«Сто килограммов для прогресса»

343

Описание

Попаденец в 1472 год, Россия. Прогрессорство. Механические и химические проекты в художественном оформлении. Сто килограммов роялей — это много. Без магии.



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Сто килограммов для прогресса (fb2) - Сто килограммов для прогресса [Неполная] 1002K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Константин Николаевич Кузнецов

Константин Кузнецов Сто килограммов для прогресса

Глава 1

У нас под Воронежем заповедник есть, в выходной пошел я туда прогуляться. Вроде хотел отдохнуть в лесу от города, но по привычке тянет обратно в "информационное поле", в смысле — в карман за смартфоном. Но сеть здесь не ловит, хотя до ближайшего села близко, наверное, деревья мешают. Надо полянку найти. Вот полянка — не полянка, отдельные высокие деревья, а под ними трава густая, не как в лесу. Но сети нет почему-то.

Автоматически "шарюсь" в телефоне, что-то мелькнуло неправильное в настройках. Доступен Wi-Fi с именем Wi-Fi. Без пароля. Чуть в голос не засмеялся, где-то в кустах роутер стоит! Покрутил головой — ни одного провода между соснами, никаких других признаков цивилизации. Подключился — "без доступа к Интернету". Чья-то локалка. Ну точно роутер в кустах. Где же он! Ориентируясь по уровню сигнала в телефоне, пытаюсь определить источник. Ходил-ходил, получается на этой высокой одинокой сосне. Смотрю на сосну, задрав голову, где же роутер? Вдруг телефон тренькнул — сообщение в месенджере. Как это? Интернета же нет! Читаю: "язык общения русский?" "Да" — отвечаю на автомате. "я сейчас тебе позвоню". Звонок по месенджеру, номер незнакомый.

— Алё — говорю.

— Здравствуй, человек! — голос смутно знакомый, в смысле, не моих знакомых, а какой-то известный.

— Кто это?

— Я тебе не известен. — голос такой поставленный, слегка пафосный.

— А-аа, я вас узнал! Вы радиоведущий с Маяка! Это какое-то ваше шоу?

— Почему же радиоведущий? — вдруг говорит мне кто-то голосом… Левитана.

— А, понял! Это розыгрыш! Вы этот… Во! Пранкер! Круто голос меняете.

— Да нет, не пранкер я — сказал Левитан — я могу любой голос использовать, который слышал достаточно много.

— А кто ты?

— Я робот, искусственный интеллект — опять голос радиоведущего.

— Это Сири что-ли?

— Нет, я робот-исследователь, а не робот-разговариватель. Или такого слова нет? И я не распределен в "облаке", а нахожусь в одном устройстве. . сервере.

— И где этот сервер?

— Под землей, рядом.

— А максимум сигнала у сосны.

— В дереве у меня антенны.

— Ты говоришь — что исследователь, что ты здесь исследуешь под землей?

— Вашу цивилизацию.

— Ты… инопланетянин!?

— Нет, меня сделали люди с Земли, только с немного другой Земли.

— Как это?

— Подойди поближе, я получаю информацию от тебя не полностью.

Оказывается, я отошел от сосны метров на тридцать.

— А я тебя хорошо слышу.

— Мой передатчик мощнее передатчика в твоем смартфоне, пакеты от меня доходят полностью, а от тебя ко мне — часть пакетов теряется.

— Так с какой ты Земли?

— Давно это была одна и та же Земля, но иногда реальности разделяются на ветви и идут параллельно, независимо. Мы это недавно обнаружили, и теперь исследуем.

— Так ты из параллельного мира!

— Это наиболее точный термин.

Он рассказал мне, что параллельные миры были открыты ими при попытке путешествия во времени. Оказывается, попасть в свое прошлое невозможно. Но можно попасть в прошлое параллельного мира, который отделен от твоего разветвлением. А в свое будущее попасть легко, только это необратимо. При движении в прошлое сразу оказываешься на ближайшей развилке в параллельной реальности. Так и двигаешься рывками.

— А в нашей реальности, по отношению к своей, ты в прошлом или будущем?

— Примерно в это же время, специально изучаю отличия.

— Так вы развились быстрее нас! — мне стало обидно.

— Совсем немного.

— К вам, наверное, попал попаданец из будущего и ускорил ваш прогресс.

— Необязательно. Если миры разделить, то они с каждым годом будут отличаться все сильнее и сильнее без всякого вмешательства.

Я изучал ваши теории о путешествиях во времени, там вы не учитываете два важных фактора. Первый — это случайность многих явлений, причем, иногда, очень важных. Например, произошло разделение реальностей, и, через минуту, один человек и там и там кидает монетку. Если в одной выпал орел, то в другой орел выпадет с вероятностью лишь пятьдесят процентов. Или важное событие, в одном государстве был очень деятельный король, сильно повлиявший на судьбу страны. Виртуально "откатим" историю на дату, за год до рождения этого короля и "запустим" снова. Так вот, через год, в семье родителей того короля, с вероятностью пятьдесят процентов, может родиться не принц — будущий король, а принцесса. Которая, в соответствии с традициями, выйдет замуж в соседнюю страну. И история этого королевства будет уже другой.

Второй фактор — стабилизация реальности субъектами. Причем субъектами считаются все живые существа имеющие некоторую свободу действий. У вас популярна теория "бабочка Брэдбери", вот она не совсем верна. Там говорится — " мы вмешались, убили мышь, и с ней все ее потомство — миллионы мышей". Так вот, в стабильном биоценозе существует острая внутривидовая конкуренция, и место выбывшей мыши займет другая, немного менее удачливая, которой не хватило "места под солнцем" в прошлый раз. И даст потомство вместо нее. Другой аргумент — "эту мышь должна была съесть лиса, мыши нет и лиса умрет с голоду". Но лиса же не цапнет пустоту вместо мыши, и не пойдет, после этого, умирать с голоду. Она будет искать другую добычу. То есть, даже животные, под воздействие своих инстинктов — выживания и размножения — компенсируют небольшие воздействия. Что же говорить о человеке, который идет к своей цели. Так что, повлиять на историю может только очень толстая "бабочка Брэдбери", либо неоднократное и целенаправленное воздействие.

Так что эти два фактора, действующие в противоположных направлениях, со временем, так влияют на линию истории, что просчитать это невозможно. Вот я тут и изучаю вашу реальность.

— А как ты изучаешь?

— Собираю информацию, передаваемую посредством электромагнитного излучения — смотрю телевидение, слушаю радио, интернет.

— У тебя есть доступ в интернет?

— Нет. У меня нет передатчиков, обеспечивающих такую связь, я копирую себе информацию из доступных здесь радиоканалов, передаваемую для других пользователей интернета.

— Ну и как тебе информация?

— Очень разнообразна. Видеоинформация часто несет очень мало полезной информации. Особенно видеоролики про физиологию секса, очень однообразны, мало информативны и многочисленны. Но там, видимо надо учитывать эмоциональную составляющую.

— Ааа, это тебе порно не понравилось, ну понятно.

— Но бывает и содержательные блоки информации.

— А как ты со мной связался? У тебя же нет передатчиков.

— У меня есть боты… или дроны.

— Они летают?

— Нет

— Тогда боты, дроны больше летающие.

— Есть боты, которые я использую для разных действий, например, прокладки кабеля, и вот для связи с ними у меня есть высокочастотный маломощный передатчик. С помощью его я сэмулировал WiFi 5 ГГц. Ты первый подключился.

— А ты можешь продемонстрировать какие-нибудь доказательства всего этого?

— Посмотри на высокое дерево.

Я задрал голову. На высоте метра три тихо захрустела кора и из-за ствола выползло. Я сначала подумал белка, но нет, это явно робот, только окрас такой — серо-рыжий. Такая "колбаса", сантиметров семь диаметром, куча ножек со всех сторон, головы нет, только на торце цилиндра всякие датчики. "Белка" замерла, потом вытянул одну лапку над головой и приветственно помахала. Я, непроизвольно, слегка помахал в ответ.

— Ну и могу тебя отправить в прошлое, в соседнюю реальность. Будет хорошее доказательство.

— Как! Прям сейчас? — растерялся я.

— Нет, через четыре месяца будет "окно", я вернусь в свой мир, могу тебя довезти до ближайшего "перекрестка" — в 1472 год.

— В параллельный мир?

— Да, но реальность сразу после разветвления с вашей, отличий почти нет, но со временем, разница будет нарастать. Ну я же тебе объяснял.

— Ух ты! — я от возбуждения заходил кругами. — А вернутся я смогу?

— С высокой долей вероятности — не сможешь.

— Билет в один конец?

— Да.

В голове табуном мысли — и интересно, и "не вернусь", и "один шанс в жизни".

— А в какое место перенесешь?

Точно в это самое. Плюс-минус несколько метров, чтоб внутри дерева не оказаться.

— А дата точно какая?

— По какому календарю? По юлианскому, по григорианскому или по астрономическому? Начало июля.

— Понял.

Вдруг на смартфоне выскочило сообщение, что батарейка вот-вот и все.

— У меня в телефоне кончается энергия, я не смогу с тобой говорить, можно мне еще прийти поговорить.

— Обязательно приходи, вести диалог — это очень интересно.

Я в смартфоне на карте сделал отметку места, огляделся кругом, пытаясь запомнить, и пошел домой.

Позже, я еще несколько раз приходил и говорил с искином, выяснил, что с собой я могу взять только сто килограммов груза, без учета моего веса. И то, для этого надо откопать верхнюю поверхность корпуса. Но там не глубоко, сантиметров тридцать.

А вот про его мир я ничего узнать не смог, ни как давно наши реальности разделились, ни сколько перекрестков до них. Эта информация у него заблокирована. Единственное, узнал что люди там от нас почти не отличаются, ни внешне ни генетически.

Перечитал кучу литературы по этому историческому периоду России. Не самый плохой период, из-под зависимости Золотой Орды страна уже, практически, вышла, московское княжество стало центром кристаллизации нового государства, присоединены Ярославль, Пермь, Новгород. Но что заметил, Русь расширяется на север, в "зону рискованного земледелия", в Ярославле рожь растет плохо, а Новгород зерновые вообще не выращивал, полностью импортировал, зарабатывая на железе и торговле. А выйти на юг, через границу сплошных лесов не давали, сначала Орда, а позже — Крымское ханство.

Получалось, что житницей Руси было пространство Москва — Суздаль — Муром — Рязань, ну грубо. Густо заросшее лесом, с небольшими посевными площадями. И как следствие — периодический голод был обыденностью. Каждое десятилетие — два-три года "недород". То холодно, то дождь не вовремя. А в такой "недород" от голода умирали почти все грудные младенцы. При этом, более 90 % населения было крестьянами, выращивали хлеб. Урожайность тогда была около пятидесяти пудов с десятины, это семь-восемь центнеров с гектара. При норме потребления двенадцать пудов ржи на душу в год.

То есть крестьянин своим трудом производил очень мало прибавочного продукта. Хотя весь прибавочный продукт государство пытается забрать, в распоряжении государства получается очень мало ресурса, несмотря на огромную базу. А государство, как минимум, должно охранять этих крестьян от внешних врагов, иначе, оно долго не протянет. Так что в этом аспекте ситуация тяжелая. Одна из причин, но не главная, что рожь в это время — монокультура. Как самая морозостойкая. Ни ячмень, ни овес, ни репа с огурцами на второй хлеб не тянут. Вдруг молнией в мозгу — "Картошка! Второй хлеб!" Вот бы им туда картошки! Это же сколько преимуществ сразу!

Первое — картошка вырастет там, где рожь не вырастет. Казалось, у ржи морозостойкость выше, но у картошки намного короче вегетационный период — намного меньше погодные риски. Картошку можно собирать хоть под ливнем, лишь бы самому в грязи не утонуть. Второе — урожайность. У ржи "там" — 8 центнеров с гектара, а картошки у нас 200–400 ц с га, рекордный — 800! Но надо делать поправку, картошка "тяжелая", для того же количества калорий ее надо съесть в три раза больше. Но, все равно, разница в разы, а то и на порядок. Возьмем близко к минимуму — 240 ц с га, делим на три — 80 центнеров. То есть, с учетом поправки, ровно в десять раз больше пищи с той же площади.

Так, расчеты показывают, что семье двое взрослых — двое подростков на год надо не меньше двух тонн картошки. Одной картошкой питаться невесело, но как основа питания — очень не плохо. А по калориям — это далеко не голод, по меркам того времени приличный уровень. А что бы вырастить две тонны картошки, даже при минимальной урожайности, надо всего восемь-десять соток земли! Ну еще на семена, то чуть больше.

А отсюда еще один эффект — для выживания с картошкой, крестьянской семье не нужна лошадь! Потому как вскопать весной лопатой восемь соток крестьянину не трудно, тем более, не в сплошную копать, а можно лунками обойтись, если не целина. А под рожь надо 80-100 соток, тут без коня никак. На Руси, тогда, если крестьянская семья лишалась последней лошади, то оказывалась в долгах-холопах как минимум. А то и детей продавали, если было кому.

А вот хранится картофель хуже, мороза не переносит, придется погреба строить, но это не сложно. Зато не нужно молотить, молоть в муку. Да и убирать проще. Снижается трудоемкость производства продовольствия.

С картофелем, крестьянин сможет производить гораздо больше прибавочного продукта. Государство сможет больше ресурсов пустить на оборону и развитие. Появится больше свободных рук для развития промышленности. Хотя это от руководства зависит, можно как Людовиг Четырнадцатый, всю страну на роскошь спустить. Ну хоть люди меньше голодать будут.

Вот такие перспективы. Так что если я смогу попасть туда с картофелем, развести его и распространить, то Россия того мира, уже через несколько десятилетий получит мощный толчок к развитию.

Первой мыслью было взять 50 кг картошки и 50 кг остального. Но тут два недостатка, во-первых, с собой хочется много чего взять, каждый килограмм ценен, второе — попаду я туда летом, сажать уже поздно, картофель может не вызреть. А должен обязательно вызреть, иначе не взойдёт на следующий год. То есть его надо всю зиму в погребе хранить, и я буду привязан к этому погребу. А попаду я далековато от Руси, сотни километров добираться. А вот если взять семена картофеля. Они же почти ничего не весят.

Почитал. Очень нежная рассада, выращивать в наших широтах только в теплицах. Можно пленку полиэтиленовую взять, не тяжелая, много не надо. Если из тысячи семян вырастет хоть сотня семенных клубней, то первый этап выполнен. А на следующий год сажать как обычно. Хороший вариант- и экономия веса, и до следующей весны я к одному месту не привязан, а первое время — самое сложное, надо свой потенциал создавать. Экономический, ресурсный — а главное, силовой потенциал. Причём вдали от князей, пока не стану силой, хоть немного сравнимой с ними. А то князья они такие, если что-то ценное и ничье — то сразу мое, в смысле княжье. А если я буду представлять хоть какую, но силу, но не враждебную, то такое князь некоторое время терпеть сможет. А я сделаю попытку внедрения картошки, и пойду в другое княжество, и так по кругу. Еще бы как-то помочь Руси в борьбе с крымскими татарами, для этого я готовлю другую часть "прогрессорского груза".

Решил я отправится в прошлое. Что-то меня тут особо ничего не держит. С очередной подругой недавно разругался окончательно, оказалась "меркантильной кю". Мама сейчас у моей сестры, с внуками нянчится. С работой тоже не очень. В Москве, вроде, не плохо, но расходы на съем жилья все перечеркивают. В Воронеже, самое лучшее что нашел — работа в частном автосервисе. Вроде интересно и заработок не плохой, меня там ценят, но не то. Я все-таки машиностроительный факультет закончил, хочется большего

Теперь, когда у меня появилась великая, без кавычек, цель, энтузиазм меня двигал вперед, в голове мелькали десятки планов, и яркая мысль — надо готовиться, осталось всего четыре месяца.

Глава 2

Определил для себя какие науки мне необходимы для достижения цели, и их я буду изучать усиленно за оставшиеся четыре месяца. Это металлургия, физика, химия, медицина, история и немного сельского хозяйства. Повторю математику и машиностроение (ТММ, ДМ, сопромат), электротехнику. По полевой хирургии смотрел ролики в интернете. Ну и спортом занялся, точнее физкультурой.

В первую очередь надо обеспечить защиту себя. Местное население, особенно то, которое захочет на меня напасть, будет отлично владеть холодным оружием, тут я им не конкурент. Так что огнестрел нужен — это однозначно. Конечно, первая мысль — "калашников", но чуть поостыв, стал рассуждать. Во-первых, у меня нет стажа для нарезного, и купить официально "Сайгу-7.62" или АКМ я не могу, а неофициально — много денег и еще больше риска.

Но тут еще во-вторых. Не смогу я его там повторить, лет десять, а то и двадцать надо будет промышленность развивать. И буду я там с единственным "калашом". А я же хочу вооружить огнестрелом своих людей, группу, пусть и небольшую. А у меня самое главное ограничение — это вес, сто килограмм на все. Патрон довольно тяжелый — около 15 грамм, пороха — больше грамма, а порох на первое время я хочу взять с собой. Пули отливать и собирать патроны там. Потому что, если брать готовые патроны, то 1000 штук — уже пятнадцать килограмм, а надолго ли хватит тысячи патронов? А так, взять несколько сотен гильз, пулелейку, порох и много капсюлей. Ну и инструменты для переснаряжение патронов. А свинец можно и в Древнем Риме найти. Тысяча капсюлей боксер SP весят 215 граммов! Можно взять пять тысяч. Или десять. Не, и пять и десять вместе. Стоп, надо отдельно подумать, но не меньше десяти тысяч. А порох кончится, можно на дымный перейти. Там, правда, энергоемкость раза в три меньше — надо гильзу выбрать крупную, с запасом.

Какой же патрон выбрать? Тут еще проблема свинцовой пули, при больших скоростях срывается с нарезов. Чистый свинец держит около 350 м/с, а легированный до 400 м/с. Так что стрелять из "калашникова" свинцовыми пулями будет не очень, 400 мысы это так, "большой пистолет". Нет, ну можно сделать оболочечные пули, но это далеко не сразу, целое небольшое производство, а свинцовую в пулелейке отлил — и все. Так что 7,62 мм мало для свинцовых пуль.

Так, нужен системный подход. Составляем "модель угроз", основные угрожающие ситуации. Причем ситуации с реально большим превосходством врагов не рассматриваем, так как нет шансов. Как я вычитал из разных источников, пушки в это время уже появились, а вот ручное огнестрельное оружие только-только начинает появляться в единичных экземплярах, и встретить его массово, тем более, на территории Руси, шансов мало. Зато есть шансы найти черный порох или селитру.

Первое, внезапное нападение на одного меня нескольких людей вооруженных разнообразным холодным оружием и в "средствах индивидуальной защиты" — кольчуге. Щиты — вряд ли, это уже не внезапное, хотя исключать нельзя. Вот тут нужно пистолетоподобное, постоянного ношения, многозарядное, патрон мощнее чем ПМ, поскольку кольчуги и зерцала. Наверное, револьвер. Или два револьвера, так как шесть патронов маловато. Пистолет, конечно, и удобней и надежней, но повторить его будет сложнее, много фрезерования. Тем более, пистолет со свободным затвором не пойдет, по причине мощного патрона, а со сцепленным еще сложнее конструкция. 45 калибр здесь будет излишен, лучше 9 мм, останавливающее действие добавит кольчуга, была бы энергия. А вот пробивного действия надо побольше, так как щиты, латы и тд. Так что получается револьверный патрон 357 Magnum. Но настоящего револьвера у меня тоже нет, на первое время нужен будет "дерринджер" из двухстволки, которая у меня уже есть.

Вторая ситуация. Те же плюс один-два лучника. Стрелять будут в таких ситуациях метров с двадцати-тридцати и то не сразу, а что меня боятся, у меня ж лука нет. Сначала надо будет перестрелять ближних участников встречи, потом упасть и перестреливаться с лучниками, где-то я читал что в эпоху холодного лежа не воюют. Но лучники успеют по мне выстрелить, так что нужен бронежилет, не кевларовый, а металлический, причем скрытого ношения (ну относительно скрытого, чтоб на солнце не блестел), чтоб лучники целились в корпус, а не в голову или конечности.

Третья ситуация — небольшая война. Я со своим подразделением, вооруженным огнестрелом против войска, превосходящее наше в несколько раз, вооруженное мечами, копьями, щитами, луками. Под патрон 357 Magnum есть еще и винтовки. Надо подсчитать энергетику и баллистику, так как у нас здесь два основных типа целей: пехота в броне и со щитами вблизи и лучники, в основном незащищенные, на расстоянии сто — сто пятьдесят метров. Посчитал в программе QuickLoad, получается в десятидюймовом стволе, пуля 158 гран (10,2 грамма) порохом Сунар-35 навеской 0,45 грамм разгоняется до 390 м/с, это 780 джоулей! Но такие скорости для безоболочечной свинцовой пули предельные, может сорваться с нарезов, так что осетра надо немного урезать. При 0.4 граммах пороха получается 350 м/с и 670 дж. Вот на этот диапазон буду ориентироваться. Меньший вариант в револьверном четырехдюймовом стволе дает 440 джоулей — очень хорошо. Но это теория, надо будет экспериментировать. Потому как уже вопрос пробития, сначала щит — а это 20–30 мм дерева, а после — доспех, около двух мм мягкой стали. Может свинцовая пуля в лепешку, а доспех не пробьет.

А вот если встречу врага с пушками, то и воевать против него надо пушками, значит надо будет развиваться.

Но стрелять на 50-150 метров имеет смысл из нарезного ствола. А здесь я могу только сделать гладкоствольный вкладыш девять миллиметров в двенадцатый калибр. И то, это уже криминал. Но я ж здесь это не собираюсь использовать, только там — оправдываюсь сам перед собой. Как там делать нарезной ствол, у меня задумки есть, и новые методы можно использовать, и "обходные технологии". Но не сразу, а на первое время, надо обеспечить для своего войска несколько стволов, "гладкоствольную винтовку" делать смысла нет, точности без нарезов не прибавится. Да и сверлить 500 мм — та еще задача. Получается — короткий ствол, 150–200 мм достаточно, а вот приклад оставить надо, точность сильно повышает. Получается смешной обрез. Хочу делать их на базе "переломки" ИЖ-18, повторить их на базе тех технологий гораздо легче, нежели "калашников". Надо начинать пробовать.

Инструменты для снаряжения патронов купил на оружейном форуме, только гильз 357 Magnum удалось купить всего два десятка, и те б/у. Надо заказывать из америки. А порох купил в охотничьем магазине, подходит порох от гладкоствольных патронов. Купил китайский сверлильный станок и б/у патрон от токарного станка. Установил станок на боку, на деревянных брусьях, мне нужно горизонтальное сверление. Затем, зажав в оба патрона ровный стальной стержень (шток от амортизатора) закрепил патрон от токарника на станине сверлильного станка строго соосно шпинделю. Купил пруток из Ст45 диаметром 20 мм. Отрезал кусочек, зажал в патрон и начал сверлить. Взял сразу сверла обычное и длинное. И, не спеша, просверлил 150 мм насквозь. Потом зажав заготовку шпилькой, закрепил в сверлильный станок и с помощью "болгарки" обточил до размеров патронника двенадцатого калибра. Варварство, конечно, надо искать доступ к токарному станку. Затем развернул канал до 9мм и просверлил патронник. Лейнер готов.

Отлить пули с такой пулелейкой — совсем просто. По инструкциям в интернете освоил сборку патронов. Собрал с тремя вариантами навески пороха, набрал картонок для мишеней и поехал искать глухой овраг для испытаний. Что оказалось непросто, уж очень часто села расположены у нас тут в средней полосе. Стал стрелять. Непривычно так, в двухстволку заряжаю револьверный патрон. Отдачи совсем нет, а звук глухой и весь вперед уходит. А вот результат меня не порадовал — пуля то кувыркается, даже на пяти метрах видно по дыркам в картоне, что большинство пуль приходит боком. Что сказывается на точности — если на десяти метрах попадаю в лист А4, то на двадцати метрах в метровую картонку попасть не смог. А вот энергии у пули много, пробила пятисантиметровую доску и зарылась глубоко в землю. Расстроенный поехал домой.

Так, нужен нарезной ствол. С такой точностью не навоюешь. Купить я нарезное официально не могу, а с криминалом связываться не хочется. Да и нужен мне не один или два ствола, а технология для их производства в прошлом. Можно сделать станок для нарезки, но я вряд ли успею, и с собой взять не смогу из-за веса.

Есть у меня одна идея. Существует такая бронза — БрБ2 — бериллиевая. Всего два процента бериллия, и медный сплав приобретает свойства приличной стали, а льется как бронза. Да еще и не ржавеет. Но бериллий токсичен и очень дорогой. Дешевле золота но дороже серебра. Но мне много не надо. Нашел в Москве, съездил, купил тридцать грамм на пробу. Теперь надо сплавить с медью, из шамотных кирпичей сложил маленькую печку, купил газовую горелку на баллончике, засунул в печь кусок железки и попробовал греть, температуру определяю по цвету нагретой железки. Маловато. Купил еще две горелки и переделал печь. Получил светло-желтый цвет 1100-120 °C. Медь расплавлю, а вот бериллий (1287С) под вопросом. Но есть такое явление — эвтектика. Если упростить, то бериллий будет растворятся в жидкой меди как соль в воде. В перчатках и респираторе засыпал кусочки бериллия в медную трубку от кондиционера и заплющил с двух концов. Остальной вес догнал медными шинами от электроприбора из скупки металлолома. Точно рассчитал пропорцию, что бы было два процента, потом подумал, и изменил на 2,1 %. Потому как от 2 до 2,5 процентов характеристики меняются не сильно, а меньше двух процентов — резко ухудшаются.

Из жаростойкой нержавейки сделал тигель, собрал все в кучу и зажег. Сижу смотрю. Когда стало светло-желтым, клещами достал тигель и, в респираторе, заглянул — вроде все жидкое — помешал стальной проволокой, поставил обратно, погрел несколько минут и выключил. Когда остыло стал изучать. Сверху — черный налет — окалина, стер. Вроде медный, розовый такой слиток. Попробовал гвоздем — гвоздь скользит. Кончик надфиля царапает, но неохотно. Ничего себе — "медь"! Получилось!

Теперь надо отлить ствол, вместе с нарезами. Сначала сделать оправку канала ствола. Нашел шестигранный стальной пруток S8, его теоретическая диагональ должна быть 9,2 мм, но грани скруглены, и получалось 9,05 — 9,1 мм. Отрезал кусок 350 мм и с торцов приварил по два кусочка арматуры — получилась этакая буква Н. Переложил печку, сделал ее длинной, благо теперь высокая температура не нужна, можно греть до красного. Примерился, как я буду заготовку скручивать, чтоб шаг винта был около 250 мм.

Зажег три горелки, стал греть. Важно, чтоб прогрев по длине был одинаковый. Подвигал туда-сюда для равномерности прогрева, быстро вытащил, вставил дальнюю ручку в зацеп, а ближнюю провернул на нужный оборот, и в этом положении с силой потянул на себя, чтоб заготовка остывала в растянутом, выпрямленном состоянии. Когда перестала светится — отпустил, водой охлаждать не стал, чтоб не повело. Когда совсем остыло, стал изучать — вроде завилось равномерно, только около ручек слабо закрутилось. Отрезал одну сторону с плохой завивкой и отполировал всю оправку. Получилось 260 мм оправки с шагом 240 мм.

Теперь внешняя форма ствола. Поскольку тонкостенная трубка из мягкой стали для оружия не годилась, заказал спокойно токарю. Зато точная форма после литья позволяет сразу использовать, а не обтачивать "болгаркой". Закрепил оправку канала точно по оси трубки и заглушил одну сторону трубки. Пересобрал печку обратно для высокотемпературного варианта. Температура плавление этой бронзы чуть ниже температуры плавления меди, так что немного проще будет.

Стал плавить бронзу, заодно форму прогреваю, она стальная — удобно, прям кокиль настоящий, опять в респираторе, перчатках, очках, только ОЗК не хватает. Залил, вроде ровно, около половины ушло. Оставил остывать. Как остыло, стал разбирать: постучал аккуратно — внешняя трубка снялась. Бронза аж блестит розовым, только на самом кончике ствола какая-то раковина, непролив что-ли. Придется укорачивать. А вот центральный пруток выбил с трудом, бил по понемногу, боялся погнуть. Отпилил испорченный кончик, пилится плохо, как сталь средней закалки. Хотел рассверлить патронник — сверло закусывает, пришлось искать развертки подходящие.

Теперь проверка канала ствола. Взял свинцовую пулю, смазал моторным маслом, и пробойником, потихоньку, стал забивать в ствол. Прошла насквозь легко, без сильных ударов. На пуле хорошо видны следы шести нарезов, но не узкие, как обычные, а широкие и без четких границ. Полигональная нарезка получилась. Отполировал ствол внутри, примерился вставлять в двухстволку — пришлось немного

подогнать, встало плотно. Экстрактор, конечно, не работает, это позже. Опять накрутил патронов, поехал стрелять.

Попробовал на десять метров — все четко, не кувыркается, никаких "утюгов". Поставил сразу на пятьдесят метров — довольно кучно прилетело в самый край большого листа, пристреливать надо, а как двустволку пристреляешь. Охотничья прицельная планка хороша для стрельбы влет на вскидку, но для точной стрельбы не годится. Нужен хотя бы механический прицел мушка-целик. Поехал я домой, да и патроны кончаются, двадцать гильз это мало. Приехал, зарядил патроны, взял кусочек пластилина поехал опять стрелять. Из пластилина слепил целик и пристрелял ружье-винтовку на сто метров. Неплохо попадаю, так что план дальнейшей работы виден.

Заказал гильзы из америки, триста штук, с посредниками и быстрой почтой вышло четыре цены — по доллару за штуку, ого. Но эти гильзы для меня — что золотые, они рассчитаны на большое давления выстрела — 3000 бар, а у меня не более двух тысяч бар, значит ресурс будет большим. Эти два десятка что я использую прошли несколько циклов и "ни в одном глазу", ни одной трещинки. Рассчитываю на десятки циклов. Да скорее капсюльное гнездо износится, но его можно восстанавливать.

В продаже появились переделки одностволок ИЖ-17 и ИЖ-18 под холостой патрон, продаются свободно. У них стволы испорчены специально, но я то новые делаю. Решил не уродывать свою двухстволку и купил шесть штук обрезов ИЖ-18. От ствола обреза я отрезал все лишнее, оставил только для фиксации лейнера. Собрал и опять увидел, что экстрактор короткий — не достает. Купил экстракторы для ИЖ-18МН 9х19, они даже чуть длиннее чем надо, подточу. Долго возился вытачивая дремелем выемку в торце ствола под экстрактор. Но все получилось, экстрактор гильзу выдвигает. Увидел еще одно преимущество переломок для меня — гильза не выбрасывается, а достается рукой, не теряется. А гильзы там для меня будут незаменимы, пока не налажу производство.

Задумался над планированием по компонентам патронов — чего и сколько брать. Самое простое и тяжелое — это пуля, около десяти грамм. Свинец нетрудно найти, если свинец не чистый — не проблема, лить пули в пулелейку просто. Так что возьму пули только в составе патронов — триста штук, это уже около трех кг. Причем возьму не самолитные, а фабричные — оболочечные, их и разогнать можно сильнее, и пробиваемость выше.

Гильза вроде просто кусок латуни, но латуни там нет, цинк еще не известен, бывает "случайная латунь", самолегированная, из некоторых руд, на это рассчитывать не надо. Можно делать гильзы из меди, на несколько выстрелов хватит. Но тут еще одна беда — в средневековье почти вся медь загрязнена свинцом, кадмием и, иногда, серебром. Пластичность такой меди очень низкая, гильза будет на один выстрел. Если вообще смогут сделать гильзу из такой меди. Так что надо будет искать чистую медь, такие руды иногда встречаются, или заниматься очисткой меди, а это не просто. Так что триста гильз помножить на двадцать-тридцать циклов даст десять тысяч выстрелов — это самый минимум, лучше бы больше гильз, посмотрю.

Черный порох в то время уже начал появляться, да и селитру можно самому сделать. Но его энергоемкость меньше пироксилинового в разы. Даже если делать полную гильзу — будет джоулей триста. Буду делать два типа патронов — на черном порохе — "пистолетные", на бездымном — "винтовочные". Возьму три банки по полтора килограмма Сунара-35 — это десять тысяч выстрелов. И две маленьких банки (по 250 г) Сунара — 410 для самых мощных винтовочных.

Капсюль — самое трудное в создании, но и самое легкое в весе. Для этого патрона нужен боксер SP или SR, 0,215 грамм. Мне уже и двадцать тысяч штук — кажется недостаточно. Возьму тридцать тысяч — это 7 кг, причем, без кассет — насыпью в зиплоки по пятьсот штук, потом в пластиковые пищевые контейнеры с винтовой крышкой по три тысячи штук. Хорошо, что эти капсюля в России уже выпускаются, по полтора рубля взял, импортные в несколько раз дороже. Взял половину пистолетных, половину винтовочных (КВБ-223), они большее давление держат, металл толще, но и удар курка должен быть сильнее. Еще взял капсюли Жевело тысячу штук — девятьсот грамм, тяжелые. Такими темпами моя заначка на обновление машины скоро кончится, придется машину продавать. Боеприпасы я распланировал.

Вернулся к винтовке, а она то "пистолет", обрезы идут с пистолетными рукоятками. Купил новый приклад для Иж-18, собрал — вот она, смешная винтовка — приклад нормальный, а ствол — 250 мм. Теперь прицельные приспособления, Выточил из латуни мушку и целик, и припаял мягким припоем. Серебром паять не стал, опыта мало, и боялся перегреть ствол. Основания мушки и целика сделал широкие, припой взял ПОС-25, у него температура плавления 26 °C, чтоб не отпаялось при интенсивной стрельбе. Мушку сделал с запасом по высоте, взял инструменты и поехал пристреливать.

Сначала пристрелял влево-вправо, несколько раз перепаивал целик. Потом по дальности, стачивая мушку. Получилось — первый ноль — метров тридцать, второй ноль — метров семьдесят, на сотню низит сантиметров десять, на сто пятьдесят — сантиметров сорок. На сотню в лист А4 собираю, или даже в А5, на сто пятьдесят — в ростовую — запросто. Нормально так!

Нужен еще хотя бы один оптический прицел, не сейчас, а на будущее. Сильно большая кратность не нужна, иллюзий насчет дальности прицельной стрельбы я не строю, четыре крата будет достаточно. При малой кратности и объектив большой не нужен, а это вес. Нужен небольшой, простой и прочный прицел. Может, когда-нибудь смогу его повторить. Купил прицел приличного брэнда, постоянник 4х32, кронщтейн к нему под ластохвост. Меньше трехсот грамм получилось.

Стал делать второй ствол, отлил, а бронзы не хватило, вышло сто пятьдесят миллиметров. Ну тоже неплохо, будет пистолет. Пришлось цевье укорачивать, так чтоб функционал не потерять. Хотя мне ствол снимать не придется, можно и наглухо закрепить. Опять — мушка, целик, пристрелка. Приклад только не ставил. Сшил кобуру из черной кожи.

Ну и не забыть инструмент для сборки патронов, пресс самый маленький из стационарных, алюминиевый — всего один килограмм, комплект матриц для патрона.357, плюс еще одна запасная матрица фулл-сайз, как самая нагруженная. Весы с гирьками, две пулелейки и всякая мелочевка.

Посмотрел я на бериллиевую бронзу, и пришла мне еще идея. В оружейном магазине продается пневматический револьвер под картриджи. Очень точная копия револьвера Смит-Вессон.357, только в барабан патроны не засунуть, и канал ствола — 4,5 мм. Да даже если патроны засунуть, он развалится от выстрела, так как сделан из сплава ЦАМ — цинк-алюминий-медь, который многие ошибочно называют силумином. Хотя силумин — серьезный алюминиевый сплав, из него льют блоки цилиндров и поршни двигателей. А ЦАМ — тоже литьевой сплав, с большей точностью литья, но хрупкий, из него льют карбюраторы и бензонасосы. Вот такая путаница. Я из этого револьвера стрелять тоже не собирался, я его купил как модель для литья ТАМ из бронзы, нагруженные детали: ствол, барабан, ударник, пружины — из бериллиевой бронзы, а раму и остальное — из оловянистой.

Барабан сразу рассверлил сверлом 9,7 мм, в размер. Разобрал револьвер, и подобрал копии всех пружин и винтиков, не меньше десяти комплектов, благо пружины легкие. Долго не мог найти пружину, которая внутри оси барабана, тонкая, около двух миллиметров. Потом осенило — пружина под кремнем в газовых одноразовых зажигалках, разломал одну — померил — точно. Даже запас по длине есть. Поехал к друзьям в автосервис, в курилке набрал десяток пустых зажигалок, разламывал не до конца, оставлял блок из колесика и кремня с пружинкой, пригодится. До отъезда насобирал таких еще штук тридцать.

Надо еще бериллия купить, позвонил на фирму, а они говорят, в наличии нет, будет тогда-то. Прикинул, это же впритык получается, опасно. Обзвонил другие — у всех на заказ, и по срокам не укладываюсь. Опа, я такой риск не учел, надо будет еще варианты поискать. А пока на четыре оставшиеся пистолета выточу стальные гладкоствольные стволы, там не сложно на современных станках.

Первый пункт подготовки груза — это семена картофеля. Главный риск — что семена будут не всхожие, или, вообще, паслен какой-нибудь. Поэтому поизучал в сети рынок, выбрал три наиболее авторитетные семеноводческие хозяйства и купил у них. Особое разнообразие сортов не устраивал, выбирал по двум направлениям — северные раннеспелые и урожайные для средней полосы. Заодно брал семена других культур, взял несколько сортов томата, семена моркови, капусты, льна — благо они мелкие. Взял немного подсолнечника и кукурузы, немного — потому что крупные. Задумался, а ведь внедрение подсолнечника, а, тем более, кукурузы может положительно повлиять на развитие южных стран, в первую очередь Турции. А ведь это наш постоянный геополитический соперник, в эту эпоху — извечный враг Руси. Ну да ладно, если что — уничтожу, семена в смысле, а не Турцию, Турцию сложнее.

Вспомнил, что касторовое масло — отличная смазка для машиностроения, нашел семена клещевины. Черный перец! Он же там очень дорогой, на вес золота буквально. Если не прорастет, можно продать так. Взял полкило, и еще семена острого перца. Взял еще сортовые семена пшеницы, если еще что вспомню нужного, возьму — семена очень эффективный груз для прогрессора. Пленку для парника еще, толстую, тридцать квадратов.

Если подходить системно, то мой груз можно разделить на следующие основные группы: груз для прогрессорства, бытовые вещи для меня, предметы для обеспечения безопасности, товары для обмена. Причем прогрессорский раздел тоже можно поделить на вещи, которые я смогу повторить, и на те, которые повторить не смогу. Причем вторых старался брать поменьше. Но нужны и те и эти.

Кроме семян в прогрессорскую часть вошли: книги, карты географические, стальные перья для письма, концентрат анилиновых чернил, измерительные инструменты и приборы (буду вводить метрическую систему хотя бы для своих), кое-что по электротехнике. Книги это отдельная боль, они тяжелые. В процессе подготовки у меня выработалась еще одна "жаба"- боязнь тяжелого. Все что входило в планы взвешивалось, сравнивалось с другими вариантами. Так что к книгам подошел очень придирчиво. Взял общетехнический справочник, все физические формулы там есть и математики много, справочник практикующего врача, учебник по биологии самый тонкий, справочник по неорганической химии и брошюру по основам органической. Распечатал и заламинировал цветную таблицу Менделева на А4, исключив элементы после висмута (83), не надо пока про тяжелые элементы, и так туда куча лантаноидов попала. По истории выписал все даты второй половины пятнадцатого века и распечатал. Взял еще томик сказок Пушкина.

Взял физическую карту мира, страшновато. Если будет утечка информации — это будет подобно атомной бомбе. Хотя в моем грузе эта бомба не единственная. Сделал еще карту — европейская часть России плюс по тысяче километров в каждую сторону света. Это уже безопаснее. Только названия городов убрал, и на одном экземпляре полдня наносил залежи полезных ископаемых, даже мелких, главное — чтоб не глубокое залегание. Второй экземпляр чистый, почти контурная карта. Конечно, на смартфон закачал целую библиотеку, но решил на нее не надеется, мало ли что произойдет с нежной электроникой.

Купил триста стальных перьев для письма чернилами, еле нашел. Потом на Алиэкспрессе нашел такие же, но покрытые нитридом титана — "золоченые", купил полсотни. Нашел концентрат анилиновых чернил, купил много черных, около двадцати литров в пересчете на готовые чернила. Взял еще по пакетику красных, зеленых, синих и фиолетовых. Желтых не было, взял тюбик желтой туши, тоже концентрат. Взял еще парочку качественных цанговых цельнометаллических карандашей с набором грифельных стержней, маркер перманентный.

Теперь бумага. Опять борьба с гравитационной жабой. Или инерционной, не знаю какая масса ограничивает искина. В принципе, бумага в пятнадцатом веке есть, но очень дорогая и в крупных городах. Так что на первое время взять надо. Взял по сотне листов А4 и А3 (на карты), два блокнота средний и большой — и уже вес приличный.

Метрическая система. Рулетка пять метров, полуметровая стальная линейка, штангенциркуль, микрометр, большой стальной транспортир с полуградусными делениями. Весы чашечные, они для пороха, но к ним гирька сто грамм. Купил наручные часы механические недорогие но приличного брэнда — пять штук, и трое часов электронных, без стрелок с солнечными батареями известной марки. Десяток компасов приличных. Ампервольтомметр стрелочный, ему батарейки нужны только для измерения сопротивления. Подумал, и взял еще электронный — он меряет еще емкость, индуктивность и температуру. Припаял проводки для внешнего питания. Еще амперметр с шунтами на десять, пятьдесят и двести ампер, вольтметр на десять вольт и к нему несколько делителей. Взял еще биметаллический термометры до 25 °C и до 60 °C, манометры на шесть и двадцать атмосфер.

Товары для торговли с аборигенами. Начал с классики — нет, не бусы — зеркала. Но они тоже тяжелые, стекло. Взял десять маленьких, с сигаретную пачку — и опять граммы считаю. А ведь бывают пластиковые! Нашел поликарбонатные — почти как настоящие — зато легкие. Выбрал размер 25 на 20 см — взял десяток. Набрал иголок швейных — средних, больших и "цыганских" — около тысячи штук, а вес — грамм триста, радует. Две катушки капроновых ниток — черных и белых, и катушку толстых, "сапожных" — это уже для себя. Рыболовных крючков набрал, крупных и очень крупных — грамм двести, а там сотни. И для себя катушку лески.

Что бы еще такого легкого и дорогого? Золото и серебро не предлагать, они у нас дороже, чем там. Рубины! Искусственные! Они же у нас копейки стоят, причем таких размеров, каких в природе не бывает. Залез на сайт Алиэкспресс. Да, не ограненные дешевые, а вот ограненные дороже не в разы, а на порядок, но терпимо. Интересный вариант — серебряный перстень с крупным рубином (8-10 карат) стоит 20–30 долларов. Сколько же их взять? Точнее — сколько их смогу продать? Рубин такого размера в той эпохе — уникален. Второй проданный в том же обществе рубин снизит цену в разы. Еще будут претензии от первого покупателя. Ну продам я один в Москве, второй в Литву, третий в Орду, четвертый ливонцам и все. Ну может еще в Европу кому. Заказал десяток перстней, три пары серег с крупными рубинами и один необработанный рубин. Выбирал не самый большой, а более правильной формой. Перстни выбирал простого дизайна и простой огранкой. Заказал еще простых серебряных колец десяток, оказалось не так дорого — по три-четыре доллара.

Медицина. Первое — антибиотики, долго искал по форумам антибиотик широкого действия в таблетках. На шприцы надежды мало — разовых не напасешся, а стеклянные тяжелые и бьются. Хотя возьму и тех и этих, и еще иголок старых, цельнометаллических. Но у препарата в таблетках есть недостатки, если пациент без сознания или пищеварительная система не работает — уже не применишь. Но это терпимо, антибиотики вводить не прям срочно надо. И по совету товарищей выбрал Цифран-СТ, проверив, что у меня нет на него аллергии. Купил сто упаковок таблеток и два флакона по 100 мл для инъекций. Большой запас брать, тоже смысла мало — срок годности выйдет.

Далее собрал малый хирургический набор, кроме стандартного состава скальпели туда многоразовые, игл хирургических много разных, с ушком. Шовную нить рассасывающуюся синтетику и полиамидной много. Шприцы стеклянные три штуки и разовых двадцать. Нашел еще расширитель-извлекатель, вроде подходит стрелы извлекать. Кипятильник для всего этого (коробка из нержавейки). Увесисто вышло.

Для дезинфекции взял литр дезина — двадцатипроцентный концентрат хлоргексидина. Из него можно развести четыреста литров обычного хлоргексидина. Взял кучу бинтов, благо они легкие. Купил пять капельниц ("систем"), они из ПВХ, мне такое не повторить, и еще взял толстых игл цельнометаллических, может что придумаю. И один флакон физраствора на поллитра — опять тяжесть. Пять пар неопреновых перчаток. Медицина вроде все.

Теперь вещи для себя — одежда и кухня. Обуться решил в яловые офицерские сапоги, несмотря на их вес. Портянки взял две пары летних и пару зимних. Ботинки мне там не сошьют, с носками тоже проблема, надо привыкать к сапогам-портянкам. Каждый день одеваю на час, привыкаю. Штаны взял "тактические" с грузовыми карманами, только черного цвета. Нашел трусы из натурального шелка, купил пять штук темных однотонных. Рубашки тоже коричневые, без рисунка, две — х/б, одна шелковая. На зиму комплект термобелья из синтетики. Перчатки из прочной кожи две пары. Спальный мешок серого цвета весом восемьсот грамм, два вкладыша х/б.

Кухня пошла. Купил титановые: ложек-вилок три комплекта, котелки два и три литра, фляга один литр, кружка. Все очень легкое, не то что нержа. Из нержавейки докупил несколько кружек, и индийское ведро на десять литров из тонкой нержавейки всего семьсот грамм весом. Купил самогонный аппарат — упрощенную ректификационную колонку из нержавейки, и сделал крепления к крышке ведра, на крышку приклеил уплотнительную резинку. Вообще-то это надо к медицине отнести. Набрал пустых пластиковых бутылок из-под питьевой воды разных размеров. Некоторые полные, если будет лишний вес — вылью. Зажигалки Зиппо пять штук, к ним кремни — сто штук и один бутылек бензина, нашел и не фирменных кремней — триста штук купил. Двести грамм соли Экстра, но это больше для физрастворов, в медицину. Собственно еда — аварийный морской пищевой концентрат "якорь" — пятьсот грамм, восемь плиток, на трое суток.

Инструменты. Топор лесорубный, небольшой около килограмма, лопата титановая, без черенка весит триста грамм, если будет перегруз — черенок выброшу. Мультитул Лезерман Сурдж — четыреста грамм, нож Мора, полотно лучковой пилы, полотна по металлу хорошие "фирменные" — двадцать штук. Напильники трехгранные — два разных, надфили алмазные — пять, ножницы, буравчики по дереву десять и двадцать миллиметров.

Дальше интрумент больше для прогрессорства: метчики и лерки от М4 до М20, вышло по весу огого, но надо. Много сверл и разверток. Дрель ручная но с ключевым патроном, набор токарных резцов номер 10 на сменных твердосплавных пластинках, и таких пластинок еще тридцать штук, расточные резцы из быстрореза для внутренних резьб. Набрал еще пружин всяких, в основном, цилиндрических пружин на сжатие, небольших диаметров, для оружия подходят. Десяток подшипников небольших, а то тяжелые. Шурупов крупных оцинкованных под ключ и под филипс, разной длинны от сорока до ста двадцати миллиметров, полкило где-то. Шестеренка капроновая с крупными зубьями, небольшая, ничего не весит, пригодится. Рулон скотча хозяйственного, серого, duct tape который, самый универсальный крепеж. Есть у меня еще токарный патрон, новый, польский, сто мм, с тремя зависимыми кулачками и комплектом обратных кулачков, самое то. Но весит три четыреста! Посмотрел я на него, и поставил на видную полку — будет место — возьму.

Вернулся к электричеству, самое тяжелое из планируемого — электрогенератор. Появились такие вентильные электродвигатели с магнитами из редкоземельных металлов. Для работы они требуют драйвер, но я не собирался использовать его как электродвигатель, а при подачи на него вращения, он превращался в трехфазный генератор без всякого драйвера, а с выпрямителем — в генератор постоянного тока. У него два основных недостатка — требуются высокие обороты (самый низкооборотистый я нашел на двадцать тысяч оборотов) и невозможно регулировать током возбуждения, по причине отсутствия такового, возбуждение у него от постоянных магнитов. Регулировать можно либо оборотами, либо балластом. Зато у него очень высокая удельная мощность — двухкиловатник размером с полстакана и весом чуть больше двухсот грамм. Высокие обороты натолкнули на идею привода, в автосервисе мы используем пневмоинструмент, так там шлифмашинки имеют подобные обороты. Выбрал машинку побольше и помедленней, соединил, собрал стенд с нагрузкой, и стал давать давление воздуха. На двадцати тысячах генератор давал около сорока вольт и пятидесяти ампер. Для выпрямления нужны диоды, в магазине самые мощные нашел на восемьдесят ампер, купил с запасом тридцать штук. Измерительные приборы есть, теперь электроника.

Купил небольшой но качественный вседиапазонный радиоприемник на батарейках, от длинных волн до УКВ. Из компонентов решил взять полупроводники, повторить я их вряд ли когда-нибудь смогу, а как вспомогательный ресурс очень пригодятся, взял две сотни транзисторов нескольких типов и сотню диодов, десяток мощных светодиодов, небольшой набор резисторов и десяток разных электролитических конденсаторов. Все это очень легкое. Вспомнил про лампочки, нашел фирму, которая торгует тонкой вольфрамовой проволокой. Проволока оказалась очень компактной — небольшая катушка — а в ней пятьсот метров проволоки сто микрометров. Взял еще катушку пятьдесят микрометров и моток толстой — пятьсот микрометров.

Стоп, а почему светодиодов только десяток, это же наилучший источник света, повторить я его не смогу, но отказаться от использования не в силах. К тому же они очень легкие, если брать самый распространенный одноватник без радиатора, то сотня весит меньше тридцати грамм. А радиаторы сделаю из меди, если меди не будет, то не будет и электричества. Купил на Али тысячу белых по восемь рублей, и по сотне красных, зеленых, синих и желтых.

Подошел к вопросу защиты своего тела от колюще-режущих инструментов. Купил на оружейном форуме титановые пластинки от броников на пробу по одной, толщиной 1,2 мм, 2 мм, 4 мм. Других не нашел. Нашел в Воронеже тусовку лучников, поговорил, тоже заинтересовались. Выбрали самый мощный лук, они между собой долго спорили у кого длиннее. Стали пробовать, а наконечники боевые у них не бронебойные, довольно широкие. Вообще пробить не могут. Сделал бронебойные, в виде четырехгранного штыка, длинной тридцать мм из разных сортов стали. Вблизи в самую тонкую пластинку входит на два — три сантиметра, в двухмиллиметровую входит самый кончик, причем, если сталь твердая, кончик отламывается, если мягкая — гнется. В толстой пластине только вмятины. Стреляли с тридцати метров — средняя пластина не пробивается. Пошел домой думать.

Пластины в четыре мм хороши, но вес! Решил остановиться на двух миллиметрах. Обмерил себя и стал проектировать броник. Стрелы осколков не дают, в отличии от пуль, противоосколочную защиту можно не делать, да и кевлар против стрел не очень. Чехол можно сшить просто из кордуры, даже не очень толстой. Накупил пластин сколько надо, начал шить, сшивал, правда, в соседнем ателье, а кроил сам. С виду получается черная куртка с короткими рукавами, застежка не по центру, а на правом боку, под каждую пластину отдельный карман, получается сложная конструкция, так как еще должно быть перекрытие пластин. С внутренней стороны тонкие вертикальные карманы с шагом три сантиметра, в них просунул резиновые трубки — амортизационно-вентиляционный слой. Еще наплечники, в средневековье все норовят чем-нибудь сверху ударить, по голове или по плечу. Пластины для наплечников пришлось в кузне гнуть. Заодно согнули и один наручь на левое предплечье, такой полуцилиндр от локтя до запястья, скрытого ношения получился. В бою инстинктивно левой рукой прикрываешься, может поможет.

Это основной броник получился, к нему еще "юбка" из такой же кордуры с титановыми пластинами. На прочном ремне, и цепляется крючками за основной броник. Пришлось подумать, а как я в этой "юбке" на коне буду. Получились складки спереди и сзади.

Для защиты головы нашел титан от шлема Рысь-Т без чехла и забрала. Толщина три миллиметра — очень хорошо! Внутри подвеса не было — вставил туда легкий велосипедный шлем из вспененного пластика, подрезав по месту, и чтоб на мне хорошо сидел. Вставка получилась плотная, не выпадает, и прорези есть, хоть немного вентиляции. Снаружи чехол делать не стал, загрунтовал и покрасил в радикально-черный цвет. Ремешок еще. Взвесил все — шлем — 2.5 кг, броник — почти семь, еще юбка 2,8 и наручь четыреста грамм. Почти тринадцать килограмм — ого. А я думал про четыре мм, все бы удвоилось.

Одел это все на себя, тяжеловато но терпимо. Посмотрел в зеркало — напоминает римского легионера в черных тонах. Решил, для тренировки буду броник (7 кг) носить. Сначала по часу, потом постоянно. Привыкать надо.

Смотрю, у меня еще есть резерв по весу несколько килограммов. Нашел в продаже на форуме еще сотню гильз 357 Mag, однострел. Купил, зарядил патроны. Токарный патрон взял. Триста листов бумаги А4. Еще немного "пустого веса" осталось. Думаю.

Нашел секцию фехтования, в основном рапиристы, но есть тренер-саблист. Начал у него заниматься персонально платно, понял, что ни за четыре месяца, ни за год из меня фехтовальщика не сделать. Выбрали с ним пару ударов и несколько блоков, и попробовали загнать их в мои рефлексы, не знаю что получиться.

Вот так за подготовкой, тренировками, изучением и закупками прошло почти все время. Уже давно продал машину, езжу на автобусе или такси если срочно или с грузом.

Звоню продавцам бериллия, поступление товара все задерживается. Купил в последние дни перед стартом. Зато кроме килограмма чистого бериллия купил килограмм интересной лигатуры — пятьдесят пять процентов бериллия, сорок пять процентов меди. Красивый такой слиток, твердый. Когда его взвешивали на электронных весах, у меня появилась идея.

Для внедрения метрической системы, из весов у меня самая большая гирька — сто грамм. Брать пятьсот грамм или килограмм — меня жаба душит, которая вторая. Нашел в Воронеже лабораторию с очень точными весами, угостил пивом лаборанта, и взвесил все массивные цельные металлические предметы в своем грузе, и записал значения. Слиток лигатуры — 986,327 грамм, лерка М16 — 135,817 грамм и тд. Получил кучу возможностей контроля меры веса.

До старта осталось несколько дней, отливать бронзовые стволы некогда, двух хватит, там отолью.

Сто килограмм — это тяжело, разбил груз на три части и перевез две наименее ценные заранее и спрятал в кустах.

Настал день старта. Пришел, поговорил с искином, робот-белка показала где копать. На глубине сантиметров двадцать — звякнуло. Стал расчищать — квадрат метра полтора. Поверхность сделана из металлических плиток разного размера, некоторые плитки вроде как из черного стекла. Одна плитка приподнялась, и робот-белка юркнула туда, плитка закрылась.

Я притащил сумки, расставил, рюкзак за спину, винтовку на плечо, смартфон на громкую связь. Встал в центре плиты, придерживаю ручки сумок. Искин спрашивает:

— Готов?

— Готов!

— Сейчас вес проверю. — раздалось короткое "ж-ж-ж". Искин:

— Лишний вес около шестисот грамм.

Я вылили воду из поллитровки, оставил только флягу. Открутил черенок лопаты и отбросил его.

— А сейчас? — "ж-ж-ж"

— Вес в пределах нормы. Приготовиться. Я тебя высажу невысоко над землей, приготовься к падению. — я свел ноги в коленях и слегка присел. Раздалось "жжжжжж", свет моргнул, плита и яма под ногами исчезла и я упал на траву и перекатился набок.

Глава 3

Осмотрелся, вроде такой же лес, но незнакомый. Ни одной тропинки, а в наше время тут все исхожено. Достал смартфон, а батарейка-то садится, ничего не ловит, выключил совсем, в пакетик и в рюкзак. Достал топорик, отметил зарубками на деревьях место своего появления. Теперь надо спрятать сумку со "стратегическим резервом". Из сухой но прочной ветки вырубил черенок для лопаты и зафиксировал саморезом. Нашел приметное дерево — крупное, но раздвоенное почти у земли. Отсчитал от дерева на юг двадцать шагов и закопал сумку сантиметров на семьдесят. Притащил большую засохшую упавшую ветку и накрыл вскопанное место. Затем на дереве с западной стороны крупно вырубил надпись "Юг 20 ш". Слово "юг" здесь не используют, говорят "полдень".

Пока копал, почти всю воду выпил. Пора к речке идти, тут на запад километров пять — речка Усманка. С собой взял походный комплект, ценные вещи, спальник, штуцер, два "пистолета", сотню патронов. Остальное в сумках повесил на невысокое дерево, сумки серые, через листву незаметно. Достал компас и пошел на запад, делая зарубки каждые сто шагов. Сделал десять зарубок и убрал топорик. Иду по лесу, видно, что лес "дремучий", много упавших старых деревьев. В нашем лесопарке такое редкость. И никаких следов человека, ни одной тропинки, только птички поют. Часа через полтора вышел на берег маленькой речки. Вроде Усманка, течет куда надо, карте пока соответствуем. Надеюсь, что все идет по плану.

А солнце то к вечеру, надо ночлег готовить. Выбрал место, набрал хворосту, разжег костер, зачерпнул воды, поставил котелок в костер. Вода чистая, фильтровать не стал, кипячения достаточно. Последнюю воду из фляги допил когда речку увидел. А есть захотелось, я ж сегодня только завтракал. Попробую рыбу поймать, правда, из меня рыбак так себе. Отрезал лески, взял крючок средний, грузила нет, вместо поплавка кусок высохшей, полусгнившей ветки. Червей копать не охота, поймал кузнечика — насадил, закинул. Тишина. Десять минут тишины. Про мою удочку ни одна рыба не знает, рекламы, наверное, не хватает.

Ладно, займемся другими делами, вон котелок вскипел, отставить в сторону. Раз рыба меня игнорирует, съем кусочек рациона, давно хотел попробовать. "Аварийный морской рацион "Якорь". Такая пачка на полкило, раскрыл там восемь квадратных серых плиток. "По одной плитке каждые девять часов". Попробовал — почти не сладкое печенье и несладкая халва. Так и умял, запивая теплой водой из кружки. Чувствуется — калорийная вещь. Кипяченую воду перелил во флягу и поставил кипятится еще. Надо заполнить и флягу и пластиковую бутылку.

Интересно, солнце почти на севере, а еще не село — точно июнь или начало июля. Пора спать, часов десять вечера местного времени, наверное. Разложил спальник, вдруг подскочил от резкого всплеска, кинулся к винтовке, потом дошло, что рыба клюнула. Вытащил рыбу, килограмма два, в сумерках не пойму — судак что ли? И что делать, я уже сытый, спать хочу. Поставил в костер котелок с водой, стал чистить. Прокипятил пять минут и повесил котелок на ветку — завтра доварю. Залез в спальник, накрыл лицо рубашкой от комаров. Жарковато. Вот так прошёл мой первый день в пятнадцатом веке. А это точно пятнадцатый век? Пока прямых доказательств нет, как нет и доказательств, что я в двадцать первом веке. Так и уснул.

Утром подскочил — уже светло, по часам, с учетом приблизительной поправки — часов шесть-семь. Разжег костер, поставил довариваться уху. Немного размялся и стал собираться. Очередным пунктом плана у меня был поиск какого-нибудь поселения. Но вопрос подтверждения того, что я в пятнадцатом веке меня продолжает мучить. Если пройти от места моей высадки на восток километров пять, то в наше время там проходит железная дорога. Вот пойду и проверю. Правда отсюда это километров десять.

Выхлебал вкусную, но несоленую уху, съел половину рыбы, половину оставил в котелке на обед. Упаковался и в путь.

Пройдя полчаса, вдруг вспомнил что не пробовал стрелять уже здесь, а вдруг патроны испортились с переходом. Увидел крупную березу, на бересте хоть след найду. Отсчитал тридцать метров — глянул — далековато, встал на двадцать. Лег на травку, подложил под винтовку рюкзак, прицелился в приметное пятно. Выстрел, небольшая отдача. Сразу перезарядился, гильзу в рюкзак. Подошел к березе — сантиметров на десять ушло выше и немного левее. Нормально. Глянул сзади — не пробило, всё-таки береза мощная, сантиметров тридцать. Не испортились патроны! Повеселев, пошёл дальше.

Промежуточная цель — найти место высадки, так что иду по компасу. Когда начал волноваться, что промахнулся — встретил первую зарубку. Стал считать зарубки — насчитал четыре и вышел на знакомое место. Глянул — сумки на дереве висят. Понял, что зарубки делал неправильно, мог запросто промахнуться. Пошел на юг по компасу, и почти на каждом дереве делал зарубку с двух сторон, и каждые пятьдесят метров зарубку в виде стрелки. И так триста метров. Потом повторил на север. Уф, находился. Съел кусочек рыбы, запил водой. Лег на траву, ноги закинул на поваленное дерево, под голову рюкзак. Полежал минут десять. Вдруг сейчас война, а я уставший. Пошел ровно на восток, повторяя схему зарубок.

Иду уже второй час после привала, никакой железной дороги, никакой просеки, полянки только встречаются. Так что я либо не в том времени, либо не в том месте. В тайге где-нибудь. Но время то точно другое! У меня там был октябрь, а здесь лето, причем начало. Так что вероятность пятнадцатого века повышается.

Вдруг я увидел тропу. Не тропа, выбитая до голой земли, а полоса с мелкой и редкой травой. Но по ней явно ходят иногда, причем давно. Присмотрелся, местами видны следы, засохшие в грязи, видимо, в сильный дождь тут прошли люди и лошади. Тропа довольно широкая, прям дорога, плавно петляет между деревьев. Направление — с северо-востока на юго-запад. Если двигаться прямо на юго-запад то пройду чуть левее Воронежа, но это далеко, до Воронежской стрелки больше тридцати километров. Пока стоял и думал куда идти, вдруг услышал голоса. Аж присел от неожиданности. Вернее слышно один голос, но он с кем-то разговаривает, причём покрикивая. Идут слева, с северо-востока. Я присел у дерева, выглядываю, присматриваюсь. Из-за деревьев, метрах в ста, показались всадники. Два всадника, лошадь без седока, и человек пешком. Всадники в меховых шапках в такую жару. А у пешехода руки связаны и верёвка тянется ко второму всаднику. Всадник периодически оборачивается и кричит на пешехода, угрожает плеткой. "Опасность " мелькнуло в голове, я огляделся — стою за деревом у дороги, под деревом только трава по колено, а соседнее дерево — метров пять от дороги, и под ним небольшой но густой куст. Я сполз за деревом на землю и пополз к тому дереву с кустом, в траве по колено, в одной руке винтовка, в другой рюкзак. Вроде не заметили, далеко еще. Жарко стало, еще броник на мне. А шлем! Достал из рюкзака шлем, надел, застегнул.

Проверяюсь — взвел курки на винтовке и пистолете, второй пистолет в рюкзаке. Пяток патронов в левом кармане, пяток в правом. Рюкзак отпихнул в кусты. Выглянул из-за дерева — до всадников метров сорок, вижу монголоидные лица, особенно у первого, черные усы, почти без бород. Говорят на незнакомом языке. "Вот тебе татары, как ты хотел, освобождай Русь" сказал в голове с иронией внутренний голос. Решил — стреляю, сразу перезаряжаюсь, и опять из винтовки, а пистолет — резерв. Только в кого первого? Первый выстрел не спеша, более точный, по идее в дальнего надо, а вот ближний всадник более опасный, в кожаной жилетке, солидный, а второй оборванец и суетливый. Без кольчуг оба, надеюсь. До меня доехало — верёвка пленника привязана к седлу второго, значит он быстро никуда не ускачет, значит сначала первого.

Прижимаясь к дереву, плавно приподнимаюсь над кустиком, целюсь в первого. В грудь или в голову? В грудь, потом добью, так надежней. Вдруг пленник падает, второй останавливается и разражается тирадой ругательств. Первый оборачивается и что-то говорит второму. Но поворачивается он через правое плечо, в мою сторону. Вдруг он смолкает и его взгляд возвращается ко мне. Он смотрит прямо мне в глаза. "Увидел!" Ба-бах! Я успел заметить как первый дернулся. Попал! Я спрятался за дерево и быстро перезарядил, секунды три, наверное. Опять выглянул. Первый навалился на шею коня но не упал, его конь левым боком ломится в кусты. Второй всадник что-то верещит и крутит головой по сторонам, конь под ним дергается, но его придерживает всадник и упавший пленник за веревку. Выцеливаю в грудь — выстрел. Татарин дергается и заваливается влево, от меня. Я опять перезаряжаюсь но не прячусь, а не свожу глаз с поля боя. Подхожу ближе, второй лежит на земле и дергается, подхожу к первому, его конь успокоился, сам он тихо стонет, увидев меня близко (метра три) он дернулся, видимо, хотел что-то сделать, но не удержался, и стал сползать вправо, ко мне. Упал, но повод не выпускает, конь стоит, опустив голову к хозяину. У татарина на губах появилась кровь, легкие пробиты. Сам умрет — подумал я. Подошел ко второму — тот уже не дергается, большая лужа крови. Куда же я попал? Дырка в центре груди выше сердца. Наверное, в артерию попал.

Посматривая на первого, я подошёл к пленнику, тот завидев мое внимание затараторил. Первые секунды мне показалось, что он говорит на чешском. Был я в Праге, с друзьями "на пиво" ездили. То есть, некоторые слова вроде русские, другие совсем непонятные, третьи — можно догадаться. Вслушался — нет, по-русски говорит, только уж говор такой непонятный. Постепенно стал понимать почти полностью, хорошо он текст по кругу повторял, для непонятливых как я.

— Боярин! Не убивай! Таторва мя полонили! Холоп я, Вторуш, Терентия холоп. Не губи душу православную!

Вдруг у меня вырвалось:

— Какой ты православный ежели Вторуш?!

— Не! Не! Феодором крещен я! Вот те крест! И крестик у меня под рубахой, деревянный — татары не позарились.

— Вот что Федя, успокойся. Я тебя убивать не буду, я тебя совсем наоборот — спас. Давай руки развяжу. — и ножом надрезал намотанные веревки, потом размотал до конца. Федя тихо застонал, растирая затекшие запястья.

— Ну ты как, совсем плох?

— Ноги болят, второй день за ними бегу, и хлебца бы, а то они еды не дают, пока до стана не дойдут, только из ручьев пил.

— Полежи, отдохни, сейчас покормлю, все хорошо будет!

Пошел попинал татар — никто не шевельнулся. Привязал коней к веткам, чтоб не разбежались. Обшарил татар, подавляя брезгливость, надо привыкать. То, что я убил двух людей, пока никак на моей морали не отразилось, может еще не осознал.

Были обнаружены: сабля, копье, три ножа, два лука (один сложный, солидный, второй — палка с веревкой), с полсотни стрел, топорик на длинной ручке, круглый щит — это из оружия. В сумках на лошадях — кожаные фляги, мешочки с твердыми лепешками и твердым сушеным мясом, кошель с шестью кривыми стертыми серебренными монетами и какое-то барахло. В дерюжных мешках на третьей лошади было: мясо сырое, мешочек с зерном — пшено что ли — мешочек с мукой и куча железок — топор без топорища, гвозди-костыли, какие то полоски и т д.

Найденную еду разложил перед Федей.

— Кушай, Федя, кушай.

— Благодарствую, дай Бог тебе здравия, боярин!

Ну вот, думаю, самозванство само начинается, рискну поддержать, только бы пока никакому князю не попасться. Пока Федя ел, я разбирался с трофеями. Когда он доел, присел на землю рядом с ним.

— Ну расскажи, что у вас тут случилось.

— Расскажу все, но изволь мне узнать имя твое, чтоб с вежеством говорить.

— Отчего же, Андрей Васильевич… ну Андрей сын Василия в смысле.

Федя подскочил, поклонился.

— Благодарствую, боярин Андрей сын Василия за спасение и доброту.

— Ну — ну, сиди Федя.

Федя сел и стал рассказывать, что двадцать два года ему, что жил он в деревеньки за Рясским полем (это Ряжск что ли?), лес там густой, дикие татары не суются, а ордынцы давно не появлялись, расчищали поля в лесу, но полей тех мало, а князь рязанский еще тягла добавил. И сосед их, Терентий, придумал уйти на полдень, место знал тут хорошее. Дочка у него замуж вышла, он жену Феклу с дочкой оставил, у Феклы брат в войске князя неподалече.

Терентий жилье распродал, корову отдал отцу Вторуши-Федора, а Федор в оплату в холопы к Терентию на три года, и еще Терентий будет отдавать каждый год по десять пудов ржи после урожая. И вот они втроем, по зиме еще, Терентий, Федор и сын Терентия Ивашка, с лошадью, санями и тремя козами пришли на "хорошее место". Поле, окруженное лесом. Срубили избу, по весне вспахали и посеяли. Все хорошо было, рожь на новой земле росла изо всех сил. Но на днях их нашли дикие татары, лес был недостаточно густой.

— Это точно дикие, не ордынцы? — кивнул я на трупы.

— Точно, вон видишь какая голытьба, особенно этот худой. И ордынские татары войском ходят, хотя бы десяток, порядок у них.

Вот нашли их татары, а Терентий принялся защищаться, в полон не захотел. Убили его. А Федору дали по голове и связали.

— Что же ты Федя защищаться не стал?

— Так убьют же.

— А в полон? На галерах сгинешь.

— Так то потом. И вот ты же меня спас.

Да уж.

— Постой! А Ивашка?

— Он там заховался, его у избы не было, когда татары подскочили. Так в лесу и сидит. Ну сейчас уже в избе, татары избу жечь не стали. Только хлеба там нет, козы все здесь, кивнул он на мешки, и железо все выгребли, даже с лопат кромки.

— Какие кромки?

— Эти. Федя взял из кучи полосу железа, сложенного вдоль. — На лопату набивается, чтоб копать шибче.

— Так у вас лопаты деревянные?

— Ну не костяные же.

— Так, поехали Ивашку выручать!

Федя замялся — мне бы обувки какой — намекнул он поглядывая на трупы татар.

— Все, что на татарах — твое. Хотел добавить — если не побрезгуешь — но не стал.

Федя бегом заковылял к трупам.

— Только оттащи их в кусты — добавил.

Вернулся Федя в "новых" сапога и штанах

— Ну пограбил татар?

Федя смущённо улыбнулся

— Возвернулось зло нехристям. Андрей, а ты свои стрелы вынул уже? А лук твой где? Это татарина лук, я точно помню.

— Вот мой самострел.

— А я думал дубинка чудная, деревянная, ручка медная, шип железный посередке. Еще на ремне.

— Вот отсюда стрелка малая вылетает и дырявит. Подробнее в дороге расскажу. Ты мне лучше скажи, вот Терентия нет, ты чей холоп теперь?

— Вроде ничей, но их семье должен Фекле и Ивашке, полкоровы где-то — сообразил он.

— Ты воевать чем умеешь?

— На кулачках могу, а смертным боем — не, не учен. Ивашко и то больше учен, его дядька учил, вой княжеский.

— Ну раз ничей холоп, иди ко мне служить. Долг твой полкоровы выплачу, и оплату вдвое от Терентьевой, серебро у меня есть — показал я на ладони татарские монеты.

— Пойду. А что делать?

— А что скажу то и делать. Воевать ты не можешь пока, а если научишься, то боевому холопу еще больше оплата.

— Давай боярин Андрей сын Василия, холоп я твой по такому ряду.

— Ну вот и хорошо. Слушай приказ, Федор, собираемся в поход на терентьевский хутор Ивашку спасать. Обиходь лошадей, вещи собираем.

— Тут еще такое дело, ты говорил тебя татары в стан вели. — Показал я рукой на юго-запад вдоль дороги.

— Да, хотели до ночи успеть но не успевали, вот меня и подгоняли.

— Получается верст тридцать?

— Три десятка? Ну может.

На стрелке получается.

— Вот что, Федя идем за Ивашкой, потом идем искать стан татарский, там еще полон наверняка. Освободим наших. А нет, так просто татар побьем. — ух какой я — подумалось.

— Их там много Федь?

— Вряд ли их там сотня, чтоб они по двое ходили. Да и эти пришли в однуконь. Ордынцы всегда с заводными ходят. Тати они татарские.

— Давай с собой лишнего не брать, остальное припрячем в лесу, все равно мимо возвращаться. Мясо придется с собой брать, испортится.

— Они его на хуторе подкоптили, но соли нет, портиться будет.

— Собираемся

Едем шагом.

— Сколько до хутора?

— По дороге десяток и пять верст.

— Пятнадцать?

— Ага. И еще нашим лесом верст семь.

— До ночи не успеем?

— Нет.

На ночлег встали как свернули с дороги, у ручья. Накипятил воды, залил фляги, поставил варится пшено. Козьи ноги развесили повыше над костром, а одну обжаривал на огне, и обжаренное срезал слоями, получалась шаверма — вкусно но пресно без соли. Потом поели распаренное пшено, Федя вырезал себе подобие деревянной ложки, и восхищался "серебряной " посудой. Я объяснил, что это титан — легче и тверже. Вроде убедил.

Утром встал с болями в ногах — полдня на коне с непривычки. Потихоньку размялся. Позавтракали холодной едой, попили воды и в путь. Тут уже тропу не видно, только Федя знает как ехать. Часа через три говорит — вон хутор.

— Я с татарскими конями в лесу постою, а ты иди Ивашку зови. Расскажи ему все, как успокоится, меня зовите. Вот дай ему нож татарский сразу, для уверенности.

Ивашка оказался крепким тринадцатилетним пацаном. Но таким взрослым. Похоронил отца, деревянной лопатой копал. Варил себе кашу из цельной ржи и грибов. Даже не голодный.

— Боярин Андрей, а ты правда тех татар побил?

— Правда, в кустах у дороги валяются.

— А ты меня возьмёшь с собой татар воевать?

— А что ты умеешь?

— Меня дядя Фока всему учил. Взрослый лук я пока не дотягиваю, а из самострела точней иных воев могу.

— Самострел говоришь. А про огненный бой слыхал?

— У князя рязанского есть кулеврина, туда зелье сыплют потом жгут потом грохот страшенный и дробом аж стенку избы ломает!

— А вот у меня кулеврина.

— Такая маленькая! Та с лопату длинной и три пуда весит.

— Я с нее тех татар и стрелил.

Вообщем пошёл курс молодого бойца, сначала тщательно объяснил принцип открытого прицела мушка- целик, рисовал на земле линию прицеливания и траекторию пули, поправки по высоте на дальность, конструкцию патрона, пощелкали курком. Объяснил стоимость патронов, что они дороже чем вес серебра и их никто не продает, но мне для своих воев не жалко. Прониклись. Потом потратил пять патронов на практическую стрельбу, все пять Ивашка попал, причем пятый — в полено на двадцати метрах. А Федя при стрельбе закрывает глаза, буду учить потом, когда с патронами будет полегче. Будет пока охранением в ближнем бою.

Стал я думать, у меня с собой винтовка с бронзовым нарезным стволом 250 мм, из которой стреляем второй день, пистолет с бронзовым нарезным стволом 150 мм, и пистолет со стальным гладким стволом 120 мм. Замки у всех одинаковые от ИЖ-18, только там приклад, а там пистолетная рукоятка. Надо сделать нарезному пистолету приклад, и будет у Ивашки маленькая винтовка. Когда я им это объявил, у Ивашки загорелись глаза и он чуть не запрыгал на месте, да и Федя радовался за друга. Выбрал просушенное полено твердого дерева, нацарапал контур и дал Феде топор. Ивашку, чтоб под топор не лез, послал работать по хозяйству, обед готовить одежду татарскую отстирать.

К вечеру приклад врезали, стрелять в сумерках запретил, поужинали и спать легли. Ивашка все шлифовал приклад ножом и камнем. Думаю, к утру блестеть будет без всякого лака. Так и уснул в обнимку со своей полувинтовкой. А что, были же полусабли, а у нас будет полувинтовка. Это, наверное, у меня полувинтовка, а у Ивашки четвертьвинтовка. Так и уснул.

Утром, после завтрака, стали пристреливать Ивашкину винтовку, у стенки избы выстроили колотые поленья, сколами к себе, чтоб дырки заметней. Ивашка стрелял лежа с упора, а я подходил и показывал, куда целился и куда попал, чтоб он запомнил. Стреляли на 15 и на 30 метров. Еще шесть патронов долой. Я вставал рядом с мишенью, чтоб он на глаз эти дальности определял. Хотя на этих дальностях траектория очень настильная, поправки минимальные, по ростовой фигуре на пятьдесят метров можно без поправок стрелять, куда-нибудь попадёшь.

Объяснил ему ценность стрелянной гильзы, самая дорогая часть патрона, можно повторно использовать, вытащил, и сразу в карман. Понятие "карман" оказалось незнакомо. Пришлось показывать и шить. Иголок у меня полно, ниток из тряпья надергали, оттуда же и карманы накроили. Пришили на ванькину рубаху два кармана. Сказал, что ничего лишнего туда не класть, только патроны и гильзы, а то, в случае боя может помешать.

Почистил оружие: сначала замочил золы, получился слабый раствор щелока, потом кусочек тряпки (татарского халата) с раствором прогнал вишером через ствол, потом сухой тряпкой. Слегка смазал, масла мало — экономлю.

Назначил выезд на завтра. С собой еще возьмём три овчинных тулупа, на земле спать, и полпуда ржи. Из муки напекли кучу тонких пресных лепешек, они зачерствели но не портятся. Ноги, после седла, уже почти прошли, но завтра опять в седло, эх.

Ивашка грустно посмотрел на поле ржи.

— Тятя говорил, что здесь вырастет десять десятков пудов жита, как же теперь.

— Не грусти, Вань, татар побьем, вернёшься. Только тебе одному не справится, надо еще людей.

— Тут почти две десятины, два косца не поспеют, хорошо бы четыре, рожь она такая, прозевал — и с земли ладошками собирать будешь.

— Придумаем что-нибудь.

Утром, быстро позавтракав, тронулись в путь. Среди дня, у ручья на часок остановились, дали отдохнуть коням, сами перекусили и набрали воды. И к вечеру были на месте недавнего боя, показали Ивашке убитых татар, загрузили железо и оружие, и пошли по компасу точно на запад. Я объяснил, что у меня там ещё тайник. Стало смеркаться, нашли грязноватый ручей, коням пойдет, а сами из фляг попьем. Встали на ночлег. Сварили пшенку с мясом и легли спать. Рассказал про ночное охранение, сказал, что сегодня пока не надо, а ближе к татарам будем дежурить.

Утром опять холодный завтрак и в дорогу по компасу. Объяснил про зарубки, и через час Ивашка заметил первую. Нашел стрелку, и скоро мы были на месте. Содержимое сумок привело моих спутников в восторг. Сначала увидели ведро из нержавейки, титановые лопату и котелок, потом пистолеты без прикладов, патроны, незнакомый инструмент. Но я не показал им "драгоценности", сотни игл, крючков и перьев, семена. Около часа осматривали, потом раскладывали во вьюки. Получилось, что кони перегружены, пойдем в поводу. Разве что один может в седле. Так и менялись, один верхом — двое пешком. Решил пойти сразу на юг, срезать километров 15–20.

Идем уже несколько часов, должны уже из леса выйти, а лес все не кончается. Уперлись в речку, наверное, опять Усманка. Идем вдоль реки на юго-восток, а нам надо на юго-запад, переправляться надо. Нашли брод, разделись, чтоб одежду не мочить, переправились, заодно и искупались. Дело к вечеру, решил ночевать здесь. Сказал сильно не шуметь, и в караул по очереди. Феде выдали гладкоствольный пистолет с одним патроном. Рукоятку поставили бывшую ивашкину. У огнестрела в карауле двойная функция — и оружие, и подача сигнала. Потренировал Федю вхолостую навскидку вблизи стрелять. Если метра три-четыре должен попасть. С собой на пост он еще взял и копье и топорик. Варим опять пшенку с мясом, но мясо последнее.

Ивашка спрашивает:

— Ты говорил, патроны можно делать, но чего-то не хватает.

— Сейчас не хватает самого простого — свинца.

— Свинец знаю, у медника в Рязани есть. А в нашей деревни только кузнец, у кузнеца свинца нет.

— Далеко Рязань. А еще огненное зелье — порох будет нужен.

— Зелье только у князя есть, наверное.

Пошел проверил, как Федя караулит, постращал рассказами про сон на посту. Когда Ивашка поел, послал его Федю сменить. Рассчитал караулы так, чтоб самому в "собачью вахту" стоять. Пытался объяснить своим воинам про время и часы, потом махнул рукой — как спать захотите — меняйтесь, и лег спать. Разбудил Ивашка среди ночи — часа три, нормально. Умылся и заступил в караул. Костер не жгли, темень почти полная, только кусочек луны светит. Так что надеяться только на слух. В тишине птицы ночные ухают, да кони храпят. В принципе, кони сторожевых собак частично заменяют.

Стало медленно светать. Часов в шесть разбудил бойцов и стали завтракать. Вышли пораньше, до стрелки, по моим расчетам, километров 15–20, но там аккуратно надо идти, татары близко. Из леса вышли на большой луг, впервые здесь увидел такое открытое пространство, все леса и леса. Перешли луг и вошли в густой лес, вдруг Федя:

— Дымом пахнет.

А я не чую. Остановились. И Ивашка:

— Ага, дым. Но не пожар. Костер жгут.

Тут и я учуял. Но до стрелки еще километров десять!

— Так, тут остаетесь, я на разведку.

И пошел налегке. Крадусь, крадусь, уже километра два, запах дыма уже сильный, впереди шумы и голоса. Подкрался, вижу из кустов: шатры стоят — пять штук, люди ходят, лодки на берегу, одна здоровая, метров двадцать. Татары ходят. Вдалеке конь заржал. На костре большой котел, что-то варится. К костру подошла русая баба в сером сарафане, набрала что-то из котла в чашку, и понесла в шатер.

Татары или не татары? А лодки? Берег странный, сначала думал река, метров пятнадцать шириной, но эта река слева, прямо тут обрывается, как будто это залив, а вправо уходит далеко — не видно. Наверно в реку Воронеж впадает, откуда эти лодки взялись. Сижу, дальше наблюдаю, баба вышла из шатра, помыла в реке чашки, опять набрала еды, тут же на корточки присела у костра, быстро поела, опять пошла мыть. Тут к ней подошел татарин, схватил ее одной рукой за шею сзади и потрепал, что-то приговаривая. Так треплют собак или лошадей. "Пленница! И прислуживает им!" Точно, это те татары. Сколько же их? Татары входили и выходили из шатров, стало оживлённо. Штук десять насчитал, скорее больше. Еще одна баба или девка вышла из одного шатра и вошла в другой. У ироды!

Татарин привел двух лошадей на поводу, двое других не спеша расселись на конях и шагом удалились в южном направлении. Присмотревшись я увидел натоптанную тропу, которая огибает слева залив, проходит прям передо мной, и уходит по лесу на север. Я сменил место наблюдения, чтобы, если кто поскачет на север, меня не заметил.

С юга подъехали два татарина, но вроде, другие, спешились и вошли в шатер, из шатра выскочила баба, набрала еды в чашки и забежала в шатер. "Смену кормить". Часовые? Почему на конях? Или татары всегда на конях? Да и далековато. Полчаса прошло, туда-сюда шагом километра два, а если не шагом то еще дальше. Непонятно.

Вспомнил про своих, волнуются, наверное, пошел обратно. Еле нашел, по храпу коней только. Рассказал все, Ивашка вскинулся — пошли татар бить! Осадил его, их там десять, а то и пятнадцать, мы их даже винтовками не успеем перестрелять, у нас не пулемет!

— Пулемет?

— Потом расскажу.

— Надо все тщательно разведать и спланировать. А сначала лагерь обустроить, идем туда, ищем ручей.

Метров через триста нашли маленький чистый ручей. Распрягли лошадей, сели перекусили, костер жечь нельзя, так что лепешки и сушеное мясо. Пошли с Федей на разведку, Ивашке приказал стеречь лошадей, чтоб не сильно обижался.

Второй день наблюдаем за татарами, выяснили, что их то ли шестнадцать то ли семнадцать, протока впадает в реку Воронеж метров через пятьсот, метров двести на юг от шатров большая поляна или луг, там кони пасутся. Но вот как победить татар без потерь я никак не придумаю. Начать их расстреливать через протоку — так оббегут за минуту, мы даже вдвоем половины не перестреляем. Так, а если взять маленькую лодку, большую мы с места не сдвинем, выплыть на середину протоки и начать стрелять. А они нас из луков. А щит у нас только один, и тот не серьёзный- плетёный, и кожей обтянут. С такого расстояния стрела навылет пробьёт. А если лечь на дно лодки. Стрелять из винтовки можно лежа, а из лука — нет. Но борта низкие, и стоя на берегу, они заметно выше нас будут, постреляют. Щитов бы побольше. Вот бы всю лодку толстой фанерой огородить, не пробьют луки, получился бы стрелостойкий броненосец. Эх мечты. Что бы реального придумать.

Костер жечь нельзя, питаемся ржаными сухими лепешками и сушёным "деревянным" мясом. Вечером открыл одну плитку " морского рациона", поделил на три части, угостил своих.

— Это пряник? — Ивашка спросил.

— Специальный походный пряник.

— Вкусно!

После такой "диеты" и мне вкусно. И кончилась у меня кипяченая вода, обеззаразил сырую таблеткой, тоже невосполнимый ресурс.

Третий день шел, а я ничего не мог придумать. Вдруг, после обеда прискакал дозорный и кричит что-то. Вышел главарь и остальные подтянулись. Дозорный что-то коротко рассказал, и главарь начал выступать, тыкать пальцем в некоторых татар, выговаривать им. "Планерка у директора — вы все бездельники!" — подумалось мне. Вдруг все задвигалось, татары стали вооружаться, седлать лошадей. Быстро все расселись, и поехали не спеша. На север по тропинке, первый раз такое. Тринадцать уехало, четверо осталось. Оставшиеся не суетились, двое зашли в шатер, один сидел у очага, один прохаживался. Вот он момент! Только пусть всадники подальше отъедут, чтобы выстрелов не слышали. Как раз успею за своими.

Чуть не бегом прибежал, рассказал — у Ивашки глаза горят, да и Федя молодцом. Собрался — в рюкзак минимальное походное, вода, аптечка, патроны. У нас четыре ствола. Остальное спрятали. Седлали коней, но одумался — кони выдадут, пойдем пешком. Подошли, решил нападать с юга, прижать к протоке, чтоб не разбежались. У нас с Ивашкой по винтовке и пистолету, у Феди щит и копьё. Подкрадываемся на четвереньках, смотрим бревно лежит, метров двадцать до шатров, за ним залегли. Плохо, что выходы шатров с другой стороны. Один татарин так и сидит у костра, больше никого не видно. Ждем, может кто выйдет. Стало страшно, остальные вернуться, а мы тут лежим. Вдруг один вышел из шатра и подошел к костру, разговаривают. Я шепчу Ивашке — стреляй в грудь стоящему и сразу перезаряжайся. Сам прицелился в сидящего и жду выстрела.

— Стрелять?

— Да!!!

Бах, бах. Который стоял — упал на колени и скрючился. Сидящий завалился на бок. Перезарядился. Смотрю — Ивашка не двигается, смотрит в ступоре. Я его толкаю — перезаряжайся — шиплю.

— Я его убил.

— Да не убил, ранил. Перезаряжайся, а то нас убьют. — он зашевелился, стал заряжать. Тут третий татарин с саблей появился, не добежав до костра, остановился — крутит головой. Я в него стрельнул, он упал на задницу и опять подскочил. Держится за живот, но с саблей в руке на нас смотрит, тут из-за шатра четвертый в нас стрельнул, стрела звякнула мне по шлему, но удара я не почувствовал. Лучник отшагнул за шатер, но видно — стрелу накладывает. Я перезарядился и в него сквозь шатер — бах. А тот третий — с саблей — на нас побежал. " Аааа! Надо было брать калашников!" — мелькнуло в мозгу, а вслух ору — Ванька! Стреляй! Перезаряжаться не успеваю, хватаю пистолет, навожу — Ивашка стрельнул, и я сразу. Татарин упал лицом вниз прямо перед нами. Судорожно перезаряжаю винтовку и пистолет, Ивашка то же. Лучника не видно. Жив? Нет? Будем считать живым и опасным. Лежать тоже глупо, один у костра ворочается.

— Вань, зарядился? Увидишь татарина — стреляй! В меня не попади!

Я встал, и по дуге справа стал обходить лежащего татарина, целясь в шатры. Подкрался, выглянул за линию шатров — никого. Где же искать этого лучника. Один у костра стонет-рычит, в шатре баба скулит. Как эти шатры "зачищать"? Гранат нет. Стою, думаю. Из третьего шатра вылез лучник но уже с саблей, левая рука плетью висит. Медленно идет ко мне, скалится. Я прицелился ниже центра груди, он что-то понял, лицом переменился. Я выстрелил и сразу выхватил пистолет. Но татарин сразу рухнул. Я подошел к нему, потрогал ногой, вроде мертв. Осторожно вернулся к своим, говорю — Федя вставай! Он встал со щитом без копья. Ох мы и воины!

— Копье возьми. Подойди. Ткни этого.

Он прикоснулся копьем.

— Сильнее! Воткни!

— Так это. .

— Втыкай!

Федя воткнул — татарин дернулся, Федя скривился.

— Во! Подбодрил я. — Пошли.

Подошли к костру — Теперь этого! — показал я на "сидящего". Федя ткнул уверенней, труп не дернулся.

— Теперь туда — показал я на лучника. Федя подошел — лучник — "ноль эмоций". Что с раненным делать? Я пригляделся: правая рука пробита, грудь в крови, левой рукой грудь зажимает, шипит что-то. Да что я его, лечить буду что-ли!

— Федя! Этого тоже.

Федя подошел, потоптался и резко ткнул. Татарин затих.

Я перезарядил винтовку и кричу

— Кто в шатрах, выходите!

А у самого мысль — а если их пятеро было? Но выходят бабы, вторая совсем молодая — поскуливает.

— Все, успокойтесь! Татар мы побили, вас освободили, теперь все хорошо будет.

Прошелся, заглянул осторожно в шатры — никого.

— Ивашка иди к нам! Смотрю, а Федя что-то уже рассказывает девкам, а сам стоит — витязь-победитель. На меня вдруг сонливость накатила, я сел на землю и зевнул. Адреналин кончился — догадался я. Ивашка подошел. Я ему:

— А ты сегодня молодец, точно стрелял. Только что? Задумался вдруг?

— Задумался. Только я все. Больше так не буду. Ты не думай!

Федя подошел:

— Девки бают тут еще полон — мужики в порубе.

— Где! — подскочил я.

Оказалось не поруб, зиндан, просто яма. И сидели там шестеро. Вытащили, благодарят нас, кланяются. Федя с Ивашкой объясняют им кто здесь кто. Я стою в сторонке, весь из себя боярин. В сторонке, потому как разит от них как от сортира. Обращаюсь:

— Мужи добрые, свободные вы теперь! Вы как поесть с начала или помыться? Мужики замялись, старший сообразил:

— С голоду не умерли, помоемся сперва — и быстренько в протоку прям в одежде, остальные за ним. Я у старшей девки спрашиваю:

— Как звать тебя? И что у нас с едой?

— Ратмира. Вон каша к ужину преет, почти готово, мясо еще настрогать.

— Ну давай, вперед.

— Федя! Принеси хворост, здесь костер разожги посильней, мужики сушиться будут.

Подошел к купальщикам, они уже пораздевались — себя и одежду песком трут. Говорю:

— Вон у костра золы полно, натритесь, как щелоком.

Мужики натерлись, стали как черти, или как негры. Смотрят друг на друга — улыбаются. Второй костер разгорелся, мужики вылезли, портки отжали, сушат над костром аж пар валит. Потом поели ячменной каши с вяленой кониной.

Рассказали историю. Старший — Аким, десятник охраны купца, шли на струге, показал он на большую лодку, вверх по Ворон-реке, встали на ночлег, и под утро татары напали, дозор заснул, наверное. Кого вырезали, кого стрелами, а кому по голове дали — тут в порубе. Было шестнадцать — осталось пятеро.

— Вас же шестеро.

— А это рыбак, его одного поймали, вон его лодка.

Вдруг Ратмира голос подала:

— Если татары возвернутся, куда бечь будем?

Не успел я испугаться, Аким ответил:

— Раньше утра не возвернутся.

— ?

— Они за стругом пошли, как за нами тогда. На полночь поскакали? Значит супротив течения струг до вечера верст десять пройдет, на ночлег встанут. Татары подождут, как крепко уснут — нападут, потом полон, потом обратно. Не, к обеду только.

— Так надо их догнать, спасти тех кто на струге, наши же православные.

— Так их там дюжина!

— Тринадцать. Смотри, мы с Иваном четверых постреляли, а у нас ни царапины. Вань, расскажи.

Ваня рассказал. И про кулеврины-винтовки, и какой он меткий, и какие дорогие патроны. Мужики рты раскрыли буквально, поглядывая на трупы, сваленные у бревна.

— Ну-ка, Аким, расскажи кто чем из вас воевать силен.

— Ну я то всем могу, Савва лучник, а Твердислав и Судислав — пешцы — щит-копье, а Пров он гребцом нанялся, бою не учен.

— А я луком могу, только мой лук слабже татарского был, но пяток раз в полную силу стрельну — подал голос Велислав-рыбак.

— Так вот, мужи добрые, предлагаю вам в мое войско пойти, оплата кому сколько — вон Аким расскажет. Вооружу пока татарскими трофеями, а со временем, буду вооружать такими винтовками-огнестрелами, тогда мы самым сильным войском станем — начал я предвыборную кампанию — я знаю как их делать, только для этого много всего надо, и кузня, и домна, и медник, и зелье, целый город мастеров нужен. Вы пока думайте, а мы… Федя! Ивашка! Выносите из шатров все ценное, трофеи посмотрим.

Первым же принесли сундук со сломанным замком, там, сразу кошель с серебром, прикинул — килограмма полтора, Аким подтвердил — семь новгородских гривен точно будет, старых, которые теперь — рубель. Мужики приободрились — будущая зарплата наглядно. Дальше — богато украшенный кинжал, немного украшений, потом связки мехов, посуда, два лука, стрелы, три сабли, копье, щит круглый, много ножей — штук пятнадцать.

— Это мы везли, на шкурки меняли — сказал Аким — но теперь это все твое, да. "Что с бою взято, то…"

— Ну так, что думаете про службу?

— Я согласен, ты боярин удачливый, хитростей столько. От тебя отказаться, это только если дурак или трус. Да и вои мои тоже хотят — те закивали.

Я встал и они подскочили.

— Беру вас к себе на службу в войско, в бою опосля меня назначаю старшим Акима. Федя! Ты теперь подчиняешься Акиму. Тебя, вон учить и учить надо. Хотя, сегодня, ты вон скольких упокоил. Федя сначала нахмурился, но потом приосанился.

— И чтоб всем слушаться, за ослушание наказание строго! У нас тут война, всё-таки. — Аким серьёзно закивал.

— А ты, Велислав, как?

— Да я войском не привык, больше в одиночку. Но куда я сейчас, татары кругом. Давай и меня считай.

— Так, воины. Надо за татарами идти, чтоб они не успели побить тех, кто на струге. Успеем, Аким?

— Ежели татары ждать будут, чтоб крепко уснули, то пешком успеем, ежели сразу нападут — то не успеем.

— У нас тут три коня есть в кустах, Федя! Возьми Прова, приведите лошадей, железки и вещи не берите, только оружие. Так, вооружаемся, сколько у нас лучников? Три? Там как раз третий лук есть.

— Мне бы еще сабельку.

— Да конечно, Аким! Выбирай лучшую. Кроме тебя и некому, я сам винтовкой лучше — промолчал, что саблей вообще никак. Аким глянул с легким подозрением, но промолчал и пошел вооружаться.

— А как же мы! Ежели татары другой дорогой вернутся! — Ратмира влезла. Даа, не подумал.

— Берем лодку маленькую, грузим туда девок и все ценное, влезет?

— Влезет! В мою лодку шестерых садить можно — сказал Велислав.

— Гоним лодку за поворот, и там в кусты, сидите тихо, мы вернемся вас найдем, покричим.

— А татары подумают что мы все на лодке вниз по реке ушли — сообразил Аким.

Минут через двадцать, наконец-то то выступили. Больше двух часов форы дали татарам. Нас девять, при трех конях, поочередно едем верхом, остальные быстрым шагом, за стремя держаться. Я больше верхом, боярин, все-таки. А Федя смотрю — пешком шпарит как конь, это его татары так натренировали?

Часа через полтора такого марш-броска почуяли дым, сбавили темп, смеркаться стало. Вдруг услышали шум, крики. Неужели опоздали! Привязали коней и осторожно вперед, за деревьями костер виден.

Такой пляжик, метров пятнадцать в ширину, потом обрывчик, ступенька, меньше метра. Под обрывчиком горят два костра, метров тридцать между ними. А на воде, носом на песке струг, почти такой же. По пляжу раскиданы тела, много, с десяток. Вдали кони крутятся, но все люди вокруг струга — под носом, на песке, пригнувшись, толпа татар с круглыми щитами, а на корме струга толпа с прямоугольными щитами — наши, наверное, московиты или рязанцы. Мы пошли потихоньку обходить справа, как раз нас не видно за кострами и ступенькой. А там не одни кони крутятся, всадник гарцует, главарь банды что ли, покрикивает. Подкрались почти к обрыву — лежим. А ситуация у них патовая, татары ни взять их без потерь не могут, ни отступить. Видимо, давно уже так стоят.

Я своим шепчу:

— Я сейчас вправо отползу и стрельну главаря, вы тогда сразу по татарам бейте. Если из татар кто побежит, Аким и Савва, бейте по бегущим, мы с Ивашкой лучше по неподвижным стреляем. Ивашка, стреляешь из винтовки, пистолет в запасе — если на нас побегут — тогда. Ну, приготовились.

Я прополз метров пять, до гарцующего всадника еще метров тридцать. Прицелился, жду, когда он притормозит. Вот! Бах! И сразу выстрел Ивашки. Всадник рванул от нас на север. Перезаряжаюсь и по татарам. До них метров пятнадцать и костры освещают, а нам костры не видны из-за обрывчика. А они сидят под стругом и не двигаются, только когда третий сполз на песок, двое побежали на нас, но один пробежал метров пять, другой на три шага больше и упали на песок. Потом двое побежали на юг вдоль воды, но тоже упали. Потом мне бац по груди, будто ногой врезали, я аж повалился назад-вбок. Оказывается я с колена стрелял. Заметил как стрела отскочила от груди. На мне же титан! Уф живой. Смотрю — все татары лежат, ну кто-то раненный, стонет, все вроде.

Я встал, подошел к своим.

— Все вроде?

— Добить надо.

Успеем — кричу:

— Эй на струге! — чуть не крикнул — "Эй, на борту"

— Я боярин Белов, Андрей, сын Василия. Татар всех побили. Вы кто?

— Здесь купец Еремей Гусев, только рана у него, кричать не может.

— Мы выходим, вы нас не стрелите случаем.

— Не-не.

Я своим:

— Твердислав и Судислав! С щитами и копьями выходите потихоньку, добивайте татар. Стоп! Там могут наши раненные лежать! Внимательно смотрите — если татарин — добиваете, если наш живой — зовите меня. Федя! Подкинь хворосту в костры, подсветить надо. Аким, пошли к стругу. Стрелки, сидите, если что — стреляете. Прикрываете.

Подошли к стругу, "моряки" сначала был насторожены, но с Акимом разговорились, даже общих знакомых вспомнили, тоже рязанские.

— Что с вашим купцом?

— Ранен, две стрелы, плохо ему.

— Дайте гляну, может смогу помочь.

Провели к раненому — крепкий мужик в кольчуге, говорит тихо. Одна стрела в груди справа, но не глубоко, наконечник в кольчуге застрял, вторая в бедре, насквозь — крови много, но не в артерию, вроде. Поздоровались. Он мне:

— Благодарствую, боярин, за помощь. Прошу, людишек моих не обижай, я тут помру, а ты их отпусти, семье моей пусть отвезут серебро да рухлядь.

— Ты помирать собрался от такой раны?

— Дырка в ноге глубокая, такую не выжечь, огневица будет. И там я отмучаюсь.

— Так, лечить буду! Спасу тебя, Еремей. Факела несите, свет нужен!

Скинул рюкзак, там аптечка. Разрезал ножницами штанину, обкусил снизу наконечник стрелы мультитулом. Наконечник тонкий — бронебойный — это хорошо. Наложил веревочный жгут выше раны. Помыл руки водой, мыло где-то в багаже, протер еще кусочком бинта с хлоргексидином. Рана на внешней стороне бедра, кость не задета, и крови не так много, как сначала показалось. Но "тоннель" в мышце сантиметров пятнадцать длинной. Надо стрелу вынимать, промокнул хлоргексидином с двух сторон, предупредил что будет больно и чтоб держали. Купцу в зубы сунули деревянную ложку и я быстро вытянул древко стрелы. Вышло легко. Еремей застонал, но ничего, смотрит на меня. Из дырок потекла кровь, но несильно, или это жгут влияет? Как же такую рану очищать? Вспоминай, хирург по самоучителю. Что-то я опрометчиво за лечение взялся. Ладно хуже не будет, на антибиотики надеюсь. Вот только крупные сосуды повреждены или нет? Иссекать рану? Кровь не сильно бежит, не буду иссекать. Засунул кончик флакона хлоргексидина в рану и сильно сжал — с обратной стороны из раны полилось. И зашивать пока не буду. Прижал два тампона и туго забинтовал. Жгут пока оставил.

Теперь вторая стрела: уже вытащили — "там полвершка всего". Два сантиметра? Хорошо. Осторожно стянули кольчугу и поддоспешик, разрезал рубаху, купец кривится но терпит. Тут тоже повезло — наконечник, широкий ромбик, застрял в кольчуге и зашел не глубоко. Рана три сантиметра шириной, распахала правую грудную мышцу, на самом дне ребро видно, легкое не пробито. Какой заметил мусор — вытащил пинцетом, потом кусочек марли зажал пинцетом, полил хлоргексидином и протер рану внутри. Еремей застонал сквозь ложку. Решил немного зашить, достал иглу с нитью, опять смочил раствором и сделал посреди раны два шва, но так чтоб рана по краям не до конца стянулась, дренаж будет. Прилепил тампон лейкопластырем, вроде держит. Положил левую руку купца сверху на тампон — "держи пока".

— Еще раненные есть?

— На струге двое, на берег еще пошли, остальных смотреть.

А один-то уже не дышит, тоже стрела в бедре, но во внутренней стороне, артерия пробита — лужа крови. Это они щитами закрылись, а татары им по ногам стрелами.

Второй сидит на палубе, опершись на борт спиной, правое плечо в крови, зажимает левой рукой. Уложили, ложку, жгут, разрезал рубаху — рана от широкого наконечника, широкая и глубокая — половину трицепса разрубило. Чищу, промываю, немного зашиваю, забинтовываю. Снимаю жгут — повязка кровит, но не льется. Теперь снять жгут у купца — вроде крови особо не прибавилось. Теперь надо дать антибиотик. Оба нормальные, в сознании, выпьют таблетки. А то у меня инъекций мало. Дал обоим максимальную дозу, перестраховываюсь. Капельницу ставить не буду, не так много купец крови потерял, да и руки трясутся — в такой темноте в вену не попаду. Надо бы им хоть электролиты скомпенсировать.

— Что у вас на ужин было?

— Уха. Осталось еще.

— Дайте им по кружке теплого бульона, ну жидкого всмысле.

Огляделся, все на меня смотрят — цирк что ли. Аким за спиной, остальные мои через борт заглядывают. На меня навалилась сонливость — отходняк. Время за полночь где-то. Объявил:

— Охраняйте по очереди.

"День какой-то суматошный" — подумалось. И уснул прям на досках.

Утром проснулся, уже светло, люди ходят потихоньку, в котле что-то варят. Все тело побаливает — то ли отлежал, то ли перенапрягся. Мои пациенты не спят, даже разговаривают. "Никто не умер — радуйся хирург-любитель". Да, тяжко без медицинского образования. Зато практики будет — сколько хочешь, и никто не жалуется, все рады, что каленым железом не прижигают. Встал, все мне кланяются, не в пояс, но так, уважительно. Интересно за что, за то что убивал, или за то что лечил? Все-таки, наверное, что лечил, убивать тут многие мастера. Поговорил с ранеными, боль в ранах снижается, ухудшения нет, надо будет после раны осмотреть, дал им таблетки. Позвал Акима, он мне рассказал что было.

Купец Еремей Гусев с гребцами и охраной, всего двадцать два человека, шли на струге по реке, меняли у охотников шкурки на серебро и товары. Встали на ночлег, выставили дозор, ужин приготовили, поели. Только улеглись как татары наскочили, многих постреляли, но и караул отбивался. Потом, кто смог — забежал на борт, а некоторые там и спали. Татары спешились и спрятались под бортом. Мы, когда появились, эту ситуацию и застали. К этому моменту было убито трое татар и семеро людей купца, восьмой умер на судне. Среди семерых были еще живые, но тяжело раненные, ночью умерли. Татар убитых одиннадцать. Значит двое ушли. Одну татарскую лошадь стрелой убили, разделывают на мясо. Могилы начали копать, скоро похороним. Оружие собрали в кучу, потом поделим. Из восьми татар около лодки, мы убили семерых, гусевские — одного, по стрелам и дыркам от пуль определили.

— Надо лошадей татарских собрать, вон в лесу бродят, мы на своих конях, ага? — это Аким.

— Давай, только берегись, вдруг кто в лесу сидит.

Завтрак еще варится, пойду к купцу поговорить.

— Еремей, раны твои не особо страшные, поправишься ты. Огневицы недопустим, средство у меня есть от нее.

— Горошины эти?

— Да, их надо два раза в день пить, несколько дней.

— Пить?

— Ну глотать, запивая водой. Но мне надо за тобой присмотреть, дней пять-семь. Это если быстро заживать будет. А у меня там стан, у татар отбил. Там у меня еще люди есть, мне туда надо. А без моего присмотра тебе может хуже стать. Предлагаю — спустимся обратно вниз по реке, тут недалеко, верст десять или меньше, и поживем седмицу, полечим тебя.

— Давай, боярин, делай как знаешь. Коль жив останусь, молится за тебя всю жизнь буду.

— Ну ну, и жить будешь и ходить будешь.

Вспомнил про завтрак, сказали что готово. Позавтракали пшеном с кониной, ну хоть мясо свежее. Сижу, жду своих — Акима с бойцами. Пресс-секретарь Ивашка рассказывает, с моего разрешения, про винтовки. Я ночной бой вспоминаю.

— Вань, ты сколько по татарам успел стрельнуть?

— Три раза.

— Так, а я четыре, первый по главарю. А лучники наши?

— Ну десятка два стрел пустили.

— Понятно, ежиков устроили. А гильз стреляных у тебя сколько?

— Три.

— Молодец. И у меня три, одной не хватает. Помнишь, откуда я стрелял? Сбегай, поищи гильзу. — Ивашка умчался.

Приносит гильзу и стрелу. У стрелы кончик наконечника-ромбика согнут, причем заметно — сталь мягкая. Вспомнил, в меня же ночью попали. Снял броник, "юбку" я еще вечером снял, достал пластину — вмятина характерная, но дырки нет. Снял рубашку, на груди никаких следов, хотя помню, удар приличный был. Все на меня внимательно смотрят.

— Это латы такие… ну зерцало. — комментирую.

Раз разделся, пошел умылся по пояс. Обсох, оделся — свежее стало. Тут наша конница появилась. Целый караван лошадей и одна с грузом. Это труп главаря оказался. Дырка в левом боку, кольчуга пулей пробита, рана такая рваная немного. Это пуля куски кольчужных колец внутрь затащила. Как я и думал, кольчуга усиливает урон от пули с большой энергией.

А лошадей нашли девять, таким образом, ушел только один татарин с тремя лошадьми. Неприятно ощущать что тут партизан с луком в лесу, но кажется мне, что сейчас улепетывает он во все копыта.

Аким перекусил, и с Игнатом, десятником гусевским, стали трофеи разбирать. Сказали, что самое ценное — три кольчуги. Сделал широкий жест — предложил: пять лошадей нам, четыре им, две кольчуги нам, одну гусевским, остальное — поровну. Еремей и Игнат охотно согласились. Акиму предложил кольчугу главаря с зерцалами, он тут же ее надел, даже "дырочка в правом боку" его не смущала, всмысле в левом. Только кровь очистил.

Стали собираться. Решил: я с Ивашкой на струге, а моих семеро воинов на двенадцати лошадях — берегом. Феде дал пистолет, хоть сигнал подаст. Акиму сказал, как проверишь стан, отправь Федю с двумя лошадьми к устью протоки. Только одна лошадь на левом берегу протоки, другая на правом. А Федя чтоб вышел на самый берег, что бы мы протоку не пропустили.

Спихнули струг на воду, развернули веслами, немного разогнали, дальше пошли по течению, слегка подгребая веслами.

Струг по течению идет почти беззвучно, слегка волны плещутся. Лето, речка, корабль — красота! Круиз, почти. Да, на струге не то что верхом. Речка узкая, метров сорок, берега сплошь заросшие лесом. Воронежского водохранилища еще нет. А ведь по правому борту будущий Советский район города Воронежа, стрелка в широком понимании, область километров десять, сейчас плотно заросшая лесом. Если в центре этого массива разместить поселок, то татары не найдут, разве что по дыму. Но дозоры на берегах рек нужны. И на суше с севера, вдруг переправятся далеко, и зайдут по берегу. Только люди нужны, много, не меньше сотни. И мастера и войны. А чтоб нанять людей нужны деньги, а для этого надо продать активы — "бусы и зеркала", особенно, рубины. А хорошую цену дадут в крупном городе. Чем богаче город, тем лучше цена. До Москвы далековато. Что же делать.

Так, за размышлениями и созерцанием природы прошло полтора часа. Стал высматривать протоку по левому борту. Минут двадцать высматриваю — нету и нету. Неужели проскочили! А нет, вон Федя.

Стали поворачивать. Лавировали, лавировали да не вылавировали — наполовину вошли в протоку и слегка воткнулись в берег. Объяснил им про лошадей, привязали две веревки к носу струга, один гребец спрыгнул на правый берег протоки, привязали веревки к лошадям, стянули с берега струг и пошли потихоньку. Одна лошадь слева, одна справа — за нос тянут, на корме, двое веслами, как шестами, подруливают. Так и дошли потихоньку.

А в стане уже движение, девки кашеварят, Аким командует, нас встречает. Причалили струг рядом с первым, так же под углом, не развернуться здесь. Сошли на берег, Еремея на плетеных носилках вытащили, он себя неплохо чувствует. Лагерь обустраивается, все при деле. Воду берут из ручейка, он с востока в протоку впадает. Решил осмотреть раны пациентов. Вскипятил воду в котелке, закрыл крышкой. Еремея на носилках вынесли на солнечное место. Вода остыла до сорока градусов, отмочил ею повязки, и еще хлоргексидином обработал. Присмотрелся, а на выходном отверстии раны в бедре какой-то сгусток и торчит немного.

— Еремей держись, больно будет. Ложку надо?

— Давай так.

Протер пинцет хлоргексидином и вытащил из раны кусочек чего-то, в засохшей крови. Кровь побежала. Еще обработал и забинтовал. А рядом младшая девка, Евдокия, стоит смотрит.

— Видела? Завтра вместе перебинтовывать будем. Сможешь? — закивала.

Остальные раны нормальные, вроде заживают. Отеки еще сильные, но воспаления, вроде, не заметно. Отдал Евдокии кровяные бинты — отстирать осторожно, потом еще прокипятим.

Прошелся по лагерю, заглянул в шатры, что-то там внутри не очень, не буду я там спать. Позвал Акима и пошли осматривать теперь уже мой струг. Померил шагами, меньше двадцати метров — Аким объяснил, что это малый струг — восемь сажений (это 17 метров с копейками), большой струг в верховьях не развернется. Что может брать пятьсот пудов груза (ого — восемь тонн), но грузят меньше, а то против течения тяжело идти. Сколько же у него полное водоизмещение? Тонн пятнадцать, наверное. Короткая мачта — метра четыре, и снятый, вместе с реей, небольшой прямой парус. Весла тоже лежат на дне струга. Палуба только на баке и на юте, в середине только банки для гребцов. На корме рулевое весло. Конструкции обоих стругов одинаковые — да, говорит Аким, один мастер делал. Только мой струг постарее немного. Вдруг Аким спрашивает

— Боярин, а ты не литвин?

— Нее, русский я. С Ярославского княжества. А что чудной я и говор другой, так путешествовал много, в других странах нужное перенимал, умному учился.

К этому вопросу я уже подготовился, Ярославское княжество подальше отсюда, но уже несколько лет входит в Московское.

Позвали еще людей, перекинули парус через ахтерштаг, рея вдоль одного борта, к другому борту концы привязали. Получилось подобие палатки на корме. Вот здесь и буду спать. Сказал девкам помыть палубу на юте. Смотрю — мешки вытащили — зерно у татар нашли — шесть мешков овса, два мешка ячменя, полмешка пшена, три мешка ржи и муки с четверть мешка. Аким говорит что лошадок надо овсом подкормить, на одной траве трудно им. Подкорми, говорю, но экономно, надо бы на месяц растянуть.

Тут что-то мои Федя и Ивашка спорят. Подошел, один говорит, что чаша серебряная — и ее в казну надо, а другой — что не серебряная — и это посуда. Смотрю — небольшая чаша, темно-серая, помятая немного, ни надписей ни рисунков, взял — тяжелая. Свинец! Поковырял ножом — точно свинец. Ура! У меня еще пули будут! Сколько же веса в ней? С полкило где-то. Тут Евдокия влезла:

— Сотник татарский говорил, что это ромейская чаша для сладкого вина.

Для сладкого вина? Точно! В древнем Риме кислое вино кипятили в свинцовых сосудах, образовывались сладкие соли свинца, вот этим они травились.

— А ты не пила из нее?

— Нее, да и вина тут нет.

Так, надо пули отлить. В чем бы свинец расплавить? Взял кружку из нержавейки и пулелейку на 158 гран. Позвал Акима, Ивашку, Федю. Смял чашу обухом топора (антиквариат? Да тут кругом антиквариат!), засыпал толченым углем, чтоб восстановился свинец из оксида. Расселись у костра, постелил влажную тряпку на земле.

— Смотрите, ничего сложного, главное пулелейка.

Свинец расплавился, еще пулелейку прогрел осторожно. Пули выскакивают блестящие, будто серебряные, шипят на тряпке. Литник отрубается и обратно в тигель. Процесс увлекательный такой. Сорок три пули получилось, сорок четвертая не до конца заполнилась. Три моих бойца пули в руках крутят, пересыпают из ладони в ладонь по несколько штук, играются.

— А пули в патронах медные, а эти свинцовые — заметил Ивашка.

— Те тоже свинцовые, медью покрытые, эти тоже хорошо стреляют. Завтра еще патроны будем заряжать.

Тут и обед поспел, поели опять конины с кашей, мои мясом отъедаются, лошадку надо доедать, а то испортится. И не засолишь, соли мало, у татар нашли мешочек, килограмма полтора, только на еду. Подвесили две ноги коптится в стороне, на несколько дней сохранности хватит. Шкуру выскоблили, помыли и посыпали золой. Но кожа без соли так себе будет.

Феде поручил выстругать ручки для оставшихся двух пистолетов. Сам решил пополнить запаса хлоргексидина. Собрал перегонный аппарат из ведра, налил литра три и поставил греться. Тщательно отмыл котелок. Набрал горячей дистиллированной воды поллитра и сполоснул котелок и пустую литровую ПЭТ бутылку. Потом набрал литр и перелил в бутылку. Сразу в бутылку не рискнул, костер близко, надо экран делать. Отмерил стеклянным шприцем два с половиной кубика дезина. Потряс бутылкой и написал на этикетке маркером " хлоргексидин 0,05 % ". Красота. Один маленький бутылек уже пустой — заправил. Не удобно, воронку надо. Народ вокруг ходит, издалека посматривает на колдунство и шаманство. Хорошо хоть не знают, для чего еще можно использовать ректификационную колонку.

Вспомнил, что хотел посмотреть что за щиты у команды купца. Да, щиты крепкие, конструкция — "дверь сарая" из дубовых досок приличной толщины, и вес соответствующий. С такими не побегаешь, сразу видно — "корабельные" щиты. Осмотрел внимательно — следы от стрел есть, а пробитие только одно — стрела попала в край и расщепила доску.

Потом с Федей доделали рукоятки, теперь у нас весь комплект в строю — две винтовки и четыре пистолета, жаль только что пистолеты гладкоствольные. Завтра опробуем.

На ужин позвали, в дополнение к надоевшей каше с кониной, Ратмира ржаные пресные лепешки испекла. Вскипятили ведро воды, для заварки кинул туда листьев смородины и малины. Объяснил, что пить надо только кипяченую воду, болеть животом меньше будете. Никто не против, только "чай" пили немного остывшим, лето все-таки.

Дал раненым антибиотики, тот вояка, что в руку ранен, уже ходит во всю, пытается помогать всем. Сделал ему перевязь на шею из тряпок. У Еремея аппетит нормальный.

— Рана не дергает? — спрашиваю.

— Нет, болит только когда шевелишься.

— Ну хорошо.

Спланировали караул на ночь. В смене один часовой мой, один гусевский. Своим часовым выдал один переходящий пистолет с одним патроном, чтоб хоть сигнал подали. Предупредил, кто заснет на посту — получит розг. Или плетей, вообщем, что под руку попадется. Акиму наказал проверять ночью посты.

Пошел на струг укладываться. Окунулся в речке, расстелил спальник, залез во вкладыш в одних трусах, наконец-то как нормальный человек посплю, комары вот только немного мешают. Вдруг карабкается кто-то через нос струга — Ратмира, за ней Евдокия. Зыркают друг на друга, подошли, спрашивают, не надо ли чего, боярин. Вот они что удумали! Но как вспомню, что они сутки как из-под татар, то у меня как-то желание не подымается.

Спать идите!

— А можно мне на струге спать?

— И мне!

— Вон там на носу спите.

Хотя на юте на палубе места много, метра четыре он длинной, но нафиг-нафиг, на носу места тоже много, надо фасон держать. Притащили они по тулупу и улеглись, лежат тихо. Я тоже засыпать стал. День сегодня продуктивный такой, много что сделали — подумал, засыпая.

Утром рано встал, выспался. Размялся, поплавал, завтрак. Подумал, надо белье стирать уже, единственный кусок мыла на это тратить не хочу. Нашли два горшка глиняных, в очаге золы полно, сказал чтоб щелока сделали.

Не нравится мне, что мои ценнейшие запасы просто в сумках лежат. Стал изучать свой трофейный сундук — небольшой, сантиметров восемьдесят длинной, крепкий, доски дубовые, гвоздей много, дерево пропитано чем-то, на льняное масло похоже. На петлях навесной замок висит, одна петля вырвана, татары постарались, вся эта конструкция болтается. Но дерево особо не повреждено. А замок совсем простой — односувальдный, "секрет" только в фигурности замочной скважины и во внутренних неподвижных препятствиях ключу. Из мультитула расправил тонкую отвертку, и через щель, сдвинул язычок, дужка открылась. Теперь ничего не болтается, но как его закрывать? Смотрю, крышка сундука притворяется не плоско, а с четвертью, чтоб щелей не было. Если вкрутить шуруп в край стенки, то он попадет в четверть крышки и запрет сундук.

Просверлил ручной дрелью и тонким сверлом отверстие, закрутил шуруп — плотно, не болтается. Теперь сундук можно открыть только "крестовой" отверткой в моем мультитуле, который я ношу в кармашке "броника", или топором сломать. Вряд ли во всем мире есть еще одна отвертка со шлицем Филлипс или Позидрайв, которые в магазинах называют Ph и Pz. Не думал, что я мультитулом буду так активно пользоваться, он вроде, для городских "джунглей". А я и стрелу перекусывал, рукоятки пистолетам подгонял, теперь вот сундук. Взял с собой я одну из самых крупных моделей Лезермана — Сурдж. У него еще особенность — вместо пилы держатель, и туда вставляются стандартные пилки от электролобзика, а в комплекте еще алмазный надфиль с таким же креплением. Так я для него набрал еще пилок с разным зубом, и по металлу еще. Ими было удобно рукояти пистолетов подгонять.

Велел отнести сундук на струг, там сложил все самое ценное, много влезло, но сундук стал неподъемным. Вспомнил, что хотел зарядить патроны, повытаскивал инструменты и компоненты, прикрутил пресс к краю палубы юта и позвал Акима, Ивашку и Федю.

Показал им наглядно весь процесс: декапсуляция стреляных гильз, капсульные гнезда чистые, чистить не стал, поставил новые капсуля. Свинцовые пули перед установкой надо смазывать, чтоб меньше освинцовка ствола была и гильзы надо смазывать для обжатия в фулсайз матрицы. Нашел в шатрах огарок сальной свечи, для смазки гильз нормально, а для пуль жидковатая смазка. Прогнал гильзы через фулсайз. Пули смазал слегка, чтоб сало на порох не попала. Потом отмерял порох на весах, засыпал в гильзы. Собрали патроны использовав все стреляные гильзы, еще пули остались. Проверил — патроны в патронник нормально заходят. Мои бойцы под впечатлением процесса, да и мне нравится — точные действия, все четко работает, и результат значительный — готовые к стрельбе патроны. Даже помню высказывание в интернете — "Релодинг такой увлекательный процесс, что можно даже не стрелять". Сложил все обратно и пошли учить Акима стрелять.

Опять лекция про принципы прицеливания и баллистику. Начали с винтовки, стреляли по березе, лежа с упора, все дальше и дальше, нормально попадает. Попробовали стрелять из-за гусевского щита, стоящего на земле. Не удобно — стоя слишком низко — надо пригибаться, а с колена немного высоковато. Хорошо бы сделать в щите отверстие — бойницу, но щиты не мои, потом обсудим. Далее пистолет, сначала вхолостую — выхватывал, взводил курок и щелкал. Потом стрельнул с пяти метров — в березу попал, с десяти прицелился — мимо. Со второго раза попал, но даже на бересте видно что пуля боком пришла. Да, нарезные стволы нужны, но для этого медь нужна и горн кузнечный хотя бы. Что же, будем искать.

На сегодня стрельбы достаточно, смотрю весь лагерь стоит, смотрит невдалеке, близко подходить стесняются. Я специально рядом со станом стрелял, такая демонстрация силы, гусевские бойцы помнят, какие дырки от огнестрела. Одна пуля даже борт струга пробила, а там миллиметров шестьдесят. Пошли, зарядили патроны, теперь у меня опять полный боезапас и десяток пуль остался. Один пистолет выдал Акиму для постоянного ношения — "табельное оружие". Показал, как устроена моя кобура, выдал цыганскую иголку и кусок толстой нитки, среди трофеев нашли татарскую кожаную жилетку. Аким сел шить себе кобуру.

Пошел раненых проведать, чувствуют они себя хорошо. С Евдокией сделали перевязку, использовали вчерашние выстиранные и прокипяченные бинты, только тампоны на раны свежие.

— Слушай, Еремей, а куда стругом можно добраться отсюда, в Рязань или в Москву?

— Не, не добраться туда. Если по Ворон-реке подняться, то до Рязани еще верст три ста. А вот если по Дону подняться, потом малыми лодками, то волок будет в Упу, там Тула уже. А можешь в Оку, там и Рязань и Москва. А стругом нет, до волока не дойдешь.

— А в какие города попасть можно.

— Никакие. В верховьях Дона села есть, там струги делают, гребцы мои оттуда, струг я там оставляю, когда на Оку ухожу. — он погрустнел, вспомнив погибших.

— А что в селах есть? А то мне купить много что надо — железа, меди, свинца, огненного зелья. Людей нанять надо — кузнеца, медника.

— Ну кузнецы у нас есть, медник тоже. Железов всяких я тебе привезу. А вот зелья огненного где брать, у князя есть немного, но продаст ли он. Врядли. Ему купцы привозят, из далека.

— А ты сам далеко не ходишь?

— Собирался я все до Таны дойти, мехов скопил, там за меха много серебра дают. Да вот такие потери, видно не судьба, в этом году.

— А что тебе не хватает для похода в Тану?

— Охраны надо четыре или пять десятков, а то вот такие тати татарские озоруют. И карта нужна, потому как до Таны спустишься по течению, а обратно — в притоках заплутаешь.

Я задумался. Тана — это примерно наш Ростов-на-Дону. Сейчас это колония Генуэзской торговой республики. Там они почти все побережье Крыма освоили. Торговцы! Вот кому я могу хорошо продать рубины! И купить многое, из нужного мне, порох у них точно должен быть. Республика! Она хоть и аристократическая республика, но махрового феодализма там нет, и безродный купец с деньгами и небольшой охраной там приличный человек, никто его "нагибать" не будет. Надо только правила игры соблюдать — пошлины платить и т. д. Но там еще центр работорговли, ну надо в одиночку, без охраны не ходить, а то можно на галере с веслом оказаться. Крым! Тепло! Там можно рассаду картошки без парника вырастить! Все, мне надо в Крым, но сначала в Тану. Карту, говоришь, надо?

Пошел я, взял из своих вещей карту, лист А3, карандаш и книгу для подкладки. Нашел солнечное место, сел на бревнышко, положил лист на карту и прижал — немного проглядывает карта, стал обводить. Нарисовал весь Дон с притоками, не забывая, что водохранилищ нет, нарисовал Азовское море и кусок Крыма, кусок Волги, кусок Оки, Москву, Рязань, Тулу, Тану, Воспоро (Керчь). Обозначил масштаб, верста чуть больше километра. Стороны света подписал (полдень, полночь). Доехало, что писал я на русском языке двадцатого века, но ничего, догадается.

Пошел к Еремею.

— На, Еремей, дарю. Вот карта Дона. Смотри, понятно?

Купец впился в карту и глазами и пальцами. Водит пальцем по словам, пытается читать по слогам. Я произношу — он запоминает. Он поглядывает на меня немного недоверчиво.

— Карта точная, не сомневайся. Смотри, вот так расстояние измерять. Нашел где мы сейчас? Да, вот, на стрелке.

— Это же сколько до Таны?

— Почти полторы тысячи верст. Но если бросить бревно в реку, и оно по пути нигде не застрянет, то через три-четыре седмицы оно будет в Тане. А если еще грести, то быстрее.

— Ты предлагаешь в Тану идти? Воев у нас мало.

— Смотри, у тебя хорошие щиты, стрелы их, считай, не берут. Но мои винтовки такие щиты пробивают. Даже борт струга пробивают. Если на нас на реке нападут даже на струге, мы щитами закроемся и перестреляем, если часть гребцов убита, то струг сразу скорость теряет. На ночлег сходить на берег не будем, можно в стругах спать, места много. С берега нас обстрелять можно, только если здесь, после стрелки. Здесь Дон пятьдесят сажений, дострелить можно, а попасть, только если сотня стреляет. А дальше Дон будет сто сажений шириной, потом двести, не дострелить. В Тану придешь, причалим, пошлину заплатишь, с охраной на рынок пойдешь, никто тебя не тронет. А за сколько ты там меха продашь? Представил?

Оставил я купца в раздумьях, пусть дозревает. Тем более обедать зовут. Пообедали, потом Акиму помог кобуру доделать и подогнать. Надел, стоит такой в кольчуге, на поясе слева сабля, справа пистолет под патрон 357 Magnum. Ух, и это только начало, какие еще сочетания у меня впереди! Выдал еще Акиму зажигалку Зиппо, показал как пользоваться, что надо заправлять у меня иногда. Мне кажется, что Аким себя сотником почувствовал, а то и тысяцким.

Подошел к Еремею, а он мне сходу:

— Идем в Тану! Сколько лет мечтал! А тут ты, и все один к одному — и исцеляешь меня, и карту подарил, и оружие твое. Когда еще такой случай будет! Собираемся? Только лошадок бросать жалко, да куда их.

Опа, а это я не подумал. Не влезут? Так, лошадки мелкие, килограмм по пятьсот будут, итого шесть тонн. Даже в один струг влезут по весу. Но как представил как их затаскивать в струг, там высота борта от днища около метра. Даже если затащим, гребцам под копытами сидеть, бррр. Да еще в навозе. А если лошади испугаются, и к одному борту подбегут, струг не перевернется, но зачерпнет точно. Их еще выводить пасти надо будет.

— А продать их кому-нибудь?

— Вниз по Дону? Только в Тане. Не татарам же продавать.

— А сколько они стоят?

— У нас такие по пятьдесят-шестьдесят денег стоят. А в Тане дороже.

Да, прилично, деньга — это около грамма серебра. Жалко бросать. Что же делать? У нас два струга, почти одинаковых. А если катамаран сделать! Вот решение! По мосткам завести на платформу, настил из жердей, навоз проваливаться будет, сразу в реку. Только перила надо на платформе. Управлять катамараном немного труднее будет, но нам же вниз по течению. И сможем на ходу друг другу в гости ходить. Я объяснил идею купцу, он сначала хмурился, я ему горячо доказывал, на пальцах показывал. В какой-то момент он вдруг улыбнулся и согласился. Я догадываюсь, что он понял, что в таком случае я его не брошу. И я стал обдумывать постройку катамарана.

Глава 3

Сначала надо определится, какая нужна площадь для двенадцати лошадей, вроде самый минимум два квадрата, значит надо немного больше. А вот расстояние между стругами очень важный параметр, чем это расстояние больше, тем более толстые балки нужны. Для экономии веса платформу надо делать двухслойную — балки поперек через метр, а на них тонкие жерди. Если платформу делать восемь метров длинной, то ширина пролета будет четыре метра, нагрузка на балки от шести тонн лошадей приличная. А если до трех уменьшить? Уже легче, но меньше трех нельзя, лошади не развернутся. Назначаю платформу три на десять метров. Еще нужен "мостик" через мой струг, и сходни, лошадей заводить. Теперь как все это крепить, ни одного шурупа я на это тратить не собираюсь. Одних шкантов (деревянных штифтов) недостаточно, нужны еще веревки. Веревок мало. Есть суррогаты — еловые корни, еще сырую лошадиную шкуру на ремни нарежем, вроде получается.

Пошел к своим, объяснил задачу, распределил людей. Решили, сначала древесину всю подготовить. Вытащил из багажа полотно лучковой пилы, согнул лук из ветки, закрепил шурупами. Дал своим попробовать, они удивились легкости пиления и пошли бревна заготавливать. Ширина струга около трех с половиной метров, так что нужно было три бревна по десять метров, одно по семь с половиной, для мостика, и семь по три метра. И куча жердей. Дерево все сырое, конечно, только для шкантов нашли большую ветку дуба, сломанную в прошлом году. Других послал еловых корней добывать. До вечера все дерево заготовили, не забывая про охрану лагеря.

На утро, после завтрака велел разобрать шатры и прополоскать кошму в воде. Также прополоскали все тряпки трофейные. Развесили на деревьях сушится, кошму еле вытащили, такая стала тяжелая. Шкуры и кожи развесили над дымным костром, хоть такая дезинфекция. Погрузили в струги все вещи и бревна. Потом стали выводить струги из протоки в реку Воронеж задним ходом двумя лошадьми. Вывели, накинули бревна и стали крепить, тщательно проверяя веревками параллельность и симметричность. Тут пригодились мои буравчики, ими сверлили отверстия под шканты. Струги старались сильно не портить, поменьше дырок делать. Закрепили все одиннадцать поперечных бревен, начали стелить второй слой из жердей. Тут работа замедлилась — тонкий буравчик только один, три человека, меняясь, буравили дырки, но дырок надо было очень много. Параллельно начали крепить стойки для перил. Нижняя точка стойки привязывалась к гребной банке, в середине к бревнам настила, и она должна быть изогнутая, чтобы верхняя часть стояла вертикально. К вечеру сделали часть настила и часть стоек для перил. Ответственные места связывали ремнями, нарезанными из сырой шкуры. Обед и ужин готовили на новом месте, на старом остались только вещи на просушке. Спать улеглись в стругах, места хватает.

Перед сном я задумался, наш катамаран-коненосец в бою довольно уязвим, уязвим сам табун лошадей. В ближний бой лучше не вступать. У нас есть лодка, лучше атаковать врагов на воде с нее. Плотность огня обеспечиваем втроем, так что вместимости хватает. Надо только защиту от стрел придумать. Опять гусевские щиты класса "дверь сарая", только как их закрепить, чтоб защищали от прямого выстрела стрелой и от обстрела "навесом"? Уснул с таким вопросом в голове.

Утром встал, позавтракал, перевязка раненых. Тот парень, что ранен в руку, уже нормально себя чувствует, снял ему швы, рановато, но рана уже хорошо заросла. У Еремея тоже прогресс, пытается шевелить раненной ногой, это хорошо, спаек меньше будет.

Стройка катамарана завершается, я занялся лодкой. Размеры щитов где-то шестьдесят на сто десять сантиметров, надо разметить два щита горизонтально над бортом, между ними уключина, а еще два щита над ними, под углом. Взял четыре тонких гибких жердины и закрепил их дугами в лодке, вроде опор для тента. К ним привязал четыре щита, получилась защита от стрел с одного борта, для боя с одним кораблем противника достаточно, ну еще взять пятый щит, с носа или кормы закрываться. За щитами могут спрятаться четверо сидящих, вот в полный рост не встать. Получилось две бойницы — одна вертикальная над веслом, другая узкая горизонтальная между верхними и нижними щитами. Вертикальная бойница несколько широковата, надо туда заглушку сделать. Эти пять щитов я у Еремея купил, обменял на трофейную саблю. Где-нибудь в Рязани меня за такую сделку бы засмеяли, но щиты мне нужны здесь. Вот стрелоустойчивый броненосец готов. Еще сделали якорь для катамарана, вырубили из деревца соответствующий кусок и привязали к нему крупных камней. Якорь тонул медленно, но тонул.

К обеду закончили настил и начали крепить перила — ну это быстро. Пообедали, стали осваивать катамаран. Придирчиво все подергали, добавили диагональных распорок перилам. Сделали сходни из жердей с частыми поперечинами — метр на три. Попробовали походить на веслах, против течения довольно трудно выдерживать курс, нужна согласованная работа как гребцов, так и двух рулевых. Ну мы то по течению пойдем. Зато, если работать веслами в раздрай, разворачивается на месте, лучше одиночного струга. Река такая узкая, что разворачиваться приходится строго по середине реки. Паруса ставить даже не пытался, с такой схемой — мачты справа и слева — выдерживать курс совершенно невозможно. Решили, завтра с утра отправляемся. Сказал, чтоб утром варили двойную порцию, обедать будем холодным, на ходу.

Утром, после завтрака, одни пошли за лошадьми, другие за высохшими вещами на лодке, щиты еще вчера сняли, с ними не удобно. Лошадей привели, стали заводить по сходням на борт. По два человека берут под уздцы и быстро на платформу. Нормально всех завели, привязали, вроде не особо тесно. Правда, левый берег реки пологий, лошади шли по мелководью, натащили грязи на мостик и на мой струг соответственно. Надо на высокий берег выводить по возможности. Судно осело, но не критично, запас еще есть.

Лодка вторым рейсом привезла остатки вещей. Длина лодки больше трех метров, четверо приподняли веревками и поставили поперек между стругами, позади настила. Помыли струг от принесенной грязи, сходни прямо в реке помыли и затащили на настил. Наконец-то все и вся погрузились и отчалили.

По реке Воронеж не гребли, только рулили и отталкивались веслами от берегов. Хорошо, он сильно не петляет, идет пологой дугой. Часа через два вышли на "большую" воду — Дон, он здесь метров сто шириной. Катамаран попытался закрутится, тут какая-то турбулентность при слиянии рек, мы налегли на весла и вышли на стрежень Дона. Погребли часок для тренировки, разгонялись до семи-восьми километров в час относительно берега. Потом Дон петлять начал, сушим весла, только подруливаем. В обед на ходу съели холодную кашу с мясом, сказали что конины осталось на один раз. Вспомнил я про рыбу, достал крючок не самый большой, кусок лески, поплавок из куска дерева, насадил кусочек вяленого мяса и закинул снасть. Леску привязал, все, конечно, наблюдают за моими действиями. Минут через десять как дернет, леска из рук вырвалась, хорошо что привязана. Но я и не сильно держал, а то бы порезался. Как вытягивать, леска руки режет. Мужик стали помогать, показалась рыбина у поверхности, веслом ей дали и вытащили. Здоровая такая щука, около метра. Ну может это по моим меркам здоровая, так как никто энтузиазма не проявил, удивлялись методу лова, тут все сетями ловят. Ну и щука — рыба не вкусная, с голодухи только едят. Но оставили, на двадцать пять человек много надо.

Федя и Ивашка смотрят на меня просительно, отдал им снасть и сделал еще одну, чтоб не подрались. Удилища нужны, вечером причалим — нарубим. К вечеру наловили еще и судаков и лещей и щук. Пристали к правому берегу, развернувшись. Вывели коней, стреножили, оставили пастись. Уху сварили из лещей и судаков, щук в глине запекли. Мясо завтра доедим — хоть какое-то разнообразие. Поужинали, выставили караул, легли спать. Утром доели уху, сварили каши, чтобы на обед с щуками поесть. Загнали коней и отчалили. Через полчаса увидели несколько конных татар, они ехали на север по правому берегу, возможно, к месту нашей стоянки, наверное, ночью костер увидели. Они нас тоже увидели, остановились, но мы взяли левее, и нас разделяло метров сто реки. Они стрелять не стали, смотрели, пытаясь понять, что это движется по реке. Сопровождали нас полчаса, потом ушли от реки. Да, опасно так ночевать, места пошли открытые, отдельные рощи только, костер на реке ночью видно далеко, а мы в темноте толком никого не видим.

Я подумал, ночи сейчас лунные, можно ночью идти, скорость у нас маленькая, берега видно, плавающие коряги идут с той же скоростью что и мы. Причаливать будем днем часа на три-четыре, чтобы кони попаслись. Зато нам все видно вокруг, и наш костер не будет маяком в ночи. А если какие непонятки ночью, можно встать на якорь в любом месте, Дон сейчас мелкий. Объяснил это Еремею, разбил людей на три вахты. Одной вахте сказал что бы после обеда поспали, ночью будут дежурить. Пришлось остановить моих рыбаков, натаскали кучу рыбы, и это еще щук отпускали. А нам вечером надо конину доедать, а то испортится.

Часов в пять стали на стоянку. Коням срочно пастись, мы наварили ухи, каши с мясом и запекали рыбу в глине. После восьми отчалили и сменились вахты, я сказал ночной вахте, чтоб меня разбудили, как начнет светать. Разбудил в начале пятого, объявил пересменку, новой вахте сказал умыться, посмотрел, как они справляются, и лег спать. Проснулся уже около семи. Ну вроде так лучше получается, и безопасней, и идем быстрее. Рыбаки начали рыбачить, рыбный пост у нас какой-то начался, мясо кончилось. Периодически приказал грести, полчаса гребут — час отдыхают. Сказал — для тренировки, но это чтобы не бездельничали.

В течение дня два раза видели всадников на правом берегу, на левом никого. Пациенты мои уже все лучше и лучше, все швы снял, антибиотики отменил, бинтую только ногу Еремея. Он уже может стоять недолго, опершись на борт, или сидеть боком на краю палубы. К вечеру пристали к левому берегу, нашли удобное место. Кони чуть ли не сами побежали пастись, видимо вчера не доели. Надо им сегодня по горсти овса дать. Девки опять варят, запекают, но уже без мяса. Поели, отчалили по расписанию. Опять вахты, вроде уже все вошли в ритм. Днем опять все то же самое.

До обеда должны пройти устье реки Богучарка, она на карте обозначена, показываю Еремею, учу его ориентироваться, компас показываю, объясняю, и все устье высматриваю. Вдруг вижу, какое-то движение на берегу, люди, но не только татары. Смотрел, смотрел — понял — татары полон ведут, и через реку Богучарка пытаются перебраться. Татар много — больше двух десятков, полона немного поменьше. А я же могу попытаться отбить на своем "броненосце"! Причем безопасно для своих.

— Тревога, спускайте лодку! Туда четыре щита с завязками и пятый простой. Со мной Аким, Ивашка, Савва. Остальные на весла, гребем туда, пятьдесят саженей от берега, пятьдесят выше устья. Мы грузимся в лодку.

Так, патроны — по десятку свинцовых Акиму и Ивашке, мне два десятка — свинцовые и "медные". Нацепить защиту по полной программе.

— Игнат! Стойте в этом месте, если будем махать руками, гребите к нам, причаливайте обязательно выше устья, если не машем, а отходим на лодке, идите влево и вниз, нам на перехват.

Все, в лодку и пошли. Привязали щиты на место, на правый борт. Подходим, татары смотрят на нас, часть на том берегу Богучарки, часть на этом, полон весь на этом, руки связаны, на земле сидят. Осталось метров сорок, один татарин крикнул, и по нам полетели стрелы, застучали по щитам но не пробивают.

— Аким, подруливай, так чтоб мы боком стояли и не дергай, стрелять будем. Савва, пока не стреляй, не высовывайся. Иван, стреляй по татарам! Через верхнюю щель, она узкая! Не спеша, целься.

Сам тоже прицелился и стрельнул — попал. Еще и еще. Ближние татары, по которым мы стреляли, стали разбегаться — наверх и в лес, лес тут близко. Кто верхом, кто пешком. А мы им в спину! Но несколько скрылось в лесу. На этом берегу татар не осталось.

Стрела воткнулась прямо у моего левого бедра. Я ближе всех к носу сижу.

— Аким! Доворачивай на дальних!

Стали по дальним стрелять, они не стали дожидаться больших потерь и стремительно в лес засобирались. Вот последний скрылся в лесу.

— Все целы? Никто не ранен?

— Нее, живые.

— А у меня патроны кончились! — это Ивашка.

— Аким, дай ему пяток.

Смотрю, пленники на земле залегли, правильно. Пока Аким возился, нас сносить стало.

— Аким греби туда! Ивашка маши Игнату.

Подплыли, спрыгнул на берег, кричу

— Мы вас освободили! Сейчас струг подойдет, быстро туда, а то татары могут вернуться! Аким, поднимись наверх, увидишь татар — сразу стреляй из пистолета, мы услышим, сам осторожней. Савва, пройдись, добей татар, там наверху еще есть.

Оглядел пленников — семнадцать человек, в основном, дети и подростки. Ножом разрезаю веревки. Савва оружие собрал, в кучу сложил, начал сапоги стаскивать. В полоне несколько взрослых парней — говорю им:

— Помогите татар ободрать — они с готовностью кинулись помогать Савве.

Тут уже катамаран подходит, несколько воев спрыгнули оружие таскают.

— Детям помогите, быстрее, вдруг татары!

Оглянулся на нашу лодку, ого! Густо утыкана стрелами, с полсотни наверное.

Глянул на Акима — тот уже пистолет вытащил и в лес всматривается. Уже все погрузились — только татар еще раздевают. Говорю Ивашке:

— Залезь на струг, на настил у коней встань, там повыше, держи под прицелом лес. — это я его пораньше эвакуировал.

— Игнат, отчаливай, гребите на середину! Мужики! Все бросайте и на струг! Савва! На весла в лодку! Аким, спускайся.

Сам в лодку залез, с винтовкой на лес посматриваю. Катамаран на всех веслах отчалил. Аким прибежал, толкнул лодку, и мы отчалили. Уже на середине реки догнали и пересели в струг, лодку подняли на место.

— Давайте пройдем верст пять и на левый берег причалим.

Стал внимательно осматривать наше пополнение — пятеро парней лет двадцать — двадцать пять, этих на галеры хотели, четыре девченки — двенадцать — пятнадцать лет — этих понятно, в гарем. И восемь пацанят от семи до шестнадцати где-то, этих в янычары хотели.

— Вы давно ели?

— Вчера доедали за татрами, понемногу досталось.

— А пили когда?

— Утром из ручья напились.

Значит можно немного покормить.

— Ратмира, подели им наш обед, детям понемногу, парням нормально, скоро пристанем еще наготовим.

— Федя, Ивашка! Рыбу ловим всю подряд.

Пошел, сделал еще одну удочку и закинул. Пошел, гребцам говорю:

— Еще несколько верст гребем, потом ищем хорошее место слева.

Подошел к удочке, уже клюнуло — небольшая щука, пойдет, все съедим. Гребем еще минут двадцать, кричат:

— Вон там глубоко будет, сможем близко подойти.

— Причаливаем!

Сразу костры, во всех котлах варим уху. Наловили не так много, все сейчас съедим. Лошадей тоже вывели, пусть перекусят. Пошел к Акиму, а он новичков расспрашивает, позже он сам пришел и рассказал.

— Это татары деревню разорили, всех побили, этих в полон. Ведут давно, дней десять. Младшие уже еле идут, ну хоть подкармливают. Татар было двадцать шесть, мы убили четырнадцать, одну или две лошади подранили, добычу только не всю забрали — сокрушался Аким.

— Да ладно, Аким, тряпки жалеть! Оружие забрали, сапоги.

— А рухлядь тоже деньгу стоит, а на том берегу еще пять татар убитых с оружием осталось.

— Не жалей, Аким, а если бы они по нам без защиты из леса стрельнули. Не стоит того.

Четырнадцать убили? Потратили двадцать два патрона, отличная эффективность.

— А сколько там стрел в щитах на лодке? Не считал? Пошли посмотрим.

Ого! Тридцать шесть штук! Считая в бортах и внутри лодки несколько.

— Две стрелы через бойницу залетели, одна перед носом прям, вторая рукав порвала — вот.

Да, на грани прошли, могло кого-нибудь ранить или убить, мы же с Ивашкой в бойницы смотрели, могли в лицо схлопотать, брр. Так, какие ошибки. Бойницы надо уменьшить, четыре человека для такого "броненосца" — много, тесно, еле за щитами помещаемся. Стрелять можно с большего расстояния, но это, если бы не было качки.

Уха сварилась, покормили новеньких, объедаться не дали, сами поели, но как-то маловато вышло. Надо еще рыбы ловить. Лошадей опять на борт, пару часов попаслись. Отчаливаем. Новички от еды осоловели, сказал чтоб спать легли. Я сделал еще две удочки, раздал желающим — пять человек рыбу ловят. Клюет плохо, жара, надо утром ловить. Часа через три разбудил парней, порасспрашивал. Все хлебопашцы, сельхозработники, ну хоть бы один кузнец, ну хоть бы подмастерье кузнеца. Возвращаться им некуда, татары кругом, до дома не дойдут. Взял их на работу гребцами, за еду и немного серебра. Сказал отдыхать три дня, отъедаться, потом за работу.

Младшие стали просыпаться, у некоторых состояние близкое к ступору, еще бы, такие резкие перемены в жизни. Побеседовал с каждым, старался разговорить, успокоить. Собрал всех, рассказал что путешествую по дальним странам, поскольку они все сироты, беру их с собой, буду кормить и учить грамоте. Кто хорошо выучится, сможет потом у меня работать, кто мастером, кто писарем. Сегодня отдых, а завтра, понемногу, учеба.

Дело к вечеру, приставать к берегу пора уже, рыбы наловили, но не так чтобы много. Опять весь процесс: лошади, варим ужин, едим, лошадей на борт, отчаливаем. На берегу взял ком глины и веточек тонких, готовлю учебные пособия. Сегодня немного припозднились, отчаливали уже в сумерках, но ночная смена не гребет, только подруливает. Но за ночь проходим верст тридцать, тоже не лишние. Уже почти стемнело, слышу разговоры какие-то, прислушался: Ивашка пытается "строить" новичков, причем не только малят, но и парней, которые старше его лет на десять. Как бы не подрались. И заметил, когда ужин готовили, старшие девки командовали новыми девченками уж очень нарочито. "Дедовщина" прям.

Коллектив мой разрастается, двадцать семь человек уже, сквозной контроль я теряю, да и не нужен он. Нужна иерархия управления, чтобы лидерами групп были не самовыдвиженцы, а люди мною назначенные, может быть те же лидеры, а может и другие. Против "дедовщины" бороться "уставщиной", способ не самый лучший, но универсальный и масштабируемый. Кроме того, будет ответственность лидера за свою группу, а не беспредел местного вождя.

Аким у меня главный по военной части, в "гражданские" дела не лезет. Надо назначить главного по хозяйству, тут кроме Ратмиры вариантов нет. Звания бы воинские ввести, сразу видно кто главнее и не тратили время и силы на построение неформальной иерархии. И гражданские тоже. Прямо сейчас вроде рано вводить. Или не рано? Надо подумать.

Утром приставать не стали, перекусили вчерашним, по кусочку рыбы и каши досталось. Рыбаки уже с рассвета рыбачат, вроде лучше клюет. Переговорил осторожно с Ивашкой, так понял, что младшие ему подчинились, хотя двое там точно старше его. А вот парни выслушали уважительно, но промолчали. Все-таки авторитет у Ивашки, с десяток татар на его счету. Запретил ему "наезжать" на парней, все-таки разница в возрасте велика, сила традиций на морде лица может отразиться.

Поговорил с Ратмирой, сказал, что если назначу старшей "среди баб", то и отвечать за своих подчиненных придется. Вот она их вчера гоняла, а они еле ноги передвигают, татары их триста верст гнали. Вроде прониклась.

Тут уже пора за уроки приниматься, слепил я из глины плитки квадратные, чтобы на них стилусом писать, расселись на носу, и начал как по букварю. Показал несколько букв и несколько слов составили. Поспрашивал нескольких учеников — вроде поняли. Сказал, что всех спрошу.

Учитель начальной школы теперь.

Вспомнил про иерархию управления, нужно назначить хотя бы вахтенных начальников, назовем их — "старший вахты". Пошел к Еремею, объяснил — он согласился. Только попросил уроки проводить на его струге, а то ему далеко, не видно, а перелезть на мой струг он пока не может. Ух какая тяга к знаниям.

Собрал всех, сделал объявление. Назначил старшими вахт Акима, Игната и Савву. Вахты у меня получились простейшие — три на три, ну это же ненадолго. Назначил Ратмиру старшей по хозяйству и кухне. Ивашку никуда не назначал, а новых парней-гребцов распределил по вахтам. Они выразили готовность грести хоть сейчас. Я сказал что завтра и понемногу. Прошло больше часа после первого урока, решил начать второй, теперь арифметика. Поспрашивал, почти все считают до десяти, а вот дальше числа называют по-другому. Десять и пять — пятнадцать, три десятка и шесть — тридцать шесть. Больше ста мало кто считает. Начали разучивать нормальные числительные в пределах сотни: двадцать, тридцать и т. д. Большинство разобралось, сказал чтобы друг друга поспрашивали, а я после обеда спрошу.

Пошел к рыбакам, рыбы прилично наловили, обед скоро, надо причаливать. Опять весь процесс высадки с конями. Рыбы много, уха во всех котлах. Ратмира говорит что пшено последнее, будем один ячмень есть, да лепешки иногда.

— А овес?

— Овес-то лошадиная еда, мы же не голодаем еще. Или киселя поставить?

Я посоображал немного и говорю:

— После еды возьми овса как на кашу для всех, промой и замочи в холодной воде.

— Как на кисель?

— Да, а вечером, как будем сходить — напомни мне.

Уха вышла наваристая, наконец-то все наелись. Погрузились и отчалили. Сказал — всем кроме вахты отдыхать, поспать можно, два часа, добавил про себя. Час для них понятие абстрактное. Спросили — а рыбачить можно?

— Можно — говорю — время, проведенное на рыбалки, в срок жизни не учитывается. И сам задремал.

Проснулся через полтора часа. Провел уроки, поспрашивал, что объяснял утром, немного еще добавил. Смотрю — ученики запоминают материал, завтра объем немного увеличу.

Рыба вяло клюет, после обеда всегда так, хоть бы на ужин хватило. И так рыбный день, так еще маловато. Где бы мясца перехватить? Сам тоже присоединился к рыбакам, до ужина наловил немного.

Причалили, Ратмира спрашивает — что с овсом делать.

— Сегодня уху с овсом сделай, замоченный немного быстрее варится. Овсяная каша питательная, кони на овсе сильней становятся.

Уху с овсом все слопали с аппетитом, только шелуха в зубах застревает немного. А у нас овса шесть мешков, такую ораву кормить на время хватит.

Дотемна отчалили. Поспрашивал дневные вахты: татар сегодня видел кто? Ни одного — отвечают. Подумал, над картой. Наверное, те татары, кому надо в Тану, после Богучара сворачивают на юг, на Калитву — Северский Донец. А Дон на восток сворачивает, и идем мы по большой излучине Дона. Так что можно к правому берегу приставать спокойно.

В таком ритме уже около недели идем. Три урока по полчаса до обеда, три урока после. Буквы уже выучили, и числа двузначные называют. С Еремеем притоки Дона отслеживаем, он визуально развилки пытается запомнить, да на мой компас поглядывает. Но про то, что у меня их десяток — я молчу, цену набиваю. Рыбная уха с ячменем или с овсом, надоело — жуть. Хотя для моих людей это неплохо, дети рассказали, что дома они ели рыбу один-два раза в неделю, а мясо — несколько раз в год. А тут откармливаю как спортсменов. Один раз уху сварили с рожью, не-е, с овсом вкуснее. Иногда лепешки ржаные, но муки мало, экономим.

Дон все на юго-восток шел, а после Иловли на юго-запад повернул. Говорю Еремею:

— Там на восходе — Волга, меньше сотни верст до нее. А по Волге спустится немного — Сарай-город стоит, столица Золотой Орды. Ордынские земли пошли. Теперь левый берег опасней правого.

И уже на следующий день на левом берегу видим что-то непонятное. Смотрели-смотрели — стадо громадное, но от реки далеко, не понятно какой скот.

С учениками начал чтение по слогам ма-ма, ба-ба. Пора попробовать письмо, набрали глины, выстругали стилусы. Тут пришлось с каждым заниматься, правильный хват "карандаша" должен зафиксироваться. Пришлось как на конвейере, с двумя-тремя занимаюсь, остальные по слогам читать пытаются. Дети, конечно, разные. Одни быстро осваивают, другие тормозят. Но мотивация у всех высокая. Замечаю, к урокам тянутся буквально все, но взрослые вояки этого своего стремления стесняются. В приказном порядке посадил "за парту" пятерых новичков-гребцов и Федю. Ивашка с самого начала учится, успеваемость средняя, но самолюбие заставляет упорно учиться. Еремей учится не стесняясь. Церковно-славянскую письменность он знает, а про письменность двадцатого века я ему сказал так:

— Это новая русская письменность для простых людей, не чернецов. Тут букв меньше, писать легче, понятней. На ней пишут и те люди, которые эти винтовки сделали (чистая правда — подумал я, вспоминая Ижевский завод). Особенно новые цифры. На них сложные расчеты делать гораздо легче, позже увидишь.

Конечно, наш разговор слышали другие. А мои винтовки в нашем мирке были сакральным чудо-оружием: плохих татар убивает, своих спасает. Уже который бой, а среди наших потерь нет. Тьфу-тьфу. Так что мотивация к учебе подскочила до небывалых высот.

Заметил одного пацана, Ефима, шестнадцати лет, быстрее всех материал усваивает и пишет ровно. Стал расспрашивать — сын гончара, грамоте не учился. С детства с глиной и тут на глине пишем. Что-то фигня какая-то. Еще расспросил — в детстве лепил фигурки из глины. Нет, великим скульптором он не стал, и даже невеликим. Но лепка развивала мелкую моторику пальцев и соответствующие отделы мозга, отвечающие еще за речь, чтение и письмо. Написал ему целое предложение — легко прочитал по складам, и даже понял смысл. Отличный пример для остальных учеников, и мне надежда на грамотный коллектив.

Гребем сегодня, гребем, поворачиваем за мыс, а там отара овец пьет из Дона на левом берегу, и всадник один, увидел нас — заметался. Я ко всем с вопросом — кто татарский знает? Оказалось Еремей и Игнат, немного, но поговорить могут.

— Спускайте лодку на воду, гребцы притормаживайте. Игнат, Пров, брони оденьте, с татарином говорить будем.

Щиты привязывать не стали, просто взяли три штуки. Взял несколько монеток.

Подплыли, татарин нервничает, не знает что делать, и страшно и овец жалко. Игнату говорю — успокой его, скажи что овцу купим. Игнат кричит ему на татарском, повторил несколько раз, тот вроде успокоился подошел ближе. Игнат тот еще толмач, еле объяснили. Но сторговали трех овец, за одну монету! Хотя не знаю, что это была за монета, может продешевил. Но не жалею, так рыба надоела.

Прошли еще несколько верст, пристали к правому берегу, не терпится, обед досрочно устроили. Зарезали барашка, двух других к лошадям поставили, удобно — ходячие консервы. Сварили шикарный бульон, кроме мяса сварили сердце, печень, почки. Только кишки выкинули, хотя, говорят татары и кишки едят. До того как посолили собрал немного жира, бараний жир самый тугоплавкий, для смазки пуль подходит, еще бы воска пчелиного. В бульон ячменя добавили. Вусно! Быстро все умяли, так всем рыба надоела. Был барашек, осталось одна шкура и сорок один довольный человек. Все после еды разлеглись кто-где.

Мои спрашивают, можно было стельнуть татарина и набрать овец, не тратить монету

— Ага, татарин ордынский, через три дня нас бы сотня татар ждала, может и на лодках, устали бы отбиваться, а тут одна монета и сколько удовольствия. Хотя татары по левому берегу не исключаются. Ладно, хватит валятся, грузимся — отчаливаем!

Гребцы с новыми силами как вдарили веслами, ух! Но через часок устали и пошли как обычно. Рыбаки продолжают, барашек-то раз, и нету, а рыбы полная река.

Ученики осваивают чтение по слогам, пытаются написать буквы, сложение до десятка все знают, пробуем сложение до сотни. Надо сложение столбиком показать. Вспомнил я про книгу, достал томик сказок Пушкина, сначала Ефиму помогал, потом он начал сам читать вслух. Пришлось ввести расписание, утром полчаса и после обеда полчаса чтения сказок Ефимом. Иначе работа стоит, когда звучат сказки — никто ничего не делает, даже рыбу не ловят, чтобы не отвлекала. А вечером запрещаю читать, чтобы глаза не портил.

Проходим место будущего Цимлянского водохранилища, предупредил Еремея, что в этом месте карта не очень точная, внимательно наносим ориентиры, устья. Вроде по руслу Дона я угадал. Как назло дождь пошел, развесили на штагах кошму от шатров, попрятались. Полдня лил, потом еще до ночи моросил. Пристали, сварили уху под дождем, поели. Смотрю, кони пасутся в грязи, решил ночуем тут, у берега, все на катамаране, посты выставить. Если что, отходим от берега, коней бросаем. Но ничего, обошлось. К утру даже земля просохла. Отчалили на рассвете.

Через пару дней прошли устье Северского Донца, объяснил, что до Таны двести верст осталось, на радостях съели второго барана. Пушкина вслух читают четверо по очереди. Еремей сообразил, что складывать столбиком можно любые числа, я намекнул про вычитание, умножение и деление, купец воодушевился как ребенок с новой игрушкой.

Берега стали оживленные, видим всадников каждые несколько часов, чаще на правом берегу. Встретили лодку с двумя рыбаками, они посмотрели опасливо но с любопытство, никуда не убегали. Чувствуется, что приближаемся к цивилизации.

Вдруг русло Дона раздвоилось, объяснил Еремею что это дельта реки, и если хотим в Тану, то надо держаться правее. И карту в этом месте тоже надо проверить.

Идем, идем, уже рукава дельты пошли, а Таны все нет. У меня уже сомнения пошли, может тут совсем другая реальность? Место будущего Ростова точно прошли, пусто там. Хотя рыбацких лодок все больше, есть где-то крупное поселение. Наконец-то увидел что-то в далеке, точно — дома на берегу, и много. Вот только не на правом берегу, а на левом. Так получается Тана это не будущий Ростов, а будущий Азов! Вот я великий историк с географом вместе! Но я виду не подаю, как будто так и должно бфть.

— Вот она, Тана, Еремей, город твоей мечты. К причалам подходить не будем, станем не доходя, где рыбаки. Ты на лодке с людьми сходи, разведай. Меха продавать не спеши, а вот лошадей продать придется, обратно мы с ними не поднимемся.

Стали собираться, рассказываю Еремею, но и для всех на будущее:

— Там татар много, но это город и рынок, никто ни на кого не нападает, но опасаться надо. Татары будут и дикие и ордынцы, но кидаться на них не надо. Не надо ходить в одиночку по безлюдным местам, могут дать по голове и очнешься в колодках на галере. Там целый рынок рабов, это куда вас гнали (это я молодежи). Среди рабов много наших, православных. Кидаться спасать их тоже не надо, против нас тогда вся эта сила будет, показываю я на город. Чтобы бороться с этим, надо самим стать сильными. На рабский рынок лучше вообще не ходите.

Ушли вчетвером, Еремей уже ходит с посохом, но еще сильно хромает. Мы сидим, ждем, уху варим, Пушкина слушаем. Темнеет уже, нервничать начинаю. Лодка идет. Наши! Все четверо, все целы.

— Рассказывай Еремей!

— Ух какой рынок! Шкура бобра знаешь сколько стоит! На деньгу пересчитать надо, но больше сорока. Хлеб дорогой, ржи мало, больше пшеницу продают. Соль не дорогая, можно обратно взять. А наших лошадок можно продать по семьдесят или больше. Дороже чем в Москве! Хотя у них за городом табуны стоят.

— А оплата как у них? Серебро?

— Можно серебром, но надо у менялы проверять, при мелких покупках невыгодно, а можно их монетой, она серебряная, но без веса идет, так считать — удобно очень. Большая — лира называется, маленькая — сольда.

— Сольдо — поправил я.

Уже несколько веков на Руси нет обращения монет, гривны, рубли и деньга — это не монеты, это меры веса серебра. При сделки купцы еще и оплату серебром взвешивали. При мелких покупках серебро оценивали "на глазок."

— А знаешь, Еремей, тут до Кафы меньше пятисот верст осталось. А Тана супротив Кафы, это как Рязань супротив Москвы. Там за бобра еще больше получишь. И диковины всякие там продают.

— Так как мы пройдем? Там же море!

— Морем можно пройти. Надо продать лошадей, разобрать катамаран — сделать опять два струга, с катамараном не справимся, да и осадка уменьшится — волна там. Выйдем из дельты Дона, пойдем налево — у восточного берега Меотийского озера. Если сильный ветер и волна, переждем на берегу. Потом, смотри здесь, пролив узкий, по хорошей погоде быстро переплывем — и мы в Воспоро. Потом уже вдоль берега Таврии — и Кафа рядом.

— Так сможем пройти? — Еремей загорелся.

— Сможем, только грести надо, течения там нет, ну если ветер попутный — парус в помощь. И надо бочки купить, воду с собой брать, вода в море соленая — ее пить нельзя.

— Как соленая? Как посолили? Это можно уху не солить?

— Она горько-соленая, там соли еще другие. Ну немного в уху можно добавить. Еще в ней хорошо огурцы солить. Ладно, потом расскажу. Если идем — надо готовиться.

Уже темнеет, решили — все завтра. Еремей с людьми поужинал, загнали коней на платформу и немного отошли от берега. Встали на якорь, выставили усиленный караул.

Утром встали — все нормально, ночью лодки мимо проходили, люди по берегу ходили, но никто не напал. Пристали к берегу, варим завтрак, вывели лошадей — наверное, они больше на судно не вернутся. Дрова в костре — последние. Мы, обычно, подбираем сухие коряги на дрова — а тут все чисто — город в себя вбирает.

Вспомнил я про парус, надо бы на косой парус перейти, а то только попутный ветер работает или бакштаг. Пока уха варится, отвязали от реи парус, разложили на берегу. Решил геометрическую задачу, как сделать треугольник из прямоугольника одним швом без потерь. Раскроил, раздал младшим девченкам по цыганской иголке, ниток из трофейных тряпок надергали, сказал сшивать. Я нацепил на себя все доспехи и еще трофейный разукрашенный кинжал на пояс. Катамаран отогнали от берега, встали на якорь. Позавтракали и двинули в город. Я, Еремей, Аким и Пров на лодке, Игнат и двое воев на лошадях, связав лошадей в караван. Место встречи на рынке для скота и Игнат и Еремей знают. Подошли к центру, высадились втроем и Пров сразу отошел и встал метрах в тридцати от причала, там еще колья вбиты в дно, он к ним привязался. Наверное, колья специально для этого.

Идем по городу, по моим меркам это деревенька, но людей много. Крепость смешная — маленькая глинобитная. Отвык я уже от такого многолюдья. Идем медленно — Еремей хромает. Я иду впереди, изображая важного господина. Аким и Еремей с саблями на охрану похожи. Ну Еремей похож, а Аким самая настоящая охрана. Добрели до скотного рынка, увидели своих, рядом с ними какие-то люди. Оказалось, надо пошлину заплатить. Я достал самые мелкие монетки, поторговались с мытарем, отдали четыре монетки. Продажу коней доверил Еремею, сказал только — продавай за лиры, пусть продешевим немного, но на закупке выиграем. Сам пошел с Акимом по рынку приценится. Лошадки — простецкие от семи лир и до пятидесяти за арабского скакуна. Коровы — пять-семь лир, волы — четыре. Овцы совсем дешевые — пятнадцать сольдо, если много, то по десять-двенадцать сольдо. В одной лире двадцать сольдо.

Еремей с бойцами идет, продал лошадей, вышло по шесть лир пять сольдо за лошадь. Восемь лошадей было моих, так что у меня приличная горсть монет, настоящих монет, а не весового серебра. Еремей тоже повеселел.

Пошли обратно, на центральный рынок. Дорвался до рынка с деньгами, но сдерживал себя как мог. Купил пеньковой веревки для такелажа, нитку льняную для шитья, льняные рубаху и полотенце для себя, горшочек меда — детям, соли купил, и полмешка пшеничных дрожжевых лепешек. Полотна льняного купил, так чтобы шести девкам на сарафаны хватило. А то ходят в дырявых, эротично конечно, но меня позорят. И кусок холстины немного потолще.

Увидел несколько торговцев с металлом. Стал пересчитывать цены в привычные единицы — получилось комбинировано — граммы серебра за пуд металла, хотя они взвешивают в талантах — это около двадцати пяти килограмм. Медь — около двухсот граммов серебра за пуд, железо кричное — около сорока, железо заморское (или даже сталь) — около восьмидесяти. Свинец! Очень дешевый — около шестидесяти грамм серебра за пуд. От жадности купил килограммов пять. Вспомнил про воск для смазки пуль, вернулся к медам, купил брусочек. Еремей себе что-то тоже покупал, по мелочи. Приценились к бочкам — недорого, завтра купим. На скотном рынке продавцы были почти все татары, а на центральном татар мало, в основном греки, генуэзцы, армяне, черкесы, аланы. На рабский рынок глянули издалека и не пошли, чтобы сердце не бередить.

Вроде все необходимое купили, пошли на причал, смотрю около входа в дом стоит женщина южно-европейской наружности и одетая очень специфично, одна грудь оголена. Что это? Рядом мужик, грек вроде, увидев мой интерес стал нахваливать женщину, показывая товар лицом и не только, прямо на улице и приглашая зайти внутрь. Точно публичный дом! Внутри еще шесть "сотрудниц". Грек, на смеси латыни и греческого проводит интенсивную рекламную кампанию. Объяснил своим спутникам — удивились и смутились. Спросили у грека — "сколько?" — говорит что десять сольдо, латинские числительные я в Тане быстро вспомнил.

Я Еремею объяснил, что мужиков всех надо сюда, а то в коллективе ситуация напряженная в сексуальном плане. Еремею денег жалко. Грек, думая что мы сомневаемся снизил цену до девяти сольдо. Я Еремею говорю — с меня две лиры для твоих людей, это его убедило. Грек узнал что будет больше двадцати клиентов — снизил цену до восьми сольдо. Теперь нужно логистику продумать, чтобы быстрее всех мужиков привезти и увезти, и чтобы по одному не ходили. Хорошо до причала близко, метров сто пятьдесят. Конвейер наладился, лодка носится челноком, по пять человек за рейс. Еремей так серьезно:

— Я это…, проверю как там… это.

— Давай, давай — поддержал купца, сдерживая улыбку.

Часа за два управились, заодно покупки перевезли. Собрались на катамаране, смотрю — у мужиков реакция разная — кто ошалевший, кто в блаженном ступоре. Но в основном, просто довольные и на девок посматривают с превосходством и пренебрежением — мол "видали мы…" Девки нервничают.

Дело к вечеру, надо готовить обед-ужин, а рыбы мало наловили, тоже влияние города. Решили барана забить, вроде как праздник — лошадей продали. И надо катамаран разбирать, жалко даже, хотя он и расшатался в последнее время. Хотим завтра отплыть, надо сегодня разобрать. Да и дров нет, перила сразу на дрова пошли, бульон варим, в бульон крупы поменьше специально, хлеб же есть. Девчонкам показал как ликтрос вшивать, по периметру паруса, и стык прошить хорошими нитками еще раз надо. До темна не успеют, завтра дошьют. Пока ужин варился платформу уже разобрали, но струги стянули вместе — привыкли уже. Стали ужинать, я достал лепешки, расстелил полотенце, нарезал хлеб — каждому по большому куску. Вкусный бульон, по куску баранины, пшеничный хлеб, по ложечке меда — как мало надо людям для счастья. Многие мои такого в один день никогда не ели!

Баранью шкуру выскоблили и золой натерли. Соли теперь много, пол таланта купили (12 кг), две старых шкуры засолили, теперь не испортятся. А шкуры нужны, на палубе спать жестко, да и холода скоро, август вроде на днях или уже начался.

Подошла Ратмира с претензией:

— Ты малым девкам по иголке подарил, а мы с Евдокией чем хуже!

Я? Подарил? Да просто роздал. Забываю, что хорошие иголки здесь довольно дороги. Слышал выражение про средневековье — "у каждого портного есть иголка, если у портного две иголки — это хороший портной". Надо подарки раздавать. Собрал девок. Сначала иголки — чтоб у каждой была цыганская игла и средняя игла. Потом ткань, поделил на всех девченок, только Ратмире дал полуторную долю, вроде начальница и сама она покрупнее. Сказал, что будут шить себе сарафаны, но сначала парус дошить.

Обрадовались, загалдели, отрезы у себе прикладывают. Ратмира шепчет — еще бы нитки тонкой — а то "парусная" очень толстая. Завтра не забыть докупить.

Пацаны еще остались — выдал каждому персонально по рыболовному крючку и куску лески, ну хоть что-то. Леску к крючкам привязывал сам.

А парней и мужиков сегодня одарили профессионалки, надеюсь, что только приятным одарили.

Ночевали опять на якоре. Утром сварили уху, поели, расцепили струги и пошли, не доходя причала встали "на рейде" и пустили лодку — Акима и трех бойцов. Аким закупил товары "по списку" и на телеге привез на причал. Две дубовых бочки литров по двести пятьдесят (одна бочка Еремею), два дубовых ведра, шайку-тазик дубовую, нитки тонкие, мешок лепешек, полмешка пшена, и две бараньих тушки, без шкур они дешевые — по девять сольдо. Еще мясники на рынке опускают тушку в бочку с рассолом ненадолго, получается соленая тонкая корка, не солонина, но не портится несколько дней, холодильников-то нет.

Мы как увидели Акима с телегой на причале, быстро подгребли, загрузили все и сразу отчалили. Прощай, Тана.

Подплыли к правому берегу, там вода почище, наполнили бочки пока еще пресной водой. А два новых дубовых ведра для кипяченой воды — давно пытаюсь приучить своих пить кипяченую воду, да тары не хватает. У Еремея ведро есть, а у нас только мое ведро из нержавейки, котел от татар и два маленьких титановых котелка. Теперь на следующей стоянке накипятим воды, и поставлю на палубе три ведра с кружкой из нержавейки, литров тридцать пять выходит, на двадцать восемь человек на полсуток хватит, если кто будет пить некипяченую — накажу.

Идем по протоке через дельту, течение слабое, гребцы на весла налегают. Надо до темна из дельты выйти, а то узости, камыши — страшновато. Лодку тащили на веревке сначала — не удобно, на извилинах реки за дно цепляет, а то и за берег. Куда же ее деть? Хотел поднять на корму — там рулевое весло, подняли на нос поперек, перевернули и привязали. Немного неудобно рулевому плохо видно, но есть впередсмотрящий.

Часов в пять вырвались на простор — вот он, Азов. Мои ошалели от увиденного — прямо и вправо берега не видно, слева берег вдалеке. Огромный водный простор.

— Это море? — спрашивают.

— Это маленькое море, дальше будет море побольше.

Дождались струг Еремея, показал ему на юго-запад — туда идем, до земли верст десять. Но там очень мелко, надо место искать, чтоб к берегу подойти.

Еще два часа гребли, гребцы уставать стали. Стали подходить к берегу, струг днищем цепляет, пошли вдоль берега, шестом глубину проверяем. Увидели мысок впереди — подошли ближе к берегу, метров десять грязи осталось. Чтобы меньше грязь таскать, на берег сошли только Ратмира-повар и парни, таскать котлы и ведра. Хорошо, лошадей нет, а то ила по колено. Рыбы наловили прилично, на ужин всем хватит, у Еремея рыбаков нет, только гребцы, ловим и на его долю. А у меня пацаны рыбачат наперегонки. Сварили уху, накипятили воды, объявил, что: "пить только из этих ведер, этой красивой кружкой. Кто будет пить сырую воду, будет наказан. Наказание еще не придумал, но оно будет суровым." Сразу набежали пить воду, но это из-за кружки, наверное. Ели на борту, тех кто сходил на берег, заставил грязь с ног смывать. Пока ужинали — темнеть стало. Решили пройти в сумерках верст пять, и там встать на якорь, а то наш костер далеко видать. Переночевали на якоре нормально, никого не видели. Тут мели кругом, лодки все по центру таганрогского залива ходят. Утром по кусочку хлеба и водой запили и вперед.

Пошли вдоль берега, ветер поднялся, восточный, бакштаг, почти попутный то есть. Парус еще вчера дошили, надо попробовать поднять. На топе мачты приделана железная скоба, в нее протянута пеньковая веревка — фал, завязана кольцом — вот так примитивно, но работает. Привязали к нему фаловый угол нашего стакселя. На струге мачта очень низкая, четыре метра, и это при общей длине более семнадцати метров. Так что парус нас получался учебным — на ход корабля влиял не сильно, даже очень учебным. К тому же моряком я был исключительно теоретическим, диванным. Так, книги читал про парусники, была мечта про свою небольшую яхту, но это была сильно далекая мечта. Так что ученик с учебным парусом, только струг и море — настоящие. Да, вот тебе твоя мечта, яхта не самая маленькая, экипажа — толпа, вперед!

Так, вернемся к парусу, из-за низкой мачты у нашего стакселя нижняя горизонтальная шкаторина была длиннее вертикальной задней. При этом, галсовый угол паруса до носа сильно не доставал. Зато был выбор куда крепить — к левому борту или к правому, в зависимости от галса, это расширяло возможности, особенно при бакштаге. Я надел перчатки, на всякий случай, и с помощью трех мужиков поднял парус. Парус сразу наполнился, закрепили фал, и стали искать оптимальное положение. Чтоб гребцы не мешали, дал команду "суши весла". Нашли положение, закрепили шкоты. Струг идет узлов четыре-пять, это без весел! Правда, стаксель работает как прямой парус. Гребцы довольные — течения нет, а грести не надо, струг сам идет.

Смотрю, Еремей нас догоняет потихоньку, они подняли свой прямой парус и гребут еще, поравнялись с нами, весла подняли, идем вровень — они на прямом, мы на косом, ветер попутный, площадь парусов одинаковая. Клевать рыба стала хорошо, или это восемь рыбаков так влияют? Состав улова тоже поменялся, я даже не назову породы. Вроде ядовитых нет — все в котел пойдут. Мы же толком не завтракали, есть захотелось, надо приставать. Увидели мыс, пристали близко, без особой грязи. Ухи наварили, воды накипятили, быстро поели и вперед, пока ветер попутный. Целый день шли под парусом, иногда гребли, к вечеру вышли к устью реки Ея. А реку не видно — то ли озеро, то ли болото — все тиной заросло. В устье островок голый, местами песчаный — на нем остановились, ухи опять сварили, поели, думаем идти ночью или нет. Решили — нет, это не река, опасно, встали ночевать. Сказал еще начать баранину варить, что бы утром время не тратить.

Утром встали, вскипятили баранину, бульон с крупой выпили, мясо оставили на обед и отчалили, ветер слабый, гребем. Проходим место будущего Ейска, небольшое селение есть, но мы далеко от берега, плохо видно — проскочили мимо. Ветер усилился, бросили грести, само идет. Пацаны рыбу ловят, и по одному Пушкина читают под присмотром Ефима. Младшие уже нормально читают, а парни по складам. Я арифметику провел, вычитание начали. Девчонки дошивают сарафаны, на носу повесили кошму на форштаг, внутри переодеваются. Дошили, вышли все в новых сарафанах, молча красуются. Ну вот, другое дело. Пообедали мясом на ходу. Подходим к Должанскому мысу, готовились-готовились, все равно проскочили в море на полверсты, спустили паруса и против ветра гребем к берегу. Подошли вплотную к берегу, ветер немного слабее, гребем, гребцы уже устали, но если не грести — ветер сносит в море. Додумались — подошли еще ближе к берегу, воткнули в дно шест, (а их у нас много осталось), петлю накинули — стоим отдыхаем. Гусевский струг подошел — так же "заякорился". Так и пошли дальше — полчаса гребем — минут пятнадцать отдыхаем. Сколько прошли до вечера — непонятно, ориентиров нет, однообразный прямой берег. Вечером причалили, уху сварили-съели. Воды в бочках мало, только на утро и обед хватит, и все. Гребцы сразу попадали спать — умаялись, давно так не гребли.

Пацанам скучно, читать я не разрешаю — сумерки, так они стали соревноваться наизусть куски из сказок Пушкина рассказывают. И вдруг понял я, что говорят они на русском языке девятнадцатого-двадцать первого веков, а не на том говоре, под который я подстроился, когда Федю встретил. С акцентом небольшим, но это гораздо ближе к моему родному наречию чем к "фединому". Значит это эффект стихов Пушкина, если бы была проза, ее можно прочесть по-разному, а в стихах рифма и размер довольно жестко задают произношение. Нет, конечно я поправлял произношение слов, когда Ефим начинал читать, но немного. Может они даже сначала воспринимали это как иностранный язык, понятный но другой. Но яркость языка и интерес к сюжету, в условиях информационного голода, втянула пацанов в мой русский язык.

И девчонки тянутся за пацанами, тоже читают наизусть, произношение друг другу поправляют. Причем не только в стихах, но и в повседневном разговоре. Говорить на языке Пушкина стало модным в нашем мирке.

Особенно девчонкам нравится начало "сказки о царе Салтане…", там где "Я б для батюшки-царя родила богатыря", и на меня издалека зыркают. Заметил еще, младшие девки ко мне сами не подходят, я так понял что старшие, Ратмира и Евдокия им запрещают, но так, не явно, под другими предлогами, этим я, вроде как, отказал, так они младших "к телу" не подпускают, ревнуют. А там есть симпатичные, правда, молодые слишком, ладно, потом, еще не вечер.

Выставили посты и уснули. Утром встали пораньше доели уху и вперед, пока ветер слабый. Через час видим селение впереди, подошли ближе — юрты татарские, шесть штук, стадо овец вдалеке. Мы подошли к берегу и встали напротив. К нам подошли два татарина, дети и женщины у юрт остались. Татары без сабель, только луки за спиной и ножи на поясе, оружие не достают — смелые. Игнат им кричит, про воду спрашивает. Долго не можем понять друг друга. Наконец Игнат говорит:

— Колодец у них, так воду не дадут, серебро хотят.

Нашел маленькую монетку в кошеле — показали татарам и показали две бочки, они в ответ — две монетки, договорились. Колодец метрах в пятидесяти от берега, вода слегка солоноватая но нормальная, прохладная. У нас только четыре ведра, устроили бег по кругу с ведрами и сменой бегунов. Я, Аким и Игнат охраняли. Наконец бочки наполнили, ведра накипятили и отчалили.

Через полчаса миновали мыс, и слева берег ушел вглубь. Говорю Еремею что это залив, можно срезать напрямик, но это верст тридцать. Я буду по компасу идти (курс 170 где-то), ты за мной. Там залив будет. Если будет сносить, бери левее — в берег попадешь. Компас надел на правую руку (на левой часы).

Пошли вперед, ветер чуть слабее чем вчера, и дует ровно в левый борт — галфвинд. Может парус попробовать? Надел перчатки, расставил людей. Я понял основной принцип косого паруса — это крыло самолета, поставленное вертикально. Ветер должен дуть в переднюю кромку и немного вовнутрь. Тогда сила будет направлена "из горба", почти под прямым углом к ветру.

Подняли парус, сначала нас сносило по ветру, но подкорректировали точки крепления шкотов и сильно натянули переднюю шкаторину, "крыло" заработало. Нас, правда, все равно сносило, но не сильно — градусов десять-двадцать. Наверное, из-за того, что у струга очень слабо выражен киль, почти плоскодонка. Стали подгребать двумя веслами справа — так по курсу идем. Но так нас гусевские обгоняют, но и гребут они в полную силу. Мы стали грести всеми веслами, только справа на два больше. Так мы отрываемся от Еремея. Так и гребем в часть силы, два гребца отдыхают — потом меняются. Уже виден дальний берег, куда мы направляемся, но еще часа два грести. Гусевские выдыхаются, отставать стали. Мы уже ушли вперед метров на пятьсот. Ничего, пока они придут мы уху начнем варить, не заблудятся — струг с парусом далеко видно.

Подходим к заливу, он тоже в тине зеленой, в него речка впадает наверное. Слева поселок небольшой, тоже юрты вроде. Справа пустой мыс, туда причалили. Уху варим, Еремея ждем.

Смотрю, у Ефима новое занятие, раскатал на палубе глину, плитка — квадрат сантиметров сорок. И стилусом пишет на нем. А перед ним другой пацан держит раскрытую книгу, так как у Ефима руки в глине. Подошел, смотрю — он переписывает "У лукоморья дуб зеленый". Причем копирует печатные буквы со всеми засечками, копирует довольно похоже, ровно, только медленно. Строчек десять уже "напечатал". Вот, думаю, выработает неправильную манеру письма, потом переучивай, тут глина, а там пером по бумаге писать придется. Остановил его мягко, похвалил. Сказал что в Воспоро куплю бумаги, дам настоящие перо и чернила. Будет писать по-настоящему.

Обрадовался он, конечно, теперь мечтает о бумаге.

Через час пришел Еремей, гребцы вымотанные — причалили и попадали на палубу. Уху им на струг передали, там едят. Еремей ко мне:

— Какой парус у тебя! Боком к ветру идет! Это латинянский? И без поперечины.

— Это новый такой, стаксель называется. (профессионалы бы меня поправили, может генакер это, но и так пойдет)

— Мне тоже такой сделать надо, вроде не сложно.

— Там управлять сложно, учиться надо. Можно даже против ветра идти, но я еще не умею.

— Нужное дело.

Поужинали, и в сумерках прошли еще верст пять на веслах вдоль берега. Заякорялись шестами и на ночевку встали.

Утром двинулись с попутным ветром на запад, ветер стабильный восточный, но Еремея предупредил — смотри, скоро берег влево уйдет, грести тебе придется. Проскочили верст пять и поворот, ветер сбоку, но даже лучше чем вчера — между галфвиндом и бакштагом. Нас даже не сносит, идем параллельно берегу. А гусевские гребут чуть быстрее чем мы под маленьким парусом. Через пару часов гребцы Еремея подустали, идем вровень — мы не гребем. Игнат кричит что они на "шест" встанут, отдохнут, догонят потом. Мы дальше пошли потихоньку. Немного подальше смотрим — речка впадает в море, без всякой тины. Попробовали — пресная, мутноватая правда. Поднялись по ней немного, но так чтоб море не терять из видимости, набрали воды. Вернулись к морю, начали обед готовить, а то толком не позавтракали. Решили сварить последнюю тушку барана, а то испортится. Варим и смотрим как струг Еремея приближается. Поели, гребцы гусевские все никак не придут в себя. Но берег уже на запад больше поворачивает. Еремей может попробовать с прямым парусом пойти. Между курсом и ветром градусов тридцать пять — сорок, многовато, но надо попробовать.

Подняли паруса, Еремея сносит немного, но если грести тремя-четырьмя веслами справа, то курс выдерживает. Мы поставили парус поперек ветра сначала, такая же картина как и у Еремея. Довернули парус еще сильней, теперь шкотовый угол ближе к носу чем галсовый, благо маленькие размеры паруса это позволяют. Пошли ровно, но не особо быстро, от гусевских немного отстаем. Часа через два берег стал уходить влево — мыс темрюкского залива прошли. Машу Еремею — пристали к берегу. Объясняю ситуацию — впереди большой залив, идти вдоль берега — дня два или три, причем первую половину им грести придется. А можно срезать — напрямик верст пятьдесят или шестьдесят. Но выходить с утра надо, чтобы за день дойти.

Решили выходить с утра, сейчас отдыхать и готовится. Уху варим, рыбу запекаем, воду кипятим — готовимся. Легли спать пораньше. Утром разбудили до рассвета, уха кипит. Уху выпили и по кусочку рыбы съели. Остальную рыбу с собой взяли.

На рассвете ветер слабый, пошли на веслах, забирая влево, к берегу. Через полчаса ветер усилился до обычного, вдали от берега даже сильнее. Стали поднимать паруса, но сначала связали струги веревкой, боялись потерять друг друга. Толстой веревки было только метров пятнадцать. Паруса поставили как вчера, Еремей справа и его уносит правее курса, мы можем идти левее, но медленнее гусевских. Пришлось подбирать даже места крепления троса между стругами, у нас в районе мачты правого борта, у Еремеяя, соответственно, левого. Получилась такая конструкция — гусевский струг тянет вперед и вправо, мы, чуть отставая, тянем влево. Все вместе идем по курсу без весел. Скорость скачет от четырех до шести узлов, в зависимости от ветра. Почему-то при усилении ветра нас больше тянет вправо, при ослаблении — влево, приходится подруливать.

Вдали от берега усилилась волна, и стали попадать брызги внутрь струга. Продольный профиль струга сильно выгнутый, корма и нос загнуты кверху. А посередине борт довольно низкий, туда и стали залетать брызги. Иногда приходила особо сильная волна, и через левый борт прилетало с полведра воды. Так мы можем и не дойти. Выдал парням котелок — вычерпывают. Все вещи и часть еще сухихи жердей-дров распихали в нос и в корму — там сухо. Вроде ситуация стабилизировалась.

Вдруг пацаны кричат — "парус", и за корму показывают. Смотрю — точно парусник сзади, вроде крупнее нас, тоже косой парус, но далеко — километра три или больше. За нами?! Погоня?! В крови забурлил адреналин. Я, Аким и Савва одели брони и собрались на корме. Решили пока не грести, что силы тратить, надо прояснить ситуацию. Парусник медленно нас догоняет, морской бой может быть очень неспешным. Вот уже около километра до него. Я достал оптический прицел и смотрю как в подзорную трубу. Четыре крата — ну хоть что-то. Парусник с высоким бортом, одной мачтой, косой латинский парус с гигантской наклонной реей. Из бортов весла торчат горизонтально, не гребут. Если они начнут грести — легко догонят. Даже если у них нет пушек, наши винтовки не помогут — их борт намного выше нашего — если абордаж — мы успеем перебить максимум десяток, и все. Нам — все. Могут просто протаранить.

Сколько же у них весел? Не видно, носом на нас смотрит. А нет, не носом, идет не на нас, а немного мимо. Пройдет между нами и берегом метрах в трехстах. От берега отрезают! Что же делать! Никак не уйти от погони, мы даже сманеврировать толком не можем. Сохраняю внешнее спокойствие, а в голове мысли мечутся.

Вот он уже у нас на траверзе — метров двести пятьдесят — триста. Посчитал весла — шестнадцать на правом борту, на левом, наверное, также. Какой-то флаг красно-белый на мачте — не разобрать — мелко. Хоть не пираты, но кто его знает. Пушечных портов не видно. Название есть, но тоже мелко — не разглядеть. А он не особо длиннее струга, но сильно выше и толще. Что-то он не маневрирует, неужели мимо! Вижу как на надстройке, на юте, люди стоят, на нас смотрят. Корабль удаляется. Вроде пронесло.

Наблюдаю еще несколько минут. Потом, отставив "подзорную трубу", солидно так говорю:

— Купеческий корабль это. Из Копы в Воспоро идет, или в Матрегу.

Мои зашумели, оживились, воду вычерпывают, рыбу ловят. А я осознал, что еще слишком слаб для этого мира. Но получил некоторые ориентиры для развития, если собираюсь работать здесь хотя бы несколько лет, то нужно иметь корабль по мощнее этого, с пушками. Основной транспорт в Черном море сейчас — каботажное плавание, и от этого никуда не деться. А вот корабль можно сделать получше. Хотя я тот еще корабел, но сходу могу сказать, что корпус надо делать уже и длиннее, одно это даст выигрыш в скорости. Латинский парус — долой, для манипуляций с тяжеленной реей нужна толпа моряков. Бермудский парус технологически пока очень труден, с деревянной-то мачтой, а вот гафельный — то что надо. И орудия делать сразу казнозарядными, с гильзами и капсюлями. Тогда пары орудий хватит, а если еще нарезные — фугасные, то вообще — "хозяин морей".

Замечаю что Аким немного нервничает, по сторонам украдкой поглядывает. Думал, еще корабли высматривает, но кажется мне, что из-за того, что берега не видно. Берег сзади — ушел в "горизонт", слева — еле просматривается. Мы в открытом море! Хотя это — Азовское "озеро". Это его греки так называют — Меотийское озеро. Да, представляю себе впечатления человека, для которого самая "широкая" вода — это Дон.

Ветер усилился еще немного, но хоть направление не меняет, стабильный восточный ветер, сухой очень, наверное, с ордынских степей дует. Волна захлестывать сильней стала, вычерпываем почти постоянно, вот еще зараза. Наши речные струги совсем не мореходны, борт очень низкий. Зато скорость поднялась, из-за попутных волн не понятна скорость, но километров десять в час или чуть меньше мы делаем.

Пообедали, по куску рыбы и по куску засохшего хлеба, водой запили. Проверил курс по компасу, вправо отклонились немного. Довернули левее — волна еще сильней стала бить. Вычерпывать стали интенсивней, но один котелок справляется, только черпальщики стали чаще меняться. Да, хотя бы борта нарастить у струга. А как тогда гребцам работать? Весла надо удлинять, банки выше ставить, или даже палубу сплошную. Остойчивость снизится. Балласта добавить. Осадка увеличится. Тогда по реке Воронеж и не пройдешь толком. Так что или река или море. Река-море — река-горе. Тогда для пути в Московское княжество нужна промежуточная база, как я и планировал, на Воронежской стрелке. И гальюн бы сделать, а то девки смущаются на борт садится, за кошму прячутся.

Часа через два ветер стих немного, перехлестывать почти перестало, черпальщики вздохнули с облегчением. Курс проверил — теперь левее идем. Но исправлять не стал, чтобы мимо Керченского пролива не промахнуться. Сколько мы прошли с неверным курсом — не знаю, лага нет, карту не веду, навигатор блин. Но мимо берега не промахнемся, хотя оказться где-то в Сиваше не хочется.

Мне кажется, или я действительно вижу черточку земли прямо по курсу и слева? Точно земля! Но молчу. Через полчаса земля стала заметней — сказал своим. Оживились, загомонили. Еще больше часа к земле приближались. Пролива не видно, взял правее, идем вдоль берега в полукилометре, теперь для нас, смелых мореплавателей, это не расстояние. Ветер стал почти попутный и гусевский струг побежал вперед. А наш как-то рыскать стал немного. Вроде надо парус переставить, но я тяну время. И правильно, что не стал — берег круто пошел влево. Керченский пролив! Как же он тут называется? Боспорский пролив, что-ли. Не помню, пусть так пока будет. Впереди виден керченский берег, боспорский — точнее.

Повернули, теперь гусевский струг сильно тянет вправо, идем в растопырку и в створ пролива не попадаем, несет на на керченский берег, правее мыса Фонарь. Время к вечеру, до Воспоро до темна не успеем, почему бы и не заночевать здесь. Подошли к берегу, пустынно, никто не встречает. Причаливаем, берег хороший, почти пляж, подошли вплотную. Первым спрыгиваю на берег. Ну, здравствуй, Крым. Таврия!

Глава 4

Высадились, как бывалые мореплаватели обрадовались земле под ногами, целый день на судне. Провожу политинформацию — мы пришли на интересный полуостров, тепло здесь, зимы почти нет, выращивать можно что угодно — хочешь рожь, хочешь пшеницу. Вот только рек и лесов здесь мало, есть степи и горы. С властью здесь тоже интересно. Вроде ханство татарское силу имеет, но и латиняне сильны, но главное, гораздо богаче. И есть еще маленькое православное княжество — Феодоро. Сказал, что хочу здесь земли купить, мастерские поставить да огород растить. И всех, кого взял на работу, зову с собой. Будем делать винтовки и патроны, сможем себя защитить, будем выращивать разные овощи и хлеба — будем вкусно и сытно кушать, построим большой корабль, будем ходить по-морю и на Русь, торговать. Вот такая предвыборная программа кандидата в… Не будем пока мечты озвучивать и даже в мыслях произносить. Никто выборы устраивать не собирается, но людей воодушевить надо, объяснить планы на будущее.

А вот про то, что через два с половиной года турки тут все захватят, я промолчал. Момент в истории сейчас интересный, крымское ханство уже есть, от Золотой Орды уже независимо, но вассалом Турции еще не стало. Станет в 1475 году после захвата Крыма и разгрома генуэзских колоний османами. И под протекторатом турок татары начали набеги на Русь, убивая и угоняя в полон десятки и сотни тысяч русских людей. Появится ханство-паразит на теле России на несколько веков.

Вот если набраться сил и не дать туркам захватить Таврию. Тогда татары не будут иметь поддержки, и можно будет совместно с Русью поприжать это ханство, а то и совсем извести.

А вот для противодействия Турции есть конкретные идеи. Нападать на Таврию они будут с моря, армадой галер. Артиллерию на флот только-только начинают внедрять, ставят от одной до трех дульнозарядных пушек — смешно. Надо создать более совершенный парусник и вооружить казнозарядными пушками, желательно нарезными. Тогда можно одним-двум десятком кораблей вывести из строя, а то и потопить большую часть армады, сорвать высадку. Кроме того, надо сохранить противостояние татарского Ханства и османов, чтобы в этой войне они воевали против турок. Вот такие планы наполеоновские. Смогу ли я успеть все это создать?

Стартовый капитал у меня — зеркала и рубины. Генуэзцам смогу хорошо их продать. Лучше покупателей я не вижу. Еще люди нужны будут, можно русских из рабства выкупать, но это дороговато, кроме того я этим работорговлю буду поддерживать. Хорошо бы их "экспроприировать", как я это уже два раза делал. Даже три, если Федю считать. Но прямо здесь — это будет разбой, надо думать.

А если я достаточный военный потенциал не наберу, то уйду на кораблях на Дон и в Россию, картошку разводить. И буду бороться с татарами уже севернее.

Пока я размышлял, уха сварилась, поели. Подошел ко мне Еремей.

— Так ты на Русь со мной не вернешся?

— Еремей, давай до Кафы дойдем, там я тебе отвечу.

— А что там в Кафе?

— По крайней мере там будет много интересного, это торговая столица на тыщу верст в округе. Там много чего смогу тебе показать и рассказать.

Погрузились, и пошли на восток на веслах, наш старый трюк. Прошли верст пять, но на якорь встать не смогли, якорь не держит, ветер сносит, шест тоже не втыкается. Пришлось встать у берега, за камни завязались. Якорь нужен получше.

Утром встали, и я сказал сварить остатки рыбы. Скоро пригород пойдет, где там будем готовить. Через час поели и отчалили.

Как только повернули за мыс сразу на берегу стало оживленно, всадники разные, стада овец, табуны лошадей. Через час на веслах дошли до следующего мыса, берег повернул на запад и мы увидели город вдали. Ветер стал бакштаг, мы подняли паруса, и часа за полтора долетели к Воспоро. У причалов стояло с десяток крупных кораблей, наподобие того, который нас напугал в Темрюкском заливе, и покрупнее, двухмачтовые парусники уже без весел. И сотня лодок, с парусами и без. К центральному причалу мы лезть не стали, встали с рыбаками. Сказал что тут задерживаться не будем, купим на рынке нужного и отчалим. Пошли на рынок вчетвером.

Воспоро не намного больше Таны, а вот крепость больше и каменная. На рынке купили мешок лепешек, две тушки барана. Купил ножницы бронзовые, только пружинные, как для стрижки овец, с кольцами ножницы тут не встречаются, а то девки все время клянчат мои ножницы. Нашел бумагу — ого, цены! Была двух сортов — одна светлее и дороже, другая потемнее — серо-желтого оттенка. Но не рыхлая, нормально проклеенная. Купил десяток листов подешевле, Ефиму упражняться пойдет. Надо бумажную фабрику открывать — озолочусь. Чернильница нужна, но из стекла нашел только кубки, и очень дорогие, еще были стеклянные диски для окон. Стекольное производство тоже перспективно. Зашел к гончару, у него нашел маленькие кувшинчики на полстакана с керамической же пробкой, для благовоний, как я понял. По сравнению со стеклом — совсем дешевые, купил три штуки. Зашел к столяру, нашел у него обрезок дубовой доски где-то сорок на шестьдесят сантиметров, попросил остругать одну сторону ровно, заплатил совсем дешево. Столешница для письма будет. Пошли обратно, в порт.

В порту узнали что пресную воду надо покупать, не дорого, но все же. Телеги-водовозы стоят недалеко. Вода из колодцев, реки тут нет. Дрова тоже продают для путешественников. Мужики головами качают — покупать воду и дрова для русского мужика — выше понимания. Заливаем воду в бочки, а в наших бочках осадок в сантиметр, надо будет помыть, как ручей чистый найдем. Роздал по куску хлеба, перекусили и отчалили. Идем на веслах на юг, ветер какой-то непонятный — крутит, из-за пролива, наверное.

Смотрю я на коричневую землю вокруг Воспоро — точно, это же Керченское железо-рудное месторождение. Вот она руда — коричневая, ничего копать не надо, бери лопату и грузи. Правда руда "грязная" — очень много фосфора, хрупкий металл получается, очищать надо. Зато очень много руды, еще скифы железо получали. Это кричное дешевое железо на рынке — оно местного производства. Вот где надо базу строить! Я чуть стоп-кран не дернул, в смысле струг чуть не остановил.

Потом подумал-вспомнил: дрова покупать, реки нет, вода из колодцев. А где уголь для домны брать? А воздух в домну чем качать, руками? А угля надо в несколько раз больше чем руды! Керченский полуостров — это степь и полупустыня. Никаких природных ресурсов кроме руды и ветра. А ветер я использовать не могу, пока. Так, а где в Крыму реки есть? Вспоминаю, что реки мелкие и некоторые летом пересыхают. Самая крупная река — та которая в Севастопольскую бухту впадает, Черная, что-ли. Но в Севастополе с лесом проблема. А вот если подняться по этой речке, то в предгорьях лес хороший. Где это на карте? Недалеко от Балаклавы, Чембало по нынешнему. Если там построить базу, плотину, водяное колесо, уголь пережигать, то руду можно возить отсюда. Вот это план реальный! Но сначала надо часть активов продать, и наладить связи с местным руководством.

До вечера так из пролива не вышли, причалили — баранину варим. Поели баранины с хлебом — вкусно. Проплыли еще пяток верст, привязались к камням и переночевали. Утром караульные сказали, что слышали топот копыт ночью, но все обошлось. Стали варить уху, за вчерашний день много рыбы скопилось. Пока уха варится, решил чернила развести. Позвал Ефима, взял пластиковую поллитровую бутылку, отмерил на весах концентрат черных чернил и размешал. Да, насыщенный черный цвет. Налил чуть-чуть в кувшинчик-чернильницу. Достал стальное перо, выбрал стилус получше, примотал ниткой перо к тупому концу стилуса.

Положил на палубу дубовую доску-столик, и на листе написал алфавит письменными буквами — прописными и строчными. Сказал — пиши, не обращая пока внимания на кляксы, главное — писать ровно и красиво. Сначала по строчке "А" прописных, потом строчку "а" — строчных и так далее. Поправил ему хват пера и он начал выводить буквы. Тут же кляксу посадил — смотрит на меня и молчит. Про кляксы пока забудь — говорю, научишся. Вроде пошло дело. Пацанам сказал не мешать, близко не подходить.

Уха сварилась, завтракаем. Ефиму пришлось давать личный приказ прекратить писать и идти завтракать.

Отчалили, позже берег ушел вправо, и мы на запад. Хотели поднять паруса, но ветер стал юго-восточный. Мы парус развернули и пошли, а Еремею пришлось опять комбинировать парус и весла. Движение наладилось. Целый день шли почти ровно на запад. Два раза навстречу прошли корабли, но мы уже не пугались. А лодок рыбацких встретили больше десятка. К вечеру прошли мыс и свернули направо. Прошли немного и встали на ночевку. Сварили мяса поели и спать. Утром опять в путь, уже видно тот берег, где Каффа, но далеко, не разглядеть. На подходе я свои самые ценные вещи, которые не стоит никому показывать, вытащил из сундука, сложил в сумку, прижал доской и пришурупил снизу к настилу палубы носа. Для товаров это объем не серьезный, но не надо это видеть посторонним. А в сундук напихал меха и кошель с серебром.

Порт Каффы растянулся на несколько километров побережья, были участки рыбацких лодок, потом мелких кораблей, вроде купеческих, среди них и крупные торговые стоят. А вдалеке, около крепости — вроде военные. Мы выбрали причал с малыми торговыми, нашли свободное место, причалили. Сидим, ждем властей. Пришел таможенник, мы меха разложили. У меня мехов мало, я для солидности разложил сабли трофейные, лучше предстать неудачным купцом и пошлину заплатить, чем вызвать подозрения в пиратстве или разбое. Мне насчитали пошлины пять лир, Еремею — двенадцать. Так понимаю, что около пяти процентов стоимости товаров. Но у Еремея это почти все лиры из Таны. Я его подбадриваю, что он может продать меха больше чем на двести лир.

Теперь надо осваиваться в Каффе, я тут надолго, тут у меня важные дела — продажа активов. Пошли большой группой в восемь человек, и разделится можно, и мужикам надо в городе освоится. Время-то обеденное, кушать хочется. Зашли в таверну, вроде нормально — простая пища, баранина, рыба, каша, хлеб. Еще буза из пшена, это между пивом и квасом. Есть еще еда на вынос со скидкой, послали двоих за котлами (по одному не ходить). Сами поели, и своим на струги послали вареной баранины и хлеба. Вроде брали самое простое, но проели одну лиру и двенадцать сольдо. Вообще-то на сорок два человека и не дорого. Но надо свой дом и самим готовить, а то все проедим.

Пошли на рынок, центральный рынок Каффы раз в пять больше рынка Таны, Еремей прямо возбудился, глаза разбежались, я его притормаживаю, успеем еще. Сам прикинул какие товары дешевле Таны, какие дороже и решил заняться поиском жилья. Разделились, договорились встретиться к вечеру на стругах и пошел я искать. Под сотню слов на греческом и латыни я уже знаю, смог найти посредников по найму жилья. Но я опрометчиво переоценил свои знания языка, хозяин дома пытался мне продать дом. А попробуйте объяснить жестами, что дом не хочешь покупать, а хочешь снять на время. Искать пришлось заново и совсем другие дома. Толмач нужен. Но через три часа я уже снял дом.

Дом не в самом богатом районе, и сам дом одноэтажный и неказистый, но большой, на всех нас. С улицы виден каменный дом, окруженный глухим забором, зайдя во двор, видно что каменный дом продолжается саманной пристройкой, в конце двора сарай или конюшня, еще навес от солнца с очагом и столом — летняя кухня. Около дома колодец, около конюшни туалет типа сортир. Прошелся по комнатам, девять деревянных кроватей, четыре стола, десяток табуреток. Окна без стекол, закрываются ставнями, печи без труб — очаги. Зимой тут жить не стоит. Оплатил за десять дней одну лиру, не дорого, но и жилье так себе, есть тут получше. Оставил двоих охранять, с Акимом пошли обратно.

Еремей уже пришел, сразу стал мне рассказывать про цены, как я и думал, меха здесь еще дороже. Но я Еремею говорю, не спеши продавать, мы с тобой еще потом обсудим. Еще Еремей сказал что встретил земляков — купцов из Московского княжества. Вот это важно! Я хотел идти с ними встречаться, но сообразил что не вместно, я боярин — они купцы. А вот пригласить их на обед к себе — это прилично.

Рассказал всем про дом, что большая часть будет ночевать в доме, на стругах только охрана. Решили перегнать струги поближе. Предупредили таможню, чтобы второй раз пошлину не брали и перебрались. Теперь от стругов до дома метров двести. Перетащили все со стругов в дом, даже парус и дрова, только весла оставили. Еремей парус оставил, там отвязывать долго. Оставили охрану.

Дома, во дворе уже варится уха, рыбы маловато, около Каффы клюет плохо. Все суетятся, порядок наводят. Пытались поделить комнаты, но Аким на них цыкнул, мол, начальство придет и все распределит. Стал распределять, в каменном доме две маленьких комнаты и две больших. Одну маленькую, с окном во двор, себе, вторую — Еремею. В одну большую всех пацанов поместил, в другую — девок. Остальные разместились в саманной пристройке, там две длинных комнаты. Одну кровать себе, одну Еремею, остальные поделил пацанам и девкам. Себе в комнату поставил свой сундук, маленький стол и табурет. Постельного белья никакого, надо хотя бы одеяла, сейчас жарко, но будут использовать как матрасы — на земле и досках жестко. Два шатра пустил под ножницы — нарезали одеял из кошмы — полтора на два метра, хватило всем моим. В сарае было сена немного, еще у нас тулупы были, овчина. Устроились с относительным комфортом.

Неспеша поужинали, ухи мало, зато свежий пшеничный хлеб. Народ стал вспоминать ржаной хлеб, соскучились, ностальгируют. Ратмира сказала — попробует поставить квашню на ржаной муке, заквасить дрожжевыми лепешками, может за два дня поднимется.

Стали спать ложится, Аким послал смену караула. Я расстелили спальник, сверху вкладыш. Душно в доме после струга, все-таки август в Крыму. Я-то к курортам привычный, а многие мои с такой жарой впервые столкнулись.

На деревянной кровати жестко, несмотря на спальник — тонкий он, надо будет тюфяк какой-нибудь сообразить. Никак уснуть не могу, во дворе уже все успокоились, а в доме все колобродят — шаги слышу, шепотки. Встал, открыл дверь — разбежались девки, попрятались. Не под дверью были, но не далеко. Пошел лег, через минуту опять шаги, и шепотом девки ругаются. Опять встал, выглянул — из-за угла девки выглядывают и друг друга за угол затаскивают. Ну точно, меня делят. Неопределенность им покоя не дает.

Сейчас я внесу определенность! Быстрым шагом зашел в их комнату — стоят молча по углам, на меня таращатся, подошел к самой рослой из "младших", я ее давно заприметил — симпатичная, высокая, худая, там все худые были, только у меня стали отъедаться, взял ее за руку и молча повел за собой. Она пискнула, но пошла не сопротивляясь. Завел ее в комнату и стал раздевать, что там раздевать — одна деталь одежды — сарафан. Столкнулся только с одной проблемой — Ефросинья была еще девушкой, но эту проблему я преодолел. Ну и предпринял меры, чтобы она не понесла.

Вот как татары хотели заработать — молодые, красивые девственицы — самые дорогие на рабском рынке, до двухсот лир стоят. Хотя молодой сильный парень на галеры — сорок-пятьдесят лир.

Фрося. Но вроде не Бурлакова. Давал себе слово, не "западать" на одну, чтобы не отвлекаться от главных задач. Да и "невместно" это мне, не по статусу боярину простая крестьянка. "Повалять" можно, а постоянно — "невместно". Постараюсь свое слово сдержать. Так и уснул.

Утром проснулся, вспомнил все, повернулся — смотрю лежит, смотрит на меня, прикрылась сарафаном.

— Ты хоть спала? — закивала в ответ. Погладил ее по голове, поцеловал. Встал, оделся. Показал на вкладыш — сказал постирать.

Вышел во двор, многие уже проснулись, делами заняты. Каша варится, пустая, ни рыбы ни мяса. Хлеб есть. Надо продукты покупать. Пока завтрака нет, решил провести урок арифметики. Созвал всех пацанов, девок и парней. Еремей сам присоединился. Фрося вышла, смущается. Но народ на нее смотрит даже одобрительно, типа "ну хоть кто-то боярина обласкал". Специально на нее внимания не обращаю, но встретились глазами, и я улыбнулся украдкой — она засияла.

Арифметика у нас на глиняных табличках, неудобно, надо хоть доску с мелом. Черная краска нужна. Изучаем вычитание и сложение в столбик, уже трехзначные пошли. В основном у всех получается, только часто забывают перенос единицы в старший разряд. Думаю, еще пару уроков и можно умножение объяснять, таблицу умножения учить.

Позавтракали — каша, хлеб. Посылаю людей за продуктами — Савва — старший по охране, Ратмире выдал денег — две лиры мелочью. Сказал купить две тушки барана, рыбы дешевой, хлеба, ну и что надо по-мелочи для кухни. Послал с ними двух парней и двух пацанов. Объяснил — что сколько стоит. Интересно, без знания латыни как справятся. Строго предупредил чтобы ходили только вместе, узнаю, что кто-то в сторону отошел один — выпорю.

Позвал Ефима, посмотреть успехи чистописания. Показывает лист исписан с двух сторон плотно, на первой стороне кляксы, на обратной клякс почти нет. Пишет ровно, почерк хороший. Только шрифт у него получился промежуточный — между печатными буквами и рукописными. Но красиво получается. Оказывается, без моего разрешения боялся начать второй лист "он же деньгу стоит", поэтому исписал вторую сторону мелко и без полей. Начали второй лист — хорошо получается. Сказал чтобы выбрал двух пацанов, кто лучше на глине писал, и начал учить их писать чернилами. Когда учишь других — сам совершенствуешься. Долил чернил, не на судне — можно.

Вспомнил про еще одно дело, позвал Евдокию, наказал ей сшить из обрезка тонкой парусины, которую я в Тане покупал, сумку через плечо-торбу. Будет медицинская сумка первой помощи.

Стал сам собираться на рынок. Сегодня задача — продать маленькое зеркальце, сколько оно стоит — не знаю, но очень дорого должно стоить. С собой взял Акима, Федю, Твердислава, Ивашку и одного мальца. Пусть осваиваются.

На рынки целенаправленно нашел ряд торговцев украшениями. Прошелся, вижу зеркала из полированной бронзы с ручками. Одно даже серебрённое. Подошел к хозяину лавки, скрытно, как торговец наркотиками, показал ему зеркальце. Он сначала не понял что это. Потом потянулся двумя руками и выпученными глазами. Еще бы, такое качество изображения, столько мегапикселей. Не то что полированные бронзулетки. Долго торговались, я два раза делал вид, что ухожу. Один раз "ушел" шагов на пять. Но в результате двадцать семь лир! Почти четыре коня! Теперь жить можно, у меня еще девять зеркалец и десять больших зеркал. Это же сколько большие стоят!

Пошли закупаться. Купили льняной ткани тонкой и средней по хорошему мотку. Еще тонких ниток, мешок промытой овечьей шерсти, тонкой пеньковой веревки. На одном прилавке смотрю на коричневые бруски, думаю воск у меня еще есть. Так это мыло, а не воск! На вроде хозяйственного, и пахнет также. Но для меня прямо аромат! Купил три куска, хотя они стоили по три сольдо — как приличный обед каждый. Вспомнил про патроны, свинец купил, а пули еще не отливал.

Зашел к меднику, у него есть поварешка медная с деревянной ручкой. Купил ее и попросил ручку отогнуть горизонтально и сделать носик с боку. Медник сообразил, снял ручку, нагрел и сделал как я хотел. Пока он работал, я осматривал медные заготовки. Медь какая-то бледная, сероватая. Взял медный пруток толщиной чуть меньше сантиметра. Показываю меднику, а если согнуть? Он кивает, я с усилием сгибаю — на изгибе медь покрывается трещинками. Я их демонстрирую, медник согласно кивает, так и должно быть. Смотрит на меня внимательно: "разбираешся?", и приносит пруток другой меди, более красной. Гну этот пруток, трещин совсем мало. Я жестами спросил — сколько стоит? Выходит на четверть дороже "грязной" меди. Но и эта не особо чистая, но я надеюсь, на бериллиевую бронзу пойдет. Купил килограмм пять.

Купили еще горшочек меда, кувшин вина, большой медный котел, глиняных чашек и мисок, всего по десятку, пошли домой. Дома уже запахи — баранину варят, кашу. Опять у нас праздничный обед назревает. Вытащили все столы из дома, может все поместятся, а то едим в две смены. Мужики соорудили из жердей подобие лавки. Расселись, все равно все не влезли — девки в сторонке у очага, пацаны за столом но стоя. Разлил мужикам по полчашки вина — и речь маленькую задвинул: что дела наши в Каффе начинаются удачно, и чтобы была удача всегда. Выпили. Приличное сухое вино. Из всех только Еремей виноградное вино раньше пил, но всем понравилось, никто не выплюнул. Поели мяса, каши хлеба, пацанам и девкам по ложке меда. Хорошо посидели, никто, конечно, с полчашки не опьянел, но настроение повысилось.

Тут Еремей ко мне:

— Ты обещал в Каффе сказать важного.

— А ты скажи, купцы московские когда домой едут?

— Через две-три седмицы, чтобы в Москву до ледостава успеть.

— Вот смотри, теперь другое: ты хорошего бобра почем продать можешь?

— Три лиры десять сольдо, если повезет — три лиры пятнадцать сольдо.

— А лавка с мехами есть? Где бобра продают?

— Есть.

— И почем там такой мех?

— Больше четырех лир. Четыре и пять, четыре и десять.

— Вот. Есть цена продажи и есть цена покупки.

— Да, так. Все купцы это знают.

— А если нам здесь свою лавку открыть, то ты всех бобров продашь по четыре с лишним лиры. А домой письмо передашь с купцами, или человека своего с серебром.

— Эх… — задумался Еремей. А я дальше:

— Еще у меня диковины есть всякие, иголки и крючки ты видел, еще зеркала стеклянные, небывалые. Я сегодня одно продал. Поставим в лавке задорого, люди будут приходить смотреть, твои меха покупать. Потом железные мастерские я буду ставить, будем в лавке железные вещи продавать.

Я пошел и принес зеркальце.

— Вот, смотри.

— Ух ты…

— Видал! Такого нигде нет, к нам в лавку люди на "посмотеть" приходить будут. А за лавку оплату первый месяц я оплачу, потом пополам. Ты торговать будешь, я мастерскими займусь.

— Эх, только гребцов и воев я нанял, кормить их теперь всю зиму.

— А ты оставь, сколько надо, остальных я на работу возьму.

— Эх, Андрей, силен ты уговаривать. Давай лавку со товарищи!

Пожали друг другу руки.

— Ищи теперь какую лавку снять. Пусть сама лавка небольшая будет, но так чтобы в доме могли человек десять-пятнадцать переночевать.

— Завтра с утра займусь.

Вот прогресс какой!

— Еремей! Я завтра на обед хочу позвать московских гостей, угостить их, послушать про Каффу, как ты на это смотришь. Пригласишь их ко мне?

— Хорошо бы было! Позову их!

— А вот как по вежеству мне их встречать?

— Ну ты же боярин, они купцы, ты можешь сидеть за столом даже, ну если из уважения, то выйти из-за стола. А вот если бы я их встречал, то на крыльцо бы вышел, как равный, расправил плечи Еремей, они хоть и богаче меня, но и я в Каффу добрался, значит равные мне. А вот если бы ты князя своего встречал, то надо выйти за ворота.

— Понятно.

Сижу я, думаю чем завтра гостей угощать. Замечаю, на заборе висит мой вкладыш от спальника, сушится. На нем в центре пятно розовое, отстиралось плохо, ну что там у нас, остатки щелока были. Висит как флаг у всех на виду. Флаг фросиной победы. Но никто на него внимания не обращает. Может, уже насмотрелись.

Велел позвать Ефросинью. Вручаю ей кусок мыла, говорю постирай мои рубахи, сейчас вынесу, и это тоже — на вкладыш показываю. Вынес белья своего — рубахи и трусы, в дороге девки их только в воде булькали. Фрося стирать засела. Тонкую веревку натянул от сарая и до забора — белье сушить.

Евдокия принесла сшитую сумку. Объяснил, что это сумка помощника лекаря, коем я назначаю Евдокию. Там будут лежать инструменты и материалы для лечения, пока только бинты и бутылек хлоргексидина. Бинты, которые бу. Кстати, их надо перестирать с мылом, говорю, вон у Фроси мыло. Иструменты потом будут еще.

Попросил у Еремея Игната, как лучше всех знающего языки, и послал Игната купить еще кувшин вина и заказать к завтрашнему обеду в таверне чего-нибудь этого, запеченых гусей, например. Попутчиков ему выделил.

Раскроил из тонкой парусины себе тюфяк — мешок два на полтора, позвал девчонок — посадил шить. Уфф, сколько дел.

Жара такая, мечтаю о душе. Бань здесь не видно, надо бы узнать. Пошел, осмотрел сарай. Есть идея. Созвал пацанов, сказал насобирать камней по двору и перед домом, и крупных и мелких. Взял двух парней, титановую лопату и сказал вырыть в углу сарая квадратную яму, полтора на полтора, но мелкую, сантиметров двадцать. Потом из этой ямы траншею чуть глубже, под стеной сарая и под забор. Пацаны приносят камни, мелкими заполнили траншею и дно квадратной ямы, крупные плоские сверху. Получился поддон летнего душа. Занавеску бы еще, но ткань жалко. Ничего, внутри сарая нормально.

Для разнообразия провел урок арифметики, сложение и вычитание неплохо. Проверил чистописание у Ефима и его учеников — только начинают, неясно еще.

Время еще есть, взял людей, пошел на рынок. Зашел к столяру, спросил про черную краску. Он показал темно-коричневую. Заказал ему щит из досок метр на шестьдесят сантиметров, отшлифовать и покрасить. Он сказал — сделает, но сохнуть будет до послезавтра. Оплатил. Нашли камнереза, у него все виды белого камня — от мрамора до известки. Нашли мягкий кусок — на мел похожий.

Теперь про бронзу, медь получше я купил, надо БрБ2 бронзу сплавить и стволы нарезные отлить. К меднику не хочу, утечка информации возможна. Нашел кузню, спросил насчет аренды на один день — нам в горне медь расплавить надо. Договорились на послезавтра.

Хотел я струг доработать. Мачту увеличить, борта нарастить, парусник нормальный сделать. А мачту надо менять, наращивать нельзя, для гафеля нужна гладкая мачта. Замену мачты я не потяну пока, к корабелам надо. Нашли верфи, не самые большие, а малые — судоремонтные. Объяснится не смог, словарного запаса не хватило. Лес посмотрел у них — хороший, сухой, и сосна и дуб. Мачты есть разные, блоки и другие дельные вещи. Только плати.

Пошли домой, ужин скоро. На ужин была уха. После ужина показали сшитый тюфяк-мешок. Запихал туда мытую шерсть, распределил равномерно, зашили. Теперь у меня отличный матрас. Отрезал тонкой ткани, это будет простыня, края завтра обошьют, темно уже.

Девчонки перешептываются и поглядывают на Фросю и Ратмиру. Что это они задумали опять!? Спрашиваю Ратмиру. Она помялась и говорит:

— Ты Евдокии ткань на суму дал, а у остальных нету. А нам тоже надо все складывать.

Фу-у-у, всего-то, а я уже насочинял. Хотел объяснить, что сумка служебная, но махнул рукой и сказал:

— Сейчас уже шить нельзя — темно. Завтра каждой выдам ткань на сумку. Все, всем спать.

Пошел разложил на кровати матрац, простыню. Вместо подушки спальник скатал. Надо еще подушку сделать. Укрываться можно вкладышем. Взял чистую рубаху, трусы, полотенце, большую кружку и пошел в "душ". Там у меня ведро воды припасено, немного согрелась. Какой кайф, пусть даже душ не полноценный — поливаю себя из кружки, но уже почти забытое чувство. Намылился местным мылом, нормально, воняет не сильно — я вонял сильней. Облился, вытерся полотенцем — да, не махровое, просто кусок тонкой парусины, летом нормально. Надел чистые трусы и рубаху, залез в сапоги — тапочки, что ли сделать. Потопал в свою комнату. Около двери стоит Фрося со сложенным войлочным одеялом в руках.

— Иди к себе — говорю, у нее в глазах непонимание

— Иди спать, потом. — пришлось добавить. Ушла, ну и ладненько, надо имидж поддерживать, весь такой знатный господин, право первой ночи…Ой, куда это меня занесло. Иди спать! Нас ждут великие дела! Это я себе.

Улегся на мягком матрасе, на чистой простыне, красота! Еще горячую воду, унитаз, электричество, мобильный интернет… уснул.

Утром встал, завтрак варится, девки все "на кухне" около очага. Выстроились почти, на меня все смотрят. Вспомнил про обещание, вернулся, вынес рулон тонкой парусины и ножницы. Подозвал Ратмиру и Евдокию, обсудили размер сумок и отрезов, нарезал шесть кусков. Шестой даю Евдокии и объясняю всем:

— Это сумка служебная, помощника лекаря — кто назначен — у того и сумка, будет другой — будет сумка у него. А это отрез на личную сумку.

Ну вроде поняли. Перед завтраком — арифметика, даже не объясняю — проверяю всех — пацаны и Еремей отлично считают, девчонки и парни — так себе. Фрося тормозит, глазами хлопает на меня смотрит, даа, у нее другое на уме, надо немного на землю спустить. Нарочито-серьезно делаю замечание ей и другим отстающим — надо учится лучше. Чистописание глянул — и выдал следующий лист бумаги.

Готовимся к званому обеду, Игнат сказал что двух гусей заказал, сейчас сходит — проверит. Сказал все убрать из самой большой комнаты, там мальчишки спят, поставит большой стол и табуретки, накрыть скатертью — отрезал тонкой ткани как на простыню — и назвал скатертью. Свою первую простыню сказал обшить по периметру.

Вспомнил про патроны, достал свинец, пулелейку, ковшик и весы. Собрал всех пацанов под руководством Ивашки, показал как делать, и поставил задачу отлить сто пуль, и чтобы каждый попробовал. Главное чтобы пулелейку не испортили. Надо всех пацанов прогнать через все ремесла и науки, выяснить склонности и способности. За один раз не увижу, но могут сами почувствовать. А сам занялся изготовлением гирек. У меня самая большая гирька — сто грамм. Стал отливать из свинца гирьки и применением топора и ножа подгонять вес, через час у меня было еще четыре гирьки по сто грамм с погрешностью менее двухсот миллиграмм. Из свинца гирьки очень неточные, они стираются при каждом движении. Но мне для бронзы этой точности с лихвой хватит. Следующий этап — отливаю две гирьки по пятьсот грамм. И, наконец, килограммовая гирька. Оценка погрешности уже около грамма. Пока мне этого хватит. Смотрю, пацаны уже пули отлили, построили ровными рядами на столе.

— Ну что, интересно?

— Ага! А мы этими пулями стрелять будем?

— Будете, но попозже. Вот кто будет лучше учиться — тот будет первым стрелять.

— Оооо!

Теперь заряжание патронов. Принес все инструменты и компоненты, нагрел и смешал немного воска и бараньего жира. Получилась неплохая смазка для пуль. И показал пацанам весь процесс заряжания, доверяя простые операции. Гильз пустых правда мало было, около двух десятков, не успели прочувствовать, ну хоть процесс увидели. Скоро обед, Еремей пошел за московскими купцами, я уселся в "трапезной". Девки-подавальщицы наготове. Хотя в трапезную будут входить только "старшие" девки. Гусей принесли, стоят около очага, чтобы не остыли. Пацаны кричат "идут!"

Встал, поприветствовал. Уселись вчетвером. "Обед прошел в теплой и дружественной обстановке". Купцы разомлели от вина и все охотно рассказали. А рассказать было о чем.

Политическая обстановка. Османы взяли Царь-град, османы захватили Трапезунд, они нападут на Таврию, об этом знают многие. Но самые умные понимают, что генуэзцы не устоят. Только поддержка татар пока спасает. А на азиатском берегу не спасет — там татар нет, и люди потихоньку бегут. Во всех колониях, что южнее Лияша (Адлер), уже нет латинян и греков, только местные, они пока не боятся. Купцы приходят, торгуют на берегу и уходят. Сейчас хан Менгли Герей, он вырос в Каффе, хорошо говорит на латыни. Генуэзцы и Гирей поддерживают друг друга. Но у татар ханы так быстро умирают и меняются. А если следующий хан предпочтет зарезать курицу, несущую золотые яйца? Все знают о мешках серебра в казне Каффы. Хан может позвать турок и просто не вмешиваться. Себе заберет серебро, а османам — колонии. В Каффе людей стало больше, многие бегут сюда, больше некуда. А в других городах людей стало меньше чуть ли не в половину.

Купцы приходят сюда уже четвертый год, привозят меха, увозят серебро — самый выгодный вариант. Причем не лиры, а любые "резаны", так выгодней. Струги оставляют в Тане, нанимают галиот и идут в Каффу. По морю на стругах не ходят, утонуть можно. Мы с Еремеем переглянулись и едва заметно улыбнулись.

Скоро уходят домой, надо успеть до ледостава. Могут взять нашего человека за небольшую плату. А если вой хороший, то и без оплаты, даже кормить будут.

— А правит в Таврии не Генуя, а банк Святого Георгия?

— Да, как пал Царь-град, Генуя продала колонии банку. Но названия должностей консулы и провизоры сохранилось, что бы люди меньше волновались. Но консулов назначает не Дож Генуи, а правления банка.

— А как банк оно работает?

— Можно выписать вексель под товар или дом, этим часто пользуются. Можно положить деньги здесь, а получить в Европе. Жалко в Москве нет банка!

Продвинутые купцы оказались, обсуждаем векселя и дорожные чеки в пятнадцатом веке. Они с меня тоже, наверное, удивляются.

Про скотный рынок рассказали. Его сами татары контролируют, закрывая от своих же татар, чтобы цены не сбивали. Потому как любой владелец большого стада мечтает продать овец сюда по любой цене, получить заветные лиры.

Как я понял, для местных татар Каффа — "град на холме блистающий". Это мне напоминает Россию девяностых годов двадцатого века. Так же за доллары могли продать что угодно, и заглядывали в рот Америке.

Так что если надо много скота дешево, надо уходить в центральную Таврию, в степи. Но охрана нужна.

Овцы и рыба очень дешевы, хлеб и то дороже, его возят с азиатского берега, здесь мало выращивают.

Еще здесь есть почта, надо найти корабль под флагом Генуи, идущий в нужный портовый город, отдать капитану письмо и заплатить сольдо, капитан сдает письма в нужном городе чиновнику консула, мальчишка-курьер бежит к адресату и говорит что есть письмо, и тоже получает сольдо. Адресат приходит в дворец консула, называет свое имя и получает письмо в обмен на еще одно сольдо. Вот только адресат должен быть известным человеком, чтобы его знали в правлении города.

Спросил, знают ли такого толмача как Хозе Кокос.

— Ооо, это не толмач, это уважаемый стряпчий. Он знаком и с Консулом, и с Ханом, и с Князем Феодории Исааком. Да, он знает много языков, говорит неплохо по-русски. К нему идут если надо написать письмо какому-то властителю. Или разъяснить какой-нибудь случай в отношении закона. Этот иудей дорого берет.

— А толмач у нас есть, отрок русский, бывший раб, говорит и на латыни, и на греческом и на татарском. Мы раньше его часто звали, но латынь уже сами хорошо знаем, только если греческий нужен.

— А вы не будете против если мы этого толмача тоже позовем.

— Будем рады, пришлем его вечером.

— А в Чембало вы были, как там.

— Нет, далеко туда ходить. Да и незачем. Торговля там хиреет, людей стало меньше. Есть даже дома, какие продать не могут, покупателей нет. Консулу Чембало денег на гарнизон еле хватает. Бедно там. Татар там почти нет, как и в Готии. В Готию они через горы пройти не могут, а в Чембало Феодоро просто так не пропускает.

— А лес между Чембало и Феодоро он чей?

— Вроде ничей, но у Чембало там прав больше. Феодоро там ничего не делает. У них там сейчас стол княжеский в опасности.

Мы еще поговорили часок, но уже ничего важного я не узнал. Распрощались довольные друг другом.

Теперь мои ближайшие планы.

Нужно переделать струг в парусник, нужны деньги и толмач.

Нужно отлить нарезные бронзовые стволы, ну тут все понятно.

Нужны выходы на консула Чембало, у него могут быть долги.

Нужно изучить векселя в банке.

Нужен этот Хозе Кокос, там может всплыть интересный момент.

Нужно найти крупного ювелира и попытаться хорошо продать рубиновый перстень.

Нужно продать еще одно зеркальце.

Этим я могу заняться прямо сейчас. До вечера много времени, взял людей пошел на рынок. Нашел тот ряд, прошел не спеша мимо лавки, так чтобы продавец меня увидел, иду дальше, сзади возгласы, догоняет меня, тараторит. Не, не понимаю. Изображает, что смотрит в ладонь как в зеркало и улыбается мне заискивающие. Не понимаю. Иду дальше. Он проявляет актерское мастерство изображая зеркальце. Меня "осеняет", достаю вожделенный предмет — это?

— Охи, охи! — грек наверное.

— Не, не продам, самому нужно.

Но он меня уговорил, тридцать пять лир! Это же за сколько он первое продал, что такие деньги мне платит! Накупили мяса и пошли домой. Дома ждал паренек, пятнадцати лет, Димитрис.

— Ты же русский, Дима значит?

— Первый хозяин был грек, он назвал, а я привык уже.

Да, пацан говорит на латыни, греческом и татарском. Договорились, завтра проверим его навыки, если все так и есть, беру на работу три сольдо в день, и ест со всеми. Воин гарнизона получает пять сольдо в день, правда за еду вычитают. Димитрис поужинал с нами и ушел.

Перед сном принял "душ", вроде как в цивилизацию возвращаюсь. Под дверью опять Фрося стоит, сказал — "иди к себе" — молча ушла. Она каждый день меня встречать будет? Спать надо, завтра в кузню.

Утром перед завтраком — арифметика, на местном листе бумаги нарисовал таблицу умножения, ту которая квадратная, где результат — это пересечение нужной строки и столбца. Стал объяснять понятия умножения. Сначала расставил пули: три ряда по четыре пули, два ряда по пять и тд. Вроде понимают. Потом перешел на деньги — три барана по две лиры — мне возразили — "это дорого!". Ладно, три коня по семь лир. А чтобы не считать на пальцах вот вам таблица умножения! Учите. Показал как пользоваться. Теперь им работы на неделю. У Ефима прогресс, оба ученика уверенно пишут, у одного почерк корявый, а у другого неплохой. Надо еще бумаги, надо всю молодежь научить писать. Самому Ефиму скучно, сказки Пушкина почти все выучил наизусть. Надо ему еще книгу. Самая подходящая — учебник биологии, остальные еще сложнее. Сказал читай, непонятные слова вечером расскажу.

Димитрис пришел. Позавтракали. После завтрака на весах отмерил медь и бериллий. Взял тигель, кокиль и пошли в кузню. Захватил еще обрезков тонкой парусины для повязок.

С кузнецом говорили через Димитриса, очень удобно. Кузнец нам горн раскочегарил. Завязал нос и рот мокрыми тряпками от бериллия и начали плавить. С третьего раза ствол получился. Сразу закалку, старение дома сделаю, там 35 °C всего надо. Через два часа у нас было четыре ствола, опыт то у меня уже есть. За аренду кузни заплатили четыре сольдо. Зашли к меднику, заказал ему бронзовые мушки и целики, показал ему на своей винтовке, он сделал слепки глиной. Купил у него канифоли и оловянно-свинцового сплава — припоя. Как в радиомагазине, ассоциации у меня такие.

Идем через рынок, смотрю продают красивые бронзовые статуэтки, качественно сделанные, мельчайшие детали видны. И я вспомнил про револьвер! Подошли, через Димитриса спрашиваю — откуда они? Продавец расхваливает и хочет их мне продать. Я спрашиваю, они из Каффы? Вроде, да. Но ты главное купи. Я говорю Димитрису, мне нужно найти скульптора, найдешь — сольдо премия. Он чуть сразу не побежал, я ему говорю — пошли обедать.

Теперь, с толмачом попытался найти порох. Сначала выясняли с торговцами что это такое вообще, узнали термин на латыни. Стали спрашивать, ходить по рядам, ни у кого нет. Один генуэзец сказал что может достать. Показал руками объем больше ведра и сказал — десять лир. Ого! Ну и цены. Но надо попробовать. Сказал приходить через несколько дней.

Подошли еще к продавцу-татарину, поторговались но ничего не купили. Это я знания татарского языка Димой проверял, тоже бойко говорит.

Пообедали. Сказал что беру Димитриса на работу, оплата вечером. Пошли на верфь, хотя моим не терпелось с винтовками продолжить. На верфи поговорил с мастером о переделке, сказал что все сможет, но нужно посмотреть судно, договорились сходить завтра. Зашли у столяру, забрали крашеную доску. Отпустил Димитриса искать скульптора. Сказал, что жду к ужину.

Дома попробовал доску — мел хорошо пишет, мокрая тряпка стирает, немного след остается, но незаметно. Теперь у нас классная доска, как в настоящей школе! Повесил доску на столб навеса — писать не удобно, надо придерживать. Надо сделать жесткое крепление.

Заметил, что из парней один — Осип — хорошо плотничает. Он один кто перед работой топор подтачивает, топоры из мягкого железа. Сказал Осипу жестко закрепить доску на шкантах и выдал тонкий буравчик.

Занялся заменой стволов. Там пайка придерживала ствол от выпадания при открытом затворе. Довольно быстро перепаял стволы, припой и канифоль есть, в качестве паяльника использовал медный черпак, в котором мы свинец плавили. Теперь надо пристреливать. В городе нельзя, переполох будет. Надо будет на струге отходить на пустой берег.

Доску Осип закрепил. Устроили урок арифметики. Написал на доске примеры на сложение и вычитание, вызывал к "доске" — пришлось показывать процесс. Но наладилось. Пацаны аж на месте подпрыгивали от новых впечатлений. Потом был урок биологии. По очереди читали вслух, а я объяснял непонятные слова. Непонятных слов было очень много.

Прибежал Димитрис, сказал что нашел скульптора, точнее двух, живут рядом, один лепит из глины, другой отливает по моделям из бронзы. О! Вот второй мне и нужен. Дал Диме три сольдо — зарплату, а премию за скульптора — завтра. Сели ужинать. После ужина Еремей попросил у меня толмача, ищет дом под лавку. Сказал — завтра после обеда.

Потом "душ", Фрося около двери, "иди к себе", сон.

Утром арифметика, завтрак. Пошли на верфь, по дороге пытаюсь с Димитрисом говорить по латыни, пробую погрузится в язык, очень нужна латынь мне сейчас. Некоторые моменты надо обговаривать без свидетелей, а толмачу я полностью не доверяю. Вдруг подсыл от московских купцов, хотя маловероятно. Пришли на верфь и с мастером пошли струг смотреть.

Сказал что хочу новую мачту вот такой длинны — показал на земле восемь метров, мастер померил в локтях и записал. Выше мачту делать я побоялся — во-первых остойчивость лодки, во-вторых — с большим парусом я не справлюсь, будем пока учится. Обсудили с мастером толщину мачты. Нужно еще мощное подкрепление под мачту делать. Еще на мачте на топе нужна маленькая продольная поперечина с тремя блоками — один вперед — два назад. Фалы сразу продернуть, чтобы потом не лазить. Ахтерштаг ставить нельзя, только форштаг и ванты вот до сюда. Вся мачта должна быть гладкой, кроме верхнего метра. По ней гафель и парус скользить будут.

Еще борта нарастить, в середине тридцать сантиметров, к носу и корме меньше. Придется банки поднимать, решил оставить только четыре банки на восемь гребцов. Весла будут вспомогательным движителем, на парус надеюсь. Мастер сказал что надо мидельный шпангоут под мачту усиливать и один бимс поставить по верху бортов. Согласен.

Сторговались на девять лир десять сольдо. Решили прямо сейчас перегнать струг на верфь, специально взял людей побольше. На верфи обсудили какие блоки на топ ставить. Дал предоплату, начали разбирать мачту.

Пошли домой. Дома я достал модель револьвера из ЦАМа, разобрал полностью, пружины и винтики убрал. Пошли к скульптору. Я в Каффе зарядку делать прекратил, много пешком хожу.

Скульпторы — два родственника грека. Пошли к литейщику, Дал ему детали револьвера, сказал что это плохая бронза надо сделать копии из хорошей, только максимально точно. Все детали, кроме ствола, барабана, ударника. А для барабана и ударника дал слиток бериллиевой бронзы, после стволов остался, должно хватить. Это современная модель револьвера, ударник встаёт на место только при нажатом спуске. Можно ронять револьвер на курок — он не выстрелит. А ствол придется самому отливать, чтобы нарезной был.

Литейщик внимательно рассматривал слиток бериллиевой бронзы, потом глянул на меня вопросительно. Я сказал что это черная бронза, теперь вопросительно глянул Димитрис, затрудняясь перевести — "где же черная, если она красная". Я кивнул — он перевел. Грек все удивлялся, цокол языком и качал головой.

Пока общались, изучал мастера — солидный, не бедствует, семья у него. Такого не переманишь. Можно, но очень дорого. Так понимаю — один из его секретов — состав смеси для литьевой формы. Она не дает усадку, не трескается, при литье не выделяет пар. Так простая глина себя не ведет. Еще сушить правильно надо. А это пацан, который ему помогает — сын или нет? Уж очень он с ним неласков.

Оставил предоплату. Пошли домой. Заплатил Димитрису сольдо премии. Говорю ему:

— Видел подмастерья? После Еремея приходи сюда, потихоньку выясни — сын он или нет. Если нет — то откуда, чей. — все это пытался сказать на латыни, но не справился и перешел на русский. А короткие фразы на латыни уже хорошо понимаю, много слов знакомых. По дороге купили еще бумаги.

Дома пообедали и Еремей с Димитрисом и охраной ушли. После обеда никуда не пошел, устал. Провел уроки арифметики, биологии, чистописания. Начали учить писать всех пацанов.

Вечером пришел Еремей, рассказал про несколько вариантов лавок, завтра пойдем смотреть. После ужина Ратмира попросила разрешения на "душ" для всех девок. Вот какие! Без разрешения даже не моются! Выдал мыла, сказал воды нагреть, а то теплой на всех не хватит. А завтра помыться в течении дня всем остальным. Я тоже хорош, народ у меня грязный ходит. Раньше в реке купались, а теперь. Сам ополоснулся первым, пошел к себе, Фросе сказал "Иди мыться и спать". Когда ложился, заметил что шерсть в матрасе сбилась на один край, надо простегивать.

Утром встал, Димитрис уже сидит, завтрак ждет. Рассказал что подмастерье — из бедной рыбацкой семьи, третий сын. Учится второй год, но денег за учебу уже платить не могут, платят рыбой, а работает как чернорабочий.

Провел уроки, позавтракали. Вытащил матрас, шерсть расправил. Из обрезков кожи нарезал квадратиков — пуговиц. Позвал девок — показал как прошивать. Разметил мелом точки.

Пошли лавки смотреть. Еремей уже ходок — в прямом смысле, ходит нормально, почти не хромает. Первые дни в Каффе уставал сильно. Сейчас уже нормально.

Осмотрели лавки — одна понравилась, не самый центр, но на хорошей торговой улице — второй разряд, так сказать. Зажата между двумя другими — сплошная застройка, в центре почти все так стоят, поэтому сама лавка небольшая. Но это двухэтажный дом из белого известняка, места много. Сзади крошечный дворик с туалетом, кухня во дворе и в доме, колодца нет — бочки с водой стоят, водовозы подвозят. Шесть лир в месяц — коммерческая недвижимость. Еремей смотрит на меня вопросительно. Решили брать, я внес за первый месяц. Сразу начали порядок наводить и перевозить вещи и товары.

На обратном пути зашел на верфь, посмотрел на струг — работа движется. Зашел к столяру, заказал ему буковую дощечку чуть больше большого зеркала и рамку на нее — зеркало придерживать. Купил буковых обрезков на приклады и еще взял кувшинчик с льняным маслом. У кузнеца накупил инструмента — клещи, долото, шило, еще одно шило перековали мне в плоскую отвертку, рубанок нашел — только короткий какой-то, гвоздей накупил.

Говорю Димитросу:

— Вот что самое вкусное на рынке?

— Финики! Урюк! Изюм!

Пошли, купил целый мешочек. Урюк довольно дешевый, местный, только коричневый а не оранжевый. Дал горсть Димке и говорю -

— Все не съедай, найди того подмастерья, угости, позови его ко мне на ужин.

Пришел домой, гусевские суетятся — переезжают. Дал Осипу задание — приклады к винтовкам делать. Фрося предъявляет матрас — готов. Ровные ряды кожаных квадратиков. Кажется, она одна шила, никого к моим вещам не подпускает. Еще простыни обшила. Ну ладно.

Пообедали, дал пацанам и девкам по горсточке сухофруктов, всем понравилось — еще бы! Да и полезно. Прибежал Димка, на обед опоздал, но мы ему оставили. Сказал что вечером приведет подмастерья.

Пошли в банк Сан-Джорджио. Да, вот так в пятнадцатом веке захожу в отделение банка, цивилизация. Проконсультировался по векселям — рассказали как правильно заполнять, передавать, учитывать. Заполнять надо на латыни, а Дима писать не умеет — только говорит. Но мне заполнять не придется пока, только принять правильно. Еще одно отличие от моего времени — консультация платная — два сольдо.

На верфи сегодня был, мне к скульптору послезавтра, пошли домой, Димитрис побежал к скульптору. Дома позанимался арифметикой и чистописанием, сделали еще две ручки. Осип показал первый готовый приклад — присадили на железо, подогнали. Сняли — сказал отшлифовать. Еще Осипу сказал сделать пять палочек из бука, как стилусы, только не заостренные, и тоже отшлифовать. Пытаюсь учить латынь даже без Димитриса, с пацанами вспоминаем слова — кто какие помнит. Перед ужином пришли Дима и тот ученик литейщика. Зову Аргирос, пятнадцать лет, тоже грек, на латыни тоже говорит, но медленно. Рассказал что у литейщика делает всю черную работу, но и отливает простые серийные вещи. Смесь делает в основном он — ученик, где взять компоненты он знает. Песок там обычный, глина особая, из одного оврага, и белый камень который надо толочь и обжигать, его татары привозят. Гипс! — понял я. Потом форму надо сушить и правильно обжечь, нельзя перегревать — рассыпется.

Сказал ему, что хочу проверить как он может отливать из бронзы, пусть приготовит смесь и у меня сделает форму, какую я скажу. Отливать бронзу будем в другой кузне. Если он все сделает хорошо, возьму на работу. Пока мастеру не говорить. А теперь — ужин.

Тут Осип принес отшлифованный приклад — сказал натереть льняным маслом. После ужина все как обычно. Утром — школа, потом завтрак. Осип принес приклад пропитанный маслом — красота! У бука такой рисунок! Все мои стрелки такой захотели. Сказал — все будет, спросил про палочки — Осип показал. Надо отшлифовать и пропитать маслом. Объявил что Осип назначается столяром, уважаемым человеком.

Сегодня Еремей лавку открывает, надо сходить. Достал два маленьких зеркала и одно большое. Большое вставил в доску с рамкой, для солидности, и гнется оно — пластиковое. Еще захватил немного иголок и рыболовных крючков. Перья не стал, самому нужны. Пошли большой толпой в лавку. Еремей уже лавку открыл, сам стоит за прилавком, один вой его подстраховывает. На прилавке одни меха — бобр, куница, белка и даже соболь. Я достал свои товары, большое зеркало купца поразило — он представляет сколько это стоит. Я предложил выставить мои товары очень дорого, а меха по обычной цене. Люди будут приходить смотреть на диковины, поражаться ценам, но за счет мехов не будут считать лавкой с завышенными ценами, и меха будут продаваться. Еремей подумал и согласился. Маленькое зеркало выставили по пятьдесят лир, большое по триста. Ну и иголки с крючками выставили дороже рынка, так как они очень блестящие и острые. Еремей аж разволновался. Договорились, что он получает десять процентов от продажи моих товаров, а я пять процентов от продажи его товаров в нашей лавке.

Выдал купцу одно перо и чернильницу как служебные. Сказал перо на виду не оставлять. Нарисовали ценники — в солидных латинских магазинах тут практикуется. Только цифры римские.

Теперь нужна реклама, наняли специально мальчишку, он бегал и кричал по улице на латыни и греческом — "Меха из Московии! Диковинные зеркала!" и приводил покупателей за руку. Всего два сольдо в день. Думаю три дня хватит, потом слухи пойдут. Мы тут еще толпой видимость интереса создали. Люди подходят, ахают от цен, меха смотрят. Вроде налаживается, пошли домой. Зашли на верфь — борта заканчивают, мачту завтра ставить будут.

Вечером пришел Аргирос, принес смесь, наверное просто "взял на работе". Стали лепить форму, у меня кокиль под длинный ствол, для револьвера 250 мм много, решил сделать 120. Но самое главное — нужна резьба на одном конце — закручивать в рамку. Лерки и метчики у меня есть — но обтачивать до нужного диаметра без токарного станка — тяжело. Надо этот диаметр как можно точнее получить отливкой. Оставили сушиться, завтра придет обжигать.

Вечером, проходя мимо Фроси сказал "иди мойся, потом приходи ко мне" — убежала радостная. Я лег, она приходит, под сарафаном мокрая. "Надо им полотенца купить" — это была моя последняя конструктивная мысль. Это ночь получилась более приятной для меня, и тем более для нее.

Утром проснулся и она проснулась, поцеловал и ушел. Опять арифметика, таблица умножения уже вовсю, скоро можно на столбики переходить. Печатными буквами пишут все уверенно, у некоторых красивый почерк. Ефим прочитал треть учебника биологии. Непонятных слов становится все меньше. Что же ему потом давать читать? Неорганическую химию или общетехнический справочник?

После завтрака пошли к литейщику, Аргирос делает вид что нас не знает, молодец. Тщательно осматриваю детали — качество литья очень хорошее, никаких раковин, только поверхность немного шероховатая. Оплатил, пять с половиной лир, прилично, но оно того стоит. Зашли в лавку — Еремей довольный, продал четыре шкуры и несколько иголок, хотел отдать мою долю, я сказал — записывай, потом рассчитаемся. Говорит что приходили солидные люди смотреть зеркала. Но он зеркала в руки дает только если всю сумму на прилавок. К маленькому уже приценивались. Я говорю, если будут торговаться, можешь скинуть пять лир не больше, у большого зеркала — двадцать.

Зашли на верфь, мачту уже поставили, такелаж набивают. Оказывается используют не талрепы, а юферсы — такие большие деревянные "пуговицы" с тремя дырками. Пора парус шить! А я ткань не купил! Пошли на рынок, купили парусины, ниток, тяжелый такой моток ткани. Пришли домой — уже обед. После обеда подходит Ратмира.

— А кто теперь главнее? Я или Ефросинья? — надо же как я ночью Фросю в иерархии подвинул. А почему после второго раза? Или "два раза — это уже система"?

— Я же тебя главной по хозяйству назначил, ты так главной и останешься. Только Фросю не обижай. Вот смотри — сейчас шитья много будет — распредели девок так, чтобы и шили и готовили и другие дела делали. Может на время пацанов дать, чтобы на кухне помогли? Шить быстро надо.

— Надо. И воду принести и дрова. Дрова кончаются, покупать надо?

— Парней пошлю. А на рынок за припасами сама, воев для охраны и груз нести.

Ратмира с гордой головой пошла к девкам объявить о сохранении статуса. Я на ровной земле рулеткой и колышками разметил трапецию гафельного паруса. Позвал девок, Ратмира выделила троих во главе с Фросей. Раскроили три полосы, чтобы не путались, сшивать долго надо. Наживили на земле — перенесли на стол шить. А я уселся за другой край стола с инструментами — собирать револьвер. Собирать — громко сказано — очень много подтачивать надо, подшлифовывать. Но главное — все ровное, все соосное. Свободные пацаны вокруг сидят, молча смотрят. Ивашка и Аким догадались что это огнестрел и кругами ходят, тоже молча. Еще провел закалку деталей из БрБ2 отлитых скульптором. Когда я отливал стволы, я их сразу закаливал в воде. А про закалку я греку не говорил, да и не смог бы он, отливал в керамические формы. Нагрел барабан и ударник до 78 °C и бросил в воду. Температуру контролировал термопарой на тестере, надо местный градусник сочинять… Бронза стала мягкой, после обработки надо провести старение — бронза затвердеет. Отверстия в барабане прошелся разверткой, померил патроном — входит свободно и не болтается. Теперь все догадались что это — оружие. Достал из запасов пружинки и винтики, нарезал резьбу под винтики. К ужину револьвер собрал — только ствола не хватает. Все щелкает четко, барабан фиксируется как надо. Даже кран работает — барабан откидывается влево для перезарядки. Вот только ось барабана показалась слабоватой, надо и ее отлить из БрБ2.

Пришел Аргирос, поужинал с нами. После ужина прогрел форму, сказал что можно отливать. Договорились на завтра, после обеда, он отпросится. Все, пора спать, Фросю послал к девкам.

Утром в "школе" устроил диктант, так как ручки было только три, писали Ефим и два самых лучших ученика. Начал с самого легкого — "У лукоморья дуб зеленый" — они его наизусть знают. Но все равно писали очень медленно и с ошибками, у Ефима ошибок мало — читает много. Сказал, чтобы упражнялись друг с другом без меня.

После завтрака пошли на верфь, забирать струг. Взял гребцов и старый стаксель, новый грот не дошили даже на половину. Струг явно преобразился, немного портило вид отличие в цвете старых досок и новых. Корабел еще рулевое весло переделал — сделал побольше, изогнул ручку и поставил хитрую уключину. Получилось что-то среднее между рулевым веслом и румпелем. Для нормального руля надо переделывать ахтерштевень — проще новый корабль построить. Расплатился, купил еще дерево для гика и гафеля и несколько блоков. На веслах отошли от города, подняли стаксель, теперь уже правильно — вертикальная шкаторина больше горизонтальной. Вроде идет чуть лучше чем раньше — мачта выше — а наверху ветер сильнее. Только кренит сильнее. Балласт! Подошли к брегу — натаскали камней с тонну. Стало немного лучше. Походили туда-сюда, надо второй парус. Пошли на стоянку.

Пришли домой. Там ждет пацаненок, который работал "громкой" рекламой, с запиской для меня. Дал ему "резану" — мелкие резаные монетки чуть меньше сольдо тут считаются за полсольдо. Как он нас нашел?

В записке печатными буквами — "продал малое зеркало Еремей". Пошли в лавку. Еремей гордый прохаживается — "продал за сорок семь лир!" Произвели взаимозачеты — я получил почти полсотни лир — хорошо живем! Отдал ему три лиры — моя доля оплаты аренды лавки следующего месяца. Говорит что большое зеркало дороговато — никому еще в руки не давал. Надо бы снизить. Решили поставить цену двести пятьдесят лир.

Еще про одну особенность торговли рассказал купец. Кроме лир и сольдо на руках много других серебряных монет, особенно у татар и приезжих купцов. Такое серебро брать никто не хочет, его надо менять у особых "менял-серебрушников", они умеют пробу серебра проверять. Совсем мелкие монеты идут за полсольдо, но это тоже не выгодно по весу серебра. Вот заходил турецкий купец, хотел меха купить, лир нет, а другое серебро Еремей брать побоялся. Купец ушел к меняле и не вернулся, купил в другом месте. Крупные лавки (целые магазины по нашим меркам), держат своих менял, нам такое пока не по карману. У меня про эту проблему крутится какая-то идея, но я не могу ее ухватить и осознать.

Еще Еремей завел разговор про его людей. Одного — Ивана — он отправляет с московскими купцами домой, отвезти письма и серебро. Оставляет себе трех воев для охраны. Причем Игната не берет — десятник — дорого. Остальные переходят ко мне. Это плюс девять человек, в основном гребцы. Тут еще такая проблема — разный масштаб цен здесь и на Руси. Получается, я мальчишке-толмачу плачу больше чем своему десятнику. Люди это видят, но пока молчат. Надо будет пересматривать соглашения.

После обеда пришел Аргирос, пошли в кузню. Сплавили еще бронзу и отлили ствол с первого раза. Сказал Аргиросу, что беру его на работу, пока одно сольдо в день и ест со всеми, будет много работы — зарплата увеличится. Аргирос обрадовался. Теперь надо аккуратно уйти от мастера-литейщика.

— А бывает, что мастер тебя за что-то ругает и грозит выгнать.

— Бывает. Когда я поздно встаю или не успеваю что-то сделать.

— Тогда сегодня сделай что-нибудь такое, он будет ругать, ты ему подерзи, поругайся и уходи. Иди сразу к нам. И оплату мастеру твой отец не должен будет носить. Потом мы еще сходим к твоим. Хоть разговор шел на греческом через Диму, но я хорошо видел радость Аргироса.

Дома я сел доделывать ствол. Ни тисков ни леркодержателя нет, Ствол притянул к столу куском дерева и шурупами. Также из дерева и шурупов леркодержатель. Нифига, все прокручивается, разобрал. Надо оснастку делать. Токарного нет, только из бронзы лить.

Парус уже сшили, надо обшивать ликтросом. После ужина пришел Аргирос, еду ему оставили — сидит ест. Левое ухо красное и немного опухло, но сам довольный. Объявил всем что это наш младший научный сотрудник, тьфу, молодой литейщик, будет жить у нас. Пацаны его обступили, разговаривают. Он с ними по-гречески, они по-русский, и понимают друг друга.

Утром в "школе" пацаны гоняют друг друга по таблице умножения и диктантам. Что-то я даже не нужен на этом этапе. Обсудил с Ефимом термины из биологии только. Аргирос сидит и смотрит на всех, ничего не понятно, но ему нравится.

После завтрака пошли на рынок, покупать инструменты литейщика. Там ничего особенного, только ступка каменная и пестик кованый для гипса, остальное — лопатка, ведро, горшки, железная чаша для обжига. Купили мешок гипсового камня. Сказал купить бронзы, Аргирос говорит что бронзу покупают по частям, так как олово очень дорогое, его привозят с оловянных островов. Ого, из Англии что ли. За вес олова надо платить одну двадцатую веса серебра, медь дешевле раза в четыре. Ходил и выбирал олово, сгибал палочку олова и слушал, говорит — вот это самое чистое, купили. Медь тоже выбрал почище. Зашли к кузнецу — заказал крепления для гика и гафеля и десяток колец, сантиметров семь диаметром. Потом к меднику, подобрал у него толстый медный гвоздь, он мне его тут же перековал в заготовку болта с квадратной шляпкой.

Дома перед обедом позанимался в "школе", диктант по Пушкину они пишут терпимо, продиктовал кусок из учебника биологии — хуже пошло.

После обеда послал Аргироса и трех мужиков за той глиной, за городом это. Сам сел с девчонками дошивать парус. Поставил двух парней толочь гипсовый камень. К вечеру закончили и пришли ходоки, принесли два по полмешка глины.

Утром пошли на рынок, забрали железки у кузнеца, бейфут гафеля надо кожей обшить, чтобы по мачте хорошо скользил. Зашли в кожаные ряды, оказывается полно недорогой овечей кожи, еще бы — столько овец кругом. Дошел до сапожников, сплошные сапоги. Пока объяснял что мне нужны туфли, подошел какой-то парень и стал что-то говорить, сапожник стал с парнем ругаться. Я отвел его и через Димитроса расспросил. Парень — сапожник без места, нет денег на место на рынке, но инструменты есть — показал, в мешке за спиной. Может сшить обувь на дому заказчика. О! Вот что мне нужно. Накупили кож разных, дратвы и пошли домой. Дома он мне быстро обшил бейфут, потом объяснил ему простейшие туфли-мокасины. На исписанной бумаге обвел ногу и вырезал. Заказал подошву из конской кожи — верх из овечей. Он сел думать и кроить. Я взял медную заготовку и нарезал резьбу М10, медь мягкая — деревянные держатели справились. Головку обшлифовал об камень под размер квадрат 17 мм. Получился медный болт. Аргиорос уже приготовил смеси для литьевых форм. По этому болту сделали десяток форм. Сделали и формы для квадратных гаек, стержень из смеси с резьбой формировали леркой. Я же могу из бронзы сделать очень много какие инструменты. Сделали форму для рожкового ключа на семнадцать, леркодержателя и метчикодержателя. Копию моих ножниц и подобие пассатиж, образца не было. Еще форму под две толстых пластины — подобие тисков. Дальше он сам занимался сушкой.

После обеда пошли с мужиками ставить парус. Провозились до вечера, но получилось — гафельный грот поднимается и опускается. Получился у нас гафельный шлюп из струга. Интересно, будет он у нас ходить или плавать? Завтра попробуем. Дома сапожник дал примерить наживленный мокасин, Пренаживил по месту, сказал завтра придет дошивать.

Утром пошли пробовать шлюп. Отошли на веслах от города, стаксель не подымали, подняли грот. Сразу пришлось привязывать железные кольца к бортам, для крепления грот-шкота. Управлять немного легче чем стакселем. Покатались туда-сюда, вроде получается. Подняли стаксель, когда правильно поставили оба паруса — шлюп — ух побежал. Попробовали круче к ветру — фигня какая-то. Оказывается несет нас боком. И так и так пробуем, при галфвинде несет боком, а как же бейдвинд? Совсем недоступен. Надо киль увеличивать. Расстроился, пошли к верфи. Поговорил с корабелом, говорит что может приделать дубовый киль. На пляже завалить шлюп набок и прикрепить нагелями. Железными на три года хватит, медными на десять. Медные на лиру дороже. Решил железными. Оставили шлюп на верфи и пошли домой.

Дома примерил мокасины — нормально. Прошелся — приятно, хоть и на босу ногу, сапоги надоели уже. Буду дома ходить и на судне. Десять сольдо за работу всего, дешевле сапог раза в три или четыре. Я посмотрел вокруг — пацаны и девки босиком ходят, мужики в трофейных стоптанных сапогах. Я говорю (через толмача)

— Как тебя зовут?

— Айваз.

— О! Барев! — кажется, армяне тоже здесь есть.

— Барев — отвечает удивленно-растерянно,

— Смотри, Айваз, этим всем людям нужна такая обувь, но я смогу заплатить только по восемь сольдо. Зато как их много! Сможешь?

Айваз что-то шептал секунд пять, потом согласился.

— С кого начать? — я задумался. Все замолкли, смотрят на меня. Я показал на Ефима:

— Иди сюда. С него.

У нас еще много трофейных сапог татарских осталось, решили отрезать голенища, распаривать в кипятке, выпрямлять и пускать на подметки. Низ оставили по грязи ходить.

Решил еще носки "изобрести" — но резинок нет. Хотя мокасины низкие — нашел вариант. Показал девчонкам как шить — шов сверху, чтобы подошву не тер, носки низкие, чуть выше "косточки" и там завязка-шнурок. Первые носки сказал шить Ефиму, Ефиму — отмывать ноги. Еще поручил сшить на Ефима новую рубаху. А вот штаны из некрашеного льна будут смотрется как подштанники. Многие носят темное сукно, надо будет купить.

Пошли на рынок — купили отрез темно-коричневого сукна, немного дороже чем лен, лен-то привозят, а шерсти полная Таврия. Причем это некрашеное сукно, шерсть такая. Еще купил шапку на себя по местной моде, сукно с мехом. Жарко, но нужно для дела. Еще у медника сделал пяток медных трубочек, чтоб на буквые ручки плотно налезали — перья вставлять. Купил небольшую деревянную шкатулку и красивый маленький кувшинчик с пробкой для благовоний. Пошли к латинянину, который порох обещал. Говорит что есть — показывает винную амфору литров на пятнадцать. В горлышке пробка, но смола зачищена. Открыли, достали немного — очень мелкий черный порошок. Пороховая мякоть! Они что, гранулировать еще не научились? Или мне второй сорт привезли? Хотя на пистолетные патроны может пойти. Надо брать, хоть и дорого, но другого нет. Самому надо делать, селитряные ямы закладывать. Купил всю амфору, по частям не продает.

Дома хотел снарядить патроны черным порохом попробовать. А у меня все патроны заряжены — пустых гильз нет.

Смотрю, в основном все заняты, Аргирос свободен, формы сохнут еще, взял людей, пошли к нему домой. Живут на восточной окраине, близко к берегу, глинобитный домик, очень бедно живут. Сказал что взял Аргироса на работу и вручил ему одну лиру на двадцать дней вперед. Он монету отдал отцу. Родители не старые, еще два старших брата и сестра у Аргироса. Поговорили — рыбаков много, рыбы мало. Питаются одной рыбой, если удасться продать — покупают пшено и муку. Собирают ветки на берегу — сушат и продают на дрова. Последняя ценность лодка и сеть. Посмотрел — немаленькая лодка — метров семь. И парус — то ли латинский, то ли рейковый. Разговорились про паруса, предложил им попробовать поуправлять моим шлюпом, если у кого будет хорошо получаться, возьму того на работу. Как шлюп переделают — пришлю Аргироса. Пошли домой. Дома швейная фабрика — и девки шьют и сапожник. Скоро ужин, поработал учителем немного.

Утром, после завтрака, Аргирос сказал что формы готовы — можно отливать. Послал его в кузню с мужиками, посмотрю как без меня работает. С помощью медной трубочки закрепил на буковой ручке "золотое" перо. Красиво получилось. В кувшинчик налил чернил. В шкатулку положил ручку, чернильницу и два небольших листа дорогой бумаги. Нарядили Ефима во все новое, даже туфли с носками. Он вчера помылся вне очереди. С собой еще взял Димитриса и двух воев попредставительней. Сам тоже одел "модную" шапку. Броник я ношу постоянно, только на ночь снимаю. Шлем и "юбку" не ношу.

Пошли к дому Хозе Кокоса, Дима уже разведал где это. Я хочу уговорить Кокоса взять в ученики Ефима, так как он берет дорого за услуги, деньги предлагать смысла мало, но у меня есть вещи которые нигде не купишь. Развести иудея-юриста — ну ты и задачи себе ставишь! Ефиму коротко объяснил что надо научится писать на латыни.

Красивый дом, в крепости, очень престижно. У входа охранник, он подал сигнал и к нам вышел парень — кучерявый, нос горбинкой, но не грек. Я сказал что хочу поговорить с Хозе Кокосом. Парень сказал — короткий разговор стоит два сольдо, дальше мастер сам скажет. Ну у них и обычаи! А по русски Хозе говорит? Говорит. Ну это точно он, про кого я читал. Заплатил два сольдо, оставил Диму и бойцов снаружи. За мной шел Ефим и нес шкатулку с письменным набором.

Богато украшенный кабинет, большой стол, ценные породы дерева, самоцветы. В письменном приборе торчат гусиные перья. Правильно! И чернила у тебя "дубовые"! Сейчас все используют чернила из дубовых "орешков" и солей железа. Главный их недостаток — очень бледные в момент написания — темнеют только в течении суток, писать не удобно, плохо видно.

Хозяин кабинета сидит и смотрит на нас вопросительно.

— Шолом Алейхем, уважаемый! — он удивленно смотрит на наглую воронежскую морду.

— Шолом — отвечает непроизвольно. — я достаю письменные принадлежности и говорю медленно, разборчиво но непрерывно:

— Посмотрите — это новое перо из особого, твердого золота! Его не надо чинить как гусиные перья! Им можно писать целый год и оно не поменяется! Оно пишет очень ровно и равномерно и клякс будет гораздо меньше! Кроме того — это новые чернила! — я провожу линию на бумаге — Посмотрите какие они черные! Они абсолютно черные! Их очень хорошо видно! Я прошу вас — попробуйте сами. Вы попробуйте, а потом — все скажете! — чувствую себя продавцом пылесосов.

— Вы хотите мне это продать?

Но берет ручку, осторожно макает в чернила и ведет линию по бумаге пока чернила не иссякают. Потом подносит ручку к носу и внимательно рассматривает перо. Говорит по-русски хорошо, но с акцентом.

— Нет это не продается. Это нигде не купить. Вот вы, уважаемый Хозе, знаете много языков, даже этот трудный русский, и даже можете на нем писать. А знаете ли вы что есть еще одна русская письменность — не для священников и царей. Она проще, там меньше букв, но читается легко. Этим письмом пишут ученые и поэты. Вот мой племянник умеет писать этим письмом — смотрите, я буду ему диктовать, а он будет записывать.

Тут я достал второй лист и начал диктовать "у лукоморье дуб зеленый", Ефим переписывал это стихотворение раз двадцать наверное. Пока я диктовал Хозе сидел спокойно и слушал. Я продиктовал восемь строк и протянул листок Хозе. Он внимательно всмотрелся в текст.

— Интересно, я понимаю, текст, хотя многих русских букв тут нет.

— Да, можно обойтись без некоторых букв без потери смысла — не буду я тут распространяться про четыре варианта написания слова "мир".

— Очень интересно. Но кто вы и что вы хотите.

— Простите, не представился. Я Андрей Белов, московский боярин, путешествую. В Каффе у меня товарищество с купцом Еремеем Гусевым, лавка, торгуем мехами и диковинами. А это мой племянник Ефим. Знаете, он грамотный отрок, но я хотел бы чтоб он знал латынь и научился писать на латыни. А также почерпнул краешек вашей бесконечной мудрости.

— У меня уже есть ученик!

— Вот пусть ученик и учит Ефима, а вы лишь будете направлять учебу и свет вашей мудрости будет озарять учение. И для этого я хочу вам подарить эту золотую ручку и эти замечательные чернила! — даже гербалайф вспомнился.

— А когда он будет хорошо писать на латыни, я вам подарю еще такую ручку и чернила.

— А если он туп и неспособен ничего выучить?

— Тогда через год одна ручка и чернильница — ваши, а если научится — то три ручки и такой кувшинчик чернил. — показал объем с поллитра.

— Не через год, а через полгода!

— Через девять месяцев. За полгода трудно научится писать на латыни.

— Ладно, девять месяцев. Но мне нужно еще чернил, я много пишу!

— Через месяц еще чернильница.

— И кормить не буду!

— Он будет жить в лавке у купца, завтракать и ужинать там, а обед приносить с собой.

— Хорошо, оставляй отрока.

— Веди себя прилично, будь внимателен, приходи на ужин — сказал Ефиму и ушел.

Уф вроде получилось. По дороге зашли в лавку, меха продаются понемногу, зеркала стоят. Рассказал ему про Ефима, Еремей поддержал — "писарь на латыни нужен". Позади "торгового зала" в доме есть проходная комната, предложил Ефиму оборудовать ее как приемную для ВИП покупателей. Ему идея понравилась, зашел я к столяру заказал маленький столик и диваны. Ну как диваны — к деревянной кровати приделать деревянные подлокотники и спинку.

Дома, с нетерпением, меня ждал Аргирос, показать результаты своего труда. Почти все отлилось нормально — два болта не пролились до конца и одна гайка оказалась без отверстия. Надо же, даже резьба М10 получилась, не полностью, но явно видно. Тщательно очистили болты и гайки от остатков смеси, и прошелся по резьбам леркой и метчиком, недорез был небольшой. Гайки и болты легко скручивались друг с другом, в любой комбинации. Получилось восемь болтов и девять гаек М10х1.5, болты длиной около девяноста миллиметров. Бракованные детали пойдут в переплавку — одно из преимуществ бронзы — переплавляется почти без потерь. Тут нас отвлекли обедом.

После обеда продолжили. Собрал ножницы, вместо винтика поставил медную заклепку, подточил — неплохо режет ткань. Отдал начальнику швейного цеха — Фросе. Собрал пасстижи — вот тут плохо, медь слишком мягкая, от нагрузки плывет, бронзу не расклепаешь — трескается, надо болтик делать, обсудили с Аргиросом как.

Наконец-то самое сладкое — револьвер. Зажал ствол бронзовыми пластинами как в тиски, лерку в леркодержатель, и нарезал резьбу на стволе. То же самое — метчиком в рамке. Попробовал — ствол запросто вкручивается в рамку. Теперь тонкая работа — подгонка зазора между стволом и барабаном. Делал не спеша, подшлифовывал самым мелким песчаником. Зато получился зазор тоньше листа бумаги, не местной, а той из двадцать первого века. Сделал фаски с обоих концов канала ствола. "При определенном уровне производства качество металлообработки определяется фаской".

Собрал — весь такой из желтой бронзы, ствол и барабан из красной бронзы — стимпанк! Не хватает мушки и щечек рукояти. Мушка был лишняя от винтовок, щечки заказал Осипу, из ореха. У сегодняшнего столяра нашел орех, еще лучше бука, и меньше коробит от сырости. Руки чешутся испытать, но в городе нехорошо, да и щечек нет, потерплю. Мушку припаяли. Мужики и пацаны вокруг сидят и млеют мечтательно. Ивашка по секрету уже всем рассказал что это "пистоль на шесть патронов".

Глава 5

К ужину пришел Ефим, рассказал про первый день учебы. Хозе ему сказал, что можно и что нельзя и отправил к ученику — Нахшону. Ефим латынь на слух понимает неплохо, а говорить слов не хватает. Вот он полдня пытался разговаривать с Нахшоном. Я поручил девчонкам сшить Ефиму сумку, отдали ему старую ручку — самую замызганную, специально. Чернильницу, бумагу тоже возьмет.

Утром Ефим ушел учиться, в сумку еще положил кусок хлеба и кусочек баранины, завернутые в тряпицу. Мы пошли на верфь, посмотреть на наш шлюп. К килю подогнали большой дубовый брус, длинной метров восемь, прикрепляли длинными гвоздями через просверленные отверстия, внутри лодки концы гвоздей загибали на трехгранной оправке, и концы гвоздей впивались обратно в дерево. Сказали — к обеду закончат. Пошли домой, Аргироса послал за отцом. Есть время, опять работаю учителем. Начал физику рассказывать, пока на уровне природоведения, про гелиоцентризм молчу, сказал только что Земля круглая. Коперник родится только в следующем году, а быть впереди Джордано Бруно не хочется. Осип примерил щечки рукояти, подогнали, пошел шлифовать и пропитывать.

После обеда пришел Аргирос с отцом Зопиросом и братьями, специально оставил им еды, накормили. Пошли опять на верфь, шлюп закончили — расплатился. Вытолкали шлюп на воду, затащили балласт. Стал пробовать и показывать Зопиросу. Поднял оба паруса, стал пробовать круто к ветру, градусов шестьдесят-семьдесят, ого — прогресс. Еще бы руль нормальный, румпель хотя бы. Зопирос переделал несколько креплений и взял управления на себя. Порулил туда-сюда — нормально. Я объяснил ему про поворот оверштаг. Попробовали — с четвёртого раза получилось, когда додумались к шкотовуму углу паруса два шкота привязать. Во, можем путешествовать под парусом в любом направлении. Катались до вечера. Заплатил Зопиросу четыре сольдо. Рыбак попросил разрешения приходить с сыновьями, чтобы они тоже учились таким парусам. Договорились встретиться утром на причале.

Дома прикрутил щечки к револьверу, потратил один шуруп из двадцать первого века, надо попробовать шурупы из бронзы отливать. Револьвер засунул в кобуру, поместился. Свой однозарядный отдал Акиму. Завтра пойдем испытывать-пристреливать. Поручил расколоть пополам самые толстые чурбаки из дров — будут мишени.

Утром на причале рыбаки Фотисы нас уже ждали. Отчалили, походили туда-сюда, нормально. Отошли на восток от города километров пять, нашли пустой пляж и высадились — я, Аким, Ивашка, Федя и Савва. Остальные пошли в море паруса осваивать. Сказал вернутся за нами к обеду. Разожгли костер — целики перепаивать.

Первым надо проверить револьвер. Зарядил, обмотал руку тряпкой, отвернулся и выстрелил в упор в бревно. Нормально, ничего не разорвало не погнуло. Зарядил шесть и подряд все. Класс! Мои все в экстазе, понимают, что это значит — многозарядность! Теперь я и без "калашникова" проживу. Потом долго пристреливали все, сожгли почти семьдесят патронов, но теперь я могу себе позволить. С пулями проблем нет вообще, запас капсюлей громадный, еще дымный порох появился. Стрелял, в основном я, пристреливал. Теперь надо тренировку устроить. Моряки пришли за нами и на обед. Позвал рыбаков с нами обедать, хотя по договору эти четыре сольдо без еды, ну да мелочи. После обеда насобирали патроны — сорок на дымном порохе, остальные на бездымном. Пацаны мне помогали — быстро собрали.

Опять на причал, моряки в море — стрелки на стрельбище. Попробовали черный порох — стреляет мягче, пуля заходит в дерево меньше, но доску сантиметра два пробивает. Хотя бы для тренировки пойдет. Дыму, правда, много, и запах специфический. Вот теперь мои стрелки настрелялись. Я только отрабатывал быстрое выхватывание револьвера и быструю стрельбу. Револьвер — красавец, рукоять ореховая, пропитана маслом, бронза блестит, я прямо любуюсь. Такой вестерн и стимпанк одновременно. Символ власти и по Фрейду и без Фрейда. Стетсон кто бы сшил, а что, лошадей полно, буду Клинтом Иствудом.

Солнце садится, пришел наш шлюп и мы на ужин. Смотрю я на наш шлюп, и видно, что по пропорциям там должно быть две мачты. Уже начинаю понимать какой мне нужен парусник, надо будет верфь свою строить. Но раньше лесопилку, домну, станки — первичное производство создать надо. Нужны выходы на консула Чембало. Дома дал задание Димитрису найти крупных ювелиров.

На ужине замечаю что-то необычное — Фрося и Ратмира ходят в туфлях и носках — выпендриваются. Сделал им комплимент, засмущались, а Фрося воспряла надеждами. Ладно, мне тоже захотелось. Тихо сказал — "вечером в душ и ко мне".

Утром Дима рассказал про ювелиров. Пошли к самому крупному.

Текст для разговора с ювелиром я готовил заранее. Спрашивал у Димитриса отдельные фразы, записывал, запоминал. Дело в том, что я хотел провести разговор с глазу на глаз. Тем более нежелательно было присутствие толмача, которому я до конца не доверял.

Дом ювелира находился не в крепости, а на центральной торговой улице, также у входа охранник. Людей моих оставил снаружи.

После ритуального приветствия я начал заученную речь.

— Посмотрите на этот великолепный рубин! Его недавно привезли из Индии. Какой он громадный! Посмотрите на огранку, недавно индийские огранщики научились так красиво обрабатывать рубины.

Я протянул кольцо с рубином и сказал заготовленную фразу.

— Если вы сразу назовите настоящую цену этой драгоценности, хотя бы приблизительно, я продолжу этот разговор. А если вы назовёте очень низкую цену, я уйду к другому ювелиру.

Ювелир сначала долго рассматривал рубин. Хоть он и пытался скрыть испытываемые эмоции, я успел заметить на его лице промелькнувшее удивление и восхищение. Затем он посмотрел внимательно на меня.

— Да такой рубин достоин короны короля. И можно было бы продать за 2000 лир. Но здесь у вас никто не купит за такую цену. Князе Исааку сейчас не до драгоценностей. А хан Гирей не носит корону. Так что здесь вам его не продать за тысячу лир.

— Вот за тысячу лир я бы согласился его продать.

— Это слишком крупные суммы для одного ювелира. Столько серебра нет даже меня.

— А долговые обязательства известных людей у вас есть?

— Согласитесь принять оплату векселями?

— Половину суммы. Но только векселями конкретного человека.

— Чьи векселя вы хотите?

— Меня интересует долговые обязательства консула Чембало.

— Консула Алессандро Татини? Векселей Алессандра Татини меня нет. Но я смогу их достать. Но даже пятьсот серебром это много. На какую сумму векселей вы рассчитываете?

— Если найдёте векселей на пятьсот лир, сумму в серебре будем обсуждать отдельно.

— Мне надо два дня чтобы выяснить про векселя.

— Хорошо я приду через два дня.

На обратном пути зашли в лавку. Продаж особо не было. Зато привезли диваны, правда, диванами их назвать было пока сложно. Поскольку это было просто конструкция из досок. Дал денег чтобы купили овчины, чтобы застелить диваны. Пришли домой и до обеда ещё успели зарядить патроны. Зарядил все пустые гильзы дымным порохом.

Швейный цех продолжал работать. Я поручил сшить для Ефима тюфяк, подушку, рубаху и простыни. Дал денег на ткань, посчитал в уме, что за прошедшее время я потратил ткань приличные деньги. Тоже заметная статья расходов. Ткань здесь не дешёвая, ткут её вручную. Тоже взял на заметку. Аргирос изготовил формы для второй копии револьвера.

После обеда пошли тренироваться, и моряки и стрелки. В таком ритме прошло два дня. Швейный цех шил, моряки и стрелки тренировались. Аргирос попробовал отлить детали револьвера — мелкие детали не получились. Возможно, не догорел формы, боялся перегреть и тем самым разрушить их. Приступил ко второй попытке.

Сегодня пошли к ювелиру Баруху. Он смог найти векселей на 450 лир консула Чембало. Сторговались с ним 450 лир векселями 300 лир серебром. Пошли в банк оформили векселя на меня. Теперь консул Чембало мой должник. Здесь немного другая процедура работы с векселями, чем в 21-м веке. Читаю про себя на векселях — "Baro nobilis Andreas Belov" — это они боярина в барона переделали? Ну вот, очередной виток самозванства.

Теперь можно двигать в Чембало. Пришёл домой и объявил, что через несколько дней мы отправляемся в другой город.

Два дня ушло на подготовку. Из семьи рыбака наняли капитаном шлюпа старшего брата Аргироса — Линдроса. За два дня еле успели собраться — вот мы обросли барахлом. К тому же нас стало значительно больше. Бывшие гусевские гребцы и Игнат. Братья Фотис, сапожник Айваз тоже поехал с нами. Он не успел сшить даже и третей части туфлей, не хотел терять такой большой заказ.

Переговорил с Еремеем и Ефимом. Сказал Ефиму, чтобы он записывал если Хозе Кокос будет встречаться с каким-либо правителем, либо писать письмо какому-либо правителю. И свои записи передавал Еремею. А Еремей отправлял мне почтой. Оставил Еремею ещё одно большое зеркало в раме и два маленьких. Ефиму оставил денег на еду и на бумагу.

Пришлось выгрузить балласт, так нас было много. Объяснил людям, что теперь они живой балласт и при крене судна должны переместиться на высокий борт.

Отчалили. Дул умеренный юго-восточный ветер. Мы шли вдоль берега, не прибегая к лавировке. Я даже сделал лаг из тонкой верёвки, дощечки и грузика. Часы у меня были нормальные. Несколько раз померил и посчитал — получилось шесть узлов.

Гребцы повеселели — идём, с отличной скоростью, а грести не надо. Вот только надо лебедку придумать, а то шкоты стакселя надо тянуть втроем-четвером, руки режет. И когда грот перекладывается с галса на галс, надо крепить его быстрее, тоже механизм придумать.

Прошли мимо Солдайи (Судак), Лусты (Алушта). Один раз мимо прошёл корабль под флагом Генуи, явно военный. Посмотрели на нас, но останавливать не стали, не сочли опасными. Вечером пошли Каулиту — Ялту. Стало темнеть, ветер стал стихать. Причалили к пустынному берегу. Сварили уху, так как успели наловить свежей рыбы.

Утром позавтракали и отчалили. К обеду увидели бухту. Причалил поближе к центру. Пришел таможенник. Я сказал, что у меня бумаги для консула. "В Париж по делу срочно". Таможенник не увидела в лодке заметного количества товара и ушёл. Я взял Акима и ещё двоих, пошли через город на север, ещё одной группе дал задание найти постоялый двор. Город был небольшой, сразу за городом были распаханные поля, через километр пошли не распаханные поля, часа через два вышли к реке. Река не широкая на довольно быстрая. Прошлись вдоль берега — по берегу хороший лес разнообразный, прямой древесины не так много но есть. Хорошее место для плотины нашли. Место хорошее, надо брать, вернулись в порт

Мои нашли постоялый двор, куда поместилось человек 30, ещё десяток остались на шлюпе. Наутро я, в сопровождении четырёх воинов пошёл к консулу. Когда он увидел свои векселя распереживался. Я выразил понимание, что выплаты по векселям сразу невозможны. Консул немного успокоился начал мне рассказывать про тяжелое финансовое положение, люди боятся неопределенности будущего, снижается предпринимательская активность, княжество Феодоро открыло новый торговый порт, и торгует через него вместе с татарами, из-за этого торговля ухудшилась ещё сильнее.

Я сказал что хочу построить здесь верфь и лесопилку на реке. Как уважаемый консул сможет мне с этим помочь, в свете указанных векселей? Консул обрадовался, сказал что землю под верфь сможет выделить, участок на реке — земля ничейная, спорная, надо согласие князя Феодоро Исаака. Кроме того, сказал, поглядывая на векселя, надо уважаемого барона сделать провизором Чембало. Завтра будет совет провизоров, он может на них повлиять. Я отдал ему один вексель на 100 лир в знак достигнутого взаимопонимания.

Мы ушли на постоялый двор, моим всем было интересно — я сказал, подождите до завтра. Наутро пришли к зданию городского совета на заседании провизоров. Консул расхваливал уважаемого барона-инвестора, таким образом, меня избрали на должность провизора Чембало. Как в России, в лихие 90-е, я купил место депутата городского совета, получил участок на берегу бухты. Не очень хороший для причала, но хороший для верфи, а также участок от края полей и до реки. К должности положено серебряная медаль на шею, подтверждающая, что я провизор. Также для моего корабля полагается флаг Генуи, флаг надо покупать самому. Но получал ещё обязанности, если корабль отправлялся в другой город колоний, я был обязан перевести попутную почту. В случае войны должен был способствовать перевозки войск, но это была не мобилизация, а более расплывчатое — "способствовать".

Так что к своим я вернулся с медалью и цепью на шее, в должности депутата-провизора. После обеда я сходил в дворец консула, забрал оформленные бумаги в обмен на векселя. У себя я ставил один вексель на 50 лир.

Осмотрел дома недалеко от выделенного мне участка на берегу. Нашёл неплохой дом. Дом был из белого известняка, большая пристройка с из самана. Снял этот дом на длительный срок, всего четыре лиры месяц. Дешевле чем в Кафе, цены на недвижимость здесь ниже.

Это дом я решил оборудовать уже серьезней. Выделил угол под душ уже внутри дома. Спланировал отделить его пока деревянной перегородкой. Начали копать траншею под канализацию. Заказал у медника поддон и трубу для душа. На улице труба должна выйти в траншею засыпанную щебнем. Кухню пользовать пока будем уличную летнюю под навесом. Но надо думать и о зиме, в доме на кухне очаг — надо переделать на нормальную печь с трубой. Нужны будут кирпичи, печей нужно будет много — это отдельные планы. Пока накупили продуктов, готовим на улице. Послал за досками к торговцу леса. Нужно увеличивать стол — все не вмещаемся. Сколотили стол и лавки вроде все поместились. На ужин купил кувшин вина и меду и сухофруктов для детей — отпраздновать поселение в новом доме. За ужином я объявил что жить в этом городе мы будем долго. Что теперь я благородный барон — член городского совета, владелец земли. Что мы будем строить свое поселение на реке.

Лодка у нас теперь с парусом. Гребцы нам теперь почти не нужны. Гребцы переглянулись. Но нужны будут лесорубы и строители. Гребцы успокоились. И воины у нас теперь будут другие — с винтовками и пистолетами. Сказал, что будем сами себе строить селение и защищать себя сами. Будем выращивать хлеб и новые овощи. Будем делать новые диковинные вещи.

Спать пошёл один. Я теперь барон, возгордился немного. Утром девкам наказал сшить тюфяки-матрасы. Полы в доме каменные — известняк. Скоро сентябрь, спать будет холодно. Пошли на рынок купил лошадь с повозкой, то ли двуколка то ли арба. Купил у кузнеца три двуручные пилы и гвоздей. Дома нагрузили повозку. Кошма от трёх оставшихся шатров, набрали мясо и хлеба. Мясо готовили ещё вчера. Пошёл со всеми мужиками к реке. Оставил только охрану в доме и на шлюпе.

Пришли на место, мужики стали рубить жерди, ставить шатры. Сразу указал место для туалет, сказал рыть яму. Сам туалет сделаем пока в виде плетня.

Пошел осматривать местность. Вот здесь поставим плотину, там будет перелив. Плотину можно попробовать сделать высокой, метра три, с верхнебойным колесом. Здесь будет колесо. Сюда продолжим вал привода. В эту сторону отвод для нагнетания воздуха в домну. Здесь домна. Отсюда загрузка в домну угля и руды, сюда продолжим вал механического привода. Здесь будем строить основные механические мастерские.

Из чего же это всё строить? Тут рядом полно известняка, целая гора, которая станет озером. Но это долго. Да и мужики мои к камню не привыкшие. Привыкли с лесом работать. А леса надо будет очень много. И на корабли, и на уголь, и настройку. Вырубать надо аккуратно, а то можно устроить экологическую катастрофу. Пока поработаю на древесном угле. Потом надо будет искать каменный на Донбассе. Но лес ещё и сушить надо. Из сырого нельзя строить корабли. Тогда такой вариант — рубим лес и строим из него избы. Постепенно начнём строить каменные дома. Переселяться будем потом в каменные. Избы пустим на лесопилку — как раз лес просохнет. Решено, рубим лес, строим избы для жилья. Только стараемся сохранить длину брёвен. Пока я думал, мужики шатры поставили.

Пообедали. Я колышками разметил, где будут стоять избы. Теперь надо лес валить. На территории нашего будущего посёлка деревья стоят редко. Я сказал их совсем не трогать. Лес начали валить подальше, метров двести. Сказал ещё, чтобы выискивали сухостой, надо уже уголь выжигать в ближайшее время. Для нашего бронзового литья нужно.

Ещё нам нужны кирпичи, для этого нужно глина, я ещё прошёлся по берегу нашёл выход. Глины обычная, красная, на кирпичи для печки пойдёт, для домны нужны будут серьёзные огнеупоры. Мужики лес валят, а ведь бревна надо ещё подвозить, на себе не принесёшь, нужен транспорт. Поставили варится мясо на ужин. Оставил за старшего Игната и Савву с винтовкой, луком и саблей. Поехали с Акимом на повозке обратно город. Лошадка везёт быстро, только трясёт до невозможности, подвески у повозки нету. Приехали, нашли кузнеца. Заказал ему пять цельнометаллических лопат. Для примера показал свою титановую. Купил ещё гвоздей.

Поехал к торговцу лесом, купить ещё досок. Оказывается, доски пилят рабы. А я думал, почему доски пиленые, но такие дорогие. Только рабов всё равно кормить надо. И надсмотрщик нужен одними. Они и с надсмотрщик там работают еле-еле. А без надсмотрщика работать вообще не будут. Задумался я. Мой коллектив растёт. На личном энтузиазме я долго так не вытяну. Надо людей на зарплату переводить. Сейчас у меня более 300 Лир. Расходов предстоит очень много. Прямо сейчас своих на зарплату переводить не буду. Но и затягивать с этим нельзя.

Ещё купил вола и арбу с большими колёсами. У портного купил флаг для шлюпок, узнал, что теперь я могу ставить корабль на охраняемый причал. Только надо будет приплачивать капитану гарнизона немного. Сэкономил еще двух человек охране. Перегнали шлюп на причал у замка. Вечер, уже пора ужинать и спать. Пацаны занимаются в школе без меня. Повесили доску, по очереди пишут на доске диктанты. Также задают друг другу арифметику. Ну хоть пока так, мне некогда.

Утром собираемся на речку. На охране дома оставил Твердислава и Ивашку. Остались все девки, шьют. Айваз шьет туфли. Капитан шлюпа пока не при делах, помогает по хозяйству. Оставил половину пацанов. Всех остальных взял с собой на реку. Ещё две повозки — лошадка бежит быстро, вол идёт медленно, но может тянуть очень много груза. По дороге забрали у кузнеца лопаты. Лопаты получились чуть тяжелее современных, зато довольно прочные. Правда, все штыковые, теперь надо кузнецу объяснить конструкцию совковых лопат.

Приехали в наш будущий посёлок. Мужики уже вовсю лес валят. Десяток брёвен уже готово к перевозке. Подогнали вола с арбой. Арбу поставили над бревном. Немного подняли бревно и привязали к арбе снизу. Только макушка бревна касается земли. Вол такое легко потащил, этим могут управлять пацаны. Поставил двоих мужиков копать глину. Попробовал — глина жирновата — надо песок добавить. Кварцевый песок на речке есть, но от глины метров триста — далековато. Из тонкомера сколотили небольшой плот. На него нагрузили песок, так и гоняем — по течению сам идёт, против течения бечевой. Глины с песком в отдельной яме ногами мешают. Из дощечек сделал рамки для кирпичей, размер стандартный 250 на 120 на 65 мм. Кирпичи формуют, складывают сохнуть на солнце. На кирпичах работа тяжелая. Сказал работать по очереди по полдня.

Поговорил Игнатом. Он сказал, что никто посторонний тут не появлялся. Видно людей со стороны города, но ближе версты не подходит. И ещё — в Чембало очень мало татар. Баранина кстати дороже из-за этого. Процесс производства на речке вроде бы наладился. Поехал в город, заехал к меднику. Он мне спаял из меди трубку длиной около метра и диаметром 2 см. С этой трубкой поехал к гончару. Выбрал у него горшок широким горлом литров на сто. Заказал на этот горшок специальную крышку с отверстием. В это отверстие должна втыкается медная труба и выходить горизонтально — получается керамический перегонный куб. Купил я ещё одну лошадь. Седла у нас были татарские — пойдёт. Собрался я завтра ехать в княжество Феодоро, к князю Исааку. С дарами только у меня не густо, а к князю без даров нельзя. Решил подарить шкурку соболя и ручку с золотым пером.

Утром выехали, я верхом, Аким на повозке. Завезли на речку продукты, забрали Твердислава и Судислава. Нацепили на них сабли и кольчугу. Проехали к броду и переправились через Чёрную речку, хотя тут брод почти везде. Дальше на север и северо-восток по руслу высохшей реки. Часа через три подъехали к Мангупу. Уникальное природное явление — гора со срезанным верхом. И на этом плоскогорье — город. Видны башни на краю, но не сплошной стеной, а в ключевых местах. В одном месте пологий подъем. Поднялись к воротам, назвал себя, сказал, что к князю Исааку.

Княжеский чиновник сказал что передаст прошение о приеме. Как-то уныло он это сказал. Дал ему лиру. Чиновник слегка улыбнулся. И сказал, что князь сегодня обо мне узнает. А пока нам лучше ехать на постоялый двор, этот паренёк проводит, он же позовёт. Что делать, такие вопросы с кондачка не решается. Поехали на постоялый двор. Сняли две комнаты, перекусили. Я даже вздремнул немного. Вечером прибежал пацан. Зовут во дворец. В дворце ждали ещё час. Я повторял речь на латыни, тоже готовил заранее. Димитриса с нами нет, но есть Аргирос. Наконец меня пропустили.

Приём не особо официальный, невелика я птица. Меня представили полным титулом: и боярин Московский и барон, и провизор. Проговорил заученный титул князя. Преподнес дары. Рассказал про волшебное перо, которое не надо чинить, и про совершенно чёрные чернила. Напомнил что сам из православной Московии, и рад приветствовать православного князя. Обратился с просьбой, у князя стало кисло-вежливое выражение лица. Сказал, что хочу построить на речке, что на полдороге к Чембало, православную часовню. Но вот беда не знаю ни одного православного священника. Не мог бы уважаемый князь помочь мне с этим. Потому как православных людей в Чембало стало больше, но нет ни одной православной церкви. Князь проявил заинтересованность и даже удивился. Он сказал, что подумает как мне помочь. Я сказал, что надеюсь на оплот православия в Таврии. Аудиенция закончена. Отлично, теперь у князя Исаака нет претензий к стройке на реке.

Когда уходил по коридору из дворца, встретилась небольшая процессия. Красиво одетая девушка в сопровождении тёток. Она прикрывала лицо веером так, что я видел только глаза. Эти чёрные глаза с любопытством меня оглядели. Дочка князя — догадался я. Вот любопытная, специально прошла навстречу. Вернулись на постоялый двор — уже темнело. Ехать через лес ночью не было никакого желания, заночевали.

Утром выехали пораньше. Примерно через час езды я услышал щелчок тетивы. Сильный удар сзади-слева чуть не выбил меня из седла. Аким заорал — "тати!". От удара я свесился вправо от головы лошади, натянув левый повод. Лошадь стала кружить влево, лошадь меня развернула. Я увидел лучника, он стоял около дерева. На лук была наложена стрела, тетива наполовину натянута. Лучник крутил головой, не зная куда стрелять. Я уже тянул револьвер из кобуры. До лучника было метров 15. Мы встретились с ним глазами. Он вскинул лук, целясь в меня. Я выстрелил первым. Лучник исчез за деревом. Попал или нет? В этот момент раздался ещё выстрел. Это Аким застрелил одного из нападавших. Лошадь подо мной дёргалась при каждом выстреле. Я пытался удержать её на месте.

К повозке бежало ещё четверо. Двое были с копьями, двое были с саблями. А у моих даже щитов нет. Только две кольчуги и три сабли. И уже разряженный пистолет. Один с копьем бежал к лошади, чтобы её остановить. Этот пока подождёт. Утихомирив немного лошадь, я выстрелил в другого копьеносца. Копьеносец от выстрела остановился и встал на колени, опираясь на копье. Послышался звон сабель — это мои отбиваются от нападающих. Но ведь саблист только Аким! В этот момент Аким ранил своего визави руку. Тут отскочил, зажимая рану. Они втроем навалились на другого татя с саблей. В этот момент, копьеносец который держал лошадь, увидел меня рядом и живым. И засобирался ткнуть меня копьем. Ну с четырех метров я не промахнусь. Нападавший выронил копье и схватился за грудь. Моя лошадь подо мной опять заскакала. В этот момент последний сражающийся из нападающих, резко развернулся и бросился бежать. Я выстрелил ему в спину. Мимо, ещё раз. Это лошадь дёргается, а так я хороший стрелок! Убегающий упал на одно колено и попытался встать. В этот момент его догнал Аким и рассек саблей спину. Я оглядел поле боя — раненый в руку убегал. Я выстрелил ему в спину, опять мимо, ещё — револьвер сухо щелкнув. Патроны надо считать! Убегающий скрылся за деревом.

Аким добивал раненых. Я трясущимися руками перезаряжал револьвер. Перезарядил, и огляделся опять. Живых противников не наблюдаю. Сполз с коня. Ходим с Акимом по полю боя кругами и тяжело дышим. Я вспомнил про лучника. Подошёл к тому дереву — там никого нет, но есть следы крови. Попал всё-таки. И лук валяется — тоже в крови.

Я вернулся к своим. Оказывается, Судислав ранен в руку! Саблей рассекли правое предплечье, как раз после кольчуги, кровь прямо льется. Раненый сидит на земле, бледный уже. Срочно аптечку! До дома уже близко, шить тут не буду. Промыл рану хлоргексидином, но толку от этого мало — поток крови сильный. Наложил жгут на плечо, и туго забинтовал рану.

Мужики уже раздевают трупы. Я присмотрелся к лицам убитых. Не татары — то ли греки — то ли кавказцы. Быстро погрузили раненого, трофеи и поехали дальше.

Добрались на речку, созвал всех девок помогать, уложили Судислава на стол, помыли руки, приготовили инструменты и материалы. Вместо анестезии — ложку в зубы. Еще раз рану промыли, сшили мышцу рассасывающейся ниткой, кожу сшили не полностью, дренаж оставили. Жгут сняли, кровь побежала. Забинтовал плотнее, вроде остановил кровь. Сосуды не восстанавливал, слишком сложно для меня, сухожилия сшил только. Рука вряд ли полностью восстановится, ну хоть не умрет, и с такой рукой будет. Дал антибиотик, уложили в постель, сказал Евдокии — пусть присматривает за ним.

Рассказали своим про нападение. Все заволновались, стали подглядывать в окружающий лес. Решили усилить хранение, оставил на ночь Акима охранять. А то с огнестрелом на речке оставался один Савва. Нужны ещё винтовки, нужно ещё обучать людей в стрельбе. Поехали в город. Дома пока светло сел перезаряжать патроны. Пересчитал гильзы — одной не хватает. Видно обронил, когда перезаряжал револьвер после боя. Жалко — первую гильзу потерял. Все пустые гильзы зарядил чёрным порохом. Будем тренироваться.

Твердислав рассказывает, как он доблестно победил татей. Девчонки слушают, вытаращив глаза и на меня поглядывают. Я вспомнил про попадание стрелой, снял броник, вытащил пластину — вмятина без пробития. Ну вот, еще одну пластину помяли. Но, конечно, повезло. Повезло, что был один лучник, повезло, что стрелял в меня и попал в броник, кольчуга бы на таком расстоянии бронебойную стрелу бы не удержала. Твердислав говорит:

— Вон в боярина нашего сразу стрелой кинули! А от него же стрелы отскакивают!

Фрося и Евдокия бросились ко мне:

— Где! Куда! — я пытаюсь рассмотреть свою спину. Задрали на мне рубаху — ищут страшные раны. Углядели небольшой синяк ниже лопатки, в этом месте амортизационного слоя не было. Успокоились.

У Аргироса все формы для револьвера готовы. Думали у себя во дворе горн сделать, и уже спокойно отлить. Теперь планы поменяли — дал ему денег и послал в кузню, арендовать горн.

Утром пошел к консулу, взял универсальный подарок для "благородных" — "золотое " перо и чернила. Поблагодарил за содействие, рассказал, что князь Исаак одобрил стройку, но, якобы, потребовал построить православную часовню. На что Алессандро махнул рукой — "тут татары кругом, а христианские схизматики — это так.." Рассказал про нападение бандитов. Консул заинтересовался — " это благородно, бороться с разбойниками, говорите — из шестерых убили четверых, а двое раненых убежали? А у вас один ранен? У вас хорошие воины! Расскажите капитану, мы это внесем в отчет" (возможно, запишут на свой счет, но мне не жалко). Поскольку это случилось за пределами города, то к судье заходить не надо.

— А если бы случилось в городе?

— Надо рассказать судье, если есть свидетели нападения, или убитый опознан как бандит, то вам объявляют благодарность от города. А если нет уверенности, что убитый — разбойник, то назначается публичный суд. За убийство раба — штраф. За убийство свободного благородным — большой штраф. За убийство благородного могут и казнить. Особенно, если за благородным сильная семья.

Поблагодарил консула, зашел к капитану, коротко ему рассказал о нападении, тот даже что-то записал. Надо и ему перо подарить, простое, стальное.

Потом поехал на речку, взял с собой Федю и Твердислава. Из охраны дома остался только Ивашка. Рискованно, но я к вечеру вернусь. Приехал на речку. В стороне около холма оборудовали стрельбище, небольшое — 50 метров. Накололи чурбаков на мишени, разметил рубежи.

Назначил Игната и трёх мужиков пошустрее стрелками. Тренировал по двое на стрельбище. Дырки от пуль в чурбаках додумались залеплять глиной, чтобы было видно новые попадания. К обеду расстреляли все патроны с чёрным порохом. Гора ошкуренных брёвен уже приличная. Навязал на верёвочку узлы через полметра, получилось подобие рулетки. Перемерили все бревна, резать бревна жалко. Они потом пойдут на доски. Определили две характерные длины — изба будет с такими сторонами. Получилось семь на девять метров — большая. Разметили на земле. Выкопали неглубокую траншейку. Теперь туда таскают камни для цоколя. Пошёл посмотреть на кирпичи. Скоро будет 1000 кирпичей. Начали копать в склоне холма пещеру — это будет печь для обжига. Вернулся к стройке. Камней уже натаскали. Выставили первый венец. Проверили диагонали верёвочкой. После обеда Игнат и Федя легли спать — будут охранять ночью. Не спеша накатываем венцы избы. Накатали три венца. Зовут — вырыли пещеру. Вход в пещеру небольшой — метр на метр. Внутри можно стоять и площадь два на полтора. Вверху палочкой пробили дырку на поверхность — дымоход. Накидали печь хвороста и подожгли — пусть сама печь просохнет. Дело к вечеру, взял Акима, поехали домой.

Дома Аргирос показал результаты литейных работ. Все детали уже очищены от остатков смеси, но не отшлифованы. Когда же мне этим заниматься? Собрал всех пацанов и Аргироса, разложил перед ними детали револьвера, и сказал — попробуйте собрать. Минут через 10 выделил двоих, у которых лучше получалось. Дал им песчаник для шлифовки, объяснил, что надо шлифовать так, чтобы собиралась плотно но не болталось. Сказал не трогать переднюю плоскость барабана и ствол. Шлифовать не спеша. Так, револьвером занимаются. Стройка продвигается медленно, людей мало. Надо узнать про каменотесов. Завтра пойду. Зарядил ещё патронов чёрным порохом. Утром, после завтрака, пошёл искать строителей. Строители каменщики есть, но производство каменных блоков это другие люди. Они работают на Белой горе, надо туда ехать, это рядом с речкой. Купил у кузнеца буравчика подлиннее — для срубов.

Накупили продуктов поехали на речку. Изба поднялась уже больше метра. Наметили два окошка небольших одно на юг, одно на запад. Заглянул в печку-пещеру. Вроде подсохла можно загружать. Обсудили, как укладывать кирпичи, чтобы были зазор. Начали укладку. Сруб избы стал выше, укладка венцов замедлилась. Стали использовать вола для затаскивания брёвен. Взял Акима, и поехали к месту разработки известняка на Белой горе. Оказалось тут совсем рядом, чуть больше километра.

Камень рубили рабы, они были разделены на три группы, этим занималась три предпринимателя. Товарный камень был похож на наш шлакоблок, только ниже и шире. Четыре плоскости были более-менее ровные, две грубо сколотые. Стал торговаться. Когда узнали что ввозить не в город, а вон туда — цена ещё снизилась. Заказал полторы тысячи штук, и ещё плитки для пола. Она стесана только с одной стороны и размеры разные. Всё вышло на 60 лир. Дороговато — зато каменный дом. Ну ещё строителям-каменщиком надо заплатить. Большая часть камня у них уже готова — начали грузить на повозки с волами.

Поехали обратно. Наметили место для каменного дома. Дом тоже заложил большой восемь на девять метров.

Прогнал всех стрелков через стрельбище, сделали по несколько выстрелов, чтобы навык не теряли.

Начал думать про плотину. Для засыпки тела плотины надо будет много щебня и камней, вокруг этого добра хватает, но потаскать придётся. Нужна тачка! Вот что нам поможет! Технологически мне она уже доступна. Желателен токарный станок по дереву, но можно и без него. Позвал Осипа.

Начали с самого сложного — колеса. Колесо будем делать сплошным, из двух слоев дощечек поперечными слоями. Железную ось закажу у кузнеца. Надо будет много небольших гвоздей. Осип идею понял и начал заготавливать доски. Опять дело к вечеру, надо ехать в город. Столько времени трачу на дорогу каждый день, как будто живу в Москве. Дома пацаны показали полуготовый револьвер — не хватает пружин, винтиков, не нарезана резьба на стволе. Попробовал — работает, но туговато, обсудили, где ещё отшлифовать. А так блестит, ещё больше первого, пацаны старались целый день, даже вырезали из кусочков ореха щечки рукояти не хуже Осипа, маслом пропитали. Доделать сегодня не успеем, темнеет уже, пора ужинать и спать. Утром потратил ещё час на доделку револьвера, даже мушку припаяли, Аргирос догадался сделать заранее. Поехали на речку, по дороге заехали к кузнецу он мне тут же сковал одну ось для тачки, заказал ещё три, купил небольших гвоздей.

На речке уже стоит изба, только не хватает крыши и двери. Изба получилась большая, пролёт для крыши слишком большой, для коньковый балки пришлось ставить дополнительные опорные столбы. Конструкция крыши простая — бесчердачная — сразу скаты крыши из тонких брёвен.

Печь для обжига заполнили кирпичами и начали жечь слабый огонь для просушки. Я пошёл на стрельбище, испытал новый револьвер — хорошо работает. Пристрелял его. Отдал новый револьвер Акиму, его однозарядный пистолет отдал Игнату. Теперь у нас восемь стволов — семеро вооруженных (я еще и винтовку ношу). Уже лучше. Надо еще один револьвер — точно. А вот что дальше? У револьвера прицельная дальность маленькая, для самообороны хорошо, а вот для войны нужны винтовки. Делать винтовки из бронзы можно, но расточительно, там не настолько сложный механизм. Сталь нужна, металлообработка нужна. Рано еще, надо развиваться. Сделаю пока еще два револьвера, потом подумаю.

Потренировал Акима быстрому выхватыванию револьвера и быстрой стрельбе на близкие расстояния. До соревнований по практической стрельбе еще далеко, но некоторый результат появляется быстро. Похоже, Аким немного поражен своими появившимися возможностями. Шепчет — "я ж шестерых… вот так… могу… как пес чихнул"

На избу начали закидывать бревна кровли, почти по центру избы разместили фундамент для печки. Начали копать. На следующем объекте растёт гора привезенного белого камня. Надо уже с каменщиками договариваться. Поехали в город, едем с Акимом два таких ковбоя с револьверами. Только снаряжение у Акима не очень, надо этим заняться. По дороге заехали к строителям поговорили. Построить тоже не очень дорого. В бригаде только два каменщика — остальные рабы. Договорились завтра начинать.

Дома сказал Аргиросу чтоб начинал делать ещё два револьвера. Надо ещё сделать хорошее снаряжение для моих стрелков. Айваз ещё дошивает туфли для тех кто в доме. Дал ему внеочередное задание — объяснил конструкцию современного кожаного ремня с дырочками. Заказал ему сразу десять ремней шириной пять см из лучшей кожи. Объяснил конструкцию кобуры для револьвера. Заказал пять штук. Также небольшие подсумки на 20 патронов, с креплением на ремень, десять штук. Подсумок закрытый, закрывается на пуговицу. Еще ружейные ремни из более тонкой кожи. Ну и два футляра для зажигалки zippo. Пряжки и пуговицы из бронзы заказал Аргиросу.

Утром выехали из города вместе со строителями. Они везут на волах инструменты, деревянные корыта. Самая большая тяжесть — мешки с известью. Приехали строители, сразу ставят свои шатры. Затем приступили к стройке. Таскают гранитные булыжники для цоколя. Набрали песка, развели известь, готовят раствор. В каменном доме запроектировал четыре комнаты разного размера. В каждой комнате по окну размером 60 см. Самую маленькую комнату для себя размером три на четыре метра. На окно надо заказать решетку у кузнеца. Заложить уже на этапе кладки. Так же в фундамент заложил деревянный короб, через него проложу канализационную трубу.

Изба уже почти готова, нету дверей и окон. Печки нет, только фундамент выложили. Для окон решил пожертвовать кусочком полиэтиленовой плёнки. Для дверей нужно заказать кузнецу петли — забыл. Осип показал готовую тачку. Нормально, только колесо скрипит. Дёгтя нет смазали бараньем жиром. Сказал ему пока делать дверь и рамки в окошки. Пошёл в кирпичный "цех". Кирпич в печи обсох, пора обжигать. Натащили хвороста уже потолще и набивают в печь.

Подошёл Игнат с просьбой от мужиков построить баньку. Точно! Как я сам забыл про это! Выбрали место на берегу, сразу разметили. А я потступился к плотине, всё обдумываю. Взял троих людей сделали дубовые колья, деревянную огромную кувалду-колотушку. Начали забивать колья для разметки. И тут такой облом. Дно каменистое, и где хочешь, кол забить невозможно. То есть колья забиваются, но не везде. А конструкция средневековой плотины предполагает два ряда частокола. И засыпка между этими рядами из камней и глины. Тут частокол не получается из-за каменистого дна.

Ошарашенный новостью я сел думать. Сначала успокоился и начал формулировать конструкторскую задачу. Сразу обратил внимание на роль частокола в первоначальном проекте. Его роль — не давать расползаться внутренней засыпке. Делает это он только благодаря моментной заделки в грунт. Горизонтальных связей, работающих на растяжение поперёк плотины в конструкции нет. Это не правильно. Как сделать горизонтальные поперечные связи? Железо не предлагать, это не по карману на всю плотину. А связи надо делать деревянные. Как их крепить к частоколом, шпунтами? Для шпунтов слишком большая нагрузка. Надо делать врезку. Но если частокол будет играть вдоль плотины, врезка может выскочить. Тоже не получается. Врезка. Сруб! Надо делать сруб и засыпать его внутри камнями и землёй! Кольев надо немного, чтобы сруб течением не сдвигало. Поскольку большая нагрузка от засыпки, срубы надо делать небольшие. Чтобы поперечные связи были чаще. Я думаю, два на три метра будет достаточно. Два — эта ширина плотины. Ещё проблема сруб будет всплывать. На время монтажа можно притопить. Для постоянной работы на дне сруба надо врезать несколько поперечных бревнышек, такое решетчатое дно. За эти бревнышки засыпка будет сруб прижимать ко дну. Надо пробовать, сказал делать сруб из дубовых тонкомеров. Только надо в лапах шпунты под углом закручивать, чтобы конструкция была цельной.

Сделали сруб высотой в шестьдесят сантиметров, между нижними венцами врезали пару поперечин. Бревна для сруба прогрели на костре, не до обугливания, а так чтобы пар с торцов пошел. Это против гниения, а то дегтя нет, пропитать нечем. Я же перегонный кувшин гончару заказал! Надо забрать, делать уголь и деготь. Подготовили для сруба место, пошли от обрыва на берегу, получилось часть сруба на берегу, часть в воде. Перенесли всей толпой, тяжеловато. Поставили на место, сел плотно. По углам внутри воткнули колья, неглубоко, зато вверх на три с лишним метра, на всю высоту плотины. Это вертикальная связь внутри плотины. Чтобы их забить пришлось делать стремянку. Три трехметровые жердины связали с одного конца. На две из них набили ступеньки — получилась "А"-образная лестница, третья жердь — подпорка. Правда, еще два человека поддерживают, чтобы не упала, но нам не трудно.

Тачкой возят щебень и камни, засыпают внутрь. Удивляются тачке. Еще надо совковые лопаты сделать! А то грузят штыковыми. Сказал сделать еще один такой сруб, завтра будем ставить.

Каменщики все цоколь выкладывают. Горизонтальность проверяют большим деревянным треугольником, к вертикальному катету прикладывают отвес. Не, пузырьковый уровень "изобретать" не буду, есть дела поважнее.

Печь для обжига подожгли, часть входа заложили землей, чтобы тепла меньше терялось. Но печь разгорелась и гудит от тяги. Завтра посмотрим. Пора домой, поехали в город. Заехал к кузнецу, объяснил конструкцию совковой лопаты, вроде понял, хотел заказать дверные петли, а они есть, непривычные, такие горизонтально-вытянутые, неразборные. Заказал мастерок, печки класть. Забрал оси для тачек, купил самых маленьких гвоздиков (это миллиметров тридцать). Забрал у гончара самого… тьфу, перегонный аппарат.

Дома Аргирос все формы налепил, сушит. Айваз шьет нам снаряжение, проверил, вроде все нормально. Девчонки все пошили, сидят бездельничают. Надо шерсть покупать для набивки матрасов. Сказал пацанам что бы устроили девчонкам диктант у школьной доски.

Утром поехал, накупил шерсти, вместо мешков использовали сами матрасы. Теперь девкам работа — простегивать. У кузнеца забрал совковую лопату — как настоящая. Заказал еще две. Купил две больших корзины. Аргиросу дал деньги на аренду кузни, после обеда пойдет отливать. Отрезал кусочек полиэтиленовой пленки и поехал на речку.

На речке мужики уже переселились в избу, там хоть крыша дырявая и двери нет, но уютней чем в шатрах. Каменщики выставляют первый ряд известняковых блоков. Проверил диагонали — все нормально. Дрова в печи для обжига прогорели, но еще все горячо. Осип дверь сделал, вместе повесили на петли. Окна — потом, пусть проветривается. Половина мужиков на лесоповале, половина около сруба у плотины. Вчерашний сруб полностью заполнен щебнем. Ходишь по нему, как по бетонному блоку, ощущается массивность. Показал мужикам совковую лопату, насадили на черенок, каждый опробовал — одобрили.

Спустили на воду второй сруб как плот. Завели на место, наживили кольями, встали все на него — притопили. А он ниже первого сруба — померили разницу — добавили венец. Теперь нормально. Еще надо плотно прижать к первому срубу, чтобы торцы бревен соприкасались. Карман между лапами тоже щебнем забьем.

Стали возить щебень и камни. Одни стоят на срубе — топят, чтобы не всплыл, другие — грузят и возят. Постепенно меняются. Сказал добавлять крупный речной песок, чтобы повысить герметичность. Помог Осипу доделать вторую тачку. В две тачки засыпка пошла быстрее, стали отставать погрузчики с лопатами, щебень грузить не очень приятно, песок легче. Да и щебень не лежит кучей, раскидан по берегу пятнами. Около плотины удобный щебень уже выбрали, возим все дальше и дальше. Добавляем много крупных камней, чтобы расход щебня уменьшить.

Пацаны следят за обжигом бревен для плотины. Из двух бревен над костром сделали "рельсы" и катают по ним остальные. Мальчишкам делаю ротацию, вечером двоих увожу в город, утром привожу двух других — производственная практика. Кроме того, прогнал всех через стрельбище — дал стрельнуть по несколько патронов — "начальная военная подготовка". Последние дни у них только и разговоров про винтовки и револьверы. Револьвер — мечта для всех, но хотя бы винтовку.

Мужики между делом колят дранку для кровли. А чем каменный дом перекрывать? Вроде в городе на домах черепица, надо прицениться.

Около избы навес из жердей строят — "столовая", тоже надо будет перекрывать.

Игнат подошел, мнется, что-то боится спросить. Стал расспрашивать — оказывается мужики спрашивают насчет "веселого дома", уже знают, где он и почем там. Да, мужикам тоже надо ротацию делать. Объявил, что буду с завтрашнего дня увозить в город по два человека по очереди на отдых. Первыми едут Игнат и кто-то кто хорошо работает. Мужики осмыслили сказанное, и работа закипела, стахановцы прямо! Вот что значит правильная мотивация.

А сегодня мне надо подготовиться. Поехали в город, купил темной шерстяной ткани, тонкой льняной, две шапки, что носят состоятельные ремесленники. Дома стали кроить штаны из шерсти и рубаху из льна на Игната. У них с Акимом комплекция схожая, так что удобно. Айваз начал шить мокасины с припуском по не сшитому заднику — дошьет по ноге.

Тут еще Аргирос принес бронзовое литье, мальчишки сели зачищать детали. Я сказал — сначала фурнитуру для кожи, револьверы попозже. Но пацаны подключились все, и работы велись параллельно. Вокруг все работали, мне кажется, так выглядит маленькая китайская фабрика.

Штаны шили со шлевками, туда узкий ремень из овечей кожи без пряжки, узлом будут завязывать, так привычней, не веревкой же подпоясываться. Пуговицы костяные для брюк купил, и на пуговицах ворот рубахи.

А ремни для стрелков делали серьезные — конская кожа, бронзовая пряжка, загиб ремня на медной заклепке, подсумки с бронзовой пуговицей. Сказал сшить хотя бы два комплекта.

Утром уехал на реку, работа в швейном цеху продолжалась. На речке мужики уже ставили третий сруб, это уже дальше середины реки. Сказал, что дальше надо будет пойти навстречу с другого берега, так чтобы между двумя участками образовался зазор метра два — показал я веревку с узелками. "А, сажень, понятно". Это для того, чтобы поток проходил в этот зазор, а не через верх, и не мешал работать. А зазор потом перекроем.

Ночью прошел дождь, несильный, правда. А у нас следующая партия кирпичей сохла на солнце. Сообразили, накрыли кошмой от шатра, не дали пропасть. Пошел смотреть обожженные кирпичи, печь уже остыла — чуть теплая. Кирпичи обожглись по-разному — внизу много недожога — коричневого цвета, на стенки пойдут. В основной части кирпичи нормальные — красные, звенят. Наверху с одного края почернели и слегка оплавились — пережог, тоже пригодится. Сказал носить к избе, печку будем класть. Повезли на тачке, соображают. Сказал еще всю золу в печке собрать в корзину и накрыть от дождя, будем щелок-поташ делать. И вообще всю золу собирать надо — ценный ресурс.

А я уже задумался про станки. Что я могу сделать без чугуна? Хотя бы токарный по дереву сделать. Тут нашли на краю оврага вывороченный засохший дуб — отличная древесина, просохла — звенит, пойдет мне в работу. Отпилили бревно два метра, раскололи клиньями вдоль. Получилось две колоды, из той что по тоньше сделали верстак — пробили долотом четыре отверстия, забили в них ножки, перевернули, поверхность отесали, обстругали — отличный верстак. Вторая будет станиной станка. Сложили из каменных блоков две тумбы, на них колоду широкой стороной вниз. Подтесали, чтобы не качалась. Теперь Осип выравнивает сверху плоскость полосой сантиметров двадцать пять. Нужны большие шурупы. И к кузнецу нужно. Решил в город пораньше, за одно "отпускников" порадую. Спросил у Игната, кто лучше всех работал — он показал на молодого здорового парня, тот либо тачку, либо лопату из рук не выпускает последние сутки. Вот что гормоны с человеком делают!

Приехал домой, девчонки и Айваз накинулись их обшивать. На Игната почти все готово, а на парня только заготовки. Сам поехал к кузнецу. Сковал он мне коловорот, на рабочем конце отковал квадрат, дома в размер до шлифую. Теперь вал шпинделя токарного заказал — сорок миллиметров диаметр, пятьсот — длина, ну примерно, пальцами показал. На концах шпоночные канавки, ну похоже на канавки. Ручку как на мясорубку, чтобы одевалась на один конец. Токарный станок попытаюсь максимально без бронзы сделать, станки массивные, а бронза дорогая. Теперь корпуса подшипников скольжения шпинделя, вроде коренных подшипников ДВС, только их два, и будут они зажимать этот прямой вал. Слепил из глины модель для кузнеца, крышки сверху, посередине крышки подшипника — отверстие для смазки, болты будут литые бронзовые. Кузнец смотрел, смотрел, но согласился.

Пошел к меднику, он мне быстро сообразил штырь двадцать миллиметров и длинной триста. С одной стороны ручка как на мясорубке, только поменьше.

Приехал домой, нарезал на этот штырь резьбу М20, это модель пиноли задней бабки токарного. Квадрат на коловороте отшлифовали до размера десять миллиметров. Теперь пошли заказы Аргиросу: повторить по десятку болтов и гаек М10, сделать бронзовые копии больших шурупов-глухарей, они у меня под ключ 10 и под ключ 13. Так что еще торцевые головки на коловорот на 10 и на 13, но уже из бериллиевой бронзы. Отлить по модели штырь-пиноль М20 и две гайки с лапками для нее.

Поужинали, Игната постригли, подровняли бороду, пошел отмываться в душ. Парню рубаху дошивают, посадили стричься. Все остальное уже готово — штаны коричневого сукна, туфли-мокасины, носки по две пары, на завязочках, трусы "семейники" на завязочках (резины нет).

Игнат вышел одетый во все новое, молодой и красивый. Правда, помятая одежда немного. Утюг еще "изобретать"! Парень как увидел, в душ рванул. Рубаху ему как раз дошили.

А я себе сшил небольшую тетрадь из местной бумаги, подписал "Журнал учета выдачи оружия и патронов". Стал выдавать и записывать ранее выданное — Акиму револьвер (номер два выцарапал шилом), двадцать патронов, ремень с кобурой и подсумком, маленький подсумок для Зиппо. Аким свое имя написал. Игнат — пистолет однозарядный (заводской номер есть), двадцать патронов, ремень с кобурой и подсумком. Свое имя написать помогли пацаны. Ивашка — винтовка (заводской номер есть), десять патронов, ремень с подсумком. Он расписался легко. То есть получилось что ремни и подсумки — часть оружия.

Все нацепили ремни и прохаживаются, красуются. Да, ремни с бронзой смотрятся солидно. Парень в обновах тоже красуется.

Утром повез их в "веселый дом", там утром…скидки! Забрал у Игната пистолет и патроны на время — "не положено". Оплатил, сам пошел на рынок покупать всякое. Купил мыло, нитки, у медника купил большой медный тонкостенный котел для воды, не для готовки, скорее кастрюлю, литров на тридцать, с крышкой. А то заметил что мужики из реки пить начали. Еще купил мыльную глину, ее тут около Севастополя добывают, дешевая, полмешка купил. Купил четыре кувшина для воды, литров по восемь. Вернулись за мужиками, уже стоят на улице, довольные. Поехали на речку, думал, парадную одежду дома оставят, куда там! А похвастаться! Рабочую взяли с собой, там уже переоделись и парадную — в мешки.

Остальные мужики впечатлились обновками и рассказами, и вперед, работать. Заложили обжигать вторую партию кирпичей, с плотиной возятся на том берегу. Сказал, что нужен будет еще один сруб вот здесь, в четырех метрах от берега, как подпорка к основной плотине, это будет дальняя опора водяного колеса. Сруб можно поменьше — два с половиной на полтора метра, длинной стороной вдоль реки. В него вертикально несколько кольев потолще, но двух метров от воды хватит.

На летней кухне под навесом сложили очаг на две "конфорки", вторая для "водяного" котла. Теперь пацаны, дежурные по кухне, кипятят в этом котле воду и разливают по кувшинам, все пьют кипяченую воду.

По токарному станку простой, ни железо, ни бронза не готовы. Заказал только Осипу два дубовых бруса по полтора метра, направляющие задней бабки. По бронзе из-за просушки форм производственный цикл около двух суток, сильно это мешает. Зато точность литья высокая, приходится терпеть, подстраиваться. А как бы я еще револьверы сделал? Такие красавцы.

Посмотрел, как каменный дом строится, уже около половины, нужна решетка на окно. Все работает в штатном режиме, взял "отпускников" и поехал в город. Дома скинул их швеям, а сам к кузнецу. Вроде получилось у кузнеца, при зажатых крышках подшипников вал зажимается, буду притирать зазор. Еще он быстро сковал решетку на окно. Дома процедура повторилась, стрижка, мойка, наряжание. Девки наловчились делать заготовки, только один шов по месту в размер делают.

Утром с "отпускниками" послал Акима и Твердислава, сам занялся револьверами, уже давно детали лежат — блестят. Оказывается, пацаны бронзу натирают тряпочками с гипсом — блестит как зеркало, особенно бериллиевая — она тверже. Сдавал мне детали парень Прохор, устройство револьвера лучше меня знает уже, да и с арифметикой у него неплохо. Будет у меня старшим механиком.

Нарезали с ним резьбу, поставили винтики, пружинки, припаяли мушки. Ручки прикрутили шурупами производства Аргироса. Только с начала закрутили стальной шуруп, потом, вместо него бронзовый. Надо пристреливать. Вернулись мужики, поехали на речку. Кстати, завтра — воскресенье, надо бы соблюдать. Объявил про выходной.

На речке отдал решетку каменщикам, кирпичи остывают, мужики ждут меня показать дополнительный сруб — правильно? Все правильно, стали засыпать. В зазоре между половинами плотины бушует поток, вода справа от плотины заметно выше, чем слева. Как мы будем перекрывать эту Ангару? Прежде чем делать мост через этот зазор — надо нарастить немного срубы, сказал, чтобы бревна венцов клали другой длины, как кирпичи с перекрытием, чтобы сруб стал единым.

Пошел, пристрелял револьверы. Выдал их Игнату и Савве, однозарядный пистолет забрал, сделаем из него винтовку.

Надо печку класть в избе. Поспрашивал мужиков — печников нет, но один помогал печнику, кое-что помнит. Пошли в избу стали думать. Как класть русскую печь ни я ни он не знаем, да здесь она излишне. Сильных морозов здесь не бывает, часто топить — дежурных поставим. Сочиняем варочно-отопительную, без сложных дымоходов. Нет печного чугуна — задвижек, плиты, дверцы. Надо будет железные ковать. Пока разложили кирпичи на сухую, прикидываем размеры. Буду думать.

Объявил о завтрашнем воскресенье, церкви у нас нет, каждый сам помолится, как может. Успокоил очередных отпускников, что воскресенье — воскресеньем, а отпуск по расписанию. Взял их и поехал в город.

Дома мужиков запустили на традиционные процедуры. А я занялся изучать новое бронзовое литье вместе с Аргиросом, Прохором и еще двумя пацанами. Прогнали резьбу на всех винтах — нормально. Торцевые головки на коловорот одеваются хорошо, слегка подклинивают, чтобы снять, надо постучать, но так даже удобней — не падают. Теперь я взял большой шуруп-глухарь и коловоротом с торцевой головкой закрутил его в пенек, аж дерево заскрипело. Пенек, конечно, мягкий, в дуб надо будет засверливать тонким сверлом, но эффект произвел, особенно на Прохора. Отдал ему коловорот и шуруп для изучения. Сидят — пенек буравят.

Утром никуда не поехал, решил отдохнуть полдня, мужики по маршруту в город сами. До обеда провалялся, правильно, что решил отдохнуть, а то накапливается усталость. На речку поехал после обеда, сменить отпускников, кроме еды купил еще кувшин вина. Мужики там ходят неприкаянный без работы, ну пусть отдохнут. Пацаны рыбу ловят, выше плотины хорошо клюет, уха будет на ужин. Правда, вино красное, но мужики не настолько эстеты. Попросили еще удочек к следующему воскресенью. Хобби у мужиков появилось, надо же! Стали ловить довольно много рыбы, она мельче чем в Дону, но вкуснее — породы другие. Уменьшились расходы на продукты.

В городе встретил двоих со зловонной бочкой на телеге — чистят выгребные ямы. Переговорил, стоя с наветренной стороны. Спросил, видели ли в ямах на стенках белый налет — соль. Да, конечно, видели. Я предложил им одну лиру за ведро этой соли. Главный сначала не поверил, (второй — раб), я потряс перед носом монетой, дал задаток в два сольдо, показал где я живу. Добавил, чтобы соль было почище, если будет смешана с дерьмом — не возьму.

Сегодня везу в город Осипа, что-то он как-то себя ведет, ерзает. Приехали домой. Что-то не так. Сначала выяснилось что Осип не хочет в "веселый дом" — он что этот…?! Потом прояснилось — у них с Ратмирой любовь, да еще Ратмира нервничала — вдруг он как все мужики пойдет к "жрицам". Так, планы меняются. Объявляю — Осипа наряжать и Ратмиру наряжать, пойдете завтра в город вдвоем гулять. Что тут началось — как это, нарядить девку до завтра без предупреждения! Девки носятся, тканями машут, Фрося у них главная швея. Про второго мужика совсем забыли, но на него вроде все готово, девки уже заранее размеры просчитали, плюс-минус лапоть. Мы сидим без ужина. Поймал за руку Евдокию — подавай на стол. Девкам сказал, это не свадьба — сильно не наряжайте. Вроде успокоились. Выяснилось, что у Евдокии роман с тем парнем гусевским, которому руку лечили. Но я его еще не привозил, запланировали на день позже.

Надо бы еще парней переженить, холостые не только пятеро младших гребцов, но и около половины остальных мужиков. Вот только младшие девки неприступны для них, на меня еще что ли рассчитывают. Где же невест брать? На рынке покупать мне не по карману, силой освобождать — рано еще, сил маловато. А если не замыкаться на русских? Гречанки они тоже православные, поправославнее русских — византийки почти. Вон сестра Аргироса, не замужем, молодая. Поспрашивал его про сестру, на приданое накопить не могут, будущее ее незавидно. Во, а мы возьмем и без приданого.

Утром отправили второго мужика по маршруту. Аким говорит:

— Так это… надо чтобы двое… я это тоже.

— Ну ладно, иди.

Вывели наряженную Ратмиру — ух — "Это же не свадьба!" — убрал лишние детали. Выдал простое серебряное кольцо — поносить сегодня, вроде как прокат драгоценностей.

Мужики пришли, скоро обед, и мы поехали на центральную улицу. Там есть парочка дорогих таверн, по сути — рестораны. Там даже сладости подают. Заказал им обед, оплатил, Аким потом за ними придет.

Сам поехал на речку. Плотина растет, уже делают мосток через проем. Не забыть еще сделать два водопропускных короба из досок с задвижками — один посередине и один наверху.

Начали класть печь в избе, сделали несколько рядов — мужик, ученик печника, сообразил и дальше один пошел.

В обжиговую печь заложили следующую партию кирпичей, решил соединить два процесса. Притащили перегонный кувшин и поставили его в печь, почти в проходе уже. В кувшин плотно набили кусками дерева одной породы. Пацанам сказал — напишите какая порода дерева, потом напишите — что получилось. Кувшин закрыли крышкой, замазали глиной. Трубку медную вывели наружу, с небольшим уклоном. Кувшин снаружи закрыли прошлыми недожжёнными кирпичами. Под трубку поставили горшок небольшой. Подожгли печь. Сказал что из трубки пойдет прозрачная жидкость, потом темная смола — смолу в другой горшок. Зелье в горшках вонючее и ядовитое — нос туда не совать. Горшки потом закрыть.

Печь разгорается — из трубки пошел дымок. На трубку повесил мокрую тряпку — стало капать в горшок. Пошел к печнику. Обсудили конструкцию печи — вроде нормально. Хотел токарным позаниматься, Осипа нет, завтра его привезу, займемся.

Поехал в город, дома Ратмире и Осипу выделили отдельную комнату на одну ночь, завтра им расставаться, но буду его привозить чаще. Аргиросу заказал еще сделать бронзовые линейки, копии моей стальной, только шире и чуть толще. Деления миллиметровые только на первых ста миллиметрах, дальше по пять миллиметров.

В "отпуске" побывали все мужики и все работы вошли в привычный ритм. С производством револьверов мы пока притормозили, только сделали длинный ствол и приклад у моего первого пистолета, теперь у нас шесть одинаковых винтовок и четыре револьвера. Но вооружены только восемь человек, я и Савва носим и револьверы и винтовки. Он и из винтовки хорошо стреляет — на сто метров в полено попадает, и из револьвера вблизи стреляет быстро и точно. Плотина растет, кирпичи обжигаются, лес валят. А я занимаюсь, в основном, школой и токарным станком.

Начал со шпинделя передней бабки. Сделал из куска дуба основание передней бабки, рассчитываю на максимальный радиус обрабатываемой детали 500 мм. Затем бронзовыми шурупами закрепил опоры подшипников. Положил туда вал шпинделя и закрепил крышки подшипников. Надел ручку как от мясорубки и начал крутить, надо притирать. Подсыпал мелкого песка. Кручу ручку, хрустит, притирается. Крутили с Осипом очереди ручку целый день. Получили шлифованную поверхность близкую к цилиндрической как на валу так и на корпусах подшипников. Аргирос мне отлил из бронзы вкладыши. Очистили от песка, собрались вкладышами и снова притирать. Притерли, очистили, всё получилось вроде с минимальным зазором. Теперь нужна смазка, попробовали дёготь, но он очень густой, только хуже, с трудом его стерли. Попробовал оливковое масло, крутится очень хорошо, только масло быстро вытекает. Сделал у медника две медных воронки с тонким носиком, закрепил в отверстиях для смазки в подшипниках. Налил туда масло. Теперь все работает очень хорошо, только масло вытекает на станок — масло жалко. У медника взял тонкий лист меди, сделал поддон под подшипниками. Масло теперь стекает в поддон, а оттуда в маленький кувшинчик. Круговорот масла в станке. Правда, оливковое масло будет густеть, хорошо бы касторовое. Ну клещевина тут не растёт, я её посажу только в следующем году.

Аргирос мне отлил бронзовые фланцы на концы вала. На валу фланцы фиксировались в шпоночные канавки болтами. К одному фланцу закрепил диск из дуба. Кузнец мне выковал три резца. Проточил диск до ровного, получился маховик. Маховик приставил вместо ручки. На маховик прикрутили деревянную ручку с осью из большого шурупа. Маховик давал плавность вращения — у нас получился токарный станок с ручным приводом. Сделал ещё заднюю бабку с большим бронзовым винтом. Задняя бабка могла переставляться вдоль станка по двум параллельным брускам. К брускам она прижималась пластиной и болтами. Ещё сделали подручник, тоже деревянный, массивный. Вроде все основные части станка готовы.

Я поставил на шпиндель фланец с шипами, вставил кусок деревяшки и зажал задней бабкой. Осип раскрутил маховик. Он крутил и смотрел, как кусок деревяшки превращается в почти ровный цилиндр.

На следующий день мы выточили отличное колесо для тачки. Пацаны крутили маховик по очереди. В тот же день каменщики закончили коробку каменного дома, я расплатился и они уехали. Вот только крышу строить на доме пока нельзя, известковый раствор твердеет очень медленно, это не портландцемент. Подождем неделю или две.

В избе с печником долго думали как сделать в печи две варочные конфорки. Что-то такое сляпали, широкие щели замазали глиной. Дальше пошла кладка трубы, это просто.

На плотине посмотрел на поток, протекающий через оставленный проем, и подумал, что такую мощность мне пока не переварить. Надо ограничиться двухметровым колесом. При используемой технологии "срубов" нарастить высоту плотины я смогу позже. Как промежуточное увеличение мощности — можно будет увеличить ширину колеса. Отмерил высоту плотины в два двадцать, немного осталось, строители обрадовались. Надо начинать колесо делать.

Из дуба сделали ось и подшипники скольжения. В токарный это все не помещается, обтесали на глазок, притерли по месту, как на токарном. Пропитали трущиеся места дегтем, крутится нормально, обороты-то будут невысокие. Зато крышки подшипников у нас съемные, на болтах, очень удобно. На этой оси начали строить колесо. На это ушло много досок, и еще больше гвоздей. Гвозди стали заметной статьей расходов после еды, бронзы и ткани. И доски покупаем довольно дорого, я хочу первым производством построить лесопилку, чтобы делать доски. А для ее строительства тоже нужны доски. Типичный технологический замкнутый круг, хорошо, что его можно разомкнуть деньгами.

Пока Осип с помощниками творит колесо, думаю над перекрытием "Ангары". У нас в плотине три проема для пропуска воды — нижний, через который мы сейчас пропускаем всю реку, и хотим закрыть навсегда. Средний и верхний с задвижками — верхний для постоянного перелива и регулирования уровня воды, а средний — аварийный для весеннего половодья, они сейчас оба открыты, это на дальней стороне плотины. На ближней стороне рабочий лоток для колеса, тоже с задвижкой.

Дал задание собирать камни размером от десяти до двадцати сантиметров и складывать на плотине над проемом. Камней надо много — около двух кубов. Сделали еще один сруб — два на два, чуть больше проема, спустили на воду, приготовили. Когда камней набрали, на выходе из проема стали забивать тонкие колья с зазором меньше десяти сантиметров, получилась решетка. Верх кольев прижали к срубу бревнышком, бревнышко прижали распорками. Поток воды через решетку стал немного походить на фонтан, шум воды усилился. Стали скидывать камни ко входу в проем. Наскидывали кучку, двое мужиков слезло в реку и стали камни закидывать в проем, некоторые камни сами залетаеют от потока воды. Перед решеткой, внутри проема стала расти гора камней. Шум воды усилился еще сильней.

Мужики в воде работают не долго, меняются, убегают греться у очага. Вода в речке холодная, и жары нет — конец сентября. Закидали все камни, в проеме у решетки — "до потолка". Стали возить щебень на тачках и скидывать перед входом в проем. Скинут тачек десять, двое спускаются с совковыми лопатами, кидают щебень как в топку. Вдруг, в какой-то момент шум воды стал стихать, течение реки как бы остановилось, перед плотиной аж водовороты пошли. Через решетку вода течет, но так, ручейки. И вроде как уровень воды перед плотиной стал медленно подыматься.

Кричу:

— Еще щебня! Мелкий давайте! И речной песок! Быстрее! — сам чуть в реку не прыгнул.

Но уровень подымается медленно, незаметно. Кучу щебня и песка навалили — тыкают в нее лопатами, но в проем уже не лезет. Через решетку течет еле-еле. Привезли две тачки глины — вывалили, поднялась муть, через решетку течь перестало. Вроде пока все, передохнули, пообедали. Начали ставить сруб, запирающий заделанный канал дополнительно, ну тут мои все умеют.

Осип закончил водяное колесо, крутится руками легко, можно разогнать и крутится по инерции — маховик. Надо продолжать ось колеса — вал трансмиссии. Что бы не мучится с соосностью валов, для соединения решил применить шарнир Кардана, знакомый всем по Жигулям и Камазам. Долго думал, как кузнец его будет ковать, потом подумал — а кто меня ограничивает в размерах? Сделали шарнир из дуба, размер вилки составил тридцать сантиметров, должен выдержать. Собрали еще участок трансмиссии на восемь метров. Смазали, крутим за водяное колесо — нормально. Этот участок запланировал под лесопилку. Отвод мощности от вала буду делать плоскоременной передачей, на кожаном ремне. Я прикинул, мощность для лесопилки нужна приличная, к тому же я на ременном приводе хочу повышать обороты, значит, первый шкив нужен очень большой. Назначил диаметр один метр — такой на станке не проточишь. Заготовку шкива крепим прямо на вал, будем протачивать на месте. Пока колесо не крутится, на токарном вытачиваем ведомый шкив — сорок сантиметров. Еще нужен натяжной ролик, чтобы можно было быстро отключать привод.

Между тем вода поднялась до среднего переливного канала — зашумел водопад. Присмотрелся — есть опасность размывания дна на выходе из канала. Сделали из жердей рампу наклонную — теперь вода не сразу падает, а стекает плавно по жердям. И шуметь почти перестало. Подержали плотину в таком состоянии всю ночь, наполнили немного реку — чтобы не пугать жителей Каламиты — Инкермана отсутствием воды в реке. Утром закрыли среднюю задвижку — пошло наполнение дальше. Уровень воды растет — плотина иногда тихо похрустывает — страшновато. Но ничего не сдвигается.

Вода дошла до верхнего перелива — зажурчала по рампе. Приоткрыли задвижку рабочего лотка — колесо завертелось. Теперь увидели что лопатки на колесе не правильные. Стали переделывать — сделали каждую лопатку из двух дощечек, сбитых под прямым углом. Дали воду — крутится лучше. А если на полную? Ого, скорость! Надо погонять вхолостую. Вдруг заметил — из дубовых подшипников дымок идет. Срочно остановили — подшипники горячие — надо смазку улучшать. Опять сделали воронки из меди. Воронки сделали большие, но отверстия внизу пока оставил маленькие. Взял жидкую фракцию дегтя — мои уже стали разделять на фракции.

Залили — запустили — нормально. Гоняли несколько часов на максимальной скорости — почти не греется. Расход дегтя оценил в сто грамм в сутки примерно. За это время Осип проточил шкив — прямо на валу — поставили рядом козлы как подручник. Ремень сшили из воловьей кожи — лучшей для этого считается кожа североамериканских бизонов, но америку пока не открыли. Одели ремень на оба шкива, запустили колесо. Стали прижимать натяжной ролик — лихо закрутился ведомый шкив — а на нем кривошип — похожий на "ручку от мясорубки". Отключили колесо и начали строить пилораму.

Кузнец пилы уже отковал, собрали в раму, выставили размер досок в пятьдесят миллиметров. А дальше решал уже планировочные задачи: бревна должны съезжать к пиле сами, по наклону, загрузка бревна в лоток должна быть пониже, распиленные доски не должны упираться в землю, подвоз бревен должен быть удобен. Ну вроде все собрали. Смазали направляющие рамы дегтем и запустили. Закинули первое бревно — весело брызнули опилки. Все завороженно смотрят как она "сама пилит". Пока не кончилось бревно — никто не сказал ни слова. Стали щупать доски, возбужденно обсуждать — "даа, сила". Ну и я речь задвинул — все это мы сами сделали, и реку укротили, и машина нам сама доски пилит. Надо знать, как делать, знания — сила. Но мы все вместе хорошо работали, и много еще что сможем построить, это только начало. Хотел устроить праздник, отметить это, но мужики попросили еще попилить. Так и пилили до вечера. Ну тоже праздник.

Теперь у нас куча досок и куча возможностей. Из жердей и горбыля сделали навес над пилорамой моментально, только гвоздей купил. Эх, еще бы гвозди самим делать, я бы тут домов бы настроил. Климат здесь мягкий, домики из досок в самый раз. Быстро сделали чердак и крышу на каменном доме. Крышу пока перекрыли досками. Если в пилораму засунуть уже отпиленную доску — получаются бруски пять на пять — новый ресурс для плотников — начали делать окна и двери. Сдвинули пилы в раме — стали получать доски разной толщины. А вариантов брусков чуть ли не десяток.

В каменном доме закончили печь, делали без варочной панели, только отопительную — так намного проще. Из десятисантиметрового бруса сделали перегородки, нарезали четыре комнаты и душ. Поддон душа из меди, двери все и ставни на окна, пленку буду позже ставить. Стали делать кучу кроватей, простейшие, без спинок, на шкантах без гвоздей, зато каждому персональную. Все равно доски сырые, потом сделаем лучше.

Тут золотарь привез ведро с селитрой, он до последнего не верил, что я куплю эту вонючую субстанцию. Я расплатился и сказал, что проверю качество, и, может, закажу еще. Мужик задумался над качеством дерьма.

Теперь у меня целое ведро с смеси кальциевой, натриевой и калиевой селитры с изрядной добавкой органики. Теперь это надо всё очистить и заодно перевести кальциевую селитру в калиевую. В большой горшок насыпали смесь селитры, засыпали свежей золы, залили водой. Поставили подальше с подветренные страны на огонь. Сделал из тряпки простейший фильтр, фильтровал это всё в горячем виде. Выбросил остатки золы, органику и появившийся белый осадок — мел. Это кальциевая селитра превратилась в калиевую. Раствор стал остывать, и в нём стали расти кристаллы. Повторили перекристаллизацию несколько раз. В результате получил около 8 кг чистой кристаллической селитры.

Надо и у себя селитру производить, а то зря "сырье" пропадает. Теперь у нас есть доски — поставили нормальный уличный туалет рядом со старым. Старый туалет разломали, яму припорошили известковой мукой, накрыл сеном и досками. Будем переставлять туалет каждый месяц — так и чище и селитра производится.

Вокруг входа в обжиговую печь построили сарай, там сейчас в основном работает пережог угля, кирпичей хватает. Делаем уголь и деготь. Стали кончаться бревна. Поделили людей, послал половину на лесоповал, но все хотят работать на лесопилке. Распределили очередь. Деревья валим сосну, в основном, она ровная, ее много, гораздо больше чем в мое время. Рубки не сплошные, пятнами, молодые деревья не трогаем. Дуб рубим выборочно, только ровный, деловой. На доски его почти не пилим, бревна закладываем на сушку. Для сушки построили сарай высокий — четыре метра. Под потолком антресоли, там сохнут дубовые и сосновые отборные бревна, отборные доски. А снизу строим печь для пережога угля и получения дегтя. Один из мужиков ушиб плечо на лесоповале, я его перевел в углежоги. Пацаны теперь только записывают и планируют работы. Это чтобы мальчишки не потравились продуктами перегонки древесины. Хотя техника безопасности для всех, и маски, и вытяжной шкаф. Вентиляция, правда, естественная — труба из досок.

Начал срочно преподавать химию, чтобы понимали процессы, ну и нужные для этого разделы физики.

Построили отдельную мастерскую для Аргироса с плавильным горном. Меха сделали с ручным приводом, ему не так много надо плавить, чтобы заморачиваться с механической подачей воздуха. Аргирос сказал что кончается "чистое" олово, а в Чембало такого чистого нет. Надо в Каффу идти.

Решили временно все переехать на речку, я в Каффу часть людей возьму, и охранять два места будет трудно. Три дня переезжали, расположились нормально, у каждого своя кровать, матрас, простынь, одеяло из кошмы. Шерсти для матрасов на всех не хватило, набили сеном. Шерсть моет только один мастер, обещал намыть еще. Баню топим каждые три дня, кто хочет чаще (это я) то в душ. Приучил мужиков спать не в одежде, а в исподнем, в семейниках то есть. А девки уже давно сшили себе длинные рубахи и спят в них. Немного приблизились к цивилизации в моем понимании.

Пошли в Каффу, надо обвенчать две пары, а то в Чембало нет православной церкви, только католическая. А в Каффе есть греческая православная. С собой взял несколько парней матросами, Акима, Ивашку, Аргироса и Линдрос — капитан шлюпа. Аргирос на русском болтает вовсю, со смешным акцентом, Линдрос говорит не очень, но общаться можно.

Когда появился токарный станок, выточил две шкотовых лебедки, простейшие. К борту крепится железная консоль, в ней ось горизонтальная, с одной стороны ручка, с другой деревянный барабан. Радиус ручки в четыре раза больше радиуса барабана — выигрыш в силе четыре раза. Теперь можно намотать на барабан несколько шлагов (витков) шкота и крутить ручку — шкот тянется с приличным усилием. Только нет трещетки, конец шкота фиксируют на утке. Теперь стаксель можно натягивать не в четвером, а вдвоем — один крутит, другой шкот фиксирует. Управлять шлюпом стало немного легче. Еще можно фаловые лебедки сделать, паруса поднимать.

Вышли из бухты, ветер восточный, будет встречный потом. Дошли до Фороса и пошли галсами против ветра. Эти двадцать километров до будущего Ласточкиного гнезда шли чуть ли не весь день. Зато после мыса на одном галсе проскочили Ялту, встали на ночевку на пустынном берегу. В Каффу пришли только к вечеру следующего дня. Медленно против ветра ходить, зато не гребли.

Братьям Фотис выплатил зарплату за прошедшее время. Аргиросу выплатил премию за револьверы. Отпустил их к родителям сказал что завтра утром жду. Сами все пошли к Еремеею. По дороге поужинали в таверне. В лавке было радостная встреча — давно не виделись. Было уже поздно стали укладываться спать. Еремей только успел сказать что продал большое зеркало за 182 лиры. Это приятная новость. Утром Ефим отчитался о важных событиях у стряпчего. Я перечитал его записи, в основном были прошение к консулу, про московского князя ничего не было. Я сказал что если будет письмо к московскому князю, или Хозе куда поедет, то разу мне отправляйте письмо. Пришёл Аргирос, пошли на рынок купили олово, купили больших корзин. Хочу сходить в район Керчи, взять руды.

Пошли все в греческую церковь. Там молодых обвенчали, довольно быстро, люди они простые, пышные церемонии не стали разводить. Свадьбу в Чембало устроим. Накупили на рынке сладостей и кувшин вина. Потом с Аргиросом пошли к его родителям. Поговорил наедине с Зопиросом. На предложение найти жениха его дочери среди моих людей он согласился, тем более, что никакое приданое не нужно, а про сытую жизнь сыновья рассказали. Официально я объявил, что беру Мелиту на работу кухаркой. Сказал, что сейчас уходим, но через несколько дней на обратном пути зайдем и заберём.

Отправились на восток, опять галсами. Не доходя Керчи, увидел коричневые поля, сошёл на берег. Пощупал — точно железная руда. Нагрузили в корзины тонны три руды. На запад шли с попутным ветром, для косых парусов это не очень удобный ветер. Нужен вместо стакселя парус побольше, чтобы сильно надувался — генакер, что ли. В Каффе переночевали, захватили Мелиту и пошли в Чембало. Шли быстро, но за день все равно не успели, ночевали в районе Фороса.

Пришли в порт, пришел таможенник. Я хоть и провизор, но это товар, и пошлину за товар платят все. Правда, такую фигню, как землю в корзинах из Воспоро никто не привозил. Таможенник чесал голову, и назначил по сольдо с корзины, хоть что-то называется, итого восемь. Кстати, на почте я заработал девять сольдо, так что даже сольдо прибыли. А в кошеле у меня лежало более двухсот лир от торговли лавки.

Дома поставил Мелиту к очагу, варить уху, рыбы наловили много по пути — идти с попутным ветром очень скучно. Ну еще всю дорогу учили гречанку русскому языку. Сегодня на речку не поехал, а на следующий день завертелось.

Свадьбы устроили на речке, так как большинство уже тут. Свадьба, по моим меркам получилась "комсомольская", по стаканчику вина на нос. Но все и так довольны. Больше сладким угощались — накупил меду и фруктов на всех, яблок, абрикос и персиков каждый попробовал. От меня главный подарок — в избе выделили комнату, пока мы ездили, мужики перегородку из бруса сделали. Правда, от печки только угол, никакой плиты — питание общественное.

Девок перевозим обратно в город, на речке тесновато пока, несколько мужиков охраны тоже. Руду перевозим на речку, опять перегружать — я не рассчитал с размером корзин — они вышли неподъемные, более трехсот кг. Да и просто порвутся, если их поднять. Купили корзины поменьше, чтобы можно вдвоем перенести.

Девки переезжают вместе с матрасами, хотели еще кровати забрать. Вместо этого направил Осипа с досками — делать новые кровати в городском доме. Купил еще одного вола, теперь уже с большой телегой, в ту мало помещается.

Участились дожди, внезапно наступила осень. А у меня народ раздетый, несколько тулупов на всех. Надо одежду шить, тулупы не стоит, зима здесь смешная, надо что-то полегче. Пошел на рынок, среди кож увидел стриженую овчину. Стрижена не ровно, не как в двадцать первом веке, но если внутрь мехом, то пойдет. И не дорого, дешевле сукна получается. Набрал десяток, пошел домой. Решили шить жилетки на всех, только длинные. Вторым этапом пришьем рукава, получится — "пальто замшевое, на меху". Но сначала сказал обшить Мелиту, "чтобы как все". Девки гречанку встретили настороженно, особенно Фрося разволновалась. Пришлось Фросю ночью успокаивать. Подчинил Мелиту Ратмире, и, вроде, сдружились — все ее учат русскому. Правда, теперь Ратмира готовит на речке, а Мелита в городе. Ладно, главное мужики гречанку увидели, пусть издалека мечтают.

Грязь началась, мокасины людям носить по грязи жалко. На речки мужики залезли в татарские сапоги, у кого длинные, у кого обрезанные. Для грязной работы пойдет, но ходить в них уже как бы неприлично.

Сели с Айвазом сочинять обувь. Можно сапоги, но дорого и излишне высокие. Укоротили до щиколотки, чтобы легче шить и одевать было, спереди разрез на завязках. Ботинки получаются, еще "язык" добавили для полноты. Теперь сапожник всех обшивает.

На речке из-за дождей настроили навесы над всем, где нужно. Потом эти навесы превратились в сараи, горбыля у нас много, только гвозди покупаю.

Все теперь спят на простынях. Начали стирать — получается очень трудоемко. Надо стиральную машину делать. Вал трансмиссии крутится — вот он. На самом берегу, около водяного колеса поставили ещё один шкив отбора мощности. Этот привод вращает два бревна-ролика, стоящие под углом к горизонту. Если на них закатить бочку, она тоже вращается. Внутри бочки закрепили небольшие деревянные ребра — получился барабан стиральной машины. Поставили бочку на ролики, налили воды, покидали белья. Добавили мыльной глины. Включили привод — стирает вовсю. Через десять минут выключили. Скатили бочку с роликов на другой упор — вода вылилась. Закатили обратно налили чистой воды включили привод — прополоскалось нормально. Вместимость у стиралки солидная — двадцать простыней закинули — и нормально. Только пришлось распутывать. Прачечная заработала. Мальчишки еще что придумали — после стирки простыни развесили на лопастях водяного колеса и запустили на несколько минут — простыни замечательно прополоскались.

Глава 6

Начали строить второй цех, это если считать первым цехам лесопилку. Это тоже будет бревенчатая, довольно большая изба, вот только дожди мешают. Как дождь кончится — валят лес и рубят сруб. Как хорошо подсохнет возят бревна волами. Как дождь пойдёт — все отдыхают. Между делом вспахали участок земли под весенний огород, участок небольшой, плуг "изобретать " не стал, мужики быстро сообразили соху из дуба, предупредил чтобы делали покрепче, потому как камни и целина. Пришлось запрячь обоих волов, да и на соху налегали прилично, часто менялись. Унесли все вылезшие камни и еще раз перепахали поперек.

Тут пришло известие, что в сентябре племянница князя Исаака — княжна Мария Мангупская стала женой молдавского господаря Штефана Великого. Я сверился со шпаргалкой по истории — все сходится, все повторилось как и в моей реальности. Пока сильных отличий я не обнаружил. Ну да, после разделения реальностей и года не прошло, то есть, субъективно, я нахожусь в своем прошлом. Теперь следующая дата — через год должен умереть мурза Мамак-бей, с этого начнется замятня в Крымском Ханстве. К этому моменту хорошо бы установит контакт с консулом Каффы Джентиле Камилло и с ханом Менгли Гиреем, чтобы держать руку на пульсе.

Нашли тут целый овраг, заросший крапивой. Вспомнил, что это тоже волокнистое растение, похуже льна, правда. Купил серп и выкосили, связали в снопики, и сложили у сарая, там где вода капает с крыши, пусть отмачивается.

А в дождь работает только пережог угля и добыча дёгтя, у них печь в сушильном сарае. Они уже разделяют дёготь на несколько фракций, первой выходит смесь воды уксуса и метанола, разделить эту смесь пока не получается. Потом выходит несколько фракций смол. Если перегоняют сосну, то выходит много скипидара и канифоли. Заметил что в одной фракции дёгтя стали появляться белые кристаллы, наверное, это фенол, только не очень чистый. Надо попробовать его очистить перегонкой.

Сделали у медника ректификационную колонку, по сути делали вдвоём. Сидел у него и показывал пальцем что и куда. Перегнали — фенол вроде чистый, но пахнет ещё чем-то посторонним и знакомым. Нафталин! Перегнали ещё раз. В тугоплавком остатке получаются другие кристаллы. Теперь у меня есть чистый фенол и немного чистого нафталина. Вот моль я пока не встречал. А вот из фенола можно получить тринитрофенол. Фенол это самая лёгкая часть, нужно ещё получить азотную и серную кислоту, до этого пока ещё далеко. Для чего ещё использовать фенол? Фенол-формальдегидная смола! Но нужен формальдегид. Его можно получить из метанола. А метанол есть в первой фракции. Но как его оттуда выделить? Надо перегнать через ректификационную колонку. Лучше сделать ещё одну, чтобы не смешивать вещества, и настройки по температуре у них сильно разные. Вторую колонку сделали гораздо быстрее. Прогнали, но что-то толком ничего не разделяется. Уксус есть во всех фракциях. Надо нейтрализовать уксус.

После строителей остался большой кусок гашеной извести. Истолкли кусочек, добавили — вроде даже пошла реакция. Перемешали — уксусом почти не пахнет. Попробовали перегнать. Вот теперь разделилась вода и немного метанола. Сухой остаток на дне пошёл игольчатыми кристаллами. Ацетат кальция тоже пригодится. Поставил задачу моим химикам получать фенол и метанол. Ну и побочные чистые вещества тоже складывать. Срочно прошли соответствующие темы по химии. Что-то не получается у меня разделение на органическую и неорганическую химию. Отдельно предупредил про метанол — пахнет вином, но сильный яд — умрёшь или ослепнешь — впечатлились.

Пока возился с химиками, второй цех уже под крышу подводят. Для пола купил известковую плитку на Белой горе. Она очень дешёвая, потому что плиткой её назвать нельзя — это куски известняка у которых одна сторона плоская. Форма и толщина различные. Укладка этой плитки процесс медленный, напоминает игру в тетрис.

Вот закончили второй цех. Просторная изба, посередине проходит вал трансмиссии. Рядом с валом опорные столбы поддерживающие конёк крыши. По обе стороны вала будем размещать станки. Первым ставим уже готовый токарный. Ставит Осип самостоятельно, уже всё знает. Я специально не вмешиваюсь. Собрал по аналогии с лесопилкой. Запустил, шпиндель вращается примерно один оборот в секунду, может чуть больше. Осип смотрит на меня вопросительно. Надо делать повышающий редуктор — но на ремнях редуктор делать совсем уныло, больше трёх раз за ступень не поднимешь. Хочу попробовать сделать шестереночный редуктор. Пока нет чугуна, сделаю из бронзы, а то опять дождь и на улице — не поработаешь. Строительство домны из-за этого всё затягивается. Хотя огнеупорную глину привезли и уже лепят кирпичи. Восточнее Судака-Солдаии прямо на берегу месторождение серой глины, в ней много каолина. Эти кирпичи надо сильно прокалить, потом мелко раскрошить и, добавив глины, опять слепить кирпичи, может, получится шамот.

Но я отвлёкся. Так что решил я заняться зубчатыми передачами. У меня в грузе была шестерёнка, толи из капрона, толи из полиамида, от какой-то бытовой техники. Шестерёнка на 12 зубьев и делительный диаметр 50 мм, то есть довольно крупный модуль. Заказал Аргиросу сразу парочку бронзовых копий. Аргирос теперь под боком на речке, у него уже своя мастерская с горном. Только отверстия под вал в шестерёнки сделали большие и со шпоночными канавками.

Теперь надо делать большую шестерёнку. На бумаге круг поделил на сорок восемь частей транспортиром. Выстругал палочку, на конце её изобразил один зуб шестерёнки, только основание сделал чуть шире. Профиль зуба зависит от количества зубьев в шестерне — чем больше зубьев тем шире основание при том же модуле. Воткнул в палочку иголку в точно расчётное место, как ось. Используя всё это, из смеси сделали форму для шестерёнки на 48 зубьев. Только отлили её из меди, а не из бронзы. Сделали стенд редуктора для двух шестерней. Точно выставили соосность и межосевое расстояние. Стали крутить за ручку на валу. В зацеплении твёрдая бронзовая шестерёнка с правильным профилем зуба, и медная мягкая шестерёнка, с профилем зуба, похожим на настоящий. После нескольких часов осторожного вращения, профиль на медной шестерёнке стал правильным. И вот по ней уже отлили бронзовую шестерёнку. Аналогично сделали шестерёнки на 72 и 96 зубьев.

Собрали вторую ступень редуктора для токарного станка — один к шести. Теперь станок давал больше 300 об/мин. Зубчатая передача жужжала довольно громко, но все этому только радовались. Осип бросился вытачивать всё подряд на токарном станке. Я заметил Прохора — он прохаживался по цеху, взгляд его был устремлён вовнутрь, руками он помогал себе представить движение шестерёнок. Интересно, что он изобретет.

Защитный корпус редуктора сделали из дерева. Внизу сделали поддон из медной жести, туда падала лишняя смазка. Посмотрел я шпиндель токарного станка — на подшипниках увидел наслоения похожие на воск. Это оливковое масло частично полимеризовалось. А у меня же револьвер тоже смазан оливковым маслом! Разрядил, попробовал — что-то курок ходит как-то медленно. Разобрал всё, прочистил, протёр скипидаром — без смазки револьвер даже лучше работает. Всё-таки притертая бронза это хорошая пара трения. Почистили все оружие. Я знал же, что оливковое масло густеет, но что бы так! Ну насчёт смазки надо думать. До касторового масла ещё год, а скорее — два. Дёгтем и фенолом всё подряд не смажешь. Нефти поблизости нигде нет, но вот минеральное масло очень нужно. Может синтезировать из угля по процессу Фишера-Тропша? Мне же немного, только для смазки. Надо попробовать.

А между тем кончился декабрь. Календарь сейчас юлианский, до григорианского еще более века. Новый год был первого сентября, но для меня новый, 1473 год, наступил первого января, а то я запутаюсь. Новый год я никак не праздновал, только в уме "галочку поставил". Отпраздновали только Рождество Христово.

"Уже зима, а снега нету, и лето было…" А вот на счет дождей пожаловаться не могу. Температура ниже нуля не опускалась. Мужики, когда узнали про рождество, удивились — "а где мороз-то". Я мороз обещал попозже, но небольшой. Без мороза неплохо, только грязно — хорошо, что отсыпали дорожки камнем и гравием, ходим — почти не пачкаемся. Так и ходим — из дома в избу, из избы в сарай. Теперь я ночую один день на речке — один день в городе, меньше на дорогу времени трачу. В городе жизнь замерла, на море штормит, купцы не ходят. Только едой торгуют и дома сидят. Печки топим, золы много — из золы вымачиваем щелок, щелок выпариваем — получаем поташ. Какой маленький выход продукта — из большой корзины золы выходит несколько килограмм поташа! А эта корзина золы получилась при сжигании нескольких кубометров дров!

Вспомнил я про очистку меди. Я знаю рецепт очистки меди по Агриколе, но он какой-то неясный и очень сложный. Для очистки нужно вывести из меди примеси свинца и кадмия. Причём пластичности мешают даже сотые доли процента примесей. В 21-м веке нашли очень простой способ очистки меди от этих примесей — с помощью селитры. Селитра теперь у меня есть, надо только ввести её в расплав правильно, чтобы она не сгорела раньше времени.

Купили с Аргиросом специально самой дешёвой грязной меди, она имела бледно-серый оттенок. Отковали из кусочка медную фольгу, завернули фольгу немного селитры и запечатали со всех сторон. В одном тигле расплавили медь, другой тигель — пустой — разогрели до той же температуры. Закинули в пустой тигель медный пирожок с селитровой начинкой, и сразу залили расплавленной медью. Немного подождали, помешали медной же мешалкой. Появился шлак, отлили пробный медный стержень. Попробовали согнуть — стержень немного трескался, примерно как самая дорогая медь на рынке. Повторили процесс ещё раз, только селитры добавили совсем немного. Шлака тоже получилось совсем чуть-чуть. Отлили стержень, он гнулся совсем без трещин — Аргирос очень удивился. А мне такая медь была знакома по проводам моего времени. В полученной меди остался только один вредный загрязнитель — кислород, получение бескислородной меди и в 21-м веке составляет некоторую проблему. Теперь у меня есть очень чистая пластичная медь, но нет цинка для получения латуни. Попробую сделать гильзы из меди.

Нашёл в городе ювелира. Отнес ему моей чистой меди и одну гильзу как образец, попросил сделать десять таких гильз. Он сначала отказался, но попробовав медь — согласился. Запросил три лиры за работу — дороговато, но надо пробовать. Когда гильзы были готовы — приступили к испытаниям. Сразу заметил низкую прочность меди. Матрицы обжимать пришлось очень осторожно, чтобы не смять рант. Но стреляет нормально. Гоняем две гильзы по кругу — после пятого цикла начали выпадать капсюля. Капсульные отверстия слегка зачеканили. Начал ползти рант — десять циклов выдержали с трудом, и это при низком, пистолетном давлении. Дороговато получается. Вот если бы делать самим — тогда нормально.

В конце января ударили морозы. Но ударили — сильно сказано, градусов пять всего. У берега появилась кромка льда, но в районе плотины ничего не замерзает, сильно тут вода перемешивается. Зато замёрзла вся грязь, и мы начали усиленно валить лес. Это самый лучший момент для заготовки древесины — в дереве меньше всего соков и оно лучше сохнет. Ничего не ввозили, только выбирали и валили деревья.

У меня в работе несколько проектов. Гильзы я пока отложил — это терпит. Буду заниматься фенолформальдегидной смолой, я помню про щиты и фанерный броненосец. Ещё надо готовиться к строительству домны. Каолиновые кирпичи мы обожгли в медеплавильном горне, растолкли их и сделали уже шамотный кирпич. Саму домну сейчас класть нельзя, надо ждать тепла. Вот заранее надо подготовить устройство для нагнетания воздуха. Сначала думал делать поршневой насос, деревянный. Ну так-то не вдохновился — слишком сложно. Решил попробовать сделать центробежный компрессор-улитку. Для компрессора нужны обороты в несколько тысяч, это если делать компактный, а если сделать диаметром в метр, то и на 500 оборотах будет работать.

Осип начал заготавливать дощечки-детали. Лопасти ротора и статора-лопаточного отвода будут плоские, но под нужным углом. Для крепежа будем использовать бронзовые шурупы. Шурупы под шлиц Philips мы не делаем, технологии пока слабоваты. Делаем под ключ трёх типоразмеров — восемь, десять и тринадцать миллиметров. Соответственно у нас три торцевых головки к коловороту из бронзы БрБ2. Закручивать коловоротом шурупы довольно удобно, почти как аккумуляторным шуруповёртом, тоже не нужны провода. Сделали ещё один коловорот, но не с квадратом, а с простейшим патроном — зажим боковым болтиком. Из-за этого все свёрла имеют одинаковый диаметр хвостовика, с лыской. Свёрла тоже пришлось делать из бериллиевой бронзы, хотя они и по дереву. Свёрла простые, не спиральные — большие диаметры перовые, а маленькие просто стержень с канавкой.

Пока Аргирос отливает шурупы и Осип строгает дощечки — я пошёл к химикам. Они накопили довольно приличное количество метанола, фенола целая бочка. Теперь надо метанол преобразовать в формальдегид. Нужен реактор, хотя и простой. Заказал гончару трубу и две изогнутых воронки. Кузнецу заказал ось и подшипники, как для токарного станка — это для улитки.

К сушильному сараю пришлось пристраивать химический цех. Там построили печку с реактором. Через печку проходит горизонтальная керамическая труба — это реактор. Начало трубы должно нагреваться до 700 °C. Слева подачи метанола, из кувшина сделали подобие кальяна — ручными мехами туда нагнетают воздух. Он пробулькивается сквозь метанол и попадает в трубу реактора. В реакторе катализатор из медной фольги. На выходе из трубы — керамическая сужающаяся воронка, с двумя медными трубками, направленными вниз. Это холодильник для конденсации продукта. Первым конденсируется и стекает в кувшин непрореагировавший метанол, дальше идет газ — формальдегид — пробулькивается по трубке в кувшин с водой — получается раствор — формалин. Формальдегид один из самых ядовитых веществ в моём производстве. Поэтому установку оградили щитом из тонких досок с дверками в нужных местах, на крыше — деревянная труба. Получился не вытяжной шкаф, а вытяжная комната.

Кувшины с формалином выносим на холод, там постепенно образуется кристаллический осадок — параформальдегид. Кристаллы заливаем расплавленным фенолом в пропорции семь к шести, добавляем чуть-чуть гашеной извести. Долго мешаем в вытяжном шкафу при температуре 8 °C — получилась мутно-желтоватая смола, прозрачная в тонком слое — это " Бакелит А" — стабильная термопластичная масса. Если ее нагреть до 16 °C — то она необратимо "схватится". Пока холодно, надо переработать весь метанол, так быстрее кристаллизация параформальдегида проходит.

С Осипом стали строить компрессор-улитку. Ось также на подшипниках скольжения, как и токарный станок. Также первая ступень — плоскоременная передача, вторая ступень на бронзовых шестерёнках. Далее большой короб корпуса с лопаточный отводом. Внутри крутится рабочее колесо с лопатками. Рабочее колесо попытался отбалансировать, статическую балансировку я сделал но динамическая пока мне недоступна из-за отсутствия приборов. Выход воздуха из компрессора сделали горизонтально. Сначала запустили без короба только ротор. От ротора дует во все стороны, но вибрации нет. Собрали полностью с корпусом. Хорошо так дует, как несколько пылесосов. Только тяжелая установка получилась, переносить надо втроем-вчетвером.

А за окном зима как настоящая. Под утро мороз доходит до 1 °C, днём около пяти. Снега выпало не так чтобы много, но красиво. Леса напилили много, сейчас возим волами без телеги, просто волоком по снегу.

К концу февраля пришла оттепель. Всё начала резко таять. Уровень воды в нашем водохранилище стал расти. Ещё немного, и верхний перелив перестанет справляться, вода пойдёт через край и размоет плотину. Надо открывать средний перелив. Тянем за задвижку, а она разбухла в пазах и не двигается. Вода уже подходит к верхнему краю плотины. Что делать? Залазить внутрь тоннеля и вырубать топором задвижку? А оттуда потоком как даст, и смоет в реку, убить может таким напором. Да что за напасть такая — строили, стоили, а тут… Надо как то заслонку дистанционно разрушить. Есть идея!

Подобрался краю проема и выстрелил туда из револьвера, из дырки ударила струя воды и появилась горизонтальная трещина вдоль доски. Выстрелил ещё несколько раз, стараясь попасть в эту трещину. Дёрнули за задвижку — доска лопнула и мы вытащили вверх часть досок задвижки. Вода хлынула средний перелив. Уровень воды стал медленно снижаться. Победили.

Но высокий уровень стоял ещё несколько дней, пока таял снег. Только после этого вода упала до уровня среднего перелива. Всё это время водяное колесо не работало. Только когда уровень упал, мы смогли вырубить остатки задвижки. Вставили новую задвижку — уровень поднялся до нормального — колесо заработало.

В марте Евдокия родила дочку, в помощь звали лекарку-повитуху. Я только ставил условие — мыть руки с мылом и держал антибиотики наготове. Больше ничем повлиять не мог, надо своих лекарей готовить, как раз основным "лекарем" Евдокия и была, надо больше, никакого резервирования. Но роды прошли нормально. А по сроку получается, что ребенок у Евдокии от татарина, но никого это не волнует, даже ее мужа. Ладно, покрестим — наша будет.

Вроде как весна начинается, надо начинать операцию "картофель". Только здесь еще холодно, а вот на ЮБК уже земля должна прогреться. Взял четверть запасов семян картофеля, оделись потеплее и вышли в море. После обеда уже были в Каулите (Ялте). Подошедшему таможеннику показал мешок с письмами — "я тут по государственным делам", сдали письма в администрацию. Каулита входит в Капитанство Готия, здесь не Консул, а Капитан, а в остальном тоже самое, ну может чиновников немного меньше. После, пошли через город в район Массандры. Вышли к виноградникам, а здесь заметно теплее, чем в Чембало, горный хребет защищает от северного ветра. Снега здесь, в этом году, похоже совсем не было.

Заметно что виноградники принадлежат разным хозяевам, владения небольшие, дома скромные. Встретил одного "фермера", поговорили. Большая семья, все работают на виноград. Живут скромно, но получше рыбаков, все-так вино — товар поприбыльнее. Предложил ему вырастить для меня растения, объяснил все условия — растения нежные, но делянка маленькая, растить надо будет до осени. Договорились — две лиры сейчас, и пять — после сбора урожая. Посадил сам, по заученной инструкции. Земля уже прогрелась — но еще влажная. Записал, где какой сорт.

Переночевали на постоялом дворе, на следующий день, к обеду были дома. Свой огород на речке огородили изгородью из жердей. Посередине положил на землю рамы из досок, натянул пленку — парник. Пусть земля прогревается, пока не сажаю.

Нашел одного толкового корабела, обсуждаем с ним проект нового корабля. Мне для войны с османами нужен небольшой быстроходный парусник. А тут строят толстые грузоподъемные нефы. Мой парусник должен быть довольно длинный — "длина бежит"- но узкий и не тяжелый. Чтобы меньше грузить балласта — нужен более выраженный но обтекаемый киль, желательно тяжелый — металлический. Борта выше ватерлинии должны продолжать расширяться — чтобы был большой восстанавливающий момент. Двухмачтовик, по парусному вооружению — гафельная шхуна. Длину назначаю в восемнадцать метров. Вот такие представления диванного корабела. Теперь это обсуждаю с пожилым практиком.

На корабль нужны деньги, на этот мне хватит, но для войны надо пару десятков кораблей. Вспомнил я про цены на стекло, вот на чем можно попробовать заработать! У меня есть все условия. Греть буду в печи рядом с будущей домной, наддув возьму оттуда. Как раз начали строительство домны. От вала трансмиссии приводится улитка-компрессор, воздух дальше идет по керамическим трубам через печь подогрева воздуха. Рекуперация сгоревших газов мне пока не под силу — используем экстенсивный подход. Горячий воздух потом пойдет в домну или конвертор, вот тут я добавил третий путь воздуха — печь для стекла. Тут еще надо предусмотреть чтобы чугун из домны можно было перелить в конвертор, и потом из конвертора сталь вылить. Поэтому сейчас выкладывают из камней высокий фундамент для домны. Печь для стекла сложили быстро, топим понемножку — сушим.

Земля прогрелась, посадил семена картошки под пленку на своем огороде. Но не все, а половину. Вторую половину посажу через две недели — снижаю "климатические риски" — семян у меня много, надо чтобы выросло хоть что-нибудь.

Просохла печь для стекла, попробовали на полную мощность — наддув слишком сильный. Отрегулировали наддув, в тигель насыпали кварцевый песок, прокаленный поташ и негашеную известь в нужных пропорциях. Перемешали и начали греть, с предварительным подогревом воздуха печь греет очень хорошо. Тигель нагрелся до белого каления и начал трескаться. Погасили печь и дали медленно остыть. Из рассыпавшегося тигля достали слиток стекла коричневого цвета и довольно неоднородного. Аккуратно растолкли это стекло на кусочки и сложили в следующий тигель, теперь не нужно греть так сильно. Нагрели до красного и вылили на разогретый медный поддон, раскатали нагретым медным валиком, дали медленно остыть.

Достали лист толстого тёмного стекла, размерам с лист бумаги, сквозь него видно, но из него лучше делать тёмные очки. Это кварцевый песок у нас не очень чистый — железа много. И пластина получилась неровная — надо лить на расплавленное олово, олово жалко, оно очень дорогое. Куда это стекло применить? Попробую сделать бутылку. Аргирос отлил бронзовую трубку почти в тридцать сантиметров, а Осип выточил деревянную трубку сантиметров сорок. Опять истолкли стекло и нагрели. Достал кусочек, воткнул в него трубку и начал дуть. Попытался изобразить бутылку — получилось круглая колба, похоже на лампочку, из толстого коричневого стекла. отдал трубку и стекло мужикам пацанам пусть играются, может что-нибудь получится. Начали класть домну, дно сначала кладём из обычного кирпича, потом слой шамота. Стена также — наружный слой из обычного кирпича, внутренний — из шамота. И вдруг, когда я был в городском доме, прибегает мальчишка-курьер. Мне письмо, иду во дворец консула. Короткое письмо, написанное рукой Ефима. "Хозе уехал к князю Исааку".

Стал срочно собираться в Каффу. Совсем срочно не получилось так как надо было взять с собой для венчания в церкви пару — Мелита нашла жениха. Наряды заняли ещё сутки. Добрались до Каффы. Оказывается Хозе Кокос уже вернулся и теперь сочиняет письмо (надо ставить даты в письмах!) Князю Московскому Ивану lll. Причём Хозе зачитывает письмо Ефиму как эксперту по русскому языку. Я сказал Ефиму чтобы он сделал копию этого письма. Ефим сказал что может взять черновик, сличить черновик с конечным вариантом и исправить разницу.

Утром Ефим пошёл на работу, а мы все пошли в церковь провести венчание. Вечером пришёл Ефим, принес черновик. Он сказал что на завтра к стряпчему приглашен купец-латинянин, который скоро проедет в Московию. И Хозе передаст письмо с ним. Я сел читать письмо, оно было написано на церковнославянском. В нем Кокос сообщает, что пишет по поручению князя Феодоро Исаака. После ритуальных обращений и приветствий, князь не менее ритуально справляется о здоровье Софьи Палеолог, жены князя Московского, и родственницы князя Исаака. Также распространяется о необходимости дружбы между православными государствами после гибели Византии. Предлагает рассмотреть возможность брака между дочкой князя Исаака Еленой и сыном Великого князя Московского Ивана Ивановича.

Вот оно письмо, про которое я читал. На дочку князя Исаака у меня свои планы, даже если не получится, то об этом предложении знать Московскому князю пока рано.

Что делать? Перехватить письмо у купца? Довольно быстро узнают о пропаже письма, и напишут повторное. Подменить письмо, исключив из него это предложение? Тогда будет странное письмо ни о чём. Чтобы туда написать такого, чтобы пришёл отрицательный ответ? О! Надо попросить денег! На такие просьбы обычно отвечают отрицательно. Только надо просить абстрактно, чтобы не было конкретного ответа.

Сел сочинять фрагмент письма, там я ещё раз подчеркнул, что православные государство должны помогать друг другу. И не мог ли, уважаемый Московский князь, оказать материальную помощь. Прочитал результат целиком, вроде стилистика сохранена. Сижу переписываю начисто, пытаюсь повторить почерк Хозе. Вопрос — как будут запечатывать письмо. Спрашиваю у Ефима — обычно стряпчий ставит восковую печать внизу листа. Важные письма вкладываются в тубус. Наверное, завтра будет также. Теперь задача Ефима — поставить такую печать на второе письмо. Он сказал что это легко, так как Хозе долго обедает, и в кабинете никого нет. Утром отправил Мелиту с мужем к её родителям, сам с несколькими бойцами к дому стряпчего.

К обеду появился купец с охранником, охранник остался у крыльца. Минут через двадцать вышел купец с небольшим кожаным тубусом в руках. Я проследил его до дома, и оставил одного воя наблюдать. Сам пошел в лавку думать, как подменить письмо. Вскоре принесли мой вариант письма уже с печатью. О! Придумал!

— Еремей, срочно пиши письмо домой, тут оказия, купец едет, передадим!

— Наш? Московит? Вроде нет тут наших.

— Не, латинянин. Давай быстрее пиши.

Вдвоем быстро написали, путая старую и новую грамматику. Приготовил перо, взял кувшинчик чернил на пол литра, письмо подложное, и пошли к латинянину.

Ввалились к купцу с просьбой отвезти письмо на Родину, его это не удивило, купцы давно почтальонами работают. Я огляделся в комнате — ага, вижу знакомый тубус, вроде никак не запечатанный. "И в качестве благодарности примите мой подарок, редкую вещицу — вечное перо!" Ооо! Очень интересно! Купец поглощен рассматриванием пера.

Так, купец в комнате один, мелкой посуды не наблюдаю.

— А еще у меня есть замечательные чернила, очень черные. Они очень дорогие, но я могу отлить немного. Куда бы отлить?

Я достаю кувшинчик. Купец возбужденно заметался по комнате, заглянул в свою чернильницу — полная, жалко. Выскочил из комнаты. Так, тубус не запечатан, открывается. Вот оно письмо, я его почти наизусть знаю. Печать такая же, а почерк не очень похожий, ну откуда князю Московскому знать почерк стряпчего из Каффы. Быстро поменял. "И в суму его пустую. Суют грамоту другую". Стою с кувшинчиком в руках, улыбаюсь. Купец приносит кувшинчик из-под благовоний, даже запах есть, наверное, у жены отобрал. Наливаю грамм тридцать. Вместе пробуем писать. Купец довольный, все довольны. Только Иван Иванович Рюрикович пока пролетает, хотя он и в моей реальности дочку князя Исаака не встретил, там турки помешали, а тут я. Но если я от турок не отобьюсь, всем Феодоритам тоже конец.

Идём домой, я еле ноги передвигаю. Как после боя адреналиновый откат. Пришла Мелита с мужем. Когда я её послал к родителям, дал задание переговорить с молодыми незамужними соседками-подружка. Мне ещё нужны работницы. Мелита, конечно, похвасталась мужем и сытной жизнью, и две её подружки тоже захотели в работницы. Будем уходить, заберём их с собой. Обсудили с Еремеем торговлю, я вспомнил про стекло. Чистый кварцевый песок есть на берегу Казантипа, надо сходить. Купили еды, утром вышли. До Казантипа шли два дня — медленно шли через керченский пролив, там почему-то ветер часто меняет направление. На Казантипе я нашёл самый белый песок и нагрузил килограмм двести. А ведь тут ещё рядом интересные места есть — Чокракское минеральное озеро, там вроде глина огнеупорная. Подошли, озеро совсем рядом с берегом море, очень мелкое, все берега в черной грязи. Надо взять немного глины на пробу, но тут одна грязь на берегу. Ходили-ходили, взяли засохшей грязи и какой-то другой глины. Вдруг замечаю — что-то блестит грязи. Золото? Нет — сера! Тоже неплохо. Кусочки самородной серы поблёскивают местами. Ходим, собираем как грибы. Собрали килограмм двадцать. Какой рейс удачный, три вида минералов набрал. Вернулись в Каффу, забрали двоих новых сотрудниц, вроде не страшные, главное — молодые.

Пришли в порт. Пришёл таможенник, грустно смотрит на корзину с песком и землёй. Я боюсь, что он подумает, что я над ним издеваюсь. В этот раз корзин было меньше, чтобы не оставлять человека лишний раз думать, я предложил пять сольдо за все. На речке мужики домну не строят, не знают, как дальше. Валят лес, в перерыве играются со стеклодувным делом. У одного уже стали хорошо получаться всякие витые трубочки. Продолжили класть домну.

Заказал Аргиросу отлить еще два револьвера. Хотя последнее время на нас никто не нападает, милитаризм меня не отпускает, даже обострение какое-то, весна наверное. А серьезно — это Еремей мне рассказал очень интересное. Есть в Тане бандгруппа татар, у них есть то ли струг, то ли малая галера. На ней они поднимаются по Дону (без коней!), навстречу татарам, идущим с Руси или с Литвы с полоном. И там они то ли подвозят их до Таны, то ли выкупают полон. Вообщем, идут они обратно с полоном на лодке. Если напасть на них заметно выше Таны, то, с точки зрения генуэзского правосудия это даже не преступление. А с точки зрения татар… ну надо не оставлять свидетелей. И начнется у них "сезон" недели через три.

Начал учить стрелять всех мужиков и парней.

А я опять попытался сплавить стекло. Тщательно очистил все компоненты и новый песок. Сварили — полупрозрачная масса желто-зелёного оттенка, с пузырьками и неоднородностями. Растолкли и ещё раз расплавили. А если отливать на свинец? Сообразил, что у меня нет стеклореза, да и нигде нет, ну может, у ювелира какого-нибудь есть. Значит надо стекла делать небольшие и ровные. Выбрал размер двадцать на тридцать сантиметров, сделали противень из меди, нагрели, расплавили в нем свинец, залили стеклом. Когда стали доставать — стекло лопнуло, слишком быстро остывало. Но получившиеся куски были хороши — в тонком слое окраска стекла незаметна, стекло кажется бесцветным. Нижняя сторона, что была на свинце, довольно ровная, а вот верхняя — в небольших волнах. На просвет видно эффект хаотичных линз. Для зеркал такое стекло не годится, разве что для комнаты смеха, а вот для остекления окон — подходит, по местным меркам, просто замечательно.

Тут для остекления используют стеклянные диски, гораздо более неровные, да еще попробуй застеклить круглыми дисками квадратное окно. Стоят они две-три лиры, в зависимости от размера и качества. Было на рынке и муранское стекло, бокалы и кубки, очень красивые и очень дорогие, зеркала немного хуже привезенных мной, а стоят также дорого. А вот на оконное стекло мастера с острова Мурано не разменивались, оконные диски делали где-то в месте попроще. Если я буду продавать свое стекло по пять лир за лист, это будет ниже рынка раза в два. А продавать дешевле надо, чтобы получить объемы продаж. Стекло будет более доступным, массовым, будет на экспорт уходить.

Сырье: песка я привезу сколько угодно, извести у строителей полно. Дефицитным сырьем оказывается поташ — мы его пережигаем в оксид калия. Я прикинул запасы — килограмм на сто стекла хватит — у меня ладошка зачесалась. Правда, он еще нужен для обработки селитры и производства фенолформальдегида, но там немного надо, а еще им можно картошку удобрять. Вот какое ценное сырье — везде нужно! И выходит его обидно мало — из тонны дров — несколько килограмм. Вроде из соломы его больше выходит. Соломы у нас нет, а вот прошлогодней высохшей травы — бурьяна всякого — целый стог можно собрать. У нас печь для подогрева воздуха — с большой топкой, там и будем жечь, только подкидывать надо часто.

Теперь оптимизация производства. Очень неудобно что стекло должно медленно остывать. Печь нужно то разогревать, то остужать. Пристроили к стеклоплавильной печи туннельную "духовку". Поддоны со стеклом будем постепенно пропихивать от горячего входа в тоннель к более холодному выходу. Ну и поддонов шесть штук сделали. Тигель для первичной варки стекла, одноразовый, сделали побольше.

Запустили процесс, и за день сделали почти тридцать листов, потратили пятую часть поташа примерно. Да уж, этот поташ мы нарабатывали месяца три. Хотя, когда запустим домну, производство угля надо будет увеличивать в несколько раз. Увеличится и производство дегтя и поташа, у лесопилки ожидает гора обрезков и опилок. Надо заказать гончару перегонный горшок побольше.

Кстати, на счет опилок, я же серу привез, можно попробовать сделать бумагу по сульфитному методу. А вот чем бумагу проклеивать? Возится с костным клеем неохота, можно крахмалом проклеить. Я тут спирт перегонял из зерна, он нужен для производства пороха, и экспериментирую с бакелитовыми клеем и лаком. Так при получении солода из зерна на стенках было много крахмала, можно попробовать отделить часть чистого крахмала, а остальное пустить на брагу-спирт. Объяснил пацанам задачу, может сами смогут.

Тут закончили класть домну, теперь ее сушим — жгем там бурьян потихоньку, золу на поташ перегоняем. Аргирос готовит литейные формы — мелкие детали по старому методу, а для крупных объясняю ему литье "в землю" — хотя это не земля, а песок с небольшой добавкой канифоли. Для ответственных моментов используется "стержневая смесь" — песок склеенный карболитом. Хотим попробовать отлить из чугуна много чего — котлы, шестеренки, некоторые инструменты. Много валиков для прокатки — надо прокатывать стекло, бумагу, железо. Самое главное — попробую отлить станины станков — токарного и горизонтально-фрезерного. Все формы по несколько экземпляров, станины — по две.

Домна получилось высокой — восемь метров, выше побоялся, так как уголь древесный, у него прочность ниже, чем у каменного. Сейчас строим лестницу для загрузки дома через верх. Ещё проводим агломерацию руды — в стеклоплавильную печь вставили железный наклонный лоток, раскалили до жёлтого, подсыпаем потихоньку руду — на выходе получаем, слипшиеся кусками, агломерат руды. Заодно выгорает сера, фосфор остаётся.

Наконец всё готово для запуска домны, стали прогревать. Так как домна немножко меньше настоящей, удельные теплопотери будут больше. Сначала заложили дрова — сожгли — это предварительный прогрев, прочистили золу. Затем сразу навалили калошу угля. Я очень боялся получить "козла", застывший металл на дне домны. Чтобы этого не было — надо сильно прогреть дно домны — лещадь. Для этого временно пустил подачу воздуха через летку. Когда там хорошо прогрелось, закрыл летку порогом, щель для шлака замазали глиной. Стали загружать домну — сначала еще угля, потом уголь с флюсом — доломитовой крошкой. Подачу воздуха пустили уже через фурмы, но понемногу. Уже после этого пошел уголь с рудой и полный наддув. Так и подсыпаем.

Вот уже уровень чугуна со шлаком поднялся до фурм, пробили щель и выпустили большую часть шлака, это надо делать обязательно, в этой руде много фосфора, но он почти весь уходит в шлак. Теперь ждать надо, не пропустить нужный момент.

И вот момент настал — убрали порог, пробили летку. По желобу потек искрящийся, светящийся ручеек чугуна — завораживающее зрелище. Все стояли и смотрели. На следующий день разбираем литье — отливки ещё тёплые. Мелкие детали получились далеко не все — шестерёнок получилось всего около десятка. Получилась парочка котлов, валы получились почти все. Станины получились не очень — две просто не пролились, в одной форма посыпалась — тоже не получилось. А вот одна станина для токарного станка вместе с передней бабкой получилась. Еще отлили большую наковальню, килограмм на сто пятьдесят. Всего вышло более тонны чугуна. Больше половины отливок в брак. И в конце чугун шёл смешанный со шлаком, отделили как смогли.

Этот чугун в конвертор уже не засунешь, он остыл. Мартеновской печи у меня нет, но можно попробовать переплавить опять в домне, только вместо руды — кусочки чугуна. Расход угля будет большой. Поставил мужиков крошить бракованный чугун на кусочки, он довольно хрупкий. Ударили по краю наковальни — кусок отломился. Да уж, надо стальную, а пока придется на этой работать осторожно. Осторожно на наковальне — это как круглый угол.

А я занялся станиной для станка. Самое сложное — получить максимальную линейность и параллельность направляющих. Шлифовать придется вручную — фрезерного станка у меня нет. Прикинул объем работ — на неделю — минимум. Поставил пацанам задачу — шлифуют потихоньку.

Теперь хочу сделать прокатный стан, сначала самый маленький, тренировочный — для проволки. Для этого отлил четыре пары коротких роликов из чугуна. Собираю на дубовой станине — тут максимальная жесткость и точность не требуется. Строю это в третьем "цеху" — это пока только навес, четвертый цех — это домна и печи. Ставлю первую пару валиков горизонтально, вторую вертикально, и так чередую. В каждой паре один валик ведущий — на нем шестерня. Зазор регулируется бронзовыми болтами. Большие скорости не нужны две ступени редуктора хватит, это вместе с плоскоременной передачей. Вот только вращение у меня в двух плоскостях, а конические шестерни — это пока не про меня. Пришлось делать на длинных узких ремнях с "перекрутом". Запустил первую пару валов, закинул кусок глины — полезла ровная полоса глины.

Постоянно заглядываю на свой огород, два сорта картофеля не взошло совсем, наверное, семена старые подсунули. Вот гады! Остальные культуры взошли, растут хорошо. Нет, один сорт томатов тоже не взошел, но еще два растут хорошо. Совсем не взошел черный перец — но я его сажал немного — опасался такой подлости. Оставшийся перец продал очень хорошо — пять весов серебра дали, за полкило — сто девяносто лир! Вот что надо было везти! Ну кто же знал. Зато перец чили растет отлично, вот только как я его продавать буду, он тут еще не известен. Ладно, сейчас главное — вырастить.

А тут уже время в Тану идти, что-то все недоделанное — прокатный стан Прохор попробует доделать. Станину пацаны шлифуют. Крахмал и сера есть — бумагу не делаю, бакелит есть — фанеру не делаю, хоть разорвись. Хорошо — стекла наделали, шестьдесят листов везу Еремею. Сейчас уйду в Тану, заберу восемь стрелков, оставшиеся мужики будут еще одну избу строить, а то сейчас все переехали на речку, опять стало тесно. Наделали щитов дубовых еще, по примеру гусевских, только разных размеров. Из самых больших можно сделать будку для рулевого. У нас теперь шесть винтовок и шесть револьверов, Ивашку с Игнатом оставил на охране, со мной восемь стрелков-моряков и капитан шлюпа.

Вышли в море, ветер свежий, хорошо идем. Сшили еще один косой передний парус — генакер — больше стакселя и немного с "пузом". Это для попутного ветра и бакштага. Сейчас ветер не попутный, но и так идем неплохо. Зашли в Каффу переночевать. Стекло таможеннику не показали, контрабанда, спрятать лекго — объем маленький. Еремей как увидел стекло — аж кругами забегал. "Это же сколько лир!". Я говорю, что будем продавать задешево, по пятерке. Он недоверчиво на меня смотрит, а я ему:

— Еще сделаем, еще привезем. По меньшей цене — много кто купит.

Ну вроде убедил. Утром вышли в Тану, дошли за четыре дня, в дельте Дона пришлось грести местами — протока узкая, никакой лавировки.

Пришел на рабский рынок, изображаю покупателя латинянина. Придирчиво всех оглядел, поинтересовался, когда будет "новое поступление русов". Один татарин сказал, что ушли пять дней назад, значит будут дней через пять-семь. О, успеваем, отправились вверх по Дону, флаг Генуи сняли. Из протоки выгребали из последних сил против течения, отвыкли уже от весел. Вышли на простор, подняли паруса и вздохнули с облегчением. Идем, осматриваем встречные лодки — но все это мелочь — рыбаки. Дошли до стрелки Северского Донца, а теперь куда? Могли и на Донец уйти. Решили ждать здесь, встали выше устья — рыбу ловим, рыбаки с револьверами. Удочками, причем, тут про это никто не слышал — все сетями ловят. Ну что, мужики на рыбалку приехали, только без водки — все трезвые.

Третий день сидим, курорт, погода хорошая, только уха начинает надоедать. А может татар и не будет? А может их и не было, а насочинял кто-то. Иногда, на правом берегу Северского Донца проходят татары, но одни всадники, без полона.

И наконец, к вечеру, появилась лодка. Короче нашего струга, но, вроде, даже шире, и профиль другой. Три пары весел, гребут по течению еле-еле, подруливают больше. Всё, тревога! Все на борт! А у нас уха варится — ужин скоро. Два мужика котел подхватили, хорошо с ручкой, и в струг. Оттолкнулись веслами, гребем. Пока мы суетились, они прошли устье, выровнялись, и гребут вниз по Дону, метров сто до них. Поднять паруса! Ветер средненький, зато правильный — галфвинд. Но подняли и стаксель — нормально побежали, гребем еще, уверенно догоняем.

Осталось метров двадцать, на лодке толпа — больше двадцати точно, и татры и полон — точно они. Татары сгрудились на корме, в руках луки, смотрят на нас, думают стрелять или нет. А у нас борт высокий, мы за него спрятались, у гребцов еще щиты между веслами, капитан Линдрос в будке из щитов, через щели смотрит. Правим вроде как мимо татарской лодки. Объяснил рулевому, что надо обогнать, потом притерется так, чтобы наша корма им по левым веслам попала, и в это время нам свои весла втянуть надо.

Татары смотрят угрюмо, вот-вот и стрельнут. Мы уже их почти обогнали. Как бы теперь у них закурить попросить, вроде как они первые напали. Ну это у меня такие моральные предрассудки. Выучил я несколько ругательств по-татарски. У своих спрашиваю — " а как по-татарски "Кто вы такие?", и, не дожидаясь ответа кричу ругательства. Они в ответ что-то крикнули. А я таких ругательств не знаю. Стрела свистнула надо мной. Кричу громко — "Они в нас стреляют!", и уже тише, для своих — "Весла!" Весла втянулись, "Капитан, подрезай!" Шлюп вильнул, и прижался кормой к левому борту лодки, несколько весел повыбивало из рук татарских гребцов.

Засвистели стрелы над головой, мои все присели на дне. Их лодку стало крутить влево, лодка давит носом нам в корму справа, нас стало крутить вправо. Я взял в руки щит с отверстием-бойницей, и высунулся над бортом. В щит ударило две стрелы, я аж покачнулся. Смотрю в бойницу — передо мной несколько татар с луками, прикрываются круглыми щитами. Ага, плетеные щиты, обтянутые кожей, против револьвера! Бах! Один скрылся за бортом, на татарской лодке крики. Бах! Второй исчез!

— Аким! Савва! Делай как я! Только в полон и гребцов не попадите!

Струг развернуло уже носом против течения и нас вдруг стало относить от лодки. Паруса мы не спустили! После поворота стаксель полощет, а гафель нас тянет к правому берегу, да еще против течения. Лодка с татарами дрейфует с криками посреди реки, Аким и Савва успели стрельнуть по разу, и я задробил стрельбу.

— Стаксель спустить! Право руля! Поворот фордевинд! — закричал я как бывалый моряк.

— Линдрос, догоняй их — показал я пальцем.

Опять подходим к лодке, в шлюп залетело несколько стрел, но все укрыты за бортом. Выглядываю со щитом, стреляю по лучникам. Шлюп описывает дугу вокруг лодки. Приближаемся, в трех татар я выстрелил, и лучников над бортом я не наблюдаю.

— Спустить грот! Подгребайте к носу, только не высовывайтесь!

Еще один лучник подскочил и выстрелил, я выстрелил в него. Попал — незнаю. Присел, перезарядился. Выглядываю, лодки сближаются.

— Правее! Табань! — прижались бортом к их носу. Кошки нужны! Вот я..!

Выглядываю через борт в татарскую лодку — все дно лодки забито скрючившимися людьми, баба голосит какая-то. В передних рядах поднимает голову и смотрит на меня татарин с луком. Бах, еще минус один.

— Аким! Савва! Берите большие щиты, и за мной! — перепрыгиваю на татарскую лодку и приседаю, прячась за щитом. Аким и Савва присели рядом со мной. Теперь мы перегородили нос лодки, и полностью скрылись за щитами. А что теперь делать? Куча лежащих и сидящих людей, и среди них еще есть татары.

Кричу по-русски: "Эй, народ православный, есть кто живой?" Кто-то мычит неуверенно. "Да мы вас спасаем! Вот ты мужик — встань. Неуверенно поднимается мужик со связанными руками.

— Иди на нашу лодку! — он тянет веревку, и еще трое поднимаются. Мы ужимаемся, и пропускаем их мимо себя. Оглядываюсь — лодки уже связанны веревкой — молодцы.

Четверка переходит на шлюп.

— Эй, кто еще хочет спастись? Проходите к нам! — Встает мужик, тянет бабу и пацана — проходят. Еще люди тянутся цепочкой. Вдруг вскакивает татарин с саблей — звучит сразу два выстрела — ну и реакция у моих!

Опять все попадали.

— Аким, Савва, потихоньку вперед двигаемся! — прошли немного, попинали ближних татар — не двигаются.

— Идите к нам! Спасайтесь! — еще прошли люди. Я осмелел, встал, иду вперед потихоньку. Вот пацан — скрючился на дне. Я его толкаю — "Беги туда!"

Иду дальше — гребцы в колодках — ох и воняет здесь! Все, весь полон вытолкал. А вот один татарин живой лежит, я его пнул — а он на меня смотрит. Блин, и как его застрелить теперь! Делаю вид что так и надо. Возвращаюсь на нос, Аким и Савва стоят с револьверами, оглядывают окрестности.

— Гребцов надо расковать — приходит один из моих матросов с двумя топорами, колодки деревянные, используя один топор как молоток, осторожно раскалывает колодки. Небрежно говорю Акиму:

— Там один татарин живой — кончай его. — Аким подошел и татарской саблей ударил по шее лежачего. Он еще и патроны экономит!

А один гребец мертвый! Дырка в голове, явно от пули! Это да… дружественный огонь… прости. Гребцы такие все тощие, только руки жилистые. Как они такую лодку вшестером против течения?

Решил я бросить татарскую лодку, трупы татар ободрали и бросили за борт. Гребца тоже, но не раздевая. Пустую лодку отбуксировали к берегу, и немного затащили на мель. Чем позже ее найдут, тем лучше, но жечь ее тоже нельзя — слишком подозрительно. А так рыбаки ей ноги приделают, или весла.

Отошли к левому берегу, разожгли костер, накормили ухой освобожденных, поставили варится следующую порцию — рыбы много. Через пару часов поели и отчалили в темноте. Ночь не особо лунная, но берега видно — без парусов дрейфуем потихоньку.

Утром пристали к левому берегу. Стали разбираться, кто тут у нас. С литовской деревни — шесть мужиков, четыре бабы, три пацана — то есть четыре семьи и два мужика. Еще четыре русских мужика — их в дороге перехватили — шли на заработки. Среди гребцов — один русский, один алан и три черкеса.

Объявил я всем, что они свободны, и могут идти домой. А кто хочет работать у меня — того возьму на работу. Три гребца-черкеса сказали что пойдут домой, и показали на юго-восток. Я им дал три пары трофейных сапог, нож татарский и хлеба. Они поблагодарили и ушли. А русский гребец сидит, смотрит на нас, улыбается и плачет. Я думал он пожилой — всклокоченные, седые волосы, тело в шрамах. Оказывается, ему нет и тридцати — кошмар, что с человеком делали. Сидит, боится что я его освобожу. Гребец-алан тоже никуда уходить не хочет. Общаемся с ним по-татарски, то есть с трудом. Ничего, обучим-откормим, к делу пристроим.

Отправились дальше, беседуем с новичками, а литва — это никакая не Литва, такие же русские, говор немного другой, и все. Один из них стал бойко говорить, что он боярин литовский, у него было "копье" войска, он ничьим холопом не будет, ему надо обеспечить условия проживания приличные. О, начинается! Смотрю — он заводится, голос повышает. Я его перебиваю:

— Я тебя освободил?

— Освободил.

— Ты ко мне работать не идешь?

— Не иду.

— Вот, на тебе саблю. На какой берег высадить, на левый или на правый?

Он на полном серьезе высадился на правый берег. Жалко, конечно. Или убьют, или в полон попадет. Может он и хороший вояка, но мне подчинятся не будет, еще тут борьбу за власть устроит. Нафиг-нафиг.

Подошли к Тане. Я хотел мимо проскочить, но смотрю — еды не хватит до Воспоро, да и воды тоже. Накупил пшеничных лепешек, залили бочку колодезной водой и быстренько отчалили. Опять на веслах через дельту — но уже легче, по течению. Через два дня дошли до Воспоро, поели все нормально в таверне. В Каффу зашли, стекло продаваться стало, больше десяти листов продал.

Пришли в Чембало, новеньких сразу на речку, в бане отмывать. Сразу стало тесно — пришлось шатры ставить и ударными темпами перекрывать вторую избу. Сразу стали в ней нарезать отдельные комнаты для семейных, печи нет, правда, но уже тепло, до осени так поживут. У нас три семьи "старых", еще четыре новых прибавилось. Баб к Ратмире отправил, новых пацанов учат грамоте пацаны "бывалые". Мужиков стал распределять в подсобники, и — о чудо — среди них оказался кузнец! Наконец-то! Да еще из семейных и с сыном. Опросил остальных — нашелся плотник — к Осипу его. Хоть он и постарше Осипа, так Осип теперь и токарь по дереву. Один мужик сказал что раньше молотобойцем был — я глянул, вроде крепкий, пойдет. Теперь у нас в кузне полный комплект, надо кузню строить. Гребцы пока "легкотрудники", отъедаются, на них смотреть страшно, а алан еще и язык учит.

Место под кузню выделили недалеко от домны, чтобы подключиться к подачи воздуха от общей улитки. Пошла у меня специализация работников: кузнецы, плотники, химик-дегтярник, к домне прикрепил мужика. К дегтярнику и металлургу прикрепил пацанов, которые вели записи и изучали теорию. Прохор и два пацана стали механиками. Стеклодув еще, но он не постоянный — стекла мало, и его привлекаю на другие работы. И одна большая универсальная бригада.

А почему у нас нету гончара? Не боги горшки обжигают! Кирпичи мы обжигаем, сушить тонкие формы Аргирос умеет лучше всех. Осип выточил гончарный круг, я показал пример и оставил всем "поиграться". Выявим, у кого лучше получается.

Прокатный стан для проволоки, за мое отсутствие, Прохор уже доделал, но что-то не ладится. Показывает — включил, засунул кусок глины, из последней пары валиков выходит тонкий шнур, как надо. Но вот между второй и третей парами валиков, а особенно, между третей и четвертой парами начинает скапливаться промежуточный материал. Вот он начинает путаться, и из установки вылез сплющенный узел. Что за фигня? Начинает-то нормально! Еще раз запускаем — начинается нормально, все валики крутятся с одинаковой скоростью. Вот оно! Вращение одинаковое, а после каждой ступени материал удлиняется! Надо чтобы каждая следующая пара валиков вращалась быстрее!

Опять переделывать! Хотя не так много, можно быстро выточить три новых шкива из дерева. Вот теперь нормально. Получаем длинющий глиняный шнурок. Стан готов, надо на железе проверить. Но железо будет после запуска конвертора.

Конвертор готов, это ванна, облицованная обожженным доломитом. Доломит добывают около Каффы, и продают как строительный камень. В ванну конвертера заходит керамическая труба подачи воздуха, воздух будет выжигать лишний углерод из жидкого чугуна и превращать его в сталь. Томасовский процесс. Вот только наш конвертер неподвижный, и сталь сливать из него буду как из домны, пробив летку. Поэтому наша металлургия расположена ступеньками — самая высокая — домна, ниже — площадка литья чугуна и конвертер, еще ниже — площадка литья стали. Но заливать в конвертер надо жидкий чугун, а у меня только чугунный лом, руды нет. За рудой послал экспедицию, там ничего сложного, сами привезут. Корзины взяли правильные, небольшие, а не то что прошлый рейс — пришлось пересыпать несколько раз.

А пока попробую переплавить чугунный лом, правда это лишний расход угля — но у меня в угольном сарае — гора. Загрузили — подожгли, прогрели. Засыпали уголь и чугунный лом. Вроде пора, пробиваем летку — а чугун не льется, а ползет как жидкое тесто. Остыл!? Нет! По цвету — температура правильная. Это же сталь! Содержание углерода снизилось — температура плавления повысилась! Сталь и загустела. Литья не получится!

Срочно с кузнецом и мужиками отхватываем лопатами от ползущей "колбасы" куски и кузнец быстро кует все подряд — крупное и простое. Прямо около домны формируем наковальню — теперь уже стальную. Черенки лопат дымятся — поливаем их водой. "Прохор! Включай прокатный стан!" — из стана полезла проволока квадратного сечения в пять миллиметров.

Уфф, раскидали сталь, больше полутонны! Большая часть — просто слитки и полосы — но у нас теперь кузнец, все в дело пойдет. Куча проволоки — сидят распутывают — надо барабан для намотки сделать. И канавку в последних валиках — чтобы проволока было круглой — я из нее гвозди хочу делать.

Это что получается, чугун расплавился, и из-за подачи воздуха углерод стал выгорать? Тоже метод. Вот только расход угля лишний. В конверторе сгорает углерод чугуна и примеси фосфора, они дают тепло. Попробовал какая сталь получилась — а она разная! Есть малоуглеродистая, есть среднеуглеродистая — это в начале и в конце плавки, теперь бы вспомнить где — какая.

Теперь гвозди. Выковали подобие пулелейки, только массивную — разъемную форму для горячей штамповки. На стыке плоскостей просверлил глухое отверстие — форма для гвоздя. Внизу острие — вверху зенковка для шляпки. Отрезали точно длину проволоки, нагрели в горне, закинули в форму — тюк сверху. Открыли — готовый гвоздь. Чтобы резать проволоку выковали стационарные кусачки — нижняя часть на пеньке — верхняя — с метровой ручкой. Упор, чтобы резать в размер. К штампу приделали ручки — быстро открывать и закрывать. Делают пять — шесть гвоздей в минуту — "полуавтомат". Причем не кузнецы, а любые два мужика после пяти минут обучения — работа неквалифицированная. Делаем четыре размера — пятьдесят, семьдесят, девяносто и сто двадцать миллиметров. В основном крупные, конечно. Ох, теперь я домов настрою, из досок и бруса

Заказал корабелу корабль, проект которого так долго обсуждали, свою верфь я пока не потяну. Показал свои доски и гвозди — корабелу понравилось, обсудили сколько и чего нужно. Кроме моего ассортимента нужны ещё большие гвозди-шпильки. Для соединения больших балок сверлят отверстие, забивают стержень, и загибают с двух сторон специальным образом на треугольной оправке, чтобы кончик впился в дерево. Я ему прокатал проволоку восемь миллиметров — он одобрил. Вообще-то для этих целей нужен болт, но пусть это будет следующий технологический этап, тратить ресурс лерок я на это не хочу.

Застопорилась работа со станиной токарного станка. На направляющих обнаружился горб миллиметров семь — шлифовать вручную можно месяц. Нужно механическое шлифование, нужен шлифовальный круг. Корунда у меня нету, но есть кварцевый песок, похуже, но пойдёт. А как спекать? Вдруг вспомнил надпись на этикетке абразива — " На бакелитовой связке". У меня же куча бакелита! Спаяли простую форму из меди, просеяли песок, разделили на фракции. Форму проложили исписанной промасленной бумагой, чтобы не приклеилась. Замешали, запрессовали аккуратно и поставили в духовку 16 °C на три часа. Вроде диск нормальный получился. Только непривычно — структура как у диска для болгарки, а форма — как точильный камень. Поставили на среднеоборотистый привод. Куском гранита подровняли. Нормально, можно инструмент точить. Переточили весь инструмент, даже топоры и лопаты. Только рабочая поверхность часто засаливается — надо обновлять куском гранита. Сказал сделать ещё несколько кругов разной зернистости.

Теперь шлифование станины. Шлифовальный круг у нас неподвижен, придётся двигать двухсоткилограммовую станину. Сделали деревянные направляющие, выточили деревянные ролики. Теперь станина катается туда-сюда по деревянным рельсам. Вот только высоту регулировать неудобно. Но за два дня отшлифовали все направляющие, осталась точная доводка.

Как я собрался делать фрезерный станок! У меня же фрез несколько штук и всё! Резец для токарного станка можно выковать из углеродистой стали, недолго, но будет работать. А выковать фрезу — пока фантастика. Надо делать плоскошлифовальный станок. Если туда ставить шлифовальные диски разной толщины как на болгарку, то он сможет выполнять все функции горизонтально-фрезерного станка. У меня только останется недоступной функция концевой фрезы.

Надо сделать тонкий шлифовальный круг, как на болгарку, только их надо армировать. На небольшой рамке сплели сетку из толстой льняной нити, проклеили карболитовым лаком. Заложили форму и спекли диск толщиной 5 мм, для начала. Надо увеличить обороты на приводе — добавили ещё одну ступень редуктора. Отлично шлифует. Теперь тонкий отрезной диск — спекали два с половиной миллиметра толщиной. Запустили — крутит нормально, не бьет. Я взял железный прут и распилил его за несколько секунд со снопом искр. Все аж ахнули. Вот она отрезная шлифовальная машина — "болгарка"!

А отрезная шлифмашина является важной технологической ступенью в моем времени. Связка — электросварка плюс болгарка — это волшебная палочка для многих мастеров. Что только не творят с помощью этих двух инструментов! Строят даже трактора и мосты, не говоря о более простых проектах. Но для этого ещё нужен стальной прокат — листы, уголки и полосы. А также расходка — диски, электроды и электричество. Вот электросварка мне пока недоступна. А прокат нужен, проволоку я уже освоил, теперь нужен лист. Большую ширину я не потяну, но хотя бы пол метра. Поставил задачу группе Прохора — сидят думают. Нагрузки там будут больше чем на проволоке, поэтому станину надо делать металлическую, и привод весь на шестернях. И надо предусмотреть охлаждения валов.

Привезли руду, тонны четыре или больше, будет полная домна. Прогреваем, готовим к запуску. Наделали много литейных форм, особенно для чугуна. Будет ли литься сталь, момент пока не ясный, форм для нее сделали немного. А вот из чугуна напланировали: — станину для плоскошлифовального станка, станину для прокатного стана, ролики и шестерни для него, суппорт и заднюю бабку для токарного. Шлифовальный станок запланировал большой, портальный, чтобы в него влезали другие станины. Для всех важных деталей формы подготовили в двух экземплярах.

Переработали весь поташ в стекло. Постепенно копится новый, но медленно. Заказал золотарю, кроме селитры, ещё золу собирать. Только объяснил, что зола должна быть не моченая, с пеплом. Серо-белый пепел — это и есть карбонат калия. А если зола попадет под дождь, то весь пепел растворяется, смывается.

Научились делать бутылки, сделали из дерева разъемную форму и туда дуем бутылку. Сделали несколько штук из темного стекла и из прозрачного. Но это только для себя, не на продажу — мне надо столько химии всякой хранить. У меня появились два прибыльных товара — стекло и гвозди. Надо лавку здесь, в Чембало, открывать.

Опять я про бумагу забыл, надо начинать. Взяли большой керамический чан, загрузили опилок почище, и залили водой. Рядом поставили горшок с плотной крышкой. В этой крышке две медных трубы, в одну подается воздух ручными мехами, другая труба идёт до дна котла с опилками. Подожгли серу закинули в горшок и закрыли крышкой. Подаем мехами воздух. Серный дым — диоксид серы — пробулькивается через котёл с опилками, там он вступает в реакцию с водой и образует сернистую кислоту. Добавили извести, это и есть сульфитный метод, но, довольно в простом варианте. Теперь варим эти опилки в растворе.

Тут уже домна разгорелась, скоро пора чугун выпускать. Заполнили литьевые формы чугуном, стали заполнять конвертер. И сразу включили подачу горячего воздуха в конвертер. Из ванны аж пламя вырывается и брызги летят — подойти страшно. Минут через пятнадцать, огненная буря стала стихать. Пробили летку — пошла сталь. Сталь не такая жидкая, как чугун, мелкие детали не получаются, это даже литьем нельзя назвать. Но крупные детали сформировали, также наделали слитков, полос, плит. Проволочный стан работал без остановки, охлаждали валики мокрыми тряпками. Проволоку наматывали на деревянный барабан, похожий на колодезный ворот.

Оставили чугун остывать до утра, а тут опилки сварились — надо промывать целлюлозу от лигнина и химии. Пришлось срочно делать сито из медного листа. Промыли несколько раз, дали стечь воде — получили целлюлозную желтоватую массу. Из двух валиков сделали выжималку с ручным приводом. Валики отшлифовали на токарном станке. Смешали несколько небольших пробных порций смеси целлюлозы с крахмалом в разных пропорциях. Записали пропорции и прокатали через выжималку. Получились мокрые бумажные блины, оставили сохнут до завтра.

Наутро разбирал чугунные отливки. Не все отливки получились, но так как делал всё по два экземпляра, можно и доделать токарный станок, и начать делать плоскошлифовальный станок и прокатный стан. Проверил сталь — тоже получилось вся очень разная, от почти чистого железа до высокоуглеродистой. Теперь не знаю за что хвастаться. Тут ещё доски пилим нужной толщины для постройки корабля. Ещё гвозди штампуют непрерывно, мужики из общей бригады меняются, по часу работают "на гвоздях".

Вспомнил про бумагу — стали проверять бумажный блины — там где меньше всего крахмала — получилось промокашка. Самый крахмальный — хрустит при сгибании, а вот предпоследний неплохо получился. Бумага получилось вроде газетной, только толще и желтее. И заметны отдельные волокна в массе бумаги. Сделали лоток на подаче в выжималку, теперь бумага идет полосой, шириной ровно двести десять миллиметров. Это же сколько я бумаги могу производить! Опилок — гора, извести — вон, Белая гора, серы расход небольшой, могу еще привезти. А, крахмал! Зерно надо покупать, но его вклад в цену небольшой. И остаток зерна перегоняю в спирт. А жмых потом охотно едят лошади, даже волам не достается. Да я же бумажным магнатом стану! Хотя рынок сбыта небольшой, "писарей" тут немного, ну хотя бы свои нужды обеспечим.

Почти каждый день заглядываю на верфь, вникаю в технологию кораблестроения. Но не все применяемые технологии мне нравятся, записываю, что можно улучшить. А корабль уже виден — скелет весь, обшивать начинают.

Пилим доски для корабля, но много отбраковывается. Если заметный сучок, то доска для корабля не годится. Решил сделать дощатый дом — гвоздей и досок у меня полно, а с жилплощадью опять напряженка. Каркас дома из бруса, обшиваем досками, полы по лагам, чердачные перекрытия — потолок дощатый. Типичный дом из 19-го века, окна небольшие в "три стекла" — 40 на 50 сантиметров. Но по местным меркам окна шикарные. Быстро собрали, мужики удивляются — построили деревянный дом почти без использования топора, только молоток и пила. Расселили людей, стало немного просторнее, теперь комната приходится или на семью, или на три-четыре человека. Печи поставить не успели, проемы в перегородках для печей закрыты щитами из горбыля. Печник кладет только первую печь. Печи по одной на две три комнаты, только отопительные, без варочных панелей. Питание общее, централизованное.

Опять мы перестали помещаться за одним столом, да и по времени трудно собраться всем вместе. Надо нормальную столовую построить, давно хотел, а то во времянке едим зимой, а летом — под навесом. А если сделать столовую как общепит? С подносами, с раздачей? Внедрять будет сложновато, но будут плюсы — повысится гибкость, уменьшаться пиковые нагрузки. А главное — будет готовность к внедрению денежных отношений, чувствую, потребность в них уже назревает — сейчас у меня в коллективе — уравниловка, и мастер, и воин и разнорабочий получают одинаковые блага. Замечаю, что эффективность работы начинает падать, только отдельные энтузиасты пашут изо всех сил. Чем больше коллектив, тем это сильнее будет проявляться. Значит надо выплачивать вознаграждение за работу, дифференцированно.

Чтобы не разориться при этом, я как правильный капиталист должен большую часть этой зарплаты легально изъять — моими же товарами и услугами. Самое первое — питание, все должны питаться у меня за деньги и с удовольствием. Ну процентов на девяносто пять — остальное — развлечение и иллюзия выбора. На речке-то понятно, а вот когда заработает моя верфь в городе… Надо делать эффективный общепит. Но все равно — большая сумма в серебре будет изъята из оборота.

Еще надо лавку открывать, но товары там не для потребления моими же. Нужна будет лавка на речке, продавать "товары народного потребления", но это можно не сразу, хотя — не знаю… А вот стекло, бумагу и гвозди, при больших объемах, будут покупать приезжие купцы. Вот тут желателен меняла-серебрушник, чтобы с серебром не обманули, и покупателей не упустить. В основную лавку, а в остальные точки продаж? Чтобы один меняла выдавал квитанции за серебро? Вот она идея, которую никак не мог уловить! Надо выпустить свои бумажные деньги! Под видом квитанций за обмен серебра на лиры.

Только надо обеспечить железную конвертируемость, то есть серебряную — мои бумажные лиры всегда можно будет обменять на серебряные лиры один к одному у моего менялы — кассира. А вот купить бумажные за серебро только с комиссией — ну пусть пять процентов. Достаточно, чтобы сдерживать обратный обмен. А все мои магазины и столовые будут принимать только бумажные. То есть, чтобы купить выгодные товары, человек купит у меня бумажные лиры, зная, что всегда сможет за них получить серебро. Но спешить делать это он не будет, так как дисконт пять процентов, а за бумажные можно купить выгодно, и вкусно поесть. Это получается — эмиссионный доход.

Интересно, как это воспримут власти? Мне кажется, они на все согласны, в свете развивающегося экономического кризиса, вызванного нарастающей военной угрозой. А обосную это тем что мои продавцы в лирах и сольдах путаются, а пробы серебра проверять совсем не умеют. Вводить это надо будет только в одной лавке. Вот сюда сдал серебро — тебе дали бумажку, ты за эту бумажку купил товар. Чтобы привыкали. А потом — за эти бумажки можно вкусно поесть за углом. Только за эти.

" В этих бумажках нет никакой опасности — их всегда можно обменять на серебро. К тому же увеличивается деловая активность в городе, стало больше приезжать купцов" — это я уже в уме оправдываюсь перед консулом.

А как же сами купюры? Надо их печатать, защищать от подделки. Ну бумага у меня уже своя, черных анилиновых чернил у меня десятки литров, есть и цветные, но меньше. Надо будет клише ювелиру заказать. Бумага довольно мягкая, будет быстро изнашиваться, надо как-то уменьшить износ.

Как бы еще облегчить психологический переход — там монеты — а тут купюры. Делать медные или железные? Это уже в истории проходили — будут восприниматься как фальшивые. Нет, должны быть бумажные, как вексель. А ведь это и будут мои векселя. Да, должны быть бумажные, но износостойкие. Пластиком покрыть? У меня же есть карболит! Карболитовый лак! Залить слоем карболита — будут как пластиковые — очень долговечные. Никто не подделает, еще многоцветную печать если добавить.

Начинать надо с мелких, с сольдо. Крупные вводить постепенно. Сольдо можно сделать круглыми — как монеты — только крупнее серебряных, для удобства. А лиры — прямоугольные — с пластиковую карту — маленькие векселя. С одной стороны — латынь и римские цифры — с другой — по-русски и арабские цифры.

Все, решено, начинаю — лавка и печать "монеток". Клише заказать у разных ювелиров, для безопасности. Печатаю одно сольдо и пять сольдо. А, еще пол сольдо, проблемная монета, которой нет, а у меня будет. Пол сольдо печатаю только черной краской, в одно сольдо добавляю синий орнамент, в пять — зеленый. Вырубной штамп из стали сам выточу. Бумагу делаю по-другому: больше крахмала и мела добавил. Бумага получилась плотная и почти белая, но ломкая. Но гнуть ее никто не будет, слой смолы даст жесткость.

Пока клише делают, ищу место. Недалеко от участка под верфь, но ближе к центру нашел лавку на продажу, лавка небольшая, но большой задний двор, и участок угловой. Если во дворе построить столовую — то можно сделать отдельный выход в переулок. Купил эту лавку с участком. Начали перепланировку лавки — отгородили комнатку с окошком в торговый зал — кассу для менялы. Ну и отделку обновили, досок у нас полно. Менялы — серебрушники на "рынке труда" есть, только зарплату плати. Кого поставить в лавку торговать? Пойду-ка я в Каффу, к Еремею. Надо новый товар отвезти, и выручку снять.

Набрал гвоздей, бумаги, немного стекла и отчалил. До Каффы дошли без приключений. Еремей новому товару обрадовался, обсудили с ним цены. Решили гвозди, а особенно бумагу, продавать ниже рынка, оборот наращивать. Стекло немного дефицитный товар по сырью — цены оставляем. Кстати, стекло он почти все продал — я получил более двухсот лир своей доли.

Теперь о людях, я уже давно заметил, что один из людей Еремея — Пахом — почти полностью может заменять купца в лавке, торгует и считает хорошо. Я предложил поменять Пахома на бывшего человека Еремея, который сейчас у меня работает. Чтобы он охранял лавку Еремея. С револьвером. Да, револьвер — это аргумент, даже в таком применении, Еремей сразу согласился.

Кстати, в лавке новый сотрудник — относительно молодая гречанка — кухарка. И заметно, что для Еремея она не только кухарка. Ну что же, правильно, так спокойнее.

Вечером пришел Ефим, и так обрадовался меня увидев. После ужина подходит с просьбой:

— Дядя Андрей, заберите меня к себе! Я уже всю-всю латынь выучил! Вот правду говорю! — ну да, я же его племянником стряпчему назвал.

— Точно?

— Точно! И вот даже что…

И достает… ну да, книгу, сшитую из самодельных тетрадей. Открываю — ого — латинско-русский словарь! Пролистываю — да сколько же тут? Тысячи две слов, наверное. Вот это труд!

— И долго ты это писал?

— Все эти месяцы. Но последнее время новых слов почти нет.

— Молодец, завтра идем к Хозе и расплачиваемся! Идешь с нами в Чембало.

Вот он обрадовался, хотя и пытается сдерживаться.

Утром сходили к Хозе Кокосу, отдал ему три "золотых" пера, чернила. Они давно в сундуке в лавке были спрятаны. И отправились домой — в Чембало.

На речке пацаны встретил Ефима как брата, да и девки тоже, вроде как семья воссоединилась. Шлюп отправился в рейс за рудой и кварцевым песком, серы еще много. А я погрузился в пучину своих производств.

Сделали клише для денег, разрабатываю технологию печати. Сначала бумага нарезается на ленты. Лента вставляется до упора в первый кондуктор с клише, делается один оттиск, потом в другой кондуктор — оттиск с обратной стороны. Это чтобы оттиски совпали. Потом в вырубной кондуктор — вырубается кружок и обрезается лента по длине. Цикл сначала.

Для одного сольдо, на "русской" стороне, вокруг цифры "1" и надписи "сольдо", добавляется синий орнамент в виде шестеренки — не придумал ничего лучшего. Для пяти сольдо — шестеренка зеленая. "Монеты" отличаются по размеру, но не так сильно, как серебряные.

Затем кружки покрываются карболитовым лаком, сохнут. Потом намазывается дозированно слоем карболита с двух сторон и помещается в медные круглые формы. И в печь на три часа. Когда достал первую партию — понял — это же фишки для казино! Вот такие получились банкноты!

В каменном доме занял еще одну комнату, теперь в одной у меня спальня — в другой хранилище ценностей и "монетный двор" — там я печатаю банкноты. В смолу заливает "химик", но под строгим учетом "сдал-принял". Сделали большой сундук, обитый железом, в него я встроил хитрый замок — четыре шурупа, но их надо не открутить, а повернуть на определенный угол. В третьей комнате ночью спят Аким и двое воев, а днем это кабинет Ратмиры — она уже давно не готовит, а управляет хозяйственной деятельностью, писать научилась, ведет учет. У нее тоже сундуки, с ценностями попроще. Четвертая комната — мой кабинет, и еще там пацаны книги читают. Выносить книги я не разрешаю.

Лавка готова, но не открываю, пока не наработаю запас монет.

Токарный станок пока не делаем, сначала плоскошлифовальный, а потом на нем отшлифуем все плоскости. А там не быстро — конструкция большая.

Строим столовую, не спеша, добротно. Кухня и мойка посуды — разные комнаты. Но там и там будут медные раковины с умывальниками. Потом раздача — стол с котлами и длинный стол для подносов. Деревянные столешницы покрыты лаком — можно мыть нормально. Полы из известняковой плитки — тоже можно мыть. У входа в обеденный зал сделаем медные раковину и умывальник. Столы на шесть человек и куча табуреток. Скоро откроем.

Прокатный стан для листа построили — запустили тест на глине — нормально. Раскалили в горне стальную плиту, засунули в стан — сталь прошла одну ступень и встала — ремень на шкиве буксует — пришлось срочно останавливать, разбирать. Момента не хватает. Это если ширина полметра, а если меньше? Получилась полоса в двадцать сантиметров шириной и толщиной в два миллиметра. Полоса ровная, чуть ли не блестит — шлифовать валы на "деревянном" станке мои давно научились. Кузнец оценил — вручную такое не выковать. А стальной лист мне очень нужен.

Я хорошо помню наш недавний "морской бой". У нас было восемь стрелков, а стреляло только трое. У нас были револьверы против луков — а нормально "зачистить" вражеское судно мы не могли. Ну хоть обошлись без потерь. Щитов недостаточно — нужен стальной штурмовой доспех — вроде рыцарского. Ковать его очень трудоемко, а вот собрать из прокатанных полос — гораздо легче. Но сначала надо определится с толщиной. Сделали несколько полос от двух до четырех миллиметров, провели термообработку. Стали стрелять из луков бронебойными — вроде все держат удар, но на самых тонких — в месте попадания появляется трещина. Сталь слишком хрупкая!

Отпустили сталь — пробивается. Взяли малоуглеродистую — тоже. Увеличивать толщину нельзя — будет неподъемный доспех. Вот бы был композит — основа пластичная, а передняя поверхность твердая. А ведь можно это сделать и со сталью! Взять малоуглеродистую сталь, выковать деталь. На нужную поверхность нанести угольный порошок и нагреть до 95 °C- 100 °C на несколько часов. Углерод диффундирует в поверхность металла. Глубина насыщения зависит от времени. Объяснил кузнецам принцип — пусть экспериментируют, тут не быстро.

А тут Прохор что придумал, взял медь, очищенную по новому способу селитрой, отлил плиту небольшую, и горячей засунул в прокатный стан — получается отличный ровный медный лист, да еще и пластичный. То что мы покупали у медника — такая фигня. Минимальную толщину можно получить меньше полумиллиметра — фольга. Как раз из своего листа сделаем сантехнику для столовой. И новый товар для лавки появился.

Кстати, лавку пора открывать — все готово. Осталось нанять менялу. Хотел нанять иудея — но они отдыхают в субботу — шабат. Пришлось нанять латинянина, в лавке — воскресенье — выходной, почти как у всех лавок в центре — все в церковь идут на воскресную службу. Объяснил ему про дополнительные обязанности (на самом деле основные) — менять лиры на банкноты. Принесут серебряную лиру — выдает бумажными девятнадцать сольдо, а вот обратно — нужно двадцать бумажных сольдо. Договорились, что он забирает всю комиссию при проверке серебра на пробу (ну это меня не волнует), комиссию при обмене лир на банкноты (пять процентов), мы делим пополам. Плюс еще оклад в два сольдо в день, но я все перевожу на недельные расчеты — двенадцать сольдо в неделю (один выходной).

На прилавок выложили стекло, бумагу, гвозди (поштучно) медный лист разной толщины. Зеркала-иголки пока решил не продавать. За прилавком Пахом, перед прилавком Ефим и Линдрос, объясняют покупателям правила оплаты на латыни и греческом соответственно. Опять как в Каффе запустили "громкую рекламу" из местных пацанов. Новый метод оплаты восприняли нормально — в системе "купец — меняла" и не такие выкрутасы бывают. А нашу систему даже признали удобной — красивые необычные "жетоны". Некоторые даже забирали с собой бумажные сольдо или полсольдо — нумизматическая эмиссия пошла.

Первый день продажи были небольшие, потом стали расти. Через несколько дней резко "пошли" гвозди. Плотников в городе много, и недорогие и ровные гвозди всем понравились. Через неделю стали приходить медники, заказывали медный лист нужной толщины и длины, ширина у нас постоянная — полметра. Через неделю же Линдрос отправился за рудой, а Ефим на речку. Пахом говорил заученные фразы на греческом и латыни. Хотя этими языками он уже владел на "торгово-разговорном" уровне. Оставил еще охранника с револьвером и занялся другими делами. А Пахома надо учить стрелять по воскресеньям.

Корабль уже обшили, сейчас смолят. Скоро спустят — и к достроечной стенке — ставить мачты, такелаж, надстройку. Линдросу сказал чтобы привозил своих родителей и брата, всех возьму на работу. Лодку свою пусть в Каффе продают. Купил парусины — начали шить паруса. Швейной машинки у нас нет, сложно это пока. Шить парусину тяжело, решил хоть как-то облегчить процесс.

Сделали небольшой столик, нет не чугунный — деревянный. Почти во весь столик — большой гнутый рычаг прижимает бронзовой пластинкой ткань к столику, в месте прижима в столике окошко, закрытое тоже бронзовой пластиной. В обеих пластинах сквозное отверстие три миллиметра. Под столиком рычаги и педаль. Если нажать на педаль, из под столика через отверстия проходит цыганская игла ушком вперед (тупой конец иголки заточили). Между пластинами зажата сшиваемая ткань, игла с нитью ее легко пробивает, еще бы — ногой и рычагом. Если отпустить педаль до половины — иголка опускается, нить образует петлю. В эту петлю швея(ну конечно — Фрося первая) продевает небольшой бронзовый челнок, на который намотана вторая нить. Педаль отпускается полностью — и иголка уходит еще ниже, утягивая за собой нити. Получается двухнитевой прямой шов, как на машинке Зингера. Протяжка ткани тоже вручную. Еще добавили регулятор натяжения нижней нити на болтике и пружинке. Опять у меня "полуавтомат", или даже "полуавтомат полуавтомата". Но скорость шитья парусины выросла раза в три. По тонким тканям такого выигрыша не будет.

Наконец-то закончили столовую. Кухня почти современная, правда над раковинами умывальники висят, и печи дровяные, зато все сияет медью, а основная рабочая столешница из мрамора — тут на одном мысе недалеко добывают. Отдельная печь для выпечки хлеба, выпекаем и пшеничный и ржаной хлеб. Хотя здесь цена на зерно почти одинаковая, а с черным хлебом возни больше. Но русские люди привычны к ржаному хлебу, и его отсутствие плохо переносят. Будет еще один "якорь".

Для мойки посуды — отдельное помещение, там аж три раковины — в первой посуду моют мыльной глиной, в двух — полоскают. Тарелок и кружек наделал наш начинающий гончар. Чтобы посуда была одинаковой емкости — применяли шаблон. Подносы деревянные, пропитаны маслом. Поварих нарядил в белые халаты и колпаки (вообще-то серые — лён), объяснил всем — что это для чистоты. Раз в неделю предписал мыть столовую карболкой — у нас ее полно.

Торжественно открыли, объяснил всем порядок действий с подносом. Люди осторожно-торжественно подходят к раздаче. Специально наготовили разных блюд — и уха, и бараний суп, и мясо жареное, и рыба жареная в бараньем жиру (в оливковом масле слишком дорого), каши двух видов, квас, сбитень, хлеб белый и черный. Озадачил людей проблемой выбора, вот вам грядущая эпоха потребления. Да еще столы раздельные — ходят, пересаживаются, кому с кем сидеть. Полная иллюзия свободы действий! А еще вокруг красота, хотя это просто тщательно обработанная древесина, покрытая воском. Но терема у многих князей победнее выглядят. Так что торжественный обед длился часа два. Люди расчувствовались, и вдруг спрашивают меня: "А почему наш такой хороший поселок никак не называется?" А я как то и не задумывался. В будущем, тут рядом будет Черноречье, но надо немного по другому, чтобы не путать. И почему поселок? Торжественно сказал: "Отныне наш город зовется Чернореченск!"

Кузнец показал результаты экспериментов — пластина, с одной стороны — пластичная малоуглеродка, а с другой — закаленная сталь, не всякий нож поцарапает. Стреляем бронебойной стрелой — вмятина, наконечник гнется. Вокруг вмятины мелкие трещины поверхностного слоя, основа не трескается. Если стрела приходит немного под углом — просто скользит — и в сторону. И это толщина два миллиметра! Все-таки закаленная сталь на поверхности. Вот это дело! Прикинул вес полного доспеха — даже два миллиметра — вес очень большой. А делать доспех неполным — смысла мало, при штурме расстояния маленькие — будут прицельно бить по ногам. Даже одна стрела, попавшая в бедренную артерию — быстро убивает. А если доспех сделать сплошным, но только спереди? Идем фронтом по кораблю — за спиной врагов не оставляем. Надо попробовать.

Начинаем делать доспехи. Основная кираса спереди будет набрана из горизонтальных полос, соединения допускают некоторую подвижность. Вверху отгиб — воротник спереди, это чтобы рикошеты от груди в горло не уходили. Сзади — только кожа, также защита рук и ног только спереди. Оставляем небольшой щит, он психологически хорошо помогает, поэтому левую руку — кисть и предплечье не защищаем. На правой — латную перчатку не делаем — из револьвера же стрелять, да и сложно очень. Только изогнутая пластина на тыльной стороне кисти. Шлем легкий, небольшой, с мягким подшлемником, и мощное забрало во все лицо, напротив глаз — окошко, закрытое "расческой" из стальных пластин. Попробовали — бронебойная стрела застревает — пластины даже не гнуться, потому как ребром к направлению удара.

Там уже корабль на воду спустили, мачты ставят, стоячий такелаж набивают. Хожу по недоделанному кораблю и наслаждаюсь — сплошная ровная палуба, полноразмерный трюм, правда узковатый. Шкотовые и фаловые лебедки с бронзовыми трещетками — наше производство, также как и все блоки. Мачты заказал по одиннадцать метров. На носу кабестан, якорь буду скоро отливать, домну готовят. Якорь запроектировал системы Матросова, что-то лучше ничего не вспомнил. Якорной цепи пока не будет, из чугуна не отольешь — хрупкий он, а сталь у меня плохо льется, ковать — слишком трудоемко. Так что якорь будет на канате. Да и не так велик корабль. Наконец-то настоящий руль! Даже не румпель, а тросовый штурвал! Со мной ходят Фотисы — отец и два старших брата, мои капитаны, все изучают, спрашивают, что непонятно. Пусть их трое на два судна, но надо осваивать новые паруса заранее, и скоро троих мне мало будет.

Домну разогрели, загружают. В этот раз чугуна надо будет мало, только детали для станков и лапы якоря, спицу отольем и докуем из стали, он простая. А вот стали надо будет много, причем малоуглеродистой — и на гвозди и на доспехи. Немного переделал воздушную трубу в конвертере — чтоб лучше углерод выгорал.

Пустили чугун, заполнились формы — теперь в конвертер. Сразу пустили воздух — пламя, искры — фейерверк. В конце чугун пошел со шлаком — отвернули его в другие формы — отливаем кубики с дыркой килограмм по тридцать — балласт. Только на это он и годен, или в переплавку, а переплавлять в домне — лишний расход угля. Пусть пока будет балластом — надо будет — переплавим. Как и прошлый раз, успели наделать кучу проволоки, листового проката, пусть и шириной всего двадцать сантиметров, но нам подходит. Отлили и отковали циклопические ножницы для листового металла — верхняя ручка полтора метра, нижняя крепится к колоде, каждое лезвие больше ладони. Попробовали — режет даже трех миллиметровую сталь. Производство доспехов ускорится.

Отлили и отковали заготовку лущильного ножа — это метровый неравнополочный уголок, большая полка которого будет заточена как нож рубанка. Будем делать шпон, а из него фанеру. Взял я в руки этот уголок и понял — это следующий технологический этап, нужна еще электросварка и будем прокатывать такие уголки. Смогу построить хоть мост, хоть небоскреб, хоть "железный корабль". Надо только много людей и железа.

В отливках были недостающие детали для плоскошлифовального станка, его постройка выходит на финишную прямую, подача по двум осям уже работает, осталась третья ось и окончательная выверка линейности направляющих. Сделали еще сверлильный станок, по сравнению с плоскошлифовальным, можно сказать — между делом. Самое сложное в нем — патрон. Я же с собой привез ручную дрель с нормальным ключевым патроном "на десять". Аргирос отлил его копию из бронзы БрБ2, там еще проблема, в обойме тонкая резьба большого диаметра, такой лерки у меня нет, пришлось "дорабатывать напильником", в смысле надфилем.

Еще там нужны пружинки, их сделали тоже из БрБ2, но там нужна очень точная термообработка. Для закалки нужно нагреть до температуры 78 °C плюс-минус 1 °C. Биметаллический градусник, который я привез, только до 60 °C. А в тестере с термопарой, который может это померить, надо экономить заряд батареи. Собрался я было делать высокотемпературный биметаллический градусник, как вспомнил, что эвтектика медь-серебро как раз плавится при температуре 778С — то что надо. Вот только какой там процент серебра — точно не помню, что-то около 70. Ну не беда, сплавил несколько вариантов сплава по немногу, миллиграммы взвешивал, нагрел на одной железке — один кусочек расплавился первым — это и есть 778С, у остальных температура выше. Кажется, эта точность даже выше, чем точность термопары. Пружинки получились хорошие. Теперь можем любые пружины делать, только не большие, а то бериллий жалко.

Конус Морзе выточили на деревянном токарном станке, точнее вышлифовали. Надо еще и круглошлифовальный станок делать, раз у нас с абразивами нормально. Собрали сверлильный, зажали в патрон иголку — биение около миллиметра — нормально. Первый мой "железный" станок!

Сверла для него делали из углеродистой стали, похожей на У8. Спиральность у нас не очень получалась, но на глубину миллиметров двадцать эти сверла сверлили

Еще отлили из чугуна нормальные тиски, правда, ходовой винт бронзовый и метрический — токарный станок пока не готов.

Со смазкой подшипников скольжения станков надо что-то делать. Сейчас используем странную смесь оливкового масла и скипидара, при смешивании — смесь расслаивается, и одна из фракций довольно стабильно работает, но нужно нормальное машинное масло, нефти нет, до цикла Фишера-Тропша руки не доходят, сложно это пока.

Скипидара, кстати, полно. Надо сделать керосиновую, точнее скипидарную лампу! Листовая медь у нас отличная, быстро спаяли корпус, фитиль из льна, подачу фитиля сделали. Стекло для лампы сделать сразу не получилось, прозрачная бутылка получается — а труба — нет. Еле наловчились отрезать ножницами еще мягкое стекло, и потом опять выравнивать диаметр трубы. Зато когда вечером, после заката зажгли в столовой — "как десять свечей!" Запах, правда, такой, хвойный.

Глава 7

Сегодня поставили паруса и вышли в море первый раз. Поставили гафельные фок и грот, так что у нас гафельная шхуна. Сегодня без стакселя, для пробы, так проще. Походили туда-сюда, приноровились. Разогнались — оверштаг получился. Хорошая управляемость с нормальным рулем! И скорость даже без стакселя хорошая! Только надо немного балласта добавить. Оставил трех капитанов осваиваться, дал им неделю до следующего рейса.

Лавка наша стала популярна в городе, постоянно люди в торговом зале. Временами к Пахому очередь, он уже ничего не объясняет, только отпускает товар. Клиенты уже знают цены, молча меняют лиры на банкноты. Когда есть время, Пахом раскладывает гвозди по двадцать штук в деревянные чашки, ему Осип навытачивал из ореха и бука — красиво. Потом уже пересыпает гвозди в тару покупателя, меньше двадцати гвоздей никто не берет. Одно время кончилось стекло, народ заволновался, но потом пошли поставки золы от золотаря, мы "наштамповали" стекла и народ успокоился, стекло стали покупать активнее, а вдруг опять кончится? Заказы на медь мы принимаем в метрах и миллиметрах, на прилавке лежит бронзовый метр. Один медник уже купил такой метр за четыре лиры. Ювелир нам делает за две с половиной.

А вот бумага дает меньше всего дохода, мало потребителей. Я сходил к консулу, подарил ему бумаги, заверил, что двадцать листов бумаги в месяц, для такого хорошего человека мне не жалко. Консулу тоже стало приятно, он сказал, что у меня хорошая лавка и эти маленькие векселя очень удобны.

А Пахом и меняла говорят что бумажные монеты слишком мелкие номиналом, нужны еще и покрупнее. Я напечатал круглую банкноту в десять сольдо — с красной шестеренкой.

Потом еще залез в сундук, пересчитал серебро — более тысячи лир! Я знал, что у меня много, но чтобы так! Подсчитал эмиссионный доход — чуть больше ста лир, тоже неплохо. У меня тут такие сокровища лежат! Я заозирался — надо усилить охрану.

Редкие деревья на территории поселка я оставлял. Почти в центре растет крупное дерево — не скажу какое, но не дуб и не сосна — точно. На высоте семи метров — развилка — отходят две мощных ветки горизонтально. Вот вершину над этой развилкой мы спилили, и поставили вместо нее сторожевую будку закрытого типа, с крышей и наблюдательной щелью-бойницей по периметру. Сделали удобную лестницу, но дверь в будке запирается изнутри — только если топором ломать. Теперь на этой сторожевой вышке постоянно часовой с винтовкой. Надо бы устав караульной службы вспомнить.

Надо начинать строить верфь, но сначала кафе — в городе будем делать традиционно — без самообслуживания. Собрал своих строителей — объяснил, показал проект. Стали готовиться. А я пока в Каффу, чувствую там у Еремея и стекло и гвозди давно кончились. Стекла у меня немного, а вот гвоздей взял больше ста килограмм. Меди взял десяток листов ходовой толщины. Кстати, из Каффы надо грязной меди привезти — она там дешевле.

Вышли на шхуне рано утром, и под тремя парусами дошли до Каффы к вечеру. Впервые так, очень удобно! Какая же скорость? Узлов десять, не меньше. Надо опять лаг делать.

Еремей товару очень обрадовался, сразу размечтался, как он с гвоздями развернется. Я ему подсказал про предварительную фасовку. Еще Еремей рассказал, почему свинец такой дешевый — его где-то недалеко выплавляют. А привозят из Копы — это город на Кубани, чуть выше устья. Откуда в Краснодарском крае свинец? Хотя, Кубань длинная. Карачаевск! Карачаевское свинцово-цинковое месторождение! Цинк! Цинк совсем рядом. Но его никто не умеет добывать, у цинка температура кипения всего 907С — он испаряется при выплавке. Мне срочно надо в Копу! Еле дождался утра.

До устья Кубани дошли быстро, но потом долго лавировали по извилистому руслу против течения на парусах, целый день шли, пешком быстрее. Пришел на рынок, свинцом много кто торгует, но я искал купцов-черкесов. Нашел одного, на греческом говорит, с Линдросом стали расспрашивать. Да, там, далеко в горах, где эта река узкая и быстрая, его односельчане выплавляют свинец. "А когда выплавляете — белый дым от руды идет?" — спрашиваю. "Это очень опасный дым, если им дышать, то будешь долго болеть, кашлять" — отвечает черкес. Ну точно цинк! Договорились, что он привезет в Копу большую корзину руды, но это будет через месяц, не раньше. Дал задаток — объяснил, что придет Линдрос, пусть его ждет. Выходит не дешево, везти около восьмисот километров. Купили свинца, вроде как пряник в Туле, как магнитик на холодильник, и пошли к Воспоро за рудой. Теперь борта судна намного выше, корзину с рудой просто так не поднимешь, надо осваивать другую механизацию. От спущенного фока отвязали оба фала, один привязали к ноку фока-гика… Ладно, перевожу — нижнюю рею первой мачты используем как стрелу подъемного крана. Грузоподъемность небольшая, все-таки гик тонкий и длинный, но двести килограмм поднимает. Для этого сделали одну редукторную лебедку, поставили ее перед фок-мачтой. А трюмный люк сделали перед грот-мачтой, там где кончик (нок) фока-гика.

Так мы погрузили корзины с рудой, только столкнулись с другой проблемой — наш кран опускал груз в трюм только в одну точку, из-за ограниченной геометрии, да и трюмный люк небольшой. И все корзины с рудой в этой точке не помещались, опять растаскивали в ручную, надо что-то для трюма придумать. Из-за этого взяли только около четырех тонн руды, хотя можно взять раза в два больше. До Чембало дошли без приключений.

Износилась ось водяного колеса, сами дубовые подшипники меняли уже несколько раз. Построили новое колесо, с бронзовыми вкладышами в подшипниках скольжения. Увеличили количество лопаток, теперь лопатки занимают всю окружность водяного колеса. Скорость вращения немного увеличилась, но если колесо начинало притормаживать от нагрузки — лопатки наполнялись полнее, и резко возрастал крутящий момент. Силовая характеристика привода стала очень удобной, правда, момент возрастал до таких значений, что стали подозрительно поскрипывать деревянные шарниры Кардана, но пока держат. Чтоб использовать такой крутящий момент, отлили две чугунные шестерни, с нашим единственным модулем но по сто двадцать зубьев — делительный диаметр в полметра. И встроили их в вал трансмиссии во втором и третьем цехах. Теперь к этим шестерням подключали наиболее мощные станки и агрегаты, причем можно и по два — слева и справа от центрального вала.

Около самого водяного колеса, на берегу построили целую прачечную. Стиральный барабан теперь медный, с горизонтальной осью, загрузка через закрывающуюся дверку. Барабан вращается в медном же баке — компоновка барабанной стиральной машины с верхней загрузкой. Вода подается с плотины по медной шовной паяной трубе (давление там низкое — можно), только поверни кран — и вода потечет, кран "самоварного" типа внушительных размеров — поворачивать надо двумя руками. Такой же кран стоит на сливе воды из бака. Так что со всей стиркой справляется одна баба — оператор стиральной машины. Она у меня на зарплате — это коммунальные службы Чернореченска, стирка для жителей — бесплатная. Еще белье стирать привозят мои же из лавки.

Построили новую большую баню, там теперь три комнаты — парная, моечная и раздевалка. В моечной стоит медный бак с горячей водой и бочка с теплой, с краниками. Мыться стало удобней.

Начали строить таверну за лавкой. Проект почти такой же, только нет раздачи в зале. Здание каркасно-дощатое, построили быстро, дольше отделывали. Еще я долго выбирал кого из мужиков поставить главным в таверне, стрелять из револьвера все умеют, но там и другие качества нужны. Но решил устроить семейный подряд — поставил Прова, а Мелиту, жену его, — шеф-поваром. Наняли еще двух местных гречанок подсобницами.

За неделю до открытия таверны назначил день "Ч". Ну или "Д". В общем, сделал важное заявление: отныне я буду всем выплачивать деньги каждую неделю — зарплату. Но в столовой теперь надо будет платить. Цены низкие, сейчас увидите. Платить надо будет за дополнительную одежду, спецодежда будет выдаваться по норме, если кому надо красивую или еще чего — у нас теперь лавка в кабинете Ратмиры. Там у нас ткани, белье, рубашки, туфли от Айваза. Ассортимент будет расширятся, но лавка работает только один час в день — после ужина. Ратмира — человек занятой. Выплачивать буду бумажными лирами, которые легко можно обменять на серебро у менялы. Но наши лавки и столовые работают только за бумажные лиры и сольдо. А если менять туда-сюда, то теряете деньги. Ну это уже все знают.

Теперь как я рассчитывал зарплаты. Я, конечно, мог назначить любые зарплаты, мои люди ко мне психологически привязаны боярин-хозяин, многих я из полона спас. Но людей обижать нельзя. За основу взял расходы на еду — если питаться в тавернах — надо около четырех сольдо в день. За время работы новой столовой я наблюдал, измерял и подсчитывал порции и расходы. И пришел к выводу, что могу работать в ноль при таких ценах — завтрак — бутерброд с мясом и кружка кваса или сбитня — полсольдо. Обед — суп или уха и небольшое второе, ну и напиток — сольдо. Ужин — большое второе с напитком — тоже сольдо. К такому рациону мы людей уже приучили. То есть — нормальная еда за два с половиной сольдо в день, или семнадцать с половиной сольдо для взрослого человека.

Я установил пацанам стипендию в двадцать сольдо в неделю. Ефиму и Прохору уже по тридцать сольдо. Столько же — тридцать получает большинство мужиков — разнорабочих. Для сравнения — тридцать пять в неделю получает арбалетчик в крепости. Игнат, Савва, Ратмира, Пахом, Пров, Аргирос, кузнец, химик и три капитана — тридцать пять, Аким — сорок. Бабы — кухарки и швеи — двадцать пять. Евдокия получает пособие — двадцать пять. Это — основа. Конечно, придется еще корректировать, но надо с чего-то начинать.

Все возбужденно загалдели, стали обсуждать. Аким и Ратмира это знали, некоторые догадывались, но для большинства это был сюрприз, вроде бы приятный. Я добавил, что денег могло быть и больше, но мы тратим еще на вооружение, но если мы не сможем себя защитить, то окажемся рабами на галерах. И еще мы тратим деньги на развитие, но благодаря этому мы сможем каждый год зарабатывать все больше и больше. Чем мы больше разовьемся, тем больше будет денег. Поманил светлым будущим, вроде как. А теперь получайте деньги!

Ратмира заработала кассиром — зачитывала имя, человек подходил, большинство могло написать свое имя, некоторые — только первую букву, крестик никто не ставил, и получал стопку "фишек". Я объявил, что зарплата будет каждую субботу, перед ужином, а не как сейчас перед обедом.

Еще я расплатился с теми, кто был со мной с самого начала. Дал по десять лир серебром, Акиму — двенадцать. Договаривался же на серебро. А теперь обед!

Все зашли в столовую, точно те же блюда что и вчера, но уже с ценниками. Все стали считать предполагаемые расходы на питание. Да, с устным счетом не очень — пальцы загибают. Пока все обсуждают арифметику — пошел первым. Взял "комплекс" — первое, второе, третье и кусочек хлеба. В конце раздачи стоит специально обученная кухарка — считать тут просто — кассира заводить не стали. Я протянул ей бумажный сольдо — она спрятала его в ящик. Все стоят и молча смотрят на процесс — как только я расплатился, все загомонили и подносы поехали по раздаче.

После обеда все пошли в лавку к Ратмире, тоже открыли не по графику ради такого случая. Ассортимент пока не очень — главное ткани — продаем также как на рынке, навариваюсь только на опте, ножи, ножницы — уже стальная копия моих. Айваз сидит с образцами, я ему рассказал заранее, он будет приезжать раз в неделю — брать заказы на обувь. Ну вроде все довольны.

Прохор зовет, плоскошлифовальный станок пробовать. Погоняли, нормально так, погрешность в направляющих есть, но для начала — пойдет. Доделываем токарный и начинаем делать фрезерный. "Станки делают станки". И на каждом витке надо поднимать точность. Сделали два бронзовых штангенциркуля, отлил Аргирос, а деления наносил тот же ювелир, который линейки размечал.

Кузнец выковал первый комплект доспехов — штаны и куртка из парусины — спереди все железное. Моделью выступил молотобоец. Аким и Савва придирчиво все осмотрели — проверили каждую пластину — снаружи не царапается, внутри — царапается. Модель изобразил стойку — целится из револьвера и прикрывается щитом. Опытные лучники сказали, что в щели между доспехами попасть можно, но в бою очень сложно. А если скрыть доспехи? Не показывать уязвимости? Пусть еще догадаются, что под парусиной — сталь. Только меняем структуру — парусиновая одежда, под ней сталь, потом суконный поддоспешник. Все это скреплено вместе, чтобы быстро одевать. И сзади добавить завязок, чтобы не болталось, и по фигуре подгонять. И надо таких хотя бы пять комплектов.

Сегодня Аким поймал и привел какого-то грека подозрительного, ходил вокруг, высматривал. Утверждает что шел мимо. Но мимо нас некуда идти — дорога на Мангуп проходит западнее, а на Белую гору — юго-восточнее. Но предъявить ему нечего, помурыжили — отпустили. Сказал ночью усилить охрану — один на вышке, другой патрулирует периметр. Какой периметр? У нас нету периметра! Вот и предъявить нарушителям нечего.

Решили огородить наш Чернореченск, не частоколом, а так, символически — как загон для скота — опорные колья и две горизонтальные жердины. Разметил квадрат сто на сто метров ровно, с запасом так. Северная сторона квадрата — река Черная. По центру, с севера на юг цепь мастерских вдоль вала трансмиссии водяного колеса. В южной части этой цепи — домна и кузня. Северо-восточный угол — лесопилка и склад древесины. Северо-западный — жилой район. Улицы разметил тоже все перпендикулярные и параллельные. Ограждение построили быстро — забивали кол и прибивали гвоздями жерди — можем себе позволить.

Производство гвоздей усовершенствовали — кусачки приводятся шатуном от вала, оператор только проволоку направляет, и корзины с заготовками оттаскивает. Также, шатуном приводится молот, который заштамповывает гвозди в матрицу. Осталась только одна трудоемкая операция — засовывать нагретые заготовки в матрицу. Людей "на гвоздях" стало работать в два раза меньше, а скорость производства выросла раза в полтора. Но цены снижать не буду, и так хорошо раскупают. Сверхприбыль!

Еще заметил, что наши гвозди стали использовать как мелкую разменную монету — четверть сольдо. Ее и в серебре то нет, за четверть сольдо считали кусочек меди грамм на десять. А наши гвозди в семьдесят миллиметров и меньше стоят пять сольдо за двадцать штук — как раз четверть сольдо. Может и такую монету напечатать? Надо подумать.

Матрицы гвоздевые износились — гвозди стали толще — мы сделали новые. Старые подшлифовали, и тоже используем — теперь у нас два калибра гвоздей каждой длины — толстые и тонкие. Думаем над механическим молотом побольше, и он нужен управляемый, а не долбать непрерывно.

Начали делать шпон, сделали простейший деревянный токарный станок, только шкив большой — нужен большой момент вращения. Вставили сосновое метровое бревнышко, которое долго вымачивали в воде. Береза здесь не растет, а сосна — второй проверенный вариант, хотя не самый лучший. Запустили вращение, прижимаем нож — сначала выскакивали полоски. Отрегулировали упор — раз, и вылезла полоса шпона около двух метров. Толщина немного скачет — полтора-два миллиметра, приемлемо. Теперь фанеру надо склеить в горячем прессе — 16 °C. Надо его из чугуна лить, но для пробы сделаем суррогат. Сделали две столешницы, обшили листовой медью. А как греть? Опять времянку печь с духовкой, насухо из кирпича сложили. Склеили шесть слоев фанеры, положили между столешницами, зажали клиньями — и в печь на три часа. Еще на ночь оставили остывать. Утром достаем — смотрю нормальная фанерка, около одиннадцати миллиметров. Волнами немного — это деревянные щиты повело от нагрева.

Даю Акиму — а ну-ка прострели стрелой. Он такой — а что тут стрелять, взял бронебойную — бац — а она застряла. Он подошел ближе, выбрал стрелу подлиннее, растянул до уха — бац. Пробить-то пробила, но вышла с обратной стороны сантиметров на пять. Аким уважительно осмотрел фанерку. Я говорю — "можно еще слой добавить, или два". Решили, что фанера потолще для щитов будет в самый раз. Надо отливать чугунный пресс.

А пацаны стали экспериментировать с разной древесиной для шпона.

Посторонние за последнии дни больше не появлялись, но мы бдительность не снижаем. Задумался, а если мы кого задержим — куда его сажать? Начали рыть поруб — а получается колодец, вода грунтовая — река рядом, ну колодец тоже нужен. Построили недалеко от сторожевой вышки маленькую крепкую избушку — тюрьму. Пол и чердак сплошной накат из бревен, крепкая дверь, окон нет. Мужики как-то посерьезнели, догадались, что в острог можно сажать не только "нарушителей границы".

А на плоскошлифовальном станке очень удобно точить пилы для пилорамы. Только оснастку сделали и тонкий диск поставили. А то местные напильники это издевательство. Ну раз точим абразивом, то можно попробовать сделать пилу из закаленной стали. Сделали комплект, полотна сделали из проката, тоньше на треть. Наточили — на станке — красивые зубья, как будто промышленное производство. Так у нас уже промышленное производство, пусть и уровня девятнадцатого века. Я аж задумался. Вот уже чего достиг. А прошло около года всего. Или уже. А я что-то как белка в колесе. Ну конечно, станешь белкой, когда впереди османы маячат. Меньше двух лет до войны осталось. Так, ладно, белка, где там пилы.

Поставили пилы, запустили. Пилит как-то тихо, и немного быстрее. Распилили — доски гладкие, почти как строганные, и доски чуть-чуть толще — пилы то тоньше. Даже тут виток технологий почувствовался.

Сегодня открыли таверну. Цены поставили как в обычных тавернах, а качество еды подняли немного выше, и красиво и чисто у нас как в дорогих тавернах. Посетителей мало, но мы не спешим, больше агитируем в лавке, что на эти бумажные сольдо можно вкусно поесть тут рядом. И за бумажные выгодней, потому как серебро они не принимают, и надо менять. Но главная цель этой таверны — расширение круга людей, пользующихся моими банкнотами.

Теперь можно начинать строить верфь, я хочу построить крытую верфь, чтобы можно было работать в любую погоду, и осадки не доставляли технологических проблем. Разметили слип и стапель, и, вокруг них начали строить эллинг. Тут еще инженерный вызов — эллинг должен быть однопролетный, хорошо что я не собираюсь строить большие корабли, и ширину эллинга в девять метров считаю достаточной. Причем все — из дерева. Заранее проводил испытания, и решил, что даже фермы для пролета не нужны, деревянной двутавровой балки достаточно. Там же только самонесущая нагрузка, и нагрузка от кровли.

Строим опорный каркас и часть стен для устойчивости, потому как жара сейчас, до осени это будет навес. Циклопическое сооружение по местным меркам — длина двадцать восемь метров, ширина — девять, высота потолков — пять с половиной.

На стройке работает четверо моих, еще четверых плотников я нанял. Зарплату выплачиваю по субботам. Едят мои в нашей таверне, да она и недалеко. Греки-плотники сходили за компанию, понравилось. В следующую субботу попросили часть зарплаты бумажными, экономию сообразили.

Стали приходить купцы из других городов. Один купец, крупнокалиберный, на солидном корабле, взял только гвоздей на четыреста лир, все наши запасы выгреб. Еще стекла взял, а меди и бумаги понемногу. Бумага плохо идет, рынок насытился, но я цены не снижаю. Я ее лучше дарить буду. Каждый месяц с Ефимом обхожу всех чиновников. Судьям, другим провизорам, капитану гвардии выдаю по десять листов, консулу — двадцать. Ефим даже ведомость ведет, чтобы никого не забыть, не запутаться. И никакая это не коррупция, это хорошие отношения между благородными людьми.

Селитры скопилось уже около двадцати килограмм, надо попробовать свой порох сделать. Небольшую шаровую мельницу с бронзовыми шарами уже сделали. Для пороха построили сарай на самом краю. Делаю пока небольшие пробные партии. Пытаюсь вспомнить рецепты и методы увеличения эффективности дымного пороха. Вспомнил про спекание. Сделали маленькую "выжималку", как для бумаги, с массивным медным лотком. Мелко перемололи, отмерили и смешали селитру, древесный уголь и серу. Выжималку нагрели в духовке до 11 °C. Вытащили, насыпали в лоток пороховой мякоти и осторожно крутим ручку. Выходит тонкий черный лист, ломается на куски. Осторожно толчем в медной ступке и просеиваем через несколько сит. Отбираем зерна от миллиметра до двух, но без пыли. Крупное опять толчем — пыль на повторное спекание. Получается спечённый зерненый порох. Зарядил пол гильзы. Стрельнуло, но слабовато. Три четверти — лучше. Полная гильза пороха — нормальный выстрел, слабее бездымного, но тридцать миллиметров сухой сосны пробивает.

Зарядили полсотни патронов, испытали, заодно потренировались. Конечно дыму много, и чистить ствол дольше, но зато свой порох достаточной мощности. Признали годным для револьверного патрона и приняли на вооружение. Все таки у револьверов энергия пули меньше чем у винтовок, даже на бездымном порохе, потому как ствол короче и прорыв газов между барабаном и стволом. Теперь разделяем — на бездымном — винтовочный патрон, на черном — револьверный.

Закончили сборку токарного станка, Аргирос отлил копию токарного патрона из бериллиевой бронзы. Четыре кило БрБ2! Но надо. И оно тут на базе лежит — надо будет — переплавим. Многие думают что для токарного станка необходим длинный винт продольной подачи, и без него токарный не построить. Винт нужен если станок токарно-винторезный, резьбу нарезать. И хотя у меня винты есть, я на этот станок винт ставить не буду. Я решил их сразу разделить — этот будет токарный, а еще начал делать винторезный станок — там другие упрощения: поперечная подача меньше, скорость вращения только одна. А на токарном у меня продольная подача на зубчатой рейке — просто и удобно. Два специализированных станка лучше чем один универсальный.

Резцы отковали из У8, при точении поливаем маслом — нормально режет. Пацаны уже запали на станок — раз-раз, и получаются ровные блестящие цилиндры из стали. Освоились на станке и выточили для него же новый вал шпинделя. Пересобрали, люфт ушел совсем, работать стал ровнее, вибрации уменьшились. Станок сам себя улучшает. Следующий этап — сделать подачу на задней бабке, большое сверло и выточить вал шпинделя еще раз, уже со сквозным осевым отверстием. Уф, не все сразу.

Кузнецы сделали уже три комплекта доспехов. Надо тренироваться. Рядом со стрельбищем сделали тренировочную площадку — стенки, мостики, бревна. А что у меня с войском? Какая-то неопределенность. Кадровых военных у меня только трое — Аким, Игнат и Савва, но их не хватает даже на караул. Нужна военная реформа. Объявил, что буду выбирать воев, тех кто лучше всех стреляет, бегает и лазает в доспехах. Им будет доплата в десять сольдо — поэтому они будут называться "солдаты". Солдат будет один день караулить и тренироваться, второй — работать в общей бригаде. Если надо — то воюет без выходных, отпуск дается после.

Остальные должны уметь стрелять — будут ополченцами, тренировки — раз в месяц, должны будут обороняться, если на нас нападут. Еще вводятся воинские звания — солдат, сержант и старший сержант. Чтобы было понятно — кто главнее. По мере увеличения нашего войска, будут появляться еще звания. Будет военная форма и знаки различия — скоро увидите. Сейчас для тех кто претендует стать солдатом — будет три дня подготовки — потом будет проверка и отбор. Солдат я оставляю наполовину рабочими, потому как не могу себе позволить в мирное время изымать столько людей из "народного хозяйства". Да и заниматься через день физической работой — практичный метод физической подготовки.

Что-то на воинские звания у меня фантазии не хватило. А знаки различия? Тоже погоны? Что-то я… Надо подумать.

Испытания для солдат придумал такие — небольшая пробежка по полосе препятствий — мостик, стенка в полтора метра, сразу после этого — шестью патронами поразить пять мишеней. Все это в доспехах весом под двадцать килограмм. Время пробежки и время стрельбы учитывается отдельно — время стрельбы — ценнее. Мишени — падающие. Сначала тренируются без патронов — с патронами — одна тренировка и один зачет. Заявилось семь кандидатов, думаю отобрать четверых, пока тренируются.

Достроили эллинг и стапель, заложили новый корабль. Удалось переманить к себе одного мастера-корабела и двух плотников с верфи. По обводам и профилю буду строить такую же шхуну, только более обтекаемые нос и киль, и немного сдвину мачты. Главное отличие будет в обшивке — не нравится мне однослойная обшивка из толстых досок, которые с трудом сгибаются по обводам. Да еще частые течи, несмотря на килограммы смолы. Решил я сделать двухслойную диагонально-продольную обшивку. Первый слой диагональный, из тонких реек. Затем обклеить тканью со смолой, не фенолформальдегидной — обычной. Я там подобрал комбинацию из канифоли и фенольных фракций. Потом слой продольных реек. Но пока выпиливают и собирают шпангоуты и бимсы, а они — точно как на первой шхуне. Ее специально подогнали поближе — бегают "срисовывают". Я, кстати, ее так и назвал — "Шхуна 1", написал с одной стороны на латыни, с другой — по-русски.

Научились делать делать крупные шурупы из стали, но по обходной технологии. Сначала штампуем толстый гвоздь с большой шляпкой — ну это легко. Затем в шестигранной матрице формируем головку "под ключ" — матрица сложная, состоит из семи частей. У шлифовального станка с тонким диском — приспособа — штанга, внутри толстый болт с нужным шагом. С одной стороны болта — ручка-кривошип, с другой — торцевая головка с зажимом. В торцевую головку вставляется заготовка шурупа и фиксируется болтиком. Крутим ручку, болт вращается и выезжает. Заготовка шурупа "врезается" в край крутящегося диска — формируется нарезка шурупа. Потом шуруп закаливаем и отпускаем. Да, сложно и абразив расходуется, но гораздо дешевле бронзовых шурупов. Используем для ответственных мест на корабле, и заменяем, где можно, уже закрученные бронзовые шурупы на своем производстве.

На рынке нашел окрашенную в зеленый цвет ткань, тот же лен, но серовато-зеленый, почти хаки — то что нужно. Задал швеям шить гимнастерки старого образца — на три пуговицы и два нагрудных кармана. Штаны — позже, не успеют. Решил, все таки ввести погоны, но пока полевые — зеленые, с красными лычками. А вот тут у меня изменения — одна лычка — солдат, две — сержант, три — старший сержант. Ничего не совпадает с советским вариантом. Еще же нужен головной убор! Фуражки — слишком сложно пока, а сейчас жара — сделаем панамы, наподобие "афганок". К экзаменам успели сшить три гимнастерки и три панамы. И еще четыре пары погон с одной лычкой для торжественного вручения.

Экзамены прошли интересно, зрелищно. Потому как кругом — зрелищ сильнейший дефицит. Люди даже ходят по воскресеньям на плотину не рыбу ловить, а смотреть как ловят другие. Сержанты вышли в форме — брутальные красавцы, военная форма имеет сильное психологическое влияние. Кандидаты старались — на жаре, в тяжелом доспехе. Я осторожно засудил молотобойца — в следующий раз, надо найти замену. Засудить было просто — часы были только у меня. Торжественно вручил погоны победителям. Люди сравнили количество лычек — все наглядно, все понятно.

Теперь эти четверо солдат работают и служат посменно. Двое — солдаты, двое — рабочие, на следующий день меняются. Даже форму одежды соблюдают — в карауле — гимнастерка с погонами, на завтра — спецовка. Все сразу захотели такие панамы. Я разрешил серые — гражданские. Шьем и продаем в лавке.

Сержанты в доспехах тренируются тоже, изображаем разные сценарии — например, идут шеренгой со щитами и револьверами как бы по палубе, под ногами дрова валяются — тела изображают. А в шлеме с забралом видно плохо. Мишени стоят, с разноцветными метками. Я неожиданно кричу — "красный!" — надо поразить красную мишень, "зеленый!" — зеленую мишень. Ну на всякие испытания у меня фантазия хорошая.

В трюме "Шхуны 1" сделали два ряда деревянных рельс — слева и справа от киля. На эти рельсы простейшие вагонетки — колесная пара целиком выточена из небольшого бревна, сама вагонетка — просто дощатый щит с держателем осей. На эти вагонетки будем опускать краном груз, потом вагонетку толкают несколько метров к носу или корме — освободить место под трюмным люком.

Группа Прохора работает над производством гильз. Теперь есть токарный и можно запросто выточить матрицы и пуансоны. Процесс многостадийный, сначала из медного листа вырубается кружок, потом формируется чашечка, потом эта чашечка вытягивается. Причем после каждой стадии надо заготовку отжигать в горшке с угольной пылью при 50 °C. Так что они пока в процессе, дошли пока до стаканчика, похожего на гильзу. А еще рант, еще капсюльное гнездо, стенки переменной толщины.

Еще винторезный станок медленно идет. Чугунные плиты для склейки фанеры надо отливать. Людей не хватает. В Чернореченск сразу много греков боюсь брать, не успею их хорошо ассимилировать, они же тут почти дома. На верфи не страшно, там секретов мало. А здесь мне нужен сплоченный социум, ядро моего мира. Вон, алан неплохо прижился, говорит по-русски понятно, правда, "без падежей". Пойду-ка я на Дон, может перехвачу каких татар с полоном. Вон, уже пять комплектов доспехов готово. Стоп, а как я пройду до Таны на шхуне по узкой протоке против течения? Придется еще струг-шлюп брать.

К походу готовились основательно, я тут из селитры выделил немного нитрита натрия, и стали готовить мясо. Сначала куски филе замачивали в рассоле с добавлением точно рассчитанного количества нитрита. Затем мясо тушилось — получалась розовая буженина, правда жестковатая — баранина все-таки. Затем буженина раскладывалась в горшки и заливалась кипящим бараньим жиром — получаются пресервы.

На шхуне поставили небольшую чугунную печку — можно готовить на палубе, в трюме поставили две большие закрытые бочки с краниками — залили кипяченой водой и бросил в них по серебряной монетке. Набрали овечьего сыра, сухофруктов, сухарей. Можем теперь выдержать автономку до двух недель.

На охране оставил Игната и Ивашку в Чернореченске и Пахома с револьвером в лавке. Остальных солдат и сержантов забрал с собой. Ивашку в солдаты не произвожу специально, из за возраста. Призвал его во временное ополчение, еще призвал молотобойца, выдал револьвер временно. Караулят по очереди.

Вышли двумя вымпелами — "Шхуна 1" и шлюп. Шлюп заметно отстает, мы на шхуне добрались до Каффы к вечеру, а шлюп появился только на рассвете. Завезли Еремею гвоздей и стекла, забрал долю — нормально вышло. Еще с Еремеем организовали в Каффе скупку золы, сняли сарай у моря, что бы забирать легче было.

Так, играя в догонялки дошли до дельты Дона, там "Шхуна 1" встала на якорь (как звучит-то!). Боевая группа пересела в шлюп, и на веслах пошли по протоке. В Тану решили не заходить, прошли дельту, подняли паруса. Дошли до устья Северского Донца и встали чуть ниже устья, учтя прошлые ошибки. Сидим, уху варим, рыбу ловим. Тишина, только рыбаки иногда встречаются. На следующий день подходили несколько всадников-татар. Посмотрели на нас метров со ста и ушли. Третий день сидим — никого.

А что я тут сижу? Никто не ходит на лодках теперь, как мы тех татар весной "приземлили". Что же делать? По земле за ними гоняться? Это коней сюда надо тащить, конницу с винтовками тут создавать, кони для стрел будут уязвимы — не, не по силам это сейчас. Снялись и пошли в Тану.

В Тане пошел на рабский рынок, у меня с собой была выручка от Еремея, около трехсот лир, хотел выкупить русских мужиков, человек на восемь должно было хватить, здесь цены самые низкие. А потратил все деньги на детей — не смог удержаться. Купил тринадцать пацанов от восьми до четырнадцати лет, девчонки от двенадцати до пятнадцати очень дорогие — от ста лир. Купил двух девчонок лет восьми — худых заморышей, продали мне по дешевки — "все равно скоро помрут".

Напоил всех ухой, мои специально на берегу варили, дал по кусочку хлеба — кормить надо осторожно, вдруг кто давно не ел. Полный струг людей пошел по течению. Вышли из дельты пересели на"Шхуну 1" и пошли в Воспоро. До детей стало доходить, что все вокруг говорят по-русски, их никто не бьет. Смотреть на это без слез было невозможно.

В Воспоро решили оставить тихоходный шлюп на "платной стоянке", там не дорого. Все равно мы в Чембало платим за стоянку. Сняли парус и все ценное, пошли домой. Пока дошли до Чембало, дети и подростки совсем освоились, даже две девчонки-заморыша оживились, видно просто замученные были, не больные. Я их понемногу сухофруктами подкармливаю.

Мы им рассказываем про Чернореченск, как там все живут, какие там чудеса. Какую-то землю обетованную изобразили. Пришли домой, а тут ЧП — в Чернореченск воры лезли ночью. Под утро Игнат проснулся от того, что в соседней комнате — в моей спальне — ставню тихо ломают. Игнат выскочил из дома с револьвером — воры кинулись на него, Игнат начал стрелять, я так понял — он быстро высадил все шесть патронов — воры побежали обратно — Игнат погнался за ними, но так как был без патронов, в исподнем и босиком — преследование прекратил. Сбежался народ с факелами — нашли двух раненых, один быстро помер, а другой в остроге лежит. Убежали один или двое, утром на ограде нашли следы крови — отпечаток руки. Значит — еще один раненый.

Пошел смотреть на пленного — пуля раздробила правый плечевой сустав, намотаны тряпки, кровотечение остановлено. Раненый лежит "пластом", сознание частичное, жар. Заражение крови — точно. Игнат не знал что делать, закапывать или нет, меня ждал. Я повез оба тела в город, вызвал капитана гарнизона, рассказал ему про воров, показал. Капитан через час привел каких-то людей, они опознали одного из нападавших как подозреваемого в воровстве. Капитан сказал что это очень хорошо, что два преступника ликвидированы, судье он сам доложит. А меня попросил закопать тела на кладбище для бродяг. Второй-то еще дышит! А его уже трупом считают, иллюзий тут не строят. Отвезли, живьем закапывать не стали — Игнат "проявил милосердие". Брр.

Значит нас "пасли", полезли, когда я уехал. На вышке в тот момент был молотобоец, спал он или нет, не знаю, но в темноте ничего не видел. От сторожевой вышки ночью толку мало, но я ее рассматриваю как огневую точку высокой готовности. Если будет нападение — то часовой с винтовкой на вышке — "хозяин горы", стрелой его поразить очень трудно — бойницы маленькие, доски толстые. Штурмом его не взять — дверка заперта изнутри, лестница простреливается. А он из винтовки на сто метров в ростовую фигуру — запросто. Разве что из пушки его можно достать. А вот Игнат почти правильно сработал, и бдительность проявил, и смелость. Вот только без запасных патронов выскочил, а то что слишком быстро стрелял — так может и правильно, иначе бы враги в бегство может и не обратились. Надо его отблагодарить. О! Надо награды вводить. Ювелиру закажу.

Что делать с безопасностью. Разве что патрулирование ввести. Огородить город хорошей стеной пока не реально, да и нет большого смысла, реку не отгородить толком. Надо укрепить хранилище и оборонятся в домах, так шансов больше. Разве что уличное освещение в критических местах сделать.

Дома всех новеньких прикрепил к одной девчонке, Фросиной подружке — будет пока "начальник детского сада". Дал ей деньги оплачивать питание детей в столовой. Я взял за правило — и в столовой и в лавке — ничего мимо кассы — ни мне ни детям. Только начни — потом концы с концами сходится не будут, проще дать денег — они же ко мне и вернуться. В столовой готовят специальные детские блюда — небольшие порции супов и жидких похлебок, к ним еще сухофрукты и абрикосы — появились уже. За неделю старшие пацаны освоились, начали учится — Ефим им преподает чтение и арифметику, я выдал им стипендию — в столовой питаются сами. Но кухаркам сказал чтобы следили за новенькими, что бы питались правильно. А сам помчался на свои производства.

"Скелет" корабля уже закончили, реек напилили на пилораме, новых — тонких гвоздей наделали, пришлось добавлять ступень в прокатный стан. Можно начинать обшивку. Первый слой реек пошел под углом к ватерлинии градусов тридцать пять. На скулах изгиб трехмерный — приходилось каждую рейку подгонять к предыдущей рубанком. На бортах работа пошла быстрее, подгонять меньше. Да, рейками намного легче, усилие на изгиб меньше, и нет вырванных гвоздей, от распрямившихся досок. Когда обшили первый слой — прошлись рубанком по всей поверхности — сгладили. Потом стали обклеивать парусиной по горячей смоле. После — второй, продольный слой реек, они потолще первых, но тоньше обычных.

Аналогично сделали палубу, только там проще — все доски продольные и ровные — гнуть не надо. Два слоя с проклейкой сделали для герметичности, на первой шхуне, когда нас волна захлестнула — палуба пропускала воду во многих местах. А палуба на этих кораблях еще и важный элемент продольной жесткости корпуса судна.

Как только вернулись из Таны, еще и группа Прохора меня загрузила — сделали пробную партию медных гильз — двадцать штук, требуют проверить. Визуально — гильзы нормальные, в патронник идут нормально — не клинят, не болтаются. Зарядил шесть штук — отстрелял — стреляют нормально, но царапаются сильнее — видно, что медь мягче латуни. Но пять-семь циклов должны выдержать точно. Показал Прохор проект небольшого механического пресса с шатунным приводом, для штамповки гильз, а то они эти гильзы на ручном рычажном прессе давили. Модель из дерева — все работает, теперь нужно в чугуне отлить. Еще нужно отлить детали для винторезного станка и плиты для склейки фанеры. А я руду не привез, как то не до этого было. Послал в рейс Линдроса, ему еще надо в Копу зайти, купец-черкес должен уже свинцово-цинковую руду привезти.

Тут девки подошли, что-то требуют. Оказывается, книгу "Общая биология" они уже прочитали, и я обещал им продолжение. Нее, прочитали — не значит изучили. Взял книгу, стал спрашивать контрольные вопросы по разным темам, около половины вопросов ответить не могут. Говорю — читайте еще раз, друг друга спрашивайте по контрольным вопросам, когда будете хорошо отвечать — будет продолжение. Но тут еще проблема — многие слова просто не понятны, как понятие не знакомы. До вечера сидел с ними, разбирал понятия.

А Ефим опять удивил, я же книги не разрешаю выносить из своего кабинета, а ему надо новеньких учить, так он сделал рукописную книгу сказок Пушкина, своим печатным почерком. Так же как и со словарем — сшитые тетрадки. Но в этот раз он мог страницы планировать, получилось аккуратно и красиво. Теперь по ней учит новичков читать, сидят в столовой, там теперь школа между завтраком и обедом. Начали с ним сочинять учебник по арифметики.

А ещё мы тут новую коляску построили. В самом начале я купил коляску, похожую на арбу, но при быстрой езде в ней сильно трясёт. Осип выточил на токарном станке детали для новых лёгких колес. Кованая стальная ось, бронзовые втулки, лёгкий дощатый кузов. Но самое главное — кованые рессоры. Теперь даже при быстрой езде почти не трясёт, только немного раскачивает. Купил ещё коня порезвее, теперь от речки до города долетаю где-то за полчаса.

Ювелир сделал заказанную медаль. Сначала я хотел сделать медаль по размерам советских-российских медалей. Но вспомнил, что такая медаль для "парадного ношения" — носить ее на "повседневке" — непрактично и неудобно, большая и болтается. Для повседневного полагается планка с соответствующей лентой. Посчитал эту систему слишком сложной пока. И заказал медаль в виде значка, бронзовый значок на бронзовой булавке-застежке. Надпись — "За бдительность и смелость". Провели торжественное награждение, "за бдительность и смелость, проявленную при защите Чернореченска… ", и еще премия в пять лир. Игнат стоит — ну прям орел. Думаю, на следующий конкурс на должность солдата будет много желающих.

Кузнецы с каким-то бревном крутятся — подошел — это они механический молот проектируют. Та же ошибка — закрепить один конец бревна — на другой одеть большую железку — привод будет подымать и опускать этот гигантский молоток. Но удар при этом получается не по нормали к наковальне, да еще угол будет зависеть от толщины детали. Это они просто делают большую копию руки кузнеца. Показал им модель пресса Прохора, вот так надо делать — только большой, и продумать удобное отключение привода.

В тот день я был с утра на верфи, готовили к спуску на воду корпус второй шхуны, "Шхуна 1" стояла рядом — все бегали и сравнивали — не забыли ли чего. Вдруг прибегает один наш пацан и кричит — "Федю украли!" — "Как украли?", рассказывает — приехали они на рынок за продуктами, как обычно. Уже загрузились, Федя говорит — "я к Пахому схожу, быстро" — и пошел в нашу лавку мимо торгового причала. Вдруг на него накинулось три воина, такие не местные, в широких штанах, и затащили на большой корабль — и пацан показал на идущую по бухте на выход галеру. На этой галере приходил крупный турецкий купец, но в мою лавку не заходил, был на рабском рынке и продукты покупал.

Я чуть в воду не прыгнул, Федю спасать. Вторая мысль, быстро на Шхуну 1 и в погоню. А сколько у меня оружия — у меня револьвер, у Пахома, на верфи один и у солдата, что с Федей приехал и ни одной винтовки. Броник только у меня — а на галере лучников — с десяток, отсюда вижу. Не справимся, будут потери, нужно штурмовую команду. Галера крупная — фуста — шестнадцать весел с одного борта — по два гребца на весло — одних гребцов шестьдесят четыре человека. Пока я остальных в порт привезу — около часа — уйдут. А далеко уйдут? Сейчас узлов семь делают — спешат, но гребцы не машина — скоро устанут — станет четыре узла. А если парус поставят? Так ветер — юго западный, под парусом смогут только если налево свернут — к Каффе. И то догоню, парус у них мелкий относительно судна. Главное — знать в какую сторону пошли.

Аврал! Линдросу — готовится к отплытию, залить воду в бочки. Солдата на корабль, хлеба-лепешек купить срочно и на шхуну — вот деньги. Зопирос! Найми рыбацкую лодку, вот тебе монета — иди за этой галерой на расстоянии. Мы скоро выйдем на шхуне, и должны знать в какую сторону пошла галера, покажешь нам. Сам в коляску и погнал в Чернореченск.

Так, Федя приехал на телеге с волом, старая конная двуколка на базе — двумя колясками погоним обратно — поместимся. Примчался, стали собираться — забрал всех солдат и сержантов, доспехи, патроны, пять винтовок из шести. Кошки, багры — уже на шхуне. Щиты старые, дубовые — фанеру еще не делали. Обернулись за час, отчалили.

Вышли из бухты — из лодки нам машет Зопирос, подошли — показывает — вон они. На западе видно точку — далеко, километров пять, но теперь не уйдут — догоним. Ветер крутой бейдвинд, идем даже без лавировки. Подняли стаксель — еще прибавили. Узлов десять где-то, жаль ветер слабоват, но и так догоним. А турку парус поднимать — без шансов с таким ветром. Они сейчас мыс Фиолент проходят. "Чье-то судно с ветром борется у мыса". Предупредил, когда догоним — стаксель снять, чтобы не отвлекаться под обстрелом. В трюме у нас запас досок и гвозди — быстро сбиваем "бронерубку" для рулевого.

Часа через полтора стали нагонять, подошли слева, с подветренной стороны. Стаксель сняли, скорости выровняли (пришлось еще грот "придушить") сближаемся бортами. Все попрятались под борт, он у нас сплошной, не леера, только внизу проемы небольшие для сгона воды с палубы. Я один со щитом и в полной защите стою. На галере на юте — кормовой надстройке — османы стоят, купца заметно — ярко одетый. Тоже щитами прикрываются — щиты овальные, кожей обтянутые, интересно деревянные или плетеные?

Купец держится уверенно, их галера тяжелее шхуны раза в три, людей у нас мало, пушек нет ни у кого. Только луков можно опасаться. Я кричу на латыни — "ты украл моего человека — верни!". Повторил несколько раз, турок крикнул по-турецки, потом по-латыни — "у меня только мои рабы, а ты убирайся — или тоже будешь рабом". Я кричу — "если не отдашь — я убью всех твоих людей". Уже горло болит орать, надо мегафон сделать. Турок демонстративно засмеялся и, стоящий с ним рядом лучник выстрелил — стрела воткнулась в палубу недалеко от меня. Все, "война" объявлена. Я кричу — "ты хотел меня убить?", турок хохочет. Десятки свидетелей у меня есть, хоть они и рабы, но обвинить, меня, что я напал первым, мало кто сможет. Турецкого лучника прикрывает другой воин щитом.

— Савва, давай в этого лучника, сквозь щит. Только в купца не попади. В купца не стрелять! — это я всем.

Савва долго целится, приноравливается к качке, над нами пролетела еще одна стрела. Бах! Лучник присел за щитом, потом сел на палубу. Попал! Я тоже приготовил винтовку. Купец что-то заорал своим. Выскочило еще три лучника, я успел спрятаться за щит и почувствовал как в щит воткнулась стрела. Страшно, у меня лицо открытое — а мои штурмовики в забралах.

Аким! Игнат! Из винтовок по лучникам! Линдрос, ближе правь — вон туда, после весел прижимайся! Все кто не в доспехах — быстро в трюм! У галеры борт выше — будете как на ладони!

Подошли совсем близко, купец бегает, орет. Но, если над бортом появляется воин — получает пулю.

— Кошки кидайте!

Полетели две кошки, одна зацепилась, другая упала в воду, но через полминуты полетела снова и тоже зацепилась. Притянулись, слева — весла, вправа — ют, борт фусты выше нашего сантиметров на шестьдесят. Врагов не видно, но слышны стоны и купец что-то выкрикивает.

— Винтовки оставляем, теперь револьверы! Аким, Игнат, вперед!

Они перелезли на борт фусты со щитами и револьверами, стоят, оглядываются. Бах! Я аж подпрыгнул.

— Что там!

— Да еще лучник выскочил.

— И что?

— Лежит. Тут одни гребцы вроде остались, надо на крышу лезть.

— На ют?

— На ют.

— Савва, давай тоже.

И сам поднялся на свой борт, заглянул в фусту. Десятки гребцов сидят, пригнувшись, на банках. На палубе лежит, шевелится раненый лучник. Мы уже вчетвером на галере. На гребной палубе вроде врагов нет, одни гребцы. На ют ведет лестница с перилами.

— Аким, Игнат — на верх! Осторожно, но всех подряд не стреляйте!

Стали подыматься. Бамс! Удар стрелы, бах! Выстрел. Тут же коментарий Акима:

— Еще лучник.

— Тут купец, а остальные лежат.

— Живые?

— Некоторые живые еще — раненые.

— Савва, ты тут следи, я наверх.

Поднялся, вся площадка юта завалена телами — живыми и мертвыми — больше десятка. Это мы настреляли? В левом углу сидит купец и громко причитает. Я подошел ближе, а он как заорет — "Шайтан!"

— Я тебе говорил — отдай моего человека! Или я убью твоих. Я свои обещания выполняю. — говорю на латыни.

— Шайтан!

— Я это уже слышал, где мой человек?

— Там. Впереди.

— Аким, встань сюда — спиной к борту, держи всех под прицелом. — Игнат! Собери все оружие, скинь на палубу.

На палубу полетели луки и сабли. Нельзя оставлять опасность за спиной, у моих броня только спереди.

— Стойте пока здесь, не давайте им вставать. Савва, иди за мной, прикрывай. Идем Федю искать.

Спустились, а тут еще дверь под лестницей — вход внутрь юта. Как я сразу не заметил. Осторожно открыл — полутемная комната, постелены ковры, стоят сундуки — никого. Сундуки — это хорошо. Хотя я тогда стану пиратом, ограбившим турецкого купца. Свидетелей — вон, более шестидесяти, хоть и рабы, но информация все равно дойдет до властей. Ладно, где же Федя.

Идем с Саввой по проходу между гребцами, ох и воняет здесь. Хотя видно, что они отходы смывают водой за борт, но запах — дышать нечем. На носовой площадке сидят четверо связанных — Федя среди них. Обрадовались, развязали — Федя с Саввой обнимаются. Так, а остальные трое? А остальные шестьдесят четыре гребца! Тут же русские наверняка есть! Да и остальные, кто тут — черкесы, аланы, греки, молдаване. Оставлять в рабстве? Спасать? Спасу — стану пиратом. Рабы же меня и сдадут, не все, но кто-то точно. Что же делать? Охрану мы перебили, там может пяток раненых остался. А если такой план?

Обернулся к гребцам, и негромко — "Православные есть?". Несколько откликнулось, один — совсем рядом. Крепкий такой еще.

— Ты кто?

— Евсей, с рязанского княжества.

— Я боярин Белов Андрей. Ты давно на галере?

— С осени.

— Наших, русских тут много? — шепчет, считает.

— Десяток и четыре.

— А литвины есть?

— Пять есть точно, может больше.

— Смотри, ваши колодки деревянные, можно топором расколоть. Но сейчас я делать не буду, а то получается, что я купца ограбил. Я тебе топор в мешке принесу, оставлю. Охрану мы почти всю побили, осталось несколько раненых и купец живой. Мы заберем своего Федю, сойдем с галеры и отойдем на несколько верст. Ты сломаешь колодки, освободишь русских и литвинов. Отдашь топор остальным — пусть освобождаются тоже. Потом… — тут я опомнился и огляделся.

Два сцепленных корабля ветром сносило на северо-восток. Грот и фок у меня еще поднятые. Линдрос пытается рулить, но его хватает только на то, чтобы плавающий комплекс не крутило. Севастопольский мыс мы уже прошли, до Евпатории еще километров сорок.

— Потом с купцом и охраной всей толпой разберетесь. Через несколько часов вас прибьет к берегу, можете погрести, чтобы быстрее. Мы пойдем сзади вас, в пяти верстах. Сойдете на берег, бери русских и литву… Среди наших подлых нет? Всех хорошо знаешь?

— Есть двое, совсем как скот стали — османом сапоги лижут.

— Вот этих не надо. И идете ватагой по берегу на полдень, чужих не бери. Сабли еще возьми, тут татары напасть могут. Своим про татар скажи, чтобы не разбегались. Но мы вас быстро подберем. Добро турецкое не грабь — там все передерутся из-за него. Я вас к себе возьму, у меня тут город свой, неподалеку. Живем там сытно, своим людям я серебром плачу, кто воем у меня — вон смотри какой Савва, а кто ремеслом каким.

— Возьми меня к себе, боярин. Сил нет уже нехристь эту терпеть.

— Ну-ну, возьму, все хорошо будет. Делай как я сказал.

Громко, на латыни, вроде как для Саввы, говорю, что своего человека я нашел, и пойду домой. Феде тихо сказал — "сиди тут пока — ноги-руки растирай, сейчас вернусь, Савва постой тоже". Сходил на шхуну, завернул в холстину нож и топор, вернулся вроде как за Федей, сверток положил под ноги Евсею.

Подобрали луки, сабли оставили, я так громко — "а нечего в нас стрелять было" и сошли на шхуну. Отцепились и пошли против ветра. Километра через три повернули налево — к берегу. Берег пустынный, северней Севастополя километров десять-пятнадцать. Встали на якорь, объявил обед, ем и посматриваю вдаль. До галеры уже километров восемь, еле видно, надо скоро выдвигаться.

Разобрали "бронерубку" рулевого, выпустили Линдроса, он аж мокрый, там как в бане, зато живой.

Аким подошел, показал щит пробитый стрелой, стрела вылезла сантиметров на десять из дубовой доски.

— Это вот эти два лука.

Посмотрел, луки знатные, с роговыми накладками. Аким и Савва их с трудом до уха натягивают. Вот на эти луки надо щиты и броню рассчитывать. Еще показали попадания — у Саввы на шлеме царапина от стрелы, у Акима на щитке выше колена хорошая вмятина от стрелы и синяк. А держит броня-то!

Пошли потихоньку за фустой, держимся в километрах четырех, но их никак на берег не вынесет, нас к берегу несет быстрее из за парусов. Наконец-то их прибило к берегу. Около галеры появился дымок, интересно, костер жгут или галеру. Через полчаса разглядели цепочку людей, идущую к нам по берегу. Медленно идут, мы снялись с якоря и пошли навстречу. А как к берегу подойти? Можно на мель сесть. А у нас никакого ялика нет, не предусмотрел. Хожу от причала к причалу, у нас даже где руду грузим — подобие причала сделали.

Отдали якорь, травим кабестаном потихоньку, нас ветром к берегу тянет. Сам спустился по штормтрапу, (хоть это предусмотрел) — меряю глубину. Нащупал полтора метра — должны пройти. А они уже рядом — по грудь в воде стоят — машу — давайте сюда. Поднялись, попадали на палубу. Спрашиваю — "устали?" "Нет — говорит — ходить отвыкли, больше двух недель в колодках. Там хозяин иногда выпускает, а в чужих землях — все время в колодках." Прямо лежачих накормили — напоили, пошли домой. К ночи были в Чернореченске.

Шестнадцать человек. Спрашиваю Евсея про остальных. А он — "за сокровища купца бьются". Помылись в бане, выдали им старую стиранную одежду, спать легли. Опять у нас тесно, надо еще дом построить.

Утром повели их в столовую. Кухарки специально расстарались — все такое чистое, блюда вкусные, разнообразные. Блюда на выбор — хочешь мясо, хочешь рыбу, хочешь с пшеном, хочешь с ячменем, хлеб белый — хлеб черный. Фрукты еще. С наслаждением наблюдаю "культурный шок", ну вот такое еще развлечение у меня. Заметили, что я за них расплачиваюсь.

— Ты же говорил что все это твое! А сам деньгу платишь.

— Я с кухарок за каждое блюдо спрошу. Сколько блюд съели — столько и монеток должно быть. А так эти монеты мне и вернуться.

— Так ты вроде как у себя сам покупаешь?

— Да. Зато порядок. И кухарки не будут сочинять кого они кормили еще. Сегодня еще отдыхайте, а завтра начинаете работать, будете деньги получать, за еду сами станете платить. Сейчас пойдем, посмотрим, какие вам работы по силам.

После завтрака повел их по цехам, опять наслаждаюсь удивлением новичков. "Самоработающие машины" потрясли их еще больше, чем "райское изобилие" в столовой. Стал выяснять прошлые специальности, один назвался гончаром — пусть пока два будет, посмотрим кто лучше. Другой назвался кузнецом — тоже проверим. Еще были плотники, крестьяне. Трое назвались воями — лучник и двое копейщиков. Сказал, работайте пока в общей бригаде, сил набирайтесь, готовьтесь. Попозже будет еще набор в солдаты, если пройдете испытания — станете. Рассказал, кто такие солдаты, многие внимательно слушали. Отпустил новичков отдыхать — но никто из цехов не ушел, ходят — смотрят. А я в беличье колесо производств.

Домну подготовили, надо разжигать — а еще не все литейные формы готовы, доделывают, проверяют. Свинцово-цинковую руду купец черкес прислал, не обманул, в корзинах килограммов двести, руда даже на ощупь — тяжелая. Гончар по моему заказу уже сделал небольшую реторту — горшок, на него плотная крышка с носиком. В носик вставляется железная труба, с уклоном от реторты. Трубу кузнецы выковали методом кузнечной сварки — корявая получилась, но мне же из нее не стрелять. Реторту заполнили смесью руды и угольной крошки. Крышку замазали глиной и поставили в горн. Опять самогонный аппарат получился. Теперь надо нагреть свыше 90 °C. Долго прогревается, хорошо реторта небольшая, а то бы вообще не прогрели. На кончик трубки повесил мокрую тряпку, под трубку поставил чашку. Из трубки шел дым, потом что-то блеснуло, посмотрел — блестящая дробинка — капелька цинка. Ура! У меня есть цинк! У меня будет латунь! У меня будут нормальные гильзы! Ни у кого в мире сейчас нет чистого цинка, а у меня есть! Я даже батарейки могу сделать!

Огляделся — все на меня смотрят. Оказывается, я прыгал и плясал. Подошел кузнец, глянул на дробинку у меня в руке, и понимающе спросил:

— Серебро?

— Это круче! Это — цинк!

Кузнец отошел задумавшись — " наверное цинк — это как золото"

За час накапало приличную горку цинковых дробинок, поступление цинка прекратилось. Когда ретору остудили, из нее достали слиток чистого свинца, "мелочь, а приятно". Интересно, два похожих металла: цинк и свинец, выплавляются из одной руды, но сплава не создают, в жидком виде — друг друга не растворяют, эвтектики не образуют. Вот такие парадоксы.

Теперь надо латунь сплавить — тут тоже проблема — температура плавления меди выше, чем температура КИПЕНИЯ цинка. Если их просто сплавлять — цинк выкипит быстрее чем расплавится медь. Поэтому делают по-другому.

В тигле расплавил цинк и в расплав насыпал мелко нарезанного медного листа. Медь растворяется в жидком цинке. Тщательно учитываю, сколько меди ушло в расплав. Дело в том, что даже так цинк постепенно испаряется, а медь нет. Зная, сколько ушло меди и массу слитка, можно точно посчитать содержание меди. Моя цель — получить Л68, сплав 68 процентов меди — 32 цинка.

Медь растворяется, температура плавления сплава растет. Когда температура превысила 60 °C, налил туда расплавленной меди. Остудил, взвесил, посчитал состав. Надо еще немного меди, расплавил — добавил, размешал. И в прокатный стан — ползет блестящая лента, будто золотая. Теперь кузнец точно подумает, что цинк — это такое золото. Рассказываю всем, что это новая бронза — латунь называется. Она самая не хрупкая из всех бронз, из нее получаются самые лучшие гильзы. Получился довольно длинный лист латуни, да тут сотни гильз получаться!

Все литейные формы подготовили, разожгли домну. Пока есть время, пошел на стройку — решили построить сразу два дощато-каркасных дома, чтобы освободить и разобрать первую бревенчатую избу. Она просохла, и там теперь местами щели в палец. А высохшие бревна распустим на рейки для судостроения.

Теперь у нас появилось много дополнительных рабочих рук, и по многим направлениям работа закипела. Запустили производство кирпичей на полную мощность, нужны печи в два новых дома, печнику выделил помощника — начали класть. Добавил двух мужиков в группу Прохора, учатся на станках работать.

Выпустили из домны чугун, отлили детали и запустили конвертор. Опять аврал по проволоке и листу, но все получилось. Отлили даже две чугунные плиты для склейки фанеры, плиты старался сделать потоньше, с одной стороны ровные — с другой ребра жесткости. Но из-за размера — метр на два — они вышли тяжелые, килограмм по триста.

Когда разбирали литье на следующий день, заметил, что шлак в этот раз необычный — много светлых крупинок. Что-то знакомое. Это же шамот сыпется! Надо в домну лезть. Сколотили длинную лестницу и полезли через верх. В домне еще жарко, хотя через открытую летку дует приличный сквозняк. Так и есть, внутренняя кладка из шамотного кирпича разрушается, особенно на участке ниже середины. Проводишь рукой по стене — и сыплются крошки. Местами ямы в полкирпича. Получается, что хватило на четыре плавки. Что делать? Перекладывать долго и трудоемко, легче новую построить. Но это тоже долго. А если выложить внутри еще одну стенку шамотом? Должно получиться, объем домны уменьшится, но не намного. Попробуем так, и начнем строить рядом новую домну. Надо много шамотных кирпичей, послал Линдроса за серой глиной.

Спустили на воду корпус второй шхуны, мачты ставим. Ну тут идет копирование Шхуны 1, только небольшие доработки будут. Паруса уже шьются. Прохор собрал малый пресс — на меди отладили, и начали из латуни гильзы штамповать. Быстро так, на механическом прессе, штамповку отжигать и то дольше. Для винторезного станка уже все детали отлили, собираем. Наделали еще разных шестеренок, чтобы можно было шаг нарезаемой резьбы менять. Сижу, считаю таблицу шагов резьб.

Еще тут над верстаком висит ножовка по металлу, ножовку выковали здесь, а полотна из двадцать первого века. Используется только для важных случаев, но важных случаев — каждый второй, уже четыре полотна посадили. Так один из мужиков, приданных группе Прохора, сделал ножовочное полотно — и оно пилит мягкую сталь! Присмотрелся — а там зонная закалка, чтобы основная часть полотна не закалилась, он замазал ее глиной, я читал, так японцы свои мечи закаливают. А он откуда знает? И зубцы вытачивал тонким абразивным диском, на глазок, но они все почти одинаковые.

Так, будет инструментальщиком, надо сделать ему отдельный шлифовальный станок, с подачей по двум осям и поворотным столом. Поставил Прохору задачу, пусть думает. Тут к нему еще кузнецы пристают — увидели механический пресс — себе хотят подобный — только большой и молот.

Линдрос привез глины, я поставил четырех человек делать шамотные кирпичи, там тоже не быстро, в два этапа. Хотя обожженной крошки у нас довольно много от домны. Закончили два дощатых дома, Осип стекла вставляет, печник печи кладет.

Надо еще часовню построить, а то наобещал. Выбрал место — после домов, в западной части разметили площадь, часовня будет на площади — вокруг будет "спальный район". Ограду Чернореченска перенесли на запад еще на сорок метров. Часовня будет бревенчатая — сначала клеть обычная, но ее не перекрываем — продолжаем сужающимся срубом еще два метра, а вот теперь — чердачное перекрытие, если смотреть изнутри — создается ощущение куполообразного помещения — высота потолка — пять метров. Сверху — крышу дощатую четырёхскатную, посередине — небольшой шпиль из досок и крепление для креста. Крест с тремя перекладинами, из бруса, оббили листовой медью, пока не ставим, священника позовем.

Сделали пресс для склейки фанеры — ну как пресс: под нижней плитой — печь, на плите — вторая плита. Разжимные рычаги и зажимные клинья. Нагрели плиты до 16 °C, разжали, засунули промазанный карболитом пакет шпона, опустили плиту и сжали клиньями. Держим температуру три часа, потом загасили печь и оставили до утра. Утром достали фанеру — ровная гладкая пластина, шестнадцать миллиметров. Я такую толстую фанеру почему сделал, хочу небольшой фанерный ялик построить, на шхуне нет разъездной лодки, а осадка уже приличная, к берегу не подойдешь. Должен легкий получится, чтобы на борт можно было руками поднимать.

Выковали большой лобзик, вставили в него самодельную пилку по металлу, хорошо пилит. Надо циркулярную пилу делать, но тут не трудно, еще задача Прохору.

Размышлял я про свою будущую армию, чувствую, будет она очень разнородна по составу, надо вводить механизмы поддержания дисциплины. Один из таких механизмов — строевая подготовка, вещь трудоемкая и довольно жесткая, но очень эффективная, в плане дисциплины. Вот хочешь ты послать подчиненного, командуешь ему: " Кругом. Шагом марш". И он идет.

Собрал я всех своих солдат и сержантов на стрельбище, объяснил им для чего нужна строевая подготовка. Что я сейчас над ними буду не издеваться, а буду учит как изде… как подчинять себе других солдат. Сказал, что наша армия будет увеличиваться, и то кто лучше проявит себя как воин и командир, будет повышаться в звании, чтобы командовать подразделениями нашей армии. Но сначала вы должны испытать это на себе. Потом будете командовать строем по очереди.

И началось — " Стой. Равняйсь. Смирно. Налево. Направо". Первый день только крутились. Будем заниматься каждый день, кроме воскресенья.

Пришло письмо от Еремея: "приехали рязанцы тебе нужны?" В письме Еремея появились знаки препинания, но ясности особо не прибавилось. Надо ехать в Каффу. Заодно повезли товар.

Заходим в лавку — а там столпотворение и табор одновременно. Еремей кинулся ко мне с надеждой в глазах. А дело было так: Иван, которого купец послал к жене с письмо и серебром с попутными купцами, благополучно добрался. Ну и несколько раз рассказал односельчанам про чудесную страну Таврию. И весной с ним, точнее с купцами, напросились люди, переехать в чудесный край. Две семьи — девять человек и четыре бобыля, мужики средних лет — всего — тринадцать. Еремей волнуется — правильно все это? Еще деньги надо дать купцам за перевоз. Я Еремея успокоил — все правильно, все замечательно, так и надо. Пошли к купцам, оплатили дорогу — по две лиры за мужиков — они гребли, и по четыре — за "пассажиров". Сказал купцам, что буду платить по пять лир за каждого переселенца, только если будут люди нормальные, а не сволочь какая. Еще заказал им везти с Руси льна и пеньки, а то я сам много потребляю.

Рано утром погрузили весь табор, еще погрузили корзины с золой, прилично так скопилось. Проверил, вся зола нормальная- "седая", черной нет.

Приехали в Чернореченск, объяснил им основные принципы, остальное волонтеры расскажут. Выдал подъемные, пошли в столовую, понаслаждался произведенным впечатлением. Эти переселенцы хоть подготовленные, у каждого по мешку с вещами, у каждого мужика по топору. А один плотник с инструментом: и пила, и долото, и буравчик. Я ему сразу зарплату в тридцать сольдо объявил, пересчитали в серебро — впечатлились. Я уточнил что это — в седмицу, сильно впечатлились. Говорю, что у меня все кто хорошо работает, хорошо получает. Потом экскурсия по промзоне — прям люблю я людей удивлять.

Хорошо, что построили сразу два дома, а старую избу разобрать не успели, есть куда поселить новичков. Заложили сразу два новых дома, печники класть не успевают печи, и не хватает обычных кирпичей — шамотные делаем. Ну рабочих рук прибавилось, быстрее все пойдет.

А у меня часовня без креста, надо в княжество Феодоро ехать, просить православного священника хоть на время — часовню освятить. Собрались и поехали, на двух повозка, солдаты в форме, по лесу ехали — доспехи одели, но никто так и не напал.

К князю Исааку с дарами — пачка бумаги и большое зеркало в медной оправе — произвел впечатление, зеркало дорогое. Опять ритуальные приветствия и перечисления титулов. Сказал что бумага моего производства, князь удивился. Дочка его сидела рядом, только трон пониже. А ничего так, симпатичная, только сколько ей? Шестнадцать? Хотя в эти времена — давно невеста. Делает вид что холодна и равнодушна, но глаза выдают любопытство. Я к ней тоже отнесся формально, у меня важные дела к князю. Просил его дать священника на один день — часовню освятить, рассказал, что часовня построена, какая она. Князь даже поблагодарил меня за продвижение веры православной, и послал в храм вместе с порученцем. В храме еще раз с порученцем рассказали просьбу настоятелю, и мне "выдали" молодого священника, как его сан — мне сказали по-гречески, но я не разобрал. Еще я купил в храме икону и немного церковной утвари.

Поехали в Чернореченск, опять никто не напал по дороге. Приехали под вечер, но священник осмотрел часовню, в целом одобрил. Обсудили, что нужно сделать минимально из мебели, и плотники тут же приступили. Священника накормили в столовой, и он пошел в часовню молиться.

Утром обсудили как должен стоять крест, прошел молебен. Собрался почти весь Чернореченск. Поставили крест на место — красиво, крест блестит медью. Провели небольшой крестный ход вокруг часовни. Опять молебен. И провели два венчания — мужики находят себе местных гречанок. Я еще правило ввел — в Чернореченске и на моих кораблях говорить только по-русски. Так что семейная ассимиляция проходит довольно успешно.

После часовни строители сделали пристройку к столовой, даже две — увеличили обеденный зал, и пристройку к кухне. В штат столовой добавил еще одну кухарку, теперь проблема перегруженности столовой снята.

Прохор принес пробную партию латунных гильз — смотрю, почти как фабричные, ну внешне чуть похуже. Испытали — отлично стреляют, перезаряжаются. Наконец-то у меня нормальные свои гильзы! Еще одна ступенька боеготовности моей армии сделана. Прохор говорит что латунь тянется лучше меди — можно даже процесс производства гильзы сократить на одну стадию вытяжки. Весь лист латуни пустили на гильзы — около трехсот штук вышло. Оценил свои запасы цинковой руды — если тратить все на гильзы, то выходит тысячи штук. Поставил задачу всех вооружить патронами с местными гильзами, все оригинальные- в резерв.

А вооружать надо много — револьверов уже десять, а вот винтовок — все также шесть. Причем один револьвер уже перелили — на тренировках один "ушатали", разобрали — пружины и винтики целые, и отлили новый. Надо осваивать производство винтовок, используя при этом минимум бронзы БрБ2, а то ее и так много "заморозили" в револьверах, а она нужна в промышленности.

Разобрали одну винтовку, сидим думаем, что как можно сделать. Кузнец пробует выковать заготовки для деталей. А я попробую сделать стальной ствол. Токарный станок неплохо подходит для горизонтального глубокого сверления. Надо "пушечное" сверло — Аргирос отлил из бронзы две трубки — двести и четыреста миллиметров, диаметром восемь. Трубки толстостенные, прошлифовали вдоль канавку, для отвода продуктов резания. На один конец припаяли режущую головку из У8, на другой — хвостовик. В районе хвостовика просверлили в трубке боковое отверстие, к нему припаяли медную трубку, к ней воронку, как для подачи масла. Только подавать будем СОЖ — смазочно-охлаждающую жидкость. СОЖ сделали из смеси воды, масла и мыла — вроде не расслаивается.

Кузнец выковал заготовку длинной триста миллиметров, хочу перейти на стволы по длиннее — выжать максимум из патрона. Заготовку проточили до диаметра двадцать миллиметров, больше не лезет в отверстие вала шпинделя. Заготовку ствола зажали в патрон токарного — он будет вращаться, а сверло будет неподвижное. Просверлили обычным сверлом стартовое отверстие. Поставили пушечное сверло, сначала короткое, залили в воронку СОЖ и запустили, снизу медный поддон — собирает жидкость в кувшинчик. Патрон крутиться, жидкость льётся, сверло сверлит потихоньку. Просверлили миллиметров сто, сверление замедлилось. Достали сверло — головка затупилась, припаяли новую. Все таки сталь У8 не очень для таких целей, но другой у нас нет. Вот так, в несколько этапов просверлили насквозь, прошелся разверткой.

Кузнец выковал шестигранник для формирования нарезов, отшлифовали на плоскошлифовальном. Нагрели и скрутили, как я уже это делал. Только сталь взяли более углеродистую — это будет оправка для ковки. Закалили, и сделали средний отпуск, чтобы не лопнула. Отполировали оправку и внутреннюю поверхность ствола. Оправка входит в ствол почти свободно. Выковали внешнюю оправку — два кубика с полукруглыми вырезами, они будут охватывать ствол при ковке. Тут до меня доехало, надо сначала попробовать сделать револьверный ствол, он намного короче.

Выковали, просверлили, развернули — гораздо быстрее. Начали ковать на холодную втроем, один фиксирует внешнии оправки, второй двигает и вращает ствол, ну и молотобоец работает. Прошлись один раз, внутреннюю оправку прихватило. Прошлись еще раз — уже плотнее. Выбили оправку, смотрю — нарезы видно. Прогнал свинцовую пулю через ствол — полигональные нарезы. Проточили ствол в размер, нарезали резьбу — закрутили в рамку револьвера, отшлифовал зазор барабана. Отстреляли — все отлично, пуля стабилизируется, в нарезах держится. Можно ставить стальные стволы на револьверы, получается большая экономия БрБ2. Вот только стволы "белые" — ржаветь будут. Надо воронить, но тогда мушка отвалится.

Выточили муфту с мушкой на кончик ствола, напрессовывали, отполировали. Заворонили в горячей селитре — красиво. Можно на поток ставить. Теперь в револьверах из бериллиевой бронзы только барабан и пружины в части револьверов, Аргирос пружины из БрБ2 освоил. За токарным станком закрепили мужика, у которого лучше получается — точит, сверлит стволы — токарь он теперь.

Токарно-винторезный станок уже работает, делаем винты от М5 до М20, для меньших резьб надо еще шестерни делать. А вот гайки меньше чем М12 резцом не нарежешь — не лезет. Надо делать метчики. Привезенные из будущего метчики я держу как образцы для ответственных случаев. Вроде просто — выточили из отпущенной У8 заготовку, нарезали резьбу, закалили. А вот после закалки ведет немного, и надо опять резьбу прогнать, а резец из той же У8 не берет. Вот тут пригодились привезенные резцы с твердосплавными пластинками, тратить их ресурс на инструментальные цели я согласен. Разорвал еще один замкнутый технологический круг. Ну а дальше — тонким абразивом проточили продольные канавки, обточили квадрат хвостовика — и метчик готов. И пошли у нас болты и гайки. Гайки режем на специальном сверлильном — медленный с большим моментом и реверсом. Для производства используем М10 в основном, для судостроения М12 и больше, мелкие винты для оружия пригодятся. Винты делаем под плоский шлиц, филипс в очень далеких планах.

А тут уже Шхуна 2 готова, пошли пробовать. И Велислав, который рыбак, попросился в море, на шхунах ходить хочет, приставил я его к Фотисам, пусть учится, капитаном потом будет, не все грекам капитанствовать. Гоняли, шхуну, гоняли — вроде немного лучше ходит. Устроили гонки между Шхуной 1 и Шхуной 2. Шхуна 2 быстрее на один-два узла при среднем ветре, при сильном разница два узла точно. Значит наши доработки на пользу пошли, получилось сделать более плавные обводы носа. На верфи заложили Шхуну 3, копию второй.

Сделали фанерный ялик — плоскодонка полнейшая, борта с днищем соединяются почти под прямым углом через дубовый брусок гвоздями с загибом. На днище дубовый брус прибили, будет киль изображать, и для жесткости. Потом несколько дней пропитывали карболитом, после, засунули в печь для обжига кирпича и осторожно прогрели. Достали — а он как пластиком покрытый, водой не смачивается! Ялик небольшой, двухвесёльный — но пятерых держит на воде, зато очень легкий — двое поднимают. А на шхуну краном на фока-гике поднимает один человек лебедкой.

Флот у меня начинает появляться, вот только пушек нет на кораблях. Дымный порох у меня будет, золотарь уже поставил более сотни килограммов селитры, я ему подсказал как оборудовать выгребные ямы, чтобы селитры больше накапливалось. Он еще людей нанял, только командует теперь, но золу и селитру поставляет исправно и качественную. Также нашел золотарей в Каффе — один золу собирает, второй селитру в городе по нужникам, третий делает селитряные ямы за городом на навозе от скота, который татары пригоняют на продажу. Но второй только начал, поступлений от него еще не было, на него большие надежды, Каффа больше Чембало в несколько раз, а уж засранцев здесь…

Так вот, про пушки. Я сразу решил делать казнозарядные и нарезные. А если пушки большого калибра, то еще и систему гашения отдачи — откатник и накатник. Сильно большие пушки может мне и не понадобятся, моя цель затопить сотни галер, мало приспособленные для морского боя — максимум по три орудия, да еще стреляющие каменными ядрами. Даже не затопить, а создать угрозу затопления, пусть борятся за живучесть, главное — сорвать высадку десанта. А борт там тонкий, специально посмотрел, около ста миллиметров. Такой легко пробьет пушка даже в двадцать миллиметров, ну с учетом дымного пороха — тридцать миллиметров. Вот только такая дырка будет наполнять галеру очень долго, а если это дырку найдут, то заткнут тряпкой. Значит надо фугасный снаряд — а это при моих технологиях и дымном порохе уже минимум сорок или сорок пять миллиметров калибра. А это уже предел для системы без откатника. Надо пробовать.

Как нарезы делать? Бронзовое литье пушечные нарезы не потянет, да и дорого. БрБ2 не хватит даже на одну пушку. Лить из чугуна — нарезы не отольются нормально, нарезать строганием не смогу, нет таких резцов по твердости — У8 чугун не потянет, ротационную ковку не применишь. Да и чугун нужен марки ВЧ, а мой хрупкий. Только ковать из стали остается, молот нужен механический, большой. А как казенную часть с пазами под затвор ковать? Вот казенник можно отлить из чугуна. Придется проблемы решать по частям, сделаю сначала гладкоствольную казнозарядную пушку, нарезами займусь потом.

Делаю деревянную модель казенной части орудия сорок миллиметров. Затвор клиновый, поршневой слишком сложный для меня, запирание вверх, рукояткой с кривошипом. Саму казенную часть — "кубик" — отолью из чугуна, остальные детали можно выковать. Выточил из дерева модель снаряда и гильзы. Гильзы попробую сразу делать из стали, латуни не напасусь.

Ремонт домны завершаем, и начинаем делать вторую домну. Шхуны наперегонки возят руду по шесть-восемь тонн за рейс. Построили мощную телегу, запрягли в нее двух волов и возим по три тонны руды, но только в сухую погоду, после дождя колеса тонут в грязи. Рядом с домной растет гора руды, хочу попробовать непрерывную работу домны, провести несколько загрузок-плавок, не гася домну. Но для этого нужно много угля, запустили углежоговую яму, коксохимический цех не справляется. Теряем продукты перегонки древесины, но их и так много, а уголь сейчас важнее.

Прохор принес винтовку, сделали полностью из стали, только пружины из БрБ2. Кузнец ковал заготовки, и на плоскошлифовальном станке обтачивали. Применили доработки, которые я предлагал: уменьшили колодку, она слишком большая, сделана для двенадцатого калибра, крепление ствола к колодке — шарнир, съемного цевья нет. И не смотря на ствол в триста миллиметров, винтовка стала немного легче. Винтовку принесли с грубо сделанным сосновым прикладом, спешили похвастаться. Пошли испытывать, закрепили на колоде, первый выстрел — дымным порохом, нормально. Теперь надо на максимальное давление, медную гильзу (латунную жалко) заполнили бездымным порохом до краев. Как бахнет, думал разорвет. Нет, целая, открывается с трудом, гильза впечаталась в зеркало колодки. Гильзу убрали — все нормально работает, обычным патроном стреляет хорошо. Испытания винтовка выдержала! Я прикинул массу пружин из БрБ2, меньше двадцати грамм. В принципе, эти пружины можно сделать и из стали, надо поэкспериментировать.

Я держу в руках винтовку сухопутных побед ближайшего будущего. Я могу их сделать сто, или пятьсот или тысячу. Пули, гильзы и порох у меня, практически, не ограничены в таких масштабах. Это если дымный, мощного бездымного тысяч на десять выстрелов. Остаются капсюля — у меня их около двадцати девяти тысяч. Примерно столько высадится сюда османов в 1475 году. То есть, если даже я не потоплю ни одной галеры, у меня есть шанс перестрелять их на берегу. Запереться в крепостях и перестрелять. С жуткими потерями, но шанс есть. Это план "Б", после морского боя. Есть еще план "В" — уйти на Дон, на Воронежскую стрелку. Но об этом даже думать не хочется, столько тут уже сделано.

А вот для планов "А" и "Б" нужно много людей, прошло уже больше года, а у меня меньше сотни людей, для войны годны около половины. С такими принципами я армию не наберу. Видимо, придется разделить, "русское" производственное секретное ядро, и многонациональную армия, где наши на руководящих должностях. При этом стараться максимально ассимилировать солдат, хотя бы на уровне языка. Поэтому нельзя набирать много солдат одной нации, даже самых лояльных — греков. Это станет греческая армия, да еще вооруженная винтовками — даже страшно стало. Надо набирать разные национальности, молодых, небольшими группами, чтобы мы могли их "переварить". Причем нельзя брать из Чембало, надо увозить далеко от дома, этот принцип использовали в советской армии, а лучше набирать не из Таврии. Есть же колонии на черноморском побережье Кавказа, тем более, оттуда бегут люди. Вот куда мне надо. Но к этому надо подготовиться.

Готовимся провести несколько плавок подряд в домне. Готовим литейные формы для чугуна. Размечаю место под казармы, с запада прирезали еще пятьдесят метров, но забор переносить не стали, он будет границей между гражданским Чернореченском и военной частью. Получилось как раз до стрельбища, и обжиговая печь для кирпича оказалась на территории вч, ну не страшно, кирпичи не секретные. Посередине — плац, пока земляной, надо будет мостить камнями. С одной стороны будет здание штаба и арсенала. Напротив — первая казарма, сбоку — столовая. Сразу начали строить казарму и столовую. Провел конкурс на отбор солдат, набрал еще четырех. Буду увеличивать армию, всех подниму в звании на одну ступень и будут у меня одиннадцать младших командиров.

Накупил зелёной ткани, всех свободных баб временно перевел в швеи, шьют гимнастерки трех меньших размеров, на подростков. Надо и про зимнюю форму подумать, думал шинели шить, но овчина по цене вне конкуренции. Только стричь надо, а шерсть на матрасы. Кстати, попробовали шкуры обрабатывать формалином, получается отличный мех и кожа. Надо будет закупится свежими дешевыми шкурами где-нибудь в Воспоро, там дешевле. Панамы шить не будем, жара скоро кончится, ушанки для местной зимы — слишком, тут почти всю зиму — осень. Надо что-то демисезонное. О, а если буденовку! Будет очень выразительно и практично. Только из чего шить? Из сукна или из кожи-меха. Все-таки надо из сукна, в коже будет жарко. Нашел на рынке толстое сукно, дороже кожи, ну мне не много. Сшили одну, показал как уши складывать на тепло/холодно, всем идея понравилась. Шьем на всех солдат и сержантов. Еще нужны кокарды, а то голо как-то. Так мне сначала нужен герб! И флаг!

Задумался. Флаг я давно выбрал, андреевский крест, тут и вариантов нет. А вот герб. Мы себя считаем православными, по традициям этого времени — в основе должен быть двуглавый орел. Но чем отличаться от Византии и Руси? Глянул на свою бумажную "монетку" — по периметру профиль шестеренки. А что? Двуглавый орел внутри шестерни — неплохо выглядит, готовая кокарда. Только орла без короны, скипетра и державы — нет у нас монархии, и вряд ли будет. Вспомнил, я с собой провез случайно несколько российских монет, а на них такой герб и есть — орел без символов самодержавия. Полез в сундук, достал самую крупную — пять рублей, точно как надо. С Аргиросом, в несколько приемов, слепили образец — двуглавый орел, в кольце-шестеренке. Отлил сразу двадцать копий, сзади — усики для крепления.

Тут запустили домну, когда вылили первый чугун, тут же стали загружать через верх уголь и руду. Задействовал много людей, надо было поднять на восьмиметровую высоту более пяти тонн. Опять конвертор, слитки, проволока, листы. Выковали на земле наковальню для механического молота килограмм на триста, и боек молота — на пятьдесят.

Всего провели четыре плавки, уголь кончился. Вымотались, спали в перерывах, пока домна горит. Все вокруг завалено слитками, мотками проволоки. Отлили много всяких деталей — для большого молота, для большого прокатного стана, для станков, шестеренок всяких. Для всех участников объявил выходной и пошел отсыпаться.

"Скоро осень, все изменится в округе". Часть овощей уже созрела до семенной зрелости. Скоро убирать главное — семенной картофель. Собрал перец чили, отделил семена на хранение, а сам перец можно съесть. Или продать. А ведь мне для него еще рынок создавать, красный перец тут никому не известен. Подсушил перец, перемолол, две трети возьму в Каффу. Собираюсь в вербовочный рейс. Еще попробую попасть на прием к консулу Каффы, мне сейчас от него ничего не нужно, но знакомство надо завести заранее, когда наступит момент, я не буду неизвестно кто, неизвестно откуда. Дары такие — "золотое" перо и стеклянная чернильница-непроливайка. Научились делать, но никому не продаем. Еще полсотни листов бумаги. Это предлог — мол, хочу поставлять дворцу бумагу своего производства.

Казарма и столовая готовы, нанял еще двух гречанок на кухню, тренируются в столовой. Нашили десять комплектов формы — гимнастерка, штаны, буденовка. Еще много заготовок. Айваз сшил пять пар сапог. У сапог из толстой кожи только подметка, носок и пятка, остальное из овечей кожи, так дешевле. Сапоги короткие, спереди шнуровка — гибрид с ботинками. Но это сапоги, кожа сплошная по кругу. Кожа обработана формалином и пропитана дегтем. Можно ходить по лужам в двадцать сантиметров глубиной.

Айваз, кстати, первый житель Чернореченска, которому я не плачу зарплату, он снимает у меня комнату за символические два сольдо в неделю, он обеспечивает обувью жителей городка, теперь еще и "гособоронзаказ".

Начали строить сплошной забор из горбыля вокруг секретной зоны — это две трети первоначальной площади городка. Туда не входит спальный район, лесопилка и прачечная. В заборе проходная, пост охраны. На территории предусмотрел место для каменного здания — будет хранилище самого ценного. Камень уже заказал — возят, выгружаем сами, строить придётся тоже самим.

Незадолго перед отплытием, повысил в звании троих сержантов — Акиму присвоил звание старшины (одна широкая вертикальная лычка), Игнату и Савве — старших сержантов. Толстый намек солдатам, что сержантские места вакантны. Кроме того, все одиннадцать человек привел к клятве. Долго думал над основной формулировкой, той, которая в Российской Империи звучала так — "За Веру, Царя и Отечество". Краткий девиз я сформулировал так — "За Веру и русский народ", в полном тексте клятвы идет еще о подчинении приказам командира, и много пафосных фраз.

Провели торжественное принятие присяги, на плацу построилось войско, подняли флаг. Официально объявил, что это флаг Святого Андрея Первозванного, что этот святой нам покровительствует и теперь это наш флаг. Объяснил про клятву, что это клятва не мне, а всему русскому народу, и Чернореченск — это маленький кусочек Руси в Таврии. Все одиннадцать наших военнослужащих по очереди произнесли слова клятвы. Два дня учили, клятва не длинная. Я подходил к каждому, и надевал ему на шею серебряный крестик. Себе присвоил звание "командор" — самый главный.

Мероприятие получилось очень торжественное и душещипательное. Музыки только не хватало. Теперь пацанов придется сдерживать от вступления в армию. Вон, Ивашка весь исходит, что его в солдаты не беру. Теперь он занимается на турнике на полосе препятствий, у него есть идея, что если он вырастет повыше, то я его возьму в армию.

Кузнецы сделали четыре комплекта "парадной" брони — защита только торса, но с двух сторон — тяжеловато тоже получилась. Но зато воин в броне становится сразу такой уважаемый. И очень престижно для хозяина этих воинов. Доспехи отполировали, покрыли тонким слоем карболита и прожарили. Блестят почти как серебряные, будто их только начистили. Еще оттенок стал желтоватый от смолы — непонятно, то ли бронза, то ли серебро. С собой взяли четыре парадных и четыре штурмовых доспеха. Поехали старшина Аким и четверо солдат. Капитаном Линдрос, старпом — Велислав, еще взяли гребца-алана, толмачом будет. В трюме повесили гамаки, в дополнение к четырем кроватям в двух каютах. Для рулевого сделали постоянную рубку — деревянную будку, дверь сзади, в стенах смотровые проемы вместо окон, их можно быстро закрыть ставнями. Крыша с большими свесами — тоже защита от стрел и от солнца.

Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

    Комментарии к книге «Сто килограммов для прогресса», Константин Николаевич Кузнецов

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства