«Потеряшка»

Потеряшка (fb2) - Потеряшка 292K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Роман Соловьев

Роман Соловьев Потеряшка

1. Ласковый май

1989 год, конец мая.

Теплый май во всю благоухал. Шумели позеленевшие кроны деревьев, солнечные лучи ласково припекали, врываясь сквозь шторы в огромные окна класса. А на футбольном поле, за школой, шла настоящая баталия. Возгласы игроков и болельщиков доносились издалека.

Эх, продержаться бы еще два урока — и скорее на озеро! В манящую, волшебную прохладу…

— Соколов, ты о чем задумался?

Я вздрогнул. Надо мной стояла, слегка улыбаясь, Вероника Сергеевна, преподаватель русского языка и литературы.

— Ни о чем, Вероника Сергеевна…

— Он все о космосе мечтает, — хохотнул Димка Горшенин.

Полгода назад, в сочинении на тему: «Моя будущая профессия», я написал, что хочу стать космонавтом, и теперь Димка не упускал случая меня подколоть.

Я незаметно показал ему кулак.

— Володя, ты успел записать список литературы, который необходимо прочитать за летние каникулы? — учительница взяла мою тетрадь и удивленно взглянула на чистый лист.

— Я… потом перепишу.

Вероника Сергеевна нахмурилась, но от этого ее красивое лицо с широкими скулами, небольшим правильным носиком, и слегка пухлыми губами, стало еще прекрасней. Я давно заметил, что гнев даже красит многих женщин.

Учительница неторопливо прошла между рядов, и неторопливо уселась за свой стол.

— Ребята, я вам всегда говорила и еще буду много раз говорить, — она тяжело вздохнула, — вы учитесь не для меня, и не для своих родителей… ваша учеба — это билет в светлое, счастливое будущее. А каким оно будет, это будущее — зависит только от вас.

Галя Тишкова вытянула вверх руку:

— Вероника Сергеевна, а правда, что в Америке до сих пор не все дети имеют возможности учиться? И вообще в западных странах все обучение платное?

— Да, ребята. К сожалению, это правда. Многие дети на Западе не могут и не имеют возможности учиться. Они не умеют читать, писать… многие уже с двенадцати лет подрабатывают на улицах, продают газеты, торгуют в точках питания, например таких, как «Макдональдс»… Вам, в этом отношении, крупно повезло. Наше советское правительство смотрит в будущее и дает бесплатное образование детям не только в школах, но и в ВУЗах. Всем гражданам предоставляется работа, а молодым специалистам выделяется бесплатное жилье…

Семен Кривогузов сощурился от солнечного зайчика и лениво поднял руку:

— Вероника Сергеевна, а это верно, что совсем скоро в СССР наступит коммунизм?

— Ребята, для того, чтобы построить коммунизм, и жить в счастливом будущем, вам нужно хорошо учиться в настоящем времени…

Звонок прозвенел пронзительной трелью. Учебники и тетрадки сразу полетели в сумки и портфели, ребята быстро вскочили со своих мест.

— Шестой «в»! — учительница хлопнула ладонью по журналу, — я еще никого не отпускала!

Класс недовольно загудел, как растревоженный посреди зимы пчелиный улей.

— Ладно, можете идти. Соколов, а ты останься.

Я немного выждал, когда все ребята выйдут из класса. В замочную скважину со стороны коридора кто-то наблюдал. Я почти на сто процентов уверен, что это любопытный Дима Горшенин.

Учительница внимательно посмотрела на меня пронзительным взглядом темно-карих глаз. Она все время напоминала мне актрису из кино, только я никак не мог вспомнить имя и фамилию этой актрисы…

— Володя, я понимаю… весна, учиться совсем не хочется. Тем более последняя учебная неделя в этом году…

Она сидела, закинув нога на ногу, и я невольно покосился на приятный изгиб ее стройных ног.

— Не хочу сейчас вызывать в школу твоих родителей… Володя, соберись и закончи учебный год хорошо. На лето я дам тебе индивидуальное задание. Прочитаешь книгу «Школа» Аркадия Гайдара, а потом расскажешь классу, о чем это произведение и о героическом пути красноармейцев в победе над белогвардейцами. Составишь собственное изложение и сделаешь выводы.

— Хорошо, Вероника Сергеевна.

— Хорошо… Вот сам-то, как думаешь, почему красноармейцы победили «белую кость», как иногда называли белогвардейские войска?

— Потому что «красные» стояли за простой народ и бедняков. За справедливость. «А белые» хотели угнетать людей. Чтобы простой народ гнул спину на работе с рассвета до заката за копейки, работая на капиталистов. Они хотели даже царя вернуть.

— Ну, мыслишь ты правильно… ладно, Володя, можешь быть свободен.

Я хотел толкнуть дверь по резче, но Горшенин уже успел отойти на несколько шагов назад.

— Опять уши грел, Димос?

— Да не… — пожал он плечами, — просто мимо проходил.

2. Пионерский лагерь "Золотой колос"

В первый летний день старенький автобус «Кубань», страшно скрипящий на поворотах, увозил меня и еще нескольких ребят и девчонок с нашего городка, все дальше и дальше от дома, в пионерский лагерь «Золотой колос».

Я сел на заднее сидение, с интересом посматривая на пейзажи за окном.

— Вовка, давай держаться вместе, — ко мне подсел рыжий Яшка Трофимов, из параллельного класса.

— Пацаны, я тоже с вами, — к нам присоединился Андрей Дронов, он закончил уже седьмой класс, но росточком был даже ниже нас, и казался на пару лет младше.

Мы почти всю дорогу лопали пирожки и конфеты, запивая лимонадом, и играя в морской бой.

К вечеру автобус свернул с автотрассы и въехал в сосновый бор. Вдали, между частоколом из высоких сосен, показались кирпичные корпуса лагеря, огороженные деревянным забором.

Когда все ребята ватагой высыпали из автобуса, со своими рюкзачками, нас сразу построили и повели в медпункт. Пухленькая медсестра, с замеными усиками над верхней губой, быстро осмотрела и ощупала наши волосы. Она что-то записала в тетрадке и кивнула длинному верзиле в синем спортивном костюме.

— Юра, забирай, все нормально. Осмотр прошли.

Верзила построил нас и пересчитал по головам:

— Меня, ребятишки, Юрий Константинович зовут. Я физрук пионерлагеря. Надеюсь, вы хорошо будете себя вести?

— Ага… — пробубнили мы, и побрели вслед за мрачным физруком.

— А как у вас тут с культурно-массовыми мероприятиями? — попытался пошутить Яшка.

Юрий Константинович улыбнулся, растянув тонкие бледные губы, но ничего не сказал. Он привел нас к длинному кирпичному корпусу, с деревянной зеленой верандой-прихожей, и приказал занимать койки в комнатах. Девчонок физрук повел в другой корпус.

Комнаты оказались небольшие, всего на трех человек. Яшка, Андрей и я — заняли угловую комнату с номером восемь. Мне досталась кровать справа, возле стены. Я неторопливо раскладывал вещи из рюкзачка в тумбочку и шкафчик, не зная, куда положить пакет с оставшимися пирожками.

— Ребята, уже устроились?

Я обернулся и увидел симпатичную девушку с темно-русыми волосами до плеч, в коротких шортах и белоснежной футболке. Красный пионерский галстук прикрывал ее высокую упругую грудь, рвущуюся наружу, из обтягивающей футболки.

— Меня Лена зовут. Я пионервожатая вашего первого отряда. Пакеты с пирожками, колбасой и яйцами сдайте мне, а конфеты можете оставить.

Она быстро собрала пакеты с продуктами.

— Пока располагайтесь, отдыхайте, через сорок минут построение на ужин.

Когда пионервожатая вышла, Яшка мечтательно протянул, вытянув в трубочку толстые губы:

— Вот это соска, я бы даже на такой женился…

Не успели мы толком разложить вещи, как из соседнего крыла корпуса пришли трое незнакомых пацанов. Вперед вышел коренастый бритоголовый паренек, наморщив большой, породистый нос:

— Пацаны, вы тоже в первый отряд?

— Да… только сейчас приехали… — протянул Яшка.

— Меня Костей зовут. Я местный, из Зареченска. А это, — он кивнул на ребят, — Славик и Димон.

Мы пожали друг другу руки.

— Сегодня после ужина пойдем на футбольное поле. Я собираю лагерную сборную, посмотрю, что вы из себя представляете…

— А ты чего тут раскомандовался? — удивился Андрюха, — староста отряда что ли?

— Да нет… — пожал плечами деловой Костя, — я просто футбол люблю. А это уже ваше дело — будете вы участвовать в лагерной сборной или нет…

— А я пионербол больше уважаю, — честно признался я.

— Дурак ты. Футбол — это мировая игра. К тому же наши парни в сборной СССР скоро порвут всех на Чемпионате Мира. И знаете почему?

— Почему? — поинтересовался Яшка.

— Потому что игроки из капстран играют за деньги, а наши за Родину. За страну. Вот почему.

В коридоре послышались тяжелые шаги и в комнате появился невысокий плечистый мужичок с большими залысинами на голове. Белые шорты, футболка, и красный галстук на груди смотрелись на нем несколько карикатурно:

— Добрый вечер, ребята. Я Борис. Ваш второй пионервожатый. Смотрю, вы уже познакомились? Тогда дружно строимся на ужин…

Ужин мне совсем не понравился. Молочная рисовая каша, два кусочка темного хлеба и компот из сухофруктов. Этот рацион больше напомнил мне больничное меню. Когда мне было пять, я с отцом лежал в больнице, и кормили примерно так же.

— Этот наш пионервожатый странный какой-то… — пробурчал Андрюха, — видели, у него на руке татуировка «Алекс», а самого почему-то Борисом зовут.

3. Соколы Ильича

Спозаранку над сосновым бором разливался звук пионерского горна.

— Мальчишки, подъем! — носилась по корпусу энергичная Лена, бросая подушками в ребят, не желавших вставать. — Быстренько выходим на утренний кросс!

Я бежал вслед за пионервожатой, наблюдая за ее округлыми ягодицами, обтянутыми в синие спортивное трико и мне хотелось так бежать еще и еще, хоть до самого обеда…

На лесной опушке мы сделали зарядку, и построившись, направились по грунтовой дороге обратно в лагерь.

После завтрака мы собрались на пятачке, возле Штаба. Пионервожатый Борис, с немного распухшим лицом, поинтересовался:

— Ребята, как наш отряд назовем?

— Может, «Орленок»? — предложила чернявая Аня, самая крупная девочка из нашего отряда.

— «Красногвардейцы»! — рявкнул Яшка.

Вожатый задумался, почесав подбородок:

— Так уже второй отряд назвали.

— Предлагаю «Соколы Ильича», — тихо сказал Андрюха.

Довольный Борис звонко хлопнул себя по коленке:

— Отлично! Вот так и назовем! А теперь давайте придумаем веселую речевку.

Вскоре весь пионерлагерь столпился у летней сцены клуба, где проходил конкурс на лучший пионерский девиз. Неожиданно для всех, наш отряд занял первое место, с бодрой речевкой:

Когда идем в строю, плечо к плечу, Неся наш красный флаг из кумача, Мы знаем — нам любое дело по плечу, Готовы жизнь отдать заветам Ильича!

Андрюха гордился, что сам сочинил эту речевку, а директор Валентин Петрович Загорулько лично пожал ему руку, и сказал, что Андрюху точно ждет блестящее будущее. После конкурса ребята разбрелись по территории лагеря. Я сел на скамейке, возле корпуса, полистать журнал «Костер». Вдруг сзади кто-то зарядил мне щелчком по уху. Я резко обернулся — и увидел футболиста Костю:

— Сокол, хорош зрение портить. Пойдем лучше где-нибудь подымим…

Мы зашли за угол столовой, и спрятались за бетонными кольцами.

— Вовка, ты скажи, у тебя баба-то дома есть? — Костя расслабленно выдохнув дым через ноздри.

Выбив щелчком пальца сигарету из пачки, я неторопливо закурил:

— Баба? Есть конечно…

Я вспомнил о Наташе Смирновой. Симпатичная, глазастая девочка с короткой светлой челкой, мне очень нравилась. Она жила в соседнем дворе и училась в параллельном классе. Пару раз я проводил ее домой, и даже пообещал взять Наташу в поход на плотах по Ахтубе. Она всегда смотрела на меня огромными голубыми глазищами, и смеялась, когда я что-то рассказывал. А я ведь, скотина такая, даже не попрощался с ней, когда уехал в пионерлагерь…

— И у меня тоже дома баба есть… И не одна, — Костя затушил окурок об подошву ботинка. — А здесь, как посмотрю — одни коряги. Ну, кроме нашей Леночки, конечно… Знаешь, что Борис про нее сказал? «Она недоступна, как холодный Эверест…»

— Почему же Эверест недоступен? Его покоряли, и не один раз…

— Ну, попробуй… Лена парня ждет со службы, моряка Балтийского флота.

— И откуда ты, Костик, все знаешь?

— Я после обеда сам ей конверт от почтальонки передал. Вот так-то.

Вечером, перед отбоем, Лена обошла все комнаты в нашем корпусе, пожелав ребятам спокойной ночи.

— Лучше бы она не приходила перед сном… — проворчал Яшка, скрипя пружинами на кровати, — опять всю ночь одеяло будет колом стоять…

— А ты лысого погоняй в сортире и все пройдет… — посоветовал Андрюха.

— Слышь, придурок, я такой ерундой не занимаюсь… — пробурчал Яшка и отвернулся к стене.

На следующий день начальник пионерлагеря, Валентин Петрович Загорулько, пузатый и с огромной лысиной, собрал всех на линейке, объявив официальное открытие летней смены. Физрук Юра торжественно поднял на флагштоке красный флаг СССР и мы, вытянувшись в струну, замерли под торжественное звучание гимна Советского Союза. Огромная жирная муха неожиданно села на лысину Петровичу, во время исполнения гимна, но он даже не шелохнулся, замерев как солдат на посту.

После линейки Валентин Петрович выбрал пятерых самых крепких ребят из нашего отряда, и повел на хоздвор. Возле высоких ворот кирпичного склада притаился «Зилок» с высокими бортами.

— Ребята, вы знаете, что в нашей стране катастрофически не хватает металлолома? — тихо спросил начальник лагеря. — А нужно ведь строить новые самолеты, корабли и ледоколы…

— Наша школа весной двадцать четыре тонны металлолома сдала, — похвалился Костя.

— Молодцы. На этом складе, ребята, находится разный хлам. Вам нужно отобрать металл и погрузить в самосвал.

Он поманил пальцем водителя в кепке:

— Антон, ворота открой, и въезжай прямо в склад, чтобы пацанам недалеко было таскать.

Озадачив нас, Валентин Петрович ушел обратно, в Штаб.

На складе действительно было навалено много всякого хлама. Мы выбирали обрезки труб, уголки, старые чугунные батареи, металлические бочки — и все грузили в самосвал.

— Покурите хоть, пионерия… — удивленный водитель заглянул в кузов, — ну вы даете, за два часа почти полную машину закидали…

Мы зашли за угол склада и закурили. Среди нас не дымил только Андрюха. Он был и так маленького роста, и боялся, что от табака вообще перестанет расти.

— Интересно, в этих местах война проходила? — спросил Яшка.

— В соседнем хуторе немцы стояли. Это мне еще дед рассказывал, — проинформировал Костя. — Когда в Сталинграде их разбили, здесь по лесам фашистские банды еще до сорок четвертого прятались…

— А мы с братом прошлой весной два снаряда в поле нашли и в милицию сообщили. Про нас потом даже в районной газете писали, — похвалился Яшка.

— Ладно, пацаны, — скомандовал Андрюха, — покурили и айда работать, сами слыхали, что Родине металла не хватает…

Когда мы загрузили металлом кузов с верхом, пришел Валентин Петрович и завхоз Алексеевич, рыжий, нескладный мужичок. Петрович вручил водителю сумку с гремящими бутылками и тихо сказал:

— Антон, выгрузишь, где в прошлый раз.

Водитель понятливо кивнул, завел мощный движок грузовика и медленно выехал из ворот.

Завхоз деловито прошел по опустевшему складу и присвистнул:

— Вот что значит — молодая кипучая энергия. Я бы точно здесь и за месяц не разобрал…

Петрович крепко пожал нам руки и улыбнулся:

— Объявляю всему первому отряду благодарность. Ну, ребятки, теперь бегите на обед…

Вечером возле клуба проходила дискотека. Девчонки танцевали на пятачке, а пацаны жались вдоль стенки или смеялись, сидя на скамейке.

Я сидел на качелях за спортплощадкой и печально смотрел на вечернее летнее небо с россыпью звезд и одинокой желтой луной. Почему-то на меня нахлынула тоска по дому. Как они там, мои родные: папа, мама, сестра Маринка… неужели совсем не скучают?

— Что, тоже по дому соскучился? — раздался голос откуда-то сверху. Я вздрогнул и посмотрел на луну, а после осторожно оглянулся назад. Сзади застыл, как манекен, Степа Мосол из второго отряда.

На самом деле его фамилия была Фролов. Но все ребята в первый же день прозвали парнишку — Мосол, из-за его небывалой худобы. Сегодня днем, когда он разделся в летнем душе, все пацаны старательно обходили парнишку стороной, боясь порезаться об его торчащие ребра. Но в столовой Степка кушал за троих.

«У меня метаболизм такой особенный, очень быстрый обмен веществ…» — рассказывал он удивленным пацанам.

Степан печально вздохнул:

— Знаешь, Сокол, как я домой хочу…

— А зачем вообще тогда в лагерь поехал?

— Я сегодня вечером домой из Штаба звонил. У меня брат Димка из армии вернулся. Собирается в Крым ехать. Представляешь: море, круиз на корабле… а я тут рисовой кашей давлюсь, строем хожу, и в конкурсах дурацких участвую… Будто нам школы мало…

— А что же родителям не скажешь?

— Батя сказал, в выходные обязательно приедут навестить. Но весь июнь все равно нужно провести в лагере. Знаешь, какой у меня батя строгий? Он начальник сталеплавильного цеха на «Красном Октябре». Сказал — как отрезал. Но я все равно отсюда ноги сделаю… если что мамка с бабушкой заступятся.

Я молча взглянул на Степана, очередной раз подивившись его нездоровой худобе, и медленно побрел в корпус, столкнувшись на аллее с Леной.

Пионервожатая тут же перехватила меня за руку.

— Так… Володя Соколов. Для кого мы в лагере дискотеку крутим? Ты чего вообще такой смурной? Пойдем… — она быстро потянула меня на танцплощадку.

Когда мы подошли, танцевальная ритмичная музыка «Модерн Токинг» сменилась медленной композицией из «Скорпионс».

— Обожаю эту песню, пойдем потанцуем, — Лена ласково обвила меня за плечи.

Мы кружились в танце, и я осторожно обнял девушку за талию, почувствовав, что от нее исходит тонкий аромат нежных полевых цветов, весенней свежести, а еще… запах ее молодого упругого тела. Она мельком задела меня грудью и я сразу ощутил легкую истому внизу живота. У меня перехватило дыхание от близости с девушкой, которая мне очень нравилась. Я хотел, чтобы этот танец продолжался бесконечно, хоть до самого утра. Но музыка неожиданно резко закончилась.

— Вовка, ты утром зайди ко мне, я твою рубашку утюгом проглажу, не надо в помятой ходить, — прошептала Лена и упорхнула танцевать в круг к девчонкам…

Ночью, уже после отбоя, я лежал и думал о Леночке. Все никак не мог забыть наш медленный танец, ее нежные прикосновения, манящую улыбку и блеск ее бездонных голубых глаз…

4. Леночка

Утром, сразу после завтрака, я направился в корпус пионервожатых. Подойдя к комнате Лены, осторожно постучал в двери, обитые потрескавшимся дерматином.

— Входите, — тихо сказали за дверью.

Лена сидела за столом и перебирала учебные методички.

— Садись, Вовка, чай будешь?

— Да вроде позавтракали…

— Тогда снимай свою рубашку, я же обещала погладить.

Я снял рубашку и отдал Лене, а сам скромно присел на стул. Она включила утюг, постелила на стол тонкое одеяло и неторопливо разгладила складки на моей любимой рубашке цвета хаки, которую отец привез из Чехословакии.

Сидя сзади, я наблюдал за ее точеной фигуркой. Сквозь Ленины белые шорты просвечивалась тонкая полоска трусиков и меня вдруг бросило в жар. Как же хотелось подойти сзади и обнять ее, прижать к себе, впиться губами в ее сочные и манящие губы…

— Слушай, Володя, а ты почему не на трудовом десанте? Сегодня же наш отряд дежурит по столовой.

— Так я отпросился. Сказал, по важному делу…

— А… ну тогда понятно, хитрый жук… — Лена улыбнулась и протянула наглаженную рубашку, ткань была еще горячей после утюга, — Володька, послушай… а ты бы мог ради своей пионервожатой совершить подвиг?

— Смог бы, — серьезно ответил я.

— Тут недалеко клубничное поле есть. Прямо за сосновым бором…

— Да видел я, когда мы сюда ехали.

— Может сходишь завтра рано утром, наберешь мне немного клубники… — Лена посмотрела на меня своими ясными, голубыми глазами, — а я тебя поцелую за это…

У меня перехватило дыхание:

— Схожу конечно, без проблем…

— Только будь осторожен. Там колхозные сторожа с собаками.

Надев рубашку, я быстро направился к ребятам, понимая, что больше не могу находиться рядом с Леной и просто безвольно тону в омуте ее бездонных голубых глаз…

Мои товарищи убирали территорию возле столовой: собирали сосновые шишки, которые постоянно и беспорядочно падали по всей территории пионерлагеря, пропалывали тяпками подросшую траву, и мели метелками мелкий мусор вдоль белых бордюров.

— Вовка… — тихонечко отозвал меня в сторону Яшка. — После обеда девчат поведут в летний душ.

— И что?

— Пойдешь с нами за бабами подсекать?

— Не, не пойду, — я серьезно посмотрел на товарища. — Яшка, у меня к тебе просьба одна будет. Ты же с поваром вроде подружился?

— Ну да…

— Можешь в столовке небольшое ведерко на время взять?

— А тебе зачем?

— Я Лене пообещал клубники на поле набрать.

— Вот ты придурочный. Что, втюрился в нее, что ли?

— А это уже не твое дело… — нахмурился я.

— Погоди. Я сейчас…

Яшка ушел и через пару минут вернулся с небольшим пластмассовым синим ведерком.

— Давай, неси в корпус, пока никто не заметил…

Я быстро отнес ведерко в комнату и спрятал в шкафу.

А когда вышел из корпуса, меня окликнул пионервожатый Борис:

— Соколов, иди-ка сюда… слушай, ты рисуешь хорошо?

— А что нужно нарисовать?

— Стенгазету помоги оформить. Пойдем-ка в Штаб.

Когда мы пришли в просторную ленинскую комнату, где творили художества творческие личности со всех отрядов; Борис развернул на широком столе огромный лист ватмана и достал из шкафчика баночки с краской и кисточки.

— Вверху напишешь название: «Соколы Ильича». Посреди листа нарисуешь пионерский костер. Слева от костра изобразишь горниста, а справа барабанщика. Статьи я уже потом сам напишу. Ферштейн?

— Борис… а почему у тебя на руке татуировка «Алекс»?

Он широко улыбнулся, показав крупные желтые зубы заядлого курильщика.

— Это произошло, когда я еще в армии служил. За месяц до дембеля в нашу роту молодых привезли. Один парнишка, из Краснодара, был хорошим художником и наколки классные делал, — Борис закатал рукав футболки, показав на правом плече красивую татуировку взлетающей ракеты с огненным хвостом, и внизу синие буквы: «РВСН». — Так вот, однажды мы с другом бухнули после отбоя, а паренька попросили наколоть на руках наши имена. Не надо было тогда этому горе-художнику наливать спиртяги… Короче, этот мудила, когда колол, перепутал наши имена. Лехе наколол «Борис», а мне — «Алекс»… Сначала мы хотели порвать «духа» на британский флаг, а потом решили, что это даже к лучшему. Ну… как память об армейском друге. Теперь мы с однополчанином Лехой как встречаемся, так с улыбкой вспоминаем тот забавный случай.

Пионервожатый немного задумался, наверняка вспоминая веселые армейские будни.

— Ладно, Соколов, ты пока рисуй, я через часок зайду проверю…

Рисовал стенгазету, а сам невольно думал о Лене. И вдруг понял, что она мне не просто очень сильно нравится. просто по уши влюбился. Это не дружеские отношения как с Наташей Смирновой, а наверняка первая любовь, о которой снимают кино. ощущал, что мое сердце начинало биться быстрее, стоило мне только подумать о моей Леночке.

Но я понимал, что к красавице-пионервожатой неровно дышат половину пацанов в пионерлагере. И не только. От нее сходили с ума и наш весельчак Борис, и мрачный физрук Юра, и даже болтун-завхоз Алексеевич… Да что там, даже начальник лагеря, Валентин Петрович, украдкой посматривал ей вслед, цокая язычком и вытирая липкий пот со своей лысины.

Ну и что с того, что она старше меня, ведь настоящая любовь не знает границ, тем более возрастных. Мама тоже старше отца на три года и ничего… Пожалуй, мне нужно признаться Лене в своих чувствах, а там пусть уже сама выбирает — или я, или этот матрос-балтиец…

Мне вспомнился огромный желтый плакат, висевший в школе, у кабинета начальной военной подготовки: маленький и тщедушный юноша входит в военкомат, а через два года выходит из него статным усатым мужчиной с широченными плечами, и надпись внизу: «Только армия сделает из мальчика — настоящего мужчину».

Неужели она все же предпочтет мне моряка-балтийца?

Я сидел, склонившись над стенгазетой с кисточкой, и почти все время думал о Леночке. Теперь не было никаких сомнений, это и есть настоящая любовь, когда все время думаешь о человеке и хочешь, чтобы он постоянно, каждую минуту, каждое мгновение был рядом с тобой. Желаешь видеть ее манящую улыбку, блеск ее красивых глаз, обнимать и ласкать ее трепетное, нежное и такое упругое тело…

— Соколов!

Я вздрогнул и оглянулся: сзади стоял разъяренный Борис.

— Хреновый из тебя художник! Совсем не то рисуешь!

Взглянув на плакат, я с удивлением увидел что на нем, прямо посередине, нарисовано большое красное сердечко…

— Иди к столовке, там «газон» с капустой приехал. Поможешь разгрузить… — пробурчал Борис, — если не любишь творческий труд — занимайся физическим…

Ранним утром я решился сбегать на поле за клубникой. Наш корпус располагался всего в тридцати метрах от забора. А напрямую, через сосновый бор, до поля было всего около десяти минут ходьбы.

Все прошло довольно успешно. Я незаметно покинул территорию лагеря, и набрал с краю поля полное ведерко крупной и сочной клубники. А когда уже хотел возвращаться назад, услышал неподалеку громкий собачий лай. Огромный и разъяренный пес выбежал прямо на меня, готовясь к прыжку.

— Фу, Джек, — на грунтовой дорожке, отделяющий сосновый бор от колхозного поля, появился велосипедист, крепкий парень в тельняшке, лет двадцати. Собака все же успела вцепиться и сильно разорвать мне рубашку на спине. Я упал и разодрал об корягу колено, но ведерко с клубникой все же чудом сумел удержать в руке и не рассыпать.

Молодой сторож слез с велика и цыкнул на пса, он тут же послушно поджал хвост и сел рядом, внимательно разглядывая меня.

— Ты с лагеря, пацан? Колхозное добро тыришь?

— Я…

— Что я? Головка ты от патефона! Видал моего пса? Запомни, щегол, если ты или кто из пацанов на поле еще раз сунется — я Джека сдерживать больше точно не буду. А пока на память фофана получи!

И он с оттягом отвесил мне щелбан своим толстым, мясистым пальцем, да так, что у меня в ушах послышался колокольный звон, а деревья и облака закружились перед глазами в темпе вальса.

Когда я вернулся назад и перелезал через дыру в заборе, то сразу увидел у нашего корпуса Лену. Она тоже меня заметила и подбежала навстречу:

— Володя, ты с ума сошел? Я же пошутила насчет клубники… как ты вообще посмел покидать расположение лагеря и что… с твоей рубашкой?

Я протянул Лене ведерко с клубникой, но она отвернулась:

— Не люблю я клубнику. Иди в свой корпус, и впредь чтоб такое больше не повторялось!

Девушка развернулась и быстро направилась к Штабу.

Я принес в комнату банку с клубникой и поставил на стол:

«Угощайтесь, пацаны!»

Тут же налетели парни со всего корпуса. А я снял разодранную рубашку и бросив ее в шкаф, лег на кровать и отвернулся к стене. Почему-то на душе было так муторно, что хотелось плакать…

Весь день я бродил по лагерю как потерянный. Хорошо, что после обеда проходили соревнования по пионерболу, и я немного отвлекся от мыслей о Лене.

Вечером начальник лагеря Петрович разрешил первому и второму отряду сходить к реке, развести большой пионерский костер.

Пока водили хороводы возле костра, Борис и завхоз Алексеевич частенько бегали в «Уазик», а оттуда приходили жующие и веселые.

— Бухают, скоты… — прошептал мне на ухо Яшка.

Как стемнело, у речки весело затрещали сверчки. Мы сидели на берегу, рядом с затонувшей старой баржой и завхоз Алексеевич, бывший прапорщик, рассказывал веселые армейские байки. Пацаны слушали его затаив дыхание, а девчонки хихикали в сторонке.

Я покрутил головой, пытаясь отыскать Лену, но ее нигде не было поблизости.

— Лена в лагерь уже ушла, — прошептал Андрей, будто угадав мои мысли.

— Николай Алексеевич, а что, из нашего пионерлагеря убегал кто-нибудь? — робко спросил завхоза Степа Мосол.

— Да попытался тут один «кадр», в прошлом году, его до сих пор на болотах солдаты с собаками ищут, — завхоз сделал большие страшные глаза.

— Болота — это ерунда, — протянул Михей из соседнего поселка, — вот одному в лесу оказаться — действительно страшно…

— А что у вас тут в лесу? Волки и медведи? — не унимался Степа.

— Есть и волки… но главное — с Кондрашом в лесу не повстречаться.

И Михей рассказал жуткую историю, которую ему поведал отец.

Еще до Великой Отечественной войны жил в соседнем хуторе дед Еремей с тремя сыновьями. Когда война началась, он уже старый был, его на фронт не взяли. Он и сыновей не пустил, а в лесу, в землянке спрятал. Когда «фриц» пришел и хутор занял, Еремей с сыновьями полицаями стали. Ходили по округе, фашистские порядки наводили и народ грабили. Вскоре набрали целый сундучок золота и серебра, и все добро в погребе спрятали. А когда фашисты отступили, бывшие полицаи хотели убежать, да не успели. Двух сыновей Еремея сразу в расход пустили, а старика и его младшего сына Кондраша отправили в Сибирь, на двадцать лет. Еремей так и сгинул в тайге, а Кондраш в шестьдесят четвертом году вернулся. Приехал — а на месте старого хутора уже построили современный поселок. Вместо их ветхой хаты — стоит новая «хрущевка». Потом жители видели, что он по ночам вокруг дома бродит, народ стращает, пытаясь свое запрятанное золото отыскать. Хотели его поймать и увезти в «дурку», но он сбежал в лес, и до сих пор там живет. Если вдруг в лесную чащу путник одинокий забредет или грибник из города — он сзади подкрадется, за шею схватит и орет: «Где наше золото?» А после тесаком по горлу — и в речку. Так каждый год в лесу кто-то пропадает…

— Жуть… вздрогнул Яшка. — Почему же его до сих пор не поймают? Давно бы милиция и солдаты весь лес прочесали…

— Лес для него как дом родной. Он там каждый овраг, каждую ложбинку знает… Потому и трудно его поймать в лесу…

Пацаны молчали, глядя на темную воду и жуткий остов старой баржи, торчащий из реки. Даже болтун-завхоз задумался, бросил окурок и притоптал его ботинком.

Нарушил тишину Борис. Он привстал и потянулся:

— Ну все, ребята, пора в лагерь возвращаться…

— А как же он выглядит, тот дед Кондраш? — схватил за плечо Михея напуганный Яшка, когда мы возвращались обратно в лагерь.

— Как выглядит? — задумался Михей. — Да как обычный старик, небольшой, морщинистый, борода седая, кепка…

Когда все разошлись по корпусам, я сообщил пацанам, что ненадолго отлучусь. Подкравшись к корпусу пионервожатых, осторожно заглянул в окно Лениной комнаты, но там никого не было. Я осторожно прошелся по территории лагеря, и обнаружил Лену за спортплощадкой на качелях. Она сидела печальная, сжимая в руке смятый конверт.

Увидев меня, Лена подняла голову и грустно улыбнулась:

— Володя… а пойдем на речку?

— Прямо сейчас?

— Я схожу в корпус, а через полчаса буду ждать тебя за старым медпунктом. Приходи…

Мне никогда не случалось купаться ночью, и я даже не ожидал, что вода в реке окажется довольно приятная и освежающая.

— Лен, а ты будешь купаться? — тихо позвал я.

Она сидела на берегу, обхватив колени.

— Вова, — тихо позвала девушка, — иди ко мне.

Я вылез из воды и подошел к ней.

— Помнишь, я тебе поцелуй обещала?

Как только я присел рядом, она нежно обняла меня за шею, притянула к себе и впилась в мои губы. Мое сердце бешено застучало, мы вместе упали на песок и долго целовались. Ее губы были сладкие, как мед. Лена гладила мягкой ладошкой мои волосы, а я осторожно приподнял ее футболку и поцеловал ее в мягкий бархатистый животик, поднимаясь все выше, к белым упругим полушариям. Лена засмеялась, а затем бережно оттолкнула меня и привстала:

— Володя… давай не будем…

Она провела пальчиком по моим губам, будто запирая их на замок:

— Пойдем, мой хороший, лучше в лагерь, — Лена привстала и накинула мне на плечи большое махровое полотенце…

5. Ночное происшествие

На следующий день, во время тихого часа, Костя и Яшка самовольно побежали купаться на речку. Кто-то из жителей хутора увидал ребят и позвонил в лагерь. Назад их притащил суровый физрук Юра и поволок в Штаб. Побагровевший от злости Валентин Петрович орал на ребят благим матом, его грозный голос доносился даже до нашего корпуса.

Развлекательные конкурсы и вечернюю дискотеку сегодня отменили.

Перед ужином у Штаба построили весь пионерлагерь. Валентин Петрович, стоя на ступеньках, нахмурился и вытер платочком испарину со лба:

— Ребята, сегодня во время тихого часа случилось страшное событие. Два пионера из первого отряда самовольно покинули расположение лагеря… Давайте не будем забывать, что мы находимся не на курорте, и прежде всего должны думать о дисциплине и порядке. Наш общий враг не дремлет и расслабляться нам сейчас никак нельзя… — начальник лагеря расстегнул верхнюю пуговицу на сорочке. — Ребята, помните одно, что вы — пионеры. А у пионеров какой главный девиз? Один за всех, и все за одного. Виновные в этом серьезном проступке будут строго наказаны, вместе со своим отрядом.

Весь следующий день, с самого утра мы работали по уборке и благоустройству территории: пололи траву, сгребали в кучу сосновые шишки и белили бордюры. Костя и Яшка, как самые провинившиеся, выкорчевывали два пня возле Штаба. Суровый Валентин Петрович грозно посматривал на них из окна кабинета.

Вечером ко мне подошел Степан Мосол:

— Володя, я сваливаю домой завтра ночью, бежишь со мной?

— Нет. А чем тебе, Степка, здесь плохо? Мало ли что в пути может случится…

— Подожди, ты же говорил, что тоже по дому скучаешь? — удивился Степа.

— Уже не скучаю. Привык. Хотя поначалу немного скучал… да и зачем бежать, если родители в выходные приедут навестить?

— Ну смотри, Сокол, у тебя есть время подумать. Я раздобыл в библиотеке карту местности и перечертил на бумагу. Если по трассе — до Зареченска двадцать восемь километров. Но по прямой — через речку и лес пересекаем поле — а там уже и окраина Зареченска. Всего-то нужно пройти двадцать километров. А там уже на автобус и домой…

— Да не куда я не побегу, Степа. И тебе не советую.

Я вспомнил о жарких объятиях Леночки и ее сладких поцелуях…

— Не сдашь меня? — нахмурился Мосол.

— Ты дурачок, что ли? За кого меня принимаешь?

Степа похлопал меня по плечу и медленно побрел в свой корпус…

После отбоя нам не спалось, мы молча ворочались на кроватях. Вдруг Андрей нарушил тишину и тихо сказал:

— Пацаны, я вам хочу страшную тайну открыть…

Он вдруг замолчал, будто раздумывая стоит говорить или нет.

— Ну… говори давай… — нетерпеливо пробурчал Яшка, — раз уж начал…

— Помните металлолом, который мы со склада в грузовик грузили?

— А что?

— Оказывается, все отвезли на дачу Петровичу.

— Откуда ты знаешь?

— Михей рассказал. Антон, водитель самосвала — это его родной дядя. Оказывается, наш начальник лагеря, Валентин Петрович — хапуга и расхититель народного хозяйства. Он строит себе дачу на государственные средства, и даже из пионерского лагеря крадет. А старый металлолом ему понадобился для фундамента.

— Подонок… — тихо сказал я.

— Предлагаю написать заявление в райком партии, — тихо сказал Андрей, — все наши ребята подпишутся. Пусть этот полдец отвечает за свои поступки…

— Обязательно напишем, — я сжал кулаки от гнева.

— Пацаны, заявление завтра напишем. А сегодня ночью я предлагаю ему отомстить за подлый обман, — предложил Яшка.

— А как?

Яшка привстал и достал из тумбочки пакет с сахаром.

— Жалко, конечно, добро переводить… ну да ладно… Мы ему в бензобак сахар насыплем, и этот ворюга где-нибудь заглохнет на своем «Москвиче». Способ проверенный.

— Погодите… — задумался Андрюха, — как мы насыплем? У него же машина стоит возле старого медпункта, под самым фонарем. Нас сразу заметят.

— Да не заметят… — отмахнулся Яшка, — сегодня день рождения у пионервожатой Татьяны из второго отряда, все после отбоя в клубе водку будут пить. Борис уже обход сделал и тоже туда направился…

— Тогда погнали, чего мы ждем! — я решительно встал с кровати и натянул шорты.

Мы тихонечко вышли из корпуса. На улице стояла ночная тишина, только вдалеке, из окон клуба, слышалась музыка, голоса и женский смех. Желтый «Москвич» Петровича стоял на асфальтовом пятачке, за старым медпунктом, под тусклым фонарем, который облепили ночные бабочки и комары.

Пацаны быстро направились к машине, а я стоял на шухере, поглядывая, что бы никто случайно не вышел из клуба. Вдруг я заметил, что в одном из окон старого медпункта тускло горит свет.

Странно, там же идет ремонт, кто там может сейчас быть?

— Сокол, уходим, — тихо окликнул меня Яшка, — мы все сделали…

Я махнул ему рукой, а сам подошел к медпункту и забрался на деревянные козлы, чтобы заглянуть в окно.

В углу комнаты, на кушетке, лежала почти обнаженная Лена, в белых трусиках и пионерском галстуке, чуть прикрывавшем ее большую упругую грудь… а над ней… склонился, со своим огромным пузом, лысый Петрович, он нагло мял волосатыми руками ее белую грудь, целовал шею, а она только молча улыбалась, растянувшись на кушетке и блаженно растягивала губы в похотливой улыбке…

Я встряхнул головой, подумав сначала, что это наваждение. Но все происходило наяву, на моих глазах. Горячая волна ударила мне в голову, и сразу стало мерзко и противно, и почему-то стыдно. Я спрыгнул с козлов, и шатаясь, медленно побрел на негнущихся ногах к корпусу.

Как она могла так поступить… Да еще со старым Петровичем…

Еще недавно я любил ее всеми клеточками своего тела, а теперь ненавижу…какой подлый и низкий поступок. Я понял, что просто не могу больше ее видеть. Никогда в жизни. И выход здесь был только один.

Когда пацаны в комнате уснули, я тихо встал и направился в корпус второго отряда. Постучав в окошко, разбудил Степу:

— Пойдем на улицу, нужно срочно поговорить.

Он вышел на крыльцо, протирая заспанные после сна глаза.

— Сокол! Ты что, лунатик?

— Степан, давай убежим из лагеря прямо сегодня ночью.

— Знаешь, Володя… я долго думал сегодня вечером… пожалуй, не могу… — он виновато опустил голову, — я не побегу.

— Как! Ты же сам меня уговаривал! Степа, ты чего это заднюю включил? — я был совершенно ошарашен.

— Я решил остаться. Да ты пойми, Вовка, если что случится — у меня бабуля не выдержит. Я в прошлом году в лесу заблудился, меня тогда пол деревни всю ночь искали, так бабушка потом на две недели от нервного потрясения в больницу слегла. Мамка и батя так не переживают, как бабуля… Нет, теперь я точно не побегу. Никогда себе не прощу, если из-за меня она опять в больницу сляжет…

— Все с тобой ясно…

Степа достал из кармана смятый листок и протянул мне:

— Вот карта местности. Вовка, у тебя точно все получится…

Он шмыгнул носом, развернулся, и ушел назад в свой корпус. Я стоял ошеломленный, со смятым листком в руке, и понимал, что обратного пути у меня уже не было…

6. Побег в неизвестность

Я решил бежать из лагеря этой же ночью. Видеть утром счастливое лицо Лены, которая спит со стариком — было выше моих сил. Я посмотрел на часы: почти половина третьего. Быстро побросав свои вещи в рюкзак, я вышел из корпуса, перелез через дыру в заборе, и направился сквозь сосновый бор быстрым, уверенным шагом, стараясь обойти подальше клубничное поле, чтобы не потревожить разъяренного Джека и его хозяина…

Почти всю дорогу, пока я шагал, все время думал о предательстве Лены. Получается, она предала не только меня, но и своего жениха-матроса… И как только она могла лечь с этим противным толстым стариком Петровичем, который был к тому же вором и хапугой… все это никак не укладывалось в моей голове…

Через два часа я понял, что наверняка заплутал, наверняка Степан неправильно нарисовал карту, когда уже начало светать, то вместо реки я вышел к странной лесной чаще. Пробравшись через колючие ежевичные кусты, я оказался в небольшой роще. Там, среди высоких деревьев бродил странный старик в кепке, похоже, что искал грибы.

— Дедушка, вы дорогу до Зареченска не подскажете?

Дедок оглянулся и внимательно посмотрел на меня, злобно ощерившись. В руке он держал большой нож с кривым лезвием. Я вздрогнул: морщинистое лицо, седая борода, кепка. Дед Кондраш!

Я тут же развернулся, и что было духу помчался в противоположную сторону, сквозь чащу, подальше от злобного старика-убийцы… Я бежал, даже не замечая, как ветки хлещут меня по лицу, как спотыкаюсь об сухой валежник… мчался я довольно долго, пока совсем не выбился из сил, и не скатился в глубокий овраг. Внизу я замер и прислушался: за мной точно никто не гнался.

Этот овраг оказался очень необычным и странным. Верху, где начинался спуск, стоял плотный туман, а внизу его уже не было. Я вылез с противоположной стороны оврага и понял, что окончательно заблудился.

Все же Степан неправильно нарисовал карту! По солнцу я определился со сторонами света, и направился на Север. Но вскоре вышел, к своему удивлению, совсем не к речке, а прямо к шоссе, а неподалеку заметил знакомый поворот на пионерлагерь. Тут я понял, что все это время просто бродил по кругу.

Ну что же… Значит не судьба мне сегодня убежать. Часы показывали семь утра. Сейчас я незаметно проберусь обратно в лагерь. Вечером из Штаба позвоню отцу, и завтра же он заберет меня отсюда. Потерплю еще денек эту похотливую лживую сучку Леночку…

Я направился через сосновый бор, обратно к пионерскому лагерю. Но подойдя ближе, застыл как вкопанный: корпуса такие же кирпичные, но забор вокруг лагеря стоял не деревянный, а бетонный, почти двухметровый.

Осторожно подойдя к воротам, я обнаружил сторожку из желтого кирпича и полосатый шлагбаум. Нет, точно куда-то не туда забрел… Возле ворот стоял крепкий мужик в пятнистом камуфляже.

— Вы к кому? — насторожился он.

— Извините, вы не подскажите, где находится пионерлагерь «Золотой колос»?

— Да тут он раньше и был. А сейчас здесь турбаза «Сосновый бор».

Я застыл в нерешительности. Зря он так шутит, мне и так сейчас муторно на душе…

— Хороший был пионерлагерь… — тихо сказал мужичок, — я сам здесь отдыхал, когда пацаном был… Лет десять назад закрыли.

Я покосился на красивые иномарки, стоявшие на асфальтовом пятачке.

Здесь наверняка засекреченный военный объект. Потому и форма у сторожа такая странная…

Нужно срочно валить отсюда и еще раз внимательно изучить карту Степана.

— Понятно… — пробурчал я, и направился в сторону поля, а вскоре вышел к берегу речушки и застыл на месте. Да вон же она, утонувшая баржа… Мы были здесь всего пару дней назад, жгли пионерский костер, завхоз Алексеевич рассказывал свои армейские байки…

Несмотря на раннее утро, на берегу уже гуляла компания молодых людей. Из машины доносилась зарубежная музыка. Белобрысый парень доставал из багажника пакет с бутылками пива, напевая что-то под нос, и вдруг он заметил меня:

— Мужик, а ты откуда нарисовался?

И тут я застыл на месте, увидев ошеломляющую картину.

Две молодые девушки лежали на песке абсолютно без верхнего нижнего белья. Блондинка с короткой стрижкой привстала, недовольно взглянув на меня, и прикрыла руками небольшую грудь со светло-розовыми сосками.

— Никита! — окликнула она крепыша, который разводил костер, — этот упырь на меня глазеет!

— Мужик, иди на хер отсюда! — грозно рявкнул крепыш.

Белобрысый опустил пакет с бутылками на песок.

— Никитос, да мужик, по ходу, просто похмелиться хочет…

Он протянул мне бутылку пива:

— Держи и вали отсюда!

— Не пью пива… — я невольно покосился на большую неприкрытую грудь брюнетки. Она лежала на песке в солнцезащитных очках и улыбалась.

— Да он извращенец! — взвизгнула блондинка, показав на мои брюки.

Я действительно сильно возбудился от вида обнаженной женской груди, и даже забыл, что хотел спросить у молодых людей о местоположении пионерского лагеря…

— Вот урод! — крепыш быстро подошел ко мне и от души вмазал кулаком по щеке.

Мимо меня пролетели сотни звезд и с десяток комет с огненным длинными хвостами. Я тут же уткнулся лбом во влажный песок и замер, крепко зажмурив глаза.

— Ты же его вырубил, придурок!

— А не хрен на наших девчонок зырить… извращенец поганый…

Мне совсем не хотелось открывать глаза. Конченные отморозки. Им лет по двадцать пять… справились, суки, с тринадцатилетним пацаном… Я замер, стараясь даже не дышать, может тогда они и не будут больше меня бить…

Крепыш подошел ко мне и прислушался:

— Да он вроде не дышит…

— Валим быстро отсюда… на хрена ты вообще его трогал… — испуганно вскрикнул белобрысый.

Крепыш слегка побил меня по щекам:

— Мужик, ну-ка очнись…

А хренушки… Зря, что ли, я целый год посещал театральный кружок!

Послышались беготня, и когда я чуть приоткрыл глаза, то увидел, что машина с молодыми людьми уже уносилась прочь, оставляя за собой клубы пыли…

Я привстал, подошел к реке и умылся.

Сзади послышался хруст веток и сверху по откосу спустился усатый рыжий мужичок с удочкой и небольшой сумкой.

— Ну ты как, братишка?

— Нормально.

Я почувствовал, как моя щека горит и распухает.

— Я видел, как этот мудак тебя ударил. Конченные отморозки… Они из райцентра, похоже…

Мужик сел на берегу и достал из сумки железную банку из-под кофе. Вытащив пальцем жирного червячка, он ловко насадил его на крючок, закинул удочку и вполоборота обернулся ко мне:

— А за что они тебя?

— Сказали, что я извращенец…

— А они, бля, не извращенцы… бабы ходят по берегу — сиськами сверкают… Наверное еще, и партнерами меняются, как свингеры.

— А кто такие свингеры?

— Это когда свою жену под чужого мужика подкладываешь…

— Разве такое может быть?

— Выходит, может… — усмехнулся мужичок.

— Вы не подскажите, как добраться до пионерского лагеря «Золотой колос»?

— Его закрыли давно. Там буржуи себе турбазу организовали.

— Какие еще буржуи?!

— Да там, браток, цены такие, на этой турбазе, что даже и не каждый буржуй потянет.

— Что вы мне голову морочите? Буржуев уже давно нет. По крайней мере, в нашей стране.

— Похоже, мужик, у тебя сотрясение мозга. Давай я тебя в районную больницу отвезу…

— А с чего вы это взяли? — я снял футболку, смочил ее в реке, и приложил к распухающей щеке.

— Слушай, а откуда ты вообще здесь взялся? — мужик положил удочку на рогатину, торчащую в воде. — Я сначала подумал, что ты с турбазы пришел.

И тут я с ужасом вспомнил, что свой рюкзак с вещами оставил в странном овраге в лесу.

— Я пришел не из турбазы, я бежал из лагеря. Меня наверняка уже ищут.

Мужик как-то странно посмотрел на меня, вытащил из воды удочку и неторопливо стал ее сматывать.

— Что-то не клюет здесь сегодня. Поеду, наверное, в другое место.

У меня вдруг возникло ощущение, будто он почему-то опасается меня.

Когда рыбак ушел, я медленно присел на берегу. Костер, который не успели потушить молодые люди, уже почти догорел. Вокруг валялись разноцветные упаковки и несколько пустых бутылок.

Мне вспомнилось прошлое лето у бабушки. Ночевки на сеновале, запах свежескошенной травы, парное молочко по утрам, и маленькая извилистая речушка с зеленой тиной у берега… Может, действительно, нужно было лучше поехать на месяц к бабушке в деревню…

Мой голодный желудок недовольно заурчал. Я понял, что уже давно хочу чем-нибудь подкрепиться. Однако, пионерский лагерь странным образом исчез, меня почему-то никто не искал, а значит, нужно добираться до ближайшего населенного пункта, чтобы позвонить домой, а заодно и купить в магазине какой-нибудь еды. И тут я с сожалением опять вспомнил, что пять рублей, которые у меня были в кармашке рюкзака, остались в лесном овраге…

За речкой виднелись домики. Я вспомнил, что там находится небольшой хутор, а значит наверняка должна быть и почта. Да в любом случае, у кого-нибудь из жителей есть дома телефон…

Я привстал и решительно зашагал к деревянному мостку, чтобы добраться до хутора…

7. Невероятно, но факт

Когда я добрался до хутора и подошел к ближайшему дому, то увидел впереди милицейскую машину. Она ехала по грунтовке прямо ко мне.

Вот у милиционеров и спрошу про пионерлагерь…

Машина остановилась, из нее вылез высокий милиционер в странной черной форме и маленький лысый мужичок в обычном сером костюме.

— Гражданин, предъявите, пожалуйста, ваши документы, — обратился ко мне милиционер.

— У меня нет документов, — добродушно улыбнулся я.

— А откуда вы следуете? — поинтересовался пижон в костюме.

— Я… из лагеря сбежал.

Они странно переглянулись.

— Васильевич, по ориентировке точно не сходится. Беглецу двадцать семь, а этот уже в возрасте… — пожал плечами высокий милиционер, показав на меня.

Что значит в возрасте?

Лысый неторопливо закурил, покосившись на меня:

— Странный он все же какой-то. Может, наркоман… Пакуй его, Лавров, в отделении разберемся…

Милиционер подошел и быстро нацепил на мои руки наручники. Меня посадили на заднее сидение машины, и рослый страж порядка сел рядом:

— А кто это вас ударил?

— На берегу избили. У одного паренька руки сильно чесались.

— Это, наверное, молодежь на «девятке», — пробормотал белобрысый водитель, — мы их видели, когда в поселок въезжали.

— Вы заявление на нападавших будете писать? — спросил лысый мужик.

— Не буду. Пусть живут пока.

Через несколько минут машина выехала на асфальт. По шоссе милицейский автомобиль несся с довольно приличной скоростью.

У мужика на переднем сидении в кармане пиджака заиграла музыка.

Он достал черный приборчик и приложил к уху:

— Кузнецов слушает… Да вы что? Поймали уже? Молодцы… Мы как раз тоже в район едем… Не с пустыми руками…

Мужик повернулся ко мне и шмыгнул носом.

«Что-то типа рации, — подумал я, — классная штука и довольно компактная…»

— Васильевич, на нарика он вроде не похож. И руки у него чистые. Я имею в виду вены… — пробубнил милиционер.

— Вы где проживаете, гражданин? — поинтересовался лысый.

— В Ленинске, — пожал я плечами.

— А здесь чем занимаетесь?

— Я же вам говорил. В пионерский лагерь приехал, на первую смену.

— Не староват ли ты для пионера, мужик? — хмыкнул лысый, и обернулся к сержанту, — Лавров, ты на внешность не смотри. Руки могут быть и чистые, эти торчки сейчас внутрь всякой гадости наглотаются, а потом зеленых человечков видят и с пнями в лесу разговаривают…

— Какого вы года рождения? — строго спросил милиционер.

— Тысяча девятьсот семьдесят шестого.

— Ну примерно так оно и есть. Так какого хрена вам в пионерлагере в сорок лет делать?

— Вы шутите со мной. Мне тринадцать только весной исполнилось…

Лысый открыл бардачок, достал из него круглое зеркальце и протянул мне.

Я посмотрел в него и застыл от изумления. На меня из зеркала смотрел мужик с короткими темными волосами, сединой на висках, и небритой щетиной. Только глаза были точно мои, темно-карие, но немного уставшие.

Это наверняка фокус такой. Волшебное зеркало. Слышал я про такие штучки… Эх, зря я все-таки из пионерлагеря сбежал. Теперь меня точно поставят на учет в детскую комнату милиции. Только бы из рядов пионерской организации не исключили…

И тут я нервно вздрогнул. И как я сразу не обратил внимание на свои большие темные ладони, огромные ботинки, наверняка сорок третьего размера, да и высокий милиционер оказался на самом деле чуть выше меня, а лысый пижон даже ниже… Что-то здесь явно не так. Не мог же я за ночь так подрасти…

Я отвернулся к окну. Удивительно, сколько сегодня на дороге иномарок попадается! Милицейская машина въехала в Зареченск. Что-то я не помню, что мы проезжали этот район с новыми высотками, когда ехали в пионерлагерь. На третьем перекрестке машина повернула и остановилась у двухэтажного желтого здания с большими синими буквами над дверью: «Полиция».

Не пойму, я что, в Америку попал? Какая еще полиция?

— Васильевич, так его куда, на медицинское освидетельствование? — спросил высокий милиционер.

— Лавров, ты его сначала по базе пробей. Пальчики откатай. Очень подозрительный тип… — хмыкнул лысый, достал из бардачка небольшую кожаную папку и направился вверх, по ступенькам.

— Скажите… это действительно Зареченск? — упавшим голосом спросил я милиционера.

— Конечно.

— А почему полиция в городе?

— Слушай, мужик, ты меня забодал уже. Пойдем узнаем, что ты за тип такой…

Когда меня привели внутрь здания, из комнаты с решетчатым окном вышел худощавый майор. Увидев меня, он тут же застыл на месте. Мне показалось, что у него даже челюсть отвисла до груди.

— Соколов!..

Я смотрел на него, и мне вдруг показалось, что я тоже где-то видел раньше этого милиционера, но никак не мог вспомнить где…

— Товарищ майор, вы его знаете? — спросил мой сопровождающий.

— Знаю. Это Володя Соколов. Мы в пионерском лагере вместе отдыхали в восемьдесят девятом. У меня же фотографическая память.

Что он несет? И тут я понял, что мужик похож на нашего футболиста из пионерлагеря, Костю Трофимова. Такие же глаза-щелки, хитрый прищур, и большой породистый нос… только куда девались его жесткие светлые волосы, откуда эти огромные, как океаны на школьном глобусе, залысины?

— Костя? — робко спросил я.

— Ну а кто еще? — он взял меня за плечо, — пойдем ко мне в кабинет. Лавров, а ты можешь быть свободен…

Мы поднялись на второй этаж, в небольшой накуренный кабинет. Повзрослевший Костя придвинул мне стул:

— Кто тебе фингал набил?

Я махнул рукой:

— Да так… хулиганы на речке…

— Ну рассказывай, Володя, что тебя привело в наши края? Тридцать лет прошло, а я до сих пор помню, какой шорох ты навел в день своего побега… Тебя же тогда сотни человек искали по всей округе. Кроме милиции, даже соседние воинские части подняли… Помнишь такой детский стишок? Ищут пожарные, ищет милиция… К нам в лагерь женщина-следователь потом приезжала. Всех ребят с первого отряда опрашивала… думала, что обидели тебя…

Что он несет? Какие еще тридцать лет прошло?

— Ну ты чего молчишь, как рыба об лед? — усмехнулся милиционер, — расскажи, куда ты тогда пропал? Мы когда домой разъезжались, ходили слухи, что тебя до сих пор еще не нашли…

Я осмотрел странный плоский монитор компьютера на столе, черный футлярчик для переговоров, и перекидной календарь. И тут застыл от ужаса. В горле сразу пересохло от волнения. На календаре я прочитал: «шестое июня две тысячи девятнадцатого года».

Что за чушь?

Я привстал и подошел к зеркалу за дверью: на меня смотрел угрюмый мужик, которого я уже видел в круглом зеркале в машине.

— Костя, тебе сколько сейчас лет?

— Сорок три, как и тебе… — он задумчиво уткнулся в экран компьютера, нажимая на клавиши клавиатуры, — не пойму, что за хрень… Володя, ты же до сих пор числишься пропавшим без вести… с шестого июня тысяча девятьсот восемьдесят девятого. Охренеть можно! Ты где так долго был?

— Так сейчас действительно две тысячи девятнадцатый год? — к горлу подступил комок.

— А ты не веришь?

— Офигеть можно… слушай… а коммунизм уже построили?

Костя громко рассмеялся, а потом вдруг резко замолчал и внимательно посмотрел на меня:

— Скорее, у нас в стране сейчас дикий капитализм. Соколов, у меня все же в голове не укладывается, где ты был целых тридцать лет.

Он нажал круглую кнопку на столе:

— Круглов, зайди ко мне.

Через минуту в комнату вошел нескладный парень в очках и светлой сорочке, с копной соломенных волос на голове.

— Саша, у нас человек пропавший без вести нашелся. Потеряшка. Зовут Владимир Соколов. Пробей по картотеке, узнай о родственниках и сообщи им немедленно.

Очкарик понятливо кивнул и вышел из кабинета.

— А почему капитализм… — пробормотал я, — а как же коммунистическая партия… что вообще происходит…

— Володя, у меня такое ощущение, что ты в психушке все это время провел… Какая еще, на хрен, коммунистическая партия, ты знаешь вообще, что сейчас в стране творится?

Я недоуменно пожал плечами:

— До сих не могу поверить, что со мной это произошло. Как я так сразу стал взрослым… Да не просто взрослым, а практически дедушкой…

— Что ты вообще помнишь?

— А что я помню?! Я сегодня рано утром из пионерлагеря убежал. Заплутал в лесу, потом в овраг упал. Вышел назад к лагерю — а там турбаза какая-то.

— Правильно, пионерлагерь закрыли еще в две тысячи восьмом. Там сейчас располагается турбаза «Сосновый бор».

— Потом я этих отморозков на реке встретил, которые меня побили, странного рыбака, а в селе — милиционеров. Они меня и привезли сюда.

— Хрень какая-то… Просто сказка.

В комнату заглянул очкарик:

— Товарищ майор. Родственникам Соколова сообщили. Его сестра уже выехала за ним.

— Маринка?!

— Марина Сергеевна Остапенко. Тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения.

— А… родители мои как?

— Все нормально. Живы-здоровы. Давно на пенсии.

Очкарик уже собирался выходить из кабинета, когда неожиданно развернулся:

— Товарищ майор, вы не забыли, что у начальника через десять минут совещание?

Костя покосился на часы на стене.

— Сейчас иду.

Он задумчиво потер подбородок:

— Я отлучусь на часок на совещание. Ты меня обязательно дождись. Все равно твоя сестра раньше, чем через два часа не приедет. Погуляй пока по городу, только недалеко. Сейчас, Володя, я тебе пропуск выпишу.

Костя достал из стола бумагу, что-то написал, и поставил печать.

— Все, пока гуляй. Если вернешься и кабинет будет закрыт, подожди немного в коридоре, на стульчике. У тебя же нет мобилы?

— А что такое мобила?

Костя взял со стола черный футлярчик с кнопками:

— Телефон мобильный. Довольно удобная штука.

— Беспроводный телефон, вроде рации? Сейчас такие в милиции выдают?

— Сейчас почти у каждого первоклассника есть. И запомни. Не милиция, а полиция. Переименовали давно. Ладно, я побегу, а то полковник Нечаев ждать не любит…

Мы вышли из кабинета одновременно. Я показал внизу дежурному пропуск и вышел на улицу, в жаркий июньский день две тысячи девятнадцатого года…

Все это пока не укладывалось в моей голове.

И как же я сразу не догадался, что нахожусь в будущем! Хотя бы по огромному количеству иномарок, интересной архитектуре зданий и яркой одежде прохожих…

Я присел на скамейку, неподалеку от отделения полиции, и обхватил голову руками. Что же со мной произошло? Кто теперь вернет мои тридцать лет жизни, которые пронеслись мимо в одно мгновение? Что я буду теперь делать, практически, еще мальчик в теле взрослого мужчины? И конечно, меня настораживало время, в которое я попал: полиция, капитализм, иномарки, все так совсем не похоже на Советский Союз конца восьмидесятых. Чем живут сейчас люди? Что ими движет, какие идеи?

Привстав со скамейки, я решил немного пройтись по улице. Из стеклянного огромного магазина приоткрылась дверь и носатый охранник, в черной униформе, вытолкнул на улицу чернявого мальчишку:

— Пошел отсюда, урод! Еще раз увижу — в полицию отведу.

Мальчишка что-то пробурчал под нос и перешел на другую сторону улицы.

Я заинтересовался и направился прямо к нему:

— За что он тебя так?

— Хотел шоколадку стырить, — недовольно сморщился мальчишка.

— Воровать совсем нехорошо. Что, денег нет купить?

— Нас у мамки четверо. Она медсестрой в поликлинике работает. Зарплаты едва на простые продукты хватает. Мы конфеты только на Новый год и видим… а хочется иногда сладенького, — мальчишка шмыгнул носом. — И сестренок хотел угостить…

— А отец твой где?

— Батя сидит. Работал в лесничестве, они с мужиками несколько прицепов дров налево пихнули — по два года дали… Другие, вон, миллиардами воруют и все им с рук сходит…

— Кто это миллиардами ворует?

— Дядя, а вы что, из полиции? Чего это вы меня допрашиваете?

— Да нет. Я, если честно, почти твой ровесник. Ты лучше скажи, как сейчас пионерия поживает?

— Тоже скажете… ровесник. А пионеров уже давно отменили. Вы что, с Луны свалились?

— Как отменили? А кто же тогда есть? Комсомольцы хоть остались?

— Дядя, ты откуда вообще приехал? Нет давно ни пионеров, ни комсомольцев…

— И коммунистов тоже нет… — сзади раздался глухой скрипучий голос, — по крайней мере настоящих коммунистов, а не этих брехунов…

Сзади стоял старик с красным лицом, в строгой серой сорочке.

— Мужчина, а вы почему к мальчику пристали? Вы не педофил, часом? А то отделение полиции тут совсем рядом…

Мальчишка хмыкнул и быстро зашагал в сторону городского парка.

— Меня… в стране долгое время не было. Послушайте… а почему отменили пионеров и комсомольцев?

Старик подозрительно посмотрел на меня:

— А вы что, тридцать лет спали?

— Можно и так сказать.

— Ну тогда иди и дальше спи. Придурок.

Старик пожал плечами и направился в сторону магазина.

Я немного постоял, и тоже решил зайти поглазеть в этот огромный магазин.

Носатый охранник возле входа подозрительно покосился на меня.

Магазин и вправду оказался довольно забавный. Длинные полки были под завязку забиты различным товаром. Люди ходили между рядов прямо с металлическими тележками на колесиках и бросали в них упаковки с продуктами. Я случайно наткнулся на длинную полку со спиртными напитками, на которой стояло не менее сотни различных сортов вина.

Молоденькая продавщица, со смешным хвостиком, меняла ценники под бутылками.

— А что, сухой закон уже отменили? — осторожно поинтересовался я.

— Конечно… — улыбнулась она.

— Неужели и днем спиртное продают?

— Продажа спиртных напитков разрешена с восьми до двадцати двух ноль ноль, — сухо сказала девушка и отвернулась.

Я вспомнил, что отец перед майскими праздниками почти два часа простоял в очереди, чтобы купить бутылку водки. А мама, однажды, перед Новым годом, с пяти утра и до обеда простояла, чтобы купить конфет и колбасы на праздник.

Здесь же прилавки ломились от изобилия колбасы, сыров и морской рыбы. Сортов конфет оказалось просто невероятно много, даже глаза разбежались. Я вспомнил, что с раннего утра у меня маковой росинки во рту не было, и решил немедленно выйти из магазина, чтобы не соблазниться, как тот мальчишка, и не положить незаметно шоколадку в карман…

Конечно, это несомненный плюс, что в будущем такое изобилие продуктов и не надо стоять в многочасовых очередях…

День сегодня выдался довольно жарким. Молодежь толпилась в городском парке на скамейках, прячась в тени деревьев. Один карапуз, лет пяти, бегал по круглому высокому бордюру вокруг фонтана, подставляя руки под рассеивающие брызги.

— Коля, немедленно спустись! — крикнула молодая женщина с коляской.

Но малыш, будто назло матери, разогнался еще сильнее, не удержался на повороте и плюхнулся прямо в воду.

— Коля! — истерично заорала женщина.

Мальчишка бултыхался в воде, неуклюже пытаясь выплыть. Парень с девушкой, которые обнимались на скамейке, одновременно вытащили свои маленькие телефончики.

— Анька, снимай, у тебя камера лучше… во умора, пацан в фонтане барахтается… — хмыкнул парнишка.

Никто даже не торопился на помощь пацаненку.

— Да помогите кто-нибудь! — истошно заорала женщина с коляской, — люди, помогите!

Я подбежал и тут же прыгнул в фонтан. Глубина в нем оказалась довольно приличная. Мне выше пояса, а мальчишке до подбородка, он уже успел нахлебаться воды и откашливался. Оказалось, пацанчик зацепился штаниной за круглую трубу, и потому сразу не смог выбраться. Я отцепил его, взял на руки и вытащил на бордюр.

— Спасибо вам огромное! — поблагодарила женщина, крепко вцепившись в руку пацану, — Коля, немедленно пойдем домой, больше тебе никакого парка не будет!

— Ну ма-ам… — заканючил малыш, шагая в мокрой одежде по разноцветной брусчатке парка.

— Коля, одежу сними и выжми… — крикнул я вслед.

Меня поразило, что никто из молодежи не побежал спасать мальчишку. Что, у них совсем нет совести и человеческого сострадания? Я зашел за ближайшие кусты, выжал брюки, и развесив их на дереве, задумчиво присел на траву.

Небритый пожилой мужик, в рваной рубашке, медленно подошел и уставился на меня:

— Ты чего тут делаешь?

— Брюки сушу.

— Охренеть можно…

Он присел неподалеку:

— Слушай, мужик, двадцатки не будет? Хлеба хочу купить.

— Нет у меня денег. С самого утра тоже ничего не ел.

— Что, баба из дома выгнала?

— Да нет… Долго объяснять…

Мужичок снял старые выцветшие штиблеты и вытянул ноги.

— Ты не подумай, что я какой-то бомжара конченный. Два года назад была у меня и работа, и жена, и квартира. — мужик достал из кармана сигарету и закурил. — Сам же все и просрал. Я же запойный раньше был. Пить мог по две недели подряд. Сначала жена ушла, потом с работы поперли, по коммуналке долгов накопил почти на сто тысяч… Потом этот лис хитрый, риэлтор, предложил обменять квартиру в Зареченске, на дом в селе… Две недели меня поил, документы быстренько обстряпал, и привезли меня однажды, пьяного, в глухую деревню, в маленькую халупу… а когда я в себя пришел после запоя — волком завыл, да поздно уже было… Мало того, деревушка та числилась под снос, там федеральную трассу собирались строить, а домик мой вообще считался бесхозным и давно снят с учета… Я кинулся жаловаться в полицию, в администрацию — везде от ворот поворот… Вот так я оказался Никто и звать меня Никем… ни хрена никому и ничего так и не доказал…

— Да не может такого быть, чтобы человека просто так выгнали на улицу…

— В нашей стране все может быть. Поверь мне, мужик… Вот так теперь и бомжую. То здесь, в парке, или на стройке, а зимой в колодце теплотрассы обитаю. Но пить бросил окончательно и бесповоротно. Все мечтаю эту хитрую суку-риэлтора встретить, и в горло ему вцепится…

— Вас же посадят…

— Ну и пусть. В тюрьме, хотя бы, хавчик халявный…

Некоторое время мы сидели молча. Когда брюки подсохли, я одел их, попрощался с бомжом, и направился в сторону отделения полиции.

Сердце тревожно заколотилось, когда еще издалека я увидел возле крыльца невысокую женщину. Что-то мне подсказывало, что эта тетенька и есть моя младшая сестра Маринка…

8. Младшая сестра

Симпатичная, немного полноватая женщина с короткой прической стояла возле крыльца и внимательно смотрела на меня, а потом тихо и удивленно охнула:

— Володька…

Она подошла и обняла меня, уткнувшись в плечо и громко заплакав навзрыд.

Я тоже узнал Марину, хотя в последний раз видел ее, когда она еще ходила в детский сад…

Марина. Сестра…

— Господи. Вовка, ну где же ты был все это время… а глаза…глаза у тебя такие же… И взгляд детский. Я тебя по глазам сразу и узнала…

Марина провела по моим щекам мягкими пальчиками.

— Марина… как ты повзрослела… — только и мог вымолвить я, вспоминая, что шесть дней назад, когда уезжал в пионерлагерь, ей было всего пять лет…

— Ну что, встретились уже, родственники? — улыбнулся вышедший из отделения Костя. — Марина Сергеевна, нашелся ваш брат… Только вот молчит, как партизан, не признается где все это время пропадал…

— Скажите… — сестра обернулась к Косте, — мы уже можем домой ехать?

— Конечно. Распишитесь у дежурного в журнале и выезжайте домой. Не смею вас задерживать.

— Пойдем, Володька, вместе к дежурному, — Марина потянула меня за руку, — не хочу тебя отпускать, чтобы ты опять не потерялся…

Когда мы вернулись на улицу, Костя проводил нас до машины:

— Володя, я сообщил в Органы по месту вашего жительства. Тебя еще посетят наши сотрудники. Если что-то важное вспомнишь, звони, не теряйся, — он протянул мне свою визитку и крепко пожал руку.

У Марины оказалась довольно приличная красная иномарка. Когда мы выехали из Зареченска, она достала из кармана телефончик:

— Мама! Да… это действительно Володя… ума не приложу. Приедем и тогда поговорим…

Она бросила телефон на панель машины:

— Ну что, Володька, ехать нам еще два часа. Может, наконец, расскажешь, где ты был все это время?

Я посмотрел на эту солидную женщину, до сих пор до конца не осознавая, что она и есть моя младшая повзрослевшая сестренка.

— Марина, а рассказывать-то и нечего. Я бежал из пионерлагеря сегодня утром. А оказалось, что убежал из восемьдесят девятого — прямиком в две тысячи девятнадцатый. Мне даже еще до конца не верится, что ты моя сестра…

— Дичь какая-то. Прямо сюжет из передачи по РЕН-ТВ.

— Я год назад читал книгу о ловушках во времени. Помнишь, там еще про Медведицкую Гряду описывалось?

— Не помню… — пожала плечами Марина.

— Конечно, тебе же тогда четыре было… Так вот. Я думаю… что попал в такую ловушку или петлю времени в лесу, и меня перебросило сразу на тридцать лет вперед.

— А может тебя инопланетяне похищали?

— Нет. Точно не инопланетяне. Слушай, я вот думаю, а что если найти опять в лесу то странное место, и попытаться попасть обратно… Нет, у вас здесь, конечно, интересно… но ведь жаль впустую просто так терять тридцать лет жизни…

— Нет, Володя. Даже не думай об этом. А если ты еще на тридцать лет вперед переместишься и окажешься в две тысячи сорок девятом году семидесятилетним стариком?

— Да… — почесал я в затылке, — об этом я как-то не подумал… Маринка, а куда ты так гонишь? Скорость почти сто пятьдесят.

— Это же «Форд». Да и участок дороги здесь хороший…

— А почему у тебя фамилия Остапенко?

— Когда девушки замуж выходят, то обычно берут фамилию мужа. Ты разве не знал?

— Так ты замужем?

— Уже давно. И сын у меня, тоже Володя зовут. Тринадцать недавно исполнилось.

— Марина, а кто сейчас генсек в СССР?

Сестра звонко рассмеялась.

— Слово-то какое смешное… генсек… Вот черт! Гайцы…

Машина стала резко снижать скорость.

Толстый полицейский вышел из кустов с жезлом и протянул его вперед, приказывая остановиться. Марина осторожно притормозила на обочине.

— Капитан Нечаев! — мордастый полицейский козырнул. — Нарушаем, девушка… знак девяносто, а вы ехали сто сорок пять… Предъявите водительское удостоверение и техпаспорт на автомобиль.

Марина вздохнула, вложила между пластиковыми документами денежную купюру и протянула полицейскому.

Он ловким движением пальцев, покосившись на своего напарника, стряхнул купюру в карман, и отдал документы обратно:

— Счастливого пути! Не нарушайте больше…

Когда мы отъехали я ошарашенно покосился на сестру:

— Марина, а что это сейчас было? Ты дала взятку представителю закона?

— Да. И это обошлось намного дешевле, чем оформлять протокол…

— Но как он мог… он же представитель государства… какой подонок…

— Слушай, Володька, ты же наверное, голодный? Уже второй час.

— Да, у меня желудок и вправду уже несколько часов урчит. Ничего, до дома потерплю.

— Не надо терпеть. Еще долго ехать. Скоро на трассе хорошее кафе будет. Там и перекусим.

Мы остановились у кафе «Донской путник», на стоянке, рядом с небольшой колонной «КаМаЗов». Под большим синим навесом стояли несколько столиков, а во дворе толстый усатый кавказец жарил шашлыки. Почти все столики оказались заняты. Мужики-дальнобойщики неторопливо обедали.

— Садись за дальним столиком, я сейчас пойду обед закажу.

Я присел, оглянувшись по сторонам. Неподалеку сидели две симпатичные девушки в коротких юбках.

— Мужчина, у вас огоньку не найдется? — улыбнулась одна из них, с красивыми темными глазами и томным взглядом.

— Нет. А вы куда едете?

— Да мы уже приехали… — хохотнула слегка полненькая русоволосая девушка с сильно накрашенными губами, — работаем мы здесь. А вы с женой?

— Это сестра моя. Мы тридцать лет не виделись.

— Кошмар какой… — покачала головой брюнетка, — а отдохнуть не желаете? А то дальнобойщики нынче жадные, дохода совсем нет. Минет — две, полная программа — три штуки.

Я догадался, что это дорожные проститутки.

— Так вы… торгуете своим телом?

Девушки переглянулись и прыснули от смеха.

— Зря вы так… а ведь могли выйти замуж, создать крепкую семью…

— Не надо нас жизни учить, дядя, — строго сказала брюнетка, гневно сверкнув глазами, — ты что ли, проповедник, двоих моих детей будешь кормить да одевать? Или государство наше, с копеечными детскими пособиями?

— Можно же пойти работать на завод или фабрику, а не заниматься постыдным занятием…

Девушки фыркнули и отвернулись.

Вскоре подошла Марина с двумя стеклянными бокала чая.

— Пока зеленый чай попьем. Обед через десять минут принесут.

Она внимательно посмотрела на меня:

— Какой все же ты взрослый стал, Володька…

— Практически уже дедушка… — ухмыльнулся я, — как наши родители поживают?

— Нормально поживают. На пенсии. В огороде копошатся, хозяйство развели…

— В каком еще огороде, у нас же квартира?

— Давно разменяли на дом. Еще лет двадцать назад. Даня тогда в первый класс пошел…

— Какой Даня?

Сестра загадочно улыбнулась:

— Братишка наш. Даня. Когда ты пропал, родители места себе не находили. Долго тебя искали… Отец с друзьями раз пять тот злополучный лес прочесывали, это не считая милиции и солдат… И все безрезультатно… Мама психотерапевта потом еще полгода посещала. И эта женщина-психотерапевт, оказалась довольно хорошим специалистом. Она будто по-новому вдохнула в нее искорку жизни… В общем, через два года после твоей пропажи — Даня родился.

— Значит, у меня младший братишка есть?

— Да еще какой важный. Частный сыщик. Еще в детстве всегда говорил — вырасту и обязательно найду старшего брата…

Длинноногая официантка принесла поднос с тарелками супа и пловом. Она аккуратно поставила все на стол, и пожелав приятного аппетита удалилась.

Я схватил ложку и стал быстро, с аппетитом уминать суп.

Когда закончил с первым блюдом, то напал на сестру с расспросами:

— Марина, у меня накопилось куча вопросов. Как все-таки перестройка в СССР прошла? И что вообще нового в Союзе?

— А нет его давно, Союза.

— Как нет?!

Я нахмурился и отодвинул в сторону тарелку с пловом.

— Что ты несешь, Марина? Неужели нас победила Америка?

— Никто нас не победил. СССР распался еще в тысяча девятьсот девяносто первом году.

— Но как же… такая огромная страна, великая империя могла распасться? Что случилось?

Марина пожала плечами:

— Я в политике не очень волоку. Домой приедем — ты с отцом на эту тему поговори. Тем более, мне тогда всего семь лет было…

— А что же сейчас? Где мы живем?

— В России и живем. Столица — город Москва. Строим потихоньку капитализм.

— Зачем нам капитализм? А как же идея всеобщей справедливости, равенства и единства? Кто эту чушь придумал?

— Наверное кто-то за нас и придумал… ты давай, доедай плов, Володя, и поедем дальше, а то на нас уже люди в кафе косятся…

Когда мы проезжали Волгоград, я обратил внимание на новые высотные дома, огромные магазины и рекламы на английском языке, и только величавая статуя «Родина-Мать» все так же возвышалась на Мамаевом Кургане, грозно и тревожно всматриваясь вдаль, на берега Волги…

Я до конца не верил, что это могло случиться. Что Великая Империя, оплот Мира и Справедливости, Цитадель Добра, могла распасться, расколоться как глиняный кувшин на клочки различных государств. Что светлая надежда и вера десятков миллионов людей просто канула в небытие… Этого просто не может быть…

9. Чужой среди своих

Мы подъезжали к моему родному городу, а я удивленно смотрел на запустевшие поля вдоль дороги, заросшие бурьяном и на разбитый асфальт, с непроходимыми ухабами. Марина резко снизила скорость, наверняка боясь потерять в дорожной яме колесо, и каждые пару минут поливала дорожников трехэтажным матом.

— А почему на полях ничего не растет? — удивился я, — раньше же здесь все было засеяно, вон там помидорные поля шли до самого асфальта…

— Наверное, экономисты решили, что дешевле помидоры в Турции покупать, чем у нас в России сажать… — пожала плечами Марина.

— Бред какой-то. Кто только до такого додумался…

Мы спустились в городок, и я тут же с удивлением увидел развалины Механического завода, с полуразрушенными цехами.

— Да что у вас тут произошло? Как-будто после бомбежки… зачем все заводы развалили?

— Володька, успокойся… Не нагнетай панику. Подъехали уже.

Мы свернули с центральной улицы и вскоре остановились возле кирпичного дома с зелеными воротами.

Из калитки вышел постаревший седой отец и крепко обнял меня, прижавшись небритой щекой:

— Володька… сынок… а я ведь знал, что ты все равно когда-нибудь найдешься…

Следом вышла мама. Маленькая, смуглая, в синем платочке, и крепко вцепилась за мою руку, заплакав навзрыд.

Через несколько минут подъехала большая, серебристая машина, из нее бодро вылез высокий, белобрысый мужчина.

— Ну здравствуй, брат Володя… Я Данил.

Он крепко пожал мне руку и обнял.

— Ну, пойдемте в дом, — всплеснув руками, тихо сказала мама, — щупая меня рукой за бок, будто не веря, что вот он я, живой, и нахожусь рядом…

Дом у родителей оказался небольшим, но добротным. С просторной кухней, гостиной, и двумя маленькими спаленками. Что немаловажно в нашей местности — даже с собственным водопроводом и газом.

Мы засиделись за столом на кухне допоздна. Я все никак не мог поверить, что уже взрослый, а родители весь вечер просто не сводили с меня глаз.

— Да где же ты так долго пропадал, Володя? — уже третий раз спросил отец.

— Бать, да он и сам толком ничего не знает… — Данила ловко распечатал вторую бутылку водки и разлил по рюмкам.

Мама достала из кастрюли горячей картошечки и поставила на стол.

— Володька, — усмехнулась Марина, — если журналисты узнают про тебя — точно отбоя не будет. Сенсация века.

— Никаких журналистов здесь не будет, — строго сказал отец, расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке, — парню и так досталось, нечего его допекать…

Я порядочно захмелел после водки и показал брату, чтобы больше не наливал.

— Володька, пойдем покурим… — предложил Данила.

На улице уже стемнело. Во дворе родителей оказалось довольно ухоженно. Зеленая травка аккуратно скошена, а к бане и кирпичным сараям вела дорожка из камня. За деревянной калиткой раскинулся сад с большими фруктовыми деревьями и аккуратные длинные грядки с огурцами и помидорами. В самом конце огорода стоял полукруглый парник.

Мы неторопливо закурили, сидя на завалинке.

— Вовка, чем думаешь в дальнейшем заниматься? — Данил пристально взглянул на меня, и я понял, что он практически совсем не опьянел.

Я пожал плечами:

— Даже не знаю. Мне теперь в вечернюю школу нужно. Я же всего шесть классов закончил.

Брат прыснул от смеха:

— В какую тебе школу в сорок три года? Не смеши людей…

— Так меня и на работу никуда не возьмут, без образования..

— А тебя и так никуда не возьмут. Людям с высшим образованием и стажем в наше время трудно устроиться на хорошую работу… А тебе только и остается — идти грузчиком на склад.

— Значит, пойду грузчиком. У родителей на шее точно не буду сидеть…

— Остынь Володя… — брат притоптал окурок и выкинул его в большую стеклянную пепельницу. — Возьму тебя к себе работать. Со временем на водительские права сдашь, женишься, и станешь нормальным, современным человеком.

— А сейчас я, выходит, ненормальный?

Брат улыбнулся:

— Нормальный. Но странный малость.

— Данила, а ты сам где работаешь?

— Я частный детектив. У меня свое агентство «Пинкертон», и сейчас как раз нам нужен еще один сотрудник.

— Ничего себе, частный детектив! Я думал, такое только в Америке бывает…

— Да у нас здесь, в России, такие события происходят, что даже Чикаго отдыхает! Но я не в нашем городке работаю, а в Волжском…

— Понятно, — я затушил окурок, — слушай, сигареты какие-то противные, раньше и то лучше были… А почему работаешь не здесь?

— Не смеши людей… В нашей-то дыре… Тут и полиции-то делать нечего. Любая бабуля на скамейке тебе все и про всех расскажет… Кто с кем живет и кто чего украл… И кстати, я отчасти из-за тебя стал детективом.

— Почему из-за меня?

— Когда я был маленьким, отец часто про тебя рассказывал. Говорил, что сначала ты хотел стать космонавтом, а потом увлекся фильмами и книгами про Шерлока Холмса… Вот я и выучился в Высшей Следственной Школе. Прослужил пять лет в полиции, но вскоре понял, что лучше идти в частные сыскари.

— И как?

— Вот уже второй год на вольных хлебах. И знаешь, довольно успешно. Главное — конкуренции никакой нет. На весь Волжский — наше сыскное агентство только одно.

— А что расследуете?

— Да по-разному. Что клиент закажет. Многие подозревают жен или мужей в изменах, просят проследить. Есть заказы на отыскание должников. Бывает, люди пропадают, мы тоже занимаемся поиском. Иногда клиенты просят провести параллельное расследование, если сомневаются в компетенции или моральных качествах официальных представителей следствия… Нюансов полно. И главное — работы всегда много…

— Интересная у тебя работа.

— Так что отдохни пару дней и давай ко мне в агентство… а сейчас пойдем к машине.

Мы подошли к его огромной машине. В сумраке она казалась большим, серым монстром.

— Крутая тачка! Научились же наши делать!

— Это корейская, — ухмыльнулся Данила, — почти двести лошадок. Завтра прокачу тебя, съездим в пойму, порыбачим.

Брат что-то достал из бардачка и протянул мне.

— Что это?

Я взял в руки серебристый небольшой предмет.

— Подарок тебе. Мобильный телефон. Номера родителей, Маринкин и свой — я уже внес.

— А как им пользоваться?

— Сейчас я тебе все покажу.

На крыльцо вышла Марина и огляделась:

— Братья, вы где? Что-то долго курите…

— Маринка, уже идем… — откликнулся Данила и мы направились к дому.

Рано утром мы с Данилой ехали по городским улицам моего родного городка. Я все удивлялся и не верил, что попал в будущее. Пожалуй, больше городок напоминал даже не будущее, а далекое, послевоенное прошлое. Заброшенные заводы, развалившиеся хибары и покосившиеся деревянные домики… даже на центральной улице дороги стояли разбитые, обнажая глубокие колдобины, будто по ним круглый год колесили тяжелые танки, разбивая тяжелыми гусеницами асфальт; а большие лужи в низинах дороги, с зеленым илом, напоминали озера в займищах. Несколько заброшенных строек с пустыми окнами-глазницами в недостроенных домах, стояли накренившись, с обвалившимися кирпичами… Только пару больших магазинов, со стеклянными витринами и сочными, яркими картинками, немного напоминали о цивилизации.

Проехав городок, мы пересекли мост, и вскоре уже мчались по пойменским ухабам. Река Ахтуба тоже сильно изменилась. Она стала узкой, берега оголились песчаными отмелями, как десна у больного цингой, и я с удивлением заметил, что даже ребята-подростки, самые ранние утренние купальщики, переходили ее вброд… а ведь когда-то река была судоходной.

Леса, опушки, и просторные пойменские займища, почерневшие после пожаров, которые в летнее время года совсем не редкость, поражали своей запущенностью. На берегах ериков бесхозно валялись пластиковые бутыли, пакеты и обрывки газет.

Брат выбрал живописное местечко у небольшого озера с пологим бережком:

— Ну что, Володька, пойдем рыбку половим…

Мы разобрали удочки и уселись на берегу, на небольших складных стульчиках.

— Данила, а что же пойму так загадили? Куда власти смотрят?

— В карман наш и смотрят. В прошлом году природоохранная прокуратура рейд проводила, дядю Мишу на четыре «штуки» оштрафовала, за то что он в двадцати метрах от реки машину поставил… А что пойма загажена и леса горят — до этого не хера никому нет дела…

— Помню, Семен Ярцев случайно спалил камыш на острове Заячьем, так родителей его потом куда только не затаскали… он даже потом спички в руки брать боялся.

— Никому сейчас ничего не надо. Олигархи качают нефть и газ, покупают недвижимость за бугром, что им наши леса и реки, что с них взять?

— Ну должен же быть закон. Ответственность. Если все изгадим — что передадим будущим поколениям? И кстати, кто такие олигархи?

— Все природные ресурсы и богатейшие производства в девяностые годы, после развала Союза, были переданы в руки частным лицам. Со временем они нажили себе миллиардные состояния, а народ так и остался в глубокой жопе…

— Да кто же придумал такую глупость?

Брат пожал плечами и тут же ловко вытащил из реки небольшого, полосатого окуня.

— Приедем домой, Володя, я включу тебе ноутбук. Тебе нужно срочно провести ликбез, чтобы не быть полным профаном… — улыбнулся Данила, бросая окуня в садок.

— Не пойму… почему природные ресурсы страны должны принадлежать горстке людей… Это же совсем несправедливо.

— Вот про это и почитаешь. Найдешь ответы на все вопросы.

— Все как-то странно в вашем времени…

Мы поймали несколько небольших окуней и жирных желтых линьков.

— Ну, хватит пожалуй на ушицу, сматываем удочки… — Данила посмотрел на часы, — а то у меня сегодня еще встреча важная в городе…

10. Люди из Органов

Когда мы вернулись домой, возле калитки стояла подозрительная белая иномарка. Невысокий мужчина, с маленькими усиками, и в аккуратном сером костюме, вышел из машины и показав удостоверение, представился:

— Майор Ковалев. Управление Федеральной Службы Безопасности. Соколов Владимир Сергеевич, вам сейчас нужно проехать с нами.

Из калитки вышел отец. Он грозно посмотрел на усатого:

— Да куда вы его опять забираете! Дайте хоть немного отдохнуть парню…

— Нам нужно задать гражданину Соколову несколько вопросов. Обещаю, что через два часа мы доставим его в целости и сохранности.

— Поехали тогда… — махнул я рукой.

— Володька, если что звони… — крикнул вслед Данила, когда я уже усаживался на заднее сидение иномарки.

Усатый сел почему-то не впереди, а рядом со мной. Водитель, совсем молодой парень, с интересом взглянул на меня в зеркало заднего вида, завел машину и неторопливо выехал на асфальт.

Через несколько минут мы подъехали к двухэтажному желтому зданию районного отделения полиции, и вошли внутрь. Поднялись на второй этаж, и вскоре оказались в просторном кабинете. На кожаном диванчике сидел седой коренастый мужичок в очках и худощавая брюнетка в очках и длинной клетчатой юбке.

Усатый жестом показал мне на стул и представил гостей кабинета:

— Владимир Сергеевич, это наш доктор Игорь Денисович, он проведет с вами небольшой обследование. А эта очаровательная женщина — психолог Ирина Анатольевна.

Женщина улыбнулась, обнажив немного крупные белые зубы. А доктор достал с пола серый чемодан-футляр, извлек из него белый квадратный прибор и стал подключать его черными шнурами к компьютеру.

— Владимир Сергеевич, если вас не затруднит, разденьтесь до пояса… — пробурчал доктор.

Я кивнул и оглядевшись, подошел к вешалке за дверью, чтобы повесить рубашку.

— Ирина Анатольевна, может пока кофейку попьем в соседнем кабинете? — предложил майор Ковалев.

Женщина кивнула и они тут же быстро вышли.

Когда я разделся до пояса и присел на стул, доктор одел мне на запястья браслеты с проводками, а на голову несколько липучек с такими же тонкими проводками.

— Посидите спокойно десять минут. Старайтесь не волноваться и ни о чем не думать.

— Как может человек ни о чем не думать? — удивился я.

Доктор ухмыльнулся и уставился на экран компьютера.

В кабинете стояла духота, хотя окно и было распахнуто настежь.

— Сплит-система как назло вчера сломалось… — хмыкнул доктор. — Владимир Сергеевич, сейчас я задам вам несколько вопросов. Постарайтесь отвечать правдиво и однозначно — да или нет.

Он подсоединил к компьютеру еще один продолговатый серый аппарат. Проводки на голове доктор снял, а на запястьях почему-то оставил.

— Вы Владимир Сергеевич Соколов, год рождения тысяча девятьсот семьдесят шестой, дата — пятое апреля?

— Да.

— Место рождения город Ленинск?

— Да.

— Вам сорок три года?

— Нет. То есть… получается — да…

— Вы утверждаете, что семь дней назад приехали на первую смену в пионерский лагерь «Золотой колос» Зареченского района?

— Да. Все верно.

— Это произошло в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году?

— Да.

— Вчера рано утром вы самовольно покинули расположение пионерского лагеря, чтобы убежать домой?

— Да.

— Большое спасибо за ответы, можете одеваться.

Не успел я одеть рубашку, как в кабинет вошли майор Ковалев и Ирина Анатольевна.

— Ну что у нас, Игорь Денисович, как тесты?

Доктор устало вздохнул, снял очки и протер стекла белым носовым платком.

— По здоровью замечаний нет. Состояние как у обычного сорокалетнего мужчины. Мозг тоже нормально работает. Ну а детектор показал… что он рассказал действительно чистую правду. Владимир Сергеевич действительно еще вчера утром был тринадцатилетним мальчиком, пионером, и находился… в восемьдесят девятом году…

Доктор машинально взял в рот дужку от очков и задумался.

— Скачок во времени? — удивился майор.

— Возможно он попал в аномальную зону… нужно обследовать всю территорию, по которой он перемещался. В моей практике это второй случай.

— А первый какой?

— В Америке произошел, в девяносто девятом… тогда в Мичигане нашли бродягу, и он утверждал, что заснул в семьдесят четвертом, под железнодорожным мостом, а проснулся через двадцать пять лет… Тогда действительно все совпало на сто процентов. Утечка от американских коллег случайно произошла, через нашего резидента… а сейчас об этом можно даже в интернете прочитать.

— Владимир Сергеевич, — тихо сказал майор, — вчера из Зареченского РОВД с нами связался майор Михайлов. Он вкратце рассказал вашу историю и утверждал, что был знаком с вами еще по пионерскому лагерю.

— Костя?

— Да. Константин Юрьевич. Об этом странном деле знает только он, люди, находящиеся в этом кабинете, и вы.

— Мои родственники тоже в курсе.

— В общем, я попрошу вас их предупредить и самому не распространяться об этом происшествии. Сенсации нам сейчас ни к чему.

— Дело государственной важности? — попытался пошутить я.

— Зря вы так иронизируете. Сами представьте такую ситуацию. Еще не хватало, что наши граждане начнут туда-сюда перемещаться. Не понравилось в России… а махну-ка я назад, в СССР… В Союзе что-то не срослось — бац, и человек в будущее подался… Согласитесь, неприятная катавасия получится…

— Вообще-то да… — почесал я затылок.

— Место, где вы перемещались, когда убегали из пионерлагеря, сейчас укажете на карте, а наши ученые и сотрудники постараются найти его и тщательно изучить… А вас я попрошу никому и ничего не говорить.

— А если меня знакомые будут расспрашивать?

— Значит придумаем для вас такую легенду. Вы бежали из пионерского лагеря, вас похитил сумасшедший маньяк-ученый и привез в глухое селение в тайге. Там он пичкал вас медицинскими препаратами, вы потеряли память и думая, что вы его сын, жили вместе с ним в маленькой таежной деревушке… А недавно этот сумасшедший старик умер, вы попали в племя алеутов, и на вас случайно натолкнулась научная экспедиция в тайге. Вскоре медики поставили вас на ноги, вернулась память, и вы приехали назад, на Родину. Кстати, подобный случай действительно имел место в конце девяностых годов.

— Ну хорошо… я вас понял.

Женщина внимательно посмотрела на меня:

— Владимир Сергеевич, а как вы себя чувствуете в новом для вас времени? Не испытываете дискомфорт?

— Я пока толком ничего не понял…

— А интересно, какого это сразу, в одночасье, из мальчика стать взрослым мужчиной? Наверняка вы испытываете некий стресс и дискомфорт…

— Ощущения пока непонятные, странные… Но больше всего мне обидно, что у меня не было юности, молодости, я сразу стал сорокатрехлетним мужчиной. Будто меня заколдовал кто-то…

— Я оставлю вам свою визитку. По всем вопросам или если вам понадобится помощь психолога — можете звонить. Сотовым телефоном уже обзавелись?

Я угрюмо кивнул.

— Владимир Сергеевич, — тихо сказал майор, — сегодня суббота, а в понедельник не забудьте явиться в паспортный стол и написать заявление о выдаче паспорта. Я предупрежу работников паспортного стола о вашем странном случае.

— Спасибо.

— А сейчас не смею вас задерживать. Михаил вас отвезет.

— Спасибо. Я хочу прогуляться. Пройтись по родному городу…

— Прогуляйтесь, конечно… Два года назад у нас восстановили городской парк, обновили набережную, так что не все так плохо в городе, как кажется на первый взгляд…

11. Странные встречи

Я вышел из Райотдела полиции и немного прошелся по городскому парку. На узких асфальтовых дорожках каталась малышня на больших машинках, вдоль аллеи раскинулись новые скамейки, мужичок с синей униформе ремонтировал детские качели, в парке даже имелся небольшой круглый фонтан, но он почему-то не работал.

Пожилая женщина с маленькой девочкой в цветастом сарафане сидели на скамейке и неторопливо ели мороженое.

— А почему фонтан не работает? — удивился я.

— Воду и электричество экономят, — ответила женщина, — включают на праздники или когда большое начальство из города приезжает. Для показухи.

Я вздрогнул, услышав знакомый голос, и присмотревшись, узнал свою учительницу, Веронику Сергеевну. Она сильно постарела и похудела, вокруг глаз образовалась мелкая сеточка морщинок, и только ее глаза были по-прежнему такие же красивые, а взгляд излучал теплоту.

— А вы меня не узнали, Вероника Сергеевна?

Она внимательно посмотрела на меня и тут же улыбнулась:

— Соколов Володя… Ты же пропал без вести еще подростком…

— Как видите, нашелся… «Школу» вот только не успел прочитать, которую вы мне на лето в шестом класс задавали…

— Какая поразительная у тебя память, Володя, наверное, уже лет тридцать прошло с тех пор…

— Бабушка! Кто это? — девочка.

— Света, это мой бывший ученик Владимир Соколов. Так где же ты пропадал все это время, Володя?

Я махнул рукой:

— Длинная история! А вы еще в школе работаете?

— Да. Преподаю пока. И частенько со светлой грустью вспоминаю, как легко было учить детей раньше и как тяжело сейчас, в наше время.

— А почему сейчас тяжело?

— Да потому что думать сейчас никто не хочет. Размышлять. А зачем? Нажал кнопку на телефончике — и тут же нашел ответ на любой вопрос в интернете…

— В каком интернете?

Учительница странно взглянула на меня:

— А ты, Володя, я вижу, счастливый человек. Даже про интернет не слыхал… Как же все вокруг сейчас переменилось! Будто этот мир совсем с ума сошел. На уроке ребята уткнутся в свои телефончики, и ничего им больше не надо… А я до сих пор весь ваш класс хорошо помню. Сколько ребят талантливых! Семен Кривогузов сейчас в Москве, известным журналистом стал, Галина Тишкова в кино снимается…

— Да вы что! Она же страшненькая была…

— Да что ты, Володя! Звезда наших российских сериалов…

— А про Гену Киселева что слышали?

— Он военный. Полковник. Сейчас уже на пенсии, где-то в Ростове живет, — она вздохнула, — вот только Димочку Горшенина жалко…

— А что случилось?

— Погиб еще в первую чеченскую. В девяносто шестом…

У меня сжалось сердце. Как же так?! Маленький и вертлявый Димка погиб на войне…

— Ладно, Володя, пойдем мы, Светочке на танцевальный кружок нужно..

Вероника Сергеевна взяла за руку девочку, и они неторопливо направились на выход из парка, к Дворцу Культуры.

Я медленно брел по улице родного города, погрузившись в свои мысли. Что же произошло со страной за это время? Что стало с людьми? Прохожие шли мимо с хмурыми лицами, спеша по своим делам. Интересно, куда все так спешат, если в городе разрушили все заводы и комбинаты?..

Молодая женщина, в деловом зеленом костюме, шагнула ко мне навстречу:

— Мужчина, можете уделить пять минут для небольшого опроса?

— Могу.

— Скажите, вы поддерживаете «Единую Россию» и президента Путина?

— А что… у нас в стране разве правит президент, как в Америке?

Женщина тихо рассмеялась.

— А вы с чувством юмора. Это хорошо. Следующий вопрос. Как вы относитесь к тому, что на Западе до сих пор не признают Крым российским?

— Знаете… я долгое время жил в глухой тайге… И даже толком не понимаю ваши вопросы. И причем тут вообще Крым?

— Я поняла… — растерялась женщина, — тогда хотя бы выскажите свою точку зрения по поводу повышения пенсионного возраста для россиян?

— А зачем пенсионный возраст повышать, если и так работать негде?

Я кивнул на развалины Механического завода, где когда-то работало около трех тысяч человек из нашего городка.

Женщина кивнула, что-то пометила в блокноте и буркнув: «Спасибо», быстро направилась на другую сторону улицы.

Когда я почти добрался до дома, рядом притормозила красная иномарка. Из нее вышла высокая женщина с короткой прической и удивленно уставилась на меня:

— Соколов. Володя. Ты что ли?

— Я…

Приглядевшись, я узнал Лену Полякову, мою невзрачную одноклассницу-троечницу.

— Лена?!

— Слушай, а ты когда вернулся? Про тебя слухи ходили, что тебя в пионерлагере цыгане похитили и в Румынию увезли…

— Убежал я от цыган…

— Вот и хорошо. Володя, мы хотим собраться в субботу. Двадцать пять лет прошло, как школу закончили. Ты как, сможешь прийти?

— Конечно приду. Времени свободного у меня теперь много…

— Хорошо. Тогда в субботу, в шесть вечера, в кафе «Золотой шмель».

Она подмигнула:

— А ты хорошо выглядишь. Даже сорока не дашь…

«А позавчера только было тринадцать…» — мрачно подумал я.

Дома я с интересом осмотрел новые предметы двадцать первого века: микроволновую печь, ноутбук и большой телевизор с пультом. Отец рассказал, что телевидение спутниковое, указав на большую круглую тарелку за окном, и показывает почти триста телевизионных каналов. Изображение у телика оказалось классное, но пролистав каналы, я с удивлением обнаружил, что показывают всякую хрень. На одном из каналов по залу со зрителями бегал субтильный длинноволосый очкарик, рассказывая, что у певца Александра Серова объявился внебрачный семнадцатилетний сын в Воронеже. На другом канале показывали странный фильм, где все друг в друга стреляли, бегали по крышам зданий и с чудовищной скоростью перемещались на машинах по городским улицам. На третьем канале солидные мужики в костюмах орали друг на друга, оскорбляли и хватали за грудки, размахивая кулаками.

Я вздохнул, выключил телевизор и попросил маму показать, как включить ноутбук и зайти в интернет.

— Я сама интернет только два года назад освоила, — улыбнулась мама, — когда Данила ноутбук подарил. И сразу скажу тебе, Володя, не стоит верить всему, что там написано.

Мама научила меня пользоваться интернетом, и я засиделся у мерцающего экрана почти до глубокой ночи, читая и поражаясь, что произошло со страной за последние тридцать лет.

Многое я так до конца и не понял. Распад СССР. Приватизация. Экономический дефолт. Война в Чечне.

Голова шла кругом от всех новостей, когда я лег на подушку, то почти сразу уснул…

С утра небо затянуло серыми тучами и заморосил летний дождь, оставляя мелкие капли на стекле.

Мы сидели на кухне и пили чай с вареньем и пирожками, которые с утра напекла мама.

— Совсем забыл! — отец хлопнул себя по лбу. — Володя, если дождя после обеда не будет, давай с тобой шифер на сарае перестелим. Уже два месяца как купил, а перестелить не с кем… Данька все время занят, а из соседей вокруг одни старухи и остались…

— Молодежь, наверное, вся в город уезжает?

— Конечно, а что здесь делать? Ни работы, ни перспектив…

— Так была раньше и работа, и дома строились… ты же сам на стройке работал… А Механический завод, Молочный, Консервный… куда все делось?

— Станки давно порезали на металлолом, все цеха разобрали, вот они, наши новые экономические реформаторы… — хмыкнул отец.

— Сереж, у нас мука и сахар закончились, — тихо сказала мама отцу, — ты бы сходил в «Пятерочку».

— Давайте схожу, — улыбнулся я, — тем более дождик уже закончился. Где ваша «Пятерочка» находится?

— А прямо за углом, где раньше вы на пустыре в футбол гоняли… — показал отец.

Возле магазина ко мне подошел патлатый небритый мужик, облизнув сухие, потрескавшиеся губы:

— Земеля… выручи… совсем худо мне.

— Да что случилось?

Я присмотрелся, и с удивлением узнал в пропойце бывшего отличника и старосту Дениса Зайцева.

— Денис, ты что ли?

Он похлопал глазами, но похоже, так и не признал меня.

— Тридцать рублей всего не хватает… я обязательно верну… худо мне очень…

Я полез в карман, рассматривая странные диковинные деньги, которые дала мама, и протянул бывшему старосте пятьдесят рублей.

— Премного благодарен… дай Бог здоровья… — затрясся Денис и тут же скрылся в темном переулке.

В магазине я купил все по списку, а когда вышел, почти к ступенькам подъехала красивая черная иномарка, а из нее вылез… батюшка. Настоящий поп с бородой, в рясе, и с огромным крестом на груди. Я узнал батюшку и застыл на месте, не веря своим глазам. Это был наш бывший директор школы и коммунист Петр Савельевич Лебедев. В восемьдесят седьмом году, когда родители Коли Переяслова тайно крестили его в церкви, в соседнем селе, об этом прознал директор. Он тут же собрал всю пионерскую дружину в спортзале. Бедного Колю вывели на середину зала, и Петр Савельевич гневно обличал его минут десять, называя «поповичем» и «антисоветчиком». Тогда же, при всех, с Коли публично сняли пионерский галстук. Бедный мальчишка сильно страдал из-за того, что его лишили пионерского галстука, частицы красного знамени. Это было в то время настоящим позором. Ходили слухи, что он даже хотел полезть в петлю… хорошо, что все обошлось…

— Здравствуйте Петр Савельевич! — кивнул я бывшему директору.

— И тебе быть здравым, сын мой, — кивнул батюшка и направился в магазин…

«Чудны дела твои, Господи…» — задумался я, шагая домой с пакетом, набитым продуктами.

После обеда выглянуло солнышко. Мы с отцом сняли с крыши сарая старый, потрескавшийся от времени шифер, и закрепили новые крепкие листы.

— Пап, а что с Денисом произошло? Он что, спился?

— Да… все у парня в жизни пошло кувырком. А ведь был председателем Совета дружины в школе. Сельскохозяйственный институт закончил, даже в нашей администрации некоторое время работал… А потом с женой развелся, батя у него умер, а Денис на стакан подсел… С работы его турнули, все подрабатывал случайными шабашками, а потом и вовсе перестал работать. А на материну пенсию сильно не погуляешь, вот и побирается теперь возле магазина на чекушку…

— Не может себя в руки взять?

— Вроде и кодировали его. Ничего не помогает. Полгода максимум и опять в запой…

— А что значит кодировали?

— Гипноз против алкогольной зависимости, или ампулу специальную вшивают… я даже и не знаю толком. Никогда не вдавался в подробности.

— А наш бывший директор батюшкой стал?

— Этот хамелеон сразу перекрасился. Когда почуял неладное. В девяносто первом из партии вышел и подался в Семинарию. У него в соседнем районе свой Приход.

— Я вчера допоздна в интернете сидел, но так и не понял, почему СССР распался? Многие винят Горбачева…

— Горбачев, я думаю, тоже сыграл свою роль. Но основных факторов много. Союз ведь был, по сути, как большая неуклюжая машина, которая медленно поднималась в гору, но однажды сорвалась вниз и рассыпалась… Тут все в кучу сложилось: и плановая экономика, приведшая к дефициту продуктов и товаров, и неудачные реформы, и недовольство населения… обо многом умалчивалось, только сейчас открываются темные пятна истории.

— Пап, а разве мы плохо жили в Союзе? Тебе квартиру дали бесплатно. Обеспечили работой. Нужно место в детский сад — пожалуйста. Путевка на море от профсоюза — пожалуйста…

— Я все же думаю, к развалу Союза америкосы или англичане руку приложили… — задумался отец, — помнишь такой тезис из истории: «Разделяй и властвуй…» Вот они и разделили великую державу на кусочки. А сейчас вот на Украине свои порядки наводят. Везде, гады, свой нос суют…

— Ты мне скажи, жизнь стала лучше или хуже?

Отец пожал плечами:

— В чем-то лучше, а чем-то и хуже. Скоро сам все увидишь.

— Пап… я завтра хочу к Даниле в город поехать. Он обещал меня к себе на работу устроить…

— Может оно и верно… что тебе в нашем захолустье торчать… — пробормотал отец, — может и женишься еще…

В столовке я выпил два стакана бесплатного молока, а за кекс пришлось заплатить целых тринадцать копеек.

— Сокол, давай с физики свалим, — толкнул меня по плечу Генка Киселев, мой закадычный друг еще с раннего детства. Больше всего крепыш Генка любил физкультуру, уроки труда и немного историю. Остальные предметы, в особенности математику и физику, просто ненавидел, и тупо все списывал у отличницы Анечки Симаковой, с которой сидел за одной партой с третьего класса. Свое право переписывать готовые решения задачек он отрабатывал сполна, защищая симпатичную отличницу от школьных хулиганов.

— А куда пойдем, Геныч?

— На озеро. Мишка Синяк с бандой понтонный плот сейчас оборудуют. Поплаваем с ними, а после с водокачки попрыгаем…

— А где они понтонный плот надыбали?

— Мишкин батя в «Мостострое» работает, вчера притащил на «Мазе».

— Тогда побежали, из-за одного урока ничего не будет…

Мы вернулись на второй этаж, незаметно забрали школьные сумки с подоконника, и помчались вниз, неожиданно столкнувшись на лестнице с нашим старостой, Денисом Зайцевым.

— Куда это вы собрались? — Денис нахмурился, уперев руки в бока.

— Денис, мы сваливаем, — Генка легонько толкнул его в плечо.

— Тогда я отмечу ваш пропуск в своем журнале. Да и Игорь Константинович останется недоволен.

— Отмечай-отмечай… стукачек… — пробормотал я.

По дороге на озеро мы зашли на стройку, забрались на второй этаж блочного недостроенного дома, и усевшись на кучу керамзита, неторопливо закурили.

— Ну что, как насчет сплава на лодке по Ахтубе? — Гена важно выпустил сизый дымок через ноздри.

— Меня родители в июне в пионерлагерь отправляют. На весь месяц.

— А тебе это надо?

— Поеду. Я же еще ни разу в пионерлагере не был.

— Я в прошлом году был в «Орленке». Мне совсем не понравилось. Поднимают рано, везде строем ходишь, да еще тихий час этот… Тебе куда путевку взяли?

— В «Золотой колос».

— Далеко. И захочешь — не сбежишь.

— А зачем сбегать?

Гена пожал плечами:

— У нас каждую неделю кто-нибудь ноги делал…

— Родители хотят в квартире ремонт сделать, чтобы я под ногами не путался. Мне сказали — или к бабушке в деревню или в пионерлагерь. Я решил — тогда лучше в лагерь поеду…

— А сестренка твоя, Маринка?

— Она же все равно целыми днями в детском садике.

— Понятно. Но ничего, тогда в июле отправимся в сплав по реке. Месяц быстро пролетит… — Генка метким щелчком пальца выбросил окурок в бетонную щель в плите. — Погнали на озеро!

12. Детективное агентство "Пинкертон"

Меня многое удивляло в будущем, в котором я так неожиданно оказался. Например, сегодня утром, когда я собрался ехать в город к Даниле, оказалось, что автобусы уже давно не ходят, а в город курсируют маленькие маршрутки, в которых может уместиться только пятнадцать человек.

Но больше всего меня поразило, что центральный городской вокзал выкупили местные бизнесмены и оборудовали в здании — магазин.

Еще я заметил, что хотя наш райцентр был совсем немноголюден, но весь центр городка заполонили магазинчики, ларьки, торговые павильоны и закусочные, а на месте музея сверкала нейлоновая вывеска: «Салон красоты». И только неизменный бронзовый пятиметровый Ильич, возле обшарпанного Дворца Культуры, сурово смотрел с высоты пьедестала на все веяния нового времени…

В городе Волжском, по сравнению с нашим маленьким райцентром, жизнь вовсю кипела. Широкие улицы наводнили автомобили, несущиеся длинным потоком. Прохожие деловито проносились мимо по тротуарам, покрытым красивой разноцветной брусчаткой. Но и здесь многое изменилось. Вместо кафе «Лакомка» и детских аттракционов, куда родители изредка возили нас с сестрой по выходным, в ряд стояли огромные магазины со стеклянными витринами: продуктовые, одежды, обуви, здорового питания, я даже заметил странный магазинчик, со странным и интригующим названием: «+18».

Заинтересовавшись, я все же решил заглянуть.

Молодая, сильно накрашенная девушка в кожаных брюках, жилете, и с металлическом кольцом в носу, как у племенной коровы, приветливо улыбнулась, когда я осторожно вошел в магазин.

— Мужчина, ищете что-то особое?

— Зашел просто осмотреться…

Я сразу опешил, увидев на витрине искусственные разноцветные фаллосы гигантских размеров, розовые вагины, и еще кучу разных и непонятных прибамбасов.

— Есть хорошая смазка, таблетки, продлевающие половой акт. Вчера завезли партию новых японских кукол.

— А зачем мне куклы? — рассмеялся я.

— Очень хорошо берут, качество отличное… — пожала плечами странная продавщица, — если хотите разнообразить сексуальную жизнь с женой — есть костюмы для ролевых игр, садомазо…

— А костюма пионервожатой у вас случайно нет? — мрачно спросил я.

— К сожалению, сейчас нет. Но мы можем заказать. Ваша жена будет в восторге, да и вы испытаете новые ощущения.

Да уж… испытал совсем недавно…

— Спасибо, нет у меня жены. И не было никогда…

— Ну возьмите что-нибудь для своей женщины…

— И женщины у меня тоже нет и никогда не было… — пробормотал я и нахмурившись, быстро вышел из магазина…

Детективное агентство «Пинкертон» располагалось почти в центре, в обычной трехкомнатной квартире многоэтажного дома, на первом этаже.

Данила радушно встретил меня и провел в свой кабинет.

— Володя, ну ты как, освоился в новом времени?

Я пожал плечами:

— Да почти…

Он протянул мне ключи с брелком-белочкой:

— Держи. Будешь пока жить в моей квартире. Красногвардейская семь, квартира семнадцать. Это недалеко, возле кинотеатра «Спутник». Сам я у подруги сейчас живу.

— Данила, а где твой персонал?

— Саня Пешков, наш компьютерный гений, после обеда появиться. А Юля с минуты на минуту подойдет. Кстати, ты будешь работать с ней в паре.

Брат быстро сложил в стопку беспорядочно лежащие на столе листы и папки.

— Наконец-то, Володька, у нас наклюнулось серьезное дело. А то надоело уже отыскивать должников и следить за неверными женами и мужьями… — он усмехнулся, — две недели назад забавный случай произошел. Обратилась к нам женщина, сильно подозревала своего мужа в измене. Мы проследили за ним, и оказалось, мужик на трех работах вкалывает, чтобы своей благоверной на день рождения машину купить. Хотел сделать подарок на юбилей. Понятно, что домой поздно вечером приходил, едва волоча от усталости ноги, и тут же валился спать… Вроде ситуация забавная, а чуть до развода дело не дошло. Надо было ему, дураку, сразу самому все ей рассказать, а он, видишь ли, хотел сюрприз сделать…

В двери тихо постучали, и в кабинет осторожно заглянула худощавая симпатичная брюнетка:

— Доброе утро, господа сыщики!

— А вот и наша Юленька пожаловала, — Даня растянул на лице улыбку чеширского кота, — проходи, присаживайся.

Он кивнул на меня:

— Знакомьтесь, это и есть мой брат Володя.

— Очень приятно, — девушка присела в мягкое кресло.

Я мельком взглянул на девушку, и вдруг понял, что ее лицо почему-то до боли мне знакомо. Но где я мог ее видеть, ума не приложу…

Брат немного помолчал и деловито сложил руки в замок:

— Утром к нам в агентство обратился господин Сычев Андрей Константинович. Довольно влиятельная фигура в нашем городе.

— Сеть заправок и магазины автозапчастей, — понятливо кивнула Юля.

— Не только. Еще Сычев является акционером и совладельцем двух крупных в городе заводов, — дополнил Данила. — А в этом году, кстати, он хочет баллотироваться в областную Думу. Два дня назад у него пропала супруга Светлана. Уехала к подруге в гости и не вернулась. Ее телефон не отвечал, он подождал ночь, подумал, что девушки загуляли. Такое иногда раньше случалось. А утром, когда жена не вернулась, он сам поехал к подруге жены, и она сообщила, что Светлана уехала домой еще в девять часов вечера. Естественно, он обратился в полицию, но для подстраховки решил еще нанять и нас…

— Сколько лет девушке Светлане? — поинтересовалась Юля.

— Двадцать шесть, — Данила вытащил из стола несколько фотографий. На фото улыбалась довольно симпатичная, стройная брюнетка в коротком красном платье.

— А господин Сычев, я понимаю, немного постарше… — Юля внимательно рассматривала фотографии. На одной из них девушка стояла на горной вершине, в обнимку с невысоким лысоватым мужчиной.

— Да, постарше. Ему полтинник недавно исполнилось. Это его третий брак. Вместе они живут уже два года, совместных детей нет. У Сычева два взрослых сына от первого брака.

— И до этого таких исчезновений не было? — тихо спросил я.

— За исключением пары случаев, когда Света оставалась у подруги на ночь, забыв предупредить мужа. Но это случалось крайне редко.

— С чего начнем, Даниил Сергеевич?

— Я сейчас съезжу к этой Любе, подруге Светланы. А вы пока будете работать вдвоем. Опросите для начала соседей, где живут супруги Сычевы, и осторожно прозондируйте, какие у них в семье были взаимоотношения…

Когда мы вышли из агентства, напарница подвела меня к красивой красной иномарке. Я сильно удивился, узнав что Юля водит машину. В советское время увидеть женщину за рулем — было, пожалуй, большой редкостью.

Усевшись на пассажирское сиденье, я осторожно поинтересовался:

— Давно водишь?

— Да уже почти лет десять… — пожала плечами девушка.

— Да ты что? А сколько же тебе сейчас?

— Вообще-то, Володя, у женщины не принято спрашивать о возрасте.

Она плавно повернула ключ в замке зажигания, и вскоре мы выехали на центральный проспект.

Опрос соседей пропавшей девушки Светланы оказался безуспешным. Супруги Сычевы жили здесь, в новом доме, уже полгода, но совершенно ни с кем не общались. Я поразился, что соседи на лестничной клетке совсем практически не знали друг друга.

Сухонький старичок в растянутом спортивном трико и белой майке, из квартиры напротив, посуровел, когда я спросил его о Сычевых.

— Даже не здоровались никогда. Он целыми днями на работе, она дома, иногда по выходным вместе уезжали. Но в последнее время и вместе я их редко видел.

— Ну а к Сычевым кто-нибудь приходил? — спросила Юля.

— Редко. К ней только мать иногда приезжала. Она где-то в области живет. А к этому хмырю и вовсе никто не приходил…

Мы с Юлей немного отъехали от дома и зашли в летнее кафе.

Девушка заказала кофе и мы приземлились за круглым столиком в углу.

— Владимир, а что у тебя за история? Данила рассказывал, что тебя в детстве похитил какой-то сумасшедший, а потом ты потерял память и жил в глухой тайге…

— Ну… примерно так оно и было… — пожал я плечами.

— Кошмар какой… а почему в сыщики решил податься?

— В детстве еще мечтал. Книжки читал про Шерлока Холмса.

Юля звонко рассмеялась.

— А ты фантазер!

Девушка-официантка принесла кофе в симпатичных стеклянных чашечках.

Юля сделала маленький глоток:

— Что думаешь о пропавшей девушке?

— Даже не знаю пока… может они с мужем поругались, и она уехала в другой город?

— Это маловероятно. Я опасаюсь самого худшего. Например, Света могла попасть в руки маньяка, как и ты когда-то. Что вообще ты чувствовал в тот момент? Или совсем ничего не помнишь?

— Не помню. Тридцать лет уже прошло.

— Странный ты, Володя. Такое ощущение что тебе не сорок, а пятнадцать лет.

— Мне вообще-то сорок три.

У Юли в сумочке зазвонил мобильный. Она взяла трубку и внимательно выслушала звонившего абонента, а после немного задумалась.

— Данила звонил. Сообщил, что Светлана уехала от подруги Любы примерно около девяти вечера. Люба вышла ее проводить и посадила в такси, серое «Рено». Фирма такси — «Вояж». Сейчас мы допьем кофе и отправимся к ним в контору. Я знаю, где она находится.

— Юля, а почему ты решила сыщиком стать?

— Я, честно говоря, тоже с детства мечтала. Окончила «слежку», как и Данила, проработала три года опером в центральном отделении, но потом решила уйти в частные сыщики…

— А почему в полиции не получилось?

— Знаешь, Володя… просто надоело всякую мразь отмазывать по приказу руководства. Однажды, когда развалили дело и освободили пьяницу-судью, сбившего двух детей, я вообще чуть с катушек не съехала…

— Подожди… но закон же един для всех. Что прокурор, что министр, что рабочий…

— Какой ты наивный, Володя… как будто пришелец из прошлого, в котором еще верили в светлые идеалы… Нет такого давно. Все равны, но одни ровнее… давай, допивай кофе и поехали, волка ноги кормят.

Диспетчер такси Тамара, веселая полненькая тетенька с рыжими кудряшками, покопавшись в электронной регистрации вызовов, обнаружила, что в пятницу, в двадцать сорок пять, по адресу Красноармейская семнадцать, выезжал водитель Куцуба на своем «Рено».

— Он только утром сменился. Сейчас отдыхает. Но адрес и телефон я не могу вам дать. Корпоративная этика, — усмехнулась толстушка и уткнулась в модный цветной журнал.

— Знаете… Тамара. У меня двоюродный брат в ГИБДД работает. Занимается техосмотром машин. Может слышали, капитан Суворов? Вы уверены, что все ваши автомобили на линии в порядке? — слегка нахмурилась Юля.

Диспетчерша напряглась, сразу стала серьезной и быстро нацарапала на листке адрес и телефон таксиста.

— Если что — я вам ничего не давала… — сказала она, когда мы уже выходили на улицу.

На номер сотового таксиста никто не отвечал, а когда мы приехали по указанному адресу, и отчаянно звонили и барабанили в двери квартиры, — нам так и не открыли. Хотя серое «Рено», с желтыми шашечками, и с продольной трещиной на лобовом стекле — стояла прямо возле подъезда.

— Может спит товарищ крепким богатырским сном после смены… — пожала плечами Юля, — слушай, Володя, я же здесь неподалеку живу, всего через два двора. Давай сходим пообедаем у меня, а через часок вновь навестим таксиста.

Когда мы шли через дворы, я осторожно спросил:

— У тебя правда брат в ГАИ работает?

Девушка усмехнулась:

— Брат не работает, но знакомые гаишники есть. Да я вообще эту овцу на понт взяла, чтобы время не терять.

— Зачем же людей вводить в заблуждение?

Юля покосилась на меня, но ничего не ответила.

Проходя мимо центральной городской площади, я заметил скопление народа с транспарантами.

— А это что за демонстрация?

— Похоже митинг, против строительства нового химического завода.

— А как власти на это отреагируют?

— Митинг, скорее всего, несанкционированный. Через пару часов, наверняка, всех «космонавты» разгонят.

— Кто?!

— Омоновцы. Володька, ты как будто вчера только народился…

Квартира у Юли оказалась небольшая, но довольно уютная.

— Ты одна живешь?

— Было бы странно в моем возрасте жить с родителями. Хотя… я квартиру всего два года назад купила.

Я осмотрелся и осторожно присел на край кресла.

— Володя, иди руки мой. Я пока суп подогрею.

В ванной я невольно покосился на свою щетину в зеркале. Странно, только вечером побрился. Неужели теперь мне придется бриться каждый день?

Юля разлила суп по тарелкам и поставила на стол стеклянную салатницу с мелко нарезанными огурцами и майонезом.

— Вкуснотища какая… — поразился я, попробовав первую ложку супа.

— Рада, что хоть кому-то понравилось… а вот мама совсем не любит моей стряпни.

— А ты замужем не была?

— И не тороплюсь, если честно. Не то чтобы хочу пожить для себя, или ищу богатого принца на белом мерседесе… просто считаю, что всему на свете свое время.

— Так сколько тебе?

— Двадцать семь, любопытный ты наш…

— Двадцать семь — это довольно серьезный возраст для девушки.

— Ладно, Володя, давай лучше проедем эту тему…

Когда мы пообедали и уже собирались выходить из квартиры, Юле позвонили. Она сначала не хотела брать телефон, а после закрылась в соседней комнате, и пару минут с кем-то общалась на повышенных тонах.

Когда девушка вышла, она виновато улыбнулась:

— Володя, ты можешь к таксисту сейчас один сходить? Мне просто одного товарища нужно подождать, вещи ему отдать.

— Хорошо. Схожу один.

— А после обязательно позвони мне.

Я протянул ей мобильный:

— Внеси свой номер. Я еще толком не научился…

Юля удивленно взглянула на меня, и взяв телефон, быстро внесла свой номер.

— А может подождешь минут пятнадцать? Потом вместе и пойдем к таксисту.

— Да ладно, решай пока свои дела. Вдруг этот таксист проснется и опять куда-нибудь уедет…

Я кивнул напарнице, и спрятав телефон в карман, быстро вышел из подъезда…

13. Все мы в душе бунтари

Когда я проходил мимо центральной площади, на ней собралось уже человек триста: преимущественно молодежь и люди пенсионного возраста. Ко мне подошли две молоденькие девушки. Одна из них, худенькая, со смешными хвостиками, протянула листок:

— Мужчина, подпишите петицию против строительства нового химического завода. Наши местные олигархи бессовестно набивают карманы, а простой народ, наши дети, дышат химическим дымом… Посмотрите, до чего довели когда-то цветущий город… — девушка показала на круглую клумбу с цветами.

Я внимательно присмотрелся: бутоны цветов действительно засохли, печально уткнувшись в землю, а газонная травка по краю бордюра пожелтела и покрылась по краям серым налетом.

Подписав петицию, я услышал сзади мощный рев автомобильного движка и резко обернулся. На край площади выехал большой синий автобус. Из него быстро, как спички из перевернутой коробки, высыпали полицейские в черной униформе, касках и стеклянных забралах, вооруженные толстыми резиновыми дубинками и щитами. Полицейские полукругом окружили толпу демонстрантов.

Я застыл на месте, не понимая, что происходит. Из автобуса неторопливо вышел толстый неуклюжий полковник и громко рявкнул в рупор: «Горожане, немедленно расходитесь. Ваш митинг не санкционирован и нарушает общественный порядок. В противном случае, органы правопорядка будут вынуждены применить силу!»

— Что, менты, справились с простым народом? — крикнула очкастая тетка в джинсовом костюме.

— Мочи мусоров! — заорали два бритых крепыша и запустили в полицейских камни.

Вскоре подъехал второй автобус с вооруженными полицейскими, а сзади сразу четыре мрачных серых автозака.

Несколько человек отделились от толпы митингующих, пытаясь скрыться, но основная масса людей сжалась в центре, выкрикивая и угрожая полицейским.

Окружив толпу кольцом, вооруженные бойцы, прикрываясь щитами, грозно двинули на людей.

Я застыл, не веря в реальность происходящего. Почему до этого дошло? Все это напоминало кадры из какого-то странного фантастического фильма. А в центре площади уже завязалась потасовка. Два полицейских вывели из толпы бритого парня, с разбитым лицом, и потянули в автозак.

— Что же вы делаете? Остановитесь, люди… — пробормотал я и направился в самую гущу толпы.

И вдруг я увидел на асфальте лежащего седого старика, с пробитой головой. Он зажал руками голову, а сквозь его тонкие сухие пальцы струилась кровь и медленно капала на асфальт. От гнева в голове у меня что-то перемкнуло. Я подбежал к ближайшему вооруженному бойцу, и рявкнув: «Что же вы делаете, фашисты!» с силой оттолкнул его. Полицейский свалился на асфальт, выронив свой тяжелый щит. Но неожиданно сбоку кто-то сильно ударил меня в челюсть, и не удержавшись, я рухнул прямо на лежащего полицейского, а когда попытался встать, меня за руки подхватили два рослых бойца и потащили в автозак.

Кто-то истошно орал из толпы: «Всех не пересажаете, скоты!»

Меня бросили в будку, лицом на металлический грязный пол. Здесь же уже сидел бритый крепыш, тетка в джинсовом костюме, уже без очков, и еще трое мужиков лет тридцати.

— Уроды… — проворчал бритый.

На улице шум постепенно начал стихать, и через несколько минут, когда в будку бросили крепкого пожилого дядю в сером костюме, машина тронулась с места.

— Алексеевич, что-то быстро сегодня «гоблины» приехали… — хмыкнул бритый. Кровь на его разбитой брови уже подсохла, а на левой щеке алела большая свежая ссадина, будто до автозака его волочили по асфальту.

— Они еще ответят за свой беспредел, Димка, — процедил мужик в костюме, — тебе что, бровь разбили?

— Ерунда. До свадьбы заживет.

Когда машина остановилась, всех вывели на каком-то пустынном дворе.

— Все мужик, — мрачно сказал мне бритый, — теперь нас точно к стенке поставят.

У меня в груди сердце бешено заколотилось, а в горле от волнения пересохло, да что же здесь происходит?

— Послушайте, — окликнул я рослого полицейского, который вел меня, крепко держа под локоть, — мы же… в одной стране живем… как так можно…

— Заткнись, — грозно рявкнул страж правопорядка.

Всех задержавших завели в помещение и обыскали, вынув содержимое карманов. Я догадался, что нас привезли в отделение полиции, только завели с черного хода. Всех закрыли в большой комнате, огороженной от коридора клеткой с толстыми прутьями. Возле стены стояла длинная скамейка, но все места на ней были уже заняты. Один из мужиков, с распухшей физиономией, все же уступил место тетке, которая прибыла вместе с нами. Смешной худощавый подросток, с прыщавым лицом, тоже привстал, уступив седому мужичку. Остальные вновь прибывшие сели прямо на бетонный пол.

У бритого опять стала кровоточить бровь. Он снял футболку и прижал к ране.

— Дежурный! — крикнул седой, — у нас парню требуется медицинская помощь.

Из стеклянной перегородки неторопливо вышел высокий капитан, с аккуратными усиками и большим орлиным носом. Он внимательно осмотрел вновь прибывших, и презрительно хмыкнул, кивнув на бритого:

— Этому что ли? Обойдется…

Капитан развернулся и опять спрятался за своей стеклянной перегородкой.

Через несколько минут со второго этажа спустился невысокий лысый майор и краснощекий сержант, рыжий, как морковка. Майор подошел и внимательно осмотрел всех сидельцев. Затем он резко окликнул дежурного:

— Селезнев, бабу хоть выпустите. Вы что, совсем охренели? И Степанова с Толмачевым тоже. Что вы их уже вторые сутки в «обезьяннике» маринуете? Наркоманов переведи в камеру, «Хруща» — к Панкову на допрос.

Когда «обезьянник» опустел наполовину, всем наконец-то досталось место на деревянной широкой скамье. Я присел с краю и опустил голову на руки.

— Что, товарищи оппозиционеры? — грозно рявкнул майор. — Опять пытаемся раскачать лодку, подорвать государственные скрепы?

— Мы не оппозиционеры, — тихо сказал седой. — люди вышли на митинг, против строительства нового химкомбината… Тебе самому, майор, приятно по утрам смогом дышать? А если откроют еще один химзавод — город вообще задохнется…

— Пишите жалобы президенту. Обращайтесь в вышестоящие инстанции. На хрена выходить на несанкционированный митинг? У нас, блядь, пятерых бойцов после стычки на площади — с сотрясением мозга увезли в больничку.

Я вспомнил старика, лежащего на асфальте с пробитой головой.

— Вы за что старика избили, изверги?

— Какого старика? — насторожился майор.

— Да-да, — подтвердил один из парней с широким скуластым лицом, — я тоже видел старика в крови на площади.

— Это провокация, — нахмурился майор, сведя свои густые брови к переносице. — Мы еще разберемся. А незаконные митинги нашему городу — как кость в горле. Или вы, суки, второй Майдан здесь захотели устроить?

— Майор, ты что дурак? Оглянись вокруг… Открой глаза и посмотри, как в городе люди живут… — пробурчал седой.

— Рот свой поганый закрой, тварь продажная. На каждого из вас, сидящих сейчас в обезьяннике, будет заведено уголовное дело. За это я отвечаю.

Я встал с места и подошел к прутьям клетки:

— Товарищ майор, а что происходит?

— С кем происходит? — майор выпучил на меня глаза, с красными распухшими веками.

— С вами, с нами, со страной… Ведь вы тоже жили в Советском Союзе. Наверняка были пионером. Радовались, что мы первыми полетели в космос, освоили Северный полюс и строили БАМ… Наше великое многонациональное государство, Цитадель Добра и Справедливости, в бескрайнем океане лжи, алчности и лицемерия Запада — освещало путь жителям всей планеты… Что вдруг с нами стало? Когда мы забыли сострадание и боль? Неужели время совсем ничему не учит? Ведь была уже гражданская война, потом разбили фашизм, остановили железную машину Третьего рейха… почему же в современном мире опять войны? Почему русские бьют русских… Сможете ли вы завтра смотреть в глаза старику, которому сегодня ваши выродки в доспехах пробили голову? Или у вас уже совсем ничего человеческого не осталось?

Майор ткнул на меня толстым, как сарделька пальцем:

— Сержант, этого оратора доставьте ко мне в кабинет. Немедленно.

Когда меня вывели из клетки, то неожиданно, нос к носу, я столкнулся в коридоре со своим старым знакомым, майором Ковалевым из ФСБ.

— Та-ак. Соколов. А ты здесь еще какими судьбами?

— Да вот шел через площадь, а там митинг был. Вот меня до кучи схватили, и сюда привезли.

— Он одного из наших бойцов ударил, — промычал рыжий сержант, — оказал активное сопротивление восстановлению конституционного порядка. К тому же документов у него при себе никаких не было.

— Не горячись, сержант. Ты куда его ведешь?

— К майору Питченко.

— Здесь постойте пару минут. Я сейчас.

Сержант с любопытством посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Через несколько минут спустился лысый майор Питченко и Ковалев.

Питченко театрально зевнул, нахмурился и тихо сказал:

— Сержант, немедленно освободите гражданина…

Когда я вышел на улицу и вдохнул чистый воздух свободы, майор Ковалев аккуратно взял меня за локоть:

— Соколов, ты это… не влезай больше, пожалуйста, в незаконные акции. И еще. Почему не явился сегодня в паспортный стол? Человеку в наше время никак нельзя без документов. Садись в машину, я как раз в Ленинск еду. Оформим тебе сегодня хотя бы временную справку.

Я вздохнул, и направился к машине…

Благодаря майору Ковалеву, в паспортном столе меня пропустили без очереди. Сфотографировали, а молодая симпатичная девушка сама заполнила за меня заявления и анкету. Выдав на руки временную справку, она попросила явиться за паспортом через неделю.

Сначала я хотел зайти к родителям, но передумал. Не хотел, чтобы отец и мать видели меня с огромным фиолетовым синяком на щеке, после сегодняшнего столкновения с представителями власти. Я решил сразу вернуться назад в Волжский, и направился к вокзалу.

— Володя! — кто-то окликнул меня сзади.

Я обернулся и увидел невысокого человека с аккуратной чеховской бородкой, с небольшим пакетом в руке.

«Это еще кто?» — задумался я.

— А я проехал мимо на машине. Смотрю — ты или не ты… Что, совсем не узнаешь?

— Постой-ка… Андрюха?

— Долго же я тебя не видел… — он крепко пожал мою руку, — слухи про тебя разные ходили..

— А ты бородку отпустил… я тебя потому и не сразу узнал…

— Ты сейчас куда-то спешишь?

— На маршрутку. В город собрался ехать.

— Так я тоже в город еду. На работу. Садись, довезу.

Я сел в машину и откинулся спиной в удобном мягком кресле.

Когда мы тронулись с места, я поинтересовался:

— Чем сейчас занимаешься, Андрюха?

— Врачом работаю в городской больнице. Хирургом. Сегодня ночное дежурство. Кстати… кто тебя так? — он кивнул на синяк на моей скуле.

— С полицейскими подрался, — пожал я плечами.

— Понятно… так где ты пропадал все это время?

— Я когда из пионерлагеря убежал, меня один сумасшедший ученый похитил. Он мне что-то колол и я память потерял. Жил все эти годы с ним в глухой тайге. А когда ученый умер, меня местные, из племени алеутов к себе забрали. А полгода назад меня подобрала в тайге научная экспедиция…такая вот судьба…

— Ни хера себе… прямо сюжет для кинофильма… — удивился Андрюха и тихо спросил:

— Слушай, так для тебя, наверное, сейчас все в диковинку?

— Адаптируюсь потихоньку.

— А в город зачем едешь?

— Я к брату устроился работать. Частным детективом. А здесь просто с паспортом нужно было дела уладить…

— А знаешь, ведь тот день, когда ты сбежал из пионерлагеря, я до сих пор хорошо помню. Там в лесу все несколько раз прочесали. Два автобуса солдат нагнали, а ты будто сквозь землю провалился… Петрович тогда совсем озверел. Да это и понятно, его вскоре вообще сняли с должности, прислали нового начальника лагеря…

— Его давно нужно было снять. Он же воровал…

— Девчонки говорили, будто у тебя любовь была с этой… пионервожатой… и ты из-за нее убежал…

Я отвернулся в окно. Мне не хотелось говорить Андрюхе о том, что я видел в ту ночь, перед побегом, в старом медпункте. Интересно, где сейчас Леночка? Как она живет?

Когда приехали в город, на улице уже начинало смеркаться. Андрюха довез меня до кинотеатра «Спутник».

— Володька, ну давай, больше не теряйся…

Он протянул мне свою визитку и крепко пожал руку.

А я побрел в свое новое жилье, в квартиру Данилы…

14. Беспокойная ночь

Пока я неторопливо брел через дворы, в кармане запиликал мой новый мобильный.

— Володя, ты где сейчас? — тихо спросил брат.

— В город вернулся. Иду в твою квартиру.

— Слушай, сегодня уже поздно… а завтра рано утром нужно подъехать и побеседовать с тем таксистом. Он борзый какой-то… С Юлей даже разговаривать не стал.

— Хорошо. Утром побеседую. У тебя, кстати, перекусить дома что-нибудь найдется?

— Навряд ли. Заскочи лучше в «Пятерочку». Она прямо возле моего дома.

— Понятно… — пробурчал я и направился в магазин…

Кулинар из меня, если честно, не очень-то толковый. Потому я купил в магазине лоток яиц, сливочное масло, и батон. Немного подумав, решил взять еще пол палки вареной колбасы.

— Мужчина, у нас сегодня акция, две бутылки пива берете — третья бесплатно… — улыбнулась белокурая дама на кассе, сверкнув золотой фиксой.

— Давайте… — махнул я рукой.

Квартира у Данилы оказалась довольно уютной, с двумя небольшими комнатами со светлыми обоями и новой мебелью, а еще просторной кухней с современной техникой и даже раздельным санузлом.

Пошарив в кухне на полках, я нашел новую сковороду и пожарил яичницу. Резиновый вкус колбасы мне совсем не понравился, а пиво было вообще отвратительное. Я даже не допил и одной бутылки, вылив содержимое в раковину.

После ужина я полистал программы по телевизору, и нашел старый советский фильм про школьников. Прилег на диван и задумался. Что же случилось со страной? Что сейчас движет современными людьми, какие у них сейчас цели, идеалы? Я все никак не мог забыть сегодняшний случай на площади, этот странный митинг, вооруженных полицейских, и того седого старика на асфальте, с пробитой головой…

Когда мне было шесть лет, родители отвезли меня на две недели в деревню, погостить у бабушки с дедушкой. Мы с дедом Семеном вставали каждое утро пораньше и шли по мокрой от росы траве на озеро ловить окуньков. Совсем маленьких окушей дед жалел и всегда отпускал обратно, в озеро. Я помню его доброе лицо, мелкие морщинки вокруг глаз, и большой шрам над левой бровью, полученный от осколка снаряда. Дед воевал с лета сорок третьего до декабря сорок четвертого, когда получил серьезное ранение под Братиславой. На рыбалке дед Семен частенько смотрел не на поплавок, а куда-то вдаль, откуда из-за верхушек высоких сосен всходило золотистое солнце, и тихо говорил, гладя меня по жестким вихрам:

— Хорошо тебе, Володька… жить будешь в то время, когда никаких войн уже и в помине не будет… Не зря же мы воевали. Дети и внуки наши должны жить счастливо…

Я не знаю, счастливо ли люди сейчас живут, но сегодня на улице я точно не видел ни одного прохожего со счастливым лицом…

Выключив телевизор, я лег спать, надеясь хорошенько выспаться. Но среди ночи за окном то и дело раздавался шум громкой музыки из заезжающих во двор автомобилей, а когда я, наконец, уснул уже под утро, на стоянке внизу противно затрещала автомобильная сигнализация в одной из иномарок.

Я немного поворочался на кровати, но уснуть уже не смог, даже когда вой сигнализации затих. Приняв контрастный душ, выпил крепкого бодрящего кофе, и немного побродив по квартире из угла в угол, решил ехать к таксисту…

15. Саня-хакер

В это летнее раннее утро широкие городские улицы уже наводнили потоки машин. Я решил пройтись пешком, и уже через двадцать минут вошел в подъезд загадочного таксиста. На этот раз железная дверь открылась быстро, после второго стука. Из-за двери на меня подозрительно смотрел невысокий темноволосый мужичок, с немного распухшим лицом.

— Здравствуйте, я из детективного агентства. Мне нужно задать вам пару вопросов.

— Послушайте, — недовольно прохрипел таксист, — ни хрена я с вами базарить не буду. Я вчера и девке вашей тоже самое сказал… Вы, бля, кто такие? Тоже мне, детективное агентство… пуп земли… Полиции я уже и так сообщил все что нужно…

Он попытался захлопнуть дверь перед моим носом, но я подставил ботинок, и подтолкнув дверь плечом, лихо ворвался в прихожую. Мужик тут же сжал кулаки и побледнел, но он явно уступал мне по физическим габаритам.

— Послушайте. Пропала девушка. Что с ней случилось — никто не знает, может она сейчас находится в руках маньяка… Неужели это так важно, кто ее разыскивает: полиция или частные детективы…

— Как вы меня все достали… — зло прошипел таксист. — Ладно… к гостинице «Ахтуба» я ее отвез. Она заплатила, вышла из машины, и направилась ко входу в гостиницу.

— Девушка что-нибудь говорила?

— Ничего не говорила. Но девка симпатичная, вроде немного пьяненькая была, но вся какая-то собранная, серьезная… когда приехали, я ей еще доброго вечера пожелал. Она молча вышла и ничего не сказала.

— Ее никто не встречал?

— Никто. Но я думаю… она явно с кем-то навстречу ехала. Это точно. Возможно любовник ее там, в гостинице ждал… кто его знает… Как только она вышла, я сразу развернулся и уехал.

— Спасибо, — кивнул я и хотел уже выйти, но мужик тихо окликнул меня:

— Погоди. А платить кто будет за информацию?

— Ты че, дядя, — удивился я, — совсем совести нет? Или ты ее еще в шестом классе на булочки в столовой променял?

Таксист нахмурился, махнул рукой и побрел в комнату.

Я быстро вышел из подъезда. Конечно, информации не густо. Но по крайней мере, есть хоть какие-то зацепки…

В агентство я прибыл к восьми часам. Двери мне открыл небритый толстячок и протянул широкую ладонь:

— Саня. А ты, как я понимаю, Володя?

Я кивнул, пожал толстячку руку и вошел внутрь.

— А Данила где?

— Они сейчас с Юлей подойдут. Пойдем, покажу пока тебе свой кабинет.

В комнатке у Сани было целых три компьютера, широкие мониторы стояли на столе, образовывая полукруг.

— А зачем так много компьютеров? — удивился я.

— Посмотри, — Саня щелкнул мышкой, показывая на мониторе изображение улиц города, — здесь у нас онлайн-камеры. Очень удобная штука. На втором компьютере у меня архивная база, программы, а третий комп — для текущих дел.

— Новые технологии помогают в раскрытии преступлений? — кивнул я на монитор с изображением улиц.

— Еще как помогают… Сейчас можно отследить практически каждого человека… За новыми компьютерными технологиями — будущее. Вот, например, смотри, сейчас компьютер сфотографировал тебя на камеру, а через тридцать секунд выдаст всю информацию про твою личность. Достаточно загрузить правильную программу, щелкнуть мышью и искусственный интеллект все сам сделает за нас.

Саня подошел к монитору и удивленно потер подбородок:

— Владимир Сергеевич Соколов. Год рождения тысяча девятьсот семьдесят шестой. Место рождения город Ленинск, Волгоградская область. И это все?!

Он недовольно пощелкал пальцами по клавиатуре, что-то пробурчал, и повернувшись ко мне растерянно вздохнул:

— Ну ты даешь, Володя… о тебе абсолютно нет никакой информации. Ты что, даже в соцсетях не зарегистрирован?

Я хотел спросить у Сани что такое соцсети, но тут же передумал. В этот момент мы услышали звук открывающейся входной двери, и через пару секунд к нам заглянул Данила:

— Господа, прошу всех в мой кабинет…

16. Напарница Юля

Юля уже сидела в кабинете на диванчике, с интересом поглядывая на мой фиолетовый синяк на щеке.

— Володя, а ты похоже, любишь приключения.

Брат вошел и дружелюбно похлопал меня по плечу, повернувшись к девушке:

— Юля, больше этого человека не отпускай никуда одного. Ему нужно немного адаптироваться в современном обществе…

— Даниил Сергеевич. О вашем брате нет практически никакой информации в сети, — пожал плечами Саня, — он часом не английский шпион?

— Нет. Я потом тебе расскажу… — улыбнулся Данила и внимательно посмотрел на меня:

— Что у нас по таксисту?

— Он сообщил, что отвез девушку к гостинице «Ахтуба» и сразу уехал. Таксист заметил, что она была слега пьяна, но собранная, будто направлялась на серьезную встречу.

— Ехала к любовнику? — предположил Данила.

— Вряд ли… — задумалась Юля, — может действительно тайная встреча, но точно не с любовником… что-то здесь не так.

— Саня, проверь камеры возле гостиницы «Ахтуба» в пятницу, с интервалом с девяти до десяти вечера.

Компьютерный гений кивнул и вышел из кабинета.

— Юля, а почему ты думаешь, что она встречалась не с любовником?

— Во-первых, гостиница находится в самом центре. Здесь много магазинов, офисов. Кто-то из знакомых господина Сычева мог заметить его супругу с посторонним мужчиной. Если встречаться с любовником — то лучше в гостинице на отшибе. Например, в той же «Зеленой дубраве»… Во вторых, это нелогично, ехать к подруге на два-три часа, а после — к любовнику. Гораздо логичнее сказать мужу, что была у подруги, а самой в это время встречаться со своим тайным воздыхателем. И кстати, зачем для этой цели вообще нужна гостиница? Сейчас почти в каждом дворе сдается приличная квартира посуточно, или даже на час…

— Ты права, Юля, возможно у девушки была деловая встреча… Но с кем и зачем? Насколько я знаю, она не работала, не нуждалась в деньгах… что у нее были за тайны? — задумался Данила.

Напарница опять посмотрела на мой огромный синяк и печально покачала головой:

— Володя, нужно было бодягу сразу приложить.

— До свадьбы заживет… — пробурчал я, — Данила, наверное, нужно поехать в гостиницу и расспросить администратора.

Брат задумчиво постучал ручкой по краю стола.

Тут дверь медленно приоткрылась и в кабинет заглянул Саня-хакер:

— Даниил Сергеевич, я проверил видеокамеры, к которым у меня есть доступ, они ведут по проспекту Ленина до поворота на гостиницу Ахтуба. В пятницу вечером, в двадцать один пятнадцать туда действительно проехало такси, серое «Рено». Впереди, на пассажирском сидении сидела молодая девушка. По всем приметам Светлана Сычева. Дальше есть внешние камеры службы охраны гостиницы.

— Эти черти нам ни хрена не разрешат смотреть… — задумался Данила, — я пол года назад уже сталкивался с ними…

— Но зато напротив есть автостоянка, а у них на въезде тоже имеется камера, она направлена как раз почти на вход в гостиницу, — проинформировал компьютерщик, — там охрана попроще, если пару «штук» отстегнуть, они без проблем покажут запись, если еще не стерли.

Данила задумался и открыв ящик стол, вытащил и протянул мне несколько тысячных купюр:

— Володя возьми деньги на накладные расходы, и сейчас поезжайте с Юлей в гостиницу «Ахтуба». Попробуйте просмотреть запись с видеокамеры на автостоянке.

Мы кивнули, и вскоре вышли из детективного агентства.

— Слышал, что Даниил Сергеевич мне приказал? — усмехнулась Юля, когда мы садились в автомобиль, — глаз с тебя не спускать…

На центральной городской площади сегодня проходил детский фестиваль. Малыши в народных костюмах танцевали, из больших колонок лились мелодии веселых детских песен. Я встряхнул головой, пытаясь отогнать воспоминания о вчерашних печальных событиях.

Охранник на автостоянке, коренастый рыжий усач, с улыбкой выслушал нашу просьбу и удивленно покачал головой:

— Ни хрена себе! В нашем городишке и детективное агентство… первый раз слышу…

Юля очаровательно улыбнулась:

— Так мы можем взглянуть на записи?

— А почему бы и нет? — пожал плечами усач. — В пятницу вечером как раз я дежурил. Пойдемте, я вам все покажу. Вообще, вам повезло, что они еще сохранились, мы раз в пять дней карту чистим…

На записи мы обнаружили, что в пятницу вечером к гостинице подъехало серое «Рено» с желтыми шашечками. Из такси вышла девушка Светлана в легкой ветровке и коричневой юбке до колен. Таксист что-то крикнул девушке вслед, но она отвернулась, и направилась в сторону входа в гостиницу. Машина тут же развернулся и уехала, а девушка на камере тоже больше не появлялась.

— Да… очень мало информации… — проворчал я, — куда же она потом делась?

— Нужно попробовать опросить дежурного администратора гостиницы… — предложила Юля.

— Постойте… — ухмыльнулся усач, — так вы эту брюнетку ищете?

— Да… — насторожился я.

— Так я хорошо помню ее. Я как раз футбол смотрел. Один тайм закончился, и я вышел покурить на улицу. Мой сменщик, Глеб, не любит табачный дым. К тому же он астматик… так вот… Я почти докурил, как эта «реношка» подъехала. Девушка вылезла и направилась ко входу гостиницы… видная такая баба, высокая… — он хмыкнул, покосившись на Юлю.

— Она в гостиницу зашла?

— Нет. Я уже докурил, и дождик мелкий как раз начал моросить, но я все же видел, что она прошла дальше и села в белый «Форд Куго». Минуты три «Форд» стоял, а потом выехал. Да тут один выезд.

Охранник прокрутил запись, и мы действительно увидели неторопливо выезжающий джип.

— Не знаю, случайность это или нет, но следом за ним направилась вишневая «семерка». На камере не видно, но «Форд» свернул на проспекте Ленина направо и «жигуленок» тоже за ним… а потом я пошел смотреть второй тайм…

— Спасибо… — сказал я, и вытащил из кармана тысячерублевую купюру, — вы нам здорово помогли.

— Не надо денег, — покачал головой усач, — главное, найдите эту девушку, если она действительно пропала…

Юля скопировала запись на маленькую пластмассовую штучку, которую назвала флешка. Я пожал на прощание доброму охраннику руку, и мы направились к машине.

— В ГИБДД нужно ехать… — тихо сказала Юля.

— Куда? — не понял я.

Юля задумчиво взглянула на меня:

— К гаишникам…

— А это зачем?

— Машинки пробить. Наш Саня хоть и хакер, но не все ему по зубам…

Когда мы подъехали к Госавтоинспекции, Юля вздохнула:

— Тут точно деньги понадобятся…

— Ты же говорила, что в ГИБДД у тебя работают друзья?

— Да…еще парочку таких друзей и врагов не надо… — улыбнулась девушка.

Я полез в карман, достал деньги, которые дал Данила на накладные расходы, и отдал напарнице.

Юля направилась ко входу в здание, а я невольно залюбовался ее точеной фигуркой. Я вдруг понял, что Юля мне очень нравится, и буквально сразу это почувствовал, как только увидел ее. А еще… она мне кого-то сильно напоминала…

Напарница вернулась через пятнадцать минут.

— Обещали пробить номера. Но не раньше трех часов. Сейчас у них идет какая-то проверка…

Она посмотрела на часы в телефоне.

— Володя, поехали, я тебе пока кое-что покажу…

Она повела машину в сторону химгородка, и вскоре свернула в гаражный кооператив «Радуга». Мы остановились возле большого кирпичного бокса, с тяжелыми металлическими воротами.

— Пойдем, — пригласила Юля, и выйдя из машины открыла металлическую дверцу в гаражных воротах.

Я прошел вслед за ней. Напарница щелкнула выключателем на стене, и включила свет. И тут я увидел бежевую машину. И даже не сразу узнал, что это «Жигули». Автомобиль напоминал скорее гоночный. Снизу были нашиты подвесы, хромированные диски ярко блестели даже сейчас, при искусственном освещении. А сзади, на багажнике, красовался высокий спортивный спойлер.

Юля открыла капот и показала блестящий навороченный движок.

— Что за чудо российского автопрома? — поинтересовался я.

— Это машина когда-то принадлежала моему отцу. Ну а я так… подшаманила немного.

— Юля, ты еще и в технике разбираешься?

Девушка начинала удивлять меня все больше и больше…

— Тебе ее отец подарил?

— Папы давно нет… — Юля печально вздохнула и отвернулась.

— Извини, не знал…

— Он купил ее в две тысячи втором, пару раз принял участие в гонках, а через три года его не стало… Из-за какого-то отморозка…

Я огляделся: в гараже чистенько и уютно. Возле задней стены стоял стол-верстак, ключи аккуратно разложены на стеллажах, вдоль боковой стены притаился небольшой кожаный диванчик, а в углу, на кронштейнах, висел телевизор. Похоже, Юля частенько проводит здесь свободное время.

— Так ты… гонщица?

— Два раза в год у нас проходит заезд на прокаченной «классике». Только российского производства. Я принимала участие уже девять раз. Как раз сегодня мой круглый, десятый заезд. И возможно, повезет…

— Да ты что? А меня возьмешь с собой, посмотреть заезд?

— Конечно возьму. Для того я и привезла тебя сюда, чтобы ты оценил тачку.

— Знаешь, Юля, если честно — я в машинах не очень-то разбираюсь…

— Да ты что? Впервые вижу мужика, который не разбирается в машинах. Представляешь, мы с помощником раскачали движок до ста пятидесяти лошадок с семидесяти четырех заводских…

— А где заезд происходит?

— За городом, в степи есть специальный трек. Сегодня в восемь вечера начало заезда.

— А твоя мама как к этому относится?

— Она не знает. Зачем ей лишние волнения… Знаешь, Володя, когда отца не стало… мама сразу как-то сдала, постарела всего за месяц… — девушка вздохнула. — Бывало, проснусь среди ночи, мне тогда тринадцать всего было, а мама сидит, в окно смотрит и плачет… я подойду, обниму ее, успокою… и только тогда она спать пойдет. Представляешь, мама так и не вышла больше замуж, хотя ей всего тридцать три года тогда только исполнилось. Любовь у них с отцом такая была, про которую кино можно снимать… Они же в одной школе учились, в Зареченске, а дружили еще с восьмого класса. Потом она его три года из армии ждала, он у меня в морфлоте служил. А за четыре месяца до окончания службы, отец влюбился в девушку, дочь своего капитана. Даже собирался женится на ней и маме об этом честно написал… Мама, конечно, горевала сильно. После дембеля отец приехал повидать родителей, и через неделю собирался назад, к своей невесте с Балтики. Но в городе он случайно встретил маму, и его как громом ударило…

Юля задумалась:

— Отец когда маму увидел, то сразу забыл про свою невесту… а через месяц они поженились…

— Юля… если не хочешь — не говори. А что все же случилось с отцом?

— Отец работал на Трубном заводе, и сильно увлекся карате, еще в начале девяностых. Он заработал черный пояс и даже получил лицензию тренера по боевым искусствам. Отец был высоким и сильным мужчиной, его все в городе уважали. Возможно, эта самоуверенность и сыграла с ним злую шутку… Однажды, зимним вечером, он возвращался с секции, и увидел, как три отморозка тащили в машину девчонку. Она сопротивлялась, ей порвали куртку, и почти затащили в машину. Никто из прохожих не обращал на это внимание. Все боялись. Отец сразу бросился на помощь, и быстро раскидал двух отморозков. А третий в это время всадил нож ему в спину и убежал. Девчонка обезумела от страха и тоже убежала, подобрав порванную куртку. Отморозки пришли в себя и уехали на машине, а прохожие равнодушно проходили мимо лежащего на снегу мужчины… наверняка думали, что лежит алкаш. Девчонка опомнилась уже в своем подъезде, прибежала назад и вызвала скорую… но было уже поздно. Отец скончался от потери крови. Знаешь… я отчасти из-за этого и решила стать следователем. Чтобы бороться с такой мразотой, как те отморозки… А тогда их так и не нашли, или просто не хотели искать…

Юля тяжело вздохнула.

— Ладно, поехали в «Волга-Молл». Покажу тебе немного современную цивилизацию, а то ты в своей тайге совсем одичал…

Напарница привезла меня в огромный торгово-развлекательный центр, и мы уселись на втором этаже, в уютной пиццерии.

Когда длинноногая симпатичная официантка принесла нам по большому кусочку аппетитной пиццы, и пожелав приятного аппетита, быстро удалилась, Юля с хитрым прищуром посмотрела на меня:

— Володя, а ведь не было никакого твоего похищения и тридцати лет заточения в глухой таежной деревушке, так ведь?

Я чуть не поперхнулся кусочком пиццы.

— Не было. А как ты догадалась?

— Очень просто. Такие приключения наносят психике человека серьезный урон. А ты выглядишь как сорокалетний инфантильный мужичок. По уровню развития тянешь лет на шестнадцать… Так что же на самом деле было?

Я оглянулся вокруг и серьезно посмотрел на девушку:

— Ты умеешь хранить тайны?

— Зуб даю, — и Юля сделала смешной жест, будто запирает рот на невидимый замок.

— Я бежал в июне тысяча девятьсот восемьдесят девятого из пионерлагеря, попал в какую-то временную воронку, а когда выбрался из нее — оказался мужчиной, да еще тридцать лет спустя.

— Примерно так я и думала… — спокойно ответила Юля, разделывая пластиковым ножом и вилкой еще слегка дымящуюся пиццу.

— Ты совсем не удивлена.

— Здесь нечему удивляться. Я еще в школе и в студенческие годы увлекалась произведениями из жанра фантастики и мистики. И думаю, все эти произведения писались не на пустом месте. Ну то есть, какое-то странное событие происходило в жизни, а писатели просто немного добавляли от себя, чтобы чуть приукрасить повествование. Возьми хоть Жюля Верна или Герберта Уэльса. В девятнадцатом и начале двадцатого века их идеи из книг считались сумасбродными и безумными, а через сто лет более половины этих идей воплотились в реальную жизнь… Да ты сам оглянись вокруг, как все изменилось даже за последние двадцать лет. Я совсем не удивлюсь, если завтра в интернете напишут новость о продаже билетов в туры по перемещению во времени…

— Меня предупредил майор из ФСБ, чтобы я всем рассказывал версию про похищение.

— Дурак он, твой майор. Мог бы придумать версию получше… и вообще, ты ешь, а то пицца остынет…

Я разрезал пиццу на мелкие кусочки и неторопливо прожевывал, озираясь вокруг. А когда закончил с обедом, то решил продолжить разговор:

— Юля, вот смотрю я вокруг, на современных людей, вроде и жратвы полно, и шмотки разные, и машина есть у каждого второго, дворцы вон какие для развлечений понастроили — а лица у всех какие-то тусклые, нет в них радости жизни… У нас же, в СССР, ни хрена в магазинах не было, по талонам отоваривались, ходили все почти в одинаковой одежде с одной фабрики, машины только начальство имело… а ведь радовались, ты бы видела с какими светлыми лицами люди шли на Маевки или на Седьмое ноября… Как мы всей школой собирали груды металлолома, и верили, что переплавят его, создадут могучий ледокол и поплывет он по Северному Полюсу, разрезая огромные глыбы льда, прославлять нашу великую страну, навстречу Заре Коммунизма…

— Да… если бы сейчас Советский Союз был, тебе самое место — секретарем в райкоме партии. Так, кажется, назывались местные органы самоуправления?

— Юля, вот к чему сейчас молодежь стремиться? Бабла по быстрому срубить, купить иномарку или жопу на Мальдивах погреть… Буржуазный Запад все же пустил свои корни в сознание россиян. Я в интернете прочитал, что на Украине сейчас практически гражданская война идет. В Сирии боевики сжигают города, уничтожают величайшие памятники цивилизации, обезглавливают заложников… В США и России опять началась гонка вооружений… Иногда хочется просто выйти на площадь и крикнуть: «Народ, опомнитесь! Вы же цивилизованные люди, а не дикари…»

— Володя, не вникай в это слишком глубоко. А то крыша может поехать…

— Разве о такой жизни мечтали наши деды, когда освобождали СССР и Европу от фашистской чумы? А теперь на Украине разрушают памятники освободителям… Будто разом изменили все сознание людей…

— Подожди-ка, Саня звонит, — Юля прижала пальчик к губам.

Она выслушала собеседника и нажав отбой, положила телефон на край стола.

— Саня проверил камеры, вишневая «семерка» действительно ехала за «Фордом», будто следила за ним. Кралась до самого парка, на Бульваре Профсоюзов. Дальше отследить передвижения автомобилей не было возможности. Теперь дождемся результатов из ГИБДД о собственниках этих машин.

Не успела она это сказать, как ее телефон пискнул.

— Похоже, смска от «гайцов» прилетела, — тихо сказала Юля, и прочитала текст на экране телефона, — Интересно… Владельца «Форда» так и не удалось установить. Возможно, номера были переставлены, чтобы запутать след. А владелец «семерки» — Федянин Михаил Александрович, проживает в селе Заплавное… ну что, поехали?

— Куда?

— В Заплавное. Будем брать таинственного преследователя тепленьким. По горячим следам. И давай поспешим, а то нам еще вечером на заезд нужно успеть…

17. По горячим следам

По автотрассе Юля гнала как заправский автогонщик. По пути еще успевая между делом рассказать что у «корейцев» неплохая подвеска, российские тачки плохо поддаются апгрейду, и почему она не любит коробку-автомат.

Все же она удивительная девушка, эта Юля. Разносторонняя, современная и чертовски привлекательная… пожалуй я рядом с ней выгляжу как деревенский валух…

Вскоре мы домчались до села Заплавное, и быстро отыскали дом Михаила Федянина. Деревянную скрипучую калитку открыла невысокая седая женщина, в старом потертом халате, и с уставшим взглядом:

— Вы к Мише? Опять он что-нибудь натворил?

— Мы из детективного агентства, — приветливо улыбнулась Юля, — нам нужно задать Михаилу пару вопросов…

— Вот горе мое луковое…Там он, в огороде, мотор поливной чинит…

Из огорода, навстречу нам, вышел худощавый белобрысый паренек, в белой майке и пятнистых шортах.

— Что-то с машиной? — сразу насторожился он.

— Говорила я тебе, дурень… не давай своему Юрке машину, — напала на него женщина, — небось, сбил на ней кого-то?

— Нет, — покачала головой Юля. — Никто никого не сбивал. Так эта машина вам принадлежит? — она показала парню снимок на телефоне.

— Я ее еще в четверг отдал Юрке Жигалину, своему корешу. Он попросил на пару дней, сказал что «колеса» срочно нужны. Юрка даже бланки чистые привез, и я сразу доверенность на него написал. Он обещал, что в воскресенье тачку обратно пригонит. Сегодня вторник, а от него ни слуху, ни духу, и на телефон тоже не отвечает…

— И когда ты, сынок, у меня поумнеешь… — запричитала женщина.

— Так вы с ним, друзья не разлей вода, раз ты отдал ему машину на целых три дня? — поинтересовалась Юля.

— Мы служили вместе. В один день призывались. В один день демобилизовались. Целый год плечом к плечу… Как говорится, не один пуд соли вместе съели.

— А где служили? — поитересовался я.

— В Буйнакске. В артиллеристской бригаде. Месяц назад только демобилизовались.

— И где живет твой дружок?

— Вообще-то он из Городищенского района, но после армии снял квартиру в Волжском, собирался на Трубный завод устраиваться…

— А может… — задумалась Юля, — у него невеста была… вы же наверняка, часто общались в армейке?

— Не было у него никого. Это я точно знаю. Одна одноклассница писала по началу, звонила, но он сам перестал ей отвечать. Сказал: «На хрена мне нужна эта шалава…»

— Значит, Юрка один к тебе приезжал… А эту девушку случайно не знаешь?

Юля показала парню фото пропавшей девушки Светы.

— Красивая телка. Не знаю кто такая.

— Хорошо, Миша. Напиши на листочке номер своего мобильного и номер друга. А мы оставим тебе наши номера. Если Юра появиться — сразу звони.

— Так вы его в чем-то подозреваете?

— Нет. Он проходит по делу как свидетель. Как важный свидетель. Потому нам и нужно срочно его отыскать…

— Подождите… он как-то в армии обмолвился, перед самым дембелем, что мамке летом нужно обязательно крышу помочь починить… может он и вправду в деревню рванул, а там загулял… я сейчас его старый домашний адрес отыщу, у меня в записной книжке точно есть…

Когда он зашел в дом, женщина печально посмотрела на нас:

— Ну вот что делать с этой молодежью? Сын из армии пришел — и даже на работу не может устроиться…

— А что, у вас в селе разве нет работы? — удивился я.

— Откуда? Бракушничают ребята, да рыбу за копейки перекупщикам сдают. В город еще попробуй устройся — фигушки куда возьмут. Только, если на железнодорожную станцию, мешки с цементом разгружать… Куда только наше правительство смотрит… всем ведь помогают: Сирии, Аргентине, Африке, аборигенам с Новой Зеландии… а сами россияне давно уже в глубокой заднице живут, извиняюсь за выражение…

Из дома вышел парнишка с тетрадным листочком:

— Вот. Нашел. Село Россошки. Городищенский район. Если найдете Юрку — пусть срочно тачку пригонит, а то мне на рыбалку не на чем ездить…

Юля забрала у парня листочек, и оставив свою визитку, села в машину.

— Все у вас будет хорошо… — зачем-то сказал я печальной женщине и пожав парню руку, направился к машине…

Когда мы с Юлей возвращались в город, она долгое время задумчиво молчала, а после тихо сказала:

— Знаешь, Володя… я все думаю об этой пропавшей девушке. Очень много в этом деле нестыковок. Но знаешь, я почти уверена, что завязка все же на этом парнишке, который следил за ней. И еще этот странный «Форд», который даже не смогли вычислить «гайцы»… Вполне возможно, Светлана вела какую-то свою игру. Наверное, мне все же придется повременить с гонками, и срочно выезжать искать этого парня Юру по адресу родителей…

Юля позвонила моему брату, и сообщила о полученной информации, а когда нажала отбой, ее лицо засияло от улыбки.

— Данила решил сам поехать в эту деревушку. Еще и Саню прихватит, чтобы он скрытую камеру установил.

— Я так и понял. Ты даже просияла, когда узнала, что тебе не нужно ехать. Наверное, для тебя и вправду важна эта предстоящая гонки.

— Да, Володя, шпион из меня никакой… своих эмоций я скрывать совсем не умею.

— Слушай, Юля, а этот Саня Пешков… он просто какой-то маньяк по камерам слежения, и компьютеров у него в кабинете целых три…

— Саня — специалист в своем деле. На весь Волжский, наверное, такой один. Даниле стоило большого труда заманить его работать к нам в агентство.

— Юля… я еще попросить тебя хотел. Возьми меня на заезд.

— Так я и так тебя беру…

— Нет. Ты не поняла. Возьми меня с собой, в машину. Как второго пилота.

— Володя, это может быть опасно.

— Да или нет?

— Ну если хочешь — поехали… — пожала плечами девушка, — правила не запрещают…

18. Бешенные гонки

Вечером мы подъехали к треку за полчаса до начала заезда. Я не ожидал, что народу здесь соберется тьма-тьмущая.

К нам медленно подошел огромный брюнет, просто настоящий великан. Роскошная стройная блондинка, рядом с ним, едва доставала спутнику до груди.

— Ну как настроение, Юля? — усмехнулся громила.

— Настроение отличное… Эдик, а какой сегодня приз? — поинтересовалась напарница

— Как всегда… — улыбнулся великан, — три сотни за первое место и полтинник — утешительный приз за второе.

— Давно уже пора повышать призовой фонд.

— Ага… знаешь сколько мусора запросили, чтобы закрыть глаза на наши нелегальные гонки… А если меньше дашь — вообще лавочку прикроют… И кстати, Юлька, кто это с тобой?

— Мой второй пилот.

— А по моложе никого не было?

Юля улыбнулась и приоткрыла капот, внимательно осматривая движок.

— Сегодня Хана не будет. И Крюк тоже приболел, — сказал Великан, — так что у тебя есть все шансы на победу…

Блондинка подошла ближе и прикрепила на боковых дверях большие наклейки с серебристой цифрой «восемь». Необычная парочка направилась дальше.

— Кто это? — поинтересовался я.

— Это Эдик Киреев. Устроитель гонок. Он здесь всем заправляет.

К стартовой полосе стали съезжаться гоночные автомобили. Всего я насчитал двенадцать машин.

— Гонка состоит из заезда по треку. Трек очень извилистый, а общая длина почти тридцать шесть километров… — объяснила Юля. — На первой половине трека запрещено подрезать, сбивать противника. Зато на второй половине — разрешено все. Можно выталкивать машину соперника, врезаться… в общем абсолютно все. Многие машины после заезда выглядят — как обычная груда металлолома. С водителями тоже может случиться что угодно… Так ты еще не передумал ехать?

— Нет.

Сзади кто-то присвистнул. Мы с Юлей одновременно оглянулись и увидели высокого блондина в гоночном синем костюме.

— Юля, привет! Как жизнь молодая?

— Нормально, Макс…

— Смотрю, папика себе уже нашла… даже решила на гонки его взять…Что, не боишься за своего старпера?

Я грозно рявкнул на блондина:

— А ты чего такой дерзкий, дружок?

— Смотри-ка, я прямо испугался… — улыбнулся блондин. — Мужик, может лучше поговорим после гонок?

Народ стал оборачиваться в нашу сторону, и даже великан-Эдик недовольно покосился. Блондин Макс смачно плюнул под ноги и побрел к своей машине, синей «тройке» с узкими фарами, высоким спойлером и огромной наклейкой на капоте: «Не люблю быть вторым».

— Готовность номер один, — раздался громкий голос в рупор.

Все водители сели в автомобили и завели двигатели. Я уселся на переднее сидение и пристегнулся. Юля одела шлем, а второй протянула мне. Когда блондинка взмахнула флажком, машины с ревом сорвались с места. Меня тут же прижало спиной к креслу. Трек действительно был довольно извилистый, не успевала Юля разогнаться, как приходилось притормаживать и плавно входить в повороты. Я догадался, что зря напросился пассажиром, остальные водители перемещались по треку одни, а лишний вес для гоночной машины — наверняка являлся затормаживающим фактором.

Но Юля уверенно и профессионально вела машину по треку, почти ежесекундно наблюдая за соперниками в зеркала заднего вида, мы не отставали и мчались в первой четверке. Справа и слева восторженно гудела толпа. Под капотом ревели сто шестьдесят лошадок, а соперники вокруг вились, так и норовя обойти нас. Я начинал понимать, почему девушке нравятся эти гонки… этот взрыв адреналина в крови, подтачиваемый острым чувством опасности и духом соперничества… жажда скорости и настоящий поединок — пожалуй, мало что в жизни может с этим сравнится…

На очередном повороте нас грубо подрезали, Юля быстро среагировала, уходя чуть в сторону, и чуть подтолкнув черную копейку с рисунком черепов на капоте. Я догадался, что началась вторая, самая опасная часть трека.

Еще на старте я заметил еще одну девушку-гонщицу, в красном костюме и с огненно-рыжими волосами. Она мчалась на ярко-оранжевой машине, и постоянно висела у нас на хвосте. Мы, наконец, вырвались на третье место, вторым шел наглый Макс, а первым мчался какой-то лихой водила на полосатой, как колорадский жук, «шестерке». Мне даже казалось, что там сидит настоящий робот, уж настолько технично и выверено водитель входил в повороты, избегал столкновений с противниками, и все время неустанно давил на газ. Он сразу вырвался вперед, и держал дистанцию между собой и второй машиной не менее сотни метров.

— Камень! — заорал я.

Юля быстро среагировала и успела объехать большой камень, неведомо как оказавшийся на пути. Но в скорости она потеряла, и нас тут же обошла рыжая гонщица. Юля взяла чуть правее, крепко вцепившись в руль. Рыжая девушка почти догнала Макса, и они мчались по треку параллельно друг другу, на одной скорости. Удивительно, но ближе к финишу поворотов стало меньше. Вдруг «Колорадского жука» резко развернуло, будто лопнуло колесо. Макс обошел его справа, а рыжая слева. Но здесь был последний резкий поворот, и машину рыжей занесло, она несколько раз перевернулась, и вскоре уже лежала крыше вверх колесами, как беспомощный жук. Макса тоже чуть развернуло, и когда Юля попыталась его обойти, он намеренно еще немного развернул машину. Мы врезались прямо в правую боковую дверь его автомобиля.

«Урод…» — гневно прохрипела Юля, сдавая назад и объезжая машину Макса. Мимо нас быстро промчалась бежевая «четверка», а до финиша оставалось всего около километра. Я уже видел впереди финишную широкую разноцветную полоску вверху, натянутую между высокими опорами. Юля утопила педаль газа до упора, но так и не успела догнать «четверку». Не хватило каких-нибудь трех секунд… Мы пришли к финишу вторыми.

— Ты видел, какой он урод? — злобно прошипела Юля, — и на этого мудака Макса я потратила почти год своей жизни… Нет, Володя, сегодня явно надо нажраться — тем более, что второе место — это тоже результат… Да, и кстати, Эдик там что-то говорил об утешительном призе…

После заезда на машину было страшно смотреть. Впереди, на бампере, осталась большая вмятина после лобового столкновения, фары лопнули, радиатор расплющило, и остаток тосола вытек на землю. Рядом с финишем находилась небольшая стоянка, где уже нашли пристанище пару десятков покореженных автомобилей. Три мощных парня откатили Юлину пострадавшую машину на стоянку.

Великан Эдик подозвал участников гонки. Он сердечно и от всей души всех поздравил, а затем пожал руку и вручил увесистый конверт невысокому худощавому брюнету, а Юлю поцеловал в щеку, и тоже вручил конверт, но намного тоньше.

Когда все расходились, блондин Макс подошел к Юле:

— Ну что, это дело нужно обмыть… Все же второе место…

— Да пошел ты на хер, урод… — напарница неожиданно взяла меня под руку, и мы направились к большому серебристому джипу.

— Кот, до города подбросишь? — спросила Юля толстяка с маленькими усиками.

— Садитесь, конечно, — улыбнулся усач, — гонки сегодня просто охеренные были… В следующий раз, Юля, ты точно возьмешь главный приз…

19. Любовь, похожая на сон

Мы шли к подъезду, любуясь на первые звезды, которые неторопливо рассыпались на темном ночном покрывале неба.

Возле двери Юля остановилась и загадочно улыбнулась:

— Володя, как ты относишься к предложению немного расслабиться?

— Я не против.

— Вот и хорошо. Сейчас я приму душ, и мы с тобой съездим в одно злачное местечко.

Пока Юля купалась в душе, я скромно присел на кресле, щелкая кнопками на пульте телевизора, и случайно наткнулся на местные новости.

Молодая губастая дикторша рассказывала о строительстве нового химкомбината, а затем на весь экран показали фотографию пропавшей Светланы.

«Светлана Сычева пропала шестого июня вечером, — сообщала миловидная дикторша. — Она была одета в светлую водолазку и коричневую узкую юбку. Рост девушки сто семьдесят девять сантиметров. Телосложение худощавое. За любую достоверную информацию о местонахождении Светланы Сычевой назначена награда — пятьсот тысяч рублей. Звонить необходимо по номерам телефонов, которые указаны внизу экрана…»

Я не заметил, как Юля вышла из ванной. Она стояла рядом со мной в коротком домашнем халатике.

— Вот это новости… — удивилась напарница, — Сычев, можно сказать, уже весь город на поиски жены поднял. За такие «бабки» народ точно начнет суетиться…

Я покосился на стройные ножки Юли, которые сейчас видел во всей красе.

— Володя, а ты хочешь принять душ?

— Если можно, то почему бы и нет…

— Тогда дуй в ванную… и вообще, будь попроще — тогда и люди потянутся. Чистый полотенец на крючке справа…

Через полчаса мы приехали в современный ночной бар. В полутемном шумном зале почти все столики оказались заняты. Посреди бара стояла круглая высокая сцена с металлическим шестом, возле которого танцевала длинноногая девушка с распущенными волосами и в откровенном купальнике. Мы все же отыскали свободный столик, и пока Юля заказывала официанту напитки, я почти не сводил глаз со стройной танцовщицы. К моему удивлению, вскоре она скинула лифчик, забросив его в полутемную глубину зала, в рев восторженных мужиков, и сотрясая красивой упругой грудью, танцовщица неожиданно охватила ногами длинный шест и стала быстро крутиться вокруг него.

— Ничего себе… — охнул я, — так это же стриптиз…

— А тебя что-то смущает? — улыбнулась Юля.

— Я такое только в кино видел. И то один раз…

— Ты прямо глаза с девушки не сводишь. Нравится?

— Просто видеть прямо в баре почти обнаженное женское тело… это для меня очень необычно.

— В СССР точно такого не было?

— Не было. Один раз в кинотеатре показывали фильм, куда не пускали «до шестнадцати лет». Мы прождали за дверями полчаса, а затем Генкин двоюродный брат, которому было уже семнадцать, осторожно открыл дверь из зала, мы незаметно проникли и сели на заднем ряду. Только в конце фильма главная героиня разделась и мельком в кадре показали грудь… а здесь, блин, такое…

— А, я же забыла… в СССР секса не было…

— Ну почему не было… У нас девочка одна училась в восьмом классе, и в середине учебного года она неожиданно начала как-то быстро полнеть… учителя нас все убеждали, что девочка просто страдает от нарушения обмена веществ, а потом оказалось, что она от физрука забеременела…

— Да, бывает… девочки иногда влюбляются в учителей.

— А у тебя с Максом была любовь?

— Да какая там любовь… — рассмеялась Юля, — поначалу он мне нравился, но потом я поняла, что Макс просто настоящий бабник… Конечно, такие парни нравятся женщинам. Высокий, красивый, но характер у Макса с гнильцой… Вот скажи, Володя, почему так? Если на внешность приятный молодой человек — внутри обязательно окажется поганый. Если и внешне привлекателен и характер сносный — наверняка у мужика есть скелеты в шкафу, девяносто процентов что он женатик, а то и вовсе импотент или гомик…

— Кто?

— Ну, гомосек, когда дядя с дядей дружит.

— Разве бывает такое?

Юля улыбнулась и кивнула головой на дальний столик, за которым сидели два симпатичных молодых парня. Один из них трепетно держал другого за руку и что-то увлеченно рассказывал.

— Дикость какая… — поразился я. — Знаешь, мне даже противно стало.

— Вот ты говоришь, почему тебе двадцать семь, и не замужем… да нет просто мужиков путевых, Володя… Вымерли они уже давно, как мамонты…

Официантка принесла нам два высоких стеклянных стакана с напитками.

— Это что, Юля?

— Алкогольный коктейль. Пей, не стесняйся.

Я взял соломку и неторопливо потянул коктейль. Вкус оказался довольно приятный, и скорее напоминал апельсиновый сок.

— Володя, тебе понравились гонки?

— Очень. Теперь я понимаю, почему тебя туда так тянет. Вот только машину жалко.

— Да нет… легко отделались. Там ремонта на пятнашку от силы… ты же видел на автостоянке, какой хлам порой остается после гонок. В пятницу мне ее притащат в гараж, и за месяц я ее постепенно восстановлю…

— Никогда раньше не видел женщину-механика…

— Да ты вообще, Володька, женщин-то видел? Ты же в тринадцать попал в пионерлагерь, а после сразу в двадцать первый век. Прямым транзитом. И сразу стал сорокатрехлетним мужиком.

Юля придвинулась ближе, и прижавшись ногой положила руку на мое колено. Я и сам не заметил, как наши губы слились в страстном поцелуе. Она нежно гладила по моему бедру, а я, осмелев, приобнял ее и старался как можно дольше не отпускать ее горячие сладкие губы.

— Все, Володя… — тихо прошептала Юля, когда я, наконец, отпустил ее, — коктейли допиваем и едем ко мне…

Когда мы вошли в квартиру, то сразу жадно набросились друг на друга. На ходу сбросив туфли, Юля увлекла меня в комнату, и охваченные страстью, мы упали прямо на мягкий ворсистый ковер.

Я быстро стянул с нее футболку и лифчик, прижавшись к ее небольшой упругой груди, лаская языком твердые маленькие сосочки. Юля расстегнула мою рубашку, ласково поглаживая мягкими ладошкам по груди, животу, и расстегивая брючный ремень. Я уже не смог себя сдерживать, и резко задрав юбку, быстро стянул с девушки узкие беленькие трусики. Юля приподняла ноги и крепко обхватила меня за спину. Я вошел в нее с жадностью, с которой путник, томимый многодневный жаждой, бросается к освежающему роднику… В первый раз я пришел к финишу очень быстро, захрипев от удивления и опрокинувшись спиной на палас.

Несколько минут мы лежали в безмолвном молчании, и Юля тихонечко прошептала: «Нет, Володя, так легко ты сегодня не отделаешься…» Я опять почувствовал на своем теле ее нежные волшебные руки, которые творили настоящие чудеса. Залюбовавшись женским обнаженным телом, моя плоть вновь восстала и я бросился к своей неутомимой львице…

Мы уснули далеко за полночь. Вернее, уснул я, уже сквозь сон слыша, что Юля еще ходила в душ, а после смотрела какой-то фильм по телевизору. На нее секс подействовал как стимулятор, а на меня как хорошее снотворное, тем более, что это был первый секс в моей жизни. Каждая клеточка моего напряженного сорокатрехлетнего тела наконец-то расслабилась и успокоилась…

Вызов на телефоне прожужжал, когда едва только рассвело. Осторожно, чтобы не разбудить Юлю, я схватил телефон и на цыпочках прокрался на кухню, прикрыв за собой двери.

— Привет, Володя! — услышал я в трубку голос брата. — Ты мне срочно нужен. Через полчаса жду тебя возле «Спутника».

— А…

— Дело очень срочное. Потом объясню.

Я понял, что даже не успею попить чай. Умывшись и одевшись, я уже хотел уходить, как Юля тихо окликнула меня:

— Данила звонил?

— Да. Что-то срочное. Ждет меня возле «Спутника».

Девушка приподнялась, протерла слегка опухшие после сна глаза и посмотрела на часы:

— Шесть утра только… И вообще, гусар, почему это вы так резко сбегаете? А поцеловать даму на прощание?

Я подошел и присев на краешек дивана, чмокнул Юлю в щеку.

— Вот это другое дело. Теперь можете приступать к своим служебным обязанностям.

Перед уходом я все же решил попить водички на кухне, и вдруг заметил на холодильнике небольшую старую фотографию. Рассмотрел ее и меня тут же будто бы поразило молнией. На фото стояли счастливые молодожены: высокий усатый жених в костюме обнимал красавицу-невесту… мою пионервожатую Леночку. Дрожащей рукой я взял фото и принес Юле:

— Это мои папа и мама в день свадьбы, — улыбнулась Юля, — посмотри, какие они здесь счастливые…

— Представляешь, Юля… твоя мама была моей пионервожатой в далеком восемьдесят девятом году…

— Вот оказывается, Володька, как наш мир тесен…

— Послушай, а где она сейчас, твоя мама?

— Назад в Зареченск переехала, сразу, как только я Высшее следственное закончила. Сейчас в школе работает, преподает русский язык и литературу.

Я медленно кивнул и совершенно ошарашенный вышел из квартиры в прохладное летнее утро.

Пока я брел к кинотеатру «Спутник», где меня ждал брат Данила, то все время размышлял, какой же я все-таки мудак… На хрена я вообще сорвался и убежал из пионерлагеря? Я вспомнил Юлин рассказ в гараже и теперь мне была ясна причина загула и блуда моей пионервожатой Лены. Дружила девчонка с парнем, затем почти три года ждала его из армии, и вдруг получает письмо, где сообщается, что он скоро женится на другой… Вот девка и ударилась во все тяжкие. Конечно, она могла выбрать в лагере кого-то и по моложе, хоть того же физрука Юру, а не пятидесятилетнего пузатого Петровича…Хотя… хитрый Петрович наверняка в тот вечер ее подпоил, и просто воспользовался молодым упругим телом… А я, так некстати, стал свидетелем этой некрасивой сцены. Ну и зачем стоило бежать из-за этого? Можно было утром спокойно поговорить… во всем разобраться, тогда, еще в июне тысяча девятьсот восемьдесят девятого… Да, что ни говори, явно погорячился…

Как же часто мы сгоряча совершаем глупые ошибки, а после расплачиваемся за них почти всю жизнь…

20. Новый маршрут

Данила уже ждал меня возле кинотеатра «Спутник», прохаживаясь возле своего джипа.

— Володя, садись, я по дороге все расскажу.

Как только я сел в машину, джип резко тронулся с места, взревев мощным движком.

— Ну, рассказывай, как вчера гонки прошли?

— Юля второе место заняла.

— Молодец, Юлька, я в ней никогда не сомневался…

— Данила, а куда мы сейчас едем?

— Я тебя до Волгограда подброшу. Володя, нужно съездить еще раз в село Россошки.

— А что там? Появился след?

— Мы вчера с Саней туда гоняли. Нашли дом этого парнишки, Юры Жигалина, который следил за пропавшей Светой. Там проживает его мама, Тамара Андреевна. Довольно интересная тетенька, она сообщила, что сына не видела уже две недели. Хотя и старик, сосед через два дома, и еще один паренек видели позавчера возле ее дома вишневую «семерку». Саня незаметно установил на дереве маленькую видеокамеру. Час назад он просмотрел запись, и обнаружил, что «семерка» опять приезжала вчера в одиннадцать вечера, а через двадцать минут уехала… Странно это все, не правда?

— Как будто Юра приехал, взял у мамки харчей и опять куда-то свалил. Что-то здесь не так. И почему он машину своему однополчанину не возвращает…

— Володя, тебе придется ехать сейчас одному, чтобы не спугнуть этого загадочного Юру. Покрутишься в деревне, узнаешь, что там да как, прикинешься каким-нибудь следопытом-поисковиком. В тех местах бои во время войны проходили, и потому там до сих пор поисковые группы рыщут… Я пока буду в Волгограде, улажу кое-какие дела, а после обеда подскочу к тебе… Саня у нас сегодня будет в агентстве, из компьютера инфу извлекать, а Юлю я хочу отправить проследить за Надей, подругой Светланы. Мне она тоже кажется довольно подозрительной девушкой… и к тому же явно что-то не договаривает…

— Подожди, а как я доберусь до этих Россошек?

— Я тебя возле железнодорожного вокзала высажу. А там маршрутки частенько ездят. За час доберешься, село прямо возле автотрассы находиться…

— А если я увижу, что этот Юра появился?

— Ничего не предпринимай. Он может быть очень опасен. Возможно, что это он убил и водителя «Форда», и эту девушку, а сейчас скрывается. Кстати, «Форд» так больше нигде и не обнаружили. Постарайся проследить, куда направится Юра, а если будет возможность — прикрепи под его машиной маячок.

Данила протянул мне небольшую металлическую шайбу.

Пока мы ехали по центральном проспекту, я смотрел на изменившийся Волгоград. Когда я учился в школе, этот город казался мне городом величайшей Славы, с Панорамой Сталинградской битвы, Домом Павлова и Великой Мать-Родиной. Город, где сломали хребет фашистскому чудовищу и повернули вспять историю всего человечества… Теперь город изменился, он напоминал скорее город контрастов. Я заметил много храмов, с большими золоченными куполами, а всего через несколько кварталов от них горели завлекающими неоновыми вывесками стриптиз-клубы; мы проезжали заброшенные и полуразрушенные цеха Тракторного завода, где во время войны выпускали легендарный танк Т-34, теперь здесь раскинулся огромный торгово-развлекательный центр и кафешки… И только Мать-Родина, так же величаво возвышалась на Мамаевом Кургане, с огромным мечом, пронзающим синее небо, и тревожно вглядывалась вдаль, на берега Волги…

В скрипящей «маршрутке» народу набилось, как семечек в подсолнухе. Я уступил место полненькой дородной тетке с баулами, и стоял сзади, державшись за поручни, рядом с маленьким рыжим мужичком.

Проезжая остановку «Землячки», мне вдруг вспомнилось, что раньше на торце девятиэтажки висел огромный стенд с изображением генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева. Когда мне было три года, и мы проезжали мимо на автобусе, отец все время спрашивал: «А кто это, Володя?» Я театрально вставал между рядов, и громко кричал, под хохот пассажиров:

«Это наш дорогой и любимый Леонид Ильич Брежнев!»

Позже, когда я ехал в пионерлагерь, в 1989 году, здесь уже висел стенд с Михаилом Горбачевым, а сейчас стену украшал плакат с ядреными пшеничным колосками на бескрайнем широком поле, стройными белыми березками, и маленькой извилистой речушкой, а сверху, на фоне прозрачно-голубого неба алела огромная надпись: ««Единая Россия» — сильное государство». Ниже кто-то приписал краской синие метровые буквы: ««Единая Россия» — партия жуликов и воров!»

21. Рыжий попутчик

В поселке возле аэропорта половина пассажиров вышла, и мы с рыжим мужичком, наконец-то, уселись на заднее сидение маршрутки.

— Сколько маршруток, а все равно битком… куда только люди ездят… — недовольно проворчал попутчик.

Вскоре я заметил недалеко от дороги высокий черный крест и военные гранитные обелиски. Дорожки между памятниками были аккуратно выложены брусчаткой, а кое-где высажена газонная травка.

— А что это? — поинтересовался я.

— Военно-мемориальный комплекс… — ответил попутчик. — Еще в конце девяностых построили. Бои здесь, во время войны, страшные проходили… даже до сих пор оружие находят…

— Да ну! Оружие разве может так долго храниться…

— Вот не поверите. Десять лет назад я работал здесь охранником… Однажды пацаны из города с металлоискателями приехали. Прошлись по полю и где-то откопали металлический ящик с новыми немецкими шмайсерами. Новехенькими, даже еще в толстой промасленной бумаге. Если бы я сам не увидел — ни за что не поверил… Но мне, если честно, за другое обидно. Иногда приезжают сюда немецкие туристы, в основном пожилые люди, там же, на мемориале, есть и захоронения немецких солдат… Так вот, эти иностранные туристы на свою пенсию путешествуют почти по всему миру… Я даже сам разговаривал с ними, через переводчика… а вот моей пожилой матери, которая сорок лет в колхозе пахала — пенсии едва хватает свести концы с концами… Да что там говорить — все пенсионеры у нас так живут… Вот ведь какая незадача… Вот скажите, почему победители живут хуже чем побежденные? Это же не мы на них, в самом деле, нападали, а они на нас…

Я пожал плечами.

— А вы в Россошки едете? — поинтересовался попутчик.

— Да. Я как раз работаю в одной поисковой группе. Ребята подъедут попозже, а меня отправили пока осмотреться.

— Вы там будьте осторожней, на своих раскопках. Я еще когда в школе учился, у меня один одноклассник на мине в балке подорвался… И еще, если нужно переночевать — у моей матери во доре большая летняя кухня. Я как раз к ней еду, взял на работе отгул, калитку и забор нужно малость поправить… а больше и некому…

Маршрутка остановилась на обочине, у небольшого хутора, в котором едва наберется и сотня домов.

— Приехали… — мужичок полез к выходу из маршрутки, а я тут же вслед за ним. — Слушай, друг, а мы ведь так и не познакомились… Я Леха.

Он протянул мне крепкую шершавую ладонь.

– Володя.

— Володя, а что ты будешь по поселку околачиваться, пока твои друзья приедут… пойдем к нам, чайку с дорожки попьем. Заодно подскажу, где и что лучше искать. Я же еще пацаном здесь все в округе облазил.

Я не знал, как отделаться от навязчивого попутчика, и решил, что зайду на пол часика, тем более у меня с самого утра маковой росинки во рту не было.

Мы вошли во двор, приоткрыв покосившуюся деревянную калитку. Из небольшого деревянного дома, почему-то наполовину обложенного кирпичом, вышла невысокая морщинистая старуха в зеленом платке.

— Мам, привет, — улыбнулся рыжий, — это Володя. Он из поисковиков, раскопками занимается. Ты нам чайку на кухне пока поставь.

Старушка с подозрением покосилась на меня, затем молча кивнула и направилась к длинной саманной кухне.

— Я, Володя, теперь только чай пью. Уже лет десять.

— А что так?

— Бухал раньше сильно. Можно сказать — семью свою первую на водку променял…

Попутчик присел на скамеечку и закурил.

— Теперь-то у меня другая семья в городе… А здесь, вон, сын Юрка недавно из армии вернулся… а со мной и общаться даже не хочет… — Леха шмыгнул носом. — Ему же десять лет было, когда мы с Тамаркой разбежались…

— Так… они здесь живут?

— Да вон, в конце улицы… Большой дом с синими ставнями. Я еще когда-то сам его строил… Я же Тамарку с дочкой взял. Светке пять тогда было. Но и тогда все уже замечали, что настоящей красавицей вырастет… Сейчас она в Волжском живет, за богатого бизнесмена замуж вышла… А Юрка как был хулиганом, так и остался… Весь в меня характером. Даже к бабушке никогда не зайдет помочь, стервец…

Черт! Да таких совпадений просто не бывает! Нужно срочно звонить Даниле!

— А где ваш сын служил?

— Где-то в Дагестане. Вроде в Буйнакске. Он у меня артиллерист.

Все совпадает на сто процентов! Нужно что-то придумать…

— А как с вашим сыном повидаться? У меня просто племяша забрали служить в Буйнакск. Я бы хотел расспросить, как туда проехать…

— Юрка вроде собирался в Волжский уезжать, хочет на Трубный завод устроиться. Ну а если он сейчас здесь, то наверняка или у матери, или на хуторе Глухом, в старом бабкином доме…

Из летней кухни вышла старушка:

— Проходите чай пить…

Я пил чай, вприкуску с печеньками, осматривая нехитрую деревенскую обстановку на летней кухне: круглую шведскую печку, старый полированный сервант и тяжелый дубовый стол со стульями. Когда допил и поставил пустую кружку на стол, то осторожно поинтересовался у Лехи:

— А где же находится этот хутор Глухой?

— Да в трех километрах отсюда. Через поле. Как на холмик поднимешься, и сразу вниз, прямо возле пруда… Если хочешь, Володя, — возьми велосипед и съезди. Но сначала, загляни к Тамарке, может Юрка здесь околачивается…

Я поблагодарил нового знакомого за чай, и решил воспользоваться его двухколесным транспортом. Сначала заехал к Тамаре Андреевне. Полненькая блондинка, со следами былой, но уже увядшей красоты, открыла калитку и удивленно взглянула на меня.

— Добрый день! Не подскажите, как Юру Жигалина найти?

— Сына? Странно…вчера его тоже какие-то чудаки спрашивали… представились частными детективами. Вы тоже из их компании?

— Нет. Мы занимаемся здесь раскопками. Я с вашим бывшем мужем случайно познакомился в маршрутке, и он сообщил, что Юра служил в Буйнакске. А у меня там как-раз племяш сейчас служит. Вот я и хотел спросить, как туда лучше проехать…

— А зачем вообще туда ездить? — удивленно хмыкнула женщина, — сейчас и армейская служба-то всего год. Пролетит и не заметишь… Я к Юрке тоже ни разу не ездила, даже на присягу. Он и сам писал, что лучше не надо. Сейчас сын в Волжском живет, квартиру там снимает. Я его уже точно пару недель не видела…

Странно, зачем же она врет?

Я решил позвонить Даниле и рассказать о своих новостях. Отъехал на велосипеде за поселок, и достал из кармана мобильный телефон, но на маленьком экранчике появилась надпись: «батарея разряжена». Дозвониться мне так и не удалось.

Немного поразмыслив, я все же решил съездить и проверить, нет ли Юры в хуторе Глухом. Возможно, что там же находится пропавшая Светлана…

Не понятно, зачем все же брат устроил слежку за своей сестрой… я почти не сомневался, что ответы на все вопросы у этого таинственного Юры…

— На самом деле он не пионервожатый. Он американский шпион… — задумчиво сказал Яшка, залпом выпивая второй стакан компота, — мне он тоже сразу не понравился…

После ужина нам разрешили погонять в футбол на поле, за спортплощадкой. Футболист Костя остался очень сильно недоволен нашей игрой:

— По полю бегать надо, а вы ходите еле-еле, будто бабы беременные!

— Тренер из тебя, Костян, хороший получится… — цокнул языком Борис.

— Слушай, Борис, а на речку завтра пойдем купаться? — осторожно поинтересовался Яшка.

— В первую неделю вряд ли. Вода в реке еще плохо прогрелась. И сами не вздумайте бегать. И вообще… даже думать забудьте о том, чтобы самостоятельно за забор, в лес выходить.

— Это почему?

— У нас здесь зверья дикого кругом полно. В прошлом году солдат-дембель возвращался домой и решил путь через лес срезать. Через два дня грибники нашли только его сапоги, а в них обрубки ног. А вокруг полно огромных кабаньих следов…

После отбоя мы молча лежали на своих кроватях. Почему-то в первый вечер в пионерлагере совсем не спалось.

— Да гонит все Борис про диких кабанов… — пробормотал Яшка, — спецом, чтобы мы за территорию лагеря не бегали…

— А если ты такой смелый, сходи сейчас в лес, по темному… — улыбнулся Андрюха.

— Сегодня не пойду. Устал. А завтра — запросто. Сходим, Володька?

Я пожал плечами и посмотрел на печальную луну за окном, на яркие летние звезды, и почему-то долго еще не мог уснуть, слушая, как раздувается ветер за окном, раскачивая верхушки высоких сосен, которые в полутьме напоминали сказочных и злобных великанов, поработивших детей, и посадив их в каменные коробки…

22. Дом в Глухом

По дороге в хутор Глухой я приметил местных ребятишек на берегу реки. Мне сразу вспомнилось, что совсем недавно и мы с Генкой так же беззаботно целыми днями пропадали на речке: строили плоты, играли в догонялки или ловили рыбу… слишком как-то быстро мое беззаботное и безоблачное детство закончилось…

Я подъехал ближе к пацанам:

— Ребята, я правильно еду к хутору Глухому?

— На холм подниметесь, а когда спуститесь — внизу уже хутор будет… — улыбнулся белобрысый лопоухий мальчишка, бойко насаживая жирного червячка на крючок.

Хутор Глухой оказался даже меньше, чем Россошки. Под холмом затаились пару десятков маленьких деревянных домиков, со старыми шиферными крышами, покрытыми зеленым мхом, и покосившимися низкими плетнями. Почти половина дворов заросла лебедой и лопухами, а ставни наглухо забиты широкими досками. Прямо за хуторком отсвечивала на солнце зеркальная гладь небольшого пруда, на котором плавали и крякали домашние утки.

Я еще с холма приметил у крайнего домика, с зелеными воротами, вишневые «жигули», спрятавшиеся за полуразвалившимся сенником.

Да, мне действительно нужно срочно связаться с Данилой. Но я понял, что даже если попрошу у кого-нибудь из местных жителей телефон, то не смогу дозвониться. Я попросту не знал номер брата, а на моем сотовом — зарядка окончательно села. Даже экранчик уже окончательно погас.

На велосипеде я подъехал к развалившемуся домику и осмотрелся. Через деревянный частокол хорошо просматривался участок, рядом с которым стояла «семерка». Кроме небольшого деревянного домика, во дворе находился большой гараж и сарай из керамзитобетонных блоков.

Я увидел вышедшую из дома высокую красивую девушку, в обтягивающих шортиках и мужской футболке, и с удивлением узнал нашу пропавшую Свету Сычеву. Мне показалось, она тоже меня заметила и сразу же зашла обратно в дом. Да, идти туда сейчас опасно. Если там этот странный Юра, от него можно ожидать что угодно.

Осторожно подкравшись к машине, я прикрепил на днище радиопередатчик, а сам притаился за кустом терна, продолжая наблюдать за входом в дом.

— Ты че тут трешься, урод?

Я еще не успел обернуться, как сзади кто-то огрел меня тяжелым предметом. В глазах потемнело и я рухнул прямо лицом на траву…

… Очнулся я в темном холодном погребе, на охапке сена. Ощупав голову, обнаружил, что на моем затылке образовалась большая шишка, и пальцами осторожно потрогал корочки запекшейся крови.

«Вот гадина… Это похоже и был Юра… Как же я так лопухнулся…»

В детстве, когда мне было одиннадцать, мы играли в войнушку на стройке, со старшими ребятами. Однажды меня и Генку в шутку закрыли в подвале, и мы просидели там несколько часов, до глубокой ночи, пока нас не освободил полупьяный сторож. Тогда еще здорово досталось от родителей, за то, что пришли домой почти в час ночи…

«Володька, а вот если бы война была, ты бы выдержал все пытки фашистов? Не сдал бы своих боевых товарищей?» — спросил меня тогда Генка, дрожа от холода. «Не знаю… это еще смотря какие пытки…» — честно ответил я другу. Он тяжело вздохнул и отвернулся. Оставшиеся до нашего освобождения два часа Генка со мной почему-то не разговаривал. Наверное, обиделся…

Сверху, над крышкой люка, я иногда слышал доносившиеся голоса. Но разобрать, о чем говорят, мне так и не удалось. В погребе было довольно холодно. Я присмотрелся в темноте, и отыскав на гвозде старую фуфайку, накинул ее на себя. Хорошо, что этот Юра еще не связал меня…

Дверь люка приоткрылась и сверху заглянул рыжий паренек. Не такой рыжий как попутчик Леха, но сходство все же было налицо.

— Ну что, пришел в себя сучара? — сквозь зубы процедил Юра. — Кто ты такой?

— Я из детективного агентства. Нас наняли отыскать Светлану Сычеву.

— Кто нанял?

— Ее муж.

— А как ты на нас вышел?

— Случайно. Я с твоим отцом в маршрутке познакомился, когда в Россошки ехал. Он и рассказал мне про дом на хуторе.

Рыжий Юра задумался:

— Складно, сука, поешь. Но все равно тебе в погребе придется посидеть, пока я все проверю…

— А…

Тяжелая крышка люка тут же захлопнулась. Черт возьми! Нужно было у этого отморозка хотя бы таблетку от головной боли попросить. После коварного удара исподтишка моя башка просто раскалывается… И почему за эту неделю, как только я очутился в будущем, все только и делают, что лупастят меня. Сначала эти отмороженные парни на речке, потом полицейские на площади, а сегодня этот Юра…

Я отыскал на полу деревянный шест и решил поколотить в люк погреба, чтобы попросить таблетку, но вдруг услышал наверху громкие голоса, шум, и звуки падающей мебели.

Через пару минут все затихло. Опять медленно приоткрылся люк, и сверху показалось удивленное лицо моего брата Данилы:

— Володька, ты здесь?

— Здесь я… замерз уже совсем.

— Сейчас я тебе лестницу спущу. Сам сможешь подняться?

— Смогу.

Когда я поднялся, то сразу зажмурился от яркого солнечного света. Я оказался в просторной кухне-веранде. На диванчике скромно сидели два родственника: девушка Света и ее брат Юра. Оба закованные в наручники. Данила склонился над ними, как яростный коршун над полевыми мышками:

— Давайте, уважаемые, рассказывайте все и как можно подобнее. Иначе я сразу звоню в полицию.

— Если бы не твой пистолет, ты бы сейчас тоже в погребе сидел… — огрызнулся Юра.

— А у вас, случайно, таблетки от головной боли нет? — обратился я к девушке.

— Там, в серванте, в пластиковой коробке, «цитрамон» вроде есть.

Данила отыскал таблетки, налил из чайника воды в кружку, и протянул мне.

Я быстро проглотил обезболивающие, и присел на табурет возле стола.

— Так вы действительно из детективного агентства? — тихо спросила девушка.

— В понедельник утром к нам обратился господин Сычев, — объяснил Данила, — и попросил отыскать пропавшую супругу, то есть вас, Светлана… Между прочим, за информацию о вашем местонахождении вчера по телевизору объявили вознаграждение в кругленькую сумму. Ваш муж подсуетился. Наверное, любит вас сильно, а вы здесь, в Глухом прячетесь…

— Вот урод… — хмыкнул Юра.

Девушка обернулась к брату:

— Я верю им… давай все расскажем…

— Твое дело. Ты же все это затеяла… — хмыкнул паренек, и покосился на Данилу, — с сестры хоть наручники снимите…

23. Тайное становится явным

Данила все же освободил Светлану от наручников. Она привстала и потерла слегка покрасневшие запястья.

— Только без фокусов… — грозно пробурчал брат. — Рассказывайте. У нас мало времени.

Я присмотрелся к девушке: довольно красивая даже сейчас, без макияжа: небольшой носик, пухленькие губки и большие карие глаза, черные волосы собраны в хвост на затылке, а ее стройная точеная фигурка с высокой упругой грудью наверняка всегда притягивала жадные мужские взгляды. Света напоминала фотомодель из модного гламурного журнала.

Юра совсем был не похож на сестру. Коренастый, с короткими рыжими волосами и колючим, даже злым взглядом. Он озирался по сторонам, как загнанный в угол волчонок, и косился то на меня, то на Данилу, будто готовясь в решающем прыжке разорвать нам глотки.

— С Андреем мы познакомились два с половиной года назад, — тихо начала рассказывать Света. — Он красиво ухаживал, дарил дорогие подарки… через три месяца после знакомства устроил мне сказочную поездку на Мальдивы… Мне, девчонке, выросшей в глухом селе, все было в диковинку. Андрей показался тем самым принцем на белом коне, который увезет меня, наконец, в Восточную сказку… А когда он предложил выйти за него замуж — то я сразу согласилась…

— Даже не смотря на большую разницу в возрасте? — хмыкнул Данил.

— Какая там, к черту, разница в возрасте… когда встречается мужчина, который дарит тебе настоящую сказку… Но к сожалению, эта сказка была недолгой. Через полтора года нашей совместной жизни я стала понимать, что у Андрея еще кто-то есть. Женщине не нужно ловить мужчину с поличным, за изменой. Ей достаточно улавливать все по малейшим признакам: когда муж поздно возвращается, по перепадам в его настроении, мужчину довольно легко определить, когда он врет. Вот вы — точно не врете, я сразу вам поверила.

— Он начал вам изменять? — поинтересовался Данила.

— Да. Вскоре мои догадки подтвердились… И я даже знала, с кем он мне изменяет… Я не хотела себя ни с кем делить, и напрямую обо всем сказала Андрею. Он тогда отшутился, пожал плечами, и предложил развестись. Еще когда я выходила за него замуж, мы заключили брачный контракт. Тогда я не придала этому большого значения, но потом все поняла. Я была для Андрея просто красивой игрушкой, с которой он наигрался, а теперь собирается просто выкинуть… Мне стало очень обидно. Смертельно обидно. Еще когда я только начинала встречаться с Андреем, у меня был еще один поклонник, Саша Колыванов. Конечно, не такой богатый, но довольно серьезный и успешный мужчина. Веселый и добрый. Я выбрала Андрея, а тот мужчина, Саша, теперь женат и счастлив со своей женой… у них дети… — Света задумалась, и как мне показалось немного всхлипнула. — А когда я забеременела, спустя шесть месяцев после нашего брака, Андрей даже не разрешил мне рожать… какая же я все-таки дура, что послушалась его тогда…

У Данилы зазвонил мобильный. Он взял трубку и внимательно выслушал собеседника. Мне показалось, что брат даже немного побледнел. Когда он нажал отбой, то внимательно посмотрел на Светлану:

— В общем, как я понял из рассказа, ваша семейная жизнь стала постепенно рушиться. И что же произошло потом?

— Андрей сказал, что после развода купит мне квартиру в городе. Но мне стало до слез обидно, что он использовал меня… ну просто как обычную вещь… Тогда я приняла решение. На какое-то время прикинулась, что смирилась с его изменами. Мы больше не заводили разговоров о разводе. А я, все это время, стала собирать информацию о своем муже. И узнала о нем много страшных вещей. О рейдерских захватах предприятий под его руководством, о незаконных строительствах, откатах, и даже заказах на людей… Я собрала нехилое досье за три месяца, и поразилась, какой мой муж на самом деле страшное чудовище. Кроме Андрея, в досье оказались высокопоставленные лица из администрации, прокуратуры и полиции… Неделю назад я показала Андрею компромат, и сказала, что это копия, а оригинал я отдам после того, как он заплатит мне пятьсот тысяч «евро». Я хотела уехать в Москву и начать там новую жизнь. Когда он увидел эти бумаги, то сильно испугался, и сказал, что я вляпалась в большое дерьмо… Но на утро сообщил, что деньги будут в пятницу. Тогда он уже частенько не ночевал дома, появлялся ненадолго и опять уезжал к своей юной любовнице… В пятницу, после обеда, он приехал домой. Со мной почти не разговаривал, сидел в кабинете, и был какой-то рассеянный. Я поняла, что мне стало тяжело находиться с ним на одной жилплощади. Вечером я решила съездить в гости к подруге, чтобы немного развеяться. Андрей предупредил, что вечером позвонит Виктор Николаев, сотрудник из его службы безопасности, и назначит встречу. Я должна отдать ему досье, а он передаст мне деньги. После обмена я должна сразу уехать из города. Тогда я решила подстраховаться. Заранее позвонила брату Юре и все ему рассказала. Мне нужен был человек, на которого я могла полностью положиться. Брат сказал, что подстрахует меня при встрече с сотрудником безопасности. Николаев действительно позвонил в шесть часов, когда я уже подходила к Любиному подъезду. А досье все это время находилось в моей сумочке. На самом деле не было никакой копии, компромат был в единственном экземпляре…

Я услышал на улице звуки подъезжающей машины, осторожно выглянул в окно и увидел, что мимо двора медленно проехал большой серебристый джип.

Мне почему-то стало тревожно на душе.

— Предчувствия в тот вечер меня не обманули, — продолжила Светлана. — Мы встретились с Николаевым возле гостиницы «Ахтуба». Он предложил отъехать в более безопасное место для обмена, и привез меня в старый парк. Юра на машине следовал за нами. Возле парка брат оставил машину, и осторожно подкрался к «Форду». Когда я отдала досье Николаеву, он полез назад, якобы за деньгами, а сам накинул мне на шею удавку… — девушка приподняла подбородок и показала на шее красную борозду от удавки. — Хорошо, что Юра вовремя успел. Он вытащил из машины Николаева, избил его и связал…

— А где сейчас этот Николаев?

— Там, в сарае сидит… — тихо сказал Юра, — сначала он не хотел ни в чем признаваться. Мне пришлось немного надавить на него… а вчера вечером, наконец, сделал признание… Я записал это признание на диктофон. Его нанял Сычев устранить Свету за пятнадцать тысяч «евро». Вот такие дела…

— Охренеть… — удивленно выдохнул Данила.

— Сегодня утром я отправил Сычеву голосовое сообщение с признанием Николаева, и написал, что досье теперь стоит миллион «евро». Срок на раздумья — сутки. По истечению этого времени материал передается в областную прокуратуру…

— Теперь все ясно… задумался Данила. — Постой, а куда делся «Форд» Николаева?

— Я знакомого попросил, чтобы перегнал его пока в ангар на Химгородке…

На улице тревожно скрипнула калитка. Во двор осторожно вошли три крепких мужика. Один из них, коренастый брюнет в черной футболке, держал в руках автомат.

Данила увидел бандитов и нахмурился.

Света тоже взглянула в окно и тут же побледнела:

— Это охранники из службы безопасности мужа… как же они вышли на нас…

— Юра, оружие в доме есть? — тихо спросил брат.

— В шифоньере «Сайга».

Брат быстро освободил Юру от наручников.

— Бегом за оружием. Володя, а ты спрячь Свету в погребе…

На улице раздались громкие грубые голоса, и вскоре я услышал тяжелые шаги на крыльце…

24. Бандиты

Я едва успел помочь спуститься девушке в погреб, и накрыл люк сверху паласом, как в дом вошли нежданные гости.

— Опа-на… — удивленно протянул невысокий крепыш со сломанным боксерским носом, — как вас здесь много… а нам сказали только брат с сестрой будут…

Данила стоял возле стола, сжимая в руке пистолет, а Юра у противоположной стены с карабином наготове. Я неловко переминался с ноги на ногу, поглядывая на недобрые взгляды незваных гостей.

— Парни, вы не нервничайте так… — улыбнулся крепыш, — нас просто попросили забрать у девки какие-то бумаги…

— Кто попросил? — насторожился Данила.

— А это вас не касается.

— Бумаги стоят лимон «евро». Если завтра к утру бабок не будет, они попадут в областную прокуратуру, — нахмурился Юра, — так и передайте Сычеву, если он с первого раза не понимает…

Парни переглянулись.

— А девка где? — поинтересовался брюнет с автоматом.

— Она в городе… — пожал плечами Данила.

— Брешешь ты все, сучара… — недовольно пробурчал крепыш. — Она точно где-то здесь…

— Капрал, пора заканчивать этот цирк, — пробурчал автоматчик.

— В общем слушайте, парни. Сейчас мы возвращаемся к машине и ждем ровно пятнадцать минут. Если вы не принесете нам за это время досье — мы валим всех, поджигаем дом и уезжаем…

Вся троица развернулась и вышла из дома. Когда они исчезли за калиткой, Данила пробормотал:

— Юра, придется все же отдать это досье. Времени мало. Мы даже не успеем полицию на помощь вызвать.

— Лажа это все, — недобро усмехнулся паренек. — Досье отдадим — они точно всех завалят…

— Слушай, Данила, а кто тебе недавно звонил? — поинтересовался я.

— А, парни, забыл сказать. Саня сообщил, что Сычев два часа назад пропал из города. Его сейчас все ищут. Похоже, Юра, его напугало твое утреннее сообщение, а больше всего — признание Николаева… И возможно, эта банда работает сейчас вовсе не на Сычева, а на кого-то другого, кто фигурировал в этом компромате…

— Данила, а как ты меня нашел? — поинтересовался я.

— По «жучку» на автомобиле. Насчет этого ты хорошо сообразил. И на будущее, всегда держи свой телефон заряженным…

— Пять минут уже прошло… — тихо сказал Юра. — Что будем делать?

— У нас еще целая уйма времени… — вздохнул Данила, и тревожно посмотрел в окно…

Секундная стрелка на механических часах шустро бегала по кругу циферблата. Данила ходил по комнате из угла в угол, а Юра сидел на стуле и нервно теребил ремень карабина.

— Ты прости, что я тебя по затылку звезданул, — улыбнулся Юра, взглянув на меня, — я подумал сначала, что ты из бандюков Сычева…

Я равнодушно махнул рукой:

— Ладно… проехали. Что делать-то будем, мужики?

— Нужно отдать это чертово досье… — предложил Данила, — может они все же отвалят… а воевать с этой бандой нам сейчас точно не по зубам.

— Я вынесу бумаги… — тихо сказал Юра, взяв со стола дамскую сумочку. — Одного или двух бандюков, если что, точно положу… вы Свету защищайте…

Юра вышел из дома с сумочкой и карабином, и вскоре мы услышали, как «Джип» завелся и рыча мощным движком, умчался, подняв за собой клубы дорожной пыли.

Я осторожно выглянул в окно. Юра сидел во дворе, на скамейке, и нервно курил.

Данила открыл люк погреба, и помог Свете вылезти наверх. Мы вместе вышли во двор.

— Они не вернуться? — осторожно спросила девушка.

— Сказали, чтобы забыли об этом досье и людях, которые в нем фигурировали… — Юра нервно рассмеялся и отбросил карабин. — Знаете, а у меня и патронов-то в карабине не было…

Данила вытащил из кармана черный пистолет и улыбнулся:

— Да и мой «травмат», вряд ли чем-нибудь помог…

Света неожиданно звонко рассмеялась. Вслед за ней захохотали и Юра с Данилой.

Я откровенно не понимал, чего они все ржут… ходили, можно сказать, по краю пропасти…

— Ну что же, тогда, наверное, и мы поедем… — задумчиво сообщил Данила, — а вам, молодые люди, я рекомендую все же обратиться в полицию. Признание киллера у вас есть, а Сычев сейчас находится в бегах… Так что не теряйте даром времени.

Мы попрощались с родственниками-заговорщиками, и направились к машине Данилы.

— Юрка, — окликнул я парня, когда уже садился в автомобиль, — велосипед отцу завезешь…

— Завезу… — буркнул парнишка и они со Светой направились в дом.

25. Дело закрыто

Когда мы выехали на автотрассу, Данила спросил:

— Володя, ты как себя чувствуешь? Голова не болит?

— Таблетка малость помогла. Интересно, чем он меня приложил?

— Трубой, обмотанной резиновым шлангом. Этот Юра, похоже, кадр еще тот…

— Я одного не пойму. Сычев заказал киллеру свою жену. Зачем же тогда он обращался за помощью для ее поиска не только в полицию, но и к нам, а позже даже подключил телевидение…

— На воре и шапка горит. Тем более, что в один вечер пропала и супруга, и человек, которого он нанял ее убить. Вот он, сученок, и засуетился…

Брат включил магнитолу. Из динамиков вырвался модный хит «Модерн Токинг» из конца восьмидесятых. Я невольно заслушался, и даже забыл, что сейчас нахожусь в две тысяча девятнадцатом году. Мне сразу вспомнилась школьная дискотека, рыбалка на озере, пионерские походы и «Зарница»… Где это все?

«Время местных новостей, — объявила по радио ведущая, — по сообщению МЧС, утром на трассе Волгоград-Ростов произошло ДТП. Водитель «Вольво» не справился с управлением и вылетел с моста, пробив металлические ограждения. Спасти водителя автомобиля, к сожалению, не удалось. По предварительным данным это был бизнесмен из Волжского, Сычев Андрей Викторович…»

Данила тяжело вздохнул:

— Почему — то я догадывался, что для Сычева все так закончится…

— Ты думаешь, что Сычев погиб не случайно?

— Не будь наивным ребенком, Володя… Сычев готовил ловушку для жены, а сам в нее и попался. Его убрали свои же люди, чтобы не разбрасывал компрометирующие бумаги где попало, и не хранил подозрительные файлы в компьютере… он сам пилил сук, на котором сидел. Надо Юльке позвонить, чтобы слежку снимала. Дело закончено.

Вечером мы с Юлей неспешно прогуливались по городскому парку.

— Никогда не пойму вашего времени… — тихо сказал я, — все у вас крутится вокруг бабла. Даже эта история, которую мы расследовали. Жена шантажировала мужа. Муж заказал киллеру собственную жену, которую, возможно, когда-то любил, делился с ней радостями и печалями, они засыпали и просыпались вместе, в одной постели… а потом он просто взял и приказал убить ее.

— Да не было между ними, наверняка, никакой любви. Она для него просто временная игрушка. А Света, за счет бизнесмена Сычева, хотела самоутвердиться в жизни. Занять достойную нишу в обществе. Да, девушка она, безусловно, красивая… но сколько таких красавиц порхает вокруг… и все хотят жить хорошо и беззаботно. А насчет денег… время просто такое, Володя. Без денег человек сейчас — пустое место. Бедного никто не будет не лечить, ни учить, и в магазине ничего бесплатно сейчас не дадут… рыночная экономика, что тут поделать…

— Вот я и говорю. Эпоха рвачей и потребителей. А много ли, если разобраться, человеку надо для счастья? Так нет же, людям все мало и мало… Взять хоть для примера опять же этого бизнесмена Сычева, ведь он же деньгах купался. Одних акций только на два миллиона евро, несколько иномарок, квартир и домов… Мог бы тихо отдать Светлане деньги за компромат, тем более что семейная жизнь все равно уже рушилась… так нет, он киллера нанял, чтобы собственную супругу убить.

— Вот такой циничный мир… Хотя есть истории еще и похуже этой…

— Если честно, Юля, я иногда ловлю себя на мысли, что хотел бы опять вернуться в советское время.

— Знаешь, Володька, если ты попал сюда — значит так надо. Теперь живи и адаптируйся в настоящем. И вообще… — Юля слегка улыбнулась, — я не хочу тебя никуда отпускать…

Она взяла меня под руку. Мы медленно шли по аллее парка, как степенная семейная чета. Но я знал, что мы никогда не сможем быть вместе. Потому что я и Юля — люди совершенно из разных миров. Она современная энергичная девушка, которая всего добивается сама. А я… так и остался навсегда пионером Володей, из тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Простой, наивный и инфантильный мальчик в теле сорокатрехлетнего мужчины…

26. Встреча выпускников

После расследования исчезновения Светланы Сычевой в детективном агентстве «Пинкертон» наступила затишка. Не было абсолютно никаких новых дел. А в городе в это время все только и говорили о странной и загадочной смерти бизнесмена Сычева.

В свободное время я начал осваивать компьютер, прочитал книгу по криминалистике, которую мне настоятельно порекомендовал Данила, и чуть не позабыл о Встрече Выпускников; хорошо, что одноклассница Лена Полякова позвонила и напомнила.

В субботу я поехал на Встречу, а когда увидел своих одноклассников, поразился, насколько сильно они изменились. Это были уже не худенькие девочки со смешными бантиками и шустрые пацаны в синих форменных пиджачках. Все стали взрослыми, полноватыми и солидными. Мой друг детства Генка оказался толстым и лысым, как бильярдный шар.

Одноклассники сильно удивились моему появлению, и пришлось снова придерживаться версии о глухой сибирской деревушке, где я находился, якобы, в заточении все это время.

Когда все изрядно выпили и вышли покурить в беседку, Саня Ломакин, наш тихий троечник, похвалился:

— «Киа Саренто» на прошлой неделе купил, почти за два ляма.

— А ты где работаешь, Шура? — удивился Генка.

— В одной конторе. Находим алкашей с долгами по коммуналке, покупаем у них дешево хату, а самих расселяем в деревушках…

— Ты как был пройдоха в школе, так и остался… — хмыкнул Гена.

А мне вдруг вспомнился печальный бомж, которого я встретил в Зареченске, и у которого вот так же мошенники отжали квартиру, а может это и был наш прохиндей Саша Ломакин…

— Не, ребята, что не говори — будущее за компьютерными технологиями… — пробурчал Колька Поплавский, сутулый, с густой шевелюрой, покрытой сединой, — я вот на стройке за тридцатку в месяц ишачу, а сын мой, Ванька, в институте учится и компьютерные программы разрабатывает, так он эту тридцатку за неделю легко делает, даже не напрягаясь…

Длинноногая Лена Полякова щелчком отправила окурок в урну:

— А вообще, ребята, если рассудить — у нас только двое одноклассников в люди выбились. Галя Тишкова в Москве живет, в сериалах снимается. Семка Кривогузов в Питере. Известный журналист и блогер. Даже на политических ток-шоу частенько появляется…

— Галька… она как была страшная, так и осталась… — тихо сказала Ирка Фролова, сухая и вытянутая, как вобла, — если бы не муж-режиссер, Галюню в жизни никто бы в кино не взял… да и роли у нее одни и те же — играет озабоченных тупых разведенок…

— Послушайте, а почему только двое в люди выбились? У нас, вон, Геннадий, например, настоящий полковник… — ухмыльнулся Колька.

— Я уже год как в отставке. Теперь военный пенсионер… — пробурчал Гена.

— Но самый загадочный у нас, конечно, Володька Соколов… — улыбнулась Лена. — Соколов, ты хоть расскажи немного о себе, чем сейчас занимаешься… — одноклассница подсела ко мне ближе, и я почувствовал от нее чарующий аромат нежных духов.

— Ребята… — печально вздохнул я, — вот слушаю вас и удивляюсь. Все разговоры только про деньги: кто сколько зарабатывает, кто какую машину купил… А вспомните наши школьные годы, когда мы были пионерами… Как после уроков ходили помогать к ветеранам. Носили воду из водоразборных колонок, кололи дрова, пололи огороды на участках… Как собирали металлолом и макулатуру, читали истории о пионерах-героях и молодогвардейцах, и как верили в светлое будущее… Никто ведь не думал тогда о корысти, как выгодно продать и купить… Мы же были единым советским народом. Не «ватниками», «укропами», «чучмеками» и «хачами»… Не пойму, когда мы это все растеряли…

— Еще в девяносто первом, когда Союз распался, тогда и растеряли… — вздохнул Генка.

Одноклассники задумались и молча направились обратно в зал. В беседке остались только мы с Геной.

— Тяжело тебе, Володя, придется сейчас адаптироваться. А знаешь… в тот год, когда ты пропал, к нам в сентябре новенький пришел, Валера Кашин. Хотел сесть за парту, где ты сидел, но я не разрешил. Так и держал твою парту свободной, до самого девятого класса… Думал, все равно ты когда-нибудь вернешься…

— А помнишь, Гена, мы все мечтали на лодке по реке в сплав отправиться, когда я из пионерлагеря вернусь…

— Помню… — вздохнул одноклассник, — так и не довелось…

Он достал из кармана платок и смахнул пот с лысины.

— А насчет денег ты правильно сказал… — тихо сказал Гена, — нельзя служить одновременно и Богу и Маммоне.

— Кому?

— Маммона — это божок из мифологии. Покровительствует богатству и алчности. А в нашей современной жизни сейчас все действительно крутится вокруг бабла…

— Мальчишки, давайте в зал! — крикнула Таня Синицына, бывшая худенькая отличница, а теперь не в меру располневшая дама с темно русыми кудряшками.

В полутемном зале Лена пригласила меня на медленный танец и нежно обвила шею.

— Володя, проводишь меня сегодня домой? Я хочу пораньше уйти, а то у меня детвора одна дома…

— Хорошо.

— Давай тогда через пол часика, еще посидим немного…

Когда я вернулся за стол, ко мне подсел Саня Ломакин:

— Володька, если тебе помощь нужна с работой — обращайся.

— Спасибо, я работаю уже …

— Давай-ка еще выпьем, а то ты какой-то напряженный, как пионер на линейке…

Мы выпили, и я спросил, глядя прямо в глаза Ломакину:

— Так ты, Саня, получается, людей обманываешь, покупаешь у них дешево жилье, а затем перепродаешь.

— Они люди что ли? Так, биомусор…алкаши да наркоши конченные…

— А тебе что, давали право решать, кто человек, а кто нет?

— Слушай, а ты чего умничаешь, Сокол? К тебе, понимаешь, как к человеку, а ты как сволота последняя… — Ломакин грубо схватил меня за плечо.

Я резко оттолкнул его, и Саня вместе со стулом бабахнулся прямо на пол. Он тут же подскочил и сжал кулаки, глаза у него налились кровью. Генка с Колькой подбежали и схватили Ломакина за руки.

— Шура, опять бузишь… пойдем-ка на воздух.

Лена подошла и крепко вцепилась в мою руку.

— Володя, ты что с Ломом не поделил? Вы что, мальчики, перепились уже?

— Да нет, я и не пьяный вовсе…

— Знаешь что, — нахмурилась Лена. — Пойдем-ка, наверное, домой… ты же обещал меня проводить…

Я попрощался со всеми, даже Ломакин виновато протянул мне руку:

— Сокол, не держи зла…

— Володька… — Генка обнял меня и протянул визитку, — ты это… только больше не пропадай опять на тридцать лет…

Мы с Леной медленно шли по полупустынной улице. На темном покрывале неба уже зажигались первые звезды.

— Наш городок будто вымирает… — вздохнула одноклассница, — а помнишь, Володя, как весело здесь было, когда мы еще в школе учились…

— Помню, конечно. Все очень хорошо помню.

Как не помнить, если это происходило всего неделю назад…

—Сама-то как живешь?

— Как живу? — загадочно улыбнулась Лена. — Три раза замужем была. Сейчас свободная женщина, занимаюсь парфюмерией… даже имею небольшой магазинчик. А вообще, Володя, — дети — вот моя главная и единственная радость в жизни… У меня же их трое. Три непохожих маленьких ангелочка…

Лена немного задумалась и тихонько рассмеялась:

— Хотя почему они должны быть похожими? Все — от разных мужчин… Такая вот она, любовь-морковь… А у тебя, Володя, как с личной жизнью?

Я пожал плечами:

— Недавно стал встречаться с девушкой…

— Слушай, Володька, а ты никогда не думал, что если время вернуть назад, можно было бы не допустить в своей жизни много ошибок… Хотя лично я ни о чем не жалею. Ни об одном прожитом дне.

— Лена, а что же Димка Горшенин… я слышал…

— Еще в первую чеченскую погиб. Когда срочную служил. Мы же с Димкой встречались в одиннадцатом классе. Его отец тогда с военкомом дружил, и мог вообще отмазать сына от армии или попросить, чтобы он служил поближе… Димка даже когда в Чечню попал, родителям долго не сообщал…

Мы шли молча. А я вдруг невольно задумался о словах Лены. О том, что если попробовать вернуть время назад. Или вернуться назад. А ведь у меня, в отличие от моих одноклассников, был маленький шанс. И я, на каком-то бессознательном уровне, тоже думал об этом всю неделю. Просто Лена еще немного подтолкнула меня к этой мысли. И к действию.

— Володька, зайдешь ко мне на чаек? — тихо спросила Лена.

— Нет. Давай лучше в другой раз…

Я чмокнул одноклассницу в щеку, быстро развернулся, и решительным шагом направился к дому. Перед тем, как свернуть за угол, я развернулся: Лена все так же стояла у калитки, задумчиво глядя мне вслед…

27. Назад в СССР

Весь день я ходил как потерянный. У меня из головы не выходили слова одноклассницы Лены: «А что, если можно было вернуть время назад…»

Я тоже несколько раз думал об этом за прошедшую неделю. Что если поехать в Зареченск и попытаться отыскать тот странный овраг в лесу… Конечно, после признания майору из ФСБ, там могли уже все исследовать и перелопатить ученые, если в том месте действительно находится некая временная воронка… Но чем я рискую? Не получится — так не получится, значит придется просто вычеркнуть тридцать лет и жить дальше… А если все же удастся вернутся назад…

Родителям я так и не смог признаться о том что задумал. Даниле и Марине тоже решил ничего не говорить, наверняка они бы стали меня отговаривать.

Когда на улице начало смеркаться, я попрощался с родителями, и сказав, что еду в Волжский, направился в сторону автовокзала.

На стоянке сиротливо стоял белый «Опель» с желтыми шашечками. Я увидел дремавшего таксиста и осторожно постучал в окно. Удивленный и заспанный пожилой грузин молча уставился на меня.

— Шеф, сколько стоит доехать до Зареченска?

Таксист широко зевнул:

— Далеко собрался, дорогой. Меньше чем за десять «штук» не поеду.

— У меня только пять… — я задумался, — и телефон отдам, совсем новый.

Таксист внимательно осмотрел телефон:

— Что, дорогой, так срочно надо?

— Не хочешь ехать, тогда другого найду…

— Ладно. Не горячись. Давай, садись, домчу тебя с ветерком!

Таксист оказался не в меру общительным. Пока мы доехали до места, я уже знал не только все последние политические события в стране, но и всех его родственников и соседей.

Когда добрались до Зареченска, я попросил таксиста еще немного проехать по трассе и остановиться у поворота на бывший пионерский лагерь. Стояла уже тихая звездная ночь. Перед тем как отдать телефон, я отправил Юле и Даниле смку: «Я решил вернуться назад, в 1989».

Выйдя из машины, я вдруг ощутил, что меня уже ничего не связывает с настоящим временем. Пора возвращаться назад. Возвращаться в СССР. Хотя стояла ночь, но звезды и полный бледный месяц довольно хорошо освещали узкую тропинку в лесу, и я на удивление быстро нашел знакомый овраг. Осмотревшись по сторонам, тут же неторопливо полез вниз по склону.

Когда я очутился на дне оврага, то поднял голову, и заметил, что сверху над самой кромкой опять стелиться густой белый туман. Очень странное и непривычное явление — туман в ночной мгле. Присмотревшись, я заметил неподалеку от себя темный предмет, и когда подошел ближе, с удивлением понял, что это мой рюкзачок, который я потерял еще во время побега.

Просидев еще немного внизу, в овраге, я дождался, пока сквозь пелену тумана начали пробиваться первые ранние отблески зари, повесил на спину рюкзачок, и решительно полез наверх.

Не успел я вылезти, как тут же услышал сзади хруст сухих веток.

— Соколов, падла! — окликнули меня сзади, и обернувшись, я увидел грозного физрука Юру и нашего пионервожатого Бориса.

Борис подошел и больно схватил меня за руку:

— Ты что же нас подводишь, сученок? Ноги, значит, решил сделать… Говорил я тебе, Юрка, не мог он далеко уйти…

— Вы мне только одно скажите… — пробормотал я, — какой сейчас год?

— Володя, ты что, в овраге головой ударился? — нахмурился физрук, — восемьдесят девятый, какой же еще…

— Слава Богу. И значит мне опять тринадцать.

Физрук и пионервожатый настороженно переглянулись:

— Хорошо хоть Степа Мосол рассказал нам, что ты на лыжи решил встать. Мы сразу бросились в лес тебя искать. А если бы ты, дурачок, далеко зашел, и на диких кабанов наткнулся? Или на деда Кондраша? Петрович сейчас в лагере рвет и мечет, твоим родителям уже позвонил, чтобы приехали…

Когда мы вернулись к лагерю, уже начало рассветать. Разъяренный и покрасневший Петрович встретил меня возле ворот.

— Соколов, не ожидал я от тебя такой подлянки. Не хорошо это, сынок…

— Я вам не сынок. И вообще… разве хорошо металлолом из лагеря тырить?

Физрук отвернулся, а Борис непонимающе посмотрел на начальника лагеря, а потом на меня:

— Какой еще металлолом?

Петрович еще больше раскраснелся и окликнул физрука:

— Юра! Закрой этого щенка в штабе, в моем кабинете. И глаз с него не спускай, через три часа его отец приедет…

Когда физрук повел меня к штабу, я услышал, как Борис опять спросил у Петровича:

— Валентин Петрович, а про какой металлолом он говорил?

— Борька, что ты слушаешь этого полоумного… по нему детская колония давно плачет… — Петрович махнул рукой, и побрел в сторону столовой.

На входе в штаб, я взглянул на часы, было только шесть утра.

— Расскажи, зачем бежал-то? — поинтересовался физрук Юра, — чем тебе в лагере хреново? У вас же тут условия как в санатории… Все вам советская власть дает…

— Жаль только, что не будет скоро никакой советской власти… — печально вздохнул я.

— Соколов, — нахмурился Юра, — ты когда домой приедешь — обязательно врачу покажись. Точно в овраге башкой ударился. Несешь всякую чушь…

Физрук закрыл меня в кабинете Петровича на ключ, и быстро вышел. Я подошел к зеркалу, и вздохнул с облегчением, увидев в отражение худощавого парнишку с короткой челкой и слегка оттопыренными ушами. У меня все получилось! Я опять в детстве, и снова в тихом безмятежном СССР, жаль только, что существовать Союзу осталось чуть больше двух лет…

Когда-нибудь в будущем я еще наверняка встречу Юлю… только, конечно, пораньше, не в сорок три года… А еще… у меня будут два очень важных дела в будущем. Я взял бумагу и карандаш, и написал:

1.Сделать так, что бы Димка Горшенин ни за что не попал служить в Чечню.

2.Найти отца Юли в 2005 году и предупредить его об опасности.

Пожалуй, это все, что в моих силах. Спасти СССР от распада, я, конечно уже не сумею…

Вскоре горнист протрубил подъем, и ребята стали неторопливо выходить из корпусов на зарядку и пробежку. Издалека я заметил и Лену, в синем, обтягивающем трико и белоснежной футболке…

Я просидел взаперти, в кабинете Петровича, еще два часа. Физрук Юра принес мне из столовой булочку и чай.

— Подкрепись, беглец. Скоро уже твой батя подъедет. Он, оказывается, еще в начале шестого выехал. Сразу, как только Петрович ему позвонил…

Физрук ушел, а я медленно бродил по кабинету от стенки к стенке. Меня переполняла радость. Получилось! Все же удалось вернуться назад… Когда я выглянул в окно, то увидел, что к воротам подъезжает знакомый желтый «Москвич» моего отца.

Эх! Жаль сотовый телефон пришлось таксисту отдать… Как я теперь докажу ребятам, что в будущем побывал…

В коридоре Штаба послышался голос начальника лагеря:

— Сергей Иванович, сожалеем, но после такого вопиющего поступка мы не можем оставить Володю в пионерлагере. Более того, я должен сигнализировать о поступке вашего сына в детскую комнату милиции, по месту жительства.

Двери открылись, и отец, войдя в кабинет, сурово посмотрел на меня:

— Володька, что же ты натворил, стервец…

— Я думаю, Владимир, ты сделаешь для себя правильные выводы и приедешь к нам вновь, но уже в следующем году, — тихо пробормотал Петрович.

— Я-то может и приеду. Да только вас здесь уже не будет. Снимут вас с должности.

Директор покраснел, хотел что-то сказать, но пошамкав губами, передумал.

— Нечего ему по пионерлагерям ездить, за такое поведение, — рявкнул отец. — Поедет теперь к бабушке в деревню, коз пасти…

Когда мы вышли из Штаба и брели по центральной аллее, почти все ребята собрались возле корпусов, тревожно поглядывая на меня, как на отъявленного преступника. Я заметил и Степку. Он тут же отвернулся, наверняка стало стыдно, что сдал меня с потрохами.

Возле ворот стоял весь наш отряд.

— Иди Володька, прощайся, — подтолкнул меня отец и взял из моих рук рюкзачок.

Ребята смотрели на меня, как на заморскую диковинку.

— Ну ты и учудил, Сокол… — присвистнул Яшка.

Я пожал всем ребятам руки на прощание, и заметил грустный взгляд Лены.

— Зачем ты это сделал, Володя? — тихо спросила пионервожатая.

Я подошел к ней, взял за руку и тихо, почти шепотом сказал:

— Лена. Все у тебя будет хорошо. С твоим моряком. Верь мне.

И когда уже хотел уходить, вспомнил:

— Если у тебя когда-нибудь будет дочка, назови ее Юлей.

Лена кивнула и чуть заметно улыбнулась.

— Ну все, Володя, иди… отец тебя уже ждет…

Когда мы сели в машину, по крыше забарабанил мелкий летний дождь.

Мы выехали на трассу, и вскоре отец повернул машину в сторону Волгограда.

— Пап, а что так медленно едем? Всего семьдесят…

— Нормально едем, сынок, торопиться нам теперь некуда…

Да… Торопится действительно теперь было некуда.

А еще я думал о том, что может быть, теперь все в будущем будет по другому. Люди станут лучше относиться друг к другу, больше ценить жизнь и отстаивать свои интересы. Быть свободными и честными, в какой бы стране и при каком бы строе они не жили… По крайней мере, я очень на это надеялся…

28. Послесловие от автора

Один из классиков написал, что никогда нельзя оглядываться назад. Чтобы не случилось в прошлом, оно осталось там навсегда. Но прошлое всегда связано с настоящим тонкими невидимыми нитями. Оно перекликается чуткими воспоминаниями и картинками из далекого детства и юности. Также, как бурная полноводная река набирается из небольшого истока, течет сотни и тысячи километров, по впадинам и извилинам, впадая затем в море, так и человек, с доброй памятью вспоминает счастливые дни детства и юности, он воссоздает по крупицам далеких воспоминаний, радужные события и встречи, которые наполняли счастьем его сердце.

Мое детство прошло в стране с названием СССР и я всегда с теплотой вспоминаю те далекие, безмятежные дни. В каждом времени и в каждой эпохе всегда можно найти что-то хорошее или негативное. Современным детям жизнь в бывшем Союзе может показаться однообразной и унылой, лишенной яркости и новизны. В СССР не было гипермаркетов, навороченных автомобилей, планшетников и социальных сетей, но люди жили дружнее.

Союз состоял из пятнадцать республик. Мы могли запросто поехать в Киев, Ташкент или Таллин. Никогда не стоял вопрос национализма. Почти никогда. У меня в классе учились русские, татары, узбеки, грузины и украинцы. Не помню, чтобы возникали конфликты на национальной почве. Скорее, наоборот, нам было интересно узнавать у одноклассников, приехавших из других республик, об их национальном быте, обычаях и традициях.

Мы часто подписывали различные манифесты. Например, против расовой дискриминации и угнетения рабочего класса, отсылали их в США и Великобританию. Наш отряд переписывались с пионерским отрядом из Кубы. Дети из-за океана писали нам, как не сладко им живется рядом с оплотом мировой буржуазии, США, о постоянных провокациях и экономических блокадах. Многие наши мальчишки тогда собирались побыстрей подрасти и ехать защищать «Остров свободы».

Да, это была другая страна. И мне, порой, бывает немного жаль, что с моим детством и юностью ушла великая эпоха и распался Советский Союз. Та страна, которой уже нет ни на одной карте Мира, но она осталась в светлой памяти людей, которые жили, учились и работали там, создавая светлое будущее…

И если в будущем наши дети будут жить в справедливом, равноправном и свободном обществе, с уверенностью смотря в завтрашний день, как и мы когда-то в СССР, то я буду только рад за такое будущее…

Конец

Оглавление

1. Ласковый май

2. Пионерский лагерь "Золотой колос"

3. Соколы Ильича

4. Леночка

5. Ночное происшествие

6. Побег в неизвестность

7. Невероятно, но факт

8. Младшая сестра

9. Чужой среди своих

10. Люди из Органов

11. Странные встречи

12. Детективное агентство "Пинкертон"

13. Все мы в душе бунтари

14. Беспокойная ночь

15. Саня-хакер

16. Напарница Юля

17. По горячим следам

18. Бешенные гонки

19. Любовь, похожая на сон

20. Новый маршрут

21. Рыжий попутчик

22. Дом в Глухом

23. Тайное становится явным

24. Бандиты

25. Дело закрыто

26. Встреча выпускников

27. Назад в СССР

28. Послесловие от автора Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg