до места, уставшие, вспотевшие и покрытые с ног до головы зеленой толомеитовой пылью. У домика стоял граббер с автоматической винтовкой за спиной. Увидев гостей, граббер помахал им рукой.

— Северянин? — спросил он, когда те подошли ближе. — Я Темный. Апостол ждет тебя. Добро пожаловать, брат!

Они вошли в дом. Северянин снял гермошлем, пальцами расчесал потные волосы. Сайкс нерешительно топтался на пороге, пока Темный жестом не предложил ему пройти в комнату.

Апостол был не один — в комнате было еще пятеро грабберов, сидевших за самодельным дощатым столом. На столе красовалась бутылка биддла, блюдо с омлетом, аккуратно нарезанный хлеб и открытые банки с консервами. Северянин обменялся со всеми рукопожатиями. Грабберы смотрели на него настороженно, но без враждебности. На Сайкса никто не обращал внимания, так, во всяком случае, показалось Северянину.

Вот она, легендарная команда Апостола, подумал Северянин, переводя взгляд с одного из новых знакомых на другого. Светловолосый парень с длинным носом и маленькой бородкой — это сам Хирург, хозяин дома. Коренастого крепыша в заношенном комбинезоне зовут Пудингом. Рослый мужчина с сединой в темных волосах ему заочно знаком: это Крис Жестянщик, бывший ухажер Клариссы Эстергази. Молодой темноглазый и темноволосый парень со шрамами на щеках и подбородке назвался Артуром; миловидная коротко стриженная девушка рядом с ним — это Надя Кауфман, та самая, которую Артур увел из Афродитория. Все братство в сборе. Теперь дело за малым: надо убедить их в том, что они должны отправиться с ним за Линию. Северянин с досадой подумал о Сайксе — из-за археолога все может сорваться. Вряд ли американец произведет на них хорошее впечатление.

Темный снял гермошлем, отставил автомат в угол, где уже красовалось несколько винтовок и пара тяжелых кина-ружей. Северянин сел за стол на предложенное ему место. Рядом с ним усадили Сайкса; американец все время улыбался и казался растерянным. Пудинг молча взял бутылку биддла и разлил ее по стаканам.

— Ли Вон сдержал слово, — с улыбкой пояснил Апостол. — Эта бутылка из его неприкосновенного запаса.

— За что пьем? — спросил Северянин, взяв стакан.

— За Высшую Гармонию, — провозгласил Апостол.

Северянин осушил стакан, быстрым взглядом окинул всю компанию. Лица грабберов были сосредоточены, в глазах был странный блеск.

— Они ведут себя как сектанты, — шепнул ему на ухо Сайкс.

Северянин не ответил, только кивнул. Надя Кауфман подала ему пластиковую тарелочку с закуской. На ее хорошеньком лице не появилось ни тени улыбки.

— Здесь принято говорить за едой? — спросил Северянин, обращаясь ко всем сразу. Ему ответили обращенными на него вопросительными взглядами.

— Если принято, тогда я начну говорить. — Северянин собрался с духом, совсем как в те времена, когда читал лекции студентам. — Я преодолел расстояние в сорок семь парсек и оказался на этой планете ради того, чтобы найти Панацею. Я уверен, что она существует. И я поклялся ее найти. Я собираюсь отправиться на Территорию Хаоса и найти там доктора Везалия. Я знаю, что он единственный, кто владеет секретом Панацеи. Доктор Сайкс — мой компаньон. У него свой интерес, он пытается найти разгадку тайны исчезновения культуры Та-Ин. Он тоже решил идти до конца. Поэтому мы отправимся на Территорию Хаоса вне зависимости от того, согласитесь ли вы идти с нами, или нет. Мне кажется, это в наших общих интересах. Но я пришел сюда для того, чтобы предложить вам сделать это вместе. Вот, собственно, и все.

Ему ответили молчанием. Северянин с досадой подумал, что найти общего языка с этими людьми ему не удастся. Это плохо, но это не смертельно. Зебровски, конечно, будет недоволен — ну и плевать на него!

— Скажи, Северянин, ты всерьез веришь, что Панацея существует? — спросил Апостол, разрядив неловкое молчание.

— Я должен верить. Моя жена смертельно больна. Панацея — единственная надежда для нее и для меня.

— Ты хочешь спасти жену? — спросил Хирург.

— Да, хочу. И я уверен, что Везалий поймет меня и поможет мне.

— Везалия не так-то просто найти, — заметил Темный. — Территория Хаоса хорошо охраняет его.

— И почему ты решил, что идти с тобой за Линию в наших интересах? — спросил Пудинг.

— Апостол рассказал мне про дредстер «Нимрод». Я знаю, вы хотите найти его и обезвредить его груз. Я же хочу найти Панацею. Мы можем помочь друг другу.

— Как ты можешь помочь нам? — подал голос Крис Жестянщик. Северянин спокойно выдержал его недружелюбный взгляд, погасил возникшее в душе раздражение. Ему совершенно незачем ссориться с этими людьми, лучше попытаться их убедить.

— У меня есть то, что поможет нам всем, — сказал он, глядя прямо в глаза Жестянщику. — У меня есть карта Территории Хаоса.

— У многих есть карта Территории Хаоса, — заметил Хирург. — И все они, как правило, неточные. Мы пользовались многими картами, даже теми, которые нам за бешеные деньги продавали чиновники МГКС. Все они оказывались липой. Почему мы должны тебе верить?

— Потому что моя карта настоящая. — Северянин положил на стол свой «перс», и мгновение спустя над столом возникла трехмерная GSS-проекция карты, которую записал на кристалл его машины майор Зебровски. — А еще у меня есть схема подземных коммуникаций под старым космодромом и комплексом «Ренессанс Инджиниринг». Ручаюсь, что данные точные.

— Откуда у тебя эта карта? — спросил Жестянщик.

— Правду хочешь знать? Я купил ее у военных.

— Черт! — Артур отвел взгляд от проекции, с удивлением посмотрел на Апостола. — Такой карты я еще не видел. Всякое видал, но это…

— Я тоже не видел ничего подобного, — признался Апостол. — А это что за красные точки на карте?

— Не знаю. Человек, продавший мне эту карту, не удосужился пояснить мне ее легенду. Но я могу предположить, что это предполагаемые места гибели военных кораблей, участвовавших в Армагеддоне. Возможно, одна из этих точек показывает, где находится «Нимрод». Проверить это можно будет только на месте, сейчас я ничего наверняка утверждать не могу.

— Но ведь это секретная информация! — воскликнул Пудинг. — Как ты умудрился доставить ее на Аваллон? Ты многим рисковал, Северянин!

— Я очень люблю свою жену.

— Да ты просто набит сюрпризами, брат, — сказал с улыбкой Апостол. — Буду с тобой откровенен; вчера ты неплохо показал себя в бою, хотя утверждаешь, что сражался впервые. Пойми меня правильно, но у нас есть подозрения, что ты человек из спецслужб.

— Я и не сомневался в этом. Нет смысла объяснять, кто я и как сюда попал. Могу только дать свое честное слово, что я не намерен причинить вам вред. Моя цель — найти Панацею.

— Военные устроили на нас настоящую травлю, — сказал Артур. — И МГКС тоже. Они пока не могут найти повода, чтобы задержать нас и выслать с Аваллона, мешает семнадцатая Статья Конвенции. Их беспокоит наше расследование.

— Я не стратег, но думаю, что военные хотят найти Везалия. Они бы его давно нашли, но почему-то не могут сами проникнуть на Территорию Хаоса. Что-то им мешает.

— Мы знаем, что им мешает, — сказал Апостол. — Сама Территория Хаоса не пускает их. Они все погибают.

— Но вы-то туда прошли.

— Мы совсем другое дело. Мы отмечены Высшей Гармонией.

— Я не понимаю.

— Поймешь, когда попадешь за Линию. Территория Хаоса — не просто место. Это особый мир, куда землянам доступ пока закрыт.

— Ты говоришь загадками, Апостол. Но я знаю, что вы там побывали и вернулись обратно. Отмечены вы или нет Высшей Гармонией, не мне судить. Я так рассудил: если вы побывали там однажды, то сможете пройти туда и второй раз и в третий. — Северянин нажал клавишу «перса», и карта над столом исчезла. — А если прошли вы, то и я смогу попробовать это сделать. Вместе нам будет легче осуществить наши планы. Ну, как, согласны?

— А он тут причем? — Хирург указал на Сайкса. Археолог вздрогнул, будто его кольнули иголкой.

— Доктор Сайкс расшифровал таинские письмена. Он будет нам полезен, когда мы будем искать Панацею.

— Расшифровал письмена Та-Ин? — Апостол с недоверием посмотрел на американца. — Ну, парни, вы даете!

— Это было трудно, но я справился, — заговорил Сайкс, вытирая потные ладони о комбинезон. — Если хотите, могу доказать. В надписях на Пирамиде Творящего Начала говорится об обряде Перехода. Возможно, следуя указаниям надписей, мы найдем место, где может быть Панацея.

В домике стало тихо. Северянин заметил, что Апостол удивлен, да и другие грабберы тоже озадачены услышанным. Пока непонятно, удалось ли им с Сайксом их убедить. Однако им нужен «Нимрод», и от Панацеи они тоже не откажутся. Никакой аварит не сравнится в цене даже с ничтожным количеством Панацеи. А еще, если он ошибается, и алчность чужда этим людям, остается таинственная болезнь, которая уже проявилась у Апостола. Как знать, может и остальные тоже больны. Тогда Панацея становится уже жизненной необходимостью для всех них.

— Выведи карту еще раз, — неожиданно попросил Апостол.

Северянин с готовностью включил проекцию. Грабберы тут же окружили стол.

— Вот, — вздохнул Апостол, указывая пальцем на пологую долину между двумя скалистыми хребтами, по дну которой проходила разрушенная монорельсовая дорога. Долина начиналась на границе Мертвых земель и врезалась в Территорию Хаоса с юга на север на несколько десятков километров. — В прошлый раз мы дошли до этого места. Это единственный удобный проход за Линию. Правда, дальше мы не решились идти, хоть и было обидно поворачивать. До Та-Ин оставалось всего тридцать километров.

— То есть, в самом городе вы не были?

— Мы почти добрались до северной границы города. Однако верхний путь очень опасен — остаточное химическое заражение. Поэтому мы спустились в долину. Долина упирается в хребет, и дальше начинается тоннель, в который мы… вобщем, не смогли войти. Силы были на исходе, и у Пудинга начались странные видения, вот мы и повернули обратно.

— Что за видения? — Северянин повернулся к коренастому грабберу. Краем глаза заметил, что все смотрят не на Пудинга, а на молодого Артура, которого держала за руки Надя Кауфман.

— Я видел, что тоннель рушится и погребает нас всех заживо, — помолчав, ответил Пудинг. — Глупые страхи. Но Апостол решил, что это предупреждение, и идти дальше опасно. Апостол всегда прав, он чувствует зло. Мы ведь ничего толком не знали о Территории. Да и сейчас ни хрена не знаем.

— Но сейчас у нас есть карта и, как я понимаю, очень точная, — Апостол внимательно посмотрел на Северянина. — Видимо, ты тоже отмечен Высшей Гармонией.

— С чего ты взял?

— Я Апостол. Я чувствую.

— Мы не должны ему доверять, Апостол, — подал голос Крис Жестянщик, бросая на Северянина злобный взгляд. — Он неспроста тут очутился. И карта эта у него тоже неспроста. Он подослан к нам.

— А если даже и подослан, что из этого? — Апостол покачал головой. — Он ведь идет с нами. Ты же пойдешь с нами, Северянин?

— Затем я и искал вас. Я объяснил вам, что привело меня на Аваллон.

— Если так, принеси клятву.

— Клятву? — Северянин с интересом глянул на Апостола. — Это что, как вступление в масонскую ложу?

— Мы все давали клятву, — сказала Надя Кауфман. — Так положено. Ты и твой друг должны это сделать.

— Какую клятву мы должны дать?

— Клятву верности Апостолу и нашему братству, — пояснил Темный.

— Но мы не члены вашего братства, — сказал Северянин, понимая, что его слова могут иметь очень серьезные последствия. — Откровенно говоря, у меня нет особого желания вступать в него. За доктора Сайкса говорить не буду, он сам решит, как ему быть. Я думал, у нас с вами общая цель, а значит, мы союзники. Вы же требуете, чтобы я связал с вами свою жизнь в обмен на вашу помощь. Это несправедливо.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовался Апостол, жестом останавливая разгневанного Криса Жестянщика.

— Я искал вас потому, что один человек, Плантатор, сказал мне о вас. Плантатор сказал, что вы знаете, как пройти за Барьер. Потому я здесь. Я мог бы сам найти дорогу на Территорию Хаоса, но я подумал, что вместе нам будет проще туда проникнуть. У вас больше опыта, чем у меня. Кроме того, несколько человек смогут с большим успехом отразить возможные нападения. Я честен с вами, и мне нечего скрывать. Но я не собирался вступать в какие-либо общества, хотя, ради жизни и здоровья моей жены я готов в нее вступить и дать любую клятву, какая от меня потребуется. Если так, то я готов.

— Нет, еще не готов, — внезапно сказал Апостол. — Я надеялся, что Высшая Гармония привела тебя сюда для того, чтобы ты стал нашим братом. Но это не так. Хорошо, я не в обиде. Возможно, со временем просветление сойдет на тебя, и ты станешь частью нашего круга. Я принимаю твое предложение. Мы союзники. А будущее покажет, кем мы станем друг для друга в один из грядущих дней. Мы могли бы убить тебя и завладеть картой, которая у тебя есть, но мы этого не сделаем. И знаешь, почему? Тобой движут благородные цели. Ты свободен от зла. И мы поможем тебе, а ты поможешь нам.

— Значит, союз?

— Союз, — Апостол не заметил протянутой руки Северянина. — А сейчас уходите. Нам надо побеседовать в своем кругу.

— Когда мы отправимся за Барьер? — спросил Северянин, почти физически чувствуя, как вокруг них с Сайксом сгущается неприязнь.

— Ты узнаешь об этом. Наберись терпения.

— Я хотел спросить тебя, Апостол — известно ли тебе что-нибудь о заводе номер два в местности, которую называют Долиной Снов? Граббер по прозвищу Костыль хотел показать мне туда дорогу. Он говорил, что там может быть Панацея. Я так и не дошел до этого места. Может, нам стоит начать оттуда?

— Ничего там нет, — со спокойной уверенностью сказал Апостол, и Северянин внезапно почувствовал, что верит этому странному человеку всей душой. — Там только развалины и смерть. Хорошо, что ты не дошел до Долины Снов.

— Они просто сумасшедшие сектанты, — сказал Сайкс, когда они отошли от домика Хирурга на приличное расстояние. — Вы видели, какие у них глаза? Как они смотрели на проекцию карты! Какие-то маньяки, будь я проклят.

— Они в самом деле странные, — сказал Северянин. — Но у нас нет выбора, Джон. Если они нам не помогут, мы не попадем за Барьер.

— Почему вы так уверены в этом?

— Здесь есть какая-то тайна, разгадки которой мы пока не знаем. Ответ на все наши вопросы там, за Барьером. Будем надеяться, что Апостол не будет слишком долго обдумывать наше предложение.

Какое-то время они шли молча. Скоротечные аваллонские сумерки сменились душной темнотой, в которой ориентирами были лишь огоньки в окнах старательских домиков, а чуть позже — зазывающе подмигивающая реклама на заведении Ли Вона, возникшая из-за гребнистых скал.

— Мне надо выпить, — внезапно сказал Сайкс. — Составите мне компанию?

— Нет. Я очень хочу спать. Да и вам стоит поберечь силы.

— И все-таки я выпью, — упрямо сказал археолог. — Спокойной ночи, Ник.

— Спокойной ночи, Джон.

XІ. ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ

Та-Ин (Царство Солнца) — древнейшая цивилизация Аваллона. Просуществовала приблизительно 3000 лет и исчезла по неизвестной причине задолго до появления на Аваллоне колонистов с Земли. На Аваллоне сохранились два крупных памятника культуры Та-Ин — Пещера Молчания, подземный погребальный комплекс к северу от Ураниум-Сити, и собственно город Та-Ин, а точнее его развалины, расположенный на так называемой Территории Хаоса. Такое расположение города практически исключает его изучение, что является крайне неприятным фактом. Поразительные артефакты, уже известные исследователям культуры Та-Ин, загадочность происхождения, существования и гибели Царства Солнца, а главное — близость таинов нам, жителям Земли, — делают изучение всех аспектов культуры Та-Ин важнейшим делом на пути к пониманию неизвестных нам тайн зарождения и развития разумных форм жизни во Вселенной…

(С. Дж. Лемман «Забытые цивилизации Галактики»)

Итак, я все-таки побеседовал с Апостолом и его странными товарищами. Я ожидал другой встречи и другого разговора, но мне не в чем упрекнуть этих людей. По крайней мере, они не знают, что такое лицемерие. Их любовь мне ни к чему — я жду только согласия Апостола помочь мне. Думаю, он в конце концов согласится. Теперь я не сомневаюсь, что он разыскивает Везалия и Панацею. Моя карта их всерьез заинтересовала, а это значит, что они постараются не упустить такой шанс. Конечно, они могут меня убить и завладеть картой. Теоретически могут. Доступ к карте в моем «персе» защищен сложным паролем, который знаю только я, но не исключено, что среди спутников Апостола есть хороший программист, который сумеет активировать карту и без меня. Я должен быть готов ко всему.

Сайкс меня все больше нервирует. В прошлый вечер он опять напился в баре Ли Вона. Такое ощущение, что он пытается забыться. Возможно, я взял в компаньоны алкоголика. Я только сейчас сообразил, что совершенно ничего не знаю о Сайксе. До неожиданного рандеву в борделе Афродитория мы встречались всего один раз, да и то не особенно плотно общались. Черт его знает, может, этот Сайкс и есть Контактер, о котором говорил майор. Вообще-то мне все равно. Все задания военных побоку — мне нужна Панацея, и больше ничего!

Меня стала мучить бессонница. Вторую ночь я почти не сплю и все время думаю о Кате. Мне кажется, я начинаю тосковать по Земле. Мне не хватает синего неба, пения птиц, зелени деревьев, дождевых луж на асфальте, утреннего тумана. Аваллон — это картина в багрово-бурых тонах, будто написанная ржавчиной. Даже небо здесь лилово-серое, как губы утопленника. Все здесь до омерзения выпукло и материально, начиная с ослепительных GSS — реклам Ураниум-Сити и заканчивая резкими морщинами на физиономиях грабберов. Я хочу на Землю. Вчера, после разговора с Апостолом в баре Ли Вона, я вернулся к себе в номер и долго лежал на постели, размышляя о своей жизни. О чем я думал? О том, что уже несколько лет не был на могилах отца и матери. Что так и не дописал две статьи, которые когда-то мечтал опубликовать. Что у меня нет детей. Я, оказывается, очень многого не успел сделать в жизни. От этих мыслей на душе вдруг стало погано и тоскливо. Так уж выходит, что ничего хорошего, кроме любви к Кате, у меня нет. Если Катя умрет, моя жизнь окончательно потеряет цену и смысл.

Какое-то чутье подсказывает мне, что все должно решиться в ближайшие дни. Если я убедил Апостола, мы очень скоро отправимся за Барьер. Что я там найду? Смерть, или спасение для Кати и меня? Хочется верить в лучшее. Я пережил за последние годы слишком много плохого — может быть, я выбрал отпущенный мне лимит черных дней?

* * *

Ощущение чужого и недоброго присутствия появилось еще во сне, словно продолжение тяжелого и бессвязного кошмара. Северянин открыл глаза. Он увидел над собой черную тень, а мгновение спустя холодный ствол кина-ружья уперся ему в грудь.

— Без глупостей, Северянин, — прошипел голос. — Лежи смирно и отвечай на мои вопросы без уверток, понял?

— Что тебе нужно?

— А ты не понял? — Крис Жестянщик недобро ухмыльнулся. — Я сразу понял, что ты не просто так тут появился. На кого работаешь, Северянин?

— Только на себя самого.

— Врешь, — Жестянщик щелкнул завтором, дослав заряд в патронник. Северянин отчетливо услышал жужжание генератора, готового разогнать до убийственной скорости пятидесятидвухграммовую пулю в стволе ружья. И еще он заметил в глазах Жестянщика торжество победителя.

— Если хочешь поговорить, убери ружье, — сказал Северянин. — И дай мне одеться. Не люблю беседовать в одних трусах.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Сначала опусти ружье.

— Хочешь сказать, что не боишься смерти?

— Боюсь. И ты ее боишься. Так что не будем друг друга пугать. Убери ружье, иначе можешь случайно нажать курок. Тогда беседа точно не получится. Вряд ли ты что-нибудь узнаешь от покойника.

— Хорошо, — Жестянщик нехотя отвел ружье в сторону. — Только учти, реакция у меня хорошая. Будешь чудить…

— Прекрати, — Северянин сел на кровати, включил настольную лампу. Футболка и штаны лежали на стуле у изголовья, а вот пояс с пистолетом Жестянщик убрал. Оно и к лучшему: после позавчерашней бойни у Колючей скалы он понял, как это просто — выстрелить в человека. А стрелять в Жестянщика ему не хотелось.

— Вот теперь спрашивай, — одевшись, сказал Северянин. — Хотя не думаю, что я смогу тебе что-нибудь рассказать.

— Ой ли! Ты ведь шпионишь за нами. Кто тебя нанял? Комитетчики? Военные? Полиция?

— С чего ты взял?

— Карта, Северянин! Ни один граббер не добыл бы эту карту. И не ври, что ты якобы купил ее. Все, что касается Территории Хаоса, составляет высшую государственную тайну. Ни один чиновник не пошел бы на такое преступление.

— Ты наивен, приятель. Чиновника можно купить. А еще чиновник может быть заядлым картежником и притом неудачливым Я обыграл в карты крупную шишку в Управлении военно-космических сил Внеземелья, и он достал мне эту карту, чтобы уплатить долг.

— Больно складно свистишь. Легенду тебе в разведке придумали?

— Не хочешь, не верь. Я не обязан перед тобой отчитываться. Если ты сам пытался найти подобную карту, не моя вина, что ты не преуспел. Я просто оказался удачливее тебя.

— Давай по сути. Кто и зачем заслал тебя сюда? Какое у тебя задание? Убить Апостола?

— Послушай, приятель, я уже все тебе сказал. Я прилетел на Аваллон за Панацеей. Мне нужна только Панацея, больше ничего. До Апостола и до тебя мне нет никакого дела. Или ты сразу просечешь эту простую истину, или наш с тобой разговор окончен. Можешь жать на курок.

— И нажму! Когда ты сдохнешь, я заберу твой «перс», Хирург взломает твои коды, и мы пройдем на Территорию Хаоса без тебя. А ты останешься тут, в Долине Бурь.

— Не думаю, что шериф Возняк будет в восторге от такой идеи. И потом, как же быть с Высшей Гармонией? Разве она поощряет убийство?

— Заткнись! — рявкнул Жестянщик. — Не смей говорить о вещах, которых не понимаешь.

— Ну тогда объясни мне то, чего я не понимаю. О какой Высшей Гармонии ты говоришь?

— Сначала разговор о твоих проблемах, парень. Зачем тебе Панацея?

— Моя жена неизлечимо больна. Я хочу ее спасти. Я уже говорил об этом. Или ты не расслышал меня?

— Я помню. Но я этому не верю.

— Твои проблемы. Я сказал правду.

— Чем больна твоя жена?

— У нее неоперабельный рак поджелудочной железы. Четвертая стадия. Врачи сказали мне, что шансов никаких.

— И ты решил, что ее спасет Панацея, так?

— Ты поразительно догадлив.

— Не стоит умничать, Северянин. Не забудь, что у меня есть оружие, а у тебя нет.

— Это ничего не значит.

— Значит, Жестянщик. Знаешь, с кем я общался в Ураниум-Сити? С Клариссой Эстергази. Она сказала мне, что ты очень изменился после путешествия на Территорию Хаоса.

— Кларисса всего лишь дешевая шлюха. Нас ничто не связывает.

— Из ее слов я понял, что это не так.

— К чему ты клонишь, парень? Я не намерен обсуждать с тобой мои постельные приключения. Кто и зачем тебя заслал к Апостолу?

— Никто. — Северянин успокоился: он понял, что Жестянщик сам не уверен в его связях со спецслужбами, иначе не задавал бы без конца один и тот же вопрос. — Я свободный граббер, как и ты. Я предложил вам честную сделку. Мне нужны компаньоны, чтобы проникнуть за Барьер. Не хотите со мной идти, и черт с вами, я найду других попутчиков.

В глазах Жестянщика Северянин прочел раздражение, злобу, но еще и неуверенность. Понемногу ситуация менялась в его пользу. Теперь он понял, что Жестянщик ни за что не станет стрелять. По крайней мере, пока их разговор развивается в таком вот ключе.

— Я знаю, почему ты пришел, — добавил он, встав с кровати и подойдя к холодильнику. — Апостол доверяет мне, а ты нет. И тебя это злит. Хочешь выпить?

— Да, Апостол доверяет тебе. Он слишком доверчив. Я же вижу в тебе угрозу. Ты мне не нравишься. И твой малахольный приятель-археолог тоже.

— Спасибо за откровенность, — усмехнулся Северянин. — Это твое право. Скажу честно, и я от тебя не восторге. Но мы не геи, чтобы друг другу нравиться. Еще раз повторяю — я мог бы отправиться на Территорию Хаоса сам. Если я работаю на военных, как ты думаешь, для меня бы это не составило особых проблем. По крайней мере, за мной бы не охотились военные патрули, охраняющие периметр Территории. И Сайкс, о котором ты говоришь с таким пренебрежением, был бы лучшим попутчиком, чем, например, ты.

— Это почему?

— Потому что он не стал бы вламываться в чужой номер и угрожать убийством. — Северянин помолчал. — А еще он знает язык таинов. Знаешь, что это означает? Если мы все-таки доберемся до Города Солнца, он сможет разобраться в имеющихся там надписях. Эти надписи могут содержать подсказки и предостережения. Ты ведь не хочешь угодить в какую-нибудь хитроумную ловушку? Таины, говорят, были мастерами по части подобных сюрпризов для нежелательных гостей. Я читал кое-что про Пещеру Молчания — там исчезла не одна экспедиция.

— Ну и что?

— Ничего, — Северянин открыл бутылку с пивом, сделал глоток. — Если Апостол согласится идти на Территорию Хаоса вместе, я буду рад. Если нет, я найду других грабберов. В желающих недостатка не будет, уж будь уверен.

— Хороший способ покончить с собой. Желаю удачи!

— С чего ты взял, что мы там погибнем?

— Высший Разум не пустит вас на Территорию.

— Вас же он пустил. Чем я хуже?

— Все дело в Апостоле. Он… он необыкновенный. Он умеет общаться с Высшей Гармонией.

— Очень интересно, — Северянин протянул Жестянщику закупоренную бутылку. — Может, все-таки промочишь горло? Не люблю пить с утра в одиночку. Заодно расскажешь мне об Апостоле. Вижу, вы считаете его почти святым.

— Ты не понимаешь, — Жестянщик взял пиво, но не откупорил бутылку и поставил ее на столик у кровати. — Во время последней попытки проникнуть к Городу Солнца Артур едва не погиб. Мы полезли в тоннель, про который говорил Пудинг, и там произошел взрыв. Может быть, рудничный газ, может еще что-нибудь. Мы все отделались контузией, а Артуру досталось по полной — он шел впереди всех, и его взрывом швырнуло на скалы. Ты бы видел его тогда! Руки и ноги переломаны, вместо лица черная сожженная маска. Его песенка была спета. Хирург обколол его наркотиками и сказал, что до утра он не доживет. Только Апостол выслушал Хирурга, а потом взял и ушел в тоннель. Один. Велел нам ждать его и не идти за ним. И мы ждали.

— И что было дальше?

— Он вернулся через пятнадцать часов. Весь в пыли, уставший, изможденный и как будто малость не в себе. А потом случилось то, чего я никогда не забуду. Он подошел к Артуру, коснулся его рукой, и Артур ожил. Открыл глаза, заговорил с нами. Через полчаса он уже мог встать на ноги — с такими-то переломами! А потом сгоревшая кожа стала сползать с его физиономии лохмотьями, как старая шкура с линяющей змеи. И все это сделал Апостол. В тот день я понял, что он не такой, как мы. Я знаю, он был там, в Городе Солнца. Он умеет общаться с Высшей Гармонией, и она наделила его силой вылечить Артура.

— А может, это была Панацея? — Северянин был захвачен рассказом собеседника.

— Черт его знает! — Жестянщик пожал плечами. — Я видел только, что Апостол коснулся Артура руками.

— Интересно. Так он один туда пошел?

— Один. Апостол знает дорогу к Городу Солнца. Он был там еще до того, как встретился с нами — со мной и остальными. У него был приятель Макс Оформитель, вот с ним-то Апостол и совершил первую ходку за Барьер. Это случилось примерно год назад. А потом он проникал за Линию вместе с Темным и еще одним парнем по кличке Плантатор.

— А где сейчас этот Макс Оформитель?

— Я слышал, его арестовала полиция. Он якобы очень активно рассказывал среди грабберов в Ураниум-Сити про то, что видел на Территории Хаоса. Думаю, его выслали с Аваллона. Власти очень не любят, когда кто-то говорит, что побывал за Линией.

— Я слышал об этом. В смысле, что власти от этого не в восторге.

— А ты чего хочешь? Комитетчики пытаются убедить всех и каждого, что Территория Хаоса совершенно недоступна даже для хорошо подготовленных экспедиций. Но никто не может объяснить, почему. Говорят о каких-то излучениях, мутантах, бандитах, боевиках Везалия и прочем. Но все это ерунда, Северянин. Дело совсем в другом. Там есть что-то такое, что пока недоступно нашему пониманию.

— Знаешь, когда я был еще мальчиком, я смотрел один старый архивный фильм. Там рассказывалось о загадочной Зоне, которую оставили на Земле пришельцы из космоса. И были люди, которые вопреки всем запретам туда проникали. Их называли сталкерами. Говорили, что в центре Зоны есть место, где исполняются любые желания. Естественно, что куча народу стремилась туда попасть. Каждому хочется, чтобы его сокровенное желание исполнилось. Вот герои фильма и отправились в это самое место, чтобы осуществить свои самые заветные желания.

— И дошли?

— Дошли. Но желания загадывать не стали.

— Это почему же?

— Мы не можем знать, какое из наших желаний захочет выполнить таинственная всемогущая Зона. Вдруг она выполнит то, чего мы втайне желаем, но сами боимся этого желания, как огня?

— Что-то я тебя не понимаю. Я знаю одно: мало кто возвращается с Территории Хаоса обратно. Об этом знают все — и комитетчики, и полиция, и все, кто живет на Аваллоне. Туда, если хочешь знать, пробраться не так сложно. Если соблюдать простейшие правила осторожности, проберешься в самый центр. А вот выбраться обратно чаще всего просто невозможно. Во всяком случае, я могу по пальцам пересчитать тех, кому это удалось. Первый из них — Апостол.

— А Плантатор?

— Один из них. Меня всегда удивляло, как этот ублюдок умудрился выбраться с Территории Хаоса без всяких последствий. Честно говоря, я его очень давно не видел. Была у него скверная привычка курить петаль. Это дерьмо его когда-нибудь угробит.

— Может быть, именно оно его и угробило. Плантатор умер.

— Что?! Когда, почему?

— Несколько дней назад. Полиция подозревает, что это неестественная смерть.

— Печально. — Жестянщик покачал головой. — Не то, чтобы я был с ним дружен, но… Грохнули его?

— Ничего не могу сказать. Меня вызывали в полицию для дачи показаний. Дело в том, что накануне смерти Плантатор встречался со мной. Я пытался узнать у него, как мне найти Апостола.

— И у Клариссы ты тоже это узнавал?

— Все верно. Она, кстати сказать, очень недолюбливает вашего гуру.

— Кларисса — стерва. Твоя правда, одно время у нас была любовь. А потом все пошло как-то не так.

— Она сказала мне, что ты очень изменился. И случилось это якобы после вашего похода за Линию.

— Много она понимает! Надоела она мне, и все тут. Хватит об этом. — Жестянщик будто вспомнил, зачем он пришел. — Давай о деле. Так уж выходит, что Апостол тебе почему-то доверяет. В этом ты прав. Но только запомни одну вещь: он доверяет, а я нет. И я буду приглядывать за тобой, русский. За каждым твоим шагом. И если мне что-то не понравится, берегись.

* * *

В холле «Веселых рудокопов» было темно, прохладно и безлюдно. Ли Вон за стойкой протирал чистым полотенцем пивные бокалы. Северянина китаец приветствовал учтивым кивком, предложил горячий кофе.

Бесполезно его о чем-нибудь спрашивать, подумал Северянин, наблюдая, как Ли Вон хлопочет у кофеварки. Если даже китаец видел, как Жестянщик прошел наверх, к номерам, то все равно ничего не скажет. Компания Апостола окружена здесь благоговейным почетом и уважением, а он для всех — подозрительный чужак. Собственно, на другой прием он и не рассчитывал и никому ничего доказывать не собирается. Вот только ужасно неприятно, когда тебя будят, приставив ствол ружья к груди.

— Кофе готова, — сообщил Ли Вон, поставил перед Северянином чашку. — Сахар, сливки, биддл?

— Ничего не надо, спасибо. Сколько с меня?

— Девять и еще пятьдесят.

Северянин протянул китайцу кредитку, отхлебнул глоток. Кофе был обжигающе-горячий и очень крепкий — то, что нужно. Ли Вон вернул карту и вновь занялся бокалами. Тут Северянин внезапно подумал о Сайксе.

— Доктор Сайкс был вечером в баре? — спросил он.

— Доктор Сайкс? Верно, была. Очень крепко двойной флэш кушала. Совсем пьяный пошла спать. — Ли Вон вздохнул. — Мне хорошо, когда клиент много пить. Бизнес идет. Клиенту нет хорошо. Потом болеть, блевать.

— А где доктор Сайкс сейчас?

— Где? — Ли Вон поставил на стойку бокал, задумался. — Наверное, быть в свой номер. Вроде никуда с утра не ходила.

— Спасибо за кофе.

Номер Сайкса располагался через две двери от его собственного номера. Дверь оказалась открыта. В комнате стоял тяжелый дух — смесь запахов блевотины, пота, перегара и несвежей одежды, беспорядочно разбросанной по номеру. Сайкс лежал прямо на покрывале, уткнувшись лицом в подушку — трусы сползли до середины ягодиц, мутные глаза полуоткрыты, изо рта тянется слюна. На столике у кровати красовалась бутылка «Старателя Дейва», опустошенная на три четверти.

— Сайкс! — Северянин толкнул американца в плечо. — Сайкс, вставай!

— А? — Археолог пошевелился, и Северянина обдала новая волна вони. — Что?

— Пора вставать, — Северянин заглянул в глаза Сайкса, пустые и бессмысленные, как у кенгуру. — У вас воняет, как в свинарнике.

— Кто? — Американец все же оторвал голову от подушки, охнул. — Что… происходит?

— Вы омерзительно пьяны. Вам нужен душ и аспирин.

— Пьян? Сейчас? Наверное… Ник, это вы?

— Вы сошли с ума, Джон, — Северянин ухватил археолога за плечи, посадил на постели. — Вы безобразно пьете второй день. Мне это не нравится.

— Не трясите меня. Меня… тошнит.

— А меня тошнит от вас! Я согласился идти с вами за Линию, но я могу и передумать. Мне не нужен спутник-забулдыга.

— Я… Простите, Ник. — Сайкс попытался подняться, но ноги не слушались, а в следующую секунду его начало рвать. Северянин дождался, когда утихнут спазмы, затем подхватил американца и поволок его в ванную. Сайкс без сопротивления позволил затолкать себя под излучатель душа.

— Слушайте меня, Сайкс, — начал Северянин, — я говорю совершенно серьезно. Если хотите попасть за Линию, прекращайте пьянствовать. Не буду вам говорить, на кого вы сейчас похожи. Ну что, полегчало?

— Не… ик, немного.

— Не буду вам мешать. Когда замерзнете, можете выключить генератор.

В комнате Северянин первым делом увеличил мощность кондиционера. Пользуясь тем, что Сайкс в ванной, заглянул в рюкзак археолога. «Перс» был на месте. Северянин достал прибор, включил и проверил время последнего сеанса. Ночью «перс» американца не включали. Если даже Жестянщик или кто-то еще побывал у Сайкса, то в вещах американца не рылся.

— Ну, а теперь посмотрим, что у тебя есть, — прошептал Северянин, открывая систему данных.

Папку с переводами с языка Та-Ин он нашел не без труда; свои записи Сайкс содержал в полнейшем беспорядке. Прислушиваясь к гудению душевой установки в ванной, Северянин быстро скопировал словарь и папки на свой мнемокристалл. Едва он затолкал «перс» обратно в рюкзак, из ванной послышалась возня и ругательства. Через несколько секунд на пороге появился голый Сайкс.

— Боже мой! — вздохнул он, держась руками за голову. — Все болит!

— Спуститесь к Ли Вону, и он напоит вас кофе, — посоветовал Северянин. — Или закажите кофе в номер. Только заклинаю вас, не пейте ничего горячительного. Это я, пожалуй, заберу, от греха подальше, — Северянин прихватил со столика недопитую бутылку биддла. — Через час я за вами зайду. Приведите себя в порядок.

Вернувшись к себе в номер, Северянин запер дверь и взялся за «перс». Вставил мнемокристалл в слот считывателя. На экране появились тексты пирамид Та-Ин — странные значки, составленные в геометрические фигуры. Эти фигуры не были произвольными, все время повторялись комбинации из окружностей, квадратов, ромбов и двенадцатиугольников. Что-то очень напоминающее схемы полимерных молекул. Сжав размеры окна, Северянин включил синхронный перевод Сайкса.

— «Я Мать, и я Отец, — читал Северянин, — то, что переходит в Меня, переходит обратно. То, что переходит в Разум, не умирает, но однажды возродится. Я дам Начало после Конца. Мое имя Та-Ин-Кои-Та-Нур, и я храню Вечность. Вложи йерет в предназначенное ему место, и ты познаешь свое место и свою сущность. Я верну тебя обратно в мир вещей, чтобы ты познал Мое могущество. Ты станешь подобным Мне, если разум твой будет чист, а мысли будут обращены в Вечность».

— Мне понятно, что ничего не понятно, — прошептал Северянин. — Посмотрим, папку «Пещера Молчания».

Опять экран заполнила затейливая геометрическая вязь таинских значков, но здесь, если верить переводам Сайкса, все было просто. Археолог расшифровал письмена с древних таинских могил, скрытых в глубинах Пещеры Молчания. Всего-навсего обычные надгробные надписи. Причудливые имена давно умерших инопланетян, их заслуги, их странные статусы — Каим-Аран, Муж Сферы, Занакт-Ор, Муж Шести Вершин, Каим-Халес, Муж Восьми Вершин…Странно, но в длинном перечне инопланетных покойников не было ни одной женщины. Или это Сайкс что-то напутал с переводом?

Или…

— Чтоб я сдох! — Северянин почувствовал, как кровь бросилась ему в

лицо. — Молодчага Сайкс! Одна загадка для меня — больше не загадка.

Оторвавшись от «перса», Северянин полез в свой рюкзак и вытащил маду, который получил от Зебровски. Держа его в пальцах, протянул руку так, чтобы тень маду упала на стену.

— А я, стало быть, Муж Восьми Вершин! — воскликнул он с радостью человека, внезапно узнавшего нечто чрезвычайно для себя важное. И тут же радость померкла, новая неожиданная мысль пришла ему в голову — ведь это майор дал ему маду. Значит, получается, что Зебровски знает, для чего нужны эти странные артефакты. Или догадывается, для чего они могли использоваться древними аваллонцами. А знать он это может только в одном случае — если ему известны переводы. И тогда получается, что Сайкс не случайно встретился ему тогда в Афродитории. И все это время военные знали о каждом его шаге.

Бутылка, которую Северянин забрал из номера Сайкса, стояла на столе. Когда оцепенение немного прошло, Северянин пошел за стаканом. Хорошая порция биддла немного успокоила его, но радости от сделанного неожиданного открытия больше не было. Конечно, Сайксу он ничего не скажет. Но следует быть осторожнее. Северянин усмехнулся, вспомнив утренний разговор с Крисом Жестянщиком. Оказывается, Жестянщик прав в принципе, хотя подозревает не того, кого надо. А главное в том, что военные охотятся именно за Апостолом. И дело тут не в «UZ» и не в том, что Апостол проникал в Территорию Хаоса. И, кажется, даже не в докторе Везалии. Тут что-то большее. Что-то несравнимо более важное и пока еще непостижимое для всех, кроме одного человека.

Кроме Апостола.

XII. ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ

Скрэтч (Rattamorpha avallonica sp.) — аваллонская плотоядная псевдокрыса, специфическое хищное млекопитающее, обитающее только на Аваллоне. Населяет заброшенные рудники, шахты, природные места с обилием укрытий. Размеры: 125–160 см. в длину, вес от 40 до 60 кг. Ведет скрытный ночной образ жизни. Биология и повадки скрэтча изучены плохо. Известно, что скрэтчи держатся небольшими стаями из 2–5 особей. Есть данные, что скрэтч может передвигаться как на четырех лапах, так и на двух. Пищу скрэтча составляют мелкие пресмыкающиеся, молодь изарков, вблизи человеческих поселений скрэтчи охотно поедают отбросы. Среди скрэтчей широко распространен каннибализм.

Крупные особи могут нападать на человека.

Генезис скрэтчей пока окончательно не определен: часть астрозоологов считают скрэтчей представителем автохтонной фауны Аваллона, другие видят в них потомков завезенных с Земли и мутировавших крыс.

Замечательная особенность скрэтчей — это то, что среди изученных популяций не выявлено ни одной женской особи! В связи с этим процесс размножения скрэтчей до сих пор остается загадкой.

(Дж. Таунсенд, К.Гриф «Краткий справочник астробиолога»)

Итак, уважаемый Николай Дмитриевич Кольцов, давай-ка подытожим с тобой, что мы узнали за эти дни. Во-первых, сам Вадим Апостол тебе вроде как доверяет, а вот его компания настроена к тебе враждебно. В этом нет ничего удивительного, этого следовало ожидать. Не сомневаюсь, что спецслужбы не раз предпринимали попытки внедрить к Апостолу своего агента. О результатах такого внедрения я уже знаю от Зебровски — агенты погибали. Их вычислял человек по имени Контактер. Очень скоро я встречусь с ним, если уже не встретился. Остается надеяться, что Зебровски не ошибся, и я действительно смогу противостоять псионической атаке. Если же нет… Об этом я даже думать не хочу. Этим утром я уже пережил несколько очень неприятных минут, беседуя с Крисом Жестянщиком. Не знаю, удалось мне убедить Жестянщика, или нет. Время покажет. Мне придется очень сильно постараться, чтобы стать для Апостола и его людей человеком, заслуживающим доверия. Пока этого доверия нет.

Во-вторых, Зебровски скрыл от меня очень важное обстоятельство. Совершенно неожиданно выясняется, что бесполезные штучки, известные, как маду, играют какую-то очень важную роль во всем происходящем. Какую? Возможно, мне стоит связаться с Зебровски и вызвать его на откровенность. Но для начала попробую разговорить Сайкса. Археолог наверняка знает.

Кстати, о Сайксе. Очень сильно подозреваю, что наша встреча в Афродитории была не случайной. Я не верю в подобные совпадения. На кого работает Сайкс? На МГКС? На военных? Или он действительно всего лишь гениальный парень, слишком близко подобравшийся к тайнам Аваллона? Или есть еще кто-то, о ком я пока не знаю? Между прочим, неплохо бы узнать, есть ли у Сайкса свой маду. Если есть, то Сайкс не случайно держит его при себе. Во всем этом должен быть какой-то смысл.

Ах, Катя, Катя, если бы ты знала, что со мной сейчас происходит! Я запутался в этом клубке загадок. Как мне хочется плюнуть на все и купить билет на первый же рейсовый корабль на Землю! Но путь домой мне заказан, пока я не найду то, что ищу — твое спасение, Катенька. Мне все время кажется, что я довольно близко подобрался к загадке Панацеи. Одно знаю твердо: ключ к Панацее — Апостол. Он должен знать правду. Расскажет ли он ее мне — другой вопрос, и этот вопрос меня сейчас мучает больше всего. Я должен откровенно поговорить с ним. Один на один, без свидетелей. Апостол должен меня понять. Если он, как считают его последователи, обладает сверхъестественными способностями, он сможет прочитать мои мысли и понять мои чувства. И, быть может, он сумеет мне помочь.

* * *

Сайкс сидел за одним из столиков бара, обеими руками вцепившись в высокий стакан с апельсиновым соком. Вид у него был потерянный, на подошедшего Северянина он даже не посмотрел.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Северянин, сев напротив.

— Отвратительно, — Сайкс посмотрел на компаньона взглядом побитой собаки. — Не понимаю, что со мной творится. Я ведь вообще не пью, Ник. А тут как с ума сошел. Когда вы ушли, я осмотрел комнату и… Я просто свинья, Ник.

— Ничего страшного не случилось. Пока не случилось. Вы просто сорвались. Надеюсь, такого больше не повторится.

— Вы же понимаете, Ник, я не нарочно. Вы ведь подумали, что я алкоголик. Подумали, так ведь?

— Подумал. Уж больно рьяно вы принялись дегустировать местные денатураты.

— Я всего лишь хотел немного расслабиться. Все последние дни я испытываю тревогу. — Сайкс вздохнул. — Нет, не тревогу — страх. Я боюсь, Ник. Так боюсь, что у меня сводит кишки. По-английски такое состояние называется the gut reaction.

— Зачем вы тогда отправились сюда?

— Я не мог не пойти. Я три года посвятил расшифровке таинских иероглифов. Три года за компьютером, днем и ночью. Я был просто одержим своим открытием. Я должен проверить все сам. Увидеть эти чертовы пирамиды своими глазами. И то, что скрыто под ними.

— Под пирамидами что-то скрыто?

— Я не знаю наверняка. Но там что-то есть. Именно туда стремятся попасть все те, кто проникает за Барьер. Вы читали отчеты экспедиции Везалия?

— Нет.

— Командор Дауд посылал на Землю четыре полных отчета о проделанной на Аваллоне работе. Первые два не содержат ничего интересного, а вот в третьем есть упоминание о попытке землян проникнуть в портал Великой Пирамиды. В четвертом отчете Дауд сообщает, что им удалось открыть этот портал, и они готовятся обследовать помещения под Пирамидой. Пятый отчет отправлял уже Везалий: он сообщил, что Дауд и его люди погибли. Возможно, несчастье случилось именно при попытке проникнуть во внутреннее пространство Пирамиды.

— Предположим, что там есть нечто заслуживающее внимания. Но какая связь между таинственным порталом Пирамиды, Панацеей, Везалием и Апостолом?

— Вы это у меня спрашиваете? Я знаю не больше вашего.

— Жестянщик сказал мне, что Апостол исцелил одного из членов их группы, смертельно раненого при взрыве рудничного газа. Причем сделал это на манер средневековых святых — возложением рук. Что скажете?

— Скажу, что это очень интересно — если только это не пустая болтовня фанатика, боготворящего своего лидера.

— Попробуем порассуждать, Джон, — начал Северянин. — После гибели Дауда Везалий взял управление экспедицией на себя. Некоторое время спустя он вдруг объявляет себя Богом и заявляет о том, что владеет Панацеей. Проходит много-много лет, и один из грабберов, проникнув в Город Солнца, получает способность исцелять смертельные ранения. Что это — совпадение или закономерность? Сильно ли мы с вами ошибемся, если допустим, что сначала Везалий, а потом Апостол сумели попасть в некое таинственное место, о котором вы говорите, и там получили новые необычные способности?

— Вы сами ответили на свой вопрос. Я уверен, что Везалий и Апостол побывали в одном и том же месте, скрытом в Великой Пирамиде. И там они… изменились. Что-то их изменило. Наделило их неведомой непонятной нам Силой.

— Логично. Значит ли это, что любой, добравшийся до этого загадочного места, может получить то, чего желает?

— Не знаю. Может быть.

— Вы переводили таинские письмена. Разве там нет никаких указаний, подсказок, намеков?

— Я вам говорил о своих предположениях. Таины владели каким-то секретом перехода одной формы материи в другую. Ничего больше я сказать не могу.

— Хорошо, Джон, а причем здесь маду? — Северянин решил идти ва-банк.

Сайкс с удивлением посмотрел на собеседника.

— Маду? — переспросил он. — Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Давайте поговорим откровенно, Джон. Мне кажется, что вы должны знать о маду немного больше, чем все остальные.

— С чего вы взяли?

— Вы просто не могли не заинтересоваться этими артефактами, — уклончиво сказал Северянин: нельзя взывать у Сайкса никаких подозрений. — Они многих исследователей заставили поломать голову.

— Я вообще не вижу связи между маду и Пирамидой Творящего Начала. Возможно, эти штуковины были как-то связаны с погребальными обрядами таинов. Много маду было найдено в Пещере Молчания, в таинских захоронениях. Это все, что я знаю.

— А их форма? Вы как-нибудь можете объяснить, что маду бывают только четырех видов?

— Об этих артефактах много писал сам Маду, тот археолог, который первым их обнаружил и в честь которого они названы. Зайдите в Старнет, посмотрите его работы. Там вы, возможно, найдете ответы. Я, откровенно говоря, мало интересовался этой проблемой.

— Ладно, — Северянин понял, что американец говорит правду. — Я просто к тому, что у меня есть один такой артефакт. Маду-октаэдр. Они еще бывают сферические, кубические и икосаэдрические. Забавная штучка, но вот есть ли у нее какое-то применение?

— У меня тоже есть пара маду, — сказал Сайкс. — Сфера и куб. Купил у одного парня в Загоне за четыре сотни каждый. Однако я сильно подозреваю, что это подделки. Настоящие маду у грабберов очень высоко ценятся. Говорят, коллекционеры платят за них хорошие деньги. Надеюсь продать их на Земле, когда вернусь. Если вернусь.

— Обязательно вернетесь, Джон, — Северянин по-дружески хлопнул археолога по плечу. — Только перестаньте пьянствовать и бояться. Страх — плохой советчик. Давайте-ка лучше закажем себе по пицце.

— Я все понимаю, — Сайкс посмотрел на Северянина и улыбнулся, но глаза у него не улыбались. — Но все равно боюсь.

Северянин собрался было сказать американцу что-нибудь подбодряющее, но тут внезапно ожил его омнифон. Северянин нажал кнопку соединения, с удивлением увидел на экране физиономию шерифа. Что-то не помнится, чтобы он давал Возняку свой номер.

— Чем занят, Ник? — Возняк выглядел усталым. — Это ничего, что я тебя нашел?

— Мы с Сайксом пьем сок и беседуем. Что там у тебя?

— Звоню по делу. Я сейчас собираю всех, кто умеет обращаться с оружием. На Северном участке у меня опять проблемы.

— Снова наемники?

— На этот раз, слава Богу, нет. Но дело все равно поганое. Все объясню на месте. Поможешь?

— Апостол с тобой?

— Скоро будет. Так что насчет помощи?

— Уговорил. Иду собираться.

— Я посылаю за тобой карт. Спасибо тебе.

— Пока не за что. — Северянин выключил омнифон, перехватил вопросительный взгляд Сайкса. — Пицца отменяется, Джон. Аваллон приготовил для нас очередное развлечение.

— Я пойду с вами.

— Не стоит. Шериф зовет меня не ради научных изысканий. Я бы отказал ему, но там наш приятель Апостол. Нельзя, чтобы он подумал про нас плохо.

— Тогда я обязательно пойду, — Сайкс допил сок, встал из-за стола. — Мы же с вами партнеры, так? А бросать партнера как-то не по-мужски.

— Как же ваши страхи?

— Знаете, есть такая присказка: «Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас». К тому же, меня так мучает похмелье, что я совершенно не боюсь смерти.

— У вас нет оружия.

— Вы мне дадите свой пистолет. Дадите?

— Дам, — вздохнул Северянин. — Идемте, у нас мало времени на сборы.

Народу у входа в Северную шахту оказалось неожиданно мало — человек пятнадцать. Они стояли кругом на небольшой площадке у входа в шахту, и в центре круга были два человека — шериф и Апостол. Появление Северянина и Сайкса было встречено без особых эмоций, и Возняк тут же перешел к делу.

— Похоже, все в сборе, — констатировал он, раскрыл электронный планшет и включил схему шахты. — Для тех, кто пока не знает подробностей, рассказываю: вечером отсюда не вернулись Мик Спортсмен, Птаха и черенок по прозвищу Седой — он два дня назад купил этот участок. Связи с ними нет со вчерашнего дня. Надо их найти. Идем двумя группами. Первую группу веду я. Со мной Карл, Бармен, Рольф, Книгочей, Рыбак и Северянин. Остальные с Апостолом. Все ясно?

— Я пойду с вами, — сказал Сайкс.

Возняк повернулся к археологу. Гермошлем скрывал его лицо, но презрительный смешок шериф все-таки не сдержал.

— Любитель старого таинского дерьма тоже здесь? Северянин, на кой ты его взял?

— Он сам хотел идти, — пожал плечами Северянин. — Я отговаривал. Разреши ему идти. Под мою ответственность.

— Хрен с ним, пусть идет. Только не забегай вперед и не путайся под ногами. Пошли, парни!

— Что случилось? — шепнул Северянин шерифу, когда они вошли в маленькую пещерку над входом в шахту.

— Три человека пропали. Я неясно сказал?

— Ясно. Я думал, опять бандиты.

— Может быть, кое-что похуже. Эта шахта имеет разветвленную систему тоннелей, и некоторые выходят на поверхность. Так что вполне возможно, что в них завелась какая-нибудь скверная живность… Рольф, запускай подъемник!

Подъемник будто рухнул вниз, в черноту шахты. У Северянина перехватило дыхание. Через мгновение включился синеватый свет, и спуск стал медленнее и равномернее. Фонарь под потолком мигал, иногда гас и вспыхивал снова. Скольжение продолжалось довольно долго, глубина шахты была приличной. Судя по всему, шахта прежде принадлежала какой-то крупной компании, а потом стала нерентабельной, и ее забросили. Грабберов это не остановило — промышленная добыча и старательство не одно и то же…

Сильный толчок, лязг железа — и подъемник достиг дна шахты. Шериф открыл дверь, и Северянин вместе с прочими вышел из кабины.

Грабберы защелкали затворами. Сайкс тоже достал пистолет из кобуры, но Северянин велел ему убрать оружие. Сам он вставил магазин в автомат, но передергивать затвор не стал. Биосканер в шлеме молчал, луч света выхватывал только голые скалы с проплешинами зеленой толомеитовой руды. В сплошном камне зияло несколько черных провалов, радиально расходящихся от площадки, на которой стояла спасательная группа. За спиной загремел металл — подъемник метнулся вверх. У Северянина внезапно появилось чувство страха, что-то вроде клаустрофобии.

— Этот штрек завален много лет назад, — сказал Возняк, сверяясь со схемой карты. — Надо проверить остальные четыре. По логике они могли заблудиться в любом из них, или попасть под обвал. Книгочей, приготовь радиомаяки. Будешь крепить их на входе в тоннель к опорам. Сейчас подгребет Апостол со своими, но мы их ждать не будем. Идем в тоннель! Я и Карл впереди, Северянин, Рольф, Сайкс и Бармен за нами. Рыбак и Бармен замыкают. Будьте осторожны, парни. Смотрите под ноги. Оружие использовать только по команде.

Цепочка людей вошла в тоннель. Дорога шла под уклон, почти без поворотов. Под ногами хрустел зеленый толомеитовый песок. Так в молчании прошли сто метров, потом еще сто, потом еще. В наушниках гермошлема ничего, кроме тяжелого дыхания, приглушенных ругательств и отрывистых фраз. Пока все было скучно и однообразно. Северянин вспомнил свой проваленный экзамен. Тренажер «Большой Мамы» предлагал более сложные головоломки. К тому же, там он был один…

— Стоять!

Возглас Возняка остановил группу. Впереди что-то было. Шериф пошел вперед один. И только через несколько секунд позвал остальных.

— Это рюкзак Птахи, — сказал он, когда грабберы окружили предмет, лежавший на полу тоннеля.

— Эй, а тут кровь! — Рольф потер пальцем лоснящееся черное пятно на стене тоннеля. — И тут брызги. Точно кого-то башкой о камни ударили. И здесь.

— Приготовить оружие! — скомандовал Возняк.

Через несколько метров на дне тоннеля появились борозды, будто по нему что-то тащили. Шли медленно, внимательно осматривая каждый метр дороги, пытаясь найти какие-нибудь следы случившегося. Штрек сделал поворот, потом еще один, и в конце концов спасательная группа углубилась в лабиринт низких вырубленных в скалах ходов. Северянин снова ощутил приступ клаустрофобии: каменные своды прижимали людей к земле, душили своей многометровой тяжестью. Остро захотелось солнца, воздуха, простора.

Прошло с четверть часа, и группа оказалась у входа в новый тоннель, перпендикулярный тому, по которому они шли. Возняк нырнул в тоннель, и все услышали его вскрик, от которого Северянина будто продрал электрический ток.

Тоннель был очень короткий и заканчивался маленькой пещеркой. На полу пещерки среди разбросанных костей и куч помета лежало все, что осталось от Птахи. В наушниках стало тихо — так тихо, что зазвенело в ушах.

— Скрэтчи, — наконец-то вымолвил Возняк. Голос его дрожал от ярости. — Будь я проклят, если это не их работа! Бармен, давай мешок.

Пока останки Птахи укладывали в пластиковый мешок, Северянин наблюдал за Сайксом. Археолог стоял у входа в пещеру, опустив голову и безвольно свесив руки.

— Джон, как вы? — не удержался Северянин.

— Нормально. Пока нормально…

— Алло, Милтон! — Громкий голос Апостола в наушниках заставил всех вздрогнуть. — Слышишь меня?

— Говори, Вадим.

— Мы только что прикончили скрэтча в тоннеле.

— А мы нашли Птаху, вернее то, что им когда-то было, — мрачно ответил Возняк. — Ищите остальных, Седого и Спортсмена.

— Мы идем дальше. Конец связи.

— Бармен, Сайкс, берите мешок! Будем нести Птаху по очереди, — скомандовал Возняк, — Эй, Археолог, что стоишь, как в штаны наложил? Я, кажется, ясно выразился.

— Да-да, конечно! — Сайкс засуетился, бросился к мешку с покойником. Мешок был зловеще легкий — скрэтчи мало что оставили от человека.

— Пошли!

Теперь в черноте тоннеля ощущалась угроза. Покинув пещеру и пройдя лабиринт, группа вернулась в основной тоннель и быстрым шагом направилась к подъемнику. Тяжелое напряженное дыхание в наушниках стало громче. Потом его прервал сигнал вызова, и Северянин вновь услышал голос Апостола.

— Милтон, мы нашли труп Спортсмена. Боже мой, ты бы только видел это!

— А скрэтчи?

— Пока наткнулись только на одного.

— Будьте осторожны. Эта погань всегда сбивается в стаи. Мы идем к вам.

Последние сотню метров преодолевали чуть ли не бегом. Мешок с телом Птахи оставили у подъемника, потом вся группа двинулась в тоннель, отмеченный радиомаяком Апостола. А несколько секунд спустя тишину разорвали крики и оглушительная стрельба.

Северянин, позабыв обо всем, бросился вслед за шерифом в глубь тоннеля. Впереди ослепительно сверкали вспышки плазмоидов, метались черные тени. Потом что-то ухнуло так, что наушники захрипели — вероятно, разорвалась граната. Перепрыгивая через лежавшие на полу тоннеля камни, Северянин догнал шерифа, и вместе они выбежали из тоннеля в новую пещеру.

Апостол и его люди, встав полукругом у входа в штрек, поливали огнем из кина-ружей и винтовок то, что пряталось в глубине штрека. Потом рядом с ними появился выбежавший из-за спины Северянина Карл и выстрелил в штрек из плазмомета. Облако раскаленной плазмы наполнило штрек, выжигая в нем воздух, оплавляя камень и превращая толомеитовый песок в зеленое стекло. Из каменного провала вырвались облака густого черного дыма. А секунду спустя стрельба стихла. В наушниках остались лишь тяжелое дыхание — и спокойный голос Апостола.

— Спасибо, Карл, похоже, ты сэкономил нам патроны.

Один скрэтч лежал метрах в десяти от выхода из штрека, второй — в самом его конце. Если первая тварь превратилась в головешку, то второй скрэтч сохранился лучше, лишь шерсть на нем обгорела, превратившись в серый пепел. Северянин обошел труп твари: скрэтч был намного крупнее своих виртуальных собратьев, с которыми он имел дело на «Большой Маме». Но облик был тот же — хищная узкая морда, круглые уши, голые розовые лапы с острыми когтями. А еще на шее у скрэтча что-то заблестело. Северянин посветил фонарем. Не веря глазам, протянул руку, чтобы снять с убитого зверя предмет, который явно не случайно оказался на скрэтче.

Цепочка с медальоном. На одной стороне медальона — изображение Богородицы с младенцем: стерев пальцами жирный нагар с другой стороны, Северянин прочитал надпись на испанском языке:

«Дорогому сыночку Мануэлю от мамы. Храни тебя Бог!».

Он разглядывал этот медальон и даже не услышал, как к нему подошел Возняк.

— Эй, Северянин, ты что замер? — Взгляд шерифа упал на медальон. — Что это у тебя?

— Это было у скрэтча на шее, — Северянин протянул медальон шерифу. — Черт! Ты уверен?

— Я сам снял его с этой твари.

— Я бы не удивился, если бы такая вещь была у скрэтча в желудке. Но вот на шее! Какому-то идиоту пришла в голову мысль скверно пошутить, — Возняк осмотрел медальон. — Похоже, он платиновый. Твой трофей, Северянин. Пошли, нам еще надо Седого найти.

Сжимая в кулаке медальон, Северянин еще раз посмотрел на убитого скрэтча и поплелся за шерифом. Почему-то к горлу подступила тошнота. Медальон будто жег руку даже через бронеперчатку. Северянин не удержался и еще раз глянул на свою находку. Что это — случайность? Или Аваллон подкинул ему очередную головоломку, на этот раз реально жутковатую? Эта планета словно издевается над ним: вот тебе, дружок, новая задачка — разгадаешь ли? А разгадать ее стоит. Платиновый именной медальон не просто так оказался на шее плотоядной твари, стерегущей подземные тоннели.

Внезапно Северянин сообразил, что отстал от остальных — огни фонарей мелькали где-то далеко впереди. Сунув медальон в нагрудный карман комбинезона, Северянин поправил автомат и поспешил вперед. Ему казалось, что кто-то из темноты тоннеля смотрит ему в спину.

* * *

Останки Седого нашли только к утру. Попутно застрелили еще пять скрэтчей, устроивших логово в одном из штреков Северной шахты. Погибших похоронили сразу после возвращения из шахты, на грабберском кладбище недалеко от прииска № 2, того самого, куда Северянин и Сайкс попали в первый день по прибытии в Долину Бурь. Поминали Седого, Спортсмена и Птаху в баре Ли Вона — как и после боя у Колючей скалы сюда набилось все население Долины Бурь. Только на этот раз было тихо. Очень тихо. Собравшиеся в баре грабберы почти не разговаривали. Северянин заметил, что Сайкс ограничился глотком биддла, даже пива не пил. Вообще, после спасательной операции в шахте археолог выглядел каким-то прибитым.

К девяти вечера бар опустел. Северянин допил свое пиво, бросил пустую банку в корзину и направился к выходу. В этот момент его негромко окликнули.

— Я наблюдал за тобой, — сказал Апостол, выйдя в круг света от лампы. — Ты выглядишь очень угрюмым.

— А чему радоваться? Поминки все-таки.

— У Милтона теперь будут неприятности. Ведь это он отвечает за безопасность старателей перед властями.

— Сочувствую. Но ничем не могу помочь.

— Шериф сказал, ты нашел какой-то медальон. Можно взглянуть?

Северянин подал Апостолу медальон. Тот повертел его в руках, прочитал надпись на обороте.

— Значит, Мануэль погиб, — сказал он, вернув медальон.

— Ты знал хозяина медальона?

— Его все тут знали. И медальон этот я помню. Про покойников не говорят плохо, но Мануэль Ростовщик был редкостным уродом. Даже не верится, что у него была мать.

— Что значит — был уродом?

— То и значит. Противный был тип, хитрый, скользкий и сволочной. Спроси Милтона. Он доставлял властям кучу мелких неприятностей. Пьянки, драки, торговля петалем. Вроде ничего серьезного он не творил, за руку его никто не ловил, но вся Долина Бурь знала, у кого можно купить дури на косячок. За два месяца, что Мануэль тут пробыл, он заработал себе такую репутацию, что просто ах! Милтон его сто раз предупреждал, даже сажал в карцер пару раз, но Ростовщик только каялся, зарекался куролесить — и снова брался за свое. Потом он прибился к какой-то развеселой компании — вроде все они были латины, его земляки. Его и терпели на прииске только из-за того, что он ссужал нуждающимся деньги, брал в залог только кристаллы аварита. Потому и прозвали Ростовщиком.

— И куда он делся?

— Алек Верзила, еще один из местных беспредельщиков, потащил его с собой на Территорию Хаоса. Мы еще тогда удивились — Ростовщик всегда был трусоват, а тут решился. Верно, Верзила посулил ему что-то особенное. С тех пор всех этих парней никто не видел.

— Думаешь, их сожрали скрэтчи?

— Я не знаю, — Апостол развел руками. — Я знаю только то, о чем говорю. Мануэль, Алек и еще трое грабберов ушли за Барьер. Один Бог знает, что с ними случилось. Но твоя находка подтверждает самое худшее. Вещь-то ценная, стоит хороших денег. Вряд ли Ростовщик расстался с ней по доброй воле. Он его никогда не снимал. Если его снял кто-то, то только с мертвого. И потом, как эта штука могла оказаться на шее у скрэтча? Необъяснимо, если это не чья-то черная шутка. Но кто мог так пошутить? Это ведь скрэтчу надо было надеть медальон на шею. Тот, кто это сделал, с головой не дружит, рискует жизнью. Нет, это не шутка, — Апостол будто заговорил сам с собой. — Это…

— Что? Договаривай.

— Не знаю, Северянин. Честное слово, не знаю. Может быть, Мануэль и его приятели превратились в скрэтчей. На Аваллоне все возможно.

— Мне нравится твое чувство юмора, — Северянин сунул медальон в карман. — Что ты решил по нашему делу?

— Я думаю.

— Думай быстрее. У меня мало времени.

— Торопишься?

— Я, наверное, плохо тебе все объяснил при прошлом разговоре. Моя жена больна. Неизлечимо. — Северянин посмотрел Апостолу в глаза. — Да и тебе надо спешить.

— Ты об этом? — Апостол провел пальцами по своей вздутой щеке. — Можешь не отвечать, я все понял. Только я не боюсь своего будущего. А знаешь почему? Лепрекс — это цена, которую я заплатил Аваллону.

— Я не понимаю.

— Ты поймешь все со временем. Каждый из тех, кто идет за Линию, обязательно что-то получает от этой планеты. Она проверяет нас, соответствуем ли мы требованиям Высшей Гармонии. Если соответствуем, она нас награждает, но при этом забирает частичку нас самих.

— В этом суть твоей религии, Вадим?

— Просто я знаю. Полтора года назад я прилетел на Аваллон желторотым идеалистом, мечтавшим спасти этот мир. Мне казалось, что я смогу это сделать. Мне и сейчас это кажется. Но после того, как я побывал там, я стал мудрым. Я прикоснулся к настоящей тайне. И я должен вернуть долг. Найти то, что может окончательно погубить Аваллон.

— Дредстер «Нимрод»?

— Именно. Я не знаю точно, ради чего земляне уничтожили этот мир. Так уж случилось, и ничего не попишешь. Но сейчас есть возможность помочь Аваллону. Тебя послал Высший Разум, я знаю.

— «Эх, дружище, знал бы ты, кто меня послал!» — подумал Северянин и вслух ответил: — Ты мне льстишь. Я всего лишь заполучил карту, которую ты искал. Странно, что ты не добыл ее раньше меня.

— Каждый из нас оказывается на своем месте в свое время, — загадочно сказал Апостол. — Я говорил со своими. Они в принципе ничего против тебя не имеют. И против Сайкса тоже. Я мог бы тебе предложить сделку: ты отдаешь мне карту, а я доставляю тебе Панацею. Но ведь ты не согласишься. Ты просто знаешь, что это невозможно.

— Что невозможно? Отдать тебе карту? Или добыть для меня Панацею? Объяснись! Ты тоже не веришь в то, что Панацея существует?

— Ты не понял меня. Просто ты уже достаточно видел. И должен понимать, что Аваллону нужен именно ты. Только ты можешь получить Панацею. Так было с Везалием. Так было со мной.

— С тобой? — Северянин схватил Апостола за руку. — Ты получил Панацею?

— Да. У меня была Панацея. Жестянщик тебе рассказал?

— Про Артура? Конечно, — Северянин ощутил жар и озноб во всем теле, будто кровь разом вскипела в жилах. — Так ты его вылечил при помощи Панацеи?

— А как я еще мог его вылечить?

— Скажи мне, Вадим, какая она — Панацея?

— Ты мне все равно не поверишь. Скажу только, что она совсем не такая, как ты себе представляешь.

— Ты испытываешь мое терпение?

— Пока только лишь волю. Ты должен верить в то, что ищешь. А дальше доверься Высшей Гармонии. Она сама откроет тебе все тайны этого мира.

— Почему ты не хочешь дать простые ответы на прямые вопросы, Вадим?

— Еще не время. Завтра в полдень я жду тебя здесь, — Апостол улыбнулся. — Я закончил свои дела в Долине Бурь. Теперь я свободен и могу помочь тебе.

— Так мы идем за Линию?

— Идем. Я понял, что тебе следует выполнить то, ради чего ты здесь. — Апостол протянул Кольцову руку. — Не бойся, лепрекс не заразен.

— Спасибо, Вадим, — Северянин пожал руку странному грабберу.

— Тебе спасибо. Благодаря тебе я многое понял. А теперь иди к себе, тебе предстоит еще многое узнать.

* * *

Ветер за окном совершенно беззвучно перебирал ветви деревьев, и по полу комнаты скользили корявые черные тени. Северянин прислушался. Ни звука. Видеоиллюзия явно не доработана. Не хватает шума грозы, стука капель по окнам. Но все равно, это лучше, чем неподвижная мертвая пустыня, скалы, пески и полуразрушенные строения. Или он на Земле? Этого не может быть. Он на Аваллоне. И деревья за окном — всего лишь голограмма.

Мысли мешались, путались, всплывали обрывками на гребнях волн накатывающей головной боли. Вчерашний вечер в баре, поминки Седого. Разговор с Апостолом. Неожиданное предложение выпить. Что они там бишь пили? Овсяной биддл? Или водку? Северянин поднял голову, осмотрелся. На столике у кровати мерцала в темноте пустая бутылка из-под русской. Все правильно, так и должно быть. Они с Апостолом — русские. Никаких биддлов. Все по-домашнему.

Голова трещала и раскалывалась по швам, похмельная жажда высушила рот. Северянин сел на кровати — желудок противно колыхнулся, подкатив к горлу. Воды бы! Тени ползали по полу, подкрадывались к кровати, покрывали стены комнаты причудливыми иероглифами. Иероглифы сплетались в замысловатую вязь, исчезали, появлялись снова. Шлепая босыми ногами, Северянин дошел до умывальника, повернул кран — тот загудел, словно сошедший с ума тромбон, но не проронил ни капли.

— Сволочная планета! — Северянин в сердцах хлопнул ладонью по краю умывальника. Если в холодильнике нет минералки — а ее там, кажется, нет, — придется спускаться в бар. Ли Вон простит его, если он без спроса возьмет бутылку воды. Он должен понять, что чувствует человек после бурной попойки. А не поймет — черт с ним. Им вместе детей не крестить.

Пиликание омнифона заставило забыть о воде.

— Алло!

Молчание. Гробовое молчание. На дисплее прибора — чернота, никакого изображения, никакого номера. Кто звонил, зачем? Северянин бестолково топтался у кровати, сжимая в руке омнифон, пытаясь сообразить, с чего же начать это утро. Или, лучше сказать, вторую половину ночи — до рассвета еще долго. И очень хочется пить.

Омнифон ожил внезапно и громко.

— Николай? Вы спите, Николай?

— Я… это вы, Анна?

— Откройте дверь. Нам надо поговорить.

Он долго не мог попасть правой ногой в штанину, лишь с четвертой попытки сумел правильно вставить электронный ключ в замок. Потом дверь открылась, и Анна вошла на порог. Ее глаза были пустыми и холодными, и это встревожило Северянина.

— Удивлены? — Она бросила на столик перчатки, села в кресло лицом к Северянину. — Я тоже удивляюсь сама себе.

— Простите, я не совсем в форме, — Северянин руками зачесал растрепанные волосы. — Так получилось. Я ругаю Сайкса за то, что он пьет, но сам вчера выпил лишнего. Как вы здесь оказались?

— Прилетела из Ураниум-Сити незадолго до полуночи. Вадим вам ничего не говорил про меня?

— Нет. Мы с ним о вас не разговаривали.

— Приятно слышать. — По ее голосу было непонятно, то ли она довольна, то ли рассержена. — Я вас разбудила?

— Нет. Вы не разбудили меня. Я в последние дни плохо сплю.

— Я даже не знаю как начать.

— Начните как-нибудь. Я вполне пришел в себя для того, чтобы слушать.

— Хорошо. Я знаю, вы ищете Контактера. Я и есть Контактер.

— О чем это вы? — Северянин попытался скрыть свое потрясение, но вот ноги у него сразу ослабли, и он поспешил сесть на измятую постель. — Я не ищу никакого Контактера.

— Ищете. Я знаю. И Вадим знает. Мы не можем ответить на вопрос, кто вас послал сюда, но одно знаем точно — вас использовали. Хотели, чтобы вы нашли Апостола. Это повторяется очень долгое время: то один, то другой граббер приходят к Апостолу и просят помочь им. Но все они оказывались не теми, за кого себя выдавали. Все они пытались помешать моему брату исполнить его миссию.

— И вы убивали их?

— Их убивал Аваллон. Вы разве не знаете, что эта планета может убивать?

— Я уже ничему здесь не удивляюсь. Плантатора тоже убил Аваллон?

— Да. Плантатор знал, что умрет. Он знал это с того самого дня, когда перешагнул через Линию Смерти. Высшая Гармония отвергла его, хотя у Плантатора были все шансы стать одним из нас. Его отчаяние было слишком велико, и он сдался, дал наркотику поработить себя. Его убило отчаяние, которое вселил в него Аваллон.

— Анна, я искренен с вами… с тобой. — Северянин собрался с мыслями, что далось ему совсем не легко. — Я прилетел на эту планету ради своей Кати. Ради жены. Я верю в Панацею. Вадим сказал мне, что Панацея существует, и я знаю, что он говорит чистую правду. Все, что мне нужно от этого дьявольского мира — это немного Панацеи. И все! Верно, я искал Контактера. Но я не собирался причинять Контактеру зло. Все, чего я хотел, так это найти Апостола и попытаться проникнуть на Территорию Хаоса. Мне сказали, что если на Аваллоне есть Панацея, то найти ее можно только на Территории Хаоса, у доктора Везалия. Вот и вся моя история. Да, нашелся человек, который помог мне со снаряжением, снабдил меня картой и дал мне наводку на Вадима. Но от меня никто ничего не требовал. Я был свободен в своем выборе. И я его сделал. Я хочу помочь Вадиму найти чертов «Нимрод» и обезвредить его груз. Вчера я говорил с ним на эту тему. Мы понимаем друг друга. Ты мне веришь?

— Я верю тебе. Но Аваллон может не поверить.

— Я не понимаю, о чем вы все тут говорите. Какие-то намеки, загадки, недосказанность. Ты можешь мне все объяснить понятно и без метафор?

— Объяснить все происходящее будет трудно. Проблема в том, что мы сами многого не понимаем. Одно я могу сказать тебе определенно — Аваллон изменил нас. Меня, Вадима, его друзей. Ты видел их и можешь сам судить, какие это люди. Это случилось после того, как они попали туда, за Линию. Все мы стали частью Высшей Гармонии, и сделал это Вадим. Он сумел получить от Аваллона то, что до сих пор никто не мог получить. Понимаешь, все искали на этой планете что-то для себя. Кто-то хотел разбогатеть, кто-то хотел прославиться, кто-то просто прилетел сюда ради острых ощущений. Все эти люди, которые называют себя грабберами, не понимают одну простую вещь — Аваллон смотрит на них. Планета, которая кажется им мертвой, на самом деле жива. Она наделена сознанием и чувствами. Она оценивает нас. Высшая Гармония присматривается к каждому, определяет его место в будущем мире, который вот-вот станет реальностью. И тогда каждый получит то, что заслужил.

— Анна, у меня ощущение, что ты бредишь.

— Я понимаю, тебе очень трудно постичь то, что пока скрыто от тебя. Но я вижу твой разум — он чист. Ты похож на Вадима. Тобой движет любовь. Я поняла это еще в первую нашу встречу, в противном случае никогда не стала бы тебе помогать. Я рассказала тебе про гербицид и про мечту Вадима чтобы ты понял, какой человек мой брат. Он… особенный. Он всегда был необыкновенным. А после того, как он вступил в Контакт, он и вовсе стал тем, кого давно ждала эта несчастная планета.

— О каком Контакте ты говоришь?

— О той встрече, которая сделала сначала Вадима, а потом и всех нас, частью Высшей Гармонии.

— Опять Высшая Гармония! Ты можешь мне объяснить, что это такое?

— Правда, — глаза Анны заблестели в темноте. — Истина. Душа этой планеты. Земляне когда-то пришли сюда искать новый счастливый мир. Когда они поняли, что Аваллон хочет жить своей жизнью, что ему не нужны пришельцы, они сделали все, чтобы уничтожить открытый ими рай. Они превратили его в пустыню. Но сами были наказаны. Они потеряли возможность стать частью того совершенного бытия, которое мог даровать им Аваллон. Мы называем этот удивительный скрытый от нас мир Высшей Гармонией, потому что он подобен золотому веку древних легенд Земли. Мир совершенных людей, совершенного сознания, неслыханного могущества. Ты знаешь о Панацее — она тоже часть Высшей Гармонии. Аваллон мог бы дать ее всем желающим, но после того, что сделали с ним мы, люди Земли, он не станет нам помогать.

— Теперь поправь меня, если я окажусь неправ. Из твоих слов выходит, что там, за Линией, есть какая-то жизнь — тайная, невидимая всем, кроме вас, небольшой группки друзей Вадима. Эту жизнь вы и называете Высшей Гармонией. Что это, Анна? Остатки таинской цивилизации? Некая сила, скрытая в недрах Великих Пирамид? Таинственный Везалий и его свита, получившие бессмертие через Панацею? И почему об этом не знает никто, кроме вас?

— Ошибаешься, Коля, — Анна коснулась его щеки тыльной стороной пальцев. — Об этой жизни знают все. Знают и боятся ее. Она угроза. Она не дает землянам объявить Аваллон своей собственностью. Власти понимают, что там, за Линией, есть что-то, чего они не могут объяснить. Нам говорят о бандитах, мутантах, зараженных землях, но правда в другом. Территория Хаоса — это загадка, которую земляне не могут разгадать. И они боятся ее. Так боятся, что объявили ее запретной зоной и охраняют ее всеми силами. Знаешь ли ты, Коля, что там? Не знаешь. А Вадим знает. Нам лгут, что на Аваллоне нет военных — они есть. Они там, за Линией. Это они и МГКС сделали из Территории Хаоса запретную зону. Военные прекрасно знают, где находятся обломки «Нимрода», но намеренно не проводят утилизацию контейнеров с «UZ». Эта отрава нужна им, чтобы в одно мгновение уничтожить то, что должно восстать из пепла. А ты просто наивный влюбленный человек. Милый и добрый. Ты пребываешь в своих грезах и не видишь, как зло пытается использовать тебя. Ты спишь, и твой сон прекрасен.

«Был летний сон на голубой веранде…»

— Откуда? — Северянин схватил ее пальцы, сжал в своих. — Откуда ты знаешь эти стихи?

— Они тебе не нравятся?

— Эти стихи… — Северянин почувствовал, что ему не хватает воздуха, что все его тело обдало жаром. — Откуда, Анна? Ты… ты читаешь мои мысли?

— Нет. Я думала, это ты читаешь мои мысли. Я считала, ты понимаешь, о ком я думаю.

— О ком же?

— О тебе. — Анна взяла руку Северянина, прижалась к ней щекой. — Разве ты еще ничего не понял?

— Анна, это невозможно. Моя жена…

— Твоя жена мертва. Как и эта планета. Аваллон и Катя Кольцова ждут, когда ты их воскресишь. Но сейчас не отказывайся от того, что неизбежно. Я знаю, ты меня не любишь. Но я не требую от тебя никаких признаний. Я сама пришла к тебе — знаешь, чего мне это стоило? Не отталкивай меня, Коля.

— Анна, я не могу. Не мучай меня.

— Твоя сила в твоей слабости, Северянин. Ты всю жизнь боялся собственных желаний. Ты часто стоял на пороге счастья, но боялся открыть дверь и войти. Теперь ты должен быть сильным. Аваллон ждет тебя. Ему нужен человек, в сердце которого свет. Я хочу, чтобы этот свет вспыхнул ярко-ярко.

Анна встала, расстегнула застежку комбинезона. Одежда упала на пол. Северянин было подался назад, когда она шагнула к нему, но потом внезапно понял — это не Анна. Нагая женщина перед ним была…

— КАТЯ?!

Холодные руки коснулись Северянина, расползлись в бесформенный розовый студень, облепивший его с головы до ног. Полиморфоид с ужасающей скоростью начал входить в его тело. Северянин понял, что ничего не сможет сделать, что его гибель неизбежна. И он закричал, обращаясь не к инопланетному чудовищу, пожиравшему его, не к ползущим по стенам иероглифическим теням, не к вечности, которая открывалась перед ним — к женщине, которая теперь никогда не дождется спасения, потому что он мертв.

— КААААТЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!!

Северянин проснулся от собственного крика. Номер в гостинице был тускло освещен розоватым ночником. И пуст. Северянин лежал, слушая свое бешено бьющееся сердце. И думая о том, что никогда не видел вещих снов. Дал бы Бог, чтобы и этот кошмар не оказался вещим.

XІV. ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ

Генералу Б. Л. Нильсену. Строго секретно.

Сэр!

Сообщаю, что выполняя Ваш приказ от 22.10.2138 г. за номером S-5/2, я направил в обозначенный район, известный как Территория Хаоса, отряд специального назначения «Гепард» под командованием штурм-капитана Эриха Штарка.

Сегодня, в 1 час 24 минуты 13 секунд по земному времени капитан Штарк вышел на связь с базой и сообщил, что его группа находится в точке «R» (координаты 53-12-200) и готова приступить к выполнению боевого задания. После этого связь с группой «Гепард» была потеряна. По моему приказу подготовлены два спасательных подразделения общей численностью 40 человек. Прошу Вашего разрешения лично возглавить одну из групп и начать спасательную операцию.

Считаю, что без проведения такой операции группа «Гепард» может быть безвозвратно потеряна по известным Вам причинам.

Полковник С.Рейнольдс, командующий силами специального назначения войсковой группы «Аваллон». (Спецхран Архива Военно-космических сил Западного Альянса, файл хранения АА-445612)

Мой день пришел. Апостол принял решение. Сегодня мы с Сайксом присоединились к его группе и на двух картах покинули Долину Бурь. Говорят, человек должен бояться своих желаний, потому что они могут исполниться. Я не боюсь будущего. Я получил то, чего хотел. Теперь моя жизнь в руках этого странного парня Вадима и его единомышленников. Надеюсь, они рано или поздно поймут, что я не желаю им зла.

Сайкс выглядит очень напряженным. Я не заметил в его взгляде радости, хотя знаю — он тоже стремился отправиться туда, за Линию. Сегодня утром, садясь в карт, он неожиданно заговорил о предчувствии. Я так понял, что предчувствие у Сайкса нехорошее. И выглядит он не ахти — бледен, рассеян. Что-то его гнетет.

Откровенно говоря, я сам чувствую какую-то смутную тоску. Возможно, всему виной ночные кошмары. До сих пор мне не снились такие яркие и такие жуткие сны. Сердце мое неспокойно — я все время думаю о Кате. Как она там, на Земле? Да, я знаю, что криобиоз — состояние небытия, но вдруг я ошибаюсь? Что, если Кате дана какая-то сверхъестественная способность ЗНАТЬ? И причем тут Анна? Странно, очень странно. Я сижу на заднем сидении карта, полузаваленный рюкзаками и контейнерами с припасами и думаю о жене. Не случилось ли с ней чего-нибудь? Я даже пытался позвонить на Землю, но соединения нет. Связь на Аваллоне паршивая. Чтобы дозвониться наверняка, надо возвращаться в Ураниум-Сити, а этого я себе сейчас никак не могу позволить.

Несколько раз ловил на себе косые взгляды Жестянщика. Он в другой машине, с Сайксом — нас разделили, случайно или намеренно. Со мной вместе едут Апостол, Пудинг, Артур и Надя Кауфман. Не заметно, чтобы их интересовала моя персона — они, похоже, слишком поглощены внутренними мыслями. Что ж, мне это безразлично. Их дружба мне ни к чему. Нас пока связывает лишь общее безумие.

Наши карты движутся по выжженной пустыне — точь-в-точь такой же, по которой я с покойным Костылем шел в Долину Снов. Серое небо, серый песок, лиловые скалы на горизонте и тучи пыли, которая проникает в кабину карта. Даже изарков нигде не видно. Даже насекомых. Похоже, мы — единственная форма жизни, которая рискнула забраться в эту адскую дыру. Я смотрю в окно и думаю, какое же отчаяние, или лучше сказать, сумасшествие владело мной, когда я пытался пересечь эти мертвые равнины пешком. Алекс, Костыль, Негр — все они уже пришли к концу своего пути на Аваллоне. А я… Возможно, все дело в Кате. Она моя берегиня. Маленькая больная звездочка, которая слабо мерцает мне сквозь черные бездны космоса. Она ждет меня. Она верит в меня. Да, она в небытии, в пустоте, но ее сердце продолжает биться. И мое сердце будет биться только пока жива она. Если бы я только мог! Если бы…

Апостол смотрит на меня, и я вижу в его глазах ободрение. Надеюсь, он знает, что делает. Мы едем по безжизненным пескам — час за часом, миля за милей. Может быть, я найду там, за скалами Порогового Хребта то, что ищу. Или же наяву встречусь с кошмаром, который все эти дни продолжал искать меня. С кошмаром, название которого — Аваллон.

* * *

Странное сооружение напоминало поставленную на попа подводную лодку. Или гигантский серый палец, протянутый к хмарному темнеющему небу. Цоколь обелиска был завален кучами песка и битого камня, но путь к проходу вовнутрь — просто пролому в стене, — был старательно расчищен. Люди Апостола один за другим скрывались в этом проломе, таща внутрь сооружения мешки и коробки. Северянин вошел последним, с интересом глядя по сторонам. Ему никогда не приходилось бывать внутри таинских руин.

— Это таинская обсерватория, — пояснил Апостол. — Удобное место для промежуточного лагеря.

Северянин зашагал следом за Вадимом по длинной лестнице, ведущей из круглого вестибюля вниз, в подвальные этажи обсерватории. Внезапно вспыхнули неяркие синеватые светильники в стенных нишах. Апостол угадал мысль Кольцова.

— Интересная штука, — сказал он. — В обсерватории до сих пор работает древняя система освещения. И знаешь, кто источник питания? Мы с тобой. Система преобразует тепло нашего тело в электричество.

— Наше тепло? Эти ничтожно малые величины?

— Таинские технологии. Мы сначала думали, что здесь есть какая-то энергетическая установка, реактор или что-нибудь еще. Ничего нет. Потом сообразили, что лампы загораются только при приближении живого существа. Стоит отойти от светильника — свет гаснет. Посмотри назад.

Северянин оглянулся. Коридор, по которому они только что шли, снова погрузился в темноту. Потом Северянин увидел Сайкса — археолог старательно разглядывал какие-то знаки на стене у входа.

— Отличное место, парни! — воскликнул он, заметив Апостола и Северянина. — Здесь для меня полно работы. Я нашел уже четвертую надпись.

— Боюсь, у нас не будет времени на изучение стенных граффити, — ответил Апостол. — Завтра утром мы отправляемся дальше.

Сайкс вопросительно посмотрел на него, но ответа не дождался. Оставив археолога изучать знаки, Северянин и Апостол спустились по новой лестнице на очередной этаж и оказались в просторном зале, который в древности был, вероятно, хранилищем. Когда-то каменные стеллажи вдоль стен содержали какие-то носители информации, теперь же в них было уложено самое разное снаряжение — ящики с продуктами и канистры с водой, баллоны с топливом для гидрокартов, патронные цинки, упаковки элементов питания для самых разных устройств, пластиковые и металлические коробки, мотки проводов и веревок и прочие необходимые грабберу вещи. У стеллажей уже суетились люди Апостола, укладывая на хранение то, что привезли в этот раз. В центре зала располагались складные кровати с одинаковыми спальными мешками, а за кроватями у дальней стены — большой стол. Рядом со столом Северянин разглядел мини-установку для очистки воды, электрический генератор и переносную водородную печь. Внезапно он вспомнил свою дачу недалеко от Старого Петергофа — там тоже были эти приборы. И его соседи-дачники пользовались такими вот нехитрыми штуками. Сердце болезненно сжалось, защемило. Еще никогда за время, проведенное на Аваллоне, Северянин не ощущал так остро тоску по Земле.

— Ваша база? — спросил он.

— Почему только наша? — улыбнулся Апостол. — Все грабберы, которые пытаются проникнуть за барьер, пользуются этим местом. У обсерватории есть один секрет. Из подвальных залов имеется проход в карстовые пещеры. Когда-то у таинов там располагался центр по изучению космических излучений. Очень удобный способ попасть за Линию.

— Подземный ход? — Северянин вспомнил скрэтчей в Долине Бурь и невольно поежился. — Неужели люди Везалия не знают о нем?

— Ты все еще веришь в сказку про армию Везалия? — Апостол внезапно нахмурился. — Нет никакой армии. Все проще. И хуже, чем ты думаешь.

— Я не понимаю.

— Скоро поймешь. Для того я и согласился взять тебя с нами, чтобы ты сам все увидел. Если останешься жив, расскажешь правду.

— Апостол, почему ты говоришь со мной загадками? Почему ты не можешь мне все объяснить?

— Я стараюсь. Как ты думаешь, почему военные до сих пор не уничтожили эту базу? — Апостол обвел рукой хранилище. — Они ведь знают о существовании нашего лагеря, я в этом не сомневаюсь. А ответ очень простой. У военных четкий приказ — не соваться на Территорию Хаоса. И они его соблюдают. Никаких рейдов за Барьер. Их блокпосты есть только в нескольких местах, и держат они их для порядка. Восточная Конфедерация выставила своих солдат на южном направлении, Западный Альянс — на восточном. Всего не больше батальона. Администрация об этом знает, официально эти подразделения имеют статус наблюдателей. Помогают полиции МГКС, так сказать. Но реально они следят за тем, чтобы никто не прошел на Территорию Хаоса. Есть у них такой гласный приказ.

— А негласный?

— В этом все дело. Военные не против того, чтобы грабберы проходили за Линию. Точнее, они этому не особенно препятствуют. Можно попробовать даже пройти прямо через блокпосты. Если ты рисковый парень с крепкими нервами, у тебя это получится. Убивать тебя не станут — постреляют для порядка поверх головы. Но вот потом, когда ты захочешь выбраться с Территории на освоенные земли, тебе придется сложно. Ворота во владения Везалия открываются только в одну сторону — туда. Оттуда придется выбираться тайком. Военные не дадут тебе выбраться, если обнаружат тебя.

— А причина?

— Власти много лет твердят, что Территория Хаоса смертельно опасна для человека. Но правда в другом. Землян страшит то, что происходит с людьми на Территории.

— Мутации?

— Называй, как хочешь. Человек, побывавший за Барьером и столкнувшийся с Высшей Гармонией, меняется. Кого-то Высшая Гармония меняет в лучшую сторону, кого-то в худшую.

— Тебя она тоже изменила?

— Конечно. Но мне трудно объяснить то, что со мной случилось. Придет время, и ты сам все поймешь.

— Знаешь, что меня все время нервирует, Вадим? — Северянин впервые назвал Апостола по имени. — Загадки. Вы все время чего-то не договариваете. Какой-то эзопов язык. Я ничего не могу понять из ваших слов. Что вы называете Высшей Гармонией?

— Вадим!

Северянин вздрогнул, когда услышал этот голос. Между тем Анна прошла через хранилище, подошла к Апостолу, обняла и поцеловала его. А потом она посмотрела на Северянина.

— Соскучились? — с улыбкой спросила она. — А я вот подумала немножко и решила к вам присоединиться. Мне не хотелось бы отпускать вас за Линию одних.

— Не ожидал, — первой мыслью Северянина было рассказать Анне о своем сне, но он удержался и лишь развел руками.

— Вы не рады мне?

— Просто все очень неожиданно.

— Тебе не следовало сюда приезжать, — сказал Апостол. — Мы бы сами справились. За Линией не стоит ожидать хорошего приема.

— А я беспокоюсь за тебя, — ответила Анна и снова чмокнула брата в щеку. — И за всех вас. Вы же мне не чужие. Вот и Николай мне стал почти что другом. Так ведь, Николай?

— Конечно, — Северянин облизнул пересохшие губы. — Но ваш брат, Анна, возможно, прав. Здесь не очень комфортно и совсем небезопасно.

— Помнится, в последнем разговоре мы говорили друг другу «ты», — сказала девушка, с упреком посмотрев на Северянина. — А сейчас опять начинаем выкать?

— Правда? Я что-то не припомню.

— Это все биддл, — Анна засмеялась весело и заразительно. — Он, говорят, начисто отшибает память. А вы наверное пили много биддла. Ну что ж, давайте на «вы». Я не против.

— С чего вы взяли, что я много пил?

— Просто подумала, — она коснулась его руки. — Не обижайтесь. Вы очень милый. Только не делайте такое лицо. У вас совершенно огорошенный вид.

— Иногда у меня такое чувство, что я сплю. Все, что происходит со мной на Аваллоне, кажется до ужаса непонятным.

— Не старайтесь ничего понять, Николай. Просто доверьтесь Апостолу. И мне. Мы постараемся помочь вам.

— Спасибо, — Северянин улыбнулся. — Мне сейчас очень нужна помощь. Хотя бы для того, чтобы разобраться в происходящем.

— Ты на Аваллоне, Северянин, — сказал Апостол. — Аваллон планета, а слово «планета» в нашем родном русском языке — женского рода. Отнесись к Аваллону, как к женщине. Полюби эту планету такой, какая она есть. И тогда ты все поймешь. Но не раньше, Северянин. Не раньше…

Мы уходим за Линию Смерти.

Ужин окончен, люди Апостола готовят снаряжение, и мы с Сайксом сидим и наблюдаем за их сборами. Все молчаливы и сосредоточены. У всех странные глаза. Я еще раз ловлю себя на мысли, что эти люди напоминают мне религиозных фанатиков. Для них эта вылазка в непонятный мир за Линией — паломничество к какому-то святому для них месту. Во всем этом есть что-то мистическое, что-то совершенно недоступное моему пониманию. У меня накапливается все больше вопросов к Апостолу, но я убежден, что не получу на них ответа. Я даже знаю, что он скажет мне, если я задам один из этих вопросов — он скажет, что на все ответит Аваллон.

Анна смотрит на меня. Почему-то мне трудно выносить ее взгляд. Ее интерес ко мне смущает меня. Я стараюсь думать о Кате, но у меня не получается. Все время вспоминается мой странный сон. Зачем Анна приехала сюда? Почему она с нами? Это тоже Аваллон? И еще — она сказала, что мы переходили с ней на «ты». Когда это было? Только в моем сне. Неужели ей тоже… Нет, это полный абсурд. Я пытаюсь найти смысл в том, в чем не может быть никакого смысла.

Я убеждаю себя, что она здесь ради своего брата. Или она приехала ради меня?

Мы уходим за Линию Смерти. Мое желание исполнилось. Но радости почему-то нет. На душе пусто и тревожно. Я опасаюсь неудачи. Я боюсь, что не смогу найти то, ради чего я здесь.

Катя, помоги мне! Я делаю это для твоего спасения.

Сначала были коридоры и лестницы. Запущенные, запорошенные вековой нетронутой пылью, но все равно величественные и по-своему прекрасные. Голубоватые лампы вспыхивали при приближении людей, освещая им путь. С каменных сводов капала вода, шаги отдавались в пустоте галерей гулким эхом. Никакой жизни и никаких признаков жизни. Биосканер в шлеме реагировал только на людей Апостола дружественным зеленым сигналом.

Последний коридор привел отряд к провалу в каменной кладке. Дальше начинались карстовые пещеры. Здесь Апостол объявил короткий привал.

— Я люблю таинские руины, — сказал он Северянину. — В них есть удивительная романтичность.

— Не пойму, зачем в обсерватории построили такие катакомбы.

— В пещерах располагались устройства для регистрации излучений. Ты их увидишь. Они уже не действуют, но выглядят замечательно. Сами пещеры не очень велики.

— Почему бы нам не пойти по поверхности?

— Блокпосты, Северянин. Не стоит лишний раз светиться.

— Хочешь сказать, никто не знает про существование этих катакомб?

— Почему же, знают. — Апостол улыбнулся. — Но тут у наших врагов нет никакого преимущества.

— Мне бы не хотелось никого убивать, — сказал Северянин.

— Я надеюсь, нам не придется этого делать… Подъем, парни! Включаем фонари! Пора в дорогу.

Северянин шел за Апостолом и Анной и смотрел по сторонам. Стены пещер покрывали мерцающие известковые отложения, под ногами хлюпала белесая полная мела вода. В пещерах было душно, и людей обступала плотная пелена испарений. Северянин подумал, что слишком часто ему на Аваллоне приходится скитаться по подземельям. Если это специфика местной жизни, тогда грабберов лучше назвать диггерами. Или майнерами-рудокопами. Хотя Северянину давно стало ясно, что аварит на Аваллоне — не самое главное сокровище.

Прошли одну пещеру, вторую, третью. Монотонность происходящего успокаивала, расслабляла, навевала сонливость. Подземные галереи были пусты — никаких признаков того, что тут есть какие-то живые существа. За третьей пещерой начался короткий туннель, а за ним открылся гигантский зал, в центре которого возвышались четыре усеченные пирамиды, каждая метров в десять-двенадцать высотой. Пирамиды выглядели так, будто их построили только вчера — известковая вода, веками капавшая со сводов, не оставила на их полированных гранях никаких следов. Сайкс восхищенно охнул.

— Детекторы излучений? — спросил Северянин Апостола.

— Возможно. Мы их так называем. Это и есть сердце обсерватории.

— Они сплошные? — спросил Сайкс, коснувшись рукой поверхности одной из пирамид. — Возможно ли попасть внутрь одной из них?

— Ты там что-то забыл, приятель? — ответил за Апостола Крис Жестянщик. Сайкс тут же отдернул руку.

— В пирамидах жидкость, — сказал Апостол. — Это счетчики излучений. Идемте дальше, нам еще топать и топать.

— Удивительно! — вздохнул Сайкс. — А на Земле считают, что таины были примитивной расой.

— Примитивнее нас? — с усмешкой спросил Апостол. — Боюсь, вам придется долго переубеждать ваших ученых коллег в обратном.

За пещерой с пирамидами находилась другая, поменьше, где когда-то помещался центр управления. Оборудование за истекшие века пришло в негодность, странные аппараты, похожие на большие кристаллические друзы в оправах из темного металла, поблескивали в лучах света, пол был усыпал причудливыми обломками. На глаза Северянину попался крупный октаэдрический маду. Северянин подобрал его, показал Апостолу.

— Оставь себе, — посоветовал Апостол. — Он может тебе пригодиться.

— У меня уже есть один, — сказал Северянин. — Красивая штука. Сколько он стоит, как ты думаешь?

— Целую жизнь, — ответил Апостол и пошел дальше.

Остаток ночи беспрерывно шли на север по длинному узкому тоннелю явно природного происхождения. Апостол сказал Северянину, что этот путь самый короткий и безопасный и выведет их к заброшенной монорельсовой станции, и это будет уже Территория Хаоса. Впрочем, в самой середине тоннеля группа наткнулась на огромный плывун. Поверхность плывуна в свете фонарей казалась лоснящейся и черной, как расплавленный гудрон.

Крис Жестянщик молча вставил в ствол своего кина-ружья короткую металлическую стрелу с винтовым острием и широким ушком, в которое продели альпинистский шнур. Раздался выстрел, и стрела улетела в темноту туннеля за плывуном. Северянин молча наблюдал, как люди Апостола выбирают шнур, пробуют его на прочность. Жестянщик намотал свободный конец шнура на руку, кивнул Апостолу. Переправа через плывун была готова.

— Пошли по одному! — скомандовал Апостол.

Северянин шел третьим — после Апостола и Артура. Он вошел в плывун, держась руками за туго натянутый шнур и почувствовал, что ноги его лишились опоры. Плотная масса плывуна будто втягивала его в себя. Она сдавила ему грудь, потянула вниз на дно. Стиснув зубы и перебарывая слепой животный страх, Северянин двинулся вперед. Он старался не думать о том, что случится, если не выдержит веревка, или если он случайно выпустит ее. На поверхности плывуна вспучились вязкие пузыри, лопнули, оставляя шапки тяжелой белой пены. Северянин вспомнил тренажер на «Большой Маме». Там тоже была яма с вязким гелем. Но в тот раз это была просто тренировка, игра. Здесь же…

Он медленно продвигался вперед, раздвигая своим телом черное месиво и старался думать о хорошем. О Петербурге. О белых ночах, в которые они с Катей гуляли по стрелке Васильевского острова. О клубничном мороженом, которое они ели в маленьком кафе на Невском. О том, что Панацея уже близко. Этот плывун не помешает ему добиться своего. И все прочие препятствия, которые встретятся на пути. Плевать на плывун! Плевать на все! Вперед, только вперед!

Он не запомнил, кто подал ему руку и вытянул из трясины. Кажется, это был Апостол. Он стоял в замешательстве, стараясь отдышаться, и тяжелая черная грязь сползала с его комбинезона.

Потом рядом с ним появился Сайкс. И Анна. Последним шел Жестянщик. Северянин так и не понял, как он смог перебраться. Наверное, ему каким-то образом удалось закрепить веревку с той стороны плывуна.

— Все здесь? — тихо спросил Апостол.

Северянин промолчал. Он слушал тяжелое дыхание грабберов в наушниках гермошлема.

— Ник, что с вами? — Анна коснулась его рукой. — Вы устали?

— Нет. Я задумался.

— А я устала, — сказала она. — Эти пещеры действуют мне на нервы. У меня начинается клаустрофобия. И мне безумно хочется снять гермошлем.

— Кстати, а почему мы в гермошлемах? — спросил Сайкс. — В Уваре и Ураниум-Сити их почти не носят, а тут…

— Сними — узнаешь, — хмыкнул Пудинг. Северянин услышал издевательский смех остальных грабберов.

— Не советую снимать шлем, — сказал Апостол. — Вы не могли не заметить, что пещеры безжизненны. На то есть причина.

— Последствия Армагеддона, — догадался Северянин. — В пещерах нет вентиляции, и «UZ» все еще действует.

— Наш подарок этой планете, — с горечью сказал Апостол. — Идем дальше. Осталось совсем немного.

Станция оказалась совершенно разрушенной. От самого здания вокзала остался лишь бетонный каркас, верхний этаж обвалился, и груды обломков окружали серые стены, иссеченные ветром и временем. Стальной монорельс проржавел, силовые опоры склонились в разные стороны, будто расшатавшиеся зубы. С серыми руинами странно контрастировали разноцветные вагончики — красные, синие и зеленые. Армированный пластик их кузовов время не смогло изглодать так же жестоко, как бетон и металл.

Привал устроили на втором этаже вокзала, среди куч мусора, битого стекла и перекрученных дюралевых балок. Апостол, проверив свой газоанализатор, разрешил снять гермошлемы. Северянин с наслаждением вдохнул горячий пахнущий пылью ночной воздух, обтер мокрое лицо, расчесал пальцами потные волосы. Надя и Анна распаковали рюкзаки с припасами, разожгли походную печку. Грабберы молча занимались своим снаряжением, не обращая на Северянина и Сайкса никакого внимания. Впрочем, Северянин так устал, что ему было не до разговоров. Усевшись на бетонную балку в углу, он закрыл глаза и попытался расслабиться.

У него не было чувства радости. И дело вовсе не в том, что ноги гудят, и все тело наполняет болезненная тяжесть. Они прошли за Линию — станция располагается на Территории Хаоса. Ну и что? Все только начинается. А впереди одна неизвестность. Тягостная, грозная и неопределенная.

Он вздрогнул, когда рядом появилась Анна. Она протянула ему миску с разогретой консервированной фасолью и мясом, села рядом.

— Очень вкусно, — похвалил Северянин, попробовав еду. Есть ему не хотелось.

— Ничего особенного. Всего лишь консервы. Когда-нибудь я угощу вас своими пирогами. Любите сладкие пироги?

— Люблю, — Северянин вздохнул. — Вишневый. И яблочный.

— Что-то вас гнетет, Николай. Вы будто боитесь чего-то.

— Вам не стоило идти вместе с нами. Здесь опасно.

— Ну и что? — Анна пожала плечами. — Я не могла отпустить Вадима одного. И вас тоже. Вы как ребенок. Большой, сильный и удивительно наивный.

— Я видел вас во сне, Анна. Этот сон испугал меня.

— Я была в вашем сне такой страшной? Слишком сильно накрашенной, или наоборот?

— Вы шутите, а мне не до шуток. Сон был не совсем про вас. Больше про эту чертову планету. Она пугает меня. Когда я прилетел сюда, Аваллон был просто планетой. Унылой, мрачной, неприветливой, почти безжизненной, но все-таки вполне реальной и понятной. Это была обычная пустыня, и только. Но чем дольше я здесь нахожусь, тем больше она меня приводит в ужас. Мне кажется, здесь что-то есть. Мы не можем видеть этого, но оно рядом. Глупые страхи, правда?

— И вам кажется, что вы начинаете сходить с ума?

— Возможно, — Северянин улыбнулся. — Не обращайте внимания на мою болтовню. Это все нервы. Я слишком долго ждал этого дня, но теперь даже не могу обрадоваться по-настоящему. То, что ждет меня… ждет нас, кажется мне чем-то непреодолимым. Если оно не убьет нас, то изменит неузнаваемо. Изменит так, что вся предыдущая жизнь покажется незначительной и бессмысленной. А я должен вернуться обратно, к моей жене.

— У вас тоже есть это чувство? Я имею в виду — чувство путешествия, из которого не будет возвращения?

— Есть.

— А разве жизнь не похожа на такое путешествие? Мы с вами никогда не вернемся в прошлое. Стоит ли этого бояться?

— Откуда у такой юной девушки тяга к философии?

— Конечно, вам трудно такое представить. Ведь ваша жена — она другая, так ведь?

— Вы не знаете моей жены. Давайте не будем о ней говорить. Мне это неприятно.

— Неприятно, что я с вами о ней говорю? Разумеется, я ведь для вас чужой человек. А вы очень любите свою жену.

— Очень люблю, — Северянин отвернулся. — Закроем эту тему.

— Извините, — Анна собралась уйти, но Северянин ее остановил.

— Нет, не уходите, — сказал он. — И не извиняйтесь. Я должен просить прощения. Вы ни в чем не виноваты. Вы очень добры ко мне, и я благодарен вам. Побудьте со мной. Мне спокойно с вами.

— Перестаньте думать о плохом, Николай, — Анна провела пальцами по его щеке. — Все будет хорошо. Вы получите то, что ищете. Я знаю это наверняка. Только думайте о хорошем. Аваллон совсем не так страшен, как вам кажется.

— Один вопрос, Анна. Зачем вы идете с нами? Чем вы можете помочь Вадиму?

— Наверное, ничем. Но это неважно. Я хочу идти. Так нужно. — Она ласково улыбнулась Северянину. — Ешьте, а то ваш ужин остынет.

— Пойдемте к остальным, — решился Северянин. — Я должен кое-что сделать.

Грабберы Апостола сидели кругом у печки и молча поглощали свой ужин.

— Послушайте меня, — сказал Северянин и достал из кармана комбинезона свой «перс». — Я знаю, что вы согласились принять меня только из-за этой карты. Но я понимаю вас. Вот, — он раскрыл прибор, набрал команду. — Я снимаю пароль с карты. Теперь, если меня убьют, вы сможете пользоваться этой картой сами. Она ваша. Вы сделаете то, к чему стремитесь, без меня. Или со мной. Вам решать.

Грабберы ничего не сказали. Они молчали и продолжали есть горячую фасоль. Шло время — Северянину казалось, что ответа он ждал очень долго. А потом Апостол встал и подошел к нему.

— Мы уже решили, — сказал он. — Ты нужен нам. И дело вовсе не в твоей карте. Иди отдыхать. Вставать придется очень рано.

XV. ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ

Вопрос: Как Вы можете прокомментировать заявления некоторых экологических организаций об угрожающих последствиях применения вещества под кодировкой UZ на некоторых вновь открытых планетах?

Ответ: Скажу коротко — у господ экологов бред. В течение двадцати лет были проведены сотни экспертиз, в том числе и независимыми организациями. Ответ однозначный; во-первых, комплексный биоактивный аэрозоль, известный как UZ, совершенно БЕЗОПАСЕН для земных организмов.

Во-вторых, это вещество не образует НИКАКИХ токсических соединений. Все, что говорится о существующей угрозе UZ — абсолютная чушь и паникерство…

(Из отчета пресс-конференции представителя МГКС во Всемирном центре информации, Стокгольм, 23.10.2188 г.)

На рассвете случилась вещь, удивительная для Аваллона — пошел дождь. Мы как раз выходили из развалин станции. Все произошло очень быстро; сначала небо за какие-нибудь несколько минут затянули бурые тучи, потом загремел гром, и начался дождь — самый обыкновенный, такой же, как на Земле. Но Апостол сразу начал нервничать. Он строго запретил снимать гермошлемы и раздал нам всем портативные инъекторы.

— Антидот, — объяснил он мне, — может пригодиться. Если почувствуешь тошноту и головокружение, сразу вколи его в бедро.

Я знаю наш дальнейший маршрут. От станции нужно пройти примерно восемь километров на северо-восток, до заброшенных шахт «Экстратеррарис майнинг». Этот отрезок пути мы пройдем частью по поверхности, частью по дну высохшего канала. Дальше мы должны продвигаться к развалинам биохимического завода. Апостол сказал, это самая опасная часть пути. Окрестности завода постоянно патрулируются. Кем — Апостол не уточнил. Но если нам повезет, и мы все-таки доберемся до завода, цель наша будет почти достигнута — до заброшенного города таинов останется всего четырнадцать километров по прямой. Я говорю «всего», как будто речь идет об увеселительной поездке, или туристическом походе. Я почти уверен, что Апостол собирается преодолеть эти четырнадцать километров по одному из двух возможных маршрутов — либо через подземный комплекс «Ренессанс Инджиниринг» в двадцати километрах к западу от нас, либо, что еще вероятнее — через старый космодром, расположенный южнее Города Солнца. Оба маршрута представляются мне очень опасными. Возможно, что каждый метр нам придется преодолевать с боем. Что до меня, я готов ко всему.

Утром я хотел поговорить с Апостолом об Анне. Убедить его, что девушке необходимо вернуться в Долину Бурь. Ей здесь не место — слишком опасно. Однако я почти уверен, что Апостол не станет меня слушать. То, что Анна присоединилась к нам, вовсе не случайно, и дело совсем не в ее капризе. Я понимаю это. Анна — очередная загадка, которую преподносит мне Аваллон. А загадок этих уже так много, что я отчаялся их разгадать. Пусть все идет, как идет. Если я останусь в живых, у меня будет время сопоставить концы с концами и найти ответы. Если же нет… Об этом я даже думать не хочу. Я должен выжить. Судьба не может быть ко мне так жестока.

Сейчас, когда мы тащимся гуськом по раскисшей от дождя почве на дне неглубокого канала, у меня вдруг возникла неплохая мысль. На первом же привале я обязательно поговорю с Апостолом. Не думаю, что он мне откажет. Но если все-таки он откажет, я попрошу Анну сделать это для меня.

* * *

— Что такое, дружище?

Апостол улыбался так искренне и открыто, что Северянин ощутил непонятную тоску.

— Хотел поговорить с тобой, Вадим, — произнес он. — Не знаю, правильно ли я выбрал время для такого разговора, но другого момента может и не быть.

— Что такое? — Апостол перестал улыбаться, в его глазах появилась озабоченность.

— Хочу попросить тебя. По-дружески. Если со мной что-нибудь случится, помоги моей жене. Найди для нее Панацею. Вот мнемокристалл, я записал тут адрес клиники, имя лечащего врача и… мое последнее письмо.

— Ты это серьезно? — Апостол даже не взглянул на мнемокристалл.

— Я похож на шутника? По-моему, такими вещами не шутят.

— Прости. Я другое имел в виду. Мне непонятно, почему у тебя такой настрой.

— Еще бы! — неожиданно для самого себя взорвался Северянин. — Откуда у меня такие мысли, ешкин кот! Мы же на Багамах, на белом пляже среди пальм и девочек в бикини! Оглянись вокруг, приятель — что ты видишь? Или ты еще не понял, куда и зачем мы пришли?

— Понял. Причем раньше тебя. Скажу больше — я знаю то, чего ты не можешь знать. Именно поэтому я говорю тебе: перестань паниковать. С таким настроением не стоит идти дальше. Лучше вернуться обратно.

— Нет, — Северянин покачал головой. — Я не могу вернуться. Мне нужна Панацея. Поэтому я и хочу, чтобы ты мне помог. Я не собираюсь подыхать в этой задолбанной пустыне, но всякое может случиться. Если случится, сделай то, ради чего я пришел сюда. Найди Панацею для моей жены.

— Ты сам ее найдешь, — Апостол легко хлопнул Северянина по плечу, ободряюще улыбнулся. — Я не сомневаюсь. Но чтобы ты не забивал себе голову пустяками, обещаю — я обязательно помогу твоей жене.

— Спасибо, — Северянин ощутил необыкновенное облегчение. — Я знал, что ты согласишься.

— Воздух! — крикнул Пудинг.

Метрах в тридцати по ходу движения в стене канала зияла глубокая ниша — все бросились туда, забились в нишу, вжимаясь в сухую красную глину. Потом появился вибрирующий рокот, приближающийся с каждой секундой. Со стен ниши посыпалась пыль, вибрация проникала даже сквозь бронекомбинезон. Геликоптер, догадался Северянин. Кто-то совершает патрульный облет Территории. Военные? Боевики Везалия?

Геликоптер сделал круг и полетел дальше, на юг. Рокот стих. Апостол выглянул из впадины первым, махнул рукой — мол, пошли.

— Легко отделались, — сказал Темный, когда отряд вышел на маршрут. — Эти парни частенько постреливают для профилактики.

— Боевики? — спросил Северянин, обращаясь ко всем сразу.

— Армейцы, мать их! — ответил Пудинг. — Никаких боевиков тут нет. Это все сказки для дураков. Думаю, они нас все-таки засекли. Наверняка на геликоптере были биосканеры.

— Хорошо, что русский с нами, — сказал Крис Жестянщик. — Он у нас вроде талисмана, ха! Пока он с нами, вояки стрелять не будут.

— Попридержи язык, Крис, — холодно ответил Апостол. — Не стоит попусту болтать.

— Ага, вы все его защищаете! — Жестянщик внезапно сбросил на землю свою поклажу и кина-ружье, замахал руками. Его голос в наушниках гермошлема звучал пронзительно и визгливо. — Вы же все знаете, кто он! Он шестерит на «Галактику», этот сукин сын! Его заслали к нам, чтобы он пробрался туда, куда эти молокососы не могут пройти уже восемьдесят лет, ха! Вы же прочитали его, как говеную книжонку, а теперь делаете вид, что он наш, что он свой! Думаете, вам за это выпишут чек на пол-ляма? Думаете, погладят по головке — мол, молодцы, мальчики, помогли нашему стукачу добраться до Пирамид? Держите карман шире! Нас поставят к стенке, а этот козел будет подавать патроны расстрельной команде, если еще сам не будет в нас стрелять. Ну что ты молчишь, Северянин? Скажи им, что я прав! Признайся, мать твою. Ты ведь сексот, человек «Галактики». Кишка тонка признаться?

— Помолчи, Крис, — сказал Апостол. Прочие грабберы молчали. В наушниках слышалось только напряженное дыхание.

— Правда, — с горечью сказал Жестянщик. — Вот она, ваша правда! И Гармония ваша. Видите, он молчит. Ему нечего сказать. Я не понимаю тебя, Апостол. Не понимаю. Целый год военные пасли нашу группу, засылали своих говнюков, и мы всех раскалывали. А этот — чем он лучше? Почему мы приняли его и делаем вид, что он белый и пушистый? Объясни мне, Апостол! Почему я должен терпеть эту суку среди нас?

— Довольно! — Северянин шагнул к Жестянщику. — Заткни пасть, приятель. Еще одно слово, и ты разозлишь меня по-настоящему.

— Ага, не нравится? — Жестянщик захохотал. — Снимай гермошлем, русский. Давай разберемся, как мужчины. У меня давно руки чешутся расквасить тебе нос. Я, может быть, по жизни последнее дерьмо, гребаный неудачник, но я не Иуда, понял? А ты… ты…

— Хватит, Крис, — устало сказал Апостол. — Бери свои шмотки. Идем дальше.

— Нет, не хватит! — Жестянщик упрямо замотал головой. — Не хватит! Чем он тебя взял, Апостол? Может, ты на его стороне, потому что он русский? Так и скажи. Ты же видел. Я показал тебе, и ты сам держал эту штуку в руках.

— Какую штуку? — не понял Северянин, шагнул прямо на Жестянщика. — Ну-ка, говори, о чем речь!

— А ты не знаешь. Ха-ха-ха-ха! Посмотрите-ка на эту девственную телочку, парни — она не знает, кто ее покрывает! А в рюкзаке у тебя что было, Северянин? Сам скажешь, или мне сказать?

— Что? Что там было?

— Я ведь не зря тебе не доверял. Как пришел к тебе в гости, подумал — дай-ка, пошмонаю у него в рюкзачке, пока спит. И нашел там маду. Классный такой маду, сотни на три потянет, если не подделка. А оказалось, что подделка. Я его потом ножом царапнул, чтобы проверить, а под кремниевым напылением что-то черное. — Жестянщик повернулся к Апостолу. — Ты видел эту штучку, Апостол. Все видели. Маду русского оказался зарядом супертротила.

— Что? — Северянин похолодел. Он понял, что речь идет о том самом маду, который дал ему майор Зебровски. — Да я понятия не имел, что это ненастоящий артефакт. Я…

— Ну да, ну да, — с издевкой сказал Жестянщик. — Сейчас ты расскажешь, что в Загоне к тебе подошел какой-то бухарик и отдал его тебе за бутылку биддла.

— Хватит! — Апостол шагнул между Жестянщиком и Северянином. — Покричали, выпустили пары, теперь продолжим путь. Сейчас не время выяснять отношения.

— Послушайте, я в самом деле ничего не знал, — произнес Северянин. — Я не могу доказать свою правоту, но это так. Это был просто маду. Самый обычный с виду. И я его взял.

Он не мог видеть лица Жестянщика, скрытого за тонированным забралом гермошлема, лиц остальных членов группы. Но ему никто не ответил. Жестянщик поднял свои вещи и поплелся дальше по тропе, следом за ним зашагали Артур, Надя, Темный, Пудинг и Хирург. Анна продолжала стоять рядом с ним. И Апостол. Северянин хотел было заговорить с ним, но вдруг понял, что ему нечего сказать.

— Так ты ничего не знаешь, — внезапно подал голос Апостол. — Ты отважный человек. И наивный. Тебя использовали втемную.

— Тогда может мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — Северянин схватил Апостола за руку. — Ты знаешь все. Почему ты не хочешь говорить?

— Я все тебе скажу. Только не сейчас. Мы на открытом месте. Давай доберемся до завода, а там поговорим.

Развалины биохимического центра проявились из пыльной мглы неожиданно, будто мираж в пустыне. Вблизи руины выглядели еще более удручающе, чем издали. За пробитыми во многих местах бетонными стенами вставали скелеты заводских цехов, окутанные белесыми горячими испарениями от влажной после дождя земли — огромные, закопченные, ощетинившиеся изломанными ржавыми клыками арматуры и разорванных труб, заваленные кучами оплавленного кирпича, колотого шифера и деформированного металла. И без объяснений Апостола Северянину было ясно, что тут шли бои. Поэтому наверное так странно выглядели огромные ректификационные колонны, обелисками торчавшие среди этих руин; некоторые из них выглядели совершенно нетронутыми, если не считать подтеков черной ржавчины на их корпусах. Идти по этой гигантской свалке было очень тяжело, и Северянин слышал в наушниках тяжелое надсадное дыхание грабберов. Он и сам выдохся; одежда промокла и прилипала к телу, ужасно хотелось снять гермошлем, чтобы стереть заливающий глаза пот. Он смог это сделать только после того, как Хирург отыскал вход в полуподземное хранилище, и они вошли внутрь. Апостол провел замеры — токсического заражения здесь не было.

Пудинг, поковырявшись в дежурной рубке, запустил допотопный генератор, и хранилище осветилось синеватым светом вечных ламп — их свет был тусклым, и большая часть хранилища оставалась в темноте. Северянин стащил с головы шлем, вытер лицо рукой. Он стоял у огромной пирамиды, составленной из синих и зеленых пластиковых герметических бочек, наставленных в четыре яруса. Часть бочек упала на пол и раскатилась по хранилищу. В воздухе пахло тлением, сырой землей, хлором и ржавым железом.

— Веселенькое место, — шепнул подошедший Сайкс. — Не нравится мне тут.

Северянин не ответил. Кинул свой рюкзак на цементный пол, сел на лежавшую на боку бочку, положив гермошлем на колени. Сайкс легонько коснулся его плеча.

— Ник, что с вами?

— Идите к остальным, — ответил Северянин. — Я хочу побыть один.

— В чем они вас обвиняют?

— Сказано вам — проваливайте ко всем чертям!

Американец скрылся за бочками. Северянин отвинтил пробку фляги, сделал глоток. Биддл огнем растекся по языку, обжег горло. Еще один глоток, потом еще один. Ужасно хотелось напиться. Но Северянин понимал — это не выход. Это проявление слабости. Он сидел с открытой флягой в руке и наблюдал, как грабберы Апостола, сбившись в кружок возле стучащего генератора, возятся со снаряжением. А потом он увидел, что к нему идет Анна.

— Лелеете оскорбленную гордость? — спросила она, сев напротив на одну из бочек. — Не стоит обижаться на Криса. Вадим говорил с ним. Он все ему объяснил, и Крис понял.

— Что понял? — устало спросил Северянин. — Долго вы еще будете морочить мне голову? Неужели я никогда не узнаю…

— Вы не виноваты. Все уверены, что вас использовали. Вам не объяснили назначение маду.

— А у маду есть назначение? Ну говорите же, ешкин кот!

— Кто вам дал этот артефакт? Человек, продавший вам карту?

— Да, именно он.

— Теперь мне все понятно. Из вас сделали смертника.

— Анна, я не намерен играть в шарады. У меня голова пухнет от ваших загадок и недомолвок. Хотите объяснить мне что-нибудь — валяйте. Если опять собираетесь потчевать меня вашими глубокомысленными речами о Высшей Гармонии, лучше помогите Наде с ужином. Больше пользы будет.

— Что вы знаете о маду?

— Ничего, — Северянин помолчал. — Точнее, почти ничего. Знаю, что маду как-то связан с погребальным культом таинов.

— Верно, только он символизирует не смерть, а возрождение.

— На эту тему лучше поговорить с Сайксом. Меня не интересует религия аборигенов.

— Это не религия, Николай. Маду — это персональная матрица личности, своего рода хранитель данных о каждом из таинов. Они делились на четыре расы — воинов, слуг, Бледных Теней и Бессмертных. Каждый получал маду определенной формы.

— Ну и что?

— А то, что маду был создан, как информационный эквивалент ДНК. Таины пережили генетическую катастрофу — задолго до прихода землян на Аваллон. Причина этой катастрофы неизвестна, но ее последствия были ужасными: таины попросту перестали размножаться. Какая-то необратимая мутация генома, появление гена, разрушавшего весь механизм наследственности. Когда причину массового бесплодия определили, было поздно — три четверти населения Аваллона уже несли в себе этот ген. Странная болезнь передавалась через Бессмертных, элиту таинской расы, главных хранителей генома. Таинская цивилизация была… не совсем похожей на нашу. Да, они были гуманоидами и внешне мало чем от нас отличались. Но организация их общества напоминала скорее пчелиный улей. Каждая из каст выполняла лишь строго ограниченный набор социальных функций. А воспроизводство обеспечивали только Бессмертные. Именно они обладали репродуктивной способностью.

— Теперь понятно, почему в Пещере Молчания нет женских захоронений. У них просто не было женщин, так?

— Не совсем так. Понятие пола у таинов было весьма специфическим. У них был половой диморфизм, но не все особи могли иметь потомство даже до катастрофы. Бессмертными, хранителями жизни, становились как раз те таины, которые могли размножаться. По сути, Бессмертные были выходцами из остальных трех рас. Катастрофа, о которой я говорю, поразила именно их. Таины придумали выход — они стали дублировать личность при помощи сверхмощного искусственного интеллекта. Они называли его Та-Ин-Кои-Фа-Нур — Хранитель Жизни Та-Ин. Технология, которую на Земле называют тахионной.

— Я не представляю себе, как это возможно.

— Конечно, вы не физик. В школе лишь бегло изучают эффект Максимова — Ло Яня.

— А вы физик? Мне казалось, что вы юрист.

— Я кое что знаю об этом явлении. Вы любите мечтать?

— Когда-то любил.

— У людей с развитым воображением мечты очень образны. Человек в холодный зимний вечер мечтает оказаться у моря под теплым солнцем или перенестись на далекую теплую планету, где под голубым небом благоухают огромные полупрозрачные цветы с золотыми тычинками. И мышление создает яркий зрительный образ, настолько яркий, что человек испытывает от этого положительные эмоции.

— Очень поэтично. Причем тут тахионные технологии?

— При их помощи возможно перевести материю в сознание и наоборот. Если вы переноситесь в другую реальность силой воображения, то при помощи Т-перехода способны оказаться там физически. Именно так действуют наши звездолеты с Т-двигателями. Это вам знакомо?

— И вы считаете, что таины обладали подобными технологиями?

— У них имелся аварит. Маду состоят из композита, сочетающего аварит и кремний. Два материала, без которых невозможны информационные и Т-технологии.

— И это значит… — Северянин вдруг понял, что Анна абсолютно права.

— Когда таины поняли, что обречены, что простое воспроизводство не может остановить гибель цивилизации, они решили… законсервировать себя в форме сознания. При помощи Хранителя Жизни они перешли в это состояние и продолжали существовать как информационное единство. Вся цивилизация стала виртуальной. А Хранитель Жизни, вполне оправдывая свое название, следил за ее состоянием.

— Они перешли туда при помощи маду?

— Именно. Каждый таин имел такой вот артефакт. Туда записывались все его характеристики. Кроме того, маду автоматически воспринимал эмоции, мысли, чувства хозяина, накапливал их и сохранял. Я же говорю — полная матрица личности. Технологический эквивалент ДНК. С ее помощью Хранитель Жизни мог воссоздать любого из таинов, либо вернуть его из виртуального в реальное состояние.

— Откуда вы это знаете?

— Я это ей рассказал, — Апостол подошел неслышно и неожиданно. — Аннушка, помоги Наде. Нам с Николаем надо поговорить.

Анна подчинилась. Северянин заметил, что ей не хочется уходить: вероятно, девушка была сама захвачена собственным рассказом, и ей очень хотелось закончить его. Но она все-таки подчинилась и ушла к остальным, и Апостол занял ее место, сев напротив Северянина.

— Я говорил с Жестянщиком, — сказал Апостол. — Его не так-то просто убедить, но он, похоже, все понял.

— Очень мило с его стороны, — буркнул Северянин, разглядывая крышку от пластиковой бочки у своих ног. — Ты обещал мне все рассказать.

— Анна тебе уже кое-что объяснила, не так ли?

— Очень немногое. Я узнал, для чего нужны маду. Но не понял, каким образом я его должен был использовать. Я не имею понятия, зачем человек, продавший мне карту, дал в придачу кусок взрывчатки, и почему я из-за этого становлюсь смертником.

— Все дело в Хранителе Жизни, Николай. Тот, кто дал тебе супертротиловую шашку, собирался использовать тебя для его уничтожения.

— Что за Хранитель Жизни?

— Я не знаю, что это такое. Возможно, это какое-то устройство. Но может быть, что Хранитель Жизни — могущественный разум, скрытый в Пирамиде Творящего Начала. Анна считает, что таины создали его, чтобы сохранить свою цивилизацию до лучших времен, переведя ее в состояние сознания.

— Почему его хотят уничтожить?

— Потому что он несет угрозу для землян, колонизировавших Аваллон. Я не знаю, что случилось с первой экспедицией и доктором Везалием, но могу сказать точно — Панацею он получил от Хранителя Жизни, — Апостол заметил недоверие во взгляде Северянина и добавил: — Я не сомневаюсь в этом, Николай. Именно Хранитель Жизни дал Панацею мне.

— И она у тебя есть? — Северянин невольно подался вперед.

— Есть, — Апостол сверкнул глазами. — Потому что я сам стал Панацеей. Я могу исцелять.

— Почему ты ничего не сказал мне с самого начала? — Северянин, теряя над собой контроль, вскочил на ноги, схватил граббера за воротник, свирепо тряхнул. — Какого дьявола ты потащил меня за собой? Или ты сочинил гнусную сказку, чтобы меня разыграть? Отвечай же, мать твою! Зачем?

— Не сердись. Я боялся, что ты мне не поверишь. Примешь за сумасшедшего. Но Анна меня убедила. Она видит твою душу — она чиста. И я решил, что скрывать от тебя правду далее не имеет смысла.

— Панацея, Вадим! — Северянин выпустил Апостола, сжал кулаки. — Вот все, что мне надо. Дай мне ее!

— Не могу. Я обладаю этой силой только на Аваллоне. Я часть самого Аваллона, как и мои друзья. Только ты сам сможешь получить Панацею, как в свое время получил ее Везалий. Как получил ее я.

— Ты все врешь! — Северянин засмеялся, хотя все внутри у него дрожало от ярости и волнения. — Тот парень у Колючей Скалы. Он был ранен, но ты его не спас. Он умер. У тебя нет Панацеи. Ложь, одна ложь. Я не идиот, не наивный ребенок. Чем ты докажешь свои слова?

— Гюнтер сам отказался от моей помощи. Он был одним из моих друзей, но не входил в нашу общину. Еще до того боя он попросил меня не исцелять его. Он не хотел становиться одним из нас.

— Одним из вас?

— Меня зовут Вадим Станиславович Виленский, я землянин, родившийся в Иркутске двадцать восемь лет назад. Но в то же время я — Оран-Наэр, Бледная Тень Шестого Уровня, Дитя Высшей Гармонии, один из создателей Та-Ин-Кои-Фа-Нур, Хранителя Жизни на моей родной планете. Я — один из тех, кто когда-то ушел в Сознание, и теперь мои братья мечтают вернуться в мир, который они когда-то оставили. Возродить Высшую Гармонию Бытия на этой несчастной планете. Ты и я должны им помочь.

— Ты просто больной чокнутый маньяк, который морочит мне голову! Я верил тебе, а ты затащил меня в эту сраную дыру, из которой мы скорее всего не вернемся, и теперь рассказываешь мне свои больные фантазии! — Северянин подхватил свой рюкзак, потянулся за автоматом. — Я ухожу обратно в Ураниум-Сити.

— Прошу, выслушай меня, а потом делай, что хочешь. Год назад я с двумя грабберами, Оформителем и Плантатором, точно так же, как и ты отправился на Территорию Хаоса. Это была моя работа; я собирался проверить экологическое состояние этих земель. У меня был тайный контракт с компанией «Экстратеррарис майнинг» — они хотели начать разработку аварита на землях Территории. Уже тогда никто не верил в сказки о каких-то партизанах, подконтрольных таинственному Везалию. Аналитики из «Экстратеррарис майнинг» считали, что представители МГКС намеренно распускают пугающие слухи о Территории Хаоса, чтобы сохранить еще неразработанные запасы аварита как стратегические. Однако компанию заботили последствия применения различных видов оружия на Территории Хаоса во время Армагеддона. Нужно было произвести глубокую радиационную и химическую разведку. Мне хорошо заплатили, и я сумел выйти на Оформителя — человека, который, как мне говорили, проникал за Линию. Теперь я знаю, почему Оформитель мне поверил — он был одним из нас. У него была лучевая проказа. Тогда я не знал причину этой странной болезни, теперь знаю. Оформитель показал мне, что может сделать с нами UZ. Так я впервые попал в Город Солнца. После этого я уже знал туда дорогу. Поскольку компания щедро заплатила мне за мои исследования, второй раз я проник туда, банально подкупая военных. Тогда же я узнал о дредстере «Нимрод». Последствия применения UZ очень волновали моих работодателей: считалось, что компоненты гербицида могут вызывать сильные отравления. Разыскивая «Нимрод», я оказался возле Пирамид и нашел дорогу к Хранителю Жизни.

— И что дальше?

— Хранитель Жизни неожиданно вступил со мной в контакт. Это было внушение, гипноз. Я просто услышал его зов. Поначалу я испугался и решил, что схожу с ума, но потом понял, что это действительно был голос чужой цивилизации. Он призвал меня к себе и сказал, что и как я должен сделать.

— И что же ты сделал?

— Я использовал йерет — Кристалл Жизни. То, что ты называешь маду. Я носил его с собой некоторое время, и кристалл стал моей матрицей, считав мои мысли, эмоции, мою внутреннюю сущность. А потом я вложил кристалл в Обелиск Возрождения. Так и произошло мое превращение в Оран-Наэра.

— Йерет? — Северянин вспомнил переводы Сайкса, и ему внезапно стало очень холодно, будто кровь разом превратилась в жидкий азот. — А я? Что случилось бы, если бы я вложил в Обелиск тот маду?

— Произошел бы взрыв, который разрушил бы Обелиск и неминуемо убил тебя. Обелиск испускает в момент превращения мощное G-излучение. В тот заряд, который был у тебя, вмонтировали микродетонатор, настроенный на длину G-волны Обелиска. Тот, кто использовал тебя, хорошо осведомлен о Хранителе Жизни.

— Почему же тогда эти люди сами не уничтожат Обелиск? — Северянин задал этот вопрос, делая попытку в последний раз убедить самого себя, что все, что рассказывает ему сейчас Апостол — всего лишь лепет одержимого.

— Они не могут этого сделать. Со времен Армагеддона. Когда Везалий раскрыл тайну Аваллона, земные власти испугались. Их страшили и могущество Везалия и те последствия, которые могли возникнуть из-за возвращения таинов в материальный мир. Было принято секретное решение уничтожить Та-Ин-Кои-Фа-Нур. Но бомбежки и обстрелы ничего не дали — Хранитель Жизни находится в глубине Пирамиды Творящего Начала, и даже мощные сейсмические бомбы не могли его разрушить. Тогда начали использовать диверсионные группы. Но Хранитель Жизни не подпускал их к себе. Он защищал себя экраном из мощного G-излучения, которое либо убивало агрессоров, либо превращало их в биороботов, запрограммированных на защиту самого Хранителя Жизни. Люди на Территории Хаоса фактически начали вести войну сами с собой. В конце концов, было принято решение — превратить район Города Солнца в запретную зону. Для этого и была выдумана легенда о боевиках Везалия, о чудовищах, мутантах, которые тут водятся, о каких-то смертоносных излучениях и полях. Последнее, впрочем, кое в чем соответствует действительности. Но виной этому вовсе не Аваллон. Люди сами превратили Территорию в опасное для себя место.

— Говоришь, нет никаких чудовищ? — Северянин исподлобья посмотрел на собеседника. — А скрэтчи? А полиморфоиды? Я видел их, знаю, что они существуют. Что же они такое?

— Знаешь, почему Плантатор отказался идти со мной и Оформителем за Линию во второй раз? Он испугался того, что может с ним случится, если Хранитель Жизни неверно считает его маду. Плантатор родился на Аваллоне и как никто другой знал все его тайны. Но он боялся. Он видел, что делал Хранитель Жизни с другими грабберами, проникавшими в подземелье Хранителя. Он первый сказал об этом мне. А уж потом я сам установил причину этих мутаций.

— Каких еще мутаций?

— Слухи расходятся быстро. Не прошло и месяца, как мы вернулись с Территории Хаоса, а в Ураниум-Сити стали говорить о происходящих там чудесах, о сокровищах таинов, о невиданных месторождениях аварита. И грабберы перестали бояться путешествия за Барьер. Сказать честно, и до нас было немало желающих туда пробраться, но мы были первыми, кто сумел оттуда вернуться. Это многих избавило от последних сомнений. Грабберы начали пробираться на Территорию Хаоса. Самые упорные и удачливые — или, напротив, неудачливые, — наверняка сумели добраться до Пирамиды и найти дорогу к Та-Ин-Кои-Фа-Нур. Возможно, некоторым из них сам Хранитель внушал мысль использовать имевшиеся у них маду, кто-то, наверное, додумался до этого сам. Но только превращение происходило по данным матрицы, а эти данные Хранитель трактовал по-своему. Если данные оказывались не соответствующими образцам, то Хранитель выбирал модель контакта и последующей трансформации произвольно. Почему-то чаще всего он выбирал скрэтча.

— Нет, — сказал, похолодев, Северянин. — Это невозможно. Это полная чушь. Ты сам в это не веришь.

— Помнишь медальон, который ты снял со скрэтча в шахте? Увы, но бедняга Мануэль был не единственным, кого погубила ошибка Хранителя.

— Черт! А как же ты? Почему ты не повторил их судьбу?

— Не знаю. Почему-то Хранитель выбрал для меня другое воплощение. Но главное в другом. Скорее всего, сами маду этих бедняг были изначально повреждены. И виноват в этом UZ. Аварит — очень стойкий минерал, практически не вступающий в химические реакции даже с самыми активными реагентами. Однако есть вещество, которое химически изменяет его коэффициент преломления и делает непригодным для использования в качестве интерферирующей Т-призмы. Это вещество является одним из компонентов UZ. Теперь понимаешь, почему так важно найти этот долбаный планетолет? Если контейнеры с UZ будут разгерметизированы, химическая реакция уничтожит сотни тысяч еще уцелевших матриц, а главное — будет уничтожен главный Т-портал Пирамиды Творящего Начала. Это окончательная гибель для таинов. Они никогда не смогут вернуться на родную планету.

— А где гарантия, что и я не стану одной из этих тварей? Что Хранитель правильно считает мой маду?

— Такой гарантии нет, — с подкупающей прямотой ответил Апостол, — но если ты хочешь получить Панацею, тебе придется рискнуть. Кроме того, я чувствую, что Хранитель заинтересован в тебе. Я предвидел, что однажды появится человек, который сумеет возродить Аваллон. Ты и есть этот человек.

— Не больше, не меньше! — Северянин посмотрел на группку грабберов, собравшихся в кружок в дальнем конце хранилища, нашел глазами Анну. Она сидела, опустив лицо, в глубокой задумчивости. — Но есть одна большая проблема, Вадим — у меня больше нет маду. Мне нет смысла продолжать мой путь, потому что я не смогу теперь получить Панацею. Что скажешь, Апостол?

— У тебя есть маду, — Апостол вытащил из кармана и протянул Северянину сине-золотистый октаэдрический артефакт величиной с небольшое яблоко, доверительно улыбнулся. — Носи его в нагрудном кармане. Он даст тебе все, чего ты ищешь на этой планете

XVI. ДЕНЬ ШЕСТНАДЦАТЫЙ

Максимова — Ло Яня эффект (Т-переход) — одно из фундаментальных понятий физики сверхсветовых скоростей. Описан в 2095 году российским физиком С.Е.Максимовым и его сингапурским коллегой Ло Янем.

Возникает при разгоне частиц вещества до скоростей, превосходящих скорость света, что приводит к переходу люксонов, частиц со скоростью, сопоставимой со скоростью света в тахионы, частицы, имеющие сверхсветовые скорости. При эффекте Максимова — Ло Яня происходит исчезновение времени и пространства, само вещество переходит в состояние, получившее название стабильного этернального континуума. Данное состояние вещества является обратимым при снижении скорости частиц до световой.

(«Популярный справочник по тахионной физике»)

Итак, теперь я знаю все. Или почти все. Зебровски, сволочь такая, все-таки превратил меня в расходный материал. Он с самого начала скрыл от меня правду о Территории Хаоса, подсунул мне бомбу вместо маду и послал на задание, которое закончилось бы для меня стопроцентной гибелью. Правильно я делал, что не верил ни единому его слову. Но сейчас я думаю не о нем. Я не сомневаюсь, что Апостол был со мной откровенен. Я не знаю, какими словами описать мои чувства — изумление, отвращение, скепсис, облегчение от мысли, что я все же узнал правду? Наверное, все сразу. Я могу гордиться собой — я примерно представлял себе, что находится на Территории Хаоса. Теперь кусочки паззла под названием «Аваллон», все те ниточки, которые дали мне исследования Сайкса и случайная информация, которую я получил за время пребывания на этой планете, сложились в цельную и вполне понятную картину. И еще у меня остается надежда. Панацея все-таки существует, и у меня есть реальный шанс ее получить. Я только не совсем понимаю, как я сам могу стать всеисцеляющей сущностью. Может быть, я еще не дорос до понимания таких глобальных вещей. Но это неважно. Я доберусь до Хранителя Жизни и получу Панацею. Аваллон не откажет мне в спасении для Кати.

Эту ночь я почти не спал. У меня разболелась голова, по-видимому от волнения, а может быть, от усталости и недосыпания. Сайкс тоже страдает бессонницей — он несколько раз пытался заговорить со мной, но я не расположен вести беседы. Думаю, американец на меня обиделся. Это его право. Мне ни с кем не хочется разговаривать. Я сейчас хочу разобраться в себе. Меня как никогда тревожит будущее. Я постоянно думаю о том, каким будет контакт с Хранителем Жизни — если, конечно, этот Хранитель существует, и все, что мне поведал Апостол, не плод его больной фантазии. То, что Апостол рассказал мне о скрэтчах, может напугать кого угодно. Совсем не хочется становиться злобной уродливой тварью. Или Апостол просто подшутил надо мной? Очень трудно поверить, что подобное превращение возможно. И еще, я вспомнил, как Плантатор предложил мне попробовать мясо скрэтча. Черт, он ведь знал, кто такие скрэтчи, и все равно их ел! Отморозок, Ей-Богу. Или эта планета сделала его таким?

Мне до сих пор непонятна роль Анны. Почему она присоединилась к нам? Почему Апостол так спокойно отнесся к ее намерению идти с нами в смертельно опасное путешествие? Не похоже на реакцию любящего брата. К тому же, Анна знает о тайнах Аваллона не меньше, чем сам Апостол. Наверняка тут опять какие-то секреты, которые мне знать не положено. Или пока не положено. Можно, конечно, попытаться еще раз поговорить с Анной, но сомневаюсь, что она будет со мной до конца откровенна. И еще — мне кажется, она испытывает ко мне нечто большее, чем просто расположение. Не исключено даже, что она отправилась вместе с нами из-за меня. В другой ситуации я бы сказал, что это мне очень льстит — выходит, я еще могу нравиться женщине настолько, что она готова ради меня на такой риск (Ха-ха-ха! Ну и кретин же ты, Кольцов!) Но, если серьезно, Анна волнует меня. Я все чаще о ней думаю. В ее глазах я все время вижу тот же свет, который когда-то видел во взгляде Кати. Мне страшно подумать о том, что она в меня влюблена. Она должна понимать, что я не могу ответить на ее чувство, что я несвободен. Катя — моя единственная любовь, и только теперь я понимаю, как же я ее люблю! Мне в голову приходят пугающие мысли — вдруг Анной овладеет ревность, и она попытается мне помешать получить Панацею для Кати? Что я буду делать? Мне придется причинить ей боль, возможно, даже убить ее. Это худшее из того, что может произойти.

Конфликт с грабберами Апостола, похоже, исчерпан. Меня вычислили, но не убили и не прогнали. Значит, я им нужен. Если так, буду продолжать вести себя так, как вел до сих пор. И хоть мои кишки иногда сжимаются от ужаса при мыслях о будущем, обратной дороги у меня нет. Иду вперед. Слишком поздно возвращаться обратно. Надеюсь, Аваллон не будет ко мне слишком жесток.

* * *

Завтрак прошел в угрюмом молчании. Северянин заметил, что Сайкс постарался сесть от него подальше и даже Анна избегает встречаться с ним взглядом. Что ж, подумал он, это можно пережить. Зато Апостол несколько раз одобрительно ему улыбнулся.

— Я заметил, что ты почти не спал, — сказал он после, когда они остались вдвоем за импровизированным столом из составленных вместе ящиков. — Что надумал?

— Ничего. Я всего лишь размышлял над своей жизнью.

— Ты записываешь свои размышления в «перс»?

— Есть такой грех. С детства люблю вести дневники.

— Не боишься идти дальше?

— Нет. Будь, что будет. А ты не передумал помогать мне?

— Я все ясно тебе объяснил вчера. Ты с нами. Кто и зачем тебя использовал, неважно. Ты поможешь нам найти «Нимрод», а я помогу тебе пройти к Хранителю Жизни и получить Панацею. Это честная сделка.

— Я благодарен тебе, Вадим. Говорю от сердца.

— Я знаю. Сегодня будет трудный день. Нам предстоит переход к самому Городу Солнца. Если все пройдет успешно, мы окажемся у южной границы города завтра к полудню.

Северянин молча выслушал Апостола. Переход будет опасным. Этим маршрутом команда Апостола еще не проходила. Первые пять километров они пойдут по равнине, а дальше придется использовать туннель, ведущий в подземные коммуникации заброшенного космодрома — там когда-то располагались силовые установки, склады топлива и служебные помещения. Эти коммуникации частично разрушены сейсмическими бомбами, поэтому все время придется искать обходные пути. Кроме того, местами встречаются участки с высокой радиацией — фонит вытекшее из резервуаров и не деактивированное военными топливо звездолетов. В другой раз они ни за что бы не рискнули туда идти, но теперь у них есть карта Северянина. Путь через подземный уровень космодрома — кратчайший. И еще, там их не обнаружат воздушные патрули и биолокаторы на вышках наблюдения.

— Как же вы проходили в прошлый раз?

— Мы делали крюк в пятьдесят километров и выходили к городу с севера, со стороны Мертвых земель. Но я уже говорил — верхний путь опасен из-за заражения UZ. К тому же, там всего один удобный проход, через туннель старой монорельсовой дороги. Если нам готовят засаду, это самое удобное для нее место. Но главное — в северной части Территории Хаоса нет «Нимрода». Ты сам говорил про красные точки на карте, все они расположены южнее города.

— А разве в туннелях военные не установили детекторы? — спросил Северянин.

— Не думаю. Они стараются туда не соваться. Там сгинуло столько народу, что всех не упомнить. Это настоящий лабиринт, без схемы оттуда не выбраться. Там полно всяких неприятных сюрпризов, вроде радиации или ядовитого конденсата.

— И еще разные твари, — подытожил Северянин. — Весело, но другого пути все равно нет. Оружие у меня, надеюсь, не заберут?

— Наоборот, нам будет нужен каждый ствол. Твой приятель Сайкс умеет стрелять?

— Не знаю. Скорее всего, нет.

— Ничего. Захочет жить — научится быстро.

По равнине, разделявшей завод и старый космодром шли быстрым шагом, почти бегом, часто делая короткие промежутки отдыха. Было жарко и пыльно, почва, смоченная вчерашним дождем, успела за ночь высохнуть, и даже несильный ветер поднимал тучи пыли. Газоанализаторы и детекторы излучений пока не выдавали никаких тревожных сигналов. Несколько раз сверялись по карте Северянина — пока шли правильно, кратчайшей дорогой. От патрульных геликоптеров прятаться тоже не пришлось; за все время перехода они не появлялись ни разу, даже далекого шума от винтов не было слышно. Пока им везло. Но вот что будет дальше?

Сайкс теперь держался к нему поближе. Апостол дал ему легкую автоматическую винтовку, и Сайкс повесил ее себе на грудь, положив на нее обе руки — прямо заправский вояка. Хотя, по правде сказать, нет ничего более несуразного, чем ученый, взявший в руки оружие. Северянин заметил, что идущие за Апостолом Пудинг и Артур все время держат свои автоматы наготове, будто ожидают внезапного нападения. Интересно, какова будет реакция людей Апостола, если он зарядит свой автомат. До сих пор он даже не удосужился вставить в оружие магазин.

Возможно, Апостол преувеличивает опасность. Он много говорит о военных, которые якобы подстерегают грабберов на подступах к городу Та-Ин, но пока им не повстречался ни один патруль. Северянин подумал, что в случае перестрелки с военными, он автоматически оказывается вне закона. Интересно, что скажет по этому поводу его приятель детектив Ким.

— Вы уже сталкивались с военными? — спросил он Апостола. — Я имею в виду, в прошлые визиты сюда?

— К счастью, нет. Подкупать приходилось неоднократно, но вот стрелять — ни разу.

— Я слышал, МГКС запретил военными появляться на Территории Хаоса.

— Для вояк запреты МГКС пустой звук. Они подчиняются только своему командованию, а оно заинтересовано в том, чтобы никто сюда не пробрался.

— Хранитель Жизни?

— Он самый. Я же говорил тебе: в Армагеддон война велась не с Везалием, а с Хранителем. Люди видят в нем угрозу для своих интересов на Аваллоне.

— Большая политика, — Северянин, решившись, нащупал в кармашке на поясе снаряженный магазин, вставил в гнездо автомата. — Это всегда грязь и ложь.

— Все сюда! — крикнул идущий впереди Хирург.

Северянин поспешил за остальными. Хирург стоял у какого-то полуразрушенного строения — от него остались только четыре стены с провалами окон, да покосившийся ржавый хобот гидранта, торчащий из земли чуть в стороне. Под одной из стен лежали пять мумий — не скелеты, а именно мумии, черные, высохшие и страшные. Они скалили зубы в застывших улыбках и смотрели на живых пустыми глазницами. Одежда на них истлела, остались только бесформенные выгоревшие лохмотья. Северянин заметил, что Анна испуганно прижалась к брату, уткнувшись лицом ему в грудь.

— Солдаты, — сказал Пудинг, глядя на мертвецов. — Интересно, кто их так?

— Свои же, — Хирург показал на разбросанные по стене дырки от пуль. — Похоже, их привели сюда и расстреляли. Эй, Темный, может обыщешь их? Вдруг найдем что?

— Сам и обыщи, — голос Темного брезгливо дрогнул. — Эти мослы тут лежат уже не один десяток лет.

— Темный верно говорит, — Жестянщик показал проржавевший металлический цилиндрик, который подобрал на песке у одного из трупов. — Гильза-то старинная. Сорок пятый калибр. По-моему, от «уэбли-патфайндера». Такие пушки уже лет пятьдесят как с вооружения сняли.

— Это Защитники, — негромко сказал Апостол.

— Защитники? — переспросил Сайкс.

— Во время Армагеддона земляне заслали сюда не одну диверсионную группу. Официально все они пропали без вести.

— А неофициально?

— Они вступали в контакт с Хранителем и становились частью Высшей Гармонии.

— То есть, воевали против своих же? — уточнил Северянин.

— Можно и так сказать. Хранителю были нужны солдаты, он их находил.

— Опасная это штука — Хранитель, — сказал Сайкс.

— Люди опаснее, — холодно ответил Апостол. — Не забудьте, доктор, что для Хранителя Аваллон — родная планета. Люди здесь пришельцы. И с самого начала эти пришельцы повели себя совсем не так, как следовало бы. Ближе к городу мы увидим немало поучительного. Целое кладбище военной техники. Идемте, нечего тут стоять.

Северянин не удержался — следуя за Апостолом, оглянулся, еще раз посмотрев на трупы. Интересно, кто они? Как их звали? Чьи это солдаты — Восточной Конфедерации или Западного Альянса? Хотя, по большому счету, какая разница! Они были земляне, и расстреляли их тоже земляне. Это главное.

Подъем по пологому склону меж двух скалистых высот закончился, и впереди была только бескрайняя ровная как стол равнина, разрезанная широкими многокилометровыми линиями посадочных полос. Полосы выглядели вполне исправными и ухоженными — странно было, что за истекшие восемьдесят лет они вообще не исчезли под песком. Северянин в электронный прицел автомата разглядел у самого горизонта какие-то крупные сооружения — разглядеть их подробно мешали тучи пыли, поднимаемые ветром. Здесь Апостол дал им новые инструкции.

— Судя по карте, вход в шахты космодрома находится прямо перед нами, двести метров на север. Пойдем двумя отрядами. Я, Хирург, Пудинг и Сайкс пойдем первыми. Остальные ждут здесь, пока мы вас не вызовем.

— Сайкс? — переспросил Северянин. — Может, лучше, я?

— Тебе лучше остаться здесь. Не спрашивай почему, я все равно не скажу.

— Опять секреты, — усмехнулся Северянин. — Хрен с тобой, пусть будет по-твоему.

— Не понял, — Темный тыльной стороной перчатки стер мелкую пыль, осевшую на забрале гермошлема. — Это еще почему?

— Во-первых, на этой равнине негде спрятаться. Если нас засекут с воздуха или со спутника, накроют всех сразу. А так у вас будут шансы уйти. Во-вторых…

— Я с вами, — запротестовала Анна. — Я тебя не отпущу одного.

— Пойми, Аннушка, нам без вас будет легче пробраться незамеченными к шахтам. А там, если все пройдет хорошо, вы уже без особого риска догоните нас. Я правильно говорю, Артур?

— Как всегда, — ответил Артур. Он уже расчехлил переносной зенитный комплекс и теперь подключил его к своему «персу», чтобы настроить универсальную систему наведения.

— Что он делает? — спросил Северянин.

— Вводит коды самоуничтожения файерболла на тот случай, если нас заметит управляемый аппарат. Мы сбиваем только беспилотные машины.

— Понятно, — Северянин вспомнил, что ему рассказал майор Зебровски о проблемах с беспилотными киберпланами. — Очень умно. А что нам делать, если геликоптер будет пилотируемым?

— Очень быстро бежать и, желательно, не по прямой. Эти поганцы иногда открывают огонь. Погода нам на руку — кажется, начинается пыльная буря. Это хорошо, чертовски хорошо. Готовы? Пошли!

Апостол побежал вперед, Пудинг за ним. Сайкс замешкался, но Хирург хлопнул его по плечу, и археолог припустился следом за удаляющимися грабберами. Северянин смотрел им вслед, пока темные фигурки не накрыло огромное облако пыли.

Артур закончил настройку файерболла, отсоединил «перс», взял пусковой комплекс наизготовку. Северянин посмотрел в небо. Оно было затянуто лилово — серыми тучами, порывами налетал сильный ветер. Облака пыли над равниной становились все плотнее, сливаясь в мутную кирпично-красную мглу, похожую на клубы ржавого дыма.

Анна сидела на камне в нескольких шагах от него. Северянин внезапно ощутил потребность поговорить с ней. О чем угодно. Молчание тяготило его.

— Вы не жалеете, что пошли с нами? — спросил он, подойдя к ней.

— Сейчас жалею, — ответила она, не глядя на него. — Я не понимаю Вадима. Он какой-то… не такой. Я чувствую, что он обеспокоен, но он ничего мне не говорит.

— Вам не стоит обижаться на него. Он знает, что делает.

— Я не обижаюсь. Я злюсь на себя. У меня такое ощущение, что брат видит во мне ненужную обузу. Он не говорит об этом, но я чувствую. Он с радостью отправил бы меня обратно в Ураниум-Сити.

— Возможно, он поступил бы правильно. Зачем вы приехали сюда?

— Я не могла поступить иначе. После разговора с вами в Ураниум-Сити, я решила присоединиться к вам. Конечно, Вадим ничего не знал. Я поставила его перед фактом, и он понял меня.

— Но какой в этом смысл, Анна? Зачем вам нужно было идти с нами?

— Я — такая же часть Аваллона, как и Вадим. Он изменился сам, изменил меня, проникнув на Территорию Хаоса. С тех пор я чувствую, что прежней Анны Виленской больше нет. Я не могу вам объяснить свое состояние. Да вам и не стоит этого знать. Может быть, когда-нибудь я вам все объясню. Но не сейчас. Не время еще.

— Почему вы решили, что это Вадим вас изменил?

— Я говорила вам про маду. Еще до своей первой вылазки на Территорию Хаоса Вадим заинтересовался этими артефактами — он считал, что они могли быть чем-то вроде датчиков, дозиметров. Я раздобыла для него несколько штук. Он брал их с собой к Хранителю, я знаю.

— Ну и что?

— Эти датчики слишком долго были у меня, понимаете?

— Это из области мистики, милая. Хранитель не мог изменить вашу сущность, воздействуя только на ваш Кристалл Жизни.

— Кто знает!

— Алло, внимание! — Голос Апостола не дал Северянину ответить. — Мы у цели. Все чисто. Северянин, Артур, Надя, Анна — давайте к нам. Артур, файерболл отдай Темному — он и Жестянщик прикроют вас! Направление прямо на север.

Северянину понадобилась лишь секунда, чтобы сориентироваться по компасу. Они побежали вниз, и Северянин старался держаться рядом с Анной. Двести метров — расстояние совсем небольшое даже на Территории Хаоса, но Северянину очень не хотелось, чтобы с девушкой что-нибудь случилось.

Бетонированная площадка с открытым люком посредине возникла из пыльной пурги прямо перед ними. Первым туда нырнул Артур, потом Северянин помог спуститься девушкам, спустился сам. Внизу, в створе просторной вентиляционной шахты, он увидел огни электрических фонарей и направился к ним.

— Давай свою карту, Николай, — сказал Апостол, когда он подошел к ним. — Надо посмотреть, что впереди.

Когда в воздухе появилась проекция карты, Северянин понял, в чем дело — они находились где-то поблизости от первой красной светящейся точки на карте. Апостол включил навигационный маяк, сканировал данные в «перс» Северянина. Зеленая точка, появившаяся на карте и отметившая их положение, находилась почти вплотную к красному маркеру карты.

— Рискнем? — вполголоса спросил Апостол.

— Можно, — сказал Артур и посмотрел на Надю.

— Я не против, — поддержал Хирург.

Северянин просто кивнул в знак согласия.

— Девушки останутся здесь, — сказал Апостол. — Пойдем я и Северянин. Артур, вызывай ребят, пора им к нам присоединиться. Идем, Николай?

— Идем, — сказал Северянин. Что-то противно шевельнулось у него в животе, но другой ответ был невозможен. — У нас все равно нет выбора.

* * *

Шахта оказалась неожиданной длинной — Северянину показалось, что они с Апостолом шли очень долго. Впрочем, стрелять ни в кого не пришлось. Шахта была пуста. Северянин смотрел по сторонам, но видел только серые бетонные стены с закрепленными на них толстыми кабелями питания, ниши под сводом, где пылились давно погасшие лампы и проложенные параллельно полу шахты трубы неизвестного назначения. Биосканер в шлеме молчал, светился ровным желтоватым светом, реагируя только на Апостола.

Из шахты они попали в вертикальный колодец с винтовой лестницей. Лестница раскачивалась под ногами, и Северянин ощутил головокружение и страх высоты — внизу была тьма, дна колодца было не разглядеть. Сколько под ними метров — десять, двадцать, сто? Они спускались несколько минут, стараясь сильно не раскачивать хрупкую лестницу. Биосканер однажды было вспыхнул, предупреждая о жизни впереди, но почти сразу погас. Впрочем, Апостол взял оружие наизготовку, и Северянин последовал его примеру.

Лестница привела их в шестиугольный подземный зал. Лучи фонарей выхватили входы в боковые туннели — и металлические ворота, чередующиеся с этими входами. Апостол еще раз попросил активировать карту.

— Это здесь, — он показал на ворота прямо перед ними. — Придется открывать. А сейчас отключи свой «перс», все электронные приборы и закрой глаза.

Северянин подчинился. Апостол швырнул в зияющий вход одного из туннелей какой-то предмет. Раздался громкий хлопок, ослепительная вспышка была такой яркой, что Северянин увидел ее даже через закрытые веки. Электромагнитная граната, догадался он. Апостол опасается скрытых электронных датчиков и ловушек.

Апостол постучал пальцем по его гермошлему. Северянин понял, включил связь. В наушниках появился неприятный треск, быстро исчез, потом он услышал голос Апостола:

— Порядок, брат. Все приборы в норме. Можем открывать ворота.

Северянин стоял и наблюдал, как ловко и быстро Апостол управляется с универсальным резаком. Не прошло и минуты, а в створке ворот появилась дыра, в которую и влез Апостол. Северянин не стал дожидаться приглашения — полез вслед за ним.

За воротами было что-то среднее между складом и свалкой. Огромный подземный каземат был набит всякой рухлядью: горы ящиков, труб, листов металла, пустых бочек, штабеля бетонных плит, пучки арматуры, мешки с цементом, остовы каких-то старых машин, резиновые покрышки громоздились на высоту в несколько десятков метров. Казалось, сюда собрали индустриальный мусор со всего Аваллона. Апостол включил радиационные и химические датчики и с облегчением сказал:

— Чисто!

— Мы, похоже, не туда попали, — произнес Северянин, глядя по сторонам. — «Нимрода» здесь точно нет.

— Твоя правда. Мы неправильно поняли значение красных точек на карте. Наверное, они просто обозначают подземные склады… Постой, постой!

— Ты что?

— Посвети мне! — Апостол рванулся вперед по узкому проходу между пирамидами контейнеров и ящиков. Северянин последовал за ним, с опаской поглядывая наверх и желая только одного — чтобы весь этот мусорный Эверест не рухнул и не раздавил их в лепешку. Мгновение спустя он услышал негодующий вскрик и ругань Апостола.

— Черт! — Апостол стоял у какого-то продолговатого предмета, полузаваленного мусором и смахивающего на небольшого выброшенного на берег кита. Северянин догадался — самонаводящийся химический реактивный снаряд-контейнер. Вадим лихорадочно стирал с обшивки контейнера слой пыли, открывая маркировку.

— Нет, ты это видел! — воскликнул он. — Подонки, гребаные подонки! Что они творят, уму непостижимо!

— Это то, что ты искал? — спросил Северянин.

— Будь они прокляты! — Апостол открыл свой «перс», сверился с данными. — Все верно, брат. Вот он, серийный номер. Этот контейнер был на борту «Нимрода». Они нашли погибший планетолет, сняли оттуда контейнеры и, вместо того, чтобы их утилизовать, как полагается, швырнули тут вместе с этим мусором. Сволочи, они не понимают, что творят.

— Может быть, контейнер давно пуст, — предположил Северянин.

— Нет! — уверенно заявил Апостол. Его голос дрожал от волнения и негодования. — Это боеприпас наливного, а не кассетного типа. Чтобы откачать содержимое, нужно использовать специальное оборудование, а его на Аваллоне нет. Они просто привезли сюда пять тонн смертельной отравы и оставили ржаветь в этом склепе. Подонки!

— О ком ты говоришь?

— О МГКС. О военных. Теперь я не сомневаюсь, что они работают рука об руку. Им плевать на Аваллон.

— И что же теперь делать?

— Ничего, — Апостол, используя камеру «перса», начал съемку контейнера. — Я не могу его сейчас уничтожить. Для этого нужны специальные термические заряды. И еще, мы должны найти остальные контейнеры. Все-таки мы были правы, когда предположили, что красные точки указывают на карте что-то очень важное. Постой, постой… Ах ты, в душу мать, как же я сразу не понял!

— Вадим, объясни мне, почему ты так взволнован.

— Почему? Активируй карту! А теперь смотри, — Апостол начал показывать пальцем на красные огоньки. — Понимаешь?

— С трудом.

— Я был неправ. Этот контейнер оставили здесь не из разгильдяйства или по недомыслию. Наоборот, все продумано до мелочей. Посмотри внимательно на точки. Они расположены полумесяцем на южных подходах к Та-Ин. Именно с южной стороны Пирамиды Творящего Начала находится портал, ведущий к Хранителю. А теперь смотри сюда, — Апостол показал Северянину на герметическую крышку в корпусе контейнера с UZ. — Будь я проклят, если под этой крышкой не установлен детонатор такого же типа, какой был в твоем липовом маду.

— То есть, ты хочешь сказать…

— Военные приготовили это на случай, если кто-нибудь — неважно кто, — активирует портал Хранителя, и начнется выход Высшей Гармонии из состояния Сознания. Возникшее при этом G-излучение неминуемо активирует детонаторы, и сто тонн UZ превратятся в десятки тысяч кубических метров смертоносного аэрозоля, который через вентиляционные шахты вырвется на поверхность и разрушит аваритовые призмы портала. Они погибнут, не успев возродиться к новой жизни.

— Они — это таины?

— Таины.

— Почему ты считаешь, что должен произойти выход из состояния Сознания?

— Потому что Аваллон гибнет. То, что земляне сделали с Аваллоном, нарушило стабильность поля Сознания. Я послан устранить последнее препятствие для возвращения — эти контейнеры.

— Ты только что сказал, что не можешь их уничтожить.

— Сами контейнеры — нет. Но обезвредить детонаторы я могу. Отойди подальше!

Северянин, с трудом веря в происходящее, попятился назад. Апостол снял бронеперчатку, положил руку на крышку детонатора. Северянин увидел, как рука Вадима будто втекла внутрь контейнера. Это было похоже на кошмар. Он не мог видеть, что происходит, не мог определить, каким образом Апостол — или то, что называло себя Апостолом, — сумел открыть крышку, как обезвредил лучевой детонатор. Но только минуту спустя Апостол удовлетворенно вздохнул, убрал руку с корпуса обезвреженного контейнера с гербицидом и надел перчатку.

— Как… как ты это сделал? — Северянин невольно отступил, когда Апостол шагнул к нему.

— Неважно. Но теперь оружие землян не сможет помешать нам. Ты забываешь, что я тоже один из детей этой планеты.

— Так кто ты такой, черт тебя возьми?

— Я уже открыл тебе свое имя. Я — Орин-Наэр, Бледная Тень, если ты забыл. Земляне зовут представителей моей расы полиморфоидами.

— Ешкин кот! — Северянин почувствовал, что его покрыла испарина. — А Анна? Она тоже… Бледная Тень.

— Нет, — Апостол подошел ближе, коснулся пальцем груди Северянина. — Я думал, ты догадался, кто она. Анна — одна из Бессмертных.

XVІІ. ДЕНЬ СЕМНАДЦАТЫЙ

Вы спросите меня — а зачем нам, землянам, нужен Аваллон? Вас удивляет, ради чего мы продолжаем упорно цепляться за эту бесплодную и негостеприимную планету в сорока семи парсеках от метрополии, мечтаем реанимировать ее, хотя сами загнали ее в состояние клинической смерти? Я вам отвечу одним словом — аварит. Три с лишним тонны аварита в год. Благодаря Аваллону мы с вами можем строить три современных звездолета каждый год, и стоимость любого из них в СОРОК раз ниже стоимости нашего первого тахионного звездолета «Колумб». Символично, не правда ли — ведь это «Колумб» открыл для нас Аваллон. А еще он открыл для нас эру дешевого сырья для наших новейших технологий. Вот вам причина, которая оправдывает любые наши действия. Мы не уйдем с Аваллона никогда, и никакая сила не заставит нас изменить своего решения. Мы затратили триллионы и потеряли сотни солдат и офицеров военно-космических сил, пытаясь сделать Аваллон нашей природной кладовой. Мы добились своего. И это навсегда.

(Из доклада Генерального комиссара МГКС Рауля Мендеса де Фонсека на VІ Всемирной Конференции по проблемам освоения Внеземелья, 9 августа 2224 года)

То, что происходит со мной последние дни, трудно описать. Все это похоже на сон. Апостол оказался одним из НИХ. Я не знаю, кто его люди — представители моего биологического вида, или таины, принявшие человеческий облик. Но теперь мне стало понятным многое. И на душе у меня легко, будто я нашел ответ на вопрос, который давно меня мучил.

Весь прошедший вечер и всю ночь мы искали контейнеры с UZ. Скитания по подземным коммуникациям космодрома будут теперь сниться мне в кошмарах всю оставшуюся жизнь — если, конечно, я выберусь отсюда живым. Мы нашли восемнадцать контейнеров: все они, по словам Апостола, находились в боевом состоянии. Я слушаю этого человека (человека?!) и понимаю, что для меня открылась самая главная, самая охраняемая тайна Аваллона — тайна его гибели. Правда в том, что мы, земляне, уничтожили на этой планете все живое.

Во время наших поисков мы несколько раз наталкивались на человеческие останки. Иногда это были одиночные скелеты, но чаще — целые группы из восьми-десяти трупов, сваленных вместе. Рядом со скелетами я видел ржавое оружие. Этих несчастных даже никто не удосужился похоронить по-человечески. Мне ясно теперь, что никаких боевиков Везалия не было и в помине. Я теперь даже не уверен в том, существовал ли на самом деле Андре Везалий, или он тоже часть официальной легенды об Аваллоне. Поиски безумного ученого, объявившего себя Богом, привели к тому, что военно-космические силы Земли просто воевали сами с собой. Все эти бедняги когда-то были солдатами земных армий. Им отдали приказ, и они честно и до конца выполняли его. Остались ли они людьми после контакта с Хранителем, или же стали частью Высшей Гармонии, этого загадочного мира, о котором постоянно говорит Апостол и к которому он принадлежит? Мне не хочется думать, что они были просто зомбированы инопланетным разумом и тупо выполняли его волю, стреляя в своих же собратьев. Наверное, есть что-то, чего я до сих пор не понял. Этой ночью я бродил вместе с Апостолом по запутанному лабиринту туннелей, казематов и шахт, среди гор мусора и обломков, и думал — кто, зачем построил этот космодром в самом центре Территории Хаоса? Почему Хранитель позволил землянам выстроить этот громадный комплекс рядом со своим убежищем? Из-за чего началась непонятная и трагическая бойня, которую Зебровски назвал Армагеддоном? Только ли из-за Панацеи и сумасшедшего Везалия?

Мои часы показывают шесть утра местного времени. На моей карте осталась активной только одна красная точка — наша цель находится от нас в пятистах метрах на северо-запад, практически на границе города Та-Ин. Апостол выглядит спокойным — он сделал то, ради чего шел за Линию Смерти. Очень скоро последний контейнер с гербицидом будет разряжен. И что тогда? Согласится ли Апостол помочь мне получить Панацею для Кати? Если он не захочет мне помогать, я его убью. Я это твердо решил. Это существо с человеческим обличьем пугает меня. Оно называет себя Бледной Тенью, и это название ему вполне подходит. Бледная Тень, призрак, надевший человеческую оболочку, будто кожу, содранную с брата Анны. У меня язык не поворачивается называть его Вадимом. И Анна — она тоже одна из них?!

Я сыт по горло Аваллоном. Я смертельно устал и хочу только одного — чтобы все побыстрее закончилось. Я хочу получить Панацею и убраться из этого проклятого мира подальше, чтобы потом никогда о нем не вспоминать. Я знаю, что я землянин, а не таин. Не Бледная Тень, не Защитник, не Бессмертный. В этом инопланетном маскараде я один не ношу никаких масок. Скоро этот затянувшийся кошмар должен закончиться. Я снова стану самим собой, Николаем Кольцовым, вернусь на Землю, для того, чтобы заплакать от счастья при виде синего неба и ярких цветов. Чтобы в полной мере ощутить, какой же это рай — мир, называемый планета Земля. Чтобы прогнать смерть и вернуть мое единственное и бесценное сокровище, мое счастье, которое зовут Катя.

* * *

Тьма внутри тоннеля была такая густая, что ее, казалось, можно пощупать пальцами. Здесь было неожиданно сыро — где-то рядом залегали грунтовые воды. Северянин мог слышать доносившиеся из тоннеля звуки — монотонный стук и завывания бушующей на поверхности планеты пыльной бури. Он попробовал носком ботинка хлюпающую почву под ногами, шагнул вперед, потом сделал еще шаг, и еще, и еще. Справа в стене тоннеля открылся черный провал, достаточный, чтобы пропустить человека.

Где он все это мог видеть? Дьявол, ну конечно! Тренажер на «Большой Маме», проваленный экзамен на выживание. Только тогда он был один. Собственно, он и сейчас один. Апостол стоит в пяти метрах впереди него, но это скорее пугает, чем придает уверенность. Северянин предпочел бы идти в этот провал в одиночку.

— Мы на месте, — сказал Апостол. — Последний бросок, Николай. И со всем этим будет покончено.

Северянин не ответил, только кивнул, поудобнее перехватил автомат. Апостол полез в провал — луч его фонаря плясал где-то впереди. Северянин двинулся за ним, осторожно ступая по неровному заваленному крупными и мелкими обломками дну. Спуск в бездну продолжался несколько минут, пока провал не вывел его в высокий сводчатый тоннель, похожий на магистраль метро. Апостол помахал ему рукой, приглашая идти за ним. Стряхнув с комбинезона пыль, Северянин двинулся по тоннелю вперед, обходя нагромождения битого камня и клубки исковерканной стальной арматуры. Пискнул биосканер в шлеме — впереди было что-то живое. Северянин на всякий случай проверил автомат, на ходу перезарядил его и поставил на предохранитель. Огонек биосканера горел постоянно — нечто было довольно близко. Северянин остановился. Темнота в тоннеле стала казаться угрожающей. Протянув руку к шлему, Северянин щелкнул тумблером прибора ночного видения; он увидел пространство тоннеля перед собой, залитое зеленоватым свечением, и в этом свечении — темную фигуру Апостола.

— Это здесь, — сказал Апостол. — Погоди-ка, что-то здесь не так. Мне нужна минута, чтобы настроить газоанализатор.

— Здесь есть что-то живое, — произнес Северянин.

— Скрэтчи. Но они, похоже, нас боятся. Идем!

Северянин опустил автомат, осмотрелся. Тоннель был непохож на все то, что они видели в этом странном месте до сих пор. Несмотря на запущенность, интерьер здесь выглядел весьма изысканно. Стены были выложены полированными плитами, фонари в стенах закрывали фигурные колпаки. Что это за место? Апостол будто угадал его мысли.

— Мы в пассажирском терминале, — сказал он. — Этот тоннель ведет из здания космодрома к посадочным площадкам. Мы сейчас как раз посредине тоннеля. Вокзал находится севернее, нам как раз в ту сторону.

— Почему все здесь расположено под землей? Это не космодром, крысиная нора.

— Все дело в радиации. Тахионные звездолеты оставляют мощное остаточное излучение. Где ты учился, Николай?

— На Земле нет таких космодромов.

— Правильно, потому что запуск звездолетов производится с внеземных баз. Этот космодром строили военно-космические силы для колонизации Аваллона. Все делалось быстро, на строительство пусковых платформ в открытом космосе не было времени. Равнина у города Та-Ин решала проблему. Уж больно удобным было место. Тогда земляне еще мало что знали о Хранителе, поэтому построили его слишком близко к руинам города. С началом Армагеддона космодром был разрушен. Такова уж человеческая природа — разрушать то, что сами люди построили. С тех пор космодромом никто не пользуется. Есть только две действующие посадочные площадки к северу отсюда — там садятся военные транспорты и патрульная авиация.

— Ты и это знаешь?

— Это знают все, кто побывал на Территории Хаоса. Так, плохи наши дела!

— Что-то не так?

— Есть след UZ, — Апостол помолчал. — Концентрация в точке выброса выше критической. Я по-другому представлял свою смерть.

— Неужели это так опасно?

— Для тебя нет. А для меня — пожалуй.

— Надо возвращаться обратно.

— Не надо, — неожиданно резко отозвался Апостол. — Идем дальше. У нас нет выбора.

— Черт тебя дери! — разозлился Северянин. — Выбор всегда есть, понимаешь? Какого хрена ты все время темнишь? Хочешь подохнуть — твои проблемы. А мне надо жить! Мне надо спасти жену. Дай мне Панацею и делай все, что хочешь. Я, как распоследний идиот, связался с тобой, думал, ты мне поможешь. А ты…

— Не сердись, Николай. Прости, я не хотел морочить тебе голову. Но я действительно говорю правду. Контейнер впереди. Если он разгерметизирован, я неминуемо погибну. Мне придется снять перчатку, чтобы деактивировать дентонатор — по-другому не получится. Но я должен разрядить последний контейнер. Ни ты, ни остальные ничем не смогут мне помочь.

— Остальные? Хочешь сказать, они не принадлежат к твоей расе?

— Принадлежат. Но они не сознают этого, а я сознаю. Они новое поколение жителей Аваллона, а я принадлежу к Старшей Расе, к тем, кто когда-то спасся от окончательной гибели, уйдя в Сознание. Я ответственен за них. Мой статус Бледной Тени — это статус лидера. Я отвечаю за их жизни и не могу подвергать их опасности.

— А мою жизнь?

— UZ может вызвать у тебя легкое отравление. Неприятное, но не смертельное. В худшем случае ты на несколько дней попадешь в госпиталь. При низкой концентрации тебе даже антидот не потребуется. Меня и моих товарищей UZ неизбежно убьет. Этот яд был создан не для борьбы с растительностью, как говорят ваши ученые и военные. Когда я только прилетел на эту планету и начал заниматься UZ, я совсем по-другому представлял себе его опасность. Я считал, что гербицид вызывает спонтанные мутации, как это случилось на Вириде. Но я ошибся — после контакта с Хранителем и моего Перевоплощения я понял свою ошибку. UZ не гербицид. Это боевое отравляющее вещество, и создавали его, используя Панацею. Я не обманул тебя, когда сказал, что ты сам станешь Панацеей. Способность к исцелению и самоисцелению — способность высших рас Та-Ин. И она может быть тебе дарована. Дар Хранителя сделает весь твой организм источником исцеления. Так случилось с Везалием. Он получил этот дар от Та-Ин-Кои-Фа-Нур, потому что всей душой жаждал его. Знаешь, что Везалий послал на Землю, как доказательство существования Панацеи? Свою собственную плазму крови, ставшую Панацеей, и несколько образцов клеточного материала, обработанного препаратом этой плазмы. Но Везалий не предполагал, к чему это приведет. Земные власти расценили появление Панацеи по-своему — форма жизни, обладающая секретом фактического бессмертия и полного исцеления, несет угрозу землянам. Она слишком могущественна. Она неуязвима. Раса бессмертных богов не может остаться дружественной людям, если люди захотят управлять богами. И было найдено решение: генетически модифицированный гербицид. Для его изготовления использовали результаты экспериментов с образцами Панацеи, полученными от Везалия. Получился высокотоксичный яд, рассчитанный на уничтожение Аваллона. Он был очень эффективен — убивал все, что родилось на Аваллоне. Именно UZ убил Плантатора — он разрушил его мозг, потому что Плантатор был уроженцем этой планеты. Плантатор даже не предполагал, что UZ рано или поздно убьет его — он смеялся надо мной и говорил, что его палачом станет петаль. Бедняга не знал, что UZ обладает еще и кумулятивным эффектом. Во время Армагеддона распыленный над планетой UZ уничтожил растительность и животных, отравил весь Аваллон и покончил бы с Хранителем, но кто-то из военных экспертов внезапно обнаружил, что аэрозоль UZ портит кристаллы тахионных преобразователей — даже сверхстойкий аварит не мог устоять перед этой гадостью. И вот тогда его применение срочно прекратили. Даже ввели контроль за концентрациями гербицида. Забавно — на умершей планете следить за содержанием безвредного для землян вещества в воздухе! Земляне даже не подозревали, что их жадность и страх остаться без аварита спасли Хранитель и оставили нам шанс на спасение.

— Откуда ты все это знаешь?

— Бледные Тени — это раса ученых. Правда стала известна нам благодаря все тому же Хранителю. Все эти годы Хранитель заглядывал в сознание людей, которые приходили к нему в надежде найти счастье. И он накапливал истинное знание о том, что случилось с этой планетой. Анализировал последствия и искал выход.

— Что теперь, Апостол?

— Доведем нашу работу до конца.

— Постой, — Северянин подошел ближе к Апостолу. — Сейчас ты пойдешь к контейнеру, обезвредишь его и погибнешь. А как же я? Я должен пройти к Хранителю. Мне нужна Панацея. Ты нашел, что тебе было нужно. Я выполнил свою часть соглашения. Но моя цель не достигнута. Как быть?

— Ты найдешь Панацею, — Апостол повернулся к землянину спиной и зашагал по тоннелю. Северянин спокойно снял автомат с предохранителя и окликнул Апостола. Тот обернулся и увидел направленное на него оружие.

— Ты зря думаешь, что можешь меня одурачить, — сказал Северянин. — Все твои трогательные разговоры о гибнущей планете можешь оставить для своих последователей. А мне нужна Панацея. Ты проведешь меня к Хранителю — немедленно. Потом поговорим, как нам быть дальше. Как тебе такой расклад?

— Я тебе больше не нужен, Северянин. Ты сам знаешь дорогу. Все, что тебе нужно сделать — попасть в подземелье под Пирамидой Творящего Начала и вложить кристалл в Обелиск Возрождения.

— И стать скрэтчем? Скольких ты так обманул, Апостол?

— Я никого не обманывал. Зачем ты пошел со мной, если не уверен в себе?

— Я пошел за человеком по имени Вадим. За кем мне идти теперь?

— Вадим не исчез. Я знаю, мои способности пугают тебя. Но я по-прежнему остаюсь Вадимом. Поверь мне, Николай. То, что я делаю, Вадим желает сделать не меньше Оран-Наэра. Нет никакого противоречия. Я знаю, ты думаешь, что злобный инопланетянин завладел телом человека, убил Вадима, поработил или зомбировал его — называй, как угодно. Но ты неправ. Моя миссия в том, чтобы, наконец, примирить человечество с этой планетой. Таины и люди должны помочь друг другу возродить Аваллон. Сейчас не время и не место для выяснения отношений. Просто доверься мне. Делай то, что я говорю. А мне позволь выполнить мою работу. Вот увидишь, все будет, как я говорю.

— Предсказываешь будущее? И что же меня ждет, пророк ты задолбанный?

— Ты умрешь для того, чтобы родиться заново. Ты примиришь оба мира, на которые сегодня разделен Аваллон. И ты поможешь Анне. Ей необходима твоя помощь.

— Ловко! — Северянин захохотал. — Я тебе не верю. Ты просто лживый ублюдок. Ты использовал меня, а теперь хочешь заставить меня поверить в твои маниакальные идеи. Я не дам тебе оставить меня в дураках.

— Хорошо, — голос Апостола звучал устало. — Стреляй. Я готов умереть. Делай то, ради чего тебя послали.

— Меня никто не посылал!

— Ошибаешься. Ты считаешь меня отвратительной тварью, плотоядным чудовищем, каким вы, земляне, привыкли считать Бледные Тени. Но ведь и ты полиморфоид. Не такой, как я, но сходство есть. Придет время, и ты убедишься в том, что тоже носишь облик другого человека.

— Сволочь! — теряя самообладание крикнул Северянин, вскинул автомат. — Ты лжешь! Ни одному слову не верю. Прикончу тебя, как собаку!

— Это твое право. Теперь стреляй. Или же не мешай мне. Контейнер совсем рядом. У нас есть еще немного времени… А впрочем, времени больше не осталось.

Северянин почувствовал, что Апостол больше не смотрит на него. И обернулся туда, куда был направлен взгляд Апостола. Биосканер в шлеме немедленно вспыхнул алым огоньком тревоги. В глубине тоннеля крались черные тени. Северянин бросился в сторону, ища укрытия за выступом стены, но неведомое нечто оказалось гораздо проворнее его. Оно атаковало издали и молниеносно. Что-то ударило в грудь, проникло сквозь бронеткань комбинезона, больно укололо в область сердца. Тело немедленно стало чужим, ноги подкосились, и Северянин упал, выронив автомат. Он еще успел краем глаза заметил, как Апостол с невероятной скоростью удаляется по тоннелю прочь, будто улетает на невидимых крыльях, но уже ничего не мог сделать. Мысль о смерти была последней, потом все провалилось во мрак, более тяжелый и непроглядный, чем темнота аваллонских катакомб.

* * *

Это было как солнце — четкий золотистый светящийся круг. Потом в круге огня появилось что-то напоминающее черную перевернутую каплю. Время пошло, солнечный диск стал тускнеть, а на капле стали проступать линии и впадины, превращаясь в человеческое лицо. Оно то становилось резким, то расплывалось в бесформенную кляксу.

— Подъем, солдат! — сказал бодрый и очень знакомый голос. — Время вернуться к службе!

Северянин попытался сфокусировать зрение, чтобы рассмотреть лицо. Теперь ему стало ясно, что он лежит в постели, а обладатель лица, временами превращающегося в кляксу, стоит рядом с его постелью. Несколько секунд спустя лицо перестало расплываться, и он узнал этого человека.

— Зебровски? — выдохнул он. — Майор Зебровски, сэр?

— Узнал! — Майор довольно засмеялся. — Значит, актер вышел из роли. Отлично, лейтенант, просто великолепно. Вы просто поразили нас своим актерским дарованием.

— Лейтенант?

— Думаю, скоро вы станете капитаном. Я уже направил ходатайство о вашем повышении в штаб Военно-космических сил метрополии. И еще, я представил вас к Рыцарскому Кресту Мужества. А моя благодарность ждет вас в кают-компании. Ящик вашего любимого «CHIVAS REGAL».

— Я не понимаю.

— Неудивительно. Вы целых две недели были совершенно другим человеком. Эксперимент доктора Авермана удался блестяще. Помните, как вас звали?

— Кажется, доктор Кольцов.

— Все верно. А свое настоящее имя вспомнили?

— Да, — Северянин с трудом, но сел на кровати. — Теперь все вспомнил. Я лейтенант Иэн Франклин Макри, 6-ой особый штурмовой эскадрон, спецгруппа «Д». И я был доктором Кольцовым. Черт, как такое стало возможно, сэр?

— Гениальный план одного человека, профессионализм другого и немного везения. Вам что, это интересно?

— Конечно, сэр. Я должен знать, что со мной случилось.

— Вы выполняли специальное задание. Забегая вперед, скажу — выполнили вы его блестяще.

— Нет, я не об этом. Как я стал доктором Кольцовым?

— Я же сказал — немного везения. Три недели назад пятерка грабберов забрела в контрольную зону недалеко от Пика Вдовы — прямо к объекту Р-7. Вы знаете, что случается, когда кто-нибудь проникает в наши владения без нашего любезного приглашения. Не думаю, что эти парни сделали это с умыслом — просто они шли в Долину Снов и сбились с пути. Но это ничего не могло изменить. Когда датчики зафиксировали вторжение в запретную зону неопознанных целей, тут же сработали наши излучатели. Естественно, грабберов накрыло волновым пучком. Я послал геликоптер с экипажем, чтобы они разобрались на месте в случившемся и позаботились о трупах и был очень удивлен, когда пилот Арлетт сообщил мне, что мертвы не все. Двое из пяти грабберов были еще живы. Меня заинтересовала такая живучесть. Я приказал Арлетту доставить их на базу. Но сенсации не получилось: один из двоих умер еще на борту геликоптера, второй скончался через час после того, как его доставили на базу. Этот парень привлек мое внимание по трем причинам. Во-первых, он был внешне похож на вас, лейтенант Макри — очень похож. Во-вторых, у парня была странная привычка записывать на кристалл «перса» свои размышления. Он вроде как дневник вел. Так я узнал его имя и то, ради чего он приперся в этот Богом забытый мир, а также массу другой очень полезной информации. Это уже было что-то. В-третьих, у покойника в кармане был маду, причем настоящий и абсолютно неповрежденный. Вы знаете, лейтенант, что происходит при облучении маду пучком G-излучения — создается полная матрица личности человека, находившегося в момент облучения в контакте с маду. Все остальное было делом техники, и доктор Аверман блестяще выполнил имплантацию личности русского профессора Кольцова моему лучшему офицеру, лейтенанту Иэну Макри. Мы овладели искусством Перевоплощения не хуже таинов, ха-ха-ха! Так мы получили великолепного агента для осуществления операции «Глубокий контакт».

— Сэр? Я не помню, что получал какой-нибудь приказ.

— Верно, вы его не получили. Вся прелесть была именно в этом. Нам нужен был человек, не подозревавший о том, какой приказ он выполняет. Человек, совершенно уверенный, что он действует только в собственных интересах. Трогательная история доктора Кольцова, ищущего Панацею для больной жены, была отличной легендой. Вы стали любящим мужем, разыскивающим на Аваллоне лекарство для умирающей половины. Операцию разработал наш главный гений-аналитик — полковник Уэсли Шепард. Вам поставили сложную боевую задачу, лейтенант. Нас очень беспокоили попытки грабберов пробраться на Территорию Хаоса — теперь вы знаете, почему. Вступая в контакт с инопланетным разумом, грабберы зомбировались и начинали действовать в интересах этого разума. Особенно нас беспокоила группа некоего Апостола — ей неоднократно удавалось проникнуть через наши посты в Та-Ин и контактировать с инопланетной сущностью. И Шепард разработал план нейтрализации этой группы. Вы сыграли в нем главную роль. Предыдущие попытки внедрить в группу Апостола нашего агента проваливались — в группе был сильный псионик. Теперь мы знаем, что это был сам Апостол. Но вам он поверил. Возможно, его соблазнила карта с указанием точек закладки контейнеров с UZ.

— Был?

— Апостол мертв. Он пытался обезвредить контейнер UZ и ему это почти удалось.

— Почти? Он не обезвредил его?

— Контейнеры были обезврежены задолго до того нашими специалистами. Мы действительно использовали контейнеры с погибшего «Нимрода» — у нас была информация, что группа Апостола очень уж интересуется разбившимся дредстером и его грузом. Это были кусочки сыра, заложенные в мышеловку. Мы намеренно оставили минимальное количество вещества в контейнерах, чтобы сработали газоанализаторы. Хорошая идея, верно?

— Выходит, Апостол погиб зря?

— Он умер с сознанием того, что выполнил свое мессианское предназначение. Одним параноиком стало меньше. Вы оказали нашей цивилизации огромную услугу, Иэн.

— Но я не нашел и не уничтожил Хранитель!

— Неважно. Это была второстепенная задача. Теперь, когда группа Апостола нейтрализована, желающих проникнуть в город Та-Ин станет гораздо меньше! Могу предположить, что их не станет вовсе. Эти парни были у нас бельмом на глазу целый год. Чертова Семнадцатая статья вязала нас по рукам и ногам. Но мы нашли управу на них. Теперь они просто исчезли на Территории Хаоса, и никому не придет в голову их разыскивать. Задание выполнено, солдат, пришло время пожинать лавры.

— Потрясная история, — Северянин обхватил ладонями голову. — А как я снова стал самим собой?

— Мы следили за вами. Нам помогал ИК-датчик, вмонтированный в ваш шлем. Когда в пассажирском терминале вы собрались стрелять по моим людям, наш снайпер нейтрализовал вас парализующим зарядом. Пока вы пребывали в отключке, доктор Аверман безукоризненно провел инверсию личности. Профессор Кольцов больше вас не побеспокоит, ха-ха-ха! Но отпуск за мной. Отдохнете месяц-другой, восстановитесь, и добро пожаловать обратно. А сейчас поспите, вам нужен покой. Поговорим завтра, — Зебровски потрепал лейтенанта за плечо. — Вы молодец. Я горжусь вами.

— И я тоже! — раздался знакомый голос.

— Полковник Шепард! — воскликнул Зебровски со смехом. — Решили проведать нашего чемпиона, сэр?

— Не вы один цените героев, майор, — полковник шагнул в палату, вошел в круг света от лампы. — Привет, дружище.

Северянин поднял глаза и увидел Сайкса.

XVІІІ. ДЕНЬ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ

Сегодня вы были одним человеком, завтра станете другим. Сегодня вы любящий муж, завтра — одна из сторон бракоразводного процесса. Во вторник вы начальник, в среду подчиненный. Год назад в ваших волосах еще не было седины, теперь ее полно. Ваша личность все время изменяется внутренне и внешне.

Так какой же вы по-настоящему? При кажущемся многообразии ответов я склоняюсь к одному, который считаю единственно правильным. Вы — тот, кем себя ощущаете в настоящую минуту. Представьте себя королем — и вы король. Вообразите себя нищим — и вы нищий. Но вы никогда не будете тем и другим одновременно. И еще — выбор всегда остается за вами. Вот незамысловатая истина, лежащая на поверхности…

(Р. Крамарски. «Очерки по философии сознания»)

Мои часы показывают четыре часа тридцать три минуты пополудни по местному времени. До заката остается чуть больше часа. У меня есть время на то, чтобы еще раз обдумать мой план. Одно я решил окончательно — я доведу эту игру до конца. Другого выбора у меня просто нет.

Это последняя запись в моем «персе». Все предыдущие записи, мои и того, настоящего профессора Кольцова, стерты. Зебровски об этом позаботился. Сегодня рано утром он еще раз навестил меня в госпитале. Принес мне бутылку грейпфрутового сока, пакет с яблоками и бананами, был весел, много шутил. А главное, много и охотно молол языком. Я старался хорошо играть свою роль — надо убедить Зебровски, что доктор Кольцов окончательно умер. А заодно выяснил все, что мне было необходимо. Зебровски на сто процентов уверен в успехе их с Аверманом и Шепардом эксперимента — я для него лейтенант Макри, герой дня. Он и представления не имеет о том, как изменили меня истекшие дни, как изменил меня Аваллон. То, что я узнал от него, решило все. Группы Апостола больше не существует — ее уничтожил спецназ «Галактики» в тот самый момент, когда мы с Апостолом подбирались к последнему контейнеру с гербицидом. Не сомневаюсь, что это работа Сайкса-Шепарда. Однако Зебровски сказал мне, что погибли не все. Оказывается, Анна осталась в живых! Сайкс, видимо, как-то собирается использовать девушку, чтобы добраться-таки до Хранителя. Зебровски проболтался, что девушку держат вместе с еще одним из выживших людей Апостола на гауптвахте той же самой секретной базы «Траппер-4» военно-космических сил Восточной Конфедерации, в госпитале которой в данный момент нахожусь я сам. По сути, они военнопленные. База расположена в самом центре города Та-Ин, в нескольких сотнях метров от Пирамид. Этой самой базой пользуются и военные Западного Альянса. Все сукины дети в сборе. Все, что мне говорил Зебровски про демилитаризованный статус Аваллона — ложь. Военные давно и прочно тут окопались. Бьюсь об заклад, что наблюдатели из МГКС об этом знают и делают вид, что никакой базы не существует. Лживые подонки, лицемеры! Но не это для меня сейчас основное. Анна жива. Я с трудом скрыл свои эмоции, когда Зебровски сообщил мне об этом. Он даже не скрывает своего восторга. Гребаный ублюдок уверен, что я разделяю его радость, а я укрепил в нем эту уверенность, рассказав о необычных способностях Апостола и о том, что сам хотел его убить. Оказывается, Зебровски все знает — они смогли прослушать наш с Апостолом разговор в тоннеле терминала. Еще одно очко в мою пользу, еще одна таблетка снотворного в кофе моих бдительных тюремщиков.

После завтрака я убедил врача отпустить меня погулять на свежем воздухе. Врач поначалу заартачился, но потом все-таки позволил часок проветриться. Прогулка оказалась очень полезной — я провел рекогносцировку и узнал массу важных вещей от слонявшихся по территории базы солдат. Военные так уверены в своей безопасности, что база охраняется очень слабо. Два снайпера на вышках у западной стены периметра — там находятся главные ворота, кроме того, Пирамиды расположены как раз к западу от базы. Я подошел ближе, поболтал с караульными у ворот, а заодно рассмотрел, что и как. На вышках есть биосканеры, но они направлены вовне, в сторону Пирамид. Сами Пирамиды я увидеть не смог — над Та-Ин висит огромное облако пыли. Но я почувствовал, что они там, в этой мгле. Странное было чувство. Я оказался так близко от своей конечной цели, что даже дух захватило. Солдат в будке наблюдения сказал мне, что от ворот базы до Пирамид не более полукилометра — это расстояние можно преодолеть быстрым шагом за пять-семь минут. Покрутившись у ворот, я «прогулялся» до гауптвахты. Это всего лишь времянка из гофрированного дюраля, которую охраняет один часовой. Ни собак, ни сигнализации я не заметил. На всякий случай спросил скучающего солдата, кого он охраняет. Солдат уклончиво ответил, что штрафники есть, но вот кто они и сколько их, не сказал. Зато проболтался, что на гауптвахту категорически запрещено пропускать кого бы то ни было без личного разрешения полковника Шепарда. Ага, проклятый ублюдок здесь, на базе. Скорее всего, Анна находится под его непосредственной опекой. Это немного усложняет мне задачу, но я что-нибудь придумаю. Самое главное — на базе я свой в доску. Никто даже не подозревает меня в том, что я способен выкинуть какой-нибудь фортель. Это дает мне огромное преимущество, и надо быть законченным идиотом, чтобы его не использовать.

Последнее, что я узнал, когда меня вызвал по омнифону лечащий врач и велел немедленно вернуться в больничный отсек — местонахождение аналитического отдела. Именно там мне следует искать Сайкса. Отдел расположен в подземном бункере направо от боксов с техникой, в восточной стороне базы. Надо подумать, как проникнуть в этот бункер без шума и осложнений. Понятно, что силой я ничего не решу — меня вмиг прикончит охрана. Сложность еще и в том, что бункер охраняют десантники Западного Альянса, которые не подчиняются моему начальству. Однако я все равно что-нибудь придумаю.

На часах уже четыре пятьдесят. Время ползет до отвращения медленно. Писать больше не хочется. По правде сказать, на кой черт я вообще пишу? Хочу оставить свое завещание? Сомневаюсь, что его кто-нибудь прочтет. Или просто хочу разобраться в себе? Мне кажется, я достаточно ясно мыслю для того, чтобы понять, кто я и что должен сделать.

Я больше не Николай Кольцов, русский ученый-романтик, погибший у Пика Вдовы и невольно ставший соучастником чудовищного эксперимента, в котором я стал главным фигурантом. Но я и не Иэн Фрэнклин Макри, лейтенант армии Восточной Конфедерации — слишком много во мне осталось от Кольцова. Апостол был прав, когда говорил, что я полиморфоид. Он с самого начала видел меня насквозь. И он почему-то доверился мне. Теперь я понимаю, почему. Я не обладаю физическими способностями Бледной Тени, но мое сознание изменилось. Я не Кольцов, не Макри — я Ник Северянин, граббер, родившийся заново на планете Аваллон. И у меня есть цель — Панацея. Вся моя жизнь последние две недели была посвящена достижению этой цели, и я добьюсь своего. У меня остался неоплаченный долг перед покойным Кольцовым. У меня остался неоплаченный долг перед покойным Апостолом. И у меня остался долг перед Анной. Сегодня, когда стемнеет, я сделаю все, чтобы мои долги были оплачены.

* * *

В длинных коридорах-трубах было безлюдно. Скорее всего, персонал базы сейчас ужинает. Несколько человек Северянин, впрочем, повстречал — они очень по-дружески его приветствовали. Создавалось впечатление, что здесь, на «Траппере-4» его хорошо знают. Северянин не помнил этих людей, хотя отвечал на приветствия, но не останавливался, шел дальше. Он миновал медицинский блок, по лестнице поднялся на второй этаж, снова углубился в цилиндрические тоннели переходов с ячеистыми стенами. Здесь его остановил светловолосый капитан со значком дежурного офицера на груди.

— Лейтенант Макри, личный номер 188924, спецгруппа «Д», — представился Северянин. — К майору Зебровски по поводу задания.

— Ты что, не узнал меня, старик? — удивился капитан. — Это же я, Трамп. Чем эти медицинские крысы тебя напичкали?

— Прости, дружище, — Северянин постарался изобразить сожаление; нельзя показать дружелюбному капитану Трампу, что он его совершенно не помнит. — Чувствую себя так, как будто неделю с утра до ночи пил дешевый биддл пополам с керосином. Ты прав — надо будет спросить дока, что за дерьмо он мне колет.

— Беги из лазарета, пока не поздно, — посоветовал Трамп. — Они тебя залечат. Хуже врачей только скрэтчи и бывшие жены — первые жрут тебя сами, вторые через адвокатов. Я освобожусь в двенадцать, заходи ко мне в третий сектор. Попьем пива.

— Не получится. Зебровски велел врачам ровно в одиннадцать хором спеть мне колыбельную.

— Ты все такой же остряк! — Трамп хлопнул Северянина по плечу. — Лечись, герой. Мы все у тебя в долгу.

Северянин пошел дальше. Больше его никто не останавливал. На входе в командный отсек электронный замок двери приятным женским голосом потребовал у Северянина назвать свое имя, звание и цель появления в секторе № 1. Потом, по требованию говорящего замка он положил кисть правой руки на открывшийся справа от двери планшет сканера-дактилоскопа. Ждать пришлось совсем недолго — сервомоторы с шипением открыли дверь, и Северянин сумел пройти в командный сектор.

Кабинет Зебровски располагался в самом конце длинного коридора. Чтобы войти в него Северянин прошел еще одно дактилосканирование. Затем створки дверей разошлись. В кабинете была полутьма и слышалось журчание воды. Зебровски сидел за столом, наблюдая за тем, как на видеопанели медленно и важно плавают в виртуальном аквариуме золотые рыбки.

— Мог бы не приходить, — сказал майор, не отрывая глаз от рыбок. — Но я так понимаю, ты вспомнил что-то важное.

— Более чем, сэр. Думаю, моя информация поможет окончательно покончить с Хранителем.

— Правда? — Зебровски повернулся в кресле. — Хороший симптом. Память к тебе возвращается.

— Она давно ко мне вернулась. Я знаю, сэр, вы ждете от меня подробного отчета. Я готов к работе.

— Может, лучше пока забыть о делах? Денек-другой отдохнуть, пофлиртовать с сестричками из санчасти?

— Дело важное, сэр. Времени у нас немного. И, кроме того, выговорившись окончательно, я смогу лучше отдохнуть.

— Логично, — Зебровски посмотрел на Северянина. — Выкладывай, солдат.

— Прошу прощения, сэр. Для полноты картины необходимо, чтобы при нашей беседы присутствовал полковник Шепард.

— Да? На кой черт он нам сдался?

— Шепард владеет языком таинов. Я слышал от Апостола несколько фраз, которые запомнил, но значения их не знаю. Шепард сможет помочь перевести их, сэр.

— Сейчас семь сорок пять, — прокомментировал Зебровски показания часов на своем столе. — Шепард наверняка засел за работу и не будет в восторге, если мы его отвлечем. Что тебе мешает изложить все мне?

— «Ага, — подумал Северянин, — не хочешь делиться информацией. Но мне нужен не ты, а Шепард. А ты будешь тем куском дерьма, на который я поймаю этого ученого рака.»

— Если честно, я бы сам хотел кое-что понять, — сказал он, изобразив колебание. — Не сомневаюсь, что вы можете мне все объяснить сами, сэр. Но Шепард был бы полезен. Почти десять дней он работал бок о бок со мной и может прояснить некоторые моменты. Неважно, что он работает на другую фирму. Мы поможем ему, он нам. Это честная сделка. Я же говорю, сэр — информация действительно важная.

— Ну-ну! А ты стал скрытен, Макри. Шут с тобой, я попробую устроить вам с Шепардом рандеву, на котором я буду дуэньей, ха-ха-ха! — Зебровски потянулся за омнифоном.

Северянин стоял и с отсутствующим видом слушал беседу Зебровски и Шепарда по омнифону, будто все происходящее его совершенно не касалось. И еще думал. Прикидывал, сколько у него времени. Если предположить, что Шепард сразу же после этого разговора отправится в командный отсек, времени на все про все будет совсем немного — минуты три-четыре. Немного, но вполне достаточно. У меня все должно получиться, сказал он себе. Главное, что Зебровски ничего не подозревает.

— Порядок, лейтенант, — Зебровски отключил омнифон, хлопнул себя ладонями по ляжкам. — Шепард прямо взвился, когда узнал, что ты готов поделиться с нами накопанной информацией. Жаль, что ты не мог видеть его физиономию на дисплее — он давно ждал подобного приглашения. Парень считал, что ты будешь в рабочем состоянии только через неделю. Знаешь, он по-моему ни хрена не добился от этой девчонки, сестры Апостола. А начальство его торопит. Западный Альянс прямо из штанов готов выпрыгнуть, чтобы добраться до Хранителя.

— Почему до Хранителя никто не может добраться?

— Вопрос, Макри! На него нет ответа. Восемьдесят лет военно-космические силы ищут разгадку. Может, ты кое-что знаешь?

— Может быть, сэр. Я знаю только, что наши люди по непонятным причинам вместо того, чтобы ловить Везалия, начинают его защищать. Мы ведь все эти годы воюем на Территории Хаоса сами с собой.

— Везалия не существует. Он давно мертв. Есть кое-что другое, и ты, лейтенант, знаешь, что именно. Хранитель.

— Знаю. Но сначала один вопрос, сэр. Как вы намерены выполнить условия договора?

— Какого договора? — Зебровски продолжал улыбаться, но взгляд у него стал колючим и напряженным.

— Мы заключили с вами договор. Я выполняю задание и получаю Панацею. Я выполнил задание. Теперь мне нужен мой приз — Панацея.

— Не понимаю тебя, Иэн. О чем речь? Ты всерьез веришь в эту чепуху о Панацее?

— Верю. И вы знаете, сэр, что Панацея — не выдумка. Хранитель существует, а значит, существует и Панацея. Она была у Везалия. Везалий даже посылал образцы Панацеи на Землю, чтобы доказать свою правоту. И она была у Апостола.

— Ты рехнулся! Апостол убит. Плазмоид превратил его череп в месиво. У него не было никакой Панацеи.

— Апостол сам был ею. Жаль, что вы этого не поняли, сэр. Вы оставили меня без награды. Вы нарушили условия договора.

— Что? — Зебровски пристал в кресле, оперся кулаками о столешницу, лицо его побелело, глаза налились кровью. — Да ты спятил, лейтенант! Да я тебя…

Договорить Зебровски не успел: Северянин схватил со стола тяжелую декоративную статуэтку, изображающую боевой крейсерский звездолет класса «Випера» и обрушил ее на голову майора. Зебровски рухнул на стол лицом вниз, захрипел, из раны на макушке обильно полилась кровь. Северянин не стал повторять удара своим импровизированным оружием, ему ни к чему было убивать Зебровски — отбросив статуэтку, он обежал стол, схватил майора за шиворот и ударил его коленом в лицо, после чего Зебровски потерял сознание.

У меня мало времени, подумал Северянин, шаря по карманам бесчувственного майора. Очень мало — через минуту, самое большее две Шепард будет здесь. Надо успеть. Он обыскал Зебровски, вытащил из кобуры двенадцатизарядный М-36, две запасные обоймы, а в нагрудном кармане куртки нашел универсальный электронный ключ. Поискав глазами, Северянин увидел встроенный шкаф в дальней стене каюты. Дверь шкафа выглядела, как бронированная. Косясь на распростертого на полу майора, Северянин открыл шкаф — внутри оказался настоящий арсенал. У Северянина вырвался вздох облегчения — тут было все, что может ему понадобиться для осуществления плана. Он начал быстро сваливать боеприпасы, взрывчатку, детонаторы, мотки проволоки, элементы питания и прочую мелочь в найденный тут же армейский рюкзак. На глаза ему попался моток парашютного шнура, и Северянин вдруг понял, как и что следует сделать с Шепардом. Он затолкал шнур в один из карманов, но прежде отрезал от него кусок в полметра длиной. Потом открыл пакет с шашками из супертротила, отпилил ножом от одной из шашек половину, вставил в нее радиодетонатор. Проковырять в куске взрывчатки сквозную дырку так, чтобы она не раскрошилась, оказалось чуть сложнее, чем он думал, но все получилось, и Северянин дрожащими пальцами продел в получившуюся дырку обрезок шнура, обмотал получившееся устройство скотчем для прочности и завязал концы шнура. Он едва успел это сделать, когда электронный секретарь доложил о приходе полковника Уэсли Шепарда. Северянин едва успел нырнуть в правый от двери угол, когда дверная створка с тихим шелестом ушла вбок, пропуская гостя.

— Привет, Алекс! — Шепард шагнул внутрь, сощурил глаза, пытаясь разглядеть хозяина в темноте. — Что тут у вас…

Северянин выскочил сбоку, ударил полковника рукоятью пистолета по затылку. Шепард без звука рухнул на ковер. Северянин вытер пот со лба, убрал пистолет и принялся за дело. То, что Шепард явился сюда в армейском защитном комбинезоне и с гермошлемом, сильно все упрощало.

— Благослови Господи пыльную бурю! — прошептал Северянин.

Нужно было спешить. Северянин надел полковнику на шею взрывное устройство, потом нахлобучил ему на голову гермошлем и закрепил его в держателях стоячего воротника комбинезона. Теперь Шепард был полностью в его власти. После, уже успокоившись, Северянин занялся Зебровски. Он связал его все тем же парашютным шнуром, заклеил ему рот остатками скотча. Убедившись, что Зебровски надежно связан, вернулся к Шепарду. Полковник был все еще без сознания. Усмехнувшись, Северянин открыл на поясе полковника пульт управления системами комбинезона, отключил внешнюю связь, потом, после недолгого колебания, пустил в гермошлем полковника кислород. Несколько мгновений спустя Шепард зашевелился.

— Умммм, — замычал он, ворочаясь на полу. — Ааааах! Что… что это? Черт, что… это?

— Привет, Сайкс, — Северянин повернул полковника лицом к себе. — Или мне называть тебя Шепард?

— Макри? — Взгляд Сайкса-Шепарда сразу стал осмысленным. — Ты что… творишь? Это ты, да? Ты?

— Я. Сразу предупреждаю, чтобы ты не делал глупостей, — Северянин показал полковнику зажатый в руке детонатор. — Видишь эту штуку? У тебя на шее висит взрывное устройство. Снять ты его не сможешь — гермошлем не позволит. Если попытаешься поднять тревогу, я нажму кнопку, и твоя умная голова будущего Нобелевского лауреата превратится в фарш для собачьих сосисок. Ты все понял?

— Нет, ты не можешь этого сделать! — Сайкс инстинктивно схватился за грудь, будто хотел нащупать спрятанную под комбинезоном бомбу. — Да ты спятил, мать твою! Ты знаешь, что с тобой будет?

— Заткнись, — спокойно сказал Северянин. — Прекрати истерику и слушай. Если поможешь мне, останешься в живых. Мне не нужна твоя дерьмовая жизнь, хоть ты и оказался редкостным подонком. Сделаешь, что скажу — и все будет хорошо. Начнешь испытывать мое терпение, пощады не жди. Я ясно выражаюсь?

— Гребаный кретин! Ты под трибунал пойдешь. Да какой там трибунал — тебя прикончат прямо здесь, без суда! Ты… ты…

— Трибунал? — Северянин помахал детонатором перед носом Сайкса. — Кого ты собрался отдать под трибунал? Лейтенанта Макри? Доктора Кольцова? Или Северянина? Вот ведь вопрос. То, что вы со мной сделали, лишило меня моей индивидуальности. А может быть, наоборот — после всего случившегося я понял, кто я на самом деле. От прежнего лейтенанта Иэна Макри осталось только имя, звание и личный номер. А вот ты кто такой — археолог Сайкс или полковник Шепард? Подумай хорошо, Сайкс. И постарайся дать верный ответ. Мне терять нечего. И терпение мое на исходе.

— Да ты просто чокнулся, Макри! Ты сволочной чокнутый сукин сын! Чего ты хочешь?

— Мне нужно добраться до Хранителя. Вместе с Анной. И ты мне поможешь.

— Помогать? Тебе? Да никогда, чтоб ты сдох! — Голос Сайкса сорвался на истерический дискант. — Ты предатель! Ты предал свою планету, нарушил присягу! Ты собираешься помогать этим существам. Ты понятия не имеешь, кто они и чего хотят. Тебе нужна моя помощь? Никогда! Да я скорее сдохну, чем…

— Ну ладно, — Северянин щелкнул предохранителем детонатора. — Спокойной ночи, Сайкс!

— Нет! — взвизгнул полковник. — Не надо! Погоди, мне… мне надо подумать.

— Одна минута. На шестьдесят первой секунде я нажму кнопку.

— Хорошо, — голос Сайкса дрожал. — Что я должен делать?

— Ты пойдешь вместе со мной на гауптвахту и скажешь, что тебе необходимо забрать Анну и другого уцелевшего человека Апостола. Мол, ты хочешь провести кое-какие важные эксперименты на месте, у Пирамид.

— Почему я?

— Потому что только тебе охрана передаст Анну. Ведь это ты возглавляешь операцию, не так ли? Вот видишь, я угадал, — продолжал Северянин, не дождавшись ответа. — Мы пойдем к Пирамидам вчетвером. Ты, я, Анна и тот, кого вместе с ней держат на гауптвахте. Никого больше. Захочешь поднять тревогу — ты покойник. У меня отменная реакция и еще — от своих друзей-таинов я научился читать мысли. Поэтому не думай о плохом. Сделаешь все, как скажу — останешься цел и невредим. Разочаруешь меня — умрешь. Так что не разочаруй меня, академик.

— Мне не поверят! Для выполнения любых задач по проекту «Песчаный Волк» нужен официальный приказ штаба армии.

— О каком проекте речь?

— Черт, ты даже этого не знаешь? Зебровски тебя не ввел в курс дела? Идиоты, мать вашу! Подумать только, что этих недоумков я взял себе в помощники.

— Сайкс, мое терпение на пределе. Еще минута — и я взорвусь. Иносказательно, конечно. Но вот ты взорвешься в прямом смысле слова.

— Ладно, не злись. Я не наврал тебе, когда говорил, что расшифровал таинские письмена. Конечно, мне помогали мои коллеги из аналитического отдела группы войск «Аваллон». Так мы узнали, что продолжительность Т-перехода, в котором в настоящее время находится таинская цивилизация, не бесконечна. Стабильный этернальный континуум имеет определенный период существования. Когда этот период закончится, искусственный интеллект, управляющий системами обеспечения Т-перехода, то, что ты называешь Хранителем, задаст команду на обратный переход из Сознания в Материю. Такое происходит в среднем раз в восемьдесят — сто лет — период, равный средней продолжительности жизни таинов.

— Объясни поподробнее.

— Таины вернутся. Их цивилизация опять станет объективной реальностью.

— Ну и что?

— А ты не понимаешь? Нам придется уступить им эту планету. Либо воевать с ними. Уничтожить их окончательно.

— Окончательно? Ты хочешь сказать…

— Да, да, да! Проклятый идиот, ты сам не догадался, в чем дело? Армагеддон не был войной с Везалием и какими-то там боевиками. Команда Дауда оказалась на Аваллоне в тот момент, когда закончился период стабильности Т-перехода, и Хранитель активизировался. Именно тогда Везалий получил от активного Хранителя Панацею. Но Дауд нашел нечто более важное — он нашел аварит. В то время, восемьдесят лет назад, аварит получали на Земле только при помощи крайне сложного и дорогого химического синтеза — он был краеугольным камнем всей космической индустрии. Его требовалось много, очень много, а вся земная промышленность едва могла обеспечить производство пяти тонн в год. Об этом Дауд сообщил на Землю. А потом Дауд и его люди исчезли — скорее всего, таины уничтожили их, либо они получили смертельную дозу G-излучения, оказавшись слишком близко от Хранителя в момент его активации. На помощь Дауду был послан звездолет «Геркулес» — из его сообщений мы узнали о внезапно возникшем мощнейшем излучении в районе города Та-Ин. Дальнейшее ты знаешь уже в деталях: на Земле узнали о Хранителе, о возвращении таинов из состояния стабильного этернального континуума. Мы не могли потерять планету, имеющую ураганные месторождения аварита — это помимо прочих богатств. А еще Аваллон имел отличное стратегическое положение и превосходные природные условия. Идеальный плацдарм для дальнейшего проникновения в глубины Внеземелья. И тогда на Земле приняли решение уничтожить Хранитель и тем самым не допустить обратного Т-перехода. Только это оказалось очень сложным делом. Излучение Хранителя зомбировало наших солдат, и в результате начались боевые действия между самими подразделениями военно-космических войск. Проблему решил UZ.

— Который уничтожил на этой планете все живое. Достойное завершение колонизации Аваллона.

— Мы уничтожили врага. Таины — чуждая нам цивилизация. К тому же, мы, мягко говоря, не совсем их уничтожили. Мы просто загнали их обратно в Т-состояние. Там они не могут нам помешать, разве только из-за глупости и жадности грабберов на Аваллоне появляются все эти поганые твари, вроде скрэтчей или полиморфоидов. Но ситуацию мы взяли под контроль на целых восемьдесят лет. Конечно, ты прав — экологический баланс был разрушен. Но он уже восстанавливается, и со временем Аваллон станет цветущей планетой.

— Только уже без нежелательных аборигенов, — с иронией сказал Северянин. — А проект «Песчаный Волк»?

— Попытка окончательно решить вопрос Хранителя. Он опять вошел в стадию активации. Чтобы покончить с ним, мы искали грабберов, возвратившихся с Территории Хаоса, как тут принято называть земли вокруг города Та-Ин. Их было немного — большинство гибло здесь по разным причинам.

— Или становились скрэтчами?

— Скверные шутки Хранителя. Грабберы до сих пор полагают, что маду нечто вроде ключа, который позволит им проникнуть во внутренние залы Пирамиды Творящего Начала. На самом деле маду содержит генетическую матрицу таинов, которые жили в период после лучевой катастрофы на Аваллоне до первого Т-перехода. Хранитель воспринимал активацию этих маду, как сигнал к возрождению хозяина матрицы. Но человеческий геном и геном таина — не одно и то же, понимаешь? Если маду был готовой матрицей, граббер становился воплощением одного из таинов, находящихся в стабильном этернальном континууме. Это одна из форм их возвращения из Сознания. Так случилось с Везалием, то же самое было с Апостолом — они стали чужими, алиенами. Если же маду был пуст, то при контакте с людьми он создавал человеческую генетическую матрицу, которую Хранитель пытался прочитать. Естественно, он не мог расшифровать человеческий геном и заменял его другим. Получались мутанты, как правило, скрэтчи.

— Физическая трансформация?

— Причем постепенная. Граббер превращался в скрэтча постепенно, по мере изменения генома клеток. Ты знаешь про лучевую проказу — вот что-то похожее происходило с этими несчастными. Понятно, что они пытались скрыться там, где их никто не найдет, либо просто кончали с собой.

— Почему же грабберов никто не предупредил?

— Мы сами узнали обо всем лишь недавно. Теперь ты понимаешь, почему нам надо уничтожить эту штуку? Мы решили использовать Апостола и его группу. Мы предполагали, что они тоже стали чужими и не ошиблись. Попытки внедрить агентов проваливались — чертовы инопланетяне их вычисляли. Тогда возникла идея создать агента, который не знает, что он агент. Такой вариант мог сработать. Остальное тебе известно.

— Я понял тебя. Только мне нужна Панацея. Теперь я точно знаю, что она существует. И я ее найду. А на ваши военные планы мне плевать. И еще, мне плевать на приказы из штаба. Ты должен сделать все, чтобы дежурный офицер гауптвахты тебе поверил. Без всяких приказов. Мне нужна Анна. Цена ее свободы — твоя жизнь.

— Для чего ты это делаешь?

— Каждый делает то, что должен делать. Считай, что я ее люблю. Думаю, вполне веская причина. Хватит тратить время на болтовню. Вставай! Зебровски может прийти в себя, а мне очень не хочется его убивать.

Северянин рывком поставил Сайкса на ноги и вытолкнул его в коридор. Потом запер за собой дверь и заблокировал ее. Первая часть плана удалась, теперь оставалось самое трудное — довести план до конца и, если возникнет такая необходимость, убить Сайкса.

В караулке гауптвахты находился только один дежурный. Он выслушал приказ Сайкса и тут же с пульта открыл дверь в арестантский блок. Северянин шел за полковником по слабо освещенному коридору, в который выходили двери камер, похожие на корабельные люки, и старался не пропустить ни одного движения, ни одного жеста своего заложника. Впрочем, тут Сайкс может поднимать тревогу — на то, чтобы одним выстрелом уложить дежурного офицера и попутно оторвать Сайксу голову, понадобится секунда. Однако Северянину очень не хотелось доводить дело до крайностей. Рукоять пистолета, на которую он незаметно положил правую ладонь, казалось, жгла руку даже сквозь бронеперчатку. Сердце опять начало бешено колотиться, во рту пересохло. Дежурный остановился у нужной двери, вставил электронный ключ в щель сканера. Считывание кодов шло несколько секунд, но Северянину показалось, что все происходит недопустимо долго. Потом он услышал шипение пневматики, открывающей дверь камеры.

Анна сидела на полу, забившись в угол, как испуганный зверек. Когда вспыхнул неяркий свет лампы под потолком, она даже не посмотрела в их сторону. Зато второй узник немедленно преградил Сайксу дорогу, встав между полковником и Анной. Северянин узнал Пудинга.

— Следуйте за мной! — приказал Сайкс, косясь на Северянина. — Быстро!

— Куда? — Пудинг сжал кулаки. — По какому праву вы…

— Не время болтать, — сказал за полковника Северянин, снимая гермошлем. — Все объяснения потом.

— Ты! — Глаза Пудинга яростно сузились. — Значит, правда?

— Молчать! Выполняйте приказ полковника, — Северянин выхватил из кобуры пистолет. Он сделал это для того, чтобы в случае чего не потерять ни одной из драгоценных долей секунды. Но Пудинг воспринял это, как угрозу и покорно и мрачно кивнул головой. В его глазах была ненависть. Северянин посмотрел на Анну, но она равнодушно отвернулась к стене. Она определенно не хотела его видеть. Сердце Северянина неприятно сжалось. Он подумал, что девушка считает его виновником гибели брата. Есть ли шанс оправдаться, объяснить все, как было? Или его план провалится, и он навсегда останется для Анны предателем и убийцей?

— На выход! — скомандовал Северянин. Конечно, дежурного могло удивить, чего это лейтенант в присутствии высшего офицера так раскомандовался, но Сайкс молчал, и любое промедление было опасно. — Оба, марш!

Анна встала, прошла мимо Северянина, стараясь не смотреть на него. Они вышли из камеры в коридор, и дежурный офицер сопроводил их до самого выхода. Здесь Пудинг помог Анне надеть гермошлем. Северянин начал успокаиваться — пока Сайкс вел себя благоразумно. Видимо, полковнику очень хотелось жить.

Когда они вышли из помещения гауптвахты, пыльная буря превратилась в настоящий ураган. Аваллон будто помогал им. Тучи пыли были самой лучшей маскировкой, которую только можно было пожелать.

— Что дальше? — с вызовом в голосе бросил Сайкс.

— Идем к воротам. И спокойно, без всяких глупостей, Сайкс. Очень не хочется стать твоим палачом.

— Северянин, ты что? — Голос Пудинга дрогнул от радости. — Ты хочешь…

— Всем молчать. Поговорим потом. Идем к воротам, спокойно и тихо. Полковник, все время держитесь рядом со мной. Буря такая, что и заблудиться недолго. А вы нам очень нужны.

Ветер налетал порывами такой силы, что под его ударами жалобно скрипела стальная рабица ограждений. Прожекторы на вышках мутно светили сквозь пыльную мглу. Северянин активировал внешнюю связь и начал сканировать волну, пытаясь запеленговать разговоры охраны на вышках. Он услышал только проклятия и ругательства. Толкая перед собой Сайкса, Северянин повел всю группу к воротам периметра. Биосканер засек только одну цель у ворот — остальные часовые ушли в караулку, не желая оставаться на сбивающем с ног ветру. Северянин с сожалением подумал, что у ворот нет никакого транспорта — карт или броневэн им бы сейчас очень пригодился. Но времени на то, чтобы угонять транспорт, не было, да и риск был очень велик. Чем быстрее они выберутся за периметр, тем лучше.

— Кто идет! — окрикнул часовой, заметивший в облаках пыли четыре горящих фонаря.

— Полковник Сайкс! — крикнул заложник, которого Северянин ткнул дулом пистолета в бок. — Отправляюсь с группой на задание.

— Подойдите к контрольному терминалу и введите код, сэр, — велел часовой.

— Вводи код, Сайкс, — свирепо шепнул Северянин, взводя курок пистолета. — И постарайся ввести правильный код.

— Провались ты в ад! — шепнул в ответ полковник.

— И что вас понесло за периметр в такую погоду, сэр? — спросил часовой у Северянина. — Собачья погода, будь она проклята! Даже биосканеры и те барахлят.

Северянин не ответил. Терминал принял код, механизм ворот ожил, разводя тяжелые металлические створки, выпуская беглецов в город Та-Ин, в ночь, в песчаную бурю.

XІX. ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ

Полиморфоид — по представлениям грабберов Аваллона существо-мутант, обладающее способностью уподобляться другим живым существам, включая людей. Полиморфоиды встречаются весьма редко и, как правило, на самой Территории Хаоса. До сих пор нет никаких научно обоснованных данных об истинной природе этих существ. Предполагается, что полиморфоиды могут быть особой формой жизни, до сих пор не изученной по объективным причинам. Вторая гипотеза гласит, что полиморфоиды являются искусственными образованиями, созданными неким сверхмощным разумом для его защиты и, возможно — для поиска путей контакта с людьми. Как бы то ни было, полиморфоиды остаются больше фольклорным персонажем, поскольку сведений об их происхождении, строении, уровне присущего им интеллекта, поведении и степени их реальной опасности для людей практически нет…

(Дж. Таунсенд, К.Гриф «Краткий справочник астробиолога»)

Час сорок три минуты по местному времени. И я подхожу к подножию Пирамиды Творящего Начала.

Я не могу описать то, что вижу. Это очень трудно. Мне приходилось бывать в Египте и видеть великие пирамиды Гизе, но это совсем не то. Пирамиды Гизе мертвы. Это огромные каменные мумии, полузасыпанные песком и изглоданные временем. Они внушают трепет, заставляют думать о вечности, но они просто камень. А эта Пирамида — мне кажется, она живая. Я будто чувствую жизнь вокруг нее. Не сомневаюсь, что Хранитель там, внутри. Апостол сказал мне чистую правду. Остается только войти вовнутрь и раскрыть тайну Аваллона до конца.

Буря почти улеглась. Ветер уже не сбивает с ног, и песок больше не летит нам навстречу, заставляя сбавлять шаг, но это не радует. Если за нами начнется погоня, то она настигнет нас очень быстро. На этой равнине мы видны, как на ладони — даже без биосканеров нас тут же засечет любой воздушный патруль. Мне кажется время от времени, что я слышу рокот винтов геликоптеров. Или это кровь так стучит у меня в ушах? Если нас нагонят, то перебьют в считанные секунды — оружие есть только у меня, да и то всего лишь пистолет. До Пирамиды осталось всего несколько десятков метров. Мы второй час бродим среди развалин города. Кое-где из песчаных барханов торчат верхушки когда-то причудливых строений — теперь это просто руины, созданные временем и оружием Армагеддона. Странно, но кое-где еще можно угадать контуры улиц и площадей. Когда-то Та-Ин был огромным городом, теперь идешь по нему, будто по кладбищу.

Сайкс ведет себя вполне благоразумно. Он ни разу не попытался выкинуть какой-нибудь фокус. Я сумел его запугать, и это хорошо — в первую очередь, для него самого. Я все-таки надеюсь, что мне не придется его убивать. Когда найдем портал Хранителя, я отпущу этого сукиного сына на все четыре стороны. Анна, кажется, простила меня. Она больше не отворачивается, когда я смотрю на нее. Зато теперь мне трудно выносить ее взгляд. Я думаю, что она винит меня в смерти ее брата. Стоит ли мне разубеждать ее? Наверное, не стоит. Я просто делаю то, ради чего жил все последние дни. Если мне выпадет возможность объясниться с Анной, если она этого захочет, я постараюсь ей все объяснить. Если же нет…

Я снова смотрю на Пирамиду — она прямо передо мной. Огромная, едва различимая на фоне ночного неба. Ее черные полированные грани сливаются с темнотой, и Пирамида кажется призрачной. За ней угадываются очертания двух других пирамид — они кажутся ниже, потому что расположены в низине. Сайкс уже успел объяснить их назначение. Оказывается, пирамиды, которые таины называли Отец и Мать — огромные ловушки космических излучений, преобразующие их в энергию. Именно эта энергия питает Хранитель. Сразу вспоминаются подобные пирамиды, только маленькие, в заброшенной обсерватории, в которой мы были в первый день пути. И после этого земляне смеют утверждать, что таины были примитивной расой?!

То, что я вижу вокруг, скорее говорит об обратном — это мы дикари по сравнению с ними. Апостол сказал мне правду — Пирамиду окружает настоящее кладбище военной техники. Ржавые изъеденные песком остовы броневэнов, армтраков, вездеходов, геликоптеров здесь повсюду. Пудинг несколько раз отходил от нас, пытаясь найти среди этого металлолома какое-нибудь оружие, но ничего стоящего так и не отыскал. Весь этот хлам — хорошая иллюстрация к моим мыслям. Он очень многозначительно дополняет пейзаж вокруг Пирамиды. Глядя на него, хочется делать философские обобщения — наверное, тяга к философии осталась во мне от профессора Кольцова. Интересно, сколько здесь погибло солдат? Наверное, много. Нам не попались человеческие останки, но дух смерти ощущается тут повсюду.

До Пирамиды осталось буквально несколько метров. Что будет дальше? Я не знаю. Хочется верить, что я все-таки дойду до конца пути. Другой дороги для меня, Анны, Пудинга, даже для Сайкса нет и быть не может. Мы должны добраться до Хранителя Жизни во что бы то ни стало.

* * *

— Ну что, пришли?

Северянин не мог видеть лица полковника, но по тону Сайкса было понятно, что сейчас он гадко и злорадно улыбается. Повторный обход Пирамиды ничего не дал — портал они так и не нашли.

— Вход должен быть, — сказал Северянин, обращаясь к Анне. — Твой брат говорил, что он есть. Надо искать.

— Буря совсем стихла, — произнес Пудинг. — Скоро здесь появятся военные. Нам негде спрятаться.

— Надо искать, — Северянин перевел взгляд на громаду Пирамиды. Ее черные грани казались сплошным монолитом. Повсюду однородное идеально гладкое покрытие из неизвестного материала — и не единой трещины, ни единого намека на скрытый вход.

Апостол не мог солгать, подумал Северянин, продолжая шарить взглядом по Пирамиде. Вход есть. Он где-то совсем близко. Апостол говорил, что портал располагается с южной стороны. Он входил сюда. Но Апостол был одним из тех, кто находится по ту сторону скрытого портала. Можно ли рассчитывать, что портал откроется для людей? Почему-то Северянину не верилось, что Анна — чужое неведомое существо, подобное тому, каким был ее брат. Они сейчас как раз находятся напротив южной грани. Ошибки быть не может — Пирамида точно ориентирована по сторонам света. Они просто плохо ищут. Неправильно представляют себе этот портал.

— Ты был тут с Апостолом — сказал Северянин, обращаясь к Пудингу. — Ты должен был видеть, как он открывал портал. Как он это делал?

— Я ничего не видел. И другие ребята тоже. Мы входили внутрь Пирамиды, когда Апостол в одиночку активировал портал. Он велел держаться подальше, говорил, что возможно сильное излучение. Но то, что это была южная сторона, я уверен на все сто. Нам надо искать здесь, и только здесь.

— Возможно. Но я вижу только сплошную стену. Никаких признаков входа.

— Вход могло засыпать песком, — возразил Пудинг. — Эх, был бы тут Апостол!

— Его с нами нет. Бессмысленно сейчас об этом говорить, — сказал Северянин. Подошел ближе, осмотрел широкую полосу, заметную на грани — она была чуть темнее основной массы Пирамиды и шла параллельно земле на высоте, чуть превышающей рост Северянина. — Сайкс, иди сюда.

— Собрался копать, Макри? — хмыкнул полковник. — Тебе понадобится гребаная сотня экскаваторов, чтобы докопаться до фундамента.

— Заткнись и подойди ближе, — велел Северянин, перевел луч фонаря на черную полосу. — Тут какие-то фигуры. Ты у нас специалист по таинским письменам. Эти фигуры могут что-нибудь означать?

— Ни хрена они не означают, — уверенно сказал Сайкс. Ему доставляло удовольствие злить Северянина. — Это просто орнамент. Письмена выглядят совсем по-другому.

— Тогда ответь — кому и зачем понадобилось украшать пирамиду орнаментом? Да еще на такой удобной для человеческого глаза высоте? Таины ведь были чуть повыше нас, не так ли?

— Плевать я хотел на твои гипотезы! Это не письмена. Не веришь мне, попробуй сам разобраться. Я тебе помогать не буду.

— Я и не прошу. Если это не письмена, сам разберусь. Эй, Пудинг, посвети мне!

Пудинг направил луч своего фонаря на орнамент. Северянин снял перчатку, положил ладонь на поверхность Пирамиды. Она была гладкой и бархатистой, будто кожа молодой женщины или ребенка. Песчаные бури и бушевавший здесь Армагеддон ничем не повредили ей. И еще — поверхность была теплой. Она буквально излучала тепло. Возможно, Пирамида просто нагрелась за день. Северянин провел рукой вправо, будто слепой, читающий книгу. Ему показалось, что температура поверхности изменилась — она будто стала горячее. Он слегка сдвинул руку вверх, и ощущение тепла пропало.

— Ага! — воскликнул он, обрадованный собственным открытием и своей сообразительностью. — Пудинг, подойди поближе! Да, вот так. Ничего не видите?

— Орнамент вижу, — сказал Пудинг, с недоверием глянув на Северянина. — Переплетенные линии. Ну и что?

— Черт возьми! Я всего лишь военный, но изображение цепочки ДНК мне приходилось видеть!

— Я знала, что ты сможешь это увидеть, — Анна подошла ближе, коснулась его руки. — Это ключ. Вадим знал, как им воспользоваться.

— В местах, где витки цепочки пересекаются, поверхность горячее всего, — сказал Северянин, продолжая водить подушечками пальцев по орнаменту. — Но что это нам дает?

— Ничего не дает. — Сайкс презрительно засмеялся. — Ты думаешь, ты умник, а все остальные недоумки? Тут до тебя куча народу пыталась понять механизм действия ключа. Но ты ведь у нас гений. Пробуй дальше. Я подожду, когда тебе надоест.

— Так, правее пересечение кажется мне более горячим, — пробормотал Северянин, следуя вдоль подножия. Пудинг шел за ним. — Вот еще одно пересечение. Прямо пышет жаром! Ах, черт!

— Ты что, Северянин? — Пудинг с недоумением увидел, как Северянин, чертыхнувшись, ударил кулаком по черной поверхности.

— Все, оборвалась цепочка, — Северянин махнул рукой.

— А после обрыва? — спросила Анна.

— Посмотри сама. Кусок гладкой стены, потом опять начинается орнамент, — Северянин приложил руку к новому отрезку проступающего сквозь покрытие орнамента. — Холодный камень. По ходу этой цепочки мы точно ничего не найдем.

— Можно я посмотрю? — предложила Анна.

Северянин наблюдал, как она стоит под темной полосой, подняв обе руки — маленькая хрупкая фигурка в непропорционально большом гермошлеме, — и пытается нащупать своими тонкими изящными пальчиками то, что не мог найти он. Время шло, Анна упрямо водила пальцами по линиям впечатанной в камень цепочки орнамента, но ничего не происходило. Наконец, она со вздохом опустила руки.

— Я не могу, — сказала она. — Ключ не слушает меня.

— Он даже тебя не слушает? — съязвил Сайкс. — Похоже, милая, я напрасно отдал спецназу приказ в тебя не стрелять.

— Северянин, давай прикончим этого ублюдка! — предложил Пудинг. — Он ведь нам больше не нужен, так?

— Стойте! — Анна прижалась к горячему черному подножию Пирамиды всем телом. — Я слышу!

— Что? — Северянин бросился к ней, Пудинг за ним: даже Сайкс, позабыв обо всем, присоединился к ним. — Что ты слышишь?

— Пульсация. Приложи руку вот сюда, где промежуток между звеньями цепи. Звук идет отсюда.

Северянин немедленно стянул перчатку, сделал так, как предложила девушка. Анна говорила правду — из глубины Пирамиды доносились легкие звонкие удары, ритмичные и однообразные. Будто билось скрытое в камне живое сердце. Северянина обожгла радость, и от этой радости его собственное сердце забилось часто, наполняя жаром грудь. И еще он заметил, что его ладонь совершенно закрыла промежуток между двумя кусками орнамента — она будто соединила их вместе.

— Здесь! — воскликнул он. — Вот он, портал! Звук идет из этой точки. Сейчас… сейчас!

Теперь он воспринимал таинственную пульсацию камня не только рукой, но и всем телом. Удары неведомой, скрытой в Пирамиде жизни проходили по нервам Северянина и эхом вторили сокращениям его собственного сердца. Какое-то время будто шла перекличка — сердца человека и Пирамиды вели странный, невиданный доселе диалог. А потом случилось так, что удары совпали. Тук-тук-тук — симфония жизни, полный унисон. Сердца человека и таинственного существа в толще камня нашли общий язык. И раздался новый звук, похожий на громкий шорох сыплющегося песка. Прямо на глазах пораженных людей сплошная черная поверхность грани Пирамиды начала расходиться ромбом, открывая скрытый вход внутрь каменной громады. Пирамида приглашала войти тех, кто прошел испытание.

— Ни хрена себе! — воскликнул Пудинг, светя в открывшийся портал своим фонарем. — Такого я даже представить не мог!

— Нет времени на восторги, — Северянин посветил фонарем в открывшуюся за дверью темноту. — Идем внутрь. Полковник может быть свободен. Вали отсюда, Сайкс. Ты мне больше не нужен.

— Черта с два! — воскликнул Сайкс. — Я тоже хочу посмотреть на эту штуку. Вряд ли ты сможешь мне запретить это сделать, чертов псих.

— Пусть идет, — неожиданно сказала Анна. — Это его право.

Северянин только пожал плечами и показал Сайксу зажатый в кулаке детонатор. Но полковник уже спускался в портал. Передав свой пистолет Пудингу, Северянин помог Анне войти внутрь Пирамиды и сам шагнул следом.

Свет вдалеке они заметили одновременно, и он обрадовал всех. Сразу за порталом они попали в запутанный лабиринт глухих узких коридоров и довольно долго плутали в них, пытаясь найти верное направление. Пудинг предложил двигаться прямо на север, и первое время они так и шли, но потом дорогу им преградила глухая стена из черного полимера. Пришлось искать обходной путь. Северянин намеренно позволил Сайксу идти впереди — как ни крути, а Сайкс, хоть и сукин сын, знает язык таинов и сможет прочитать возможные предупреждающие надписи на стенах. Им уже дважды или трижды попадались какие-то комбинации таинских иероглифов, и Сайкс уверенно их разобрал: оказалось, что на стены коридора нанесены сведения о том, как и для чего строилась Пирамида Творящего Начала. Прочитав надписи, Сайкс сообщил, что они на правильном пути — один из коридоров ведет в зал Хранителя.

— Теперь ты позволишь мне снять гермошлем? — спросил полковник, когда они нашли вход в обходной коридор. — Или ты так боишься меня, что позволишь мне упреть до смерти?

— Мне плевать на тебя, — равнодушно сказал Северянин. — Можешь снять. Я все равно нажму на кнопку быстрее, чем ты сорвешь взрывчатку со своей глотки.

— Ах, благодарю, — с издевательской любезностью ответил полковник, потянулся к фиксаторам гермошлема. Северянин навел на него фонарь, увидел мокрое от пота, бледное, перекошенное лицо. Клаустрофобия, подумал он. Сайкс просто боится признаться, что Пирамида давит на него. Это страх подземелья, страх безысходности, в которую заключает душу полковника Пирамида. И, скорее всего, Сайкс прав, что боится — неизвестно, куда они в конце концов попадут. Но прямо перед ними зиял черный квадрат нового коридора, который они долго искали, и отступать было бы бессмысленно и глупо.

— Я тоже сниму шлем, — шепнула Анна.

Северянин последовал ее примеру. Воздух внутри пирамиды был горячий, пахнущий пылью, спертый, но дышать почему-то стало легче. Они пошли по коридору на северо-запад, потом коридор сделал резкий поворот на восток. Мысленно представив себе пирамиду, Северянин предположил, что они почти в центре сооружения. Непонятно, почему таины устроили здесь такой мудреный лабиринт. Но так ли это важно? Судя по всему, они уже совсем недалеко от зала Хранителя. Просиявший впереди свет будто подтвердил его догадку.

Последние два десятка метров они почти бежали, пригнувшись, по низкой подземной галерее, стремясь быстрее увидеть источник света. Голубоватое свечение испускали четыре массивные кристаллические друзы в металлических оправах — точная копия устройств, которые Северянин видел в заброшенной обсерватории. Странные светильники располагались в углах небольшого зала, стены которого уходили вверх, в непроглядную темноту. Это было похоже на дно гигантского колодца.

— Ну, и где Хранитель? — спросил Сайкс. — Апостол что-то говорил про какой-то Обелиск Возрождения. Не вижу никакого обелиска.

— Наверное, мы ошиблись дверью, — попытался пошутить Пудинг, но лицо у него было серьезным. — Что дальше, Северянин?

— Пока не знаю. Надо осмотреться.

Стены зала были совершенно гладкими — никаких надписей или знаков. Автономные источники света никак не реагировали на приближение людей и на прикосновения. А потом Анна увидела то, что они все так хотели увидеть.

— Плита в центре зала гораздо больше остальных, — сказала она. — Попробуем встать на нее?

— Все разом? — осклабился Сайкс. — Добро пожаловать на аттракцион: «Уместиться всей семьей на квадратном метре», так? Только после вас, мисс.

— Нечего спорить, — Северянин подал Анне руку. — Встаем на плиту.

— Ну, теперь ты точно не нажмешь на кнопку, ведь я так близко к тебе стою! — сказал Сайкс, втискиваясь между Северянином и Анной. — Смотри не активируй детонатор случайно, Макри! Я парень чистоплотный, не хочу забрызгаться вашими мозгами.

— Почему он зовет тебя Макри? — спросила Анна, заглянув Северянину в глаза.

— Потому что это его настоящее имя, куколка, — ответил со смешком Сайкс. — Лейтенант Иэн Макри. Только наш доблестный лейтенант уж слишком сильно вжился в роль влюбленного русского профессора!

Северянин повернулся к полковнику, чтобы влепить ему как следует между глаз, но плита под ногами вдруг дернулась так сильно, что у всех вырвался невольный крик. Пудинг едва сохранил равновесие, Анна вцепилась в руку Северянина. Плита вопреки всем законам гравитации начала подниматься быстро и плавно вверх, унося людей к вершине Пирамиды.

— Не смотри вниз! — велел Северянин девушке. Анна кивнула, закрыла глаза. Сам Северянин покрылся потом, поднялась тошнота, страх высоты начал переходить в слепой животный ужас. Вибрирующая плита под ногами казалась хрупкой и ненадежной, а высота, на которую их поднимал этот странный инопланетный лифт, увеличивалась с каждой секундой. Но самое странное случилось позже — достигнув определенной точки, лифт дернулся вбок и с поразительной скоростью влетел в открывшийся сбоку широкий проход со сводчатым потолком, усеянным светящимися кристаллами. Сила инерции сбросила людей с подъемной плиты прямо в проход, будто со ступенек эскалатора.

— Приехали! — Северянин вытер пот со лба.

— Там светло, — сказала замирающим голосом Анна.

— Надеюсь, мы наконец-то добрались до этой проклятой штуковины, — заметил Сайкс. — По крайней мере, мы знаем обратную дорогу.

— Хватит трепаться, — бросил мрачно Северянин. — Пудинг, держи этого парня на прицеле. Не хочу, чтобы взрыв повредил Хранитель.

— Ты… ты не посмеешь! — Сайкс сразу потерял самоуверенный вид. — Анна, скажите ему!

Анна промолчала. Северянин пошел вперед, на свет — на этот раз свечение впереди ежесекундно менялось в цвете от слепяще-белого до густо-лилового. И еще — Северянин почувствовал удивительную легкость и радость. Какое-то пьянящее необыкновенное чувство восторга. С таким ощущением идешь на свидание с девушкой в день своего восемнадцатилетия. Теперь он знал, что Хранитель Жизни, таинственный Та-Ин-Кои-Фа-Нур, прямо перед ними, что они увидят его самое большее через минуту. Он бросил быстрые взгляды на своих спутников и понял, что они испытывают похожие ощущения. Пудинг улыбался широко и радостно. В глазах Анны был свет, брови были подняты, рот полуоткрыт в гримаске по-детски непосредственного удивления. Сайкс, казалось, забыл обо всем, даже о взрывном устройстве на своей шее.

— Я первый! — внезапно закричал он. — Я должен увидеть это первым!

Северянин не успел помешать ему. Полковник рванулся вперед с невероятной прытью, обгоняя своих спутников. Пудинг вскрикнул, взвел курок пистолета, вскинул оружие, целясь полковнику в спину. Но вместо пистолетного выстрела прозвучал взрыв. Ударная волна оглушила Северянина — пронзительный и протяжный крик Анны он услышал так, как будто засунул голову под воду. Что-то попало ему прямо в лицо, на губах появился противный металлический привкус крови. Несколько секунд он приходил в себя, а когда, наконец, понял, что произошло, выругался и отшвырнул уже бесполезный детонатор. Анна с плачем бросилась ему на шею. Пудинг убрал пистолет.

— Это не я! — Северянин гладил волосы Анны, растерянно смотрел на Пудинга. — Черт, эта штука сама сдетонировала!

— Ладно, ничего не случилось, просто этот ублюдок остался без головы, — сказал Пудинг. — Лицо вытри.

Северянин провел по лицу ладонью, содрогаясь от омерзения, вытер руку о свой комбинезон. Придерживая плачущую Анну, двинулся по коридору вперед, стараясь не смотреть на то, что осталось от полковника Уэсли Шепарда. Хранитель все решил за них — излучение Та-Ин-Кои-Фа-Нур активировало радиодетонатор.

— Я не хотел, милая, — шепнул он Анне, с трудом различая в оглушительной тишине собственный шепот. — Честное слово, я не хотел…

Секунду спустя он забыл о Сайксе, потому что волна слепящего света ворвалась в его сознание и поглотила его.

— Северянин! Эй, Северянин! Слышишь меня?

Мощное бело-голубое свечение померкло, и звон в ушах исчез. Северянин вздрогнул, осмотрелся по сторонам. Именно это место он видел во сне. Гигантский круглый зал, пронизанный чистейшим светом, который шел откуда-то сверху. Северянин посмотрел на свою руку — она была окружена нежным голубоватым сиянием. Такое же сияние окружало стоявшего напротив него человека — черный силуэт, вписанный в светящийся кокон. Это была не Анна. И не Пудинг. И Северянин внезапно понял, кто этот светящийся призрак.

— Доктор Андре Везалий?

— Ты знаешь мое имя? — Свечение погасло, и теперь Северянин мог видеть лицо незнакомца. Везалий был мал ростом, сухощав, подтянут и молод — очень молод. Светлые коротко стриженые волосы, бородка клинышком, глубокие темные глаза. Доктор шагнул навстречу Северянину, улыбнулся.

— Ты все-таки нашел то, что искал, Северянин, — сказал он. — И я очень этому рад. Ты даже не представляешь, как долго я ждал этого дня.

— Почему?

— Мне будет непросто объяснить тебе ситуацию, но я попробую это сделать. Я был первым землянином, который вступил в контакт с Хранителем. Больше того, я получил от Хранителя знание о Высшей Гармонии, Аоре-Камми — так таины называют свое нынешнее состояние. Когда-то они перешли в него, чтобы спастись от полного вымирания. Существование Высшей Гармонии обеспечивает Хранитель Жизни.

— Что такое Хранитель Жизни, доктор?

— Это сверхмощный искусственный интеллект, биокомпьютер, созданный на основе особых аваритовых схем. По сути, Аоре-Камми — это состояние памяти этого компьютера. Чтобы попасть в нее или выйти из нее, необходимо использовать портал, Обелиск Возрождения.

— Но я не вижу его, — Северянин оглядел зал.

— И не увидишь. Обелиск Возрождения — это сама пирамида, в которую вы вошли. Хранитель активировал для вас Т-переход, потому что вы ему нужны. Ты ему нужен. Иначе бы вы просто не прошли сюда, в это место.

— Не понимаю.

— У тебя, наверное, много вопросов.

— Более чем. Для чего тогда нужны маду? Почему Апостол и его люди стали таинами, оставаясь при этом людьми? Почему другие грабберы превращались в скрэтчей? Как вообще такое возможно? Ты можешь мне все это объяснить?

— Именно это я сейчас пытаюсь сделать, Северянин. Не удивляйся, что я не называю тебя твоим настоящим именем. Я знаю кто ты и как стал Ником Северянином. Люди, использовавшие тебя, не ошиблись — ты действительно уникален. Только дело вовсе не в какой-то особой устойчивости к излучению, которое мы называем излучением «G». Но позволь мне все объяснить по порядку. Все началось в тот день, когда я вступил в контакт с Хранителем. Я узнал, что таины видят в появлении людей на Аваллоне последнюю надежду для себя. Генетическая катастрофа лишила их способности к размножению, и Хранитель обратился ко мне за помощью. Я ведь все-таки генетик, Северянин. Так я стал Бессмертным, представителем высшей касты таинов, оставаясь при этом доктором Андре Везалием. В моем распоряжении были сверхмощный интеллект Хранителя, накопленные таинами знания и особая способность, полученная мной как Бессмертным — Панацея. Тогда-то я и совершил свою главную в жизни глупость. Я сообщил о Панацее на Землю и даже добавил некоторые биологические образцы в качестве доказательства.

— Доктор, что такое Панацея?

— Совершенство. Любая болезнь, старение, преждевременная гибель — нарушения генетической программы. Генетический код таинов был в некотором смысле совершенством. Они многие века использовали генную инженерию для борьбы с заболеваниями. В итоге появилась каста Бессмертных: их наследственность была настолько безупречной, что только они имели право размножаться. Сразу оговорюсь: Хранитель сделал меня Бессмертным исключительно из-за моих знаний. Но я стал им! Обладая Панацеей, я смог не только исцелять себя, но и других. К несчастью, генные достижения таинов в конце концов погубили их, лишив способности к воспроизводству. Да и люди не всегда могут быть исцелены при помощи Панацеи. Например, я не смог спасти командора Дауда и его людей, когда их завалило в одном из подземных ходов под Пирамидой Матери. Ну, а дальше… Дальше ты все знаешь. Мои сведения были неверно истолкованы, и метрополия прислала сюда войска.

— И ты начал с ними войну?

— Не я — Хранитель. Он запрограммирован на защиту Аоре-Камми. Ты знаешь, как он это делал — земляне, попавшие под воздействие Хранителя, становились Защитниками. Ужасно, конечно, что земляне убивали землян. Но то, что случилось с Аваллоном, еще ужаснее. После того, как был применен UZ, возвращение таинов из состояния Аоре-Камми назад, в реальный мир, стало невозможным. И виноват в этом я — благодаря мне люди получили биологические препараты, использованные при создании этой отравы. Я был виновником этой катастрофы, и я должен был найти выход. Тогда-то мне пришло в голову создать новую расу — потомков таинов и людей, чтобы они смогли заселить Аваллон и спасти планету от полной гибели.

— Апостол был одним из них?

— Да. Мне понадобилось много лет на то, чтобы встретить человека, который идеально подходил для участия в моем эксперименте. После Армагеддона здесь побывало много искателей наживы и приключений, но все они отбраковывались Хранителем.

— Ну да, превращались в мутантов. Хорошая шутка, Везалий!

— Увы, я ничего не мог изменить. Полимерное покрытие Пирамиды — своего рода гигантская сканирующая поверхность, которая постоянно обеспечивает Хранитель информацией об окружающем мире. Грабберы приходили сюда в поисках наживы, пытались проникнуть внутрь пирамиды, даже не подозревая, что она из себя представляет. Многие из них имели при себе маду — персональные матрицы таинов, нечто вроде их генетического паспорта. Часть из этих матриц были пустышками, и при контакте с людьми они автоматически записывали информацию о своем хозяине. Хранитель считывал эту информацию, и я пользовался ей в своей работе. Но мои опыты были неудачными: при синтезе нового генетического кода происходил фатальный сбой, и Хранитель попросту говоря трансформировал носителя матрицы. По совести сказать, так ли сильно ошибался Та-Ин-Кои-Фа-Нур? Жадные, алчные, готовые на все искатели наживы действительно похожи на скрэтчей. Впрочем, ты прав — это было ужасно, но с другой стороны я медленно, но верно шел к разгадке генетического синтеза, анализируя ошибки возрождающей программы Хранителя. В конце концов, мне удалось создать программу, которая объединяла геномы человека и аборигена-таина в единое целое.

— Апостол, не так ли?

— Нет. До него были другие.

— Оформитель?

— Ты и это знаешь?

— Апостол рассказывал мне о нем.

— Хорошо. Действительно, мне удалось сделать так, что данные таинских матриц-маду и данные индивидуального генома человека практически полностью совпали. Я создал новую расу. Но радовался недолго. UZ опять напомнил о себе — у нового поколения жителей Аваллона возникал лепрекс. Почему-то считалось, что эту болезнь вызывают какие-то излучения, а не чертов токсин, которым земляне отравили Аваллон. Все мои достижения рассыпались прахом. А потом к Пирамиде пришел Апостол, и у меня появился второй шанс. Хранитель сумел прочитать не только его матрицу, но и тот маду, который принадлежал его сестре, и который Апостол непонятно зачем взял с собой к Пирамиде.

— Хочешь сказать, что я как-то в этом участвую?

— Не ты. Анна. Ее маду Хранитель определил, как стопроцентно совпадающий с эталоном. Невероятное, просто мистическое совпадение, позволившее мне, наконец-то, добиться окончательного успеха. Анна — наша последняя надежда.

— Я не вижу ее, — Северянин шагнул к доктору. — Куда ты ее дел?

— Скоро ты сможешь увидеть ее.

— Так, а моя роль?

— Многое ты уже сделал. Ты выполнил волю Апостола и доставил Анну сюда. Теперь выбор за тобой. Скажу только, что ты нужен Анне. Она любит тебя.

— Анна — полиморфоид, не так ли?

— Нет. Ее брат обладал такой способностью, но он был Бледной Тенью. Знаешь, откуда появилось такое название? Полиморфоид всего лишь биоробот, клон таина, его кибернетическая тень. Ученые таинов пользовались ими для работы в особо опасных условиях. Сознаюсь, Северянин — я пытался производить интеграцию полиморфоида и человека из расчета, что это хоть как-то прояснит для меня проблему. Апостол, конечно же, не знал об этом. Ты спросил меня про Анну. Анна — Бессмертная. Причем она обычный человек. В случае с Анной не потребовалось никакого воплощения. Еще раз говорю, случилось чудо, если чудеса возможны в науке. Ее геном станет исходным для новой разумной жизни на Аваллоне. Жизни, которая объединит все лучшее, что есть у людей и что было у таинов.

— Чушь, Везалий. Ты сам не веришь в то, что говоришь.

— Посмотрим. Другого выхода у нас все равно нет. Аваллон умирает. Анна и ты можете дать ему последнюю надежду.

— Адам и Ева, так? А ты — Господь Бог? Высоко метишь, док. Но все это меня не интересует. Я сюда за другим пришел.

— Знаю, за Панацеей. Ты хочешь помочь умирающей женщине и ради этого пришел сюда. Где маду, который дал тебе Апостол?

— Маду? — Северянин вспомнил про кристалл, который позавчера засунул в рюкзак. — У меня нет маду. Он остался в моем рюкзаке, на базе.

— Жаль. Но мне и без кристалла все понятно. Хранитель пустил тебя вовнутрь. Твое сердцебиение совпало с сердцебиением таина. Этим все сказано. Я дам тебе Панацею. Только один человек из тысячи готов пойти на смертельный риск ради спасения другого: ты поступал так, когда был профессором Кольцовым. Но лишь один из миллиарда способен сделать тоже самое ради совершенно незнакомого человека — не так ли, лейтенант Макри? Ты это сделал. Генетическое совершенство определяется не только физиологическим здоровьем. Это еще здоровье души. Аваллон сделал тебя другим, Макри. Он сделал тебя Ником Северянином. Этот мир наследуют такие, как ты. Сейчас я смотрю на тебя и понимаю, в чем моя главная ошибка. Я мечтал осчастливить все человечество, рассказав о Панацее. Ты же хочешь помочь только одному человеку. И в этом ты мудрее меня.

— Везалий, что дальше?

— Ничего. Сейчас ты покинешь Аоре-Камми. Вернешься обратно. Все будет хорошо, Северянин. Я рад, что тайна Аваллона перестала быть тайной. Надеюсь, однажды человечество поймет, что здесь происходит и перестанет считать меня врагом. Впрочем, мне все равно.

— А Панацея?

— Северянин, черт тебя возьми! — Везалий улыбнулся горькой улыбкой мудреца. — Я-то думал, что ты все понял…

Песок набился в рот, душил, плотной коркой залепил губы. Северянин заперхал, закашлялся, закричал, пытаясь выйти из кошмара, в котором его засыпали волны песка. Горячий воздух ворвался в легкие, удушье прошло. Но сил пошевелиться не было. Лишь какое-то время спустя, когда сознание в достаточной степени прояснилось, Северянин осознал, что жив, что лежит на горячем песке среди ржавых обломков военной техники. Он попробовал пошевелиться, потом перевернулся на спину. Серое рассветное авалоннское небо было покрыто рваными облаками. Облака медленно плыли над головой, меняя очертания, и отражались в зеркальных черных гранях Пирамиды, неподалеку от подножия которой он лежал.

Мысли понемногу прояснялись, но нереальность всего происходящего осталась. Как он попал сюда? Ведь они были в Пирамиде. Он разговаривал с Везалием. Или это всего лишь галлюцинации, зомбирующее излучение Хранителя?

Если они были в Пирамиде, что-то вышвырнуло их наружу. А значит, что его спутники где-то поблизости.

Анна. Где она?

Северянин попытался встать. Сил хватило только на то, чтобы съехать по склону дюны вниз, в неглубокую впадину. Пудинг лежал на спине возле каркаса какого-то допотопного вездехода. Северянин поспешил к нему, ухватил граббера за плечи и облегченно вздохнул — Пудинг был жив.

— Анна! — прохрипел он. — Где Анна?

— О-о! — застонал Пудинг, закашлялся, выплевывая песок. — Моя голова…

Северянин выпустил его, полез по склону наверх. Рыхлый песок был плохой опорой, несколько раз Северянин срывался, катился вниз, ругался, отплевывался, лез снова. Небо стало совсем светлым, и теперь к беспокойству за Анну примешивалось чувство опасности. Их без сомнения ищут и если найдут…

Надо разыскать Анну. Теперь только это имеет значение.

Он увидел ее с гребня дюны — маленькую темную фигурку, распростертую у самого подножия Пирамиды. Побежал вниз, проваливаясь в песок, семимильными шагами, охваченный тревогой и нехорошими предчувствиями. Когда он понял, что Анна жива, его губы задрожали.

— Анна! Аннушка! — Он прижал ее к груди, как ребенка, отбросил длинные рассыпавшиеся волосы с ее лица, с тревогой заглянул в глаза девушки, в которых едва-едва начали появляться искорки сознания. — Жива, ясная моя! А я… я так испугался.

— Ко…ля, — он едва расслышал ее голос. — Живой!

— Ты в порядке? — Северянин быстро отстегнул от пояса бронекомбинезона шланг дыхательной системы, направил в лицо девушке струю кислорода. Взгляд Анны начал проясняться, дыхание стало ровнее. Постепенно она приходила в себя.

— Коля! — слабым голосом сказала она и попыталась улыбнуться.

— Ну вот видишь, все хорошо, — Северянин наклонился, крепко поцеловал ее в губы. — Мы все живы. Ты можешь идти?

— Не знаю… Коля!

— Что, сладкая?

— Поцелуй меня еще… раз.

— Ну хватит нежностей! — Пудинг, шатаясь, остановился рядом с Северянином. — Что теперь делать будем?

— Надо уходить. Я понесу Анну, а ты…

— Поздно, — спокойно сказал Пудинг, глядя на небо. — Нас увидели.

Северянин понял, что рокочущий шум в его ушах вовсе не следствие перенесенного обморока. Над Пирамидой показался военный геликоптер. У Северянина появилось чувство обреченности. Бежать им некуда, оружия у них нет. Все, что он может сейчас сделать — так это хоть как-то задержать спецназ.

— Побудь с ней, — сказал он Пудингу.

— Коля, ты куда? — встревожилась Анна.

— Не бойся, милая, я знаю, что делаю.

Геликоптер завис над ровной площадкой метрах в сорока от пирамиды, пошел на посадку, поднимая тучи пыли. Северянин пошел к вертолету. Он шел спокойно, разведя руки в стороны, показывая, что у него нет с собой оружия. Главное — убедить парней, чтобы они не стреляли. Нельзя, чтобы началась стрельба. Если даже этот вертолет послан, чтобы их ликвидировать, надо попытаться уговорить военных сохранить жизнь Анне и Пудингу. Они ни в чем не виноваты, это был его план.

Волны пыли полетели ему в лицо, стало трудно дышать. Закрывая лицо рукой, Северянин двинулся дальше. Геликоптер завис в паре метров над землей, из него выпрыгивали вооруженные люди в песочного цвета комбинезонах и защитных шлемах. Северянин видел, что они взяли оружие на прицел, но продолжал идти.

— Не стреляйте! — закричал он, пытаясь перекричать рокот винтов геликоптера. — Не стреляйте!

Потом он увидел то, что заставило его горько улыбнуться — из геликоптера выскочил человек, которого он слишком хорошо знал. Зебровски сам прибыл сюда, чтобы разобраться с ними. Северянин остановился. Его охватили усталость и безразличие. Все, что ему осталось, так это попытаться сохранить достоинство в сложившейся ситуации.

— Макри! — Зебровски бежит к нему, увязая ногами в мелком песке. Бежит один, спецназовцы расположились кольцом вокруг геликоптера, им, кажется, нет до него никакого дела. И еще — Зебровски почему-то улыбается…

— Макри, сукин ты сын! — Майор подбежал вплотную, остановился, переводя дыхание. Белая аккуратная повязка на голове быстро темнела от оседающей на нее пыли. — Живой, мать твою! Ох и везунчик!

— Я сдаюсь, сэр, — Северянин сложил руки на груди. — Только прошу, не трогайте штатских. Я готов отвечать по всей строгости и…

— Отвечать? — Глаза Зебровски округлились. — Лучше скажи мне, где этот подонок Шепард? Мы с геликоптера видели только вас троих.

— Шепард? Он погиб, сэр. Неосторожное обращение с взрывным устройством.

— Жалко. Я сам хотел пустить этой гниде пулю в лоб. Видишь, что он со мной сделал? — Зебровски показал на повязку на голове. — Огрел меня моим же спортивным призом, сволочь! Пять швов и сотрясение мозга, Макри. Гребаный дохляк! Я знал, что этот умник однажды съедет с катушек…Ну что молчишь? Какого дьявола он вас сюда притащил?

— Шепард? — Северянин вдруг понял, что Зебровски все забыл. Майор не помнит, что случилось вечером в его кабинете. Он считает, что это был Шепард. Или это снова Хранитель постарался? Северянин не знал, с чем сравнить овладевшие им чувства. Так может чувствовать себя смертник, получивший помилование прямо на эшафоте. Зебровски ждал от него ответа, а он не мог говорить. Лицо майора стало расплываться, все качалось перед глазами, хотелось плакать, чтобы избавиться от спазмов в горле. — Ударил? Зачем?

— Затем, что спятил. Рехнулся на почве инопланетного разума внутри Пирамиды. Туда ему и дорога, будь он проклят.

— Сэр…

— Ладно, потом поговорим, — Зебровски хлопнул Северянина по плечу. — Сейчас все в геликоптер. Синоптики предупредили, к обеду опять начнется самум.

— Сэр, я… мы были внутри.

— Внутри Пирамиды? — Глазки Зебровски осветил острый интерес. — Значит, Шепард все-таки нашел то, что искал! И что же там внутри?

— Ничего, сэр, — Северянин понял, что он должен говорить. — Ничего. Пустота, сэр. Камень и пустота.

— Ясно. Я так и думал. Все оказалось бредом сумасшедшего сукиного сына. А сколько было затрачено усилий! Куда ты, Макри?

— Там девушка, сэр. Я должен… помочь ей.

— Девушка? Эта русская красотка? Хороший выбор, лейтенант. Черт!

— Что такое, сэр?

— Голова. Похоже, опять потекло.

— Позвольте посмотреть, сэр, — Северянин подошел ближе к майору, наклонившему голову, увидел, что из-под бинтов проступила кровь. — Так и есть, сэр. Надевали летный шлем?

— А как же! Поговори без него с летунами.

— Вот швы и разошлись, — Северянин подержал руку ладонью вниз над макушкой Зебровски несколько секунд, пока в пальцах не появилось покалывание. — Мелочь, сэр. Кровотечение уже остановилось.

— Да и болит вроде меньше.

— Я пойду, помогу Анне, — сказал Северянин и пошел к Пирамиде, пряча улыбку и вытирая наворачивающиеся на глаза невольные слезы.

ЭПИЛОГ

Какой холодный ветер, и день пасмурный, а на душе все равно хорошо. Северянин сказал это самому себе, стоя у самой кромки воды, на песчаном берегу, поросшем редким сосняком. Тонкие стройные сосны напомнили ему изящные китайские акварели. День вообще был черно-серо-белый, обесцвеченный осенью, будто написанный гуашью — серое облачное небо над Финским заливом, вода чуть темнее неба, серые валуны, черная линия дамбы вдалеке. Зелень сосен в сумерках казалась черной, песок после многодневных дождей был влажным и тяжелым. Только чайки были розово-белые, и им не было до осени, сырости и Северянина никакого дела.

Северянин глубоко вздохнул, наслаждаясь смолисто-соленым ароматом воздуха. Ему хотелось верить, что однажды на Аваллоне он вот так же вдохнет полной грудью свежий морской воздух, пахнущий холодом, солью и осенью. Легкие волны накатывали на берег, кричали чайки. Сумерки сгущались, и Северянин, еще раз окинув взгляд потемневшие воды залива, зашагал к двухэтажному зданию маленького отеля, в котором они с Анной остановились пять дней назад. Здание было старинное, маленькое, но после Аваллона оно казалось просто уголком рая.

В холле зажгли свет, было тепло и уютно. Девушка-портье с толстой русой косой улыбнулась ему. Девушка была новенькой, за пять дней он ее здесь не видел.

— Добрый вечер! — сказала она с преувеличенным радушием. — Добро пожаловать в отель «Монплезир».

— Спасибо, — Северянин улыбнулся ей. — Сегодня у залива прохладно. Мне хотелось погулять еще, но я замерз.

— В октябре всегда так, — ответила девушка. — Вы будете заказывать номер в нашем отеле?

— Я уже живу здесь пять дней. Посмотрите по компьютеру.

— Ах, простите! — девушка смутилась, ее щеки заметно покраснели, что добавило ей еще больше свежести и прелести. — Я сегодня первый день работаю. Простите.

— Вы очаровательны. Я могу взять свой ключ? Четвертый номер.

— А ваш ключ взяли, — сказала девушка. — Ваша жена. Она пришла буквально минуту назад. Или… я что-нибудь не то сказала?

— Все то, — заверил Северянин. — Спасибо вам за приятное известие. Доброго вечера!

Он прошел мимо смущенной девушки к лестнице, поднялся на второй этаж и оказался у двери номера. Дверь была незаперта. Но Северянин постучался — ему вдруг очень захотелось, чтобы Анна открыла ему, улыбнулась, пригласила войти. Странная блажь. Все-таки отель, даже самый лучший, далеко не свой дом. Только вот все чаще у него появляются мысли о доме, в котором живут Анна и он.

— Дверь открыта, — Анна пропустила Северянина в номер, с недоумением посмотрела на него. Она уже успела переодеться, и после серых красок побережья показалась Северянину ослепительно-красивой в полосатой красно-белой блузке и красных домашних штанишках. — Я ведь специально не закрывала, ждала, что ты придешь.

— Я очень хорошо прогулялся. Чудесная погода. Не думал, что в это время года в России может быть так хорошо.

— У меня хорошие новости, — Анна села рядом с Северянином на диван, положила голову ему на грудь. — Я была у Кати Кольцовой. Врачи вывели ее из криобиоза. Ее лечащий врач просто в шоке — за два дня опухоль уменьшилась вдвое! Знаешь, что он сказал? У них есть повод для осторожного оптимизма.

— Я думаю о другом. Катя рано или поздно поправится. И обязательно спросит о муже.

— Здесь мы бессильны помочь, Коля. — Анна осеклась, пристально посмотрела Северянину в глаза. — Или ты хочешь сказать…

— Нет, не беспокойся. Я Ник Северянин. И я никогда тебя не оставлю. — Северянин прижал ее к себе, нашел ее губы и долго и нежно целовал, пока Анна внезапно не вырвалась из его объятий.

— Дверь открыта, Коля! — сделав страшное лицо, сказала она. — Вдруг горничная войдет.

— Пусть входит. Нас это не должно волновать. Мы с тобой — инопланетяне!

— Не смешная шутка. В ней слишком много правды.

— Скоро поедем домой, — Северянин протянул Анне руку, посадил рядом с собой и ласково обнял. — На нашу мертвую-премертвую планету, по которой гуляют грабберы и скрэтчи. И будем на ней жить. Я перечислил все мои сбережения с Земли на Аваллон, в банк Ураниум-Сити. На первое время должно хватить. Купим себе шикарные апартаменты напротив конторы твоего бывшего шефа Мармана. Пусть кусает локти, что упустил такую девушку!

— Коленька, знаешь, что я заметила? Ты все шутишь, а глаза у тебя грустные.

— Наверное, я слишком сильно люблю Землю. Ну, да ладно, привыкну.

— Поцелуй меня.

Северянин с жадностью припал к ее губам: его ладони ощутили тепло ее тела под тонкой блузой, и все, о чем он думал еще секунду назад, потеряло смысл. Однако Анна вновь отстранила его, прошептала на ухо:

— Прости, Коленька. Я не хочу вот так, на диване в гостинице. Давай хоть постель разберем. И душ надо принять.

— А на диване мы с тобой еще не пробовали!

— И не стоит пробовать. Он какой-то… неудобный.

— Как скажешь, милая, — Северянин с неохотой выпустил ее, откинулся на спинку дивана, заложив руки за голову. Анна поцеловала его и выпорхнула в ванную.

Северянин сидел, прислушиваясь к шуму воды. Потом встал, прошел в соседнюю комнату, рывком сорвал покрывало с большой двуспальной кровати. Белье было свежим, пахло летом и свежестью. Это хорошо, что у них с Анной будет еще одна такая ночь. Аваллон не станет баловать их романтикой. Но это неважно. А эта ночь — она останется в памяти навсегда, как и предыдущие три. Четыре ночи любви на Земле, под стук дождя за окном — самого обыкновенного осеннего дождя, по которому он скучал там, в той жизни.

Завтра недолгое счастье кончится. Управление военно-космических сил забронировало им два места на новом звездолете. В восемь пятнадцать вечера по местному времени они покинут этот мир и отправятся на Аваллон. Катя Кольцова никогда не узнает, что же случилось с ее мужем. Она решит, что муж ушел от нее к другой, оставил ее, потому что она заболела. И вряд ли доктор Арсений Терентьев, которому Северянин передал Панацею для Кати, решится сказать ей правду о судьбе Николая Кольцова.

Прислушиваясь к шуму воды, Северянин раскрыл «перс». В одной из папок осталась фотография Кати Кольцовой. Молодая красивая женщина, совсем непохожая на Анну, улыбалась ему с экрана «перса». Вздохнув, Северянин запустил стирание.

Теперь у него не останется ничего, что будет напоминать о Кате. Только чужие воспоминания, которые хочется забыть — и не получается. Вкус вишневого пирога. Курлыканье толстых забавных голубей. И стихи, которые они по вечерам читали друг другу.

«Был летний сон на голубой веранде»…

Когда-нибудь он вернется на Землю и расскажет Кате правду о ее муже и о себе. Но это будет нескоро. Затянутся раны, забудутся перенесенные страдания, и все, что было пережито, напомнит о себе пробившейся в волосах сединой. Они станут другими, и Аваллон тоже станет другим. Вот тогда Ник Северянин, если будет жив, расскажет всем о том, чем он обязан профессору Кольцову.

В нас живет частица тех, кто однажды изменил нашу жизнь. И это здорово, что мы это осознаем.

Оглавление

ПРОЛОГ

І. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

ІІ. ДЕНЬ ВТОРОЙ

ІІІ. ДЕНЬ ТРЕТИЙ

ІV. ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

V. ДЕНЬ ПЯТЫЙ

VІ. ДЕНЬ ШЕСТОЙ

VІІ. ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

VІІІ. ДЕНЬ ВОСЬМОЙ

ІX. ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ

X. ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ

XІ. ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ

XII. ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ

XІV. ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ

XV. ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ

XVI. ДЕНЬ ШЕСТНАДЦАТЫЙ

XVІІ. ДЕНЬ СЕМНАДЦАТЫЙ

XVІІІ. ДЕНЬ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ

XІX. ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ

ЭПИЛОГ

Реклама на сайте