«Контракт на Фараоне»

3601

Описание

Техническое совершенство пангалактической цивилизации достигло невиданных вершин. Гигантская корпорация — Лига Искусств — тысячелетиями контролирует здесь узаконенную работорговлю. С тайной миссией на Фараон прибывает профессиональный убийца Руиз Ав. Однако его сознание контролирует смертоносная сеть-ловушка, готовая мгновенно уничтожить своего носителя, если тот сделает неверный шаг…



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Рэй Олдридж КОНТРАКТ НА ФАРАОНЕ

Посвящаю моей матери, Мюриэль Райс Олдридж, которая всегда так удивительно не удивлялась моим успехам

"Цветут кандалы на лозах цепей, железные розы.

Из тьмы доносится скрежет лопат… Кто здесь садовник?"

— нацарапано на руинах казармы рабов на Суке

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В тусклом красном свете Уровня зверятников Руиз Ав осторожно пробирался сквозь толпу искателей развлечений. Вокруг плескалось море безумных глаз, слюнявых ртов, скользких от пота тел. Хаос служил щитом. В такой толкотне некому было заметить его и донести хозяевам. Тем не менее Руизу было не по себе. Если его все-таки обнаружат, следователи Лиги Искусств спросят:

— Руиз Ав, что ты делал на Дильвермуне? Что привело тебя в убежище Накера Учителя, печально знаменитого мозг-навигатора, объявленного вне закона?

Следующим вопросом будет:

— Руиз Ав, почему ты оказался там сразу после того, как получил смертную сеть?

Руизу никак не удавалось придумать достойного объяснения. Ему казалось, что сеть смерти уже опутывает мозг, постепенно стягиваясь. «Не могут же они быть везде, — успокаивал себя Руиз Ав, — да и поздно теперь поворачивать назад». «…Слишком поздно… Слишком поздно», — эхом отозвалось в голове.

Но никто не выкрикивал его имя, не показывал на него пальцем. Напряженные плечи слегка расслабились, когда он подошел к сектору Свободного Убийства. Здесь, в спасительном полумраке, роботы наблюдения отсутствовали, и он чувствовал себя в большей безопасности. Там, где кровь проливается на законных основаниях, он справится.

Руиз слегка замедлил шаги. Полдюжины коридоров сходились в просторном сводчатом зале. В тусклом свете высоко подвешенных ламп ходили, ковыляли, ползали и скакали толпы зверятников. Чего только люди с собой не делают! Подрагивали заостренные уши, поблескивали зубы, буйная растительность прихотливо покрывала человеческую плоть. Блестящие селеновые скарабеи — персональные чипы, которые наполняли мозг каждого зверятника сознанием выбранного животного, — крепились к основанию черепа. На этом Уровне было запрещено все, что могло скрывать оружие.

Руиз незаметно присматривался к проплывавшим мимо лицам. Его завораживали отражения чувств, которые искажали человеческие черты: похоть, страх, ярость. Собственный чип, установленный на допустимый минимум, позволял разглядеть туманные фигуры, что призрачными бесцветными контурами проступали сквозь звериные личины. Например, тот высокий, костлявый старик с аккуратно подстриженной гривой седых волос. Что заставило его покинуть кресло управляющего ради роли благородного оленя на ненадежном Уровне зверятников? А эта холеная молодая женщина? Тело ее было искусно расписано красками модных тонов, апельсинового цвета волосы заплетены в «любовный узел», а острые малиновые ноготки отполированы до совершенства. Женщина выбрала образ гигантской змеи и теперь скрывалась в тени. В ее неподвижных глазах затаился холод.

Дойдя до противоположной стены зала, Руиз заметил стаю волкоголовых — десяток мужчин и женщин с огромными желтыми глазами. Шерсть на их лицах слиплась, мохнатые тела были крепки и поджары.

Заметив Руиза, вожак стаи подался вперед, в глазах блеснул интерес. Руиз подавил вспышку раздражения. Волкоголовый ухмыльнулся, показав острые клыки и длинный красный язык. Руиз постарался казаться равнодушным, однако тело его почти незаметно напряглось. Он прошел под биолюминесцентным лозунгом, который гласил: «ПАНГАЛАКТИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ КОНЧАЮТСЯ ЗДЕСЬ», и свернул в более темный коридор. За стеной чувствовалось движение — там собиралась стая.

Особым урчанием Леро подозвал соплеменников.

— Мясо разгуливает по Землям Убийства, — прорычал он. Это был мягкий, негромкий звук, исполненный приятного предвкушения.

— Опасно? — спросила Камилла, его самка, вторая в стае. — Мясо двигалось очень уверенно, от него почти не пахло страхом.

Леро оскалился, и Камилла испуганно попятилась.

— Может, мясо слишком глупое, чтобы бояться, — сказал вожак. — Это просто одинокий слабенький человечек. Что, мы с ним не справимся?

Вся стая выразила согласие. Красные языки прошлись по черным губам, голодный вой эхом разнесся по коридорам. Леро глубоко задумался, пытаясь припомнить, какое впечатление произвело на него это мясо. Человеческое сознание не до конца попало под влияние персонального чипа. Леро еще помнил, что Камилла гораздо умнее и сообразительнее его. Поэтому он старался сохранять осторожность, насколько позволяли голод и жажда крови.

Мясо представляло собой высокого, широкоплечего, черноволосого мужчину. Под медной кожей мягко перекатывались мускулы. Проходя мимо, мясо вроде не обратило внимания на Леро, но вожаку почудился огонек вызова в суровых глазах человека. Кроме того, чип мужчины был установлен на очень низкий уровень, так что чувствовался только слабый намек на хищную тварь, но у него не было личины, которую носили все зверятники, — гелевой маски, отражавшей бушующие под ней животные инстинкты.

Леро решился. Мясо может сопротивляться, бежать, но стая сильна и быстра, а мясо — всего лишь человек. Насколько же он опасен?

— Охотимся, — он радостно оскалился, и стая взвыла от восторга. Вожак повернулся и медленно побежал в темноту, на запах. Стая потянулась за ним.

Руиз издалека почуял приближение волков и ускорил шаг почти до бега. Волкоголовым его не поймать, но они могли привлечь других хищников. Он придерживался темных сторон коридора и беззвучно проклинал Накера. Мозг-навигатор обитал в глубине сектора Свободного Убийства, куда изредка забредают только самые дикие зверятники да самоубийцы и фатально невежественные туристы. Но, по крайней мере, убежище было скрыто от любопытных глаз, так что Руиза устраивало его местоположение. Но только не в тех случаях, когда к месту назначения приходилось мчаться во всю прыть.

В конце одного из длинных сумеречных коридоров Руиз на секунду остановился и услышал за спиной топот. Пораженный скоростью стаи, он увеличил темп и длину шага, прокачивая через легкие огромные порции воздуха. Погоня приотстала, и Руиз улыбнулся. Совсем скоро он доберется до убежища Накера, и еще останется масса времени, чтобы пройти длинную процедуру идентификации личности, на чем так настаивал мозг-навигатор.

Внезапно из темной ниши прямо под ноги человеку вывалился труп с разорванной глоткой. Инстинктивно Руиз подпрыгнул как можно выше, преодолевая неожиданное препятствие. Все бы обошлось, но, приземляясь, он поскользнулся в луже крови. К тому же вслед за своей добычей выскочила тигроголовая и на полном ходу налетела на Руиза. Беглец упал, неловко подвернув левую ногу. Секундой позже острая боль пронзила поврежденное колено. Руиз ожидал немедленного нападения тигроголовой, но ее, похоже, больше интересовала прерванная трапеза. Окровавленные клыки сомкнулись на горле трупа. Зарычав низким, гортанным голосом, чудовище потащило добычу обратно во тьму. Однако мерцающие глаза продолжали следить за Руизом, спутанные бесцветные волосы закрывали широкое плоское лицо, в полумраке кровь жертвы на нем казалась черной. Не обращая внимания на вывихнутую ногу, Руиз осторожно попятился. Тигроголовая исчезла в своем логове, теперь оттуда доносились звуки ее пиршества. Человек развернулся и побежал, опасаясь, что волчья стая настигнет его. От прежнего размеренного бега не осталось и следа, походка стала неровной. Каждый раз, когда левая ступня касалась стального покрытия коридора, колено пронзала режущая боль. Пока она была еще терпимой, но ранение ограничивало скорость. Он не хотел чрезмерно напрягать ногу, колено могло окончательно отказать. Дыхание сбилось, сердце бешено колотилось, пот ручьями стекал по напряженному телу. Он подумал, что сгустившийся запах страха может подстегнуть стаю.

Вскоре за спиной послышался цокот когтей. На бегу Руиз пытался разглядеть указатели. Сколько же еще осталось до убежища навигатора? Наконец-то! Вот пятно багряного биолюма и граффити в стиле Длинноголовых Крокодильчиков. А вот и кривой столб из черного железа на пересечении трех коридоров — он хорошо помнил его со времени своего последнего визита.

Надеясь, что все обойдется, Руиз помчался вперед. До Накера оставалось не более трехсот метров. В убежище имелось самое лучшее регенерационное оборудование, через несколько часов к нему вернутся силы. Лицо его тронула усталая улыбка.

И тут появилась стая. Внезапно зверятники с дружным воем выскочили из бокового прохода, почти настигнув беглеца. Руиз сообразил, что они срезали расстояние. А почему бы и нет? Вероятно, им не раз приходилось преследовать добычу в этом секторе. На дороге к ротонде, где находилось убежище Накера, Руизу удалось опередить стаю на несколько шагов. Но времени на процедуру идентификации и входа явно не хватало. Придется искать место, где можно прислониться к стене, прежде чем колено совсем откажет. Усталость мешала сосредоточиться, все тяжелее становилось справляться с болью. Каждый шаг давался с трудом. Почти так же, как боль, отвлекало странное ощущение в колене там, где медленно распухала связка.

Руиз ворвался в ротонду, освещенную полосками слепящего голубого люма на потолке. На полу темнели пятна крови, повсюду валялись обглоданные кости. Вглубь уходило около дюжины коридоров, но только один из них, перекрытый герметичной дверью, вел в жилище мозг-навигатора. Руиз пронесся по грязному полу ротонды к этой двери, воздуха уже не хватало. Из прохода за его спиной с победным воем показалась стая. Это была угроза куда более реальная, чем страх перед Лигой. Поэтому он подбежал к запечатанной двери и отчаянно закричал:

— Это Руиз Ав! Скажите Накеру! Это Руиз Ав! Впустите меня!

Как и следовало ожидать, ответа не было. Оставалось только опереться на дверь и повернуться лицом к стае. Волки образовали полукруг и остановились. Прыгать они не торопились.

Самцов и самок в стае было поровну, Там, где мех редел, виднелись упругие мускулы. Ни капли лишнего жира. Когти заточены, словно кинжалы, клыки отросли до максимально разрешенного предела. Вожак, в прекрасном настроении, нетерпеливо пританцовывал, делая время от времени ложные выпады. Глаза его горели от предвкушения. Когда он заговорил, из горла вырвалось рычание.

— Хорошо бегаешь, мясо, — сказал он. — Но теперь твой бег окончен.

Руиз не отреагировал. Если они потратят на поддразнивание достаточно времени, он восстановит дыхание и, возможно, Накер откроет дверь. Но вожак уже потерял терпение. Он выпустил когти и прыгнул, почти одновременно с тремя другими. Руиз напряг руки так, что они превратились в лезвия, и ударил, вонзая кончики пальцев в плоский нос вожака, загоняя осколки кости глубоко в мозг. Тело волкоголового окаменело в полете, желтые глаза погасли. Ударом руки человек отбросил труп, впечатав в стену двух зверятников. Оставалась самка, напавшая с другой стороны. Он сумел уклониться от первого удара лапой, и ее когти прочертили три кровавые борозды на плече, вместо того чтобы разорвать ему глотку. Однако затем ей удалось вцепиться зубами в грудь жертвы. Хищница поджала колени и повисла, вырывая кусок мяса. Руиз боялся потерять равновесие и упасть под ноги стае. К счастью, ему удалось опереться на здоровое колено и оттолкнуться от стены. Он тут же сомкнул руки у нее на затылке за острыми ушами и был вознагражден сладостным звуком ломающейся кости. Самка забилась в судорогах и упала. Оставшиеся волкоголовые подобрались. Руиз повернулся к ним.

— Идите сюда, — сказал он тихо и свирепо.

Человек оскалил зубы, пусть не столь внушительные, как у волков, но все же крепкие и белые. Волкоголовые на секунду заколебались — уж слишком быстро погибли их вожаки. Однако существа эти были только грубой подделкой под настоящих волков, им не хватало природной осторожности истинных хищников. Персональные чипы, которые заставляли их действовать подобным образом, просто усиливали кровожадность и наглость. Руиз увидел, что в глазах монстров снова вспыхнула ярость. Волкоголовые придвинулись ближе. Одна из самок склонилась над трупом вожака, гладя свалявшуюся шерсть на его морде.

— Леро, Леро, — жалобно проскулила она. Затем закрыла его неподвижные глаза и облизала окровавленную руку. Сразу после этого волчица повернулась к Руизу. У человека хватило сил встретить ее взгляд презрительным смехом. Лицо волкоголовой побагровело, и она прыгнула. Остальные зверятники не были готовы немедленно последовать ее примеру, поэтому Руиз успел ударить самку в горло и швырнуть на стальной пол, где она забилась в предсмертных судорогах.

— Накер! — закричал Руиз, не отводя глаз от приходящих в себя монстров. — Накер! На мне сеть смерти. Впусти, иначе Лига узнает о тебе все.

Герметичная дверь распахнулась так внезапно, что Руиз навзничь рухнул в защитный шлюз. Прежде чем стая решилась последовать за ним, два здоровенных раба-охранника с Дира вышли вперед, размахивая нейронными бичами. Волкоголовые, оскалившись, попятились, и дверь закрылась.

Руиз поднялся на ноги и увидел Накера, который, как обычно, сидел в своем кресле-поплавке под куполом из прозрачного хрусталя. Мозг-навигатор был похож на уродца, заспиртованного в стеклянной колбе — какой-то невероятный гибрид человека и слизняка. В теле Накера не было ни единой здоровой косточки или мышцы, волосы у него не росли. Медицина не знала средства, способного помочь ему. Навигатору приходилось по возможности отказываться от таких естественных человеческих потребностей, как еда, выделения и дыхание. Он общался с окружающим миром при помощи сенсоров, венком окружавших голову. Каждый раз Накер встречал Руиза новым вариантом искусственного голоса. Сегодня это был высокий и чистый голос эльфа:

— Руиз Ав, ты прибыл неподобающим образом. Когда Накер говорил, его лицо оставалось неподвижным, зато глаза рассеянно блуждали.

Руиз сосредоточенно рассматривал свои раны. Кровь капала из порезов на груди, колено раздулось до размеров небольшой тыквы.

— Живи ты в более цивилизованном районе, я появился бы более приличным способом. Почему так долго не открывал? — Руиз дотронулся до основания черепа, отключая персональный чип.

— Если бы я жил там, куда Лиге легко добраться, они бы меня выкурили, ты же знаешь. Они считают, что я ничуть не лучше геншей. А что до моей медлительности, так ведь я торопился, как мог, разумеется, не подвергая себя опасности. Я бы и тебя преднамеренно не подставил под удар. По крайней мере под такой, против которого ты не выстоял бы. В любом случае, я с интересом наблюдал за твоей работой. — Прозвенел мелодичный смех.

«Неисповедимы пути Накера», — подумал Руиз. По слухам, он был достаточно богат, поэтому не только деньги, которые платил Руиз, заставляли ученого помогать ему. Мозг-навигатор, казалось, по-своему любил Руиза, но что с того? Возможно, калека просто ненавидел Лигу Искусств и наслаждался возможностью водить ее за нос. В любом случае, Накер охотно оказывал Руизу очень важные услуги. Уже шесть раз Руиз посещал мозг-навигатора, и тот всегда прекрасно выполнял свою работу. Накеру можно было доверять. Проведя тщательное расследование, Руиз не нашел ни одного случая, чтобы тот продал своего клиента Лиге.

— Значит, — продолжал навигатор, — ты носишь сеть смерти? Хочешь стандартную процедуру? Хорошо. Каум отведет тебя в клинику, а потом мы приступим.

Кресло Накера тихо выплыло из шлюза.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Клиника Накера была напичкана совершенным оборудованием. Пациентам предоставлялся большой выбор развлечений: живые сны, голодрама, небольшой эйфориум, разнообразные сурроигры. Однако Руиз Ав был не в настроении веселиться, поэтому он раздраженно наблюдал за безобидным Каумом, пока раб-охранник подсоединял диагностический прибор к его колену. Экран немедленно замигал красными сигналами. Глаза Каума цвета лунного камня расширились, фиолетовые мембраны ушей окаменели от удивления, когда он постучал по экрану.

— У-у-у, Руиз, сюда ты добежал на честном слове.

Дирианин с преувеличенной осторожностью пристроил диагностический аппарат в более удобное положение.

— Угу, — ядовито отозвался Руиз.

Он был все еще зол на Накера и распространял это чувство на все, что тому принадлежало. В дополнительных травмах, полученных беглецом, был виноват именно мозг-навигатор. К сожалению, Накер был нужен Руизу. Без его помоши он вообще не взялся бы за дело на Фараоне.

Каум промокнул раны гелем-репликантом и накрыл их подушечками восстановителя.

— Должно хватить. — Обычно кроткие глаза дири-анина светились обидой, когда он выпрямился. — Положим на это часа два, ну, три. Тебе станет лучше.

Руиз почувствовал угрызения совести. Каум был доброжелательным существом. Эта рептилоидная раса не отличалась особенным умом, зато была сильной, верной, не склонной к излишней агрессии. Именно поэтому на них всегда был большой спрос там, где требовались чернорабочие. Руиз криво улыбнулся.

— Спасибо, Каум. Мне уже немного лучше. — Он похлопал охранника по массивному плечу. Каума, казалось, обрадовала эта небрежная благодарность. Дыхальца у основания черепа раздулись — подобная мимика означала у данной расы улыбку.

— Не за что. Я всегда рад помочь красавчику вроде тебя, — рептилоид нежно ущипнул Руиза пальцами, похожими на чешуйчатые сосиски, и потопал прочь.

Подавив дрожь, человек окликнул Каума:

— Послушай, ты не знаешь, когда Накер собирается приступить?

Раб задержался у двери:

— Как только ты избавишься от боли. Он очень заботливый. На свой лад, конечно.

Руиз откинулся на кушетку:

— Думаю, да.

Все мышцы Руиза были абсолютно расслаблены. Беззвучные насосы, имплантированные в его главные сосуды, накачивали в кровь кислород. Звуки, свет и прочие внешние раздражители не достигали его сознания. Только мозг продолжал активно работать. В голове эхом отдавался синтетический голос Накера. Сначала послышалось рычание на уровне инфразву-ковых ревущих тонов, потом визг. Мозг-навигатор экспериментировал в поисках совершенного тембра:

— Проверка. Раз-и-два-и-три-и-четыре. Кого любишь в этом мире?

Будь это возможно, Руиз заскрежетал бы зубами. Накер усмехнулся:

— Тебя что-то беспокоит? Ну, хорошо, хорошо, я уже чувствую эту смертоносную сеть — уж больно мощная. Ты уверен, что работодатели все рассказали об этом задании на Фараоне?

— Что ты имеешь в виду?

Накер налету поймал невысказанную мысль.

— Лига, похоже, сильно озабочена конспирацией и еще тем, чтобы получить хоть что-нибудь, когда сеть затянется и пошлет данные домой. Ты собираешься умереть и передать информацию при малейшем намеке на опасность… Схемы смерти на редкость подробные. Они гораздо шире, чем это необходимо для примитивной игры в поимку браконьеров. Я бы сказал, друг мой, что ты — серебряная пуля, нацеленная на какого-то монстра.

Руиз помолчал, пытаясь переварить неприятное открытие.

— Что ты можешь сделать?

— Многое, как всегда. Скажу без ложной скромности, что большего не сможет никто. Лига хорошо поработала. Может быть, они сомневаются в твоей лояльности?

Искусственный смех, подобно лапкам насекомого, царапал незащищенную поверхность мозга Руиза.

— Ну разумеется, нет, ты ведь у них считаешься самым лучшим, не так ли? Не будем сейчас затрагивать больной вопрос — Накер перешел к делу. — Так вот. Смертную сеть, как и любое изделие геншей, невозможно снять полностью. Я могу затормозить механизм смерти — тогда у тебя будет достаточно времени для маневра. Но ты все равно умрешь, если вовремя не выкрутишься из опасной ситуации. Еще можно до какой-то степени разрушить оперативные связи в самой сети, так что при ее включении ты очень тяжело заболеешь, но останешься жив. Тогда данные не отправятся по месту назначения, но твоя личность будет изрядно разрушена. Выбор за тобой.

Последние слова Накер произнес почти официальным тоном. Руиз глубоко задумался. Предстояло ответить на философский вопрос: есть ли на свете что-нибудь хуже смерти? Многие без колебаний ответили бы: нет! Но подобные абсолютисты вряд ли работали на беспринципные корпорации, подобные Лиге Искусств, и не располагали огромным опытом жизни в многочисленных мирах — клиентах Лиги. А Руиз легко представлял ситуацию, в которой смерть гораздо предпочтительней. С другой стороны, именно любовь к жизни привела его через все опасности Уровня зверятников сюда, в логово Накера. А уж о том, какие неприятности ожидали Руиза, пронюхай Лига об этом посещении, страшно было даже подумать. И все же… если он окажется беспомощным в руках врагов, он избежит неминуемой гибели, но перестанет быть прежним Руизом Авом, станет кем-то другим. Ему приходилось встречаться с жертвами неудачного погружения в сознание. Их вялые лица, отвисшие челюсти и тусклые глаза внушали жалость и омерзение. Определенно, смерть предпочтительней такой жалкой пародии на жизнь.

— Максимально ослабь замыкающий контур сети, но не трогай рабочие связи.

— Как скажешь. Мне придется призвать на помощь кое-какие опорные воспоминания, пока я не найду, где закрепиться, — в голосе Накера явно звучало неодобрение. — Ты продолжаешь настаивать на самостоятельном погружении вопреки советам специалиста. Паранойя, Руиз, паранойя. Погружаясь в твое сознание, я каждый раз обнаруживаю, что топография его изменилась. Ты слишком многое запер и зациклил. Даже удивительно, что генш ухитрился закрепить сеть.

— А у них с этим проблем не бывает. И болтают они не в пример меньше.

— Теперь отвали, — сказал Накер, и Руиз стёк вниз, в самый тихий и укромный уголок.

Перед погружением Накер на миг замер, чтобы взглянуть через собственные сенсоры на неподвижное тело Руиза. Человек лежал на иммобилизационном ложе, заключенный в янтарный блок шок-геля, голова его ощетинилась густой порослью серебристых проводов. Шрамы от встречи с волкоголовыми быстро бледнели. Если погружение займет побольше времени, шрамы исчезнут прежде, чем Накер вернется в свой колокол и собственное умирающее тело. В толще геля смуглая кожа Руиза приобретала почти металлическую гладкость и плотность, способную отразить удар ножа. Накер разглядывал руки Руиза, их расслабленные кисти. Калека восхищался ими. Подумать только, эти опасные штуки могут быть такими красивыми: сильные пальцы с точеными костяшками сужаются к кончикам, напоминая кривые турецкие кинжалы. И все это связано жгутами мускулов и облечено в блестящую кожу. Минута прошла в приятном созерцании. Затем Накер послал зонд в глубину, аккуратно, словно острой иглой, рассекая бездонное море воспоминаний Руиза. Он погружался все глубже, без усилий скользя между рифами самозащиты в средних горизонтах сознания Руиза; ловко, как в танце, увернулся от массивных, но чувствительных канатов геншанской смертной сети, концы которой уходили в бездонные провалы. Так же легко избежал он тонкого переплетения императива Лиги, подобного щупальцам гигантской голодной каракатицы. В конце концов Накер опустился на дно и пристроился среди ила мертвых воспоминаний и осколков жизненного опыта. Там он долго и спокойно лежал, неторопливо посылая наверх сенсоры, нанося на карту приметы и ориентиры личности Руиза, пока они медленно проплывали над ним. Удовлетворенный результатами, Накер выпустил пузырек стимуляции. Тот поднимался, мерцая, пока не лопнул, ударившись о каменно-твердое днище одного из самых ранних воспоминаний Руиза, массивной глыбы, покрытой таким толстым защитным слоем, что, наверно, и самому хозяину уже трудно было бы добраться до него.

Руизу пять лет, и он помогает своему полуотцу в загоне. Обязанностью ребенка было собирать теплые шарики личинок ормов из гнезд, пока сами ормы толпились в проходе, торопясь на завтрак. Мальчик очень любил эту работу. Маленькие шарики подрагивали в руке, пока он собирал их в корзинку-инкубатор, их крохотные щупальца искали питательные поры, которых не было на коже человеческой ладони. Эта легкая щекотка доставляла удовольствие. Вес полной корзинки сам по себе был наградой: каждый шарик означал небольшое, но вполне определенное количество кредита, способствовавшего сохранению независимости семьи мальчика. Хотя юному уму идея свободы представлялась весьма смутной, он прекрасно знал, что независимость — хорошее слово, а обратное ему, рабство, — плохое. Это он усвоил, глядя на мрачные лица, когда последнее произносилось за обеденным столом. В эти дни лица мрачнели все больше, а голоса не так приглушались, что беспокоило Руиза, когда он об этом думал.

Казалось, то, что мальчик приносил столько же шариков, сколько и всегда, больше не помогало. И как бы он ни уговаривал ормов нестись получше, личинок не прибавлялось. Животные таращились на него своими тусклыми фасетчатыми глазами и не понимали, чего от них хотят, когда Руиз всерьез пытался им объяснить, как важно, чтобы они неслись усерднее. Порой, когда голоса за обеденным столом становились совсем громкими, Руиз в бессильном гневе плакал в загоне у ормов. В такие моменты ему дико хотелось швырять в них камнями, наказывая за глупость. Но не сегодня. Сегодня он был счастлив. Малыш нес корзину-инкубатор через весь комплекс к маточному сараю, когда во внутренний дворик ворвалась блестящая штуковина и приземлилась, взметнув вихрь пыли. От удивления Руиз выронил корзину, просыпав в грязь несколько личинок. Он немедленно поднял инкубатор и кинулся собирать драгоценные шарики. Когда все они вернулись на прежнее место, пневматические двери флаера с шипением поднялись, и оттуда шагнул надсмотрщик — тощий змей с длинной, заплетенной в косички бородой и нарисованными бровями. Звали его Боб Пийуль. Это имя вносило в семейные беседы почти такое же напряжение, как и упоминание о рабстве.

Из общего дома, выстроенного из плавленого камня, высыпали почти все взрослые. Руизу было любопытно и очень хотелось остаться послушать, но он отвечал за шарики. Если их как можно скорее не отнести в маточный блок, они погибнут. Поэтому мальчик внес их туда и распределил по пустым ячейкам. Покончив с этим, Руиз выскочил обратно во двор. И словно врос в землю от страха, увидев, что все старшие члены семьи смотрят на него с разной степенью скорби, а из темноты окон осторожно выглядывают дети. Он испугался еще больше, когда все взрослые отвели взгляд, кроме его кровной матери Ласы, по лицу которой, обычно спокойному, катились слезы. Руиз почуял, что надвигается беда. Он с плачем бросился на своих коротеньких ножках к матери. Она подхватила его, прижав к себе так, что малыш едва мог дышать. Но ничего не сказала. Молчали и остальные…

— Что такое? Что случилось? — спросил Руиз, осипнув от страха.

Раздался ханжеский гнусавый голос надсмотрщика:

— Слишком много шума из-за ребенка. Вы его без нужды пугаете, — изрек Боб Пийуль, хватая мальчика за плечо. — Не бойся, Руиз. Ты поедешь в большую семью, не чета этой кучке пожирателей грязи. Ты поступишь в Школу лорда. Если будешь стараться, то в один прекрасный день наденешь красивую одежду и станешь служить лорду.

Руиз прижался к Ласе еще крепче. Пийуль попытался его оторвать, но тщетно.

— Послушай, Ласа, разве это достойное поведение?

— А красть детей достойно, Пийуль? — проговорил полуотец Руиза Релито. Голос его, обычно резкий, звучал так, будто горло набили камнями.

Боб Пийуль отпустил Руиза и повернулся к Релито:

— Красть детей, говоришь? Разве может лорд Баллисте украсть то, что и так ему принадлежит? Менее великодушный хозяин давно раскидал бы вашу семейку по более эффективным производственным участкам, как я ему не раз советовал. Однако он милостив.

— Да уж, — горько рассмеялся Релито.

Узкое лицо Боба Пийуля побагровело, а глаза опасно заблестели.

— Хватит, — рявкнул надсмотрщик.

Он схватил Руиза за руку и грубо оторвал его от Ласы, которая упала на колени, словно что-то в ней сломалось.

Тут воспоминание разлетелось в клочья и уплыло в темноту. Накер продолжал тихо лежать, зарывшись в ил на дне сознания Руиза. «Крестьянский мальчик, обычный раб, — дивился он. — Кто бы мог подумать?» Это несоответствие изумляло мозг-навигатора каждый раз, когда он входил в сознание Руиза. Прошло немало времени, прежде чем еще одно опорное воспоминание подплыло достаточно близко, чтобы его можно было активировать, — достаточно много, чтобы Накер успел забеспокоиться, как бы одна из тонких сторожевых нитей императива Лиги не замкнула смертную сеть, прежде чем он успеет удрать. Или его могут атаковать огромные хищные нейронные схемы, умело выращенные Руизом, дабы защитить океан памяти от грубого вторжения. Но никто его не побеспокоил, и Накер выпустил еще один стимулирующий заряд. Тот взорвался, ударившись о следующее воспоминание: Руиз был уже почти взрослым.

Юноша скорчился по правую руку от лорда Баллисте. На нем были те самые нарядные одежды, которые обещал ему много лет назад покойный Боб Пийуль. Но все остальное — совсем не так, как хотелось. Парчовый камзол Руиза спереди затвердел от подсыхающей крови, крови последнего раба-телохранителя лорда. В руке у юноши с голодным жужжанием подрагивал акустический нож. Они затаились в маленьком проходе рядом с приемной Баллисте. Лорд поглаживал инкрустированный драгоценными камнями церемониальный карабин, перекладывая его из одной руки в другую. Хозяин состарился и ослаб телом и разумом. Нездорового цвета губы дрожали, дыхание со свистом вырывалось из иссохшей груди. Пока они ждали, лорд Баллисте все время хихикал и что-то бормотал:

— Пусть только они сюда доберутся, пусть только доберутся, тогда-то мы и посмотрим, Руиз, тогда посмотрим… Мороженого хочу, свеженького, лимонного хорошо бы… А почему ты в красном?

Лорд продолжал кудахтать, но Руизу было не до него. Он навострил уши, пытаясь расслышать другие звуки, теперь, когда самые громкие взрывы смолкли. Освободители уже закончили свои дела внизу и в любой момент могли подняться сюда, чтобы выполнить обязательства перед бывшими рабами лорда Баллисте.

Лорд шептал все более настойчиво:

— Руиз, ну почему, скажи? Я же с ними хорошо обращался, я соблюдал приличия. Почему они взбунтовались?

Руиз не ответил. Он уловил скрип осторожных шагов в приемной.

— Ш-ш-ш, господин. Может, они нас здесь не найдут, если будем сидеть как мыши.

— Да-да, ты прав, юный Руиз. Ты единственный остался мне верен.

К счастью, лорд Баллисте соизволил наконец заткнуться. Довольно долго было тихо. Потом гобелен у входа шевельнулся. Секунду спустя один из освободителей медленно отвел занавес в сторону дулом дротикового ружья, в котором еще оставалась половина зарядов. Это был крупный мужчина в потрепанной углеродной броне. Он скользнул за дулом своего ружья плавно, как ласка в крысиную нору. Руиз замер абсолютно неподвижно, надеясь, что они с лордом надежно укрыты за пыльной грудой стульев, сваленных у дальней стены темного прохода. На протяжении шести ударов сердца человек стоял, не шевелясь, потом повернулся, чтобы уйти, и Руиз приготовился медленно выпустить набранный в грудь воздух. И вот тут лорд Баллисте решил встать и выстрелить. Заряд разнес освободителю ногу. От удара человек крутанулся вокруг своей оси, выпустил из рук оружие и сполз по стене. Лорд рассмеялся и с важным видом прицелился снова. Руиз принял решение.

Он поднялся и всадил акустический кинжал в длинный череп лорда, чуть впереди уха. Карабин со стуком упал на пол. Руиз надавил, и кинжал с ревом вышел из темени, разбрызгивая потекшие мозги, на мгновение окутавшие тонкой дымкой голову лорда перед тем, как он упал и умер. В следующий миг в проход ворвались еще двое освободителей с ружьями наизготовку.

— Стоять! — рявкнул раненый, и они застыли — дисциплина, которую Руиз в данных обстоятельствах оценил по достоинству. Но пока юноша выключал и аккуратно клал рядом кинжал, оба ствола и две пары холодных глаз смотрели на него. Руиз скрестил руки на голове и замер. Раненый посмотрел на свою раздробленную ногу, потом снова на Руиза.

— Тебе понадобится новая работа, — сказал он. — Если удастся остановить кровотечение, может, я тебе ее и подыщу.

Накер почувствовал, как по зонду пробежала дрожь. Каждый раз, когда Руиз Ав приходил к нему, навигатор касался этого воспоминания. И каждый раз оно его тревожило. Руиз принял абсолютно правильное решение. Оно единственное давало ему хоть какой-то шанс выжить. Нет, за это предательство Руиза нельзя было осудить ни с этических, ни с практических позиций. Поражала скорость, с которой он переметнулся на другую сторону. Накер в который раз осознал, что, если они когда-нибудь окажутся по разные стороны баррикады, реакция Руиза будет столь же молниеносно гибельна.

Навигатор полагал, что основы своего ремесла — шантаж, пытки, убийства — Руиз перенял именно у освободителей. Видимо, они были хорошими учителями, но Накер был уверен, что Руиз учился особенно прилежно. Калека вспомнил грацию точных движений Руиза во время расправы с волкоголовыми и странный огонь в его глазах. Эти мысли мешали Накеру сосредоточиться, и он выбросил их из головы. Затем подождал, пока в пределах досягаемости не появилась целая гроздь опорных воспоминаний. Навигатор быстро активировал их, уже не обращая внимания на содержание, его интересовала только хронология. Последним навигатор коснулся маленького воспоминания, быстро и неуловимо мелькавшего среди самых глубоких течений. Он обнаружил, что Руиз оставил это воспоминание без защиты, как будто надеялся, что оно сгинет само собой. Но оно было слишком сильным, слишком живым, слишком важным — ключевым для человека, которым стал Руиз. В Накере проснулось любопытство.

Руиз ждал смерти. Мысли его были вялы, едва оформлены. Он тонул в безответной трясине своего гибнущего тела. Поэтому солнце Линии уже не жгло его так немилосердно, как три дня назад, когда линиане привязали его к игольному дереву. Боль от медленно проникающих в тело шипов уже не была такой сильной. Время от времени шип пронзал какой-нибудь чувствительный орган, и Руиз несколько секунд извивался, пока не иссякали остатки сил. Кричать он уже перестал. Еще живая часть его сознания блуждала в воспоминаниях.

…Руиз прибыл на Линию с ночным десантом. Он спустился с неба вместе с двумя сотнями таких же освободителей, все они были преисполнены веры в себя и праведного гнева. Руиз вспоминал себя, чуть более молодого, с равной долей удивления и презрения. Трудно было представить, как просто смотрел он тогда на мир: рабство — зло. Искоренить.

…Чудовищная безжалостность линиан — разумных китообразных, которые разводили людей в небольших изолированных загонах для продажи на рынках. С теми рабами, которые посмели словом, делом или хотя бы мыслями поддержать бунт, они проделывали нечто невообразимое. Картины вспыхивали в угасающем сознании Руиза: страшная смерть, пытки, все цвета ужаса — красный цвет крови, чернота горелого мяса, бледная плоть трупов. Сколь велика была его вина? Руиз попытался покачать головой, но иглы держали крепко.

…Руиз был в отчаянии. Оказывается, его отряд освободителей наняла Лига Искусств, гигантская корпорация, тысячелетиями контролировавшая законную работорговлю в пангалактике. И это после долгих месяцев отчаянной борьбы, тысяч смертей! В ярости он ворвался к своему командиру.

— Почему?!

— Потому что так лучше. Не предел совершенства, но лучше. Линиане — чудовища. Лига — бизнес. — Лицо командира подернулось дымкой воспоминаний, затем перед Руизом снова возникла стальная маска, лишенная всякого выражения нечеловеческая форма.

— Так лучше, Руиз.

… Повинуясь слепому бешенству, Руиз набрал среди своих товарищей-освободителей группу, чтобы противостоять и линианам, и Лиге.

…Его кампания завершилась крахом — рабы не поддержали ее. Это лишь продлило агонию на Линии. Очередное предательство привело его к медленной жертвенной смерти на игольном дереве.

Последний обрывок воспоминания, небрежно запечатленный на носителе, был связан с агентами Лиги, которые сняли Руиза с дерева живым. Никакого оттенка благодарности в памяти не было — лишь бесстрастная констатация факта.

Установив топографию воспоминаний, Накер протянул сенсор вдоль дна Руизова сознания, прокладывая путь в илистой толще мертвых воспоминаний. Ему пришлось обходить корни смертной сети там, где они врастали прямо в основание психики. Напрямую атаковать сеть было нельзя. Любое подобное усилие будет моментально замечено, и сеть замкнется. Но и окольным путем сделать можно немало. Например, подвести под систему якорей смертной сети тонкую, скользкую пленку энергии, взятой из сексуальных резервов личности Руиза — суть любви к жизни. Если сеть включится, то, прежде чем сорваться, несколько драгоценных мгновений ее канаты будут скользить вхолостую. Единственный недостаток идеи заключался в том, что Руиз, чей мозг окажется перегружен сексуальными импульсами, сделается довольно податлив на романтические порывы. Но ничего нельзя достичь без потерь. Накер решил, что это забавное и лично для него приятное решение проблемы Руиза.

«Кроме того, — подумал Накер, — никакой другой вариант и не сработает».

Он выбрал отнюдь не самый простой метод. Каждую точку анкеровки приходилось обрабатывать с предельной осторожностью. Собственно введение смазки требовало аккуратности, какой могли похвастаться не более полудюжины негеншианских мозг-навигаторов во всей пангалактике.

Наконец операция была завершена.

Но прежде, чем удалиться, Накер позволил себе удовольствие взглянуть на недавнее воспоминание: Руиз в своем убежище.

Глазами Руиза Накер разглядывал террасу, выстроенную над огромной пропастью. По краям ее были расставлены глубокие кадки, в которых росли цветы сотен миров. Снаружи — ничего, кроме голых скал; внутри — сладостное благоухание.

Руиз наполнил длинноносую лейку и начал медленно и методично поливать растения. То же поле, что удерживало атмосферу террасы, смягчало яростное сияние голубого солнца до теплого ласкового света. Единственным источником звука были пчелы, которые сновали между клумбами и ульем, спрятанным в затененном углу террасы.

Накер глубже погрузился в воспоминание, отыскивая мысли, сопровождавшие это занятие Руиза, но тот, казалось, очистил себя от дум, от чувств и пребывал только в настоящем. Накер недоумевал, как такое возможно.

Каждый раз, когда Руиз приходил к нему, мозг-навигатор находил подобное воспоминание и любовался им. Странно, что Руиз Ав, эмиссар Лиги Искусств, которого все боятся, который убивает деловито и отрешенно — а это явно патология — проводит свободное время в полном одиночестве, выращивая цветы в пустом безжизненном мирке.

«Очень странный человек». Накер вернулся в себя и припомнил разговор, который состоялся между ним и Руизом во время одного из визитов эмиссара.

— Ты ведь сам в прошлом раб. — Накера переполняло извращенное любопытство. — Как же ты можешь работать на охотников за рабами, на Лигу?

— Бывают и худшие хозяева. Лиге выгодно обращаться со своим добром прилично.

— И ты не испытываешь угрызений совести? Взгляд Руиза ничего не выражал.

— А что, должен?

— Ну… наверное. Некоторые испытывали бы. Руиз долго молчал, потом заговорил терпеливым тоном:

— Ты слыхал о Серебряном Долларе, ледяном мире? Это шахтерская планета где-то за границами пангалактики.

— Нет, — ответил Накер.

— Там водится нечто вроде разумных рыб. Большую часть года они проводят подо льдом и только во время экваториальной оттепели выходят на открытую воду. На самом деле это не совсем рыбы, они теплокровные. Но у них есть жабры, поэтому я называю их рыбами. Может, эти твари и не разумны в строгом смысле этого слова, поскольку у них нет никакой технологии, но у них есть собственный язык, на нем они рассказывают странные рыбьи мифы, которые, кажется, вот-вот поймешь. Новые языки они усваивают с поразительной легкостью. И это не просто способность «ученой обезьяны» — рыбы пользуются огромным спросом как переводчики стихов, прозы и прочих словесных форм искусства. Похоже, они обладают способностью преодолевать межвидовые барьеры, передавая основную мысль и специфическую эмоциональную окраску произведения. Никто не понимает, как такое возможно, в том числе и сами рыбы. Данное явление породило несколько соперничающих школ нейролингвистики, но на самом деле никто не знает, как это у них получается.

— Они, должно быть, очень дороги.

— Еще бы. Долгие годы единственными поставщиками были охотники, которые отваживались забраться под лед — опасный промысел, если принять во внимание других хищников Серебряного Доллара. Клоны, выращенные за пределами планеты, говорить не умели и для перевода оказывались бесполезны. Видимо, эта способность развивается благодаря какому-то неизвестному фактору их родной среды обитания. Поэтому цена одной рыбки была весьма высока, пока предприниматели не построили инкубатор. Они обнесли подходящий участок силовой оградой и выплавили полоску льда, открыв воду. Рыбы, думая, что оттепель наступила раньше, скапливались в полоске воды, там их легко вылавливали, делали множество клонов, а затем выпускали в воду внутри силового поля. Идея сработала, и предприниматели разбогатели.

Накер не уловил сути рассказа:

— А при чем тут твоя работа?

— Рыбы сделались рабами, согласен?

— Да…

Руиз отвернулся, так что Накеру не было видно его лица:

— Инкубатор надежно охраняется как на поверхности планеты, так и с орбиты. Охрана — с Дильвермуна, многочисленная и хорошо обученная. Лобовой атакой их не взять, разве что нападающие решат прожечь дыру в океане, что уничтожит саму цель мероприятия.

Руиз остановился, словно история закончилась. Накер начал терять терпение:

— Ну и что?

— Ну и то, — вздохнул Руиз. — Представь, что ты устроился работать при инкубаторе. Представь, что однажды темной ночью ты прокрался туда с сачком и ведром. Какой подход даст свободу большему числу особей?

Руиз умолк.

Накер раздумывал над сказанным. После долгого молчания он произнес:

— Ну что ж, Руиз. И много ли пользы от твоего сачка?

Но Руиз уже утратил интерес к разговору и не ответил.

Мозг-навигатор приступил к сложному процессу подъема на поверхность Руизова сознания.

Руиз слышал, как хлюпают в стоках иммобилизационного ложа остатки шок-геля. Он открыл глаза. Возле него, как всегда неподвижный, сидел Накер.

— Ну вот ты и снова с нами. — Синтетический голос для пущего эффекта звучал усталым шепотом. Накер легко мог воспользоваться голосом эльфа или любым другим.

Руиз провел рукой по мокрым волосам, сметая серебристый ореол датчиков:

— Да… Как успехи?

— Вполне, мой друг. Хотя не премину напомнить мой девиз: я работаю на совесть, и все же — не попадайся.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Обратно Руиз, подгоняемый императивом Лиги, добрался без приключений. Вынырнув в цивилизованных коридорах Дильвермуна, он взял такси до стартового комплекса, где его ждал корабль.

«Вигия» была небольшим судном межзвездного класса. Потрепанный снаружи кораблик изнутри поражал роскошью, а все механизмы были идеально отлажены. Руиз поднялся на борт с чувством человека, который вернулся домой. Люк закрылся, он впервые за много дней ощутил себя в безопасности.

Императив в его подсознании расценил возвращение на корабль как вполне допустимый ход, направленный на скорейшее выполнение миссии, и настойчивое давление на мозг прекратилось. Руиза охватила приятная истома, и он решил насладиться этим ощущением, пока позволяет время. Взяв бокал хорошего бренди, он удобно развалился в своем любимом кресле. Чтобы расслабиться, медленно втянул воздух и, так же не торопясь, выдохнул. Он пригубил согревающий напиток, отставил бокал и закрыл глаза. Руиз думал о том, что рассказал Накер. Лига Искусств готова пожертвовать им, лишь бы получить хоть каплю информации о промышляющих на Фараоне браконьерах. Почему? Фараон, конечно, планета весьма прибыльная, но ведь у Лиги тысячи подобных миров. Чем же этот так отличается от остальных? Или дело в другом?

Руиз снова припомнил свой визит к фактотору Лиги, чье задание ему предстояло выполнить на этот раз. Это оказалась пожилая дама по имени Альдиусен Миктиас. Длинное лицо и тонкие кости выдавали в ней циньянку.

— Входите, входите, — воскликнула она, кланяясь и на циньянский манер потирая запястья. — Всегда рада вас видеть, гражданин Ав. Я так счастлива, что вы нашли для нас время!

Руиз осторожно кивнул и уселся на стул подальше от письменного стола Миктиас.

— Сигарету? Порошок? Влагу? — Миктиас показала на бар, занимавший заднюю стену кабинета под большим голопейзажем Лугов Завтрашнего Дня.

Руиз покачал головой:

— Нет, спасибо. Вы предлагаете контракт? Миктиас широко улыбнулась, продемонстрировав мелкие голубоватые зубы:

— Именно. И приятно видеть, что вы не утратили своей неподражаемой прямоты. Значит, так. Нас беспокоят нелегальные сборщики урожая в примитивном мире с низким уровнем технологии. Это наши владения в Манихейском регионе на центральной границе.

Руиз задумчиво потер подбородок:

— Пустынный неприветливый мир? Какие-то артисты? Фокусники?

Миктиас хлопнула в ладоши, звук получился тихий и неприятный.

— Вы и вправду неплохо осведомлены. Да! Мы хотим, чтобы вы отправились туда, собрали сведения и, если удастся, покончили с нелегальным сбором урожая. Хотя условия контракта будут считаться выполненными, если вы назовете преступников и укажете их местопребывание, дабы их по закону покарала десница нашего возлюбленного работодателя. Но, как всегда, за пресечение преступных деяний полагается изрядная премия.

Агент подмигнула и рассмеялась, при этом ее лошадиная физиономия затряслась от неискреннего веселья.

Руизу сделалось не по себе, как бывало всегда, когда его нанимала Лига Искусств. Однако лицо его хранило выражение вежливого интереса.

— Какой информацией вы располагаете? Миктиас резко оборвала смех. Деланная веселость сменилась серьезной и сосредоточенной миной.

— Довольно скромной. По этой причине мы готовы повысить вашу обычную ставку.

Костлявые пальцы повернули к Руизу экран. Хлынул поток янтарных символов, отражающих тарифную сетку на различные виды работы. Руиз подался вперед, внимательно глядя на таблицы. Его несколько озадачил колоссальный размер вознаграждения, и где-то на краю сознания вспыхнул красный огонек опасности.

— Многие позиции касаются посмертной компенсации, — заметил он бесцветным голосом.

Фактотор тяжело вздохнула:

— Такова специфика вашей работы, гражданин Ав. Разве не так?

— Что да, то да, — согласился Руиз.

— Случись самое скверное, о ваших наследниках позаботятся должным образом.

Руиз предпочел не упоминать, что наследников у него нет.

— Кто-нибудь уже брался за эту проблему? Нет? Тогда какова оперативная информация?

— Как я уже говорила, весьма ограниченная. Браконьеры, похоже, располагают мощной контрразведкой. Наши люди исчезали бесследно. Нельзя, естественно, упускать из виду, что преступники могли просочиться на орбитальную станцию Фараона или в инфраструктуру Лиги на самой планете.

— Разумеется, — сухо ответил Руиз.

Думал он долго. Миктиас нетерпеливо заерзала.

— Ну так как? — спросила она. — Ваше мнение? Руиз откинулся на спинку стула:

— Неужто совсем ничего? Хоть какую-то помощь вы можете оказать?

— У нас замечательная культурная подготовка, язык, картография — стандартный набор. Мы дадим вам досье на нелегально захваченные труппы, но браконьеры работают очень чисто. На Фараоне у нас имеется разветвленная сеть наблюдателей. Они будут вам во всем помогать. Расходы, по сути дела, неограниченны. Мы очень обеспокоены этой проблемой и требуем быстрых и решительных действий.

Руиз снова задумался.

— И чего же вы хотите от меня?

Миктиас потерла запястья, на сей раз звук напоминал шуршание сухой змеиной кожи.

— Императив — усиленная степень, разумеется. И сеть финальной необходимости — самой тонкой геншианской работы.

Руиз ожидал чего-то подобного, но у него все равно засосало под ложечкой. Никто не станет платить такие деньги без гарантии, что хотя бы часть вложений окупится.

— Это совершенно необходимо — смертная сеть? Фактотор неодобрительно поморщилась.

— Ну, зачем так говорить? Сеть финальной необходимости — это просто страховочный механизм. Мы, разумеется, надеемся, что вы вернетесь в добром здравии, но дело рискованное. Если с вами случится беда, хотелось бы знать причины. Лига с гораздо большей вероятностью сможет отомстить за вашу гибель, если сеть передаст нам обстоятельства вашей кончины. Разве вы этого не хотите?

Руиз вздохнул:

— Да, конечно. Конечно. Когда?

Миктиас наклонилась вперед, глаза требовательно сверкнули.

— Сегодня. Сейчас. Наш сотрудник-генш ждет вас в лаборатории. Он готов установить сеть. Что вы на это скажете?

Руиз долго сидел молча, взвешивая, прислушиваясь к своему сердцу. Наконец он поднялся:

— Почему бы и нет?

Миктиас провела Руиза двенадцатью уровнями ниже, в медицинские отсеки Лиги.

Из уважения к ночному образу жизни существа, которое здесь работало, лаборатория освещалась неяркими полосками красного люма. Генш не обратил внимания на посетителей. Он пребывал в неподвижности, если не считать трех крохотных глаз, бесцельно блуждавших по черепу хозяина. На самом деле на коже головы последовательно вспыхивали и гасли волоски сенсоров, что и создавало иллюзию движения.

Руиза замутило. Во влажном воздухе лаборатории запах генша, похожий на вонь от разложившегося дождевого червя, действовал одуряюще. Из мешковатого трехногого тела торчали пучки жестких желтоватых волокон. Когда фактотор приблизилась к чужаку, пучки сжались в маленькие плотные бутоны, а затем опять распустились.

— Ваш пациент, уважаемый генш, — произнесла Миктиас, похлопав Руиза по плечу. — У вас есть спецификации?

Генш задвигался на стуле, и его глазные пятна собрались в кучку на передней части черепа. Вертикальная щель на горле раскрылась, и оттуда донесся шепот:

— Разумеется.

— Прекрасно, прекрасно, — оживилась Миктиас, потирая запястья. — Тогда, может, начнем?

Генш пожал плечами — при этом по всему его телу слева направо прошла волна — и встал на ножные присоски.

— Как вам будет угодно.

Существо жестом указало на стул, приспособленный для человека, и Руиз уселся, откинувшись на спинку.

Генш не делал никаких приготовлений, не применял ничего похожего на сложную технологию, которой затем пользовался Накер, чтобы распутать его работу. Он просто встал перед Руизом и вытянул изо рта блестящую белую нить. Она растягивалась, пока не сделалась тоньше волоса, затем коснулась правого виска Руиза и пронзила кожу.

— Я вспомню вас, — сказало существо, и Руиз провалился в беспамятство.

Как всегда, он проснулся раньше, чем положено, но глаз не открывал и поэтому расслышал последние реплики фактотора и геншианского медика.

— Операция прошла успешно? — озабоченно спросила Миктиас.

Генш вздохнул:

— Вполне. Океан сознания — это всегда непросто. Там трудно плавать. Этот хорошо себя защищает — почти как Истинная Раса.

Миктиас хихикнула:

— Истинная Раса…

— Смейтесь, если можете. Мы, генши, становились богами, когда люди еще плавали вокеане комочками слизи. Думаете, они все, как я — дрессированные животные при вашей лавочке? В других местах генши все еще пребывают в Становлении.

Ничто в этом шепчущем голосе не выдавало гнева или иных эмоций, но Руизу показалось, будто его коснулись чьи-то ледяные пальцы.

— Ладно, не сердитесь. Сеть закреплена надежно, императив внедрен?

— Да. Ваша крыса пробежит свой лабиринт, а когда она умрет, вы узнаете то, что стало известно ей. Этот, по крайней мере, даст мощный сигнал, — ответил генш.

Руиз позволил векам затрепетать. Фактотор бросилась к нему, чтобы помочь подняться:

— Гражданин Ав! Как вы себя чувствуете?

Руиз провел непослушной рукой по лицу и взглянул на генша. Тот снова угнездился на стуле, и глазные пятна уже мелькали на обратной стороне головы, лишь изредка появляясь на виду.

— Вполне, — ответил Руиз.

Руиз оставил бренди и поднялся на ноги. Прохладный пастельный тон стен соответствовал оттенкам мебели. Единственное цветовое пятно сияло из ниши в дальней стене. Руиз подошел ближе. Каждый день «Вигия» помещала сюда очередной шедевр из коллекции хозяина. На сей раз это была маска духа с Линии. Ее гуманоидные черты, вырезанные из цельного лунного камня редкой синевы, поблескивали вкраплениями красного желеобразного опала.

Корабль выбирал наугад, но порой Руиз придавал почти суеверное значение тому, какое украшение появится в нише. Он взглянул на маску, и его передернуло: свидетельство его же собственной глупости и неуместной доверчивости. Своеобразный сувенир предательства. Руиз сохранил ее не только ради красоты, но и в качестве напоминания о том, как опасно доверять кому бы то ни было.

Руиз тогда влюбился, а его возлюбленная доставила его прямо в руки врагов. В результате он научился цинизму, который теперь заменял совесть.

Он понял, что сейчас ему очень хочется разорвать контракт на Фараон, но при мысли об этом в его сознании, оттесняя желание, зашевелился императив. Руиз почти физически ощущал смертную сеть в глубинах мозга, словно глубоко укоренившуюся раковую опухоль, которая только и ждет сигнала, чтобы убить.

— Слишком поздно, — сказал он маске из лунного камня.

Она, казалось, смеялась в ответ, в ее пустых глазницах застыла обреченность.

Он отвернулся, уже не в силах расслабиться.

— Поехали, — сказал он «Вигии».

Часом позже сияние Дильвермуна на экранах заднего обзора потускнело, и Руиз приступил к обучению. За время трехнедельного перелета он погружался в информационный поток каждые восемь часов, заполняя память Фараоном — язык, обычаи, религия — миллионы деталей, которые понадобятся, чтобы проскользнуть незамеченным сквозь чужой мир. В промежутках он как можно больше спал, а просыпаясь, изучал карты единственного обитаемого плато. Плоскогорье высоко вздымалось над кипящей пустыней, каковую представляла собой остальная поверхность планеты. Много лет назад в центре плато приземлился корабль-матка с грузом эмбрионов. Вероятно, произошла ошибка, поскольку кругом имелась масса куда более пригодных для жизни миров. Но колония укоренилась и теперь, пусть и на ограниченном пространстве, процветала.

Погруженная в голорезервуар карта мерцала разноцветными яркими линиями, и перед глазами Руиза вставали образы, полученные в результате информационного погружения. Пронизанная миллионами мертвых оттенков бесплодная глина сухого плато. Кружевное переплетение водных резервуаров и каналов, словно гигантская паутина с вкраплениями зелено-лиловых оазисов.

В мутном тумане у подножия плато обитали чудовища. Время от времени они забирались на плато и разоряли страну до тех пор, пока не погибали от недостатка воздуха и относительно низких температур. В результате чудища сделались частью религии фараонцев, превратившись в демонов, и жители плато выстроили вокруг своего мира стену, чтобы отражать нападения монстров.

Недостаток дождей явился почти непреодолимой проблемой, и люди Фараона посредством священного отбора жестко ограничили рождаемость. Постепенно жизнь сделалась стабильной, прочной и достаточно безопасной, что вызвало расцвет искусства.

Фараонцы стали непревзойденными камнерезами, изготавливали бесподобное стекло и фарфор, которому не было равных по качеству и красоте линий. Некоторые изделия оказались достаточно ценными, что позволило вывозить их на экспорт. Из яда местных рептилий получали мощные галлюциногены, которые пользовались спросом (правда, ограниченным) на пангалактическом рынке. Эти наркотики покупали богатые клиенты, которым нравилось испытывать взрыв примитивных эмоций.

Технология на Фараоне представляла собой причудливую смесь, типичную для миров, на которых колонизация протекает долго и трудно. Существование человечества на подобных планетах весьма хрупко. Здесь неплохо была развита металлургия, и фараонцы строили довольно сложные паровые машины. Но все попытки провести железную дорогу подавлялись агентами Лиги, которые стремились предотвратить формирование базы для широкомасштабного развития промышленности.

Как и везде, самым выгодным бизнесом на Фараоне оставалась работорговля. Фокусники приносили неслыханные доходы в пангалактических мирах. Эти артисты создали действительно великое искусство.

Их представления являли собой потрясающую по силе драму, усиленную шедеврами иллюзии. Ловкость рук связывала воедино все аспекты жизни на Фараоне.

Ремесло фокусника представляло собой единственное средство преодоления кастовых барьеров. Талантливый фокусник, по каким-то причинам не замеченный Лигой, получал возможность сделаться дворянином. Но если артиста забирали, то соотечественники расценивали его исчезновение как вознесение на небо. Они завидовали новой жизни полубога в Земле Воздаяния. В награду за особо удачные представления боги — скрытая от непосвященных техническая служба Лиги — посылали дожди и грозы. Таким образом, номархии, где было много фокусников, процветали во всех отношениях.

Руиз как-то видел рекламный ролик, снятый Лигой для потенциальных покупателей фараонского товара.

Сначала в кадре появилась эмблема Лиги — стилизованная человеческая фигура, красная на черном фоне, закованная в серебряные цепи из пятиконечных звезд, — и зазвучал гимн — мощная оркестровая аранжировка с великолепным хором.

— Добро пожаловать, граждане, — произнес уверенный голос. — Вас приветствует Лига Искусств, зарегистрированная на Дильвермуне автономная корпорация, имеющая представительства во всех пангалактических мирах. Более чем три тысячи стандартных лет мы являемся основными поставщиками разумного товара в пангалактике. Лига Искусств — ведущий специалист в величайшем искусстве, а именно: в искусстве формирования человеческого интеллекта.

Гимн перешел в крещендо и замер на драматически звенящей ноте.

Рекламный текст поблек, и его сменило изображение висящего в темном космическом пространстве Фараона. Камера дала крупный план и словно понеслась вниз к поверхности планеты.

— Это Фараон, — продолжал диктор, — интересный и необычный мир. Сегодня мы приглашаем вас посмотреть одно из великих религиозных представлений, называемых Искуплениями.

Руиз перемотал пленку, чтобы пропустить болтовню о местных достопримечательностях, пока не дошел до начала спектакля. Голос рассказывал о том, что Искупления выполняют как религиозную, так и юридическую функцию. Во время представления фараонцы развлекают богов и казнят преступников. В некоторых постановках осужденного называют Фениксом и призывают добровольно участвовать в спектакле в надежде, что удачное представление позволит ему воскреснуть. Эти упования подпитывались специалистами Лиги, которые порой реанимировали жертву.

Руиз снова нажал перемотку. Искупление было в разгаре. Игра фокусников отличалась гротескными, стилизованными жестами, характерными для докинематографического театра. Они играли с таким напряжением, их глаза так горели, что Руизу сделалось не по себе, и он снова перемотал пленку. Камера придвинулась к сцене, показывая крупным планом работу тех, кто в полной темноте обслуживал аппарат, формирующий иллюзии. Тут царило напряжение иного типа, но Руизу все равно было больно смотреть на это. Никто из этих людей не понимал, что подобным образом превращает себя и своих соплеменников в привлекательный для покупателей товар. Жители Фараона забыли свои пангалактические истоки — сведения о людях со звезд сохранились только в отдельных смутных преданиях. Они точно знали, что вселенная кончается на краю плато, что внизу — демоны, а вверху — боги. И те и другие внушали страх.

Руиз выключил экран.

Самым ответственным и все же самым приятным моментом подготовки к командировке на Фараон был для Руиза процесс шлифовки маленьких шедевров престидижитации. Эти навыки окажутся необходимыми, когда он отправится в путь по дорогам Фараона в образе продавца змеиного масла, местной разновидности наркотика. Люди этой профессии пользовались несложными фокусами для рекламы своего товара. Пангалактическая технология в большинстве случаев могла заменить сноровку, но все же требовалось уяснить основные принципы обмана зрения и ловкости рук.

Руиз обнаружил, что испытывает странное удовлетворение от того, что освоил несколько простых трюков, и отдавал шлифовке нового навыка все время между сном и информационными погружениями, пока не стал выполнять весь репертуар без сучка без задоринки.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда «Вигия» достигла орбиты Фараона, у Руиза от новых знаний уже голова распухла. К орбитальной станции Лиги он приближался даже с некоторым облегчением. Тут будут люди, множество людей: агенты Лиги, консультанты, контрактники, экспедиторы. Возможностей развлечься и пообщаться хоть отбавляй.

Снизу платформа казалась сгустком менее интенсивной черноты на фоне бездонного провала космоса. Не было ни одного огонька, который мог бы привлечь внимание какого-нибудь начинающего гения на Фараоне. Примитивный телескоп вполне укладывался в рамки технических возможностей тамошней культуры. Линейные агенты, разумеется, пресекали развитие подобных технологий, но все же Лига предпочитала не рисковать.

Руиз аккуратно посадил «Вигию» в забронированный шлюз. Когда клацанье стыковочного механизма наконец смолкло, он расстегнул ремни амортизатора и глубоко вздохнул:

— За работу.

Агент переоделся в черный комбинезон — для эмиссара Лиги Искусств костюм вполне подходящий — и спустился вниз. На выходе его ожидала молодая женщина. Невысокого роста, пухленькая, со светлыми вьющимися волосами, она улыбалась, и, похоже, искренне.

— Гражданин Ав? — шагнула она вперед.

— Да.

— Добро пожаловать на орбитальную станцию Фараона, — просияла девушка. — Мое имя Аулисс Монсипор. Я провожу вас в кабинет фактотора Принфилика. Пожалуйста, следуйте за мной.

— С удовольствием, — ответил он более дружелюбно, чем того требовала ситуация. Для сотрудника Лиги Аулисс Монсипор была необычно милой и приятной особой, но Руиз удивился, что вообще замечает такие вещи. Шагая за ней по хитросплетениям коммуникационных коридоров, которые связывали станционные модули между собой, он обнаружил, что с восхищением любуется покачиванием ее бедер сквозь тонкую ткань форменного комбинезона Лиги. «Что со мной?» — подумал Руиз. Господи, да его просто в жар бросает от близости этой хорошенькой, но в конце концов ничем не примечательной женщины! Он резко потряс головой, надеясь, что от этого в мозгах прояснится. Путешествие с самого Дильвермуна было, конечно, долгим и одиноким, но обычно он откладывал романтические поползновения до более подходящих времен. К тому же он предпочитал предаваться наслаждениям подобного рода в таких местах, где его профессия и репутация никому не известны. Это был вопрос принципа и элементарной безопасности.

Они добрались до кабинета фактотора. Дверь охранялась компактным роботом-убийцей. Вид этого агрегата до некоторой степени восстановил душевное равновесие Руиза, и он смог взглянуть молодой женщине в глаза, когда та обернулась к нему.

— Я доложу о вашем приходе, гражданин Ав. Подождите минутку.

Она вошла. Прошло довольно много времени, прежде чем она вернулась и, взяв его за руку, провела внутрь. На краткий миг он остро ощутил тепло ее ладони.

Фактотор оказался одним из древних уроженцев Дильвермуна, высоким худощавым андрогином с непропорционально тяжелым бюстом. Характерные для его племени удлиненные черты бесполого лица обрамляла искусно уложенная грива седых волос. Морщинистую щеку украшал голубой значок касты, показывая, что фактотор — член знатного и могущественного клана. Существо протянуло руку для приветствия.

— Руиз Ав, — произнесло оно. — Счастлив видеть вас. Принфилик к вашим услугам.

Руиз неохотно коснулся чуть влажной ладони и без спросу уселся. Аулисс с улыбкой выскользнула в боковую дверь.

Руиз внутренне подобрался. Дильвермунских андрогинов он недолюбливал сильнее, чем иные формы искусственной жизни, — об их коварстве ходили легенды. Странно, что андрогин достиг такого высокого поста: по части лояльности персонала Лига проявляла параноидальную озабоченность. Впрочем, это свойственно любой крупной корпорации.

Принфилик сложил тщательно ухоженные руки на коленях и откинулся на спинку кресла, в глазах его мелькнул огонек скрытого презрения. Как все андрогины, он прекрасно отдавал себе отчет в том, какое впечатление производит на немодифицированных людей. Но на губах его играла приятная улыбка.

— Ваше присутствие здесь более чем желательно, Руиз Ав. За последний год наши потери превысили все мыслимые пределы. Но вы прибыли гораздо раньше, чем я ожидал.

Руиз насторожился еще больше. Показалось, или в голосе андрогина действительно прозвучал еле уловимый оттенок неискренности? Не связан ли фактотор с браконьерами? Руиз мысленно отметил, что во время пребывания на станции придется соблюдать максимальную осторожность.

— Разве Центральный штаб не сообщил вам? — спросил он.

— Да-да, но… Сообщение прибыло почтовым модулем меньше шести часов назад. Вы, наверное, сразу подключились к расследованию и вылетели без промедления?

Руиз не ответил. Он позволил молчанию сгущаться до тех пор, пока андрогин не откашлялся и не заговорил снова:

— Так вот. Ваши полномочия весьма обширны. Вы, вероятно, пользуетесь особым доверием Лиги. На время пребывания здесь вы назначены ее полномочным представителем. Чем я могу облегчить и ускорить вашу работу, Руиз Ав?

— Не знаю пока. Как разберусь, сообщу.

Руиз обвел взглядом кабинет фактотора. Обстановка была элегантной, разве что чуть более помпезной, чем следовало бы. Стены покрывала зернистая серебряная кожа, перемежающаяся вертикальными полосами винно-красного бархата. Через равные промежутки на уровне глаз висели фараонские статуэтки, залитые озерцами белого света. Руиз встал и подошел к ближайшей. Она представляла собой оскаленную морду пылевого медведя, вырезанную из чего-то, подозрительно напоминавшего человеческий череп. Маска была покрыта лаком цвета ржавчины и окружена пучками черных перьев. На красном шнуре висела связка пальцевых костяшек и маленькие серебряные колокольчики. Руиз коснулся их, и они издали странный сухой и дрожащий звук.

— Замечательное произведение, а? — прозвучал голос Принфилика прямо у него за плечом, и Руиз едва не подпрыгнул. — Я собираю шедевры пылевой стороны. Это развлекает, да и отставка может оказаться немного приятнее. Как вы думаете, насколько это ценная вещь?

Руиз отодвинулся. Близость фактотора заставляла его покрываться мурашками.

— Не мне судить.

— А-а. Ну ладно, сколько вы у нас пробудете?

— Недолго. Я бы хотел, чтобы корабль прошел техобслуживание, а потом сразу примусь за работу.

Принфилик был, казалось, искренне разочарован:

— О нет! Вы же проведете с нами денек-другой! Почему бы в последний раз не вкусить прелестей пангалактической жизни, прежде чем отправиться к этим грязекопателям?

Руиз с любопытством посмотрел на Принфилика:

— Почему вы говорите «в последний раз»? Я планирую вернуться, и как можно скорее.

Андрогин покраснел. Краска смущения на таком старом и морщинистом лице выглядела довольно дико.

— Я имел в виду, разумеется, последний раз перед долгим отсутствием, какового потребует ваша миссия на пылевой стороне. Пожалуйста, примите мои извинения, если я нечаянно оскорбил вас.

— Все в порядке, — сказал Руиз.

Снова повисла пауза, и Руизу показалось, что он физически ощущает тяжесть неодобрения фактотора. Он проигнорировал это чувство и продолжал расхаживать по кабинету, рассматривая статуэтки. Вот дневная летучая мышь, ее свирепая мордочка вырезана из гладко отполированного бурого гранита, а вокруг неровной клыкастой пасти, словно капли крови, сверкают мелкие рубины. Была там и ящерица арройо с глазами из голубого сапфира и янтарными зубами. Выточенная из обсидиана адская гончая выла на луну, сидя на диске из золотой и серебряной филиграни.

Руиз упоенно разглядывал творения неведомых мастеров, он словно заряжался их бурной энергией, не связанной ограничениями цивилизации. Наконец ему почему-то сделалось не по себе, и он отвел глаза. В этот момент вернулась Аулисс Монсипор. Руиз снова испытал прилив странного жара и несколько смутился. Вероятно, до нее донеслась какая-то часть испускаемых им флюидов, и это ей понравилось. Глаза девушки заблестели, а прелестные губы тронула легкая улыбка. Фактотор устремил проницательный взгляд на Руиза, затем перевел его на помощницу.

— Ступайте с гражданином Авом, Аулисс. Проследите, чтобы он получил все, что нужно. — Улыбка Принфилика была не такой приятной, как у его подчиненной. — И, пожалуйста, Руиз, подумайте еще раз — наверняка вы можете повременить день или два. Или хотя бы ночь, а?

Теперь они шли рядом по коридорам станции. Время от времени Аулисс задевала его мягким бедром и, указывая направление, прикасалась к локтю.

— Наверное, вы хотите сначала позаботиться о корабле, — сказала она. — Пойдемте в сектор техобслуживания. У вас есть талоны?

Он похлопал себя по карману.

— Отлично. Мне следовало догадаться, что вы подготовились как следует. — Она бросила на него наивно-кокетливый взгляд.

— Да. Как всегда.

— А когда корабль будет готов?

— Вообще я собирался улетать. А у вас есть другие предложения?

Она рассмеялась: — Да.

Руиз проинструктировал флегматичного техника относительно доступа к второстепенным отсекам корабля и похлопал «Вигию» по бронированному боку — дурацкий сентиментальный жест.

Аулисс быстро провела его в маленький модуль на конце длинного луча, где помещалась ее квартирка.

Когда они вошли, глазам Руиза предстал интерьер, достойный жилища фараонского аристократа средней руки. В центре выложенного зелеными плитками входного дворика лениво журчал маленький фонтанчик. Влажный воздух был напоен ароматом благовоний и сладким запахом пустынных цветов.

— Входите, — Аулисс буквально втянула его внутрь. — Ну, как вам все это?

— Славно, — откликнулся он, разглядывая обстановку.

— Вероятно, культура пылевой стороны оказала на нас чересчур сильное влияние, но, в конце концов, подглядывать за их маленькой странной жизнью — наше главное развлечение.

Она словно извинялась, как если бы гость уличил ее в провинциальности.

— Нет-нет, это потрясающая культура, — успокоил ее Руиз. — Как удачно, что вы обставили комнаты в фараонском стиле. Я смогу начать акклиматизацию уже на орбите. — Но, говоря это, эмиссар подумал, что ему вряд ли придется посещать дома знати.

Однако Аулисс его дипломатичность пришлась по вкусу.

— Вот здорово! Мне так хочется вам помочь, — она погладила его по руке и слегка прижалась к нему.

Казалось, от нее исходит какой-то плотский импульс. Руиз встревожился. Он не мог определить источник этих неожиданных переживаний — словно мозг на мгновение стал чужим. Уж не Накерова ли это работа?

— Но сначала, — воскликнула она, — обед и фараонское вино. Вы его еще не пробовали?

Она светилась таким наивным энтузиазмом, словно в ее вопросе не было никакого подтекста.

— Нет, — улыбнулся он, — но не прочь попробовать. Она покраснела, и Руиз догадался, что женщина прекрасно его поняла.

Занавес в дальнем конце комнаты раздвинулся, и в комнату вошла очень юная фараонка. Она остановилась, потупив глаза и сложив руки. Аулисс заметила ее:

— А это Мераклен, моя рабыня. Она великолепная кухарка. Пока мы едим, она может, если хотите, развлечь нас традиционными песнями пустыни. Голос у нее вполне сносный.

У Руиза внезапно пересохло в горле. Если Аулисс была привлекательна, то Мераклен — просто прекрасна. Разница между ними была такая же, как между вульгарной стекляшкой и кристаллом темного опала. Зачесанные назад густые черные волосы рабыни открывали овальное лицо с высокими скулами. Кожа цвета слоновой кости и темные губы были само совершенство. Кисейное платье не скрывало изящного тела.

— Вам обед на двоих, хозяйка?

Когда Мераклен заговорила, иллюзия совершенной красоты несколько потускнела. Голос оказался гнусавым и плаксивым, и Руиз про себя отметил, что не стоит просить ее спеть. Но, может быть, она умеет танцевать, подумалось ему. От этой мысли эмиссару полегчало. Столь недвусмысленное напоминание о том, на кого он работает, несколько охладило его пыл, но не настолько, чтобы захотелось уйти. «В конце концов, чем Аулисс хуже меня?» — подумал он.

Хозяйка провела его во внутренний дворик, где они пообедали под куполом из армированного стекла, сквозь который виднелись звезды. Еда оказалась вкусной. Хотя Аулисс предупредила его, что блюда приспособлены к пангалактическим вкусам, Руиз порадовался, что путешествие на Фараон не превратится в кулинарную пытку.

Когда они закончили трапезу, девушка на несколько минут исчезла и вернулась, облаченная в наряд, который, вероятно, являлся пангалактической версией костюма одалиски из гарема какого-нибудь фараонского владыки. Обернутый вокруг бедер полупрозрачный аквамариновый шарф поднимался к талии и покрывал голубой дымкой маленькие грудки, чтобы завершиться пышным узлом на плече. Кожа у нее была очень гладкая. Скоро Аулисс продемонстрировала Руизу, что такой узел развязывается одним движением, стоит только потянуть, и он не преминул убедиться в этом.

Она отдавалась ему скорее пылко, нежели искушенно, и Руиз был совершенно очарован. После, когда они лежали, обнявшись, глядя сквозь купол на звезды и потягивая фараонское вино, девушка спросила:

— Хочешь, можно позвать Мераклен? У нее природные способности. По-моему, это часть их культуры.

На миг предложение показалось Руизу соблазнительным, но в следующую минуту нахлынуло раздражение. К тому же Аулисс может расценить проявление интереса к рабыне как разочарование ее безыскусной любовью.

— Может, в другой раз.

Девушка улыбнулась, и Руиз понял, что выбрал правильный ответ.

— В другой раз. Жалко, ты еще не облачился в свое фараонское одеяние — мы бы попросили ее сказать, насколько убедительно ты в нем выглядишь. Какая у тебя легенда? С таким ростом и фигурой нетрудно было бы сыграть и роль дворянина.

— Увы! Эта заманчивая перспектива не для меня. Проще путешествовать и собирать информацию в качестве продавца змеиного масла, а не аристократа. Хотя постель моя будет не такой мягкой, как эта.

Руиз нежно дотронулся до груди Аулисс. Она рассмеялась и притянула его к себе, чтобы на сей раз предаться наслаждению более вдумчиво.

Часом позже ему стало скучно. Аулисс почувствовала это, но вроде бы не приняла на своей счет. Не исключено, что она составляла компанию и другим агентам Лиги, чей императив оставлял своим хозяевам возможность расслабиться. Немного погодя она предложила одеться и сходить в сектор развлечений для экипажа орбитальной станции.

— Почему бы и нет? — согласился он.

Уходя, он посмотрел на Мераклен, и та дерзко ответила на его взгляд.

Развлекательный сектор начинался с широкого коридора в главном модуле станции. На орбите работали тысячи людей и негуманоидов, и с первого взгляда Руизу показалось, что для каждой группы существует отдельный бар, отмеченный лентой головывески, пропадающей, лишь завернешь за угол.

Аулисс потащила его к вывеске, на которой было написано «Маленький друг». Внутри бара было совершенно темно, если не считать голубоватого свечения головизора в углу. Вокруг него теснились столы, и с десяток людей пристально вглядывались в мерцающие образы.

— Иди сюда, — позвала Аулисс. — Посмотрим, что там такое.

Она провела его к столу, сделала знак бармеху и обменялась приветствиями с несколькими посетителями. Ясно было, что она здесь не впервые.

Бармех поставил перед ними напитки — бледное дымчатое бренди, которое порекомендовала Аулисс. Руиз смотрел на головизор. Что именно его спутница сочла таким занимательным?

Горячее солнце Фараона заливало сухой песок. Трое детей, две девочки и мальчик, были заняты какой-то сложной игрой. По-видимому, им было лет двенадцать-тринадцать — как раз на пороге зрелости.

Дети стояли на расстоянии нескольких метров друг от друга, образуя треугольник. У ног каждого была сложена кучка камней. Очевидно, в игре требовалось блефовать, угадывать и проявлять недюжинную ловкость. Маленькие фараонцы обменивались оживленными репликами, смеялись и гримасничали, потом, по какому-то неуловимому сигналу, протягивали вперед ладошки, в которых было зажато разное количество камешков. Раздавались вопли, и дети кидались к соседским кучкам. Время от времени они сталкивались, и это вызывало дополнительный взрыв веселья. Положение камеры менялось, показывая то одного, то другого игрока, но чаше всего крупным планом давалось лицо мальчика — чистые правильные черты, крепкие белые зубы и обрамленные густыми ресницами миндалевидные глаза.

«Сцена, конечно, трогательная», — подумал Руиз. Он взглянул на соседей по бару и подивился тому, с каким напряжением они наблюдали за детьми.

— Мальчик, — прошептала Аулисс — В нем все дело.

О чем это она? Руиз хотел было спросить, но тут режим показа изменился. Изображение играющих детей ушло в нижнюю часть экрана, а вверху возникла пухлая физиономия улыбающегося человечка, одетого по фараонской моде.

— Здравствуйте, здравствуйте, — произнес он. — Введите, пожалуйста, ваши ставки.

Руиз почувствовал, как застыло лицо. Аулисс радостно улыбнулась ему:

— Жаль, мальчик мне не по карману. Мне и так пришлось полгода экономить на всем, чтобы купить Мераклен. И она уже стареет — ей сейчас не то шестнадцать, не то семнадцать… Придется снова копить.

Она, видимо, уловила его неодобрение, хотя он изо всех сил старался, чтобы на лице ничего не отразилось.

— Это абсолютно законно, Руиз. Лига выделяет агентам на местах персональную квоту, они только не должны зариться на династии фокусников и на специально помеченные экземпляры. В конце концов больше оттуда нечего экспортировать. А квота является просто справедливой компенсацией издержек здешней службы. Кроме того, это добавляет комфортности нашему пребыванию здесь.

Руиз нервно кивнул:

— Наверное.

Там, где Аулисс прикасалась к нему, тело покрылось мурашками. Вокруг посетители бара вводили ставки при помощи размещенных на каждом столе клавиш. В воздухе стоял возбужденный гул.

Минутой позже прожектор высветил потного брыластого мужчину, чьи собутыльники завопили и принялись хлопать его по спине.

— Надо же, мальчик достался ему совсем дешево, — огорчилась Аулисс. Но затем к ней вернулось хорошее настроение.

— Ладно, может, мне тоже в следующий раз повезет.

— М-м, — нейтрально поинтересовался Руиз, — а дорого держать двух рабов?

Девушка смутилась:

— Честно говоря, дороговато — плата за содержание, да еще налоги на роскошь. Но если мне не удастся продать Мераклен кому-нибудь, у кого другие вкусы, я могу подвергнуть ее стиранию памяти и выпустить обратно в естественную среду. В конце концов, я не из тех, кто способен выбросить надоевшую рабыню в космос.

— Отрадно слышать, — сухо заметил Руиз. У него возникло непреодолимое желание уйти и больше никогда не видеть Аулисс Монсипор. — Э-э… я забыл кое-что объяснить технику… Извини, я выйду на минутку.

Она кивнула и рассеянно похлопала его по руке. Ее внимание вновь было приковано к головизору. На сей раз сцена, как догадался Руиз, разыгрывалась на школьном дворе. Десятки одетых в лохмотья ребятишек носились по утоптанной глине. Камера ринулась вниз, чтобы показать крупным планом маленькую девчушку с нежными чертами лица и большими фиалковыми глазами, которая серьезно беседовала с самодельной куклой.

Руиз пулей выскочил из «Маленького друга», его тошнило. Он направился прямиком в док, где стояла «Вигия», намереваясь покинуть станцию как можно скорее.

Миновав стальные двери дока, он заметил фигуру в комбинезоне механика, которая крадучись подбиралась к верхним дюзам корабля. Руиз инстинктивно отступил за колонну, внутри которой проходил водопровод, и принялся наблюдать.

Механик, невысокий худощавый паренек, быстро огляделся, потом извлек из левой дюзы контейнер, в котором, судя по болтающимся ремням и контурам на прокладке, ранее был укреплен какой-то большой и хрупкий предмет.

Тщательно культивируемая паранойя Руиза вспыхнула с новой силой. Прячась, он последовал за техником к выходу из дока. Тот остановился у дверей склада и внес контейнер туда. Руиз бесшумно шагнул за ним. Рабочий, занятый установкой своей ноши на стеллаж, не заметил его.

Руиз пинком захлопнул дверь и схватил механика за плечо. Развернувшись, он впечатал его лицом в стену, так, чтобы оглушить, но не убить. Человек упал на спину, лицо его было залито кровью. Руиз придавил ему грудь коленом и обыскал, но оружия не нашел.

— Что ты сделал? — обманчиво мягким голосом спросил он несчастного.

Механик взглянул на него сквозь кровавую маску и попытался улыбнуться. Изо рта посыпались осколки зубов.

— Сэр?

— Что ты сделал с моим кораблем?

— Техническое обслуживание, конечно.

Руиз схватил паренька за сломанный нос и резко повернул. Бедняга разинул рот, чтоб завизжать, но агент пережал ему трахею. Когда у механика уже начали закатываться глаза, мучитель ослабил хватку.

— Не шуми.

Человек кивнул, но больше не улыбался.

— Попробуем еще раз. Что ты сделал с моим кораблем? Не раскисай. Когда разберусь с тобой, я все равно слазаю в трубу и посмотрю, так что с тем же успехом можешь сам мне все рассказать. А пока поведай мне, по чьему приказу ты действовал.

— Ну, раз ты так ставишь вопрос… — ответил паренек. И умер.

Руиз еще несколько секунд постоял над трупом, глядя, как стекленеют глаза. Странно. Он, конечно, размазал этого парня по стенке, но явно не до такой степени. Смертная сеть? Но где в этом отсталом мире заговорщики найдут генша, способного выполнить подобную работу?

Руиз забрал у покойника пояс с инструментами и пошел обратно в док. В вентиляционной системе он обнаружил крохотную дырочку втом месте, где механик прожег обшивку «Вигии», чтобы перерезать кабель сенсора, ведущий к дюзам. Корабль не смог бы доложить, что в его внутренности проникали посторонние. Руиз прополз по верхним дюзам и отыскал в корпусе инжектора довольно крупный кусок монокристаллической взрывчатки, которой хватило бы, чтобы превратить «Вигию» и ее капитана в облако дрейфующих в пространстве молекул. Он очень внимательно обследовал корабль, но не обнаружил ни мин-ловушек, ни каких-либо следов дистанционного управления бомбой. Вероятно, саботажники рассчитывали, что Руиз обязательно включит дюзы на входе в атмосферу Фараона. Простой и абсолютно беспроигрышный план непременно сработал бы, не охвати Руиза такое омерзение в зале «Маленького друга».

Руиз осторожно отделил блок взрывчатки и вылез из трубы, затем отнес бомбу на склад и положил рядом с трупом. Потом он вихрем примчался обратно к «Вигии», забрался внутрь, задраил все люки и пристегнулся, готовясь к старту.

Ожидая ответа дока на запрос открыть стартовый шлюз, он пережил несколько неприятных секунд: выпустят ли его?

Силовое поле в доке сместилось, отжимая воздух в дальний конец шлюза. Руизу показалось, что из него вытягивают внутренности. Во внешней оболочке станции открылся проем, и внутрь хлынул звездный свет.

Эмиссар откинулся на спинку кресла.

— Выноси нас отсюда, — сказал он «Вигии», и она ответила родным, ласкающим слух гудением двигателей. Сквозь раскрывающуюся стартовую щель корабль выплыл в открытый космос, и у Руиза камень с души свалился.

Он разогнался по орбите, пересек границу дня и ночи и приготовился к спуску.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Руиз провалился в мутные туманы необитаемых низин в ста километрах от плато, на котором ухитрилась выжить фараонская цивилизация. Жители плато называли земли, лежащие под покровом туманов, Адом, и Руиз понимал почему. Температура там, внизу, держалась чуть ниже точки кипения воды, воздух не годился для дыхания, а обитавшие там звери были сильнее, опаснее и страшнее самых ужасных демонов, порожденных человеческим воображением.

Руиз вел «Вигию» сквозь едкие туманы, пока не завис в ста метрах от края плато, где его не могли заметить из обсерваторий, расположенных на крепостной стене.

Затем агент принялся анализировать события последних часов. Имела место попытка расправиться с ним прежде, чем он начнет свою миссию. Следовательно, браконьеры были в сговоре с кем-то из персонала орбитальной станции. Но с кем? С фактотором? Уроженец Дильвермуна стоял первым в списке подозреваемых, как самый очевидный вариант. Но очевидные варианты далеко не всегда оказываются самыми правильными. К сожалению, в такой масштабной организации, как Лига, коррупция внутри подразделений и соперничество между ними неизбежны. Могли существовать десятки групп, которые боролись за ведущую роль на станции — как и всякий отдаленный стратегический пункт, орбитальная платформа бурлила интригами. С равной вероятностью мог действовать и один человек, тот же техник, получивший задание следить, не появятся ли эмиссары Лиги, и в случае чего подстроить несчастный случай с летальным исходом. Или… Внезапно Руиз пожалел, что был столь откровенен с Аулисс Монсипор. А может, это и впрямь фактотор — в любом случае его жизнь по-прежнему в опасности.

Он еще некоторое время размышлял над этим вопросом, в то время как «Вигия» неподвижно висела в густом тумане, затем приказал кораблю продолжить движение. Дрейфуя вдоль периметра плато, «Вигия» оставляла в толще облаков радиомаяки, на равном расстоянии друг от друга. Спустя четыре часа корабль закончил облет плоскогорья. Руиз потянулся к монитору и набрал личный код фактотора. Сигнал прошел по системе маячков и устремился вверх. Принфилик немедленно ответил:

— Алло? Руиз Ав? Это вы?

Фактотор выглядел несколько помятым и взъерошенным, словно часы, прошедшие с момента отбытия Руиза, изобиловали неприятными событиями. Руиз позволил видеоэкрану передать свое изображение.

— Да, говорит Руиз Ав.

— Где вы? Я никак не могу определить ваше местонахождение.

— И очень хорошо. Предосторожность, знаете ли. Вы нашли мертвого убийцу?

Глаза у Принфилика слегка забегали.

— Да, — ответил он. — Но почему «убийцу»?

— А бомбу рядом с ним?

Странное гладкое лицо фактотора побледнело.

— Бомбу? Какую бомбу?

Руиз внимательно наблюдал за андрогином. Либо Принфилик великолепный актер, что вполне вероятно, либо он не до конца владеет ситуацией на орбите.

— Кристаллическую взрывчатку, которую я вытащил у «Вигии» из задницы и оставил возле тела. Она исчезла?

Фактотор глубоко вздохнул, у него задергалась щека.

— Исчезла.

Руиз улыбнулся.

— Значит, и у вас проблемы. В любом случае, я был вынужден ввести политику разделения. Вероятно, во вверенной вам организации действуют враждебные Лиге элементы. Согласны?

Фактотор злобно вперился в экран. Но в следующий момент кивнул изящной головой:

— Похоже на то.

— Я планирую поступить следующим образом, фактотор. Пошлю модуль на Дильвермун — на тот случай, если этот элемент взорвет кристалл прежде, чем вы сумеете его обнаружить. Одновременно начну исследования здесь, на поверхности. Вы со своей стороны должны немедленно ввести полный мораторий на связь между планетой и станцией. Вам ясна необходимость данного шага?

Фактотор явно пребывал на грани истерики:

— Но мои квоты…

— Это не подлежит обсуждению, — оборвал его Руиз. — Если каналы связи останутся открытыми, кто знает, какие инструкции могут получить те из моих врагов, с которыми мне придется встретиться здесь, внизу? «Вигия» будет контролировать весь спектр частот и, если приказ будет нарушен, отправит еще один модуль. Подтвердите, что поняли меня.

На какое-то мгновение Руизу показалось, что Принфилик не подчинится, но потом фактотор кивнул. Лицо его неожиданно помрачнело.

Руиз прервал связь.

В ожидании темноты он несколько часов поспал, потом начал тщательно готовиться к маскараду. Втер в голову депилятор длительного действия. Скомандовал медицинской аппаратуре нанести временные татуировки, выбранные еще по дороге с Дильвермуна, и стоически перенес эту болезненную процедуру. Затем взглянул в зеркало — оттуда на него смотрел незнакомый варвар. Ярко-красные и темно-зеленые узоры змеились по лицу и по всей голове, подчеркивая форму черепа, сильно выступающие скулы, прямое лезвие носа. В злобных раскосых глазах вспыхивал огонек жестокости. Руиз попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то неубедительной. В следующую секунду она превратилась в свирепый оскал.

Руиз встряхнулся и отвернулся от зеркала. Он переоделся в причудливый костюм продавца змеиного масла, состоящий из разноцветных слоев разрезанной на полоски и заплетенной в косички ткани. Эмиссар исходил из принципа, что самый безумный наряд порой оказывается наилучшим камуфляжем. Он окинул свой костюм критическим оком и не нашел изъянов. Руиз был уверен, что никто не опознает в нем чужака, в очередной раз поздравив себя с тем, что его собственная медная кожа и черные глаза соответствовали местному стандарту. Пальцы он унизал полудюжиной дешевых на вид серебряных колец — на самом деле это были микроприборы, с помощью которых он намеревался творить мелкие иллюзии, неотъемлемую часть социальных ритуалов на Фараоне. Он подвел глаза сурьмой, наклеил на щеку мушку и нацепил серебряные серьги с агатами. В бесчисленных складках своего тряпья он спрятал целый арсенал, закамуфлированный под различные принадлежности местных культов, — амулеты, фетиши, священные изображения.

Когда Руиз был наконец готов, он взял специальный жезл, который сам спроектировал и собрал в мастерской «Вигии», сунул в поясную сумку маленький иглопистолет, замаскированный под волшебную палочку, и закинул на спину мешок, в котором содержался приличный запас наркотиков, добытых из яда рептилий, — его товар. Стоя в шлюзовой камере, он отдал кораблю последние распоряжения и в последний раз втянул носом запах пангалактической цивилизации: металл, пластик, озон, машинное масло и средства дезинфекции. Потом вынул из шкафчика одноразовый респиратор и набор альпинистского снаряжения.

— О'кей, — скомандовал он, — давай наверх. Зависни как раз под линией туч.

Руиза придавило к полу, когда «Вигия» резко взмыла вверх. Он надел респиратор и пристегнул кошки. Корабль остановился, дверца люка отъехала в сторону, и трап уперся в скалу. В шлюз хлынули ядовитые туманы преисподней, и Руиз, выпрыгнув, повис на скале. Кошки звякнули. Стальные крючья вонзились в рыхлую породу и удержали его вес. Он обернулся, чтобы взглянуть на «Вигию», но та уже втянула трап и провалилась вниз, в густой туман, ждать его возвращения.

Руиз пролез несколько метров и остановился. Он осторожно поднял голову над туманом, вглядываясь в ясную фараонскую ночь. Высоко в небе плыли две из трех маленьких лун Фараона, давая достаточно света, чтобы эмиссар смог различить у себя над головой Стену Мира и контуры ближайшей сторожевой башни, которая выступала из стены на сотню метров левее.

На башне не было ни единого огонька: стражники держали внешние галереи темными, чтобы ночное зрение не притуплялось. Руиз нырнул обратно в туман, чтобы обдумать положение. Торчать на скале у него не было ни малейшего желания. В темноте он рисковал сделаться добычей чудовищных хищников, которые могли с голоду попытать счастья на скалах. С другой стороны, ему совершенно не улыбалось столкнуться с патрулем на стене, призванной охранять мир от демонов, — хотя это было бы меньшим из двух зол. Руиз несколько раз глубоко вдохнул, отбросил респиратор и заскользил вверх по скале, а потом и по Стене Мира с ловкостью перепуганной ящерицы.

Он без приключений добрался до вершины стены и, перевалив через парапет, поздравил себя с благополучным прибытием на место. Но стоило ему отстегнуть кошки, как за спиной послышались быстрые шаги. Он обернулся как раз вовремя, чтобы заметить высокого худого мужчину в одежде стражника, бегущего к нему с трезубцем наперевес. Солдат успел открыть рот, чтобы предупредить товарищей, но Руиз увернулся от трезубца и ударил его только что снятыми кошками. Крючья впились стражнику в глотку, и крик превратился в неприятный булькающий звук. Руиз подхватил трезубец прежде, чем тот звякнул о камень. Несчастный перевалился через Стену Мира и беззвучно исчез в Аду. Победитель присел у парапета, надеясь, что убитый не успел поднять тревогу.

Прошло несколько минут, но все было тихо. Пока Руиз ждал, у него было время горько пожалеть о гибели охранника, который просто исполнял свой долг. Бедняга следил, чтобы адские чудовища не бродили по краям плато и боги Ада оставались внизу. Руиза охватила глубокая печаль — как всегда, когда вследствие работы ему приходилось приносить вред ни в чем не повинным существам. В такие моменты он задумывался, почему продолжает заниматься этим ремеслом, и не находил ответа. Была ли у стражника семья? Кто ждет его с ночной вахты на стене? Перед внутренним взором Руиза возникла драматическая картина: дети с широко открытыми глазами выглядывают из окошка хижины, ради них притворяется спокойной перепуганная женщина. И все это по его вине.

Немного погодя он стряхнул с себя невеселые мысли, скользнул по ступенькам, вырубленным во внутренней стороне стены, и скрылся в ночи.

На рассвете Руиз уже шагал по пыльной, прямой как стрела дороге меж бескрайних плантаций кошачьих яблонь. Занимался день, из маленьких хижин, спрятанных под раскидистыми кронами, выходили крестьяне, чтобы ухаживать за деревьями, увешанными трубками и ведрами для сбора сока. Коренастые, круглолицые, дочерна загорелые мужчины и женщины бросали на Руиза подозрительные взгляды и отворачивались, когда он облокачивался на каменную ограду, которая тянулась по обеим сторонам дороги, и приветственно махал им. Он припомнил, что, за исключением самых больших праздников, крестьяне не могли позволить себе наркотики, которыми торговали продавцы змеиного масла. Их зависть к беззаботной жизни коробейника казалась вполне естественной.

Он пожал плечами и зашагал дальше, пока не вышел на открытое пространство, где закованные в ножные кандалы люди выкорчевывали из земли мертвые пни кошачьих яблонь. Множество надсмотрщиков в полосатых красно-белых юбках прохаживались вокруг, награждая самых ленивых арестантов ударами коротких плеток.

Руиз остановился и поманил одного из охранников, высокого костлявого человека с ввалившимися щеками и зигзагообразными татуировками надзирателя второго класса. Тот уставился на него безо всякого выражения, некоторое время смотрел, потом отошел к стене и встал, похлопывая рукояткой плети по ладони.

Руиз улыбнулся и униженно поклонился ему:

— Благородный надзиратель, могу ли я побеспокоить тебя просьбой о глотке воды?

Надсмотрщик некоторое время молча изучал его, затем рявкнул:

— Покажи документы.

Руиз послушно кивнул и стал рыться в мешке в поисках небольшой фарфоровой пластинки с поддельной печатью, на которой черным лаком была выведена каллиграфическая надпись. Все жители Фараона, путешествующие за пределами родной номархии, должны были иметь при себе подобные пластинки, удостоверявшие их личность и род занятий.

— Сейчас, сейчас… все в порядке.

Надзиратель выхватил у него пластинку и внимательно ее осмотрел. Спустя минуту хрюкнул и вернул документ хозяину.

— Деньги есть? У нас милостыню не подают. Мерка будет стоить тебе целый медный нинт.

С нарочитой озабоченностью порывшись в своих лохмотьях, Руиз вынул маленькую потертую медную монетку и протянул ее надзирателю. Тот сунул деньги в карман и повернулся к своим подопечным, которые слегка замедлили темп работы. Он бешено заорал на них, по спинам заплясали плетки.

На дальнем краю расчищенного поля притулился потрепанный паровой фургон под драным тентом. Маленький островок тени укрывал треногу, на которой помещалась большая глиняная цистерна. В ней была вода. Руиз перепрыгнул через стену и прошел мимо заключенных, провожавших его косыми взглядами.

Когда он добрался до фургона, оттуда появился маленький хмурый человечек с полоской жирной сажи на лбу и разводным ключом в руках. Судя по грубой коричневой робе, это был староста, завоевавший доверие начальства. Как и другие заключенные из свободнорожденных, он носил татуировки. Они были едва видны из-за блестящих розовых шрамов, но нескольких деталей оказалось достаточно, чтобы догадаться, что староста некогда тоже был продавцом змеиного масла. Руиз подавил беспокойство.

— Ах, добрый господин, — произнес он, широко улыбаясь, — не поможете ли вы мне…

— Вряд ли, — ответил человечек, не меняя выражения лица.

Руиз продолжал улыбаться:

— Ваш благородный надзиратель был так добр, что согласился продать мне мерку воды.

Староста невесело усмехнулся:

— Воистину «благородный надзиратель». Ты что, друг Ронтлесеса?

— Нет-нет. Я просто бродячий продавец снов.

— В таком случае я тебе помогу.

Староста сунул ключ в карман и заковылял к цистерне. Руиз понял, что ноги у бедняги были перебиты, потом срослись как попало, потому что никто не позаботился наложить шины.

— Сколько он с тебя содрал — наш благородный Ронтлесес, чтоб ему миллискорпионы яйца отгрызли? — Староста протянул грязную руку. — Давай сюда свой мех, торговец.

— Медный нинт, — ответил Руиз, подавая ему пустой мех. Староста снова горько рассмеялся, выудил из кармана ключ и отомкнул цистерну. Он повернул кран, и оттуда полилась мутноватая вода.

— Водичка-то тухлая, знаешь ли, — спокойно заметил староста. — Наверняка зеленый понос от нее разберет.

Руиз принял наполненный мех, надеясь, что иммунизаторы не подведут.

— Спасибо, добрый господин, — сказал он и сделал глоток. Вода, как и было обещано, оказалась ужасной. Он подавил позыв к рвоте, закупорил мех и повесил нашею.

Староста пожал плечами и запер цистерну:

— Не благодари меня. И не проклинай, когда у тебя кишки растворятся. Я бы дал тебе водички из личных запасов надзирателя, да не хочу, чтобы мне снова переломали ноги. В другой раз я могу и не научиться так хорошо ходить.

Руиз заверил его, что всем доволен. Староста в ответ посмотрел на него как на сумасшедшего:

— Что ж, если человек — дурак, то пусть он лучше будет счастливым дураком, чем несчастным.

— Хорошо сказано. Не дашь ли ты мне совет?

— Отчего же, пока Ронтлесес не видит, что я не копаюсь в брюхе этой груды металлолома.

— Что ты можешь сказать про Стегатум? Как он, веселый город?

Стегатум был столицей здешней номархии, одновременно являясь центром перегонки сока кошачьих яблонь и обработки прочей сельскохозяйственной продукции. Город находился в пяти километрах дальше по дороге, и там держал трактир агент Лиги.

Староста безнадежно махнул рукой:

— Стегатум? Дыра дырой. Фермеров твой товар не заинтересует, но кое-кто из ремесленников еще сводит концы с концами. Да и пара осколков блистательной аристократии сортирного толка там найдется.

Руиз задумчиво почесал подбородок:

— Можешь посоветовать приличный трактир?

Староста от души расхохотался, чем привлек внимание надсмотрщика. Калека тут же помрачнел, подобрал свой ключ и исчез в глубине фургона.

Руиз отвесил почтительный поклон надзирателю и зашагал дальше. Он гадал, какое такое преступление совершил староста, что его послали на исправительные работы. Продавцам змеиного масла полагалось чуть больше поблажек, чем остальным мелким торговцам, зато относились к ним с меньшим почтением. Их, как правило, считали безумными из-за того, что они постоянно — по доброй воле или вследствие необходимости — пробовали собственный товар. Торговали эти люди галлюциногенными наркотиками, поэтому их эксцентричность воспринималась снисходительно, а в некоторых местах ими даже восхищались. Учитывая данные соображения, Руиз был доволен избранной маскировкой, но судьба старосты доказывала, что безупречных легенд не бывает.

Дорога миновала последние плантации кошачьих яблонь и вывела на еще более сухую возвышенность. Насколько хватало глаз, все было усыпано серой галькой и красным кварцем, лишь кое-где попадались серые камни побольше. Руиз шел и шел, но не встречал ничего, кроме случайных паровых повозок, которыми управляли изможденные женщины в выцветших голубых одеждах. Ни одна из них не удостоила путника даже взглядом. Он быстро научился сходить с дороги, завидев облачко пыли. Дважды мимо проехали верховые на высоких двуногих рептилоидах, покрытых тонкой чешуей. Звери двигались изящной, плавной походкой. Один из них был черный, другой — цвета старой бронзы, на обоих красовались отделанные серебром седла и усыпанные драгоценными камнями сбруи. Руиз вежливо кланялся, но всадники не отвечали на его приветствия.

После полудня боковая дорожка привела путника в более приветливую местность. Здесь цвели обширные сады, а вдалеке, где долина понижалась, в тени старых развесистых деревьев-дим-вельт ютилась кучка одно- и двухэтажных домиков. На плоском возвышении сразу за деревней располагалось место публичных казней, так называемая площадь Искусного Страдания — обычная принадлежность любого поселения на Фараоне. Выше снова начиналась бесплодная земля.

Воздух в долине был чуть прохладнее и не такой сухой. У Руиза возникло приятное чувство окончания пути.

На обочину высыпало с полдюжины мальчишек, уставившихся на него большими глазами. Они выстроились по росту, зажав в руках самодельные игрушки: обручи на палочке, самовяжущие веревки, импровизированные монетницы, с помощью которых они, вероятно, играли в фокусников. Руиз улыбнулся. Они немного отодвинулись, но ничего не сказали.

— Привет вам, юные благородные джентльмены, — поздоровался Руиз.

— Вовсе мы не благородные, — дерзко ответил самый храбрый.

Руиз недоверчиво развел руками:

— Откуда же мне знать, если я совершенно не знаком с обычаями вашего прелестного края?

— Смешно как разговаривает, — высказался еще один карапуз.

— Да уж ему-то должно быть ясно, что мы не господа. От господ не воняет дубленой ящеричной шкурой, и мешковину они не носят. Знай разъезжают себе на верховых зверюгах.

Эту тираду произнес самый маленький. Говорил он, тщательно подбирая аргументы. Остальные закатили глаза, затем тот, который начал первым, натянул малышу на нос драную шапчонку.

— Мал еще, — объяснил он.

— Понимаю, — согласился Руиз, пряча улыбку. — Ну что ж, может, вы поможете мне, раз уж все здесь знаете. Имеется ли в Стегатуме приличная гостиница, ибо я слышал, что именно Стегатумом называется ваш город?

Самый смелый паренек потер острый подбородок:

— Это зависит от того, что вы называете приличным и насколько крутые у вас запросы.

— Ничего запредельного. Постель без представителей дикой фауны и съедобная пища удовлетворят самые смелые мои надежды.

— Тогда «Приют Денклара» подойдет вам больше, чем «Придорожная гостиница Пугрибальта». Вы ночевать останетесь?

— Да вот собираюсь.

— И правильно. Слыхали про неполадки на Стене Мира? Прошлой ночью не дальше тридцати километров отсюда на край плато забрался демон и слопал стражника со всеми потрохами. Сегодня он наверняка примется шастать в глубине страны в поисках очередного бесплатного ужина. Так что ночь самая подходящая для того, чтобы храпеть за крепкой дверью, а у Денклара на этот счет тоже получше прочих. Хотя и дерет он — ого-го.

Паренек произнес эту речь с видимым удовольствием.

— Благодарю. Не премину воспользоваться вашим советом.

Руиз поправил на плече мешок и пошел было дальше, но мальчишки смотрели на него с такой надеждой, что пришлось остановиться. Он сообразил, что они ждут от дружелюбно настроенного странника в диковинном одеянии новых фокусов, поэтому со вздохом кивнул.

Загорелые лица озарились белозубыми улыбками.

— Смотрите на мои руки, — приказал Руиз и продемонстрировал правую ладонь во всех сторон, а затем сжал ее в кулак. Мальчишки наблюдали за ним со странным для своих лет напряжением.

Один из перстней превратился в бутон, маленький кристалл памяти, из которого быстро вырос алый гранат размером с наперсток. Руиз разжал кулак и показал камень. Мальчишки вежливо поудивлялись, но явно ждали чего-то более примечательного.

— Он не настоящий, — подал голос малыш, за что получил оплеуху.

Руиз рассмеялся.

— Ну разумеется, это не настоящий гранат. Собственно говоря, это куколка сказочной бабочки с рубиновыми крыльями.

— Ну, раз ты так говоришь… — протянул самый маленький, не утратив дерзости. Но выглядел он таким же заинтригованным, как и остальные.

— Смотрите дальше, — велел им Руиз.

Он прикрыл гранат другой рукой, потом крепко сжал ладони. Невидимый зрителям, кристалл беззвучно рассыпался в сияющую пыль. Кольцо выдавило еще один кристаллик, и Руиз почувствовал, как тот зашевелился в ладони, словно живой. В следующее мгновение «фокусник» разжал руки, и крохотный жучок расправил сверкающие крылышки. Он секунду помедлил на ладони, а затем вспорхнул вверх. Жучок будет лететь, пока не кончится батарейка, а потом тоже рассыплется в порошок.

Руиз осыпал сияющей пылью восторженно смеющихся мальчиков.

— Неплохо, — изрек малыш.

Руиз низко поклонился и направился в деревню.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Низа, любимая дочь Царя Царей, раскинулась на софе. Подушки были расшиты голубым шелком, сырье для которого добывали в Аду, и принцессу восхищал контраст между этой яркой синевой и гладкой обнаженной кожей оттенка слоновой кости.

— Хорошо как, — вздохнула она.

Любимая рабыня Делия массировала ей ноги медленными теплыми движениями, от которых по всему телу волнами разливалась истома. Аллабаб, любимый раб принцессы, втирал ей в плечи душистое масло. У него были сильные и мягкие руки, и Низа целиком отдалась наслаждению.

Аллабаб тихо проговорил:

— Будут ли сегодня уроки, принцесса?

Красавица бросила взгляд в окно, за которым виднелась прохладная зелень царских садов. Ставни были открыты, звук бегущей воды ласкал слух, и девушка внезапно ощутила, до чего хорошо быть принцессой.

— Может быть, — ответила она. — Давайте проведем урок в саду.

Руки Аллабаба напряглись, утратив на миг всю мягкость и ловкость, но через секунду раб вспомнил о своих обязанностях и сосредоточился на массаже.

— Это небезопасно, принцесса. В саду полно лишних ушей.

Низа рассмеялась:

— Кто осмелится подслушивать любимую дочь Царя Царей?

— Как скажешь, госпожа, — в голосе раба зазвучал жар предвкушения. Его руки скользнули вниз по девичьему телу и встретились с руками Делии, сплетая сладостный узор на коже хозяйки.

— Ах, — мечтательно проговорила принцесса, — хорошо быть Низой.

Низа полдничала на самой высокой террасе дворца. Прохладный ветерок шевелил белый полотняный навес над балконом. Принцесса любовалась панорамой столицы. Палаты ее отца венчали вершину холма, на склонах которого раскинулся город, поэтому ее взгляд охватывал просторы далеко за пределами высоких крепостных стен, до самого начала пустыни.

Низа лакомилась сладкой розовой дыней, заедая ее маленькими кусочками запеченного в тесте острого мяса. Вино, бледно-зеленый сесталь, оказалось таким хорошим, что она выпила больше, чем следовало.

Час спустя, слегка захмелевшая, принцесса принялась размышлять об обстоятельствах, которые сделали ее жизнь столь восхитительной.

Давным-давно, еще в Первые Дни, ее предки путешествовали по всей земле, развлекая Первых Людей своими неуклюжими фокусами.

Низа облокотилась на парапет.

— Глупцы, — обратилась она к предкам неизвестных ей людей, множество которых усердно трудились там, внизу, чтобы наполнить ее жизнь наслаждениями. — Мы были умнее…

Трудно представить, что давно умершие бродяги возвысились при помощи простеньких трюков. Но ведь именно они основали династию ее благородного отца, Бхасрамета, Царя Царей, всемогущего повелителя Фараона. До чего забавно! Хорошо еще, что в Первые Дни фокусники не были настолько искусны, чтобы привлечь внимание богов. Ведь тогда ее предков могли унести в Страну Воздаяния, и Низа никогда бы не родилась, а это очень обидно!

Принцесса поставила кубок на край парапета и посмотрела вниз. Далеко-далеко копошились маленькие фигурки — слуги, торговцы, солдаты. На мгновение двор опустел, и девушка легонько подтолкнула кубок. Он стал падать, медленно кувыркаясь в ярких солнечных лучах.

Низа отвернулась прежде, чем кубок достиг земли.

Кошмар начался в саду, часом позже. Низа занималась с Делией по книге сказок, старательно поправляя ее произношение. Аллабаб рассеянно взмахивал веером, заглядывая через плечо рабыни.

— Бхас наблюдает за нами, — читала Делия, как положено, с придыханием произнося имя бога.

Казалось, по саду пронесся леденящий порыв ветра. В первое мгновение Низа решила, что это произошло из-за упоминания имени грозного бога. Мысль рассмешила ее, но тут Аллабаб ахнул и упал лицом вниз, уронив свой веер. Делия сдавленно вскрикнула и отвернулась.

Низа оглянулась. Верховный Жрец наблюдал за ними сквозь листья горшечной пальмы. Его холодные глаза цвета обсидиана были устремлены на раскрытую книгу сказок. Девушка закрыла ее, чувствуя первое приближение страха.

— Значит, это правда, — медленно произнес Жрец. Трое стражников из личной охраны царя, пряча глаза, вышли из-за кустов. Низа, вздернув подбородок, молча ждала, пока Верховный Жрец заговорит снова. Он опустился на скамейку рядом с девушкой.

— Твой отец очень опечалится. — Он подал знак, стражники рывком подняли на ноги ее рабов и увели их прочь. Аллабаб шел молча, Делия пыталась подавить рыдания.

Низа, казалось, не могла оторвать глаз от лица Верховного Жреца. Изящной рукой он потрепал ее по колену.

— Очень жаль, что дело приняло такой оборот, но у меня нет выбора. Женщина может позволить себе маленькие прихоти. Никто не возражал, когда ты брала любовников из низших сословий. Но всему есть границы. Какой демон надоумил тебя учить их грамоте?!

У Низы так пересохло в горле, что она едва могла говорить.

— Сама не знаю. Мне это казалось забавным… Я подумала, что им понравится читать сказки самим… Они с удовольствием слушали старые истории.

Верховный Жрец печально покачал головой.

— Сперва сказки. Потом ученые книги. А потом рабы научатся разбивать цистерны, и засуха погубит нас. Ты должна была это знать, принцесса.

— Да… Но они были больше чем рабами. Я считала их друзьями. — Она смогла наконец отвести глаза от лица собеседника и посмотрела на сад. Среди нежно окрашенных цветов, скрываясь в тени зеленых деревьев, порхали сладкоголосые птицы. Низа почувствовала резкую боль в сердце: все это ей больше не принадлежало. Как же можно быть такой глупой и неосторожной!

— Теперь твоих «друзей» обязаны отправить в пустыню. Бессмысленная потеря ценного имущества. А тебя я должен обречь на Искупление, что меня крайне огорчает. Это наверняка разобьет сердце твоему отцу, но другого выхода нет.

Жрец выглядел искренне опечаленным, поэтому Низа порывисто погладила его по руке и улыбнулась.

— Я понимаю, — сказала она.

Обычные преступники, как правило, ожидали Искупления в железных клетках на площади Искусного Страдания. Это считалось частью их наказания. Те, чья вина была особенно тяжела, или представители высшей касты размещались в Храме, под охраной жрецов, пока не представлялась возможность устроить особенно поучительное Искупление. Прегрешение Низы было столь тяжким, а сан таким высоким, что ее заперли в личной камере Верховного Жреца. Помещение было мрачным, но не отвратительным. Тюремщики молчаливы, но вежливы. Дважды в день приносили еду, иногда даже разрешалось помыться. Больше всего угнетало одиночество. Время от времени ее тревожили вопли заключенных, которых допрашивали в соседних камерах. Поскольку Низа добровольно признала свою вину, к ней пытки не применялись, поэтому у девушки было много времени на раздумья. Она горько раскаивалась в тех глупостях, которые натворила. Разве ей на самом деле хотелось облегчить жизнь своим рабам? Она учила их читать точно так же, как обучала забавным фокусам ручную пылевую ящерицу — это казалось забавным. Теперь ее переполняло презрение к самой себе.

Прошел месяц, за ним второй. Иногда Низа надеялась, что отец запретит страшную казнь. В конце концов, она же его любимая дочь. Но вместо него в камеру однажды вошел Верховный Жрец, чтобы передать ее фокусникам, которые должны были совершить обряд Искупления.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«Приют Денклара» оказался приземистым, недавно оштукатуренным зданием. Многочисленные окна украшали муслиновые занавески. Видимо, содержавший гостиницу агент Лиги гордился своим заведением.

Руиз вошел в общий зал. В этот ранний час там было почти пусто. Трое бездельников в темном углу посасывали пиво из шипоягодника. Хозяин за низкой стойкой протирал грязной тряпкой кружки. На первый взгляд он выглядел как настоящий абориген. Тело его было покрыто татуировками гильдии трактирщиков. Правда, наметанный глаз Руиза обнаружил некие едва заметные несоответствия в облике хозяина: прямой взор, несвойственный истинному обитателю Фараона, и слишком здоровый вид.

Человек, который, вероятно, являлся Виламом Денкларом, агентом второго класса, неодобрительно оглядел посетителя:

— Ты заплатить-то сможешь, бродяга? Нам тут, в Стегатуме, благотворительностью заниматься некогда.

Руиз поклонился, пряча улыбку:

— Как и везде. Если цены разумные, я, конечно, заплачу.

— Хм. Цены вывешены там, — Денклар показал на грифельную доску в углу. — Читать-то умеешь?

— Немного, — Руиз нарочито прищурился.

Чуть погодя он заказал шипоягодное пиво, за которое заплатил сразу, и уселся за боковой столик. Прихлебывая пиво из не слишком чистой кружки, Руиз слегка расслабился. После бурной ночи и целого дня странствий он не опасался бессонницы.

Стемнело прежде, чем мнимый торговец допил пиво, которое имело неприятный кислый привкус. Но все же голод победил усталость, и Руиз перешел в обеденный зал гостиницы. Он занял столик в темном углу и принялся ждать. Время шло, и комната постепенно наполнялась местными ремесленниками и зажиточными фермерами, которые предпочитали кухню трактира стряпне своих жен. Два тощих молодых раба расставляли перед посетителями тарелки пахучего жаркого, высокие стаканы, раскладывали буханки черного хлеба. К Руизу так никто и не подошел. Рабы бросали на него беспокойные взгляды, но держались поодаль. Наконец Руиз со вздохом поднялся и отправился на кухню. Денклар наблюдал за тремя взмокшими поварами. Он раздраженно уставился на непрошеного гостя.

— Что тебе надо? У меня нет работы. Руиз дружелюбно улыбнулся:

— А как насчет ужина?

— А как насчет денег? — нахмурился трактирщик. — Мне не нужны твои зелья, только полный идиот покупает змеиное масло у ничтожных бродяг вроде тебя.

Две потертые серебряные монетки блеснули в руках гостя и тут же пропали.

— Хватит на ужин, чистую постель и завтрак? Лицо хозяина слегка разгладилось:

— Может, и так, если они настоящие. Один фелк вперед — это за ужин, второй отдашь утром за ночлег и завтрак — кашу на воде со скирфруктами.

— Отлично, — сказал Руиз. — Я просто дрожу от нетерпения.

— Сперва гони монету.

— Разумеется, — ответил Руиз. Неизвестно откуда на ладони его возник серебряный фелк. Осторожно опустив монету на стойку, посетитель вернулся на свое место. Уже через несколько минут раб поставил перед ним тарелку жаркого. В жирном белом соусе плавали куски мяса и какого-то неизвестного голубовато-розового корнеплода. Впервые попробовав блюдо настоящей фараонской кухни, Руиз решил, что на вкус оно гораздо приятнее, чем на вид, но слишком обильно приправлено перцем и какой-то незнакомой сладковато-горькой травкой. После ужина слуга проводил гостя в отведенную ему комнату. Проходя через холл, Руиз заметил хозяина, который отчитывал провинившуюся горничную.

— Отличная еда, — улыбнулся Руиз. — У тебя кормят не намного хуже, чем в «Предке желудя».

«Предок желудя» располагался на Дильвермуне, недалеко от штаб-квартиры Лиги. Ее агенты частенько заходили туда перекусить. Руиз пристально посмотрел на трактирщика, затем незаметно подмигнул. Денклар на мгновение замолчал, потом вернулся к выяснению отношений с горничной, а Руиз пошел дальше.

Размерами комната напоминала скорее чулан, но солома была чистой, и даже в одеяле он не заметил насекомых. Единственное окно, забранное металлической решеткой, выходило на площадь Искусного Страдания. На пустынном пространстве виднелось только несколько железных ящиков в рост человека. Руиз зажег масляную лампу, поставил ружье так, чтобы его можно было мгновенно схватить, и скинул сандалии. Втирая целебную мазь в натертые ноги, мнимый торговец задумался над своим положением.

Мотылек с зелеными крылышками вылетел из темного угла и закружился над лампой. Минуты ожидания тянулись долго. Руиз почувствовал себя неуютно в чужом и опасном мире, без друзей и союзников. Много раз он оказывался в таких ситуациях, но никогда прежде не поддавался подобным мыслям. Что-то было не в порядке. Неожиданно перед ним всплыло лицо Накера. Что же сотворил мозг-навигатор, почему он почувствовал себя настолько уязвимым? Руиз потряс головой, избавляясь от этих мыслей, однако разочарование и беспокойство не проходили. Дверь отворилась, и Руиз непроизвольно схватился за ружье.

— Держишь наготове магический посох? — рассмеялся Денклар. — Собираешься превратить меня в лягушку-квакушку?

Руиз отвел ружье в сторону, и заряд попал в дверь. Трактирщик слегка побледнел и поднял пустые руки.

— Я просто хотел пошутить. Надеюсь, ты не в обиде на то, как тебя встретили? Я не могу выйти из роли, это часть моей работы.

Речь его изменилась, теперь он говорил на пангалактическом лингвофранке. Руиз поморщился от подобной небрежности.

— Нас не могут подслушать?

— Нет-нет, я поместил тебя в комнату с самыми толстыми стенами. Окно выходит на площадь Искусного Страдания и свалку. Иногда торговцы змеиным маслом кричат во сне, а это беспокоит других постояльцев.

Руиз опустил оружие.

— Что ж, значит, для большей достоверности мне придется время от времени орать.

Денклар довольно мерзко ухмыльнулся:

— Не слишком громко, пожалуйста. Местный мукети, лорд Бринслевос, развлекается в комнате для новобрачных с двумя потаскушками. Если побеспокоишь Его Лордство, закончишь карьеру, распевая в муравейнике, и я ничего не смогу поделать. Рекомендую по возможности избегать его внимания, хотя это будет нелегко. Он помешан на змеином масле и, конечно, уже прослышал о твоем появлении.

— Спасибо за совет.

— Не за что, это моя работа. Теперь, — сказал Денклар, потирая руки, — займемся делом. Кто ты и зачем пожаловал в Стегатум?

Руиз вытащил осколок фарфора и потер его определенным образом. Белая поверхность сделалась прозрачной, на ней проступил пылающий золотистый факел, который означал, что его владелец — агент Лиги, наделенный чрезвычайными полномочиями. Широкое лицо трактирщика внезапно покрылось потом, хотя в воздухе веяло прохладой.

— Понятно, — медленно произнес он. Руиз убрал осколок.

— Я собираюсь проанализировать упущения в работе, — добавил он. — А когда закончу расследование, полетят головы.

— Моей вины тут нет, — торопливо начал оправдываться Денклар. — Я просто предоставляю кров агентам, которые посещают этот регион, и еще стараюсь по возможности держать в узде Бринслевоса…

— Вот как?

— Разумеется, жизнь крестьян должна быть тяжелой, как иначе мы можем заставить их совершенствоваться в искусстве иллюзии — а это единственный выход для таких честолюбцев. Но беспорядки нам только помешают, а Бринслевос особенно небрежно обращается со своим добром.

— Вот оно что, — Руиз внимательно смотрел на Денклара.

Без сомнения, трактирщику, как и любому агенту Лиги, было что скрывать. Необходимо выяснить, участвовал ли он в попытке устранения Руиза, а если так, успели ли руководители заговора передать ему новые инструкции? Однако времени на то, чтобы тщательно продумать линию поведения, было маловато, а Денклар не проявил излишнего беспокойства, когда в трактире появился незнакомец. Это говорило о его невиновности — или неведении. Глупо было подозревать каждого агента на Фараоне в двойной игре. А может, и нет.

Денклар беспокойно заерзал:

— Чем я могу помочь?

Руиз некоторое время сохранял на лице недовольное выражение и только потом соизволил ответить:

— Позже. Я поживу в твоем трактире, займусь продажей масла и осмотрюсь. Ты заметил, кстати, что с орбитальной станции больше ничего не передают?

Денклар выглядел страшно удивленным.

— Собственно говоря… нет. У нас тут, разумеется, есть разведывательные зонды, которые передают данные на платформу, но информации оттуда поступает немного. Любого талантливого ребенка немедленно продают в школу магов в один из крупных городов, так что непосредственно от нас отправляют мало рабов. — Тут трактирщика осенило. — Ты должен разобраться с браконьерами, да?

Руиз еще больше нахмурился:

— Моя миссия секретна. Не проявляй излишнего любопытства. С орбитой теперь связи нет. Мой корабль патрулирует спектр частот, и это очень хороший корабль.

— Конечно, конечно. Можешь на меня рассчитывать. Кстати, как тебя называть?

— Вухийя. Веди себя со мной по-прежнему, но разреши продавать мой товар в общем зале.

— Нельзя ли этого избежать? Прочие продавцы змеиного масла мне потом жизни не дадут.

— Ничего, справишься, — Руиз неожиданно почувствовал страшную усталость. — Теперь уходи, поговорим утром.

Денклар ушел, явно не оправившись от страха. Руиз забаррикадировал дверь и установил разнообразные маяки и ловушки, которые могли защитить его от внезапного нападения.

Перед тем как Руиз уснул, зеленый мотылек налетел на лампу и исчез во вспышке блистающих искр.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

За сто километров от Стегатума, в каменном городе Кобатуме, за столом сидел человек. Глаза его были закрыты, лицо искажено гримасой блаженства. Время от времени тело его конвульсивно подергивалось. На столе перед ним стоял небольшой ящичек из черного пластика. Плоский кабель вел от него к чипу, укрепленному на затылке человека.

Облако, состоящее из множества крошечных предметов, проходило сквозь первые слои атмосферы, стремясь добраться до земли. Многие сгорели, но некоторые благополучно достигли стратосферы. Оказавшись в воздухе, они выпустили тоненькие крылышки, разлетелись в разные стороны, а уже час спустя рассеялись по всему обитаемому плоскогорью Фараона. Один из них оказался прямо за окном человека. Он прижал микроскопический интерфейс к приемнику, укрепленному на подоконнике, включив низкий тревожный сигнал, пульсирующую ноту, которую не мог не услышать человек в комнате. Устройство, дарующее наслаждение, отключилось, и человек снял индуктор.

— Что еще? — спросил он бесцветным голосом, обращаясь к пустой комнате.

Человек подошел к приемнику и нажал кнопку. По экрану бежали строчки сообщения с орбиты:

«АГЕНТ, НАДЕЛЕННЫЙ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫМИ ПОЛНОМОЧИЯМИ, НА ФАРАОНЕ. ВЕРОЯТНО, ЗАМАСКИРОВАН ПОД ТОРГОВЦА ЗМЕИНЫМ МАСЛОМ. ОЧЕНЬ ОПАСЕН. В ЕГО МОЗГ ИМПЛАНТИРОВАНА СЕТЬ ГЕНШЕЙ. ОПОЗНАТЬ И УСТРАНИТЬ. ДЕЙСТВОВАТЬ С МАКСИМАЛЬНОЙ ОСТОРОЖНОСТЬЮ».

Вслед за сообщением на экране появилась фотография худощавого, красивого мужчины. Он выглядел целеустремленным и уверенным в себе.

— Максимальная осторожность, — раздраженно пробормотал человек.

Он оторвал от подоконника посыльное устройство и сдавил между пальцами, скатывая в крохотный шарик. Потом щелчком выбросил его за окно и глубоко задумался. По всей вероятности, агент работал в чужом секторе, а значит, это не его проблема. «Ну и хорошо», — подумал человек. Он предпочитал убивать без затей, а это задание требовало чересчур тонкого подхода.

Все же убийство остается убийством. Внезапно возникло желание: пусть агент окажется настолько глуп, что залезет в его сектор. Маскировка убийцы также состояла из яркой потрепанной одежды продавца змеиного масла.

«Очевидно, — сказал он сам себе, — мы и мыслим одинаково».

Человек проверил временные татуировки — они пока еще были достаточно яркими, затем привел в порядок оружие и выложил свои запасы змеиного масла. Подумав, упаковал некоторые предметы пангалактической роскоши — нелегальные подкожные шприцы, нейронные индукторы, развлекательные чипы с черного рынка. Все это пригодится для подкупа других агентов Лиги, когда понадобится их сотрудничество. Убийца был человеком осторожным и предусмотрительным. Затем он спрятал в тайник вещи, которые придется оставить, и улегся на подстилку, но не заснул, а просто лежал в ожидании утра, широко раскрыв глаза. На лице его застыла улыбка предвкушения.

На заре Руиза разбудили крики и звяканье упряжи, доносившиеся через окно. Что-то в этих звуках возбудило его любопытство. Из окна видна была лишь пустая площадь. Восходящее солнце озаряло только зловещие ящики и свалку.

Руиз заставил себя подняться с постели и выйти в холл, хотя глиняный пол неприятно холодил босые ноги. В конце зала было занавешенное окно, выходившее во двор гостиницы.

Высокий стройный дворянин в охотничьем костюме из черной кожи злобно кричал на двух конюхов, которые пытались оседлать какого-то крупного верхового зверя. Животное нервничало, а дворянин, казалось, получал извращенное наслаждение, затрудняя работу слуг, поскольку начинал орать именно тогда, когда они в очередной раз пытались пристроить седло на спину зверю.

— Быстрее не можете что ли, свиньи? Солнце зайдет, прежде чем вы управитесь.

Лицо мужчины было типичным для фараонской знати — узкое, с тонкими чертами. Однако сейчас его искажало безумие. Глаза вылезали из орбит, рот подергивался, два лихорадочных пятна подчеркивали выступающие скулы. Вероятно, это и был местный номарх, лорд Бринслевос.

Минутой позже, когда слугам почти удалось добиться своего, дворянин ударил животное хлыстом, так что оно отпрянуло от державшего его слуги. Конюхи бросали на лорда злобные взгляды, но не пытались протестовать.

Когда наконец забава наскучила, Бринслевос позволил закончить работу и грациозно вскочил в седло. Животное встало на дыбы, и слуги испуганно отпрянули. Дворянин широко растянул рот в безумной ухмылке и галопом умчался прочь. Топот копыт постепенно замирал вдали.

Руиз вернулся в свою комнату. Неизвестно почему, на сердце у него было тяжело. Пришлось долго собираться с силами, прежде чем заняться составлением планов.

Когда он все же спустился к завтраку, обеденный зал опустел, а каша остыла и загустела. Ему прислуживала красивая молодая женщина в грязной рубашке. Руиз догадался, что это одна из «потаскушек», развлекавших вчера знатного господина. Женщина старалась двигаться осторожно, а на щеке у нее темнел синяк. Тем не менее каждый раз, когда она проходила мимо него, собирая грязную посуду, она не забывала улыбнуться, а он улыбался ей в ответ.

Покончив с кашей, мнимый торговец откинулся на стуле и стал ковырять в зубах шилом, висящим на шее. По непонятным причинам Руиз не мог отвести взгляд от ног девушки. Они действительно были хороши — длинные, гладкие, смуглые, хотя и никогда не знавшие обуви. Руизу становилось все труднее владеть собой, это пугало. Да, Накер изрядно поработал над его сознанием. Пока он не покончит с этим заданием, придется быть очень осторожным, а потом найти другого мозг-навигатора, достойного доверия. Придется отучить Накера упражняться в остроумии за его счет. Впрочем, если он позволит себе отвлечься в самый неподходящий момент, то может и не дожить до новой встречи с мозг-навигатором.

Руиз попытался сосредоточиться на решении предстоящей задачи. Придется провести несколько дней, продавая масло местным болванам. Необходимо лучше изучить планету. Голова его чуть не лопалась от обилия фактов, диалектов и социологических анализов, но не помешает и немного практических знаний. Нужно понять, что значит быть фараонцем, чтобы без лишнего риска продвигаться к цели. Руиз предпочел начать путешествие именно с этой, забытой богом провинции. Хотелось расслабиться, передохнуть от интриг, как следует войти в роль продавца змеиного масла. Смертная сеть, вживленная в мозг, беспокойно зашевелилась, но потом успокоилась — очевидно, небольшое промедление допускалось.

Девушка закончила уборку и уселась у стола, не дожидаясь приглашения.

— Привет, — сказала она с улыбкой.

— Привет, — отозвался он, убирая шило в ножны.

— Какой забавный ножичек.

— Спасибо. Мать дала его мне для защиты от опасных женщин.

— Ну и как, работает?

— В последнее время что-то не очень, но я не теряю надежды. — Руиз театрально вздохнул.

Шутка явно понравилась.

— Ты не очень-то любезен, — попеняла она с улыбкой.

На лице мужчины появилось преувеличенно горестное выражение:

— Увы, я еще и не очень богат.

Женщина придвинулась ближе и положила теплую руку ему на плечо.

— Тебя я обслужу по особому тарифу, как один мастер развлечений — другого. Или можно устроить бартер.

Руиз улыбнулся, но злость на Накера и решение сосредоточиться на деле охладили его пыл.

— Очень мило с твоей стороны. Я еще напомню о твоем обещании.

Женщина дружелюбно похлопала его по руке. Она, похоже, совсем не обиделась.

— Дашь мне знать. Мое имя Релия. А твое?

— Вухийя. Иногда меня называют Слишком-мало-слишком-скоро.

Она снова рассмеялась.

— Что-то не верится. Кроме того, это лучше, чем слишком-много-слишком-долго. — Лицо ее потемнело от воспоминаний о прошлой ночи. Потом она снова улыбнулась и, пританцовывая, отправилась на кухню. Руиз с легкой грустью смотрел ей вслед.

Несколько минут спустя вошел Денклар. Он выглядел помятым, как будто не спал прошлой ночью.

— Какие у тебя планы?

— Обоснуюсь в твоем общем зале. Я не стану слишком усердствовать и отбивать у тебя клиентов. Если спросят, говори, что получаешь треть моей выручки.

— Договорились, — трактирщик нервно барабанил по столу пальцами.

Руиз ободряюще улыбнулся:

— Не волнуйся, я скоро отстану от твоих деревенских олухов.

Однако Денклара не успокоили его слова.

— Хотелось бы, — неуверенно отозвался он. — Надеюсь, ты не сочтешь мои слова дерзкими, но от тебя веет беспокойством, болью и еще чем-то очень неприятным.

— Это тебя не касается, — ответил Руиз резче, чем раньше. — Если я несу кому-то неприятности, то не тебе, если ты не враг Лиге.

Позже Руиз выбрал себе место в общем зале, где были видны все двери, а спину защищала стена. Он расправил на столе кусок пыльного черного бархата и стал раскладывать на нем свой товар. Тонкие стеклянные флаконы дюжинами появлялись из мешка. Множество разных оттенков — и каждый обозначал иной вид масла. Верхушки флаконов были запаяны, а оставшиеся кусочки стекла завязаны в фантастические узлы. Они сияли на черном бархате, как драгоценные камни. Торговец отложил в сторону коллекцию трубок для тех, кто хотел попробовать товар немедленно. Была тут маленькая водяная трубка из зеленоватого фарфора, украшенная стилизованным изображением лироязыкой ящерицы. Другая представляла собой переплетение нескольких тонких прозрачных трубочек. Проплывая по ним, дым сплетался в потрясающие узоры. Из мешка появилась и простая медная трубка с длинным мундштуком, оправленным в цветную кожу, и короткая, из красного камня, которая изображала вставшего на дыбы верхового зверя.

Все эти вещи были по-своему красивы. Ими пользовались любовно и вдумчиво, и Руизу нравилось брать их в руки, любоваться тонкой работой ремесленников. Вот на свет появилась лампа курильщика. Высокая серебряная подставка изображала стройную обнаженную женщину, которая танцевала в пламени. При ближайшем рассмотрении пламя оказывалось змеиным гнездом. Высоко над головой женщина держала тамбурин, из него выходил фитиль. Руизу показалось, что женское лицо искажено безумной улыбкой. Он стер паутину и зажег лампу. Она горела неровным желтым пламенем и сильно чадила, но масло приятно пахло мускусом. Руиз откинулся назад, приготовившись к долгому приятному ожиданию.

Первый клиент появился перед полуднем. Задиристый коротышка, татуированный знаками гильдии мастеров паровых машин, вошел в трактир и с минуту постоял у двери, давая глазам привыкнуть к полумраку. Увидев разложенные перед Руизом флаконы и курительные принадлежности, коротышка радостно просиял.

— А-а-а, — восхищенно протянул он. — Новый продавец змеиного масла!

Прищурившись, он уставился на флаконы жадным взором:

— У тебя есть розовый грасилик!

— Я вижу, вы знаток, — торговец выпрямился, изобразив на лице почтительное ожидание.

Человек внезапно нахмурился:

— Но я не знаю тебя. Руиз пожал плечами:

— Фараон велик. Такой ничтожный человечек, как я, может приобрести известность только в небольшой его части.

Покупатель кисло усмехнулся:

— Верно. Ну что ж, караванные пути далеко, поэтому у нас нет своего постоянного продавца с тех пор, как Ифрем разгневал лорда, и Ронтлесес поломал ему ноги. Я стану твоим клиентом, если докажешь, что тебе можно доверять.

— А почему бы и нет? — Руиз вытащил осколок фарфора, и коротышка принялся тщательно рассматривать его. Наконец он кивнул.

— Вроде как все в порядке, но я не такой храбрец, чтобы пробовать дрянное змеиное масло. Не хочу плеваться пеной и грызть собственные руки. Покуришь со мной?

Руиз кивнул, соглашаясь:

— Если это нужно, чтобы завоевать твое доверие и кошелек… Но деньги вперед.

После четверти часа оживленного торга они сошлись на приемлемой цене за розовый флакон. Монеты сменили хозяина, и клиент бережно прикоснулся к покупке.

— Кстати, меня зовут Ниджинтс, — представился он.

— Вухийя, к вашим услугам, — поклонился Руиз.

Он взял медную трубку и открыл небольшой каменный ларчик с растертыми водорослями. Набив ими крохотную чашечку, торговец подождал, пока клиент подготовит фарфоровую.

На широком красном лице Ниджинтса сияло выражение приятного предвкушения. Казалось, он не торопился, любовно рассматривая флакон на свет. Наконец коротышка вздохнул и стукнул горлышком о край стола. В трубку Руиза он выпустил только крохотную капельку зелья. Торговец, стараясь придать лицу выражение подобающего нетерпения, наклонил трубку к огоньку лампы. Он глубоко затянулся сладким дымом, и Ниджинтс с облегчением улыбнулся.

— Ты без опаски пользуешься своими зельями, — заметил он и влил в свою трубку значительно большую порцию.

Змеиное масло наделило Руиза потрясающей остротой восприятия. Флаконы на черном бархате на секунду показались пылающими во мраке космоса звездами.

— Звездный свет — самый опасный наркотик, — пробормотал он.

Лицо Ниджинтса казалось почти прекрасным в своей откровенной жадности. Потаскушка Релия, подметавшая пол в зале, превратилась в ослепительную красавицу. Слегка запаниковав, Руиз усилием воли преодолел наркотическое возбуждение, и мир вокруг него пришел в норму. Клиент зажег собственную трубку и теперь блаженствовал. Глаза его закрылись, казалось, он готов уснуть. Но уже спустя мгновение, Ниджинтс встрепенулся и огляделся вокруг с новым, напряженным интересом. Тут он заметил Релию, чьи гладкие округлые бедра виднелись сквозь полупрозрачную ткань рубашки. Коротышка заткнул флакон кусочком кожи и отложил в сторону выкуренную трубку.

— Извини, пожалуйста, мне нужно отойти, — вежливо сказал он, и Руиз задумчиво кивнул.

Ниджинтс трусцой подбежал к Релии. Секунду спустя оба исчезли в задних комнатах трактира. Руиз расслабился и позволил маслу вновь овладеть его сознанием.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Незаметно пролетели два дня. Иногда осторожный клиент требовал, чтобы Руиз пробовал свой собственный товар, но постепенно жители Стегатума решили, что он достоин доверия. Мнимому продавцу приходилось общаться с представителями самых разных социальных групп, и скоро он совсем вошел в роль. Однако мало кто мог позволить себе ту цену, которую он назначал, поэтому на третий день поток покупателей иссяк. Руиз уже совсем было решил перебраться в другой город, когда во двор гостиницы с шипеньем и свистом въехала паровая карета. Через минуту в общий зал вошел посыльный от лорда Бринслевоса, одетый в черную ливрею. Слуга был почти карликом, но перед столом Руиза он вытянулся настолько, насколько позволял его небольшой рост.

— Лорд требует, чтобы ты немедленно отправился в его владения.

Руиз вопросительно приподнял одну бровь:

— Не будешь ли ты столь любезен объяснить, зачем?

Человечку некогда было удовлетворять любопытство Руиза.

— Достаточно требования лорда. Несомненно, он вознаградит тебя за усердие — или накажет, если ты того заслуживаешь.

— Несомненно, — мрачно отозвался Руиз.

Он запихивал в мешок свой товар, напряженно размышляя. Существовало несколько вариантов действия. Можно ударить человечка по голове и попытаться затеряться в пустыне. Однако охотники лорда, взбешенного подобной дерзостью, с легкостью выследили бы его там с помощью ищеек. Можно было попытаться удрать, воспользовавшись паровой каретой лорда. Но на Фараоне только знать владела подобными экипажами и очень серьезно относилась к этой привилегии. Кража восстановит против него всех законопослушных граждан планеты.

И наконец, можно спокойно отправиться во владения лорда и попытаться поладить с ним. Ведь именно на деньги знати устраивались Искупления — магические представления — высшая форма искусства на планете. Визит может оказаться полезным, если удастся получить дополнительную информацию.

Руиз вздохнул. Ему вспомнилось безумное лицо Бринслевоса… Оптимизма по поводу предстоящего знакомства он не испытывал. Но выбора, похоже, не было.

— Мне надо заплатить трактирщику, — сказал Руиз, закончив упаковывать свое имущество.

Посыльный равнодушно кивнул. Руиз нашел Денклара в кладовой.

— Лорд требует меня к себе.

— Придется идти. — Трактирщик не удивился. — Хочешь добрый совет?

— Разумеется.

— Тогда слушай. Род Бринслевоса очень древний. Предок его был известным фокусником еще во Вторую Эпоху, почти шестьсот лет назад. Его потомки с каждым веком становились только хуже. Нынешний лорд скор на обиду и расправу. Никогда не известно, что может вызвать его неудовольствие. Не вздумай критиковать что бы то ни было в его владениях: слуг, живность, кухню. Должен предупредить, кстати, что еда там особенно мерзкая. Иногда мне кажется, что он специально держит отвратительных поваров, чтобы иметь повод заехать ко мне и развлечься. Не дерзи, но и не впадай в подобострастие — у Бринслевоса замечательный нюх на неискренность, хотя он и сумасшедший. И прежде всего, не заглядывайся на его жен.

— Постараюсь запомнить. Сохрани за мной комнату на день-другой. Да, и возьми мое ружье. Мне все равно не пронести его в замок.

— Это точно, — Денклар осторожно принял необычное оружие.

Трактирщик больше ничего не сказал, но Руизу не понравилась жалость, промелькнувшая в его глазах.

Покрытая ржавчиной паровая карета ждала Руиза во дворе. Формой она напоминала удлиненный пушечный снаряд на четырех колесах, с небольшой кабинкой спереди и прицепом для угля позади. Слуга жестом пригласил Руиза в кабину. Это была его первая поездка на местном транспорте, поэтому Руиз, устроившись на потертом сиденье, с любопытством огляделся. Машина была сконструирована разумно, но отличалась чрезмерной пышностью. Крепления украшали резные узоры, изображавшие лозу с шипами. Обивка некогда поражала роскошью, но красная кожа ящериц давно потеряла первоначальный цвет. Даже головки болтов были выполнены в виде смеющихся лиц. Ехидные улыбки служили шлицами для отвертки. Тысячи мелких деталей свидетельствовали о художественном вкусе создателей машины. Однако содержалась она из рук вон плохо.

Водитель уселся на сиденье, на котором лежало несколько подушек — иначе коротышка просто не дотягивался до матового обзорного окна. Слуга подозрительно покосился на пассажира, ожидая насмешливых реплик по поводу подушек, но Руиз только спокойно улыбнулся. Водитель снял машину с тормоза и налег на пусковой рычаг. Колымага дернулась, протестующе зашипела, но все же поползла прочь от «Приюта Денклара». Руиз с чувством странного сожаления глядел на удаляющееся выбеленное здание. Если принять во внимание все обстоятельства, его жизнь тут была спокойной и приятной.

Крохотный человечек управлял неуклюжей машиной с небрежной грацией, ловко выбирая удобные места на ухабистой дороге. Скорость медленно увеличивалась. Когда они выбрались на главную дорогу, водитель передвинул рычаг до упора, и карета, казалось, поскакала по дороге, напоминавшей стиральную доску. От рессор толку было мало, и скоро у Руиза разболелись почки. Он подумал, что посыльный выполнял эту работу с раннего детства. Возможно, именно поэтому он так и не вырос. Через пятнадцать минут, когда они подъехали к подножию плато Бринслевоса, Руизу уже казалось, что он сам сделался на несколько сантиметров короче.

Водитель резко сбросил скорость, чтобы экипаж мог взобраться на гору. Дорога стала еще хуже. Руиз напрягся, готовясь выскочить из кареты, если осыпающийся тракт поползет под ее весом. Но они благополучно добрались до укрепленной в скале бронированной подъемной решетки. Двадцатиметровый тоннель, пробитый в скалистом основании плато, привел во внутренний двор, где карета и остановилась, выпустив напоследок клубы едкого дыма.

Когда дым рассеялся, Руиз огляделся, не в силах совладать с самыми мрачными предчувствиями. На крепостной стене виднелось множество железных клеток со скрюченными, иссохшими трупами. В центре двора торчали высокие острые колья. К сожалению, сомневаться в их назначении не приходилось. Завершала картину виселица с тремя петлями. Руиза передернуло. «Интересно, почему Денклар считает, что ему удается сдерживать порывы лорда?» — подумал он…

— Приехали, — мрачно сказал возница. На крохотном личике не отразилось ни малейшей радости по этому поводу. Похоже, верные слуги лорда не очень-то жаловали своего господина. — Вылезай. Управляющий отведет тебя в твою комнату, а лорд вызовет, когда пожелает, — коротышка указал на маленькую дверцу во внутренней стене, где переминался с ноги на ногу горбун, на лице которого застыло выражение дружелюбного идиотизма.

Руиз выбрался из кареты и приветливо кивнул водителю.

— Одно удовольствие ездить с вами, — сказал он искренне, — машина замечательная.

Лицо коротышки слегка просветлело.

— Да, этого у нее не отнимешь. Хотя она заслуживает лучшего ухода.

Внезапно он покраснел и снова замкнулся, как будто пожалел о вырвавшихся словах. Карета двинулась к сараю, расположенному за виселицей, под низкой широкой аркой. Руиз пожал плечами и понес свой мешок к дверям — вероятно, это был вход для прислуги.

— Привет, — сказал он горбуну. Управляющий кивнул, распахнул дверь и жестом приказал следовать за собой. Похоже, он просто не умел говорить.

Они прошли через темный холл. Горбун зажег свечу и двинулся вперед по узкой лестнице, которая извивалась и загибалась самым причудливым образом. Окон нигде не было. Наконец управляющий отомкнул дверь на крохотную лестничную площадку, затем еще одну, ведущую в комнату Руиза. Помещение оказалось тесным и промозглым. Вероятно, Бринслевос помещал своих гостей в тюремную башню. Высоко в стене узенькое окошко все же пропускало свет. Кровать с веревочным матрасом, потрепанное клетчатое одеяло, ночной горшок и умывальник составляли все убранство комнаты. Руиз вздохнул. Денклар и его гостиница теперь казались эталоном комфорта и безопасности. Что ж, по крайней мере здесь относительно сухо, и пока не видно грызунов и насекомых.

Горбун беззубо ухмыльнулся и с поклоном вышел. Секундой позже послышалось лязганье ключа в замке. Затем еще одно, когда он запирал дверь на лестницу. Это слегка успокаивало. Если ему понадобится выйти, он легко справится с замками. Но пока что они являлись своеобразной гарантией безопасности.

Руиз устало опустился на койку и задумался. Дурные предчувствия не покидали его. Впрочем, в данной ситуации они были вполне оправданны. Он в руках безумца, обладающего вдобавок неограниченной властью. Фараон — абсолютно чужой мир, а в своей роли Руиз чувствовал себя еще недостаточно уверенно.

Он сосредоточенно разглядывал грубую каменную кладку потолка. Хорошо бы Бринслевос, как и прочие жители Фараона, признавал за продавцами змеиного масла право на большую эксцентричность, чем могли себе позволить другие низшие касты. Необходимо хорошо развлечь сумасшедшего лорда и избежать его гнева. Но ни в коем случае нельзя становиться для него незаменимым. Противно даже подумать о том, чтобы остаться здесь надолго. Он выбросил эту мысль из головы и постарался сосредоточиться на плане поимки браконьеров.

По всему Фараону проходили состязания трупп фокусников. Они боролись за славу и право на «вознесение в Землю Воздаяния». Когда наблюдатели Лиги сообщали, что появилась особенно талантливая труппа, ей позволяли дать последнее представление. Обычно им становилась религиозная мистерия под названием «Искупление». Во время подобных спектаклей осужденные преступники передавались искусным палачам-фокусникам. Немедленно по окончании пьесы лодка-ловушка, принадлежащая Лиге, забирала труппу. С точки зрения простых фараонцев, происходило чудо.

Как и на большинстве отсталых планет, на Фараоне процветала религия. Лига считала эксплуатацию религиозных чувств обитателей миров — поставщиков живого товара — наиболее простым способом конспирации.

С Карунда экспортировались поразительно красивые рабыни, которых отбирали во время праздника жертвоприношения. Самых привлекательных женщин сажали в лодки и отправляли по подземной реке в жертву богам. Персонал Лиги похищал их как раз перед подземным водопадом.

На Мортадиндере, знаменитом своими гладиаторами, мужчины и женщины пытались завоевать божественную награду, участвуя в смертельных схватках. Выжившие объявлялись святыми, а потом становились товаром, который отправлялся на рынки пангалактических миров, где разрешались кровавые игры.

На Скарфе ученые пытались превзойти друг друга в интеллектуальных занятиях опять же во имя Божие. Те, кто достиг особенного успеха, отправлялись высоко в горы, в монастыри. Оттуда никто не возвращался, поскольку монастыри были базами, где ученых заносили в каталог и отправляли на рынки.

Однако на Фараоне не только религия заставляла фокусников стремиться достичь совершенства в искусстве. Тот, кто был недостаточно хорош для вознесения, но все же добивался немалого успеха, мог даже получить статус аристократа. Любой человек, даже простой крестьянин, имел право попробовать свои силы и пробиться сквозь жесткую во всех прочих случаях кастовую систему.

Перед Руизом стояла проблема выбора. Каждую неделю на планете проходит несколько десятков высококлассных представлений. Как найти то, которое выберут браконьеры? Их лодки-ловушки еще никогда не сталкивались с агентами Лиги. Значит, браконьеры имели возможность выбирать труппы до того, как их заносили в официальные списки. Вероятно, в самой Лиге были люди, которые охотно сотрудничали с контрабандистами.

Руиз никак не мог найти приемлемое решение. Наконец веки его отяжелели, мысли стали путаться. Темнело. Солнечные лучи уже не пробивались сквозь высокое окно. Горбун принес еду. Она действительно оказалась гораздо хуже, чему Денклара, но Руиз мужественно съел все, не выказывая неудовольствия. Затем он снова провалился в беспокойный сон.

Еще один человек в ярком наряде продавца змеиного масла прибыл в Стегатум на закате. Измученный верховой зверь устало брел по песчаным улицам. Всадник остановился возле гостиницы и заорал, вызывая мальчишку-конюха. Тот появился почти сразу и увел животное в сарай.

Человек протиснулся в дверь общего зала, задев плечом пару крестьян, которые злобно уставились ему в спину. Новый гость подошел к бару и заказал кружку пива. Денклар прислуживал ему с необычайным проворством. Затем убедился, что рядом никого нет, и тихо спросил:

— Что привело тебя в Стегатум так скоро, Анстеник? Я не надеялся увидеть тебя раньше чем через три месяца.

— Дела, — он окинул трактирщика испытующим взглядом и опрокинул пиво себе в глотку. Затем громко рыгнул и доверительным шепотом обратился к хозяину: — Если можно, я займу свою обычную комнату. Придешь туда позже, когда никто не свяжет твое отсутствие со мной.

Денклар кивнул. Секундой позже посетитель удалился, оставив после себя запах пота верхового зверя и вонь немытого человеческого тела.

Спустя час, когда миновало время ужина, хозяин отправился в самое старое крыло трактира, где его поджидал Анстевик.

Тот сидел на кровати и курил неочищенное серое масло, относившееся к самым грубым и дешевым сортам. Глаза его блестели от видений. Денклар испугался. Анстевик был самым непредсказуемым из всех внедренных агентов, которые приезжали за информацией к местным резидентам.

— Ты сказал, дела? — спросил трактирщик, стараясь убрать из голоса всякие следы насмешки.

— Да, — медленно ответил Анстевик.

Глаза его в первый раз сфокусировались на хозяине, и тот испугался еще больше. Странное выражение застыло на лице гостя. Казалось, что он с интересом рассматривает мертвую рептилию. Денклар встряхнулся.

Анстевик был человеком грубым, пристрастившимся к змеиному маслу и, вероятно, к еще более пагубным порокам. Но он работал на Лигу. У Денклара не было причин опасаться его.

— Чего ты хочешь? — резко спросил трактирщик. Странные глаза Анстевика затуманились, он посмотрел в сторону.

— Я охочусь за человеком.

Взгляд его метнулся назад, к Денклару, и он уставился на трактирщика горящими глазами.

Денклар сразу подумал о Вухийе, который сегодня утром отправился во владения Бринслевоса. Но он вспомнил, как тот настаивал на соблюдении конспирации, и равнодушно спросил:

— Вот как? И за кем же?

— Не забивай себе этим голову, — Анстевик улыбнулся странной, двусмысленной улыбкой и снова отвел глаза.

— Ну что ж, если я могу помочь…

— Разумеется. Но сегодня ночью мне нужно только, чтобы ты держал от меня подальше твоих деревенских дурней, — гость провел рукой по выбритой голове и хихикнул. — Я спешу, у меня нет времени торговать змеиным маслом. Если спросят, говори, что я еду закупать товар.

— Это несложно, — сказал Денклар, заставляя свой голос звучать уверенно и радостно. — Еще один продавец змеиного масла пробыл тут пару дней. Он успел вытрясти деньги из местных, прежде чем лорд вызвал его к себе.

— Что, жалко несчастного головастика? — Анстевик похлопал хозяина по плечу. — Кстати, когда он уехал?

— Сегодня утром, — Денклар сам удивился, что все-таки упомянул о сверхсекретном агенте. «Видимо, очень хотелось угодить Анстевику», — подумал он. Снова стало не по себе. Но ведь если новый гость действительно искал Руиза, то он мог получить сведения от любого пьяницы в баре, убеждал себя трактирщик. Зато теперь Анстевик не сможет упрекнуть его в нежелании сотрудничать.

Трактирщик постарался сменить тему:

— Насколько я помню, у тебя с Бринслевосом никогда не было проблем.

Анстевик дружески обхватил Денклара за плечи, отчего кости несчастного хозяина жалобно хрустнули.

— Ты прав. Я с ним отлично лажу. Мы ведь с ним два сапога пара. Тебе не кажется?

На этот вопрос трудно было дать нейтральный ответ, поэтому Денклар только смущенно хихикнул.

— Ладно, теперь мне обязательно нужно отдохнуть, — сказал Анстевик. — Но у меня есть кое-что для тебя.

Отпустив трактирщика, он подошел к своему мешку, висящему на стене, немного покопался в нем и достал маленький пакетик. Денклар дрожащими руками снял обертку. Под ней оказалась черная информационная полоска. Агентам Лиги запрещалось хранить их на чужих планетах. Однако закодированная на ней сенсорная порнография была единственным пороком, от которого трактирщик не мог отказаться. Поэтому он благодарно улыбнулся Анстевику — своему единственному поставщику. Много лет назад Денклар получил от него в подарок сенсорный проигрыватель и с тех пор считал, что только этот порок позволяет вьдерживать однообразное пребывание на Фараоне.

— Самый крутой фильм с Дильвермуна, — пояснил Анстевик. — Теперь оставь меня в покое. Через часок-другой мне нужно отправляться. Хотя не исключено, что ты скоро снова меня увидишь… А может, и нет…

Когда толстый трактирщик ушел, убийца снова наполнил трубку. Пока что все складывалось отлично. Бринслевос был известен своей вспыльчивостью и жестокостью. Кто в такой ситуации заподозрит Анстевика в смерти сверхсекретного агента?

Денклар, к сожалению, должен еще пожить на этом свете. Когда Руиз погибнет, следователи Лиги не должны связать его смерть с чьей-нибудь еще насильственной кончиной. Трактирщик постарается скрыть визит Анстевика, чтобы Лига не пронюхала про контрабандную порнографию. А через несколько месяцев убийца вернется в Стегатум и обрежет эту оставшуюся нить, которая может привести к нему.

Благодаря маслу перед глазами проплывали прекраснейшие картины — ножи кромсали нежную плоть, гарроты обвивали тонкие шеи, почерневшее лицо трактирщика застывало в ужасе и изумлении. Он еще несколько минут наслаждался этими видениями, потом собрал веши и отправился в конюшню.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

К полуночи Анстевик добрался до плато, на котором находились владения Бринслевоса. Своего измученного зверя он оставил за скалой, прикрывающей от резкого холодного ветра. Потом сменил одежду продавца масла на облегающий комбинезон. Когда включился специально встроенный в него генератор, убийца стал почти неразличим в ночи, как тень на камне. Анстевик смело направился к решетке и легко справился с замком. Стражников у входа ставили только тогда, когда враг осаждал замок. Однако с тех пор, как примерно тридцать поколений назад Лига наложила лапу на Фараон, никаким войнам не разрешалось мешать процессу отбора товара.

Анстевик не очень хорошо ориентировался во владениях лорда, но во время прошлого визита он оставил маяки-локаторы. Теперь оставалось только настроиться на маячок, установленный в личных покоях Бринслевоса. Убийца достал инфракрасный фонарик, отрегулировал специальные очки и отправился сквозь отливающую красным тьму. В коридорах он никого не встретил.

Четверть часа спустя он уже открывал ларчик, в котором лорд хранил свои трубки и измельченные водоросли. Изящный серебряный ларец был сделан в виде ящерицы арройо. Он вынул оттуда кисет Бринслевоса, затем достал из кармана комбинезона распылитель и обрызгал порошок. Встряхнув кисет, чтобы равномернее распределить яд, убийца вернул мешочек на место и закрыл ларец. Челюсти ящерицы захлопнулись с громким щелчком. Из спальни лорда донеслось невнятное бормотание. Анстевик застыл. Минута проходила за минутой. Тишина. Наконец убийца решился выскользнуть из покоев Бринслевоса.

Благополучно вернувшись к скалам, он откинул капюшон комбинезона и с облегчением рассмеялся. Задание оказалось таким легким! Бринслевос купит товар у агента, а потом умрет. Охранники мигом вздернут мнимого виновника на крепостной стене. На Фараоне верили, что убитый страдает в аду целый год за каждый час, на который убийца переживет его. Анстевик же сможет вернуться к наслаждениям Кобатума. Конечно, следует подождать и убедиться, что агент казнен, но это не так уж важно… самое трудное сделано. Когда заря омыла нежным розовым светом подножие плато, убийца прилег под навесом скалы, чтобы переждать самое жаркое время, и с приятным чувством выполненного долга закрыл глаза…

Утром дверь распахнулась от резкого пинка, и горбун пропустил в камеру человека с мрачным лицом. Руиз с удивлением узнал надсмотрщика Ронтлесеса, который продал ему воду в первое утро пребывания па Фараоне.

— Мое почтение, благородный надзиратель, — веж-ливо приветствовал его пленник.

— Встань, когда со мной разговариваешь! — рявкнул Ронтлесес.

— Как прикажет ваша милость, — Руиз выкарабкался из кровати.

Надсмотрщик выглядел усталым и грязным, как будто только что прибыл с плантации кошачьих яблонь.

— Мне велено передать тебе приказ господина. Сегодня ты ему понадобишься. Он попробует твои зелья, и ты будешь сопровождать его в путешествии. Будь очень осторожен. Если лорд заболеет, то обвинят тебя. В таком случае на легкую смерть не рассчитывай. У здешнего палача богатая фантазия.

— Я постараюсь запечатлеть в памяти ваши наставления, — искренне сказал Руиз.

— Гляди в оба, торговец.

Надсмотрщик повернулся на каблуках и вышел. Горбун принес завтрак, еще менее аппетитный, чем ужин, если такое вообще было возможно. Остаток дня тянулся мучительно долго. Некоторое разнообразие внесло только легкое расстройство желудка. Наконец Руизу удалось заснуть.

Разбудило его позвякивание ключа. Пленник резко приподнялся на койке. Голова слегка кружилась, но он усилием воли подавил слабость и приготовился. В комнате было темно. Вероятно, времени прошло немало. Руиз прижался к стене, на всякий случай приготовившись к встрече с любым врагом. Но это был всего лишь горбун. По-прежнему не говоря ни слова, он жестами приказал мнимому торговцу выходить. Руиз поднял свой мешок и с величайшей неохотой направился к выходу. Он чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Однако медлить было нельзя. Управляющий шагал быстро, а лампа была единственным источником света. Горбун провел его сквозь лабиринт грубо вытесанных туннелей, через огромные пустые комнаты, где лишь эхо отражало шум их шагов, сквозь залы, свидетельствовавшие о былом великолепии. Наконец они добрались до зала для аудиенций.

Вдоль стен, увешанных гобеленами, горело около сотни факелов. Великолепный эффект портило отсутствие толпы придворных. Протертый до дыр красный ковер отмечал путь на черных фарфоровых плитах. Он вел к позолоченному трону, на котором развалился хозяин замка. Позади, с выражением нехорошей заинтересованности на лице, стоял фокусник и палач лорда. Это был невысокий человек с туповатой физиономией и беззубым ртом, одетый в черный плащ. В руках он держал жезл из слоновой кости.

— Входи, входи, — пригласил Бринслевос. Голос его странно попискивал и дрожал от сумасшедшего веселья.

Руиз пробежал по ковру со всей приличествующей скоростью и упал на колени перед троном.

— К вашим услугам, — сказал он тихо.

— Да-да, — отозвался лорд. — Вставай и покажи свой товар. Кстати, как тебя зовут?

— Вухийя, о великий.

Два мальчика в ливреях выбежали из прихожей и поставили перед Руизом маленький столик. Он кивком поблагодарил их и открыл свой мешок. Бринслевос сошел с трона, чтобы взглянуть на флаконы, сверкавшие в свете факелов.

Руиз на мгновение поднял глаза, взглянул в лицо дворянина и ужаснулся, хотя внешне оставался спокойным. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Вот, подумал он, действительно опасный человек, несмотря на его безумие. А может быть, именно поэтому…

Руиз почтительно отступил назад, пока лорд с жадной улыбкой на лице ощупывал флаконы.

— Интересно, интересно, — Бринслевос выбрал фиал зеленого латигара. — Опиши мне его действие, мой добрый Вухийя.

— Это яд дракона латигара, о великий, его добывают джинги, которые спускаются по склонам Ада на северной стороне мира. Сны, навеянные им, тонкие и вдумчивые, тесно связанные с природой реальности. Масло, возлюбленное философами.

Лорд положил зеленый латигар и взял в руки флакон голубовато-лилового кансума.

— А это?

— Яд кансума-удава, мой господин. Тайна его изготовления известна только инклитам. Они живут в пещерах, кормят своих змей человечиной, и на телах их нет татуировок. Очень редкий яд. Очень дорогой. Он порождает мечты о смерти и показывает истинное лицо жизни — просто маску на черепе. Опытный курильщик должен научиться ценить эту маску. Так, по крайней мере, говорят.

— Ты никогда не пробовал его сам?

— Нет, о великий.

Бринслевос задумчиво вертел в руках тяжелый флакон.

— Тогда мы вместе отправимся в путешествие, чтобы оценить его достоинства, о Вухийя.

Фокусник окинул его недружелюбным взглядом, но промолчал.

Бринслевос ушел, оставив Руиза одного. Он упаковал свои флаконы и несколько томительных минут просто переминался с ноги на ногу. Необычную тишину замка нарушало только шипение факелов. Когда горбун вернулся, чтобы отвести его в покои лорда, Руиз почувствовал облегчение. Находиться в зале было необыкновенно тяжело. Казалось, что черные фарфоровые плитки кричат о злодеяниях, которые творились здесь в прежние времена. Впрочем, репутация нынешнего лорда свидетельствовала о том, что ситуация не изменилась.

Они прошли еще один лабиринт коридоров. Замок, похоже, был гораздо больше, чем он подумал сначала. Стена, виденная им в день приезда, оказалась только малой частью крепости, верхушкой огромного подземного строения. Большинство залов и извилистых ходов были прорезаны прямо в скале. Руиз попытался считать повороты, но когда коридоры привели наконец к апартаментам лорда, он не был уверен, что найдет дорогу самостоятельно.

Покои Бринслевоса были обставлены весьма эксцентрично, стены увешаны охотничьими трофеями. Коллекция внушала уважение. Тут был бородавочник-панголин, высоко задравший огромную голову с жуткими клыками. Шкура зеленоспинного демона Ада покрывала добрых десять метров стены. В дальнем углу на задних лапах стояло огромное чучело речной ящерицы. Руизу стало интересно, действительно ли лорд самостоятельно управился с этими чудищами.

Полы в покоях покрывали пушистые ковры разных оттенков: персикового, бледно-зеленого, цвета слоновой кости. На полу кучками валялись парчовые подушки, усыпанные рубиновыми блестками. Там и сям были расставлены черные и красные лакированные столы. Это нагромождение предметов, абсолютно не подходящих друг к другу, казалось весьма странным.

Бринслевос сидел у стола, уставленного курительными принадлежностями. Он небрежным жестом отпустил управляющего и подал Руизу знак приблизиться.

— Какая небывалая честь, о великий, — почтительно произнес торговец.

— Глупости, — лорд поднял голову, и лицо его напряглось. — Не смей смотреть на меня сверху вниз, сядь немедленно!

Руиз поспешно уселся, прежде чем раздражение на узком лице хозяина уступило место бешенству.

— Мои извинения, о великий.

Лорд сверлил его злобным взглядом, а Руиз старательно рассматривал свои сложенные руки. Он понимал, что оказался в гораздо более опасной ситуации, чем во время первого подъема на Фараон из Ада. Бринслевос был куда страшнее демона — огромная шкура на стене служила тому наглядным подтверждением.

— Ну ладно, неважно, — наконец произнес хозяин. — Я человек снисходительный. Почти каждому позволено сделать одну ошибку. Если ты мне понравишься, я могу позволить тебе целых две, но не советую злоупотреблять моей привязанностью.

Руиз припомнил рассказ трактирщика о том, что Бринслевос не любит чрезмерной покорности, и приятно улыбнулся, глядя прямо в глаза лорду.

— Да, великий, — спокойно сказал он. Бринслевос расхохотался. На секунду он стал похож просто на избалованного ребенка.

— Ладно. Давай курить.

Руиз достал из мешка простую медную трубку и набил ее водорослями. Как ни странно, он был теперь абсолютно спокоен. Уж не сошел ли с ума он сам? Курить змеиное масло в компании с опасным безумцем! Впрочем, другого выхода все равно нет.

Бринслевос открыл серебряный ларчик, выполненный в форме ящерицы арройо, и достал фарфоровую трубку. Он наполнил ее из своего собственного кисета, потом добавил капельку масла кансума себе и Руизу.

По приказанию лорда лампы горели еле-еле. Мертвые существа на стенах отбрасывали жуткие тени. В подобной обстановке видениям легко было заслонить реальность. Бринслевос дождался, когда Руиз зажжет свою трубку, и последовал его примеру. Лавандового цвета дым окутывал голову лорда. Через секунду он резко выдохнул воздух.

— Ах-х-х-х… хорошо… — простонал лорд.

Как ни странно, сейчас он выглядел абсолютно нормальным. Казалось, масло не усилило безумие, а, наоборот, вернуло ему рассудок.

Руиз почувствовал, что в мозгу поднимается волна беспокойства. Немедленно включились специально имплантированные схемы, подавляя начинающиеся галлюцинации. Он постарался расслабиться — не годится, чтобы лорд заподозрил его в мошенничестве, — в этом мире руки действовали куда быстрее и эффективнее, чем головы.

— Скажи мне, что ты видишь, — приказал хозяин. Руиз немного подождал, потом глубоко вздохнул, содрогнулся и начал бормотать:

— Я слуга у двух прекрасных чудовищ. Они еще меньше похожи на людей, чем демоны Ада, которые выползают на Стену Мира, но они разговаривают тихими нежными голосами, носят одежду из паучьего бархата, пахнут, как пустыня, чистотой и смертью.

— Как они выглядят, Вухийя? — Глаза лорда напоминали сейчас лунные камни — серые и затуманенные.

— Как настоящие трупы. Кожа их белее тончайшего фарфора, гладкая и твердая. Волосы длинные, лица напоминают человеческие, но под волосами скрываются сотни глаз. Иногда я вижу их блеск… пальцы похожи на ножи, нет, скорее, сосульки…

— У тебя такой красивый голос. Продолжай. — Бринслевос откинулся назад и закрыл глаза.

Руиз продолжал описывать кошмары, навеянные наркотиками.

— Стопы совершенной формы, узкие, с высоким подъемом. Чудовища передвигаются так же, как человеческие существа, но на месте их следов глубоко прорастают корни, крохотные белые проволочки, которые ползут, словно черви, рожденные молнией. Когда чудовища поднимают ноги, черви отрываются от них и умирают. Прекрасные монстры носят багряные пояса вокруг бедер, их гениталии скрыты… Вот они медленно снимают пояса… между ног только яркий блестящий металл… Не знаю, что они хотят от меня, но я никогда в жизни так не боялся…

На секунду он настолько поверил в свой рассказ, что пришлось бороться с приступом паники.

Руиз замолчал, и в комнате стало так тихо, что он слышал биение собственного сердца, отмерявшего мгновения.

Пот струился по лицу Бринслевоса, слышалось невнятное бормотание. Затем лорд заговорил громче:

— В темноте шумят машины — скрипят крохотные шестеренки, двигаются поршни. Звук растет и изменяется, вот он превратился в механическую музыку, и я знаю, что огромная, скрытая в ночи машина поднимает меня к звездам. Я стремлюсь к центру этой машины, которая теперь кажется такой большой, что ни один мир не может вместить ее. Я вижу только звездный свет сквозь решетки, рычаги и колеса. Нет, я не в центре, я зажат в углу, в тесной клетке. В таких же клетках летят тысячи других живых существ. За что меня сюда заперли?

Бринслевос застонал. Этот звук мог затянуть Руиза в видение лорда. Пришлось усилием воли погасить собственное наркотическое возбуждение.

Дворянин торопливо продолжал описывать видение. Голос его дрожал от ужаса:

— Почему? Почему?! Рычаги гремят, машина двигается все быстрее, я больше не слышу даже собственных мыслей. Мой вес увеличивается, я проваливаюсь, лечу вниз. Там притаился ужасный металлический зверь. У него вместо зубов шестеренки, а вместо мышц — железные прутья. Он голоден, а я безоружен, наг и слаб…

Бринслевос заметался, размахивая руками, потом завизжал. Лицо его исказилось от ужаса, глаза вылезли из орбит. Последний отчаянный вопль натужно вырвался из горла. Казалось, он больше не может дышать.

В любой момент на крик могли прибежать охранники, и что бы Руиз сказал им? «Извините, но я, кажется, отравил вашего хозяина»?

На левой руке у Руиза сверкало кольцо с розовым камнем. Он наклонился и прижал его к вздувшейся вене на шее лорда, Противоядие полного спектра действия и сильное успокоительное. Бринслевос откинулся назад и потерял сознание. Лицо его постепенно расслаблялось.

Секундой позже что-то взорвалось в затылке Руиза, и он провалился во мрак беспамятства.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Руиз медленно приходил в себя. Было очень жарко, во рту чувствовался неприятный привкус ржавчины, отчаянно болела голова. Он застонал и сел, осторожно ощупывая затылок. На ране запеклась кровь, но череп, к счастью, был цел.

Где он? И где, кстати, вся его одежда?

Солнечные лучи проникали в его тюрьму сквозь прорези в металлической конструкции. Руиз осторожно встал на четвереньки и приложил глаз к одной из щелей. Сердце его упало. Он находился на площади Искусного Страдания.

Пленник разглядел другую клетку, над которой развевался черный вымпел. Это означало, что в ней находится осужденный преступник. Интересно, кто же там сидит и как несчастный угодил в компанию к Руизу?

Впрочем, какая разница? Необходимо бежать до начала представления, в котором ему придется искупать вину перед лордом Бринслевосом. Смертная сеть уже беспокойно зашевелилась в мозгу агента. Он жив, пока ситуация не стала абсолютно безнадежной. Что толку, если обстоятельства его кончины станут известны Лиге?

Информации пока слишком мало. Умереть — это само по себе достаточно неприятно, но еще обиднее погибнуть бессмысленно.

Однако ситуация не казалась безвыходной. Денклар, конечно, узнает о постигшем его несчастье и постарается связаться с пленником. А если трактирщик сможет передать ему набор пангалактических инструментов, Руиз легко выберется из клетки. Надо только запастись терпением. Уже сейчас он страдал от невыносимой жары, но вряд ли палач лорда позволит преступнику изжариться до представления.

И действительно, вскоре две женщины, пыхтя от напряжения, притащили огромные ведра с водой. Часть ведер они опустошили на крышу клетки, где находился его товарищ по несчастью.

— Кондиционирование воздуха, — пробормотал Руиз. Вскоре он услышал, как вода льется на крышу его собственной клетки.

— Эй! — отчаянно заорал пленник. — Что за глупость! Я ни в чем не виноват! Позовите лорда!

Одна из женщин хмыкнула:

— Лорд болен. А твое Искупление откладывается, чтобы он успел выздороветь и насладиться зрелищем. Кстати, я тебе ни капельки не сочувствую. Надо ж было все испортить! Есть куча надежных ядов, так нет, ты умудрился скормить ему ровно столько, чтобы он заболел, но не помер. Между прочим, тебе же хуже. Убийцу вздернули бы на крепостной стене, и дело с концом. Быстрая, легкая смерть.

— Очень глупо с моей стороны, — сказал Руиз вежливо. — А кто второй?

Женщина снова засмеялась, на этот раз от удовольствия:

— Ронтлесес не заметил, что ты подменил масло. А должен был. К тому же хромоногий староста донес, что несколько дней назад вы с надзирателем о чем-то сговаривались на плантации кошачьих яблок. Поэтому лорд подозревает целый заговор. Правда, никто не может понять, зачем вам это понадобилось.

Она наклонилась поближе к клетке:

— Хоть ты и не прикончил Бринслевоса, но избавил нас от Ронтлесеса, а это порадовало всех в Стегатуме, кроме него самого, конечно.

— Что ж, — ответил Руиз, — в каждой бочке меда есть ложка дегтя. Но я предпочел бы не сопровождать Ронтлесеса.

— Это понятно. — Голос женщины звучал все тише, она удалялась от клеток. — Сегодня будет Искупление Ронтлесеса, а завтра — твое. Так что тебе остается еще целый день жизни. Кто знает, вдруг он заговорит на допросе, убедит лорда, что ты не виноват. Но не очень-то на это рассчитывай. Ронтлесес — человек жестокий. Он будет рад отправиться в Ад в веселой компании.

Больше Руиз ничего не слышал. Он упал на пол, обхватив руками больную голову.

Вилам Денклар метался по комнате, которую прежде занимал Вухийя, продавец змеиного масла. Ломая руки, он то и дело выглядывал в окно, выходившее на площадь Искусного Страдания. В мозг Уполномоченного наверняка вмонтирована смертная сеть. Если Денклар проигнорирует бедственное положение коллеги и позволит ему погибнуть из-за собственной глупости — как Денклар, без сомнения, и поступил бы, будь этот идиот не столь высокого ранга, — вести о его бездействии немедля достигнут Лиги. Вскоре после этого заявятся неумолимые следователи и поинтересуются, почему он ничего не предпринял.

В лучшем случае Денклара сочтут некомпетентным, в худшем — предателем.

Трактирщик был настолько погружен в свои мысли, что не услышал легких шагов Анстевика за спиной и очнулся, только когда на его плечо легла тяжелая рука. Резко обернувшись, он увидел своего постояльца. Пыльная одежда и красные глаза наводили на мысль, что гость провел нелегкую ночь в пустыне. Денклар открыл рот, чтобы обругать Анстевика за столь внезапное появление, но убийца одной рукой схватил его за горло, перекрыв доступ воздуха. В другой руке сверкнул тонкий длинный кинжал. Анстевик засунул лезвие трактирщику в рот, так, что кончик его уперся в гортань. Денклар попытался уклониться, но безуспешно. Он попробовал закрыть рот, но тонкий клинок был крепче лома.

— Есть вопросы? — мягко поинтересовался убийца. — Они могут подождать. Сначала я задам свои, и, надеюсь, ты сможешь ответить правильно.

Денклар кивнул очень осторожно, и Анстевик улыбнулся.

— Хорошо, — сказал он и вынул кинжал у Денклара изо рта. — А теперь спокойненько расскажи мне, что произошло.

Хватка убийцы слегка ослабла, и Денклар судорожно втянул воздух.

— Сегодня утром люди Бринслевоса привезли Ронтлесеса и торговца змеиным маслом, который называет себя Вухийей.

Недобрый гость пугающе быстро схватил Денклара за грудки и с глухим стуком шваркнул об каменную стену. Затем, рывком поставив оглушенного трактирщика на ноги, убийца рявкнул:

— Не увиливай. Кто этот торговец маслом на самом деле?

— Хорошо, хорошо. Он агент Лиги, Уполномоченный. Я не хотел ничего плохого — он велел никому не говорить, — но вспомни, я же упоминал о нем, я никогда еще не подводил тебя.

Анстевик ободряюще улыбнулся:

— Продолжай.

— Я действительно не знаю, что случилось. Люди лорда посадили пленников в клетки и завалились в трактир перекусить. Они говорили, что торговец маслом пытался отравить их господина, но это же бессмысленно. Он, в конце концов, Уполномоченный, и если бы предпринял подобную попытку, то уж всяко небезуспешно. Охранники сказали, что Ронтлесес умрет потому, что именно он дежурил прошлой ночью, когда лорд с Вухийей сели курить. Я ничего не понимаю.

Убийца что-то невнятно пробормотал, а затем громко добавил:

— Не повезло.

— Да… не повезло. — Денклар начал усматривать в неожиданном присутствии Анстевика положительную сторону. — Но я рад, что ты здесь. Тебе гораздо проще вытащить его из клетки, и из Стегатума, чем мне. Это ведь скорее по твоей части? Я же трактирщик, а не воин.

— Хм-м, — откликнулся Анстевик. — Ты с ним связывался? Ему удалось послать тебе весточку?

— Нет-нет. Я просто прикидывал, как бы получше разобраться с этим.

— Хорошо, очень хорошо. Жаль, между прочим, что лорд выжил. А? Тогда бы с Уполномоченным разобрались в замке, и мы были бы ни при чем. Но лорд любит публичные казни, так что, полагаю, придется действовать.

Денклар начал расслабляться: дело передано в руки, куда более компетентные, нежели его собственные.

Тонкий клинок пронзил мягкую плоть под нижней челюстью, прошел сквозь гортань и погрузился в мозг. Анстевик проворно повернул его.

Денклар познал мгновение холодного жалящего изумления и умер.

Крови было мало. Убийца закатил тело под кровать и уселся ждать с трубкой в руке.

Утро прошло, и Руизу удалось взять себя в руки. Он исследовал клетку, но ничего утешительного не обнаружил. Конструкция была прочной, с тяжелыми коваными петлями и крепкой дверью, запертой на массивный висячий замок. К счастью, дырочка для ключа находилась как раз напротив вделанной в дверь небольшой решетки. Будь у него кусок проволоки, он мог попытаться открыть запор, но одежду забрали, а клетку чисто вымели. Несмотря на воду, металл продолжал накаляться, но все же стало легче. Руиз уселся в позу лотоса посредине клетки и сосредоточился на сложившемся положении. Когда в голове перестало стучать, он смог более трезво оценить события, которые привели его на площадь Искусного Страдания.

Итак, Бринслевоса отравили. Лорда не особенно любили в Стегатуме и окружающей номархии. У него, несомненно, было много врагов, один из которых ухватился за возможность прикончить тирана таким образом, чтобы вина пала на торговца змеиным маслом. Бессмысленно гадать, кто и почему, важно было то, что Руиз все еще жив. Вероятно, Денклар сумеет помочь, и под покровом ночи пленнику удастся сбежать и продолжить путь. «Если только, — подумал эмиссар, — Денклар не был частью подпольной организации, которая впервые обнаружила себя еще на орбите». Эта тревожная мысль вела к еще более неприятным умозаключениям. Возможно, лорда отравили не его собственные враги, а враги Руиза. В таком случае Денклар ничего делать не станет, а только посмеется, когда Уполномоченного Лиги поведут на казнь. Нет-нет, это маловероятно, ведь трактирщик должен понимать, что мозг Руиза снабжен смертной сетью. Даже если Денклар и впрямь заговорщик, глупо с его стороны не принимать в расчет следователей Лиги, которые немедленно узнают о гибели своего агента.

Если бы Бринслевос умер, Руиза казнили бы немедленно. А может, план был именно таков?

Руиз потряс головой — бессмысленные рассуждения. В настоящий момент ему остается уповать на помощь Денклара, который все равно не явится, пока не стемнеет. Выйдя на свободу, он допросит трактирщика с пристрастием. Эта мысль служила некоторым утешением.

День прошел в жаре и тишине, и Руиз с удивлением обнаружил, что ему скучно. То, что перспектива близкой смерти не могла избавить его от скуки, показалось ему зловещими признаком. Он ударил себя кулаком по лбу: «Соберись, Руиз, соберись».

Когда солнце опустилось к вершинам окрестных холмов, начали появляться жители Стегатума. Они парочками и небольшими группками, как по парку, прогуливались по площади Искусного Страдания. Дети носились взад-вперед, периодически останавливаясь, чтобы запустить камнем в железную клетку. Ронтлесес немедленно начал выкрикивать непристойные ругательства, а Руиз, заткнув уши, молчал, поэтому большая часть камней досталась бывшему надсмотрщику. Родители взирали на проделки своих чад с молчаливым одобрением. Никто не пытался заговорить с Руизом Авом.

Когда солнце зашло, горожане отправились ужинать, а рабочие выкатили на площадь небольшой помост на колесиках, закрепили его и принялись расставлять всевозможные неприятные принадлежности: высокую железную раму, изобиловавшую ремнями, цепями и крюками, ящик в форме гроба, длинный стол с засохшими темными пятнами по краям.

Руиз ощутил холодок и понял, что ему уже не скучно.

Когда темнота сгустилась и в воздухе ощутимо похолодало, позади сцены зажгли цепочку факелов. Сквозь щелку в стенке клетки Руиз видел, как жители Стегатума собираются на вечернее представление. Площадь заполнялась. Очевидно, о казни прослышали даже крестьяне из отдаленных районов. Зрители столпились рядом с клеткой Руиза, а несколько подростков забрались на крышу и теперь грохотали по ней тяжелыми башмаками. Его явно игнорировали, во всяком случае, пока.

Затем показалась паровая карета. Она была несколько больше и еще причудливее, чем та, которая доставила Руиза в замок. Толпа стихла. Карета остановилась у сцены, средняя секция откинулась, и глазам собравшихся предстал лорд Бринслевос, который лежал на роскошной перине, до самого подбородка укрытый меховым покрывалом. Лорд казался бледным и напряженным. Спустя мгновение вельможа поднял руку в разрешающем жесте.

— Начинайте, — произнес он слабым голосом. Он скользнул взглядом по клетке Руиза, и пленнику показалось, что во взгляде лорда мелькнуло скорее удивление, нежели ярость.

На платформу поднялся одетый в черный балахон фокусник, и огни вспыхнули ярче.

— Граждане Стегатума, — произнес он хорошо поставленным голосом. — Добро пожаловать на это поучительное Искупление. — Он отвесил замысловатый поклон. — Приведите осужденного.

Двое стражников в черных мундирах открыли клетку Ронтлесеса и выволокли его наружу. Надзиратель явно перенес дневную жару хуже, чем Руиз. Поначалу ноги отказывались служить ему, глаза бессмысленно пялились по сторонам. Когда один из солдат предложил ему питье в кожаной чашке, тот осушил ее в два глотка.

Прямо за стенкой клетки Руиз услышал чей-то довольный смешок. Неизвестный прошептал:

— Он слишком обезумел от жажды, чтобы отказаться от зелья, которое одновременно лишит его воли и заставит чувствовать боль еще острее. Никто не заслуживает этого больше, чем он.

Руиз перебрался к другой трещинке и разглядел приятные черты Релии, потаскушки из «Приюта Ден-клара». Она обернулась:

— Ты здесь, Вухийя? Кажется я вижу, как блестят твои глаза.

— Да, — ответил он, — я здесь. Девушка печально покачала головой:

— Жалко. Ты казался достойным человеком, для торговца змеиным маслом, конечно. Кой черт попутал тебя подсунуть лорду плохое зелье?

— Не знаю…

Они ненадолго замолчали. В это время стражники втащили Ронтлесеса на сцену. Они приковали его нагое тело к железной раме, и бедняга, казалось, немного пришел в себя, глядя горящими глазами на толпу.

Релия вздохнула:

— Попозже я постараюсь принести тебе попить, чтобы ты смог отказаться от этой отравы завтра вечером.

— Спасибо, — прошептал он, но девушка уже отошла от клетки.

«Эта потаскушка — добрая женщина», — подумал он, но понадеялся, что удерет прежде, чем она принесет ему воды. Представление началось, и Руиз с нездоровым интересом припал к решетке.

Сначала фокусник подогрел толпу серией мелких трюков, унизительных и болезненных, но пока не калечащих. Он делал вид, что сдавливает голову пытаемого, и из ушей жертвы валил коричневый пар. Палач то и дело обнаруживал на теле казнимого больших ядовитых насекомых, которых, конечно, брезгливо стряхивал палочкой, но не раньше, чем они успевали больно укусить Ронтлесеса, отчего жертва начинала вопить и рваться с неожиданной силой. Затем он начал вытаскивать из разинутого рта Ронтлесеса блестящее розовое яйцо, которое оказалось чуть великовато. Когда яйцо уже наполовину вышло, мучитель принялся размышлять над этой проблемой. Ронтлесес сначала покраснел, а потом посинел, когда фокусник зажал ему ноздри, якобы для того, чтобы лучше ухватиться. Одновременно палач дотронулся до яйца своим жезлом, и оно превратилось в гроздь белых кольчатых червей, часть которых вывалилась, а остальные казалось, заползли Ронтлесесу в горло. Ронтлесес выкашлял червей и глубоко и судорожно вдохнул. Лицо его уже неузнаваемо изменилось, так что он выглядел совсем другим человеком.

Руиза затошнило, но он не мог оторваться.

Начался первый акт Искупления Ронтлесеса. Фокусник набросил тонкий белый шелк на бывшего надсмотрщика, который повис на раме, измученный прелюдией. Складки ткани окутали жертву будто туманом и теперь, казалось, скрывали не человеческую фигуру, а некое чудовище. Пламя на миг опало, по шелку пробежало движение — и фокусник сдернул завесу.

Ронтлесес претерпел ужасную метаморфозу и теперь напоминал гигантского паука с получеловеческим лицом. Каким-то образом суставы были вытянуты или подрезаны так, что позволили ногам завязаться в узел за головой. Пальцы были неестественно вывернуты и слабо подергивались. Руки судорожно махали из-под ягодиц. К животу крепились четыре искусственные конечности, которые шевелились куда энергичнее натуральных. Через минуту Руиз заметил, что они двигались за счет заключенных в светлые кожаные трубки змей. Рептилии с одинаковым энтузиазмом набрасывались друг на друга и на тело Ронтлесеса.

Ронтлесес не мог кричать, очевидно из-за паучьей маски, которая, будучи надета на нижнюю часть лица, служила одновременно и кляпом. Глаза у него вылезли из орбит от боли. Несчастный бешено дергал головой, лишь усиливая драматический эффект.

Фокусник низко поклонился Бринслевосу:

— Теперь мы видим Искупающего в его истинном виде — насекомое, способное укусить руку своего хозяина.

Представление продолжалось.

Фокусник выпустил на тело Ронтлесеса сотню насекомых. Они вгрызлись в кожу жертвы и исчезли. Затем палач хлопнул в ладоши и выкрикнул волшебное слово, после чего насекомые вылезли и улетели. Выходные ранки составили ярко-красное послание, написанное угловатым фараонским шрифтом. Кажется, это было покаяние, но через секунду хлынула кровь и залила буквы.

Последовал антракт, во время которого фокусник приводил жертву в чувство и останавливал кровотечение.

Когда Искупление возобновилось, бывший надсмотрщик едва походил на человека, за исключением глаз, которые теперь взирали на мир с равной долей боли и удивления. Он принимал дальнейшие издевательства, совершаемые над ним, с большей покорностью, чем хотелось его палачу. В ход пошли огонь, ножи, различные яды, и снова Ронтлесес извивался настолько сильно, насколько позволяло искалеченное тело. В течение примерно получаса его пытали с изощренной жестокостью.

В конце Руиз не мог уже больше смотреть и поэтому пропустил момент смерти несчастного. Внезапно воцарилась такая зловещая тишина, что он снова выглянул и стал свидетелем финала.

Труп Ронтлесеса сидел в своем гробу и указывал мертвенно-бледным пальцем в направлении Руиза.

Рот покойника открылся и задвигался почти как живой.

— Вухийя, продавец змеиного масла, — вот кто виноват, — выкрикнул труп жужжащим металлическим голосом, который как нельзя больше подходил ему. — Вухийя убил меня, но больше ему не злодействовать. — Мертвые губы обнажили сломанные зубы в мрачной пародии на улыбку.

Руиз недоумевал, что за аппарат управляет телом и чей голос исходит из разорванных губ. Глаза потухли и смотрели немного в разные стороны; с точки зрения Руиза, это было самым слабым местом иллюзии.

— Вухийя в припадке безумной зависти вознамерился уничтожить моего господина и затуманил мне мозг своими ядами. Я не исполнил свой долг и заслужил то, что получил. Но лорд простил меня, и теперь я ухожу в Землю Воздаяния без сожалений.

Труп уронил скрюченный палец, почтительно поклонился лорду и упал обратно в фоб.

Представление закончилось. По толпе прокатился разочарованный шепоток, и совсем рядом кто-то произнес:

— Лорд был мягок к Ронтлесесу. Это плохо: теперь родавцу масла придется отдуваться за двоих.

Руиз вздрогнул. Если это — снисходительность, то какова суровость? В потоке данных было что-то о деталях уголовного судопроизводства на Фараоне, так что общее представление у него имелось. Он почувствовал, как натянулась смертная сеть — чуть сильнее, чем прежде. На миг он был готов сдаться и избавить себя даже от мысли о подобной боли и унижении. Но затем пленник встряхнулся и собрал разгулявшиеся эмоции в кулак.

«Денклар скоро будет здесь», — прошептал он и заставил себя в это поверить.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Денклар так и не пришел. Грузчики унесли гроб с телом Ронтлесеса, площадь опустела. Холодало. Руизу в конце концов пришлось встать в центр клетки, чтобы ледяные прутья не прикасались к обнаженному телу. Он обхватил себя руками и принялся скакать с ноги на ногу, пытаясь согреться. К тому же подобное упражнение сводило к минимуму то время, когда каждая нога соприкасалась с железным полом.

Время шло, огни Стегатума погасли. Наконец город затих и уснул, убаюканный звездным блеском, а Денклара все не было. Руиз стучал зубами от холода. Настроение окончательно упало.

Под утро он услышал осторожные шаги перед своей клеткой и подавил взрыв истерического смеха. Однако легкая походка неведомого гостя сильно отличалась от грузной поступи трактирщика. Из темноты послышался нежный голос:

— Вухийя? Я принесла тростинку с водой. Вот она. Тоненькая трубочка скользнула между прутьями, и Руиз с благодарностью принял ее.

— Спасибо. Ты так добра.

— Этого мало. Но что я могу сделать? Вот еще одна тростинка. Сбереги ее пока.

Женщина просунула в клетку новую палочку. Руиз отломил кончик, и кисловатая от сока вода потекла в рот, пересохший как от жажды, так и от переживаний минувшего дня. Жидкость казалась необыкновенно вкусной. На мгновение он даже почувствовал себя счастливым, но это быстро прошло.

— Релия, — сказал он, постаравшись выглянуть наружу, — ты сегодня видела Денклара? Как он выглядел?

Женщина шмыгнула носом:

— По мне, так он всегда выглядит одинаково, но сегодня? Не могу ничего сказать, потому что он пропал. Повара страшно растерялись — такой наплыв людей, деревенщина набежала, чтобы увидеть казнь. Очень странно, Денклар не упускает возможность подзаработать.

Настроение Руиза опять упало. Где трактирщик? Неужели сбежал? Но почему?! Или причина его исчезновения крылась в чем-то другом? Постепенно, росла уверенность, что второе предположение ближе к истине. Однако день, проведенный в клетке, и зрелище казни надзирателя основательно притупили его способность к логическому анализу. Руиз врезал себе кулаком по лбу. «Думай!» — пытался он заставить себя. Но нужные мысли не приходили.

— Ну что ж, мне пора. Холодно, а я не одета, — с сожалением произнесла Релия.

— Подожди. — Руиза наконец осенило — путана была его единственной надеждой. — Ты сказала, что охотно помогла мне, если бы знала, как?

— Да. Но что я могу?

— Ты должна принести мне кое-что.

— Попробую. За клетками ночью не следят. Все равно никто не сумеет открыть их — ни изнутри, ни снаружи.

— Хорошо. Просто отлично. В моей комнате остался пакет с амулетами, он спрятан в ножке кровати. Достань его и принеси сюда.

Релия замялась. Похоже, ее терзали сомнения.

— Я бы с удовольствием плюнула лорду в лицо, так я его ненавижу, но очень не хочется искупать грехи в этой клетке.

Руиз прижался к железу, стараясь говорить как можно спокойнее и убедительнее:

— Хорошо тебя понимаю. Мне тоже.

— Надо думать! Вообще-то жаль, если такое красивое тело разделают на сцене. Это будет ужасная потеря!

Релия издала гортанный смешок, прозвучавший довольно дико в подобных обстоятельствах.

Руиз снова принялся уговаривать женщину, пустив в ход все свое обаяние:

— Ты очень разумно рассуждаешь. Прошу тебя, принеси мне пакет! Он небольшой и пройдет сквозь щель между прутьями. В крайнем случае будешь подавать амулеты по одному. В коричневую промасленную ткань завернуто несколько металлических предметов. Только не рассматривай их, — предостерег он. — Они священные.

Предметы в пакете могли убить Релию прежде, чем она доставит их Руизу.

— Я попробую, — неуверенно сказала девушка и торопливо пошла прочь.

— Погоди! Нет ли у тебя кусочка проволочки? Шпильки?

Поразмышляв, она покачала головой:

— Это не поможет, Вухийя.

— Зато убью время. Здесь слишком холодно, чтобы спать.

— Ладно. У меня есть ржавая шпилька. Даже если ее найдут у тебя, то все равно не опознают. Но на всякий случай обещай, что вытолкнешь ее в щель до восхода. А если решишь вскрыть себе вены, то вытри с нее кровь. Пусть думают, что ты сделал это зубами.

Дрожащими пальцами он схватил шпильку — длинную, тонкую, упругую. Казалось, она идеально подходит для его целей.

— Обещаю.

Руиз сражался с замком, пока распухшие пальцы не онемели от холода. Хитрый запор только с виду выглядел примитивным. В конце концов пришлось признать поражение. Ничего удивительного: в мире, где полно фокусников, замки должны быть очень хорошими. Он ненадолго задремал, но вспомнил, что вот-вот должна прийти Релия. Скоро. И сон, и отчаянье слетели с него. Пленник продолжал надеяться, пока первые солнечные лучи не окрасили небо над Фараоном в розовый цвет.

Стегатум просыпался рано. Наблюдая за грохочущими повозками торговцев, Руиз стряхнул с себя остатки апатии. Он обнаружил, что его промерзшее тело жаждет наступления дневной жары.

Он смотрел, как солнце медленно поднимается над городом, понимая, что никогда больше не увидит такого прекрасного рассвета. Настойчивый стук по клетке прервал печальные размышления. Он приник к верхней щелке, но никого не заметил. Тогда пленник приложил глаз к щелке пониже и узнал самого маленького из мальчиков, которые встретились ему в первый день.

— Привет, — ласково произнес Руиз. Мальчик серьезно смотрел на узника.

— Нам очень жаль, что ты умрешь, — наконец произнес он.

— Мне тоже.

— Это плохая смерть… хотя говорят, что ты принесешь хороший ливень.

— Да неужели?

— Ага. Говорят, что твое… это, как его? Искупление, да? Перенесли на завтра, так что этот гад, лордов палач, сможет придумать новые трюки. А то вот надзиратель помер, а с неба хоть бы капля упала… Старье все это, видали тыщу раз.

— Старье, говоришь?

— Ну. Нелегкое это дело — палачом у лорда служить. Столько всяких развелось, что сразу не поубиваешь. А новые трюки придумывать трудно.

— Это точно.

Беседа, конечно, была удручающе однообразной, но зато отвлекала и давала необходимую информацию. Если мальчишка не врет, то он получил отсрочку еще на одну ночь. С другой стороны, это могли быть просто слухи.

Ребенок пока уходить не собирался.

— Слушай, — задумчиво сказал он, — тебе ведь уже не понадобятся твои трюки? Может, покажешь мне, как делать ту штуку, с жуком?

В голове у Руиза забрезжила идея:

— Может, и мог бы, — небрежно произнес он, — но мне нужно мое снаряжение, а они все забрали.

— Ой, — разочарованно сказал мальчишка и повернулся, собираясь уйти прочь.

— Подожди! У меня есть мысль!

— Чего такое?

— Послушай… Ты сегодня видел Релию?

— Это денкларовскую-то шлюху? Не-а. И его самого тоже не видел. Может, они вместе удрали? — Мальчик усмехнулся совсем не по-детски. — А почему ты спрашиваешь?

— М-м-м… дай-ка подумать.

Итак, единственные люди, которые могли ему помочь, вдруг исчезли. О чем это говорит? О том, что кто-то неизвестный активно работает против него.

— Как тебя зовут? — спросил он у мальчика.

— Брумбет.

— Вот как? Многообещающее имя. Хочешь стать фокусником?

— А кто не хочет? Не становиться же продавцом змеиного масла! Кому охота весь день слышать голоса ниоткуда, а ночью орать от дурных снов. Да еще, чего доброго, помрешь на сцене связанный, вот как ты.

Мальчик произнес всю эту речь флегматично, без особых эмоций.

— Все верно, — так же спокойно отреагировал Руиз. — Хотел бы я быть таким умным, когда мне было столько лет, сколько тебе. А скажи мне, Брумбет, новые люди в городе не появлялись?

Мальчишка расхохотался:

— Да навалом! Все хотят поглазеть на Искупление.

— А раньше? Дня примерно два назад? Ребенок задумчиво, по-взрослому, потер подбородок:

— Вроде того, другого продавца змеиного масла?

— Вот именно. Когда он приехал?

— В ту ночь, когда ты поехал к лорду. Потом он исчез, а теперь опять вернулся. Но я его еще сегодня не видел.

— Тогда откуда ты знаешь, что он здесь? Брумбет посмотрел на него весьма презрительно:

— Его зверь в конюшне. Ты думаешь, я так воняю оттого, что весь день перекидывал вилами маргаритки?

— Я не заметил. Как он выглядит?

— Высокий. Лицо не такое барское, как у тебя. Годится, чтобы резать головы ящерицам, понимаешь? Ничего хорошего, очень хитрый тип. Не как ты.

— Значит, противный и хитрый, да? Как ты думаешь, где он может быть?

— Не знаю. Может статься, Денклар поселил его в твою бывшую комнату, подальше от приличных людей. Наверное, он там и отсыпается с похмелья.

— Может, и так. Понимаешь, проблема вот в чем: прежде чем ехать к лорду, я спрятал там свой мешочек с фокусами. Если он все еще на месте, я мог бы показать тебе пару трюков, если еще буду здесь сегодня ночью.

Мальчик наклонился ближе к клетке, глаза его загорелись.

— Не врешь? Я принесу твои фокусы. Ты скажи, как их найти.

Руиз с трудом заставлял себя держаться равнодушно.

— Ну да, а если этот хитрый мужик еще там? Тебе я могу показать фокусы, но пусть лучше они пропадут, чем достанутся тому типу.

— Не беспокойся. Я подожду, пока он пойдет в сортир, или на ужин, или заору: «Пожар!» — мальчишка ухмыльнулся. — Я не такой уж дурак, что бы ни говорил мой братец.

— Ладно, по рукам. Я скажу, где спрятаны фокусы, а ты мне их принесешь. Но ни в коем случае не играй с ними сам, они опасные. По крайней мере, некоторые из них.

Брумбет презрительно поджал губы:

— Я же сказал, что я не дурак.

Руиз вспомнил, что на Фараоне иллюзии были действительно весьма мрачного свойства, а фокусы жестоки, поэтому кивнул.

— Я тебе верю. Смотри, осторожнее с тем типом. Он может оказаться еще опаснее, чем ты думаешь.

День тянулся медленно. Пришли женщины, чтобы вылить воду на крышу, но на сей раз сплетничать им не хотелось. Когда они вешали свои ведра на коромысла, Руиз спросил, предстоит ли ему Искупление сегодня. Они с жалостью посмотрели на него.

— Нет, — сказала та, что разговаривала с ним накануне. — Лордов палач придумывает новые трюки.

— А-а-а, — мрачно отозвался пленник, стараясь скрыть охвативший его восторг.

Женщины ушли, а ему оставалось только ждать и надеяться.

Наступила ночь, но никто не начинал ставить сцену. Руиз на миг обмяк от облегчения, но затем вновь впал в отчаяние. Где мальчик? Неужели его поглотила та же дыра, что Денклара и Релию?

Через час после заката он услышал топот маленьких ног и прерывистое дыхание испуганного ребенка.

— Что случилось? — прошептал Руиз.

Ответа долго не было, но потом дрожащий голосок все же отозвался.

— Мертвые, — почти прорыдал Брумбет. — В твоей комнате мертвые. Я подождал, пока тот человек пойдет ужинать, потом переполз по крыше и влез в окно. А у тебя под кроватью два мертвяка: толстяк и женщина. Но я не смотрел на лица.

Сердце Руиза упало.

— А фокусы? Ты их достал?

— Конечно, они были как раз там, где ты сказал. Я не дурак. Я и к профосу не пошел. Сначала — фокусы, а покойники подождут. А может, и вообще никуда идти не понадобится, они ведь уже начали вонять.

— Правильно. А теперь давай сюда фокусы. Брумбет, казалось, засомневался.

— Подожди. А откуда я знаю, что ты меня не надуешь?

— Ты умница. Я буду делать по одному фокусу, а потом отдавать их тебе обратно.

— Ладно. Который сначала? — Мальчик развернул сверток, и инструменты засверкали при свете звезд.

— М-м-м… — пробормотал Руиз, делая вид, что размышляет. — Сперва самый простой — проход сквозь металл.

Ребенка это не впечатлило, он разочарованно шмыгнул носом:

— Даже младенцы знают фокус с кольцом.

— Здесь есть одна хитрая особенность. Дай мне цилиндр с дырочкой… да, вот этот. И серебряное полукольцо, и еще вон ту штуку.

Брумбет весьма неохотно просунул названные предметы в щель. Пленник почувствовал невыразимое облегчение, получив свои инструменты. Он моментально собрал портативный булавочный лазер и огненным фейерверком выжег замок. Наконец-то он на свободе. Площадь пуста, из города не доносится ни одного тревожного звука. Мальчишка уставился на него в немом изумлении. Руиз поспешил выхватить у него из рук инструменты.

Ребенок было запротестовал, но недавний узник только взглянул ему в лицо, и тот немедленно замолк и отпрянул в сторону. Казалось, что-то страшное мелькнуло в глазах необычного продавца.

— Ладно, плевать, — произнес мальчик, вдруг смирившись с поражением. — Ты тоже мерзкий тип, еще хуже того, теперь-то я понял. Я не дурак.

— Не совсем так. Мне очень грустно, что пришлось тебя обмануть. Но пойми, у меня не было другого выхода. И я очень благодарен, но не могу, к сожалению, сейчас вознаградить тебя.

— Я еще мал. Через год обмануть меня будет не так просто.

— Наверное, ты прав. А сейчас иди домой и никому ничего не говори. Иначе тебе придется плохо, — рассеянно посоветовал Руиз.

Он уже обдумывал, как бы добраться до того человека в трактире. В последний раз посмотрев на мальчика, он был поражен тем презрением, которое прочел на детском лице. Потом Брумбет побежал прочь.

Свет в окне не горел. Возможно, его враг еще ужинал. Вначале неплохо было бы определить, где он находится. Однако Руиз — приговоренный к казни преступник — не имел возможности незаметно пробраться в обеденный зал. Поэтому он подпрыгнул, ухватился за край подоконника и осторожно подтянулся.

В комнате стоял запах смерти, но в темноте не ощущалось никакого движения. Руиз лазером выпилил прутья решетки и проник в комнату. Никто не напал на него.

Несколько мгновений он простоял неподвижно, пытаясь понять, не осталось ли в комнате ловушек или других неприятных сюрпризов. Вроде бы чисто. Настроив лазер на мягкий красный свет, Руиз тщательно осмотрелся.

Все же, наверное, не стоило трогать висящий на гвозде мешок незнакомца. Странно, никаких мер предосторожности. Это говорило либо о некомпетентности, либо о чрезмерной уверенности в себе. Под кроватью лежали тела Денклара и Релии. Трактирщик был мертв уже день или два. Женщина — чуть поменьше. На теле ее виднелись синяки и ссадины. Вероятно, смерть ее не была легкой. Ледяной гнев наполнил сердце Руиза, и он не стал ему препятствовать.

Недавний узник присел у стены и отрегулировал лазер. Усталости он не чувствовал. Казалось, тело само рвется в бой, с каждой секундой нетерпение нарастало.

К тому времени, когда в коридоре послышались тяжелые шаги, Руиз уже почти смеялся над глупостью этого человека. Полностью списать со счетов возможность мести — невероятно! Не поднимаясь, он провел лазерным лучом по позвоночнику вошедшего, затем поразил локти.

Человек упал лицом вниз, парализованные руки его больше не слушались. Он взвизгнул. Изумления в этом звуке было не меньше, чем боли. Руиз положился на надежность звукоизоляции комнаты и подошел к лежащему, не обращая внимания на вопли. Затем перевернул убийцу на спину, пнул ногой и нацелил лазер ему в лоб.

— Вот мы и встретились наконец, — с откровенной радостью сообщил он.

Человек глубоко вздохнул и перестал визжать. В темноте его лицо казалось неясным пятном.

— И что мне теперь с тобой делать? — задумчиво промурлыкал Руиз.

Человек молчал, только воздух со свистом вырывался из легких.

— Неужели ты не можешь говорить? Расскажи, зачем ты все это вытворял, и я подарю тебе легкую смерть. Иначе тобой займется Бринслевос. Он будет в ярости из-за моего побега, но получит неплохую замену. Уверен, ему понравится идея насчет заговора продавцов змеиного масла. Я умею обращаться с лазером аккуратно, так что ты проживешь еще день или два. Ну так как?

Человек улыбнулся, превозмогая боль:

— Бринслевос меня не получит.

— Почему же? — Руиз с интересом наклонился к нему.

Убийца дернулся и замер так же внезапно, как и механик на борту орбитальной платформы.

«Поразительное невезение», — подумал Руиз. Почувствовав внезапную слабость, он уселся отдохнуть и поразмыслить. Убийца погиб так же, как и механик. Совпадение? Не может быть. Мелькнула мысль о геншах, что настораживало еще больше.

Немного погодя он встряхнулся и зажег лампу. Обыск комнаты не принес новых открытий. К седельным мешкам следовало подходить с особенной осторожностью, однако защиты не чувствовалось. «Вот ведь какая наглость», — удивился Руиз. В мешке хранилась фляга с водой, вяленое мясо, сушеные фрукты и небольшой запас флаконов с маслом. Вскрыв фальшивое дно, он обнаружил коллекцию пангалактических подкожных шприцев, множество нейронных индукторов, обойму персональных чипов. Под контрабандным товаром он нашел информационную полоску.

Понадеявшись, что вода не отравлена, Руиз напился из фляги. Теперь следовало заняться полоской. Защита была примитивной, с ней он легко справился. На полоске находились только списки трупп фокусников. К каждой папке прилагался перечень основных трюков, расписание представлений и классификационный номер.

Руиз напряженно изучал списки. Рейтинг одной из трупп был особенно высок. Через три дня она должна была участвовать в великом Искуплении. Местом назначения был город Биддерум, примерно в ста километрах отсюда.

«Вот уж воистину удача», — подумал Руиз. Убийца, несомненно, состоял в организации браконьеров. Хорошо бы сравнить этот список с официальными данными Лиги. Возможно, они совпадут.

В Биддеруме он будет через три дня.

Пришлось преодолеть омерзение и переодеться в тряпье убийцы. Под одеждой скрывался целый арсенал. Оружие тоже могло пригодиться, как и фарфоровый осколок с именем. Прихватив седельные мешки, Руиз вышел из комнаты.

В трактире, как и во всем городе, было тихо. Видимо, жители Стегатума мирно спали. Беглец беспрепятственно добрался до комнаты Денклара и забрал свой посох-ружье.

Пришлось повозиться с верховым животным убийцы. Вероятно, его беспокоил запах смерти на одежде хозяина.

Наконец Стегатум остался позади. Путь через пустыню освещала луна. Побег, пьянящий воздух свободы — ничего лучше он в жизни не испытывал.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Руиз Ав устало опустился на землю в тени глинобитной стены. Солнце уже заходило, но пот все равно струился по телу. Улицы, ведущие на площадь, заполняли толпы обитателей Биддерума. Однако все они предпочитали держаться на почтительном расстоянии от чужеземца. Руиз на всякий случай постарался принять добродушно-придурковатый вид.

Плотно утоптанная глина улицы задрожала под ногами. Толпа сосредоточилась на теневой стороне дороги, и он смог увидеть приближающуюся процессию. Послышались шипение и свист паровых топотунов. Люди, которые управляли машинами, двигались медленным церемониальным шагом по трое в ряд. Огромные лапы стальных чудовищ размеренно и сильно били по глиняной улице. Когда топотун подскакивал в воздух, вперед немедленно выступал один из водителей и подталкивал свою машину вперед, изо всех сил вцепившись в прикрепленные к ней ручки. Слабаков среди них не наблюдалось, но даже эти рослые и сильные мужчины с большим трудом направляли машины к центральной площади. В прежние времена вместо топотунов использовались огромные бревна. «Налицо неудержимый технический прогресс», — хохотнул про себя Руиз.

За паровыми машинами двигались музыканты разного возраста и пола, одетые в традиционные траурные одеяния из колючих ветвей, привязанных к телу кожаными ремнями. В руках у них были необычные музыкальные инструменты, но маршировали люди в полной тишине. Труппа выглядела весьма живописно — колючки были так плотно пригнаны по фигуре, что тоненькие кровавые ручейки постоянно струились по худощавым запыленным телам. На флангах двигались в танце клоуны, жонглеры с лентами, маги рангом пониже. Последний музыкант, покрытый шрамами древний старик, шел перед паровой машиной, тащившей сцену. Машина была сделана в форме стального, пышно украшенного скарабея на огромных колесах. Сцену увешали гобеленами, вытканными металлическими нитями, с сюжетами из мифов Фараона. На центральной платформе установили гигантский саркофаг, украшенный позолоченными изображениями зверей, демонов, а также богов Искупления и Воскрешения. По углам сцены в ритуальных позах стояли будущие участники представления. Трое пожилых людей облачились в одежды старших фокусников. На четвертой — молодой женщине поразительной красоты — были льняные одежды Феникса. Бледно-оливковая кожа и черные, с медным отливом волосы свидетельствовали о принадлежности к местной знати. Когда сцена, покачиваясь, проползла мимо, взгляд девушки задержался на фигуре торговца маслом, затем принял прежнее отрешенное выражение.

Руиз понял, что вышел из роли, с лица исчезла маска добродушного идиотизма.

За сценой, отдуваясь, шагали три толстых врача, которые должны были засвидетельствовать смерть, на плечах у них болтались выдубленные шкуры ящериц арройо. Зубастые верхние челюсти, подобно уродливым шапкам, прикрывали головы. Ящерицы были символами их профессии, чреватой множеством неожиданностей. Впрочем, столкновения с этими зверюгами обеспечивали врачам немало пациентов.

Руиз уставился на свои грязные босые ноги — информационное погружение давало некоторое представление о том, что последует дальше. Он нехотя присоединился к толпе, стремящейся попасть на площадь.

Низа, бывшая любимая дочь царя, сосредоточилась на поддержании равновесия, когда сцена, подпрыгивая, двинулась к площади Искусного Страдания. Усилием воли ей удалось отрешиться от всех мыслей. Ощущалась только пульсация крови в венах. Она вспомнила, как аптекарь готовил наркотическое питье, растворяя красные гранулы в белом вине. С церемонным поклоном он протянул ей бокал. В глазах читались одновременно зависть и сострадание. С этого момента воспоминания казались бессвязными обрывками кошмарного сна.

…Костюмеры, которые растирали ее душистыми маслами, пока девушка стояла, подняв руки и закрыв глаза, ощущая на своем теле дразнящие и ласкающие прикосновения их рук.

…Фломель, помогающий ей взойти на сцену… Глаза, горящие безумным огнем на его узком лице. «Ты великолепна!» — прошептал он, погладив ее по лицу чуткими длинными пальцами.

…Жара, пыль, запах пота на узких улочках Биддерума, вонь свалок в переулках. Она жадно, как лучшие благовония, в последний раз вдыхала эти запахи.

Перед центральной площадью внимание ее привлекла необычная фигура в толпе. Высокий человек был одет в пестрое тряпье продавца змеиного масла, но лицо его выражало несвойственную простолюдинам привычку повелевать. Глаза его напомнили Низе зал во дворце, где она так любила смотреться в зеркала, показывающие сразу несколько отражений, постепенно уменьшавшихся. Человек окинул принцессу неожиданно мягким взглядом. Если бы она по-прежнему находилась дома, то немедленно приказала бы двум охранникам привести странного торговца. А потом, вероятно, искупала еще одну глупость.

Затем ее вновь охватило наркотическое оцепенение, все мысли исчезли.

Площадь в Биддеруме была широкой и ровной, окруженной глинобитными стенами, которые давали все больше тени по мере того, как солнце клонилось к закату. Руиз, не обращая внимания на ругань и пинки, проталкивался сквозь толпу, пока не добрался до низенькой тумбы у стены. С нее открывался великолепный обзор. Пришлось бесцеремонно разогнать ватагу мальчишек, успевших захватить это удобное место. Ребятня разбежалась, огрызаясь и отругиваясь, а он уселся на корточки в ожидании начала представления.

Слева от Руиза женщина в забрызганном глиной халате горшечницы разговаривала со своим соседом, немолодым писцом.

— Попомни мои слова, — кричала она ему прямо в ухо, — дурные это развлечения. Когда мы были помоложе, разве так делалось?

— Да-да, мне самому кажется, что молодежь уж слишком зазналась.

— Зазналась? Очень уж вы мягко выражаетесь, уважаемый Дудмоз. — Лицо ее исказила гримаса праведного гнева. — Кто другой назвал бы это святотатством. Я что-то пока не видела чуда. А ведь это здесь, и Биддеруме, пятая попытка за год. И потом, все-таки царская дочка… Что-то будет…

Писец закашлялся и выплюнул комок мокроты:

— У меня свое мнение.

Сплетников оттеснили. Толпа волновалась, трудно стало подслушивать отдельные разговоры.

Площадь была забита не только горожанами, но и крестьянами и ремесленниками из прилегающих районов номархии. На противоположной стороне возвышался нарядный павильон, заполненный местной знатью. Дворяне пили вино и курили змеиное масло. Перед павильоном потел в толстенных кожаных куртках и железных шлемах взвод охранников номархии. Солдаты завистливо поглядывали на простой люд, особенно на счастливчиков, которые прихватили с собой винные мехи, корзинки с едой и одноногие табуретки.

Зрители встрепенулись и затихли. Верховный маг прошествовал к сцене. Это был мускулистый немолодой человек, покрытый неяркими татуировками. Красивый звучный баритон взмыл над площадью:

— Граждане Биддерума, я приветствую вас от имени Царя Царей, которому навеки принадлежат наши жалкие жизни, Бхасрамета Великого, сына Халахума, милостиво дозволившего сегодняшнее зрелище.

Прямо из воздуха фокусник извлек позолоченную деревянную табличку, запечатанную темно-синей царской печатью. Величественным жестом он протянул ее командиру охранников, который немедленно помчался к павильону. Номарх Биддерума, стройный, нервный юноша, только недавно занявший этот пост, просмотрел разрешающий документ и жестом выразил одобрение.

Фокусник низко поклонился и повернулся к двум своим товарищам, звонко хлопнув в ладоши. Двое младших магов в роскошных одеяниях выскочили вперед. Неподвижной оставалась только женщина. Руки фокусников соприкоснулись в церемонном жесте приветствия. Потом между ними появился и стал расти жезл из черного дерева. Их предводитель схватил его и вонзил в пол сцены. Вспыхнул красный свет, вверх взметнулось полотнище красного шелка, ловко подхваченное ассистентами. Волоча его за собой, они бросились назад и накинули переливающееся облако ткани на неподвижную женскую фигуру. В фейерверке золотых искр, повинуясь пассам верховного мага, покрывало упало на пол и исчезло в щели, стекая туда, точно ртуть.

Трое актеров закружились в хороводе. Скорость их все возрастала, старший размахивал жезлом, издавая странный стонущий звук. Огромное полотнище блестящей голубой ткани поднялось над танцующими и заколыхалось в воздухе, подобно гигантской змее. До зрителей доносился топот ног фокусников и свист жезла, рассекающего воздух. Не верилось, что звуки эти издают человеческие существа. Затем из голубого полотнища вырвалось облачко металлического блеска.

Во время последующего длинного антракта Руиз Ав откинулся назад и попытался устроиться поудобнее, опираясь на плотно утрамбованную глину возвышения.

Последний луч солнца упал за зубчатые скалы холмов Сенмута. С наступлением темноты на сцене вновь загорелись факелы, а в павильоне знати вспыхнули специальные плошки, разгоняющие холод.

Когда ночь окутала землю, двое бродяг с выбитыми зубами попытались вытеснить Руиза с удобного места, но он начал вращать глазами, словно сумасшедший, а его посох-ружье испускал в их сторону пренеприятнейшие инфразвуковые колебания. Оборванцы моментально бросились прочь, делая на ходу знаки, оберегающие от нечистой силы.

Музыканты, рядами расположившиеся между сценой и павильоном, заиграли красивую траурную мелодию. Крышка позолоченного саркофага на сцене начала медленно приподниматься. Оттуда выпрыгнули трое магов. Оркестр сыграл финальное крещендо и резко замолк.

Фокусники стояли на авансцене, подняв руки, на всех были мрачные траурные одеяния. Лица скрывали фантастические маски Мертвой Троицы. В центре находился Бхас, бог засухи, смерти и удушающей пыли. Нижняя часть его маски напоминала челюсти насекомого, а верхняя, с отверстиями для глаз — череп ядовитой ящерицы. Костюм довершал плюмаж из желтых и рыжих перьев, символизирующий засуху.

По бокам стояли два его сына от богини безрассудства Нехрет. Слева — Тетри, бог голода, которого изображали в виде изможденного ребенка. Справа — Менк, бог рабства с собачьей головой.

Потом из саркофага появилась четвертая фигура. Это была богиня Хашипут. Руиз с трудом узнал девушку-Феникса под вышитыми одеяниями богини. Она напоминала драгоценный камень в богатейшей оправе. По традиции боги должны носить маски, но богини выступают с открытым лицом.

Казалось, что удовольствие от представления победило страх.

Флейты взвизгнули, и темные боги сорвали маски. Под ними оказались другие, еще более жуткие, плотно охватывающие головы. Прежние уборы фокусники отшвырнули в сторону и закружились в хороводе. Облако зеленого дыма заслонило брошенные одеяния, а когда оно рассеялось, груда масок зашевелилась. Фокусники отступили в сторону и застыли. Послышалось шипение, затем вопль боли. Шакалоподобное существо вырвалось из-под брошенных масок, волоча перебитые задние лапы. В погоню за ним устремилась бронированная ящерица, настигла, вспрыгнула ему на спину и размозжила череп одним движением страшных челюстей.

Пока кошмарное существо пожирало свою добычу, послышался шорох лапок многочисленных насекомых. Первые ряды зрителей, опрокидывая табуретки и проливая вино, отпрянули назад. Появились бонаны, насекомые неядовитые, но наносящие болезненные укусы. Крылья их были густо позолочены, поэтому двигались насекомые неуклюже и медленно, но очень красиво блестели в свете факелов.

Последнего бонана наконец раздавили, зрители заняли свои места и немного успокоились. Внезапно ящерица, закончившая трапезу, бросилась к краю платформы. Толпа разразилась воплями ужаса. Даже из павильона знати хлынули испуганные дворяне. Но жуткая тварь провалилась в люк, не добежав до края сцены. Слабый крик из-под платформы вызвал мрачные перешептыванья среди зрителей.

Одна только Феникс не обращала внимания на всю эту суматоху. Прекрасная женщина стояла неподвижно с отрешенной улыбкой на устах.

Так началось представление традиционной мистерии «Закат мира».

Это случилось в Зеленую Эпоху, еще до Ошибки. Земля была покрыта сладкой травой, а простая вода пьянила, как самое изысканное вино. Троих изгнали и заперли в Аду, далеко внизу, под краем мира. Они гнили там и покрывались язвами миллионы лет, а Земля благоденствовала.

Однажды богиня Хашипут гуляла в одиночестве у края мира. Это было задолго до постройки Стены, поэтому дева встала на краю и наблюдала за ядовитыми облаками.

Откуда-то издалека послышался странный сухой голос, звавший ее: «Хашипут, прохладная светлая Хашипут».

Она постаралась заглянуть в бездну Ада, — казалось, голос исходил оттуда, — но ничего не увидела. Впервые за все время своего существования богиня почувствовала страх. Однако ничего не происходило. Хашипут пожала плечиками и вернулась во дворец своего отца.

Несколько дней она не выходила гулять, а потом старалась держаться подальше от края мира. Но вскоре она вновь услышала странный голос. Теперь он звучал ближе и обрел непонятную силу: «Хашипут, пре-краснокудрая Хашипут, хочешь, я покажу тебе забавный фокус?»

Она побежала домой, чувствуя одновременно ужас и любопытство. Миллионы лет прошли с тех пор, как у нее был возлюбленный.

Руиз был поражен искусством артистов. Феникс великолепно исполняла роль нежной и глупенькой богини. Иллюзии выглядели настолько убедительными, что Руиз забыл, какие примитивные механизмы вызывают их к жизни.

Трое фокусников собрались на нижнем уровне сцены. Время от времени из их группы выстреливала в воздух оранжевая змейка, символизирующая злобные мысли. Змейки падали среди зрителей, которые моментально разрывали их на части ради спрятанных внутри дешевых сувениров и конфет.

Посох Руиза задрожал. Неподалеку двигалась огромная масса металла. Он перевел взгляд на дисплей, замаскированный под инкрустированную эмалью ручку. Горел красный огонек, но через минуту индикатор вернулся к норме.

Руиз нахмурился. Либо прибор отреагировал на случайное скопление в толпе, либо на корабле браконьеров были очень хорошие глушители.

В любом случае пока можно было вернуться к представлению.

Хашипут приходила к краю мира каждый день, но ничего не случалось.

Однако неделю спустя голос послышался вновь. Теперь в нем чувствовалась мощь пылевой лавины:

— Хашипут, гладкокожая Хашипут, разве ты забыла меня?

— Кто ты? — спросила она, набравшись храбрости. Внизу, под краем мира, застыл Бхас. Он был очень доволен. Светлые боги наверху забыли о его существовании.

— Я дух этого места, — вкрадчиво произнес он. — Я могу принести тебе много радости.

— Тогда покажись, — беспечно сказала юная богиня.

Актер натянул черный шелковый капюшон на страшную маску Бхаса. Он ловко, по-змеиному взобрался на верхнюю часть сцены. Из руки фокусника росли ядовитые розовые колючки, перемежаемые черной бритвенной травой.

Высокий, стройный, он очень заинтересовал богиню. Черные одежды были мрачноваты, но зато выгодно облегали прекрасную фигуру. С учтивым поклоном незнакомец протянул ей букет растений из адской бездны. Хашипут приняла подарок, но колючки впились ей в руку, а трава порезала нежные пальцы. Богиня рассердилась, красноватая дымка наполнила воздух.

— Это мир моего отца, — закричала она. — Прочь отсюда, пока я не позвала его.

— Как угодно, прелестная богиня, — ответил Бхас. — Но позволь мне сперва принести свои извинения.

Фокусник высоко поднял руку, и красная дымка ее гнева втянулась в его сложенную ковшиком ладонь. В руке появилась серебряная чаша, и Бхас протянул ее богине.

— Омой свои пальчики, прелестная Хашипут, — вежливо произнес он.

Гнев так быстро испарился, что изумленная девушка послушно опустила руку в прозрачную жидкость. Кровь закружилась в чаше, и жидкость стала темнеть, затем почернела. Хашипут почувствовала в руке невыносимую боль.

— Что ты сделал! — ахнула богиня.

Бхас разразился сухим, злорадным хохотом.

— Бедная Хашипут! Не вздумай обращаться к отцу, иначе твои пальчики навсегда останутся такими. Взгляни сюда!

Она посмотрела на руку. Кожа стала темной и пятнистой, пальцы раздулись.

— Ты заплатишь за это! — закричала богиня, но Бхас сжал ее руку горячей сухой лапой.

— Я платил долго, не сомневайся, — проскрежетал он низким злобным голосом, — но эти времена прошли. Помни, если расскажешь отцу, станет еще хуже. Подумай о старости, об ужасных морщинах.

Бхас выпустил девушку, и она поспешно умчалась прочь.

Во дворце богиня прокралась в свои покои, пряча руку в складках платья. К счастью, по дороге она не встретила других богов и полубогов. Боль слегка утихла, и девушка с ужасом рассматривала изуродованную конечность.

В те времена боги были выше смерти и разложения. Хашипут взглянула на иссохшую, покрытую пятнами старости руку и упала на выстланный золотыми листьями пол своей спальни.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Воздух наполнился прохладой, но по лицу Руиза струился пот. Феникс неподвижно лежала на сцене, как отброшенный за ненадобностью увядший цветок. Зрители затаили дыхание. Черный занавес опустился, скрыв сцену.

Когда он поднялся вновь, Хашипут прислуживала за гигантским столом своему отцу, богу богов Канешу. Обе руки ее были завернуты в радужную кисею.

Богиня старалась держаться подальше от его всепоглощающей пасти. Конечно, он не проглотил бы ее намеренно, но рот бога был столь велик, а голод столь ненасытен…

Лапы его, длинные и узловатые, как ветви, без устали загребали в пасть жертвы, приносимые жрецами. На столе появлялись все новые горы еды: быки, корзины сладких плодов, птицы, снопы спелого зерна, свиньи. Жрецы полагали, что самого капризного и могущественного бога лучше постоянно занимать чем-то приятным. Канешу беспрерывно работал челюстями, но поток жертв не оскудевал. Кое-что из еды падало, и крошки подбирали смертные прислужники, крохотные, словно насекомые под столом божества.

— Отец! — закричала Хашипут, собираясь признаться в своей глупости. «Он всесилен, он все исправит!»

— Я рад тебя видеть, дочь, — громовым голосом ответил Канешу.

Богиня почувствовала неприятное жжение в руке.

— Отец, — неуверенно начала она, — со мной произошла очень странная вещь.

Ей с трудом удалось подавить крик. Страшная боль пронзила руку. Украдкой Хашипут посмотрела на руку, которую она не осмеливалась вынуть из-под стола. Вверх по запястью ползла омерзительная темная полоса. Выше была гладкая, белоснежная рука богини. Кисть же напоминала сморщенную старушечью лапу.

Хашипут вспомнила предостережение демона:

— Я… я страдаю от… кажется, смертные называют это «боль в животе». Как такое возможно, отец?

Полоса разрушения остановилась чуть выше запястья. Хашипут почувствовала, что сейчас вновь лишится чувств.

Канешу стал жевать чуть медленнее, задумчиво глядя на дочь. Потом он улыбнулся.

— Ты слишком разборчива в еде, дочь моя. Разве ты не знаешь, что это недопустимо даже для богов? — Отец расхохотался, изо рта его вырвалось облако зловония. Девушка затаила дыхание. — А может, ты выпила слишком много нектара из амбровых ягод?

— Наверное, так и есть, — ответила Хашипут, вымученно улыбнулась и покинула трапезную.

Руиз смотрел, как Феникс, вернувшись в свои покои, медленно снимает кисею с руки. Его передернуло от сострадания и омерзения. Благодаря информационному погружению он знал, что прежде, чем руку сварили в кипящем масле, нервы были блокированы, но смотреть на изуродованную конечность было нелегко.

Со сцены взвился занавес и волшебным образом повис в ночном небе. Конец очередного акта. Во время короткого антракта Руиз старался думать о чем угодно, только не о боли, которую испытывает Феникс.

Началось следующее действие. Капюшон все еще скрывал маску на голове старшего мага. Он сидел абсолютно неподвижно, подле него стояла на коленях Феникс. Остальные фокусники в масках застыли по углам сцены. Факелы по периметру сцены зажигались и гасли без всякого внешнего воздействия. Бхас поднял руки в приветственном жесте.

Демон поджидал Хашипут на краю мира. Юная богиня зарыдала и упала к его ногам:

— Умоляю, скажи, чего ты хочешь от меня?

В сухом, властном голосе послышались нотки нежности:

— Я только хочу помочь тебе, прекрасная Хашипут! Мука необходима, она — залог твоего будущего счастья.

Хашипут, дрожа, подняла обезображенную руку. Бхас долго молчал, потом спросил с жадным любопытством:

— Ты столько веков сохраняла девственность. Почему?

Богиня гордо выпрямилась, забыв о боли:

— Тебя это не касается!

Голос Бхаса прогремел в тишине, подавляя ее своей мощью:

— Ты забываешься, Хашипут! Это касается меня, потому что я так решил!

Факелы на сцене замигали быстрее, из оркестра раздался низкий, отрывистый вопль инструментов.

Приблизились сыновья Бхаса. Там, где ступал Тетри, бог голода, судорожно извивалась трава засухи. В следах, оставляемых богом рабства Менком, немедленно прорастал вонючими клубками отвратительный смертник. Зрители ощущали его гнилостный запах. Хашипут впервые заметила эту пару и в ужасе отшатнулась.

— Что за отвратительные чудовища? — произнесла она дрожащими губами, но все еще сохраняя в голосе насмешку.

Бхас схватил ее за руку, и тело ее пронзила жуткая боль. Несчастная девушка упала на землю и принялась кататься из стороны в сторону, колотя здоровой рукой больную, чтобы наказать источник своих страданий. Когда боль наконец отступила, глаза богини стали тусклыми и покорными.

Бхас улыбнулся. Казалось, отвратительный червь прополз по черному шелку. Он показал на своих сыновей.

— Один из них станет твоим супругом. Когда мир был еще молод, твой отец заключил с нами договор. Странно, что он ничего не рассказал тебе, о Хашипут! Ты должна выбрать одного из них.

Несчастная не могла заставить себя взглянуть на ужасную троицу. Казалось, она ощутила внезапный порыв зловонного черного ветра: темная сила Бхаса, безнадежное отчаяние Менка, алчность Тетри. Бхас схватил ее за волосы и рывком поставил на ноги. Тело девушки безвольно обмякло.

— Позволь представить тебе моих любимых сыновей. Это мой первенец, Менк.

Бог рабства, похожий на оживший труп, согнул спину в деревянном поклоне.

— А это, — продолжал демон, — Тетри, мой младший.

Тетри не кланялся. Он с мольбой протянул к ней руки. Тело его казалось обтянутым кожей скелетом, пальцы напоминали когти.

Хашипут наконец нашла в себе силы вырваться из рук Бхаса. Он отступил в сторону и прошипел:

— Выхода нет. Ты должна сделать выбор. Иначе ты пожелаешь себе смерти, но не умрешь. Придется скрывать свое уродство в самой глубокой пещере. Те, кто превозносили прежде твою красоту, будут швырять в тебя камни.

— Разве нет для твоих сыновей подходящих жен в Аду? — смиренно спросила Хашипут.

Боль в руке вспыхнула снова. Бхас рассмеялся, и его когтистые пальцы впились в нежные плечи богини.

— Может, и есть, — ответил он. — Но женщины Ада грубы и уродливы по сравнению с тобой, милая Хашипут.

— Я согласна, — прошептала девушка.

Руиз завороженно следил за развитием событий в пьесе. Богиня выбрала Тетри. Боги сняли маски, а Хашипут снова лишилась чувств. В вихре голубого сияния сцена превратилась во дворец Канещу. Действие становилось все динамичнее. Хашипут провела Бхаса и его сыновей в золотые палаты, где сладкие плоды свисали с ветвей, растущих из прохладного белого камня, а из каждого фонтана струилось молодое вино. Маги демонстрировали чудеса иллюзии, декорации менялись быстрее, чем в пангалактической голодраме. Феникс выглядела все более измученной, девушку терзали боль и ужас. Лицо ее все больше бледнело, волосы слиплись от пота.

Бог засухи и его сыновья крались по коридорам дворца, и там, где они проходили, высыхали фонтаны и погибали цветы.

Руиз почувствовал леденящий ужас. Он долго учился равнодушию, однако девушка, исполнявшая роль Хашипут, пробуждала в нем гораздо большее сострадание, чем просто безымянная жертва с забытой планетки — поставщицы рабов. Несчастная пыталась бороться, но действие неумолимо двигалось вперед, к ее смерти. Она все еще была нежной, глупенькой богиней, но глаза ее уже приобрели отрешенность умирающей, губы сжались в тонкую ниточку. Руизу все труднее становилось смотреть. Приближалась развязка. Он спустился со своего места. Жители Биддерума были так захвачены представлением, что не замечали толчков, когда Руиз пробирался сквозь толпу. Он пробился к самой сцене, чтобы держать ситуацию под контролем.

Во дворце Канешу воцарилось засушливое запустение. Настоящим повелителем стал Бхас. Он забирал себе даже жертвы, предназначенные отцу Хашипут, поэтому величайший из богов тяжело заболел. У Канешу едва оставались силы, чтобы сметать в пасть гнилые остатки, и, когда он ослаб, вся планета оказалась на грани гибели. Менк и Тетри бродили по земле, насылая на людей кошмары и болезни.

Хашипут безвольно сидела на дальнем конце пиршественного стола и думала о предстоящей брачной церемонии. Она не верила, что долго проживет после того, как Бхас закрепит свою победу. В любом случае все живое на Фараоне ждет гибель.

Руиз стоял в первом ряду зрителей. Посох дрожал в руке. Но пьеса так его захватила, что сигнал превратился в болезненную вибрацию, прежде чем агент посмотрел на индикатор. Приближалось нечто, сделанное из металла. Судя по массе, это и была та лодка браконьеров, которую ожидал Руиз. Он вглядывался в темноту, хотя и понимал, что у подобного судна должна быть неплохая визуальная защита. Индикатор вновь застыл на нулевой отметке, и агент немного расслабился. Видимо, браконьеры готовы были подождать до конца пьесы.

В последний раз стоит Хашипут на краю мира, глядя в адскую бездну. Шелковые туфельки касаются осыпающегося края, человек потяжелее побоялся бы встать на это место. Горячий ветер играет ее волосами. На ней полупрозрачное платье, рука обернута шелком и перевита нитями черного жемчуга. Она снова выглядит как настоящая богиня.

С севера прибыл Бхас, чтобы совершить церемонию и окончательно закрепить победу. С востока явился Тетри, жених, придерживая раздувшееся брюхо, как будто боялся, что оно отвалится. С запада появился Менк, завистливый свидетель предстоящего торжества. Они медленно окружили богиню, которая подошла еще ближе к краю.

Бхас испуганно закричал:

— Осторожно, прекрасная Хашипут, бездна очень глубока. Тебе не понравится в Аду, а я не стану спускаться туда за тобой.

Тетри издал странный булькающий звук, протянув к ней иссохшие руки скелета.

— Видишь, — сказал Бхас, — как волнуется твой будущий муж. Пожалуйста, отойди от края.

Она вытянула вперед изуродованную руку:

— Я ведь уже не так прекрасна, правда?

— Неважно, — ответил бог засухи. — Тетри не очень разборчив.

— Я так и думала.

Бхас остановился поодаль и беспокойно посмотрел на край бездны, потом еще немного отступил.

— Менк, — приказал он, — оттащи ее от края. Первенец скрестил на груди массивные лапы.

— Нет, отец. У меня не хватит сил еще миллион лет карабкаться наверх. Сам оттаскивай ее. Или пусть это сделает Тетри. — Менк расхохотался издевательским смехом.

Конец наступил быстро.

Тетри с криком рванулся вперед, и богиня приняла его в свои объятия. Бхас попытался схватить их, но опоздал. Те двое уже падали с края мира: Тетри — визжа от ужаса, Хашипут — улыбаясь, как счастливая невеста.

Специальные приспособления унесли вверх, за пределы света, факелов, Бхаса и Менка, создавая иллюзию, что Тетри и Хашипут летят в бездну. Их тела, удерживаемые в воздухе каким-то непонятным способом, извивались и трепетали. Наконец они «достигли» уровня адских испарений, представленных цветными вуалями. Кисейные ткани становились все темнее по мере того, как двое опускались все ниже. Факелы почти погасли. Тетри, размахивая руками, провалился под сцену. Тело богини ударилось о специальный выступ, вновь поднялось в воздух и наконец рухнуло окончательно и застыло безвольной грудой.

Руиз страстно желал, чтобы падение убило или хотя бы оглушило ее. Он пришел в ужас, когда девушка слабо зашевелилась. Глаза ее расширились, а лицо исказилось от нечеловеческой муки. Несчастная закричала, но изо рта у нее выросли колючие стебли и заглушили крик. Тело ее затрепетало в агонии, лозы рвали нежную плоть, взметнулись вверх кровавые фонтанчики. Наконец девушка застыла, а ее тело скрылось под пышными белыми цветами.

Руиз был потрясен. Феникс погубила стилетная лоза, растение-эфемер. Только рабы-адоныряльщики могли добыть его на склонах адской бездны.

Зажегся свет. Верховный маг и два помощника встали над телом Феникс. Старший начал традиционную мораль, завершающую представление:

— Богиня Хашипут встретила в аду свою смерть. Но благодаря этой жертве мы избежали голода, а власть жуткой Троицы уменьшилась. Но нельзя забывать, что Тетри опять карабкается по склонам Ада и однажды вернется, если жрецы утратят бдительность.

Иллюзионисты поклонились, и Руиз заметил напряженное ожидание в их глазах. Он отчетливо понял, что эти люди не сомневаются в том, что заслужили вознесение в Землю Воздаяния. Спектакль явился кульминацией их искусства и веры. Только худощавый фокусник, игравший Тетри, пожалуй, не был уверен в том, что ему необходима подобная награда. Однако его диковатое лицо, покрытое сложными татуировками, оставалось непроницаемым.

Посох Руиза теперь непрерывно вибрировал. Агент стал торопливо проталкиваться к самой сцене.

— Так и сама Хашипут восстанет однажды, потому что даже смерть не вечна, — завершил свою речь фокусник, когда Руиз бросился к неподвижному телу девушки.

У него еще хватило времени, чтобы увидеть удивление и возмущение на аристократическом лице главного мага. Потом сцену накрыло облако-ловушка, включилось парализующее поле. Фокусники рухнули, словно подрубленные невидимым топором. Руиз, невзирая на усиленные тренировки и специальные имплантанты, почувствовал, что глаза его как будто наполняются клеем, а уши — ватой. Казалось, прошли годы. Потом он пошевелился, сел и спихнул с ног одного из фокусников. Зрение прояснилось. Прямо перед ним неподвижно лежало тело несчастной жертвы. Возможно, если бы Руиз полностью владел своими чувствами, он поступил бы иначе. Однако сейчас единственным ощущением была жалость к изуродованной Феникс.

Транспортный шар освещался при помощи жесткого фиолетового излучения. Руиз нашел свой посох, неуверенно поднялся на ноги, качаясь, и едва не споткнулся о тело фокусника. Голова гудела, ныли все кости — здесь не был предусмотрен защитный экран. Думать было невозможно. Он долго смотрел на Феникс. Теперь ее нельзя было назвать красивой. Цветы увяли и опали, а сами лозы почернели и начали разлагаться.

Почти машинально Руиз выпустил посох и стал рвать стебли растений. Вырванные распадались, превращаясь в отвратительную черную слизь, но части, глубоко проросшие в тело, были еще достаточно крепкими. Они издавали неприятные чмокающие звуки, расставаясь с необычной почвой, но сами раны были небольшими, да и крови вытекло мало.

Руиз уложил девушку поудобнее и закрыл ей глаза. Он еще не мог толком думать, однако помнил, что должен сделать что-то еще — нечто очень важное. Мысли разбегались. Он поднял посох, держа полированное дерево как абсолютно незнакомую вещь. Независимо от сознания, руки автоматически совершили вращательное движение, и посох распался на две части. Из него вывалилось несколько предметов. Руиз рассеянно наклонился и поднял ампулу заживляющего геля общего назначения и миниатюрный диагностический прибор, называемый «прилипалой». Жужжание в голове усилилось, двигаться становилось все труднее. Он с трудом заставил себя сосредоточиться и прижал прилипалу к шее Феникс, где было больше всего повреждений. На дисплее вспыхнул красный огонек. Щупальца прибора обвились вокруг головы девушки.

Руиз вскрыл ампулу и стал покрывать искалеченную плоть серым гелем. Его приятный запах смешивался с вонью гниющих растений. Руиз заставил себя размотать шелк на руке и нанес толстый слой мази на почерневшую кисть. Его трясло от слабости, однако он заметил, что красный огонек на дисплее сменился ровным янтарным свечением. Кожа женщины уже не казалась серой, а грудь слабо вздымалась.

Перед глазами сгустилась белая пелена. Последним усилием агент поднял содержимое посоха и вновь соединил половинки. Потом ноги его подкосились. Уже через мгновение секретный агент Лиги крепко спал вместе с остальными рабами.

Руиз Ав проснулся первым. Это его не удивило. Было бы странно, если бы первым очухался какой-то фараонец, не прошедший специальную подготовку.

Тело мнимого торговца распростерлось на теплом пластике. Ослепительный свет резал глаза. Вокруг пахло мочой и дезинфекцией. Вибрация прекратилась. В сознании сформировалась первая цельная мысль: «Мы на месте, где бы оно ни находилось».

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Кореана любовалась своим беспилотным кораблем, пока он охлаждался на посадочном круге. «Синвергуэнца» мог похвастаться неплохим автономным мозгом, наследником знаменитого Банш-Пилота. Для своих размеров корабль был весьма маневренным, все системы дублировались, изящный темно-лиловый корпус покрывала отличная броня.

После прохождения через орбитальные системы безопасности звездолет находился в прекрасном состоянии. Индикаторы показывали полную загрузку живого товара. Были задействованы все саркофаги. Придется, конечно, провести выбраковку, но это неизбежно.

Все будет в порядке. Кореана ненавидела любые отступления от размеренного течения жизни. Пусть другие ищут приключений в опасном ремесле работорговца или наслаждаются властью над человеческими существами.

Она занялась этим промыслом, потому что он был наиболее выгодным и доступным для человека с ее биографией. Богатство защищало от ужасов прошлого, а их в жизни промывщицы с шахты Добравит хватало. Теперь Кореана только смутно вспоминала свои мечты о вкусной еде, крыше над головой, о том, чтобы за спиной не стояли надсмотрщики.

Тем больше наслаждалась она своим нынешним благополучием. Над лицом Кореаны работали лучшие врачи, теперь оно сияло неземной красотой. Ее безопасность обеспечивал свирепый раб Мока, охранник и воин. Она владела прекрасными невольниками, замечательными поварами. Существовали и другие источники удовольствия: разнообразные вина, легкие наркотики, курения, тонкие психостимуляторы, собранные в джунглях Поссета. Немало приятных часов проводила она и в спальне. Апартаменты Кореаны здесь, на Сууке, были выдолблены в глубине скалы, составлявшей основание планеты. Ее соседи и товарищи по профессии опасности не представляли. Пунг, хозяин квартиры, знал, как поддерживать порядок. Скромный бизнес позволял удовлетворять почти все ее потребности.

Юркий кораблик в очередной раз благополучно вернулся с богатым грузом. Когда партия рабов будет продана, денег станет еще больше.

Кореана поднялась и сладко потянулась, потом взглянула на экран. К остывающему корпусу корабля осторожно приближалось полдюжины охранников-пунгов, готовых отступить при малейшем признаке опасности. Кореана усмехнулась. Неприятные сюрпризы подстерегали только слабаков или неудачников. Она не относилась ни к тем ни к другим.

— Пошли, Мармо, пора подвести итог, — сказала Кореана.

Адъютант встрепенулся и завис над креслом на своей воздушной подушке. Он жил и действовал, благодаря многочисленным протезам устаревшей конструкции. Это делало его похожим на неуклюжего киборга с небрежными заплатками из человеческой плоти. Он был не только главным помощником Кореаны, но и чем-то вроде друга, поэтому она не настаивала, чтобы Мармо сменил облик на более приятный.

На выходе из центра управления сзади пристроился раб-охранник. Он, как всегда, молчал, только страшные когти царапали металлический пол.

Руиз Ав приходил в себя с трудом. Наконец восстановилось зрение, и он смог рассмотреть окружающую обстановку. Руиз лежал в глубоком металлическом корыте, напоминающем стол в морге. Широкая полоса монопласта, охватившая грудь, не позволяла приподняться. Боковые стены контейнера были такими высокими, что ему были видны только осветительные полоски на потолке. Саркофаг для перевозки рабов покрывала сеть из сверхпрочного монолина. Ее внутренняя сторона была снабжена очистными трубами и датчиками. Тишину нарушало только монотонное жужжание вентилятора.

Постепенно восстанавливалась способность владеть своим телом. Пора было обдумать ситуацию. Руиз перечислил про себя положительные стороны: он не погиб, не попал в камеру пыток, представилась наконец возможность ближе познакомиться с загадочными браконьерами. Однако список отрицательных сторон явно перевешивал: дорогостоящие мозговые имплантанты не смогли погасить воздействие парализующего поля. В голове засело беспокойное ощущение, что он успел что-то натворить до того, как окончательно потерял сознание. Это напоминало чувство, которое он испытывал после редких, но памятных гулянок в молодости: нечто, что он должен был помнить, но забыл, а вот окружающие наверняка запомнят надолго. Руиз напрягся, но память отказывалась служить.

По обеим сторонам контейнера послышались слабые вздохи и стоны товарищей по несчастью. Они, в отличие от Руиза, не старались сохранить спокойствие, когда обнаружили, где находятся. Хор воплей и проклятий становился все громче. Новое окружение ни в малейшей степени не соответствовало представлениям жителей Фараона о райских кущах, где все они надеялись оказаться после успешного завершения мистерии. Неужели боги сперва сделали их пленниками в собственных телах, а затем в стальных гробах? Разве в раю пахнет мочой и рвотой?

Некоторые пробовали молиться, но через некоторое время ругательства и богохульства явно возобладали над молитвами.

Руиз присоединился к общему хору, не желая, чтобы его неестественное спокойствие заметили, если грузовой трюм находился под наблюдением. Он извивался и метался, имитируя панику, насколько позволяли затекшие мускулы. Это занятие настолько захватило его, что первое дуновение наркотического газа осталось незамеченным. Потом Руиз постарался расслабиться и застыть в безвольной позе, хотя газ был слишком слабым, чтобы совладать с имплантантами. Однако ему удалось повлиять на настроение пленника. Руизу пришлось прилагать усилия, чтобы сохранить выражение подобающей мрачности и подавленности. Вскоре трюм вновь затих.

Саркофаг Руиза слегка вздрогнул и двинулся вперед, затем наклонился, и пленника швырнуло на эластичную монолиновую сетку. Он понял, что его саркофаг был частью большого контейнера, содержавшего еще десяток подобных ячеек. По другую сторону прохода виднелось еще несколько саркофагов в горизонтальном положении. Другие рабы также привалились к сетке и корчили Руизу веселые рожи. Он ответил тем же и стал ждать развития событий.

Скрипнула крышка люка. Давление возросло, когда в трюм проник более плотный воздух снаружи. Послышались шаги. Через секунду появилась инспекционная комиссия. Во главе шагала женщина, затем мужчина и раб-охранник с Морассара. При виде Мока надежда на немедленное освобождение и бегство погасла. Страж был необычайно огромен, даже для морассарца, украшенные эмалью хватательные щупальца свидетельствовали о солидном возрасте и высоком происхождении. На это насекомообразное существо напялили замызганную ливрею елизаветинских времен, подогнанную под его тело с шестью конечностями. Когда-то ткань явно поражала роскошью. Средние манипуляторы Мока были снабжены встроенными энергоизлучателями. Вонял он, как целая бочка тараканов.

Мужчина больше напоминал киборга. Безногий торс покоился на воздушной подушке, одну руку заменяла многоцелевая оружейная установка, другая рука сжимала нейронный кнут. Череп заканчивался металлическим куполом, только ниже носа лицо оставалось человеческим. Шею заменял сегментированный воротник. Киборг выглядел слишком колоритно, чтобы быть настоящим, и больше всего смахивал на пирата из голодрамы. Однако кнутом он размахивал весьма уверенно.

Но именно женщина приковала к себе внимание Руиза. Она обладала неоригинальным совершенством форм, доступным любому мало-мальски обеспеченному жителю пангалактики: высокий рост, пышная грудь, пропорциональное сложение. Волосы для удобства просто заплетены в длинную черную косу, кожа цвета старой слоновой кости. Но лицо! Такое лицо трудно забыть, увидев хоть раз. Руиз узнал руку Арлена-младшего, очень дорогого мастера пластической хирургии.

Блеклые голубые глаза, темные брови вразлет, пухлые коралловые губы. Столь неоригинальные черты послужили основой для создания истинного шедевра. На лице были написаны сила и властность. Властность неукрощенная, незнакомая с нежными чувствами. Сила служила оправданием сама себе. Это было лицо, которое требовало поклонения, и Руиз почувствовал в паху внезапное жжение. Подобную реакцию следовало погасить как можно скорее, поскольку она могла продемонстрировать его невосприимчивость к наркотическому газу. Руиз постарался силой воли усмирить бунтующую плоть.

Его саркофаг находился возле дальнего конца контейнера, так что у Руиза была возможность понаблюдать за троицей, пока она медленно шествовала по проходу, разглядывая других рабов.

Голос женщины напоминал нежнейший колокольчик. Она говорила на торговом пангалактическом наречии со следами добравитского акцента.

— Мармо, — обратилась она к киборгу-пирату. — Тебе придется еще раз продумать механизм захватывающего поля. Оно забирает слишком много посторонних. Лига никогда не бывает столь неаккуратной. Не хотим же мы положить начало новым религиозным течениям. Скоро все деревенские дураки полезут па сцену, надеясь попасть в рай, а у нас начнутся перегрузки. Кроме того, зачем подбирать мусор?

Она остановилась перед лежащим в саркофаге простолюдином с татуировками каменотеса.

— На кой черт мне вот этот? Наша специализация — изысканный товар. Этот тип не окупит даже затраты на переработку.

Крестьянин улыбнулся пьяной улыбкой и попытался схватить женщину.

Она бесстрастно изучала его. Потом откинула крышку предохранителя и нажала на кнопку. Внутренняя сторона саркофага вспыхнула белым огнем. Секунду спустя пепел исчез в решетке пола.

— Я обязательно займусь решением этого вопроса, Кореана, как только мы распределим их по баракам, — ответил пират рокочущим басом.

Женщина поморщилась и передвинула пластинку на его панели управления. Когда он вновь заговорил, голос звучал значительно тише:

— Банш-мозг отказывается производить селекцию — ты же знаешь, как он иногда упрямится. Придется прогонять алгоритм через вспомогательные системы. Но если купол сделать слишком маленьким, мы рискуем потерять часть труппы или их оборудования.

— Постарайся что-нибудь придумать, — попросила Кореана.

Мармо задумчиво потер подбородок тыльной стороной человеческой руки.

— Может быть, — медленно проговорил он, — мне удастся разработать утилиты, распознающие узоры татуировки. У нас ведь довольно обширная база данных. Тогда селекция будет производиться до того, как купол сомкнётся.

Женщина одобрительно кивнула.

Еще двое сгорели в своих саркофагах. Руиз понял, что ему все труднее становится сохранять маску простодушного олуха на лице. Пахло горелым человеческим мясом, рвотой, мочой, отвратительный запах исходил от охранника. Но приторный аромат духов Кореаны, казалось, преобладал над прочими запахами. Этот запах стал для Руиза воплощением смерти, причем смерти жестокой, несправедливой и абсолютно бессмысленной. Он понимал, что в данной ситуации ничего не может сделать, но все его существо отчаянно рвалось на свободу. К тому времени, как троица подошла к его контейнеру, Руиз был почти парализован страхом, но изо всех сил стремился принять вид человека, находящегося под действием наркотика.

На прекрасном лице женщины мелькнули отвращение и досада, затем их вытеснила какая-то другая мысль.

— Еще один для отбраковки, — сказал Мармо, берясь за крышку предохранителя. — Судя по татуировкам, торговец змеиным маслом. Наверняка он давно уже сжег себе мозги.

Кореана без малейшего усилия откинула прочь его руку. Это произошло так быстро, что Руиз даже не успел испугаться. Она долго смотрела на пленника с выражением странной заинтересованности на лице и наконец произнесла, обращаясь к своей свите:

— Этого отметь для моего личного пользования. Возможно, мы сделаем из него раба для наслаждений. Очень уж необычное лицо. Во всяком случае, продать его будет нетрудно, или я ничего не понимаю в невольниках. По крайней мере возместим транспортные расходы.

Женщина просунула изящную руку под сеть и поставила на плечо мнимого фараонца голубую точку.

Руиз с облегчением позволил себе расслабиться. Все еще жив… Смертная сеть не сработает, пока в нем не опознают агента Лиги. Он может жить, бороться, добывать информацию.

Однако эйфория продолжалась недолго. С дальнего конца трюма послышался взрыв цветистых ругательств на жаргоне рудокопов Добравита. Ругалась женщина. Руиз повернул голову, пытаясь понять, что же произошло. Вся компания остановилась у последнего в ряду контейнера. Агент видел только прижатое к сетке красивое женское колено. Почему-то оно воскресило в памяти беспокойство, которое он почувствовал при пробуждении.

— Это еще что такое? — прошипела Кореана, возвращаясь к пангалактическому наречию.

— Медицинская прилипала, как мне кажется, — неуверенным тоном пояснил пират.

— Без тебя знаю. Что она делает на моем корабле, эта пангалактическая штуковина? Как она оказалась на шее у какой-то фараонской шлюхи?!

Руиз окончательно уверился в том, что совершил страшную, непоправимую ошибку во время путешествия в куполе. Вспомнить бы, какую… Все-таки наркотический газ изрядно повлиял на мозги…

Пират никак не отреагировал на риторический вопрос Кореаны.

— Ну! — рявкнула она. — Спроси корабль, идиот! Он защелкал кнопками на пульте воздушной подушки, потом поднял глаза и произнес:

— Корабль ничего не знает, Кореана. Когда он рассортировывал добычу из купола, женщина выглядела так же. Ее жизненные функции были почти на нуле, однако корабль решил, что стоит попробовать оставить на ней прилипалу.

— Он врет, Мармо? Пират пожал плечами.

— Ну… трудно сказать. Банш так хорошо защищен, что я счел бы его вполне способным на эту ложь. Он был, надо сказать, страшным бабником, а женщина очень привлекательна. Может, он сам прицепил прилипалу. Но я понятия не имею, где он мог раздобыть такую штуку.

Кореана окинула киборга холодным взглядом.

— Тут что-то нечисто, надо выяснить, в чем дело. Разберись, Мармо.

Кореана нажала на панель управления, и сетка исчезла. В поле зрения Руиза снова появилась рука хозяйки с зажатой в ней прилипалой. Щупальца прибора, испачканные красным, отчаянно извивались. Колено прекрасной пленницы вздрогнуло, потом опустилось. Руиз сам не мог понять, почему так сжалось его сердце.

— Проведи тщательное расследование, Мармо. И прекрати сжигать излишки, пока мы не узнаем, кто прицепил на нее эту штуку. Женщину отправь в общий барак. Для фараонки она очень ничего, мы найдем ей применение.

Кореана швырнула прилипалу на палубу и раздавила каблуком. Раздалось короткое траурное жужжание, и прибора не стало.

Руиз поспешно отвернулся, чтобы работорговцы не заметили его интереса к происходящему.

Контейнер снова пришел в движение. Руиз успел увидеть, как новая порция саркофагов стала на ребро, давая возможность рассмотреть добычу.

Кореана выглядела обеспокоенной:

— Это тот продавец змеиного масла. У него опасная физиономия.

— Я его немедленно убью, — с готовностью предложил киборг.

— Идиот! А если он агент Лиги? На нем может быть смертная сеть.

— Давай погрузим его в анабиоз.

— Нет. Нужно разобраться. Возьми его под наблюдение.

Посадочную площадку окружала железобетонная стена. Мощные голубые лучи прожекторов слепили глаза. Крыша напоминала лепестки темного металлического цветка. Корабль окружали десятки стражников: маленькие гуманоидные существа с сероватой кожей. Руиз никогда раньше не сталкивался с подобной расой. На плоских головах гуманоидов покачивались пучки красных перьев. Лохмотья мундиров с свидетельствовали о былом великолепии. Все тело покрывали бородавки и кожистые складки. Держались существа весьма настороженно. Руиз покопался в памяти. Пунги? Кажется, они назывались именно так, но больше он ничего не мог вспомнить.

На шею Руизу нацепили нейронный воротник, на руке появился временный номер. После этого его мы пустили из транспортного контейнера и заставили войти в лифт, который рухнул вниз, прямо в высеченную в скале камеру-одиночку.

Дверь заменяла кристаллическая пластинка, раздражающая непрерывным гудением. Инфразвук затруднял подход к двери, а прикосновение к кристаллической пластинке причиняло страшную боль. Побег из такой камеры был почти невозможен. К своей досаде, Руиз почувствовал определенное профессиональное уважение к тюремщикам.

Обстановку камеры составляли кровать из камня-пуховика, кран питательной системы, и сток для нечистот в одном из углов. Одежда пленникам не полагалась, но в помещении было достаточно тепло.

По мере того как ослабевало действие газа, память Руиза прояснялась. Его охватила паника: «Надо же было так сглупить! — мысленно восклицал он. — Зачем мне понадобилось оживлять Феникс?!»

Наконец он взял себя в руки и постарался успокоиться. Захватчики не могли связать ожившую девушку с продавцом змеиного масла. Прочее оборудование и маскировка, придуманная Лигой, выдержат любое расследование. Приборы даже стирали оставленные на них отпечатки пальцев. Вероятно, это сработало, иначе он давно бы уже попал в камеру пыток. А если в нем распознают жителя пангалактики, можно прикинуться мелким работорговцем, действующим на свой страх и риск. В арсенале Руиза была маска-личина, способная устоять перед мощным детектором лжи.

Конечно, если браконьеры догадаются о его связи с Лигой, он немедленно погибнет. Но об этом и думать не хотелось. Остается только выкинуть ненужные мысли из головы и действовать так, как если бы он имел неплохие шансы выбраться отсюда. Жаль, конечно, что нельзя воспользоваться обычным оружием, но могло быть и хуже.

Пока приходилось ждать. Спустя час Руиз почувствовал скуку и задумался над судьбой товарищей по несчастью.

Он стоял настолько близко к двери, насколько позволяло защитное поле. Иногда его фазы совпадали с фазами противоположной двери, и Руиз видел старшего из фокусников, выступавших в Биддеруме. Его черные глаза сверкали такой злобой, что мнимый торговец отодвинулся подальше, избегая взгляда соседа.

Руиз предполагал, что за ними ведется наблюдение. Приходилось играть роль простого фараонца. Но ему вовсе не хотелось, чтобы его признали необучаемым или слишком диким. Легкость, с которой Кореана производила выбраковку рабов, произвела на Руиза сильное впечатление.

В пангалактике действовало огромное количество работорговцев. Но немногие из них могли позволить себе услуги такого дорогого пластического хирурга, какого наняла его новая хозяйка. И только поистине огромные деньги или власть сподвигли бы великого мастера на нелегальную деятельность. А эта работа, безусловно, не была зарегистрирована, что настораживало больше всего.

Когда двое охранников-пунгов вошли в камеру, Руиз притворился спящим. Он услышал, как щелкнуло и задребезжало защитное поле, потом открылась щерь. По каменному полу прошелестели осторожные шаги солдат. От них исходил слабый запах рыбьего лира.

— Дрыхнет, скотина, — пробормотал один из них на пангалактическом торговом наречии.

— А что ему остается, если ты его сюда засунул, — огрызнулся второй. — Наша сука приказала: голубой знак — в камеру-одиночку, остальных — в бывшие казармы Старого Трари Три. Попробуй еше раз так промахнуться, она тебе голову откусит и жабры выдерет, ощипанная ты башка.

Руиз услышал обиженное шипение. Он слегка приоткрыл один глаз и увидел надувшийся от возмущения горловой мешок первого охранника.

— Я ощипанная башка?! — провизжал тот. — С моими-то перьями все в порядке! У него на плече голубой знак. Просто сучка передумала. И все равно ничего плохого не случилось. До тех пор, пока часть стада рассажена по камерам-одиночкам, все в порядке. Вот если бы я ошибся так, как ты в последний ветродень, стоило бы побеспокоиться.

— Да откуда мне было знать, что этот безобидный головастик — людоед?

Руиз сделал вид, что просыпается, и ссора прекратилась.

— Демоны!!! — завопил он по-фараонски. Потом отскочил в угол и, дрожа, приник к камню.

Охранники выкатили друг на друга и без того выпученные глаза. Более крупный выхватил сеть и оскалил зубы, пытаясь, видимо, принять ободряющий вид.

— Топай-ка вперед, длиннолапое чучело, — сказал он, показывая на дверь.

Руиз заметил, что между нитями сетки проскакивали и шипели искры. Не желая, чтобы его оглушили, он оторвался от стены, собрался с духом и покинул камеру.

Они прошли через длинные подземные коридоры и оказались в узком проходе, огороженном высокими стенами. Сверху его прикрывали жужжащие защитные поля, но сквозь них проникал солнечный свет. Руиз поднял голову, чтобы погреть лицо. Тысяча мелких деталей: температура воздуха, земное притяжение, насыщенность атмосферы, запах соли и невидимых пока растений — говорили о том, что это Суук. Планета была печально известным прибежищем пиратов и работорговцев. Руиз вздрогнул от страшных предчувствий.

Если бы он мог сбежать и отправить информационную торпеду на Дильвермун, в штаб-квартиру Лиги, задание было бы выполнено, а смертная сеть автоматически рассосалась. Но вероятнее всего, в ближайшее время сети придется вступить в действие и погубить своего хозяина.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Узкий проход изобиловал поворотами. Сотни незарегистрированных работорговцев, пиратов, похитителей людей, вероятно, содержали здесь живой товар.

По роду своей работы Руизу не раз приходилось бывать на Сууке, но он не помнил ничего подобного. Впрочем, планета была довольно крупной, а шарды, ее владельцы, энергично сопротивлялись попыткам картогрАафирования, что еще больше привлекало сюда контрабандистов и преступников.

В стенах были прорезаны небольшие смотровые окошки. Стекла в них запылились и потрескались, но Руиз увидел достаточно, чтобы поразиться обилию товара. В казармах находились представители большинства известных ему рас, но были и незнакомые.

Он заметил ноктилей. Особи поменьше столпились вокруг своей предводительницы, стоящей на небольшом холмике. Тощая женщина с огромной гривой рыжих волос чем-то напоминала волчицу. С внешней стороны тесной группы находились светлоголовые особи с пухлыми, уязвимыми телами. Женщина произносила речь. Каждый ее жест подхватывали прочие особи. Все вместе это выглядело диковинным переливающимся узором. Руиз с удовольствием полюбовался бы необычным зрелищем, но охранники гнали его дальше.

За каждым окошком находился чужой мир. Он увидел несколько мастеров-клонов, которые славились на Нарбалоне исполнением йодлей, группку древесных гномов с Саккета, толпу адаптированных к морю человекообразных из океанского мира Чолдера — они плескались в огромном зеленом бассейне. Казармы рабов впечатляли обилием заключенных, их разнообразием и размерами.

Руиз помрачнел, когда они подошли к месту содержания обитателей Фараона.

Окошко находилось недалеко от двери, и он заглянул внутрь, пока охранник копался в сумке, разыскивая нейронный кнут. Ландшафт прогулочного дворика имитировал оазис. В центре приютилась небольшая хижина, окруженная перистыми деревьями-дим-вельтами.

Дверь с шипением откатилась в сторону, открывая проход со стеллажами для хранения провизии и одежды. С другой стороны виднелась вторая дверь.

— Марш туда, — рявкнул охранник, хлестнув Руиза по пяткам нейронным бичом. Второй охранник швырнул ему грубую коричневую рубаху и сандалии. Пленник оделся, и пунги внимательно осмотрели его.

— По-моему, выглядит как положено. А прочие, кажется, просили, чтобы им дали побрить головы?

Второй издал полузадушенное бульканье, заменявшее смех.

— Этому не требуется. Натуральный лысый — выщипанные перья! Не верится, правда?

Руиза охватило беспокойство. Он надеялся, что никто больше не заметит, что ему не приходится брить голову, соблюдая один из важнейших ритуалов па Фараоне. Депиляция продержится еще несколько недель, но татуировки сотрутся раньше.

Охранник нажал на контрольную панель. Внутренний проход открылся, и нового раба пинком выкинули из шлюза. Дверь со стуком захлопнулась.

Руиз остался один. Горячее солнце Суука немилосердно жгло обнаженную голову. Он с любопытством огляделся. Загон был достаточно большим, около гектара. Его окружали высокие ровные стены из гладкого камня. Над ними сияли и переливались защитные поля, пересекавшиеся с полями других загонов. Должно быть, ночью они смотрелись очень красиво.

Руиз направился к хижине. Он решил и дальше притворяться фараонцем, который случайно угодил в ловушку и оказался здесь. Тогда можно спокойно общаться с товарищами по несчастью и собирать информацию, не раскрываясь самому. Следовало незаметно присоединиться к остальным и дожидаться удобного случая для побега. В конце концов, он не раз проделывал подобные трюки. Руиз покачал головой, безуспешно пытаясь избавиться от дурных предчувствий.

Аккуратно миновав жгучие перья деревьев-дим-вельтов, он оказался в центре загона. В такую жару площадка пустовала, но через секунду в дверях хижины появился приземистый, полный мужчина с татуировками старшины гильдии.

— Человек или демон? — спросил он хриплым от ужаса голосом.

Руиз помолчал, потом развел руками, показывая, что у него нет оружия.

— Больше чем человек, меньше чем демон, а может быть, наоборот. Иногда сказать трудно, — весело ответил он.

Человек внимательно осмотрел его и заметно расслабился:

— Судя по татуировкам и речам, ты — продавец змеиного масла.

Еше с десяток фараонцев присоединились к старшему.

— О да, — продолжал Руиз. — Я продаю мечты, но, увы, как раз сейчас их у меня не осталось. А может быть, это сон? Во всяком случае, это куда более странный мир, чем те, которые мне приходилось посещать верхом на змеином масле.

— Вот уж не думал, господин старшина гильдии Дольмаэро, — сказал тощий одноглазый парень с татуировками укротителя, — что буду рад кому-нибудь из представителей этого племени, но лучше уж он, чем эти бородавчатые кошмары.

Все рабы смотрели на Руиза усталыми красными глазами. Наконец Дольмаэро заговорил:

— Что с нами будет? Тебе удалось разузнать? Руиз беспомощно развел руками:

— Я надеялся узнать у вас.

Лица фараонцев вытянулись. Постояв еще немного, они уныло поплелись обратно в хижину. Последним ушел Дольмаэро, небрежно махнув рукой в сторону заброшенной крохотной хижины:

— Там жилище бескастовых. Дважды в день демоны раздают еду. Тебе придется подходить последним, но пищи всегда много, — на его лице отразилась сильная печаль. — Вот только змеиного масла здесь нет.

Руиз опять оказался в одиночестве. Ощущение, что из тенистых дверных проемов за ним наблюдает множество глаз, не проходило. Там размещалась остальная часть труппы фокусников, тридцать или сорок человек, мужчин и женщин, которые находились под сценой, когда появилось судно работорговцев.

Мнимый продавец пожал плечами и направился в с вое новое жилище. От вилифибровых занавесок, которые висели в дверях для защиты от насекомых, остались жалкие, ни на что не годные, клочки. Он раздвинул их и вошел внутрь.

Там было абсолютно темно и довольно прохладно. К своему удивлению, он обнаружил, что в хижине есть кто-то еще. Руиз отошел от двери, свет из которой обрисовывал его силуэт, и вгляделся в темноту.

К затхлым запахам пыли, старой кожи и древесины добавился еще один — запах болезни. Вдоль стен стояли ряды разломанных коек. Одна из них была занята.

Руиз осторожно приблизился. Женщина лежала на кровати, потом пошевелилась и заметалась в бреду. Тихий стон сорвался с бледных губ Феникс.

Пленник вздохнул и осторожно уселся на ближайшую койку, которая смогла выдержать его вес. Он долго наблюдал за беспокойным сном спасенной им женщины. Она была опасна для него, потому что вызывала подозрения работорговцев. Может, стоило просто задушить ее? Они сочтут, что женщина так и не оправилась от ран. Возможно, когда она умрет, забудут и о странных обстоятельствах ее воскрешения.

Позже Руиз никак не мог вспомнить, когда именно он отбросил эту блестящую идею. Он наблюдал, как она спит, как над ее прекрасными губами появляются капельки пота, как трепещут ее темные ресницы, а на щеках горит лихорадочный румянец. Потом ему даже удалось придумать разумное объяснение тому, что он оставил ее в живых: девушка уже внесена в каталог работорговцев, и ее смерть только укрепит их подозрения. Руиз положил руку на ее пылающий лоб.

— Слишком горячий, — прошептал он, словно девушка могла его слышать.

Руиз покопался в отбросах возле стены и нашел старый пластиковый таз и кучу грязных тряпок. В специальном сарайчике находились краны с водой. Оборудование было универсальным, подходящим для пленников с любыми конечностями.

Вскоре количество грязи на тряпках заметно уменьшилось, и Руиз отнес их обратно в хижину. Женщина слабо застонала, когда он стянул с нее рубашку, но не пришла в себя.

«Хозяйке не следовало отрывать прилипалу», — подумал Руиз Ав.

Он вымыл несчастную, а потом еще несколько раз обтирал холодной водой. Девушка была еще слишком близка к смерти, чтобы ее тело волновало его. Но определенное наслаждение он все же испытывал, проводя рукой по ее гладкой коже. Казалось, что он обмывает прекрасную статую.

Полумрак хижины скрывал остатки шрамов. Целительный гель будет действовать, пока они не исчезнут окончательно. Даже рука прекрасно заживала. Весь остаток дня женщина спала довольно спокойно. Время от времени Руиз выжимал ей в рот самую чистую тряпку, смоченную водой. К вечеру она уже выглядела значительно лучше, а мужчина начал получать от своих действий удовольствие, к которому примешивалось чувство вины. Заметив это, он сам на себя разозлился, но продолжил начатое.

На закате прозвенел гонг. Руиз выглянул из хижины и увидел неуклюжую роботележку. Позади шел охранник с нейронным кнутом.

Из своего жилища вышли остальные фараонцы. Агент поразился их количеству. Не меньше пятидесяти мужчин с татуировками низших каст молча стояли на площадке. Фокусников, как наиболее ценный товар, видимо, содержали во внутренних камерах.

Как только все собрались, крышка тележки откинулась. Под нею обнаружились котлы, наполненные дымящейся фараонской снедью: рагу из песчаных улиток, горячие маринованные овощи, серое месиво из толченого зерна. Рабы без особенного энтузиазма наполняли едой свои плошки.

Когда Руиз последним подошел за своей порцией, остальные поспешно расступились. Агент обнаружил, что пища напоминала фараонскую только с виду. На самом деле это была грубая синтетическая подделка с пищевыми добавками и ароматизаторами низкого качества. Руиз наполнил одноразовую тарелку самыми сдобными на вид кусочками.

Набив рот безвкусным псевдоячменем и синтетическим мясом ящерицы, он подошел к Дольмаэро, который мужественно жевал, прислонившись к стене. Чуть в стороне примостился высокий угловатый мужчина с татуировками надзирателя. Он злобно оглядел Руиза, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень презрения. Длинные сильные пальцы сами собой согнулись, напоминая лапы хищной птицы.

С трудом проглотив остатки пищи, Руиз остановился на почтительном расстоянии от Дольмаэро и вежливо обратился к старшине гильдии:

— Почтеннейший Дольмаэро, облагодетельствуй меня своей мудростью.

Тот взглянул на продавца масла поверх миски и крякнул, что, по-видимому, означало согласие.

— Ты был столь добр сегодня днем, — продолжал Руиз, — и рассказал мне о здешних правилах. Нельзя ли узнать, что за женщина лежит в Доме Одиноких?

Дольмаэро отвел глаза и довольно долго молчал. Потом сплюнул на землю стебель синтетического красностебельника и жестко проговорил:

— Ее принесли демоны. Женщина была без сознания, и я приказал перенести ее туда, чтобы наши души не осквернились ее смертью.

— Может быть, она выздоровеет? — предположил Руиз.

— Раны ее ужасны. Ты находился в Биддеруме, когда она умерла?

Агент на секунду растерялся. Почему-то он не был готов к такому вопросу, поэтому ответил уклончиво:

— Сейчас она не выглядит умирающей. Кто знает, чего желают боги?

Дольмаэро мрачно усмехнулся:

— Я не знаю, где мы, но это точно не Земля Воздаяния. А теперь пошел прочь. Я и так слишком долго терпел твое присутствие.

Высокий мужчина поднялся на ноги и принял угрожающую позу. На его лице отразилась радостная готовность к хорошей драке. Руиз пожал плечами и вернулся к тележке, чтобы еще раз наполнить тарелку. Он отнес ее в хижину и обнаружил, что девушка проснулась.

— Кто… кто здесь? — спросила она слабым голосом.

Больная тщетно пыталась сесть, и Руиз поспешил на помощь. Он приподнял ее и помог опереться на стену. Бедняжка не понимала, где находится, как это часто бывает с теми, кто долго находился в беспамятстве.

— Не бойся, благородная дама, — мягко, успокаивающе проговорил Руиз. — Я — Вухийя, простой продавец снов. Я имею честь ухаживать за тобой.

Глаза ее изумленно расширились.

— Это Земля Воздаяния? — спросила больная чуть более окрепшим голосом. — А где свет, где божественные прислужники? Я не слышу музыки. Что происходит?

Губы ее дрожали, глаза наполнились слезами в предчувствии чего-то страшного. Феникс отпрянула от Руиза, прижимая к себе грубую рубаху.

— Ты же бескастовый! — обвиняюще воскликнула она. — Ой, что-то получилось неправильно?

Руиз почувствовал сильнейшее желание утешить ее — но как? Она сжалась в комочек у стены, взгляд растерянно заметался по хижине.

— Постарайся успокоиться, — ласково произнес мужчина. — Да, это не Земля Воздаяния, но могло быть гораздо хуже. Ты жива, здесь достаточно воды и нищи, здоровье скоро вернется к тебе.

Девушка, казалось, не слышала ни слова.

— Мои слуги… такой ужасный сон… — пробормотала она вновь ослабевшим голосом. Пальцы ее запутались в слипшихся волосах, рубашка сползла, обнажая шрамы на нежной коже. Она рассеянно взглянула на них и снова потеряла сознание.

— Уж больно часто ты падаешь в обмороки, — проворчал Руиз, подхватывая обмякшее тело, прежде чем она ударилась головой о стену. Он постарался устроить ее поудобнее, потом смыл пот с лица больной. «Ей нужно как можно больше спать», — подумал агент, машинально доедая остывший обед. Несмотря на отвратительную пищу, впервые за долгое время он почувствовал себя сытым.

Руиз просидел у ее постели до глубокой ночи, пока не стемнело так, что он уже не различал ничего, кроме ее бесформенной тени.

Когда утром появилась роботележка, девушка все еще спала. Руиз вышел из хижины, чтобы взять свою порцию. Остальные пленники по-прежнему держались на расстоянии, но Дольмаэро удостоил его короткого кивка. Руиз уселся в стороне, на солнышке. Еда была безвкусной, но питательной, чтобы пленники не потеряли товарный вид. Агент вернулся за второй порцией. Когда его подопечная проснется, надо постараться накормить ее.

Когда Руиз вновь до краев наполнил тарелку, Дольмаэро проводил его подозрительным взглядом. Высокий Надзиратель явно собрался подойти, ноздри его раздувались в предвкушении драки. Руиз добродушно улыбнулся и ушел в свою хижину.

Девушка спокойно спала. Притронувшись к ее лбу тыльной стороной ладони, Руиз обнаружил, что температура спала.

В ожидании ее пробуждения он стянул рубаху и принялся за обычные упражнения. Пребывание на корабле работорговцев отняло немало сил, тело потеряло былую гибкость. Он изгибался и напрягался, растягивал связки, морщась от боли. Наконец появилось знакомое удовольствие от ритмичных движений, тело стало отвечать на его усилия, двигаясь быстрее и быстрее, пока мир не превратился в смазанную картину. По коже струился пот, сердце бешено колотилось. Он вытер пот тряпкой и оделся.

Руиз опять сел возле спящей девушки. В голове не было ни единой мысли, он чувствовал себя бездумно счастливым.

Больная проснулась и взглянула на него так, как будто он был странным животным в зверинце.

— Благородная дама, — осторожно сказал Руиз, — ты проснулась? Это хорошо. Не желаешь ли позавтракать?

Она не ответила.

— Может, кружку воды?

— Да, — прошептала наконец девушка, — во рту совсем пересохло.

Руиз снова помог ей сесть, хотя она вздрогнула и попыталась отшатнуться, потом подал чашку. Бедняжка жадно пила теплую воду, настороженно поглядывая на незнакомца. Когда чашка опустела, она жестом попросила еще.

Руиз покачал головой:

— Подожди немного. Посмотрим, как твой желудок примет воду.

Глаза ее на секунду вспыхнули от гнева, но девушка тут же вспомнила, где находится, и ярость во взгляде погасла. Руиз был доволен ее самообладанием: оно свидетельствовало о незаурядной силе воли и сообразительности.

— Я рад, что ты сегодня спокойнее, — произнес он.

— Не помню, называл ли ты мне свое имя, — спросила девушка немного погодя.

— Вухийя из Саммадона. Но последнее время я жил в Биддеруме.

Глаза ее потемнели, и Руиз пожалел, что вообще упомянул об этом городе.

— Ах, Биддерум, — медленно проговорила девушка отрешенным голосом. — Когда-то мне было хорошо там.

Она взглянула на обнаженный живот. Шрамы почти исчезли.

— В Земле Воздаяния мы должны были возродиться совершенными, — удивленно воскликнула девушка. — Я не совершенна, но ведь на мне все заживает… заживает!

— Это не Земля Воздаяния, а ты не умирала, — Руиз почувствовал себя очень неуютно. Он не видел ни малейшего смысла в богословском диспуте, поэтому решил как можно убедительнее соврать. — Тебя страшно изуродовали, но здесь хорошие врачи, мы так не умеем.

Она неожиданно рассмеялась:

— Ты говоришь «здесь», как будто мы больше не во владениях Бхасрамета. А какие еще есть земли?

Нелегко было ответить на этот вопрос девушке с отсталой планеты.

— Мы далеко от Фараона, благородная дама, очень далеко.

В голосе несчастной звучал ужас:

— Значит, в Аду? Но ведь ядовитые испарения уже разрушили бы нашу плоть.

— Это и не Ад, — заверил ее Руиз. — Я не знаю, что могу тебе рассказать…

Она мягко дотронулась до его плеча.

— Но хоть что-то ты объяснить можешь?

Руиз подавил острое желание рассказать ей о своем мире. Резкий стук в дверь прервал разговор.

— Выйди-ка, — раздался голос Дольмаэро.

Девушка снова испуганно отпрянула к глинобитной стене. Руиз ободряюще улыбнулся и направился к двери.

Перед хижиной полукругом выстроились старейшины гильдий. На их лицах читалось возмущение и омерзение. Ближе всех находился Дольмаэро. За его спиной нетерпеливо переминался с ноги на ногу здоровенный надзиратель.

— Назови свое имя, безродный, — потребовал Дольмаэро.

— Твое внимание — большая честь для меня. Я — Вухийя из Саммадона.

— С кем ты разговаривал?

— Господин? — Руиз прикинулся удивленным.

— Там, в хижине, безмозглый!

— А, ты имеешь в виду благородную даму, которая болеет?

Широкое лицо старейшины побледнело.

— Значит, она еще жива, — тихо, как будто сам себе, пробормотал он.

Дольмаэро с несчастным видом потирал подбородок. Наконец, приняв, по всей видимости, не очень приятное решение, потребовал:

— Приведи ее сюда.

Руиз изобразил радостную улыбку.

— Ты хочешь устроить ее подобающим образом, достойным ее высокого положения, не так ли?

Дольмаэро не ответил, лицо его еще больше помрачнело. Надзиратель достал из-под рубахи длинную веревку и обернул ее вокруг своих огромных кулаков.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Руиз Ав посмотрел на надзирателя, потом на Дольмаэро.

— Почтеннейший старшина, — сказал он, притворяясь изумленным, — ты же не собираешься причинить вред благородной даме?

— Она — поношение естества! — взвизгнул Дольмаэро. — Приведи ее сюда! Это оскорбление богов, ей полагалось умереть. Мы видели, как демоны принесли женщину сюда.

Он оглянулся на остальных, ожидая подтверждения. Старейшины поспешно закивали. Головы их двигались, как у игрушечных болванчиков.

— Ее раны еще источали гной! Если бы боги воскресили ее, она возродилась бы совершенной. Женщина должна завершить свою роль. Так решили старейшины.

Старшина гильдии потупился, закончив свою речь. На лице его читалось сожаление.

Руиз почувствовал себя загнанным в ловушку. Здравый смысл подсказывал выдать Феникс толпе. А что, если за загоном наблюдали? Разве продавец змеиного масла осмелится противоречить старшине гильдии?

Терпение Дольмаэро лопнуло.

— Касмин, — повернулся он к надзирателю, — выведи ее.

Надзиратель свирепо ухмыльнулся и направился к хижине. Руиз увидел, что зубы его остро заточены и выкрашены в красный цвет. Агент загородил собой дверь, потом стал медленно отступать внутрь.

Оказавшись в полутьме хижины, Руиз оглянулся на девушку. Видимо, она все слышала. Каким-то образом ей удалось отползти в самый дальний угол. Теперь несчастная пыталась зарыться в кучу мусора, наваленного там.

Руиза восхитила такая жажда жизни, но тут Касмин прыгнул и накинул ему на горло веревочную петлю. Он затянул ее ровно настолько, чтобы перекрыть противнику доступ воздуха.

— Я скажу старшине, что ты противился его решению, дерьмовая башка! — надзиратель злорадно расхохотался.

— Касмин, — послышался голос Дольмаэро, — что там происходит?

Прежде чем тот успел ответить, Руиз резко откинул голову назад, стараясь попасть противнику по носу. Хрящ сломался с влажным треском, горячая кровь потекла по щеке агента, однако Касмин, хоть и ослабил хватку, но не выпустил противника. Руиз двинул его локтем под ребра. Надзиратель только слегка ахнул и попытался отшвырнуть наглого продавца прочь. Тот сделал вид, что поддается, затем внезапно согнулся и изо всех сил двинул противника в пах. Истошно взвизгнув, фараонец без сознания рухнул на пол.

— Касмин? — Голос Дольмаэро был полон беспокойства. — Тебе же сказали просто вывести оттуда женщину. Умерь свое рвение, слышишь?

Руиз дрожал от возбуждения. Он недобро улыбнулся, поднял надзирателя за ногу и вышвырнул сквозь остатки занавески наружу. Затем, легко ступая, вышел следом и увидел, что старшины с ужасом и изумлением смотрят на дергающееся в пыли тело.

— Не беспокойся, почтеннейший Дольмаэро, — сказал Руиз, приятно улыбнувшись, — Касмин умерит свое рвение.

Он швырнул им под ноги веревку надзирателя.

— Я бы посоветовал и тебе последовать его примеру.

Старшины безмолвствовали. Победитель развернулся и пошел в хижину.

В полутьме глаза женщины выглядели огромными. Казалось, что она боится его не меньше, чем надзирателя.

— Все в порядке, — мягко произнес мужчина. — Никто тебя не тронет.

«По крайней мере пока», — мысленно добавил он.

Руиз поднял девушку на руки и отнес на койку. Она молчала, но прижималась к нему крепче, чем раньше.

Агент сидел возле спящей женщины и, стирая со щеки чужую кровь, мрачно размышлял о собственной глупости. Нельзя привлекать к себе внимание, это единственный шанс выжить и попытаться сбежать. Феникс для него решительно опасна, из-за этой женщины он уже дважды совершал опрометчивые поступки. Что же произошло, почему он не может вести себя, как обычно? Почему-то лицо Накера снова всплыло перед глазами.

Внезапно Руиз почувствовал страшную усталость. Отчасти виной тому был бой, который он выдержал, находясь не в лучшей форме. Но дело не только в этом. Неужели он становится слишком сентиментальным для своей профессии? Или, еще того не легче, слишком старым? Ему и так везло слишком долго. Но везение, как и жизнь, может закончиться именно здесь, в этом крысином загоне.

Руиз прилег на койку и постарался расслабиться. Маловероятно, что друзья Касмина попробуют отомстить. Подобных людей окружают обычно только хозяева и жертвы.

Он проснулся, когда прозвучал сигнал на ужин. Его подопечная наблюдала за ним, сидя на краю койки. Выглядела она гораздо лучше.

Щеки порозовели, волосы, кое-как расчесанные пальцами, черным потоком струились по спине. Кусок ткани заменял пояс. Агент со страхом подумал, что ее передвижения по хижине не разбудили его. А если бы напали враги?

— Наконец-то ты проснулся, — тихо сказала она.

— Я рад, что тебе лучше. — Руиз сел и протер глаза.

— Это чудо, правда?

В ее голосе чудилась насмешка, и мужчина пристально взглянул в темные глаза девушки.

— Да, — согласился он. — Чудо. Она нахмурилась:

— Не поддакивай мне, Вухийя. Это не Фараон и не Земля Воздаяния, и я сомневаюсь, что ты действительно продавец змеиного масла.

Девушка подавила гнев и даже попыталась улыбнуться. Да, она, безусловно, прекрасно владела собой.

— Ты можешь наконец рассказать мне все?

Руиз направился к двери, пытаясь выиграть время:

— Время ужина. Пойду принесу еды. Тебе необходимо подкрепиться.

— Я пойду с тобой, — сказала она, поднявшись на тип с изумительной легкостью, учитывая ее недавнее состояние.

Девушка застыла в дверях, с ужасом глядя на серого охранника и роботележку. Что это?

Руиз тяжело вздохнул. Рано или поздно ей придется приспосабливаться к новой жизни.

— Это пунги. Они управляют этим… этой… — он запнулся, подбирая слова. Потом решил, что выжить ей поможет только правда, и продолжил уже более резко: — Это загон для рабов, благородная дама.

Глаза ее расширились от изумления, потом в них промелькнуло возмущение:

— Этого не может быть! Да ты знаешь, кто я? Я Низа, дочь Бхасрамета, Царя Царей!

Лицо ее исказилось, и она, пошатываясь, вернулась в хижину бескастовых.

Руиз мысленно пожелал ей найти снисходительного хозяина. Учитывая ее красоту, это казалось возможным. Более приятного будущего для новой рабыни он, к сожалению, не мог себе представить.

Низа упала на грязную койку и изо всех сил сдавила ладонями виски, как будто надеялась избавиться от страшной правды. Ее Искупление оказалось гораздо страшнее, чем она ожидала. Одна, в непонятном, чужом мире, окруженная врагами и жуткими чудовищами, а ее единственная опора — человек без рода, без касты! Кроме того, он чем-то сильно отличался от остальных обитателей Фараона. С ней, с принцессой, этот человек разговаривал вроде бы с должным почтением, но почему-то казалось, что он все равно ставит себя неизмеримо выше. Подобная ситуация не укладывалась в голове любимой дочери царя. Примерно также сама Низа обращалась когда-то с заболевшими любимыми зверюшками. А как быстро и хладнокровно расправился он с надзирателем! Возможно, эта расправа даже доставила ему удовольствие. Глядя на стремительный боевой танец, девушка вспомнила одного из охотничьих диргов своего отца, выпущенного против загнанного зверя.

И все-таки с ней Вухийя был нежен. Когда он считал, что на него не смотрят, из глаз исчезал металлический блеск, линия рта смягчалась.

Девушка немного успокоилась, размышляя о своем защитнике. Кто он? Или, вернее, кто для него она?

Фараонцы отпрянули, когда Руиз подошел к роботележке. И на сей раз от страха, а не повинуясь кастовым предрассудкам. Зачерпывая псевдоеду, он почувствовал спиной взгляд Дольмаэро. Как ни странно, старшина смотрел не злобно, а скорее задумчиво.

Касмина нигде не было видно. Охранник-пунг скользнул по пленнику равнодушным взглядом. Похоже, никаких жалоб не поступало. Когда Руиз вернулся в хижину, девушка лежала на койке лицом к стене. Плечи ее подрагивали, но рыданий слышно не было. Мужчина молча поставил возле нее тарелку с пищей.

В ту ночь Руиз долго сидел снаружи, наблюдая за охранными полями — бледно-зелеными огнями, мерцающими по периметру стен. Вдруг он вскочил на ноги, дрожа от возбуждения — одна из секций на западной части стены замигала и погасла. Руиз считал секунды. Вскоре поле восстановилось, выбросив при вхождении в фазу сноп искр.

Потом оно гасло еще несколько раз, всегда на одном и том же участке стены.

У пленника появилась надежда. Это замечательное чувство подействовало как хорошая порция успокоительного. Руиз понял, что наконец-то сможет заснуть. Он пристроился на койке возле Низы. Девушка пошевелилась, но не проснулась.

— Приятных снов, — прошептал Руиз, как будто она была близким человеком, а не просто пешкой в этой смертельно опасной партии.

Короткий ночной сон освежил пленника. Низа все еще спала. По тому, как ровно вздымалась и опускалась ее грудь, Руиз понял, что девушке гораздо лучше.

Он снял рубаху и вновь принялся за упражнения. Тело повиновалось намного охотнее, поэтому Руиз отнесся к нему гораздо строже. Низа проснулась, когда он заканчивал разминку. В глазах ее промелькнуло какое-то странное выражение, но девушка ничего не сказала.

Руиз оделся и вышел из хижины. Мягкий утренний свет золотил стены загона. Для роботележки было слишком рано. Агент неспешно прогуливался, пытаясь здраво оценить систему безопасности. Его самого удивляло, что он не сделал этого в первый же день. Может быть, все дело было в оказавшейся на его попечении женщине. Руиз пожал плечами и выбросил эту мысль из головы.

Стена из гладкого серого камня высотой примерно восемь метров оказалась серьезным препятствием. Какое-то животное, вероятно, пытаясь вырыть нору, примерно на полметра обнажило основание стены. Однако до конца каменной кладки зверь так и не смог добраться. Следовательно, подкоп исключается.

Руиз внимательно рассмотрел запирающее устройство в воротах. К его разочарованию, это оказался фельтманновский молекулярный замок, который считался очень надежным. Вряд ли его удастся отпереть, используя малопригодные материалы, имеющиеся в загоне.

Руиз как раз изучат замок, когда дверь со свистом взвилась вверх. Охранник-пунг, появившийся в проходе, замахнулся нейронным кнутом. Еще один настороженно замер, крепко сжимая парализующий конус широкого поля действия.

Пленник поспешно отступил назад, улыбаясь бессмысленной и дружелюбной улыбкой. Пунг с минуту злобно таращился на него, потом дал знак роботележке. Руиз побрел к хижине. По спине бегали мурашки. Хорошо еще, что охранник не огрел его кнутом. Какое счастье, что пунги вроде бы не принадлежат к злобной или садистской расе, как это часто бывает с работорговцами.

Руиз отнес тарелку с едой Низе. Девушка сидела на койке. Лицо ее было сосредоточенно и спокойно. Мужчина улыбнулся, протягивая пищу, но она отвернулась к стене. Руиз почувствовал странное разочарование и молча вышел из хижины.

Он удобно пристроился у стены в пятне солнечного света и принялся за еду. К его удивлению, вскоре к нему подошел Дольмаэро.

— Можно мне сесть? — спросил он.

— Разумеется, почтеннейший Дольмаэро. Чем могу служить?

Старшина пристроился рядом и смущенно хмыкнул.

— Не думаю, что тебе стоит беспокоиться о чрезмерной почтительности. Ведь совершенно очевидно, что ты не тот, за кого себя выдаешь. — Фараонец метнул на Руша проницательный взгляд. — И я уже больше не тот, кем был.

Агент промолчал. Дольмаэро смотрел на него пристально, но доброжелательно.

— Кажется, Касмин выживет, хотя сейчас он совсем этому не рад.

— Хорошие новости, — ответил Руиз весьма двусмысленно.

Дольмаэро искренне расхохотался.

— Ну что ж, — сказал он, отсмеявшись. — Вынужден просить прошения за дерзость моего помощника. Но могу добавить, что ему еще обиднее, чем мне.

Руизу пришлось улыбнуться.

— Послушай, — продолжал старшина уже серьезно. — Я пришел к тебе, хотя старшины боятся тебя, как бешеного зверя. Мне кажется, что ты почему-то знаешь о нашем положении больше, чем мы. Пожалуйста, расскажи нам все. — Дольмаэро показал на небо, где вставало солнце Суука. — Где наше прежнее светило? Ночью появляются звезды, но незнакомые. Они похожи на грозди мелких ягод, рассыпанных по небу, а наших лун просто нет.

Руиз с уважением посмотрел на старшину. Его удивила гибкость мышления жителя отсталой планеты.

Дольмаэро поспешно продолжил:

— Я должен сказать, что мы только от отчаяния решили убить женщину. Будь уверен, подобное не повторится. Я мало что понимаю, но одно совершенно ясно: боги отвернулись от нас, поэтому я не стану больше полагаться на их милость. Сейчас я надеюсь на твою снисходительность.

Руиз усиленно размышлял. В конце концов, не случится ничего страшного, если он расскажет о перелете на корабле работорговцев.

— Поведаю, что смогу, хотя знаю я немного. Меня забрали в Биддеруме и усыпили. Потом я проснулся в железном гробу, после меня отвели очень глубоко под землю и надолго заперли в камере. С тобой поступили так же?

— Нет, нас сразу привели сюда. Я сам смутно помню железные гробы и запах горелого мяса. Что еще?

— Мои мысли путаются, — честно признался Руиз. Дольмаэро пристально посмотрел ему в глаза.

— А как насчет темниц?

— Там был волшебный свет. Одежды мне не давали, но было тепло. Рассказывать почти нечего.

— Потом тебя привели сюда?

— Да, — ответил Руиз. — Мне кажется, они поначалу ошиблись. Кроме меня в темницах был только один пленник. Тот фокусник, который играл Бхаса.

В глазах старшины промелькнул интерес.

— Ты видел мастера Фломеля?

— Его так зовут?

— Да. А как насчет Кроэля или Мольнеха?

— Я никого больше не встретил.

— М-м-м… — Казалось, Дольмаэро размышляет вслух. — Старшины думают, что в Землю Воздаяния попадают только мастера. А мы, простые люди, довольствуемся Землей Искупления. Видимо, они ошибаются.

Они долго молчали. Руиз доел завтрак. Старшина вздохнул.

— Мне кажется, что ты рассказал далеко не все. Но я не могу винить тебя за подозрительность. Спасибо и за то, что ты смог нам рассказать. — Он с усилием поднялся, постоял с минуту, потом нерешительно добавил: — Не сочти за обиду, но твои татуировки очень необычны.

Руиз медленно кивнул. Дольмаэро, ободренный, продолжил:

— Странный способ. Я никогда не видел подобного. И потом, они кажутся мне бледноватыми. Интересный вариант. — Он добавил, вроде бы без связи с предыдущими словами: — Больше всего я любил в свободное время слушать старинные легенды. Ты знаешь о проклятом культе Саеда Карпашуна? Бхасрамет боролся с ним, как мог. Но некоторые фанатики уцелели. Они утверждают, что люди с далеких звезд иногда появляются на Фараоне.

Руиз старался, чтобы его лицо не выражало ничего, кроме вежливого интереса. Дольмаэро приветливо кивнул и пошел прочь. Агент был поражен. До чего острый ум у этого человека! Однако следовало подумать о другом. Если его татуировки начали терять яркость, то времени для побега остается мало. Он вернулся в хижину в очень мрачном расположении духа. Низа стояла в дверях, сжимая в руках пустую тарелку. Руиз улыбнулся, проходя мимо. Он собирался как следует поразмыслить, как лучше использовать свой шанс. Но девушка робко дотронулась до его плеча:

— Вухийя, ты не поможешь мне? Руиз нерешительно остановился.

— Пожалуйста, отведи меня туда, где ванна. Я боюсь идти одна.

Низа не привыкла просить. Губы ее дрожали, в глазах стояли слезы. Он вздохнул:

— Конечно, благородная дама. Хотя я не думаю, что кто-нибудь нападет на тебя.

— Зови меня Низа. Я назначу тебя царским другом.

Руиз засмеялся, но девушка не обиделась, подумав, что он обрадован высокой наградой.

При виде их двое мужчин и старуха поспешно выбежали из банного домика. Низа сбросила рубаху и старательно натерлась пригоршней мыльной травы, потом вылила на себя кувшин прохладной воды.

Мыльная вода стекала по ее бледной коже, роскошные волосы заблестели, отмытые от грязи. Впервые Руиз увидел перед собой прелестную женщину, а не жалкое, несчастное существо. Мужчина не мог оторвать глаз от пышной груди девушки. Желание было таким острым, что он с трудом сдерживался.

Низа почувствовала его возбуждение и постаралась двигаться как можно соблазнительней. Вначале она даже не сознавала, что делает. Его положение в обществе было ненамного выше, чем у крестьян и рабов. А когда речь шла о простолюдинах, надлежало не соблазнять, а приказывать. Но в его силе и странной красоте было что-то необычное, она даже начала сомневаться, человек ли он вообще. Да и в этом мире демонов Вухийя держался с неестественной уверенностью.

Низа старалась не смотреть в сторону мужчины, но постоянно ощущала на себе его ласкающий взгляд. Медленно растираясь мыльной травой, девушка чувствовала острые прикосновения грубых волокон, и внезапно жар заструился между ногами. Груди напряглись и сладко заныли. По телу пробежала дрожь удовольствия.

Он все так же неподвижно сидел в углу. Внезапно перед ее глазами возник образ Вухийи, выполнявшего свои странные упражнения. Прекрасное тело плавно перетекало из одной позы в другую.

Низа, казалось, совершенно не обращала на него внимания. Она вымылась и застыла в позе полного покоя, как это принято на Фараоне.

Он видел только ее изящную кисть, которой она держалась за край ванны. Руиз тщетно пытался подавить желание, но образ ее прекрасного тела упрямо отказывался уйти из памяти.

— А ты — ты будешь мыться? — тихо спросила девушка.

Почему бы и нет? — ответил он.

До чего приятно было смыть наконец грязь, кровь и пот! Руиз почувствовал себя чистым впервые с тех пор, как покинул «Вигию». Он немного постоял на камнях, ведущих к огромному резервуару. Низа лежала на спине, глаза ее были закрыты, длинные пряди волос темным облаком колыхались на воде, груди, казались белоснежными лилиями. Руиз вздохнул и соскользнул в воду.

— Сколько мы можем здесь пробыть? — спросила она, не открывая глаз.

Они были здесь одни, и он подумал, что весть об этом уже разошлась по загону. Воскресший Феникс и безродный убийца принимали ванну.

— Да сколько хочешь, — ответил Руиз.

— Хорошо, — девушка улыбнулась и соблазнительно выгнулась.

Мужчина почувствовал, что у него перехватило дыхание. Она медленно повернулась к нему. Руиз почти физически чувствовал ее нежное тело сквозь разделявшую их толщу воды. Сердце его, казалось, готово было выскочить из груди.

— Ты видел? — изумленно спросила Низа. — Шрамы исчезли.

— Да, я заметил.

— Ты был прав насчет здешних докторов. Хотя иногда мне кажется, что шрамы мне приснились. Шрамы… и то, что было до того.

Руиз не успел придумать, как отвлечь ее от подобных мыслей. Девушка слегка задела его плечом. Ее кожа была такой гладкой и нежной. Мысли разбегались. Он замер. Низа придвинулась ближе. Он чувствовал на щеке ее горячее дыхание.

— Вухийя, ты был в Биддеруме, я помню тебя. Ты видел, как я умирала? Нет, не рассказывай мне. Это было так безобразно! Если я и не умерла, боги, наверное, уже достаточно удовлетворены, так что теперь наконец на мне нет вины.

Его не интересовало, в чем заключалась вина девушки. Все мысли сосредоточились на ее прекрасном теле. Безумно хотелось коснуться пышной груди, притронуться к самым потаенным местам прелестной фигуры. У него было странное ощущение, что она слышит его мысли — так близко они теперь стояли. Но девушка не спешила отодвинуться.

— В этом странном и страшном месте я чувствую себя более живой, чем во дворце отца. — Речь стала прерывистой, она задыхалась. — Прикоснись ко мне, вот здесь, где были шрамы.

Она взяла его руку и положила себе на живот. Руиза испугала острота испытываемого наслаждения. Как он мог забыть о своем непрочном и опасном положении? Низа почувствовала его сомнения и обиженно отстранилась:

— В чем дело? Неужели я до сих пор мертва и сама об этом не знаю? Ты боишься заразиться смертью?

Агенту показалось, что она сейчас заплачет в первый раз за все время. Нет, он не сможет вынести ее слез.

— Ты жива, благородная дама.

Руиз прикоснулся к гибкой талии, привлек девушку к себе. Низа не сопротивлялась.

— Заставь меня поверить, что я не умирала, — прошептала она.

Женщина обхватила его бедра сильными ногами и притянула его голову к своей груди.

Потом Руиз вспоминал медленный водоворот вокруг них, ее откинутое назад лицо, закрытые глаза, губу, закушенную мелкими белыми зубами.

Солнечный свет сквозь щели домика орошал ее золотыми брызгами.

Но все же какая-то странная отрешенность, непонятная сдержанность была в ее страстных стонах, а в томном взоре сохранилось выражение отчуждения. Сердце Руиза отчего-то сжалось.

Девушка сочла необходимым покинуть домик первой. Она вышла на солнце и испуганно вскрикнула. Руиз осторожно выглянул, скрываясь в тени хижины.

В центре загона стояла Кореана, облаченная все в тот же космический комбинезон. Возле нее находились охранник-морассар, киборг и фокусник, которого Дольмаэро называл мастером Фломелем. В сторонке переминались с ноги на ногу несколько пунгов.

Фломель заметил девушку, и лицо его засияло от радости.

— Неужели это ты, дорогая Низа, — весело закричал он. — Как я рад, что ты выжила!

Трудно было сомневаться в его искренности.

— Взять ее, — приказала Кореана. Два ближайших охранника с поразительной скоростью накинули на шею девушки монолиновую петлю-ошейник и увели прочь.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Ничего нельзя было сделать. Приходилось беспокоиться о собственном шатком положении, а не о судьбе дикарки с примитивной планеты. И все же Руиза просто трясло от злости на Кореану и на собственное бессилие.

Но могло быть и хуже. Фломель его не заметил. Руиз хорошо помнил, как злобно смотрел на него фокусник в подземной тюрьме, и тот взгляд, которым он наградил продавца масла со сцены в Биддеруме. У Фломеля был вид человека, замечательно умевшего ненавидеть. Он мог напомнить хозяйке о существовании Руиза, а спрятаться здесь негде.

Он наблюдал, как пунги выгнали из хижины старшин, возглавляемых Дольмаэро. Тот держался спокойно и с достоинством, остальные же были напуганы до полусмерти. Больше всего они опасались Мока, и Руиз мысленно похвалил их за правильное понимание ситуации. У него самого подгибались колени при взгляде на воина-инсектоида.

Фломель, казалось, не понимал, что является собственностью Кореаны.

— Дольмаэро, Азевиль, Тегабидес, — произнес он низким и звучным голосом, — рад видеть вас в добром здравии.

Дольмаэро отважно выступил вперед, преклонил колено и ответил без особой теплоты в голосе:

— Мастер Фломель, мы счастливы, что вы в безопасности.

Казалось, фокусник не заметил иронии:

— Благодарю тебя, почтенный старшина. Наверное, вы все хотите узнать, что же произошло?

— Да, разумеется.

Фломель бросил озабоченный взгляд на хозяйку, но она не проявляла нетерпения, предпочитая, видимо, обходиться без насилия.

— Сперва, — продолжил фокусник, — я представлю нашего нового покровителя. Вы удостоились чести лицезреть леди Кореану Хейкларо, госпожу этой местности, мецената, поддерживающего веселые пьесы и серьезные постановки.

— Великая честь. — Дольмаэро отвесил более искренний поклон. Остальные старшины, дрожа, последовали его примеру.

Иллюзионист снова заговорил:

— Я знаю, что вас удивил способ, которым нас сюда доставили. Достаточно будет сказать, что демонов и богов здесь нет. Вашу свободу ограничили из соображений безопасности. Там, во внешних коридорах, хватает злобных чудовищ.

В разговор вступил Тегабидес, невысокий кругленький человечек с выражением постоянного сомнения на лице:

— Если вон тот жук не демон, то каковы тогда настоящие злые духи? А неземная красота леди Кореаны? Не говоря уже о таинственном способе, которым нас сюда перенесли.

Фломель слегка побледнел, однако голос его звучал все так же уверенно:

— Не нужно судить слишком поспешно, тем более — вслух. Высокий воин в броне — это Дальфин, принадлежащий к народу морассаров. Он телохранитель нашей леди. Мне все подробно объяснили, но сейчас нет времени обсуждать это с вами.

Казалось, что Тегабидес собирается продолжить спор, но Дольмаэро положил руку ему на плечо и спокойно сказал:

— Давай внимательно выслушаем Мастера. Возможно, у него найдется время объяснить хоть что-то.

Руиза поразило самообладание старшины. В этой ситуации оно явно превосходило его собственное. А ведь Руиз принадлежал к культуре, воспринимавшей как должное куда более странные вещи, чем морассарский воин. Единственным оправданием для него служило исчезновение Феникс. Агент никак не мог избавиться от гнетущего чувства потери.

— Правильно, — сказал фокусник. — Наш Дольмаэро рассуждает мудро. Леди Кореана милостиво позволяет нам уйти в тенистый дом, чтобы продолжить разговор.

Фломель отвесил театральный поклон, вызвавший холодную улыбку Кореаны. Потом иллюзионист и старейшины исчезли из поля зрения Руиза.

Агент поспешно отступил еще дальше в тень. Что Оудет делать хозяйка? Соберет рабов, чтобы подсчитать будущие прибыли? Проверит, как работают устройства в загоне? Зайдет в банный домик? Руиз ждал с нарастающим беспокойством.

Мок казался гротескной статуей, а не живым существом. Киборг, похоже, развлекался игрой на информационных полосках воздушной подушки.

Время замедлило свой бег. Руиза прошиб пот.

Наконец возвратились ушедшие в хижину. Старейшины, казалось, повеселели, но Дольмаэро выглядел просто больным. Фломель просительным тоном заговорил с Кореаной:

— Госпожа, старшина гильдии Дольмаэро просит о милости.

— Что такое? — бесцветным голосом спросила хозяйка.

Дольмаэро заговорил:

— Тут есть человек, страдающий от раны. Нельзя ли ускорить заживление, как вы поступили с Феникс? Или, по крайней мере, облегчить его страдания?

Кореана шагнула вперед, за ней немедленно двинулся на своих паучьих ногах Мок.

— Вынесите его, — приказала она.

Старшина подал остальным знак, и минутой позже два человека вытащили из хижины импровизированные носилки. Лицо надзирателя казалось одной сплошной раной. Касмин судорожно вздохнул, но увидев Мока, замер от страха. На лице Кореаны можно было прочесть лишь отстраненное любопытство.

— Как это его угораздило? — спросила она.

— Упал, — ответил Дольмаэро прежде, чем кто-то еще успел открыть рот, и Руиз вспомнил, что умеет дышать.

— Упал? Ну-ну. — Кореана повернулась к Фломелю. — Что это за человек?

— Касмин был продан нашей семье, когда ему исполнилось три года. Верный слуга, который вполне заслуживает помощи, о благородная дама.

— Какую роль он выполняет во время представлений?

Фокусник внимательно рассматривал раны Касмина. Лицо его вытянулось от изумления:

— Ну, собственно, в самих постановках он не участвует… Его услуги больше нужны моей особе. Он обеспечивает защиту, наставляет заблуждающихся…

Кореана явно забавлялась:

— Иными словами, он выкручивает руки, повинуясь твоим приказам?

Фломель некоторое время растерянно молчал, потом пожал плечами и кивнул.

— Значит, он больше не может выполнять свои обязанности, — ясным, певучим голосом произнесла хозяйка. — Но все же я облегчу его страдания.

Кореана склонилась над носилками. Возле кончика указательного пальца сверкнул крохотный огонек. Руиз явственно расслышал булькающий звук виброножа. Резким движением женщина вспорола несчастному горло, потом ловко отскочила в сторону, чтобы брызнувшая кровь не запачкала ее. Люди бросились врассыпную, как испуганные цыплята.

Хозяйка подала знак Моку. Он нацелил на труп одно из своих щупальцев. Оттуда белой молнией вылетела плазменная пика. На месте трупа осталось только черное пятно выжженной земли. Большинство фараонцев забились в хижину. Только Фломель и Дольмаэро, казалось, приросли к месту.

Вскоре Кореана удалилась, забрав с собой бледного иллюзиониста. Перед уходом женщина скользнула взглядом по тому месту, где скрывался Руиз.

Когда хозяева ушли, люди осмелились выйти из хижин. Они собирались небольшими группами, избегая черного пятна в центре загона. Дольмаэро одиноко сидел в стороне, не принимая участия в обсуждениях.

Руиз подождал еще немного, потом вышел из домика с ванной и подошел к старшине.

— Мне очень жаль твоего человека, — начал он. Дольмаэро отмахнулся:

— Не думай об этом. Касмин всегда был шакалом. Он часто противился решениям своей гильдии, издевался над невинными людьми. Им было трудно управлять.

— И все же… Я благодарен за то, что ты скрыл истинную причину его ран.

— Я не солгал, — возразил Дольмаэро.

— Наверное, нет. Рассказал ли Фломель, что они собираются делать с Феникс?

Старшина отвел взгляд, и Руиз догадался, что ничего хорошего не услышит.

— Да, — наконец промолвил Дольмаэро. — Мастер рассказал нам. Я не уверен, что тебе следует это знать.

— Я прошу тебя, — резко промолвил агент.

— Ты помнишь, я сказал, что наше решение убить девушку было ошибкой? Теперь я в этом сомневаюсь. Возможно, это стало бы актом милосердия. Мастер Фломель собирается использовать ее в представлении.

— Представлении?

— Да. Он сказал, что мы должны выступить перед такими людьми, по сравнению с которыми леди Кореана — просто служанка. Я не разобрался в подробностях, но эти люди будут соревноваться, кто дороже заплатит за наши услуги.

«Очень умно, — подумал Руиз Ав. — Она выставит труппу на аукцион, а эти бедняги вылезут вон из кожи, чтобы принести ей побольше денег, считая, что это их шанс завоевать благосклонность здешних вельмож. Надо сказать, Кореана умеет работать с невольниками». От этих мыслей его затошнило.

— Так что девушке придется умереть еще раз, — продолжал фараонец. — Я только не знаю, оживят ли ее. Как ты думаешь, сколько раз можно оживлять человека?

Руиз молчал. Он не мог смириться с мыслью, что спас Низу только для того, чтобы она заново сыграла Феникс. Но агент понимал жестокую логику этого решения. Девушка играла великолепно. И она могла выступить еще много раз, пока ее нервная система не пострадает настолько, что воскрешение станет невозможным. Страстно и безнадежно мечтать об окончательной смерти Низа станет задолго до этого.

Руиз наконец отреагировал на вопрос Дольмаэро.

— Много раз, — машинально ответил он, выдавая себя с головой. Впрочем, сейчас ему было все равно. — Скажи мне, когда начнутся репетиции?

— Думаю, что скоро. Фломель говорил, что сцену привезут через неделю. Может быть, тогда и девушка вернется.

Он с сочувствием посмотрел на Руиза, неловко похлопал его по плечу и медленно побрел прочь.

Сегодня пленник наполнил едой только одну тарелку. Дом бескастовых казался пустым и огромным. Поздно вечером мальчик принес небольшую масляную плошку.

— От Мастера Дольмаэро, — сказал он, протягивая светильник Руизу.

Пленника тронул этот подарок. Он сидел на койке Низы и отрешенно глядел на крохотный огонек. Потом масло выгорело, плошка погасла.

Руиз поднялся на ноги и отправился наблюдать за энергетическими полями. Никого больше не было возле стены. На Фараоне слишком много голодных хищников, поэтому аборигены не покидают своих домов после заката. Вероятно, за загоном не наблюдали, иначе бы его давно схватили.

Руиз снова нашел тот участок стены, где гасло защитное поле. Один или два раза в час оно отключалось секунд на сорок пять. Впрочем, дважды за ночь поле включалось через десять секунд. Если бы беглец в это время находился наверху, со стены он свалился бы по кусочкам. Шансы на побег невелики, но другого выхода нет. Конечно, по другую сторону мог находиться не внешний коридор, а всего лишь другой загон. Но поля жужжали так громко, что невозможно было подслушать, что творится за стеной.

Весь следующий день он старательно плел веревку из кожаных обрезков, найденных в доме бескастовых. Ночью Руиз привязал веревку к тонкой палке и перебросил ее за стену там, где поле отключалось. Он надеялся, что на противоположной стороне никто не смотрит в этом направлении. Пленник медленно потащил палку обратно. Выяснилось, что наверху нет углублений или выступов, за которые может зацепиться крюк.

В следующий раз он уже смог составить представление о том, какой формы была верхняя часть стены. Но тут поле включилось, и веревка упала на землю, но уже без палки. Руиз выругался. Только бы никто не заметил палку с обрывком веревки и не придал этому значения.

Теперь необходимо смастерить крюк, который прилегал бы к стене достаточно плотно, чтобы выдержать его вес.

Руиз отломал от коек несколько деревяшек и крепко-накрепко связал их полосками сыромятной кожи. Эту конструкцию он высушил на крыше хижины. Теперь в его распоряжении находился предмет, похожий на рукоять гигантского пастушеского посоха. Пленник привязал к нему веревку, и приспособление для побега было готово.

К сожалению, крюк нельзя было попробовать заранее. Если удастся забросить его на стену, придется взбираться следом, чтобы отцепить приспособление.

Настало время решать. Следует ли немедленно бежать и скрыться в дальней части казарм? А может быть, лучше накопить еще немного сил? Руиза терзало абсурдное желание увидеть Низу еще раз. Но это ставило под угрозу выполнение задания Лиги, не говоря уж о его жизни. И что мог Руиз сделать для девушки? Нельзя даже подвергнуть ее милосердной смерти. Феникс необходима труппе. Кореана, безусловно, затеет серьезное расследование.

Вообще казалось очень странным, что хозяйка не поинтересовалась, кто искалечил Касмина. И почему Низа, ценный товар, находилась в загоне, где ее могли убить суеверные простолюдины? Руиз тяжело вздохнул, пожал плечами и выбросил все мысли о девушке из головы.

Тем же вечером, когда пленник закончил работу над крюком, Фломель появился снова. Руиз сидел в своей хижине и тщательно проверял, нет ли слабых мест на веревке. Он услышал на площадке голоса и осторожно подошел к двери.

В центре фокусник беседовал со старшинами. Неподалеку двое охранников-пунгов всей своей позой выражали смертельную скуку. Руиз прислушался.

— Но как они пронесут ее? — озадаченно вопрошал Дольмаэро, показывая на небольшой шлюз, через который входили охранники.

Фломель театральным жестом указал наверх.

— Видишь балки и серебристые нити? Слуги Леди подвесят на них сцену и перенесут туда, где мы будем репетировать. Только не спрашивай, как они это сделают. Нам многое непонятно в этом мире.

Дольмаэро, казалось, одолевали сомнения, хотя он боялся их высказывать.

— Как скажешь, мастер Фломель… А когда к нам присоединятся мастер Кроэль и мастер Мольнех?

— Очень скоро. А вот с девушкой будут проблемы. В Биддеруме все прошло прекрасно, но там она была Искупающей. Нальтрехсет, придется полностью положиться на твои снадобья, чтобы добиться повиновения. Но до определенной степени необходимо ее добровольное участие. Дольмаэро, ты лучше всех ее знаешь. Что можно придумать?

Руиз еще больше заинтересовался разговором. Дольмаэро покачал головой.

Я ничего не могу придумать, мастер, — произнес он, глядя в сторону.

Остролицый человечек заговорил плаксивым голосом:

— А как насчет безродного, который защищал ее от Касмина?

— О чем ты говоришь? — Лицо фокусника потемнело от гнева. — Какой безродный, почему Феникс пришлось защищать?

На вопрос ответил Дольмаэро:

— Мы тогда еще не знали, что ты жив. Старейшины решили, что воскрешение Феникс, возможно, нанесло оскорбление богам. — Дольмаэро смущенно потупился и неохотно продолжил: — Безродный — Вухийя, продавец змеиного масла. Когда ее по ошибке поместили в дом бескастовых, он заботился о ней. Я велел Касмину привести ее на наш суд. Ты знаешь, каким человеком был Касмин. Он напал на Вухийю. Тот стал защищаться. Результат ты видел сам.

Фломель задумчиво потер подбородок.

— Все к лучшему. Девушка для труппы гораздо важнее, хотя мне нравился грубоватый юмор Касмина. Неплохо бы вам умерить религиозное рвение.

Внезапно глаза его расширились и налились кровью от бешенства.

— Погодите, — сдавленным голосом произнес фокусник, — не тот ли это продавец змеиного дерьма, который испортил нам финал в Биддеруме?

Фломель направился к дому отверженных. Пальцы его скрючились, как птичьи когти. Дольмаэро поспешил следом.

— Погоди, мастер, не принимай поспешных решений, умоляю.

Иллюзионист остановился у входа, напряженно всматриваясь в темноту внутри хижины. Руиз Ав прижался к стене, лихорадочно решая, что предпринять, если Фломель позовет стражников. Они могли отвести его к Кореане. Историю, которой поверит эта женщина, придумать нелегко.

— Выходи, пыльная крыса, — прошипел фокусник. — Выходи и получи по заслугам.

Дольмаэро вновь попытался успокоить разъяренного мастера:

— Не стоит связываться с безродным, это унизительно для вашего достоинства. Кроме того, посмотрите, что стало с Касмином.

После непродолжительного молчания старшина применил другой довод:

— Послушайте, у меня возникла идея. Девушка, очевидно, привязалась к этому Вухийе. Он заботился о ней, спас от надзирателя. Недавно они уединялись в ванной.

Фломель ахнул:

— Ты дурак, Дольмаэро! Она же носила титул принцессы!

— Я говорю правду. Мне самому показалось это странным… но что не странно в этом безумном мире? Теперь можно воспользоваться ее привязанностью и заставить выступить.

Иллюзионист некоторое время размышлял, потом заговорил более спокойным тоном:

— Неплохой совет, старшина гильдии. Я попрошу госпожу одолжить нам своего огромного жука. Один вид его внушает ужас. Если же и это не подействует, мы будем отрывать змеиному отродью палец за пальнем, пока она не покорится.

Голоса стали удаляться. Фараонцы вернулись к обсуждению предстоящих репетиций, материалов для декораций, изменений в сценарии.

Пленник явственно ощущал возросшее давление смертной сети. Напряжение достигло высшей точки и инезапно исчезло. Руиз медленно сполз по стене. Казалось, ноги перестали держать его.

Привезли ужин. Фломель ушел. Руиз отнес тарелку в привычное место. К его удивлению, Дольмаэро вновь присоединился к нему.

— Что ж, друг Вухийя, — произнес старшина. — Я должен опять извиниться перед тобой. Ты слышал?

— Да. Фломель — мстительная скотина.

— Он великий актер, но очень опасный враг. Поверь, я сделал для тебя все, что мог. Ничего лучшего не пришло мне в голову.

Руиз пристально посмотрел в глаза Дольмаэро, но при всем своем цинизме не смог прочитать на лице старшины ничего, кроме усталости и озабоченности.

— Я тебе верю, — медленно произнес агент. Притворившись, что полностью поглощен едой, Руиз еще раз прокрутил в голове план побега.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Низа все еще чувствовала приятную истому, поэтому без сопротивления подчинилась уводящим ее охранникам. Страх появился позже.

— Куда мы идем, — спросила девушка, когда наконец смогла говорить.

Ответа не последовало. Один охранник показал ей пасть, полную длинных и острых зубов. Эта гримаса, вероятно, означала ободряющую улыбку.

Дверь шлюза вдруг поехала вверх, Низа испуганно рванулась в сторону. Монолиновый ошейник впился и горло, она упала на колени, судорожно хватая ртом воздух. Чудовище помогло девушке подняться на ноги. Кожа его рук на ощупь была холодной и жесткой — не противной, но такой странной, что бедняжку передернуло. После этого женщина последовала за охранниками без сопротивления.

Через некоторое время Низу заинтересовали чудеса незнакомого мира.

Они шли по извилистым коридорам уже более получаса. По сравнению с огромными казармами рабов дворец ее отца был просто жалкой лачугой. Высокие стены выложены гладкими светло-серыми плитками, похожими на фарфор. Далеко в вышине над узким проходом виднелась полоска голубого неба. Стояла такая тишина, будто стены поглощали любые звуки.

Девушка с любопытством заглядывала в окошки других загонов, которые попадались по дороге. Существа, обитавшие там, вызывали ужас и изумление.

Некоторые напоминали людей, но Низа никогда не сталкивалась с подобными народами: белые как лед и черные как уголь, высокие и массивные, маленькие и юркие. Одежды казались странными, многие поражали своим уродством. Большинство мужчин не брили головы. Кое-кто ходил нагишом, а одеяния некоторых пленников были такими пышными, что на их фоне терялись сами владельцы этого великолепия.

Монстры нечеловеческого облика пугали, пожалуй, меньше всего. В одной из клеток находились существа, похожие на иррин, нелетающих птиц из пустынь Фараона. Только у этих над сгорбленными плечами нависали слишком массивные черепа. Они тесно сбились в маленькие неподвижные группки посреди низких кустов. Огромные золотистые глаза помутились от непролитых слез. В них читалось такое жалобное, безнадежное смирение, что сердце Низы сжалось от одного взгляда.

Но другие чудовища вызывали совсем иные чувства. В одном из загонов стая рептилоидов рвала на части еще подергивающееся тело старухи. Казалось, они почувствовали на себе взгляд девушки и дружно повернулись к окну, вглядываясь в него раскосыми козьими глазами.

— Долго еще идти? — обратилась Низа к охранникам.

Ответа не последовало. Скорее всего, они просто не понимали ее.

Пунги легко ориентировались в многочисленных поворотах и развилках. В казармах кипела жизнь, но коридоры были пусты. Только однажды им попалась вереница закованных пленников. Прекрасные женщины явно принадлежали к человеческому роду, хотя кожа их отливала зеленью. На них были только коротенькие юбочки из серебристых чешуек, молочно-белые волосы заплетены в косы. Огромные лавандовые глаза рассматривали Низу, как какого-то уродца.

Девушку охватил стыд за свою грубую грязную рубаху и влажные спутанные волосы. Но она все-таки дочь Царя Царей, воскресшая феникс! Низа вздернула подбородок и посмотрела в глаза женщинам, сложив губы в самую презрительную из своих улыбок.

Через несколько минут закованные пленницы пропали в глубинах коридора, а Низа и ее охранники пошли дальше.

Наконец они добрались до длинной стены со множеством дверей. Одна из дверей отошла в сторону. За ней оказалась крохотная комнатка. Низе показалось страшным зайти туда вместе с пунгами, и она отпрянула, отчаянно дергая за тонкую нить привязи.

Охранник снова продемонстрировал кошмарную ухмылку и жестом приказал девушке войти. Она упрямо затрясла головой. Пунг тяжело вздохнул, схватил ее за руку и без малейшего усилия затащил внутрь. Когда туда же втиснулся второй охранник, дверь закрылась.

Низа с трудом сдержала жалобный стон. В замкнутом помещении особенно сильно ощущался исходивший от охранников резкий запах. Внезапно ей показалось, что комнатка падает, и тогда с губ все-таки сорвался сдавленный стон. Охранники по-прежнему хранили невозмутимость. По-видимому, немедленная смерть им все-таки не угрожала.

Когда лифт замедлил падение и остановился, неприятное ощущение не пропало.

Дверь снова отошла в сторону.

Помещение напоминало гарем ее дядюшки Шиманеха, где она не раз бывала, переодевшись простолюдинкой.

Низа вдыхала десятки тонких ароматов: сладкое вино, пряный дым курений, запах разгоряченных страстью человеческих тел. Комната была такой огромной, что противоположный ее конец терялся в полумраке.

Роскошная обстановка тоже подходила для гарема: пушистые мягкие ковры, блеск драгоценных металлов и редких самоцветов — все здесь радовало глаз. Мебель была очень странной: тут диван с ножками в виде раздвоенных копыт, там причудливая козетка с подушками из змеиной кожи. Внимание ее привлекло кресло со странными подлокотниками из черного дерева — младенцы-вампиры растягивали в жуткой ухмылке рты с острыми клыками. Низа содрогнулась.

Но если здешняя атмосфера казалась знакомой, то многие предметы ужасали своей чужеродностью. Вместо эротических скульптур, которые так любил Шиманех, в нишах извивались странные блестящие тени, бледно-голубые, прозрачные, сплетенные в сексуальном экстазе, но все-таки медленно движущиеся. Казалось, что там занимаются любовью призраки.

И свет. На Фараоне самыми яркими светильниками считались газовые рожки, освещавшие дворец и несколько храмов побогаче. Но здешнее освещение поражало разнообразием: к панелям крепились крохотные цветные огоньки, в воздухе плавали огромные пастельных тонов шары, на потолке мелькали ослепительно-белые пятна.

Где-то вдали тихо играла незнакомая музыка. В комнате никого не было.

Охранники подвели ее к креслу, обитому светло-коричневой кожей, и прикрепили поводок к вделанному в подлокотник железному кольцу. Охранники вернулись в лифт, на прощание дружелюбно помахав ей рукой. Низа помахала в ответ, почти жалея, что они уходят.

Девушка провела в кресле около часа. Страх постепенно сменился скукой. Она устала любоваться чудной обстановкой. Внимание привлек необычный узор на коже кресла. Присмотревшись, Низа поняла, что это татуировка. Спустя мгновение она узнала узор, любимый горцами, жившими к северу от столицы. Так вот какой зверь дал свою шкуру для обивки! Она не могла больше сидеть в этом кресле, и сползла на пол, насколько позволяла привязь.

В комнату вошла женщина колоссальных размеров — мускулистая, с огромными торчащими грудями и широченными бедрами. Она была одета в платье из прозрачного шелка, на ногах — высокие, до колен сапоги. Жеманная гримаса на крохотном жирном личике внушала отвращение. Она грубо дернула за поводок и повела Низу в глубь комнаты.

У противоположной стены, на кушетке, заваленной бархатными подушками, сидела Кореана. Два странных небольших создания старательно массировали ее обнаженное до пояса тело.

Чудовищное насекомое неподвижно стояло сзади. Великанша отстегнула поводок, и девушка устало потерла ноющую шею.

— Подойди сюда, — произнесла мелодичным голосом Кореана.

Она улыбнулась, и Низа, как сомнамбула, качнулась вперед, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

Хозяйка похлопала по подушке рядом с собой, приглашая садиться. Странные существа зашипели, и девушка поняла, что больше всего они напоминают странную помесь человека и кошки — носы казались черными пуговками на крохотных мордочках, а зубы были мелкими и необыкновенно острыми. Тела покрывал блестящий белый мех. Шерсть отсутствовала только на лицах и розовых ладонях.

Кореана отмахнулась небрежным жестом, оба прислужника улизнули прочь, но девушка успела услышать тихое рычание и прочесть в глазах пробегающих мимо странных слуг холодную ненависть.

Низа упала на подушки, и Кореана подвинулась, освобождая ей место. Вблизи ее красота еще больше ослепляла. Низе захотелось прикоснуться к шелковистой белоснежной коже, чтобы узнать, каково на ощупь это чудо.

— Низа, — нежно произнесла Кореана, — ты не представляешь, как я счастлива тебя видеть! Я никогда раньше не встречала Фениксов.

Девушка потеряла дар речи. Духи Кореаны были такими тонкими и притягательными, что хотелось отыскать на теле хозяйки место, где запах чувствовался сильнее всего. «Перестань, — сказала она себе, — неужели ты ничему не научилась?»

— Так вот, я видела много трупп с Фениксами, но ни один из них не воскресал, — продолжала женщина с улыбкой. — Я уверена, что ты способна затмить их всех. Фломель очень много рассказывал о тебе. Ты ведь, насколько я помню, царская дочь? Он превозносил твой актерский талант. В тебе есть и отвага, и смирение. Это много значит для тех, кто понимает толк в пьесах с Фениксами.

Голос Кореаны звучал доверительным мурлыканьем, но все равно казалось, что она произносит заранее отрепетированную речь.

Низа встрепенулась:

— Я — единственная, кто выжил? Почему это? Вухийя говорит… — она запнулась, понимая, что ступает на скользкую почву.

Хозяйка наклонилась так низко, что небольшая белая грудь коснулась руки девушки.

— Вухийя говорит?.. — подбодрила Кореана. — Продолжай, Низа.

— Вухийя — это тот человек, который заботился обо мне, пока я болела, — уклончиво ответила она.

— Да?

— Я спросила, почему я жива, почему исчезли шрамы. Он ответил, что тут очень хорошие доктора. Это правда? — Низа немного успокоилась и осмелилась спросить: — Не могли бы вы сказать, где я?

Кореана откинулась назад, гримаса раздражения исказила ее черты. Через секунду неприятное выражение исчезло, но совершенная красота хозяйки уже не так завораживала девушку.

— Постой, не все сразу. Да, доктора тут неплохие, но большинство Фениксов попадало к нам уже мертвыми. Может быть, боги оказали тебе особую милость. А может, ты обладаешь особенной силой, или тебе помог неизвестный друг. Как ты думаешь?

— Я стараюсь вообще не думать об этом, — честно призналась девушка.

Кореана рассмеялась тихим, неестественным смехом.

— Да? Ну ладно, на твой второй вопрос я легко могу ответить. Это Суук, плато Баргерелл, квартира Черной Слезы, мои апартаменты. — Пауза. — Моя кушетка.

— О-о-о, — разочарованно протянула Низа. Все это ни о чем ей не говорило. — Я никогда не слышала про Суук. Это далеко от Фараона?

В детстве у маленькой принцессы была старая няня, которая утешала ее, когда она плакала, дула на ее ушибы, рассказывала чудесные сказки про волшебные земли, которые находились высоко над парами Ада, над всем их миром.

— Да, далеко. Теперь скажи мне: кто этот Вухийя? Что он за человек? — Кореана придвинулась ближе, она явно заинтересовалась. — Что он думает об этом месте, обо мне?

Он очень мало рассказывал. — В глазах Кореаны мелькнул недобрый огонек, и Низа поспешно, дрожащим голосом продолжила: — Вухийя очень силен. Он страшно изуродовал Касмина, надзирателя, который хотел меня убить. А Касмина все боялись. Говорят, прошлой весной, на Кровавом празднике, он убил трех человек. — У девушки появилось странное ощущение, что она предала странного мужчину, который так страстно любил ее в ванной. Она поспешила добавить: — Но он не прикончил Касмина, хотя тот уже не мог сопротивляться.

— Ты считаешь его милосердным? — вкрадчиво спросила хозяйка.

— Меня он пожалел, — пожала плечами девушка.

— Не думаю, что он испытывал к тебе только жалость, — снова рассмеялась Кореана. Она придвигалась все ближе и наконец тесно прижалась к пленнице. Дыхание ее отдавало пряностями. — А тебе понравилось купаться?

Низа покраснела и ничего не ответила. Кореана взяла ее за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза. Взгляд странной женщины, казалось, голубым металлом проникал в самое сердце. Затем она коснулась губ девушки своими мягкими, нежными губами.

— Я чувствую вкус смерти на твоих губах, — прошептала красавица, — но мне всегда нравился этот сладкий привкус.

У Низы захватило дух — таким совершенным и прекрасным было лицо Кореаны. И это в ней больше всего пугало и настораживало.

Хозяйка подала знак великанше:

— Отведи мою гостью в приготовленные для нее апартаменты и предоставь раба для услуг.

Надзирательница потянулась к нейронному кнуту, но Кореана нахмурилась и резко сказала:

— Ей это не понадобится.

Руиз притаился у стены и напряженно ждал, когда произойдет сбой в работе защитного поля. Он машинально вертел в руках свой крюк и думал о Низе. Девушка уже причинила ему немало хлопот. Но даже теперь, когда она оказалась вне пределов досягаемости, мысли о ней продолжали беспокоить его. Руиз Ав всегда считал себя существом рассудочным, чьи привязанности строятся на основе общих интересов.

Даже при активной поддержке землян родина Низы сможет занять весьма скромное место в пангалактике не раньше чем через тысячу лет. Почему же он не в состоянии забыть дикарку с крохотной планетки?! При его профессии не хватало только превратиться в слюнявого романтика.

Защитное поле мигнуло и погасло, весьма своевременно оборвав неприятные раздумья. Руиз вскочил на ноги. «Пора!»

Агент закинул крюк на стену и несколько раз дернул за веревку, проверяя надежность конструкции. Крюк держался крепко, и беглец стал быстро карабкаться наверх. Усевшись верхом на стену, отцепил свое приспособление и быстро осмотрелся. Сердце упало. Мало того что казармы покрывали около тысячи гектаров, но за стеной находился не внешний коридор, а еще один загон, гораздо крупнее отведенного пленникам с Фараона. В центре его сияло голубым светом небольшое озеро.

Однако раздумывать было некогда. Руиз остро ощущал холодок провода защитного поля между ног. Он решительно перекинул ногу на другую сторону, сорвал крюк и мешком свалился в странный загон.

Падение было долгим, но тренированное тело вовремя сгруппировалось и смягчило удар. Лежа на заросшем травой газоне, беглец услышал потрескивание и шипение вспыхнувшего вновь защитного поля.

Он скорчился под кустом, покрытым небольшими черными цветами. Пахло яблоками и корицей. В темноте распевали ночные птицы. Руиз терпеливо выжидал, пока не убедился, что его внезапное появление опилось незамеченным. Потом внимательно осмотрел защитные поля нового загона. К его разочарованию, они оказались в полном порядке. Оставалось надеяться, что существовал другой выход.

Наконец Руиз спрятал веревку в глубине куста и направился по склону холма к центру загона.

Растительность здесь напоминала парковую, деревья казались аккуратно подстриженными. Бледные звезды давали достаточно света. Лун у Суука не было, но в небе над планетой сверкали бесчисленные огоньки орбитальных станций шардов. Это помогало поддерживать здесь своеобразный порядок.

При движении Руиз производил меньше шума, чем легкий ветерок, играющий листвой. Кроны деревьев отливали металлическим блеском, поэтому листья на ветру отбрасывали множество крохотных искорок. Атмосфера в лесу успокаивала. Клонило в сон. Беглец полагал, что подземные генераторы слегка искажали восприятие. Вообще, если уровень систем безопасности соответствовал сложности конструкции, то Руиза давно уже обнаружили. Но пленник не терял надежды. Охрану несли пунги, а не те, кто сдавал в аренду эти казармы. Похоже, стража не отличалась особой бдительностью.

Беглец уже достиг озера, но тут невдалеке послышались голоса. Он поспешно укрылся за статуей, изображавшей обитателя Корвуса. Черные каменные крылья опали в жесте покорности и поражения, оказавшись превосходным убежищем.

Из темноты сада появились две фигуры. Мужчина и женщина, нежно обнявшись, шли по дорожке из белого камня. Руиз мысленно торопил их, но любовники, как назло, уселись на скамейку прямо перед статуей.

— Не правда ли, — произнесла молодая женщина, — твоя подруга — чудо Септы. Ей все так сочувствуют!

— Почему же? Она частичка моей души, — шутливо ответил мужчина. Голос его звучал легко и весело.

— Это пародия на женщину! О чем только думал Септарх, назначая ее твоей парой? Уродина, волосы торчат, как колючки морского ежа, а когда она пляшет фульгуру, то напоминает лягушку в сапогах.

Юноша рассмеялся:

— Сильно сказано. Но не могу не согласиться. Кроме того, ты гораздо лучше оценишь некоторые мои качества.

— Не сомневайся…

Руизу довольно долго пришлось любоваться их играми. Наконец любовники скатились со скамейки в траву и уснули. Беглец с вожделением рассматривал одежду, разбросанную вокруг. Его собственная грубая рубаха наверняка привлекла бы нежелательное внимание в загоне, не очень-то похожем на рабский. Крадучись, Руиз собрал одежду молодого человека. Наконец он смог прилично одеться, хотя куртка жала в плечах, а штаны были коротковаты. Широкая бархатная шляпа прикрывала бритую голову и выцветшие татуировки.

Руиз глубоко вздохнул и двинулся к берегу озера. За ним, невидимый в мягкой тьме, последовал и шарик-шпион Кореаны.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Кореана внимательно смотрела на экран монитора. Когда Руиз собрал одежду храпящего любовника, женщина рассмеялась.

Киборг Мармо сосредоточенно щелкал кнопками на своем пульте. Казалось, что это занятие полностью поглотило его. Но когда беглец, обряженный в краденые обновы, направился к озеру, пират неуверенно произнес:

— Ты уверена, что поступаешь разумно? Лорд-кормилец Преалл очень серьезно относится к своему маленькому мирку. А если этот человек повредит что-нибудь?

Женщина неотрывно следила за передвижениями Руиза.

— Плевать я хотела на лорда. Кроме того, он меня боится. И правильно делает. Даже если неизвестный возьмет кувалду и разнесет Теру, отравит морские лужайки, развесит всех лапочек Преалла вниз головами на деревьях, а потом напишет на стене: «Это сделала Кореана!» — и то он не скажет мне ни слова. А если осмелится, я посоветую обратиться к пунгам. В конце концов, следить за защитными полями — их обязанность.

— Ты, как всегда, права, — согласился Мармо.

На экране Руиз осторожно скользил между прибрежными кустами.

— Посмотри, правда же он похож на элегантную змею? — мечтательно улыбнулась Кореана.

— Мне не нравится этот человек. Именно он спас Феникс от надзирателя. Почему ты не покончила с ним еще тогда? Заморозить и отправить подальше от Суука, туда, где никто и никогда не найдет его, — это всегда срабатывало.

— Да, но что если он умрет прежде, чем мы его заморозим, и вышлет сигнал? — Женщина пожала плечами и улыбнулась, слегка смущенно. — Во всяком случае, за ним забавно наблюдать.

Они надолго замолчали. Кореана старалась соблюдать максимальную осторожность. Если незнакомец — действительно агент Лиги, то в его мозгу может находиться смертная сеть. Тогда его смерть принесет самой Кореане огромные неприятности. В момент гибели поток данных затопит сферу тахиона, который немедленно активизируется, и информация попадет и Лигу, сообщая о местоположении агента и обстоятельствах смерти.

Хотя, возможно, он не имеет к Лиге никакого отношения. Уж больно странно действовал неизвестный. Казалось, он просто не понимал всей серьезности своего положения и потому совершал одну грубейшую ошибку за другой. Или был настолько уверен в своих силах, что мог позволить бросить в лицо похитителям факт воскрешения Феникс. В любом случае необходимо разобраться, как ему удалось так долго сопротивляться действию парализующего поля. Кореана слишком дорого заплатила за новейшие технологии, которые должны были легко справляться с нервной системой любой степени защищенности. Так что следовало воздержаться от опрометчивых поступков и разобраться в ситуации. Она расставила свои ловушки. Оставалось ждать и наблюдать.

Если же беглец окажется просто красивым хищником, она устроит ему промывание мозгов и навсегда присоединит к своей коллекции редкостных безделушек.

Руиз достиг берега, склонился к воде и замер. На дне озера сияла голубыми огнями сказочная страна, мечта любого поклонника моря. Фантастический подводный город был построен по сложному плану и изобиловал причудливыми балконами, башенками и шпилями, сложенными из прозрачного камня. Он обладал какой-то неуловимой притягательностью, которую Руиз приписал действию специальных генераторов гармонии. В павильонах и дворцах погруженного в воду города бушевали оргии. Далеко внизу человеческие фигуры лениво передвигались от одного сияющего здания к другому.

В сердце беглеца затеплилась надежда. Похоже, он случайно наткнулся на владения некоего влиятельного лица, который оборудовал на Сууке игровую площадку для развлечения гостей. Побег отсюда был возможен, поскольку туда и обратно двигалось множество народу.

Руиз исследовал поверхность озера, удовлетворенно кивнул и решительно прыгнул головой вниз.

Как он и ожидал, не было даже всплеска. Поверхностный слой состоял из полуорганического протеина, который плотно прильнул к коже, предотвращая проникновение перенасыщенной кислородом жидкости. Протеин обеспечивал доступ воздуха в легкие, комфорт и даже соблюдение правил приличия — бархатная шляпа сидела на голове по-прежнему крепко. Жидкость позволяла довольно легко двигаться, хотя и уменьшала вес. Руиз медленно опускался вниз, к городу. Протеин приятно холодил разгоряченное тело, хотя ощущение было несколько непривычным.

Жидкость оказалась хорошим проводником звуков. Играл десяток небольших оркестриков, слышались голоса, шум и смех. Руиз достиг большого павильона, крыша которого была сделана в виде морской звезды. Каждый ее лучик украшали яркие разноцветные огоньки, пульсировавшие в такт музыке.

Беглец опустился на дно как раз возле веранды, где несколько кабинок с ажурной решеткой давали возможность усталым танцорам уединиться.

Он передохнул немного, наблюдая за танцующими. Элегантные мужчины и прекрасные, высокомерные женщины с изящной грацией сплетали фигуры сложного танца. Выражение лиц у всех было одинаково манерным. На мгновение Руиз решил, что видит всего одну пару в зале, полном зеркал.

В этом проекте чувствовалась рука знаменитого Клева Суукского, мастера декаданса. Одна из его работ недавно была продана с аукциона в дильвермунской Яме за бешеные деньги. Данный вариант, несомненно, был украден. Только этим объяснялось присутствие образчика декадентской культуры в забытых богом рабских казармах.

Руиз покачал головой. Действия людей подобной культуры были непредсказуемы, а навязанная им манера поведения могла в любой момент вылиться в ужасные поступки.

По крайней мере то, что он видел сейчас, явно было частью подобного «окультуривания». Двое молодых людей, одинаково стремящихся произвести впечатление на окружающих изяществом движений, случайно столкнулись локтями. Они немедленно повернулись лицом друг к другу, прервав гладкое течение ганца. Музыка смолкла. Руиз не мог разобрать отдельных слов, но разговор явно шел на повышенных тонах. Остальные танцоры плотным кольцом окружили спорящих. По выражению напряженного предвкушения на лицах зевак Руиз догадался, что должно произойти.

Оба одновременно выхватили из рукавов узкие, как ивовые листья, кинжалы. Их движения были настолько грациозными, что казались продолжением танца. Все закончилось очень быстро. Победитель выдернул кинжал из горла поверженного противника. Небольшое облачко крови неподвижно застыло в протеине. Мертвец неспешно опускался на пол стремительно опустевшего павильона.

Многие пары спешили выбраться на поверхность. На их лицах читалась неприкрытая похоть. Протеиновый слой препятствовал осуществлению естественных человеческих потребностей, в том числе и совокупления. Без сомнения, здесь существовали и открытые пространства, но освещенные звездами сады казались особенно привлекательными.

Руиз почувствовал прикосновение к своему плечу и обернулся настолько быстро, насколько позволяла вязкая жидкость.

На него уставился толстенький человечек с хитрыми глазками, изрядно заплывшими жиром.

— Вы тоже гость лорда Преалла, а? — спросил он, пуская ртом крошечные пузыри. Его глаза изумленно расширились при виде татуировок Руиза.

Агент собрался с мыслями и ответил самым уверенным голосом, на который только оказался способен:

— Разумеется.

Человечек расслабился, посчитав, что ни один раскрашенный дикарь не осмелится разговаривать подобным тоном.

— Позвольте представиться. Я — Высокий фактотор Фхуник Болард со станции Мувера.

Руиз воскресил в памяти свою предыдущую маску-личину, которую он использовал во время печально закончившейся миссии на Тронкмире.

— Юхи Нольто Маккиа, потомок Крюгер-Маккиев. — Он холодно улыбнулся. — Должен заметить, что развлечения на Крюгере более занимательны.

Крюгериты были печально знамениты своей кровожадностью и эксцентричностью. Они не выносили, когда что-то мешало немедленному выполнению их капризов. Толстяк опять напрягся. Он явно считал, что хозяин поступил весьма неосмотрительно, пригласив подобного гостя, однако отважно попытался сделать хорошую мину при плохой игре:

— Убийство во время танцев — неловко получилось, — нервно произнес Болард.

— Вы хотите сказать, что прочитали мои мысли? — осведомился Руиз ледяным тоном.

— Я?! Господь с вами, ваша светлость!

— Это хорошо. К танцам я отношусь прохладно. Но талантливо исполненное убийство может стать прекрасным развлечением.

— Прекрасно сказано, господин Маккиа! Болард отчаянно мечтал поскорее убраться прочь, и Руиз получал немалое удовольствие, терзая толстяка. С того момента, как он вскочил на сцену в Биддеруме, агенту приходилось подстраиваться под других. Неплохо для разнообразия взять небольшой реванш. По лицу Руиза расплылась свирепая улыбка:

— Вы часто бываете в маленьком царстве Преалла? Отлично! Будьте моим провожатым, я здесь первый раз. Уверен, вы меня не разочаруете.

Выражение отчаяния промелькнуло на круглой физиономии толстяка.

Ваша светлость, это слишком большая честь для меня, — жалобно проскулил он.

Вовсе нет, — возразил агент, крепко сжав пухлую руку Боларда. — С чего начнем, добрый мой фактотор?

Кореана, закусив губу, наблюдала за этой сценой.

— Убедительно, — задумчиво пробормотала она. — Как ты думаешь, Мармо, он действительно из Маккиа? Хотя нет, конечно же нет. Но все равно очень хорош.

Киборг упрямо пробурчал:

— Мое мнение тебе известно. Заморозить его и потерять где-нибудь.

Пират по-прежнему был увлечен одной из своих бесконечных игр. Одновременно глаза-кристаллы следили за информационным экраном.

Кореана раздраженно покосилась в его сторону:

— Потерпи. Если ситуация начнет выходить из-под контроля, мы всегда успеем вмешаться. Пока что он как раз там, где нужно.

— Вроде бы, — с глубоким вздохом признал киборг.

— Нам необходимо выяснить, работает ли он на Лигу. Пока он не пытается улизнуть, мы можем спокойно наблюдать.

Кореана грациозно встала и откинула назад длинную косу.

— Твоя вахта, Мармо. При первой же возможности проверь своего убийцу. Я иду спать. Разбуди меня, только если увидишь что-нибудь из ряда вон выходящее.

Через некоторое время Болард убедился, что немедленная смерть ему не грозит, и слегка расслабился. Фактотор оказался неплохим гидом. Они проходили мимо других гостей озерного города, который Болард называл Терой, и Руиз всякий раз бросал свирепые взгляды на встречных.

К счастью, среди них не было владельца, который мог бы заинтересоваться столь сердитым непрошеным гостем.

Одним из первых зданий на их пути оказался ресторан, и Руиз вспомнил, что с момента последней трапезы прошло много времени.

В наполненном воздухом зале протеин стек с них блестящими струйками. Ноздри щекотали соблазнительные запахи пангалактической кухни. Зал был пуст, только возле распределителей неподвижно замерло несколько роботов-официантов.

— Пошли, Болард, попробуем, чем кормит Преалл, — сказал Руиз весело.

Фактотор заметно оживился.

— Замечательная идея, ваша светлость, — произнес он, потирая пухлые ручки.

Болард явно принадлежал к тем вечно голодным толстякам, которые отказываются от кодирования, убивающего все удовольствие от еды. Появление вспыльчивого Маккиа стало замечательным поводом подкрепиться. Руизу казалось, что он слышит мысленные оправдания толстяка: «Но ведь его светлость мог смертельно обидеться, если бы я не присоединился к нему за столом…»

Что же, Руиз милостиво позволил своей жертве это маленькое удовольствие. Он принялся за еду, уговаривая фактотора ни в чем себе не отказывать. Вскоре к Боларду вернулось хорошее настроение. Кухня Преалла изобиловала изысканными блюдами, роботы приносили редкостное мясо, пикантные соусы, нежные воздушные пирожные.

Руиз постарался обуздать свой аппетит. Дела пока шли неплохо, но он не хотел оказаться перед лицом неожиданной опасности осоловевшим от еды. Кроме того, агент не мог выкинуть из головы пьесу, которую показывали в Биддеруме: всепожирающая пасть бога богов и Низа, чью нежную плоть пронзала стилетная лоза…

Руиз становился все мрачнее, и Болард наконец заметил это.

— Может быть, ваша светлость желает посмотреть что-нибудь еще? — робко осведомился он. — Например, игровые комнаты? Эйфориум, или… Говорят, шлюхи лорда Преалла отличаются живым воображением.

— Пока что ничто из предложенного меня не заинтересовало, — кисло ответил агент.

Он решил, что пора напомнить о зловещей репутации крюгеритов, и с кривой ухмылкой наклонился к собеседнику:

— Вернемся-ка к разговору об убийствах. Скажи мне, Болард, здесь можно увидеть что-нибудь классом повыше простого забоя скота?

Жирные подбородки фактотора задрожали.

— Как раз сейчас начинается вечернее представление, ваша светлость.

Руиз не удивился. Одной из особенностей декаданса являлось искусственное напряжение всех чувств, а человеческая жизнь никогда не считалась ценностью.

— Веди меня туда, — потребовал Руиз капризным, пресыщенным тоном.

Болард отнюдь не был дураком. Косой взгляд свидетельствовал о том, что он уловил оттенок отвращения в голосе Руиза. Однако фактотор лишь приятно улыбнулся и произнес:

— Сюда, ваша светлость.

Подобострастная улыбка все так же сияла на пухлых губах, но Руиз посчитал, что следует внимательнее присмотреться к этому человеку.

В ресторане появился приземистый мужчина со шрамом на лице, облаченный в мундир блюстителя закона. Он взглянул на Руиза, словно приглашая к разговору. Руиз окинул его безразличным взглядом, человек пожал плечами и вышел.

Агент и его провожатый снова окунулись в протеиновое озеро и направились к нижним ярусам города.

Мармо краем глаза наблюдал за передвижениями загадочного беглеца. Его задумка не удалась, но неудача не слишком огорчила киборга. Пленник мог броситься к человеку в мундире проктора с рассказом о похищении. Тогда мнимый блюститель закона, который на самом деле был одним из лучших надзирателей Кореаны, без церемоний прикончил бы его. На Сууке пангалактические законы не действовали, о чем неизвестный, видимо, знал.

Пленник отличался умом и энергичностью, но Мармо с одинаковой неприязнью относился ко всему роду человеческому. Вот почему он служил женщине, в характере которой человеческих черт было ненамного больше, чем в его собственном теле — живой плоти. Иногда пират сожалел о прежнем ремесле, гораздо более приличном по сравнению с нынешним. Но возраст брал свое, а такая работа в отставке была и полезна, и приятна.

Разумеется, его далеко не все устраивало в этой ситуации. Кореана приказала не мешать пока беглецу. Но ведь от его действий пострадала в первую очередь репутация киборга. Пленник сопротивлялся парализующему полю. Он спас рабыню, которую следовало выбросить в открытый космос еще до того, как они покинули орбиту Фараона. И, наконец, как ему вообще удалось проникнуть на корабль? Все это ставило под сомнение компетентность Мармо.

После первого взрыва возмущения Кореана больше ничего не сказала, но киборг очень ревностно относился к оценкам своего умения ладить с механизмами. В конце концов, они были его братьями и сестрами.

Пират продолжал одним глазом наблюдать за экраном, не прерывая в то же время увлекательную электронную игру. Его интерес пробудился, когда беглец со своим спутником исчезли в пещере Возрождения.

Руиз и Болард проплыли сквозь глубокую яму, облицованную черным гранитом, миновали слой коричневатой жидкости и оказались возле огромной сферической арены. Обитатели Теры и представители многих других рас толпились на воздушных галереях. В центре арены медленно вращался многогранник из блестящего металла. В каждой грани имелась дверь, рассчитанная на взрослого человека.

— Ваша светлость, окажите честь и разделите мою личную ложу. — Фактотор провел гостя к шлюзу, который вел в коридор, спиралью обвивавшийся вокруг арены.

Ложа Боларда была поменьше остальных, виденных по дороге, но все же достаточно удобная, с широким диваном и хрустальным окном, выходящим на арену.

Тон фактотора был по-прежнему подобострастным, но чуткое ухо Руиза уловило в нем фальшивую ноту. «Не важно, — подумал он. — Главное — держать толстяка под наблюдением, пока не представится случай бежать».

— Сейчас начнется представление, — потирая руки, сказал Болард.

Створки круглой двери разъехались, и на арену выплыли гладиаторы. Ими оказались две красивые, высокомерные женщины, уроженки подводного города. На левых предплечьях воительниц были укреплены иридиевые зеркала, в правой руке каждая сжимала энергомет. На обнаженных телах поблескивали оранжевые узорные паутинки из биолюма. Признаков страха на их лицах Руиз не увидел.

Они медленно и изящно двигались в вязкой жидкости, пока не оказались на уровне среднего ряда зрителей, в десяти метрах друг от друга. Поединок начался. Зрелище было мерзкое. Энергометы стреляли коротковолновыми вспышками жара. Сначала каждая женщина успешно отражала выпады соперницы. Но скоро лучи, минуя зеркала, стали попадать в обнаженные тела гладиаторов. Плоть их горела, но женщины продолжали жить и сражаться. Наконец соперницы сосредоточились на том, чтобы защитить хотя бы глаза и руку с оружием.

Битва закончилась, когда одна из женщин не смогла уберечь глаза и вторая успела превратить остатки ее тела в кипящее месиво, прежде чем с победным видом погибла сама.

Руиз понимал, что фактотор внимательно наблюдает за ним, поэтому сохранял на лице выражение четкой скуки.

— Смотрите внимательно, — прошептал Болард. — сейчас начнется самое интересное.

Во время короткого антракта рабы убрали останки с арены. Две двери на поверхности многогранника осветились красным. Из них, в облаке крохотных пузырьков воздуха, появились две фигуры. Руиз с удивлением понял, что перед ним клоны погибших женщин. Поначалу обе растерянно замерли, но затем на лицах гладиаторов появилось выражение ненависти. Женщины узнали друг друга. Соперницы ринулись в бой, но рабы растащили их и уволокли прочь.

Кровные враги, — хихикая, пояснил Болард. — Клонирование происходит каждые шесть недель. Они счастливы только тогда, когда им позволено убивать друга. А самое смешное, что эти женщины смотрят на всех нас свысока, а себя почитают бессмертными избранницами богов.

Поединки продолжались несколько часов. Болард становился все веселее. Руиз, напротив, с трудом удерживал рвотные позывы. Наконец представление закончились. Роботы занялись очисткой жидкости, превратившейся за это время в кровавое месиво.

— Вам понравилось, ваша светлость? — подобострастно поинтересовался фактотор.

Руиз заставил себя встряхнуться и окинул хозяина ложи равнодушным взглядом.

— Интересно. Но только тем, кого устраивает роль простого наблюдателя.

— Ваша светлость?

— Любезный фактотор, разве вам не хочется самому окунуться в кровавую кашу? — Агент пристально уставился на Боларда, изобразив свой самый кровожадный оскал. — Мне так не терпится.

Толстяк слегка побледнел.

— Лорд Преалл допускает к подобным развлечениям только своих ближайших друзей. Вас можно к таковым причислить?

Руиз промолчал, но в глазах его зажегся зловещий огонек. Болард побледнел еще больше и торопливо сказал:

— Благодарю вашу светлость за приятно проведенное время, но теперь я должен вернуться на свой корабль. Завтра на рассвете мы отбываем на Архиплато.

Он осторожно привстал и начал потихоньку отодвигаться в сторону выхода. Руиз молниеносно скользнул к дверям.

— Позвольте немного проводить вас, дорогой друг. Фактотор собрал остатки мужества и дрожащим голосом пробормотал:

— Как вам будет угодно.

Мармо забыл о своей игре и поспешно включил внутреннюю связь.

— Кореана, он направляется в космопорт вместе с торговцем, — проскрежетал киборг искусственным голосом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Руиз крепко сжимал потную руку фактотора, пока они шли по обвивавшему арену коридору. Проход постепенно заполнялся пресыщенными и утомленными искателями наслаждений. Равнодушные взгляды изредка скользили по агенту и его спутнику. Беглец старался ничем не выдать охватившего его омерзения. Даже менее наблюдательный человек, чем толстяк-фактотор, уже заподозрил бы неладное. Болард трясся от ужаса, и его страх был для Руиза гораздо более надежной защитой, чем маккианская маска.

Теперь беглец весьма убедительно играл роль опасною маньяка. Он вращал глазами и злобно ухмылялся. Иногда с присущим помешанным энтузиазмом произносил: «А ты мне нравишься, Болард!» или «Отлично развлекаемся, правда?»

При этом он награждал толстяка дружескими тумаками или стискивал в объятиях, от которых у несчастного трещали кости.

Болард стоически улыбался в ответ, но улыбка с каждым разом выглядела все более жалкой.

Наконец коридор привел к причалу, возле которого гостей поджидали плавучие платформы. Заполнившись, они скрывались из виду, на смену им появлялись пустые. У причала замерли двое крепких мужчин и одноцветных куртках и штанах военного покроя. Руиз узнал представителей службы безопасности и крепче сжал руку фактотора. Бедняга только жалобно пискнул.

Продолжая неторопливо двигаться к причалу, агент негромко попросил Боларда:

— Расскажи о своем корабле.

— Это терратоническое пассажирское судно, ваша светлость. Не особенно роскошное, но мне подходит. Возможно, в следующий раз вы окажете мне честь подняться на борт, хотя там, право, не на что смотреть.

Руиз мысленно выругался. Судно толстяка было предназначено для внутрисистемных перелетов, а потому совершенно не годилось. Корабль спустили со звездного парома. Даже если его удастся вывести за пределы атмосферы, побег обречен на провал. Необходимо найти дружественный космический причал и дождаться корабля Лиги на одной из платформ. Однако проблема охранников требовала немедленного решения.

Они были слишком хорошо вышколены, чтобы чрезмерным любопытством досаждать гостям, но их бдительность от этого не страдала. По мере приближения странной пары их позы делались все напряженнее.

— Друг Болард, — прошипел Руиз на ухо торговцу, — ты ничего не хочешь мне сказать? Подумай хорошенько!

— Что вы имеете в виду, ваша светлость? — Голос толстяка дрожал от ужаса.

— Я имею в виду, что ты наверняка поможешь нам избежать ненужных проблем. Два таких молодца, как мы, легко справятся с любым противником, правда?

Охранники явно насторожились. Они вытащили нейронные кнуты, стараясь не привлекать внимания к своим действиям, и разошлись в разные стороны, чтобы взять под контроль весь причал. Теперь они старались даже случайно не смотреть в сторону Руиза. «Большая ошибка», — подумал он.

И все же охранники не казались слишком встревоженными, готовность к внештатным ситуациям являлась скорее частью ритуала, нежели ответом на реальную опасность.

— В чем дело, что их насторожило? — негромко спросил Руиз.

Болард молчал, по его лицу катился пот. Агент крепко ухватил его за плечо одной рукой, а другую дружеским жестом закинул ему за спину.

— Я сделаю тебе больно, фактотор. Не кричи, или я немедленно тебя прикончу.

Двумя пальцами он вцепился в ухо торговца и изо всех сил крутанул его. Болард споткнулся, но подавил вопль. Охранники были от них всего метрах в десяти. Толстяк зашептал прерывающимся голосом:

— Они думают, что вы житель города. У вас ведь нет гостевого имплантанта, правда? Пожалуйста, отпустите меня. Они вас все равно задержат, а я использую все свое влияние, чтобы помочь вам.

Стало быть, охранники решили, что фактотор пытается увезти из города парня для удовольствий. Это заблуждение давало Руизу определенное преимущество. Все внимание они сосредоточат на Боларде, а не нем. Агент любовно погладил толстяка по голове.

Один из охранников, человек с плоским лицом и странными, бесцветными глазами, выступил вперед.

— Сэр, — произнес он, преграждая фактотору дорогу, — вы знаете, что Живущие Под Водой не могут покидать город?

Толстяк открыл было рот, чтобы заявить о своей невиновности, но тут Руиз начал действовать.

Он с такой силой толкнул Боларда на охранника, что оба они полетели на землю, беспорядочно размахивая руками, и прыгнул на второго противника. Ребром ладони беглец ударил ему в кадык, прежде чем тот успел воспользоваться кнутом. Охранника отбросило назад, он впечатался в стену и, потеряв сознание, сполз вниз.

Нейронный кнут выпал из его руки и покатился по дороге. На секунду Руиз испугался, что не успеет его подобрать, но тренированные пальцы вовремя вцепились в рукоятку. Агент вскочил на ноги в тот миг, когда первый охранник наконец избавился от рухнувшего на него толстяка, отшвырнув его к стене. Руиз вывернул переключатель мощности на максимум и направил кнут в лицо противнику. Присоски-жала с мерзким гудением обвили голову несчастного. Охранник успел только сдавленно вскрикнуть, прежде чем страшное оружие выжгло его мозг.

Остальные гости прижались к стенам, глядя куда угодно, только не на тела блюстителей порядка. Многие бросились обратно, в сторону арены. Руиз понял, что у него очень мало времени до того, как администрация узнает о происшествии в коридоре. Он подхватил второй кнут и сунул за пояс, молниеносно удостоверившись в надежности предохранителя.

Болард испуганно таращился на агента, не поднимаясь с пола.

— Что… кто вы такой?

— Еще одна милая мордашка, — весело произнес Руиз, хватая торговца за шиворот. — Нам пора, дорогуша.

Грубо волоча за собой толстяка, он вспрыгнул на платформу, и та медленно поехала вниз.

Кореана вернулась к монитору, даже не успев причесаться. Впрочем, живописный беспорядок на голове очень ей шел.

— Хорош, поразительно хорош! Какая жалость, что придется его прикончить, правда?

— Я уже высказывал свое мнение. Оно не изменилось. — Киборг щелкал кнопками на панели управления, отдавая распоряжения морассару.

Кореана одарила его кислым взглядом:

— Да, конечно. Но разве ты не чувствуешь хотя бы тени сожаления, обрекая на гибель такой великолепный образчик человеческой породы?

— Нет. Женщина вздохнула:

— В твоих процессорах не заложена поэтическая жилка. Ну хорошо, рассмотрим проблему с практической точки зрения. А если он не агент Лиги? Возможно, нам удалось бы переманить его на свою сторону. Что тогда?

На лице Мармо отразилось не больше чувств, чем на панцире жука.

— Рискованно, — отрезал он, — и непрактично.

Платформа медленно опускалась на нижние уровни ангара. Слишком медленно, с точки зрения Руиза. У него не было оружия дальнего действия. Если бы люди Преалла напали сейчас, шансы беглеца равнялись бы нулю. К счастью, погони пока не наблюдалось. На причале остались только самые смелые зеваки, наблюдавшие за их спуском. Однако сразу после того, как платформа достигла нижнего уровня, включилась сигнализация. Тут же к ней присоединилась какофония прочих звонков, сирен и свистков. Послышался мерный топот приближающегося воинского подразделения. Руиз затащил своего невольного шутника под оплавленное крыло челночного корабля и постарался сориентироваться.

Ангар был разделен на тщательно забетонированные стартовые площадки, полуарки, сделанные из гигантских монолиновых труб. Подобные площадки могли преспокойно выдержать удар небольшого аннигилляционного снаряда. Сперва агент не мог понять, зачем это понадобилось владельцу города. Потом он догадался, что подобные конструкции были рассчитаны на то, чтобы удержать разрушения в пределах одного ангара. Вероятно, Преалл опасался, что враги могут подложить в корабль кому-нибудь из гостей игрушечного городка бомбу.

Машины посетителей все еще двигались по дорожкам, направляясь к широкому туннелю в стене ангара. Руиз предполагал, что он выходит на поверхность за пределами казарм рабов.

Болард пустыми глазами уставился в пространство, и Руиз испугался, что торговец может умереть от нервного шока. Он встряхнул толстяка так, что у того застучали зубы.

— Где твоя космическая посудина? — прошипел агент.

Болард не торопился с ответом, и Руиз уже собрался сломать ему палец, чтобы вывести из шокового состояния, но бедняга наконец произнес дрожащим голосом:

— Следующий ряд, почти в самом конце.

Слишком далеко, но выбора не было. Такие дорогостоящие объекты, как космические корабли, всегда тщательно охранялись. Если бы Руиз попытался попасть на борт ближайшего судна, он не только не сумел бы заставить его взлететь, но и сам оказался пленником автоматических систем безопасности. Конечно, он мог справиться с подобной проблемой, но сейчас на это не было времени.

— На борту кто-нибудь есть? — резко спросил Руиз.

— Нет, корабль пуст. — Болард нервничал все больше.

— Пошли. — Агент поднял толстяка на ноги и потащил за собой.

Они бежали вдоль стартовых площадок. В любой момент мог ударить дезинтеграционный луч. Наверняка в ангарах Преалла имелись системы безопасности, хотя Руиз пока не заметил ничего похожего на стационарные орудийные установки.

Толстяк начал хватать ртом воздух.

— Остановитесь, — всхлипывал он, — пожалуйста, у меня может не выдержать сердце.

Руиз безжалостно тащил его за собой.

— Беги. Умереть успеешь.

Погоня приближалась. Руиз оглянулся и заметил целый взвод охранников. Казалось, они были вооружены только нейронными кнутами. Беглец мысленно возблагодарил владельца городка развлечений, видимо, опасавшегося присутствия любого оружия дальнего действия на своей территории.

Наконец Руиз заметил на третьей стартовой площадке довольно потрепанный катер, правда, недавно окрашенный в кричащий красный цвет.

— Это он?

Лицо торговца посинело. Он уже не мог говорить и только молча кивнул.

— Держись, дружище, осталось немного, — подбодрил его похититель и поволок за собой с удвоенной энергией.

Они достигли нужного ангарчика как раз тогда, когда подбежавшие охранники принялись швырять иммобилизующие гранаты. Первый снаряд упал слишком далеко, но клубы зеленого дыма предвещали нешуточную угрозу. Сам Руиз мог сопротивляться действию газа, по крайней мере, несколько секунд, но Болард окаменеет мгновенно, а беглец пока не мог без него обойтись.

К счастью, они были уже у самого входа. В кинетическую сеть, ограждавшую ангар, были встроены ворота для владельцев и обслуживающего персонала.

Руиз схватил руку торговца и плотно прижал ее к пластинке над входом.

Медленно, как во сне, створки ворот поехали в разные стороны. Едва щель между ними стала достаточно широкой, агент пропихнул в нее толстяка и проскользнул сам. Оказавшись внутри, он немедленно нажал на кнопку, закрывающую ворота. Они сомкнулись прямо перед носом подоспевших охранников. Кинетическая сеть была достаточно прочной, так что преследователи даже не пытались остановить беглецов при помощи гранат. В распоряжении агента оказалось несколько лишних минут.

— Быстрее, быстрее! — Руиз почти тащил на себе обессиленного торговца.

Возле люка находился стандартный идентификационный сенсор. Агент надеялся, что принцип его действия достаточно прост. Он прислонил Боларда к борту корабля и грозно произнес:

— А теперь, дружище, впусти нас внутрь. Да поторопись, я человек нетерпеливый!

В доказательство своих слов он слегка вывернул фактотору запястье. Толстяк негромко вскрикнул и принялся нащупывать сенсорную панель, чтобы впечатать код доступа.

— Отлично, продолжай. — Руиз ободряюще потрепал его по плечу.

Болард обратил на своего мучителя взгляд, лишенный всякой надежды.

— Вы меня все равно убьете, — прошептал он.

— Да как ты мог подумать! Конечно, если ты не оставишь мне выбора… Но это совершенно не входит в мои планы. Впусти нас поскорее, и все будет хорошо.

Руиз озабоченно посмотрел на кинетическую сетку. Охранники пытались открыть ворота с помощью универсального кода. Еще минута — и у них получится!

Болард улыбнулся похитителю униженной улыбкой и приник лицом к сенсору. Что ж, голофото глазного дна в качестве идентификата — с технической точки зрения не самый плохой выбор. Подключение чужого глазного нерва или попытка приложить вырезанный глаз немедленно разрушат всю систему.

Мгновение, которое потребовалось сенсору для идентификации, показалось Руизу бесконечным. Охранники в конце концов приспособили универсальную отмычку к пластине ворот. Руиз и его пленник едва успели замкнуть за собой люк, ведущий в шлюзовую камеру, как преследователи ворвались в ангар.

Руиз весело помахал людям Преалла, которые в бессильной злобе размахивали нейронными кнутами.

— Порядок, — сказал агент Боларду, смотревшему на него вытаращенными глазами. — Теперь в рубку.

Кореана ударила кулаком по консоли Мармо. Глаза ее горели от возбуждения.

— Вот, пожалуйста! Разве я тебе не говорила? Он обвел вокруг пальца лучших людей Преалла и даже не вспотел. До чего увлекательно наблюдать за подобным человеком!

— Меня его таланты скорее беспокоят, чем восхищают. Кроме того, пот льет с него градом, и он слишком полагается на надежность замка. Теперь дело за нами. Кстати, если бы охранники лорда схватили твоего беглеца, мы могли оказаться в достаточно неприятной ситуации.

Мармо продолжал равнодушно щелкать клавишами.

— Ты старый сухарь, — вздохнула Кореана, откинувшись на спинку кресла, когда катер, расшвыривая охранников, выплыл из ангара. — Морассар готов?

— Ждет в контрольной рубке у противоположного конца туннеля, как мы и договаривались. Скажи, если у беглеца действительно сеть смерти, мы успеем заморозить его прежде, чем он погибнет?

Женщина слегка сникла, но тут же опять гордо вскинула голову и беспечно махнула рукой:

— «Синвергуэнца» всегда наготове. Я захвачу, что успею, и немедленно скроюсь. Меня не так легко поймать. Если понадобится, сделаю пластическую операцию, хотя и жаль расставаться с таким лицом. А ты, Мармо? Поедешь со мной?

— Я? Не знаю.

Руиз вел корабль по туннелю. Пока что он не заметил преград или ловушек. Возможно, они находились в противоположном конце.

Вход в туннель был ярко освещен. Охранники отстали и с потерянным видом толпились у выхода из ангара. Фонари погасли. Теперь они передвигались в полной темноте. Руиз включил бортовые огни, замкнул автопилот на направляющую полосу, установил максимальную наземную скорость и повернулся к пленнику. Болард обмяк в кресле второго пилота. Цвет лица у него стал лучше, дыхание выровнялось, но взгляд оставался все таким же безнадежным.

— Ну, — обратился к нему похититель светским тоном, — как мы себя чувствуем?

На мгновение показалось, что толстяк окончательно сломался и готов разрыдаться. Однако он все же собрался с силами и прерывающимся голосом ответил:

— Мне лучше. Но какое это имеет значение, если вы все равно со мной покончите?

— Глупости. Я же сказал, что не собираюсь тебя убивать. Помоги мне скрыться, и получишь неплохое вознаграждение.

Торговец слегка оживился:

— Вознаграждение? И куда же мне за ним обратиться?

— А вот этого я пока не скажу. Для твоего же собственного блага. Но будь уверен: если ты мне поможешь, все твои хлопоты и страдания окупятся сторицей. Но если попытаешься помешать…

Болард потер распухшее ухо.

— Я понял.

Руиз обезоруживающе улыбнулся:

— Не будем о грустном. Пока. Я уверен, у нас все получится. Скажи мне, какое оружие на борту?

— Оружие? — Изумление торговца казалось искренним. — Фактотору незачем возить с собой оружие. Мы торгуем только на мирных планетах, входящих в пангалактическую систему.

— Да? А что ты делаешь на Сууке?

— Просто отдыхаю. И позвольте напомнить, что тот, кто не нарушает здешних законов, обычно может чувствовать себя в безопасности.

— Согласен, — кивнул Руиз.

Правда, он так и не смог вспомнить ни одной торговой сделки на Сууке, которая соответствовала бы пангалактическим законам. Правила здесь устанавливали шарды, негуманоидные собственники планеты.

Болард оправдывался чересчур многословно. Руиз подозрительно покосился на него и решил пока сменить тему:

— Когда мы доберемся до конца туннеля?

— С такой скоростью? Минут через пятнадцать — двадцать. Кстати, не слишком ли быстро мы идем?

— Здесь все так поступают. Всегда кажется, что виноватый убегает. Что ты знаешь о системе безопасности на противоположном конце?

— Очень немного. Туннель ведет на стартовые площадки. Они расположены в джунглях. Там же находятся технические здания и доки, предназначенные для осмотра и починки судов. Других сооружений я не заметил.

— А как насчет барьеров, взрывных шлюзов, которые отсекают опасные зоны?

Фактотор пожал плечами:

— С того момента, как я покинул платформу шардов, кораблем управлял автопилот. Я плохо разбираюсь в навигации. Может, там и есть такие штуки. Я не знаю.

Руиз задумался. Конечно, до площадки ему не добраться, но, если повезет, можно найти стартовое кольцо и с его помощью выбраться из шахты притяжения Суука. Он вскочил на ноги.

— Пора взглянуть на твой кораблик. Насколько мне известно, некоторые терратонические суда приспособлены для перевозки небольших грузов?

Болард снова побледнел. Руизу пришлось поднять его за шиворот и вывести в пассажирский отсек.

Катер действительно мог перевозить грузы. Когда Руиз увидел содержимое небольшого трюма, он потерял остатки симпатии к толстяку.

На статисных полках лежали шесть погруженных в анабиоз представителей клевской цивилизации. Агент не сомневался, что видит перед собой три пары специально выведенных и обученных гладиаторов. Теперь понятно, что Преалл оборудовал свою игровую площадку именно на Сууке отнюдь не для того, чтобы обеспечить безопасность своих гостей. Очевидно, лорд не раз нарушал закон, торгуя клонами представителей различных культур.

— Ай-яй-яй, как нехорошо! — Руиз погрозил торговцу пальцем и завершил обыск. К сожалению, насчет оружия пленник сказал правду. Ничего полезного на борту не оказалось.

Вернувшись обратно в рубку, похититель усадил Боларда в катапультирующееся кресло и крепко-накрепко примотал его к сиденью куском липкой ограничительной сетки. Фактотор вздохнул с облегчением, поняв, что Руиз не собирается немедленно его прикончить. Он пытался заговорить, но агент поспешно заткнул ему рот куском сетки.

— Теперь нам остается только ждать, — устало произнес беглец.

Руиз откинулся на спинку кресла и постарался выкинуть из головы тревожные мысли. Проходили минуты. Катер плавно катился по коридору.

Наконец вдали показался крохотный огонек, вскоре превратившийся в светящийся полукруг. Они приближались к выходу. Судно, двигавшееся впереди, перевалило через край туннеля и исчезло. Агент едва успел подумать, что все пройдет удачно, как полукруг начал сужаться. Дверь взрывного шлюза захлопнулась. Руиз злобно треснул кулаком по панели управления.

— Вот дерьмо! — с чувством произнес он. Отверстие сузилось до тоненькой световой полоски и закрылось совсем. Агент молниеносно перевел корабль на ручное управление и снизил скорость. Катер остановился прямо перед закрывшейся дверью.

Туннель был по-прежнему пуст. Сбоку открывался проход в коридор, предназначенный, как гласил подсвеченный указатель, для обслуживающего персонала. С таким же успехом можно было повесить табличку: «ЛОВУШКА ДЛЯ РУИЗА АВА». Беглец вздохнул. Неизвестно, какой сюрприз подготовил для него Преалл, но выхода он не видел. Придется покинуть удобную рубку терратоника. Агент повернулся к пленнику.

— Что же, друг Болард, наши дороги наконец-то расходятся.

Глаза торговца вылезли из орбит, он начал отчаянно извиваться под сеткой.

— Нет-нет, — успокаивающе проговорил Руиз. Руки его ощупывали толстую шею фактотора, искали сонную артерию. — Я же сказал, что не причиню тебе боли. Ты немного поспишь. Я оставлю открытым воздушный шлюз. Рано или поздно люди Преалла обязательно найдут тебя.

Руиз наконец-то нащупал необходимую точку и нажал посильнее. Болард потерял сознание, сохранив на лице выражение признательности. Агент выждал еще минуту и одним движением руки свернул ему шею.

— Не знаю, почему я позволил тебе умереть без страха, — задумчиво сказал Руиз. Перед его глазами стояли те шестеро, спящие в трюме.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Руиз задержался около трупа еще на несколько секунд. Все его внимание сосредоточилось на коридоре, уходящем от двери туннеля. Что за ловушка ожидала его там?

Подземный проход заканчивался в джунглях, далеко от казарм. Возможно, Преалл не успел еще обеспечить усиленную охрану. Тогда беглецу предстоит сражаться только с солдатами, которые приставлены к стартовым площадкам. А среди гвардии лорда явно не было профессионалов высокого уровня. Они вполне могли до сих пор плутать в лабиринтах казарм для рабов. Или приближаться к нему по туннелю. Последняя мысль заставила Руиза вихрем сорваться с места. Как он мог так расслабиться?!

Агент развернул корабль, погасил фары и подключил автопилот. Затем поставил моторы на полную мощность и отключил монитор безопасности. Маленький кораблик дрожал и подскакивал на дорожке. Преследователей ожидала приятная встреча. Но как же быть с оружием? По идее, что-то могло оказаться у клонов. Руиз решил удостовериться.

Действительно, гладиаторы имели при себе маленькие листовидные кинжалы, прикрепленные к предплечьям. Агент отключил статисные полки. Аборигены напоминали хрупкие ледяные статуи, молекулярное поле гасило энергию, вырабатываемую их телами. На выведение клонов из анабиоза ушло бы слишком много драгоценного времени.

Руиз метался по кораблю в поисках чего-нибудь достаточно тяжелого и твердого. Наконец он заметил увесистый пылесос, копошившийся в углу в поисках мусора.

Хватило одного удара, чтобы руки аборигенов разлетелись вдребезги. Осколок замороженной плоти вспорол беглецу щеку.

Вскоре перед ним уже лежала пара кинжалов, поблескивая в россыпи красноватых осколков. Оружие покрылось ледяной изморозью. Руиз обмотал кинжалы обрывками ткани и сунул в сапог.

Через секунду он уже стоял под брюхом корабля. Приходилось приглядывать за туннелем, откуда в любой момент могли появиться преследователи. А что ждет его в коридоре, он узнает очень скоро. Далеко-далеко в туннеле замелькали крохотные огоньки, похожие на корабельные фонари. Руиз поднял руку и сильно дернул за кабель тормоза, который недолго сопротивлялся и оторвался в вихре искр. Агент проворно откатился в сторону, и задние колеса корабля проехали по тому месту, где секунду назад находилось его тело.

К тому времени, когда Руиз поднялся на ноги, терратоник уже исчез в глубине туннеля.

Мармо внимательно смотрел на экран. Неизвестный провожал глазами удаляющийся корабль. Удовлетворение, смешанное с тревогой, читалось на его красивом жестком лице. Скрипнув сервоблоками, киборг повернулся к Кореане, которая наблюдала за происходящим с тем же тревожным выражением, что и у незнакомца.

— Я начинаю понимать, что тебя так восхищает. Вы два сапога пара.

Кореана не ответила, все ее внимание было приковано к происходящему в туннеле.

— Ты уже придумала, что скажешь Преаллу, когда он придет жаловаться на разрушения, гибель охранников и убийство гостя? — В голосе киборга звучало лишь вежливое любопытство.

Женщина равнодушно пожала плечами:

— Он не догадается, что я имею ко всему этому отношение. Разве раньше среди моих невольников попадались убийцы?

— А-а-а, — протянул Мармо, снова взглянув на экран. Неизвестный упругими скачками мчался по коридору.

— А как насчет охранников, которых морассар прикончил на стартовой площадке? Лорд ни за что не поверит, что человеческое существо могло нанести такие раны. Хочу напомнить: всем известно, что только у тебя есть телохранитель из этого племени.

— Не могу понять, почему тебя до такой степени волнует благополучие Преалла? Мне надоела эта тема.

В голосе женщины прозвучали весьма неприятные нотки. Киборг почувствовал, что даже по его электрическим цепям пробежала дрожь, и больше ничего не сказал.

Двое продолжали молчаливое наблюдение. Наконец Мармо вновь набрался храбрости:

— Возможно, ты наконец удовлетворишь мое любопытство, — осторожно начал он. — Я по-прежнему не понимаю, зачем ты вообще затеяла такую рискованную операцию?

Кореана, не оборачиваясь, ответила:

— Я давно уже объяснила все, что могла. Необходимо собрать максимум информации об этом человеке. Только тогда можно будет пойти на риск и попытаться погрузить его в анабиоз.

— Ах да, конечно! Но зачем? Вне зависимости от того, кем он окажется, туристом или работорговцем, этот человек опасен, а значит, должен умереть. Если же он агент Лиги, его придется убить аккуратно — вот и вся разница! Жаль, что мы не сделали этого в самом начале. Возможно, удалось бы избежать массы хлопот.

— Ты так утомительно логичен. Я знаю, что плачу тебе именно за это, но иногда становится скучно.

Киборг больше не пытался взывать к логике. Почему-то Кореана не хотела признаться, что мечтает заполучить неизвестного в качестве новой игрушки. Однако это желание явственно читалось в ее искрящихся глазах.

Руиз шагнул в коридор. Гладко отполированные стены из унылого серого камня, полоски люма на уровне головы и коленей. Примерно через сто метров туннель резко заворачивал влево. Неприятный сюрприз, очевидно, поджидал беглеца именно за этим поворотом.

Агент быстро и бесшумно продвигался вперед. Он прекрасно понимал, что достаточно одного снаряда средней мощности, чтобы разнести вдребезги и коридор, и его самого. У поворота Руиз замедлил шаги и прислушался. Тишина. Решившись, беглец вытащил нейронный кнут и осторожно заглянул за угол.

В то же мгновение страшной силы ударная волна обрушилась на него, швырнула на каменный пол, а затем впечатала в стену, вышибая дух.

Он уже не слышал прерывистого жужжания погибающего шарика-шпиона, который свалился рядом.

Экран погас. Мармо безуспешно щелкал клавишами на панели управления. Кореана нервно поинтересовалась:

— Когда мы снова сможем его увидеть?

— Я полагаю, когда он войдет в бункер.

Женщина бросила на киборга холодный, оценивающий взгляд, и он вдруг вспомнил, какое место занимает при ней.

— У меня там много дополнительных зондов, — поспешно объяснил пират.

— Мы не можем перевести их во внешние помещения?

— Нет, пока он не откроет дверь. Но, в конце концов, что ему еще остается?

Руиз поднялся на ноги, морщась от боли. Видимо, из туннеля ему уже никто не угрожает. Серый коридор заканчивался огромным залом. На противоположной стене находился ряд дверей. Светящийся над ними знак гласил:

«БУНКЕР СТАРТОВОГО КОНТРОЛЯ».

Беглец осторожно приблизился. В зале могла скрываться любая опасность. Узкая винтовая лесенка вела к дверям верхнего уровня. Вероятно, именно они выходили на поверхность. Руиз осторожно поднялся по ступенькам и чуть не застонал от разочарования. Толстенная металлическая дверь была намертво приварена к раме. В крохотные щелки проникал теплый воздух, напоенный божественным ароматом свежей зелени и свободы. Руиз довольно долго простоял, прислонившись к стене. Все его надежды рухнули.

Видимо, его загоняли в бункер специально. Оставалось только постараться обеспечить преследователям достойную встречу. Агент вернулся к нижнему ряду дверей и внимательно осмотрел каждую. Если они откроются одновременно, стена, отделяющая бункер от зала, превратится в широкий портал. Слева на стене находился щит управления дверями. Руиз вынул из сапога один из кинжалов, который теперь согрелся настолько, что до него можно было дотронуться, не опасаясь лишиться кожи. Очень осторожно он подцепил кончиком кинжала почти невидимый верхний шов панели управления и надавил. Крышка отскочила.

Можно было попытаться запереться внутри бункера. Но, похоже, кто-то стремился заманить его именно туда. Стало быть, двери можно легко открыть. Необходимо как-то ошеломить противника. А если некоторые двери распахнутся преждевременно? Он не добьется ничего определенного, но, по крайней мере, выиграет время и сориентируется.

Руиз вытащил кинжал, отыскал выключатели двух крайних дверей и снова задумался. Его загнали в ловушку с незаурядной ловкостью. Неужели Преалл умнее, чем ему казалось вначале? И зачем лорд затеял такую сложную игру? С другой стороны, кто еще мог интересоваться Руизом?

Выкинув из головы вопросы, ответов на которые все равно не было, агент замкнул лезвием контакты дверей. Полетели искры. Двери взвились вверх с такой силой, что стена задрожала. Отчаянным броском агент метнулся к двери, подкатился под нее и… замер.

Замешательство продолжалось долю секунды, но этого времени оказалось достаточно для морассара. Чудовище успело выпустить залп из ледяного энергомета. В темноте замерцали блестки замороженного газа.

Однако не зря Руиз в свое время выложил бешеные деньги за мозговые имплантанты. Благодаря искусственно ускоренной реакции он успел укрыться за массивными стартовыми мониторами. Второй залп разнес вдребезги дорогостоящую аппаратуру, и беглецу вновь пришлось искать укрытие. Раздумывать агенту было некогда, попытки увернуться от энергомета и его страшного хозяина требовали полной отдачи. Сколько он еще продержится? Конечно, непривычное оружие слегка мешало насекомообразному воину, иначе их поединок давно бы уже закончился. Впрочем, он и так скоро завершится. Человек не в состоянии победить морассара в честном бою. К тому же Руиз располагал только нейронным кнутом и двумя крохотными, почти игрушечными кинжальчиками.

Агент прекрасно помнил морассара, повсюду следовавшего за Кореаной. Где-то на самом дальнем уровне сознания поднималась волна изумления, смешанного со стыдом. До чего же легко его провели! Но зачем понадобился этот спектакль, завершившийся заведомо неравным поединком?

Руиз уклонился от очередного залпа, закатился под пульт и столкнулся с Моком в следующем проходе. Агент изо всех сил ударил нейронным кнутом по челюстям противника, и, хотя это отвлекло его только на секунду, Руиз успел вернуться в укрытие. За спиной послышался хруст — это сломался кнут под ударом морассара. Затем человек ощутил леденящий холод выстрела из энергомета, ударившего совсем рядом.

Кореана вскочила, и, не отдавая себе в этом отчета, крепко вцепилась в края монитора.

— Ох, нет, — простонала она, — что происходит?

Обычно Моку требовалось всего несколько секунд, чтобы расправиться с любым противником, он никогда не промахивался!

Лицо ее покраснело от ярости, когда женщина услышала громкий хохот Мармо. Женщина окинула его таким взглядом, что пират немедленно прекратил веселиться и успокаивающе произнес:

— Если бы у твоего неизвестного была смертная сеть, она давно прикончила бы его. Но он жив.

Действительно, беглец, отчаянно извиваясь, пробирался в ту часть бункера, где консоли стояли так тесно, что морассар не мог протиснуться между ними. Однако выстрелам не мешало ничто. Руиз петлял и менял направление, но силы его были на исходе. Он чувствовал возросшее напряжение смертной сети. Скоро дильвермунские гномы, работающие на Лигу, получат для расшифровки новый пакет данных.

Как ни странно, в последний момент перед глазами появился образ Низы, потерянной Феникс. Он почти наяву почувствовал под ладонями ее нежную кожу, которую золотило солнце, пробивавшееся сквозь щели в крыше маленького домика.

Движения беглеца замедлились: оставшиеся силы уходили на борьбу с сетью. Глаза заволакивала полоса серого тумана. Будто сквозь сон послышался нежный голос Кореаны:

— Подожди.

И, что самое удивительное, морассар остановился.

Руиз балансировал на тонкой грани между жизнью и смертью. Он смутно осознавал, что Мок больше не преследует его, а давление сети на мозг постепенно ослабевает. Опять раздался голос Кореаны:

— Присмотри за ним. Если попробует бежать, — задержи, но не убивай. Я скоро приду.

Затем Руиз потерял сознание.

По дороге Мармо продолжал возмущаться:

— О чем ты думаешь? Хорошо, этот человек — не агент Лиги, у него нет смертной сети. Но ты сама много раз повторяла, что он опасен.

С минуту Кореана вообще не отвечала, сосредоточившись на управлении воздушной лодкой. Приходилось лавировать между защитными полями, то и дело встречавшимися над казармами Черной Слезы. Наконец, когда они уже мчались над багровыми джунглями, женщина включила автопилот и повернулась к киборгу:

— Тебе не надоело спорить на эту тему? Позволь напомнить, что мы занимаемся опасным делом. Этот человек может принести немалую пользу. А промывание мозгов сделает его абсолютно безвредным, и ты об этом знаешь.

— Но наша очередь в Анклаве подойдет не раньше чем через месяц, — напомнил Мармо. — Неужели ты позволила бы гадюке свободно ползать в спальне целый месяц, зная, что все равно в конце концов вырвешь ей ядовитые зубы?

— Я не собираюсь держать его в своей спальне.

— Ты уверена? — Мармо с преувеличенным вниманием вглядывался в джунгли.

Ярость Кореаны мгновенно испарилась. Старый пират никогда раньше не ревновал ее к многочисленным любовникам. Неужели Мармо способен испытывать желание? Кореана сомневалась, что подобное возможно. На этот раз ее богатое воображение забастовало. Женщина улыбнулась.

— Я еще не думала о том, чтобы разделить с ним ложе, — довольно убедительно солгала она. — Фломель утверждает, что с его помощью можно заставить Феникс подчиниться. Я хочу попробовать, только и всего.

— А-а-а, — равнодушно протянул Мармо.

— К тому же сперва мы прозондируем его сознание, чтобы узнать, что там заложено.

— Вот это правильно, — одобрительно сказал киборг.

Они приземлились возле стартовых площадок космодрома Преалла. Кореана стремительно миновала кровавые ошметки, оставшиеся от бригады, обслуживавшей взлетную полосу. Работа морассара. Мармо молча парил рядом, прикрепив к металлической конечности пистолет-пульсатор. Люк бункера был откинут. Рядом неподвижно застыл Мок.

Разрушения, произведенные ледометом, впечатляли.

Все инструменты слежения были уничтожены. Ледомет мог заморозить живую плоть, не повредив ее, но менее гибкие внутренности машин разлетелись вдребезги.

Кореана не сразу заметила неизвестного и ощутила укол разочарования. Неужели он все-таки погиб? Затем она увидела мужчину, погребенного под горой пластиковых ящиков.

— Он в порядке?

Охранник молча кивнул. Кореана пробралась сквозь кучки мусора и обломков к тому месту, где лежал неизвестный. Его трудно было узнать в замученном существе с тусклыми глазами и кожей нездорового серого цвета. А ведь несколько минут назад он напоминал демона разрушения. Женщина осторожно дотронулась до его лица. Это было похоже на прикосновение к ледяному металлу. Значит, залп энергомета все-таки задел его. И несмотря на это, он продолжал сопротивляться! Кореана была потрясена. Она быстро вскочила на ноги.

— Принесите из катера реаниматор. Мы в конце концов его почти прикончили.

Сознание постепенно возвращалось. Тому способствовала стимуляционная крышка реаниматора с подогревом и манжеты переливания крови. Зрение сфокусировалось, восстановился слух, Руиз уже чувствовал запах духов Кореаны.

— Меня радует только одно, — прозвучал металлический голос киборга.

— И что же? Приятно узнать, что ты хоть что-то одобряешь в моих планах.

Руиз наслаждался звуками ее голоса. Он ласкал слух, точно также, как лицо радовало глаз.

— Преалл никогда не подумает, что подобные разрушения произвела ты. Скорее это похоже на месть опасных безумцев. Я немедленно прикажу, чтобы отремонтировали защитные поля, и тогда доказательств нашей причастности не останется.

— Отлично.

Руиза охватило чувство приятной расслабленности. В конце концов, обо всех событиях можно подумать позже, когда окончательно прояснится сознание.

Он позволил себе погрузиться в целительное забытье.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Покои, в которые великанша привела Низу, отнюдь не выглядели роскошными. Надзирательница прижала мясистую лапу к маленькому прямоугольнику пульсирующего света возле металлической двери, которая немедленно откатилась в сторону. Внутри было темно. Девушка задержалась на пороге, и великанша нетерпеливо подтолкнула ее.

Как только пленница вошла, мягкий белый свет залил комнату. Девушка подавила стон разочарования. После разговора с Кореаной она рассчитывала на что-то большее, чем это абсолютно пустое помещение. В противоположном конце имелась дверь, ведущая в комнату поменьше.

— Жди здесь, — приказала великанша резко и вышла, захлопнув за собой дверь.

Девушка неподвижно стояла в центре пустой комнаты. Слишком много странного и страшного произошло за последнее время. Казалось, на ногах ее удерживает только нервное напряжение. Но даже оно постепенно исчезло. Низа мешком рухнула на пол и закрыла лицо руками. Слезы усталости и разочарования струились между ее пальцами.

Наконец и плакать уже не осталось сил. Пленница вытерла лицо и постаралась распутать свалявшиеся волосы.

Дверь за спиной снова распахнулась. В комнату танцующей походкой вошло самое странное из всех существ, какое ей когда-либо приходилось видеть.

Вошедший был высок, по широким плечам разметались густые каштановые волосы. Он был одет в длинную, до колен, рубаху из легкого, облегающего материала, расцвеченного беспорядочными яркими пятнами. Узкие ступни обуты в сандалии, зашнурованные лентами лавандового цвета. По тканью рубахи виднелись маленькие крепкие груди. Округлые бедра покачивались при ходьбе. Голые руки были мускулисты, изящные пальцы заканчивались красивой формы ногтями, выкрашенными в розовый цвет. Но самым странным казалось лицо. Выражение его непрерывно менялось: только что оно светилось детской невинностью, а через секунду на нем уже отчетливо читался неприкрытый цинизм. Существо заговорило:

— Невыразимое наслаждение служить тебе, благородная дама.

Мелодичный голос также не помог определить пол незнакомца.

Существо низко поклонилось, не сгибая колен, локоны упали почти до пола.

— Позволь мне назвать мое ничтожное имя, хотя подобная дерзость настолько же не подобает моему скромному положению, насколько солнцу Суука не подобает опускаться в джунгли. Благородная дама может, если пожелает, называть меня Айямом.

— Здравствуй, Айям, — робко произнесла Низа, ошарашенная столь цветистым самоуничижением.

Айям отбивал поклон за поклоном, продолжая подвывать:

— О благородная дама, я теряю сознание от восторга, слыша твое незаслуженно милостивое приветствие, и от великой мудрости моей благородной хозяйки, чье имя не должно поминаться всуе такими, как Айям…

Существо, видимо, еще долго могло продолжать в таком духе, но Низа нетерпеливым жестом оборвала поток его красноречия.

— Зачем ты пришел? — резко спросила она. Айям, как подкошенный, рухнул на пол и жалобно заныл:

— О благородная дама, я в отчаянии, мне так стыдно, что я не смог объяснить…

— Айям, пожалуйста!

Странный пришелец собрался с силами и демонстративно утер глаза, хотя Низа не заметила следов слез.

— Как прикажет благородная дама. Айям — ваш верный раб, который изо всех своих слабых сил постарается сделать приятной и удобной вашу жизнь: утешать в горестях, прислуживать, согревать постель…

— Да-да, я теперь все поняла, — девушка опять прервала болтливого слугу, — но я боюсь, что даже ты не сделаешь это место удобным и приятным. — Она указала на пустую комнату.

Глаза Айяма изумленно расширились, но Низе показалось, что существо смеется над ней.

— Это лучшие комнаты моей хозяйки. Благородная дама может обустроить их по своему вкусу. Позвольте продемонстрировать, хотя моя ничтожная особа недостойна наставлять такую знатную леди…

— Довольно. Объясни, что ты имеешь в виду. Слуга поспешно вскочил на ноги.

— Начнем с пола, — произнес он совсем другим, деловитым тоном. — Какое покрытие предпочитает моя госпожа? — Айям отступил в сторону и указал на металлический прямоугольник, вделанный в стену. — Соблаговолите приложить сюда руку.

Низа осторожно коснулась пластины. По руке немедленно побежали странные тепловатые мурашки. Она попыталась убрать ладонь, но слуга одобрительно кивнул:

— Именно так. А теперь, соблаговолите принять решение — какой пол вы желаете лицезреть под ногами — ковер, паркет, прохладную землю? Просто представьте его себе, милостивая госпожа.

Низа подумала, уж не сошло ли странное существо с ума. Но затем девушка вспомнила, с какими невероятными вещами ей пришлось столкнуться с тех пор, как она вступила на тропу Искупления.

Принцесса закрыла глаза и представила, что пол покрыт роскошным мехом пылевой выдры. Ноги немедленно ощутили приятное прикосновение мягкой шерсти. Низа изумленно открыла глаза. На жестком полу появилось пушистое покрытие. Прямо на глазах оно стало гуще и превратилось в блестящий мех багрового цвета. Правда, ворсинки были не такими нежными, как настоящие. Но стоило ей подумать об этом, как ковер неуловимо изменился. Теперь даже самый придирчивый взгляд не смог бы распознать подделку.

Девушка пришла в восторг. Последующие часы она провела, превращая свою камеру в роскошные апартаменты. Айям с удовольствием помогал. Комната поменьше стала ванной, похожей на грот из стекла и фарфора.

У стены появилась огромная кровать, покрытая простынями из тончайшего шелка. Тут Низа поймала на себе оценивающий взгляд гермафродита. Не долго думая, она сотворила альков, а в нем — постель для слуги. Айям не возражал, но девушке показалось, что в прекрасных глазах мелькнуло разочарование. Конечно, всегда приятно чувствовать себя желанной, но уж слишком необычным существом был ее новый прислужник.

Кроме того, мысль о новом любовнике претила молодой женщине, поскольку перед глазами все еще стояло жесткое лицо загадочного торговца змеиным маслом.

Прошло несколько дней. Поначалу Низа довольно легко находила себе занятия. Огромное удовольствие доставляло купание. Воды здесь было вдоволь, не то что на Фараоне, а разнообразие лосьонов и шампуней могло потрясти даже царскую дочь. Она много ела и спала. Стоило открыть дверцу специального шкафчика, и там всегда находилось то блюдо, которое она желала. Девушка обзавелась огромным гардеробом, состоящим из роскошных одеяний.

Однако все эти развлечения вскоре приелись. Она по-прежнему не видела никого, кроме Айяма. Ей уже изрядно надоел угодливый тон гермафродита. Кроме того, он все настойчивее домогался близости.

На третий день пребывания в роскошной клетке раб предложил сделать массаж после ванны. Для царской дочери, рожденной на Фараоне, в этом не было ничего странного. Низа легла на теплый камень-пуховик и закрыла глаза в предвкушении знакомого удовольствия.

Послышался шорох сбрасываемой одежды, очевидно Айям боялся жирных пятен на рубашке.

Масло теплой струйкой полилось на спину. Сильные руки раба поглаживали, сжимали, разминали нежное тело. Низа расслабилась, подчиняясь приятной истоме.

Однако постепенно ловкие пальцы Айяма, будто случайно, все чаще и чаще касались интимных мест.

— Что ты задумал? — спросила Низа, хотя ответ был очевиден.

Мускулистые бедра обхватили ее крепче, длинные пальцы откровенно ласкали нежную плоть. Низа открыла глаза.

Соски Айяма напряглись, лицо покраснело, пенис напряженно вздымался над маленькой, влажно блестящей вагиной.

— Немедленно прекрати, — резко приказала девушка дрожащим от отвращения голосом.

Раб немедленно повиновался, бормоча извинения. С этого дня Низа стала обращаться с ним осторожнее, а он, в свою очередь, повиновался ее приказам с гораздо меньшей охотой.

Когда дверь внезапно распахнулась, Низа вздрогнула от неожиданности. Вновь появилась великанша, толкая перед собой медицинскую каталку. На ней распростерлось неподвижное тело Вухийи.

Надзирательница толкнула каталку по направлению к девушке.

— Вот, — грубо сказала она. — Этот человек пока что останется здесь. Не трогай его. Он проснется, когда медицинская прилипала залечит раны.

С этими словами она удалилась.

Низа склонилась над телом Вухийи. Он был жив, но смуглая кожа его приобрела сероватый оттенок, а некогда крепкие мускулы обмякли. Девушка дотронулась до лица больного и поспешно отдернула руку. Кожа казалась холодной, слишком холодной. Странный прибор, напоминавший искусственного паука янтарного цвета, примостился на шее Вухийи. Тоненькие проволочки отходили от него и скрывались под кожей раненого. Неужели совсем недавно она выглядела так же? Волна нежности затопила сердце девушки. Вухийя ухаживал за ней тогда. Теперь ее очередь.

Низа поставила каталку около своей кровати, чтобы находиться рядом с Вухийей даже во время сна, затем повернулась к рабу, настороженно разглядывавшему незнакомца.

— Айям, ты будешь обращаться с этим человеком как с моим почетным гостем.

Слуга отвесил преувеличенно низкий поклон:

— Да, благородная дама, я все понял. Девушка нахмурилась. «Неужели он издевается надо мной? — подумала она. — Нет, должно быть, мне показалось». Мысли ее вновь обратились к больному.

Руиз очнулся в раю. По крайней мере так ему показалось сначала. Пастельные шелка, сквозь которые проникает мягкий свет, воздух напоен нежнейшими ароматами. Над ним склонилась Низа, но не та униженная, измученная пленница, которую он заботливо выхаживал в загоне для рабов. Темные волосы были уложены в затейливую прическу и перевиты драгоценными нитями. Одеяние из полупрозрачной ткани туманным облаком окутывало прекрасное тело. Девушка заметила, что он очнулся, и лицо ее засияло таким ярким светом, что в сердце Руиза внезапно растаяла какая-то льдинка.

— Вухийя, — прерывающимся голосом прошептала она.

Руиз ощущал противную дрожь во всем теле, голосовые связки, казалось, заржавели от долгого бездействия.

— Где мы? — с трудом выдавил он первые слова.

— Все в порядке. Это мои покои. Посмотри, как здесь красиво.

Мужчина ничего не понимал. Последние воспоминания были связаны с морассаром и его ледометом. Он помнил и страшную, напряженную борьбу со стягивавшейся в мозгу смертной сетью.

Каким образом он оказался вместе с Феникс в этих роскошных апартаментах? Прилипала убрала щупальца. Руизу хотелось потереть то место, где она находилась, но руки отказывались повиноваться. Он увидел отражение своих страданий на лице девушки и, напрягшись, прохрипел:

— Не бойся. Мне скоро станет лучше.

Она улыбнулась и осторожно вытерла пот с его лица. Прикосновение прохладной ткани было очень приятным. Жест Низы казался абсолютно естественным. Очевидно, она не первый день ухаживает за ним.

Слезы затуманили глаза сурового агента. Он проклинал свою слабость, с трудом сдерживая рыдания. Безусловно, Накер основательно изменил его мозг, но теперь эта мысль не вызывала возмущения. Каким-то образом мозг-навигатор растопил лед, сковавший его сердце за долгие годы суровой и опасной жизни.

Еще одно лицо появилось рядом с Феникс. Глаза андрогина светились злобным любопытством. Руиз нахмурился. Вот уж, действительно, неприятный сюрприз.

— Кто это?

Низа потрепала существо по широкому плечу.

— Айям. Леди Кореана отдала его мне в услужение, когда я стала ее особой гостьей.

Руиз обессилено прикрыл глаза. Он был заперт в покоях Кореаны, а рядом находился представитель одной из самых коварных рас Дильвермуна. Трудно представить себе более мрачный вариант развития событий. Хозяйка наверняка догадалась, что он не уроженец Фараона и даже не пангалактический турист, которого случайно захватили вместе с труппой фокусников.

Вполне вероятным казалось послойное мозговое кодирование. Оставалось надеяться, что защитная маска выдержит натиск.

Через несколько дней Руиз почувствовал себя выздоровевшим. Низа была трогательно заботлива, хотя и когда избалованная натура любимой царской дочери давала о себе знать. В такие минуты Руиз замыкался и каменном молчании, и вскоре подобные вспышки прекратились.

Постоянным источником беспокойства для агента стал Айям. Низа, казалось, не замечала неприязни, с которой он относился к «почетному гостю». Девушка, с самого детства окруженная рабами, не могла поверить, что они порой весьма опасны.

Комната наверняка прослушивалась, поэтому Руиз не мог откровенно объяснить Феникс, что они находятся здесь вовсе не в качестве гостей. Вновь и вновь он терпеливо втолковывал уроженке Фараона:

— Пойми, Айям — представитель расы, которая специально развивала и закрепляла в себе гены предательства. На дильвермунцев колоссальный спрос везде, где требуется провернуть грязное дело: подмены в семьях, династическая замена личностей, псевдополитика — назови мне любую гадость, и всегда найдется андрогин, готовый за нее взяться.

Девушка удивленно смотрела на Руиза — все это выходило за пределы ее понимания. Она только ласково похлопывала мужчину по плечу. Точно так же родители успокаивают малыша, напуганного ночным кошмаром. Айям с обиженным видом пожимал плечами.

В конце концов Руиз все же убедил Низу создать для раба отдельную каморку, запирающуюся снаружи. Дильвермунец внешне спокойно воспринял подобное нововведение, но иногда агент ловил на себе его взгляды, полные ненависти.

Однако в их заточении были и весьма приятные моменты. Руиз окончательно поправился, и Низа уже не испытывала скуки. Немало времени проводили они в роскошной постели, отгородившись от окружающегося мира шелковыми занавесками. Иногда агенту даже удавалось выкинуть из головы неприятные мысли. Он не пытался угадать, что еще придумает Кореана, и чувствовал себя почти счастливым.

Низа с удовольствием рассказывала о своей жизни во дворце, балах, карнавалах, полуночных купаниях. Только одной темы она старательно избегала — Искупления и всего, что к нему привело. Руиз слушал ее рассказы, и глаза его затуманивались от грусти. Избалованной принцессе нелегко будет привыкнуть к горькой доле рабыни.

Девушка иногда расспрашивала любовника о его прошлой жизни, но он, смеясь, уклонялся от прямых ответов. Рассказал только, что занимался торговлей и много путешествовал по разным мирам в поисках талантливых людей. Впрочем, Низе трудно было привыкнуть к мысли о том, что за пределами Фараона существовали другие планеты, кипящие жизнью. Так что любопытство она проявляла нечасто.

Руиз назвал свое настоящее имя, поскольку Кореана с легкостью выяснит его во время зондирования.

— Руиз Ав. Забавно, — задумчиво произнесла девушка, пробуя на вкус незнакомые звуки.

Айям был заперт в своей каморке. Обнаженные любовники возлежали на роскошной постели, когда дверь резко распахнулась и на пороге появился Фломель, сопровождаемый великаншей.

— Низа, — повелительно позвал фокусник.

Он напряженно оглядывался вокруг, затем решительно пересек комнату и отдернул занавески. Глаза неожиданного визитера изумленно распахнулись, он громко ахнул.

— Убирайся вон! — возмущенно крикнула девушка.

Руиз молчал, собираясь с силами. — Где дильвермунец? — нарушила напряженную тишину великанша. Она без малейших усилий сгребет в охапку Руиза и стащила с постели. — Леди будет очень недовольна, если вы повредили ее имущество.

Руиз отвернулся, чтобы не чувствовать ее зловонного дыхания, не видеть безумного взора, и указал свободной рукой в сторону каморки:

— У Айяма есть своя маленькая комнатка. Что в этом плохого?

Великанша небрежно, как ненужную тряпицу, отшвырнула его в сторону и распахнула дверь каморки. Андрогин, по всей видимости, подслушивал.

— Наконец-то, — жалобно проскулило существо, падая к ногам женщины. — Великая Банесса, ты пришла, чтобы освободить своего несчастного, несправедливо обиженного слугу. С благодарностью припадаю к твоим ногам.

— Заткнись, — бесстрастно произнесла надзирательница и повернулась к Фломелю: — Продолжай.

Фокусник глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки.

— Низа, — проникновенным тоном обратился он к девушке, — как могла ты забыть о своем высоком происхождении! Ты, высокородная принцесса, взяла в любовники столь низкое существо!

Молодая женщина покраснела от гнева:

— По-моему, это ты, мастер Фломель, забыл, с кем имеешь дело. Я больше не Искупающая, обязанная подчиняться приказам жалкого фокусника.

— Больше не Искупающая? Почему же? — Иллюзионист выглядел искренне удивленным.

— Мое Искупление свершилось. Я воскресла и оказалась здесь. — Девушка гордо вскинула голову.

Фломель помолчал немного, задумчиво поглаживая подбородок длинными пальцами, затем осторожно произнес:

— Возможно, ты вновь погрязла в грехах. Вспомни, что послужило причиной твоего наказания.

— Мы больше не в царстве моего отца, фокусник. Тут иные законы. К тому же хоть я не знаю, каково происхождение Руиза, но уверена, что оно гораздо выше твоего.

Фломель поднял свой жезл, как будто собираясь обрушить его на девушку. Руиз осторожно приблизился к иллюзионисту, готовясь перехватить его руку.

— Довольно, — резко произнесла великанша, — объясни, что от нее требуется, у нас нет времени. Леди Кореана не любит ждать.

Фломель перевел дыхание.

— Как прикажешь. Прими мои извинения, Низа, но я отношусь к тебе так же нежно, как отец к собственному ребенку, и не могу равнодушно взирать на твои заблуждения. Перейдем к делу. Пора возвращаться в загон. Сегодня мы начинаем репетиции новой пьесы.

Девушка в ужасе отшатнулась:

— Новая пьеса?

— Ну да. Представление, благодаря которому мы обретем в этом мире могучего покровителя. Разве тебе не сказали?

— Нет.

— Ты, как и раньше, будешь исполнять главную роль. Великая честь, не так ли?

Низа, как подкошенная, рухнула на роскошную постель и сдавленным голосом произнесла:

— Как прежде… Нет, леди Кореана не позволит… Фокусник улыбнулся:

— Именно леди Кореана прислала меня сюда.

Низа умоляюще взглянула на Руиза. Агент содрогнулся от бессильного гнева. Перед его глазами стояла страшная картина первой смерти несчастной девушки. Но он не мог ничего сделать и не находил слов утешения. Надежда во взоре Низы погасла, она отвернулась в сторону. Великанша заговорила снова:

— Женщина должна одеться, если только не собирается отправиться в загон нагишом. И ты тоже, — обратилась она к Руизу.

Низа поднялась на ноги и как во сне направилась к шкафу с одеждой.

Они молча шагали по длинным извилистым коридорам. Лицо Низы казалось высеченным из камня. Фломель, пыхтя от напряжения, размахивал жезлом. Айям многословно жаловался на скуку в апартаментах Низы. Голос его, словно иголками, колол уши Руиза, но агент молчал, стиснув зубы.

Наконец показался загон обитателей Фараона. Сквозь наблюдательное окошко виднелась сцена. Подручные фокусника ползали по ней, как черви по раскрашенному трупу. Низа поймала взгляд своего любовника.

— Я не смогу… еще раз, — прошептала она.

Руиз не мог вымолвить ни слова. Он только молча сжал плечо девушки. На миг она накрыла его руку своей, затем повернулась к Фломелю.

— Ты… — с ненавистью прошипела несчастная и выхватила из рукава маникюрные ножнички, инкрустированные драгоценными камнями. Отточенным жестом она воткнула их в живот фокусника и рванула вверх тем же движением, каким разделывают рыбу. Он пошатнулся и рухнул назад, свалив с ног отчаянно взвизгнувшего гермафродита. Низа бросилась бежать по коридору.

Надзирательница обернулась как раз в тот миг, когда девушка исчезла за поворотом. На ее жуткой физиономии появилось досадливое выражение. Айям бился в истерике, пытаясь спихнуть с себя Фломеля, который, даже умирая, сохранил изумленное выражение лица.

Великанша выхватила поисковый прибор, и сердце Руиза оборвалось. Искатель мог преследовать жертву по запаху многие мили, а настигнув беглого раба, гнал его назад к хозяину, впрыскивая микроскопические дозы невыносимо болезненного яда.

— Подожди, — закричал Руиз, — я приведу ее обратно.

Надзирательница взглянула на него с некоторым интересом.

— Ты знаешь, как работает искатель? Что ж, я настрою его на тебя. — Она злобно хихикнула, отстегивая от пояса второй прибор. — Лучше поторопись. Этот — для нее, если ты ее случайно упустишь.

Искатель пронзительно завизжал, готовый сорваться в погоню. Капля яда дрожала на кончике его жала.

Руиз побежал. Ему пришлось преодолеть значительное расстояние, прежде чем он увидел беглянку, уже почти затерявшуюся в лабиринте коридоров. Низа обернулась, заметила своего преследователя и остановилась.

— Я так надеялась, что ты тоже сможешь убежать, — сказала она, доверчиво улыбнувшись.

Руиз молча приближался. Видимо, девушка что-то прочла на его лице. Она отпрянула в сторону и попыталась вновь выхватить ножницы. Однако Руиз легко обезоружил ее.

— Почему? — спросила она надломленным голосом.

— Не сработало бы, благородная дама.

— Заткнись, — с ненавистью прошипела Низа. Руиз взял ее за руку и мягко потянул за собой.

Больше беглянка не произнесла ни слова, только темные глаза метали гневные молнии. Появившиеся вскоре искатели, угрожая жалами, привели их обратно в загон.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

У входа, яростно сверкая глазами, ждала Кореана. Мармо внимательно наблюдал за прилипалой, сращивающей разорванные внутренности Фломеля. Фокусник неподвижно лежал на воздушной подушке, дыхание его было тяжелым и прерывистым. Он взглянул на пленников и отвел глаза. Два охранника-пунга неподвижно застыли у портала.

Руиз отпустил Низу, она немедленно отскочила в сторону, все еще не придя в себя от его предательства. Мужчина смотрел на нее, сохраняя на лице абсолютно бесстрастное выражение, хотя ему безумно хотелось оправдаться, снять с себя хоть часть обвинений. Один из пунгов защелкнул на шее Низы монолиновый ошейник.

Руиз подошел к надзирательнице и протянул окровавленные ножницы. Она показала их хозяйке, а затем сжала между пальцами, с легкостью превратив в бесполезную груду металла. Искатели вновь вернулись в гнезда на ее поясе.

Кореана подошла к Руизу, глаза ее налились кровью.

— Ты, — прошипела женщина, — это ты во всем виноват. Мармо прав, тебя нужно было уничтожить сразу.

Руиз молчал, понимая, что любой ответ вызовет только новую вспышку ярости. Краем глаза он успел заметить, что на лице Низы не было беспокойства, только ненависть. На душе у него слегка полегчало.

Кореана подняла руку, и Руиз немедленно вспомнил, с какой легкостью она прикончила Касмина. «Интересно, — отрешенно подумал он, — успеют ли глаза что-нибудь увидеть после того, как голова отлетит прочь?» Однако женщина лишь отвесила ему оглушительную затрещину.

— Ты мне еще послужишь, — вполголоса сказала она и повернулась к Мармо.

— Завтра мы сможем переправить фокусника, — пояснил он.

— Хорошо, значит, катастрофы можно избежать. Репетиции отложим до тех пор, пока они не вернутся. Правда, мне было бы спокойнее, если бы Мок не сидел в своей камере.

Казалось, она разговаривает сама с собой. При упоминании о путешествии Руиз навострил уши. Кореана обратилась к великанше:

— Банесса, ты за них отвечаешь. Смотри, чтобы подобные инциденты не повторялись. Поедут трое фокусников, девчонка и старшина гильдии. Да, еще вот этот, — она указала на Руиза, — если, конечно, переживет зондирование мозга. Заберите его вниз и подготовьте.

Мармо одобрительно проворчал:

— Неплохо придумано. Я присмотрю, чтобы все было в порядке.

Банесса надела на шею Руизу поводок и потянула за собой.

— Девчонка останется здесь, — добавила хозяйка. — Лиям, присмотри, чтобы с фокусником больше ничего не случилось.

Кореана просматривала распечатки, пока Мармо осторожно проводил щупом по черепу неизвестного, используя инъекционный протез. Киборг выполнял эту работу исключительно аккуратно, и женщина могла быть спокойна: ее загадочного пленника не повредят во время проверки. Жаль, правда, что она пожалела денег на новейшие технологии послойного зондирования.

Татуировка на голове мужчины совсем выцвела. Он, казалось, абсолютно выздоровел после ледового удара, смуглая кожа приобрела прежний блеск, ногти на сильных руках порозовели.

Мармо закончил работу.

— Он в твоем распоряжении, — произнес пират, отодвигаясь в сторону.

Аккуратно, стараясь не помять прическу, женщина надела аналоговый шлем, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

Глубоко вздохнув, Кореана погрузилась, как в прохладную воду, в сознание незнакомца, и остановилась под серебристой кровлей, наблюдая за жизнью, которая кипела там. Мысли, похожие на юрких рыбок, стремительно носились взад-вперед. Внизу, в темных глубинах подсознания колыхались более крупные агломерации жизненного опыта.

Женщина наслаждалась купанием в чужом сознании, убеждаясь, что она поступила правильно, сохранив пленнику жизнь. Однако пора приступать к зондированию.

— Кто ты? — Послание волнами пробежало по человеческому мозгу.

— Руиз Ав, — последовал ответ.

— Кому ты служишь?

— Я — свободный агент, зарегистрирован на Ланкшасе.

— Чем ты занимаешься?

— Торгую особо талантливыми человекообразными рабами.

Кореана засмеялась от восторга. Работорговец! Он может оказаться весьма полезным.

Однако следовало удостовериться в его правдивости. Женщина осторожно попыталась проникнуть в глубины подсознания. Там обнаружился слой памяти, полностью подтвердивший предыдущую информацию: тысячи рабских казарм, загонов, свист нейронных кнутов, вопли аукционистов, расхваливающих живой товар на рынках разных миров. Чем глубже она проникала, тем ярче становились эти воспоминания, но вместе с тем возрастало и давление впечатлений. Вскоре Кореана с облегчением вынырнула на поверхность. Не приходилось сомневаться в реальности увиденного. Нигде не нашлось ни малейшего намека на Лигу Искусств. Кроме того, для работы в ней требовались существа, легко поддающиеся влиянию. Руиз явно к таким не принадлежал.

— Что ты делал на Фараоне?

Вопрос был важен, и женщина внимательно наблюдала за реакцией испытуемого.

— Собирался похитить фокусников. Я не ожидал, что сам попаду в плен.

В ответе чувствовалось беспокойство и острое желание избежать наказания. Кореана улыбнулась, и выпустила успокоительный заряд в мозг пленника.

— Не беспокойся, все к лучшему. Испытуемый слегка расслабился. Пришла пора приступить к новой фазе зондирования.

— Почему ты спас Феникс? Работорговец явно смутился:

— Не знаю… девушка так хорошо играла в пьесе. И она очень хороша собой. Но я плохо помню свои действия, после того как поле оглушило меня.

Не самый приятный ответ.

— А Кореана, — раздраженно спросила женщина, — она красива?

— Да, — ответ последовал немедленно. Глубины сознания окрасились багровыми отблесками страсти.

Кореана, очень довольная, вернулась в собственное тело. Несколько секунд она отрешенно любовалась прекрасным пленником, размышляя о том, чем они будут заниматься после его возвращения из Анклава. Удовольствие не должно уменьшиться и после операции геншей. Но будет ли беззубый тигр таким же красивым?

Руиза разбудили сердитые голоса. Пленник лежал на хорошо знакомой грязной койке в доме отверженных. То, что он вообще проснулся, свидетельствовало о том, что маска проверку выдержала. Что-то многовато времени приходится проводить без сознания. Руиз испытал острую жалость к самому себе. Это задание с самого начала не понравилось ему, а теперь он полностью потерял контроль над происходящим. И откуда взялся непонятный оптимизм, с которым он, опытный агент, спланировал побег через озерный город? Что же касается воплощения этого безумного плана, самый снисходительный наблюдатель обнаружил бы в его действиях массу ненужной истерии.

Единственным светлым воспоминанием были часы, проведенные с Низой, хотя и она являлась живым символом его некомпетентности.

Руиз сел, хотя затекшие мышцы протестующе ныли.

Нет, Низа — не просто символ. Но она ненавидит человека, который ее предал. Что если попробовать объясниться? Девушка довольно умна. Руиз с трудом поднялся и вышел на площадку.

В центре загона собрались все пленники с Фараона, кроме Низы и Фломеля. Старейшины столпились вокруг Дольмаэро. Двое младших фокусников внимательно прислушивались к ссоре. Прочие фараонцы сбились в кучку чуть в стороне.

— Тихо! — Лицо Дольмаэро пылало. Руиз никогда не видел его в такой ярости. — Ваше желание или нежелание ничего больше не значит. Неужели вы до сих пор не поняли, что мы — рабы!

Старшина с рыбьей физиономией воскликнул, заикаясь от возмущения:

— М-м-мы?! Мы — не рабы. Мы принадлежим к почтенной гильдии. Как мы можем быть рабами?

Дольмаэро, казалось, пожалел о своей несдержанности:

— Ну хорошо, рабы — это сильно сказано. Но ведь ты, Эдгерд, не станешь отрицать, что мы — пленники?

— Не стану. А кто виноват? Почему ты, старшина гильдии, ничего не сделал, чтобы нас защитить?

Эдгерд возмущенно потрясал тощими кулаками. В толпе послышался ропот одобрения.

Никто не обратил внимания на Руиза, застывшего в тени дверного проема. Его это вполне устраивало. Люди на площадке выглядели опасными безумцами, способными на любое насилие.

Вперед протолкался широкоплечий парень с татуировками помощника укротителя ящериц. На его мясистом лице читалось возмущение.

— Да! — закричал он так, что Дольмаэро отшатнулся. — Мы живем в лачугах, жрем какое-то мерзкое варево. Теперь еще придется ставить пьесу без обычных жертвоприношений и молитв. А где плата? Где обычные развлечения, положенные нам, первоклассным артистам? Почему?!

— Говори, Нусквиаль! — послышались одобрительные выкрики из толпы.

— Потому, что мы дали самое лучшее представление, когда-либо виденное в южных номархиях? Потому, что нас увезли с Фараона? Потому, что мы попали в лапы демонов? Нет!

Руиз испытал невольное восхищение. Парень явно ошибся в своем призвании. Ему стоило стать оратором. Люди в толпе ловили каждое его слово.

— Нет! — кричал Нусквиаль. — Потому, что нас подвел старшина гильдии, почтенный Дольмаэро. Разве он вступился за нас перед демонами? Потребовал предоставить все, что нам по справедливости причитается? Мы по-прежнему довольствуемся жалкими крохами, и Дольмаэро не возражает! Наша сила — в единстве. Так завещали предки. Если мы откажемся выступать, старшина ничего не сможет поделать.

Нусквиаль рванулся вперед и схватил Дольмаэро за плечи. Тот отшатнулся, но здоровенный дрессировщик держал его крепко. Парень кровожадно оскалился и поволок старшину к западной стене площадки. Кое-кого из старшин напугал подобный поворот дела, но большинство поддержали Нусквиаля. Фокусники быстро отодвинулись в сторону, не желая связываться с обезумевшей толпой.

Руиз понимал, что разумнее всего последовать их примеру. Однако что-то подсказывало, что его вмешательство необходимо.

Во-первых, старшина гильдии — человек неглупый, а как раз такой вожак понадобится труппе в грядущие годы. Кроме того, Дольмаэро был добр к Руизу. Во-вторых, если они уничтожат ценную собственность Кореаны, ярость ее обрушится на всю труппу. Да и Руизу мало не покажется, если он не найдет способа предотвратить катастрофу.

Нусквиаль толкнул Дольмаэро к стене, отступил назад и подобрал с земли камень. Старшина выпрямился, пытаясь сохранить бесполезное в данной ситуации достоинство. Толпа придвинулась ближе. Все взгляды устремились к Нусквиалю. Дрессировщик занес булыжник, не замечая, что сквозь толпу к нему пробирается Руиз.

— Этим оружием, — объявил он, — мы проложим себе путь к лучшей жизни. Мы смоем пятно позора с нашей чести, как велит освященная временем традиция. Этим мы покажем нашим захватчикам, что мы за люди. — И со всей силы запустил камнем, прежде чем Руиз успел до него добраться.

Дольмаэро увернулся, но булыжник чиркнул по бритой голове, и старшина упал на колени. По лицу побежали струйки крови.

Прочие тоже наклонились за камнями. Руиз похлопал Нусквиаля по плечу, тот повернул к нему возбужденное лицо. Руиз резко ударил его по ушам. Глаза фараонца потускнели, и он, как подкошенный, упал ничком в грязь, где и остался лежать, слабо подергиваясь.

Во внезапно наступившей тишине Руиз выступил вперед. Он посмотрел на распластавшегося на земле дрессировщика ящериц и задумчиво потрогал его ногой. Нусквиаль не подавал признаков жизни. Руиз отвел ногу и крепко врезал ему по ребрам, раздался треск ломающейся кости.

Руиз повернулся к толпе.

— Добрый день, — произнес он вежливо и медленно обвел взглядом побледневшие лица. Никто больше не собирался совершать необдуманные поступки. Руиз неприятно улыбнулся. — Позволю себе перефразировать одно мудрое изречение из древней религии Начальных Миров, — изрек он. — Пусть тот, у кого не хватает здравого смысла, первым бросит камень.

Площадь наполнилась стуком падающих булыжников. Толпа рассосалась.

Дольмаэро пытался подняться на ноги. Руиз помог ему встать и добраться до затененной части сцены. Там он усадил старшину на оставленные рабочими строительные леса и пошел искать чистую тряпку и миску с водой.

Пока Руиз вытирал ему лицо, Дольмаэро молчал, только один раз поморщился и тихо выругался, когда спаситель стиснул края раны, чтобы остановить кровотечение. Когда тот закончил, старшина поднял на него печальные глаза.

— В который раз ты спасаешь простаков от их собственной глупости.

Руиз с улыбкой пожал плечами — что на это скажешь? Дольмаэро тоже слабо улыбнулся в ответ.

— Не то чтобы я не был тебе благодарен, — проговорил он. — Но скажи мне, чего ради ты так рисковал?

— Мною руководили те же чувства, которые должно испытывать твое стадо, — страх перед гневом Кореаны.

Старшина кивнул:

— Да. Хоть я и деревенщина, а все же правильно догадался. Странно — как нечто столь прекрасное может быть смертельно опасным, а?

Руиз усмехнулся:

— Ты, наверное, уже и сам заметил определенную закономерность: самые прекрасные вещи зачастую именно таковы. Взять хоть леди Низу.

— Низу? Ну, я бы счел ее абсолютно безвредным существом, опасным разве что для самой себя.

— Безвредным? При случае спроси Фломеля. Она стащила пару маникюрных ножниц и старательно проветрила ему кишки.

У Дольмаэро глаза на лоб полезли:

— Так фокусник мертв?

— Ну нет, коновалы тут неплохие и работают быстро. Я могу поручиться, что скоро нам всем предстоит какое-то путешествие. Понятия не имею, куда.

Старшина долго переваривал это сообщение.

— Ты — источник странных предсказаний, Вухийя.

— Зови меня Руизом.

— Руиз так Руиз. Это твое настоящее имя? А, ладно. Татуировки-то смылись, как я погляжу.

Руиз потер лицо:

— Что ж. Прошу прощения, если вид моего голого лица оскорбляет тебя.

Дольмаэро широко улыбнулся и хлопнул его по спине:

— Ты можешь выкраситься в синий цвет и есть ногами, но меня ты не обидишь. Я у тебя, честное слово, в неоплатном долгу. Кроме того, голое лицо пугает, а мне кажется, что страх — часть твоего ремесла, чем бы ты там ни занимался.

Старшина, кряхтя, поднялся на ноги.

— Однако мне пора позаботиться о молодом Нусквиале, — сказал он. — Парень всегда был бесноватым. Потому-то я и сделал его дрессировщиком ящериц, хотя он мечтал стать фокусником. Не все люди так хорошо управляются с властью и силой, как ты. — И зашагал через площадь, прежде чем Руиз успел спросить, как ему отыскать Низу.

Но он и сам без труда нашел ее — в ванной, где с ней возились три древние старухи-костюмерши. Низа стояла на табуретке, а женщины пытались задрапировать ее в отрез богатого красного бархата. Вокруг в беспорядке валялись рулоны других, не менее роскошных тканей. Когда Руиз вошел, костюмерши сначала его не заметили, и он наблюдал, как они подкалывают материю, отмечают длину и спорят пронзительными голосами. Низа видела вошедшего, но глаза ее смотрели будто сквозь него. Она стояла, подняв руки, чтобы женщинам было удобнее, лицо хранило застывшее выражение.

Возле бассейна, наблюдая за костюмерами, развалился Айям. Руиз бросил на существо злобный взгляд, но оно нагло ухмыльнулось в ответ, уверенное в собственной безопасности.

Когда старухи наконец оглянулись и заметили в дверях Руиза, они побросали свои ткани, булавки, мелки и мерные ленты и с хриплыми воплями выскочили в заднюю дверь. Руиз понадеялся, что они переживут подобное потрясение. Ему вовсе не улыбалось стать источником новых смертей среди рабов Кореаны.

— Мы можем поговорить? — спросил он.

Низа окинула его безразличным взглядом и произнесла тихим чужим голосом:

— Почему нет? Ты спугнул старых ворон. Кроме того, ты все равно поступишь так, как тебе заблагорассудится — ты это уже доказал.

Руиз подошел ближе. Низа все еще держала руки навесу, словно забыла о них. Эмиссар заметил, что зрачки у нее с булавочную головку, она, наверное, вообще ничего не видела в полумраке ванной комнаты. Он ощутил укол гнева.

— Стало быть, знахарь уже обработал тебя своими зельями?

— Да. Так лучше. — На секунду в ее глазах вспыхнула искорка мрачного юмора. — Но мне кажется, на сей раз они не будут в восторге от моего выступления.

Руиз вгляделся в ее лицо и не увидел там прежней Низы. В ее теперешнем состоянии не стоило и пытаться растолковать ей смысл его поступков возле загона. Лучше подождать момента, когда она будет способна его понять, если такой момент вообще когда-нибудь наступит. Кроме того, Айям был слугой Кореаны, а значит, все, что он скажет Низе, будет передано хозяйке. Руиз повернулся и вышел.

Утром за ними пришли с десяток охранников-пунгов. Руиза, Дольмаэро, Низу, дильвермунца Айяма и двоих фокусников-ассистентов согнали в центр площадки.

Кроэль, который играл Менка, попытался было сопротивляться пунгу, который гнал его на площадку. Охранник слегка притронулся к нему нейронным бичом, и фокусник упал на землю, корчась и завывая. Бедняга был низкорослым широкогрудым мужчиной с тяжелыми чертами лица и татуировками в древнем, вычурном стиле.

Другой маг, Мольнех, веселый тощий человек, помог ему встать и отряхнул пыль.

— Ну-ну, — проворчал он, — веди себя достойно.

— Достойно! — Кроэль еще поскуливал. — Достойно, говоришь? А достойно так обращаться с нами?! Когда мы воссоединились с труппой, я думал, все наши мучения кончились.

— Я тоже на это надеялся, — поддакнул Мольнех и, глядя на пунга, обнажил желтые зубы в угодливой улыбке.

Охранник погрозил ему нейронным бичом, и парочка присоединилась к остальным без дальнейших возражений. Вскоре появилась Банесса. Следом за ней пунг тащил поистине несчастнейшее существо — гуманоида неопределенного пола и возраста в последней стадии истощения, лысого и замотанного в неописуемые лохмотья. Великанша несла пригоршню монолиновых ошейников, и у Руиза упало сердце.

— Внимание, — произнесла Банесса. — Сейчас вы отправитесь в небольшое путешествие. Все без исключения наденут ошейники, соединенные с охранной системой.

— Извини, большая госпожа, — подал голос Дольмаэро, — ты можешь сказать нам, куда мы направляемся?

— Это неважно, — ответила великанша. — Название вам ничего не скажет.

Но Айям захихикал:

— Зато я знаю. Вас отправят глубоко под землю. Там вас ждет потрясающая встреча. Когда вы вернетесь обратно, вы станете такими послушными, такими милыми. Генши…

Банесса занесла над андрогином здоровенный кулак и сшибла его с ног.

— Заткнись! — рявкнула она.

Но Руиз едва заметил эту сцену. У него подогнулись колени, и он ощутил, как в глубинах мозга невыносимо натянулась смертная сеть. Страшное напряжение охватило его, словно сеть была настроена так, чтобы сработать при первом же упоминании о геншах. Он смутно припомнил слова Накера: «Серебряная пуля, нацеленная на какого-то монстра».

Он едва не потерял сознание от усилий противостоять давлению сети. Дольмаэро заметил его страдания и сжал плечо Руиза.

— Тебе нехорошо? — заботливо спросил старшина. «Нет!!! — кричал Руиз сети. — Подожди!!! Еще чуть-чуть! Я отправлюсь туда, я выясню, где они засели»!

Словно услышав, сеть перестала затягивать его в небытие, да так внезапно, что на один мучительно долгий миг Руиз, казалось, завис над бездной, глядя в бесконечную черноту. Зрение помутилось, он ничего не слышал.

Потом все прекратилось, он снова стоял на площадке.

— Все в порядке, — сказал он, стряхивая руку Дольмаэро. — Ничего особенного.

Но на самом деле все встало на свои места. Теперь он знал, зачем его послали на Фараон. Да, Лига была искренне заинтересована в том, чтобы положить конец деятельности браконьеров. Но еще больше ей хотелось изловить нелегально работающих геншей, которые представляли куда большую ценность, нежели любые другие рабы. Лига прекрасно знала, что следы приведут на Суук, а там, надеялись они, его пошлют к местным геншам, которые специализировались на том, что превращали любое разумное существо в органическую машину.

Он-то знал, что умрет раньше, чем его искалечат, и был благодарен за это. Но остальные выйдут из лаборатории геншей животными, без души, без воли, свойственной всем мыслящим существам. До конца своих дней они будут жить лишь для того, чтобы доставить удовольствие своим хозяевам.

Он не смел взглянуть в глаза своим товарищам по заточению.

Одного за другим, всех членов группы заковали в ошейники — кроме Айяма. Андрогин стоял поодаль и ухмылялся.

Руиз дотронулся до скользкой полоски, охватывающей шею. Не очень сложное устройство — и на том спасибо. К ошейнику крепился мини-радар, инъектор для впрыскивания успокоительного и брусок взрывчатки, достаточный, чтобы оторвать голову. Будь у Руиза немного времени и кое-какие простенькие инструменты, он мог бы справиться с этой дрянью. В нем снова затеплился крохотный огонек надежды, и душевное равновесие частично восстановилось.

Контрольный пульт висел у Банессы на шее, болтаясь на желтой ленте меж ее огромных грудей. Руиз гадал, как такие толстые пальцы управляются с малюсенькими кнопками. Ответ не заставил себя ждать: великанша тряхнула кистью, и из кончиков пальцев выскочили тонкие металлические когти. Она ловко пробежала ими по кнопкам, и Руиз почувствовал вибрацию — ошейник включился.

Банесса обвела их всех по очереди своими маленькими тусклыми глазками.

— Показываю, — сказала она, — и советую запомнить урок.

Рукояткой кнута она приподняла голову несчастного гуманоида — на нем оказался такой же ошейник. Когда Банесса отняла кнут от шеи, глаза существа закатились, и оно упало.

— Сначала, — прокомментировала великанша, — эта штучка сообщит мне ваше местонахождение, и, как бы далеко вы ни убежали, мы вас найдем. Если же нам не захочется тратить силы на поиски, мы сделаем так.

Она махнула пунгу, и охранник толкнул существо. Несчастный споткнулся и отполз на несколько шагов в сторону. Тут Банесса щелкнула когтем по панели управления.

Раздался негромкий хлопок, словно ударили топором по крепкому дереву. Голова раба отскочила от тела и покатилась по земле. Крови было совсем немного.

— Запомните это, — резюмировала великанша, вешая пульт на место.

Она убрала когти и сделала знак охранникам-пунгам:

— Давайте на борт.

Все постарались идти как можно быстрей.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Корабль оказался стандартным катером с низким потолком и маломощным двигателем, что соответствовало законам, регулировавшим движение на поверхности Суука. Приземистый корпус покрывала монолиновая броня, а на панели управления находилось специальное устройство, позволявшее в случае нападения взорвать двигатель.

Они поднялись на борт. Айям шел впереди, Банесса замыкала шествие. Великанша проследила, чтобы пленников приковали к низким металлическим скамьям по обеим сторонам тесного темного трюма. Андрогин проделывал эту работу с удовольствием. Особое наслаждение он испытывал, как можно сильнее затягивая путы на Руизе. Сильные руки существа вздувались буграми мускулов, по лицу скользила отвратительная дильвермунская ухмылка. Но Банесса, осмотрев пленников, велела андрогину несколько ослабить связывавшие Руиза ремни.

— Твоя хозяйка очень ценит этого раба, — прозвучал ее странный жужжащий голос. — Только попробуй причинить ему вред, и она с тебя самого шкуру спустит.

Айям насупился:

— Поди пойми пристрастия нашей госпожи. Да и где мне проникнуть в помыслы высокородной Кореаны?

— Вот именно, помни об этом. — И великанша потопала дальше, не найдя, к чему придраться в отношении прочих пленников.

Руиз сидел рядом с Дольмаэро, напротив разместились два фокусника. Мольнех находился ближе всех к эмиссару, Кроэль скулил на дальнем конце скамьи. Низу привязали по другую сторону прохода, глаза ее были все еще затуманены наркотиками. Руиз попытался улыбнуться ей, но она ответила абсолютно бессмысленным взглядом.

Пленники ждали. Теплый влажный воздух Суука заполнял трюм, становилось жарко. Айям уселся возле Низы и развлекался тем, что любовался ее одурманенным лицом, затем начал поглаживать колено. Руиз в бессильной ярости наблюдал за происходящим. Андрогин заметил это, злорадно ухмыльнулся, и пальцы его скользнули выше. Низа не реагировала, Руиз тоже отвернулся, и в конце концов дильвермунцу игра наскучила. Он удалился в носовой отсек, где размещался пульт управления катером. Оттуда доносились голоса, и Руизу показалось, что он различает искусственный голос киборга Мармо, звучащий весьма недовольно.

Топот ног по грузовому трапу возвестил о прибытии носилок с Фломелем. Айям рванулся вперед, чтобы подхватить их, и привязал к пустой скамье подле Низы. Фокусник выглядел гораздо лучше, хотя медицинская прилипала еще продолжала свою работу. Он выгнул шею, чтобы посмотреть, кто сидит рядом, и увидел девушку.

— Помогите! — завопил он неожиданно энергично. — Это она! Уберите ее! Она хочет меня убить!

Айям рассмеялся и потрепал его по щеке:

— Не беспокойся, благородный господин, коготки ей подрезали. Моя недостойная персона проследит за твоей безопасностью. — Андрогин застегнул на шее фокусника контрольный ошейник. — Вот тебе ценный амулет. Нет-нет, не стоит благодарности.

Когда дильвермунец наконец убрался, заговорил Дольмаэро:

— Рад снова видеть тебя в бодром расположении духа, мастер Фломель!

Фломель повернул голову, чтобы разглядеть собеседника.

— Это просто чудо, старшина. Ничто не сравнится с кошмарным ощущением, когда твои внутренности проскальзывают сквозь твои же собственные пальцы… Это заставляет по-новому ценить жизнь. Хотя я не рекомендовал бы это в качестве общедоступного средства для повышения тонуса. А она не опасна? — кивком головы указал он на Низу.

— По-моему, нет. Знахарь хорошо над ней потрудился.

— Ладно, ладно. Ты что-нибудь знаешь про то, куда нас везут?

— Андрогин сболтнул кое-что, но мы-то надеялись, что госпожа Кореана, которая полностью тебе доверяет, посвятит тебя в эту тайну.

Фломель смутился.

— Госпожа очень занята. Иначе, уверен, она бы все мне подробно рассказала. Но по обмолвкам моих сиделок я понял, что нас направляют на какое-то обучение или подготовку для лучшей адаптации к жизни в пангалактических мирах. — Он шмыгнул носом. — Хотя я не понимаю, зачем с нами посылают и этого безродного. Снова загадки, да? — Он смотрел на Руиза блестящими глазами.

Дольмаэро подался вперед:

— Пангалактические миры? Что это? Объясни, если можешь.

На лице Фломеля отразилось возбуждение, и огоньки мониторов на прилипале вспыхнули оранжевым. С легким шипением устройство впрыснуло фокуснику снотворное, и по лицу его разлилось блаженство.

— Мне надо отдохнуть, старшина. Поговорим потом. — Глаза его закрылись, и вскоре он захрапел.

Если не считать шумного дыхания спящего, в трюме воцарилась тишина.

Включились двигатели, наполнив трюм металлическим визгом, и фараонцы беспокойно зашевелились.

— Что это за звук, Руиз? Словно тысяча дровосеков разом точит топоры. — Голос Дольмаэро срывался.

— Это двигатели. Не волнуйтесь.

Мольнех с опасливым любопытством повернулся к Руизу.

— Послушай, я не хочу тебя обидеть, но как так получается, что ты все знаешь? — спросил он.

Руиз пожал плечами, и за него ответил Дольмаэро:

— Может, он сам с одного из этих «пангалактических миров». Ты же видишь, он не фараонец. — Старшина кивком указал на чистое лицо Руиза.

— Да? — Мольнех расплылся в улыбке. — Не будешь ли ты так добр, чтобы рассказать, какая судьба ожидает нас? — Он коснулся костлявым пальцем ошейника. — Разумеется, я знаю, что это — ошейник раба.

Прежде чем Руиз успел ответить, в трюм вошла Кореана, а следом за ней Мармо.

— Все на местах? — Казалось, мысли ее витают где-то далеко.

— Да. Последний раз прошу тебя, подумай, разумно ли это. Потерпи две недели, пока не придет коллектор из Анклава. Стоит ли взваливать на себя расходы по доставке и обеспечению безопасности, если все это можно преспокойно спихнуть на них? — Мармо нетерпеливо дернул протезом, в котором теперь красовался нейронный кнут.

— А я в последний раз объясняю тебе, зачем это надо. Мы не можем начать репетиции, пока их не обработают. Время поджимает. И, сам знаешь, в этом потоке у нас есть еще одно опасное существо. — Она почти ласково улыбнулась Руизу. — Делай свое дело, Мармо, и все будет хорошо.

— Как скажешь.

Кореана погладила Руиза по плечу.

— Будь умничкой, — прошептала она, наклонившись пониже, и чмокнула его в щеку.

Нахмурившись, она повернулась к Низе и внимательно изучила затуманенное наркотиками лицо. Потом похлопала по голове хозяйским жестом.

— То-то мы позабавимся, когда вы вернетесь обратно! — заявила она бодрым тоном, напоследок окинула трюм взглядом и вышла.

Мармо уставился на Руиза искусственными глазами.

— Да уж, будь умницей, — прорычал киборг. — Я буду счастлив любому поводу прикончить тебя. — Он развернулся и последовал за Кореаной.

Ныряя и покачиваясь, кораблик оторвался от земли, потом медленно набрал скорость и закружился над казармами. Фараонцы побледнели.

— Не бойтесь, — успокаивал их Руиз. — Это совершенно безопасно.

— Ну, если ты так говоришь… — Голос Дольмаэро слегка дрожал.

Кроэль опять захныкал. Мольнех привалился к нему плечом, чтобы хоть как-то утешить.

— Ну-ну, Кроэль. Этот парень из чужих миров говорит, что мы не помрем. По мне, так уже неплохо. — Он бесшабашно подмигнул Руизу.

Агент улыбнулся в ответ, пораженный душевной выносливостью тощего фараонца. Он почувствовал, что в нем пробуждается симпатия к похожему на скелет фокуснику. Невзирая на кажущуюся хрупкость, Мольнех был самым лучшим и храбрым из магов. Руиз недоумевал, как трусливый Кроэль мог так убедительно сыграть мощь бога рабства.

Тянулись часы. Двигатели ревели. Катер летел над багряными джунглями. Руиз задремал, голова его склонилась на грудь. Почувствовав удар от приземления, он мгновенно проснулся и настороженно огляделся.

— Быстро просыпаешься, — заметил Дольмаэро. Низа смотрела на Руиза огромными глазами, наркотический дурман уже почти развеялся.

— Ты тоже пленник, — прошептала она.

Руиз улыбнулся и пожал плечами, но она не улыбнулась в ответ, а потом и вовсе отвернулась. В трюм спустилась Банесса, за ней шел Айям.

— Обед, — объявила великанша.

Андрогин развязал их, постаравшись побольнее ущипнуть Руиза, когда снимал ремни. Банесса бесстрастно наблюдала, когтистые пальцы нависли над пультом управления ошейниками.

Фломеля оставили спать на носилках, а остальные спустились по трапу на покрытую травой полянку. Солнце Суука светило ярко, и джунгли отбрасывали голубоватые тени на розовые метелки перистой муравы. За изогнутыми силуэтами деревьев притаилась шепчущая темнота. Чужие запахи щекотали ноздри.

Подавленные непривычностью ландшафта, фараонцы сбились в кучку у грузового трапа. Банесса показала на пульт:

— Помните урок. И не забудьте про взрыватель на борту — он убьет любого, кто перейдет условную черту. Да и бежать тут некуда. — Она оглянулась на джунгли, и даже на ее огромной морде отразился страх.

Айям распределил между ними саморазогревающиеся пакеты корабельного рациона. Руиз показал фараонцам, как надо дернуть за полоску активатора, и они подивились этому чуду.

Руиз слопал свою порцию без остатка, хотя рацион представлял собой безвкусную аморфную массу, и посоветовал остальным сделать то же самое.

— Ешьте, пока дают, и спите, пока можете, — сказал он с улыбкой. — В этом залог успешного путешествия.

Только Кроэль отказался от своей порции, и Руиз разделил ее с Мольнехом. Костлявый фокусник, вопреки худобе, жевал с отменным аппетитом.

— И похуже едали, — заметил он, облизывая широкие губы и выскребая из пакета последние крошки.

Руиз коснулся плеча Низы.

— Тебе надо размяться, — сказал он. — Другой случай может представиться нескоро.

— Да, — откликнулась она, и они пошли рядом в тени катера, не касаясь друг друга.

— Скажи мне, — выговорила она наконец, — скажи мне, почему? Это из-за тех металлических шершней? Банесса послала их, чтобы они привели меня обратно?

— Одного из них. Другой предназначался мне. Укол был страшен — не дай тебе бог испытать такое. — Он обнял ее одной рукой за талию. — Тебе не оставили шансов, девочка. Хотя попытка был неплоха.

Она отстранилась.

Андрогин заметил их и нахмурился. Потом заговорил с великаншей.

— Пора грузиться, — скомандовала Банесса. Прежде чем их снова привязали, она позволила им по очереди воспользоваться химическим туалетом на борту.

Они летели дальше. Руиз время от времени задремывал. Остальные потихоньку расслаблялись и тоже засыпали, кроме Кроэля, который сидел, скорчившись от страха и вращая выпученными глазами.

В следующий раз катер приземлился в холмах, и пленники, спотыкаясь, высыпали из трюма. Воздух здесь был прохладнее, легкий ветерок перебирал траву. Далеко за степями, за цепью острых горных пиков торопливо садилось солнце. До горизонта не было видно ничего живого, кроме кучки каких-то пасущихся животных, неразличимых на таком расстоянии.

Банесса привалилась огромной тушей к трапу и наблюдала за андрогином, который выполнял ее распоряжения. Мармо обозревал окрестности с верхней части трапа, пристроив на протезе шиповое ружье. Айям вытащил из корабля груду сенсорных буйков и принялся расставлять их через равные промежутки в радиусе ста метров от катера. Андрогин явно нервничал, по лицу его катился пот. Руиз понял, что дильвермунец отчаянно трусит. Видимо, в высокой траве водились хищники, хотя трудно представить себе зверя, способного избежать прицельного выстрела с корабля. Адская машинка была настроена так, что пристрелила бы любое живое существо, рискнувшее пересечь условную линию в любом направлении. Возможно, Мармо просто перестраховывался.

Корпус катера испускал яркий свет. На границе освещенного пространства Айям воткнул в землю несколько самозакапывающихся проводов. Они шумно завозились в траве, а потом, как огромные черви, дружно зарылись в землю.

Андрогин поодиночке прикрепил ошейники к идущим от периметра поводкам. Руиз удостоился этой чести последним. Прикрепляя провод к его ошейнику, Айям прошептал:

— Сегодня ночью — моя вахта. Я навещу тебя, жди. Или, может, сначала проведаю женщину. Я, так и быть, поселю ее в соседнюю палатку. Можешь лежать, слушать и предвкушать. — Андрогин ухмыльнулся и больно ущипнул Руиза за щеку.

У мужчины пальцы болели — так ему не терпелось сомкнуть их вокруг глотки мучителя. Великанша молча наблюдала, руки ее зависли над контрольным пультом. Вряд ли она сразу активирует взрывчатку, если он начнет душить андрогина, но успокоительное ему вкатят, как пить дать. Тем самым будут потеряны все шансы, а они еще могут представиться.

Айям раздал ужин, ничем не отличавшийся от обеда. Пока пленники ели, он достал из трюма надувные палатки и расставил по одной возле каждого кабеля. Они раздулись, словно огромные белые колбасы. Затем и Банесса, и Айям ушли внутрь. Мармо остался разглядывать покрытые травой степные пространства, его металлическое лицо медленно поворачивалось.

Погруженная в невеселые раздумья, Низа безучастно ковыряла еду. Коротко улыбнувшись Руизу, она молча ушла в свою палатку.

Дольмаэро сидел на корточках и доедал свою порцию, брезгливо морщась с каждым куском.

— В том, что эта штука съедобна, я полагаюсь только на твои слова, друг Ав. А не то решил бы, что меня хотят отравить.

— Я ничего не гарантирую. Старшина рассмеялся:

— Ты осторожный человек. Скажи, почему мы остановились? Разве летающее яйцо питается солнечным светом? Или ночью в небе охотятся страшные звери?

— Это из-за шардов, — ответил Руиз. — Они запрещают любое надземное движение ночью. Никаких полетов после заката.

— Шарды? А это кто такие?

Руиз спохватился, что позабыл об осторожности. Но… Дольмаэро будет полезно и даже небезынтересно услышать описание Суука. Вдруг пригодится, если им удастся удрать от Кореаны до того, как их обработают генши.

— Дольмаэро, ты слыхал про Акасту в городе Царя Царей?

Старшина дожевал последний кусок:

— А то! Это квартал, где любой найдет все, чего душа пожелает, — были б деньги.

— Правильно. Так вот эта планета, которая называется Суук, — Акаста внешних миров.

— Суук… уж больно противно звучит.

Руиз оглянулся. Никто не обращал на них внимания.

— Суук — планета рабов и работорговцев. Мир, где бандиты рождаются и куда они сползаются умирать.

— Вот как? Значит, госпожа Кореана — преступница? Работорговля запрещена во внешних мирах?

— Преступница-то она преступница, это точно. Но в большинстве пангалактических миров рабство узаконено. Она занимается кое-чем другим — крадет рабов, которые ей не принадлежат.

— А кому они тогда принадлежат? Кому принадлежали мы?

Руиз постарался скрыть вызванное этим вопросом неприятное чувство. Он снова недооценил Дольмаэро.

— Не знаю, — ответил он.

Старшина поразмыслил над этим. Глаза его оставались ясными и непроницаемыми.

— А кто такие шарды?

Руиз взглянул на небо, где отраженный свет орбитальных станций затмевал звезды.

— Суук принадлежит шардам. Тут действуют установленные ими законы. Они не разрешают приземляться на планету большим кораблям, крупным эскадрам и даже большим скоплениям мелких кораблей. Здесь запрещен скоростной транспорт, мощное оружие, отсутствуют крупные города. За порядком, Дольмаэро, они следят во-он оттуда. — Руиз указал на скопления огней высоко в небе. — А на остальное им наплевать, пока деньги платят.

Старшина уставился наверх, разинув от изумления рот:

— Какие они? Такие, как ты, Руиз? Эмиссар смущенно рассмеялся:

— Нет. Они даже не похожи на людей и гораздо противней, чем пунги. Представь себе речную ящерицу, у которой дюжина рук, а на каждой ладони по шепчущему ротику с ядовитыми клыками.

Дольмаэро передернуло:

— Бр-р! Они когда-нибудь спускаются вниз?

— Никогда. Но на орбите у них есть страшное оружие. С его помощью они могут дотянуться сюда и превратить меня в облачко пара, ни капельки не задев при этом тебя.

— Но откуда они взялись? И почему они разрешают преступникам пользоваться своей планетой?

— Никто не знает точно. Я слышал много версий… Может, это очень старая раса воинов, которые устали от сражений и побед, но все еще пытаются поддерживать прежний образ жизни. Они собирают плату за въезд на планету с деловых людей и туристов — это выгодно. Или полагают, что управляют каким-то заповедником. А может, просто рассматривают наши выходки как забавное развлечение.

Несколько минут пленники сидели молча. Наконец Дольмаэро спросил.

— Они могут нас сейчас увидеть?

— Могут. Вот только смотрят ли… этого я не знаю. Дольмаэро поглядел на него недоверчиво.

— Пойду-ка я лучше спать. — Старшина гильдии заполз в свою палатку.

Руиз заметил, что остался один, остальные уже разбрелись по палаткам. Он вздохнул и тоже пошел спать.

Проснулся он в ужасе, обливаясь холодным потом. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, где он находится. Дыхание было прерывистым, сердце колотилось так, будто он долго бежал в гору.

Успокоившись, он различил слабое царапанье и шорохи, резко выделявшиеся на фоне безобидных звуков ночного Суука. Руиз осторожно высунулся из палатки. Судя по положению звезд, полночь уже миновала. Он прислушался. Звук раздался снова, из соседней палатки. Он вытянул шею — на трапе никого не было.

В крови закипел адреналин. Руиз выполз из палатки и стряхнул остатки сна. Интересно, наблюдает ли за ним через корабельные мониторы киборг? Если нет, то у него появился шанс.

До угла соседней палатки было не дотянуться. Поводок, привязанный к ошейнику, оказался слишком короток. Доносящиеся из-под тента звуки обрели сексуальный ритм. Руиз повернулся спиной и зацепил угол палатки каблуком. Нога запуталась в шнуре, и человек изо всех сил дернул.

Палатка сдвинулась. Он дернул снова, и из входного отверстия появилась злобная физиономия андрогина. Руиз обеими руками вцепился ему в глотку.

— Низа, молчи, ни звука, — быстро прошептал он, продолжая крушить Айяму гортань. Дильвермунец дергался и брыкался, пытался царапаться, но тщетно. Когда он умер, вздрогнув всем телом, Руизу на живот брызнула струя семени.

Передернувшись от омерзения, Руиз отшвырнул труп.

— Низа, — тихо позвал он. — С тобой все в порядке?

Из палатки донесся жалобный всхлип.

— Девочка! Его вещи, быстро!

Он услышал, как она завозилась, и через секунду из палатки вылетели штаны и блуза андрогина, а за ними последовало парализующее ружье часового.

Руиз нетерпеливо обыскал карманы, время от времени бросая настороженные взгляды в сторону катера, но там по-прежнему было темно и тихо. Он начал надеяться, что остальные спят или ослабили бдительность.

Ключ от его поводка обнаружился в последнем кармане. Он затолкал труп андрогина в свою палатку, а сам перебрался к Низе. В темноте он еле различил скорчившуюся у дальней стенки фигурку девушки. Глаза ее таращились в темноту:

— Он… оно мертво?

— Да. Теперь слушай внимательно. Я попытаюсь захватить катер. Сейчас я отстегну твой поводок — ключа от ошейника у меня все равно нет. Если мой план сработает, все будет хорошо. — Он отстегнул поводок и бросил ключ ей на колени. Потом нежно потрепал по ноге. — Если я не вернусь примерно через полчаса или если ты услышишь возню в катере… тебе могло бы прийти в голову пробежаться до периметра. Срабатывание ошейника — это мгновенная и легкая смерть. Никакой боли. Поняла?

Она кивнула. Он повернулся, чтобы уйти, но девушка протянула руку и на мгновение задержала его ладонь в своей.

У подножия трапа Руиз на секунду замер и прислушался. Ничего. Он взобрался по трапу, виляя бедрами, как Айям, на тот случай, если у катера было специальное оборудование, чтобы распознавать людей по моторике. На верхней площадке темнел открытый шлюз.

Руиз прислонился к холодному металлу, перехватил парализатор поудобнее и нырнул внутрь. В трюме было пусто. Над входом горела маленькая красная лампочка. Агент быстро прошел в командный отсек. В рубку вела лестница. Он аккуратно взобрался по ней и поднял глаза над уровнем пола — никаких признаков киборга или великанши, но из прохода в кормовой отсек сочился свет. Именно там находились каюты членов экипажа. И никаких тебе камер слежения или датчиков для обнаружения посторонних на борту…

Руиз почуял, что удача на его стороне.

Он задумался. В первую очередь ему нужна Банесса: пульт управления ошейниками представлял самую большую опасность. Интересно, где она? Если с Мармо, то все пропало. Но вроде бы они не похожи на закадычных друзей.

Руиз решил, что киборг скорее предпочтет общество бортового компьютера, а великанша, наверное, у себя в каюте. Он пошел на свет. Каюта Банессы оказалась последней и единственная не была заперта. Дверь слегка приоткрылась, и он осторожно заглянул в щелку.

На койке брюхом кверху раскинулась голая надзирательница, ее гигантские ступни были обращены к двери. Из-за массивного бюста лица было не видно, но Руиз разглядел у нее на голове рогатый шлем сенсорного проигрывателя. Спит она или нет? Успеет ли очнуться от сладостных видений, когда он ворвется в каюту? И есть ли у нее подкожное изолирующее поле, которое нейтрализует действие паралитического заряда? Руиз решил, что это вполне вероятно: подкожные изоляторы были стандартным средством индивидуальной защиты во время восстаний рабов.

Он обратил внимание на витающий в каюте землистый пряный запах. Великанша застонала, задвигала бедрами и раскинула колени. Руиз подавил безумный смешок. Он покрутил в руках ружье, и его посетила идея — мерзкая, конечно, но не исключено, что только она и может его спасти. Пленник пожал плечами. Банесса — надсмотрщица за рабами и убийца. Да и момент для рыцарских жестов не самый подходящий. Он до упора взвел курок парализатора.

Руиз рывком распахнул дверь, бросился вперед и вогнал дуло парализующего ружья Банессе между ног, где, как он искренне надеялся, подкожный изолятор отсутствовал. Он тут же отпрянул, но великанша только беспомощно тряслась, пятки колотили по койке. У нее хватило сил выпустить когти и замахать руками, но глаза бессмысленно блуждали, а рот так и остался разинутым для вопля, на который у нее уже не осталось дыхания.

Руиз увернулся от когтей, нырнул под кровать и нашел ленту, на которой висел пульт. Он намотал ее на кулаки и изо всех сил затянул на гигантской шее. И возблагодарил небо за то, что полоска ткани на деле оказалась прочнее, чем с виду. Минуты шли, а Банесса все еще дергалась. Когда она наконец затихла, Руиз с трудом разогнул онемевшую спину и руки. Он был счастлив, что ему не пришлось вступить с великаншей в честный поединок. Воистину, удача сопутствовала ему.

Он повесил пульт себе на шею (ленту пришлось сложить вдвое), потом обыскал каюту и обнаружил множество странных предметов: стенной шкафчик, полный смехотворно крохотного белья; коробку, забитую сенсорной порнографией самого извращенного толка; огромную банку, в которой в голубоватом фиксаторе плавали отрезанные человеческие фаллосы; множество ящиков с устаревшим и вовсе древним оружием. Но ключа от ошейников нигде не было.

Он очень надеялся, что ключ у Мармо. Ведь Кореана вполне могла оставить его у себя, чтобы потом выслать с нарочным. Но Руизу даже думать не хотелось о такой возможности, потому что в казармах у этой ведьмы наверняка был передатчик гораздо более мощный, чем пульт великанши. Ей ничего не стоит взорвать их, если катер вовремя не прибудет на место.

Он порылся в арсенале Банессы, нашел тонкий стилет и заткнул за голенище. Потом обнаружил отлично сработанные боло, шары которых, призванные своей тяжестью захлестывать веревку на шее жертвы, были выполнены в виде черепов. Это он продел в петлю на поясе. Старый осколочный автомат с прикладом из пожелтевшей слоновой кости и севшей батарейкой пришлось отложить в сторону. В последнем ящике оказалось старинное оружие: пистолет-автомат с химическими зарядами и револьвер голубой стали, который стрелял неразрывающимися пулями. Руиз щелкнул барабаном — невероятно, но в нем были патроны, медные, позеленевшие от старости. Он аккуратно проверил каждый патрон и выбросил тот, у которого явно проржавела гильза. Может, какой-нибудь из них и выстрелит.

В конце концов, с трудом преодолевая омерзение, он вытащил обратно парализатор, но тот безнадежно испортился.

Руиз осторожно выбрался в коридор. Вроде бы никто ничего не заметил. Он проверил остальные каюты, они были по-прежнему заперты. Придется довольствоваться тем оружием, какое имеется в наличии.

Агент двигался по возможности бесшумно, стараясь, однако, не терять скорости. Вспомнив данный Низе совет, почувствовал укол тревоги. Сколько прошло времени? Он выкинул из головы лишние мысли и сосредоточился на непосредственной задаче.

Коридор упирался в носовой кубрик. Как раз перед входом в салон начиналась лестница, которая вела в рубку. Здесь Руиз на миг притормозил и собрался с силами, потом медленно поднялся по ступеням и заглянул внутрь.

Киборг неподвижно стоял возле иллюминатора и молча глядел сквозь армированное стекло на темную степь. Свет был выключен, только десятки зеленых и оранжевых контрольных огоньков на главной панели управления отбрасывали неверные блики на полированный металлический череп Мармо. На корпусе не было видно никакого оружия, но его правый манипулятор не попадал в поле зрения диверсанта.

Руиз медленно и глубоко вздохнул, на миг прикрыв глаза. Затем перехватил древний револьвер в другую руку и вытащил из-за пояса боло.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Руиз ворвался в рубку, на ходу раскручивая свое оружие. Мармо резко обернулся, и, к своему ужасу, в руках у него нападающий увидел осколочное ружье. Руиз разжал ладонь.

Казалось, боло преодолевает разделяющее их пространство, словно ленивая птица в замедленном сне. Его вращающиеся гирьки-черепа отбрасывали теплые зайчики. Ствол ружья неумолимо поднимался на уровень груди Руиза. Тот бросился вниз и в сторону. Пол был невыносимо далеко. Падая, он прицелился в Мармо из старинного револьвера, но первый выстрел обернулся бессильным щелчком.

Мягкий кашель осколочного ружья раздался как раз в тот момент, когда боло достигло киборга. Осколки пролились дождем точно над тем местом, где за секунду до того находился Руиз, срикошетили от обшивки, и один из них вонзился-таки ему в спину. Цепи боло туго обмотались вокруг тела Мармо, на мгновение прижав ружье к корпусу в совершенно немыслимом для стрельбы положении.

Руиз охнул от боли и снова нажал курок. В замкнутом пространстве оглушительно грохнул выстрел, и пуля отбросила киборга к иллюминатору. Мармо отлетел от армированного стекла без видимого вреда, но ружье выпустил. Он рванулся вперед, разрывая цепи боло, но Руиз оказался проворнее. Одним прыжком он преодолел расстояние до ружья, схватил его и навалился киборгу на спину, прижав дуло к мягкой полоске плоти под подбородком противника.

— Тихо, — сказал Руиз, — или я проделаю в тебе дырку. Ты мой, жестянка.

Мармо повернул голову и посмотрел ему в глаза:

— Это я понимаю. Поосторожнее, пожалуйста, я гораздо более хрупок, чем кажется.

Руиз затянул концы боло покрепче и завязал узлом. Вытащил из сапога кинжал, вонзил его в плечо полуробота и тщательно перерезал гидравлические механизмы, управлявшие протезом.

— Разве это так уж необходимо? — Казалось, Мармо просто любопытствует.

Руиз не удостоил его ответом.

Стальные глаза киборга уставились на что-то за плечом человека. Мужчину затопила волна беспокойства, и он крутанулся, чтобы глянуть в иллюминатор. Маленькая белая фигурка бежала к сенсорным буйкам, расставленным вокруг катера.

— Низа, — прошептал Руиз.

Он схватил пульт управления ошейниками. На нем в несколько рядов были расположены красные и желтые кнопки. Каждый ошейник был помечен цветным кодом, поэтому он без труда отыскал кнопки, которые относились к ошейнику Низы. Но как узнать, которая из них активирует взрывчатку, а которая — впрыскивает успокоительное? Девушка уже почти добежала до периметра, и над головой Руиза раздался скрип орудийного лафета — адская машинка просыпалась. Пленник дикими глазами обшаривал рубку. Даже если ему удастся найти кнопки, управляющие оружием, времени на перенастройку уже не осталось.

Руиз сунул пульт под нос киборгу.

— Которые убивают, красные или желтые? — потребовал он.

— Желтые, — неохотно ответил Мармо.

Пальцы человека задрожали над пультом, затем он нажал желтую кнопку, закрыл глаза и обессилено привалился к иллюминатору. Но никакого взрыва не последовало, и, открыв глаза, он увидел Низу, лежащую на траве в шаге от незримой смертельной черты периметра. Он обернулся как раз вовремя, чтобы уклониться от бросившегося на него киборга. Мармо врезался в стекло с такой силой, что Руиза на его месте расплющило бы. От удара сознание полуробота на миг помутилось. Руиз прыгнул на него, зажал согнутой в локте рукой шею врага и уперся ногой в основание летательного пузыря. Один хороший пинок, и накренившийся механизм с грохотом упал на пол.

В голосе Мармо прозвучал мягкий упрек:

— Очень неприятная ситуация — я не смогу самостоятельно подняться из этого положения.

— Ты солгал. Тебе бы за это башку свернуть, — отозвался Руиз, — но с этим я пока повременю. Кто знает, может, даже оставлю тебя в живых, если ты найдешь способ оказаться мне полезным.

Киборг вздохнул:

— Надеюсь, что смогу.

— Тогда начнем вот с чего: где ключ от ошейников?

— Боюсь, единственный экземпляр остался у Кореаны.

Руиз встал возле полуробота на колени и улыбнулся. Затем взял стилет и принялся методично кромсать плотную ткань, соединявшую голову и туловище Мармо.

— Фу, какое варварство. Воспользовался бы лучше ружьем. Это настолько эффекта… — Искусственные глаза киборга закатились.

Руиз рассмеялся и нажал посильнее. Кончик стилета скользнул между соединениями, и показалась капля яркой крови. Мармо задергался и попытался извернуться.

— Постой! — зачастил он. — Я вдруг вспомнил, что запасной ключ заперт под главной панелью управления.

Руиз позволил стилету закрыться, потом подошел к панели управления и заглянул под нее. Среди переплетения проводов притулился маленький черный ящичек, возле крохотной клавиатуры поблескивал красный огонек.

— Ну-с, как насчет правильного кода? — поинтересовался Руиз.

— Да-а, непростая задачка, — мягко отозвался Мармо. — Дай подумать.

Агент выглянул в иллюминатор. Низа все еще лежала возле периметра. Он почувствовал внезапный прилив беспокойства.

— Думай быстрее, — предупредил он киборга. Снова щелкнул стилет.

— Спокойно, спокойно. Я вспомнил. Перекати меня к этому ящику, и я его открою. Если он заминирован, то основная сила удара придется на меня.

Руиз уперся ногами и сдвинул тяжелое тело. Три поворота, и полуробот лежал на боку возле панели управления.

— Тебе придется освободить мне руку, — сказал Мармо.

— Минуточку. — Кончиком ножа пленник поддел панель на груди киборга. Внутри находилась главная батарея питания, и он крепко ухватился за нее.

— Что ты делаешь? — в искусственном голосе послышались нервные нотки.

— Я тоже не идиот, — объяснил ему Руиз. Мармо вздохнул и даже как-то обмяк. Пленник высвободил его человеческую руку из-под цепей боло. Полуробот постучал пальцами по миниатюрному сейфу, и оттуда выпал ключ — полоска мнемонического пластика.

Руиз подхватил добычу.

— Спасибо, — сказал он вежливо и выдернул батарею питания из груди киборга.

Мармо дернулся и затих. Руиз выбежал из контрольной рубки, скатился по трапу, помчался через трюм и нырнул в ночь.

Руиз снял ошейник сначала с Низы, а потом уже с себя. Он поднял девушку на руки и понес мимо остальных, застывших у входов в палатки с выражением сонного изумления на лицах. Когда он проходил мимо Фломеля, фокусник выступил вперед и поймал его за рукав.

— Что происходит? — требовательно спросил маг. — Что это вы задумали?

Руиз взглянул на него и поднял осколочное ружье. Фломель побледнел и убрал руку. Безродный внес Низу по трапу в катер. За спиной он слышал возмущенный шепот мастера и спокойный бас Дольмаэро.

Агент положил принцессу на кушетку. Дыхание ее было легким, цвет лица вполне приемлемый, и, приложив ухо к груди, он услышал, как спокойно и ровно бьется ее сердце. Секунду он постоял возле нее на коленях, прижимаясь щекой к теплой коже. Потом поймал прядь волос и пропустил между пальцами, дивясь их шелковистости. Затем зарылся лицом в густые кудри и вдохнул неповторимый запах.

Перед его внутренним взором проносились страшные картины: бегущая Низа, невидимый залп орудия, брызги костей и плоти, драгоценное тело, распластанное взрывом, словно туша в мясной лавке, — разлагающиеся останки, в которых уже не было бы Низы. Мужчина помотал головой: все в порядке, ничего этого не случилось. Он не мог понять, почему его все еще трясет.

Чуть позже Руиз отправился к Мармо и обыскал многочисленные карманы, прорези и ячейки, которыми изобиловал корпус киборга. В основном ему попадались компьютерные игры, их скопилась внушительная коллекция, но удалось обнаружить и кое-что полезное. Захватчик нашел миниатюрный многофункциональный киберщуп, с помощью которого Мармо, вероятно, следил за своим механическим здоровьем, еще три обоймы для осколочного ружья и универсальный ключ ко всем каютам катера. Руизу попалась также кредитная микросхема, которая, видимо, подлежала оплате в конце путешествия, и пневматический шприц-пистолет, похожий по дизайну на ошейники и, видимо, содержавший нейтрализатор для успокоительного. Еще он наткнулся на клочок бумаги, смятый и покрытый каракулями, которые, очевидно, представляли собой расписание выхода на связь. Сердце у беглеца екнуло: следующий сеанс должен был состояться в полдень.

Опустошив тайники на корпусе Мармо, Руиз рассовал все полезное по карманам и вернулся к Низе. Она не подавала никаких признаков пробуждения. Он привязал девушку к койке, чтобы она не причинила себе вреда, если попытается встать прежде, чем к ней полностью вернутся силы.

Руиз спустился по трапу, неся в руках осколочное ружье и блок питания киборга. Остальные пленники сидели возле палаток, тараща глаза в ярком свете прожекторов. Он улыбнулся Дольмаэро, послал предостерегающий взгляд Фломелю, кивнул Мольнеху. Кроэль заскулил и уполз в свою палатку.

— Расстановка сил изменилась, — сообщил агент и зашвырнул батарею в темноту.

Фломель с мучительным усилием поднялся на ноги.

— Что это значит? — требовательно спросил он. — Что еще за ужасы ты там натворил? Я все знаю про тебя и твои разбойничьи замашки. Если ты нанес вред кому-либо из служащих госпожи, ты горько об этом пожалеешь.

Руиз и не предполагал, что еще способен удивляться.

— Ну и дурак же ты, Фломель! Что ты о себе вообразил? Что ты один из ее «служащих»? Ты — ее раб, вещь, которую можно покупать и продавать.

— Лжец! — взвизгнул Фломель. — Ты за это еще заплатишь, ох как заплатишь!

Руиз понял, что пускаться в объяснения бессмысленно, вздохнул и поднял пульт контроля за ошейниками. Маг выпучил глаза и отпрянул, заслоняясь ладонями. Тут встал Дольмаэро.

— Погоди, друг Ав, — прогудел он. — Мастер Фломель, конечно, дурак, но не убивать же его за это. Ежели мы перебьем всех дураков, кто останется?

Фломель злобно зыркнул на Дольмаэро, и Руиз понял, что благодарности старшина от него не дождется. Он коснулся желтой кнопки, и фокусник повалился без сознания.

— Жить будет, по крайней мере должен, — сказал победитель. — И я придумал, как его использовать. Я тут, кажется, нашел противоядие для анестетика, который содержится в ошейниках. Вот и опробую на мастере, прежде чем колоть Низу.

Он подошел к Дольмаэро и прижал ключ к его ошейнику. Кольцо упало на землю, и старшина недоверчиво потер шею:

— Как тебе это удалось? Я не нахожу слов.

— Банесса мертва, а получеловек покалечен так, что больше не сможет причинить нам вреда. Потом расскажу. — Руиз обернулся к тощему фокуснику: — Мольнех, я должен спросить тебя: будешь ли ты поступать так, как я велю, если я тебя освобожу?

Мольнех нервно улыбнулся:

— Понимаю, в противном случае я останусь здесь ждать прибытия госпожи?

— Нет, я тебя не брошу. Суук славится разнообразием хищников. Без взрывной установки, которая охраняет периметр, ты очень быстро пойдешь им на ужин. Я даже Фломеля не оставлю, хотя придется запереть его в трюме.

Фокусник озадаченно моргал:

— А ты вовсе не такой кровожадный, как нам рассказывали. В любом случае, у меня нет ни малейшего желания встречаться с госпожой. Сдается мне, она будет весьма недовольна событиями этой ночи. Веди нас.

Руиз снял с него ошейник.

— Спасибо, — улыбнулся Мольнех.

— На здоровье, — откликнулся Руиз. — Да, как там Кроэль? Он способен вести себя разумно?

Мольнех поджал губы:

— Я бы предпочел не высказываться на его счет. Как вы думаете, старшина гильдии? Вы редко ошибаетесь в таких делах.

Дольмаэро почесал в затылке:

— Не знаю. Разум мастера Кроэля довольно хрупок и не отличается гибкостью, а при подобных обстоятельствах… Не думаю, что ему стоит полностью доверять.

— Тогда оставим ошейник, пока. А что Фломель? Можно до него достучаться с помощью логики?

Дольмаэро посмотрел на распростертого мага.

— Фломель неглупый человек, хоть и неприятный. Может, он и прислушается к разумным доводам. Кстати, а где это странное существо, не то мужчина, не то женщина?

— В моей палатке, мертвое.

Старшина поднял бровь, но вопросов задавать не стал.

Дольмаэро и Мольнех внесли спящего Фломеля в трюм. Он оглушительно храпел, ошейник все еще был на нем.

— Как вам кажется, вы справитесь с Кроэлем? — спросил Руиз у Мольнеха.

— Попробуем.

— Вот ключ от поводка, — сказал новоиспеченный командир, вытаскивая пластинку из палатки Низы. — Ошейник пока оставим.

С верхней площадки трапа он несколько минут наблюдал, как тощий фокусник разговаривает с Кроэлем, сидя на корточках у входа в палатку. Немного погодя трусливый маг неуверенно вылез из палатки и встал, опираясь на костлявое плечо Мольнеха. Тот помог товарищу подняться в трюм, нашептывая что-то ободряющее. Бедняга тяжело плюхнулся на скамью и уставился в пол.

— Мастер Кроэль, — обратился к нему Руиз. — Пожалуйста, выслушайте меня внимательно.

Фокусник, не поднимая глаз, кивнул.

— Положение изменилось, но к лучшему. Это я гарантирую.

Кроэль снова кивнул, совсем как ребенок, — жест этот совершенно не вязался с его крупной фигурой.

Дольмаэро прикоснулся к спине эмиссара, там, где кровь от попавших осколков пропитала ткань.

— Ты ранен, — сказал он. Руиз поморщился:

— Не смертельно. Но если ты окажешься столь любезен, что извлечешь осколки, буду премного благодарен.

Старшина улыбнулся:

— Ну, это-то я наверняка смогу.

Руиз отыскал аптечку и спустил комбинезон до пояса. Дольмаэро обращался с пациентом бережно. Когда он закончил и покрыл ранки псевдокожей, то сказал с вежливым любопытством:

— Я ожидал, что у человека вроде тебя гораздо больше шрамов.

Руиз ухмыльнулся и похлопал Дольмаэро по плечу.

— Я держу свои шрамы внутри — где им, собственно, и полагается быть.

Он принес шприц-пистолет и прижал к шее Фломеля. Фокусник дернулся и тут же широко открыл глаза. Он попытался встать, в горле у него клокотало от безумной ярости.

— Заткнись, — резко приказал Руиз. — Молчи и слушай, а то снова усыплю. Теперь я здесь командую.

Лицо Фломеля застыло, глаза вспыхнули нехорошим огнем, но рот он закрыл. Руиз вздохнул:

— Ладно. Слушайте все. Вы наверняка уже догадались, что Кореана торгует рабами. Она хотела, чтобы вы поставили спектакль для будущих покупателей. Труппы, у которых есть Феникс, высоко ценятся на пангалактическом рынке: за вас она получила бы неплохую сумму.

Дольмаэро спросил:

— А почему ты здесь, Руиз? Ты же не с Фараона. Руиз машинально солгал:

— Я просто путешествовал, и меня случайно занесло на вашу планету. Я был поражен не меньше вашего, когда нас схватили.

Старшина задумчиво потер подбородок:

— А как насчет того, что рассказал нам мастер Фломель? Ну, про то, что ты прыгнул на сцену как раз перед тем, как нас похитили?

— Да, — кивнул Мольнех. — Я тоже видел. «Перестань недооценивать Дольмаэро», — напомнил себе Руиз и принялся импровизировать:

— Я просто хотел вас сфотографировать. У меня была такая машинка, которая делает картинки, все путешественники таскают их с собой. Но я поскользнулся и упал. Впрочем, сейчас не до этого. Нам предстоит решить, что делать дальше.

— А что мы можем предпринять? — спросил Дольмаэро.

— Вопрос по существу. Сначала необходимо убрать огромный труп из дальней каюты. Потом я постараюсь привести в чувство Низу. Затем обследуем катер и поймем, сможем ли им управлять.

Они оставили Кроэля в трюме, привязав к скамье. Фломель шел за ними на некотором расстоянии, словно боялся смешаться с остальными. Возле двери в каюту Банессы Руиз остановился:

— Там, внутри, омерзительное зрелище. Но выволочь ее оттуда необходимо, а то через пару дней начнет вонять.

Он толкнул дверь и вошел. Великанша лежала на койке с почерневшим лицом и раскинутыми ногами.

— Нелегкая работка, — протянул Дольмаэро. — Она, должно быть, немало весит. Как же ты ее одолел?

Руиз покачал головой, не горя желанием вдаваться в подробности:

— Застал врасплох. Теперь скатите ее на пол, и посмотрим, удастся ли выволочь труп наружу.

Фломель подошел к изголовью и коснулся сенсорного шлема.

— Что это?

Руиз сорвал шлем с головы великанши, бросил с размаху об пол и растоптал.

— Тебе не следует этого знать, мастер Фломель. Пока Дольмаэро и Мольнех выкатывали труп на палубу, старший фокусник шлялся по каюте, рассматривая вещи ее покойной хозяйки. Он нагнулся было за инкрустированным рубинами кинжалом, но Руиз покачал головой, и мастер отпрянул, бросив на него исполненный ненависти взгляд. Потом пошел дальше и наткнулся на банку, в которой Банесса хранила заспиртованные мужские члены.

— Что это?… — Фокусник осекся и побледнел.

— Милая дама. Правда, мастер Фломель? — улыбнулся ему Руиз, и волшебник впервые не нашелся с ответом. Он стоял в глубоком раздумье, лицо его было мрачно.

Тем временем остальные связали запястья трупа проволокой от сенсорного устройства и приготовились вытаскивать его из каюты.

— Хорошо, что мы взялись за дело, прежде чем наступило окоченение. Тогда бы нам ее нипочем не выволочь, — заметил Дольмаэро.

Втроем они еле сдвинули тушу с места и, дружно навалившись, потащили к выходу. Когда они добрались до трюма, Кроэль было дернулся, но Мольнех ухитрился его успокоить. Фломель задумчиво брел следом.

— Теперь я собираюсь заняться Низой, — объявил Руиз. — Скатите тело вниз по трапу. А ты им поможешь, — обернулся он к Фломелю.

— Я? Я что — безродный, чтобы прикасаться к мертвым?!

Эмиссар нахмурился.

— Я не стану тебя убивать за то, что ты дурак, но и кормить тоже не обязан. Возьму и прикую тебя в трюме, если не станешь помогать остальным и делать то, что тебе говорят.

Секунду казалось, что Фломель на него кинется, но потом, помолчав, фокусник мрачно кивнул.

— Хорошо, — сказал Руиз. Он прижал ключ к ошейнику мастера, снял его и отшвырнул. Потом вышел из трюма.

Низа тихо лежала на кушетке. Руиз несколько мгновений просто сидел рядом, любуясь ее красотой, которая не потускнела, даже невзирая на трагические события этой ночи. Он прижал шприц-пистолет к шее девушки. И она ахнула. Руиз был потрясен мрачным взглядом распахнутых глаз.

— Низа, все в порядке, — сказал он и помог ей сесть. Чуть помедлив, она обвила руками шею мужчины.

— Я думала, что умерла, — прошептала она, — и была этому рада. Потому что решила, что ты погиб.

— Мы оба живы. А если нам еще чуть-чуть повезет, и дальше будем живы.

Он дотронулся до девичьей шеи, там, где раньше был ошейник. Потом поцеловал нежную линию щеки. Секунду спустя она слегка отстранилась и огляделась. Заметив на полу тесной рубки опрокинутого Мармо, девушка вздрогнула:

— Он мертв?

— Не думаю. Но абсолютно безвреден. Вот великанша, та — покойница. Остальные как раз убирают труп.

— Остальные?

— С ними все в порядке.

— Ты должен прикончить фокусников, Руиз. Или оставить их здесь. Им нельзя доверять, они считают себя лучше других.

— Ты имеешь в виду… они похожи на принцесс? Она пожала плечами, не зная засмеяться или обидеться.

— Нет, Руиз, я серьезно. Так будет безопаснее. Тебе ведь это нетрудно, правда?

— Ты так думаешь?

Казалось, Низа прочла в его глазах нечто неприятное. Она отодвинулась и зябко обхватила себя руками:

— Ты многих убил за свою жизнь? Руиз встал и подошел к иллюминатору.

— Кое-кого.

— Что?

— Я говорю… — Он обернулся и посмотрел на девушку. — Ладно. Миров много, Низа, и все они населены триллионами живых существ. И кое-кто из этих триллионов… в общем, не заслуживает того, чтобы жить. И потом, разве ты сама только что не просила меня убить фокусников? Уверяю тебя, несмотря на то, что они с тобой проделывали, их вина ненамного больше твоей. Чем же они заслужили смерть?

— Ладно. Ты прав. Пусть себе живут, я за ними присмотрю.

Руиз рассмеялся:

— Неплохое решение проблемы.

В душе Низы проснулась надежда, когда она увидела, как Руиз изучает систему управления катером. Его сильные руки, казалось, сами знают, что к чему. Они ласкали переключатели и лампочки, экраны и кнопки, неторопливо постигая назначение этих загадочных вещей. Он был богом, он убивал с божественной небрежностью. «Может быть, — думала она, — он с такой же легкостью творит и чудеса».

Когда над розовыми степями взошло солнце, Руиз попросил Низу раздать бывшим пленникам пакеты с рационом. Девушка подошла к указанному шкафчику, поковырялась в непривычном замке и наконец открыла дверцу.

— Будь поувереннее, — посоветовал ей Руиз. — И не бойся Фломеля. Если он попытается учинить какую-нибудь пакость, Дольмаэро его приструнит. Когда закончишь, приходи обратно.

Она снесла упаковки в трюм. Дольмаэро и Мольнех приняли свои порции с радостью. Кроэль тупо взглянул на нее и рук не протянул. Девушка положила пакет на скамью. Когда она дошла до Фломеля, старший фокусник уставился на нее со смешанным выражением ненависти и страха.

— Мастер Фломель, — сообщила она, протягивая ему еду, — это не яд. Руиз Ав не велит мне снова пытаться убивать вас, поэтому я не стану.

Поджав губы, он выхватил у нее из рук упаковку.

— Приятного аппетита, — сказала принцесса.

Проходя мимо шлюза, она заметила труп великанши, который, с раскинутыми руками и ногами, валялся у подножия трапа. Он уже привлек внимание огромных жуков-падальщиков с переливчатыми крыльями. После того как один из них залетел в трюм и укусил Мольнеха за щеку, Руиз убрал трап и задраил шлюз.

— Пойдемте в контрольную рубку, — позвал он, затем ласково обратился к скорчившемуся на скамье Кроэлю: — Мастер Кроэль, вы подождете нас? Там, наверху, опасные машины, и вам будет спокойнее здесь.

В рубке Руиз прислонился к главной панели и обратился к остальным:

— У нас тут имеется некоторая закавыка. Засмеялся один Дольмаэро, хотя Мольнех тоже продемонстрировал щербатую улыбку.

— Да, так вот, — ухмыльнулся в ответ Руиз, — дело в том, что катер запрограммирован отвезти нас туда, куда велела Кореана. Мне не удалось изменить курс. Поэтому нам придется либо продолжать полет в том же направлении, либо отправиться пешком куда-нибудь еще. С моей точки зрения, в здешних степях слишком опасно. Я не очень разбираюсь в животном мире этой части Суука, но люди Кореаны чего-то очень боялись.

Руиз не стал упоминать о том, что императив Лиги настойчиво скребется у него в мозгу, требуя продолжения расследования. Командная схема несколько ослабла, поскольку прошло немало времени, да и сокращения смертной сети расшатали ее, но она оставалась еще достаточно сильной, чтобы беспокоить его, а следовательно, отнимать силы и энергию, которые были ему так необходимы в сложившейся непростой ситуации.

— Я тоже боюсь, — серьезно проговорил Мольнех. — Уверен, в здешней траве обитают прожорливые твари. Но каковы бы ни были планы Кореаны относительно нашей судьбы, мне они совершенно не нравятся.

— Мне тоже, — согласился Руиз, — но имеются и кое-какие приятные новости: программа не запрещает сажать катер. Мы можем двигаться по установленному маршруту, а если заметим подходящее место — деревню например, — то можем приземлиться, и оттуда уже своим ходом добираться до нейтральной стартовой площадки.

— Значит, так и поступим, — уверенно произнес Фломель.

Руиз удивленно воззрился на фокусника:

— Мне приятно, что ты разделяешь мою точку зрения, мастер Фломель.

Лицо старшего фокусника превратилось в маску дружелюбия, и эмиссар подумал, что никогда оно не выглядело более фальшиво.

— Есть такая поговорка: когда дует ветер из Ада, даже самое сильное дерево должно кланяться. — Улыбка у Фломеля получилась неприятная.

Руиз заметил, что Низа поморщилась. Она не спускала глаз с мастера. Поймав на секунду ее взгляд, Руиз подмигнул.

Дольмаэро примостился на самом кончике стула и уставился в пол, похрустывая костяшками пальцев.

— Каково твое мнение, старшина гильдии? — обратился к нему эмиссар. — Скажи нам.

Дольмаэро поднял глаза, ему явно было не по себе:

— Думаю, твой план — единственно возможный в нашем положении. Но… Я должен спросить тебя, Руиз Ав, каковы твои намерения относительно нас? Ведь право владения нами теперь перешло к тебе, так? Можем ли мы надеяться вернуться на Фараон?

Руиз моргнул.

— Нет-нет, никакой я вам не хозяин. По мне, так вы — свободные люди. Любой, кто захочет уйти, волен сделать это прямо сейчас и направиться, куда пожелает. — Он повернулся и взглянул на Низу. — Хотя мне было бы очень жаль. Что же касается возвращения на Фараон… боюсь, это маловероятно, по крайней мере на данном этапе.

Низа оторвала взгляд от Фломеля и посмотрела на Руиза, на лице ее читались ужас и изумление. Лица остальных отразили это выражение с зеркальной точностью.

— О-о-о-о, — невесело протянул Дольмаэро. — Это тяжелый удар, Руиз. Но не совсем неожиданный. Пока ты не завладел катером, я и думать забыл о каких-то там упованиях. И все же, не объяснишь ли ты нам, почему мы не можем вернуться?

Руиз почувствовал себя не в своей тарелке. Разве мог он сказать этим людям, что, согласно пангалактическим законам, они все еще являются собственностью Лиги Искусств и единственный для них способ вернуться на родную планету — это попасть туда в качестве груза с начисто стертой памятью? Он постарался выиграть время.

— Межзвездные путешествия весьма недешевы, и редкий корабль заглядывает на Фараон.

Дольмаэро печально наблюдал за ним:

— Это ведь не вся правда.

Руиз уставился на кончики своих сапог:

— Не вся. Это сложный вопрос. Если хотите, мы побеседуем об этом позже. А теперь нам надо двигаться. Кореана должна скоро выйти на связь с катером. Она будет весьма обеспокоена, если никто из ее прислужников не ответит на вызов. Я обыскал все, что мог, — кажется, в катере отсутствуют приборы дистанционного управления. Вряд ли ей удастся перехватить командование. Но я ни в чем не уверен. Поэтому мне бы хотелось оказаться как можно дальше отсюда, прежде чем она забеспокоится.

Эмиссар повернулся к главному пульту и начал готовить катер к взлету. Не оборачиваясь, он приказал:

— Всем лечь на кушетки и пристегнуться. Возможно, полет предстоит опасный.

Когда двигатели взвыли и вынесли суденышко в небо Суука, он обернулся, чтобы взглянуть на своих подопечных. Они напряженно скрючились в страховочных сетках, на лицах застыло одинаково недоверчивое выражение.

Но Низа улыбалась, и глаза ее были полны такой нежности, что сердце Руиза взмыло, как на крыльях.

Оглавление

  • ГЛАВА ПЕРВАЯ
  • ГЛАВА ВТОРАЯ
  • ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  • ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  • ГЛАВА ПЯТАЯ
  • ГЛАВА ШЕСТАЯ
  • ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  • ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  • ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  • ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  • ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
  • ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
  • ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
  • ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
  • ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  • ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
  • ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
  • Реклама на сайте

    Комментарии к книге «Контракт на Фараоне», Рэй Олдридж

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства