«Империя Русь»

Империя Русь (fb2) - Империя Русь [СИ срощенный с фрагментом ЛитРес] 1795K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Игорь Владимирович Корнилов

Игорь Корнилов Империя Русь

Книга первая Меч Перуна

ПРОЛОГ

В темном, глухом бору кое-где еще лежал снег. Начало весны мало сказалось на чащобе. Вот и большая поляна, окруженная вековыми дубами, была покрыта снегом. Но в центре поляны не горел – сиял костер. Странный это был костер – ни треска горящего валежника, ни россыпи искр. Только чистое, яркое пламя…

Но не только пламя могло вызвать удивление у наблюдателя, если бы таковой забрался среди ночи в эту глушь. Странные фигуры окружали костер…

Их было пятеро, в белых бесформенных балахонах, с непокрытыми головами. Их облик странным образом постоянно неуловимо менялся – то на вас смотрел совсем еще юноша, то древний старец…

Нарушил затянувшееся молчание сидевший на небольшом возвышении Род, отец богов:

– Дети мои, – голос его звучал глухо и слегка тоскливо, – в Навь скатывается земля наша. Новые боги, новое учение все больше отравляет души русичей. Все чаще поднимают они друг на друга меч, все меньше добра и сострадания в их сердцах. Грядут страшные времена, когда из-за распрей междоусобных уйдет сила русичей и наденут они ярмо чужестранное на долгие годы… Что скажешь ты, Свароже, сын мой старший?

– Мы не можем вмешиваться в ход истории, отче, – чуть ли не вскричал Сварог, – не имеем права! Книга Судеб писана не только для людей, но и для нас. Видимо, пришел час и нашего ухода, как ушли наши братья Один, Тор и другие.

Над поляной вновь повисла тревожная тишина. Но тут несмело заговорил Велес:

– Да, мы не можем изменить ход этой истории. Но ведь мы можем попытаться сделать новую историю, учтя прежние наши ошибки, уделяя больше внимания русичам…

– Для этого придется вернуться к временам Великого испытания, – пробурчал Перун, – и все начинать сначала…

– Да нет же, брат, – снова вмешался Велес, – мы изменим ход истории, начиная с сегодняшнего дня! Ведь сегодня Ярилин день, день весеннего солнцестояния! Что молчишь, брат Ярило?

– Времени у нас маловато, – хмыкнул весельчак Ярило, – до восхода Насти осталось всего ничего. Успеем принять решение – пожалуйста, я к вашим услугам.

Снова все притихли, обдумывая предложение Велеса. А сам Велес ерзал на месте от нетерпения. Он готов был предложить вариант решения сразу, но вежливо дожидался команды Рода продолжать обсуждение. Наконец Род поднял глаза на присутствующих и кивнул Велесу. Тот затараторил:

– Есть, есть у меня на примете один человек. Это то, что нам нужно. Живет он, правда, почти на девятьсот циклов вперед по оси Времени, но подходит нам по всем параметрам – и по знаниям, и по умению. Я давно к нему присматриваюсь и готов сам привлечь его к нашей задумке.

– Ну, что решаем, дети мои? Времени на долгие раздумья у нас нет. Принимаем идею Велеса? – Присутствующие одобрительно закивали головами. – Что нужно от нас, сынок?

Велес не раздумывая повернулся к Яриле:

– Сможешь придержать Солнце, брат? Ненадолго… – и, не дожидаясь ответа, исчез.

Время остановило свой бег. И вот над поляной сгустилось молочно-белое облако, из которого не вышли – вывалились Велес и какой-то седовласый человек в непривычной одежде. Человек, казалось, нисколько не удивившись, с интересом озирался вокруг, а Велес, преисполненный гордыни, представил его:

– Знакомьтесь, это Корнелий…

В небе загоралась утренняя заря нового, 6649-го от Сотворения Мира в Звездном Храме, года, двадцатого дня месяца Дайлет.

Часть I Князь

В окно между неплотно задернутыми шторами нахально заглядывала яркая звезда. Корнелий открыл глаза, сон ушел окончательно. Что его разбудило? Какое-то ощущение легкой тревоги? Хотя чего ему, без малого восьмидесятилетнему, опасаться… Но память услужливо подсовывала образы и воспоминания. Все позади – и огромный, практически энциклопедический запас знаний, и интересная, насыщенная событиями жизнь. Овдовев, он сменил большую многокомнатную квартиру на меньшую, в первом этаже старой пятиэтажки. Дети разъехались, редко звонят, еще реже навещают. Так и жил один-одинешенек. Но смутная тревога не покидала. Вспомни, может, это связано с каким-то грядущим событием? Напрягся, припоминая… Ах да! Наступающий день – первый день весеннего солнцестояния. С пониманием пришло облегчение, вернулась дрема. Сквозь дрему Корнелий увидел, как посреди комнаты сгустилось молочно-белое облако и двинулось к нему. Вот облако окутало его полностью, наступила ватная тишина и следом абсолютное спокойствие. Сон?

Пришел в себя Корнелий, стоя посреди большой поляны, окруженной вековыми дубами. В центре поляны не горел – сиял костер. Необычный это был костер – ни треска горящего валежника, ни россыпи искр. Только чистое, яркое пламя… и странные фигуры, расположившиеся вокруг.

А потом был сводящий с ума разговор и невероятное, фантастическое предложение, от которого невозможно отказаться! Нет, это не сон! Это новый шанс, грандиозные возможности, но и огромная ответственность. За согласием последовала вспышка молнии, мрак… мрак…

Глава 1

Заходящая луна в третьей четверти мягко озаряла город Искоростень. На крепостных стенах перекликалась стража, во дворах горожан лениво перегавкивались собаки. Город еще спал, отходя от веселого празднования встречи нового, 6664-го от Сотворения Мира в Звездном Храме, года. Но в окнах княжьего терема кое-где уже мелькали огни. Князь вставал с рассветом, и времени у челяди оставалось мало.

Князь уже не спал. Он стоял у окна спальни и с какой-то отеческой нежностью разглядывал прямые мощеные улицы, чистенькие дома горожан и общественные здания. Пятнадцать лет назад, когда он только принял венец древлянского князя, город стоял в руинах еще со времен пожара, учиненного княгиней Ольгой. А сейчас это был настоящий стольный град! Князь отошел от окна и устроился в кресле. Спать уже не хотелось, зажигать свечи – тоже. Устроившись поудобней и прикрыв глаза, князь погрузился в воспоминания…

После достопамятного разговора у костра со странными личностями (язык не поворачивается называть их богами!) ему вернули молодость и оживили память, пообещав практически бессмертие. Условие одно – вывести цивилизацию восточных славян из духовного и политического кризиса. Время и место начала своей деятельности Корнелий – а это был именно он – выбрал сам. Зная историю своей Ветви Времени, он решил воспрепятствовать распаду Киевской Руси, произошедшему во второй половине ХІІ века по современному ему, Корнелию, летоисчислению. И древлянское княжение должно было стать трамплином для дальнейшего продвижения в административной иерархии Руси.

С ироничной улыбкой вспоминал князь о первых своих шагах. По легенде, он был назначен древлянским удельным князем указом Великого князя киевского Всеволода Ольговича. Согласно той же легенде, новоиспеченный князь происходил из семьи князя полоцкого Василька Святославича, приходясь тому, правда, то ли дальним родственником, то ли внебрачным сыном. Такие сложности должны были объяснить некоторые внешние отличия Корнелия от полян и древлян – высокий рост, светлые волосы и голубые глаза. Как бы то ни было, Корнелий принял княжеский венец в храме Петра и Павла в тогдашней столице Вручие, торжественно въехал во дворец и… растерялся! Растерянность длилась пару дней, после чего князь встряхнулся и устроил настоящий смотр придворным и дружине. Целью этого действа был подбор толковых людей для создания группы особо приближенных. В столице удалось набрать только двенадцать человек, и поиски продолжились в городках и селах княжества. В итоге через месяц в столицу съехалось двадцать восемь человек разного возраста и разного социального происхождения. Не теряя времени, князь начал формирование команды. Он разбил свою команду на группы по родам будущей деятельности и занимался с ними лично.

Но жизнь-то не стояла на месте! На дворе вовсю светило весеннее солнце, месяц травник брал свое. Начинались полевые работы, нужно было восстанавливать после зимы дороги и мосты, ремонтировать оборонные сооружения… Но со всеми хлопотами прекрасно справлялись придворные, давая возможность молодому князю увлеченно заниматься обучением. Наблюдая за князем, сами придворные посмеивались: «Чем бы дитя ни тешилось…», но, поскольку блажь княжеская никому не мешала, ее воспринимали спокойно. Смешки, кстати, прекратились сами собой. Во время охоты на оленей загонщики натолкнулись на медведицу с медвежатами. Десять пудов разъяренного мяса, встав на задние лапы, поперли на растерявшихся и приготовившихся к лютой смерти людей. Но тут произошло чудо – так, по крайней мере, считали очевидцы, – откуда ни возьмись, мелькнула тень – и медведица, удивленно взревев, пала на траву. Когда охотники пришли в себя, они увидели своего князя, спокойно обтиравшего пучком травы сияющий на весеннем солнце меч.

– Заберите медвежат, – буркнул он и пошел к коню. – Охота продолжается!

Собственно говоря, Корнелий уже знал, что ему предстоит сделать и в какой последовательности. Во-первых, организовать перепись населения княжества с целью упорядочить сбор податей. Во-вторых, связать пристойными дорогами городки и крупные села для обеспечения управляемости территорией. В-третьих, создать толковый административный аппарат, который смог бы в дальнейшем реализовывать его, князя, новаторские идеи. Кроме этого, предстояло создать небольшую, но боеспособную профессиональную армию. И наладить лечебно-профилактическую службу, используя пока местные кадры знахарей и травников. И еще одна задача, которую предстояло реализовывать долго и очень аккуратно, – это постепенное снижение влияния христианской церкви на жизнь людей.

К празднику осеннего равноденствия, дню Сварога, обучение в княжеской школе закончилось. Команда из восемнадцати человек, в состав которой входили переписчики, топографы и будущие чиновники, отправилась по городам и весям, вооружившись листами пергамента, навощенными табличками и перьями. Безопасность группы обеспечивал отряд дружинников численностью в двенадцать человек. При школе остались десять человек, в задачу которых входил подбор и обучение кадров первого профессионального батальона будущих вооруженных сил княжества. Эта десятка тоже отправилась в путь, но с целью набора крепких и здоровых парней на воинскую службу. Приближались осень и зима, в школу набрали новых учеников.

Глава 2

Осторожный стук в двери прервал воспоминания. В спальню заглянула рабыня-нубийка Мвама, купленная несколько лет назад у заезжего византийского купца. Воспитанием и обучением четырнадцатилетней чернокожей девчонки занимался сам Корнелий, и сейчас, три года спустя, она стала его первой помощницей и телохранителем. Кроме нескольких языков – греческого, латыни и свейского – она прекрасно владела рукопашным боем, великолепно метала ножи и стреляла из маленького арбалета. Умела Мвама и еще кое-что…

Вот и сейчас, освещенная тусклыми лучами восходящего солнца, она внимательно всматривалась в глаза князя, пытаясь прочесть в них желание обожаемого хозяина. И сердце князя дрогнуло. Он скосил глаза в сторону огромной кровати. Незаметным движением руки Мвама скинула с себя белый хитон и молнией метнулась под балдахин. Корнелий и сам не заметил, как оказался рядом. Упругое тело, жаркие объятия, влюбленный взгляд огромных черных глаз…

Когда они успокоились, в окно уже светило яркое весеннее солнце. Шутливо толкаясь и пытаясь обогнать друг друга, любовники влетели в душевую комнату, расположенную в соседнем помещении. Бодрящие струи чуть теплой воды не умерили любовный пыл, но заставили вспомнить о предстоящих делах. Приведя себя в порядок и получив инструкции, Мвама удалилась. Князь, переодевшись, прошел в рабочий кабинет.

Клепсидра в углу кабинета показывала два часа до полудня. Сегодня, несмотря на выходной день, должно состояться заседание Высшего Совета, на котором будет принята политическая стратегия княжества на наступивший год. Ровно за минуту до назначенного времени двери распахнулись, и в кабинет вошли члены Совета. Все быстро расселись на свои места вокруг стола для заседаний, вопросительно посматривая на князя. Наконец князь заговорил:

– Братья, этот год станет переломным для Руси!..

Присутствующие давно привыкли к тому, что предположения князя всегда сбываются.

– И только мы сможем предотвратить раскол и братоубийственные войны. Поэтому мы должны разработать программу упреждающих действий и строго следовать ей.

Князь замолк и после небольшой паузы кивнул Боривою. Воевода поднялся с места и четко, по-военному доложил:

– Еще в прошлом году наша разведка взяла в разработку окружение и самого князя вышгородского Андрея Юрьевича. Осведомители сообщают, что князь Андрей, зная о неприятии киевлянами его отца, князя Юрия, готовится тайно отбыть в свою родовую вотчину Суздаль. Для этого в Суздаль уже перевозятся библиотека и сокровищница Вышгородского княжества. По некоторым данным, прибыв в Суздаль, князь Андрей планирует расторгнуть вассальную присягу с Киевом в случае каких-либо неприятностей с его отцом.

Князь поднятием ладони прервал доклад:

– В окружении князя Андрея есть наш человек?

– Да, экселенц. – Такое обращение Корнелий ввел специально для общения с членами Совета. – Нами завербован духовник князя. Так что сами понимаете – все как на духу…

Присутствующие заулыбались. Но князь задал следующий вопрос:

– Что сейчас происходит в Киеве? Действительно ли против князя Юрия зреет заговор? И есть ли наши люди среди заговорщиков?

– Конечно, есть, экселенц, – позволил себе довольно улыбнуться Боривой, – и не кто-нибудь, а сам председатель Боярской думы Всеслав. Он регулярно получает подношения (кивок в сторону княжьего казначея Микулы), а взамен передает полнейшую информацию о планах заговорщиков! Правда, среди заговорщиков есть сторонники Изяслава Давыдовича, считающие его преемником Юрия, но наших сторонников все-таки больше. Да и вече, в случае чего, склоним на свою сторону.

Основной доклад был выслушан, текущие вопросы решились быстро, и члены Совета потянулись к выходу. Остались в кабинете Боривой и Микула.

– Боривой, глаз не спускать с князя Андрея, – жестко приказал Корнелий. – Но перехватить не на нашей земле, а на подходе к Суздалю. Нужно создать впечатление, что Андрея убили или сами суздальцы, или сторонники Ростислава Рязанского. Что касается князя Юрия: пока он не утвердился на престоле, форсировать его устранение. Но не ранее чем наши сторонники получат подавляющее большинство в Думе и среди киевлян.

– Теперь ты, Микула, – после паузы повернулся к казначею князь. – Нашего золотого запаса, надеюсь, хватит на «подарки» боярам и киевлянам? Армия в полной боевой готовности, дорога на Киев должна быть приведена в порядок сразу после весенней распутицы. Возьми под свой контроль, я не буду возвращаться к этому вопросу вплоть до начала вторжения.

– Слушаюсь, экселенц, – Микула склонил голову в полупоклоне. – Мы с архистратигом Мстиславом и Геостратом уже составили план действий. Геострат, правда, дополнительно просит денег на строительство стенобитных орудий на случай штурма Киева…

– Твое мнение, Боривой? – спросил князь и, увидев одобрительный кивок воеводы, повернулся к казначею: – Выдашь, но пусть не увлекается!

Кивком Корнелий отпустил воевод и вдруг ощутил зверский голод. Конечно, если вместо завтрака заниматься любовью… Он позвонил в серебряный колокольчик и отдал распоряжение появившемуся на зов молчаливому дворецкому Петру. Сам перебрался из кабинета в столовую и в ожидании обеда снова окунулся в воспоминания.

Глава 3

Первые пять лет княжения пролетели незаметно. Из Византии были выписаны специалисты – архитекторы, дорожники, лекари. В деньгах недостатка не было – Род и компания снабдили его на первое время огромным количеством золотых и серебряных монет от гривней и рез до динариев и талеров. Княжество превратилось в одну большую стройку. Строились дороги, общественные здания, фортификационные сооружения. Отстраивалась сожженная княгиней Ольгой древняя столица Искоростень. Особое внимание уделялось строительству торговых помещений – складов, гостиниц, пристаней на Припяти и Уже. Торговый путь «из варяг в греки» не должен проходить мимо ни в коем случае! Строители-греки вкупе с древлянскими специалистами разведали залежи глины и поташа. Начали действовать собственные производства кирпича и цемента.

Десятую годовщину своего княжения Корнелий отмечал в новом дворце, выстроенном в восстановленном Искоростене. Но изменился не только Искоростень. Изменилась жизнь и в городах, и в селах по всей Древлянской земле. На месте понурых деревянных хибар появились аккуратные одно- и двухэтажные дома, всюду были созданы школы и общественные бани, в каждом населенном пункте теперь имелась своя больница. Единственное, что запретил строить князь, – это церкви, за что чуть не попал под анафему от самого митрополита Киевского и Всея Руси Климента. Но вовремя переданная взятка под видом пожертвования сделала свое дело, и церковники оставили Корнелия в покое. В то же время армия получила новейшее вооружение и обмундирование, солдаты жили в казармах и не прекращали военную подготовку ни зимой, ни летом.

По итогам переписи населения в первый год княжения Корнелия численность в Древлянской земле составила 652 428 человек, из которых в возрасте от четырнадцати до двадцати пяти – около 200 000 человек. Вот на эту категорию населения князь возлагал самые большие свои надежды. Спустя десять лет, обошедшихся, к счастью, без голода и войн, население увеличилось до семисот тысяч и значительно помолодело.

Кроме того, в 6659 году от Сотворения Мира древлянские войска молниеносным броском и без потерь захватили столицу Турово-Пинского княжества, заставив князя Бориса Юрьевича отречься от престола, а бояр дружно подписать вассальные договоры с Корнелием. Великий князь киевский Юрий был вынужден согласиться с таким самоуправством потому, что сам еле-еле удерживал великокняжеский престол. Население Древлянской земли в результате такого объединения увеличилось почти в полтора раза. Но почти вдвое увеличились и проблемы – ведь вновь приобретенные земли нужно было обустраивать по образу и подобию Древлянской земли.

Но к исходу первого дня нового, 6664 года от Сотворения Мира князь древлянский и туровский Корнелий был очень доволен сложившейся ситуацией. Его план, озвученный на загадочной вневременной поляне пятнадцать лет назад, был близок к осуществлению!

Князь открыл глаза и с удивлением заметил на столе уже почти остывший обед. Хмыкнув, – мол, сам виноват, – принялся за еду.

Глава 4

День за днем проходили в повседневных хлопотах. Весна вступала в свои права, вынуждая людей все больше и больше отдаваться работе. Не составлял исключения и князь. Целые дни, если позволяла погода, он проводил либо в седле, либо в карете, объезжая города и села, инспектируя при этом ход весенних работ.

Лишь иногда князь позволял себе расслабиться и посвятить день охоте. В такие дни он преображался, был весел и жизнерадостен, как никогда. Равных в стрельбе из лука или арбалета князю не было, поэтому с охоты всегда привозили богатые трофеи. Но больше всего Корнелий любил дикие, непроходимые дубравы. Журчащие ручейки, перепевки птиц. Лучи солнца, с трудом пробивающиеся сквозь густую листву. Здесь он отдыхал по-настоящему. Но дни отдыха сменялись буднями, и вновь Корнелий, в сопровождении верной Мвамы и нескольких гвардейцев, колесил по стране.

К празднику Коляды князь наконец вернулся в Искоростень. Собственно, вызвал его туда Боривой. Разведка донесла, что князь Андрей Юрьевич собирается тайно покинуть Вышгород. Боривой ждал команды действовать. Встреча происходила в кабинете князя уже после захода солнца.

– Ты готов, Боривой? – тихо спросил князь и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Какие силы и средства задействуешь?

– Все готово, экселенц, – так же тихо ответил воевода. – Первая центурия специального назначения гвардейского легиона «Медведи». Перехват назначили при переправе противника через Оку. Часть гвардейцев пошлем с опережением для подготовки засады на переправе, этих я поведу сам. Остальные, под командой Первого центуриона Варда, будут сопровождать обоз на случай изменения маршрута или других непредвиденных обстоятельств. И тех и других я уже снабдил рязанскими стрелами и элементами доспехов, которые останутся на месте боя. Экселенц, а что делать с князем Андреем?

Корнелий задумался. Действительно, нужен ли князь Андрей в его игре? Насколько сильны его позиции в Суздале и можно ли будет использовать несомненно способного князя Андрея в качестве верного Киеву удельного правителя?

– Привезешь его сюда, – подумав, принял решение князь. – Только тихо, чтоб комар носа не подточил! Выдвигаешься сегодня в ночь? Ну, храни тебя Перун!

Боривой ушел, а князь долго еще сидел, молча обдумывая ситуацию. Как говорил когда-то Юлий Цезарь: «Рубикон перейден, назад дороги нет». Отдав приказ Боривою, Корнелий тоже перешел свой рубикон и сделал первый шаг к захвату великокняжеского престола. Но он готов ко всему!

За окном стража отзвонила полночь, а князь все сидел у окна, не зажигая свечи. На этом этапе его знания истории Киевской Руси заканчивались – история начиналась сызнова… и писать ее предстояло князю Корнелию. Он изменит ход Истории в этой Ветви Времени.

Глава 5

Месяц прошел в тревожном ожидании. Вестей от Боривоя пока не было. Княжество жило своей обычной жизнью, ведь никто, кроме нескольких особо посвященных, не знал об истинной цели операции «Ока». И вот, когда ожидание превратилось в тревогу, князю доложили о таинственном гонце, который хотел видеть только его лично. Вот в кабинет не вошел – вполз изможденный, пропыленный насквозь гвардеец. Протянув князю запечатанную сумку, рухнул на лавку без сил. Дрожа от нетерпения, Корнелий вскрыл сумку и достал донесение. Донесение начиналось и кончалось фразой: «Задание выполнено». Боривой понимал, что творилось в душе князя, и не стал пускаться в пространные описания. Сразу отлегло от сердца. Ждать победителей всегда легче!

А еще через три недели появился еще один гонец, который привез запрос от воеводы: куда девать пленника? Ответ тут же был дан, князь давно определил это место – небольшой, затерянный в лесу городок на берегу Припяти под названием Пинск. Там стоял достаточно прочный терем, окруженный рвом и крепостными стенами, – прекрасная темница для высокородного пленника. Корнелий направил группу строителей в Пинск, чтобы привести терем в порядок, и снова принялся ждать.

Следующего гонца Боривой прислал из Любеча, где его отряд переправлялся через Днепр. Там центурия разделилась – частью, сопровождая пленника, направилась прямиком в Пинск, а частью, во главе с Боривоем, в Искоростень. И вот наконец служба дальнего оповещения дымами сообщила, что отряд Боривоя переправился через Припять в районе Мозыря и движется к столице. Радости князя не было предела, Искоростень готовился к встрече гвардейцев. Поскольку основной легендой для прикрытия операции «Ока» было спасение «чудотворной иконы Вышгородской Богоматери», на околицу столицы за крепостные стены вышли все христиане со всей округи во главе с епископом Древлянским и Туровским Епифаном. И когда из леса показался знаменосец и передовая шеренга гвардейцев, толпа взорвалась восторженными криками и кинулась навстречу. Епископ со свитой остался на месте. Отряд приблизился и остановился перед князем и епископом. Боривой соскочил с коня и с поклоном передал сверток епископу. Епископ пал на колени и благоговейно, со слезами на глазах принял святыню. Князь ждать уже не мог и, схватив под локоть героя-воеводу, уволок его в свой кабинет. Боривой не сопротивлялся, понимая нетерпение князя, и со своей чуть ироничной улыбкой уселся в кресло.

– Рассказывай, – не спросил – выдохнул Корнелий. – Потом отдохнешь!

– Как и планировалось, – начал свой рассказ Боривой, – мы встретили отряд суздальцев на переправе через Оку. Их было человек сто пятьдесят против наших пятидесяти. Но на нашей стороне были неожиданность и прекрасная позиция. Мы завязали бой, а через полчаса в тыл суздальцам ударил и Вард. Но упрямые, черти, оказались! Сдаваться не хотели, хотя, конечно, мы и не собирались брать пленных…

– Как Андрея взяли? – торопил князь.

– С ним было просто, экселенц. Андрей ехал в карете, и определить его местоположение не составило труда. Когда положили основной отряд, добрались и до него. Он, кстати, не сопротивлялся, только внимательно приглядывался к нашей форме. Видимо, пытался определить, кто его захватил. А дальше – набросали стрел и прочего хлама на поле боя и ушли в галоп. Наши потери – тридцать два раненых, девять погибших. Погибших мы забрали с собой и похоронили по старой традиции через день пути. Андрея пересадили на коня, чтобы ускорить продвижение по лесным дорогам. А из Любеча я отправил его с двумя манипулами и Вардом в Пинск. Я пойду, экселенц?

– Иди, конечно, – спохватился князь, – отдыхай, герой. Спасибо…

С улицы доносились восторженные крики христиан, радующихся вновь обретенной святыне. Язычники радовались не меньше, но возвращению отряда с минимальными потерями. Князь, стоя у окна, радовался вместе со своим народом. Еще бы, такая сложная операция закончилась. И закончилась с головокружительным успехом. Теперь следовало готовиться ко второму акту. Операция «Киев» требовала еще более тщательной подготовки!

Часть II Великий князь

Великий князь киевский Юрий Владимирович рода Мономаховичей по прозванию Долгорукий в ярости метался по горнице княжьего терема. Вот уже год, как он восстановился на престоле в Киеве, но своим для киевлян – да и для остальной Руси – так и не стал. Он догадывался и о заговоре в Киеве, и о желании Великого Новгорода отложиться от Киева, и о сепаратистских настроениях в уделах. А тут еще древлянский князь захватил Туров, изгнав его сына Бориса; сын Андрей сбежал из Вышгорода, бросив на произвол судьбы и княжество, и отца. Но сын Борис, по крайней мере, остался в живых, а вот о судьбе сына Андрея князь так ничего и не знал. Докладывали, что обоз Андрея был перебит по пути в Суздаль на берегу Оки рязанцами, но тело сына так и не нашли. Хорошо хоть невестка Улита с внуками Изяславом и Мстиславом успела спрятаться в Ростове под защитой свата, боярина Кучки. Может быть, впервые за многие годы княжения в разных уделах Руси князь Юрий растерялся. Ему, разменявшему уже седьмой десяток лет и имевшему огромный жизненный и управленческий опыт, было трудно смириться со сложившейся ситуацией!

Посоветоваться тоже не с кем. Доверенные люди остались в Суздале, а здешним князь не доверял категорически. С женой, греческой принцессой Ольгой Комнин, его связывали чисто деловые отношения, что, правда, не мешало ей регулярно рожать князю детей. Да и чем могла ему помочь гречанка? Князь вздохнул и пробормотал:

– Вот если бы была у меня жена, как Великая Ольга! Но… Вот и придется выкручиваться самому. А как?

В дверь заглянул думный дьяк и напомнил о скором заседании Государственной думы. Князь кивнул, а когда за дьяком закрылась дверь, в сердцах сплюнул. Ну что толку от этих заседаний? Смотреть на сытые рожи бояр и воевод и знать, что каждый из них готов тебя убить, дай только возможность! Князь Юрий залпом осушил чашу греческого вина, стоявшую на столе, перекрестился на иконы и отправился на заседание…

Глава 1

Гонец из Слуцка, загоняя лошадей, мчался в Искоростень. Вести у него были явно неутешительными – на северных рубежах княжества замечено скопление вооруженных банд, состоящих из ятвигов и дреговичей. Банды эти, нагонявшие животный ужас на обитателей Черной Руси и Верхнего Поднепровья, до сих пор не решались на вторжение в пределы Туровской земли. Бандиты отличались дикостью и беспричинной жестокостью, оставляя за собой пепелище и трупы. Одевались они в вывернутые мехом наружу медвежьи и волчьи шкуры, но, идя в бой, привязывали на грудь специально выделанную шкуру вепря. Такие доспехи не брали стрелы из луков и колющие удары меча. Из ручного оружия ятвиги предпочитали суковатые, часто окованные железом дубины, а дреговичи – молоты на длинных рукоятках. Называли они себя волколаками…

Высший Совет собрался очень быстро. Князь зачитал донесение слуцкого воеводы Митрофана. Информации немного. Единственное, что удалось выяснить достаточно точно: нападение планируется сразу после окончания весенней распутицы. Времени на подготовку отражения нападения оставалось очень мало.

Главными докладчиками на этом Совете были, естественно, начальник разведки Боривой и командующий войсками архистратиг Мстислав.

– Разведка бессильна, экселенц, – извиняющимся тоном проговорил Боривой. – Мы не сможем внедриться к ним и не сможем завербовать ни одного «оборотня». Наша задача – несколько переориентировать наши войска в тактической подготовке и переучить для специфики боя двулезвенными, «арийскими», топорами. Специальные подразделения должны пройти переподготовку для действий в болотах и глухой чаще. Я мобилизую всех своих специалистов. Думаю, успеем.

– Вторжение, скорее всего, произойдет в направлении Слуцк – Несвиж – Клецк. Наши крепости в том районе продержат неприятеля достаточно долго, если только «оборотни» не начнут обходной маневр. Но предлагаю подтянуть туда еще минимум легион «Волк» и легион «Зубр», которые как раз специализировались на войне в такой местности. Переподготовку личного состава начнем уже сегодня, экселенц.

Далее распоряжался только князь:

– Микуле обеспечить полное финансирование легионов и укрепрайона. Управляющему туровским регионом обеспечить расчистку дорог и задействовать придорожную инфраструктуру. Воеводе слуцкому подготовить население к возможной эвакуации и обеспечить подвоз продуктов и оружия, не дожидаясь таяния снега. Амфион, мобилизуй своих купцов – поставщиков угля и железа, а потом кузнецов, но новое оружие должно быть изготовлено в срок! И тебе, кстати, поручаю завезти в крепости смолу и чаны для ее варки.

В зале повисла тревожная пауза. Все были сосредоточены и напряженно вспоминали о проблемах, которые могли возникнуть.

– Вопросы есть? – нарушил молчание князь. – Тогда все свободны. Мвама разошлет каждому адресованные ему распоряжения. Но приступайте к работе сразу, не теряя ни минуты. Опасность слишком велика.

Члены Совета направились к выходу. Корнелий остался сидеть за столом, продолжая обдумывать ситуацию. С одной стороны, вторжение «оборотней» могло обернуться большой бедой для приграничного населения, и это не могло не тревожить князя. С другой стороны, и князь подивился своему цинизму, отражение нападения – это хорошая встряска для чиновников и прекрасная возможность проверить боеспособность армии. Корнелий не опасался срыва подготовки к войне, он полностью доверял деловым качествам членов Совета. Главное – успеть!

Тряхнув головой, князь встал и вышел из кабинета. Во дворе он кивком подозвал адъютанта и приказал седлать лошадей. Через пару минут он, в сопровождении эскорта, направлялся к воинскому полигону на окраине Искоростеня. На полигоне тренировались «спецы» Боривоя. Князь с интересом и удовольствием наблюдал за ловкими, сильными и умелыми бойцами, с легкостью преодолевающими усиленную полосу препятствий, стреляющими на бегу из арбалета, фехтующими двулезвенными топорами (и когда раздобыть успели?). Он вспомнил, как на заре своего княжения лично занимался с кандидатами в офицеры его будущей армии, среди которых, кстати, был тогда и смышленый мальчишка по имени Боривой. А сейчас лично Боривой проводил занятия, демонстрируя отличную выучку!

Корнелий поднял руку, привлекая к себе внимание начальника разведки и по совместительству командира диверсионно-разведывательной центурии гвардейского легиона «Медведь». Боривой, хоть, казалось бы, и смотрел в другую сторону, прекратил тренировку и побежал к князю. Корнелий отметил про себя, что воевода даже не запыхался.

– Отдохни, воевода, – с показной серьезностью приказал князь. – И доложи обстановку в Киеве, а то мы чуть не забыли об этом из-за Совета. А заодно расскажи, что слышно из Суздаля и Ростова. Все-таки наша основная задача – это Киев.

Выслушав доклад, князь распорядился:

– Ну что ж, пора вывозить княгиню Улиту из Ростова, а князя Андрея пригласить в Искоростень. Но это терпит, сначала – «волколаки». А ты иди, продолжай, продолжай… мальчишка!

На армейский полигон он уже не поехал, там наверняка тоже все идет по плану. Можно возвращаться. Князь махнул адъютанту и направился к городским воротам.

Глава 2

Голубиная почта приносила известия от разведгрупп, заброшенных в тыл «волколакам». Как и предполагалось, вторжение должно было начаться по двум направлениям – на Слуцк и на Клецк между реками Неман и Березина. Древлянские войска были скрытно выдвинуты к границе, гарнизоны крепостей укомплектованы и обеспечены всем необходимым. Сам князь развернул свою ставку на равноудаленном расстоянии от обеих крепостей. С ним был гвардейский легион «Медведь» в качестве резерва.

Вторжение началось на рассвете второго дня месяца Дайлет. «Волколаки» шли тихо, без обычного звона бубнов и диких воплей. Наступали двумя колоннами и явно пытались захватить крепости древлян врасплох. Бой завязался практически одновременно по обоим направлениям и по одинаковому сценарию, как только колонны противника втянулись поглубже в оборону древлян. Шквал арбалетных стрел с калеными наконечниками, которые пробивали доспехи «волколаков», ударил с флангов. От неожиданности наступающие смешались, но достаточно скоро опомнились и организовали круговую оборону. По приблизительным данным, насчитывалось от пяти до семи тысяч нападающих в каждой колонне. Первый удар арбалетчиков прилично проредил их ряды, но до окончания боя было еще далеко. Тем временем передовые отряды легионов «Зубр» и «Волк», оказавшиеся в тылу у «волколаков», двигаясь навстречу друг другу, перекрыли тем пути к отступлению. И вот подана команда: «Вперед, пленных не брать!» В лучах восходящего солнца сверкнули двулезвенные «арийские» топоры, и первые ряды древлян с ревом «Барра!» бросились на врага. Это был не бой – побоище! Топоры с хрустом врезались в плоть, и шкуры-доспехи от них не спасали. Попытавшихся броситься в отчаянную контратаку дикарей, расступаясь, пропускали прямо под удары топоров следующих рядов легионеров. Наступающие шеренги, устав, организованно отходили назад, а их место занимали свежие рубаки. Нельзя сказать, что «волколаки» сдавались без боя. Древляне тоже несли ощутимые потери, но раненых мгновенно эвакуировали с поля боя в развернутые в тылу госпитали.

Рубка продолжалась почти до захода солнца. Легионы, принявшие удар, справились с задачей с минимальными потерями и без помощи княжеского резерва. Наконец прозвучала команда: «Прекратить бой!» И уцелевшие легионеры, подобрав раненых, организованно отступали на сотню шагов назад и устало опускались на землю.

Князь объезжал поле боя. Зрелище было жуткое! Поле шириной в двадцать стадиев было завалено мертвыми телами, такая же картина наблюдалась и под стенами крепостей. Из полутора десятка тысяч нападавших, казалось, в живых не осталось никого… Но нет! Вдруг из-под груды тел вывернулись-выскочили несколько каким-то чудом уцелевших «волколаков» и с воем бросились на Корнелия. Эскорт явно не успевал, но… молнией блеснул раз-другой меч князя, и четверо нападавших, разрубленные почти пополам, пополнили счет своих погибших соотечественников.

Невзирая на ночь, князь приказал собрать войска и отвести их от поля боя не меньше чем на стадий. Ночь прошла спокойно. Утомленные легионеры, с трудом поужинав, попадали спать кто где, а караульную службу несли легионеры-гвардейцы.

Следующий день принес не меньше хлопот. Нужно было любой ценой, во избежание эпидемии, уничтожить трупы дикарей и с почестями похоронить погибших легионеров. Для этих целей пришлось собрать все окрестное мирное население от мала до велика.

С последними лучами солнца вспыхнули погребальные костры погибших с честью легионеров. Обнажив головы, стояли вокруг костров оставшиеся в живых, слушая заупокойные молитвы священников-христиан и волхвов Перуна. Тризна, короткий сон, и вот уже легионы, построившись в походные колонны, направились к Турову. Там планировалось сделать еще одну остановку для отдыха и смотра войск, а также оставить для лечения и восстановления раненых. А князь, архистратиг Мстислав и воевода Боривой в сопровождении центурии гвардейцев-«медведей» ускоренным маршем направлялись в столицу. Все два дня пути князь молчал, а Боривой и Мстислав с опаской и восторгом украдкой посматривали в его сторону. Тревожить экселенца не решались.

* * *

Искоростень встречал победителей. Городские ворота были распахнуты настежь, подъемный мост опущен. Перед мостом выстроился городской гарнизон, бояре, купцы. По сторонам – восторженные жители. В церквах и на капищах звонили колокола. Радости горожан не было предела. Подъезжая, Корнелий наконец сбросил с лица маску тревожной сосредоточенности и, улыбаясь, приветствовал собравшихся. Перед мостом князь и сопровождающие спешились и, еще раз поприветствовав горожан, отправились во дворец.

Только через седмицу князь приказал собрать Высший Совет. К этому времени пришли уточненные данные от командиров легионов и гарнизонов Слуцка и Клецка о потерях. Кроме того, наступало время весенних работ. Совет, как обычно, прошел быстро и по-деловому. И, как обычно, отпустив членов Совета, князь приказал остаться Боривою.

– Ну что, воевода, – князь с Боривоем сидели в мягких удобных креслах, привезенных из Константинополя, – с незваными гостями справились, пора и о главном подумать. Что докладывает твоя разведка?

– Разведка докладывает, экселенц, что князь Юрий растерялся. Он с каждым днем все больше теряет контроль над ситуацией. Не пора ли нам уже вмешаться?

– Подождем, рано. – Князь помолчал. – Давай-ка запусти в Киев и другие большие города наших скоморохов с рассказами про победную схватку героев-древлян с «лютым ворогом-супостатом»! Нам нужно, чтобы Русь восприняла нас, древлян, как своих спасителей теперь уже от бесталанного князя Юрия. А киевским заговорщикам скажи: у них ровно год в распоряжении. Следующей весной выступаем! Да, и еще одно. Отправь людей за княгиней Улитой в Ростов, а нашим сторонникам в Суздале поручи прощупать боярина Степана Кучку, тестя князя Андрея. Человек он в Суздале и Ростове очень влиятельный. Такого лучше иметь в друзьях…

– Слушаюсь, экселенц, – и воевода откланялся.

Князь остался сидеть в кресле с полузакрытыми глазами. Он еще и еще проигрывал в уме все возможные последствия своих будущих действий. Все складывалось как будто хорошо и правильно…

Глава 3

Утром тридцать четвертого дня месяца Эйлет лета 6666-го от Сотворения Мира в Звездном Храме из Киева примчался гонец. В сообщении было сказано, что накануне умер Великий князь Киевский и Всея Руси Юрий Владимирович. До выборов нового Великого князя и утверждения его кандидатуры на Великом вече власть перешла к Боярской думе.

Князь древлянский и туровский Корнелий Владимирович собирался в Киев на выборы Великого князя. Он был спокоен и сосредоточен. Из претендентов на великокняжеский престол можно было выделить разве Изяслава Давыдовича черниговского из рода Ольговичей, вечных соперников Рюриковичей и Мономаховичей.

Прошедший год был напряженным. Агенты Боривоя без устали рекламировали и прославляли достоинства древлянского князя и в Киеве, и во всех уделах. К весне 6666 года князь Корнелий заручился поддержкой на будущих выборах от большинства южнорусских удельных князей, кроме переяславского князя. Черниговский князь, как было отмечено выше, сам претендовал на великокняжеский венец, а новгородцы были рады попытаться в очередной раз добиться полной самостоятельности.

Осенью прошлого года в результате простенькой операции спецгруппы гвардейцев-«медведей» в Пинск была доставлена из Ростова жена князя Андрея с детьми. Встреча супругов была радостной – Улита Степановна была уверена в гибели мужа – и полезной для планов Корнелия. После недолгих раздумий князь ростовский и суздальский Андрей подписал вассальный договор с князем Корнелием Владимировичем лично. До поры семейство князя Андрея переселилось в Искоростень, а в Суздаль боярину Степану Кучке была отправлена грамота, предписывающая тому управлять княжеством от имени князя Андрея Юрьевича, но в пользу князя Корнелия Владимировича. Узнав о происходящем (естественно, от доверенных лиц воеводы Боривоя), князья смоленский и рязанский тоже пообещали поддержку Корнелию на выборах Великого князя. Полоцкий князь Рогволд Борисович, считая себя потомком Рюриковичей, но не имевший реальной возможности занять киевский престол, предпочел принять нейтралитет.

Все было подготовлено. Рано утром пятнадцатого дня месяца Вэйлет обоз князя древлянского и туровского выступил из Искоростеня в Киев. Князь вез, кроме личных вещей, огромное количество подарков как для бояр и князей, собравшихся на Совет, так и для элементарного подкупа представителей киевских профессиональных сообществ, которые заправляли на Великом вече. В качестве эскорта князя сопровождали две центурии гвардейцев легиона «Медведь», а за два дня до начала процедуры выборов следом должен был тайно выступить в направлении Киева весь легион в полном вооружении и техническом обеспечении.

Выборы Великого князя были назначены на двадцатый день месяца Вэйлет, за десять дней до праздника Коляды, и Корнелий решил посвятить оставшиеся в его распоряжении дни общению с киевлянами. На площадях города накрывались обильные столы, нанятые скоморохи неустанно восхваляли в песнях и сказаниях достоинства древлянского князя, по улицам города маршировали с музыкой гвардейцы, разодетые в красочную парадную форму. Кроме этого, князь не уставал встречаться в неформальной обстановке и с прибывающими на Совет князьями.

Заседание Высшего Совета и Боярской думы началось с восходом солнца. Кандидатур, как и ожидалось, было две – князь черниговский Изяслав и князь древлянский и туровский Корнелий. Каждый из претендентов представил свою программу дальнейшего развития государства, но присутствующие, уже принявшие решение, к ним особенно не прислушивались. Все равно вопрос о назначении Великого князя решало Великое вече, а точнее, численность и мощь глоток группировок, сагитированных одним из претендентов. Великое вече должно было состояться на следующий день на площади у храмового комплекса Святой Софии Киевской. Но была опасность срыва Великого веча, что уже несколько раз случалось, путем созыва альтернативного веча на Торговой площади Подола. Тем более что, по данным Боривоевых разведчиков, в торговом порту Киева наблюдалось подозрительное движение людей с военной выправкой, но одетых купцами и ремесленниками. Оставив в своем распоряжении одну манипулу гвардейцев, Корнелий в ночь перед Великим вече отослал остальных легионеров на Подол для обеспечения порядка и пресечения провокаций черниговцев.

Еще с ночи на Вечевую площадь начал подтягиваться народ. Лучшие места, поближе к возвышению, занимали «крикуны», между которыми изредка возникали стычки. С первыми лучами солнца на уже заполненную до отказа площадь вышли представители Боярской думы, и оба претендента в сопровождении своих приближенных. Председатель Боярской думы старший боярин Вячеслав, дождавшись относительной тишины, зычным голосом объявил решение Совета и задал традиционный, звучащий уже не одно столетие вопрос: кто вам больше люб, киевляне, князь Изяслав или князь Корнелий? Что тут началось! Площадь взорвалась криками: «Кор-не-лий!», «И-зя-слав!». Несколько минут невозможно было разобрать, у кого из князей большее преимущество, но вот все четче и четче над площадью звучало победное: «Кор-не-лий, Кор-не-лий, Кор-не-лий!!!» Сторонники Изяслава начали группками отступать с площади и направляться в сторону Подола. Но Торговая площадь Подола и прилегающие кварталы были намертво блокированы легионерами под командованием центуриона Варда, а подозрительные личности были задержаны и заперты до времени в пустующем лабазе.

На Вечевой площади возле храма Святой Софии председатель Боярской думы торжественно объявил избранным Великим князем Киевским и Всея Руси Корнелия Владимировича из рода Рогволдовичей.

А потом был пир для киевлян. Участники Совета снова собрались в большом зале княжеского дворца. Великий князь принимал поздравления. С поздравлениями и уверениями в дружбе подошел даже Изяслав черниговский. Новгородцы по-прежнему держались особняком, присматриваясь к Корнелию. Когда все расселись за столами, Мвама вручила приглашения на Малый совет, который должен состояться на следующий день.

В полдень в малом зале Боярской думы собрались Никифор, митрополит Киевский и Всея Руси, и Сила, старший волхв Перуна, которые должны были присутствовать при принесении удельными князьями вассальной присяги. Отсутствовали новгородцы и их верные союзники псковичи, демонстрируя таким образом свою независимость. Князей для присяги вызывали в произвольном порядке, чтобы не обидеть никого. Таким образом, Великое княжество Русь состоялось как государство, в состав которого входили княжество Галицкое, княжество Волынское, княжество Полоцкое, княжество Смоленское, княжество Ростово-Суздальское, княжество Рязанское и Муромское, княжество Чернигово-Сиверское, княжество Переяславское и, наконец, княжество Киевское и Древлянское. Столицей государства утверждался Киев, мать городов русских.

Глава 4

Вот теперь окончательно начался новый виток Истории в этой Ветви Времени. Задачей Великого князя стало как укрепление целостности государства, так и выведение Руси на уровень самых могущественных стран Европы. Благо опыт у него уже был. Но одно дело – небольшое княжество, другое дело – огромная, многонациональная страна.

На состоявшемся в день празднования Коляды Совете приняли решение не предпринимать никаких активных действий против раскольников в лице новгородцев и псковичей, а объявить им экономическую блокаду, направив торговый путь «из варяг в греки» мимо Великого Новгорода. Для нового волока Днепр – Двина выбрали небольшое село Орша в Полоцком княжестве. Чтобы не пострадал Смоленск, до которого теперь не доходил торговый путь, Орше-на-Днепре и Витебску-на-Двине придали статус экстерриториальности.

Князья, получив необходимые инструкции и гарантии финансирования, разъехались по домам. Вместе с ними поехали полномочные представители Великого князя для координации, а если честно, то для надзора за ходом проведения работ и использования выделенных денег. Кроме того, полпреды должны были обеспечить быструю и точную перепись населения вверенных территорий. Но Великий князь отдавал себе отчет в том, что специалистов-древлян явно не хватит для обеспечения сих глобальных планов. В Константинополь, в Рим и Флоренцию отправились вербовщики. В их задачу входило привлечь большими деньгами и интересной работой максимальное количество архитекторов, строителей, механиков и финансистов. А пока нужно было заняться подготовкой новой армии и дорогами. И еще нужно было жениться! Статус Великого князя подразумевал наличие княгини и законных наследников. Наследников у Корнелия как раз было хоть отбавляй, самому старшему, Святославу, исполнилось четырнадцать лет, но… Да и с женами было не все в порядке: Мвама (как и другие) не годилась на почетную роль жены Великого князя. Озаботиться матримониальными вопросами Великий князь поручил Боярской думе – в конце концов, это дело государственной важности!

До начала осенней распутицы еще оставалось достаточно времени, и Корнелий решил совершить объезд своих новых владений, чтобы на местах определить первостепенные задачи для конкретных регионов. В сопровождении двух центурий гвардейцев Великий князь направился в Галич. Таких дорог, как в Древлянской земле, здесь не было. Торный шлях проходил через небольшие городки и села, большей частью зажиточные, где Великого князя встречали с искренним радушием. Отряд, нигде не задерживаясь надолго, через десять дней достиг предгорий Карпат. Гонец, посланный предупредить галицкого князя, успел вовремя, и подъезжающий отряд киевлян на берегу Тираса встречала внушительная толпа горожан во главе со старшим боярином Кириллом и великокняжеским полпредом Симеоном. Поскольку солнце катилось к закату, официальную встречу перенесли на завтра. А пока Корнелий отправился в отведенные ему палаты в старинном, потрясающе красивом княжьем тереме. Во время ужина он подал знак Симеону. Ночь была ясной и теплой. Великий князь вышел на резной балкон и залюбовался открывшейся ему картиной. Над отрогами Карпат ярко светила почти полная луна, звезды буквально гроздьями свисали над головой… Тихий стук в двери возвестил о приходе полпреда. Симеон начал доклад без лишних предисловий:

– Обстановка сложная, экселенц. Поляки постоянно нарушают границу, уводят скот, людей, топчут посевы. У князя Ярослава просто не хватает сил обороняться. В остальном все более или менее спокойно. Есть школы и госпитали, правда, только при монастырях. Из грамотных монахов формируем группы для переписи. Князя не зря называют Осмомысл – толковый человек и понимает, что перепись нужна прежде всего ему. Более подробный отчет пришлю, когда лучше осмотрюсь.

– Как здесь к тебе отнеслись? – спросил Корнелий. – Не шарахаются, соглядатаем киевским не называют?

– Кто как, – улыбнулся Симеон, – но в основном пока присматриваются. Я тут заметил уже нескольких толковых ребят, сам позанимаюсь с ними и создам из них группу помощников.

– Ну, хорошо, – похвалил князь, – иди, завтра переговоры. Тогда все и обсудим.

Оставшись в одиночестве, Великий князь снова вышел на балкон. Спать, несмотря на долгий и утомительный путь, не хотелось. Ведь завтра он впервые выступит в роли Великого князя, хозяина и хранителя земли русской.

Переговоры начались на рассвете. Князь Ярослав попросил военной помощи и клятвенно заверил, что все обязательства, взятые на Совете князей в Киеве, он выполнит. В ответ Корнелий молча махнул рукой Мваме, она выскочила за двери и вернулась в сопровождении четырех здоровенных гвардейцев с двумя объемистыми сундуками в руках. Сундуки поставили перед удивленным князем, Мвама откинула крышки, и по залу пролетел восхищенный ропот – сундуки было доверху наполнены золотыми и серебряными монетами.

– Позови казначея, пусть пересчитает и примет в казну, – спокойно произнес Великий князь. – А для подготовки армии из местных жителей я оставлю тебе своих, специально обученных легионеров. Через месяц сюда, в Галич, придет один из моих легионов, прошедших боевое крещение в прошлом году. Думаю, поляки не обрадуются, встретившись с ними в бою!

Обсудив еще некоторые подробности строительства дорог и общественных зданий в Галиче и других населенных пунктах княжества и пообещав прислать специалистов-строителей, князь откланялся. Остаток дня в сопровождении только Мвамы он провел в прогулке по лесистым взгоркам, посидел на берегу Тираса, молча слушая плеск быстрой воды.

Наутро следующего дня отряд Великого князя двинулся дальше. Путь его лежал на север, вдоль отрогов Карпат во Владимир-Волынский. Дорогой Великий князь любовался великолепными пейзажами и откровенно отдыхал душой. Но не телом – дорога была просто ужасной. Да, собственно, дороги как таковой и не было. Широкие тропы, которые с большой натяжкой можно назвать дорогой, сменялись узенькими тропинками, а те, в свою очередь, кое-где совсем пропадали. Многочисленные речушки и ручейки тоже не прибавляли скорости передвижения. Но скоро кривые горные стежки закончились, и отряд вышел на равнину и через пару дней достиг берега Боуга. На восточном, пологом берегу располагалась столица Волынского княжества город Владимир-Волынский.

Встреча была, как говорится, по протоколу. Князь Изяслав Мстиславович, епископ Харитон, бояре, воеводы, купцы… В общем, толпа стояла внушительная и, казалось, искренно радостная. По дороге в княжеский терем Великого князя приветствовали горожане, и тоже, казалось, искренно радуясь. Удивление Корнелия разрешилось просто – во Владимире уже побывал гонец из Галича (и когда только успел?) и поведал князю и присным о толерантности и щедрости Великого князя. А дальше события развивались по привычному уже сценарию: обед, отдых, тайная встреча с полпредом. Наутро – встреча с князем Изяславом и боярами, обсуждение злободневных проблем, сундуки… Но отличие все-таки было. Корнелий решил остановиться во Владимире на несколько дней. Во-первых, нужно было отдохнуть самому и дать отдых отряду. Во-вторых, он решил сжалиться над Мвамой, укоризненный взгляд которой прямо-таки жег спину. Мвама, конечно же, знала о матримониальных планах обожаемого ею князя, но понимала всю беспочвенность своих притязаний. На третий день пребывания Корнелия во Владимире-Волынском была назначена большая охота на оленей.

Охотники собрались у городских ворот с первыми лучами солнца. Вооружены все были арбалетами и короткими кинжалами. Настроение было приподнятым, да и день обещал быть солнечным и теплым. Первыми еще затемно в лес отправились загонщики со сворой собак. И вот со стороны леса раздался рев охотничьего рога, и охотники нестройной толпой на рысях рванулись с места. Рядом с Корнелием стремя в стремя скакала Мвама – эскорт решено было не брать, – вооруженная не только арбалетом и кинжалом, но и копьем с длинным каленым наконечником. Уже слышался возбужденный лай собак и гортанные крики загонщиков, и прямо на охотников, скачущих лавой, выскочили олени. Впереди группы несся галопом огромный самец с роскошными ветвистыми рогами. Следом за ним – три молодые самочки. Увидев охотников, самец резко остановился и нагнул рогатую голову в сторону врагов. Но сделать, естественно, ничего не смог – щелкнула тетива арбалета, и тяжелый болт вонзился ему в лоб. Великий князь не сдержал восторженного победного возгласа. Самец медленно осел на колени передних ног, потом грузно повалился на бок и, дернувшись в последний раз, затих. Самочки растерянно заметались по опушке, пытаясь увернуться от града арбалетных болтов. Но силы были явно неравны… Разгоряченные охотники спешились возле своей добычи, поздравляя Корнелия с великолепным выстрелом. Охота закончилась, а день в самом разгаре! Сокольничий предложил до конца дня поохотиться на волков, что было с восторгом принято. Загонщики выпустили собак, охотники развернулись. Охота продолжалась! Вот уже впереди мелькнула одна серая тень, за ней другая, третья. Защелкали арбалеты, раздались визг раненых волков и вопли удачливых стрелков. В азарте погони охотники влетели в лес. Корнелий с Мвамой, петляя между деревьями, оторвались от основной группы. Вдруг конь Мвамы дико заржал и встал на дыбы. Конь Корнелия повторил фортель, и оба всадника грохнулись на мшистую землю. Еще лежа, Великий князь услышал грозный рев и увидел огромного медведя, стоящего на задних лапах. Мвама вскочила первой и с копьем наперевес бросилась на медведя.

– Стой!!! – дико заорал Корнелий, но девушка не слушала. Глаза ее горели каким-то бешеным, почти нечеловеческим огнем. Она издала гортанный крик, подсказанный, наверное, охотничьим инстинктом предков, и нанесла удар. Медведь махнул лапой, и Мвама как пушинка отлетела далеко в сторону. Глаза Великого князя побелели от ярости. Он медленно поднялся и двинулся на медведя, вооруженный только коротким кинжалом. Медведь от удивления остановился, но реветь не перестал. Сзади слышались предостерегающие возгласы охотников, но князь не обращал на них внимания – он был полностью сосредоточен на огромном звере. Время, казалось, замедлило свой бег – это наступил боевой транс. Мелькнуло лезвие кинжала, раз-другой, и медведь снопом упал к ногам человека. Наблюдавшие за поединком охотники онемели от удивления. Корнелий постоял некоторое время неподвижно, тряхнул головой, приходя в себя, и кинулся к Мваме. Девушка лежала ничком, и из-под ее головы ручейком текла кровь. Князь рухнул на колени перед телом, перевернул… и увидел только остекленевший взгляд огромных черных глаз.

– Ну что же ты, милая, – прошептал он. – Как же так… как же так… как же…

Мвама оказалась легонькой и такой маленькой, хрупкой. Одеревеневший от горя, он, с трудом передвигая ноги, вынес тело верной подруги на опушку и передал подскочившим дружинникам. Сам же грузно опустился на траву, отмахнувшись от предложенной помощи. Вернулся в город только перед заходом солнца. Вызвал ординарца, приказал собираться в дорогу. Утром следующего дня отряд отправился на восток, в Искоростень. Тело Мвамы везли в фургоне. Его положили в деревянный гроб, плотно обернув льняными полосами, густо-густо смоченными медом. Шли ускоренным маршем и к концу третьего дня пути вышли на берег реки Случь к паромной переправе. От переправы шла уже хорошая дорога до самого Искоростеня. Через два дня, меняя лошадей, отряд влетел в городские ворота. Горожане, ничего не понимая, молча толпились на площади перед дворцом. Они понимали, что произошло что-то страшное, и ждали разъяснений. Наконец из ворот дворца вышел глашатай и в полной тишине объявил о героической гибели Мвамы и о похоронах, назначенных на завтра.

Как только первые солнечные лучи осветили горизонт, Великий князь поднес факел к костру, на котором покоилось тело Мвамы. Бояре и воеводы, городские ремесленники и крестьяне из окрестных сел тихо плакали и молились, каждый на свой лад. Корнелий стоял ближе всех к костру, но не чувствовал жара. Он не плакал, стоял, молча стиснув до хруста зубы. Погребальный костер догорел, пепел развеялся по ветру. Люди, утирая слезы, молчаливо рассаживались за поминальными столами.

А Корнелий в молчании бродил по городу. Это был его город, построенный по его проекту и с его непосредственным участием, от подземных коммуникаций до княжеского дворца. Он проходил чистыми, мощеными улицами, останавливался на широких площадях. Заходил в дома горожан и в мастерские ремесленников. Его встречали поклонами, сочувственно вздыхая. Ненадолго Корнелий задержался лишь в соборе Святого Георгия Победоносца и в храме Всех Богов. Эти культовые сооружения были предметом его особенной гордости. Впервые в Европе христианский собор соседствовал с языческим храмом. Оба они были построены древлянскими зодчими, обученными в Константинополе, и украшены замечательными статуями флорентийских мастеров.

А князь все шел и шел куда глаза глядят…

Глава 5

На горизонте поблескивали на солнце маковки церквей. Великий князь стоял на носу лодии, глядя на приближающийся Киев. Свою последнюю в этом году инспекционную поездку он совершил в еще один приграничный район: Переяславское княжество. Корнелий остался доволен поездкой – переяславская дружина, состоящая в основном из легкой конницы, была прекрасно выучена и вооружена. Состояние крепостей и укрепленных населенных пунктов тоже внушало уважение. Единственное, на что посетовал князь Глеб Юрьевич, – это отсутствие торгового порта в самом Переяславе. Но князя особенно интересовал вопрос: насколько хороши или плохи отношения князя Глеба с предводителем причерноморской орды половцев Курей, сыном хана Бэлока, и насколько возможно обеспечить добычу железной руды на территории Дикого поля, примерно в ста пятидесяти верстах на юг от последнего оплота Руси – крепости Кременчуг.

– Орда Кури кочует между Днепром и Южным Боугом, – доложил князь Глеб. – Особой агрессивностью не отличается. Если и нападают, то уводят только скот, людей чаще всего не трогают. В урожайные годы выменивают лошадей на пшеницу, торгуют шкурами, сырами…

– Меня интересует доступ к залежам руды на реке Малый Ингул, – уточнил Великий князь. – Сделай все возможное и невозможное, но добейся беспрепятственного доступа наших людей в те края и постройки там городка. Может, этот кочевник заинтересуется долей в добыче железа? И еще – ищи «черный камень», залегающий под землей, а то, если начнем использовать древесный уголь в плавильных печах, сожжем весь лес в округе.

Поприсутствовав на воинских учениях и посетив самые крупные аилы «черных клобуков» Кагарлык и Черкассы, князь решил возвращаться в Киев водным путем из стольного города этого дружественного народа, крепости Корсунь, построенной специально для него князем Ярославом Мудрым.

Путешествие принесло массу положительных эмоций. По берегам Днепра леса сменялись полями, луга – болотистыми поймами. Села, хутора, городки – и везде кипела работа. Шел сбор урожая. Но кроме жнецов на полях, Великий князь обратил внимание на рабочий люд, занятый строительством дорог!

Лодия ударилась бортом о причал киевского порта. Великий князь сбежал по сходням на берег и оказался в толпе радостно-возбужденных соратников. После недолгих приветствий Корнелий направился во дворец. Там, за обедом, он вкратце поделился впечатлениями о последней поездке и назначил заседание Государственного совета на утро следующего дня. Остаток дня был посвящен подготовке к Совету, на котором князь собирался изложить соратникам полную программу действий на ближайшие десять лет.

Государственный совет собирался в неполном составе, без участия удельных князей. Среди присутствующих, кроме Великого князя, были Председатель Боярской думы, Первый боярин Вячеслав; главнокомандующий архистратиг Мстислав; начальник разведывательной службы Боривой; главный казначей Микула и глава купеческой гильдии Амфион. Кроме них, в качестве приглашенных – архитектор Геострат, врач Асклепий и боярин Симеон, ответственный за строительство учебных заведений.

– Сегодня я расскажу вам о своих планах, – начал Великий князь. – Каждый из присутствующих получит конкретное задание и разработает собственную программу исполнения.

Князь взял в руки небольшой лист пергамента и продолжил:

– Геострат, тебе поручаются дороги, фортификационные сооружения и перепланировка населенных пунктов. Надеюсь, что с последними караванами из Константинополя и из Италии приедут твои помощники, но пока довольствуйся имеющимися специалистами. Опыт работы в Древлянской земле у тебя есть, так что готовь планы, людей. Начнешь после окончания весенней распутицы.

Ты, Асклепий, тоже начинай готовить лекарей. Поможет тебе в подборе людей и помещений боярин Симеон. Еще ждем специалистов-иноземцев. Но тебе ждать весны не нужно, начнешь хоть завтра.

Мстиславу и Боривою задача предельно проста. На базе двух легионов, отправленных на западную границу, развернуть учебные центры по подготовке профессиональных солдат из новобранцев, а из ветеранов комплектовать спецподразделения, – кивок Боривою. – А на базе легиона «Медведь» создать и учебный центр, и школу командного состава. Курсантов пришлют из уделов. Кроме того, откомандировать офицеров-кавалеристов в Переяслав и Чернигов для обучения борьбе с легкой конницей половцев.

И, наконец, ты, Симеон, – улыбнулся Корнелий. – Твоя основная задача – организация начальных школ для детей и подростков. Использовать на первых порах нужно монастырские школы и привлекать волхвов. В дальнейшем, когда мы с тобой составим программы обучения, приступим к строительству школ, гимнасиев и академий.

Ну, вот мы добрались и до вас, друзья, – обратился князь к Микуле и Амфиону. – Задачи у вас похожи и по направлениям, и по сложности. Вы должны обеспечить финансирование работ, размещение иноземцев и наших учеников, обеспечить бесперебойным питанием и инвентарем. И вообще быть всегда и везде готовыми решать организационные вопросы.

Великий князь деланно вздохнул и вытер несуществующий пот со лба. Присутствующие заулыбались, расслабившись. Но Корнелий повернулся к боярину Вячеславу:

– Боярин, тебе контролировать все работы. Мне будешь докладывать уже подготовленные решения или просить помощь в самых сложных случаях.

– Всем все понятно? – князь обвел глазами присутствующих – Вопросы? Уточнения?

– Все ясно, экселенц, – вразнобой закивали члены Совета. – Все ясно…

Но Великий князь еще не окончил свою речь:

– Вы должны понять самое главное – на все у нас десять-пятнадцать лет. Потом, когда закончим с основной программой, будем не спеша отшлифовывать выполненное. Вот теперь – все. Через седмицу прошу каждого предоставить на предварительное обсуждение проекты планов работ. Все свободны, Боривою остаться.

Князь с Боривоем остались вдвоем. Боривой почтительно ожидал вопросов, хотя прекрасно знал, о чем пойдет речь. Наконец Корнелий кивнул – рассказывай.

– Экселенц, – начал доклад разведчик, – информации пока мало, полномочные представители пока осваиваются, вербуют агентуру. Но, по имеющимся сведениям, обстановка во всех уделах спокойная и деловая. Князья правильно оценили твои задачи и приступили к выполнению. Недостает только специалистов и чуть-чуть финансирования.

– Это дело поправимое. Будут и специалисты, и деньги. Хорошо, что в уделах спокойно. Но скажи мне, воевода, что слышно из Новгорода? Там есть наши разведгруппы?

– Есть, экселенц, и причем неплохо внедренные – и в купеческую гильдию, и в дружину. Даже в Боярской думе есть наш человечек. Там, в Новгороде, сейчас неспокойно. Купцы, испуганные отводом торгового пути через Двину на город-порт Ригу, криком кричат и требуют начать переговоры с Киевом. Бояре по-прежнему гнут свое: независимость, независимость… Но, скорее всего, весной пришлют переговорщиков.

Помолчали, обдумывая ситуацию. Прервал молчание князь:

– Сразу после Проводов Живы я собираюсь посетить Чернигов и Новгород-Сиверский. Во-первых, хочу на месте оценить политическую обстановку и, во‑вторых, выяснить, чем дышит Дикое поле. Есть для нас там большие задачи. Да, кстати, о Диком поле. Подготовь группу в Переяславе, желательно из берендеев, для заброски в Причерноморскую орду. Продумай легенду и обеспечение. Нам нужен крепкий мир между Днепром и Тирасом. Крепкий и долгий мир! И еще возможность строить там города в нужных местах. Ну, все, свободен, воевода…

Глава 6

В камине тихо потрескивали березовые поленья. Великий князь сидел за столом и при свете свечей перебирал какие-то документы. Зима на исходе. Очень плодотворная зима. Во время осенней распутицы и снежного периода успешно заработали школы для детей; школы мастерства, в которых преподавали свои и чужеземные строители и медики; школы младших командиров. Сам князь, вместе с боярином Симеоном, занимался разработкой школьной программы. Перво-наперво сам Корнелий привел в порядок алфавит-кириллицу и разработал грамматические правила письма. Много времени заняло составление орфографического и толкового словарей «киевского» диалекта славянского языка. Арифметику и основы естественных наук преподавали по переведенным с греческого учебникам, конечно, подредактированным самим князем.

Периодически, чтобы размяться и отвлечься, Корнелий шел в казармы учебного центра и лично занимался с будущими бойцами спецподразделений. А потом выслушивал доклады Боривоя и Мстислава. По всему выходило, что к Коляде можно было бы говорить о формировании шести полноценных легионов и не менее десяти когорт легкой кавалерии. К началу месяца Эйлет можно начинать широкомасштабное наступление на половцев хана Бэлока, кочевавших между Доном и Днепром.

И еще одно событие состоялось в эту зиму – Великий князь женился. Свадьбу сыграли в первый день месяца Айлет, день Поминания всех Богов. Невесту, как и было обещано, нашел боярин Вячеслав. Это была младшая дочь мадьярского короля Белы ІІ Завоевателя и сестра действующего короля Гезы ІІ принцесса Хелена. Пятнадцатилетняя красавица приехала в Киев в сопровождении канцлера Витоша и нескольких фрейлин. Молодоженов представили друг другу, дали пообщаться несколько дней (пока готовилась свадьба) – и под венец. Церемонию проводили сразу три священнослужителя – духовник Хелены и одновременно представитель папы римского епископ Маркус, митрополит Киевский и Всея Руси Никифор и Верховный волхв Рода-Брахмы Сила. Епископа, конечно, покоробило присутствие «язычника», но в чужой монастырь, как известно, со своим уставом не ходят. Пришлось смириться. Свадьбу гуляли целую седмицу, после чего полуживые канцлер Витош и епископ Маркус в сопровождении слуг и охраны отправились в обратный путь в Буду-на-Дунае.

Юная княгиня оказалась веселой девчонкой с легким, но недетским характером. С мужем она общалась на греческом, но клятвенно пообещала в кратчайший срок выучить славянский язык. Искусству любви молодая жена обучалась у опытного мужа. Обучалась, нужно сказать, с большим удовольствием. После гибели Мвамы Корнелий так и не находил душевного успокоения со своими многочисленными наложницами, но Хелена была настоящим чудом… и князь начал оттаивать. Худенькая, гибкая, пылкая, Хелена была одновременно покорной и ненасытной в любви. Поэтому длинные и темные осенние ночи превращались в бурные и страстные праздники. А днем княгиня тщательно зубрила славянский язык под руководством монаха из Печерской лавры. Ученицей Хелена оказалась старательной и способной – уже к концу месяца Бэйлет она довольно бойко щебетала по-славянски, лишь изредка вставляя греческие или мадьярские слова. А еще к концу месяца Гэйлет стало ясно, что княгиня ждет наследника! На семейном совете было решено после празднования начала нового, 6667 года от Сотворения Мира перевезти княгиню с фрейлинами и манипулом гвардейцев в хорошо укрепленный и обустроенный городок Вышгород за двадцать верст от Киева. Там Хелена должна была жить до самих родов, но князь поклялся при первой же возможности приезжать к своей любимой женушке. А пока…

Скрипнули половицы. Корнелий, не оборачиваясь, протянул руки назад. Серебристый смешок, и маленькие ласковые ручки утонули в огромных ладонях князя. Еще мгновение, и Хелена сидит у него на коленях и нежно и доверчиво прижимается щекой к груди. Сердце князя защемило. Он вдруг представил себе, как он, бессмертный, будет хоронить постаревшую малышку Хелену, своих детей, верных друзей…

Глава 7

В последние дни месяца Эйлет Великий князь со штабом пребывал в Переяславе. Посольство, отправленное к половцам еще месяц назад, не возвращалось. В задачу посольства входило убедить хана Бэлока допустить экспедицию русичей в район реки Каяла для поисков залежей горючего камня. Но вестей от посольства не было, и князь начинал нервничать. Поскольку и такое развитие событий рассматривалось на Военном совете, под рукой князя в районе крепостей Черкассы и Кременчуг были сосредоточены полный легион пехоты и восемь когорт кавалерии. В районе Курска под командованием Мстислава – еще один полный легион и пять когорт конницы. Восточные границы Руси прикрывали легионы рязанцев и суздальцев. Они же представляли собой оперативный резерв. Войска ждали команды.

Операция была продумана до мелочей. Еще ранней весной в степь были направлены разведгруппы, составленные из берендеев и черкассов, которые составили достаточно подробные карты местности с указанием бродов, колодцев и постоянных стоянок половцев.

– Князь Глеб, – взгляд Корнелия не сулил ничего хорошего, – выступаем через два дня. Идешь в Корсунь прикрывать тыл от хана Кури. В твоем распоряжении гарнизоны крепостей и пять когорт конницы «черных клобуков». Думаю, этого хватит. В случае чего тебя прикроет легион «Медведь» из района Родни. А сейчас, – обратился он к адъютанту, – голубя в Курск. Готовность два дня, направление удара – аил Донец.

Войска русичей вторглись в Дикое поле тремя колоннами. Колонной из района Курска командовал Мстислав; колонной из Черкасс – хорошо знакомый нам бывший центурион, а сейчас легат, Вард; колонной из Кременчуга – сам Великий князь. Затея с непосредственным участием князя в боевых действиях, конечно, была рискованной, но Корнелий засиделся в столице, и помахать мечом было просто необходимо. Уже на третий день пути колонна Великого князя подверглась первому нападению кочевников. Из предрассветного тумана внезапно и тихо, обернув копыта лошадей кусками шкур, выскочило до сотни половцев, сыпанули градом стрел и кинулись обратно в степь, заманивая русичей в засаду. Но тактика эта была известна и не сработала. Колонна мгновенно превратилась в несколько подвижных «крепостей», ощетинившихся остриями копий и ответившая градом арбалетных болтов. Кочевники закрутили карусель вокруг закрывшихся легионеров, пытаясь нанести урон стрельбой из луков. Они так увлеклись, что не заметили, как из степи молча, как волки, налетели конники русичей и так же молча, в несколько минут, перебили всех атакующих. Колонна вновь перестроилась в походный строй, а боевое охранение отправилось в степь. Поход продолжился. Всем трем колоннам русичей до цели их похода нужно было пройти практически одинаковое расстояние, чуть более двухсот верст. Учитывая сложности при форсировании рек и отражение нападений половцев, к ставке Бэлока они должны были подойти через четыре-пять дней. Трудности были со связью между колоннами, но, как ни странно, войска сошлись в точке рандеву практически одновременно.

То, что увидели русичи перед собой, могло повергнуть в шок кого угодно. Перед ними располагались тысячи и тысячи вооруженных людей. Но располагались они пока неорганизованной толпой, хотя это впечатление могло быть и обманчивым. Вдруг от толпы конников отделились несколько всадников и, размахивая белым платком, помчались прямиком по направлению к штандарту Великого князя.

– Великий хан Бэлок спрашивает Великого князя урусов: зачем пришел на нашу землю? – проорал один из парламентариев. – С миром пришел или с войной?

От стана русичей тоже отделились трое всадников и поскакали навстречу половцам.

– Великий князь Руси Корнелий сказал так: ты, хан Бэлок, погубил моих послов и теперь ответишь за них своей головой! А твое добро будет нашим, и твои женщины и дети будут нашими, а твои мужчины, оставшиеся в живых, станут нашими рабами!

Половцы зарысили назад, а от штаба Великого князя уже помчались вестовые к Мстиславу и Варду с диспозицией атаки. А в расположении половцев по-прежнему не было и признаков порядка. Но вот над легионами одна за другой взвились огненные стрелы, и под рев валторн и бой барабанов русичи организованно двинулись в атаку, прижимая ошалевших половцев к крутому берегу реки. Легионы все ускоряли и ускоряли шаг, пока не перешли на бег. Тысячи глоток взревели «Барра!» так, что половецкие кони в первых шеренгах взвились на дыбы, сбрасывая всадников. В разрывы между шеренгами пехоты ворвалась конница русичей, блеснули длинные мечи, и началась форменная резня! Передовые шеренги легионеров менялись с задними каждые четверть часа. Горы трупов коней и людей все росли, и вот уже легионеры вынуждены разорвать строй. Ошалевшие от ужаса кочевники с визгом и воем пытались вырваться из смертельного, все больше сжимающегося кольца, но тут же попадали под мечи второго и третьего эшелонов войск русичей.

Но вот из окружения прорвалась группа до полусотни всадников, явно прикрывающая какую-то важную персону. И хоть бунчука над ними не было, стало ясно, что это сам хан Бэлок. У Корнелия сдали нервы! Он дал шпоры своему коню и, выхватив меч Перуна, помчался наперерез ханской сотне. Эскорт еле успевал за князем. Половцы мчались в степь, русичи настигали! Вот от половецкого отряда отделился десяток всадников и направился навстречу князю. Князь боковым зрением отметил, что далеко отделился от своих, и лицо его осветила зловещая, волчья улыбка. Он пришпорил коня и вихрем налетел на кочевников. Те практически мгновенно умерли, даже не успев испугаться, а Великий князь помчался дальше. Хоть и небольшая, но задержка позволила хану увеличить расстояние между ним и преследователями. Но половецкие кони подустали, и кони русичей все больше сокращали расстояние. Следующую половецкую десятку прикрытия Корнелий оставил своим гвардейцам, а сам продолжил преследование. Еще дважды ему пришлось вступать в неравный бой, и дважды сила и мастерство прокладывали ему путь к цели. Наконец, хан с оставшимся в его распоряжении десятком измученных и перепуганных нукеров остановился перед обрывом. За спиной была только смерть в быстрых водах Донца, а впереди только позорный плен. Пока хан раздумывал, страшный, огромный и окровавленный уруский батыр приблизился на расстояние броска копья и прокричал по-тюркски:

– Сдавайся, хан! Обещаю, что тебя ждет почет и уважение! Слово Великого князя Руси!

И хан Бэлок, понурив голову, направил коня к князю. Подъехав почти вплотную, он бросил свою саблю и ханский пернач под ноги княжеского коня и замер в ожидании решения своей судьбы. А основная бойня уже закончилась. Легионы и кавалеристы отошли на сотню шагов от гор трупов, обозные бросились искать раненых, развернулись походные госпитали. После эвакуации раненых пришла пора хоронить погибших, которых насчитали около пяти тысяч. В безлесой степи соорудить погребальные костры представлялось нелегким делом. Поэтому тела погибших русичей сложили рядами на земле, а обозные команды разлетелись в разные стороны, вырубая все, что смогло бы гореть. Оставшиеся в живых половцы под надзором легионеров тоже занимались похоронами своих соотечественников. Для этой цели пригодился глубокий овраг, в который свалили трупы людей и прибросали землей кое-как. Трупы лошадей освежевали, шкуры обработали.

Погребальные костры вспыхнули с восходом Насти. Легионы выстроились в огромное карэ, провожая под барабанный бой своих боевых товарищей в последний путь. Победа была безоговорочной, но досталась немалой ценой. Почти пять тысяч погибших и около семи тысяч раненых. Количество погибших и покалеченных половцев никто не считал, но на глаз таковых было более пятнадцати тысяч – почти все взрослое население Приазовской орды.

Три дня отдыха и поминовения прошли быстро, и вот уже поредевшие легионы, увозя на госпитальных фургонах и конфискованных половецких арбах раненых, отправились к местам своей постоянной дислокации. Пленников, среди которых был и хан Бэлок, переправляли к реке Каяла, где Великий князь уже присмотрел участок для строительства города. Туда же были вызваны специалисты по разведке угля и строители.

Прибыв на выбранное место, Великий князь вместе со специалистами определил окончательные границы городка. Было решено оставить здесь переформированный легион и три полные когорты кавалерии для охраны пленников и обороны от возможного нападения их соплеменников. А пленники должны были составить ядро рабочих на будущих угольных шахтах.

В крепость Кременчуг Корнелий возвращался в сопровождении остатков кавалерии и обоза с ранеными. В отдельной повозке везли под усиленной охраной плененного хана Бэлока и нескольких его мурз. В крепости его уже ждал переяславский князь.

– Экселенц, – торжественно начал доклад князь Глеб, – хан Причерноморской орды Куря попытался воспользоваться походом на Бэлока, вторгся в наши земли и осадил крепость Кременчуг. Но ответным ударом…

– Стоп, стоп! – перебил его Корнелий. – Этого следовало ожидать. Но ты расскажи мне, князь, о наших потерях и где сейчас Куря.

– Прошу простить, экселенц, – князь Глеб сменил торжественный тон на деловой, – наши потери минимальны, орда Кури рассеяна, сам Куря и около двух с половиной тысяч половцев захвачены в плен. Пленные находятся здесь, неподалеку от крепости, под охраной.

– Прекрасно, – оживился князь, – прикажи, чтобы доставили Курю сюда. Порадуемся вместе встрече отца и сына!

Вечером того же дня состоялся жесткий разговор между князьями русичей и половецкими ханами. Великий князь в ультимативной форме потребовал от Бэлока и Кури подписания вассального договора и согласия на строительство на территории Дикого поля пока двух городов – на реке Малый Ингул и реке Каяле. Кроме того, ханы обязывались направить в Переяслав и Киев по одному сыну от каждого мурзы или бая – в качестве заложников. Договор скрепили подписями Великий князь Киевский и Всея Руси Корнелий и князь переяславский Глеб, с одной стороны, и отпечатками больших пальцев правой руки и личными печатями Великий хан Приазовской орды Бэлок и хан Причерноморской орды Куря. Для полной убедительности князь Глеб пригласил шамана Тенгри-бога, скрепившего подписи половцев своим заклятьем.

– Ну что ж, княже, – подвел итог за ужином Корнелий, – главное мы с тобой выполнили. Включай новые владения в реестр своего княжества и приступай к работе. Дороги, городки, подвоз строительных материалов, леса, продуктов. Специалистов я тебе дам, а твоя задача – обеспечить нужное количество переселенцев.

Глава 8

В Киев Великий князь вернулся к празднику Коляды. На Государственном совете подвели итоги «половецкого» похода, текущие вопросы и обсудили один из главных вопросов – политику Киева по отношению к Великому Новгороду. То, что ждать новгородцев нужно буквально со дня на день, сомнений не вызывало. И действительно, через две седмицы примчался гонец из Любеча с сообщением о новгородском посольстве. Великий князь отреагировал быстро – в этот же день другой гонец умчался в Суздаль и Смоленск с требованиями князю Андрею и князю Ростиславу срочно явиться в Киев.

Посольство из Великого Новгорода прибыло в Киев в средине месяца Тайлет – трое бояр и шестеро купцов первой руки. Разгрузив свои лодии в Торговом порту Киева и разместившись в Гостином дворе, послы попросили аудиенции у Великого князя. Но князь отказал под благовидным предлогом инспекции новых городов в Диком поле. На самом деле он хотел дождаться князей Андрея и Ростислава. Послы маялись от безделья. Пробовали вести переговоры с коллегами-киевлянами, но те ловко уходили от прямых обещаний, ссылаясь на отсутствие достоверной информации из Великого Новгорода. Наконец прибыли делегации суздальцев и смоленцев. Через два дня, проведя подробные консультации, Великий князь назначил время аудиенции послам Великого Новгорода.

Они встретились в зале Совета. Великий князь сидел на простом стуле посреди длинного стола, по правую руку от него располагались Первый боярин и глава Купеческой гильдии, по левую – князья и бояре из Суздаля и Смоленска. Новгородцев посадили на длинную лавку напротив князя. Корнелий молча смотрел на послов. Послы боязливо переглядывались, не решаясь первыми начать разговор. Молчание затягивалось, послы начали нервно ерзать. Наконец Великий князь прервал молчание:

– С чем пожаловали, гости? – Тон Корнелия не предвещал ничего хорошего. – Аль свеи одолевают, аль чудь взбунтовалась? Аль рыба в Ильмень-озере перестала ловиться? Помочь нешто?

Князь умышленно перешел на новгородский диалект, показывая послам свое легкое пренебрежение. Помолчал, ожидая ответа. Среди послов опять возникло шевеление и перешептывание. Медленно, запинаясь и бледнея, заговорил один из бояр:

– Челом бьет тебе, княже киевский, народ новгородский. И кривичи, и словене. И свеи, и чудь. Прости нас, непутевых, княже. Тех бояр, что грамоту присяжную не подписали, мы в Волхове утопили. А теперь от всего народа просим – возьми нас, Великий княже Корнелий свет-Владимирович, под свою руку!

Боярин замолк, испуганно глядя на князя. Ни один мускул не дрогнул на лице Корнелия, хотя в глубине души он хохотал! Но паузу нужно держать: «Чем длиннее пауза, тем больше артист», – вспомнил он расхожую фразу из своего Времени.

– Что, граждане свободной Новгородской республики, плохо без торговли с Константинополем? А в Священную Германскую империю купцы ганзейские не пускают? Да и Беломорье мурманы перекрыли. А силы воинской не хватает?

Новгородцы пристыженно молчали, отводя глаза. Но князь продолжал, в гневе сузив глаза и играя желваками:

– Нет, господа новгородцы! Не выйдет у вас так просто грехи замолить! Возвращайтесь в Новгород и передайте Боярской думе и Купеческой гильдии, что придется на время забыть о «Господине Великом Новгороде», придержать гордыню и спесь новгородскую. Поживите без посторонней помощи, сами по себе. А через год – милости прошу, поговорим!

Великий князь уже успокоился и, помолчав, закончил разговор:

– Вот перед вами сидят князья и бояре смоленские и суздальские. По торговым делам обращайтесь к князю Ростиславу – он теперь отвечает за путь «из варяг в греки», а за военной помощью – к князю Андрею. Он поможет, если, конечно, захочет…

Корнелий резко встал и, коротко кивнув новгородцам, вышел из зала. За ним потянулись остальные. Новгородцы еще некоторое время посидели, приходя в себя и крестясь, да подались прочь. Утром их лодии покинули киевский порт.

Князь Ростислав и князь Андрей задержались на несколько дней. Воспользовавшись случаем, они обсудили с Великим князем несколько злободневных тем. Затем уехал и смоленский князь. Проводив князя Ростислава, Великий князь и князь суздальский засиделись за ужином. Покончив с едой, они, с бокалами вина в руках, расположились в креслах возле большого стрельчатого окна с видом на Днепр.

– Скажи мне, князь Андрей, – задумчиво спросил Корнелий, вертя бокал в руке, – что стало бы с Русью, если бы твой побег из Вышгорода удался? Ведь ты собирался объявить себя Великим князем? Но ты не мог не понимать, что это приведет к расколу и братоубийственным войнам?

– Нет, экселенц, – подумав, ответил суздалец. – Я рассчитывал на поддержку Новгорода и Смоленска. Но сейчас я полностью раскаиваюсь и благодарю тебя, князь, за то, что ты вовремя остановил меня. А твоя программа возрождения Руси мне очень импонирует, да и предоставленная нам в княжестве свобода в принятии решений мне тоже по душе. Я с тобой, князь Корнелий! И я, и мои дети!

– Я рад, что ты понимаешь меня и готов всемерно помогать. И я очень хотел бы видеть тебя не просто удельным князем, а в какой-то мере соправителем, ответственным за весь север и северо-запад Руси. Особенное внимание нужно уделять Новгороду. Если они объединятся со свеями или мурманами, тяжело нам придется. Поэтому пусти их караваны через свои земли в Итиль и к Шемаханскому морю, но строго контролируй величину товарооборота и полученную прибыль. Мы все-таки вынудим Великий Новгород принять наши условия сюзеренитета! А через Великий Новгород – на Каменный пояс, к его несметным богатствам…

Князья чокнулись бокалами, и по комнате пронесся тонкий хрустальный звон.

– Ну что ж, счастливого пути, князь Андрей, – с теплой улыбкой сказал Великий князь. – Ты увозишь из Киева груз дополнительных полномочий – а это тяжелый груз. Но ты, я уверен, справишься. Только, – князь лукаво подмигнул, – не увлекайся строительством церквей, я ведь знаю эту твою слабость, Боголюбский!

Глава 9

Утром первого дня Проводов Живы княгиня Хелена родила сына! Родиться в такой день всегда считалось хорошей приметой. Несмотря на крупные размеры новорожденного мальчика, роды прошли без осложнений. По многовековой традиции на пятнадцатый день жизни ребенка отнесли в святилище Всех Богов, где Верховный волхв Сила провел необходимые в таких случаях обряды, назвал божественное имя малыша и гарантировал счастливым родителям счастливое будущее для их чада. Наследника нарекли Владимиром и тут же присвоили титул «князь Вышгородский». Но радостный отец недолго наслаждался общением с женой и сыном. Его ждала очередная инспекционная поездка. На сей раз это были Полоцк и Рязань.

В эту поездку Великий князь взял с собой старшего, внебрачного, сына Святослава. Парень достиг уже призывного возраста, а поскольку с малолетства болтался среди гвардейцев и приобрел неплохие боевые навыки, князь решил попробовать его в качестве личного адъютанта. Путь предстоял неблизкий – вверх по Днепру до Орши, потом по вновь организованному волоку в Витебск и уже вниз по Двине до Полоцка.

Осень выдалась на удивление сухая и солнечная. Лодии каравана Великого князя легко разрезали спокойные днепровские воды. Первую остановку решено было сделать в Любече. Там Корнелия ждал князь черниговский. Два дня отдыха гребцам, дружеские и деловые одновременно переговоры с Изяславом Давыдовичем, и снова в путь. Дорога до Орши с недолгими остановками заняла три седмицы. В Орше князь задержался на три дня, инспектируя крепостные укрепления, гостиные дворы, лабазы. Переговорив и с местными, и с заезжими купцами, он остался доволен как сделанными, так и планируемыми работами. Но время поджимало. И вот уже караван князя буквально мчится по отличной новой дороге на Витебск, обгоняя купеческие обозы. В Витебске, без задержки, – в ждущие лодии и вниз по течению Двины на Полоцк!

В Полоцк Великий князь прибыл за день до праздника Поминания всех Богов. День отдыха, торжественное богослужение в храме Всех Богов, и за дело. С князем Рогволдом Борисовичем легко было иметь дело. Убеленный сединами князь имел огромный жизненный опыт и настоящую княжескую смекалку, прекрасно понимая полезность или бесполезность того или иного начинания. Сейчас князь Рогволд был доволен – наконец-то хоть на старости лет его родная Полоцкая земля перестанет быть богом забытой провинцией. Поэтому он с удовольствием показывал Великому князю свои достижения и взахлеб, чуть не по-детски, рассказывал о планах на будущее. Но Корнелию пришла в голову интересная идея.

– Скажи-ка мне, князь Рогволд, – спросил Корнелий, задумчиво глядя на пламя свечи, – в каких отношениях ты с ливонцами? И в порту Рига есть твои представительства?

– С ливонцами, экселенц, отношения простые. Те их марки, которые граничат с моим княжеством, дань платят за защиту от посковичей и новгородцев. Те, что западнее, просто поддерживают нормальные отношения – не хотят, чтобы мы Двину для их товаров перекрыли. А вот в Риге, – князь Рогволд задумался, – ситуация сложнее. Тамошнюю торговлю контролируют немцы-ганзейцы. Сильная, я тебе скажу, организация! И флот свой, и наемники-рейтары, и фактории, укрепленные не хуже крепостей… С нами они не ссорятся потому, что хотят новый путь «из варяг в греки» использовать. Но и дружить особенно не желают.

– Пошли гонца к своим купцам в Риге, – решительно заявил князь. – Пусть организуют мне встречу с ганзейцами. Только предупреди – встреча инкогнито. Не по чину Великому князю с купчишками напрямую общаться. Но пообщаться нужно! С меня корона не упадет, а для Руси, надеюсь, польза большая будет.

В Ригу князь и сопровождающие его Святослав, переводчик Будрис, полпред в Полоцке Михаил и четверо гвардейцев, переодетых рейтарами, прибыли уже по первому снегу. Остановились в гостином дворе полоцких купцов, там же получили подробную информацию о рижских ганзейцах. Встреча была назначена на следующий день в одном из рижских кабачков, закрытом для прочих посетителей на время переговоров.

Когда Корнелий, Святослав и Михаил, оставив охрану на улице, вошли в кабачок, немцы их уже ждали. Навстречу русичам из-за стола поднялся крупный рыжебородый мужчина лет тридцати. Склонив голову в легком поклоне, он представился: Юрген фон Штайндорф, глава представительства Ганзейского торгового союза в Риге. Князь поклонился в ответ и только попытался представиться, как Юрген предостерегающе поднял руку – не нужно, я знаю, кто ты. Князь недовольно покосился на Михаила и сел на лавку у стола.

– Вопросы сегодня мы должны обсудить одновременно и простые, и крайне важные, – без предисловий начал Корнелий. – Вам нужен короткий путь в Эвксинский понт и Константинополь, нам нужен выход к портам в Балтском море. Если мы сейчас договоримся, хотя бы предварительно, без подписания официальных документов, то Рига станет опорным пунктом торговли между Константинополем и Любеком. Ваше мнение, господа купцы?

– Наше мнение совпадает с твоим, уважаемый… гость, – с вежливой улыбкой вступил в разговор Юрген. – У нас впереди зима, есть время обсудить детали с купеческими гильдиями и Полоцка, и Киева. Есть время построить и вашу факторию. Присылай послов для официальных переговоров… – И тихо, едва слышно, добавил: – Экселенц.

На столе, как по мановению волшебной палочки, появились оловянные кружки с пивом, жареная рыба, грубо нарезанный хлеб и бочонок с квашеной капустой. Возгласы «Прозит!» и «Слава!», стук кружек и веселый смех слились в один дружный гул.

Последующие три дня Корнелий пропьянствовал. Просто так! Ему захотелось хоть на время сбросить с себя великокняжескую мантию и стать простым человеком, со слабостями и пороками. Они со Святославом шлялись по улочкам Риги, заходили в кабачки, любовались штормовым морем. Не обошлось и без приключений. В одном из портовых кабаков томящиеся от безделья моряки, увидев чужаков, решили поразвлечься. Их не смутило, что чужаки на голову выше самого крупного из присутствующих, ведь моряков было семеро. Один из моряков, покачиваясь, подошел к столу русичей и невнятно пробормотал явно что-то оскорбительное. Юнец Святослав, опередив отца, открытой ладонью толкнул пьяницу в лоб, да так, что тот, перелетев через все помещение, разнес несколько дубовых столов. Остальные, оскалившись и выхватив ножи, толпой полезли на обидчиков. Тут уже Корнелий встал во весь свой немалый рост, отодвинул сына за спину и, блеснув побелевшими глазами, нанес первый удар. Через пару минут от кабака остались одни руины, залитые пивом и кровью. И среди этого разгрома возвышались мощные фигуры двух светловолосых здоровяков, озирающихся в поисках уцелевших. Но таковых не наблюдалось, только из-за выломанных дверей выглядывала перекошенная от отчаяния физиономия хозяина. Корнелий отер подвернувшейся тряпкой руки, достал кошелек и швырнул его, не глядя, в направлении дверей. Протрезвевшие и довольно ухмыляющиеся, отец с сыном вышли на свежий воздух.

– Ну, все, – потянувшись, сказал-выдохнул Корнелий. – Погуляли, развеялись, пора и честь знать. Завтра прощаемся, и в Полоцк.

Прощание было недолгим. Расставаясь, князь отвел Юргена в сторону и что-то тихо проговорил ему на ухо. Юрген улыбнулся, согласно кивнул и крепко пожал протянутую руку. Корнелий легко взбежал на палубу лодии, гребцы налегли на весла. Прощай, Рига!

Обратный путь занял на удивление немного времени. Достаточно сильный ветер со стороны моря надувал паруса лодий практически половину пути. И только от приграничного городка Даугавпилса до Полоцка потребовались усилия гребцов. А в Полоцк уже пришла зима. Двину выше по течению уже прихватил лед, и судоходство стало опасным. Поэтому до Смоленска через Витебск Великий князь со свитой решили добираться по новой дороге.

Прекрасное это было путешествие! Припорошенные снегом деревья, белоснежные поляны, радушные села и городки… Однажды князь не удержался и объявил охоту! Тушу огромного лося усталые, но веселые охотники, естественно, отдали жителям близлежащего села. Чем ближе караван подъезжал к Смоленску, тем выше становились сугробы, но дорога, к радости путешественников, оставалась прочищенной. Князь Ростислав встречал дорогих гостей перед городскими Золотыми воротами. А в княжеском дворце Корнелия ждал сюрприз – гонец из Киева с письмом от Хелены. Княгиня писала о малыше Владимире, о своей любви и о прочих женских проблемках. Но к письму был приложен портрет Хелены с Владимиром на руках – вот это был подарок!

Несмотря на попытки Великого князя продолжить путь, князь Ростислав настоял на своем, и киевляне остались еще на седмицу. Инспекционные проверки школ и учебных центров перемежались с пирами; осмотр ремесленных и творческих мастерских – с охотой и вошедшей в традицию за последний год баней. В общем, князь больше устал, чем отдохнул, но, видя искренность хозяев, мирился с ситуацией. С облегчением вздохнул он, только когда караван покинул гостеприимный Смоленск и направился по льду замерзшей реки Сож в сторону Киева. По льду катились без приключений и достаточно быстро. Ненадолго останавливались в прибрежных городках, отогревались и двигались дальше. К концу второй седмицы они достигли Любеча, откуда направили гонца в Киев. До праздника Коляды оставалось времени ровно столько, чтобы ускоренным маршем добраться до Киева. И князь приказал отправляться в путь.

Днем одиннадцатого дня месяца Бэйлет Великий князь во главе свиты бурей ворвался через городские ворота в Вышгород и, невнимательно отвечая на приветствия горожан, бросился во дворец. На ходу сбрасывая с себя шапку, рукавицы, шубу, валяные сапоги (господи, да сколько же этих одежд!), он бежал по коридорам к ней, вернее к ним, родным, любимым… И вот уже распахнулись двери, и она, милая и нежная, птицей вспорхнула навстречу, прильнула к груди и замерла…

Глава 10

Всю зиму неподалеку от дворца в Вышгороде кипела работа. Сначала рабочие строили пристройку с просторными помещениями, потом складские помещения. Для чего все это сооружалось, держалось в секрете. Ближе к весне в готовое здание стали завозить и монтировать какие-то чаны, решетки, лебедки. И горожане, и челядь не находили себе места от любопытства. Наконец, с началом весны в склады стали завозить целыми фургонами… древесные стружки и мелкие ветки, золу и обрывки льняных тряпок, собранные у горожан, целые бухты пеньковых веревок и канатов. Приехавшие из Киева специалисты стали обучать желающих вышгородцев каким-то таинственным действиям. Среди горожан стало популярным новое словечко «завод», именно так называли киевляне загадочные постройки на берегу Днепра. Из труб завода валил дым, громыхали механизмы, а груженые фургоны все возили и возили всякое дранье. Самым удивительным для горожан было то, что Великий князь подолгу не покидал завод, а когда выходил оттуда, то был весь в копоти, но с довольным лицом. И вот настал долгожданный момент. Ворота завода распахнулись, и выехала открытая повозка с большущим рулоном чего-то белого. Повозка остановилась на главной площади Вышгорода, следом появился князь в сопровождении нескольких веселых и довольных людей.

– Горожане, – обратился Корнелий к сгорающей от любопытства толпе, – вы присутствуете при торжественном моменте. Это, – он указал на повозку, – называется «бумага»! На ней пишут книги, на ней можно рисовать, на ней можно писать…

Горожане впервые видели своего князя таким взволнованным. Вот он махнул рукой, и его спутники, поднявшись на повозку, стали раскручивать рулон, отрезать ножами куски белого «полотна» и раздавать всем желающим. Горожане брали и с интересом мяли в руках и даже пробовали на зуб, пока не очень понимая волнение Корнелия. Но они любили своего князя и радовались вместе с ним.

Теперь каждые три дня из ворот завода выезжали крытые повозки и везли бумагу куда-то в Киев. А в Киеве, в Выдубецком монастыре, в это время полным ходам шел монтаж печатного станка, отливались свинцовые буквицы, смешивались краски, нарезалась бумага. Все детали станка и форм для отливки изготавливались по чертежам и рекомендациям Великого князя, который контролировал ситуацию уже здесь. Первой печатной книгой должна была стать «Велесова книга», которую, кстати, отредактировал и подготовил для печати все тот же Великий князь! В планах у Корнелия – издать печатным способом массовым тиражом школьные и академические учебники, а потом греческую и римскую классику, рукописные варианты которой находились в библиотеке Выдубецкого монастыря.

Но князю не позволяли увлечься книгопечатанием дела государственной важности. Доклады от полпредов из удельных княжеств пестрели как успехами, так и проблемами. Из Галича и Владимира докладывали, что после нескольких разгромов поляки приутихли, но нужны деньги на дорожное строительство. Князь полоцкий Рогволд прислал с гонцом копию торгового договора с Ганзейским союзом и свои восторженные комментарии. Разведка из Великого Новгорода докладывала о назревающем конфликте между сторонниками и противниками вхождения в состав Киевской Руси, а Суздаль и Смоленск на всякий случай объявили боевую готовность войскам. Из Рязанского княжества докладывали об активизации Приволжской орды половцев, а из Переяслава просили срочно прислать еще специалистов по горнорудному делу.

Великий князь назначил дату проведения Государственного совета и вызвал в Киев князей Владимира Рязанского и Изяслава Черниговского. А тем временем пригласил Боривоя. Тот пришел не один, с молодым половцем.

– Позволь представить, экселенц, – гордо доложил начальник разведки. – Мой заместитель по вопросам Дикого поля мурза Тугар. Служил у хана Бэлока, но после того, как хан вырезал весь его род, переселился в Корсунь и женился на берендейке.

– Все это хорошо, воевода, – перебил его князь, – но мне срочно нужна информация из Приволжской орды. Там что-то назревает, как бы не вторжение, в отместку за прошлогоднюю резню. Я жду со дня на день рязанцев и черниговцев – они, скорее всего, попадают под первый удар. Готовьте срочно разведгруппы. Срочно, понимаешь?

На заседании Государственного совета присутствовали князья рязанский, черниговский, переяславский, архистратиг Мстислав и его заместитель Первый легат Никита, воевода Боривой и Первый боярин Вячеслав. Вопрос рассматривался один – возможная военная угроза из Дикого поля.

– Экселенц, мы сейчас можем рассчитывать на четыре полных легиона у Рязани и Чернигова, еще два легиона может выставить Суздаль. Легкой кавалерии для нанесения контрудара сможем выставить не менее десяти когорт. С юга наши войска прикроет конница переяславцев. Я надеюсь, – Мстислав обратился к князю Глебу, – половцы из орды Бэлока не присоединятся к соплеменникам? Ну а о состоянии войск половцев доложит Боривой.

– Да, экселенц, – вступил в разговор воевода. – Приволжской ордой руководит хан Тенгиз. В его подчинении не менее двадцати тысяч активных сабель, но, по некоторым непроверенным данным, к нему на помощь идут тысяч десять кипчаков из-за Итиля, а это уже серьезно. Более точную информацию собирают мои разведчики.

– Князь Владимир, – обратился к князю рязанскому Корнелий, – ты уже принимаешь какие-то меры? Кроме мобилизации войск, разумеется.

– Обновляем и роем новые рвы и «волчьи ямы», экселенц. На лесных дорогах засеки, на переправах усиливаем гарнизоны укреплений. В степи постоянно дежурят заставы и мобильные разведгруппы раннего оповещения. Это пока все, что можно предпринять.

– У нас то же самое, экселенц, – поддержал соседа князь Изяслав. – Если хан Тенгиз попытается прорваться в нижнем течении Дона, мы встретим. Если пойдет напролом в рязанские земли – ударим сами.

– Ну, хорошо, – подвел итог Великий князь. – Задача переяславцев – прикрывать с юга войска черниговцев, с севера рязанцев прикроет Суздаль. А вы, братья, держитесь. Наша задача не только выдержать удар, но и уничтожить сами воспоминания об орде Тенгиза. Все течение Итиля, вплоть до Шемаханского моря, должно быть нашим!

В тревожном ожидании проходили седмица за седмицей, и вот почти одновременно пришли вести от князя Владимира и от князя Глеба. Из донесений стало ясно, что половцы атакуют двумя группировками – орда хана Тенгиза всеми силами идет на Рязань, а кипчаки, форсировав реку Итиль в районе устья, движутся в сторону Донца, надеясь соединиться с остатками орды хана Бэлока. Кипчаков встретили переяславцы при переправе через Донец. В течение нескольких часов вода в Донце стала алой от крови – с высокого правого берега арбалетчики русичей и лучники «черных клобуков» расстреливали барахтающихся в воде кипчаков, как в тире. Сумевших выбраться на берег рубили легионеры. Трупы людей и лошадей запрудили реку, вода стала подниматься и заливать пологий берег. Оставшиеся в живых кипчаки с воем и визгом бросились бежать, бросив и обоз, и бунчуки, и собственного мурзу. Преследовать врага не стали, эти вояки уже не представляли никакой опасности.

На севере дела тоже обстояли неплохо. Орда хана Тенгиза, переправившись через реку Хопер, двинулась на север. Идущие параллельно половцам по правому берегу Дона черниговцы пресекали все попытки кочевников форсировать Дон. Таким образом, орда, сама того не понимая, шла в ловушку. И ловушка сработала. Половцы, и темп наступления потеряв, и покалечив людей и лошадей во рвах и «волчьих ямах», вышли к Оке… и нарвались на страшной силы удар рязанцев. Фронт держали легионеры, укрывшись за земляными укреплениями. Понесшаяся в атаку лава кочевников, числом не менее десяти тысяч, натолкнулась на высокие валы и хорошо замаскированные рвы. Смешавшуюся конницу хладнокровно расстреливали пехотинцы. Вторая лавина половцев с разбегу налетела на остановившихся и еще больше усилила сумятицу. Когда в рядах кочевников началась паника, с двух сторон ударила конница русичей. С уже до жути знакомым врагу ревом «Барра!» русичи закрутили свою кровавую «карусель». Спасения не было, и половцы стали бросать оружие. Вырваться из смертельного кольца посчастливилось лишь нескольким сотням ордынцев. В панике они бросились на юг вдоль берега Дона. Но на подходе к месту слияния Дона и Донца их уже ждали кавалерийские когорты черниговцев. Боя не получилось – половцы побросали оружие и сдались на милость победителей. Среди сдавшихся обнаружили и самого хана Тенгиза, которого немедленно отправили под конвоем в Чернигов. Дорога к среднему и нижнему течению Итиля и к Кавказу была свободна!

Глава 11

Расширенное заседание Государственного совета с участием всех удельных князей было назначено на середину месяца Тайлет. Все предшествующее время князь практически не покидал рабочий кабинет, периодически вызывая к себе то воеводу Боривоя, то казначея Микулу, то Первого купца Амфиона. А по утрам из кабинета выносили кипы смятых исписанных бумаг, набросков карт. Даже на празднике по поводу выхода из печати первой книги Корнелий выглядел рассеянным и задумчивым.

Зал Совета был полон. Кроме удельных князей и постоянных членов Государственного совета присутствовали первые воеводы и первые бояре уделов.

– Братья, – открыл заседание Великий князь, – дорогую цену пришлось нам заплатить за спокойствие на восточных рубежах Руси. Но жертвы оправданы. Мы продвинули свои рубежи к Итилю и Шемаханскому морю, тем самым открыв торговый путь в Индию и Персию. Мы имеем большое количество железной руды и горючего камня, мы вышли к греческим колониям Эвксинского понта и имеем прямой выход в Срединное море. На севере мы освоили торговый путь в Священную империю германцев через Балтское море. Еще немного, и Великий Новгород поклонится Киеву, и мы выйдем к Беломорью, потеснив свеев и мурманов, и к Каменному поясу с его несметными богатствами. Скоро мы закончим преобразования внутри страны – Русь станет самым образованным и технически развитым государством… Мы показали всему миру, что с Русью нужно считаться!

Князь выдержал паузу, чтобы присутствующие прониклись услышанным. То, что он собирался озвучить следующим своим выступлением, могло вызвать еще большее волнение. Но нужно было продолжать:

– Мы увеличили свои территории почти вдвое. Причем увеличили за счет необустроенных территорий с практически диким населением. Поэтому я предлагаю вам свой вариант изменений административного устройства нашей Руси: часть территорий отойдет к близлежащим княжествам, на остальных территориях организовать три новых княжества. Первое – от Тираса до Днепра с названием Тиверь. Второе – от Днепра до Дона с названием Миотида. И третье – от Дона до Итиля и ограниченным на севере сближением этих рек с названием Тьмуторокань. Половецкие земли, расположенные севернее того места, отойдут Рязанскому княжеству, а Булгария – Суздальскому. Учтите, – полуоборот в сторону князя Андрея и князя Владимира, – что этот «подарок» принесет множество хлопот. Князей в новые княжества я представлю вам на следующем заседании. И наконец, главное… – Голос Великого князя приобрел металлические нотки, и гул в зале сразу утих. – Сейчас вам раздадут страницы документа, который вы должны изучить и на следующем заседании высказать свои впечатления. Документ этот – новый вариант «Русской Правды», написанной почти сто лет назад князем Ярославом Мудрым. Сейчас нам, как никогда, нужен такой документ. Если нет вопросов, на сегодня закончим. Даю вам три дня на изучение «Русской Правды» и просто на осмысление ситуации. Обсуждение – на следующем заседании. Все свободны…

Члены Совета расходились, вертя в руках впервые ими увиденные печатные тексты и карты Руси с нанесенными новыми административными границами.

На следующий день князь вызвал к себе будущих удельных князей. На Тиверское княжение он собирался назначить сына Святослава, на Миотиду – Олега Рогволдовича, сына полоцкого князя, на Тьмуторокань – своего верного многолетнего советника – воеводу Боривоя Бориславича.

– Итак, братья-князья, – улыбаясь, обратился Великий князь к смущенным молодым людям, – у вас начинается новая жизнь. На следующем заседании Государственного совета я представлю вас старшим князьям. Но на этом же заседании вы должны представить Государственному совету свое видение развития вверенных вам княжеств. Ну, например, тебе, князь Святослав, предстоит строить дороги, порты на берегу моря, верфи для строительства новых кораблей и задействовать местное население, привлечь колонистов и иноземных купцов! Как видишь, задачи не простые, и без посторонней помощи не обойдешься. Тебе, князь Олег, предстоит развивать добычу горючего камня и совместно с князем Святославом организовать в районе Днепровских порогов, на волоке, город и завод по производству железа. И дороги, дороги и еще раз дороги. Твои дороги должны связать Дон с Днепром, это составная часть будущего большого торгового пути. Вот и до тебя добрались, друг мой Боривой, – в голосе князя прозвучали грустные нотки, – верой и правдой ты служил Руси на своем ответственном посту. Но теперь я поручаю тебе еще более ответственный пост – охрану восточных границ Руси и торговых путей в Персию и Индию. Тебе нужно возродить былую славу Хозарского каганата. И еще, совместно с рязанцами, прорыть судоходный канал между Итилем и Доном, построить крепости на берегу Итиля для защиты от Дэшт-ы-Кипчак и быть глазами и ушами Руси в Азии. А сейчас идите, готовьтесь.

Следующее заседание Государственного совета прошло в обсуждении предложений Великого князя. За новое прочтение «Русской Правды» проголосовали единогласно. Поспорили, правда, о новых границах, но, с уточнениями, утвердили и их. Поздравили также и новых удельных князей и пообещали всемерную поддержку.

А потом был пир…

Часть III Король

Над Вечным городом ярко светило летнее солнце. Но в зале заседаний Конгрегации кардиналов Святой Римской католической церкви царил полумрак. Председательствовал Папа Римский Григорий VIII. Лица присутствующих были хмуры и сосредоточены – три дня назад прибыл гонец из Святой Земли с печальной вестью о падении Иерусалима и гибели нескольких тысяч рыцарей-христиан, предводительствуемых королем иерусалимским Ги де Лузиньяном. И даже не этот прискорбный факт привел в уныние святых отцов. Все оказалось страшнее – сарацины захватили главнейшую святыню христианства, Святой Крест Господень! Воистину 5 июля 1187 года от Рождества Христова – это самый печальный и позорный день в истории Церкви! Кардиналы с немым вопросом смотрели на папу.

– Братья, – дрожащим голосом произнес глава Святого престола, – такое оскорбление Святой церкви нельзя оставить без отмщения. Необходимо любой ценой вернуть нашу святыню! Мы просто обязаны организовать новый Крестовый поход…

Папа закашлялся и замолк. Его святейшество сильно болел последнее время и все чаще пропускал церковные мероприятия по состоянию здоровья. Но сегодняшнее заседание Конгрегации он пропустить не мог. На карту был поставлен престиж всей Церкви Христовой. Кардиналы почтительно молчали, ожидая продолжения. Понтифик отдышался и продолжил:

– Хоть нам и нужно спешить с Крестовым походом, но время еще есть. Нам нужно тщательно продумать, кого и на каких условиях привлекать к походу. Нам не нужны лишние жертвы среди безоружных и необученных паломников, как это уже было не раз. В этот поход должны идти только рыцари со своими отрядами рейтаров и минимальными обозами. Правда, все это потребует огромных денег, и мы должны найти эти деньги.

Он вновь закашлялся и молча махнул рукой. Кардиналы поднялись с мест и с поклонами направились к выходу. Среди них был и кардинал Паоро Скоари, даже не подозревавший, что уже через четыре месяца, 19 декабря 1187 года от Рождества Христова именно он сядет во главе стола для заседаний Конгрегации кардиналов под именем Его Святейшества Климента ІІІ.

Глава 1

Великий князь Киевский и Всея Руси Корнелий любил золотую осень. Вот и сейчас, проезжая по дороге из Вышгорода в Киев, он мимоходом любовался пейзажами, проплывавшими за окном кареты. В Киев его призвал сын Владимир, исполняющий обязанности Председателя Государственного совета. Вообще-то большую часть времени князь проводил в Вышгороде, где жила его невестка, жена Владимира, Ширин – дочь персидского шаха Торгуна ІІІ из династии Сельджуков – с внуками и младшая дочь, Утренняя Заря, пятнадцатилетняя Настя. Если бы не дети, Корнелий и не приезжал бы в Вышгород. Дворец, и Корнелий вместе с ним, осиротел после смерти княгини от малоизвестной болезни три года назад. И уже очень скоро родной дом покинет и Настя, выйдя замуж за князя Пржемысла, сына и наследника короля Чехии Владислава І. Старший внук, князь тиверский Игорь Святославич, в Киев приезжал редко, только на заседания Государственного совета. Он стал князем в десятилетнем возрасте, после гибели отца в схватке с крымскими пиратами восемь лет назад, в 6688 году от Сотворения Мира. И сейчас ему было намного интереснее громить пиратские гнезда на побережье Крыма или гоняться за бандитскими шайками валахов в степи, чем посещать официальные мероприятия в Киеве.

Карета, покачиваясь на мягких рессорах, неспешно катилась по прекрасной мощеной дороге. На коленях князя лежал свежеотпечатанный в типографии Выдубецкого монастыря томик пьес Софокла, но как-то не читалось. Корнелий все гадал, что за важное событие заставило Владимира так срочно требовать его присутствия в Киеве на Малом Государственном совете. Но вот уже растворились ворота княжеского дворца, карета подкатила к парадному крыльцу. Дверцу отворил сын, с почтительным поклоном встречая Великого князя. Пожав друг другу руки, князья вошли во дворец.

Через час Великий князь вошел в зал заседаний Государственного совета. Присутствующие – князь Владимир, Первый боярин Гордей, архистратиг Никита, казначей Ростислав, начальник Секретного приказа Богдан, митрополит Киевский и Всея Руси Борислав и Верховный волхв Святогор – встали, приветствуя государя. Князь приветственно кивнул и сел в кресло во главе стола.

– Экселенц, – доложил князь Владимир, – прибыл папский нунций из Рима с очень важным, как он утверждает, письмом от Папы Римского Климента ІІІ. Просит принять…

– Проси, – кивнул князь.

Секретарь тенью метнулся к двери и вернулся в сопровождении трех мужчин в красных кардинальских одеяниях. Один из них, по-видимому старший, нес в руках шкатулку из красного дерева с золотыми инкрустациями. Судя по тому почтению, с которым он нес ее, письмо было именно там. Приблизившись, кардиналы сдержанно поклонились, а старший, шагнув к князю, с уже глубоким поклоном протянул открытую шкатулку. Секретарь вынул свернутый трубкой и перевитый шелковой лентой с печатью свиток и передал Великому князю. Корнелий снял печать и развернул письмо. Первое, что ему бросилось в глаза, – это обращение «Dux Maximus Sarmatus». Князь хмыкнул: «Уважают!» – и продолжил чтение. Письмо было написано на латыни и содержало просьбу присоединиться к Крестовому походу против неверных для освобождения Иерусалима, защиты Святой Земли и, самое главное, для спасения из рук безбожных сарацинов Креста Господня. За это папа обещал почет и уважение при жизни и гарантированное царствие небесное после смерти.

Корнелий задумался. Потом, спохватившись, поблагодарил послов и отпустил их, пообещав дать ответ в ближайшее время. Когда послы папы ушли, князь вкратце пересказал членам Совета содержание письма и попросил соратников высказываться. Но соратники высказываться не спешили, уж больно странной показалась им, православным и политеистам, просьба главы Римской католической церкви. Великий князь все понял и, наказав подготовиться к обсуждению, отпустил всех до следующего дня. Уже вслед уходящим он пригласил митрополита и Верховного волхва после ужина прибыть к нему в рабочий кабинет.

Глава 2

Они сидели у большого стрельчатого окна и любовались видом Киева. Два молодых человека и седовласый старец с окладистой бородой. Про одного из них, митрополита Киевского и Всея Руси Борислава, нужно рассказать отдельно. Святейший Борислав был первым русичем на этом посту. Великому князю в свое время пришлось приложить немало усилий, чтобы его, избранного Епископским Синодом Всея Руси, утвердил Вселенский патриарх Феодосий І. В ход шли и обещания, и откровенные взятки приближенным патриарха. Но Корнелию был нужен именно Борислав – молодой, образованный, с гибким мышлением человек. И самое главное, соотечественник, понимающий и принимающий ситуацию на Руси душой, а не по канонам. Другим собеседником Великого князя был Верховный волхв Рода и Всех Богов Святогор. Как произошла смена Верховного волхва с Силы на Святогора, князь даже не заметил. Просто в один прекрасный день Святогор попросился на аудиенцию и представился в своем посвящении. На вопрос о судьбе волхва Силы Святогор уклончиво ответил, что, мол, Силу призвал Род для служения в более высокой степени посвящения.

Наконец митрополит прервал молчание:

– Скажи честно, экселенц, от Бога или от Диавола твоя вечная молодость и сила? – Он смело посмотрел прямо в глаза Корнелию и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Все, что ты делаешь для Руси и русичей, – от Бога. Но ведь тебе должно быть уже больше шестидесяти лет, – здесь Корнелий не удержался и хмыкнул, – а выглядишь ты тридцатилетним. Не от нечистого ли это?

Князь скосил глаза на Святогора и увидел его прячущуюся в усах улыбку. Волхв наверняка знал историю появления Корнелия в этой Ветви Времени!

– Видишь ли, Святейший, – проникновенно проговорил князь, – мне, конечно, придется рассказать тебе правду, но предупреждаю: то, что ты услышишь, может свести тебя с ума. Готов выслушать меня? Рассказ будет долгим…

Но у молодого митрополита уже загорелись любопытством глаза, и он закивал, соглашаясь. Святогор тоже одобрительно кивнул, и князь начал свой рассказ…

За окном стемнело, свечи в подсвечниках менялись дважды, когда, наконец, Великий князь окончил повествование. Глаза у митрополита напоминали блюдца, он то краснел, то бледнел, но не мог пока вымолвить ни слова. Князь и Святогор молча ждали, пока Борислав придет в себя.

– Но как такое могло стать? – не спросил, возопил ошарашенный митрополит. – Ни в Библии, ни в Святом Евангелии об этом нет ни слова!

– Знаешь ли, юноша, – по-отечески обратился к митрополиту старый волхв, – не Библией единой нужно руководствоваться в жизни. Библия – это лишь часть знаний. Но есть еще очень много и других, не менее священных книг, раскрывающих огромные знания, доставшиеся нам от древних. Если хочешь, я дам тебе возможность ознакомиться с ними.

Дав возможность Бориславу прийти в себя, Великий князь напомнил присутствующим о главной цели их встречи.

– Мы собрались, чтобы решить два вопроса: о нашем участии в Крестовом походе и, если наш поход состоится, о преемственности власти. Мое мнение – в поход идти нужно для поддержания высокого престижа Руси среди европейских и азиатских монархов. Командовать нашей армией буду я сам. Вместо меня останется князь вышгородский Владимир. Сначала как заместитель, а со временем, ввиду моего долгого отсутствия, и коронуется на Великого князя Всея Руси.

Князь недолго помолчал и добавил:

– Теперь что касается лично меня. Я иду в этот поход для того, чтобы исчезнуть на время. Не хочу возбуждать в людях лишние сомнения, такие, как у нашего уважаемого митрополита. Но… Мне придется вернуться лет через тридцать. Тогда Русь ждет очень страшное испытание. И ваша задача, и задача ваших преемников – если понадобится, подготовить людей своими проповедями к моему возвращению. Назовите это вторым пришествием, – митрополит поморщился, но промолчал, – перевоплощением, – волхв одобрительно кивнул, – как угодно, но сделайте так, чтобы это не вызвало паники или ажиотажа. А сейчас благодарю вас за понимание, и до завтра.

Оставшись один, Корнелий стал готовиться к завтрашнему заседанию Государственного совета. Закончил он подсчеты и предложения уже под утро. День предстоял тяжелый.

Глава 3

Начало похода Великий князь назначил на начало месяца Вэйлет 6697 года от Сотворения Мира. Войска разбили временный лагерь на большой равнине под Киевом. В состав армии русичей входили два полных легиона, получившие названия в память о легендарных предшественниках – «Медведи» и «Волки», и пять когорт конницы, объединенных под одним командованием в кавалерийский корпус под названием «Соколы». Провожать Великого князя собрались все удельные князья. На их лицах Корнелий четко просматривал некую растерянность и явное сожаление. А потом мимо холма, на котором собрались провожающие, во всей красе под барабанный бой промаршировали легионы с развернутыми знаменами и на рысях проскакала конница с вымпелами на длинных пиках. После торжественного марша князь тепло попрощался с соратниками, вскочил на коня и пустился галопом, догонять ушедшие вперед войска. Ему очень хотелось оглянуться и еще раз помахать на прощанье рукой, но…

В районе крепости Триполье князь – или уже не князь? – пересел в штабной фургон и остался в одиночестве. Спазм душил его, на глаза наворачивались слезы – ведь он может больше никогда не увидеть своих детей, внуков, друзей! Да и свой родной Киев он если и увидит, то очень-очень нескоро. Снова нужно начинать все с чистого листа.

Путь предстоял неблизкий и тяжелый. Предстояло пройти ни много ни мало около трех с половиной тысяч верст, причем большую часть пути по бездорожью. По плану Корнелия войска первую остановку должны были сделать в столице Тиверского княжества Белограде, расположенном в устье Тираса на берегу Эвксинского понта. Там легионы должны погрузиться на корабли и отплыть в Трапезунд. Шах-ин-шах Торгун ІІІ, тесть его сына Владимира, обещал обеспечить встречу и размещение войск. Конный корпус должен продвигаться к устью Дуная, переправиться и выдвигаться на Адрианополь через территорию Болгарского царства. С болгарами проблем возникнуть не должно – сестра нынешнего царя Асеня І была замужем за его сыном Святославом Тиверским и сейчас живет в Белограде с сыном Игорем. В Адрианополе русичам предстояла встреча с германскими войсками под командованием императора Священной Германской империи Фридрихом І Барбароссой и австрийскими под командованием короля Леопольда V. Дальнейший путь зависел от результатов переговоров между государями. На всякий случай Корнелий заручился согласием султана Иконийского, естественно при поддержке Шах-ин-шаха, на проход всех его войск – и легионов из Трапезунда, и конников из Константинополя – к Эдессе через территорию султаната. Кстати, султан Осман был ярым противником Салах-ад-Дина, претендующего на господство над всей Анатолией!

Все это Корнелий отрабатывал на картах и просчитывал в течение десяти дней, пока войска двигались к Белограду. Наконец на горизонте появились высокие башни Белограда. У городских ворот собрались «лучшие» люди княжества, княгиня-мать сидела в кресле на специально построенном возвышении, а сам юный князь Игорь впереди всех гарцевал на горячащемся коне. Завидев внука, Корнелий не выдержал и дал шпоры своему коню. Внук тоже рванулся навстречу. Спрыгнув с коней, они обнялись и замерли на несколько секунд. Отстранившись, Корнелий с удивлением увидел слезы в глазах Игоря. Но молодой князь уже отвернулся и глуховатым голосом произнес:

– Добро пожаловать, экселенц! Тиверь рада приветствовать Великого князя Киевского и Всея Руси!

Князь улыбнулся, хлопнул внука по плечу и направился к невестке. Княгиня Милица с трудом встала навстречу и поклонилась. Корнелий поцеловал ее по-отечески и после этого поприветствовал остальных присутствующих. Тем временем армия, приблизившись на расстояние стадия, остановилась в ожидании. Навстречу уже мчались вестовые, готовые проводить подразделения в приготовленный лагерь.

Дед с внуком засиделись допоздна. В разговорах о том о сем они старательно пытались обойти тему трагической гибели князя Святослава. Но, естественно, избежать этого так и не удалось. Не сговариваясь, они молча вспоминали события десятилетней давности.

Дружина Тиверского князя в составе изрядно потрепанной когорты конницы и двух центурий легионеров, сопровождавших обоз, возвращалась из очередного набега на Крым. Не доезжая ста верст до устья Днепра, отряд попал в засаду многочисленной банды половцев. Разбойники напали на обоз, воспользовавшись растянутостью походного порядка русичей. Услышав зов трубы, князь Святослав развернул конницу и бросился на подмогу легионерам, построившимся в каре вокруг фургонов обоза. Так вспоминал этот бой один из центурионов:

– Нам показалось, что в нашего князя вселился дух Святослава Воителя. Глаза загорелись каким-то незнакомым огнем, даже тембр голоса изменился. Привстав на стременах, он буквально прогромыхал: «Мертвые сраму не имут!» – и рванул с места в галоп. Нужно ли говорить, что от банды не осталось ни одного человека? Но, видимо, от судьбы не уйдешь, и наш князь повторил судьбу своего великого тезки – непонятно откуда прилетела шальная стрела и вонзилась в шею между бармицей и воротом доспехов…

Тело князя Святослава доставили в Белоград и послали гонца в Киев. Но Великий князь в это время был в Рязани, поэтому на похороны не успел.

После двухдневного отдыха началась погрузка на корабли. Руководили погрузкой командующий корпусом Первый легат Олег и командиры легионов легаты Михаил и Георгий. Громадные пентеры могли взять на борт до тысячи солдат. Для обозов были предназначены другие, специальные суда. Корабли по очереди подходили к пирсу и ставали под погрузку. Легионеры организованно, колоннами по два, грузились в трюмы. Уже к заходу солнца погрузку закончили, легионеры располагались поудобнее. В пути им предстояло быть не менее четырех суток. Плавание началось на следующий день с первыми лучами солнца. Тогда же отправился в далекий путь и кавалерийский корпус во главе с князем Корнелием и Первым легатом Воиславом, болгарином по происхождению.

К середине третьего дня пути князь с войсками достигли устья Дуная. На противоположном берегу широкой реки стояла небольшая крепость Дунаевец, основанная, по легенде, киевским князем Святославом Воителем более двухсот лет назад. Болгарский гарнизон крепости был предупрежден о приходе русичей. От пристани Дунаевца отделилась лодка и направилась к пришельцам. Корнелий спустился к воде, держа в руках письмо княгини Милицы, адресованное брату-царю. Вышедший из лодки человек представился болярином Петром, с поклоном принял письмо и подал знак в сторону крепости. В ожидании наведения переправы конники спешились, стали обтирать лошадей и приводить в порядок сбрую и собственное обмундирование. К вечеру переправа началась.

Корпус русичей продвигался по прибрежной долине вдоль гор. Дорога была достаточно ровной, оставшейся еще со времен Римской империи, и конники, и обоз проходили до ста верст за световой день. На третий день пути дорогу войску преградил патруль болгар. Командир патруля направился прямо к Корнелию и с поклоном передал на словах приглашение от царя Асеня І посетить его в столице Болгарии городе-крепости Тырново. Отказываться было бы неприлично, поэтому Корнелий и Первый легат Воислав с эскортом отправились по извилистой горной дороге в сопровождении болгарских вояк. Легионеры расположились на отдых.

Мрачное зрелище предстало перед русичами. Им, привыкшим к степным просторам или светлым красивым лесам, тяжело было двигаться по темному ущелью вдоль бурной реки Янтра. Наконец впереди показалась невысокая гора (Трапезница, пояснил сопровождающий), на вершине и склонах которой располагалась крепость. Это и была столица Болгарского царства Тырново. Город тоже не производил радостного впечатления – узкие, вымощенные диким камнем улочки, зажатые каменными же домами. Царский дворец, также выстроенный из дикого камня, мало отличался от домов горожан. Правда, внутри большие залы с арочными потолками производили уже более благоприятное впечатление. Гостей проводили в тронный зал.

Царь Асень І встал с трона и сделал несколько шагов навстречу Великому князю. Обменявшись церемонными поклонами, государи дружески пожали друг другу руки – как-никак они были родственниками. После традиционного обмена подарками царь повел русичей к уже накрытому столу. Разговаривали без переводчика, только иногда князь обращался к Воиславу за разъяснением специфических болгарских слов. Официальные переговоры перенесли на утро следующего дня, а пока Корнелий и Воислав с благоговением любовались горными пейзажами с балконов дворца.

Переговоры не заняли много времени. Болгары, вспомнив времена совместной борьбы царя Бориса и князя Святослава с Византией, просили о заключении договора о взаимопомощи с Русью. Прежде чем дать ответ, Корнелий попросил царя обрисовать политическую обстановку на Балканах. То, что Византия трещит по швам, он знал, а вот в обстановке за Дунаем ориентировался плохо. Оказалось, что соседние с Болгарией Сербия, Хорватия и Венгрия, желая вырваться из-под влияния Византии, больше тяготеют к Священной Германской империи. Болгария и Валахия склонны больше опираться на дружбу с единоверцами-русичами. Итогом переговоров стало письмо для князя киевского и председателя Государственного совета Владимира с рекомендациями прислушаться к просьбе болгар, подписанное Великим князем Корнелием. После переговоров последовал обязательный в таких случаях пир, поэтому отъезд перенесли на утро следующего дня.

Еще три дня понадобилось корпусу русичей для достижения Адрианополя. Но германцев там еще не было. Император Фридрих так увлекся антивизантийскими интригами в Сербии и Хорватии, что явно опаздывал в точку рандеву. Тогда Корнелий решил дать отдых своим войскам и послать гонцов к императору. Гонцы вернулись через три седмицы с предложением императора Фридриха встретиться в Скопье через две седмицы. До Скопье от Адрианополя расстояние почти триста верст по горным дорогам, значит, на подготовку к переговорам оставалась еще седмица.

Встреча двух коронованных особ состоялась в Скопье в начале осени. И закончилась ничем… Император в своей гордыне посматривал на Великого князя свысока и даже пытался покомандовать. Корнелий, который не терпел такого отношения к людям, скомкал переговоры, но предупредил Фридриха и о своих планах на Крестовый поход, и о планах Руси в отношении Болгарии. Причем о Болгарии было сказано таким тоном, что император чуть не поперхнулся от неожиданности. Хотел было вспылить, но, увидев побелевшие глаза Корнелия, спорить почему-то не стал.

Еще один марш-бросок – и армия Корнелия в Филиппополе. Гонец в Константинополь, разрешение на переправу через Босфор, переправа, и вот они уже расквартированы в старых казармах на окраине столицы Восточной Римской империи. Теперь Великий князь отправил официального посла к императору Исааку II Ангелу с просьбой об аудиенции. Собственно говоря, ни аудиенции, ни разрешения на проход через территорию империи Корнелию не требовалось – его корпус прошел бы до границы с Иконийским султанатом как нож сквозь масло. Но оставалась, так сказать, корпоративная солидарность венценосных особ. Поэтому на следующий день он, в сопровождении декурии гвардейцев в парадной форме, отправился в императорский дворец. Заканчивался первый этап похода.

Глава 4

Кони шли шагом. Рядом с Великим князем ехал гонец от Первого легата Олега, встретивший корпус русичей в Константинополе. Он привез письмо от Олега и пропуск для прохода через земли Иконийского султаната, скрепленный печатью самого султана Османа. Олег докладывал, что его корпус принимает участие в осаде Эдессы, но не в штурмах, а несет патрульную службу и прикрывает тыл армии крестоносцев графа Жослена III от попыток деблокирования крепости сарацинами. Потери корпус несет небольшие – погибших не более сотни, раненых несколько сотен. И еще писал Первый легат, что ему чертовски надоела эта странная война и он ждет не дождется соединения с основными силами русичей.

А путь маленькой армии русичей лежал через сухие и каменистые степи Персидского нагорья. Был уже конец октября по христианскому календарю, поэтому продвижению не мешала палящая жара. Небольшая остановка в городке Анкира была связана со встречей султана Османа и князя Корнелия. Двухдневная передышка – и снова в путь.

В середине ноября войска Великого князя вышли к Эдессе. Корнелий с Георгием, ставшим командующим после гибели Первого легата Олега от шальной стрелы, и Воиславом нанесли визит вежливости графу Жослену III, осмотрели позиции осаждающих и уединились в штабном фургоне Великого князя.

– Уходить отсюда надо, экселенц, – взмолился Георгий, – не война, а сплошное разложение личного состава. Если бы не постоянные патрулирования и мелкие стычки, не знаю, что было бы с войсками.

– Но куда уходить, воевода? – возразил Воислав. – Осень, дожди начнутся, холод. Погубим и людей, и лошадей. А до Акры почти пятьсот верст. А по пути далеко не мелкая река Евфрат, и голая степь сирийская, и сарацины просто так не пропустят.

Оба воеводы повернулись к Корнелию, который слушал молча, уткнувшись в карты.

– Слушайте приказ, воеводы, – князь поднял глаза от карт. – Выдвигаемся к Евфрату, ставим лагерь на правом высоком берегу и пережидаем основную непогоду. Это максимум месяца два–два с половиной. Так что завтра же отправляйте квартирьеров и обоз, маршрут на карте я проложил. Войскам переформирование, раненых в госпиталь, легионерам выдать теплую форму, выступаем через седмицу. Свободны…

* * *

Весна в Анатолии наступает рано. Уже в середине февраля степь зазеленела, и русичи стали собираться в поход. Оставшиеся четыреста верст до Акры войска Корнелия прошли за две седмицы и в конце апреля 1190 года от Р. Х. присоединились к войскам Ги де Лузиньяна. Представившись обрадованному королю Иерусалимскому, Великий князь попросил того изложить ситуацию с осадой и определить боевое задание войскам русичей. И вот что узнал Корнелий.

После взятия Иерусалима Салах ад-Дин (или, на европейский манер, Саладин), султан Каирский и Сирийский, решил развить успех и атаковал еще один стратегический центр крестоносцев – город-порт Акру. Неожиданным ударом в середине августа 1187 года от Р. Х. сарацины захватили город практически без боя. Крестоносцы накапливали силы в течение двух лет и летом 1189 года от Р. Х. осадили Акру. Воевать приходилось на два фронта – отбивать вылазки осажденных и попытки деблокирования со стороны Саладина. Несмотря на подход в начале осени 1189 года от Р. Х. войск из Европы – французов, германцев и итальянцев, – сил на решительный штурм не хватало. Более того, в октябре Саладин предпринял попытку деблокирования Акры, но, хоть и сильно проредил войска крестоносцев, цели так и не достиг. Вот так и продолжалось равное противостояние до весны 1190 года от Р. Х. Поэтому король Ги так обрадовался подходу сил русичей.

Пока Первые легаты устанавливали лагерь и размещали войска, Корнелий в сопровождении нескольких знатных рыцарей-крестоносцев объехал позиции осаждавших. Отметив несколько слабых, на его взгляд, мест в обороне крепости, он вернулся в свой штабной фургон и углубился в карты. Еще и еще князь объезжал укрепления Акры, пока наконец не составил подробный план местности и укреплений и не разработал план штурма. План этот он намеревался доложить на ближайшем Военном совете. Вот этот день настал. Князь попросил слова и повесил карту на заранее приготовленную раму, чем вызвал заинтересованный гул присутствующих:

– Господа, – Корнелий взял тонкий длинный кинжал и подошел к карте. – Здесь обозначены слабые места обороны сарацинов, и я предлагаю следующее…

Поначалу слушали его не очень внимательно, переговаривались вполголоса, но после окриков короля Ги наконец замолчали и заинтересовались. Обсуждался доклад русича бурно, но по-деловому. Только к вечеру решение было принято и записано в виде приказа по войскам.

Таким образом, к стенам Акры тремя колоннами пойдут французы, фландрийцы и итальянцы, как большие специалисты управления стенобитными машинами. Русичам и германцам отведена роль арьергарда, прикрывающего атакующие войска с тыла от войск Саладина. Атака началась в полной тишине еще до рассвета. Стенобитные машины незаметно успели подтащить практически под стены, пока осажденные спросонок метались по верхним площадкам. Крестоносцы так же молча, что было оговорено заранее, пошли на приступ. На стенах зажглись тревожные огни, адресованные Саладину. В лагере сарацинов началась суета. Воины Аллаха торопливо седлали лошадей, обвешивались оружием… и не видели, как почти вплотную к лагерю с четырех сторон подползают, как змеи, воины Христовы! Два легиона русичей и два дивизиона германцев по команде вскочили с земли и, громыхая мечами о щиты, ринулись на растерянных сарацин. В кровавое кольцо попало более десяти тысяч мусульман. Нападавших было не намного больше, но эффект неожиданности увеличил их силы втрое. Тех же, кому удалось чудом вырваться из окружения, и тех, кто оказался вне кольца, добивала кавалерия русичей. Победа была безоговорочной, но не полной. Самого султана Саладина ни среди мертвых, ни среди живых не нашлось! Оставив германцев заниматься трофеями и пленными, русичи повернули в сторону крепости, откуда долетал шум ожесточенной схватки. Но когда Корнелий со своими кавалеристами приблизился к стенам, ворота города распахнулись, а на вершине надвратной башни развевался флаг с крестом. «Соколы» с налета промчались сквозь ворота и заняли ключевые позиции на улицах и площадях города, чтобы предотвратить мародерство и бессмысленную резню. Несколько позже в город вошли и «медведи» с «волками». Они быстро очистили город от развоевавшихся европейцев, организовали горожан для уборки домов и улиц, для переноса мертвых и раненых. Не обошлось без стычек между русичами и рейтарами, но отменное владение легионерами рукопашным боем не оставляло шансов никому.

Войска разошлись по лагерям подсчитывать потери и залечивать раны, а их командиры собрались на Военный совет. Трудный день 19 мая 1190 года от Р. Х. подходил к концу, а история в этой Ветви Времени сделала очередной поворот.

Глава 5

В штабном фургоне Великого князя, или, как его стали называть здесь, герцога Корнелия, было тесно. Кроме него вдоль стола разместились Первые легаты Воислав и Георгий, помощник Корнелия воевода Михаил и командир дивизиона германцев граф Зигфрид фон Нойбург. Войска стояли на каменистой возвышенности в ста верстах от Акры. Поход на Иерусалим пришлось остановить из-за налетевшего ливня и штормового ветра, сделавшего невозможным дальнейшее продвижение. Возвращаться в Акру не стали, решив переждать непогоду и обсудить дальнейшие действия в срочно поставленном лагере. Следующие впереди армии герцога фландрийцы и местные крестоносцы во главе с королем Ги де Лузиньяном тоже стали лагерем.

   В Акре остались раненые, а так же подразделения французов и итальянцев под общим командованием новоизбранного короля Жюля де Шатильона, сына герцога Антиохийского Рене, погибшего в 1187 году. В задачу короля Рене I входило встречать прибывающие в Палестину войска и направлять их в нужном крестоносцам направлении. В частности, со дня на день ожидалось прибытие основных сил германской армии под командованием самого императора Фридриха Барбароссы.

   Буря закончилась, но войскам пришлось ждать ещё три дня, чтобы подсохла дорога. Поход продолжился. Русичи и германцы добросовестно исполняли обязанности арьергарда, отбивая периодические наскоки лёгкой конницы сарацинов. Три дня спустя передовые отряды короля Ги де Лузиньяна вышли на возвышенности ввиду Иерусалима. Ещё через день подтянулись войска Герцога Корнелия. Всего силы крестоносцев насчитывали около тридцати пяти тысяч человек. Для штурма "в лоб" таких сил могло оказаться недостаточно, поэтому, после тщательной рекогносцировки местности и изучения фортификационных сооружений самого города, собрался военный совет.

   - Нужно торопиться со штурмом - горячился король Ги да Лузиньян, ему не терпелось вновь надеть корону Королевства Иерусалимского - Пока Саладин набирает новые войска, он не сможет нам помешать! А гарнизон в Иерусалиме не более пятнадцати тысяч.

   - Не забывай, монсеньор, - спокойно возразил Герцог Корнелий - что атакующие всегда теряют втрое больше людей, чем защищающиеся. Даже если мы возьмём город с такими потерями, то защитить его от подоспевшего Саладина будет некому.

   Граф Зигфрид и воеводы русичей согласно закивали головами, а флегматичный командир фландрийских стрелков Жан дю Лоэль просто многозначительно промолчал. Поддержали своего короля только крестоносцы-палестинцы, жаждущие реванша за позор трёхлетней давности.

   - Сделаем так - продолжил Герцог - моя конница и пехотинцы графа Зигфрида выдвинутся в степь для ведения дозора и разведки, а фландрийцы пусть хоть землю носом роют, но найдут слабые места в крепостных стенах. И ещё, - обратился Корнелий к Королю - вспомни, монсеньор, систему водоснабжения города. Если лишим гарнизон воды, победим. Времени у нас действительно мало. На императора Фридриха надеяться некогда, а король Ричард Английский застрял на острове Крит. Если мы не возьмём Иерусалим в ближайший месяц, можно снимать осаду и убираться с позором назад в Акру! А, главное, наши жертвы окажутся напрасными...

   Штурм назначили на ночь с 21 на 22 июня, самую короткую ночь в году.

* * *

   Иерусалим в плане напоминает ромб, сориентированный с юго-запада на северо-восток, со стороной около двух тысяч локтей. Войска расположились четырьмя группировками против каждой из стен, точнее против соответствующих городских ворот. Вообще-то, всех ворот было десять, но в каждой из стен были одни, главные. Наблюдательный пункт командующего короля Ги да Лузиньяна расположился на горе Синай у юго-западного угла крепостных стен.

   У осаждённых должно было сложиться впечатление, что крестоносцы будут прорываться в город через ворота, но это была лишь имитация. На самом деле ударная группировка из германцев и русичей втайне сосредоточилась против восточного угла "ромба", где за стеной располагались королевский дворец и замок тамплиеров. Из замка за пределы города шел подземный ход, который и был найден разведчиками, расчищен и подготовлен к вторжению.

   За время, оставшееся до штурма, произошли ещё два события. Первое - к крестоносцам присоединился кавалерийский корпус германских рыцарей под командованием сына и наследника императора Фридриха Барбароссы маркграфа Фридриха Швабского. Молодой и амбициозный маркграф, узнав о взятии Акры, оторвался от основных сил германцев и стремительным марш-броском направился под Иерусалим. Ему очень хотелось подвигов! Второе - разведка, выдвинутая далеко на северо-восток в направлении Дамаска, донесла о движении двадцатитысячной армии Саладина. Армия шла двумя колоннами и должна была подойти к Иерусалиму не позднее 20 июня.

   На срочно собравшемся военном совете было решено встречать неприятеля ещё на подходе.

   - План такой - развернув карту, подытожил Корнелий - Атакуем на марше рано утром. Подойти ночью к лагерю нам уже не позволят, помнят, наверняка, о разгроме под Акрой. Маркграф Фридрих атакует арьергардную колонну, я со своими "Соколами" - авангард. Рейтары графа Зигфрида займут позицию на высоком крае оврага, в который я намереваюсь заманить сарацинов. А легион "Волки" подстрахует конницу маркграфа Фридриха. На случай прорыва сарацинов к нашему лагерю, ты, монсеньор, выдвинешь войска к шанцам и волчьим ямам. Но думаю, что этого не понадобится!

   Выступили сразу же, на рассвете следующего дня. Разведчики умчались в степь контролировать передвижение сарацинов. К вечеру дивизион графа Зигфрида занял отведенную ему позицию у глубокого оврага и начал окапываться. После недолгого отдыха войска продолжили свой путь, пользуясь светом полной луны. Под утро войска снова разделились - "Волки" и германские рыцари продолжили скрытное движение на восток, навстречу армии Саладина, а Герцог с "Соколами" затаились в обширной ложбине неподалёку от дороги. Разведка донесла, что авангард сарацинов будет с минуты на минуту. Но Корнелий и сам уже слышал гул земли от копыт приближающейся конницы.

   Ну, вот на горизонте показалось облако пыли. Корнелий поднял руку, всадники коням зажали морды и приготовили оружие. Голова колонны сарацинов поравнялась с невидимыми для противника русичами. Рука Герцога резко опустилась и русичи с громовым "барра!" бросились в атаку на полусонных ещё сирийцев. Корнелий летел во главе атакующих. Его отличал от остальных огромный белый султан на золотом шлеме и алый плащ, развевающийся на ветру. Ошарашенные от неожиданности сирийцы смешали походный строй, пытаясь перестроиться в лаву, но русичи не давали им такой возможности. Преимущество европейцев обнаружилось сразу за счёт длинных тяжелых мечей и прочной, хоть и тяжелой, брони, которую не брали лёгкие арабские сабли. Они несколькими клиньями рассекли походную колонну на островки сопротивления и рубя направо и налево, постепенно отходили в сторону от тракта. Сеча была ужасной, но наибольшие опустошения в рядах противника производил сам Герцог. Его сверкающий, как молния, меч Перуна разрубал всадников до седла. Сарацины в ужасе расступались. И вдруг, по сигналу трубы, русичи развернули коней и помчались в строну, как показалось разгорячённым боем мусульманам, Иерусалима. С гиком и свистом сарацины кинулись вдогонку...

   А в это же время в версте от русичей германские рыцари насмерть рубились с неверными. Особенное рвение проявлял их юный командир, появлявшийся то тут, то там в самой гуще боя. Он чуть было не провалил всю операцию, когда, услышав пронзительный сигнал трубы, не скомандовал отступление. Правда, опомнившись, команду подал и дисциплинированные германцы, сделав "поворот на пятке", помчались в сторону оврага. И в этом случае сарацины проглотили наживку...

   Русичи и германцы во весь опор неслись к оврагу, за ними, горяча коней и себя, гнались сарацины. Они, естественно, не замечали, как "убегающие" колонны их противников совершенно организованно и так же совершенно неожиданно для преследующих разлетелись вправо и влево, а перед разогнавшимися конниками открылась линия арбалетчиков... и обрыв! Передние ряды конников с криками ужаса полетели в овраг, задние пытались придержать коней, но были смяты и сброшены напирающими сзади! А тут ещё и арбалетчики делали залп за залпом, сея смерть в, и без того перепуганных, рядах сарацинов. А тут ещё, только что улепётывающие, крестоносцы непостижимым образом оказались в тылу и принялись крушить арьергард. Попытки сарацинов прорваться назад в Дамаск пресекались на корню легионом "Волк". Когда овраг наполнился трупами, а дорогу в Дамаск перегородил вал из трупов людей и лошадей, сирийцы побросали оружие и, спрыгнув с лошадей, садились на землю, сдаваясь на милость победителей. Султана Салах-ад-Дина среди них опять не было. Оказывается, он должен был прибыть под Иерусалим только завтра!

   Знойное летнее солнце поднялось в зенит. Нужно было срочно отыскивать раненых, забирать своих убитых и уходить в Иерусалим. Кроме того, предстояло конвоировать ещё и несколько тысяч пленников. Кое-как разместив раненых и убитых в фургонах обоза отряда графа Зигфрида, победители как могли быстро направились в свой лагерь. К счастью, на середине пути их повстречали пустые фургоны, высланные Королём, и когорта конников для конвоирования пленных.

   Измученных, но счастливых победителей в лагере встречали с триумфом. Юный маркграф Фридрих сиял от счастья, граф Зигфрид, герцог Корнелий и командир "Волков" Первый легат Георгий были довольны, но спокойны. Теперь уже ничто не могло помешать штурму.

   А со стен города на происходящее в лагере крестоносцев и за его пределами с ужасом и безысходностью наблюдали осаждённые.

* * *

   В ночь на 22 июня 1190 года от Р.Х. войска крестоносцев скрытно выдвинулись на исходные позиции. Крестоносцы-палестинцы заняли позицию напротив Сионских ворот в южной стене, фландрийцы под командованием Жана дю Лоэля - напротив ворот Давида в западной стене, оба германских дивизиона под общим командованием Фридриха Швабского - напротив северных ворот Святого Стефана, а легион "Волки" и корпус "Соколы" под общим командованием Первого легата Георгия - Золотые ворота в восточной стене. Как уже говорилось выше, возле входа в подземный ход сосредоточились ударные силы легиона "Медведь" и когорта специально подготовленных русичами рейтаров-германцев.

   Накануне, на военном совете, куда были приглашены не только командующие, а и командиры подразделений, были уточнены действия наступающих. Так командирам войск, имитирующим атаки городских ворот, было строго-настрого приказано не лезть на рожон и не допускать ненужные потери в личном составе. Кроме того, командиров предупредили о категорическом запрете мародёрства и ненужного кровопролития. За нарушение последнего приказа пригрозили смертью.

   С первыми лучами солнца со всех четырёх сторон на город пошли штурмовые колонны. Они то накатывались, то отступали. То забрасывали стены стрелами и снарядами из катапульт, то вдруг прекращали стрельбу и высылали парламентёров с предложением о капитуляции. Видя такие "беспомощные" атаки крестоносцев, обороняющиеся приободрились и на предложения сдаться, отвечали отказом. Крестоносцы опять и опять имитировали штурм, притупляя внимание сарацинов.

   Ближе к середине дня, когда и те, и другие изрядно устали и старательно пытались спрятаться от палящей жары, первые отряды штурмовиков из легиона "Медведь" бесшумно двинулись по подземному ходу в замок тамплиеров. Во главе отряда шел Герцог, которому, после боя с кавалерией сарацинов, явно не сиделось на месте. Первая сотня штурмовиков молнией пронеслась по туннелю и, выскочив из подвала во двор замка, так же бесшумно перерезала немногочисленную охрану. Пока подтягивались основные силы легиона, штурмовики и Корнелий осмотрели все помещения замка, наметили точки обороны и вернулись в патио. Там уже выстроилась первая ударная когорта с оружием наготове. Открылись ворота замка, и легионеры бесшумно рванулись в направлении Сионских ворот через тесные улочки Иерусалима. Вторая тысяча ушла вправо, к Храму Соломона и Золотым воротам, а третья когорта осталась для охраны замка и королевского дворца, находящегося в соседнем здании. Наконец из тоннеля показались первая группа рейтаров, в переднем Герцог доже под закрытым забралом шлема узнал веснущатую физиономию графа Зигфрида. Наконец когорта построилась в патио. Германцам досталась нелёгкая задача - пройти через весь город к воротам Святого Стефана, впустить через них своих соотечественников и захватить храм Гроба Господнего. С улицы донёсся шум боя - это русичи ввязались в бой с охраной Сионских ворот. Германцы открыли ворота замка и рванулись напролом в заданном направлении.

   Король Ги де Лузиньян наблюдал за происходящим с высоты горы Сион. Он не находил себе места от нетерпения, но Сионские ворота всё еще были заперты. Но вот послышался шум боя и ворота медленно распахнулись. Король дал шпоры коню и помчался в сторону города. За ним устремились его верные крестоносцы-палестинцы. Ещё через некоторое время распахнулись и Золотые ворота, впуская легион русичей. Завязались уличные бои. Сарацины держались за каждый дом, но силы уже были неравны. Над высоченной башней замка тамплиеров уже взвился победный стяг с золотым крестом на белом полотнище.

   Король во главе отряда крестоносцев, прорывался к Дворцу Давида, в котором по его сведениям располагались командир гарнизона и наместник Саладина. Он почитал делом чести арестовать их лично. Вот уже открылись ворота Давида и в город ринулись засидевшиеся фландрийцы, вот уже перед ним сам Дворец, но тут что-то ударило в грудь Короля... и он потерял сознание.

   К закату дня всё было кончено. Измученные войска вернулись в лагерь, оставив в городе лишь две когорты конных германских рыцарей, наименее пострадавших при штурме. Горожан выгнали на улицы заниматься приведением города в порядок. Раненого Короля по его просьбе внесли на носилках в королевский дворец. Там над ним колдовали медики.

   Герцог Корнелий в одиночестве сидел в своём штабном фургоне. Луна в три четверти давала достаточно света, чтобы не зажигать свечи. "Вот завершился ещё один поворот Истории - крутилось у него в голове - Теперь, похоже, вся история Европы и Азии пойдёт в другом направлении. И это, кажется, полностью зависит от меня" 

Глава 6

   Король Иерусалимский умирал. Рана оказалась смертельной и, хоть лекари ежедневно промывали и обрабатывали её, не заживала. Усиливалась лихорадка. Умирать было обидно - ведь только-только сбылась его мечта. Но, с другой стороны, мечта ведь сбылась! Иерусалим вновь христианский! И эти мысли помогали справиться с осознанием неизбежности. Король всё ещё пытался участвовать в государственных делах - так он подписал Указ о назначении герцога Корнелия королевским сенешалем, распорядился об амнистии для защитников города, отменил рабство, вызвал из Рима священников для восстановления храмов и возобновления богослужения... Но к середине июля Королю стало совсем плохо и он вызвал к себе герцога Корнелия.

   - Прежде, чем я расскажу тебе о своих планах, mon ami, - с трудом проговорил Король - ты честно расскажешь о себе. Я давно наблюдаю за тобой, но так и смог понять, что ты за человек. Ты участвуешь в Крестовом походе, но не веришь в Святое писание. Ты рискуешь жизнью - во имя чего? Чего добиваешься ты, герцог Корнелий?

   Король утомлённо откинулся на подушки и вопросительно смотрел на Корнелия. А Корнелий молчал, размышляя. Что делать? Сюзерен умрёт не сегодня-завтра, вопрос с преемником не решен. Если рассказать о себе правду, то или Король испугается и проклянёт, или поверит и поймет правильно. И, значит, назначит преемником, и ему, Корнелию, не придётся интриговать для достижения поставленной цели - стать королём Иерусалимским. Корнелий решился:

   - Ты прав, монсеньор, я не совсем обычный человек. И история моя такова....

   В комнате стемнело, когда Корнелий закончил своё повествование. Несмотря на слабость, Король внимательно дослушал до конца и тяжко задумался. Странная история герцога поставила перед ним ряд очень важных вопросов. Он почему-то сразу поверил сенешалю и теперь должен был принять важнейшее для Святой Католической церкви решение и для Истории всего мира. Наконец Король проговорил глухим голосом:

   - Non credo quia scio...не верю потому, что знаю.... - и, промолчав, с трудом продолжил - Я принимаю твою исповедь и принимаю твою эпитимью. Да, сенешаль, это страшное, но очень ответственное задание. Настоящая эпитимья, хоть ты и безбожник. И хоть ты и безбожник, но деятельность твоя на пользу Святой Церкви и всех истинно верующих. Теперь слушай меня, герцог Корнелий, завтра я собираю Государственный совет и назначаю тебя своим преемником. Действуй, человек из будущего, на благо...

   Хоронили короля Ги де Лузиньяна в склепе дворцовой церкви. В этот же день, приехавший из Рима назначенный Папой епископ Иерусалимский Евфимий, торжественно провозгласил Корнелия, Великого Герцога Сарматского, королём Иерусалимским Корнелием І.

* * *

   Деятельность свою новоиспеченный король начал традиционно - со смотра войск и королевской казны. Так вот войск было немного - семь тысяч фландрийцев, пять тысяч крестоносцев-палестинцев, шесть тысяч германских рейтаров и четыре тысячи германской рыцарской конницы, изрядно потрёпанные легионы русичей общей численностью восемь тысяч клинков. Сил было бы больше, если бы не смерть императора Фридриха Барбароссы в начале июля, из-за которой Фридрих Швабский увёл часть свои рыцарей назад в Германию. Казна тоже была изрядно опустошена. Даже с учётом трофеев, денег было в обрез. А ещё нужно было приводить в порядок город, восстановить торговые пути из Дамаска и из Басры через Иерусалим в город-порт Яффу. Да и опасность со стороны Саладина никто не отменял.

   Правду говорят: не буди лихо, пока оно тихо! В конце августа разведка доложила о крупном воинском подразделении сарацинов, направляющееся в сторону Иерусалима, и, судя по султанскому штандарту, Саладин был во главе этого отряда. Корнелий только-только успел закончить переформирование своей маленькой армии. Теперь армия насчитывала около двадцати тысяч пехоты и семи тысяч кавалерии. Ещё около трёх тысяч составляли вспомогательные войска. Для открытого боя этого было крайне недостаточно. Успокаивало то, что Корнелий, ещё будучи сенешалем, успел максимально восстановить все фортификационные сооружения и водоснабжение, подготовить замаскированные рвы и волчьи ямы, запастись оружием и продовольствием. Оставалось только ждать.

   Ещё десять дней прошли в напряженном ожидании. Всё это время Король проводил с войсками, лично готовя их к отражению штурма и возможным уличным боям. Донесения разведки ежедневно изучались на штабных совещаниях. И вот этот день настал. К Золотым воротам подскакал парламентёр и передал письмо от султана Каирского Салах ад-Дина к королю Иерусалимскому Корнелию І. Письмо было написано по-арабски и начиналось обращением, повергшим короля в состояние, близкое к истерике: "... Лакмат аль-Сабах...", что дословно означало "утренний удар"! Далее в письме, после витиеватых заверений в уважении, желании дружить и наилучших пожеланий, следовало приглашение на мирные переговоры с целью прекращения военного противостояния. Место для переговоров предлагалось выбрать самому королю, что ещё больше подчёркивало заинтересованность в мире именно Саладина. Корнелий вздохнул с облегчением...

   Глава 7

   Солнце всходило над левым пологим берегом. Первые его лучи осветили пустые пока зелёные луга, потом засеребрились в верхушках берёз и, наконец, отразились в водах седого Днепра-Славуты. В открытое окно влетел лёгкий ветерок, принесший с собой ароматы утра и пение птиц...

   Корнелий открыл глаза. Над ним тяжело нависал тёмный сводчатый потолок, в узкие стрельчатые окна едва пробивались лучи солнца, утренняя зоря Настя. Настя, Владимир, внуки... Как вы там? Что твориться в Киеве, на Руси? Как-то пару лет назад в Иерусалим заехал арабский купец проездом из Киева в Басру. Король долго расспрашивал его об увиденном и услышанном, но, к сожалению, купец знал что-либо понаслышке и внятно рассказать ничего не смог. Сколько же раз за прошедшие десять лет снился ему этот сон? Сколько раз за прошедшие годы Корнелий порывался написать письмо сыну - рассказать о себе, расспросить о них, таких родных и таких далёких? Но нет, нельзя! Он умер для них и пусть не ждут, пусть живут своей жизнью! И король снова прикрыл глаза.

   Тихий стук в двери. На пороге молоденькая бывшая рабыня болгарка Светлена. Она родилась в семье рабов и, трёхлетней потеряв родителей, чудом выжила во время штурма Иерусалима. Сейчас она выполняла роль горничной при Его Величестве, но Корнелий увидел в ней скрытые способности и стал заниматься с девушкой индивидуально. Скоро Светлена должна была дорасти до личного секретаря Короля, а пока её голос, напоминавший звоночек, вернул Короля к действительности. Начинался очередной день.

   Государственный совет Иерусалимского королевства не отличался от киевского. Тут тоже постоянными членами Совета были главный казначей, командующий войсками, начальник разведслужбы. В расширенном варианте для принятия особо важных решений на Совете присутствовали графы-вассалы, главный архитектор и главный лекарь Королевства. Но сегодня Совет собирался в малом составе, и обсудить нужно было только один вопрос. Король неторопливо шел по коридорам дворца. На плечи Корнелия был наброшен лёгкий шелковый плащ алого цвета, прикрывавший прочнейшую кольчугу, выкованную специально для него в Дамаске. Голову украшал блестящий шлем-корона, на перевязи - верный меч Перуна. Сзади тихо ступали четверо гвардейцев-русичей. Охрана, конечно, ему была не нужна. Во-первых, во дворце ему ничего не угрожало, а, во-вторых, он и сам мог бы легко справиться с тремя-четырьмя нападающими. Но так было положено по этикету!

   За прошедшие восемь лет он так и не смог прижиться во дворце, хотя и пытался сделать его максимально уютным. Стены и потолки были побелены и расписаны фресками, коридоры и залы - украшены скульптурами и китайскими вазами со свежими цветами. В зале для заседаний Государственного совета поставили круглый стол и одинаковые кресла для членов совета на манер Круглого стола короля Артура. Но всё равно чувства дома у Корнелия не было. А ещё его угнетал степной пейзаж и отсутствие леса, реки... Правда, по его приказу из Леванта привезли сотню саженцев кедра и посадили рощицу, но настоящего леса ждать долгие годы.

   Члены Государственного совета встали, приветствуя государя. Король, поздоровавшись с присутствующими кивком головы, прошел к своему месту, сел, за ним опустились в кресла члены совета.

   - Господа, я собрал вас, чтобы ознакомить с письмом, доставленным мне вчера гонцом из Багдада. Халиф Ахмат ан-Насир приглашает на переговоры. А это означает, что снами стали считаться. Это означает, что мы шли правильным путём. И это означает мир в Западной Азии.

   Король помолчал, давая возможность присутствующим осмыслить услышанное. Потом продолжил, обращаясь к сидящему слева от него рыцарю-тамплиеру:

   - Твоё мнение, мессир Анри? Что доносят твои люди в Багдаде?

   - В окружении халифа, экселенц, - начал доклад начальник разведки Анри де Пуатье - большинство придворных и советников за мир с нами, но есть несколько достаточно влиятельных шейхов, категорически настроенных на газават.

   - С ними проводится какая-то работа?

   - Пробовали, не поддаются. Они весьма богатые люди и взятками их не возьмёшь. И на уговоры не идут. Остаётся... Ждём команды.

   - Считай команду полученной. К моему визиту в Багдад, там не должно остаться наших противников - резко скомандовал Король и повернулся к остальным:

   - Граф Зигфрид фон Нойбург, на тебе подготовка похода и отправь гонца в Дамаск с приглашением султану Саладину - сенешаль кивнул.

   - Тебе, мессир Эжен дю Плесси, поручаю подготовить подарки халифу и выдать деньги на подготовку похода воеводе Воиславу - сенешаль и командир гвардейцев поклонились.

   - Выступаем через месяц. О ходе подготовки докладывать мне лично. Все свободны.

* * *

   Из Иерусалима решили выступить за две недели до окончания праздника Рамадан, чтобы прибыть в Багдад к концу мусульманского Великого поста. В составе посольства были король Корнелий, султан Саладин, рыцарь Анри де Пуатье, воевода Воислав и начальник охраны султана Ахмат. В качестве охраны планировалось взять по сотне своих гвардейцев. И, конечно, обоз с необходимыми вещами, водой, продуктами и подарками халифу, его многочисленным женам и придворным. Пройти предстояло было более сотни фарсахов по безводной степи.

   Рано утром из ворот Святого Стефана по дороге на Дамаск вышел караван посольства. Город только просыпался, по улицам сновали только женщины и мальчишки с кувшинами воды. Сразу за городскими воротами начинался Торговый городок с его многочисленными складами, гостиницами, конюшнями. В своё время Корнелий лично контролировал планировку и постройку этого городка для заезжих купцов. Самым примечательным в городке были мощёные площади и улочки, а ещё бани, посещение которых было обязательным для всех приезжающих во избежание инфекций. Купцы и погонщики поначалу со страхом подчинялись нововведению, но, со временем привыкли и даже научились получать удовольствие!

   Королевский фургон, мягко покачиваясь на рессорах, катился по прекрасной широкой дороге. Несмотря на раннее утро, движение было довольно оживлённым. Унылость пейзажа кое-как скрашивали придорожные посёлки с резвящимися детьми. До переправы через реку Иордан в городке Тивериада ехать два дня и, чтобы не свихнуться от скуки, король набрал с собой стопку книг, напечатанных в типографии Иерусалима. Иногда, для разнообразия, он покидал фургон и пересаживался на коня, но езда сквозь пылевые облака никакого удовольствия не доставляла. Но вот уже Тивериада, небольшой отдых в местной бане, отмытой и очищенной специально для высокопоставленных гостей, понтонная переправа и ещё два дня пути до Дамаска, где их уже с нетерпением дожидался султан Салах ад-Дин.

   Венценосцы встретились по-дружески. Традиционные вопросы о делах и здоровье не казались риторическими, особенно после того, как весной 1193 года султан чуть не умер от лихорадки. Тогда спас его посланный Корнелием волхв Велес, личный лекарь и советник короля. С тех пор они стали друзьями. Вот и сейчас радостный и весёлый, хоть и измученный длительным постом, шестидесятилетний султан буквально потащил друга во дворец. Зная, что во время Рамадана еду можно принимать только после захода солнца, Корнелий отказался от обеда и уединился с хозяином в библиотеке. Там они тщательно обсудили сценарий будущей встречи с халифом, а потом предались воспоминаниям. Уже вечером, после скромного ужина, друзья пошли погулять по Дамаску. На экскурсии настоял Корнелий, давно мечтавший посмотреть на один из древнейших и красивейших городов Азии. Расцвеченный огнями город действительно производил впечатление даже ночью. Всё здесь дышало глубокой, четырёх тысячелетней стариной, река Барада спокойно несла свои воды, овевая прохладой раскалённый за день дома и мечети, дворцы и медресе, площади и небольшие скверы...

* * *

   К переправе на берегу Ефрата караван вышел, как и планировалось, в первый день Ид аль-Фитр, праздника разговения после великого поста. Остановились лагерем, послав гонца к халифу. Уже через день, переправившихся поочерёдно через Ефрат и Тигр, путешественников Багдад встретил музыкой, праздничными шествиями и цветами. Исламский мир праздновал.

   Посольство медленно продвигалось по запруженным улицам к дворцу халифа, расположенному на левом берегу реки Тигр. Согласно этикету посольство остановилось на Регистане перед парадным входом. Через небольшой промежуток времени к посольству вышел главный евнух и пригласил гостей во дворец. Путь в тронный зал пролегал через анфиладу роскошно украшенных залов, с великолепной росписью стен и потолков и цветными витражами в стрельчатых окнах. Перед высокими двустворчатыми дверями в тронный зал опять остановка. Из-за дверей послышалось объявление церемонимейтера: "... султан Египетский и Сирийский Салах аль-Малик ан-Насир ад-Дунийа ва-д-Дин Абу ал-Музаффар Юсуф ибн Айюб... и ... король Иерусалимский, герцог Едессы, великий герцог Антиохии и Триполи Корнелий Лакмат аль-Сабах...". Двери распахнулись, султан и король вошли в огромный зал, заполненный пёстро одетыми придворными и иноземными послами. Перед ними, на высоко поднятом над полом троне, восседал халиф Абу-ль-Аббас Ахмат ан-Насир ли-Диниллах, правитель огромной империи, раскинувшейся от Ливии в Северной Африке до реки Инд. Султан пал ниц перед своим сюзереном, король лишь склонился в поклоне. Халиф жестом поприветствовал друзей и, так же жестом, подозвал поближе. После обязательных приветствий настал черёд вручения подарков. Среди прочих халифа очень заинтересовали - и он с трудом скрывал восхищение - вязанки шкур соболей, песцов и белых медведей, подаренных Корнелием. Но ещё большее восхищение хозяина вызвал томик Корана на латинском языке, напечатанный в иерусалимской типографии.

   Официальная часть приёма закончилась, естественно, пиром, а переговоры решено было начать утром следующего дня. Вечер султан и король посвятили ознакомлению со столицей Исламской империи. Конечно, Багдад впечатлял богатством убранства дворцов и мечетей, фонтанами и парками, но неприятно поражал жуткой нищетой окраинных кварталов. Правда, опасаться нападения грабителей не нужно было даже в трущобах, законопослушание багдадцев было притчей во языцех по всему исламскому миру. Гуляя по городу, Корнелий про себя отметил: где-то сейчас рыцарь Анри встречается со своими осведомителями? а воевода Воислав со своим коллегой Ахматом отчаянно ругаются со своими гвардейцами, не пуская их в ближайшие к казармам кабаки!

   Утром молчаливый евнух принёс кувшин и таз для умывания, потом лёгкий завтрак. Не успел Корнелий привести себя в порядок, как заявился один из секретарей халифа и пригласил на переговоры. Переговоры халиф решил проводить в своей библиотеке - может из хвастовства, может для большей доверительности. Кроме халифа, короля и султана, присутствовал великий визирь по имени Абу-Али ибн Дауд.

   Собственно говоря, смысл переговоров сводился к следующему: поддержание мира в средиземноморском регионе, беспрепятственное и безопасное перемещение товаров и людей к морским портам на территории Иерусалимского королевства и, главное, свобода вероисповедания в христианском королевстве и обеспечение свободного доступа мусульман-иностранцев к своим святыням в Иерусалиме. Уточнив детали, договор подписали и скрепили печатями халиф Багдадский и король Иерусалимский. Султан и великий визирь засвидетельствовали документ своими подписями. Закончив официальную часть, Корнелий попросил халифа об аудиенции один на один. Халиф, хоть и удивлённый этакой бесцеремонностью, согласился и пригласил Корнелия в свой рабочий кабинет.

   В небольшом и довольно скромно обставленном кабинете венценосцы расположились в креслах. После недолгого молчания и под вопросительным взглядом халифа, Корнелий начал:

   - Светлейший, то, что я сейчас расскажу тебе, может показаться сказкой. Твоё право оценить: верить или не верить мне. - Корнелий вопросительно взглянул на халифа, тот согласно кивнул - Так вот, Светлейший, я знаю будущее. Не спрашивай от Аллаха или от Шайтана эти знания, главное то, что мои предсказания сбудутся, если не предпринять определённые меры.

   Корнелий помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

   - Через двадцать семь лет, в 603 году Хиджры, ты можешь потерять власть, потерпев поражение в неудачной войне с Хорезм-шахом Мухаммедом ад-Дином, сыном Ала ад-Дина Такеша. Позже, в 626 году Хиджры, всю Азию ждёт страшное испытание - вторжение диких орд с Дальнего Востока.

   Король замолчал, увидев расширившиеся от удивления и ужаса глаза халифа.

   - Ты посланник Шайтана или сам Шайтан? - сдавлено прохрипел халиф - Откуда ты знаешь, то, что написано в Книге судеб? Неужели можно изменить Судьбу?

   - Можно, Светлейший. Можно и нужно. И сделать это под силу нам с тобой. Для этого ты должен, во-первых, примирить суннитов с шиитами. Любыми компромиссами, любыми путями, кроме насильственных. В таком деле насилие может вызвать только ещё большее насилие. Собери имамов, дервишей, богословов из медресе и найди возможность объединиться! Поверь, в далёком будущем противостояние религиозных течений приведёт к ещё большей крови, ещё большей беде! Ну, и, во-вторых, тебе нужно обязательно встретиться с высшими христианскими иерархами и найти консенсус и с ними. Основа переговоров - поклонение одному Богу, хоть и разным Пророкам. А, значит, необходимо единство, тем более при наличии одной общей угрозы! - он, передохнув, продолжил - Такую встречу я постараюсь организовать. Тем более, в следующем году исполнится как раз сто лет первого крестового похода. Печальная дата, но она может стать ключевой в истории Европы и Азии.

   Бледный от волнения халиф подавленно молчал. Он почему-то поверил каждому слову этого загадочного кафира. Но принять его предложения без обдумывания и без консультаций с советниками он не решался. Тогда халиф решил сменить тему разговора:

   - Хорошо, эмир, мы обдумаем твоё предложение и дадим ответ в ближайшие дни. Но давай поговорим о тебе. Кто ты, откуда, есть ли у тебя семья? Мы хотим больше узнать о своём союзнике?

   Корнелий улыбнулся - он прекрасно понял уловку халифа. Но возражать не стал и стал рассказывать о Руси, о Днепре, о густых лесах и изумрудно-зелёной степи, о светловолосых и ясноглазых добряках-русичах, о своих сыновьях и внуках, которых он не видел вот уже десять лет...

   Халиф слушал с интересом. Вскинул, правда, удивлённо глаза, услышав о внуках Корнелия, но вдруг задумался. Когда Корнелий закончил повествование, он предложил тоном, не терпящем возражений:

   - Мы познакомим тебя, эмир, с нашими дочерьми. Ты должен жениться на одной из них, чтобы закрепить наш союз - неожиданно халиф смущённо хихикнул, как мальчишка - А у нас много дочерей и, если честно, мы даже не знаем сколько. Но тебе представят только самых красивых и добрых...

* * *

   Караван медленно двигался по дороге на Дамаск. В обратный путь отправилось несколько большее количество повозок и верблюдов - они везли приданое и свиту молодой королевы Иерусалимской.В штабном фургоне Корнелий сквозь прикрытые глаза наблюдал за своей молодой женой. Та, сидя у окошка, перелистывала книгу и изредка бросала короткие взгляды в сторону дремлющего мужа. А король, улыбаясь про себя, вспоминал происшествия последних трёх недель...

   Халиф оказался деловым человеком и уже к вечеру пригласил Корнелия к себе. Вместе они отправились на женскую половину дворца, где сквозь небольшое окно стали наблюдать за играющими во внутреннем дворике четырьмя принцессами в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет. Корнелий с интересом наблюдал за девушками, ловя на себе заинтересованные взгляды халифа. Его внимание привлекла одна из принцесс, не принимающая участия в общей возне, а сидевшая в сторонке с книгой в руках. Король с удивлением узнал в книге тот самый томик Корана на латыни, подаренный им халифу. И девушка явно не просто разглядывала иллюстрации, а читала! За спиной послышался удовлетворённое хмыканье - халиф по достоинству оценил выбор гостя:

   - Её зовут Фатима-Марьям аль-Аббас ан-Насир, и она любимая наша дочь - с гордостью и неожиданной теплотой в голосе шепнул халиф - Но её расположение ещё нужно заслужить.

   Корнелий пожал плечами и предложил:

   - В Европе расположение девушки рыцарь может заслужить победой в турнире. Может, проведём турнир между твоими "Бессмертными" и моими "Медведями", Светлейший? А я тоже поучаствую в турнире. Глядишь, и понравлюсь принцессе?

   Сказано - сделано. На следующий день на ристалище за городскими валами выросли два небольших лагеря. Над одним из них развевался зелёный штандарт "Бессмертных", гвардии халифа, а над другим - белый с золотым крестом штандарт "Медведей", гвардии короля. Для придания зрелищности мероприятию, договорились, что бойцы будут демонстрировать не столько силу, сколько ловкость и умение владеть оружием. Корнелий не сомневался, что все его десять гвардейцев победят в очных поединках, но это стало бы обидой для хозяев. Поэтому его бойцы ни в коем случае не должны были сбивать соперника с ног, а просто изображать ничейный исход "боя". Сам же король намеревался продемонстрировать искусство боя "один против многих".

   Турнир начался, когда солнце начало склоняться к закату. На импровизированных трибунах собрались несколько тысяч людей, халиф с придворными и дочерьми заняли трибуну, возвышающуюся над ристалищем. Прозвучал сигнал трубы и в центре ристалища сошлись в конном "бою" десять русичей на десять мусульман. Зрелище было поистине захватывающим. Русичи в снежно белых камзолах и штанах с алыми щитами и султанами на шлемах. Воины ислама в угольно чёрных одеждах с серебряными щитами и султанами... Заблистали клинки, зазвучали боевые кличи. Зрители одобрительно завопили, засвистели. Но вот опять прозвучала труба и бойцы отступили на исходные рубежи. Спешились. Сомкнули строй. И бегом бросились навстречу друг другу. Снова над полем зазвенели мечи и брязнули щиты. И снова на трибунах взрыв эмоций! Даже у внешне невозмутимого халифа азартно заблестели глаза! Бойцы с обеих сторон демонстрировали чудеса владения оружием, при этом не калеча (верх мастерства!) друг друга. Сигнал трубы развёл запыхавшихся и довольных собой гвардейцев. Главный евнух-распорядитель по поручению халифа объявил боевую ничью и поблагодарил участников за доставленное удовольствие. Теперь настал черёд Корнелия продемонстрировать и своё мастерство.

   Распорядитель турнира выкрикнул: "Эмир Лакмат аль-Сабах..." и зрители-мусульмане затихли, зато взорвалась приветственными криками та часть трибуны, где расположились гости из Иерусалима и Дамаска. На середину поля вышли десять пеших "Бессмертных" и замерли в ожидании. И вот появился Корнелий. В алом костюме и сапогах, поверх камзола - лёгкая позолоченная кольчуга и золотой рыцарский пояс, голову прикрывал позолоченный шлем-корона. В руках у короля был только длинный славянский меч длиной в два локтя и широкий кинжал в локоть длиной. Не торопясь, он вышел на середину ристалища и принял боевую стойку. Гвардейцы, чёрными тенями, стали кружить вокруг, выбирая момент для атаки. Корнелий стоял, не двигаясь, глазами отслеживая движение противника. Вот первый из гвардейцев решился на атаку и кинулся вперёд, замахнувшись мечом. Но меч прошел через пустоту! Вдруг всем показалось, что алая фигура превратилась в огненный смерч, потом в огненную стену, окружившую растерявшихся "Бессмертных". Ещё несколько мгновений и все десять чёрных фигур оказались лежащими на земле! Когда пыль окончательно рассеялась, зрители увидели короля, стоявшего в сторонке, опираясь на меч. Растерянные гвардейцы поднимались с земли, потирая ушибленные места и собирая разбросанные мечи и щиты. Вот они выстроились напротив своего страшного противника и тремя ударами мечами о щиты, выразили ему своё глубокое уважение. Публика взорвалась восхищёнными воплями. Даже халиф встал со своего места, приветствуя победителя. По его призыву, Корнелий подошел поближе к центральной трибуне и склонил голову в вежливом поклоне. Из глубины трибуны, из-за спины халифа, выскользнула стройная фигурка в серебристом наряде и протянула победителю венок из белоснежных лилий...

   Свадьба состоялась через неделю. Осуществлял церемонию сам халиф, как высшее духовное лицо исламского мира. Из-за различия вероисповеданий новобрачных, свадьба должна была состояться в два этапа - в Багдаде и в Иерусалиме. Поэтому никаких "брачных ночей" здесь, в Багдаде, не предусматривалось. Просто был свадебный пир, который длился... пять дней! По окончании пира, когда гости и новобрачные окончательно пришли в себя, Корнелий и Саладин стали собираться в обратный путь.

   Ну, вот уже на горизонте показались башни Иерусалима. Ещё немного и стала видна огромная возбуждённая толпа горожан и заезжих купцов, встречавшая своего государя и его молодую жену у Золотых ворот. Город жил в предвкушении праздника!

   Глава 8

   В окно спальни пробрался холодны зимний рассвет. Корнелий проснулся, но вставать не спешил - на плече у него мирно посапывала его ненаглядная малышка, жена Машенька, королева Иерусалимская Мария. Вчера поздно вечером она прокралась из своего будуара к нему в спальню под чисто женским предлогом "мне там холодно" и устроила королю бессонную ночь. Корнелий, боясь пошевелиться, с любовью скосил глаза на жену и увидел, как её веки предательски дрогнули. Ах, так? Тогда получай, маленькая обманщица!

   Успокоившись и отдышавшись, Корнелий нежно поцеловал жену и собрался было вставать, когда его остановил тихий шепот:

   - А у нас будет сын...

   От неожиданности король замер, потом повернулся к Марии и будничным тоном спросил:

   - Точно сын? Откуда такая уверенность? - но тут увидел наполняющиеся слезами глазки жены и спохватился - Солнышко моё, ты не представляешь, как я рад! Извини, я просто неудачно пошутил.

   Молодая королева тут же успокоилась, подставила губки и призналась:

   - Мне волхв Велес сказал, а он знает всё и обо всём!

   - Ну, если Велес... - протянул король - Тогда точно - сын!

   Он встал, подошел к окну и вскинул руки навстречу солнцу. Потом обернулся к жене и спросил:

   - Поваляешься ещё или встаём? - Мария демонстративно натянула одеяло на голову - Понятно, спи.

   Выйдя из спальни в гардеробную комнату, Корнелий позвонил в колокольчик. Через мгновение в дверях показалась Светлена с кувшином тёплой воды и тазом для умывания (Корнелий с горечью вспомнил свой киевский дворец, оснащённый водопроводом и канализацией. Но что поделаешь - с водой проблемы!). Пока король приводил себя в порядок, Светлена перечисляла ему список дел на сегодняшний день. Покончив с туалетом, он молча кивнул Светлене в сторону спальни и, получив в ответ утвердительный кивок, стал одеваться.

   В кабинете короля ждал завтрак на двоих и рыцарь Анри де Пуатье с ежедневным докладом. Сегодня доклад разведчика касался положения дел в Римской курии и Константинопольской Патриархии в свете предполагаемых переговоров христианских и исламских иерархов.

   - В Константинополе обстановка получше. Всё-таки исламская угроза для греков более актуальна и тамошние епископы и члены Синода готовы к встрече, хоть завтра. В Риме же сложнее! Рим далеко, мусульмане в последнее время благодаря нашим усилиям агрессии не проявляют, вот кардиналы и успокоились. Они, видимо, считают, что так будет всегда! Наши люди, конечно, прилагают определённые усилия - и не безуспешно! - но, как всегда, находятся фанатики, которые и слышать не хотят о переговорах. Ещё и Папу накручивают! - горячился Анри.

   Корнелий внимательно смотрел на своего доверенного советника. Он знал, что рыцарь Анри, как истинный тамплиер, был далёк от религиозного фанатизма и относился к высшему христианскому духовенству с некоторой долей презрения. Поэтому вопрос напрашивался сам собой:

   - Как можно изменить ситуацию в Риме? Подкуп или... ? Пойми, это очень и очень важно! От запланированных нами переговоров во многом зависят судьбы Европы и Передней Азии! Поэтому церемониться нам некогда! Так что решай вопрос по своей линии и готовь мой визит в Рим. Чувствую, без этого не обойдётся.

* * *

   Его Святейшество, Глава Святой Римской Католической церкви Папа Иннокентий ІІІ терзался сомнениями. Визит короля и епископа иерусалимских, неожиданная смерть четырёх кардиналов, заподозренных в заговоре, и непрекращающееся давление большинства кардиналов, заставляли его нервничать. Но решение всё-таки нужно было принять...

   Пентера входила в устье Тибра. Впереди шла лодчёнка лоцмана, провожающая громоздкий морской корабль мимо мелей о островков. Рим встречал посольство из Иерусалима утренней прохладой начала весны. На пирсе у Ватиканского моста их приветствовал папский нунций и кареты с гербом Папы Римского. Король Корнелий І Сармат, епископ Иерусалимский Евфимий, рыцарь Анри де Пуатье и волхв Велес в качестве секретаря короля сошли по сходням на берег. Следом из трюма выгружались две децимии гвардейцев личной охраны короля во главе с воеводой Воиславом и сундуки с подарками для Папы и кардиналов Конгрегации.

   Дворец Святого Петра поразил гостей своей роскошью и утончённым вкусом его создателей. Но зал для приёмов отличался скромностью. Войдя со света, иерусалимцы даже не сразу разглядели в глубине зала огромное кресло-трон, а на нём тщедушную фигуру Понтифика. Гости приблизились к трону, епископ Евфимий пал на колени и поцеловал красную туфлю Папы, остальные ограничились глубоким поклоном. После обоюдных приветствий, Корнелий выступил вперёд и протянул Папе письмо. Понтифик тут же передал письмо кардиналу-секретарю и, пообещав дать ответ в ближайшее время, попрощался. Корнелий, честно говоря, был возмущён. Анри и Велес разделяли его раздражение, только епископ пребывал в полнейшем восторге. Но делать нечего, пришлось возвращаться в гостиницу и, переодевшись, отправляться гулять по Вечному городу. Рим, к сожалению, не Багдад и им настоятельно рекомендовали не выходить без охраны. Перейдя по Ватиканскому мосту на правый берег Тибра, епископ с волхвом, в сопровождении охраны, отправились осматривать многочисленные римские храмы и капеллы, а Корнелий с тамплиером и Воиславом - сохранившиеся античные достопримечательности. Они прошли мимо церкви святого Августина и направились прямиком к древнему Пантеону. Перед ними открылся вид на два легендарных римских холма - Квиринал и Капитолий. Оттуда, мимо церкви святого Теодора к разрушенному временем, но всё ещё грандиозному, Колизею. Пока друзья осматривали величественные руины, начало смеркаться. Нужно было возвращаться. Назад шли молча, подавленные величием цивилизации предков и осознанием скудности нынешней. Не доходя до Венецианского дворца, Анри откланялся и двинулся на встречу со своими агентами. Русичи, всё так же молча, вернулись в гостиницу.

   Чтобы как-то скоротать время, Корнелий решил посетить знаменитую Ватиканскую библиотеку. Разрешение было получено на удивление быстро, и вот он уже в прохладном огромном помещении читального зала. Обилие книг, манускриптов, свитков впечатляло! Недолго думая, Корнелий отправился к полкам, где располагались памятки этрусской литературы. Эти шкафы стояли в дальнем конце зала и, грубо говоря, припадали пылью - этрусский язык так и не был расшифрован. Молчаливый монах-смотритель, не поднимая глаз из-под надвинутого на лицо клобука, указал на нужные полки и, поклонившись, удалился. Странная внутренняя дрожь охватила Корнелия. Он, как зачарованный, протянул руку и взял наугад первый попавшийся свиток. Аккуратно развернул, всмотрелся в надписи знакомым "латинским" алфавитом и .... обомлел! Он понимал написанное! Лихорадочно вынимая один свиток за другим, Корнелий прислушивался к своим ощущениям. Он уже понял, что желание прийти сюда не было случайным, и ждал, что ещё подскажет ему интуиция. Наконец он отобрал с десяток свитков и углубился в их изучение. Пробегая глазами свиток за свитком, Корнелий делал пометки в своём блокноте. Время текло незаметно. Несколько раз он краем глаза замечал смотрителя, приносившего новые свечи и тут же молча отходившего. Остановился Корнелий только, когда закончил изучать последний манускрипт. Он встал, с трудом размял затёкшие члены и, взяв блокнот, подошел к окну. За окном была глубокая ночь. Но спать абсолютно не хотелось. Наоборот, он ощущал странную лёгкость в голове, как будто и не было многочасового напряженного труда. Всё так же молча, рядом возник смотритель с кружкой горячего вина и какими-то булочками. Машинально прожевывая безвкусные булочки, Корнелий мысленно обрабатывал полученную информацию. Вырисовывалась интересная картина...

   Колыбель этрусков, а точнее - Расенов, располагалась практически на границе ледника, в нынешней Дунайской равнине. Это была конфедерация городов-полисов с высоким уровнем технологической цивилизации. Об этом говорило хотя бы то, что, насколько смог понять Корнелий, населённые пункты с численностью населения до пятисот тысяч человек располагались под куполами. Но в один "прекрасный" день - как подсчитал Корнелий, осенью 9458 года до Р.Х. - всё кардинально изменилось. Огромный астероид столкнулся с Землёй и обрушился в воды Западного океана, пробив кору и повредив мантию. От сдвига тектонических плит начались взрывы вулканов по всей поверхности Земли. Взрывались и те вулканы, которые последние несколько тысяч лет скрывались по многосотметровым панцирем ледника. Последствиями жуткой катастрофы, длившейся несколько десятков лет, стало полное уничтожение очагов цивилизации, находившихся на свою беду на побережьях океанов и море и в горных районах. Расенам повезло - рядом с их родиной не случилось ни вулканов, ни источников цунами. Но последствия разрушительных землетрясений были налицо: люди лишились источников энергии, а, значит, и всех благ цивилизации. Но и это было ещё не всё! Таяние ледника превратило некогда плодородные равнины в болота. Люди, ещё толком не пришедшие в себя после пережитого кошмара, вынуждены были сорваться с насиженных веками мест и отправляться в никуда. Эмиграция осуществлялась в три этапа: первыми ушли несколькосот тысяч расенов под предводительством царя Несилия на юг, вдоль побережья, наполнившегося водой до размеров моря, большого озера, в которое впадала их родная река; следующими отправились в путь, на восток вдоль разлившейся реки, переселенцы под предводительством царя Кимерия; но многие расены так и не захотели прощаться с родными местами и остались на месте, чтобы спустя несколько тысяч лет пересечь Альпы и стать колыбелью выдающейся цивилизации. Но не это, вернее, не только это повергло Корнелия в шок - в одном из манускриптов он вычитал, что задолго до катастрофы тысячи и тысячи кораблей, с миллионами землян на борту, отправились к звёздам, спасаясь от предстоящей встречи с "космическим гостем"...

   И ещё один случай приятно удивил Корнелия - прощаясь, монах-смотритель поднял глаза, и на Корнелия взглянула бездна! Монах тут же отвернулся, но Корнелий успел заметить лёгкую улыбку на его устах...

   Наконец, явился посланник от Понтифика с приглашением во Дворец. Папа принял их на удивление быстро. Встреча проходила в знаменитой библиотеке в неформальной обстановке. По просьбе Понтифика Корнелию пришлось ещё раз со всеми подробностями пересказать результаты своих переговоров с халифом Багдадским. Епископ Евфимий дополнил рассказ короля своими комментариями. Выслушав обоих, Его Святейшество погрузился в долгое размышление. Наконец, он поднял глаза на Корнелия, вымученно улыбнулся и сказал:

   - Готовь встречу, король. Встретимся в Иерусалиме за две недели до начала Апостольского поста. Пришлёшь за мной корабль...

   Прямо из Рима Корнелий отправил гонцов с письмами к Патриарху Константинопольскому и халифу Багдадскому с просьбой подтвердить своё согласие на историческую встречу представителей по сути двух миров, двух цивилизаций.

* * *

   Такого представительства высокопоставленных особ древний Иерусалим не знал со времён легендарного царя Соломона. Все гостиницы и постоялые дворы, все казармы и конюшни, все склады и складские площадки были заняты. Во всех церквах и мечетях шли беспрерывные службы за успех переговоров высших духовных иерархов христиан и мусульман. За две недели до встречи иерархов, здесь же, в Иерусалиме, встретились богословы. Им предстояло выработать концепцию объединения большинства богословских, а, значит, и политических постулатов обеих религий. В частности, идею Единого Творца, идею родства Божественных Посланников и идею Общечеловеческих Божественных Заповедей. Кроме этих, рассматривалась ещё группа вопросов организационного характера. Так что к приезду иерархов, пакет документов для утверждения был готов полностью.

   В последних числах мая 1199 года стали съезжаться участники переговоров. Первым приехал Константинопольский Патриарх Иоанн Х Каматир со свитой из двенадцати человек в монашеских одеяниях, но весьма внушительного телосложения. За ним, через пару дней, Папа Римский Иннокентий ІІІ в сопровождении десяти клириков. И последним, со свитой в двадцать конников-сарацинов, халиф Багдадский Абу ль-Аббас ан-Насир. Гости разместились в подготовленных заранее апартаментах, их сопровождающие - в гостиницах попроще и на постоялых дворах.

   Первое заседание началось в понедельник, пятого июня. Открывал заседание король Иерусалимский Корнелий І на правах хозяина. Он же, выдержав паузу, огорошил присутствующих, торжественно объявив о возвращении в Иерусалим Святого Креста Господня. Что тут началось! Христиане, от клирика до архиерея, сорвались с мест и завопили от восторга. Даже высшие иерархи не удержались и, покинув свои места, направились к халифу со слезами благодарности на глазах. Растерявшийся халиф вскочил со своего места и пошел навстречу, приветственно протягивая руки вчерашним заклятым врагам! Аудитория ещё долго не могла успокоиться. После чего богословы огласили разработанные постулаты. Началось обсуждение, в котором, как ни странно, самое активное участие приняли сами высшие духовные пастыри! Но на четвёртый день, то же как ни странно, обсуждение закончилось полным одобрением сторон. Утром следующего дня секретари представили для подписания четыре экземпляра договора, написанного на четырёх языках - латыни, греческом, арабском и пехлеви. Торжественное подписание состоялось, договоры скреплены печатями, а в церквах и мечетях отслужили торжественные богослужения. Ровно через сто лет после вторжения крестоносцев в Палестину, день десятое июня 1199 года от Р.Х. или седьмой день месяца Раджаб 577 года Хиджры стал самым знаменательным днём в истории сосуществования двух мировых религий!

   Глава 9

   И опять в Иерусалим съезжались гости. На сей раз причиной стало открытие Богословского университета и обновлённого Храма Соломона, который отныне должен был называться Храм Единого Бога. Праздник назначили на двадцать второе июня 1200 года от Р.Х., на день летнего солнцестояния, почитаемого в той или иной форме во всех религиях Земли (и любимого праздника самого Корнелия).

   Накануне начала празднования суета достигла своего предела. Особенно старался Велес, которого избрали Первосвященником Храма и почётным ректором-куратором Университета. Под Университет перестроили огромное здание дворца тамплиеров. Там, в едином комплексе, сосредоточились и учебные аудитории, и библиотеки, и спальни для трёх сотен будущих клириков. Учеников для Университета набирали среди подростков тринадцати-пятнадцати лет, выпускников общеобразовательных христианских и исламских школ. Кроме богословия в свете новой, принятой в прошлом году концепции, клирики должны будут изучать медицину, литературу, философию и основы естественных наук. А будущий Храм Единого Бога реконструировался по проектам архитекторов и художников, приглашенных из Рима, Константинополя и Багдада, с учётом менталитета верующих обеих конфессий. Храм действительно представлял собой феерическое зрелище. Ничего подобного современная архитектура не знала - огромный круглый зал с овальными нишами по периметру и сводчатым потолком, в центре которого было огромное застеклённое окно. В нишах располагались мраморные статуи высотой в полторы сажени, изображавшие всех посланников божьих в послепотопной истории Человечества. Верующие могли легко узнать Озириса и Раму, Прометея и Гильгамеша, Будду и Зороастра, Конфуция и даже пока никому не известного Кетцалькоатля, Бальдра и Велеса и, конечно, Христа и Магомета. Рядом с каждой нишей горела неугасимая лампада, и располагалось прикрытое от посторонних глаз место для моления. В центре зала, на лёгком кованом постаменте был установлен огромный шар из розового фаррерского мрамора с вырезанными по его поверхности созвездиями зодиака. Это прекрасное творение скульпторов, большую часть суток освещённое солнечными лучами, и было символическим изображением самого Творца Вселенной. Первосвященник Велес, единогласно избранный собранием богословов, работавших над созданием концепции Единого Бога в прошлом году, похудел и почернел от забот. На него были возложены и проекты реконструкции, и печатание учебников, и подбор преподавателей, и, самое главное, встреча и размещение многочисленных гостей, прибывающих на праздник со всех концов Ойкумены.

   Гости везли подарки. И подарки необычные! Каждая делегация привозила с собой по нескольку десятков саженцев деревьев и кустов со своей родины, которые высаживала в заранее приготовленные ямки вокруг Иерусалима или в скверах города. Кипарисы из Греции и оливы из Испании, тополя из Персии и каштаны из Италии, розы из Багдада и папирус из Египта... Конечно, высаживать деревья в середине лета было, мягко говоря, рискованно, но Корнелий очень надеялся на удачу и на специфические способности своего верного друга и советчика Велеса. И действительно, Велес с помощниками и большой повозкой, наполненной мешками с каким-то порошком, ходил следом за "лесниками" и подсыпал под деревья своё снадобье, тихо бормоча заклинания.

   В самую короткую ночь в году, незадолго до восхода солнца площадь перед Храмом была заполнена гостями. Любопытствующие горожане толпились в отдалении, опоздавшие подходили через открытые по такому случаю Золотые ворота. Но вот первые лучи осветили шпиль Храма. В это же мгновение Первосвященник Велес воздел руки к солнцу и запел гимн Единому Богу. В абсолютной тишине над площадью голос Велеса звучал торжественно и радостно. Спел он по одному куплету на каждом из четырёх официальных языков - латыни, греческом, арабском и пехлеви. Когда голос Первосвященника замер, солнце поднялось над куполом храма, осветив странное сооружение перед парадным входом. Их толпы к нему вышел король Корнелий, знаком попросил внимания и в полной тишине потянул за край полотнища. Полотнище медленно сползло, и толпа ахнула... Глазам пораженных людей открылась удивительной красоты скульптурная группа - две беломраморные фигуры в полтора человеческих роста, в которых ясно угадывались христианин и мусульманин, приветственно протягивали друг к другу руки!

   Праздник продолжался три дня. За это время гости из разных стран и разных вероисповеданий перезнакомились и подружились друг с другом. Богословы разных конфессий имели возможность ещё и ещё раз донести свои мысли до бывших противников. А главы делегаций - кардинал Доминик, архиепископ Епифан и имамы Абдулла ибн-Салех и Мухамад ас-Софи - успели провести официальные переговоры.

   Корнелий с оттенком грусти наблюдал за всеобщим весельем. Сколько же крови нужно было пролить, сколько сил потратить, чтобы, наконец, примирить некогда заклятых врагов и убедить всех, что мир и спокойствие намного лучше любой, хоть трижды "священной", войны! И, самое главное, что сегодня свершился очередной поворот Истории в этой "Ветви Времени"....

Часть IV Император

   Королевская охота закончилась. Охотники, весело переговариваясь, и, неторопясь, направлялись к Иерусалиму. Король Иерусалимский Корнелий І Сармат с сыновьями и эскортом ехал несколько в стороне. Наконец, остановившись в тенистой оливковой роще на берегу искусственного обводного канала, он спешился. Знаком приказал эскорту и младшим сыновья следовать дальше. Старший сын, тридцатилетний принц Велемир, спешившись, присоединился к отцу.

   - Посидим в теньке, сын мой, - устало промолвил Король - Разговор предстоит непростой и долгий.

   Они расположились на пригорке. Корнелий, опершись на ствол оливы, молча смотрел на пробегающие по небу лёгкие, как перьинки, облака. Велемир ждал продолжения разговора.

   - Помнишь, Велемир, как в детстве я рассказывал тебе сказку про некоего человека, который жил долго-долго и старался всеми силами делать добро в разных странах? - не глядя на сына, спросил Король и, увидев согласный кивок, продолжил - Так вот - этот человек я....

   Разговор прервался. Нужно было дать возможность молодому человеку осмыслить услышанное. Велемир от неожиданности вытаращил глаза на отца и даже несколько отстранился. Выдержав паузу, Корнелий с улыбкой продолжил:

   - Да-да, не удивляйся. Только в этом Мире я живу уже около восьмидесяти лет. Из них здесь, в Палестине, тридцать. Но настало время мне возвращаться на север, в Киев. Моей Руси грозит страшная опасность, и я должен быть там. А ты уже взрослый и достаточно опытный человек, чтобы заменить меня на престоле и продолжать начатое мной дело. Да и пока жив твой дед, халиф Багдадский тебе будет на кого положиться и с кем посоветоваться. Кстати, ему тоже грозит большая опасность с Востока, и ты поможешь ему отразить её.

   Корнелий вновь замолчал, собираясь с мыслями. Потом продолжил:

   - Жаль, конечно, что до этого дня не дожили мои друзья-соратники, с которыми мы создавали Королевство. Но их преемники вполне достойные люди. Султан Египетский Усман аль-Азиз, хоть и не родственник покойного Саладина, но так же верен клятве верной дружбы наших государств.

   Он опять замолчал - горло перехватило. Вспомнилась королева Марьям, его Машенька, умершая при родах пять лет назад. Вспомнилась верная помощница Светлена, так и не пережившая свою подругу-королеву. Вспомнился его верный друг и советчик волхв Велес, основатель и первосвященник культа Единого Бога.... Опять, опять он остаётся один! Это, как сказал когда-то умирающий Ги де Лузиньян, его эпитимья, испытание веры. Друзья и близкие уходили и уходили, а он ...он оставался. Оставался, чтобы продолжать свой тернистый путь!

   Глава 1

   Весной, в двадцать первый день месяце Эйлет 6729 года от Сотворения Мира пентера входила в бухту Тираса. Столица Тиверского княжества Белоград встречал гостей. Корнелий с пятнадцатилетним сыном Игорем сошли на берег. Их, естественно, никто не встречал - путешествовали они инкогнито под видом паломников из Константинополя в Киево-Печерскую лавру. Остановились в гостинице, и, после короткого отдыха, отправились смотреть город.

   Корнелий с интересом осматривался вокруг. За те тридцать с лишним лет, что прошли с его последнего посещения, в Белограде изменилось немного. Всё те же широкие мощёные известняком улицы и площади, двух- и трёхэтажные оштукатуренные кирпичные дома, скверы и фонтаны на площадях. Даже княжеский дворец, построенный ещё его сыном Святославом, остался практически таким же. Изменилась только цитадель. Стены и башни стали мощнее и выше. Контрфорсы теперь спускались прямо в воду, а вход в порт был тщательно перекрыт небольшими фортами. Княжил в Белограде по-прежнему его пятидесятилетний внук Игорь Святославович, который провожал войска русичей в Крестовый поход в 6697 году от Сотворения Мира.

   К вечеру уставшие и довольные путешественники вернулись в гостиницу. Сын, только коснувшись подушки, уснул, а Корнелий бухнулся на диван, вытянул натруженные ноги и задумался. Нужно ли открыться внуку? А может пока не торопиться и прозондировать почву? Или сразу ехать в Киев к сыну, князю Владимиру? Правда, Великому князю уже шестьдесят два, но, по слухам, он ещё в неплохой форме и здравом уме. Так ничего и не придумав, Корнелий уснул. Снился ему, как ни странно, Иерусалим с его зелёными рощами на околицах, золотыми куполами храмов, шумными торговыми площадями и уютными тенистыми улочками... Посреди ночи его разбудили странные звуки, доносящиеся из комнаты сына. Тихонько заглянув в комнату, он увидел всхлипывающего во сне Игоря. Подойдя, Корнелий ласково прикоснулся к плечу юноши. Тот сразу проснулся, повернул к отцу заплаканное лицо и виновато улыбнулся:

   - Я скучаю. За братьями, за сестричкой... за дворцом. Отец, неужели я больше всего этого никогда не увижу? Я понимаю, что ты не напрасно выбрал меня и у меня особая роль в твоих планах, но...

   Корнелий ничего не ответил. Да и что говорить - мальчик всё прекрасно понимает сам. Ещё раз потрепав сына по голове и пожелав ему доброй ночи, он отправился к себе. Заснул он только с первыми лучами утреннего солнца.

   Проснулся Корнелий с твёрдой уверенностью посетить князя Игоря. Сел к столу, быстро набросал короткое письмо. Осталось ждать.

   Ответ пришел к концу того же дня. Корнелий с сыном сразу же направились во дворец. Едва войдя в парадные двери, они увидели князя, бегущего к ним с распростёртыми объятиями. Дед с внуком обнялись и замерли молча. Ничего не понимающая свита князя замерла в недоумении. Наконец объятия разжались и князь, отстранившись, принялся рассматривать ничуть не постаревшего деда, удивлённо качая головой. Насмотревшись, обнял за плечи и повёл, даже потащил в кабинет. Игорь-младший скромно двинулся следом.

   - Дед...князь...экселенц, - запутался в обращениях внук - я знал, что когда-нибудь ты вернёшься. Ты не мог не вернуться, ведь ты - Великий Князь! Рассказывай скорее - но спохватился, увидев младшего Игоря - и познакомь нас. Судя по всему - это твой сын?

   - Да, сын. Твой дядя, между прочим. И принц Иерусалимский Игорь, брат короля Иерусалимского Велемира І, внук халифа Багдадского ан-Насира аль-Аббаса. Впечатляет?

   - Впечатляет - ухмыльнулся князь Игорь, протягивая руку в приветствии - Рад видеть тебя, принц!

   Мальчишка зарделся от смущения, но, уловив комизм ситуации, заулыбался и крепко, по-мужски, пожал протянутую руку. Потом скромно присел в сторонке с книгой, давая наговориться старшим. Дед с внуком проговорили ночь напролёт. Игорь-младший, не выдержав, уснул в кресле, а старшие всё говорили и говорили. Корнелию было, что рассказать внуку, а внук оказался благодарным слушателем. Потом настал черёд внука. Он поведал, что за время отсутствия Великого князя Русь жила в мире. Исключением служили, разве что, редкие налёты банд валахов из-за Тираса да крымских пиратов. Крупных военных конфликтов ни с поляками, ни с кипчаками не было. Даже свеи притихли и не пересекали границ. Поэтому, пользуясь ситуацией, в стране вовсю развивалась промышленность. Железоплавильные заводы, ткацкие и бумажные фабрики. От купцов не было отбоя. Правда, за прошедшие годы несколько раз случались засухи да эпидемии, но разумная внутренняя политика и хорошо поставленная медицина сводили последствия к минимуму. Великий князь Киевский вёл весьма взвешенную внешнюю политику, основанную на династических браках. Через всех своих многочисленных детей он породнился едва не со всей Европой и половиной Азии. А чтобы армия русичей имела постоянную боевую подготовку, Великий князь периодически вмешивался в военные конфликты на стороне кого-то из своих родичей!

   Расставаясь под утро, решили, не откладывая, отправить гонца в Киев.

* * *

   Возвращения гонца нужно было ожидать не менее пяти дней, поэтому решили погулять по окрестностям. Путешественники в сопровождении самого князя осмотрели судостроительную верфь, типографию, гостиный двор. Но самая большая неожиданность поджидала их в Храме Всех Богов, расположенном в самом центре Белограда. Храм представлял собой большое здание в византийском стиле, со стрельчатыми окнами и арочными потолками. В центре помещения, освещённая светом, лившемся из-под потолка, стояла прекрасно выполненная мраморная статуя в полтора человеческих роста. Статуя изображала молодого человека, протягивающего руки вверх, к куполу Храма. Корнелий с сыном благоговейно остановились у подножья статуи. Вдруг Корнелий боковым зрением заметил хитрую ухмылку на лице внука и, вглядевшись в лицо статуи, сам чуть не окаменел - это было его лицо! Внук сзади приобнял Корнелия за плечи и тихо прошептал:

   - Да, Князь, то ты. После твоего отъезда, князь Владимир, Митрополит Борислав и Великий волхв Сила приняли решение сохранить память о тебе таким вот образом. И не только в статуях и иконах в христианских церквях, а ещё и в сказаниях народных говорится о твоём возможном возвращении для спасения Руси от страшной силы супостатской - теперь, наконец-то, Корнелий понял почему встреченные им люди так странно и с интересом поглядывают на него!

   Так прошли пять дней. Гонец привёз короткий ответ из Киева: "Ждите меня". Но ждать долго не пришлось - уже через день в Золотые ворота Белограда торжественно вступал кортеж Великого князя Киевского и Всея Руси Владимира ІІІ.

   Глава 2

   Из кареты вышли два благообразных старца. В одном из них, больше по одеянию, Корнелий узнал сына. В другом, с удивлением, волхва Силу. Странно было видеть в убелённом сединами, но не потерявшем гордую осанку человеке, знакомые черты сына, которого он оставил деятельным и полным здоровья юношей! А волхв, похоже, и не изменился вовсе. Та же седая шевелюра и лопатообразная борода, те же бесформенные белоснежные одежды, тот же внимательный и проницательный взгляд. Корнелий молча стоял на крыльце парадного входа в ожидании дальнейших действий прибывших. Если честно, то он несколько опасался реакции сына: вдруг тот не захочет принять его возвращение, не желая делиться властью? Всё-таки прошло тридцать лет и вряд ли в сыне, Великом князе, государе огромной державы, остались те восторженные сыновни чувства... Но сомнения развеялись сами собой! Князь Владимир, покряхтывая, выбрался из кареты и прямиком, с распростёртыми объятиями, направился к отцу.

   Вечером, после ужина, семья собралась в просторной библиотеке князя Игоря. Великий князь, Корнелий и князь Игорь собрались вокруг огромной карты Руси, расстеленной на столе, а волхв и Игорь-младший уединились в углу библиотеки и занялись какими-то своими, одним им известными, делами. Пока Корнелий сам долго изучал карту, князья почтительно помалкивали. Наконец Корнелий отвёл взгляд от карты и не скрывая удовлетворения обратился к князьям:

   - Да, молодёжь, - при этих словах седовласые князья переглянулись и дружно засмеялись - поработали вы на славу. Ливония присоединена к Полоцкому княжеству, порт Рига наш. С ганзейцами, надеюсь, конфликт не возник? Новгородцы, смотрю, прихватили Эстию и Беломорье. И правобережье Итиля полностью наше. Вижу, даже канал между Итилём и Танаисом проложили! А это что? Новое княжество на Каменном Поясе? Как назвали? Урал? Ну, молодцы, молодцы!

   Князья расцвели от удовольствия, как мальчишки. Но Корнелий продолжал:

   - Расскажите-ка мне о торговых путях. Север - Юг, Запад - Восток? Особенно, отношения с Англией и Хиной. Есть у меня особый интерес к этим странам.

   - С Англией торгуют ганзейцы и весьма активно. Мы туда стараемся не соваться. Торговый путь "из варяг в греки" сейчас проходит двумя путями: из Скандинавии через Новгород и Смоленск и, далее, на Киев; из Пруссии и Любека - через Ригу на Полоцк и, далее, через Витебск и Оршу на Киев. Торговый путь в Персию и Индию - по Оке в Итиль и, далее, в Шемаханское море. А из Уральского княжества, в основном самоцветы и железное литьё, через город Булгар по Каме в Итиль. А вот из Хины караваны по-прежнему идут мимо нас. Хорезм-шахи в Самарканде заворачивают караван по своей территории вдоль южного побережья Эвксинского понта до Трапезунда. Оттуда перекупщики везут товары в Европу и Египет. Если бы Дербендские ворота обезопасить от разбойников, можно было бы часть караванов пропускать через Тьмутороканское княжество. Но персы не хотят, а сами мы не сможем. Хоть я и родственник бывшего шах-ин-шаха...

   Он долго ещё обсуждали ситуацию на Руси, в Европе и Азии. Корнелий рассказал о грядущей беде и цели своего возвращения. Сообщение отца Великий князь воспринял с пониманием, к нему уже доходила информация от дальней разведки о страшных и кровожадных завоевателях. Но Корнелий-то знал наверняка, что уже в этом, 6729 году, монголы вторгнутся в Персию и Хорезмское царство проиграет войну. А до попытки вторжения кочевников в южные пределы Руси оставалось совсем мало времени.

* * *

   Два дня спустя памятного ночного разговора, кортеж Великого князя двинулся в сторону устья Днепра. Там Корнелий с сыном и Великий князь пересели в лодии и отправились вверх по течению в сторону Киева. Путешествие по Днепру имело целью ознакомить Корнелия с заводами, расположенными на берегах реки. Первая остановка - пороги. Пока лодии перетаскивались посуху на колёсных платформах, запряженных специально выведенными огромными конями-тяжеловозами, путешественники высадились на первом, самом большом из четырёх островов Хортицкого каскада. Остров был примечателен по нескольким причинам. Во-первых, по легенде именно здесь погиб славный киевский князь Святослав І Воитель. А, во-вторых, на этом острове находился большой железоплавильный комплекс. Железную руду сюда свозили с правого берега Днепра из рудника на реке Малый Ингул, а горючий камень - с левого берега, из шахт на реке Кальмиус. Здесь, в печах выплавлялись чушки железа, которые потом развозились чуть ли не по всей Руси и соседним странам. На соседних островах стояли городки, в которых жили рабочие завода, воинский гарнизон и заезжие купцы. Здесь же, на островах была налажена понтонная переправа между берегами Днепра. К слову, Великий князь пожаловался, что построить постоянный мост через Днепр так и не удалось - во время паводка мосты сносило, как пушинки.

   Обойдя пороги, караван судов поднимался всё выше по течению Днепра, пока не достиг устья реки Торкский Рубеж, поднявшись вверх по которой попали в Переяслав. Переяслав уже не был стольным градом удельного княжества после того, как в 6718 году Великий князь провёл сокращение уделов, и Переяславское княжество вошло в состав Киевской земли. День отдыха и снова в путь. До Киева остался один день пути.

* * *

   На берегу речушки Крещатик, недалеко от Южных ворот Киева, в кратчайшие сроки было выстроено большое кирпичное здание. Уже к концу лета здание заселили странные люди разных национальностей. Из-за стен доносились стук и шипение, из нескольких труб валил разноцветный дым. Во двор периодически заезжали фургоны, груженные кусками железа, горючим камнем и древесным углём, осколками медных колоколов и мешками с неизвестными камнями и порошками. Хозяйничал в этом здании, которое его обитатели называли на латинский манер "лабораториум", появившийся неизвестно откуда бывший Великий князь Корнелий. Киевляне, как и все русичи, все прошедшие годы были искренне убеждены (не без помощи хорошо рассчитанной пропаганды со стороны священников, волхвов и скоморохов) в обязательном возвращении Корнелия Миротворца! Правда, все знали, что его возвращение будет связано с надвигающимися на Русь бедствиями, но само присутствие в Киеве этого легендарного человека вселяло спокойствие и уверенность!

   Иногда в Лабораториум заходил сам Великий князь. В такие дни оттуда доносились оглушительные раскаты грома и грохот обваливающихся стен. Но вот пришел день, когда из двора Лабораториума выехали два фургона, на которых лежали похожие на брёвна предметы. За воротами фургоны уже ожидала группа военных с Великим князем во главе. Отъехав две версты от городских стен, фургоны остановились, "брёвна" выгрузили и установили на специальные подставки. Князь со свитой отошли на безопасное расстояние, оставив хлопотать у установок, приехавших с ними людей. Наконец старший из рабочих подал знак и у каждого из трёх "брёвен" сталось по одному человеку с зажженными фитилями в руках. Князь указал сопровождавшим его военным на деревянные сооружения в трёх стадиях от них и махнул рукой. Фитиль поднесен к задней части "бревна", оглушительный грохот и облако дыма! Когда дым рассеялся, присутствующие увидели, что от одного из сооружений остались только щепки. Ещё грохот и дым - следующее сооружение превратилось в решето. Громыхнуло третье "бревно", и в сооружении, сделанном в виде фрагмента крепостной стены, образовалась внушительных размеров дыра. Ошеломлённые люди потирали уши и глаза. На их лицах отчётливо читались недоумение, страх и восторг. Князь и Корнелий с довольным видом пожали друг другу руки, после чего последний обратился к пришедшим в себя военным:

   - То, что вы сейчас видели, воеводы, называется "пушка". Такого оружия пока нет ни у кого в мире. Это очень опасное оружие в нечистых руках, но мы создали его для защиты своей земли. Ваша задача в кратчайшее время набрать команду будущих пушкарей. Это должны быть смелые, ловкие и сильные парни. Учиться они будут прямо здесь, на этом поле и на этих пушках. А пока они будут осваиваться, мы запустим производство пушек и зарядов к ним.

   А в Киеве Великого князя ждал гонец с неприятным сообщением. Князь Тьмутороканский Никита Боривоевич писал, что из-за Кавказских гор попытались прорваться орда каких-то страшных и диких кочевников. По донесениям разведки из Персии, орда эта нанесла ряд поражений войскам шах-ин-шаха и практически разорила равнинную часть Кахетии и Шемахи. Князь Никита успел выдвинуть войска к Дербендским воротам, где ему, с помощью остатков кахетинских и шемаханских войск, удалось отбить нападение и нанести кочевникам значительный урон. Ещё князь Никита сообщал, что через перевалы и проходы в горах закроются в начале месяца Рамхат и вплоть до начала месяца Эйлет следующего года вторжения можно не опасаться.

   - Вот оно, началось - с горечью подумал Владимир - Хорошо, что успели подготовиться. И если прав отец, то у нас в запасе ещё три года. А вот князю Никите нужно помочь уже сейчас.

   Глава 3

   Подготовка к войне шла полным ходом. Войска тренировались по методике, предложенной Корнелием. К началу лета 6731 года запасы пушек, пороха и зарядов подошли к необходимому минимуму. А Лабораториум Корнелия продолжал исследовательскую работу. Персонал был поделен на группы, каждая из которых отвечала за определённое направление исследований. Много времени потребовал расчёт минимально возможной толщины ствола пушки, чтобы снизить её вес; конструировался лафет и зарядные ящики; особое внимание было направлено на консервирование продуктов для солдат и многое другое. Поскольку постоянное присутствие Корнелия в Лабораториуме не было обязательным, он очень много времени проводил в Университете и на полигонах.

   Оставив сына Игоря обучаться в Киевском университете, весь остаток прошлого года Корнелий, которому вернули титул "князь", посвятил решению производственных вопросов. Он побывал в Карпатах, на польской границе, где, вместе с местными учёными, разведал месторождение селитры. Там же было налажено производство древесного угля. Месторождение серы нашлось в районе Кременьчуга. Так что всё необходимое для массового производства пороха было готово. Оставались пушки и снаряды к ним. Для этого на Большой Хортице был организован отдельный завод по выпуску пушек и ядер разного калибра, картечи для борьбы с конницей. Специальный калибрующий и металлорежущий инструмент изготавливался в Черкасском городке по технологии, разработанной в Лабораториуме. Кстати, для обработки пушечных стволов и ядер, впервые применили станки, приводимые в движение водяными колёсами! Ещё князь успел побывать в Тьмуторокани и завезти туда часть изготовленных пушек. На северном берегу Терека они, вместе с князем Никитой и его воеводами, определили возможные места переправы противника и наметили план будущих оборонных сооружений. Там же, в стольном граде княжества, городе Белая Вежа, русичи провели переговоры с аланскими и кахетинскими князьями, чьи владения располагались с юга от Терека до Дербентских ворот, после чего Корнелий вернулся в Киев, но в сопровождении сотни аланских юношей для обучения в учебных заведениях Руси.

   Разведка из-за Кавказа доносила о подготовке монголов к вторжению. Вторжение откладывалось только благодаря партизанской войне хорезмийцев под предводительством Джелала ад-Дин Менкбурны, сына, не пережившего поражения от монголов, хорезм-шаха Мухаммада ІІ Ала ад-Дина. Летучие отряды хорезмийцев постоянно тревожили тылы монголов, отвлекая тех от планомерной подготовки к войне с Русью. Но Корнелий точно знал, что, вопреки всем препятствиям, упрямый Джучи-хан начнёт войну весной следующего года, как только откроются горные дороги.

   На военном совете, состоявшемся в первые дни месяца Дайлет, приняли решение, не дожидаясь окончания весенней распутицы, выдвигать войска в Тьмуторокань по зимнику. Перебросить на Терек решили два полных, специально обученных легиона, пятьсот пушек различных калибров и пять когорт кавалерии. Ещё семь тысяч конницы должны обеспечить аланы и четыре тысячи - кахетинцы.

* * *

   Поход начался десятого дня месяца Гэйлет 6732 года от Сотворения Мира. Армия двигалась четырьмя колоннами в сторону Танаиса, где её уже ждали вспомогательные подразделения для обеспечения переправы по льду. Огромная масса людей, лошадей и фургонов медленно продвигалась по заснеженной степи. Кавалерийские когорты, состоящие преимущественно из половцев и возглавляемые Первыми легатами Белозом и Всеславом, выдвинулись далеко в степь и уже через три дня достигли переправы. На восточном берегу Танаиса их встречали воеводы князя Никиты и направляли к местам дислокации. Пехоте и обозам понадобилось семь дней для выхода к переправе - задержала сырая и противная весенняя вьюга. Штабной фургон князя Корнелия шел в арьергарде. Первые легаты были со своими подразделениями, поэтому Корнелия сопровождали только его заместитель воевода Кирилл, начальник разведки воевода Тур и писари с посыльными. И Великий князь, и князь Тиверский, и князь Владимирский пытались поучаствовать в походе, но натолкнулись на жесткую отрицательную реакцию Корнелия. Ему даже пришлось повысить голос в ответ на умоляющие причитания венценосцев.

   Встречать князя Корнелия на переправу прибыл сам князь Никита. Почтительно поклонившись, он сел в фургон. На Северный Кавказ уже пришла весна. Вовсю светило яркое южное солнц, растапливая остатки снега. Фургон быстро продвигался по прекрасной дороге и уже через час достиг города. Столица княжества представляла собой прекрасно укреплённую крепость с населением в восемнадцать тысяч человек. Ещё несколько тысяч человек жили в предместье, за пределами крепостных стен. Когда-то, почти двести шестьдесят лет назад, этот город, один из крупнейших в Хазарии, был взят штурмом и разрушен князем Святославом І Воителем. Но после восстановления Тьмутороканского удела, князь Боривой восстановил город, практически заново его построив, и установил на центральной площади рядом с княжеским дворцом большой мраморный памятник князю Святославу. Рядом с памятником располагался небольшой сквер, в котором любили проводить время горожане. В городе, кстати, проживали в мире и дружбе и русичи, и половцы, и аланы, и кахетинцы. Но сейчас, в преддверии трагических событий, в городе витала тревога.

   На следующий день в княжеском дворце собрался весь цвет княжества. Кроме Князя Никиты и князя Корнелия, присутствовали Первый боярин Аристарх, архистратиг Святогор, начальник разведки Мстислав. Местное духовенств представляли епископ Харлампий, волхв Храма Всех Богов Касьян и жрец Тенгри-бога Котян. После обсуждения общих вопросов по подготовке к войне, Аристарх и духовенство откланялись. Зато вместо них были приглашены командиры прибывших с Корнелием легионов и кавалерийского корпуса и военные вожди аланов и кахетинцев. Корнелий разложил карту западного побережья Шемаханского моря и восточных отрогов Кавказа. На карте уже был обозначен возможный путь монгольской орды. Князь Корнелий на правах главнокомандующего обратился к военным:

   - Путь монголов обозначен, конечно, приблизительно, но другого пути у них практически нет. Особенно, если горные перевалы и дороги перекроют наши кахетинские друзья - согласный кивок князя Гургена, командира сводного грузино-армянского отряда - Монголы должны пройти через Дербентские ворота и через долину подойти к Тереку. В долину должны втянуть абсолютно все монгольские войска. После чего мтаварах Георгий намертво перекроет выход из долины. Понятно?

   Командир аланов согласно закивал головой, хотел что-то спросить, но Корнелий упредил:

   - Конечно, кроме твоих героев-конников там будет легион русичей под командой архистратига Святогора с большим количеством пушек. Ваша задача - не дать уйти ни одному монголу! Основной удар приму на себя легионы русичей в крепостях на переправах. Задача - сбить наступательный порыв монголов, заставить их отходить (желательно, в панике!), а потом подключиться и наша доблестная кавалерия - половец-легат Белоз, командир кавалерийского корпуса, многозначительно улыбнулся, а легат Всеслав, его заместитель, просто молча кивнул - Кроме этого, на господствующих высотах будут скрытно размещены пушки для поддержки атаки кавалерии.

   Корнелий замолчал. Командиры внимательно рассматривали карту, прокручивая в уме свои задания. Мтаварах поднял глаза и спросил:

   - Экселенц, я слышал, что существуют какие-то "мины", которыми можно перемещать огромные камни. Могу я получить их для надёжности?

   - Вообще-то, - поморщился командующий - перекрывать Дербентские ворота в мои планы не входило. Но ты прав, воевода, подстраховаться нужно. Ещё вопросы? - и, не услышав ответа, продолжил - Каждому из вас будет выдан конкретный план действий и подробные карты местности. Идите к войскам, времени осталось мало...

   Задержав начальников разведки Мстислава и Тура, Корнелий потребовал обеспечить подробнейшую развединформацию из Персии. После чего, отпустив воевод, остался сам.

* * *

   В первый день весеннего месяца Дайлет в Белую Вежу примчался гонец. Он привёз письмо от соглядатая в Ширазе. Тот сообщал, что в городе готовят место для концентрации войск. О количестве говорят разное - толи два тумена, толи больше. Начало похода - по готовности войск и дорог.

   Донесение Корнелия особенно не взволновало. Во-первых, он знал дату вторжения, а, во-вторых, к встрече незваных гостей было всё готово - войска уже заняли позиции и в горах, и на переправах. И, самое главное, боевой дух войск был на высоте.

   Глава 4

   Армия монголов змеёй втягивалась в Дербентские ворота. Впереди, в сопровождении свиты мурз, ехали лучшие полководцы Потрясателя вселенной Джэбэ-нойон и Субэдэй-багатур. Пышные бунчуки развевались над их гордо поднятыми головами. Их путь от Хинского моря до Арала - по колени в крови, освещённый пламенем пожаров. Они практически не знали поражений, и этот поход представлялся им увеселительной прогулкой. До реки Терек осталось около пяти фарсахов, то есть три дня пути, а там и таинственная и сказочно богатая Урусия. И они, лучшие нойоны Чингиз-хана, поднесут к ногам Потрясателя вселенной эту страну.

   Монголы, как саранча, разлетелись по долине, грабя и сжигая всё на своём пути. К их большому удивлению, жителей в долине не было! Пока авангардные отряды занимались привычным делом, в долину втянулись и арьергардные отряды и обоз. Войска перегруппировались и двумя колоннами направились к переправам через Терек. Река встретила монголов бурным течением и ледяной водой. На всём протяжении реки через долину пригодных для переправы мест было всего три. И кочевники направились к ним. На северном берегу реки монголы видели суетящихся и испуганных воинов, и, не обращая на них внимания, начали переправу. Когда первые ряды конников достигли противоположного берега, над валами появились какие-то странные предметы, напоминающие брёвна. Прогремел гром, берег окутал дым и.... монголы пачками валились в воду. Кочевники остолбенели, но залп следовал за залпом, сея смерть сотен и сотен людей и коней! Уже и южный берег Терека окутался дымом, из которого с гиком и свистом выскочили конники с красными щитами и длинными сверкающими мечами. И непобедимые монголы не выдержали! Разворачивая коней, они давили друг друга и, не думая про сопротивление, кинулись к выходу из долины. А на выходе из долины их ждали! Залпы страшных орудий, как косой, выкашивали конников. Красные щиты слились в одну линию, окружившую монголов, сея смерть не хуже пушек. Но солнце клонилось к закату и темнота, как всегда это происходит в горах, резко пала на горы человеческих и конских трупов.

   Утро следующего дня началось для монголов новым кошмаром. На их лагерь, окруженный возами и арбами, с неба с рёвом и грохотом опять посыпались огненные шары. Замкнутым в ограниченном пространстве, кочевникам только и оставалось, что молиться Тенгри-громовержцу. Но вот, через разбитые в щепки возы, прорвалась группа всадников числом около тысячи, и диким галопом помчалась в сторону выхода из долины. Кавалерия русичей и аланов бросилась вдогонку. А оставшихся методично добивали из пушек и арбалетов.

   Улепётывающих монголов гнали, как волков в степи! Ошалевшие от ужаса кочевники даже не заметили, что выход из долины перекрыт земляным валом. Как только первые всадники оказались на расстоянии выстрела, взревели пушки и картечь начала свою кровавую работу. Монголы попытались было развернуть коней, но снова наткнулись на преграду - на сей раз из красных щитов, длинных мечей русичей и кривых аланских сабель. Бой, а, скорее, бойня, продолжался недолго. Монголы, понимая, что в плен сдаваться бесполезно, отчаянно сопротивлялись, но морально они уже были сломлены! Солнце ещё не успело подняться в зенит, как над равниной победно прогремел боевой кличь русичей "барра!". Всё было кончено... на этот раз.

* * *

   Князь Корнелий в сопровождении своих воевод обходил поле боя. Убитых и раненых русичей и союзников уже вынесли, а среди трупов монголов суетились трофейные команды. Командующий поставил особую задачу - найти тела Джэбэ и Субэдэя. Только к концу дня ему доложили, что трупы нойонов нашли среди тел пытавшихся сбежать монголов. Уже в штабном фургоне на Корнелия накатило! Волна дикого бешенства захлестнула его, в глазах потемнело, горло перехватило. Подспудно он пытался сопротивляться этому наваждению, но...

   - Слушай мою команду - проговорил-прохрипел князь - мёртвым головы поотрубать, вывезти за Дербентские ворота подальше и сложить в пирамиды! Головы нойонов и мурз - в мешки и переслать в Ургенч для Джучи-хана. Несколько пленных, надеюсь, найдутся? Оставшуюся падаль стащить в ближайшее ущелье, пусть волки и лисы порадуются...

   Воеводы и князья с ужасом смотрели на изменившееся до неузнаваемости лицо Корнелия. Возражать, естественно, не решились, только согласно кивали головами. Наконец, князь начал успокаиваться, лицо приобретало привычные черты. Он устало потёр лоб и уже спокойно произнёс:

   - Я не думаю, что дикари просто так успокоятся и не попытаются взять реванш. Теперь наша задача - упредить их и ударить первыми. Цель - Ургенч. Самим будет трудно, поэтому срочно начинаем переговоры с Джелаль ад-Дином. Если он усилит давление на монголов с юга...

   Князь Никита и воевода Мстислав, повинуясь взгляду князя, встали, а Корнелий продолжил, обращаясь непосредственно к ним:

   - Срочно, слышите, срочно найти шаха и передать ему моё письмо. Сейчас же начать укрепление всех горных дорог и, естественно, Дербентских ворот. Подключайте мтавараха Гургена - он весьма авторитетная фигура на восточном Кавказе. Короче говоря, с юга в Закавказье монголы прорваться не должны! Тебе, князь Никита, я оставляю все пушки и подошлю порох и заряды. Пехоты, я думаю, тебе хватит, а кавалерию обещают обеспечить аланы.

   Корнелий свернул карту Кавказа и развернул другую, более мелкую. Жестом подозвал ближе Первого легата Кирилла и воеводу-разведчика Тура.

   - Вот Ургенч. До него от города Итиль около тысячи вёрст по безводной степи. А это не менее двадцати дней пути. На подготовку армии вторжения численностью не менее пятидесяти тысяч человек нам понадобится, как минимум, тридцать-сорок дней. Если не выступим из Итиля в первой четверти месяца Вэйлет, монголы опомнятся и займут колодцы в степи. А сейчас, не теряя ни дня, гонцов в Чернигов, Рязань и Владимир - мобилизация! Я напишу князьям, укажу кому сколько войск прислать. Тебе, воевода Тур, как всегда глубинная разведка - карта колодцев, караванные пути, возможные очаги обороны. И срочно агентов в Ургенч. Ещё до подхода войск мы должны знать всё об укреплениях и о водоснабжении города, о гарнизоне и расквартированных войсках монголов. Особое внимание обрати на кипчаков, мобилизованных в армию монголов. Их нужно взбунтовать любой ценой.

   Командующий распрямился, внимательно посмотрел на присутствующих. Увидев в глазах собравшихся воинственный блеск, удовлетворённо сказал:

   - Вплоть до окончания сбора войск я остаюсь в Белой Веже. Гонцы и на Русь, и в Персию должны выехать завтра на рассвете, письма им передаст мой адъютант. Если нет вопросов, все свободны.

   Глава 5

   Бардам дарга Джучи, сын Потрясателя вселенной, богоравного Чингиз-хана, метался по юрте и в бессильной злобе хлестал камчей всё, что попадало под руку. Придворные мурзы лежали ниц перед грозным повелителем, не смея вздохнуть. В мешке у порога юрты до сих пор лежали головы его верных нойонов Джэбэ и Субэдэя. Он уже приказал посадить на кол "чёрных вестников", но облегчения это не принесло. Джучи не ожидал, что урусы окажут столь мощное сопротивление - два лучших тумена, два лучших полководца... Да ещё эта пирамида из мёртвых голов в Шемахе! Нет, он отомстит, он жестоко отомстит урусам и их союзникам половцам и аварам!

   -Бардам дарга постепенно успокаивался. Усевшись на груду подушек, он задумался о причинах такого жестокого поражения. Естественно, Джучи не поверил ни единому слову этих трусов об огнедышащих драконах и джиннах, а других свидетелей боя не было. Видимо он недооценил противника, но теперь Джучи не повторит ту же ошибку. Он, мудрый полководец, не будет спешить с местью и подготовится к походу как можно тщательнее! И тогда уж живые позавидуют мёртвым!

   От таких мыслей пришло полное успокоение. Не испортил настроения даже гонец из Хорасана, принесший весть об очередном восстании Джелаль ад-Дина. Сколько их уже было за прошедшие пять лет? Нет, сейчас нужно готовиться к походу на запад, за Итиль. В эту загадочную и богатую Урусию. Когда он, Джучи, завоюет её, тогда подвластная ему территория вполне может стать полноправным улусом. "Улус Джучи", "Джучи-хан"... как прекрасно это звучит...

* * *

   Войска всё прибывали в долину между Танаисом и Тереком. Не обошлось без неожиданности - с Черниговским легионом появился младший сын. И это невзирая на запрет Корнелия на участие князей в военной кампании. Но сын с каменным лицом представился совершенно официально: "командующий артиллерией в звании Первого центуриона Игорь Сармат" и сердце командующего растаяло. Особенно потешил отцовское самолюбие титул "Сармат", самовольно присвоенный сыном.

   К назначенному Корнелием сроку армия вторжения была укомплектована полностью. В её состав вошли: Черниговский корпус в составе полного легиона и десяти когорт кавалерии; Рязанский корпус в составе полного легиона и пятнадцати когорт кавалерии и Владимирский корпус в составе двадцати кавалерийских когорт. И, естественно, обоз с шестьюдесятью пушками и со снаряжением для штурма крепостей. Черниговский и Рязанский кавалерийские корпуса были укомплектованы половцами, Владимирский - булгарами. Русичами укомплектованы пехотные легионы и артиллерия. Первыми к переправе через Итиль выступили кавалеристы Черниговского корпуса и обоз. Ещё через десять дней должны были выступить остальные войска. Накануне выступления в штабе командующего собрались командиры корпусов. Как и положено, первым докладывал начальник разведки:

   - Экселенц, передовой отряд и обоз переправились на восточный берег Итиля и стали лагерем в стороне от караванного пути. Лагерь строго охраняется, опознавательные знаки не вывешивались. Наши отряды раннего оповещения углубились в степь на двадцать-тридцать вёрст и ведут наблюдение за возможными перемещениями противника. Разведчики одеты в трофейную монгольскую форму, поэтому подозрений не вызывают. Маловато толмачей с монгольского, но мы уже вплотную работаем над этим. Теперь о главном. Нам удалось ещё месяц назад пристроить своих людей в торговый караван, шедший в Ургенч. Им поставлена задача обосноваться в окрестностях города и не только вести разведку, но и пытаться всеми силами склонять кипчаков, призванных в монгольскую армию, если не к восстанию, то к дезертирству. И ещё. Поступили первые донесения из Хорасана - хорезм-шах начал активные действия. Но сил у него маловато, просит поддержки. У меня всё...

   Командующий одобрительно кивнул и вопросительно глянул на командиров. Те, по очереди, кратко доложили о готовности к выступлению. Подытожил совещание Корнелий:

   - Итак, выдвигаемся завтра перед рассветом. Первыми пойдут Черниговцы и с ними Первый легат Кирилл, следом - Рязанцы. Я со штабом - замыкающими. Приказываю: переправляться сразу с марша и занимать плацдарм. С подходом Рязанского корпуса - вспомогательным подразделениям с группой прикрытия броском выдвинуться к переправе через Яик. Переправу начать не дожидаясь подхода основных сил. Передовым отрядам любой ценой обеспечить полную скрытность передвижения наших войск. Купеческие караваны, идущие на Ургенч задерживать, во избежание утечки информации. Командовать авангардом поручаю тебе, воевода Тур. Первая остановка - на переправе через реку Эмбу. Это последняя водная преграда и, вообще, последний открытый источник пресной воды перед долгим переходом через сухую степь. Если нет вопросов, все свободны...

   Следующими Корнелий вызвал к себе князя Тьмутороканского и воеводу-разведчика.

   - К тебе, князь Никита, придут нам на смену ещё войска из Тивери и Киева. Твоя задача обеспечивать прикрытие переправы через Итиль до нашего возвращения или до особого распоряжения. А тебе, воевода Мстислав, поручаю ответственное задание: переправить моё письмо в Иерусалим лично королю Велемиру. Дорога долгая и опасная, по крайней мере, до границ владений Багдадского халифа. Там, по моему письму, гонца пропустят беспрепятственно до самого Иерусалима. За письмами придёшь утром. Да, и не забывай отслеживать ситуацию в Алании и на Кавказе. Не дай бог, пропустить удар оттуда!

   Распрощавшись, Князь отправился к себе в кабинет. Предстояло написать письма Великому князю, королю Велемиру и халифу аль-Аббасу. А, главное, предстояло сделать очередной решительный шаг к изменению Истории в этой "Ветви Времени".

   Глава 6

   Ещё с рассвета у юрты Джучи толпились мурзы. Но тревожить повелителя не смели - он всю ночь развлекался с очередной наложницей. Наконец полог юрты откинулся и на пороге показался Джучи, почёсываясь под халатом и жмурясь на ярком летнем солнце. Следом за ним из юрты на мурз накатила волна смрада - смесь запахов пота, нестиранной одежды и овечьих шкур - от которого у русича случился бы обморок, но мурзы, принюхавшись, одобрительно закачали головами: "хорошо отдохнул повелитель!". Джучи сделан несколько шагов вперёд, мурзы пали ниц, а в юрту прошмыгнули несколько евнухов, чтобы убрать через запасной выход истерзанное и окровавленное тело юной девочки. Потянувшись, джинонг выпил одним духом чашу кумыса, поданную евнухом, и милостиво обратил свой взор на лежавших у его ног мурз.

   - Говори - пнул ногой одного из них - Разрешаю!

   Мурза, съёжившись от страха, встал на колени и, не поднимая глаз, пролепетал:

   - Повелитель, плохие известия.... - мурза понимал, что пробил его последний час, ведь "чёрных вестников" ждёт лютая смерть на колу, но продолжил - в Хорсане шах взял штурмом Нишапур и Герат. Наши тумены отступают к Термезу...

   Хмель мигом слетел с джинонга. Он рывком за шиворот поднял мурзу на ноги и прошипел:

   - Что ещё? Говори, сын верблюдицы и ишака! Говори, и умрёшь лёгкой смертью!

   - Ещё полчища урусов и половцев стоят лагерем возле аила Ширча на берегу Арал-теньизи в полутора едерах от Ургенча...

   Разъярённый Джучи отшвырнул мурзу, которому нукеры тут же перерезали горло, и заорал, обращаясь к остальным:

   - Как? Как они там оказались? Вы куда смотрели, бараны? Сколько их там? - и, услышав чей-то шепот, не поверил своим ушам - Пять туменов? И вы проглядели пять туменов? Вон... Все вон! Нойона Бэркэ ко мне!

   Вернувшись в юрту, бардам дарга плюхнулся на подушки и крепко задумался. Для войны на два фронта у него маловато сил. Кажется, его мечты о "улусе Джучи" несколько преждевременны. Да и урусы оказались не такими уж простыми!

* * *

   Армия русичей стояла под стенами древнего Ургенча. Полторы тысячи вёрст и сорок два дня сложнейшего марша отделяло их от Белой Вежи.

   Путь до Арал-теньизи прошел спокойно, без стычек с монголами. Остановились на отдых в аиле Ширча на берегу реки Амударья. Корнелий не удержался и приказал продлить отдых до дня летнего солнцестояния, своего любимого праздника. И только после выхода армии из окрестностей аила Ширча, появились первые признаки активности противника. Но отряды каракалпаков, мобилизованных монголами, при встрече с соплеменниками-половцами, приветственно махали пустыми руками и, не вступая в бой, уходили в степь. Малочисленные отряды монголов, видя огромное численное превосходство русичей, ограничивались обстрелом издалека, в боевой контакт не вступая.

   Осаду Ургенча организовали по всем правилам военного искусства. Город блокировали со всех сторон, перекрыв особенно тщательно выход к реке. Идти на штурм, как и обстреливать город, Корнелий запретил, не желая нести ненужные потери среди личного состава. Вместо этого вокруг города вились глашатаи и на каракалпакском языке призывали горожан перебить монгольский гарнизон и сдаться. Монголы из местного гарнизона яростно обстреливали глашатаев из луков, но большего сделать не могли. Они не решались даже на вылазку, опасаясь бунта в городе. И на помощь бардам дарги гарнизон не мог рассчитывать - все войска на правобережье Амударьи отбивали атаки Джелаль ад-Дина в районе Термеза.

   Тем временем Корнелий, не дожидаясь взятия Ургенча, ночью тайно отвёл основную часть войск на север к устью Амударьи, где переправился на левый, восточный берег. Ему нужен был джинонг Джучи, ставка которого, по данным разведки, находилась в междуречье Амударьи и Сырдарьи где-то в районе городка Дженд. Став лагерем на левом берегу Амударьи, Князь выслал в степь летучие отряды разведчиков, переодетых в монгольскую одежду. Нужно было ждать.

   А под станами Ургенча события развивались стремительно. Однажды, посреди ночи, в лагерь осаждающих донеслись крики и характерный шум боя. Первый легат Кирилл и Первый центурион Игорь Сармат, командовавшие осадой, быстро сориентировавшись, привели войска в боевую готовность. Три из десяти осадных орудий, имевшихся в их распоряжении, были выведены на позицию у городских ворот и одним залпом прямой наводкой вынесли и ворота, и кусок крепостной стены. В городе началась паника. И взбунтовавшиеся каракалпаки, и монголы прекратили бой и побросали оружие при виде входящей через пролом колонны легионеров. Русичи, почти полностью прикрытые своими красными щитами, шли нарочито спокойно и молча, только ритмично стуча длинными мечами по щитам. Этот стук, как ни странно, окончательно отбил охоту к сопротивлению, и нукеры, сложив руки на затылке, поплелись за городскую стену, где их уже ждали половцы с верёвками наготове. Город Ургенч, столица некогда могучего Хорезма, был освобождён. Первый легат Кирилл с конницей и пятью пушками отбыл догонять Корнелия, а в Ургенче остался хозяйничать Игорь Сармат с легионом черниговцев и одной когортой половецкой конницы. Кроме этого, в распоряжении принца остались пять пушек и ополчение каракалпаков, встретивших освободителей с распростёртыми объятиями. Новоиспеченному князю осталось только навести порядок в городе и окрестностях, создав, тем самым, опорный пункт для всей армии вторжения.

* * *

   Пятидесятитысячная армия Руси двинулась на восток. Разведка донесла, что вокруг ставки бардам дарги концентрируются войска численностью до сорока тысяч сабель. Причём, войско состояло только из монголов и родственных им народов, что существенно повышало боеспособность этой армии. Русичам предстояло пройти около трёхсот вёрст в полной боевой готовности. Решено было выстроить походную колонну таким образом: авангардом служил двадцатитысячный булгарский корпус во главе с Первым легатом Ильханом, следом шел Рязанский легион с обозом и пушками под командованием Первого легата Кирилла, арьергард и фланги прикрывал двадцатитысячный объединённый Черниговско-Рязанский конный корпус командованием Первого легата Бэлоза и легата Всеслава. На пятый день пути разведчики доложили о приближении вражеских войск. Позицию долго искать не пришлось. Русичи заняли два небольших холма, возвышавшихся над степью примерно на десяток-полтора локтей. На них расположилась батарея из двадцати пушек, ещё по десять пушек прикрывали фланги, а оставшиеся десять - тыл. Обоз и зарядные ящики схоронили между холмами на равноудалённом расстоянии от батарей. Первыми врага должны были встретить на отдалении в сотню локтей от холмов легионеры-рязанцы и, прикрывающие их с флангов, конники Бэлоза и Всеслава. Кавалеристов Ильхана отправили глубоким обходным манёвром в тыл монголам. Войска застыли в ожидании. Кто-то молился, кто-то нервно мурлыкал сквозь зубы мотивчик... Спокойнее других себя чувствовали легионеры, поучаствовавшие в сражении с монголами в долине Терека. Но вот с наблюдательного пункта прозвучала труба "к бою!", арбалетчики поудобнее перехватили свои стреломёты и подтянули колчаны, пехотинца выставили длиннющие пики из-за красных щитов. Громовой топот тысяч копыт приближался....

   Тактика монголов не отличалась разнообразием. Вот и сейчас их передовой тумен вихрем налетел на горстку легионеров, наткнулся на пики и, не вступая в бой, отвернул, осыпав русичей тучей стрел. Вслед противнику из-за стены щитов вылетела отнюдь не меньшая туча арбалетных болтов, изрядно проредившая ряды откатывающихся монголов. Ещё и ещё раз повторяли кочевники свой манёвр, пытаясь выманить русичей на открытое место, но стена из красных щитов стояла, казалось, незыблемо. Поле боя заволокло облако пыли, но, к счастью, ветер дул в сторону монгольских позиций. Корнелий устроил свой наблюдательный пункт на вершине самого высокого холма. Ему оттуда была хорошо видна дислокация монгольского войска. Он видел, что тумен, начавший бой и понесший значительные потери, был отведен на переформирование в тыл. Видел, что два тумена явно готовились к фронтальной атаке, а третий тумен развернулся в степь с явным намерением ударить во фланг позиции русичей. Единственное, чего не видел командующий из-за расстояния и из-за застилавшей обзор пыли, это продвижения булгарского корпуса. Но он очень надеялся, что Ильхан придёт вовремя...

   Корнелий подозвал вестовых и отдал приказы. В войсках русичей началось перестроение, закончившееся как раз вовремя - монголы пошли в лобовую атаку! Они мчались с диким гиканьем и визгом, размахивая кривыми саблями и стреляя на ходу из луков. Зрелище со стороны выглядело очень пугающим, но передние шеренги русичей вновь ощетинились пиками в два человеческих роста, а из-за стены щитов ударили арбалетчики, снеся с первого же залпа первую шеренгу атакующих! Но монголы уже не могли остановиться. Потеряв еще несколько тысяч конников от арбалетных болтов, они налетели на пики. Пики завязли в телах коней и людей, и их пришлось бросить. Завязалась рубка. Монголам мешали разогнаться горы трупов перед шеренгой легионеров, а сзади всё подпирали и подпирали следующие ряды, озверевшие от запаха крови. В это же время на правом фланге половцы с Всеславом во главе успешно отбивали атаки монголов, попытавшихся совершить обходной манёвр. Солнце поднималось в зенит, жара становилась всё ощутимее. И всё ощутимее становился невыносимый смрад, исходящий от разгорячённых боем монголов! От этого смрада мутилось в голове, а пелена собственного пота застилала глаза. Но легионеры не сдвинулись с места ни на локоть. Отдохнувшие сзади воины менялись местами с уставшими не нарушая строя и все попытки монголов прорвать фронт успеха не приносили.

   Корнелий с беспокойством вглядывался в пелену пыли. Если в ближайшее время Ильхан не выйдет на исходные позиции, потери в личном составе легиона увеличатся многократно - люди устали. Значит, придётся операцию начинать без него? Но что это? Сквозь грохот и крики боя явно послышался звук трубы? Наконец-то! Корнелий махнул рукой трубачам, и над полем боя пронёсся долгожданный сигнал командующего. Услышав его, легионеры в середине позиции чётко расступились, упали на землю, прикрывшись щитами. Монголы от неожиданности остановились - вместо красных щитов им в лица смотрели какие-то непонятные сооружения на колёсах. Но размышлять об увиденном им долго не позволили! Прогремел один залп, за ним с интервалом в тридцать ударов сердца второй, третий... Каждая картечина в такой тесноте находила свою цель, каждый залп сносил сотни и сотни человек и коней! Не выдержав такого ужаса, даже самые отчаянные нукеры из элитного тумена попятились. Но с тыла уже доносился шум боя - это булгары Ильхана вихрем налетели на ничего подобного не ожидающих монголов. "Клетка" захлопнулась! Но монголы сдаваться не хотели, они предпочитали почётную смерть в бою позору плена. Корнелий понял, что если не предпринять решительные меры, потери русичей будут невосполнимы. Вновь прозвучали трубы и вновь заговорили пушки. Красные щиты армии Руси создали широкий коридор, внутри которого царила смерть от неизвестной мистической силы, а уцелевших добивали длинные пики булгар. Битва заканчивалась. Над полем боя звучало победоносное "барра"!

   А в двух газарах оттуда, с небольшого холма за побоищем наблюдал нойон Бэркэ. Поначалу он с довольной улыбкой искоса посматривал на окруживших его мурз - ещё бы, лучший нойон у бардам дарга. По мере развития событий его опытный в военном деле глаз приметил то, чего не замечали окружающие, а именно, неприступность стены из красных щитов. Время шло, а стена марзан бамбай не сдвинулась ни на шаг, и это внушало опасения! Командиры туменов делали всё правильно - они изматывали урусов, отправили один тумен в обход позиций обороняющихся, вовремя вывели из боя измотанный тумен, но результатов это не давало. И тут, как гром среди ясного неба! Два тумена конницы вынырнули из облака пыли и с дикими, ранее никогда не слышанными, воплями "барра!" ударили в тыл его армии! А уж когда в дело вступил огнедышащий дракон (не о нём ли говорили те трусы, привезшие весть о поражении в долине Терека?), нойон понял - всё кончено. Нет, он не собирался сбегать, не собирался и сдаваться в плен - ему оставалось либо умереть в бою, либо покончить с собой, не показав крови. И непобедимый Бэркэ, родственник самого джинонга Джучи принял решение. Он махнул рукой нукеру, державшему его личный штандарт-бунчук, и, в сопровождении мурз и сотни личной охраны, рысью направился к полю боя.

   Но расстроенный нойон не знал, что за ним внимательно наблюдают несколько пар глаз. Едва отряд самоубийц прошел половину пути, как из дымно-пылевого облака появились фигуры с до боли знакомыми красными щитами!

   - О, Тенгри! - взмолился нойон - Спаси и сохрани меня от этого наваждения! Порази своими огненными стрелами эти проклятые марзан бамбай!

   Но огненные стрелы поражали как раз монголов, а "проклятые марзан бамбай" молча, как волки на стадо овец, накинулись на отряд нойона. Не успел Бэркэ оглянуться, как от его отряда, укомплектованного лучшими из лучших нукерами, осталась половина, а на него самого надвинулась огромная фигура на огромном коне! Приглядевшись, монгол понял, что это не дэв и не джинн, а человек огромного (по меркам монголов) роста в золотом шлеме с пышным белым султаном и в красном плаще. Двое нукеров бросились защищать своего повелителя, но в мгновение ока были разрублены пополам двумя молниеносными взмахами дивно сверкающего меча. Тут нойону стало совсем плохо, в глазах помутилось и он даже не почувствовал, как аркан обвил его тело.

   Пришел в себя нойон в своей юрте, которую он совсем недавно покинул, идя на геройскую смерть. Но смерти не получилось, а получился позорный плен! Ещё на что-то надеясь, Бэркэ выглянул из-за полога юрты. Но у выхода стояли урусы, а перед юртой прямо на земле расположился великан в красном плаще, золотой шлем лежал рядом. Нойон тихо застонал, вернулся в юрту и упал на подушки. Но долго горевать в одиночестве ему не пришлось - на пороге появился тот самый великан и с пренебрежительной улыбкой стал рассматривать полководца-неудачника. Бэркэ решил было не выказывать почтения к командиру урусов - а он уже понял, с кем имеет дело - но во взгляде вошедшего было что-то такое, что попросту подбросило нойона и склонило в глубоком поклоне. Корнелий выдержал паузу, после чего сказал по-монгольски:

   - Можешь смотреть на меня, разрешаю - покровительственный тон Князя подействовал на нойона как удар хлыста. Он поднял глаза на Корнелия и в глазах его стояли слёзы преданности, а Корнелий продолжил - Я могу принять твою клятву верности...

   Бэркэ пал перед новым повелителем ниц и, обхватив обеими руками его сапог, прижался к нему щекой и замер в экстазе преданности.

   - Встань, нойон, - услышал он голос Князя - Не ты мне нужен, мне нужен Джучи. Если ты поможешь мне найти и разгромить его, можешь рассчитывать на высокое положение в обществе после войны.

   Глава 7

   Бардам дарга чувствовал себя мышью в кувшине. Разгром армии нойона Бэркэ в Приаралье, потерянный Термез и угроза Самарканду. Его зажали с двух сторон между реками Амударья и Сырдарья на территории три на три едера с потрёпанной армией и без надежды на подмогу от братьев, которые терпеть его не могли и только порадовались бы его неудачам. И джинонг решился - он написал письмо отцу, Потрясателю вселенной, в котором заверил того, что умрёт, но не сдастся. Он отправил гонцов во все углы оставшейся в его распоряжении территории с приказом срочно собраться в районе Бухары. Особенно Джучи надеялся на тумены, расквартированные в долине у озера Болхаш. Правда, они явно не успеют к решающему сражению, но могут помочь отомстить после. О своём поражении Джучи и не думал! Уже через пять дней бардам дарга с личным туменом, укомплектованным ветеранами не одного десятка битв, направился к Бухаре. Он забрал с собой всё семейство - жену Уки-хатун и четверых детей. Победить или умереть - третьего не дано!

* * *

   Они встретились в Ходженте в середине месяца Тайлет 6732 года от Сотворения Мира. Молодой и амбициозный хорезм-шах Джелаль ад-Дин и умудрённый огромным опытом, хотя и не убелённый сединами, князь Корнелий. Изрядно измотанные в боях войска обоих полководцев нуждались в отдыхе, а венценосцы нуждались в переговорах. Обсудить предстояло всегда очень щекотливый территориальный вопрос. Корнелий, естественно, претендовал на часть территории Хорезма, а шах, что тоже естественно, хотел отделаться, как говорится, по минимуму. В свои двадцать шесть Джелаль был уже достаточно здравомыслящим политиком и понимал, что без помощи "кызыл калкон" - так начали называть русичей каракалпаки и тюрки, переведя с монгольского "красные щиты" - ему не удалось бы одержать эту победу, но, как правитель, старался сохранить территориальную целостность государства.

   На столе развёрнута подробная карта Хорезма, над картой склонились вершители судеб сотен тысяч людей, десятков городов и аилов. Спор шел за каждый фарсах, за каждую версту, но к ночи на карте красовалась чёткая красная линия, обозначавшая границу между двумя государствами-союзниками. Слуги принесли лёгкий ужин. Держа в руках чашу с вином, шах задумчиво спросил:

   - Кто ты, экселенц? В твоих глазах мудрость веков, а тело твоё - тело юноши. От твоего взгляда становится страшно не только людям, но и тиграм, а слова твои - успокоят и убедят даже взбесившегося слона. Я и завидую тебе, и жалею тебя...

   - Ты не первый задаёшь мне этот вопрос, Светлейший. Рассказывать слишком долго, просто поверь, что я тот, кто знает будущее и пытается изменить его для счастья людей. И ещё поверь, мудрый юноша, что ноша эта тяжела и неблагодарна. Я всего лишь человек. Со своими слабостями и недостатками... которые никто и никогда не должен видеть.

   - Как бы я хотел походить на тебя - вздохнул шах - Но у меня свой путь и я должен пройти его с честью. А вот породниться с тобой, было большой радостью для нашего рода. Ведь у тебя есть сыновья, экселенц? Моей сестре, которая живёт в Дели, шестнадцать лет. Она была бы хорошей женой для твоего сына, а я стал бы хорошим сыном тебе.

   - Уговорил - засмеялся Корнелий - Кстати, моему сыну, которого я оставил княжить в Ургенче, семнадцать. И он - внук Багдадского халифа. Стоит подумать? Но, - тон Князя стал серьёзным - сначала нужно победить и раз и навсегда закрыть дорогу монголам в Азию. Тогда и поговорим о свадьбе.

   На следующий день шах и Князь расстались друзьями и отправились к своим войскам. Под Бухарой, как уже донесла разведка, их ждал последний и решительный бой.

* * *

   В последние дни месяца Тайлет дневная жара уже не такая выматывающая. Но степь есть степь - укрыться можно только под пологом шатра. А шатров таких вокруг древней Бухары было превеликое множество. Здесь собрались для последней битвы непримиримые враги. Тридцатитысячная армия русичей и двадцатипятитысячная армия хорезмийцев противостояли сорокатысячной группировкой монголов. Небольшое численное преимущество союзников монголы компенсировали высочайшим профессионализмом своих нукеров - за плечами у каждого был не один десяток сражений.

   Свою ставку дженонг Джучи расположил в долине между руслами практически пересохших в это время года рукавов реки Заравшан. Опытный военачальник понимал, что окружен - с юга хорезмийцы, с севера русичи - но отступать не собирался. Армия русичей, тем временем, заняла небольшие высоты в полутора газарах от позиций монголов и начала строить какие-то земляные сооружения. На подходе была и армия шаха - монголы наблюдали передовые отряды его конницы, рыскающие по степи. Сначала Джучи рассчитывал укрепиться в Бухаре, но город так и не отстроился после разрушения его монголами три года назад. Но больше оттягивать с началом сражения было невозможно, высушенная летним солнцем степь не могла долго кормить и поить такие огромные массы людей и коней.

   На военном совете, созванном сразу после прихода войск Джелаль ад-Дина, союзники обсуждали возможные варианты боевых действий. Ситуация осложнялась тем, что никто не мог знать, куда монголы нанесут основной удар. Логично было предположить, что первому удару подвергнутся хорезмийцы ввиду их малой численности, но южный берег Заравшана представлял собой достаточно крутой склон, вскарабкаться по которому верхом просто невозможно. Да и гордец Джучи, скорее всего, будет искать славы, а не лёгкой победы, и ударит на русичей. Этот вариант развития событий и приняли, как наиболее вероятный.

   Уже третий день войска находились в состоянии боевой готовности. В качестве боевого построения русичами был избран классический "македонский" строй, с пехотой и артиллерией в центре и кавалерией по флангам. В задачу кавалерии входила не только защита флангов, но и обходной манёвр с заходом в тыл противника. В свою очередь, хорезмийцам было поручено атаковать монголов с юга, оттягивая на себя максимум их сил. Правда, для этого нужно было постараться без потерь спуститься с крутого берега на равнину и прорваться через заслон, но шах был молод и отчаян!

   И вот одним прекрасным утром тишину нарушил мощный топот тысяч копыт - это монголы покинули свой лагерь, и пошли в отчаянную атаку. Корнелий со своего наблюдательного пункта с трудом пытался определить в клубах пыли количество наступающих. На первый взгляд их было не менее двадцати-двадцатипяти тысяч, и шли они, пытаясь развернуться в лаву. Но расстояние до позиций русичей было маловато для такого манёвра, и опасаться окружения не стоило. Монголы на сей раз отказались от тактики наскок-отход и явно пытались с налёта пробить фронт русичей. Когда до наступающих оставались не более тысячи локтей, в дело вступили пушки. Никто из монголов не знал, а, тем более, не видел до сих пор действия этого грозного оружия, хотя кое-какие слухи о наличии у марзан бамбай дрессированных огнедышащих драконов уже просачивались в войска кочевников. Но разогнавшуюся массу конников так просто не остановишь! Несмотря на огромные потери от картечи, отдельные группы нападающих прорывались практически вплотную к строю русичей, где их встречали плотный ряд длинных пик и густые рои арбалетных болтов. Мало-помалу атака всё-таки приостановилась, а потом и вовсе захлебнулась. Хоть как не напирали задние ряды атакующих, передним некуда было деется из-за сплошного вала лошадиных и человеческих трупов. А пушки монотонно продолжали свою убийственную песню. И уже даже сквозь грохот орудий стал слышен звериный вой отчаявшихся монголов, попавших в смертельную западню! Оставшиеся не у дел тумены из атакующей группировки, стали разворачиваться и пытаться обойти позиции проклятых марзан бамбай с флангов. Но и там, на флангах, они наткнулись на здоровенных конников на могучих конях, которых и достать-то саблей было практически невозможно. Эти великаны, выставив впереди себя острые пики, начали теснить монголов, заходя всё больше и больше в тыл и завершая их полное окружение.

   Бардам дарга понуро наблюдал с холма за поражением своих некогда непобедимых нукеров. Он даже не обращал внимания на то, что творилось за его спиной. А там, в схватке не на жизнь, а на смерть схлестнулись непокорённые персы и тюрки под предводительством своего шаха с пятнадцатитысячным корпусом личной гвардии дженонга. Всё было кончено. Джучи подозвал доверенного джуру Мэнго, что-то сказал ему на ухо и прошел в юрту мимо растерянных мурз. Через мгновение джура прошмыгнул в юрту, а ещё через некоторое время, вышедший Мэнго, молча показал мурзам шелковый шнурок. Мурзы поняли - повелитель умер, не показав крови, как подобает высокородному монголу! А пока они горестно качали головами, над юртой дженонга взвился высоко в небо чёрный бунчук и несколько раз громогласно проревела зурна, призывая монголов прекратить бой.

   Кровавый бой закончился. Уцелевшие и легкораненые монголы отошли в степь и, не пытаясь скрыться, выстроились по своим туменам. Корнелий в сопровождении Первого легата Кирилла, воеводы Тура и бывшего нойона Бэркэ медленно проезжал мимо понурившихся монголов. Под его взглядом монголы сползали с коней и падали на колени. Вдруг из-за спин, свистнув, в направлении Князя вылетела стрела. Но никто и ахнуть не успел, как молнией сверкнул меч Перуна, и разрубленная пополам стрела упала к ногам княжеского коня. Увидев это, монголы с криками "бурхан, Тенгри-бурхан!" все разом повалились ниц. Корнелий выдержал необходимую паузу и грозно рявкнул:

   - Встать всем! - перепуганные монголы подскочили, как ужаленные, и торопливо выровняли строй - Слушать меня, степные волки! Теперь вы - мои рабы! Но я не прикажу забить вас в колодки, не прикажу бить камчой или обрезать вам уши. Вы честные воины и не заслужили позора! - монголы радостно и облегчённо загудели - Но все вы принесёте мне клятву на верность, клятву кровью. Командовать вами теперь будет нойон Бэркэ.

   Корнелий не стал смотреть процедуру принесения клятвы. Он только распорядился организовать поиск раненых и убитых русичей, сбор трофеев и "очистку территории". После чего отправился на позиции хорезмийцев, решив по дороге заскочить в ставку Джучи.

   В юрте покойного дженонга был полумрак. Тело, завёрнутое в шерстяной ковёр, лежало посредине, а вокруг в ритуальных чашах дымились травы. Корнелий откинул полог и стал на пороге юрты. Мурзы, сидевшие вокруг тела, испугано повернулись к нему.

   - Вы завтра же повезёте тело Джучи в Каракорум - не терпящим возражений тоном объявил Князь - С собой возьмёте письмо для Потрясателя вселенной... - резко повернулся и вышел.

   Лагерь хорезмийцев напоминал свадебное гуляние. Ликованию победителей не было предела. Хорезм-шах - теперь его действительно можно было называть именно так - шел навстречу Корнелию с довольной улыбкой на лице. Он даже не успел привести себя в порядок, и его одежда была забрызгана кровью врагов.

   - Приветствую тебя, экселенц! Это блестящая победа! И, надеюсь, окончательная победа! - Джелаль ад-Дин подхватил Князя под локоть и потащил в свой шатёр, докладывая по пути - Я направил своих людей в Бухару, где спряталась вся семья проклятого Джучи. Скоро их привезут сюда. Как ты думаешь, экселенц, посадить их на кол?

   - Думаю, что не стоит, Светлейший. Лучше оставь их при себе в качестве заложников - всё-таки дети Джучи являются Чингизидами - Корнелий сменил тему - Я хочу отправить письмо Чингиз-хану. Поехали со мной, составим письмо вместе.

   Глава 8

   Поздняя осень 6736 года от Сотворения Мира выдалась тёплой и солнечной. Сидя в тенистом дворике княжеского (или султанского? нет, всё-таки княжеского!) дворца в Ургенче, Корнелий с удовольствием наблюдал за играющими на мягкой травке невесткой Фирюзой и годовалым внуком Тимуром. Но не только эта идиллия держала Князя здесь, в Ургенче. Интуиция подсказывала, что не в спокойной пока Европе, а именно в Мавереннахре и вокруг него события будут развиваться стремительно, что потребует от него максимального внимания и ответственности в принятии решений.

   До назначенной встречи с воеводой Туром, который, кстати, стал уже начальником "Приказа разведки, контрразведки и диверсионных операций", оставалось время, поэтому Корнелий взялся перечитывать очередное письмо от сына Велемира.

   Активная переписка между отцом и сыном началась два года назад. Тогда король Иерусалимский прислал отчаянное письмо с невероятным сообщением: халиф Багдадский Ан-Насир аль-Аббас, умирая, передал ему, Велемиру, все знаки высшей власти в халифате и объявил своим преемником! Сын писал, что это решение халифа в Багдаде приняли, мягко говоря, неоднозначно. Особенно расстроился, сменивший Усмана аль-Азиза, султан Египта Ас-Салих Айюб ибн-Мухамед, который явно претендовал на титул халифа и всей душой ненавидел Велемира, отнявшего у него, по его мнению, титул амира Дамаска после смерти Салах ад-Дина. Но халиф, даже будучи присмерти, проявил завидное упорство и настойчивость, убедив Великий диван в необходимости передать престол его внуку, прямому потомку Аббасидов. Вот так король Иерусалимский и амир Дамасский Велемир І Сармат стал халифом Багдадским и Аравийским Велимом ибн-Сармат аль-Аббасом.

   Потом были ещё письма, в которых новоиспечённый халиф Велим просил советы по решению межконфессиальных вопросов и высказывал опасения по поводу подозрительной активности египтян. И вот, буквально накануне, пришло очередное письмо. В этом письме сын уже совершенно недвусмысленно просил оказать военную помощь для отражения приближающейся агрессии из Египта. Решение Корнелий принял быстро - направить в Багдад вновь сформированный и доукомплектованный конный корпус, состоящий из бывших пленных монголов и алтайцев, под командованием нойона Бэркэ. Между делом Корнелий с улыбкой вспомнил, с какими трудами, а то и угрозами и насилием, была связана "санитарная обработка" монголов и уцелевших членов их семей! Отмыть их и отобрать кишащую вшами одежду, было невероятно трудно. Крики, сопротивление, доходящее до драки... Но через десять дней воинское подразделение численностью до десяти тысяч клинков предстало пред ясны очи Корнелия и князя Игоря Сармата в совершенно приличном виде! Монголы были обриты наголо, переодеты в чистые шаровары, халаты и тюбетейки, обуты в новые кожаные сапоги. Завшивевшие меховые шубы и шапки вместе с дырявыми и пропревшими ичигами были безжалостно сожжены. Процедура принесения присяги на верность была обставлена на монгольский манер - в присутствии шамана каждый из присягающих проходил между двух горящих костров к своему десятнику, разрезал ножом руку и мазал своей кровью жертвенный камень. После этого десятники повторяли ту же процедуру в отношении тысячных, а тысячные, в свою очередь, присягали нойону. Нойон, приняв присягу всего тумена, направлялся к своему сюзерену и присягал на крови ему! После принесения присяги, тумен был снабжен всем необходимым по нормам комплектования воинских подразделений русичей и передислоцирован, с разрешения хорезм-шаха Джелаль ад-Дина, к границам халифата. И вот сейчас пришел его черёд послужить новому отечеству.

   Размышления Корнелия прервал появившийся, как всегда, вовремя воевода Тур. Избегая формальностей, воевода протянул Князю свёрнутое в рулон письмо. Это было донесение от резидента в Каракоруме. Письмо было написано по-тюркски, но уйгурским алфавитом, чтобы максимально затруднить расшифровку. В донесении сообщалось, что в конце последнего летнего месяца 1821 года Нирваны Будды во время осады столицы Тангутского ханства города Чжунсин от неизвестной болезни умер Потрясатель вселенной, Богдыхан всех монголов Темурджин Чингиз-хан. И ещё писал резидент, что в Каракоруме лёгкая паника - владыка не оставил наследника.

   Тут Корнелий прервал чтение и искренне расхохотался, шутливо ударив кулаком в плечо воеводу! Тур, сообразив, какое место письма вызвало столь неожиданную реакцию Князя, скромно потупился, пряча в густые пшеничные усы довольную улыбку. Ещё бы, именно его диверсионная группа, засланная в Монголию под видом тюркских купцов, уничтожила сыновей Чингиз-хана одного за другим. Сначала старшие, Угэдэй, а чуть позже и Чагатай, погибли на охоте. Младшие, Толуй и Кюлькан, умерли от кишечного заболевания, что считалось совершенно естественным, спустя год. Если честно, то Корнелию стало даже жаль семидесятилетнего гениального старика, ставшего чуть не в один миг совершенно одиноким. Но, отогнав от себя глупые мысли, он продолжил изучение донесение с всё большим интересом.

   Резидент оказался недюжинных аналитических способностей! В донесении были проанализированы все возможные варианты борьбы за ханский престол как внуков, так и соратников Великого хана. А, заодно, дана краткая, но ёмкая, характеристика каждого из претендентов. В конце резидент просил разрешить ему на своё усмотрение профинансировать какую-либо из группировок, с целью разжигания гражданской войны в империи. А гражданская война, по мнению резидента, должна привести к восстаниям на оккупированных территориях и, как следствие, к развалу в общем-то не сформированной по-настоящему державы.

   - Талантливый у тебя сотрудник, воевода! - с одобрением сказал Князь, окончив чтение - Если не преувеличивает, нужно воспользоваться его предложением. Займись...

* * *

   В день Поминания Всех Богов Корнелий находился в Бухаре. Здесь, в отстроенном и частично реконструированном древнем городе, они, вместе с хорезм-шахом, открывали первый в Азии университет и, одновременно, Храм Единого Бога. Князь не очень-то стремился к разнообразию, поэтому и сам Университет, и Храм, и даже скульптурная группа на площади перед ними, практически не отличались от аналогичных учреждений в Иерусалиме. Единственным, пожалуй, отличием было увеличение количества скульптур, олицетворяющих единение различных культур Азии. Кроме христианина и мусульманина, в скульптурной группе присутствовали фигуры зороастрийца и политеиста. Но, как и иерусалимские, фигуры были совершенно узнаваемы.

   После окончания торжеств, в которых участвовал весь город, Корнелий, князь Игорь и хорезм-шах Джелаль ад-Дин уединились в роскошной библиотеке эмирского дворца. Правда, от самой библиотеки после вторжения дикарей-монголов осталось, прямо скажем, немного, но само помещение было отреставрировано и производило весьма внушительное впечатление.

   - Ну, что ж, дети мои, - с иронической улыбкой начал разговор Корнелий на правах старейшего - Хороший итог периода восстановления после затяжной войны. В ближайшее время монголов нам опасаться не придётся - им не до нас. От халифата, естественно, угроза то же не исходит. Самое время заняться мирными делами - оросительными каналами, дорогами, безопасностью торговых путей. Тебе, шах, нужно развивать кораблестроение - аравийцы, надеюсь, помогут специалистами - и налаживать морские торговые пути. Ну, а я посмотрю, как справится с нападением египтян халиф Велим и, если всё будет в порядке, буду собираться домой, в Киев...

   На лица молодых венценосцев набежала тень. Но не престало коронованным особам демонстрировать свои эмоции! Разговор продолжил хорезм-шах:

   - Хорошо, отец, - он сдержал своё обещание, что после свадьбы Игоря и Фирюзы, станет сыном Корнелию - Где бы ты ни был, где бы ни жил, ты останешься нашим - вопросительно взглянул на Игоря - отцом и советчиком. И я клянусь, что ни я, ни мои преемники никогда не нарушат мира между Хорезмом и теми державами, где царствуют твои дети! И ещё: город Бухару я объявляю вольным городом-полисом и обязуюсь защищать его независимость и поддерживать порядок в нём вместе с братом-Игорем.

   Князь Игорь мрачно молчал. Нет, он не боялся остаться без отцовских советов! Просто его несколько пугало предполагаемое одиночество - тысячи вёрст теперь будут разделять его с отцом и братьями...

   Глава 9

   Но Корнелий не договаривал! Всё та же пресловутая его интуиция подсказывала, что у Велемира не всё так гладко. Вот и теперь, вернувшись из Бухары в Ургенч, он решительно стал собираться в дорогу. Решено было брать с собой в Багдад только добровольцев и не более тысячи человек. Но когда княжеские гонцы бросили клич в войсках, отбоя от желающих не было! Каждый солдат почитал за великую честь снова сражаться под знаменем Князя! Корнелий решил воспользоваться предложениями следующим образом - одна полная когорта булгарских конников и одна центурия пехоты для обслуживания двенадцати лёгких пушек. Ну, и обоз, конечно. Путь предстоял неблизкий - ни много, ни мало, а без малого две с половиной тысячи вёрст по каменистой степи и персидскому нагорью. Выступили без промедления - что-то гнало Корнелия вперёд. Благо, зима выдалась лёгкая, без сильных ледяных ветров и закрытых снегом перевалов через хребет Кухруд. Дабы избежать ненужных потерь, Корнелий вёл войска только днём и в хорошую погоду, понимая, что можно, конечно, выиграть время, но потерять при этом людей и пушки совершенно непозволительно! Поход занял около тридцати дней. Войска вышли в долину реки Тигр за двести вёрст от Багдада возле развалин древних Суз. Разбив лагерь, Корнелий послал гонца к халифу. Через пять дней в лагерь примчался сам Велемир. Отец и сын бросились обнимать друг друга - они не виделись восемь лет, восемь очень трудных лет!

   - Докладывай! - перешел на деловой тон Корнелий, когда они оказались в штабном фургоне - Где египтяне, где твои войска, какими силами ты располагаешь?

   - Слушаюсь, экселенц, - принял эстафету халиф и разложил на столе карту - Разведка доносит, что египтяне начнут вторжение в ближайшее время, когда высохнут дороги. Путь у них один - через Шиб-жазират аль-Сина по долине вдоль моря в сторону Газы. Там сейчас мои иерусалимцы и сирийцы. Твои монголы и лёгкая аравийская конница - в резерве на случай прорыва египтян в степную зону. Беда в том, что я не знаю количества войск Айюба! Разведка даёт цифры от тридцати до пятидесяти тысяч. Ну, в пятьдесят я не верю, а вот тысяч тридцать - пожалуй. У меня - около сорока тысяч. Ещё пятнадцать тысяч прикрывает Дамаск и Багдад по линии Мёртвое море - залив Акаба.

   - Сколько у нас времени до вторжения? Если посадишь моих пехотинцев на коней, до аль-Сины долетим за две недели! Я привёз с собой большой сюрприз!

   И они успели! Успели "оседлать" дорогу у города Аскалон, успели занять господствующие высоты перед выходом в долину Газы, успели даже поставить какие-никакие каменные заграждения на пути войск султана Айюба. Когда передовые отряды египтян наткнулись на оборонные сооружения, они остановились. И это была ошибка. Скопление людей, лошадей, верблюдов привело к форменному столпотворению. И когда из-за заграждения и с окрестных скал одновременно ударили арбалетчики и лучники, началась суета плавно перешедшая в панику. Массы живых ринулись напролом через массы мёртвых, ломаясь и калечась, с криками боли и проклятиями. Но, прорвавшись, наткнулись на плотный строй тяжеловооруженных кавалеристов с длинными пиками наперевес. Но задние ряды, пытаясь вырваться из-под града стрел, всё напирали и напирали, и безумная дезорганизованная толпа валила вперёд через горы трупов. Рыцари организованно расступились, подставляя египтян под следующую линию обороны - монгольскую конницу. Монголы устроили охоту на разбегающихся в разные стороны "воинов Аллаха", ловя тех арканами, как лошадей в табуне. Наконец, султан Айюб, следовавший со свитой в арьергарде своего воинства, сообразил, что попал в ловушку. Через вестовых он передал команду остановиться и отступить для перегруппировки. Египтяне, не успевшие выскочить на простор Палестинской равнины, стали отступать обратно на аль-Сина, освобождая тем самым проход в укреплениях, поставленных войсками халифа. И тогда в этот проход устремились монголы. За ними, мимо спокойно наблюдающих за событиями халифа Велима и князя Корнелия, рванулись аравийцы. И войско султана не выдержало и, бросая оружие и амуницию, со всех ног и копыт ринулось в сторону Каира. За ними вынужден был отправиться и сам султан в сопровождении свиты и гвардейцев. Ему нужно было успеть организовать оборону своей столицы, до которой было почти семьсот фарсахов, а это не менее четырёх дней быстрого марша...

   Войска халифа выдвинулись на околицы Каира через семь дней. Вокруг города виднелись следы лихорадочного строительства оборонных сооружений. Крепостные стены, возведенные триста лет назад, обветшали, а цитадель, строительство которой началось при Салах ад-Дине, но так и не было закончено, вообще не представляла никакой фортификационной ценности. Отец с сыном совещались недолго. Осмотрев крепостные стены, они наметили место предполагаемого штурма и, не мудрствуя лукаво, этой же ночью стянули всю свою артиллерию на этот участок. Корнелий, не меняя своих привычек, назначил начало штурма на раннее утро. Эмир Лакмат аль-Сабах снова был в строю!

   Тишину раннего майского утра 1228 года от Р.Х. разорвали залпы пушек. Пушки палили частью ядрами по слабым местам стены, частью осыпали картечью солдат на стенах. Но один только вид изрыгающих пламя и густой дым орудий внушил такой животный ужас защитникам крепости, что уже через два десятка залпов над стеной взвился белый флаг! А ещё через небольшой промежуток времени из ворот начал выходить гарнизон, бросая оружие под ноги победителям. Принимали пленных монголы, большие специалисты этого неблагородного дела. Последними из ворот поверженного Каира вышли султан Ас-Салих Айюб ибн-Мухамед с приближенными, женами и детьми. Султан пытался держаться гордо и независимо, но побелевшие губы выдавали страх. И боялся он не напрасно - его тут же, по команде халифа, подхватили гвардейцы и увели в лагерь. Каир заняли иерусалимцы, прочесавшие город в поисках несдавшихся солдат и мародёров. Они же и организовали патрулирование улиц и охрану дворцов.

   Суд на султаном-мятежником состоялся уже на следующий день. С Айюба сорвали все знаки отличия, обрезали бороду и в таком виде провели по центральным улицам Каира. На центральной площади города, у входа во дворец, бывшего султана торжественно посадили на кол!

* * *

   Корнелий в одиночестве бродил по улицам Иерусалима. Этот город стал для него родным. Это он поднимал Иерусалим из руин, это он сделал Иерусалим священным городом... За прошедшие восемь лет здесь мало что изменилось. Те же узкие улочки, те же цветники в двориках и небольшие скверы на площадях. Стайки студентов Университета в чёрной униформе, священнослужители разных конфессий, простые горожане, спешащие по своим делам. Устав, Князь вошел в Храм Единого Бога и присел на мраморную скамью. Сначала он с интересом наблюдал, как люди разных вероисповеданий заходят сюда кто за советом, кто за обретением душевного покоя, а кто, как и он, просто подумать о бренности всего живого.

   Усталость уходила, на её место пришла невесомость. Корнелий не заметил, как провалился в какое-то странное состояние то ли сна, то ли медитации. Вдруг он увидел внутренним взором склонившегося над письменным столом Великого князя Владимира. Вид сына, болезненный и утомлённый, отозвался болью в сердце. Князь усилием воли стряхнул с себя наваждение, вскочил со скамьи и стремглав помчался во дворец.

   Во дворце его ждали с нетерпением. В библиотеке собрались халиф Велим-Велемир и его братья Мстислав, король Иерусалимский, и Святослав, амир Дамасский. Братья хотели согласовать с отцом назначение амиром Каирским сына Велемира, двадцатилетнего принца Всеслава. И хоть Корнелий был сосредоточен на своих грустных мыслях, ему пришлось поучаствовать в импровизированном государственном совете. Здесь же Князь озвучил своё решение срочно покинуть Азию и направляться в Киев.

   - У меня было странное видение - обратился он к сыновьям - Моё место сейчас там, в Руси. Я поеду без свиты и в сопровождении только децимии русичей. Остальные войска я оставляю вам. Предлагаю тумен монголов передислоцировать в Египет, как личную гвардию эмира Всеслава... - и с улыбкой добавил- ...ибн-Велима ас-Сармата аль-Аббаса.

   Переждав весёлый смех присутствующих, продолжил:

   - Нойону Бэркэ можно доверять - он весьма образованный и преданный человек. Когорту булгар и легионеров-русичей я предлагаю расквартировать в Багдаде. Пушки, халиф, береги, как зеницу ока - это страшное оружие, особенно в нечистых руках! А ещё, Светлейший, пора тебе познакомиться с новым родственником - хорезм-шахом Джелаль ад-Дином. Да и брата Игоря проведать не помешает! Но это только после того, как успокоишь и умиротворишь своих новых подданных - Корнелий грустно взглянул на детей и, подавив дрожь в голосе, глухо сказал - Ну, давайте прощаться. Может, и не свидимся больше. Помните, кто вы! Помните род свой! Помните, чему я вас учил! Помните меня! Прощайте, Сарматичи...

* * *

   Утром первого дня месяца Тайлет 6737 года от Сотворения Мира стражники Лядских ворот стольного града Киева увидели необычную картину: к воротам бешеным аллюром приближалась группа всадников. Увидев над кавалькадой штандарт Тиверского князя, удивлённые воины раскрыли ворота пошире и расступились. Всадники, не сбавляя темпа, помчались по улицам города в направлении княжеского дворца. Там, бросив лошадей, двое из них бегом бросились в княжеские покои. Они, а это были Корнелий и князь Игорь Тиверский, успели вовремя - Великий князь был ещё жив. Из последних сил Владимир повернул голову на стук двери и, увидев вошедших, вымучено улыбнулся и едва слышно прошептал:

   - Экселенц... - а потом уже совсем по-детски - ...тато...

   Он приподнял руку, давая знак секретарю. Тот подскочил и протянул Корнелию резной ларец. Князь открыл ларец, мельком глянул на запечатанное Великокняжеской Печатью письмо. А когда опять посмотрел на сына....

   Одеревеневший от горя Корнелий бездумно брёл коридорами дворца. Слёзы застилали глаза, в мозгу молотом стучало: "Вот оно, началось!" Началось то, чего он так боялся - начали уходить его дети. Уходить не в бою, как старший сын Святослав, а вот так, в постели, от старости и болезней! А он-то думал, что его жизненный опыт позволит безболезненно (ну, или почти безболезненно) перенести любое горе? Нет, нет и ещё раз нет! К такому нельзя привыкнуть, этого нельзя принять...

   В кабинете его ждали. Возле рабочего стола сидели внук Игорь и седовласый старец в белоснежных одеждах. "Святогор?", но спросить не успел. Волхв поднялся навстречу и, подойдя вплотную, положил тёплые ладони ему на голову. Умиротворённость, покой...

   Глава 10

   Небольшой провинциальный городок, раскинувшийся на живописных берегах Плещеева озера, никогда не переживал за свою короткую историю такой суеты и наплыва влиятельных людей. Но здесь, в Переяславе-Залесском, в географическом центре огромного государства Русь, в день осеннего равноденствия 1228 года от Р.Х. или, по старому, в первый день месяца Рамхат 6737 года от Сотворения Мира должны были состояться выборы Великого князя Руси.

   На эту торжественную церемонию, как принято, съехались все удельные владетели и высшее духовенство страны. На этих выборах присутствовало меньше венценосцев, по сравнению с предыдущими - в 6708 году от Сотворения Мира Великий князь Владимир провёл административную реформу, во-первых, уменьшив вдвое количество уделов, и, во-вторых, переведя календарь Руси со следующего, 1200 года, на европейскую систему летоисчисления. Но всего за восемь прошедших лет ситуация с уделами опять изменилась - добавился ещё один, княжество Мавереннахр или, для простоты произношения, Азийское, во главе с князем-султаном Игорем Сарматом.

   Примерно дней за десять до назначенной даты выборов в Переяслав стали съезжаться князья. Галицко-Волынское княжество представлял молодой князь Данила Романович, неплохо зарекомендовавший себя в пограничных конфликтах с Венгерским и Польским королевствами. Юрий Всеволодович, внук Андрея Боголюбского, представлял Владимирскую землю и Булгарию. Его брат, Ярослав Всеволодович, князь Новгородский и Поморский - отчаянный рубака и моряк (скорее, пират) - защитник северных рубежей Руси. Следом приехал князь Уральский и Волжский Микула Никитич, огромного роста детина, весь в шрамах, невылазящий месяцами из седла, отбивая атаки сибирских разбойников.

   За ними одновременно прибыли князь Черниговский и Половецкий Михаил Ольгович и князь Тьмутороканский и Миотидский Никита Боривоевич. Ещё день ждали Владимировичей - князя Древлянского и Туровского Ростислава, князя Полоцкого и Ливонского Святополка, князя Смоленского и Рязанского Всеслава. Владимировичи приехали одновременно и сообщили, что князь Киевский и Переяславский Корнелий, князь-султан Игорь Сармат и князь Тиверский и Крымский Игорь Святославович приедут к самому началу процедура выборов.

   Такое положение дел даже обрадовало князей. Им было о чём поговорить в, так сказать, кулуарной обстановке. До приезда Корнелия оставалось ещё пара-тройка дней, и князья, вместе с Митрополитом христиан Руси Бориславом, Волхвом Всех Богов Святогором и Верховным шаманом Тенгри-громовержца Котяном, заперлись в самом большом зале бывшего княжеского дворца. На эти таинственные совещания, которые продолжались три дня, не допускались даже самые доверенные лица князей и представителей духовенства, а сами участники хранили молчание.

   Но вот накануне дня выборов, 20 сентября 1228 года, в Переяслав примчался гонец, возвестивший о приближении князя Корнелия с сыновьями и внуком.

* * *

   Большой государственный Совет собрался в зале, где накануне собирались князья для принятия предварительного решения. Процедуру выборов Великого князя решено было упростить, отказавшись от формального утверждения кандидатуры Великим вече.

   Открыл заседание Совета старейший из присутствующих, князь Михаил Ольгович Черниговский. Кратенько и формально описал присутствующим процедуру голосования, раздал князьям и иерархам по листу бумаги. Далее было всё просто - на листе пишется имя, количество претендентов регистрируется и, если их больше трёх, переголосовываются две кандидатуры, набравшие наибольшее количество голосов. Но и это ещё не всё. Победит только тот кандидат, который наберёт не менее двенадцати голосов из шестнадцати, а лучше всего все шестнадцать! Так что процесс голосования мог затянуться надолго. Итак, листы розданы, князья быстро вписывают имена, секретарь собирает сложенные пополам записки. Наступил торжественный момент - секретарь с председательствующим разворачивают записки и по очереди складывают их в... одну стопку. Князь Михаил встал, поднял руку, призывая к тишине, и провозгласил только одно слово: "Корнелий". Князья, поднявшись с мест, почтительно поклонились новому владыке.

   Но процедура ещё не кончилась. Князья и священнослужители торжественно покидали зал и поднимались на специально построенный помост. Последним к ним поднялся Корнелий. Князь Михаил снова призвал собравшихся во дворе людей, а это были бояре и воеводы, приехавшие со своими князьями, и жители Переяслава и окрестных городков, к тишине и торжественно провозгласил:

   - Тайным голосованием и единогласно Великим князем всея Руси избран князь Корнелий! - и, переждав приветственные крики, продолжил - Решением Большого государственного Совета Великий князь всея Руси Корнелий нарекается... Императором Руси Корнелием Великим!!!

   Толпа, несколько мгновений ошарашено молчала, обдумывая услышанное, и взорвалась восторженными криками. Корнелий, надо сказать, то же был несказанно удивлён услышанным. Чего-чего, а такого поворота событий он явно не ожидал. Князья, стоявшие рядом с ним на помосте, расступились, освобождая место трём священнослужителям в белоснежных одеждах. Впереди шел Волхв Святогор с неимоверной красоты императорской короной в руках. За ним следовали Митрополит Борислав со скипетром и Шаман Котян с мечем Перуна в руках.

   Священники подошли вплотную к Корнелию. Тот, повинуясь жесту Святогора, стал на одно колено. Где-то в стороне заиграла торжественная музыка, Святогор поднял корону так, чтобы её увидели все присутствующие, и возложил на голову князя. Следом подошел Митрополит и вручил скипетр, который Корнелий, поцеловав, сразу же передал оруженосцу. И, наконец, приблизился Котян, неся на вытянутых руках обнаженный меч. Корнелий встал, принял меч, приложил его плашмя ко лбу и поднял его, блеснувшего в лучах солнца, над головой. И случилось чудо: меч вспыхнул холодным ослепительным пламенем...

   А над площадью, над городом, над озером...над Русью от Карпат до Арала, от Беломорья до Шемахи победно звучало: СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА!

* * *

   В окно между неплотно задёрнутыми шторами нахально заглядывала яркая звезда. Корнелий открыл глаза, сон ушел окончательно. Что его разбудило? Какое-то ощущение лёгкой тревоги? Хотя чего ему, Императору всея Руси, опасаться? Уже не уснуть. А память услужливо подсовывала образы и воспоминания. Коронация, триумфальное возвращение в Киев, празднование... Потом опять рутинная повседневная работа. Отвлекала работа в Лабораториуме. Учёные совершенствовали оружие, механизмы и металлообработку; занимались переработкой "земляного масла", поставляемого азерилерами и аланами с побережья Шемаханского моря, в "осветительное масло" для ламп и составляли рецепты удобрений для полей в разных концах страны. И так из года в год.

   На границах государства было относительно спокойно. Редкие наскоки венгров и поляков на западе, одичавших после гражданской войны и распада Великой Монголии алтайцев и монголов на востоке да мурманских и свейских пиратов на севере особой опасности не представляли. Единственным серьёзным конфликтом можно было назвать попытку вторжения крестоносцев-тевтонцев в устье реки Нева летом 1240 года. Но там не понадобилась даже помощь армии - молодой, но очень перспективный, князь Новгородский и Поморский Александр Ярославович прекрасно справился своими силами и отбил охоту "воинам христовым" соваться в пределы Руси или её союзников. На южных рубежах Руси было спокойнее всего - во главе Багдадского халифата и Хорезмшахра стояли как-никак кровные родичи!

   Новой семьёй он так и не обзавёлся - слишком сильно на него подействовала смерть сына - да и, честно говоря, устал он от этих семейных хлопот! Вокруг, как всегда, было несколько любящих женщин, и это его прекрасно устраивало. Дети и внуки то же не давали заскучать...

   Но смутная тревога не покидала. Вспомни, может это связано с каким-то грядущим событием? Напрягся, припоминая... Ах, да! Наступающий день - первый день весеннего солнцестояния. С пониманием пришло облегчение, вернулась дрёма. Сквозь дрёму Корнелий увидел, как посреди комнаты сгустилось молочно-белое облако и двинулось к нему. Вот облако окутало его полностью, наступила ватная тишина и, следом, абсолютное спокойствие. Сон?

Эпилог

В тёмном, глухом бору кое-где ещё лежал снег. Начало весны мало сказалось на ча­щобе. Вот и большая поляна, окруженная вековыми дубами, была покрыта снегом. Но в цен­тре поляны не горел, сиял костёр. Странный это был костёр - ни треска горящего валежника, ни россыпи искр. Только чистое, яркое пламя...

   Но не только пламя могло вызвать удивление у наблюдателя, если бы таковой забрался среди ночи в эту глушь. Странные фигуры окружали костёр. Их было пятеро, в белых бесформенных балахонах, с непокрытыми головами. Их облик странным образом постоянно неуловимо менялся - то на вас смотрел совсем ещё юноша, то древний старец...

   Нарушил затянувшееся молчание сидевший на небольшом возвышении Род, отец богов:

   - Дети мои, - голос его звучал глухо, но весело - Наш эксперимент, кажется, прошел удачно. Русь стала ведущей державой не только в Европе, но и в Ойкумене... Что скажешь ты, Свароже, сын мой старший?

   - Да, мы сделали это отче, - недовольно буркнул Сварог - Хоть и не имели права! Повторяю, Книга Судеб писана не только для людей, но и для нас. Но что сделано, то сделано! Теперь уж точно пришел час и нашего ухода, как ушли наши братья Один, Тор и другие.

   Над поляной вновь повисла тревожная тишина. Но тут несмело заговорил Велес:

   - Но мы же не изменяли ход истории. Мы создали новую Историю, учтя прежние наши ошибки, уделяя больше внимания русичам... Смотрите - Азия умиротворена и может развиваться самостоятельно, ислам и христианство на пороге объединения на базе культа Единого Бога. В Европе наблюдается снижение фанатических и клерикальных тенденций, а это значит, что не будет костров инквизиции, не будет преследования науки и искусства, не будет Тёмных веков!

   - Как хорошо, что не пришлось возвратиться к временам Великого испытания - улыбнулся сквозь густые усы Перун - и всё начинать с самого начала...

   Каждый из присутствующих решал про себя судьбу эксперимента. Наконец прервал молчание Род:

   -Ну, что решаем, дети мои? Времени на долгие раздумья у нас нет. Корнелий выполнил нашу задачу и своё обещание, но он устал. Устал от напряжения ответственности, устал, попросту, от жизни!

   Велес, не раздумывая, повернулся к Яриле:

   - Скажи ты, Жизнь дающий! Сможем мы отблагодарить нашего протеже?

   Ярило взглянул на Рода и, увидев одобрительный кивок, взмахнул посохом. Время остановило свой бег. И вот над поляной сгустилось молочно-белое облако, из которого вышел моложавый на вид человек в непривычной одежде. Человек, приветливо улыбаясь, поклонился:

   - Приветствую вас, мудрецы! Надеюсь, подробного доклада от меня не требуется?

   Род, а за ним все остальные, поднялись и так же молча поклонились Корнелию. После чего Род протянул руку и указал на, как по-волшебству, освободившееся место у костра...

   В небе загоралась утренняя заря нового, 6750 от Сотворения Мира в Звёздном Храме, года двадцатого дня месяца Дайлет.

Заключение

Вот и перевёрнута последняя страница. История изменена, но как пойдёт развитие новой "Ветви Времени"? Станет ли человечество счастливее? А может понадобиться ещё одно (или не одно) вмешательство очередного "странника во Времени"?

   Если бы всё пошло таким образом, то не было бы трёхсотлетнего монголо-татарского ига, отбросившего Русь на столетия назад; не было бы кровавого противостояния между христианством и исламом, продолжающегося и усиливающегося по сей день; не было бы религиозного фанатизма, разрушающего семьи, дружбу и, главное, души...

   Но если что-то всё-таки пойдёт не так, Корнелий всегда готов вмешаться в ход Истории!

Оглавление

Книга первая Меч Перуна

  ПРОЛОГ

  Часть I Князь

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

  Часть II Великий князь

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

  Часть III Король

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Часть IV Император Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg