«Цена власти»

Цена власти (fb2) - Цена власти (Вкус власти - 1) 1528K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Олег Александрович Волков

Цена власти

I-ая часть. Каменный куб

Глава 1. Смена цели

Тяжёлый боевой робот медленно и осторожно ступает крестовидными ногами по панцирю векового ледника. На левом обзорном экране чернеет высокая и вытянутая туша космического корабля. Ну и громадина! Борт подобен высокой отвесной скале. И лишь по прямоугольным броневым плитам с точками заклёпок по краям можно догадаться, что это, всё же, творение рук человека. И как только эта громадина умудрилась сесть на эту богом забытую планету? Нужно как можно быстрее обойти космический корабль. Но-о-о… Осторожненько. Спешка, она ведь…

Под стальными ступнями тяжёлого робота древний лёд проседает, паутинки беленьких трещин разбегаются во все стороны. Дай бог, ледник выдержит. Снаружи то ли раннее утро, то ли поздний вечер. Вместо солнечного света или яркого мерцания звёзд какая-то мутная синь. Из низких свинцовых туч над головой сыплется мелки, мелкий снег. Руки-манипуляторы боевого робота прямо на глазах покрываются белым инеем. Видимость хуже некуда. Метель, чтоб её, белесыми волнами носит вокруг кабины белые волны снежинок.

И что это за локация? И кто только придумал её? В кружке радара на передней панели управления ни одной цели. Вокруг голые скалы и присыпанный снегом лёд. Да ещё громада космического корабля по левому борту, будь он неладен. Встреча с противником будет неожиданной, резкой, как столкновение двух легковушек на тёмной дороге глубокой ночью.

Из снежного марева проступили прямоугольные раструбы кормовых дюз. Ага, значит уже корма. Каким бы большим не был бы космический корабль, но и у него есть размеры. Теперь начинается самое сложное. Плавным движением «мышки» Сергей развернул боевого робота боком. Та-а-ак… Теперь медленно и осторожно выглянуть из-за кромки исполинской дюзы.

На кружке радара тут же вспыхнула красная точка. Есть! Наконец-то! Сергей улыбнулся. Боевой робот Андрея нахально стоит возле дальней дюзы, руки руки-манипуляторы висят вдоль бортов. Давно стоит. Метель намела возле его ног снежные барханчики. Кажется, будто боевой робот Андрея погрузился в древний ледник по самые щиколотки.

Ну держись! Указательный палец плавно утопил левую клавишу «мышки». Боевой робот разом открыл огонь из всех лазеров. Ярко-жёлтые лучи прочертили синюю хмарь. А теперь бежать! Резкий бросок вперёд. Боевой робот выскочил из-под защиты исполинской дюзы. Там, впереди, островерхий скалистый выступ — идеальное укрытие. Расстояние большое, хотя бы задеть боевой робот Андрея вряд ли получится, если только случайно. Ничего! Главное сблизиться.

Сергей прямо на ходу ловко развернул робота, боевая машина с тихим скрежетом прижалась спиной к островерхой скале. Нужно остыть. Стрельба из всех орудий разом сжигает массу энергии. Датчик температуры реактора свечой взмыл в красную зону. Зато теперь столбик температуры быстро опускается вниз. Вот погас красный цвет критического перегрева. Вот и от жёлтого почти ничего не осталось. Ещё немного, ещё чуть-чуть, загорится зелёный, а там от робота Андрея останутся одни оплавленные головёшки.

Датчик ракетной атаки тревожно пискнул. Что за хрень? Сергей инстинктивно бросил взгляд на кружок радара. В ту же секунду многочисленные красные круги забили обзорные экраны. Изображение сместилось в сторону. На экране компьютера возникла островерхая скала и прекрасный боевой робот, красные круги взрывов рвут боевую машину на части. Руки-манипуляторы упали в снег. Кабина оторвалась от стального торса. Ещё пара секунд и на экране компьютера вспыхнула зловещая надпись: «Игра окончена».

* * *

— Ну, Андрей! Чтоб тебя! — Сергей резко оттолкнулся от столешницы, офисный стул на колёсиках со скрипом откатился от стола.

— Не умеешь, не садись, — из соседней комнаты через распахнутую дверь долетел едкий комментарий Андрея.

Уверенному и немного нахальному Андрею мало кто может противостоять в компьютерных баталиях. И уж точно этим кто-то не может быть медленно думающий Сергей.

— Конечно! — Сергей стукнул кулаком по подлокотнику офисного стула. — Понабрал самонаводящихся ракет и радуешься: пронесло-о-о! А если бы ты не успел поймать меня в прицел? Что тогда? — Сергей грозно сжал правый кулак. — Да я бы тебя порвал, как Тузик грелку, зло и на мелкие кусочки.

— Если кабы, да кабы, да во рту росли грибы… — Андрей вошёл в гостиную, на лице друга цветёт и пахнет широченная самодовольная улыбка.

— В ближайшие шесть тысяч лет я с тобой за одну компьютерную игру не сяду. Так и знай! — Сергей вновь стукнул кулаком по подлокотнику офисного стула.

Злость и негодование клокочут в груди словно вода в горячем источнике. Что поделаешь, Сергей очень и очень не любит проигрывать. В его манере заранее просчитывать, взвешивать, планировать все возможные варианты развития событий. Да так, чтобы поражение или неудача были исключены «по умолчанию». Ну-у-у… Либо не браться вообще. Но сегодня, на этот раз…

Компьютером, самым настоящим компьютером с толстым монитором на плоском системном блоке, с клавиатурой и «мышкой» на прямоугольном коврике мало, очень мало кто может похвастаться. Так называемые персональные компьютеры только-только начали появляться в домах россиян. А уж сразу два компьютера! Да ещё соединённые в сеть! Ну как тут не поддаться на льстивые уговоры.

Из всех друзей семья Андрея самая обеспеченная. Папа, большой начальник, прилично зарабатывает и, главное, часто мотается по заграничным командировкам. То ли из Англии, то ли из США он и привёз чудо буржуазной вычислительной техники. А продвинутый сынок уже сам соединил умные машинки в локальную сеть. Друзья часто засиживаются у Андрея в гостях. Нет ничего приятней, чем погонять по виртуальным лабиринтам кошмарных монстров или столкнуть лбами космические империи.

Родители Сергея простые труженики. Отец работает сменным мастером на металлургическом комбинате, мать там же в конторе сводит дебет с кредитом в бухгалтерии. На приличные штаны и рубашки, коммунальные платежи и на обед из трёх блюд семье Сергея хватает, а вот о двух персональных компьютерах остаётся только мечтать — слишком дорого.

Гостиная погрузилась в полумрак. Глухо треснул гром. Сергей глянул в окно. По стёклам и металлическому подоконнику забарабанили крупные капли. На улице начался дождь.

— Ладно, не злись, со всеми бывает, — Андрей примирительно поднял руки. — Пошли на кухню, перекусим. А то Ян что-то задерживается.

— Пошли, — Сергей легко поднялся с офисного стула.

Андрей неплохой кулинар, или, как он сам себя называет, начинающий гурман. Только перекусить не получилось. В прихожей пронзительно заверещал электронный соловей. Чья-то нетерпеливая рука без малейшей жалости давит и давит на кнопку звонка.

— Иду! Иду! — Андрей недовольно поморщился, словно от зубной боли.

В прихожей щёлкнул замок, электронный соловей тут же смолк.

— Привет, Андрей! — долетел из прихожей возглас Яна.

— Куда? Ботинки!

Возня и шуршание закончились парой мокрых шлепков.

— Привет, Сергей.

В гостиную вошёл Ян. Тёмно-зелёная куртка насквозь сырая. Стриженная наголо голова блестит от влаги. И когда только успел вымокнуть? Зато лицо друга аж сияет от счастья, а ладони энергично трутся друг о друга.

— Нашёл! Идём туда! Мы будем первыми!

Ян с ходу разразился бурным потоком эмоциональных возгласов и логически никак не связанных между собой объяснений. Шагая по гостиной, задевая полами мокрой куртки стол и стулья, Ян упорно силился высказать всё и сразу. Но у него ничего не получалось.

— Стоп! — резко бросил Сергей, едва в словесном потоке Яна появилась маленькая пауза. — Давай всё сначала и по порядку. И не спеша.

— И куртку сними! — в гостиную зашёл Андрей.

— Но-о-о… — Ян упрямо взмахнул руками.

— Снимай! — Андрей опустился в большое кожаное кресло возле телевизора.

Поход в прихожую и возвращение обратно благотворно сказались на способности Яна изъясняться внятно и связанно.

— В общем так, — Ян присел на низкий пуфик у шкафа, — я предлагаю сменить маршрут.

— Зачем? — вяло поинтересовался Андрей. — Мы обо всём договорились ещё месяц назад.

Сергей молча кивнул. Вопрос вполне закономерный.

Три года назад Сергей, Ян и Андрей поступили в один и тот же университет, только на разные специальности. Андрей, продолжая семейную традицию, изучает экономику. Сергей учится на инженера-электрика. А вот Яна непонятным образом занесло на исторический факультет. Такие разные по складу ума, характеру и темпераменту они сошлись на почве общего увлечения туризмом. Но не совсем обычного.

Было бы очень здорово хотя бы разок вскарабкаться по отвесным скалам Анд или Альп. Говорят, очень здорово сплавляться в утлых каноэ по горным речушкам в Гималаях. Ну а поход с одним ножом через джунгли Индокитая или Бирмы не оставит равнодушным ни одного экстремала. Вообще отпад прожить целый год на затерянном в Тихом океана клочке суши с высоченными пальмами и непугаными обезьянами. Но! Подобные развлечения не по карману даже папе Андрея.

А ведь так хочется, очень хочется чего-нибудь эдакого. Чтоб страх брал за горло! Чтоб кровь вскипала от адреналина! Чтобы потом после долго, долго травить байки о жизни на грани под завистливые взгляды друзей и восхищённые оханья девушек. Выход нашёлся — друзья взялись обследовать аномальные зоны.

На самом деле аномальных зон на Земле гораздо, гораздо больше, чем кажется среднестатистическому телезрителю. Просто далеко не все из них попадают в объектив телекамеры и на страницы жёлтых газет. Искать их специально, забираться в дебри сибирской тайги или плохо исследованные районы Тянь-Шаня, совсем не обязательно. Вполне достаточно с поллитровкой как следует расспросить местных жителей. Если водку не жалеть, то пара-тройка аномальных зон вполне найдётся рядом с родным городом.

Когда в июне заканчиваются последние экзамены, а зачётка перебирается поглубже в ящик стола, друзья отправляются в большой поход. Выбирать маршрут каждый раз приходится долго и тщательно. Возможностей и направлений много, а летних каникул мало. Бывает жаркие споры затягиваются далеко за полночь. Каждый раз прийти к общему мнению стоит больших трудов, кучи исписанной бумаги и многих, многих литров кофе.

Очередной аномальный район выбрали заранее, едва не прибили друг друга. Индога — небольшая лесная речка на северо-востоке от города. Вокруг неё ходит масса легенд. Кто-то видел на её берегу странные следы. Другие ни раз замечали в её темных водах цепочки огней. А один чуток тронутый на голову старичок клятвенно уверял, будто бы во время рыбалки к нему подошёл снежный человек и попросил закурить. И вот, буквально накануне выхода, завалился мокрый Ян и потребовал сменить маршрут.

— Ян, — Сергей нахмурил брови, — у тебя должны быть веские, очень веские причины.

— Веские, веские, очень веские, — торопливо затараторил Ян. — Сегодня в «Ялте» (уютное городское кафе, где любят собираться археологи и те, кто считает себя таким) я встретил старого знакомого. Он давно увлекается полевой археологией. Кучу лесов протопал по всей нашей необъятной. Я заметил его за крайним столиком у окна в гордом одиночестве и уже изрядно накаченным пивом. И знаете, что он мне рассказал? — Ян поднял указательный палец.

Сергей глянул на Андрея, Андрей демонстративно зевнул в ответ. Что там рассказал не совсем трезвый археолог совершенно неинтересно. Половину города можно смело отнести к старым знакомым Яна. Среди такой прорвы народу встречаются весьма и весьма оригинальные личности. Никакого интереса не хватит, чтобы узнать хотя бы о половине из них. Провал театральной выходки ничуть не смутил Яна.

— Прошлой осенью на северо-западе нашей области его поисковая группа нашла каменный куб! — Ян эмоционально взмахнул руками. — Такой… небольшой кубик, метра полтора высотой, чистейшего белого цвета, монолитный, без сколов и трещин. Прошу заметить: — Ян ткнул себя пальцем в грудь, — это я потратил личные средства, чтобы ещё больше накачать его пивом и вытянуть подробности.

— Ну-у-у… — Сергей демонстративно зевнул.

— Что ну! — Ян аж вскочил с пуфика. — В том районе последний медведь от онанизма умер. За всё время существования археологии как науки там ничего, ничегошеньки, не находили!

— А чем ещё, кроме куба и несчастного медведя, конечно, знаменит тот район? — вяло поинтересовался Андрей.

— Стандартный набор паранормальных явлений вас устроит? — Ян присел обратно на пуфик. — В довесок странные дороги из ниоткуда в никуда. Ну и сам куб, конечно же.

— И тебе не терпится нацарапать на нём своё имя? — как бы невзначай уточнил Андрей.

— Да поймите же вы! — Ян в отчаянье вновь вскочил с пуфика и забегал по комнате. — Там же мы можем найти всё, что угодно. Всё! Начиная с неизвестной цивилизации и заканчивая базой пришельцев. К тому же нам торопиться нужно! В начале августа туда отправится археологическая экспедиция.

— Хорошо, — Сергей поднял руку, — а как быть с возможными обвинениями в плагиате?

— А здесь, — Ян хитро улыбнулся и в очередной раз присел на пуфик, — маленькая тонкость. Этот куб они заметили на обратном пути и не более. Поисковики шибко спешили: подъели припасы, заросли густыми бородами и давно не видели женщин. Они его даже не сфотографировали. Юридически, без фоток и отчётов, они ничего не нашли. Да мало ли что им там померещилось с голодухи?

— А как быть с походом на Индогу? — Сергей сощурил глаза. — Ведь это тоже твоя идея.

— Да чёрт с ней! — Ян рубанул ребром ладони. — Индога была, есть и будет. Никто на неё не зарится. Ну пошли туда. А! Я чую — там что-то есть.

— Хорошо, — Сергей нехотя кивнул, — давайте подумаем.

Насыщенный эмоциями спор, до хрипоты, до драки, бушевал несколько часов. Андрей не спешил соглашаться, осторожничал с оценками и всё сомневался и сомневался в целесообразности. Сергей вытащил из сумки блокнот и разложил на столе замысловатый пасьянс из записей. В конце концов чашу весов перевесил самый убойный аргумент Яна: куб — первое и пока единственное материальное воплощение чего-то там параненормального.

С убойным аргументом Яна трудно не согласиться. В аномальных местах друзья часто сталкивались со странностями: с пятачками леса с кривыми деревьями и жёлтой травой; с белесым туманом по среди жаркого дня; непонятные следы непонятных существ в топких местах. Но никогда и ничего более конкретного и весомого. А тут впервые нечто, что можно пощупать, обмерить, сфотографировать и отколупнуть образец на память.

— Чёрт с тобой! Договорились, — Сергей в раздражение бросил шариковую ручку на исписанные листы. — Идём к твоему кубу.

— Ура-а-а!!! — Ян вскочил с пуфика. — Вы не пожалеете! Нас ждут величайшие приключения! Сногсшибательные открытия! Вперёд! И только вперёд!

Ян смешно замаршировал на месте, наполовину сырые носки едва не слетели с его ног.

— Остынь, — Андрей поднялся из большого кожаного кресла возле телевизора. — Чтобы завтра в шесть был как штык на вокзале. И не вздумай опаздывать!

— Клянусь! — Ян резко вскинул правую руку.

Глава 2. Старик-обходчик

Яркое Солнце неторопливо поднимается из-за крыши привокзальной пятиэтажки. Новый день обещает быть безоблачным, жарким и пыльным. Но пока воздух по ночному прохладен и свеж. В столь ранний час на железнодорожном вокзале полно народу. Через каждые пять минут от бетонного перрона отходят пригородные электрички. Многочисленные дачники с объёмными рюкзаками, неподъёмными сумками и сонными детьми спешат, торопятся насладиться выходными днями. Целые семьи уезжают за город на личные клочки земли с маленькими садовыми домишками и крошечными баньками.

Сергей и Андрей с комфортом расположились на чугунной скамейке в длинной тени железнодорожного вокзала. Ян, как обычно, опаздывает. Рядом, буквально под самыми ногами, скачет стайка воробьёв. Серые птахи ловко подхватывают жаренные семечки и весело чирикают, когда Сергей или Андрей кидают им очередную горсть. Рядом на нижней ветке старого тополя обиженно каркает ворона. Ей тоже хочется жаренных семечек, только осторожная птица никак не может решиться спрыгнуть на покорёженный асфальт и разогнать шустрых воробьёв.

— А вот и он, — Андрей лениво сплюнул шелуху.

К остановке напротив подкатил старенький жёлтый автобус. Раздвижные дверцы распахнулись с тихим стоном. Из толпы сонных дачников вырвался Ян. Объёмный вещмешок едва не столкнул на асфальт дедушку в сером пиджаке.

— Не признаю никаких возражений! — Ян скинул с плеч объёмный вещмешок. — До отхода поезда осталось целых пять минут. А что вы так улыбаетесь?

— Да нет, не пять, — Сергей самодовольно улыбнулся, — а тридцать пять.

— Как! — воскликнул Ян, ворона на нижней ветке старого тополя испуганно подпрыгнула. — Ты же сам вчера, при мне, звонил на вокзал и сказал, что поезд отходит ровно в шесть!

— Зато ты, в кое-то веки, пришёл вовремя, — закончил Андрей.

У Яна от бессилия опустились руки. Друзья знают о его дурной привычке приходить впритык и нередко таким незамысловатым образом наставляют его на путь истинный.

— Ладно, хватит дискутировать, — Сергей подхватил со скамейки рюкзак. — Пошли, купим чего-нибудь попить в дорогу.

— И то дело, — Андрей охотно поднялся со скамейки следом.

Остатки семечек Андрей бросил на асфальт. Горсть осыпала самого шустрого воробья. Ворона, наконец-то, дождалась ухода людей и с победоносным карканьем спикировала прямо в гущу пирующей стаи. Но серые патриоты городских скверов и аллей просто так не сдались. Воробьи гурьбой запрыгали вокруг вороны, ловко выхватывая самые жирные, самые аппетитные семечки прямо из-под клюва большой птицы.

Точно в шесть тридцать натужно загудел паровоз. С лязгом и грохотом состав тронулся с места. Сергей инстинктивно схватился за поручень. За вагонным окном с мутными подтёками зелёное здание вокзала с покатой крышей медленно поплыло в сторону. Замелькали головы провожающий.

Но тут среди толпы махающих руками людей Сергей заметил трёх мужчин лет тридцати — тридцати пяти. Среди гвалта и суматохи они выделяются молчаливой сосредоточенностью, словно три утёса посреди морского прибоя. Тот, что повыше, пристально смотрит прямо в глаза. Странный незнакомец вдруг приветливо улыбнулся и поднял правую руку, немой жест счастливого пути. Серый рукав лёгкой летней куртки съехал вниз, на крепком запястье всего на миг мелькнул массивный тёмно-синий браслет. Но вот оконная рама скрыла странную троицу из вида. За толстым вагонным стеклом с мутными подтёками замелькали товарные вагоны. Ещё через пару минут поезд выкатился за пределы железнодорожной станции, вдоль пути потянулись высокие зелёные кусты и редкие сосенки.

Глаза… Глаза… Сергей нахмурился. Где-то он уже видел такие глаза. В памяти всплыли картины не такого уж и далёкого школьного детства. Большой храм очень известного на севере России монастыря. Да, точно! На высокой стрельчатой стене огромная роспись «Тайная вечере», последняя трапеза Иисуса Христа накануне мучительной казни. Безымянный мастер на удивление ярко и точно сумел передать бездонную мудрость и тревожную печаль во взгляде Спасителя.

Сергей присел на нижнюю полку. Перестук колёс и мерное покачивание навевают сон. Кто же это был? Сергей зевнул. Зрелый человек с глазами Христа. Живой святой? Не-е-е, бред.

Ни Ян, ни Андрей странной троицы не заметили, хотя оба смотрели в окно. Путь предстоит неблизкий. Ян предложил скоротать время и вытащил из кармана почти новую колоду карт. Поезд увозит друзей на северо-восток области. Туда, где глушь нетоптаных лесов и таинственный белый куб.

* * *

Поздно вечером, преодолев больше восьми сотен километров, поезд притормозил на маленьком полустаночке. Сергей торопливо спрыгнул с последней ступеньки. Под ботинками тут же хрустнула скользкая щебёнка. Вдоль насыпи вьётся едва заметная тропка. Не прошло и минуты, как поезд шумно выдохнул, дёрнулся и, быстро набирая скорость, покатил дальше. Красные габаритные огни последнего вагона растворились вдали. Друзей обступила тьма.

Постепенно глаза привыкли к темноте. Сергей шумно втянул прохладный свежий воздух. Лесной пейзаж будто выступил из-за чёрных занавесок. Высокие древние сосны вплотную подступают к железной дороге. На огромном небосводе блестят мириады звёзд. Кажется, будто небесная сфера опирается на остроконечные вершины древних сосен. А Луна. Какая сегодня яркая, полная Луна. Тишина, гармония и порядок царят в подлунном мире.

Серей машинально накинул на плечи рюкзак. Вот она самая главная причина большой, пребольшой любви к туризму. Только вдали от городских фонарей можно увидеть, нет, узреть такое прекрасное звёздное небо. Кажется, будто стоишь в величественном храме, где с бездонного потолка на тебя взирает сама вечность и её родная сестра бесконечность. Аномалии, экстрим — не более чем приправа к основному блюду. Главное — первозданная природа, наполненная таинственными шорохами тишина и безграничное небо над головой.

— Что рты разинули, — последним с насыпи спустился Ян. — Пошли к старику-обходчику. Дай бог, пустит переночевать.

— Куда идти? — Андрей вытащил из кармана фонарик-жужжалку.

Столь оригинальное название маленький фонарик получил за встроенную в рукоятку динамо-машинку. Пусть постоянно приходится качать кисть, зато не нужно постоянно разоряться на батарейки.

— Вон туда, — Ян ткнул пальцем вдоль железной дороги. — С тропы только не сходите. Дед зайчатинку любит, вот и понаставил капканов.

Узкая тропка едва выделяется среди высокой травы. За неширокой лесозащитной полосой из молоденьких ёлочек оказалась широкая прямоугольная поляна. Могучие сосны дикой ордой обступили едва отвоёванную человеком территорию. Но старый лес и не думает сдаваться. Среди исполинских сухих пней во всю мощь прёт густой подлесок. У дальней опушки приветливо светится маленькое окошко.

Аккуратная избушка с четырёх сторон окружена высоким непролазным тыном. Возле массивной калитки тихо брякнула цепь. Из миниатюрного сарая вылезла огромная туша. Мохнатый пёс неизвестной породы неторопливо протопал к калитке и бухнулся задом на утоптанную землю. Чёрные блестящие глаза уставились на чужаков.

— Что дальше? — Сергей повернулся к Яну. — Будем прорываться с боем или так орать?

— Ну зачем же сразу орать, — Ян опустил вещмешок на землю. — Пёс, конечно, грозный, но имеет одну ма-а-аленькую слабость.

Ян вытащил из вещмешка маленький блестящий свёрток. Грозное выражение словно ветром сдуло с мохнатой морды. Пёс поднялся на лапы и завилял пушистым хвостом.

— От копчёного сала, — Ян развернул свёрток, балдеет не хуже хохла. На! Держи!

Пахучий кусок шлёпнулся перед мохнатым сторожем. Красный язык-лопата слизнул угощение, пёс неторопливо убрался обратно в будку. Путь свободен.

— Хозяин! — Сергей треснул кулаком в дубовую дверь. — Пусти переночевать!

Изнутри послышались шаркающие шаги.

— А-а-а! Проститутка валютная! — долетел из-за запертой двери жутко недовольный голос. — Опять за кусок сала продался!

Стукнул деревянный засов, дверь плавно отварилась.

— А вы кто такие? — дуло старинной берданки ткнулось Сергею в грудь.

На порог вышел совершенно седой, но всё ещё крепкий старик. Застиранная рубашка с широкими полами перехвачена на талии простой верёвкой. Просторные штаны заправлены в низкие валенки. Для полноты картины не хватает густой окладистой бороды и густых бровей.

— Не серчай на нас, дед Фёдор, — вперёд протиснулся Ян. — Прошлой осенью у тебя археологи останавливались. Вот они и рассказали мне про пса твоего.

— Ахеологи, говоришь? — морщины на лбу старика собрались в складочку. — Да, были такие. А вы, того, тоже в земле ковыряетесь?

— Не совсем, — Сергей указательным пальцем отвёл чёрное дуло в сторону. — Мы просто любители гулять по лесу. С ружьём, пожалуйста, аккуратней.

— Не боись, — старик опустил ружьё. — Не заряжено. Ладно, заходите уже, — дед отступил в сторону.

Внутри маленькая избушка поражает чистотой и порядком. Большая русская печь с широкими полатями занимает добрую треть. В углу, под ликом Христа, тяжёлый стол с квадратными ножками. Зелёная занавеска огораживает кухонный угол и алюминиевый рукомойник над эмалированной раковиной. Длинное зеркало в деревянной раме и высокий шкаф довершают скромную обстановку.

— Вы, это, проходите, садитесь, ужинать будем, — засуетился гостеприимный хозяин. — Меня тут все дедом Федором кличут. А вас как?

— Меня Ян, а вот этих балбесов Сергей и Андрей, — вперёд всех произнёс Ян.

На столе с полинявшей клеёнкой появилась незамысловатая еда: ржаной хлеб, самодельный квас и картошка в мундире в чугунном закопчённом котелке. Из заначки в шкафу дед вытащил пузатую бутыль мутного самогона. Не иначе железнодорожный отшельник держит в сарае самогонный аппарат. Но от спиртного друзья категорически отказались.

Чтобы не прослыть нахлебниками, Сергей вытащил из рюкзака собранный специально для этой встречи пакет. Ужин приятно разнообразили мясной паштет, копчёная колбаса, сыр и, страсть самого деда, большая плитка горького шоколада.

Одиночество тяготит деда. До ближайшего посёлка километров сорок. Железнодорожный отшельник рад любым гостям. «Лихому люду поживиться у меня нечем, а от волков Тузик бережет», закусывая картошку паштетом несколько раз повторил дед.

Наконец, Сергей сдвинул пустую тарелку в строну. Пальцы сами расслабили на пару дырок брючной ремень. Со сваренной в чистейшей воде картошкой в мундире не может тягаться ни один ресторанный шик с привкусом хлорки из городского водопровода. Ну а такой квас из ржаного хлеба не сыскать ни в одном даже самом дорогом и престижном кабаке.

— Дед Фёдор, — Сергей положил перед собой толстый блокнот в кожаном переплёте и скинул колпачок с шариковой ручки, — можно вас расспросить кое о чём?

— Про дела местные? — дед Фёдор хитро прищурился. — Ну слушайте, коли дело есть.

Дед Фёдор опрокинул гранёный стакан самогона и шумно закусил холодной картофелиной.

— Места здесь, ребятки, глуше некуда. Когда взялись богатства севера пользоваться вот и проложили здесь лет двадцать назад ету железную дорогу. А до етого здесь, почитай, и советской власти не было: тайга — закон, медведь — прокурор, а уж волчья стая за присяжных была.

Дед говорил много и охотно. В прошлом профессиональный охотник, исходил здешние места от края до края, вдоль и поперёк. Медведя бил, кабана, лисицу. Только когда годы напомнили о себе ломотой в простуженных на болотах ногах ушел на покой. Устроился обходчиком. Железную дорогу в то время как раз построили. За сорок с лишним лет насмотрелся в здешних лесах всякого. Рассказал и о таинственных дорогах.

— Есть здесь такие. Сам часто по ним хаживал. Только чересчур хитрые они. Шириной метра два, не более. Вместо камня или бетона какого-нибудь одни круглые пирамидки такие. Верхушка и них срезанная такая. А сами пирамидки вровень с травой закопаны. Буйная трава меж етих тупых концов растёт. Можно в метре от дороги такой пройти и ничегошеньки не заметить. Ну а с ветолёта или самолёта какого в жизнь не углядеть.

Помянул дед и о редких деревнях раскольников. Ещё при Петре Великом бежал сюда народ от тягот царских. Ни озёр, ни рек, сплошная тайга на сотни километров. Иди, свищи. Да не все покой находили. Много по здешним краям страшных легенд ходит. Целые деревни уходили на поиски лучшей жизни, а обратно так никто и не возвращался.

Сергей старательно записывает рассказы деда.

— О деревне Пакино, будьте добры, подробней, — Сергей поднял голову. — Вы сказали, что местные жители какие-то странные. А в чём именно заключаются эти странности?

— Да как тебе сказать, — дед Фёдор нахмурил лоб. — Все они какие-то не такие. Говорят чудно, как будто харкают. С медведями хороводы водят. Ни електричества, ни дорог путных до етого Пакино нет. Радио и того нет.

Как-то раз принёс я им зисторный приёмник на батарейках. Мне его начальник один за шкуру медвежью отдал. Дай, думаю, людям пользу учиню, связь с внешним миром налажу. Да только включил я его… Такое началось! — дед Фёдор всплеснул руками. — Бабы детишек хвать и с воем на улицу. Мужики как повскакивали, как двумя пальцами закрестилися. А староста ихней ка-а-ак хряснет по приёмнику кочергой, лишь зисторы по сторонам полетели. Меня из деревни вон. Еле ноги унёс. С тех пор ету Пакину за три версты обхожу. Народ там жуть как тёмный.

* * *

Между тем Яну наскучило слушать болтовню пьяненького деда. Старательно записывать услышанное, наводящими вопросам направлять поток воспоминаний старого обходчика в нужное русло и по крупицам собирать информацию — пусть Сергей занимается. Ему и шариковую ручку в руки. Ян облокотился на стол. От нечего делать глаза сами собой принялись шарить по убогой комнатке.

Ничего интересного. Даже сотрудник древнерусского музея быта от бессилия развёл бы руками. Дед хоть и живёт на задворках цивилизации, но не в прошлом веке. Ян тихо выдохнул. Так и от скуки помереть можно. Самогонки, что ли, хряпнуть?

Вдруг в щели между бревенчатой стеной и русской печкой загорелись два зелёных огонька. Ян вылупил глаза. Что за чертовщина? Вроде и не пил.

А! Ну да, Ян едва не рассмеялся во всё горло. На самом деле перед ним узкое зеркало в деревянной раме, а таинственные огоньки у него за спиной. Интересно, а что дальше будет?

Вот зелёные огоньки плавно выплыли наружу. На свет слабенькой электрической лампочки показались вытянутая морда и мохнатые лапы. Из-за печи вышел огромный чёрный кошак. Длинные усы касаются пола, хозяйский кот пристально и насторожённо поглядывает на людей. Вот местный заведующий мышами прилёг на пол и… О господи! Ян едва сглотнул слюну. Кошак прямо на брюхе по-пластунски пополз к столу.

Во даёт! Ян плотнее сжал губы. Это по круче пьяного трёпа старого обходчика будет. Кот ползающий по-пластунски. Даже слышать о подобном не доводилось. Но-о-о… Ян сощурил глаза, что же коту нужно?

Хозяйский кот дополз до рюкзака возле стола и поднял мохнатую морду. Зелёные глаза внимательно и насторожённо скользнули по фигурам людей. Вид подпёртого рукой затылка явно успокоил его. Кот с видом знатока уставился на рюкзак и даже потрогал его правой лапой. Интересно, Ян невольно затаил дыхание, что хозяйский кот собирается делать с завязанным и застёгнутым на клапаны рюкзаком?

Котяра ухватился клыками за зелёный шнурок и, Ян нервно моргнул, развязал узёл. Во даёт! Не теряя времени, ворюга, а именно таким оказался хозяйский кот, залез в рюкзак. Снаружи остался длинный толстый хвост. Из-под стола раздался шорох целлофанового пакета. И вот кот полез обратно, но не с пустыми руками, то есть лапами. Вслед за наглой мордой из рюкзака показался огромный кусок копчёной колбасы.

Ну это слишком! Представление пора завязывать, пока мохнатый артист не сбежал с места преступления с гонораром. Ян резко нагнулся, правая рука схватила кота за бугристую шкирку.

— Дед Фёдор, ваш кот? — Ян поднял над столом ворюгу вместе с украденной колбасой.

— Мой, — хозяин виновато улыбнулся.

Кот молча болтается на весу, но даже и не думает выпускать украденную колбасу. Наоборот — ещё крепче вцепился в неё всеми четырьмя лапами.

— Отпусти его, мил человек, — сердечно попросил дед. — Всё бы ничего — золотой кот. Как у меня прибился, так всех мышей и крыс в подполе передавил. Зимой, бывает, зайцев из лесу таскает. Только, вот беда: хлебом не корми, дай что-нибудь стырить.

Вот полож ему ету колбасу в миску — морду отвернёт, нипочто жрать не будет. А вот как бы стащил — враз бы умял. Ложки, спички, еду всякую вечно у меня тырит.

— Так он у вас что, клептоман? — Ян легонько тряхнул кота.

— Точно! — кивнул дед. — В первый год был у меня с проверкой бригадир. Умный мужик, технарь кончал. Так эта шкура стащил у него пачку папирос. Прямо из куртки на вешалке из кармана вынул. И зачем коту папиросы, ума не приложу. Вот Тимофей Григорьевич Клёпой его и окрестил.

Ян отобрал у кота колбасу и бросил его на пол. Клепа подпрыгнул метра на два и ловко забрался на печку. Его кошачье величество улеглось на краю полицы. Презрительно поглядывая на людей из-под полузакрытых век, кот громко заурчал.

* * *

— Дед Фёдор, — Сергей вновь повернулся к хозяину дома, — а про каменный куб можете рассказать?

— И вы, туда же, — дед Фёдор недовольно склонил голову. — На кой ляд помянул его прошлой осенью. Не иначе самогонки перебрал.

— Но всё же, — вежливо поднажал Сергей. — Расскажите. Ради этого куба мы и постучались в вашу дверь. Как я понимаю, у вас с ним связаны неприятные воспоминания. Очень прошу, расскажите.

— Насчёт истории это ты в точку, — буркнул дед. — Ладно. Так и быть, расскажу. Только смотрите — пожалеете.

Дед Фёдор наполнил гранёный стакан мутным самогоном и залпом осушил его до дна.

— О кубе етом я с тех самых раскольников узнал, — без прежнего энтузиазма начал дед Фёдор. — Тоже, вот, заинтересовался. Молод был, глуп, на приключения потянуло. В общем, собрался, котомку на плечо и шасть в тайгу. Староста деревенский, ето ещё до зисторного приёмника было, подробно обрисовал мне как найти его. Только всё равно недели две по лесу бродил. Вроде и приметы совпадают, и по науке, то есть по компасу иду. А нет его, хоть тресни.

Дед Фёдор печально вздохнул:

— Всё, домой воротил. А то хоть траву жуй. И вдруг, прям по пути попался! Лето было, но уже темнать начало. Выглядываю, значится, из-за деревьев… А там, мать честная. Такое творится. Вокруг куба етого огонь синий мерцает. Пламя аж стеной стоит без всякого ветру колышется. А у камня етого, крест истинный, — дед Фёдор судорожно перекрестился, — сам Нечистый стоит. Высоченный такой, метра три будет. Чёрный. С рогами витыми и весь густой шерстью оброс. Бошку задрал, значит, клешнями машет и воет что-то непонятное.

Меня страх на месте скрутил, едва Кондратий не обнял. Стою, значится, а шевельнуться не могу. А ентот всё воет и воет, воет и воет. И клешнями так машет и машет. А потом ка-а-ак глянет на меня! Да ка-а-ак рыкнет! Как будто и не было Кондратия. С места так дёрнул, так припустил, будто мне в задницу солью пальнули. Всю ночь оттудава бежал, дороги не видел, едва ружьё не обронил, пока без сил в траву не плюхнулся. До утра заснуть боялся. Всё кажется и кажется, будто тот, рогатый, за мной гонится.

Дед опрокинул ещё стакан мутного самогона.

— Вот оно как, ребята, было. Не прост етот камешек. Ох не прост. Алтарь Сатаны — во как его раскольники кличут. Не ходите туда, целее будете.

Дед уронил голову на грудь. В избе повисла тревожная тишина. Оглушительно затикали старинные ходики. За окном в тёмном лесу ухнула сова. Даже кот Клёпа на печке и тот урчать перестал.

— Так вы расскажите, как найти его? — тихо произнёс Ян.

— Расскажу, — дед шумно выдохнул. — Утром расскажу. А сейчас айда спать.

Дед Фёдор прямо в валенках, штанах и в рубахе залез на печь. Друзья убрали со стола остатки ужина и расположились спать прямо на полу. Короткая стрелка на циферблате старинных ходиков перебралась за цифру три. Глухая ночь на дворе.

Глава 3. Таинственный куб

Как обычно накануне выхода очень хочется выспаться впрок. Когда ещё доведётся переночевать в капитальном доме, где тепло и сухо, а утренняя сырость не норовит залезть под одеяло холодный языком.

Друзья встали поздно, когда день перевалил на вторую половину. Солнечный свет и весёлый гомон птиц разогнали полуночные страхи. За ночь дед Фёдор протрезвел, но о данном обещание не забыл. Хмурый и небритый бывший охотник как мог подробно объяснил направление и по памяти назвал несколько примет.

— Ладно, ребята, — дед Фёдор левой рукой попридержал калитку, — видать, время пришло. Вы люди современные, в усете учитесь. Не то что я — лапоть старый. Может он вам и дастся. Помогай вам бог.

Друзья углубились в лес. По давно заведённому порядку первым шагает Ян. Пусть он не любит заниматься детальной разработкой маршрута, зато обладает звериным чутьём ходить по азимутам. Дай ему направление и он пройдёт по нему как по натянутой струне. Не собьётся, не заплутает даже в самом глухом и тёмном лесу. Сергей, как обычно, в середине. Андрей замыкает их маленький отряд.

— Как думаешь, — Андрей поправил рюкзак на плечах, — дед и в самом деле видел Нечистого?

— Трудно сказать, — Сергей пожал плечами. — Но то, что за много лет придумал дополнительные подробности, это точно. Как он мог в деталях разглядеть Нечистого, его витые рога и длинную шерсть, если тот стоял за стеной синего пламени, да ещё в сумерках?

— И то верно, — тихо вздохнул Андрей.

— Эй вы, — Ян остановился у толстой сосны. — Меньше языками болтайте, больше под ноги смотрите. Здесь такой бурелом, что сам Нечистый копыта обломает.

Это точно, Сергей переступил через ствол упавшей много лет назад сосны. Вот уже час как они пробираются через старый, очень старый лес. Древние сосны укутаны густым мхом. Белые пучки гирляндами свисают с засохших веток. Подстилка из опавшей хвои словно покрывалом укрывает гнилые стволы в руку толщиной. Того и гляди споткнёшься.

Как добраться до таинственного куба дед Фёдор объяснил, но честно предупредил, что в здешних местах трудно сыскать верные ориентиры. Максимум, что смог сделать старый охотник, так это указать район поисков. И то весьма приблизительно. А дальше как повезёт.

Две недели, две долгие недели друзья плутали по густому лесу. Ни речки, ни озера, вообще ничего. Болот и тех мало. Сплошной лесной массив лишь изредка пересекают стылые ручьи. А так лес как лес. Звериные тропы с отпечатками копыт лосей и кабанов, стук дятла, да белки. Много, много белок. Между тёмных стволов то и дело мелькали пушистые беличьи хвосты.

Не обошлось без аномалий. Иногда, ни с того, ни с чего, в лесу зависала густая почти осязаемая тишина. Или посреди жаркого дня друзья оказывались в неподвижном тумане. Да в таком плотном, что было не видно вытянутой руки. Полян с кривыми кустами и загнутыми деревьями нашлось в преогромном количестве.

Наткнулись даже на таинственную дорогу. Чёрные двадцатисантиметровые пятачки уложены в шахматном порядке и на совесть запрятаны в густой траве. Ян случайно обратил внимание на ненормально прямой проход между деревьями. А то и в самом деле пересекли бы её и не заметили. Попытались было отследит, откуда и куда ведёт секретная дорога — напрасный труд. Оба конца завели в дремучую топь болот. Но куб, ради которого они прошли не один десяток километров, упорно не давался в руки.

К исходу второй недели рюкзаки изрядно похудели. Друзья принимали самые отчаянные попытки перейти на подножный корм, устраивали большие привалы, собирали грибы, ягоды, в редких ручьях пытались наловить рыбы, но всё равно подъели практически все припасы. Сергей в очередной раз прямо на ходу пощупал рюкзак. От былой упругости и тяжести практически ничего не осталось. Ещё день и нужно будет поворачивать домой.

Тощие и злые друзья устало плетутся по очередному сосновому бору. До наступления темноты осталось часа три, пора искать место для ночлега. Сергей с трудом перекинул ногу через очередной упавший ствол, как вдруг голова ткнулась в спину друга.

— Чёрт побери! — громогласно произнёс Ян. — Да вот же он!

Усталости как будто и не было. Друзья как ошпаренные выскочили на свободное место. Сергей крутанул головой. Столетние сосны плотным кольцом окружают идеально круглую поляну. Точно по середине, хоть циркулем проверяй, стоит он — вожделенный и трижды проклятый куб. Рюкзаки и вещмешок Яна свалены в кучу. Друзья осторожно, словно боясь ненароком наступить на мину, подошли к странном камню.

В одном старый знакомый Яна не соврал, Сергей слегка наклонился вперёд. Куб действительно монолитный, без сколов и трещин. Грани идеально ровные, привычной шершавости древних булыжников нет и в помине. Вот, только, цвет другой. Всё же не идеально белый, а белый с едва заметными сильно размытыми тёмными прожилками. Андрей вытащил из кармана фотоаппарат и медленно, щёлкая затвором, принялся обходить камень кругом.

— Ян! Не трогай! — крикнул Сергей.

Ян резко отдёрнул руку.

— Почему? — на лице Яна застыла обида. — Вон, смотри: птички на нём туалет устроили.

На верхней плоскости каменного куба мелкими кучками возвышается птичий помёт.

— Всё равно не нужно, — Сергей упрямо мотнул головой. — Что-то в нём не так. Разве сам не чувствуешь?

— Ну-у-у… Есть, что-то, — нехотя признал Ян.

От куба, да и от всей поляны в целом, исходит нечто едва уловимое, но всё равно неприятное. Такое впечатление, будто стоишь посреди минного поля. Шаг вправо, шаг влево и под ногой ухнет пара килограмм в тротиловом эквиваленте. Да и само место выглядит очень странно.

Сочная зелёная травка ровненькая, словно по ней только что прошлась газонокосилка. Причём кончики травинок не срезаны острыми лезвиями, а так и остались остренькими, как выросли. И ещё зелёные стебли не выпирают из-под самого куба.

Из ножен на поясе Сергей вытащил нож. Стальное лезвие легко подрезало дёрн возле нижней грани куба. Теперь слегка отогнуть лохматый край в сторону. Сюрприз: под основанием куба мелкий белый песок. Причём граница песчаной жилы точно совпадает с боковой гранью куба.

— Ну, что скажите, коллеги? — первым от долгого созерцания очнулся Ян.

— Сразу видно, что куб искусственного происхождения, — Андрей убрал фотоаппарат обратно в карман и аккуратно защёлкнул клапан на липучку. — Прямые линии слишком прямые, плоскости слишком плоские, а углы как будто кто линейкой вымерил. А ведь мать-природа не любит прямых линий.

— Есть ещё один очень интересный момент, — Сергей поднялся с корточек. — Ян, твой пьяный знакомый этот куб ни разу в глаза не видел.

— Как это не видел? — Ян тут же набычился. — Ведь он так точно его описал.

— Ну-у-у… Чтобы точно описать куб много слов и не нужно, — усмехнулся Сергей. — К тому же я не зря так подробно расспрашивал деда. Сверка полученной информации, знаешь ли. Так вот, в принципиальных деталях рассказы твоего знакомого и деда совпадают полностью. А это значит, что твой знакомый всего лишь услышал о кубе у деда, но сам здесь никогда не был. Да ты и сам посмотри, — Сергей выразительно развёл руками. — Полянка идеально круглая, а каждая травинка строго определённого размера и высоты. Однако ни того, ни другого что в рассказе твоего знакомого, что в рассказе деда нет. Да и ни малейших следов присутствия человека здесь так же не наблюдается. Как бы они не торопились, пусть даже извели всю фотоплёнку и съели последнюю банку тушёнки вместе с самой банкой, ну не ужели они не сделали бы хотя бы одного шурфа? А? Ян.

— Но он же едва не клялся, что был, — однако в голосе Яна уже нет былой непогрешимой уверенности.

— Ян, — Сергей вздохнул, — если в тебя влить пяток бутылок пива, то ты ещё и не такую историю выдашь. Как-то раз ты торжественно поклялся на бутерброде с колбасой, будто тебя похитили инопланетяне и дали порулить летающей тарелкой. Было дело?

— Ну было. Ну и пусть мой пьяный знакомый обманул нас, — Ян с гордым видом поднял голову и расправил плечи. — Зато мы поверили и действительно нашли этот чёртов куб!

Временами Ян бывает весьма и весьма упрямым. Особенно когда вопреки здравому смыслу и логике оказывается прав.

— Поверил ты и убедил нас, — уточнил Андрей. — Раньше этот куб нашёл дед Фёдор. А ещё раньше раскольники из Пакино.

На этой маленькой исторической справке обмен мнениями закончился. Первичное любопытство удовлетворено, пар нетерпения спущен со свистом. Ночь скоро. Небесная твердь прямо на глазах наливается тёмной синевой. Пора готовиться к ночлегу. По молчаливому согласию лагерь решили разбить за пределами странной поляны. Так, на всякий случай.

Подготовка к ночлегу отработана до мелочей. За границей идеально круглой поляны Андрей выбрал место, развернул палатку, развёл костёр и занялся ужином. Сергей с фляжками и котелком отправился на поиски воды. Где-то по близости должен быть ручей. А когда вернулся, то помог Яну нарубить и натаскать побольше дров.

Ночь обещает быть безоблачной и ясной. Ветер почти стих. На чёрном небе неподвижно зависли кудрявые тучки. Зато на маленьком пятачке между вековыми соснами весело затрещал костёр. Андрей вскрыл последнюю банку тушёнки и принялся колдовать над ужином. Из чёрного котелка повалил аппетитный парок.

— Господа, — Ян развалился на куче дров, — лично у меня сложилось впечатление, будто все эти две недели нас целенаправленно не подпускали к этом кубу.

— Причинно-следственные связи, — Андрей попробовал на вкус густое варево.

— Не понял? — Ян приподнялся на локте.

— Наверно Андрей имеет в виду популярную среди фантастов теорию о причинно-следственных связях, — Сергей по удобней устроился на соседней куче дров.

— А-а-а! — Ян кивнул — Это когда нарушается или по другому выстраивается цепочка причин и следствий. Типа, сломал ногу, попал в больницу и в лице очаровательной медсестры нашёл большую любовь. А если бы ногу не сломал, в больницу бы не попал, то очаровательная медсестра вышла бы замуж за главврача.

— Примерно так, — улыбнулся Сергей. — Скажу больше: по азимуту ты, Ян, ходишь как зверь. Но вот этот район ты упорно обходил по большой дуге.

— Врёшь! — Ян треснул кулаком по куче дров.

Чем, чем, а умением ходить по азимутам Ян очень гордится.

— Возможно я ошибаюсь, — самым примирительным тоном произнёс Сергей, — только по моему плану поисков мы должны были пройти эту странную полянку как минимум два раза. Но что-то мягко и практически незаметно отводило тебя в сторону.

— Сергей, — Андрей постучал алюминиевой ложкой по краю котелка, — тогда почему мы всё же нашли его? Этот неизвестный почти достиг своей цели. Вот это, — Андрей стукнул ложкой по пустой консервной банке, — наш последний неприкосновенный запас. Буквально час, и мы бы ушли не солоно хлебавши.

А ведь Андрей прав, Сергей задумчиво потёр висок, но так ничего и не ответил.

Между тем день окончательно сдал позиции. Над лесом сгустилась ночь. Повеяло прохладой. Друзья придвинулись ближе к тёплому костру.

— У меня только что появилась гипотеза, — заговорил Сергей. — Если учесть видения деда, нашу ходьбу вокруг да около, то… можно предположить, что этот куб ждал, ну или до сих пор ждёт, определённого человека.

— С точно предсказанным именем, фамилией и номером паспорта? — тут же съязвил Ян.

— Ну… не настолько точно, — Сергей улыбнулся в ответ. — Быстрее, определённого типа, склада характера, образования, культуры, бог знает чего ещё. Деда, пиши и раскольников, куб к себе не подпустил. Молодой здоровый охотник всего раз увидел Нечистого и с тех пор этот самый куб за версту обходит. Раскольники, поди, вообще это место проклятым считают и крестятся при каждом упоминание его всуе.

— То есть это ловушка, — Андрей на свой лад дополнил теорию.

— Возможно, — Сергей кивнул.

— Поэтому ты и запретил нам дотрагиваться до куба? — сощурился Ян.

— Ну-у-у… Не конкретно по этой причине, а так, на всякий случай.

В глазах Яна заплясали дьявольские огоньки. Ох, не добрый знак. За две недели пустопорожнего блуждания по лесу в его душе скопился преизрядный запас злости. Деятельная натура Яна не терпит рутины. Его душа жаждет ярких впечатлений и бурной деятельности.

— Тогда, — Ян резво соскочил с кучи дров, — его тем более нужно пощупать.

— Не смей! Придурок! — Андрей отбросил ложку.

— Идиот! — Сергей поднялся на ноги следом.

Только поздно. Ян уже выскочил на поляну и припустил со всех ног к белеющему во тьме кубу.

— Ян! Не делай этого! — на ходу выкрикнул Сергей.

Только поздно. Более легконогий Ян первым подскочил к кубу.

— Мы здесь! Принимай нас! — Ян с размаху треснул куб кулаком.

Сергей резко затормозил и присел. Андрей с ходу налетел на Яна и едва не сшиб его с ног. Ветер стих. Над поляной зависла тишина.

…

…

…

— Ты что? Оглох? Мы здесь! — Ян вновь треснул каменный куб кулаком.

— На хрен ты ему нужен! — Андрей тяжело дышит, словно загнанная лошадь.

— Или уже не нужен! — Сергей неловко поднялся на ноги.

Ничего не произошло. Ветер вновь зашумел в кронах древних сосен, а из глубины леса долетел тяжёлый вздох совы. Лишь великолепная Луна печально глянула с большой высоты на пристыженного любителя острых ощущений.

— Доволен?! — сквозь зубы прошипел Сергей, гнев раскалённой магмой кипит в груди. — Теперь ты можешь залезть на него и станцевать стриптиз!

— Ты злишься, — Ян, как ни в чем не бывало, провёл ладонью по острой гране куба. — Ты ждал, что раздастся зловещее шипение. Над кубом возникнет яркий огненный шар, который взорвётся и накроет нас стеной огня. Но ничего не произошло, — Ян повернулся лицом к Сергею. — Только что это лесное чудо я понизил в звание до обычного булыжника. До него всё же можно дотрагиваться.

— Может быть. Может быть. Всё может быть, — Сергей перевёл дух. — Но если бы этот каменный куб тебя бы убил, то нам бы пришлось бы закопать твой труп прямо здесь, на этот поляне. Этот куб стал бы твоим надгробным памятником. Считай, олух, что тебе крупно повезло.

— Да ладно вам, — Андрей плечом вперёд вклинился между друзьями, — ничего не случилось, и слава богу. Пошли ужинать.

Друзья, не глядя друг на друга, вернулись к костру. Аппетитное варево из тушёнки с рисом успело подгореть, только никто не сказал Андрею ни слова.

— Пора спать, — Сергей отпил горячий чай из алюминиевой кружки. — Дежурим как обычно.

— Мы ещё не решили, что будем делать дальше, — Андрей облизал ложку.

— Завтра, как рассветёт, осмотрим поляну. Тогда и решим, что делать.

Ян с Андреем послушно залезли в палатку. Сергей подкинул в огонь пару ветвей по толще и опустился обратно на кучу дров.

Так же давно, с самого первого похода, они разделили ночное дежурство. Сергей, как ярко выраженная сова, первым бодрствует у костра. Ровно через четыре часа он разбудит Яна и заберётся на его нагретое место в палатке. По натуре Ян голубь. Ему всё равно когда спать, лишь бы побольше. Последним, ближе к утру, дежурит Андрей. Пусть самое неудобное дежурство выпадает на долю Яна, зато, в качестве моральной компенсации, он спит на час больше.

Через восемь часов сна Сергей выбирается из палатки и помогает Андрею с утренними хлопотами. Только когда разогретый завтрак разложен по котелкам, а чай заварен из палатки выбирается Ян. Лучше всякого будильника его поднимают аппетитные запахи.

Каким бы тяжким не были бы ночные бдения, как бы не удлиняли общего времени на сон, однако после памятного события друзья решили не отказываться от ночных дежурств. В ту злополучную ночь ко спящим в палатке друзьям заглянул кабан. Первым от хрюканья и шумной возни проснулся Ян. Спросонья он высунулся из палатки и ткнулся носом прямо в мохнатый кабаний хвост. Кто испугался больше Ян или кабан выяснить не удалось. От душераздирающего вопля дикая хрюшка со всех копыт дёрнула в лес. Несколько позже, подбирая разбросанные вещи, Андрей не досчитался любимого рюкзака. Кабан унёс его на добрую память.

Спустя час на западном горизонте пропала последняя полоска света. Вокруг маленького пятачка сгустилась чернильная темнота. Из чащобы доносится скрип старых сосен. Над головой сквозь плотное переплетение колючих веток едва-едва пробивается свет огромной Луны. Лишь костёр продолжает исправно трещать. Сквозь толстые поленья выглядывают короткие лепестки красного пламени. От нечего делать Сергей монотонно и неторопливо строгает длинную веточку. Завитки тонкой стружки и кусочки коры падают на красные угли и вспыхивают язычками красного пламени. В темноте маленьким белым пятнышком мерцает таинственный куб.

Сергей опустил конец длинной ветки на землю. Боковая сторона таинственного куба ярко засветилась. По квадратной плоскости забегали пульсирующие огоньки. Темнота заклубилась словно дым и распустилась над поляной полукруглым сводом. В призрачном молочно-белом сияние каменный куб медленно оторвался от земли. По зелёной траве концентрическими кругами забегали волны. В полнейшей тишине куб закрутился вокруг вертикальной оси.

Действие до жути похоже на театральную пантомиму, где нет артистов, музыки и очень плохо с освещением.

Сергей уронил голову на грудь. Фантастическое видение парящего над поляной куба заполнило его крепкий сон. Нож выживания медленно выскользнул из расслабленных пальцев правой руки.

II-ая часть. Новый мир

Глава 1. Новый мир

Сознание с трудом, словно уставший пловец, пробивается из глубин небытия. Вокруг пустота. Серая абсолютная пустота. Ни звука, ни огонька. Вообще ни каких ощущений. Разум, чистый абстрактный разум, отделился от бессознательного и осознал себя, своё собственное существование. Но… Разум не может, не хочет быть абстрактным сгустком мыслей. Разум жаждет физического воплощения в реальности.

Первым возникло, буквально нахлынуло, ощущение собственного тела, долгожданной физической оболочки. Абстрактный разум с восторгом воплотился в живой мозг. По нервам-ниточкам понеслись электрические сигналы. Под их воздействием задрожали мышцы, а сердце ритмично забилось: тук — пауза, тук — пауза, тук — пауза. Зашевелилась грудная клетка: вдох — выдох, вдох — выдох.

Следом пришло осязание, ощущение пространства. Физическое тело существует не где-то в пустоте, а лежит на чем-то мягком. Ладони ощущают тепло и влагу.

Бесконечная тишина пошла трещинами и развалилась, явился слух. Сначала тихо, потом всё громче и громче, словно долетая из далека, до сознания дошёл взволнованный голос. Голос чего-то хочет, чего-то требует, просит и молит. Наконец, бессмысленный поток звуков сложился в слова, слова в фразы:

— Сергей! Сергей! Очнись! Ну очнись же!!!! Пожалуйста! — вещает взволнованный голос. — Что? Что случилось? Где мы? Где Ян? — настойчивый голос едва не срывается на визг.

Резкая встряска. На щеках проступила боль, словно в кожу разом вонзились тысячи мелких и очень острых иголок. Сергей открыл глаза и увидел СВЕТ.

Сквозь белый туман проступают размытые силуэты. Постепенно верхняя половина бытия окрасилась в бездонную синеву неба, а на нижней половине проявились тоненькие деревца. Внешний мир медленно и никуда не торопясь наливается красками, обретает глубину и чёткость. Последним с громким щелчком включилось сознание.

— Хватит, — Сергей на лету перехватил руку друга.

— Сергей! Сергей! — Андрей схватил за отвороты камуфляжа. — Что с нами? Где мы? Где Ян?

— Ян? — Сергей слегка наклонил голову и бросил взгляд за спину Андрея. — Прямо за тобой.

— Где? — Андрей резко обернулся.

Буквально в паре метрах в глубоком беспамятстве лежит Ян. Андрей рухнул на колени перед другом и принялся истерично трясти его:

— Ян! Ян! Очнись! Это мы? Ну приди же в себя!

Сергей прижал влажные ладони к горячему лбу. Огромная пустая голова гудит, словно накануне бухал весь день и половину ночи. Звенящая боль кучкой свинцовой дроби перекатывается с места на место. Сергей тяжко охнул.

Сейчас, судя по Солнцу и росе, раннее утро. Длинные тени пересекают поляну с востока на запад. Тогда куда подевался поздний вечер? Да и лес другой. Сергей с удивлением крутанул головой. Самый обычный смешанный лес. Вместо вековых сосен молодые берёзки и стройные клёны. Чуть глубже в чаще треугольными силуэтами выделяются пушистые ёлочки. Да и поляна самая обычная, не идеально круглая как та, с кубом, а немного продолговатая. Из-под тонких деревьев выпирает жиденький подлесок. Но самое удивительное другое.

Сергей, словно не веря своим глазам, рассеяно пошарил руками прямо перед собой. Оказывается он сидит в небольшом круге из опалённой травы. Такое впечатление, будто здесь что-то жарко вспыхнуло, но тут же погасло. Травинки обуглились и местами осыпались. По правую руку ещё два точно таких же опалённых круга. В дальнем лежит Ян.

— Уберите от меня этого психа! — Ян резко оттолкнул от себя Андрея. — Хватит! Хватит, говорю! Мозги вышибешь!

Слава богу! Вся честная компания в сборе. Убитых и раненых нет — ещё лучше. Сергей с трудом поднялся на ноги, мир перед глазами самым подлым образом крутанулся кувырком, но, слава богу, замер на месте.

— Итак, господа туристы, — Сергей подошёл к друзьям, — на повестке дня два вопроса: что произошло и, — Сергей ещё раз глянул на маленькую полянку в чахлом лесу, — где мы находимся?

— Может это ты расскажешь нам, что произошло? — Андрей стряхнул с колен давленые травинки. — Я, лично, спал и ничего такого не заметил. Просыпаюсь…. Батюшки мои! А над головой чистое небо, как в анекдоте дурном. Палатки нет, костра нет. Ничего нет! И только ты слева от меня трупом валяешься.

— А действительно, — Ян с озабоченным видом потёр красные щёки, — я тоже спал и ничего не заметил. Ну а раз на дежурство ты меня не разбудил, то-о-о… — протянул Ян, — вся эта хрень произошла в твою смену.

Сергей присел рядом. А ведь друзья правы. Тогда, тогда, Сергей наморщил лоб, нужно восстановить в памяти события последнего вечера.

— Вы легли спать, — Сергей едва не прикусил губу. — Потом я подбросил в костёр пару веток потолще… Взял палочку, длинную такую, чтобы построгать её и… Точно! Посмотрел на куб. Он так странно начал мерцать. Потом засветился весь, в воздух взлетел и вращаться начал. Господи! — ахнул Сергей. — Кажись, я уснул.

— Ты уверен? — словно следователь на допросе недоверчиво спросил Ян.

— Знаешь ли, Ян, последнее, что я помню, так это нереальное представление с тем самым кубом в главной роле. А когда ещё мысли в голове путаются, будто с ума сошёл, то такое странное состояние очень здорово напоминает дремоту, переход из мира яви в мир снов. Так что, быстрей всего, я уснул. Причём меня усыпили намеренно! — Сергей с ходу отмёл подозрения в халатности. — То, что произошло, произошло, когда мы все были в бессознательном состояние, то есть спали.

Повисла неловкая пауза. Свежие воспоминания так и не пролили свет на случившееся. Быстрее, нагнали ещё больше тумана.

— Ладно, — Андрей примирительно поднял руку, — предлагаю оставить эту тему до появления новых данных. Ясно дело, что ничего не ясно. Тогда где мы?

— Где угодно, только не на той круглой поляне, — в раздражение выплеснул Ян.

— Хуже того, — Сергей ткнул пальцем в тонкую берёзку за спиной Яна, — здесь весна.

— Какая ещё весна? — от удивления лицо Андрея вытянулось.

— Самая обычная, с цветочками и птичками, — в раздражение бросил Сергей, но тут же пояснил. — В поход мы отправились в середине лета. А здесь и сейчас весна. Приблизительно середина мая. Да вы сами на листву и траву гляньте.

Действительно, к середине лета берёзовый лист грубеет и становится тёмно-зелёным. А на здешних берёзках нежные зелёные листики даже не успели выпрямиться и загрубеть. Отдельные листочки едва сбросили скорлупки почек и до сих пор похожи на крошечные гармошки. Но ярче всего о поздней весне кричит трава. Среди моря тонких травинок ни одного сухого стебелька, ни одного пушистого венчика малюсеньких цветочков. Поляна укрыта сплошным нежно-зелёным ковром.

— Господи! — ахнул Андрей. — А вдруг мы не на Земле? А вдруг нас похитили инопланетяне и закинули на другую планету?

— Типун тебе на язык, — зло прошипел Ян. — Ты внимательней по сторонам смотри. Где нам ещё быть? Или, пока мы спали, ты успел поговорить с маленькими зелёными человечками?

— Вот что, господа туристы, — Сергей на корню оборвал глупую дискуссии, — похищали нас инопланетяне или не похищали — это не важно. Давайте решим самый главный вопрос — что делать дальше?

— Идти, — тут же предложил Ян.

— Куда? — спросил Андрей.

— На юг, — уверенно ответил Ян.

— Почему на юг? Чем он лучше севера, запада или востока? — Андрей и не думает униматься.

— Потому что от избушки деда-обходчика мы ушли на север. Значит, железная дорога должна быть на юге. И если мы будем исправно придерживаться южного направления, то рано или поздно обязательно выйдем на неё.

— Хотя нам и в самом деле без разницу куда идти, но звучит логично, — Сергей кивнул. — Тогда хватит чесать языками, поднимаемся и топаем.

Какими бы важными не были бы вопросы, что произошло и где они оказались, пришлось их оставить на потом. Солнце всё выше и выше поднимается над вершинами тонких берёз и всё более и более ощутимо припекает. Новый день обещает быть жарким. Ни вещей, ни съестных припасов рядом не оказалось. Так что завтрака не будет.

— Подождите, — Андрей пошарил рукой в опалённой траве, — я кое-что нашёл.

Из-под слоя чёрного пепла Андрей вытащил небольшой тёмно-синий шарик.

— Где ты его нашёл? — Ян аж подался вперёд.

— Здесь, — Андрей ткнул указательным пальцем в опалённый круг под Яном. — Он лежал недалеко от твоей головы. Я чуть было не поскользнулся на нём.

— А вот ещё один, — Сергей поднял из правого опалённого круга точно такой же шарик. — Здесь как раз я лежал.

— Тогда где-то здесь, — Ян опустился на колени возле центрального круга, — должен быть ещё один. А! Вот он.

Ян вытащил из-под пепла третий по счёту шарик.

— Подожди, — Ян нахмурил лоб. — Андрей, ты же на этом месте очнулся?

— Да.

— Тогда у тебя мой шарик, а твой у меня.

— А какая разница? — Андрей всплеснул руками. — На вид они совершенно одинаковые. Или только из-за того, что я очнулся здесь, а ты вот здесь?

— И по этой причине тоже, — отрезал Ян. — Только я почему-то твёрдо уверен Сергей поднял свой шарик, а ты мой.

Спорить глупо и совершенно бесполезно. Без лишних слов Андрей и Ян поменялись шариками. Друзья ещё немного повертели странные находки в руках, а после убрали их в карманы. На фоне всех чудес сегодняшнего утра ещё одна загадка погоды не сделает. Будет время, будет возможность разгадают и её.

По наручному компасу Ян быстро определил направление на юг и первым углубился в лес. Друзья выстроились за ним в привычном порядке. Под кронами жиденького леса царит приятная прохлада. Земля под тяжёлыми ботинками пропитана влагой и мягко пружинит на каждом шагу. Над головой невидимые птахи во всю празднуют начало нового дня. Писки, трели и звонкие щелчки доносятся со всех сторон. Лесным обитателям нет никакого дела до странных пришельцев.

— Что за чёрт?

Сергей обернулся. Андрей стоит по среди ёлок и с удивлением пялится на флягу в правой руке.

— Ты чего? — Сергей подошёл ближе.

— Я, тут, — Андрей тряхнул открытую флягу, — рот прополоскать хотел, да вода вдруг какая-то странная.

— Дай попробовать.

Сергей опрокинул в рот немного воды и долго, долго шевелил языком.

— Действительно — что за чёрт? — на всякий случай Сергей сплюнул воду.

Вкуса у воды никакого, совершенно никакого. А так не бывает. Любая вода, будь то из тихого лесного ручья, из тёмной речки или деревенского колодца обязательно обладает каким-нибудь привкусом. Всё зависит от того где, или по чему, она текла и какие соли растворились в ней. Одно дело ржавые трубы городского водопровода и совсем другое чистые песчаные берега.

— Похоже она, — Сергей тряхнул флягу, — дистиллированная.

— Как это дистиллированная? — голос Андрея пропитан сомнениями. — Ты же сам вчера ходил за водой. Если не ошибаюсь, к ручью.

— Ну да, — Сергей кивнул, — ходил. Только в котелке с нашим последним ужином была вполне нормальная вода. Её же, прокипятив, ты разлил по нашим флягам.

— А твоя ли это фляга? — из-за спины выгляну Ян.

— Во чёрт, — протянул Андрей. — У меня была туристическая фляга, немного меньше этой, плоская и слегка изогнутая.

Сергей в немом изумление уставился на странную флягу. Да, действительно, у Андрея была фирменная фляга с рельефным рисунком Петропавловской крепости.

— Вот что, — Сергей тряхнул головой, — мы совершенно забыли проверить снаряжение. Что у нас осталось и на что мы можем рассчитывать. Быстро смотрим у кого что есть, — Сергей первым расстегнул широкий кожаный ремень.

Друзья принялись лихорадочно инспектировать собственную одежу и содержимое карманов.

— Ничего не понимаю, — Ян с вылупленными глазами уставился на подкладку камуфлированной куртки. — Куда оно делось? У меня тут клеймо было. А теперь его нет.

— А у меня шрам с левого предплечья пропал, — ещё громче, ещё удивлённей воскликнул Андрей.

Невероятное и необъяснимое буквально преследует их. Но то, что они обнаружили после проверки карманов, одежды и друг друга, переплюнуло всё.

С кожи исчезли абсолютно все родимые пятна, родинки и шрамы. С плеча Яна пропала любимая татуировка в виде головы тигра с распахнутой пастью. Больше всего поразили кожа на ступнях ног. Не привычная огрубевшая от ходьбы, а мягкая и гладкая как у младенца. Кажется, будто дожив до девятнадцати лет ни один из них не сделал ни одного шага.

Одежда, начиная с трусов и до рисунка на подошве ботинок, совершенно одинаковая. Причём швы чисто декоративные. Ян расковырял один из них на рукаве куртки, выдернул чёрную нитку и с удивлением обнаружил цельную ткань. Куртки, брюки, трусы, кепки всё, всё без исключения не сшиты из отдельных кусков ткани, а сотканы нацело на манер пожарного шланга. Но там-то простой цилиндр, а здесь неровное тело человека с конечностями, выпуклостями и карманами.

Снаряжение будто выдали на одном складе. Широкий кожаный ремень, обтянутая тканью армейская фляга и большой нож выживания в прочных пластиковых ножнах. Сергей открутил пробку с миниатюрным компасом и вытряхнул на ладонь содержимое пустотелой рукоятки: рыболовные крючки, небольшой моток прочной лески, маленькое шильце, несколько спичек, полоска-чиркаш для них и брусочек для заточки лезвия. Уже кое-что.

Исключение немногочисленные личные вещи. В нагрудном кармане Яна нашлась фотография «Поляроид». Незадолго до похода Андрей сфотографировал его с очередной подружкой. У самого Андрея в точно таком же кармане лежал проездной билет на автобус. А у Сергея толстый блокнот в кожаном переплёте и шариковая ручка. К личным вещам набралось немного мелочи, несколько бумажный купюр и паспорта в запечатанных полиэтиленовых мешочках.

— Ну это уже совсем полный бред, — Ян, сидя на расстеленной куртке, потёр левую ступню с мягкой кожей. — Не-е-е, это не инопланетяне, это извращенцы какие-то. Что они с нами сделали? Да и зачем?

— Значит, это были не инопланетяне, — Сергей вытащил нож-выживания из ножен. — Но всё не так уж и плохо. Такой нож, — Сергей щёлкнул ногтём по тёмному лезвию, — был только у меня. А теперь у каждого. К тому же сталь явно отличается от той, что была. Надеюсь, в лучшую сторону.

— А я надеюсь, что это было последнее необъяснимое чудо за сегодняшний день, — Ян затянул шнурки на левом ботинке.

— Надейся, — Сергей печально улыбнулся.

Немногочисленные пожитки разместились обратно по карманам, друзья двинулись дальше. И без того внушительная коллекция странностей пополнилась ещё одной странностью. Только, увы, ни она, ни прочие проблему питания так и не решили. Желудок уже заскучал по еде и начал задавать разуму всё более и более настойчивые вопросы. Но! Не успели друзья пройти и сотню метров, как упёрлись в стену высотой около четырёх метров.

— Это уже слишком! — Ян в раздражение ткнул стену кулаком.

Монолитная стена почти белого цвета с едва заметными сильно размытыми чёрными прожилками больше напоминает скалистый уступ, нежели создание рук человеческих. Немного волнистая поверхность без трещин и сколов. Сергей поднял голову. На фоне голубого неба отчётливо виден верхний край. Что самое печальное, стена словно забор уходит в обе стороны на сколько хватает глаз. Многочисленные берёзки и клёны тычутся в стену изогнутыми ветками словно предупреждают о бесполезности искать обходной путь.

— Ян, — Сергей пощупал гладкую стену, — сможешь на неё залезть?

— Ну-у-у, в принципе, — Ян повертел головой, — да, если подтолкнёте.

— Отлично. Тогда связываем наши куртки вместо верёвки. Ты полезешь первым. Мы подтолкнём и подстрахуем. Вторым полезет Андрей. А потом вы оба затащите меня наверх, — Сергей расстегнул верхнюю пуговицу камуфлированной куртки.

— Идёт.

Более лёгкий и стройный Ян решительно полез на практически отвесную стену. Только, едва его голова показалась над краем стены, как тут же он едва не свалился обратно.

— Матерь божья! — Ян едва не стукнулся подбородком о край. — Здесь такое! Оказывается мы! Впрочем, — Ян закинул правую ногу на стену, — сами увидите.

— Что? Что там? — нетерпеливо заёрзал Андрей.

— Я же сказал, сами увидите, — отрезал Ян.

Последним на почти отвесную стену забрался Сергей.

— Ну ни хрена себе! — удивлённый возглас сам собой сорвался с губ, едва Сергей встал в полный рост.

Оказывается, всё это время, они… Они находились на высоченном утёсе! Ровная площадка через четыре метра круто обрывается вниз. С высоты птичьего полёта открывается панорамный вид на густой первобытный лес. Зелёный ковёр разбегается буквально во все стороны насколько хватает глаз. Невысокие плоские холмы выделяются слегка приподнятыми участками. Кажется, будто на зелёной глади леса местами приподнялись волны. Но это ещё не всё.

Буквально в паре километров от утёса величественная полноводная река раздвигает, расталкивает в стороны лесной массив. Сергей повернул голову. Даже две реки. С запада и с востока утёс огибают две широкие реки, чтобы чуть дальше на юге слиться в одну ещё более широкую и полноводную реку, которая уходит на юг и теряется в мутной дымке за горизонтом.

— Кто бы мог подумать, — прошептал Андрей, — всё это время мы были на исполинском утёсе.

— Точно, — коротко кивнул Ян. — Только я не помню, чтобы на старушке Земле хоть где-нибудь была такая громадина.

— И я не помню, — Сергей повернулся к друзьям.

— А это значит… — Андрей медленно, словно стрелка на циферблате часовой мины, повернулся к Яну, — мы не на Земле!

Андрей Максимович Кацак, уравновешенный интеллигент в третьем поколение и начинающий гурман, рванул, как авиабомба особенно большой мощности.

— Нашёл! Идём туда! Мы будем первыми! — передразнивая Яна, заорал Андрей. — Вы не пожалеете! Нас ждут величайшие открытия! — одним большим прыжком Андрей подскочил к Яну. — Сволочь!!! Ты куда нас завёл?!

Кулак Андрея в опасной близости просвистел рядом с носом Яна.

— А я-то откуда знал! — Ян инстинктивно отшатнулся от Андрея.

— Прекрати немедленно! — Сергей перехватил Андрея за талию. — Нашли место для драки!

— Это всё из-за него! Из-за него! — Андрей, словно припадочный, забился в руках.

— Или ты немедленно прекратишь этот балаган, или я сброшу тебя со скалы, — Сергей ещё туже сжал руки.

Андрей тут же стих и обмяк, словно марионетка с оборванными ниточками. Спокойный тон и зловещая решимость в голосе Сергея моментально охладили его пыл.

— Виноват Ян или нет — не имеет ровным счётом никакого значения, — Сергей поставил Андрея на скалу и разжал руки, однако тут же схватил друга за отвороты камуфлированной куртки. — Здесь и сейчас он с нами в одной лодке. Ты видишь? — Сергей выбросил вперёд левую руку. — Это, несомненно, великая река, как Волга, Дунай, Нил или Янцзы. По берегам таких рек всегда селились люди. Всегда! Но здесь не видно ни одной даже самой зачуханной деревеньки на десятки километров вокруг. Ни одной! — Сергей тряхнул Андрея за отвороты камуфлированной куртки. — Даже здесь возле такого удобного и стратегически выгодного места как этот утёс. А это значит, дурень, что мы очень, очень нужны друг другу. Это дикий мир. Вполне возможно, что нам придётся долго и упорно искать людей. И всё это время выживать, выживать и ещё раз выживать самым натуральным образом!

Сергей перевёл дух. От столь эмоциональной речи аж запершило в горле.

— А ты уверен, что здесь есть другие люди, — из-за спины робко поинтересовался Ян.

— Абсолютно, — Сергей отпустил Андрея. — Иначе посылать нас сюда не имеет вообще никакого смысла. Ты, что ли, будешь детей рожать? От одиночества мы быстро одичаем и через год-другой просто сдохнем под берёзкой от тоски и отчаянья. Будем искать.

Ледяная уверенность в зародыше погасила горячий конфликт. Только… Только обронённое Андреем предложение тут же переросло в твёрдую уверенность. Они не на Земле, ибо на Земле нет и никогда не было столь приметного места в виде огромного почти белого утёса на развилке двух великих рек.

Сергей отвел глаза от зеленого великолепия внизу. А ведь в глубине души всё равно, наперекор всякой логике, тлеет маленький огонёк надежды. Как в костре, когда толстые поленья уже прогорели и рассыпались на угольки, однако ещё какое-то время крохотными красными пятнышками создают иллюзию огня, хотя пламени уже нет.

Окажись сейчас друзья в каком-нибудь местном пансионате с мягкими тёплыми кроватями в уютных комнатах, с трёхразовым питанием в опрятной столовой, то непременно провалились бы в глубочайшую, до навязчивых мыслей сунуть голову в петлю, депрессию. Даже самая изысканная еда, тёплая постель и все сокровища этого мира не смогут заменить, или хотя бы чуть-чуть компенсировать, расставание с родным домом, родителями, друзьями и подругами. Где-то там, на другом краю вселенной, навсегда остались надежды на будущее, нереализованные планы и мечты. Неизвестный кто-то грубо вырвал трёх друзей из привычной повседневности и забросил сюда, на эту дикую и безлюдную планету.

Только, только, только в этом так похожем на Землю мире никто не ждёт трёх друзей. Здесь нет ни шикарного пансиона, ни тёплых постелей, ни туалетов с рулончиками мягкой и нежной туалетной бумаги. Ничего нет. Элементарная потребность пожрать лучше всяких антидепрессантов выгнала из головы чёрные мысли.

Есть, очень хочется есть. А в наличие лишь совершенно безвкусная дистиллированная вода. Да и её, если по уму, нужно бы вылить. Чтобы элементарно выжить нужно действовать, куда-то идти, что-то делать, шевелиться, одним словом. Депрессия — удел сытого и беспечного существования. А когда на кону сама жизнь, то как-то не до слёз о потерянном доме. Пожрать бы.

Сергей ещё раз осторожно оглядел почти отвесные склоны исполинского утёса. Впрочем, не совсем отвесные. Западная сторона по сравнению с остальными самая пологая. Но и она достаточно крутая, чтобы ненароком свернуть шею. Словно на детских горках, только без заботливых мама поблизости, друзья спустились, в буквальном смысле скатились, к подножью утёса.

Внизу лесная почва вздыбилась широкими рыхлыми складками. Сергей интереса ради пошевелил ботинком земляной бархан. Похоже, что давным-давно некая исполинская сила повалила лес до самой кромки реки. Под корнями рослых берёз угадываются трухлявые стволы полностью сгнившего предыдущего леса. Ян сдуру взобрался на поваленный ствол и тут же провалился в сыпучую труху по пояс. Через четыре километра друзья вышли на берег западного притока великой реки.

Весеннее половодье наполнило русло реки через край. Вода вышла из берегов и подмыла основания высоких деревьев. Но толстые корни ушли глубоко в землю и намертво вцепились в пласт лесного дёрна. Местами из тёмной воды выступают заросли густых кустов. Чуть ниже по течению друзья нашли свободный клочок земли, где и решили разбить лагерь.

— Ян, — Сергей повернулся к другу, — с тебя пропитание. Отправляйся на рыбалку.

— А как же я буду ловить? У меня с собой ничего нет, — Ян развёл руками.

— Как! Как! Снимаешь штаны и заходишь в воду. Места здесь дикие, так что рыба должна водиться в изобилие. Сам в прошлом году предложил выяснить у кого мужское достоинство длиннее, значит, — Сергей поднял указательный палец, — надеялся выиграть.

Ян нехотя двинулся ниже по течению. Наверняка что-нибудь бурчит себе под нос. Впрочем, Сергей глянул другу во след, пусть импровизирует на ходу. Из них троих Ян самый умелый рыболов. На всех без исключения рыбалках, будь то зимой на льду или летом на озере, он неизменно ловил больше всех. А сейчас рыба самый верный источник пропитания.

Сергей на пару с Андреем взялись за разбивку лагеря. Когда у тебя под рукой только нож-выживания и ничего больше, то сделать это не так-то просто.

Андрей настрогал пучок тонких стружек и, чиркнув спичной о полоску-черкаш, поднёс маленький огонёк к растопке. Жёлтый язычок пламени неторопливо расползся по стружке. Осторожно, чтобы ненароком на задавить хиленький огонёк, Андрей обложил будущий костерок дровами и взялся за изготовление посуды.

Ни алюминиевого котелка, ни даже старой консервной банки в наличие нет и не предвидится. Если рыбу ещё можно поджарить на костре на манер шашлыка, то воду для питья нужно обязательно прокипятить. Какой бы чистой и первозданной не была бы местная природа, только употреблять сырую воду всё равно нельзя. В условиях экстремального выживания хорошее здоровье на вес золота.

Из кусков берёзовой коры Андрей сложил несколько коробочек. Края, чтобы не развернулись, скреплены тонкими лучинами. Не бог весть какая посуда, но для начала сгодится и она. Главное не разводить слишком большой костёр и вовремя увлажнять края, которые выступают из воды. В будущем нужно будет найти глину и налепить простейших горшков.

Пока Андрей возится с костром и водой, Сергей взялся за строительство простейшего навеса. Для начала нужно определить направление ветра, чтобы дым от костра уходил в сторону, а не забивался под навес и не мешал спать. Вбить в землю пару колов и на высоте около метра приделать поперечную балку из гладкой берёзки несложно. Накат из тонких стволов и веток укроет от дождя и поможет сохранить тепло от костра. Ну а толстый слой рыжего лапника послужит отличной постелью. Одеял и подушек нет и не предвидится, зато не придётся спать прямо на холодной земле.

С очередной охапкой рыжего лапника Сергей принёс пару яиц и крупную птицу размером с упитанную курицу, чёрное оперение отливает синевой.

— Где достал? — Андрей с интересом взвесил на руке яйца.

— Из гнезда вытащил. А это, — Сергей протянул птицу, — хозяйка гнезда. Ворон, наверно, или ворониха. Налетела на меня, гадина, крыльями размахалась, чуть в глаз не клюнула, зараза такая. Я её за лапу ухватил, да башкой о ствол припечатал. Вот, — Сергей развернул правую руку, — поцарапала.

— Зато у нас появилась самая настоящая дичь. Если ещё и Ян чего-нибудь наловит, то у нас будет шикарный ужин, — Андрей с не меньшим интересом развернул местную ворониху за крылья.

Пусть друзья никогда не интересовались походами на выживание, но навыки бывалых туристов пришлись как нельзя кстати. Из книг и рассказов более опытных товарищей, а так же благодаря собственному практическому опыту, они знают что делать и как себя вести, если уж выпало «счастье» остаться с дикой природой один на один.

Ближе к вечеру вернулся с рыбалки Ян. За несколько часов он наловил окуней, мелких колючих ершей, линькой и даже одного упитанного яза килограмма на два. Как Ян умудрился поймать такую пугливую и осторожную рыбу — бог его знает.

— О-о-о! Отличный улов! — Сергей взвесил на руках упитанного яза. — Неужели последовал моему совету?

— Издеваешься, — Ян прислонил к навесу импровизированную удочку из длинной ветки. — Дома с подобным самопалом я бы даже за порог не вышел бы, чтобы не позориться.

— Да ладно, не грусти, — Андрей деловито пощупал брюхо небольшого окунька. — Не пустой вернулся и ладно. Скоро ужинать будем.

— Это потому, что места здесь дикие, хуже некуда, — Ян присел у костра и с нескрываемым удовольствием протянул к огню руки. — На обратном пути лося встретил. Стоит, скотина такая, по среди мелководья и на меня презрительно фыркает. Убегать даже не подумал, корова лесная.

Сергей улыбнулся. Случайная встреча с лесным обитателем расстроила Яна самым натуральный образом. На Земле дикие животные давным-давно научились бояться человека. Даже в самых глухих медвежьих углах друзья воспринимали как должное, когда с их пути убегали и кабаны, и медведи, и тем более лоси. Даже волки, зубастые санитары леса, и те предпочитали не связываться с двуногими. Местный совершенно нецивилизованный лось своим презрительным фырканьем оскорбил Яна до глубины души.

Ещё до того момента, когда местное светило коснулось горизонта, друзья разбили на берегу реки лагерь, развели костёр и великолепно поужинали. Рыба в берёзовых коробках без соли и лаврового листа так себе на вкус. Пресный вкус чуток сбавили листья молодой крапивы, которую щедрой рукой сыпанул Андрей. Без завтрака и обеда друзья проработали целый день и умялись вконец, скромный ужин ушёл на ура и с большой скоростью. Местная птичка на весенних кормах успела нагулять хороший жирок. Сергей, откусывая с берцовой косточки горячие пропитанные липким жиром кусочки мяса, познал истинный смысл нирваны. Запечённые на углях яйца сошли за десерт.

— Счастье есть, — Ян бросил в костёр яичную скорлупу.

Серей кивнул в ответ. Тепло от весело потрескивающего костра, приятная тяжесть в желудке и натруженные за день руки в конец разморили его. Лежать на сухом лапнике и ковырять в зубах мелкой щепочкой так здорово, так приятно, но… пора браться за самый главный вопрос. О будущем нужно думать всегда, только так можно не бояться его. Берёзовая ветка улетела в костёр, огонь тут же охватил зелёные листочки, повалил белый дым. Сергей сел прямо, всё меньше комаров будет.

— И так, братья по несчастью, какие будут предложения? — Сергей открыл импровизированное совещание под открытым небом.

— Предложение напрашивается само собой: — Ян ткнул пальцем в сторону реки, — спуститься вниз по течению.

— Это не так просто, — тут же возразил Андрей. — Потребуется плот, желательно большой и крепкий. А с этим, — Андрей с тихим шелестом вытащил из ножен нож-выживания, — максимум, что мы осилим, так это средство для переправы.

— Согласен, — Ян кивнул в ответ, — придётся повозиться, зато сплавляться по реке на порядок легче и на два порядка быстрее. За месяц мы преодолеем несколько тысяч километров. Это как пересечь Европу с севера на юг. Иначе нам придётся топать ногами вдоль берега с черепашьей скоростью, ломать ноги, пробиваться через заросли и тащить на собственном горбу всё припасы. А это, поверьте мне, ещё то удовольствие.

— Согласен, — Сергей глянул на Яна. — Плот отнимет у нас массу времени, зато потом ещё больше сэкономит.

— Ну что же, — Андрей с щелчком загнал нож обратно в ножны, — я посмотрю, как вы будете этими игрушками валить крупные деревья. Топоры из наших чудо ножей никудышные, даже если привязать их к палке.

Справедливое замечание, Сергей тихо вздохнул. Одно дело вязанки хвороста, которые можно стянуть тонкими веточками и полосками коры, и совсем другое прочный плот из толстых брёвен. Путешествие может затянуться. Будет очень печально, если от порыва ветра или от удара речной волны хилый плот рассыплется на манер связки карандашей. Так и утонуть недолго. Или топать пешком? Да, на порядок сложнее и дольше, зато безопасней.

Ян вытащил из кармана тёмно-синий шарик.

— Как вы думаете, — Ян повертел в руках странную находку, — на кой хрен нам этот подарок? Пока через лес шли, чуть мозоль не натёр. Выбросить хотел, но… Странное дело — не смог. Эх! Вот если бы… — Ян мечтательно закатил глаза, — вместо этой хренотени нам бы по топорику оставили бы… Да из хорошей стали на ручке дубовой…

Буйная фантазия Яна не знает границ. Особенно когда выпьет или нечего делать.

— А-а-а!!! Зараза такая! — Ян резво вскочил на ноги.

— Ты чего? Очумел? — Андрей аж вздрогнул от неожиданности.

— Он! Он! — Ян судорожно ткнул пальцем в землю. — Он изменился.

— Кто он? — Сергей наклонился вперёд.

— Да шарик этот!

Двумя пальчиками, словно перед ним горячая картофелина, Ян вытащил из притоптанной травы уродливую букву «Г».

— Как тебе это удалось? — Сергей тут же выудил из кармана свой шарик.

— Ну… — Ян скосил глаза в сторону, — я представил, будто у меня в руке вместо этого бесполезного шарика топор хороший, как у моего деда в деревне. Такой… массивный, ковки ручной и ручка дубовая специально на огне опалена. Этим топором так классно было дрова рубить.

— И? — Андрей вытащил из кармана свой шарик.

— Что и? — Ян несколько оправился от испуга. — А он взял, да изменился.

Сергей пристально глянул на шарик в ладони. Как там сказал Ян, представить, мысленно. Секунда, другая. Шарик нехотя сплющился. Сергей невольно моргнул, от напряжения чуть глаза не выскочили. Та-а-ак… Теперь подправить форму. Таинственный подарок вытянулся в длину и ещё больше расплющился на левом конце. Идёт! Ещё немного. Не прошло и минуты, как Сергей уронил на притоптанную траву самый настоящий топор.

Быть того не может! Сергей подхватил шарик, нет, уже не шарик, а почти настоящий топор. Топорище слегка изогнуто, полукруглое лезвие и квадратный обух. Нужно попробовать. Сергей вытащил из кучи дров сучковатую ветку. Превеликий Создатель! Не подведи. Лёгкий взмах. Толстая сучковатая ветка с тихим щелчком разлетелась на две неравные половинки. Тёмно-синее лезвие играючи прошло через сухую древесину и глубоко воткнулось в плотный дёрн.

— Друзья мои, — Сергей выдернул топор из земли, — каждому из нас неизвестные кто-то сделали крайне ценный подарок — универсальную вещь. Всё, что нужно — мысленно представить нужный предмет. Хорошо представить, до мельчайших подробностей, и мысленно пожелать, чтобы шарик стал им.

— Да ну! — голос Яна полон сарказма, однако он тут же уставился на уродливую букву «Г» в правой руке.

Кривая «Г» послушно распрямилась и вытянулась в длину. Загнутый отросток распустился в широкое тонкое лезвие.

— Получилось! — с радостным визгом Ян взмахнул тёмно-синим томагавком, боевым топором североамериканских индейцев.

Андрей ни за что не желает отставать от друзей. Вот и его шарик в правой руке вытянулся в длину, углубился на одном конце и… И вот в руках Андрея самый настоящий половник.

— Теперь в нашем распоряжение любой инструмент! Столярная и слесарная мастерская в одном шарике! — Ян с визгом и улюлюканьем заскакал на одной ноге вокруг костра. — Не то что плот, авианосец соорудим! С баром, с шезлонгами на верхней палубе и тёплым гальюном.

Как будто гора с плеч. Сергей вытащил из кучи дров ещё одну толстую сучковатую палку и легко перерубил её новоявленным топором. Самый главный вопрос отпал сам собой — с таким инструментом можно будет легко построить большой и прочный плот. Топор, пила, долото, сверло — любой инструмент в их распоряжение. Как в сказке: загадай желание и глянь на тёмно-синий шарик у себя в руке.

Бурная волна радости быстро схлынула, друзья с энтузиазмом принялись за эксперименты. Превращая волшебные подарки то в одно, то в другое, быстро выяснили границы их возможностей.

Во-первых, вес. Друзья перебрали кучу вещей разного размера и объёма, однако каждый предмет, будто то гвоздь, топор, кувалда или шило, весит ровно столько же, сколько весил исходный шарик.

Во-вторых, выяснились максимальные и минимальные размеры новоявленных вещей. Так слепить шарик диаметром меньше исходных пяти сантиметров никому не удалось. С другой стороны сотворить монолитный шар диаметром больше полуметра так же не получилось. Ян было навеял аж метровый шар, только при первом же ударе о сферу изнутри отозвалась пустота.

Через пару часов друзья устали от безумных экспериментов и успокоились. За весёлой суетой никто не заметил, как окончательно стемнело. Последние отблески уходящего дня растворились в чернильной темноте. Словно маяк на берегу пламя костра отбросило на водную гладь мерцающую полоску света. Высоко в небе ветер разогнал тонкую пелену курчавых облаков. Из ряда высоких елей на том берегу выглянула местная луна и залила лес и ленту реки жидким серебром.

Сергей сдавленно охнул. Вместо родной Луны над верхушками сосен висит ярко-жёлтый диск несколько меньше привычного размера. Никаких знакомых пятен лунных морей, лишь рваные полоски перечёркивают местную луну почти по диагонали.

На чистом небосклоне высыпали звёзды. Много, много звёзд. Только… Только глаза напрасно ищут знакомый ковш Белой медведицы. Рисунок созвездий другой, абсолютно другой. А там, на севере, где должна была бы сиять красавица Полярная звезда, лишь слабо светит несколько тусклых звёздочек.

Чужая луна и чужое звёздное небо навевают грусть. До сих пор, не смотря на великую незаселённую реку и огромный утёс, где-то в глубине души жила надежда — чем чёрт не шутит, вдруг они по-прежнему на Земле. Вопреки логике и здравому смыслу, душа наотрез отказывается воспринимать действительность. Но! Небесная сфера и, в особенности, местная луна разрушили последние иллюзии. Если рисунок созвездий со временем меняется, то тёмные лоскуты на местной луне — никогда.

Хорошее настроение испарилось. С тяжким вздохом Ян вытащил из нагрудного кармана квадратную фотографию.

Полгода назад отец Андрея привёз из Москвы чудо буржуазной техники — фотоаппарат «Полароид». Простых смертных социалистическое государство никогда не баловало. Заграничная фотокамера и в самом деле кажется чудом. Непривычный внешний вид, маленькая, но мощная фотовспышка. Самое интересное — моментальная фотография. Не нужно вставлять плёнку и возиться с проявителем. Щёлк! И на чёрном квадратике в течение пары минут проявляется цветное изображение.

За неделю до злополучного похода Андрей сфотографировал Яна с очередной подружкой. Ян закинул фотографию в нагрудный карман и совершенно забыл о ней. Зато теперь, когда тоска схватила холодными руками за горло, он достал её. В неровном свете костра Ян долго с невиданной ранее любовью и нежностью разглядывал красивое озорное лицо Ольги.

— Я познакомился с ней на сборище юных археологов, — тихо протянул Ян. — К ней клеился какой-то хмырь, но я сразил Ольгу своим бравым видом и страшной царапиной поперёк лица.

— А, это когда ты спьяну сквозь кусты прошёл? — уточнил Андрей.

— Было дело, — Ян грустно улыбнулся. — Но ей я сказал, будто поцарапался о ветку, когда отбивался от бешенного кабана. Она поверила, ну или сделала вид, будто поверила. А потом я поведал ей о нашем последнем приключение. Её очень заинтересовал рассказ об аномальных зонах.

— И наверняка ты совсем чуть-чуть приукрасил действительность, — как бы невзначай заметил Андрей.

— Не без этого, — легко согласился Ян. — Что теперь с ней будет? Заметит ли она моё отсутствие? Будет ли грустить и хоть иногда вспоминать обо мне?

— Не будет, — холодное замечание Сергея враз разрушило романтическую идиллию.

Меланхолия тут же слетела с лица Яна:

— А ты откуда знаешь? Может у нас, того, всё всерьёз начиналось?

— Может и всерьёз, может даже и в самом деле начиналось, — Сергей отстранённым взглядом уставился на огонь. — Ты вернёшься домой, наврёшь ей с три короба о нашем очередной приключение. Особенно как мы зассали при виде куба, а ты один храбро ударил его кулаком. Ну а потом в тот же вечер завалишься с ней в какой-нибудь кабак.

— Сергей, — Андрей едва не подскочил на месте, будто ему в пятую точку ткнули острой иголкой, — ты чего-то недоговариваешь.

Это реактивный Ян соображает быстро, а вот более медленный и основательный Сергей думает долго, неторопливо. Шутки, анекдоты и прочий искромётный юмор доходит до него как до жирафа. «Медленно догоняешь» — как однажды очень метко выразился Ян.

Над какой-нибудь проблемой или трудной задачей Сергей может размышлять днями и неделями. А потом выдать такое, что ни Андрей, ни тем более Ян даже в самом кошмарном сне придумать не смогут. Зато слишком, слишком часто предсказания и выводы Сергея сбывались на практике. Вот и на этот раз Ян и Андрей тут же навострили уши.

— Ну… — от столь пристального внимания Сергей немного смутился, — есть у меня одна гипотеза. Доказательств, сами понимаете, никаких. Зато в неё очень даже хорошо укладываются все без исключения факты, даже самые экзотические.

Больше волшебных шариков меня заинтересовала наша одежда, амуниция и мы сами, — произнёс Сергей. — Похищение, новый, до чёртиков похожий на Землю мир, «пластилиновые» шарики — это ещё как-то можно рационально объяснить. Пусть само объяснение танцует на гране полного бреда, но все же можно. А вот одежда и остальное…

Ну зачем, спрашивается, кому-то потребовалось сводить родимые пятна, шрам и клеймо на куртке Яна! Нежная словно у новорождённого кожа на ступнях и дистиллированная вода во флягах. Зачем? Какой смысл?

Сергей поочерёдно посмотрел на Яна и Андрея.

— О технических возможностях нашего похитителя мы получили более чем солидное представление.

Сергей поднял с земли тёмно-синий топор. Вот новоявленный топор превратился в шарик, спустя пару секунд в кубик и, наконец, в маленький острый кинжал с длинным и узким лезвием.

— Начнём с того, что универсальный подарок слушается только своего хозяина. То есть между шариком и мной существует строго ориентированная телепатическая связь. Как я не могу управлять вашими подарками, так и ваши желания для моего не указ. Наверно именно по этой причине ещё там, на утёсе, ты, Ян, узнал свой шарик. Но это так, к слову.

Универсальный подарок не меняет собственный вес, закон сохранения материи чтится беспрекословно. Но вот объём… Он то как раз меняется в довольно большом пределе. Боюсь предполагать. Похоже, изменения происходят на молекулярном уровне, если не ещё глубже. С точки зрения современной физики — чёрное колдовство.

Теперь одежда.

Наш таинственный похититель во истину фантастическим образом изготовил наши камуфляжи. Однако он не пошёл по традиционному земному пути. Не стал возиться с тканями, нитками, с кройкой и шитьём. Нет. Он просто взял мой камуфляж за образец, скопировал его трёхмерную фигуру со всеми рукавами, карманами и воротником. Швы из ниток чистой воды декорация.

Дальше — больше. Сотворив мой камуфляж, он сделал ещё две точные копии для вас, лишь немного подогнав размеры. Ян, подойди ко мне.

Ян послушно поднялся с лежанки на куче дров.

— Вот, смотри, — Сергей поднёс правую руку к правой руке Яна. — Обрати внимание на пятна.

— Ни фига себе! — удивлённый возглас сорвался с губ Яна.

Тёмно-зелёные пятна расположением и формой целиком и полностью совпадают на обоих рукавах. И, действительно, они чуть меньше размерами.

— Вот, вот, — Сергей кивнул. — Можешь подойти к Андрею и сравнить с его рукавом. Но я продолжу.

Та же самая история с флягами, ножами и прочим имуществом. На этом основание можно сделать один очень интересный вывод: на нас надеты функциональные копии. То есть не абсолютные копии, а именно функциональные. Небольшая разница есть, только на качестве камуфляжа как на защитной одежде она не отражается. Точно так же цвет лезвий наших ножей отличается от оригинала, но от этого они хуже не стали. Быстрее наоборот, я специально проверил. Вот с водой неизвестный слегка прокололся. Хотя… — Сергей склонил голову, — с другой стороны он налил нам самую чистую воду, химически чистую, дистиллированную.

— Сергей! — Андрей несколько более нервно поправил правый рукав куртки. — Сердцем чую: самое страшное ты ещё не выдал. Не тяни, ради бога.

— Ну хорошо, — Сергей хлопнул ладонями по коленям. — Между камуфляжами и нами прослеживается самая что ни на есть прямая аналогия. Мы, господа, не более, чем копии. Настоящий Сергей Николаевич Белкин, Ян Константинович Синицын и Андрей Максимович Кацак остались там, на Земле.

Гром по среди ясного неба и снег в июне удивили бы Яна и Андрея куда меньше.

— Ты что несёшь! — взорвался Ян. — Ты хочешь сказать, что мы всего лишь клоны?!

— Не клоны, а копии, — Сергей нервно сжал кулаки. — Клонирование подразумевает отбор образца ДНК и выращивание из него биологического объекта. К слову, клон совсем не обязательно будет похож на исходный объект как две капли воды. Наши тела скопировали без предварительной стадии эмбриона и усиленного роста. Собрали как конструктор из белков, жиров и углеводов. Вот почему ни у кого из нас нет ни родинок, ни шрамов, ни стоптанной на ступнях кожи. Не удивлюсь, если отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаз у нас совпадают на все сто.

Так что, господа, — Сергей вновь хлопнул ладонями по коленкам, — никакие инопланетяне нас не похищали. Это, увы, точно.

— Теперь понятно, почему пропала моя фигурная фляга, — Андрей печально потупил глаза. — Зачем мудрить, когда армейская ни чуть не хуже.

— Ну а как быть с паспортами, деньгами, фотографией и твоим блокнотом? — на щеках Яна выступил румянец, как будто ему сейчас предстоит реальный бой.

— Ты забыл добавить черты лица, цвет глаз, рост, телосложение. А, главное, характер, память, убеждения и прочее, что составляет полноценную личность, — добавил Сергей.

— То есть наши похитители сохранили наши индивидуальности, — Андрей поднял глаза.

— Правильно, — Сергей кивнул. — Он мог бы заслать сюда пару батальонов Сергеев Белкиных, полк Андреев Кацаков или дивизию Янов Синицыных. Но ему, этому сверхъестественному копиисту, потребовались всего три индивидуальные личности. Вот почему он сохранил нам черты лица, память и характер. Ну а деньги и паспорта очень важны для нас. Как ты, Ян трясёшься над фотографией Ольги, мы уже видели. Блокнот важен лично для меня. В нём я веду дневник и записываю всё, что может представлять малейший интерес. Правда, проездной… — Сергей выразительно глянул на Андрея.

— Да, он важен для меня лично, — Андрей машинально пощупал нагрудный карман. — Мне едва удалось купить его буквально в последний день. Очень не хотелось постоянно разоряться на талоны или бегать от упитанных кондукторш.

— Всё равно, — Ян упрямо мотнул головой. — Может… Может инопланетяне всё же похитили нас, только не забросили в какой-нибудь галактический заповедник, а подключили наши несчастные мозги к своему супер-пупер компьютеру. Каково? А! — Ян обрадовался собственной сообразительности. — Вот откуда все подмеченные тобой странности. В виртуальном мире можно всё. Всё, вплоть до волшебной палочки ну или волшебного шарика.

Сергей задумчиво почесал висок.

— Может быть. Всё может быть, — Сергей превратил универсальный подарок обратно в топор. — В любом случае твоя гипотеза ни чуть не хуже моей. В чём-то даже лучше.

— И в чём же? — от такого признания Ян слегка опешил.

— Вот когда первый встреченный нами абориген заговорит на чистейшем русском языке, я тут же признаю твою правоту и водружу на твою гениальную голову виртуальный венок.

— Это ещё почему?

— А потому, дорогой мой друг, что только в дешёвых фантастических боевиках и сказках для очень маленьких детей на всех планетах галактики и во всех сказочных королевствах говорят на языке главного героя. В нашем случае это будет русский язык. Ведь это же компьютер, Ян. Здесь всё возможно. Понимаешь?

— Ну зачем же так долго ждать? — с места предложил Андрей. — Давай, Ян: первая поза супермена, правая рука вперёд, левая назад. И… Пару кругов вокруг утёса. Ну что тебе стоит? А?

— Да ну вас! — Ян отвернул лицо. — Я вам на полном серьёзе, а в смеётесь. Давайте лучше закончим этот чертовски длинный день, — Ян перебрался под навес и поудобней развалился на еловом лапнике. — Только как мы будем дежурить? Часов-то нет.

— Это потому, что прежде, чем заснуть, я снял часы. А вы свои также поснимали, когда легли спать, — не обращаясь ни к кому конкретно, объяснил Сергей.

— Время можно определить по луне, — Андрей повернулся лицом к реке. — Если не ошибаюсь, то местная луна опишет примерно вот такую дугу, — Андрей провёл пальцем по звёздному небосклону. — Когда она зависнет вон над той уродливой берёзкой, то будешь дежурить ты, Ян. А когда дойдёт вот до того края опушки, то разбудишь меня.

— Да будет так, — Ян повернулся спиной к огню.

Кем бы они не были, копиями или оригиналами, давно заведённый порядок друзья перенесли и в этот мир. Отсутствие подушек, одеял и даже палатки не помещали Яну и Андрею моментально уснуть. Накопленная за очень, очень длинный день усталость свалила с ног не хуже снотворного.

Сергей подбросил в огонь сырых веточек. Лёгкий ветерок разметал сизый дымок — хоть какое-то спасенье от комаров. И этот мир изобилует мелкими пищащими во тьме кровопийцами.

Как обычно в начале ночного дежурства Сергей вытащил блокнот и раскрыл его на последней странице. Как можно более аккуратно, большими печатными буквами, Сергей вывел надпись: «Календарь». Маленькая палочка отметила один прожитый в новом мире день. Может и незачем, только так поступали все потерпевшие кораблекрушение. А их положение чем-то похоже. Пусть под ногами не плещется океан, а ветер не оставляет на губах привкус морской соли, но они так же отрезаны от всего человечества и понятия не имеют, куда идти.

Бумагу, свободное пространство в записной книжке, нужно экономить. Сергей осторожно заводил шариковой ручкой. Мелкие буквы в каждой строчке в самый раз. Страниц мало, а фантастических событий дня минувшего много. Так хочется передать на бумагу всю гамму чувств и мыслей, но нельзя. Когда ещё подвернётся случай заглянуть в местный магазин канцелярских товаров? Да и найдётся ли здесь такой?

Часа через два Сергей поставил последнюю аккуратную точку. Бесценный блокнот перекочевал во внутренний карман камуфлированной куртки. Пройдут годы, и эта записная книжка станет важным историческим документом. Только для начала нужно прожить эти самые годы и нужно постараться сделать так, чтобы этот самый блокнот не превратился в предсмертной записку. Впрочем, не нужно о грустном.

Ночь неторопливо идёт своим чередом. На звёздном небосклоне растаяли последние облака. Завтра будет отличный день. Андрей предсказал верно, местная луна движется по намеченной дуге, только до уродливой берёзы ещё далеко. Весенняя ночь наполнена звуками. В прибрежных зарослях квакают лягушки. В траве, за границей света, стрекочут кузнечики. Изредка из темноты леса долетают рычание и вой.

Этот новый мир до ужаса похож на Землю. Тот же лес, те же ночные голоса и та же мерцающая в лунном свете река. Только звёзды без малейшей жалости напоминают, что на самом деле они не на Земле. Сергей отвёл глаза от местной луны, с губ сам собой сорвался тяжелый вздох.

Глава 2. Драка на плоту

Больше недели друзья прожили на крошечной полянке возле воды. На строительство большого и крепкого плота ушла масса времени и сил. Без трёх универсальных подарков, без трёх невероятно прочных и острых инструментов нечего было и замахиваться на столь серьёзное строительство. Только заменить знания и навыки профессионального плотника не могут ни какие даже самые универсальные подарки. Друзья импровизировали как могли, методом проб и ошибок заново «изобрели велосипед».

Немало времени ушло на поиск пропитания. Тяжёлая физическая работа ещё больше разжигает и без того отменный аппетит. Как бы не старался Андрей, в каких бы замысловатых видах не готовил бы окуней, ершей и язов, но рыбная диета уже на третий день встала всем поперёк горла. В поисках утиных яиц друзья обшарили прибрежные заросли.

Ян вспомнил детское увлечение и научил друзей делать простейшие прямые луки. Из сплетённой косичкой лески получилась отличная тетива. Охота немного разнообразила рацион, но она же отняла много времени. Без опыта и знаний буквально каждую утку приходилось долго и упорно выслеживать и осторожно подкрадываться к ней на достаточное для стрельбы расстояние. И всё равно в девяти случаях из десяти испуганная птица свечой уходила в небо. Стрельбу влёт никто из друзей так и не освоил.

К исходу восьмого дня умаялись вконец, зато плот получился на славу. Размерами три на четыре метра, просторный шалаш и даже очаг из плоских камней. Маленькое цунами покатилось прочь от берега, когда друзья столкнули плот в воду. Можно было бы отдохнуть денёк другой, запастись едой и элементарно постирать заляпанную опилками и смолой форму, только желание поскорей найти людей пересилило всё остальное. Буквально на следующее утро друзья единогласно решили отправиться в путь. А штаны постирать можно прямо на плоту.

Погода в день отплытия выдалась превосходной. Тёмная речная гладь чуть заметно мнётся под дуновением лёгкого ветерка. Местное солнце щедро поливает землю зноем. В струях горячего воздуха громада утёса еле заметно колышется.

— Поехали! — Сергей последним запрыгнул на плот.

Длинный шест упёрся в край берега, Сергей что есть сил налёг на противоположный конец. Андрей и Ян тут же заработали вёслами. Плот медленно и величественно, слегка покачиваясь на мелких волнах, двинулся на середину реки.

Место стоянки удаляется всё дальше и дальше. Друзья так и оставили широкий навес и круглый очаг из продолговатых тёмных валунов. Эта крошечная полянка на берегу реки служила им верой и правдой самые первые, самые трудные дни вживания в новый мир. Даже жаль покидать её. Только настоящий дом она никогда не заменит. Пройдёт не так уж и много времени, как трава на утоптанном пятачке скроет все следы. Ближе к зиме навес сгниёт и рухнет. Только тёмные камни очага ещё долго будут хранить память о них.

Ближе к середине реки плот подхватило быстрое течение. Ян и Андрей сложили вёсла. Отныне река сама понесёт их. Сергей повернул голову. Громада утёса величественно возвышается над дремучим лесом. А ведь они не зря появились здесь, именно здесь, на его плоской вершине. Этот утёс, этот исполинский валун грязно-белого цвета, ещё сыграет в их жизни важную роль. Отчего-то возникла твёрдая уверенность, что они ещё вернутся к нему. Рано или поздно, но вернутся обязательно. Сергей поднялся в полный рост, протянул в сторону правую руку и торжественно, немного на распев, произнёс:

— Нарекаю тебя гордым именем Утёс. Да будет так отныне и вовеки веков.

— Не слишком оригинальное название, — Ян насмешливо улыбнулся. — Мог бы придумать что-нибудь поинтересней. Например… — Ян на мгновенье сощурил глаза, — Скала явления. Нет! Ёще лучше Стол мироздания. Или…

— И так сойдёт, — Сергей махнул рукой. — На этой планете он будет единственным Утёсом с большой буквы.

— Уж не мнишь ли ты себя повелителем этого мира? — раздался за спиной насмешливый голос Андрея.

— А почему бы и нет, — Сергей обернулся. — Я не рождён на этой планете смертной женщиной от семени смертного мужчины. Бог сотворил меня из плоти этой планеты по образу и подобию своему и наделил магическим даром.

Сергей двумя пальцами расстегнул правый рукав, из-под камуфлированной ткани показался тёмно-синий браслет. Андрей в ответ лишь улыбнулся, но так ничего и не сказал. О тайной страсти Сергея к власти, к высочайшим административным постам, да таким, чтобы вершить судьбы миллионов, знают только очень близкие друзья и благоразумно помалкивают об этом.

Величественная громада Утёса ещё долго выглядывала из-за кромки леса. Исполинская скала словно провожала их. Но вот за очередным поворотом Утёс скрылся из вида.

* * *

Пока Сергей с друзьями трудился над строительством моста, пока таскал брёвна, соединял их между собой, в глубине души он очень надеялся обмануть пресловутый закон подлости. Было бы очень, очень, очень здорово, если бы через десяток другой километров они наткнулись бы на поселение людей. Но-о-о… Дни проходили за днями, один бесконечный километр тихо уплывал за корму за другим бесконечным километром, а велика река как и прежде тихо несла плот в окружение дремучих лесов. На берегах ни домика, ни пристани, или хотя бы дымка от костра на горизонте. Ничего. Вообще ничего.

Дикие берега без малейших признаков людей наводят на печальную аналогию. Великая река всё больше и больше напоминает реку времени. Тёмная вода словно уносит их сквозь века из дорогой сердцу современности всё глубже и глубже в прошло. Если верить теоретику коммунизма Карлу Марксу, то в плаванье они пустили в эпоху развитого капитализма. Через неделю миновали феодализм. Проехали античное рабство и почти добрались до первобытнообщинного строя. На Земле прогрессу человечества неизменно сопутствовал рост численности населения.

О географии планеты нет ни малейшего представления. Первые несколько дней друзья боялись плыть по ночам. Вдруг плот вынесет прямо в открытое море. А то, что река обязательно впадает в открытое море никто не сомневался. Незадолго до наступления темноты друзья обязательно причаливали к берегу. К исходу второй недели они плыли и по ночам. Благо безоблачные ночи и ясная луна развеяли страхи проснуться однажды по среди солёных вод вдали от берега. Только обмануть закон подлости опять не получилось.

Великая река не просто течёт с севера на юг, а пересекает климатические пояса. Растительность по берегам меняется с каждым днём всё больше и больше. Вокруг Утёса сосновые и еловые боры чередуются с берёзовыми и клёновыми рощами. Местами над речной водой свисают плакучие ивы. Среди ветвей то и дело мелькают рыжие хвосты проворных белок. В упругой подстилке возле бугристых корней можно легко наткнуться на отпечатки волчих лап.

Через неделю ели и сосны полностью исчезли. Зато во всю первозданную мощь развернулись нетронутые топором дровосека дубовые рощи. Вязы, клёны, рябины обступили берега плотными рядами. Всё чаще и чаще к воде выходили благородные олени. Один раз в раскидистом тенёчке Сергей заметил семейство волков. Вокруг развалившейся волчицы весело резвилась тройка беззаботных волчат. Но и лиственные леса царствовали недолго. Однажды днём некогда сплошное покрывало леса сжалось до маленьких рощ вдоль оврагов. Зато на берег великой реки вышла великая степь.

Густая трава поднималась от кромки воды и уходила за горизонт волнующимся морем. Цветущий шалфей выкрасил степь в тёмно-лиловые тона. По песчаным склонам на водопой то и дело спускались степные животные. Изящные косули и носатые сайгаки пугливо оглядывались по сторонам и торопливо пили речную воду.

Обрывистые берега местами густо утыканы ласточкины норами. Маленькие птички чиркали воду на большой скорости и нередко с громкими криками кружили над плотом большими стаями. В пику шумным ласточкам, высоко, высоко в небе парили хищные птицы.

На очередном большом привале друзья выкопали яму-ловушку на подходе к звериному водопою. Вечером в замаскированную яму провалился молодой пятнистый олень. Заострённые колья пронзили ему грудь. Рогатый обитель степей истёк кровью, но всё ещё слабо шевелился, когда друзья вернулись проведать яму-ловушку.

Тогда они до отвала наелись свежего мяса и обзавелись почти настоящим одеялом. Андрей накоптил и насушил вкусного мяса впрок. Когда у тебя что-то там припасено на чёрный день, то страх умереть с голоду не мешает спать.

Комфортабельное путешествие на плоту, обильная еда и налаженный быт расслабили друзей. От безделья в голову полезли чёрный мысли, тем более надежда повстречать хоть кого-нибудь почти растаяла. Сергей, да и Ян с Андреем, всё чаще и чаще начали вспоминать о доме. Они, вроде как, даже не клоны, а всего лишь функциональные копии. А душа упорно не желает смириться с мыслью, будто там, на Земле, тебя никто не ждёт и никто не оплакивает. Бесчисленными вздохами и ахами особенно достал Ян. Впрочем, по правде говоря, он же больше всех страдал от разлуки с домом.

Заводной и задорный Ян привык крутиться в бешенном водовороте событий. Праздники, дни рождения, вечеринки и просто посиделки на кухне с пивом бесконечной чередой следовали в его жизни. Его редко, почти невозможно, можно было застать дома. Знакомый с половиной города, в любой компании его быстро принимали за своего. Вечно переполненный идеями и проектами, к тому же великолепный рассказчик, Ян веселил до упаду любую вечеринку, любой день рождения. Его байки, щедро приукрашенные выдумками, уходили на ура. А девушки… Девушки, самые прекрасные создания на планете, стайками кружились вокруг него. С каждой очередной подругой Ян легко встречался и легко расставался, но ни одна из них не держала на него зла. И вдруг столь огромный круг знакомств разом уменьшился всего до двух человек, а не менее обширный круг увлечений сузился до монотонного существования на плоту, где обед — самое большое событие дня.

Не удивительно, что моральная атмосфера на плоту постепенно накалялась. Ян всё чаще и чаще доставал фотографию случайной подружки и всё больше и больше фантазировал на тему нереального будущего. Предполагаемая жизнь всё больше и больше смахивала на самые смазливые мексиканские сериалы. Так постепенно Ольга из очередной знакомой доросла до невесты, с которой злая судьба разлучила Яна буквально накануне свадьбы.

Очередной плотный обед из наваристого супа из сушёного мяса тихо подошёл к концу. Ян опять вытащил уже изрядно помятую фотографию и развалился на краю плота. Сергей тихо скрипнул зубами. Ну вот, началось. Ян опять пустился в пространные воспоминания о будущем, которого никогда не будет. Последняя капля ухнула в переполненную чащу терпения, когда Ян принялся выбирать имя для предполагаемого первенца.

— Ян! — Сергей шумно выдохнул. — Заткнись! Слушать противно. В собственных фантазиях случайную знакомую ты возвёл в ранг невесты. Не было у тебя с ней ничего! И быть не могло. Погулял бы с неделю, от силы две, как сотню до неё и сотню после неё.

— Да откуда тебе, старому женоненавистнику, знать, что такое любовь! — Ян едва не скомкал старую фотографию. — С Ольгой у меня было всё всерьёз.

— Ага! Щас! — съязвил Сергей. — Конченый ловелас на пике формы и привлекательности решил жениться. Ха! Ха! И ещё три раза ха!

— Да ты! Да ты! — Ян резво вскочил на ноги, плот заметно качнулся. — Всегда мне завидовал. Да! Точно! Завидовал. У тебя самого никогда и никогда не было! Может быть ты того — импотент?

— Не твоё дело, — Сергей медленно поднялся на ноги.

Брошенный в пылу домысел словно острый камень ударил в голову. Сергей подошёл к Яну вплотную.

— Ты. Всего лишь. Копия! — на последнем слове Сергей ткнул Яна пальцем в грудь.

Каждое слово словно гвоздь в крышку гроба.

— Неправда!!! — Ян сорвался на визг.

От звонкой пощёчины голова Сергея дернулась в сторону.

Сердце словно покрылось льдом. Сергей медленно повернул голову и вновь глянул на Яна. Резкий, подлый удар в солнечное сплетение. Ян судорожно согнулся по полам и отступил.

— Вы что? Сдурели? — удивлённое восклицание Андрея пролетело мимо ушей.

Ян с трудом перевёл дух и злобно глянул на Сергея снизу вверх. Маленький шаг навстречу. Ян резко развернулся знаменитой киношной вертушкой и попытался ударить каблуком в голову. Только Сергей просто шагнул на встречу другу и ушел ему за спину. Короткий тычок обоими ладонями в спину. Ян с воплями слетел с плота в воду.

Ян пробкой всплыл на поверхность и судорожно вцепился обоими руками в крайнее бревно. Сергей присел на корточки и схватил Яна за левую кисть. Плавный поворот вокруг оси. Ян выпучил глаза от боли и инстинктивно перевернулся на спину. Правая рука принялась истошно молотить по воде.

— Отпусти!!! Больно же!!! — что есть мочи заорал Ян.

Только Сергей ещё сильнее, ещё больнее изогнул его левую кисть.

— Ян, — Сергей склонился над лицом друга, — твоё неадекватное поведение в экстремальных условиях снижает шансы нашей группы на выживание. Ты понял меня?

— Да! — судорожно выдохнул Ян.

От былой бравады не осталось и следа. Ужас, самый настоящий ужас бьётся в глазах Яна. Словно и этого мало, Сергей с лёгким щелчком вытащил из ножен нож-выживания.

— Ты всего лишь копия, — острое лезвие опустилось на левое запястье Яна. — Именно тебя Ольга не ждёт и ждать никогда не будет. Настоящий Ян Синицын вернулся домой. Ни он, ни тем более она, о тебе никогда не узнают. Либо ты прекращаешь надоедать нам своими сопливыми фантазиями, либо прямо здесь и сейчас я вскрою твои вены.

Плот еле заметно качнулся.

— Андрей! — Сергей слегка повернул голову. — Сиди на месте. И так, Ян, ты обещаешь?

— Ты не сделаешь этого! — голос Яна сипит от натуги.

— Сделаю.

Острое лезвие ещё глубже впилось в беззащитное запястье.

— Да! Да! Обещаю! Обещаю! — торопливо залопотал Ян. — Только отпусти.

Сергей убрал нож. Ян с громким плеском перевернулся на живот. Мокрые коленки едва не соскользнули с крайнего бревна, когда Ян неловко вскарабкался обратно на плот. Но прежде, чем убрать нож, Сергей демонстративно поднёс острое лезвие к носу друга:

— Помни, Ян, ты обещал, — с ледяным спокойствием в голосе произнёс Сергей.

Словно пёс побитый. Ян отжал камуфляж и разложил его на скатах шалаша. Говорить больше нечего, каждый молчит о своём.

— А что дальше, Сергей? — Андрей первым не выдержал тягостного молчания.

— Дальше? — Сергей склонил голову. — Дальше нам нужно попрощаться с прошлым.

— Это как? — Ян поправил сырой носок.

— В первую очередь, — Сергей глянул на огонь в каменной очаге, — нам нужно избавиться от всего, что напоминает нам о доме, что заставляет нас думать о нём и надеяться на возвращение. Пусть всё очищающий огонь заберёт нашу прошлую жизнь, которой у нас никогда и не было.

Двумя пальцами Сергей вытащил из внутреннего кармана паспорт. Для защиты от воды самый главный документ убран и завернут несколько раз в полиэтиленовый пакет. Долго, внимательно читая строчки и штампы, Сергей старательно просмотрел от корки до корки главное удостоверение личности. Но вот паспорт упал в огонь. Пламя принялось лизать гербовые страницы и тут же окрасилось в синий цвет. Из того же кармана Сергей вытащил записную книжку.

— Да чёрт с ней! — записная книжка упала на горящий паспорт. — Если мы выживем, то ещё найдётся на чём записать нашу историю.

Ян с Андреем молча переглянулись. Во всех экспедициях Сергей самым тщательным образом вёл походный дневник. В его толстых записных книжках оседали даже самые незначительные детали и подробности. В каждую новую экспедицию Сергей обязательно покупал новую записную книжку. Подробные отчёты о предыдущих походах аккуратно сложены на почётном месте на книжной полке над письменным столом в его комнате. И вот теперь дорогая сердцу записная книжка, пустая на две трети, улетела в огонь. Ради прощания с прошлым Сергей пожертвовал самым дорогим, что только есть у него.

Пример подан, Андрей вытащил из кармана паспорт.

— Моё прошлое, — голос Андрея полон торжественной грусти, — я прощаюсь с тобой.

В прошлой жизни одна только мысль сжечь свой самый главный документ показалась бы Андрею дикой. Но здесь и сейчас он даже не стал распечатывать полиэтиленовый пакет, а просто бросил его в огонь. Следом на красные угли упали две красные десятки и проездной билет. Две пятирублёвые монеты соскользнули с раскрытой руки Андрея в тёмную речную воду. Металлические кругляки ушли в глубину без малейшего плеска.

Последним на расставание с прошлым решился Ян. Мокрая фотография Ольги без лишних слов и речей упала в огонь. За ней последовал паспорт.

— Не печальтесь, друзья мои, — длинной палкой Сергей пошевелил бумажный пепел, — мы правильно сделали. Прекрасной Земли для нас больше нет. С этим нужно смириться. Взамен мы должны полюбить этот мир. Полюбить всей душой, всей своей сущностью, до самого последнего таракана. Иначе эта чудная планета станет для нас адом.

Андрей и Ян молча отвернули лица. А великая река как ни в чём не бывало по-прежнему несёт плот на юг, на встречу неизвестности. Мелкие волны лижут толстые брёвна. Но тем же вечером, когда вслед за сумерками вот-вот должна была опуститься тёмная южная ночь, Ян всё же рискнул вернуться к прошлому.

— Сергей, — Ян высунул голову из шалаша, — а тебе всё равно легче. Ведь тебя на Земле никто не ждёт.

— А как же родители? — Сергей чуть повернул голову.

— Что родители? Родители не в счёт. У меня есть родители. У Андрея есть родители. Мы уже взрослые. Если бы не эта хрень, — Ян стукнул кулаком по бревну, — то через три года мы бы закончили университет и навсегда покинули бы родительские гнёзда. Нет, Сергей, я говорю не о них.

Сергей спрятал улыбку. Ни к чему поддаваться на простенькую провокацию.

— Я говорю о девушке, подруге, любовнице, — продолжил Ян. — Пусть недолго, пусть не на долго, но я всем сердцем любил Ольгу. А что у тебя? Была ли у тебя сердечная привязанность? Или учебник по ТОЭ забил все без исключения уголки твоего сердца?

Претензии Яна вполне справедливы. Никто и никогда не видел Сергея в обществе симпатичной девушки. Его регулярно приглашали на различные дни рождения, новогодние застолья или просто пикники с выездом на природу. На все без исключения мероприятия Сергей являлся один.

Друзья постоянно пытались познакомить его с кем-нибудь. Обычно Сергей охотно соглашался составить компанию какой-нибудь ничейной девушке. Каждый раз друзьям казалось — удалось! Получилось! Весь вечер Сергей галантно занимал даму ненавязчивой беседой, подливал в бокал вина и даже танцевал с ней. Но… Некое подобие флирта заканчивалось вместе с торжеством. Сергей мог протанцевать в обнимку с девушкой весь вечер, но ни одну из них не проводил даже до подъезда или хотя бы до остановки трамвая. Каждый раз Сергей упорно не замечал удивлённых глаз и вежливо прощался с очередной несостоявшейся подругой на пороге гостеприимной квартиры.

Если уж на то пошло, то никто и никогда не видел Сергея под ручку с по-девичьи смазливым парнем или в обществе брутального мужика. Женских трусиков Сергей не носил, губы не красил и на парней не заглядывался.

На недоумённые вопросы друзей и знакомых Сергей не отвечал вообще, лишь сдержанно улыбался. Друзья упорно отказывались его понимать и снова, и снова пытались познакомить с очередной девушкой.

— Ладно, чёрт с тобой, — Сергей махнул рукой. — Раз уж такие дела, так и быть — сдёрну завесу тайны с моей личной жизни.

Ян дёрнулся всем телом и едва не стукнулся головой о свод шалаша.

— На самом деле у меня была подруга, — тихо произнёс Сергей. — Хотя… Быстрее, просто любовница.

Сергей поднял глаза на звёздное небо. Маленькая ярка звёздочка чиркнула небосклон и упала за горизонтом.

— Так кто же она? — Ян чуть ли не на половину высунулся из шалаша.

— На моём курсе в параллельной группе училась Галя. Галина Воронцова.

— Э! Погодь, — Ян наморщил лоб. — Это же, случаем, не Галка-лесбиянка? Её же, того, больше женщины интересуют.

— Не больше, чем тебя мужики, — Сергей сдавленно хохотнул. — Да-а-а… О глупейших слухах на её счет ты наслышан. А вот чего ты наверняка не знаешь, так это то, что живёт она в том же доме, что и я. Более того, в одном подъезде, на два этажа выше. А получилась у нас как в популярной песне:

Живу и помню! Твой взгляд нескромный! Который так сводил меня с ума!

— Наша связь началась в один прекрасный летний вечер, когда мои и её родители уехали на дачу, — Сергей неловко прокашлялся. — Галя сама пришла ко мне, без приглашения.

На самом деле Галина очень умная и целеустремлённая девушка. Она точно знает чего хочет. А, главное, умеет добиваться поставленных целей. Ей претит легкомысленный флирт, ночные прыгалки на дискотеках и прочие так называемые молодёжные развлечения.

Только, вопреки разуму, молодое созревшее тело требует своего. Чтобы гормоны не мутили разум, нужен секс, регулярный секс. Для полноты жизни. Вот она и выбрала меня, благо я рядом, под рукой. Всего-то и нужно спуститься на два этажа.

— Ну ты? — в отблеске очага глаза Яна аж светятся от интереса. — Разве тебя не задевало такое потребительское отношение?

— А почему оно должно было меня задевать? — вопросом на вопрос ответил Сергей. — Ты так и не понял главного: наши интересы целиком и полностью совпали. Ей нужен был здоровый секс, мне нужен был здоровый секс. Так зачем ещё романтику на пустом месте разводить?

— Тогда какого чёрта вы скрывали свои отношения? — воскликнул Ян. — Парень и девушка делят одну постель — чего здесь ненормального?

— Ян, — Сергей усмехнулся, — тайна придавала нашим отношениям особый изыск, словно терпкий перец разгоняла пресный вкус.

Вот ты постоянно пытался сбагрить мне своих отставных подруг. А её вообще лесбиянкой прозвали. А знаешь ли ты, как смешно со стороны выглядит твоя растерянность. Со своей донжуанской натурой ты и не мог ничего понять. Подобное поведение находится за пределами твоего разумения. А теперь попытайся представить и понять, что я чувствовал, когда она приходила ко мне на ночь и мы гасили в комнате свет.

Серей тихо выдохнул. Озадаченный Ян принялся чесать затылок.

— Твой рассказ выглядит очень даже правдоподобно. Жаль, подтвердить некому, — Ян склонил голову на бок.

— Как ни странно, я могу, — донёсся из глубины шатра голос Андрея.

Оказывается Андрей не спал и всё слышал.

— Это как же? — Ян глянул в глубь шалаша.

— Очень просто, — Андрей наполовину высунулся из шалаша. — Как-то раз, Сергей, я пришёл к тебе рано утром. То ли в субботу, то ли в воскресенье. Не помню точно.

Ты очень ловко спровадил меня на кухню и включил радио, но я всё равно услышал, как закрылась входная дверь. Язычок замка так предательски щёлкнул. Ну а пока ты в туалете сидел, — Андрей хитро прищурился, — я заскочил в твою комнату и понюхал подушки.

— И что ты унюхал? — Сергей лукаво улыбнулся.

— О-о-о… — Андрей выразительно закатил глаза. — Я был в шоке: одна из подушек источала едва заметный аромат женских духов. А ты ведь даже одеколоном не пользуешься.

— И ты всё это время молчал! — Ян пихнул Андрея локтём под рёбра.

— А ты бы мне поверил? — в ответ Андрей пихнул Яна локтём.

— Конечно же нет!

— Потому и молчал. Пока, вот, как ни странно, не пригодилось.

— Всё равно, — Ян упрямо мотнул головой. — Галка была для тебя не более, чем любовница. Сам признал.

— Дурак ты, Ян, — Андрей подпёр скулу кулаком. — Знаю я эту Галку, наслышан был. Она же с Сергеем как два сапога пара. Может быть они и не наделил бы друг на друга обручальные кольца, а вот общие дети у них были бы сто пудово. Дети, знаешь ли, вторая важнейшая потребность после секса. Когда Галка решила бы стать матерью, то, догадайся, к кому бы она обратилась за помощью?

— Ты удовлетворён? — Сергей тихо рассмеялся.

— Вполне, — Ян нырнул обратно в глубину шалаша.

* * *

Ритуальное сожжение паспортов и прочих личный вещей и в самом деле помогло проститься с прошлым. Друзья официально поставили на Земле и на всех несбыточных мечтах жирный крест. По вечерам вместе с наступающими сумерками плот больше не погружался в тягучую пучину воспоминаний и вяло текущей депрессии. Даже Ян перестал фантазировать о нереальном будущем в духе самых слезливых мексиканских сериалов.

На первой же остановке Сергей ободрал несколько берёз и обзавёлся большими листами бересты. Только кора плохой заменитель бумаги. Вместо машинальной записи приходится долго и упорно прочерчивать каждую букву. Даже на маленький абзац уходит прорва времени. Впрочем, оно даже к лучшему. С развлечениями на маленьком плоту по среди реки не густо. Ян с Андреем даже немного завидуют.

Плавучая жизнь на двенадцати квадратных метрах вернулась в привычную колею. Через каждые три дня друзья устраивают большой привал для пополнения запасов. Ещё с Утёса Ян приспособился прямо с плота ловить рыбу. Можно было бы и не тратить сутки на охоту и собирательство, только рыба, даже запечённая на углях маленькими кусочками на манер шашлыка, просто не лезет в горло.

К счастью, в прибрежных зарослях полно уток. Методом проб и ошибок друзья освоили несколько охотничьих приёмов. Если удавалось найти днёвку, какое-нибудь укромное место под защитой кустов, то били сидящих на воде уток прямой наводкой. Главное ещё на подходе не вспугнуть осторожных птиц. Но наиболее продуктивной является охота на утренних и вечерних перелётах.

Утки возвращаются с дневной кормёжки тяжёлыми от еды, летят низко и относительно медленно. В сумерках, на фоне заката, отличны видны крылатые силуэты. Самодельный лук бьёт метров на двадцать — двадцать пять. Зато, в отличие от ружья, не гремит на всю округу. Часто утки просто не замечают летящих мимо стрел. Только, если честно, лишь благодаря обилию не пуганной дичи друзья возвращаются на плот с добычей.

Глава 3. Повешенный

Спустя неделю после эмоционального прощания с прошлым Ян вдруг спросил:

— Сергей, послушай, — тоненькой веточкой Ян пошевелил угли в очаге. — Я тут подумал: а на каком языке мы разговариваем? Вдруг первый встречный абориген заговорит с нами не на чистейшем русском, а это мы заговорим на его языке. В компьютере инопланетян мы или на самом деле копии, только ни что не мешает перепрограммировать наши мозги на местный лад.

Неожиданный вопрос Яна в буквальном смысле застал врасплох.

— То есть, — Сергей оторвался от берестяного листа, — между собой мы говорим не на русском, а на местном?

— Ну да, не на русском.

— Ну… Это легко проверить, — Сергей показал заполненный наполовину берестяной лист. — Письменность, это графическое воплощение разговорного языка. Судя по буквам, а пишу на русском.

— Э-э-э, не-е-ет, — протянул Ян. — Всё не так просто. А откуда ты знаешь, что пишешь на русском? Может, вместе с местным языком в наши мозги вложили и местную письменность. Вот откуда ты уверен, что это буква «К» на кириллице? — Ян ткнул пальцем в заглавную букву «К».

— А действительно, — Сергей разгладил берестяной лист, — может быть ты и прав. Нужно подумать.

Заново, словно в первый раз, Сергей уставился на буквы.

— Не. Не имеет смысла, — Сергей тряхнул берестяной лист.

— Что не имеет? — тут же отозвался Ян.

— Не имеет смысла вкладывать в наши мозги местный язык, местную письменность и убеждать нас, будто мы по-прежнему говорим и пишем на родном русском языке, — Сергей вновь показал берестяной лист Яну. — Начертание каждого слова прочно связано в нашем сознание с каким-нибудь понятием, образом, ощущением. Информация в нашей памяти не как в ЭВМ в виде нулей и единиц. Когда мы что-то вспоминаем, то перед внутренним взором возникают образы, а не буквы и цифры. Слова нужны каждому из нас лишь для общения с другими людьми.

— Ну и? — Яна слегка потряхивает от нетерпения.

— Переход на другой язык потребует кардинальной перестройки сознания. Опять таки, к чему такие сложности? Наш похититель явно не относится к разряду любителей «в гамаке и стоя». Вот, — Сергей дёрнул сам себя за карман камуфлированных штанов, — яркое тому доказательство. — Гораздо проще вложить в наши головы местный язык. Ведь на Земле полно людей, которые в совершенстве владеют сразу несколькими языками. Если следовать твоему предположению, то мы тут же поймём первого встречного аборигена, хотя и будем осознавать, что говорит он далеко не на русском.

Однако, Сергей удивлённо приподнял брови, Ян явно пропустил объяснение мимо ушей.

— Человек!!! Там человек!!! — Ян вскочил на ноги и заорал дурным голосом.

— Где?! — Сергей аж подпрыгнул на месте.

Берестяные листы тут же слетели с колен.

— Где?! В упор не вижу! — из шалаша словно угорелый выскочил Андрей.

— Да вон же! — Ян ткнул пальцем в сторону берега. — Вон! На острове! Под деревом низким, корявым таким.

Сергей проследил взглядом за указательным пальцем друга. Точно!

Сердце забилось с утроенной силой, аж ладони вспотели. Впервые за много, много, много, много дней на узком каменистом островке по среди реки возникла такая знакомая, такая желанная человеческая фигура. Незнакомец стоит возле низкого корявого дерева, только, почему то, не проявляет ни малейшего интереса. Кажется, будто безумные вопли друзей его совершенно не интересуют.

Друзья разом похватали вёсла и в бешенном нетерпение погребли в сторону острова. От неслаженной работы плот дёрнулся, увеличил скорость, но тут же закружился, словно листок в водовороте. Проклиная всё на свете, но не сбавляя темп, друзья едва остановили вращение плота. Наконец, боковое бревно с глухим треском стукнулось о каменное основание острова.

Ян с Андреем испуганными лосями соскочили на берег. Плот тут же чуть отошёл от берега. Сергей спрыгнул в воду, вокруг его ног поднялась туча брызг. Тёплые капли щедро смочили руки и лицо. К чёрту! Рядом заросли камыша — плот туда. Может ещё пригодится.

Сергей самым последним подбежал к корявому дереву. Неужели! Неужели нашли! Доплыли! Но… Сергей едва не ткнулся носом в потную спину Яна. Друзья замерли возле дерева двумя каменными истуканами.

— Вы чего? — Сергей легонько толкнул Яна в плечо.

Вместо ответа Ян просто отошёл в сторону. Под кроной низкого корявого дерева на толстом обломанном сучке слегка раскачивается повешенный человек.

— Господи боже! — Сергей судорожно выдохнул.

На вид повешенному парню лет двенадцать-четырнадцать, от силы шестнадцать. Голый почти. Из одежды что-то вроде шорт из облезлой шкуры. Тонкие сухие руки стянуты за спиной тонким кожаным ремешком. Бледно-синяя кожа густо исчиркана тёмными полосками. Невероятно худое лицо и неестественно выпирающие скулы. Нижняя челюсть отпала в предсмертной судороге. Вместо глаз чёрные провалы. Характерный трупный запах расползается по округе.

Густая трава ввела друзей в трагическое заблуждение. Это только издали кажется, будто незнакомец стоит. На самом деле его грубые ступни не дотягивают до земли с десяток сантиметров.

— Ну что, господа туристы, — Сергей повернулся к друзьям, такие неуместные высокопарные слова сами сорвались с губ, — разрешите нас всех поздравить: на этой планете всё же есть люди. К превеликому сожалению, первый встречный оказался мёртвым.

Надо бы осмотреть труп, Сергей вытащил из ножен на поясе нож-выживания. На удивление в душе ни страха, ни брезгливости, словно лет двадцать довелось отработать патологоанатомом и повидать всякое. Широкое лезвие ещё больше раздвинуло челюсти, Сергей заглянул в рот покойного. Теперь осторожно развернуть труп и осмотреть спину убитого. Самое интересное это шорты из шкур. Сергей подёргал за пояс и пощупал грубые швы. И последнее, ступни ног.

— Что ты делаешь? — Ян первым не выдержал неловкой тишины.

— Разве не видишь? — Сергей поднялся с корточек. — Обследую труп.

— Зачем?

— Лучше скажи, — Андрей выдвинулся чуть вперёд, — что ты нашёл?

О-о-о! Андрей умеет схватывать на лету самое главное.

— Он, — Сергей показал пальцем на повешенного, — дикарь. Самый настоящий нецивилизованный человек. Перед смертью ему выбили почти все зубы, но ни одной пломбы или хотя бы круглой дырки от бормашины я не заметил. Шорты самые что ни на есть самодельные из звериной шкуры. Вместо ниток использованы сухожилия. Ну и самое главное, кожа на ступнях грубая и толстая. Этот парень с рождения ходил босиком и очень мало пользовался ботинками. Пальцы на ступнях широко расставлены, а не сдавлены тесной обувью.

— Ты уверен? — Ян недоверчиво нахмурился.

— Ровно настолько, насколько можно верить Конану Дойлю и его гениальному Шерлоку Холмсу, — Сергей развёл руками. — Других учебников по криминалистике у меня не было. Есть ещё одна странность, но о ней позже. А пока, Ян, обследуй остров как можно более тщательно. Из нас троих ты самый большой охотник и самый умелый следопыт. А мы пока похороним его. Сдаётся мне, это не просто остров, а очень удобное место для стоянки. Не забудь покопаться в мусоре. И не вздумай брезговать. Нам как воздух нужна информация.

Ян молча отправился обследовать остров.

Могилу решили выкопать тут же под деревом. Но уже через каких-то полметра, под слоем дёрна и мелкого песка, лопаты гулко стукнулись о камень. Теперь понятно, почему у такого низкого дерева такие широкие корни. Андрей наотрез отказался притрагиваться к трупу. Сергей в одиночку стащил повешенного в неглубокую могилу. Низенький холмик вместо надгробья увенчал большой булыжник.

Сергей едва успел поправить лопатой свежий дёрн, как из-за низенького корявого дерева показался Ян.

— Ну, что у тебя? — Сергей стряхнул с тёмно-синей лопаты последние комки земли.

— Да, ты прав, — Ян покосился на свежую могилу, — на этом острове действительно останавливались. Насколько давно, — Ян выразительно пожал плечами, — сказать не могу. Позавчерашний ливень смыл почти все следы.

Там, дальше по течению, — Ян махнул рукой, — на маленьком пляже три клиновидные борозды. Наверно, от речных ладьей или больших лодок. Очаг из камней, а в кустах куча мусора.

— Что в мусоре? — Сергей тут же насторожился.

— Так, ничего особенного.

— Бумага, стекло, консервные банки есть?

— Нет. Кости, рваньё из кожи, горшки битые.

— Хреново, — произнёс Сергей. — Ладно, здесь нам делать больше нечего. Отчаливаем.

— Может, — Андрей глянул на местное светило, день едва перевалил на вторую половину, — задержимся здесь до завтрашнего утра? Переночуем. Если не встретим никого, с рассветом двинемся дальше.

— Не думаю, — Сергей махнул рукой. — Лучше нам как можно быстрее убраться с этого острова.

— Это ещё почему?

— Поплыли, на плоту объясню.

Пока друзья хоронили дикого парня, плот едва не пустился в самостоятельное плаванье. Первобытное плавсредство пробило в зарослях камыша широкую просеку и едва не выбралось на чистую воду.

Помогая течению вёслами, друзья выгребли на середину реки.

— Если на этом островке крепость построить, — Ян оглянулся на каменистый берег, — то она станет сущей затычкой на этой реке. Остров не просто куча песка и глины, а скала. Каменное основание легко выдержит даже самые высокие и толстые стены. Но…, - Ян повернулся к Сергею, — делись с нами выводами.

— И, особенно, объясни, на кой чёрт мы так спешно унесли от сюда ноги, — голос Андрея гудит от недовольства.

— Ну…, - Сергей присел на чурку возле очага, — то, что парень дикарь, ещё полбеды. Хуже другое — он раб. Попытался сбежать от хозяев и поплатился за это жизнью. Так сказать, в назиданье остальным.

— Он сам тебе об этом рассказал? — Ян присел на соседнюю чурку.

— Тогда объясни, зачем дикого парня сначала избили до полусмерти, а потом всё же вздёрнули на ветке? У него во рту ни одного целого зуба, одни обломки. Эти самые полоски на коже ни что иное, как следы от бича. Парня исхлестали буквально с ног до головы.

— А почему мы не остались на острове? — Андрей подвинулся ближе. — Если там удобное место для стоянки, то именно там у нас больше всего шансов повстречать людей.

— Вы что, так и не поняли? — Сергей стукнул кулаком по колену. — Это же дикий мир. Дикого парня поймали работорговцы. Он пытался сбежать, а его поймали, избили и повесили.

— Почему ты так уверен? — Ян с вызовом упёр ладони в колени. — Может, за следующим поворотом мы наткнёмся на космодром.

— После этого острова не наткнёмся, это точно, — Сергей поднял указательный палец. — То, что люди плыли на чём-то по реке, а не летели на чём-то по воздуху — согласен, ещё ничего не доказывает. Но мусор, Ян. Ты лично копался в мусоре. Была ли в той куче хоть какая-то упаковка для еды? Пусть не консервные банки, так хотя бы один полиэтиленовый пакет, бутылка пластиковая или чайный пакетик?

— Не было ничего, — Ян отвернул лицо.

— Вот! — Сергей чуть качнулся вперёд. — Ни одного признака развитой цивилизации. Мы по гроб жизни обязаны этому парню. Своей смертью он предупредил нас, предостерёг, что не стоит бросаться с распростёртыми объятьями к первому встречному. Мы попали в жестокий отсталый мир. Вместо всемирной славы и эксклюзивного интервью по местному телевизору нас может запросто ждать рабский ошейник и кнут надсмотрщика.

— Боюсь, ты прав, — Ян печально вздохнул. — Слишком часто твои предположения оказывалось правдой. Впредь будем осторожней.

На плоту повисла неловкая тишина. Великая река как ни в чём не бывало несёт друзей всё дальше и дальше на юг.

— Я должен коё в чём признаться: — Андрей бросил взгляд назад, на островок, который вот-вот скроется за поворотом, — до этого проклятого острова, где-то очень, очень глубоко в душе, я надеялся на чудо. Пусть Земля потеряна для нас навсегда. Но… Чем чёрт не шутит. Вдруг здесь мы найдём развитую цивилизацию. Может быть, ещё более развитую, чем на Земле. Вдруг этот пустынный мир люди только-только начали колонизировать. Может и в самом деле где-то здесь есть и самый настоящий город с машинами и светофорами, и самый настоящий космодром с ракетами. Может мы очутились не в той части планеты, в неосвоенной ещё. Можете смеяться, но я думал так и надеялся.

— Было бы над чем смеяться, — тихо заметил Ян. — До этого проклятого острова и я надеялся на чудо. Но-о-о…. — Ян всплеснул руками, — чудес не бывает.

Друзья приуныли. Такова человеческая натура надеяться до последнего вопреки всему, в том числе здравому смыслу и логике.

— Не хотелось вам говорить… — задумчиво протянул Сергей.

— Что ещё, Сергей, — глаза Яна как у коровы, которую повели на убой и она знает об этом. — Какую ещё сногсшибательную гипотезу ты хочешь выдать? Откуда в тебе такая злость? Ты ведь не был таким.

— Могу и не говорить, — Сергей пождал губы.

— Ну уж нет. Добивай, раз начал, — Ян вяло махнул рукой.

Стоит говорить или не стоит? Сергей попеременно глянул на Яна и Андрея. С друзей хоть сейчас пиши картину с очень коротким, но очень выразительным названием «Депрессия».

— Это произошло больше двух недель тому назад, — Сергей отвёл глаза, как будто признался в позорном пороке. — После дежурства я забрался в палатку и попытался уснуть. Только сон упорно не шёл. Примерно с час я пролежал в темноте с раскрытыми глазами. Через вход в шалаш я наблюдал за твоей спиной, Ян, и размышлял обо всём, что тут с нами приключилось. Поток мыслей незаметно ушёл в сторону. Так бывает, когда сознание начинает балансировать на гране между сном и явью. Разум ослабляет логические узы и мозг выдаёт такое! — Сергей поднял глаза. — В общем, в голову полезли обрывки воспоминаний, неясные образы и дикие мысли.

Я вспомнил то утро на вокзале, когда мы отправились к тому проклятому кубу. Перед глазами поплыли виды: привокзальная площадь, воробьи под ногами, ты, Ян, вылезающий из автобуса. Потом отправление. В общем, мы сели в вагон и поезд тронулся. И тут я вспомнил.

Сергей взял драматическую паузу. Друзья, словно зрители в театре, остались сидеть на чурках возле почти прогоревшего очага.

— Когда вагон дёрнулся, — продолжил Сергей, — я выглянул в окно и заметил трёх странных мужчин. Разглядеть их толком не успел. Но один из них пристально глянул мне прямо в глаза, улыбнулся и махнул рукой. Рукав его куртки съехал вниз и на запястье блеснуло вот это.

Сергей поднял правую руку, массивный тёмно-синий браслет обнимает запястье.

— И что? — Ян похож на недовяленную селёдку. — Ты хочешь сказать, что та троица на вокзале это мы из будущего?

— Да, — Сергей опустил руку на колено. — Когда-нибудь мы вернёмся на Землю и проводим самих себя в то самое путешествие. Без речей и цветов та странная троица провожала именно нас.

— Может ты выдаёшь желаемое за действительное? — Андрей недоверчиво поморщился. — Может тот незнакомец просто подсказал тебе, как удобней носить универсальный подарок. Может на самом деле он смотрел в соседнее окно.

— Может быть. Может быть. Всё может быть, — Сергей кивну. — Поэтому я ничего и не говорил вам. Андрей, Ян, вы можете сомневаться сколько угодно и у вас для этого есть все основания. Только для себя лично я решил: рано или поздно, завтра или через тысячи лет, мы вернёмся на Землю. Я верю в это.

Каким бы слабым не был бы рассказ Сергея, как бы он не казался выдумкой, однако он сделал самое главное — надежда, хрупкая и нежная, словно трепетный огонёк свечи на ветру, поселилась в душах друзей. Каменистый островок исчез за поворотом, по берегам вновь потянулась не тронутая руками человека природа. Дубовые рощи спускаются к воде. Между ними, словно через широкие окна, проглядывает бескрайняя степь. Местное солнце как и прежде поливает землю зноем.

Глава 4. Мальчик-беглец

В одном Сергей оказался прав на все сто: жестоко избитый и повешенный дикарь весьма наглядно и доходчиво предупредил их. Долгожданная встреча с людьми приобрела горький вкус страха. Плот как и прежде скользит вместе с речной водой на юг, друзья как и прежде во все глаза осматривают берега. Раз была одна стоянка, значит должны быть и другие. Обязательно должны быть. Только… Только глаза напрасно шарили по прибрежным зарослям и кустам. Как и прежде ни одного хотя бы косвенного признака людей.

День за днём прошла неделя. На восьмой день в полдень самый остроглазый Ян неожиданно заорал:

— Смотрите! Вон, там, что-то есть!

— Где? — Сергей тут же подхватил весло.

— Да вон! На левом берегу, — Ян ткнул пальцем. — На большой поляне торчит что-то серое такое, непонятное.

— Проверим, проверим, — Сергей торопливо опустил весло в воду. — Только не ори как резаный. Звук по воде как камешек по льду далеко улететь может. Мало ли что.

— Боишься? — улыбнулся Ян.

— Вляпаться в неприятности всегда успеем, — Сергей энергичней заработал веслом. — Хватит болтать, лучше помоги.

На всякий случай друзья чуть-чуть вытащили плот на низенький песчаный берег.

— Это всего лишь сено, — разочаровано протянул Ян.

— Не просто сено, а стог сена, — тоном сельского учителя произнёс Андрей. — Или, по-твоему, трава сама скосилась и в кучу сползлась?

— Это не просто стог сена, — Сергей пошевелил плотно смётанную кучу травы, — а прошлогодний стог сена. Если не ошибаюсь, до сенокоса ещё далеко.

— Тогда что он тут делает? — Ян обошёл стог по кругу. — Если он простоял всю зиму, тогда почему местные травоядные его не съели?

— А мне почём знать? — Сергей пожал плечами. — Может, его специально оставили здесь в качестве приманки, а хозяева рядом сидели и знай себе голодную дичь отстреливали. Всё может быть.

— В любом случае, — Андрей словно вор в чужом доме огляделся по сторонам, — деревня недалеко. Никто за тридевять земель косить траву не поедет. Мой дед во времена СССР так же делал. С лугами для личного скота большой напряг был, вот он и ездил по реке. Найдёт где полянку, траву косой раз и в лодку её и до следующей поляны.

— Не обязательно, — возразил Сергей. — Не забывайте: мы в степной зоне. Леса здесь маленькие и жмутся к воде. С километр от реки и коси не хочу. Вот что: плывём дальше, но на середину выходить не будем. Ничего, погребём ручками. Если увидим — причаливаем к берегу и выдвигаемся на пешую разведку.

План прост и однозначен. Друзья столкнули обратно плот в воду и неторопливо погребли вдоль берега. В камышовых зарослях и заливчиках течение совсем слабое. За пару часов плот преодолел всего пять — семь километров. Зато нашли ещё один стог сена.

На этот раз стог не забыт и не заброшен. Из вершины копны выглядывает толстый шест, а по бокам зияют большие прорехи. Маленький заборчик надёжно стережёт запасы сена от непрошенных нахлебников. Главное, еле заметная тропка, быстрее просто примятая трава, уходит в глубь дубовой рощи.

— Здесь хоть и не часто, но бывают, — Ян с колен осмотрел примятую траву. — Насколько часто сказать не могу, но траве не дают встать в полный рост и скрыть тропинку.

— Тогда прячем плот и выдвигаемся лесом вдоль тропинки, — Сергей запрыгнул обратно на плот. — Ох! Чует моё сердце — люди рядом совсем.

— Будем надеяться, что нас ждёт тёплый приём, — Андрей поднял весло.

— А не кандалы и ошейники, — мрачно добавил Ян.

В сотне метрах ниже по течению в маленьком заливчике нашлось укромное место. Заросли высокой травы надёжно скрыли плот.

В глубине леса друзей обступила приятная прохлада. Среди дубов-великанов по три-четыре метра в обхвате растёт черёмуха и благоухают цветы шиповника. С толстых веток свисают длинные побеги дикого хмеля, своеобразных лиан широколиственных лесов. Во всю щебечут птицы. Эхом между могучих стволов разносится барабанная дробь дятла. Только идти по выпирающим из тёмной земли корням очень неудобно. Набив ноги и едва не разбив лбы, друзья вышли прямо на узкую тропинку.

Через два километра тропинка вывела на большое неровное поле. Сквозь траву и молодую поросль проглядывают поломанные пеньки. Как не сложно догадаться, люди не хотят далеко ходить за дровами и целенаправленно рубят лес в одном месте.

Зато на другом конце поляны за плотным частоколом из четырёхметровых брёвен укрыта самая настоящая маленькая деревня. Самих домов не видно, зато в небо поднимается несколько разлохмаченных ветерком дымков. Возле широко распахнутых ворот на толстой чурке дремлет старик. Седые волосы выбиваются из-под аляповатой шапки. На стражнике шерстяная рубаха и широкие штаны, брючины заправлены в низкие сапожки.

— Господи, — Ян присел за толстым пеньком, — да он же весь жёлтый, как китаец.

— Не, не жёлтый, — Сергей опустился на одно коленной рядом, — быстрее, золотистый.

Лицо и руки старика и в самом деле отливают потемневшей от времени позолотой. Именно позолотой, как у старой золотой ложки, которую давно не чистили. Долгожданная встреча с людьми подкинула первую неожиданность.

— Смотрите! — Андрей ткнул пальцем в левую сторону от деревни. — Там, за бугром, мачты. Одна, две, три.

Высокий берег скрывает корабли. Сколько их там? Три судна? А, может, два? Или всего одно? Ни черта не понять. Может быть это те самые речные суда, которые они вот уже вторую неделю пытаются догнать. На всякий случай друзья отошли в глубь леса.

— Что будем делать? — Сергей присел возле исполинского ствола старого дуба.

Простой вопрос повис в воздухе. А чёрт его знает, что делать. Этот мир и в самом деле развит слабо. Тот же деревянный частокол вокруг деревеньки стёсан грубо, местами завалился наружу и явно не предназначен для защиты от внешних врагов. Больше лихого люда местные жители боятся дикого зверя.

— Тот парень не был золотым, — Андрей присел рядом. — Наверно, местные жители разделены на две расы: золотые, как старик у ворот, и похожие на нас, как тот, повешенный.

— Верно подмечено, — Сергей нахмурился. — Золотые охотятся на бледнолицых и продают их в рабство.

— Ты хочешь сказать, — встрепенулся Ян, — если мы сунемся в эту деревню, то нас сразу же продадут в рабство?

— Зачем же так сразу? — возразил Сергей. — Сначала закуют в кандалы и лишь после продадут. Вряд ли мы сумеем объяснить новым хозяевам что такое телевизор и как им пользоваться.

Глупая и совсем не весёлая шутка лишь добавила уныния.

— Тогда, — Андрей опасливо покосился в сторону деревни, — что мы будем делать?

Круг замкнулся. Куда ни кинь, всюду клин. Только судьба сама решила за них. Со стороны деревни донеслись крики. Друзья упали на землю и притаились за сломанными пеньками словно зайцы.

Что? Что случилось? Сергей осторожно выглянул из-за сухого пенька. Их заметили? Тот старик у ворот поднял тревогу? Вроде нет. Голоса остаются на месте. Зато, Сергей вновь пригнулся, прямо на них несётся паренёк лет двенадцати.

Босой мальчик в коротких штанишках лишь чудом не спотыкается о выпирающие из земли корни. Беглец напролом продирается сквозь густой подлесок. Неестественно изогнутые руки спрятаны за спиной. Парень вихрем пролетел мимо.

Почти сразу показался единственный преследователь. Высокий парень с красивым ярко-золотистым лицом уверенно догоняет беглеца. Преследователь с ходу сиганул прямо через пенёк. Перед глазами мелькнула чёрная куртка.

Погоня закончилась где-то рядом. Треск сухих веточек сменился свистящими ударами. Сергей тут же поднялся на ноги. Главное не высовываться из подлеска. Андрей и Ян затрусили следом.

На маленькой полянке разыгрывается безобразная сцена. Преследователь жестоко хлещет паренька толстым бичом. Золотого лица не видно, но от стройной фигуры работорговца так и веет садистским сладострастием. Чёрный бич со свистом падет на паренька. Беглец ужом извивается от боли. Несчастная жертва пытается подняться, только молодой садист ловко подрубает ему ноги грубыми пинками и вновь роняет на землю. Избиение уверенно движется к трагической развязке. Ещё немного и работорговец забьёт парня до смерти. Мальчик заметно ослаб и почти не пытается увернуться от хлёстких ударов.

Сергей встал в полный рост. Универсальный подарок соскользнул в раскрытую ладонь и превратился в длинный узкий меч. Две руки перехватили катану за широкую рукоятку. Сергей шагнул к ничего не подозревающему садисту.

Шаг и коротких взмах. Прямой рубящий в голову. Но садист в самый последний момент успел оглянуться и повалиться набок. Острый клинок со скошенный лезвием со свистом вспорол грудную клетку. Работорговец упал на одно колено. В его глазах мелькнуло удивление.

Словно на тренировке. Ещё шаг. Меч описал дугу, тёмно-синее лезвие круговым ударом снесло работорговцу половину головы. Верхняя половинка черепа отлетела в сторону. Кровь соскользнула с клинка и шмякнулась красной полоской на берёзку рядом. Садит упал навзничь. Сергей так и замер над поверженным противником. Катана в лучших традициях восточных боевиков, отведена в сторону.

— Что ты наделал? — прошипел Ян.

— Спас мальчика от неминуемой смерти, — спокойно как ни в чём не бывало ответил Сергей.

— А где он? — из-за спины выступил Андрей.

На маленькой полянке паренька не оказалось. Беглец воспользовался моментом и ускользнул.

— Уходим, — Сергей махнул тёмно-синей катаной.

Универсальный подарок вновь превратился в широкий браслет на правом запястье.

Друзья торопливо ушли, почти убежали, с маленькой полянки, на которой осталось тело убитого Сергеем человека. В любой момент его могли хватиться товарищи по грязному ремеслу. Возможный плен больше не гарантирует даже рабского ошейника. За убийство своего работорговцы запросто могут повесить всех троих. Только друзья ошиблись.

Спустя годы совершенно случайно Сергей узнал, что в тот день они волновались совершенно напрасно. Ближе к вечеру работорговцы действительно нашли ловца беглых рабов, только пускаться в погоню не стали. Необычные и от того ещё более страшные раны на теле убитого испугали их. Только злой лесной дух своим острым когтем мог так аккуратно снести человеку половину черепа. А то, что это был злой лесной дух, работорговцы не сомневались. Ибо только злое порождение дремучих лесов далёкого севера могло оставить на мягкой лесной почве странные следы. На счастье друзей, охотники за рабами никогда не видели отпечатков армейский ботинок.

На плоту друзья в дикой спешке похватали немногочисленные пожитки, а потом двинули на север. О том, чтобы переправиться на другой берег, не было и речи. Быстрое течение непременно вынесло бы их прямо на глаза взбешённых работорговцев.

Лишь когда местное солнце коснулось красным диском горизонта, а ноги наотрез отказались шагать дальше, друзья решились остановиться на ночлег. Без лишних слов они разбили лагерь. Да и о чём было говорить. Лишь когда Андрей занялся ужином, Ян произнёс:

— Сергей, ну на кой чёрт ты убил того человека? Ну да, он жестоко исхлестал того мальчишку. Может… Было за что. Зато теперь его товарищи с нас шкуру спустят. Мы едва-едва добрались до обитаемых земель, нашли пусть и примитивное, но всё-таки поселение, а ты зарубил третьего по счёту аборигена. У нас был реальный шанс договориться с ними. Может, всё сложилось бы не так уж и плохо.

Сергей выслушал эмоционального Яна молча.

— Это был не человек, — ответил Сергей.

— Как не человек? — от удивления Ян слегка подался назад. — Почему не человек? Золотокожий? Да. Но не более.

— Ты не заметил самого главного — рука, — Сергей протянул над костром растопыренную ладонь. — У него совершенно другая кисть. Не как у нас один большой палец противостоит четырём остальным, а четыре больших пальца попарно противостоят друг другу. Такая четырёхпалая хватка гораздо прочнее нашей пятипалой.

Ян лишь опустил руки, такой аргумент опрокинуть с ходу трудно.

— Всё гораздо хуже, — продолжил Сергей, — на этой планете не одна, а две расы, два разных разумных вида. Нас бы в любом случае ждало бы рабство.

— А-а-а… — задумчиво протянул Ян. — А если бы мы показали им наши универсальные подарки?

— Тогда бы нас сожгли бы на костре как чёрных колдунов, — Сергей невольно улыбнулся. — Такова особенность примитивных обществ: всё, что не укладывается в прокрустовы рамки обыденности, люди приписывают проискам дьявола. Это на Земле нас заключили бы в какой-нибудь секретный бункер для досконального исследования. Абориген не заговорил на русском, это факт. У тебя, Ян, просто не было бы шансов объясниться. Тебя бы банально приняли бы за дурака. Не произошло и другого предсказанного уже мной чуда — местный язык не загружен в наши мозги. Так что, Ян, твоя гипотеза о компьютере инопланетян лишилась чертовски хорошего аргумента.

— Моя гипотеза не лишилась, а не получила чертовски хорошего аргумента, — Ян сама серьёзность. — Но у тебя, мистер Скрупулёзный Анализ, вообще ничего нет.

Сергей повернул голову в сторону. В подступающих сумерках речная гладь мерцает таинственным светом.

— Как раз сегодня, когда мы драпали с той поляны, у меня появилась ещё одна гипотеза, — произнёс Сергей.

— И какая же? — по голосу Яна не понять, то ли он на самом деле интересуется, то ли он так иронизирует.

— Эксперимент Создателя.

— Это что-то новенькое, — Андрей выразительно стукнул деревянной ложкой по глиняному горшку. — Что за эксперимент и что за создатель?

— Ну…, - Сергей немного замялся, — так я решил его назвать. В инопланетян, Ян, извини, не верю. Подобную шутку с нами вполне могло провернуть некое сверхсущество. Этому сверхсуществу под силу сотворить звёздную систему, галактику, а то и вселенную в целом. Иначе никак не объяснить, почему эта планета, — Сергей топнул ногой, — до ужаса похожа на Землю. Мы до сих пор не встретили ни одного незнакомого нам существа. Ни одного! — Сергей поднял указательный палец. — Ни зверя, ни птицу, ни даже жучка. Рабовладелец, которого я зарубил, и тот похож на человека. Так что Создатель — наиболее подходящее имя для этого сверхсущества.

— Ну ты загнул, — Ян окончательно скатился до сарказма. — Создатель всего сущего. А почему не бог?

— Бог по определению всемогущ и всеведущ, — Сергей напрочь отринул иронию. — А вот Создатель последним качеством как раз не обладает. Его знания велики, но имеют пределы. Чтобы узнать что-то новое, ему нужно провести эксперимент. Я так полагаю, — поспешно уточнил Сергей. — Есть дикий мир, в котором цивилизация едва сделала пару шагов. Есть два разумных вида. Так почему бы для кучи не подкинуть тройку индивидуумов из другого гораздо более развитого мира?

В наших головах, друзья мои, такие знания, такие, до которых человечество на старушке Земле столетиями доходило. Сколько тысяч лет люди верили, будто вселенная вращается вокруг плоской Земли. Наверняка точно так же думают жители этой планет. Когда они ещё поймут собственную ошибку. А мы уже знаем, что это не так.

— Я понял тебя, — Андрей в очередной раз помешал пахучее варево в глиняном горшке, — разбухающая вселенная, электричество, компьютеры и теория Дарвина. Только в твоей гипотезе, Сергей, один маленький, но очень большой изъян — человеческая жизнь слишком коротка. Мы не сможем передать даже десятую часть наших знаний потомкам. Они забудут и разбухающую вселенную, и электричество и даже теорию Дарвина. За ненадобностью.

— Один, один, — Сергей поднял руки, словно сдался в плен.

Обсуждение различных «за» и «против» продолжалось до самого ужина. Лишь когда Андрей снял с огня горшок с аппетитным варевом, бесполезная дискуссия сразу затихла.

— Ян, — Сергей опустил деревянную ложку в миску, — ты только не дёргайся. За твоей спиной сидит тот самый мальчик. Вон как глазища в темноте блестят.

— Может, поймать его? — Ян как ни в чём не бывало отправил в рот очередную ложку. — Нашего языка он не знает.

— Зачем ловить? — Андрей отложил в сторону наполовину пустую миску. — Сделаем проще.

Из глиняного котелка Андрей осторожно вытащил несколько варёных кусков мяса и нацепил их на тонкую палочку.

— Эй! Как там тебя, — Андрей протянул в сторону парня палочку с угощением. — Выходи!

Предложить еду — лучшее доказательство мирных намерений. Зашуршали ветки. В круг костра вышел тот самый мальчик. На руках беглеца болтаются обрывки перетёртой верёвки, тёмные волосы взлохмачены, спина и грудь покрыты тёмными от крови рубцами. Парень жадно схватил угощение и впился зубами в горячее мясо.

— Во, бедняга, отощал-то как, — Андрей покачал головой.

Из-под грязной кожи паренька выпирают рёбра.

— На убой его явно не откармливали, — усмехнулся Ян.

Парень в момент проглотил угощение и выразительно уставился на закопчённый котелок.

— Отдай ему всё, что осталось, — Сергей махнул рукой. — Пусть ест. Нужно ему дать понять, что мы друзья. И тогда он решит нашу самую главную проблему.

— Это какую? — Ян подчистил ложкой пустую миску.

— Куда двигаться дальше. Как местный житель он должен знать, — пояснил Сергей.

Беглец нагулял отменный аппетит. Почти половина ужина досталась ему. Самый последний кусок мяса парень старательно прожевал и проглотил.

— Ну что же, — Сергей поднялся с низкой чурки, — приступим к расспросам.

Сергей ткнул себя пальцем в грудь и громко произнёс:

— Сергей! Сергей!

Показывая то на Яна, то на Андрея, Сергей добавил:

— Ян! Ян! Андрей! Андрей! Понимаешь?

Наконец, Сергей показал пальцем на паренька и выразительно произнёс:

— Как тебя зовут?

Парень посмотрел на Сергея снизу вверх и с озабоченным видом потёр грязным пальцем висок.

— Сергей! Ян! Андрей! — Сергей поочерёдно показал на себя, Яна и Андрея. — Тебя? Тебя как зовут? — для большей убедительности Сергей ткнул парня в грудь.

Мальчик, наконец, сообразил, что от него хотят и гордо выпрямился.

— Иссаам! — парень ткнул себя пальцем в грудь.

— Наконец-то! Шумно обрадовался Ян. — Его зовут Иссаам. А теперь спроси, куда нам идти.

Сергей сделал несколько шагов вдоль костра и громко произнёс:

— Ходить! Ходить!

Потом развернулся, сделал ещё несколько шагов и громко повторил:

— Ходить! Сергей — ходить! Ходить — Сергей!

К счастью, парень попался сообразительный.

— Хаадыт, — парень сделал несколько шагов и добавил, — Иссаам хааадыт.

От столь головокружительного успеха Ян и Андрей аж захлопали в ладоши.

— А теперь самый главный вопрос, — Сергей сделал пару шагов на юг и вытянул руку. — Сергей, Ян, Андрей ходить туда?

Разворот на месте. Сергей сделал несколько шагов на север и вновь повторил:

— Сергей, Ян, Андрей ходить туда?

Иссаам лишь озадаченно развёл руки в стороны и залопотал на своём языке. Да-а-а… Объяснение грозит зайти в тупик. Тогда Сергей подошёл к речному берегу и показал пальцем на север.

— Сергей! Ян! Андрей ходить туда? — как можно более выразительно произнёс Сергей.

Вновь разворот на месте.

— Сергей! Ян! Андрей ходить туда? — Сергей ткнул пальцем в сторону юга.

Наконец, парень сообразил, что от него хотят, и аж подпрыгнул от нервного возбуждения. Иссаам подскочил к Сергею и быстро, быстро заговорил. Тощая рука то и дело показывает на юг. В потоке слов то и дело мелькает слово «менги».

— Иссаам. Саргей. Яга. Ансрей хааадыт! Хааадыт! — парень замахал руками в северном направление.

— Понятно, — Ян печально вздохнул, — плыть на юг Иссаам категорически не хочет.

— Более того, — Андрей понурил голову, — южное направление вызывает у него ужас. Наверно «менги» это те самые с золотыми лицами и четырьмя пальцами.

— Сергей, — Ян аж скорчился от огорчения, — ты предлагаешь променять комфортное путешествие на плоту на изнурительное топтание пешком?

— А у тебя есть что предложить взамен? — Сергей присел обратно на толстую чурку возле костра.

— Ну-у-у… — неопределённо протянул Ян.

— Не, ну, конечно, можно задержаться на этом самом месте несколько дольше. Иссаам парень сообразительный, через недельку другую он сам расскажет нам, почему его так пугает дорога на юг.

— Да ничего я не хочу! — огрызнулся Ян. — Пешком топать не хочется.

— Думаешь, нам хочется? — с нажимом спросил Андрей. — Если не ошибаюсь, за несколько недель мы проплыли не меньше двух тысяч километров. А нам, возможно, придётся топать ещё дальше, за Утёс.

— Вы ещё подеритесь, горячие финские парни, — Сергей демонстративно зевнул. — Так или иначе, а выбора у нас нет. Я доверяю Иссааму. Раз он говорит идти на север, значит пойдём на север. И баста! Забирайтесь спать. С утра пораньше сматываемся от сюда. Может эти самые менги за нами до сих пор бегают.

Ян улёгся на подстилку из скошенной травы. Рядом на точно такую же, только сложенную более аккуратно, прилёг Андрей. Сергей помог мальчику определиться с ночлегом и нарубил ему большую охапку свежей травы. Иссаам заснул, едва его голова коснулась земли.

Да-а-а, Сергей бросил в костёр сырую ветку, у парня выдался тяжёлый день. Ещё утром он был рабом, днём ему удалось удрать и едва не поплатиться за это жизнью. Зато теперь он снова свободный человек.

Глава 5. Встреча с людьми

Тёмная южная ночь пролетела быстро. С рассветом, без завтрака, друзья поспешно двинулись на север. Да и нечем было завтракать. Накануне встречи с менгами они изрядно подъели все запасы, а то, что осталось, доели накануне вечером. Останавливаться для рыбалки или охоты страшно. С наступлением нового дня погоня может возобновиться.

Недели комфортного плаванья на плоту расслабили друзей. Обратный путь предстоит исключительно пеший. На своих двоих, через высокие травы и густые леса, с поклажей на плечах, которая с каждым километром становится всё тяжелее и тяжелее. На исходе второго дня натруженные ноги взвыли и наотрез отказались идти дальше. Только Иссаам, неизнеженный цивилизацией вольный сын леса, почувствовал себя великолепно. Вновь обретённая свобода подействовала лучше всякого лекарства. Многочисленные рубцы на теле мальчика быстро затянулись.

К исходу первой недели друзья постепенно втянулись в ритм пешей жизни. Ещё через месяц Ян как-то нашёл заливчик с гладкой словно зеркало водой. Голый по пояс Ян целый час рассматривал собственное отражение. Стыдно признать: в лучшей физической форме никогда раньше он не был.

Одной из причин увлечения туризмом, кроме жажды славы и приключений, разумеется, было постоянное стремление к физическому совершенству. Ведь решётка накаченных мускулов на животе так нравится девушкам. Только калорийное пивко и шумные пирушки настолько же быстро нагоняли на вожделенную мускулатуру жирок, насколько Ян старательно сгонял его в качалках, на стадионе и в продолжительном летнем походе. Война с лишними складочками шла на измор с переменным успехом.

И вот теперь, через пару месяцев в диком мире, Ян с тоской заметил на животе те самые вожделенные кубики пресса. Полное отсутствие пива и конфет, исключительно натуральная еда и ежедневные пешие прогулки на десяток другой километров с полной выкладкой подвели его к физическому совершенству. На талии не осталось ни одной складочки или прослойки дряблого жирка. Руки, ноги и даже шея заметно окрепли и огрубели. Для полноты картины не хватает пары красочных шрамов, и тогда он легко бы прошёл бы даже через самый драконовский кастинг на роль крутого мачо из диких прерий, могучего воина и покорителя женских сердец. Только, Ян с досады плюнул в зеркало воды, к чему теперь ему кубики на животе.

С подачи Сергея друзья старательно учат местный язык. Речь Иссаама чем-то напоминает русский язык. В ней также нет артиклей и чёткого порядка слов в предложениях. Благодаря регулярным занятиям уже через месяц все трое вполне сносно заговорили на местном языке.

Вскоре Иссаам рассказал, как оказался на судне работорговцев. Менги поднялись на трёх больших ладьях по реке до Утёса и ещё дальше за него. Им удалось выследить стоянку рода Иссаама и неожиданно напасть на него. Кто не успел убежать, того схватили. Менги забрали только детей и подростков обоего пола, а так же и молодых женщин, остальных убили. А что было дальше друзья знали и так.

Заодно Иссаам, наконец-то, рассказал местные названия. Так великую реку аборигены называют Акфар; планету, причём именно планету, а не землю под ногами, Мирем; местное солнце — Гепола. До встречи с Иссаамом даже Сергей не решился по-своему окрестить планету и местное светило.

Пользы от местного жителя оказался вагон. До встречи с Иссаамом друзья боялись лишний раз экспериментировать и нехотя ограничили свой рациона. Рыба, дичь, изредка удавалось добыть мясо. Пробовать на вкус местные растения не решились вовсе.

С первых же дней пешего похода Иссаам приятно разнообразил меню свежей зеленью, грибами и корешками. Заварка из пахучего древесного гриба на вкус немного терпкая, зато бодрит и отлично дезинфицирует воду. Продолговатые чуть закруглённые на концах листочки невзрачного кустика послужили великолепной приправой к рыбному супу. Ещё бы соли и тогда друзья питались бы самой настоящей ухой.

Поначалу Иссаама очень удивляли и смешили неуклюжие попытки друзей поохотиться. В его маленькой головке просто не укладывалось, как это уже взрослые мужчины не умеют читать следы зверей и не знают, как найти логово кабана или гнездо птицы. На первой же совместной охоте Сергей выучил несколько местных ругательств. Зато леска и стальной крючок привели дикого паренька в дикий восторг. Иссаам быстро научился насаживать червячка на крючок и удить рыбу.

Лишь в разгар золотой осени, потратив на обратный путь больше четырёх месяцев, друзья, наконец-то, вышли к слиянию двух больших рек. На противоположном берегу величественный Утёс гордо поглядывает на окружающие леса.

Ещё раньше Иссаам объяснил, что Утёс является своеобразным пограничным столбом. Если бы друзья не поддались очарованию великого Акфара, а пошли бы против его течения, то быстро бы нашли бы людей. А так, на плоту и с комфортом, они пересекли огромную полосу ничейной земли между людьми и менгами. Ошибка обернулась долгим, очень долгим пешим путешествием.

Иссаам заверил, что на следующий день они обязательно выйдут к стоянке рода Мудрой Совы. Его собственный род Болотной Совы, быстрей всего, полностью погиб. На своих больших лодках менги редко показываются в этих местах. Зато каждый раз приплывает большой отряд вооружённых красными топорами воинов. Горе тому роду, чьё стойбище работорговцы с юга сумеют разыскать.

Только обещанная Иссаамом встреча почему-то всё откладывается и откладывается. День плавно перетекает на вторую половину, Гепола неторопливо опускается на западе сквозь перину облаков, а маленький отряд по-прежнему идёт по густому лесу и никаких признаков стойбища.

— Иссаам, — Ян устало прислонился спиной к толстому дереву, — ну где твои сородичи?

— Стоянка рода Мудрой Совы должна быть где-то здесь, — Иссаам озабоченно повертел головой. — Я ни разу не был у них, но мама часто говорила, что они живут за небольшим болотом, в которое впадает тёмный ручей.

— Мы нашли ручей, обошли это болото. Может, твоих сородичей нужно искать на другой стороне? — Андрей присел рядом с Яном.

— Прошу, не ругайте меня, — Иссаам заломил руки. — Я ещё не прошёл обряд посвящения. Я ещё могу ошибаться.

— Успокойся, — вяло произнёс Сергей. — Может, твоих сородичей напугали менги?

— Не-е-е! — Иссаам энергично затряс головой. — Это их охотничьи угодья. Они не могут их покинуть.

Свист рассекаемого воздуха. В ствол, в десяти сантиметрах от головы Яна, воткнулась стрела. Друзья словно по команде рухнули на землю. Сергей попытался укрыться, только выпирающие из земли корни плохая защита. Дар Создателя соскользнул в раскрытую ладонь и превратился в катану. Кончиком меча Сергей показал на поваленное дерево. Но, едва Андрей сдвинулся с места, как рядом с ним в землю воткнулась ещё одна стрела. Из ближайших кустов демонстративно выглянула пара луков. Стрелы с кремневыми наконечниками чуть заметно дрожат на натянутых до предела тетивах.

— Эй! Там! — раздался зычный голос. — Не брыкайтесь! Перестреляем!

Секундное молчание и тот же голос загрохотал вновь:

— Вы кто?

Иссаам тут же вскочил на ноги.

— Дядя Дуин! — Иссаам замахал поднятыми руками. — Не стреляйте! Это я — Иссаам! Сын вашей сестры Тизы! Я вернулся!

— О-о-о! — протянул зычный голос.

Из-за берёзового ствола выглянул высокий мужчина. Лицо густо заросло чёрной бородой. Меховая куртка перехвачена широким поясом. В правой руке длинное копьё с каменным наконечником.

— А это кто? — дядя Дуин махнул копьём.

— Это друзья мои! Они спасли меня! Менга убили! Домой привели!

— Ну раз так, — утус Дуин улыбнулся сквозь густую бороду, — добро пожаловать к нашему костру.

III-ья часть. Цена власти

Глава 1. Большой сбор

Ладони привычно обжали скользкий комок глины и бросили его точно в центр гончарного круга. Та-а-ак! Теперь немного подправить основу будущего горшка. Саян поднажал на педали. Деревянные детали зашуршали и заскрипели, гончарный круг быстро, быстро завертелся.

Хорошо размятая глина легко прогибается под малейшим нажимом. Кончики пальцев продавили в горбатой кучке маленькое углубление. Та-а-ак! Теперь расширить его. Глиняный конус вытянулся в короткий цилиндр с толстыми стенками. Теперь нужно сформировать горшок.

Классическая форма горшка потому и называется классической, что её форма опробована и обкатана тысячелетиями. Саян расширил цилиндр до большой части и лишь после начал осторожно сужать верхнюю часть будущего горшка. Руки поминутно ныряют в глубокую тарелку с мутной водой. Та-а-ак! А теперь придать горшку законченную форму.

Горшок плавно расширяется в средней части и сужается ближе к горловине. Более толстый верхний край придаёт горловине прочность, а заодно служит отличной опорой для пальцев. Будущая хозяйка этого горшка сможет смело брать его хоть влажными, хоть жирными руками. Он не выскользнет из пальцев, не разобьётся о пол землянки.

Обманывать самого себя глупо, да и ни к чему. Чтобы бы там не говорили, Саян очень гордится гончарным станком. Не примитивный блин на палочке, который нужно вечно толкать руками, не простейший гончарный круг с диском внизу, который вечно нужно пинать ногами. Нет. Саян смастерил самый настоящий механический станок.

Под обтянутой кожей сиденьем установлен деревянный диск с педалями. С помощью ремней и шестерёнок вращение передаётся на гончарный круг. Деревянный механизм шуршит и скрипит, сколько не смазывай его жиром, зато гончарный круг вращается с приятной скоростью. Горшки, миски, кружки и прочая посуда лепится чуть ли не сама. Да и как не гордиться собственным изобретением, если до него у первобытных охотников и собирателей не то что искусства, гончарного ремесла как такового не было.

Не так давно глиняную посуду делали женщины, причём самым что ни на есть примитивным образом. Слегка размятую глину раскатывали ладонями на длинные неровные колбаски. Так называемые заготовки закручивали на манер спирали. Таким нехитрым образом первобытные умельцы накручивали горшки, миски, кружки и прочую утварь. Естественно, посуда получалась кривобокой, с неровными стенками, часто падала и билась сама по себе. Чтобы хоть как-то украсить убогие изделия женщины прямо ногтями процарапывали символы Великих предков, Великого Создателя и прочие рисунки. Мужчины, охотники и главные добытчики пропитания, руки о глину не марали вовсе.

Ладони подчистили последние неровности. Бока горшка засияли приятной округлостью, гладкостью и аккуратностью. Теперь подрезать основание верхнего края… Горшок готов! Саян самодовольно улыбнулся.

Остались сушка и обжиг. Но! Человек тем и отличается от дикого зверя, что кроме хлеба насущного ему присуще чувство прекрасного. Мало сделать добротный горшок. Не менее важно разукрасить его и нанести магические символы.

Диск с педалями мерно шуршит и скрипит. Тонкой палочкой с острым коником Саян прочертил две тонкие бороздки чуть выше выпуклой части горшка. Основа для главного рисунка готова. Из-под станка Саян вытащил большую глубокую чащу с отколотым краем.

Великий Создатель не дал его рукам таланта художника. Сколько бы не пытался, сколько бы не тренировался, только ничего лучше кривых и грубых контуров не получается. Выход подсказал Ансив — штампы. Со временем Саян обзавёлся внушительной коллекцией самых разнообразных штампов, начиная с овалов, кругов, крестиков и прочих геометрических фигур и до стилизованных изображений птиц, животных, рыб и растений. Однако в самую первую очередь Саян изготовил штампы Великого Создателя, Великих предков, Духов стихий и прочие магические символы. Разнообразный набор штампов, наконец-то, позволил достойно украшать горшки, миски и прочую керамику.

Та-а-ак, Саян пошарил в глубокой чаще, на этом горше нужно будет опробовать новый штамп с бегущий зайчиков. Диск с педалями осторожно заскрипел, гончарный круг медленно завращался. Саян ловко нашлёпал между двумя линиями целую стайку стремительных зайчиков с растопыренными лапками и загнутыми назад ушками. Ещё одна очень важная деталь. Чуть ниже стайки зайчиков Саян шлепнул две волнистые линии с небольшим крестиком над ними.

Волнистые линии символизируют воду, основу жизни. А вместе с крестиком создают символ Леи-целительницы, единственной женщины в триаде Великих предков. Лея-целительница покровительствует женщинам, детям, символизирует плодородие и здоровье. Её магический символ защитит пищу в этом горшке от происков Зуртахха, злого духа болезней, и Вищща, не менее злого духа голода.

Как и все примитивные общества, люди рода Мудрой Совы очень суеверны. Страх перед неизвестным, перед непознанным пронизывает жизнь первобытных людей. Ураганы, ливни и лесные пожары, болезни, голод и мор, месть неприкаянных душ и чёрное колдовство пугают их до потери пульса. Что поделаешь, первобытный человек лишён надёжного щита знаний и достижений науки. Вот почему во всём непонятном и непостижимом люди каменного века в самую первую очередь видят происки богов, духов и усопших предков.

Единственная защита от страха снаружи и ужаса изнутри — детальная, тщательная, буквально на все случаи жизни магия. Заклинания, молитвы и обереги надёжно защищают первобытных людей от происков злых сил. Магический знак Леи-целительницы не просто красивый рисунок. В первую очередь он насущная необходимость. Без него ни одна женщина не возьмёт этот горшок в руки, не говоря уже о том, чтобы сварить в нём мясную похлебку для детей и мужа.

Хорошо получилось! Саян медленно повертел гончарный круг туда-сюда. Сам того не подозревая, он создал самобытный стиль отделки керамики. Пускай пока он единственный ремесленник на всю округу, но со временем у него обязательно появятся ученики, последователи и подражатели. Когда-нибудь, спустя тысячи лет, археологи раскопают стоянку первобытных людей и в каком-нибудь культурном слое между косточками и углями найдут глиняные черепки с его рисунками. Наверняка археологи назовут созданный им стиль «керамикой штампованного рисунка», ну или около того. Жаль, нельзя на каждом горшке оставить свой автограф. Охотники не поймут странного украшения. Хотя…

Тоненькая веревочка подрезала готовый горшок. На гончарном круге остался тонкий кружок. Саян перевернул горшок горлышком вниз. Лёгкий нажим, на дне остался его личный отпечаток в виде буквы «У», которую сверху и снизу прикрывают половинки круга. Его, Сергея Белкина, первобытные охотники прозвали Умельцем. Как не рождённый на этой планете смертной женщиной от семени смертного мужчины, он имеет право на свой личный символ. Сам Великий Создатель сотворил его и двух его друзей из плоти этой планеты по образу и подобию своему уже взрослыми людьми.

Ни Андрей, ни Ян, ни он сам не рождены в этом мире. Им не довелось провести босоногое детство в прокопчённых и пропахших потом низких полуземлянках. Они не уминали траву голыми пятками, не играли со сверстниками в загонную охоту на кабанов, оленей, пугливых косуль. Долгими зимними вечерами они не слушали рассказов мудрого сахема о появление людей на Миреме и о бессмертном подвиге Вема-защитника. Никто из них не гонял из игрушечных луков зайцев и шустрых белок у ветвистой засеки возле стойбища. Великий Создатель явил их этим простым, диким, но некогда великим людям. Пять лет. Пять долгих лет прошло с тех пор.

Род Мудрой Совы боязливо, настороженно принял их. Что поделаешь, первобытные люди не любят чужаков, сторонятся их. Вне рода, вне покровительства племени, отдельный человек ничто. Ничто, словно брошенный в кучу мусора обломок кости. Иссаам, которого Сергей спас от жуткой смерти под бичом работорговца, выступил их поручителем и сородичи поверили ему. Поверили десятилетнему мальчику так, как давно разучились верить жители больших городов и владельцы дорогих машин — сразу и без письменного договора с печатями.

Окончательно сомнения сородичей развеял шаман рода утус Фад по прозвищу Большой мох. Он усадил друзей возле ярко пылающего костра и долго, долго скакал вокруг них в своём чудном одеяние из шкур и перьев, монотонно бормотал что-то под нос и от души колотил в огромный бубен. К превеликой радости друзей Большой мох правильно истолковал волю Великого Создателя.

Универсальный подарок, который по незримой воле владельца принимает какую угодно форму, произвёл на сородичей большое впечатление. Но, увы, не настолько большое как хотелось бы Сергею. Каждый первобытный охотник немного колдун, каждая первобытная женщина немного ведунья. Любой охотник знает, как заговорить стрелу и как прогнать за порог дух проклятого Хессана. В понимание первобытных людей у кого-то колдовство получается лучше, у кого-то хуже, только и всего. Каждый житель стойбища носит магический оберег из заячьих лапок, талисман из камушков или волшебную косточку на удачу.

Зато сородичей поразили полная неприспособленность странных пришельцев к жизни. Читать следы зверей они не умеют, метко стрелять из лука и метать копьё тоже не умеют. Даже как правильно ошкурить зайца и то не знают. А уж к кому из Великих предков обратиться в трудную минут за помощью и поддержкой, как возблагодарить Великого Создателя за удачу на охоте и упокоить души убитых животных и подавно. «Взрослые мужчины, а ума как у пятилетних мальчишек!» — бросил в сердцах утус Вачиз, сахем рода, когда Сергей не сумел попасть из лука в ворону на ветке старой сосны с каких-то десяти метров.

Пришлось наступить на горло собственной гордости и позабыть на время всё, чему учился в школе. Всем троим буквально с нуля пришлось вживаться в первобытную жизнь. Самое первое, с чем пришлось смириться, с унизительным положением младших членов рода, которые не прошли обряд посвящения и не имеют права выступать перед собранием рода и тем более всего племени.

Охотники на свой лад переиначили их имена. Так Ян стал тусом Ягисом, Андрей тусом Ансивом, а Сергей превратился в туса Саяна. Приставку к имени «утус» ещё нужно заслужить.

Во вживание в первобытную жизнь больше всех преуспел Ягис. К началу второй зимы он научился тихой тенью ходить по лесу. Под его мокасинами сухие веточки перестали трещать артиллерийскими салютами на всю округу. Густые кусты разучились цепляться за рукава его меховой куртки. Утки, белки, лисы и даже осторожные кабанчики всё реже и реже уходили от его метких стрел. Полноправным членом рода и племени Ягис стал, когда добыл взрослого медведя. Для этого ему пришлось несколько дней по глубокому снегу преследовать шатуна. Зато ожерелье из медвежьих клыков украсило грудь Ягиса, а мохнатая лапа с длинными когтями послужила отличным пропуском для прохождения обряда посвящения.

Пусть не так быстро как Ягис, признание зрелых охотников добился Ансив. К исходу третьей зимы он добыл свой первый знаменательный трофей. Возле пахучей приманки из внутренностей старого лося, в заснеженном шалаше из лапника, Ансив больше двух дней караулил осторожную рысь. Грозная лесная коша не смогла устоять перед аппетитной кучкой из кишок, селезёнки и пахучей крови.

Поздно вечером на третий день Ансив вернулся в стойбище с окоченевшей тушкой молодой рыси. Ржаво-коричневая куртка с короткими тёмными полосками и ожерелье из рысьих клыков сделали Ансива полноправным членом рода и племени. Только Саян так и не пошёл по проторённой дорожке вслед за друзьями. Благородной охоте, уважаемому занятию взрослых мужчин, он предпочёл гончарный круг и молоток ремесленника.

Старый охотник утус Берц обучил Саяна несложному первобытному ремеслу. Благодаря Дару Создателя Саян очень скоро превзошёл учителя. Первобытные охотники не знают металлов. В их распоряжение только камень, дерево и кость. А с такими доисторическими инструментами даже такая простая задача как сделать пару дощечек превращается в сложное и трудоёмкое занятие на целый день.

Дар Создателя во истину бесценен. С его помощью можно на удивление ровно расколоть кусок кремня, легко и ровно распилить даже самый толстый ствол и просверлить широкое отверстие даже в самом прочном камне. В руках Саяна кривой кремневый скол быстро превращается в прямое очень острое лезвие, древко стрелы поражает стройностью и гладкость, а с его рыболовных крючков из кости лося не соскальзывают даже самые крупные сомы.

Саян не стал обращать внимания на мнение сородичей и быстро освоил традиционные женские занятия — изготовление посуды и одежды. Горшки, миски, ложки, ремни, мокасины, куртки и прочие важные бытовые вещи с его личной меткой появились буквально в каждой семье, в каждой полуземлянке рода и за его пределами. Его просторная мастерская, навес возле маленького домика, превратилась в склад товаров первой необходимости. В первобытном обществе нет частной собственности. Выжить в дикой природе можно только сообща, сообща же ведя коллективное хозяйство.

У женской половины рода Саян вызывал бурю восторгов, когда смастерил из золотого самородка красивую трубочку для украшения волос. Женщины и девушки с большой охотой носят золотые кольца, кулоны и серёжки. Однако и бывалые охотники распахнули рты от удивления и восторга, когда Саян сделал самый настоящий арбалет.

После многих опытов и неудач Саяну удалось смастерить простейший арбалет: цельная дуга намертво закреплена на длинном прямоугольном бруске. Толстая тетива из огромного количества переплетённых жил удерживается в натянутом положение в специальном пазу. С помощью специально рычага снизу короткий толстый цилиндр выталкивает её из паза.

Чудо оружие посылает толстую короткую стрелу на много десятков шагов с невиданной силой. Арбалетный болт с массивным кремниевым наконечником с двадцати метров пробивает медвежью шкуру. Арбалетную тетиву не нужно держать в натянутом состояние, благодаря чему охотник может потратить на прицеливание гораздо больше времени и точнее поразить зверя. Сородичи быстро оценили возможности нового оружия. Единственное, что стало сдерживать широкое распространение арбалетов — отсутствие упругого материала для тетивы.

Пусть арбалетная тетива короче, чем у лука, но на неё требуется гораздо, гораздо больше жил. Даже тело одного матёрого лося не даёт их в нужном количестве. А других упругих материалов, лён или пенька, первобытные охотники не знают. За изобретение арбалета сородичи прозвали Саяна Умельцем.

Ремесленные изделия Саяна широко разошлись по племени Звёздной Птицы и проникли в другие племена. Но даже убойные арбалеты не сделали его полноправным членом рода и племени. Охотники по старше по-прежнему считают, что Саян отбирает работу у женщин и стариков. Если утус Ягис и утус Ансив обладают правом выступать перед собранием рода и племени, то Саяну только и остаётся скрипеть зубами от бессилия в стороне среди незрелой молодёжи. Политика, большая политика, вершится на его глазах, а он не может вставить ни одного слова.

Саян повертел на ладони только что сделанный горшок. На сегодня работа закончена, заготовленная глина израсходована полностью. За новой придётся топать за десять километров от стойбища к обрывистому речному берегу. Далеко, конечно же, но только именно там самая лучшая в округе глина, без песка и камешков.

Саян осторожно поставил горшок на землю рядом с четырьмя точно такими же, одним кувшином и пятью кружками. Конечно, горшок можно было бы украсить более тщательно, только настроения нет.

Под просторный навес, нагнув лохматую голову, зашёл тус Орон, высокий парень лет пятнадцати. Юноша широк в плечах и силён невероятно. За сходство с медведем его ещё в детстве прозвали Медвежонком. Этой весной Орон обязательно пройдёт посвящение и вступит во взрослую жизнь.

— Тус Умелец, — ломающийся голос Орона в недалёком будущем превратится в густой бас, — я принёс тебе уток. Как договаривались. Где мои стрелы?

— Орон, взамен я просил утиные перья, — Саян стряхнул мутные капли с рук.

— Знаю. Знаю. Но утки лучше, — возразил Орон. — Сегодня на утренней зорьке мне повезло: несколько глупых селезней гонялись за одинокой уткой и ничего не видели. Твой лук меня не подвёл. Мои стрелы поразили глупых селезней.

Саян опустил глаза, теперь понятно, почему мокасины юного охотника насквозь пропитаны водой. Но возражать против искреннего подарка глупо. Саян вытащил из-под массивного верстака плотно связанный пучок стрел.

— Держи, — Саян протянул связку молодому охотнику.

Орон вытащил из связки одну стрелу и внимательно осмотрел её со всех сторон. Ровное древко длиной около метра без костяного или кремневого наконечника. Острие просто заточено и обожжено на огне. Волка или лося такой стрелой не поразить, а вот утку и прочую водоплавающую дичь в самый раз. Если что, то и потерять такую стрелу в густых зарослях не особо жалко. Для сородичей подобные стрелы Саян мастерит пачками.

— Отличная стрела, — Орон провёл по древку пальцем. — Лёгкая. Прямая. Далеко полетит, много птицы набьёт. Вот твои утки.

Из плетёной корзинки Орон охапкой вытащил четырёх селезней кряквы. Одной из птиц стрела угодила точно в горло. Кровь на светло-коричневой шее ещё не успела засохнуть.

— Шима! — Саян взял из рук Медвежонка уток.

Из-за дубовой дверцы в низкую избушку выглянула приёмная дочь. Узкий обруч из мягкой кожи украшает круглую головку девчонки. Длинное платьице болтается на худеньких плечиках.

— Да, папа, — Шима шмыгнула носиком.

— Отнеси маме, — Саян протянул уток, — пусть как можно быстрее ощиплет. Мне перья нужны, для стрел.

— Хорошо, папа.

Шима убежала обратно в дом, дверь тихо бухнула за её спиной.

— Умелец.

Саян повернулся к Орону.

— Когда и мне ты сделаешь такой же? — Орон ткнул указательным пальцем в арбалет на стене.

— Ты же знаешь, Медвежонок: у арбалета очень толстая тетива, хоть и короче, чем у лука. Принеси мне много жил, очень много жил, и тогда один из них — Саян показал на четыре почти готовых арбалета, — будет твоим.

— Да, да, знаю, — Орон печально вздохнул.

Чем хорош Медвежонок, так это добротой и прямотой. Он не умеет хитрить. Если говорит, то только правду.

— Не забудь, — на выходе из-под навеса Орон оглянулся, — завтра, когда благодатная Гепола выглянет из-за леса, мы отправляемся в путь.

— Хорошо, не забуду, — Саян улыбнулся в ответ.

После долгой зимы наступает долгожданная весна. Вьюги и снегопады уходят далеко на север. Деревья одеваются в наряд из нежных листочков, а молодая трава застилает поляны и опушки зелёным ковром. Расцветают скромные одуванчики. С далёкого юга возвращаются птицы. Леса и поляны наполняются разноголосым пением и щебетанием. Ужасы голодной зимы остались позади, всё живое бурно радуется тёплым дням.

И вот, когда утки садятся высиживать яйца, когда Итага, повелительница ночи, превращается в большой ярко-жёлтый диск, Верховный Сахем племени объявляет Большой сбор.

В шестидесяти километрах выше по течению Акфара на большой поляне растёт могучий дуб. Рядом со старым деревом находится Главное капище племени Звёздной птицы. Легенды гласят, что его построил сам Хир-сахем, самый почитаемый Великий предок. Говорят, он лично воздвиг Великому Создателю огромный идол и высек на нём магические символы. Главное капище является религиозным центром племени, его духовной основой. Под сенью древнего дуба племя Звёздной птицы собирается каждую весну на Большой сбор.

Официально Большой сбор длится четыре дня, на деле несколько дольше. За это время соплеменники проводят самые главные религиозные праздники. Ничто так не укрепляет единство племени, как поклонение единым богам. Все вместе люди воздают честь Великим предкам, пытаются умилостивить Духов стихий и, конечно же, молят Великого Создателя о покровительстве и защите.

На Большом сборе решают самые важные дела, выбирают Верховного Шамана, Верховного Сахема и Верховного Вождя, либо переизбирают прежних ещё на год. Здесь же заключают мирные договоры или объявляют войну, разбирают споры и вершат суд. Зрелые юноши проходят посвящение, а пятнадцатилетние девушки выходят замуж.

Ну и конечно же большое собрание племени не обходится без разговоров, обмена сплетнями и безудержного веселья. Большой сбор самый удобный случай матерям проведать взрослых дочерей и полюбоваться внуками, охотникам посоревноваться между собой и выяснить, кто лучше всех в племени метает копьё, стреляет из лука и сильней всего в борьбе.

Забыть о самом важном, самом большом событие в жизни племени никак нельзя. Тем более существует ещё одна очень важная причина. В тени древнего дуба перед самым началом Большого сбора разворачивается некое подобие ярмарки. В эпоху первобытнообщинного строя развитой торговли быть не может по определению. Самодостаточным охотникам торговать почти нечем. Но на этой импровизированной ярмарке всё же можно обменять ножи, горшки, луки на отличные куски кремния, синюю глину и золотые самородки. Как самому искусному ремесленнику Саяну есть что предложить.

— Папа, папа, — из приоткрытой двери вновь показалась Шима, — мама зовёт тебя кушать.

— Иду, — Саян сгрёб штампы в большую чашу с отбитым краем.

По короткой земляной лестнице Саян спустился в дом.

Как потомственному городскому жителю Сергею до тошноты надоело жить в маленькой полуземлянке, где мало света и места, зато много дыма и вони. Одно дело во время походов ночевать в палатке, и совсем другое постоянно жить во временном жилище. Вот Саян и построил некое подобие древней славянской избушки.

Пол в избе на метр ниже уровня земли. Бревенчатые стены отлично держат тепло. Чердака нет. Конёк крыши покоится на двух столбах. Было бы очень здорово покрыть крышу дранкой, маленькими дощечками, только приколачивать их совершено нечем. Гвозди ещё не изобрели. Пришлось довольствоваться плотно связанными пучками соломы. Получилось не хуже, только крышу каждый год приходится перекрывать заново. Для хранения съестных припасов Саян выкопал в дальнем углу яму и накрыл её деревянным щитом. Вместо окон со стёклами и ставнями между толстыми брёвнами пробито несколько узких щелей.

В подобной избе постыдился бы жить даже самый бедный крепостной крестьянин. Но! Даже такая закопанная на метр в землю избушка вышла за пределы понимания сородичей. Ни один из них не считает, будто Саян живёт в запредельной роскоши. Для окружающих он давно прослыл чудаком. С таким же успехом он мог поселиться в дупле старого дерева или выкопать нору в обрывистом речном берегу.

Но! Когда вслед за тёплой осенью ударили крепкие морозы, сородичи нехотя оценили тепло и уют нового жилища. Ещё через год Ягис переселился в ещё более просторную земляную избушку. А там и Ансив не стал задерживаться в первобытной полуземлянке. Дальше — больше. Утус Вачиз, Сахем рода Мудрой Совы, всю зиму усиленно намекал Саяну о собственном желание обзавестись подобным жильём. Неудивительно: капля за каплей, со скрипом и черепашьей скоростью, более продвинутый образ жизни проникает в закостенелое первобытное общество. Комфорт — он ведь всем нравится. К хорошему быстро привыкаешь.

В избушке царит приятный полумрак. В воздухе витает запах хвои. Возле большой печи по середине избы хлопочет Инса, мама семилетней Шимы и единственная жена.

Запрет на кровосмешение не распространяется на принятых в род. В стойбище немало хорошеньких девушек на выданье поглядывает на него. Только через пару лет Саян, к удивлению сородичей, женился на вдове угоре Инсе. Вместе с женой он сразу обзавёлся дочерью, веселой и заводной Шимой. Только друзей совершенно не удивил выбор Саяна. Инса как отражение в зеркале похожа на Галину Воронцову, тайную любовь Сергея, которую студенты по большой и глупой ошибке прозвали Галкой-лесбиянкой.

Как и давняя подруга Инса чуть выше среднего роста. Густые волнистые волосы спадают на плечи. Прямой нос и глубоко посаженные глаза. Она на несколько лет старше Галины Воронцовой. Нелёгкая первобытная жизнь оставила на Инсе след: ранние морщины скопились на лбу и краешках глаз. От повседневной работы руки огрубели. На ладонях блестят маленькие мозоли. Инса потеряла первого мужа, от чего в её волосах появились первые седые прядки.

Супруга ловко вытащила из печи чёрный от копоти горшок и поставила его на стол. Аромат мясной похлёбки тут же защекотал ноздри. Саян присел за обеденный стол.

Инса поставила перед Саяном большую миску, полную до краёв аппетитной похлёбкой. Работа с утра на свежем воздухе нагнала отличный аппетит, Саян тут же зачерпнул первую ложку.

Супруга вызывающе молчит. Таким ненавязчивым образом она в очередной раз подчёркивает собственное недовольство. Маленькая Шима подсела к столу. Дочь пугливо поглядывает то на мать, то на Саяна. Инса нарочно громко стукнула по столу миской, Саян едва не поперхнулся. Так и не присев, супруга бесшумно отошла в полумрак возле стены.

Всё, хватит. Так больше продолжаться не может.

— Инса, — Саян бросил ложку в пустую миска. — я давно и окончательно всё решил. И не намерен что-либо менять.

Жена ничего не ответила, даже не шевельнулась.

— Да! Меня могут убить, — Саян постарался придать собственному голосу как можно более строгий тон. — На войне такое бывает. Но! Мне позарез нужно уважение сородичей. Понимаешь? Позарез! С помощью ложек, мисок и горшков я его не добьюсь. Превыше умения ловко точить камни и мастерить стрелы для мужчины важнее уметь защищать свой род, тебя защищать, дочь нашу. Правильно я говорю? — Саян повернулся к дочери.

— Да, папа, — девочка кивнула. — Только мама всё равно не хочет, чтобы ты пошёл с Лютым.

Саян щёлкнул ногтем по ложке, в душе тихо кипит раздражение. Будь у него честно заработанный авторитет, то он мог бы влиять на сородичей куда больше. Особенно, если бы его выбрали Сахемом Мудрой Совы. Роль условно уважаемого ремесленника давно исчерпала себя. К счастью, кроме охоты и знаменательного трофея существует ещё один не менее почётный путь: бросить в жертвенный огонь перед идолом Вема-защитника кисть врага. Благо войны между племенами тлеют постоянно.

Первобытная дипломатия не отличается сложностью и хитросплетением интересов. Если с соседним племенем надлежащим образом не заключён мир, значит оно считается враждебным.

Зато, с другой стороны, война дело сугубо добровольное. Только когда нападению подвергается родное стойбище, святая обязанность каждого мужчины встать на его защиту. Крупномасштабные войны, когда на поле боя встречаются два враждующих племени целиком, возникают редко.

Утус Гобан, охотник из рода Речной Цапли, каждую весну собирает военный поход. За ярость в бою его прозвали Лютым. Любой желающий может присоединиться к нему и тем самым добыть столь необходимое и желанное признание сородичей. Именно во время очередного налёта на стойбище враждебного племени можно будет добыть столь нужный трофей, он же пропуск на обряд посвящения.

Только, увы, именно с Лютым шесть лет назад ушёл первый муж Инсы. Ушёл за славой, за военной доблестью, но так и не вернулся. Инса ненавидит Лютого. Желание Саяна присоединиться к выдающемуся охотнику и воину вызвало у неё сначала яростный протест, а потом тихое неодобрение.

— В конце концов мы все рано или поздно отправимся к звёздам, — Саян выложил очередной аргумент. — Если на то пошло, то с таким домом, — Саян выразительно развёл руками, — ты быстро найдёшь нового мужа.

Эмоциональная речь не произвела на жену никакого впечатления. Инса даже не шелохнулась.

— Ну откуда у тебя такая уверенность, будто меня обязательно должны убить? — спросил Саян. — В том, что Дисет не вернулся, нет вины Лютого. К тому же…

— Дисет оставил после себя Шиму.

Словно богиня ночи Инса вышла из полумрака. На её платье из шкур косули заиграли подобранные со вкусом оттенки рыжего.

— И поэтому он не умер, — тихо закончила супруга.

А это что-то новенькое, Саян качнулся на табуретке. Такой аргумент жена ещё ни разу не использовала.

— Ещё скажи, будто именно по этой причине ты так и не родила мне ни сына, ни дочь, — со злостью брякнул Саян.

Болезненный упрёк попал точно в цель. За четыре года совместной жизни Инса ни разу даже не забеременела, от чего очень сильно переживает. Ведь один раз она уже доказала, что может быть матерью. Инса сжала кулачки и вновь отступила в полумрак.

Обижать любимую женщину, пусть даже с горяча, дело неблагодарное.

— Инса, ради бога, не злись на меня, — торопливо заговорил Саян. — Я давно подозреваю, что дело вовсе не в тебе. У Ягиса с Ансивом с детьми так же не ладится. Но и ты постарайся меня понять: мне нужно, очень нужно, добиться уважения сородичей. Мои друзья уже прошли обряд посвящения, а я нет. Они имеют право выступать на собрание рода и племени, а я нет. И это меня очень, очень, очень огорчает. Прошу тебя, давай хотя бы в этот последний день перед Большим сбором не будем портить друг другу жизнь. Дороже тебя, Иссаама и Шимы у меня никого нет. Ради вас я вернусь даже с того света. Обещаю.

Инса, наконец, вышла из полумрака возле стены и присела за стол.

* * *

Большая лодка из звериных шкур плавно скользит по речной глади Акфара. Саян вместе с приёмным сыном загребает вёслами. На корме красавица Инса задумчиво смотрит на заросший камышом берег. На носу расположилась весёлая Шима. В перерывах между гребками Саян то и дело бросает взгляды на дочь. Девочка с детской непосредственностью обозревает речные просторы. Мешки с товарами аккуратно уложены на дно лодки и укрыты тёмными шкурами.

За пять лет из тощего мальчишки Иссаам вырос в широкоплечего и крепкого юношу. Тёмные волосы завиваются большими кудрями. На щеках и подбородке пробивается первая ещё мягкая щетина. Тело налилось упругими мускулами. А вот нос как был, так и остался большим и курносым. Бич работорговца оставил на спине и груди парня многочисленные следы. Тонкие рубцы наискось протянулись через лицо.

Между ними всего десять лет разницы. Саяну 25, Иссааму 15. По меркам Земли Саян молодой парень, а приёмный сын подросток. Но в первобытном обществе дети взрослеют гораздо раньше. Чтобы стать полноправным членом племени Иссааму не нужно заканчивать среднюю школу, а потом ещё пять лет учиться в каком-нибудь ВУЗе. Более простой образ жизни, гораздо более бедный запас знаний. К двенадцати-четырнадцати годам здешних мальчишек гораздо правильней называть юношами. А в двадцать пять лет мужчина обязан быть самостоятельным отцом большого семейства.

Иссаам принял Саяна как родного отца. До конца прошлой осени они жили одной семьёй в земляной избушке. Лишь когда землю укрыл первый снег Иссаам решил переселиться в полуземлянку к таким же как и он молодым холостякам. Через год он обязательно пройдёт посвящение, а там и до собственного дома, жены и детей рукой подать. Ну а пока Иссаам старательно гребёт вёслами.

Род Мудрой Совы в полном составе отправился в речное путешествие. В стойбище совсем, совсем никого не осталось. Караван из обтянутых шкурами лодок и узких плотов растянулся по великому Акфару на пару километров. Большой сбор — слишком важное событие, чтобы пропустить его из-за старости, увечья или болезни. На поляну возле Главного капища сородичи забирают всех без исключения.

Наконец, из-за очередного поворота показалась долгожданная примета: высокая кривобокая берёза на левом берегу на маленьком мыске. Рядом широкий затон. Головная лодка повернула носом к берегу. Близок конец утомительного двухдневного путешествия. Усталость как будто слетела с натруженных рук. Вёсла с удвоенной силой загребли речную воду. Отдых, отдых, скоро отдых и веселье.

Густые заросли ни за что не подпустят лодку в берегу. Саян спрыгнул в воду, ноги по колено увязли в илистом дне. Наконец, мокасины нащупали твёрдую землю, Саян рывком выдернул нос лодки на примятую траву.

— Ну, Шима, смелей. Прыгай! — Саян с улыбкой подбодрил дочь.

Шима легко соскочила на землю. Рядом на берегу, возле пушистой ёлочки, собралась стайка весело галдящих детей. Шима с визгом убежала к подружкам. Речное путешествие доставило детям массу новых впечатлений.

Одна за одной к заросшему берегу причаливают лодки. Мужчины помогают женщинам и детям сойти на твёрдую землю и выгружают мешки с припасами. Саян деликатно подхватил супругу и осторожно вынес её из лодки.

— Будь добра, — Саян поставил Инсу на траву, — присмотри место для палатки. Если получится, то там же, где мы останавливались в прошлом году. А мы пока разгрузим лодку и присмотрим за Шимой.

— Хорошо, — Инса расправила подол платья.

Саян на пару с приёмным сыном спорно перетаскивает мешки с товарами и припасами из лодки на твёрдую землю. Впрочем, не забывая присматривать за приёмной дочерью. Дети большой кучкой возле пушистой ёлочки щебечут и размахивают руками словно стайка воробьёв.

Заросли ёлок отделяют большую поляну от реки и надёжно берегут место Большого сбора от ненужных глаз. Хорошо берегут. Если не знать примет, то можно запросто проплыть мимо и ничего не заметить. Охотники никогда не ленятся лишний раз пройтись по зарослям и поднять примятые лодками камыши.

Словно символ вечности по среди большой поляны возвышается древний дуб. Чёрная кора слоится от старости, толстые корни выпирают из-под земли. Пять рослых охотников взявшись за руки едва-едва могут обхватить его могучий ствол. А уж высоты в старом дубе. Не зря эту большую поляну называют Удуба.

В легендарное время, когда люди сошли с небес на эту планету, рядом с дубом построили самое большое, самое важное капище. За двумя квадратными оградами из плоских камней возвышаются идолы Великих предков, Духов стихий и самого Великого Создателя. Вертикальные каменные плиты величественно и равнодушно взирают на земную суету простых смертных.

Капище Удуба — духовный центр племени Звёздная Птица, святое, почитаемое место. Враждебные племена прекрасно знают, где оно находится, но ни за что не рискнут сбить даже самый маленький камешек с его ограды. Ибо месть Великого Создателя будет страшной и неотвратимой. Прочие капища племени до мельчайших подробностей копируют главное.

На большой поляне огромное количество палаток тянется широкой дугой вдоль кромки леса. За каждым родом закреплено определённое место. Большая часть соплеменников уже здесь. Саян не зря переживает за место для палатки. Род Мудрой Совы располагается на дальней стороне, а товаров для обмена много, целый год работал. Тяжёлые мешки тащить далеко, а ещё палатка и запасы провизии. Всё за раз не унести.

Возле большого дуба Саян заметил печальный взгляд приёмного сына. Между палатками родов Тихой Совы и Терпеливой Цапли осталось пустое место. Когда-то там останавливался род Болотной Совы. Тот самый, который пять лет назад истребили работорговцы. В той бойне погибли родители Иссаама и младшая сестра с братиком, а он сам чуть не стал рабом.

— Не печалься, Иссаам, — Саян дружески потрепал сына за плечо. — Прошлого не вернуть. Придёт время и ты ещё поквитаешься с менгами. Когда-нибудь в огонь перед Вемом-защитником ты бросишь руки с четырьмя пальцами.

Иссаам молча кивнул.

Тревоги о месте для палатки оказались напрасными. Ещё до прихода Инсы Ягис и Ансив начали обустраиваться. Друзья быстро добежали до любимого места, благо их не обременяет большое количество поклажи. Между двумя почти развёрнутыми палатками остался свободный пятачок.

Ягис спорно орудует увесистой веткой как кувалдой. Длинный колышек с размочаленной головкой почти целиком вошёл в плотный дёрн. Развернутая палатка скомканной грудой валяется в прямоугольнике между уже вбитыми колышками. Короткая безрукавка расстёгнута настежь, на груди друга выступила обильная испарина.

— О-о-о! Наконец-то! — Ягис опустил импровизированную кувалду. — Привет. Меня уже достали с бесконечными расспросами: а где Умелец? Он сегодня будет под дубом? — ловко передразнивая говор охотников, произнёс Ян.

— А тебе завидно? — Саян осторожно опустил на траву плотно упакованную палатку.

— Было бы чему завидовать, — Ягис закинул толстую ветку на плечо. — Если бы тобой девушки интересовались. А так, — Ягис скривился, — одни бородатые мужики. Всем от тебя нужно как можно больше ножей, наконечников и арбалетов. Кстати, ты и в самом деле собираешься под дуб?

— Это как получится, — Саян смахнул со лба обильную испарину. — Не забывай — нам ещё дрова пилить. Так что быстрей заколачивай свою палатку. А! Всё равно не успеешь. Вон! По наши души.

Незнакомый мальчуган в коротких штанишках из облезлых заячьих шкурок что-то шепнул на ухо Ансиву, после чего резво развернулся и убежал.

— Друзья мои, — Ансив подошёл ближе, — старые, сухие деревья ждут не дождутся, когда мы спилим их всех на дрова.

— Ну! Что я говорил, — Саян поднял указательный палец.

Друзья направились к дубу. Скомканные палатки остались лежать на земле. Впрочем, волноваться за разбивку лагеря не стоит. Старшим на три семьи остался Иссаам. У приёмного сына найдутся помощники и палатки растянуть, и оставшиеся на берегу мешки с пожитками перетащить. В этом и заключается сила рода — сородичи друг за друга горой. Причём не на словах, а на деле. Выжить в диком мире можно только вместе. Иначе никак.

Для Большого сбора нужно много дров, очень много дров. Огонь согревает людей зябкими ночами, готовит еду и отпугивает хищников. Местная клыкастая фауна ещё не научилась бояться человека. Волк-одиночка не упустит возможность утащить ребёнка, а голодная стая может запросто наброситься и на взрослого охотника.

Ни одно жертвоприношение, празднество или совет племени не обходятся без большого костра. Пламя, как сакральный символ очищения, создаёт вокруг себя особую атмосферу тепла, спокойствия и уюта. К тому же неплохо освещает.

Каждый год друзья отправляются на заготовку дров. Они втроём заменяют целую бригаду первобытных лесорубов. Тёмно-синий топор крушит древесину ещё лучше стального, а каменный так вообще горько плачет в сторонке. Соплеменники оставили на долю друзей самую ответственную часть заготовки дров — валку и распилку деревьев. Обрубкой сучков и доставкой разделанных стволов на поляну занимаются многочисленные помощники.

Больше пятнадцати лет заготовкой дров руководит старый утус Ридоу из рода Лугового Сокола. Пусть на поприще охоты утус Ридоу больших успехов не достиг, зато как ни кто другой постиг тайны живого дерева. До появления Саяна именно его луки, стрелы и копья считались лучшими в племени. А будь в его руках такой же Дар Создателя, утус Ридоу был бы лучшим до сих пор. Строительство ни одной засеки не обходится без его участия. Сам Ридоу давно не может орудовать каменным топором, но его огромный опыт с годами только прибавляется. В знак большого уважения соплеменники прозвали его Лесорубом.

Вокруг утуса Ридоу собралась большая группа охотников. Саян печально вздохнул — молодёжь, зрелых мужчин почти нет.

К счастью, утус Ридоу не принял Саяна за конкурента. Он ничуть не боится потерять репутацию лучшего мастера. На каждом Большом сборе Саян с превеликим удовольствием учится у него приёмам и хитростям плотницкого мастерства. Вот и на этот раз старый Лесоруб приветливо улыбнулся.

Ритмичные удары тёмно-синего топора разносятся далеко по густому лесу. Ствол засохшей сосны подрублен почти на половину. Саян обошёл дерево, тёмно-синий топор с размаху впился в древесину с противоположной стороны чуть выше первого среза. За спиной молодой охотник старательно держит подпирающий шест. Саян даже затылком чувствует, как соплеменник с восторгом пялится на топор. Тёмно-синее лезвие невероятно глубоко врезается в сухую древесину. Толстые щепки только так вылетают из щербатого среза. Да и сам срез не такой как обычно, а гораздо уже. Через пяток минут толстая сосна натужно заскрипела и наклонилась.

— Береги-и-иссь!!! — молодой охотник что есть сил налёг на шест.

Ствол наклонился ещё больше. Последнее усилие… Громкий треск ознаменовал победу человека. Старая сосна ухнула на землю. Саян облегченно выдохнул. Теперь превратить Дар Создателя в пилу.

В России длинную дугообразную пилу с парой ручек очень метко прозвали «Дружба 2». Саян пристально глянул на режущую кромку. Та-а-ак… Прибавить выпуклости и слегка увеличить развод зубьев.

За пять лет непрерывной практики Саян добился фантастических успехов в превращение Дара Создателя. Да и как не добиться, когда на всё про всё один единственный инструмент. Даже для того, чтобы сделать простую стрелу универсальный подарок по пять раз приходится перегонять из ножа в рубанок, из рубанка в пилу, из пилы обратно в нож.

— Становись напротив меня, — Саян показал пальцем на место по другую сторону ствола. — Это называется двуручная пила. Берись за рукоятку. Будем по очереди тянуть пилу на себя. Только тянуть. Плавно и ритмично. Дёргать, толкать на меня или давить вниз не нужно. Всё понял?

Молодой помощник молча кивнул. А глаза, глаза аж сияют от восторга.

— Поехали, — Саян плавно потянул пилу на себя.

Из распила маленькими стайками полетели мелкие белые стружки. Под деловое жужжание пила быстро вгрызлась в ствол. Молодому охотнику никогда ранее не доводилось работать таким инструментом, но он быстро освоился и втянутся в ритм. Из камня двуручную пилу не сделать, для этого нужен металл, а его нет.

Тёмно-синяя пила целиком и полностью погрузилась в распил, Саян остановился. Сосновый ствол висит в воздухе, срубленный конец лежит на толстом корне. Если вовремя не остановится, то под собственным весом ствол переломится и зажмёт пилу. В распил Саян вбил широкий и тонкий клин. Теперь можно смело пилить дальше.

— Здорово! — молодой охотник шумно выдохнул.

Саян молча улыбнулся. Все без исключения молодые охотники бурно реагируют при виде волшебного Дара Создателя. Было бы здорово обзавестись одним постоянным помощником, но молодёжь из других родов неистово набивается ему и двум друзья в напарники. Каждому очень хочется увидеть чудный Дар Создателя вблизи, посмотреть на него в работе и собственноручно пощупать тонкие, но невероятно прочные лезвия топора и пилы. Каждый новый Большой сбор Лесоруб уступает жуткому любопытству соплеменников и каждый раз назначает всё новых и новых помощников.

От детского восторга на щеках молодого помощника выступил румянец.

— Я никогда не видел таких инструментов, — молодой охотник провёл пальцем по шершавому спилу. — Особенно топор. Раз! И дерево падает. А медведя таким можно?

— Можно, — Саян кивнул. — Именно так утус Ягис добыл свой знаменательный трофей.

— А во что ещё его можно превратить? — указательным пальцем охотник осторожно потрогал острый зубчик.

— Во что угодно: нож, копьё, дубину. Можно и в лук, правда, без тетивы, — Саян плавно потянул тёмно-синюю пилу на себя.

— А как это у тебя получается? — в свою очередь охотник потянул пилу на себя.

— Мысленно представляю себе нужную ведь. Раз. И готово.

Проверенно неоднократно: лучше терпеливо исчерпать вопросы очередного помощника и поскорей закрыть тему. Отказ от объяснений только распалит любопытство. Господи! Какими только фантастическими и нелепыми подробностями обрастают слухи о возможностях универсальных подарков.

Так в прошлом году точно такой же молодой помощник наивно без тени лукавства или иронии поинтересовался, а правда ли, что дар Создателя можно превратить в огромный нож и разрезать Утёс на две ровные половинки? Или будто копьё из него само настигает быстрого оленя и разит его наповал. Или… Или… Человеческая фантазия, она же глупость, границ не знает. Единственный миф, который Саян и сам охотно поддерживает, так это будто Дар Создателя является могучим талисманом, который на пару километров вокруг распугивает всякую нечисть и отводит даже самое чёрное колдовство.

«Дружба 2» ритмично бегает туда-сюда. Саян растеряно слушает восторженную болтовню помощника. Парень трещит без умолку:

— Прошлой осенью мне как-то попался необычный камень. Я пытался было мысленно превратить его во что-нибудь, но он меня не послушался. Если только стукнуть по нему другим камнем он немного поменяется. А так…

Саян тупо уставился на болтливого помощника. В голове пугливым зайцем заметалась мысль. Не дай бог упустить её. Это же…

— А ну повтори, что ты сказал?! — рявкнул Сергей.

От неожиданности молодой охотник дёрнул пилу на себя. Рукоятка вырвалась из руки и с треском выбила клин. Тяжёлый ствол крякнул и намертво зажал пилу.

— А-а-а… что повторить? — молодой охотник испуганно захлопал глазами.

— Камень, — повторил Саян, руки аж чешутся от нетерпения. — Что за необычный камень ты пытался превратить в нож. Ну, это, мысленно!

— А! Так, это, мне отец говорил: если особый камень, светло-коричневый такой, с зелёными пятнами, положить в костёр, то он нагреется и станет мягким. А пока он, того, горячий, его легко плющить, если стукнуть по нему другим камнем, не горячим, — сбивчиво объяснил молодой охотник. — Так вот, пытался заставить его мысленно превратиться в…

— Где? Где ты его нашёл? — Саян стукнул кулаком по стволу.

Превеликий Создатель! Обрати на меня божественное внимание своё. В предвкушение величайшего открытия сердце бешено заколотилось.

— Так, это… Мы каждую осень ходим на запад к горам за кремнием. Там, есть, отличные куски попадаются. На Лосинном ручье этих камней, особых, навалом валяется. Мы их, того, очаг ложим…

— Что за Лосинный ручей?

— Обычный такой, из воды. Мы там всегда на ночлег становимся, — молодой охотник немного успокоился и перестал испуганно хлопать глазами. — Там, под скалой, навес такой и вода рядом.

Господи! Неужели? От дикого волнения сами собой подкосились ноги. То, что молодой помощник назвал «необычным камнем», не иначе кусок руды. Медной! Пятна зелёные — точно она! На свежем воздухе медь зеленеет.

Четвёртый год подряд Саян старательно рыщет по окрестностям родного стойбища. За четыре года обследованы все ручьи в радиусе двадцати километров, выкопаны сотни ям и десятки более глубоких шурфов. Какие только камни не бросал в огонь. И всё, всё, буквально всё, бесполезно. И вот теперь медный рудник, прости господи, сам просится в руки.

Пусть медь далеко не железо, приличный меч из неё не выковать, но она всё лучше, острее и легче камня. Медь, чёрт побери, это же металл!

— Где этот ручей Лосинный? — Саян тяжело задышал.

— От большой белой горы нужно плыть на запад два дня. Но где мы кремень берём не скажу! — молодой охотник спохватился. — Сахем не велел говорить.

— Да не нужен мне ваш кремень! — Саян сорвался на крик. — Ручей! Ручей где? Навес тот каменный?

От бурного потока вопросов молодой охотник окончательно растерялся. Саян закрыл глаза. Медленный вдох и выдох. Нужно взять себя в руки. Успокоиться. А то парень, чего доброго, даст стрекоча. Бегай потом за ним по всей Удубе.

— Давай так, — Саян распахнул глаза, — заканчиваем с дровами, и ты мне расскажешь, где находится этот самый Лосинный ручей и как до него добраться. Взамен я дам тебе нож. Идёт?

Молодой охотник в глубокой задумчивости зачесал затылок.

— А-а-а про кремень точно спрашивать не будешь?

— Не буду, — Саян улыбнулся. — Обещаю.

— А-а-а, — охотник радостно улыбнулся, — тогда другое дело.

Из лесной подстилки Саян вытащил клин и вбил его обратно в распил. Через минуту молчаливой работы двухметровое полено с финальным треском отделилось от ствола. Работа закипела на новом месте. Где-то по близости разом ухнули ещё два дерева. Ягис и Ансив даже не подозревают, какое важное открытие свершилось только что. Отпиленное полено пара рослых охотников унесла на место сбора. Паренёк по моложе потащил туда же охапку толстых веток. Ночь скоро, а работы ещё много.

* * *

Заготовка дров затянулась до темноты. Перепачканный смолой и обсыпанный опилками с ног до головы, Саян без сил свалился в развёрнутой палатке. И без того намятые греблей руки вконец онемели от бесконечной работы топором и пилой. Хорошо, что хоть таскать тяжеленные стволы и ветки не пришлось. Тогда в добавок к рукам, отнялись бы ещё и ноги.

Саян проснулся поздним утром. Великолепная Гепола высоко поднялась на небосклоне и заглянула через откинутый полог во внутрь палатки. Лёгкий ветерок занёс во внутрь вкуснейший запах варённого мяса. Вчера вечером Саян так устал, что напрочь отказался от ужина. Зато теперь пустой желудок с упоением колотит кувалдой по позвоночнику.

Саян выглянул из палатки. Возле костра на короткой чурке сидит Иссаам. Лёгкая куртка распахнута, на коленях кремневая заготовка. Приёмный сын затачивает лезвие кремневого ножа. Камень противно шуршит о камень.

— Иссаам, Быстрый Сокол здесь? — Саян встал на ноги и от души потянулся.

— Нет ещё, — Иссаам поднял голову. — Говорят, должен быть после полудня.

— Это хорошо, — Саян присел рядом на соседнюю чурку. — Значит, у нас ещё день на разговоры и торговлю. Вот спасибо, — из руки жены Саян принял дымящуюся миску.

— А тобой уже интересовались, — Иссаам стряхнул с колен каменную крошку, — только я никому не позволил тебя будить.

— А за это отдельное спасибо, — Саян зачерпнул ложкой густое варево. — Сейчас поем как следует и под дуб.

Как было бы здорово просто посидеть на травке возле могучего дуба. После вчерашнего лесоповала руки гудят, плечи ломит, а от запахи смолы воротит с души. Но, едва на старой лосиной шкуре Саян разложил товары, как его тут же со всех сторон обступили бородатые охотники. Как на витрине в супермаркета в день тотальной распродажи. Соплеменники с тихим восторгом уставились на ножи, стрелы, наконечники для стрел, несколько луков и, гордость оружейной коллекции, четыре новеньких арбалета. В толстых отполированных до блеска дугах таится страшная сила. Арбалетные болты шутя пробьют даже самую толстую медвежью шкуру. Ни волк, ни олень, ни свирепый кабан не устоят перед массивными гранёными наконечниками. Такое оружие сулит много мяса, отличные шкуры, расположение женщины и уважение сородичей. Но и цена за такую красоту будет немаленькая.

Четвёртый год подряд охотников поражает необычный вид и качество казалось бы самых обычных вещей. Те же ножи, стрелы, копья, иголки, скребки и прочие бытовые мелочи режут, протыкают, скребут не хуже, чем изготовленные руками любого другого охотника. Только изделия Саяна гладкие, ровные, аккуратные и прямые. Если стрела, то древко идеальной цилиндрической формы. Если наконечник для стрелы, то обязательно ровный треугольник с гладкой заточкой. Саяна считают колдуном. Пусть он не умеет общаться с духами предков и прогонять болезни, зато без магии, без помощи самого Великого Создателя, сотворить подобное невозможно. И хоть кол на голове чеши.

Больше всего соплеменников поражает и завораживает схожесть его изделий. Четыре арбалета словно братья близнецы: одна и та же длина, ширина, толщина и форма. У шести ножей один и тот же изгиб режущего края, рукоятки как две капли воды и даже толщина лезвий одна и та же. Тут точно не обошлось без магии.

Между тем секрет подобного фокуса прост: Саян никогда и ничего не делает в штучном экземпляре. Если стрелы, то сразу сотню; если иголки, то не меньше пары десятков. Мерки и шаблоны существенно облегчают и ускоряют работу. В мастерской под навесом возле земляной избушки полно заготовок на разной стадии обработки. Саян занимается массовым выпуском продукции.

До подобных тонкостей организации производства первобытные люди додумаются ещё не скоро. Из-за скудости ресурсов и трудоёмкости даже самых простых вещей они никогда и ничего не делают про запас, только по мере надобности. Если у охотника сломалось копьё, то он сделает новое. Если у женщины разбился горшок, то она слепит новый. Ни один охотник не сделает пару копий про запас, и ни одна женщина не будет лепить горшки на год вперёд.

Сейчас начнётся. Саян терпеливо сидит перед шкурой с товарами, глаза полуприкрыты. Соплеменники в полголоса переговариваются между собой. Каждому хочется заполучить хотя бы один из арбалетов. Но цена… Знают по прошлым Большим сборам — цена немалая.

Наконец, один из охотников присел напротив. Мозолистые руки вытащили из небольшой сумки пузатый узелок и положили его рядом с арбалетом. Зрители разом притихли.

Саян открыл глаза, приятно чувствовать себя хозяином положения. А вот с расспросами торопиться не следует. Судя по рисунку на костяной пряжке (несколько вертикальных чёрточек, а над ними птичка-галочка) потенциальный покупатель из рода Лугового Сокола. На вид больше сорока. Лицо до самых глаз заросло клочковатой бородой. Виски тронуты сединой.

— Тус Умелец, — гулким голосом произнёс охотник, — я хочу твой арбалет.

— Что дашь взамен? — Саян выпрямил спину.

— Вот. Мне сказали, что ты очень ценишь это.

Грубые пальцы развернули таинственный узелок. Края квадратной шкурки упали. Превеликий Создатель, Саян молча сглотнул. Тёмно-жёлтыми цветами заиграло, заблестело… золото. Бугристые самородки чистейшего золота пирамидкой возвышаются рядом с арбалетом.

На Земле за такую кучу золота можно запросто купить дорогую иномарку с крутым тюнингом, матовыми стёклами, спутниковым противоугонным устройством и парой тёлок в салоне в придачу. Ещё бы осталось на дорогой ресторан, чтобы как следует обмыть покупку с теми же тёлками. Но здесь, на Миреме, цена у золота другая.

Единственное, на что годится золото, так это украсить уши и пальцы владельца. Другой практической ценности у него нет. Как слишком мягкое золото совершенно не годится для ножа или наконечника для стрелы. Да и мало его. В качестве универсального товара, мерила жизненного успеха, первобытные охотники его не признают. Случайному обмену между племенами слишком, слишком далеко до полноценной торговли. В местном языке напрочь отсутствует слово «деньги». Только, Саян тихо выдохнул, Сергей так и не научился подходить к драгоценному металлу исключительно с практической стороны.

Кучка золота притягивает взгляд. В душе с треском и руганью столкнулись противоречивые желания. И заполучить его хочется, и на кой хрен оно сдалось? У Инсы, жены, и так самый большой набор золотых украшений в роду.

— Да, верно говорят, — Саян с трудом оторвал взгляд от золотой кучки. — Золото нравится мне. Но этого будет мало. Дай что-нибудь ещё или выбери что-нибудь другое.

— Мне не нужно ничего другого, я хочу арбалет, — охотник упрямо мотнул головой. — Больше у меня ничего нет.

Только в первобытном обществе слова незнакомого мужчины можно смело принять на веру. Раз охотник сказал, что больше у него ничего нет, значит у него действительно больше ничего нет. Господи! Глаза сами зацепились за золотую кучку. Как же оно манит к себе.

Разочарованный охотник протянул руку к золотой кучке. Ещё заберёт, чего доброго.

— Подожди, — Саян накрыл вожделенную кучку ладонью. — Откуда оно у тебя?

— Всё прошлое лето и осень я собирал его в ручье, — охотник вновь сел прямо. — Руками я вытаскивал на берег песок и искал в нём жёлтые кусочки. Специально для тебя, тус Умелец, чтобы обменять на твой арбалет.

— Давай так: я отдам тебе арбалет и десять болтов к нему, а взамен ты отдашь мне золото и расскажешь, где нашёл его. Идёт? — Саян протянул раскрытую ладонь.

Охотник от удивления выпучил глаза.

— Ты предлагаешь странный обмен: слова на арбалет, — прогудел охотник. — Но я согласен.

Шлепок по ладони завершил сделку. Саян вытащил из мешка берестяной листок, тонкую палочку для письма и маленькую чернильницу. О том, что информация может быть дороже всех четырёх арбалетов и кучки золота, первобытный охотник даже не подозревает. Для него ценность имеет только то, что можно пощупать. Тем лучше. Знания — сила, информация — власть.

— Ты знаешь, где находится наше стойбище?

Саян молча кивнул.

— Так вот, от нашего стойбища нужно выйти к великому Аксору и подняться вверх по течению…

Бывалый охотник с любопытством пятилетнего ребёнка поглядывает, как тонкая палочка танцует на листе бересты и оставляет после себя чудный узор, однако прилежно рассказывает, где находится золотоносный ручей и как до него добраться.

— В ста шагах от старой сосны с двумя вершинами этот ручей размыл склон небольшого холма. Именно в этом месте я нашёл золото.

Охотник схватил арбалет и быстро поднялся на ноги. Саян не успел убрать исписанный листок, как на освободившееся место тут же присел другой охотник. Новый покупатель выложил на шкуру с товарами большой моток жил и приличный кусок синей глины.

— Тус Умелец, я хочу твой арбалет, — скороговоркой выдал новый покупатель.

Под древним дубом Саян просидел не больше двух часов. Как обычно, в первую очередь расхватали арбалеты. Когда последний из них перекочевал в руки счастливого владельца, по толпе зрителей прокатился печальный вздох. Теперь только на следующий Большой сбор Саян привезёт новые арбалеты. Впрочем, и остальной товар не задержался на полинявшей шкуре.

Во второй половине дня на поляне у дуба появились палатки рода Быстрого Сокола. Его стойбище находится дальше всех от места сбора. Теперь и только теперь, когда племя Звёздной Птицы собралось полностью, Большой сбор начнётся.

Вечером, с наступлением темноты, шаманы племени собрались в Главном капище. Из-за низкой ограды отсвечивают пылающие жертвенные костры перед идолами Великих предков. До глубокой ночи над большой поляной разносилось монотонное пение и гудение больших бубнов. Посредники между этим миром и тем выбирали нового Верховного Шамана.

В племени шаманы образуют своеобразную корпорацию. Если Верховного Вождя и тем более Верховного Сахема выбирает совет племени, то каждый шаман по собственному усмотрению и под собственную ответственность берёт одного реже двух учеников. У каждого шамана есть семья, одна жена или больше, и, конечно же, дети. Только о каком-либо наследование от отца к сыну не может быть и речи. Кого именно необходимо обучить магическому искусству подсказывают духи.

Если у парня, реже у девушки, ни с того ни с чего начинаются странные видения, вещие сны и вообще с ним происходит что-то непонятное, то его обязательно приводят к шаману. Как именно он узнаёт отмеченных духами никто из сородичей не знает. Только странности обычно проходят, а новый ученик остаётся.

В первобытном обществе шаманы играют очень важную роль. Как посредники межу миром людей и миром богов, предков и духов шаманы берегут малочисленные осколки знаний об окружающем мире, жалкие остатки былого величия. Именно шаманы знают, как с помощью трав и заклинаний прогнать Зуртахха, злого духа болезней, исцелить гнойные раны, предсказать погоду и призвать на помощь Великих предков.

Именно шаманы начинают Большой сбор. В ночь накануне они выбирают Верховного Шамана, самого умного, самого уважаемого шамана племени. Именно он проводит религиозные празднества и представляет Великим предкам новых Верховных Вождя и Сахема.

На следующее утро заводная Шима поведала, что утус Фад из рода Мудрой Совы вновь выбран Верховным Шаманом. Впрочем, учитывая ум, опыт и огромный авторитет Большого Мха, результат вполне предсказуем.

Слабенький огонёк с маленькой щепочки быстро охватил большую кучу дров. Красные языки пламени взметнулись к небу. Вновь избранный Верховный Шаман торжественно открыл большое собрание племени. Соплеменники торжественно исполнили гимн в честь Хира-сахема, самого почитаемого Великого предка. В первый день Большого сбора предстоит выбрать нового Верховного Сахема. На куске медвежьей шкуры его дожидается скипетр — символ власти Верховного Сахема.

Племя называется Звёздная Птица, только её символ не абстрактная птичка, а вполне конкретная — сокол. Тотемная фигурка сокола из белого камня закреплена на дубовой рукоятке длиной около сорока сантиметров. Хищная птичка гордо держит маленькую головку. Загнутый клюв старательно заточен до такой степени, что можно запросто уколоть палец. Фигурка вырезана так искусно, так старательно, что кажется, будто каменная птичка вот-вот оживёт и тут же упорхнёт в синее небо.

Сидеть среди детей и незрелой молодёжи невыносимо! Саян невольно сжал кулаки. Зубы едва не скрипят от бессилия. На его глазах вершится большая политика. Собрание полноправных членов племени — высшая законодательная, исполнительная и судебная власть первобытной демократии, единая в трёх лицах. Ягис, Ансив и даже Инса сидят сейчас там, недалеко от угоры Лиссаты, ещё действующего Верховного Сахема.

Незадолго до знойного полудня собрание племени закончилось. Как и с Верховным Шаманом, результат вполне предсказуем — угору Лиссату из рода Белого Сокола вновь выбрали Верховным Сахемом. Женщины нечасто возглавляют род и тем более племя. Но! Если их выбирают, то значит они действительно очень умные и авторитетные женщины.

Угора Лиссата, мать пятерых детей, обладает тонким умом, добротой и редким умением слушать. При этом она отличается железной волей и непробиваемой выдержкой. За четыре года её руководства племя, как высший судебный орган, для разбора какого-либо дела не собиралось ни разу. Так, к примеру, она сама разрешила случайное убийство. Молодой охотник из рода Красноклювой Цапли шальной стрелой сквозь заросли камыша насмерть поразил другого молодого охотника из рода Большой Совы. Дело пахло кровной враждой, только решение угоры Лиссаты полностью удовлетворило обе стороны. Так удалось избежать серьёзного конфликта внутри племени.

Жаркий полдень, время обеда и отдыха. Едва угора Лиссата махнула скипетром, как люди разбежались по палаткам. От многочисленных костров повеяло едой. Первый день Большого сбора закончился религиозным празднеством в честь Хира-сахема. Переизбранная угора Лиссата развела перед идолом самого почитаемого Великого предка жертвенный огонь. Голова кабана-секача окуталась жирным дымом. Племя сообща исполнило торжественный гимн в честь Хира-сахема.

Саян машинально повторяет хорошо знакомые слова, а глаза бегают по лицам соплеменников. Это нечто! Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил. Люди находятся в глубочайшем религиозном экстазе. Охотники донельзя эмоциональны. Если любят, то всей душой. Если ненавидят, то до самой глубины души. Среднего состояния для них не существует.

Здесь и сейчас соплеменники всеми своими мыслями, всем своим существом, самым что ни на есть искренним образом благодарят Хира-сахема за покровительство. Всеобщее пение и ритмичный гул бубнов вгоняют в гипнотический транс. Лица расплылись, словно стёрлись. Печать разума и логического мышления напрочь испарилось. Но глаза… Глаза излучают такую радость, такое счастье.

Примитивное общество крепко-накрепко связано с дикой природой. В богов, духов и предков верят все без исключения. Атеизм, как полное отрицание божественной воли и самого бога, находится далеко за пределами понимания этих людей.

Сознание с трудом балансирует на гране реальности. Ритмичное пение и гудение бубна. Так хочется плюнуть на всё и погрузиться в безликую массу соплеменников, раствориться в них, стать единым целым. Ни за что!!! Сергей Николаевич Белкин до боли, до крови, прикусил нижнюю губу.

Глава 2. Первая заявка

Распорядок Большого сбора установлен бездну лет назад самим Хиром-сахемом и с тех пор он незыблем. Утром второго дня возле Главного капища собрались полноправные мужчины племени, чья святая обязанность защищать родное стойбище не только от дикого зверя, но и от самого опасного хищника — человека. Настал черёд выбирать нового Верховного Вождя.

В мирное время Верховный Вождь какой-либо властью не обладает. Другое дело, что само выражение «мирное время» в жизни первобытных охотников является весьма и весьма зыбким. Так день может начаться вполне мирно. В полдень на стойбище может напасть враг, и тогда мирное время тут же закончится. И в тот же день вечером, если врага удалось благополучно прогнать, мирное время вернётся вновь.

В случае большой угрозы, когда предстоит война не с отдельным отрядом искателей славы, а с враждебным племенем, требуется Верховных Вождь. Именно он организует отпор неприятелю и первым бросается в бой. Личный пример в бранных делах первое дело.

Вождём может быть только мужчина, охотник и воин. Но и на этот раз результат выборов вполне предсказуем. Верховным Вождём в шестой раз выбрали утуса Диуса, пятидесятилетнего охотника из рода Терпеливой Цапли.

По меркам первобытного общества утус Диус старик. В прошлом осталось время, когда он был самым сильным и удачливым воином. Зато он мудр, смел и пользуется громадным авторитетом. Пять лет назад под его руководством удалось разбить племя Звёздной Рыбы малой кровью. В чём была причина конфликта никто уже и не помнит. Утус Диус мудрыми словами и твёрдой волей остудил горячие головы. На поле боя Звёздная Птица появилась первой. Мужчины хорошо отдохнули и заняли наиболее выгодную позицию. В результате сражения уставшие охотники Звёздной Рыбы были разбиты и позорно бежали.

Не прошло и половины часа с момента начала собрания как Верховный Шаман торжественно вручил утусу Диусу символы власти Верховного Вождя: символический топор и стрелу из чёрного кремния. В любой войне, в любом сражение, Верховный Вождь непременно несёт символы власти с собой. Но обычай запрещает использовать топор и стрелу по назначению. Да и толку от них. Ритуальный топор быстро затупится даже при ударе о мягкую землю, а чересчур тонкий наконечник стрелы сломается о перо даже самого дохлого воробья.

Утус Диус потряс над головой опять обретёнными топором и стрелой, а после бросил в жертвенный огонь перед идолом Вема-защитника волчью голову. Для столь поспешного завершения выборов существует очень важная причина — обряд посвящения юношей.

Обряд перехода в мир взрослых — самый важный момент в жизни каждого юноши. Претенденты на звание полноправного члена племени уже выстроились в очередь перед входом в капище. Многочисленная группа поддержки, матери, отцы, братья, сёстры и, конечно же, друзья, окружили юношей широким полукругом. Верховный Вождь медленно застучал в большой бубен. Перед идолом Вема-защитника вновь вспыхнул жертвенный костёр. Сейчас начнётся, Саян сжал на удачу кулаки.

К радости друзей, обряд перехода в мир взрослых не насыщен изощрёнными истязаниями и театральными действиями. За несколько сотен лет жизни на Миреме охотники не успели чересчур усложнить юношам переход во взрослую жизнь.

Возможно через пару тысяч лет посвящение станет гораздо более мучительным. Например, может появиться очень болезненная татуировка по всему телу, злые муравьи в штанах, а то что-нибудь по хуже. Может быть взрослые охотники начнут натягивать на себя страшные костюмы из соломы, изображать приспешников Хессана и пугать юношей, а заодно и всё племя, дикими завываниями в ночном лесу. Ну а пока всё, что требуется от кандидатов в полноправные члены племени, собственными руками добыть значимый трофей и личное мужество.

Значимый трофей может быть самым разным. Больше всего ценится лапа крупного хищника: волка, рыси, особенно медведя. Хорошо смотрится копыто взрослого зубра, лося или матёрого кабана-секача. Только самый крутой и от того очень редкий трофей — правая кисть врага.

Далеко не каждый юноша может похвастаться добытой в бою рукой человека. Медведь или кабан на рожон не лезут. Дикий зверь обычно старается уйти, убежать от охотника. А вот человек от искателя трофеев просто так не убежит. Да и кисть поверженного врага ещё нужно успеть отрезать и подобрать. Сородичи убито просто так её не отдадут.

Группа поддержки скачет и шумит во всё горло. Лишь Саян стоит немой и неподвижный. Горесть и обида разъедают душу. Пять лет. Пять долгих лет он пытался пойти другим путём. Пытался привлечь внимание первобытных людей к знаниям, к другим занятиям, к другим ценностям и ничегошеньки не получилось. Во истину, в чужой монастырь со своим уставом не входят. Для того, чтобы поменять общество, нужно стать его частью, научиться играть по его законам, возглавить его. И лишь затем, исподтишка, менять его в лучшую сторону. Но ничего, Саян тряхнул головой. Скоро, скоро, совсем скоро всё изменится. Великий Создатель существует и он обращает внимание на творения свои, тем более на лучшее из них.

Среди юношей ростом и широкими плечами выделяется Медвежонок. Орон аж покраснел от волнения. Словно магический талисман невероятной силы молодой охотник сжимает в руке пропуск на посвящение — светло-коричневую лапу рыси с маленькими чёрными пятнами. Этой зимой грозная лесная кошка совершила самую большую и последнюю глупость в своей жизни — приняла туса Орона за лёгкую добычу и сиганула с высокой ветки прямо ему на спину. Только вместо того, чтобы упасть в снег и принять судьбу, молодой охотник схватил рысь за заднюю лапу и рывком сдёрнул с себя. Пусть когти рыси оставили шрамы на спине Медвежонка, зато сама рысь оставила мозги на ближайшем дереве. С тех пор шею Орона украшает ожерелье из клыков рыси. И сегодня передняя лапа той же рыси позволит ему пройти посвящение.

Наконец, бубен смолк. Претенденты разом притихли и перестали толкать друг друга. Массивная фигура утуса Диуса перегородила вход в капище.

— Кто пришёл сюда?! — громогласно воскликнул Верховный Вождь.

Орон решительно вышел вперёд и не мене громогласно ответил:

— Это я! Орон из рода Мудрой Совы, пришёл сюда!

— А зачем ты пришёл сюда?

— Чтобы пройти посвящение и стать мужчиной!

— А достоин ли ты?

— Да! — Орон поднял над головой рысью лапу. — Эта рысь хотела сожрать меня! Но я сам убил её!

Верховный Вождь глянул на толпу соплеменников:

— Люди! Он достоин?

— Да-а-а!!! — дружно рявкнули сотни глоток.

— Тус Орон, проходи! — Верховный Вождь отступил в сторону.

Достоинство переполняет молодого охотника. Медвежонок с гордо поднятой головой прошёл мимо Верховного Вождя и остановился возле пылающего костра перед идолом Вема-защитника.

— Великий Вем! Я достоин!

Рысья лапа улетела в огонь. Финальный вопль Медвежонка словно острый нож резанул по израненному самолюбию. Саян невольно дёрнулся. Когда Ягис бросил в жертвенный огонь медвежью лапу — ещё ничего, терпимо было. В суетливом и несдержанном на язык Яне Синицыне проснулся охотник. Но вот когда Ансив бросил в огонь точно такую же рысью лапу… Кто бы мог подумать? Казалось бы Андрею Кацаку на роду написано сидеть в душной конторе и толстыми потными пальцами сводить на деревянных счётах дебит с кредитом. А ведь… прошел же. Саян сжал кулаки, суставы аж взвыли от боли.

— Последние да будут первыми, — тихие слова сами сорвались с губ.

Начало положено. Юноши подходят к Верховному Вождю и правильно отвечают на ритуальные вопросы. У каждого в руке честно добытое доказательство. И каждый раз соплеменники дружно подтверждают право очередного претендента стать полноправным мужчиной. Иначе и быть не может. Неписанный обычай обойти невозможно. Ни взятки, ни обман, ни происхождение не помогут. Пока юноша сам и только сам не добудет знаменательный трофей, он даже не встанет в очередь претендентов.

Последнее испытание похоже на пустую формальность. Только за видимой простотой скрывается серьёзная проверка на стойкость духа. На древнем дубе в метрах десяти от земли ещё в стародавние времена срубили одну из веток. Толстый короткий сучок словно трамплин для прыжков в воду. Если руки сильные, а пальцы цепкие, то забраться на высокий дуб несложно. Но вот встать на крошечную площадку лицом к дереву, отодрать пальцы от ствола и рухнуть спиной вниз с приличной высоты гораздо, гораздо сложнее.

Медвежонок первым полез на дуб. Толпа соплеменников одобрительно загудела. Группа охотников растянула под деревом круг из шкур. Нечто подобное используют пожарные для спасения людей из объятого пламенем здания. Если в момент падения претендент начнёт махать руками, то переломает кости о толстые ветки. И идеале нужно вытянуться стрелой, а руки плотно прижать к телу.

Вот Медвежонок добрался до крошечной площадки. Голые пятки молодого охотника свесились над бездной. Соплеменники притихли. Глубокий вздох. Медвежонок отпустил ствол и вытянул руки по швам. Без надёжной опоры тело само полетело назад. В последний момент Орон пальцами ног оттолкнулся от толстого сучка и… ухнул вниз!

Зрители восторженно ахнули — родился ещё один мужчина, ещё один полноправный член племени. Медвежонок без малейшего писка упал на круг из шкур. Лишь сбитые листья закружились над ним в воздушном танце. Орон рывком вскочил на ноги и затряс руками. Над поляной пронёсся победоносный рёв Медвежонка. Он смог! Он сделал это!

Как однажды признался Ян, рухнуть с дуба весьма и весьма непросто. В момент, когда пальцы ног отрываются от толстого сучка, душа так и норовит вылететь из тела и вцепиться мёртвой хваткой в спасительный ствол древнего дуба. Если знать заранее, какой фейерверк острых ощущения ждёт тебя, то не хватит никаких сил, чтобы добровольно залезть на дуб и тем более рухнуть с него спиной вперёд.

И на этот раз все без исключения юноши прошли через финальное испытание. Конечно, не у всех получилось «рухнуть с дуба» с таким достоинством и невозмутимым видом как утус Орон. Некоторые юноши невольно пискнули, но до раздробленных рук дело не дошло. На этом торжества в честь Вема-защитника не закончились.

В третий день Большого сбора славят Лею-целительницу. А вечером пройдёт ещё одна очень важная церемония: девушки, которым уже исполнилось пятнадцать лет, будут выбирать себе мужей. Трудно придумать лучший способ блеснуть перед потенциальными невестами собственными талантами и возможностями, как устроить соревнования между собой. Вот где в полной красе развернётся молодецкая удаль и сила.

Соревнования между первобытными охотниками ни разу не похожи на Олимпийские игры. Здесь нет ни чётко расписанных правил, ни коллегии судей, ни допинг-контроля. Здесь не бывает побед по очкам и даже второго и третьего места. Победитель может быть один и только один. Он получает все почести, уважение соплеменников и многообещающие взгляды девушек, которые следующим вечером будут выбирать себе мужа. А кто там вышел в финал, кто занял третье место — никого не интересует.

Охотники соревнуются в метание копья, стрельбе из лука и в борьбе. Победитель хотя бы в одной номинации может рассчитывать на благосклонность не одной, а двух и более девушек. Тогда как тому, кто вообще не принял участие в соревнованиях, надеяться не на что. Будущие жёны самые внимательные и строгие зрители.

Последний юноша ещё только карабкался на дуб, как двое охотников установили мишень. Саян лично отпиливал двухметровое бревно. Вместо привычной на Земле круглой мишени на бревне примерно на полутораметровой высоте срезана кора. Полоса светлой древесины на более тёмном фоне и будет мишенью. Самое главное попасть в неё.

Наконец, посвящение закончено. Кто мог стать полноправным членом племени, тот уже стал им. Пора определить самого умелого метателя копья. Утус Диус отсчитал двадцать пять шагов. Колышек-метка с разгону воткнулся в плотный дёрн.

На соревнование охотники выходят с настоящим охотничьим оружием. Никаких спортивных моделей. Так в своё время, едва «рухнув с дуба», Ягис с энтузиазмом дилетанта выскочил метать копьё. Но! На первом же круге не добросил его до мишени. Яну, в недалёком прошлом городскому жителю, не по плечу тягаться с теми, кто в десять лет уверенно бил дротиком ворон и зайцев, а в пятнадцать мог поразит оленя или кабана. Ансив и Саян никогда и не пытались метать копьё дальше всех и точнее всех.

Никакой предварительной жеребьёвки. Претенденты выстроились в очередь возле колышка-метки. Кто как успел, тот так и будет. Правила очень просты: подошла очередь — кидай копьё. Если оно воткнулось в чистое от коры место и не упало на траву, вытаскивай его, отходи в сторонку и жди, пока остальные пройдут первый круг. Если промазал или копьё коснулось земли кончиком древка — сразу выбываешь до следующего Большого сбора.

После каждого круга утус Диус отставляет колышек-метку от мишени на пять шагов. С каждым новым кругом расстояние растёт, а количество участников быстро тает. Пока, наконец, не определится самый лучший, самый сильный и самый точный метатель копья.

Первый круг. Второй. Третий. Копья втыкаются в мишень, однако всё чаще и чаще пролетают мимо, а то и вообще не долетают. Количество участников быстро тает. Наконец, на четвёртом круге определился победитель. Как самый опытный утус Тагат из рода Тихой Совы метнул копьё на сорок метров по навесной траектории. Более молодой соперник забыл учесть силу притяжения земли. Его копьё воткнулось в землю не долетев до изрядно измочаленного бревна пары метров.

Кубка и пьедестала почёта не будет. Зато утус Тагат пустился в победоносный танец. Подпрыгивая и ритмично постукивая древком о землю, новый чемпион громогласно упивается победой. Зрители восторженно воют.

Наконец, новый чемпион по метанию копья вспотел от напряжения и покинул импровизированную арену. Верховный Вождь торжественно объявил о начале соревнования по стрельбе из лука. Всё те же охотники развернули бревно-мишень другой стороной. Утус Диус заново отсчитал тридцать шагов, колышек-метка вновь вонзился в плотный дёрн. Возле него тут же выстроилась длинная очередь претендентов.

Пора. Арбалет опустился на плечо, Саян неторопливо поднялся с места. Пусть и самым последним, но он тоже примет участие в соревнование. По рядам зрителей прокатилось оживление. Все знаю — Умелец никудышный охотник. Даже на уток ходит редко. А во время большой загонной охоты всегда идёт во второй шеренге за взрослыми охотниками. А тут позора не побоялся, решил потягаться в меткости с настоящими охотниками. Так рассуждают соплеменники или не так — не имеет значения. Их всех ждёт сюрприз.

Уже в очереди Саян поймал удивлённый взгляд Ягиса и молчаливое одоб рение Орона. А вот Инса наоборот опустила печальные глаза. Любимая женщина прекрасно знает, что именно заставило его выйти на это соревнование.

Наконец, охотник впереди лишь печально махнул рукой. Его стрела на первом же круге просвистела мимо мишени. Ну что ж, родные соплеменники, ловите и удивляйтесь. Саян встал возле колышка-метки и поднял арбалет. Шушуканье и разговоры в рядах зрителей тут же смолкли. Сотни пар глаз скрестились на нём.

Глубокий вдох. Насыщенная кислородом кровь понеслась по телу. Теперь выдохнуть и задержать дыхание. Чем дольше целишься, тем меньше в крови кислорода и тем больше дрожат руки. Стрелять нужно как можно быстрее, в идеале между ударами сердца. Правая ладонь плавно поджала рычаг. Короткий столбик мягко вытолкнул из паза толстую тетиву. Глухой свист. Арбалетный болт воткнулся в мишень, точно в середину свободного от коры участка. Отличный выстрел.

Четырёхгранный кремневый наконечник глубоко вошёл в древесину. Не обломать бы ненароком. Саян принялся осторожно раскачивать болт за толстое древко. Зато… Самодовольная улыбка сама растянула губы. Как приятно лицезреть вытянутые от удивления лица соплеменников. Все, все ждали от него промаха. Закономерного, как думали, промаха. А вот и хрена вам! С тихим шелестом наконечник болта выскользнул из мишени. Не зря почти год тренировался.

Второй круг. Третий круг. Четвёртый круг. Верховный Вождь всё дальше и дальше отставляет колышек-метку. Количество претендентов на титул чемпиона быстро тает. На пятом круге осталось всего восемь человек. Как обычно, Саян последним подошёл к метке. Возбуждение зрителей достигло апогея. Соплеменники переговариваются в полный голос и во всю пялятся на него. Из восьми охотников только четверо поразили мишень. Если и сейчас Умелец попадёт, то на следующем круге вполне может стать чемпионом.

Спокойно, без суеты, Саян прицелился. Мишень-столбик маленькой палочкой со светлым пятнышком маячит где-то далеко, далеко впереди за дугой арбалета. Только расстояние слишком большое. Если пальнут прямо, то болт не долетит. Саян чуть приподнял арбалет. Правая рука плавно поджала рычаг.

Выстрел.

Зрители ахнули. Арбалетный болт воткнулся в верхний край столба, чуть выше свободного от коры места. Мишень не поражена. До следующего года чемпионом по стрельбе ему не быть.

Он проиграл, а болт ещё крепче, ещё глубже увяз в размочаленной древесине. А проклятая улыбка собственного превосходства опять растягивает губы от уха до уха. Саян рывком выдернул таки арбалетный болт. Ещё ни одного участника соревнования не обсуждали так бурно и так эмоционально. Если выразиться языком ипподрома, тёмная лошадка едва не пришла первой. Пусть финишную прямую ей так и не удалось пересечь, зато покусала круп признанного фаворита.

Саян присел среди зрителей. Если честно, то он и не надеялся победить в соревнование по стрельбе. То, что ему удалось дойти до пятого круга, почти выйти в финал — большая неожиданность для него самого. Всё, что изначально хотелось — внести первую заявку на завоевание столь нужного, столь необходимого уважения соплеменников. Но-о-о… Глупо лгать самому себе. У столь неожиданного успеха вполне закономерное основание.

Как и при метание копья, каждый участник вышел со своим луком. Использовать арбалет не воспрещается. За несколько лет Саян изготовил слишком мало арбалетов, чтобы охотники, наконец, додумались выделить стрельбу из него в отдельную номинацию. Лишь ещё четверо охотников вышли на импровизированную арену с арбалетами, основная масса пользовалась луками. Закономерное основание для столь успешного дебюта не зоркий глаз, не верная рука, а сам арбалет.

Примерно две трети времени Саян тратит на изготовление оружия. Так удалось осознать очень важную истину: различные характеристики арбалета нередко взаимно исключают друг друга. Так, к примеру, тугая тетива увеличивает убойную силу арбалета, болт летит быстрее и дальше. Но и материала на тугую тетиву нужно больше. Заодно зарядка оружия превращается в нехилый тренажёр для рук и спины. А срок службы арбалетной дуги от чрезмерного натяжения заметно сокращается. Хорошее оружие потому и называется хорошим, что в нём противоречивые требования разумно сбалансированы. Никто, даже Ягис и Ансивом, не поняли, что на это самое соревнование по стрельбе Саян вышел… со спортивной моделью.

Для точной стрельбы очень важен плавный спуск. Малейший толчок и пришел сбит. Отклонение в долю градуса выльется в сантиметры промаха. Саян не просто щедрой рукой смазал короткий штырь. Углубление в ложе вырезано так, что тетива едва ли не сама выскальзывает из него. Достаточно щёлкнуть по прикладу ногтём, как арбалет сам отправит болт в полёт.

Второе секретное новшество — прицельное приспособление. Саян не просто установил тонкую палочку на дуге лука и маленькую планку с полукруглым вырезом за углублением под тетиву, а самым тщательным образом пристрелял арбалет. Саян сделал ставку на техническое превосходство и не прогадал.

Но! Что хорошо для соревнования, то совершенно не годится для настоящей охоты.

Отлично пристрелянный прицел слишком хрупкий и не переживёт первые же густые заросли. Тетива при малейшем чихе легко сорвётся в самый ответственный момент. Пока перезаряжаешь арбалет, пока натягиваешь тетиву и вставляешь новый болт, потенциальная добыча пять раз успеет улететь или убежать со всех четырёх лап или копыт. Только подобное жульничество выходит за рамки понимания первобытных охотников. Ни одному мужчине в здравом уме и твёрдой памяти и в голову не придёт сделать лук специально для стрельбы по мишени.

Самый зрелищный вид первобытных соревнований оставлен напоследок. Борьба. Вот где выплёскивается больше всего эмоций. Вот где редкий Сбор обходится без разбитых носов, вывихнутых рук и сломанных рёбер.

Саян удивил соплеменников ещё раз, когда скинул курку и в одних штанах встал в очередь на жеребьёвку. Никогда раньше он не принимал участия в соревнование по борьбе. Хотя весь род Мудрой Совы прекрасно знает, что он с друзьями почти каждый вечер тренируется недалеко от стойбища. Раз Умелец всё же рискнул запустить руку в мешочек с камешками, значит сегодня будет нечто интересное. Соплеменники даже не догадываются, насколько интересное представление они увидят.

На победу в борьбе рассчитывать глупо. Неписанные, но не менее строгие, правила полностью запрещают удары руками и ногами, болевые заломы, удушения и вывихи суставов. Особо презираются укусы и выдавливание глаз. Если в арсенале лишь толчки, броски и простенькие захваты, то весьма проблематично победить такого бугая как утус Лихас, чемпион прошлого года и, вполне возможно, года нынешнего.

Назвать первого соперника серьёзным противником язык не поворачивается. Саян едва не сдержался, чтобы не расхохотаться. По жребию ему выпал совсем молоденький паренёк из рода Быстрого Сокола. Он только сегодня «с дуба рухнул», так что шансов на победу у него вообще никаких. Саян легко на излёте перехватил руку паренька, дёрнул на себя и, поднырнув под молодого охотника, классическим борцовским приёмом уложил его на обе лопатки. Победа полная. Бой не успел начаться, как тут же закончился.

Невероятно! Саян аж приободрился. Удача, да ещё какая. Во втором круге противником оказался Ягис. Короткая команда Верховного Вождя, первобытные борцы сошлись.

— Ягис, помоги, — торопливо шепнул Саян.

— Подаваться не буду, — Ягис сделал ложный выпад левой рукой.

— И не нужно, — Саян легко увернулся. — Давай как мы умеем, по-другому.

— Это руками и ногами? — Ягис отскочил назад.

— Да.

В глазах друга вспыхнули озорные огоньки. Что, что, а работать на публику он любит.

— Давай! — Ягис тут же провернул коварный апперкот.

Удар кулаком снизу-вверх блокировать очень трудно. Саян едва успел качнуться назад. Кулак Ягиса прочертил на обнажённой груди длинную полосу и едва не свернул челюсть. Но вот они отскочили друг от друга.

Ягис, зараза такая, самодовольно улыбается. И вот он вновь первым бросился в атаку. На этот раз грубый пинок прямо в живот. Саян вовремя толкнул его ногу в сторону и развернулся сам.

Так оно и пошло. Ягис как легконогая газель прыгает вокруг и пытается запинать ногами. Очередной удар, грязная пятка друга весьма болезненно чиркнула по рёбрам. В свою очередь Саян контратаковал и врезал Ягису точно в грудь.

Сработало. Невиданное никогда ранее зрелище привлекло внимание зрителей. Куда уж там зрителей. Остановились некоторые бойцы и с удивлением уставились на дрыгающую руками и ногами парочку. Прыжки, уходы и навязчивое желание ткнуть соплеменника кулаком прямо в лицо — есть на что посмотреть. Бой не по правилам, но Ягис и Саян с упоением продолжают колошматить друг друга.

Шустрый Ягис заметно утомился, дыхание углубилось и потяжелело, удары потеряли былую стремительность. Вот он на миг приостановился и чуть-чуть опустил руки. Момент! Саян в прыжке нанёс один единственный удар пяткой в левое бедро.

— Да ну тебя! — Ягис сердито охнул и остановился.

Удар по самым большим мышцам ноги не смертелен. Он даже не очень болезненный. Но! Если его нанести с большой силой и точно по берцовому нерву, то паралич ноги на время обеспечен. Ягис, прихрамывая, поплёлся прочь. Победа полная. Пусть не по правилам, однако противник признал поражение. Но… На третьем же круге соревнования Саян вылетел из борьбы за титул чемпиона.

В третий раз ему попался зрелый охотник из рода Речной Цапли. Мозолистые ладони ухватили Саяна за левую руку и с размаху швырнули на землю. Поражение полное. Саян поднялся на ноги, ушибленный зад противно болит. Всё, что остаётся — присоединиться к зрителям. Впрочем, это ещё не всё.

Через несколько кругов определился победитель. Чемпионом племени по борьбе вновь стал утус Лихас, тридцатилетний охотник из рода Мудрой Совы.

Звание чемпиона племени никаких материальных выплат не предусматривает. Волосатую грудь утуса Лихаса так и не украсит золотая медаль на широкой ленте, а упитанные спонсоры не вручат ему преогромный чек на преогромную сумму. Не будет даже символического вознаграждения в виде зайчика на завтрак. Вообще ничего не будет. Только первобытный чемпион племени не обременён меркантильными интересами. Превыше материальных благ в первобытном мире ценится уважение сородичей. Шквал аплодисментов и восторженных возгласов оглушительным цунами выплеснулся на многократного чемпиона. Лихас гордо взирает на соплеменников и во всю упивается честно заработанной победой. Он чемпион! Он лучший! Он самый лучший! Он победитель!!!

Но, что это? Гордый взгляд Лихаса буквально споткнулся о насмешливую улыбку Саяна. Чемпион резко остановился, будто ткнулся носом в невидимую стену. Презрительная усмешка того, кто до сих пор не стал полноправным членом племени, кто даже охотиться толком не умеет, а предпочитает отнимать труд у стариков и женщин. Чемпион племени взбесился как бык при виде красной тряпки.

— Умелец! — Лихас ткнул в сторону Саяна толстым пальцем. — Смотри, как сражаются настоящие мужчины. Здесь были самые сильные. Я победил их всех! Честно! Без закорючек руками и ногами.

Клюнул, дурак. Саян мысленно закатил глаза. Создатель есть и он помогает творениям своим.

— Не говори, чего не знаешь, — Саян словно плюнул в лицо.

Подобное заявление граничит с прямым обвинением во лжи. Саян публично усомнился в честности полноправного члена племени, уважаемого охотника и воина. Аплодисменты и крики разом смолкли. От ярости Лихас пошёл красными пятнами.

— Тогда выходи! — Лихас аж захлебывается словами. — Здесь и сейчас я втопчу тебя в грязь! Пусть все знают — ты лжец и хвастун!

До дуэли с пистолетами и секундантами охотники ещё не додумалась. Но хороший способ привлечь обидчика к ответу всё же существует — вызвать его на ритуальный поединок. Мера крайняя, а потому очень редкая.

— Я не принимаю твой вызов, — голос Саян подобен студёному зимнему ветру. — Признаю: ты сильный борец. В схватке по правилам мне тебя не победить. Ты — лучший борец племени.

Полноценного оскорбления не было. К тому же, Саян публично признал победу Лихаса. Пусть без аплодисментов и восторженного рёва, но признал. Оснований для ритуального поединка нет. Только подобный исход ни разу не устраивает самого Лихаса.

— Тогда давай бороться без правил! — Лихас брюзжит слюной. — По правилам или нет, я всё равно побью тебя!

Дурак не только клюнул, а заглотил наживку вместе с грузилом. Пора подсекать. Саян тут же скинул куртку и вышел на импровизированную арену в одних штанах.

— Люди племени Звёздной Птицы, — Саян обратился ко всему племени сразу, — будьте свидетелями! Уважаемый Лихас, охотник из рода Мудрой Совы, вызвал меня, Умельца из рода Мудрой Совы, на борцовский поединок без правил! Мы будем биться как заклятые враги. Без правил! Словно мы не одного племени!

Ничего подобного раньше не было. Жестокость допустима и даже необходима, но только против внешних врагом. Против тех, с кем не заключён мир или с кем невозможно договориться. Борцы, бывает, проливают родственную кровь. Но чтобы намеренно?

— Это против обычаев предков, — Верховный Вождь поднялся на ноги. — Кровь соплеменника проливать нельзя! Уважаемый Лихас, ты не понимаешь, на что тебя толкает хитрый Умелец.

Проклятье! Саян стиснул зубы. Верховный Вождь умён. Не то, что обвешенный мускулатурой болван Лихас. Утус Диус может всё испортить.

— Но! — взгляд Верховного Вождя словно две стрелы воткнулся в Саяна. — Я вижу: между двумя членами нашего племени зреет большая ссора. Это нехорошо, очень нехорошо. Так выясните отношения здесь и сейчас. Немедленно.

Утус Диус снова сел среди зрителей. Верховный Вождь прекрасно понимает, что у Лихаса просто не хватит ума отказаться от схватки. Именно он, а не хитрый Умелец, будет до последнего настаивать на драке без правил.

Бой предстоит нешуточный. На волосатой груди Лихаса широкими пластами выступают могучие мышцы. В коротких пальцах таится большая сила. Лихас на спор ломает берёзовые стволы в десяток сантиметров толщиной. Что ни говори, а противник очень, очень серьёзный.

Но! Саян пошевелил плечами. Лихас недостаточно быстр и ловок. Горе мускулов не хватает стремительности и ума. Главное не дать себя схватить. К тому же, Лихас взбешен, как кабана во время гона. А гнев плохой советчик. Да и соревнование с лучшими борцами племени уже выпили большую часть его сил.

Как предсказуемо, Лихас сердито зарычал и первым полез в атаку. Саян извернулся и отпрыгнул в сторону. Могучая клешня едва не цапнула за плечо. Чемпион по борьбе похож на паука дна двух лапках, для него самое главное поймать, схватить противника.

Очередная атака и очередной рывок в сторону. Саян проскочил под левой рукой охотника. Что и следовало ожидать: Лихас действует исключительно в борцовском стиле, пустить в ход кулаки и тем более ноги ему просто не приходит в голову. Саян вновь увернулся и с размаху ткнул кулаком под рёбра.

А чёрт! Пальцы правой руки тут же отозвались болью, Саян затряс ушибленной рукой. Словно скалу ударил. Результат нулевой. Ситуация патовая: один не может схватить, а другой не может пробить.

Но вот Лихас сумел таки ухватить Саяна за правую руку. Зрители восторженно засвистели. Наверняка чуют развязку. А вот и хрен вам! Саян быстро присел, локоть дёрнулся в сторону. Казалось бы крепкий захват треснул, Саян вырвался на свободу и тут же резанул ребром ладони по руке Лихаса. Разворот на месте, пятка врезалась в живот охотника.

Чемпион словно не чувствует, не понимает боли, лишь трясёт ушибленной кистью. Проклятье! Саян отскочил подальше. Просто так этого верзилу не пробить. Очень не хочется, но придётся пойти на самую грязную крайность. Страшная клешня в очередной раз просвистела в опасной близости от плеча. Саян пригнулся, правя ступня что есть силы ткнулась в голень охотника.

Получи! Козёл! Саян шумно выдохнул.

Мышцы не закрывают голень. Лихас замычал от боли и на миг остановился. Саян тут же долбанул по ушибленной голени ещё раз. Сильная боль выбила из Лихаса остатки разума. Взбешённый чемпион кинулся напролом.

То, что надо! Подловить на широком шаге. Носок правой ноги на огромной скорости, да ещё на встречном курсе, врезался в пах чемпиона.

Любую мышцу можно накачать. Хрупкие на излом кисти рук можно загрубить. Но пах… Самые главные мужские органы выпирают наружу. Их невозможно накачать, прикрыть, загрубить.

Лихас словно ткнулся в невидимую стену. Чемпион по борьбе судорожно прижал ладони к промежности, глаза аж выпучились от натуги. То, что доктор приписал, Саян остановился. Как любил повторять тренер по рукопашному бою, яйца не накачаешь. Каким бы физически крепким не был бы противник, пах был, есть и будет самым уязвимым местом. Сильнейшая отупляющая боль парализовала охотника. Пока она не схлынет, Лихас не то что драться, пошевелиться не сможет.

Вот теперь самое время подчеркнуть собственное превосходство. Саян прогулочным шагом обошёл немого от боли противника. Хлёсткий удар стопой под правую коленку, чемпион послушно упал на колени. Руки Лихаса по-прежнему плотно прижаты к промежности, в ближайшую неделю ни одну из жён ему не любить. Последний аккорд, прогулочным шагом Саян вновь обошёл противника. Громкий выдох! Правый локоть, усиленный левой рукой, врезался точно в переносицу. Чемпион племени по борьбе рухнул на обе лопатки. Из разбитого носа полилась кровь.

Победа полная. Вот, только, над импровизированной ареной с примятой травой повисла тишина. Слышно, как недалеко в лесу дятел барабанит по дереву, как недовольно скрепит древний дуб и как громко рыдает сырой младенец.

Вторая потрясающая новость за один день, как сказали бы газетчики, повторная сенсация. Автор в обоих случаях один и тот же. Ещё каких-то десять минут назад всеми уважаемый и любимый утус Лихас праздновал победу. А что теперь? А теперь он валяется на обоих лопатках с выпученными глазами. Кровь из носа красным ручейком стекает с подбородка на траву. И кто его побил? Странный пришелец, никудышный охотник, повелитель глиняных горшков и деревянных ложек.

— Уважаемые соплеменники! — Саян скалой навис над поверженным чемпионом. — Я победил уважаемого Лихаса подло. Грязно. Не так, как подобает в честной схватке. Но я всё же сделал это! Сделал! Хотя никто из вас ни на миг не сомневался в моём поражение.

Саян перевёл дух. Сердце бьётся от восторга с утроенной силой. Кажется, будто за спиной распустились два огромных белых крыла. Тёплый лесной воздух пьянит не хуже браги из лесных ягод. Впервые за пять лет, пять долгих лет, всё племя Звёздной Птицы слушает его. Пусть нет возгласов одобрения, но и возмущённых воплей тоже не слышно.

— Те, кто приплывает в наши леса на больших лодках, от кого мы в ужасе убегает и прячемся по болотам, никогда не воевали с нами по-честному. Менги не ведают благородства! — Саян взмахнул руками. — Сородичи Мудрой Совы знают, как я с друзьями тренируюсь каждый вечер недалеко от стойбища. Знают и смотрят на наши занятия со снисходительной улыбкой. Больше и громче всех смеялся над нами он, — Саян ткнул пальцем в поверженного чемпиона. — И что теперь? А теперь он лежит возле моих ног и не может шевельнуть даже пальцем.

Словно в ответ утус Лихас тут же шевельнулся и громко охнул. Жалобный писк могучего охотника прозвучал словно гром среди ясного неба. Из толпы зрителей тут же поднялись двое охотников и торопливо унесли чемпиона прочь с импровизированной арены.

— Молодые охотники! — на едином выходе выпалил Саян. — К вам в первую очередь обращаюсь я. Присоединяйтесь! Я научу вас драться по-настоящему! С оружием и голыми руками! В одиночку и все вместе! Я научу вас сражаться не ради чести, не ради похвалы соплеменников, а ради самой жизни!

— Тебе легко говорить.

Полный сарказма и сомнения голос очень ловко сбил эмоциональный накал. Кто? Кто посмел? Саян резко развернулся.

— Создатель щедро одарил тебя, — во втором ряду зрителей охотник из рода Тихой Совы. — Я сам видел, каким невероятно острым и прочным топором ты рубил даже самые толстые деревья. Будь у меня такой же дар… — охотник выразительно развёл руками.

— Верно, — Саян остановился напротив охотника из Тихой Совы, — Создатель щедро, не по заслугам, одарил меня.

Саян поднял над головой правую руку. Массивный тёмно-синий браслет плавно перетёк в раскрытую ладонь, вытянулся, изогнулся и превратился в топор. Ещё через пару секунд топор вытянулся ещё больше и превратился в длинный узкий клинок. Тёмно-синее лезвие слегка изогнулось, скошенный кончик хищно заострился. Саян со свистом рубанул воздух грозной катаной. Ещё секунда и катана всё также плавно стекла на запястье и превратилась в массивный тёмно-синий обруч. Соплеменники сдержанно охнули и зашушукались. Далеко не всем из них довелось видеть хотя бы раз, во что и как может превратиться Дар Создателя.

— Я вполне могу обойтись без него, — Саян опустил руку. — Уважаемый Ислар, я знаю, как ты великолепно владеешь копьём. Именно ты учил Тагата, своего племянника и нынешнего чемпиона. Так возьми своё копьё и выйди против меня. Я сражусь с тобой обычной палкой.

Только утус Ислар далеко не болван Лихас. Более умный и опытный охотник даже ухом не повёл.

— Хорошо, — Саян кивнул, — тогда сразись с моим другом утусом Ягисом. Он настоящий охотник. Его грудь украшают большие медвежьи клыки, которого он сам добыл. Он имеет полное право держать речь перед собранием рода и племени. Никто не смеет упрекнуть его в подлости.

Но и это предложение не произвело на бывалого охотника никакого впечатления. Утус Ислар упрямо покачал головой.

— Тогда… — Саян сощурился. — Тогда я отдам тебе свой арбалет, если ты победишь моего друга. Насколько хорош мой арбалет, как далеко стреляет и как метко летят его болты, ты уже видел.

Расчёт верный, у каждого есть слабости. Утус Ислар был одним из тех, кто накануне Большого сбора толпился под дубом возле шкуры с товарами, пялился на арбалет, но так и не сумел дать за него хорошую цену.

— Хорошо, — утус Ислар, наконец-то, поднялся с места. — Когда я одержу победу над твоим другом, ты сам принесёшь мне свой арбалет.

— Договорились, — Саян едва удержался, самодовольный смешок едва не вырвался наружу.

Знания — сила, информация — власть. Более мудрый и осторожный утус Ислар всё же угодил в простенькую ловушку. На Земле Сергей Белкин несколько лет занимался в секции рукопашного боя, поэтому в поединке без оружия обычно брал вверх над Яном. Другое дело, что в тоже самое время Ян Синицын увлекался кэндо, японским фехтованием на бамбуковых мечах. Уже здесь, на Миреме, Саян обучает друзей рукопашному бою и, в свою очередь, учится благородному фехтованию у Ягиса, он же лучше всех владеет длинным клинком. Ну а простая деревянная палка это тот же бамбуковый меч.

— Какого чёрта я должен тебе помогать? — рассерженной змеёй зашипел Ягис, когда Саян протянул ему наспех сделанную палку.

— Ягис, прошу тебя, верь мне, — прошептал Саян. — Позже я тебе всё объясню.

— Хрен с тобой, — Ягис нехотя поднялся на ноги. — Но учти — объяснять тебе придётся долго и упорно.

Ягис несколько раз провёл раскрытой ладонью по древку палки и перехватил деревянный меч двуручным хватом. Но прежде, чем деревянный меч успел скреститься с копьём утуса Ислара, на импровизированную арену вышел Верховный Вождь.

— Сегодня и так пролилось много крови, — утус Диус остановился между соперниками. — Не вздумайте поубивать друг друга. И закончите, наконец, этот глупый спор!

Утус Диус бросил жгучий взгляд на Саяна. Верховному Вождю крайне не нравится происходящее. Ещё никто и никогда не использовал соревнования в честь Вема-защитника в личных целях. Но! Первобытная демократия в действие: утус Диус просто не может приказать прекратить этот балаган.

Если существует возможность получше изучить противника, то не стоит очертя голову бросаться в бой. Ягис внимательно рассматривает охотника, деревянный меч слегка поигрывает в его руках. Утус Ислар крепкий мужик лет сорока — сорока пяти. Опытный охотник. Он действительно великолепно владеет копьём. Старики сказывают, что в прошлом утус Ислар много раз становился чемпионом в метание копья. Противник серьёзный и далеко не дурак. Саян сжал на счастье кулаки. Пусть в руках Ягиса простая палка, зато охотник понятия не имеет о достоинствах и недостатках клинкового оружия. Ещё никто не выходил против него с метровой палкой.

Первая пробная атака. Шаг вперёд и глубокий выпад. Кремневый наконечник копья нацелился точно в живот Ягиса. Только Ягис наоборот шагнул на встречу, деревянный меч легко отбил копьё в сторону и тут же, по дуге, едва не ткнул охотника в лицо. В последний момент утус Ислар отскочил назад и едва не оцарапал Ягиса. Заточенная кромка кремневого наконечника пролетела в паре сантиметров от голой кожи.

Вот утус Ислар присел и атаковал вновь. Большой шаг и глубокий тычок. Только Ягис вновь даже не стал пытаться отскочить в сторону или увернуться. Секущий удар сверху в бок. Копьё отлетело в сторону. Удар наотмашь снизу вверх. Кончик палки едва не свернул охотнику челюсть. Ягис тут же отпрыгнул назад. Противники замерли в исходном положение.

Поединок неторопливо набирает обороты. Противники щедро обмениваются ударами. Выпады, блоки, контратаки сливаются в звонкие каскады. Свист рассекаемого воздуха и треск древесины. Соплеменники хлопают в ладоши и подбадривают бойцов. Многочисленные выкрики слились в невнятный гул. Саян молча наблюдает за поединком. Главное спокойствие, спокойствие. Нельзя всю без исключения работу делать самому, настоящий руководитель умеет доверять работу подчинённым. Ягис старается во всю. Арбалет? А что арбалет? Арбалет это вещь, которую можно заменить. Однако кончики пальцев всё равно нервно барабанят по умятой траве.

Явного преимущества ни у кого нет. Опыт и сила утуса Ислара с лихвой компенсируются ловкостью и быстротой Ягиса. Обнажённые тела бойцов покрылись потом. Бой пошёл на истощение: кто первым выдохнется, опустит руки, тот и проиграет.

Лицо утуса Ислара пошло красными пятнами. Саян сдержанно улыбнулся. Не иначе наглость и прыть странного пришельца взбесили опытного охотника. Тем лучше. Утус Ислар давно отбросил страх ненароком поцарапать молодого противника и во всю, на полном серьёзе, пытается насадить Ягиса на острие копья.

Вот Ягис чуть заметно ссутулился и глубоко вздохнул. Мутная капелька пота слетела с его подбородка. Утус Ислар с громким воплем ринулся в финальную атаку. Кончик копья описал хитроумную восьмёрку и устремился прямо в живот противника. Но Ягис самым решительным образом шагнул на встречу. Деревянный меч упал на длинное древко и толкнул копьё вниз. Кремниевый наконечник воткнулся в землю. Ягис тут же наступил на копьё. Деревянный меч с широким замахом атаковал утуса Ислара. Копьё увязло в плотном дёрне. Зрители пугливо ахнули, кода деревянный меч подпёр охотнику подбородок. Не остановись Ягис вовремя, палка снесла бы утусу Ислару челюсть.

— Ты победил, — утус Ислар скосил глаза на кончик палки.

Шквал аплодисментов и криков взорвался над большой поляной.

* * *

По вине Саяна второй день Большого сбора затянулся дольше обычного. Небывалое зрелище начисто забило мысли о еде. Соплеменники разбрелись по палаткам. Ночь скоро. Нужно как следует отдохнуть. Программа Большого сбора по-своему весьма насыщена.

Как обычно друзья собрались у палатки Ансива на запоздалый обед. Возле костра хлопочут женщины. Жёны друзей негромко переговариваются и поглядывают на Саяна.

— А теперь рассказывай, — Ягис присел на низенькую чурку, — на кой хрен ты устроил весь этот балаган, да ещё меня втянул.

Требование друга вполне закономерное, пришло время держать ответ.

— Как вы думаете, — Саян повертел в руках коротенькую веточку, — зачем мы здесь?

Глупый вопрос повис в воздухе. С таким же успехом можно спросить, почему ночью темно, а вода мокрая.

— А я вот постоянно думаю об этом, — продолжил Саян. — Должа. Должна быть какая-то причина. Как говорил мой отец, просто так и ворона не каркнет. Но! — Саян швырнул веточку в огонь. — Сколько бы не думал, сколько бы не напрягал мозговые извилины, а всё сводится к одному — подстегнуть развитие человечества на этой планете.

— Что-то типа «Американец при дворе английского короля»? — уточнил Ансив.

— Не совсем верно, но я понял твой намёк, — Саян улыбнулся. — Признаюсь: по началу я думал также.

Ансив глянул на Ягиса, Ягис в ответ лишь пожал плечами.

— Когда вы с упоением бросились добывать знаменательные трофеи, я в пику вам занялся ремеслом. Игра в индейцев длинною в жизнь меня не прельщает. Ещё только вырезая педали для гончарного станка, я мечтал, как буду учить первобытных охотников письму, математике, металлургии, а там и до основ ядерной физики дело дойдёт.

Эх, стыдно говорить, — Саян криво улыбнулся, — в первый год жизни я серьёзно надеялся хотя бы перед смертью прокатиться в автомобиле. Эдак, вдохнуть запах свежего бензина, нажать на газ и… рвануть вдаль по асфальтированной автостраде. Но! Время шло, а охотники упорно отказывались замечать кладезь знаний в моей голове. И знаете почему?

Ягис и Ансив разом пожали плечами.

— Как ни странно, самым большим тормозом на пути прогресса являются сами люди. Консерватизм первобытных охотников по твёрдости не уступает камню.

И вот когда даже Иссаам отказался учить таблицу умножения, я, наконец, вспомнил, с каким трудом там, на Земле, новое и прогрессивное пробивало себе дорогу. Через какие нагромождения суеверий, страхов и предрассудков пробивался свет истины. Убедился на собственной шкуре.

Другая причина провала — полное отсутствие спроса. Зачем уметь читать, если читать совершенно нечего. Ни книг, ни журналов, ни правил по ТБ. По этой же причине совершенно незачем уметь писать. Читать твои записи всё равно некому. Зачем нужна теорема Пифагора, если в повседневной жизни её некуда воткнуть. На кой ляд нужна ядерная физика, если атом нельзя разделать, снять с него шкуру и сварить суп. То, что не видно, что нельзя пощупать или попробовать на вкус для здешних охотников не существует.

И последняя причина провала «при дворе короля Артура», вы не поверите — банальное неверие. У здешних консерваторов, — Саян махнул рукой в сторону палатки сахема, — не хватает воображения представить себе что-нибудь прочнее камня и быстрее стрелы. Когда я пытался рассказать о самолёте, то всегда такой мудрый, такой добрый и тактичный утус Вачиз поднял меня на смех. Даже космические предки оказались бессильны. «На то они и Великие предки, а мы нет» — проскрипел Саян хорошо знакомым старческим голосом.

По представлению нашего мудрого сахема Вем-защитник бегал по космическому пространству в мокасинах и пулял в менгов стрелами с кремниевыми наконечниками.

Саян остановился. Щёки пульсируют жаром. За годы дикой жизни, как говорится, накипело. Словесный пар обид и огорчений чуть ли не в прямом смысле валит из ушей. Сам не ожидал.

— Лишь прошлой осенью, — Саян перевёл дух, — на меня снизошло откровение. Я вдруг понял, что не нужно пичкать людей новыми знаниями. Это бесполезно. Нужно менять само общество, самих людей. Делать так, чтобы на новые знания появился спрос, даже потребность.

Мир первобытных охотников и собирателей прост, стабилен и самодостаточен. Ему ничего не нужно. Иссаам понятия не имеет, что такое телевизор, мультики и детективные сериалы. Он не знает, а потому и не замечает их отсутствия. Он так же не знает, что такое унитаз, туалетная бумага и освежитель воздуха. Ему не с чем сравнивать, он и в кусты великолепно ходит.

Тогда же, прошлой осенью, до меня, наконец, дошло: чтобы хоть как-то влиять на людей, нужно стать одним из них как минимум. Проникнуть в самую суть здешнего общества, научиться играть по здешним правилам. В идеале возглавить его. Тогда и только тогда я смогу столкнуть научно-технический прогресс с мёртвой точки. Иначе никак. Как хорошо, что в своё время у меня хватило ума захлопнуть пасть. Ещё немного и за мной окончательно закрепилась бы репутация сказочника и пустобреха.

Первое, что мне нужно позарез — авторитет. Другая валюта здесь не ценится, даже золото. Сколько бы горшков я не сляпал, сколько бы арбалетов не наклепал бы, авторитета мне не видать. По местным меркам я до сих пор подросток, который отнимает работу у женщин и стариков. А какой уважаемый охотник будет слушать подростка и тем более учиться у него?

— Хорошо, — тут же вклинился Ягис, едва Саян на секунду умолк, — зачем ты собираешься на войну, я понял — обменять отрубленные руки на авторитет. А представление зачем устроил? Зачем отбил утусу Лихасу самый важный мужской орган? У него три жены, между прочим. Меня утус Ислар чуть на копьё не насадил. Зачем всё это? Чего ты добиваешься?

— А! Это, — Саян уставился на огонь, — задел на будущее. Мне нужен отряд сторонников.

— Кого?! — от удивления Ягис аж подпрыгнул на месте.

— Отряд сторонников, — как ни в чём не бывало повторил Саян. — Хорошо вооружённых, ещё лучше обученных. Причём преданных не племени, не идеалам первобытной демократии, а мне лично.

Друзья вновь озадаченно переглянулись. Ансив хотел было что-то сказать, но лишь опустил руки.

— Когда мы только начали тренироваться, — продолжил Саян, — я очень надеялся привлечь молодёжь. Как же. Экзотика, зрелищная драка и всё такое. Но! — Саян всплеснул руками, — не получилось. Лишь иногда к нам подходил Медвежонок. Даже Иссаам, хоть и сын мне, не высказал ни желания, ни энтузиазма. Вот потому я и затеял эту демонстрацию. Не буду врать, как-то само собой получилось. Если на следующей тренировке нас будет не трое, а хотя бы четверо, значит уважаемый Лихас пролил свою кровь не зря. Не, ну согласитесь: самого крутого во всём племени мужика унесли с арены ногами вперёд. Сам в шоке.

Ну а потом, Ягис, мне очень повезло ещё раз. Меня, быстрей всего, утус Ислар на копьё бы насадил. Это только потом, спустя годы, кажется, будто каждое великое дело является закономерным результатом долгой и кропотливой подготовки. Увы! На самом деле каждое великое дело на проверку оказывается великой авантюрой, которой повезло выгореть.

— А зачем тебе отряд сторонников? — спросил Ансив. — Нас не хватает?

— Великие дела в одиночку не делается, — пояснил Саян. — Даже нас троих маловато будет. Здесь действует хоть и первобытная, но самая настоящая демократия. Мне нужны те, кто будет голосовать за меня. Чем больше будет мой авторитет, чем больше у меня будет сторонников, тем более значительную должность я смогу занять и тем больше люди будут слушаться меня. Тогда я смогу хоть что-то поменять в их жизни.

Я прекрасно понимаю, — Саян поднял руку, пока Ягис не успел раскрыть рот, — одной человеческой жизни для великих свершений мало. Но! Если мой гроб заколотят железными гвоздями, значит я всё же не зря поживу на этой планете.

— А почему именно железными? — Ягис оттолкнул руку Ансива.

— А много ли ты видишь вокруг себя железа? — Саян выразительно развёл руками.

— Ну да, — Ягис отвёт глаза.

— А зачем пинать этих людей по пути прогресса? — неожиданно спросил Ансив. — Охотники живут в простом и гармоничном мире. Зачем им навязывать классовую ненависть, всеобщую воинскую обязанность, пробки на дорогах в час пик и прочие плоды цивилизации?

— Хотя бы для того, — Саян резко поднял голову, — что им всё равно придётся пройти и через классовую ненависть, и всеобщую воинскую обязанность, и пробки на дорогах и отведать прочие плоды цивилизации. Если охотники сами не дорастут до классовой ненависти, то работорговцы с юга доходчиво объяснят им суть взаимоотношений между рабом и рабовладельцем. Не прибей я тогда того садиста, Иссаам вкалывал бы сейчас на каком-нибудь руднике или копал бы оросительный канал. Вряд ли у него были бы два выходных дня в неделю и оплачиваемый отпуск раз в год.

Более того, мы уже влияем на первобытных охотников. Вон, Ансив, — Саян показал глазами, — твоя жена варит суп в горше и помешивает его деревянной поварёшкой. До нашего появления поварёшками люди не пользовались. Вообще, даже ложек как таковых у них не было.

Ягис и Ансив уныло притихли, возразить нечем. Лея, жена Ансива, и в самом деле доварила суп и разлила душистое варево по мискам большой деревянной поварёшкой, которую специально для неё выстругал Саян.

— Ладно, друзья мои, — Саян поднялся с низкой чурки, — хватит о грустном. Нужно освободить больше места для супа.

Саян отправился в сторону лесной опушки. Чтобы не гадить себе под ноги каждый род заранее организовал отхожие места. Едва спина Саян скрылась в кустах, как Ансив повернулся к Ягису и произнёс:

— Знаешь, Ян, — Андрей неожиданно перешёл на русский язык, — этот мир тебя и меня полностью поглотил и переварил. Каким ты был повесой, как любил бросать слова на ветер. А теперь ты самый настоящий первобытный охотник. Слово твоё кремень. А им, — Андрей выразительно стрельнул глазами в сторону кустов, — этот мир подавился. Подмял под себя, заставил принять правила игры, но так и не сожрал. Сергей как был, так и остался горожанином конца двадцатого века со всеми своими плюсами и минусами. Упаси господь встать у него на пути. Попомни моё слово — всадит нож в спину.

Ян поднёс было полную ложку ко рту, но тут опустил её обратно.

— Сергею много не нужно: — Ян тихо вздохнул, — доброе слово, мягкая постель и… неограниченная власть. Боюсь, Андрей, аукнется нам ещё…

Что именно аукнется Ян так и не уточнил.

Запоздалый обед закончился в полной тишине. Друзья поблагодарили Лею за вкусный суп и разбрелись по палаткам. Завтра начнётся празднество в честь Леи-целительницы, которое и так закончится далеко за полночь. Нужно набраться сил.

Глава 3. Церемония выбора

Третий день Большого сбора нравится Саяну больше всего. Мужской день остался позади, борцы залечивают раны, холостые парни принаряжаются, а девушки на выданье прихорашиваются. Словно бегуны на длинной дистанции соплеменники взяли большую паузу, чтобы затем с новыми силами нырнуть с головой в водоворот праздников, ритуалов и веселья. До полудня над большой поляной возле древнего дуба висело сонное спокойствие.

Раскаты большого бубна собрали соплеменников перед Главным капищем. Перед идолом Леи-целительницы запылал жертвенный огонь. Верховный Сахем племени угора Лиссата начала длинный ритуал поклонения покровительнице женщин, детей, плодородия и здоровья. Всё как положено: молитвы, гимны и жертвоприношения.

Эпоха первобытного коммунизма ещё не закончилась. Женщина является полноправным членом общества. Частная собственность, рабство и развитое товарное хозяйство ещё не загнали её в женскую половину дома, ещё не сделали жену старшей служанкой дома. Пока ещё первобытные люди воздают дань женской половине человечества и самозабвенно славят Лею-целительницу.

Приятно вливаться в русло всеобщего энтузиазма. Саян старательно произносит слова гимна, а внутри бурлит жгучее нетерпение. Самый волнующий, самый завораживающий обряд церемонии выбора супруга ещё впереди.

Сколько людей в племени трудно сказать. По примерным подсчётам не меньше семи с половиной тысяч. Вроде и много, но явно недостаточно, чтобы пустить очень важный вопрос воспроизводства на самотёк. Молодые люди не выбирают себе пару по пресловутой любви. Здесь нет свиданий в парке под Луной, ни танцев с обнимашками, ни знакомств с родителями и прочих земных атрибутов выбора спутника жизни. Строгий обычай заранее предписывает молодым из какого рода девушкам выбирать мужей, а юношам жён. Иные варианты запрещены под страхом изгнания.

Внутри племени действует брачный круг. Так юноша из рода Мудрой Совы может жениться только на девушке из рода Речной Цапли, а девушки выйти замуж только за охотников из рода Белого Сокола. В свою очередь девушки из рода Белого Сокола могут выйти замуж только за парней из рода Красноклювой Цапли и так далее.

В первобытном обществе всеобщее равноправие покоится на всеобщей бедности. Передавать по наследству нечего. И без того скромное имущество покойного охотника (копьё, лук, личная одежда) кладут в погребальный костёр. Как полноправному члену общества обычай предоставляет женщине право выбирать супруга. Мужчина может только попросить или уговорить женщину выйти за него замуж, переселиться на постоянное место жительства в её дом. Именно в её. По неписанному административному кодексу, домом владеет женщина и только она. И не важно, что этот самый дом обязан построить для неё муж.

Возможность покрасоваться перед потенциальными жёнами была у молодых людей вчера. В качестве дополнительного приза у победителей соревнований сегодня поздно вечером могут появиться новые жёны. Если девушка кого-то выбирает, то отказов не бывает. Количество жён — самый яркий показатель успеха и общественного признания мужчины. Наконец, прозвучала последняя строчка гимна, соплеменники лихо разбежались по палаткам.

С первыми сумерками в разных концах огромной поляны запылали большие костры. Сложенные конусом брёвна словно огромные светильники. Маленькие искорки танцуют в струях горячего воздуха. Жар от костра щиплет лицо, руки и греет одежду. Влажный воздух пьянит приятным сосновым запахом. Перемычка между днём и ночью наполнена тишиной. Церемония вот-вот начнётся.

Мужчины рода Мудрой Совы расселись вокруг костра двумя большими кругами. В первом холостая молодёжь. Многие из них только вчера прошли обряд посвящения. Во втором, гораздо более многочисленном, женатые охотники.

Брачный обычай строг — каждая, каждая без исключения, женщина должна быть замужем. Каждая девушка сегодня и сейчас должна выбрать мужа. Выживание племени напрямую зависит от численности соплеменников. А численность соплеменников от количества детей. Если женщина потеряла мужа или ушла от него, то она обязана как можно быстрее выбрать нового.

Саян любовно поправил венок из травы и скромных полевых цветов перед собой. Длинные стебли осоки словно узкие тёмно-зелёные ленточки создают основу венка. Между ними вплетены несколько ярко-жёлтых цветов одуванчика и даже парочка тёмно-синих букетиков медуницы. И где только нашла? Специально для этой церемонии венок из травы и цветов сплела любимая женщина.

Венок перед женатым охотником нужен для подсказки. Если девушке приглянется более зрелый охотник, то количество венков перед ним укажет на количество жён. Так возле Ягиса два венка, а перед утусом Дуатом, вождём рода, целых три.

Только благодаря жене Саян получил право сидеть во втором круге. Инса не стала дожидаться, пока он станет полноправным членом рода. Обязанность каждой женщины выйти замуж обернулась правом, она просто пригласила Саяна в свой дом. А иначе сидеть бы ему сейчас в стороне в окружение ревнующих жён, детей и совсем уж немощных стариков.

В ночной тишине раздался удар бубна. Глухой тягучий звук объявил о начале церемонии. За пределами светлого круга гулко застучал барабан. Бубен и дудка тут же подхватили ритм. Под звуки немногочисленного первобытного оркестра в круг света сразу со всех сторон вступили девушки. Ночная прохлада и писк комаров не помешали им выйти полностью обнажёнными. У каждой на голове единственное украшение — венок из свежей зелёной травы. Подчиняясь музыке, самые прекрасные создания на этой планете закружились вокруг костра в лёгкой танце.

Кажется, будто обнажённые ножки едва, едва касаются зелёной травы. Переплетение рук, прыжки и плавный развороты. Тихо и незаметно закапал мелкий дождик. В отблеске большого костра тела юных танцовщиц соблазнительно заблестели. Саян замер с открытым ртом. Такое, такое изящество присуще только юности.

Красота и практичность — вот что восхищает больше всего. Ловкость, силу и упорство потенциальных мужей девушки оценили вчера, теперь их очередь. Стремительный танец и обнажённый вид как ни что другое раскрывают достоинства прекрасной половины человечества. Ох, не зря холостые парни сидят в первом круге. Так сказать в первом ряду. Прекрасные тела мелькают совсем рядом. Так рядом, что потоки воздуха обдувают лица, а ноздри щекочет едва уловимый запах здоровой упругой кожи. Именно в танце будущая жена и мать может блеснуть здоровьем и красотой.

Да-а-а! Было дело. На втором по счёту Большом сборе Саян сел среди женатых мужчин в первый раз. Наблюдать за танцем со стороны, слушать ревнивый шепоток женщин совсем, совсем не то, что сидеть вот так близко, вплотную почти. Мощный поток эмоций вдруг захлестнул его. Он вдруг почувствовал себя христианским миссионером на языческой мистерии. Тогда, путая явь и морок, Сергей Белкин первый раз в жизни неистово перекрестился.

— Умелец!

Игривый голосок разбил туманные образы воспоминаний. Саян будто очнулся, вернулся к действительности. Очаровательный танец уже закончился. Девушки пристально разглядывают молодых парней и более зрелых мужчин и неторопливо расхаживают возле неподвижных охотников. От волнения милые щёчки девиц покрылись пурпурным румянцем. Такое дело!

— Умелец! — вновь повторил игривый голос, только на этот раз с ноткой нетерпения.

От удивления глаза чуть сами не выскочили из орбит, Саян усиленно проморгался. Нет, не морок. Рядом и в самом деле присела девушка. Приятное округлое лицо, пронзительные глаза и квадратный подбородок. Гладкая кожа едва тронута весенним загаром. Небольшая упругая грудь. Мечта, а не девушка. Венок из свежей травы в протянутых руках зовёт и манит.

Превеликий Создатель! Саян невольно качнулся назад. Она! Она! Она его выбрала?

Саян в третий раз принял участие в церемонии выбора супруга. Но-о-о… Как-то не думал, не предполагал даже, что однажды хотя бы одна девушка предложит ему свой венок. И дело даже не в том, что он до сих не полноправный член племени и сидит здесь авансом. Нет. Выбор уже женатого охотника таит большую опасность. Ещё неизвестно как сложатся отношения с первой женой. К тому же вторая более молодая жена автоматически становится младшей. Другое дело холостяк.

И что теперь? Саян затравлено оглянулся по сторонам. Обычай требует принять венок и спросить, как зовут новую жену. Эта часть церемонии заменять торжественную регистрацию в ЗАГСе и штамп в паспорте. Но-о-о… всё не так просто. Да и непростительно тянуть с ответом.

— Зачем ты это сделала, — Саян уставился на протянутый венок.

— Глупый, я выбрала тебя, — девушка лучезарно улыбнулась.

— Но-о-о… я до сих пор не полноправный член племени. У меня нет права выступать перед собранием племени, — залепетал Саян.

— Ты будешь им, — венок в руках девушки качнулся. — Когда-нибудь ты станешь не только Верховным Сахемом, а величайшим из сахемов. Я знаю, я гадала на тебя.

Короткий разговор помог унять растерянность, в голове словно щёлкнул тумблер. Саян демонстративно прижал ладони к бёдрам и, глядя прямо в глаза, произнёс:

— Я не принимаю твой венок.

От удивления девушка качнулась назад и едва не упала. Руки судорожно сжали венок из свежей травы. Чтобы мужчина отказал женщине? Красавица резко поднялась на ноги. Разорванный венок дохлой змеёй улетел в костёр. Саян едва успел отклониться в сторону. Очаровательная коленка едва не врезалась ему в глаз. Девушка стремительно ушла, упорхнула в темноту.

Да-а-а… Саян с трудом, словно плечи придавили два пудовых камня, поднялся на ноги. Церемония выбора супруга закончилась. Кто-то не скрывает бурной радости и ведёт новоявленную жену в палатку. А кому-то не повезло. Так парень напротив остался без пары. Молодой охотник резво вскочил на ноги и умчался в темноты.

Забытый венок так и остался лежать на траве. Остаётся надеяться, что сей прискорбный инцидент никто не заметит. Хотя, напрасный труд. Инса встретила Саяна немая от удивления. Ну, конечно же, она всё видела.

— Ты, ты, это, отказал ей? — Инса с трудом нашла нужное слово.

— Обычай не запрещает, — Саян взял жену за руку. — А тебя это радует или огорчает?

— Даже не знаю.

В голове первобытной женщины просто не укладывается, как это можно отказать? Да, Инса всегда знала, что её мужа вполне может выбрать другая женщина. Знала и тайком надеялась, что этого никогда не случится.

— Пошли спать, — Саян подхватил под руку зевающую Шиму.

Продолжать неприятный разговор нет ни малейшего желания. Поздно уже. Того и гляди вновь закапает мелкий дождик. Только добраться до родной палатки и завалиться спать так и не удалось. Невероятная новость со скоростью молнии облетела большую поляну. Ко всем прочим странностям нынешнего Большого сбора добавилась ещё одна.

— Ты что наделал! Придурок! — проход в палатку перегородил Ягис.

— В чём дело? — недовольно буркнул Саян.

Зев палатки манит покоем и долгожданным сном.

— Ты кому отказал? Ты кого к чёрту послал? — Ягис едва ли не силой оттолкнул Саяна от вожделенной палатки. — Это же Риса! Первая красавица Речной Цапли. По ней столько парней сохнет.

— Я не сохну, — отрезал Саян. — И вообще, ночь на дворе. Я спать хочу.

Саян было ухватился за полог палатки, но Ягис самым решительным образом развернул его за плечо.

— Ну уж нет! — Ягис оторвал руку Саяна от палатки. — У тебя много странностей, Умелец. Но сегодня ты переплюнул сам себя!

Ягис бурлит так, будто это ему лично Саян посмел отказать. Похоже, просто так от него не отстанут. Саян пропустил дочку во внутрь палатки и задёрнул полог. С другой стороны подошёл Ансив, значит, новость дошла и до него. Жёны друзей собрались по ту сторону почти погасшего очага и оживлённо шепчутся между собой. В сторонке испуганной тенью жмётся Иссаам.

— Ян, ты импотент? — Сергей неожиданно перешёл на русский.

— Это оскорбление? — Ян насторожился.

— Нет, вопрос.

— Конечно же нет.

— Жён своих ты регулярно удовлетворяешь?

— Да.

— И много у тебя детей?

Контрольный вопрос словно выстрел в голову. Праведный гнев моментально слетел с Яна.

— Ну-у-у… — замялся Ян и отвёл глаза.

— Это ещё ничего не значит! — Андрей кинулся на выручку.

Сергей устало глянул на Андрея.

— Хорошо. Андрей, ты импотент?

— Я понял, к чему ты клонишь, — Андрей вскипел, словно забытый на огне чайник. — Нет, у меня нет детей.

— Во-о-от! — Сергей поднял указательный палец. — Четыре года и две женщины от тебя, Ян; три года и одна женщина от тебя, Андрей, три года и ещё одна женщина от меня забеременеть не могут! — Сергей едва не сорвался на крик. — А не слишком ли много совпадений, друзья мои? А могут ли у нас быть дети?

Ян и Андрей потупили взоры. Поняли, зачем Сергей перешёл на русский язык. За пять лет они досконально выучили местный язык. Причём настолько, что даже между собой предпочитают общаться на нём же. Родная речь превратилась в тайный язык. Время от времени возникают ситуации, когда окружающим лучше не знать, о чём они говорят. К удивлению, родная речь крепко накрепко засела в памяти.

— Ладно, понимаю, — Сергей в знак примирения поднял руки, — местная медицина на нуле. Женское бесплодие не такое уж и редкое явление в этом мире. Голод, болезни, переохлаждение и прочие «радости» первобытной жизни. Вы оба женились на девицах. Три раза подряд и… Ладно, допускаю. Но я! — Сергей ткнул себя пальцем в грудь. — Я-то женился на вдове. Ещё до меня Инса доказала, что может быть матерью. Четвёртый год я делю с ней одну постель и четвертый год ничего. Её ни разу даже не стошнило. Так, может быть, загвоздка во мне?

Признаюсь и каюсь — сегодня я поступил по-скотски. Ну ни думал, ни ожидал, ни надеялся даже, что какая-нибудь девушка, и тем паче первая красавица, выберет меня. Да и как мне было думать иначе, если я до сих пор неполноправный член племени, никудышный охотники, к тому же, уже женат. Какой из меня жених?

И вот, когда эта весьма амбициозная особа протянула мне венок, я растерялся. Рак на горе свистнул, камень расцвёл. Зато именно в этот момент я решил: пока Инса хотя бы раз не забеременеет, второй жене не быть! Бесплодие мужа выливается в весьма щекотливые проблемы для его жены.

— А почему именно Инса? — спросил Андрей.

— Потому что я ей доверяю и потому что гораздо чаще вашего ночую дома.

Это верно. Как полноценные охотники Андрей и, особенно, Ян пропадают на охоте днями и неделями. Сергей же, как ремесленник, лишь редкую ночь проводит за пределами родного стойбища.

— Создатель есть и он уберёг меня, я женился на вдове, — Сергей перевёл дух. — Пусть не родные, пусть приёмные, но у меня всё же есть дети, дочь и почти взрослый сын. А у тебя, Ян, две жены!

Последние слова прозвучали словно смертельный приговор.

— Может, у нас всё ещё получится, — Ян и сам не верит в собственные слова.

— Может быть, — охотно согласился Сергей и тут же махнул рукой в сторону капища. — Иди. Помолись. Упади перед Леей-целительницей. Побейся головой о камень. Погрызи угольки в её жертвенном очаге. А, лучше, попроси Иссаама заменить тебя на пару ночей. Вон какой жеребец вымахал. За раз тебя счастливым отцом сделает. Вернее будет.

Словно желая морально добить друзей, Сергей закончил:

— Великий Создатель дал нам мужскую силу. А вот детей — шиш! Зачем он так зло пошутил над нами — я не знаю. Но нам придётся жить с этим, хотим мы того или нет.

Саян столкнул Ягиса в сторону и залез в палатку. Полог из облезлой шкуры захлопнулся за ним, словно ворота. Ягис и Ансив в тягостном молчание отправились к себе. Женщины так ничего и не поняли из эмоционального разговора мужей и загалдели ещё громе. Ничего не понял и приёмный сын. Иссаам озадачено почесал затылок и залез в палатку следом за Саяном.

Третий день Большого сбора закончился.

Глава 4. Сбор добровольцев

Огромное стойбище быстро угомонилось. Тёмные небеса разразились таки тёплым дождиком. Часовые у костров с недовольным видом закутались в просторные плащи. Дрова в больших кучах отсырели и ещё долго исходили паром, прежде чем вспыхнуть в очаге ярким пламенем. Зато спать под шум дождя одно удовольствие. Мерный стук капель о своды палатки навевает сладкие сны.

Четвёртый и последний день Большого сбора подводит черту под собранием племени. Всё, что только можно обменять у соседей, обменено, сородичи вволю наговорились с друзьями и родственниками из других родов, матери проведали взрослых дочерей и вдоволь налюбовались внуками. Руководство племени выбрано ещё на один год. Обильные жертвы принесены, хвалебные гимны спеты, люди достойно отблагодарили Великих предков за помощь и покровительство. Остался последний самый главный праздник в честь Великого Создателя. Именно в его честь люди сложили самые длинные, самые льстивые гимны. Именно для его жертвенного очага припасены самые обильные жертвы.

На Земле Сергей был мало верующим человеком: крестик под рубашкой носил, а вот пост по средам и пятницам никогда не соблюдал. Зато теперь…

После чудесного появления в этом мире и волшебного Дара Создателя Саян стал очень даже верующим человеком. Может быть он и не возносит молитвы небесам каждый день, публично не кается в грехах и не отстаивает слово божье с дубиной наперевес, но одно он знает абсолютно точно — бог есть. Да и как ему не быть, если Саян и двое его друзей самое яркое тому доказательство.

Место, где обычно стоит род Мудрой Совы, находится чуть левее от входа в капище. Поверх голов сородичей Саян с затаённой в глубине души смесью обиды и восхищения взирает на идол Великого Создателя, самый большой и величественный. Глаза до боли, до слёз, до кровавых кругов вглядываются в начерченную на грубом камне трёхлучевую звезду с сильно закруглёнными концами. Разум тщетно пытается найти ответ на самый главный вопрос — зачем? Зачем он здесь?

Длинное торжество благополучно завершилось. Духовное единство племени в очередной раз скреплено общей верой в единых богов, духов и предков. А теперь самое приятное — буйный пир!

От рода к роду, от костра к костру протянулись раскатанные прямо на траве шкуры. На грубые скатерти с дырками от стрел и копий выплеснулись хранимые до сих пор запасы съестного. Варёные, копчёные, запечённые тушки уток, куропаток, тетеревов вперемежку с кабаньими окороками и вырезками из оленя. Миски и корзинки с лесными орехами, сушёными ягодами, мёдом и листочками молодой крапивы. В отдельных горшочках и кувшинчиках запретное для детей угощение — хмельная брага. Всё, чем только богаты первобытные охотники, щедрой рукой выставлено на всеобщее угощение.

Вот поддатые музыканты похватали инструменты. На большой поляне зазвучали маленькие оркестры дудок под бой бубнов, визг трещоток и аккомпанемент барабанов. Пустые кувшины с хмельным сдвинуты в сторону. Мужчины и женщины пустились в пляс. Визг. Гам. Топот. Религиозное наваждение и напряжение последний дней сваливается с души рваными пластами. Забыты проблемы, оставлены дела, соплеменники в прямом смысле веселятся до упаду.

Саян не стал отказывать самому себе и наелся, нажрался, натрескался от души. Но к хмельному так и не притронулся. На сегодня осталось ещё одно очень важное дело, для которого нужна светла голова. Саян подхватил копьё и направился к палаткам рода Речной Цапли. Взгляд жены огненной стрелой вонзился в спину.

Там, вокруг большого костра, вот-вот развернётся гвоздь программы — ритуальный танец-сбор добровольцев в очередной военный поход. На кого именно нападут искатели славы и ценных трофеев решит утус Гобан или Лютый, как прозвали его за отвагу и ярость в бою. Последние лет пять — семь именно он собирает вокруг себя добровольцев. Под его же руководством погиб Дисет, первый муж Инсы.

Возле большой палатки, на волчьей шкуре, могучий воин Лютый самозабвенно наливается хмельной брагой. Рядом сидят аж четыре жены и многочисленное потомство, мальчики и девочки от года до двенадцати лет. Мутная жидкость течёт по густой бороде Лютого и капает на изрытую глубокими шрамами грудь. Но вот утус Гобан протяжно взревел что есть силы и шмякнул кувшин о землю. Осколки градом разлетелись во все стороны. Мощным прыжком бывалый воин вскочил на ноги. Голова растрёпана, в правой руке огромное копьё. Покачиваясь на ходу из стороны в сторону, Лютый направился к большому костру.

Легкомысленная дудка тут же заткнулась, едва Лютый вывалился на утоптанную площадку вокруг костра. Над притихшими было людьми глухими ударами загудел могучий бубен. Тупой конец копья гулко ударился о землю. Лютый взревел ещё громче и пустился в пляс. Корявые движения охотника до краёв наполнены звериной силой и грацией. Пусть ему далеко до балерин Большого театра, зато «балерин» порвёт в клочья любого, кто встанет у него на пути. Танец-сбор начался.

Первым из толпы восхищённых зрителей выпрыгнул тощий парень. Подражая Лютому, молодой охотники протяжно взвыл. Саян сощурил глаза. При ярком свете легко узнать утуса Тача, сородича. Именно он вчера на церемонии выбора супруга остался без жены. Ни одна девушка не польстилась на его тощую фигурку и безусое лицо. Теперь понятно, откуда в парне такая прыть. Он либо погибнет в налёте на недружелюбных соседей, либо добьётся уважения сородичей. Тогда, может быть, на следующем Большом сборе ему повезёт больше.

Выскакивать следом пока не стоит, Саян так и остался в толпе восхищённых зрителей. Безумный танец и гулкий ритм большого бубна действуют как наркотический дурман. Так хочется взвыть что есть сил и пуститься в пляс. Только Саян ещё крепче прижал копьё к земле и остался стоять на месте. Нужно, нужно дождаться, пока из толпы зрителей выпрыгнет последний доброволец.

Пять. Девять. Восемнадцать. Тридцать семь. Добровольцы посыпались на утоптанную площадку возле костра словно жёлтые листья с дуба. Восемьдесят пять. Или восемьдесят семь? Да какая разница! Вот теперь имеет смысл. Саян рыкнул что есть сил и прыгнул в круг танцующих. Великолепно! Следом из толпы зрителей выскочили Ягис и Ансив. Друзья старательно тычут копьями в воображаемых врагов. Саян улыбнулся: самые близкие товарищи по жизни всё же стали его самыми первыми последователями. Значит, будут и другие.

Всеобщий загул стих незадолго до рассвета. Лишь когда восточный край неба окрасился в нежно-розовые тона самые стойкие весельчаки разбрелись по палаткам. На измятых шкурах остались объедки былого изобилия. Обглоданные кости кучками брошены возле прогоревших костров. Под разбитым кувшином собрались остатки браги. На утоптанной траве разбросаны пояса, шапки, мокасины. На куче дров осталась надорванная женская юбка. С рассветом пятого дня Большой сбор закончился. Культурная, официальная и развлекательная части исчерпаны полностью.

Через несколько часов огромное стойбище кряхтя и нехотя начнёт просыпаться. Красные глаза, гудящие головы, синяки и шишки. Люди свернут палатки, погрузят имущество в лодки и разъедутся по родным стойбищам. Большая поляна с древним дубом опустеет ровно на год. Через неделю трава оправится и поднимется высокими стебельками. Под сенью зелёного ковра скроется низкая каменная ограда самого главного капища племени Звёздной Птицы.

Глава 5. Налёт на стойбище

Через восемь дней после Большого сбора отряд добровольцев собрался в месте слияния рек Аксор и Акфар. Громада Утёса, на вершине которого друзья появились пять лет назад, величественно и грозно возвышается над кромкой леса.

Столь важное и ответственное дело как война с недружественными соседями просто так начинать нельзя. То, что предстоит всего лишь налёт на отдельный род, сути не меняет. Чтобы заручиться поддержкой Вема-защитника, нужно провести магический ритуал «Огненного поражения».

Когда Саян узнал, где именно проводят ритуал, аж крякнул с досады. Пять лет назад они понадеялись на осмотр окрестностей с Утёса и не стали обследовать прилегающую местность. А зря! На границе леса и песчаной косы стоит идол Вема-защитника. В прямоугольном гранитном камне аж целый метр высоты. Ну а кострище с толстым слоем свежего пепла уж наверняка убедило бы друзей остаться возле Утёса и более тщательно обследовать округу. Но! Что было, то прошло.

Деревянную фигуру то ли медведя на тонких лапах, то ли кабана с круглой головой водрузили на кучу смоляных поленьев. Лютый, как организатор и руководитель похода, выпустил в сложенные дрова горящую стрелу. Огонь быстро охватил деревянную кучу и фигуру непонятного зверя. Двое охотников застучали в барабаны. Остальные пустились в неистовый ритуальный танец.

За внешней свистопляской скрывается глубокий смысл. Первобытные воины свято верят, что если сжечь символ врага, то он ослабнет, как опалённое лесным пожаром дерево. А если горящий символ треснет и развалится на части, то враг обязательно будет повержен. Для полной гарантии воины по очереди тычут в горящего медведя-кабана копьями. Очень важно, чтобы жаркое пламя не успело охватить деревянные копья и тем более поджечь их.

Вместе со всеми Саян старательно скачет вокруг костра и в свою очередь тычет в изрядно подгоревшего медведя-кабана, а душа один чёрт не приемлет эту дикую мистерию. Будь его воля, то он сразу бы повёл бы отряд на враждебное стойбище. Но! Раз охотникам нужно повыть и попрыгать вокруг непонятого зверя, то пусть так оно и будет.

Наконец, под восторженные вопли десятков глоток тонколапый кабан-медведь раскололся на части. Очень хорошее предзнаменование. Вем-защитник обещает успех в предстоящем походе. Костёр не успел прогореть, как воины спорно погрузились в лодки и усердно погребли вверх по течению Акфара, в сторону земель и стойбищ племени Звёздного Зверя.

Отряд не отягощают женщины и дети. Обоза как такового нет. Всё что нужно каждый охотник тащит на себе. За несколько дней отряд поднялся до границы земель Звёздного Зверя. Страсти, что так распирали грудь возле идола Вема-защитника, давно схлынули. Вместо них пришла осторожность. Здесь территория врага. Плыть нужно очень тихо и незаметно.

Наконец, к вечеру четвёртого дня утус Гобан скомандовал причаливать к берегу. Отряд добровольцев высадился на твёрдую землю. Лодки спрятаны в прибрежных зарослях. Где-то в глубине леса, под защитой густой засеки, находится стойбище рода Хитрого Волка. Но самого поселения с реки не видно. Не видно даже следов присутствия человека. Менги, заклятые враги с юга, научили людей прятаться. Но ничего, завтра утром беспечные жители познают силу и ярость охотников Звёздной Птицы.

* * *

Предрассветный туман стелется по влажной траве. Лежать на земле не очень удобно, зато безопасно. Саян старательно наблюдает за стойбищем Хитрого Волка. Белоснежное марево накрыло его словно маскировочный халат. По ту сторону расчищенного пространства возвышается засека. Деревья повалены друг на друга, но стволы оставлены на высоких пнях. Подрубленные ветки топорщатся стеной заточенных концов. Языки тумана медленно просачиваются через нагромождение веток и оседают на травинках блестящими капельками росы. Раннее утро, едва рассвело. Где-то за спиной, в лесу, зачирикала одинокая пташка.

Проход во внутрь стойбища преграждает густой тын. Где-то за ним должны быть часовые. Саян напряг глаза… Бесполезно. Сквозь переплетение толстых веток ничего не видно.

Эх, если бы его только послушали. Прорваться сквозь засеку невозможно. Стук каменных топоров поднимет стойбище на ноги. Однако! Тихой сапой их троица вполне могла бы пропилить маленький проход. Благо охотники до сих пор не приучили дикого волка и не превратили его в домашнюю собаку. А дальше снять часовых и бери сонное стойбище голыми руками.

План хорош, только отряд добровольцев в гневе отверг его. Ну да, охотникам важен не результат, а процессе, не вырезанное стойбище врага, а эпическая битва на каменным топорах. А как иначе добыть славу? Осталось либо смириться с лобовой атакой, либо отойти в сторонку и не мешать.

Пора возвращаться. Саян развернулся и пополз обратно в глубь леса. Главное не задеть щёлкающие веточки, влажная трава и без того очень громко скребёт по кирасе. Саян самодовольно улыбнулся. Как хорошо, что хватило ума сделать кожаные доспехи гладкими. Только всё равно ползти в полном боевом облачение не очень удобно.

Надеяться только на маленький круглый щит и меч не стоит. Саян смастерил защиту для тела. Из крепкой лосинной шкуры получились великолепные наручни, поножи, кираса и шлем с небольшим гребешком на макушке. Когда Саян в полном боевом облачение впервые явился на тренировку, то Ансив и Ягис от души похохотали над ним. Иную защиту для тела кроме щита охотники не признают. Кожаные доспехи друзья, а за ними и остальные сородичи, сочли проявлением трусости. Ягис посоветовал не позориться, на что Саян хитро улыбнулся и предложил сделать ещё парочку.

Чем именно являются кожаные доспехи трусостью или здравым смыслом — выяснится очень скоро. На старушке Земле даже самые великий полководцы древности не гнушались облачаться в доспехи. Наоборот — как раз самые великие полководцы носили самую дорогую и эффективную защиту для тела. Как ни крути, как ни выпячивай грудь колесом, как не раздувайся от гордости, а помирать никому не хочется.

Короткий доклад Лютый выслушал молча. То ли хорошо, что нет часовых, то ли ещё лучше, что их уже ждут. Даже прожив среди охотников пять лет Саян до сих пор с трудом разбирается в тонкостях психологии первобытных людей.

— Братья мои, начинаем, — Лютый стукнул древком копья о круглый шит и затянул песню:

Братья мои, идём воевать! Братья мои, идём убивать! Врагов кромсать! Головы ломать! Руки отрезать! Да поможет нам Великий предок! Да поможет нам Звёздная Птица!

Добровольцы подхватили простенький мотив с нескладными словами. С каждой новой строчкой песня звучит всё громче и громче. Ритмичные слова и монотонный стук десятков копий тянут сознание в омут боевого безумия. Нет! Саян замолчал и надкусил нижнюю губу. Вспышка боли очистила разум. Впереди самое первое, самое трудное и от того самое ответственное сражение в его жизни. Не стоит поддаваться групповому самогипнозу, лучше положиться на остроту клинка, прочность доспехов и чистый разум. Изменённое сознание штука хорошая, только непредсказуемая.

Гипнотическое наваждение схлынуло. Саян тряхнул головой и оглянулся. Господи! Как в дешёвом ужастике. Лица охотников прямо на глазах теряют осмысленное выражение. Зловещий румянец растекается по щекам, дыхание учащается, глаза наливаются безумием. Добровольцы уже не поют, а орут боевую песню. Какая там тихая сапа! В таком состояние только и лезть на рожон.

На очередном куплете Лютый дико заорал:

— Убьём!!! Убьём!!! Всех убьём!!!

Хор добровольных безумцев тут же подхватил:

— Убьём!!! Убьём!!! Всех убьём!!!

Добровольцы толпой, стадом безумных баранов, ринулись на приступ сонного стойбища. Саян едва успел сорваться с места вместе со всеми, а то затоптали бы к чёртой матери.

Лес быстро остался за спиной. Лютый во всю мощь своей глотки выкрикнул боевой клич. Противный вопль резанул по ушам. Столь неистовая атака мёртвых из-под земли выдернет, поставит на ноги и вновь в землю уложит. В стойбище проснулись все, даже глухие от рождения. Над тыном показались головы часовых. Дуги луков вытянулись, засвистели первые стрелы.

Жиденький обстрел не в силах сдержать нападающих. Лютый прямо на ходу ловко подцепил на щит пару стрел. Саян едва не споткнулся на месте. Другая стрела чиркнула по шлему. Шейный позвонок отозвался болью. Лютый взревел от бешенства. Могучая рука метнула тяжёлое копьё. Охренеть! Кремниевый наконечник пробил голову часового навылет. Без всякой команды в защитников полетели копья.

Ну это вообще ни в какие ворота! Саян едва не остолбенел от изумления. Добровольцы прямо на бегу изобразили какое-то подобие тарана и с ходу выбили густой тын. Толстые ветки разлетелись как под ударом молота. Поток нападающих хлынул во внутрь стойбища.

Только местные не растерялись. Полуголые, без курток, мокасин и даже без штанов мужчины, женщины и даже дети повыскакивали из полуземлянок. У каждого в руке копьё, топор или дубина. В противовес атакующим грянули дикие возгласы:

— Бей!!! Рви!!! Бей!!!

Саян в числе последних заскочил во внутрь стойбища. Сознание балансирует на гране боевого безумия. Ни дух перевести, ни оглянуться. У щеки свистнула стрела. Возле ближайшей полуземлянки подросток, мальчишка совсем, кладёт на тетиву новую стрелу.

Думать некогда. Переживать некогда. Или ты, или тебя. Третьего варианта не будет.

Время замедлило бег. Воздух сгустился словно кисель. Как при замедленном воспроизведение киноплёнки видно, как парень поднимает лук. Правая рука тянет тетиву назад. Три пальца держат стрелу за хвостовое оперение. Саян прикрыл грудь щитом, ноги сами спешат на встречу. Надо успеть.

Вторая стрела шлепком впивается в центр щита. Левая рука грубо пружинит. Последний шаг. Паренёк пытается увернуться, отпрыгнуть в сторону. Поздно. Тёмно-синее лезвие падает на его голову. По ходу плечо лука отлетает в сторону.

Миг! Время рвануло вперёд на привычной скорости.

Парень с разрубленной головой рухнул на землю. Из рассеченной шеи фонтаном выстрелила кровь. Но бой только, только набирает обороты. Против отряда добровольцев вышел весь род. На помощь мужчинам пришли дети и женщины.

За спиной треск сдираемой шкуры, Саян резко обернулся. Из полуземлянки выскочила женщина. Распущенные волосы чёрным облаком. Грудь обнажена. В руках толстая ветка. Импровизированная дубинка взмыла вверх, женщина, словно дикая рысь, прыгнула прямо на него.

Рефлексы вперёд разума. Саян поднырнул под женщину. Левое плечо упёрлось в обнажённую грудь. Острая катана пронзила мягкую плоть. Заляпанное кровью лезвие вышло между судорожно сведённых лопаток. Толстая ветка лишь беспомощно хлопнула по спине.

Саян рывком стряхнул смертельно раненую женщину и оглянулся. Сородичи Хитрого Волка быстро организовали эффективное сопротивление. Бой ограничился площадкой перед входом в стойбище. Один на один, двое на одного, первобытные люди с безумной яростью рубят друг друга. Жалости никакой. Вообще никакой. Один из нападающих походя убил маленького ребёнка. От сильного пинка лёгкое тело врезалось в стенку полуземлянки. Где-то в гуще боя мелькают тёмно-синие клинки друзей. Стоять некогда, глазеть некогда. Вперёд и только вперёд!

Совсем рядом невероятных размеров мужик размахивает огромной дубиной. В накаченных руках тяжеленная дубина порхает словно тоненькая палочка. Наседающие добровольцы едва увёртываются от сучковатого набалдашника.

Удар!

Один из нападающих с проломленной грудной клеткой отлетел в сторону. Второй отчаянно тычет копьём. При виде злобного оскала парень побледнел.

Помочь! Срочно помочь. Саян едва не поскользнулся на трупах.

Поздно!

Огромная дубина легко проломила поднятое копьё, сучковатый набалдашник рухнул прямо на голову парня. От мощного удара из носа и ушей добровольца вылетели сгустки крови. Мужик радостно заревел и поднял окровавленную дубину. При виде Саяна охотник злорадно расхохотался и сам шагнул навстречу.

Падающий удар! Саян повернулся боком. Зловещая дубина царапнула щит. Прыжок в сторону и наотмашь мечом! Тонкое лезвие чиркнуло по левому запястью. Огромный мужик от удивления остановился и уставился на отрубленную руку. Отсечённая кисть скрюченными пальцами держится за гладкую рукоятку.

Перед носом встала волосатая спина. Саян тут же воткнул в неё катану по самую рукоятку. Правая рука сама повернула лезвие в страшной ране. Мужик взревел от боли и дёрнулся всем телом. Саян так и шлёпнулся на землю, зато катана осталась в правой руке. Из глубокой раны под правой лопаткой выплеснулась кровь. Могучий рёв перешёл в предсмертный хрип. Мужик рухнул наземь. Страшная дубина бухнулась рядом.

Лошадиная доза адреналина, запах крови и боевое возбуждение сорвали контроль разума над телом. Саян вскочил на ноги и взревел что есть сил. Дальнейшее как в тумане. Скакал как бешеный. Крушил. Сёк. Колол. Боевой экстаз унёс утлое сознание в штормовые воды необузданной дикости. Первобытная мощь, первобытная сила, первобытная ярость с первозданной жестокостью расплескались на входе в стойбище.

Визг охотничьего рога словно ушат холодный воды. Саян тряхнул головой, будто вынырнул из боевого опьянения. Защитники уверенно теснят нападающих. Ещё немного и кольцо окружения сомкнётся. Пора уносить ноги. Лютый очень вовремя подал сигнал к отступлению.

Добровольцы сбились в кучу. Узкий проход уровнял силы. Сородичи Хитрого Волка лишись численного превосходства.

А теперь самое трудное. Лютый затрубил в рог ещё раз. Словно вода из опрокинутого ведра добровольцы отхлынули от входа и дёрнули со всех ног под защиту леса. Жители стойбища высыпали следом, только преследовать отступающих не стали. Мало ли какие сюрпризы таит головокружительная погоня? Может, в лесу притаился второй отряд, который только и ждёт, пока защитники ринутся вслед за приманкой. Родное стойбище, жён, детей и раненых оставлять ни в коем случае нельзя. Зато вслед добровольцам полетели стрелы, много стрел, целая туча стрел.

За пределами стойбища Саян тут же перекинул щит на спину. Вовремя! Немногочисленные стрелки бешено опустошают колчаны. В спину разом ткнулись две стрелы. Третья с противным визгом отскочила от шлема.

Впереди мелькает чья-то спина. Парень на миг оглянулся. Тач? Точно он! Но, что с ним? Молодой охотник едва не упал. А чёрт! Стрелы защитников всё же достали его. Тач прижимает руку к бедру и тихо ругается. Сквозь плотно сжатые пальцы торчит тонкое древко и сочится кровь.

— Держись! Руку давай! — Саян подскочил к раненому.

Главное не дать ему упасть, Саян подхватил Тача. Вперёд и только вперёд! Упасть значит умереть. Ещё одна стрела ткнулась в правый наруч.

Лес принял бегущих под свою защиту. Летящие стрелы наткнулись на многочисленные деревья и завязли в густых кронах. Но… Что-то объёмное елозит по бедру, мешает переставлять ноги. Саян скосил глаза. Ужас! Кожаная сумка для трофеев доверху набита отрубленными руками. Наружу, словно держась за стянутый край, торчат скрюченные пальцы.

Наконец, впереди блеснула гладь реки. Охотники перешли на торопливый шаг. Саян поддерживает раненого товарища. А вот и берег. Самые быстроногие добровольцы уже сталкивают лодки в воду. Нужно как можно быстрее уплыть с места сражения и как можно дальше.

— Ты ранен? — к Саяну подскочил Ансив.

— Нет! Кровь не моя. Где Ягис?

— Вон! — Ансив ткнул пальцем. — Лодку тащит.

— Отлично! Помоги мне, а то он истечёт.

На пару с Ансивом Саян подтащил Тача к спущенной на воду лодке. Погони не видно. Сородичи Хитрого Волка не выскочили на берег следом за добровольцами. Но судьбу лучше не искушать. Пока время работает на добровольцев, но это не надолго. Разведчики Хитрого Волка уже вовсе шерстят лес вокруг стойбища.

— Все здесь? — мощный возглас Лютого разлетелся над берегом.

— Да! — отозвалось несколько голосов.

Лютый последний раз бросил взгляд на опушку леса. Никого.

— Отплываем! — Лютый махнул рукой.

Ждать отставших опасно, да и бесполезно. Кого только задело, тот и так сумел добежать либо сам, либо с помощью товарищей. А кто ранен серьёзно, тот всё равно не жилец. Добровольцы бешено загребли вёслами по течению. Место высадки, где среди умятой травы выделяются пятна крови, быстро скрылось за поворотом.

Глава 6. Вечер после налёта

Пять часов, целых пять часов отряд добровольцев уходил от возможной погони. Вместе с пройденными километрами растёт уверенность в счастливом исходе налёта на стойбище. Бывало, и не раз, когда из добровольцев так никто и не возвращался. Только вместе с пройденными километрами растёт усталость. Нервное перенапряжение наливает руки тяжестью, веки слипаются сами собой. Так и тянет упасть на дно лодки и уснуть.

Мало кому из добровольцев посчастливилось выйти из боя без единой царапины. Наспех перевязанные раны напоминают о себе кровью и болью. Как воздух, как вода в жаркий день, нужна остановка, пауза, передышка. Наконец, Лютый скомандовал причаливать. На берег вконец ослабевшего Тача Саян вынес с помощью Ансива.

— Ягис, — Саян на секунду обернулся, — воды возьми.

Лодки спрятаны в заросли камышей подальше от случайных глаз. Потрёпанный отряд углубился в лес. На маленькой полянке в окружение берёз и сосен добровольцы едва не попадали в высокую траву. Усталость едва не доконала охотников. Только Лютый быстро организовал разбивку лагеря.

— Ягис, воду взял? — Саян аккуратно опустил раненого на землю.

— Да, — Ягис показал полное ведро. — Только куда такая спешка?

— Вы оба, — Саян стащил со спины вещмешок, — будете мне помогать. Никуда не уходите.

Из объёмного вещмешка Саян выудил маленькую бутылочку с узким горлышком. Острый запах тёмно-зелёной настойки поплыл над поляной, когда Саян наполнил маленький стаканчик.

— Тач! — Саян энергично хлопнул раненого по щекам. — Ты меня слышишь?

— Да, — Тач едва разомкнул губы.

— Пей! — Саня приподнял раненому голову.

Последняя капля пахучей настойки растворилась на влажный губах молодого охотника. Саян осторожно перевернул раненого на живот. Наконечник стрелы глубоко ушёл в тело, штанина вокруг раны пропиталась кровью. Обломок древка торчит из берда. Саян пощупал края раны, просто так наконечник не вытащить. Кремниевые грани заточены на манер гарпуна.

Дар Создателя соскользнул в ладонь и превратился в скальпель с полукруглым лезвием. Быстро, но осторожно, Саян срезал замотанные вокруг раны полоски тонкой кожи. От боли раненый дёрнулся. Спекшаяся корка лопнула, наружу выступила свежая кровь.

— Ягис, садись и держи его ногу, — Саян показал скальпелем на место напротив себя. — Смотри, чтобы не дёргался.

Ягис осторожно придавил раненому бедро. Срезанные полоски и кусок штанов Саян отбросил в сторону.

— Ансив, где вода? — не оборачиваясь бросил Саян.

— Здесь, — Ансив поставил рядом кожаное ведро.

Саян быстро ополоснул руки вместе со скальпелем и подтащил вещмешок. На расстеленном куске кожи появились деревянный футлярчик, комок длинной шерсти, круглая тарелочка и самая ценная посуда — металлическая армейская фляжка.

— Лей мне совсем чуть-чуть на руки, — одним движением Саян скрутил круглую крышку.

Ансив уронил на ладони Саян несколько длинный капель и удивленно заводил носом.

— Спирт? Чистый? Откуда? — Ансив поднёс горловину фляжки к носу.

— Места надо знать и быстро бегать, — Саян энергично потер ладонь о ладонь. — А теперь лей в тарелочку. Чуток совсем.

Из деревянного футлярчика Саян переложил в тарелочку пару костяных игл, два широких крючка, пучок жил и ложечку с загнутыми краями. Последним в тарелочке со спиртом оказался скальпель.

— Что ты ему дал? — не удержался Ягис.

— Спиртовая настойка из корня молагана. Дрянь страшная, мозги в трубочку сворачивает и через уши выбрасывает. Хоть какая-то анестезия. Ягис, — Саян склонился над раненым, — держи его.

Темно-синий скальпель ещё больше расширил рану. Тач погрузился в глубокое беспамятство, однако всё равно вяло зашевелился и попытался перевернуться на бок. В ответ Ягис ещё крепче прижал его коленом. Проспиртованные крючки уцепились за кожу, Саян развёл края глубокой раны. На ярко-красном фоне разрезанных мышц выступили чёрные полоски мёртвой ткани.

— Ансив, держи крючки. Не дай краям сойтись.

Саян осторожно потянул на себя наконечник стрелы — не тут-то было. Треугольный кусок кремния упёрся острыми краями за плоть и ни за что не желает вылезать наружу. Чего и следовало ожидать. Саян подхватил с тарелочки ложечку с загнутыми краями.

Коротким уверенным движением Саян вогнал ложечку в раскрытую рану точно под наконечником. Настойка молагана не лучший анестетик, Тач опять дёрнулся. Так, теперь подвигать ложечку из стороны в сторону, острые грани наконечника зашли под загнутые края, а кончик острия попал в маленькую дырочку на полукруглом конце ложечки. Вот теперь совсем другое дело. Ложечка с загнутыми краями легко выскользнула из раны вместе с треугольным наконечником.

— Здорово! — в унисон ахнули друзья.

— У кого учился? — Ягис слегка ослабил нажим на бедро раненого.

— У Большого мха, — Саян бросил треугольный наконечник в траву, а ложечку опустил обратно в миску со спиртом. — Старик много чего знает. А так на сыром мясе тренировался.

— И много кусков перепортил? — с улыбкой поинтересовался Ансив.

— Много, — Саян кивнул. — Инса едва из дома не выгнала.

Вопросы друзей, как ни странно, помогают сосредоточиться на операции. Комочком шерсти Саян осушил рану и как мог соскрёб скальпелем зловещие чёрные полоски. Напоследок скупая струйка чистого спирта смочила рану.

— Отлично. А теперь, — Саян глянул на Ансива, — убери крючки и сожми края.

Сквозь сомкнутые края раны выступили красноватые остатки спирта. Тонкий изогнутый крючок легко проколол кожу. Несколькими узелками Саян быстро стянул края раны. Последний штрих — тонкий слой лесного мёда.

— Мёд содержит так много сахара, что в нём не размножаются бактерии, — пояснил Саян на немой вопрос Ягиса.

Саян обернул ногу раненого тонким куском кожи и зафиксировал импровизированную повязку узким ремешком.

— Будет жить, — Саян довольно вздохнул. — Лея-целительница поможет. А наконечник не выбрасывайте, талисманом будет.

Только сейчас, подняв глаза, Саян заметил стоящего рядом Лютого.

— Ещё раненые есть? — спросил Саян.

— Как же без них, — Лютый поднял голову и громко крикнул: — Всех тяжело раненых сюда! Умелец займётся ими! А вы двое, — Лютый ткнул пальцем в Ягиса и Ансива, — помогите ему. Ночлег мы сами развернём.

До самой темноты Саян вытащил еще несколько наконечников, зашил бесчисленное количество порезов и наложил пару шин на сломанную руку и кисть. Спирт, мёд, ремни для перевязки и прочие расходные материалы ушли полностью. Зато! Как изменилось к нему отношение со стороны бывалых охотников.

Саян ловко затянул последний узелок на бог знает какой по счёту ране. Пусть он ещё не принёс положенную жертву Вему-защитнику и не «рухнул с дуба», зато по словам, по жестам полноправные мужчины племени уже приняли его за своего, за равного. Остальное формальности. Пропитанные кровью сумка с трофеями и та ловкость, с которой он врачевал раны, принесли ему то, что не смогли принести ни ложки, ни горшки, ни самые лучшие во всем племени ножи и даже арбалеты — уважение.

Наконец, Саян без сил присел возле костра. Пока он с друзьями занимался ранеными, зашивал, накладывал повязки и швы, заботливые руки товарищей по отряду развернули палатку, насобирали дров и развели костёр. Ансив колдует над ужином. В котелке над костром булькает вода. Тихая летняя ночь принесла долгожданную прохладу и успокоение. Словно и не было страшного боя, резни и потоков крови. Лёгкий ветерок закручивает дым от костра в причудливые узоры и разгоняет надоедливых комаров.

Время заняться защитным облачением. Когда отряд отвалил от вражеского берега, Саян прямо в лодке быстро скинул кожаные доспехи и наспех запихал их в мешок. Теперь, при свете костра и догорающего дня, он вытряхнул защитное облачение на траву.

Дела, Саян задумчиво провёл пальцем по самому глубокому порезу. Больше всех пострадал щит. Впрочем, чего и следовало ожидать. Снаружи с десяток маленький ромбических проколов от стрел, несколько более крупных ромбов от копий и парочках глубоких порезов то ли от топора, то ли от большого ножа.

Кожаная кираса пострадала заметно меньше. На груди несколько царапин и мелкий укол то ли от копья, то ли от стрелы. Зато на спине, Саян покачал головой. Между лопаток тянется глубокий надрез. Обломок кремния застрял в толстой коже. Судя по размеру и форме, в пылу сражения кто-то из сородичей Хитрого Волка совсем не по-рыцарски пырнул его кремниевым «пером». Будь нож стальным и не таким толстым… Саян аккуратно отложил кирасу в сторону.

Шлем с небольшим гребнем пострадал ещё меньше. Но… Саяна аж передёрнуло от воспоминаний. Короткие дорожки то тут, то там прозрачно намекают, где именно на его голове остались бы шрамы. Наручни и поножи почти не пострадали.

По примерным подсчётам Саяна в поход отправилось примерно восемь десятков добровольцев. Не меньше трети из них навсегда остались там, в стойбище Хитрого Волка. Быстрей всего их кисти рук уже сгорели в жертвенном огне перед идолом Вема-защитника, а тела упокоились на дне Акфара. Ещё треть добровольцев отделалась тяжёлыми или средними по тяжести ранениями. Кто-то из них не доживёт до утра. Но даже у последней самой счастливой трети навсегда останутся отметины и шрамы об этом дне. Даже Лютый, самый умелый, самый сильный, в конце концов самый фартовый боец получил свою порцию шрамов.

Саян грустно улыбнулся. Только ему посчастливилось выбраться на берег Акфара без единой царапины. Все порезы, синяки и переломы, что так заботливо приготовила ему судьба, приняла на себя самодельная броня. Так, к примеру, очень красивый шрам через всю спину вполне бы мог украсить его до конца дней. Любовно и на этот раз аккуратно Саян сложил защиту в мешок. Дома, в родном стойбище, на любимом верстаке под навесом, он обязательно подлатает кожаную броню. А пока можно и нужно разобрать сумку с трофеями.

Саян развязал тесёмки и перевернул сумку. На траву высыпали отрубленные кисти. Бурая корка засохшей крови прикрывает срезы. От трофеев уже потянуло характерным трупным запахом. Над сваленной кучей закружила зелёная муха.

Странно? Никакой брезгливости или страха. Саян рассортировал и разложил боевые трофеи. Всего из стойбища Хитрого Волка ему удалось унести одиннадцать рук. То левы, то правые, не всегда мужские, не всегда взрослые. В комплекте оказались только большие кисти с короткими толстыми пальцами. Тыльные стороны кистей заросли тёмными густыми волосами. Саян качнул на руке самый знаменательный трофей. Эти скрюченные пальцы на следующем Большом сборе откроют ему дорогу к идолу Вема-защитника и к толстому короткому сучку на стволе древнего дуба.

— А ты знаешь, чьи это руки? — Ягис от любопытства вытянул шею.

— Понятия не имею, — Саян отложил кисти в сторону. — Я очень плохо помню сражение. А когда успел набить сумку — вообще не понимаю.

— Я тоже ни черта не помню, — Ягис грустно усмехнулся. — Как песню затянули ещё припоминаю, а дальше — как ёжик в тумане. Куда-то бежал, кого-то бил, кого-то убил. А когда Лютый в рог дунул, так меня словно водой ледяной окатило. Прихожу в себя…, а кругом…, мать моя женщина! Катана в крови. Сам в крови. Но, слава богу, не ранен.

— Значит, повезло: не помнишь, кого убил первым, — заключил Саян.

— А ты помнишь?

— К сожалению, очень даже хорошо. Перед атакой я не поддался всеобщему безумию. Только надолго меня не хватило. Когда Лютый в рог дунул, как и ты, очухался.

Саян поднял с земли сумку и принялся методично складывать кровавые трофеи.

— Знаешь, Ягис, — Саян повертел перед глазами изящную тонкую руку, — до этого похода я совершенно не понимал и недооценивал важность всех этих плясок и песен. Это не первобытная глупость или нервные припадки, как я по наивности думал. Нет. Это самый настоящий психотренинг. Без медитации, без созерцания святых образов, без молитв, без мантр и хитрого переплетения пальцев. Танцуя и размахивая копьями, охотники настраивают себя на определённый лад. Та же боевая песня, которую мы дружно затянули перед атакой, сработала как спусковой крючок. Обычный мирный охотник. Бац! — Саян хлопнул ладонью по колену. — И вот уже воин без страха и мыслей. В башке пульсирует только одно желание — убивать, убивать и ещё раз убивать. Более того.

Перед походом мы вовсе не зря скакали вокруг костра и тыкали в деревянного зверя копьями. Именно в этот момент мирные охотники настроились на войну и превратились в воинов. Когда деревянный то ли кабан то ли медведь рассыпался на куски, мирное время для добровольцев закончилось, началась война. Чтобы вернуться в мирное состояние, им нужно будет опять пройти через обряд «Огненного поражения». Иначе у каждого, — правой рукой Саян обвёл стоянку добровольцев, — от стресса и нервов крыша съедет. На этот раз в костёр перед Вемом полетят кровавые трофеи.

— Да хватит вам о плохом, — Ансив выразительно стукнул деревянной ложкой о край горшка, — давайте ужинать.

Как и когда-то на Земле Ансив по-прежнему исполняет обязанности кашевара. Глиняные миски наполнились густым ароматным варевом, друзья увлеченно заработали ложками.

Первым, как обычно, расправился с ужином Ягис.

— Так ты знаешь, чьи это руки? — Ягис ложкой показал на самый знатный боевой трофей.

— Говорю же тебе — понятия не имею, — Саян старательно подчистил остатки мясной похлёбки. — Наверно, того самого волосатого мужика.

— Такой… здоровенный детина. Ещё дубиной огромной очень ловко орудует? — уточнил Ягис.

— Да, наверно, — Саян пожал плечами. — Была дубина, большая такая. Он ей пару наших парней завалил. У одного из них мозги в прямом смысле через уши вылетели.

— Тогда это точно был утус Фродо, Верховный Вождь Звёздного Зверя, — Ягис опустил на примятую траву пустую миску с ложкой. — Поздравляю тебя, Саян, ты завалил очень крупного зверя.

— Да? — Саян самодовольно улыбнулся. — Тем лучше. Его руки послужат мне пропуском во взрослую жизнь.

После тяжёлого дня и сытного ужина так и тянет завалиться спать, спать, спать. Но нельзя! Нужно хотя бы немного отдохнуть. Иначе есть риск по утру проснуться в паршивом состояние, словно разбитое корыто или пустая банка из-под пива.

— Саян, признайся, — Ягис махнул перед лицом веточкой, — как ты получил чистый спирт?

Саян тихо рассмеялся. Мутная барматуха из лесных ягод и мёда надоела Ягису хуже тёртого хрена на завтрак. Он долго и упорно пытался изобрести самогонный аппарат. Где-то года два назад он соорудил чудовищный механизм из глины, оленьих кишок и берцовых костей вместо труб. Но… Напрасный труд: костяные трубки либо отлично предохраняли летучий спирт от охлаждения, либо безбожно текли. Из кишки оленя вытекала некая жидкость с привкусом алкоголя. Вместо приятного опьянения получалась жуткая диарея. И тут, совершенно случайно, он узрел чистейший спирт.

Физику, родной, забывать не надо, — Саян поднял указательный палец. — Что происходит со спиртосодержащей жидкостью, когда она замерзает?

— Ну-у-у… В общем… — Ягис усиленно зачесал затылок, но только от бессилия развёл руками.

— Вода и прочие примеси замерзают, а спирт так и остаётся жидким, — пояснил Саян. — Прошлой зимой в самые лютые морозы я выносил кувшины с брагой на улицу. А, когда вода застывала, раскалывал лёд и сливал спирт. И так, для верности, три раза. Результат вы уже видели.

— А нам почему ничего не сказал? — в голосе Ансива сквозит детская обида.

— Чтобы вы ко мне со всякой ерундой лечиться не бегали, — ответил Саян. — Браги-то много было, а спирта получилось мало. Медвежонок и так всю малину в округе ободрал.

— А, это, у тебя ещё есть? — Ягис затаил дыхание.

— Есть.

— И-и-и… много?

— Не проси, не дам. И не продам! — отрезал Саян.

— Но почему? — Ягис готов расплакаться от огорчения горючими слезами.

— Самому нужен. Исключительно в медицинских целях. Спирт — единственный на данный момент антисептик. Вот ты, Ягис, сегодня заработал несколько красивых порезов. А тебе не приходило в голову, что, может быть, той самой стрелой, которая тебя сегодня по плечу задела, на прошлой неделе зайца на последней стадии сифилиса пристрелили? Инфекция и всё такое. Ты запросто можешь умереть от банального заражения крови. Не приходило?

— Если честно, нет, — Ягис вжал голову в плечи, словно получил железным аргументом по башке.

— А мне пришло. Прежде, чем замазать мёдом твой самый красивый порез на плече, я промыл его спиртом. И то, заметь, никакой гарантии.

Возразить нечем, Ягис окончательно притих. Спирта для приёма во внутрь он не получит, а до зимы как-нибудь дотянет.

— Кстати, Саян, а где Медвежонок? — Ансив бросил в костёр пару смоляных веток. — Он, вроде как, рвался с нами в бой.

— Рвался, — Саян кивнул, — только я попросил его остаться.

— Зачем? — Ансив так и замер с очередной смоляной веткой в руке. — Ведь он единственный, кто хоть иногда тренировался с нами. Я бы не сказал, что он многому научился, но всё же знает гораздо больше, чем все прочие охотники вместе взятые.

— Вот по этой причине я и попросил его остаться, — Саян протянул к огню руки. — Со временем утус Орон станет могучим воином не хуже Лютого. Вместе с нами там, в стойбище Хитрого Волка, могли остаться все наши знания и опыт. Всё то, что мы вынесли со старушки Земли. Медвежонок — единственный, кто может сохранить хоть что-то после нас. Я взял с него клятву не соваться ни в какие набеги, пока он не передаст наши знания дальше, ученикам и последователям. Более того, с нами рвался Иссаам. Но и его я попросил остаться дома.

— А ему-то зачем? — встрял Ягис. — Ты уж, Саян, не обижайся, но Иссааму до Медвежонка, так сказать, далековато будет.

— Во-первых, чтобы не оставлять мать одну. Инса уже потеряла первого мужа в подобном походе. Лишиться таким же образом второго, да ещё и сына в придачу, для неё будет слишком. А во-вторых, Иссаам — единственный из местных жителей, кто умеет читать и писать. Кроме него больше некому прочесть мои записи. С него я тоже взял клятву не покидать стойбище, пока и он не обзаведётся учениками и последователями.

— Иначе говоря, — длинной палкой Ансив пошевелил красные угли в очаге, — ты заранее предвидел нашу смерть, причём всех трёх сразу, и решил оставить после себя хоть каких-то наследников. Я прав?

— Да, — как ни в чём не бывало ответил Саян.

— Ну, Саян, ну, знаешь ли, — Ягис нервно сжал и разжал кулаки, — твоя манера постоянно думать о будущем меня временами бесит.

— Думать о будущем нужно всегда, — Саян изобразил на лице умную мину. — Так и только так можно избавиться от страха перед ним. Ну да ладно. У меня к вам предложение: давайте сразу после «Огненного поражения» поищем медный рудник и заодно проведаем некого шамана из племени Звёздной Рыбы.

Ансив собрался было залезть в палатку, но так и замер на пороге.

— Медь — понятно. А шаман зачем? — Ансив глянул на Саяна.

— Видите ли, — Саян задумчиво зачесал рукой волосы назад, — на последнем Большом сборе я узнал, будто у этого шамана хранится самая настоящая книга. Нам до сих пор не попалось ни одного материального доказательства космического происхождения людей. Одному, сами понимаете, в такую даль не с руки.

— Материальные доказательства, говоришь… — глаза Ягиса заблестели. — Это здорово. Ну что, Ансив, составим Умельцу компанию?

— Почему бы и нет, — охотно согласился Ансив. — Пара медных иголок в хозяйстве всегда пригодится. А то надоело кремниевым ножом мясо разделывать. Ну, заодно, можно и книгу почитать. А сейчас, — Ансив самым решительным образом залез в палатку, — давайте спать. Утуса Лютого впечатлили наши успехи на медицинском поприще и он освободил нас от ночного бдения. Так что в палатке будет тесно.

Поблажка от предводителя отряда очень кстати. Правда, втроём в двухместной палатке и в самом деле немного тесно, зато драгоценному ночному отдыху не грозить потеря нескольких часов. Друзья быстро уснули. Огонь перед входом в палатку прогорел и погас. Только несколько угольков продолжали светиться в темноте маленькими красными точками. Ближе к утру погасли и они.

* * *

Ночной привал после успешного налёта на вражеский род ещё не конец военного похода. Обычай требует провести обряд «Огненного поражения» ещё раз. Иначе Вем-защитник может обидеться, добровольцы не избавятся от скверны, а души убитых врагов будут мстить победителям.

На том же месте слияния рек Акфара и Аксора перед идолом Вема-защитника вновь запылал костёр. С благодарственными песнопениями охотники побросали в жертвенный огонь с таким трудом добытые трофеи. И только когда в священном пламене сгорели отрубленные кисти, когда исполнен ритуальный танец и спета ритуальная песня, тогда и только тогда можно повернуть домой.

В родном стойбище друзья провели три дня. Вполне достаточно, чтобы отдохнуть, набраться сил и успокоить жён. С рассветом четвёртого дня они отравились в путь. К большому облегчению Инсы, жены Саяна, не на войну.

Странные камешки не дают покоя. Хочется как можно быстрее нагреть их в глиняном тигле и окончательно выяснить, медь это или нет? Но прежде, чем следовать к Лосинному ручью, друзья навестят хранителя книги со звёзд, шамана из рода Мудрой Щуки.

Глава 7. Книга со звёзд

Тихое туманное утро. Обильная роса на траве обещает жаркую погоду. Последнюю неделю стоят великолепные солнечные дни. Ленивый ветерок слабо шевелит зелёную листву. Второй час подряд друзья гребут вверх по реке. Пусть на речном простое течение слабое почти, только всё равно не даёт расслабиться. За неделю речная вода нагрелась и перестала радовать приятной прохладой. Остаётся надеяться, что стойбище Мудрой Щуки отыщется до наступления знойного полудня.

— Надеюсь, это здесь, — Саян показал на правый берег.

— Почему? — Ягис чуть более резко развернул лодку.

— Приметы совпадают, — пояснил Саян. — Вон ель с раздвоенной вершиной. На другом берегу старый поломанный дуб. И оба приметных дерева на втором по счёту повороте после большого камня.

— Будем надеяться, что ты не ошибся, — отозвался с кормы Ансив.

Акфар и Аксор — великие реки. Первая огибает Утёс с западной стороны и уходит далеко на юг. Чуть более узкий Аксор огибает Утёс с востока. Именно на его берегах живёт племя Звёздной Рыбы, только гораздо выше от места слияния.

До охотничьих угодий Звёздной Рыбы друзья плыли пять дней. Пять утомительных дней гребли против течения, пока не добрались до предполагаемого места нахождения стойбища Мудрой Щуки. Лосинный ручей и странные камни на его берегу остались позади. Но к нему они ещё вернутся. Лодку от чужих глаз затолкали по глубже в заросли. Наконец, друзья вступили под прохладную сень густого леса.

Где находятся стойбища родов и как до них добраться — не является тайной. Глубокая колючая засека вокруг стойбища отлично защищает как от непрошенных гостей, так и от дикого зверя. Острые запахи дыма, капканы и ямы-ловушки заставляют и волка, и медведя обходить стоянку людей стороной. За непролазным валом люди чувствуют себя в безопасности.

Но и строительство большой засеки отнимает массу времени и сил. На то, чтобы свалить широкую полосу деревьев, зачистить их и закрепить стволы, уходить несколько месяцев. Каменным топорам ох как далеко до стальных.

На одном и том же месте стойбища находятся десятилетиями. Только очень веские причины могут заставить род сняться с насиженного места. А в таких условиях сохранить тайну, скрыть стойбище от посторонних глаз, абсолютно невозможно.

Другое дело, что со стороны реки люди самым тщательным образом маскируют подходы к стойбищу. В прибрежной полосе никогда не рубят лес, не расчищают кусты и даже на рыбалку предпочитают ходить за несколько километров выше или ниже по течению. Менги, не частые, но жестокие гости с далёкого юга, научили первобытных людей осторожности. Обнаружить с воды даже очень большое стойбище невозможно. Вот почему даже зная дорогу и приметы Саян до последнего сомневается в правильности выбранного направления.

Друзья углубились в нетронутый лес на километр, прежде чем шедший впереди Ягис едва не споткнулся о низкий размочаленный пенёк. Лезвие каменного топора массивное и не столь острое, как у стального. Срубленный таким инструментом ствол больше похож на заточенный карандаш. Примерно таким же образом валят деревья бобры.

Едва приметная тропка вывела на большую поляну. Друзья остановились на опушке. Значит, Саян вытянул шею, не ошибся. Возвращаться к реке, плыть дальше и заново проверять приметы не придётся. Между поваленных деревьев виден неширокий проход.

— Нас заметили, — Ягис ткнул пальцем в сторону прохода.

Высокий тын перегораживает проход, хотя на день его обычно оттаскивают в сторону. Наверняка за ними наблюдают, хотя внешне никого не видно.

— Ещё бы не заметили. Ягис, от тебя так воняет, — Ансив поморщился.

— Себя понюхай, — вяло огрызнулся Ягис.

— Это хорошо, — не обращаясь ни к кому конкретно, произнёс Саян. — Если уже ждут, значит не будут особо нервничать.

Мир с племенем Звёздной Рыбы заключён по всем правилам несколько лет назад. Иначе сюда они бы вообще не рискнули бы сунуться. Только всё равно подходить к чужому стойбищу нужно тихо, не спеша и без лишних телодвижении. Упаси бог затянуть боевую песню или хотя бы громко закричать. Тогда точно без лишних расспросов нарвёшься на тучу стрел.

— Кто вы и зачем пришли? — из-за тына высунулась бородатая голова.

— Мы — люди племени Звёздной Птицы! — Саян выступил вперёд. — Ансив, Ягис и я — Саян Умелец! Нас только трое! Мы пришли с миром! В чём клянёмся именем Великого Создателя!

Клятвы именем Создателя вполне достаточно, чтобы опасения людей Мудрой Щуки развеялись. Тын с натужным скрипом сдвинулся в строну. Из прохода показался высокий бородатый мужик в грубых штанах и в куртке без рукавов. Он, точнее его голова, выглядывал из-за тына.

— Меня зовут Ноог, — мужчина слегка поклонился. — Это вы те самые пришельцы?

Молва о друзьях, а, особенно, об их волшебных Дарах Создателя, широко разнеслась за пределами родного племени.

— Да, это мы, — Саян склонил голову и тут же добавил, — мы пришли к вашему шаману. Говорят, у него есть Книга со звёзд. Нам очень хочется взглянуть на неё.

— Утус Асот не любит лишний раз доставать Книгу. Я провожу вас до его жилища. Может быть вам он покажет её. Проходите, — утус Ноог отступил в сторону.

Перед входом в стойбище собралась большая толпа людей. Поглазеть на странных пришельцев сбежался весь род. Мужчины и женщины от малых детей и до древних старух уставились на них с неприкрытым интересом.

Господи! Саян искоса оглядел сородичей Мудрой Щуки. Как же трудна и непредсказуема жизнь первобытных людей. Внешне жители стойбища не проявляют агрессии. Три человека не могут представлять опасность для рода. Однако практически все жители прибежали с оружием. В руках мужчин каменные топоры и небольшие щиты. Женщины и подростки держат луки, у каждого на боку болтается колчан со стрелами. Даже одноногий старик и тот приковылял встречать нежданных гостей с копьём.

В гостях даже у близких родов бывать приходилось нечасто. А посещать стойбища других племён вообще ни разу. Тем интересней глянуть на жизнь неблизких соседей. Только, только, Саян украдкой покрутил головой, ни явных, ни едва заметных отличий не видно. Мужчины одеты в такие же грубые штаны и куртки, на женщинах широкие длинные платья. Маленькие дети, как и везде, бегают нагишом. Как бы мало не общались между собой племена, но заметных отличий ещё не возникло. Даже язык, самый чуткий индикатор, и тот абсолютно схож. В словах утуса Ноога Саян не заметил ни малейшего акцента или говора.

Сородичи Мудрой Щуки вволю насмотрелись на незваных гостей и разошлись по делам. Пусть друзья и странные пришельцы, только внешне ничем не отличаются от обычных охотников. Лишь громкоголосая стайка разновозрастных ребятишек по-прежнему плетётся следом. Через центральную площадь утус Ноог привёл друзей к полуземлянке с небольшим навесом с левой стороны.

Жилище шамана выделяется пёстрым видом. Чёрные от копоти щучьи головы с раскрытыми зубастыми пастями грозно торчат над занавешенным входом в полуземлянку. Символы Духов стихий, Великих предков и прочие магические знаки покрывают жилище шамана экзотическим узором. Пучки трав, перьев, шкурок, сушёных лягушек гирляндами свисают под крышей навеса.

Немолодая женщина под защитой навеса скребёт беличью шкурку. Тронутые сединой длинные волосы сплетены в косичку. Деревянный скребок быстро и ловко шуршит по мездре, внутренней поверхности шкурки.

— Уважаемая Толея, дома ли уважаемый Асот? — утус Ноог почтительно склонил голову.

— Дома, — голос угоры Толеи на удивление приятный и чистый.

— К нему пришли те самые странные пришельцы из племени Звёздной Птицы.

Деревянный скребок замер по среди беличьей шкурки. Угора Толея с интересом глянула на друзей. Только ответить так ничего и не успела. Тяжёлый занавес сдвинулся в строну. Из полуземлянки вышел утус Асот, шаман рода Мудрой Щуки.

На вид шаману далеко за пятьдесят. Совершенно седые волосы и морщинистое лицо. Вместо громоздкого ритуального одеяния на утусе Асоте обычная безрукавка. Зато глаза старого шамана не по возрасту ясные и пронзительные.

— Весьма и весьма наслышан о вас, странные пришельцы, — шаман с любопытством уставился на друзей. — С чем пожаловали?

— Уважаемый Асот, — Саян шагнул навстречу, — мы слышали, что вы храните древнюю реликвию, Книгу со звёзд. Это правда?

— Да, это так, — шаман кивнул.

— Позвольте нам взглянуть на неё.

Наверно к шаману редко обращаются с подобной просьбой люди из других племён. Утус Асот задумчиво скосил глаза.

— А почему вы хотите посмотреть на неё? — вдруг спросил утус Асот.

Встречный вопрос застал врасплох, Саян растерянно уставился на старого шамана.

— Утус Асот, — вперёд выдвинулся Ягис, — мы владеем искусством записывать слова, а потом читать их. Как знать, может мы сумеем прочитать хотя бы слово в Книге со звёзд.

Шаман широко улыбнулся, не иначе ответ пришёлся ему по душе.

— Великие предки завешали нам хранить эту книгу. В ней заключены тайные знания, но не каждому дано прочесть их. Раз вы пришли из ниоткуда, то, так и быть, а покажу вам её. Следуйте за мной.

Вслед за шаманом друзья спустили в пахучий полумрак. После яркого дня глаза не сразу разглядели жилище шамана. Маленький огонёк в очаге тускло освещает внутреннее пространство. В левом углу угадывается высокая лежанка. С потолка свисают знакомые гирлянды ещё более пахучих и загадочных снадобий. Косые стены и дальние углы окутаны темнотой. Друзья расселись возле очага.

Утус Асот долго, долго шуршал и скрёб в темноте. Наконец, на крошечном пятачке возле огня появился свёрток из медвежьей шкуры. Вот, наконец, утус Асот вынул, Саян вытянул шею… Превеликий Создатель! Самую настоящую книгу. Толщина, судя по корешку, сантиметров десять. Массивный переплёт густого чёрного цвета со скруглёнными углами. На обложке отпечатано одно единственное слово из больших букв насыщенного жёлтого цвета.

— Можно открыть? — спросил Саян, голос дрогнул от волнения.

— Можно, — шаман протянул толстую книгу, — только относитесь к ней с большим уважением.

— Я буду очень острожен, — произнёс Саян, голос опять дрогнул.

Невероятно! То, что до сих пор казалось красивой и нереальной легендой, обрело физическое доказательство. Указательным пальцем Саян осторожно поддел закруглённый уголок. Книга легко раскрылась. На титульном листе та же надпись, а по самому низу ещё несколько более мелких. Всё так же осторожно Саян перелистнул первую страницу, затем вторую, третью, а потом сразу с десяток. Никаких картинок, везде один и тот же монотонный текст. Глаза привычно выделяют слова, абзацы, но… не прочесть.

— Великий Создатель, это правда, — Саян тихо выдохнул. — Уважаемый Асот, а вы умеете читать?

— Увы! Нет, — шаман печально вздохнул. — Многие поколения шаманов рода Мудрой Щуки умели читать. Но… Четыре поколениям назад пришёл на нашу землю мор. Трижды проклятый Зуртахх сумел поразить неизлечимой болезнью уважаемого Тиноу и всех его учеников. Вместе с ними в погребальном огне сгинуло древнее умение читать. Книга эта называется «Гексаан». К сожалению, это то немного, что я знаю. В ней заключена мудрость Великих предков, их вера в Великого Создателя, но нам, увы, она больше недоступна.

Тихие слова шамана пропитаны давней скорбью. С тяжким вздохом утус Асот вытащил из складок медвежьей шкуры ещё один маленький свёрток.

— Вам, странные пришельцы, — старый шаман любовно развернул свёрток, — я покажу ещё одну вещь со звёзд.

В раскрытой ладони шамана расплескались капельки света. Это же, Саян прижал руку к сердцу. Это же… бриллиант! В толстое кольцо из чистого золота вделан самый настоящий бриллиант невероятной красоты и чистоты. Утус Асот поднёс бриллиант ближе к огню. Крошечные многоугольнички света раскрылись на ладони шамана причудливым узором.

— Придания гласят, что это кольцо носил сам Хир, — голос утуса Асота наполнен религиозным трепетом. — Большая сила таится в этом камушке.

— Разрешите, — Ансив подался всем телом вперёд.

Шаман недоверчиво скосил глаза, но всё же опустил кольцо в протянутую руку. Ансив, словно заправский ювелир, поднёс древнюю реликвию к самому носу.

— Господи! — Ансив сдержанно ахнул. — У него же семь граней.

— Верно, — утус Асот качнул седой головой. — У этого божественного камня ровно семь граней. Люди никогда не находили на этой земле ничего подобного. И не найдут.

Спорить с шаманом бесполезно. Саян принял из рук Ансива бриллиант. Боже! Как он прекрасен. Драгоценный камень чарует и притягивает взор. Никогда раньше Саяну не доводилось держать в руках самые настоящие бриллианты. Никогда бы не подумал, что они, они… Драгоценный камень задрожал в руке. Что они так прекрасны. Так… Так… Так и до греха недалеко. Саян торопливо протянул камень владельцу.

— А теперь, уважаемый Асот, — Саян спрятал глаза подальше от волшебного камня, — не будете ли вы так добры поведать нам древние сказания о пришествие людей на эту планету.

— А вы разве никогда не слышали? — утус Асот так и замер с маленьким свёртком в правой руке.

— Я много раз слышал древние сказания, — Саян поднял глаза, слава богу, старый шаман убрал камень, — только дело в том, уважаемый, что даже в устах одного и того же человека звучат они каждый раз по разному. Я собираю рассказы всех знающих людей. Так я надеюсь отыскать истину.

— А ты, в свою очередь, не боишься забыть что-нибудь или напутать? — глаза старого шамана недоверчиво блеснули.

— Нет, не боюсь, уважаемый. Я не просто собираю их, а записываю — из походного мешка Саян вытащил стопку берестяных листов. — Кора берёзы никогда и ничего не забывает.

Следом появились пузырёк с чернилами и палочка для письма.

— Вижу, — задумчиво протянул утус Асот, — ты и впрямь владеешь забытым искусством. Так и быть, я расскажу тебе всё, что знаю.

Откуда-то из темноты старый шаман извлёк маленький бубен. От частого использования на туго натянутой коже остались светлые пятна, а деревянный обруч блестит, словно покрыт лаком.

— Давно это было, очень давно, — утус Асот ударил в бубен кончиками пальцев.

Под аккомпанемент маленького бубна утус Асот, шаман рода Мудрой Щуки, поведал древнюю легенду о приходе людей в этот мир. Под тихий неторопливый голос Саян легко успевал окунать палочку для письма в чернильницу и записывать певучие слова. Берестяные листы один за одним быстро покрылись торопливыми строчками. Утус Асот так увлёкся, что совершенно не заметил, как Ягис и Ансив тихо поднялись и покинули полутёмное жилище.

* * *

Маленький бубен гудел в жилище шамана до позднего вечера. Ягис и Ансив успели познакомиться с мужским населением стойбища, показать Дары Создателя и распилить с их помощью несколько толстых брёвен. Под конец даже успели померяться силами в импровизированном соревнование по борьбе. Сахем Мудрой Щуки любезно разрешил друзьям переночевать на территории стойбища.

Давно уже натасканы дрова, принесена вода, разведён костёр и развёрнута палатка, а Саяна всё нет и нет. И только когда Ансив окончательно потерял терпение и взялся за ужин, бубен, наконец-то, умолк. Из полуземлянки едва ли не выполз Саян.

— Наконец-то! — воскликнул Ансив. — Ещё немного и мы оставили бы тебя без ужина.

— Ему не страшно. Духовная пища для Умельца гораздо важнее пищи физической, — Ягис скорчил на лице умную мину. — Духовный голод, понимаешь…

— Да ну вас, — Саян потёр усталые глаза.

После долгого сидения в тёмной полуземлянке так приятно размять спину и ноги. Саян несколько раз с хрустом потянулся всем телом.

— Утус Асот мудрый мужик, — Саян присел на толстое бревно возле костра. — В его голове прорва знаний. Вот, — Саян хлопнул ладонью по стопке берестяных листов, — всё исписал. Как ни пытался писать сжато и мелко, всё ушло. Даже чернила и те извёл. Мудрый мужик.

— Твоя ненасытная тяга к знаниям однажды погубит все окрестные берёзы, — Ягис весело улыбнулся. — А пока отодвинь стопку подальше от костра. Огонь, знаешь ли, до берестяной мудрости весьма охоч.

— За берёзы не беспокойся, — Саян осторожно запихал листы в походный мешок. — По возможности я совмещаю заготовку бересты с заготовкой древесины. Да и сородичи помогают. Они, правда, не совсем понимают, на кой хрен мне это нужно, зато относятся с куда большим пониманием, чем вы. Я бы даже сказал с уважением.

— Может, лучше, расскажешь, зачем мы пёрлись в такую даль? — Ансив осторожно подпихнул под котелок толстую смоляную ветку.

— Может, сначала, поужинаем? — Саян выразительно потянул носом.

— Ну уж дудки! — Ягис самым решительным образом стукнул кулаком по коленке. — Духовный голод это, понимаешь ли…

Саян печально глянул на котелок, в котором бурлит аппетитное варево. Поесть не дадут, это точно. С другой стороны, друзья поверили ему на слово. Все эти пять дней, пока они добирались до стойбища Мудрой Щуки, они не приставали с расспросами. Зато теперь вполне справедливо ждут самого подробного объяснения.

— Я никогда не был силён в антропологии, но то, что мы здесь нашли, во многом не стыкуется с привычными представлениями, — Саян отодвинул вещмешок с бесценными записями подальше от костра. — По совокупности внешних признаков можно смело утверждать, что люди на этой планете находятся на уровне первобытнообщинного строя. То есть полное отсутствие металлов, сельского хозяйства и ремесла. Собирательство, охота и рыбалка — единственные источники пропитания. Типичные институты первобытной демократии, выборные должности вождей и сахемов. Деление на племена, фратрии и рода. Но! — Саян поднял вверх указательный палец. — Присутствую некоторые неувязки.

Религия — чуть ли не монотеистическая. Бог, по сути, всего один — Великий Создатель. Духи стихий и Великие предки сильны, но под определение богов ни разу не попадают.

Научные знания. О-о-о! — Саян театрально закатил глаза. — Тут вообще пышный букет. Ну откуда здешним собирателям орехов и охотникам на диких зайцев знать, что земля у них под ногами имеет форму шара? С Утёса она и то кажется плоской. Хуже того: этот самый шар не лежит на панцире какой-нибудь гигантской черепахи, а вращается вокруг шарообразной звезды. И что у них над головой не звёздная сфера, не свод огромной палатки, а великая пустота — открытый космос. А маленькие светящиеся точки, — Саян ткнул пальцем в ночное небо, — не души предков, не костры, не фонарики, а звёзды. То есть такие же, как и Гепола, только очень, очень далеко. На Земле, во времена славного Средневековья, Святая инквизиция сжигала за куда меньшую ересь.

Признаться, до сего дня я не верил во вполне логичное объяснение всех этих аномалий. Ну не укладывалось у меня в голове, будто люди произошли от Великих предков, которые когда-то давным-давно прилетели на эту планету из бездны космоса.

— И что же тебя убедило? — Ягис по удобней устроился на толстом бревне.

— То, что сегодня показал нам утус Асот — Книга со звёзд.

Книга и золотое кольцо с бриллиантом — единственные вещественные доказательства внепланетного происхождения людей. До этого были слова, только слова и ничего кроме слов. А наплести можно всё, что угодно.

Я внимательно рассмотрел Книгу. Формат примерно со школьную тетрадь. Листы не из бумаги, а из какого-то белого пластика. Не мокнет, не гниёт, может даже не горит. Типографский текст. Возможно, этот самый Гексаан аналог Библии. Именно Библию чаще всего берут в далёкие путешествия. У неё же больше всего шансов быть изданной в походном наиболее износостойком варианте. Здесь и сейчас у людей нет технологий для печати подобных книг.

— Ты ещё забыл о бриллианте, — Ансив сыпанул в котелок зелёные листочки. — Он тоже весьма-а-а примечательный.

— И что же в нём весьма-а-а примечательного? — Ягис глянул на Ансива. — Насколько я помню, на Земле люди научились точить алмазы ещё в глубокой древности.

— Не точить, а гранить, — поправил Ансив. — А так верно: гранить можно и вручную, что на протяжение этих самых веков и делали. Но! — Ансив махнул деревянной ложкой. — «Ручные» бриллианты имеют чётное число граней. Такова особенность ручной огранки. Я знаю, что говорю. У этого бриллианта граней семь — нечётное количество. Чтобы создать такой бриллиант нужен напичканный электроникой станок. Ни один ювелир, даже самый при самый умелый, тыкая камнем в шлифовальный диск, воспроизвести подобное не сможет.

Для убедительности Ансив махнул ложкой.

— Надеюсь, — Саян поочерёдно глянул на друзей, — ни у кого больше не вызывает сомнений внепланетное происхождение людей?

— Не вызывает, — съязвил Ягис. — Мне лично это было ясно с самого начала.

— А мне нет, — Саян не принял язвительный тон друга. — Был вариант, что только менги пришли из космоса. Букет необъяснимых знаний люди вполне могли перенять именно у них. Как ни крути, а менги сидят на более высокой ступеньке развития.

— Но сегодня, наконец, всё разрешилось! — Ягис, словно ярмарочный клоун, всплеснул руками. — У тебя готова очередная сногсшибательная теория. Тус Умелец, не томи народ — выкладывай.

Ягиса не понять: то ли он шутит так неубедительно, то ли говорит так несерьёзно.

— Ещё до того, как сегодня мы имели счастье лицезреть Книгу и алмаз, я взял на себя смелость реконструировать историю, — Саян бросил взгляд на вещмешок. — Но для более полного и правильного понимания нам придётся перейти на русский язык.

— Это ещё зачем? — Ягис аж напрягся, как косуля при виде волка.

— Потому, друзья мои, что местный язык постоянно меняется. Впрочем, все языки меняются. Вместе с новыми вещами и общественными отношениями появляются новые слова. По этой же причине другие слова уходят в небытие. А третьи остаются, но меняют значение, иногда очень сильно.

Сергей перешёл на русский язык:

— К примеру, вместе с Перестройкой и развитием рыночных отношений в СССР пришёл копировальный аппарат фирмы «Ксерокс». Вместе с чудом моментального копирования русский язык обогатился словами «ксерокопия», «отксерить» и даже вульгарным «отксерачить».

В местном языке охотников нет слова «корабль» в значение большого судна для передвижения по воде. Ничего крупнее плота или лодки на пять человек здесь не делают. Само слово «лодка» означает любое приспособление для передвижения по воде. На берегу растёт «дерево». Если оно упадёт в воду и на него залезет человек, то оно превратится в «лодку». Таких слов и словосочетаний как «космический корабль», «ядерный взрыв», «ракета» и далее в том же духе в местном языке либо нет, либо они поменяли свои значения до полной неузнаваемости. Ясно тебе?

— Ну, в принципе, да, — Ян нехотя кивнул.

— Тогда, в принципе, я продолжу.

Сергей подняла глаза на звёздное небо и заговорил вновь:

— Сколько лет прошло с момента появления людей и менгов на Миреме — сложно сказать. Ближняя границе двести лет, дальняя переваливает за пять сотен лет. Что поделаешь, охотники не нуждаются в точном летоисчисление. Если отбросить все мистические наслоения, явные приукрашивания и фантастические переделки, то получается следующая картина.

Первыми на Миреме появились менги, это точно. Могу предположить — колонисты, которые прилетели на одном очень большом корабле целыми семьями. Как и положено поселенцам, менги принялись пахать землю, строить города, искать полезные ископаемые и во всех прочих смыслах осваивать новый мир. Но вот что интересно, — Сергей понизил голос, — связи с метрополией у них не было. Никакой! Почему — объясню чуть позже.

Вслед за менгами в системе Геполы появились люди. Разница во времени совсем маленькая. Сколько именно, опять же, сказать не могу. Но… речь о годах: два, пять, максимум десять лет. Очень важное отличие — люди колонистами не были. Быстрей всего, была эскадра боевых кораблей, только весьма потрёпанная и малочисленная. В любом случае положение людей было отчаянным, буквально на гране гибели. Сил для уверенной атаки у них не было. Похоже, колония менгов всё же располагала достаточными силами для отражения агрессии из внешнего космоса. В общем, люди спрятались где-то внутри планетарной системы. Моё лично предположение — основали базу на одном из астероидов.

Время упорно работало против людей. Ресурсы не резиновые, а восполнить их было негде. Иначе невозможно объяснить все последующие действия людей.

Позарез нужно было высаживаться на планету, а там менги. Как часто бывает в подобных ситуациях, люди решились на отчаянный шаг. Отряд добровольцев атакует колонию менгов. А в это время всего два корабля садятся на планету. Если уж не всем, так, хотя бы, части людей дать шанс на выживание. Как вы уже догадались, атакующий отряд возглавил Вем, один из Великих предков. Как гласит предание, Вем-защитник погиб в том бою, но он сделал главное: два корабля успешно приземлились на Миреме. Но о них чуть позже.

Какой именно ущерб атакующие нанесли менгам — сказать не могу. Ясно только, что весьма и весьма существенный. Менги победили в том сражение, только колония скатилась чуть ли не в каменный век. По наблюдениям Иссаама, у менгов нет стального оружия, даже бронзы. У всех без исключения тёмно-красные топоры и ножи, то есть из меди. К тому же работорговцы охотятся исключительно за молодыми женщинами, детьми и подростками. Взрослых мужчин убивают на месте. Могу предположить — менги застряли на стадии патриархального рабства, где раб не сколько говорящее орудие труда, а самый бесправный член большой патриархальной семьи.

Так вот, один из уцелевших кораблей приземлился в этой части материка, в лесной зоне, где-то между Утёсом и горным хребтом на востоке. Командовал им…

— Хир-сахем! — хором воскликнули Ян и Андрей.

— Верно, Хир, — Сергей улыбнулся в ответ. — Только, на мой взгляд, слово «сахем» было бы правильней перевести на русский язык как «капитан», в смысле командующий космическим кораблём. Быстрей всего, слово «капитан» трансформировалось в слово «сахем». Так командующий космическим кораблём превратился в гражданского вождя племени. Но вернёмся к севшему кораблю.

Едва корабль сел, как люди тут же покинули его. Буквально выскочили из него в дикой спешки и удрали со всех ног далеко, далеко в лес. И не зря. Рискну предположить: тактическая ядерная ракета менгов менее чем через час разнесла его в клочья.

Сергей сощурил глаза и принялся цитировать по памяти древнее сказание:

«Взрыв ярче тысячи звёзд качнул землю и небо!

И вспыхнули огнём вековые ели и могучие дубы!

А могучий злой ветер выдрал их из земли-матери с корнем!

А земля та, где причалила небесная лодка, проклята навеки!»

— Не правда ли? Напоминает ядерный взрыв. Остальное и так ясно. Беглецам удалось выжить. Хотя и пришлось крайне несладко, — Сергей печально вздохнул. — Люди скатились в каменный век. Ни письменности, ни сельского хозяйства, ни ремесла, ни обработки металлов. Гончарный круг и тот позабыли.

Так на берегах великой реки Акфар появилось первое Звёздное племя. Со временем оно разделилось на три — Звёздная Рыба, Звёздный Зверь и наше родное Звёздная Птица.

— А второй корабль? — напомнил Андрей. — Ты говорил о двух кораблях.

— Второй корабль, — Сергей задумчиво потёр висок пальцем. — Второй корабль также благополучно приземлился. Хотя и его, быстрей всего, разнесло в клочья ядерным взрывом. Он сел гораздо южнее первого. Там, где великая степь вплотную подходит к горам, живут потомки экипажа второго корабля. Не горцы, но и не степняки.

Расстояние между двумя очагами человечества слишком, слишком большое. Регулярных связей нет. Но за века сложилась интересная традиция: изгнанники из звёздных племён уходят на юг, к тем, ко вторым. А их изгнанники нет, нет да и доходят до нас. Таким образом мы всё же знаем друг о друге, но не более.

Саян печально вздохнул. Стойбище Мудрой Щуки давно погрузилось в сон. Между коническими полуземлянками никого нет. Только возле перегораживающего вход тына мерцает огонёк. Часовые берегут спокойствие сородичей.

— Молодец, Саян, — Ягис тряхнул головой. — Твоя история весьма интересная. А теперь давайте ужинать.

Ансив поставил котелок на землю и вытащил из походной сумки пару ложек. Похлёбка немного подгорела и остыла. За разговорами друзья напрочь забыли про ужин.

— А ведь получается, что там, — Ягис ткнул ложкой в усыпанное звёздами небо, — существуют аж две развитые цивилизации. Вдруг однажды они прилетят.

— Нет, не прилетят, — Саян облизал ложку. — Сказания определённо указывают на тотальную войну между людьми и менгами.

Саян сощурил глаза и вновь принялся цитировать по памяти:

«И сошлись они не на жизнь, а на смерть!

Сила на силу, отряд на отряд, люди на менгов!

И реки взбухли от пролитой крови!

И цветущие миры обратились в пепел!»

— Ну и далее в том же духе. Потрёпанная эскадра людей зачем-то пришла именно в эту звёздную систему. Почему не вернулась на базу для ремонта и пополнения? Зачем Вем пошёл на заведомо безнадёжную атаку? От чего возникла такая надобность во что бы то ни стало высадить хотя бы часть людей именно на эту планету? Более того, зачем космические корабли разделились и сели за тысячи километров друг от друга? Очень невесёлые вопросы.

Теперь менги. За две сотни лет метрополия так и не пришла на помощь колонии, которая погрязла в дикости. Почему? Ведь эта планета самим Создателем создана для людей, то есть, для менгов. Отличная атмосфера. Кислорода ровно столько, сколько нужно. Зелёная биосфера. Океаны открытой воды. Здесь есть всё для комфортной жизни. Не думаю, что подобных планет в этой галактике по десятку в каждой звёздной системе.

Ну а третья причина — мы сами.

— Не понял? — удивлённый возглас Ягиса разлетелся по сонному стойбищу. — А мы тут при чём? — гораздо тише спросил Ягис.

— Если на эту планету в любой момент может опуститься космический корабль более развитых соплеменников, то наше присутствие здесь теряет всякий смысл. Даже самая маленькая научно-исследовательская миссия буквально пнёт под зад научно-технический прогресс как людей, так и менгов. Будь у меня большая полуземлянка с прозрачными стенами, летающая по небу лодка и страшный огненный луч, то собрание трёх племён слушало бы меня очень даже внимательно.

— Ну да, — Ягис грустно улыбнулся. — С таким арсеналом сыграть роль бога, что плюнуть через забор. Любой сомневающийся будет тут же испепелён, а остальные с песнями и плясками бросятся пахать землю и ковать, пока горячо. Кстати, о металле, — Ягис выразительно глянул на Саяна, — что у нас дальше по плану?

— Здесь нам делать больше нечего, — Саян глянул по сторонам. — Отоспимся и завтра с утра двинем ближе к родному стойбищу. По дороге найдём рудник и как следует запасёмся медной рудой.

— А ты по жизни большой оптимист, — Ансив сложил пустые миски в стопку. — А вдруг там нет никакой руды?

— Вот это мы скоро и выясним, — Саян поднялся с толстого бревна. — Пошли спать.

Ночёвка внутри стойбища избавила от утомительного ночного дежурства. Под надёжной защитой засеки и бдительной охраны отпала надобность караулить возле огня и отпугивать непрошенных обитателей леса.

Глава 8. Начало медного века

Опасения Ансива оказались напрасными. На Лосинном ручье они нашли медь. Скалистый выступ отличное место для стоянки. Здесь часто бывают люди. Земля вокруг каменного очага плотно утоптана. В стороне возвышается куча пепла. А толстый слой сухого лапника указывает место, где последний раз разбивали палатку.

Пресловутые мягкие камни с оплавленными краями в изобилие валяются прямо под ногами. Забавы ради путешественники за кремнием бросают в огонь бурые камни с зелёными пятнами. Саян лично откопал в глубине очага кусок руды расплавленный наполовину. Под сколотой коркой блеснул долгожданный красный металл.

Дурные от радости Ягис и Ансив принялись носиться по утоптанной площадке Саян же с куском оплавленной руды присел на толстое бревно возле очага. Радоваться бы надо, скакать и веселиться. Но… Усталость. Странная усталость вдруг растеклась по телу. В самый раз плакать, а не дико ржать. Ведь сколько пришлось выкопать ям, обследовать ручьёв и подмытых берегов. Расколотые и поджаренные камни вообще не поддаются учёту. Как бы то ни было, Саян провёл пальцем по ярко-красному язычку, он нашёл месторождение меди. Широкая ярко-зелёная полоса выступает на стене прямо под скалистым навесом.

Друзья тщательно обследовали место вокруг ночлега. Саян с помощью тёмно-синих граблей прочесал утоптанную землю и подобрал все без исключения оплавленные камни. А таких набралось немаленькая кучка. Жадность едва не сгубила их. Нагруженная сверх всякой меры лодка глубоко осела в воду. Ни раз и не два шальной ветер забрасывал через борт гребни речных волн. А раз прямо по среди ясного дня разразился шквальный ливень. Друзья едва, едва успели догрести до мелководья, как лодка ушла под воду. Вконец измученные, они всё же добрались до родного стойбища.

И без того просторный навес Саян расширил ещё больше. Вместо полноценной плавильной печи пришлось ограничиться высоким очагом. Большие округлые камни сложены низеньким колодцем. Стопка березовых дров прогорела до больших ярко-красных углей. Высокий очаг перестал дымить, зато задышал нестерпимым жаром. Верхний край камней раскалился добела. Каменный уголь был бы лучше, да где ж его найти?

К счастью, глина, из которой Саян лепил горшки, миски и прочую керамику, оказалась достаточно жаропрочной. Если маленький пузатый горшочек, гордо названный тиглем, не сжимать слишком сильно и не ударять о край очага, то сложенные в него куски руды плавятся быстрее, чем успевают лопнуть от перегрева красные от жары стенки тигля.

Медь обладает хорошими литейными качествами. Самое первое металлическое изделие Саян решил отлить в форме, а не ковать медную полоску до нужных размеров. Пришлось повозиться с деревянной моделью и отжигом глиняной формы. Зато, после многочисленных опытов и разочарований, Саян наконец создал необходимую оснастку для первой настоящей отливки.

В очередной раз в высоком очаге ярко-красные угли дышат нестерпимым жаром. Сквозь щели перегретых камней выступают языки пламени. Раскалённый тигель по самую крышечку утоплен в пылающих углях. Внутри тигля свершается таинство превращения руды в металл. Саян в нетерпение заломил руки и зашептал молитву Великому Создателю.

По крыше просторного навеса барабанит дождь. Длинные капли срываются с пучков соломы и плюхаются в круглые лужицы. Под навес упорно лезет промозглая сырость. Первые жёлтые листья на кустах и деревьях напоминают о скорой осени. Но, Саян в очередной раз прямо рукавом вытер влажный лоб, жарко. Жарко от волнения, жарко от пылающего очага. Пот стекает по щекам и капает с кончика носа. После стольких экспериментов сегодня должно получиться. Обязательно.

— Великий Создатель, взгляни на меня, — в очередной раз прошептал Саян.

Тонкая веточка осторожно подцепила крышку тигля… Есть! Вместо бурых кусков руды в горшке блестит ярко-красная медь. Свежая лоза словно щипцы сжала выступающие края тигля. Мокрая кора слабо шипит и исходит паром. А теперь нужно действовать очень быстро.

В куске обожжённой глины неглубокий отпечаток. От двухсторонней формы пришлось отказаться. Для начала освоить хотя бы одностороннюю. Саян наклонил раскалённый горшочек. Через край тигля потекла тонкая струйка расплавленной меди. Только бы не уронить! Руки крепче сжали влажную лозу. Только бы не уронить! Жидкий металл быстро заполнил форму. Струйка перевалила через край и соскользнула на землю. Саян едва успел одёрнуть ногу.

Готово! От радости сердце забилось с утроенной силой. Саян осторожно опустил тигель на деревянную чурку — пусть остывает.

На прохладном воздухе металл быстро остыл и затвердел. В прямоугольной форме вместо чёткого отпечатка ярко-красное пятно. Но это не страшно. Срезать излишки будет нетрудно. Гораздо сложнее вытащить отливку из формы. Саян превратил Дар Создателя в узкую стамеску. Теперь аккуратно подцепить край отливки… Тонкое тёмно-синее жало легко вклинилось между застывшим металлом и формой. Лёгкий нажим… Поворот… С лёгким треском форма, на которую ушло столько часов, развалилась на части.

— Изыди, проклятый Хессан! — Саян не вовремя помянул повелителя вселенского зла.

Застывший металл буквально врос в обожженную глину. Использовать одноразовые формы слишком накладно. Но эту проблему можно будет решить позже. А сейчас… Тёмно-синий молоточек без малейшей жалости сбил остатки формы. Саян самодовольно улыбнулся — первая годная к дальнейшей обработке отливка есть!

Внешняя часть отливки блести словно зеркало. А вот внутренняя похожа на старый пожелтевший лист, но это не страшно. Небольшая полировка и заготовка засияет ярко-красный блеском.

Тёмно-синий нож с коротким прямым лезвием аккуратно срезал излишки металла. Без оплывших краёв заготовка приобрела чёткие очертания, точно такие же, как у деревянной модели. Теперь напильником.

Тонкий щербатый напильник с монотонным жужжанием скользит туда-сюда. Ярко-красные опилки скапливаются на верстаке маленькими кучками. Вот у заготовки хищно изогнулся кончик, режущий край заострился равнобедренным треугольником. На одной стороне лезвия Саян старательно вырезал трёхлучевую звезду с сильно закруглёнными концами — священный символ самого Создателя. На обратной стороне лезвия появились скрещенные топорик и стрела — символ Вема-защитника. А там, где будет деревянная ручка, Саян вырезал свой собственный символ — букву «У», прикрытая сверху и снизу двумя полукругами.

Деревянная ручка сделана заранее. Почти готовое лезвие с лёгким нажимом вошло точно в паз. Тонкий сыромятный ремешок уложен плотными витками, а кончик, чтобы не размотался, заведён под последние витки. Холодная вода из кувшина обильно смочила рукоятку. Почти готовую вещь Саян поднёс к раскалённому очагу. Сыромятный ремешок изошёл белым паром, быстро высох и намертво стянул половинки деревянной рукоятки.

Последний штрих. Саян прицелился правым глазом вдоль заточенного лезвия. В свете костра хорошо видны крошечные блёски — мелкие утолщения. Ничего страшного. Каменный оселок довёл лезвие до идеальной прямоты. Заточенная грань вытянулась тонкой ниточкой.

Всё. Готов.

Былого трепета больше нет. Саян воткнул медный нож прямо в верстак. Острие на сантиметр ушло в широкую доску. Сергей Белкин, Саян по прозвищу Умелец, присел на толстую чурку возле верстака. Азарт и возбуждение последних дней наконец-то воплотились в медном ноже. Он сделал это.

Ещё перетаскивая руду из лодки под навес мастерской, Саян решил, что именно сделает в первую очередь. Были варианты в виде наконечника для стрелы или топор, но он решил остановиться на самом универсальном и полезном инструменте, на большом ноже. Кузнечного опыта нет вообще. За основу взят давно утерянный стальной нож, который был так похож на штык-нож автомата Калашникова. Только лезвие с поправкой на материал пришлось сделать толстым, почти пять миллиметров. Да и режущий край заточить под более широким углом. Тоньше и острее не имеет смысла — медь мягкий металл.

— Отец? — под навес бесшумно вступил Иссаам.

Саян поднял голову. Неприкрытая голова сына насквозь сырая. Струйки воды стекают по тёмным кудрям на мокрые плечи. Весть об очередном чудачестве Умельца давно облетела стойбище. Пока Саян колдовал над медным ножом, Иссаам терпеливо ждал под промозглым дождём. Вон! Саян повернул голову. Ещё одна любопытная физиономия показалась из-за края соседней полуземлянки. Иссаам как близкий родственник всё же решился заглянуть под навес.

— Заходи, — Саян улыбнулся в ответ. — Садись к огню. Обсохни, простынешь ещё.

Иссаам присел возле очага и протянул к огню белые руки. От сырых мокасин и рукавов куртки заструились тонкие язычки пара. Иссаам молчит, но выразительно поглядывает то на Саяна, то на воткнутый в верстак нож.

— У меня получилось, — Саян рывком выдернул нож. — Узнаёшь? — Саян подошёл к сыну.

— Да, — Иссаам с восторгом уставился на собственное отражение в красном лезвие. — Почти такие же были у менгов. Они гораздо лучше кремниевых.

— Верно, — Саян тихо улыбнулся. — Бери его, он твой.

— Но, отец! — Иссаам поднял голову.

— Не спорь! — отрезал Саян. — Я сделал его специально для тебя. Бери.

Иссаам осторожно, словно величайшую драгоценность, принял нож. Указательный палец коснулся символа Великого Создателя.

— У тебя в руках, Иссаам, не прост нож, — Саян присел рядом. — Много столетий люди знали только камень, дерево и кость. Теперь настал черёд металла. Время двигаться вперёд. Вслед за этим ножом будут другие ножи, а так же наконечники для копий и стрел, топоры и тонкие иглы. Наша жизнь изменится. Мы станем сильнее.

— Как менги? — Иссаам провёл ногтем по кромке лезвия.

— Как менги, — Саян кивнул. — Чтобы стать ещё сильнее нам придётся очень и очень многому научиться у них.

Не вздумай хранить этот нож как святую реликвию, — Саян повернулся к сын. — Наоборот! Пользуйся им, носи всегда с собой. Чтобы новые ножи были ещё лучше, мне нужно знать твоё мнение. Какие недостатки у этого ножа? Как их исправить? Что нужно или не нужно сделать? Ты понял меня?

— Да, отец, — Иссаам аж сияет от счастья. — Я сделаю как ты просишь. Обещаю.

— Ну вот и отлично, — Саян тяжело поднялся с толстой чурки. — Устал я что-то. Пойду прилягу. Будь добр: как обсохнешь, погаси очаг.

— Хорошо.

Саян побрёл домой, тяжеленные ноги едва-едва шаркают по утоптанной земле. После бешенного взрыва энтузиазма и лихорадочных поисков сутки напролёт, мутной волной нахлынула усталость. Руки еле гнутся, а натруженная спина отзывается тупой болью. Деревянная дверца тихо стукнулась за ним.

Самое главное, Саян, которого сородичи прозвали Умельцем, сделал — над человечеством планеты Мирем взошёл МЕДНЫЙ ВЕК.

Глава 9. Перед выборами

Так… Вроде, никого. Саян осторожно прикрыл за собой дверь. Наконец-то дома никого нет. Супруга вместе с дочерью ушла к соседке в гости. Как обычно сидят вокруг костра в тепле и сытости и по-бабьи чешут языками. Недоделанное копьё оставлено на верстаке. Инструменты кучей сброшены в ящик. Едва Инса на пару с дочерью вышла из-под навеса, как Саян тут же свернул работу.

Случай! Случай! Такой случая упускать нельзя. Нужно сыграть в «Политик».

В избе привычный полумрак. От растопленной печи осязаемыми волнами расходится приятное тепло. В открытой топке пылают дрова. В воздухе витает запах сушёных грибов и клюквы. Над столом в изящной медной подставке горит тонкая лучина. Огненные капельки падают в тарелку с водой.

Из тёмного угла за широкой супружеской постелью Саян вытащил низенький сундучок. На плоской крышке большими красными буквами выведено одно единственное слово: «Политик».

Длинными зимними вечерами заняться совершенно нечем. Особенно, если за порогом жгучий мороз, пурга, а короткий день давно закончился. Чтобы не страдать от скуки, ещё лет пять тому назад Ягис смастерил колоду карт.

Карты получились так себе: толстые, с грубым рисунком и до жути примитивные. Но всё же одного размера и с чёрной рубашкой. С той зимы друзья время от времени перекидываются в преферанс. Саян прямо на земляном полу расписывает пульку.

Преферанс несколько разнообразил жизнь и озадачил соплеменников. Заодно подкинул отличную идею: размышлять над перипетиями местной политики гораздо удобней, когда перед глазами лежит её некое физическое воплощение. Так сам для себя Саян придумал псевдокарточную игру «Политик».

За обеденным столом Саян распахнул сундучок. Лучина большим пятном освещает середину стола. Пусть дальние углы столешницы тают во мраке, только за семь лет нехотя научишься обходиться без ярких электрических лампочек. Выбора всё равно нет. Зима на дворе, окна-щели плотно заткнуты соломой.

Карты вырезаны из тонких дощечек. По размеру они схожи с картами Ягиса, даже края закруглены. Только вместо масти и достоинства на каждой написано чье-нибудь имя. Маленький вытянутый треугольник в правом верхнем углу показывает лояльность человека. Так карты Ягиса и Ансива помечены синим — друзья, на них можно полностью положиться. А вот карта утуса Лихаса горит красным. После публичного разгрома позапрошлой весной утус Лихас превратился в откровенного врага. На нейтральное или хотя бы безразличное отношение указывает зелёный цвет.

Личную карту Саян создал самой первой. В центре большой буква «У», которая сверху и снизу прикрыта половинками круга. Синий контур ещё больше выделяет персональную карту из общего расклада.

Большая политика это не только люди. Огромное количество причин, возможностей, следствий и прочих внешних обстоятельств существенно влияют на игру. К примеру, карта в чёрной рамке символизирует Смерть. Под черепом со зловещей ухмылкой нарисована пара скрещенных косточек. Ножичек с острым концом уточняет — убийство с помощью холодного оружия. На схожих картах лук (точная стрельба из-за угла), колба с миниатюрным черепом (яд) и так далее.

Две карты с песочными часами символизируют время. Люди далеко не всегда имеют над ним власть. Если время работает против, то нижняя колбочка-треугольник закрашена красным. А если наоборот время союзник, тогда верхняя колбочка-треугольник сияет синим. Если в расклад вклинивается Время, то очень важно выбрать правильную карту.

Игра постоянно развивается и совершенствуется, Саян постоянно вырезает и разрисовывает всё новые и новые карты. Пусть политика, как и сама жизнь, бесконечна в своих проявлениях, но всё равно можно учесть и зарисовать самые главные причины и возможности. Как раз сегодня Саян создал ещё несколько карт. Новые игроки и новые возможности большой политики ждут своего часа на игровом столе.

Первое правило «Политик»: хорошо сформулированная проблема — наполовину решённая проблема. В псевдоигре раздачу и торговлю за прикуп заменяет расклад. Нужно не просто вытряхнуть содержимое сундучка на стол, а медленно, по одной, вытащить карты на стол и как можно более точно отобразить текущий политический расклад. Итак, Саян запустил руку в сундучок, что мы имеем на данный момент?

Первой на стол легла карта утуса Дуата. Над именем Вождя рода нарисована сова, как и на прочих картах, которые так или иначе имеют отношение к роду Мудрой Совы. Треугольник лояльности закрашен зелёным: врагом утус Дуат никогда не был, но, увы, сторонником тоже. Символ Вема-защитника, скрещенные топор и стрела, указывают на должность утуса Дуата — Военный Вождь.

Личную карту вождя накрыла карта внешнего обстоятельства. Время с красной колбочкой работает против него. Утус Дуат болен, тяжко болен. С месяц назад у него начались приступы рвоты, частые головокружения, а походка потеряла былую силу и пружинистость. Утус Дуат всё больше и больше лежит у себя в полуземлянке и всё реже и реже появляется на людях. Дело уверенно движется к погребальному костру. Саян сдвинул карту Время чуть в сторону, чтобы на виду осталось имя ещё живого человека.

В скорой смерти вождя не сомневаются даже его жёны. Большой мох, шаман рода, как мог лечил захворавшего охотника, но пару дней назад публично признал собственное бессилие. «Создатель зовёт утуса Дуата в свой небесный чертог», — шаман озвучил окончательный вердикт.

Очень скоро освободится место Военного Вождя рода. Карта-цель, ключевая в раскладе, легла в центр стола. Рамка прямоугольника покоится на жирной черте с тонкими штришками — типа, что-то лежит на земле. В прямоугольнике, словно в клетке, сидит сова. Символ Вема-защитника в верхней части рисунка проясняет смысл карты — место военного вождя рода Мудрой Совы. Вот она ближайшая цель, Саян поправил карту. Очень скоро за должность Военного Вождя разразится политическая борьба. Нужно самому стать Военным Вождём, чуть ниже карты-цели Саян положил личную карту.

Эх! Если бы всё так было просто. Чем сильна первобытная демократия, так это людьми. Сама жизнь выталкивает на ответственные должности действительно достойных. Избранный, как правило, руководит пока может, до глубокой старости, хронической болезни, а то и до самой смерти. Буквально по пальцам можно пересчитать случаи, когда всенародно избранного Вождя или Сахема всё же смешали с должности.

Утус Дуат много, много лет был Военным Вождём. Причём очень хорошим Вождём. Великолепный воин и руководитель, мудрый и хладнокровный. Но болезнь… Выборы нового Вождя вопрос времени. Упускать такой шанс ни в коем случае нельзя. Новый Вождь может запросто продержать в своих руках стрелу и топор, символы власти, десять и более лет. Это же… сколько придётся ждать!

Вожделенный топор и стрела нужны не для того чтобы повесить их над входом в дом. Саян бросил мимолётный взгляд на запертую дверь. Может, хотя бы так старики начнут его слушать. Очень хочется научить сородичей воевать плотным строем. Только хитрые деды не спорят, не доказывают, даже не запрещают, а… смеются. Конечно! В общей массе отдельному воину гораздо сложнее блеснуть личной доблестью и отвагой. А как иначе добывать столь важные почёт и уважение? Но, чёрт побери, Саян скрипнул зубами, гуртом вернее! Жизнь-то одна.

Прошлой весной на очередном Большом сборе Саян, наконец-то, стал полноправным членом племени. Волосатые кисти могучего Фродо, Верховного Вождя племени Звёздного Зверя, произвели на сородичей сильное впечатление. Саян «рухнул с дуба» без единого писка и тем самым доказал собственное право избирать и быть избранным. Хотя, Саян невольно улыбнулся, Ягис был прав. Пусть на лице удалось сохранить каменное выражение, однако душа ещё долго держалась за ствол, хотя тело уже рухнуло на натянутые шкуры.

Под личной картой Саян разложил ещё три. Ансив и Ягис — кому, кому, а друзьям можно доверять на все сто. Каждый из них может оказать заметное влияние на сородичей. А вот последняя карта символизирует гордость Саяна — отряд молодых последователей.

Карта так и называется — Отряд. Только вместо символа рода Саян нарисовал личный знак. Треугольник лояльности, конечно же, синий. А вот над графическим воплощением пришлось изрядно повозиться. Перебрав кучку вариантов, Саян остановился на символическом изображение фаланги. Отлично получилось! Кусочки окружности символизируют плотно сжатые щиты. Всего на карту влезло три ряда по три щита в каждом.

Отбитая мужская гордость чемпиона племени по борьбе и волосатые кисти утуса Фродо, Верховного Вождя племени Звёздного зверя, впечатлили пятнадцать парней. Каждый из них пришёл с большим желанием научиться драться по-настоящему. Половина отряда не доросла до обряда посвящения, вторая половина не намного младше самого Саяна. Ни одного зрелого охотника. Впрочем, придёт время и сегодняшние юнцы станут зрелыми воинам. Кто ещё не «рухнул с дуба», тот ещё обязательно сделает это.

За год к отряду присоединилось ещё несколько человек. Что радует особо, семеро новобранцев живёт в соседнем роде. А сейчас, учитывая его самого и друзей, в отряде ровно тридцать два человека, плюс семеро из другого рода. В родном стойбище последователей хватает. В принципе, можно претендовать на топор и стрелу. Но… В жизни всё не так просто. Из распахнутого сундучка Саян вытащил карту противника.

Утус Лихас — чемпион племени по борьбе с отбитой мужской гордостью. Рукопашная схватка была без правил, а победа нечестной, утус Лисах остался общепризнанным чемпионом по борьбе. Даже больше: на двух следующих Больших сборах никто так и не сумел отобрать у него титул чемпиона. Но-о-о… Обида засела в его душе огромной гниющей занозой. Утус Лихас так и не простил публичного унижения. Словно напоминая о пролитой крови, метка лояльности чемпиона по борьбе горит красным.

Расстановкой сил союзников и недругов политический расклад не заканчивается. Карт с нейтральными зелёными метками гораздо больше.

Нейтралы — самая весомая часть расклада, она же самая непредсказуемая. Справа от Карты-цели легли карты утуса Вачиза, Сахема рода (под его именем скипетр, правда, больше похожий на дубинку), и утуса Фада, шамана (трёхлучевая звезда Великого Создателя как символ связи с потусторонним миром). Последней на стол легла карта Воины — общая для всех прочих мужчин рода. Козырь, можно сказать.

Корпеть над картой Воины особо не пришлось. Утус Диус любил говорить о количестве копий, подразумевая полноценных мужчин рода. В противовес плотно сомкнутым щитам Отряда, на карте Воины хаотичное нагромождение символических копий.

В выборах вождя примут участия только полноправные мужчины рода. Саян печально улыбнулся. Хорошо, что хоть женщины голосовать не будут. Ну, разве что, мнение жены может повлиять на политические пристрастия мужа. Всех тех, кто не примкнул к отряду сторонников, кто остался верен ценностям и образу жизни первобытного охотника, их всех собрала карта Воины.

Расклад готов. Политические силы местного значения разложены вокруг Цели: союзники отдельно, недруги отдельно. А теперь самое главное таинство игры — думать, анализировать и ещё раз думать и ещё три раза анализировать, анализировать, анализировать.

С утусом Лихасом проще всего. Он враг, причём враг ярый. Только, только, Саян невольно усмехнулся, могучий охотник стал заложником собственного благородства. Другой бы на его месте давно бы всадил нож в спину. Но только не Лихас. Правда, Саян нахмурился, существует малая толика вероятности получить вызов на ритуальный поединок. При большом скопление сородичей, в присутствие руководителей рода, утус Лихас вполне законно может выпустить кишки. Не свои, к сожалению. Но-о-о… Публичное поражение крепко накрепко засело у него в голове и надёжней стальной цепи удерживает от подобного шага. Для него Саян странный пришелец, к тому же колдун. Создатель ведает, какой ещё грязный приём запрятан у него в рукаве.

С другой стороны, никогда раньше политических амбиций утус Лихас не проявлял. Всеобщий восторг, восхищённые взгляды и ещё одна жена — вот и всё, что ему нужно. Командовать сородичами, указывать другим куда идти и что делать — не для него. Но! Едва по стойбищу разлетелся слух о желание Саяна получить топор и стрелу, как утус Лихас встал на дыбы. В пику, в противовес, многократный чемпион племени по борьбе таки сел за большую игру. Но и это не самое печальное. Карта Воины будто дрожит перед глазами, Саян нервно забарабанил пальцами по столу.

Вряд ли кто-нибудь верит в административные таланты утуса Лихаса. Он ни разу и никогда не организовывал ни одной групповой охоты. Зато утус Лихас до мозга самой маленькой косточки человек первобытного общества. Почитание Великого Создателя, Великих предков и прочего пантеона у него в крови. У него просто не хватит ума хотя бы в малом и незначительном пойти наперекор неписанным законам и обычаям. С упрямством дряхлого дуба утус Лихас держится за обкатанный веками образ жизни. Он не признал даже арбалет. Хотя…. Саян невольно усмехнулся, суп хлебает из миски Умельца. Со столь дивным набором истинного консерватора утус Лихас не может не стать флагом мудрой старины, воплощением величия первобытного общества и страха перед новшествами чёрного колдуна по прозвищу Умелец.

Последнее обстоятельство печалит больше всего. Что поделаешь? Многие хорошие начинания не нашли понимания у зрелых членов рода. Необычные умения и навыки (чтение, письмо, обработка меди и даже гончарное ремесло) создали Саяну репутацию колдуна. У местных обывателей просто в голове не укладывается, как это можно из обычного камня получить огненно-красный нож? Подобное без магии, чёрной магии, невозможно. Будь в этом мире хотя бы некое подобие Святой инквизиции, гореть бы Умельцу на костре синим пламенем. Бесстрашные охотники боятся Саяна и не хотят его понимать.

Саян сдвинул карту Воины за карту соперника. И того у Лихаса шансов на победу больше. В «Политик» нет козырной карты, да и мастей как таковых нет. А вот козыри есть. Всё зависит от конкретного расклада, от расстановки сил. В данный момент карта Воины самый убойный козырь.

— Проклятье, — тихо ругнулся Саян.

Мучительные размышления потянулись бесконечной чередой возможностей, раскрытым веером разбежались последствия. Перекладывая карты, перебирая варианты, Саян выложил на стол содержимое сундучка. Методы, возможности, обстоятельства взгромоздились слева от расклада неровной кучкой.

Самое обидное, каких-либо вариантов просто нет. До жути благородного утуса Лихаса ничем, ну буквально ничем, не скомпрометировать. Аморальный образ жизни не ведёт, водкой не увлекается, наркотой не балуется, за девицами лёгкого поведения не бегает. Прилежный семьянин, отзывы коллег по работе самые что ни на есть положительные. Увлекается спортом. В порочащих связях замечен не был. Ё-ё-ё! Саян хлопнул сам себя ладонью по разгоряченному лбу.

Подкупить? С губ тут же сорвался скрипучий смех. Чем? У первобытных людей нет денег, за ненадобностью. Они знать не знают, ведать не ведают, что это нахрен такое. С таким же успехом можно предложить взятку самому Создателю. Саян в очередной раз принялся перебирать карты. Решение должно быть. Должно!

На поверхность кучи обстоятельств и возможностей всплыла карта из разряда Смерть. В чёрной рамке улыбается череп с костями. А кинжальчик такой остренький, такой красивый, на финку похож.

Убить? В голову стрельнула шальная мысль.

Карта с чёрной рамкой сама просится лечь поверх карты Лихаса. Противник исчезнет, карта Воины лишится флага… Глядишь… Хотя бы часть охотников всё же примет его сторону, ну или хотя бы расколются на фракции. Кто его знает? Вожделенная должность Военного Вождя маячит перед носом. Чёрт побери, отличный вариант!

Политическое убийство переламывает в лапшу местные неписанные обычаи, но не вызывает в душе бурю эмоции. Саян криво улыбнулся. После налёта на стойбище Хитрого Волка смерть, убийство ближнего своего, уже не кажется чем-то запредельным, запретным. Сергей Белкин никогда бы не решился на убийство, а вот Саян Умелец — запросто! На его руках и так кровь, много крови. Перед глазами всплыл памятный мешочек с окровавленными трофеями. В конце концов все там будем. Кто в рай, кто в ад, это кому уж как повезёт.

Ещё один парадокс на гране шизофрении. В обыденной жизни Саян Умелец подчиняется неписанным законом племени. Вот только освещённые веками заветы предков для Сергея Белкина пустой звук. Даже скачки вокруг костра с копьём наперевес он воспринимает как отличный психотренинг и не более.

Впрочем, Саян щелчком отравил карту Смерть обратно в общую кучу, убить утуса Лихаса всё равно не получится. Сородичи постоянно друг у друга на виду, как на витрине. Стойбище это не переполненный мегаполис, где люди живут друг у друга на головах и всё равно не знают друг друга, и не хотят знать. Саян испуганно глянул по сторонам. В доме по-прежнему темно и никого нет. У него и так часто возникает ощущение, будто стены в доме не из брёвен, а из прозрачного стекла. Любое мало-мальски интересное событие влёт становится всеобщим достоянием. Телевизоры, газеты и прочие СМИ отлично заменяет «сарафанное почта». Стойбище как место преступления отпадает полностью. Не стоит даже пытаться.

Ещё есть лес. Вокруг стойбища его много, даже очень много. Но! Саян аж прыснул в кулак от смеха. Чтобы выследить первоклассного охотника, зайти ему в тыл, да ещё пырнуть ножом — нужно быть ещё более первоклассным охотником. Утус Лихас часто ходит на охоту один. Это облегчает дело. Только… Саян рубанул ребром ладони по столу, какой смысл обманывать самого себя? С таким же успехом его самого может выследить и загрызть какой-нибудь блохастый заяц.

— Папа, ты колдуешь?

Тонкий голосок словно раскат грома по среди ясного неба. От неожиданности Саян аж подпрыгнул. Коленки смачно стукнулись о столешницу. Рядом стоит Шима и трёт озябшие ладошки друг о друга. Это надо же было настолько погрузиться в политику, что совершенно не заметить, как вернулись жена и дочь. Глазастая Шима не умеет читать, но символы Создателя, Вема-защитника и прочие ей очень даже хорошо знакомы.

— Нет, милая, думаю, — Саян судорожно сгрёб карты в сундучок.

Из темноты выступила жена. Сырую накидку Инса оставила на вешалке у порога, только проливной дождь всё равно намочил её прекрасные волосы. В мерцающем свете лучины влага заблестела на её лице словно глянец.

— Я не заметил, как вы пришли, — Саян торопливо захлопнул сундучок. — Ну как? Наговорились?

— Наговорились, — Инса присела за стол по ближе к тёплой печке.

— Тогда давай перекусим, — предложил Саян.

— Давай. Только чуть позже.

Во облом! Саян торопливо заныкал сундучок с картами в тёмном углу за широкой супружеской постелью. На сегодня игра закончена. Это надо же было так погрузиться в неё, что напрочь прошляпил скрип входной двери. Теперь Шима обязательно разболтает подружкам, что папа опять сидел за столом и колдовал. Объяснять, показывать, рассказывать — бесполезно. Сам того не желая, Саян в очередной раз подтвердил собственную репутацию колдуна.

Плохо то, что решение главной проблемы так и не удалось найти. Саян вернулся к столу. Что делать с Лихасом? Бог его знает! А, значит, опять караулить момент и украдкой раскидывать карты. Конечно, можно и без них, только с ними на порядок легче и на два порядка быстрее. А пока они всем семейством будут ужинать.

* * *

Ходкий ботник тихо раздвигает носом прибрежные заросли камыша. Маленькая охотничья лодка словно призрак скользит по воде. Заряженный арбалет в полной боевой готовности покоится на коленях. Весло тихо опускается в тёмную воду, Саян плывёт по извилистой лесной речушке.

Середина осени. Денёк для охоты на уток лучше не бывает. Облака сплошным серым одеялом затянули небо. Сыро и прохладно. Влага тонкой плёночкой стелется по веслу и стекает по низким бортикам ботника. Временами из серых туч сыплется мелкий дождик. Лёгкий ветерок волнует тронутые желтизной камыши.

В такую погоду утки чувствуют себя вольготно, летают ниже обычного и без привычной спешки. А всё потому, что не боятся пернатых хищников. Как говорят бывалые охотники, сырой лунь — плохой летун. На корме ботника, в плетёной корзинке, пара подбитых селезней, но день в полном разгаре.

Саян сам выдолбил лодочку из цельного ствола осины, длиной более двух метров, плоское днище и заострённый нос. Неказистый ботник удивительно лёгок на ходу. За день на нём можно запросто проплыть шестьдесят с гаком километров. Саян сидит вытянув ноги на дне ботника, так его меньше видно. До воды в прямом смысле рукой подать.

Обычно с ботника охотятся парой. Один гребёт, второй стреляет. Но лучше плавать в одиночку. Когда сам гребёшь, то колебания лодочки зависят от тебя и только от тебя, что существенно облегчает стрельбу. Главное, не шуметь веслом, не стучать и не плескаться. Упаси господи, болтать или напевать. Больше камышового луня, огня и бури утки боятся человеческого голоса.

Ботник тихо сплавляется вдоль кромки камышей, Саян внимательно оглядывает мелкие заливчики и пятачки свободной воды. Утки готовятся пуститься в далёкое путешествие на юг. Через пару недель охотиться будет не на кого.

Вот сквозь тонкие стебли камышей сверкнул пятачок свободной воды. Саян тут же плавно развернул ботник и углубился в прибрежные заросли. Высокие стебли плавно изгибаются нехотя расступаются перед носом лодочки. Саян улыбнулся, не зря полез в камыши. На воде, в каких-то пяти метрах, сидит утиное семейство. Вокруг матёрой утки суетятся вполне взрослые птенцы. Подростки похожи на мать, только немного меньше размерами, а оперенье отливает приятной свежестью. Весло тихо опустилось поперёк ботника, Саян поднял с колен арбалет.

Будь у него охотничье ружьё, то грохот выстрела распугал бы дичь на километр вокруг. Зато утиное семейство в полном составе могло бы перекочевать в корзину за спиной. Но у арбалета есть существенный плюс — тишина. Если стрелять правильно, целиться в крайнюю утку, то, возможно, будет вторая попытка. Если мимо, то арбалетный болт глухим шлепком нырнёт под воду. Даже если не попадёшь с первого раза, то остальные птицы не сразу сообразят, в чём дело. Главное, не шуметь и не болтать.

Саян плавно поднял арбалет. Вот крайний слева птенец-переросток отплыл дальше всех от матери, значит, он будет первым. Кончик болта хищно уставился в центр утиного силуэта. Короткий вздох и задержать дыхание… Последняя доводка… Правая ладонь плавно и осторожно поджимает спусковую планку…

Проклятье!

Старая утка дёрнула клювом в сторону берега. Испуганное кряканье не хуже ружейного выстрела. Выводок свечой взмыл в небо. Над головой хлопнули утиные крылья, лишь ветерок обдал лицо.

— Будь ты проклят, Хессан, и все твои приспешники, — Саян опустил арбалет.

Но… Что же напугало утиное семейство? Явно не повелитель вселенского зла и не он сам. Тогда кто? Ответ не заставил себя ждать. В просвете между зарослями показалась бурая спина. Кабан бредёт по брюхо в воде и шумно натыкается на стебли камышей. Молодой самец, почти подсвинок. Клыки, грозное оружие зрелых секачей, ещё не выглянули из-под верхней губы. Кабан сделал несколько шагов и плюхнулся в тёмную воду. Расходящиеся волны окрасились красным.

Подранок. За острыми ушами зияет глубокая рана. Кровь тоненькой струйкой стекает по морде кабана. Вместе с ней из молодого самца уходит жизнь. Очень скоро зверь окончательно дойдёт.

Раз есть подранок, значит по близости должен быть и охотник. Суровый обычай требует выслеживать и добивать раненых животных. А вот и он. Тёмное древко копья раздвинуло завесу камышей. Левая рука попридержала стену стеблей, показался охотник. Коленки заляпаны грязью. Спутанные волосы вылезли из-под серой шапочки. Саян так и замер в ботнике, зато сердце бешено заколотилось.

— Лихас, — губы чуть слышно прошептали имя заклятого врага.

Гордые глаза и грудь колесом. Такого трудно не узнать.

Мысли в голове вскачь, Саян стрельнул глазами по сторонам. Вчера утром Лихас ушёл на охоту. Взял бы пару друзей или молодых помощник. Так нет же! Один попёрся. Славы удалого охотника ему вечно не хватает. Ещё хочется.

Руки крепко сжали арбалет. Полированное цевьё ну уж очень удобно легло в левую ладонь.

Превеликий Создатель! А ведь это же… Случай! Невероятная возможность разом разделаться с проклятым конкурентом и заклятым врагом сама лезет в руки. Ох не зря в «Политик» карта Смерть чуть ли не сама налезла на карту утуса Лихаса. Но…

На горячую голову словно ухнул ушат ледяной воды. Саян опустил арбалет.

Убийство. Убийство сородича. Хуже может быть только убийство двух сородичей. Одно дело сидеть в тёплой избушке и строить гипотетические планы и совсем, совсем другое воплотить в реальность самый радикальный из них.

Кончиком копья Лихас тронул подранка. Кабан дёрнулся всем телом, попытался встать, но только зря взбаламутил воду. Добивать подранка не имеет смысла, только шкуру портить. Сам дойдёт.

Саян вгляделся в массивную фигуру охотника. Медь! Наконечник копья отливает красным. Консерватор хренов! На кабана всё-таки с медным оружием пошёл. Не стал зря рисковать.

Чашу весов склонила крайне удобная и крайне редкая возможность замести следы. Лихас один. Ещё день, два искать его не будут. В одиночку выследить кабана, пусть даже почти подсвинка, задача не для юного охотника. Может быть этого самого зверя Лихас терпеливо поджидал половину ночи, а потом ещё более терпеливо половину дня шёл по кровавому следу.

С другой стороны, Саян воровато оглянулся по сторонам, в радиусе десяти километров он не оставил ни одного отпечатка собственных мокасин. Мягкая лесная почва хорошо хранит следы. Но вода. Где именно он сегодня плавал, в какие именно заливчики заглянул, а в какие нет — ведает один лишь Великий Создатель. Какова вероятность встретить бывалого охотника, да ещё так, что он до сих пор не заметил тебя? Ноль, ноль целых, хрен десятых процента. Другого такого шанса не будет.

Трудное, невероятно трудно решение принято. Мысли в голове разом улеглись, а сердце перестало колотиться о рёбра как сумасшедшее. Саян осторожно разрядил арбалет. Заострённая палочка хороша на уток, если что её и потерять не жалко. Но вот против охотника, зрелого мужика в куртке из шкуры волка, нужно кое-что посерьёзней. На всякий случай под рукой колчан с боевыми болтами. Левая рука сама нащупала массивный гладкий наконечник. Это вам не шершавый кремень, а медь. Толстая арбалетная тетива вошла в канавку на конце древка. Саян прицелился.

По ту сторону медного наконечника Лихас терпеливо ждёт, пока кабанчик окончательно дойдёт. Спокойно ждёт, голова наклонена, правая рука сжимает древко копья.

— Ну вот мы и встретились на узкой тропинке, — тихо, словно заклинание, прошептал Саян. — Да будет так.

Правая рука плавно поджала рычаг, короткий толстый цилиндрик вытолкнул тетиву из паза. Тихий свист. Арбалетный болт срезал камыш. В последний момент Лихас дёрнулся и распрямился. Мощный удар опрокинул охотника. Вода брызнула фонтаном во все стороны, когда Лихас рухнул прямо на спину.

Растревоженная вода быстро успокоилась. Волны разбежались большими кругами и опали. Ботник едва качнулся. Саян опустил арбалет. Нужно бы перезарядить оружие, только вместо этого уши напряжённо слушают тишину. Волнения и сомнения тут же нахлынули на него, едва арбалетный болт сорвался с тетивы.

Если Лихас всё же отправился на охоту не один… То… Сердце покрылось толстой коркой ледяного ужаса. Кажется, будто камыши склонились над ним и уставились с немым укором. Даже кабанчик и тот бросил полный презрения и ненависти взгляд. Саян будто окаменел. Превеликий Создатель, что же он наделал?

Но… Ничего. Ни шорохов чужих шагов, ни звуков чужого голоса. Лихас неподвижно лежит в тёмой воде. На ум пришло старое изречение: бог не выдаст, свинья не съест. Раз пошла такая хрень… Пора заметать следы!

Саян торопливо выбрался из ботника, утлая лодочка едва не кувырнулась. Ноги по колено ушли в воду. Саян склонился над неподвижным охотником. Меховая куртка пробита насквозь. Медный наконечник глубоко ушёл в грудь. Правая рука по-прежнему сжимает копьё. Лихас смотрит в серое небо быстро сохнущим взглядом.

Готов! Саян перевёл дух. Специально так не попадёшь. Похоже, болт попал точно в сердце, Лихас умер мгновенно. Тем лучше.

— Утус Лихас, сородич мой, — торжественно, глядя прямо в глаза убитому, произнёс Саян. — Тебя убил я — Саян Умелец. Ты мешал мне. Ты встал у меня на пути. Ты ненавидел меня всем сердцем. Ты позорил меня перед сородичами. Ты насмехался надо мной. Но теперь я прощаю тебя. Руки твои останутся с тобой. Уходи к Великому Создателю. Благоденствуй вечно в Звёздной сфере. Не возвращайся на грешную землю. Не тревожь меня. Не преследуй меня. Покойся с миром, враг мой.

Кончиками пальцев Саян закрыл Лихасу глаза. С церемониями покончено. Дар Создателя превратился в длинный скальпель. Саян ловко вырезал арбалетный болт. Вот где пригодились навыки хирурга. Кровь и ошмётки плоти тут же смыла речная вода. Так, Саян глянул сам на себя, проследить особо, чтобы на куртку или штаны не попала ни одна капелька крови. Вроде нет.

Теперь нужен балласт. А где его взять? Саян рывком перевернул труп. На спине убитого вещмешок. В качестве ёмкости вполне сойдёт. А чем его наполнить? Саян бросил взгляд в сторону берега.

Заросли камыша закончились метров через пять. Саян присел возле кустика. Сапёрная лопатка тёмно-синего цвета легко подрезала пласт плотного дёрна. Под куском почвы показался желтоватый песок с мелкими камушками. Чем богат уважаемый Лихас — не имеет значения. Саян плотно, до самых тесёмок, набил вещмешок охотника песком. Балласт готов.

Тяжёлый вещмешок Саян для надёжности связал за лямки прямо на груди трупа. Чёрт с медным наконечником, копьё подпихнуто под привязанный вещмешок. Брать что-либо из вещей убитого, мародёрствовать, себе дороже. Охотники не обременены имуществом. Любая вещь, даже самая невзрачная иголка, на виду.

В идеале труп нужно бы раздеть, голову и руки закопать отдельно от тела, а вещи сжечь. Но… нужно торопиться. Преступление вышло спонтанным, а на карте разом оказалось всё! В буквальном смысле всё: репутация, дом, семья, сама жизнь. Господи! И о чём только думал?

Пробираться сквозь густые заросли с трупом на привязи нелегко. Лихас словно мстит напоследок, руки и ноги трупа цепляются за малейшие веточки и кочки. На чистой воде Саян погрёб к ближайшему изгибу лесной речушки. Здесь, по определению, должен быть омут — глубокое место. Наконец Саян разжал пальцы и отпустил труп. Сквозь тёмную воду видно, как Лихас перевернулся лицом вверх. На миг над поверхностью воды мелькнули носки мокасин. Но вот труп ушёл в глубину.

Песочный балласт не даст покойнику всплыть. Меньше, чем через месяц река покроется льдом. А к весне от трупа останутся обглоданные косточки. Рыбы и раки помогут скрыть преступление. И тогда тайна подлого убийства навсегда остается в этом омуте.

С грязным делом покончено, пора возвращаться к утиной охоте. Словно и не было ничего. Только промысел разладился. До самой темноты Саян старательно прочёсывал прибрежные заросли, но в корзине с трофеями появилась всего одна подбитая утка. И ту арбалетный болт зацепил случайно.

Поздно вечером, в темноте и под проливным дождём, Саян вернулся домой мокрый до нитки. Супруга встретила горячим ужином и сообщила печальную весть — утус Дуат умер. Не приходя в сознание, вождь ушёл к Великому Создателю.

Тепло и сухость расслабляют, а суп придаёт сил. Саян мысленно представил, как личную карту утуса Дуата накрыла чёрная карта Смерти. Только в этом случае смерть вполне естественная, а у него даже карты такой нет. Пока нет. Саян вытащил из тарелки утиную ножку. Нарисовать недолго. Пусть из всей чёрной масти она единственная будет с белой рамкой.

И так, в большой игре Создатель сделал ход. Дней через пять, когда тело Вождя будет торжественно предано огню, настанет его, Саяна Умельца, очередь кидать карты. Место Военного Вождя уже свободно. Пусть топор и стрела сейчас покоятся на груди усопшего, но очень скоро Саян возьмёт их в свои руки.

Глава 10. Выборы Вождя

Жизнь первобытного человека полна опасностей и, главное, совершенно непредсказуема. Род Мудрой Совы не может обойтись без Военного Вождя. Вот почему ветер не успел развеять пепел погребального костра, как воины рода, по меткому выражения Ягиса военнообязанные, собрались для выборов нового Военного Вождя.

С утра моросил мелкий дождик. Саян настроился было вымокнуть во имя великой цели, но, ближе к полудню, дождь стих. Сквозь частые разрывы туч проглядывает великолепная Гепола. Впереди долгая зима, повелительница дня спешит согреть землю тёплыми лучами. Саян аж вспотел в тёплой на меху куртке. Не помогли расстёгнутые до пупа пуговицы.

Как обычно, полноправные мужчины рода собрались на центральной площади стойбища. Пользуясь случаем, Саян насчитал ровно 271 охотника. Выборы нового Вождя логически завершают церемонию погребения прежнего.

Над площадью висит тишина. Слышно, как в большом костре потрескивают толстые поленья. На плоском камне рядом с очагом расстелена белая сильно полинявшая шкура. Лет двадцать назад ещё предыдущий Вождь добыл волчонка альбиноса. Необычного зверя сочли даром Создателя. Белую шкуру используют редко, только для особо торжественных случаев. Как сейчас, например. На центральной площади собрались не только мужчины.

На почтительном расстояние от взрослых расселась детвора. Чуть в стороне большая группа женщин. Они хоть и не будут участвовать в выборах, но присутствовать им никто не запрещает. Среди них выделяется женщина с неприкрытой головой. Распущенные в знак траура волосы спадают на плечи клочковатой тучкой. Под глазами большие тёмные круги. Угора Пеская — старшая жена утуса Лихаса. Саян невольно поёжился. Ох, не к добру.

Смерть вождя немного заслонила пропажу утуса Лихаса. Как и следовало ожидать, охотника-одиночку схватились только через пару дней. Именно угора Пеская подняла переполох и настояла на поисках мужа. До церемонии Огненного погребения два дня, два бесконечных дня, взрослое население рода прочёсывало лес.

Саян незаметно стукнул кулаком по колену. Ох и натерпелся же страху! Пока заметал следы преступления, совсем, совсем забыл о тушке кабана. К счастью, в лесу нашлись добровольные пособники. Охотники несколько раз прошли мимо того самого места в зарослях камыша. Хвала Создателю, Саян убедился лично: ни кабанчика, ни его обглоданных косточек, на том злосчастном месте не осталось.

Пусть до вдовы не меньше полусотни метров, однако пропитанный злостью взгляд буквально буравит лицо. Ох, не к добру.

Томительное ожидание закончилось. Из полуземлянки вышел утус Вачиз, Сахем рода. Для своих пятидесяти с хвостиком лет утус Вачиз выглядит очень даже внушительно. Заметный животик ничуть не портит его массивную фигуру. Лысина в обрамление седых волос только добавляет Сахему солидности. Утус Вачиз торжественно возложил на белую шкуру топор и стрелу, символы власти Военного Вождя.

Внешне символы ничем непримечательны. Так себе, небольшой топорик из тёмного почти чёрного куска кремния. Тонкий обух плавно переходит в широкое остриё. Заточки нет, зато самому лезвию придана полукруглая форма. На каменной поверхности вырезаны символ Вема-защитника, а чуть ниже стилизованная сова.

Символическая стрела гораздо больше похожа на настоящую. Кремниевый наконечник как у обычной стрелы. Те же символы Вема-защитника и сова, только меньше размерами. А вот оперение сделано не из совиных перьев, а из тонких кремниевых пластин. Впрочем, весьма искусно отделанных под перья.

— Люди рода Мудрой Совы! — торжественно заговорил Сахем. — Уважаемый Дуат ушёл к Великому Создателю. Он был хорошим Вождем, храбрым воином и добрым человеком. Мы будет вспоминать его с любовью и благодарностью. А теперь на нужно выбрать нового Вождя!

Сахем эффектно умолк. Что, что, а толкать речи утус Вачиз умеет.

— Так кто же достоин стать новым Вождём? — Сахем взмахнул правой рукой и тут же сам ответил на свой вопрос. — На церемонии погребения мне назвали всего два имени.

Саян судорожно сжал кулаки. Господи! Нервов столько, будто выбирают не Вождя маленького рода, а президента мира и его окрестностей.

— Утус Терш сын Ловкого Вума и утус Саян по прозвищу Умелец, один из странных пришельцев!

Саян немного нервно и резко поднялся на ноги. А вот и новый политический противник. На вид утусу Тершу около сорока лет. Небольшой рост, но весьма могучей комплекции. Лицо круглое, широкий лоб. Меховая куртка аккуратно заштопана в нескольких местах, как минимум одна жена. Бывалый охотник и, прости господи, консерватор.

Ритуал требует выйти из толпы охотников и встать по правую руку от Сахема. Саян остановился возле главы рода. От волнения дыхание сбилось, будто нырнул глубоко-глубоко под воду и едва-едва сумел всплыть на поверхность. Не дай бог щёки зальёт красный румянец. Стыдно будет. Военный Вождь должен быть решительным и хладнокровным. Саян разогнул спину и расправил плечи.

Других претендентов не видно, только обычай всё равно требует уточнить.

— Уважаемые защитники рода Мудрой Совы, — утус Вачиз вновь глянул на нестройную толпу охотников, — кто ещё достоин быть Вождём?

В ответ тишина.

— Вы прекрасно знаете этих воинов, — утус Вачиз не стал долго ждать и продолжил. — Перечислять их достоинства и заслуги перед нашим родом и племенем придётся долго. Но! Может, у кого остались сомнения.

— Да!

Саян резко повернул голову. За волнениями совершенно не заметил, как угора Пеская подошла ближе. Вдова опирается на корявую палку. Злой взгляд уже не просто буравит, а хлещет по щекам. По рядам охотников прокатилось оживление.

— Уважаемая Пеская, — Сахем повернулся к вдове утуса Лихаса, — о чём таком вы можете поведать нам?

— Умелец! — угора Пеская стукнула корявой палкой. — Он убил моего мужа! Он недостоин быть Вождём!

Нервная тишина взорвалась возбуждёнными голосами. Сородичи разом загомонили. Обвинение в убийстве — очень и очень серьёзное обвинение. По обычаю племени подобное преступление карается изгнанием, та же смертельная казнь, только растянутая во времени и пространстве.

Ну дела! Саян стрельнул глазами по толпе возбуждённых охотников, женщин и детей. Свершилось. Репутация и сама жизнь повисли на волоске. Сотни глаз уставились на него. Ждут, когда странный пришелец сорвётся от нервного напряжения и признается в содеянном. Только…. Только в голове будто щёлкнуло предохранительное реле. Саян так и не сорвался на визг. Эмоции разом испарились.

— Люди рода Мудрой Совы! — громогласно, перекрывая гул голосов, произнёс Саян. — Слушайте меня!

Получилось, Саян чуть заметно улыбнулся. Гул голосов на площади почти стих.

— Уважаемый Лихас действительно ненавидел меня. И вы все прекрасно знаете почему. Признаюсь — я относился к нему также. Но! — Саян поднял правую руку. — Клянусь именем Великого Создателя, я его… не убивал!

Саян так и замер с поднятой правой рукой словно памятник справедливости. Сородичи опешили настолько, что над центральной площадью стойбища вновь повисла тишина.

Клятва именем самого Создателя считается нерушимой. В иной ситуации её хватило бы с избытком. Но только не на этот раз. Сахем медленно повернулся к вдове:

— Угора Пеская, тяжелы слова твои. Умелец только что поклялся именем Создателя. Почему же ты винишь его в смерти уважаемого Лихаса, твоего мужа?

Угора Пеская сразу сникла, будто стала ниже ростом. Наверняка она не ожидала такого поворота.

— Умелец колдун и пришелец, — угора Пеская упрямо стукнула корявой палкой о землю. — Он умеет то, что не умеют даже утус Ягис и утус Ансив. Умелец не признаёт и не почитает Великого Создателя. Клятва именем его для Умельца пустой звук. Сам Хессан покровительствует ему. Вся колдовская сила Умельца от него же. Умельцу и только ему нужна была жизнь моего мужа.

А это уже слишком! Саян засопел, как рассерженный кабан при виде волка. Пальцы сами по себе сжались в кулаки, а щёки запылали огнём. Будь она мужчиной, то прямо тут и сейчас получила бы вызов на ритуальный поединок. Только кровь клеветника может смыть подобные оскорбления. Но, чёрт побери, она женщина. Даже столь тяжкие слова сойдут ей с рук. Да и какой смысл её вызвать? Вместо неё на ритуальный поединок выйдет её ближайший родственник мужчина. Вон! Саян глянул на толпу охотников. Старший сын Лихаса, ещё тот боров, весь в папочку, уже топчется на месте от нетерпения. Этот с превеликим удовольствием примет вызов вместо матери. А вот и хрен вам всем!

— Умелец, что ты ответишь? — с вызовом спросил Сахем. — Один из вас лжёт.

Простейшая психологическая ловушка, только Сергей, Сергей Белкин, в неё не попадёт.

— Горечь потери затмила разум уважаемой Пескаи, — Саян вновь расслабил плечи. — Она совершенно искренне верит в то, что говорит. Но она всё равно ошибается.

Поиск истины зашёл в тупик. Саян поклялся именем Создателя, но, с другой стороны, очень серьёзные обвинения уважаемой женщины. Кто прав? Только утус Вачиз не зря много лет руководит родом. Что не могут люди, то могут Великие предки.

— Большой мох! — громогласно воззвал Сахем. — Выйди к нам!

На площади появился утус Фад. На плечах шамана громоздкое облачение, медвежья шкура густо утыкана совиными перьями. Над глазами торчит загнутый птичий клюв. Связки косточек, амулетов и прочих магических оберегов мелодично брякают при каждом шаге. Лицо старого шамана густо изрисовано красной и синей глиной.

— Уважаемый Фад, — вновь заговорил утус Вачиз, — перед нами утус Саян и угора Пеская. Кто-то из них лжёт. Или ошибается! — торопливо уточнил Сахем. — Мы не можем продолжить церемонию выбора Вождя. Помогут ли нам Великие предки найти свет истины?

— Великие предки могут всё, — амулеты и косточки шамана мелодично брякнули. — Ждите меня здесь.

Тяжело передвигая ноги, старый шаман удалился с площади.

Ждать пришлось довольно долго. Саян присел прямо на землю. Рядом опустился утус Вачиз и утус Терш. Не иначе, новый политический противник сгорает от любопытства, раз не стал возвращаться в общую массу охотников. Угора Пеская так и осталась стоять.

Минул час, но с площади так никто и не ушёл. Сородичи терпеливо ждут развязки. Но вот тихие разговоры смолкли, Саян рывком поднялся на ноги. На центральной площади вновь появился старый шаман.

— В каждом из этих мешочков, — утус Фад потряс парой узких мешочков из тонкой кожи, — осиновая веточка. Пусть утус Саян и угора Пеская оденут их и носят до завтрашнего дня. Великие Предки укажут нам на виновного. За ночь его веточка вырастет. Вы готовы пройти испытание? — шаман повернулся к Саяну и вдове.

— Готов, — Саян тут же шагнул на встречу.

Угора Пеская несколько промедлила с ответом, но всё же уверенно произнесла:

— Согласна. Пусть его веточка вырастет за ночь выше самого высокого дуба.

— Да будет так, — сказал Большой мох.

Шаман лично повесил Саяну на шею узкий мешочек и произнёс:

— Завтра днём мы узнаем правду.

Второй точно такой же мешочек повис на шее угоры Пескаи.

По непредвиденным обстоятельствам выборы нового Вождя рода откладываются на один день.

— Уважаемые сородичи! — утус Вачиз повернулся к толпе охотников. — Сегодня нам так и не удалось выбрать нового Вождя. Угора Пеская обвинила утуса Саяна в страшном преступление, но утус Саян поклялся именем Создателя. Завтра, да помогут нам Великие предки, мы узнаем правду и обязательно выберем нового Вождя!

Охотники поднялись с мест. Шум и гам вновь наполнили центральную площадь стойбища. Ещё никогда ни один сородич не обвинял другого, да ещё на церемонии выбора, в столь страшном преступление. Есть о чём поговорить. До поздней ночи в каждой полуземлянке будут кипеть словесные страсти. Люди, а особенно женская половина рода, тщательно перемоют косточки всем сразу и по отдельности каждому. И… Все без исключения в диком нетерпение будут ждать наступления нового дня.

— Ну, Саян, ну ты влип! — рядом появился Ягис. — Самое время принимать ставки.

— Какие? Один к десяти за Умельца или против него? — с другой стороны подошёл Ансив.

— Одного угора Пеская всё же добилась, — Саян рассеянно глянул в сторону, — на сегодня выборы сорваны.

— Кто о чём, а вшивый о бане. Саян! Очнись! — Ягис хлопнул Саяна по плечу. — Над тобой висит страшное обвинение. Самое время нанимать адвокатов и подкупать присяжных.

— Кого подкупать? — Саян тряхнул головой. — Никого подкупать не нужно, угора Пеская ничего не докажет.

— Не докажет что? — тут же насторожился Ансив.

Только Саян уже взял себя в руки.

— Не докажет, будто я имею какое-то отношение к исчезновению её мужа, — Саян демонстративно поправил на груди узкий мешочек. — Если не боитесь прослыть подельниками, пошли ко мне, перекусим. Вчера Иссаам презентовал мне кабаний окорок. Из него получилось отличное жаркое.

Площадь в центре стойбища быстро опустела. Утус Вачиз аккуратно завернул топор и стрелу в белую сильно полинявшую шкуру. Раз такое дело, то символы власти Вождя ещё ночь полежат в его полуземлянке.

* * *

Когда друзья ушли, Саян битый час успокаивал не на шутку растревоженную жену. В сознание первобытной женщины упорно не укладывается, как это можно обвинить её мужа в столь тяжком преступление? Только после пятого самого клятвенного заверения в собственной невиновности Саян немного успокоил любимую женщину. На всякий случай даже на ночь Саян не стал снимать с шеи узкий мешочек.

В земляной избушке тепло и тёмно. Тяжёлая медвежья шкура вместо одеяла согревает ещё больше. Инса лежит рядом и доверчиво прижимается щёчкой к плечу. Волнения вымотали её сильнее самой тяжёлой работы. У противоположной стены тихонько посапывает дочка. В доме тихо, очень тихо. Первые заморозки наконец-то отправили надоедливых комаров в зимнюю спячку.

Самому Саяну упорно не спится. В голове, словно в киноаппарате, крутятся события дня минувшего. На грудь сильнее тяжёлого одеяла давит тот самый узкий мешочек. Ещё днем, при свете Геполы, Саян рассмотрел его в деталях и подробностях: неровный кусок тонкой шкуры стянут кожаным ремешком. Самой заколдованной палочки не видно. Но сквозь сморщенные края сочится запах свежей осины.

Саян пощупал мешочек пальцами, улыбка сама тянет губы от уха до уха. Большой мох мудр и хитёр, но старый шаман всё равно просчитался. Трюк с заколдованной палочкой, которая якобы за ночь вырастет на груди виновного — классика. Ещё там, на Земле, Сергей читал о нём в каком-то научном журнале. Расчёт прост: будь на его месте любой здешний обитатель, действительно виновный, то он не устоял бы перед дьявольским искушением. Руки так и тянутся залезть в мешочек, чуть-чуть вытащить и надкусить, обрезать, любым иным образом укоротить проклятую палочку. Виновный первобытный человек пошёл бы на всё, лишь бы за ночь она не стала длинней и тем самым не выдала бы его. Ну а днём хитрому шаману останется лишь сравнить палочки. У кого она окажется короткой, надкушенной, отгрызенной, тот и виноват.

Впрочем, не стоит недооценивать хитрость старого шамана, возможны другие варианты. Может и не обязательно, чтобы виновный оставил отпечатки зубов на палочке. Может, достаточно, чтобы он пощупал, повертел, ослабил связку мешочка или иным образом проявился бы к нему чрезмерное любопытство. Всё может быть. Первобытные люди искренне верят в магию. Верят так, как не верит шарлатану от медицины больной на последней стадии рака на старушке Земле. Раз шаман сказал, что вырастет, значит вырастет! Но он, Саян убрал руку от мешочка, не первобытный человек. Сергей Белкин из другого времени.

Знания, что он получил в школе, в институте, почерпнул из книг и телевизора, служат ему непробиваемым щитом. Из жизни на Земле Сергей Белкин вынес самое главное знание — любое явление имеет вполне земное, вполне познаваемое и вполне рациональное объяснение. Великий Создатель существует, но он не передаёт людям свою волю посредством ярких комет на ночном небе, криками совы в жаркий полдень, волшебными косточками и прочей магической чепухой. Как говорят сами охотники, орёл за крысой в нору не полезет.

В том же журнале была ещё одна очень интересная статья. Подробности за давностью лет стёрлись, но самый важный факт остался в памяти: на Земле, ещё в древности, ещё до открытия закона всемирного тяготения, теории относительности и материалистической философии, самой сильной защитой от магии считалось элементарное неверие в эту самую магию. Он, Сергей Белкин, не верит ни в какие сверхъестественные способности шамана, ни в колдовство, ни в помощь Великих предков. Сергей Белкин как был, так и остался материалистом, спасибо деду, старому коммунисту. И потому Саян Умелец, который и в самом деле виновен в убийстве утуса Лихаса, не полезет в мешочек, не будет грызть осиновую палочку. Не будет назло Большому мху, угоре Пескае и всему первобытному обществу в целом. Наоборот! Саян Умелец спокойно заснёт и предстанет завтра перед собранием рода хорошо отдохнувшим праведником.

Саян повернулся на бок и обнял любимую женщину. Инса во сне тихо вздохнула. Пусть Большой мох сколько угодно гремит над осиновой палочкой своими погремушками. Посмотрим, что он скажет. Не нужно бояться завтрашнего дня. Раз поставил на блеф, то блефуй до конца, даже если убитый Лихас вылезет из речного омута и даст показания.

Глава 11. Итоги выборов

Зима — самое скучное время года. Особенно, если за порогом тёмный вечер, а пурга так и норовит насыпать колючий снег за воротник. Делать совершенно нечего. К счастью, жена и дочь вновь ушли на бабьи посиделки.

На всякий случай Саян довёл жену и дочь до порога соседей. Мало ли что может случиться в потёмках. Зато теперь заветный сундучок с надписью «Политик» вновь вытащен из тёмного угла, а карты разложены на столе. Со дня выборов Военного Вождя прошло больше месяца. Пора, давно пора сделать выводы. Вот, только, случай всё никак не подворачивался.

Карты из тонких дощечек остались теми же, а вот расклад уже иной. Появилась новая карта — утус Терш. Именно он стал новым Военным Вождём рода Мудрой Совы, вожделенные топорик и стрела теперь хранятся в его полуземлянке. Его именная карта накрыла карту Цель.

Утром, на второй день выборов, Саян как ни в чём не бывало появился на центральной площади стойбища. Это надо было видеть! Целительный бальзам на израненное самолюбие. Угора Пеская за ночь немного отошла. Круги под глазами посветлели, волосы причёсаны, во взоре вместо былой тоски вспыхнул огонёк надежды. Но! Вдова усиленно пыталась сохранить на лице сосредоточенное и чуть отрешённое выражение, только глаза её всё равно удивлённо выпучились, а нижняя челюсть отпала в немом изумление, когда Саян вежливо поздоровался с ней на центральной площади.

Угора Пеская очень надеялась, что виновный Умелец пустится в бега. Судя по вытянутым от удивления лицам и немым восклицаниям встречных сородичей, не только она одна так думала. Несколько позже её и прочих недругов ждало ещё одно большое разочарование.

Утус Фад без лишних слов забрал мешочки и скрылся в своей полуземлянке. Наружу, сквозь тяжёлую занавесь, долетали раскаты бубна и невнятное бормотание. Великие предки больше часа искали виновного. Наконец, перед собранием рода Большой мох вынес окончательное решение: Создатель призвал уважаемого Лихаса к себе. Такова его божественная вола. Утус Саян сказал правду.

Решение Великих предков целиком и полностью сняло с Саяна все обвинения и подозрения. Но… Репутация, как никогда важная в канун выборов, осталось подмоченной. Сама того не подозревая, угора Пеская провела против Саяна блестящую пиар-компанию. С огромным преимуществом победил утус Терш. Саяна, на всякий случай, не выбрали. Хуже того: двое парней из отряда последователей проголосовали против него. Но ничего, заодно появился великолепный повод провести показательное отлучение. Пусть все видят, что в первую очередь Умелец требует личной преданности.

Саян потёр ногтем карту Цель. Господи! Сколько же потребовалось сил, дабы не сломаться, не опуститься на обиженный визг, когда утус Вачиз пронёс мимо него вожделенные топор и стрелу. Ну да ладно, будет и на нашей улице праздник.

И так, какие выводы? Саян убрал палец с карты Цель.

Первый — выборы он проиграл бы в любом случае. Пиар-компания угоры Пескаи сыграла роковую роль, но и без неё всё равно не хватило бы голосов. Утус Терш, в принципе, хороший мужик. Недаром треугольник лояльности на его карте закрашен зелёным.

Вывод второй — не хватает авторитета. Очень не хватает. Что поделаешь? Другая валюта в первобытном обществе не котируется. Пришлось даже нарисовать карту Авторитет — тот же символ лояльности, длинный равнобедренный треугольник острым углом вниз на абстрактном основание.

Авторитет, как уважение за личные заслуги, ни за какие арбалеты под древним дубом не выменять. Наиболее реальный способ заставить сородичей воспылать уважением — война. Причём не очередной налёт на стойбище враждебного рода, а крупномасштабное столкновение, племя на племя. Именно на такой войне отряд последователей, наконец-то, сможет блеснуть боевой мощью и выучкой. Ведь до сих пор даже самые преданные сторонники верят ему исключительно на слово.

Впрочем, войны в первобытном мире случаются довольно часто. Отдельные налёты на стойбища происходят постоянно. Однако и столкновения между племенами не так уж редки. Затянулась что-то мирная жизнь. Последний большой конфликт между племенами Звёздной Птицы и Звёздного Зверя произошёл больше десяти лет тому назад. Главное, чтобы повод хороший был. Или самому его придумать?

Каждый новый расклад отображает ход мыслей. Поверх карты Авторитет Саян положил карты Отряд и личную карту с большой буквой «У». Для полноты расклада не хватает карты Война. Вот нарисовался ещё одни внешний фактор большой игры. Но карта Война подождёт. Пора разобраться с потерями.

От прежнего расклада осталась личная карта утуса Дуата, ныне покойного. Саян глянул на символ вождя. Утус Дуат был отличным воином, великолепным охотником, да и просто отличным мужиком. Что же делать с его картой? До этого момента приходилось рисовать всё новые и новые карты, а вот лишние не появлялись. Может, Саян глянул на раскрытый сундучок, завести архивный отдел? Только зачем? Нет больше утуса Дуата, так пусть покоится с миром и его карточка. Саян повернулся к печке и бросил деревянную карточку в огонь.

А вот ещё одна лишняя — утус Лихас. В неровном свете лучины треугольник лояльности блеснул кровавой каплей. Ему ещё рано уходить в «архив». Саян положил карточку перед собой.

Убийство Лихаса — самая большая и самая глупая ошибка. Ведь не зря же так и не решил его судьбу, когда последний раз до этого играл в «Политик». Карта Смерть в чёрной рамке с остреньким ножичком так и не легла поверх его личной карты. Лихас казался не более чем помехой на пути к власти. Как будто кроме него других претендентов на топор и стрелу быть не могло. Ещё косяк, Саян поправил карточку, даже мысли не было, а что же будет, если Лихаса устранить? Не говоря уже о цене, которую придётся заплатить за физическую смерть политического противника.

Да, само убийство прошло без сучка и задоринки — следов никаких, улик никаких. Но мотив! Угора Пеская, умная и проницательная женщина, едва не поймала его на мотиве. Никто, кроме Умельца, не выиграл столько много на внезапном исчезновение Лихаса в аккурат накануне выборов. Доказать что-либо вдова не смогла, магическая проверка с треском облажалась, но репутация… Как никогда важная в канун выборов репутация описалась самым постыдным образом. Но это всего лишь видимая часть айсберга.

Саян стукнул ребром ладони по столу, раздражение словно ушло в столешницу. Мёртвый Лихас сделал его клятвопреступником. Когда правая рука плавно нажала на спусковой рычаг арбалета, то на кону разом оказалось всё. В буквальном смысле всё: репутация, авторитет, благие начинания зависли над пропастью. Чем проклятый Хессан не шутит? Вдруг на охоте Лихас был бы не один? Вдруг его напарник завернул по дороге в кусты, а потом появился бы на сцене в самый интересный момент, когда Саян вырезал арбалетный болт из трупа. И что тогда? Валить второго и прямо с утиной охоты пускаться в бега? Перспектива, прости господи.

Вывод третий — отныне никакого экспромта. Да здравствует ныне и вовеки веков заранее разработанный план. Хотя… Большая игра непредсказуема. Один единственный план — верный способ проиграть. Из-за какой-нибудь случайности даже самая продуманная и расписанная последовательность может дать сбой. Нет. Нужно разрабатывать не один, а целый веер возможных планов. Не первый, так второй, не второй, так десятый сработает обязательно. А для полной гарантии не помешает аварийный план, если вдруг, не приведи господь, небеса рухнут на землю и придётся сматывать удочки. Так заранее собранный мешок очень серьёзно помог бы ему в дальней дороге на юг, к потомкам второго космического корабля.

Вывод четвёртый и самый важный — живого врага нужно беречь и лелеять. Физическое устранение — самая крайняя мера. Только в исключительно тяжелом и крайне запущенном случае. Ну выбрали бы Лихаса Вождём, и что? На ближайшей же войне он с треском бы облажался бы. Рванул бы в самую гущу сражения и начисто позабыл бы о самой главной обязанности Вождя — командовать сородичами. На следующем собрание рода сам бы сложил топор и стрелу обратно на шкуру волчонка-альбиноса. А так Лихас мёртвый нанёс вреда больше, чем мог бы Лихас живой.

Не зря, ох не зря, на собрание воинов никто из охотников не рискнул даже пикнуть о причастности Умельца к пропаже Лихаса. Иначе там же, прямо на собрание, получил бы вызов на ритуальный поединок. А так чёртиком из табакерки в самый неподходящий момент выскочила угора Пеская, женщина. Она, зараза, точно знала, что ей лично ничто не грозит. Сынок-бугай не мог, не имел морального права не выступить на ритуальном поединке вместо неё. Угора Пеская озвучила то, что вертелось на языке у многих охотников.

Живой враг — известный враг, в какой-то мере предсказуемый враг. Лихаса не стало. И что? Противодействие осталось, сама жизнь тут же вытолкнула на сцену нового игрока, совершенно неизвестного и от того непредсказуемого. Флаг оппозиции валяться на земле не может в принципе. Всегда найдётся новый знаменосец. Ладно, если явный и хорошо известный. А если тайный?

Бороться нужно не с человеком, а с теми силами, которые он олицетворяет. Либо идти до конца и физически зачищать всех противников.

С другой стороны, это даже к лучшему: флаг оппозиции теперь в руках у женщины. Угора Пеская не может заявить, будто ей лично нанесено оскорбление и вытолкнуть недотёпу сына вместо себя на ритуальный поединок. Хотя она будет пытаться это сделать.

И что в итоге? Саян поднял голову. Утус Терш и как человек и как командир на голову, на две головы, выше Лихаса. Новый Вождь полон сил и пребывает в добром здравие. Сколько лет он проживёт? Десять? Двадцать? Как, оказывается, трудно заготавливать дрова и как, оказывается, их легко наломать.

Саян бросил личную карту Лихаса в печь. Деревянная дощечка тихо ткнулось в красное полено и упало на серый пепел. От треугольника лояльности и совы потянулись тонкие струйки дыма. От жара карта выгнулась дугой.

— Покойся с миром, враг мой, — тихо прошептал Саян.

Карта разом окуталась ярким пламенем.

Глава 12. Первобытная война

В одном расчёт оправдался на все сто: следующим летом, спустя месяц после Большого сбора, интересы племён Звёздной Птицы и Звёздной Рыбы столкнулись до кровавых брызг. Повод нашёлся самый что ни на есть серьёзный — медный рудник.

За пару лет люди по достоинство оценили новый материал. Красный металл по всем статьям превосходит кремний. Более острый и прочный медный топор тупится гораздо медленней каменного. Металлические иглы гораздо легче прокалывают шкуры, скрепки гораздо лучше соскребают жир и прожилки с мездры, а ножи вообще пошли на ура. Главное, медные инструменты легко чинить. Если каменный топор от неосторожного удара разлетелся на куски, то всё: тяжкий труд многих дней и месяцев улетел в мусорную кучу на окраине стойбища. Пусть и медному топору далеко до идеала, при хорошем ударе разлететься на куски может и он. Зато медные обломки легко собрать и переплавить в новый топор. Налицо чудовищная экономия ценного материала. Ну а дрова для кузнечного горна растут в изобилие.

Медные топоры, стрелы, копья, ножи, иголки, кольца, серёжки и прочие изделия со скоростью ветра разлетелись по родам Звёздной Птицы. Различными путями, не всегда легальными, не всегда мирными, медь проникла в соседние племена. Люди Звёздной Рыбы не дураки и мигом сообразили, откуда берутся чудные камни с ярко-зелёными полосками на боку. Медный рудник, то ли к счастью, то ли к сожалению, оказался на нейтральной территории, в полосе ничейного леса между племенами.

Каждое племя занимает определённую территорию. Бывает, племена враждуют между собой, но границы охотничьих и рыболовных угодий уважаются взаимно. Война войной, а кушать хочется всем и всегда. Только чёткой границы с колючей проволокой, собаками и пограничниками в зелёных фуражках нет и быть не может в принципе. Первобытные охотники не доросли до контрольно-пропускных пунктов и заграничных паспортов. Даже собаку, то есть дикого волка, до сих пор не приучили.

Вместо полноценной границы племена разделяют полосы ничейной земли, где никто не охотится и не ловит рыбу. В том-то и загвоздка нейтральной территории — при необходимости любое племя может объявить её своей собственностью. Что и произошло с медным рудником. Пока на его месте была только удобная стоянка на ручье, он никого не интересовал.

Минувшей весной на Лосинном ручье в недобрый час встретились рудокопы двух племён. Как на собрание всего племени рассказали охотники Белого Сокола, договориться миром не получилось. Когда в горячем споре закончились словесные аргументы, в ход пошли медные топоры. Мир с племенем Звёздной Рыбы с треском развалился. Спустя неделю у стойбища Белого Сокола появилась делегация Звёздной Рыбы. Утус Гетвак, Верховный Вождь Звёздной Рыбы, торжественно вручил утусу Гебу, Военному Вождю Белого Сокола, испачканный в крови топор. Как предписывает древний обычай, ровно через двадцать дней две первобытные армии встретились на большой поляне недалеко от медного рудника.

* * *

Саян нервно глянул на поле боя. Широкая полоса травы вдоль ручья немного наклонена влево. Противник, не будь дураком, выбрал более высокую сторону поляны. Преимущество мизерное, но всё равно жаль. Да ещё Гепола выглядывает из-за кромки леса и слепит глаза. На том конце поляны воины Звёздной Рыбы сбились в большую кучу. Серая масса колышется и волнуется у кромки леса.

И чего медлят? Самое время атаковать. С каждой минутой, с каждой секундой, Гепола поднимается всё выше и выше. Минут через двадцать Звёздная Рыба окончательно потеряет полезное преимущество.

Господи! Как же тягостно ожидание в канун сражения. Саян прижал руки к телу. Всё готово: две первобытные армии на месте, отряд последователей выстроен. Время бежит, пустое противостояние выматывает не меньше затяжного преследования. Только нападать первым никто не хочет.

Поляна длинная. Армии охотников встали далеко друг от друга. Ни камень, ни стрела, ни тем более копьё с одного края до другого не долетят. Кто первым бросится в бой, тот первым окажется под обстрелом. А стрелять на ходу не с руки. Единственный выход — как можно быстрее проскочить опасное расстояние и сойтись с противником в лоб.

Большой щит с закруглённым верхом Саян опустил возле ног. По крайней мере есть время полюбоваться своим отрядом. Пусть коротенькая и толстая, зато самая настоящая фаланга. Бойцы стоят ровно и неподвижно, щиты плотно сомкнуты. Копья задних рядов подняты, медные наконечники сверкают в утренних лучах Геполы. Копья второго и третьего рядов выставлены вперёд. Пробиться сквозь колючую стену и плотный ряд щитов очень непросто. Только первобытные воины ещё не знают об этом. Ничего, Саян криво усмехнулся. В первый раз всегда неожиданно, трудно и очень больно.

Ох! И наслушались же они насмешек и непристойных шуток от бывалых охотников. И щиты большие, и копья длинные, и жмутся в кучу, как стадо испуганных оленей на водопое. Деды не верят в мощь отряда. Да и чёрт с ними! Кулак был, есть и будет сильнее растопыренных пальцев.

К началу войны к отряду последователей присоединилось тридцать восемь человек. На последнем Большом сборе восемь из них прошли посвящение, и то радость. Всего на поле боя удалось выставить ровно тридцать человек. Остальные, к сожалению, не подошли по возрасту.

Уж сколько было дум и размышлений как построить отряд и где встать самому. После советов с друзьями и практических проверок, решил выстроить отряд пятью шеренгами по шесть человек в каждом ряду. Получился почти ровный квадрат. В принципе, можно было бы встать более широким фронтом. В лобовом столкновение работают только первые три ряда, остальные создают давление. Но воинов всё равно мало, а в гуще сражения фаланга неизбежно окажется в окружение. Вот тогда и с тыла противника встретит полноценная защита в три ряда.

Воинская доблесть первобытных охотников требует быть впереди всех, дабы грудью встретить врага и личным примером воодушевить соплеменников. К чёрту! Саян поднял с земли щит. Его место в середине строя во втором ряду. Ему предстоит не просто воевать, а командовать — это важнее. Если противник перед носом, машет топором и норовит снести голову, то оглядываться по сторонам, оценивать обстановку и принимать решения будет некогда.

Саян поднял глаза на бугристый затылок утуса Орона. Широкие плечи молодого охотника несколько ухудшают обзор. Но Медведь, словно пёс преданный, самым решительным образом встал перед Саяном в первый ряд. Умрёт, но ни одна падла и пальцем не тронет уважаемого командира! Он такой, он может.

Ягис, как самый амбициозный вояка, занял крайнее правое место в первом ряду. Держать щит в правой руке, а меч в левой неудобно. Зато это самое почётное место. В древнеримской армии крайний правый легионер заслуженно получал больше денег и почестей. Ансив уступает Ягису в умение махать мечом, но амбиций у него не меньше. Он тоже в первом ряду, только крайний левый.

Наконец, на том конце поляны вражеская армия зашевелилась. Идиоты, одним словом. Гепола забралась на небосклон и больше не слепит глаза. Маленькая фора сошла на нет. Охотники Звёздной Рыбы даже не пытались выстроиться хотя бы в некое подобие фаланга, а прямо толпой бешенных баранов бросились в атаку. Зато боевая песня, спусковой крючок боевого безумия, гремит сотней охрипших от натуги глоток.

— Соизволили, — Саян крепче сжал кожаную рукоятку щита. — Внимание!!! Товсь!!!

Короткие много раз обкатанные и вбитые под корку команды заставили воинов собраться, распрямиться и приготовиться.

— Вместе мы?!! — как можно громче выкрикнул Саян.

— Сила!!! — в ответ дружно рявкнули бойцы.

— Вместе мы?!!

— Победим!!!

— Вы готовы!!?

— Да-а-а!!!

— Вместе мы?!!

И так по второму, по третьему, по бесконечному кругу. Иначе нельзя, иначе сорвётся настрой. Не только Саяну предстоит первый самый настоящий бой в плотном строю. Молодым охотникам, его друзья и последователям, предстоит пройти через ещё более тяжёлое испытания.

— Вместе мы?!!

— Сила!!!

За спиной охотники Звёздной Птицы затянули боевую песню. Простые, но громкие слова речовки глушат, глушат спусковой крючок боевого безумия. Больше постыдного поражения, больше постыдного бегства пугает другое. Не дай бог в самый ответственный момент его воины поддадутся боевому безумию сородичей, бросят такие неудобные щиты с копьями и ринутся на врага по старинке с топором наперевес и с безумием в глазах.

— Вы готовы?!! — от натуги Саян едва не поперхнулся.

— Да-а-а!!!

За спиной боевая песня наконец-то затихла, зато над головой засвистели стрелы. Деды настроились на бой, а заодно открыли беспорядочную стрельбу.

— В атаку! Бегом! Марш!!!

С широкого шага на бег, точно в ногу, как один, фаланга двинулась вперёд. Первый, самый трудный, самый важный бой, Саян перевёл дух, его отряд уже выиграл. Воины не поддались первобытному безумию, не бросили щиты с копьями, а сохранили ясность разума. Мозгами воевать надо, мозгами.

Вчера вечером с превеликим трудом удалось уговорить утуса Диуса, Верховного Вождя племени, разрешить встать впереди и первыми пойти в атаку. Как ни странно, помог весьма юный возраст последователей — молодым охотникам как ни каким другим нужны уважение сородичей. А как его добыть, если не ринуться в бой самыми первыми?

Фаланга плавно набирает ход. Саян вытянул шею. Через плечо Орона отлично видно, как на встречу несётся толпа охотников. Беспорядочная толпа. Впереди бешенной козой скачет утус Гетвак. Верховный Вождь Звёздной Рыбы маленький, крепкий, бойкий, глаза на выкате, лицо красное и тупое. Вождь бешено тычет копьём и размахивает круглым щитом. Ясно дело — Вождь с головой ушёл в боевой транс.

Расстояние быстро сокращается. В россыпи безумных глаз замелькали белки.

— Кулак!!!

Саян щитом прижался к Орону. В спину упёрся щит бойца сзади. Отряд превратился в единое целое, в плотно сжатый кулак. Саян плечом прижался к соседу слева. Воин справа подпёр правое плечо. Вот оно! Не на словах, а на деле, на собственной шкуре почувствовать плечо боевого товарища.

Единый выдох… Безумные охотники рядом!

Удар!!!

Треск!!!

Фаланга тараном врезалась в гущу охотников. Обломки копий, дубинки, топоры фонтаном из-под передних щитов. Маленький отряд буквально смял, в прямом смысле втоптал наступающих.

Соплеменники плотно прижали Верховного Вождя Звёздной Рыбы к щиту Орона. От неожиданности Гетвак пришёл в себя. Глаза вылупились от удивления, нос упёрся в плотный ряд щитов. Но тут же топор Орона упал на голову Вождя. Копьё воина из третьего ряда ткнуло Гетвака прямо в лицо.

Фаланга остановилась. Энергия удара быстро иссякла. Саян перевёл дух. Под левым мокасином хрустнуло чьё-то лицо. В толпе охотников отряд проломил широкую брешь.

— В кру-у-уг!!! — надрывно скомандовал Саян.

Что и следовало ожидать — фаланга увязла в гуще врагов по самые уши. Задние ряды тут же развернулись, копья опустились в боевое положение. Углы фаланги втянулись во внутрь. Отряд ощетинился копьями и встал в круговую оборону.

Разум едва контролирует ситуацию. Саян бешено тычет копьём из-за спины Орона. Жаль, хреново видно, куда именно. Воин за спиной бьёт копьём на уровне головы. Орон от души рубит сверху вниз медным топором. Круговерть ударов, тычков сжалась в бесконечный миг.

Очередной противник пропустил удар копьём в живот. Топор Орона снёс ему плечо. Удал в голову завершил дело. Охотник Звёздной Рыбы лопнул, словно воздушный шарик. Кровь фонтаном. А за ним… Саян приподнялся на носках. Никого? Точно никого. Вообще никого нет!

Слева хруст костей, Саян повернул голову. На землю рухнул ещё один охотник и… Опять никого? Воины стоят плотный строем. Отряд по-прежнему держит круговую оборону. Только воевать больше не с кем. Бой шумит где-то позади, из-за спины не видно.

Что за хрень? Саян развернулся на месте. В первобытном войске командиров на поле боя нет. Утус Гетвак, Верховный Вождь Звёздной Рыбы, пал смертью храбрых. А вот заместителей ему по обычаю не полагается. Те, кто в момент безумной атаки оказались перед фалангой или рядом с ней, набросились на отряд. Остальные, во козлы, побежали дальше. Саян перебрался в задний ряд.

Во дают!

Охотники Звёздной Рыбы с детской увлечённостью рубятся с охотниками Звёздной Птицы. О том, что в тылу осталась самая грозная боевая единица, даже не понимают. Ну ничего, Саян машинально поправил медный шлем, сейчас поймут, да поздно будет.

— К противнику! Широким фронтом! Тремя рядами! Становись!!!

Воины пришли в движение. Круг лопнул, но тут же быстро вытянулся в прямую линию. В первый ряд перед Саяном пробился Орон. Щит Медвежонка забрызган кровью, вспотевшее лицо в красных капельках, но сам, слава богу, не ранен.

— Шагом! Вперёд! Марш!!!

Первый шаг десятками ног ткнулся в примятую траву. Фаланга двинулась вперёд. Но… Саян аж заскрипел зубами. Не везёт, так по-крупному! Союзники хреновы! Грязное ругательство едва не сорвалось с губ. Ударить сжатым кулаком ещё разок не получится. Охотники двух племён смешались в одну большую кучу. Сила строя насмарку. Придётся тыкать разрозненными пальцами.

— Копья оставить! В рассыпную! А атаку! — простые слова дались с трудом, так и хочется откусить самому себе язык.

Образцовая фаланга рассыпалась на тридцать частей. В индивидуальном бою от длинных копий никакого прока. Сподвижники вытащили из-за поясов медные топоры и с первобытным энтузиазмом ринулись во всеобщую свалку.

Однако исход боя предрешён. Слишком непропорциональная часть охотников Звёздной Рыбы полегла под копьями и щитами фаланги. Неожиданный удар с тыла сломил сопротивление противника. Не прошло и пяти минут, как охотники Звёздной Рыбы побежали. На землю полетели щиты, копья и даже бесценные медные топоры. Противник сиганул с поля боя в разные стороны. Поляна, на которой в изобилие пролилась кровь, осталась за Звёздной Рыбой.

* * *

Удирать сверкая пятками — привилегия проигравших. Да никто и не собирался преследовать охотников Звёздной Рыбы. У победителей более важные и приятные дела: помочь раненым и собрать трофеи.

Верхний край большого круглого щита звучно ударился о ствол берёзы. Саян с преогромным облегчением присел прямо на траву в тени высокой берёзы. Боевой азарт испарился. По телу тягучим свинцом растеклась усталость. Ноги и руки в раз потяжелели. Нетерпеливые пальцы едва ли не порвали кожаные ремешки, наконец, Саян скинул грудную броню. Медные пластики дружно звякнули о землю. Следом на траву рухнули шлем и наручни. Саян повёл носом. В ноздри тут же шибанул вонючий запах пота, словно в натопленной бане пересидел.

Бой длился от силы час. Но такое впечатление, будто неделю, не меньше, без продыху копал глубокую яму. Сражение разом высосало из тела массу сил. Отоспаться бы пару суток. Но! Саян с кряхтением поднялся на ноги, натруженная поясница стрельнула болью. Рассиживаться под берёзой в приятном теньке нельзя, впереди куча дел.

— Орон, сними защиту, — Саян повернулся к молодому охотнику. — На сегодня она больше не понадобится.

— Благодарю, Умелец, но я не устал, — утус Орон гордо выпрямился.

Это точно! Саян бросил печальный взгляд на мощную фигуру молодого охотника. Загрузить такую груду мышц до отказа невозможно.

— Тогда пошли. Посмотрим, чем нас порадуют бравые охотники Звёздной Рыбы.

Сражение развернулось недалеко от западного края длинной поляны, где сшиблась основная масса охотников. Здесь же по большей части валяются убитые. Саян старательно переступает через трупы, только ступни один хрен то и дело наступают на руки и ноги. Мимо несколько раз пронесли раненых. У одного почти полностью отрублена рука, предплечье болтается на полоске кожи. Следом идёт Орон.

А вот и то самое место. На траве окровавленными и потоптанными телами вымощена адская дорожка. Дальше ещё хуже, «дорога» упёрлась в круг тел. Фаланга смяла передние ряды охотников, а потом встала в круговую оборону.

Саян остановился у края «адской дороги». Вот оно обильно политое кровью доказательство превосходства сомкнутого строя над толпой. Охотники Звёздной Рыбы с чем привыкли охотиться, с тем и бросились на стену щитов. Итог закономерен: один охотник с маленьким круглым щитом бился сразу с тремя фалангистами. Противостоять воину с большим щитом уже не просто, а достать второго и третьего глупому жителю лесов просто нечем.

Но! Ясно и другое: такого побоища, такой халявы, больше не будет. Разбитые армии учатся очень хорошо. Не стоит надеяться, будто и в следующий раз охотники Звёздной Рыбы с первобытным энтузиазмом ринутся на стену щитов и копий. А вот что они быстрей всего сделают, так это притормозят и накроют фалангу тучей стрел. Нужно, нужно, позарез нужно брать командование в свои руки, менять, в корне менять, тактику боя. Иначе в следующий раз на поле боя останется ровный прямоугольник из утыканных стрелами тел.

Саян вступил на «адскую дорогу». Среди погибших последователей из отряда не видно и слава богу. Где-то здесь должен быть самый главный трофей этой войны. Саян пошарил глазами по мятой траве и грудам тел. А! Вот он! Утус Гетвак лежит на спине, глаза смотрят в бездонное небо. На меховой куртке вождя остались отпечатки мокасин.

Медный топор Орона расколол череп Вождя Звёздной Рыбы. Почерневшая кровь залила лицо. В глубокой ране угадываются извилины мозга. Круглый щит утус Гетвак прижат к груди. Медный топор зажат в неестественно вывернутой руке.

Уважаемый Гетвак и представить не мог, что вот так глупо и бесполезно погибнет в самую первую минуту сражения. Верховный Вождь племени, бывает, гибнет по поле боя. Только обычно вокруг него находят груду израненных тел. А здесь? Саян присел на корточки. Утус Гетвак даже не успел испачкать топор. На медном лезвие ни пятнышка чужой крови.

Саян рывком перевернул труп Вождя. На спине болтается добротный вещмешок. Кожаный ремешок вшит в верхний край и стянут в тугой узел. Первым из мешка Саян вытащил великолепный кремниевый топор. Чёрная рукоятка отполирована бесчисленным количеством рук до блеска. На топорище вырезан символ Вема-защитника, скрещённые топор и стрела. Чуть ниже стилизованное изображение рыбы. Но это ещё не всё.

Следом из мешка показался футляр из толстой дубовой ветки. Саян с трудом вытащил пробку. Из перевёрнутого футляра выскользнула стрела. Гладкое древко и треугольный наконечник тщательно отшлифованы. Символ Вема-защитника касается острых граней кончиками крошечной стрелы и топорика. На обратной стороне всё та же рыба. Ярче всего символизм стрелы подчёркивает оперение из щучьей кожи. На плоскостях едва проглядывают размытые зелёные полоски. Хотя, Саян провёл кончиком указательного пальца по торцу стрелы, пропил под тетиву всё же имеется.

— Ты нашёл власть Верховного Вождя? — сзади подошёл Орон.

— Конечно, — Саян обернулся. — Верховный Вождь обязан носить с собой самый ценный талисман племени. Только на этот раз он ему не помог.

— Что ты с ними будешь делать? Отдашь утусу Диусу? — Орон ткнул пальцем в рукоятку топорика.

— Придётся, — Саян печально вздохнул. — Было бы здорово повесить этот знатный трофей в доме над столом, но люди Звёздной Рыбы не простят мне такого святотатства. Война закончена. При заключение мира Звёздная Рыба получит их обратно вместе с окровавленным топором, а за нами останется медный рудник.

Этот знатный трофей вместе с мешком утуса Гетвака, — Саян затолкал стрелу обратно в футляр, — отдашь ты, Орон. Ты его убил, тебе и слава. Хотя…, - Саян бросил взгляд на медный топор убитого, — оружие и кисти рук тоже твои. Держи.

Саян протянул Орону символы власти Верховного Вождя.

— Благодарю, Умелец, — Орон сгрёб топор и футляр со стрелой.

— Не стоит, — Саян поднялся на ноги. — Сегодня ты славно дрался.

Тихий шипящий звук резанул по ушам, Саян резко обернулся. Рядом, на свою беду, шевельнулся раненый. Лежащий охотник изошёл хриплым кашлем, на траву упала красная пена. Трупы сородичей прикрыли его, в горячем бреду вражеский воин не заметил двух победителей. Впрочем, Дар Создателя превратился в длинный кинжал, закат Геполы он не увидит в любом случае.

— Ладно, хватит болтать, — Саян взмахнул длинным кинжалом, — давай за работу.

Тёмно-синее лезвие полоснуло раненого по горлу. Судорожно дёргающийся кадык распался на части. Последний всхлип, раненый умолк навсегда. Саян стряхнул с клинка капельки крови. Кажется, вон тот ещё живой.

Такова сущность первобытной война: по-своему благородна, неписанные правила соблюдаются свято, но, воистину, первобытная жестокость. Пленные, а тем более тяжело раненые, победителям ни к чему. Рабов у охотников нет, а продать военнопленных в далёкие страны не получится. Ничего личного, только суровая необходимость.

Подошли ещё трое парней из отряда. Все вместе они быстро добили раненых, собрали кисти, оружие, редкие золотые украшения и прочие трофеи, которые представляют хоть какую-то ценность. Глумиться над трупами или раздевать их до последней набедренной повязки не принято. Этой ночью охотники Звёздной Рыбы вернутся на поле боя. Крадясь в темноте, словно воры, они унесут убитых. Не дело оставлять тела сородичей на поругание падальщикам. Охотники Звёздной Птицы сделают вид, будто ничего не видят и не слышат. Всё согласно заветам предков.

В лагере на берегу ручья кипит лихорадочная деятельность. На кострах в закопчённых горшках греется вода. Чтобы смыть кровь, промыть раны и постирать заляпанную одежду нужно много горячей воды. Возле самой большой палатки лежит особенно много раненых. Во дела? Саян потёр кулаком глаза, утус Тач здесь за главного.

Молодой охотник склонился над очередным раненым. Тач уверенно колдует над раной. Ягис и Ансив помогают ему, друзья буквально навалились на раненого. Прижатый к земле охотник слабо шевелится, желтоватые зубы в бессильной ярости жуют изрядно измочаленную веточку. Раненый упорно пытается скинуть с себя мучителей, но лишь беспомощно елозит ногами. Саян присел рядом.

Тач присоединился к отряду последователей два года назад. Откровенно говоря, махать топором и держать щит прямо у него получается паршиво. Да и научиться отличать правую ногу от левой у него упорно не получается. Зато на занятиях по медицинской подготовке он наловчился накладывать давящие повязки, кровоостанавливающие жгуты и сшивать раны. Саян научил его всему, что только знал сам и смастерил специально для него набор хирургических инструментов. Но только сейчас, наблюдая за работой Тача со стороны, наконец дошло, насколько же ученик превзошёл учителя.

Штопать порезы и вытаскивать стрелы Саяну приходится постоянно, однако он так и не решился связываться с ранениями брюшной полости. Так это: сшить кожу на распоротом животе, а дальше уповать на помощь Леи-целительницы да милость Великого Создателя. Тач пошёл дальше, намного дальше.

Сквозь распоротый бок выступают внутренние органы. Невероятно! Саян склонил голову. Изогнутой иглой Тач уверенно сшивает разорванную кишку. Аккуратный шов протянулся сантиметров на пять. Ещё немного и можно будет сшивать кожу. От раны, от разорванной одежды и рук Тача несёт чистым спиртом. Какие ни какие, а шансы у раненого есть.

— Чем его так? — Саян прижал голову раненого к земле.

— Ясно дело чем, — буркнул Ягис, — медным топором.

— А что он так дёргается? Мологан давали?

— Кончился мологан, слишком много раненых, — пояснил Ансив.

— Проклятье, — тихо ругнулся Саян.

Давно пора заводить полноценную медицинскую службу и стратегические запасы. Прошлой зимой Саян нагнал по больше спирта, заготовил пару литров обезболивающей настойки мологана и целую кучу перевязочных материалов. И всё мало.

— Спирт остался? — спросил Саян.

— Вон, — Ансив показал глазами на кувшин с узким горлышком, — на донышке. На Вождя много ушло.

— Так это утус Терш? — Саян на миг оторвал ладони от лица раненого.

— Он самый, — Ягис кивнул.

— Заткнитесь! — одёрнул Тач. — Мешаете.

Как бы ни старался Тач как можно быстрее закончить мучительную операцию, однако потребовалось ещё не меньше двадцати минут, чтобы стянуть разорванные края раны и наложить повязку. Наконец, Ягис и Ансив ловко переложили раненого на импровизированные носилки и унесли.

Тач разогнул натруженную спину и с блаженной улыбкой потянулся всем телом. Полевая хирургия потому и называется полевой, что особых удобств как для раненых, так и для хирургов не предусматривает.

— Тач, — Саян воспользовался минутным перерывом, — сегодня ты участвовал в бою в последний раз.

От удивления молодой охотник едва не упал на траву.

— Но почему? Умелец! — воскликнул Тач. — Я плохо дрался?

— Нет, дрался ты неплохо, — торопливо произнёс Саян, — но только что ты доказал, что лечить раны у тебя получается гораздо, гораздо лучше. В качестве лекаря ты принесёшь племени гораздо, гораздо больше пользы.

— Но…, - попытался было возразить Тач.

— Никаких «но»! — Саян хлопнул ладонью по бедру. — Тач, у тебя талант. Так развивай его! Я научу тебя искусству чтения и письма, тебе это очень пригодится. Поверь мне — хороший воин из тебя всё равно не получится.

Бесполезный диспут прекратился с появление очередного раненого. На расстеленную шкуру положили совсем юного парня без сознания. Глубокий разрез протянулся наискось через лоб. Кровь залила лицо, однако, Саян сощурил глаза, это Ин, из отряда. Когда его ранило? До распада фаланги или после?

— Смотри, Саян, — рассерженной гадюкой зашипел Ягис, — опять медь! Края у раны слишком ровные. Ну на кой хрен ты не сохранил секрет выплавки в тайне? Они же нас… Теперь… Этими топорами…

Ягис едва держится, чтобы не перейти на более крепкие слова и выражения, только в присутствие раненого грех ругаться.

— А на тот хрен и не сохранил, — Саян также перешёл на шёпот. — Как невозможно построить коммунизм в отдельно взятой стране, так невозможно добиться прогресса в отдельно взятом племени.

— А если бы тебе в ученики из Звёздного Зверя набиваться стали бы? Взял бы?

— Обязательно, — Саян кивнул. — И научил бы всему, что знаю сам.

— Я отказываюсь тебя понимать, — Ягис обречённо вздохнул.

— Тише вы! — шикнул Тач. — Мешаете.

Круговерть с ранеными продолжалась до позднего вечера. Все более-менее серьёзные операции провёл Тач. На долю Саяна выпала лишь промывка ран и повязки.

Пришло время подсчитать потери. На войну со Звёздной Рыбой отправилось 1455 человек. 411 погибли, ещё около двух десятков раненых не доживут до утра. В той или иной степени досталось всем. Сколько погибло воинов Звёздной рыбы никто не считал. По очень грубой и весьма приблизительной оценке не меньше восьми сотен.

Тем же вечером Саян подсчитал собственные потери. Пока отряд сражался в плотном строю, ни погибших, ни даже раненых, не оказалось. А вот после того, как фаланга распалась, четверых убили. За жизнь ещё одного не поручится даже Тач.

Результат более чем впечатляет: отряд последователей с блеском прошёл боевое испытание. На том месте, где они встали в круговую оборону, воины Звёздной Рыбы оставили больше сотни жизней. Три десятка человек положили в три раза больше. Какое ещё нужно доказательство превосходства сжатого кулакам над растопыренными пальцами?

Больше богатых трофеев и кистей поверженного врага радует другое: из трёх десятков человек никто не бросил щит, не отшвырнул копьё и не кинулся сломя голову в гущу сражения. Все, абсолютно все, остались на местах. Остались, даже когда пьянящий душу бой откатился назад. А это значит — армейская дисциплина вязал вверх над первобытным боевым безумием. Эмоции так и не смогли вырвать бразды правления у разума.

Глава 13. Работорговцы

Гонять новобранцев — самое неблагодарное занятие в мире.

— Зверь! Птица! Зверь! Птица! Зверь! Птица!

Десять подростков от двенадцати до четырнадцати лет отроду старательно изображают фалангу. Мокасины старательно утаптывают и без того утоптанную поляну ещё больше. Безусые лица вытянуты и напряжены. Руки словно верёвки болтаются из стороны в сторону. Саян как заправский сержант стоит в сторонке и внимательно следит за ногами новобранцев. Длинная палочка-указка и средство для воспитания в такт шагам хлопает по голенищу мокасин. От бесконечного повторения одних и тех же слов першит в горле.

— На месте… стой! Раз! Два!

Да-а-а… Получается пока… паршиво. Вместо дружного притопа десяток ног выдали размытую барабанную дробь. Хоть лбами перестали трескаться и то ладно.

— Нале… во! Раз! Два!

Половина подростков, как и положено, повернулась налево, а вторая половина направо.

— Чёрт побери, — тихо ругнулся Саян. — Отставить!

Смущённые подростки повернулись в прежнее положение. Вот так всегда, Саян нервно хлестнул палочкой-указкой по голенищу мокасин: стоит чуть расслабиться, перейти на привычное «лево», «право», как новобранцы тут же разбегаются кто в лес, кто по дрова. Впрочем, их можно понять.

Первобытному человеку совершенно незачем знать, какая рука у него левая, а какая правая и какая между ними разница. Настоящий охотник в равной степени должен владеть обоими. Какой рукой натягивать тетиву, а какой метать копьё — это уже как кому нравится. На попытки объяснить молодым охотникам какая нога у них левая, а какая правая, ушла уйма времени. Новобранцы смущённо поглядывали на носки мокасин, краснели, как девицы при виде сватов, и всё равно безбожно путали. Конечно, ведь внешне даже один мокасин ничем не отличается от другого. Такова особенность местной обуви.

Простой и оригинальный выход подсказал Ансив. Всего-то и нужно было, чтобы каждый новобранец привязал на левую ногу и руку кусочек звериной шкуры, а на правую ногу и руку — пучок перьев. Так вместо «лево», «право» появились «зверь» и «птица». Внешне новобранцы стали похожи на недоделанных клоунов. Сходство усиливается, когда по плацу начинают летать шерсть и перья, зато — процесс пошёл. Саян тряхнул головой и скомандовал:

— На зверя… Раз! Два!

Маленький отряд почти одновременно повернулся влево. Давно бы так.

— Со зверя… Шагом… Марш!

По-прежнему не в такт и путая ноги новобранцы замаршировали. Саян вновь задал ритм, слова вновь едва не встали поперёк горла:

— Зверь! Птица! Зверь! Птица! Зверь! Птица!

Служить в армии Сергею Белкину не довелось. После школы поступил в институт и получил законную отсрочку, а потом были куб и перенос. А вот Макс, муж старшей сестры, добросовестно отходил два года в портянках. Из всех армейских глупостей Максим больше всего возненавидел строевую подготовку. Уже через пару эмоциональных рассказов на гране приличия Сергей понял почему.

Первые полгода службы Макс массу времени провёл на плацу. Армейские кирзачи сами по себе недалеко ушли от «испанских сапог». А тут ещё нужно маршировать во всю прыть, широко задирать ноги и что есть мочи топать каблуком об асфальт. Взводом и по одному, в колонне и в шеренге, Макс досыта исходил армейский плац вдоль и поперёк. «Чувствует себя конченным болваном! — за рюмкой чая кипятился Макс. — Более изысканного наказания не придумать!» Но больше всего зятя добивала абсолютная бесполезность строевой подготовки в автоматизированной и компьютеризованной армии.

И то верно: в век атомного оружия, всепогодных истребителей и реактивной артиллерии искусство передвигаться строем выродилось в театральное шествие. Чем больше звёзд на погонах, тем больше нравится, когда мимо тебя «с песнями и плясками» шествует бравое войско. А если несколько сот молодых глоток орёт что-то несуразное, несколько сот молодых тел вытягивается в струнку и в ускоренном темпе снашивает казённые сапоги, то вообще полный отпад! Ни на что более строевая подготовка не годится. Но здесь и сейчас строевая подготовка — вопрос жизни и смерти.

Если этим безусым мальчишкам сразу же дать боевые копья со щитами и заставить пройти с десяток метров плотным строем, то результат будет очень даже плачевным — насадят друг друга на копья, как куропаток на вертел. А в настоящем бою будет ещё хуже: слаженный удар накоротке не получится. Сквозь прорехи в ряду щитов вражеские копья и стрелы заберут много жизней. А сам строй при движение по горбатому полю развалиться на куски. Сам того не ведая, Макс провёл отличный мастер класс. В многочисленных застольных беседах зять передал уйму ценных наставлений. Изобретать заново велосипед не пришлось.

— На месте… Стой! Раз! Два!

Новобранцы послушно замерли на краю утоптанной площадки. Дальше начинается лес, но лучше не искушать подростков. Обычно подобные приколы заканчиваются синяками и шишками.

— Кру… гом!

Кто через левое плечо, кто через правое, новобранцы повернулись к нему лицом. Чёрт! Сглазил, Саян нервно хлопнул палочкой по голенищу. Двое парней в заднем ряду смачно стукнулись лбами.

— Уважаемые новобранцы, — Саян в зародыше подавил невольное ругательство, — повторяю ещё раз: при команде «кругом» разворачиваться следует на «зверя» и только на него. Ещё раз… Кру… гом!

На этот раз правильно, новобранцы развернулись через левое плечо.

— Кру… гом! Шагом… Марш!

Новобранцы зашагали прямо на него.

После блистательной победы при Лосинном ручье отряд последователей существенно пополнился. В общей сложности за четыре года присоединилась сорок два человека. И того общая численность отряда семьдесят восемь. Из них почти пять десятков хорошо тренированных и вооружённых фалангистов. Остальные вполне сгодятся в качестве лёгкой пехоты. Даже эти марширующие подростки, так сказать последний призыв, умеют обращаться с луком и как-нибудь совладают с залповой стрельбой. В любом случае фаланга остро нуждается в «огневом прикрытие».

Неделю назад закончился очередной Большой сбор. Семи дней проводить сородичей до родных стойбищ вполне достаточно, Саян почти сразу собрал отряд для Военного сбора. Половина последователей живёт в других родах. Было бы неплохо держать всех под рукой, но парни и так на самообеспечение. Прокормить такую ораву молодых здоровых тел не представляется возможным. Да и другие рода по доброте душевной не откажутся от подрастающего поколения. Вот и приходится раз в два месяца собирать последователей на Военный сбор.

Маленькая полянка между лесом и засекой стойбища Мудрой Совы, где всего несколько лет назад друзья махали руками и палками в гордом одиночестве, разрослась до солидной учебной базы. Тренировать отряд помогают друзья. На противоположном конце площадки Ансив гоняет три десятка человек в полном вооружение. Небольшая фаланга со стеной щитов наперевес тяжёлыми копьями отрабатывает удары на мишенях. Верхушки вкопанных в землю стволов изрядно измочалены. Вторую половину отряда Ягис учит обращаться с топором и щитом. Треск учебного оружия стоит такой! Ну а Саян, как старший по званию, взял на себя самое утомительное — обучение новобранцев азам строевой подготовки.

Насыщенная учёба продвигается по заранее разработанному плану. Скоро вечер. Ещё час, от силы два, и занятия нужно будет сворачивать. Новобранцы и так изрядно пропотели и поизносили мокасины. В принципе, молодцы. За два дня прогресс на лицо.

— Отец!!!

Сквозь топот и треск учебного процесса долетел голос приёмного сына. Даже на большом расстояние видно, насколько он взволнован. Едва подбежав ближе, Иссаам выкрикнул всего одно слово:

— Менги!!!

Словно по команде учебный процесс тут застопорился. Кто где был, кто с чем стоял, все разом глянули на Иссаама. Копья застряли в измочаленных мишенях, учебные топоры последний раз глухо стукнулись об учебные щиты. Только бравые новобранцы так и шагают прямо на него.

— На месте… стой! Раз. Два, — торопливо скомандовал Саян.

— Менги, — во всеобщей тишине слова Иссаама подобны раскату грома.

Враг. Самый страшный, самый опасный враг вновь появился в лесах людей.

* * *

Речная ладья легко скользит по сверкающей глади реки. Две дюжины тяжёлых вёсел дружно ныряют в тёмную воду. Руки привычно налегают на рукоятку, а голова продолжает думать о своём. Дрир стрельнул глазами вдоль борта, за недели бесконечного пути команда из сорока восьми менгов отработала греблю до автоматизма. Каждый гребок сопровождается басовитым уханьем.

Короткая пауза между гребками, Дрир бросил взгляд через плечо. Вот он — Великий столб. Всего в нескольких километрах за высоко изогнутым носом ладьи из-за кромки леса надменно выглядывает великолепный белый утёс. На западе, над линией горизонта, столпились кроваво-красные облака. Сквозь узкую щёлку между тучами и кромкой леса проглядывает красная Гепола. В багровых тонах догорающего дня левый бок Столба окрасился в розовый цвет.

Витус Девиго, атаман отряда, смотрит вдаль. Левая рука опирается на нос судна. Тщательно расчёсанные длинные волосы рассыпались по спине и плечам. Медные пластины доспеха начищены до кровавого блеска. Дрир опять потянул на себя опостылевшее весло. За монотонной греблей только и остаётся думать.

И куда, спрашивается, катится мир? Благородные и без того купаются в запредельной роскоши. Дрир вздохнул. Шанс глянуть на жизнь аристократов выпал ещё в детстве, а впечатления до сих пор бурлят в крови.

Давно это было. Как-то раз дядя Зепан взял его, подростка Дрира, в качестве носильщика глянуть на дом витуса Девиго. Именно сын того благородного сейчас стоит на носу ладьи. Пока дядя о чём-то там докладывал витусу Девиго, Дрир с тяжёлой корзиной за плечами очумело пялился по сторонам. Сам бы не видел, в жизнь бы не поверил!

Высокий глинобитный забор и злющие вечно голодные кобели скрывают невероятно красивый сад. Дорога от ворот до дома выложена маленькими красными плитками. А грядки вдоль неё аккуратно вскопаны и ухожены. Так по краю одной и особенно большой и круглой нешироким сине-фиолетовым кольцом посажен шалфей. Глубже тёмно-красные столбики румянки, тонкий пурпурный козел, тёмно-малиновые пионы и другие цветы. Что самое интересное, посажены не как попало, а причудливым узором.

Тот же шалфей, пион и румянка разбросаны по степи в огромном количестве. Обычные ничем непримечательные цветы. Но здесь, в саду у благородного за высоким забором, они, словно по волшебству, соткали прекрасный узор.

В центре круглой грядки на низеньком возвышение из речных камней растёт совсем уж непонятное дерево. Высотой чуть более метра, гладкая серая кора без трещин. Ветки вместо листьев утыканы узкими нежно-зелёными пластинками. Маленькие зелёные шишки сидят на кончиках веток словно маленькие застывшие птички. Говорят, витус Девиго лично привёз это дерево откуда-то с гор Ануб.

Но больше чудной грядки и чудного дерева поразил дом.

Огромный двухэтажный дом возвышается посреди шикарного сада. Совершенно ровные стены покрыты белой, белой извёсткой. Большие рваные камни фундамента на целый метр выглядывают из густой травы. Большие окна закрыты косыми ставнями из гладких дощечек. А крыша! Не растрёпанные связки тростника, а самая настоящая черепица из обожжённой красной глины. Именно она выглядывает поверх края глинобитного забора вокруг сада.

Сам витус Девиго, толстый и важный, восседает в просторной жёлтой рубашке на высокой террасе. Витус не спеша потягивает вино из красивой стеклянной кружи и сверху вниз взирает на дядю Зепана.

Наверно, и в самом деле в доме витуса Девиго больше десяти комнат. По середине каждой стоит большой стол, а по углам расставлены большие сундуки с золотом и серебром. Правда, в тот день Дрир поспешил передать тяжёлую корзину с дарами упитанному слуге, а сам предпочёл убраться с благородных глаз как можно быстрей.

Много, много позже пришло понимание. Витус Девиго всего лишь правитель четырёх деревень. В иерархии благородных он находится в самом низу. До рода Великого Князя, да здравствует он и правит нами вечно, ему ох как далеко. В Благословленной долине, центральной части Миренаара, в великом городе Лемай Дрир никогда не был. О богатстве и роскоши Совета благородных ходят самые невероятные слухи. И будь-то мало им величия и достатка. С жиру бесятся. Подавай им что-нибудь редкостное и безумно дорогое.

Мало людей рабов, очень мало. От того и стоит один человек страшно дорого. Благородные окружают себя слугами из рабов, это они так хвастаются друг перед другом. Как будто простолюдины не умеют мести полы, стряпать и выносить помои. Особенно ценятся молоденькие девушки. Цены на них вообще заоблачные.

Человеку даже менга-простолюдина страшно далеко. Супруги витусов не обращают внимания на забавы мужей с дикими наложницами. Да и сами не прочь побаловаться с дикими мальчиками. Благо детей от такого баловства не бывает.

Молодой витус Девиго самоуверен и дерзок. Честолюбие и алчность влекут его. Самый младший из благородного рода Девиго, его мать простолюдинка. Ни титула отца, ни должности управляющего деревнями ему не светят. Деньги — единственное, что может вознести его на вершину власти и богатства. Огромный спрос на рабов заставил младшего Девиго набрать отряд из крестьян отца. Не взирая на трудности, он всё равно отправился далеко, далеко на север, в дремучие леса, под холодные дожди.

По среди палубы под мачтой возвышается низкая деревянная клетка из грубо стёсанных досок. Достаточно посадить в неё хотя бы с пяток дикарок по моложе, чтобы расходы на столь длинную и опасную экспедицию окупились с лихвой. Только всё не так просто.

Дрир в очередной раз налёг на весло. На ум так и лезет зловещее предупреждение дряхлого старика из Нерди, самого северного поселения менгов. Витус Девиго снарядил всего одну ладью, да и воинов взял очень мало. Нужно в три раза больше. Пусть люди дики, невежественны и пугливы, но их слишком много. Если их загнать в угол, то они с остервенением бросаются в бой. Даже при самом хорошем раскладе далеко не все из простолюдинов вернутся домой. Вот и кровавый закат — дурная примета.

— Поворачивай к берегу! — бросил через плечо витус Девиго.

Надменный голос вернул к суровой реальности. Дрир встрепенулся, руки вновь привычно потянули весло на себя. Ладья словно нехотя подчинилась рулевому веслу и величественно свернула в сторону берега. Скоро привал. Руки будто предчувствуют долгожданный отдых и с утроенной силой толкают постылое весло.

* * *

— Менги, — во всеобщей тишине вновь повторил Иссаам.

Саян молча уставился на сына. От волнения и быстрого бега Иссаам покрылся испариной.

— Менги, — Саян скосил глаза в сторону, — это хорошо. Где они?

— Южнее Утёса. Причалили к берегу, — Иссаам тяжело дышит.

— Сколько их?

— Одна большая лодка. Точно не знаю. Это утус Скори заметил их. Прибежал в стойбище. Весь такой, — Иссаам выразительно взмахнул руками, — такой шум поднял. Все засуетились, забегали. Вот.

То, что суетятся и бегают, это понятно.

— На сегодня занятия прекратить! — Саян повернулся к сподвижникам. — Всё убрать! Быть готовыми к немедленному выступлению! Ягис, Ансив, ко мне!

Оцепенение схлынуло. Молодые последователи бойка зашевелились. Лишь новобранцы не знают, что им делать и продолжают преданно глядеть на Саяна по стойке смирно.

— Вам, — Саян повернулся к новичкам, — разойтись! Помогите убрать.

С детским задором и энтузиазмом подростки разбежались.

— Что ты задумал? — торс голого по пояс Ягиса блестит от пота.

— Я тоже хотел бы знать, — с другой стороны подошёл Ансив.

— Ничего особенного, друзья мои, — Саян улыбнулся, — принести в жертву Великому Создателю и Вему-защитнику парочку другую золотистых кистей.

— Ты что? — тут же воскликнул Ягис. — Собираешься напасть на них?

— Ягис! — Саян в упор глянул на друга. — Это дар самого Создателя. У них одна ладья. Всего! В любом случае, — гораздо спокойнее продолжил Саян, — я не собираюсь лезть на рожон. Мало информации. Вы пока соберите отряд, а я потолкую с утусом Тершем. Заодно уважаемого Скори растрясу на подробности.

Через пару шагов Саян остановился и оглянулся:

— Ягис, ты много раз хвастался своей разведгруппой. Вот и готовь своих орлов. Заодно и выясним, насколько высоко они летают.

Ягис что-то крикнул в ответ, только Саян не обратил на его слова внимания.

В стойбище царит тревожное оживление. Возбуждённые женские голоса пугливым эхом летают между полуземлянками. Исчезла вечно путающаяся под ногами детвора. Люди гремят посудой и поспешно гасят очаги. Завалы из мешков, горшков и узелков с пугающей скоростью растут перед полуземлянками. Даже часовые у входа и те разбежались собирать пожитки.

Подобного переполоха не было даже когда четыре года назад племя Звёздной Рыбы объявило войну. Конечно, провожая мужчин на войну, жены и материл пролили много слёз, но из стойбища никто не убегал. И откуда только в людях такой суеверный страх перед менгами? Уму непостижимо.

Вот и полуземлянка Сахема. Из распахнутого настежь входа доносится гул голосов. Приличия ради Саян стукнул пару раз по деревянной подпорке и вежливо произнёс:

— Можно войти?

— Умелец, ты? — раздался изнутри голос утуса Вачиза.

— Да.

— Заходи, коль пришёл.

Голова едва не задела низенький край входа, Саян осторожно спустился по земляным ступенькам в полуземлянку. Отлично! Все здесь. Вокруг очага сидит руководство рода. На небольшом возвышение утус Вачиз, Сахем. Слева от него утус Терш, Военный Вождь. Четыре года назад медный топор охотника Звёздной Рыбы тяжело ранил утуса Терша в живот. Однако утус Тач быстро и ловко прооперировал Вождя. К удивлению всего стойбища Вождь выздоровел.

Слева от Вождя утус Фад, шаман рода. А низенький тощий мужичок в куртке из облезлой волчьей шкуры утус Скори, самый шустрый в роду проныра.

Не иначе руководство думать, что делать. Хотя, если быть точнее, Саян вовремя подавил улыбку, куда бежать.

— Прошу прошения, что прервал вашу беседу, — Саян присел напротив Сахема, — но мне нужно расспросить утуса Скори.

— О менгах? — Сахем недовольно качнулся.

— Да.

— Спрашивай, Умелец. Но, чую, ты что-то задумал.

Субординация соблюдена. Сахем, как глава рода, дал разрешение.

— Уважаемый Скори, — Саян тут же повернулся к охотнику, — расскажите, что вы видели?

Утус Скори героя дня. Хоть и дурную весть принёс он в стойбище, зато все без исключения слушают его очень внимательно и задают много вопросов. А ему, по лицу видно, приятно быть в центре внимания. В бог знает какой раз утус Скори начал свой рассказ:

— Ну, в общем, с самого утреца отправился я туда, вниз по реке, того, рыбу ловить. Заодно, думаю, проведают, как там утки. Ну, там, орут селезни. Будет толк, на них, охоту устраивать или нет.

Начало рассказа получилось скомканным. Утуса Скори опять захлестнули эмоции.

— Плыву я, значит, на своём ботнике. То есть на твоём ботнике. Ну, который, ты мне сделал. Умелец.

— Без лишних подробностей, пожалуйста, — Вождь сердито поджал губы. — К делу переходи, Скори, к делу.

— А! Что? Ну да, к делу. В общем, плыву я… И вдруг… Вижу — большая такая лодка, — утус Скори развёл руки. — Что перед, что зад одинаковые, то есть задраны высоко, высоко. Вёсла длиннющие с бортов свисают. И, это, воду так, ловко гребут. А по середине её такая палка высоченная воткнута. Красивая, блестящая. С тряпочкой такой, на верху, самом. Ну я, сразу же, того, в заросли. Они, благо, густые там растут.

Недовольный взгляд Вождя словно щёлкнул утуса Скори по лбу.

— Спрятался я, значит. Гляжу… Лодка, того, к берегу повёртывает. Боком ко мне встала. Причаливать, значит, будут. Ну я, знамо, через заросли, через заросли и дёру, домой. Про рыбу и селезней думать забыл. Начисто! Скорее, думаю, сородичей предупредить. Вот!

Рассказ тощего охотника Саян терпеливо выслушал до конца. Хотя так и хотелось схватить утуса Скори за груди, да тряхнуть, как следует.

— Лодка точно одна была? — Саян чуть наклонился к утусу Скори.

— Оно, конечно, да. Одна, — утус Скори усиленно закивал. — Я, ведь, в зарослях засел. Пока, вдруг, заметил. А второй не было. Не было.

— Когда лодка боком повернулась, сколько вёсел по борту было?

Простой вопрос не на шутку озадачил утуса Скори. Тощий охотник закатил глаза, приоткрыл рот и принялся загибать пальцы.

— Во! — утус Скори показал сжатые кулаки. — Во сколько было, два раза так.

— Где лодка к берегу причалила? Можешь точно сказать?

— Оно, конечно, могу. Против Утёса, на восток. На том берегу, где сам Утёс. Там, поляна такая есть. Мы там, помнится, деревья валим. Вот полянка та и осталось. Я когда из зарослей в последний раз глянул, так они туды точно носом ткнулись. Причалили, значит.

Не густо, Саян склонил голову. Рассказ утуса Скори обстановку не прояснил. Так, добавил несколько второстепенных деталей. А что ещё ждать от не шибко умного охотника?

— Благодарю тебя, уважаемый Скори, — Саян вежливо склонил голову и тут же глянул на Вождя и Сахема. — Уважаемый Вачиз, уважаемый Терш, мы приняли решение напасть на менгов.

— Умелец! — от удивления утус Вачиз едва не воспарил над очагом. — Это же менги! Их же…

— Не более шестидесяти человек, — Саян грубо перебил Сахема. — В моём отряде пятьдесят полноценных воинов. Плюс ещё тридцать горячих молодцов. Это такой случай, уважаемый. Сам Великий Создатель послал их. Через час мы выступаем. Рано утром, когда менги будут крепко спать, мы неожиданно нападём на них и перебьём всех до последнего.

— А если их больше? — голос утуса Терша наполнен плохо скрытым недовольством. — Не одна, а три большие лодки. Может даже четыре.

— Поэтому первыми уйдут разведчики, утус Ягис и его орлы, — терпеливо пояснил Саян. — Если менгов действительно четыре большие лодки, то мы не станем нападать. Уйдём в лес и спрячемся.

План нападения не понравился Вождю. Конечно, ведь в нём не осталось места для пляски вокруг костра и боевой песни с топором наперевес. Утус Терш поморщился, словно проглотил комок горькой желчи. Да и остальным правителям рода задуманное явно не по нутру.

— Умелец, ты затеваешь нехорошее, очень нехорошее дело. Остановись! Пока не поздно, — печально протянул утус Вачиз.

— С каких это пор бить заклятых врагов нехорошее дело? — Саян поднял голову и распрямил плечи. — Со времён Великих предков мы только и делам, что позорно бегаем от них. Великий Вем хоть и знал, что погибнет, однако не испугался их. Рано или поздно нам всё равно придётся давать им отпор. Верь мне, Сахем: с годами менги всё чаще и чаще будут приплывать в наши леса. И с каждым разом их будет всё больше и больше.

Саян поднялся с места.

— Собрать воинов племени быстро не получится, — Саян глянул сверху вниз на утуса Терша. — Вряд ли вы, Вождь, успеете провести хотя бы одно собрание воинов нашего рода и принять хоть какое-то решение. Но в одном я с вами полностью согласен: пусть женщины, дети и прочие немощные хоронятся в лесу подальше от Акфара. Ну а у кого всё же хватит мужества глянуть менгам в лицо, пусть присоединяются к нам. Всего хорошего, уважаемые.

С вежливым поклоном Саян покинул полуземлянку.

Спустя час на импровизированном плацу за пределами стойбища Саян построил отряд. Между взводами небольшие промежутки. Молодые серьёзные лица. Мало кто из них может похвастаться длинными усами и бородой. У большинства на подбородке пробивается первая ещё мягкая щетина.

Крайние слева — ветераны, у кого за плечами реальный боевой опыт. Во втором взводе собраны те, кому хоть и не довелось воевать, зато хорошо обучен и вооружён. Ну а в третьем самом многочисленном — недоученное пополнение.

На краю утоптанной поляны собралась внушительная толпа провожающих. Матери, отцы, жёны и даже дети вышли проводить воинов в поход. Где-то среди них жена. Сразу после визита к Сахему Саян заскочил домой. Весть о решение идти на менгов самым невероятным образом облетело стойбище и дошло до Инсы. Жена попыталась было закатать скандал, но не успела. Саян стремительно схватил со стены оружие, подхватил вещмешок и, чмокнув разгорячённую супругу в щёчку, выскочил из избушки.

Не…, это не просто куча первобытный воинов, Саян словно в первый раз глянул на свой отряд. Это, это… Солдаты! Да, самые настоящие солдаты его личной армии. Его отряд, его детище, его дети преданно смотрят на него, на своего предводителя, командира. Самое главное — они верят ему.

Ни Вождь, ни Сахем не поняли главного: Саян не может, не имеет права не напасть на менгов. Иначе вся эта боевая подготовка, отряд сторонников, превратится в игру, в войнушку. Эти парни и мальчики пришли сюда, чтобы научиться воевать не ради славы, не ради знаменательных трофеев. Нет. Они пришли сюда, чтобы научиться воевать ради самой жизни. Позорного бегства, пусть даже самого логичного и оправданного, они не поймут и не примут. Если завтра рано утром они не нападут на менгов, то уже через неделю разочарованные сторонники разбредутся по родным стойбищами и никогда больше не соберутся вновь.

Как ни странно, самое лучшее доказательство оказанного доверия — внешний вид последователей. Подражая ему, Саяну Умельцу, многие бойцы сменили причёски. Из-под шлемов не торчат взлохмаченные хвосты или блестящие косички. К сожалению, медному ножу далеко до стальной остроты бритвы, а то многие бы брили лица. Страх прослыть вечным подростом не пугает их. Даже Ягис и тот перешёл на более короткую стрижку и даже иногда бреется. Правда, только по очень большим праздникам.

То, что предстоит сделать этим парням, не укладывается в привычное представление о войне. Не будет истеричных плясок вокруг костра, жертв Вему-защитнику и буйного камлания шамана. Не будет боевой песни и раздирающих душу воплей. Ничего не будет. Доисторический образ мышление довлеет над их сознанием. Как минимум они нуждаются в напутствующем слове.

— Уважаемые соплеменники! — как можно громче, как можно более проникновенно заговорил Саян. — Вы все видели зловещий закат. Тучи над горизонтом налились кровью. Я знаю — это плохая примета. Но плохая примета не для нас!

Менги! Проклятый Великими предками враг вновь явился на наши земли, в наши леса. Ненастны животы их. Жестоки сердца их. Они опять хотят забрать наших жён, сестёр, а остальных убить!

Черта с два!!! — Саян от души рявкнул во всю глотку.

Великий Создатель предупредил менгов о гибели. Смерть! Смерть! И только смерть найдут они на нашей земле!

Уважаемый Скори видел всего одну большую лодку. Я уверен: менгов не больше шести десятков. А нас! — Саян резко выбросил правую руку в сторону, — больше!!! Так не упустим столь долгожданный шанс поквитаться с давним врагом!

Для успешной атаки нам нужна полная неожиданность. Пойдём налегке.

К Утёсу уже ушли наши разведчики. Они выяснят всё на месте. Если менгов действительно слишком много, то да, мы не станем ввязываться в бесполезную бойню. Так и быть — уйдём. Но! Если их всего шесть десятков, то перережем их всех ещё тёпленькими! Никого не жалеть! От вас я требую только одного — чтобы ни один золотолицый не ушёл живым!

Соплеменники! Я верю в вас!!! Великий Создатель поможет нам!

Саян треснул кулаком по ладони. В ответ строй разразился восторженными воплями, смесью возгласов «Да!!!» и «Ура!!!» Громкие крики расплескались над плацем, отразились от стены леса и улетели в небо.

Короткая, но весьма эмоциональная речь потребовала массу сил. Саян сглотнул. Чем больше людей в твоём подчинение, тем меньше приходится работать руками и больше говорить. Желательно горячо и проникновенно.

Да, ещё одно, чуть не забыл. Саян пристально глянул на сподвижников:

— Кто болен, кто устал, или по иной причине не может идти с нами — пусть выйдет из строя!

Первобытную демократию с её добровольным участием в войне ещё рано списывать. Обычаи предков и так попраны самым грубым образом. Но нет, Саян вовремя прикусил губу. Лишь несколько парней в нерешительности покрутили головами, но так и не рискнули выйти из строя. Позориться на глазах у всего рода никому не хочется.

Великолепно! Первую проверку на беспрекословное подчинение последователи прошли успешно.

— Благодарю за оказанное доверие! Не будем терять время. На пра… во!

Все как один, не путая ноги, отряд повернулся в правую сторону.

— Шагом… марш!

И на этот раз команда выполнена безукоризненно. Сородичи лишь закачали головами, когда отряд слаженно стронулся с места. Совсем, совсем не первобытная дисциплина. Даже замыкающие колонну новобранцы прониклись важностью момента и ровно держат шаг.

Саян на прощанье бросил взгляд на родное стойбище. Часа через два-три стемнеет. Сородичи судорожно ловят последние крохи уходящего дня и торопливо покидают обжитое место. Ручеёк мужчин, женщин и детей утекает в противоположную сторону. И без того нагруженные пожитками матери тащат за руки детей, мужчины волокут полные мешки и даже дряхлый старик не просто тычет землю корявой палкой, а несёт в согнутой руке маленькую корзинку.

Где-то среди них женская половина его семьи. Так и не успевшая закатить скандал жена и красавица дочь. Шима взрослая почти. На следующем Большом сборе выберет себе мужа и навсегда упорхнёт из родного дома. А рядом с ними угора Риса, жена Иссаама.

И когда только сын успел жениться? А ведь шесть лет прошло. Смотреть на сноху крайне неловко до сих пор. Угора Риса — та самая гордая красавица, чей брачный венок он отверг семь лет тому назад.

В тот Большой сбор Риса замуж так и не вышла. Саян учёл собственную ошибку и на следующем Большом сборе так и не сел во второй круг потенциальных мужей. Так гордая красавица выбрала Иссаама. То ли в отместку Умельцу, то ли решила заполучить хотя бы его сына.

Двенадцать лет, целых двенадцать лет прожито за этим нелепым передвижным тыном и непролазной засекой. Почему-то только сейчас это стойбище, эта утоптанная поляна и этот лес стали родиной. Самой настоящей родиной. Самым любим, самым дорогим местом.

Может из-за того, что впереди его поджидает чертовски опасное испытание? Пусть на нём самые дорогие доспехи, на голове остроконечный шлем из меди, а страшной тёмно-синей катаной владеют только он и двое его друзей. Но! Он может погибнуть. Остаться навсегда там, в лесу возле исполинского Утёса.

Треск сухой ветки вернул к реальности, Саян встрепенулся. За раздумьями и не заметил, как мимо прошёл последний ряд безусых подростков. Новобранцы переполнены решимостью и старательно топчут гнилой валежник.

Как бы там ни было, маховик запущен. Люди, совсем молодые парни, верят ему. Верят настолько, что даже перешагнули через парочку вековых обычаев предков. Скорым шагом Саян припустил в голову пешей колонны. Медные пластинки на толстой шкуре мелодично брякают друг о друга.

Чему быть — того не миновать.

Глава 14. Налёт на работорговцев

В ночном лесу холодный воздух пропитан влагой. Трава покрылась капельками росы. Скоро рассвет. В стороне, между деревьями, проглядывает речная гладь. Небо над головой наливается голубыми красками.

Из полумрака словно призраки из преисподней выступают кусты, деревья и тёмные фигуры воинов. Саян старательно кутается в просторный плащ, только толстая шкура почти не помогает спастись от утренней прохлады. Костёр бы развести, согреться, отогнать сырость. Так сам же запретил.

За три часа быстрым шагом отряд отмахал двадцать с гаком километров и теперь расположился к западу от Утёса в полусотне метров от речного берега. Если утус Скори не соврал, то лагерь менгов должен быть в двух километрах ниже по течению. Вот почему никаких костров. Без тепла и горячей еды передышка получалась так себе. Саян поёжился, лесной воздух холодными ручейками сочится за воротник. Зато натруженные скорым маршем ноги блаженно отдыхают.

Можно даже вздремнуть. Вокруг то тут, то там раздаётся тихое сопение. Саян скосил глаза. Рядом, как ни в чём не бывало, посапывает воин из первого взвода. Аж зависть берёт, вот что значит урождённый дикий охотник.

Светает. Пора начинать атаку, но без разведки никто не сделает и шага. Рисковать отрядом ни в коем случае нельзя. Собрать новый просто не получится. Если через полчаса разведка не вернётся, то нужно будет уводить людей в глубь леса на север от Утёса.

Тихо в предрассветном лесу. Очень тихо и… тревожно.

Тихо зашуршала влажная трава. Со стороны реки кто-то идёт. Саян мысленно превратил Дар Создателя в кинжал, правая ладонь приятно сжала рукоять. Взмахнуть из-под плаща катаной гораздо сложнее.

— Умелец. Ты где?

Это Ягис. Наконец-то! Гора с плеч. На более светлом лице друга проступают тёмные полосы камуфлированной раскраски — спецназовец первобытный.

— Здесь, — Саян приподнялся на локтях и распахнул плащ. — Чем обрадуешь? Ас разведки.

— Всё просто супер, — прошептал Ягис. — Утус Скори не соврал, там действительно только одна большая лодка. Ты уж извини, что мы так долго. Зато мы всё разведали. Там…

— Подожди, — Саян поднял руку, — соберём командиров взводов. Сразу всем расскажешь.

— А! Ну да, — Ягис присел на корточки. — Собирай.

Саян поднялся в полный рост и тихо произнёс:

— Внимание. Вернулась разведка. Приготовиться к выходу. Командиры взводов ко мне.

Сон в промозглом лесу быть крепким не может. С первыми же словами воины зашевелились. Приказы по цепочке из уст в уста разлетелись во все стороны.

Из командиров взводов первым подошёл массивный утус Нелл из рода Речной Цапли. Как сына утуса Гобана, знаменитого организатора военных походов, его ещё в детстве прозвали Лютиком. Следом подошли утусы Тег и Чои, командиры второго и третьего взводов. Пришёл даже совсем юный гор Сич. Прежде, чем гонять «последний призыв» по полной программе, Саян назначил его старшим. Ну а сейчас новобранцы фактически стали четвёртым взводом. Последним появился Ансив. В своё время он рвался стать командиром первого взвода, но Саяну удалось уговорить его остаться заместителем. Ещё раньше Ягис создал свою любимую разведгруппу и отказался менять её на что-нибудь другое.

— Все здесь? — Саян последний раз оглядел собравшихся. — Ягис, начинай.

В ночной тишине оглушительно чиркнул кремний. В руке Ягиса зажегся крошечный факел. Размочаленная смоляная веточка бросает искры и чадит жёлтым огоньком, но в её свете отлично виден разложенный на траве кусок бересты.

— Утус Скори совершенно верно определил место, где менги разбили лагерь. Это та самая делянка на берегу реки, где мы валим крупные деревья, — Ягис ткнул чумазым пальцем в силуэт лодки. — Менги вытащили нос большой лодки на берег почти по середине делянки. Здесь и здесь два больших костра. Если судить по обалденным запахам, на них варили какую-то кашу сразу на всех. Плюс на делянке разбросано ещё несколько костров поменьше. Часовых мы насмотрели с десяток по одному у каждого огня. Мои молодцы облазили весь периметр, но в лесу никого нет. Менги дрыхнут возле костров, однако часть из них спит в самой лодке. Я видел, как при смене часовых один из них спустился на берег, а другой занял его место на лодке. Вот, в принципе, и всё.

Саян внимательно осмотрел импровизированную карту. Художник из Ягиса никакой, но-о-о… нарисовать самое главное он не забыл.

— Вас заметили? — Саян оторвал глаза от импровизированной карты.

— Обижаешь, — Ягис скорчил сердитую мину. — Мы как мышка в травке прошуршали, никто и не заметил. Эти так называемые часовые усиленно клюют носами. Бери их тёпленькими.

— Это хорошо, что тёпленькими, — Саян кивнул. — С лодки на берег спущен какой-нибудь трап? Или борта у нее настолько низкие?

Ягис потёр грязным пальцем лоб.

— Борта у лодки и в самом деле не очень высокие, с метр, может чуть выше. Но деревянный щит действительно перекинут с борта на землю. Те менги, которые менялись, по нему прошли.

— С какого бора? С левого? С правого?

— Э-э-э, с левого. Точно! С левого, — Ягис уверенно ткнул пальцем в кривой силуэт лодки.

Саян ещё раз глянул на импровизированную карту. Жаль, смоляная веточка почти прогорела. Маленький факел уже не горит, а тлеет и едва-едва освещает кусок бересты.

— Ну что же, — Саян поднял голову, — план нападения напрашивается сам собой. Атакуем тремя группами. Я с первым взводом пойду с северной стороны. Наша главная задача захватить лодку. Прямо по щиту на неё и заскочим. Второй взвод пойдёт с южной стороны. Ну а третий, как самый большой, ударит в центре.

Наступать как можно тише. Часовых аккуратно снимать, спящих убивать на земле. Если менги поднимут тревогу — орать как стадо пьяных лосей. Ну и бить менгов, разумеется.

Так, теперь вы, — Саян вовремя заметил старшего над новобранцами. — У вас своя задача. Разобьёшь взвод на две группы. Одна группа займёт место на берегу реки за лагерем, вторая перед ним. Ваша задача — следить, чтобы ни один менг не удрал вдоль берега. Заодно смотрите за самой рекой. Мало ли кто пустится вплавь. Стреляйте из луков. Лезть в драку я вам категорически запрещаю. Малы ещё. Усов нет и с «дуба никто из вас не падал». Задача ясна?

— Так точно! — гор Сич встал в полный рост и вытянул руки по швам.

— Смотрите у меня, — грозно предупредил Саян.

Слава богу, предрассветный полумрак скрывает усмешки друзей и командиров взводов.

— Возражения, уточнения, предложения, вопросы будут? — Саян последний раз окинул взглядом подчинённых, но никто не отозвался. — Тогда разойтись. Довести план атаки до подчинённых. Выступаем через пять минут. Я подам сигнал.

Последние полтора километра до лагеря менгов выдались особенно трудными. Провести восемьдесят с лишним человек через тёмный лес да так, чтобы их никто не заметил — не так просто. Как на грех, самым «громким» оказался сам Саян.

Как ни старайся по кошачьи мягко ступать по лесной земле, а медные пластинки то и дело брякают друг о друга. А ещё сучки время от времени постреливают под ногами. Каждый раз Саян недовольно морщится и осторожно шагает дальше. Рядом, словно насмехаясь над ним, словно призраки двигаются бойцы первого взвода. Наконец, между деревьями замелькали огоньки костров.

Возле кромки леса Саян присел под защиту пышного куста. Правая рука осторожно вытянулась вперёд и отвела в сторону особо пушистую ветку. Острые шипы впились в ладонь, зато сквозь прореху в листве делянка, костры и спящие менги как на ладони.

В лесу возле стойбища люди никогда не валят большие деревья. Если такая надобность всё же возникает, то их рубят здесь, ниже по течению Акфара, прямо на берегу. Пусть каждый раз приходится буксировать массивный ствол вверх по реке, зато, как искренне надеются сородичи, стойбище рода враг будет искать ниже по течению.

Так вдоль берега появилась прямоугольная полянка метров двадцать на пятьдесят. Каждый год бойкий подлесок затягивает искусственную плешь. Но люди каждый раз прорубают в зарослях широкие просеки. Кто бы мог подумать, что именно здесь менги остановятся на ночлег.

Хотя, если подумать, Саян скосил глаза на землю, то место для отдыха в самый раз. Пусть простора для полсотни людей маловато будет, зато не сыро. Сухие ветки, поломанные деревца и пни в изобилие валяются прямо под ногами. Отпадает малоприятная обязанность собирать хворост и рубить дрова. А ведь даже самый маленький костерок требует уйму топлива.

Ближайший огонь буквально в десяти метрах. Так называемый часовой сидит возле костра. Спина согнута, голова опущена, лоб упирается в воткнутое в землю копьё. За две минуты менг ни разу не пошевелился.

Дальше разбросано ещё несколько костров. Два самых больших горят почти по середине делянки. На берегу видна большая лодка. Грозный контур словно выдвинулся из речных глубин на берег.

Пора.

Двумя пальцами Саян показал на часового. Вперёд выдвинулся Лютик. С тихим шелестом воин вытащил медный нож. Лютик словно грозная лесная кошка ускользнул в высокую траву.

Первобытные правила доблести и чести требуют самому вытащить острый нож, пробраться сквозь скрипучий подлесок и снять дремлющего часового. Но, Саян криво улыбнулся, не стоит переоценивать собственные возможности. В первую очередь нужно думать о деле, а доблесть и слава как-нибудь приложатся. Пусть Лютик обладает весьма внушительными габаритами, зато крадётся к часовому без малейшего шороха и треска, словно лиса к шуршащей под снегом мышке. Лучше пожертвовать частью доблести, чем провалить всю операцию. К тому же медные пластины, будь они не ладны, брякают на всю округу. В лесной тиши металлических звук разлетается на десятки метров. Не учёл в своё время.

Секунды тянутся словно час. Саян до рези в глазах всматривается в сгорбленную фигуру возле костра. Наконец, среди спящих промелькнул тёмный силуэт. Лютик на полусогнутых надвигается на часового. Правая рука отведена в сторону, левая готова схватить беспечную жертву.

Дурень часовой даже не шелохнулся. Вот левая рука Лютика заткнула менгу рот, воин всем телом навалился на часового, правая рука воткнула нож в подреберье. Менг слабо дёрнулся и быстро затих. Вот как плохо спать на посту. Лютик прислонил бездыханное тело обратно к копью и махнул рукой.

Саян двумя пальцами показал в сторону костра. Вперёд ушла ударная группа из десяти самых умелых воинов. Спустя полминуты возле огня появились новые тени. Словно на тренировке, без спешки и суеты, бойцы взялись за спящих. Лежащему мягко затыкают рот, нож вонзают прямо в сердце. Слабое шевеление и быстрая смерть. Ещё живые вовремя не проснутся.

Наблюдать за подчинёнными одно сплошно удовольствие, Саян высунул голову из-за куста. Как хорошо постоянно думать о будущем. Да, в самую первую очередь он обучал охотников воевать строем, но всё же не забыл и о рукопашном бое, и о приёмах владения ножом. Пригодились даже навыки снимать часовых и резать спящих. Последнее куда уж грязнее, зато как ко двору. Ударная группа быстро покончила с менгами возле костра, зачёт сдан на пять.

Внешне ничего не изменилось: всё так же вяло мерцает огонь, часовой всё так же дремлет на посту, остальные менги всё так же спят на расстеленных шкурах. У соседнего костра в метрах пяти от первого никто ничего не заметил. Пока всё по плану. Всех бы так перерезать. Саян махнул рукой и сам пошёл вперёд. Настала очередь выдвигать основные силы первого взвода.

Ударная группа, первое отделение первого взвода — элита отряда, первый ряд фаланги, уже шурует возле второго костра. Второй часов ещё беспечней первого. Менг соорудил из веток и крупных поленьев низенькое кресло и откровенно сопит в обе дырки. Запрокинутая голова покоится на высоком пеньке. В таком положение Лютик и оставил его, только с перерезанным горлом. Ударная группа быстро и слажено разбирается с противником возле второго костра.

Но, увы, халява не может длиться вечно. Смертоносным призраком Лютик подкрадывался к третьему часовому, когда с противоположного конца делянки раздался истошный вопль. У второго взвода дела пошли не так гладко. Спящие менги тут же зашевелились. То тут, то там от земли оторвались головы и зазвучали недоумённые возгласы. Тихая часть атаки закончилась.

Лютик тут же встал в полный рост и набрал в грудь по больше воздуха. Над делянкой разразился знаменитый боевой клич утуса Гобана, по прозвищу Лютый. Ошалевший часовой аж подпрыгнул на месте. Менг спросонья выпучил глаза. Лютик тут же шагнул ему на встречу, медный нож вошёл часовому точно в глаз. От сильного удара менг рухнул в огонь. В небо взметнулась туча красных искр. Лютик сорвал с пояса топор. Массивное лезвие с размаху снесло ближайшую золотоволосую голову.

С первобытным воодушевлением бойцы заорали. Делянка до краёв наполнилась истошными воплям. Вспыхнул привычный первобытный бой.

Вот теперь повоюем! Саян встал в полный рост. Дар Создателя сам прыгнул в руку, ладонь сжала смертоносную катану. В левой руке небольшой круглый щит.

— За мно-о-ойй!!! — Саян взмахнул катаной.

Ноги сами отталкиваются от поваленных стволов и пней, Саян изо всех сил несётся в сторону ладьи. Первый взвод с воем топает за спиной. Широкий трап манит полированными досками. Острая катана на ходу чиркает хищным лезвием по золотистым головам.

Под ногами пронзительно взвизгнули доски. На том конце трапа вооружённый менг в полной растерянности. Золотистые волосы взлохмачены, куртка настежь, левая рука держит за ремень портки. Менг машинально поднял топор. Катана синей молнией рухнула на золотистые волосы. Срубленное топорище отлетело в сторону. Круглым щитом Саян сшиб менга с ног и выскочил на палубу.

Большая лодка заставлена скомканными лежанками. Менги бойко поднимаются на ноги, золотистые руки хватаются за топоры, щиты, поспешно натягивают куртки и сапоги. Круглый щит словно таран, Саян ринулся сквозь толпу.

Палуба окрасилась красным. Катана словно адская мельница прорубает проход вперёд и только вперёд. Руки, ноги, головы только так отлетают от тёмно-синего лезвия. Но… медленно, чёрт побери, медленно.

На корме растянута шикарная палатка. Полог отлетел в сторону, наружу выскочил менг. На голове медный шлем, тело аж блестит от медных пластин, изящный медный топор поднялся над головой. Сквозь гам и вопли прорвались чёткие команды. Менги стадом баранов потянулись к своему атаману. Несколько полураздетых воинов встали вокруг главного менга. Саян шагнул навстречу предводителю.

Тычок щитом. Очередной менг шлёпнулся мордой о скамейку для гребцов. Чужой топор чиркнул по броне, медные пластины дружно брякнули. Прямо перед носом полуголый менг, круглый щит очень вовремя прижал его руки к телу. Саян ткнул катаной через плечи воинов. Острый тёмно-синий клинок вошёл в холёное золотистое лицо предводителя. Мёртвый атаман рухнул прямо на палатку. Очаг сопротивления подавлен в зародыше.

Но это ещё не конец.

Прижатый щитом менг распрямился словно мощная пружина. Саян отлетел назад. Смятое одеяло подло вытолкнуло палубу из-под ног. Руки в стороны, Саян гулко шлёпнулся на палубу.

Неужели это конец? Панические мысли заметались в голове. Убьют! Затопчут!

Не-е-ет… Бойцы первого взвода пробились на выручку. Сильные руки товарищей подхватил под руки, Саян рывком оказался на ногах. О-о-о! Повоюем!! Благодарить некогда. Саян кинулся на крайнего слева менга. Но золотолицый швырнул топор и с разбегу сиганул за борт.

Ушёл! Саян едва успел остановиться у борта. Пятки менга скрылись в речной воде.

Саян сплюнул с досады и обернулся. На ладье, да и на делянке в целом, творится нечто. Повсюду кипит сумасшедший бой. Люди и менги неистово рубят друг друга. Вопли. Крики. Гам.

Первобытная сущность подчинённых резвится на полную катушку. Это не фаланга, не холодная голова и чистый разум. Не-е-ет… Это первобытная дикость и боевое безумие.

Слева загнанный на пень менг отчаянно отмахивается топор. В другом месте четверо парней дружно подняли на копья ещё живого менга. Но ясно одно — бой перешёл в бойню, менги проиграли. Люди, словно мстя за века страха и унижения, уверенно давят последние очаги сопротивления.

Боевое опьянение накатило вновь, Саян тряхнул головой. На палубе группа менгов заскочила на деревянную клетку. На золотистых лицах застыл ужас. Ну что же, Саян крутанул катану, острое лезвие со свистом рассекло воздух, эта клетка станет для них эшафотом.

* * *

Дрир с лёгким хлопком раскатал спальный мешок. Какая удача!

Вечером ладья причалила к берегу недалеко от Великого столба. Как обычно часа два ушло на разбивку лагеря, заготовку дров и прочую ежедневную рутину. С первыми сумерками витус Девиго назначил часовых для охраны лагеря и для поддержки костров. По давно заведённой традиции ночное дежурство разделено на три части. И вот она удача: витус Девиго назначил его дежурить в первую смену, с вечера и примерно до двух часов ночи.

Когда целый день толкаешь туда-сюда тяжёлое весло, ежевечерняя заготовка дров изматывает окончательно. Дежурить с вечера тяжело. Натруженные руки и приятная тяжесть в животе неумолимо тянут в сон. Храп товарищей бодрости не добавляет. Но дежурить по среди ночи, а тем более ближе к утру, ещё тяжелее.

Дрир прилежно отходил положенные часы вокруг костра. И вот теперь, когда сменщик отчаянно зевает и потирает глаза, настала его очередь отойти к блаженному сну.

Добротный спальный мешок подарил дядя Зепан. Каждый раз, когда Дрир забирается в его мягкое и тёплое нутро, слова благодарности сами просятся на язык. Просторный мешок сшит из козьих шкур мехом во внутрь. Не нужно подгибать ноги сворачиваться в три погибели. Маленькая подушечка у изголовья набита птичьим пухом. Широкий капюшон прикрывает лицо, если вдруг станет холодно или заморосит противный дождик. Ну а в походном положение спальный мешок занимает мало места.

Дрир натянул на лицо широкий капюшон и вытянул руки вдоль тела. Блаженство! И пусть этот мир с его ненасытными благородными, тяжёлым веслом и ненастной погодой подождёт. Дрир в пару секунд уснул.

Истошный вопль грубым пинком вытолкнул из объятий сна. Дрир вытащил правую руку и приподнял капюшон. Показалось? Бывает, иногда. Но тут ещё один душераздирающий вопль резанул по ушам. Дрир забарахтался в спальном мешке. Душа в ужасе убежала в левую пятку, а руки лишь бесполезно скребут по тёплой шерсти. На лагерь напали. Дикари!!!

Крики, треск и дикий топот. Тяжёлая ступня упёрлась в живот, рёбра натужно треснули. Дикая боль ударила в голову. Дрир судорожно согнулся пополам. Сквозь щель из-под капюшона мелькнул костёр. Сильный удар по затылку выбил сознание. Дрир в растяжку рухнул обратно на землю.

Тупой удар в спину вывел из небытия. Дрир слабо зашевелился. Изо рта вырвался натужный хрип. Ушибленные рёбра отозвались болью. Над головой загремела чужая речь. Шустрые руки рывком перевернули на спину. Неизвестный сдёрнул капюшон. Дневной свет резанул по глазам. Дрир инстинктивно зажмурился и склонил голову. Крик повторился. Те же шустрые руки подхватили под мышки и грубо выдернули из спального мешка.

Утренний холод окончательно привёл в сознание. Дрир открыл глаза. Ужас!!! Лица! Лица! Много, много незнакомых лиц. Это же… Люди!!! Дикари!!!

Звериные шкуры вместо рубах и юбок, бородатые морды и взлохмаченные волосы. Грязные пальцы щупают лицо, руки, грудь, дёргают за волосы, тянут за уши. Дрир ошалело задёргался. Господи! Сейчас разорвут на куски и съедят!

В памяти тут же всплыли страшные истории о дикарях с далёкого севера. Говорят, говорят, они пожирают друг друга заживо, а содранную кожу натягивают на огромные барабаны. А ещё… А ещё… От ужаса Дрир описался самым постыдным образом.

Дикари развеселились ещё больше. Грубые руки схватили его и поволокли бог знает куда. Дрир заскулил от боли, сучки и колючки безжалостно впились в босые ноги.

Лагерь не узнать. Все! Все! Все погибли!!! Кругом валяются мёртвые. Кровь! Кровь! Всюду кровь!!! Красные брызги на кустах, траве. Да и сами дикари с ног до головы забрызганы кровью.

Ужас! Желудок скрутило от судороги. Рядом дикарь большим топором отрубил кисти ещё живому харкающему кровью менгу. Другой дикарь вытряхнул содержимое мешка прямо на грудь убитого и принялся копаться в личных вещах уже мёртвого владельца. Раздетые и поруганные трупы поволокли с громким гоготом. Точно зажарят и съедят!

Дрира вытолкнул перед каким-то дикарём. Здоровенный такой. Лицо бритое, волосы коротко стрижены, на руке болтается тёмно-синий браслет. Наверно это главарь банды. На дикаре грязная куртка с медными бляхами, штаны и сапоги из шкуры оленя. Глаза пронзительные, безумные. Атаман дикарей с ног до головы забрызган кровью.

Вот один из людей вышел вперёд и пронзительно загоготал. Грязный палец больно ткнулся в грудь. Дрир замер на месте, ужас сковал сердце льдом. Из длинной тирады ничего не понять. Главарь дикарей нахмурился. Не обращая внимания на приспешников, вожак подошёл вплотную.

Атаман дикарей схватил руку и с интересом уставился на раскрытую ладонь. Дрир невольно подался назад, но в спину тут же ткнулись кулаки приспешников. Вдруг главарь нагнулся, схватил за голень и резко дёрнул на себя. Дрир спиной назад повалился прямо на дикарей.

Сейчас укусит! Стрельнула в голову паническая мысль. Вместе с ней улетело сознание.

Глава 15. Разбор трофеев

Ну вот и всё. Саян вздохнул полной грудью. Последний менг попытался было спастись бегством, только новобранцы из последнего призыва от души нашпиговали его стрелами. Окончательно рассвело. Ещё немного и на голубой небосклон поднимется прекрасная Гепола. На делянке неистово скачут победители, хохочут во всё горло и размахивают топорами. Саян подошёл к задранному носу ладьи. Ноги заплетаются, будто бухал дня три, не меньше.

— Соплеменники!!! — Саян гаркнул во всё горло.

Шум на делянке моментально стих. Десятки глаз уставились на него.

— Мы их… Сделали!!!

— Да-а-а!!!

Восторженный рёв взрывной волной прокатился по сонной реки.

— Мы их… Сделали!!!

— Да-а-а!!! Да-а-а!!! Да-а-а!!!

Сподвижники едва не взорвались от восторга и в ещё большем возбуждение запрыгали по делянке. В воздух взлетели топоры, ножи, щиты и даже отрубленные кисти менгов. Всё быстрей и быстрей, втягиваясь в единый ритм, воины загомонила:

— Са-ян!!! Са-ян!!! Са-ян!!!

— Да-а-а!!! — Саян крутанул над головой окровавленной катаной.

Впервые в истории, впервые на этой планете, вместо богатой добычи проклятые менги нашли в лесах людей собственную смерть. Мистический страх перед пришельцами с юга, что так долго сковывал сознание охотников, рухнул раз и навсегда. Отныне и во веки веков люди будут бить незваных гостей. Жестоко и беспощадно.

Далеко не сразу безумство и всеобщая эйфория сошли на нет. Первобытные люди выплеснули наружу восторг, накричались в волю и, наконец, вернулись к самой приятной части выигранного сражения — к сбору трофеев.

Саян присел на отполированную до блеска скамью для гребцов. Длинные вёсла аккуратно сложены вдоль борта. Отныне им не суждено черпать речную воду. Эта большая лодка причалила к берегу в последний раз.

На делянке среди тлеющих костров царит весёлое возбуждение. Молодые воины обыскивают трупы поверженных врагов. Наиболее дальновидные добивают раненых и собирают самые ценные трофеи — четырёхпалые кисти. На следующем Большом сборе немало зловещих рук полетит в жертвенный огонь перед Вемом-защитником, а племя пополнится новыми полноправными мужчинами, охотниками и воинами.

— Умелец! Умелец!

Донеслись с берега возбуждённые голоса. Саян поднял голову. У борта столпилась группа парней. Самый бойкий подскочил к подножью трапа, утус Аш, из второго взвода.

— Менга нашли! Живого! — торопливо выпалил Аш.

— Где он? — Саян тут же сбежал по трапу на берег. — Давайте его сюда.

С задорным хохотом парни вытолкнули вперёд пленного.

— Это я его нашёл! — Аш ткнул пленного пальцем в грудь. — Смотрю, мешок валяется. Я его копьём тюк, а он как заскрипит, заохает, зашевелится, значит. Думаю, что такое? Одёргиваю шкуру, а на меня эта морда как уставится. Я тут понимаю — менг! Живой! Видать, от страха в мешок залез. Я его наружу выдернул. А тут ребята подбежали. Смеются. Щупают его, будто девка какая. А я им говорю — Умельцу показать нужно! Мало ли что? Он знает. В горячке боя всех перебили. А у этого ни царапины.

Саян молча выслушал торопливый рассказ подчинённого. Пленный — очень, очень хорошо. Молодой совсем, лет семнадцать, от силы двадцать. Невысокий и тощий. Рубашка из грубой шерстяной ткани с короткими рукавами болтается на тонких плечах. От страха пленный обмочил короткие штаны самым позорным образом. А вот и знаменитая четырёхпалая рука. Саян ухватил пленного за кисть.

Непривычная, нечеловеческая рука. В тот раз, двенадцать лет назад, так и не успел толком рассмотреть её. Зато теперь… Саян повертел раскрытую ладонь менга туда-сюда.

У менгов на руке всего четыре пальца, зато каждый из них можно назвать большим. Указательных, средних, безымянных и мизинцев как таковых нет. Два торчат впереди ладони, ещё два у основания смотрят в разные стороны. Что правая рука, что левая — никакой разницы. Вот так изгиб эволюции. Насчёт ловкости и возможности сыграть на рояле польку — это ещё надо подумать. А вот держать палку, камень или меч — самое то. Не отобрать, не вырвать.

Взгляд случайно упал на босые ступни пленного. Что за хрень?

Саян схватил пленника за голень и резко дёрнул на себя. Менг повалился прямо на стоящих за ним парней.

Это уже слишком! Саян пощупал заляпанные грязью пальцы. Это тоже изгиб эволюции? Она что, пьяная была? Хоть не верь собственным глазам. Саян ещё раз пересчитал пальца. Пять. Ровно пять. На ноге менга ровно пять пальцев. Если не считать золотистой кожи, то ступня менга ничем не отличается от ступни человека. Те же пять пальцев в таком же порядке и примерно такой же длины.

Случайное отклонение? Мутация?

— Прости, Умелец, мы тебя не понимаем, — удивлённый голос Аша отвлёк от грязных пальцев менга.

Саян ошалело уставился на молодого воина. Открытие настолько потрясло сознание, что сам не заметил, как начал рассуждать вслух. Откуда первобытным охотникам знать, что такое эволюция и мутация. Менг, оказывается, потерял сознание. Храбрости в нём ни на грош.

— Так, в слух рассуждаю, — Саян отпустил грязную пятку. — Вот что, Аш, отведи его на то самое место, где нашёл. Пусть приоденется. Не гоже таскать его в полуголом виде, да ещё босиком. А потом стереги его. Не дай бог убежит. И да, — Саян пнул носком менга в бок, — в чувство его приведи. Только не бей.

— Зачем? — Аш удивлённо поднял брови. — На кой он нам? Давай, я лучше ему руки отрежу. Всё равно по-нашему не базарит.

— Резать руки категорически запрещаю, — Саян ещё раз пнул лежащего менга. — Пригодится ещё. Так… Ты и ты, — Саян повернулся к двум парням из третьего взвода, — за мной.

На лице Аша написано недоумение. Но, ничего, Саян усмехнулся, приказ он выполнит. Можно не сомневаться. Но, но, но… Нужно проверить одну гипотезу. До большой лодки сборщики трофеев ещё не добрались. Порубленные трупы так и валяются в лужах крови при собственных руках. Хотя нет. Труп менга на корме оттащен в сторону, в порушенной палатке копается Иссаам.

Вот чертёнок, Саян прибавил шагу, сообразил, где искать самые ценные трофеи. Саян присел перед мёртвым предводителем на корточки. Нужно сдёрнуть с его ноги сапог — не тут-то было! Трупное окоченение, будто оно неладно. Остывшая ступня категорически отказывается гнуться. Ну да ладно. Саят встал в полный рост.

— На берегу найдёте утуса Тача, — Саян повернулся к двум молодым воинам, — он должен заниматься ранеными. Этого менга, — Саян показал пальцем на предводителя, — снесёте к нему и положите рядом. Скажите, что от меня. А потом найдите ещё труп, желательно с руками, и так же снесите к утусу Тачу. Задача ясна?

— Да, Умелец, — ответил тот, что повыше. — Но зачем?

— Врага своего нужно знать не только в лицо, а ещё изнутри. Когда утус Тач поможет раненым, пусть найдёт меня. Разделаем менгов как кабанчиков.

Парни подхватили предводителя менгов за ноги и небрежно поволокли в сторону трапа. Вряд ли они что-нибудь поняли. Что поделаешь: далеко не всегда получается объяснить первобытным людям смысл приказов. Главное, что они их выполняют.

— Отец, — Саян повернулся к Иссааму.

Из-под упавшей палатки Иссаам вытащил нечто похожее на оленью лепёшку, такую же круглую, на вид мягкую и бугристую.

— Что это? — Иссаам ткнул пальцем в странную находку.

— А! Это…, - Саян так и замер на месте.

Гром и молния! Великий Создатель и проклятый Хессан! На лбу от волнения выступила испарина, а сердце в груди забилось с утроенной силой.

— Это же… Это же… Дай сюда! — Саян самым грубым образом вырвал находку из рук сына и поднес к носу. — Господи! Двенадцать лет… Двенадцать сраных лет.

Словно бешенный Саян сорвался с места. Левая рука с разгона упёрлась в задранный нос ладьи. Боль слегка отрезвила.

— Ягис!!! Ансив!!! — Саян едва не рухнул за борт. — Срочно ко мне!!!

Над делянкой повисла тишина. Подчинённые замерли на месте и удивлённо уставились на Саяна. Во всеобщем молчание голос Ягиса прозвучал особо резко и сердито:

— Ты чего орёшь, как сумасшедший?

Ягис с пучком травы в руках вышел из-за поломанного куста.

— Что случилось? — на другом конце делянки показался Ансив.

Вместо ответа Саян поднял над головой находку Иссаама.

— Господи! — друзья разом выдохнули.

— Где ты его нашёл? — Ансив галопом заскочил на борт ладьи.

— К чёрту подробности? — завопил Ягис. — Режь быстрей!

Но Саян уже и сам бухнулся на скамейку для гребцов. Дар Создателя сам превратился в длинный кухонный нож. Два глухи удара, находка Иссаама развалилась на четыре части. Ягис и Ансив тут же схватили по куску.

Зубы впились в мякоть, Саян с рычанием оторвал первый кусок. Господи! Какая вкуснятина! Язык купается в почти забытом вкусе, а ноздри с упоением втягивают почти забытый запах.

— Отец, — из-за спины Ансива выглянул Иссаам, — что вы едите?

— Иссаам, — Саян с трудом сглотнул, — это же ХЛЕБ!

— Что значит «хлеб»? — Иссаам нахмурился.

Только Саян сперва доел аппетитную четвертинку и лишь потом ответил:

— Хлеб делают из растёртых зёрен пшеницы, ржи или ячменя. Я же рассказывал тебе. Забыл, что ли?

— А-а-а… — протянул Иссаам. — Это, который, у вас на Земле.

— Он самый, — Саян закинул в рот горсть крошек. — Не только на Земле, но и здесь, на Миреме, менги умеют выращивать зерно и делать, то есть печь, из него хлеб.

— И что в нём такого особенного? — недоверчиво поинтересовался Иссаам.

— Сынок, постарайся понять, — аккуратно и без прежней торопливости Саян разрезал на три части последнюю четвертинку, — в питание менгов хлеб занимает самое почётное место.

— Хлеб — всему голова, — с набитым ртом произнёс Ягис.

— Да, верно, — Саян кивнул. — Вот почему со времён Великих предков они сильнее людей. Чтобы быть сильным, нужно много воинов. Чтобы прокормить много воинов, нужно выращивать зерно, заниматься сельским хозяйством. Охота, рыбалка и собирательство много воинов не прокормят. Поверь мне, Иссаам: придёт время и люди тоже будут растить зерно, растирать его, то есть молоть, и делать хлеб. Иначе быть не может.

— Теперь понятно, почему вы накинулись на этот самый хлеб как голодные вороны, — Иссаам усмехнулся. — Двенадцать лет не ели. Верно?

— Верно, верно, всё верно, — охотно согласился Саян. — Больше ананасов и рябчиков я скучал по куску простого чёрного хлеба. И мечта сбылась! — Саян закинул в рот последний маленький кусочек.

— А давай ещё пошарим, — Ягис тыльной стороной ладони вытер губы. — Может, ещё чего вкусного найдём.

— Отличная идея, — Саян тут же поднялся с узкой скамьи для гребцом.

Но, увы, хлеба на ладье больше не оказалось. У кормы, из-под разборного палубного настила, Иссаам вытащил пару мешков с мукой. Зерна, к превеликому разочарованию Саяна, не оказалась вовсе. Засев первого хлебного поля откладывается на неопределённый срок. Зато там же, под настилом, нашлась пара точно таких же мешков с картошкой.

Ягис тут же схватил пригоршню фиолетовых клубней и убежал на берег к ближайшему костру. По картошке, по аппетитным варёным, жареным и запечённым клубням друзья соскучились ни чуть не меньше, чем по хлебу. Последним в ряду самых ценных находок стал чеснок.

Из плетёной корзинки Саян вытащил связку душистого чеснока. Белые луковицы вплетены в тонкую верёвочку. Наверно, их прямо так сняли с гвоздика в кладовке и положили в корзинку.

К превеликой радости Ансива под пологом палатки нашёлся наполовину початый бочонок с вином. Ансив долго и с наслаждением смаковал перебродивший сок винограда. Никакое вино из лесных ягод не может тягаться в богатстве вкуса и запаха с виноградным.

С убитых менгов поснимали всё медное. Вооружение отряда существенно пополнилось топорами, ножами и круглыми щитами с медными бляхами. Охотники никогда не видели шерстяных или льняных тканей. Мягкая и приятная на ощупь одежда понравилась молодым воинам настолько, что трупы раздели буквально догола. И, конечно же, самые ценные трофеи — кисти рук.

Что на самом деле является самым ценным приобретением охотникам ни за что не понять. Саян лично донёс до стойбища невзрачный с виду мешок. Отрубленные кисти рано или поздно улетят в жертвенный огонь. Медь штука хорошая, но те же медные топоры охотники, с подачи Саяна, научились делать сами. Благо после последней войны медный рудник целиком и полностью перешёл в распоряжение племени Звёздная Птица. Нет. Картошка и чеснок — вот самые ценные приобретения. Все прочие трофеи меркнут по сравнению с ними.

С маленького огорода в четыре грядки с картошкой и одной с чесноком в племени охотников и собирателей зародилось сельское хозяйство. Даже пара мешков с фиолетовыми клубнями ослабят зависимость семьи от дикой природы. А чеснок, чей резкий запах сразу же не понравился охотникам, ближайшей зимой прогонит старуху цингу, страшную болезнь нехватки витаминов. Люди не умеют производить продукты питания и постоянно балансируют на гране голода. В первобытном обществе ожирение не болезнь, а самый яркий показатель здоровья и благоденствия. Женщины и, особенно, девушки специально подшивают под платья небольшие вставки, чтобы казаться полнее.

В некотором смысле даже к лучшему, что менги не завезли зерно. О том, как выращивать хлеб, Саян имеет весьма смутное представление. В голове со школьных времён остались цветные картинки из букваря: большой ярко-красный комбайн ползёт по огромному полю с золотыми колосьями. А когда сажать? А как сажать? А что вообще нужно делать? Другое дело картошка.

После развала СССР, в самые голодные перестроечные годы, родной комбинат предоставил отцу Сергея небольшой участок земли. Подшефный колхоз выделил оголодавшим пролетариям большой луг. Именно на том лугу в десяти километрах от города Сергей в деталях и подробностях освоил науку выращивания картофеля.

Поднимать целину пришлось по старинке штыковой лопатой. Тогда Сергей до волдырей натёр руки и опалил спину под жаркими лучами майского Солнца. Потом была бесконечная борьба с живучими сорняками, окучивание два раза за лето. И, как апофеоз, сбор урожая. Самое тяжёлое оказалось перетащить большие пыльные мешки с поля до машины, а потом из машины на пятый этаж на балкон. От работы на «плантации» не спасла даже летняя сессия на первом курсе.

Зато теперь, когда фиолетовые клубни благополучно успокоились под слоем свежевскопанного дёрна, Саян отлично знает, что делать дальше. Пусть срок посадки, начало лета, не самый оптимальный, зато хоть какой-то урожай обязательно вырастет. На всякий случай треть клубней Саян решил сохранить до следующей весны. Если получится, конечно.

Глава 16. Пленник

Сизое облачко дыма неторопливо поднимается к светлой дыре. Под сводами высокого шалаша её ждет свобода. Вот облачко вытянулось в полупрозрачную полоску, выгнулось и выскользнуло наружу. Где-то за краем ямы трещит костёр. Время от времени крошечные искорки мелькают в полумраке. Надсмотрщики тихо переговариваются на своём диком языке.

Старые потёртые шкуры далеко не самая лучшая в мире подстилка. Но они всё же лучше голого песка. Дрир лежит на крошечном возвышение. Глаза лениво наблюдают, как дым от невидимого очага уходит в яркое пятно синего неба.

На душе тихо и пусто, как в пересохшем колодце. Былой страх словно исполинский лесной пожар испепелил душу и сгинул. От величественного домика надежды остались одни закопчённые развалины. Прошлого нет, ибо оно потеряно навсегда. Будущего нет, ибо он пленник в далёком чужом и чуждом краю. Есть только настоящее, кратки миг между прошлым и будущим.

Дрир тяжело вздохнул. Он словно молодой зелёный листок, одинокий и заброшенный, который злая буря оторвала от родного дерева и унесла далеко, далеко, за тысячи километров. Как ни странно, люди не убили его. Хотя за четыре дня он такого насмотрелся! Такого натерпелся! На душе тихо и пусто, как в жаркой степи в разгар лета.

Надежды на удачное возвращение домой и щедрое вознаграждение от витуса Девиго разом рухнули под топорами дикарей. Медными топорами, как оказалось. Никакие они не трусы, как болтали старики и старухи. Наоборот! Подлая, но очень умная атака на спящий лагерь доказала обратное. Витус Девиго всё время повторял: побегут, побегут, только лови. Побежали, только не в ту сторону и не те. Не ловить, а отбиваться пришлось.

Там, на поляне, где валили большие деревья, дикари привязали его к высокому пню. Дрир поёжился. До сих пор противно вспоминать, как люди разделались с убитыми товарищами. Никакого понятия о приличие. С трупов сняли всё, буквально все. Дикари не побрезговали даже набедренными повязками. Всё святое на этом свете окончательно померкло, когда люди отрубили убитым руки. Их страшный вожак большим синим топором отрубил красавице ладье нос.

Добротное речное судно дикарям совершенно ни к чему. Они разломали ладью на куски и сложили из них огромный погребальный костёр. Обнажённые тела товарищей улетели в ревущее пламя. Последним… Живот судорожно дёрнулся и обязательно бы выплеснул содержимое наружу, если бы было что выплёскивать. Лишь во рту остался горький привкус. Последним в огонь кинули благородного Девиго. По великолепным золотом волосам Дрир только и сумел узнать атамана. Дикари с невероятной жестокостью искромсали тело благородного вдоль и поперёк.

Словно дохлых овец, без молитв и подношений Великому Создателю, тела товарищей сожгли в исполинском костре. Словно мусор. Пепел, головёшки и обломки костей сгребли и бросили в реку. Вода подхватила обугленные останки и понесла их далеко, далеко на юг, домой, куда, Дрир тяжело вздохнул, ему самому никогда не вернуться.

Того самого парня, что грубо выдернул из спального мешка, вожак назначил презренным надсмотрщиком. Дикарь хоть и позволил подобрать сапоги, шерстяную рубаху и с длинными рукавами и штаны, забрал себе великолепный спальный мешок дяди Зепана. Надсмотрщик не отходил ни на шаг, буквально наступал на пятки, постоянно ругался, плевался и всё норовил разбить нос. Издеваться издевался, но не убил. Каким-то невероятным образом вожак умудряется держать этот дикий сброд в узде. До поляны с примитивным идолом из камня Дрир добрёл вконец разбитый, оплёванный, но по-прежнему живой.

На этот раз его привязала к сосне. Надсмотрщик грубо прижал к дереву и туго стянул руки кожаным ремнём. Шершавый ствол пах свежей смолой. Мелкие кусочки коры сыпались за ворот рубахи. Обломок веточки больно упёрся в спину чуть ниже левой лопатки и при малейшем движение впивался в кожу. Но на этом его мучения только начались.

Желудок вновь противно дёрнулся, Дрир сплюнул горькую слюну. То, что он тогда увидел на поляне с каменным идолом… Уж лучше бы он потерял сознание раз и навсегда прямо там, у шершавого ствола сосны.

Понятно, зачем люди отрубили ладье нос и упорно волокли его несколько километров. Дикари развели перед каменным идолом большой костёр. Под восторженные вопли приспешников вожак водрузил деревянный обрубок на пылающую кучу. И вот тут-то началось самые страшное. Дикари принялись размахивать топорами и тыкать копьями, а потом пустились в пляс с ещё более диким воплями.

Грязные лица вытянулись, глаза вылезли из орбит, а рты засверкали кровожадными оскалами. И без того непонятный гогот людей скатился до звериного лая, воя, визга и омерзительного рычания. Воплями и скачками дикари довели себя до полнейшего исступления. В момент наивысшего напряжения в ревущее пламя полетели отрубленные кисти. Гадких запах горелой плоти забил нос. От напряжения лицо запульсировало болью. Тысячи иголок впились в щёки, лоб, губы. Тогда Дрир завопил не хуже дикарей и забился в истерике.

Боль и ужас довели его до кровавых видений. В туче омерзительной вони показалось, будто вожак дикарей и тот самый презренный надсмотрщик оторвали его от спасительного дерева и под дикие вопли доволокли до адского огня. Исполинская огненная пасть поглотила его. Наблюдать за диким действом диких людей оказалось выше его сил.

Но, хвала Великому, обошлось. Дикари наскакались досыта и без сил рухнули возле костра. Маски безумия потихоньку растаяли. Дикари постепенно пришли в себя. Припёрся и презренный надсмотрщик.

Переход до деревни дикарей остался в памяти разбитыми образами. Берёзы, липы, сосны постоянно маячили перед носом. Упавшие стволы били по ногам, а густой подлесок то и дело цеплялся за рукава. Изредка с левой стороны мелькала речная гладь. Надсмотрщик по-прежнему дышал в затылок, а вот драться и плеваться на удивление перестал. Так, лишь изредка подгонял кулаком в спину.

Где находится деревня дикарей так и осталось большой загадкой. Дрир вырос на берегу большой реки, на краю великой степи и совершенно не умеет ориентироваться в дремучем лесу. Как-то шли, шли, шли и, наконец, вышли на поляну с невероятным завалом из деревьев.

Встречать победителей высыпала вся деревня. Из-за несуразных ворот выскочила толпа дикарей. Женщины с растрёпанными волосами в оборванных шкурах громко заголосили. Забегали чумазые дети. Какой-то сгорбленный старик полез ко всем целоваться. Сунулся было и к Дриру, но, едва разглядел золотистое лицо, разорался, как старый мерин на бойне. Дикари тут же окружили его.

Бр-р-р! Дрир поморщился. Даже вспоминать противно. К нему протянулись сотни грязных рук. Каждый норовил пощупать лицо, руки, волосы. Особо шустрые пытались оторвать хотя бы кусочек от шерстяной рубахи. В давке чьи-то проворные руки едва не стянули с левой ноги сапог.

Дикари непременно разорвали бы его на части. К счастью, вмешался надсмотрщик. Дикарь громко загоготал и отогнал любопытных соплеменников. С торжественным видом надсмотрщик дотащил Дрира до центра деревни. Возле большого очага он, наконец-то, позволил опуститься на утоптанную землю.

Толпа дикарей существенно поредела, но несколько человек по-прежнему пялились на него. Только подойди ближе, хвала Великому, не решились. Надсмотрщик с важным видом, будто он единственный на всю округу благородный, бдительно следил за соплеменниками.

О том, что будет дальше — ни малейшего представления. Час шёл за часом. Гепола почти коснулась ярким диском горизонта, а он по-прежнему сидел на земле со связанными руками возле большого очага. Любопытные дикари и те разошлись. Остался один надсмотрщик.

Пока они ждали к надсмотрщику несколько раз подбегала молодая дикарка. Женщина принесла большой чёрный кувшин и что-то завёрнутое в широкие листья лопуха. Дикарь обнял женщину и с наслаждением выпил половину кувшина. Запах жареного мяса ударил в ноздри, а желудок вопросительно заурчал, когда надсмотрщик развернул лист лопуха. Увы, тогда Дриру не досталось ни кусочка.

С первыми сумерками на площади появился главарь. Надсмотрщик подскочил к нему и о чём-то оживлённо загоготал. Главарь внимательно выслушал приспешника и что-то сказал в ответ. Слова главного обрадовали надсмотрщика. Дикарь жестом велел подняться и следовать за ним.

Недалеко от деревенской ограды из поваленных деревьев, рядом с низеньким домиком с большим навесом, несколько дикарей увлечённо копали большую яму. При виде главного люди бросили работу и вылезли наружу. Дриру, наконец-то, развязали руки. Затёкшие кисти отозвались нестерпимым жжением. Только ему не дали опомниться и столкнули в свежевыкопанную яму.

Он упал прямо на руки и взвыл от страшной боли. Что ещё за пытку придумали дикари? Дрир с остервенением принялся растирать руки.

Неужели закопают? Но нет, его не закопали. Вместо этого яму накрыли двумя рядами грубо обтёсанных брёвен. На следующий день с рассветом дикари соорудили над ямой большой шатёр. Будущее несколько прояснилось: пока он нужен дикарям живой.

С момента пленения его продержали без еды и почти без воды более двух дней. Только пару раз за время путешествия до поляны с каменным идолом и до деревни дикарей надсмотрщик дал ему немного воды. Кажется, будто пустой желудок обмотался вокруг хребта. Дрир кричал, махал руками, но так ничего и не добился. Только на утро после первой ночи заключения сквозь узкие просветы бревенчатой решётки ему просунули несколько старых шкур, спустили кувшин с прохладной невероятно вкусной водой и бросили большой кусок великолепного копчённого мяса. Так развеялся ещё один страх: смерть от голода ему не грозит. Но всё равно только Великий Создатель ведает, что у дикарей на уме.

Яма, в которой Дриру суждено провести остаток жизни, удобствами не отличается. Стенки выкопаны под небольшим углом и обложены толстым слоем дёрна. Зелёная трава быстро засохла. Ковёр из ломких стебельков топорщится колючей щёткой. Сверху яма прикрыта двумя накатами. Верхний слой из четырёх толстых брёвен прижимает нижний из более тонких молодых берёзок. Капелька тёмно-жёлтой смолы застыла крошечным шариком на опушенной вниз веточке.

В первую же ночь Дрир измерил жизненное пространство: четыре на четыре шага. Вполне достаточно для сносного существования. Можно вытянутся в полный рост, а вот встать не получится. От пола до решётки не будет и полутора метров. Уже самостоятельно, прямо руками, Дрир выкопал узкую глубокую ямку под отхожее место. Чтобы шкуры не валялись на голом полу, соорудил небольшое возвышение у противоположной стены.

Так, предоставленный сам себе, Дрир просидел в яме четыре дня. Утром и вечером один из надсмотрщиков спускал в яму всё тот же кувшин с водой и что-нибудь покушать. Мясо, реже рыба, иногда какие-то корешки, грибы или орехи. Утро пятого дня началось не совсем обычно.

Ночных надсмотрщиков давно сменила незнакомая пара молодых дикарей, только традиционного кувшина с водой и куска мяса так и не последовало. Как ни в чём не бывало молодые дикари глянули на него сверху вниз и уселись возле костра. Голод и жажда взяли за горло. Дрир недовольно заёрзал на старых шкурах. Неужели о нём забыли? А какая разница? Кричать и требовать бесполезно. Его просто не поймут.

Прошло утро, наступил день. Пятно света из дырки в потолке спустилось по закопчённому своду и скрылось за пределами края ямы. Равнодушные надсмотрщики несколько раз заглядывали к нему, но поесть так и не дали. Наконец, в полдень в шалаш вошёл вожак дикарей. Пусть из ямы не видно, кого чёрт принёс, но не узнать главаря невозможно: так спокойно, так властно и так решительно говорить умеет только он.

Сверху посыпались песок и сухие комочки земли. Вожак дикарей вступил на бревенчатую решётку. Широкая дощечка легла поверх толстых брёвен, вожак уселся на импровизированную скамейку. Дрир даже не пошевелился. Вожак пристально глянул сверху вниз, ткнул себя пальцем в грудь и громко, тщательно проговаривая каждый звук, произнёс:

— Саян!

А потом повторил ещё раз:

— Саян!

Вожак выразительно ткнул пальцем в его сторону и что-то прогоготал. Дрир никак не отреагировал на словесные изъявления дикаря и не стал отвечать на вполне очевидный вопрос.

Молчание ни чуть не смутило дикаря. Из-за края ямы вожак вытащил тот самый кувшин с водой. Слегка изогнутый носик наклонился. Вода! Дрир приподнялся на облезлой шкуре. Ослепительная струйка чистейшей воды полилась сквозь решётку. Большие прозрачные капли падают на пол и оставляют после себя тёмные пятна.

Господи, как же хочется пить. Но, едва Дрир сорвался с места и протянул под звенящую струю руку, как вожак тут же убрал кувшин. Последняя капля соскользнула с толстого бревна и упала на сухую ладонь.

Вожак вновь ткнул себя пальцем в грудь и громко произнёс:

— Саян! Саян!

Дрир не стал дожидаться вопроса, а громко крикнул в ответ:

— Дрир! Меня зовут Дрир! Чёртова морда. Дай мне воды!

— Дрир, — повторил вожак.

— Да! Дрир! Дрир! Дрир!

Вожак улыбнулся и снова протянул руку за край ямы. Дрир едва успел поймать кувшин с водой. Обворожительная влага растеклась по сухому языку и смазала горло. Господи! Как вкусно! Но мало. Буквально через пару глотков кувшин иссяк.

— Ещё! — Дрир протянул пустой кувшин.

Вожак удовлетворённо кивнул и кончиками пальцев подцепил пустой кувшин. Когда он привстал с импровизированной скамейки, то… Дрир от удивления потёр глаза. Не, не показалось. На коленях вожака и в самом деле широкая дощечка, а на ней… прямоугольный лист берёзовой коры с короткой записью у верхнего края.

Быть того не может! Дрир бухнулся на пятую точку. Не примитивные рисунки животных, рыб или растений, а самые настоящие буквы: округлые и прямые, с завитушками и чёрточками. Великий Создатель, вожак людей владеет искусством письма. Дрир тряхнул головой, рот с щелчком захлопнулся. В его родной деревне никто не умеет писать и читать. Никто. Только благородный Девиго умеет.

— Превеликий Создатель, — очумело выдохнул Дрир.

Если приглядеться, то… И как только раньше не заметил? Лицо вожака дикарей гладкое, тщательно выбритое. Ровный загар покрывает не только лоб, но и щёки с подбородком. Да, руки как у крестьянина, но на удивление чистые. Ногти не обгрызены, а аккуратно подстрижены. Куртка из волчьей шкуры сшита тонкими почти невидимыми стежками. В руке вожак держит самую настоящую палочку для письма с изящным золотым наконечником. Маленькая квадратная чернильница стоит рядом на толстом бревне.

— Благородный, — только и сумел прошептать Дрир.

Себя и только себя менги считают цивилизованным народом. На людей смотрят как на диких животных, которые умеют говорить и носить шкуры других диких животных. Невероятные открытия, особенно лист берёзовой коры, палочка для письма и чернильница, разом перевернули миропонимание Дрира. Оказывается, среди людей тоже есть благородные. Этот Саян самый настоящий благородный. И как только сразу не догадался?

Дрир протёр глаза. Теперь понятно, почему остальные дикари подчиняются Саяну без малейшего писка. Теперь понятно, зачем он пришёл сегодня и спросил, как его зовут. Витус Саян хочет выучить иссари, только настоящему благородному под силу такая задача. Бунт и прочие попытки досадить благородному остались в прошлом, теперь Дрир старательно отвечает на вопросы витуса Саяна.

Благородный то показывал ножи, камни, ложки, миски и прочие предметы, то делал схематичные рисунки углём на широкой дощечке. До позднего вечер витус Саян всё спрашивал и спрашивал, как звучат на иссари те или иные слова. Лишь когда сквозь дыру в потолке в шалаш заглянули звёзды, витус Саян, наконец, произнёс:

— Дрир спать ночь. Саян ходить день.

— До завтра, витус, — Дрир с почтением склонил голову.

Витус Саян поражает быстротой в познание благородного иссари, но и гоняет каждый день до полного изнеможения. Спустя всего неделю благородный научился более-менее внятно говорить. А через месяц продвинулся настолько, что научился обходиться без каких-либо предметов, рисунков или жестов руками.

Едва языковой барьер остался позади, как витус Саян буквально утопил Дрира в море вопросов. Его интересует буквально всё. Всё, начиная с того, когда Дрир впервые поцеловал девушку и до тонкостей выращивания картошки, ячменя и ловли рыбы. Благородный старательно записывает ответы и по десять раз спрашивает об одном и том же всё с новыми и новыми уточняющими вопросами.

От столь бойких расспросов устаёшь неимоверно, но грех жаловаться. Жизнь в тюремной яме скучна и однообразна. День без беседы с витусом Саяном тянется невыносимо долго. Честно говоря, столь пристальное внимание со стороны благородного весьма и весьма льстит Дриру.

Другой приятной неожиданностью стала более хорошая кормёжка. На завтрак и ужин тюремщики всё чаще и чаще приносят густой наваристый суп из свежего мяса с листьями крапивы и щавеля, компот из лесных ягод. А как-то раз витус Саян лично принёс горшочек дикого мёда.

Витус Саян долго и самым тщательным образом расспрашивает Дрира о жизни, однако категорически отказывается говорить что-либо о себе. За несколько месяцев плена Дрир узнал о людях чуть больше, чем знал перед отправлением в поход с витусом Девиго.

Попытки вызывать тюремщиков на разговор провалились. Никто более из людей не желает учить благородный иссари. О том, что творится за пределами шалаша Дрир не имеет ни малейшего представления. Лишь раз витус Саян пришёл с каким-то дикарём в чудной накидке из птичьих перьев.

Время идёт. Дни складываются в недели, недели в месяца. Постепенно беседы с витусом Саяном становятся всё короче и короче. Всё чаще и чаще наступают дни, когда Дрира никто не тревожит. Всё так же сквозь прутья решётки надсмотрщики протягивают еду и кувшин с водой и всё так же упорно игнорируют в остальное время.

После пятидневного отсутствия витуса Саяна Дрира охватило смутное беспокойство. Лёжа на старых шкурах, он начал с тревогой вслушиваться в звуки из вне. Появление новых людей в непривычное время начало вызывать приступы паники. Пусть оснований для тревоги нет, но Дрир начал бояться наступления каждого нового дня, каждого нового рассвета.

Глава 17. Таинственный Миренаар

В разгар золотой осени Саян пригласил друзей на торжественный ужин. В маленьком уютном домике тепло и весело трещит огонь в печи. А запахи… Убойные запахи еды кого хочешь сведут с ума.

— Ну что ты там медлишь? — Ягис в очередной раз нетерпеливо стукнул ложкой по столешнице. — Давай её сюда! Да сколько же можно варить? Она же развалится!

Саян словно издевается над друзьями.

— Терпение, друзья мои, только терпение, — Саян осторожно приподнял крышку над булькающим котелком.

— Ты садист, — даже у более морально стойкого Ансива сдали нервы.

О том, какая вкуснятина растёт в огороде Умельца, понимали только Ягис и Ансив. Посаженная в июне картошка взошла густыми крепкими веточками. На соседней грядке из земли вылезли зелёные стрелы чеснока.

Наконец, с широкой улыбкой Саян поочередно вытащил из печи пару горшков. Медная крышка брякнулась на стол. В широкое блюдо Саян выложил сваренную в «мундире» картошку. От бледно-фиолетовых клубней повалил пар. Сквозь лопнувшую кожицу выглянула аппетитная начинка.

— Ай! — Ягис схватил самый большой клубень и обжёг пальцы.

Ансив гораздо более осторожно насадил горячую картофелину на медную вилку.

— Это ещё не всё, — Саян таинственно улыбнулся.

Крышка второго горшка звякнула о столешницу. Деревянная поварёшка зачерпнула утиную ножку. Над столом поплыл восхитительный чесночный запах.

— О-о-о! Да будет благословлён этот дом, — Ягис быстренько подставил тарелку.

— Да будет благословлён хозяин этого дома и его хозяйка, — Ансив не остался в стороне и двинул ближе свою тарелку.

Эффект что надо. Саян от души наполнил тарелки друзей чесночным супом из молодой утки.

Ужин не зря называется торжественным. Сегодня утром Саян выдернул несколько картофельных кустиков. Ботва ещё зелёная и вполне могла бы продержаться до первых заморозков. За пару недель картофелины обросли бы толстой кожицей и ещё лучше сохранились бы до весны следующего года. Только Саян так и не сумел побороть дьявольского искушения. Заодно выдернул пару не совсем зрелых чесночных луковиц. Зато теперь друзья с радость вспоминают давно оплаканные вкусы картошки и супа с чесноком.

Ягис положил в пустую тарелку обглоданную косточку.

— Всё, Саян, — Ягис сытно рыгнул, — я набит едой до самого подбородка. А теперь рассказывай, что ты там узнал от пленника.

— Вот, вот, давно пора, — Ансив облизал ложку.

Менг в яме словно экзотический урод с двумя головами и тремя руками породил массу слухов и досужих домыслов. И чего только Саян не наслушался за своей спиной. Будь-то менг учит его чёрной магии, будто пленник по ночам вылетает из шатра через дыру в потолке, будто у него в штанах запрятан хвост, будто…, будто… Это было бы смешно, не будь это так глупо.

Саян как может не обращает внимания на шушукающихся по углам сородичей. Для чего он учит язык менгов и подолгу беседует с пленником, сородичам не объяснить. Бесполезно. Первобытные собиратели и охотники всё равно не поймут и не оценят.

Сородичи не одобряют дыхание менга у себя под боком. Впрочем, их можно понять: вековые страхи и предрассудки нельзя просто так выкинуть на помойку, как разбитый горшок. Только Ягис и Ансив понимают, зачем и с какой целью пленный сидит в яме.

Ни раз и не два Саян предлагал друзьям присоединиться. Знать язык самого опасного врага лишним не будет. Но Ягис и Ансив отказались наотрез. Зато через месяц, когда Саян научился вполне сносно понимать пленника, пристали, как пиявки к заднице в затхлом болоте. Что там, да как там? В свою очередь Саян взял моду отнекиваться общими фразами и предлагать друзьям самим спросить у пленника. Естественно, все эти месяцы любопытство Ягиса и Ансива медленно грелось на медленном огне.

Борьба между любопытством и мягкой неопределённостью продолжалась всё лето. Только в конце сентября Саян пригласил друзей на торжественный ужин. И вот суп с чесноком съеден, картошка съедена. Ягис и Ансив с набитыми животами вполне резонно ожидают продолжение банкета.

— Ждёте отчёта о проделанной работе? — Саян сложил в стопку пустые тарелки.

— Ещё как! — воскликнул Ягис.

— А иначе будем сидеть за этим столом до посинения, — Ансив ткнул пальцем в столешницу.

— Ну или пока утка с картошкой обратно не полезут, — Саян добродушно усмехнулся. — Ну ладно. В любом случае именно с вами я хотел поделиться собранной информацией в первую очередь.

Саян снёс грязную посуду на скамейку рядом с кадкой и вернулся обратно за стол с толстой кипой берестяных листов.

— С чего начать? — Саян веером разложил на столе густо исписанные листы.

— Для начала, — правой рукой Ягис отодвинул Ансива в сторону, — почему такая завеса тайны над пленником? Ты же вообще никому ни слова.

— Вполне справедливый вопрос, — Саян пошевелил берестяные листы. — Но вам, так и быть, скажу правду — из мести. Сначала утус Вачиз на меня насел. Потом наш оплот мудрости Большой мох упорно своими погремушками Хессана отгонял. Оба до сих пор чуть ли не каждый день требуют пустить менга в расход. О том, какая ценная информация хранится в его золотокурой головке ни тот, ни другой не понимают и не хотят понимать. Да и вы оба в кусты сиганули. Могли бы поддержать, публично.

— А-а-а, так, это, ты и нам мстил, — Ягис мелко, мелко закивал.

— И вам, — Саян кивнул в ответ. — И не порть личико. Вы доблестно спихнули на меня всю работу, а сами в ожидание результатов готовы сожрать меня с потрохами. Радуйтесь, сволочи: специально для вас я устроил этот торжественный ужин. А то сидеть бы вам в общей куче на собрание рода, а потом бегать за мной подробностей ради. Ну да ладно, проехали. Перехожу к делу.

Саян выдернул из общей кучи берестяной лист, но тут же положил его обратно на стол.

— Прошу прощения, но придётся сделать ещё одно отступление, — Саян говорит так, словно дразнит голодную собаку сахарной косточкой.

— Ну что ещё? — трёхногий табурет под Ягисом недовольно заёрзал. — Залезть на стол и повилять перед тобой голой задницей?

— Зачем же так дико, — Саян усмехнулся. — Я всего лишь прошу перейти на русский язык. Не забыли ещё родную речь?

— Как ни странно, нет, — Ансив чуть наклонился над столом.

— И я не забыл, — заверил Ягис и тут же торопливо добавил, — можешь не объяснять зачем: космические корабли, ракеты, ядерный взрыв и всё прочее, чего нет в местном языке.

— Это хорошо, — Сергей тут же перешёл на русский, — но пару слов о языке всё же скажу: зря вы отказались учить благородный иссари.

— Что ещё за иссари? — Ян сдвинул брови.

— Язык менгов, — пояснил Сергей. — Так вот. Ещё когда мы учились у Иссаама местному языку, ещё тогда я заметил, насколько легко он нам дался. В условиях тяжёлого перехода мы до блеска научились болтать по-местному. Но тогда, двенадцать лет назад, я списал этот феномен на острую потребность. Помните? Буквально с первого дня мы договорились общаться исключительно на местом.

А вот когда я взялся за благородный иссари, то, сами понимаете, столь острой потребности не было. Однако! — Сергей поднял указательный палец. — Язык менгов дался мне на удивление легко. Можно даже сказать сдался. И это при том, что ещё на Земле, что в школе, что в институте, английский язык с превеликим трудом оседал в моей голове. До сих пор не могу простить англичанам двадцать четыре буквы, сорок с лишним звуков и четыре типа чтения гласных под ударением. А тут: выяснил значение слова, раза два повторил, и всё, запомнил. Уж не сам ли Великий Создатель облегчил нам изучение чужих языков?

Да-а-а… На друзей жалко смотреть. Ян сидит с таким кислым видом, будто вот-вот запрыгнет на стол и начнёт вилять голым задом. А вот Андрей вилять не будет, разве только аплодировать.

— Для начала, — Сергей подобрал отложенный листок, — сами менги и связанная с ними загадка.

Лица друзей тут же просветлели.

— После нашей блистательной победы на делянке, я специально оставил пару трупов для более детального знакомства. Я сразу обратил внимание на предводителя работорговцев: на нём другая гораздо более качественная одежда, броня из меди, а руки слишком чистые. На пару с утусом Тачем мы распотрошили трупы. Лично внутренние органы вытаскивал и на траве в рядок раскладывал.

— А зачем тебе потребовалось два трупа? — не удержался Ян. — Вполне хватило бы одно. Я до сих пор помню, с каким вожделением и сожалением наши бойцы поглядывали на их руки. Кстати! Утусу Тачу задавали тот же вопрос.

— Знаешь, Ян, после двух разумных рас на одной планете и, особенно, после того, как на ногах у пленника обнаружилось пять пальцев вместо четырёх, я решил подстраховаться. Вдруг в свою очередь общество менгов состоит из двух видов? Один, так сказать, непосредственно угнетает другой.

Забегая вперёд, скажу: между благородным и простолюдином разница только социальная. Различий в строение тела нет. Что самое интересное, разницы между менгом и человеком, — Сергей взял эффектную паузу, — тоже нет.

— Бред сивой кобылы, — Ян недоверчиво скривился.

— По началу я тоже не поверил, но, — Сергей выразительно развел руками, — факты упрямая вещь. Лёгкие, сердце, печень, желудок, мочевой пузырь, предстательная железа — один в один как у людей точно таких же размеров и точно на тех же самых местах. Во рту тридцать два зуба, на каждой ступне по пять пальцев.

Таким образом, между человеком и менгов всего два различия: цвет кожи и четыре больших пальца на каждой руке вместо пяти. Возможно, более существенно различие находится на генетическом уровне. Только, сами понимаете, микроскоп я ещё не изобрел. Чем и как объяснить столь поразительное сходство людей и менгов — я не знаю.

Сергей бросил берестяной листок на стол.

— Теперь источник информации, — Сергей выудил из стопки другой лист. — Прошу заметить, единственный источник всей без исключения информации.

Его зовут Дрир. Менг. Точного возраста не знает сам. Приблизительно восемнадцать — двадцать лет. По его собственным словам, если бы не поход на север, то уже в этом году отец женил бы его. Простой крестьянин из захудалой деревеньки на берегу Акфара. Образование: три года пас коз на пастбище за околицей, четыре года рыл оросительные каналы. Читать и писать не умеет. Дрир много чего рассказал, но большую часть информации пришлось реконструировать самому. Так что прошу не бить и не кидать тапками за чересчур вольную трактовку.

Сергей выразительно хлопнул ладонью по берестяным листам.

— География, — Сергей уставился в лист. — Как мы вполне резонно предполагали, великий Акфар далеко, далеко, охренеть как далеко на юге впадает в море. Сколько именно километров от Утеса до морского побережья выяснить не удалось. По моим прикидкам, счёт не на одну тысячу километров. Возле самого моря Акфар образует большую дельту. Место там низкое, сплошные болота, москиты и густые заросли тростника.

На неком расстояние от моря Акфар очень близко подходит к горам Ануб.

Так себе горы: массив не слишком большой, куча плоскогорий, узких долин и ни одной покрытой вечными снегами вершины. Как раз в промежутке между морем и горами Ануб находится основанная территория расселения менгов. На морском берегу несколько рыбацких деревень. По Акфару так же разбросано несколько поселений вплоть до кромки великого леса. Сразу уточню: та деревня, до который мы добрались двенадцать лет назад, самая северная из всех.

Саян отложил берестяной лист в сторону и вытащил из кучи ещё один.

— А теперь самое приятное — история. Точнее, история менгов. Сразу замечу: рассказы пленника во многом совпадают с преданиями людей.

Как я и предполагал, давным-давно люди и менги были высокоразвитыми космическими цивилизациями. Порхали как бабочки между звёзд и заселили десятки, а может и сотни миров. Тогда же, давным-давно, люди и менги вцепились друг другу в глотки. Война шла не на жизнь, а на смерть.

О масштабах космической войны можно только гадать. Но речь идёт о схватке на уничтожение. Как и следовало ожидать, уничтожение вышло взаимным. Предания менгов пестрят описаниями сожжённых миров и морями пролитой крови. Что, кстати, объясняет, почему у менгов не было связи с метрополией. Хуже того, связь и поддержка даже не предусматривались.

Если я правильно реконструировал историю, то космическая война поставила перед менгами проблему выживания как вида. В стремление элементарно уцелеть менги пачками отправляли корабли с поселенцами наугад. Нашли годную для жизни планету — повезло. Не нашли — полетели дальше.

На Миреме менги не долго наслаждались миром и одиночеством. Прошло совсем мало лет, как в звёздную систему Геполы прилетели люди.

А теперь самое приятное во всей это мрачной истории — Вем-защитник выполнил свой долг. То, что менги скатились до медного века, его прямая заслуга.

— И что же он такого наделал? — от былого кислого выражения на лице Яна не осталось и следа.

— До появления людей, — Сергей вновь глянул в берестяной лист, — менги построили всего один и уже легендарный город Дойланд. Как не трудно догадаться по описанию катастрофы, он исчез под шляпкой ядерного взрыва. Вместе с Великим князем, то есть правителем, погибла учёная элита, промышленные мощности, учебные заведения и хранилища. Из-за радиоактивно загрязнения местности менги оставили много хорошо освоенных земель. Фактически, им пришлось начинать заново.

— Подожди, подожди, — встрял Андрей. — Получается, менги сложили все яйца в одну корзину? Глупость какая-то.

— Вот, вот, — Сергей тряхнул берестяным листом, — и я так подумал. Но, если прикинуть, автономная колонизация новой планеты в условиях тотальной космической войны — авантюра сама по себе. Будь эскадра людей посильней, то она стёрла бы колонию менгов в радиоактивную пыль. Образно говоря, люди всё равно перевернули бы все корзины с яйцами. Но этого не произошло. Думаю, в первую очередь менги рассчитывали на тайну местонахождения новой колонии. В главном они оказались правы — колония выжила. Но я продолжу.

В настоящее время менги находятся в медном веке. До первобытного строя они не опустились, но и полноценного рабовладельческого государства у них нет. Что-то среднее.

Лично свободные крестьяне большими общинами обрабатывают землю. Часть полей заливает Акфар, часть менги орошают сами. В целом хозяйство носит натуральный характер. Всё, что нужно, крестьяне делают сами. Развитой торговли и денежного обращения нет. Хотя… — Сергей пробежал глазами по листу, — деньги, ну и торговля соответственно, полностью не исчезли. Если я правильно понял Дрира, у менгов всё же существует сословие купцов. По возможности крестьяне предпочитают покупать продукцию профессиональных ремесленников из города.

В горах Ануб добывают медь и некоторые виды камня. Кстати! Там же, в огромной низине, на ещё более огромном плато, находится Благословленная долина. Уже после налёта людей сквозь низкий хребет менги пробили канал и оросили долину. Дрир с телячьим восторгом рассказывал об этом инженерном чуде древних, хотя сам в Долине никогда не был. В любом случае менги получили огромное количество великолепных земель. На самых низких полях выращивают рис. На тех, что выше, ячмень, рожь, пшеницу. Ещё выше разбиты сады и виноградники.

У входа в Благословленную долину менги построили новый город великолепный и ослепительный Лемай. Столица, где живёт Великий князь и члены Совета благородных. Там же главные культовые сооружения менгов и, конечно же, ремесленники.

Общество менгов разделено на два класса: простолюдины, рабочая скотинка, и благородные, угнетающая верхушка. Происхождение играет очень важную роль, движения по социальной лестнице практически нет. Но и замкнутых каст тоже нет. Дрир рассказал, как в соседней деревне благородный взял в дом простолюдинку, а потом официально женился на ней. Сын простолюдинки стал благородным и в настоящий момент правит той деревней.

А вот рабы у менгов всё же есть. Как несложно догадаться, это люди, но их крайне мало. В сельском хозяйстве их не используют вовсе. В основном прислуга и наложницы. Молодые женщины и девушки стоят очень дорого. По словам Дрира всего пять юных рабынь покрыли бы все расходы на экспедицию. Но о разгромленном нами отряде чуть позже.

Особенно долго и упорно я расспрашивал Дрира о том, есть ли у них менги в рабском состояние. Он долго не мог меня понять, но потом всё же сообщил, что нет. Как я понял, эксплуатация простолюдинов носит патриархальный характер. Крестьяне буквально боготворят своего благородного, считают его прирождённым вождём и сами идут к нему за справедливым судом, советом и даже помощью.

Мирем, можно сказать, пуст. Вокруг Миренаара полно свободных земель. Так что все недовольные властью просто убегают на новые земли.

Так, кстати, появляются независимые поселения. Та самая деревня, до которой мы доплыли, как раз такая и есть. Живущие в ней менги не платят Великому князю никаких налогов. Своего благородного у них нет. Как мне кажется, центральная власть терпит подобные вольности по вполне банальной причине — не может до них дотянуться.

Сергей вытащил из общей кучи на столе очередной ничем не примечательный листок.

— Чуть не забыл. Хотите знать подробности нашего бегства от той деревни?

— Это… когда ты зарубил менга, а мы потом еле ноги унесли? — уточнил Ян.

— Именно, — Сергей тряхнул листом. — Только никакой погони не было.

— Как это не было? — недоверчиво переспорил Ян. — Они что? Не нашли того садиста?

— Конечно нашли, — Сергей улыбнулся. — И не только его, а ещё следы от наших армейских ботинок. Суеверные менги приняли их за следы мифического лесного демона. А кто ещё, спрашивается, мог снести менгу голову одним махом, выпить кровь и при этом не позариться на дорогую медную броню? Товарищи убитого побежали, только в другую сторону. Подальше от нас.

— Это тебе Дрир рассказал? — Андрей поднял голову.

— Да, он, — Сергей кивнул. — В свою очередь он услышал эту жуткую историю от какого-то старика в той деревне. Они с тех пор в лес с осиновыми кольями ходят. Боятся. Ну ладно.

Сергей вновь склонился над берестяным листом:

— После налёта людей, гибели Дошара и радиоактивного заражения большей части освоенных земель государство менгов не рассыпалось. К сожалению. Паника и анархия, конечно же, были. Но не настолько, насколько можно было бы ожидать. Даже голода как такового менги не пережили.

Если я правильно понял Дрира, уцелевшие благородные собрали так называемый Совет благородных. Дела того самого первого Совета до сих пор определяют облик и содержание Миренаара. Совет принял ряд очень важных решений, которые с блеском прошли испытание временем.

Что именно они там нарешали, сказать не могу. Но Дрир с религиозным упоением рассказывал о Совете благородных как об истине в последней инстанции. Дрир точно знает, кто правит его общиной и ещё несколькими соседними деревнями. Это род благородного Девиго. Кстати, атаман уничтоженного нами отряда его младший сын. Так что структуру власти можно только реконструировать.

Члены Совета благородных образуют высшую или старшую аристократию. Места в Совете передаются по наследству. Род Великого Князя, быстрей всего, просто первый среди равных. Деспотии или иного вида единоличного правления у менгов нет. Великий Князь без одобрения Совета даже до ветру сходить не смеет, это Дрир знает точно.

Старшей аристократии подчиняется младшая, младшие потомки Совета благородных. Тот же род Девиго младший. Он, в свою очередь, подчиняется какому-то старшему роду и далее по цепочке до какого-нибудь члена Совета.

О религии менгов распространяться не буду. В другой раз, если хотите. Но пару важных моментов всё же отмечу.

Во-первых, высшее божество.

Как ни странно, тоже Великий Создатель. Но в пантеоне менгов он единственная божественная сущность. Ни духов стихий, ни дьявола, как воплощения тёмных сил, ни великих предков в понимание людей у менгов нет. Великий Создатель вездесущ, всё в этом мире происходит по воле его и под его неусыпным контролем.

Менги чтят предков. В ходу несколько особо почитаемых. С некоторой натяжкой их можно назвать святыми. Но, опять же, святые менги могут только молить Великого Создателя о помощи от имени благодатных потомков, но сами ничегошеньки не могут, даже превратить воду в вино. Религия менгов сохранила гораздо больше монотеистических черт.

И во-вторых, светская власть напрямую заведует оправлением культа.

Благородные сами проводят все более-менее важные религиозные церемонии. Дрир много раз рассказывал, как благородный Девиго лично приносил жертвы Создателю, пел гимны и махал кадилом. Ну и выше по цепочке: чем важнее аристократ, тем в более важном и почитаемом храме он ведёт службу. Так Великий Князь лично молится Великому Создателю в самом главном храме.

Для независимости у храмов нет экономической базы. На чьей земле стоит тот или иной храм, тот его содержит и проводит религиозные церемонии. Жрецов, как профессиональных служителей культа, у менгов нет. Ну а тех, кто постоянно живёт в храмах, правильней назвать смотрителями. Они отвечают, так сказать, за текущую эксплуатацию храма: поддерживают здание в надлежащем состояние, убирают прилегающую территорию и подготавливают всё необходимое для религиозных церемоний.

Как мне кажется, светская власть целенаправленно не даёт появиться власти духовной. Не плодит конкурента. Только в наиболее важных храмах прислугой руководит благородный, да и то самый младший из самого захудалого рода.

На особом положение находится некий Оплот знаний. Но что это я так и не понял. Вроде монастырь, в нём постоянно живёт много служителей культа. А вроде как архив. То немного, что уцелело после налёта Вема-защитника, менги хранят именно там.

Дрир буквально захлёбывался от восторга, когда рассказывал об Оплоте знаний. Там и такие и сякие храмы, какая-то лестница до неба и далее в том же духе. Если не ошибаюсь, Оплот знаний самое настоящее чудо света, единственное в своём роде и от того ещё более почитаемое. К сожалению, сам Дрир в Оплоте знаний никогда не был.

Там же, в Оплоте, находится некая «Загадка». Я так и эдак гонял Дрира, его куцые мозги едва не выкипели от натуги, но что это такое, он так и не сумел объяснить. Ясно одно: «Загадка» — самое ценное наследие звёздных предков. Древние менги, которые родились за пределами Мирема, создали её уже здесь в назидание одичавшим потомкам.

В принципе, — Саян хлопнул ладонью по пачке берестяных листов, — это всё, что я хотел вам рассказать. Если интересуют подробности — читайте сами.

Саян поднялся из-за стола. В дальнем углу, из-под тяжёлой деревянной крышки, Саян вытащил заляпанный сырым песком кувшин.

— Что у тебя там? — Ягис вытянул шею. — Случаем, не самогонка?

— Размечтался, — Саян поставил кувшин на стол. — Спирт у меня на строгом учёте. Последняя война и так свела запасы к нулю. А зима ещё только будет.

— Тогда что? — Ягис покосился на таинственный кувшин.

— Клюквенный морс. Без сахара, разумеется, кисленький, но хорошо прочищает горло и мозги. Будете? — Саян рывком выдернул из кувшина большую деревянную пробку.

Ягис опрокинул кружечку и только крякнул от удовольствия.

— Отличная штука, — Ягис поставил пустую кружу рядом с кувшином. — Только держать её надо не в холоде, а в тепле. Тогда ещё лучше будет.

— Кто о чём, а Ягис о выпивке, — Ансив опустил на стол пустую кружку.

К чему клонит большой любитель хмельных напитков догадаться не сложно.

— Может, ещё что-нибудь расскажешь? — Ансив глянул на Саяна.

Пустая кружка с грохотом опустилась на стол.

— Расскажу, расскажу, обязательно расскажу, — Саян закусил холодной картофелиной. — Ещё пожалеете, что услышали.

— А ты за нас не переживай, — Ягис стукнул кулаком по столу. — Прорвёмся! Как-нибудь.

— Хорошо, — Саян сдвинул на край стола наполовину пустой кувшин. — Тогда слушайте самый главный, самый печальный вывод из всего, что мне удалось вытрясти из Дрира.

Ягис и Ансив тут же подняли головы.

— И так и эдак я пытался подсчитать, когда же менги, а за ними люди, заселили Мирем, — Сергей, как обычно, начал издалека. — Особой точности не требуется. Плюс, минус сотня лет погоды не сделает. Но не получилось даже с такой погрешностью. У людей календаря нет вообще, за ненадобностью. Дрир что-то там говорил о подсчёте лет, но он банально не знает, какой сейчас год. Крестьянам гораздо важнее следить за сменой сезонов, а за сменой лет пусть благородные следят.

— Короче, — Сергей рубанул ребром ладони по столу, — выкладываю самый страшный прогноз. Атака Вема нанесла менгам колоссальный урон, но рано или поздно они должны были оправиться. Уже несколько поколений государство менгов стабильно. Население растёт, благородные богатеют. Менгам всё больше и больше нужны рабы. Разбитый нами отряд всего лишь первая ласточка. Будут и другие во всё большем и большем количестве. Иного источника дармовой рабочей силы у менгов просто нет.

— Ну как же, — Ян всплеснул руками. — А раньше зачем они приплывали в наши леса? Ты же лично спас Иссаама от рабского ошейника.

— Верно, — Сергей кивнул. — Менги и раньше приплывали в наши леса за рабами. Я специально расспросил стариков, торговать менги даже не пытались. Только сила, только захват и только рабы.

Спрос на рабов был и раньше. Но люди для менгов как экзотические зверюшки. Как когда-то на Земле моряки привозили из заморских стран цветных попугайчиков, смешных обезьянок и золотых рыбок. Пользы от экзотики никакой, зато восторг праздной толпы гарантирован. Но ситуация меняется.

Одной ногой менги уже на пороге рабовладельческого общества. Очень и очень скоро они начнут воспринимать людей как дармовую рабсилу. Крестьяне тратят уйму времени на поддержание ирригационных сооружений в рабочем состояние. Ещё та, оказывается, задачка. Для такой работы нужно тугие мускулы и куцые мозги. Сам Великий требует поручить её рабам. Что, к слову, в Древнем Египте и делали, если вы ещё не забыли земную историю.

Пару раз Дрир помянул о желание благородного Девиго построить на Утёсе форпост. Так сказать, оперативную базу по ближе к месту охоты. Пока людей очень здорово выручает огромное расстояние. Дрир был не в состояние подсчитать, сколько дней они плыли, но, говорит, очень и очень много.

— А как же долговое рабство? — заметил Андрей. — Если за рабами нужно плыть за тысячи километров, то не проще ли обратить в рабство простолюдинов?

— Проще, — тут же согласился Сергей. — Когда-нибудь благородные додумаются и до этого. Но, опять же, Мирем практически пуст. Тех же менгов вряд ли больше миллиона. Пока самые бедные предпочитают уходить на новые земли. Сотня километров в любую сторону и вот тебе ни благородных, ни долгов. Что простолюдины и делают. Такой исход выглядит особенно привлекательным из-за полного отсутствия враждебных аборигенов. Самый страшный враг на новом месте степной волк или медведь, если рядом лес.

— Печально твоё пророчество, — Андрей забарабанил пальцами по столешнице. — Во истину, кто приумножает знания, тот приумножает скорбь. Охотникам твой прогноз не понравится. Ох как не понравится.

— И они тебе просто не поверят, — добавил Ян.

— А это и есть главная причина, почему я решил сперва поговорить с вами, — Сергей вздохнул.

Над столом повисла тягостная тишина. Слышно, как в печи гудит огонь, а по крыше барабанит осенний дождик. В медном держателе потрескивает лучина. Крошечные огненные капли с тихим шипением падают в миску с водой. В доме тепло и уютно. Совсем, совсем не верится, что где-то далеко, далеко на юге коварные менги куют рабские ошейники.

На прохладном кувшине маленькими капельками осела влага.

— Впрочем, всё не так плохо, — Сергей щелчком сбил с кувшина прозрачную капельку. — Менги никудышные воины. Воевать им не с кем. Прослойки профессиональных воинов у них нет. А те, что есть — охранники и полицейские. За сотни лет государство менгов не тряхнула ни одна социальная катастрофа.

Как мне рассказал Дрир, витус Девиго, атаман отряда, набрал простолюдинов в деревнях отца. Профессиональных воинов среди них не было вообще. В лучшем случае с десяток охотников. Остальные такие же крестьяне, как и сам Дрир — физически крепкие, но не более. Витус Девиго около десяти дней учил их махать топором и прикрываться щитом. Да ещё в походе вместо утренней зарядки заставлял воевать друг с другом. И всё.

— Он что, этот Девиго, авантюрист? Коль с таким куцым войском на нас попёр? — Ян склонил голову.

— Ещё какой, — Сергей махнул указательным пальцем. — Молодой Девиго страсть как хотел забраться по социальной лестнице как можно выше и как можно быстрее. Для него заняться работорговлей примерно то же самое, что в наше время на Земле найти богатейшее месторождение нефти. Деньги дают власть, а большие деньги дают большую власть. Ему, как самому младшему в роду Девиго, место отца не грозило ни с какого бока. Старшие братья от старшей жены быстрей прирезали бы его на заднем дворе, чем позволили бы занять место отца. Да и сам отец не собирался назначать его своим наследником. Среди благородных ещё та грызня идёт.

В тишине дома скрип открывающейся двери прозвучал громче раската грома. На пороге появилась Инса, жена Саяна.

— Вы ещё здесь? — Инса повесила мокрую накидку на колышек в стене. — Поздно уже. Спать пора.

Недовольство жены можно понять. Прежде, чем звать друзей на торжественный ужин, Саян с превеликим трудом уговорил жену сходить в гости к соседке вместе с дочерью. Иначе говоря, спровадил на вечерок, чтобы не мешали.

— А-а-а… Шима где? — Саян вгляделся в полумрак за спиной жены.

— Папа, я здесь, — из-за спины матери выглянула приёмная дочь.

— Ну ладно, — Ансив поднялся из-за стола. — Спасибо, Саян, за невероятный ужин, за интересный рассказ, но нам действительно пора.

— И то верно, — следом поднялся Ягис. — Последний вопрос: что ты будешь делать с менгом?

— Не знаю. Не решил ещё, — Саян отвёл глаза.

Возле двери Ягис обернулся:

— До завтра. Всем спокойной ночи.

Друзья аккуратно прикрыли за собой дверь. Инса бросила взгляд на стопку грязных тарелок.

— Опять секретничали, Умелец? — пробурчала жена.

Если Инса называет его Умельцем, значит она очень недовольна. Нехорошо, конечно же, злить супругу, но иначе непонятная речь разозлила бы её ещё больше. Женщины очень любопытны. В чём, в чём, а в этом качестве Инса ничем не уступает соплеменницам.

— Не сердись, родная, — как можно мягче произнёс Саян. — О чём мы тут секретничали всё равно не скажу. Как верно заметил Ансив, кто приумножает знания, тот приумножает скорбь. Оставь посуду, завтра вымоешь. А сейчас пошли спать.

Глава 18. Провал

Всю ночь моросил мелкий тоскливый дождик, но к утру небо очистилось, а из-за кромки леса выглянула великолепная Гепола. Потоки ослепительного света заглядывают под навес и слепят глаза. Саян повернулся к светилу спиной. На верстаке перед ним каменная ступка.

Сама ступка готова. Осталось довести до совершенства каменный пестик и вырезать символы Леи-целительницы. Тёмно-синий напильник размеренно счищает с округлой головки едва заметные шероховатости. Саян то и дело проверяет, насколько хорошо пестик ложится в каменную чащу.

Увлекательный допрос пленника продолжался четыре месяца, целых четыре месяца. Саян чуть ли не каждый день засиживался над тюремной ямой и совершенно забросил все прочие дела. Результат не замедлил сказаться: запасы стрел, луков, копий, горшков, крючков и прочих важный мелочей практически полностью исчерпан. А сегодня с утра пораньше рассерженная супруга заявила, что если он не перестанет заниматься ерундой, то она перестанет его кормить. Перспектива перейти на подножный корм не радует. Вот почему Саян вернулся к ремеслу.

— Приветствую тебя, Умелец.

Саян поднял глаза. К навесу подошёл утус Терш, Вождь рода.

— Приветствую тебя, Вождь. Прошу, заходи, — Саян опустил почти готовый пестик в каменную ступку.

Утус Терш шагнул под навес.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — Саян показал на толстую чурку возле погасшего очага.

Нежданный гость присел на импровизированный стул и рассеянно уставился на дальнюю стенку. По случаю тёплой погоды утус Терш надел меховую куртку без рукавов. На обнажённых руках выступили тугие мускулы, а на левом плече длинный шрам. Грубые пальцы забарабанили по коленкам. Нервничает вождь, очень нервничает.

Вид у первобытного охотника такой виноватый, будто у мальчишки, который стащил из кувшина горсть свежей малины. Ясно дело, Вождь пришёл не просто так. Утус Терш бывалый охотник, великолепный воин и просто отличный мужик. Он явно хочет что-то сказать, да всё никак не может начать.

— Умелец, ты готов отправиться за медью? — утус Терш так и не глянул в глаза. — А то… Охотники уже собираются.

— Конечно готов, — Саян едва сдержал неуместную улыбку.

Поход за медью — очень важное мероприятие. Кто и когда отправится за рудой решили ещё неделю назад. Какая истинная причина нежданного визита лучше пока не спрашивать, невежливо. Пусть утус Терш сам расскажет, если решится, конечно же.

— Умелец, — Вождь самым решительным образом стукнул кулаком по колену, — мне нужно кое в чём признаться тебе.

— Слушаю вас, — Саян учтиво наклонил голову.

— Мне стыдно, Умелец. Очень стыдно за собственную нерешительность.

Ещё в начале этого лета я недооценивал и тебя, и твой отряд. Думал, мальчишки, пусть тешатся. Может, и впрямь чему полезному научишь. Твоё решение напасть на менгов я посчитал большой глупостью. Ещё рассудил: как увидите золотолицых, так сразу разбежитесь, как стадо напуганных косуль. А вместо этого… — утус Терш тяжко выдохнул через нос. — Вы вернулись с величайшей победой.

Старому охотнику нелегко говорить, щёки покраснели, а плечи напряглись. Одно признание в собственной нерешительности, считай в трусости, чего стоит.

— Старший сын моего брата на следующем Большом сборе станет полноправным охотников, — продолжил утус Терш. — В жертву Вему-защитнику он принесёт не лапу матёрого волка, как я много лет назад, а руки тех самых золотолицых, от которых мы, опытные охотники нашего рода, так… — утус Терш запнулся, но всё же продолжил, — так позорно бежали. Мой младший сын боготворит тебя и уже тычет копьём в твоём отряде. Я пытался запретить, но… — утус Терш бессильно махнул рукой, — он стал убегать тайком.

Тогда вечером, в палатке Сахема, ты был прав: времени на собрание охотников у нас не было. Начни и ты спрашивать мнение своего отряда, тоже бы не успел. А так…

Мне… Мне нужно было присоединиться к тебе. Пусть не как Вождь нашего рода, так хотя бы как простой охотник. Ты бы взял меня? — утус Терш наконец-то глянул прямо в глаза.

— Конечно, уважаемый, — тут же отозвался Саян.

— Вот! — утус Терш поднял указательный палец. — Взял бы. А вместо этого я… я испугался. Решил схорониться вместе с женщинами и детьми в лесу.

Стыд жжёт меня, Умелец, словно огонь. Каждый раз, когда я вижу топор менгов на поясе моего младшего сына, даже этот проклятый шатёр, — утус Терш махнул рукой в сторону тюремного шатра, — я боюсь, что щёки мои покраснеют от стыда. Так более продолжаться не может!

Утус Терш распрямил спину и расправил плечи.

— Умелец! Ты и только ты должен быть Военным Вождём нашего рода. Ибо ты — достойней меня! Достойней любого сородича, даже старше тебя.

Вождь, наконец, произнёс то, что давно хотел, но никак не мог произнести. Заодно заметно успокоился. Пусть щёки по-прежнему горят красным, как угли в костре, зато пальцы перестали нервно барабанить по коленкам.

— Дней пять тому назад я, — утус Терш перевёл дыхание, — решился было отказаться от должности Вождя нашего рода. Добровольно. Хотя понимаю — ничего подобного раньше не было. Но! Чтобы не наломать дров, я сперва решил посоветоваться со своими самыми близкими друзьями. То, что я услышал от них, заставило меня повременить со сбором охотников.

Саян насторожился. Это что-то новенькое. Перед глазами тут же возник обеденный стол, а нам нём карточный расклад «Политик».

— Вот, вчера, на собрание рода, ты много рассказал интересного о менгах. Страшно подумать: о нашем злейшем враге мы ничегошеньки не знали. Твой рассказ развеял страхи. Хоть золотолицые плавают в больших лодках, но они такие же охотники и собиратели.

Но сородичи всё равно не одобряют твою возню с пленником. Ни раз и не два я слышал, будто ты… ты учишься у менга чёрной магии. Бред, конечно же, — поспешно произнёс утус Терш, — но люди, а, особенно, женщины, боятся подходить к этому шатру. Очень боятся. Заклинаю, при сородичах не говори на языке менгов!

Саян будто окаменел. Теперь понятно, почему буквально на следующий день после постройки тюремного шатра сородичи густо изрисовали его магическими символами.

— Страх перед менгами ты развеял, но не принёс людям радости, — утус Терш вновь отвёл глаза. — Вот к чему я клоню: если я откажусь от должности Вождя, то тебя выберут вместо меня. Молодежь нашего рода за тебя будет. Более опытным охотникам стыдно будет и они за тебя голосовать будут. Но быть тебе Вождём, Саян Умелец, лишь до ближайшего Большого сбора.

— Это ещё почему? — Саян аж приподнялся на месте.

— Не любовь к тебе и к делам твоим далеко разошлась за пределами нашего стойбища. Во всём племени Звёздной Птицы противников у тебя гораздо больше, чем друзей. Молодые охотники других родов далеко не все восхищаются тобой. Чего уж говорить о более зрелых и опытных. Собрание племени воинов обязательно осудит тебя и заставит отдать топор и стрелу.

Утус Терш окончательно успокоился. Напряжённые плечи расслабились, а яркий румянец на щеках заметно побледнел.

— Вот почему, Умелец, я пришёл к тебе. Ты должен знать: не скоро, ох как не скоро ты сможешь стать Вождём нашего рода. Хотя ты достоин того, чтобы быть Верховным Сахемом нашего племени. Я знаю, о чём говорю.

Саян облокотился на верстак. Исповедь Вождя навела на очень неприятные мысли. Более того — шокировала. Время от времени Саян раскладывает «Политик», только никогда не поднимается выше уровня рода Мудрой Совы. В колоде до сих пор нет карт ни Верховного Сахема, ни Верховного Вождя, ни воинов всего племени разом. Надобности такой не было, ни разу.

— Ну, Умелец, я пойду, — Вождь поднялся с чурки.

— Благодарю вас, утус Терш, — Саян поднялся следом. — Вы раскрыли мне глаза. Не стыдитесь за себя. Менги ещё ни раз приплывут в наши леса. У вас ещё будет возможность бросить в костёр Вему золотистые кисти.

— Спасибо, Умелец, — утус Терш горячо пожал протянутую руку. — В следующий раз я без колебаний пойду за тобой. Только позови.

— Непременно, утус, непременно, — Саян отпустил руку Вождя.

Утус Терш вышел из-под навеса. Саян присел обратно за верстак. Только… Никакого настроения продолжать работу. Саян словно в первый раз глянул на мастерскую, на массивный верстак из толстых досок и на почти готовую каменную ступку.

Гнев и раздражение взорвались в душе раскалённым вулканом. Саян схватил ступку и что есть злости запустил её в каменный очаг. Ступка, на которую ушло столько часов нелёгкой работы, с глухим треском раскололась на несколько частей. Пестик с ещё большей злостью и скоростью врезался в бревенчатую стену. Саян замер у верстака, плотно сжатые кулаки упёрлись в столешницу.

Дыхание почти успокоилось. Гнев и раздражение разом выплеснулись наружу. Чтобы ещё разломать? Саян обвёл взглядом мастерскую. Под руками куча полезных и дорогих вещей: верстак, гончарный станок, заготовки, инструменты. Ещё можно превратить Дар Создателя в катану и покрошить тупых сородичей в капусту к чёртовой матери! Но… Глубокий вдох и медленный выдох… Нервно сжатые кулаки наконец-то разжались… Что бы там не случилось, нужно взять себя в руки.

Утус Терш прав. Прав и ещё сто раз прав!!! Снова глубокий вдох и медленный выдох… Ох как долго не видать ему стрелы и топора, символов власти Военного Вождя, не говоря уже о скипетре Верховного Сахема племени. Долбанный первобытный мир взял вверх.

Саян плюхнулся на табуретку возле верстака, голова без сил упала на грудь. Бороться с закоренелым консерватизмом стариков трудно, невероятно трудно, но можно. Проклятье в другом: окончательной победы можно добиться тогда и только тогда, когда в погребальном костре сгорит последний консерватор. Как метко выразился некий учёный на старушке Земле, научно-технический прогресс идёт не от открытия к открытию, а от похорон к похоронам. А для этого нужно время. Время. И ещё раз время. Прорва времени! Десятки и сотни лет!!! Пока не сменится хотя бы одно поколение, ни скипетра, ни стрелы с топором ему не видать как рыбу с зонтиком на суше. Хоть бросай всё к чёртовой матери и создавай своё собственное племя.

Саян поднял голову. Нужно что-то делать, искать обходные пути. Но… что и как? Чёрт его знает. Саян щёлкнул пальцем по каменой крошке. Мелкий камешек чиркнул кувшин с широким горлышком и улетел на пол. Впрочем, одну проблему можно и нужно решить прямо сейчас. Саян повернул голову. На стене, на право от входа в дом, висит моток верёвки. Трофей, метра четыре длиной. На ладье менгов им парус, кажется, поднимали.

Караульные испуганно подскочили, когда Саян стремительно зашёл в тюремный шалаш.

— Вольно, вольно, — Саян махнул рукой. — Вижу, у вас всё в порядке. Как ведёт себя пленник?

— Тихо ведёт, — ответил тус Чигис. — С самого утра как мёртвый лежит, не шевелится даже.

Тус Чигис совсем ещё молодой паренёк из третьего взвода. Один из тех, кто на следующем Большом сборе пройдёт обряд посвящения. Обязательно пройдёт. Как и многие другие в налёте на работорговцев он добыл золотистые кисти. Сегодня он старший по караулу.

— Так, помогите мне вытащить менга, — Саян ухватился за крайнее бревно.

— Утус Саян, — второй караульный совсем ещё юный тус Винж неуверенно взялся за противоположный край бревна, — менга, того, убивать?

— Не убивать, а казнить. Есть разница, — крайнее бревно плюхнулось на землю, Саян взялся за следующее.

Караульные молча помогли столкнуть с ямы верхний накат из более толстых брёвен. Менг заметил возню над головой и приподнялся сам.

— Руку давай, — на языке менгов потребовал Саян.

Золотистая кисть сухая и тёплая, Саян рывком вытащил менга из ямы. Караульные на всякий случай похватали копья. Пара медных наконечников замерла в полуметре от груди пленника. Но Дрир и не думает сопротивляться. На удивление спокойно он позволил завести руки за спину и стянуть их кожаным ремешком.

— Иди за мной, — Саян откинул полог тюремного шалаша.

Саян торопливо шагает по стойбищу в сторону выхода. Сзади топает менг. За месяцы жизни на скудном пайке пленник изрядно ослаб и тяжело дышит на каждом шаге. Замыкают шествие молодые караульные.

Сородичи прекрасно понимают, что рано или поздно пленника всё равно придётся убить. Менг — не человек, в род его не принять. И уж кончено никому и в голову не придёт отпустить заклятого врага с миром на все четыре стороны. Однако сородичи всё равно с неприкрытым интересом уставились на короткую процессии. Даже дети побросали шумные игры и принялись тыкать чумазыми пальчиками на заросшего грязью и золотистой бородой менга. Весть о выводе пленника шурша платьями и штанами разлетелась по стойбищу.

Вот и выход. Тын, как обычно, сдвинут в сторону. Караульные охотники проводили их любопытными взглядами. Большая поляна, где обычно тренируется отряд, осталась в стороне.

Возле первого высокого дуба с толстыми раскидистыми ветками Саян остановился. Из стойбища наружу высыпала толпа сородичей. Мужчины и женщины ожидают редкое представление. Шумные дети уселись на траву рядом со взрослыми.

Зрители на месте, жертва на месте, можно начинать. Саян скинул с плеча моток верёвки. Лишь со второй попытки конец с узелком перелетел через толстую ветку. Бог его знает, как завязывать знаменитый узел палача. Саян просто, на манер швейной нитки, скрутил маленькую петельку и продел сквозь неё большую петлю.

— Благородный, прошу вас, — неожиданно заговорил менг.

— Чего тебе? — Саян растянул верёвочную петлю побольше.

— У меня дома вешают только преступников и предателей. Смерть в петле считается позорной. Когда витус Девиго взял меня в свой отряд, я перестал быть крестьянином, я стал воином.

— Ты хочешь умереть как воин, от клинка? — Саян опустил руки.

— Да, — отрешённо ответил Дрир.

— Хорошо, да будет так, — Саян отбросил петлю в сторону.

Дрир сам, не дожидаясь приказа, повернулся спиной и опустился на колени. Дар Создателя превратился в длинную катану, Саян подошёл к пленнику ближе. Острый тёмно-синий коник прикоснулся к золотистой шее.

Прикосновение смерти будет страх, но только не на этот раз. Дрир даже не вздрогнул. Пленник прекрасно осознает свою судьбу. Чёрт побери, Саян отвел катану в сторону, из него получился бы прекрасный воин.

— Великий Создатель, я иду к тебе, — чуть слышно прошептал Дрир.

— Ибо ждёт меня жизнь вечная, — закончил Саян.

Тонкое лезвие со свистом рассекло воздух. Голова Дрира подпрыгнула на месте и соскочила с плеч. Менг как стоял на коленях, так и рухнул срубленным деревом. Кровь толчками выплёскивается из разрубленной шеи. Тронутая осенней желтизной трава окрасилась в красный цвет.

Саян переложил катану в левую руку и присел на колено перед казнённым.

— Утус Дрир, я, Саян Умелец, отпускаю тебе грехи твои, — торжественно, на благородном иссари, произнёс Саян, кончики пальцев дотронулись до золотистой шеи. — Да будет твоя душа чиста. Да примет е Великий Создатель. Покойся с миром.

Утус Терш заклинал не говорить при сородичах на языке менгов, не так поймут. Да и чёрт с ними. Саян поднялся с жухлой травы. Кровь тонкими струйками стекла по тёмно-синему лезвию. Последняя капелька сорвалась со скошенного кончика. Дар Создателя медленно превратился обратно в массивный браслет на правой руке Саяна.

— От трупа избавьтесь как-нибудь, — Саян повернулся к молодым последователям. — Можете бросить его в Акфар. Руки отдайте Большому мху, он давно на них зарится.

Саян пошёл домой. Завтра начнётся далёкий поход за рудой, готовиться надо. Любопытные сородичи молчаливо расступулись перед ним. Ещё через десять минут тюремный шатёр запылал высоким заострённым костром. Первыми прогорели и опали покрывающие скат шкуры. Подпирающие жерди продержались ненамного дольше. Последними догорели толстые брёвна верхнего наката. Саян лично сбросил тлеющие угли в яму и разровнял место. Через год свежая трава затянет тёмный пятачок. Корни и зелёные стебли скроют пепел. И уже ничто не будет напоминать о стоявшем здесь высоком шатре.

Глава 19. Поход за рудой

Нападение на менгов принесло богатую добычу. Участники налёта обзавелись медными топорами и ножами. Но меди всё равно не хватает. К хорошему быстро привыкаешь. За семь лет сложилась традиция наведываться к медному руднику дважды в год: весной, до Большого сбора, и осенью, до наступления холодов.

Ещё в первый год Саян с друзьями подобрал все оплавленные куски породы подчистую. Ради новых кусков первобытным рудокопам пришлось пробить небольшую пещеру. Только без таких острых и прочных инструментов как дары Создателя добыча руды превращается в сущую мороку. Медные инструменты быстро тупятся, каменные молотки и кувалды не выдерживают продолжительной работы. К тому же в узкой пещере особо не размахнёшься.

В довершение постоянно приходится оттаскивать куски пустой породы. В толще горы медь залегает узкими пластами. Что поделаешь, чтобы добыть один килограмм руды приходится сколоть и вытащить не меньше десяти пустой породы. Вот почему в поход обязательно отправляются Саян, Ягис и Ансив. Благодаря стараниям друзей род Мудрой Совы больше прочих пользуется медными орудиями. Ещё семь охотников сопровождают друзей в качестве подсобной силы. Вот и нынешний пятнадцатый по счёту поход прошёл по давно заведённому порядку.

Четыре дня маленький отряд добирался до медного рудника. Ещё столько же ушло на то, чтобы вгрызться в глубь горы, вытащить на поверхность несколько тонн камней и наполнить рудой большую лодку.

Спускаться вниз по реке одно сплошное удовольствие. Течение само несёт нагруженную лодку. Но вот за Утёсом начинается самый трудный участок пути. Стоит обогнуть большую песчаную отмель, выйти в воды Акфара, как река с прежним энтузиазмом начинает мешать путешествию. Последний десяток километров приходится грести против течения и тащить тяжёлую лодку на буксире.

Растягивать сомнительное удовольствие никому не хочется. Но, как бы быстро не спускался отряд вниз по реке, перед последним и самым трудным участком пути первобытные рудокопы всегда останавливаются на ночной отдых. Завтра, за поворотом, прохлаждаться будет некогда.

Саян забрался под тёплое одеяло, о последнем десятке километров думать будут завтра. Чтобы не создавать конкуренцию, ни утус Терш, Вождь рода, ни утус Вачиз, Сахем, в походы за медью не ходят. За добычу и доставку руды Саян отвечает единолично. Только командовать людьми почти не нужно. Каждый и так знает своё дело. Лагерь разбит, ужин приготовлен и съеден, часовые на местах, можно расслабиться и предаться блаженному сну под убаюкивающий треск огня и блеск звёзд на выгнутом небосклоне.

Охотники искренне верят, будто во время сна душа человека покидает тело. Ведь только во сне можно встретить давно умершего родственника, посетить любимые места и даже вернуться в прошлое. Но сон на походной стоянке не бывает глубоким. В этом случае охотники говорят, будто душа охраняет тело и бродит неподалёку. За пределами родного стойбища, без надёжного прикрытия из поваленных деревьев, всякое может случиться.

* * *

— Менги!!!

Истошный вопль резанул по ушам. Сон пинком проч. Одеяло в сторону, Саян рывком вскочил на ноги. Дар Создателя грозной катаной прыгнул в руку. Оценить обстановку.

— Тревога!!! Нас атакуют!

Часовой у костра орёт, что есть мочи. Распахнутые лежанки валяются вокруг костра. Охотники кто босиком, кто голый по пояс разом вскочили на ноги. У каждого в руке топор, некоторые даже успели подхватить щиты. Где враг? Саян крутанулся на месте.

Из темноты визгнули стрелы. Часовой рухнул прямо в костёр. Вот они! Из-под полога леса выскочили размытые фигуры. Здесь. Там. Тут. Орут. Кричат.

Чёрт побери! Много. Много. Слишком много!

— За мной! В лес! Уходим!!! — что есть сил крикнул Саян.

В темноту. Прочь от света. Прочь от стрел. Сзади топот бегущих людей.

Полянка, на которой остановился отряд, маленькая совсем. Опушка, спасение, рядом совсем. Но… Шаг, второй. Впереди менг.

В запредельной ситуации время словно замедлило ход. Секунды растянулись в минуты. Сознание отрешённо, словно сторонний наблюдатель, фиксирует происходящее. Только мозг не может, не в силах, заставить тело двигаться быстрее. Воздух словно прозрачный кисель. Руки и ноги с трудом пробиваются через его толщу. А менг между тем рядом совсем.

На золотистом лице маска испуганного удивления. Круглый щит немного опущен, топор в руке тупо пялится в землю.

Шаг. Ещё шаг. Саян прямо на ходу поднимает катану. Тонкое лезвие описывает кривую и падет на удивлённого менга. Острый клинок легко проходит сквозь шею менга, срезает плечо и глубоко царапает край щита.

Шаг вправо. Катана слетает со щита. Со скошенного кончика стекают капельки крови. Мёртвый менг по инерции пролетает мимо. Но из темноты выныривает ещё один.

Классика боя мечом, сколько раз отрабатывали с Ягисом — глубоко ткнуть бегущего на тебя противника. Улетевшая назад катана на миг замирает на месте. Совсем коротенькая передышка. И вот узкий слегка изогнутый меч летит на встречу врагу. Во дурак. Противник даже не пытается остановиться или хотя бы увернуться от летящей прямо в лицо смерти. Скошенное лезвие проплывает над верхним краем щита и заходит под нижнюю челюсть. Менг сам себя насадил на острый клинок.

Левое плечо выдвинуть вперёд и плавно выдернуть катану из чужой головы. Саян наискось толкает менга в щит. Медная бляха в центре тычется в плечо. Только боли нет.

Где же лес? Впереди ещё несколько размытых фигур. Бегут в ряд, щиты в ряд, головы в ряд. Нужно встречать незваных гостей. Глубокий разворот и широкий замах. Катана по большой дуге летит над щитами. Кого-то задел? Саян волчком, помогая локтями, спиной вперёд вламывается в ряд щитов.

Да сколько же их? Вместо лесной опушки и тёмных стволов ещё один придурок. Во. Даже копьё перед собой выставил. Заколоть, что ли, хочет?

Нужно бы сдвинуться в сторону. Или хотя бы повернуться к придурку боком. Но, что это? Не получается. Вязкий кисель стискивает тело невидимыми путами. Не уйти. Не увернуться. Неведомая сила несёт, тащит, толкает прямо на красное острием нелепого копья.

Боли нет.

Кончик копья упирается в солнечное сплетение. Сантиметр за сантиметром отполированное древко уходит в глубь тела. Саян с трудом, прикладывая неимоверные усилия, останавливается. Совсем молодой менг тупо пялится на него даже рот раскрыл. Левый кулак с разгона толкает придурка в лицо. Менг испуганно отпустил копьё и упал на спину.

Нужно вытащить из себя эту гадость. Левая рука цепляется за серое древко и тянет дурацкое копьё наружу. Справа опускается чей-то топор. Красное лезвие падает прямо на руку. Что за чёрт? Грозная катана покидает его. Верный меч, падает на траву. Острое тёмно-синее лезвие легко, прямо на лету, срубает жухлые стебельки.

Дышать невозможно. Грудь стянута каменным кольцом. Ноги не держат. Предательская слабость разливается по телу. Под неимоверной тяжестью гнутся колени. Лицом вперёд Саян падает на траву.

Тупой конец копья упирается в землю. Под тяжестью тела серое древко прогибается и лопается. Саян инстинктивно пытается выставить вперёд правую руку. Только её нет. Куда она подевалась? Саян боком валится в примятую траву. Нет сил даже пошевелиться.

Перед носом, буквально в десяти сантиметрах, какой-то нелепый, какой-то грязный, какой-то затасканный сапог. Сношенный каблук разваливается на куски. Толстая нить, что скрепляет верх сапога с подошвой, местами порвалась и растрепалась. Комки грязи и сухие травинки прилипли к изогнутому носку.

Каменное кольцо вокруг груди моментально треснуло. Лёгкие судорожно дёрнулись. Вместо привычного выдоха из рта вылетает сноп кровавых брызг. Голенище и перед глупого сапога покрываются жирными красными пятнами.

Сапог, грязь и кровь. Сапог, грязь и кровь. Левая рука так и застыла на сером древке в бесплодной попытке вытащить из груди нелепое, дурацкое копьё.

* * *

— Витус Девиго! Витус Девиго! Я нашёл его!

К благородному Девиго, атаману охотников за рабами, подскочил Енат, простолюдин по кличке Хромой Ен.

— Вожак дикарей! Тот самый, что убил вашего уважаемого брата! — Хромой Ен аж захлёбывается словами.

Простолюдин вспотел от усердия. Медный шлем съехал на ухо, наружу вылезла сырая от пота чёлка. В руках Хромого Ена горящая еловая ветка.

— Ты уверен? — Девиго нахмурил брови.

— Да! Да! Витус, совершенно уверен! — Енат затряс головой. — Он единственный из всех дикарей не носит бороду или хотя бы усы.

— Веди к нему, — Девиго махнул рукой.

Этой весной отряд Тавута Девиго, младшего братца, чтоб ему и на том свете пусто было, отправился на север за дикарями. Но в назначенный срок братец так и не вернулся. Когда лето почти миновало, Риал Девиго решил отправиться на его поиски.

Если честно, самого младшего брата ни чуть не жаль. У него даже мать другая. Зато охота за рабами сулит большую выгоду. А пропажа тупого Тавута послужила отличным поводом выпросить у отца побольше простолюдинов для собственного отряда. Только, в отличие от Тавута, Риал вошёл в долю с благородным Ягайло Элюго. Вместе они снарядили три великолепные ладьи и набрали аж почти две сотни простолюдинов. Голыми руками дикарей не взять. Уже в Нерди, в самой дальней вольной деревне, он нашёл Хромого Ена.

Енату единственному повезло уцелеть во время подлой атаки дикарей на спящий лагерь. Что случилось с младшим братом ясно и так, только зачем же сворачивать столь хорошо организованную экспедицию? У Хромого Ена хватило наглости потребовать двойную плату, но, как выяснилось, он того стоит.

Еловая ветка чадит едким дымом и едва, едва освещает сама себя. Пока Девиго торопливо шагал за простолюдином, проклятая ветка почти погасла. Хорошо, что хоть разведённый дикарями костёр даёт немного света.

— Вот он, витус, — Енат поднёс еле мерцающую ветку к голове мёртвого дикаря.

Сырая трава от прикосновения к горячей головёшке обуглилась и завоняла. Девиго присел рядом.

Любопытно, любопытно. Вожак дикарей действительно не носит бороду. У него на удивление чисто выбритое лицо, нет даже щетины. Из груди дикаря торчит обломок копья.

А это что? Чуть в стороне валяется тёмно-синий невероятной длины нож. Девиго подхватил странную находку и поднялся на ноги. Отрубленная рука намертво вцепилась в рукоятку. Фу! Гадость! Девиго отцепил бледные пальцы.

Интересное оружие. Кончики пальцев прошлись по удивительно гладкому и невероятно длинному клинку. Судя по рукоятке, этот нож можно держать двумя руками. Вот, только, лезвие для ножа и даже для кинжала чересчур длинное. Острие прямое, немного скошено. Из чего же он сделан? Девиго щёлкнул по лезвию ногтём. Не медь, не похоже, слишком лёгкое.

И как только дикарь им воевал? Делать подобные ножи из меди бесполезно. Металл слишком мягкий. Даже при несильном взмахе лезвие погнётся само по себе. Девиго схватил странную находку двумя руками за длинную рукоятку и скошенный кончик. А если согнуть? Не тут-то было! Длинное лезвие чуток изогнулось, но тут же распрямилось обратно.

— Узнаёшь? — Девиго поднёс длинный нож к носу Хромого Ена.

Простолюдин вспотел ещё больше, а впалые щёки побледнели.

— Да, витус, — простолюдин судорожно кивнул. — Именно этой штукой дикарь убил вашего уважаемого брата. Здесь, — Хромой Ен махнул чадящей веткой, — ещё двое с такими же штуками валяются. Вон и вон. Они десятерых наших зарезали. При том, что самих дикарей всего девять было.

— А ну держи ветку прямо, — Девиго махнул ножом дикаря.

В голову стрельнула невероятная мысль. Надо проверить. Хромой Ен прилежно вытянул чадящую ветку.

Лёгких замах кистью… Девиго слегка прищурился. Длинное лезвие легко прошло через толстую ветку и ткнулось в землю. Рядом на траву упал отрубленный конец.

— Вот это да! — Девиго широко взмахнул длинным ножом. — Ты, говоришь, здесь ещё двое с такими ножами. Где они?

— Вот один, — Хромой Ен ткнул обрубленной веткой в дикаря с пробитой головой. — А вон там, сто стрелами в спине, третий будут.

В принципе, неплохо. Девиго с улыбкой взмахнул длинным ножом. Острое лезвие с тихим гудением рассекло воздух. Компаньон витус Элюго первым заметил отблески костра на берегу. Но, вместо вожделенной деревни дикарей с детьми, девушками и молодыми женщинами, здесь оказалась всего лишь ночная стоянка взрослых дикарей. Если бы не эта чудесная находка… Преподнести такой нож самому Великому Князю, да здравствует он и правит нами вечно, не стыдно будет. Заодно очень хороший повод обратить на себя внимание. А там, глядишь, и до какой-нибудь хлебной должности рукой подать.

— Так, Хромой, — Девиго глянул по сторонам, — обыщи этих дикарей и тащи сюда эти ножи. Понял?

Ответить Хромой Ен не успел.

— А, чёрт! — Девиго инстинктивно отбросил чудесный нож в сторону.

Невыносимая боль обожгла руку и ударила в голову. Раскрытая ладонь покраснела, на коже вздулись огромные волдыри. Что за чёрт! Девиго бешено затряс покалеченной рукой. Лицо Хромого Ена от удивления вытянулось.

Чудный нож засветился в жухлой траве. Кажется, будто призрачное сияние струится из него маленькими голубыми язычками. Слегка изогнутое лезвие размякло и втянулась в рукоятку. Вот и сама рукоятка расплавилась воском в маленькую синюю лужу. Ещё мгновенье и лужица собралась в небольшой тёмно-синий шарик.

От удивления Девиго замер на месте. Ничего подобного ранее видеть не доводилось. Дальше — больше. Пылающий шарик запищал словно тысяча москитов и оторвался от земли. Колдовская вещь зависла в метре над примятой травой. Хромой Ен с диким визгом отскочил в сторону. Из-под разбитого сапога простолюдина выскользнул ещё один точно такой же пылающий шарик. Чуть дальше в воздух поднялся третий. Шарики потянулись друг к другу, но, не долетев каких-то полметра, остановились.

Это уже слишком! Девиго подался назад. Тело вожака дикарей наполнилось точно таким же призрачным сиянием. Кожа убитого засветилась изнутри голубым пламенем. Обрывки шкур, бывших некогда одеждой, на миг окрасились красным и рассыпались чёрным пеплом.

Невероятно! Происходящее кажется нереальным сном. Нечто подобное, ещё в детстве, довелось пережить в горячем бреду. Девиго поёжился. Тяжёлая лихорадка свалила его на несколько недель. Между тем сверхъестественное представление движется к финалу.

Невидимая сила поволокла тела трёх дикарей навстречу друг к другу. Трава соприкасается с мерцающей кожей и тут же рассыпается в прах. Синие шарики закружились в безумном хороводе. Тонкий писк тысячи москитов набирает мощь. Кажется, будто маленькие болотные кровопийцы увеличиваются в размерах.

Первым от колдовского наваждения очухался Хромой Ен.

— Бежи-и-им!!! — истошный вопль простолюдина разлетелся над поляной.

Хромой Ен едва не двинул Девиго локтём в грудь и торопливо заковылял в сторону реки.

Вопль простолюдина привёл в чувство. Девиго тряхнул головой. Будто бредишь наяву. Но кошмар не закончился. Словно на ватных ногах Девиго двинулся следом за простолюдином. Только поздно.

Писк исполинских москитов добрался до высшей точки и пропал. Бешенные шарики слились в синее кольцо. Тела дикарей прорезали в жухлой траве широкие просеки и соприкоснулись головами как раз под бешено вращающимися шариками.

Поздно.

Синее кольцо сжалось в точку. Исполинская голубая сфера накрыла поляну, менгов, лес. Пылающая стена призрачного огня выскочила на речную гладь. Ночной простор, лес, облака в бездной вышине и грязно-белый бок великого Утёса на миг озарила голубая вспышка.

Глава 20. Проклятие менгов

Тяжёлый судорожный вздох. Холодный воздух с трудом пробился через плотно сжатые губы. Ансив дёрнулся всем телом и пришёл в себя. Руки тут же обхватили голову. Кажется, будто под черепной коробкой во всю грохочет исполинский набат.

Превеликий Создатель, за что?

Башка трещит так, словно собственным лбом расколол не меньше тонны грецких орехов. Кряхтения и охи вылетают изо рта вместе с влажным воздухом. Ансив с трудом оторвал чугунный затылок от холодной земли.

Вроде целая. Холодные пальцы прошлись по лбу, затылку и макушке. Но, господи, как болит! Сквозь распахнутую жилетку проникает осенний ветерок. По груди, бокам и спине прокатываются холодные струи. Ансив недовольно поёжился и как можно плотнее запахнул жилетку. Зато холодный ветер вынес из головы боль. Чугунный колокол в последний раз громко звякнул и рассыпался на тысячу мелких кусков.

— Господи! — Ансив уставился в раскрытые ладони. — Я жив!

Перед внутренним взором поплыли картины совсем недавнего прошлого. Ночёвка в осеннем лесу. Такое приятное тепло от костра. Потом… Испуганный вопль часового и резкое, будто с разбегу в прорубь сиганул, пробуждение. Да! Менги напали. И-и-и… отчаянная попытка удрать в лес. Ещё почему-то запомнился бородатый менг.

Этот самый бородач вывалился из темноты. Да, точно, из темноты. Ещё, ещё он размахивал огромным медным топором. А потом… Ансив наклонил голову, указательные пальцы прижались к вискам. Потом… Потом… Потом был глухой удар в левый висок. И… И всё. Финиш. Как отрезало. Картинки в памяти настолько реальные, настолько свежие, что левый висок опять запульсировал тугой болью.

На всякий случай Ансив ещё разок пощупал виски, затылок и макушку — ничего. Совершенно ничего. Никаких порезов, шрамов или хотя бы шишек. Ансив рывком поднялся на ноги. Ладони с короткими хлопками прошлись по груди, ногам и ягодицам — всё на месте. Ранений ну совершенно никаких. А как тогда ночь, нападение менгов и, чёрт побери, собственная смерть?

Осенний ветер распахнул полы тонкой жилетки. Живот и грудь опять обдало холодом. Ансив оглянулся.

Оказывается, он стоит в центре маленькой поляны. Вокруг стена тонких молодых берёз. Несколько клёном выделяются тёмно-зелёной корой. Глубже в зарослях угадываются треугольники низеньких ёлочек. Над головой осеннее небо с серыми тучками. Под ногами, Ансив склонил голову, круг из опалённой травы. Запорошенное чёрным пеплом пятно выделяется на фоне жёлто-красного ковра из опавших листьев и жухлой травы.

Чёрт побери, что это за место? Ансив покрутил головой. Какое-то очень, очень хорошо знакомое место. Смутные воспоминания закружились в голове на границе памяти. Так! Если его голова лежала здесь. Значит… Ансив опустился на колени, правая рука принялась шарить в холодной траве. Точно! Под клёновым листом с загнутыми краями пальцы нащупали шарик, тёмно-синий шарик. Мысленный приказ, Дар Создателя тут же застыл на запястье тёмно-синим браслетом. Тогда, по аналогии, Ансив резко дёрнул голову в правую сторону.

Точно в таком же опалённом круге лежит Ягис. Сердце бешено заколотилось, Ансив шагнул к другу.

— Ягис! Ягис! Очнись! — Ансив от души шлёпнул друга по холодной щеке. — Хватит валяться. Просыпайся!

Судорожные шлепки по щекам возымели действие. С тяжёлым вздохом Ягис распахнул глаза.

— Господи! Как больно! — Ягис обхватил руками голову.

— Ничего, ничего, — Ансив помог другу сесть, — сейчас пройдёт. Потерпи чуток.

— Господи! — Ягис уставился в собственные раскрытые ладони. — Я жив!

Значит и до него дошло.

— Жив, жив, — Ансив кивнул. — И даже без единой царапины.

— Ничего не понимаю, — Ягис принялся дико озираться по сторонам. — Меня же убили. Да. Точно убили! Помню, как бежал за Саяном. И толчок в спину. Представляешь! — Ягис нервно схватил Ансива за плечи. — Я сам видел, как из моей груди вышел медный наконечник. Стрела пробила меня насквозь!

— Нет больше никакой стрелы, — Ансив отодрал руки Ягиса от плеч. — Меня ведь тоже убили. Медным топором череп проломили. Но, как видишь, сижу перед тобой в целостности и сохранность. Вот, только, где мы?

— Так, это, — Ягис с трудом поднялся на ноги, — на Утёсе мы. Да! Точно! На нем. Земли здесь, как видишь, мало, вот деревья толще и не растут. Помнишь, как мы это выяснили, когда Саян затащил нас сюда. Я ещё тогда…

— Подожди, — Ансив дотронулся пальцами до груди Ягиса, — а где Саян?

У противоположного края полянки чернеет ещё один выжженный круг, но пустой.

* * *

Сознание словно узник в темнице заперто в тёмной сфере. Тяжёлые мысли вязнут в трясине безысходности. Страха нет. Только солёный привкус безнадёги на губах. Что происходит, что творится — чёрт его знает. Саян даже не пытается обхватить его логическими связями. Разум, точнее то, что от него осталось, остервенело борется с фантомами собственной памяти. Страх нет. Только отчаянная, наперёд бесполезная попытка миновать что-то очень, очень плохое, ненужное, злое, но почему-то неизбежное и неотвратимое.

Это прошлое. Совсем свежее прошлое, зелёное, в шуршащей упаковке, но уже прошлое. Плохое, страшное, ненужное, злое, но всё равно реальное, физическое, осязаемое. Его можно даже пощупать, дотронуться кончиками пальцев, испачкаться и отшатнуться в диком омерзение.

Перед глазами тёмная ночь. На чёрном небосклоне оплывшими точками мерцают звёзды. Где-то впереди смутно угадывается кромка леса. Его невозможно разглядеть, но он там, точно. Там, куда Саян тянется, рвётся изо всех сил. Впереди спасение, такой родной, густой и влажный лес. За спиной смерть. Останавливаться нельзя. Оглядываться нельзя Вперёд и только вперёд. Но, что это? Что за преграда?

На дороге к лесу застыла размытая фигура. Силуэт дрожит, словно отражение в неспокойной воде. Кто это? Что это? Помять соизволила подсказать ответ — менг. Менг? Значит враг, заклятый враг. Он не хочет пустить под сень леса. Он хочет убить, поработить. Его можно и нужно обойти, обежать и двигаться, двигать дальше. Останавливаться нельзя. Оглядываться нельзя. Но… Неведомая сила тянет вперёд, упорно толкает в спину прямо на врага, не даёт ни обойти, ни обежать.

Враг близко совсем. На размытом силуэте проступает золотое лицо без глаз, без носа, без губ, рта и того нет. Зато прекрасно виден гранёный наконечник дурацкого копья. Но… что это? Опасное оружие вытягивается жирной чертой.

Надо уклониться, миновать копьё, но не получается. Мучительно медленно неведомая сила толкает, толкает в спину и насаживает, насаживает прямо на копьё. Боли нет. Страха нет. Но всё равно чувствуется, как кровавый наконечник рвет кожу, раскалывает рёбра, пробирается к самому сердцу.

Правая рука предала тело и медленно отпала в сторону. Нет сил стоять на вязких ногах. Тело падает вперёд, валится на колыхающую пламенем землю. Сквозь судорожно распахнутый рот вырывается фонтан кровавых ошмётков. Трудно, трудно дышать. А так хочется вдохнуть, втянуть, откусить хотя бы частичку воздуха. Такого, такого живительного, лесного, влажного.

Перед глазами встаёт старый, заношенный, грязный сапог. Потёртая кожа на голенище и подъёме вскипает кривыми бугорками. Концы размочаленных ниток нависают над изогнутой подошвой шевелящейся бахромой. Сточенный каблук рассыпается на рваные куски. Бледно-жёлтые травинки гадливыми пиявками висят на загнутом носке. На старом, дрянном сапоге жирным узором проступают кровавые пятна.

Но, что это? Тёмное сфера, в которой разгорячённое сознание бьётся с фантомами памяти, пошла цветными трещинами. Непонятые слова смутным эхом просочились до измученного разума. Хлёсткие удары по затылку разлетелись по голове ярким звоном. Колючая боль на щеках расцвела большими пятнами. И снова слова, слова:

— Саян! Ты меня видишь?!

Шлепки по затылку и боль на щеках.

— Да слышит он тебя, слышит, — возразил другой голос.

В сознание словно щёлкнул ржавый курок. Сквозь широкие трещины пробился яркий свет. Снова боль на щеках. Энергичная встряска. Тёмная сфера разорвалась на тысячи ярких осколков.

* * *

— Саян! Ты меня слышишь? — Ансив энергично тряхнул друга за плечи.

Саян по-прежнему сидит на холодной земле прислонившись спиной к берёзке и тупо пялится широко раскрытыми глазами. Отбитые щёки горят большими красными пятнами на бледном лице. Придётся опять добавить. Ансив несколько раз энергично шлёпнул Саяна по лицу.

Подействовало: выражение лица смягчилось, в глазах пропал тупой блеск как у живого покойника. Ещё парочка пощёчин для гарантии.

— Хватит! — Саян перехватил занесённую для очередной пощёчины руку. — Хватит, говорю. Я в порядке.

— Наконец-то, — облегчённо выдохнул Ягис. — Ну и напугал же ты нас. Чёрт побери.

Осторожно, словно боясь уронить, Ансив отпустил друга. Саян тут же прижал ладони к щекам. Как вдруг с удивлением глянул на правую кисть и громогласно воскликнул:

— Превеликий Создатель, чудны дела твои. Я жив!

— Жив, жив, — Ансив поднялся на ноги. — Цел и невредим.

Словно не веря на слово, Саян провёл ладонями по голове, груди и ногам. Из одежды на нём короткая безрукавка, просторные штаны и лёгкие мокасины. В общем, в чём лёг спать, в чём убегал от менгов, в том и воскрес.

— Где мы? — Саян попытался встать на ноги, но руки лишь бессильно проехались по опавшей листве.

— На Утёсе, — отвели Ягис.

— А как мы здесь очутились? — Саян наконец-то сумел подняться на ноги, хотя по-прежнему опирается спиной о тонкий ствол берёзы.

— А вот это мы и сами очень, очень хотели бы знать, — Ансив в очередной раз попытался плотнее закутаться в холодную жилетку. — Я первым очухался. Поляна та же самая, что и двенадцать лет назад. Справа Ягис валяется, а тебя вообще нет.

— Видим, в траве след примятый, словно бревно волокли, — подхватил Ягис. — По нему на тебя и вышли. В общем, стоишь ты возле этой самой берёзы на карачках, мычишь что-то несуразное и башкой о ствол тычешься. Ну и… привели тебя в чувство.

— Как могли, — Ансив виновато улыбнулся.

— Да, это твой, — Ягис протянул Саяну тёмно-синий шарик.

Без лишних слов Саян протянул руку над раскрытой ладонью Ягиса. Дар Создателя вытянулся синей змейкой и скользнул Саяну на запястье.

— Саян, что теперь? — Ансив повёл озябшими плечами.

— Возвращаемся в стойбище, — Саян оторвал спину от тонкого берёзового ствола. — Вопросы потом.

— Хорошо, что хоть топать далеко на юг не придётся, — Ягис плотнее закутался в холодную жилетку.

Что верно, то верно. Глупо наступать на одни и те же грабли дважды. Воспоминания о тяжёлом возвращение к Утёсу ещё долго тревожили горькими снами. А так до родного стойбища недалеко, относительно. Если поднажать, Ансив поднял глаза к хмурому небу, то к ночи вполне можно успеть.

Не зря в своё время Саян затащил их на Утёс. Стены котловины на вершине огромной скалы гладкие, как в яме-ловушке. Выбраться из неё можно только по относительно покатому спуску на восточной стороне.

Карабкаться на четырёхметровую стену никак не хочется. Без лишних слов друзья повернули на восток. Долгая жизнь среди первобытных охотников приучила всегда и везде в первую очередь думать о выживание. Вот, дай бог, доберёмся до тёплого дома, наполним гудящие желудки горячим супом, вот тогда и только тогда можно будет подумать над причинно-следственными связями. А пока холодный ветер и сумрачное небо не располагают к долгим прениям.

По давно заведённому порядку первым идёт Ягис. Дикая жизнь ещё больше отточила его способность ходить по азимутам. Саян шагает вслед за Ягисом и сосредоточенно молчит. Он и раньше не был любителем болтать на маршей, а сейчас кажется, будто он целиком и полностью ушёл в себя, да ещё и дверь для надёжности подпёр поленом. Не идёт, а медитирует на ходу. А о чём он там медитирует — лучше не знать.

Ансив замыкает маленькую колонну. Саян со склонённой головой постоянно маячит перед глазами. На душе тревожно и муторно. Даже когда Саян пролетел на выборах Вождя и то не был таким мрачным и подавленным. Ну, поругался, поматерился, вспомнил по именам и кличкам всех бесов ада, зато буквально через день успокоился. Сейчас же ведёт себя на удивление тихо. Ох, Ансив едва не споткнулся на ровном месте, что-то будет.

На вершине Утёса пронизывающий ветер взялся за них всерьёз. Куцая одежонка и без того плохо держит тепло, теперь же от неё вообще никакого прока. Серое небо прогнулось под тяжестью туч. Того и гляди заморосит мелкий противный дождик. Влажные мокасины скользят по мокрому камню как по льду. Друзья ковыляют к западному склону, большую котловину удобней всего обойти по южному краю. Только по западному склону можно относительно спокойно спуститься с Утёса, а не сигануть с него, свернув шею и переломав все кости.

Саян не смотрит по сторонам, а продолжает и продолжает упорно думать о своём. Кажется, будто пронизывающий ветер его совершенно не беспокоит. Они прошли больше половины пути до западного склона, как Саян вдруг резко остановился. Ансив с размаху ткнулся носом ему в спину, мокасины скользнули по мокрому камню.

— Ждите меня здесь, — Сергей неожиданно перешёл на русский язык.

Ансив едва успел отскочить в сторону. Саян с упорством паровоза без тормозов прошёл мимо.

— Ты куда? — Ансив подался было следом.

Саян пошёл назад по широкому проходу между внутренней котловиной и внешней стеной Утёса.

— Что с ним? — из-за спины вышел Ягис.

— Не знаю, — Ансив повернул голову, — но на русский язык он перешёл не просто так.

Сергей как ни в чём не бывало подошёл к едва заметному выступу на южном склоне Утёса. Как будто у него под ногами не скользкий от влаги камень, а хорошо утоптанная сухая тропинка. Взирая на затянутый серой дымкой горизонт, Сергей вытянул правую руку и громко, словно указывая на цель далеко, далеко впереди, крикнул:

— Менги!!! Я — проклинаю вас!!!

Резкий порыв ветра крутанулся вокруг Сергея маленьким торнадо. Этого ещё не хватало! Ансив замахал руками. Его понесло по мокрому камню как по льду.

— Я — Сергей Белкин! Я — Саян Умелец! Я — Князь мира сего!!! Да не буду знать покоя, пока не уничтожу вас всех! До единого!!!

Туча над головой Сергея вспыхнула яркими молниями. Серое небо оглушительно треснуло. Громада Утёса качнулась под ногами. Андрей упал на колени, ладони в кровь шаркнули по камню.

— Сергей! Остановись! Что ты делаешь?! — в ужасе прокричал Андрей.

Но Сергей как будто врос в Утёс. Ни ветер, ни гром, ни дрожь исполинской скалы не сдвинули его с места.

— Клянусь всем, что у меня есть! — Сергей погрозил кулаком далёкому горизонту. — Клянусь всеми своими жизнями, сколько бы их не было у меня! Да будет так.

Словно скрепляя клятву, небо над головой ещё раз оглушительно треснуло. Утёс качнулся ещё сильнее. Но на этом, слава богу, катаклизмы закончились. Ансив осторожно поднялся на ноги. Затянутое серыми тучами небо так и не разродилось дождём, а ветер будто растворился во влажном воздухе. Утёс снова величественно и неподвижно принялся взирать на леса и две великие реки у своего подножья.

— Ты что? Сдурел? — Ягис подскочил к Саяну.

— Нет, друг мой, я в полном порядке, — как ни в чём не бывало Саян отошёл от края Утёса.

Всего за пару секунд Саян разительно преобразился. Маска сосредоточенного раздумья исчезла. Вместе с ней пропали холодная нервозность и аскетическая отрешённость. Саян снова стал спокойным и уверенным в себе. Таким, каким его знает каждый в роду Мудрой Совы, да и во всём племени тоже.

— Сегодня, друзья мои, — Саян вновь глянул на затянутый мутью горизонт, — встал на место последний самый важный кусочек головоломки. Мы — бессмертны! — Саян театрально развёл руками. — Да, нас можно убить, заколоть, утопить, отравить гнилыми мухоморами, но мы всё равно воскреснем здесь, на этом величественном Утёса. Вот для чего Великий Создатель сотворил эту громадину на ровном месте. Это наш трон!

А теперь самое печальное, друзья мои, — Саян повернулся к Ягису и Ансиву, — нам не нужны дети. За двенадцать лет ни одна из наших женщин так и не смогла родить от нас ни одного ребёнка. И не сможет! Бессмертному наследник не нужен!!!

Слова Саяна словно гром разлетелись над плоской вершиной Утёса и упали вниз в тёмный лес у его подножья.

— Пойдёмте, друзья мои, — Саян печально улыбнулся. — Нас ждут великие дела.

Привычный порядок движения улетел в строну. Саян первым двинулся к спуску на западном склоне.

— Ансив, как думаешь, — Ягис зашептал в самое ухо, — он, это, того, серьёзно?

— Боюсь, что да, — шёпотом ответил Ансив. — Саян крайне не любит давать обещания. Вечно отнекивается: «Постараюсь. Попробую». А тут на тебе — клятва.

— Но ведь это же, дело такое. Там, — Ягис выразительно махнул рукой в сторону туманного юга, — этих самых менгов сотни тысяч, может миллионы. А он один. Я ему помогать не буду.

Справедливое замечание, более чем справедливое.

— Ягис, заметь: — Ансив повернулся к другу, — Саян не превратил Дар Создателя в катану, не сиганул с Утёса и не поскакал на юг рубить золотистые головы. Нет. Хуже! Насколько я его знаю, он будет действовать наверняка. Он будет годами вынашивать планы и кропотливо претворять их в жизнь. Ибо теперь в его распоряжение вечность.

Поверь мне: — Ансив положил руку на плечо Ягиса, — внешне он никак и никому не покажет эту самую ненависть. Если понадобится, если только потребуется, то он с менгом за ручку поздоровается, справится о здоровье любимой тёщи и предложит свои услуги. Он… Он может. А тебе, — Ансив на секунду запнулся и тут же продолжил, — а нам придётся ему помочь.

— Эй! Вы! — Саян остановился возле спуска. — Хватит шептаться за моей спиной.

Саян лихо скатился по мокрому склону сразу на десяток метров вниз.

— Чтобы вы там не думали, — Саян остановился на маленьком выступе, — я не сумасшедший!

Глава 21. Возвращение в стойбище

До родного стойбища друзья добрались поздно вечером. Стемнело. К счастью, небеса так и не разродились промозглым дождём. Чутьё Ягиса и на этот раз сработало на пять с плюсом. То и дело спотыкаясь в темноте о невидимые корни и натыкаясь на кусты, друзья всё же нашли знакомую тропку и вышли к стойбищу.

— Стойте, — Ягис резко вытянул руку назад. — Там кто-то есть.

Действительно, сквозь гудящий в лесу ветер долетел быстро удаляющийся топот.

— Убежал, — Ягис опустил руку. — Нас услышал и удрал.

— Мог бы выйти и встретить. Сородич, называется, — Ансив обиженно шмыгнул носом.

— Кто бы там ни был, — Саян поддался всем телом вперёд, — идём дальше. Я так оголодал, что готов сожрать медведя вместе с берлогой.

— Не ты один, — Ягис снова вышел вперёд на невидимую в темноте тропинку.

Да-а-а… Ещё не известно, как их встретят сородичи. Вот, наконец, и стойбище. На противоположной стороне длинной поляны угадывается громада засеки.

Но, что это? Возле входа нет никого. Как минимум двое часовых должны беречь сон сородичей. На звук шагов и нетерпеливые удары по передвижному тыну так никто и не отозвался. Друзья по очереди протиснулись сквозь узкую щель между столбом и тыном. Но и внутри стойбища царит та же противоестественная тишина.

— Ничего не понимаю, — Ансив растерянно оглянулся по сторонам. — Почему нас никто не встречает?

— Э-ге-гейй!!! — Ягис сложил ладони рупором. — Есть кто живо-о-ойй?!!

Призывный возглас эхом пролетел между тёмными полуземлянками и растворился в небе.

— Не пугай народ, — Саян тронул Ягиса за плечо. — Не забывай — мы в прямом смысле вернулись с того света. Будь сейчас яркий день нас, может быть, ещё бы и встретили бы с помпой. Да не разбегайтесь по домам!

— Тогда, — Ягис зябко потёр руки, — что нам делать? Ещё немного и воспаление лёгких нам обеспечено. Так ведь и окочуриться недолго. Ещё раз, — Ягис печально улыбнулся. — Вон холод какой.

— Тебе ли теперь бояться смерти, — Саян невольно усмехнулся. — Пошли на центральную площадь. Костёр разведём. Согреемся хоть.

Родное стойбище это не тёмный лес. Здесь знаком каждый валун, каждая тропка, каждый поворот. Напуганные до полусмерти сородичи не придумали ничего лучше, как попрятаться по домам. Поди, похватали от страха амулеты, обереги и прочие магические безделушки. Идти домой, и тем более сунуться к кому-нибудь в гости, самый верный способ получить топором по башке. Страх ведь не только глаза больше делает, но и сил прибавляет.

Из темноты то и дело долетают шорохи сдвигаемых пологов и возбуждённый шёпот. Пару раз мелькнула полоска красного света. Из какой-то полуземлянки ветерок донёс обалденный запах мясной похлёбки с грибами. Рот тут же наполнился слюной, а желудок судорожно сжался. Как и следовало ожидать наиболее любопытные всё же пересилили страх перед порождениями потустороннего мира и высунули носы из полуземлянок.

В центре стойбища возле очага сложена большая куча дров. В старую заячью шкуру завёрнута растопка и пара кусков кремния. В размеренной и неторопливой жизни охотников всё же бывают моменты, когда нужно срочно собраться всем родом на центральной площади и что-то решить. Как раз для подобных случаев и хранится запас дров.

Ансив быстро сложил шалашиком тонкие веточки над кучей опилок. В темноте снопы искр от кусков кремния кажутся опрокинутыми в землю салютиками. В центре большого очага затанцевали языки пламени. Ансив осторожно обложил крохотный огонёк более толстыми ветками. Наконец, на центральной площади разгорелся большой костёр.

От огня повеяло долгожданным теплом. Кожа на лице и руках от холода натянулась, зато теперь начала отходить. Темнота отступила за край ярко освещённого круга. Теперь остаётся только ждать. Саян устроился поудобней на низенькой чурке. Пустой желудок оттаял самым первым и недовольно заурчал ещё громе. Но, пока сородичи не успокоятся и не выйдут сами к воскресшим друзьям, о еде лучше не думать.

Долго ждать не пришлось. Руки, ноги и лицо едва успели оттаять, как в темноте гулко застучал большой бубен. Умелые пальцы ловко барабанят по натянутой коже.

— Утус Фад, — Саян повернулся на звук бубна, — это мы: Саян, Ансив и Ягис. Мы вернулись.

Как и следовало ожидать, в свете благословенного огня, младшего брата великолепной Геполы, возвращенцы с того света не кажутся злыми порождениями ночи. Имеющий глаза да увидит, что ни рогов, ни хвостов у них нет. Наверняка за пределами освещённого круга столпился весь род. Саян невольно поёжился. Главное, чтобы из луков палить не начали. Шаман рода, как и положено главному посреднику между миром живых и миром мёртвых, первым вышел к друзьям:

— Охотники Ансив и Ягис, а так же Саян по прозвищу Умелец, погибли пятнадцать дней тому назад.

— Чёрт побери! — воскликнул Ягис. — Быть того не может!

— Заткнись, — рассерженным змеем зашипел Ансив. — Нашёл кого поминать.

На встречу с пришельцами шаман оделся по полной форме: на плечах меховая накидка, шерсть густо утыкана совиными перьями. На поясе связки амулетов из костей, камней и кусочков тёмного дерева. В левой руке большой бубен, а в правой колотушка из берцовой кости оленя.

— Уважаемый Фад, — вновь заговорил Саян, — двенадцать лет назад Великий Создатель послал нас в этот мир. Точно так же сегодня днём мы вновь появились на вершине Утёса. Мы замёрзли и проголодались. Какие тебе нужны доказательства?

Не даром утус Фад является Верховным Шаманом племени вот уже много лет. Логина на него действует. Шаман шагнул навстречу.

— Умелец! — утус Фад стукнул колотушкой по бубну. — Если это действительно ты, встань и подойди ближе.

Встречать сородичей с того света старому шаману не приходилось ни разу. Большой мох напуган до полусмерти, однако стойко держится на ногах. От его решения зависит всё. Буквально всё. Саян затравлено оглянулся в темноту. В спину, словно гвозди, ткнулись сотни глаз и стрел на натянутых до предела луках. Саян подошёл ближе.

— Сядь на землю, — утус Фад ещё раз стукнул в бубен.

В груди ярким огоньком загорелось тупое желание разыграть шамана, Саян с трудом погасил его. Старик и так натянут, как тетива на арбалете. Да и сородичи в темноте вокруг костра нервничают. Саян послушно присел возле шамана.

Старый шаман вытянул руку и осторожно, словно до раскалённого камня, дотронулся до шеи Саяна. Тёплая кожа и удары сердца заметно успокоили утуса Фада. По представлениям первобытных людей нежить на ощупь должна быть очень холодной. И уж тем более у неё не должно быть живого сердца. Но этого мало. Большой мох извлёк из недр меховой накидки деревянную коробочку. Под плоской крышечкой мелькнула синяя глина.

Что за символ утус Фад выводит на лбу не видно. Саян тихо перевёл дух. Но по движению пальца легко догадаться — звезда с тремя закруглёнными лучами, символ Великого Создателя.

Последний мазок, Большой мох излишне резво отскочил назад. Теперь даже самая хорошо замаскированная нежить должна рассыпаться в прах. Магия, обращённая к Великому Создателю, самая сильная. Против неё не устоит ни одно порождение ночи. Даже Хессан, физическое воплощение вселенского зла, тут же уберётся обратно в ад. Такова безграничная сила Великого Создателя.

— Утус Ягис, ваша очередь, — к Большому мху вернулась былая уверенность.

Наконец и на лбу Ансива появился символ Великого Создателя.

— Люди рода Мудрой Совы! — утус Фад от души ударил колотушкой по бубну, тягучий звук поплыл над центральной площадью стойбища. — Это действительно уважаемые Ягис, Ансив и Саян. Великий Создатель вернул их в наш мир живыми и здоровыми. На них нет печати зла.

Решение шамана прозвучало как выстрел из стартового пистолета. Из темноты тут же высыпал весь род. Возбуждённые сородичи едва не сбили с ног. Каждому, буквально каждому, хочется потрогать, пощупать нежданно, негаданно воскресших друзей и убедиться лично, что они на самом деле живые и тёплые.

— Саян, — холодные руки обвили шею. — Ты, ты, ты вернулся…

Инса, любимая, дорогая женщина ткнулась лицом в грудь и разрыдалась. Саян обнял любимую женщину, склонился над ней и прошептал:

— Да, родная, я вернулся. Я не мог, не имел права оставить тебя.

За две недели Инса заметно постарела. На лице появились глубокие морщинки, а волосы посеребрила седина. Как хорошо, когда на этой грешней земле есть кто-то, кто искренне, от всего сердца, любит тебя.

— Отец! — из толпы сородичей вынырнул Иссаам. — Великий Создатель, ты вернулся!

— Да, сынок, — Саян обнял Иссаама правой рукой. — Как ни странно, но это так.

— Столько дней прошло, — Иссаам с трудом перевёл дух. — Утус Остом нам всё рассказал. Он единственный кто вернулся. Да мы и сами на следующий день ходили на то место. Странно очень: где лес был, появилось огромное круглое озеро. Деревья как ножом порезало. Где вершины нет, где ствол будто откусан. А недалеко от берега большая лодка менгов пополам разрезанная…

Остом!

Имя сородича вспыхнуло в голове огненными искрами. Остом… Остом… Один из семи охотников, которые сопровождали их в том злополучном походе. Он единственный сумел вернуться? Саян отпустил сына, хотя левая рука по-прежнему обнимает рыдающую супругу.

— Подожди, Иссаам, что именно рассказал вам утус Остом?

— Так, это, — Иссаам захлопал ресницами, — утус Остом вернулся в стойбище рано утром пятнадцать дней тому назад. Он пришёл очень усталый, поцарапанный весь и без оружия.

Он рассказал, как вы остановились на ночлег недалеко от Утёса и как на вас совершенно неожиданно напали менги. Когда начался бой, ему единственному удалось убежать в лес. Сопротивляться было бесполезно. Менгов, говорит, слишком много было. Сотня, может даже больше. Вырвался кто ещё или нет, Остом не знал. Он всю ночь уходил от погони. Вот и всё, в принципе.

— Как он был одет? — Саян нахмурился.

— Я лично не видел, но, говорят, как обычно: куртка, штаны, мокасины, шапка на голове.

Между тем ажиотаж вокруг друзей постепенно стихает. Пощупав, похлопав всех троих, сородичи постепенно направились по домам. С жёнами под руки отправились к своим домикам Ягис и Ансив. Толпа на площади заметно поредела. Остались только Саян с близкими и ещё с десяток сородичей.

Поздно уже. Нужно бы последовать примеру друзей. Радость от встречи с родными никак не может заменить полноценный ужин. Только вместо этого Саян громогласно воскликнул:

— Утус Остом! Где он?

Наклёвывается что-то интересное. Сородичи, что не успели далеко уйти, тут же повернули назад.

— Я… Я здесь, — долетел из темноты робкий голос.

В свете догорающего костра появился утус Остом. Подойти ближе он так и не решился.

К тридцати пяти годам утус Остом так и остался тощим мужичком, до сих пор сказывается перенесённая в детстве тяжёлая болезнь. Пусть звёзд с неба никогда не хватал, но он хороший охотник и полноправный член племени. И без того маленького роста в тусклом свете костра пришибленный и растерянный Остом кажется ещё меньше. Он не пошёл вместе со всеми домой. До последнего момента он хоронился в темноте.

— Подойди ближе, — приказал Саян.

Утус Остом сжался в комок и подошёл ближе на полусогнутых.

— Утус Остом, — Саян глянул на маленького жалкого охотника сверху вниз, — там, на стоянке, когда все легли спать, что должен был делать ты?

Утус Остом побледнел, глаза заметались испуганными белками.

— Я… Я… — охотник едва не икает от волнения. — Я должен был следить за рекой. Заодно смотреть, чтобы течение не унесло лодку с рудой.

Саян выразительно уставился на пришибленного охотника. Ко всеобщему удивлению утус Остом рухнул на колени, истерично замахал руками и заголосил:

— Да-а-а!!! Я усну-у-улл!!! — утус Остом сорвался на визг. — Лёг под куст и усну-у-улл!!!

Тощий охотник дёргается всем телом, словно взгляды сородичей тычутся в него раскалёнными прутьями.

— Да-а-а!!! Я проспа-а-алл!!! Пропустил менгов! Они меня не заметили! Когда начался бой, я выскользнул из-под кустов и убежал! Да-а-а!!! Убежа-а-алл!!!

Стыдливое признание жители стойбища восприняли молча. Да и не нужно ничего говорить. Остом подвёл сородичей, уснул на боевом посту и тем самым предал, погубил девять человек. Только никто не спешит хватать труса за руки и тащить в тюрьму. В стойбище и тюрем-то нет. Для преступников существует одно единственное наказание — изгнание. Вне рода, вне племени человек никто и звать его никак. А такие долго не живут.

Остом так и не услышал в свой адрес ни одного упрёка. Все, кто был свидетелем его признания, его позора, повернулись к нему спиной и пошли домой. Поздно уже. Темно и холодно. Остом сам себе вынес приговор. Предатель вскочил на ноги и крысой метнулся в темноту.

— Отец, неужели так оно и было? — Иссаам повернулся к Саяну.

— Да, сынок, — Саян, не отпуская жену, повернулся в сторону дома. — Я лично велел ему следить за рекой. Как раз на подобный случай. Тревогу поднял часовой у костра, он же и погиб первым. Но… Было поздно. Менги окружили нас. Их действительно было очень и очень много. Вырваться никому не удалось. Если бы не Остом…

— А что же тогда случилось с поляной? Откуда там озеро?

— А вот это, сынок, я и сам не знаю, — Саян пожал плечами. — Пошли домой. Я устал и чертовски хочу есть. Будет день, будут и ответы.

По-прежнему обнимая жену левой рукой, Саян пошёл домой, в приземистую избушку, которую сам же и построил много лет назад. Иссаам проводил родителей до порога и вернулся к себе. В точно такой же избушке его ждёт Риса, а маленькая Рола уже спит, умаялась за день. Центральная площадь стойбища опустела. С неба посыпался мелкий дождик. Красные угли в очаге окутались паром и погасли. Поздно уже. Темно, холодно и сыро.

* * *

В ту же ночь Остом исчез. Домой к жене и детям он так и не вернулся. Трусливый охотник не стал дожидаться, пока его официально выгонят из рода. Но… ненадолго. Через день труп Остома нашли за ограждающей стойбище засекой. Мыши и прочие лесные обитатели успели погрызть засыпное листьями тело.

Голодной и холодной кончине или безнадёжному путешествию в горы к другому очагу поселения людей Остом предпочёл быструю смерть. На последок уму всё же хватило мужества вонзить собственный нож под челюсть. Длинное лезвие пробило глотку, продырявило язык и ушло глубоко в мозг. Смерть пришла к нему быстро, запачканные кровью руки так и застыли на деревянной рукоятке.

Остом совершил страшное преступление. Но сородичи, пусть и посмертно, простили его. Утуса Остома погребли как уважаемого охотника и воина. В погребальном костре он сгорел со своими руками.

Чудесное возвращение друзей наделало в племени небывалый переполох. Но! Грандиозное возбуждение быстро сошло на нет. На всякий случай на следующий день при ярком свете Геполы Большой мох провёл ещё одну магическую проверку.

Старый шаман долго и настойчиво скакал вокруг посаженных в круг друзей, без устали колотил в бубен и бормотал под нос. Если у кого и остались опасения, то обильный пот Верховного Шамана развеял последние сомнения.

Такова особенность первобытных людей. Для них грань между миром живых и миром мёртвых не является абсолютно непреодолимым препятствием. Так вдова, бросая в огонь перед идолом Хира-сахема преподношение, напрямую общается с покойным мужем, сын спрашивает совета у давно умершей матери. Охотники постоянно молят дедов и даже прадедов помочь на охоте. Без обращения к предкам не начинается ни одно мало-мальски серьёзное дело.

Причём первобытные люди не только взывают к ушедшим родственникам, но и получают ответы. Так умершая мать вполне может присниться сыну и ответить на заданный вопрос. Хорошая примета, орёл на крыше полуземлянки или пробежавшая через дорогу белка, может быть истолкована как ответ с того света. Ну а если сородич сам затрудняется помять намёк с того света, то шаман обязательно поможет ему. Утус Фад лучше всех в роду умеет толковать сны и приметы.

Время шло. С какой-либо потусторонней стороны друзья себя не проявили, ну и слава Великому Создателю.

При первой же возможности друзья лично посетили то странное озеро. Не каждому выпадает сомнительное удовольствие побывать на месте собственной смерти. Иссаам рассказал много чего, но ещё больше из увиденного смог понять только человек из века атомных станций и полётов в космос.

Вместо поляны и леса действительно появилось идеально круглое озеро. Большое, не меньше двух сотен метров в диаметре. А вот границы между лесом и водой как таковой не оказалось вовсе. Конечно, кое-где бережок уже обвалился. В одном месте в озеро рухнула высокая сосна. Но… никакой привычной полосы из песка и гальки.

Такое впечатление, будто на поляне возник огромный шар. Всё, что попало во внутрь исполинской сферы, исчезло, испарилось. Земля, деревья, части берёз и сосен просто перестали существовать. Огромная сфер съела кусок берега. Речная вода затопила котловину. Как метко выразился Ягис, погибли они с ба-а-альшой помпой.

Как именно менги нашли хорошо укрытую в лесу стоянку навсегда останется тайной. На счастье лесных жителей, работорговцы целиком и полностью сгинули внутри исполинской сферы. Корму ладьи так никто и не тронул. Хотя там Саян лично нашёл меховые одеяла, свёрнутую палатку и мешок промокшей муки. Будь кто живой, наверняка воспользовались бы запасом провизии и тёплыми вещами. Из остатков речной ладьи можно было бы легко и просто соорудить плот.

Первая смерть самым невероятный образом подействовала на Саяна. Внешне он остался прежним Умельцем, колдуном и харизматичным командиром собственной маленькой армии, но внутри он разительно переменился.

Если раньше Саян ещё как-то стеснялся раскладывать при жене «Политик», то со временем Инса всё чаще и чаще начала заставать его в позе тяжёлого раздумья над разложенными на столе картами. Каждый раз Саян смущался словно молодой охотник на церемонии выбора супруга и торопливо сгребал карты в сундучок. А на недоумённые вопросы не отвечал напрочь.

Во второй половине зимы Саян резко свернул «колдовство над карточками». Плоский сундучок в тёмном углу за супружеской постелью покрылся пылью. Зато Саян попросил охотника по имени Шич вырезать из дерева сову.

Утус Шич талантливый резчик по дереву. Изогнутая ветка, тёмный корень или просто сосновый брусок в его руках превращаются в готовую к прыжку рысь, в пугливого зайца или в нежный цветок лютика. Утус Шич не стал расспрашивать зачем нужна сова, а с превеликим удовольствием исполнил просьбу Умельца.

Статуэтка получилась что надо: ночная хищница выглядит совсем как живая. Высотой около двадцати сантиметров, округлая голова мягко переходит в шею, загнутый крючком клюв и большие глаза. Сеть мелких канавок создаёт иллюзию настоящих перьев. Кажется, будто деревянная птица вот-вот оживёт, недовольно ухнет и бесшумно упорхнёт в ночную тьму.

Саян использовал деревянную статуэтку как модель и отлил точную копию из меди. Но зачем он извёл последние куски медной руды и даже почти готовый топор так никому и не сказал. Более того, чтобы сородичи не задавали глупых вопросов, закопал медную сову подальше от любопытных глаз под навесом. Деревянный прототип улетел в очаг.

Наконец, наступила весна. Тёплые дожди растопили осевшие сугробы. Деревья и кусты покрылись нежно-зелёной листовой. Большие стаи птиц вернулись с юга.

Как бы не было мало картошки и чеснока, но аппетитные клубни и чесночные зубчики приятно разнообразили похлёбку из замороженного мяса и валённой рыбы. Ради развития сельского хозяйства Саян пожертвовал частью тренировочного поля. Иначе под огород пришлось бы расчищать густой лес. На этот раз, не в пример году прошлому, картошки и чеснока должно хватить до следующей весны.

Как обычно в мае род Мудрой Совы отправился на Большой сбор. Настала пора повидаться с родственниками, юношам стать полноправными членами племени, а пятнадцатилетним девушкам выйти замуж.

Глава 22. Медная Сова

На место Большого сбора род Мудрой Совы приплыл ещё вчера днём. Как обычно, первый вечер друзья потратили за заготовку дров. Сколько кубов они срубили и распилили, Саян не считал. Многочисленные помощники стащили заготовленные стволы и ветки в четыре огромные кучи на краю поляны.

Даже отоспаться как следует после утомительной гребли и заготовки дров не удалось. С утра по раньше нетерпеливые соплеменники едва ли не силой вытащили Саяна из тёплой постели и едва не оставили без завтрака. Каждому хотелось выменять арбалет со спусковым крючком, стрелы с медными наконечниками, медный топор или медный нож. Даже кремневые скребки ушли на ура. С годами мастерство Саяна как ремесленника только выросло.

Ближе к вечеру выпало свободное время. Дрова заготовлены, товары распроданы, прочие мелкие дела переделаны. Официально Большой сбор начнётся завтра. Уха с чесночными зубчикам великолепна. Как обычно на ужин друзья собрались возле костра.

— Ну что, не забыли ещё родную речь? — Саян отложил в сторону пустую миску.

— Обижаешь, — Ягис брякнул ложкой в идеально чистой миске.

— Тем лучше, — Сергей тут же перешёл на русский язык. — То, что я собираюсь вам рассказать, остальным знать незачем.

— Что на этот раз? — лениво полюбопытствовал Андрей.

Носком мокасина Сергей пихнул толстое полено глубже в очаг и как ни в чём не бывало произнёс:

— В последний день Большого сбора я собираюсь собрать совет племени и объявить о создание нового рода.

От удивления у Яна и Андрея отпали нижние челюсти.

— Не понял, — на лице Андрея брови поползли вверх.

— Повтори, я плохо расслышал, — Ян демонстративно ковырнул пальцем в ухе.

— В последний день Большого сбора я собираюсь собрать совет племени и объявить о создание нового рода, — слово в слово повторил Сергей. — Чего тут непонятного? В своё время Звёздное племя разделилось на три племени. Не так давно, лет двадцать назад, род Красноклювой Цапли выделился из рода Терпеливой Цапли. Это вполне естественный процесс.

— Но… Зачем? Зачем тебе колоть наш род? — Ян уставился на Сергея.

— Подожди, — Андрей дёрнул Яна за рукав. — Зачем Сергей собирается колоть наш род и создавать свой собственный как раз понятно. Что дальше, Сергей? Только ли свой собственный род ты хочешь заполучить? Или за этим стоит нечто большее, гораздо, гораздо большее?

— Давай для начала я всё же отвечу на вопрос Яна, — Сергей улыбнулся. — А уже потом расскажу о нечто большем, гораздо, гораздо большем.

Андрей и Ян молча переглянулись.

— Для вас не является секретом, насколько я люблю власть, — задумчивым взглядом Сергей уставился на огонь. Моя первая попытка стать Военным Вождём доблестно провалилась. Победа над племенем Звёздной Рыбы, а, особенно, разгром менгов значительно повысили мои шансы заполучить топор и стрелу. В перспективе даже скипетр. Но!

Может вы и не знаете. В прошлом году утус Терш думал отказаться от должности Вождя в мою пользу, только он передумал. Вы слышали об этом? — Сергей глянул на друзей.

— Я слышал, — ответил Ян. — Утус Терш сам рассказал мне. Но, если честно, я ему не поверил.

— Лучше скажи, почему утус Терш передумал? — поинтересовался Андрей.

— Причина проста, — Сергей тихо вздохнул. — Если бы в прошлом году меня выбрали бы Вождём рода Мудрой Совы, то как раз на этом Большом сборе собрание племени потребовало бы от меня вернуть топор и стрелу. В масштабе племени недругов у меня больше.

— Вот зачем ты решил отколоть собственную вотчину, чтобы разом стать Сахемом, — закончил Ян.

— Верно, — Сергей кивнул. — Основу нового рода составят бойцы моего отряда вместе с жёнами и детьми. Может, ещё кто присоединится. Если не сразу, так потом. Вот, только, стать я собираюсь не сахемом, а правителем.

— А это уже интересно, — встрепенулся Андрей. — С правителя, пожалуйста, по подробней.

Сергей вновь уставился на огонь. В центре очага крупные поленья прогорели до продолговатых углей.

— Колоть род Мудрой Совы я вообще-то не собирался, — неторопливо произнёс Сергей. — Только, после признания утуса Терша, да пошлёт ему Великий Создатель здоровья и долголетия, все мои планы полетели к Хессану под хвост. И тут произошло очень важное событие.

— Зачем же столько драматизма? — голос Яна сочится сарказмом. — Так бы сразу и сказал: нас убили, грохнули, порешили. А мы взяли, да воскресли.

— Не-е-ет, — Сергей мотнул головой. — Нас не просто убили, мы не просто воскресли. Выяснилось самое главное: мы — бессмертны.

Возможность прожить не одну сотню лет существенно расширила мои возможности. Благодаря тем самым работорговцам мы узнали о своей божественной сущности. Я хочу создать не просто очередной род с первобытной демократией и выборными должностями. Нет. Я сразу создам государство и назначу сам себя его правителем. Только так я смогу приказать людям заняться сельским хозяйством, воевать строем и во всех прочих отношениях развивать цивилизацию. На Миреме появится первое государство людей.

— Вечный жид, — тихо обронил Андрей.

— Конечно, скипетр Верховного Сахема Звёздной Птицы со временем всё равно оказался бы в моих руках, — Сергей сделал вид, будто не заметил осторожного замечания Андрея. — Лет так эдак через цать люди потихоньку начали бы сажать картошку и строить кирпичные стены. Только в этом случае потребовались бы десятки лет и десятки поколений. Зачем мне так долго ждать?

Сергей замолчал. Аж на сердце полегчало. Наконец, появилась возможность высказать всё то, что так долго, долго копилось на душе. Конспирация конспирацией, только иногда возникает дикое желание поделиться самыми сокровенными тайнами чуть ли не с первым встречным.

Удивлённые и подавленные друзья молчат. Мекоя и Натоя, жёны Ягиса, тихо сидят в тени палатки и тщетно пытаются понять незнакомую речь. Конечно же, не получается, только для женского любопытства преград не существует.

— Сергей, а как ты думаешь назвать новый род? — Андрей поднял голову.

— Медная Сова, — Сергей взъерошил волосы на голове.

— Ну конечно же, как же ещё? — Андрей хлопнул ладонями по коленкам.

— Если я правильно тебя понял, ты собираешься свернуть первобытную демократию и насадить деспотию? — Ян повернул разговор в другое русло.

— Не просто деспотию, а восточную деспотию, — уточнил Сергей. — Иначе никак: до буржуазного плюрализма, всеобщего избирательного права и торжественной речи президента на инаугурации должно пройти несколько экономических формаций. Восточная деспотия и рабство — самая первая из них.

Только не надо думать, будто я тут же сяду на золотой трон, нацеплю на себя золотую корону и мановением руки будут угнетать подданных. Я не такой дурак, как ты думаешь, — Сергей выразительно глянул на Яна. — Насаждать восточную деспотию я буду потихоньку, по мере смены поколений. А по началу я буду работать наравне со всеми, обжигать горшки и ковать, пока горячо.

— И по камушку, по камушку разбирать демократию, — не удержался Андрей.

— Вода капля за каплей камень точит.

— И где же ты собираешься заложить своё государство? На какой территории? — спросил Ян.

— А ты как думаешь? — Сергей хитро прищурился.

— Ну конечно же! — Ян хлопнул сам себя по лбу. — Утёс, где же ещё.

— Верно, — Сергей кивнул. — Утёс — идеальное место: на развилке двух великих рек, двух великих магистралей. К тому же, на самом Утёсе я построю неприступную крепость. А со временем весь полуостров станет одним огромным укреплённым комплексом.

— Идею, случаем, не менг подкинул? — спросил Ян.

— Он самый, — Сергей не стал отпираться. — Именно после его восторженных баек об Оплоте знаний меня и посетила мысль создать на Утёсе и вокруг него крепость. Утёс станет физическим воплощение мощи моего государства. Его центром.

Лица Яна и Андрея удивлённо вытянулись. Во истину: правда — самый сильный аргумент.

— Ну-у-у… — протянул Андрей. — С твоими грандиозными планами по созданию собственной вотчины мы ознакомились. Теперь ответь на последний вопрос: зачем вся эта секретность с русским языком? Чего ты боишься? Какой ещё скелет спрятан в твоём шкафу?

— А действительно? Зачем? — Сергей демонстративно поднял глаза к небу. — Построить бы отряд и вас рядышком поставить. А потом всех и сразу, оптом, так сказать, обрадовать. Может так было бы и лучше, но-о-о… Между вами и остальными есть пара отличий.

Сергей в упор уставился на Яна и Андрея:

— Вам, друзья мои, придётся сделать очень, очень, очень сложный выбор: уходить со мной или остаться.

— И что же здесь сложного? — осторожно поинтересовался Ян.

— Много чего, много, — Сергей медленно кивнул. — Вот ты, Ян, за двенадцать лет буквально врос в первобытное общество. И авторитет бывалого охотника у тебя, и пара жён у тебя. А вот перспектива стать отцом-основателем деспотичного царства тебя совсем, совсем не радует. По глазам вижу.

А понимаешь ли ты, дорогой мой друг, одну простую вещь: мы трое крепко накрепко повязаны одной судьбой. Вы не просто мои самые близкие друзья, не просто самые понимающие сподвижник. Нет, — Сергей поднял указательный палец. — Любой из вас может стать моим антиподом.

Рано или поздно мирные средства воздействия на первобытных охотников будут исчерпаны. Рано или поздно дело дойдёт до вооружённого противостояния, до войны. Ян, если ты не уйдёшь со мной, то именно тебе придётся возглавить войну против меня. У тебя не будет выбора, само первобытное общество вытолкнет тебя в оппозицию ко мне. На этом самом капище Верховный Сахем силой всучит тебе топор и стрелу Верховного Вождя. А готов ли ты встретиться со мной на поле боя?

Сергей распрямил спину и расправил плечи. Сам не заметил, как наклонился к Яну почти вплотную.

— Запомните, друзья мои, крепко накрепко запомните: если дело дойдёт до войны между нами, то эта планета умоется кровью.

— Сергей! — Ян вспыхнул, словно еловая шишка на красных углях. — Ты стал циником! У тебя всего горстка первобытных воинов, а ты уже готов оправить на смерть тысячи и тысячи людей!

В ответ Сергей лишь улыбнулся.

— Поверь мне, Ян: придёт время, и ты станешь точно таким же циником. Вспомни историю старушки Земли. Великий Цезарь, гениальный полководец Античности, в своей собственной стране развязал гражданскую войну. Пётр Первый, царь-реформатор, царь-просветитель. А ведь за ним числится «Утро стрелецкой казни». Сына своего, царевича Алексея, в тюрьму посадил, с пристрастием допрашивал, ещё только на Сенатской площади публично не вздёрнул. Хватит примеров? Или ещё подбросить? Парочку.

— Хватит! — оскалился Ян.

— Так вы со мной? — Сергей, как ни в чём не бывало, улыбнулся.

— А у нас есть выбор? — кисло поинтересовался Андрей.

— Выбор есть всегда, — Сергей сел прямо. — Вопрос в другом: хватит ли у вас мужество принять его. И не надо смотреть на меня печальными глазками. Как ни крути, а государство — очень и очень большой шаг в историческом развитие человечества.

— Надо подумать, — буркнул Ян.

— Я тоже, того, думать буду, — Андрей отвернулся. — Только и ты, Сергей, помни: Великий Создатель существует. Рано или поздно тебе придётся держать перед ним ответ. Лично!

— Отвечу, Андрей, отвечу. Ох как я ему отвечу, — Сергей криво усмехнулся. — Время подумать у вас есть. А пока давайте спать. Всем спокойной ночи.

На этом разговор закончился. В пылу страстей никто не заметил, как стемнело. Соплеменники давно спят. Только у центрального костра маячит пара часовых. Да ещё шаманы собрались внутри Капища и затянули очередную тягучую песню. Звёздное небо над головой обещает на завтра отличную погоду.

* * *

На следующее уро Ансив выбрался из палатки и смачно потянулся всем телом. Важного разговора вчера вечером как будто и не было. Где-то в глубине души жила уверенность, что Саян вытащит его и Ягиса с первыми лучами Геполы из палаток и потребует дать окончательный и бесповоротный ответ. Было бы здорово поломаться и поставить условия. Но! Саян по-прежнему дрыхнет у себя в палатке сном праведника. И как только у него получается?

К вечеру второго дня, после выборов Верховного Вождя, посвящения юношей и соревнований, Саян собрал отряд под раскидистыми ветвями древнего дуба. Как и обещал, его и Ягиса поставил рядом. Разгорячённые борьбой парни переминаются с ноги на ногу, но почтительно молчат и ждут. Большинство обнажены по пояс. Топоры и прочую амуницию Саян разрешил не брать. Некоторые из парней только сегодня днём успешно «рухнули с дуба». Средний возраст последователей Саяна не превышает и двадцати лет.

Перед строем Саян вышел при полном параде. Кожаная куртка наглухо застёгнута, мокасины почищены, топор за поясом сияет начищенной медью. Может краткость и в самом деле сестра таланта, только всю правду Саян не сказал. Его речь была простой, зато эмоциональной.

А вот реакция наивных охотников поразила до глубины души. Ансив дико глянул по сторонам. Едва Саян выдал последний самый эмоциональный призыв, как строй последователей буквально взорвался от восторга. Парни кричали, хлопали, топали, ещё только лбами для пущего эффекта не стукались. Как будто все поголовно давно и с преогромным нетерпением ждали, когда же обожаемый правитель наконец-то решится расколоть род Мудрой Совы и повести их чётким строем под бой барабанов к светлому будущему у подножья исполинского Утёса.

Руки сами собой сжались в кулаки. Ансив истуканом застыл под древним дубом. Так хотелось, так хотелось выскочить перед ликующей толпой, одним ударом свернуть коварному Умельцу челюсть, а потом повернуться и заорать во всё горло: «Люди! Опомнитесь!!! Вы же не понимаете, к чему он вас ведёт!» Хотелось. Но… Ансив расслабил плечи и разжал кулаки. На пару с Ягисом они вернулись к своим палаткам словно после похорон любимых матерей. Мнением друзей Саян опять так и не поинтересовался.

Умелец много раз поражал соплеменников странными делами. Только люди так и не привыкли к его выходкам. Вот и на этот раз новость взрывной волной прокатилась по огромному лагерю. Будто сегодня и не было выборов нового Вождя, посвящения юношей и даже новые чемпионы по стрельбе из лука, метанию копья и борьбе остались не у дел. У каждого костра, у каждой палатки соплеменники только и делали, что обсуждали и обсуждали, делились сплетнями и тут же придумывали ещё более фантастические домыслы. Как и следовало ожидать, больше всего соплеменников поразил не факт появления нового рода, а то, кто возглавит его. Пусть в массе своей охотники темны и наивны, однако среди них хватает светлых голов.

Со смесью страха и надежды Ансив принялся ждать всеобщего собрания племени. Саян уже подготовил почву для выступления. Остаётся надеяться, что затея Умельца рухнет с оглушительным треском. Если за ним так никто и не пойдёт, то возле Утёса первое деспотичное государство людей так и не появится. Дикий и трудный, но такой простой и гармоничный мир первобытных охотников получит ещё несколько десятков лет тихой жизни.

* * *

Как обычно, третий день Большого сбора затянулся далеко за полночь. Церемония выбора супруга вымотала всех. Ну а кто-то не спал до самого утра.

Поздно утром Ансив проснулся с надеждой. Сегодня Большой сбор закончится. Бог даст, Саян так и не решится расколоть род. О чём бы он там не распространялся бы перед бестолковыми последователя, но официально Саян ничего не объявлял.

Сердце тревожно ёкнуло, когда Саян не вышел к завтраку. На тревожный вопрос, где Умелец, Инса, жена Саяна, махнула рукой в сторону дуба и ответила:

— Убежал. Даже есть не стал.

Словно подтверждая самые худшие опасения, над большой поляной загудел бубен.

Бум. Бум. Пауза. Бум. Бум. Пауза.

Ансив дёрнулся, кусок рыбы едва не встал поперёк горла. Условный сигнал созывает людей на внеочередное собрание племени. Огромный лагерь тут же возбуждённо зашевелился.

Соплеменники кто как был, кто что успел одеть и не успел прожевать, поспешили на место сбора. Даже Лея, а ещё жена называется, бросила недоеденную миску с похлёбкой и ускакала вместе с жёнами Ягиса и Саяна. Забытый на костре кувшин в отчаянье окутался паром. Придётся покориться судьбе, Ансив с трудом поднялся на ноги.

Кто инициатор собрания и по какому поводу кипеж — объяснять никому не нужно. Соплеменники охотно сбежались к древнему дубу и кое-как расселись по родам и фратриям. На утуса Чаина и Умельца уставились сотни любопытных глаз. Ансив выглянул из-за волосатой спины незнакомого охотника. В руках у Саяна какой-то свёрток.

Два года назад на очередном Большом сборе угора Лиссата добровольно сложила обязанности Верховного Сахема. Как ни как, а уважаемой Лиссате перевалило за пятьдесят лет. Руководство племенем отнимает массу сил, а годы и здоровье уже не те. Тогда же выбрали нового Верховного Сахема, утуса Чаина, старшего сына угоры. О наследование должностей в первобытном обществе не может быть и речи. Другое дело, что утус Чаин многому научился у матери. Так что своеобразные династии, переход власти от одного родственника другому, всё же бывают.

Утус Чаин в последний раз ударил колотушкой в большой бубен и отложил его в сторонку. Нужно подождать, пока усядутся самые медлительные соплеменники. Большая толпа любопытных детей и незрелой молодёжи скопилась в сторонке. И только тогда, когда возле древнего дуба собрались все без исключения полноправные члены племени, утус Чаин взял в руки скипетр, фигурку белого сокола со сложенными крыльями на дубовой рукоятке.

— Уважаемые соплеменники! — утус Чаин махнул скипетром словно дирижёрской палочкой. — Утус Саян, гораздо более известный как Умелец, попросил меня созвать вас на всеобщее собрание. А теперь пусть он говорит сам!

Верховный Сахем махнул скипетром в сторону Саяна.

— Уважаемые соплеменники! — торжественно начал Саян. — Прошу прощения, что вытащил вас из тёплых постелей и не дал как следует покушать! Спасибо, что вы так быстро собрались по моей просьбе. Как я вижу, некоторые из вас даже не успели надеть штаны!

Лёгкая шутка достигла цели, соплеменники заулыбались и с интересом глянули друг на друга.

— Как когда-то из единого Звёздного племени выросло целых три Звёздных племени! Как последней раз из рода Терпеливой Цапли вырос род Красноклювой Цапли! Так и сегодня я объявляю о создание нового рода! Рода Медной Совы!

Облезлая шкура упала на землю, высоко над головой Саян поднял скипетр, символ власти Сахема. Статуэтка совы на дубовой ручке засверкала в лучах Геполы начищенной медью.

Сенсационная новость давно несенсационная, разве что скипетр власти не успел позеленеть от времени. Но соплеменники всё равно возбуждённо загудели. Кто-то в бешенном восторге захлопал в ладоши, кто-то пронзительно засвистел.

— Он всё-таки сделал это! Как здорово! — ахнул за спиной взволнованный женский голос, Ансив навострил уши.

— Чего тут хорошего? — возразила другая женщина, судя по голосу более зрелая.

— Ну как же! — упрямо не согласилась первая. — Мой муж без ума от этого Умельца. Кстати, благодаря ему на посвящение он бросил в костёр перед Вемом ту гадкую руку с четырьмя пальцами. Поэтому я и выбрала его. Вот!

До чего ещё могли бы договориться женщины так и осталось тайной. Утус Чаин вновь замахал скипетром.

— Люди! Люди! — Верховный Сахем старательно пытается перекричать соплеменников. — Прошу вас! Тише!

Соплеменники нехотя угомонились.

— Хорошо, Умелец, — утус Чаин повернулся к Саяну, — кто готов пойти за тобой?

Ритуальный вопрос задан.

— Люди! — громко воззвал Саян. — Кто готов пойти за мной? Кто готов стать родом Медной Совы?

Из общей массы, едва не пиная соплеменников коленками, выскочил Иссаам.

— Отец! — Иссаам подбежал к Саяну. — Я с тобой!

Началось… По одному и группами, мужчины и женщины потянулись из общей массы соплеменников. Как и следовало ожидать, одна молодёжь. Даже некоторые подростки тринадцати, четырнадцати лет не усидели на месте.

Ансив насупился. Ступни жжёт, колени ломит, а в голове пульсирует красная боль. Кажется, будто примятая трава распрямилась и стальными иголками упёрлась в пятую точку. Вдруг из глубины памяти всплыли кадры исторического фильма.

Сельская идиллия. Большой зелёный луг. Бабочки и кузнечики, над молодой травкой порхают птички. Для полного счастья не хватает упитанных бурёнок и пастушка с дудочкой. Как вдруг нежный цветок клевера смяла тяжёлая сандалия римского легионера.

По зелёному лугу, с невозмутимостью наступающего ледника, снимая полевые цветы и распугивая птичек, движется манипула. Воины Рима закованы в железные пластинчатые доспехи. Полукруглые шлемы с козырьками на затылках торчат над стеной прямоугольных щитов. Чисто выбритые лица легионеров решительны и спокойны. На высоком штандарте гордый орёл, символ легиона, расправил крылья.

Манипула поражает выучкой и дисциплиной, сотни ног в тяжёлых сандалиях разом внимают траву и цветы в землю. Сквозь плотно сомкнутые щиты хищно выглядывают короткие клики гладиусов. Солнце блестит на полированных гранях грозного оружия. Словно предрекая врагам скорый конец щиты легионеров разукрашены орлиными перьями и молниями.

Не понимая, какая монолитная сила противостоит им, какая несокрушимая мощь прёт на них, огромная толпа полуголых варваров с первобытным энтузиазмом и остервенением бросается на плотный ряд щитов. Охотники самозабвенно, только без малейшего эффекта, бьют каменными топорами и копьями в перья и молнии на железных щитах. В ответ короткие всполохи стали жалят и жалят, насмерть жалят варваров в беззащитные животы, руки, головы. Как морская вода в бессилие откатывается от гранитного утёса, так и орда первобытных воинов в бессилие откатывается от надменной манипулы. А на траве остались десятки кровавых растерзанных гладиусами тел.

Оказаться по ту сторону сомкнутых щитов? Повести за собой на верную смерть тысячи и тысячи наивных храбрецов? Картина перед глазами пошла рябью, смялась, как в сломанном телевизоре, но тут же проявилась в новой ещё более ужасной последовательности.

Вот уже сам Ансив бежит впереди возбуждённой толпы полуголых дикарей. В правой руке каменный топор, а в левой маленький круглый щит. Проклятые захватчики вторглись на их земли, но не спешат на встречу собственной гибели.

Но… Что это? Фигурка орла на высоком штандарте вдруг превратилась в надменную сову. Вместо изломанных молний на щитах легионеров проступила всё та же сова, медная сова с распростёртыми крыльями и яростно растопыренными когтями. Но Ансив всё равно бежит и бежит дальше и дальше. Враг на расстояние вытянутого копья.

Что ещё? Знакомый, до боли знакомый воин в первой шеренге презрительно улыбается навстречу. Сквозь щель между щитами выскакивает тёмно-синий клинок. Ансив с ходу, не в силах ни свернуть, ни увернуться, налетает, насаживается на клинок…

Нет!!! Только не это. Ансив аж подпрыгнул на месте. Такого… Такого… Такого кошмара его совесть не выдержит. Новоявленные сородичи почти собрались позади Умельца. Становиться последним, тем более выставлять напоказ собственные сомнения, никак не хочется. Быстрей вперёд, пока не обошли двое парней и молодая женщина.

Саян в последний раз громогласно воззвал:

— Кто ещё готов примкнуть к роду Медной Совы?

Ансив едва не поскользнулся на примятой траве. Невероятно! Среди сородичей Мудрой Совы сидит, хмурый как сыч… Ягис? Сотни глаз огненными лучами упёрлись в лоб неподвижного Яна. Неужели?

Лицо Ягиса налилось кровью, а глаза вытянулись в узкие щёлки. Друг чувствует на себе всеобщее внимание и жутко нервничает. Но ждать больше нельзя. Ещё немного и…, Ансив нервно сглотнул.

— Умелец, — Ягис с трудом, словно на его плечах покоятся все грехи этого мира, поднялся с места. — Подожди. Я… Я с тобой.

Самым последним Ягис вылез из толпы соплеменников. Кажется, будто каждый шаг даётся ему с превеликим трудом, мокасины будто цепляются за примятую траву. Наконец, Ягис исчез в толпе за спиной Умельца, стыдливо затерялся в задних рядах.

— Верховный Сахем, — Саян повернулся к утусу Чаину и широким жестом показал на людей у себя за спиной, — вот эти люди готовы стать родом Медной Совы.

— Вижу, — Верховный Сахем качнул скипетром. — Где вы намерены поселиться? Какую территорию намерены занять?

— Стойбище наше будет под сенью великой белой скалы! — нараспев произнёс Саян. — Там, где великий Акфар встречается с великим Аксором! Там мы будем жить!

Формальности и обычаи соблюдены. Утус Чаин вновь взмахнул скипетром и возвестил:

— Роду Медной Совы — быть!

Первобытная демократия в действие. У Верховного Сахема нет иных способов воздействовать на соплеменников, кроме собственного авторитета. Старшее поколение не даст Умельцу стать Военным Вождём рода Мудрой Совы. Зато в новом роду он сразу стал Сахемом. Раз нашлись готовые терпеть его власть, его глупые выходки, то так тому и быть.

Рядом восторженно суетятся и гудят новоявленные сородичи. Ансив пробился сквозь толпу к Ягису.

— Ян, — Андрей тут же перешёл на русский язык, — я думал, что ты передумал.

— Передумал я давно, — Ян поднял тяжёлый хмурый взгляд, — ещё в первую ночь после разговора передумал. А сейчас выдержал, почти, удержался. Но… всё равно так и не смог.

— Не смог что? — Андрей тряхнул Яна за плечи.

— Не смог принять тот, другой выбор. Стать… Стать его антиподом, чтобы потом, в будущем, повести охотников против… против его государства. На заклание повести. Мне стыдно, Андрей. У первобытного мира нет будущего, только прошлое.

— Не стыдись, Ян, — Андрей обнял друга, — я тоже не смог принять тот, другой выбор.

Сквозь гул голосов пробился настойчивый призыв Верховного Шамана.

— Люди племени Звёздной Птицы! — Большой мох ударил в большой бубен. — Гепола высоко на небе. Время! Время воззвать к Великому Создателю! Прошу вас.

Расписание Большого сбора весьма насыщенное. Вот-вот наступит полдень. Призывом собраться возле Капища Верховный Шаман закрыл внеочередное собрание. Да и решать больше нечего.

Люди быстро разбежались по палаткам. Нужно одеться и привести себя в порядок, натянуть пресловутые штаны. Глухие удары бубна подгоняют соплеменников.

Глава 23. Начало

Большой сбор закончился. На рассвете пятого дня, едва продрав глаза после буйного веселья, люди засобирались домой. Ближе к полудню большая поляна опустела. На то, чтобы собраться, соплеменникам потребовалось два дня. А на то, чтобы разъехаться, хватило пары часов.

При всём желание племя не может оставаться на поляне Удуба дольше пяти — семи дней. Окрестные леса и реки не смогут прокормить такую прорву народа. Уже через неделю дичь в радиусе тридцати километров будет истреблена, а рыба на десять километров выше и ниже по течению выловлена. Создавать большие запасы пищи охотники не умеют, они и так постоянно балансируют на гране голода.

Новоявленному роду предстоит вписаться в уже существующую структуру племени. Нужно будет определить место, где в следующий раз новый род раскинет палатки. Решить вопрос о заключение браков и так далее. Но для начала род Медной Совы должен пройти испытание временем. Мало отлить новый скипетр и собрать сторонников. Нужно закрепиться на новом месте, построить полноценное стойбище и элементарно пережить предстоящую зиму. Если до следующего Большого сбора род Медной Совы дотянет, тогда и видно будет.

На то, чтобы довести сородичей до родных стойбищ, собрать пожитки и добраться до нового места жительства, вполне хватило восьми дней. Если бы Саян жил несколько дальше от Утёса, то сам бы ни за что не уложился бы в отведённый срок. Если у Ягиса и Ансива как вполне настоящих охотников вещей мало, то у Саяна различного барахла накопилось сверх всякой меры. Кроме предметов первой необходимости, одежды, оружия, посуды и прочего, Саян потащил за собой огромную кипу берестяных листов, инструментов и даже попытался забрать огромный плоский валун, который приспособил вместо наковальни. Но от последнего пришлось отказаться — слишком почтенным и неподъёмным оказался камешек.

* * *

От волнения не спится. Саян всю ночь проворочался с боку на бок и не выспался. Так себе, несколько недолгих погружений в состояние полусна, полуяви. С рассветом Саян осторожно выбрался из палатки. Инса тревожно заворочалась во сне, но, слава богу, так и не проснулась. Кивок часовому возле костра. Саян отправился к небольшой полянке на речном берегу.

От воды тянет приятной свежестью. Тёплый воздух стелется над рекой белесым туманом. В густой листве птахи радуются наступающему дню. Саян присел на трухлявое бревно. Сна как не бывало.

Примерно через час огненная Гепола высветила стену леса на противоположном берегу. Воздух потеплел. На траве высохла роса, а над рекой растаял туман. Хорошо! Тишина и спокойствие.

— Доброе утро, Саян, — из леса показался Ансив. — Подошёл к твоей палатке, а тебя нет. Хорошо утус Динт видел, как ты ушёл в сторону реки. Что ты тут делаешь?

Трухлявое бревно в знак протеста треснуло, когда Ансив присел рядом.

— Узнаёшь это место? — спросил Саян.

— Конечно узнаю, — Ансив скосил глаза. — Это то самое место, где мы провели нашу самую первую ночь на Миреме. Вон! — Ансив показал пальцем на круг из опалённых камней. — Я лично выложил этот очаг. Где-то рядом стоял наш шатёр. Ну а сидим мы на стапеле нашего плота. Сколько времени прошло и, поди же, не сгнил.

Кончиками пальцев Ансив провёл по тёмной древесине.

— Верно, — Саян кивнул. — Всё началось здесь. Сюда же мы и вернулись. Ну да ладно, — Саян поднялся с бревна. — Все проснулись?

— Все, — Ансив поднялся следом. — Тебя ждут. Начинать пора.

По форме Утёс похож на высоченный холм со срезанной вершиной и крутыми склонами. Словно корни у исполинского дуба южный и западный склоны немного выпираются из тела скалы. Между ними, в широком углубление, под защитой Утёса род Медной Совы раскинул свои палатки.

Едва обжитое пространство между деревьями никак нельзя назвать стойбищем. Временный лагерь, не больше. Сородичи убрали лесную поросль, срубили нижние ветки. Растяжки для палаток завязаны прямо на стволы и корни. Места мало, конечно, но рядом с Утёсом приемлемой поляны не нашлось. А селиться на берегу опасно. Южнее Утёса люди даже на рыбалку забираются крайне редко.

Вчера истёк последний день сбора. Восьми дней вполне хватило для тех, кто не передумал и даже для тех, кто всё же решил присоединиться. Тщеславие — великая вещь. Саян с точностью до недельного младенца сосчитал новоявленных сородичей.

Всего в лесу возле Утёса собралось 234 человека. Особо радует тот факт, что к нему целиком и полностью присоединился отряд молодых сторонников и даже новички. Личная армия выросла до 104 человек. Правда, не все из них прошли посвящение, но это дело времени.

Род — это не только мужчины, пусть даже молодые и горячие. Главное, это женщины и дети. 82 молодые женщины последовали за мужьями в новый род. На следующем Большом сборе холостая молодёжь обзаведётся семьями. Со временем женщин в роду станет даже больше.

Что интересно, не только Саян решил больше не принимать участия в церемонии выбора супруга. Его примеру последовали друзья. Ансив и даже Ягис, которому пришлось буквально наступить на горло собственной гордости, наблюдали за танцем девушек со стороны. Зато самым невероятным образом вырос спрос на Иссаама.

Как уже женатый охотник Иссаам сидел во втором круге с одним единственным венков возле колен. Сразу четыре девушки из рода Речной Цапли, смущённо поглядывая друг на друга, сложили перед ним свои венки. От столь щедрого дара Иссаам опешил, но принял всех. А ведь жён у него могло быть ещё больше.

Столь бешенной популярностью со стороны невест Иссаам обязан не личному обаянию или заслугам. Нет. Как верно заметил Ягис, за Иссаам вышли те девушки, которые хотели выйти замуж за самого Саяна. У сахемов и вождей традиционно три и более жён.

Особая гордость дети. Всего набралось 48. Более зрелые воины успели обзавестись не только жёнами, но и детьми. Ватага пацанов изображает сражение. Игрушечные топоры и щиты шумят неимоверно. Что особо приятно, маленькие воины разбились на две фаланги и увлеченно пихают друг друга.

— Вижу, Ансив, ты нашёл его, — на встречу вышел Ягис. — Пора начинать. Народ нервничает, — Ягис протянул небольшой бубен.

— А тебе не терпится? — усмехнулся Саян.

— Ещё как не терпится, — Ягис кивнул. — Вчера днём ты пообещал мне пост министра агрессии. Так что давай, создавай государство.

Но прежде Саян заглянул в свою палатку и прихватил длинное копьё. На середине лагеря Саян ударил в бубен кончиками пальцев.

Бум. Бум. Пауза. Бум. Бум. Пауза.

Долго собирать сородичей не пришлось. Все и так его ждали. Люди быстро собрались вокруг Саяна плотным полукольцом.

— Дорогие сородичи! — торжественно заговорил Саян. — От всей души я благодарю вас за оказанное доверие!

Восемь дней назад я объявил о создание нового рода Медной Совы. Но только здесь и сейчас мы может назвать друг друга сородичами. Отныне и навсегда мы единый род!

От волнения бросило в пот. Ещё никогда не приходилось говорить так искренне, так проникновенно, так убеждённо. Мужчины и женщины смотрят на него преданными глазами. Даже вечно шумные дети и те прониклись важностью момента и приутихли.

— Здесь и сейчас мы творим историю. Пройдёт время. Много времени. Очень много времени. Вырастут ваши внуки. Внуки ваших внуков, а потом их внуки. И здесь, — Саян обвёл рукой лес и Утёс, — вырастет огромное, крепкое стойбище! Стены из камня очертят Утёс широким неприступным кольцом! Могучее и сильное племя будет жить здесь. Ваши потомки унаследуют эти земли.

Никто и никогда не посмеет приблизиться к нашему стойбищу. Враждебные племена и менги из далёкого юга найдут здесь свою погибель. Великий Утёс станет воплощением нашей мощи!

Более того, жить мы будем в просторных и тёплых домах. У нас будет много вкусной еды. Мы перестанем зависеть от капризов дикой и необузданной природы. Наша земля, земля наших предков, наших потомков прокормит нас. Станет нашей опорой и защитой.

Сородичи! Прошу вас, верьте мне. Я научил вас многому. Прошлой весной под сенью Утёса подлые менги нашли свою смерть. Вместо неуклюжего камня вы пользуетесь прочной многоликой медью. Но это только начало! Всего лишь малая толика того, чему я могу научить вас. Тогда и только тогда сказанное мной станет правдой.

Здесь!!! — Саян что есть сил воткнул копьё в лесную почву. — Будет центр нашего могущества. Сюда мы пришли навсегда!

Саян перевёл дух:

— А теперь, дорогие сородичи, к делу! Нас ждут великие дела.

Конец.

Череповец, февраль 2017 года.

Карты

Карты по миру «Свет цивилизации» постоянно обновляются и пополняются по мере создания новых книг. Посмотреть наиболее подробные карты в максимально возможном разрешении можно на сайте автора «Библиотека реалистичного фантаста» (-o-a.ru/).

Мирем. Западное полушарие

Мирем. Восточное полушарие

Об авторе

Разрешите представиться: Волков Олег, писатель.

В Интернете много самых разных писателей профессиональных и талантливых. Но и мне есть чем похвастаться.

Главная особенность моего творчества в том, что я стараюсь писать не только красиво, а ещё реалистично, насколько такое вообще возможно в фантастике как в литературном жанре. В моих произведениях вы не найдёте ляпов, багов, глупостей и подгонки желаемого под действительное. Поверьте: на этом поприще у меня крайне мало конкурентов. Ведь даже в произведениях мэтров российской фантастики полно несуразностей.

Сюжеты своих произведений я моделирую самым тщательным образом. Никогда и ни за что не приношу правдивость и реалистичность в жертву глупой зрелищности и супергеройству. Не злоупотребляю постельными сценами и шутками ниже пояса.

Другая особенность моего творчества в том, что практически все свои книги я укладываю в несколько литературных миров. Иначе говоря, обожаю писать серии, подсерии, трилогии и тетралогии. Не исключено, что со временем доберусь и до пенталогии.

Надеюсь, вам понравится.

Мой авторский сайт:

«Библиотека реалистичного фантаста» (-o-a.ru/).

Я в социальных сетях.

«ВКонтакте». ().

«Фейсбук». ().

«Живой журнал». (-o-a.livejournal.com/).

Skype: volkov-o-a

Оглавление

Цена власти

I-ая часть. Каменный куб

  Глава 1. Смена цели

  Глава 2. Старик-обходчик

  Глава 3. Таинственный куб

II-ая часть. Новый мир

  Глава 1. Новый мир

  Глава 2. Драка на плоту

  Глава 3. Повешенный

  Глава 4. Мальчик-беглец

  Глава 5. Встреча с людьми

III-ья часть. Цена власти

  Глава 1. Большой сбор

  Глава 2. Первая заявка

  Глава 3. Церемония выбора

  Глава 4. Сбор добровольцев

  Глава 5. Налёт на стойбище

  Глава 6. Вечер после налёта

  Глава 7. Книга со звёзд

  Глава 8. Начало медного века

  Глава 9. Перед выборами

  Глава 10. Выборы Вождя

  Глава 11. Итоги выборов

  Глава 12. Первобытная война

  Глава 13. Работорговцы

  Глава 14. Налёт на работорговцев

  Глава 15. Разбор трофеев

  Глава 16. Пленник

  Глава 17. Таинственный Миренаар

  Глава 18. Провал

  Глава 19. Поход за рудой

  Глава 20. Проклятие менгов

  Глава 21. Возвращение в стойбище

  Глава 22. Медная Сова

  Глава 23. Начало

Карты

  Мирем. Западное полушарие

  Мирем. Восточное полушарие

Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg