«Познавший Кровь»

Кирилл АЛЕЙНИКОВ ПОЗНАВШИЙ КРОВЬ

ПРОЛОГ

И жить хорошо, и жизнь хороша!

В. Высоцкий.

— Э-э-эх!

Я потянулся так сильно, как только мог. Что может быть лучше пятницы, конца рабочей недели? Предвкушаешь выходные, отдых во всех его формах и проявлениях, веселье и расслабуху. Хочется даже задержаться на работе еще на полчасика, чтобы оттянуть наступление долгожданного, столь желанного в течение пяти долгих дней уик-энда. Не глуп был тот человек, который придумал пятидневную рабочую неделю и два выходных: вроде бы и не устал особенно, зато уже хочется немного отвлечься от рутинных обязанностей и, предоставив себя же самому себе, своему воображению и кошельку, провести наступившие выходные с максимальной пользой — в таком распорядке чувствуется хорошая балансировка между работой и отдыхом.

Я, во всяком случае, собирался сделать это именно так. Пусть кошель мой не набит под завязку хрустящими бумажками, но кое-что там пока еще хрустит.

— Ладно, Макс, бросай свои дела! Пора домой! — весело сказал я своему сослуживцу и другу, который сидел в противоположной части офиса, у окна.

— Не, я поработаю еще немного, — махнул он рукой. — Как раз доделываю заказ. Лучше сегодня его сделать и в понедельник с утра сдать, чем потом снова возвращаться к нему. Не люблю, знаешь ли, откладывать почти готовые проекты.

Я пожал плечами, но был согласен с коллегой. Сняв с вешалки куртку, я спросил:

— Мы сегодня собирались в клуб, помнишь?

Макс уже погрузился в доработку проекта, потому что, подняв на меня глаза, пару секунд не мог понять, о чем я толкую.

— Что говоришь? Клуб? Ах, точно! Я заеду за тобой в половине одиннадцатого!

— Добро!

Я вышел из офиса, попрощался с встреченным в коридоре Егором — начальником нашего отдела — и спустился по лестнице на улицу.

Погода была как нельзя подстать моему настроению: не по осеннему теплое солнышко ярко полыхало на идеально голубом небосводе, тротуары искрились чистотой и люди, бредущие по ним, казались счастливыми. Чуть уловимый ветерок пригонял с берега запахи шашлыков и прочей снеди, которую с фанатичным упорством и в невероятных количествах готовят лица самых разнообразных национальностей для посетителей открытых кафе.

Минут пятнадцать я простоял на остановке в ожидании своего автобуса. Когда мое терпение было вознаграждено, я занял удобное местечко у окна и, тихо напевая популярный мотивчик, добрался до спальных районов и, в конечном счете, — до своего дома.

Ровно в половине одиннадцатого запиликал мобильник — звонил Макс. Он оказался пунктуальным, чего нельзя было сказать, когда он практически ежедневно опаздывал на работу. Ну, работа — это ведь не отдых. На нее можно и опоздать. Я критически осмотрел себя в зеркало: белая футболка с короткими рукавами и витиеватыми «рунными» узорами на плечах, джинсы на коричневом ремне, вычищенные до блеска туфли… Осмотром я остался доволен. Заперев дверь, я спустился пешком и сел в машину.

Макс водил неплохо, хотя автомобиль ему не принадлежал. Когда возникала необходимость, он брал автомобиль у своего знакомого — тот постоянно пропадал на работе и редко отказывал, потому что «колеса» как таковые были ему не нужны.

— Как, говоришь, называется тот клуб? — спросил я, прикурив сигарету.

— «Носферату».

— Странно, я никогда о нем не слышал.

— Ну даешь! Это один из самых лучших клубов города! Я думаю даже, что это самое лучшее место, куда стоит пойти.

— Только название какое-то… странное, — заметил я.

— Зато звучное! — хмыкнул Макс. — Поверь мне, приятель, нам скучать не придется!

Мы плутали по вечерним улицам довольно приличное время, пока искали «Носферату». В отличие от прочих ночных клубов города, это заведение расположилось где-то в гуще домов, позади шумных проспектов и ярких витрин круглосуточных магазинов. Но когда мы все-таки нашли клуб, я был, честно сказать, немного ошеломлен.

Огромная коробка предстала перед нами за очередным поворотом. Фасад сверкал черным мрамором и хромированными трубами, подсвеченными стальными колоннами и мерцающими вспышками. Все было выдержано в ультрасовременном стиле, и даже исполинская летучая мышь с мордой, до крайности уродливой, раскинувшая перепончатые крылья над фасадом, казалась необходимым атрибутом отделки. Парковочная площадка перед клубом была под завязку забита самыми разными автомобилями, так что максу пришлось парковать свою «девятку» в ближайшем дворе.

На входе в здание нас проводили взглядом двое охранников в черных пиджаках. Впрочем, их взгляды ничего не выражали. Вестибюль явился продолжением того ультрамодерна, который был снаружи, и я внутренне согласился с Максом — этот клуб и впрямь был неплох. И почему я никогда не слышал о нём?

Билеты мы приобрели без проблем и сразу же поспешили к танцплощадке, откуда рвались до предела агрессивные, преимущественно низкие частоты музыки двадцать первого века — музыки, которую вряд ли поймут Моцарт, Чайковский, Бах, Глинка и все прочие меломаны древности, протяни они до наших дней. Но что говорить о предках, если даже некоторые современники не в силах понять и оценить всю глубину эмоций, которые заложены в эти басы? И какая разница, что эти эмоции по большей части и не эмоции вовсе, а скорее животные инстинкты: агрессия, безумное ликование, хаос… Индустриальное общество вынуждено быть агрессивным, рыночная экономика подстрекает эту агрессию, реалия «сколько людей, столько и мнений» добавляет солидную часть хаоса и анархии. И всё это, по-моему, как нельзя лучше отображено в современной танцевальной музыке, но не той, какую с фанатичным упорством крутят форматные радиостанции. Нет, такая музыка бездарна и безэмоциональна, она лишена и смысла, и долгой жизни. Настоящая музыка двадцать первого века звучит в ночных клубах, на рэйв-вечеринках, в салонах спортивных автомобилей и в плеерах настоящих ценителей.

О, двадцать первый век, думал я, когда окунулся в море беснующихся человеческих тел. О, двадцать первый век, ты лучший из веков! А мир, в котором нам суждено скоротать время от рождения до смерти — лучший, пожалуй, из миров.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ОНИ СРЕДИ НАС

ГЛАВА I

Ты откроешь глаза,

Ты увидишь нас

И станешь таким

Уже через час…

С. Галанин и Михей

Я открыл глаза, и тут же свет от окна заставил меня поморщиться и вновь их закрыть. Черт, неужто солнце взорвалось, превратилось в большого красного гиганта и теперь закрывает собой все небо? Разогнав цветные круги, метающиеся в сумрачном пространстве, я снова попытался открыть глаза, но на этот раз — осторожно. Когда я приподнял голову, то обнаружил, что едва ли доживу до конца текущей минуты, потому что голова загудела как тысяча тепловозов, а под черепом возникло давление, на порядок превышающее то, что образуется под металлической оболочкой ядерной бомбы в момент взрыва.

Честно говоря, я даже испугался своего состояния. Конечно, похмелье бывает разным, и сила и глубина похмелья, как правило, прямо пропорциональны веселью, испытанному накануне. Однако в таком случае я вчера был на вечеринке как минимум по поводу конца света. Или, быть может, Господь спустился с облаков и заявил, что прощает всему роду человеческому грехи и приглашает в рай? Ту еще пьянку должно было устроить ненаглядное человечество…

Я испустил тяжкий стон и отбросил всякие мысли о вчерашнем, потому что думать было по-настоящему больно. Я приложил все силы, чтобы оторваться от подушки и сесть на диване. Если раньше я и болел с похмелья от недоброкачественной водки, крепкого пива или необдуманного смешивания разных видов и сортов спиртного, то нынешнее мое состояние больше напоминало предсмертные муки приговоренного к казни преступника в газовой камере. Я даже огляделся в стремлении убедиться, что нахожусь дома, а не в месте проведения казни.

Я потер лицо ладонями, снова простонал, и попытался встать на ноги. Почему-то я не особенно удивился, когда ноги подкосились. В момент падения пришла мысль, что придется тормозить головой. Мысль показалась весьма удручающей, а последствия столкновения головы с полом невозможно было угадать. Но когда я рухнул подле дивана, больно стукнувшись лбом, то последствия разделились на две части: первая исторглась из моего организма через ротовую полость, что было очень неприятно, а вторая многотонными свинцовыми шарами загрохотала под черепом, что было еще неприятнее.

— О-о-о-о! — изрек я многозначно, когда спазмы желудка прекратились. Хотелось поскорее распрощаться с грешным миром и помереть, провалиться хоть в ад, но только не слышать чудовищный грохот в ушах и не кривиться от яростной боли. Сколько же надо выпить, чтобы наутро чувствовать себя настолько хреново? Я, конечно, знаю, что русские способны переплюнуть любого, когда речь идет о потреблении алкоголя (об этом ходит немало шуток и легенд), но даже у них есть какой-то предел. И вчера я перешагнул его.

Я с невероятным усилием снова встал на ноги и, держась за стены, чтобы ненароком не ушибиться, поплелся в ванную. Включил кран с холодной водой, воткнул пробку, бессмысленно посмотрел на струю минуту-другую и окунулся в прохладу.

Наверное, я задремал, потому что вновь обнаружил себя почти утонувшим: ледяная вода стекала через предохранительное отверстие и скрывала подбородок. Дрожа от озноба, я вылез из ванны, обтерся полотенцем и перебрался на кухню. В туалетное зеркало я не посмотрел умышленно: то, что открылось бы моим глазам, могло вызвать только отвращение.

Все-таки хорошо жить одному. Можно являться домой в любом состоянии и не бояться летящей из темноты скалки, можно ходить по квартире голым и не стесняться, можно, в конце концов, нагадить в комнате и не убирать, пока не захочется. Как раз кстати я вспомнил о неких последствиях, оставленных мною в спальне, взял веник, совок, и уныло поплелся убирать. В довершение я протер пол мокрой тряпкой и даже побрызгал освежителем воздуха. Спальня наполнилась приятным яблочным ароматом, от которого, впрочем, мне опять стало тошно.

Когда чайник вскипел, я набухал в стакан аж три ложки кофе, залил кипятком и жадно отхлебнул. Я должен был обжечь губы, но боли не почувствовал. Чтобы не сойти с ума, мне пришлось задернуть шторы — на улице было слишком светло. Точнее сказать, мои глаза отказывались воспринимать яркий свет и реагировали на него болезненно.

Через пятнадцать минут кофе и кусочек пряника, который я решил съесть, попросились наружу, и мне пришлось не без сожаления и ломки в суставах бежать в туалет. Я решил более ничего не употреблять, дабы не напрягать обезумевшую от выпивки пищеварительную систему, пока более или менее не полегчает. Развалившись на диване, я включил телевизор, пробежался по каналам. Как обычно, по телику крутили или рекламу, или никому не нужные сериалы, или до примитивизма тупые западные фильмы. Остановив свой выбор на «Рамблере», я отбросил пульт и стал без интереса смотреть, как в естественной среде обитают некие desmodus rotundus — летучие мыши-кровососы.

«— Десмоды, или desmodus rotundus, это млекопитающие семейства десмодовых, относящиеся к отряду рукокрылых. Десмоды — наиболее многочисленный вид этого семейства, которых также часто называют вампирами, хотя истинными вампирами, или vampyrus, являются листоносы, всеядные и довольно крупные летучие мыши. Десмодовые внешне похожи на листоносов, но все их зубы с режущими краями, а желудок имеет большой кишкообразный вырост. Ареал обитания этих созданий покрывает экваториальные и субэкваториальные зоны Северной и Южной Америки.

Десмоды — единственные настоящие паразиты среди теплокровных позвоночных. Они питаются исключительно кровью млекопитающих, а иногда — и кровью человека. Два сомкнутых между собой верхних резца приобрели форму, удобную для надреза даже толстой кожи таких животных, как коровы, буйволы. Слюна десмодов анестезирует, т.е. обезболивает место надреза кожи и задерживает свертывание вытекающей из ранки крови.

Десмод хорошо летает и быстро бегает. Крылья при беге обычно плотно сложены вдоль предплечья, а опирается зверек на подушечки у основания большого пальца. Проворно бегущий десмод в темноте напоминает лягушку или гигантского паука. Живет десмод в разных ландшафтах, на равнинах и в горах до трёх тысяч метров над уровнем моря. Днем он укрывается в разных убежищах: в дуплах, строениях, пещерах и др. В колониях бывают десятки и сотни особей. Часто десмод поселяется вместе с рукокрылыми других видов.

С наступлением темноты десмоды вылетают на поиски своих жертв: лошадей, мулов, коз, свиней. На одну из них нападают иногда до восьми десмодов, а один раз был зафиксирован случай нападения на корову целых тридцати трех летучих мышей! За один прием пищи десмоды способны поглотить огромную порцию жидкости, вес которой равен половине собственного веса животного. Это означает, что организм такой летучей мыши способен быстро переварить большое количество однообразной пищи, которая содержит неимоверно много белка и крайне мало жиров и углеводов. Подобное становится возможным благодаря превосходно приспособленным к кровавому меню мощным почкам, равным которым нет ни у одного млекопитающего на земле. Такая анатомическая особенность мышей семейства десмодовых, в свою очередь, накладывает отпечаток на его образ жизни.

Десмоды бывают активными круглый год и не впадают в спячку даже в холодных частях ареала. В течение светлого времени суток они отдыхают, а с наступлением ночи снимаются с насеста и после одного-двух часов полета находят свою жертву. Наступает время еды: десмоды поглощают весь свой суточный рацион в один присест. Едят они быстро — от десяти минут до получаса, что позволяет им наслаждаться трапезой, не боясь сопротивления на время «проанестезированной» жертвы. Между прочим, называть летучих мышей семейства десмодовых кровососами не совсем верно: они не пьют кровь, а слизывают ее с тела животного, сделав острыми резцами небольшие надрезы. К тому же, десмоды прекрасно разбираются в анатомии: они с завидной точностью вскрывают сосуды и вены жертвы перед тем, как начнут питаться ее кровью».

Когда передача закончилась и пошел анонс, я узнал, который сейчас час. К слову, я узнал не только о времени, но и о дате. Получалось, что я проспал больше суток и на дворе был разгар воскресного вечера. Эта новость привела меня в ужас, ведь назавтра полагается идти на работу, я мое состояние ясно говорило, что похмелье так быстро не пройдет.

Боже, сколько же я выпил? И, что самое важное, я совершенно ничего не помнил о той ночи, проведенной в клубе. Как он называется? «Носферату»? Странное название. Все мои воспоминания заканчивались баром и танцполом. Даже Макс в них особенно не присутствовал, хотя мы должны были находиться вместе.

Солнце все глубже погружалось в далекий горизонт, скрытый серыми многоэтажками, и по мере наступления темноты в памяти проявлялись новые воспоминания. Я вспомнил, как познакомился с двумя девушками, как Макс угощал одну из них, а я — другую. Потом мы танцевали, пили, снова танцевали. Потом… Потом я, кажется, поехал в гости к своей новой знакомой и там… А что было там, я вспомнить не мог, как ни старался.

Отыскав мобильник, я набрал Макса. К великому сожалению его телефон был отключен, о чем сообщил автомат холодным женским голосом. Автомат попытался обрадовать меня, добавив, что уведомление о моем звонке будет доставлено адресату, но мне было плевать на это. Поставив телевизор на полуторачасовой таймер, я попытался отбросить всякие мысли до лучших времен и уснуть.

Глубокий сон подкрался незаметно вместе с наступившей осенней ночью.

ГЛАВА II

Я просыпаюсь в холодном поту,

Я просыпаюсь в кошмарном бреду…

«Наутилус Помпилиус».

Проснулся я от настойчивой трели дверного звонка. Телевизор шелестел какой-то передачей, солнечные лучи косо падали сквозь занавески на цветастый ковер. Я подумал, что проспал лишь час, не более, потому что чувствовал себя по-прежнему хуже некуда. Кряхтя, как старый дед, я встал с дивана и, подавив острый приступ тошноты, поплелся открывать дверь.

На пороге стоял Макс.

— Блин, а я уж подумал — случилось что! — Было видно, как едва увидев меня, он стал успокаиваться, избавляясь от терзавших его волнений. — Ты как?

— Хреново мне, болею я! — как можно жалобнее ответил я ему, приглашая войти.

— Простыл что ли? Грипп?

— Какой там грипп! Чистой воды похмелюга.

— Ну ничего себе! — Макс искренне удивился. — Ты когда домой-то вернулся?

— Вроде сегодня утром. — Я пожал плечами, потому что не знал сам, когда же вернулся домой.

— Значит, на работу можно начхать, — укоризненно покачал головой Макс.

— Что я, идиот, чтобы по воскресеньям работать?

Макс задержал на мне взгляд. Мне показалось, что сделал он это ненарочно.

— Сегодня понедельник, друг мой. День, как я успел убедиться, тяжелый, но на работу-то хоть позвонить можно было?

— Понедельник? — Я немного удивился, но решил изобразить на лице тотальное ошеломление. — Не может быть!

— М-дя, — глубокомысленно заключил Макс. — Пить надо меньше, вот что я скажу!

Я согласился с ним и пригласил на чашечку кофе. Превозмогая тошноту, я вскипятил чайник, насыпал в две кружки растворимый напиток и одну предложил другу. Вяло отмахиваясь от шуток, я, наконец, решился задать единственный волновавший меня вопрос:

— Слушай, Макс, я ни черта не помню о том вечере. Ты не мог бы прояснить меня по нескольким пунктам?

— Ну, я тоже мало что помню. Они, гады, продают не пиво, а настоящее пойло! Но ты и в самом деле ничего не помнишь?

Я прикинул в уме те крупинки воспоминаний, что сумел отыскать до прихода друга.

— Помню, как мы сидели в баре. Как познакомились с двумя девками. Вроде бы, с одной из них у меня что-то было…

— Ну вот! — Макс всплеснул руками. — Так и было в самом деле. Мы с тобою пили в баре пиво, когда к нам подошли знакомиться две девчонки. Надо сказать, они были очень даже ничего! Поговорили мы о том, об этом, угостили друг друга выпивкой, а потом ты со своей отправился в гости.

— К кому? — То, что в предыдущий уик-энд мне довелось побывать в гостях, я уже догадывался. Но хотелось узнать подробнее, к кому и зачем я поехал. Впрочем, зачем, я сообразил сразу.

— Ну к девке той! Одной из наших новых знакомых. Она сама тебя пригласила, всячески заигрывала, и ты согласился. Я бы на твоем месте тоже согласился. — Приятель озорно подмигнул: — Хороша она в постели?

Я хотел бы думать, что она хороша и в постели, и в прочих местах, где вдруг схватит желание, и даже мог соврать другу, однако предпочел сказать правду:

— Не помню точно, было ли что-нибудь между нами. Мы, кажется, пили еще что-то, и я так нажрался, что совершенно ничего не помню.

Мы с Максом дружно вздохнули, и вздох наш был наполнен горечью и сожалением.

— Даешь, старина! — Макс похлопал меня по плечу. — Не стоило так пить, еще раз повторяю.

— Да что уж теперь… А ты как провел тот вечер? — поинтересовался я.

— Когда вы уехали, моя подружка как сквозь землю провалилась. Я покрутился еще немного в баре, а потом плюнул и поехал домой.

— Пьяный — и за руль? — В моей усмешке сквозило ехидство.

— Не впервой!

— Ну-ну!

Мы поболтали еще о чем-то несущественном. Макс рассказал последние новости с работы, в которых меня абсолютно ничего не интересовало, и попросил, чтобы назавтра, если мне будет по-прежнему плохо, я обязательно сообщил шефу о своем недомогании.

Когда друг ушел и я закрыл за ним дверь, то попытался снова вспомнить ту ночь.

Девушка…

Я не мог вспомнить ее лица, как ни старался. Но был абсолютно убежден, что она принадлежала к разряду не просто симпатичных юных бестий, а очень симпатичных. Кстати, сколько ей могло быть лет? Сегодняшние дамы с пеленок начинают краситься так, как будто собираются вместе с индейцами апачи на тропу войны. За размалеванными глазками, губками и щечками порою скрываются совсем юные создания с едва начавшей свое становление психикой, что можно сказать и о физиологии. Они гонятся за приключениями и чужими деньгами, за знакомствами и хорошей жизнью и даже не подозревают, что подвергают риску не только свои прекрасные юные прелести, но и тех, кто по ошибке решит на эти прелести посягнуть. Не знаю, как в нашей стране, но в сытых Соединенных Штатах проблема сексуальных контактов между совершеннолетними мужчинами и несовершеннолетними девушками стоит особо остро, и, как правило, не по вине мужчин. То есть, конечно, по вине, просто мужчины оказываются не в состоянии определить возраст своей подружки из-за ее кричащего макияжа и совсем недетской одежды. Впрочем, и у нас, чего душой кривить, все обстоит точно также, ведь мы ничуть не хуже американцев.

Несовершеннолетние дети, едва достигнув половой зрелости, начинают крутить романы. По расчету эти романы, или нет — результат обычно один: мужика ожесточенно поносят в суде, дают несколько лет в колонии строгого режима, где, кстати, за подобное «преступление» приходится отвечать чуть ли не перед всеми заключенными и весьма неприятным способом, а бедненькая маленькая девочка, вся в слезах, соплях и растекшейся туши рыдает на плече сердобольной мамы и причитает, что отныне жизнь для нее потеряла всяческий смысл.

Я размышлял над этим и становился все злее. Ну в самом деле, если дети не получают должного воспитания от своих родителей, в школах, если те самые сердобольные мамы и папы с легкостью отпускают своих чад на ночные дискотеки, «к подружке» и «на дачу», если малолетние нимфоманки добровольно ложатся в постель с мужиком, которого сами, к тому же, спровоцировали, то неужто хоть капля вины ложится на последнего?

И смешно, и грустно одновременно. Черный юмор, так сказать. Естественно, что взрослый мужчина, зная о несовершеннолетнем возрасте девушки, не должен трахаться с ней, иначе факт преступления перед законом налицо. Но когда он не знает, когда она сама накручивает свой возраст не только внешностью, но и на словах, то, кажется мне, стоит сказать следующее: иногда незнание чего-то не должно нести за собой ответственность.

Ведь и в прессе часто публикуются статьи, в которых описываются очередные судебные процессы над «насильниками», хотя, убежден, половина этих процессов — чистой воды профанация. В капиталистическую эпоху воспитание детей идет совершенно не тем путем, какой суждено было бы выбрать. И в особенности это касается девочек. Отчего-то родители стараются привить своему чаду не знания о реалиях жизни, не навыки выживания в экстремальном обществе, но любовь. Любовь к миру, к людям, любовь к тому единственному и прекрасному принцу, который рано или поздно в обязательном порядке встретится каждой девочке. Вместо получения достоверной и необходимой для каждого разумного жителя планеты информации от того же «Рамблера», из книг, журналов и газет не развлекательной тематики, девочки играют в куклы, готовясь уже с пеленок быть принцессами, воспитывать детишек и хозяйничать по дому.

А беда в том, что прекрасных принцев на белых скакунах на всех не хватит. И когда юная особа осознает это, то, можно сказать, она сталкивается лицом к лицу с суровой действительностью жизни и получает хороший шок. Впрочем, она сталкивается с действительностью еще раньше, когда понимает, что мир вокруг соткан не только из любви и розовых облаков. Более того, мир вокруг состоит преимущественно из других материалов и цветов: насилие, безработица, войны, преступность, продажность, взятки, грубость, хамство, агрессия, бедность, безысходность, смерть… Господи, сколько плохого, отрицательного, негативного таит в себе реальный мир, в котором всем нам жить. Так зачем же с детства дезинформировать детей?

Глядишь, мрачных тонов в нашей жизни станет меньше, если будущее поколение заставлять не гербарии собирать и писать сочинения на темы вроде «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я», а водить по моргам с последующими отчетами о впечатлениях. Кто получится в результате: садисты, насильники, маньяки, убийцы? Получатся люди, точно знающие, что жизнь — штука сложная, знающие, что нет ничего вечного и что желать — мало. И, что самое главное, они будут совершенно точно знать, знать с малых лет, «что такое хорошо и что такое плохо». Знать именно истину, а не принимать за неё примитивный розовый заменитель Помимо желания и безоблачных грез надо грызть зубами бетонные плиты, глотать грязь и срывать ногти — только так достигнешь и личного счастья, и счастья для всего человечества.

Думая так, я решил переодеться и сходить до магазина, хоть и чувствовал себя скверно — в холодильнике мышь повесилась. Я не сразу заметил два маленьких пятнышка на внутренней стороне левого бедра и сначала принял их за обыкновенные родинки, но приглядевшись, понял, что это не так. На коже были видны небольшие, чуть больше кончика карандаша ранки, успевшие почти зажить. Расстояние между ранками равнялось сантиметрам двум.

Сначала я подумал, что эти ранки могло оставить нижнее белье, но быстро отбросил эту мысль. В самом деле, как обычные хлопчатобумажные трусы без каких бы то ни было металлических, пластиковых или иных вставок могли проткнуть кожу? Предположение о комарах и клопах я отбросил вслед за первым — клопов в моем диване отродясь не бывало, а комары оставляют после себя совсем другие отметины.

Но откуда взялись эти ранки?

Я не стал долго ломать голову над этим вопросом, потому что посчитал его несущественным. Натянув джинсы и футболку, я обулся, вышел в подъезд и закрыл за собой дверь. Отчего-то мне показалось, что сегодня в подъезде чрезвычайно шумно: из квартиры напротив доносились крики разговора (именно крики, хотя не могу понять, как можно кричать и разговаривать одновременно); парой этажей ниже хозяева, очевидно, решили снести все стены в квартире с помощью обыкновенного отбойного молотка; где-то выше в голос орали как минимум сотня младенцев, хотя совсем недавно был только один — у молодой симпатичной пары, до тошноты вежливой и чистоплотной. И как мог у них появиться ребенок с их-то чистоплотностью и приличием?

Отвлекая себя от какофонии разнообразных шумов, я вызвал лифт, спустился на первый этаж и вышел во двор. Первое, что обухом осенило мою голову, это мысль «Пожар!». В самом деле, едва я шагнул на асфальтовый тротуар, как тут же стал задыхаться от невообразимой жары и сухости воздуха. Отпрыгнув обратно под козырек подъезда, я восстановил дыхание и сквозь сощуренные веки торопливо огляделся. Огня не было видно нигде. Ребятишки мирно рыли песок, сомлевшие под солнцем мамаши беседовали о своих проблемах, затягиваясь дурно пахнущими сигаретами, местные алкаши продолжали многолетнюю осаду пивного ларька…

Все как обычно. Никакого волнения и паники. Никакого пожара или взрыва.

Я стал думать, что мне просто показалось. Не знаю, может ли белая горячка наступить после единственной бурной ночи, но в том, что мне всего-навсего почудилось, я уверился. Собравшись с духом, я рискнул вновь сделать шаг на тротуар. Взрыва или огня я не почувствовал, зато кожа, казалось, обрела собственный разум и стремилась сползти с меня.

Я опять отпрыгнул под козырек и стал натирать зудящие руки и лицо, пока не вызвал покраснения. Неприятные ощущения вроде бы прошли, но я не горел желанием в третий раз повторять эксперимент. Думая, что же со мной, черт возьми, происходит, я нашарил в заднем кармане джинсов пачку «Кэмэла», достал сигарету и прикурил. От первой же затяжки мой желудок взбунтовался так, что я обязательно удивил бы мамаш, испугал ребятишек и повеселил алкашей, но вовремя успел закрыть рот ладонями. Противный кислый осадок остался на языке и мне хотелось поскорее заглушить его сигаретой, но этого я положительно не мог сделать. Меня просто бросало в дрожь от одного запаха табачного дыма, а когда я представлял, что вдыхаю в себя дым, то недавний кофе опять спазматически поднимался вверх.

Я находился в совершенном смятении. Я не знал, что происходит со мной, почему на тротуаре чувствуется боль, а курение вызывает рвоту. Минут десять я находился в полной нерешительности и даже боялся вернуться в подъезд — вдруг там приключится беда пострашнее? Наконец, когда солнце уже скрылось за соседними домами, здравый смысл победил. Ну в самом деле, с чего мне нельзя ходить по тротуарам? Не заколдованы же они?

Я решительно сделал шаг, другой. Сначала медленно, но потом все увереннее я пошел по двору, не чувствуя ни боли, ни зуда, ни чего-то неприятного. Завернув за угол дома, я спокойно зашел в супермаркет.

В выборе покупок я долго не церемонился: в корзину полетела упаковка замороженных пельменей, булка хлеба, пара банок пива (похмелье лечится лишь одним способом, не так ли?) и двухлитровая бутылка минералки. Уже подходя к кассе, я заметил стенд с солнцезащитными очками. Вспомнилось, как нехорошо действовал на меня солнечный свет, как слишком яркое освещение режет глаза (даже сейчас я стоял и жмурился словно отошедший от долгой спячки наркоман). Взяв первое, что подвернулось под руку, я пошел расплачиваться за покупки.

Когда я вернулся домой и захлопнул дверь от усилившегося шума в подъезде, то первым делом направился в ванную комнату, чтобы хорошенько разглядеть лицо. Руки после того, как я активно потирал их на улице, остались красными, точно от ожогов. Наверное, то же самое было и с лицом — недаром девушка-кассир так пристально на меня смотрела.

Я бросил пакет с продуктами в прихожей, включил в ванной свет и повернулся к зеркалу.

Боже, все, что я помню после этого, можно изложить в нескольких словах: я ползу по полу, содрогаясь от спазмов, а сознание мечется где-то в животе, готовое вот-вот найти выход. Я хотел попросить прощения у Господа Бога за все грехи свои, хотел избавиться от всех галлюцинаций, которые буквально осаждали меня, но вместо этого испустил слабый вой, больше напоминающий писк. Когда спазмы и судороги прошли, я с полчаса недвижимо валялся в коридоре, не рискуя пошевелиться и тем самым спровоцировать новую волну галлюцинаций.

Что же такое, мать честная, мне удалось отхлебнуть в ту треклятую ночь?

Я спрашивал себя, что заставило меня рухнуть тряпичной куклой посреди собственной квартиры и виться ужом на полу, что именно меня повергло в такой мощный, пробирающий до самой души шок?

Ответ витал рядом, но я не мог на нем сконцентрироваться, не мог сформулировать внятное словосочетание или, быть может, лишь одно слово. В конце концов, мне надоело валяться, к тому же конечности стали ныть — слишком неудобной я выбрал позу. Я поднялся на ноги, и, как днем раньше, чтобы не упасть, вновь поплелся к ванной комнате. Я зашел, повернулся лицом к зеркалу и увидел то, что меня так огорошило.

Точнее будет сказать, я не увидел совершенно ничего.

Нет, зеркало было в порядке, целым и невредимым. Оно по-прежнему отражало ванную, змеевик напротив с висящими носками, кафель стен. Но оно не отражало меня!

Зеркало не отражало меня! О, Владыки Неба, вы представляете? Зеркало меня не отражает! Абсолютно! Ни капли! А ведь я стою между ним и змеевиком. Почему же чертов змеевик с носками я вижу, а себя — нет? Чья это, мать, шутка?!

Я несколько раз помахал перед зеркалом ладонью, но и она не отразилась в нем. Затем, чтобы хоть что-то сделать — ситуация определенно требовала каких-нибудь действий — я стал нервно смеяться. Сила и громкость смеха нарастала по мере того, как я пытался разглядеть себя в зеркале, и в конечном итоге я опять оказался на полу, скрученный спазмами, но на этот раз причиной спазмов была истерия. Я смеялся, а мышцы живота резала боль. Я смеялся, а из глаз фонтанами брызгали слезы. Я смеялся и боялся остановиться, потому что верил: едва смех иссякнет, я сойду с ума и вряд ли когда-нибудь еще раз так искренне посмеюсь.

Под звуки фанфар я отчетливо вспомнил вечер, проведенный в гостях у очень симпатичной и не такой уж юной девушки. Я помнил, как мы сидели на софе и пили вино, очень вкусное вино красного цвета, густое и сладкое. Потом мы расстелили прямо на полу и долго раздевали друг друга, а в голове становилось с каждой секундой все шумнее и шумнее. Наверное, виновато было вино и охватившее меня возбуждение, которое я не в силах был скрывать, да и зачем? Я дрожал в порыве страсти и раздевал ее, а она раздевала меня. Помню, как припал губами к ее телу, к молодым, божественно пахнущим прелестям, и как она предложила мне кое-что. Я лег на спину, более не в силах пошевелиться, а она ласкала меня, да так нежно, что я наверняка забыл бы собственное имя, если б не почувствовал боли на бедре.

— Ты что? — спросил я тогда, разочарованный таким поворотом, ведь мне действительно показалось, что произошел неприятный поворот.

— Лежи тихо! — ответил мне грубый мужской голос.

Я попытался поднять голову и посмотреть, кому принадлежат эти слова, но тело перестало слушаться. Лишь заметил, как какой-то парень нагнулся надо мной, протянул руку и закрыл глаза.

Вот что именно произошло в ту ночь. Вот откуда появились едва заметные ранки на внутренней поверхности бедра. О, я заливался смехом, корчил несуразные рожи и хрипел от напряжения, но не мог остановиться.

Здравствуй, бабушка! Я помню твои сказки про Белоснежку и Дюймовочку, про Кота в сапогах и Бременских музыкантов!

Здравствуй, мамочка, читавшая мне веселые книжки о приключениях Чипполино и Капитана Врунгеля!

Здравствуй, папочка, купивший мне диапроектор с увлекательными сериями слайдов со сказками!

Здравствуй и ты, дедушка! Ты показывал мне зоопарк и Центральный парк с аттракционами, ты водил меня по кукольным театрам и фестивалям.

Здравствуйте все, дорогие мои старики! О, я не могу остановиться и смеюсь, потому что мне совсем не смешно. Нет, я смеюсь, потому что мне чудовищно страшно, потому что я боюсь остановиться, чтобы не сойти с ума. Почему вы рассказывали мне такие добрые, веселые и интересные истории, но ни словом не обмолвились о самой главной?

Почему вы не сказали мне, что в этом мире есть силы, радикально противоположные вашим Врунгелям и Дюймовочкам? Почему не предупредили и не предостерегли?

Впрочем, я вас не виню. Вы могли и не знать ничего такого. Ведь то были лишь легенды и мифы даже для меня.

До сегодняшнего дня. Сегодня я узнал страшную правду. Американцы со своей «Базой-51» могут отправляться к черту на блины! Тайна, которую я узнал, гораздо страшнее лысых зеленокожих моллюсков в образе гуманоидов.

Я узнал, что мифы существуют в реальности. Что кошмары — это не плод воображения, а отражение реальности.

Я узнал, что существуют вампиры.

И что теперь я один из них.

ГЛАВА III

Я крашу губы гуталином,

Я обожаю черный цвет…

«Агата Кристи».

Должно быть, я уснул, потому что обнаружил себя лежащим на полу. Не было никаких промежуточных этапов между сном и бодрствованием, я не задавал себе глупых вопросов вроде «Что я тут делаю?» или «Что со мной произошло?».

Я знал, что теперь стал иным, совершенно иным существом, одним из тех, в реальность которых никогда не верил.

Я стал вампиром.

Прежде всего, я попытался сохранить максимальное хладнокровие, дабы не впасть в новый приступ истерики. Я поднялся с пола и убедился, что зеркало по-прежнему не хочет меня отражать. После я прошел в одну из двух комнат, где на платяном шкафу висело большое зеркало в человеческий рост. Там я тоже не увидел своего отражения. Неудача постигла меня и при попытке обнаружить собственное отражение во всех прочих зеркалах и более или менее отражающих поверхностях в квартире.

Что ж, вампиры не имею отражений, и мне это хорошо известно. Теперь я убедился в этом на собственном опыте.

Пришла мысль, что мое знакомство с потусторонним миром началось не так уж плохо: лучше обнаружить, что ты сам есть вампир, чем столкнуться с вампиром где-нибудь на темной улице. На самом деле, конечно же, я так не думал и был далеко не в восторге от осознания себя в шкуре нежити.

Когда я закончил эксперименты с зеркалами, то прошел на кухню, включил чайник и уселся на табурет. Надо было обдумать нынешнее положение, попытаться как-то собраться, сгруппироваться и принять действительность такой, какая она есть.

Во-первых, вампиры существуют. Это ясно с кристальной четкостью. Вампиры —существа мифологические, история которых в сознании общей массы людей началась с момента выхода в свет книги Брэма Стокера «Дракула». Я помнил эту книгу, ведь давным-давно, еще будучи школьником, читал ее. Существовал ли Дракула в действительности — непонятно, но его прототип, некий Влад Цепеш, румынский воевода, отличавшийся особым садизмом, существовал. Впрочем, был ли Дракула на самом деле, или не было его — это неважно. Вампиры есть в независимости от этого.

Во-вторых, если существуют вампиры, то не означает ли сие, что также существуют и все прочие кошмарные монстры: оборотни, черти, демоны всех мастей, лешие и далее по списку? Фактически, само существование вампиров на это не указывает, но где растет один сорняк, там, как правило, растет и другой. Возможно и в свете последних событий —даже вполне вероятно, что и оборотни бродят по ночам, но кто знает, что хуже: быть оборотнем или быть вампиром.

Теперь в-третьих. Конечно, я не единственный в своем роде — меня сделала вампиром та сучка. Встает важный вопрос: сколько всего вампиров? На десять тысяч один? На тысячу? На десяток? Раньше мне даже на ум не приходило пытаться различить в толпе вечерних прохожих упырей, но теперь важно выяснить истинное соотношение людей и вампиров.

В-четвертых, вампир, насколько я знаю, —это, прежде всего, человек, укушенный вампиром и впоследствии скончавшийся. Его хоронят в земле, как это делается обычно, но по прошествии определенного времени он выползает из могилы и начинает творить зло. Меня никто не хоронил, да и чувствую я себя скорее живым, чем мертвым. Даже если я и прошел через стадию реинкарнации, какая разница в этом? Я мыслю, следовательно — существую. Я дышу, хожу, слышу, вижу, хочу чего-то, испытываю эмоции — разве мертвецы на такое способны? Вампиры на самом деле не принадлежат к нежити. Они — нечисть. Но об этом позже.

В-пятых, является ли ситуация, в которой я оказался, обратимой? Другими словами, могу ли я надеяться, что когда-нибудь вновь стану обычным человеком? Этот вопрос заставил меня надолго погрузиться в раздумья. Я пытался вспомнить все, что знал о потустороннем вообще и о вампирах —в частности, но здравых мыслей не приходило.

Пришлось признать, что мои познания о сущности вампиров очень скудны. Я знал, что вампиры боятся солнечного света (в чем опять же на собственном опыте убедился, выходя на улицу), что они питаются кровью людей, ненавидят чеснок, избегают распятий и святой воды, не заходят в церкви. Смертельным для вампиров является серебро и осиновый кол, вбитый в сердце одним ударом (на втором, кажется, они вновь оживают). Такой информации не хватало даже для поверхностного анализа, не говоря уже о более глубоком.

Я вспомнил, что вампиры должны быть завидными долгожителями, и меня это несколько приободрило. Не мудрствуя лукаво, я признал: жить вечно или почти вечно мне хотелось всегда. Пусть идиоты кричат, что вечная жизнь подобна пытке в аду, но я в это не верю. Жить вечно — значит быть равным богам, а боги если и заглядывают в ад, то лишь ради того, чтобы попариться в тамошних банях.

Еще я припомнил, что вампиры должны обладать сверхъестественной силой. Мне не терпелось поскорее узнать, так ли это на самом деле, и я отыскал в кладовке старую выдергу, непонятно как оказавшуюся у меня в квартире. Взявшись за концы выдерги, я поднатужился и попытался ее согнуть. Наверное, я слишком перестарался, потому что металлический инструмент выскочил у меня из рук и впился в стену. Я подошел, долго разглядывал следы своего опыта и был доволен: выдерга прилично вошла в железобетонную стену.

Значит, сила у вампиров действительно есть. Пусть не сверхъестественная, но точно на порядок выше, чем у обычных людей.

Я выпил кружку кофе и стал думать дальше.

Вампиры ведут ночную жизнь. Днем они чувствуют дискомфорт. В этом я, повторюсь, убедился буквально несколько часов назад, когда пытался ступить на тротуар, освещенный солнцем. Именно солнце не давало мне сделать шаг, и только оно скрылось за ближайшими домами, я почувствовал облегчение. Следовательно, чтобы спокойно чувствовать себя днем, надо как-то обезопаситься от прямого воздействия лучей светила. Например, носить очки, которые как раз кстати я приобрел в супермаркете. Футболки и рубашки с короткими рукавами ушли, можно сказать, в прошлое — они слишком сильно открывают руки. Кисти можно скрыть перчатками, на голову надеть шляпу побольше, а кожу лица смазать чем-то вроде театрального грима — и свобода передвижения по городу даже днем станет доступна.

Я думал обо всем этом, сохраняя завидное спокойствие и хладнокровие. Наверное, шок, испытанный мною после ужасного открытия, выбил нервную систему из колеи, и пока еще она не вошла в привычную форму. Я чувствовал, что мне предстоит очень многое узнать и многому научиться, прежде чем стать равным среди равных…

Равным среди равных? Что за абсурд лезет в голову? Разве я действительно желаю превратиться в вампира? В этого кровососа, безжалостного убийцу, упыря и вурдалака? Разве так?

Нет. Я скривился при мысли о том, что мне придется пить человеческую кровь и… убивать. Я определенно не хотел ни убивать кого бы то ни было, ни питаться кровью. Проанализировав свои ощущения, я заключил, что вид крови вызывает у меня тошноту, а никак не голод.

Я не собирался быть вампиром, какую бы силу или бессмертие это ни приносило.

Но можно ли стать человеком? Если вампиризм — это какая-то болезнь, то, скорее всего, можно попытаться найти лекарство от нее. Или отыскать того, кто знает секрет излечения.

Я выпил еще одну чашку кофе и с удивлением посмотрел на улицу: там в полном разгаре была ночь. Мне захотелось прогуляться, но я подавил это желание, справедливо полагая, что прогулки по ночным улицам для человека, едва узнавшего, что он вампир, могут принести некоторые неприятности.

Вероятно, если существуют вампиры, то существуют и те, кто охотится на вампиров. Разные Блэйды и прочие пластилиновые супергерои отпадают — они слишком фантастичны (впрочем, до недавнего времени они были ничуть не фантастичнее самих вампиров). Охотниками могут быть обычные люди, посвященные в совсем необычные тайны и обладающие набором навыков и знаний, чтобы успешно бороться с упырями. Этих типов надо всячески избегать, а по возможности — узнать о них все.

Найдя на столе мобильный телефон, я набрал Макса. Отчего-то захотелось поговорить с человеком, которому всю жизнь доверял.

— Алло? — прозвучал в трубке сонный голос.

— Макс, это я. Мне срочно нужно встретиться.

— Что? Серега, это ты? О чем ты толкуешь?

— Мне надо поговорить с тобой, — настойчиво попросил я.

— Но сейчас два часа ночи! Давай лучше завтра!

— Нет, это срочно.

Макс с минуту молчал. В трубке было слышно лишь его дыхание.

— Ладно, я через сорок минут буду у тебя, — сдался он.

Я завершил сеанс связи и удивленно уставился на табло телефона. Первое, что меня удивило — сегодня был уже вторник, то есть я проспал на полу больше суток! А второе — было двенадцать вызовов от Макса и десять — с работы. Понятно, потеряли меня, бедняги.

Время до приезда друга я решил посвятить изучению собственного тела. Помимо двух ранок на бедре я заметил, что оно приобрело неестественный бледный оттенок. Наверное, как и должно быть в таких случаях, кожа лишилась какого-то пигмента, меланина, например. Также я ощупал языком свои верхние клыки. У вампиров они должны быть видоизмененными — увеличенными, чтобы удобнее прокусывать шеи и прочие места своих жертв. К моей радости и некоторому изумлению клыки казались обычными. К сожалению, по объективной причине я не мог непосредственно разглядеть их в зеркале.

Кстати, почему вампиры пьют кровь? Где-то я слышал, что в их собственной крови нет гемоглобина, и она не может больше переносить кислород из легких в органы и клетки тела, а углекислый газ — в легкие. Пока я чувствовал себя хорошо и решил, что выяснение этого вопроса можно отложить.

Вскоре пропищал звонок. Я поспешил поскорее открыть дверь. На пороге стоял хмурый Макс.

— Я надеюсь, у тебя и в самом деле что-то важное, раз ты заставил меня приехать среди ночи, — сказал он вместо приветствия. Мы, однако, пожали друг другу руки, когда я пригласил его войти.

Я не собирался говорить другу свою тайну, поэтому не знал даже, как объяснить свой ночной звонок. Чтобы хоть что-то сказать, я спросил, будет ли он кофе.

— Нет, спасибо. Я планирую этой ночью еще хотя бы немного поспать. Кстати, почему ты не позвонил на работу? Шеф весь день ждал твоего звонка, ведь я вчера сообщил ему, что ты приболел.

— Как-то руки не дошли, — уклонился я от прямого ответа. — Ты, это, Макс, извини, что я тебя среди ночи…

— Да ладно. Ты скажи, что стряслось.

Я подумал, что бы такое ему ответить, и не нашел ничего лучшего кроме правды. Я не хотел, на самом деле не хотел говорить ему правду, но едва осознал, что до чертиков боюсь развития событий, боюсь выходить на улицу в обличии упыря, как слова сами сорвались с губ:

— Я стал вампиром.

— А я кормящей матерью, — не растерялся друг. — Ты мне по существу говори, а не шутки шути.

Я нахмурился и спросил:

— Ты ничего странного не замечаешь?

Тот покачал головой.

— Приглядись. Посмотри на меня внимательней, — попросил я. — Видишь что-нибудь необычное?

Макс прищурился и критически оглядел мое лицо. Затем глянул на руки и причмокнул губами:

— Ты немного бледноват, да взгляд какой-то бешеный, но это, наверное, симптомы какой-то болезни. Ты все-таки простыл?

Я не стал ему отвечать, а просто улыбнулся. Мне хотелось проверить кое-что.

Макс внезапно побледнел и сделал шаг назад.

— Ого!

— Что-то не так? — вскинул я бровями. — Ты заметил что-то необычное?

— У тебя зубы… клыки выросли.

— Ты уверен?

— Конечно, я уверен, черт побери! — вскричал Макс, что для меня явилось полной неожиданностью, так что я тоже сделал шаг назад. — Они прямо у меня на глазах выросли!

По-моему, он готов был упасть в обморок. Чтобы не дай Бог этого не случилось, я поспешил все-таки проводить его на кухню и усадил за стол. Налил кружку кофе, придвинул.

— Макс, я не шутил, когда сказал, что стал вампиром. Не знаю, насколько у меня увеличились зубы, но могу предоставить по-настоящему убийственное доказательство.

Я удалился в комнату, а когда вернулся, то держал в руке карманное зеркальце.

— Посмотри.

Макс недоверчиво взял зеркало, покосился на меня, а потом отвернулся и попытался поймать мое отражение. Я видел в зеркале, как зрачки его глаз расширились, как отвисла челюсть и побледнело лицо. Хлопнув ресницами раз, другой, он выронил зеркало и медленно повернулся.

— Ты не отражаешься.

Я хмыкнул.

— Конечно, потому что вампиры не отражаются в принципе. А еще, ходят слухи, не отбрасывают тени.

Сказав это, я посмотрел на пол и с облегчением увидел свою тень. Возможно, от солнечных лучей я и не отбрасываю тень, но от электрической лампочки — да.

Макс, крупно дрожа, попытался отстраниться подальше. С хрипом он выдавил из себя:

— Но как?!

— Та сучка, с которой я уехал из клуба (помнишь?), оказалась вампиром. Она укусила меня в бедро и заразила. Теперь я такой же, как она.

— Но… это бред, Сергей! Вампиры — миф, выдумка! Сказка!

— Раньше я тоже так думал, — отмахнулся я. — Вампиры, оборотни, пришельцы и Супермен — плод человеческой фантазии, однако я ошибался. По крайней мере по одному пункту — ошибался.

Макс старался побороть дрожь, но у него ничего не выходило.

— Успокойся, дружище! — улыбнулся я ему, от чего он еще глубже вдавился в стену. — Я добрый вампир. К тому же я вампир лишь несколько дней и сам сейчас в грандиозном смятении. Ума не приложу, как жить дальше.

— Ты должен пить кровь! — более утверждая, чем спрашивая, возопил Макс.

— Должен, но не хочу. Не тянет, знаешь ли.

В конце концов, друг немного успокоился и оставил стену в покое. Прилично отхлебнув из кружки, он предложил:

— Может быть, стоит обратиться в милицию или в больницу?

— Сомневаюсь, — ответил я. — У меня после такого обращения будет два пути: либо в дурдом, либо в лабораторию под скальпели. Ни тот, ни другой мне не нравятся.

— Ты прав, — легко согласился Макс. Он, должно быть, тоже не полагал, что сдаться властям или медикам — решение проблемы. — Но у меня нет никаких соображений… Голова еле варит, знаешь ли. Ты, право, ошарашил меня своим… превращением.

— Знал бы ты, как я был ошарашен! — попытался я опять улыбнуться, но вовремя остановился. — Но, думаю, я завтра приду на работу. Только не с утра, сам понимаешь… Ближе к вечеру, когда начальство уедет.

Мкс удивился:

— На работу? А ты сможешь?

— А что такого? Завтра ты поможешь мне кое-что прикупить, если день будет солнечным. В пасмурную погоду я и сам смогу.

— Тебя убивает солнце, — догадался друг.

— Не убивает, но находиться под ним достаточно неприятно.

Мы немного помолчали, а потом я хлопнул ладонями по коленям и поднялся:

— Ладно, не буду более тебя задерживать. Завтра я тебе позвоню, и мы дополнительно обговорим несколько деталей. А пока езжай домой и спокойно спи, в конце концов ничего по-настоящему скверного не произошло.

— Скажешь тоже, — буркнул он, поднимаясь вслед за мной.

— Ты можешь остаться у меня, если не хочешь возвращаться по темноте, — предложил я.

— Нет, я лучше… домой поеду. — Макс виновато посмотрел мне в глаза. — Спокойней как-то.

Я не стал отвечать, потому что прекрасно его понимал. Провести ночь наедине с вампиром, пускай тот и является другом, не каждый сможет. Мне представилось, что для нормального человека это должно быть похоже на ночевку в склепе.

Когда Макс ушел, я прилег на диван и стал бессмысленно таращиться в телевизор, надолго не останавливаясь на каналах. Даже любимый прежде «Рамблер» не заинтересовал меня.

Так я провел всю ночь. Спать не хотелось абсолютно.

Проснулся я далеко за полдень. Солнце, по-осеннему низкое, уже успело коснуться крыш десятиэтажек напротив моего дома. Посмотрев на часы, я поспешил скорее позвонить Максу — шел седьмой час, рабочий день давно кончился.

— Привет, Макс, это я.

— Привет, Сергей, — раздалось в трубке после некоторой паузы. — Я ждал твоего звонка.

— А? Ах, да, извини, что так поздно. Я проспал. — Я постарался вложить в голос максимум раскаяния. — Начальство уехало?

— Часа как два назад.

— Отлично. Послушай, я сейчас заскочу в магазин, прикуплю кое-какие вещички, а потом подъеду в офис. Обязательно дождись меня!

— Хорошо, я дождусь. Но ты скажи мне, зачем тебе на работу в такое время? Надеюсь, ты не собираешься обчищать фирму?

Надо же. Едва узнал, что я вампир, но вместо ужасного страха подозревает во мне вора.

— Обчищать? Ты, наверное, шутишь! — Я догадался, что друг и в самом деле шутит. Поэтому решил отплатить ему той же монетой: — Хотя, видно будет.

— За тобой заехать или ты сам справишься?

— Справлюсь. До встречи.

Я положил трубку и стал собираться. К счастью, солнце успело скатиться за дома, и мне не грозило заработать серьезные ожоги. Вытащив из тайника под диваном все свои накопленные нелегким трудом деньги — что-то около двадцати тысяч — и натянув свитер, я покинул квартиру. Не забыл я прихватить и солнцезащитные очки, дабы не повредить свои драгоценные глаза, которые, чувствовал я, мне еще понадобятся.

Рядом с продуктовым супермаркетом приютился магазин одежды, что было очень удобно. Магазин работал до семи, и я рисковал опоздать, поэтому ускорил шаг. Несколько раз мне пришлось преодолевать полосы солнечного света, но я укрывался за поднятой рукой. В свитере хоть и было немного жарковато, зато он прекрасно изолировал мою чувствительную кожу от треклятого солнца.

Когда я зашел в магазин, охранник вежливо сказал мне:

— Извините, мы уже закрыты.

— Да-да, — часто закивал я, — но мне срочно надо купить себе кое-что из одежды. Надолго я вас не задержу.

Я прошел к продавцу-консультанту — молодой девушке, беспрестанно жующей жвачку.

— Глухой что ли? — Девушка смотрела на меня так, точно и в самом деле принадлежала к жвачным животным. — Магазин закрыт!

Охранник беззвучно встал позади меня и изображал грозную статую, воткнув большие пальцы рук в ремень своих брюк.

— У меня срочное дело!

Я сказал это таким голосом, что сам испугался. Голос был необычайно низок и словно заставлял воздух вибрировать. Девушка захлопала жидкими ресницами и долго не могла отвести свои глаза от моих. Я начал догадываться, что она физически не способна это сделать, потому что некая сила моего взгляда, как бы это смешно не звучало, держала ее, гипнотизировала, завораживала. Я поторопился отвести свои глаза и спокойно повторил:

— Мне надо срочно купить кое-что.

Насупившийся охранник деловито осведомился:

— Проблемы, Настя? — А потом мне: — Молодой человек, мы закрываемся.

— Нет-нет, — затараторила девушка Настя. — Я его обслужу!

Охранник умело состроил безразличную гримасу и удалился к своему стульчику. А девушка поинтересовалась, что именно меня интересует.

Я прикинул еще раз. Чтобы укрыться от солнца, нужна одежда, полностью скрывающая кожу. Однако, хоть я и вампир, температуру окружающего воздуха я чувствую так же как обычные люди, поэтому плотные свитера и теплые куртки с высокими воротниками не подходят. К тому же, я обнаружил, что в магазине не было ничего подобного широкополой шляпе, почти идеально мне подходящей.

— Мне нужна водолазка или легкий джемпер с высоким воротником.

Настя быстро предложила мне несколько вариантов, из которых я выбрал черную водолазку с витиеватым узором на груди и спине. Водолазка оказалась очень легкой и удобной, максимально скрывала шею и руки.

— Что-то еще?

Я подумал, что неплохо было бы купить и новые джинсы, раз я зашел в магазин. Признаюсь, одежду я покупаю себе не часто, хоть и зарабатываю достаточно. Просто, в отличие от женщин, мужчины не очень любят так называемый «шоппинг» — многочасовое хождение по магазинам и тягостный выбор между одной вещью и другой, совершенно идентичной. Думаю даже, что мужчины не то что не любят, но и не умеют этого делать.

— Джинсы или что-то вроде того, — пожал я плечами.

Девушка снова выложила передо мною несколько пар отличных на вид джинсов, и я остановился на черных же полуспортивных джинсах, достаточно широких, чтобы давать доступ воздуху, но никак не похожих на чудовищные штаны молодых парней, считающих себя сидящими на пике моды.

Настя спросила, желаю ли я чего-нибудь еще. Я ответил, что неплохо было бы купить какой-нибудь легкий плащ и ненавязчивый головной убор. Девушка провела меня в дальний конец магазина, где я смог подобрать себе элегантный и очень удобный черный плащ с бордовым оборотом и спортивную кепку с коротким козырьком — черную.

Я решил прямо в магазине переодеться в обновки, а старую одежду оставил в примерочной. Расплатился и вышел на улицу, одетый совершенно по-другому, непривычно и даже несколько вызывающе, но явно со вкусом. Я даже чувствовал себя иначе, сменив одеяние. Одежда, все-таки, может творить чудеса, если ее правильно подобрать. Еще я подумал, что вампиры во всех странах и во все времена не отличаются разнообразностью вкусов, относящихся к одежде: черный цвет, непременный плащ, прочные ботинки… О! Вот об обуви я как-то забыл. Надо будет в следующий раз заскочить в обувной магазин и прикупить ботиночки.

Когда я вышел из магазина и немного задумался, то случайно попал в лучи солнца. Я отпрыгнул в сторону как ошпаренный, хотя обожгло лишь щеку и часть подбородка. Это заставило меня вновь вспомнить о театральном гриме, и я пообещал себе как можно скорее раздобыть нечто подобное.

Дождавшись на остановке общественного транспорта нужный мне автобус, я протиснулся меж угрюмо стоящих граждан и взялся за поручень. Мне очень хотелось как следует рассмотреть пассажиров и попытаться определить в ком-нибудь из них не таких как все, а совершенно иных существ, подобных мне, но народу набилось столько, что я мог разглядеть лишь чью-то массивную спину справа и не менее массивное плечо слева, от которого за версту разило потом. Я бы, наверное, решился и укусил мужика, пренебрегающего ежедневным душем и антиперсперантом, но до работы было всего лишь четыре остановки, так что соблазн не успел взять надо мной верх.

Главный вход в здание, где располагались офисы нашей фирмы, был открыт, хотя большинство контор к половине восьмого уже закрыты. Поздоровавшись с охранником, я вызвал лифт и поднялся на пятый этаж. Привычно свернул по коридору под табличкой «ООО „Нестор“ и вошел в свой офис. Конечно, офис был не только моим. В нем каждый день работали четыре человека: собственно я, мой приятель Максим Турин, бесшабашный Леха Усаков и совсем недавно подселившийся тип не очень приятной наружности Евгений Домодедов. В фирме мы занимали чуть ли не самые главные места, если не считать генерального директора, пары его замов да бухгалтера — нагловатой молодящейся тетки с габаритами камазовского грузовика. Именно мы выполняли самые сложные и ответственные проекты: создавали всевозможную рекламу для всевозможных фирм города.

Макс поднялся на мое пришествие и протянул руку. Вид у него был помятый.

— Не спал? — Я спросил ради вежливости, хотя уже знал ответ.

— Да так, — уклонился друг. — Некогда было. Все думал о тебе, о твоем… твоей проблеме.

Я кивнул и занял свое место.

— Зачем тебе все-таки понадобилось приходить сюда?

— Мне нужен компьютер и Интернет, — ответил я, повесив плащ на спинку соседнего стула.

К сожалению, в моей квартире не было компьютера. Я давно хотел прикупить электронного друга, но все как-то откладывал: то денег не хватало (а хочется ведь машину хорошую и надежную, а не ширпотреб), то за работой терялся сам смысл покупки — зачем иметь дома компьютер, когда ты и так каждый день вынужден на нем работать.

— Вижу, ты сменил стиль одежды, — как-то уныло прокомментировал это друг. — Хочешь узнать что-то о вампирах?

— Угу.

— Но что именно?

— Все. От того, как они появились и до того, сколько же их сейчас.

Макс присел рядом, но я торопливо заговорил:

— Ты можешь идти. Спасибо, что подождал, но я не хочу тебя более задерживать. — Я улыбнулся ему, стараясь скрыть клыки. Макс был начальником отдела и имел все ключи от кабинетов ООО «Нестор», поэтому мое проникновение на рабочее место после завершения рабочего дня без него получилось бы незаконным.

— Ты уверен?

Я кивнул.

— Тогда я действительно пойду. Этой ночью не выспался, с ног валюсь. Ты, если что, звони.

Я снова кивнул.

Макс хотел сказать еще что-то, но передумал. Сняв с вешалки пиджак, он, не прощаясь, вышел за дверь и закрыл замок на ключ. Я остался один в офисе, предоставленный самому себе до утра.

Первым делом я загрузил «Яндекс» и набрал в поле ввода слово «вампир». Поисковый сервер выдал мне десятки тысяч ссылок на различные сайты, и при беглом осмотре я не нашел ничего более или менее интересного. Лишь сведения, которыми я и без того владел.

Я решил несколько сузить поле для поиска и ввел на первый взгляд совершенно ненужную для меня фразу «как стать вампиром». Я знал, как стать вампиром, но хотел убедиться, что иных способов не существует. Вроде передачи вампиризма через непродезинфицированную иглу или воздушно-капельным путем. Проверив несколько ссылок, я натолкнулся на заинтересовавшую меня страницу сайта lovehate.ru. Название сайта примерно переводится как «любить и ненавидеть» или «любовь и ненависть», и он в основном специализируется на простых вопросах, предлагаемых посетителям. Все посетители сайта могут по тому или иному вопросу выразить свое мнение и проголосовать за или против. Например, вопрос может звучать так: «Нравится ли вам Земфира?». Можно ответить, что «да, мне очень нравится Земфира, потому что она поет классные песни и стильно одевается, а еще у нее хороший голос и много денег, и она давала мне свой автограф, и я была на всех ее концертах, а еще я даже ездила в соседний город, когда она почему-то не приехала к нам, и еще у нее в группе симпатичный барабанщик, а вообще-то я слушаю рэп, но Земфира тоже нравится, и еще…» и далее в том же духе. Можно высказаться и иначе: «Земфира мне не нравится, потому что тексты ее песен лишены смысла, исполнение однообразно, а сама она нагловатая и гонористая баба, которой, очевидно, не очень везет на почве любви и секса». Короче, ответить можно хоть как, но главный смысл этого виртуального анкетирования: сколько человек голосуют «за», а сколько — «против».

По своему запросу я попал, конечно же, не на Земфиру. Вопрос, который я открыл, звучал так: «Как вы относитесь к вампирам». Меня поразило, что «за» проголосовало на момент открытия страницы аж полторы сотни человек, а против — всего тридцать четыре. То есть тех, кто относится к вампирам положительно, в четыре с лишним раза больше, чем тех, кто их не любит или боится.

Интересно, подумалось мне, очень интересно. А кто-нибудь из вас, болваны, встречал настоящих вампиров? Или вы судите о них лишь как о предмете поп-культуры? Разве так трудно представить себе встречу с настоящим вампиром? Что может сулить такая встреча — понятно и недалеким умам, потому что вампиры — это существа, жившие в мифах всех народов мира долгие годы, века. И при этом они никогда не ассоциировались с добром. По-моему, нравиться вампир может или умалишенному бедняге, не отдающему самому себе отчета о своих предпочтениях, или же члену одной из многочисленных ныне тайных сект поклонения злу. Так неужто умалишенных и «зомбированных» во много раз больше чем нормальных людей? Хотя, скорее всего, ответ прост: нормальные люди если и будут участвовать в таких опросниках, то только из скуки.

Я прочитал все сообщения тех, кому вампиры симпатичны, и едва не сдержался, чтобы жутко рассмеяться. Боже, каждый второй ответ содержал в себе фразу «я сам вампир» или «я уже давно вампирша». Отчего-то я сильно сомневался, что истинные вампиры будут тратить время на дешевые шутки и примитивные ответы, и еще раз задумался над психическим здоровьем горячо любимых мною русичей. Правда, некоторые сообщения заставили меня надолго задуматься. Например, то, что вампиры делятся на тринадцать кланов, которые, в свою очередь, образуют менее крупные группы. Я параллельно набрал в поисковой системе (на этот раз предпочел «Рамблер») «вампиры и кланы» и после неудачного попадания на несколько игровых сайтов, обнаружил, что кланы действительно существуют (если, конечно же, верить выложенной в сети информации для открытого доступа). Точное их число, однако, неизвестно, но находится в районе тринадцати. Я прочитал, что далеко не все вампиры причисляют себя к тому или иному клану, что существуют и «внеклановые» особи, но такие «одни в поле воины» без поддержки со стороны собратьев протягивают недолго и погибают от рук… охотников.

Вот и до охотников добрался! Мое недавнее предположение об их существовании подтвердилось, хотя я предпочел бы иной поворот. Не закрывая страничку, я вернулся на сайт lovehate.ru и проанализировал сообщения тех, кто был против упырей. Сообщений было не так много, и большинство — полные глупости. Позабавил меня, однако, ответ некоего Sidri: «Они жрут людей, а я человек!» Вполне вероятно, что бедный парень был свидетелем того, как упырь питается…

Но вернусь к информации об охотниках. Всё, что я смог найти, так это скудные сообщения о таинственном Ордене Света, ведущем тысячелетнюю борьбу с нечистью. Никто никогда не видел лиц членов Ордена, никто не знает места расположения его баз, Орден никогда не действовал в открытую. Тайное сообщество людей, натасканных на противостояние вампирам и другим представителям Тьмы, существует, по всей видимости, примерно столько же, сколько и сама нечисть.

Сколько не пытался я найти хоть что-то еще об Ордене Света — попадал лишь на сайты о различных играх или в виртуальные магазины. Даже англоязычные поисковые машины не смогли мне помочь.

Зато я вдоволь начитался о вампирах как таковых, и не в силах был отделить правду от вымысла, реальность о фарса. Могут ли вампиры превращаться в летучих мышей или в туман? Могут ли они подобно Дракуле ползать по отвесным стенам? Живут ли они вечно? Падки ли они до молодых женщин? Могут ли управлять животными: крысами, волками, собаками, насекомыми? Я натолкнулся на противоположные утверждения о потенции: в одном говорилось, что вампиры — полные импотенты, и я даже вздрогнул от этого. Зато другое меня успокоило: вампиры подобны сексуальным маньякам с никогда не пропадающим влечением. Проанализировав свой организм, я склонился в пользу второго предположения, но лишь отчасти: сексуальным маньяком я себя не чувствовал, но в работоспособности репродуктивной, с позволения сказать, системы был уверен.

Вообще, просидев всю ночь в интернете, я собрал слишком мало информации, могущей оказаться полезной. Старался найти что-то о вампирах родного города, но кроме рекламного текста о ночном клубе «Носферату» ничего не откопал.

Ближе к утру я, выпив литра два кофе, который, впрочем, был не особо мне нужен — спать не хотелось совсем, — натолкнулся на очень заинтересовавший меня текст. Он располагался на каком-то таиландском сайте, но был, к счастью, на английском языке, поэтому я быстро прочел его и, закусив губу, откинулся на спинку кресла.

Текст описывал процедуру, обратную превращению в вампира.

ГЛАВА IV

Ты был один,

Ну а теперь нас двое.

Линда

Макс пришел раньше других сотрудников на целый час. По покрасневшим, слезящимся глазам я понял, что мой друг вновь провел бессонную ночь, но не стал заострять на этом внимание. Мы выпили по кружке кофе, и Макс спросил:

— Как успехи? Нашел что-нибудь стоящее?

— Нашел, — кивнул я. — В интернете в основном всякое барахло, но я узнал, как вновь стать человеком.

— Да ну! — Макс очень заинтересовался.

— Чтобы превратиться в нормального человека, надо найти того упыря, который тебя укусил, а затем убить.

— И все? — Теперь друг казался разочарованным. — Ты поверишь в эту чушь?

— Не знаю. Убить его надо самым естественным для вампира способом — выпив его кровь. До капли.

Макс скептически поморщился:

— Верится, честно говоря, с трудом.

Я был совершенно согласен с ним. Вообще, я никогда прежде не слышал, что упыри могут вновь становиться людьми, и был полон сомнений. Нигде больше в интернете мне не попалось даже намека на подобное чудо. Однако я не собирался оставаться вампиром вечно. Я хотел покончить со своим кошмаром, ставшим внезапно жуткой реальностью, и, как любой утопающий, хватался даже за такую сомнительную соломинку.

— Есть только один способ проверить это, — сказал я намеренно зловещим голосом.

Макс испугался. За последние два дня он стал слишком нервным.

— Хочешь отыскать укусившую тебя девку и убить ее?

— Необязательно убивать. Но выяснить, где правда, а где ложь, мне стоит.

— Эта затея дурно пахнет. Кстати, вспомни фильм «Интервью с вампиром». Помнишь, как том Круз не советовал Питту выпивать последнюю каплю? Правда, они тогда говорили о людской крови…

— А что ты предлагаешь делать? — Я не выдержал и повысил голос. — Думаешь, я в поросячьем восторге от своей чудесной мутации? Что я всю жизнь жаждал человеческой крови и наконец дорвался до нее? Что я…

— Прекрати! — остановил меня друг. — Ничего такого я не думал, просто ты в настоящем дерьме.

— Как сказал! — обиделся я, фыркнув. — Я и сам уже понял, что в дерьме.

— Прости за неудачное сравнение, но ты в самом деле оказался в непостижимой ситуации, и я не знаю, что посоветовать. А совет должен быть по-настоящему толковым, иначе ты можешь провалиться еще глубже и потянуть за собой других.

Я прищурился:

— Ты все еще боишься, что я стану опасен для тебя?

Макс немного смутился:

— Ты вампир, а я человек. Я испытываю суеверный страх, хотя, видит Бог, не хочу этого. Я, знаешь, тоже этой ночью не валялся без дела, а копал Интернет. И накопал очень интересные факты, в которые склонен верить.

— И какие же факты?

— Твоя нынешняя гуманность, нежелание убивать и пить кровь — явление временное. Что-то вроде латентного периода. Скоро ты почувствуешь жажду и изменишься. Сильно изменишься, Сергей. Сейчас ты вампир лишь внешне, но внутри все еще человек. Пройдет время, и станет по-другому.

Я был поражен его словами. За ночь мне не встретилось и намека на подобную информацию.

— Ты полностью уверен в своих словах?

— Я склонен так считать, — ответил он. — Рано или поздно ты изменишься, и тогда опасность будет грозить даже мне, хотя я твой друг и надеюсь, что навсегда им останусь.

Я угрюмо переваривал его слова. Долго длилось молчание, которое нарушилось мной:

— Тогда я во что бы то ни стало должен отыскать маленькую сучку, заразившую меня этой гадостью. Есть лишь один шанс узнать, могу ли я вылечиться.

— А ты уверен, что, найдя ее, сможешь одолеть?

— Она же девка!

— Она вампир, и более опытный, я уверен. Именно это стоит считать главным.

— Что мне терять, если я все равно бессмертен? — возразил я. — В конце концов, попытка не пытка. Этой же ночью я поеду в тот клуб — «Носферату» — и постараюсь найти ее.

— Ты поедешь один?

Я кивнул.

— Тогда я с тобой, — твердо заявил Макс. — Тебе может понадобиться помощь.

— Ты в своем уме? Клуб «Носферату» — притон для кровососов! Или ты тоже решил пойти по моим стопам? Сказал — еду один. Давай не будем устраивать по этому поводу ненужную полемику.

— Ни в коем случае! Но ты должен понять, что там, где хорошо иметь одну голову, еще лучше иметь две.

— Я подумаю над этим, — уклонился я, выдержав паузу.

Мы еще немного поболтали, и я стал торопиться домой. Приступать к офисной работе я не собирался. По крайне мере, сегодня не собирался. К тому же улицы города заливало яркое солнце, и передвигаться по жаре в черном плаще мне не улыбалось.

До дома я решил добраться на метро — все-таки оно было под землей, следовательно, недоступно для губительных лучей. Когда подошел поезд и я вошел внутрь, то практически сразу встретился взглядом с молодым парнем в другом конце вагона. Парень был бледен, носил солнцезащитные очки и длинный черный плащ. Я тоже был в солнцезащитных очках, но в перекрестии взглядов был абсолютно уверен. А когда парень улыбнулся мне, я понял — передо мной еще один представитель племени вурдалаков.

Сначала я хотел подойти и заговорить, но внезапно мною овладела такая тоска, что я отвернулся и тупо уставился в окно. Отчего мне стало тоскливо, я не был уверен, но решил, что сожалею о безвозвратно утраченной жизни, прошлой жизни, в которой нет ничего экстраординарного. Еще больше захотелось узнать правду об исцелении. Еще меньше хотелось быть вампиром. Все-таки поразительно, как человек страшится перемен! Когда жизнь вокруг сера и обыденна, когда в ней не происходит ничего необычнее дорожной пробки, непременно хочется приключений, новых чувств, ситуаций, даже подвигов. Но стоит твоей жизни начать меняться, и сразу приходит страх: что же там, за поворотом? Начинаешь терзаться сомнениями, к лучшему ли перемены, и в конечном итоге желаешь вернуть все как было. Или, быть может, лишь я такой пугливый?

Когда я повернулся, чтобы взглянуть на парня, он уже пропал.

Я добрался до дома быстро. Проворачивая ключ в замке, я испытал резкий укол тревоги, и насторожился. Я привык доверять своим чувствам и интуиции даже будучи человеком, а теперь, в сущности вампира я еще больше верил и чувствам, и интуиции. Я осмотрел лестничные пролеты выше и ниже моего этажа, обнюхал собственную дверь, приложил ухо, чтобы прислушаться, но ничего не обнаружил. Тревога вроде бы прошла, но осталось ощущение постороннего присутствия.

Неужели в моей квартире орудуют воры?

Я был так обрадован этим предположением, что немедленно отпер дверь и шагнул внутрь собственной квартиры. Я упивался представлением, как испугаю воров до чертиков, как они, побросав награбленное, попрыгают в окна, а я буду долго смеяться им вслед.

Я был так обрадован, что не сразу понял: кто-то ударил меня по голове.

Зато когда я все-таки понял это и почувствовал боль, то поспешно потерял сознание.

Когда я очнулся, то обнаружил, что развалился в кресле. Голова совершенно не болела, и разум был предельно чист.

И еще напротив меня стояла хмурая черноволосая девушка в похожем на мой плаще. В скрещенных на груди руках она держала серебристые полуавтоматические пистолеты, выглядевшие очень грозными. Сначала я принял ее за вампира, но скоро разубедился в этом.

Мы долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова и не шевелясь. Я вальяжно сидел в кресле, она твердо стояла напротив.

Наконец я решил нарушить молчание и как можно небрежнее спросил:

— Ты кто такая?

Она слегка склонила голову набок и ничего не ответила. Я подумал, что девушка довольно симпатичная, с приятной внешностью. Лишь пистолеты портили это впечатление.

— Я задал тебе вопрос! — более твердо сказал я. — И как ты, собственно, сюда попала?

Она опять ничего не ответила. Мне показалось, что в ее взгляде проскользнула какая-то ирония, и это заставило меня разозлиться. Я приподнялся было, но услышал резкое:

— Не советую шевелиться!

Я застыл. Вампиры гибнут от серебра, не так ли? Пистолеты в ее руках были явно покрыты серебром, а в магазинах могли находиться серебряные пули. Не очень хотелось в начале своего вурдалакского существования погибнуть от рук незнакомой охотницы…

Охотницы…

Орден Света!

Я застыл еще больше, если такое было возможно. Я почти превратился в камень, но губы остались подвижными:

— Значит, Орден Света все-таки существует.

— Ты неплохо осведомлен для новичка, — ответила она.

— Стараюсь быть в курсе, — съязвил я. — Надо понимать, ты здесь для того, чтобы убить меня?

Она молчала. Это у нее получалось наиболее красноречиво.

— Вас не учат отвечать на элементарные вопросы, или мой вопрос уж слишком глуп? — повысил я голос. Конечно, в сложившейся ситуации не следовало проявлять характер, но я не мог сдержать злости. В конце концов, я никого не убивал, не пил кровушку и не собирался в дальнейшем заниматься этой гадостью. И я находился в собственной квартире, куда по закону не имеет права проникнуть никто, даже чертов охотник за нечистью, пока я не позволю.

Девушка все еще стояла, но я почувствовал, как она немного расслабилась. Тогда я решил несколько изменить тактику.

— Послушай, подруга, я законопослушный гражданин своей страны и никого не убиваю. И не собираюсь. Если ты уберешь свои пушки, то я почувствую себя гораздо лучше.

Она несколько секунд продолжала изображать статую, а потом по-ковбойски убрала пистолеты куда-то под плащ.

— Теперь мне легче, — признался я. — Да ты присядь, устала поди. В ногах правды нет, сама слыхала.

— У тебя хорошее чувство юмора, — ответила она, но все же прошла к дивану и села. — Возможно, мне не придется тебя убивать. Пока.

— О, я искренне рад слышать это! — воскликнул я. — Но хочу узнать, что это я такого сделал, что меня уже можно убивать? И что значит это твое «пока»?

— Пока ничего. — Она сказала это так спокойно, что меня передернуло.

Я вспомнил слова Макса о латентном периоде. На миг мне чрезвычайно захотелось выпрыгнуть в окно и убежать, но я подавил этот порыв. Приняв более или менее удобную для разговора позу, я спросил:

— И давно ты меня поджидаешь?

— Со вчерашнего дня.

— Очень интересно.

Больше я не знал, что сказать. Мы глядели друг на друга и молчали, и так длилось, наверное, добрых полчаса.

— Пистолеты заряжены серебром?

— Серебром, — кивнула она.

Повторился период молчания, в конце которого я не выдержал:

— Слушай, ты решила меня измором взять? Будем сидеть здесь целую вечность, пока я не подохну от скуки? Лучше уж пусти мне пулю в лоб, да и дело с концом.

— На данном этапе убивать тебя необязательно, — ответила она, ничуть не изменив отсутствующее выражение лица. — Хотя я вправе сделать это. Нечисть в период мутации может быть уничтожена по усмотрению охотника.

— В период мутации? А разве он не прошел?

— Ты все еще меняешься, хотя основные качества вампира уже проявились.

— Что за основные качества?

— Боязнь света, повышенная чувствительность и раздражительность, отсутствие отражения, клыки…

— И когда же я окончательно стану вампиром?

— Когда выпьешь человеческой крови, — спокойно ответила охотница, продолжая пялиться на меня.

Я, тем временем, продолжал пялиться на нее и прикидывал возможные пути отступления. Незнакомка в черных одеяниях казалась мне страшнее и опаснее любого вампира. И еще я был склонен думать, что у нее не все в порядке с психикой.

— А если этого никогда не случится? — предположил я. — Что, если я не буду пить кровь человека?

— Тогда ты погибнешь.

Вот как. Впрочем, другого ответа я не ожидал, хотя и желал его.

— Тогда ты пришла рановато. Я все еще невинная жертва, а не кровожадный убийца.

— Я буду ждать, — успокоила она меня.

— Что, прямо здесь?

— Я буду твоей тенью, пока ты не оступишься.

— К чему такие сложности? — Я не удержался, всплеснул руками и горько улыбнулся. — Видно, у вас в Ордене Света очень мало работы, раз вы сами придумываете ее себе. Я же говорю: замочи меня прямо здесь и сейчас, и все проблемы. На кой черт тебе ждать, следить и все такое?

Она, кажется, едва заметно улыбнулась, но голос оставался по-прежнему спокоен:

— Ты в самом деле желаешь, чтобы я расправилась с тобой прямо сейчас?

На этот раз я испугался сильнее и отчаянно замотал головой.

— Тогда не проси меня, а то могу и соблазниться. — Теперь она улыбнулась заметнее.

— Просто не вижу смысла, — жалобно сказал я.

— Смысл в том, что после инициации ты можешь превратиться в вампира, а можешь и не превратиться. Смотря какой у тебя организм.

— То есть как это? Я ведь уже вампир!

— Пока лишь частично. Процесс мутации очень сложен, и конечный результат зависит от многих факторов. Укусивший тебя вампир занес в рану особый вирус, против которого организмы большинства людей бессильны. Однако, у некоторых индивидуумов проявляется чрезмерная активность защитных механизмов, и вирус со временем погибает. Если непонятно, то скажу проще: твоя иммунная система может побороть виру вампиризма. В этом случае ты опять станешь человеком, и убивать тебя не будет необходимости.

В моем вурдалакском сердце вспыхнула искорка надежды.

— А часто такое случается? — спросил я.

— Примерно один раз на тысячу.

Я шумно выдохнул. Шансы оказались невелики, и верить в них для меня было еще глупее, чем человеку верить в существование нечисти.

— Вероятность мала, но она существует, и ты должен бы радоваться, — подбодрила меня охотница.

— Сейчас описаюсь от радости, — хмуро буркнул я.

— Впрочем, даже если ты все-таки станешь вампиром, у тебя есть возможность протянуть подольше: питаться кровью животных или донорской кровью людей.

На месте едва потухшей искорки вспыхнула новая, более яркая. Как же я не догадался, не вспомнил, что существует такое прекрасное явление как донорство! Ведь если мне и в самом деле позарез нужна кровь людская, то для ее употребления можно наведываться в больницу, а не в подворотню, где тебя тут же пристрелит фанатичная охотница, едва ты утолишь жажду.

Донорство! Кто бы его ни придумал, спасибо ему огромное!

Моя радость была бы еще больше, кабы не фраза «протянуть подольше». Я подозревал, что и на этом пути меня ждет мина.

— Если я буду пить донорскую кровь, то долго ли смогу жить?

Ответ оказался прямой противоположностью того, что я ожидал:

— Некоторые протягивают два-три года.

Вот и мина. Но почему же так? Я спросил сам себя, а потом спросил ее:

— Но почему, черт возьми, так?

— Потому что вампир — это не только биологическое существо, мутировавший человек, обособленный вид homo vampyrus. Он — нечто большее. В его жилах течет чужая кровь, а вместе с ней — потусторонняя энергия Зла. Вампир — существо ночи и Тьмы, слуга Преисподней, инструмент Сатаны в борьбе с силами Света и Добра. Вампир — это демон, и как в человеке помимо тела присутствует душа, так в вампире кроме оболочки есть и темная энергия, видоизмененная душа, превращенная в комок слизи. То человеческое, что остается в вампире, может бороться, но борьба часто оказывается безрезультатной. Человеческое отмирает навеки, и появляется новый демон. Лишь один из тысячи способен побороть вторжение зла: тело борется с вирусом, а душа — с темной энергией. И я хотела бы, чтобы ты был таким человеком.

Ее многословие буквально ввело меня в ступор. Даже мысли на миг остановились, и в голове повисла кладбищенская тишина. Хотела бы она… Как бы я хотел стать этим тысячным!

— Не возражаешь, если я встану и немного похожу? — спросил я, когда способность мыслить вернулась ко мне.

Девушка ничего не ответила.

— Слушай, я же тебе сказал, что не собираюсь выкидывать никаких номеров. Расслабься!

Мой тон положительно подействовал на нее, и она согласилась:

— Валяй.

Я поднялся и стал мерить комнату шагами. Я нервничал, а когда я нервничаю, то испытываю желание двигаться.

— Значит, куда бы я не направился, ты будешь шастать следом?

Она не обиделась и кивнула.

— И когда я накинусь на человека с зубами наголо, ты меня пристрелишь?

Снова кивок.

— Великолепно! Теперь мне предстоит остаток жизни провести в глубокой депрессии.

— Надейся на лучшее, — посоветовала девушка.

— А толку-то?

— Надежда — полезная штука.

— Знать бы, как спастись от твоих пуль — вот это полезная штука! — резко ответил я.

— Кроме серебряных пуль в моем арсенале присутствуют и другие вещи.

— В этом я нисколько не сомневаюсь.

Перепалка могла бы идти еще долго, но я почувствовал усталость. Наверное, это было связано с наступившим днём. Я снова рухнул в кресло и обхватил голову руками. Выхода я не видел никакого и верил, что кара адептов Света непременно настигнет меня, когда я совершу проступок. А в том, что проступок случится, можно было не сомневаться — не похожа была эта девушка на шутницу.

— Ты не должен был раскрываться перед своим другом, — нарушила молчание девушка.

Я поднял взгляд.

— Ты и об этом знаешь?

— Я знаю обо всем.

— Надеюсь, ему-то не грозит ничего?

— Это зависит от тебя и от него. Если твой друг свихнется и начнет горланить о существовании вампиров, его устранят. То же самое случится, если он начнет разбазаривать эти сведения и без сумасшествия.

— Надо будет его предупредить, — подумал я вслух, содрогнувшись от сухого протокольного слова «устранят».

— Не стоит этого делать. Чем меньше он знает, тем лучше для всех.

— Можно вопрос?

Она кивнула.

— Сколько обычно времени занимает весь процесс мутации?

— В зависимости от индивидуума, от нескольких дней до нескольких месяцев.

О, я был бы счастлив, если б никогда не повстречал эту симпатичную особу! И без того я находился в глубоком смятении, но она хорошенько подлила масла в огонь. И она заставляет меня беспрестанно содрогаться.

— Раз уж нам в некотором роде предстоит существовать в тесном контакте, то могу я хоть узнать твое имя? — спросил я.

— Светлана, — ответила она не колеблясь.

Я кисло ухмыльнулся. Надо было удивить ее своей проницательностью и попробовать угадать ее имя. Держу пари, я попал бы в яблочко. Впрочем, пари держать уже поздновато.

— А теперь, Светлана, не могла бы ты уйти и оставить меня одного в моем уютном склепе? Честно говоря, ты немного меня раздражаешь.

Она внешне оставалась спокойной, но в глазах вспыхнул огонь ярости. Или мне показалось, и это лишь взгляд разочарования? Неужели охотница на упырей решила и впрямь не отходить на меня ни на шаг?

— Хорошо. — Светлана поднялась и направилась к входной двери, тихо шелестя полами плаща. — Спокойного дня, Сергей.

— И вы не болейте, — рыкнул я и захлопнул за ней дверь.

Господи, я чувствовал себя как во сне. В дурацком кошмарном сне, когда пробуждение отчего-то запаздывает. Приходило на ум другое сравнение: я нахожусь в толще воды и изо всех сил работаю руками и ногами, дабы выбраться на поверхность, но что-то засасывает меня вглубь. Угасают силы и кончается кислород в легких. Начинает жечь горло, трахею, бронхи, альвеолы, кружится голова. Я понимаю, что уже не смогу добраться до спасительного воздуха, даже если тянущая вниз сила пропадет, и делаю глубокий вдох. Вдох, не приносящий облегчения, ведь ни человек, ни вампир не могут дышать под водой.

На миг мне захотелось пискнуть что-нибудь вроде «мама, роди меня обратно», но я сдержался. В конце концов, негоже взрослому вампиру вести себя как ребенку.

С мрачными мыслями в голове я лег на диван и долго не мог уснуть. Спокойствие пришло лишь тогда, когда я догадался проклясть на чем свет стоит всех вампиров, всю Преисподнюю, всю Поднебесную, весь Орден Света и себя в придачу.

Я проснулся оттого, что ощущал сильнейшую жажду. Сначала я не понимал, что именно меня разбудило, а когда понял, то молниеносно поднялся с дивана и застыл посреди комнаты. Если бы жизнь вокруг была американским кинофильмом, то мне непременно следовало бы сказать что-то вроде «Fuck, I»m in the real shit!», а гнусавый переводчик за кадром, отхлебнув кофе и выкурив сигарету, с получасовым опозданием перевел бы: «Твою мать, я в глубоком дерьме!»

Именно так я себя и ощущал. Жажда, которой я так боялся, наконец пришла! Я поспешил на кухню, открыл кран с холодной водой и решил подавить предательское чувство водой, выпить хоть двадцать стаканов, лишь бы не сорваться. Вне всяких сомнений, симпатичная фанатка Света бродит где-то рядом и только и ждет, чтобы я покусал кого-нибудь.

Я стал жадно пить воду, однако двадцать стаканов мне выпить не пришлось. Едва прикончив полтора, я ощутил, что жажда ушла. Надо же! Я всего-навсего хотел попить воды, а испугался, точно возжелал человечьей кровушки! Что ж, когда приходится жить в постоянном страхе, то начинаешь бояться даже собственного отражения.

Хотя отражения я мог и не бояться, потому что все равно его не имел.

Глянув на часы, я узнал, что уже почти десять. На мобильник пришло сообщение от Макса: «Жду тебя в половине одиннадцатого у входа в клуб», и, хлопнув себя по лбу, я вспомнил, что собирался сегодня отыскать укусившую меня вампирессу.

Облачившись в свой упырский костюм (как звучит-то несолидно!), я торопливо покинул жилище и припустил к метро. Не дойдя сотни шагов до входа в транспортное подземелье, я вдруг остановился. Сознание непонятным образом помутилось, и я припомнил, что хотел что-то купить в супермаркете.

Но что?

Поломав с минуту голову, я решил сначала заглянуть в магазин и выяснить, что требовалось купить. Возможно, на месте я сразу же всё вспомню.

Супермаркет, как и прочие уважающие себя заведения подобного толка, работал круглосуточно, поэтому попасть туда было легко. Но я совершенно не помнил, что мне требуется, и чем ближе я подходил к супермаркету, тем сильнее у меня мутилось в голове. Открывая дверь, я едва ли соображал, что делаю.

Охранники проводили меня сумрачными взглядами, когда я порывисто вошел внутрь и быстро зашагал к прилавкам. Поплутав в лабиринте товаров, я пытался сконцентрироваться хоть на чем-нибудь, но не мог. Ноги сами несли меня куда-то, и я не знал куда, пока не толкнул перед собой неприметную дверь с табличкой «Служебное помещение». Едва ли я соображал, что творю, и не мог никак препятствовать собственным движениям. Но и ощущения, что чья-то злая сила управляет мной, тоже не возникло.

Странно все это, подумал я уныло той частичкой сознания, которая по-прежнему принадлежала мне.

Пройдя короткий темный коридор, я отворил еще одну дверь и очутился в небольшой комнатке, где на столах лежали непонятные, но смутно знакомые предметы.

А еще был запах. Запах, который и привел меня сюда. Запах, который разбудил меня. Запах, который я жаждал услышать, уловить, втянуть полной грудью.

Запах крови.

В помещении было абсолютно темно, но я все видел предельно ясно. Вот столы для разделки мяса, на них лежат неочищенные, немытые ножи, топоры, пилы, колья и прочие ужасности. Прямо мечта вивисектора, а не разделочная, промелькнула у меня мысль. Я чувствовал себя абсолютно другим человеком. Даже не человеком, а существом, стоящим над человеком. Я чувствовал упоительное веселье, был буквально пьян им. Хотелось петь матерные песни и ругать правительство. Хотелось станцевать на разделочном столе чечетку или канкан, а потом шутки ради нагадить на него. Хотелось поделиться своей радостью и демоническим весельем с толстым мясником, после чего оторвать ему башку, будь мясник на месте в такое позднее время.

Хотелось завыть, в конце концов, и вонзиться зубами в свежую, трепещущую, теплую плоть.

Потому что я чувствовал себя вампиром.

Я безошибочно отыскал большой таз, до краев наполненный густой, почти черной кровью. О, я дрожал от возбуждения, как в ту ночь, превратившую меня в вампира. Я нагнулся над тазом и в абсолютной темноте на гладкой поверхности кровавой лужи увидел свое отражение: пылающие красным глаза и идущий из них зеленоватый туман, оскалившиеся, неправдоподобно большие клыки, бледная кожа. Это был я, вампир Сергей, которому наплевать на все, потому что я — вампир. Не человек, а над-человек, не тварь дрожащая, но право имеющий, как у Достоевского.

Я опустил лицо в кровь и стал жадно поглощать ее. Я хлюпал и хрюкал, как настоящая свинья, и это лишь еще больше забавляло меня. Я ощущал невероятный прилив сил, и чтобы не лопнуть от натуги, открыл глаза. Открыл глаза, погруженные в густую кровь и увидел грязное дно посудины. Но мне было наплевать на грязь, ведь вампиры не болеют, разве что с похмелья.

Я мельком вспомнил о Светлане и тут же забыл ее. Я ничего не боялся и чувствовал себя королем этого поганого тленного мирка. Я был на пике наслаждения и мечтал навсегда остаться там.

Я бы, наверное, захлебнулся в этой крови, но внезапно открывшаяся дверь заставила меня прекратить трапезу.

— Эй, ты! — крикнул кто-то. — Ты что тут делаешь, сука? А ну пшел вон!

Я резко развернулся и увидел одного из охранников. В руке он держал резиновую дубинку.

Он, ясен перец, тоже заметил меня. Может быть, заметил не полностью, но пылающие огнем глаза — точно. Испугавшись, он икнул и попытался шагнуть назад, но я в мгновение ока встал за его спиной и с невероятной силой швырнул его вглубь комнаты.

Я хотел пойти и добить охранника. Именно добить — ногами или руками, — а не кусать, но едва сделал шаг, как за спиной раздались щелчки предохранителей.

— Стоять!

Голос был знакомым. Я развернулся и увидел Светлану, держащую в вытянутых руках свои страшные серебряные пистолеты. Она, в свою очередь, увидела мое лицо, залитое кровью, и неподвижное тело в углу и прищурилась. Я видел, как ее пальцы начинают нажимать на спуски, и внезапно сознание мое просветлело, ушел дурман и всякое чувство эйфории.

Я едва слышно прохрипел:

— Не кусал!

Сказал как можно короче, чтобы успеть до выстрелов.

И успел.

И упал на колени.

И организм стал выбрасывать наружу литры выпитой животной крови, пока я корчился в судорогах, а из глаз текли слезы.

Светлана, не сводя с меня прицелы пистолетов, дошла до лежащего ничком охранника. Я не видел, что она там делала, но вдруг почувствовал, как меня с силой подняли на ноги.

— Пошли, бедолага! Нам пора сваливать!

Она убрала оружие и, схватив меня за рукав плаща, потащила коридорами к черному ходу, а позади слышались возбужденные голоса работников супермаркета.

Я покидал всю свою одежду в стиральную машину, по старой привычке глянул в зеркало и прошел в комнату.

— Не представляю, как теперь бриться буду. Отражения ведь нет!

— Тебе не надо бриться, стричь волосы или ногти. У вампиров все это не растет.

— Серьезно? А удобно! Кстати, как я выгляжу хоть?

— Нормально для среднестатистического вампира. Стрижка короткая, спортивная, физиономия выбрита, ногти подстрижены. Не зря ты следил за своей внешностью.

Я угостил Светлану пельменями, предложил минералки. Она больше не казалась такой чопорной и холодной, какой я ее увидел впервые. И не была грозной, готовой в любую минуту продырявить тебя пулями, вылитыми из чистого серебра. Хоть я видел ее всего лишь второй раз в жизни, но мне отчего-то казалось, что мы знакомы много лет.

— Спасибо, что не убила меня, — тихо сказал я.

— Пожалуйста. Но впредь будь осторожен.

— Жажда застигла меня врасплох. Я ничего не мог поделать.

— Такое бывает у молодых вампиров. Когда не умеешь контролировать инстинкты, то часто срываешься.

Я кивнул, соглашаясь. Не мог я без ужаса вспоминать то, что произошло в подсобных помещениях супермаркета. И как я теперь буду ходить туда за покупками?

— Ты и в самом деле не отступала от меня ни на шаг.

— Таков мой долг.

— Скажи, ведь ты можешь убить меня в любой момент — тебе это позволяют правила — и отправиться отдыхать. Почему ты не делаешь этого?

— Зачем убивать только ради убийства? Ты все еще имеешь шанс вновь стать человеком, и я не собираюсь забирать его у тебя. Ты стал жертвой другого вампира, который теперь обязательно должен ответить за свой поступок, и твоей вины в этом нет.

Я почувствовал новые приступы тошноты, и попытался заглушить их минералкой. Отчасти это получилось.

— Свиная кровь на девяносто шесть процентов сходна с человеческой, — сообщила Света. — Но ты пил старую, загустевшую кровь, которая вряд ли может утолить настоящий голод.

— Откуда ты знаешь, что то была кровь свиней?

— Я различаю кровь по запаху. Если бы тогда я почувствовала человеческую кровь, то непременно изрешетила бы тебя. И, кстати, я почувствовала ее, но очень слабо. Наверное, охранник расшиб голову о стену.

Меня опять затошнило, и чтобы не произошло конфуза, я ретировался в туалет. Через несколько минут я вернулся и спросил:

— Я нашел в интернете сведения, что вампиры делятся на кланы. Это правда?

— Да, кланы действительно существуют, но в основном в Европе и Соединенных Штатах. В России есть только два клана: Оурос и Негельнос. Оурос контролирует Центральную Россию и прочие территории к западу от Урала, а Негельнос — земли к востоку.

— И какой из них сильнее?

— Они примерно одинаковы по силе и составу.

— А почему же вампиры делятся на кланы?

— Главная причина — сохранение сферы влияния. Ни один клан не потерпит вторжения на свою территорию пришельца. Другая причина — расхождения в оценке действительности. Члены Оуроса более агрессивны и опасны, чем сибирские соседи, и не терпят никаких союзов, зато вторые прекрасно ладят с местными бандами оборотней.

Я поперхнулся непонятно чем.

— Оборотни тоже существуют?

— Ага.

— Так, может быть, и другие демоны существуют?

— И другие существуют. Есть демоны такого уровня, что тебе и не снилось. Вампиры по сравнению с ними — жалкие тараканы.

Мне на миг стало страшно от ее слов.

— Можешь рассказать поподробнее? — попросил я.

— Думаю, тебе это знать необязательно. Даже у вампиров психика подвержена деструкции.

Настаивать я не стал, а просто отхлебнул минеральной воды и прополоскал рот. На зубах по-прежнему оставался противный вкус рвотной массы.

Неожиданно затрезвонил мобильник, и я тут же вспомнил, чем сегодня собирался заняться. Как же я мог забыть! Ведь Макс полночи прождал меня у «Носферату»! Когда я извлек-таки мобильник из кармана старых трико, то увидел, что звонит именно Макс.

Я посмотрел на Светлану. Она смотрела на меня. Я не собирался ей говорить о своих планах, касающихся той трижды проклятой девки, которая меня укусила и превратила в вампира.

— Ты ответишь или нет?

Я поднес трубку к уху.

— Да.

— Сергей, твою мать! Что приключилось на этот раз?

— Неудачно сходил за покупками, — пошутил я.

— Слушай, времени половина четвертого. Тебе не кажется, что ты немного запаздываешь?

Я не спускал глаз с охотницы и гадал, способна ли она слышать голос моего друга. Черт их знает, этих адептов Ордена Света.

— Макс, я сейчас не могу говорить. Давай завтра встретимся.

— Чего? Сергей, ты…

— Поезжай домой и спи спокойно. Завтра поговорим.

— Но…

Я не стал более искушать судьбу и положил трубку. Если Светлана могла слышать наш разговор, ей незачем знать о клубе «Носферату».

Хотя, конечно же, рано или поздно она узнает.

— Еще пельмешек? — с улыбкой спросил я.

ГЛАВА V

Если вы захотите расслабиться —

Заходите к нам, вам понравится!

«Руки Вверх».

Весь следующий день я проспал, не в силах заставить себя что-либо делать. Шторы надежно отгораживали мою комнату от неприятного солнца, которое с каждым новым днем доставляло мне все больше неприятных ощущений, окажись я на его лучах. Дискомфорт, связанный с процессом мутации, почти прошел, что, с одной стороны, не могло не радовать, но с другой — я начинал чувствовать в себе вампира. Именно чувствовать, и никак иначе. Проснувшись, я первым делом обдумал недавнее происшествие в супермаркете: если жажда крови настолько сильна уже через несколько дней после инициации, то вряд ли мне суждено протянуть те обещанные полгода, о которых говорила Света.

Кстати, я проанализировал этот вопрос. Возникли новые вопросы. Например, почему это я должен бояться охотницы? Конечно, серебряные пули почти наверняка смертельны для меня, но все-таки какого черта мне раболепствовать перед этой девчонкой? Этой ночью мы мирно сидели на кухне за поздним ужином (или ранним завтраком — кому как нравится) как совершенно нормальные люди. Почему-то мне казалось, что, будь на то моя воля, я мог бы с легкостью расправиться со Светланой, убить ее одним движением. Можно даже попытаться ее…

Но об этом думать пока рано, остановил я себя.

В конце концов, Света искренне желает мне добра. Она сразу сказала, что вправе покончить со мной, но не сделала этого даже тогда, в разделочной. Хотя, если посмотреть на это с другой стороны, то зачем ей эта суета? Зачем она пристально следит за мной, ждет неверного шага? Зачем, наконец, подвергает опасности жизни людей?

Сколько я ни думал, не смог найти ответов. Жизнь моя внезапно стала настолько непредсказуемой, бурной, как штормовое море, что даже мысли не могли подчиняться сознанию и бежали в том направлении, в котором заблагорассудится.

Испив чаю, я связался с Максом. Пришлось долго извиняться перед ним за вчерашнюю неявку и придумывать причины сего. Я ничего не сказал о Светлане и об Ордене Света, растящем убийц вампиров, потому что помнил слова охотницы: чем меньше Макс будет знать о потустороннем, тем ему же будет лучше. Я не мог не согласиться с этим.

Мы договорились встретиться у клуба «Носферату» ровно в полночь, и на этот раз мне пришлось торжественно поклясться, что обязательно явлюсь на встречу.

Готовясь к походу, я обдумал варианты того, где может быть Светлана. Она не может неусыпно следить за мной и обязательно должна спать, отвлекаться ради еды и прочих человеческих нужд. Учитывая специфику ночного образа жизни вампиров, можно сделать предположение, что охотники на кровососов, скорее всего, ведут точно такую же жизнь. За исключением сосания крови из бедных людей.

Охотники должны постоянно контролировать вампира, но сам вампир, как и человек, нуждается в отдыхе, в простой пище, в укрытии от солнечных лучей и ненужных взглядов. Естественно, вампир предпочтет ночное бодрствование и дневной сон. Утро для него будет служить тем же, чем вечер служит для человека, и наоборот. Охотник выберет аналогичное расписание: днем отдыхает, вечером приступает к выполнению обязанностей. Видно, что проще всего уйти из-под наблюдения именно в дневное время, когда охотник менее бдителен.

Я подумал с сожалением, что слишком поздно сделал такие очевидные выводы. Действительно, если мне не хочется вводить Светлану в курс своих дел и планов, то мне стоило уйти днем. Сейчас на дворе уже начинало смеркаться.

Я осторожно осмотрел двор из окна кухни, потом сделал то же самое из гостиной. Ничего подозрительного вроде припаркованных незнакомых фургонов, темных фигур в плащах или наблюдательных пунктов на крыше я не увидел. Пройдя в спальню, которая, к удаче, располагалась по другую сторону дома, я осмотрел и соседний двор, но вновь ничего не обнаружил. Я понятия не имел, как и откуда Света могла наблюдать за моими перемещениями, но отчего-то твердо знал, что, выйди я из подъезда, она тут же будет это знать.

А мне было необходимо покинуть квартиру незамеченным. Но как?

Ответ пришел сам собой: лучший вариант избежать слежки — воспользоваться крышей. Крышей дома, если быть более точным.

Я одел не особо тщательно поглаженные джинсы, водолазку и плащ. Одежда уже успела высохнуть после стирки, и кровавых следов на ней не осталось. Вот что значит хороший стиральный порошок вкупе с машиной-автоматом! Приникнув ухом к входной двери, я долго слушал. Ничего кроме бытовых звуков не различалось. К слову, я обнаружил, что мои чувства весьма обострились, именно поэтому я в первый свой выход на улицу так болезненно перенес шумы подъезда, но теперь научился более или менее контролировать себя. Обоняние, зрение, слух, осязание — все эти чувства поднялись на новую ступень развития, заставляя меня испытывать чувство захлебывающегося восторга. Не каждый день обнаруживаешь у себя способность слушать сквозь железобетонные стены, видеть в темноте, чувствовать запах человека на расстоянии в несколько сотен шагов…

Удостоверившись, что в подъезде никого нет, я осторожно вышел наружу. Дверь в квартиру закрывать на ключ не стал — просто прикрыл. Конечно, на двери не написано, что эта квартира служит склепом для новообращенного вампира, но отчего-то верилось, что незваных и нежелательных гостей в мое отсутствие не предвидится. От яркой лампочки на лестничной клетке я сощурился и тут же извлек из кармана солнцезащитные очки. Надо будет не забыть вывернуть все лампочки к ядреной фене.

Легкой и бесшумной поступью я направился вверх по лестнице, пока не достиг последнего этажа. Взявшись за железные перекладины, я пополз к люку, ведущему на крышу, но открыть его не сумел: на петлях висел замок, который я, естественно, не заметил.

А еще вообразил себя крутым вампиром, в легкую уходящим от преследования…

Впрочем, времени расстраиваться у меня не было. Припомнив недавний эксперимент с выдергой, я поудобнее схватился за замок и что есть сил дернул его вниз. Вначале ничего не произошло, и тогда я повторил попытку. С легким звоном ушко замка треснуло, и его часть упала на пол. По подъезду пролетело эхо. Я замер, превратившись в слух, но больше ничего не слышал. Поднял люк и выскочил на чердак, а оттуда — на крышу.

Вокруг, насколько хватало глаз, простирались точно такие же крыши, на какой стоял я, обильно засеянные антеннами и грибами вентиляций. На западе затухала заря, на востоке поднималась луна, вошедшая в последнюю четверть. Небо было безоблачным, а воздух свеж, насколько он может быть свежим в огромном мегаполисе.

Я, пригибаясь, тенью пробежался вдоль по крыше, пока не оказался в другой части дома. Отсюда до моего подъезда было не меньше сотни метров, и если удастся открыть очередной люк, то вполне реально уйти незамеченным. Пронеслась мысль, а не попытаться ли перепрыгнуть на крышу соседнего дома, ведь это даст еще большую гарантию? Пронеслась и утонула в небытии, потому что я трезво глядел на жизнь и свои способности: я не кинематографический Блэйд и уж тем более не Бэтмен, я не могу позволить себе роскошь многометровых прыжков по десятиэтажным зданиям. Меня останавливал не столько страх — вампиры должны быть бессмертными, и падение с большой высоты не должно их убивать, — сколько нежелание нелепо выглядеть в момент жесткого приземления и сразу после него. Как бы там ни было, а во дворах еще полно народу, и картина рухнувшего непонятно откуда человека в плаще может вызвать нежелательные пересуды, тем более если этот человек преспокойно поднимется и зашагает по своим делам.

К тому же, был риск просто-напросто свернуть шею. Умереть, не умру, зато все старания пойдут прахом.

Я потянул крышку люка — она легко поддалась. Не пришлось ломать никаких замков. Пешком спустился до первого этажа и быстро вышел на улицу. Стараясь не вертеть головой, я юркнул за угол дома, перепрыгнул невысокий заборчик и скрылся за насаждениями кустарника в прилегающем школьном дворе. Я держался в тени от луны и уличных фонарей, обходил шумные перекрестки и вывески, пока не добрался до метро. Под землей я почувствовал себя несколько увереннее, спокойно дождался поезда и вскоре уже мчался темными туннелями из одной части города в другую.

Ровно в двенадцать часов ночи я стоял перед фасадом клуба «Носферату» и разглядывал громадную мышь, обхватившую здание черными перепончатыми крыльями. Мышь подозрительно напоминала тех самых desmodus rotundus, о которых я смотрел телепередачу. И неужто нормальный человек способен взять на себя такой риск и войти в этот клуб, спросил я себя. Будь я сам не так глуп и беспечен, спал бы сейчас дома, ничуть не заботясь проблемой существования вампиров.

Приглушенный кашель заставил меня обернуться. Я увидел Макса, немного бледноватого, но достаточно бодрого. Мы поздоровались, обменялись несколькими формальными репликами и двинулись ко входу. Наверное, мне показалось, но и кассирша, продававшая билеты, и охранники у дверей как-то странной смотрели на меня, будто были знакомы со мной. Я секунду размышлял над этим, а потом плюнул: вероятно, весь персонал этого до дрожи в зубах уютного местечка сплошь вампиры и оборотни. Они всего-навсего признали во мне своего собрата, и все дела.

На танцполе было полно народу, и все конвульсивно дергались в такт музыке. Мы обошли танцоров, попутно оттолкнув несколько пьяных подростков, и уселись в том же самом баре. Бармен спросил, что нам угодно, и я, подумав, заказал два апельсиновых сока. Если уж сигареты действовали на меня весьма удручающе, то алкоголь мог вообще оказаться ядом. Тем более что в интернете так и писалось: вампиры не переносят резких запахов (к каковым, без сомнения, относится и сигаретный дым) и не употребляют спиртного. Разве что изысканное красное вино, которое я не терплю.

— Видишь ее? — Макс нервничал, и я прекрасно понимал его. Забравшись в осиное гнездо, невозможно чувствовать себя нормально.

— Пока нет. — Я старался выглядеть как можно непринужденней, чтобы, с одной стороны, не давать другу лишних поводов для волнения, а с другой — не вызывать подозрения у посетителей и работников клуба.

Музыка менялась в режиме нон-стоп. Никаких эм-си, никаких орущих на сцене ди-джеев. Лишь обилие светоэффектов, бьющиеся в экстазе девушки за освещенными, но непрозрачными ширмами и отрывающаяся на полную катушку публика. Интересно, а сколько среди них нечисти? Я боялся подумать, что все вокруг были вампирами, да в такое не сильно уж и верилось. Но какой все-таки процент присутствующих в клубе — кровососы? Надо спросить о популяции упырей у Светы, а пока заниматься тем, ради чего пришел.

Обычному человеку в полумраке клуба невозможно разглядеть ничего далее собственной вытянутой руки, зато я мог спокойно рассматривать лица посетителей, находящихся в любой доступной для обозрения точке «Носферату». Сначала я не замечал ничего необычного, но спустя несколько минут обнаружил у некоторых выпирающие верхние клыки, когда они улыбались. Прогнав жуть и внезапно охватившую меня дрожь, я усмехнулся: в конце концов, отличаюсь я от них лишь самую малость — они знают, что стали вампирами и ничуть не волнуются по этому поводу, а я вампир, но не хочу им быть. Той девушки, ради которой мы пришли в клуб, я не видел, как ни старался вглядываться в полумрак.

Наверное, прошло часа четыре прежде чем Макс, устало положив руку мне на плечо, сказал:

— Похоже, сегодня мы ничего не найдем, старина.

Я согласился, хотя продолжал надеяться на удачу. Охватившее меня раздражение от дискотеки, однако, заставило меня подняться с места.

— Давай убираться отсюда к черту, — сказал я другу, нагнувшись к его уху. Меня слегка смутило то, как Макс, увидев приближение моего лица, попытался отстраниться.

— Мы можем прийти завтра, — предложил он, взяв себя в руки.

Я кивнул. Конечно, я приду и завтра, и послезавтра, пока не найду инициировавшую меня кровососку.

Не обращая более внимания на присутствующих, мы вышли в ночную прохладу и распрощались. Ночи становились по-настоящему осенними, промозглыми и ветреными, отчего мне стало грустно.

Не испытывая холода или озноба, я все же поднял воротник, получше закутался в плащ и пошел к станции метро.

Каждую ночь в течение целой недели я бывал в клубе «Носферату» и пытался отыскать нужную особу, но старания мои не вознаграждались. Макс старался бывать со мной, но после долгих уговоров я все же смог склонить его к мысли, что человеку ночь дана для сна, а не шатания по дискотекам, не то что вампиру. Макс сдался отчасти потому, что вынужден был каждый день ходить на работу, о которой я уже и забыть успел.

Светлана заходила ко мне лишь единожды. Я вежливо пригласил ее на кухню, угостил ужином (интересно, часто ли она ест при своей-то работе?) и шутливо поинтересовался, чем обязан столь неожиданному визиту. Охотница вместо ответа выудила откуда-то литровую стеклянную бутылку, в содержимом которой я не сомневался.

— Зачем это? — спросил я, не сводя глаз с бутылки, хотя и знал, что скажет девушка.

— Если вдруг почувствуешь непреодолимое желание выпить крови — этот подарок окажется в самый раз.

— Она человеческая? — опять спросил я и слегка повел плечами.

— Человеческая. Иногда нам удается достать ее в больницах.

Я принял емкость, зачем-то потряс и отправил в холодильник. Странно, но желания отпить из бутылки у меня совершенно не было.

— Все-таки, не понятен мне смысл ваших действий, охотники, — поделился я своими сомнениями. — Столько суеты ради обреченного вампира…

— Я же говорила, что у тебя есть шанс вновь стать нормальным.

— Один из тысячи!

— Тем не менее это шанс. И я искренне хотела бы, чтоб тебе повезло.

— Ну спасибо, — буркнул я. — Интересно, а где были вы, охотники, когда меня старательно превращали в вампира?

Светлана не смутилась, но щеки ее слегка порозовели, что выдавало скорее внезапную и легкую вспышку гнева.

— Мы не можем контролировать каждый шаг каждого вампира в этом мире, — ответила она тихо. — У нас попросту не хватает для этого людей.

— Вот-вот, — продолжал я напирать. — И сейчас, вместо того, чтобы таскать мне кровь и пялиться в мои окна с улицы (или откуда ты там наблюдаешь?), пошла бы и разыскала ту вурдалакскую харю!

— Тебе станет легче, если она умрет?

Я на миг задумался, а потом честно ответил:

— Не станет. Но она должна ответить за свой поступок!

— Когда-нибудь обязательно ответит, — заверила охотница. — Если тебе интересно, то поисками укусившей тебя вампирши уже занимаются.

Я налил себе новую порцию чая. От кофе в последнее время мутило.

— Скажи мне, Света, ведете ли вы войну с вампирами, или ограничиваетесь лишь наблюдением за вновь обращенными?

Она глубоко вздохнула, не по-женски провела ладонями по лицу и ответила:

— Война ведется, но гораздо более глубокая, чем противостояние вампиров и Ордена Света. Никто толком не знает, когда началось соперничество между Светом и Тьмой, но оно идет уже много тысячелетий. Люди бьют демонов, демоны бьют людей, победы остаются то за одними, то за другими. Организации, подобные Ордену Света — узкоспециализированные. Мы выполняем лишь свои строго определенные функции, чтобы не мешать остальным.

— Для уничтожения вампиров есть специальные отряды?

— Специальные организации. Своего рода аналоги государственных спецслужб, которые отправляют против нечисти как отряды, так и отдельных умельцев. В плане уничтожения вампиров они, несомненно, большие специалисты, чем члены Ордена Света.

— Почему же тогда вы — охотники? Я бы назвал вас наблюдателями.

— Это обобщенное название. Как-никак, в моем арсенале есть средства уничтожения вампиров.

Я вспомнил о вопросе, который хотел задать Светлане.

— Скажи, а сколько вообще вампиров на Земле?

— Точных данных нет. Скорее всего, их количество лежит где-то между одним и двумя миллионами.

— Два миллиона! — Я был изумлен. — Это же целая армия Тьмы!

— Лишь один из ее легионов.

Я попытался подсчитать, сколько же тогда вампиров приходится на одного человека. Вернее, сколько людей приходится на одного вампира. Светлана, видимо, угадала мое желание и сказала:

— Два миллиона — это много, если увидишь всех сразу. На самом деле, примерно на три тысячи людей приходится лишь один вампир.

Я всплеснул руками:

— Ничего себе «лишь»! Если твои слова верны, то в нашем городе вампиров больше двух тысяч!

— На самом деле меньше. Большинство вампиров стараются уйти от преследования охотников и прячутся в малонаселенных районах: в лесах, деревнях, горах. В крупных городах остаются лишь те, кто по-настоящему ведет войну с силами Света.

— Обратили бы всех людей в свою веру — и дело с концом, — попытался поставить я точку.

— Это невозможно по ряду причин, — отрезала Светлана. — Люди служат источником энергии и силы не только для демонов, но и для светлых сил. Именно незнание большинства людей о потустороннем мире позволяет контролировать эту энергию и использовать в своих интересах. Таково устройство этого мира, задуманное Богом, и ничто не сможет его изменить.

— Ты говоришь так, как будто вы — охотники — сами вампиры, только энергетические.

— Мы — нет. Мы простые люди, знающие непростые вещи, и не более.

— Что значит «мы — нет»? — Я абсолютно не понял, что девушка имела ввиду. — Есть люди непростые?

— Я говорю вообще не о людях, — огорошила меня Светлана. — Как я сказала ранее, война между Светом и Тьмой очень сложна и глубока. Она ведется на многих уровнях мироздания как между людьми, так между людьми и совершенно иными формами жизни, иными сущностями. И сами эти сущности тоже борются друг с другом за право контроля над миром.

— Иначе, если я правильно тебя понял, есть плохие люди и хорошие люди, плохие демоны и хорошие демоны, и все они перемешались в грандиозной потасовке? — Я сказал ей «понял», хотя едва ли улавливал, о чем она толкует.

— «Хороших» демонов обычно называют астерами, но ты понял правильно.

Я шумно выпил остатки чая, автоматически протянулся к чайнику и вновь наполнил кружку. О том, что следовало бы добавить к кипятку хотя бы немного заварки, я как-то не подумал, потому что был занят анализом только что услышанного.

Это что же получается? Вампиры — лишь верхний слой пирога под названием «Тьма»? Один из ее легионов, как сказала Светлана? И все те полубредовые существа, описанные в фольклоре разных стран — объективная реальность?

Мозг мой внезапно прошил насквозь острый вопрос, на который я желал получить немедленный и однозначный ответ. И я спросил:

— Есть ли Бог?

Светлана не удивилась. Она, как мне показалось, специально выдержала театральную паузу, а потом медленно кивнула.

— Бог существует, как существует и Дьявол. Есть Небесное Царство, именуемое Актарсисом, и есть Преисподняя, называющаяся Яугоном. Все это существует самом деле.

Наверное, я прокусил губу, потому что почувствовал, как изо рта потекла тоненькая струйка крови. Впрочем, заметил я это лишь спустя минут пять — настолько я был поражен словам девушки.

— Я удивлена, отчего ты так шокирован, — усмехнулась Светлана, — если принять во внимание, что ты сам — вампир.

Когда способность говорить более или менее вернулась ко мне, я с трудом выдавил:

— Вампиры — дело одно. Вопрос их существования муссируется давно и активно, чтобы слишком уж удивляться их реальности. Но Бог… это… Это на самом деле так?

Светлана слегка нахмурилась:

— Пожалуй, зря я поведала тебе об этих вещах. Еще, чай, сойдешь с ума. А что касается Бога, то многие в него верят. И вопрос о его существовании «муссируется», как ты изволил выразиться, не меньшею

Я попытался что-то сказать, но не получилось. Никак не укладывалось в голове знание о существовании всего, во что никогда не верил.

— Пойду я, пожалуй. — Она встала, поправила кобуры, которые, как я успел заметить, находились подмышками, и направилась в прихожую. — Ты не очень-то бери в голову то, что я тебе сказала. Вряд ли это знание чем-то поможет тебе, а если будешь много думать, до сумасшествия точно дойдешь.

Я пообещал, что вообще постараюсь забыть сведения, шокировавшие меня больше чем превращение в вампира. Если в последнем случае я несколько минут валялся на полу в приступе истерического смеха, то теперь должен был просто лопнуть самым настоящим образом.

Я закрыл за гостьей дверь и, не включая свет, сел в кресло в гостиной комнате. Часы на стене тихо отсчитывали время, зловеще горел светодиод спящего телевизора, бессмысленно светилось обнуленное табло на видеомагнитофоне. Нули говорили, что недавно выключалось электричество: видик не рассчитан на Россию и не имеет встроенной батарейки для беспрерывного функционирования хронометра.

Я задумался над тем, какая же все-таки у нас необычная страна: воду — то холодную, то горячую — отключают с завидной точностью чуть ли не каждый день, свет мигает и тоже периодически перестает гореть, в подъездах грязно, на скрипящих лифтах страшно ездить, все дороги перекопаны, а крышки канализационных люков, похоже, вообще не предусмотрены. Вспомнилось, как год назад во дворе провели капитальное благоустройство, завезли песочек для детей, поставили турники, горки и карусели, и в придачу положили новый асфальт. И ездить по нему, и ходить, и просто смотреть на свежую черноту было приятно, однако не прошло и месяца, как с торца дома наехали экскаваторы, бульдозеры и прочая тяжелая техника. Все зачем-то перекопали, разбив, естественно, в клочья новый асфальт, навели грязь по самые уши и со спокойной душой отправились восвояси пить горькую. А люди с отвисшими челюстями еще долго дивились печальному исчезновению нового асфальта. И по сей день никто не собирается убирать за копателями, и после каждого дождя двор наполняется противной хлюпающей жижей…

И за все эти приятности и нужности мы вынуждены платить огромные деньги, ведь правители и реформаторы современной России очень любят эксперименты над народом, целью которых ставится вопрос: как извести людей? Уж чего только они не пробовали, все без толку. Живем мы, продолжаем материться, спотыкаемся о вывороченные бордюры и падаем в открытые люки, ломаем машины на разбитых дорогах и затыкаем носы в подъездах. Живем и будем жить, и даже ядерный взрыв нас не истребит, как не истребит ни крыс, ни тараканов. Что нам грязь во дворе, когда месяцами не видишь зарплаты, когда ребенок получает плохие отметки, когда тяжело заболевает мать, когда рвутся последние туфли, когда… когда… когда…

Мы стараемся не замечать того, что все равно никуда не исчезнет, и твердим себе: «Все будет хорошо. Все наладится. Завтра наступит новый день». Новый день для большинства, конечно же, наступает, только перемен к лучшему он все равно не несет. И все начинается сначала, и не видно этому конца, как белка в колесе не видит конца своей дорожке.

Но мы живем, елки-палки! И будем жить! Каждый день подростки во дворе хрюкают от поглощенного пива, постоянно гремят фейерверки и салюты, большинство дней в году отдано праздникам: профессиональным и непрофессиональным, общегосударственным и общемировым. И мы празднуем на последнюю заначку, от души веселимся и искренне счастливы. А на следующий день, превозмогая головную боль, едем на опостылевшую работу, где толстый бухгалтер держит засаленными пальцами бумажку и читает объявление о том, что в связи с тем-то и тем-то зарплаты нынче не ждите.

Такие мы, граждане своей страны. Не вывести нас ядерной бомбой, не вывести Гитлером и не вывести Наполеоном. Никогда не победить нас чахлым китайцам и зажравшимся американцам, не захватить инопланетянам и не поработить демонам. Потому что как можно захватить народ, который привык сквозь зубы материться, ежедневно вести борьбу за жизнь в общественном транспорте и делать деньги из воздуха, привык плевать на неудобства и свято верить в завтрашний день?… Забери у американцев биг-мак, и на следующий же день половина великой, но лишенной собственной истории нации покончит жизнь самоубийством. Заставь японца трудиться пять дней в неделю вместо гарантированных шести, и его сожрет глубокая депрессия. Объясни китайцам, куда ведет светлая дорога коммунизма, и они тут же изрубят друг друга в гражданской войне. Пусти в германскую провинцию русских подростков, и немцы состарятся быстрее чем бабочка-однодневка.

Зато нам, русским, все по подол. Пытались захватить французы Москву, так мы им ее отдали. Пожалуйста, забирайте! А сами на юг. Французы до сих пор недоумевают, почему ту войну проиграли. Морили нас адской смесью социализма-коммунизма-ленинизма-сталинизма, но мы выжили. Лишь вытерли лоб: «Пронесло!». Главный ариец из-за леса из-за гор нес нам свое арийское счастье с присущими ему концентрационными лагерями и тотальным геноцидом, но нам дороже были собственные лагеря и геноцид со стороны собственных правителей. Много чего мы испытали, но выжили. Что нам валашский воевода Влад Цепеш, собственнолично убивший, по некоторым данным, более ста тысяч человек, когда у самих род «цепешей» ведется с древних времен — взять хотя бы Ивана Грозного. Эстафету Иван Васильевич передавал дальше, пока не дошла она до погрязшего в комплексе собственной сексуальной неполноценности Володи Ильича, а далее — до самого известного грузина. Ой, сколько спортсменов на этой дорожке мчались с заветной палочкой по головам нашим, а мы, в свою очередь, счастливо ковырялись на плодотворных целинах и кукурузных просторах и как будто не замечали даже. Плевали на руку, терли макушку и со словами «Чтоб вы поскользнулись!» продолжали жить, ковыряться и светиться счастьем.

Мы, русские и прочие славяне, выживем во что бы то ни стало. Против нас хоть миллион вампиров выставляй, хоть два, хоть всю рать демоническую — выживем.

Я не заметил, как стал погружаться в глубокий сон. Уже на грани с явью вдруг удивился: надо же, какие мысли лезут в голову, когда узнаешь о существовании Бога! Казалось бы, думать следовало совсем о другом, не столь прозаичном, но мозг был слишком перегружен.

Я заснул и проспал до следующего вечера.

Когда я проснулся, то не стал особо утруждать голову размышлениями о существовании Бога, Дьявола и иже с ними. В конце концов, что мне с того, что они взаправду существуют? Ну не верил я, каюсь… Однако сейчас мне было не до них, потому что существовала совершенно другая проблема: как излечиться от вампиризма. Хотя, «как», я уже знал. Оставалось только найти виновницу моей необычной болезни, а дальше… Дальше, надеюсь, силы Света не осудят меня, если я ее убью. Что с того, если я и в самом деле покончу с одной из вампирок? Это, по моему разумению, даже на руку ангелам или как их там звать… Астеры.

Интересно, душа моя уже принадлежит Сатане, или же нет? Надо будет получше разузнать у Светы об этой теме, как только ее в следующий раз увижу.

Если увижу, конечно.

Привычным путем я покинул свое жилище и добрался до ночного клуба, у которого сегодня меня ждал Макс. Охранники уже стали с нами здороваться — как-никак мы стали постоянными посетителями, хоть и не хотели того.

И к моему ликованию, в эту ночь нам удалось-таки увидеть в толпе отдыхающих ту самую бестию, которая мне была нужна. Она сидела за столиком в компании нескольких размалеванных девиц и от души хохотала. Я не был уверен, видел ли ее клыки, но точно знал, что именно она укусила меня в ту самую роковую ночь и превратила в вампира. Еще я вынужден был признать, что она не дурна собой. В шортах и топике, с короткой рыжей стрижкой она не выглядела кровосоской, а смотрелась совершенно обычной девушкой, одетой по молодежной моде. Я почувствовал что-то вроде облегчения, когда заметил привлекательность вампирши, но сразу же постарался забыть обо всех отвлекающих факторах. На вид девушке было лет двадцать.

— Это в самом деле она? — шепотом спросил Макс, когда я указал в нужном направлении. Нормальный человек не услышал бы его голоса, но мой обостренный слух не подкачал. Вместо ответа я кивнул, и, стараясь наблюдать за девушкой боковым зрением, приложился к соку. — Что ты собираешься делать?

— Надо выследить ее.

— А?

— Я говорю, надо выследить ее. Пробовать напасть в клубе глупо — нас сразу же повяжут. — Я покосился на здоровенных охранников, вальяжно прохаживающихся между посетителями. — В идеале — поймать в темном переулке и…

Я сглотнул. Макс, кажется, сглотнул синхронно.

— Ты уверен в своих силах?

Я усмехнулся, обнажив один из клыков, чтобы друг смог его заметить.

— Я имею ввиду то, что она может быть более сильным вампиром! — сразу же добавил Макс.

— Насмотрелся дешевых боевиков? — шутливо спросил я, но вынужден был принять к сведению опасения друга. Я и сам не раз думал о силе вампиров, ведь со временем она растет.

— Я задал вполне нормальный вопрос! — возмутился Макс. Похоже, он начинал привыкать к сосуществованию с нечистью.

Я покачал головой:

— Будем надеяться на лучшее. Как сказал мне один человек, «надежда — очень хорошая штука».

Нам пришлось вести наблюдение долго, почти до самого закрытия клуба. Лишь под утро, когда основная масса стала уже расходиться, поднялась и цель нашей слежки. Откуда-то вырулил стройный парень в футболке черного цвета, и девушка взяла его под руку. Вместе они вышли на улицу, попрощались с дежурившими охранниками и сели в малиновую иномарку.

— Вот блин! — в сердцах сплюнул Макс. Поймать сучку ему хотелось не меньше чем мне.

Я обежал взглядом парковку перед клубом и заметил стоящую «Волгу» с шашечками и до боли привычным фонарем на крыше. Хлопнув приятеля по спине, я притрусил в сторону такси. Когда мы залезли в салон, Макс приказал:

— За той «Целикой»! И побыстрее!

Я, честно говоря, марку машины, на которой уехала парочка любителей ночной жизни, не разглядел. Макс оказался глазастее, хоть и не обладал той остротой взгляда, которой обладает вампир. Таксист кивнул, включил магнитолу погромче и сел на хвост. Он ничего не спрашивал, не удивлялся и совершенно не показывал беспокойства. Наверное, он каждый день подбирал пассажиров, требующих догнать ту или иную машину.

Покрутившись по все еще спящим кварталам, мы выехали на мост и держались в отдалении. Хоть «Целика» и шла на приличной скорости, отечественное такси не отставало. Через двадцать минут мы свернули во двор высокого многоквартирного здания и остановились под ветвистым тополем. Малиновая «Целика» припарковалась у одного из подъездов дома на Волгоградском проспекте.

— С вас двести рублей, — буднично сообщил таксист. Я нашарил в кармане деньги, отсчитал две сотенных. Не говоря больше ни слова, таксист подождал, пока мы вылезем, и быстро уехал восвояси.

— Ну и как теперь мы будем ее искать? — волновался Макс, задрав голову и вглядываясь в темные прямоугольники окон.

Я не стал бесполезно таращиться на окна, а сразу прошел в подъезд, благо железная дверь на нем была открыта, а кодовый замок давно сломан. Я решил воспользоваться тем, чем наградил меня вампиризм, а именно — обонянием. Справедливо рассудив, что стоит искать на запах крови, я стал подниматься по лестнице и внимательно принюхиваться. Макс шел следом и сначала порывался что-то спросить, но потом успокоился, доверившись мне. Я отчетливо различал запах духов и пота, которые могли оставить лишь люди, проходившие недавно. Странно только, что они тоже пользовались лестницей. Или лифт не работает?

Шлейф смеси парфюма и пота принес меня на шестой этаж к одной из трех дверей. Никакой кровью не пахло и в помине, но я решил все же проверить эту квартиру. Глянул на Макса — тот был уже по-обычному бледен, точно сам недавно превратился в вампира — и нажал кнопку звонка.

С минуту не раздавалось ни звука, а потом дверь резко открылась, и на пороге во всей красе обнаженного тела предстал тот самый парень, в компании которого девушка удалилась из клуба. Не спорю, он был сложен неплохо, вот только меня совершенно не интересовали его телеса. Прервав на корню удивление «Чем обязан?» (и он-то еще позволяет себе удивляться, когда открывает дверь абсолютно голый!), я обеими руками с силой толкнул его вглубь квартиры. Бедный парень пролетел по воздуху метров десять, врезался в дверь ванной комнаты и съехал по ней на пол. Примерно такого эффекта я и ожидал при своей нынешней физической силе, однако Макс был по-настоящему шокирован увиденным. По-моему, у него даже чуть подкосились коленки.

Я велел ему закрыть дверь, а сам ветром пронесся по квартире, пока в зашторенной комнате не увидел ее.

— Надо же, какая неожиданная встреча! — надменно сказала девушка. Она сидела в кресле напротив меня, голая, положив ногу на ногу. Улыбка на ее лице казалась кровожадной. Впрочем, других улыбок вампиры делать не умеют. — Хотя я предполагала, что ты рано или поздно замаячишь на горизонте вновь.

Я не знал, как поступить дальше, потому что хоть и готовил себя к этой встрече, но, как оказалось, был совершенно не готов. Не найдя ничего более подходящего ситуации, я театрально изрек:

— Готовься к смерти!

Ответом мне послужил откровенно издевательский смех.

— Ой, боюсь-боюсь, Бэтмен!

Она хохотала с таким воодушевлением, что я еще больше растерялся. Попробовав сделать шаг, я остановился, услышав ее слова:

— А зачем, собственно, ты пришел сюда? Разве тебя не устраивает твоя новая жизнь?

— Ты осмелилась назвать это жизнью?

— Позволь, но разве ты мертв? Ты дышишь, ешь, спишь, думаешь, желаешь, двигаешься. Ты вполне живой, здоровый и симпатичный молодой человек!

— Меня сделали вампиром против моей воли!

— Обычно так и происходит, — махнула она тонкой ручкой. — Зато теперь ты почти бессмертен, силен и можешь делать все что хочешь.

Мои колебания все возрастали. Я упустил шанс быстро расправиться с бестией, и теперь мялся на входе в комнату, вглядываясь в мрак.

— Я не хочу быть вампиром! Я хочу снова стать обычным! — Я повысил голос и почти прокричал последние слова.

— Поверь мне, душка, быть вампиром — не самая плохая участь. Но если ты боишься, то всегда можешь воткнуть себе в сердце осиновый кол. — Она снова нагло рассмеялась.

— Чего же мне бояться? Охотников?

— О! Ты уже в курсе? Ну хотя бы охотников. Такие сопляки как ты поддаются ласковым уговорам светлых орденоносцев, их советам вроде «Не убий», «Не укради чужую кровь» и так далее — ты меня понимаешь. Если ты перестанешь быть сопляком и по-настоящему прочувствуешь всю древнюю силу, данную тебе почти безвозмездно, то убедишься: вампиры — это высшая каста. Жалкие людишки не смогут сравниться с ними! К слову, с чего это ты решил меня убить? Разве тебе не понравилась та ночь?

— Я не желаю быть вампиром и убью тебя!

Господи, ее смех начинал действовать мне на нервы с такой силой, что я, кажется, снова прокусил себе губу.

— Глупенький, ты решил, что моя смерть изменит тебя? Поверь, это не так.

— Я не собираюсь верить той, которая забрала все что у меня было!

— Да я забрала-то почти ничего! Подумаешь, пара грамм семенной жидкости…

— Что? — В виски мои ударила кровь. Я на мгновение потерял контроль над собой, но быстро спохватился, хотя ощущал сильный, почти непреодолимый гнев. Я шагнул к ухмыляющейся девице, приготовился рывком прыгнуть на нее, и тут заметил перед собой… Макса!

Сначала я не понял, как он мог оказаться позади девушки, тем более что комната не казалась настолько великой. Но потом до меня дошло… Я резко рванул в сторону, сграбастал девицу в свои руки и поднял над полом. Ее отражение в зеркале нелепо болталось в воздухе, ни на что не опираясь.

— Что это значит? — почти дьявольски прорычал я.

Девушка не выглядела испуганной и продолжала улыбаться, но я отбросил ее в угол, как только услышал голос позади себя:

— Это значит, дорогой мой коллега, что она не вампир. — В проеме стоял тот самый парень, которого я отправил в полет через коридор. Он стоял позади Макса и крепко держал его за плечи. — Я думал, тебе понравится твоя новая сущность, но ты оказался тряпкой.

Вампир горько сплюнул, покрепче ухватил моего друга и показал свои клыки — белые, длинные, как у акулы. Я испугался за жизнь Макса и хотел освободить его, но вампир покачал головой:

— Не рыпайся, дружок. Тебе ведь не хочется, чтобы этот человек пострадал?

— Тронь его, и ты труп! — прошипел я, сам пугаясь собственному гневу.

— В некотором смысле я и есть труп, — осклабился упырь. — Зато если ты осмелишься напасть на меня, то ждать тебе таких проблем, какие не сделают тебе даже охотники!

— Выйди на честный поединок, трус! — Я потряс кулаками. — Выйди и сразись как мужчина, не прячься за заложником!

— Трусов здесь двое: ты и твой приятель-человек. А драться с тобой мне западло.

— Отчего так?

— Что ты знаешь о поединках вампиров, салага? — вопросом на вопрос ответил мне упырь. — Ты всего лишь жалкий кусок дерьма, хотя я думал, что будешь достойным членом нашей братии. Ты червь и скоро сдохнешь от пули светлых! Я последний раз предлагаю тебе переосмыслить свое положение и присоединиться к нам! Поверь, вампиры — очень дружный и неплохой народ, если с ними не воевать.

— Не заговаривай мне зубы, упырь! — рычал я. — Отпусти его!

Лицо вампира сделалось печальным, и он покачал головой:

— Тогда я попытаюсь вразумить тебя другим путем.

Я сначала не понял, что происходит, но когда понял — было уже поздно. Вампир острыми как лезвия зубами впился в шею Макса, и челюсти его несколько раз быстро сжались. Я подскочил к другу вплотную и успел подхватить его на руки, прежде чем упырь вырвал из его шеи большой кусок плоти, взвыл точно матерый волк и выпрыгнул в окно, превращая стекло в мелкую гальку.

Я опустил тело друга на пол, попытался оказать первую помощь, но все мои старания ограничивались кряхтением и причитаниями. Я не знал, что делать. Я не знал, как остановить хлещущую кровь. Я терял друга на глазах. И стал искать телефон…

— Расскажите мне, как все было на самом деле.

Толстый лейтенант в грязной милицейской форме лениво просматривал протокол допроса. На потолке горела стоваттная лампочка в пыльном оранжевом абажуре, из открытой форточки доносилось стрекотание сверчков. Лейтенант сидел у огромного несгораемого шкафа, отгородившись от меня заваленным бумагами и разным мусором письменным столом.

— Я вам уже два раза рассказывал, как все было на самом деле. — Нервозность во мне совсем не сошла на нет, а наоборот вскипала еще больше от идиотского допроса, устроенного мне в отделении милиции.

Когда я в квартире проклятого упыря нашел телефон, то сразу же набрал номер «скорой». Пришлось говорить, что вызов очень экстренный, что человек с прокусанной шеей умрет в любую секунду. Бригада медиков подъехала быстро — больница располагалась, как выяснилось позже, в соседнем квартале. Естественно, медики побеспокоились вызвать и милицию, как обычно бывает в таких случаях. Макс в карете «скорой помощи» отправился в больницу, а я в сером «уазике» — в отделение.

— Так расскажите в третий раз, дорогой!

— Послушайте, у меня нет времени на ваши шутки! У меня есть неотложные дела!

— Дела! — издевательски повторил лейтенант. — Дела у него! А знаете ли вы, что вам грозит обвинение в незаконном проникновении в квартиру?

— Меня туда пригласили. — Я наспех придумал себе легенду и теперь твердо ей следовал. К счастью, девушка, которую я принял за вампира и которая на самом деле таковым не оказалась, исчезла вместе со своим дружком, и других свидетелей произошедшего у милиции не было.

— Девушка?

— Девушка.

— И куда же она подевалась, ваша девушка?

— Откуда мне знать? Когда собака накинулась на моего друга, мне было некогда следить за ее перемещениями.

Лейтенант пожевал губы, достал из лежащей перед ним пачки сигарету и вставил ее в рот.

— Я бы попросил вас не курить, — сказал я, но он проигнорировал мою просьбу и закурил. Едкий, удушливый дым тут же заполнил весь кабинет, и мне стало дурно.

— Странная все-таки история, — задумчиво протянул мент. — Вы пришли в гости к девушке, у которой была собака. Как только вы вошли, собака накинулась на вашего друга, после чего выпрыгнула в окно. А девушка таинственным образом исчезла.

Я молча смотрел перед собой, подавляя приступы тошноты от дыма. Мне, честно говоря, было все равно, что думает этот жирный лейтенант, и я собирался в самом скором времени уйти из отделения. Если потребуется, то уйти с боем.

— Все это попахивает попыткой обчистить квартирку!

Я закатил глаза к потолку и состряпал страдальческое выражение на лице:

— Помилуйте, ну зачем мне обчищать квартиру!

— А зачем это нужно другим? Вы, товарищ Суховеев, выглядите как типичный наркоман: бледный, раздраженный. А именно наркоманы и становятся чаще всего «домушниками».

Я хотел ответить что-нибудь резкое, но решил пока держаться.

— Кстати, какой, говорите, породы была собачка?

— Бультерьер, — с готовностью ответил я. Впрочем, я говорил о породе собаки уже несколько раз.

— Бультерьер значит. Странно, но ваш друг, который, к нашему общему облегчению, не потерял сознания, сказал, что собака была сенбернаром.

Слава богу, Макс проявил смекалку и не сказал ничего лишнего! Я мысленно похвалил его за это, а вслух предположил:

— Вполне вероятно, что он испугался и перепутал породы.

— Перепутал породы? Расскажите мне, как можно спутать бультерьера с сенбернаром? Вы задницу от пальца отличить можете? И я могу. А он, по всей видимости, не смог?

— Я же сказал, что он сильно испугался. Шок мог…

— Не порите чушь, товарищ Суховеев! У меня у самого когда-то была бойцовская собака, но я ни разу не видел, чтобы она умудрилась допрыгнуть до горла взрослого стоящего мужчины!

— Может, та собака цирковой была? — робко предположил я, намереваясь поиздеваться над лейтенантом. Ведь он надо мной издевался уже битый час.

— Довольно! — вскрикнул мент. — Посмотрю я, как ты будешь умничать, когда сядешь в изолятор!

— У вас нет никаких доказательств, — спокойно возразил я.

— Зато у меня полно нестыковок между твоими бредовыми показаниями и реальными фактами. С какой стати, к примеру, собаке выпрыгивать из окна шестого этажа?

— Бешенство?

Лейтенант побагровел и готов был вот-вот сам заболеть острой формой бешенства.

— Даже если она сиганула в окно, то где тело? Кошки могут падать с такой высоты, но не собаки!

— Это уже по вашей части — искать тела.

Лейтенант пустил мне в лицо струю дыма, и я до боли сжал кулаки, чтобы немедленно не накинуться на него и не перегрызть ему горло.

— Кстати, если тебе интересно, умник, то врачи сказали, что укус не похож на укус животного. Он скорее напоминает человеческий. Дело пахнет очень дурно, а?

— Дурно пахнет от вашей сигареты, — огрызнулся я.

Мы обязательно вцепились бы друг в друга, но в кабинет зашли какие-то люди в форме, отвлекли лейтенанта, а когда он вновь обратил на меня внимание, то немного успокоился. Протянув мне лист бумаги, он приказал:

— Подписывай!

— Что это?

— Твое согласие не покидать город, покуда я тебе этого не разрешу.

Я взял ручку и подписал бумагу. Я готов был подписать что угодно, только свалить поскорее из отделения на свежий воздух.

Тем более что я начинал ощущать подозрительное и пугающее чувство.

Я начинал ощущать голод.

ГЛАВА VI

Ты знаешь, что дальше, мама?

«Вода».

Я покинул отделение милиции около восьми часов утра. Было уже светло, горожане торопились на работу: пешком, на личных авто, в общественном транспорте. Гудели машины, создавая привычный и неотъемлемый для города звуковой фон; в опадающей листве деревьев шелестел прохладный, если не сказать холодный, ветер. Я ощутил бы боль от лучей солнца, но на счастье в это хмурое утро небо было затянуто серыми бесформенными облаками. Тем не менее я вынул из кармана солнцезащитные очки и надел их.

Сначала я хотел добраться до больницы, в которую увезли Макса. Я уже направился к дороге ловить такси, но ужасный спазм сломал меня пополам и чуть не бросил на асфальт. Я стиснул зубы, не давая стону покинуть глотку, и опасливо оглядел тротуар. Люди, казалось, даже не заметили моего недомогания, не смотрели на меня и продолжали торопиться по своим людским делам.

Правильно, ведь они не вампиры, которых начинает одолевать голод.

Я решил не подвергать себя и кого бы то ни было опасности и первым делом поехать домой, где в холодильнике стояла бутылка с человеческой кровью. Такой вкусной, вязкой, полезной человеческой кровью. Можно даже разогреть ее в кастрюльке, чтобы напоминала свежую… Хотя… выпью так, холодную. Как сок. Томатный…

— Садись!

Я тряхнул головой, думая, что вижу наваждение. Но из открытой двери какого-то джипа высунулась голова Светы. Она манила меня рукой.

— Садись же! Ты начинаешь терять контроль!

Я не стал спорить, быстро прыгнул на заднее сиденье и только теперь испустил тяжелый стон:

— Что со мной?

— Будто не догадываешься! — резко ответила Света. Она сидела на месте водителя, и когда я оказался в машине, включила скорость и выехала на проспект. — Ты захотел кровушки!

— Я… Господи, голод пришел так внезапно!

— Вначале всегда так бывает, — со знанием дела сказала девушка. — Ты чувствуешь себя плохо, пытаешься проглотить какие-то таблетки, микстурки. Приляжешь, думая, что недомогание пройдет. А потом обнаруживаешь себя склонившимся над жертвой и сосущим кровь. Пока еще твое тело и твой разум пытаются побороть вирус вампиризма, но темная сторона берет верх.

— Мне не протянуть даже полгода, — прохрипел я.

Света ничего не ответила.

Я полусидел-полулежал, перед глазами плыли какие-то пятна, слух улавливал непонятные голоса. Видать, девушка права: голод начинает одолевать меня. Я едва ли способен связно мыслить, едва ли смогу остановиться перед страшным поступком, мне так необходимо единственное лекарство, могущее помочь…

— Крови!

Слово, сказанное мною, не имело ничего общего с человеческой речью. Я рычал, бился в конвульсиях, из глаз лились крупные слезы. Я в очередной раз прокусил себе нижнюю губу и старался утолить голод собственной кровью, но она не помогала. Когда хочется пить, то бесполезно сглатывать слюну.

Я, наконец, перевел свое внимание на Свету. Черт, что мешает мне сейчас же впиться в ее шею? Отогнуть воротник, повернуть ее голову и впиться в плоть. Кажется, я слышал биение ее сердца, видел артерию на шее. О, кровь молодой девушки звала меня сильно! Главное, сделать все быстро, чтобы она не успела достать свои большие серебряные пистолеты.

Я всем существом потянулся к охотнице, протянул руки, чтобы схватить ее, но машина резко остановилась.

— Жди здесь! — приказала она и хлопнула дверью, после чего щелкнули запоры центрального замка.

Я почти невидящим взглядом окинул двор, в котором мы стояли, и узнал свой подъезд. Затем я подергал ручку двери, но не смог освободиться. Я толкнул дверь плечом, затем несколько раз ударил по стеклу. Стекло пошло мелкими трещинками, но не разбилось.

И тогда я по-настоящему озверел. Я стал биться в салоне джипа как освирепевший лев в маленькой клетке. Я бросался на двери, стучал по стеклам, пинал потолок, но не мог вырваться на свободу. Я рычал и выл, исходил слюной, смешанной с собственной кровью, я почти перестал контролировать свои органы чувств.

Светлана появилась также внезапно, как и ушла. Она отворила заднюю дверь, и тут же я, приложив все усилия, набросился на нее. Я пушечным ядром вылетел из автомобиля, схватил девушку и вместе с ней влетел в подъезд, рухнув на ступени. Я оскалился, поднимая верхнюю губу и обнажая страшные длинные клыки, прорычал что-то нечленораздельное и уже приготовился нанести тот последний удар, который наносят вампиры своей жертве…

…Но жертва резким движением вставила мне в рот стеклянную бутыль, потом быстро перевернула меня и заставила пить. Я пил так быстро как только мог, что даже захлебывался. Но времени прочищать легкие не было, и я жадно глотал бесценную темную жидкость, глотал и урчал, как леопард, пожирающий только что убитую антилопу. Бесконечное блаженство наполняло каждую мою прокаженную клеточку, тепло разливалось по сосудам.

Я выпил всю кровь до последней капли и уже чувствовал себя гораздо лучше. Можно сказать, я вновь был человеком.

— Слезь… с меня! — Теперь я начал кашлять, потому что кровь залилась мне в трахею и бронхи. Возможно, что прошла и глубже.

Светлана стала подниматься, и тут же распахнулись створки лифта. Вышла девочка лет двенадцати — соседка по подъезду, я даже не знаю как ее зовут, — сделала несколько шагов в нашу сторону и остановилась как вкопанная. Большими глазами, наполненными ужаса, она смотрела, как на ступенях валяются два человека в черных плащах: мужчина и женщина; как женщина поднялась и стала виновато отряхиваться, пряча за спиной какую-то бутылку, а мужчина с залитым кровью лицом поднялся следом. Девочка, наверное, шла в школу на занятия.

Мы с охотницей быстро выскочили на улицу и сели в машину. Я, отдуваясь от невероятного напряжения, со страхом рассматривал стекла автомобиля: ни одно из них, включая заднее, не было целым. Все стекла покрылись мелкой сеткой трещин, сквозь которые едва ли можно было что-то рассмотреть. И крыша показалась мне немного выгнутой наружу.

— Теперь ты понимаешь, что такое настоящий голод. Вампиры стараются не доводить дело до аффекта и питаются заранее, но ты, естественно, такого позволить не мог.

— Девочку… жалко, — как мог отчетливее сказал я.

— Да ну! — махнула Света. — Подумаешь, бичи напились с утра пораньше да расквасили друг другу носы.

— Бичи в кожаных плащах, — возразил я. — И она могла заметить пистолеты.

Светлана перестала улыбаться, с грустью посмотрела на развороченную панель приборов и хлопнула по рулю:

— Хватит о девочке. Давай лучше о тебе поговорим.

Я не ответил.

— Я знаю, что ты каждую ночь покидаешь квартиру и по крыше пытаешься уйти незамеченным. Я знаю, что ты каждую ночь бываешь в клубе «Носферату» — притоне для городских вампиров. Иногда вместе с тобой бывает и твой приятель Турин. Объясни, зачем ты туда ездишь?

— Приятная атмосфера, хорошая музыка, общительные люди, — попытался я пошутить.

— А сегодня ты поехал на Волгоградский проспект ради приятной атмосферы и хорошей музыки? Или, быть может, тебе нужен был конкретный человек?

Я посмотрел ей в глаза, надеясь увидеть в них издевку, но Света была абсолютно серьезна.

— Или вампир? — закончила она.

Я горестно вздохнул, открыл бардачок и нашарил в нем пару салфеток. Оттирая лицо, я ответил:

— Почему ты не сказала, что есть способ избавиться от вампиризма?

— Я сразу тебе сказала, что таких способов не существует!

— Неправда. Я читал… в интернете, что есть один.

Она сделалась еще более хмурой.

— В Интернете он читал. И какой же способ?

— Убить инициировавшего тебя вампира и выпить его кровь.

Я закончил первичную очистку физиономии и открыто посмотрел на девушку. Она, в свою очередь, смотрела на меня, и ее лицо приобретало все более задумчивое выражение.

— Этот способ — всего лишь миф, — наконец ответила она.

— Вампиры тоже когда-то были всего лишь мифом для меня.

— Ты не понимаешь, — поспешила она возразить. — Способ, о котором ты узнал, существует лишь теоретически. На практике человеку, обращенному в вампира, невозможно выпить кровь другого вампира!

— Почему же? Неужто она настолько противная?

— Представь, что тебя заставят выпить банку концентрированной кислоты.

Я содрогнулся, потому что невольно представил себе это. Должно быть, в самом деле очень неприятно пить кислоту.

— Кровь другого вампира — та же кислота.

— Но почему? Я же могу пить собственную кровь! — Кончиком языка я ощущал рваные раны с внутренней стороны нижней губы и щек. Они до сих пор кровоточили.

— Потому что дело здесь не только в биологии и прочих науках! Есть еще определенные уровни энергии, темной и светлой, плохой и хорошей! Я же пыталась тебе объяснять! Если бы ты стал оборотнем — тогда другое дело.

— Тогда с какой стати кому-то надо было вывешивать такую информацию?

— Вампир может выпить кровь другого вампира, если он истинный, древний, пришедший в Срединный мир из Преисподней. Если этот вампир — чистокровный демон. А ты всего лишь обращенный в вампира, как и тот, кто тебя укусил.

— Ты знаешь даже, что это был он? — Настала моя очередь хмуриться. Утро выдалось скверным, хотя для меня оно было вечером.

— Я знаю о тебе столько, сколько нужно. У меня даже ключи от твоей квартиры есть.

Мне захотелось курить. Наверное, тело еще помнило старые привычки. Немного приоткрыв стекло, я втянул влажный и холодный воздух с улицы, навсегда пропахший бензиновыми выхлопами. Потом кое-как смог включить разбитую магнитолу и настроил ее на незнакомую волну. Под мощные электрогитары мужской вопль с надрывом выдавал:

Когда с кровавыми устами,

Скрежеща острыми зубами,

В могилу с воем ты придешь,

Ты духов ада оттолкнешь

Своею страшною печатью

Неотвратимого проклятья[1]…

Я отвесил магнитоле мощный удар, и она замолчала. Надеюсь, навсегда. После продолжительного молчания я тихо спросил:

— Что ты хочешь от меня?

Светлана долго не говорила ни слова. Затем также тихо ответила:

— Помощи. Ты нужен нам для борьбы с вампирами в городе.

Не знаю, сколько сил осталось во мне после всех последних событий и сколько сил прибавила мне выпитая кровь, но их, во всяком случае, хватило мне на взрыв громкого нервного хохота:

— Что? Ты говоришь, будто я — вампир, легионер Сатаны! — нужен вам, светлым и добрым, для борьбы с силами Зла? Ты в своем уме, Светочка!?

Она осталась спокойной несмотря на издевательскую интонацию в моем голосе.

— Нам давно нужен кто-то, кто сможет ударить по вампирам изнутри, — сказала она. — Кто сможет войти в их доверие, добиться расположения главных и принести всю нужную нам информацию. А потом помочь в уничтожении гнезда.

Я согнулся пополам от нового приступа смеха. Что говорить, я очень веселый человек, раз при больших нервных потрясениях не могу справиться с хохотом. Вернее, конечно же, я вампир…

— Тебе при этом не причинят никакого вреда, — добавила Света.

— Ну естественно! Если только вампиры не увидят во мне крысу и не вздернут на виселице. Или кол вобьют в задницу, чтоб мне приятнее было! Знаешь, я по случаю анекдот вспомнил: сидят, короче, на лавочке два человека, и один другому передает пакет, говоря: «Я вам отдаю бумаги с секретными материалами своей страны. Получается, я шпион?». А второй ему отвечает, хлопая по плечу: «Нет, дружище, шпион — это я. А ты всего лишь предатель».

— Именно поэтому мы не можем найти подходящую кандидатуру, — с презрением в голосе ответила Света. — Вампиризм меняет не только тело, но и душу. Проходит время, и новообращенный начинает мыслить именно как темное создание, презирает все светлое, ненавидит нас, во главе стола ставит свою собственную кандидатуру. Нельзя свет превратить в тьму, а тьму — в свет.

Я отдышался после очередной истерики, тряхнул головой.

— Положим, вся проблема превращения света в тьму и обратно решается обычной лампочкой. Ты скажи мне, что конкретно будет со мной, если ваша, не сомневаюсь, гениальная операция осуществится?

— Тебя не будут уничтожать вместе с другими вампирами и не будут преследовать. — Затем она добавила: — Какое-то время не будут.

— О! — Я подумал, стоит ли вновь расхохотаться, но решил, что с меня хватит. — Значит, рано или поздно мне все-таки придется столкнуться с охотниками.

— Это война, Сергей.

— Ну конечно… А что с превращением меня обратно в человека?

— О боже, ну почему ты такой тупой! Я ведь несколько раз сказала, что ты никогда не сможешь стать человеком! Никогда! Не существует ни единого способа сделать это!

Видя, как я сник под ее возгласом, она поспешила виновато оправдаться:

— Правила этого мира придуманы не нами. Я бы очень хотела, чтобы существовал способ. Но его нет. Тебе стоит поскорее смириться с этим, Сергей.

Я махнул рукой:

— Ладно, оставим пока эту тему. Теперь меня интересует вопрос питания.

Девушка ответила сразу. Значит, ответ был давно приготовлен, и, вероятно, кем-то другим:

— Пока ты будешь жить рядом с вампирами, тебе разрешат… использовать людей. В разумных пределах, конечно же!

— А после? После завершения операции?

— Этот вопрос мы решим позже.

Я нащупал дверную ручку и отпер дверь. Выходя, через плечо сказал:

— Какое вы, к дьяволу, несете добро, если кидаете простых людей на растерзание зверью.

Перед тем, как захлопнулась дверь, я мог слышать ответ Светланы:

— На войне приходится чем-то жертвовать! Ради большой победы…

Я сплюнул на асфальт — слюна все еще окрашивалась в розовый. Начался мелкий дождик, противный осенний дождик, который никогда не проходит сразу, а затягивается на несколько дней. Подставив каплям лицо, я несколько минут недвижимо простоял так, а потом исчез в полумраке подъезда.

Лампочки я вывернул несколькими днями ранее…

«И выходили они днем из домов своих с кольями и крестами и хотели поймать они Познавшего Кровь. И блуждали они в неведении, ибо не знали, что среди них есть те, кто служит Познавшему и рабы Познавшего прятались среди суетных обывателей и сбивали их с толку и неправильно указывали дорогу, и когда наступала ночь, не успевали они спрятаться под крыши домов своих и слышали посреди леса смех Познавшего Кровь, и приходил Он, и рабы его поклонялись ему. И смеялся он, и сходили с ума люди, а последнему, сохранившему разум, велел Познавший привести самую красивую девушку деревни, ибо велика была их вина перед Познавшим, так как хотели они найти его дневное убежище, иначе, пригрозил Познавший, он придет ночью в деревню и шаги его будут шагами самого Ужаса, касания его будут касаниями Вечности, а глаза его будут глазами Древних, кто спит там, где им раньше приносили жертвы.»[2]

«И выбрали они самую прекрасную девушку деревни и оставили ее там, где Он сказал, и когда ночь спустилась над миром и волки пели Песнь Охоты, пришел Познавший Кровь, и снял он с нее одежды и овладел ее девственным телом, и пил Он ее кровь, и рвал острыми как бритвы ногтями ее белоснежную кожу, острыми клыками жевал ее еще бьющееся сердце, и крики ее разносились над тем местом, где когда то поклонялись Древнему Ужасу.

Услышал спящий глубоко под землей Зверь крики и почувствовал просочившуюся сквозь землю кровь девушки, лишенной девственности страшным и древним обрядом, и проснулся Зверь и поднялся, вздыбив землю под свет Ночного Солнца. И оторвался Познавший Кровь от окровавленного куска мяса, бывшего когда то самой прекрасной девушкой этой местности, и пошел навстречу Древнему Зверю, и улыбался он, и от этой улыбки вяли листья и цветы, и неведомые бездны смотрели из его глаз.

И сразился он со Зверем. Разразилась в ту ночь страшная гроза, и поднялся ветер, перешедший потом в смерч, что выламывал деревья с корнем. И в центре этого вихря бился Познавший Кровь с Древним Зверем, и повалил он Зверя, и стал пить его кровь, насыщаясь неведомой мощью. Отгремела гроза, наступил день, и ушел Познавший Кровь, став еще могущественней, а истерзанный труп девушки получил новую жизнь, так как в нем было семя Познавшего Кровь, и превратилась она в кошмарную тварь, что еще долго пила кровь окрестных людей.»[3]

«И однажды обратил свой взор Познавший Кровь на людей, что воевали. И пришел он в одну из армий, что терпела поражение, и прошел прямо в шатер военачальника, никто не посмел его остановить. Долго смотрел Познавший на обрюзгшее лицо того, кто когда-то правил миром, и думал, что особенного в этой голове, подчинившей себе столько голов. И к утру отвратил он свой взгляд от головы полководца, что лежала на столе, и вышел он к воинам со словами: „Я буду вашим правителем, я приведу вас к победе!“ И повел он свою малочисленную армию на несметное войско, и шел впереди Познавший Кровь, а демоны Бездны смеялись вместе с ним. И прошел он сквозь вражеское войско как нож сквозь масло, и разрывал он воинов голыми руками, и рвал их клыками и пил их кровь, что ручьями текла в этот день. И его воины воодушевившись, пошли за познавшим и рассеяли вражеское войско, и многие по его примеру пили кровь и ели сырое свежее человеческое мясо. С удивлением поняли они, что это придало им сил, и восславили они Познавшего, а он смеялся смехом безумца, который познал суть разума. И повел он их дальше, и брали они штурмом города, и реки крови текли по улицам, где воины Познавшего Кровь утоляли свой голод.

И создал он Великую Империю, его армии покоряли чужие страны. И вот однажды пировал Познавший Кровь в своем тронном зале, когда к нему пришел какой-то старик. Седой старец с безумным взором долго смотрел, как Познавший перегрызает горло юной красавице, как жадно пьет кровь и как отбрасывает ее прочь, насытившись, своим рабам. «Почему твои слуги совокупляются с мертвой девушкой?» — спросил, содрогнувшись, старик. «Таким образом, — ответил Познавший, — они совокупляются с Вечностью». «Я видел много таких обрядов на улицах города, и этот не самый ужасный. Зачем ты сделал это, о, Проклятый? Зачем создал Империю Зла, где люди превратились в демонов. Я видел, как родители пьют кровь своих детей, как дети едят своих братьев и сестер. Неужели ты думаешь, что так они познают Кровь?» «Нет, — ответил Познавший, — я просто показал им, как можно жить другим способом. Ваш мир не менее жесток, но свою жестокость вы прячете внутри. У всех этих людей внутри Зверь, сейчас он просто вышел наружу. Кто ты, старик, что не боишься задавать мне такие вопросы?» «Я пророк, посланец Богов, что ужаснулись твоим деяниям». «Нет! — расхохотался Познавший Кровь, — ты не пророк, ты один из этих Богов, которому просто стало любопытно». И долго смотрел Познавший Кровь в глаза Древнего Бога, пока не рассмеялись они вместе, и от смеха этого содрогнулись небеса. И схватил Древний Бог, которому раньше поклонялись как покровителю добродетели, первую попавшуюся рабыню, и вырвал ее печень, и съел ее, и разломил ее череп и выпил ее мозг, не переставая смеяться, и овладел он затем ею всеми возможными способами. Проделал он такое с несколькими десятками рабынь, а Познавший Кровь сидел напротив и смеялся над своей самой удачной шуткой, над Древним Богом, попавшимся на тот же крючок, что и поклоняющиеся ему люди. И продолжая улыбаться, встал Познавший Кровь и вышел из тронного зала. Покинул Империю, чтобы никогда больше в нее не возвратиться, оставив безумного Бога в безумной земле, ибо не дано им было познать Кровь».[4]

«Однажды шел Познавший Кровь по древним забытым подземельям, куда не смела ступать нога человека, и услышал он стон где-то вдалеке, и еще проплутав немного под мрачными сводами тоннелей, вырытых не людьми, наткнулся он на человека, прикованного к горящей жаровне. Браслеты цепей внутренними шипами впивались ему в руки, тело представляло одну сплошную рану, было непонятно как он жил. „Кто ты?“ — спросил Познавший Кровь. „Я познаю боль, — прохрипел в ответ человек. — Уже тысячу лет корчусь я тут, а мои слуги изобретают, все более изощренные пытки, но самые кошмарные из них я переношу и так и не достигаю просветления. Я не могу пойти по пути познавшего, так как нет мучений, что пробудят Познание во мне“. „Так тебе нужна самая страшная мука, чтобы познать Путь? — усмехнулся Познавший Кровь. — Нет ничего легче! Вот что я тебе скажу: столетия пыток и мучений были напрасны, сейчас я убью тебя, и ты никогда не познаешь, то, что хотел познать“. „Нет!“ — закричал человек и каменное эхо еще долго гуляло под сводами пещеры, но Познавший Кровь приближался, чтобы убить его, и в этот короткий миг лишь на доли секунды, пока рука Познавшего Кровь не отрезала ему голову, человек наконец достиг того, к чему стремился сквозь годы мучений, он Познал Боль и умер с блаженной улыбкой на устах, а Познавший Кровь пошел своей дорогой».[5]

«Однажды, идя ночью по горной тропе, Познавший Кровь, встретил воина, закованного в доспехи с крестом на груди. Увидав Познавшего, воин выхватил меч и приготовился драться. „Кто ты?“ — спросил Познавший Кровь, и холод его слов заставил человека съежиться. „Я из тех, кто убивает твоих детей, о проклятое создание!“ — воскликнул воин и замахнулся мечом. Но сталь лишь скользнула мимо Познавшего. „Чем тебе не угодили мои создания? — спросил Познавший. — Они никому не принесли зла!“ „Не принесли Зла! — воскликнул воин. — «Давай спустимся в деревню, что лежит у подножья этих гор, и ты увидишь, что творят те, кому ты дал власть над кровью“.

И спустились они в деревню и прошли по ее улицам. Кровь покрывала землю и стены домов, обглоданные кости валялись под ногами, вспухшие искалеченные трупы с вырванными кишками, лица, застывшие в немом ужасе, высосанные до последней капли крови младенцы. «Вот что творят твои дети! — вскричал рыцарь. — „И только такие как я хоть как то можем остановить этот кошмар!“ „Но я не вижу ничего предосудительного, — пожал плечами Познавший Кровь. — Они всего лишь идут по пути Познания“. „Но ужасно то, что они сотворили! — сказал воин. — Они порождения Ада!“ „Ад и Рай в твоей душе, — покачал головой Познавший Кровь. — Ты можешь смотреть на мир сквозь призму Рая или сквозь призму Ада. Смотри же сквозь призму Рая“. И Познавший Кровь распял его на стене дома и вспорол живот, и вытащил оттуда кишки рыцаря, и бросил их на землю, переломал он ему хребет и руки и ноги, а рыцарь, смотрящий на все это сквозь райские кущи, лишь улыбался блаженству, что испытывал впервые в жизни. „Видишь? — сказал Познавший, — ты смотрел сквозь Рай, а теперь смотри сквозь Ад!“ И сотворил Познавший волшбу, и зажили раны рыцаря, сросся хребет, и затянулась рана в брюхе, и зажили все прочие раны, и ушел Познавший. Но не было конца кошмарным мукам рыцаря, ибо видел он все через Ад, и хоть был здоров, катался он в муках по земле, не находя успокоения боли, которой нет названия.

Долго искал он Познавшего Кровь и нашел его, и попросил сделать его последним рабом, только бы не испытывать мук. «Ты говорил об Аде, — молвил Познавший, — не зная его. Ад и Рай в твоей душе». И снова Познавший заставил рыцаря видеть через Рай, и возрадовался тот, и спустился с гор в ближайшую деревушку проповедовать людям приобретенное знание, и лилась кровь и вспарывались животы, и ломались кости, ибо такова была проповедь рыцаря, некогда давшего клятву бороться с порождениями Ада».[6]

Я отбросил распечатанные листы в сторону и устало провел ладонями по лицу. Света сидела напротив меня в кресле.

— Это очень интересно, но совершенно бесполезно. — Я на миг вспомнил о новой бутылке с кровью, которую принесла мне охотница. Бутылка стояла в холодильнике рядом с продуктами и манила к себе, но я решил держаться до последнего. — Что это?

— Отрывки из апокрифического евангелия от Ламии. Пострашнее Апокалипсиса будет. Некоторые вампиры считают это евангелие своей библией.

— Библия вампиров?

— Именно. И я принесла тебе ее отрывки, чтобы показать истинное происхождение вурдалаков. Первый из них был создан Дьяволом и до сих пор гуляет где-то по земле. Инициированные им люди — высшие вампиры, способные на самые разные ужасы. Даже факт того, что они пьют кровь, меркнет по сравнению с их прочими злодеяниями. Высшие вампиры, естественно, сколотили себе армию из вампиров послабее, к каковым относишься и ты. Вампиры — порождения зла, и если в тебе осталось хоть что-то человеческое, ты поможешь нам.

В последнее время я стал замечать, что при разговоре с охотницей мышцы моего лица невольно сокращаются, производя хищную ухмылку, сквозящую скепсисом. Наверное, это дурной знак?

— Какие же вы все таки ненормальные, — после паузы ответил я, имея ввиду под словом «вы» весь Орден Света. — Предлагаете вампиру вступить в войну против вампиров же!

— Но это война против Сатаны! Ты должен понимать, что Сатана — это главный источник зла!

— Я это понимаю, конечно! Но давай расставим все на свои места. Во-первых, я являюсь вампиром — подданным этого самого Сатаны, следовательно, Царствие Небесное мне не грозит, как бы я не изворачивался. Стоять перед воротами в Рай я не буду, потому что стою перед прозаической дилеммой: убивать и тем самым поддерживать в себе жизнь либо подохнуть. Дохнуть мне, как любому существу, неохота. Что это значит?

— В Библии написано, что каждый будет осужден или вознагражден за свои деяния. Ты стал вампиром по принуждению, и…

Я не стал слушать, что говорит девушка. Продолжил:

— Во-вторых, будучи подданным Сатаны, я могу постараться выслужиться перед ним. Наверняка это возможно. Наверняка он как-то награждает своих рьяных бойцов. Лучше индейка на столе, чем синица в руках.

— Я бы не советовала тебе пытаться выслужиться…

— В-третьих, — снова продолжил я, бестактно перебив собеседницу, — от твоего предложения дурно пахнет. Мало того, что мне предлагается ввязаться в войну против своих, скажем прямо, собратьев, так выгоды от этого мне не получить! Если бы ты сказала, что сможешь вернуть мне простую человеческую жизнь, беспечную жизнь без знания о потусторонних мирах, я, не колеблясь, согласился б на любую авантюру, сколь опасной она не оказалась. Но в качестве награды я получаю лишь обещание, что «какое-то время меня не будут трогать»! Тебе момент не кажется смешным?

Светлана попыталась сказать что-то в оправдание, но я опять не дал ей возможности высказаться. Поднявшись на ноги, я стал нервно шагать по комнате туда-сюда.

— Я никогда по-настоящему не верил в Бога — каюсь. Это все равно что верить в инопланетян или… или в снежного человека! Пока своими глазами не увидишь — не поверишь. Когда я на собственном опыте убедился в существовании потустороннего, когда не увидел собственного отражения в зеркале, я поверил. И теперь верю во что угодно, в том числе и в Бога. И мне очень больно осознавать, что дорога на небеса для меня закрыта: я не думаю, что за всю свою предыдущую жизнь совершал слишком тяжкие грехи. Грешил как все — в рамках общей испорченности и неполноценности. И теперь, Светочка, мне, как — тем более — существу тьмы, надо хоть как-то побеспокоиться о своем будущем. Умирать не хочу, но иного выбора вы мне не даете: смерть от голода, от серебряной пули или от другого вампира, если раскроется операция. Но хоть что-то я делать должен, ты согласна? Сейчас я задам тебе очень простой и очень плохой вопрос; мое участие в операции целиком и полностью зависит от твоего ответа.

Светлана сделала знак продолжать.

— В случае успешного завершения операции я не должен испытывать проблем ни с питанием, ни с добрыми узурпаторами. У меня будет такая возможность?

Девушка подумала несколько минут, прежде чем ответить. Впрочем, мне не казалось, что она и в самом деле взвешивает мои слова. Наверняка перед разговором со мной ее четко проинструктировали и заранее дали ответы на все вопросы, которые я могу задать…

— Дать тебе людей в качестве пищи мы не имеем права, — наконец ответила она. — Но проблему можно решить: ты будешь убивать плененных нами оборотней и пить их кровь, смешанную с человеческой плазмой. Такая пища малоприятна, но не даст тебе загнуться.

— Великолепно! — всплеснул я руками. Подобного ответа я как раз и ожидал. — Пока я якшаюсь с вампирами, мне можно убивать людей — иначе вся ваша легенда полетит к чертям. Зато в качестве приза мне предлагается до конца дней своих лакать противное пойло из каких-то там оборотней.

Светлана тяжко вздохнула и понурила взгляд:

— В этом-то наша проблема, — печально сказала она. — Мы пробовали завербовать многих вампиров, но безуспешно. Никто не хочет добровольно сотрудничать с нами, потому что не видит выгоды. Нельзя силам Света дать добро на убийство человека — пусть зека, пусть маньяка, пусть садиста — хоть кого. Иначе мы нарушим тот баланс, который сохраняется тысячи лет. Мы ввергнем Срединный мир во тьму, в хаос и зло. Потому что, позволив такое, мы сами станем злом.

Что-то в ее голосе заставило меня смягчиться. Я больше не хотел причинить ей морального вреда и убрал наглое выражение со своего лица. Я вновь сел на диван.

— Мы хотим уничтожить вампиров с одной единственной целью — чтобы не страдали невинные люди, как ты, — продолжила девушка. — Борьба против них ведется по всему миру, ведь вампиризм — болезнь, вирус, проклятье, и наша задача заключается в выведении этой заразы. Больно видеть, как простой человек, не провинившийся ни перед Богом, ни перед самим собой, ни перед кем-то еще падет жертвой вампира. Если бы он погибал после укуса… Но он превращается в упыря, в существо, принадлежащее Сатане, и вынужден жить навязанной ему жизнью. На мой взгляд, самое страшное преступление — это лишение выбора. Каждый должен иметь право выбрать между одним и другим, между злом и добром. Вампиры не дают своим жертвам такого права. И поэтому должны быть истреблены как можно скорее.

Рано или поздно инквизиция доберется и до тебя. Поверь, мое сердце обливается кровью от сознания того, что мы вынуждены находиться в противоборствующих армиях. Но этот мир жесток, и жестоким его сделало зло, порожденное Сатаной. Если в тебе осталась та частичка, которая есть в каждом человеке — частичка Господа, — то ты согласишься помочь нам. Как бы трудно тебе это не было. Каждому воздастся за его деяния, и — я уверена — своим благородным поступком ты искупишь грех, навязанный Тьмой, небеса не отвернутся от тебя, и по праву займешь ты свое место в Актарсисе. Заблудшая душа рано или поздно выйдет к свету, ведь Бог создал мир из света, а не из тьмы.

Я сидел и слушал девушку, плотно сцепив руки в замок. Потом сходил на кухню и вернулся с бутылкой холодной донорской крови. Мои губы были орошены ею, а в глазах горел огонек блаженства. Я выпил все содержимое бутылки, вытерся рукавом.

— Извини, Света, — сказал я холодным голосом. — Теперь жизнь мне дает Тьма. Она стала для меня светом, и она же стала для меня судьей. Я хотел бы помочь тебе, но не могу и не имею права идти против самого себя. Я вампир и, как бы не хотелось этого признавать, — боюсь. Боюсь провиниться перед Сатаной, потому что он стал моим единственным защитником. Какая разница, на чьей ты стороне, главное — оставаться самим собой.

— Но ведь ты не такой! — она вскочила на ноги, щеки ее запылали румянцем, а глаза заблестели. — В тебе говорит тьма, а не настоящий Сергей Суховеев! Все вокруг создано Богом! Все! Сатана хочет лишь уничтожить это!

— Извини, — повторил я. — Я не стану вам помогать.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: СВОЙ СРЕДИ СВОИХ

ГЛАВА VII

Допей до дна —

Теперь уже можно…

«Тотал».

Прошло уже три месяца с тех пор, как я превратился в вампира. И два месяца я был официально зачислен в их братство Оурос — клан, держащий под контролем вампиров европейской части России. За это время я узнал о вампирах больше чем за всю предыдущую жизнь, и это неудивительно, ведь я сам был вампиром и жил в их окружении. Оказывается, кровожадные упыри оказались совсем не такими кровожадными, они вообще не были сволочами в моем понимании.

Все вампиры без исключения предпочитали одеваться просто, но со вкусом. Естественно, из всех предоставленных нам природой цветов они более всего тяготели к черному, багровому и красному (но не яркому) и старались составлять свой гардероб из одежды вышеперечисленных цветов. Пестрые текстуры, грубые поверхности, кричащие оттенки — все это отбрасывалось вампирами как ненужный мусор. Зато шелк они любили так же, как и кровь. Я убедился, что вампиры не стараются максимально скрыть свое тело от посторонних взглядов и солнечных лучей. Второе объясняется просто: они существа ночи и днем не разгуливают по улицам. Зато причина первого более деликатна.

Оказывается, вампир, решив произвести на свет себе подобного, должен выбирать жертву с особой тщательностью. Старики и дети отпадают, потому что слабы. Лица с неустойчивой психикой и физическими изъянами — тоже. Носить звание «крадущегося в ночи» могут лишь мужчины или женщины, чьи физические, психические и умственные данные максимально приближены к совершенству. Кстати, это обстоятельство позволило мне слегка возгордиться самим собой!

Практически все свое время я обитал в ночном клубе «Носферату». Здесь я общался, спал, ел и питался. Здесь я наблюдал за вампирами и старался вжиться в их мир. У меня появилась масса знакомых среди вурдалаков: веселые парни, сногсшибательные девушки, даже учтивые джентльмены. Я с удовольствием общался с ними, делился воспоминаниями о своей прошлой жизни, текущими переживаниями и планами на будущее. Планов, кончено, у меня пока не было, но я с охотой выдумывал их.

Помню, как я впервые пришел в клуб не в качестве охотника за укусившей меня особью, а как блудный сын, понявший, наконец, необходимость в домашнем очаге. Это произошло через неделю после моего разговора со Светланой, заключительного разговора.

Я вошел в клуб без всяких проблем. Рядом бодро шагал Макс. Рана на его шее, оставленная упырем, полностью затянулась, и врачи выписали его из больницы на несколько недель раньше ожидаемого срока. Друг мой был совершенно здоров, жизнерадостен и весел, в отличие от меня — хмурого субъекта с тяжелым взглядом. Но мы разнились лишь внешне, а на самом деле были очень похожи, ведь мы оба не отражались в зеркалах.

Макс, как и я, стал вампиром.

Под грохот музыки мы прошли в противоположный конец дискотеки, где на возвышении располагались столики и бар. Я направился именно в ту сторону не случайно, потому что хотел кое-кого встретить. Когда мы, наконец, пробрались сквозь эпилептическое море до места назначения, я увидел искомого человека.

Точнее, вампира.

Он тоже видел нас. Более того, я был уверен, что он ждал нас. Встав нам навстречу, он крепко пожал мою руку и пригласил сесть рядом.

— Я верил, что рано или поздно ты придешь к нам, Сергей! — с жаром похлопал он меня по плечу. — Уж извините меня за тот случай. Сами понимаете, когда кто-то приходит и говорит, что убьет тебя, начинаешь нервничать.

Передо мной сидел тот самый упырь, который превратил меня и Макса в себе подобных. Именно к нему в гости мы наведывались как-то с определенной целью, но упырь успел смыться. Кстати, за соседним столиком я увидел девушку, которую еще раньше считал виновницей всех моих бед. Упырь проследил за моим взглядом, хлопнул в ладоши и подозвал ее.

— Кстати, познакомьтесь. Это Наташа.

Я кивнул и сказал, не вставая:

— Прости, что в тот раз швырнул тебя.

Что говорить, я был сама учтивость!

— Ничего, я не обиделась. — Она улыбнулась мне, и я с удивлением обнаружил, что характерных для вампира клыков у девушки нет.

— Но я забыл вам представиться! — засмеялся упырь. — Ах, какой же я невоспитанный!

По-моему, его последнее восклицание в какой-то мере относилось и ко мне, но я предпочел проигнорировать.

— Итак, меня зовут Игорь. Ваши имена я уже знаю.

Пришлось еще раз обменяться рукопожатиями.

— Я рад, что вы не уподобились идиотам и решили все ж вступить в наше, прямо скажем, кровное братство. Ведь так? Отлично! Один в поле не воин, знаете ли, и нечего плыть против течения в реке из крови. Мы — вампиры — народ, на самом деле, не плохой. Конечно, мы связаны некоторыми обстоятельствами, отталкивающими простых смертных от нашего братства, но что поделать!

Как по волшебству на столе перед нами появились бокалы с чем-то красным. Я невольно насторожился.

— Я чувствую ваш голод, друзья, — сообщил Игорь. — Я с готовностью предложил бы вам собственную кровь, но, сами понимаете, она не доставит вам удовольствия. Поэтому в качестве разминки предлагаю испить этот великолепный напиток!

Мы с Максом подняли свои бокалы и синхронно принюхались. Пахло чем-то сладким, возможно, терпким.

— Это не отрава, можете мне поверить! Всего лишь изысканное вино с небольшим добавлением крови. Попробуйте!

Я пригубил напиток и понял, что он действительно вкусный. Я не смог различить, что ощущалось больше: вино или кровь, но сей коктейль моментально разнесся по жилам теплой волной и снял часть сковавшего меня напряжения.

— Вкусно, — признался Макс, на секунду опередив меня.

— Ну еще бы! — улыбался Игорь. — Коктейлю по меньшей мере три тысячи лет, могу вас уверить!

Мы с другом в полном недоумении уставились на нового знакомого. Тот, рассмеявшись еще пуще, объяснил:

— Я хотел сказать, что рецепту этого коктейля три тысячи лет. На самом деле вы пьете французское вино восьмилетней выдержки с добавлением свежевыжатой, так сказать, крови.

Когда мы допили напиток, я почувствовал легкое приятное головокружение. Уж не знаю, что было причиной тому: алкоголь в вине или свежая кровь. Официантка быстро обслужила нас, вновь наполнив бокалы.

— Скажи, Игорь, а почему твоя подружка, э-э-э… — Я поводил у лица большими пальцами рук, условно обозначая клыки.

— Тебя интересует, почему Наташа не вампир? О, посмотри вокруг! Разве все присутствующие здесь — вампиры?

Игорь подозвал официантку, обслужившую наш столик, и попросил:

— Лидочка, солнышко, улыбнись нашим гостям!

Официантка подарила нам ослепительную улыбку, лишенную каких бы то ни было признаков вурдалака.

— Вампиры — слишком древняя и, будем говорить начистоту, самолюбивая раса. Мы не без основания считаем себя выше людей и не можем выполнять грязную работу вроде мытья посуды, охраны и тому подобного. Зачем, когда для этого можно привлечь людей! Лидочка, например, даже не подозревает, что работает на вампиров, как и прочий персонал клуба, за исключением, может быть, двух-трех особо приближенных лиц.

— Но как? — вырвалось у Макса.

— Всего лишь парочка наших фокусов, — отмахнулся Игорь. — Мы никогда не хотели отпугнуть от клуба простых людей. Очень удобно, знаете ли, сидеть в собственном доме и не делать ничего для завлечения жертвы — жертва сама приходит к тебе, да еще платит деньги за вход. Очень удобно!

Я вынужден был согласиться, что большая часть танцующей молодежи к вампирам отношения не имели. По крайней мере, я так чувствовал.

— И какую же работу выполняет Наташа? — спросил я собеседника.

— Тебе стоило догадаться, друг! Наташенька ищет для меня подходящих людей для… дальнейшей обработки. — Он засмеялся, обнажив длинные и сильные клыки. В отличие от меня у Игоря клыки были длинными и на нижней челюсти. — Моя милая девочка может зацепить и парня, и девушку. Но что особо мне нравится, так это ее страсть: перед тем как отдать человека мне, она заставляет его подняться на вершину сексуального возбуждения с последующей разрядкой! О, она настоящая профессионалка, когда дело доходит до постели!

Игорь привлек к себе лицо Наташи и страстно поцеловал ее в губы.

— Советую вам найти подобных спутниц. Впрочем, я сам для вас это сделаю.

Мы выпили. На столе появились блюда с едой — простые салатики, кусочки фруктов, хлеб. Игорь пообещал, что вскоре подадут шашлычок, и поспешил заверить, что мясо для шашлыка самое обычное — свинина.

— Вампиры не опускаются до людоедства! — заверил он нас.

Я еще какое-то время слушал рассказы упыря о жизни клуба «Носферату», попутно узнав, что само слово «носферату» означает «не-умерший». То есть вампир. Когда все же принесли дурманно пахнущий шашлык, я наклонился поближе к Игорю и сказал:

— У нас с Максом есть определенная проблема, от которой мы хотим избавиться.

Игорь на секунду стал совершенно серьезным, и эта перемена в его поведении меня немного напугала. Но спустя эту самую секунду он хлопнул меня по руке, подмигнув:

— Хвост?

Я кивнул.

— Орден Света, будь он четырежды проклят! Скольких молодых вампиров они погубили, жестокие убийцы! Но можете об этом не волноваться. Тот, кто приходит в наш клуб в поисках защиты, находит ее!

Больше мы не касались этой темы. Я уплетал шашлык, обильно посыпанный кольцами лука. Ни лук, ни чеснок, ни распятие в морду не приносят вреда вампирам. Глупец тот, кто верит в защитные способности этих вещей! Хотя относительно серебра — другое дело. Серебро может погубить вампира, если проникнет в его организм. Даже серебряная цепочка, которая носится на шее, для вампира опасна. Я вспомнил, что раньше носил именно серебряную цепочку с крестиком, но снял ее в первый же день своей мутации, когда залез в ванну с холодной водой. Теперь на моей шее висела цепочка из золота. Когда я покупал ее, то хотел в комплекте приобрести и крестик, но что-то заставило меня остановиться. Я считал, что для вампира будет слишком наглым и дерзким поступком носить на себе священный символ.

Мы долго сидели и разговаривали, а в перерывах между разговорами пили чудное вино и ели самые разнообразные, но весьма простые блюда. Игорь даже предложил нам покурить кальян, и мы с удовольствием согласились. Как оказалось, курение кальяна было приятным делом, в отличие от курения сигарет. Когда я хотел поинтересоваться, отчего же так, Игорь торжественно объявил:

— А сейчас, друзья мои, настало время апогея нашей ночи! Когда я предложил вам вино, то сказал, что это будет лишь разминкой, и я не врал. Приступите же к истинно своей трапезе, дети ночи!

Мы курили в специальной комнате с большим количеством невероятно мягких шелковых подушек красного цвета. И стены, и потолок этой комнаты были обиты шелком. Едва Игорь замолчал, как в комнату вошли две молоденькие девушки. Двигались они странно, словно были одурманены наркотиком.

— Утолите вашу жажду, братья! Скрепите узы, связывающие всех нас! Покажите свое превосходство над людьми и не посрамите меня перед моими друзьями, ведь именно я выбирал вам этих чудесных красавиц!

Мы с Максом оторопело переводили взгляд с Игоря на девушек и обратно. Прошло несколько минут, прежде чем события получили развитие. Игорь, немного нахмурившись, подошел к сонным девушкам и неуловимым движением разрезал им вены на руках. Затем сказал с улыбкой:

— Иногда вампир не может перешагнуть через невидимый порог, отделяющий его от предыдущей жизни. Он мучается, но мучения его достойны разве что глупца. Никто не в силах противостоять древнему инстинкту зверя.

Сказав это, упырь покинул комнату. Мы остались вчетвером: две слабеющие на глазах девчонки лет шестнадцати, тяжело дышащий Макс и я. Игорь разрезал им вены специально — теперь я знал это! Он хотел, чтобы вид и запах крови поставили точку в наших сомнениях. Чтобы мы, наконец, перешагнули порог и сделали то, что подобные нам делали веками.

— Они умирают, — прохрипел Макс, поднимаясь на ноги. — Серега, они все равно умрут!

Я прекрасно понимал, что значит его «все равно». Друг изо всех сил боролся с подступившей к горлу жаждой, противился желанию утолить ее. Я понимал это, потому что сам едва ли отдавал себе отчет в происходящем: в глазах пылали алые пятна, в ушах разразилась канонада выстрелов. Тело мое обрело собственный разум и поднялось вслед за Максом.

— Видит Бог, я не хочу этого! — прошептал я так тихо, что никто кроме меня не смог бы услышать слов, даже Бог.

Девчонки тем временем от потери крови упали на колени, но продолжали молчать. Не знаю, что за наркотик дали им, но он сковал лишь тела. Я решил так, потому что мог видеть ужас, проникший в их сердца. Глаза юных созданий смотрели на нас широко и роняли крупные слезы.

Они понимали, что умрут!

Боже…

Я был не в силах более смотреть на страдания девушек и не в силах противиться голоду. Не знаю, что послужило доминирующим фактором, но я в конце концов с рыком бросился вперед, проклиная себя. Я сбил ближайшую девушку и повалил на пол. Еще до того, как ее спина коснулась красного шелка подушек, я впился в шею, проткнул клыками нежную сладкую кожу и яремную вену. Я сосал кровь с остервенением, как оголодавшая собака глодает найденную кость. Я сосал изо всех сил и делал большие глотки. Я чувствовал аромат духов этого создания, обреченного на ужасную смерть, и еще больше возбуждался. О да, я возбуждался от близости наших тел, от того едва заметного трепета, которое охватило девушку. Я обнял ее руками, как если бы она была моей возлюбленной, и еще глубже вгрызся в плоть. Я гладил ее мягкие волосы, ее трепещущую грудь, ее лицо и продолжал пить, не в силах оставить даже каплю. Я почти любил девушку и уж точно желал ее, но не мог оторваться от пиршества…

Когда все же я утолил свою жажду, девчонка сделала последних вдох и умерла. Грудь перестала колыхаться, а из глаз по щекам скатились последние слезинки. Я рухнул рядом с ней в лужу крови и тяжело дышал, облизывая опухшие губы. Близко раздавались характерные звуки — Макс тоже не выдержал и сосал кровь своей жертвы.

Я хотел закричать, броситься на стены, прийти в бешенство. Я хотел убить Игоря, но мои желания были лишь иллюзией. На самом деле я пребывал в состоянии наивысшего блаженства, тотального, всеобъемлющего оргазма и не мог противиться охватившим меня чувствам. Где-то в глубине моей темной сущности промелькнула жалость к девчонке, и я подумал, что стоило бы узнать ее имя. Найдя своей рукой руку несчастной, я плотно сжал ее и, кажется, погрузился в сон.

Очнулся от того, что Макс тряс меня. Я открыл глаза, поднялся на локтях и оглянул место недавнего пира. Все вокруг было залито кровью, точно и не пили ее вовсе, а просто выпустили, и в самом центре этой мерзкой лужи лежали два бледных, полностью обескровленных тела.

Лицо и футболка Макса также были в крови, а глаза друга полыхали красным. Он убрал судорожно трясущиеся руки и сел рядом со мной.

— Я не мог остановиться, — прошептал он минуту спустя. — Когда ты… набросился… я уже не мог.

Я понял, что мой друг плачет. Черт, никогда не видел рыдающих друзей и даже не знаю, что делать в таких случаях. Отдавшись интуиции, я приобнял его за плечи и одобряюще встряхнул:

— Мы должны быть сильными, Макс. Не мы выбирали свой путь, но обязаны пройти его до конца.

— Угу, — всхлипнул он в ответ.

Позже, когда Игорь в сопровождении нескольких человек вернулся за нами и восторженно поздравил нас, я напомнил об истинной причине нашего прихода в клуб.

— Ох, да, конечно! Вы хотите избавиться от назойливых охотников! Я обещал помочь и помогу.

К моему великому удивлению, помощь упыря оказалась довольно обширной. Во-первых, он дал каждому из нас ключи от новых квартир и сказал, что возвращаться в наше старое жилье мы более не должны. Во-вторых, он снабдил нас дельными советами о том, как избежать встречи с охотниками Ордена Света и другими врагами.

— Рано или поздно охотники поймут, что упустили вас, — говорил упырь. — А пока меньше появляйтесь на людях. Единственное безопасное место для вас — это мой клуб.

Какими-то коридорами, темными и светлыми, он повел нас к выходу. Естественно, не к тому выходу, которым мы давеча воспользовались как входом, а к какому-то тайному, секретному. В одном из коридоров нам встретилась парочка детей лет восьми, совокупляющихся прямо на полу. Игорь спокойно обошел их и заявил:

— Вот пример того, что не следует делать! Я имею ввиду, конечно же, не секс — трахайтесь где черт на душу положит. Я говорю об инициации детей. Поверьте, братья, нет большей головной боли, чем ребенок-вампир!

Когда мы вышли из клуба, на улице уже светало. Игорь открыл какую-то дверь, поднялся по ступеням наверх, мы следовали за ним. Я подумал, что мы вышли из подвала какого-то жилого дома примерно в полукилометре от клуба.

Как оказалось, нас ждали. Рядом с черным BMW стоял широкоплечий мужчина в деловом костюме, кивнувший Игорю.

— Вас отвезут, — сказал упырь, пожимая руки. — Первое время следуйте моим инструкциям — это в вашей же безопасности.

— Как долго нам опасаться светлых?

— О, это следует делать всегда! — бодро рассмеялся Игорь. — Но для начала надо избавиться от охотников, а на это уйдет две-три недели.

— Так долго! — выдохнул Макс.

— Зато впереди сотни лет беспечности! — воскликнул Игорь. — Не переживайте, вы в любое время можете бывать в «Носферату» — достаточно сообщить об этом охране.

Сказав еще несколько слов в напутствие, он посадил нас в машину и помахал рукой.

Черный BMW повез нас в новую жизнь.

Я с опозданием вспомнил, что так и не спросил имя убитой мною девочки…

ГЛАВА VIII

В той тени, где я,

Пока что сухо и тепло,

Но я боюсь — пока…

«Кино».

Итак, прошло два месяца, как я стал работать на Оурос. Именно работать, потому что другими словами происходящее вряд ли опишешь. Ночной клуб «Носферату» был нашей опорной базой, и командовал базой один из главных вампиров города Игорь Ливанов. В его непосредственном подчинении находятся около ста двадцати упырей как в городе, так и в его окрестностях, и группа носит название клуба.

Вообще, моя жизнь радикальным образом изменилась после того памятного вечера (даже ночи), когда я совершил первое убийство. Не знаю, выдержал бы я или нет, если б не верный друг Макс, да… Наташа.

Игорь предоставил нам отдельные квартиры в центре города, в охраняемом фешенебельном здании местной богемы. Я обнаружил в своих соседях совершенно разных людей: телеведущих, писателей, эстрадных музыкантов, но едва ли они подозревали о существовании потустороннего. Для меня они были лишь обычными соседями, с которыми и не всегда-то поздороваешься… некоторых из них — тех, что славились наибольшей популярностью — мое поведение злило. Зато я обожал смотреть, как эти жирные лоснящиеся морды покрываются испариной от злобы.

Но история не об этих жуликах…

Так вот, Игорь поселил нас в шикарном восемнадцатиэтажном здании с одним-единственным подъездом. В подвале был гараж, все здание охранялось крепкими парнями частного охранного агентства. В общем, когда я и Макс увидели, где нам предстоит жить, то вздохнули с облегчением: охотники вряд ли до нас доберутся. Наши квартиры были на одной лестничной площадке — на восьмом этаже — дверями напротив. Едва я оказался в новой квартире, как невольно присвистнул: жилище было прекрасным. Одна необъятная комната, служащая сразу и гостиной, и спальней, по размерам превышала мою старую квартиру. Помимо этой комнаты была еще кухня с прорубленным в комнату большим окном. Оформление квартиры выдержано в стиле ультра-модерн, что очень меня порадовало: везде хром и сталь, однородные успокаивающие тона (преимущественно серые и темно-синие), мягкость ковров, мягкость стен, мягкость мебели. О, я был очень благодарен Игорю и при первой же нашей встрече сказал ему это.

В новом жилище я освоился быстро. Благо, для этого было все что угодно: широкоформатный плазменный телевизор, в народе известный как домашний кинотеатр; объемный квадрозвук, прекрасно воспринимаемый в любом месте квартиры; персональный компьютер последней модели с выделенной Интернет-линией… Порывшись в кладовке, я нашел даже несколько игровых приставок и коробку с дисками, но доставать это добро не стал, потому что с детства недолюбливал играть в компьютерные игры. В общем, мое жилище было воплощением моей же мечты.

Максу досталась похожая квартирка, и мы часто захаживали друг к другу в гости и проводили часы за просмотром новейших блокбастеров или просто болтали. Прошлую жизнь мы старались не вспоминать, как и убийство девчонок, попивали кровавые коктейли и ждали, когда наконец-то нам позволят свободно передвигаться по городу.

Несколько раз мы были в клубе, но там не произошло ничего интересного.

Интересное началось, когда наступила десятая ночь моего пребывания в новой квартире. Солнце уже погасло за крышами центральных небоскребов, нахлынула вечерняя прохлада, «подогреваемая» северо-западным холодным ветром. Я спал и видел какой-то сон, но внезапно пробудился.

Даже не будучи вампиром, я мог бы сказать, что пробуждение вызвал сигнал опасности, посланный моим мозгом самому себе. Не открывая глаз, я продолжал ровно дышать, но сам превратился в слух. В квартире повисла тишина, если не считать рева автомобилей сквозь приоткрытое окно, и я начал уже сомневаться в существовании опасности, как почувствовал легчайшее колыхание воздуха на своем лице.

Дальнейшее произошло всего за одну секунду. Я открыл глаза, вскочил с кровати и накинулся на человеческую фигуру, стоящую в нескольких метрах от того места, где я спал. Схватив одной рукой горло фигуры, я пригвоздил ее к стене и занес руку для удара… Однако почуял запах духов, да и зрение вернулось в нормальное состояние, позволяя смотреть в темноте.

— Наташа?! — Я был изумлен и тут же отпустил подружку Игоря. — Прости.

Она схватилась за горло и долго восстанавливала дыхание.

— Что ты здесь делаешь? — задал я вполне нормальный вопрос.

— Если б знала, что ты такой… нервный, позвонила бы, — ответила она, когда дыхание восстановилось.

— Но как ты вошла? — Я глянул на дверь. Дверь была заперта, о чем свидетельствовал зеленый огонек на замке.

— Через окно, блин! — огрызнулась девушка. — Взяла у охраны ключ и вошла.

Я совершенно не понимал, что она хочет от меня. Наверное, не до конца проснулся. Предложив Наташе кофе-чай-что-нибудь-другое, я пошел в ванную комнату сполоснуться.

— А чем, собственно, обязан? — крикнул я в проход.

Она минуту молчала, а когда я вышел из ванной, обтираясь полотенцем, то сказала:

— Игорь не должен знать, что я была у тебя!

Я хмыкнул.

— Отчего такая конспирация?

— Он очень ревнив и… В общем, он ревнив. Если узнает, то непоздоровится нам обоим.

— Рад, что ты ставишь меня под удар, — опять хмыкнул я. — Но ты ведь зачем-то пришла?

— Дело в том, — неуверенно начала Наташа, приблизившись ко мне вплотную. — Дело в том, что я…

Она не стала договаривать, и вместо этого страстно поцеловала меня. Я, впрочем, не сильно уж сопротивлялся, и когда она почувствовала, что я не против некоторого развития событий, то увлекла меня на диван.

О! И еще тридцать три раза: о! Я помнил свое возбуждение при нашей первой встрече, когда и стал вампиром, но произошедшее ныне затмило весь мой предыдущий сексуальный опыт. Игорь был прав, когда назвал свою подружку профессионалкой в сексе — я на собственной шкуре убедился в этом.

Таким образом, первую половину ночи мы провели в страсти. Как только не выкручивалась Наташа, чтобы доставить мне удовольствие, и я, в свою очередь, не отставал. Когда же дело было в очередной раз сделано, и я решил, что пора бы передохнуть, она выпорхнула из моих объятий и заперлась в ванной.

Сквозь журчание воды я слышал голос девушки:

— Тебе и твоему другу осталась неделя. Через неделю Игорь призовет вас на работу.

— Работу? — переспросил я, но она вряд ли могла услышать мой голос. Хотя продолжила:

— Сначала он поручит вам что-нибудь простецкое, ерундовое. Например, убить парочку оборотней или разобраться с местными бандюгами.

Ничего себе ерундовое, подумал я. Может быть, конечно, оборотня завалить совсем легко, но я думал иначе. А что говорить про бандитов… Кстати, я ведь так и не видел ни одного оборотня, хотя многое уже успел о них услышать. Например, об их кровожадности…

— Если вы успешно справитесь с заданием, он даст вам другое, — продолжала Наташа. — И так до тех пор, пока вы не подниметесь в его глазах. При особом везении вас заметят те, кто стоит над Игорем, и тогда карьера вам обеспечена. Но всегда помните, что сила вампира — вещь непостоянная. Дабы развиваться, вам надо убивать: людей, оборотней, других вампиров… Убивать. Принадлежащая жертвам энергия передастся вам, повышая ваш собственный потенциал. Без этого никакая карьера вам не светит.

Вода перестала течь, и вскоре Наташа, в чем мать родила, вышла из ванной. Она не потрудилась накинуть на себя даже халатик, и я мысленно поблагодарил ее за это. Наташа прошла в кухню и сделала нам кофе, после вернулась и присела рядом со мной.

— Помнишь двух девчонок в курилке? — ни с того ни с сего спросила она.

Я кивнул, понимая, о чем говорит Наташа.

— Происходящее там записывалось на камеру. Я видела, как вы разделались с ними, но хочу предупредить: больше так не делайте!

— Что ты имеешь ввиду?

— Вы слишком долго решали, стоит ли убивать их. А после того, как все же убили, вы были похожи на двух нашкодивших детишек, плачущих в ожидании предстоящего наказания. Игорь не будет долго думать. Он всегда относится с подозрением к вампирам, колеблющимся перед атакой.

— Не хочешь ли ты сказать, что он боится проникновения светлых?

Наташа немного удивилась, поставила горячую чашку на столик.

— Он боится многого, и проникновения в том числе. Вампиры сами по себе — народ чрезвычайно себялюбивый, эгоистичный. Они вначале думают о собственной выгоде, собственной безопасности, а уж потом обо всем прочем. Если Игорь хоть на мгновение усомнится в вас, то тут же прикончит.

— Но мы не собираемся вставать ему поперек дороги!

— Поэтому я и предупреждаю тебя. Могу представить, что превращение в вурдалака — не самая приятная участь, но все ж вам пора стать настоящими вампирами. Со всеми вытекающими. За десять дней вы ни разу не изъявили желание утолить жажду, хотя она, без сомнения, мучает. Вы стараетесь жить прежними стереотипами, хотя они совершенно не подходят теперь.

— По-моему, нежелание убивать — не такое уж и плохое нежелание, — попытался я хоть как-то оправдаться. Наташа была права: жажда нас действительно мучила, но пока мы держались. Кстати, за все время пребывания девушки в моей квартире у меня ни разу не возникло желания укусить ее, хотя даже перед охранниками на входе я едва ли держал себя в руках.

— Я с тобой согласна, но это против вашей природы.

Наташа взяла телефонную трубку и протянула мне.

— Звони.

— Куда?

— Игорю.

— Зачем? — я в самом деле не понимал, зачем мне звонить Игорю.

— Сделай заказ.

— Заказ? Какой заказ? Мне…

И тут я понял, что хотела девушка.

— Ты… — Я с трудом сглотнул подступивший к горлу ком. — Ты уверена?

— На все сто. Если сегодня вы не попросите настоящей пищи, Игорь может разочароваться в вас. Сие не есть хорошо.

Отчего-то мои руки затряслись. Стараясь этого не показывать, я быстро набрал номер Игоря.

— Слушаю вас! — бодро ответили «на том конце провода».

— Игорь, это Сергей.

— О, Серега! — Или мне показалось, или он и в самом деле был рад меня слышать. — Что-то случилось?

— Да нет, я просто… Мы с Максом подумали и решили… — Я посмотрел в глаза Наташи и увидел в них полную уверенность. — Короче, нам нужна пища.

— Без проблем! Только зачем же ты мне звонишь? Вызови охранника…

— Нет, Игорь, ты не понял, — перебил его я, хотя знал, что тот все прекрасно понял. — Нам нужна настоящая пища.

Несколько секунд упырь не отвечал, а потом весело рассмеялся:

— Ха-ха! А я все думал, когда же вы проголодаетесь, ребятки! В таком случае сидите дома. Через час вам доставят… пищу.

Он повесил трубку.

Наташа вопросительно смотрела на меня. Я коротко ответил:

— Через час.

— Тогда мне лучше собираться. — Она нашла свою одежду: черные брюки и кофточку. — И помни: никому ни слова о том, что я была у тебя.

Я кивнул, спросив:

— А зачем ты, собственно, приходила ко мне?

— А ты не понял? — улыбнулась девушка в ответ. — На то есть три причины: во-первых, предупредить тебя, во-вторых, я суккуб, а в-третьих, ты мне нравишься. Чао!

Сказав последнее слово, она растворилась за входной дверью.

Не знаю, правильно ли я делал, что не говорил Игорю о Наташе. Она приходила ко мне каждый день, и мы проводили несколько часов в бурном сексе. А вечером, по ее настоянию, я отправлялся в «Носферату», где принимал участие в кровавых оргиях. По-моему, не только тело мое, но и психика претерпели существенные изменения: я стал меньше думать о своих жертвах, стал более жестоким и грубым, почти потерял границу между «что такое хорошо» и «что такое плохо». Зато и я, и Макс чрезвычайно поднялись в глазах своего босса. Игорь стал поручать нам мелкие задания, не связанные пока что с убийствами оборотней или криминальных авторитетов — встречи с разными людьми и не-людьми от имени субклана «Носферату», разведка некоторых объектов, перевозка наркотиков и похищенных людей… В общем, мы стали членами обычной преступной группировки, поглощенной дележом города. Лишь члены нашей группировки были необычными.

Через два месяца после нашего официального вступления в клан Игорь собрал небольшое совещание, на котором присутствовало всего пять человек, включая его самого. Конечно, понятие «человек» здесь имеет несколько отличный от привычного смысл.

— Значит так, бойцы! — начал он, прихлебывая свою любимую «кровавую мери». Я сам успел полюбить этот напиток, но все забывал спросить, как же он называется. — Для вас не секрет, что в городе объявились ребята из клана Негельнос. Сам по себе этот факт мало что значит, но они пытаются навести здесь свои порядки! Вы представляете? Они уже подвели нас под удар со стороны сил Актарсиса своими похищениями и кровавыми убийствами.

— Так давайте дадим им хорошего пинка! — предложил вампир по кличке Топор. — Вычислим место их дислокации, возьмем в кольцо и перережем всех до единого!

— Ты в своем репертуаре, Леха, — кивнул Игорь, — предлагаешь радикальные меры. Но я с тобой согласен: их надо перебить. Всех до единого. Проблема, правда, в том, что сами негельносы оч-чень хорошо спрятались, а в качестве их рук, ног, глаз и ушей выступают люди.

— Смертные? — спросил Шокер, другой вампир.

— Они самые, — согласился Игорь. — Скорее всего, негельносы осели где-то в пригороде, поэтому Старейшина не может их почувствовать, а их шестерок обнаружить нельзя, не инициировав кого-то из них. В общем, ситуация сложная и… опасная. По мне, я б истребил весь город, но Старейшина опасается привлекать к местным вампирам слишком много внимания. Сейчас в городе очень мало демонов, и совсем нет высших. Если астеры прознают об этом — нам крышка.

— Но их присутствие в городе не отмечено, — сообщил Макс. Он, пожалуй, освоился в шкуре упыря даже лучше и быстрее меня.

— Обычно так и бывает: с оттоком темных сил уходят и светлые. Но на всякий пожарный следует готовиться к худшему. Если в городе объявятся сильные ангелы, вампирам непоздоровится.

Мы вынуждены были согласиться со словами босса. Хоть мы и считали себя чуть ли не высшей расой, в иерархии демонов занимали почти что низшие места. И астеры не считали нас серьезными противниками.

— Позиция Негельноса ясна: они хотят навести на нас удар сил Света, чтобы одним выстрелом убить двух зайцев. Во-первых, они избавятся от серьезного конкурента и наконец-то смогут установить в Центральной России свои порядки. Во-вторых, под шумок могут натворить много пакостей. Однако мы не можем позволить себе пострадать.

Мы дружно кивнули, выражая свою стопроцентную солидарность с Игорем. Налив себе еще вина с кровью, тот продолжил:

— Разведка донесла, где сраные гопники проявятся в следующий раз. Теперь, собственно, переходим к вашему новому заданию.

Топор и Шокер блеснули клыками. Они были старыми бойцами Оуроса и обожали драки. Мы с Максом выполняли роль учеников.

— Вы нападете на них, перебьете большинство, остальных инициируете. Дальше уже начнется другая работа. И, прошу вас, поменьше шума!

— И где же они проявятся? — заинтересовался Макс.

— В больнице имени Михаила Сергеевича Ломоносова.

— В клинике для душевнобольных? — удивился Макс.

— В психушке, — упростил Игорь.

Я слыхивал о той клинике. Всегда было интересно, почему психбольницу назвали в честь великого химика? Наверное, не обошлось без непосредственного участия самих психов…

Мы, накинув поверх спецкостюмов больничные халаты, топтались в саду психушки. Интуитивно пытались отыскать луну, но плотные облака надежно спрятали светило от наших глаз. В саду было тихо, неуютно и темно. Фонари освещали лишь дворик возле главного корпуса, да и то весьма плохо. Если бы не отличное зрение и приобретенный иммунитет к холоду, я чувствовал бы себя весьма скверно.

— Интересно, что им понадобилось в дурдоме? — сурово спросил Топор по имени Леха. — Неужто решили психов на волю выпустить?

— Велика важность, — ответил Шокер. Его имени я не помнил. — Что им эти психи?

— А может, они решили обчистить банк крови? — предположил я. — Все-таки психушка связана с ГКБ — Городской клинической больницей.

— Может и так, — пожал плечами Топор. — Я лишь надеюсь, что мы не просто так тут топчемся.

По соседней дорожке быстро шагал санитар. Махнув нам рукой, он крикнул:

— Что на холоде-то стоите? Али караулите кого?

— Караулим-караулим, — заверил его Шокер. — Огоньку не найдется?

Санитар, очевидно, принявший нас за своих коллег, повернулся и пошел в нашу сторону.

— Хоть шубы надели, а то мерзнете в халатах. — Он достал из кармана своей фуфайки зажигалку и стал протягивать Шокеру. — А из какого вы отделения? Я что-то не припоминаю…

К сожалению, договорить он не смог, потому что Топор, незаметно вставший за спиной, закрыл рот рукой и через мгновение бросил остывающее тело с переломанной шеей в кусты.

— Спишем на налетчиков, — сплюнул он.

Мы простояли еще около часа и уже начали сомневаться в верной наводке, но тут в ворота больницы въехал «Газик» с будкой. Когда он остановился у одного из подъездов главного корпуса, из будки выскочили несколько человек в масках.

— Это они, — шепнул Шокер. — Вперед!

— По-моему, это спецназ, — заметил Макс.

— Тихо! — Топор прорычал так, что мой друг сразу же заткнулся.

Наша четверка перешла на легкий бег. Кто-то может подумать, что мы тихо, на цыпочках крались, прячась за хилые кустики местной растительности, и это называется легким бегом. На самом деле мы с невероятной скоростью неслись над землей, едва касаясь ее. Полторы сотни метров мы пробежали секунды за три, побив все мировые рекорды. Я и Макс стали оббегать грузовик с разных сторон, тогда как Топор с Шокером его просто перепрыгнули. Оставшийся у входа в корпус дозор — двух «спецназовцев» — вырубил Макс сильными ударами в лицо. В это время я выдернул водителя из кабины и свернул ему шею.

Далее, мы проникли в корпус и побежали по коридорам, руководствуясь обонянием. Мы отчетливо различали запах пота, оружейной смазки и снаряжения. Коридор, еще коридор, дверь, небольшая комнатка, вновь коридор. Лестница. Коридор. Дверь. Лестница. Я удивился, как это люди смогли так много пробежать, ведь скорость нашего бега была на порядок выше. Мы должны были уже нагнать их!

Едва я так подумал, как мы их и в самом деле нагнали. В тесном длинном коридоре, соединяющем, вероятнее всего, психиатрическую клинику с ГКБ, рассредоточились пять человек в масках и защитных костюмах. Они отреагировали на наше появление шквальным огнем из автоматов. Естественно, мы не стали ждать, пока пули изрешетят нас, и поспешили спрятаться за угол.

— О, черт! — заревел Топор, схватившись за плечо. — Эти сволочи стреляют серебром!

Мы все видели, как рука вампира на месте раны испускает синеватый дым, похожий на сигаретный.

— Знали, с кем могут столкнуться, — прошипел Шокер. — Ну-ка, ребята, зажмите уши!

Не дав нам опомниться, вампир сбросил свой белый халат и достал гранату, а затем метнул ее во врагов. До того, как прогремел взрыв, мы все успели освободиться от халатов.

— Готовы? — яростно оскалился Шокер. — Тогда вперед!

Честно говоря, я и Макс ответили отрицательно, но кто станет нас слушать? Когда мы оговаривали детали предстоящей операции, то касались и боевого порядка. По всему выходило, что мы должны выскочить первыми и первыми же подставиться под пули.

Была ни была…

Мы ринулись в бой. Я вообще-то полагал, что от страха потеряю сознание, но мое тело решило действовать иначе. Откуда-то взялась удивительная реакция и скорость, превосходное зрение в видимом и, кажется, немного в инфракрасном спектре. Эмоции резко сократились, и вместо того чтобы потерять сознание, я был полон азарта и упивался битвой. Я не мог знать, что битва может приносить такое наслаждение…

Мы с Максом бросились в коридор, выставив перед собой короткоствольные «Клины». Затрещали израильские пистолеты-пулеметы, им ответили отечественные АКСы. Я целился в ближайшего противника, но с запозданием понял, что тот тяжело ранен и не ведет огня, а держится за свой бок. Должно быть, граната взорвалась неподалеку… Где-то в уголке моего раздраженного мозга возник вопрос: как можно было выжить в таком узком коридоре при взрыве ручной гранаты? Но я не стал искать ответ и полностью отдался бою. Успешно увернувшись от двух очередей, я со всей силы оттолкнулся от пола и выстрелил свое тело вперед. В полете мое оружие защелкало — кончились патроны. Перегруппировавшись, я сшиб с ног одного из врагов и повалил его. Хотелось зубами вцепиться в его тело, но я не видел ни одного открытого участка, и яростно зашипел. Кто-то секунду спустя дал мне увесистого пинка, прикладом вмазал по лицу, а потом тем же прикладом — по затылку.

Вот и все. Бой для меня завершился упавшей на глаза чернотой беспамятства.

Только потом, некоторое время спустя, я узнал, что случилось с остальными членами нашей ударной группы. Макс получил несколько серебряных пуль в обе ноги и потерял сознание. Топор, вооруженный двумя чрезвычайно удобными томагавками, за которые и получил свое прозвище, успел метнуть один из них в голову врага, но кто-то выстрелил в него сетью. Шокер тоже словил несколько пуль — в живот и ноги.

Мы понадеялись на свои вампирские качества быстрой регенерации, отменной реакции и крайней агрессивности, и не смогли справиться с пятью людьми.

Впрочем, эти люди вооружились серебряными пулями, но разве это отговорка?…

ГЛАВА IX

Исследователь жизни

Идет в чужом пространстве…

«Агата Кристи».

Интересно, видят ли вампиры сны? Наверняка видят, ведь они не сильно отличаются от людей. Из всех видов нечисти вампиры гораздо ближе и, если можно так выразиться, «роднее» людям, чем все прочие. Дело даже не в физическом строении тел и не в принципах мышления. Дело в том, что люди по большому счету сами вампиры. Действительно, каждый человек в своей жизни так или иначе «пьет кровь» окружающих: дома, в школе, на работе. Забирает их энергию, взамен не давая ничего кроме опустошения.

Но я не хочу сейчас говорить об этом.

Вампиры видят сны. Могут их видеть и поэтому видят. Во всяком случае, я был уверен, что вижу сон, хотя и не был уверен, что сплю. Этакий сон без сна…

Вокруг бушевала гроза, самая неистовая гроза из всех, которые мне доводилось видеть. По выжженному полю, простирающемуся во все стороны на десятки километров, носились угольно-черные пылевые вихри, словно высасывая из почвы языки пламени. Мне было непонятно, как огонь может подниматься до таких высот, почти касаясь мрачных темно-фиолетовых туч, ведь сверху беспрестанно лились потоки воды. Дождевая вода боролась с огнем, и кое-где испещренная трещинами поверхность поля уже превратилась в непроходимые болота. Над болотами поднимался зеленоватый дым, поднимался ровно, точно вокруг не свирепствовал ветер и многочисленные торнадо. Одинокие обугленные деревья, жалкие и уродливые, нагнувшиеся почти до земли, стонали под напором ветра; стволы некоторых из них ломались у самого корня, и деревья улетали прочь, подхваченные силой урагана. Я не заметил приближения одного из таких летящих деревьев и получил чудовищный удар во все тело. Пролетев несколько метров над воняющей гарью грязью, я врезался в одинокий валун и едва не потерял сознание. Можно ли потерять сознание во сне, я не знал, но после удара догадался, что вижу не простой сон, а самый реалистичный сон из всех, которые мне доводилось когда-либо видеть.

Всполохи молний на мгновения подсвечивали летящие совсем низко грузные тучи, рваные и лохматые, кажущиеся невероятно тяжелыми. Молнии били в поле, в не успевшие переломиться деревья, даже в валун, рядом с которым я стоял. То тут, то там вспыхивали недра туч, в которых также свирепствовали электрические разряды. В моих ушах стоял грохот этих молний, и гром не переставал дико рычать ни на секунду.

Я как мог прикрывал лицо руками, пытаясь защититься от дождевых струй и пыли, плетьми бьющих по коже. У меня ничего не получалось, и открытые участки тела — лицо и часть шеи — безбожно саднились, точь-в-точь как от солнечных лучей. Удивление от столь реалистичного и болезненного сна сменилось клокочущей яростью от бессилия перед бушующей стихией. Желание осмыслить произошедшее уступило место желанию если и не унять не на шутку разыгравшуюся грозу, что я был не в силах сделать, то по крайней мере укрыться от неё. Я огляделся в поисках убежища, намереваясь на худой конец попытаться спрятаться за валуном, но вокруг была лишь изрыгающая пламенные протуберанцы пустыня, превращенная дождем в непроходимое болото, а камня и след простыл. Где-то вдалеке виднелись острые пики горной гряды, но добраться до них живым по многочисленным болотам среди беснующихся торнадо, постоянно бьющих в землю молний, огненных языков и летящих со скоростью гоночного автомобиля деревьев не представлялось возможным. Растущие вразброс искореженные карликовые деревца, которые ветер и огонь пока что щадили, не могли дать защиты от дьявольской бури.

Я сделал шаг назад, сдаваясь перед стихией, оступился и неловко упал в большую лужу. На миг мне показалось, что я провалился в глубокое ледяное озеро и вот-вот захлебнусь, набирая в легкие взвешенную смесь воды и ила. Едва сдержав крик, я выдернул грязное лицо из хлюпающей жижи и рывком вскочил на ноги. Мельком я отметил, что моя одежда даже во сне не изменилась: черные джинсы, черный плащ с бордовым оборотом, перчатки, водолазка с непонятным иероглифическим рисунком. Рабочая форма вампира. Спецкостюм для выживания в недружелюбном мире солнца. Только кепки на мне не было, что ничуть не удивило — при таком-то ветре!

Я до сих пор не был на все сто уверен, что сплю и вижу сон. Меня очень смущало то, что сон на редкость правдоподобен: холодные струи дождя промочили одежду насквозь, и она неприятными липкими ладонями теперь обхватила всё тело; ветер бил по лицу картечью пыли, заставляя кожу ныть от боли; раскаты грома сотрясали раскисшую почву и оглушали слух. Такой сильный дождь и такой пыльный ветер вкупе с пламенем могут сосуществовать только во сне.

Я почувствовал что-то, и, повинуясь импульсу, повернул голову влево. В нескольких десятках шагов от меня стоял человек в черном плаще и с бейсболкой на голове. Человек стоял спиной ко мне, лица его не было видно. Казалось, что он просто стоит и любуется бурей, потому что ему не приходилось закрываться от ветра и дождя: полы плаща не колыхались, словно вокруг был полный штиль, бейсболка оставалась надежно сидеть на голове, точно приклеенная или прибитая, а низвергающиеся с неба потоки воды огибали его, не роняя на одежду ни единой капли. Руки человека были спрятаны в карманы черных джинсов, и я даже подумал, что вижу самого себя со стороны. Но я мог ошибиться, и передо мной стоял всего лишь другой вампир, ведь одеяния нашей братии так схожи.

— Ты догадался, кто я? — спросил незнакомый человек. Не смотря на расстояние и свист ветра в ушах, я услышал слова человека отчетливо, словно мы с ним находились в тихой маленькой комнатке, а не посреди сошедшей с ума стихии.

— Вообще-то, нет, — честно признался я. Только теперь я заметил, как стучат мои зубы от пронизывающего насквозь холода. Холода несмотря на полыхающее вокруг пламя.

— Тебе стоило догадаться, — укорил незнакомец, продолжая стоять ко мне спиной. — Как-никак я твой отец.

Не смотря на всю непонятность ситуации я позволил себе хмыкнуть.

— Отец?

— Именно. Но не тот, о котором ты подумал. — Мне показалось, или незнакомец ответно хмыкнул?

— А, ну тогда мне становится понятно, — нарочито небрежно сказал я, пытаясь унять подступающую волну страха. — Ты, наверное, Дьявол?

Человек искренне рассмеялся, отчего его плечи часто содрогались. Успокоившись, он ответил:

— К счастью для тебя, я не Дьявол. Но ты почти угадал.

Теперь-то я, кажется, догадался, кто стоит передо мной. И испугался самым что ни есть натуральным образом.

— Тебе страшно? — Голос человека был точь-в-точь как у меня, но скрывалась в нем некая вкрадчивость — по другому не скажешь, — которая делала его одновременно и приятным, и отталкивающим.

— Мне холодно, — шепнул я ветру.

— Не думаю, что сейчас подходящее время для дерзости, Сергей. Ты знаешь, почему оказался в этом месте?

— Нет, — мотнул я головой. — А что это, собственно, за место?

— Называй его Порталом в Преисподнюю, вампир.

— В Преисподнюю? — Человек не стал ничего отвечать, и я, пытаясь унять барабанящие друг о друга зубы, переспросил: — В Яугон, что ли? Значит, мне уже пора… вниз?

— Пока еще нет, — обрадовал меня человек. Кстати, я подозревал в нем уже не Сатану, а того самого Первого Вампира, о котором мне говорила Светлана. Хотя какая разница, с кем я говорю: с хозяином Ада или с его творением. Все равно страшно до жути, ведь этот человек, это существо — мой хозяин. Мой отец, как сам он выразился.

В мыслях я сплюнул, но даже в мыслях это выглядело жалко.

— А как вас… — я поразмыслил секунду и исправился. — Как тебя звать?

Вампир несколько секунд не отвечал. Наверное, он решал, сразу оторвать мне голову за мои дерзкие потуги выглядеть смелым, или отложить на потом. Наконец, он пришел, видимо, ко второму решению, что мне определенно понравилось больше, нежели альтернатива.

— Люцифер окрестил меня Познавшим Кровь. Он создал меня из плоти своей, а потом вдохнул в меня свой дух. Он дал мне могучую силу и показал, какой сладкой может быть человеческая кровь. Люцифер отправил меня в Срединный мир, чтобы создавал я подобных мне, крадущихся в ночи, пьющих кровь, и таким образом приблизил бы победу Яугона над Актарсисом.

— Значит, в Библии Вампиров говорится про тебя? Может, ты и Дракулой был в свое время?

— Нет, Дракула лишь мое творение. Но я позвал тебя сюда не ради праздных разговоров. — Его голос стал тверже.

Небо всё так же полыхало электрическими разрядами, и гром сотрясал пропитанный водой и пылью воздух, доводя его до высокочастотного звона, но не смотря на это, голос Познавшего Кровь отчетливо слышался среди природного разгула и хаоса.

Я начал догадываться, о чем хотел поговорить Познавший Кровь. И мне стало дурно…

— До меня дошли слухи, что ты ведешь нечестную игру, Сергей, — грозно пророкотал мой собственный голос над Порталом.

— Не понимаю, о чем ты толкуешь, — пискнул я, зажмурившись. Я ждал удара или чего-то вроде того, но кроме дождевой воды и пыли ничего не чувствовал.

Познавший Кровь спокойно продолжал стоять.

— С одной стороны, ты исполняешь волю Люцифера и мою волю, ты убиваешь и пьешь кровь. Ты научился контролировать свое тело и свой разум, свою плоть и свой дух. Ты приносишь Яугону души и вселяешь страх в неверных.

Я вспомнил про людей, которых успел убить на кровавых пирах Игоря, и только теперь в полной степени осознал, что натворил. Я попробовал поискать в глубинах души ноту раскаяния или хотя бы сожаления, но ничего подобного не нашел. Рассудок, впервые за последнее время работающий более или менее нормально, говорил, что содеянное — большое зло, которое неминуемо приведет к страшным последствиям, но раскаяния все равно не было. Что хотел стоящий в отдалении Вампир, я пока не понимал, но ждать чего-то хорошего в данной ситуации было бы непростительной глупостью.

— Но с другой стороны, Сергей, ты затеваешь двойную игру. Ты и твой приятель Максим.

— Но я…

— Молчать! — рявкнул Познавший Кровь так, что даже гром на время стих. — Не пытайся оправдываться передо мной и уж тем более врать мне! Ты всего лишь ничтожество по сравнению со мной, жалкая пародия на демона, недостойная жить даже в Срединном мире подле смертных, не говоря уже об Яугоне. Отчего-то ты решил, что способен пойти против сил Зла и против меня, Познавшего Кровь, того, кто создал тебя! Ты решил, что способен противостоять мне и моим созданиям и даже победить нас, но не понимаешь, что во мне сила двух миллионов вампиров и самого Люцифера, а в тебе лишь твоя собственная. Ты жалок и сейчас упадешь в беспамятстве от страха, ибо ты всего лишь жалкий червь, не живой и не мертвый, приговоренный вечно скитаться по Срединному миру. Ты глуп, ибо ты…

— Я, кажется, догнал, о чем ты толкуешь, — бессовестно перебил я Познавшего Кровь. Оскорбления в мой адрес почти избавили меня от страха, и теперь мне было все равно, что сделает со мной Вампир. Пусть хоть разрывает на части прямо здесь и сейчас, но я не позволю ему оскорблять меня.

— Заткнись и не перебивай! — на инфразвуке прогрохотал Познавший Кровь. — Ты глуп, ибо ты…

— К чему это представление? И уж совсем необязательно на меня орать! Сказал бы сразу, что тебе…

Вампир в одно мгновение оказался возле меня и теперь повернулся ко мне лицом. Вернее, тем, что заменяло его лицо. На меня смотрели огромные красные уголья глаз, испускающие призрачный зеленый туман. Страшный гноящийся рот, занимающий добрую половину этой зверской морды, был широко распахнут, и я видел два ряда почерневших от времени, но очень острых зубов, как будто у Познавшего Кровь были одни клыки.

— Заткни пасть!! — проорал он мне уже на ультразвуке. Я невольно сделал шаг назад, но не из чувства страха, а от отвращения: из глотки Вампира разило такими помоями, что захотелось опорожнить пищеварительную систему всеми доступными способами. — Молчать, когда я говорю!! Ты, отребье! Ты глуп, ибо ты…

— …Не нравится план Игоря и мое в нем участие, — закончил я совершенно спокойно, если не считать некоторых признаков удушья от исторгающейся от Вампира вони. — И хватит меня обзывать!

Познавший завыл таким голосом, что у меня похолодела кровь. У вампиров кровь имеет температуру около тридцати градусов по Цельсию, но в этот момент она почти превратилась в лед. Познавший Кровь взмыл к самым тучам и уже оттуда изрыгал многочисленные проклятия в мой адрес под аккомпанемент грома.

— Это ведь на самом деле никакой не Портал, а всего лишь сон, — надменно крикнул я ввысь. — Мой сон. И ты, каким бы крутым и могущественным ты ни был, не сможешь причинить мне вреда.

Познавший Кровь опять очутился в пугающей близости от меня, как будто и не поднимался на невероятную высоту. На его искореженном от бешенства лице (морде) проявилось что-то вроде безумной ухмылки.

— Ты уверен? — резко спросил он, не задействовав при этом мертвенно-синие губы. — Уверен ли ты, что я не смогу причинить тебе боль в твоем сне?

С этими словами он быстрым движением выкинул вперед руки, и я пролетел добрую сотню метров над болотами. Мне кажется, он сломал мне несколько ребер, потому что боль в груди чувствовалась очень сильная. Когда я приземлился в холодную жижу, Познавший Кровь уже стоял позади. Он рывком бросил меня вверх, к самым тучам, и пока я мешком с костями не рухнул обратно, то мог любоваться близостью ужасных молний.

— Я могу достать тебя и во сне, и в Срединном мире! — рычал Познавший Кровь. Когда я свалился с неба после очередного стремительного взлета, он стал пинать меня ногами, особо не церемонясь в выборе цели. — И я достану тебя, будь уверен! Ты разозлил меня, и поплатишься за это!

Я хрипел и стонал. Я был уверен, что ни одной целой кости у меня больше не осталось. Не надо было его так злить, все таки…

Познавший Кровь наконец перестал меня пинать и поднял за голову так, что мое превратившееся в кашу лицо было напротив его ужасной грязно-бледной морды.

— Когда ты встретишься со мной наяву, ты пожалеешь, что родился на этот поганый свет! — заверил он меня таким тоном, что я невольно поверил.

Вампир перестал меня истязать и бросил в лужу грязи. Я сначала не мог даже дышать и просто выл от боли. Слезы сами текли по окровавленному лицу, и наверняка слезы были красными. Минуту спустя я догадался, что могу видеть лишь одним глазом, а второго, кажется, больше нет. Язык саднило от проткнувших его осколков зубов, нос был безнадежно свернут в сторону. Я не мог пошевелить ни руками, ни ногами, ни даже пальцами, ведь все мое тело теперь было похоже на фруктовое желе.

Вот тебе и сон…

Откуда-то вещал жуткий голос Познавшего, потерявший всякое сходство с моим собственным:

— Бог отрекся от тебя, можешь быть в этом уверен. После смерти, которая рано или поздно настигнет твое гнилое тело, тебя не ожидает ровным счетом ничего, и лишь я стану немножко сильнее. Душа твоя перекочует в котел Люцифера… Хотя, она и так уже там. — Познавший Кровь, кажется, рассмеялся. — Я не мог изменить твою душу, но я смог изменить твой разум, твоё мировоззрение, дав тебе силу. Ты показал себя очень неплохим солдатом, ты не испугался тех метаморфоз, которые произошли с тобой, но при этом загубил свою душу. С каждым новым убийством ты всё больше становился моим слугой, и теперь ты мой абсолютный раб. Откажись ты от человеческой крови, и, возможно, Небеса простили бы тебе мой грех и сняли клеймо позора с твоей никчемной душонки…

Познавший Кровь немного помолчал, наслаждаясь эффектом от сказанного. А эффект был: я задрожал мелкой дрожью от мысли, что мог спасти душу даже после того проклятого укуса Игоря. Пусть невозможно выпить кровь инициировавшего тебя вампира и вновь стать обычным человеком, зато можно умереть спокойно и знать, что ты не проклят Богом, но поступил почти что героически… Ох.

— Ну и сволочи вы все! — выдавил я из себя слова, скорее напоминающие булькающий хрип. Видимо, мои легкие были полны крови.

— Что есть, то есть, — спокойно согласился Познавший. — Свет борется с Тьмой, Тьма борется со Светом, а те несчастные, что оказываются под перекрестным огнем, проклинают и тех, и других. А теперь, раз уж дело зашло о перекрестном огне, давай все же выясним одну деталь, ради чего ты здесь и оказался.

Я громко и с трудом сглотнул.

— Как я три раза хотел сказать, ты глуп, ибо ты слеп. Мне наплевать, какие козни готовят друг другу Игорь Ливанов и слуги Старейшины Негельноса. Главное, чтобы друг друга не перебили, идиоты тщеславные. Мне важно знать, какой союз ты заключил с силами Света.

Вампир замолчал, и я догадался, что он ждет ответа.

— Я не заключал союза с ними, — хрипло и испуганно ответил я. — Никогда.

— Врешь! — воскликнул Познавший Кровь.

— Раз ты такой осведомленный, то наверняка знаешь, как я расстался с охотницей, — попытался я возразить. — А она, к твоему сведению, единственная из светлых, с кем мне доводилось встречаться! К тому же я попросил укрытия от Ордена у Игоря, и он дал нам его!

— Так то он так, но на несколько минут после твоего бегства от охотницы вы закрылись непроницаемым полем! — Или Познавший Кровь опять разозлился, или это было его постоянным состоянием. — О чем вы тогда говорили?

— По-моему, мы тогда лупили друг друга всем что под руку попадалось, не до разговоров было, — попытался я пошутить, и сразу понял, что зря. Невероятная боль стиснула мое и без того изуродованное тело, так что я заскрипел зубами, лишь бы не закричать.

Когда боль прошла, я открыл единственный глаз и боковым зрением заметил недалеко от себя Познавшего. Он сидел на корточках и о чем-то думал. Также я понял, что вокруг больше нет грозы, ветер утих, а под ногами не раскисшая почва пустыни, а чудесный ковер из благоухающих трав и цветов, над головой не сверкают молнии в чревах тяжелых туч, а чинно плывут белые как снег облака. В сладком воздухе носились взад-вперед пчелы в поисках самых красивых цветов с самой лучшей пыльцой, в небе кружились птицы, напоминающие ласточек, где-то пели цикады. Местами из зеленого океана травы поднимались невысокие деревья, увешанные белыми и сиреневыми соцветиями, но их я видеть уже не мог из-за травы.

Познавший Кровь, всё так же сидящий на корточках, сорвал какой-то цветок и поднес к лицу — должно быть, оценить аромат. Странно, но лучи солнца не причиняли ни ему, ни мне никаких неудобств, и при их свете лицо Познавшего выглядело именно как лицо, а не морда. Как мертвенно-бледное лицо давным-давно умершего человека.

— Когда-то это была чудесная долина, наполненная ароматом трав и цветов. В ней жили разные существа: большие и маленькие, травоядные и хищные. Здесь звонко пели птицы, и насекомые деловито сновали от цветка к цветку. Днём долину заливал золотой свет теплого солнца, а ночью её освещала серебряная луна. Горы, стоящие на западе, надежно закрывали долину от смертельного дыхания пустыни, лежащей за ними. Здесь было красиво, спокойно и тихо. И так каждый день в течении тысяч лет.

Я вспомнил про цепь остроконечных гор, виденных мною, и представил, как сейчас они, вместо того чтобы выглядеть пугающими и мертвыми, поросли травой, а сверху прикрыты снеговыми шапками. Эти горы были гораздо выше тех пиков, которые стояли на их месте несколько мгновений назад. Затем горы стали стремительно таять, уменьшились, и превратились в нечто похожее на расплавленную расческу. С их стороны, внезапно подуло жарким воздухом, а солнце стало невыносимо жечь тело. Больше не слышалось пения птиц и насекомых, не чувствовался запах цветов. Трава на глазах пожухла и превратилась в труху, деревья потеряли всю листву и сморщились, торча безобразными корягами из покрывшейся трещинами земли. Познавший Кровь выкинул цветок, который, едва коснувшись раскаленной почвы, осыпался горкой серого пепла.

— Но время шло, — продолжал Вампир. — Дожди и ветры сточили горы, которые отделяли местную жизнь от тамошней смерти. С запада подуло горячим ветром огромной пустыни, раскинувшейся за грядой, который принес погибель для всего живого. Жара испепелила травы и останки животных и превратила их в прах, плодородную землю засыпало песком, и она в конечном счете сама стала безжизненным песком. Долина погибла, но родилась новая пустыня. Дело в том, мой глупый Сергей, что и эту долину, и горы, и пустыню за ними сотворил Бог. Сотворил он все это не случайно, но в конце концов долина, которую заселяли сотни тысяч существ, погибла.

Теперь я снова оказался под проливным дождем в самом сердце чудовищной бури. После раскаленного солнца пустыни ледяные потоки воды казались просто невыносимыми, и я застонал от холода. Тем временем Познавший Кровь продолжал:

— Пустыня за горами уступила место океану, но здесь по-прежнему не было места ни для чего живого. Буря, которую ты наблюдаешь, есть ни что иное как отражение царствующей ныне в Срединном мире Тьмы. Конечно, царствие это весьма посредственно, но уж какое есть. Люцифер и его верные слуги делают все возможное, чтобы усилить свои позиции в Срединном мире и навсегда победить Свет, но никак не могут обойти одну проблемку. Видишь ли, эта буря, пришедшая со стороны океана, страшна и принесла смерть даже мертвой пустыне, но она же сможет возродить на ее месте давно канувшую в лету чертову долину с ее травками и цветочками. Дело это, сам понимаешь, долгое и хлопотное, но выполнимое. Дожди превратят пустыню в огромное болото, которое будет существовать очень долго, а затем высохнет и наполнит песчаную почву жизнью. Здесь снова прорастут травы и цветы, снова потянутся к небу деревья, а воздух наполнится благоуханием и звуками жизни. Но что это значит на простом и понятном тебе языке? А то и значит, что Люцифер, как бы ни изощрялся и как бы ни старался, не сможет повернуть время вспять. Он когда-то совершил страшную ошибку: разрушил горы. Пустыня ворвалась в долину, и Люцифер помогал ей уничтожать жизнь. Затем, когда дело было сделано, Люцифер решил показать свое могущество и наслал на пустыню страшную бурю, отголоски которой долго еще будут витать по миру. Он надеялся навсегда устрашить людей, навсегда вселить в их сердца веру в непобедимость Тьмы и Зла, но просчитался. Буря, созданная им самим, в конечном итоге воскресит цветущую долину… А ведь пустыни за горами больше нет — там плещутся о берег воды океана! Получается, что второго шанса испепелить жизнь у Люцифера нет!

Познавший Кровь замолчал. Он был по-прежнему недоступен ветру и дождю. Я озяб настолько, что даже мысли в моей голове отказывались бежать сколько-нибудь ровно.

— Но! — внезапно воскликнул Вампир, подняв вверх указательный палец. — Если время нельзя повернуть вспять, то как не допустить возрождения долины?

Я не стал отвечать, но ответ всплыл в моем мозгу. Познавший Кровь догадался, что придется отвечать самому:

— Не дать долине расцвести можно только одним путем: поддерживать бурю в силе. Это значит — вести ту войну, которую мы ведем сейчас, и ни на шаг не отступать.

Вампир поднялся с корточек и навис надо мною бледной поганкой. Чтобы не видеть его пылающего взгляда, мне пришлось закрыть свой чудом уцелевший глаз.

— Если ты вдруг решишь играть по своим правилам, я уничтожу тебя и всех, кто, так или иначе, дорог тебе, Сергей. Даже у вампиров есть что-то близкое сердцу, и я уничтожу все это! Ты слишком мелок и ничтожен, чтобы остановить бурю, нашу бурю! Помни это всегда, червь!

Внезапно вокруг нас поднялись стены из песка и грязи и закружились в грандиозном хороводе. Я и Познавший Кровь оказались в центре гигантского смерча, где дождь прекратился, а ветер утих. Огромная воронка уходила всё выше и выше, пронзила бегущие тучи, всосала их в себя, поднимая в воздух тонны и тонны грязи. Казалось, что смерч начал пульсировать, то сужаясь в диаметре, то резко расширяясь. Где-то в глубинах поднятой вихрем земли сверкали молнии, но грома услышать было нельзя — такой свист стоял вокруг.

Лицо Познавшего Кровь нависло надо мной и постепенно обретало лик истинного зверя. Но потом началось нечто странное… Лицо Вампира менялось, превращаясь то в лицо дряхлого старика, то в лицо юной девушки. Оно плавно, но притом почти мгновенно перетекало из одного образа в другой. Молодой парень, пожилая женщина, темнокожая девушка… Лица европейские и азиатские, африканские и латиноамериканские. Они были незнакомыми, но среди них проскакивали смутно вспоминающиеся лица виденных когда-то людей. Скорость перетекания одного образа в другой постоянно нарастала, уже невозможно было различить и выделить какое-то одно лицо. Я словно загипнотизированный смотрел на этот странный калейдоскоп, пока не понял, что вглядывается в собственные глаза на собственном лице, и в ужасе застонал, силясь закрыть единственный глаз руками.

ГЛАВА X

Это просто рубеж,

Я к нему готов.

Я отрекаюсь от своих

Прошлых снов.

«Ночные Снайперы».

Я очнулся, издав долгий и хриплый стон. Видение Портала, в котором я только что был, исчезло, и вместо чудовищной морды Познавшего Кровь надо мной склонилось вполне человеческое лицо мужчины лет тридцати пяти с собранными в косичку длинными черными волосами. Мужчина наморщил большой горбатый нос, что получилось у него довольно-таки забавно, и произнес:

— Очнулся, упырь? Наконец-то! А я-то думал, что мы тебя потеряли.

Он рассмеялся, и я услышал, что рядом есть кто-то еще — его смех вторил смеху носатого. Кроме того, я увидел, что незнакомый мужчина вампир — два верхних клыка на миг приоткрылись мне, хоть он старался этого избегать.

— И все-таки, Ганс, зачем вы его так покалечили? — Носатый перестал смеяться так же внезапно, как и начал.

— Но мы его не калечили, босс! — ответил второй человек, которого я видеть не мог. — Я же говорил, что он начал превращаться в коробку с битым стеклом еще по дороге сюда.

— Как же, как же, — скривился носатый. — Вам бы только полупить кого-нибудь, садисты хреновы.

— Босс, я всего лишь пару раз приложился прикладом, чтобы вырубить его! — взмолился невидимый собеседник. — Даю голову на отсечение, что никто его больше и пальцем не трогал!

Носатый опять скривился, в поле моего зрения появился большой шприц с длиннющей иглой. Носатый по-звериному оскалился:

— Ладно, Ганс, хрен с тобой! Сейчас я впрысну этому милому мальчику кое-что особенное.

Кончик иглы изверг тонкую струйку прозрачной жидкости. Я невольно сглотнул, и это все что я мог сделать: не знаю, как Познавшему Кровь удалось так сильно покалечить меня во сне, что я даже в реальности превратился в… коробку с битым стеклом.

— Что это за хреновина, босс?

— Это сыворотка регенерации, — с готовностью ответил носатый, точно ждал вопроса. Затем величественно добавил: — Мое собственное изобретение.

Игла вошла куда-то в грудь. Я ощутил резкую боль в районе сердца и опять застонал.

— Не знаю, что его так сильно покалечило, но без сыворотки он будет восстанавливаться неделю, — произнес носатый, когда я едва плавал на поверхности сознания от скрутивших меня судорог и болей. — А так он придет в себя уже завтра.

Либо в комнате погас свет, либо я закрыл свой единственный глаз. Впрочем, у меня не было возможности поразмышлять над этим, потому что я опять потерял сознание.

— Тебе не удастся уйти от меня! — рычала Светлана.

— Еще как удастся! — зашипел я в ответ.

Мы лежали на полу посреди комнаты в моей квартире. Причем я лежал сверху на девушке, придавив своими руками ее кисти, сжимающие серебристые пистолеты. Она и в самом деле пальнула по мне! Если б не чудесная реакция вампира, я, наверное, уже попрощался бы с белым светом.

— Мне больше нечего терять, так пусть лучше стану тем, кем суждено стать, — продолжал я тихо шипеть.

— Ты совершаешь ошибку! — яростно ответила Светлана. — Опомнись!

Я не ответил, зато оскалился так, что девушке стало страшно. Медленно приближая свой рот к ее шейке, я облизнулся. Внезапно взрыв боли в паху заставил меня завопить нечеловеческим голосом. Я ослабил контроль над противницей и тут же полетел через всю комнату прямо на журнальный столик. Едва я грохнулся на него, как рядом срикошетили три серебряные пули.

— Сука! — прокричал я, моментально вскакивая на ноги. — Ты свое еще получишь!

Я не стал ждать, пока Светлана изрешетит меня. И не стал более делать неудачных попыток ее укусить. Вместо этого я прикрыл лицо и выпрыгнул на улицу через окно, разбив его в щепки, как когда-то скрылся от меня Игорь. Наверное, вампирам часто приходится покидать помещения таким необычным образом.

— Я тебя еще достану, Сергей! — донесся до меня голос охотницы, когда я рухнул на асфальт со своего шестого этажа. — Я найду тебя, где бы ты ни был и что бы с тобой не случилось!

— Надеюсь, — шепнул я, когда, вскочив, умчался за угол дома.

Я сидел на самом обычном стуле в слабо освещенной комнате. Кроме стула больше не было никакой мебели, и даже окон не было, и я справедливо решил, что нахожусь в заточении. массивная железная дверь — единственный выход из моей тюрьмы — не открывалась ни разу за все то время, которое прошло после моего пробуждения. А прошло уже часов шесть…

Не уверен, что приключилось со мною после нашего неудачного налета на налетчиков. В том, что налет прошел неудачно, я не сомневался, а вот в том, был ли я и в самом деле в некоем Портале, пусть даже во сне, уверен не был. Познавший Кровь меня сильно избил. Избил так, что даже в самом что ни есть реальном мире я выглядел… как там сказал Ганс?

И, кстати, что это за люди: Ганс, носатый? Наверное, это те самые негельносы, против которых мы затеяли кампанию. Вполне вероятно, что так оно и есть.

Я пытался составить хоть сколько-нибудь точную версию развития событий, но это не получалось из-за нехватки информации. Я не знал, где нахожусь и кто меня заточил в комнате с единственным стулом, я не знал, что стало с моими напарниками и в особенности — с Максом. Чтобы не сходить с ума от неведения, я стал вспоминать последнюю встречу с охотницей Светой. Ох, ну и представление мы устроили с этой симпатяшкой!…

Я даже улыбнулся.

— Рад меня видеть? — послышался голос.

Я чуть не упал со стула, ведь даже не заметил, как дверь открылась, и в нее вошел тот самый носатый «босс» и пара его прихвостней. Улыбка пропала с моего лица.

— Привет, что ли? — кивнул носатый, жестом велев закрыть дверь. — Меня зовут Андрей.

Я молчал.

— Наверное, тебе интересно знать, где ты находишься? — спросил Андрей.

Я продолжал принципиально молчать, думая, как бы мне выбраться из комнаты. Андрей этот, как я помнил, был вампиром. Его подопечные наверняка тоже вампиры. Один против трех — нереально.

— Тебе интересно, или нет? — нахмурился Андрей. — Я ведь могу и попозже зайти, когда ты будешь больше настроен для беседы!

Обиделся он, что ли, моему молчанию?

— Босс, может его… того? — Я узнал голос Ганса. Ганс оказался широкоплечим здоровяком и потрясал автоматом.

— Да хватит его уже лупить! — закатил глаза Андрей. — В конце концов, он нам не для этого, да, дружище?

Я продолжал молчать. Хотелось для полноты картины еще и зевнуть, но сдержался.

— Слушай, вампир, ты говорить хоть умеешь? — Андрей, как мне показалось, всерьез задумался над этим вопросом.

— Где я? — сухо спросил я, только бы не видеть задумчивости на носу — именно носу — Андрея.

— О! — тот хлопнул в ладоши и искренне мне улыбнулся. — Ты там, куда и хотел попасть!

— Не похоже это место на райские кущи, — демонстративно обвел я взглядом комнату.

— Шутник! — не обиделся Андрей. — Но я рад, что ты наконец-то соизволил снизойти до беседы со мной. Итак. — Он опять хлопнул в ладоши, после чего потер их одна об другую. — Мне прекрасно известно, кто ты и зачем напал на моих ребят. Оуросы, видя, что мы стали, мягко говоря, мутить им воду в городе, решили выкурить нас, но Старейшина Максимилиан не смог отыскать место нашей дислокации. Понятное дело, что и вычислить наше перемещение по городу он тоже не смог, из чего был сделан вывод: мы закрылись полем и действуем руками смертных. Как же на нас выйти? Да инициировать кого-то из наших людей и проследить, куда он побежит жаловаться! Все просто до смеха.

Андрей и в самом деле недолго посмеялся, потом взял себя в руки и продолжил:

— Собственно, тебя в компании троих бойцов отправили на место предполагаемого налета нашей банды. Естественно, эту информацию мы сами и подкинули, понадеявшись на тупость оуросов. Наши надежды оправдались, и оуросы не заподозрили ловушки. Даже Шокер с Топором — матерые, между нами, волки! — и те попались!

Вампир улыбался и смотрел на меня, выжидая, очевидно, бурных оваций по поводу гениальности проделанной работы. Я не заставил себя долго ждать:

— Мне сразу попросить автограф у такой экстраординарной личности, или ты еще что-нибудь расскажешь?

— Я рад, что ты имеешь чувство юмора, брат! — ничуть не смутился Андрей. — Автограф я, конечно, дать тебе могу, раз так захотелось, но чуточку позже. Сначала я расскажу тебе кое-какую историю.

В этот раз я решил смолчать. Было даже интересно узнать, что хочет рассказать этот носатый вампир. Тем временем он воодушевленно начал:

— В давние времена клана Негельнос не существовало вообще. Был лишь Оурос, контролирующий тогдашнюю Русь, а затем и всю Российскую Империю. В Сибирь вампиры старались не уезжать, хоть там и было чем, с позволения сказать, заняться.

— Боялись холода? — решил я спросить, дабы немного смутить такую вдохновенную рожу. Не знаю, как на моем месте поступил бы другой, но мне этот Андрей начинал нравиться. Нравиться своей детской посредственностью, что ли.

— Да ну, какой холод! Вампиры всегда славились своей любовью и даже манией к роскоши, а какая в те времена роскошь за Уралом? Кстати говоря, именно на почве тщеславия и корысти и произошел раскол в клане Оурос. Некоторые вампиры стали замечать, что их братья слишком увлеклись делами мирскими, и, в особенности, финансовыми. Новоиспеченные бизнесмены стали настолько алчными, подлыми и ненадежными, что умнейшие вампиры Оуроса решили уйти за Уральские горы — в Сибирь, — чтобы основать там новый клан, более независимый от денег и менее подверженный внутреннему разложению.

Андрей с минуту молчал. Или он ждал реакции с моей стороны, или собирался с мыслями для продолжения. В конце концов, продолжение последовало:

— Клан Оурос считается боевым кланом. Раньше, конечно, было не так, но вторая половина двадцатого века сильно изменила ситуацию. Оуросы стали активно скупать оружие, тренировать своих вампиров в спецлагерях, даже взяли под контроль самые опасные преступные группировки Центральной России. Такое положение вещей не могло оставаться долго, и их примеру последовали другие. В Штатах, в Европе, по всему миру вампиры превращались в нечто новое, доселе невиданное. Если раньше оружием вампира считались его зубы и его невероятная сила (по сравнению с человеческой, естественно), то теперь кланы вооружают своих бойцов автоматами, пистолетами-пулеметами, гранатами и всякими другими вещичками. О, вампир с автоматом в руках — чудовищная машина убийства!

Я согласился с его последним высказыванием кивком головы. Сказал:

— Вижу, что и ваш клан в стороне не остался.

— А что же нам, по-твоему, оставалось делать? — всплеснул руками Андрей. — Эта, с позволения сказать, гонка вооружений затронула и нас, ведь кем мы станем, если бросим автоматы?

— И кем же? — прищурился я.

— Да никем! Ничем, точнее. Мы, негельносы, вынуждены вооружать себя не только и даже не столько от собратьев, сколько от людей и… других демонов. Например, от оборотней.

— Я слыхал, что вы с оборотнями в дружбе.

— С некоторыми из них. Оборотни ведь беспредельщики! — Андрей взмахнул руками, намереваясь показать, какие на самом деле они «беспредельщики». Не знаю, получилось ли это у него. — Видел фильм «Другой мир»? Там девка еще симпатичная… Так вот, войны вампиров с оборотнями официально, конечно, нет, но стычки случаются часто.

— Почему же?

— Тому масса причин. Но мы сейчас не об оборотнях!

Андрей хлопнул в ладоши, и один из бугаев, стоящих у него за спиной, быстро сбегал в коридор и вернулся с деревянным стулом в руках, точно таким же, как у меня. Вампир сел и облегченно вздохнул:

— Не люблю стоять больше пяти минут. Дурацкая привычка…

Когда он занял, как ему казалось, удобное положение в метре от меня — лицом ко мне, руки на спинку стула, подбородок на руки, — то сказал:

— Короче… — Он протянул руку и за цепочку вытащил у меня из-за водолазки жетон, данный мне Игорем. Это был обычный жестяной жетон, какие носят солдаты, вот только надпись на нем была необычная: «Sergey S. A vampire». — Короче, вампир Сергей, ты пришел с тремя другими вампирами, чтобы обнаружить место нашего пребывания. Хм, что ж, ты это, если можно так выразиться, сделал.

— Толку от этого, — буркнул я. — И что с моими напарниками?

— С ними все в порядке. Пока.

— Что значит «пока»? — нахмурился я.

— Это значит, что будущее твоих напарников зависит от тебя, — улыбнулся вампир Андрей.

Я прочистил внезапно забившееся горло и громко сказал:

— Ты что-то от меня хочешь. Так выкладывай быстрее!

— О, теперь переходим к деловому разговору! — вновь хлопнул руками Андрей. — Вообще-то, я хочу, чтобы ты перешел к нам, на нашу сторону.

— Что?

— Становись одним из негельносов! Плюнь на Оурос! Ведь ты, я чувствую, еще слишком зеленый, как и пришедший с тобой вампир Максим. Топор и Шокер — старые вампиры, и вас, очевидно, приставили к ним в качестве учеников. Не удивлюсь даже, что это твое первое серьезное задание, да?

— Угу, — промычал я, смотря на собеседника исподлобья.

— Значит, ты еще не совсем освоился в шкуре вампира, а ведь клан Оурос на самом деле очень жесток. Взять, хотя бы, их принудительные убийства… Ведь тебя заставляли убивать людей против твоей воли?

Я красноречиво промолчал.

— Вот видишь! Я по себе знаю, что такое стать вампиром. — Андрей сочувственно похлопал меня по плечу. — Смятение, боль, страх, безысходность. Кажется, что жизнь уже кончилась, что нет никакого будущего. Хочется повернуть все вспять. А уж когда дело доходит до мыслей о крови и убийствах, то вообще выворачивает наизнанку!

Андрей умолк, давая мне возможность вспомнить мои первые дни в сущности вампира. Я не выдержал и передернул плечами от нахлынувших воспоминаний.

— Ужасно! — поддержал меня собеседник. — В Сибири новообращенный вампир сам выбирает себе дорогу: убить и напиться крови, тем самым став полноценным вампиром, или погибнуть в страшных муках голода и жажды. Некоторые, кстати, выбирают второй вариант. Оурос же не дает никому такого выбора! Все новообращенные, попавшие в поле зрения клана, принуждаются к кровавой трапезе. Все! Но второй обычай оуросов еще жесточе.

Андрей молчал так долго, что я вынужден был спросить:

— Что за обычай?

— Хозяева не позволяют своим слугам питаться самостоятельно, в любое время. Только лишь когда хозяин соизволит покормить своего слугу, тогда только и даст ему право убить человека! — Андрей отчего-то стал сбивчив в своей речи. — А их ужасные кровавые оргии! Мне кажется, даже Дьявол не простит им столько жертв… Зато в нашем клане нет никаких кровавых оргий, никакого принуждения и никаких запретов. Как я уже сказал, вампир после инициации может сам решать, какой путь ему выбрать — это раз. Убивать людей понапрасну, только лишь ради развлечения у нас запрещено, а питаются вампиры обычно тогда, когда жажда становится невыносимой — это два. У нас нет никаких связей вроде «хозяин — слуга», только лишь «начальник — подчиненный» — это три.

— У меня и в Оуросе нет хозяина, — возразил я.

— Брось, — отмахнулся Андрей, не соглашаясь со мной. — Тот, кто тебя инициировал, и есть, скорее всего, твой непосредственный хозяин. Скорее всего, именно он тебя и послал выследить наше местоположение.

Я имел иное мнение на счет наличия у меня какого-то хозяина… Но решил на досуге хорошенько подумать об этом. Спросил:

— Как ты обо всем этом догадался?

— Не первую сотню лет живу, брат! — рассмеялся Андрей. — Я был еще с теми, кто ушел в Сибирь для образования нового клана. И ты проживешь долго и счастливо, если присоединишься к нам!

Я сделал подозрительное лицо и тихо спросил:

— Тебе ведь от меня нужно что-то конкретное, а не просто согласие присоединиться к вам?

Определенно, одной из привычек Андрея были его хлопанья. Ударив ладонь о ладонь, он растянул тонкие губы в вампирской улыбке и сказал:

— Хе, ты догадлив, вампир Сергей. Что ж, тогда я выложу все начистоту. Итак, я хочу, чтобы ты вернулся к своим, с позволения сказать, работодателям и точно и четко передал информацию о нашем местоположении, нашей численности и, если понадобится, даже нашем составе — в Оуросе знают некоторых из нас поименно.

— Но зачем? — удивился я, все еще не понимая, что конкретно нужно носатому негельносу.

Андрей вытащил из кармана черной куртки какой-то блестящий желтый диск с цепочкой. Весь диск был покрыт изящными иероглифическими рисунками и разноцветными, переливающимися даже при тусклом свете комнаты драгоценными камнями. Диск так заворожил меня, что я не мог отвести взгляда и любовался чудесным предметом как дитя, пока Андрей не вывел меня из такого транса.

— Это Медальон Бескровия, — потряс он реликвией. — Древний артефакт, черт-те знает кем и зачем созданный. Даже свойства его до конца не раскрыты. Но это не главное… Главное — ты передашь этот Медальон своему Старейшине.

Я поперхнулся:

— Старейшине? Да меня ни за что не допустят к нему! Неужели ты не знаешь, какие там меры безопасности!

— О мерах безопасности я осведомлен, — сморщил нос Андрей. — Но ты каким-то образом должен решить эту проблему и передать — лично из рук в руки! — этот Медальон Старейшине. Придумай отмазку!

— Ничего себе, сказал! — Я не сдержался и даже подскочил на ноги. Бугаи с автоматами вскинули оружие и сделали шаг в мою сторону, но Андрей знаком руки заставил их остановиться. — Тебе, вообще-то, не кажется, что если я буду настойчиво требовать аудиенции, то кто-нибудь сможет заподозрить неладное?

— Я же сказал, придумай что-нибудь! — повысил голос и Андрей. — Даю тебе два дня на все про все. Если за два дня ты не справишься с поручением и не передашь артефакт Старейшине Оуроса, я лично воткну в сердца Максима, Шокера и Топора по осиновому колу, а потом отрублю им головы и расплавлю в свинце. Ясно выразился?

Я в изнеможении сел обратно на свой стул. На жизни Топора с Шокером мне было, честно сказать, наплевать, но Макса я подставлять не хотел. Однако, я вспоминал мои клубные разговоры с Игорем и другими вампирами о Старейшине, и всегда такие разговоры ловко сводились на нет. Один раз даже Игорь мне доходчиво объяснил, что просто так к самому главному вампиру Оуроса никого не пускают, а праздные разговоры о нем нежелательны. Единственное, что я знал о Старейшине, так это его имя. Звали Старейшину Максимилианом.

— Почему я? — в моем голосе закралась нотка мольбы.

— А почему бы и не ты? — бодро ответил Андрей. — Ты мне понравился, потому я решил отправить именно тебя.

Я с минуту молчал и лишь смотрел, как носатый вампир вертит в руках медальоном.

— А зачем тебе так надо передать ему эту вещь?

— Затем, чтобы уничтожить его нахрен! — рассмеялся Андрей. — Наши чародеи добавили к Медальону кое-какие заклинания — оч-чень жуткие заклинания, — и теперь эта штучка превратилась в мощную психотропную, если можно так сказать, бомбу. На двести километров вокруг эпицентра взрыва подохнут все вампиры!

Я почувствовал, как пол начинает уходить у меня из-под ног. Едва не свалившись со стула, я сделал над собой усилие, успокоился и хрипло спросил:

— Я, по-твоему, похож на камикадзе?

— О, не стоит особо беспокоиться по этому поводу, Сергей! — подмигнул Андрей. — Я недаром просил тебя перейти в наш клан! Когда ты отдашь бомбу Старейшине, я это почувствую и буду некоторое время ждать тебя в аэропорту. Если ты явишься до отлета, то вместе со мной полетишь в Сибирь, а если не явишься, я восприму это как отказ от моего предложения.

— Бомбу будешь взрывать ты?

— Да, разрушительное заклинание Медальона настроено на дистанционное управление. Но я даю слово вампира, что обязательно выжду необходимое время!

— Хочется, конечно, верить… — тихо сказал я, закрыв руками лицо.

— Хорошо, тогда давай так, — сделал хлопок Андрей. — Я дам тебе особый сигнализатор, и когда ты передашь Медальон Старейшине и покинешь его, то вызовешь моих ребят. — Он кивнул за спину. — Они тут же подберут тебя и быстро доставят в аэропорт.

— Сработает ли твой сигнализатор? — так же тихо спросил я. — Вообще, с чего ты взял, что я буду тебе верить?

— А с того, мой друг, — громогласно рявкнул вампир, вставая, — что от тебя зависит жизнь твоих напарников! Клянусь всей выпитой мною кровью, что я убью и тебя, и их, если ты откажешься! Велика беда — найду другого добровольца, более сговорчивого! В конце концов, я поступаю достаточно благородно и даю тебе шанс не просто остаться в живых, но стать равным всем нам, негельносам! Я гостеприимно приглашаю тебя в наш клан, и если ты выполнишь задание, то докажешь преданность Негельносу! Подумай над этим хорошенько!

Я не знал что сказать. Наверное, Андрей подумал, что я стал размышлять над его словами, и уже собрался оставить меня в одиночестве, как вдруг я спросил:

— Но если эта штуковина убивает всех вампиров в радиусе двухсот километров, то почему бы не спрятать ее где-нибудь в городе и не взорвать?

Андрей повернулся с уже ставшей для меня привычной улыбкой хитреца.

— Потому что, мой друг, Старейшина сразу почувствует такой мощный всплеск энергии и успеет разобраться, что к чему. Пока взрывная волна докатится до него, он успеет улизнуть в Портал — они это умеют. Потому и зовутся Старейшинами, потому и руководят всеми земными вампирами.

— Неужели он способен на такое?

— Ему на все про все хватит пары миллисекунд. Поэтому надо бить наверняка.

— А ты подумал о разрушениях? — попытался я избежать неизбежного. — Ведь если это такая мощная бомба…

Андрей громко и искренне рассмеялся. Когда смех прошел, он вытер глаза и успокаивающим тоном произнес:

— Бомба ведь психотропная! Разрушений не будет вовсе, если ты имеешь ввиду сметенные с лица земли здания и мертвых людей. Лишь вампиры ни с того ни с сего повалятся да превратятся в прах.

Меня, не стану отрицать, такое заявление немного успокоило. Все-таки не хотелось быть пособником при уничтожении родного города, как бы отрицательно я к нему не относился. Тяжко вздохнув, я больше себе, нежели кому-то другому, простонал:

— И на кой черт вам воевать-то? Один фиг — вампиры…

Андрей воспринял мои слова как продолжение к беседе. Он со скоростью ветра опять уселся на стул и состряпал, на сколько мог, серьезное выражение на лице.

— Да потому что они нас задолбали, Серега! Гадом буду, задолбали! Все это влечение к роскоши, к деньгам, к красивой жизни. Зажрались оуросы, ей-богу!

Упоминание Бога довольно странно звучало в устах вампира, но я предпочел проигнорировать сей факт.

— Готовь держать пари, что твой хозяин… как его… Игорь, да? Готов спорить, что твой Игорь предоставил тебе классную хату со всеми наворотами, классную тачку, классную телку. Ведь так?

Я подумал несколько секунд, а потом нехотя кивнул. Конечно, тачку Игорь мне пока что не давал, но прекрасной квартирой в шикарном, элитном доме обеспечил. Да и девушка Наташа приходит ко мне каждый день, хоть он этого и не знает. Черт, слава Дьяволу, хоть она останется невредима после взрыва Медальона.

— О чем я и толкую! — воскликнул Андрей, привычно хлопнув в ладоши. — Зажрались они, сволочи! Конечно, я не спорю, что в настоящее время вампиры должны располагать деньгами, и притом большими деньгами. Как еще обеспечить себе более или менее сносное существование и безопасность в современном, таком агрессивном, стремительном и постоянно меняющемся мире. Это Дьявол да Господь Бог думают, что повелевают миром, а на самом деле им повелевают деньги. Да, мой юный друг, именно деньги! За конвертируемые бумажки можно получить что душе угодно, хоть бессмертие! Тем более нам, вампирам, деньги особенно нужны, ведь мы, как ни прискорбно это осознавать и говорить, находимся почти что в самом низу демонической иерархической лестницы. После нас идут лишь оборотни, всякие людоеды да вовсе уж бесплотные духи вроде полтергейста, о которых даже вспоминать без смеха невозможно. А деньги помогают нам возвести вокруг себя стену безопасности, как, блин, в Израиле. Но мы — негельносы — не тратим свои денежки на роскошь и не кичимся этой роскошью, в отличие от сволоты из Оуроса, от этого полуевропейского сброда! Машины, особняки, шлюхи!… Тьфу! — Андрей и в самом деле смачно сплюнул на пол, скорчив гримасу отвращения. Глаза его пылали красным цветом, и было видно, что он сильно воодушевлен. Мессия, мля. — И при том эти уроды думают, что им мало! Ну не оборзели ли, а? Тянут свои лапищи в Сибирь, скупают здесь всякие предприятия, намеренно подводят под банкротство нас! Им ведь проще, в их руках правительственные ниточки!

Андрей сощурился и приблизил свой нос ко мне так близко, что почти касался моего лица.

— Одно время мы хотели затеять отделение Сибири и Дальнего Востока от Российской Федерации, — сообщил он мне тоном заговорщика. — Хотели создать суверенное государство Сибирь. Или Сибирия (с названием так и не договорились). Посмотрел бы я тогда на великую и могучую Россию! Ха! Да от России осталось бы всего ничего, зато нас, живущих на востоке от Урала, перестали бы доить как коров каких-то! Эта сволота, представляешь, Серега, эта сволота даже не в курсе, что есть еще так называемые провинции, и что там тоже живут люди, а не только медведи да лоси какие-нибудь! Прямо как американцы, ей-богу, если можно так выразиться; те придурки тоже не в курсе, что кроме Штатов есть и другие земли обетованные.

Лоб Андрея покрыла испарина. Я не мог понять, почему он так завелся и зачем делится со мною своими убеждениями. То ли он был психом, то ли и в самом деле болел душою о сибиряках — как людях, так и не-людях. Выудив из кармана изящную фляжку, Андрей открутил крышечку и отхлебнул.

— Будешь?

Я хотел отказаться, но понял, что давно хочу пить. Просто пить, а не пить. Сделав глоток, я почувствовал смесь алкоголя с кровью. Черт, это было не так приятно, как «кровавая мери» Игоря, но действовало расслабляющее. Жажда мгновенно прошла.

А носатый вампир тем временем продолжил вещать:

— Они даже за людей нас не считают, уроды!

Я на этот раз не сдержался и тихо хмыкнул. И в самом деле, почему это вампиров за людей-то уже не считают?

— Все финансовые потоки идут в столицу. Все! И оуросы, чтоб им пусто было, пытаются прилепиться своими загребущим лапами к этим деньгам. Нашим деньгам, между прочим! О. надеюсь, когда-нибудь моя заветная мечта осуществится, и Сибирь станет суверенной. Ха, вот я посмеюсь! Мы все посмеемся от души, брат, когда проклятые упыри из Оуроса наконец поймут, что доигрались. Да они перед нами на колени упадут и будут молить о пощаде!

Мне, честно говоря, надоели пламенные речи носатого вампира, и я решил его перебить:

— Почему же вы не начнете войну? Ведь, кажется мне, никто не позволит Сибири просто так отделиться от России. Уговорили бы военных, настроили людей — и вперед.

— Все не так легко, Серега, — устало вздохнул Андрей. — Мы, вампиры, не можем взять да развязать войну. Знаешь, какая заваруха начнется? Ой-ей! Мы, конечно, могли бы собрать войско и в открытую напасть на Оурос, но тогда на их защиту из Яугона поднимутся демоны, сильные демоны. А едва объявятся демоны, как прибудут и сильные астеры — ангелы, архангелы и иже с ними. Резня поднимется лет на пять-десять, и в конечном итоге все останется как прежде. Зачем же тратить время и силы на бесполезные войны? Поэтому мы решили напасть тайно.

— Но разве после уничтожения вампиров в городе демоны не догадаются, кто в этом повинен?

— Догадаются! Но мы отсидимся какое-то время на своей территории, под защитой своих демонов, своих бойцов. Когда пыль уляжется, мы займем город, тихо перебьем успевших прибыть вампиров Оуроса (что там перебивать-то — два-три десятка!), а затем повторим акцию и с прочими городами. Это долго, но куда нам спешить? Мы ж, как никак, долгожители, если можно так выразиться.

Он с задором хлопнул меня по плечу и улыбнулся:

— Думаю, ты все же перемкнешь в наши ряды, брат! Вампиры — существа достаточно эгоистичные, себялюбивые, и всегда стараются занять сторону победителя.

— Вы пока не победители, — заметил я между делом.

— Но с твоей помощью станем таковыми!

Андрей поднялся со стула, махнул телохранителям и зашагал в сторону двери. Я понял, что разговор на этот раз и в самом деле закончился. Спросил:

— Я могу повидать Макса? — Носатый повернулся ко мне со вскинутой бровью. Я поспешил добавить: — Лишь убедиться, что с ним все в порядке!

— Конечно, мой юный друг, конечно! — закивал негельнос. — Перед отъездом ты обязательно его увидишь.

Он уже вышел за дверь, но внезапно вспомнил что-то и, заглянув в комнату, бодро подмигнул:

— Кстати, у нас тоже есть хорошие хаты, отличные тачки и классные девчонки! И девчонки несравненно лучше, чем где-либо!

Я вздохнул так тяжко, как только мог, едва дверь закрылась.

ГЛАВА XI

Ты боишься меня,

Ведь мои поцелуи

Как нож тебя режут.

«Маша и медведи».

Два часа спустя я встретился с Максом и быстро объяснил ему, что к чему. Конечно, он испугался за меня, но я поспешил успокоить друга и пообещал, что все будет нормально. Затем Андрей дал мне последние указания, снабдил кое-какой информацией советами, после чего отправил восвояси, не забыв на прощание погрозить пальцем.

Я вышел из здания, в котором нас держали. Зданием оказался ничем не примечательный дачный особняк где-то в районе Соснового бора. Быстро отыскав автобусную остановку, я под прикрытием жестяной крыши — все-таки день был в самом разгаре и с неба светило чертово солнце — полчаса прождал автобуса. Миновав шесть остановок, я сошел на Шинном заводе и поспешил ко входу в метрополитен, рассудив, что под землей я буду в большей безопасности от дневного светила. Возможно, среди вампиров и есть поэты, но вряд ли среди этих поэтов был или есть хоть один, воспевший солнце. Отпевший — пожалуйста, но не воспевший.

Я сел на поезд, идущий до ближайшей от моего нового дома остановки. К удивлению, в метро этим днем было не так уж и много народа, даже свободные места имелись, но я предпочел ехать стоя, держась за поручень. За окном мелькали станции и огни в туннелях, а я размышлял над ситуацией, в которой оказался.

Естественно, умирать мне не хотелось, а в том, что Медальон Бескровия в моем кармане — это именно бомба, я был уверен на двести процентов. Иначе и быть не могло, достаточно вспомнить фанатичный взгляд и пламенные речи Андрея. Вероятно, революции начинались не людьми, а такими как он вампирами, обезумевшими от жажды власти и денег. Что говорить, в нас, упырях да вурдалаках, остается слишком много человеческого. Более того, мы, в отличие от высших демонов и астеров, вынуждены жить среди людей, и, хотим того или нет, подчиняемся общечеловеческим правилам, принципам и слабостям. На слабости мы даже, кажется, больше падки.

И этот проклятый Медальон… Что, если Андрей солгал мне и взорвет бомбу, едва я достигну центра города? Хотя он так клялся, что обязательно дождется меня… Даже не знаю, что думать на сей счет. Впрочем, думать не следует. Следует надеяться. Надежда — хорошая штука. Тем более что Макс остался у Андрея, а негельнос не станет тянуть с расправой над моим другом, если дела пойдут наперекосяк. Он и в самом деле может воткнуть в него кол, расчленить, а после утопить в котле с расплавленным свинцом. Не станется за таким человеком, который всерьез планировал отделение Сибири и Дальнего Востока… Блин, вот же революционер попался мне, а!

Стоит положиться на случай и не беспокоиться, что Игорь или кто-то иной смогут разглядеть ловушку…

Я внутренне улыбнулся как мог шире. Да-да, именно ловушку, но не ту, которую заготовил Андрей! Я сделаю кое-что покруче. Думаю, негельнос останется доволен…

Пока я отрешенно колыхался в такт поезду и смотрел в темное окно вагона, я не заметил, что рядом со мной встал толстый мужичок небольшого роста в больших очках с такими линзами, что позавидовал бы даже Хаббл. Не уверен, на какой остановке он зашел, но ехал мужичок со мною уже долго. Меня почему-то привлекло его отражение в стекле, и я целую минуту рассматривал его, пока наконец не догадался, в чем дело.

Мужик-то пялился в стекло широко распахнутыми глазами, часто моргал и тряс головой, но никак не мог увидеть моего отражения! А ведь оно, как ни крути, должно стоять плечо к плечу с его собственным!

Я повернул голову и посмотрел на попутчика. Он, в свою очередь, медленно повернулся и взглянул на меня. Я снял солнцезащитные очки, провел рукой по волосам и подмигнул мужичку. Подмигнув, я улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, обнажив, естественно, белые и блинные клыки.

— Ма-ма, — в диком ужасе промямлил толстый мужичок. Целую секунду его психика терпела взгляд на моих клыках, а потом он не выдержал и, бросив дешевый портфель, ринулся через вагон в тамбур, а оттуда — в соседний вагон. Наверное, он добежал до последнего вагона и, вполне вероятно, выпрыгнул в тоннель, свалился на рельсы, сломал себе обе ноги и шею, а потом дело довершило электричество. А может, он забился в последнем вагоне в самое дальнее кресло и, тихо поскуливая, долго приходил в себя.

Кто знает…

Мне почему-то стало немного жаль мужичка. Все-таки, я не хотел его пугать, ведь он вряд ли заслужил перелома ног и шеи, разряда электротоком или простого сумасшествия. Вполне обычный мужичок в потрепанном пиджаке, смешных очках, с дрянным портфелем.

Я опустил взгляд на его портфель, который бедняга уронил, ретировавшись. Портфель от падения, очевидно, раскрылся, и из него вывалились какие-то бумажки, шариковая ручка, два карандаша, футляр для очков. Сидящий неподалеку панк тоже видел бесхозный портфель и решил стать его новым хозяином. Панк встал, незаметно, как ему казалось, прокрался к портфелю и уже нагнулся, чтобы поднять его, но я рыкнул:

— Пшел вон!

Сначала панк ничего не понял. Но стоило мне приподнять уголок губы и показать ему один клык, как он тотчас вернулся на свое место и стал с неиссякаемым любопытством рассматривать пролетающие мимо фонари.

Каюсь, прогнал я этого панка не потому, что хотел, как честный гражданин, сдать утерянный портфель в милицию или в бюро находок. Мое внимание привлекла стопка простецких визиток, вывалившихся из недр портфеля вместе с прочими вещами. Даже на нагибаясь, я мог прочитать: «Панфилов Михаил Игнатьевич. Ювелирных дел мастер. Студия „Карат“. Далее шел адрес и телефон.

Ну разве не стоит после этого благодарить Его Величество Случай? Ведь судьба мне подкинула именно то, что требовалось для осуществления моего плана!

Я поднял портфель и собрал все вывалившиеся из него вещи. Как раз поезд подошел к станции, на которой я собирался выходить, и, как ни в чем не бывало, я шагнул в толпу, держа в руке совершено чужой портфель.

Не буду я сдавать его ни в милицию, ни в бюро находок. Я лично отдам его Михаилу Игнатьевичу, если тот, конечно, не сошел с ума при виде упыря…

Первым делом я заскочил домой и выгреб из сейфа всю наличность, какая там лежала. А там лежало много: что-то около десяти тысяч евро. Кто-то может спросить, откуда у простого, ничем не примечательного вампира столько денег, хотя ответ очень прост: я ведь уже выполнял для Игоря различные поручения вроде сопровождения наркотиков, инкассации или ловли людей для кровавых оргий «Носферату». Игорь, естественно, платил мне за это хорошие деньги, а так как я ни в чем практически не нуждался, то и не тратил их особо, лишь откладывал в сейф до лучших времен.

Теперь наступили времена, когда мне могут понадобиться все имеющиеся у меня деньги. возможно, что времена даже лучшие…

Охранники здания ничего не сказали и даже глазом не повели, когда я входил. То же самое было и при моем уходе. Значит, они не в курсе, что я участвовал в задании по поимке прихвостней Негельноса, да и откуда им знать, ведь охранники — обычные люди.

На улице я поймал машину и попросил отвезти меня по адресу, указанному в визитке. расплатился за услуги извозчика банкнотой евро номиналом в десять единиц, чему шофер был несказанно рад.

Я приехал в старый район города, который едва ли застали перемены двадцатого века. Повсюду стояли древние хибары, целиком сбитые из дерева. Грязные окна смотрели на грязные улицы с безнадежно разбитым асфальтом, всюду рыскали городские шакалы — бездомные собаки. Меня, правда, собаки обходили стороной, лишь сверкали в мою сторону глазами и тихо рычали.

Я нашел указанный в визитке дом достаточно быстро. Он стоял как раз напротив единственного в этом районе шикарного строения и ничем не выделялся среди своих древних собратьев. Разве что вывеска на нем была, выцветшая от времени. Облупленная краска почти стерлась, но все равно можно было прочесть: «Студия „Карат“. Ювелирные услуги».

Я отыскал вход, который находился не под вывеской, а с торца здания; попробовал отыскать и кнопку дверного звонка, но безуспешно. Тогда я просто постучал в дверь. Прошло несколько минут в ожидании, и я справедливо подумал, что либо мой стук никто не услышал, либо никого нет дома.

Но после второй попытки достучаться мне открыли.

В дверях стояла пожилая женщина в черном сарафане и с полотенцем в руках. Седые волосы женщины были собраны сзади в старушечью прическу и переплетены черной лентой.

— Здрасьте! — попытался я улыбнуться так аккуратно, чтобы не показать клыков. — Студия «Карат», не так ли?

— Здравствуйте, молодой человек, — вежливо кивнула женщина, невольно отступил назад. — Да, это студия «Карат», а что вы хотели?

Я протянул руку, в которой держал портфель:

— Да вот, нашел в метро этот портфель. Прочитал на визитке адрес и решил привести.

Когда женщина перевела взгляд с меня на портфель, но сразу же стремительно побледнела, схватилась руками за голову и едва не упала. Я поспешил подержать старушку (что уж там — женщина! Она выглядела уже не женщиной, а именно старушкой!) и тем самым спас ее от падения.

— О Господи! О Господи! — запричитала она дрожащим голосом. — О Господи!

— Да вы не переживайте, ничего не случилось! — попытался я ее немного успокоить. Честно говоря, я ожидал примерно такой реакции от старой женщины, которой незнакомый человек в подозрительно черной одежде приносит портфель, принадлежащий, скорее всего, ее мужу. Перепугалась она за него, что тут странного…

— Это ведь… Это же моему мужу принадлежит!

— Я видел, как невысокий мужчина уронил портфель в вагоне метро, но поднять не успел, потому что толпа вытеснила его из вагона, и поэтому… — Я затараторил быстро, особо не напрягаясь в выборе слов. Видимо, мое вранье положительно подействовало на старушку, и она немного успокоилась.

— Ну, коли так, тогда — дай Бог!

Я передал ей «находку», смущенно крякнул для приличия и как бы невзначай спросил:

— А мужа вашего дома нет, случайно?

— Да вот нет его все! — тяжело вздохнула старушка. — Поехал по делам, и все нет. Но вам, молодой человек, большое спасибо, что вы принесли его вещи! Дай Бог вам здоровья, юноша!

— Да не за что, любой бы так поступил, — смутился я.

— Ну уж — любой! — отмахнулась старушка. — По-моему, один на тысячу так поступил бы.

Я в мыслях поправил ее, сказав, что не один на тысячу, а примерно один на три тысячи. Еще я отчего-то вспомнил панка…

— Я, собственно, раз уж ваш муж занимается ювелирными делами, хотел кое-что с ним обсудить, — как мог ласковей сказал я.

Старушка внезапно напряглась, на пару сантиметров прикрыла дверь. Взгляд ее сделался жестким.

— Мы не торгуем ценностями! И не покупаем тоже! У нас вообще нет ничего…

Я быстро снял очки (вот же болван, до сих пор в них стоял!) и попытался как можно правдоподобнее оправдаться:

— Да нет, вы не думайте! Я всего лишь хотел узнать, сможет ли ваш муж сделать мне копию… копию вот этого! — Я достал из кармана Медальон Бескровия и показал его старушке.

Она, как я видел, взяла себя в руки и внимательно посмотрела на артефакт.

— Какая красивая вещь! Дорогая, небось?

— Дорогая, — согласился я. — Поэтому хочу сделать себе копию на память, ведь эту вещь я вынужден вернуть.

— А вы ее не украли, молодой человек? — подозрительно спросила старушка

— Честное слово, нет! — выпалил я. — Я ее не украл, но выпросил у одного богатого коллекционера. Именно для того, чтобы сделать копию.

Старушка хмыкнула. Поверила она мне, или не поверила — одному Богу известно. Однако, поразмышляв с минуту, пригласила меня войти.

Когда я попал в дом, то первым делом в глаза бросилось убранство комнат. Здесь на стенах висели старые, но очень красивые ковры, большие механические часы с маятником, картины самой разной тематики. Я и не ожидал, что дом внутри окажется таким большим.

Старушка провела меня в гостиную и предложила чаю. Я вежливо согласился и на некоторое время был предоставлен самому себе. В гостиной я увидел очень много старых и, вероятнее всего, ценных вещей. Казалось, что каждая эта вещь стоит на своем месте и бережно хранится вот уже не одно поколение: две металлических статуэтки крылатых львов, олицетворяющие мощь и силу; большая брошь в виде цветка лотоса, инкрустированная разноцветными камнями, помещенная в замысловатую рамку-подставку и олицетворяющая собой, скорее всего, красоту; рыцарь в доспехах, стоящий на коленях перед прекрасной дамой на подставке в форме сердца — любовь. Особенно мне понравились несколько икон, больших и маленьких, с изображением, наверное, всех святых православия. Перед иконами горела лампадка, стоящая на красном платке. Красиво, блин, что говорить! Рядом с лампадкой я заметил несколько фотографий в рамках и подошел ближе, чтобы получше разглядеть изображенных на них людей.

Вот седой мужчина с черными как смоль волосами. Фотография была черно-белой и очень старой, но изображение сохранилось очень хорошо. Мужчина был одет в нарядную форму офицера Царской армии, одну руку держал на эфесе длинной шпаги.

Рядом с ним на другой фотографии была женщина с характерными для прошлого века обведенными тушью глазами, с печальным взглядом, смотрящим куда-то в сторону. Наверное, эта женщина была замужем за тем гордым офицером, а печаль затронула ее лицо, когда офицера командировали на Кавказ. Или жены офицеров должны отправляться вместе с мужьями?

По другую сторону лампадки стояли две фотографии тех же времен, но на них были изображены совсем другие люди. Вот статный пожилой человек с гусарскими усами и в модном тогда костюме с блестящими пуговицами. Чем-то он неуловимо похож на бедного Михаила Игнатьевича, так ужасно испугавшегося меня в метро. Очень даже может быть, что этот человек — отец Михаила Игнатьевича.

Рядом стояла фотография женщины, и я догадался, что это жена статного мужчины с гусарскими усами. Эта женщина была недурна собой и смотрела прямо и с вызовом. Ох, наверное, та еще была женушка!

Я хмыкнул и перевел взгляд на единственную здесь цветную фотографию.

И чуть не упал на пол от дрожи в ногах…

О, черт меня побери, да ведь это же!…

Не заметил я, как вошла старушка с подносом в руках. На подносе стоял чайник и три фарфоровые кружечки, а еще фиалка с вареньем. Старушка увидела, что я разглядываю фотографии, и сказала:

— Это дорогие нашему сердцу люди. Справа — мои родители, слева — родители моего мужа Михаила.

Я указал на цветную фотографию.

— А это кто?

Старушка вмиг посерела лицом и как-то осунулась.

— Это наша единственная внучка Оленька, — тихо сообщила она.

О, я готов был в этот самый момент провалиться прямиком в Ад. Я, бессовестный, безжалостный убийца, порождение Дьявола, создание Зла и Тьмы! Почему я выбрал себе путь преступления! Почему я не умер, как подобало человеку! Зачем, черт возьми все на свете, судьба уготовила мне роковую участь!

Я медленно отошел от фотографий и сел в кресло.

— А… — хотел я что-то сказать, но не смог.

Старушка не заметила моего смятения и деловито разлила чай в две кружки.

— А… — я вновь попытался сказать, но не мог подобрать нужных слов. Все-таки выпалил, удерживая дрожь в голосе: — А что случилось с вашей внучкой?

Старушка плотно сжала губы и посмотрела на меня так пристально, что я, кажется, даже немного осел.

— С чего вы решили, что с Оленькой что-то случилось?

— Ну, — начал я неуверенно. — Ее фотография стоит рядом с… вашими родителями, а они, скорее всего, уже умерли, и поэтому я решил…

Я замолчал, едва увидел, что глаза старушки стали влажными. Она могла в любой момент разрыдаться, а я этого ой как не хотел.

— Вы простите меня, дурака, я не хотел, — сказал я глухо, смотря на свои колени. И зачем я вякнул?

Но старушка оказалась крепкой. Она подавила слезы и сказала:

— Примерно два месяца назад Оленька пропала. Уже и милиция ее искала, и детективы всяческие, но ничегошеньки они не нашли. У нас тут по соседству живет гадалка — хорошая, честная женщина. Она много кому помогла, особенно кто искал своих родственников. Я хотела, чтобы она и нам помогла отыскать Оленьку, но та сразу же, с порога заявила, что, мол, не ищите внучку больше, не тратьте силы. Нет ее больше!

Я старался не дышать и вообще не показывать, что я все еще здесь. Готов спорить, что черти в Аду в это момент дружно валяются, схватившись за бока, и громко смеются. Надо же было мне угораздить…

— Но вы не берите в голову, молодой человек, — печально попросила старушка. — Мало ли какие несчастья приключаются. Нечего мне было вам рассказывать. Кстати, я дура старая, даже ведь представиться забыла! Ох, память! — Она закатила глаза к потолку и улыбнулась. Безусловно, сильная женщина. — Меня зовут Вероника Анатольевна.

— Сергей, — кивнул я, продолжая думать об этой девушке… девочке на фотографии.

Оленька. Оля… Ведь именно ее я убил в ту ночь. Я впервые убил, и убил внучку этой милой старушки. Единственную внучку, черт побери!

Будь я трижды проклят, отродье Яугона…

Но я не успел подумать что-то еще, как в прихожей раздалась возня.

— А вот и Михаил Игнатьевич! — всплеснула руками Вероника Анатольевна. — Пойду встречу его, а вы пока не стесняйтесь, попробуйте чайку! Только сахару у нас нет, к сожалению, но вы с вареньицем. Оно домашнее, вкусное.

— Спасибо! — поблагодарил я от всей души, а сам вжался в кресло еще больше. Не знаю, боялся ли Михаил Игнатьевич повстречать меня вновь, но мне уж точно было… неудобно, что ли?

Из прихожей доносились голоса, понять которые я не мог несмотря на мой уникальный слух. Но чувствовалось, что Михаил Игнатьевич очень взволнован и что-то пытается объяснить своей супруге, а та, в свою очередь, его отчитывает. До меня лишь одно слово донеслось: «Пил?».

Но если каким-то событиям суждено случиться, то они рано или поздно случаются. Поэтому, когда я уже раздумывал над тем, выпрыгнуть ли мне в окно да свалить к такой-то фене, в гостиную вошел Михаил Игнатьевич.

Вошел и тут же вышел.

Я усел заметить только, как его и без того бледное лицо стало настолько бледным, что можно было разглядеть вены.

Сначала все было тихо, но потом в прихожей поднялась такая брань! Мать честная, а я думал, старушка совсем слаба и опечалена всем на свете, но это! Нет, конечно же, матов в прямом смысле не было, негоже старой женщине ругаться как подзаборная алкашня, но словесные обороты, которые вылетали из ее уст, были в диковинку для меня. Я и не знал, что можно из слов «бог», «честный» и «человек» можно изобрести столько ругательств и упреков!

В конце концов, Михаил Игнатьевич опять оказался в гостиной, а сзади его подталкивала супруга.

— Вы уж простите, ради бога, моего мужа! — причитала она через его плечо. — Последнее время он стал суеверным как сам черт!

Я встал и протянул Михаилу Игнатьевичу руку, но он еще сильнее побледнел и не стал ее жать.

— Господи, прости наши грешные души и защити нас от нечистого! — взмолился он плаксивым голосом, подняв глаза к старой, но красивой хрустальной люстре. — Господи, пощади…

— Да как тебе не стыдно, в самом деле! — взревела Вероника Анатольевна. — К тебе человек по делу пришел, портфель твой принес, а ты его за нечистого принимаешь!

— Он отродье Сатаны! — взревел в свою очередь Михаил Игнатьевич, тыча в меня дрожащим пальцем. — Он вурдалак, вампир! Нечистый! О, Боже!

— Да какой же он вампир, голубчик?! Ему надо копию сделать!

— Копию сделать? Пусть он лучше улыбнется тебе своей дьявольской рожей! — не унимался Михаил Игнатьевич, крупно дрожа. — Пусть он оскалится, зверь во плоти!

Вероника Анатольевна от бессилия хлопнула себя по бокам, но вдруг повернулась ко мне и решительно сказала:

— Ну уж вы-то не подыгрывайте старому дураку! Улыбнитесь для порядка!

Я улыбнулся, но губ не открывал. Получилось, по-моему, неплохо и удовлетворило б любого… но не трясущегося от страха толстяка. Он, едва ли не плача, проорал что-то неразборчивое, а Вероника Анатольевна попросила так же жестко:

— Вы извините нас, молодой человек, но покажите этому полоумному зубы. Пусть успокоится, дурак, да и мне спокойней будет.

Я несколько секунд раздумывал над ее просьбой, а затем пожал плечами и улыбнулся во все свои тридцать два зуба. Естественно, два из них были ненормально большими.

Вероника Анатольевна ойкнула, перекрестилась и упала в обморок.

Михаил Игнатьевич тоже ойкнул, тоже перекрестился, но в обморок не упал, а схватил удачно подвернувшийся под руку крест с распятием и в религиозном исступлении направил его на меня.

— Иззыди, Сатана! Иззыди!

А мне этот спектакль довольно-таки надоел. Я устало провел рукой по лицу, стирая влагу, взял кружку и отпил чаю. Смотря одним глазом на толстяка, дабы ненароком не подвернуться под его распятие (оно килограмма три весит, не меньше!), я обмакнул палец в варенье и запихал его в рот. Хотя рядом и лежали маленькие серебряные ложечки, я не стал их брать, потому что серебро, мягко говоря, вампирам противопоказано.

Михаил Игнатьевич, заметив это, пришел в еще большее исступление и блажил так, что соседи наверняка заподозрили в этом доме как минимум начало конца света. Посторонние люди для меня были не нужны, и я, бросив хмурый взгляд на толстяка, тихо, но внушительно сказал:

— Успокойтесь, Михаил Игнатьевич! Ради бога, прекратите орать, а то я оглохну!

Толстяк замолчал, пару раз хлопнул глазами, но после принялся вопить с новой силой.

— Да заткнитесь же вы наконец! — рявкнул я так, что хрустальная люстра на потолке издала мелодичный звон. — Замолчите и поднимите жену!

На этот раз он действительно замолчал. Неуклюже усадив супругу на софу, он, постоянно озираясь на меня и бормоча какие-то проклятия, начал искать в комнате что-нибудь посущественнее распятия. Дошло, что не помогает, блин…

— Я к вам, собственно, по делу пришел, — спокойно сказал я, усевшись в кресло.

— Вот еще, буду я иметь дела с исчадьем ада! — воскликнул толстяк.

Я издал наполовину яростный, наполовину уставший стон и опять рявкнул:

— Сядьте же вы, наконец! Забудьте, что вы видели, разве это так трудно?

Михаил Игнатьевич промолчал, однако сел рядом с женой. Его все еще била крупная дрожь.

— Успокойтесь, черт вас возьми! Возьмите себя в руки, вы же мужчина!

— Как же! — крякнул толстяк, покрываясь обильной испариной.

— Не заставляйте меня постоянно на вас рычать! — ответил я ему на это. — Сначала выслушайте меня, а потом орите сколько душе угодно. Итак, когда я напугал вас в вагоне метро, то сделал это специально. Уж извините меня. Однако, вы так поспешно скрылись, что даже забыли собственный портфель, и я решил вернуть его вам, тем более что там были визитки с вашим адресом.

— Будь они прокляты, визитки эти! — забормотал толстяк.

— Помолчите, я еще не кончил! На визитках сказано, что вы — ювелирных дел мастер, а это именно то, что мне нужно на данный момент. Я хочу попросить вас сделать для меня копию одной вещи, и как можно быстрее.

— Вот еще! — выкрикнул в мою сторону Михаил Игнатьевич.

Я спокойно вытащил из кармана пачку евро и бросил на стол рядом с подносом.

— Это задаток. Выполните заказ — дам столько же.

Толстяк нехотя перевел взгляд с меня на деньги, затем обратно. На его лице виделась бурная работа мысли, и в конце концов он сказал:

— Ни за какие деньги!

— Одумайтесь, Михаил Игнатьевич! Здесь же столько, что вам хватит на пару лет!

— Нет, нет и нет! — упрямился он.

Я было подумал, что дал мало денег, но чертыхнулся. В самом деле, на столе лежало не меньше трех тысяч! Да я сам бы от таких денег не отказался! Но тут до меня дошло, что стоит попытаться пойти другим путем.

Я принял самый серьезный вид и выпалил:

— Я знаю, кто убил вашу внучку.

Глаза толстяка округлились еще больше, что, как мне казалось, просто невозможно.

— Убил!?

— Да. Мне очень жаль, но Оля мертва.

— О, боже, боже! Бедная Оленька! Бедная внучка! О, боже!…

Меня такое частое упоминание Господа начало уже нервировать. Я ударил по стол кулаком, но не сильно, чтобы ненароком его не разбить:

— Слушайте! Я прошу вас сделать копию вот этого. — Я вытащил Медальон. — Он мне нужен для уничтожения того, кто повинен в смерти вашей дочери.

Эти слова оказали на старика влияние большее, нежели деньги. Он даже начал более или менее спокойно соображать.

— А где гарантии?

— А на кой ляд вам гарантии? — вопросом на вопрос спросил я. — Вы сами понимаете, что никаких гарантий я вам дать не могу, но раз так рьяно верите в Бога, то также поверьте и моим словам. Просто попробуйте!

— Не сравнивай!…

— Просто поверьте мне! Поверьте, что эта вещь и ее копия нужны мне для уничтожения зла!

— Ой, как сладко заливаешь!

— Я говорю совершенно серьезно! С чего вы, вообще-то, взяли, что я исчадие Ада? Разве на мне написано? Написано, спрашиваю?

— Н-нет, — замотал головой Михаил Игнатьевич.

— Тогда почему вы так решили? Распятие, иконы, лампада, ваши молитвы… Помогло избавиться от меня?

Толстяк часто мигал глазами, шумно вдыхал и выдыхал воздух и молчал. Затем возопил:

— Ложка! Ты не взял ложку, потому что она серебряная!

Я поморщился, глядя на его дрожащий перст, и взял ложку. Я продолжал морщиться, но уже от боли, пронзившей пальцы. И почему серебро имеет такое влияние на вампиров? Боль начиналась в подушечках и свинцовыми ручьями текла через кисть в предплечье, а затем в плечо и так до самого мозга. Я не стал дожидаться, пока пойдет дым от моих пальцев, и положил ложку на место.

— Удовлетворены?

Скорее всего, Михаил Игнатьевич остался удовлетворен, потому что дыхание его стало ровнее. В этот момент очнулась Вероника Анатольевна, но перед тем как поднять вселенский хай, супруг придержал ее.

— Вам в самом деле известно, кто убил нашу внучку?

Я кивнул.

— И вы хотите отомстить ему за это?

— Не только за это. Я хочу уничтожить существо, натворившее много других бед.

Уж верил мне толстяк, или нет, но что-то переменилось в его взгляде. Он принял от меня Медальон, покрутил его в руках.

— Дорогая штука. Чтобы сделать ее копию, ваших денег не хватит: здесь ведь золота только тысяч на сорок, а камни… что-то около ста сорока. Итого сто восемьдесят тысяч рублей.

— Или… пускай семь тысяч евро, — сделал я условный подсчет. — Этого с лихвой хватает.

— Но… — Михаил Игнатьевич перевел взгляд на деньги и, по-моему, только сейчас понял, что там лежат именно евро, а не русские рублики.

— Я дам вам десять тысяч евро, если выполните заказ, — заверил я его.

— А вам действительно нужно для… благих целей? — подала голос Вероника Анатольевна.

Я медленно и эффектно кивнул.

— Не стоит судить о чем-то лишь по внешнему виду, — многозначительно и таинственно произнес я после паузы.

Старики переглянулись.

— Хорошо, я сделаю копию как можно быстрее. А после… Исчезнете навсегда из моей жизни!

— Обещаю вам, Михаил Игнатьевич.

— И покарайте убийцу Оленьки! — вставила Вероника Анатольевна.

— Постараюсь, — честно пообещал я.

Вот только непосредственного убийцу я карать не собирался — этим пусть занимается кто-то другой.

Михаил Игнатьевич оказался на редкость искусным мастером. Настоящим мастером своего дела. Всего лишь за пять с небольшим часов он создал копию Медальона Бескровия, которую едва ли можно отличить от оригинала: тот же вес, тот же цвет золота, такие же иероглифические рисунки, камни. В самом деле, мне потребовалось усилие, чтобы заставить себя запомнить, в каком кармане у меня лежит истинный Медальон, а в каком — подделка.

Я расплатился и засобирался уходить, но Вероника Анатольевна так хотела узнать подробности смерти своей внучки, что я не мог от нее отделаться. В конце концов, чтобы перекрыть лавину вопросов, я ответил просто:

— Она умерла не самой худшей смертью. Лучше еще раз помолитесь за ее душу, а не вынуждайте меня отвечать на дурацкие вопросы.

Еще раз поблагодарив Михаила Игнатьевича за помощь, я выслушал в ответ ряд чудесных проклятий и поспешил на выход, пока увесистое распятие и в самом деле не полетит в мою голову.

У дверей Вероника Анатольевна шепнула:

— Дай… Удачи вам, молодой человек!

Я не обратил внимание на оговорку и поблагодарил. И тут меня осенила одна распрекрасная мысль, еще одна мысль в ряде тех, которые появлялись у меня после беседы с Андреем.

— Скажите, Вероника Анатольевна, а где живет ваша гадалка?

Старушка перекрестилась и затараторила:

— Зачем она тебе, юноша? Она тут не причем ведь! Иди уж своей дорогой…

— И все-таки скажите мне, где она живет, — более настойчиво попросил я.

Мой тон подействовал, и старушка дала адрес. Уже выйдя на улицу, я водрузил на глаза солнцезащитные очки, повернулся и сказал:

— Варенье было превосходным! До свиданья!

— Да прощай уж, — под нос ответила Вероника Анатольевна, но я все равно услышал ее слова.

Затем старушка перекрестилась и захлопнула дверь, а я пошел по данному адресу к гадалке.

К моему облегчению, гадалка жила лишь в паре домов от посещенной мною четы суеверов. Я быстро отыскал дверь, протянул руку, чтобы постучать, но не успел. Дверь открылась раньше моего стука.

— Ну проходи уж, коли пришел, — проворчала толстая тетка с абсолютно седыми волосами.

Я, мягко говоря, был шокирован таким приемом. Только что ушел от стариков, принявших меня за самого Дьявола, а тут… Я прошел в прихожую, обшитую какими-то темными полотнами.

— Мне надо бы поговорить…

— Это я, — перебила меня тетка. — Я и есть гадалка. Зовут Марфой Степановной. Иди в гостиную.

Я с легкой иронией на лице прошел в гостиную и присел на краешек большой кровати. вообще, обстановка в комнате была схожа с обстановкой в гостиной ювелира: старые вещи, непонятные картины, раритет на раритете. Но вот пребывало это в таком беспорядке и бардаке, что я боялся ненароком задеть какой-нибудь канделябр или статуэтку.

— Крупную игру ты затеял, вампир, — послышался голос гадалки откуда-то из коридора. — Ох, крупную. И не вини себя, что Ольгу убил, ты, как-никак, вампир.

Я понятия не имел, откуда она знала про то, что я вампир, про Ольгу. А уж откуда ей известно, какие планы у меня в голове? Мысли читает, что ли?

— Ты не бойся, я мыслей не читаю. Я иными способами работаю, — опять раздался голос.

Я уже и не знал, что думать, поэтому спросил:

— Может быть, вы знаете и то, зачем я к вам пришел?

— А как же! И могу уверить, что в моих силах сделать это.

Минут через пять Марфа Степановна вернулась в гостиную и села в кресло-качалку напротив меня.

— Давай свои побрякушки!

Я протянул Медальон и его копию, она подержала все это с минуту, а затем вернула.

— И все? — удивился я.

— Конечно! А ты что хотел увидеть?

— Да вообще-то… А что вы сделали, если не секрет? — Я решил, что эта толстая тетка может быть и шарлатанкой. Если она знала, что мне необходимо, то должна ответить прямо.

— Перенесла на копию Медальона Бескровия все заклинания, наложенные негельносами, в том числе и заклинание психотропного взрыва. Еще сделала так, что копия почти не отличается энергетически. Другими словами, ее очень трудно отличить от оригинала даже серьезным демонам.

Я оторопел:

— Откуда вам все это известно? Про Медальон, негельносов, взрыв?

— Сорока на хвосте принесла, — ответила гадалка уклончиво.

— Может, вы и про Яугон знаете?

— Я знаю все, что мне нужно знать. Не больше и не меньше. А ты ступай уже, вампир. Не стоит привлекать к моему дому лишнюю энергию.

— Темную? Или светлую? — спросил я, вставая.

— Ишь, какой прыткий! Иди, иди!

Я нашарил в кармане золотую цепочку, которую пришлось оторвать от Медальона Бескровия — старик ювелир не успел за столь короткий срок сделать ее копию.

— Не надо мне, не надо! — замахала руками Марфа Степановна. — Оставь себе. Глядишь, пригодится еще.

В общем, меньше чем через минуту я был уже на улице. Гадалка, едва я перешагнул ее порог, захлопнула дверь и даже не попрощалась.

Странная она, все-таки, тетка.

ГЛАВА XII

Хватит трепаться,

Наш козырь — террор.

«ДДТ».

Я добрался до клуба «Носферату» уже после заката. Внешне все было как обычно, но только я прошел внутрь, как откуда-то выпрыгнул Игорь.

— Сергей, мать твою! Что у вас случилось?

— Побили нас малость.

— Где остальные?

— В плену, надо полагать.

— А ты?

— Восстанавливался, — уклончиво ответил я. — Послушай, Игорь, я страшно проголодался и устал. Может быть, ты сначала покормишь меня?

Вампир кивнул и подозвал официантку.

— Ты не понял, — похлопал я его по плечу, когда он делал заказ. — Я не такой пищи хочу.

Объяснять дальше не было смысла.

Через час я уже спал глубоким сном, насытившись кровью. И все-таки я ужасный подлец и убийца, потому что опять девчонку… Но я вампир, как сказала гадалка, и мне простительно. Вот только я имел иное мнение на сей счет, и переживал смерть каждой своей жертвы как свою собственную.

— Значит, они знали о наших планах, — сказал Игорь.

Мы сидели в его кабинете на втором этаже клуба. Это был самый обычный кабинет делового человека с большим столом для заседаний, компьютерами, плазменной панелью экрана на стене. Лишь репродукции картин на прочих стенах были необычными и показывали сцены кровавых расправ вампиров над людьми.

— Видимо, — кивнул я, соглашаясь.

— Что ж, я проверю своих. Может, существовала и утечка. — Вампир цедил свой любимый коктейль. — Но ты молодец, Сергей!

Я вяло улыбнулся.

— Что ты будешь делать?

— Выручать парней, что ж еще! Леха и Стас классные бойцы, терять таких не хочется. А макс твой друг, верно?

Я рассказал Игорю всю произошедшую со мной историю с того момента, как во двор психиатрической клиники въехал грузовик. Сказал также и про плен, про разговоры с Андреем и про его увещевания и просьбы примкнуть к Негельносу. Но пока еще ничего не говорил про Медальон.

— Я все-таки не могу понять одного: почему тебя отпустили? — Игорь внимательно смотрел на меня.

Я вздохнул и вытащил из левого кармана золотой диск Медальона.

— Вот.

Игорь протянул руку, чтобы взять артефакт, но я его остановил:

— Не надо…

— Что это?

— Медальон Бескровия. Во всяком случае, Андрей назвал этот предмет именно так.

Теперь Игорь заинтересовался артефактом по-настоящему. Он тщательно осмотрел его со всех сторон, пока я продолжал держать его в руке.

— Ты знаешь, что это за штука?

— Но я ж тебе только что… — удивился я, однако Игорь жестом заставил меня замолчать.

— Нет, я понял, что это Медальон Бескровия. Я спрашиваю, знаешь ли ты, для чего он создан?

Я покачал головой. Хотя отчасти я знал, какая цель была у Медальона именно сейчас.

— Он дает своему хозяину защиту от телесных повреждений, — поделился Игорь. — Конечно, голову оторвать тебе смогут, но от мелких ран он защищает почище сотни бронежилетов. Таких Медальонов по всему миру всего около десятка, и принадлежат они, как правило, только Старейшинам кланов. Удивлен даже, что его тебе дали.

Игорь смотрел на меня выжидающе. Я понял, что пора рассказывать все начистоту.

— Андрей сказал, что в этом медальоне спрятано какое-то заклинание, что-то вроде психотропной бомбы.

Лицо Игоря за одну секунду изменилось до неузнаваемости и потеряло прямое сходство с лицом человека. Мне вспомнился сон и ужасная морда Познавшего Кровь, так что меня даже передернуло. Но Игорь не унимался и уже начал отстраняться от Медальона, когда я успокаивающим тоном произнес:

— Не паникуй, он не взорвется до определенного момента.

— Какого момента? Говори же быстрее!

— Андрей сказал, что я должен передать Медальон Старейшине Оуроса. Выдумать какую-то причину для аудиенции и передать. После чего Андрей дистанционно взорвет его и тем самым убьет всех вампиров в радиусе сотни километров от Медальона.

— Дьявол! — Было непонятно, то ли Игорь выругался, то ли воззвал к хозяину Преисподней. — И ты посмел притащить эту хреновину сюда?

— Но ведь пока она не в руках Старейшины, она не рванет!

— Да с чего ты так решил, Сергей! Негельносы давно свалили из города, и с секунды на секунду мы все превратимся в прах! Видел я такие психотропные бомбы в действии… Психотропные… Вообще-то они называются магическими деструкторами с выборочным результатом поражения, то есть могут настраиваться на тот или иной тип магии, демонов, астеров и так далее. Сильным сущностям ничего не грозит, а существа из плоти и крови, как мы с тобой, превращаемся в прах за доли секунды! Это ж как ядерная бомба!

— Но они хотят уничтожить именно Старейшину! Разве не сможет тот почувствовать всплеск такой энергии и не успеет скрыться в Портале, пока взрывная волна дойдет до него? — Я повторил слова Андрея, потому что, мягко говоря, поведение посеревшего от злости и страха Игоря стало меня беспокоить.

Наконец, вампир взял себя в руки.

— А ты учишься потихоньку, — сказал он, выровняв дыхание. — Я как-то забыл о способностях Старейшины… В самом деле, если им надо убить Максимилиана, то бомба должна взорваться в непосредственной близости от него. Ведь это, по сути, идеальный вариант не только избавиться от всех вампиров города, но и оставить всех остальных оуросов без какого-либо контроля. Хм, мне по началу такое и в голову не пришло.

— Теперь, когда ты пришел в себя, нам надо решить, как действовать, — твердо сказал я. — Андрей дал мне на все про все два дня, из которых один уже прошел. Если бомба не окажется в руках Старейшины до истечения этого времени, он все равно взорвет ее. А это…

— Конец всем нам, — продолжил Игорь. — Но Максимилиан не за что не возьмет деструктор в руки!

— Ты забыл, что Андрей дал мне шанс вернуться. То есть перебежать в клан Негельнос. Выходит, от того момента, когда Медальон окажется в руках Старейшины, и до момента взрыва пройдет некоторое время. Возможно даже, несколько часов.

— И что это значит? Ведь взрыв-то будет в любом случае! — Игорь напряженно работал мозгами, пытаясь, как я думал, не просто решить нависшую над всеми проблему, но и выудить из нее какую-то личную пользу.

Пока его размышления не достигли определенных результатов, я вытащил из правого кармана реплику Медальона.

— Вот-те раз! — удивился вампир. — А это что такое?

Я хищно улыбнулся.

— Это точная копия Медальона Бескровия, — с готовностью объяснил я. — Настолько точная, что даже идентификационные заклинания на нем стоят те же. Только, естественно, ни о чего она не защищает.

— Идентификационные заклинания, — проговорил в задумчивости Игорь. — Ага, я так и понял, что дело в них, когда ты не дал мне медальон в руки!

— Да, — кивнул я, обрадованный проницательностью вампира. Теперь не придется врать лишнее. — Медальон может оказаться только в руках Старейшины, иначе тут же произойдет взрыв.

— Но как ты смог достать копию? Да еще и с заклинаниями!

Я быстро пересказал ему историю о случайной встрече в метро с ювелирных дел мастером Михаилом Игнатьевичем, упустив местами мой с ним разговор. Затем поведал о таинственной гадалке, сумевшей скопировать идентификационные заклинания на копию. К сожалению, по моим словам выходило, что заклинание самого взрыва она скопировать не смогла.

— Значит, получается, что у нас есть бомба, которую могут держать лишь ты и Старейшина, а также муляж, способный передать сигнал готовности негельносам. Гениально!

Игорь схватил меня за плечи и сильно встряхнул. Наверное, он хотел таким образом выразить мне похвалу, но у меня, честное слово, чуть зубы в ботинки не ссыпались.

— Молодец, что сделал копию самого Медальона! — воскликнул Игорь, доставая мобильник. — Можно, конечно, скопировать заклинания и на любой другой предмет, но нет вероятности, что они привязаны к форме и материалам. Может быть даже, к конкретным камням.

Он набрал номер и быстро что-то сказал. Через десять секунд в кабинет вошли охранники.

— Ты уж извини, Сергей, но мне надо проверить твои слова. Не думай, что я тебе не доверяю после всего этого. Лишь гарантия нашей общей безопасности.

Сердце мое подпрыгнуло в груди и забилось чаще. Игорь мог почувствовать это в другое время, но сейчас был слишком возбужден.

— Пока я проедусь до гадалки, ты чувствуй себя как дома!

Он скрылся за дверью, а я понял, что выбраться из кабинета мне ни за что не удастся. Ох, опять меня занесло в ситуацию, от которой волосы на затылке шевелятся! Ведь если гадалка скажет, что перенесла на муляж помимо защитных и идентификационных заклинаний еще и основное — разрушительное, — то плакала моя голова.

Я налил себе полный бокал коктейля (опять не спросил, как он называется!) и залпом осушил. Подумав немного, я решил пить прямо из графина. Когда остается жить несколько десятков минут, о манерах думать не приходится. Попутно я включил панель телевизора на музыкальный канал и стал разглядывать идиотские до кретинизма клипы. Я думал, что успею заскучать, но Игорь вернулся на редкость быстро — через тридцать минут. Когда он вошел, я сгруппировался и приготовился к рывку. Сдаваться без боя я не собираюсь, русский как-никак.

Однако Игорь выглядел скорее еще больше возбужденным в предвкушении какого-то крупного дела, чем разгневанным на мою ложь.

— Собирайся, мы едем к Максимилиану!

Я поначалу не мог заставить себя двигаться, но когда Игорь криком попросил меня поторопиться, я вскочил и затрусил следом.

— Что сказала гадалка?

— Подтвердила твои слова, что ж еще, — бросил вампир через плечо.

А я прикусил язык, чтобы впредь не задавать таких опасных вопросов.

Какими дорогами меня везли в резиденцию Старейшины, я не знал, потому что ехал в фургоне без окон. У меня сложилось подозрение, что фургон больше ездил кругами, чем двигался в каком-то определенном направлении, но как бы там ни было, спустя минут двадцать мы остановились. Я выскочил через боковую дверь и сразу же увидел серый бетон гаражных стен. Двое телохранителей Игоря повели меня по коридору к лифту, а затем мы вчетвером поднялись этаж на двадцатый.

Хм, в городе не так уж и много зданий с двадцатым этажом, и если предположить, что фургон все-таки ездил кругами, то не составит труда вычислить, где именно расположена резиденция Старейшины.

Пока я занимал себя этими размышлениями, мы прошли еще одним коридором, выделяющимся обилием красных оттенков и позолоченных светильников. В конце коридора нас ждала массивная дверь и целое полчище телохранителей-вампиров. Кивком головы Игорь поприветствовал их, а потом втолкнул меня в сторону двери.

— Иди. Я в общих чертах передал Старейшине Максимилиану положение дел. Остальное расскажешь сам.

В голосе Игоря звенели нотки глубокого уважения к своему боссу, чего я раньше не замечал. Вздохнув и понадеявшись на лучшее, я шагнул вперед.

Уж не знаю, что я ожидал увидеть за дверью, но уж точно не то, что увидел. Во всяком случае, я думал, что окажусь в апартаментах, по роскоши не уступающих президентским или даже императорским, с высоченными окнами, золотыми канделябрами, хрустальными люстрами и шелковыми занавесями. Вместо океана красот я с головой ухнул в мрачную и отвратительную вонь склепа. Ни одного лучика света не было в этом помещении, ни одного предмета меблировки или роскоши. Лишь непроглядная даже для меня мгла, затхлая вонь и абсолютная тишина. На меня нахлынула волна клаустрофобии вкупе со всеми прочими фобиями, и, бесполезно щурясь, я вытянул вперед руки и сделал пару шагов.

— Старейшина? — позвал я. Ответом мне было эхо собственного голоса, многократно отраженное стенами. Судя по характеру эха, я оказался в чудовищно огромном помещении, которое никак не могло поместиться в обычном доме, потому что было не меньше стадиона на пару десятков тысяч зрителей. — Старейшина? Я Сергей! Пришел к вам в… на аудиенцию!

— …диенцию… иенцию… енцию… — ответило эхо.

Чувство глубокого, холодного и противного страха завладело мной. Страх обнял меня своими липкими лапами и так крепко сжал, что даже пот выступил на моем лбу, хотя в помещении было очень холодно. Спустя долгие секунды я осознал, что страх положил свою лапу мне на плечо…

Я резко обернулся и увидел белое как снег лицо Старейшины. В глубоко впалых глазах горели угольки, почти безгубый рот был полуоткрыт, многочисленные черные зубы выглядывали из этого отвратительного отверстия. Кожа обтягивала кости лица как тончайшая ткань.

Вскрикнув, я отпрыгнул на пяток метров в сторону. Чудовище, называющее себя Старейшиной Максимилианом, не спускало с меня тяжелого взгляда пылающих глаз. Промелькнула мысль, что это существо уже давно должно было б умереть от древности, да все не может… Сколько ж ему сотен лет? Или счет идет на тысячи? Вот уж точно — Старейшина!

— Ты хороший слуга, вампир Сергей, — проскрипел мертвенный голос Старейшины, лишенный каких либо интонаций. — Ты поступил очень смело и доказал верность клану Оурос.

Я постарался кивнуть. Не знаю, получилось ли у меня это.

— Наш враг решил воспользоваться хитростью и мощным оружием. Но мы перехитрим его.

Я начал задыхаться от вони, царящей вокруг. Наверное, она распространялась от этого полугнилого, полуразложившегося чудовища, а может, от многочисленных трупов, валяющихся в темноте. Трупы я, конечно, не видел, но воображение живо дорисовало мне их, за что я был несказанно благодарен, если можно так выразиться (эта присказка Андрея ко мне приклеилась, похоже).

— Дай мне реплику! — потребовал Старейшина. В темноте я различил до невозможности тощую иссиня-бледную руку, протянутую в мою сторону. Борясь со страхом и отвращением, я протянул вампиру золотой диск. — А теперь можешь возвращаться к врагу и вернуть Медальон Бескровия. Пусть же они погибнут от собственной хитрости!

Я попятился назад и крался таким образом до тех пор, пока не вывалился в коридор. Свет больно ударил по глазам, но я был счастлив вновь увидеть его, вдохнуть полной грудью прекрасный воздух, не прокаженный запахами склепа, и смотреть на нормальные лица живых существ.

Игорь помог мне подняться:

— Все прошло нормально?

— Д-да, — кивнул я, когда вернулась способность произносить слова. — Но я не совсем понял, что он хочет от меня теперь.

— Пойдем. По дороге объясню.

Едва мы оказались в фургоне, как Игорь рассмеялся:

— Ну и как тебе Старейшина?

— Знал бы раньше, ни за что не согласился на аудиенцию!

Вампир откровенно заржал, а когда успокоился и утер слезы, то произнес:

— Старику давно пора в Преисподнюю, а он все держится. Некоторые говорят, что он давно сошел с ума.

Я решил сразу же перейти к основной теме:

— Он сказал, что я должен вернуть Медальон Андрею. Что это значит?

— А то и значит, Сергей, что ты с бомбой в кармане вернешься к негельносам и сообщишь о выполненном задании. Они, естественно, обрадуются и постараются как можно быстрее смыться из города. Самый быстрый способ — самолет. Следовательно, они направятся в аэропорт и улетят первым же рейсом. Возможно даже, что у них там частный самолет.

— Как это — с бомбой? По-твоему, я похож на камикадзе? — Я округлил глаза и намеренно повторил слова, сказанные Андрею при аналогичном разговоре. — Едва самолет покинет зону поражения, как бомба взорвется!

— Она не взорвется до тех пор, пока самолет не приземлится. Видишь ли, у магических деструкторов существует определенная специфика, и послать сигнал на взрыв Андрей сможет лишь с земли. Аэропорт находится в черте города, так что вначале придется подняться в небо и удалиться на достаточное расстояния. Зная характер и повадки негельносов, я уверен, что они сядут не раньше чем достигнут Урала. Не факт, что сила взрыва уничтожит много вампиров, ведь аэродром может располагаться за пределами населенных пунктов. Поэтому, чтобы преподать им хороший урок, возьми вот это. — Он протянул мне маленький черный цилиндрик, напоминающий огрызок карандаша. — Это своеобразный усилитель взрыва. Повышает мощность деструктора в пять раз, таким образом зона поражения достигнет диаметра в тысячу километров. Максимилиан, будь он хоть трижды сумасшедшим, по-прежнему остается великим кудесником. Именно он приготовил такой, э-э-э, подарочек для негельносов. Даже если самолет сядет ближе, чем мы рассчитываем, взрыв не причинит вреда никому из клана Оурос благодаря усилителю. Лишь негельносам. Кстати, эта штука может взорваться и сама по себе: достаточно ее переломить, и через три секунды — ба-бах! На той же самой тысяче километров ни одной сволочи.

— То есть если я полечу вместе с Андреем на Урал, где он рванет Медальон, мне ничего не сделается?

— Именно!

— Но какие у меня гарантии?

— Никаких. Тебе придется поверить нам. — Игорь, заметив подозрение в моих глазах, тут же поспешил добавить: — Не волнуйся ты, мы не из тех, кто убивает своих героев! Ты останешься абсолютно невредим, а по возвращении тебя будут ждать и повышение, и деньги… да все что захочешь! У тебя есть реальный шанс выслужиться, так не упускай же его!

Я предпочел ничего не отвечать.

Быстро добравшись до своих апартаментов, если таким словом можно назвать однокомнатную, но очень хорошую квартиру, я, не включая света, стал прикидывать, что мне необходимо взять с собой. Первой мыслью было взять деньги, но денег-то как раз больше не было. Те десять тысяч евро, которые я накопил, ушли на подделку Медальона, а попросить у Игоря хоть какую-нибудь сумму я запамятовал. Но решение денежной проблемы нашлось быстро: на моей связке ключей висел также и ключ от соседней квартиры, принадлежащей Максу. Друг тоже откладывал деньги и хранил их не в сейфе, а в тайнике за холодильником. Все-таки смешное дело получается: мы живем в охраняемом, как военная база, доме, но все равно боимся воров! Такова уж привычка русского человека — доверять лишь себе, и никому больше.

Или это привычка горожанина?

Я собрал кое-какие вещички и уже собрался покинуть квартиру, но заметил… Черт, я только теперь заметил, что на диване полулежала Наташа!

— И куда это ты намылился? — томно спросила она.

— Извини, но мне надо срочно бежать по делам, — ответил я, отчего-то немного смущенный.

— Игорь послал?

— Угу. И я тороплюсь.

Она поднялась с дивана и легкой, грациозной походкой преодолела расстояние до меня. Ее нежные руки обвили мою шею, и я вдохнул прекрасный аромат духов и чистого женского тела.

— У тебя даже на меня минутки не найдется? — улыбнулась она так обольстительно, что я начал раздумывать, найдется ли и в самом деле у меня пара минуток на эту красавицу.

Но здравый смысл победил начавшее подниматься с глубин живота желание. Я аккуратно освободился от объятий девушки, отстранился и виновато улыбнулся:

— Я в самом деле тороплюсь, Наташенька. Прости.

Лицо ее стало печальным и еще более красивым. Я уже пожалел о сказанных словах, но она произнесла:

— Тогда иди. Надеюсь, ты ненадолго.

Интересно, а она в курсе, что я участвовал в операции по инициации людей негельносов? Скорее всего, нет.

— Я обязательно вернусь к тебе! — поклялся я. Немного потоптавшись на пороге, нежно сказал: — Я тебя люблю, солнышко!

— Я знаю, — улыбнулась Наташа, и улыбка ее была похожа на солнечное сияние. На сияние не того солнца, которое изо дня в день доставляло мне неудобства и боль, а на лучи солнца, когда-то освещавшего мой мир. — Я тоже тебя люблю.

Оставив девушку в одиночестве, я посетил квартиру друга, быстро отыскал тайник и забрал оттуда деньги. Против он, надеюсь, не будет. В его запаснике лежали семь тысяч евро — вполне внушительная сумма, если ты собираешься всего лишь смотаться на несколько часов в другой город.

Когда я вышел на улицу, то с изумлением увидел падающие с неба хлопья снега. В водовороте событий последних месяцев я даже не обращал внимание на то, что осень закончилась, и ее место заняла зима. Здесь, в городе, зима никогда не была по-настоящему холодной и снежной, жители узнавали о ее наступлении лишь по настенным календарям. Но снег, этот первый снег заставил меня несколько минут просто не шевелиться и наслаждаться им. С тихим шуршанием снежинки садились на мостовую, на еще зеленые декоративные кусты двора, на мои плечи. Большинство из них тут же таяло, едва успев затронуть поверхность, но в некоторых местах уже наметились белые пятна мокрого, жидкого, но все же снежного покрова.

Какое же сегодня число? Месяц вроде декабрь, но число? Я решил, что сейчас двадцатые числа декабря, а это значит — скоро Новый Год. Впрочем, приближение праздника меня нисколько не волновало. Я и раньше не особенно отмечал наступление нового года, а став вампиром, и подавно забыл о том, что такое праздник, ведь каждый день в клубе «Носферату» был подобен празднику. За шиком, весельем и роскошью я позабыл о тех чувствах, которые испытывает человек во время наступления знаменательной даты, во время прихода праздника.

А что, если Новый Год сегодня? Может быть, печаль на лице Наташи я вызвал именно тем, что отказался провести с нею новогоднюю ночь?

Я вернулся в фойе и спросил у дежурившего охранника, какое сегодня число.

— Двадцать шестое, — ответил он.

— А месяц?

— Декабрь! — Охранник улыбнулся и посмотрел на меня так, будто я сошел с ума. Наверное, он работает здесь недавно, потому что, охраняя дом, где живут черт-те знает кто из местной богемы, можно наслушаться и не таких глупых вопросов.

Опять оказавшись под снегом, я вполголоса ругнулся. Хотелось, конечно же, обрадовать Наташу, сказать ей, что я бросаю всю работу и до самого Нового Года буду с ней. Но…

Именно это самое «но» подтолкнуло меня к выходу из двора. Обогнув кованые ворота, я тут же наткнулся на два совсем не внушающих доверия субъекта.

— Спокойно, гражданин, — тихо сказал один из них. — Без нервов.

— Дайте нам ваши ручки, — попросил второй приказным тоном.

— Вы кто такие? — возмутился я.

Слишком поздно я заметил припаркованный рядом серый «уазик»-фургон. Сделав несложные выводы, я догадался, что за типчики стоят передо мной.

— Вы в чем меня обвиняете?

— Обвинять тебя прокурор будет, — нейтральным голосом ответил субъект. Я почувствовал, что в бок мне уперлось что-то подозрительное. Это «что-то» могло оказаться дулом автомата. — Давай в машину, живо!

Меня бестактно затолкали в фургон. Хорошо хоть, там оказались сиденья, а не голый металлический пол. По бокам от меня уселись арестовавшие.

— Вы можете сказать, что происходит? — требовательно спросил я, но никто не удосужился ответить. Водитель завел машину и покатил малознакомыми мне улицами и проулками, пока не остановился перед уже более знакомым зданием отделения милиции.

Через две минуты меня заперли в камере вместе с каким-то бомжем и парой пьяных молодчиков.

— Эй, да вы че, совсем оборзели!? — взревел я на конвоиров, развернувшихся по направлению к выходу. — Выпустите меня, уроды!

Они даже ухом не повели. Спокойно вышли за металлическую дверь и оставили меня наедине с самим собой и тремя заключенными.

Я смачно и с чувством выругался и уселся на низкие нары, обхватив голову руками. Зачем я позволил так легко взять себя? Интуитивный страх перед милицией? Ведь у меня остается часов десять, не больше, чтобы вернуться к Андрею. После этого все, о чем я задумал, может не осуществиться, или же осуществиться, но не так быстро. К тому же в самое ближайшее время намечается магический взрыв, при котором…

О, я даже запутался в собственных мыслях, и подошедший ко мне парень, совсем некстати спросивший сигарету, разозлил меня.

— Не курю! — прорычал я, даже не подняв головы.

— Че ты орешь-то? — нагловато упрекнул он. — Я ж нормально спросил…

— Пшел вон! — зашипел я, на этот раз подняв глаза. Парень оказался на порядок крупнее, чем мне показалось в первый раз. Вмятый внутрь нос и почти отсутствующие уши на плоском крупном жбане говорили, что он, скорее всего, борец или боксер.

— Ты че сказал, урод? — от моих слов он даже присел немного. — Я ж тебе сейчас башку оторву.

— Слушай, отвали, а? — сбавил я тон. — Иди к своему другу подсядь, поговорите лучше о проблемах российского спорта, чем меня донимать!

— А ты разговорчивый сильно! — заметил боксер и выстрелил в меня правой рукой.

Я такой трюк ожидал и успел увести свою голову от удара. Боксер, потеряв равновесие, вынужден был усесться рядом со мной. Впрочем, промашка разозлила его не на шутку, потому что теперь в мою голову полетела уже его голова. Я опять отстранился, немного отодвинулся вдоль нар и перехватил летящую в меня ногу. Собравшись с силами, я бросил парня в самый центр камеры.

— Ты че такой тугой? Отвали, я же сказал!

Никто не собирался отваливать от меня. Разве что бомж, поскуливая, забился в самый дальний и темный угол камеры, лишь бы ему не досталось. А на меня теперь грозно надвигалась уже пара боксеров. Выглядели они как близнецы: кожаные куртки, лысые черепа, на которые можно посадить самолет, злобный взгляд и здоровенные волосатые кулачищи.

— Ну ты попал, мужик! — пригрозил тот, которого я швырнул.

Я со вздохом встал им навстречу и приготовился к потасовке. Может быть, им зубы показать — успокоятся? Хотя такие не успокоятся, у них мозгов не хватит понять, что означают гипертрофированные клыки у бледного мужика в черном плаще и солнцезащитных очках, несмотря на полумрак камеры.

Однако, до потасовки дело не дошло. Скрипнул засов, и грубый голос приказал:

— Ты, в плаще, на выход! — А затем боксерам: — А вы что встали? Ну-ка жопы прижали!

Меня, особо не церемонясь, обыскали, вытащили всю наличность из кармана, Медальон, цилиндр усилителя, золотую цепочку, ключи. Куда они подевались, я заметить не успел, и едва попытался возмутиться, как получил сильнейший удар коленом в пах. Ох, не смотря на вампирскую сущность, я сложился пополам и чуть не заплакал. Впрочем, ждать, пока я приду в себя, добрые дяденьки милиционеры не стали. Подняв меня за ворот плаща, они насильно потащили куда-то на этаж выше, пока я не рухнул на жесткий, как и нары, стул напротив уже знакомого мне лейтенанта.

Я ничуть не удивился встрече.

— Ну, здравствуй, голубчик! Я же говорил, что мы еще свидимся! — надменно произнес он. — Ты что ж, драчун, получается? Затеял в камере драку, хотя пробыл там меньше пяти минут. Нехорошо! — Он покрутил в руках карандаш, почесал свой двойной подбородок. — У меня к тебе накопилась масса интересных вопросиков!

— Так давайте быстрее, — посоветовал я. — У меня дела.

— Дела у него! Слыхали, мужики? — Лейтенант глянул через мое плечо на своих подчиненных, которые дружно заржали. — Деловой какой! Можешь забыть о своих делах, голубчик. На этот раз я тебя долго держать буду. И со спортсменами в камере ты успеешь пообщаться на славу.

Здоровенный сержант высыпал перед лейтенантом предметы, найденные в моих карманах после обыска. Медальон, цепочка, ключи, черный усилитель… Вот только семи тысяч евро не было.

Я решил сообщить об этом вопиющем факте:

— Еще у меня деньги были.

— Много? — тут же спросил лейтенант.

— Ты за раз столько не видел! — дерзко бросил я ему и тут же схлопотал хороший удар в бок. Не зря за мною стояли костоломы-сержанты.

— Здесь тебе не базар, чтоб базары разводить! — заорал лейтенант. — Обращайся, как положено!

— А как положено? — усмехнулся я, потирая бок.

Новый удар. Черт, да они меня ведь и покалечить могут, зверюги ментовские!

Лейтенант взял в руки Медальон и пристально посмотрел на меня.

— Откуда стащил?

— Ни откуда. Это мое.

— Да ну! Ты еще скажи мне, что коллекционер! У кого украл, спрашиваю!

— Я же сказал, что это мое! — повторил я. Ожидаемого удара не последовало, но пришлось напрячься и ждать его в любой момент. Никогда не знал, что такое допрос с пристрастием, и вот, пожалуйста, появился шанс пополнить свои знания не только воочию, но и, так сказать, телесно!

— И цепочка тоже твоя?

Я кивнул.

— А что же ты такие дорогие вещи в кармане таскаешь? Не боишься, что завалят?

— Разве что только твои собаки! — ответил я настолько вызывающе, что меня скинули со стула на пол и минуты три пинали ногами.

Когда сержанты решили, что с меня на этот раз хватит, то опять водрузили на стул.

— Как ты не понимаешь, что чем больше ты тут пиз…ишь, тем хуже самому себе! Лучше расскажи по-порядку, как ты докатился до такой жизни. Кто, что, где, с кем, зачем — мне интересно знать все.

— Не понимаю я чего-то, — потряс я головой, унимая зуб в челюстях. Хорошо хоть, что вампиры быстро восстанавливаются.

— Как же! Ты, голубчик, будь лучше поразговорчивей! Объясни нам, что произошло в твоей квартире, чем ты занимался последние пару месяцев, откуда у тебя деньги на шикарную квартиру в центре города. — Он указал на Медальон. — И такие штуки тоже немалых денег стоят, да?

— А что случилось с моей квартирой? — удивился я.

— Ты не в курсе, что там взрыв в сотню грамм тротила произошел?

Я от изумления даже ушами шевельнул и признался:

— Не в курсе.

— Дело пахнет уже терроризмом каким-то, — вздохнул лейтенант. — А когда дело пахнет терроризмом, нам позволено принимать любые меры. Я ж тебя, скота, запру пожизненно в камере, если не станешь говорить!

— Но что говорить! Подумаешь, переехал!

— Нихера себе, переехал! Из грязи и в князи? Вот когда я с женой переезжал, то старую квартиру продал, а в новой прописался, и все необходимые документы составил. А ты — переехал. Здесь тебе не тайга, чтобы свободно выбирать, под какой сосной ночевать.

— Я как раз готовил документы, — попытался я соврать. А сам думал, как бы поскорее свалить из отделения, наделав при этом поменьше шума. Времени у меня оставалось все меньше и меньше, а милиционеры, очевидно, отпускать меня и в самом деле не хотели.

— Так я тебе и поверил! — крякнул лейтенант. — А что ты заявишь, когда я скажу, что тебя уличили в связи с организованной преступностью?

— Это как же? — опять удивился я, хотя догадывался, в чем тут дело. Некоторые задания, которые давал мне Игорь, откровенно попахивали криминалом.

— А вот так! Клуб «Носферату» — знаком?

— Ну.

— Не отрицаешь, что последнее время частенько там бываешь?

— Не отрицаю. Хорошая обстановка… я ведь вам, кажется, уже говорил!

— Как же! В обстановке дело, щас! Этот клуб у нас давно в разработке стоит, там бандитов что во рту зубов!

Сравнение милиционера показалось мне удачным. Я даже хотел поделиться кое-какой тайной относительно своих собственных зубов, но передумал покамест.

— К слову, мы проверили ту квартирку, в которой твоего дружка якобы укусил бультерьер. Ее снимал некто Игорь Ливанов, который в «Носферату» светится не реже твоего. И который, кстати, замешан в организованной преступности по самые уши: похищения, разборки, ограбления, наркотики.

— Но причем здесь я! Мало ли кто там светится.

— Нихера себе, причем здесь ты! Не кажется вашему сиятельству, что совпадение слишком подозрительное? — Лейтенант прищурил глаза. Странно, но на его толстом лице даже глаза казались толстыми.

Стоящий сзади сержант, лица которого я видеть не мог, вдруг спросил:

— Шеф, а что за название странное — «Носферату»? Нерусское какое-то.

— Да хрен его знает, — многозначно ответил лейтенант, наморщив лоб. — Вроде богиня красоты такая была.

Я усмехнулся и сразу же получил тычок в спину.

— А вот тебе, голубчик, наверняка известно, что это за название, да? Ваша банда ведь так и называется?

— У нас клан, вообще-то, — огрызнулся я.

— О, целый клан! Рад, что ты становишься разговорчивей. Ну и чем ваш клан обычно занимается?

— Продаем наркотики, грабим банки, похищаем людей. Иногда кровь пьем, — ответил я.

— Про то, что кровь пьете — это заметил.

Мне пришлось напрячься. Надо же, всего лишь пошутил, а этот жирный милиционер, оказывается, знает не так уж и мало.

— Ты мне что в первый раз кровушки попил, что сейчас, — завершил лейтенант, а я немного успокоился. Приятно, все-таки, иметь в кармане козырную карту. Козырный туз. Или джокера, что там выше, не помню… — А вот наркотики, банки и похищения — это уже интересно. Расскажи-ка поподробнее.

— Да не знаю я ничего! — вырвалось из глотки восклицание. — Спросите у Ливанова, что вы ко мне прикопались-то!

Лейтенант нахмурился еще больше и стал похож на тучу.

— Вчера ты побывал в доме Панфиловых, — сказал он минуту спустя. — Весьма любопытный факт.

— В чьем доме? — не понял я.

— Панфиловых

— Я таких не знаю, — честно признался я, но тут же вспомнил, кого имел ввиду милиционер. — А, так вы про «Карат», что ли?

Лейтенант кивнул. На его лице появилось выражение победителя.

— Ну и что с того? — постарался я убрать это выражение. — Заходил узнать, сколько стоит мой медальон.

Побагровев, лейтенант перевел взгляд на подчиненных и изрек:

— Пиз…ит ведь, и не краснеет, а!

— С чего мне…

Вопрос я завершить не успел, потому что опять оказался на полу под аккуратными, но болезненными пинками сержантов. Блин, они в ботинки свинец наливают, что ли? По-моему, они мне ребро сломали, гады!

— Два месяца назад у Панфиловых пропала внучка. Я уверен, что в этом виновна ваша банда. — Лейтенант достал из пачки сигарету и закурил. А я уж думал, когда он это сделает. — И приходил ты туда затем, чтобы запугать стариков.

— Ничего подобного! — воскликнул я почти фальцетом. — Я даже не знал, что у них внучка пропала!

— А вот они говорят совершенно другое. Будто ты пришел, пригрозил им держать язык за зубами, а для пущей убедительности еще и десять тысяч евро дал. Мол, помалкивайте, и денежки будут. А проговоритесь, вслед за внучкой отправитесь.

— Это чушь! Не было ничего такого!

Наверное, в этот раз я казался более честным и убедительным, потому что лейтенант немного смутился. Но струю противного дыма в мое лицо все-таки пустил.

— Может быть, и не было такого, но — совпадение! Опять совпадение.

Стоящие за моей спиной сержанты тоже закурили. Теперь я сидел и старался не дышать, потому что комната мгновенно наполнилась дымом. Даже глаза заслезились. А лейтенант, видя, что я не переношу сигаретного дыма, едва прикончив одну, ту же прикурил другую сигарету.

— В чем же меня обвиняют! — взмолился я.

— Много в чем. Для начала, в связях с организованной преступностью. Хотя, если прокурор попадется грамотный, то обвинения могут достичь терроризма — Лейтенант многозначительно замолчал, давая мне возможность обдумать сказанное им.

— Какой из меня террорист! — всплеснул я руками. Не смотря на то, что на столе передо мной лежала бомба. Впрочем, бомба магическая и разрушений не несет. Всего лишь уничтожает всех вампиров в округе.

— А взрыв в квартире?

— Не представляю, кто мог его устроить! — честно сказал я. — Ей-богу, не представляю!

Лейтенант сложил губы трубочкой и причмокнул. Затем покачал головой, говоря что-то вроде: «Ну-ну».

А я вспомнил об одной вещи и мысленно дал себе по лбу. Блин, как же я мог забыть! Давно осточертел этот никому не нужный допрос и хотелось свалить из отделения. Теперь я знал, как это сделаю.

— Значит, ты говорить отказываешься, — угрюмо проворчал лейтенант.

— Ну почему же отказываюсь! — бодро выдал я. — Вас интересует, что происходит в клубе? Я вам скажу с удовольствием. С чего начать?

— С начала! — потребовал милиционер, заинтересованный моим внезапным желанием сотрудничать с властями. — Что это за клуб, кто его держит, какие делишки проворачивают владельцы…

— «Носферату» — опорная база для одноименной группы, входящей в состав клана Оурос, контролирующего вампиров европейской России, — начал я. При упоминании вампиров лейтенант опять побагровел, но перебивать не стал, остановив заодно подорвавшихся было мутузить меня сержантов. — Официальных владельцев клуба я не знаю, но заправляет в нем ваш Игорь Ливанов. Он дает распоряжения своим бойцам, в том числе и распоряжения похищать людей, перевозить и продавать крупные партии наркотиков, покупать оружие. Игорю подчиняются несколько банд в городе, через которые он достает прочие нелегальные доходы. В клубе есть хранилище огнестрельного оружия, тайный подземный гараж и крематорий для сжигания человеческих тел. Я стал подручным Ливанова примерно пару месяцев назад и тоже принимал, признаюсь, участие в некоторых акциях. Последний раз мне приказали пресечь деятельность в городе залетной банды, прибывшей из Сибири для того, чтобы подорвать авторитет клана Оурос. Я и еще три боевика попали в ловушку, и после жесточайших пыток меня заставили работать уже на врага. Мне дали бомбу и сказали, чтобы я подложил ее своим боссам, однако я решил признаться во всем тем самым боссам. В момент моего задержания я направлялся обратно в стан врага на выполнение нового задания. Золотой медальон, который лежит перед вами, на самом деле — бомба. С радиусом поражения в сотню километров. Но это ерунда, потому что лежащий рядом черный цилиндр усилит поражающий эффект взрыва до пятисот километров. Теперь вы довольны?

У лейтенанта даже челюсть отвисла. Он долгое время смотрел на меня своими толстыми глазами и не шевелился. Потом перевел взгляд на Медальон, на цилиндр, снова на меня.

— Ты че, в натуре? — выдал он наконец.

Я с покорностью кивнул.

— Какая ж это бомба-то? — На лбу милиционера выступил крупный пот. — Ядерная, что ли?

— Нет, она магическая, — открыл я тайну. — И это правда, можете мне поверить. Я сказал правду и про Ливанова, и про его бандитские штучки. И он является организатором похищения сотен людей. Но самое главное то, что клан Оурос — это клан вампиров. Ливанов тоже вампир и держит под контролем кровососов всего города, а сам подчиняется главе клана Максимилиану. Похищают они людей для того, чтобы, естественно, пить их кровь. Затем тела сжигают в крематории и тем самым заметают следы. Не так давно мне выпала участь самому превратиться в вампира, и я тоже убивал, пил кровь, похищал людей и так далее. К сожалению, нельзя без этого, сами понимаете.

Лейтенант склонил голову набок. Он явно мне не верил. Вернее, перестал верить, едва я заговорил о вампирах. Но не останавливал, потому что сгорал от любопытства, чем же все кончится.

А я, едва начав откровенничать, незаметно просунул руку под водолазку и нащупал маленький кулончик с неприметной кнопочкой. Андрей дал его мне с тем, чтобы вызвать его бойцов, когда задание по передаче бомбы Максимилиану будет выполнено. Теперь, когда я нажал кнопочку, оставалось только ждать. Я сам не знал, чего конкретно следует ждать, поэтому продолжал «приседать на уши». Хотя, естественно, я говорил правду.

— Так вот, некто Андрей, боевик клана Негельнос, контролирующего вампиров по ту сторону Урала, уговорил меня пронести магическую бомбу в резиденцию Старейшины Оуроса Максимилиана, чтобы уничтожить его. После этого все вампиры Западной России останутся без контроля, и их легко будет уничтожить. Я же, едва увидев своего непосредственного босса Ливанова, рассказал все как есть. Вместе с Максимилианом (старику, кстати, хрен знает сколько лет, он разлагается прямо на глазах!) и Игорем мы решили вернуть бомбу Андрею, добавив к ней усилитель. Таким образом, мы хотим преподать негельносам урок. И когда меня повязали ваши люди, я как раз направлялся к Андрею.

По-моему, я услышал какой-то шум снизу, но лейтенант и ухом не повел. Он с любопытством разглядывал меня, гадая, то ли я псих, то ли хороший фантазер и прикидываюсь психом.

— Если я не успею вовремя, то эта бомба взорвется. Правда, разрушений, как таковых, она принести не должна, ведь она магическая и настроена на уничтожение вампиров клана Оурос. Но этот черный стержень — усилитель взрыва — защищает оуросов от поражающего эффекта, так что если бомба и взорвется, никаких последствий кроме гибели Андрея и нескольких его прихвостней не будет. Во всяком случае, так думают Игорь и Максимилиан.

Шум внизу усилился. Я был даже удивлен, почему жирный лейтенант не обращает на него внимание.

— Ну ты и заливать, соловей! — выдохнул наконец лейтенант. Его сигарета, едва прикуренная, истлела до самого фильтра.

Я и не ждал, что он мне поверит. В правду ведь очень трудно верится, потому что она чаще всего кажется именно ложью. Тем более в такую правду. Три месяца назад я и сам бы не поверил.

— Я, кстати, говорю истинную правду! — сделал я последнюю попытку достучаться до сознания милиционера. — Но если вы не верите…

Я хищно оскалился, и лейтенант рывком подался назад.

— О, черт! Ну и гадость! Ты зачем их прилепил, придурок?

М-дя…

В этот же момент шум усилился настолько, что я перестал что-либо слышать, окромя его. Дверь в кабинет с треском распахнулась, и внутрь влетело два избитых до полусмерти милиционера. Следом шагнули скалящиеся Ганс и его приятель. Они, как я смог заметить, вампирами не были, потому что не имели характерных клыков. Но силой, не смотря на это, обладали сверхъестественной.

— Здорово, баклан! Собирай вещички, уходим!

Я, не обращая никакого внимания на побелевшего от страха лейтенанта, поспешно запрятал в карман Медальон Бескровия и туда же отправил усилитель. Цепочку и ключи я положил в другой карман плаща.

— Ты долго еще? — рявкнул Ганс. Он и его приятель были заняты избиением сержантов, недавно избивавших меня.

Я попросил их на время перестать экзекуция, нагнулся и обшарил карманы милиционеров. Как я и думал, деньги были у них. Повернувшись к двери, я уже шагнул вперед, но сзади раздался вопль лейтенанта:

— Стоять, суки! Руки за голову! К стене!

Я посмотрел в его сторону и увидел, что он держит пистолет.

— Да брось ты этот цирк! — посоветовал я. — Смирись, что проиграл!

Вместо ответа лейтенант выстрелил мне в грудь. Я не ожидал этого, и едва не салился на пол от удара пули. Пришлось выставить ногу назад, чтобы не оказаться среди теряющих сознание и кровь сержантов.

— Ты очумел, мужик? — воскликнул я.

Лейтенант выстрелил еще четыре раза, но пули не причинили мне никакого вреда. Они просто отскакивали от тела, сплюснутые, и падали на пол. Как будто я был сделан из титана. Сей факт приободрил меня, и в молниеносном рывке я оказался у стрелявшего. Так же молниеносно я припал к его засаленной, грязной шее и прокусил ее.

— Эй, брателла, пошли уже! Сейчас подкрепление приедет, хрен прорвемся! — Это кричал Ганс. Он лишь нахмурился, когда увидел, что я пью кровь лейтенанта.

А я, сделав несколько глотков, оттолкнул поникшего милиционера и сплюнул на пол кровавым сгустком.

— Ну и кровь у тебя, жирдяй! — пнул я его в живот. — Как дерьмо, блин!

Наша тройка сбежала вниз по лестнице, на которой валялись распростертые тела служителей закона. Все они были или без сознания, или жалобно стонали, не в силах пошевелиться. У входа тоже лежали тела, через которые мы перепрыгнули и выбежали в прохладу зимней ночи. По-прежнему шел снег, но времени любоваться им не оставалось: по спящим кварталам разносились тревожные звуки милицейских сирен. Наверное, это то самое подкрепление.

Мы нырнули в черный фургон (что-то последнее время этот тип автотранспорта стал для меня привычным) и быстро скрылись, петляя через дворы и темные переулки.

ГЛАВА XIII

…посмотри, что мы наделали.

Линда.

Мы сразу же поехали в аэропорт «Емельяново». Перед транспортным въездом фургон остановила служба безопасности, но водитель — детина не мельче Ганса — предъявил какой-то пропуск, и ворота перед автомобилем открылись. Мы помчались по рулежным дорожкам, огибая здоровенные туши воздушных лайнеров. Я в первый раз в жизни увидел легендарный самолет-гигант «Боинг-747», и задался вопросом, как такая махина может летать. Не знал бы я о существовании авиаполетов, ни за что не поверил в способность семьсот сорок седьмого оторваться от земли.

Фургон прикатил к небольшому частному самолету. Игорь был прав, когда предполагал наличие у Андрея такого самолета.

Спустившись по миниатюрному трапу, нас встречал сам Андрей. Он радостно улыбался и тер руки, когда заметил мое присутствие.

— О, мой юный друг! Как я рад, что ты все-таки решил присоединиться к нам!

— Не погибать же мне с остальными, — проворчал я, но, тем не менее, заставил себя улыбнуться.

— Верно! — согласился Андрей. — Можно, конечно, сказать, что у тебя не было другого выбора, но по твоей улыбке я вижу, что ты рад улететь с нами в прекрасную Сибирь!

Я отстранился от его дружеских толчков и хлопков.

— Первым делом, что с Максом и другими?

— О, это твой друг? Как и договаривались, они в безопасности! То есть на борту моего самолета. Можешь лично проверить!

Я поднялся на борт, в уютный, пахнущий кожей и чем-то еще салон самолета. В хвостовой части я заметил Макса, Топора и Шокера. С виду они были в полном порядке и при моем появлении живо помахали. Я махнул в ответ и вновь обратился к Андрею:

— Надо как можно быстрее взлетать. Неровен час, Максимилиан заподозрит неладное.

— Ты прав, Серега. Эй, капитан, мать твою, почему мы еще не в небе!

— Так не дают пока добро!

— Я щас тебе такое добро дам, век помнить будешь! Ну-ка живо взлетайте!

— Есть, сэр, — уныло ответил пилот.

Входная дверь самолета закрылась. Я сел в первое же свободное кресло, услышал звук заработавших двигателей и почувствовал, как мы начали движение. Выглянув в иллюминатор, я увидел брошенный фургон и мчащуюся в нашу сторону машину службы безопасности с включенными маячками.

— По-моему, они хотят нас остановить, — ткнул я Андрея в бок. Негельнос решил занять место рядом со мной.

— А, ну их! — махнул рукой вампир. — Мы ж взлетаем без разрешения диспетчерской службы, вот они и хотят нас остановить.

— А это безопасно? — робко спросил я.

— А сам как думаешь? — прищурился Андрей. — Буду я ждать, пока жирные задницы взлетят и сядут перед нами. Эй, капитан! Давай поднимай уже, хватит рулить!

— Но сэр! Я должен достичь взлетной полосы1

— Да ты смотри, сколько бетона вокруг! Это же большой бетонный блин! Тебе вполне места хватит.

— Сэр, это небезопасно. Мы можем задеть стоящие самолеты.

Американец он что ли, пилот этот? Все сэр да сэр…

— Твою мать, шакал, давай взлетай, а то я прямо сейчас высосу из тебя всю кровь!

Значит, пилот был простым человеком, догадался я. А еще понял: негельносы любят использовать в своих целях обычных людей. Для этого их либо пугают, либо тренируют и всячески поощряют, как Ганса. Оуросы предпочитали не иметь со смертными никаких дел, если только обратное не диктовала необходимость.

Двигатели натужно взвыли, и самолет стал ускоряться прямо на стоянке. Мы прокатили мимо нескольких пассажирских лайнеров, преимущественно отечественного производства, мимо сиганувших в сторону техников, мимо каких-то огней. Я смотрел в иллюминатор с замершим сердцем, постоянно ожидая столкновения.

Однажды я попал в автомобильную аварию — дело, скажу честно, очень неприятное. Особенно когда слышишь, как визжат покрышки, видишь приближающиеся сбоку деревья… Помню, я тогда закрыл глаза и томительно долгие секунды ждал концовки. Отчего-то я уже попрощался с жизнью, и лишь гадал, внезапной ли будет моя смерть, или я успею почувствовать боль. И когда машину сотряс сильный удар, мне показалось, что бессмертная душа моя пулей вылетела через пятки. Долго не верилось, что я все еще жив и даже почти цел, так что могу покинуть салон автомобиля без посторонней помощи. Так я и сделал, предварительно вышибив заклинившую дверь ногой.

Авария произошла года четыре назад ночью, и виной тому, надо признать честно, был алкоголь. Точнее, его огромное количество, непомерное даже для меня. Водитель (за рулем, к счастью, был не я) вывалился из покореженной машины примерно тем же образом и примерно в том же состоянии. Дело в том, что в этот день мы отмечали, если так позволительно сказать в данном случае, два года со дня смерти нашего общего друга. Все началось на кладбище с бутылки джина и продолжилось водкой. Затем мы поехали домой к брату покойного, где помимо водки выпили еще и бутылку мартини. Затем, когда уже стемнело, мы взяли пива и решили покататься… это же надо, а! Трое (нас к тому времени было трое) совершенно пьяных парня, совершенно не отдающие себе отчета в том, что творят, сели в машину и поехали кататься по ночному городу!

Дьявол, сколько мы в тот день выпили водки, я боюсь даже вспоминать. А потом, ночь, мы выпили столько же пива и колесили по местам скопления народа, дабы познакомиться с кем-нибудь. При переезде от одного такого места к другому мы подсадили двух молодых девчонок, голосующих у обочины… Знали бы они, что садятся в машину, которой через несколько минут предстоит попасть в жуткую аварию, поседели б! Тем временем, водитель в приступе бравады набрал высокую скорость далеко за сотню и на одном из поворотов не справился с управлением. Автомобиль занесло, завизжали шины, и мы улетели в кювет, обильно поросший многолетними тополями. Наверное, кто-то из нас пятерых был настолько везучим, что его везение распространилось на других, и все отделались лишь легким испугом да несколькими ушибами-ссадинами. Ох, повези нам меньше…

Машина, кстати, после той аварии уже не подлежала восстановлению, а я до сих пор до чертиков боюсь больших скоростей и гонок с препятствиями, каковую сейчас устраивал пилот самолета. Я вжался в кресло, когда прямо над нами пролетел здоровенный грузовой лайнер, заходящий на посадку, и закрыл глаза, потому что испытывал примерно те же чувства, что и за секунду до той старой аварии.

Но нас пронесло. Через мгновение я почувствовал, что колеса частного самолета оторвались от земли, и он стал набирать высоту. Затем самолет лег на крыло, совершая поворот, и огни аэропорта перестали быть видны мне.

— Ух, весело прокатились! — хлопнул в ладоши Андрей.

— А за нами погони не будет? — совершенно серьезно спросил я.

— Ты думаешь, они истребители в воздух поднимут? Брось! Лишь сообщат по всем диспетчерским страны, что такой-то самолет совершил правонарушение, и нас сцапают в первом же аэропорту, куда мы сядем.

— Неплохо, — усмехнулся я, потрясенный.

Андрей стал меня успокаивать:

— Да не волнуйся! Там, где мы сядем, никто не будет предъявлять нам претензий! Все, так сказать, схвачено, и за все, так сказать, заплачено.

Когда набор высоты завершился, я расстегнул ремень безопасности и прошел к Максу.

— Как ты?

— В порядке, — кивнул друг. — Этот вампир оказался не таким уж плохим парнем. Только нервный какой-то и немного странноватый.

— Что верно то верно, — согласился я. — А как парни? — Кивок головы на невозмутимых с виду Шокера и Топора.

— Тоже окей, но Андрей заставил их надеть оковы.

Я перегнулся через спинку и посмотрел на боевиков. Их ноги и руки были скованы металлическими цепями.

— Они пытались вырваться?

— Пытались. Но когда Андрей рассказал, какую задачу поставил перед тобой, то мигом успокоились. Не хотят умирать, видимо.

— Кто ж хочет, — задал я риторический вопрос.

— Ты передал Медальон? — спросил Макс после недолгого молчания.

Я кивнул и сказал:

— Всех ждет большой сюрприз.

Макс пронзительно глянул на меня, но потом отвернулся к иллюминатору. По его виду я понял, что Андрей вколол свое чудо-лекарство не только мне, но и остальным. Хотя, я ведь не знаю, какое время нужно вампиру, чтобы восстановиться после ранения серебряной пулей. Еще я догадался, что друг не настроен на разговоры, потому что волнуется за свое будущее. У него и в самом деле были веские основания для волнения.

Поэтому я встал и вернулся к Андрею.

— Когда ты взорвешь бомбу? — спросил я.

— Да я бы с удовольствием сделал это прямо сейчас, но, к сожалению, не могу. Вот когда приземлимся! — Он заговорщически подмигнул одним глазом.

Наш полет продолжался еще долго. Где-то через час Ганс прокатил по салону столик с легкой пищей, но никто есть не стал. Зато все накинулись на прохладительные напитки. Особенно терзала жажда Шокера и Топора, и нетрудно было догадаться, какая именно жажда.

Через несколько часов я почувствовал, что самолет начинает снижаться. Еще через полчаса я увидел в предрассветных сумерках какой-то город внизу. Было видно, что это город, по большому количеству огоньков, мигающих в колышущемся воздухе.

— Куда мы летим-то? — спросил у Андрея.

— В Екатеринбург. Это как раз в Уральских горах.

— Ваша база в Екатеринбурге?

— База? Ты имеешь ввиду — штаб-квартира клана? Нет, она в Новосибирске. Слыхал о таком городе?

— Слыхал. Надо понимать, мы садимся в Екатеринбурге, чтобы взорвать бомбу.

— Какой догадливый! — засмеялся Андрей. — Да, всего лишь для этого. Потом заправимся и домой!

Больше я не стал ничего спрашивать и ждал, когда же мы сядем. Долго ждать не пришлось, и вскоре шасси самолета взвизгнули, коснувшись взлетно-посадочной полосы аэропорта Екатеринбурга. Пока пилот выруливал на стояночное место, Андрей сходил с ума от нетерпения и постоянно тер ладоши, бормотал что-то и тихо присвистывал. И когда самолет окончательно прекратил движение, он первым выбежал наружу.

— Выходите, друзья! — орал он, пока остальные спускались по трапу и разминали затекшие конечности. Даже Шокер с Топором, поддерживаемые напарником Ганса, проковыляли к выходу.

Я покинул самолет в последнюю очередь.

— Сейчас свершится нечто забавное! — радовался негельнос. — Но мне надо землю. Эй, постойте тут, я сбегаю за землей!

С этими словами Андрей припустил к границе бетонной площадки. Пока мы ждали его, то успели продрогнуть на морозном воздухе и ветру. Вокруг лежал слой белого снега. Что ни говори, а в Сибири холоднее. Гораздо холоднее. Или Урал — это еще не Сибирь?

Когда вампир вернулся, в ладонях у него была горсть земли. Он аккуратно сложил ее горочкой прямо у самолета, достал из-за пазухи маленькую склянку с темной жидкостью и откупорил ее.

— Ха-ха! — ликовал Андрей. — Наступило время большого взрыва!

Он присел на корточки и занес склянку над кучкой земли. Все приготовились к чему-то неизвестному, а я особенно сильно переживал, что будет. Мне казалось, Андрей намеренно держит склянку так долго, но вот, наконец, маленькая капля сорвалась с горлышка и полетела вниз. Мы все с затаившимся дыханием наблюдали за ее полетом и тем, как она искрилась, точно освещенная солнцем, хотя светило еще не взошло. Когда капля упала на землю, Андрей отскочил в сторону с безумными глазами.

Ничего не происходило.

Я начал думать, что план Негельноса каким-то образом сорвался, но внезапно над кучкой земли вспыхнуло пламя, и черный, клубящийся «гриб» взмыл вверх. Это было походе на ядерный взрыв в миниатюре, и это было красиво.

— Есть контакт! — заорал Андрей. — Ох, как же я хотел бы посмотреть на то, что происходит сейчас в районе взрыва!

Честно говоря, я бы тоже не против посмотреть на это, но мешало расстояние и моя принадлежность к клану Оурос, против которого была настроена бомба. Гадалка, хитрая и странная тетка, почему-то сказала Игорю не всю правду. Ведь она перенесла на копию Медальона Бескровия абсолютно все заклинания, наложенные негельносами. Если раньше бомбой был настоящий Медальон, то после визита к гадалке бомбой стала копия. А Медальон превратился в то, чем и был — в артефакт с определенными защитными свойствами. Кстати, наверняка Медальон не дал жирному лейтенанту расстрелять меня. Он защитил от пуль, хоть они и не убили бы меня.

Мне не была понятна мотивация Марфы Степановны. Все-таки, не сказав Игорю всей правды, она спасла мою шкуру, но и способствовала смерти многих вампиров. Если я когда-нибудь увижу ее вновь, то обязательно спрошу о причинах ее поступка.

Я вспомнил противную мертвую морду Старейшины Максимилиана, его костлявую бледную руку и прикосновения этой руки. Стало так мерзко, что я сплюнул на бетон, а затем ядовито улыбнулся. Что ж, этот гадкий вампир сам попросил у меня реплику, и я отдал ее. Он-то, трупный червь, думал, что берет лишь муляж с сигнализатором, дабы убедить Андрея, что его посылка доставлена по назначению. Ан нет! Вампир Сергей вел собственную игру, и настоящая бомба перекочевала в безобразную лапищу упыря, а Медальон Бескровия полетел в Екатеринбург.

События сложились настолько удачно для меня, что даже дух захватило. А ведь я именно так все и рассчитал! Именно так! И то, что смогу сделать копию артефакта за короткий срок, и то, что смогу перекинуть на копию хотя бы часть заклинаний. Не попадись мне Марфа Степановна, я уговорил Игоря поступить по-моему и «проучить» негельносов. Ведь это очень хорошая идея — отослать смертоносный подарок обратно врагам. Не просто хорошая, а чрезвычайно веселая, а ведь вампиры так любят веселье! Лишь один раз я подумал, что провалился — когда Игорь оставил меня в своем офисе и поехал проверять информацию к гадалке, но та… Ха-ха, я ей жизнь обязан!

Простой, но по-настоящему дьявольский план созрел у меня спустя несколько минут после начала разговора с Андреем. Я видел, вампир настолько фанатичен, что перехитрить его не составит большого труда. Если негельносы все такие тупицы, то я, думаю, наворочу еще много чего пакостного!…

Ведь теперь у меня в кармане лежало еще более дьявольское оружие. Достаточно переломить стержень, и — ба-бах! При этом я, Макс и два счастливых, но не догадывающихся об этом боевика Оуроса останутся совершенно целы. Если верть Игорю, конечно, а верить ему мне очень хотелось. Надо же так, а? Игорь верил мне, верит мне, по всей видимости, и Андрей. Однако, с одним я уже беспощадно расправился, а другого только планирую убить… Какой я плохой, какой плохой! И зачем ты, Игорь, превратил меня в исчадие Ада? Спросил бы сначала, хочу я этого, или нет, а уж потом… И тем более ты превратил в вампира моего лучшего друга, чем еще больше настроил меня на путь мщения. Конечно, мне было мало лишь спать с твоей подругой Наташей. Я даже не собирался мстить тебе таким примитивным и бесполезным способом, но я два месяца ломал голову, как же именно отомстить.

Решение проблемы пришло само собой, когда я разговорился с носатым фанатиком. О, я знал, что смогу провернуть грандиозную аферу, хотя сильно боялся. Нечего плыть против течения в реке из крови, как однажды сказал Игорь, и я всерьез воспринимал эту фразу. Плыть против течения непросто, а когда вместо воды тебя окружает кровь — это почти невозможно.

Но ведь первую часть плана я выполнил! Теперь Оурос остался без контролирующего Старейшины, и вампиры — те, кого не перебьют негельносы или кто-то еще — надолго залягут на дно, в свои дрянные склепы и подземелья, и прекратятся похищения, убийства и насилие. Пускай всего лишь на время, пускай даже ненадолго, но победа осталась за мной. Уже за мной! Теперь мне не очень важен факт успешного завершения второй части плана, ведь я и так проделал колоссальную работу.

Интересно, сколько вампиров я собственноручно убил? Полторы сотни, две сотни, больше?

Подъехал заправщик. Андрей, уже не так откровенно ликующий, присел на трап и погрузился в ожидание. Я хотел узнать, о чем он задумался, но получил от ворот поворот. Минут через двадцать заправка самолета завершилась, и примерно в то же самое время затрезвонил мобильник Андрея.

— Слушаю! — рявкнул он в трубку.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом вампир отключил телефон, оглядел нас торжествующим, пылающим от возбуждения взглядом и произнес:

— Резиденция Старейшины Максимилиана превратилась в прах. Глава Оуроса уничтожен вместе со всеми вампирами города.

— То есть как — в прах! Ты ведь говорил, что разрушений не будет.

— Разрушения минимальны. Подземный склеп Старейшины вывернуло наизнанку, только и всего. А вместе с ним взлетел на воздух клуб «Носферату», который стоял как раз над склепом.

При упоминании клуба я, Макс и два боевика Оуроса вздрогнули. Вот, оказывается, где была резиденция Максимилиана! Меня возили в фургоне, как и подозревал, лишь чтобы запутать, а потом каким-то образом заставили меня подумать, что лифт поднимается вверх, а не опускается в глубь земли. Хитрецы, мать их…

Через десять минут наш самолет взмыл в небо и взял курс на Новосибирск. Я летел в центр Сибири, на территорию совсем другого клана и не знал, чем кончится мое путешествие.

На удачу я скрестил пальцы.

В аэропорту Новосибирска нас ждали. Прямо к трапу подъехали несколько черных BMW с тонированными стеклами.

Опять BMW, подумал я отчего-то удрученно. Отличаются ли негельносы от оуросов, или единственное их отличие — место жительства? Ареол обитания, так сказать.

Из аэропорта нас повезли в центр города. Новосибирск, к моему удивлению, оказался городом приличных размеров. Во всяком случае, мы ехали по его улицам очень долго, поэтому я сделал такое заключение.

Я оказался в машине вместе с Андреем. Вампир какое-то время активно говорил по сотовому телефону, давал распоряжения и указания. Было ясно, что планируется массированное, но скрытое вторжение негельносов в Западную Россию. Затем он переключил свое внимание на меня.

— Почему бы вам не заполнить город прямо сейчас, пока там нет никаких вампиров? — спросил я носатого.

— Да потому, мой юный друг, что там сейчас носятся толпы демонов. И светлые тоже подтянулись, будь уверен. Любопытный посторонний нос они сразу оторвут вместе с ушами! Надо выждать какое-то время, неделю-другую, а потом уж вторгаться.

Я вспомнил свой странный сон, проснулся после которого со страшными ранами. Сев вполоборота к Андрею, я тихо поинтересовался:

— Ты знаешь что-нибудь о Познавшем Кровь?

Наш водитель и сидящий рядом телохранитель поперхнулись одновременно. Андрей закашлялся чуть позже, но потом посмотрел на меня непонятным взглядом:

— А почему ты, собственно, спросил?

Я пожал плечами и принял наивный вид.

— Познавший Кровь — это сильнейший из вампиров, — вполголоса поведал Андрей. — Когда-то Дьявол создал его для завоевания Срединного мира. Именно Познавший наполнил земные города и села, степи и леса вампирами, которые переняли многие его способности, но никто из них так и не стал равным Вампиру.

— Просто я кое-что слышал о нем, — сказал я так же вполголоса. — Теперь думаю, не покарает ли он меня или кого-нибудь еще за ту акцию.

Андрей побледнел еще больше обычного.

— Скорее всего, Познавший Кровь уже бродит по руинам склепа Максимилиана и принюхивается. Он пытается определить, кто посмел уничтожить его детей, а когда определит, то непременно пустится в погоню. — Голос Андрея превратился в едва слышимый шепот.

Настала моя очередь бледнеть больше обычного. Оправившись от минутного шока, я тихо возопил:

— Это что же получается? Он за мной охотиться будет?!

Андрей скорбно кивнул. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Но я не успел как следует испугаться, как вампир толкнул меня в бок и громко заржал:

— Ха-ха, ну ты и трус! Да я ж пошутил, Серега! Успокойся-покури, как говорится. — После бурных оваций самому себе Андрей объяснил: — Познавший Кровь обязательно нашел бы человека или демона, ответственного за террористический акт. Он убил бы и всех исполнителей, но в разборки вампиров он никогда не вмешивается! Мы ж долбим друг друга веками, и ни разу Познавший Кровь не встревал в наши междоусобицы. Да и зачем ему это, когда итак забот полон рот. Вернее, зубов, вот он и бродит по миру, кусает всех подряд, и чхать ему хотелось на что-то еще.

— А вдруг именно в этот раз он все-таки решит наказать зарвавшихся вампиров? — все еще в страхе предположил я.

— Брось, брат, он не будет вмешиваться. Максимум, появится перед Старейшинами и погрозит кулаком, а таких как мы с тобой исполнителей он и вовсе не замечает. Куда нам до него? Это ведь что клопы и тираннозавр…

Андрей по этому вопросу был настроен оптимистично. Мне же, увидевшему сон, некоторым образом ставший явью, пришлось глубоко задуматься о Познавшем Кровь. Он догадывался о моих планах. Ей-богу, догадывался. Наверняка знать он, конечно же, не мог, но догадывался, что я стану уничтожать вампиров, именно вампиров, а не людей. Он догадывался, что я смогу сбить установившийся баланс Света и Тьмы в пользу первого. Хотя смогу ли я?

Носатый, пока я думал, что-то приказал телохранителю, и из динамиков, вмонтированных в немецкую тачку повсюду, полилась депрессивная, медленная музыка. На фоне обреченно играла гитара, низкочастотный бас, казалось, витал вокруг.

— Зацени, дружище! — оскалился вампир. — Песенка про тебя и меня!

Я стал прислушиваться внимательней, и вскоре раздались слова певца:

Исследователь жизни

Идет в чужом пространстве.

За черными очками

Глаза его открыты.

Я узнал голос. Это пел солист группы «Агата Кристи» Глеб Самойлов. Когда-то в юности я был поклонником этой группы, но потом отдал предпочтение более агрессивным направлениям музыки, таким как хаус, драм-н-басс, брейкбит всех мастей. Все более уходил в дебри The Crystal Method, Prodigy, Panacea и прочих. Но именно этой песни, мотив которой раздавался из динамиков, я никогда не слышал.

Песня отчего-то мне сразу понравилась. Наверное, своей демонической таинственностью или же напряженным голосом Самойлова — не знаю. И слова… Ведь они так подходят под описание вампира!

Я вздрогнул, опять вспомнив о Познавшем Кровь. Не про него ли были первые строки? Не он ли является тем самым исследователем жизни? Исследует жизнь на предмет смерти, пытается понять, можно ли жизнь сделать смертью, а если можно, то насколько сильно. И наоборот, сможет ли когда-нибудь смерть стать жизнью. Он бродит по миру, по чуждому ему миру, ведь родина Познавшего — Преисподняя. Он хочет скрестить жизнь и смерть и посмотреть, что из этого получится. Он нагоняет ужас на смертных своим бледным каменным лицом, совершенно непрозрачными очками и длинным черным плащом с красным оборотом.

О, черт, я так живо вспомнил Вампира, что захотелось выйти из машины и немного подышать морозным воздухом. Приоткрыв окно, я слушал далее.

Фонарик освещает

Таинственные знаки,

Труба провозглашает

Его ритмичный шаг.

Не знаю, правда, зачем вампиру фонарик. Все отродья Тьмы прекрасно в ней видят и без подручных средств, однако образ фонарика может нести какой-то скрытый смысл. Не знаю, правда, какой… И знаки. Что это за знаки такие? Не египетские же иероглифы решил прочесть Познавший. Наверное, он пытается разгадать смысл жизни, вернее, способ преодолеть жизнь. Или смерть.

Блин, по-моему, я начинаю сходить с ума. Хоть бы Андрей попросил сделать потише…

Не отбрасывая тень,

Мы по сумеркам плывем.

Не отбрасывая тень,

Мы на облаке живем.

И кивают, и кивают,

Не отбрасывая тень,

Очень важно головами

Наши тоненькие шеи.

— Нравится? — поинтересовался Андрей. — «Агата Кристи»! Моя любимая группа, между прочим. После Rammstein, конечно!

Он дико засмеялся, и мне на миг показалось, что его лицо превратилось в беспощадный лик Познавшего Кровь. Он впился в меня невероятно тяжелым, тяжелее вселенной огненным взглядом и оскалил бесконечный ряд зубов.

Определенно, я начинал чувствовать себя нехорошо. Что-то происходило с моим сознанием, что-то пыталось вторгнуться в него извне, но для чего? Давление в черепе возросло настолько, что я даже застонал от боли. Но Андрей, казалось, не заметил, как меня скрутила судорога.

Или предпочел не заметить.

А музыка тем временем подошла к апогею, к кульминационному моменту. И Глеб признался:

Пляшет небо под ногами,

Пахнет небо сапогами.

Мы идем, летим, плывем,

Наше имя — Легион!

— Остановите машину! — прохрипел я.

Еще до полной остановки BMW я открыл дверь и кубарем покатился по снегу. Врезавшись в фонарный столб, я охнул и встал на четвереньки. Я едва ли мог думать, и продолжал стоять, тяжело хрипеть и кое-как дышать. Воздух отказывался проходить в легкие, как не старался я сделать вдох. Как будто вокруг был не воздух, а ледяная вода!

Где-то в стороне из открытой двери ревела музыка «Агаты Кристи». В ход пошли ударные, которые отражались в каждой косточке моего тела, в каждой клеточке мозга.

Спазмы желудка становились все чаще, тело ломало от болезненных судорог. Не уверен, но, кажется, я пальцами проткнул обледеневший асфальт тротуара и сжал руки в кулаки. Уже не хрип, а бурлящее клокотание вырывалось из глотки, пока наконец я не вывернулся наизнанку. Подперев лбом лед, я исторг из себя огромное количество крови, именно крови — красной, теплой, пахнущей железом и приторной на вкус. Но на этом дело не кончилось, и новый спазм желудка выбросил еще одну порцию крови, а потом еще и еще…

…еще и еще…

Летят, летят по небу

Косматые кометы,

Кометые косматы,

Цветные города…

Меня рвало кровавыми потоками, но я никак не мог остановиться. Промелькнула и исчезла мысль, что и за всю жизнь я не смог бы выпить столько крови, такое ее количество просто не могло поместиться внутри меня, будь я даже совершенно полый внутри, будь я сплошной желудок с глоткой наверху. Я стоял на коленях посреди настоящей кровавой реки, устье которой находилось где-то внутри меня. И лицо, и руки, и одежда — я целиком и полностью окрасился в кровавый цвет, но не мог остановиться, а лишь наблюдал, как снег и лед плавятся от теплой жидкости…

Исследователь жизни

Плевать хотел на это,

Закинулся бумагой —

И сам себе звезда…

— О, Дьявол! Серега, что с тобой!

Не отбрасывая тень,

Мы по сумеркам плывем.

Не отбрасывая тень,

Мы на облаке живем…

Рядом бегал не находивший себе места Андрей. Сквозь шум в ушах и рев музыки я слышал его причитания, но он кричал будто через каменную стену. Я и рад был ответить что-нибудь, но не мог даже простонать, потому что кровь лилась и лилась из моего рта, а два фонтана били из ноздрей.

Издалека донеслись какие-то возгласы. Это люди, уже проснувшиеся после холодной декабрьской ночи и торопящиеся по своим делам, в ужасе разбегались от непонятного и потому страшного зрелища живого кровавого фонтана.

И кивают, и кивают,

Не отбрасывая тень,

Очень важно головами

Наши тоненькие шеи…

Рядом остановились еще два черных автомобиля. Подбежал Макс, поскользнулся в потоке и упал рядом со мной:

— Ты чего, Серега!

Стекло одного автомобиля опустилось, и две пары глаз, принадлежащих Топору и Шокеру, в полном недоумении, смешанном с отвращением и ужасом, наблюдали за происходящим.

А я не мог остановиться и все изрыгал и изрыгал очередные литры крови. Мое горло полыхало от боли, в ушах царила такая какофония, что они могли в любую минуту лопнуть. В алых потоках я видел свое отражение, как когда-то увидел его в свиной крови. Я заметил, что даже из глаз и ушей моих сочатся тоненькие струйки крови и по обрызганному лицо впадают в общий бурлящий поток.

Но вдруг мое отражение резко переменилось, и теперь на меня смотрел от самый пылающий взгляд Познавшего. Он скалился в яростной ухмылке и говорил:

— Мы еще встретимся с тобой, вампир! Мы еще встретимся!

Пляшет небо под ногами,

Пахнет небо сапогами.

Мы идем, летим, плывем,

Наше имя — Легион!…

Когда я уже был готов потерять сознание, спазмы прекратились. Я бессильно упал в красную лужу и издал протяжный, полный нескончаемых мук стон.

— Быстрее, тащите его в машину! — командовал Андрей. — Х…лей встали, живо!!

Кто-то поднял меня и перекинул через плечо. Я попытался понять, кто это был, но смог лишь немного приподнять голову и увидеть, как из-за поворота с мигалками на большой скорости вылетела машина «скорой помощи», а за ней спешили несколько милицейских автомобилей.

А еще я увидел невероятно большую, как искусственное озеро, алую лужу человеческой крови, по которой как по простой дождевой воде, приближались машины с проблесковыми маячками. От поверхности лужи шел пар, и его было так много, что на улице образовался легкий туман…

Черным BMW негельносов пришлось уходить от погони, что было непросто, учитывая введенный милицией план «Перехват». Помогло отсутствие пробок на дорогах и мастерство водителей. И вот, с визгом залетев на подземную стоянку, немецкие автомобили быстро пересекли две сотни метров парковки и исчезли за стальными воротами частных владений.

— Ты как, в норме? — участливо спросил Андрей, едва мы остановились.

Я рыкнул что-то неразборчивое, вывалился из машины и кое-как уселся на холодный бетон. Тут же подбежал Макс, Ганс, приковыляли закованные в кандалы боевики-оуросы, еще кто-то. Вокруг меня столпилось прилично народу, что даже стало как-то неудобно: я сижу на земле, весь грязный и насквозь пропитанный кровью…

— Это… дайте… воды, — хрипло попросил я.

Ганс откуда-то вытащил бутылку минералки и влил ее в меня до последней капли. Спросил, хочу ли я еще пить, но я отказался.

— Слушай, ты в самом деле в порядке, а? — переспросил Андрей. — Больно неважно ты выглядишь.

— Еще… бы, — попытался я улыбнуться, но онемевшие губы не слушались. — Столько крови… выблевал.

— Что верно, то верно, — согласился Андрей. — Ты как будто исторг всю кровь, выпитую уничтоженными оуросами!

Мне эта фраза показалась не лишенной смысла, тем более что в памяти всплыли сказанные Наташей слова: «Дабы развиваться, вам надо убивать: людей, оборотней, других вампиров… Убивать. Принадлежащая жертвам энергия передастся вам, повышая ваш собственный потенциал». Может быть, темная сила вампиров, взорванных не без моего участия, перешла именно ко мне? Но если она все-таки перешла, то почему же ко мне, а не к Андрею или, скажем, Старейшине Негельноса?

— Там было несколько тонн, босс! — добавил Ганс. — Думаю, не меньше десятка! Прямо кит какой-то.

— А вы видали лица прохожих? — подключился напарник Ганса. — По-моему, они все обосрались от страха!

— Заткнитесь оба! — беззлобно шикнул Андрей. — Лучше тащите Сергея внутрь.

Меня подняли под руки и поволокли в сторону лифтовых дверей. Лифт оказался грузовым, но переделанным в пассажирский: с мягким ковровым полом, приятным светом и зеркальной стеной, в которой отразились только Ганс и его напарник. Подъем занял совсем немного времени, и через короткий коридор наша процессия ввалилась в неярко освещенную комнату.

— Пока останетесь здесь, — сказал Андрей. — Я встречусь с некоторыми людьми и обсужу кое-какие дела, а потом мы решим, чем вы будете заниматься.

Пока негельнос не ушел, я поднял руку и позвал:

— Андрей! Ты это… развяжи пацанов. — Глазами я указал на топчущихся неподалеку оуросов.

Вампир секунду раздумывал, а потом кивнул:

— Окей, я сниму оковы. Может быть вы, ребята, этот день хотите провести вместе? Напарники все-таки.

— Было бы неплохо, — ответил за всех Макс.

— Заодно присмотрите за этими двумя, — добавил Андрей, расстегивая замок на руках Шокера. Когда путы освободили боевиков, Андрей спросил: — Надеюсь, моя помощь не нужна, Серега? Макс, вы бы помыли его да уложили в постель, а я распоряжусь, чтобы в номер прислали все необходимое.

Мой друг пообещал позаботиться обо мне надлежащим образом.

— Если что-нибудь понадобится, свяжитесь с охраной. Или позвоните мне на мобильный, вот номер. — Негельнос нацарапал на салфетке ряд цифр и передал Максу, а потом вышел, закрыв за собой дверь.

Меня потащили в ванную комнату, раздели и отмыли от кровавых разводов. Горячая вода подействовала на меня укрепляюще, и обратно я уже мог идти сам. Макс через внутренний телефон связался с охраной и сдал мой изгаженный гардероб в химчистку, заодно попросив принести что-нибудь «пожрать», «выпить» и «съесть». При этом перед словом «съесть» он поставил глагол «привести».

Я занял место на диване и прикрылся легким покрывалом. Шокер, скинув плащ, развалился на софе, Макс сидел в кресле. Ждали, пока Топор освободит душ. Вскоре нам доставили ужин, несколько бутылок какого-то напитка и… трех девушек. Девушки были без сознания, и охранники пронесли их на кухню, где аккуратно сложили на пол.

— Позвоните, когда надо будет забрать тела, — попросил последний выходящий охранник.

Черт, заказать на ужин человека так же просто, как заказать пиццу! «Алло, это харчевня „У Эндрю“? Пришлите, пожалуйста, трех сочных девочек, а то я что-то проголодался! Да, можно без хлеба! Нет, что вы, соус обязательно! Грибы? Знаете, я не уверен. Решите сами! Спасибо!».

Языком я покатал во рту слюну, которая все еще отдавала железом.

— Леха, что в бутылках?

Вампир протянул руку и взял со столика одну из них.

— Хрен его знает, вроде мартини с кровью. — Он ловко открутил крышку и сделал внушительный глоток. — На вкус ничего!

— Дай-ка! — Я залпом осушил почти половину бутылки и почувствовал колоссальное облегчение. Алкоголь и кровь в небольших дозах действуют просто фантастически!

— Смотри, опять блеванешь, — предостерег Шокер. — Не пил бы много.

Макс, вертевший в руках пульт от большого плазменного телевизора, нажал на кнопку включения канала. Через пару секунд мы увидели довольную рожу Красавчика Фредди, кромсающего очередную жертву[7].

— Ну-ка оставь, — попросил Леха. — Прикольное кино!

А я, внезапно опьяневший, выругался и запустил полупустой бутылкой в экран.

— Как меня достала эта гребаная кровь!

Макс и Шокер недоуменно переглянулись между собой, а я поспешил извиниться и в очередной раз прикусить язык.

К счастью, бутылка пролетела мимо телевизора, но Макс все же переключил канал на местное вещание. В эфире как раз шел последний выпуск новостей, и мы в предвкушении уставились в лицо диктора.

— Сегодня примерно в десять тридцать утра на проспекте Ленина произошло странное и непонятное происшествие. Недалеко от перекрестка с улицей Вейнбаума тротуар и дорога залиты красной жидкостью, предположительно кровью. — Появилось изображение «пятна». Скорее, это напоминало место прорыва магмы и размерами походило не на пятно, а на гавань. — По официальной версии, предоставленной нам пресс-службой Новосибирского УВД, в этом месте перевернулся грузовик, перевозивший безвредное химическое вещество красного цвета. Ни названия вещества, ни доказательств, что оно действительно безвредно, ни фактов, подтверждающих дорожно-транспортное происшествие, нами получено не было. Все бы ничего, но многие очевидцы видели, как из черного автомобиля с государственными номерами выпал мужчина, который и стал причиной огромного пятна. Очевидцы утверждают, что мужчина, скорее всего, не пострадал при падении, а пятно образовалось в результате долгого и очень обильного опорожнения желудка. Однако возникает вопрос: разве могло столько жидкости вместиться в одного человека? — Уличные съемки кончились. Опять была студия и безэмоциональное лицо диктора. — Примерно в это же время поступило сообщение от дорожно-патрульной службы города, что введен план «Перехват» для поимки трех черных иномарок предположительно с государственными номерами. Мы…

Макс вырубил телевизор.

— Нам всем надо отдохнуть, господа, — хлопнул он по коленям. — Пойду… поем, что ли. — Он нехотя встал и направился на кухню. — Серега, ты будешь?

Я закрыл глаза и повалился на подушку.

— Сначала посплю. Вы мне… оставьте немного.

Друг кивнул и вышел. Шокер, схватив бутылку мартини, заторопился следом. Когда он пробегал мимо двери в ванную, то несколько раз ударил по ней кулачищем:

— Стас, мать твою, ты не утонул? Давай в темпе!

Из кухни сначала раздался легкий звон, а потом характерное хлюпанье.

Я накрыл голову подушкой и попытался забыться.

ГЛАВА XIV

И треснул мир напополам — дымит разлом…

«Ума Турман».

Ближе к вечеру следующего дня я проснулся и первым делом подкрепился. Подкрепился кровью девушки, как бы мне не было противно. Затем, вернувшись в комнату, увидел почищенную одежду и вспомнил, что, черт побери, в кармане лежала очень нужная мне вещь! Я запустил руку, поводил ее внутри плаща, но ничего не обнаружил.

Сзади послышался легкий кашель, я обернулся и встретился взглядом с Топором. В руках он держал Медальон Бескровия и стержень усилителя. Только сейчас я понял, что с момента моего пробуждения и Стас, и Леха, и Макс не спускали с меня пристального взгляда.

— Это, если не ошибаюсь, Медальон Бескровия? — угрюмо спросил Стас.

Я забрал у него вещи, окинул комнату тяжелым взором и плюхнулся на диван.

— Мне как раз надо кое-что рассказать вам, ребята, — начал я осторожно, потому что лица боевиков мне не нравились. — Кое-что, касающееся минувшего взрыва.

— Валяй, — позволил Стас. — Ты не думай, что мы не благодарны тебе за спасение, ведь если б события развивались по-другому… Впрочем, мы все хотим, чтобы ты рассказал нам, Сергей, какую игру ведешь. Если Медальон Бескровия, заговоренный негельносами, все еще у тебя, то, черт побери, что же в таком случае подкинуло «Носферату» до небес?

Я поднес блестящий золотой диск к глазам, полюбовался игрой света на камнях, погладил неровную поверхность, испещренную знаками.

— Когда я вернулся в город, то сразу же сообщил Игорю о задании, навязанном Андреем.

Глаза Топора и Шокера стали намного круглее обычного. Даже челюсти их приоткрылись, показывая длинные сильные зубы.

— Вместе с ним и Старейшиной мы выработали простой, но коварный план — вернуть подарок негельносов самим негельносам, а чтобы эффект от взрыва был сильнее, и чтобы негельносы получили по заслугам за свою подлую выходку, Игорь дал мне это. — Я продемонстрировал цилиндрик. Никогда бы не подумал, что черная палочка весом граммов двести может быть грозным оружием массового поражения. — Эта штуковина — усилитель. Как она работает, я понятия не имею, но Игорь заверил, что при взрыве Медальона сдетонирует и усилитель, увеличивая мощность взрыва в пять раз.

Из слушавшей меня тройки лишь у Макса взгляд был не пронзительным и тяжелым, а каким-то отрешенным, что ли. Как будто он обо всем давно догадался, но ждал подтверждения догадки.

— И ты поперся с бомбой в пять раз сильнее той, что была первоначально, к нам? — икнул от удивления Стас.

— Успокойся, усилитель не только делает взрыв опаснее, но и защищает всех оуросов от действия магии. Никто из нас четверых не пострадал бы в любом случае.

Леха перекинул ногу на ногу и стал похож на следователя, ведущего допрос подозреваемого в преступлении века. Наморщив переносицу, он спросил:

— Но ведь клуб и Старейшина уничтожены? Тогда кто или что их уничтожило, раз Медальон по-прежнему с тобой?

— Дело в том, — стал я покорно объяснять, — что до разговора с Игорем я сумел сделать точную копию Медальона. Реплику, практически неотличимую ни внешне, ни энергетически.

— Ты что, сумел скопировать заклинания? — удивился Стас.

— Не я, а гадалка, на которую случайно вышел. И она не копировала заклинаний, а перенесла их на реплику. Перенесла все заклятия, наложенные негельносами.

— Ни хрена себе, гадалка! — подивился Леха. — Ты хоть представляешь, что это такое — перенос защитных и взрывных заклятий?

Я не представлял, что это такое, да и не хотел вникать в дела, меня не касающиеся. Однако, я понял, что Шокер, по крайней мере, догадался, что и как взорвалось.

— Как бы там ни было, я сказал Игорю и про реплику. Не сказал лишь, что вместе с сигнализирующими заклинаниями на муляж перенеслась и бомба.

— Выходит, Игорь не знал о том, что реплика — это бомба! — ахнул Стас. — Он продолжал думать, что бомба спрятана в Медальоне, а на самом деле… Дьявол, ты в своем уме, Сергей! Я думал, ты идешь на это дело, потому что нет выбора. Ты спасал свою шкуру, наши шкуры, и мне это кажется достаточной причиной, но на самом деле ты затеял какую-то свою темную и мне непонятную игру!

Я подождал, пока Топор выскажется и выругается, поделится всеми мыслями, которые скопились под костями его черепа и касались обсуждаемого вопроса. Наконец, Топор остановился, чтобы перевести дух, и я воспользовался случайной паузой, чтобы попытаться оправдать себя:

— Я поступил так, как должен был поступить. Понимаете…

— Но зачем? Если у тебя была возможность спасти наших, зачем ты их убил? — взревел Топор, инстинктивно — я знал — пытаясь вытащить томагавк. Он не накинулся на меня с кулаками только потому, что Стас вовремя придержал друга за руку.

— Вспомни день, когда ты стал вампиром! — закричал я в ответ. — Вспомните все! Что вы чувствовали тогда, а? Вы были довольны переменой? Я готов спорить, что никто из вас не стал вампиром добровольно!

Ответом мне было общее молчание. Может быть, я выбрал верное направление.

— Боль, страх, ненависть, отчаяние — вот те чувства, которые сопровождали наше перевоплощение. Первый глоток крови — как ножом по собственному сердцу, первое убийство — как кошмарный сон. Понимание того, что душа навек проклята — невыносимо! Разве не так было у вас, парни? — Я сбавил громкость голоса, чтобы охранники не подумали, будто у нас проблемы. — Я не хотел становиться вампиром, понимаете? Если бы Игорь спросил, хочу ли, и ответом было б мое согласие — тогда пожалуйста. Но меня, черт вашу мать, никто ни о чем не спрашивал!

— Что ж получается, ты уничтожил столько вампиров только из мести? Это был акт возмездия, да? — сказал Стас голосом, не обещающим хорошего.

— Да! Это была месть! — Я опять вскричал. — Месть за всех тех, кого я убил против своей воли! За тех, кого убили другие! Знаете, я как-то раз повстречал родственников одной девчонки. Эта девчонка стала моей первой жертвой, произошло все в ту ночь, когда мы с Максом пришли к Игорю… После разговора с ее родней я по-настоящему возненавидел себя. Ведь они — самые обычные люди, не зажравшиеся и не обнаглевшие от изобилия, а наоборот — в чем-то обделенные, в чем-то несчастные. И единственным настоящим счастьем для них была внучка, милая семнадцатилетняя девчушка Оленька, которую Игорь подсунул мне как кусок мяса. И которую я убил.

— Тебя муки совести истерзали, что ли? — шипел Стас. — Святой, мля!

— Нет, совесть меня не терзает, — парировал я. — У вампиров нет такого чувства, сам знаешь. Меня терзает то, что я причиняю зло. Я творю зло каждый день, с каждым убийством делаю многих несчастными.

Стас откровенно издевательски засмеялся, тыча в меня палец:

— Нет, вы слышите, какую чушь он порет? Вампир, который чувствует, что он живет не по Священному Писанию! Вот уморил, блин!

Не слушая язвительных реплик Топора, Леха серьезно сказал:

— Я никак не могу понять, о чем ты толкуешь, брат. Ты говоришь, что убивать плохо, и, в принципе, я согласен. Мочить людей просто так бессмысленно. Но вампир — вампир! — не может жить, не приканчивая хотя бы по человеку в один-два месяца. Таков закон нашей жизни, и несоблюдение этого закона приведет к смерти. И тем более ты говоришь, что убивать — зло, но вампир — это существо Тьмы, порождение зла! Он изначально существует для сеяния зла! И вот что я тебе скажу, Сергей: может быть, убивая людей, ты по своему разумению творишь зло, но, убивая вампиров, ты поступаешь еще хуже.

— Мне так не кажется, — насупился я. — Можете считать, что я особенный.

— Особенный! — не мог уняться Топор. — А ты знаешь, мистер Особенный, что среди тех вампиров было много моих друзей! Наших друзей, мать твою! И еще, мистер Особенный, я хочу сказать кое-что по поводу твоей «святости»: не один ты такой чувственный. Многие вампиры, живя во тьме десятилетия, не могут привыкнуть к крови. Они молятся богу — Господу Богу Актарсиса! — перед каждым глотком, перед каждым укусом! Они проклинают и без того проклятого Дьявола и ненавидят жизнь, но вынуждены жить, потому что не хотят альтернативы. Они мучаются чувствами еще сильнее твоего, но при этом не валят друг друга пачками! Ты… да ты вахаббит какой-то! Террорист Аль-Кайеды! Сумасшедший с претензиями на прощение души.

Леха хмыкнул:

— Может, ты в самом деле думаешь, что Небеса простят тебя? Хочешь заплатить за очищение души сотнями жизней вампиров?

— Нет, я не хочу этого, потому что знаю, что такой вариант невозможен, — ответил я, помассировав лицо. Разговор шел совсем не так, как я рассчитывал. Черт, запланировать и осуществить теракт проще, чем серьезно поговорить с товарищами. — И не хочу нести на себе чужой грех, кому бы он ни принадлежал: Сатане, Познавшему Кровь, Игорю… Я не желаю принимать участие в войне Яугона и Актарсиса.

Топор, поняв, что Шокер не подпустит его ко мне на расстояние удара, бессильно откинулся на спинку и тяжко застонал, бессознательно повторяя мое движение — массируя лицо.

— Но, к сожалению, я должен принять в ней участие, — добавил я.

— Ты выбрал не ту сторону, — заметил Леха.

— Я выбрал сторону, которая мне ближе по духу. Ведь и ты, Алексей, и Стас, и Макс… Да что уж там, многие вампиры внутри совсем не злобные твари, а просто существа, обреченные жить в рабстве жестоких правил, навязанных Дьяволом! Мне больно от мысли, что тысячи людей, хороших людей, вынуждены теперь быть убийцами и кровососами.

— Как до тебя не доходит, что так заведено! Не ты разработал правила игры. Не тебе их менять! — опять откликнулся Стас.

— Я не меняю правила игры, — жестко ответил я. — Я меняю саму игру. И хотел бы видеть вас в своей команде.

Теперь рассмеялся и Леха, что меня немного смутило. Из них двоих Шокер казался мне гораздо рассудительнее, и я надеялся так или иначе произвести на него впечатление, попробовать отступить от привычных ему установок и рискнуть. Рискнуть умереть ради добра… Господи, ну и чушь я требую от вампира!…

— Команде? — переспросил Стас, перестав смеяться. — То есть ты всерьез задумал заняться истреблением вампирского братства? — Я перевел взгляд на антрацитовый стержень. Шокер заметил это и сразу догадался: — Усилитель можно взорвать и без Медальона.

Стас перестал шуметь на своем месте и тоже уставился на цилиндрик. Его правый глаз нервно подрагивал, когда он вновь посмотрел на меня.

— Ты задумал развеять и негельносов, — охнул Топор. На его лице промелькнула тень страха. — Ты и в самом деле больной, психически ненормальный маньяк, одержимый жаждой убийства себе подобных.

В руках Шокера оказалась непочатая бутылка мартини. Быстро справившись с пробкой, он жадно глотнул и передал по кругу.

— Отчего-то кажется, что не обошлось без влияния светлых, — прищурился вампир.

— Я чую то же самое, — поддержал Топор. — Снюхался с астерами, перебежчик! Они, небось, наобещали кучу благ вроде загородной фазенды и свежей девочки каждую неделю! Хотя нет, астеры не позволят ему кушать кровь человеков. Но, по крайней мере, по оборотню пообещали, да?

Он и не знал, как был близок к истине. А я, выдержав на себе взгляд трех пар глаз, признался:

— Да, толчок к настоящим действиям дали светлые. Конкретно, охотница Ордена Света, приставленная наблюдать за мною.

Топор воскликнул что-то весьма бранное. Шокер сдержался. Макс как сидел тише воды ниже травы, так и продолжал сидеть.

Я отхлебнул солидную порцию выпивки и передал бутылку Максу.

Тогда, в день моего бегства из собственной квартиры, Светлана пришла ко мне с конкретными задачами, поставленными Орденом. Она на три минуты установила вокруг нас защитный колпак, чтобы случайные уши не узнали, о чем будет разговор, и быстро передала суть задания. согласно ее словам, Орден желал внедрить в вампирскую братию своего агента, причем очень давно, но специфика обращенных в нечисть людей не позволяла добиться этого. Я же, по разумению Светы, как нельзя лучше подходил на роль шпиона-диверсанта, хотя не смог понять, что явилось тому причиной.

Зато я сам хотел насолить вампирам. Сначала из чувства обиды. А потом, после инициации Макса — уже из мести. Друг, кстати, был в курсе моего положения, но предпочел занять нейтральную позицию: не мешал и не открывал меня, но и не стремился помогать. Мое желание пойти против себе подобных усилилось после Ольги… И росло после каждого убийства, как будто во мне действительно есть некая чаша терпения. Я пытался честно выслужиться перед Игорем и найти контакт со Старейшиной, чего требовал Орден. Пытался как можно быстрее определить слабое место клана и ударить… или сообщить о нем светлым.

Однако, судьба сама подкинула мне очень удачный случай. Понадеявшись на лучшее, я изобрел нехитрый план уничтожения не только вампиров моего города, но, если повезет, и несколько сотен негельносов.

— У меня тоже были друзья в «Носферату», — сказал я тихо, едва Стас заткнулся.

— Ну надо же, какая печаль! — не оправдал моих надежд Топор, опять взвившись как летучая мышь.

— И я выполнил задание Ордена, — добавил я так же спокойно. — Но, как видите, не останавливаюсь, не бегу получать приз, потому что игра только начинается.

— Потому что ты маньяк! — поправил Стас. — Истинный шизик, не знающий, что творит.

Не обратив внимания на оскорбление, я продолжил:

— Мне понятны ваши чувства, и я знаю, что вам не понять меня. Судя по словам, вы вряд ли станете помогать мне, но тогда хотя бы не мешайте! Дайте мне шанс взорвать усилитель, и тогда мы вернемся домой, попробуем зажить по-другому, может даже…

— Вот уж хрен тебе! — рявкнул Топор. — Я ни действием, ни бездействием не буду тебе помогать. Это ж где видано — переть против Дьявола! Ты вообще в курсе, что мы, вампиры, жалкие черви перед настоящими жителями Яугона? Любой демон, поднявшийся в Срединный мир, оторвет нам головы одним махом, мы даже пискнуть не успеем! Ты не генерал в этой войне, она не твоя. Ты всего лишь пешка в руках Бога и Дьявола, но возомнил себя Мессией. Да и о каком возвращении стоит говорить? Если демоны прознают про все дела и про того, кто их устроил, то захотят наказать виновника. А заодно и всех, кто будет рядом.

— Если демоны прознают, я попрошу защиты Актарсиса.

— Защиты астеров! Нет, парни, я вам точно говорю, этот вампир не в себе. Ему нужна срочная медицинская помощь, — посмеялся надо мной Стас. — Он совершенно…

— Но ведь есть и другая сторона медали! — не стал я дослушивать слова боевика. — Во-первых, вы теперь свободны, ведь Игорь, инициировавший всех нас, мертв. Следовательно, никто из вампиров не смеет претендовать на нас, как на своих… слуг! Во-вторых, Оурос лишился Старейшины, а все мы из этого клана. Если удачно все продумать, то власть над кланом можно сосредоточить в своих руках. Я догадываюсь, нового Старейшину, скорее всего, выберут из числа самых древних ныне живущих оуросов, и мы можем воспрепятствовать этому. Уничтожим несколько древних, посеем страх перед остальными, и клан — боевой клан Оурос — наш!

Интуитивно догадываясь, что хотя бы эти слова должны произвести положительный эффект на Стаса и Леху, я обрадовался, убеждаясь в этом. Лицо Стаса приобрело задумчивое выражение, а в глазах Шокера полыхнул огонек желания… власти. Да, они остались вампирами с присущими им слабостями.

Шокер сказал:

— А ведь и в самом деле наш клан сейчас обезглавлен. Если постараться, то управление можно взять на себя.

— «На себя» — это дело, — согласился Стас. — Но маньякам руль давать не стоит.

Я выдержал его взгляд, а потом решил вновь попытать счастья:

— Мы уничтожим всех влиятельных вампиров клана и перестроим его на новый лад. Сейчас Оурос — боевой клан, но он станет еще сильнее, когда мы поднимемся на войну против Тьмы. Только представьте: один из легионов перегруппировывается и направляет мечи в обратную сторону! Мы вампиры нам не видать Актарсиса, но вместе с тем мы — бывшие люди. И есть шанс стать настоящими людьми, по несчастью вынужденных жить в шкурах вампиров. Если мы переместимся на сторону Света, то чаша весов в конце концов склонится в нашу пользу! Эта бесконечная и никому не нужная война закончится раз и навсегда! Разве не этого вы хотите в душе?

— Опять начал, — презрительно фыркнул Топор. — Будто астеры станут помогать низшим демонам.

— Они будут помогать, — сквозь зубы ответил я. — Но ежели ты окажешься прав, и предлагаемый мною путь окажется тупиком, мы продолжим дело Тьмы.

— Уж больно легко ты меняешь ориентацию, — заметил боевик.

Я отвел глаза в сторону и громко выдул из себя воздух, надув щеки.

Шокер, все еще думающий над чем-то, поднялся вместе с бутылкой мартини.

— Такие дела не решаются за пару часов, — сказал он. — Что-то есть в твоих словах, но этого недостаточно. Пока я не вижу серьезных оснований рисковать головой и становиться врагом Дьявола, поэтому говорю: до поры я нейтрален. Если я приду к выводу, что ты прав и надо вести борьбу на стороне Света, я с тобой. А пока… Стас, пойдем на кухню, попробуем надраться этой дрянью.

Топор сверкнул глазами и ушел вслед за приятелем. Я посмотрел на Макса, который за весь разговор не сказал ни слова.

— А что думаешь ты? — спросил я друга.

— Я думаю, что ты прав, — просто ответил он. — Я всегда был на твоей стороне, и надеюсь, что так будет впредь.

Я поблагодарил его за доверие и поддержку и едва успел попрятать в карманы Медальон и усилитель, как вошел Андрей. Вид у него был чрезвычайно озабоченный. Рассеянно поздоровавшись с нами, он увел меня в сторону и тихо, прильнув к самому уху, сказал:

— Я тут поговорил со знающими людьми. Короче, фигня какая-то получается, дружище.

— В смысле?

— В смысле, твоя проделка на Ленинском проспекте. Тебе, кстати, местные уже дали кличку Гейзер, но это к делу не относится.

— Слушай, о чем ты хочешь сказать? — не понял я, удивленный странным смущением негельноса.

— Понимаешь, какое дело… Ганс в своем роде оказался прав, когда сказал, что ты высвободил всю выпитую мертвыми оуросами кровь. Но там было не десять тонн, как он предположил, а по меньшей мере две сотни.

— Что? Двести тонн? Да там весь проспект по второй этаж затопило бы!

— Большая часть крови ушла через сточные отверстия в канализацию, — объяснил Андрей. — Конечно, верится с трудом, но это почти что факт. Но главное не количество крови, а то, что она собой представляла.

— И что же она представляла?

Андрей замешкался, будто решал, стоит ли мне говорить то, что вертелось у него на языке. Наконец, он принял решение:

— Энергия уничтоженных вампиров каким-то образом замкнулась на тебе. Никто не знает, как такое могло случиться, ведь ты был лишь исполнителем. Вся сила погибших должна была передаться Старейшине Фридриху или, на худой конец, развеяться в пространстве. Но отчего-то ты притянул ее к себе и впитал, как губка воду.

Я почувствовал слабость в ногах, потому что понял слова вампира правильно.

— Я что, стал сильнее на две сотни оуросов?

— Не на две. Гораздо больше. Представь, сколько жизней — людских, вампирских, вервольфских — унес Игорь. А сколько убил Максимилиан!

Я охнул и осел на краешек дивана.

— Как минимум тысяча душ — таков энергетический подарок! — шепнул Андрей. — И, кроме того, теперь ты, получается, еще и Старейшина Оуроса!

— Как так? — испугался я.

— Но тебе же передалась его сила. Контроль над кланом, возможность перемещения в Портал, секреты некромантии — все принадлежит тебе!

Моя голова пошла кругом. Вот чего я никак не ожидал, так это в самом деле становиться во главе какого бы то ни было клана. Не теряя надежды, я спросил:

— Может быть такое, что вы что-то не так поняли?

— Вряд ли, — отмахнулся Андрей. — Твоя аура изменилась и красноречиво говорит о большом энергетическом потенциале. Среди вампиров такой аурой могут похвастаться только Старейшины.

Он сел рядом, критически оглядел несколько пустых бутылок из-под мартини, валяющихся на полу, поднял одну и задумчиво повертел на ладони.

— Кто-то пустил слух обо всем этом. Новосибирск бурлит сплетнями, с округи съезжаются вампиры Негельноса.

— Зачем?

— Чтобы посмотреть на самого молодого Старейшину в истории, конечно! Более того, они считают, что союз между Оуросом и Негельносом уже заключен, но неофициально. Официальная же часть назначена на самое ближайшее время.

— Что?! Но с чего они взяли?

— Я ж говорю, слух кто-то пустил, — угрюмо проворчал Андрей. — Честное слово, творится какая-то чепуха! Судя по тем же самым слухам, официальная церемония заключения вечного союза между кланами и их фактического объединения должна пройти завтра в полночь на площади Революции перед зданиями администрации области. Я вот подумал, не сам ли Фридрих пустил эти сплетни…

— Церемония… — пробормотал я, лихорадочно размышляя над новыми фактами. — Значит, негельносы уже уверены в случившемся объединении и хотят воочию убедиться в этом.

— Именно. И я опасаюсь, как бы в городе не начались беспорядки. Ведь союз пока не заключен, тем более что мы никак не ожидали такого быстрого объявления нового Старейшины Оуроса. Вампиры могут посчитать, что попались на провокацию, а это… чревато.

Андрей в задумчивости пожевал губы.

— Но раз они хотят церемонии, то надо ее провести! — сделал я вывод.

— Ты хочешь встретиться с Фридрихом и заключить союз?

— А почему бы и нет. В конце концов, вы хотели так или иначе подмять оуросов под себя. Теперь задача намного упрощается, ведь у одного клана, каким, без сомнения, со временем станет союз, не может быть двух правителей. Я не готов и не хочу управлять армией вампиров и сложу полномочия, как только союз будет заключен. Это возможно, не так ли?

В глазах Андрея царило удивление наполовину с замешательством.

— Конечно, возможно. Фридрих не будет против, скорее наоборот. Но такие дела не решаются за пару дней.

— А мне хотелось бы закончить все поскорее, — принял я усталый вид. — Бомбы, разборки… Я хочу просто жить и наслаждаться жизнью, а не плести интриги и властвовать легионами. И, сам понимаешь, не горю желанием воочию видеть Фридриха.

Секунду Андрей молча смотрел на меня, а потом взорвался смехом.

— О, я тебя понимаю, дружище! Старейшины — те еще красавчики!

Я тоже нервно посмеялся, зараженный внезапным весельем негельноса. Дела складывались как нельзя отлично.

— Значит, завтра проведем церемонию, и дело с концом, — решил я.

— Окей, — поддержал Андрей, хлопнув меня по плечу. — Тогда я обговорю с Фридрихом детали, а завтра в полночь произойдет грандиозное, если честно, событие. Кто бы мог подумать, что задумка с бомбой обернется такой удачей для нашего клана! — Он встал. — Тебе бы прогуляться надо, проветрить голову. Все-таки много дел свалилось на тебя за последние дни.

Я согласно кивнул.

— Возьми приятелей, погуляйте по городу. У нас есть что посмотреть да куда сходить, чай тоже не пальцем деланы!

— А ты не боишься, что Шокер с Топором убегут?

— Куда им теперь бежать? — развел руки Андрей. — Да и зачем?

С кухни доносились громкие голоса. Должно быть, боевики спорили о чем-то. Не знать, что к нам зашли гости, они не могли.

— Когда ты понадобишься, я найду тебя, — сказал Андрей у двери.

ГЛАВА XV

…когда бриллиантовое небо

Разлетится на куски.

Дельфин.

Мы вышли из главных дверей гостиницы «Октябрьская» в вечерние сумерки зимнего Новосибирска. Повсюду лежал снег, облезшие деревья скривились от напора холодного ветра, завывавшего на углах зданий и в проводах. Несмотря на непогоду, было многолюдно, горожане прогуливались по улицам, закутавшись в теплые одежды, автомобили бесконечно урчали песню внутреннего сгорания, и свет их фар дополнят и без того яркую иллюминацию города.

— Ну и холодина! — ахнул Леха, едва мы покинули теплый холл гостиницы. — Как они здесь живут-то, пингвины долбаные!

— Сибиряки, им в привычку, — отозвался Стас, прячущий нос в воротник плаща. — По телику вообще сказали, что сегодня «тепло»: минус двадцать. Представляю, какая тут температура, когда становится «холодно».

Мы посовещались у проезжей части и решили, что не будем останавливать машину. Все-таки Новосибирск был для нас новым городом, и не пройтись по его улицам казалось неразумным, тем более что холод мы чувствовали постольку поскольку. В склепе Старейшины Максимилиана было гораздо прохладней.

Наши ожидания относительно города полностью рухнули, едва мы завернули за угол и оказались на проспекте Мира — бесконечно длинной и ровной магистрали в восемь автомобильных рядов, разукрашенной фонарями как новогодняя елка. Кстати, приближение Нового Года чувствовалось во всем: витрины магазинов утопали в гирляндах и серебристом дожде, на деревьях переливались цветами россыпи маленьких лампочек, даже обычные фонарные столбы были украшены веточками елей и праздничными украшениями. На лицах людей царило то предвкушение, ожидание праздника, какое бывает только раз в году, в конце декабря. Холодный ветер был бессилен против праздничных настроений и почти не ощущался здесь, на сверкающем иллюминацией, ледяными фигурами и громадными вывесками проспекте Мира.

— Неплохо, — заметил Макс, разглядывая подвешенные к столбам светящиеся елочки. Почти на каждом столбе висела такая вот мигающая иллюминационная елочка, их совокупность настроили таким образом, что казалось, будто по проспекту идут волны света, бегут навстречу движущимся автомобилям правой полосы и обгоняют транспорт на левой.

Невдалеке вынырнул из кирпичных массивов громадный киноплекс — кинотеатр с большим количеством залов. Напротив я заметил трехэтажную коробку гипермаркета с забитой под завязку автостоянкой. Всюду было красиво и хорошо, провинциальность не ощущалась совсем.

И нигде не было медведей, которых так боятся не то что иностранцы, но и столичные жители.

Леха чуть не сломал шею, осматривая футуристические формы киноплекса. Присвистнув, он спросил:

— Может, зайдем?

— Что, кино захотелось посмотреть? — хмыкнул Топор.

— Почему сразу кино. Там наверняка и бары есть, и рестораны, и ночной клуб. Оторвемся хоть!

— Да ну, — отмахнулся Стас, и мы его поддержали. В киноплексе было слишком шумно и многолюдно, а мы нам хотелось более спокойной и располагающей к пассивному отдыху обстановки.

Мы прошли футуристическое здание мимо, потоптали брусчатку тротуара еще квартала два и обнаружили неприметную вывеску бара «Для вас». Заурядное название, если не сказать больше, но все-таки мы решили зайти и посмотреть, что к чему. Внутри нас ждали чуть ли не больничные цвета и такой же запах. За грязной стойкой размалеванная дешевой косметикой девушка протирала пивные кружки и курила. Из восьми круглых пластиковых столиков был занят только один, да и то, скорее всего, сидели за ним хозяева или их знакомые — четверо хмурых бритоголовых бойца в кожаных куртках. Двое из них явно «лица неместной национальности».

— Ну и гадюшник, — брезгливо заметил Стас, отодвигая стул. — Может, поищем что-нибудь другое, а?

— У меня уже ноги сводит от холода, — пожаловался Леха. — Сейчас отогреемся, потом пойдем и поищем что-нибудь другое.

Мы расселись за столиком и дружно подышали на ладони. Из музыкального центра на стойке бара орали противные блатные песни.

— Нас вообще собираются обслуживать, или нет? — проревел Топор в сторону официантки-бармена. Четверка бритоголовых зло зыркнула в нашу сторону глазами.

— Подойди и сделай заказ, — фыркнула девушка. — Я не обязана тебе прислуживать.

— Чего? — не понял Стас, привыкший к материализовывающимся по первому желанию официанткам «Носферату».

Я попросил его сбавить обороты, встал и подошел к стойке. Девушка удостоила меня презрительного взгляда и продолжила вытирание посуды.

— Заказ-то можно сделать? — спросил я чуть резче, чем хотелось.

Девушка на меня больше не смотрела. Отложив свое занятие, она спряталась за стойкой и чем-то загремела. Послышался ее голос, явно обращенный не мне:

— Гоша, так что там Танька-то говорила? Она вообще собирается, или нет?

Один из бритоголовых с тяжелым акцентом прокаркал непонятный мне ответ. Девушка рассмеялась, вновь появилась в поле зрения и перегнулась через стойку, улыбаясь Гоше.

— Нет, я бы никогда так не поступила! — заверила она. — Вот дура-то!

Я, отчего-то ощущающий себя «кинутым», аккуратно постучал ладонью по стойке. Нехотя и надменно барменша перевела на меня взор чернобровых очей.

— Можно четыре сока? — попросил я, стараясь скрыть в голосе презрение.

— Нет, нельзя, — цокнула языком девушка и покачала головой. — Сначала говорить научитесь.

Я просверлил ее на этот раз откровенно презрительным взглядом и вернулся к своим.

— Не хотят нас обслуживать ни в какую, — вздохнул я. — Обидел ты ее, Стас.

Топор, посерев от злости, резко встал, легко поднял пластиковый стол и швырнул его в стену. Из его глотки вырвался вопль:

— Эй, шалава, ты ничего не путаешь?

То, что должно было произойти дальше, я знал очень хорошо. Четверка бритоголовых парней в куртках повскакивала и бросилась в нашу сторону, на ходу собирая руки в смертоносные кулаки. Кажется, они при этом что-то кричали, но я не слушал. Я смотрел, как Топор по очереди перекинул бойцов через себя, отвесив каждому хороший удар в лицо. Когда за спиной Стаса образовалась кучка матюгающихся человеческих тел, он сплюнул и сказал:

— Валим из этого говна. Я ж говорил, что надо поискать другое место!

Мы опять оказались на морозе. Поискав глазами указатели на места отдыха, мы вскоре нашли еще один бар, не в пример лучше и уютнее того, «больничного». И официанты оказались здесь учтивее, сразу поинтересовались, чего мы хотим, и быстро выполнили заказ. Теперь перед нами стояли пачки с томатным соком и простые пластиковые стаканчики. По-моему, мы удивили местную публику, что не заказали водки, а всего-навсего сок.

— Как же я ненавижу эту провинцию, — ворчал Топор. — Снаружи все как у нас, а заглянешь внутрь — тоска берет от совдеповщины.

Я пожал плечами.

— Значит, ты теперь стал самым главным оуросом? — спросил после паузы Леха. Я пересказал им слова Андрея еще до того, как зайти в первый бар, и приятели мои были, мягко говоря, ошарашены. — И мы должны тебе подчиняться, так?

— Брось, — скривился я. — Вы не должны подчиняться мне. Тем более, я не чувствую в себе никакого энергетического притока.

Топор наполнил свой стакан соком и тут же опустошил его. Совершенно не интересуясь темой нашего разговора, он мечтательно произнес:

— Эх, плохо, что нам, вампирам, нельзя по-настоящему нажраться. Иногда так хочется взять лир водки, запереться где-нибудь в темном месте и напиться в зюзю.

Мы дружно вздрогнули, потому что представили вкус национального русского напитка и того эффекта, который получает выпивший его вампир.

— Мартини пей с кровью. Или вино, — посоветовал Леха. — Выпей за раз несколько литров, может, напьешься.

— Да ну это пойло, — скуксился Стас. — Я вот вспоминаю, как раньше, пока не стал вампиром, было. Я тогда работал на заводе, как самый обычный работяга. Впрочем, я и был обычным работягой, и по выходным мы любили собираться в беседке во дворе. У нас такая беседка была, со всех сторон окруженная зарослями липы, так что ни из окон, ни с улицы не видать. Летом там особенно хорошо: тепло, полумрак, никто не мешает. Мы там пили самогон и спирт, и, пацаны, действительно отдыхали. Нажремся, потолкуем на разные темы, по-мужицки посплетничаем. Иногда драки были, конечно, но без последствий. — Топор вздохнул. — Сейчас в той беседке наркоманы собираются. Я один раз их шугнул, даже сущность свою открыл, но им плевать.

Я, стараясь понять, к чему пытается клонить Стас, не к месту сказал:

— Мы тоже на наркоманов чем-то похожи. Зависимостью, наверное.

— Ага, — согласился Топор, но я был уверен, что он не обратил на мои слова никакого внимания. — А так бы сейчас взял водки или спирта, выпил, проспался б в вытрезвителе. Чем не жизнь, а? Чем эта жизнь хуже нынешней? Мы ведь не короли, нам стесняться своих желаний нечего…

Леха, с которым я переглянулся, пожал плечами. Он тоже не имел понятия, отчего боевика захлестнули чувства.

— Прав ты, Серега, как ни крути, — вздохнул Топор. — У нас преступно забрали жизнь, взамен дав совсем другое, плохое, что ли. Это подло. Но в этом виноваты не те, кого ты хочешь убить, не рядовые вампиры. Чтобы искоренить кровавую братию, чтобы не дать заразе распространяться и далее, надо уничтожить главный источник зла.

— Значит, ты изменил свое мнение? — осторожно спросил я.

— Возможно, — уклончиво ответил Топор. — Просто я понял, как мог жить, останься человеком. Я хотел бы жить именно так, а не иначе. Нельзя навязывать Свет или Тьму, нельзя насильно приводить людей ни к тому, ни к другому. Каждый должен иметь право на выбор. Я знаю, что завтра ты попытаешься уничтожить Старейшину Негельноса. Надеюсь, это получится, и тогда мы вернемся в Оурос, а там посмотрим…

Договорить он не успел, потому что в бар зашли два милиционера с автоматами на ремнях. Один из них, покоренастее, кивнул в нашу сторону и, перекрикивая музыку, рявкнул:

— Молодые люди, на выход!

— Ну вот, и тут менты! — ругнулся Леха. — Наверное, их вызвали из того бара.

Мы по очереди вышли на улицу и увидели «уазик» в милицейской окраске, рядом с которым стоял еще один автоматчик.

— А что случилось, начальник? — наивно спросил Леха.

— Драку затеяли, — спокойно ответил милиционер, — имущество чужое повредили.

— Ни хрена себе! — возопил Стас. — Нас как козлов позорных кидают, а мы должны спокойно на это смотреть?

— Ты рот закрой, мразь! — вякнул другой милиционер, ткнув Топора дулом автомата в живот. — Щас всех перестреляю к чертовой матери, доорешься!

Стас насупился, вновь привычно потянулся за томагавками, но, понятное дело, оружия не нашел. Андрей так и не вернул нам наш арсенал.

— Залазьте в карету, господа! — вежливо пригласил нас третий автоматчик. — Поедем на бал.

Пока мы соображали, что предпринять, рядом остановились два черных «мерса» с сильно тонированными стеклами. Опустилось боковое стекло, и показалась рожа Ганса, который небрежно бросил:

— Пацаны, поехали! Босс позвал.

— А вы откуда нарисовались? — удивился милиционер.

— Из пи…ды вылезли, — подавился Ганс смешком. — Проблемы, начальник?

Троица автоматчиков смутилась. Уж не знаю, за кого они приняли Ганса, но спорить с ним явно не собирались. Мы расселись по машинам.

— Что Андрею понадобилось? — спросил я первым делом, только залез в салон автомобиля.

— Говорит, церемония перенесена на сегодняшнюю ночь. — Ганс взглянул на хронометр. — Осталось два часа, надо подготовиться.

— Но ведь она должна состояться завра.

— А состоится сегодня. Тебе ли не все равно?

С такой аргументацией я был не в силах справиться. Напряженно разглядывая пролетающие мимо витрины, я стал ждать развязки.

Часы на высокой башне — сестре английского Биг-Бена — показывали без четверти полночь, когда дверь открылась, и напряженная физиономия Андрея скривилась в подобии усмешки.

— Пора, дружище.

Я в последний раз взглянул на подсвеченную башню, на огромный циферблат и вылез наружу. Начинался снегопад, и первые снежинки уже кружились в воздухе. Мрачные тучи подсвечивались полной, необыкновенно большой луной и нависли над городом гробовой крышкой.

Меня привезли на церемонию в шикарном «Мерседесе». Прямо на площадки Революции, перед высоченным монументом вождю пролетариата столпились вампиры. Их были тысячи, и все глазели на меня пылающими взглядами, выражающими настолько разные чувства и мысли, что я предпочел не думать о собравшейся толпе. Смущенный и растерянный, я, как маленький ребенок, не отходил от Андрея ни на шаг. Будь я немного раскованнее — взял бы его за рукав.

— Ну и скопище! — прошептал я негельносу. — Никогда б не подумал, что в Новосибирске столько вампиров.

— Да ты что! Здесь наших сотни две, не больше. Остальные понаехали со всей Сибири. Есть также наблюдатели других кланов. — Андрей указал рукой в сторону статных особ, сверкающих глазами из-под широкополых шляп.

— Но все-таки, сколько здесь народу?

— Тысячи полторы, я думаю, — прикинул Андрей. — Потому и проводим церемонию сегодня, а не завтра. Такое обилие вампиров в городе может привлечь ненужное внимание астеров, а мне бы очень не хотелось встречать их.

— Но почему они все собрались здесь? И как вам удалось получить разрешение на митинг среди ночи?

— Разрешение мы не получали. Эта площадь на время окружена особой магией: люди видят нас, но сознание это не фиксирует. То есть мы практически невидимы для окружающих смертных. А что касается сбора… Понимаешь, дробление кланов — вещь привычная. Раз в сотню лет происходит раскол внутри определенных сообществ вампиров, и впоследствии меньшая часть уничтожается как неспособная к самостоятельному существованию. А вот объединение крупных кланов — это дело редкое. Всего пару раз вампиры объединялись, да и то причиной была необходимость борьбы со светлыми. Сейчас же причины вроде бы и нет, к тому же ты, как самый молодой в истории Старейшина (тебе это слово не идет, дружище!), вызываешь чисто спортивный интерес. Будь моя воля, я не позволил бы всем им приезжать в Новосибирск, но… Теперь быстренько проведем церемонию, успокоим этих вурдалаков, да по домам. У нас есть еще дела, которые мы с тобой должны провернуть, покуда энергия качается во Фридриха.

— И долго она будет переходить к нему?

— Дня два-три. Но ты не беспокойся, чувствовать ничего не будешь.

Я разыскал в толпе Макса. По обе стороны от него стояли боевики Оуроса. Все трое были напряжены не меньше моего. Макс, заметив, что я смотрю в их сторону, поднял руку и помахал.

Толпа кровососов не колыхалась и молчала. По спине пробежали мурашки, когда я подумал, как похожа эта толпа на армию мертвецов или зомби.

На постамент медленно взошла черная фигура в длинном и просторном балахоне. Капюшон балахона был так низко натянут на голову, что лица я заметить не мог. Однако догадался: передо мной появился Старейшина Негельноса Фридрих Как-его-там-не-помню. Я ожидал какой-то реакции толпы, но она продолжала мертвенно молчать, сверля глазами две наших персоны.

Андрей стоял с каменным лицом и молчал. Чтобы хоть что-то сделать, я почтительно поклонился перед Старейшиной.

— Приветствую тебя, Старейшина Оуроса Андрей, — прошелестел похожий на скрип кладбищенских ворот голос. Он был тих, но толпа наверняка услышала слова. — Я рад, что ты показал истинную мудрость и прозорливость, достойную уважения всего братства вампиров. Ты предложил отдать свою великую силу мне во имя всеобщего благополучия и объединения могущественных кланов Оурос и Негельнос в единое ядро будущего Царства.

Бла-бла-бла, думал я про себя. Говори, говори, пугало, наговорись перед смертью. Ишь ты, «показал истинную мудрость и прозорливость». Да ты, гнилой выродок могильной земли, наверняка сам пустил слухи по городу. Ты боишься меня, такого молодого и сильного, и хочешь поскорее прибрать к рукам кстати подвернувшуюся энергию. Чудесным образом, надо сказать, подвернувшуюся.

Фридрих говорил еще несколько минут, а я изредка кивал головой, якобы полностью согласный с его выкладками. Хотя на самом деле мне было глубоко наплевать, что плетет Старейшина, и как бы невзначай я опустил правую руку в карман плаща, где лежал заветный усилитель. прохладный стержень согрел мою душу и дал храбрости перед выполнением задуманного мною теракта. Как удачно все-таки скопились эти кровососы. Стоят с важным видом, смотрят на нас горящим взглядом. Конечно, есть среди них те, кого я не хотел бы убивать, но, как говорится, назвавшись груздем, полезай в кузов. Отступать сейчас поздно как никогда, тем более я нежданно-негаданно стал предводителем боевого клана. И останусь им, хоть Фридрих думает по другому.

Между нами вдруг появился странный кинжал, который держал Андрей.

— Скрепим вечный союз кровью, бегущей по нашим жилам, — трещал Фридрих. Откуда-то из складок балахона вынырнула его костлявая рука без единого намека на жилы. Но Андрей ловко распорол Старейшине кожу и выцедил несколько капель черной как смола крови в специальный сосуд.

Настала моя очередь, о чем я догадался по пронзительному взгляду носатого. Нарочито вытянув левую руку, я кивнул Андрею. Из разошедшейся раны брызнула алая кровь, и Андрей быстро наполнил ею сосуд.

— Стань первым, вкусившим из сосуда, — уступил Фридрих. Черт, я даже глаз его не видел под капюшоном, а хотелось бы. Особенно хотелось увидеть его лицо, когда прогремит взрыв.

Я посмотрел через плечо на оуросов. Мне показалось, что на их лицах выступили капли пота, несмотря на поднявшийся ледяной ветер. Макс не дышал и превратился в статую, Леха задумчиво жевал губы, а Стас… Стас озорно подмигнул мне!

— Ваше здоровье! — крякнул я и поднял сосуд в тосте, одновременно переламывая цилиндрик усилителя. Я думал, что сломать его будет не так просто, ведь внешне он был похож на металлический, чем на, скажем, угольный. Но когда пришло время, усилитель легко переломился в моих пальцах.

Вначале ничего не произошло. Совершенно ничего. Я испугался, подумав, что что-то пошло не так, но в следующее мгновение площадь озарил ярчайший свет. Я зажмурился, но даже сквозь опущенные веки видел, как толпа собравшихся вампиров стремительно тает, превращается в прах, а прах уносится в неведомые дали мощными лучами света. Растворился стоящий рядом Андрей, растворились несколько упырей за его спиной. Я ужаснулся, когда балахон Старейшины вспыхнул багровым пламенем, и демонические глаза вампира пронзили меня насквозь. Кажется, он что-то крикнул, но я не смог разобрать — слишком сильный рев стоял в моих ушах и откуда рев мог взяться? Неужто свет делает столько шума, или гибнущие вампиры беснуются в агонии?

Я ступил на шаг назад, прикрывая лицо обеими руками. Фридрих разгорелся как костер, в который подлили изрядную порцию бензина. Пламя взвилось так высоко, что стало больше памятника вождю. Но тут произошел взрыв…

Я отлетел на несколько десятков метров, пролетел площадь наискось и врезался в припаркованный автомобиль, безнадежно помяв его. Что-то просвистело над моей головой, шрапнель осколков памятника брызнула в лицо, высекая глубокие борозды. Я невольно вскрикнул и перепрыгнул автомобиль, дабы спастись от метеоритного дождя гранитных глыб.

Все произошло очень быстро, и когда с неба перестали падать камни, я некоторое время пытался понять, что произошло. Осторожно выглянув из-за укрытия, я увидел заваленную мусором и остатками вождя площадь, большую воронку на месте стоявшего Фридриха и лежащих ничком оуросов. Взрыв пощадил их, как и говорил Игорь. Молодчина, не обманул…

Кроме моих приятелей на площади остались и другие участники торжественной церемонии, ошеломленные и не понимающие, что произошло. Я сказал бы, что площадь по-прежнему оставалась многолюдной, хотя большая часть вампиров развеялась. Конечно, выжившие были членами других кланов — так называемые наблюдатели. Они стряхивали с себя гранитную пыль, ворочали головами и бормотали проклятия. Среди уцелевших были и люди: Ганс с двумя телохранителями Андрея, неизвестные мне типы…

— Что, черт возьми, произошло? — взревел кто-то из вампиров. — Где Старейшина Фридрих? Где Старейшина Андрей?

— Тут я, че орешь, — подал я голос, обходя покореженный автомобиль. — А где Фридрих, ума не приложу.

Вампир посерел лицом, заметив, что я выгребаю из кармана остатки цилиндра.

— Ты! Ты убил Старейшину! — заревел он голосом раненого слона.

— Вы бы валили отсюда, почтенные, пока сами дышите, — посоветовал Шокер, хищно скаля зубы. — Бегите к боссам, расскажите о том, что видели, и получите урок!

— Какой еще урок? — не понял другой наблюдатель.

— Что рано или поздно придет и ваше время, — подключился Топор.

— Вы поплатитесь за это! — трубил первый наблюдатель. — Вы решили идти против братства вампиров, вы, ничтожные создания!…

Стас молниеносно подскочил к вампиру и врезал тому в ухо. Вампир комично раскинул руки и пролетел солидное расстояние, прежде чем затормозил о не кстати растущее дерево. Другим объяснять не пришлось, и они, противно шипя, предпочли ретироваться самостоятельно.

Шокер подошел к держащемуся за голову Гансу. Между пальцев того сочилась кровь, должно быть, осколок попал в голову и причинил серьезную рану.

— Говори, где лежит оружие, которое вы забрали у нас! — потребовал Леха, встряхнув человека.

— Я-а-а… — протянул Ганс, но Шокер был очень суров. Отвесив человеку пощечину, он повторил вопрос. — В номере… В номере Андрея, в шкафу, — промямлил Ганс, теряя сознание.

Шокер отпустил его и повернул хищно оскаленное лицо:

— Ничего себе фейерверк! Устроил ты шухер, ничего не скажешь! Давай-ка валить отсюда подобру-поздорову, а то неровен час, нагрянут астеры или, того хуже, демоны.

Мы пробежались до места, где стояли припаркованные автомобили. Шокер, используя отобранные у Ганса ключи, отпер «мерс» и сел за руль. Мы поспешили занять остальные места и вскоре уже мчались по трассе в сторону аэропорта.

Моя миссия в Новосибирске завершилась с неслыханным успехом, но отчего-то я не радовался этому. Предчувствие страшных событий заставило меня всю дорогу молча смотреть, как за окном в свете фар редких встречных автомобилей кружит снег.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

ГЛАВА XVI

Мы знаем все свои ответы,

Делая это.

«Губы».

Я зашел в ухоженный, чистенький дворик с фонтаном в центре. Сейчас фонтан не работал — зима как-никак. Подняв глаза, я сразу же заметил свет на кухне и понял, что Наташа меня ждет. Быстро взбежав по лестнице, я зашел в холл и поздоровался с охранниками. Они ничуть не удивились моему присутствию, портье вежливо дал мне ключи и предупредил, что в квартире меня ждет дама.

Ну конечно же, Наташа!

Я с нетерпением дождался лифта, нажал кнопку своего этажа и мучительно долгую минуту ехал наверх. Звонить не стал, а открыл дверь своими ключами. Еще с порога я почувствовал аромат духов Наташи и увидел на вешалке ее шубку. На кухне журчала вода, так что моего прихода она могла не слышать. Я, как заправский вор, на цыпочках проник в комнату, а оттуда прокрался на кухню. Наташа стояла спиной ко мне и мыла посуду. Я с нежностью смотрел на ее трогательные плечи, на стройную фигурку в скромных брюках и серой кофточке, а потом закрыл ладонями ее глаза.

Странно, но когда я прикоснулся к ней, Наташа вздрогнула, будто обожженная кипятком. Я не обратил на это внимание и ласково попросил:

— Угадай!

Она молчала. Наверное, специально выдерживала паузу, прежде чем повернуться и раствориться в моих объятиях. А я с удовольствием растворюсь в ее…

Но к моему удивлению, девушка присела на корточки и спрятала лицо. Вместо ласкового приветствия она беззвучно разрыдалась, а я не знал, что поделать. Самое главное, я не знал, почему она плачет. Конечно, я пропал на несколько дней, но это же не повод… Ах, она переживает за уничтоженных вампиров! Следовало догадаться, ведь среди них было много друзей Наташи, в том числе Игорь.

Для порядка с спросил:

— Солнышко, что случилось?

Она не ответила. Я присел рядом и попытался поцеловать ее в щеку, но Наташа отвернулась, закрываясь каштановыми волосами. Смущенный и расстроенный, я обнял ее, и таким образом мы просидели несколько минут.

Конечно, она скорбит по вампирам…

— «Носферату» больше нет, — прошептала девушка, когда дрожь ее тела слегка унялась.

— Я знаю, — ответил я, и голос сорвался.

— Игоря тоже больше нет, — всхлипнула Наташа. — Никого больше нет.

Крепче прижав ее к себе, я опять попытался поцеловать, но вновь ничего не вышло. Пришлось ограничиться нежным поцелуем в макушку. О, как пахнут эти волосы! Какой аромат струится от них!

— Я знаю, — прозвучал по инерции ответ. — Успокойся.

Девушка опять начала всхлипывать, ее плечи вздрагивали все чаще, но она смогла взять себя в руки. По крайней мере, на некоторое время.

— Зачем, — внезапно спросила она.

Я не понял ее вопроса. Где-то внутри зашевелилось противное чувство тревоги, но я принял его за расстройство и недомогание с дороги.

— Что «зачем»? — переспросил я тихо.

— Зачем ты их убил, Сергей? — В голосе Наташи явственно слышалась боль.

Я немного отстранился от нее. Чувство тревоги, появившееся совсем недавно, стало расти и увеличиваться в объеме, так что теперь я точно знал, что это именно тревога, а не расстройство. Наташа не могла знать об операции. Ничего не могла знать. Даже если предположить, что сразу после моего отъезда Игорь позвонил ей и все рассказал, это кажется маловероятным, ведь Игорь никогда не делился с посторонними информацией, чем заняты его люди… его вампиры. Тем более, Игорь не мог предупредить Наташу о собственной смерти.

Но она знала, что в убийстве двух сотен вампиров города повинен именно я.

— Так надо, любимая, — помолчав, ответил я. — Вампиры приносят зло, а я вынужден с ним бороться.

Сейчас было не самое подходящее место для доходчивого объяснения своих позиций в этом сложном и простом одновременно мире, и я ничего больше не добавил. Всего лишь аккуратно поднял девушку с пола и перенес в комнату на диван. Она по-прежнему скрывала лицо в ладонях и беззвучно плакала, как будто потеряла самого близкого человека. Я даже начал немного сердиться от такого траурно-печального приема. В конце-то концов, я думал, что наши с Натальей отношения зашли достаточно далеко, и мы теперь можем жить, не опасаясь разоблачения. Игорь мертв, но не из-за него ли рыдает Наташа? Почему в ее голосе слышался упрек? Почему она до сих пор не показала мне лица, не позволила утешить, словно я стал отныне чужим.

И кто рассказал ей о взрыве?

— Наташенька, родная, ну перестань плакать, ради бога!

Едва я произнес последнее слово, она заметно вздрогнула и сильнее вжалась в спинку дивана. Она сидела, подобрав под себя колени, и я не мог не растрогаться при виде любимой девушки. погладив волнистые волосы, я еще раз поцеловал ее.

— Пока тебя не было, приходил человек… приходили люди.

Я насторожился. О моем нынешнем месте проживания знали только Макс, Игорь, Наташа и еще несколько вампиров. Даже Светлана не могла знать этого в целях моей собственной безопасности и конспирации.

— Кто именно? — как можно непринужденнее спросил я.

— Один из них назвался Альпосом.

Альпосом? Никогда не слышал такого имени. Я даже понятия не имею, кто и зачем приходил в мое отсутствие.

— И что же он хотел?

— Спрашивал, где тебя можно найти. — Наташа опять вздрогнула и тихо всхлипнула. — Он хотел тебя убить, Сережа. Он долго пытался узнать, куда ты подевался. Я… я думала, что ты погиб вместе с остальными, и сказала ему. Но он не верил мне, он все хотел узнать, куда…

Ну дела! Наташа сквозь рыдания стала несвязно пытаться объяснить мне что-то, что я не мог уловить. Но тут вспышка молнии пронзила мое сознание. Я резко повернул девушку, оторвал ладони от лица и раздвинул запутавшиеся волосы.

— Боже… — только и смог я сказать, шумно выдохнув.

Лицо Наташи было обезображено до неузнаваемости. Сотворить такое с человеком мог только самый жестокий садист! Я отказывался верить своим глазам и все повторял и повторял имя Господа, не решаясь дотронуться до бывшего таким милым личика… Ее брови, ее тонкие черные брови теперь отсутствовали — кто-то вырвал их вместе с кожей, оголив лобную кость. Одно веко девушки было изодрано в клочья и бесполезно свисало над глазом ужасным комком. Губы… нет… описать тот ужас, который охватил меня, просто невозможно. Я затрясся, я потерял над собой контроль и мог только шумно дышать и что-то невнятно мычать. Я провел пальцами по тому, что осталось от прекрасных губ Наташи и, не в силах больше сдерживать слез, притянул ее и зарылся в каштановых волосах.

Прошло много времени, прежде чем я смог успокоиться и прийти в себя. Все еще не веря, что это не сон, я оглядел комнату более внимательным взглядом. Оказалось, что когда-то здесь царил хаос разрушений: панель кинотеатра была разбита, вся прочая аппаратура так или иначе повреждена. Два хромированных светильника с желтыми торшерами тоже были разбиты, потолочные панели кое-где забрызганы темными пятнами… Куда я не смотрел, везде видел следы побоища. Не заметил сразу я такие видимые следы только лишь потому, что Наташа перед моим приходом постаралась привести квартиру хоть в какой-то порядок, собрала по кусочкам кинотеатр, отвернула покалеченные светильники разбитой стороной в углы, оттерла как смогла пятна… крови.

— Кто… Какая… Какая тварь сделала с тобой такое! — наконец взревел я нечеловеческим голосом. В этот момент я как нельзя лучше ощутил в себе силу вампира, силу сотен вампиров. Я готов был начать жестокую войну сию же секунду, в одиночку, какой бы враг не встал на моем пути. — Я убью ее! Клянусь Дьяволом, я разорву ее на куски! Я разорву их всех!!

Я выскочил на середину комнаты, не в силах больше сдерживать гнев. Свирепое и очень опасное существо бушевало внутри меня, искало способ вырваться наружу, рвало мое тело на части. Я схватил тяжелое кресло и швырнул его на кинотеатр, точно весило пару килограммов. Затем я вырвал с корнем шкафчик минибара и выкинул в окно, после чего решил перевернуть единственный шкаф. Когда то, что еще не пострадало от рук налетчиков, было уничтожено моими руками, я перешел буйствовать на кухню. Лишь какое-то время спустя я заметил, как Наташа еще глубже забилась в диван и крупно дрожала.

Она была напугана и без моего приступа гнева. Она была сильно напугана, сильно шокирована, но я умудрился усугубить положение. Враз остыв, я бросился к ней и упал подле.

— Прости, прости, любимая! — горячо шептал я, заражаясь дрожью. — Я люблю тебя, Наташенька, люблю! Я не оставлю тебя, солнышко. Только не теперь…

В дверь раздался тревожный стук. Послышался голос охранника:

— Сергей, у вас все в порядке?

Я не отвечал, лишь продолжал гладить волосы девушки.

— Сергей, у вас все в порядке? — более настойчиво повторил охранник.

— Прочь! — зарычал я. — Убирайтесь прочь!

Шорох за дверью стих, охранник решил не испытывать судьбу и удалился подбирать с каменной кладки дворика остатки выкинутого мной минибара.

А я плавился в желании отомстить, отомстить самым жестоким образом всем, кто причастен к зверству над любимой. Не предполагал, что мои чувства к этой девушке, считающей себя суккубом, настолько глубоки, но когда увидел то, что осталось от ее лица, то понял, насколько сильно люблю. И теперь, кто бы ни сотворил такое, я найду его и разорву на мелкие кусочки, а затем поджарю и скормлю его родственникам, которых после также убью… убью…

…всех…

Я не заметил, как погрузился в забытье. Наташа, видимо, немного успокоенная моей близостью, перестала дрожать и тоже отключилась. Но стоило ей чуть пошевелиться, как я вернулся в ужасную действительность. Издав наполовину рык, наполовину стон, я сполз на пол и уронил голову на грудь. Так и не снятый мною плащ распластался по ковролину черной кляксой.

— Это сделал тот… Альпос? — сдерживая эмоции, спросил я.

Наташа ничего не ответила, что принялось мною за согласие. Обхватив левой ладонью лоб, таким образом, чтобы случайно не взглянуть на обезображенное навсегда лицо любимой, я прошептал:

— Боже, за что он так… Что ты ему сделала…

— Он сказал, что ты сам сделал его таким, — ответила Наташа.

Я вздрогнул от ее голоса. Черт, не знаю я никакого Альпоса, будь он бесконечное количество раз проклят! И я никому не причинял ничего такого, за что можно совершить столь кошмарное деяние над беззащитной девочкой… Они все должны были погибнуть! Неужели кто-то из вампиров уцелел при взрыве Медальона и решил отомстить? Но ведь это невозможно, просто, черт побери, невозможно!

— Как он выглядел? — сделал я попытку докопаться до истины.

— Как я, — шепнула Наташа. — Он был обезображен, как Квазимодо.

Я протянул руку и коснулся ноги любимой.

— Не представляю, кто такой этот Альпос! — выругался я. — Что я мог ему сделать?

— Он сказал, что ты захочешь его найти…

— Еще бы я не захотел найти эту тварь!

Едва я повышал голос, Наташа тут же вздрагивала. Поклявшись больше не кричать в ее присутствии, я нервно дернулся.

— Он просил передать только одно слово, — продолжала говорить она лишь тихим шепотом. — Бультерьер.

— Бультерьер? — Я потер переносицу, силясь понять, что означает сие слово. Бультерьер… Как я могу найти человека… или не-человека лишь по одному слову? И причем тут именно бультерьер?

И я вдруг вспомнил, что означает это послание. Вернее, кто мог его оставить.

— С-сука! Поганый мент! Жирная тварь! Убью!

Я уже не сомневался, кто именно виновен в уродстве любимой. Мне не была понятна мотивация, совершенно непонятна, но едва я догадался, как тут же сорвался с места, как срывается с цепи бешеная собака. В мгновение ока в моей руке появился мобильный телефон.

— Стас, это я. Срочно разыщи Алексея, надо отловить одну тварь.

По ту сторону волны Топор устало спросил:

— Слышь, Гейзер, я только домой завалил. Давай завтра, а?

— Сейчас! — скривился я в гневе, удерживаясь, чтобы не швырнуть трубку вслед минибару. — Сбор на станции «Кольцевая» через десять минут!

Топор откуда-то свалился — это было слышно по глухому стуку и короткому чертыханью вампира. Но ответил он бодро и серьезно:

— Окей, через десять минут у «Кольцевой».

Я хлопнул крышкой телефона.

— Сереженька, не уходи! Пожалуйста! — запричитала Наташа, прикрывая лицо рукой.

— Я должен, любимая, — ответил я.

— Но ты не понимаешь! Альпос не человек! Он демон, очень сильный демон!

— Он был в милицейской форме? — шипя, спросил я. — Жирный ублюдок в ментовской форме?

Наташа, помедлив, невольно кивнула.

— Разорву!

Я не мог понять, почему проклятый лейтенант, два раза допрашивавший меня, решил учинить расправу. На его месте нормальный человек ушел бы на месяц в запой, а потом, потеряв, естественно, работу, попытался забыть обо всем и начать новую жизнь. Этот же урод взвился на меня, да так, что не остановило его даже женское лицо.

— С ним были еще два демона, Сережа! Они намного сильнее тебя, они убьют тебя!

— Черта с два они меня убьют!

Я подошел к селектору, нажал на кнопку и дождался ответа.

— Немедленно усиленную охрану в сороковую квартиру!

Через минуту раздался звонок. Я открыл, молча приветствовал двух молодых охранников, вернулся к селектору и проорал:

— Слушай, падла, если ты сию минуту не пришлешь еще как минимум пятерых с оружием, я спущусь и разорву твою глотку!

В ответ дежурный крякнул, шумно выдохнул и засопел. Однако следующим рейсом лифт привез пятерых в камуфляже и с автоматами. И где они держат свою усиленную охрану?

Я быстро нацарапал на клочке бумаги столбик цифр и отдал ближайшему секъюрити:

— Как можно быстрее разыщи Турина из тридцать девятой. Скажешь, чтобы приезжал сюда.

Наташа, перед тем как появилась охрана, скрылась в ванной комнате и включила воду. Я немного помешкал, а потом прямо на глазах у охранников отогнул часть коврового покрытия и отпер потайной оружейный сейф. За период работы на Игоря в моем личном арсенале появилось несколько стволов, из которых я особенно гордился «Пустынным Орлом» пятидесятого калибра. Именно его я отправил в кобуру за спиной, когда нацепил штурмовую «сбрую» вампира, подмышками закрепил два пистолета-пулемета «Клин» разработки Евгения Драгунова, рассовал куда можно запасные обоймы. Охранники смотрели на мои приготовления широко открытыми глазами и с отвисшими челюстями.

— Про тайник — ни слова! — погрозил я им кулаком. — Никого не впускать и не выпускать до моего прихода, кроме Турина. Ясно?

Я еще раз посмотрел на дверь в ванную, мысленно потянулся к Наташе и поцеловал ее. Потом выскочил на площадку и спустился вниз. В холле дежурный зыркал на меня недобрым взглядом, но я хищно оскалился, и он тихо сполз под свой стол. На улице я подумал, что было бы неплохо завладеть одной из множества машин, оставшихся после оуросов, а пока придется ловить извозчика.

К назначенному сроку я уже стоял у станции метро «Кольцевая».

ГЛАВА XVII

Проклятый старый дом!

«Король и шут».

Практически одновременно со мной станции подъехал «чирок» Шокера. Боевики вылезли наружу, поспешно подошли ко мне и в голос просили:

— Какого черта лысого?!

Я взмахом руки заставил их умолкнуть. Не знаю, крупным ли я стал начальником в глазах этих оуросов, или сила сотен вампиров заставляла их покорно слушаться меня, но приказания последнее время они выполняли без пререканий.

— Поехали, по дороге расскажу, — кивнул я в сторону джипа.

Но не успел сделать и одного шага, как сзади меня окликнул знакомый голос. Я обернулся. Мозги мои последнее время работали отменно, и я догадался, что последует дальше.

— Не стоит делать то, что ты затеял, Сергей! — Светлана стояла в нескольких метрах от нас, охотница Ордена Света, похожая на вампира из-за черного плаща и пронзительного взгляда.

— Позже поговорим, ладно? — скривился я в улыбке. — Мне пора.

— Нет, постой! Ты не можешь…

— Послушай, Светочка! — я обернулся так резко, что полы моего плаща взвились в воздух, опять напоминая собой перепончатые крылья летучей мыши. — Если ты знаешь, что я затеял, значит, ты знаешь, почему я это затеял! Верно? Но позволь спросить, почему ни ты, ни кто-то другой не попытались остановить демона, прежде чем он изуродовал Наташу?

Топор и Шокер переглянулись.

— Ты не знаешь, что было! — крикнула охотница в ответ. — Я пыталась помешать, но он был не один! С ним был демон Герадо — покровитель оборотней. Я… не смогла остановить Герадо.

— Тем хуже. Теперь я убью их обоих.

Я опять пошел к машине, открыл дверь и хотел сесть, но Света оказалась подле меня на секунду раньше, и стволы двух серебристых пистолетов хищно нацелились мне в грудь. Оуросы тут же извлекли свои пистолеты и приставили к голове охотницы. Заметившие происходящее прохожие поспешили удалиться как можно подальше.

— Я не могу позволить тебе убивать людей! — В голосе Светланы было сильное напряжение. — Операция закончилась успешно, и ты выведен из игры. Успокойся сам и успокой своих приятелей, либо убей меня прямо сейчас.

— Я выведен из игры? Ничего подобного! Игра только начинается, и мне плевать на ваши операции. Я поступаю по собственному усмотрению.

Руки охотницы затряслись. Я смог заметить, как пальцы плавно спускают курки, приготовился к выстрелам, и когда они разорвали нависшую над нами тишину, успел увернуться от смертоносных серебряных пуль. Ударом ноги я повалил девушку на грязный асфальт тротуара, вывернул руки и отшвырнул пистолеты. Теперь уже мой «Пустынный Орел» смотрел девушке в затылок. Стас и Леха не успели среагировать и с большим опозданием опустили свои пистолеты вниз, вновь беря охотницу на мушку.

— Что же ты ждешь? — простонала под тяжестью моего тела Светлана. — Стреляй!

Я нервно убрал «Орла» в кобуру и поднялся.

— Лучше охраняй Наташу, пока я разбираюсь с демонами.

Я сел в машину и с силой захлопнул дверь. Помедлив, боевики последовали моему примеру.

— Не надо убивать! — крикнула охотница, когда машина уже сорвалась с места, и, скрипя резиной, прыгнула в транспортный поток. — Не перечеркивай того, что уже сделал!

Но я не мог ее слышать. Сказав Шокеру, куда ехать, я развалился на заднем сиденье в напряженном ожидании предстоящей сечи.

Не оборачиваясь, Шокер спросил:

— Серега, что случилось с Наташкой-то?

Я увидел его обеспокоенные глаза в зеркале заднего обзора. Вампир отражался только потому, что зеркало было заговорено. Надо как-нибудь, когда все закончится, поставить такое же дома…

— Пока мы разъезжали по гостям, кто-то забрался в мою квартиру и изуродовал лицо Наташи. На нем не то что места живого не осталось, на нем кожи-то почти нет.

— Ни хрена себе дела! — ругнулся Топор. — И кто мог такое сотворить?

— Один знакомый мент, — презрительно фыркнул я, как будто речь шла о чем-то мерзком и отвратительном. — Он допрашивал меня после инициации Макса, а потом — перед отлетом в Екатеринбург. Все пытался узнать, каким образом клуб «Носферату» связан с организованной преступностью.

— Тогда еще Ганс вытащил тебя из ментовки?

— Да, именно тогда. Не пойму только, чего он на меня взъелся.

— Ничего, сейчас разберемся, — опасно крутанул руль Шокер, обгоняя летящих по проспекту таксистов. — Только меня беспокоят слова той девки — это она твоя охотница, да? Демон Герадо — предводитель всех ныне живущих оборотней. Вроде нашего Познавшего Кровь. Его так просто не завалишь.

— Мы договорились перестроить Оурос, не так ли? Раньше мы сражались лишь с людьми и вампирами, а теперь научимся убивать демонов. — Мой голос сквозил металлом.

Шокер остановил машину во дворе отделения милиции. Несколько фонарей бросали тусклый свет на пару «уазиков» да три автомобиля вневедомственной охраны. Боевики проверили свои «сбруи», Топор бросил через плечо:

— Кого мочим?

— Всех! — оскалился я в ответ.

Боевик кивнул. Стас вообще не выглядел обеспокоенным или напряженным. Сдается мне, что ни на каком заводе он не работал до инициации, а был бойцов отряда спецназа — как минимум. В нем просвечивал опытный солдат, специалист по делу смерти. Впрочем, он мг стать таким уже после инициации, на улицах города.

Наша троица через пластиковые двери зашла в «приемный покой» отделения. В дежурной комнате сидели три милиционера, которые молча уставились на нас.

— Что…

Закончить фразу дежурный не успел. Я дернул за специальный ремешок «сбруи», и пистолеты-пулеметы упали прямо в ладони. Длинной очередью я изрешетил всех людей в дежурке, а Стас и Леха пробежались по коридору до конца, пока я менял магазин. Профессионально прячась за углами, боевики убедились в отсутствии противника и стали прикрывать мое твердое продвижение на второй этаж, к кабинету поганого лейтенанта. Из открывающихся дверей выбегали милиционеры с оружием, но пулеметным огнем отбрасывались обратно, не успевая произвести даже одного выстрела.

Наконец, я дошел до искомой двери и ударом ноги сорвал ее с петель. Внутри сидели незнакомые мне офицеры, тут же бросившиеся на пол. Аккуратно пристрелив каждого, я внимательно рассмотрел кабинет, но ничего наводящего не увидел.

— Что будем делать дальше, Гейзер?

Топор назвал меня по кличке, данной негельносами. Мне кличка не нравилась, но ничего против я не сказал.

— Вниз, к камерам!

Мы сбежали по лестнице, попутно убивая всех попадающихся в поле зрения. Отделение уже наполнилось едкими пороховыми газами и телами милиционеров, через которые приходилось перешагивать. Когда мы спустились в цокольный этаж, где, как я знал, расположены камеры предварительного заключения, то наткнулись на группу автоматчиков, встретивших нас яростным огнем. Я случайно поймал грудью несколько пуль, но они отскочили от меня, не причинив ни малейшего вреда. Опустошив магазины обоих «Клинов», я стал перезаряжать оружие. Все камеры оказались пусты, лишь в той, где я когда-то побывал, тряслись от страха давешние боксеры. Наверное, их взяли за очередную хулиганскую выходку вроде драки, однако расспрашивать «спортсменов» я не стал, а просто расстрелял их практически в упор.

— Куда теперь?

Я не мог ответить, потому что не знал ответа. Другого выхода из подвала не было, а наверху мы всех перестреляли. Где же мог укрыться чертов лейтенант, назвавший себя Альпосом?

Внезапно свет во всем здании погас. Мы дернулись и пригнулись, до боли в глазах всматриваясь во тьму. Сверху послышались какие-то шорохи, судя по их характеру, что-то многочисленное приближалось к нам по лестнице. Напряжение завладело нами, пока призрачные звуки становились все ближе и отчетливее. На всякий случай Шокер и Топор присели на одно колено, выставив вперед на вытянутых руках свои «Вихри» — пистолеты-пулеметы для бесшумного ведения огня. Темнота была настолько густой и обволакивающей, что даже усиленное зрение вампира едва могло с ней бороться.

Заметив смутное движение в проеме двери, я прицелился и пальнул очередью. Во вспышках огня мы увидели целую толпу милиционеров в окровавленной форме и с черными, как сама тьма, глазами. Не надо быть гением, чтобы догадаться — это те самые милиционеры, которых мы только что расстреляли. Какая-то сила заставила их ожить и вновь наброситься на нас толпой залитых кровью мертвецов.

— О, черт! — закричал Шокер, когда длинная автоматная очередь брызнула бетонной крошкой в том месте, где он только что сидел. — Да они еще и палят!

Мы кинулись врассыпную, насколько это было возможно в узком коридорчике между решетками КПЗ. Затрещали в ответ «Клины» и «Вихри», но во всполохах выстрелов я видел, что девятимиллиметровые патроны не могут справиться с противником.

— Это нежить! — рявкнул Топор, отбрасывая огнестрельное оружие. — Пистолеты не помогут.

Я хотел спросить, что он хочет этим сказать, ведь как-то уничтожить противника на все же надо. Но тут увидел, как из складок плаща Топор выхватил два легендарных серебристых томагавка с черными ручками. Приняв устрашающий вид, он я ревом понесся в толпу мертвых милиционеров. Шокер последовал примеру напарника и освободился от раскалившихся «Вихрей». Но, в отличие от Топора, в его руках появился небольшой, в локоть длиной, стрежень. Я знал, что это за оружие, и не удивился, когда стержень вдруг раздвинулся и превратился в длинный прут, с обоих концов которого искрились и извивались голубые змеи электрических разрядов.

Я очень хотел выхватить из-за спины что-нибудь вроде катаны, или ощутить в ладонях тяжесть вакидзаси, кэна, а лучше — дайто[8]. Но холодное оружие в моем походном арсенале отсутствовало, поэтому, недолго думая, я отшвырнул «Клины» и бросился вслед оуросам на толпу извивающихся и отвратительно гримасничающих мертвецов.

Началась настоящая сеча. Топор, ловко орудуя томагавками, рубил направо и налево, одним ударом отсекая конечности врагов. Острия томагавков вонзались в головы и туловища мертвецов, перерубали ключицы и кромсали ребра, но мертвецы не унимались. Казалось, что многочисленные ранения только делают их свирепее и агрессивнее. Какая же сила должна была поднять на ноги убитых людей и дать такой запас неуязвимости?

Шокер размахивал шестом как заправский эквилибрист. От мощных разрядов тока мертвецы отлетали и влажно хлопались о стены, но вновь возвращались к битве. Удары шеста переламывали им кости и черепа, но они все равно пытались скрутить нас, изорвать в клочья скрюченными пальцами и окровавленными зубами. Именно зубы вцепились в меня со всех сторон, когда я бросился в гущу драки и ввиду отсутствия подходящего оружия молотит нежить руками и ногами. встряхнувшись, как собака, я скинул с себя впившихся мертвецов, схватил в темноте и пылу битвы чью-то голову и, приложив максимальное усилие, оторвал ее. Не было времени дивиться чудовищной силе собственных рук, я откинул пинком сразу двух сержантов, возможно даже, именно тех, кто в свое время лупил меня, провел серию ударов по корпусу полноватого майора, выхватил пистолет из рук какого-то прапорщика.

Крики, шипение, стон, ругательства, звуки ударов, треск ломаемых костей, разряды электричества — все это сплелось, слилось в один сплошной звуковой фон, настолько загипнотизировавший меня, что даже когда битва закончилась, я не сразу осознал это. Когда я вновь завладел контролем над сознанием, то окинул поле боя взглядом, стараясь получше разглядеть то, что осталось от нежити, в темноте. А осталось многое… Извивающиеся руки и ноги, хлопающие челюсти отрубленных голов, дергающиеся туловища в ошметках милицейской формы — кошмарная, параноидальная картина порубленных мертвецов, как в западных фильмах ужасов.

— Уф, отделались! — фыркнул Топор, обтирая выправившейся футболкой лицо, обильно залитое кровью. С томагавком на пол падали темные капли.

— Кто-то из демонов оживил их и направил против нас, — заверил Шокер. Шест в его руке опять превратился в короткую дубинку. — Лучше убираться отсюда поскорее, пока эти куски мяса не попытались атаковать вновь.

Я понятия не имел, как судорожно дергающиеся останки человеческих тел смогут напасть на нас, но не стал справляться об этом. Мы подобрали брошенное оружие, перезарядили магазины и поспешили наверх. Перед самым уходом я вдруг заметил, что за металлической решеткой одной из камер бьются в зверином экстазе мертвые, но оживленные неведомой силой боксеры. Их глаза, превратившиеся в отвратительные черные пятна, сверкали во тьме и пронзали меня насквозь. Я подошел к мертвецам вплотную, вытащил «Пустынного Орла» из наспинной кобуры и прицелился точно в голову одного из боксеров. Выстрел прогремел в тесном помещении, как взрыв гранаты, мертвеца отбросило к противоположной стене. Я видел, что пуля пятидесятого калибра попала точно в лоб и расщепила голову надвое, выворотив одну часть на пол камеры. Однако мертвец поднялся и без промедления побежал на меня. Прутья решетки остановили его, но оставшийся целым глаз смотрел с жуткой ненавистью и жаждой убийства. Скрюченные пальцы на вытянутых руках силились схватить меня за одежду и подтянуть ближе.

Я сделал шаг назад, прицелился и разрядил обойму в обезображенную голову живого трупа. Ни от головы, ни от шеи ничего не осталось. Даже верхняя часть груди была разворочена пулями, но мертвец не унимался и, обезглавленный, опять поднялся на ноги и безошибочно определил мое местонахождение. Уцелевший боксер шипел и не обращал внимания на расправу над себе подобным.

Я в ужасе сплюнул кровавый сгусток — прокусил язык в пылу драки. не пытаясь больше уничтожить нежить, я поспешил вдогонку друзьям наверх с уверенностью, что оживших мертвецов можно уничтожить только расчленением, но даже после этого отдельные части тела продолжают жить и, возможно, оставаться опасными.

На улице я натолкнулся на спины боевиков. Они смотрели на джип и не отвели взгляда, когда я врезался в них. Не поняв, в чем дело, я также посмотрел в сторону машины и невольно замер. На крыше «чирка» стоял высокий и худой, как скелет, человек в туманном, призрачном белесом плаще. Приглядевшись, я увидел, что перед нами и в самом деле скелет.

— Вампир Сергей! — противно проскрипел он загробным голосом, не двигая челюстью. — Вот, значит, кто так заинтересовал Яугон.

Я выхватил «Клины» и пустил с десяток пуль в демона, но они прошли сквозь него, как сквозь воздух и вонзились в стоящее неподалеку здание ремонтирующегося кинотеатра. И это не смотря на то, что пули были серебряными, а серебро, как известно, хорошо помогает защищаться от всяческой нечисти.

— Предлагаю встречу, — деловито сказал скелет, не смотря на скрежещущий голос. — Сегодня в полночь на городском кладбище.

— Где Альпос? — прорычал я сквозь зубы.

— Он будет там, — заверил демон. — Ему хочется изуродовать твое лицо так же, как и твоей нимфоманке. Кстати, симпатичная была сучка!

Я взревел и пулей бросился вперед. Оттолкнувшись от земли, я прыгнул на демона, но прежде чем успел схватить его за костяные ноги, он исчез. Перелетев джип, я плашмя упал на асфальт и в ярости ударил кулаками.

— Убью гадов!

Оуросы уже суетились около машины, открывая двери.

— Поехали отсюда, Гейзер! С минуты на минуту прибудет подкрепление из числа местной милиции. Нам незачем устраивать еще одну бойню.

Я поднялся и, шоркая подошвами ботинок, подошел к «чирку».

— Что это за урод? — спросил я, имея в виду скелета в плаще из светящегося тумана.

— Сэктон, демон-некромансер. Я думаю, именно он оживил Ментов. — Шокер выглядел по-настоящему испуганным. — Похоже, мы привлекли внимание Яугона, черт!

— Это все из-за взрывов, — заверил Топор. — Сначала здесь, потом в Новосибирске. Яугону не понравилось, что в одночасье погибло столько вампиров, и он послал отряд карателей. Не знаю, кто такой этот Альпос, но если он раньше был человеком, значит, с ним можно справиться. Но Герадо и Сэктон!… Это ж очень сильные демоны!

Шокер уже летел по Волгоградскому проспекту, игнорируя знаки дорожного движения и светофоры. Я знал, что вампир так управлял машиной только в экстренных случаях.

— Герадо может натравить против нас всех оборотней, живущих в городе и окрестностях, — сказал Леха. — Всего бойцов пятьдесят-шестьдесят. Хорошенько вооружившись, мы сможем отбиться. Но Сэктон… Черт, Стас прав: Сэктон очень силен.

Я выковырял из раны на руке отколовшийся зуб, принадлежавший когда-то одному из мертвецом. Тело покалывало и «вело», что означало процесс регенерации тканей, так называемое восстановление. Странно, но мертвецы смогли серьезно искусать меня не смотря на защиту Медальона Бескровия. Пули не вредили, но поднятые демоном мертвецы…

— Теперь демоны не успокоятся, пока не уничтожат всех нас, — заключил Топор. — Доигрались в войну, мля!

Я кисло поморщился:

— Не стоит сходить с ума раньше времени.

— А что, у нас есть козырные карты в рукаве?

— Может, и есть, — уклончиво ответил я, не представляя, однако, какими козырями может располагать наш маленький отряд.

— Если бы уцелели вампиры, — укоризненно произнес Стас, и упрек в его голосе предназначался мне.

— Сколько сейчас времени?

Стас шумно развернулся и в полном недоумении уставился на меня. Даже Шокер против обыкновения не стал смотреть в зеркало заднего вида и тоже повернулся, бросив управлять мчащимся с большой скоростью джипом.

— Ты что, собрался идти на кладбище?!

— Сколько времени? — настойчиво повторил я вопрос.

Леха вернулся к управлению, мелком глянув на наручные часы.

— Без четверти десять.

— Значит, еще есть два часа, — зачем-то уточнил я. — Надо подготовиться…

— О Дьявол! Ты на самом деле псих, Гейзер! — застонал Топор, закрыв лицо руками. — Ты же не представляешь, что там будет, на кладбище! Просто пойди дедуктивным путем и догадайся, зачем Сэктон назначил встречу именно на главном городском захоронении.

Я уже давно сделал соответствующие выводы, но Топор, видимо, и в самом деле считал меня безумцем.

— Там тысячи, десятки тысяч могил! Десятки тысяч воинов, которых может поднять демон! При этом нежить нельзя уничтожить серебром или святой водой, им не страшны глубокие раны — сам видел! Полсотни оборотней — чепуха, но рать с городского кладбища — это страшная сила!

Я отвернулся к окну и минуту смотрел на пролетающие здания, особо не вглядываясь. Затем обратился к боевикам:

— Если Сэктон оживит столько трупов, то Актарсис обязан будет вмешаться. Разве не это втолковывалось мне всеми кому не лень на протяжении нескольких месяцев? Действие одной стороны обязательно вызывает противодействие другой.

— Актарсис не станет вмешиваться, и знаешь, почему? Потому что разборки идут внутри самой Тьмы! Астеры будут спокойно наблюдать, как всех нас посадят на кол и обезглавят, особенно после того, как мы расстреляли два с лишним десятка ментов. Живых ментов, между прочим! Живых людей! Зачем тратить силы на уничтожение отродий зла, когда они сами с успехом справятся с этой задачей.

— Но оживление целого кладбища — это не игрушки! — попытался я возразить, уже зная, что спор проигран. — Что если мертвецы пойдут в город? Астеры обязаны помешать этому!

— После того, как нас убьют, мертвецы преспокойно залезут в свои могилки и опять подохнут. Никто из смертных даже не догадается, что ночью мертвяки всем скопом разгуливали под луной. Сэктон не самоубийца и, выполнив поставленную перед ним задачу, не станет идти дальше. А задача у него, сам знаешь, какая.

Шокер уже подруливал к моему дому. Когда машина замерла перед крыльцом, он заглушил мотор и сказал:

— В любом случае нам надо что-то делать. Самое лучшее — свалить из страны куда подальше. В Африку, в Сахару!

Я вылез в вечернюю прохладу. Зима едва ли чувствовалась, не то что в Сибири.

— Сергей, ты слышал? — крикнул Топор. — Нам надо что-то делать!

— Можете бегать хоть вечность, — пожал я плечами. — А я через два часа буду на кладбище.

Топор завыл от бессилия, бормоча:

— Первый раз вижу вампира-самоубийцу…

Я ожидал, что позади заворчит мотор джипа, и оуросы уедут. Но услышал, как хлопнули двери, и вампиры последовали за мной.

ГЛАВА XVIII

И когда вода отступит назад,

Берег выйдет и откроет героя…

В. Бутусов.

Когда мы поднялись в квартиру, то я обнаружил стоящих у дверей автоматчиков. Черт, они выполнили поручение! На мой вопрос, что они делают снаружи, последовал ответ:

— Турин выгнал нас за дверь. Сказал, что мешаем.

Я кивнул, отпер замок и зашел внутрь. На диване лицом к спинке лежала Наташа, укрытая почти с головой мягким пледом. Похоже, она спала. Рядом с ней в кресле сидел Макс с пультом в руках, а перед ним стояла плазменная панель телевизора. Я узнал в ней собственность друга и понял, что тот догадался принести кинотеатр из своей квартиры. Увидев нас, Макс поднялся навстречу, положив пульт на остатки журнального столика.

На мой молчаливый вопрос он ответил:

— Наташа только что уснула. Дьявол, ну и звери поработали над ее лицом!

Я тихо, чтобы не нарушать сон любимой, прошептал:

— Пойдем к тебе. Надо кое-что обсудить.

Мы покинули одну квартиру и гуськом перебрались в другую, велев охране не терять бдительность и зорко следить за спокойствием девушки. Едва дверь за нами закрылась, Макс всплеснул руками и воскликнул:

— Перед самым вашим приходом был экстренный выпуск новостей. Говорили, что некто устроил кровавое побоище в отделении милиции, разрубив всех, кто там был! Я полагаю, это ваших рук дело.

— Наших, — буркнул Топор, падая на диван.

Пока я хозяйничал на кухне и приготавливал кофе, Максу пересказали историю нашего проникновения в отделение милиции на Волгоградском проспекте. Он был в шоке от истории, но тем не менее выразил недовольство тем, что его оставили в стороне. Когда я объяснил, что в стороне его никто не оставлял, но он выполнял важную задачу по обеспечению безопасности Наташи, друг успокоился.

Теперь нам предстояло обговорить то, каким образом противостоять демонам в грядущей битве.

— Черт, если бы не Сэктон! — причитал Стас. — Против него мы совершенно бессильны!

— И непонятно, кто такой этот Альпос, — добавил Леха. — Если он тот самый лейтенант, то с чего ради нам его бояться? Ведь он же человек…

— Странное имя у него — Альпос. Может быть, это кличка? — Макс вопросительно посмотрел на нас. — Я к тому, что, к примеру, Леху зовут Шокером, потому что он в драках пользуется шестом с электрошоками, а Топор — своими томагавками. И тебе, Серега, кличку Гейзер не просто так дали… Может, этот Альпос когда-то в Альпах был?

— И что с того? — хихикнул Стас. — Нам это ничем не поможет.

За нашими спинами раздался голос:

— Его имя произошло от слова «альп».

Мы дружно повернули головы и недоуменно уставились на Светлану, охотницу Ордена Света, стоящую в дверном проеме с большой спортивной сумкой в руке. Как она открыла дверь, я мог только догадываться. У светлых, вероятно, есть свои способы проникновения в запертые жилища.

А Света, не обращая внимание на недоумение на наших лицах, прошла вглубь комнаты, поставила сумку на пол и села на подлокотник кресла рядом с Топором. Последний невольно попытался отстраниться от охотницы подальше.

— Альпами в средние века звались вампиры, обитавшие в северных областях нынешней Германии, — невозмутимо продолжила девушка. — В настоящее время это слово имеет более узкое значение и обозначает особый вид вампиров, практически неуязвимых для оружия.

— Откуда ты взялась? — осведомился Шокер. — И, собственно, зачем ты здесь?

— Затем, чтобы помочь вам.

— Помочь?! — воскликнул Топор. — Вот это да! Еще один псих в нашей банде! Да где это видано, чтобы светлые помогали темным?

— Вы ведь планируете операцию против сил Тьмы, не так ли? — подмигнула Светлана. — Поэтому я вправе считать, что поступаю правильно.

В дверь, которую охотница закрыла за собой, тихо постучали. Еще один волонтер явился, что ли, подумал я отвлеченно. Макс поспешил в прихожую и открыл дверь. После неясного шороха и шепота он окликнул меня:

— Серега!

Я повернул голову и увидел Наташу. Она стояла, понурив голову, но сквозь прикрывшие лицо волосы можно было видеть ужасные раны. Девушка робко прошла и села рядом со мной, никуда особенно не смотря.

— Ох, Дьявол меня побери! — прошептал ужаснувшийся Топор. — Теперь, Гейзер, я тебя понимаю… Сукин сын этот Альпос!

— Разорву собственными руками! — вторил шепотом Леха, потрясенный не меньше друга.

Наташа была любимицей всех вампиров «Носферату». Не знаю, спала ли она с Лехой или Стасом, и предпочитаю не думать об этом, но девушку по-настоящему любили и считали если не любовницей, то по крайней мере младшей сестренкой, красивой и ветреной, нуждающейся в постоянной опеке и защите.

Света побледнела, разглядывая раны на лице Наташи. Я, чтобы прекратить это молчаливое созерцание чужого горя, обнял Наташу и прижал к груди.

Мы несколько минут просто обменивались взглядами, пока Топор не выдавил сквозь зубы:

— За что?

— Видимо, Альпос таким образом отомстил Сергею за собственное уродство, — предположила Светлана.

— Но я его пальцем не трогал! — возопил я.

— Так ли это? — прищурилась охотница. — У меня есть информация, что, прежде чем ретироваться из отделения, ты его укусил.

Я вспомнил, что действительно такой факт имеет место быть.

— Но я же его не уродовал! К тому же, раз я заразил его вампиризмом, почему он не погиб вместе с остальными оуросами?

— Я говорила тебе, что процесс мутации занимает определенное время. Ты внес в его кровь и его душу инфекцию, но полноценным вампиром он стать не успел. Взрыв, должно быть, вызвал что-то похожее на лучевую болезнь, обезобразив тем самым Альпоса до неузнаваемости. А он, зная твой новый адрес, решил наведаться в гости и отомстить, тем более что почувствовал в себе невероятную силу.

Я какое-то время переваривал слова девушки, но потом спросил:

— Откуда же у него сила?

— Не знаю, — смутилась она. — Но кто-то превратил его в альпа — практически неуязвимого вампира.

— Замечательно! — выразил общее мнение Топор. — Я-то думал, что он всего лишь человек или обычный вампир, а он, оказывается, чертов альп!

Я рассказал Свете о том, что кроме Альпоса у нас есть и другие враги, и в частности — Сэктон и Герадо.

— Да, это серьезные противники, — согласилась охотница. — Герадо повелевает всеми оборотнями, как Познавший Кровь — вампирами. Он демон древний и сильный. А Сэктон — маг-некромансер, тоже демон, и тоже практически неуязвимый.

— Но ведь это чертовски прекрасно! — бился Топор в поддельном веселье. Глаза его были комично округлены. — Трое «практически неуязвимых» парня против вполне смертных вампиров.

— Я сказала «практически неуязвимых» специально для того, чтобы намекнуть: существуют теоретические способы уничтожить их всех.

Мы с любопытством стали слушать то, что решила рассказать охотница. Определенно, ее знания в области сил Тьмы могли помочь нам противостоять демонам.

— Герадо очень сильный демон, его дом — Преисподняя. Но, оказываясь в Срединном мире, он в силу особенностей своей энергетики становится завязан на физическом теле. Чтобы повелевать оборотнями, надо самому быть оборотнем, и Герадо вынужден носить физическую оболочку. Но притом его нельзя убить ни серебром, ни топором, никаким оружием вообще. Основная сила Герадо заключена в его способности контролировать разум оборотней, воздействовать на них дистанционно, ментально. Он может дать любую команду любому оборотню в любой точке мира, когда поднимается в Срединный мир.

— В чем же тогда заключается его уязвимость? — нахмурился Леха.

— Он оборотень и повелевает другими оборотнями, но смертен. Смерть ему может принести обычный вервольф, вступивший с ним в схватку, — пояснила девушка. — В такой схватке Герадо не сильнее среднестатистического перевертыша.

Топор поморщился и нахмурил брови еще сильнее. После недолгих раздумий он выдал:

— Герадо способен контролировать всех вервольфов, так? Тогда где нам достать оборотня, не поддающегося его воздействию? Отчего-то мне кажется, что такого оборотня не может быть в принципе, и чертов Герадо неплохо застрахован от несчастного случая!

Светлана не стала отвечать на этот, прямо скажу, важный вопрос.

— Теперь Альпос. Он обладает колоссальным запасом живучести, скорость регенерации его тканей почти мгновенна. Скажем, вы отрубаете ему голову, но прежде чем вам меч или топор выйдут из шеи, рана затянется. И тем не менее смертен. Крестьяне северной Германии в средние века нашли способ борьбы с альпами. Для того, чтобы убить вампира, они обрызгивали его святой водой. Вода отнимает способность быстрого заживления ран, и, пользуясь этим, крестьяне втыкали в сердце альпа деревянный, чаще осиновый кол, предварительно смоченный кровью священнослужителя.

— Ну дела! — подивился Стас. — Оказывается, эти альпы полные уроды! Мы-то можем хоть душ из святой воды принимать, и ничего, а они слабеют!

— Альпы сильнее простых вампиров и больше завязаны на темной энергии. Освященная вода несет в себе энергию Света, которая, в свою очередь, оказывает гораздо большее влияние на вампира-альпа, чем на обычного вампира.

— Это понятно, — махнул рукой Леха. — Остается загвоздка с кровью священника. Я почему-то склонен полагать, что крестьяне, борясь с альпом, решали сразу две задачи: во-первых, конечно же, уничтожали вампира, а во-вторых, проверяли, истинный ли служитель Господа в их местной церкви.

— Так оно и было на самом деле, — согласилась Светлана. — Если кол, смоченный кровью священника, альпа не убивал, то убивали самого священника, справедливо считая его нечестивым служителем Бога, не верующим в своего Отца, живущим не по канонам Церкви.

— Хе, но если уже тогда были такие прелюбодеи, то что говорить о современном мире? — поперхнулся Топор. — Даже Папа Римский ныне больше верит в жизнь на Марсе, чем в Господа Бога!

— Ты несправедлив, — упрекнула его Светлана. — Папа не может не верить в Бога, иначе не стал бы Папой.

Топор покачал головой, как бы говоря: «Как же, как же!…».

— Но не полетим же мы в Ватикан за его кровью! — хлопнул в ладоши Шокер.

— Конечно, не полетим. Да и незачем. У меня есть знакомый священник, в чистоте и святости которого я полностью уверена, — заверила охотница.

— Ах, ну да, — дал себе по лбу Леха. — Ты же светлая, я все забываю об этом.

Светлана улыбнулась и сделала что-то вроде мини-реверанса, насколько это возможно в сидящем положении. Продолжила:

— Остается Сэктон, демон-некромансер. С ним гораздо сложнее, потому что демона такого уровня способен убить лишь лиандр — меч ангела. Проблема, правда, в том, что лиандр может держать в руках лишь ангел.

Макс, опять предпочитая держаться в стороне обсуждения, воскликнул:

— Так позовем на подмогу пару ангелов! С их помощью мы справимся с демонами в два счета!

— Не получится, — печально ответила Светлана. — Астеры не станут помогать силам Тьмы, даже если эти силы идут против своих. Моральные принципы астеров не позволяют такого.

— Ни хрена себе расклад! — заорал Топор. Я все больше убеждался, что он был самым психически неустойчивым из нас. — Это что же получается, мы готовим операцию по уничтожению сильных демонов Яугона, мы начинаем серьезную войну против сил Тьмы, дабы в конечном счете победил Свет, мы рискуем собственными задницами рады склонения чаши весов в пользу Актарсиса, и при все при этом астеры не собираются помочь нам?

Понурив взгляд, Светлана отрицательно покачала головой.

— Да какие они тогда светлые-то! — ревел Стас. — Такие же сволочи, как и… все остальные! А еще хотят победы, моралисты х…евы!

— Стас, остынь! — посоветовал Леха. — Не будут помогать — хрен с ними. В конце концов, у нас есть охотница из светлых, что тоже неплохо. Кстати, а что Орден? Может, стоит позвать их на помощь?

— Охотники тоже не станут вмешиваться, — возразила Светлана. — Орден Света призван выполнять строго определенные задачи: следить за популяцией вампиров, за их проделками и — иногда — уничтожать. В драки с участием демонов Яугона охотники не полезут хотя бы потому, что толку от них мало — всего лишь люди, смертные и уязвимые.

Я хотел добавить, что Светлана тоже человек, и что пользы от нее тоже вряд ли будет много, но удержал язык за зубами. Нечего обижать девушку и упрекать ее в слабости, когда она самоотверженно идет на риск ради общей победы.

— Расставим все галочки над и-краткой, — предложил Шокер. — Мы знаем, как уничтожить двух сильных противников из трех. Еще мы знаем, что сопротивление нам будут оказывать полсотни оборотней и десятки тысяч трупов. Если оборотней можно просто расстрелять (в плане регенерации они не отличаются от людей), то мертвяков придется нещадно кромсать на кусочки. Не представляю, как мы справимся с этой задачей.

— Придется попотеть, — пожала плечами Светлана. — Поэтому мы должны взять все оружие, какое имеем в наличии. Против оборотней — автоматы. Против нежити — мечи.

— У меня есть вот это. — Топор выложил перед собой неочищенные от крови томагавки. — Предпочту оставить их.

— Я тоже хотел бы остаться при своем шесте, — добавил Шокер. — Но на всякий пожарный не откажусь и от меча.

— А у меня и нет-то ничего такого, — пожал я плечами. — Макс вон тоже без холодного оружия. Может, мы будем метать гранаты? Все-таки разрывает на куски, что и требуется.

— Гранаты — это хорошо, — согласилась Светлана. — Но метать их будет Макс. В реальном бою от гранат мало толку. Ты, Сергей, возьмешь мечи.

— Но я не представляю, как сражаться ими?

— Ты не представляешь, зато Игорь был прекрасным фехтовальщиком, — тихо подала голос Наташа.

— Вот именно, — мягко подтвердила ее слова Светлана. — Ты впитал не только энергию вампиров, но и их знания и навыки, как в фильме «Горец». Я уверена, что, когда потребуется, ты превзойдешь в фехтовании всех нас.

Я спорить не стал. Светлана расстегнула замок-молнию на сумке, которую принесла с собой, и выложила несколько длинных мечей с тонкими клинками, в которых я узнал японские дайто-катаны.

— Ну дела! — подивился Топор. — Я-то думал, что у тебя там пижама и тапочки!

Охотница не отреагировала на очередную шуточку вампира. Протянув мне один из мечей, она пояснила:

— Это национальное оружие Японии. Недаром в кинофильмах герои любят кромсать друг друга именно ими, ведь дайто — очень удобные мечи. Конечно, они немного тяжеловаты — целых четыре килограмма, но ты парень крепкий, справишься. Вот ножны, закрепи их на спине, чтобы не мешали свободно двигаться.

Я взял меч в руки и сразу почувствовал, что когда-то уже держал нечто подобное. Конечно, в моей собственной жизни ничего такого не было, но среди убитых мною вампиров были профессионалы боя на мечах. Я нежно погладил рукоять в три обхвата, крутанул хорошо чувствующуюся дайто-катану и хищно улыбнулся.

— Но, все-таки, что делать с Сэктоном? — вспомнил Леха.

— Будем надеяться, что он предпочтет убраться обратно в Яугон, если исход боя будет в нашу пользу, — ответила Светлана. — По-настоящему волноваться стоит не из-за некромансера.

Шокер, Топор и Макс вскинули брови одновременно:

— У нас есть еще какие-то враги? — высказал общий вопрос Леха.

— Врагов у нас полная Преисподняя, — скривилась Светлана. — Но реального вмешательства стоит ожидать лишь от Познавшего Кровь.

Сначала в комнате воцарилась могильная тишина, а потом Стас шумно выдохнул и по слогам прошептал:

— Нам пи…дец конкретный…

— Попали, — более цензурно, но тоже по слогам сказал Леха.

Светлана выдержала паузу, давая всем возможность прийти в себя после такой шокирующей новости, а потом чуть веселее обычного сказала:

— Будем думать, что Познавший натравил на Сергея двух демонов Яугона из-за страха самому лезть на рожон.

— Ага, как же! — оскалился Топор. — Самый главный Вампир беззащитен и слаб, как котенок!

— Но Сергей вобрал в себя силу сотен вампиров! — возразила охотница. — И двух Старейшин! Такой случай сам по себе уникален, и нельзя с точностью сказать, как отразится это на его общей энергетике!

— Но я не представляю, как пользоваться своей силой! — Настала моя очередь выражать несогласие. — Я не могу даже уйти в Портал!

— На самом деле это легко, — сообщила Светлана. — Надо всего лишь представить себе Портал и захотеть перенестись туда. Но ты никогда не видел Портала, поэтому и не можешь отправиться туда.

— Видел, — сказал я, помолчав. — Однажды он мне приснился.

Я вынужден был рассказать о своем сне, в котором Познавший Кровь натуральным образом превратил меня в отбивную. Леха и Стас по окончании рассказа закатила глаза к потолку, Макс превратился в статую, а на лице Светланы отразилась большая работа мысли.

— Значит, Познавший уже выходил на контакт с тобой, — задумчиво произнесла девушка. — Он подозревал тебя в сговоре с Орденом против вампиров и пытался отговорить. Но сейчас, я уверена, он находится в смятении от того, что ты сумел провернуть. Ведь ты, как ни крути, самый сильный вампир Срединного мира после самого Познавшего. Еще ни разу одним вампиром не уничтожались сразу два Старейшины.

— Но ведь этот два-в-одном-Старейшина не представляет, как использовать свою силу! — воскликнул Стас. — Если Познавший Кровь решит принять участие в битве, он в легкую скрутит всем нам головы! К чему весь этот маскарад?…

— Заткнись! — рявкнула Светлана. Я увидел в ней настоящую охотницу на вампиров. — Ступив на тропу войны, мы обязаны победить или проиграть. Никто не позволит нам просто так отказаться от битвы. Если Познавший Кровь все-таки подключится, то, будем надеяться, Небеса разверзнутся и пошлют нам на помощь архангелов.

— Хороша надежда, особенно если ты сама говорила, что такое невозможно, — ворчал обеспокоенный Стас.

— Надежда — хорошая штука, как ни крути, — весело, чтобы подержать в нас боевой дух, сказала девушка.

Ей было хорошо, ведь она светлая и принимает участие в войне с врагом. А мы, блудные дети порочных родителей, вынуждены бороться со своими же. Вынуждены навсегда быть отверженными и изгнанными.

Нас не примут Небеса, но не примет и Преисподняя.

Мы обречены на одиночество и постоянный страх, свои среди чужих, чужие среди своих…

Я в бессилии закрыл ладонью лицо. Другой рукой сильнее прижал хрупкое тело Наташи.

ГЛАВА XIX

Отличная ночь

Для смерти и зла…

«Агата Кристи».

Мы покинули элитный дом и на черном джипе отправились в холодную ночь навстречу судьбе. Хотелось верить, что навстречу победе, но по молчанию в салоне я понимал: в победу никто особенно не верит. Действительно, что могут сделать четыре вампира и одна охотница на вампиров, когда против нас выдвинуты такие серьезные силы: неуязвимый альп, повелитель вервольфов, бессмертный демон-некромансер, пятьдесят оборотней и несчетное количество живых мертвецов. Но самое главное: враг имеет высшую карту — джокера…

И этот джокер — самый древний и самый могущественный из когда-либо существовавших вампиров, демон Яугона, получивший от Сатаны имя Познавший Кровь.

В столь поздний час дороги успели опустеть, так что Шокер правил автомобиль быстро, стараясь не терять ни секунды. Мы проскакивали светофоры на красный свет, подрезали дорогие иномарки, пару раз сократили путь через пешеходные тротуары. Не знаю, специально ли вампир нарушает правила дорожного движения, но он явно получает удовольствие от этого.

— Здесь сверни налево, — потребовала Светлана, зажатая между мной и Максом. Она не испытывала никаких неудобств, разъезжая в компании четырех вампиров, хотя всю сознательную жизнь занималась деятельностью, направленной против нас. — Тормози!

Джип замер напротив входа в католическую церковь. Я не подозревал, что в нашем городе есть готическое здание церкви.

Мы вышли и хлопнули дверьми. Топор присвистнул, задрав голову:

— Ни хрена себе, Сикстинская капелла! Я и не знал, что ты католичка.

— Я крещена в православии, — ответила Светлана, уверенно шагая ко входу в церковь. — И не вижу разницы, какой конфессии придерживаться. Ведь главное — это вера в Господа.

— Ну да, конечно, — пробормотал Стас.

Мы — вампиры — последовали за девушкой, но перед высокими дверьми вдруг остановились в нерешительности. Никто не хотел на своей шкуре испытывать, безопасно ли входить в святилище Актарсиса. Конечно, нас уверяли, что святая вода, распятие, молитвы и церкви не могут причинить вреда вампиру, но, с другой стороны, есть альп и его уязвимость перед освященной водицей. Есть серебро, непонятным образом убивающее вурдалака.

— Кто первый? — хмуро поинтересовался Шокер.

Стас махнул рукой и сквозь зубы выругался:

— К черту! Давайте вместе.

Мы дружно сделали шаг вперед, как синхронные пловцы на олимпийских играх. Широкий вход позволил нам переступить порог церкви одновременно…

Ничего не произошло. По крайней мере, ничего плохого. Мы оставались целыми и не превратились в прах, пылающие факелы или еще что-нибудь в том же роде. Я вообще не заметил каких-либо отклонений в ощущениях, если не считать едва слышное, прилетевшее из далекого далека си духовых, как будто где-то со звоном лопнули сразу несколько струн.

— Вроде целы, — заметил Макс. — Это уже хорошо.

— Ну вы долго будете топтаться у входа? — крикнула из глубин церкви Светлана. Ее голос многократно усилился высокими сводами, разрисованными картинами религиозного содержания. — Как дети, честное слово!

Мы, сохраняя шеренгу, догнали девушку и проследовали в неприметную дверцу с правой стороны алтаря. Спустились по небольшой винтовой лестнице в подвал, ярко освещенный электрическими лампами. Подвал оказался библиотекой с большими и явно старыми книгами, высокими книжными шкафами, массивным дубовым столом и тщедушным старичком в рясе, сидящим в кресле и занятым чтением.

— Здравствуйте, святой отец, — поклонилась Светлана.

Мы предпочли остаться в тени за ее спиной. Конечно, старик не мог не заметить нас, но приветствовать его мне казалось издевательством. К тому же, трепещущее чувство морального превосходства этого священнослужителя над нами сковало мышцы тела.

— Здравствуй, дочь моя, — улыбнулся святой отец, поднимаясь навстречу гостье. — Вижу, ты привела в дом Божий вампиров.

— Эти вампиры встали на путь исправления, святой отец, — заверила девушка, сделав нам молчаливый знак оставаться на месте и не встревать в разговор. — Собственно, мы пришли по делу и у нас мало времени.

Священник закивал, соглашаясь, погладил длинную седую бороду. Затем подошел к нам вплотную и пристально посмотрел в глаза каждого.

— Эти вампиры совершили много зла, — уверенно сказал святой отец, как будто мы и сами не знали этого. — Они лишили жизни очень многих людей, принесли много горя. Им поздно становиться на путь исправления.

— Но вы говорили, что раскаяться никогда не поздно, — вежливо возразила охотница. — Эти четверо окончательно стали вампирами и уже не смогут превратиться обратно в людей, но то, на что они решились, поможет заслужить милость Божью.

— Господь милостив, но не настолько, чтобы прощать великий грех проклятой крови и сотни убийств, — более резко, чем следовало, ответил священник. — Я чувствую за плечами одного из приведенных тобою вампиров настоящие реки крови. Он совершил столько убийств, сколько звезд на небе в самую ясную ночь.

Указательный палец святого отца уперся мне в грудь. Сначала я хотел отвести руку священника и объяснить ему, что тыкать пальцами в незнакомых людей и вампиров — признак дурного тона… но сдержался.

— Его зовут Сергей, — сказала Светлана. — Именно он уничтожил многих вампиров в нашем городе, а также почти две тысячи негельносов в Новосибирске. Он вобрал в себя их энергию, энергию Старейшин Максимилиана и Фридриха, поэтому аура его так черна. Но в убийствах, совершенных теми вампирами, он не повинен.

— Вобрав в себя их силу, он вобрал и их грехи, — не согласился священник.

Светлана, как мне показалось, стала немного нервничать. Действительно, у нас оставалось все меньше и меньше времени, а почтенный святой отец был настроен на полемику.

— Но он сможет искупить их все, одержав победу в битве, которая состоится сегодняшней ночью. Он и его друзья смело выступили против сильных демонов Яугона и целой армии Тьмы. Они вампиры, перешедшие на нашу сторону, святой отец! И нам срочно нужна ваша помощь.

Старик, наглаживая бороду, медленно вернулся к своему креслу и с невозмутимым видом уселся, чтобы продолжить прерванное нами чтение.

— Отец! — воскликнула Светлана. — Нам нужна ваша помощь!

— Существу, живущему во Тьме, нельзя доверять, дочь моя, — ответил священник, не отрывая глаз от пожелтевших страниц. — Рано или поздно оно покажет спину и совершит предательство, ибо покровитель и отец его — Дьявол. Нельзя доверять Дьяволу, нельзя заключать союз с первопричиной мирового Зла.

— Сергей сразится с Познавшим Кровь! — почти выкрикнула девушка. Глаза ее заблестели от бессилия перед черствостью священнослужителя.

Но старик прервал чтение и вновь пристально посмотрел на меня.

— Ты говоришь, что этот молодой вампир бросил вызов Познавшему Кровь? Но ведь это абсурд! Никто из детей Познавшего не в силах одолеть его.

— А Сергей бросил! И я верю, что он победит!

Старик глубоко задумался, невольно шевеля губами. Наконец сказал:

— Даже расправа над Познавшим Кровь не сможет искупить греха проклятой крови, но лишь усугубит его. Однако уничтожение этого демона — поступок, заслуживающий похвалы Небес. наверное, я не совершу ошибки, если спрошу, что именно нужно вам от меня?

— Нам нужна святая вода и… немного вашей крови, — на одном дыхании выпалила Светлана, опасаясь, что старик откажется.

— И зачем же кровь моя понадобилась вампирам? — усмехнулся он. — Неужели по улицам ходит так мало народу, что существа Тьмы стали впредь наведываться в церкви?

— Один из наших противников — альп, которого можно одолеть лишь вбитым с сердце и орошенным кровью священнослужителя колом.

Старик сложил губы трубочкой и причмокнул.

— Я слышал о таком способе победы над альпом. И знаю, что он действительно помогает.

— Так вы ради благого дела пожертвуете небольшим количеством вашей крови? — в надежде спросила Светлана.

«Чирок» летел по проспекту прочь из города. Жилые дома остались позади, и где-то во тьме впереди скрывалось обширное кладбище, которому суждено этой ночью превратиться в поле брани.

— Черт, и нас же называют упырями! — причитал Стас, когда мы покинули церковь. — Да этот твой отец — самый настоящий жук.

— Не смей говорить так о нем! — прорычала Светлана. Ее глаза сверкнули недобрым огнем.

— Тихо-тихо, — прыснул вампир. — Контролируй свой гнев, а то недолго и до греха довести.

— Заткнитесь, — велел я. — Пока мы решали вопросы о демонах, упустили кое-что существенное.

— Что именно? — обеспокоился Шокер.

— Мы забыли… подкрепиться. Лишние силы не помешали бы.

— Обойдетесь, — грубо сказала Светлана. — А если проголодались, так скоро будут оборотни. Вот ими и утолите свою… жажду.

— Посмотрю я на тебя, когда вместо воды ты будешь пить ослиную мочу, — заворчал Стас.

Легкая перепалка между вампиром и охотницей продолжалась до самого кладбища. Когда же мы подъехали к воротам места массовых захоронений, то воцарилась тишина. Мы заметили, что ворота были открыты, как дуто кто-то или что-то оставило их в таком виде специально для нас.

Топор пробежался до сторожки охраны и сообщил, вернувшись:

— Сторожа спят как убитые. Похоже, их усыпили.

— Значит, нас ждут, — заключил я. — Который час?

— Полночь через пять минут, — отозвался Шокер. — Ну, поехали, что ли?

Джип, тихо урча, въехал на территорию спящего кладбища. Яркий свет галогеновых ламп выхватил из темноты ряды памятников самых разных цветов, форм и размеров. Чем дальше мы углублялись в царство мертвых, тем мучительнее было смотреть на кресты и мраморные плиты могил, тем мрачнее становились предчувствия. Мы знали, что из каждой могилы может вылезти давно усопшее тело, демонической силой поднятое против нас. Плотные облака закрыли от глаз звезды и луну, в высоких скворечниках завывал ветер; даже сквозь шум двигателя мы могли слышать далекое завывание волков.

— Оборотни уже близко, — прошептала Светлана.

Кладбище располагалось на склонах нескольких холмов, и главная аллея вела нас как раз в ложбинку между двумя из них. Чем ниже мы спускались, тем больше хотелось бросить все и вернуться. Я мог видеть напряжение на лицах напарников и знал, что такое же напряжение царит на моем собственном лице. Не было ничего удивительного, когда внезапно поднялся туман. Он призрачными струями появлялся из могил, тысячами змей извивался меж крестов и памятников. Туман принес с собой еще большее чувство тревоги, запах сырой земли и влагу.

— Не нравится мне все это, — тихо сказал Шокер, вглядываясь в белую пелену.

Внезапно что-то прыгнуло на капот джипа и тут же исчезло в тумане.

— Черт, что это было? — заорал Топор, выхватывая пистолет-пулемет.

— Похоже, собака, — отдувался Шокер.

— Ага, здоровенная псина с горящими глазами, — согласилась Светлана. — Оборотни!

Едва она прокричала последнее слово, как из темноты на машину накинулись многочисленные тени. Поднялся ужасный скрежет и вой, грубый и ничуть не похожий на собачий лай окружил джип. Десятки ударов посыпались на корпус автомобиля со всех сторон, нас закачало как жалкое суденышко во время шторма. Не прошло и двух секунд, и все стекла оказались выбиты. В образовавшиеся дыры просунулись чудовищные морды полуволков-полу-хрен-знает-чего с огромными зубами и горящими адским пламенем глазами. Прямо перед моим носом клацнула воняющая разложением пасть оборотня, но я уже успел достать свой полуавтоматический пистолет пятидесятого калибра. Ствол оружия вошел глубоко в глотку, и раздался выстрел. На меня брызнуло горячей кровью, а лопнувшая голова оборотня исчезла за дверью.

И тут же заголосили «Вихри» вампиров. Под нескончаемые атаки здоровенных — размером с телят — чудовищ мы покинули салон автомобиля. Я поначалу отстреливался из пистолета, но когда патроны в обойме закончились, я, не успевая поменять ее, открыл огонь из «Клинов». Туман рвало в клочья яркими и длинными языками пламени, изрыгаемыми нашим оружием; пространство заполнилось диким ревом оборотней, каждый из которых был похож на греческого Цербера — огромного трехглавого пса, охраняющего ворота в Царство мертвых. Тот факт, что у нападающих на нас вервольфов было по одной голове, едва ли успокаивал.

Патроны в магазинах пулеметов закончились. Скорее почувствовав, чем услышав сухие щелчки, я присел на одно колено и попытался перезарядить оружие. Тут же откуда-то со стороны на меня прыгнул массивный волк, зубы два раза клацнули слева и справа от моей головы, и я спасся лишь благодаря реакции.

— Пшел вон! — зарычал я в тон оборотню. Сильным ударом обеих рук я подбросил его высоко в воздух, и перед тем как он коснулся земли, я успел разрядить в него всю обойму вновь перезаряженного пулемета.

Слева от меня Топор яростно поливал пространство огнем. Я краем глаза видел, что ему удается сдерживать приток монстров, и когда Топор вдруг исчез из поля зрения, я забеспокоился. Увернувшись от прыжка очередного волка, я повернулся и закричал:

— Топор!

В отдалении от машины послышались звуки возни и характерные для вампира ругательства. Сшибая на ходу наскакивающих оборотней, я побежал в сторону шума и споткнулся о валяющегося среди могил вампира. В руках он сжимал толстую шею волка, не давая тому прокусить собственное горло. Я выставил сразу два «Клина» и двойным выстрелом убил оборотня.

— Черт, заело ствол! — объяснил Топор. — Эти суки сразу потащили!

Мы поспешили к пятнам света от автомобильных фар, вокруг которых периодически вспыхивали желтые огни выстрелов. Повсюду уже лежали тела поверженных чудовищ… Оборотни отличаются тем, что после смерти в облике волка превращаются в людей. И сейчас, перепрыгивая через трупы, я с отвращением замечал простреленные головы и развороченные лица обычных людей. Возможно, я даже встречал кого-то из них раньше и не знал, что он оборотень…

Одновременно на нас с Топором кинулись два волка, на порядок крупнее предыдущих. Мы упали на дорогу и стали бороться с чудовищами, при этом сами рычали как настоящие оборотни. Стас, шипя, сумел сбросить оборотня с себя и теперь прижал его к асфальту. Его глаза полыхали, как и глаза нападающих, пламенем, а зубы, отчего-то показавшиеся мне невероятно длинными и острыми, оскалились в кровожадной усмешке. Вампир несколько раз приложился кулаком к косматой морде, а потом нырнул в его шкуру и впился клыками в разгоряченную, буквально взмыленную кожу, прокусывая ее до крупных сосудов. Все это я видел, пытаясь одолеть набросившееся на меня существо. Я перевернулся на бок, уклоняясь от зубов вервольфа, кулаком въехал ему по уху, а затем лбом — прямо в горячий нос. Оборотень взвыл и попытался отпрыгнуть в сторону, но я ловко схватил его за гриву, свернул шею и, подобно Топору, вгрызся глубоко в плоть чудовища. В рот сразу же хлынула вязкая, противно пахнущая кровь, от вкуса которой я едва не потерял сознание. Желудок попытался воспротивиться такой пище, и я едва смог сдержаться, но продолжал жадно всасывать жидкость и с каждым глотком ощущал прилив сил.

Топор рядом уже покончил со «своим» оборотнем, выпрямился в полный рост и завыл, обратив залитое кровью лицо и раскрытую пасть вверх. На него прыгнул из тумана новый противник, но вампир после недолгой борьбы впился и в него. Я же, почувствовав, что насытился, подобрал выроненное оружие, и по обнаженным и окровавленным человеческим телам пошел в сторону машины. Слишком поздно спохватился, что больше не слышно выстрелов, и одним прыжком оказался на крыше джипа. Но волнения были напрасными: Макс и Шокер, как и мы с Топором, нависли над трепещущими и поскуливающими волками, высасывая из них противную густую жидкость. Лишь Светлана не принимала участия в общей трапезе и, держась за бок, навалилась на открытую дверцу автомобиля.

— Как ты? — рыкнул я, все еще обуянный азартом схватки и кровавым опьянением.

— Нормально, — поморщилась девушка.

Вскоре из тумана выплыла испачканная физиономия Топора. В руке он тащил отрубленную волчью голову, которая с каждой секундой все больше принимала облик человеческой. Когда Топор наконец презрительно швырнул ее в туман, голова волка окончательно превратилась в голову человека. Грозно оглядев поле битвы, вампир зарычал:

— Тут больше чем полсотни перевертышей. Вся сотня будет.

Макс и Шокер оторвались от жертв и присоединились к нам, обтирая лица от крови. Вокруг повисла подозрительная тишь, даже туман перестал колыхаться и замер в ожидании.

— Ну, теперь мертвяки? — бросил Макс.

Точно ожидая его слова, из тумана послышались сотни шаркающих звуков. Сотни глоток одновременно зашипели в нашу сторону. Сотни быстро превратились в тысячи, тысячи — в десятки тысяч, десятки тысяч — в несколько сотен. Над кладбищем висело невероятно плотное и громкое звуковое облако мерзкого замогильного шипения, и я понял, что оборотни были лишь разминкой. Теперь предстояло перебить огромное количество нежити.

Шокер поспешно открыл помятую дверь багажного отсека и по одному вытащил четыре ручных противотанковых гранатомета. Мы смогли раздобыть это грозное оружие в одном из потайных арсеналов Игоря, там же набрали достаточное количество гранат и даже один миномет.

— Эх, сейчас бы стратегический бомбардировщик! — мечтательно произнес Леха, раздавая гранатометы. — Или танк, на худой конец.

— Что ж ты раньше-то не подумал! — упрекнул его Топор, и я не понял, шутит ли он.

Уложив гранатомет на плече поудобнее, я откинул прицельную планку.

— Подождите, пусть поближе подойдут, — посоветовал Шокер.

Мы напряженно всматривались в непроглядную пелену тумана, но долгое время не могли ничего разглядеть. Шипение многочисленных мертвецов кончилось, но явственно ощущалось их присутствие. Я буквально чувствовал кожей приближение нежити и мысленно пожелал нам всем удачи.

Первых мертвецов мы заметили благодаря яркому свету фар. Плотная толпа полусгнивших, сгнивших и совсем свежих человеческих тел быстрым шагом направлялась к нам. В провалах глазниц сверкали холодные искры угрозы.

— Огонь! — прокричал Шокер. Раздался хлопок, и его снаряд с шипением устремился в самую гущу живых трупов. Пару секунд спустя мощный взрыв потряс округу, и огненный вихрь взвился к небу, разметав несколько десятков мертвецов в мелкую крошку. Я прикрывал тыл, Макс и Топор — фланги. Темнота не позволяла нам прицелиться, и мы выстрелили наугад. Три ярких иглы прочертили линии во влажном тумане и жадно впились в землю между могил, поднимая в воздух тонны глины, осколки памятников и обломки крестов. И, конечно же, разорванные части гнилых мертвяков.

Яростный рев нежити вновь заполнил уши, и их быстрый шаг превратился в быстрый бег. Светлана, все это время занятая установкой миномета, прокричала предупреждение, бросила в трубу снаряд и отскочила в сторону. Почва под ногами ушла вниз, когда миномет выстрелил. С визгом и свистом яркая ракета исчезла в туманном небе, прежде чем спустя пару мгновений вернуться и упасть на головы спешащих нас разорвать мертвецов. Девушка не целилась, да и вряд ли могла это сделать, ведь при минометном огне прицеливание ведется путем пристреливания. И еще она не успела надлежащим образом закрепить миномет, так что после первого же выстрела он пришел в совершеннейшую негодность.

Ровно через одно мгновение после разрыва последнего снаряда на нас со всех сторон навалился кипящий океан беснующихся мертвецов один страшнее другого. Вначале мы пытались отстреливаться из пулеметов, но атака оборотней забрала почти весь запас патронов. Пошвыряв ставшее бесполезным оружие в толпу, мы взялись за мечи, топоры и шест.

Я рубил трупов направо и налево, крутясь в танце смерти с дайто-катанами в руках. До последнего мгновения я не верил, что смогу управиться с национальным японским оружием, но едва выполнив первый прием, понял: я мастер. Наточенные до невообразимой остроты лезвия проходили сквозь разлагающиеся ткани как сквозь масло, конечности мертвецов сыпались к моим ногам непрерывным ливнем. При этом я почти не осознавал собственных движений а скорее чувствовал себя сторонним наблюдателем, завороженный боем. Тело само знало, какие движения следует выполнять, а сила и ловкость вампира придавали выпадам и сериям ударов фантастическую скорость и размах.

Рядом отбивалась Светлана. В ее руках свистели такие же дайто-катаны, но скорость их смертоносных движений была гораздо ниже. Мне казалось, что она едва двигается, но, не смотря на это, мертвецы не могли приблизиться к ней и схватить скрюченными руками или черными зубами. По другую сторону в пылу сражения ревел Топор. Его томагавки расщепляли головы трупов, и, упираясь ногой в тело, он выдергивал оружие, чтобы нанести новый удар. Радиус поражения томагавков Стаса был гораздо меньше чем у мечей, поэтому вампиру приходилось подобно волчку вертеться в их кольце, нанося удары сразу во все стороны. Шокера я видеть не мог, но слышал пение его мечей. С обратной стороны джипа до меня доносился непрерывный хруст костей и влажные звуки рубящих ударов — Шокер понял, что в данной ситуации шест с электрошоками не очень поможет. А Макс, неспособный полноценно сражаться на мечах, стоял на крыше джипа и без остановок метал гранаты. То тут, то там вспыхивали взрывы, и дождь из земли и гнилого мяса, костей и мрамора не прекращался ни на секунду.

Не знаю, сколько прошло времени, но думаю, что мы отбивались уже около четверти часа. Взрывы давно прекратились, «чирок» скрылся под кучей шевелящихся останков нежити, Макс, взяв запасной меч, как мог рубил им нападающих. Светлана внезапно вскрикнула, и прежде чем я смог подскочить к ней, исчезла под грудой навалившихся трупов. Я моментально раскидал их в стороны, прикрыл девушку и с еще большим остервенением стал колошматить мертвецов. нечаянно оступившись в кишащих конечностях, я завалился лицом вперед и тут же почувствовал, как десятки острых зубов вгрызлись в меня со всех сторон, в том числе и в живот, лицо, горло. Боль пронзила меня с головы до пят, невероятная тяжесть десятков навалившихся сверху тел не позволяла шевелиться.

Светлана опять вскрикнула, а потом раздался тревожный возглас Макса. С невероятным усилием я рванул вверх, раскидывая мертвецов, катаны засвистели в тумане как реактивные двигатели. Макс стоял между мной, Топором и Шокером и зажимал рану на плече. Светлана, покачиваясь, разрубала подходящих к нему шипящих чудовищ.

Наконец, к моему величайшему облегчению, я заметил, что волна нападающих стала ослабевать. Мертвецы теснились уже не так плотно, так что можно было немного сбавить скорость.

Еще через пару минут мы добили последних монстров и обессилено скатились с выросшей до невообразимых размеров горы костей и мяса. Упав на сырую землю подальше от кишащих останков, мы все хрипло дышали, обливались горячим потом и крупно дрожали. Наши лица стали абсолютно черными от ядовитой крови мертвецов, с одежды свешивались лохмотья гнилых тряпок и кожи, даже туман вокруг расступился, брезгуя соприкасаться с покрытыми смердящей кашей вампирами.

— Уф-ф-ф… Кажется, отбились.

Кто сказал это, я не понял. Но голос Топора ответил:

— Два — ноль в нашу пользу.

— Скорее, полмиллиона в нашу пользу, — попытался пошутить Леха. Его лицо было покрыто сеткой глубоких рваных царапин.

Я осмотрел своих бойцов внимательней. Макс прикрывал страшную рану на левом плече, стараясь перекрыть ток крови, но безуспешно, потому что солидный кусок мяса отсутствовал там, где полагалось быть трицепсу. Светлана держалась за бок, но из-за лохмотьев, в которые превратился ее плащ, я не мог оценить серьезности ранения. Шокер и Стас были обильно покрыты укусами, царапинами и шрамами разных степеней тяжести, но, в общем, держались неплохо.

Лишь я был совершенно цел и невредим. Даже одежда на мне не пострадала, и это не смотря на то, что в меня вонзались десятки челюстей…

А туман продолжал рассеиваться, открывая взгляду сотни вырытых изнутри могил и тонны невероятно сильно воняющих останков мертвецов. Где-то под колышущей и шипящей массой был погребен джип, больше не освещавший для нас проклятое кладбище.

ГЛАВА XX

Его ведет по дороге жизни,

У него есть благая цель.

«Многоточие».

Когда туман окончательно рассеялся, тысячи звезд засверкали на безоблачном и черном как око мертвеца небе. Вокруг царил хаос как после бомбежки.

Я заметил, как из-за горы мертвечины медленной, вальяжной походкой вышел пожилой человек, худой и почти лысый, в простом сером костюме чиновника. Человек искренне улыбался и тихо аплодировал:

— Великолепно! Просто великолепно!

Те из нас, кто еще не успел заметить гостя, резко развернулись в его сторону.

— Что это за хрен? — окрысился Топор.

— По-моему, это Сэктон, — ответила Светлана.

А гость продолжал хлопать в ладоши и улыбаться:

— Вы показали превосходную командную работу, выдержку и смелость, господа! Я воистину потрясен и испытал настоящее удовольствие от увиденного!

— Ты кто такой? — не сдержался Леха.

Гость вряд ли был случайным полуночным гулякой на городском кладбище, что и подтвердил ответом:

— Я, собственно, тот, кто организовал массовые… э-э-э… раскопки, — он засмеялся противным скрипящим голосом, по которому я сразу узнал Сэктона. Сомнений не оставалось, перед нами демон-некромансер.

— С чего он выглядит по нормальному? — поинтересовался я у всезнающей Светланы.

— Он принял человеческий облик, — объяснила она. — Все демоны имеют свою личину человека, чтобы упрощать собственное перемещение по Срединному миру.

А Сэктон продолжал вещать:

— Первый раз в жизни я вижу, как одним махом сокрушается армия мертвых численностью в четыреста сорок две тысячи пятьсот три с половиной воина. — Демон опять рассмеялся. — Как уже говорилось, я восхищен просмотром битвы и надолго сохраню ее в своем сердце как образчик настоящего воинского искусства, я попробую извлечь для себя что-то полезное и ценное, проанализирую свои ошибки и постараюсь впредь не допускать их… Но что я все о себе да о себе? Позвольте представить вам кое-кого, кто тоже горит желанием выразить свое восхищение и уважение великим мастерам войны!

Демон жутко улыбнулся, и из-за кучи останков армии мертвых вышел пепельно-серый волк, огромный, как бык. Не могу не сказать, что человек-оборотень, трансформируясь, становится похож на волка или собаку лишь постольку поскольку. Сходство просматривается отдаленное и вблизи и вовсе теряется. Оборотень, во-первых, намного крупнее обычного волка или собаки — даже сенбернара, кавказца. Во-вторых, короткий хвост, длинная сбившаяся шерсть и омерзительная до ужаса морда и вовсе лишают его сходства с благородными животными.

— Герадо! — прошептала Светлана.

Пепельный оборотень кошачьей походкой направился в нашу сторону. Глаза его сверкали пламенем, из полуоткрытой пасти свешивалась тягучая слюна. Монстр тихо рычал, оскалив острые клыки с палец длиной.

Из-за кучи показался еще один персонаж этой ночной схватки. Толстый, взлохмаченный и до неузнаваемости изуродованный человек порывисто прошелся за спиной Сэктона, поднял с земли отрубленную руку какого-то мертвеца и с остервенением откусил большой шмат гнилого мяса.

— Альпос! — ощерился я.

Милицейская форма на вампире давно пришла в негодность и выглядела на тысячу лет.

— Привет, неудачники! — выкрикнул Альпос — А тебе особенный привет, придурок!

Последние слова, как я понял, были предназначены мне. Я выпрямился в полный рост, крепче сжал рукоятки мечей и сделал шаг навстречу.

— Зря я не поверил, когда ты говорил мне о вампирах, — каркающим голосом кричал Альпос, брызгая черной кровью мертвеца. — Это же надо, а? Вампиры, демоны, оборотни, всякая прочая хрень… Но знать об этом еще куда не шло. Однако ты, чертов засранец, превратил меня в это говно! — Он сделал что-то похожее на реверанс. — Ты, сука, вцепился своими зубищами в мою шею и превратил в вампира, мать твою! Ты забрал у меня мою жизнь, сделал демоном, разрушил все мои планы! Но тебе показалось мало, и ты, ублюдок, взорвал какую-то бомбу… Теперь я не только вампир, но самый уродливый вампир в мире!

Альпос, тыча пальцами в свое лицо, яростно скалил зубы. Я обнаружил, что у него, в отличие от всех виденных мною вампиров, все зубы походи на клыки: заостренные, клинообразные.

— Ты и при жизни был дерьмом! — крикнул я в ответ.

Вампир посерел.

— Возможно, был не самым лучшим человеком, но то, что ты со мной сделал, я явно не заслуживал.

— Откуда тебе знать, мразь! — заревел я звериным голосом. — Сейчас ты ответишь за причиненные моей девушке страдания!

— О, а я уже и забыл о той красотке, — с поддельной печалью всплеснул руками Альпос. — Да, хороша была куколка, ничего не скажу. Но сейчас-то она еще лучше, не правда ли, упырь? Да такую девочку я и сам не против потыкать, но, понимая твои претензии на нее, благодушно уступаю!

Пока он говорил все это, я пригнулся почти к самой земле и рванул в его сторону. Последние десяток метров я преодолел в прыжке, широко разведя руки с мечами. Захватив ногами шею вампира, я заставил его повалиться наземь, а потом выгнулся «мостиком», вонзая острия катан в толстый живот. Против ожидания, Альпос даже не пискнул от боли, а я получил ощутимый тычок в спину и отлетел в кучу останков.

— Мышка научилась летать! — верещал демон, зачем-то отряхивая грязный пиджак, один погон которого бесследно исчез.

Я мигом поднялся на ноги и разбежался для нового удара. Дайто-катаны совершили молниеносный и сложный полет, выделывая фигуру, заученною мной в бою с мертвецами. Голова и руки Альпоса должны были отделиться от туловища и упасть к моим ногам, но на вампире не было даже царапины.

— Упс! — надменно улыбнулся он. — Не идет!

Он схватил меня за ворот плаща и швырнул в сторону напарников. Топор быстро помог мне подняться и зашипел:

— Сейчас я с ним разберусь!

— Подожди! — остановил я его. — Простым оружием Альпоса не одолеть!

Между тем, Герадо подкрался к нам на расстояние прыжка. Тихо и стремительно он выстрелил свое тело вперед и повалил Макса, но вампир, спасая собственное горло, успел выставить меч. Схватив пастью вместо плоти окровавленную сталь, Герадо с визгом отскочил в сторону, свирепо сверкнул глазами и изготовился для очередного нападения.

— Ну-ка, отойдите в сторону, — посоветовал Шокер, извлекая свою металлическую дубинку. Щелчок, и дубинка раздвинулась, превращаясь в опасное оружие. — Пойди сюда, зверюга! Я тебя выдрессирую, ручным станешь!

Герадо перевел пылающий взгляд на Леху, клацнул пастью и прыгнул. Вампир отскочил, а оборотень напоролся на конец боевого шеста. Раздался щелчок, яркая электрическая искра на мгновение ослепила меня, а потом в воздухе запахло паленой шерстью.

— Нравится? — ревел Шокер. — Давай еще раз попробуем!

Он стал обходить оборотня слева, а Макс, держа наготове меч — справа.

Мы с Топором обратили все внимание на Альпоса, жирного вампира, когда-то бывшего жирным ментом. Я, не выпуская катан, бросился вперед, обгоняя томагавк, который Топор метнул в лоб альпа. Вонзив мечи, я с силой провернул их внутри вампира и пригнулся. Тут же томагавк с характерным треском глубоко вошел в голову альпа. Однако, демон не ослаб ни на йоту и отбросил меня чудовищным пинком. Выдернув томагавк изо лба, он хищно улыбнулся.

— Это ваше, молодой человек?

Я не успел заметить, как Альпос замахнулся. С невероятной скоростью томагавк преодолел расстояние до Стаса и рубанул по руке, все еще сжимающей другое оружие. Топор заорал и упал на колени, а из почти отрубленной руки фонтаном брызнула алая кровь.

Герадо, переводя взгляд то на Макса, то на Шокера, медленно пятился и рычал. Когда вампиры уже решили, что сумели испугать демона, он бросился на Макса, не смотря на выставленный меч. Оружие пронзило оборотня насквозь, но прежде чем свалиться на землю, он захлопнул пасть на лице моего друга. Электрошок откинул Герадо прочь, однако Макс был серьезно ранен: левая половина его лица практически перестала существовать, обрывки щеки свисали вниз и обнажали челюсть и конвульсивно дергающийся язык.

Шокер раскрутил шест и грозно пошел на оборотня, но тот умудрился избежать встречи с электродами, бросился вампиру под ноги и свалил в стекшую с кучи мертвечины черную жижу. Пока Шокер пытался встать, Герадо вгрызся в его спину, разрывая плоть и пытаясь достать печень.

— Эй, сука! — прорычала Светлана. — Иди ко мне, грязная скотина!

Надо же, а я и не знал, что светлым разрешено сквернословить. Уклоняясь от многочисленных ударов Альпоса, я краем глаза видел, как с девушкой происходит что-то невероятное…

Светлана упала на колени и выгнулась, как кошка. Из ее горла исторгся демонический крик, похожий на громкий рык Герадо, смешанный с непонятным визгом. Девушка впилась пальцами в землю, распрямила спину, и я увидел, как ее обнаженные белые и ровные зубы стали превращаться в звериные клыки. Пальцы на руках резко превратились в когтистые лапы, черные штаны затрещали по швам, и плащ, и без того давно уже ставший непригодным, наконец разорвался надвое и спал с плеч Светланы.

Оборотень!

Топор забыл о своей ране и с отвисшей челюстью смотрел, как охотница на вампиров быстро трансформировалась в большого черного волка. Макс, умудрившийся перевернуться на спину, стонал и скрипел зубами от боли, но тоже наблюдал за метаморфозами. Лишь Шокер не подавал признаков жизни и лежал ничком, а Герадо медленно сполз с него, вперившись огненными глазами в нового противника.

— Нихера себе, засада! — усмехнулся Альпос. Я успел увернуться от летящего в меня кулака, но тут же получил кленом в пах и осел.

А Светлана, уже потерявшая сходство с человеком, в последнем спазме окончательно превратилась в антрацитового волка. Ее глаза пылали жаром Преисподней, и пасть со снежно белыми зубами широко открылась, исторгая смешанный с рыком вой. Герадо стал заходить для атаки, но Светлана опередила его и набросилась первой. Завязалась страшная драка двух оборотней, клочья шерсти полетели в стороны, смесь звериных звуков смешалась с клацаньями зубов и мокрыми хлюпаньями прокусываемой плоти. Я успел заметить, что на землю упала первая капля крови Герадо, до этого момента остававшегося неуязвимым для нашего оружия.

По широкой дуге кулак Альпоса прилетел в мое лицо. Я прокатился несколько метров, выронил дайто-катаны и, остановившись, встряхнул головой. Неподалеку валялся переставший меня защищать Медальон Бескровия, а рядом с ним — пластиковая бутылка, наполненная освященной водой.

Ну, сейчас ты ответишь за Наташу, проклятый упырь!

Я вскочил на четвереньки, отпрыгнул в сторону, пропуская удар Альпоса, схватил меч и встал в боевую позицию.

— Да хватит уже кривляться, честное слово! — взмолился альп, нагло усмехаясь. — Вы что, не можете просто взять и подохнуть?

Я стоял напротив демона, тяжело дышал и двумя руками сжимал рукоять катаны. Альпос нагло ухмылялся в десятке метров впереди. А между нами лежала неприметная среди общей разрухи и темноты бутылка…

Я с ревом разбежался, на ходу подхватил бутылку и швырнул ее вверх. Оттолкнувшись от земли, я стремительным сальто перепрыгнул вампира, разрубая над его головой пластиковую бутылку. Едва я коснулся почвы ногами, настоящий дождь обрушился на демона. Дождь из святой воды обильно полил его, и демон заверещал. Клубы пара пошли от его тела, изуродованное лицо покрылось язвами и брызнуло многочисленными черными фонтанчиками.

— Что это за ху…ня? — вопил Альпос. — Черт, я нихера не вижу!

— Это твой конец, говнюк, — презрительно бросил я, вытаскивая из-за пояса острый осиновый кол, пропитанный кровью святого отца. Старый бородач все же расщедрился и нацедил нам пол-литра этой жидкости. Осталось проверить, почитает ли он Господа своего…

Я вонзил кол в то место, где предполагал сердце у Альпоса. Демон заверещал еще сильнее прежнего и попытался меня отстранить, но кол входил все глубже и глубже. Наконец, я подпрыгнул и ногой всадил кол по самый конец; его острие показалось из спины альпа.

Вампир вопил еще несколько секунд, а потом резко замолчал. Его глаза потухли и остекленели, и грузное тело завалилось набок, противно хлюпнув. Надо полагать, враг отдал душу Дьяволу.

Я, тяжело дыша, повернулся к своим друзьям. Битва оборотней уже успела прекратиться, Светлана в облике кошмарного волка с высунутым от усталости языком лежала подле своего убитого собрата. Шокер по-прежнему не подавал признаков жизни, Топор держался за повисшую на коже руку, Макс скривился от боли в страшной ране на лице…

И лишь я опять был целехонек, как будто только что прибежал на место битвы. Ни царапина, ни синяк, ни ушиб не имели место быть на моем теле. И совершенно целый плащ медленно раскачивался в поднимающемся ветре.

— Браво! — воскликнул Сэктон, о существовании которого мы успели позабыть. — Этот бой был еще фантасмагоричнее, чем предыдущий! Признаю, вы сумели развеселить старого демона, успевшего покрыться пылью в Преисподней. Никогда не видел ничего подобного!

— Подойди сюда, покажу еще кое-что! — попросил я дерзко.

— Нет, спасибо, — прокаркал Сэктон, смеясь. — Я предпочту оставаться в стороне. Кстати, водичка в бутылке была освященной, да? Колышек твой не простой, смею я подозревать… Но чу! Приближается еще один противник, господа! Как я жалею, что не смогу посмотреть на этот финальный бой!…

Демон состряпал на лице печальное выражение и исчез. Просто растворился в воздухе без всяких хлопков, вспышек или чего-то подобного.

А ветер становился все сильнее. Топор что-то крикнул мне, но я не смог расслышать слов — невероятный свист ударил в уши…

…Меня бросило оземь сильнейшим порывом ветра. Придя в себя, я почувствовал, как по плащу барабанят крупные капли дождя, над головой грохочет канонада громовых раскатов, а все пространство вокруг освещают ежесекундные всполохи гигантских молний.

Я понял, что опять оказался в Портале. Еще я понял, для чего именно…

Вблизи из-под земли вырвался огромный факел пламени и опалил сиреневые тучи. Такие же факелы то тут то там с ревом поднимались ввысь, как протуберанцы в солнечной короне. Невероятная смесь ветра, дождя, огненных столбов, молний и грома вновь заставила меня погрязнуть в трясине суеверного страха.

— Вот мы вновь встретились, вампир! — подобно раскату грома прогрохотал голос того, кого я ожидал встретить. — Ты сильно разозлил меня, червь. И не только меня. Приготовься к смерти, жалкое ничтожество.

— Перебьешься, — рыкнул я, вскакивая на ноги и разворачиваясь для удара.

Познавший Кровь мгновенно оказался за спиной, схватил меня подмышки и швырнул в пылающий огненный факел. Я, едва коснувшись раскаленных углей, поспешил отползти подальше от огня. Но, не смотря на такую близость пламени, зубы стучали от могильного холода.

— Ты слишком дерзок даже для вампира, — раздался голос впереди меня. — Я подозревал, что ты заключил союз со Светом, и мои подозрения оправдались. О, Дьявол, почему я не убил тебя при первой встрече!

Он опять схватил меня — на это раз за шкирку — и, раскрутив, как тряпичную куклу, бросил в грязную, воняющую болотной тиной глину, размокшую от проливного дождя. Но не успел я остановиться в скольжении, как обутая в армейский ботинок нога Познавшего прижала мое лицо к грязи.

— Ты уничтожил двух Старейшин, вампир! Ты испепелил сотни вампиров! Зачем?

Я прокряхтел что-то неразборчивое. Сомневаюсь, что Познавший смог разобрать мои слова.

— Ты запудрил мозги другим и смог противостоять целой армии. Ты достойный противник, вампир, но только не для меня.

Я умудрился извернуться так, что нога Познавшего больше не прижимала моего лица. Схватившись за голень, я свалил его наземь, потом вскочил и подобрал дайто-катаны. Когда Познавший Кровь опять оказался на ногах, я уже принял боевую стойку и в напряжении ожидал атаки.

— Хм, ты, несомненно, стал сильнее. Кровь поверженных тобою врагов дает о себе знать…

Он за долю секунды преодолел расстояние между нами и встал вплотную ко мне. омерзительный смрад разил от молочно-белого лица Вампира, еще более ужасным было его дыхание. Я почувствовал, как кулаки Познавшего мертвой хваткой взяли мои собственные руки, сживающие оружие.

— Но тебе ни за что не справиться со мной, ничтожество! — Познавший резко вывернул руки, завладел мечами и оскалился улыбкой самого Сатаны. — Твоя смерть послужит уроком всем остальным!

Острия мечей вонзились в мой живот и вышли из спины. Я выгнулся от непереносимой боли и дико заорал, тщетно пытаясь вытащить оружие. Я внутренними органами чувствовал холодную сталь клинков, их сильно заточенные лезвия, и казалось, что клинки были раскалены до бела. Живот взорвался огненной болью, агонизирующей в такт быстрому биению сердца. Силы стремительно покидали меня здесь, в Портале, на промежуточной станции между Срединным миром и обителями ангелов и бесов.

Познавший приник к моему уху и тихо засмеялся.

— Сейчас я разведу руки, и ты развалишься на две части, вампир! Твоим подвигам пришел конец, во имя Яугона!…

Я, борясь со слезами, невольно катящимися по щекам, захрипел, но нашел в себе силы ответить:

— Ты… мудр и силен, Познавший… Но ты… слишком… самоуверен. Вы все попались… именно на этом.

Пока Вампир переваривал мои слова, я сосредоточил все остатки сил в последнем рывке и вонзил зубы в белую, стерильно чистую кожу на шее Познавшего.

Вопль разнесся над пылающей равниной, вопль ярости и бессилия, боли и удивления. В этом вопле смешались сотни тысяч голосов, сотни тысяч пронзительных визгов, кошмарных рыков, звериных воев… Познавший, не в силах оторвать намертво вцепившиеся челюсти, забился в конвульсиях и повалился в грязь, по прежнему держа рукояти катан, насквозь проткнувших мое тело. Я ощутил языком ледяную кожу Вампира, пульсирующую под ней вену, а потом мой рот залил мощный поток крови…

Зубы превратились в раскаленные иглы и пронзили десны невероятно сильной болью. Струя крови обожгла щеки, язык, мгновенно наполнила рот, и я не мог остановить ее продвижение вглубь организма, по пищеводу — в желудок. Алые пятна появились у меня перед глазами, и я знал, что они означают вышедшую за пределы чувствительности боль и агонию. Я не чувствовал ни вкуса, ни запаха крови Познавшего, зато мог чувствовать, как желудок наполняется расплавленным свинцом. Жидкий металл разъел стенки желудка, бросился на соседние органы, сминая и плавя их, и так до тех пор, пока внутри меня не осталось ничего — лишь кожа, наполненная свинцом. Каждая клетка моего организма расплавилась и исчезла, не в силах устоять перед вторжением недопустимого…

Почему я не теряю сознание? Почему я еще не умер? Или, быть может, я все-таки умер, но пока не догадываюсь об этом?

Я осознал, что стою на четвереньках над бездыханным телом Познавшего. Зубы все еще держали шею Вампира, и мне понадобилось невероятное усилие, чтобы суметь разжать челюсти. Я устало сел рядом с трупом, боль внутри проходила. Выдернув катаны, я не обнаружил на них ни капли крови и, задрав водолазку, посмотрел на совершенно целый живот, слишком бледный, но тем не менее целый.

Холодные струи дождя смывали грязь с лица Познавшего, быстро образовались маленькие лужицы в его открытых, глубоко впалых глазах. На лице застыло непередаваемое выражение ярости и бессилия.

— Вот и все, демон, — выдохнул я. — Вот все и кончилось. Быстро, не правда ли?

Я по-дружески хлопнул Познавшего, и тут же он рассыпался в прах. Дождь смешал жалкий остаток могущественного некогда демона с грязью.

А мне показалось, что над острыми пиками мертвых скал забрезжил рассвет…

Я вывалился из беспамятства и опять оказался на ночном кладбище. Похоже, все оставалось как прежде: куча мертвечины, переставшей, однако, шевелиться и шипеть, раненные вампиры, Светлана… Охотница опять приняла облик девушки, и лежала навзничь на земле, обнаженная и исцарапанная.

Стас, кряхтя и отдуваясь, подполз к недвижному телу Шокера и после минутного осмотра сообщил:

— Черт, кажется, Леха… помер.

Я, превозмогая режущую боль во всем теле, подполз к ним, положил руку на спину вампира и проанализировал собственные ощущения.

— Нет, он все еще жив. Срочно нужна свежая кровь, иначе он погибнет.

Крови нам негде было достать, добраться до сторожей кладбища тоже не получится: джип похоронен под кучей мертвого мяса, а без него мы вряд ли доползем даже до середины холма.

Светлана поднялась и шатающейся походкой, совершенно не обращая внимание на свою наготу, подошла к нам. Подняв лежащий рядом меч Шокера, она сделала глубокий надрез на руке, и из раны тут же брызнула кровь.

— Ты что творишь? — ужаснулся Стас.

— Я ведь оборотень, — пожала девушка плечами. — Не амброзия, но на первое время сойдет.

Струйка алой жидкости оросила страшную рваную рану на спине Шокера, смочила каждый миллиметр разорванных тканей. Затем охотница попросила нас перевернуть вампира лицом вверх, и, прижав рану к его губам, влила порцию жизни в умирающего вампира. Через минуту веки Шокера затрепетали, зато Светлана от потери крови завалилась на бок. Поддержавший ее Стас буркнул:

— Достаточно!

Подошел Макс с оторванной щекой. Я представлял, какую боль вынужден был испытывать друг, но тот не жаловался и молча терпел.

— Вам всем нужна кровь. — Девушка попыталась освободиться от уцелевшей руки Стаса. — Регенерация ускорится, если вы выпьете свежую кровь.

Светлана протянула порезанную руку к лицу Топора, но он отвернулся.

— Хватит с тебя, — выразил я его мысль. — Сама еле жива.

Мы замолчали и еще долго сидели среди вывороченных могил, пока на востоке не показались первые признаки начинающегося дня.

ГЛАВА XXI

И движения руки

Хватит, чтобы нас спасти.

«Агата Кристи».

Должно быть, мы все погрузились в глубокий сон, потому что не заметили, как со стороны ворот к нам подъезжали три больших черных внедорожника марки «Шевроле». Машины остановились в нескольких метрах от громадной кучи изрубленных трупов, и наружу повыскакивали люди в зимнем камуфляже, масках и с автоматами наизготовку. Они быстро окружили нас кольцом, но только когда один из бойцов, очевидно, главный в группе, рявкнул: «Назовите себя», я наконец-то пришел в сознание.

Боец повторил требование, и Светлана, открывшая глаза одновременно со мной, выдавила:

— Светлана Добровольская, охотник второй категории.

Я понятия не имел, кто эти люди и что ответила им девушка.

— А эти? — дуло автомата совершило быстрое движение.

— Это… — Светлана запнулась, но после недолгой паузы выпалила: — Капитан, грузите всех в машины. Нужна срочная помощь.

Боец сначала опешил, но потом, козырнув, приказал своим людям выполнять. Я совершенно сбился с толку, пытаясь догадаться, что за спецназовцы окружили нас на кладбище. Кстати, никто из них не высказал и малейшего удивления по поводу царящего вокруг хаоса.

Когда нас всех затолкали в салоны внедорожников и вывезли за пределы городского места массовых захоронений, я позволил себе спросить у сурового парня, не снимавшего маску, который сидел на переднем сиденье рядом с водителем:

— Куда мы едем?

— Домой, голубчик, — басом ответствовал боец.

Мы въехали в черту города и по освещенным электрическими фонарями улицам быстро продвигались к центру. Когда машины, наконец, остановились, я увидел большое здание Технологического Университета. По двое бойцы потащили Шокера и обессилившую Свету к неприметной дверце с торца здания. Я, Макс и Топор предпочли идти на своих двоих. По белому коридору нас сопроводили до небольшой комнаты с койками, холодильником и телевизором. Я догадался, что мы попали в какую-то санчасть, вот только была ли у Университета санчасть?

— Ждите, сейчас вам окажут помощь, — приказал боец в маске и скрылся за дверью.

Мы молча пожали плечами, осмотрели комнату и, не найдя ничего интересного, улеглись на накрахмаленных простынях, тут же замарав их грязью.

Мечтательно смотря в потолок, Стас спросил:

— Надо понимать, ты сумел одолеть Познавшего Кровь?

— Сумел, — тихо ответил я. — Это оказалось не так уж и трудно.

Стас усмехнулся. На простыне под его раной уже образовалось большое кровавое пятно, и я мог лишь дивиться, почему вампир до сих пор не умер от потери крови.

— А эта охотница ничего, да? — робко поинтересовался он.

— Ничего, — легко согласился я. — Фигурка что надо.

— Да я не про фигуру, — фыркнул Стас. — Она очень смелая девчонка. И добрая.

Макс зашевелился и лег на бок, положив голову на уцелевшую щеку.

— Одного не пойму, как она, будучи оборотнем, работает на светлых, — произнес он.

— Мы тоже поработали на них этой ночью, — заметил Топор.

Я хотел сказать что-то умное, но как раз в этот момент в палату зашли три медсестры с подставками для капельниц.

— Ну-ка, мальчики, ложитесь на спины!

Мы приняли требуемое положение, и через минуту в наши вены заливалась донорская человеческая кровь. Интересно, знают эти милые дамочки, что перед ними развалились три вампира, или не знают?

Я почувствовал легкий шум в ушах, а потом вновь провалился в беспамятство…

— …Я не могу этого допустить!

— Вы в своем уме, Добровольская?

— Повторяю, я не могу этого допустить! Ради чего тогда затевалась эта операция?

— Ради того, чего мы и добились. А добились мы колоссальных результатов!

— Я вам не позволю сделать этого!

— Не позволите? Но вы хоть отдаете себе отчет в том, что говорите? Если не сделать этого, то все пойдет насмарку!

— Не пойдет. Я позабочусь об этом.

— Вы? Позаботитесь? Ради бога, не смешите меня, Добровольская. И не злите, иначе я прикажу изолировать вас или вовсе исключить из Ордена.

— Но…

— Замолчите!

Я лежал и слушал, как группа людей приближается к нашей палате. С ними была Света, чей тревожный голос я слышал особенно четко. Мирно посапывающие вампиры, очевидно, ничего не замечали.

— Не смейте!…

— Сержант, отведите ее в карцер. Еду и воду не давать, пока я не разрешу.

— Есть!

— Вы совершаете ошибку! Не надо!

— Заткнись!

— Постойте!…

— Да успокойте же ее!

Последовал звучный удар.

— Готово!

— Хорошо.

Дверь в палату отворилась, и я увидел смутно знакомое лицо. Странным образом я мог наблюдать за происходящим, не открывая глаз.

— Спят, голубчики, — усмехнулся худощавый мужчина в очках и больничном халате. — Приступайте!

За его спиной показалось шевеление, и в палату вбежали несколько санитаров с подозрительно напоминающими хирургические пилы инструментами. Я внутренне напрягся, внешне же оставался совершенно расслаблен.

— Сначала того! — указал на меня мужчина в очках. — Он самый опасный.

Санитары подошли ко мне с разных сторон койки, бросая пугливые взгляды. Сразу три пилы зависли над моим бренным телом, готовые в любую секунду опуститься и четвертовать меня. А хирургические пилы, между прочим, — это вам не «Дружба»; они выглядят как тонкие шнуры с руками, выполнены из прочного антикоррозийного металла с алмазным напылением. Такой хреновиной можно перепилить бедро за полторы секунды, а шеи они распиливают в одно мгновение.

— Давайте! — кивнул мужчина.

Но прежде чем санитары превратили меня в конструктор «Сделай сам», я раскидал их по палате как котят. Санитары медленно сползли по стенам и не пытались более показывать какую бы то ни было агрессию и желание меня четвертовать.

— Не может быть! — побледнел мужчина. — В тебе же кашалотовая доза снотворного!

— Уже выспался, — бросил я, мгновенно оказавшись за спиной «врача». — Добро пожаловать в наш склеп!

Я швырнул мужчину в центр палаты и стал с остервенением будить вампиров. К моей великой радости, они постепенно приходили в себя. Рана Стаса успела затянуться, а на лице Макса появилась тоненькая пленка новой кожи.

— Просыпайтесь же, упыри! — поторапливал я. — Нас прикончить хотят, а вы дрыхните как уже убитые!

Продрав глаза, Топор с удивлением уставился на валяющихся санитаров и трясущегося от страха «доктора».

— Чего хотят? — заревел он.

— Черт, где я? — тер глаза Макс.

— Давайте живее! — прикрикнул я. — Происходит что-то странное.

Вампиры повскакивали с коек, внешне готовые хоть сейчас полезть в драку. Очкастый Франкенштейн на полу хлопал глазами, а я вспомнил, где мог видеть его противную рожу.

— Макс, а не Домодедов ли это Евгений?

Друг внимательно всмотрелся в лицо очкастого.

— Блин, и в самом деле он! Только какой-то помятый… Ты что тут делаешь, Жека?

— Он хотел нас четвертовать, — ответил я вместо Домодедова.

— Щас я ему покажу, как нас четвертовать, — сурово пообещал Топор.

Я придержал его, не давая возможности расправиться с человеком.

— Надо выбираться. Хватайте его и ни за что не выпускайте. Если эта больничка — обитель светлых, то господин Домодедов послужит живым щитом. Они не посмеют прикончить его.

Вампиры дружно подняли мужчину с пола так, что его ноги перестали касаться линолеума.

Я выглянул за дверь, но ничего опасного не увидел. Коридор был пуст.

— Ну смотри, прыщ, если с Шокером случилось что-то нехорошее, я разорву тебя голыми руками.

— Лучше преврати его в вампира! — посоветовал Макс.

— Нет, только не это! — в ужасе завизжал Домодедов.

— Заткнись! — рявкнул Топор и отвесил пленнику внушительную пощечину.

Мы осторожно пробирались по коридору, прислушиваясь к каждому шороху.

— Говори, где лежит Шокер!

— В палате интенсивной терапии! — затрепетал Домодедов.

— Ты говори, где он лежит! — зарычал я.

Мужчина стал указывать нам дорогу. Через лестницу и небольшие коридорчики мы спустились на два этажа ниже и вошли в большую палату. В центре стояла странного вида кровать, на которой возлежал Леха, а вокруг него суетились три человека в зеленых хирургических халатах и респираторах. В момент нашего появления один из хирургов как раз занес скальпель над грудной клеткой вампира.

— Только попробуй, и я засуну его в твою задницу! — заверил я хирурга. — Быстро будите его, вивисекторы проклятые!

Люди некоторое время молча смотрели на нас, но когда заметили извивающегося в руках вампиров Домодедова, тут же принялись выполнять приказание. Через пять минут активных действий Шокер приподнялся на локте.

— Ты как? — справился я о его здоровье.

— Хреново, — описал ощущения Леха. — А что это вы… И где я, блин?

Я посоветовал ему как можно быстрее присоединяться к нашему маленькому отряду и объяснил, что мы попали в какую-то лабораторию, где вампиров очень любят резать на части.

Толкнув Домодедова в бок, я сказал:

— Теперь веди к карцеру.

— Зачем?

— За Светой, конечно же.

— Боже, она-то вам зачем?

— Мы многим ей обязаны, — признался я.

Мы спустились еще на два этажа и тут встретили вооруженных людей. Похоже, это были те самые спецназовцы, которые забрали нас с кладбища.

— Спокойно, — проговорил я. — У нас ваш начальник, не пристрелите его ненароком.

Бойцы ощерились стволами, но открывать огонь не стали.

— Эй, ты! — кивнул я одному из спецназовцев. — Приведи мне Добровольскую! Живо!

Боец, потоптавшись на месте, кинулся в дверь и вскоре привел босую Светлану в ночной рубашке. Девушка, увидев нас, обрадовалась, но едва взгляд ее пал на плененного доктора, сразу испугалась:

— Вы что творите?

— Лишь пытаемся свалить отсюда целыми и невредимыми, — ответил я.

— Послушайте, можно все разрешить мирным путем!

— Конечно, можно! — согласился я. — Только господин Домодедов против этого.

— Нет-нет, что вы, я не против! — взвизгнул доктор. — Пожалуйста, Суховеев, отпустите меня, и мы спокойно договоримся…

— Не пойдет, — двинул я ему под дых. — У нас был шанс расстаться полюбовно, но вы его просрали. Света, мы пришли за тобой. Прошу, выведи нас из этого места.

Девушка помедлила, но все ж повела нас по коридорам и лестницам наверх. Спустя несколько минут мы наконец-то вышли на улицу, под пасмурное небо вечера. Однако едва мы оказались снаружи, десятки бойцов в зимнем камуфляже нацелили на нас свои автоматы. Среди них выделялся почтенный господин в деловом костюме черного цвета. Именно он, сделав шаг назад, распростер руки и молвил:

— Отпустите наших сотрудников!

— Ты про этого засранца говоришь? — кивнул на Домодедова Топор.

— Я говорю про доктора Домодедова и охотника Добровольскую! — поправил господин.

Я сделал шаг вперед, спровоцировав многочисленные щелканья затворов. Тихо спросил:

— Что все это значит? Кто вы, черт вас побери?

— Вы разве не догадались? — натурально удивился высокий господин. — Здание позади вас — опорный пункт Ордена Света, эти люди — наши сотрудники, а я — Елизар Рахманов, Старейшина Ордена в этом городе.

И тут Старейшины, подумал я, кисло сморщившись. Парни с автоматами, черные машины, кровь и насилие… Чем же мы отличаемся, вампиры, от своих охотников?

— Господин Рахманов, сэр, — подала голос Светлана, — доктор Домодедов хотел умертвить этих вампиров!

— Конечно, ведь я дал ему такое распоряжение, — кивнул Елизар.

— Но ведь вы говорили, что после выполнения операции оставите всех в покое!

— Ситуация изменилась, дорогая, — мягко ответил господин. — Вампир Суховеев представляет серьезную угрозу для Актарсиса. Его необходимо уничтожить.

— Чего? — взревел вместо меня Топор. — Это тебя сейчас уничтожат, рожа!

Высокий господин лишь вяло усмехнулся, а я, дабы не показаться вовсе уж тупым, спросил:

— А о какой операции шла речь?

Елизар нахмурился и ответил:

— Что ж, я думаю, вы имеете право узнать обо всем. Наш Орден, а точнее — филиал Ордена в этом городе, разработал гениальный план по уничтожению угрозы вампиров. Нельзя, знаете ли, недооценивать роль аналитиков и всяческих провидцев, ведь именно благодаря им операция завершилась успехом. Мы просчитали, что для центральной фигуры в нашем деле нужна личность достаточно себялюбивая, но в то же время социально сознательная, так сказать, с уклоном к депрессивному самоанализу, но не подверженная меланхолии. Но самое главное — эта личность должна быть инициирована кем-то из наиболее влиятельных вампиров. Долгое время нам не удавалось найти то, что нужно, попадались совершенно другие образчики, однако спустя три года нам наконец-то удалось обнаружить вас, господин Суховеев. Вы как нельзя лучше подходили под аналитическую модель прогнозируемого будущего. Мы приставили к вам лейтенанта Добровольскую, сотрудницу оперативного отдела Ордена, хорошую охотницу и, что было немаловажно, оборотня.

— Как же вы приняли оборотня в свои ряды? — спросил Шокер.

— А что в этом непонятного? — удивился Елизар. — Грех проклятой крови у оборотней гораздо менее значителен, чем у вампира, к тому же вервольфы могут существовать и без ваших кровавых пиров и убийств. Светлане с детства привили мысль, что Актарсис — единственное, за что она должна бороться. Получив необходимые инструкции, Добровольская вышла на вас и заставила перейти на нашу сторону. Конечно, переход этот весьма условен, ведь всем известно, что вампир навсегда останется существом Тьмы. Далее все шло по плану, вы познакомились и стали работать на Игоря, инициировавшего всех вас.

Когда подошло время, наши коллеги из Новосибирска устроили так, чтобы некто Андрей решил серьезно заняться кланом Оурос, дабы взять эту часть страны под контроль клана Негельнос. С поразительной точностью следуя нашему плану, вас взяли в плен и заставили совершить теракт против Оуроса. Вы, господин Суховеев, согласились, но именно в силу вашей психики решили схитрить, тем более что за хорошие результаты Светлана вам наобещала чуть ли не манну небесную. Я могу представить, как тяжело осознавать себя вампиром, особенно если после мутации сохранилось стойкое чувство неприязни чужой смети. Вы по тщательно продуманной наводке пришли в студию «Карат», где сделали копию, а потом с помощью нашего агента перенесли заклинания на реплику Медальона Бескровия. Зная повадки вампиров, нетрудно было вычислить, что вас вернут к Негельносам с той же самой бомбой, но усиленной некими магическими приспособлениями. А зная ваши повадки, господин Суховеев, единственное, чего мы ожидали — это новый взрыв и новые жертвы среди вампиров. До смешного простой план позволил нам за несколько дней уничтожить столько вампиров, сколько мы не истребляем и за год. Притом основным инструментом в наших руках был вампир.

Конечно, мы не могли не просчитать вероятность того, что темная энергия вампиров передастся вам. Вы по сути стали над двумя кланами, стали чрезвычайно сильным в потенциальном смысле вампиром. Это позволило нам несколько усовершенствовать свой план и избавиться не только от вампиров, но и от оборотней и их повелителя демона Герадо. Все остальное, имеющее место быть, несущественно и к плану как таковому не относится. Вы рады, господин Суховеев, что смогли помочь Свету?

— Безумно, — зарычал я. — Но зачем вы хотите нас уничтожить?

— Я хочу уничтожить только вас, господин Суховеев. Но раз вы оказались в компании других вампиров, то и их за одно, — улыбнулся Елизар. — Вы же должны понимать, что теперь в ваших руках находится власть над двумя крупными кланами. Я просто не могу пройти мимо!

Я догадался, что этому надменному господину неизвестно о моей схватке с Познавшим Кровь. Дьявол, этот придурок думает, что я всего лишь Старейшина Оуроса и Негельноса! Ну ладно, сейчас я его удивлю.

Если бы я мог видеть свое лицо и в особенности — собственные глаза, то увидел, как белки внезапно покраснели и налились кровь до такой степени, что даже зрачков на их фоне не было видно. Нижние и верхние клыки удлинились и заострились еще сильнее. Кожа побледнела, и под ней проступили быстро пульсирующие сосуды.

Странно, но я не давал никакого толчка к своей теперешней трансформации. Но знал, что сила великого демона проявила себя…

Я сделал еще один шаг вперед:

— Вы кое-что не просчитали! — трубным, явно не своим голосом проговорил я. — Думаете, я лишь над двумя кланами?

— А разве не так? — Рахманов не выказал никакого беспокойства.

— Не так, — кивнул я.

— Впрочем, какая разница? — поморщился Елизар. До меня донеслась волна начинающегося в его душе беспокойства. — Расстреляйте их! Да прибудет с ними Бог!

Двадцать два, как я успел подсчитать, бойца одновременно открыли огонь. Конечно же, их автоматы были заряжены не свинцом, бессильным против нас, а серебром. Серебряные пули вонзались в меня десятками игл и мгновенно растворялись где-то внутри. Я даже не шелохнулся, когда град серебра обрушился на меня, но разозлился. Из пылающих алым глаз поплыл зеленоватый туман.

— Не может быть! — воскликнул Елизар. — Но почему вы живой?

— Потому что теперь я стал над всеми вампирами этого мира, — многоголосым басом ответил я. — Теперь я стал Познавшим Кровь!

— Это невозможно! — завопил Рахманов, и тут же молниеносное движение удлинившихся когтей Познавшего разорвало его горло. Автоматчики не успели среагировать на мое мгновенное перемещение, они выглядели будто замороженные и продолжали целиться в то место, где я только что стоял. С ревом и невероятной злостью я пробежался вдоль их ряда, ломая автоматы и круша кости. Когда я перебил позвоночник последнему бойцу, первый еще не начал падать.

Но скорость моих перемещений замедлилась, и я смотрел, как люди подобно костяшкам домино рухнули на заледенелую землю. Выстрели прекратились так же резко, как и начались.

Я обернулся к своим друзьям… и обомлел. Все они были изрешечены пулями и лежали у дверей в самых разных позах.

Я подскочил к Максу, но в его глазах был лишь стеклянный блеск. Огромные дымящиеся раны превратили его грудь в фарш…

Я бросился к Шокеру, но Леха, подогнув под себя ногу, уставился одним глазом в небо. На месте второго зияла сквозная дыра…

Я упал на колени перед Топором, однако успел услышать лишь последний предсмертный хрип, и Стас уронил голову на грудь…

Лишь Светлана еще дышала, но силы покидали ее с быстротой молнии. Я приподнял ее голову, скривился в бессильной ярости и дрожащим голосом произнес:

— Что же я натворил!…

Света открыла глаза, в которых едва ли была жизнь. Справляясь с кровавым кашлем и хрипом, она едва слышно для человека, но отчетливо для вампира прошептала:

— Я… не знала всего. Прости… Ты хороший… человек… не становись… злом.

Она умерла.

Я осторожно положил ее голову на холодный асфальт, выпрямился, обратил лицо к пасмурному небу и…

…И сошел с ума.

ЭПИЛОГ

Не потерять бы в серебре

Ее одну, заветную…

«Би-2».

Я сидел на большом валуне, мокром и чрезвычайно холодном, но не чувствовал холода. вокруг бушевала гроза, самая сильная гроза из всех, которые я когда либо видел.

…По выжженному полю, простирающемуся во все стороны на десятки километров, носились угольно-черные пылевые вихри, словно высасывая из почвы языки пламени. Мне было непонятно, как огонь может подниматься до таких высот, почти касаясь мрачных темно-фиолетовых туч, ведь сверху беспрестанно лились потоки воды. Дождевая вода боролась с огнем, и кое-где испещренная трещинами поверхность поля уже превратилась в непроходимые болота. Над болотами поднимался зеленоватый дым, поднимался ровно, точно вокруг не свирепствовал ветер и многочисленные торнадо. Одинокие обугленные деревья, жалкие и уродливые, нагнувшиеся почти до земли, стонали под напором ветра; стволы некоторых из них ломались у самого корня, и деревья улетали прочь, подхваченные силой урагана…

Я был давным-давно проклят и просто сидел в полном одиночестве и грустил. Кому-то может показаться странным, как демон может грустить, но я в самом деле грустил, тоска витала надо мной, размахивая большим перепончатыми крыльями. Я раз за разом вспоминал свою жизнь от того дня, когда стал вампиром, и до потери все, кто был мне дорог. Я потерял Макса, лучшего друга всей жизни, но так и не успел сказать ему об этом. Я потерял Стаса и Леху, двух бесшабашных вампиров, бросившихся с головой в опасное приключение, ибо я попросил их об этом. Я потерял Свету, симпатичную, смелую и, как выразился Стас, добрую девушку-оборотня. Я потерял самого себя, превратившись в Познавшего Кровь, вознесшись над всеми вампирами Срединного мира.

Но самое главное, я потерял свободу, которую так хотел обрести.

Впрочем, остался кое-кто, кого я еще не потерял…

Я волею мысли оказался в своей квартире. Свет был потушен, но я отлично видел и без него. На диване, прикрывшись пледом, спала Наташа, такая хрупкая и слабая девочка, нимфоманка, считающая себя суккубом. Ее лицо было страшно изуродовано и начало гноиться, но я, не испытав никакого отвращения, никакой брезгливости, поцеловал ее в лоб, а потом — в то, что осталось от губ. Присев рядом, я услышал легкий шум прибоя, почувствовал соленый запах морской воды, потянулся мыслью к отдыхающему сознанию любимой и… провалился в ее сон.

…Мы сидели на берегу вечернего океана и любовались заходом солнца. Конечно, солнце уже скрылось за горизонтом, но алая заря была необычайно красива.

— Странно, но я чувствую, что знаю все, что с тобой произошло, — тихо сказала девушка. Ее лицо во сне было нежным и чистым. — Как будто пришло озарение…

Я крепче обнял ее и поцеловал в щеку.

— Так жалко их, — после минутного молчания прошептала Наташа. — Ведь таких друзей ты больше не найдешь.

— Не найду, — согласился я.

Заря постепенно гасла, освобождая место усыпанному звездами ночному небу. Алая кровь заката превратилась в далекий туман, едва ли напоминая о том, что совсем недавно на этом безупречно чистом небе царствовало солнце.

— Сережа, — позвала девушка.

— У? — повернулся я на зов, подняв брови.

— Сережа, ты же знаешь, как избавиться от моих шрамов.

— Но ты совершенно цела, — попытался я возразить. — Ты красива, любимая, как никогда!

— Но это сон, — нахмурилась Наташа. — А еще есть реальность.

Я промолчал.

— Сережа, я тебя прошу сделать это для меня.

— Нет, — покачал я головой.

— Да, — мягко сказала. — Я так хочу.

— Но зачем тебе это?

— Потому что я тебя люблю. И потому что ты не сможешь быть один. Одиночество погубит тебя — разве этого хотели твои друзья? Они отдали жизнь за дело, которое ты обязан продолжить. Но ты не сможешь, если будешь один…

Я печально посмотрел вслед погибшему солнцу. Оно, подобно птице Феникс, каждый день умирало в водах океана, чтобы на следующий день возродиться вновь.

А остальное может умереть только раз, единственный раз. И никогда не возродиться.

Я открыл глаза, наклонился к любимой и обнажил клыки…

Красноярск, июль — август 2004 г.

Примечания

1

Отрывок из поэмы Байрона «Гяур» в переводе С. Ильина.

(обратно)

2

Апокрифическое (не признанное Церковью) евангелие от Ламии, гл. 6, ст. 7:3.

(обратно)

3

Евангелие от Ламии, гл. 6, ст. 7:4.

(обратно)

4

Евангелие от Ламии, гл. 7, ст. 1:5.

(обратно)

5

Евангелие от Ламии, гл. 3, ст. 3:9.

(обратно)

6

Евангелие от Ламии, гл. 5, ст. 3:3.

(обратно)

7

Имеется ввиду Фредди Крюгер из сериала ужасов «Кошмар на улице Вязов».

(обратно)

8

Катана, вакидзаси, кэн и дайто — японское национальное оружие, разновидность мечей.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ОНИ СРЕДИ НАС

  ГЛАВА I

  ГЛАВА II

  ГЛАВА III

  ГЛАВА IV

  ГЛАВА V

  ГЛАВА VI

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: СВОЙ СРЕДИ СВОИХ

  ГЛАВА VII

  ГЛАВА VIII

  ГЛАВА IX

  ГЛАВА X

  ГЛАВА XI

  ГЛАВА XII

  ГЛАВА XIII

  ГЛАВА XIV

  ГЛАВА XV

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

  ГЛАВА XVI

  ГЛАВА XVII

  ГЛАВА XVIII

  ГЛАВА XIX

  ГЛАВА XX

  ГЛАВА XXI

ЭПИЛОГ

Реклама на сайте