«Пенсионер. История первая. Дом в глуши»

Пенсионер. История первая. Дом в глуши (fb2) - Пенсионер. История первая. Дом в глуши [litres] 1052K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Евгений Борисович Мисюрин

Пенсионер. История первая. Дом в глуши

Глава 1

Алтайский край, Улаганский район. 15.06.2008 11:30

У каждого должен быть дом. Место, куда тебе хочется вернуться, где ты чувствуешь себя в безопасности. Где еда и постель, в конце концов.

Именно так я и думал, медленно, в натяг выруливая между валунами. Нива рычала на пониженной, но тащила бодро. Я улыбался. Ведь я ехал строить свой дом. При выходе на пенсию, командование выделило мне участок. Расщедрилось. Хотя, зря ворчу, сам виноват. Хотели же мне сначала дом дать в Зеленчуке. Но отказался – насмотрелся на Кавказ по самое не могу. Вот и попросил хоть где, хоть в жопе мира, но подальше от Кавказского хребта.

В результате, получил по программе переселения 3 гектара аж в Горном Алтае, между Балыктуюлем и Язулой. Жилищный сертификат продал, буду сам строиться.

А я что, я не против. Я в общество и не рвался, одному спокойнее и привычнее. Зато место какое! Горы, сосны, чистейшие речушки. Ещё и озеро в километре. Красота. Чистый воздух, охота, рыбалка… Иметь свой дом в таком райском месте, что может быть лучше? Только торопиться надо, хотя бы времянку какую-нибудь до зимы поставить, зимы на Алтае – это не Кавказ.

С такими мыслями я, внимательно глядя по сторонам, объезжал длинный пологий холм, заросший высокой, изумрудно-зелёной травой. Зелень так и манила бросить всё и поваляться, глядя в чистое, бледно-голубое небо. Жить – хорошо! Тропинка, огибая склон, возвращалась почти к месту въезда. Я увидел собственную колею, промятую в траве. Интересно, а почему они напрямую не ходят? Вот же между холмами проход. Я пригляделся.

На земле не валялось острых камней или ржавых железок. Там и травы-то не было. Длинная лысая полоса шириной в полметра от холма до холма. Будто нахоженная тропа. Только начиналась она у подножья одного склона, а заканчивалась у другого, метрах в десяти. И никуда не вела.

Солончак что ли? А по фигу! Я вокруг холма ездить не буду. Тут километра два будет, а машина гружёная, да с прицепом, да за лето раз пятьдесят… Это одного бензина сколько сожгу? Завтра же через проплешину поеду!

Впрочем, через полчаса я уже и думать об этом забыл – затеялся ноль выкладывать. А для непрофессионала кирпичная кладка только кажется лёгким делом. В общем, провозился весь день. А вечером обратно, в Балыктуюль. На стройке ночевать пока негде.

Утром твёрдо решил переехать на место строительства. Не дело это по сто км в день взад-назад гонять. Взял с собой палатку, обычную ПЛС-ку, потом подумал и загрузил в машину всё своё армейское «наследство». Мало ли, съёмная комната – это не свой дом. Вдруг хозяева порыться захотят. А у меня там… Лучше уж пусть всё хозяйство под боком. В общем, почти до обеда собирался. Инструмент забрал тоже весь. Так и поехал в своё «именье», громыхая по прицепу генератором.

Про холм вспомнил уже на повороте, увидев голое место. Не сверну! Так поеду. Солончак парил, воздух над ним колыхался и время от времени казалось, что я вижу отражение камуфлированного капота своей Нивы. Никаких препятствий. Проехал как по шоссе. В окно сразу пахнуло горячим ветром, раздался птичий грай. Гнездо спугнул?

Я тронулся вперёд, выискивая вчерашние следы. Нету… И деревья какие-то не те. У меня на участке сосны были, а здесь что-то явно лиственное. Причём очень лиственное, листья как у фикуса. И деревьев многовато. Будто в джунгли въехал. Я уж лучше назад, и вокруг холма, как вчера. Нива, взрёвывая на кочках, развернулась. Холмов на месте не было. Вместо них в небо уходил горный кряж, отвесная каменная стена, присыпанная снизу кучами разнокалиберных валунов. Кое-где на крутом склоне росли неизвестно как притулившиеся деревца, а вплотную к камням подступал лес. Прямо передо мной белела лысая тропинка того самого солончака.

Зашибись…

Минут пять я внимательно разглядывал проплешину, склон и необычные деревья, пытаясь найти проход обратно. Потоптался на солончаке. Бесполезно, над ним даже воздух не парит. Да и не солончак это. Такая же каменистая земля, как везде, только без травы. Как будто выжег её кто или кислотой залил. И деревья вокруг странные.

Помимо «фикусов» было и что-то явно хвойное, вроде лиственницы, я сильно не присматривался. А главное – воздух. Такого воздуха я ещё нигде не нюхал! Дышалось легко как в детстве. Хотелось бегать, скакать, были бы крылья – точно взлетел.

Заглушил мотор, сел на камень и задумался. Из логических версий в голову лезло только слово «телепортация». Но даже если так, то как? И куда? Может этот чёртов солончак – какая-нибудь природная аномалия вроде телепорта? Потому и не зарастает? Не успевает трава вырасти – переносится. Я взял камень и кинул, стараясь попасть прямо на тропинку. Камень звонко ударил по горному склону, покатился и остановился на голом месте. Не исчез. Я закурил… Через пять минут камень продолжал лежать на месте. Может, если и телепорт, то не постоянный, импульсный какой-нибудь. И работает он как гейзер – копит энергию, копит, потом бах – выкинул в другое место. Значит, далеко отходить от солончака нельзя. Ставлю ПЛС-ку прямо у кромки леса.

Я достал телефон. Сети нет, но на Алтае это нормально. Связь здесь бывает или вдоль дорог, или в посёлках. Порылся в настройках, роумингов сетей тоже не было. GPS спутников не видел. Дикие места. Надо достать Ремингтон. Мало ли, куда меня занесло. А если медведь выйдет или кабан? А судя по деревьям, может выйти даже слон. И дровишек стоит подсобрать. Дикие звери боятся огня. Люди же, наоборот, могут к костру выйти, хоть на местности сориентируюсь. А вообще, уже обедать пора.

Возле горной стены сухих веток было мало, пришлось выдвигаться в чащу. Я вынул из чехла Ремингтон. Мало ли… Собственно, Ремингтоном я его по привычке называл. На самом деле от классического охотничьего ружья Remington 700 там мало, что осталось, больше на М 40 похоже, ещё и под наш патрон 7,62х54. Мощная и дальнобойная винтовка.

В лесу было влажно. Сушняк под деревьями был настолько мокрый, что выскальзывал из рук при попытке поднять. Надо было идти куда-то на солнце, где посуше. Вскоре нашлась полянка. Вообще-то я бы её сроду не нашёл, птицы подсказали. Над травой стоял дикий ор, как на футбольном матче. А на самой поляне…

Там происходила битва гигантов. Какой-то неизвестный мне зверь, похожий на варана, но размером с собаку, с меховым воротником и волосатыми ногами, висел на шее у огромной, метра три, змеюке. Змея была камуфлирована под тёмный камень, но с красной головой. Варан явно побеждал. Не знаю, за кого болели вопящие над поляной птицы, но команде змеи приходилось туго. Хоть она и трясла варана, как Брюс Ли нунчаки, но тот при каждом ударе о землю только плотнее перехватывал зубами длинную шею. Вскоре красная треугольная голова покатилась по траве. Наши победили. Безголовое тело вертелось ещё минуту, приминая мелкие растения и ломая ветки деревьев. Варан неподвижно стоял на поле боя, ожидая окончания агонии поверженного противника.

Я задумался. Это же если здесь такие змеи, то ночевать в палатке опасно. Схарчат и фамилии не спросят. Надо бы какую-то сигнализацию организовать. Хоть верёвки с консервными банками натянуть. Хотя, для змеи это не преграда. Сверху пролезет или снизу. И тут я вспомнил, что сербы от змей ограждали палатки верёвкой, сплетённой из овечьей шерсти. Говорили, что овцы едят змей, поэтому пресмыкающиеся боятся запаха овец. Ну и где я здесь овечью верёвку найду? Или хотя бы просто овцу? Да и боится ли обычных бяшек эта громадина, толщиной с варёную колбасу?

Мысли ещё не до конца оформились в голове, а руки уже вскинули Ремингтон. Выстрел снова поднял начавших успокаиваться птиц. Вот этого зверя местные змеи точно боятся. Кстати, я знаю, что у меня сегодня на ужин. Змея – она вкусная… И большая.

Я вспомнил, как пацаны во взводе смеялись, что меня легче пристрелить, чем прокормить. Потом вспомнил Гришку Злобного. Он говорил, что пристрелить тоже не получится, потому что моя эсвэдэха толще меня самого. Интересно, где они сейчас? Стало грустно.

Надо же, всегда любил одиночество, даже жениться не спешил с этими постоянными командировками, обходился краткосрочными связями, а вопрос брака отложил до пенсии. Как говорил комбат, «идеальный снайпер – лентяй и мизантроп», а тут на тебе – заскучал. Видимо, я ещё не настоящий пенсионер. Но ничего, привыкну и к креслу-качалке, и к газете «Красная звезда».

Часа через три я уже поставил палатку, бросив у входа шкуру ящера, от пуза поужинал жареной змеёй и валялся на лапнике, попивая чай и время от времени кидая камешки в сторону телепорта. Телепорт не реагировал. Часы показывали девять вечера, но солнце совершенно не собиралось садиться. А вот это уже очень странно. Это что же за широты такие? Крайний север? Тогда почему так жарко? Однако, спать хотелось несмотря на высоко стоящее светило. Я достал из рюкзака капроновый шнур и кружку с ложкой. Аккуратно натянул шнур по периметру, привязав его к ближайшим деревьям. От каждого прохода протянул стропу к палатке и подвесил на рогульке кружку с ложкой внутри. Ну не было у меня пока пустых консервных банок! А так хоть какая-никакая, но сигнализация.

Неизвестно где, неизвестно, когда. 07:50

Проснулся затемно. Вылез из палатки и долго разглядывал звёздное небо. Понял только одно – это не Земля. Чёрт, ни одного знакомого созвездия. Это куда ж меня зашвырнуло-то? И есть ли здесь вообще люди? Всё зависит от аномального телепорта. Не я же первый в него провалился. Или я? Места на Алтае дикие, но от жилья недалеко – километров полста. Может, кто ещё через «солончак» прогулялся. Опять же, работает он не постоянно, а может и вообще только в одну сторону. Тогда мне под стеной сидеть смысла нет, надо выбираться.

Куча камней мирно лежала на том месте, куда я их вчера накидал. Не сработал телепорт. Ну, раз аномалия не работает, то и мне сидеть тут нечего. Надо хоть осмотреться да начинать как-то обустраиваться. И вообще, я дом хотел построить. В глуши, кстати. Глушь есть? Есть. Инструменты есть? Полный прицеп. Осталось место подходящее найти. Будем исходить из того, что я здесь один. Ну или здесь так мало народа, что мне никто не встретится. Я же вчера из Ремингтона палил. И хоть бы кто ответил. Значит, глухомань.

Солнце ещё не поднялось, но было уже жарко. Градусов тридцать. Приведя себя в порядок и сделав зарядку по минимуму, я собрался разбирать палатку, но вовремя передумал. Бензин-то! Мне по лесам на машине блуждать накладно будет. Встану так посреди чащи и что дальше? Так что прежде всего надо хоть какую-то дорогу поискать. Хоть куда-нибудь. В идеале, конечно, к людям. А там, хоть просто из леса.

Лес обрывался внезапно в километре от палатки и начиналась степь с торчащими тут и там скалами и редкими пучками каких-то совсем непонятных деревьев, похожих не то на пальмы, не то на баобабы. А ещё там была речка.

Я уже разделся и собирался вволю поплавать, когда увидел торчащую из воды голову непонятного животного, всю утыканную рогами, как мне казалось, в хаотичном порядке. Голова была размером с мою Ниву. А самое страшное, кроме головы от животного ничего не осталось, только огрызок позвоночника толщиной с меня. Купаться как-то резко расхотелось.

Но всё равно, из-под скалы надо выбираться. Здесь степь, обзор получше, что, судя по торчащей из воды голове, очень важно. Я бросил в реку ветку, и вода вокруг неё мгновенно забурлила. Однако, руки в реку совать не стоит.

Когда я подъезжал к реке, часы показывали восемь вечера, но солнце было почти в зените. Это сколько же здесь часов в сутках? Однако, вскоре, мне стало не до астрономии. Чуть в стороне вдоль берега виднелись две характерные полосы. Колея. Судя по ширине, что-то грузовое или армейский внедорожник. Исследования показали, что машина подъезжала к лесу, после чего повернула обратно. Люди… Почувствуй себя Робинзоном.

Колея то терялась в каменных россыпях, то появлялась снова, но основным направлением был северо-восток, судя по солнцу. Впрочем, далеко от реки машина не отъезжала, очевидно держа по ней ориентир. Проехав километров 20, пришлось остановиться. Дальше колея была затоптана чьими-то копытами, размером с хорошую тарелку. Я вылез и, повесив на плечо винтовку, пошёл искать следы. Возле реки следов к моему удивлению не было, видно, кто бы там ни ехал, но с рекой им стало не по пути. Сама река заметно сузилась, прижатая скальным образованием с противоположного берега. Впереди слышался характерный шум. Не иначе, водопад.

Вода падала со скалистого ложа метров на пять, а дальше так же лениво текла по периметру гигантского овального провала, через километр растекаясь по дну широким, заросшим чем-то похожим на рогоз, озером. А на берегу озера мирно, словно в Краснодарском крае, стояли четыре обычных вагончика-бытовки на полозьях. Два жилых, один похожий на склад и один – явная контора с высоченной, метра три, антенной на крыше и торчащим из окна кондиционером. Вид вагончиков так не вязался с тем, что я уже видел, что сначала я не поверил своим глазам.

Возле «конторы», прямо на земле, привалившись к стене, лежал заросший волосами негр и курил. Поза негра давала основания думать, что курит он вовсе не табак. Рядом с ним, прямо в пыли валялся АКСУ. Меня настолько поразила эта картина, что я даже не сразу разглядел остальное. Например, клетку, стоящую в тени одного из вагончиков. В клетке кто-то сидел. Я отполз назад и кинулся к машине. Через пару минут я уже рассматривал провал в бинокль.

Негр у конторы был не единственным обитателем вагонного городка. Из дверей вышел ещё один и, отобрав у первого косяк, жадно затянулся. Кроме того, в клетке сидели то ли три, то ли четыре человека в лохмотьях. Они сбились в кучу и точно сосчитать я не мог. За складом виднелось что-то вроде входа в погреб, прикрытый решетчатой дверью. Судя по толщине прутьев, в погребе держали бешеный танк. Я осматривался, потихоньку приходя в себя. С выходом к людям пока решил не спешить. И не ошибся. Через несколько минут с дальней стороны провала послышался звук мотора и к вагончикам, чихая и дёргаясь, подъехал какой-то внедорожник. Он был настолько разбит, что определить его принадлежность было невозможно. Удивительно, как он ещё ехал. Сзади за машиной что-то волочилось, и я не сразу понял, что это привязанный за ноги человек. Белый мужчина. При каждом рывке его засыпало песком, а на поворотах он откатывался в сторону.

Из вагончика вышли ещё два негра, такие же заросшие. На плече у одного был АК со сколотым прикладом, у второго SIG-550, грязный до неузнаваемости. За руки они тянули совершенно голую женщину с длинными, когда-то белыми волосами. Женщина была изранена, её явно долго били. Негры бросили женщину на землю и для верности попинали ногами.

Привязанного к машине отвязали и бросили рядом. Пару минут ничего не происходило, потом один из бандитов подошёл и начал методично пинать пленника под рёбра. Мужчина стонал, время от времени срываясь на крик. Вокруг него растекалась лужа крови.

Я посмотрел на Ремингтон, подумал и вернулся к машине. Там лежала «плётка» – моя СВД, прослужившая мне пять лет и якобы разбитая взрывом год назад. Так, пару точек я уже вижу, третья будет метрах в двадцати, за камнем. Я проверил магазин и улёгся, стараясь унять сердцебиение. Итак, пять целей, не скрываются, нападения не ждут. До вагончиков и трёхсот метров не будет, ветра нет. Практически, прямой наводкой.

Первым получил своё владелец SIG, вторым сразу же его партнёр. И только после этого остальные трое всполошились и попытались выяснить, откуда по ним стреляют. Пока они выясняли, я аккуратно, не меняя точки, снял ещё двоих. Как куры, честное слово. Последний спрятался под массивным деревянным столом и боялся даже высунуться. Как оказалось, столешница для эсвэдэхи тоже не препятствие. Через секунду из-под стола вывалилась рука, из руки выкатилась эфка. С кольцом. Как в тире, честное слово, никакой тактики у черножопых. Я полежал для контроля ещё пять минут. Движения в лагере не наблюдалось.

Спуститься на машине в том месте, где я был оказалось невозможно. Тщательный осмотр такого места не выявил. Придётся пробираться в объезд, там, откуда приехал негритянский автохлам. Это с километр будет. Тогда пешком. Попрыгаю, ничего со мной не случится. Только оружие сменить надо – Ремингтон покороче будет, хоть и тяжелее, да и удобнее с болтом бегать. С плёткой больше привык лежать. Сюда бы какой-нибудь АК хорошо, но нету. Размыслив, я решил, что, если кто из бандитов и остался, давно проявил бы себя движением, и начал спускаться.

Городок встретил меня абсолютной тишиной. Как в старых вестернах – пыльная улица и только лёгкий ветерок несёт обрывок какой-то яркой упаковки. Из клетки на меня с испугом смотрели пять пар глаз. Никто не двигался. Ладно, разберёмся. Буду приручать медленно.

На двери клетки замок. Ключа ни у кого из пленников, думаю, нет. Значит, воспользуемся русской универсальной отмычкой, решил я и зашёл в склад. Как и предполагалось, лом в складе был, стоял, как и положено, в углу. Свернув замок, я отбросил инструмент в сторону и, вскинув винтовку, вошёл в контору. Пусть пленники сами выбираются, в себя приходят, а я пока лагерь осмотрю.

В конторе было душно, кондиционер не работал. Я вообще сомневался, что в городке есть электричество. Посреди комнаты стоял грязный, прожжённый в нескольких местах, изрезанный ножами стол, два колченогих стула и огромный несгораемый шкаф, нараспашку открытый и абсолютно пустой. На столе лежала горка конопляных шишек, стояла открытая пластиковая бутылка с водой и лежал какой-то буклет. На буклете по-русски, по-английски и ещё на каких-то неизвестных мне языках было написано: «Памятка переселенца».

Через несколько минут я получил ответы на главные свои вопросы. Это не Земля. Это другой мир. И мир этот достаточно хорошо заселён. Почти три десятка лет неизвестная мне организация, названная в буклете Орденом, занимается переселением в этот мир тех, кто не нашёл себя на старой Земле. Здесь нет продажных судей и адвокатов, здесь каждый может постоять за себя, как и положено мужчине и каждый стоит ровно столько, сколько он стоит. Это я удачно попал. Несколько минут я сидел неподвижно, осмысливая информацию и приходя в себя. Потом, положив буклет в карман камка, я вышел на воздух и только сейчас заметил, как же в конторе воняло. Эти гады вообще не мылись что ли? Не иначе, в воду боялись лезть. А может и просто не до этого было, укуренным-то. В городке было всё так же тихо. Из клетки, к моему удивлению, так никто и не вышел, пленники сидели, сбившись тесной группой. Сейчас я разглядел, что это были одни женщины. Женщина на дороге лежала не шевелясь, слышалось только её неровное дыхание. Мужчина лежал в луже крови и не дышал. Кажется, ему уже ничем не помочь. Ладно, потом разберусь, надо всё до конца осмотреть и зачистить. Оставались два жилых вагончика и погреб для танка.

Первый вагончик был пуст и это было хорошо. Вонь в нём стояла неимоверная. В углах лежали кучи грязи, какие-то тряпки и бинты. Воняло кровью, алкоголем и потом. Как они вообще могли там ночевать?

Дверь второго вагончика была заперта. Пришлось возвращаться за универсальной отмычкой. Лом быстро справился с замком, дверь открылась и из вагончика вылетела эфка. Я рефлекторно упал на землю и откатился за угол. Тишина. Я выглянул. Эфка была с чекой, кольцом, даже дужки кольца были не отогнуты. Наркоши… Я выдернул кольцо, пригнувшись, закинул гранату обратно и закрыл дверь. Раздался взрыв, из вагончика вылетели стёкла, дверь распахнулась и из неё вынесло облако пыли и мусора. Я вошёл внутрь. Раньше на кровати кто-то лежал. Теперь его разметало по всей комнате. Ф1 есть Ф1. Я не стал задерживаться, решил посмотреть погреб. Явно не зря он закрыт такой серьёзной решёткой.

Но до погреба я не дошёл. Раздалась очередь и обе ноги обожгло болью. Я даже сразу не понял, видимо расслабился. Ноги не держали и я, раскинув руки, завалился на спину. Чёрт. Вот не повезло-то. Я прикрыл глаза. В ногах выше колена пульсировала острая боль, толчок за толчком отбирая силы. В висках застучало. Послышалась речь на непонятном языке и громкий смех. Ко мне не скрываясь шёл ещё один негр. Одет он был в одни джинсовые шорты по колено и на плече нёс какой-то автомат семейства АК, мне было не видно какой именно. Негр лучезарно улыбался и что-то громко говорил.

Собрав остатки сил, я постарался как можно незаметнее довернуть ствол ремингтона в его сторону, благо лежал он прямо под рукой. Затвор был взведён, я помнил. В ногах запульсировало сильнее, рука не слушалась. Кое как довернув ствол в примерном направлении, я нажал спусковой крючок. До негра в этот момент было метров пятнадцать. Раздался грохот. Не повезло. Не попал. Пуля выбила автомат из его руки и я, наконец, увидел модель. Это был АКМС. Узнал перед смертью, подумал я.

Негр вскрикнул, выхватил из-за спины нож и кинулся ко мне. Передёрнуть затвор я уже не успевал. Да и сил не было. После своего неудачного выстрела я плашмя лежал на земле, ствол винтовки упирался мне в бок – отдачей толкнуло. Пошевелиться я не мог. Негр выкрикнул что-то непонятное, но очень злое и бросился на меня. Лезвие целилось мне прямо в лицо. Собрав остатки сил, я махнул рукой в попытке отвернуть нож, раздался грохот, всё тело резанула острая боль и я провалился в темноту.

Новая Земля, 24 год, 5 месяц, 6 число. 24:15

Первое, что я почувствовал, была тупая боль. Она стучала в ногах и отдавалась в висок. Впервые в жизни боль меня радовала. Раз болит, значит, я ещё жив. Не истёк кровью на дороге. Я попытался открыть глаза. Темнота. Видимо, он всё-таки заехал мне ножом по глазам. Но боли в глазах нет. Я чувствую, как открываются и закрываются веки, но ничего не вижу. Может, просто ночь? Тогда где звёзды? Я приподнялся на локтях. Боль была терпимой. Надо отползти с дороги, как-то добраться до машины. Там ИПП, аптечка. Добраться, конечно, будет нереально, но надо пытаться. В конце концов, там, где я спускался, земля мягкая. А у меня в кармане НР. Нож разведчика, конечно, не лопата, но я справлюсь, надо только ноги перетянуть, чтобы кровь не шла. Я двинулся и понял, что я не на дороге. Подо мной были какие-то тщательно пригнанные доски. Пол? Нет, стол. Рукой я почувствовал края столешницы.

Послышались шаги и по глазам резанул яркий свет. Я зажмурился. Когда я открыл глаза, надо мной стояла смерть. Бледная кожа, впалые до черноты горящие глаза и свеча в руке. Я вскрикнул.

– Силянс, – сказала смерть удивительно мелодичным голосом. – Силянс манеро.

При чём здесь манеры, я не понял. А вот слово «силянс» смутно припоминал. Кажется, французский. Тихо. Хорошо, буду молчать. В свете свечи я увидел мои голые ноги. Выше колен они были очень аккуратно перевязаны.

– Ты кто? – спросил я. Голос был хриплый. Хотелось пить.

– Роза алела, – сказала смерть куда-то в сторону.

Может, у меня просто глюк от потери крови? Почему смерть? При чём тут роза и почему она алеет? Голова внезапно закружилась, и я снова провалился в темноту.

Новая Земля, 24 год, 5 месяц, 7 число. 04:30

В следующий раз я пришёл в себя во время перевязки. Перевязку делала ловкая брюнетка, худая как вешалка, но с жизнерадостной улыбкой на лице. Увидев, что я открыл глаза, она подмигнула мне и прошептала:

– Есть хочешь?

Русская речь шокировала меня едва ли не больше, чем очередь по ногам. Я долго не мог закрыть рот и проморгаться, смог только кивнуть. Девушка улыбнулась, показав блеснувшие в свете свечи зубы, и махнула кому-то рукой.

Тут же появилась давешняя француженка, которую я с испугу принял за смерть. В руке у неё была жестяная миска, обёрнутая полотенцем. От миски умопомрачительно пахло вкусным, наваристым, горячим мясным бульоном. В животе у меня забурлило. Я выхватил у француженки миску с ложкой и начал спешно, обжигаясь, но при этом забывая подуть на ложку, глотать бульон, даже не думая о том, чтобы пережевать волокна мяса, которые в нём плавали. Попутно я пытался объяснить брюнетке, что наверху стоит моя Нива, в которой есть вода, еда, лекарства, инструменты и даже кое-какая одежда. Надо только чтобы кто-то поднялся и пригнал машину сюда, пока в ней не похозяйничали дикие звери. Брюнетка в ответ только размеренно кивала и улыбалась.

Когда миска опустела, я почувствовал себя счастливым. На лбу выступила испарина, тело отяжелело. Захотелось спать. Я с трудом держал глаза открытыми.

Брюнетка наклонилась ко мне и сказала в самое ухо:

– Меня зовут Роза. Это, – она показала на француженку, – Анжи. Там ещё Фарида, Карлыгаш и Жанна. А Стефани умерла. И мистер Броуди тоже. Ты их видел.

Я кивнул. Я понял, о ком она.

– Гена, – голос меня не слушался. – Гена Стрин. Как же так, Роза? Он меня не убил?

– Фариду благодари. Она схватила с земли автомат и в момент срезала того бандита. Он прямо на тебя и грохнулся. И ещё. Мы пригнали твою машину, Гена, – продолжала Роза. – Иначе бы тебя не выходили. И ещё взяли твоё ружьё и подстрелили антилопу. Как супчик? – она снова улыбнулась.

Я опять смог только кивнуть. Смертельно хотелось спать.

– Спасибо, – одними губами прошептал я и провалился в сон.

Новая Земля, 24 год, 6 месяц, 12 число. 10:00

Лечили меня целый месяц. Причем, последнюю неделю, от какой-то местной инфекции, от которой, как я понял из Путеводителя, официальным переселенцам делали прививки сразу по приезду. Через месяц я уже вставал и мог даже немного ходить. К счастью, кости не были задеты. Вот уж повезло.

Как оказалось, лежал я в том самом погребе, до которого так и не добрался. Да и не погреб это, а что-то вроде штольни. Роза, под огромным секретом, не знаю, правда от кого, рассказала мне, что здесь семья Стефани добывала алмазы, когда в провал приехали бандиты. Тогда их было десять. Восьмерых положила семья Броуди. Из самой семьи остались Стефани и её отчим, Иезекия Броуди. Но бандиты взяли верх, хотя алмазов и не нашли. Поэтому мистера Броуди и Стефани каждый день избивали, пытаясь добиться, чтобы те выдали им добытые камни.

В конце концов, девчонки отъелись, повеселели и, кажется, старались не давать мне скучать. Анжи называла меня не иначе, как «манеро», что как мне пояснили, по-французски означает «мой герой» и это меня очень смущало. В штольне стало светло, весело и по-домашнему уютно.

В этот день я впервые выбрался на улицу и чуть не ослеп. Отвык за месяц от солнечного света. Я прошёлся по городку и был приятно удивлён. Девчонки всюду навели порядок, пропала вонь, грязь, они даже заделали каким-то сучком пулевое отверстие в столешнице.

Я осмотрел Ниву. Машина была помыта, в прицепе явно похозяйничали, да и девчонки, как я давно заметил, щеголяли кто в камуфляже, кто в комбинезоне, кто в моих джинсах. Мне было не жалко.

Потом мы с Розой сидели за столом на улице и пили чай. Пачка чая нашлась в багажнике и, как оказалось, это огромная ценность в этом мире. Удивительно, но хороший чай здесь не растёт. Привозят семена, даже саженцы, но то что вырастает, по вкусу напоминает веник. Так что чай мы с девчонками пили экономно и с удовольствием. Я разглядывал карту, пытаясь разобраться в английских названиях.

– Роза, ты знаешь, где мы сейчас?

– Точно не скажу. Это незаселённые места где-то на границе Африканского халифата и Дагомеи. Дальше горы и, насколько я знаю, за них никто не ходит.

– Подожди, а как же вы все тут оказались? Тоже по одной собрались?

– Нет. Нас как раз привезли централизованно. Вторая часть банды, пятеро. В своё время нас, каждую своими путями, продали Иосифу Мако.

Как выяснилось, был такой мелкий негритянский царёк в Дагомее, недалеко от Лумумбы. Сначала Орден его поддерживал, снабжал деньгами и даже поставлял кое-какое оружие. Хотели централизовать власть в Дагомее, так управлять проще. Но когда Мако стал самым сильным к югу от Лумумбы, он решил, что он первый в мире. И ему плевать на всех, даже на Орден. Мако стал сам торговать излишками орденского оружия и в результате продал то что не надо тому, кому не надо. Зазнался. Как-то ночью прилетел орденский вертолёт, и группа из четырёх штурмовиков в сопровождении снайпера не напрягаясь ликвидировала самого Иосифа Мако, а также всех его приближённых.

Естественно, вокруг наследства царька началась свара и семеро местных бандитов не нашли ничего лучше, как украсть пятерых жён из гарема Мако с целью продать их в Халифат. Пока добрались до второй половины банды, двоих потеряли. Так и сидели в провале всемером, пытаясь выведать у семейства Броуди, где камни. С одной стороны, бандиты злились на строптивую семейку, а с другой, понимали, что убивать Броуди нельзя, они тогда не узнают, где лежат добытые алмазы. В итоге, все были в патовой ситуации.

В день, когда я приехал, бандиты окончательно решили наплевать на алмазы и заняться продажей девочек, иначе рабыни совсем потеряют товарный вид. Что было дальше, я и сам знал.

В этот день девчонки меня удивили. Выбравшись на воздух, я решил срочно обслужить свои винтовки. Всё-таки и СВД и Ремингтон стреляли, значит, их надо вычистить, а лучше ещё и смазать. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что девушки не только привели в порядок мои стволы, но и трофейные, доставшиеся от бандитов.

Я, конечно, читал в Путеводителе, что оружие является обязательным атрибутом жителей Новой Земли. Но одно дело читать, а другое – видеть, как Фарида, весело улыбаясь и блестя своими чёрными глазами, ловко разбирает, чистит и вновь собирает АКСУ. Теперь у нас было две гранаты и пять стволов, считая обе мои винтовки. Только с патронами было туго.

Тщательно обыскав все вагончики, мы нашли только сотню ремингтоновских патронов к СИГу и собрали около пяти сотен для калашей. Что меня удивило, отечественные патроны имели неизвестную мне маркировку – шестерню с мечом. Как оказалось, производят их здесь, на территории Протектората Русской Армии в городе Демидовске. Я читал в путеводителе, что Протекторат Русской Армии пытается развивать промышленность, и теперь с удивлением держал в руке доказательство этого развития.

Следующим откровением Новой Земли для меня оказались местные деньги. Фарида просто поставила передо мной стопку пластиковых листов размером с игральные карты и таких же ярко раскрашенных. И с помощью Розы пояснила:

– Это экю, местные деньги. Мы нашли их у бандитов. Бандитов убил ты, так что деньги – твой честный трофей по закону Новой Земли.

Денег в общей сложности набралось 720 экю, и я не знал, много это или мало. Девчонки тоже не могли произвести грамотную оценку, только Анжи вспомнила про заработок 150 экю в неделю. Бандиты, как я понимаю, попались нам небогатые.

Новая Земля, 24 год, 6 месяц, 32 число. 15:10

Следующие дни я был занят в основном обустройством нашего лагеря. Проверил проводку и подключил генератор. Нашёл даже маленький «подстольный» холодильник. Теперь у нас было полноценное жильё. Один вагончик я оставил себе, а в другом оборудовал пять спальных мест для моих спутниц. Стало уютно. Оставалось лишь определить, куда двигать дальше. По моим соображениям, девочек надо было развозить по домам. А пока наш временный лагерь всё больше напоминал посёлок постоянного проживания.

Девушки за это время ко мне привыкли и уже не сторонились. Наоборот, каждая пыталась со мной пообщаться, что-то мне рассказать, мешая слова нескольких языков. Самое удивительное, что мы стали понимать друг друга. К тому же они расцвели и превратились в настоящих красавиц. Отсутствие косметики и нарядов ничуть их не портило, им оказались не очень-то и нужны какие-нибудь искусственные средства, видимо сказалась жизнь в чистом мире, натуральные продукты. А может, мне повезло, и они просто сами по себе были такими красивыми. Девчонки преобразились, изменилась даже походка. Теперь мои подопечные расхаживали по городку спокойно и неторопливо, умудряясь даже в неподходящей им моей, или уже бывшей моей, одежде, выразительно качать бёдрами. Я как мог старался не обращать внимания на эти соблазны, во всяком случае, старательно делал вид. Девчонки были слишком молоды для меня, ну может, за исключением Анжи, которой было почти тридцать. В общем, девушки расслабились, вспомнили, что они женщины и, к моему удивлению, я всё чаще стал замечать бросаемые на меня хитрые заинтересованные взгляды, вроде бы случайные касания то бедром, то грудью, что ничуть не добавляло мне уверенности в себе. Сказывалась на них, видимо, жизнь в гареме.

В то утро я почувствовал себя совсем здоровым и полным сил. Тело требовало нагрузки. Размялся, пробежался вокруг лагеря, а вот водные процедуры не удались – воды в душе не было, и я пошёл к водопаду. Вода в реке была питьевая и совершенно чистая, но самодельный водопровод не работал, а набирать её с берега мы опасались. Я слишком хорошо помнил обглоданного рогача. Поэтому источником воды нам служил водопад. А что, удобно. Подставил ведро и через минуту оно полное. Среди вагончиков был обустроен летний душ с металлическим баком сверху. По идее, вода в него должна была идти по трубе прямо из водопада, но труба была намертво забита и таскать её приходилось вёдрами. А ведь край трубы – вот он, прямо под струёй торчит. Я засунул руку в трубу по самый локоть, точно, забита. Вытащил какую-то скользкую чёрную тряпку и отбросил её в сторону. В трубе сразу же зашумело – в душ потекла вода. Я посмотрел на брошенную тряпку внимательнее. Не могла она попасть в трубу случайно. Да и откуда ей взяться в дикой реке? Не ветка же, не пучок водорослей. Чёрные хлопчатобумажные трусы вроде семейников. Или кто-то крайне неудачно искупался или…

Я поворошил тряпку палкой. На землю выкатилась пара серо-зелёных камешков, размером с мой ноготь. Если я правильно понимаю, то тайна семьи Броуди раскрыта. Жаль только, никого из них не осталось. Я снял с плеча полотенце и, тщательно протерев, собрал камни и сложил их в два нагрудных кармана. Пятьдесят шесть камней, размером от пяти миллиметров до пары сантиметров. Не знаю, как в этом мире, а на старой Земле это было огромное богатство. Да и здесь, видимо, это не просто камешки, раз за них уничтожили целую семью.

Придя в лагерь, я аккуратно высыпал камни на «Памятку переселенца» и позвал девушек. Пару минут все молча рассматривали горку алмазов.

– Да ты богач, Гена, – хитро улыбаясь сказала Жанна и внезапно чмокнула меня в щёку.

– Па-ди-шах, – пропела Фарида, извиваясь всем телом. Если учесть, что на ней были ушитые по фигуре камуфляжные брюки и моя трикотажная майка, зрелище было завораживающим.

И тут девчат как прорвало. Они слюнявили мне щёки и губы, висли на плечах и лопотали что-то радостное, но непонятное. Камни гуляли по рукам, а я стоял с совершенно изумлённым видом. Прежде всего, до этого момента мне казалось, что девчонки меня опасаются или сторонятся. А ещё, я был удивлён, что Жанна, оказывается, отлично говорит по-русски. До этого наше общение сводилось к обмену приветствиями, что худо-бедно, но выучили на русском языке все девушки. А эта её фраза дала понять, что русский для Жанны – родной язык.

– Около семисот килоэкю, – раздался голос Розы.

Оказывается, во время всеобщей эйфории она спокойно сидела за столом и старательно сортировала камни по размеру и цвету.

– Сколько? – я опешил. Я уже знал, что один экю равен 3 доллара 30 центов. То есть общая сумма больше двух миллионов. Я и представить не мог такое богатство.

– Точно не скажу, будет понятно после огранки. А сейчас, в таком виде, у тебя могут забрать их за семьсот тысяч. Только надо найти хорошего ювелира.

– Роза, а откуда ты всё это знаешь?

– Гена, я с Новой Одессы. Мой папа – ювелир. Сама удивляюсь, и откуда я всё это знаю?

– Да… – я почесал затылок.

Девчонки, когда до них дошла сумма свалившегося на нас богатства, зашумели с новой силой.

– Тихо! – Все замерли. Это слово было известно даже тем, кто почти не говорил по-русски. Я обвёл взглядом замерших девчат, посмотрел на горку алмазов не столе и голосом товарища Сухова сказал:

– Товарищи женщины. – Роза хохотнула, видимо, ей был известен этот персонаж. Остальные недоуменно посмотрели на неё.

– Роза, золото, раздели камешки на шесть частей. Нас же шестеро? А вы, девушки. Вы чего раскричались-то? Из-за этих камешков убили целую семью. А вы уверены, что больше никто за ними не придёт? Ведь мы с вами не организовали даже простенького оповещения. Сидим тут как одни на свете. А за нами, может, уже наблюдают.

Девчонки испуганно оглянулись, потянулись за брошенным оружием.

– Так, Жанна, – продолжил я командовать. – Ты, я знаю, языками владеешь, тебя понимают все. Назначаешься старшей. Организуй дозор на въезде в провал. Одного человека до обеда. Пусть возьмёт рацию, связь каждые полчаса. После обеда замени кем-то другим. В ночь пойду в караул я. На всякий случай, мой позывной – Струна.

Жанна открыла было рот, но передумала, кивнула, повернулась к Анжи и что-то ей долго объясняла. Я разобрал лишь «Гена», «антре» и «ля гард». К моему удивлению, Анжи восприняла всё как должное, кивнула, взяла воки-токи, укорот, подошла ко мне и задорно глянула мне прямо в глаза.

– Да, монеро, – сказала она и клюнула меня в щёку. А я сегодня даже ещё не брился. – Же пара.

– Да, Анжи, уже пора, – сказал я.

Засмеялись почти все.

– Гена, «же пара» по-французски «я ухожу», – сказала Жанна.

– А, ну да. – я смутился. Потом улыбнулся и посмотрел на Анжи. – Алле, Анжи.

Вот так-то! И мы не лаптем щи хлебаем. Покрутишься среди них месяц, и не так скажешь.

– А мы с вами, девочки, оборудуем простейшие огневые позиции в стороне от вагончиков. А самое главное, вы сейчас по одной подойдёте ко мне, и каждая расскажет где она живёт, а главное, как туда добраться.

Да. Дисциплины в моём девчачьем взводе никакой. От слова «совсем». Это вам не зори, которые тихие. Полчаса девчонки, окружив меня, тыкали в «Памятку» пальцами и, перекрикивая друг друга, что-то возбуждённо кричали, ничуть не заморачиваясь объяснением известными мне словами. Я с обалделым видом сидел за столом, даже не пытаясь что-либо понять.

– Тихо! – Все замолчали и уставились на меня. Ага. Эта команда подразделению известна и успешно выполняется. – Жанна, обеспечь порядок. Я иду в вагончик, а девочки заходят по одной. Регламент установи сама.

Девушки синхронно перевели взгляд с меня на Жанну. Та медленно кивнула. Кажется, поняла.

Глава 2

Новая Земля, 24 год, 6 месяц, 32 число. 27:10

Я лежал на спине и смотрел на звёзды. Столько звёзд я ещё не видел никогда. А яркие какие… Я взял ПНВ и огляделся. В бледно-зелёном свете прибора ночного виденья я мог рассмотреть каждый камень ущелья. Попасть в наш провал можно было только здесь, по каньону, прорытому рекой. Эдакий коридор почти полкилометра и два десятка метров шириной. Я лежал на скале, а прямо подо мной бурлила река. Дальше виднелась наезженная колея, а под самой скалой напротив густо росли кусты и деревья. Видно было каждую травинку. Хорошая ночь. Тихая…

Справа треснула ветка. Под деревом мелькнула тень. Ещё… Ещё… Так, четверо. У всех ПНВ и какие-то НАТОвские винтовки. Кажется, бельгийские FN FAL с глушителями. Слева ещё тени. Всего семеро. А где машина? Неужели они пешком? Я взял воки-токи и прошептал:

– База Струне. Мэйдэй! Повторяю, мэйдэй! Семеро. Вооружение однотипное. У всех приборы ночного видения.

– Это Жанна, – ответили в наушнике. – Поняла. Поднимаю всех, занимаем позиции. По готовности сообщу.

– База Струне. Подошли ещё трое. Общее количество десять целей. Транспорта нет.

– Поняла вас, Струна. Девочки уже на местах. – всхлип. – Гена, нас же не убьют?

Ну что я мог сказать? Что вообще говорят в таких случаях?

– Всё будет хорошо, Жанночка. Я вас в обиду не дам. – Ну или как там положено женщин успокаивать?

Я огляделся. Девочки за день натащили на пост каких-то покрывал, подушек. Где только взяли? Я не сразу нашёл свой арбалет. Ещё староземельный. Я купил его сразу после выхода в отставку и успел сделать не больше сотни выстрелов. Ничего, сейчас наверстаю. Колчан. Так, два десятка алюминиевых стрел со стальными серрейторами. В расчёте на кабана брал.

Первый противник остановился и поднял кулак. Ага, увидел мою верёвочку. Со взрывчаткой у нас туго и я сделал простую сигнализацию из натянутой ветки и консервных банок. Группа присела и замерла.

Ага, обезвредил называется, разрезал и всё. Ветка разогнулась и привязанные к ней банки противно забренчали. Группа противника мгновенно рассыпалась в кустах. Последний был прямо напротив меня. Я задержал дыхание и нажал спуск. Тетива сказала: «Дуннн!» и штурмовик плавно завалился в кусты. Рычаг на взвод. Так, кого я ещё хорошо вижу? Первый. Но это мне не подходит. Слева из кустов показалась голова в камуфлированной бандане. В зелёном свете ПНВ противник выглядел как оживший мертвец. Ничего, сейчас мы тебя упокоим. Это хорошо, что ты каску не носишь. Голова с торчащей из лба стрелой исчезла в кустах.

Отряд не заметил потери бойца, это хорошо. Группа сделала следующую остановку. Ага, ещё одна верёвочка. У меня их три. На этот раз первый зачем-то подозвал остальных и указал им на натянутую верёвку. Ну да. Их же там две подряд, не перешагнёшь. Задумка сработала. Я достал последнюю эфку, выдернул кольцо и аккуратно забросил гранату в середину группы. Рвануло знатно. Группу разметало по стенам прохода, сосна, стоявшая на склоне, щедро засыпала место взрыва шишками. Я вскинул Ремингтон и поспешно дострелил всех, кого увидел.

– База Струне. Всё чисто. Оставайтесь на позициях. Как поняли?

– Это база. Гена, ты их всех убил?

– Нет, им стало стыдно, и они сами застрелились. Из гранатомёта. Оставайтесь на позициях. Конец связи.

Интересно, где же их транспорт? И почему они в форме? Это ничуть не характерно для бандитов, зато типично для воинских подразделений.

Раздался рёв мотора, не меньше пяти литров объём, машинально прикинул я, по противоположной скале мазнуло светом. Не фары. А что? Я не сразу сообразил, что противник, как и я, носит ПНВ и подсвечивает дорогу инфракрасным фонариком.

Между скал появилась машина. Ого, это «Хамви», армейский открытый внедорожник без дверей и крыши. Капот парит в зелёном свете. На машине установлена турель с пулемётом. Что-то крупное, кажется, М2 Браунинг. Вот уж дура, жахнет – мало не покажется. Так, водитель и ещё один. Похоже, офицер. До меня машине метров сто. До нужной точки – восемьдесят. Пятьдесят, двадцать… я залёг. Последнюю гранату я днём положил прямо на дороге. Вытащил кольцо и придавил чеку тяжёлой веткой. Человек перешагнёт, зверь тоже. А вот автомобиль ветку обязательно сдвинет. Так и получилось. Взрыв прогрохотал по ущелью, деревья возмущённо закачали ветвями. «Хамви» подпрыгнул и упал обратно на колёса. Это только в голливудских фильмах машина от взрыва переворачивается и загорается. В жизни всё прозаичнее. Машина стоит как ничего и не было, даже двигатель не заглох, только пассажиры мотают головами, отходя от шока.

Мне понадобилось три секунды, чтобы расстрелять всех в машине. Люблю свой ремингтон…

Их было двенадцать. На одной машине они приехать не могли. Значит, где-то ещё как минимум, одна.

– База Струне.

– Это база. Гена, ты живой? Что там грохотало?

– Жанна, как вы?

– Девочки волнуются, но у нас всё в порядке.

– Отлично, садитесь в Ниву и выдвигайтесь ко мне. Конец связи.

Едва я успел спуститься со скалы, послышался шум мотора и по кустам забегал свет фар. Вот блин, забыл девчонкам сказать, чтобы фары не включали. Видно же. Мало ли что там у этих припрятано.

Машина подъехала, девушки вывалились из неё и обступили меня.

– Так, девушки, ваша задача – собрать всё, что здесь есть. И подберите мне камок почище.

– А ты куда? – Жанна взволнованно посмотрела на меня. В глазах был страх.

– Смотри. Их двенадцать. Машина семиместная. Значит, где-то ещё как минимум одна.

– Ты один пойдёшь?

– Нет, блин, все пойдём! Строем и с песней, чтобы нас расстрелять проще было. Не волнуйся, всё будет хорошо. – Я обнял девушку за плечи и почувствовал, как она дрожит. Надо же, а на вид и не заметно. Держит себя в руках. Правильно я её старшей назначил.

Я переоделся в подготовленный чёрный камуфляж, повязал на голову бандану и взял трофейную FNку. Магазин полный. Ещё пару на всякий случай. Нож за пояс, арбалет с колчаном за спину. Под бандану засунул инфракрасный фонарик. Отлично, руки свободны.

Новая Земля, 24 год, 6 месяц, 33 число. 1:22

Второй «Хамви» стоял прямо перед въездом в каньон. В нём было двое – водитель и пулемётчик. Оба тревожно оглядывались, водитель судорожно давил кнопку рации. Волнуются. Незаметно снять я могу только кого-то одного. Второй может быть проблемой. Тогда, однозначно пулемётчик. Я стоял в двадцати метрах от машины, между двух рядом стоящих деревьев и отчаянно надеялся, что меня не видно. Есть смысл использовать арбалет. С двадцати метров я не промахнусь.

Выстрел, и пулемётчик заваливается за борт автомобиля. Надо же, в грудь попал. А целился ведь в голову. Нервничаю. Водитель оглянулся, что-то сказал и вскочил с места. Я отбросил арбалет, схватил винтовку и пустил в сторону «Хамви» длинную очередь. Водитель упал. Я замер.

От машины послышалось шевеление. Значит, не добил. Плохо. И я его не вижу, это ещё хуже.

Над капотом показалась каска, надетая на какую-то палку. Дурак что ли? Ага, а вот и ноги за колесом. Я как можно тише опустился на землю. Так. Это у нас ноги. Это то, откуда они растут. FN FAL не СВД, но я попробую. Тем более, с ночным прицелом.

От машины раздалась длинная очередь, пули застучали по ветвям где-то далеко наверху и на меня посыпались листья. Нервничаешь? Ну-ну.

Спаренный выстрел и водитель падает на спину. Контроль. Ну вот теперь всё в порядке. Я подошёл к машине и занялся мародёркой. Простреленную и окровавленную одежду брать не стал, а вот оружие, снаряжение и боеприпасы собрал все. Свалил всё за вторым сиденьем внедорожника, под турель с пулемётом. Завёл машину и не спеша поехал к своим.

– База Струне.

– Это база. Гена, Геночка, ты живой?

– Живой, живой. Еду к вам. Не пристрелите меня с испугу. Конец связи.

Обратно я добирался на трофейном «Хамви» и понял, что проехать мимо точки поста точно не смогу, даже если и не было бы взорванной машины. Девчонки устроили шум, бегали, кричали. В общем, демаскировали позицию, как могли. Мне стоило большого труда собрать всех и успокоить.

– Девушки, вы понимаете, что нам надо убираться отсюда?

– И как можно быстрее, – сказала Роза.

– Так точно. Обратите внимание. Это не бандиты. Однотипное оружие и обмундирование. Одинаковые машины. Опять же, я наблюдал их действия на марше. Тактики никакой, но заметно, что это организованное подразделение. Явно. А из этого что следует? – Девушки замерли и во все глаза смотрели на меня. В свете двух пар фар зрелище было жутковатое и немного сюрреалистичное. Меня трясло, пошёл адреналиновый отлив. Голос дрожал. Наваливалось чувство страха и усталость. Хотелось плюнуть на всё и лечь спать. Но сейчас было не до того. Я «включил старшину», маскируя дрожащий голос за короткими и чёткими командами.

– А значит. Мы. Быстро, ещё до рассвета, собираем всё, что осталось в городке и рвём когти.

– Почему? – почти без акцента спросила Карлыгаш.

– Потому, что кто-то их сюда послал. Видимо, у этого кого-то здесь осталось что-то важное. Или кто-то важный. После того, как группа не вернётся и не выйдет на связь, как вы думаете, каковы будут действия их командования?

– Какие? – тихо спросила Роза.

– Послать группу посильнее, уже нормально подготовленную и организованную. Эти-то шли как на детский утренник, почти не маскируясь. Поэтому, командую: Фарида… Зульфия, Гюльчатай, – тихо добавил я. Шалят нервишки-то. Роза нервно хихикнула, остальные недоуменно переглянулись.

– Снова. Фарида, Карлыгаш. Под командованием Жанны выдвигаетесь в лагерь, час вам на сборы. Через полтора часа ждём вас обратно. Брать только самое нужное. Транспорт – Нива. Старшая – Жанна. Не забывайте про связь. Вперёд. – я посмотрел на переглядывающихся девушек и как можно мягче добавил: – Девушки, поторопитесь. Надо отсюда бежать.

Девушки наконец понимающе кивнули и полезли в машину. Остальные, замерев, смотрели на меня. В глазах был страх и надежда. Блин, ну я же не супермен. Ничего гарантировать не могу. Однако, поддержать девушек надо.

– Ну а мы с вами, девушки, займёмся любимым делом. Давайте соберём с поля боя всё, что сможем. Можете считать это шопингом. Нам всем надо обмундироваться и перевооружиться.

К счастью, все меня поняли.

Новая Земля, 24 год, 6 месяц, 33 число. 4:04

Подорванный «Хамви» мы бросили прямо в ущелье. Всё равно колёса у него были пробиты гранатой, да и днище выглядело как старый дуршлаг. Выехали на втором внедорожнике и Ниве. Теперь мы представляли из себя отлично экипированную группу и большинство любителей лёгкой поживы, надеюсь, побоятся с нами связываться – мы похожи на штурмовую команду. Если, конечно, не знать, что наша группа – всего лишь мирные, необстрелянные девушки.

Тип, которого я ночью принял за офицера, оказался кем угодно, но не военным. Несмотря на форму. Мне сложно было бы представить командира с шикарным кожаным портфелем и золотыми часами. Я понимаю, можно выйти в рейд в тактических часах. Или стальных, титановых… Но не золотых с бриллиантами. Так что это, скорее всего был представитель заказчика или какой-нибудь куратор из гражданских.

Его портфель вообще оказался для нас настоящей пещерой Али Бабы. Среди прочего в нём я обнаружил аэрофотоснимки нашего провала, на одном из которых отчётливо били видны все пять девушек, стоящих с лопатой возле двух свежих могил. Видимо, снимок был сделан сразу после их освобождения, когда я с перебитыми ногами лежал в штольне. Вот и объяснение безалаберным действиям нападающих – они-то шли на войну с беззащитными женщинами.

Кроме снимков был ещё планшет с подробной картой. Судя по ней, мы находились внутри белого пятна неисследованных земель. До ближайшей дороги было километров двести.

Также в портфеле оказались семьдесят тысяч экю. Путём нехитрых вычислений, мы пришли к выводу, что это гонорар группы за акцию – по пять тысяч каждому. Командиру – десять. Что ж, как говорится, победитель забирает всё. В боковом кармашке оказалась стопка пластиковых карточек, размером с банковскую карту, но с фотографией. Причём, все с одной. Как объяснили девочки, это АйДи – основной местный документ. Орден выдаёт его каждому переселенцу на выходе из ворот и служит он как паспортом, так и банковским счётом. Я, понятное дело, такой не получал, поэтому долго разглядывал мужика на фотографии, пытаясь уловить хоть какое-нибудь сходство. Не получилось. Тип был абсолютно не похож на меня.

Начало светать и в траве были отчётливо видны примятые следы – это ехали нас убивать предыдущие хозяева нашей машины. Как бы не заехать по их следам к ним же на базу, подумал я.

– Нива Струне.

–Нива слушает, – ответила рация голосом Фариды. Надо же, и она по-русски заговорила, правда неуверенно и с жутким акцентом. Но учат ведь язык, учат. К слову, рация теперь была у каждой девушки, гражданские, но приличные «Юнайдены», а в «Хамви» к тому же сканер той же фирмы. Так что все слышали всех.

– Фарида?

– Да, мой падишах.

– Отставить шутки. Давай-ка сворачивай за мной. Не дело нам по их старым следам ехать.

Новая Земля, 24 год, 6 месяц, 35 число. 15:00

Заброшенный лагерь мы увидели только, выехав из леса. Серьёзный решетчатый забор с колючкой наверху, покосившиеся мобильные боксы, хвосты электропроводки болтаются над местом, где был генератор. И распахнутые настежь покорёженные ворота. В лагере основательно похозяйничали дикие звери, тем не менее, мы решили остановиться именно тут. Мы ехали по карте и компасу через лес без остановки двое суток, сменяя друг друга за рулём, и у девчонок просто не было больше сил. Двое суток на машине, с остановками только чтобы поменяться местами и сходить в туалет, это серьёзное испытание. Солнце нещадно палило, и трофейная чёрная форма только усиливала его воздействие. Мы с ходу загнали машины в ангар и выскочили наружу. Стены здания были в дырах, но так даже лучше – дул хоть какой-то сквознячок.

Ворота были помяты и мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы их закрыть. Посреди лагеря тёк ручей, деля территорию на две почти равные части. За ручьём стоял основательный забор из блестящих металлических труб, отделяя от лагеря чуть больше трети. За забором был классический пластиковый барак. В траве вокруг барака белели кости. Много костей.

Я умылся, смочил бандану и в таком виде повязал её на голову. Стало гораздо легче. Девушки в ангаре вповалку лежали на земле, и я решил дать им немного отдохнуть, а пока проинспектировать периметр.

Новая Земля, 24 год, 6 месяц, 35 число. 24:50

– Внимание всем! – Девушки замолчали и посмотрели на меня.

– Из провала мы выбрались и даже доехали до такого места, которое есть на карте. Пора отправляться по домам, – все радостно закивали, послышались одинокие хлопки, это Роза. – Если я правильно понимаю, шансов добраться домой в одиночку нет ни у кого из вас. Поэтому сегодня каждая подойдёт ко мне и покажет на карте, как отсюда лучше добраться до места, где она живёт. А я со своей стороны, приложу все усилия, чтобы развезти вас по домам без потерь.

В группе раздался шёпот, девушки что-то живо обсуждали. Не понимаю я женщин. Вот что здесь можно обсуждать? Покажи точку на карте и подскажи, как туда лучше доехать, если знаешь. И всё. Нет, спорят о чём-то, чуть ли не ругаются.

До темноты я успел провести полную инвентаризацию оружия и уход за ним. Нам досталось четыре FN FAL, обвешенных до неузнаваемости, и почти две тысячи патронов к ним. Остальные винтовки были в той или иной мере покорёжены взрывом, и мы их не взяли. Только отщёлкнули пару магазинов и выковыряли сколько смогли патронов. В основном патроны были со стальным сердечником, но два магазина были с армейскими снайперскими. Кроме того, в нашем распоряжении оказался десяток пистолетов. В основном, Beretta 92F, кроме одного.

Последний пистолет явно принадлежал гражданскому куратору. Огромный хромированный «Пустынный орёл», заряженный «гидрошоком», в шикарной блестящей кожаной ремённой кобуре с застёжкой для бедра, на таком же шикарном кожаном ремне с массивной пряжкой. На пряжке был оттиснут масонский знак – глаз в треугольнике. Всё в лучших традициях плохих вестернов.

Также нам достались два десятка гранат М33. Странно, что ВОГов для подствольного гранатомёта не было, хотя подствольники были на каждой винтовке.

Ну и «на сладкое», на машинах была пара станковых пулемётов. Я точно не понял, но какие-то из Браунингов, кажется, английские, судя по сменным стволам. Увы, в пулемётах я не специалист. Один я открутил вместе с турелью в надежде поставить его на Ниву, а второй так и оставили на месте. Кстати, место пулемётчика на «Хамви» было оборудовано даже специальным металлическим откидным сиденьем. Оружие, кроме одного, было абсолютно чистым – пострелять удалось только водителю.

На капоте внедорожника, на клапанах камков, да и на каждой упаковке был логотип – кленовый лист, закрытый перекрещенными мечами. Я не ошибся – это явно была какая-то военная компания. Тот факт, что в боестолкновении они не сделали ни одного выстрела, говорит лишь о плохой организации операции. Хотя, если организовывал её этот мажор с портфелем, то ничего удивительного.

Я до темноты успел перебрать оружие, отстрелять одну винтовку, проверить боеготовность пулемёта и доже повертеть в руке «Desert eagle», правда стрелять из него не стал – пистолет не боевой, а абсолютно киношный. После чего свалился на расстеленный между машинами спальник и мгновенно заснул, положив возле себя Ремингтон

Новая Земля, 24 год, 6 месяц, 35 число. 29:00

Разбудил меня дикий визг. Я схватил винтовку и выскочил наружу. Напротив ворот, в полуприседе, стояла Фарида и истошно визжала. А за воротами…

Такого чудовища я ещё не встречал. Огромное, с тонну весом, с мордой, напоминающей гибрид крокодила с бультерьером, оно разбежалось и всей тушей ударило в створку ворот. Запор заскрипел, но выдержал. Я схватил Ремингтон и выпустил пулю в лоб животному. Зверь помотал головой и пошёл на второй заход. Я выстрелил ему в грудь. Чудовище даже не остановилось. Фарида, увидев меня, тут же юркнула мне за спину, обняла за плечи и стала, всхлипывая, что-то бормотать. От следующего моего выстрела животное только недовольно всхрапнуло, а створка ворот прогнулась и уже держалась на честном слове. Выгнать «Хамви» и расстрелять этого монстра из крупного калибра я уже не успевал. Я всаживал в животное пулю за пулей, даже умудрился выбить один глаз, но зверю, кажется, это не сильно мешало. Хищник ревел как локомотив, но упорно долбил в ворота. Кажется, я не успею даже перезарядить винтовку.

Сзади раздался страшный грохот, и зверь завалился на правую ногу.

Я оглянулся. Позади меня, картинно уперев левую руку в бок, стояла Жанна. В руке у неё был «Пустынный орёл». Она подняла пистолет обеими руками, прицелилась, зажмурив левый глаз и выстрелила ещё раз. Монстр упал на грудь, ткнувшись мордой в землю.

– Стрелять надо по коленям, – сказала Жанна. – Это обездвижит гиену. А потом её легко можно убить. Кость за ушами не очень толстая.

Я был в шоке.

– Это гиена?

– Да. Степная гиена. Авис локуло новотеррус. Единственный известный человечеству копытный хищник. Зато теперь до утра мы можем спать спокойно. Запах гиены будет отпугивать всех прочих, пока не начнётся процесс гниения.

– Тогда пусть валяется за воротами. А мы все ложимся спать.

В надежде на охранные свойства степной гиены, мы завалились спать, даже не выставив постов и беззаботно продрыхли до обеда. Гиена не подвела, позволив нам потратить следующий день на построение пути.

Новая Земля, 24 год, 6 месяц, 36 число. 09:00

С плато, на котором находился наш лагерь, вела почти настоящая дорога. Во всяком случае, направление обозначалось укатанной колеёй, правда, уже размытой, что говорило о том, что дорогой пользовались ещё до сезона дождей. Я не спеша вёл «Хамви» и пытался привести в порядок мысли.

Девчонки честно пытались рассказать мне, кто где живёт, хотя толку получилось мало. Относительно ясно было лишь только с Розой.

Роза Гольдман жила в Новой Одессе. Её папа, потомственный ювелир, вёл какие-то дела с семьёй Бандервильдов из Зиона. Дела особо не афишировались, кто-то прибывал в Одессу, не на причал, а в бухту в стороне от города, что-то забирал, что-то оставлял. Однажды шхуна прибыла как обычно, но, когда Роза с братьями вышла к месту обмена, вместо их знакомых на встречу вышли какие-то чеченцы, обстреляли, забрали и товар и её. В Джохар-Юрте её продали дальше, в Халифат. Но с её характером, у арабов она не задержалась. Опять же, сказалась взаимная нелюбовь евреев и арабов. В итоге девушка оказалась в Дагомее, в гареме того самого Мако.

История Анжи была трагична. Девушка даже расплакалась, когда мне рассказывала.

Новой Земли она, можно сказать, и не видела. В этот мир она перешла из Канады вместе с бойфрендом. Два года назад она прибыла на базу Северная Америка. Из базы, вместе со всеми переселенцами, пара приехала в Порто-Франко, где парень, недолго думая, продал Анжи в бордель.

Девушка рыдала в голос, рассказывая мне, как румынские сутенёры издевались над ней, ломая психику. Сколько длилось её пребывание в Порто-Франко она не знает, но вскорости её перевезли куда-то ещё, потом следующее заведение, отличающееся только интерьером. В итоге измученная, уставшая от такой жизни девушка оказалась в Кейптауне. Там она попалась на глаза Иосифу Мако, который просто купил её для своего частного употребления. Девушке уже было всё равно и просто не хотелось жить.

Свой рассказ Анжи закончила, привалившись к моему плечу. Она еле слышно бормотала, мешая русские слова с французскими и английскими, и мне стоило большого труда понять, что девушка говорит. Замолчав, она вздрогнула, оторвалась от меня и опустила глаза. Она была красная как варёная свёкла.

– Гена, ты бросай муа. Же суи ля мерде. Я грязная.

– Как его зовут?

– Франсуа. Франсуа Лепаж. Но здесь он сказал Фрэнк. Фрэнк Спайдер.

– Понятно, – сказал я, хотя, если честно, мне ни фига не было понятно. Меня колотило от злобы. Я не представлял, как можно взять и продать каким-то цыганам свою любимую девушку. Я знал одно. Если я где-нибудь встречу этого Спайдера, он проживёт ровно столько, сколько мне понадобится, чтобы выхватить пистолет.

– Анжи, дорогая, скажи мне, куда ты хочешь поехать? Где ты хочешь жить?

Девушка снова разрыдалась. Сквозь слёзы она что-то говорила, я понял, что ей всё равно, лишь бы подальше от сутенёров и её бывшего бойфренда.

Ну да. Она же ничего кроме борделей и не видела. Я обнял бедную девочку, и она как-то по-кошачьи пристроилась на моей груди, моментально утихнув. Только что не замурлыкала.

– Не плачь. Всё будет хорошо. Нам ещё далеко ехать. Ты обязательно найдёшь место, где живут хорошие добрые люди.

– Как ту?

– Да, как я и даже ещё лучше. Я не самый добрый человек. А у тебя теперь всё будет хорошо. Ты ещё замуж выйдешь. Марьяж.

– За туа, манего?

Я опешил. Я как-то не воспринимал моих женщин как женщин. Подопечные, которых надо спасти и развести по домам, подчинённые моего сумасшедшего подразделения, члены одной команды… А, оказывается, кое-кто видит во мне мужчину и даже возможного супруга. Как действовать в этой ситуации, я не знал. Это было для меня новостью и это надо было тщательно обдумать.

Я вспомнил про остальных девчонок. Их судьбам тоже не позавидуешь.

Казашка Карлыгаш сначала даже не знала, что попала в другой мир. Её семья жила в Узбекистане, недалеко от городка Угиз, и у девочки было очень трудное детство. После распада колхоза их аул вдруг резко обнищал, людям едва хватало на жизнь. И маленькая девочка впервые почувствовала себя лишней в родном посёлке. Узбекские дети издевались над ней, её каждый день били. Жить становилось всё тяжелее. И чем беднее становился аул, тем больше доставалось единственным казахам в узбекской общине. Карлыгаш плакала каждый день и просила родителей уехать хоть куда-нибудь. Но денег на переезд не было. Иногда их не было даже на хлеб. Выручал свой огород, хотя всё чаще по ночам его кто-то вытаптывал. Их явно выдавливали. Плюс появились новые налоги, изменились цены. И однажды к ним пришёл странный человек, который рассказывал про свободную землю, где нет баев, налогов и поборов. Сначала его не слушали, виданое ли дело – земля без бая. А на вопрос каков же его интерес, что он так уговаривает дехкан переселиться, пришелец ответил, что будет брать 15 процентов налога. Земля там добрая, родит дважды в год, так что никому не будет накладно. И как-то так получилось, что потихоньку люди склонились в его сторону. Агитатор организовал переезд всего аула и вскоре четыреста человек ушли в ворота со всем скарбом.

На этой стороне их встретили вооружённые люди. Взрослых посадили на землю выращивать мак, а всех девушек, молодых женщин с детьми, и многих мальчиков увезли далеко за море, в Нью-Дели, и поселили в публичном доме, где уже жили узбечки. А на следующий день в притон ворвался английский патруль. Что было дальше в борделе Карлыгаш не знала, потому что один из хозяев схватил её за руку, вытащил через потайной ход и увёз. Как оказалось, к тому самому Иосифу Мако. А через день убили и самого Мако и девушку опять увезли бандиты… Ни у одного хозяина она не задерживалась дольше, чем на два дня, за исключением недели, проведённой в клетке в провале. Work and travel, блин…

С Фаридой же всё было как в восточной сказке. Она родилась уже здесь, на Новой Земле, в Арабском халифате, в городке с громким названием Эль-Харж. Её отец был зажиточный скотовод, гонял отары и, в принципе, судьба девушки была предопределена с детства – замужество и дальнейшая спокойная жизнь. Семья давно договорилась об этом с соседом, у которого подрастал сын, ровесник Фариды.

Но, как говорится, нельзя быть красивой такой. Однажды на рынке её заметил местный вали и тут же заявился со сватами к её родителям. Отец со всем почтением пытался его отговорить, указал на разницу в возрасте и на то, что у наместника и так уже есть четыре жены, объяснил про давнюю договорённость с соседом, что дети только и ждут, когда мальчику исполнится шестнадцать лет…

А на следующий день неизвестные бандиты угнали почти половину отцовской отары. Двоих чабанов убили, самого отца избили до полусмерти. А вечером в их дом пришёл человек от вали…

Отец собрал все наличные деньги и поехал в Новую Мекку, искать управу на наместника, а наутро в их дом с пышностью и свитой прибыл сам наместник. Он объяснил, что отец её связался с бандитами и их расстрелял патруль. А ещё сказал, что не сможет жениться на ней, так как она дочь бандита. Но в неизмеримой благости своей готов пойти на жертву и взять её наложницей. Тогда семья её не умрёт от голода.

А в семье остались только мама и бабушка. Они и отправили дочь подальше от местного вали – с торговым караваном в Кейптаун, к дальнему маминому родственнику, у которого там была мясная лавка. Но караван в Кейптаун не доехал. Зато туда доехала сама Фарида. В рабском ошейнике. Полгода она переходила от одного торговца к другому, в конце концов, в Мандела-сити ей удалось бежать.

Она ушла из города в чём была, без вещей, и каким-то чудом прошла больше сотни километров по джунглям. Но в итоге, она, измученная и голодная, вышла прямо на деревню, в которой квартировал Иосиф Мако.

Так что, место назначения точно определено было только у Розы – Новая Одесса. Анжи, на вопрос куда её доставить, только плакала. Фарида говорила, что готова жить где угодно, лишь бы я был рядом и мог защитить. Карлыгаш, по-моему, вообще плохо представляла где находится. Она хотела в Казахстан.

Жанна просто не стала ничего о себе рассказывать, она лишь сказала, что собирается покинуть нас в Малколм-Экс потому что у неё там какое-то не законченное дело. Просила помочь туда добраться. Пообещала даже заплатить, мол, есть у неё там деньги. Всё больше непонятного в этой девушке.

Глава 3

Новая Земля, Дагомея, 24 год, 6 месяц, 37 число. 07:00

С утра я залил последний бензин в Ниву. Солярки тоже оставалось километров на сто. Я за это время освоил «Хамви», даже привык к нему, девочки обживали Ниву. Но если сегодня нам не встретится хоть какая-нибудь заправка, придётся идти пешком. К тому же кончаются репелленты, а дорога лежит сквозь джунгли. Да и крупы наша команда подъедает весьма активно. Но, судя по карте, скоро джунгли перейдут в лесостепь, а там и Лимпо – крупный населённый пункт, посёлок лесорубов.

Джунгли становились реже и светлее, и вот уже мы движемся по смешанному лесу. То тут то там видны свежие вырубки, в дорогу то и дело вливаются новые колеи. Девчонки развеселились, рации не умолкают. У меня на душе тоже стало легче, всё-таки выезжаем к людям. Сканер поймал какую-то разухабистую африканскую песню и поэтому я не сразу услышал выстрелы. Где-то справа, как раз за границей леса басовито долбило что-то крупнокалиберное. Девочки мгновенно стихли, я услышал лязг оружия, ага, сосредоточились. Запустил сканер в режиме поиска, пока пусто.

Лес кончился, дорога повернула направо, и мне пришлось остановить машину за густыми кустами. Впереди шёл бой.

На дороге стоял двухосный броневик на спущенных колёсах, прямо за ним песочного цвета Лендкрузер 100 с пулемётом над крышей. Пулемётчик висел, зацепившись ногами за люк. Со стороны леса по броневику лупил тяжёлый пулемёт. Броневик вяло отстреливался из пулемётной спарки. Явно патроны экономит.

На броневике герб – дерево, перекрещенное двуручными пилами и надпись «LIMPO FELLER BANK». Крузер уже дымится. Бинокль. Под деревом… вот блин. Пила Гитлера, MG-42. Зверская штука. Возле него трое. Кто ещё? На дереве один, кукушка, понимаешь. В руках, похоже, М40. Нас им пока не видно – кусты перекрывают обзор. А вот и штурмовая группа – десятка полтора, залегли, ждут, когда спарка на броневике замолчит. Похоже, всё, но на всякий случай…

– Жанна Струне!

– Это Жанна, слушаю, Гена.

– С тобой Анжи и Карлыгаш в машине? Бери их. Слева кусты видишь? За кустами какая-то яма. Наденьте бронники, берите Фалы и по два магазина. Дуйте в эту яму. По моей команде откроете отвлекающий огонь. Самим не высовываться! Только стрелять. И только по моей команде. Приём.

– Гена, Роджер. Аут. – Вот откуда она буржуйские радиокоды знает? Всё страньше и страньше.

Из Нивы выскочили три фигурки и кинулись к кустам. Одна бежит нормально, пригнувшись, а две как на прогулке. Успели бы. Да, успели.

– А вы что сидите? – Роза с Фаридой переглянулись. – Бегом за ними. Жить надоело?

– Гена, я стрелять умею.

– Ага, стреляла уже. И даже попала. В рабство. Роза, бегом!

Девочки прыснули к кустам. Кажется, Роза обиделась. Ну и бог с ней, не до того. Достаю СВД. Кукушка-кукушка, сколько тебе жить? Бам! Уже нисколько. А я перескакиваю за М2. Длинная, патронов на сорок, очередь по пулемётному гнезду. Минус три. А теперь по штурмовикам.

– Жанна, огонь!

Девочки не подвели – судорожно замолотили кто куда. А я, нагло прикрывшись девочками, точнее их огнём, расстрелял «группу поддержки». Чёрт, не минус три, минус два. Со стороны пулемёта вспышки. Мой браунинг дёргается в руке, берет сбивает с головы. Локоть дёргает вправо, в рукаве дыра. Хорошо, что не задело. Как мой пулемёт, цел? В ствол попал. Снайпер, блин. Теперь я без крупного калибра, заменить ствол точно не успею. И торчу тут как тополь на Плющихе.

Хватаю Ремингтон и плашмя валюсь за машину. Фух! Грудь отбил. Но цел. Пытаюсь высмотреть стрелка под деревом. Хотя, на его месте я бы давно точку сменил.

– Жанна, лупаните ещё раз одиночными в сторону леса. И пониже.

А что же броневик-то молчит? Патронов нет? Девочки стреляют. Им никто не отвечает. Хорошо хоть со стороны штурмовой группы тихо, похоже, всех зачистил.

– Жанна, постарайтесь пониже, чтобы кусты задело. Но не высовывайтесь.

Ещё выстрелы. Тишина. А это что? От кустов поднимается фигура и как в кино про Чапаева, молча, с винтовкой наперевес, почти строевым идёт к лесу. Блин, психическая атака, мать её.

– Жанна, что за фигня?

– Карлыгаш рванула.

– Да… – у меня нет слов. Начинаю палить по деревьям. Дура! Вот дура! Ну куда!? Убьют же!

Карлыгаш, не вскидывая винтовку к плечу, делает очередь. Три патрона. Ещё раз. Или она профессионал или, что скорее, у неё винтовка на три с отсечкой выставлена. Со стороны леса две вспышки. В разных местах. А я-то думал, он там один. Быстро прикладываюсь и успеваю заметить сначала одного стрелка, потом сразу же второго. Обоих нет. А Карлыгаш лупит по три патрона в сторону леса. Там тишина.

Кладу Ремингтон, беру Фал. Выхожу из-за машины. Пора останавливать эту Анку-пулемётчицу.

Вспышка со стороны пулемётного расчёта. Надо же, а я думал, там все. Нет, тяжело без поддержки. Снимаю гранату и швыряю её в сторону «Пилы Гитлера». Потом пускаю туда же длинную очередь. Взрыв, прямо на пулемёт падает дерево. Надеюсь, чисто. Вот теперь к Карлыгаш. Только где она?

Девушка лежит в дорожной колее, видна лишь одна нога в чёрном ботинке. Чёрт! Камок на её груди залит кровью. Прямо в сердце. Почему же бронник-то не надела? Я одновременно злюсь на подставившуюся дуру, чувствую к ней жалость, а также стыд. Не довёз. Ещё до людей-то не дошли, а уже потери. Со зверями было проще.

Я сажусь на землю и дрожащей рукой достаю сигареты. А ведь в провале не курил. Со здешним воздухом совсем не хотелось. И нА тебе! На глаза наворачиваются слёзы. Мне приходилось терять друзей в бою, но там были серьёзные мужики, почти профессионалы, а эта… Я с ней почти не общался. И всё равно до безумия жаль.

– Гена, не плачь, – Роза кладёт мне руки на плечи. – Она сама виновата.

– Блин, какая разница! Я обещал вас до дома довести. А её не довёз!

Подходит Фарида, садится передо мной на колени и, вдруг, взяв моё лицо в свои мягкие ладошки, начинает языком слизывать с моих щёк слёзы. Я обалдело смотрю на неё, но ничего не вижу, язык дёргает ресницы. Чертовски приятное ощущение. Плакать уже не получается. Нервы отпускают, а тело, скажем так, местами напрягается. Так…

– Фарида, отставить ласки!

– Да, мой падишах, – девочка хитро улыбается. Значит, этого и добивалась. Как догадалась-то?

– Девушки, почему винтовки бросили? А если там кто ещё остался?

Девушки нехотя подняли с земли оружие.

– Идёмте к машинам, может, там кто живой.

В Лендкрузере было пять трупов, изрешеченных пулемётными выстрелами. Да и сама машина похожа на решето. Живых нет. Дальше.

Броневик представлял собой обыкновенный автомобиль, обшитый стальными листами. В боках прорезаны бойницы, из той, что в сторону леса, торчала пулемётная спарка. Два ПК. Я постучал в стену.

– Эй, есть кто живой? – и повторил. – Anybody here?

– Вы кто? – спросили изнутри по-английски. Голос дрожал, слова прерывались тяжёлым дыханием.

– Не бандиты. Откройте, вам нужна помощь.

– Здесь нет замка.

Не успел раненый договорить, Жанна уже открыла дверь и нырнула внутрь. Я вошёл следом. Тесно-то как.

На единственном сиденье полулежал огромный, на голову выше меня, негр в камуфляже песочного цвета и краповом берете. Обе его руки без сил лежали на полу. В углу, скрюченный в неестественной позе, лежал белый мужчина. Белый не дышал. Негр, наоборот, дышал тяжело и со свистом.

Мы с Жанной с трудом вытащили гиганта на воздух. Плечи его были пробиты в трёх местах. Правый плечевой сустав и, похоже, верхушка лёгкого. Это плохо.

Анжи, мгновенно достала ИПП, аптечку, и сноровисто вколола раненому ампулу промедола. Потом разрезала камок и плотно перевязала. Негр открыл глаза. Зрачок во весь глаз, промедол пошёл. Но задышал ровнее, значит, будет жить.

– Джозеф Окочукво, – сказал он низким красивым голосом.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 5 месяц, 36 число. 13:00

На КПП стояли двое, такие же огромные как Окочукво. Они кинулись к броневику, который я тащил за «Хамви», потом схватили Джозефа, один что-то сказал в рацию. Через минуту прибежали ещё четверо с носилками, погрузили на них раненого и почти бегом унесли. Броневик отцепили, а нашу колонну направили внутрь даже без проверки.

Внутри нас уже ждали. Целая делегация во главе с молодой женщиной в форме Ордена. Едва мы вылезли из машин, раздалась жуткая какофония труб и барабанов. Вот это встреча!

Как оказалось, в форме была представитель Ордена в Лимпо, Мэри Сью, и у неё было к нам много вопросов. Мы выгрузили тело Карлыгаш из машины и её куда-то сразу унесли на носилках.

Нам выделили номер в местной гостинице, которая называлась Большая Секвойя, во всяком случае, я так перевёл для себя «The Great Redwood», и дали время привести себя в порядок с дороги. Мисс Сью сказала, что зайдёт к нам после обеда. И только после её ухода я вспомнил, что полдень здесь не в двенадцать часов, а в пятнадцать.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 37 число. 19:00

Карлыгаш похоронили на местном кладбище. Как героя, с салютом. Как оказалось, мы спасли командира местного ополчения, причём, когда они везли выручку от продажи леса из местного банка в орденский, в Лумумбу.

Вместе с ней похоронили служащего банка, того самого белого, что лежал в броневике, и пятерых ополченцев. Два отделения патруля съездили на место нашего утреннего боя, тщательно всё исследовали и теперь начальник местного полицейского отделения Питер ван Рюйтер ждал нас для раздела трофеев. Но это потом. А пока мы с Мэри Сью сидели в холле гостиницы и пили великолепный кофе.

– Гена, вы знаете, что за каждого убитого бандита вам полагается тысяча экю премии от Ордена?

– Не знал. Это только в этом случае или прошлые бандиты тоже считаются? А то в горах, километрах в пятистах отсюда мы с девочками ликвидировали семерых каких-то укурков. Они держали моих девушек в клетке. – Я заметил, что мой английский с каждой фразой становится лучше. Мэри, во всяком случае, меня понимала, да и я её тоже.

– Вы сделали фото? Собрали АйДи бандитов?

– Нет, конечно. Да и не было у них никаких АйДи. Какие-то совершенно асоциальные элементы. Даже не мылись.

– Орден выплачивает вознаграждение только за подтверждённую ликвидацию. Хотя бы фото. Кстати, мне понадобится ваш АйДи для перечисления премии.

– С этим сложно. Я попал сюда не через ворота, на базах, соответственно, не отмечался, и вообще, Лимпо – первое поселение в этом мире, до которого я добрался.

– Как такое возможно?

– Я всё вам расскажу, только давайте закажем ещё по чашечке кофе.

Не меньше часа я потратил на рассказ о появлении в этом мире, умолчал только о найденных алмазах, впрочем, о них офицер ордена и не спрашивала. Мисс Сью включила диктофон и время от времени просила меня что-то повторить или задавала уточняющие вопросы.

– Гена, вы понимаете, что вопрос о вашей легализации я не могу решить самостоятельно?

– Догадался. По диктофону. И как быть?

– Думаю, лучше всего нам с вами съездить к месту вашего появления для подтверждения этого факта. Естественно, зафиксировать всё на фото или видео. Сам по себе факт наведённого излучения от действующих ворот нуждается в изучении.

Я скис. Ехать обратно мне очень не хотелось.

– Кстати, у девочек тоже нет АйДи. Что с ними делать?

– С ними проще. Они-то местные, в базе Ордена есть их данные. Приедете в представительство, сверим фото по базе и выдадим новые.

– Ну хоть девочкам не ехать. А то одной уже лишились.

– Приходите вечером в представительство, может, я вас тоже обрадую. Как минимум, угощу вас ужином, – Мэри с улыбкой хлопнула меня по плечу, наклонилась к уху и прошептала, – А то здесь так скучно…

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 37 число. 21:20

– Итак, в качестве трофеев вам надлежит получить… – ван Рюйтер был торжественен как концертный рояль. Он достал листок и продолжил:

– АК-74 – одиннадцать штук и патронов к ним сто восемьдесят один, М40 – одна единица и двадцать патронов, пистолеты Глок-17 – восемь штук и сто два патрона, револьверы Смит и Вессон 629 – две штуки и патронов к ним пятьдесят. Кроме того, развороченный взрывом пулемёт MG-42 – одна штука и патронов к нему аж десяток, – Питер улыбнулся. – Это из оружия. Также при бандитах обнаружены личные вещи – два воки-токи Кенвуд, четыре зажигалки ZIPPO, одна из них с золотым покрытием, две золотые цепи общим весом сто двадцать два грамма и девятьсот десять экю наличными. Понятно, что оружие, кроме короткоствола, вы можете забрать при выходе из Лимпо. Всё остальное – вот. Получите и распишитесь. АйДи бандитов мы, понятное дело, изъяли. Полицейское управление округа Лимпо выражает вам, мистер Стринг, благодарность за ликвидацию банды, а главное, за спасение Джозефа Окочукво и, естественно, банковского отправления. Представитель банка сказал, что хочет поблагодарить вас особо и просил зайти в банк в любое удобное для вас время.

– Скажите, мистер ван Рюйтер…

– Для вас – просто Питер.

– Спасибо. Скажите, Питер, а если мне не нужно всё вот это? Я про автоматы.

– Мне кажется, ополчение с удовольствием выкупит у вас любые предложенные автоматические винтовки. А пулемёт, мне кажется, годится только на запчасти. Занесите то, что от него осталось в оружейный магазин, может, выгадаете пару экю. Там работает Курт Майер, я ему позвоню, и мне кажется, он отнесётся к вам с пониманием и уважением.

Наконец многочисленные «мне кажется» ван Рюйтера кончились и я, гружёный двумя огромными опечатанными оружейными сумками, поплёлся в штаб ополчения. К счастью, штаб находился в соседнем доме, но всё равно, пятьдесят кило оружия, да по здешней жаре… В общем, я ввалился в помещение штаба и тут же бросил сумки на пол. Пот валил градом.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 37 число. 22:30

Вечером мы с девочками отправились в местное представительство Ордена. Никаких клерков и прочих служащих я не увидел, Мэри Сью встретила нас одна. На ней была не форменная одежда, а какое-то легкомысленное полупрозрачное платье, какие у нас на курортах женщины надевают поверх купальников. На Мэри, впрочем, никакого купальника не было и сквозь платье было видно её всю. Интересный у них тут дресс-код на рабочем месте.

От, мягко говоря, неофициального вида официального лица смутился не только я. Девочки молчаливой стайкой столпились за моей спиной, не спеша проходить в помещение.

– Ну что же вы встали? Проходите. Девушки, давайте начнём с вас. Сейчас сделаем новые фотографии и изготовим дубликаты АйДи.

Слово «фотографии» несколько оживило моих спутниц. Им тут же понадобилось привести себя в порядок, подкраситься. И оказалось, что ни у кого для этого ничего нет. К счастью, мисс Сью мгновенно нырнула куда-то в служебные помещения и вернулась с большим ридикюлем, который оказался мега-косметичкой. Девушки столпились вокруг неё, вырывая друг у друга принадлежности, что-то друг другу подкрашивая, подмазывая и так далее.

– Гена, вы пока присядьте. Вот, – Мэри соблазнительно наклонилась надо мной, её грудь качнулась прямо перед моим лицом. – Возьмите путеводитель по Новой Земле. Вы же, как я понимаю, почти ничего не знаете.

Я смущённо кивнул, взял предложенный буклет и, не видя букв, уткнулся в него носом. Издевается она надо мной что ли?

Впрочем, с девочками вопрос решился быстро, буквально за полчаса. Дольше красились. Пока они разглядывали свои новенькие АйДи, хвалились мне и друг другу фотографиями, мисс Мэри вышла на середину комнаты и хлопнула в ладоши.

– Внимание, у меня есть сообщение.

Все тут же утихли и уставились на неё.

– Я предлагаю всей честной компании через час собраться здесь же, чтобы отметить ваше восстановление в правах. Девушки, через три дома направо находится магазин торгового дома FISSA, лучшая мода Новой Земли. Вы обязательно подберёте себе там нормальную одежду. Нечего в городе в камуфляже ходить. А мы пока решим вопрос с Геной.

– А не поздно? – послышался чей-то робкий голос.

– Нормально. Сейчас я позвоню хозяйке магазина, думаю, Мелинда не откажется от такого крупного покупателя как вы.

Девушек как ветром сдуло. Только Фарида задержалась возле меня, опять взяла моё лицо в ладони, посмотрела в глаза так, что у меня сердце замерло и тихо сказала:

– Спасибо.

После чего чмокнула меня в губы и выскочила за дверь. А мы остались наедине с Мэри Сью.

Представитель Ордена размеренно, цокающей походкой подошла ко мне, и я невольно поднялся и подтянулся. На каблуках она оказалась одного со мной роста, наши глаза оказались прямо напротив. В глазах её читалось наслаждение, глубокое, до упоения моментом, и, почему-то, зависть. Я же на знал, куда девать взгляд. Смотреть ей в глаза было тяжело, а опускать взгляд вниз – опасно, там была крупная грудь, отчётливо просвечивающая сквозь полупрозрачное платье.

– Ну что, Гена, – прервала затянувшееся молчание мисс Сью. – Я прекрасно понимаю, что у вас нет никакого желания повторять пройденный маршрут. Причём, дважды – туда и обратно. Поэтому, давайте искать способ обойти эти формальности.

– Я весь открыт для диалога, – с готовностью ответил я.

– Повезло вам с девочками, Гена, – неожиданно сменила она тему. – Ночами, наверное, совсем не скучно.

– С девушками у меня исключительно армейские отношения, так что ночами мне одиноко, Мэри. Как и вам, – я сделал шаг вперёд и обнял её за талию.

Мери прижалась ко мне своим монументальным бюстом, положила руку на плечо и сказала:

–Я рада, что мы поняли друг друга. А раз так, то нам будет намного проще обойти бюрократические препоны Ордена.

И она крепко, со страстью, поцеловала меня в губы.

– В магазин позвони, – с ехидной улыбкой сказал я. – А то девочки вернутся. Злые.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 37 число. 26:00

Вопрос с моей легализацией мы решили просто – по-чичиковски. За десять минут перебрали неотправленные в общую базу данные о погибших, и отобрали мужчин примерно моего возраста. Их оказалось немало, я даже тёзку смог найти, что и решило всё дело. С похожим фото не заморачивались, всё равно в базу новое пойдёт, просто выписали мне дубликат АйДи взамен утерянного, как девушкам. И стал я с лёгкой руки Мэри Сью Геннадием Суховым.

В ответ на мой гомерический хохот она молча смотрела на меня удивлёнными глазами. Пришлось вкратце рассказывать ей сюжет «Белого солнца пустыни», описывать главного героя и его ситуацию. Тут уж хохотали в два голоса.

А потом пришли девушки, и я получил лёгкий эстетический шок. Я, конечно, ожидал, что новые наряды их преобразят, но не мог предвидеть всего масштаба бедствия. Это были совершенно другие девушки. С другой походкой, другими взглядами и совершенно иным поведением. Каждая из них медленно продефилировала передо мной, после чего, остановившись, томно заглядывала мне в глаза и обязательно целовала в губы. Я стоял в полном непонимании, глупо хлопая глазами, а Мэри Сью сидела на краю стола, скрестив ноги, аплодировала и хохотала в голос. Когда всё действо закончилось, она хитро посмотрела на меня и сказала:

– Значит, только армейские отношения, товарищ Сухов?

– Сам в шоке, – только и смог выдавить я.

– Выпьешь?

Я только, соглашаясь, махнул рукой.

Мы гуськом прошли через служебные помещения во внутренний двор представительства. Однако, неплохо здесь орденские живут. Двор был размером с половину футбольного поля, по краю засажен деревьями. В дальнем углу стоял небольшой живописный двухэтажный домик, а в середине блестел бассейн, выложенный по краю разноцветной плиткой. Вокруг бассейна стоял десяток шезлонгов, столики, и даже мангал для шашлыка.

– Неплохо ты тут устроилась.

– Это наследство. До меня тут работала Ингеборге Петерс, она всё и устроила.

– Главное, что она, уходя, всё это тебе оставила.

– А она и не уходила. Погибла по собственной глупости. Но я об этом говорить не хочу. У нас сегодня, наоборот, счастливый день – вон сколько пропавших граждан нашлись. Так что, товарищ Сухов, неси выпивку.

– Где я её возьму?

– Глянь влево. Видишь под пальмой холодильник. Там есть всё. И виски «Одинокая звезда», в тутошнем Техасе гонят, и водка, тоже местная, «Новомосковская». И даже вишнёвое вино для девочек. А я пока окунусь после трудового дня, – она, одним движеньем скинув с себя платье, щучкой нырнула в бассейн.

Я проморгался и пошёл за выпивкой.

За бокалами всё равно пришлось идти в дом. Там же я нашёл заготовленную корзину с фруктами, как привычными мне – мандаринами и яблоками, так и какими-то местными. А на столе стояла тарелка, явно приготовленная для шашлыка. Во всяком случае, на ней лежали куски мяса и какие-то мелкие колбаски.

Когда я вышел, окончательно стемнело и сначала мне показалось, будто двор пуст. И только брызги, попавшие на лицо, прояснили ситуацию.

– Гена, иди сюда, – донеслось из бассейна в три голоса.

Я аккуратно поставил ношу на столик, молча налил сто семьдесят Новомосковкой, хлопнул их без закуски и разделся. Потом налил ещё, уже поменьше, и с криком «Э-эх!» плюхнулся в бассейн.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 5 месяц, 37 число. 00:30

Пьянка удалась. Напились все. Девочки устроили танцы, а я валялся на шезлонге и смотрел на них с глупой, счастливой улыбкой. Рядом, на таком же шезлонге, придвинув его вплотную, лежала Мэри и медленно водила пальцем по моей груди.

– Гена, а ты правда один перестрелял два десятка бандитов?

Я только вяло кивнул.

– Мне девочки помогали. Они хорошие. Только мне их домой довезти надо, – я был уже основательно пьян.

– Они, кстати, на тебя обижаются. Говорят, столько женщин рядом, а ты их не замечаешь.

– Обижаются?

– Именно. Особенно Фарида.

Я оглядел девчонок, выискивая пьяным взглядом Фариду.

– Ну, я извинюсь, раз так.

– Вот и извинись, – с хитринкой сказала Мэри и уже громко добавила: – Фарида, подойди пожалуйста.

Через мгновение девушка материализовалась передо мной, я даже не понял откуда. На ней было то самое платье, что скинула Мэри.

– Фарида. Вот Гена извиняется перед тобой и говорит, что ты ему очень нравишься. Он хочет, чтобы ты его поцеловала. Нежно.

Девушка, не задумываясь, плюхнулась прямо на меня и в мгновенье обслюнявила мне всё лицо. Потом нырнула под правый бок и по-хозяйски забросила ногу мне на живот. Глаза её лучились счастьем.

– Господин назначил меня любимой женой! – донёсся пьяный Розин голос откуда-то из-под пальмы, а следом хохот.

Мэри точно так же улеглась ко мне под левый бок. Шезлонг какое-то время стоически держался, хотя и скрипел, но потом не выдержал и развалился. Мы дружно попадали на землю.

– Нет, – сказала Мэри. – Он не создан для таких экзерсисов. Пойдёмте, – и, взяв нас за руки как маленьких детей, потащила в дом.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 38 число. 12:00

Утро добрым не бывает. Особенно, когда тебя будят телефонным звонком, противным и трескучим. Я сел на кровати и кое-как разлепил глаза. Передо мной на табуретке стоял стакан воды и рядом таблетка аспирина. Спасибо тебе, неизвестный спаситель.

Телефон звонил. В поисках аппарата я обернулся. Сзади меня, на широченной кровати рядком спали четверо моих девушек. Ё-моё! Что же вчера было?

Аппарат нашёлся на стене возле двери. Я снял трубку и хрипло сказал:

– Алло, – на большее голоса не хватило.

– Милый, зайди в представительство. Тебя ждут, – произнёс аппарат голосом Мэри.

– Угу.

В представительстве меня встречали четверо. Трое в орденской форме – двое мужчин и Мэри Сью, и один в цивильном костюме. Едва я вошёл, все четверо разразились аплодисментами.

– Милый, пройди ко второму окну, получи деньги за бандитов. И ещё, с тобой тут хотят поговорить, – Мэри Сью показала на мужчину в костюме.

Я ошарашенно кивнул и повернулся к нему.

– Я Марк Эмерсон, заместитель председателя совета директоров Банка Лесорубов Лимпо. Хочу поблагодарить вас за спасение наших денег. Кроме того, банк назначил вам премию в размере тридцати тысяч экю. Позвольте вручить вам чек.

Я ошарашенно кивнул, взял чек и обвёл присутствующих взглядом. Все снова дружно зааплодировали.

Потом я отвёл Мэри в сторону и, пряча глаза, спросил:

– Там, на кровати, их четверо. Мэри, что было ночью? Это я их всех?

– Нет, что ты, – Мэри довольно улыбнулась. – Это я их туда уложила. Уже утром. Нечего по углам спать. А ночью всё было чинно, ты, я и Фарида. Ты хоть заметил, что она в тебя влюблена?

– Фарида? Да она мне в дочки годится!

– И в жёны тоже.

– А ты?

– А я, милый, просто хорошо провела ночь. Ты мне очень понравился, и, если вы задержитесь в нашем городе, надеюсь так же хорошо провести ещё не одну.

Она щёлкнула меня по носу наманикюренным ногтем, изобразила губами поцелуй и пошла на рабочее место. А я остался оторопело стоять и думать, что никогда в жизни не разгадаю загадку природы под названием «женщина».

Выйдя из представительства, я увидел Анжи, с деловым видом прохаживавшуюся у входа.

– Гена, я иду смотреть Джозеф.

– Полковника? Он в больнице.

– Же се. Я знаю. Я взяла медикамон, может, смогу чем-то помочь.

Я ничего не понял и просто пожал плечами. В больницу, так в больницу. Голова шла кругом и мне было не до того.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 38 число. 15:30

К обеду я достаточно пришёл в себя, чтобы сообразить, что в чёрном камуфляже выгляжу на улице несколько неестественно. Лимпо был спокойным, патриархальным городком, сильно напоминающим американский юг времён Тома Сойера, каким я знал его из фильмов. Поэтому прежде всего я решил зайти в магазин FISSA, рассчитаться за девочек и прикупить себе что-нибудь. В карманах лежали трофейные семьдесят тысяч и два чека – на тридцать от LIMPO FELLER BANK и на двадцать от ордена. Однако, выгодное это дело – робингудствовать на дорогах.

Мелинда, хозяйка Фиссы, огорчила меня дважды. Во-первых, оказалось, что девочки вчера накупили нарядов аж на двадцать одну тысячу сто четыре экю. И товара на такую сумму в долг она отпустила лишь потому, что уже знала и о премии от банка и о выплате за ликвидированную банду. А во-вторых, оказалось, что магазин специализируется на женской одежде и я могу прикупить себе здесь только шляпу. И то, если не буду очень привередлив к фасону. Так что я расплатился за девочек, отдал наличные из трофейной кассы, всё же вроде как общие деньги, и отправился искать магазин мужской одежды.

Прежде всего я заглянул в гостиницу забрать наши вещи, резонно полагая, что мы, всем семейством, можем считать себя поселившимися на территории Ордена. Пока Мэри что-то от меня надо, не выгонит. А в том, что ей я зачем-то нужен кроме постели, я не сомневался. Уж слишком она стремительно действует. В гостинице я сдал так и не использованные номера, сгрузил в Ниву оружейные сумки, забрал мыльно-рыльное и… пошёл пешком. Не хотелось ехать в такую жару.

Магазин оказался тут же, в двух шагах. Вот в чём прелесть маленьких городков – всё под боком. Выбирал я недолго, и вскоре вышел в широких джинсовых шортах ниже колен, клетчатой рубашке и широкополой шляпе для защиты от солнца. На пояс я повесил трофейный «Пустынный орёл» в фасонистой кобуре, только ремень сменил. Уж больно примечательная у него была пряжка. Глянув на себя в зеркало, я тут же снял с полки клетчатый платок и повязал его на шею. Ну прямо ганфайтер из вестерна.

Глава 4

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 38 число. 16:10

Я решил найти оружейный магазин и попробовать сбыть излишки оружия.

Курт Майер оказался стариком с какими-то потухшими глазами. Я сначала даже не поверил, что он и есть владелец магазина. Я вывалил на прилавок содержимое оружейной сумки, на что Курт, внимательно посмотрев мне в глаза, спросил:

– Пиво будешь? – от него изрядно несло алкоголем.

Я кивнул.

– Русский?

Я снова кивнул.

– Вот с русских всё и началось. Сначала у нас в Лимпо появился этот русский – Юрий, а потом у самых близких мне людей начались проблемы. А потом они умерли, – он огромным глотком отпил полбанки пива. И снова посмотрел на меня. – Что ты хочешь?

– У меня оказалось оружие, которое мне совершенно ни к чему. Я хотел бы предложить его вам. Восемь Глоков и пяток Беретт. И помятый пулемёт на запчасти

– Ты тот русский, что спас нашего черножопого полковника. Мне звонил ван Рюйтер. Заберу всё за две тысячи и проваливай.

– Мистер Майер…

– Не называй меня мистером, – старик оживился, щёки порозовели, глаза заблестели, – уж лучше просто Курт. Хотя, не понимаю, о чём мы с тобой можем говорить.

– Ни о чём, Курт. Я просто не знаю, что вас так гнетёт.

– Что гнетёт? Этот Прозоровский сжил со свету моих друзей! С тех пор, как он тут появился, у Руди начались сплошные нервы. А он был не молод, мы почти ровесники.

Курт махнул рукой и допил пиво.

– Мой дед погиб на войне с Германией, Курт. Но я из-за этого не стал ненавидеть всех подряд немцев, – глухо сказал я.

– Я не воевал с русскими!

– А я не убивал вашего друга.

– Как тебя зовут?

– Гена.

– Выпьешь?

– Не сегодня, Курт. У меня ещё много дел. А вот завтра, если вы…

– Ты!

– …если ты не против, мы разопьём бутылочку. Тем более, мне нужно узнать, где я могу отстрелять свои пушки и потренировать девчонок.

– Каких девчонок?

– Я везу домой пятерых… уже четверых девушек. Одну во вчерашней стычке убили бандиты.

– Прости, Гена. Я был несправедливо груб с тобой, – глаза старика заслезились, видимо, он был изрядно пьян.

– Оставь, Курт. Нельзя же жить только своим горем. Так долго не протянешь.

– Зайди завтра, отведу тебя на стрельбище, – он достал из-под прилавка следующую банку.

По пути «домой», в представительство Ордена, мне вдруг очень захотелось пива. Последствия похмельного синдрома, подумал я и пошёл искать общепит.

Бар я сначала услышал, и только потом увидел. Это был открытый павильон, обшитый бамбуком. Все столики, и внутри, и снаружи, были заняты мужчинами разных оттенков кожи в одинаковых рабочих комбинезонах на голое тело. А возле входа лежала пирамида ярко-оранжевых строительных касок. Похоже, обедала одна бригада – парни друг друга знали, добродушно переговаривались, и время от времени передавали один другому специи. Ну понятно, обеденный перерыв у лесорубов.

А прямо перед баром, в кругу азартно хлопающих работяг, улыбалась Анжи. Перед ней на земле стояло толстенное полено. В руках у Анжи был блестящий топор на длинной, не меньше метра, ручке. Внезапно она махнула, и деревяшка со звоном раскололась пополам. Стоящие вокруг громко захлопали, к девушке полетела бутылка пива, которую она ловко поймала одной рукой.

Я подошёл и удивлённо посмотрел сначала на топор, потом на Анжи.

– Гена, ты удивлён?

Я кивнул.

– Я из Сан-Бруно, Гена. И у меня там, – она неопределённо махнула рукой, – остались два брата. Они тоже рубят дерево, – Анжи поставила бутылку на землю, сноровисто перехватила топор двумя руками и ловко отколола от полена четверть.

Ко мне подошёл фиолетово-чёрный мужчина, судя по возрасту, старший в этой группе. В руке он держал за горлышки две бутылки.

– Мистер Гена Стринг?

Я молча кивнул.

– Я Михаэль Окочукво, бригадир этих обормотов. Спасибо за брата, за Джозефа, – он протянул мне бутылку.

– Не за что, – ответил я и с удовольствием глотнул. Как же я хотел пива!

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 38 число. 18:45

Урча, «Хамви» въехал во двор представительства и пристроился за уже стоящей там Нивой. Я спрыгнул на землю и тут же попался в цепкие руки выходившей из служебного помещения Мэри.

– Клайд, где твоя Бонни? – спросила она и рассмеялась. Мне нравилось смотреть как она смеётся – широко, заливисто. На щеках при этом появляются ямочки, а глаз вообще становится не видно.

– Может, это ты? – спросил в ответ я. – Или я тебе нужен не для того, чтобы грабить дилижансы?

Мэри мгновенно стала серьёзной и, внимательно глядя мне в глаза, раздельно произнесла:

– И в кого ты такой умный?

– Папа был следователь.

– В КГБ?

– Почти. Военная прокуратура.

– Гена, ты умеешь готовить? – внезапно сменила тему Мэри.

– Всякий одинокий мужчина рано или поздно учится готовить. А почему ты спрашиваешь? По дому бродят четверо неприкаянных девушек. Пусть готовят.

– Трое. Жанна смоталась куда-то ещё с утра. Но я хочу, чтобы готовил именно ты. Мясо. Сочное и на углях. Правильно его приготовить может только мужчина.

– Где мы его возьмём? Или ты предлагаешь мне пойти в джунгли на охоту?

– Не волнуйся, уже сходили.

–???

– Джеку Акумбе сегодня принесли антилопу и красноголовку. Он только что звонил, предлагал свежее мясо. Ты что предпочитаешь?

– А красноголовка это кто?

– Это змея.

– Такая, метров трёх? Черная с красной головой?

– Метров она бывает до десяти, а в остальном верно.

– Она вкусная, мне понравилось.

– Где ты уже успел её попробовать?

– В горах. На углях жарил.

Мэри аж запрыгала на месте

– Вот и отлично. Будет у нас сегодня на ужин жареная на углях красноголовка. Иди, милый, на пилораму за дровами. А, ты же не знаешь! Обойдёшь представительство и прямиком на северо-запад, в промзону.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 38 число. 19:20

За дровами со мной увязалась Фарида. Она всю дорогу щебетала, сначала о том, что с детства приучена собирать дрова, носила «вооот такенные, Геночка, правда-правда!» охапки и поэтому в тягость не будет. Потом долго рассказывала, как скучно ей было дома, а со мной очень интересно, и со мной она совсем-совсем никого не боится «потому что мой падишах – самый сильный». В общем, мы сами на заметили, как пришли.

На вопрос об обрезках, негр в оранжевой каске только махнул рукой – мол, собирайте. Мы и собрали так, что обратно шли перегруженные и было не до разговоров.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 5 месяц, 37 число. 23:00

Первое, что я увидел во дворе – были рыжие кудри нашей Жанны

– Ты где была?

– Гена, я из Солнцегорска. Я же должна сообщить родственникам и друзьям, что жива. Ходила отправить письма.

– Подожди, почта находится в представительстве Ордена…

– Гена, орденская почта может доставить мои письма только в Новую Одессу. Больше в ПРА представительств нигде нет. Я оставила письма в Фиссе. Туда приходят караваны с одеждой и тканями, это надёжнее, хоть и дольше. Приедешь на Родину, сам всё увидишь.

И она, развернувшись на пятке, зашагала к дому. И только сейчас я заметил, что она переоделась в длинные, широкие брюки и лёгкую рубашку. Я пожал плечами и занялся мангалом.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 39 число. 10:00

Ровно в десять мы впятером входили в магазин Курта. Хозяин нас уже ждал. Сегодня он был опрятен и абсолютно трезв. Он подошел, крепко пожал мою руку и сказал:

– Спасибо, Гена. Я вчера долго думал. Вот у тебя бандиты убили любимую девушку, и ты не замкнулся в себе, не спрятался в бутылке. Ты продолжаешь жить. Без злобы, без депрессии. Мне бы, старому дураку, поучиться у тебя, а я на тебя всех собак спустил. Прости.

– Всё нормально, Курт, – я не стал разочаровывать старика и говорить, что Карлыгаш не была моей любимой девушкой. – Покажешь стрельбище?

– Пошли. У тебя в машине найдётся место для старого Курта?

Пока мы ехали на стрельбище, старик совсем пришёл в себя. Надо сказать, этому сильно поспособствовали мои девчонки. Они просто засыпали его вопросами, так что к концу поездки он повеселел, раскраснелся и даже, кажется, помолодел.

На стрельбище Курт принял самое непосредственное участие в обучении девушек. Он принёс тренировочные патроны, о которых я напрочь позабыл, шустро бегал от места к месту, показывая девчонкам как лежать, ставить руки и так далее. Старался как можно больше с ними общаться, что положительно сказывалось на его состоянии. Вскоре он уже называл девушек по именам, а ко мне обращался не иначе, как «кумпель», что я для себя перевёл как «приятель» и «собутыльник» одновременно.

В общем, стрельбище пошло на пользу всем. Я отстрелял Беретту, настроил под себя трофейный Фал с дорогущим голографическим прицелом. Девочки улучшили навык обращения с оружием и тоже в итоге получили каждая свою, индивидуально настроенную, винтовку. Ну, а Курт избавился от депрессии, начал улыбаться и ни на шаг не отходил от девушек.

– Гена, майн кумпель, обещай, что пока вы здесь, мы будем ездить на стрельбище каждый день. Тем более, тебе самому не мешало бы улучшить навык работы со штурмовым оружием. Ты в снайперах служил?

Я кивнул.

– Вот! – Курт многозначительно поднял вверх палец. – Завтра я приведу ван Рюйтера. Этот бур преподаст вам урок практической стрельбы.

– И ещё. Гена, когда пойдёшь к Сэму менять пробитую фару, – он махнул рукой в сторону «Хамви», – попроси его закрасить это художество.

– Какое? – не сразу понял я.

– У тебя на капоте. Здесь этот логотип мало, кому известен, но мой тебе совет, убери. Иначе, могут быть проблемы. Видишь эти буквы?

Я посмотрел на герб на капоте. Кленовый лист, перекрещенный мечами. Поверху буквы: M.M.C.

– Что это?

– Maple Military Company. Но, несмотря на название, фирма не военная. Специализируется в основном на охране важных персон и секретных объектов. В нашей глуши их нет, а вот в крупных городах легко узнают эту машину. И, как и я, догадаются, что ты её не купил.

Я задумчиво кивнул.

– Курт, может лучше машину поменять?

– Ни в коем случае! Тебе досталась редкая переделка – с механической коробкой. Она же в принципе не ломается. Только логотип убери.

Выходит, чёрную форму надо тоже лишить опознавательных знаков. Заодно становится понятно безалаберное поведение покойных штурмовиков – это охранники, а не воины, хоть и экипированы до зубов.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 39 число. 28:00

Вечера проходили по уже накатанной схеме – Мэри приносила мясо, я его жарил… К чести сказать, таких пьянок, как в первый день мы больше не устраивали. Просто располагались вокруг бассейна, пили вишнёвку, которая оказалась вовсе даже не вишнёвой, а приготовленной из какого-то местного плода, вишню напоминающего очень отдалённо. И, конечно же, разговаривали. Обо всём и каждый о своём.

А ночью меня разбудила Жанна. Безжалостно выдернув меня из-под бока Фариды, она вытащила меня за руку во двор и сунула под нос чашку с кофе.

– На, выпей. Нам надо поговорить.

Только сейчас я заметил, что Жанна полностью одета. На ней были коричневые шорты в стиле Лары Крофт и короткий чёрный топик, неудержимо распираемый её третьим номером. На широком кожаном ремне висела кобура с Глоком.

Я сделал глоток кофе и, окончательно проснувшись, вопросительно посмотрел на Жанну.

– Гена, ты патриот?

Я аж поперхнулся.

– Патриот чего?

– Родины, конечно.

– Ну да, патриот. Только моя Родина осталась далеко.

– Нет, Гена. Здесь, на Новой Земле, у тебя точно такая же Родина.

– Такая же? Жанночка, ты знаешь, как я сюда попал?

– Ты говорил. Тебя переместило наведённой реминисценцией от ворот.

– Верно. Это было в Алтайских горах, куда я уехал, чтобы быть подальше от тех, кто разворовывает мою Родину. И если здесь всё так же, то я снова предпочту держаться от них подальше. Так что, какой я патриот, сама суди.

– Ты не понял. Здесь всё совсем по-другому. Здесь никто никого не грабит, а последних зарвавшихся чиновников уже год назад отправили на бокситовый карьер.

– Так, стоп. Лекцию о международном положении ты прочитаешь мне потом. А сейчас говори, что от меня надо?

Жанна замялась.

– Ну? И не говори, что разбудила меня на политинформацию, – я уже был довольно зол. Растолкала, выволокла чуть не за шкирку из постели, а зачем – не говорит.

– Гена, ты единственный человек, кто сможет мне помочь…

– Это я уже понял. Ты конкретики добавь.

– Нам нужно спасти человека.

– О как. Ни много, ни мало. Жанночка, девочка, я это знаю. И не одного, на мне вон, вас четверо и всех спасти надо. Я, если ты заметила, последний месяц только этим и занимаюсь.

– Я вообще не о нас! Гена, ты должен обещать, что то, что я тебе сейчас скажу, никто не узнает. Это государственная тайна.

– Знаешь, Жанна, если окажется, что ты – нелегальный разведчик, я даже не удивлюсь, – я усмехнулся. Спать совершенно расхотелось, наоборот, стало очень интересно узнать, что же скрывала эта странная девушка.

– Давай, Отто фон Жанна, колись до самой задницы.

– Хватит ржать. Всё настолько серьёзно, что ты себе не представляешь.

– Хорошо, говори. Я тебя внимательно слушаю.

– Недалеко отсюда, в двухстах километрах, на базе, находится один человек, которого обязательно надо доставить в Русскую Республику. Или хотя бы в Малколм-Экс, оттуда его заберут.

– Надеюсь, это оптовая база? Потому что, если военная, то нам двоим туда соваться нечего, проще самим пулю в лоб пустить.

– Сказала же хватит ржать, – Жанна, похоже, разозлилась. – База научная, хотя и охраняется.

– Жанна, скажи, ты собираешься штурмовать её прямо сейчас?

– Не говори ерунды.

– А зачем тогда меня разбудила? Могла бы днём всё рассказать.

– Не стоит остальным это слушать.

– Не мне вас, шпиёнов, учить, но и днём можно поговорить незаметно. А сейчас пошли спать. Ночь на дворе.

– Так ты поможешь?

– Днём поговорим. Спокойной ночи, штандартенфюрер – я развернулся и, оставив Жанну негодовать в одиночестве, отправился в постель. За спиной раздалось:

– Я не шпионка.

В постели я был тут же крепко обнят и нежный голос зашептал в ухо:

– Бон суар, манеро. Не злись. Я просила Фариду чтобы ты любил меня. Нежно, не как эти саль кошон. Я хочу чувствовать себя женщина. Хотя бы одна ночь…

Ну как тут откажешь? Интересно, а что она слышала из нашего разговора?

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 40 число. 09:00

Проснулся мгновенно, как по тревоге. Но, всего лишь оттого, что выспался. Анжи отличалась от Фариды как французский язык от арабского. Вымотала меня за ночь до беспамятства. Сначала было стыдно, однако потом втянулся. Как заснул – не помню, но проснулся бодрым и весёлым. На табурете стоит чашка кофе, интересно, кто подсуетился? Сделал глоток… Хорошо… Что ещё для счастья надо?

Звонок. Опять телефон. Вот он мне для счастья точно не нужен.

– Алло.

– Милый, как приведёшь себя в порядок, зайди в представительство. Я хочу с тобой поговорить.

Началось в колхозе утро… И этой поговорить. Зайду, куда я денусь-то.

– Хорошо. Через час буду.

Мэри сидела в своём кабинете, сосредоточенно ёрзая мышкой по коврику. Мельком глянула на меня и кивнула в сторону диванчика в углу. Ладно, присяду.

– Скажи, Гена, ты бы хотел остаться жить в Лимпо?

– Неожиданная постановка вопроса. Наверное, скорее нет, чем да. А почему ты спрашиваешь?

– Вот и я не хотела, – проигнорировав мой вопрос продолжила Мэри. – Но, всё зависит не от меня. Знаешь, как я сюда попала?

Я молча внимал. Девушке явно нужно чем-то поделиться, что ж, послушаю, от меня не убудет.

– Два года назад я была не последним человеком на базе «Западная Европа». Золотое было время. Со дня на день я ждала перевода на Нью Хэйвен и все были счастливы. И вдруг оказывается, что мой непосредственный начальник, Спенсер Родман, крутит на стороне незаконный бизнес, а когда всё раскрывается, подставляет Орден, ворует деньги из подотчётного фонда и смывается. Говорят, до сих пор не нашли. А главное, в результате его махинаций русские резко усилились и Ордену пришлось признать их практически равноправными партнёрами. Представляешь?

Я неопределённо пожал плечами.

– Теперь направление, которое курировал Родман, передано Жаку Гольдману. А всех подчинённых Спенсера раскидали по самым захудалым представительствам, – она достала из кармана тонкую коричневую сигарету, нервно постучала ей по столу, прикурила и глубоко затянулась. Нервничает…

– В самую жопу мира, Гена! Я готовилась переехать в рай, а вместо этого попала сюда. На две тысячи населения полтора десятка белых. Я хочу обратно, Гена, – она посмотрела на меня просящим взглядом, будто я мог одним словом отправить её на этот самый Нью Хэйвен.

– Езжай, я не против. – пожал я плечами. Я пока не понимал, чего же она от меня хочет.

– Да я бы хоть сейчас сорвалась, но меня там никто не ждёт. А чтобы ждал, я должна заинтересовать Гольдмана. А чем я здесь могу его заинтересовать?

– Ну, ты очень интересная женщина, – сказал я как можно более неопределённо.

– Прекрати. Во-первых, Гольдману женщины не интересны. Да-да. Именно в этом смысле. А во-вторых, я должна выступить не как любовница, а как ценный сотрудник. Такой, которого надо держать при себе.

– А я здесь при чём?

– К этому я и веду. Ты рассказывал, что месяц провёл в алмазной шахте.

– Не совсем в шахте, но да, на разработках.

– А алмазы там есть? – её глаза на секунду вспыхнули хищным огнём.

– Ну ты спросила. Я же не маркшейдер. Откуда я знаю?

– Кто такой маркшейдер?

– Это такой инженер, который определяет в шахте наличие полезных ископаемых и направление жилы.

–Ты это откуда знаешь?

– Я родом из Берёзовского Свердловской области. Урал… У нас одни шахты кругом.

– То есть ты можешь определить наличие алмазов?

– Нет, конечно! А ты зачем спрашиваешь?

– Вот смотри. Ты первый официально заявил о наличии алмазодобычи в этом месте. К тому же на неразведанной территории. – Я удивлённо округлил глаза.

– Не спорь. Твой рассказ есть на диктофоне, значит, так оно и есть. То есть, по закону, ты можешь объявить эту территорию своей по праву первооткрывателя. И если кому-то эта шахта будет интересна, ему придётся её у тебя выкупить. А выкуплю её я. А деньги буду просить у Гольдмана. Соображаешь?

– То есть, вся добыча будет идти ему, а ты станешь зиц-председателем…

– Кто такой зиц-председатель?

– Подставное лицо.

– Верно. Гольдман будет получать алмазы, а формальным владельцем буду я. А ты получишь хорошие деньги за свою шахту. Кстати, территорию на карту я уже нанесла, данные в базу отправила. Геннадий Сухов – официально зарегистрированный алмазодобытчик. Поздравляю.

Я был в шоке. Несколько секунд я молча переваривал информацию, потом сказал:

– Блин… Не было у бабы забот, купила порося.

– Что тебе не нравится, Гена? Деньги хорошие, только надо убедиться, что там алмазы есть. А для этого нужны специалисты. Маркшейдеры, правильно?

Я оторопело кивнул.

– Вот ты их туда и привезёшь.

Я даже рот открыл от удивления.

– Мэри, я тебя уверяю, никто из моих девочек ни разу не маркшейдер. Даже не шахтёр.

Она только рукой махнула – отстань, мол.

– В общем, собирайся, ты едешь в Мандела-сити.

– А вот с этого места поподробнее, что я там забыл?

– Есть там один мой знакомый, Камаль Насрулла-бей. Он работорговец. Не удивляйся, в Дагомее рабство не запрещено. Ему мы и сделаем заказ. Когда у него появятся рабы с опытом работы в шахте, Насрулла нас известит и придержит товар для алмазодобытчика Сухова.

– Мэри, я не работорговец. Мне эта идея в принципе противна. И я не знал, что работорговля входит в политику Ордена.

– Вот не поверишь! – Мэри бесшабашно улыбнулась. – Ещё как входит. Орден иногда выкупает у торговцев ценных рабов и даёт им свободу.

– И наш освобождённый маркшейдер тут же посылает нас далеко и надолго и уматывает туда, где матрас пышнее и кусок жирнее.

– Нет, милый. Не уматывает, пока по контракту не отработает вложенные деньги. Технология проверена.

А ведь действительно, подумал я. И в старом мире так действовали. Выплачивают специалисту подъёмные и никуда он не денется. Но уезжать мне как раз не очень хочется. Не время. Да и девочки одни останутся.

– Мэри, ты пока не торопись с этим Камалем. Давай вернёмся к этому разговору позже.

– А что здесь не так? По-моему, восхитительный план, в итоге все будут довольны.

– Не торопи меня, – твёрдо сказал я. – У меня тоже есть кое-какие дела. Вот решу их и поговорим.

Я встал с дивана и, не глядя на недовольную Мэри, вышел из кабинета. Отличный у неё план. Ага. Мало того, что со всякими работорговцами ручкаться придётся, так ещё и с Жанной вроде как разговор запланирован. И неизвестно, к чему тот разговор приведёт.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 40 число. 11:00

Питер ван Рюйтер явился на занятие по практической стрельбе не один. Следом за ним из машины, сгибаясь под тяжестью какого-то бревна вылезли два раскрашенных белыми узорами негра в травяных юбках. Последней на воздух вышла, тощая как гоночный велосипед, пожилая чернокожая женщина в длинном сером платье.

Негры с трудом установили ствол и внимательно поглядели на полицмейстера. Тот кивнул и обратился ко мне.

– Итак. Сейчас ты пройдёшь по полигону и безошибочно поразишь все десять мишеней. За минуту.

Я осмотрел полигон. Там и тут стояли какие-то ящики, росли деревья. Мишеней я не видел ни одной.

– Не рассматривай. Это не стандартный полигон. Да и готовлю я тебя не к соревнованиям. Просто дам тебе навык обращения с короткостволом и штурмовой винтовкой. Готов?

Я ещё раз огляделся. Раз мишеней нет, значит, будут появляться. Я постарался собраться, но, не зная, откуда начнётся «забег», так и не смог сосредоточиться.

Питер дал сигнал, негры ритмично заколотили в ствол палками, послышался неожиданно звонкий звук «бум-бум-бум», женщина запела что-то непонятное и мелодичное. Я ждал. Женщина начала извиваться и в танце пошла вокруг меня. Тело против моей воли расслаблялось. Я мужественно пытался собраться, но постоянно ловил себя на том, что плыву вслед за музыкой. Краски стали ярче, свет резче…

Внезапно я почувствовал, что меня стало двое. Непонятное и сначала страшное ощущение. Вот он я стою на старте в ожидании отмашки, и в то же время я будто где-то в стороне, будто вижу себя в монитор и даже могу многим управлять. Волнение ушло. Вместо него пришло неудобство. Слишком яркий солнечный свет.

Мысленное пожелание и вот я уже регулирую освещённость, будто подкручивая ручку яркости. Одновременно пришло чувство окружающего мира. Я видел всё и всех, не глядя. И чувствовал при этом счастье. Такой, растянутый во времени, оргазм.

– Старт!

Это ван Рюйтер. Пора. Я не видел мишень. Я её почувствовал. Она всплыла на границе сознания справа, чуть выше меня. Я попытался прицелиться, но вместо этого просто протянул руку, будто касаясь мишени пулей из ствола пистолета, который тоже стал продолжением меня.

Попал. Но долго. Мысленное вращение регулятора, и пение стало гораздо медленнее. Барабан тоже сменил ритм: «бум… бум… бум». В центре появилась новая цель. Она медленно, будто нехотя, падала метров с трёх на землю. Блестящий диск около полуметра диаметром. Тянуться пулей было неудобно, и я как на лыжах скользнул к ней. Ногами, вроде, перебирал, но совершенно не чувствовал земли. Рядом. Ткнул в неё пулей почти в упор. И в этот момент справа и слева одновременно появились две новые мишени. Медленно и вальяжно они высунулись из-за ящиков. Я неторопливо протянул к ним пистолет и коснулся пулей сначала правой, потом левой.

Сверху мне под ноги выкатилось что-то круглое. Даже не задумываясь, отпихнул его в сторону. Естественно, пулей.

Одна за другой появлялись мишени. Они подпрыгивали, падали, поворачивались… И каждый раз я успевал их сначала почувствовать, будто возмущение воздуха, даже не так. Будто возмущение моего сознания. И только потом, часто уже после выстрела вслепую, я успевал их увидеть. И ни разу не промахнулся. И всё это время я ощущал себя не отдельным человеком, а частью единого пространства. И это было счастьем.

Минута кончилась. Барабан умолк, женщина спела последнюю ноту и отошла в сторону.

А я стоял с чертовски недовольной миной. Я снова был один, снова двигался с нормальной скоростью и, самое неприятное, перестал чувствовать окружающее пространство как часть своего «я». И мне этого очень не хватало.

– Что это было, Питер?

– Вуду, – он пожал плечами. – Но, ты меня удивил. Я не ожидал такой реакции на пение мамбы. Тебе понравилось?

– Нет! – Я был зол на него. Зол за то, что он со мной сделал, за то, что не спросил моего на это разрешения, а главное, за то, что всё так быстро кончилось.

– Не ври. Ты просто не хочешь становиться снова слабым и маленьким. Не волнуйся, это вполне естественно. Теперь ты знаешь понятие «боевой тамтам».

– Питер, а можно ещё?

– Можно, Гена. Даже нужно. И без всяких барабанов. Просто попробуй вспомнить песню нашей очаровательной мамбы.

Я попытался воспроизвести в голове мелодию. Странно, но вместе с ней зазвучал и гулкий стук тамтама. Краски стали ярче, но разделение меня на две личности не происходило.

– Не получается.

– Вот этому тебе и надо учиться. Пой в голове песню мамбы и пробуй пройти полигон снова. Только мишени я тебе настраивать не буду. В деревья постреляешь.

Я сделал шаг, потом ещё. Попробовал дотянуться пистолетом до дерева. Сначала ничего не получалось, я срывался на банальное прицеливание, да и время не замедлилось. Так и расстрелял все пятнадцать патронов, не сумев вызвать в себе боевого транса. Сменил магазин. Закрыл глаза и попробовал вспомнить расположение деревьев на полигоне. И внезапно понял, что вижу их. Я стоял, закрыв глаза, на старте и в то же время чувствовал людей, деревья и даже сбитые мишени. Ткнул пулей в ближайший ствол и понял, что попал.

Сзади снова застучал тамтам и послышалась заунывная мелодия мамбы. Я тут же, будто только этого и ждал, разделился на два сознания. Всё как тогда.

Мамба замолкла. Я начал мысленно повторять её мелодию и раздвоение сохранилось. Я не вывалился в реальное время, я снова был от него независим.

Постояв с минутку и понаслаждавшись, я вернулся в нормальный режим. Питер ван Рюйтер глядел на меня с доброй, отеческой улыбкой.

– Ну-ка сам, – сказал он.

Я мысленно запел. Раздвоения не пришло. Вместо него появилось сознание управления окружающим миром. Я подкорректировал свет, подстроил под себя время, потыкал пулями в отдельно выбранные листья на деревьях, приближая и отдаляя их от себя, словно зумом фотоаппарата… Что делать дальше я не знал, надо будет дома потренироваться, да и вообще, разобраться в возможностях этого необычного состояния. А сейчас, в реальное время. Я выключил мелодию в голове.

– Питер, что это вообще такое? Колдовство?

– Насколько я знаю, колдовства здесь нет. Просто особое медитативное состояние и одновременно активизация скрытых возможностей человека. Но точно тебе никто не скажет. Бокоры и мамбы будут с пеной у рта доказывать, что вселяют в тебя духов, но это понятно – они так на хлеб зарабатывают. А вот учёные, изучавшие это явление, пришли к выводу, что в резонансе с мелодией происходит активизация незадействованных участков головного мозга, меняется режим работы гипофиза и выделяются какие-то гормоны. Замечено, что сильных бокоров не трогают и дикие звери. Они даже путешествуют по джунглям пешком и без оружия. Ходят от деревни до деревни как у себя дома. Даже в Дагомее есть один такой путешественник. Если хочешь, я дам тебе почитать доклад, только он на африкаанс.

– Нет, спасибо. Мне достаточно знать, что со мной всё в порядке. Но, Питер! Я же тебе не брат, можно сказать случайный человек. Почему? Зачем ты меня этому научил?

– Проверку на резонанс проходят все. И никто пока не показал подобной реакции. Максимум – плывут и не реагируют на команды. А вот у тебя явные способности. Ты смог почувствовать вибрации окружающих предметов и существ, смог отключить эмоции и даже передать управление телом подсознанию. На моей памяти – это первый случай, а мы перепробовали не меньше пятисот претендентов.

–И что теперь? Ты отвезёшь меня в лабораторию и будешь проводить опыты? Как на белых мышах?

– Не будет никаких опытов. Нет у нас для этого ни лаборатории, ни научников, только одна мамба. Так что двигайся дальше сам, я тебе даже подсказать ничего не могу, потому что ничего об этом состоянии толком не знаю, кроме того, что оно есть и оно работает. Сейчас и ты тоже почти ничего не знаешь. То, что ты сегодня сделал – это только первый шаг. И если ты будешь развивать подаренный навык, ты научишься чувствовать не только предметы и людей, но и эмоции, намерения. А опытные бокоры утверждают, что могут читать даже мысли. Но это не доказано. Может, ты и докажешь.

Глава 5

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 40 число. 19:30

Жанна созревала для разговора долго. Мы уже сходили на полигон, выпили у Курта по банке пива, после чего девочки дружно разбежались по немногочисленным магазинам. Кстати, всё это время я, то входил в состояние «боевого транса», как я его назвал, то выпадал обратно. Даже научился поддерживать в таком состоянии разговор. Сложно было только следить за скоростью моей речи и пиво мешало – выбрасывало в реальность.

И уже потом, выходя из очередного магазина, Жанна остановилась возле меня и предложила:

– Гена, пойдём, кофе попьём? Здесь, возле мастерской Сэма, есть что-то типа бара. Интересный такой, почти весь бамбуковый, я вчера заходила. Там и поговорим.

Видел я этот бар. В сиесту там обычно лесорубы собираются. А сейчас там как раз должен быть патруль. Не самые лучшие собеседники в нашем случае. Но кофе выпить можно. Не получится, поговорим позже.

Патруля в баре не было. Вместо них за столиками сидела шумная разноцветная – от светло шоколадного до темно-фиолетового – компания, все как один в ярко-красных банданах. От компании заметно несло агрессией. Они громко говорили, временами перекрикивая друг друга, иногда шумно и бестолково ругались, но тут же братались и лезли обниматься. Иногда прямо через стол.

Мы постояли в центре зала и, не сговариваясь, дружно повернули на выход.

Вслед нам раздался недовольный гул и громкий, высокий голос прокричал:

– Девочка, ну куда же ты? Здесь такие мальчики, а ты с этим недоноском уходишь. А ну вернись!

Я замер.

– Пошли, пошли, – подхватила меня за локоть Жанна. – Не обращай на них внимания.

Я успел сделать два шага к двери, когда мне в спину прилетела пивная кружка. Больно, блин.

– Э, мурло бледножопое, кружку принеси, – раздалось от стола.

Беретта на поясе, патрон в стволе. Предохранитель… Но это быстро. Однако, неизвестно, сколько их сейчас держит меня на мушке. Я подхватил кружку и не глядя запустил её в компанию. Не успела она долететь, я уже стоял с вытянутым вперёд стволом.

– Кому тут жить надоело? Кто такой смелый?

– Ну я.

От стола поднялся просто человек-гора. Чёрно-фиолетового цвета, не меньше полковника Окочукво, а то и больше.

– И дрыгалку свою спрячь. Если чем-то недоволен, можешь надрать мне мой большой чёрный зад, – в компании дружно засмеялись.

Я спокойно развернулся.

От стола отделились четверо и прыжком встали между мной и дверью. Сзади снова послышалось:

– Или ты трус? Тогда отдавай нам свою девчонку. Таким красавицам нечего делать с трусами.

Двое уже держали Жанну за локти, вроде бы и не причиняя ей боли, но вместе с тем, не давая дотянуться до оружия. Ещё двое у двери. И неизвестно, сколько стволов направлено в мою сторону от стола. Даже если сам и уйду, останется Жанна. Надо что-то делать. Я повернулся на голос.

– Ну не трус. И что?

– Тогда пойдём. Не хочу громить тобой бар, мне здесь нравится, – гигант в два шага дошёл до двери и поманил меня пальцем.

Большой… Очень большой. А значит, медленный. Надеюсь. Большие, они обычно силой стараются взять. А значит, главное – не попадаться под удар. Буду вертеться. Так, цели… Уши, это понятно, пах, это само собой, что ещё? Глаза. И нос. Точно. Но попробуй до них дотянись. Он на голову выше…

Пока я размышлял, вокруг нас образовался круг. Мой противник снял с пояса широкий, в две ладони, ремень с кобурой. Из кобуры торчал блестящий «Пустынный орёл». Вот уж кому этот пистолет подходит. Негр отбросил пояс в сторону и показал рукой на меня.

– Снимай. Дерись как мужчина.

Я замялся. Со стороны, наверное, казалось, что я боюсь остаться безоружным. Но я просто пытался вызвать в голове песню мамбы. Через секунду в мозгу уже бил тамтам и сознание с готовностью отделилось от времени, растворившись в окружающем пространстве.

Я чуть не задохнулся. На меня навалилась ужасная вонь. Агрессия, понял я. Весь круг вонял злостью. Каждый готов был порвать меня в клочья, а кое-кто, возможно даже и съесть. Да уж. Неприятное чувство.

Ощущения убавить. Стало полегче.

А вот от моего противника агрессией не пахло. Он стоял спокойный как памятник. Ему было даже не интересно. Он просто очередной раз подтверждал своё звание первого бойца.

Я снял пояс и аккуратно положил его в сторону.

– Молись, – сказал гигант и молниеносно достал из-за спины нож размером с мачете. Дал мне полсекунды полюбоваться игрой бликов на лезвии и так же мгновенно выбросил руку вперёд.

Время замедлилось само. Более того, движение противника я угадал за мгновение до его начала. Ушёл с линии удара небольшим смещением вправо с поворотом влево. Рука просвистела мимо, а я заметил открытый кадык. Оттолкнулся левой ногой и в обратном вращении врезал кулаком в горло, одновременно сгибая толчковую ногу в колене.

Шустрый противник заметил моё движение, но успел лишь наклонить голову вперёд, прикрывая шею. Я растопырил пальцы и попал ему прямо в глаза. Одновременно моё колено достигло цели. Пах…

Негр упал на колени и заревел как раненый пароход. Но, несмотря ни на что, постарался вслепую полоснуть меня ножом по ногам. Я подпрыгнул, поджав колени. Пропустив его руку за левую ногу, резко выпрямил колени и сдвинул ноги. Попал. Запястью кирдык. Нож выпал на землю, негр свалился следом. Его трясло.

Один за другим раздались три пистолетных выстрела. Странно, но ничьей агрессии в этот момент я не почувствовал. Стреляли на этот раз не в меня.

– Всем стоять, бросить оружие! Это патруль!

Я вернулся в обычное состояние. Ни фига себе! Спасибо Питеру с его мамбой. Подозреваю, что при обычной драке я бы просто не смог выдавить пальцами кому-то глаза. Даже если бы и успел, что тоже вряд ли.

Внезапно мне стало плохо, из спины будто выдернули стержень, в глазах потемнело, ноги подкосились, и я медленно, как марионетка, опустился на землю.

Когда я смог воспринимать окружающий мир, патруль уже собирал в кучку всех «красношапочников», а в стороне стояла Жанна. Пистолета в её кобуре не было. Она закрыла лицо руками, её плечи вздрагивали.

– Мистер Стринг!

Я с трудом поднялся. Ноги тряслись, да и всё тело малость потряхивало. Я обернулся на голос. На меня смотрел молодой, коротко стриженый патрульный.

Из кучи выгоняемых патрулём хулиганов донеслось:

– Стринг, значит? Увидимся ещё с тобой, мистер Стринг.

– Не обращайте внимания, сэр. Их больше не пустят в город. Я капрал Генри Акумба. Я могу вам помочь, сэр?

– А кто это вообще такие? – я огляделся.

Справа от меня Жанна прекратила рыдать и внимательно прислушивалась к нашему разговору. Прямо по курсу двое патрульных хотели надеть наручники на моего противника, но увидев, что он слеп, да ещё и рука сломана, решили не заморачиваться. Ухватили гиганта подмышки и поволокли к машине.

– Бандиты, сэр. Банда «Красные скорпионы».

– Что ж вы их не перестреляете?

– Так это за городом они бандиты, сэр. А здесь… Вон, привезли Сэму четыре разбитые машины в ремонт. Явно трофей, все прострелянные. Но чтобы обвинить нужны доказательства, а их нет.

– Выехали бы да перестреляли их всех. Без доказательств.

– Тогда, сэр, бандитами будем считаться уже мы. Любой выживший или случайный свидетель обвинит нас в нападении, а это означает блокаду города. Мы же патруль. Вот и сейчас. Мы их просто выгоним за ворота. Правда, машины заберём в качестве штрафа. Кстати, пояс вашего противника теперь по праву ваш. Вместе с гаубицей, которую он носил.

– А с ним что будет?

– То же, что и со всеми. Из города его.

– Слепого? Да уж, строго у вас. Кстати, капрал, вы не родственник Джеку Акумбе?

– Сын, сэр.

– Тогда передайте ему мою благодарность за красноголовку. Было вкусно.

– Он вернёт вашу благодарность мне, сэр. Это я её добыл.

– Поздравляю.

– Спасибо, сэр.

– А как вы оказались здесь, да ещё так вовремя? Ещё минута и эти скорпионы разорвали бы меня в клочья.

– Просто приехали выпить пива после смены, сэр. Мы всегда так делаем.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 6 месяц, 40 число. 22:00

Мы с Жанной всё-таки смогли поговорить. Просто закрылись в доме, пока девочки бултыхались в бассейне. Минут через пять начались стуки в дверь и нелепые просьбы о какой-то, совершенно бессмысленной, помощи. И только когда Фарида убедилась, что мы сидим за столом и рассматриваем карты, а не лежим в постели, Жанне удалось мне хоть что-то рассказать.

Из рассказа я понял только, что в двухстах километрах к югу от нас есть научная база «Дельта», принадлежащая Ордену. На этой базе против воли содержится доктор наук Семёнов Андрей Александрович. И что Жанне очень надо его оттуда вытащить.

– Зачем?

– Могу сказать только, что его похитили из Солнцегорска и мы должны его вернуть.

– Опять никакой конкретики. Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что. Жанна, ты понимаешь, что так боевые операции не разрабатывают. Ты просишь помощи, но не говоришь в чём конкретно.

Жанна внимательно смотрела на меня. Сейчас она была похожа на маленькую девочку, которой папа выбирает подарок.

– А как? Как их разрабатывают?

– Жанна, а тебе не кажется, что прежде, чем просить меня помочь, следует хотя бы рассказать, кто ты такая есть и чем занимаешься?

– Я не могу!

– Тогда и я не могу. Пошли вишнёвку пить, – я встал и демонстративно направился к выходу.

– Стой!

Я вопросительно посмотрел на девушку. В глазах её отчётливо читалось сомнение и решимость.

– Ладно. Я физик. Младший научный сотрудник. И я сама сбежала из этой лаборатории

– Что-то ты темнишь. Впервые слышу, чтобы мэнээс сбежал из своей лаборатории. Ему полагается упорно работать и дослуживаться до старшего научного.

– Я не темню. Обещай, что никому не скажешь.

– Если это не будет во вред мне и девочкам.

– Не будет. Нас вместе с Андрей Санычем похитили и притащили сюда. У него были перспективные разработки и Орден захотел их присвоить. Я была его лаборанткой. Мне удалось бежать с базы. Цистерна за соляркой поехала, ну, я в ней и спряталась. Джентльменов удачи смотрел? Вот и я так. Хотела до самой Лумумбы доехать, а там уже и Малколм-Экс недалеко. Добралась бы.

– А что ж не доехала?

– Да? А ты сам попробуй в вонючей бочке посидеть! Сбежала по дороге. Не предполагала, насколько здесь опасно. Теперь знаю.

– Понятно. Тогда рассказывай, как охраняется твоя родная база, какие подходы, что вокруг, пути отхода и расположение зданий и помещений.

– Сейчас всё расскажу. Ты не представляешь, как мне легко стало, когда тебе призналась.

С полчаса Жанна описывала всё, что запомнила на базе. Но знала она непозволительно мало. Схемы расположения жилых помещений и лабораторий было совершенно недостаточно для планирования операции. Девушка не знала даже режим и боевое расписание охраны. А на вопрос о подходах к базе сказала лишь:

– Там вокруг одни горы, а к воротам идёт дорога. Ещё вертолётная площадка есть. И радиоузел. Больше я ничего не видела.

– Собирайся. Завтра едем на охоту. На красноголовку пойдём.

– Шутишь, да?

– Ничуть. Сказал тебе официальную версию. А на самом деле поедем и попробуем посмотреть на эту базу вблизи. Давай карту, будем маршрут прикидывать.

Маршрут прикидывали до самой ночи. И если бы не карты из трофейного портфеля, ничего бы у нас не получилось. База находилась на территории «белого пятна» и увидеть мы её смогли только на двух аэрофотоснимках и то без подробностей.

Как оказалось, к базе вела приличная дорога, петляя по горным ущельям. Дорога упиралась прямо в КПП. А значит, нам это не подходило.

На одной фотографии меня привлекла странная деталь. На капоте внедорожника, стоящего за КПП я увидел неожиданный логотип – кленовый лист, перекрещенный мечами.

– Жанна, ты же говорила, что база орденская.

– Ну да. Это точно.

– А охрана кленовая. Почему не своя?

– Не знаю. Может, эта база настолько секретна, что даже охрану своим не доверяют? Патруль в ордене долго на одном месте не работает, раз в год обязательная ротация.

– Может. А может и что другое. Надо на месте посмотреть. И всё подготовить. Я звоню Курту.

Оружейник встретил меня с недовольной миной. И явно не потому, что я завалился к нему на ночь глядя. Я сходу попросил у него десяток направленных мин «Клеймор» с радиовзрывателями.

– Гена, майн кумпель, не надо.

– Ты о чём, Курт?

– Всё-таки вы, русские, все сумасшедшие. Один дурак лез во все истории, пока не свернул шею, и ты туда же. Гена, у тебя такие девушки! Не надо! Живите с ними здесь, в Лимпо. Ходите, развлекайтесь. А старый Курт будет пускать вас на стрельбище. Даже бесплатно, лишь бы иногда смотреть на твоих красавиц.

– Курт, ты о чём? Мы просто едем на охоту.

– С минами.

– Поставим вокруг лёжки, чтобы обезопасить себя от хищников.

– Не ври старому Курту!

– Хорошо. Не буду. Мины дашь?

– Две пятьсот за штуку, – старик, похоже, всерьёз на меня обиделся.

– Спасибо, Курт. И не обижайся. Думаю, тебе самому надоели эти «скорпионы».

– Так ты… Ну да, я уже слышал. – Курт замолчал. – Окей, Гена. Я никому не скажу. Бери по семьсот.

– Тогда и ВОГи нужны…

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 7 месяц, 01 число. 07:30

Утром, перед выездом, меня остановила взволнованная Анжи.

– Гена, отвези меня в опитАль.

– Куда? – когда Анжи волнуется, понять её мне становится сложнее.

– Где болеют. ОпитАль!

– Госпиталь? – девушка уверенно кивнула.

– Да без вопросов. А зачем? – тут же, противореча себе, спросил я.

– Я тромА ширужьЕн.

– У тебя травма? Доигралась с топором?

– Нет, Гена. Я ширужьен. Дотёр.

– Ты доктор? Ширужьен… Хирург что ли? – она снова кивнула. – Трома… Травматолог?

– Да. Же суи.

– Значит, это тебя я должен благодарить, что остался жив тогда, в провале?

– Не меня. Мы все лечили твои ноги. Мне помогали все девушки.

Я подтянулся, встал лицом к лицу с Анжи, коротко и торжественно кивнул, и сказал:

– Благодарю тебя, доктор Анжи, за то, что спасла мне жизнь, – девушка покраснела и опустила глаза.

– И ты нас всех спас, Гена. Здесь, в Лимпо, нет бьен дотёр. Я им помогу, – она показала на здоровенную сумку, лежащую у ног.

Из представительства мы выехали втроём. Вслед нам недовольно смотрела Фарида.

– Всё-таки она к тебе ревнует, – сказал я, когда мы с Жанной выехали за шлагбаум.

– Гена, она женщина. Неужели не ясно? Она обиделась, когда ты не взял её с собой. Жди дома скандала.

Поддерживать разговор я не стал. Просто запел про себя «песнь мамбы».

Дальше ехали молча. В моей голове звучал тамтам, и я наслаждался ощущением дороги. Жанна заметно волновалась.

Вообще, ехать в состоянии «боевого транса» было одно удовольствие. Как на тренажёре. Я успешно объезжал все препятствия и неровности, чувствуя их заранее, видел внутренним взором деревья и даже живность в густых придорожных кустах.

– Гена! Гена!

– Да?

– Ты что, заснул?

– Нет. Просто еду.

– А почему у тебя глаза закрыты?

Вот, значит, как. Я, оказывается с закрытыми глазами ехал. А видел всё чётко и ясно. Даже лучше, чем глазами, потому что все повороты и кочки замечал ещё до того, как они появлялись в поле зрения.

– Нормально всё, не обращай внимания.

– Перевернёмся сейчас, тогда обратим внимание.

– Не перевернёмся, я слежу за дорогой. Расслабься.

Я снова подключился к окружающей природе.

А вот что-то новое. Каменный варан. Я не видел его, но точно знал, что гигант идёт сквозь кусты с твёрдым намерением лечь посреди дороги и погреться на солнышке. Не надо. Не ходи сюда, под машину попадёшь. Варан нехотя развернулся и побрёл обратно. Я, тяжело дыша, вывалился в реальность, едва успев нажать на тормоз. Машина недовольно дёрнулась и заглохла.

Я с ним общался! Я понял его желание, передал ему свои мысли, и он в свою очередь понял меня! Странно, но в тот момент я не чувствовал страха перед могучим хищником, не было желания его застрелить. Просто мысленно дал ему совет, и он послушался.

Я стал пытаться уловить других животных, но у меня ничего не получалось. Долго думал и анализировал контакт с ящером. В результате за рабочую гипотезу принял, что каменный варан – животное глупое и безэмоциональное. И одновременно у него может быть только одно желание. Потому я его и уловил. А у людей я чувствую только превалирующую эмоцию. Вот как страх и волнение сейчас у Жанны.

Новая Земля, Дагомея, горы на юго-восток от Лимпо. 24 год, 7 месяц, 01 число. 20:18

Я заглушил Ниву, вышел и стал усиленно разминать затёкшую спину, руки и ноги. Ехать дальше не было возможности – и так последние двадцать с гаком километров пришлось продираться сквозь лес в предгорьях. Сейчас мы стояли на каменном плато, а вокруг нас возвышались горы. От них веяло величественной мощью, и я засмотрелся на темнеющие на фоне неба вершины. Подошла Жанна с картой.

– Мы здесь? – она ткнула пальцем в аэрофотоснимок.

– Мы в трёх километрах от цели. Это если по прямой. Но тут у нас горы, так что можешь считать километров десять пешком. Вверх и вниз, вон за тот хребет. Собирайся, а то до темноты не успеем.

Когда мы добрались до хребта, с которого видно базу, часы показывали ровно двадцать четыре. Склон был голый и каменистый, не спрячешься, только залегать. Но прямо под нами выступал из скалы длинный карниз шириной метра три, заросший мелкими кустами. Я вздохнул, и полез вниз. Темнело. Ноги гудели от усталости, хотелось пить. Спустившись, аккуратно повесил на сучок рюкзак однодневку, достал бутылку минералки и сделал большой глоток. Подсоленная вода бальзамом растеклась по горлу. Стало гораздо легче.

Достал из однодневки свой старый, ещё советский, восьмикратный БПЦ и передал запыхавшейся Жанне. Потом вынул оттуда же специально выпрошенный на пару дней у Курта Майера Юконовский NVB с телескопической насадкой, и, повозившись, включил подсветку. Посмотрел на цель, выматерился про себя, и подсветку выключил.

– Гена, смотри, вон справа, – Жанна стояла во весь рост, внимательно глядя в бинокль, совсем как капитан корабля при приближении к берегу, и показывала куда-то пальцем.

– Присядь, пока не заметили! До цели пятисот метров нет, а ты стоишь как Родина-мать.

– Ой! – девушка присела за куст и, раздвинув ветки, выставила бинокль в направлении базы.

– Что там?

– Вон, справа длинное здание, видишь?

Прямоугольная территория базы была щедро освещена. По забору были установлены фонари, по углам стояли четыре столба с прожекторами. В правой части я увидел сначала мощный генератор на колёсной базе, затем вертолётную площадку со стоящим на ней непонятным агрегатом, и только потом взгляд переместился на длинное здание белого пластика под синей крышей.

– Вижу. Казарма?

– Нет. Там лаборатория, столовая, и общежитие для учёных и орденцев.

– Охрана тоже там живёт?

– Левее. Видишь, квадратный домик?

– Что-то маловат домик.

– Это кухня. Чуть дальше смотри.

– Вот теперь вижу. Всё равно небольшой.

– Охранников всего двенадцать, им хватает.

– А учёных тогда сколько?

– Вот смотри. Андрей Саныч, он в лаборатории главный. Ну, если мистера Смита не считать, но тот в науку не лезет, только отчёты собирает и заказывает требуемые компоненты и литературу. Потом два старших научных сотрудника. Андрей Саныч их называет «сэнээсы в штатском». Они в теории поля вообще ни бум-бум. Занимаются секретностью и техническим обеспечением. Четверо лаборантов, это наши, кто с Семёновым работал. Всех четверых вместе с ним и увезли. Точнее, уже трое, меня же нет. Ещё два техника, повар, и врач. Всё. Одиннадцать человек. Ещё местный дворник из какого-то племени, но он приходящий. Знал бы ты, как он поднялся за те полгода, что у нас работает. Пришёл забитый, худой, всего боялся. А сейчас растолстел, обнаглел, велосипед себе приобрёл. Рассказывал, что хочет купить двух жён сразу. Он наш мусор где-то у себя в деревне распродаёт.

– Он нам важен?

– Да нет, просто интересно, вот и рассказываю.

– А с охраной как дела обстоят? Собаки есть?

– Собаки были.

– Это плохо.

– Но их всех убрали. Они лаяли всю ночь, живности-то вокруг много. Носились вдоль забора, на каждую обезьяну реагировали.

– Здесь обезьяны есть?

– Возле базы крутится стая каких-то местных мартышек. Они сначала через забор запрыгивали, но охрана их активно отстреливала, и они отстали. Но к забору подходят часто.

Я ещё раз посмотрел в сторону вертолётной площадки. Стоявшая на ней странная конструкция, напоминала радиоуправляемый четырёхмоторный дрон серебристо-серого цвета, но огромный, где-то десять на десять метров, раздутый, и со слишком маленькими для его веса винтами. По моим соображениям, летать бы такой не смог.

– Что это за таратайка на вертолётной площадке стоит?

– Секрет.

– Жанна, не дури. Сейчас-то какие секреты?

– Ладно, но ты никому не говори. Это прототип нового вертолёта. Его мы и разрабатывали.

– И он летает?

– Не знаю. Он не везде может взлететь. Мы не зря организовали лабораторию под Солнцегорском. Андрей Саныч там изучал свойства эфира.

– Радио?

– Нет. В первой, оригинальной таблице Менделеева был такой элемент. Первым номером шёл он, а потом уже водород. Впоследствии почему-то про эфир забыли. Даже таблицу переписали. Ты помнишь из школьного курса химии периодическую таблицу элементов? В ней первым идёт водород, а вторым гелий. Эфира в ней нет вообще, хотя у Менделеева он был. Семёнов даже со своим профессором из-за этого разругался. Ещё там, на старой Земле. Почему-то этот элемент никто не хотел изучать, все говорили, что эфир – это сказка неграмотных средневековых алхимиков. А зря. Эфир – это очень ёмкий энергоноситель. Кроме того, для него нет физических преград во вселенной, проникает сквозь всё, как нейтрино. Я даже считаю, что нейтрино придумали, когда поняли, что без эфира в физике не обойтись, нечем объяснять многие явления. И вот, под Солнцегорском доктор Семёнов обнаружил мощный поток проходящего сквозь земную кору эфира. Там и поставили лабораторию. А когда создали прототип, оказалось, что стартовать без перенасыщения контура эфирным потоком он не может – соотношение массы и квантовой плавучести не позволяет. Поднимался только внутри эфирного потока. А потом уже мог спокойно летать. Да ты не слушаешь! – девушка обиженно замолчала.

Я не только слушал. Пока Жанна делилась воспоминаниями, я осмотрел КПП на левой стороне забора. Ворота из рабицы на рамах, сверху колючка. Правее – помещение дежурной смены, а за воротами шлагбаум. Впереди на дороге выложены бетонные блоки. С наскока не прорвёшься – ехать придётся медленно, змейкой. Увидел я и внедорожник с кленовым листом. Он стоял на парковке между ещё двух машин. К моему удивлению, это оказался обычный открытый отечественный УАЗик. В самом КПП освещение было выключено и в голубом свете монитора я различал только один профиль. А остальные охранники где? На базе была тишина, слышался только мерный стук генератора. «А вдоль дороги мёртвые с косами стоять… И тишина.», вспомнилось мне. Да, тишина. Слышен только плеск многочисленных ручьёв, да время от времени далёкий вскрик, то ли ночных животных, то ли вспугнутых птиц. Как в заповеднике…

Я вызвал в сознании песню мамбы и попытался почувствовать эмоции людей на территории, но ничего не получалось – всё перебивали вибрации генератора и что-то ещё непонятное со стороны базы. Такое ощущение, что там станция РЭБ работает, вроде Красухи, только не на радиочастотах, а на тех, которые возникают у меня в голове при входе в «боевой транс». Единственное, что удалось уловить – это какого-то зверя выше и левее по склону. Зверь, похоже, укладывался спать. Значит, будем действовать по старинке. Как шутил комбат, «Хватит делать как попало. Надо делать как придётся». Я достал сканер, обернул антенну маскировочной лентой и тут заметил движение на территории.

Дверь общежития открылась и оттуда, мелко семеня ногами, торопливо побежала какая-то женщина.

– Жанна, кто это?

– Где?

Женщина скрылась в маленьком здании характерной архитектуры в углу территории. У них туалет типа сортира что ли?

– Туалет видишь?

– Конечно.

– Следи, сейчас выйдет.

Через пару минут женщина вышла. На этот раз она двигалась гораздо спокойнее и не спешила.

– Узнаёшь?

– Не-а. Никогда её не видела. Может, вместо меня новую лаборантку взяли?

– Тогда нонкомбатантов тоже двенадцать. Как минимум.

– Кого?

– Гражданских.

– А-а.

Мы замолчали и вернулись к наблюдению.

Глава 6

Новая Земля, Дагомея, окрестности базы «Дельта». 24 год, 7 месяц, 02 число. 04:30

Я вернулся на НП, когда небо на востоке начало светлеть, начиналось утро. Ночью жара ушла, воздух стал градусов двадцать пять. Как по мне, так это самая комфортная температура, днём скакать по горам гораздо неприятнее. Вот, кажется, привык уже к здешней жарище, а становится прохладнее и понимаешь, как тебе этого не хватало. Жанна уже час три, как спала, свернувшись калачиком на пенке.

Ночью я слушал эфир, пока не сел аккумулятор и поймал только три передачи. Две – радиообмен дежурной смены с начкаром, то есть начальником охраны – очень было похоже, что караульная служба здесь поставлена по гражданскому принципу. И одно мощное шифрованное сообщение. По моим размышлениям, это мог быть ежедневный доклад того самого Смита, или кто там у них главный.

Организованного движения на базе тоже не наблюдалось. За ночь из КПП появлялись три разных охранника. Меня никто не заметил, выходили лишь на перекур и по туалетным надобностям, в тот же сортир, через всю базу, да ещё и без оружия. Непродуманно, а вдруг нападение на пост, а он чёрт те где без штанов. Пока до поста добежит, в обороне будут только двое. Вряд ли их там больше, остальные, скорее всего, отдыхающая и бодрствующая смена. А может, вообще по двенадцать часов дежурят. По углам забора я разглядел видеокамеры. Значит, монитор в караулке – это видеонаблюдение. Потому и периметр не патрулируют. Подстрелить камеры, конечно, не сложно, но дежурная смена поднимет тревогу. Не знаю, как поставлена служба у «кленовой» охраны, но я бы отправил отделение прочесать окрестности. Так что вопрос с камерами мы пока отложим. Сейчас важнее рекогносцировка на местности и пути отхода. На карниз, где мы засели, с наскоку не подняться, снаряжение нужно. Да и ручей под забором мешать будет.

В ущелье, где размещалась «Дельта» было много ручьёв. Они стекали по горным склонам, дробясь на потоки и сливаясь вновь. Один ручей, метра два шириной и почти по пояс глубиной, тёк прямо между забором и склоном, на которым мы оборудовали свой НП. К противоположной стороне забора вплотную подступали джунгли. Видимо, оттуда и запрыгивали обезьяны.

Левая сторона, с воротами, была ограничена каменистыми скалами, а противоположную, правую, от леса отделяло узкое озерцо.

Если пытаться проникнуть со стороны джунглей, то я всех макак перебужу. А значит, у забора меня уже будут ждать «кленовые парни». С нашей стороны ручей. Перепрыгнуть его не получится, тем более, незаметно, а в мокром камке много не навоюешь. Со стороны озера можно, конечно, подобраться. Но тоже в гидрокостюме. Которого нет.

Попробовать снять охрану? Так мне только одного и видно, который за монитором. Остальные в темноте сидят. Опять же, ночью в ущелье «плётку» только глухой не услышит. Штурмовать КПП? Я представил себя с миниганом, красной повязкой на голове, идущим в сторону ворот и заливающим всё свинцом. Ага. Слишком сложный способ самоубийства. Ладно, думай голова, шляпу куплю. Я зевнул.

Пока не уснул, решил ещё раз проверить склон, а заодно поискать спуск с карниза. Прошёл его почти до конца, но приемлемого спуска так и не нашёл. А вот на склоне в паре мест были очень перспективные каменные россыпи. Похоже, в мокрый сезон орденцам стоит ждать серьёзный сель. Жаль, до дождей ещё три месяца. Три местных месяца.

Карниз выступал над склоном всего на пару метров, но крутой отрицательный наклон делал невозможным подъём для человека без снаряжения. Только в одном месте в карнизе был пролом, судя по всему от упавшего валуна. В принципе, спуститься там было можно, но подняться – только со снаряжением, хотя бы минимальным.

Порылся в рюкзаке, нашёл двадцать метров капронового троса. Спуститься будет можно, а, чтобы подняться, надо что-то придумывать. А голова после бессонной ночи варила не очень.

Когда я устроился на своей точке, небо уже заметно серело. Я толкнул Жанну. Она что-то пробурчала и повернулась на другой бок. Я толкнул сильнее и на всякий случай зажал ей ладонью рот.

Жанна открыла глаза и засопела. Проснулась, можно отпускать.

– Подъём. Время шесть ноль-ноль. Понаблюдай пару часов, а я посплю. Если будут какие-то передвижения – буди меня. Если изменений не будет, разбуди в восемь. Домой поедем.

Новая Земля, Дагомея, окрестности базы «Дельта». 24 год, 7 месяц, 02 число. 09:21

Нива благополучно дождалась нас там, где оставили. Никто её за ночь не тронул.

Всю обратную дорогу Жанна дулась. Она явно считала, что наша рекогносцировка должна была закончиться вывозом с «Дельты» доктора Семёнова. А мне стало понятно, что одному такое ни за что не осилить. Нужна группа прикрытия, но взять её негде…

– Жанна, не забудь, нам ещё змею добывать. Иначе нас не поймут.

– Не хочу. Настроения нет. Гена, а если ночью сетку разрезать и вывести?

– Что вывезти?

– Не вывезти. Андрей Саныча вывести через дыру в сетке.

– На заборе видеокамеры. Нас примут прямо на выходе из общежития. Для успеха операции необходимо отвлечь дежурную смену охраны. Лучше всего тихо ликвидировать, но это уже из области фантастики. Поэтому оптимальный вариант – связать их боем. Вот именно для этого и нужна группа прикрытия. Причём, не менее пяти человек, потому что охранники тут же вызовут подкрепление, это к бабке не ходи.

– К какой бабке?

– Что? Это поговорка такая. Означает соображение, которое не надо проверять. То есть на надо ходить к бабке-гадалке, чтобы это узнать. Неужели у вас так не говорят? Жанна, ты вообще откуда?

Девушка покраснела.

– Я тогда обманула тебя. Я не из Солнцегорска. Там я только работала в лаборатории у Семёнова. А родилась я в Новодессе.

– Где?

– Новая Одесса. Мы с ребятами её так называли. И семью Розы Гольдман я хорошо знаю. А папашу её, Марка Ароновича, по-моему, вся Новодесса знает.

– А что же вы тогда не общаетесь?

– Да ну их! Та ещё семейка, между нами.

– Что с ними не так?

– Жадные они. Знаешь анекдот как Алёша за Лёвой домой зашёл?

– Поконкретнее, пожалуйста.

– В общем, заходит Алёша, говорит: «А Лёва выйдет?». А лёвина мама ему: «Лёва обедает. Ты, наверное, тоже голодный?» Алёша кивает. «Ну тогда тоже иди домой, пообедай». Понимаешь?

– Что-то не очень смешно.

– Вот и я не могла понять, что же здесь смешного. Это прямо про Гольдманов. И во всём они такие. Любого за копейку продадут. И Роза такая. Ты вот знаешь, что она в первый же день телеграмму домой отправила?

Я помотал головой.

– Конечно. Она же не сказала никому, тихушница. Я сама случайно узнала – видела её на почте.

– А ты? Ты бы тоже не сказала, если бы я не спросил?

– Не сказала. Я писала не домой, а руководству института. Описала ситуацию, рассказала где находится доктор Семёнов. Согласись, это секретная информация.

– Вот вы, женщины, народ! Только повод дай, кости друг другу до сахарной белизны перемоете.

Я замер.

– Слева по курсу метрах в двадцати пятиметровая красноголовка. Надо брать, а то нас не поймут.

– Ты откуда знаешь?

– Чувствую.

Последние полчаса я поддерживал разговор, находясь в «боевом трансе». Настолько уже привык, что даже песню в голове включать не надо было. Она появлялась просто по желанию и тут же затихала, сливаясь с вибрациями окружающей природы. И сейчас я почувствовал греющуюся на дереве красноголовку.

– Что значит «чувствую»? Как ты её можешь чувствовать?

– Да вон, видно её. Посмотри на том дереве с пятнистым стволом.

– Это травовидный платан. У него, кстати, орехи вкусные.

– Вот и наберём, когда змею добудем.

– Не наберём. Не сезон. За ними надо в восьмой или девятый месяц ходить.

– Всё. Дальше тихо.

Я заглушил машину, взял Ремингтон и медленно, стараясь не шуметь, пошёл к платану. На его ветвях, развалившись под солнцем грелась красноголовка. Она давно нас заметила и собиралась сбежать. Я начал внушать ей, что мы не опасны, мы просто идём по своим делам, и вообще, её ещё не заметили. Одновременно я, стараясь не делать резких движений, поднимал к плечу Ремингтон. Нашёл в прицел красную голову змеи, задержал дыхание и нажал спуск.

Прогремел выстрел и змея забилась в агонии. Крона платана зашумела, сверху посыпались сломанные ветви. Я поднял одну. Ветка была пустая внутри, её структура напоминала ствол одуванчика – полая трубка, наполненная белым соком. Действительно, травовидный…

Передо лицом свесился змеиный хвост толщиной в мою ногу. Я потянул. Тяжёлая, зараза. Снять змею удалось только вдвоём. В ней было килограммов пятьдесят. Шкуру снимать не стали, вспороли живот, вытащили кишки и пересыпали солью. До дома доедет…

Внезапно на границе слышимости я уловил звук выстрела. Прислушался, стараясь использовать новые возможности. Страх, агрессия и ещё что-то непонятное. Два человека. Расстояние – метров четыреста, направление на гору. То есть, получается, либо у подножья, либо на склоне. Тогда почему такой тихий выстрел?

– Жанна, слева от нас, метрах в пятистах, двое. Ты выстрел слышала?

– Нет.

– Я слышал. Оставайся возле машины. Внутрь не лезь, замаскируйся.

– А почему внутрь нельзя?

– Потому что, если кто-то увидит Ниву, я не хочу, чтобы он увидел ещё и тебя. А так, он на машину отвлечётся, а ты уже держишь его на мушке. Поняла?

Жанна кивнула.

– Вон под папоротник залезь и не отсвечивай. Я пойду, посмотрю, кто там стрелял.

–Гена, здесь многоножка! – донеслось в спину.

– На многоножек возьмите ножик, – изобразил я стихи, дождался характерного хруста и не менее характерного «Фу-у!», и потопал в лес.

Добирался я до горы минут двадцать. Последние метры вообще полз по-пластунски и чуть не уткнулся в кучу мусора.

Значит, кто-то здесь живёт. Это «ж-ж-ж» неспроста и сам собой мусор посреди джунглей не появится. Тем более, куча явно копилась не один день. Значит, кто-то регулярно выносит мусор и складывает сюда. И этот кто-то скорее всего не лесоруб.

В куче виднелась окровавленная одежда. И мужская, и женская. А прямо у меня перед глазами торчала оторванная пола белого лабораторного халата, покрытая бурыми пятнами крови. Сквозь пятна я разглядел бледно-голубую печать: «Первый Медицинский». Я аккуратно обогнул мусор и почти сразу увидел пластиковый жилой модуль ослепительно белого цвета с синими окнами и дверью. К нему вела широкая, накатанная колёсами тропа, но ни одной машины у пещеры не было. Зато на пластиковых стульях возле двери сидели двое в знакомых красных банданах. Один крутил на пальце какой-то револьвер, отблескивающий на солнце никелированным боком. Второй что-то возбуждённо говорил, энергично размахивая при этом руками. Разговор я уловить не мог, только время от времени слышал отдельные слова. Язык был английский.

Из модуля вышла женщина лет тридцати, худая и измождённая, в грязном белом халате, и пошатываясь, пошла в мою сторону. В руках у неё был чёрный полиэтиленовый пакет. Лицо женщины выражало полную покорность судьбе.

Один из сидящих, не вставая и не проявив никаких эмоций, ленивым и привычным движением шлёпнул проходившую мимо него по попе. Та никак не отреагировала. Женщина с равнодушием куклы прошла по тропинке мимо меня. Я лежал под кустом и старался дышать через раз. Она дошла до кучи, выбросила в неё содержимое пакета, и так же равнодушно вернулась в дом.

Я задумался. А не та ли это была экспедиция, в которой погиб настоящий Геннадий Сухов? Очень похоже на то, что именно банда «Красных скорпионов» с ней и расправилась. Заняла жилой модуль и устроила в нём тайное убежище. И даже кого-то оставила в живых, используя в качестве раба. А эти двое – дневальные. А раз есть дневальные, значит, где-то должен быть и дальний дозор. Надо будет отходить максимально аккуратно. Теперь осталось выяснить, как часто они здесь бывают. Но Ниву с Жанной надо отогнать подальше. Я тихонько развернулся и пополз к машине.

Новая Земля, Дагомея, окрестности базы «Дельта». 24 год, 7 месяц, 02 число. 16:00

– Нива Струне!

– Да, Гена.

– Подъезжай к месту, через десять минут буду. И не называй имён в эфире. Для этого у меня уже семнадцать лет, как есть позывной.

– Но мы же не на войне!

– На войне, Жанночка, именно на войне, – последние слова я произнёс, уже отжав кнопку передачи.

Обратно Ниву вела Жанна, а я сидел рядом с закрытыми глазами и думал изо всех сил. «Хамви» придётся бросать, а обратно выбираться на какой-то машине с базы. На УАЗике, например. Если он бензиновый, то мы даже в выигрыше, солярка не нужна вообще, и Ниву и УАЗ можно заправлять из одной канистры.

Я поймал себя на мысли, что думаю о предстоящей операции, как о чём-то уже свершившемся. Это радовало. Значит, основные моменты проработаны. А мелочи… Их сколько ни прорабатывай, на практике всё равно будет не так, как при планировании. А значит, надо предусмотреть ещё хотя бы один вариант…

Новая Земля, Дагомея, окрестности базы «Дельта» – Лимпо. 24 год, 7 месяц, 02 число. 29:30

Ехать ночью оказалось гораздо беспокойнее, чем днём. Я с десяток раз улавливал присутствие каких-то крупных хищников возле дороги. Отгонять ночных хищников у меня получалось гораздо хуже, чем с каменным вараном, зато получилось отбить их интерес к машине. Пока Жанна рулила, я изо всех сил воображал, что мы – простой валун, волею ветра и гравитации катящийся прямо по колее. Помогало. Только один раз прямо на капот прыгнул кто-то, похожий на леопарда, правда с коротким хвостом и рогами, но тут же, оттолкнувшись, шмыгнул на другую сторону.

Несмотря на ночь, в представительстве никто не спал, а Фарида, едва я вышел из машины, с визгом подлетела и повисла у меня на шее.

– Прекратите, гражданка, целоваться, – сказал я голосом почтальона Печкина. – Забери змею из багажника, а то скоро вонять начнёт.

Девушка с видимой неохотой оторвалась от меня и, виляя бёдрами, пошла к багажнику.

А я срочно организовал стол, собрал всех и, глядя на удивлённые лица девушек, торжественно произнёс:

– Сегодня девять дней со дня гибели Карлыгаш. По нашему обычаю покойницу следует помянуть. Поэтому, – я поднял винный фужер, в котором на донышке плескалось полста Новомосковской, – Пусть земля ей будет пухом. Не чокаясь.

Никто не возражал.

Пока разделывали змею, я отозвал Фариду в сторону и попросил:

– Фарида, ты можешь каждой из девушек намекнуть, что завтра с утра мы собираемся и в обед выезжаем в Лумумбу? Только так, чтобы Мэри не знала. Да, и Жанне можешь не говорить.

– Да, мой падишах, – девушка склонилась в поклоне, выпрямилась, сложила руки под грудью и недовольно на меня посмотрела. – Я по тебе соскучилась, а ты меня даже ни разу не поцеловал!

– Сейчас исправим! – я сгрёб её в охапку и звонко чмокнул в нос.

– Не так!

– И так тоже.

Минуту мы целовались, стоя посреди двора, после чего я с трудом оторвал девушку от себя.

– Всё, иди, информируй наших попутчиц, – я ласково шлёпнул Фариду пониже спины и, развернувшись, пошёл к шезлонгам. Хотелось спать, но надо было ещё кое-что проверить.

В ночном «кленовом» камуфляже, стараясь не наступать на многочисленные щепки, я крался вдоль пилорамы. Метрах в двадцати впереди меня совершенно бесшумно пробиралась точно такая же чёрная фигура. Внезапно она резко сместилась вправо, пробралась вдоль решетчатого забора и, остановившись возле толстого пня, с полминуты опасливо озиралась.

Есть, подумал я, отошёл за угол, и нажал кнопку гарнитуры.

– Петер Стрингу.

– Это Петер, – раздался в ухе голос ван Рюйтера. – Видим тебя.

– Пень справа от пилорамы. Пускай.

– Роджер.

Не прошло и десяти секунд, как в свете далёкого прожектора появились двое патрульных с винтовками на плечах. Фигура отскочила от пня, делая вид, что тот ей совсем не интересен, дернулась вправо, влево, и замерла на месте, не успев даже дотронуться до своей цели. Уверенным шагом патруль подошел и человек в чёрной форме испуганно вытянулся перед ними почти в струнку.

– Доброй ночи. Что вы здесь делаете? – чёрная фигура повернулась и свет прожектора упал на лицо. Я увидел смущённую Розу. –Мадам?

Роза что-то тихо и невнятно ответила.

– Мадам, это промзона. Здесь ночами никого нет и возможно появление диких животных. Позвольте, мы проводим вас в более привлекательное для прогулки место.

Патрульные развернулись и, не оборачиваясь, зашагали в сторону домов. Роза угрюмо плелась за ними.

Дождавшись, когда троица скроется из вида, я подошёл к пеньку и тщательно его осмотрел. Пень, похоже, срубили ещё тогда, когда на месте Лимпо добывали лес. Сейчас он работал подложкой для штабелей досок и на торце его были хорошо заметны прямоугольные вмятины. А возле самых корней виднелось дупло с кулак размером. Я засунул в отверстие руку и, нащупав очень знакомый мешочек, вытащил его на свет.

Конечно, знакомый. Я сам сшил его из новенькой байковой портянки, даже ни разу не ношеной. Не буду же я для хранения алмазов использовать старую ветошь!

Я пересыпал камни в полиэтиленовый пакет, убрал его в карман, достал из бокового клапана горсть мелких орехов травовидного платана и подбросил их на ладони. Вот и пригодились. А Жанна говорила, что ещё не сезон и они никуда не годны. Я высыпал горсть в полотняный мешок, взвесил в руке, и добавил ещё почти столько же. Пусть теперь забирает. Я широко зевнул и пошёл спать. Устал как сто китайцев, так что Фариде сегодня, увы, ничего не обломится.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо 24 год, 7 месяц, 03 число. 10:03

Опять звонок. Я с трудом открываю глаза. Будить меня телефоном становится уже традицией. И ни разу не доброй. Нехотя, пытаюсь оторваться от кровати. Сзади протягивается тонкая рука, хватает меня за плечо и валит обратно. Слышу тонкий голосок Фариды:

– Гена, не вставай. Пусть звонит, – девушка прижимается ко мне грудью, мгновенно прерывая попытки встать. А и правильно. Перезвонят, если очень нужен.

Через полчаса звонок повторяется. На этот раз я благополучно добираюсь до аппарата.

– Алло, – голос прерывается, дыхание ещё не восстановилось после «забега».

– Мистер Сухов, не могли бы вы зайти в представительство Ордена?

Голос Мэри сух и официален. Похоже, случилось что-то очень нехорошее. А может, к ней просто начальство приехало.

– Да, мисс Сью. Я буду в ближайшее время, – отвечаю я, поддерживая стиль разговора. Что бы там ни случилось, но подставлять её я не хочу.

– Очень хорошо. Мы вас ждём., – гудки. Я вешаю трубку.

Значит, «мы» … Точно начальство приехало.

Через полчаса, одетый в «костюм ганфайтера», я уже направлялся к служебной двери. Но на полдороге остановился. Если там начальство, то не стоит афишировать моё здесь проживание. Я повернул к воротам. Войду в представительство как обычный посетитель.

Перед входом было многолюдно. Там стояли три «Хамви» с треугольными логотипами и пулемётами на турелях. В каждом по три бойца и водитель, машинально отметил я. Неординарное событие в сонной жизни нашего провинциального городка. Я важно прошагал сквозь ряд внедорожников и вошёл в помещение.

– Мистер Сухов! – возле самой двери меня встретил полный до такой степени, что его уже можно назвать толстым, низенький молодой человек в орденской форме. Раньше я его здесь не видел, а вот он, похоже, меня прекрасно знал. – Добрый день, мистер Сухов. Прошу вас в кабинет, мисс Сью вас уже ждёт

Мэри Сью за столом не было. На её месте, положив локти на столешницу и вертя в руках шариковую ручку, сидел представительный мужчина лет пятидесяти с седым ёжиком волос на голове и в дорогом сером костюме. Сама хозяйка кабинета, сложив руки под своей выдающейся грудью, нервно вышагивала из угла в угол, цокая каблуками. Когда я вошёл, она замерла, упёрла руки в бока и пристально на меня посмотрела.

– Гена, где Роза и Жанна?

– Боюсь, не могу ответить определённо, мисс Сью, я проснулся чуть больше получаса назад и видел только Фариду.

– Мистер Сухов, – подал голос представительный мужчина. – Или лучше мистер Стринг? – он посмотрел на меня взглядом следователя. В глазах его читалось «Мы всё про тебя знаем, не отвертишься».

Так, давай, Гена. Ты двадцать лет тренировал армейские отмазки. И сейчас, похоже, наступил госэкзамен. Я спокойно посмотрел незнакомцу прямо в глаза.

– В официальном разговоре лучше называть меня Геннадием Суховым. Стринг – это для неформального общения.

– О ‘Кей, мистер Стринг. Моя фамилия Смит. Я представляю руководство Ордена в Дагомее.

– И зачем Ордену понадобился никому не известный Геннадий Стринг?

– Не прибедняйтесь, мистер Стринг. Вся Дагомея только о вас и говорит. В каждой деревне обсуждают неизвестно откуда взявшегося алмазопромышленника, который к тому же героически отбил пятерых девушек у работорговцев и сейчас со своим гаремом путешествует в сторону Русской Республики, по пути спасая полковников и расправляясь с бандитами одной левой.

Я засмеялся.

– В этом вся сущность слухов. Всё исказить и переврать. Во-первых, у меня нет гарема. Отношения сложились только с одной девушкой, и то, не очень определённые. А во-вторых, мистер Смит, ну какой я алмазопромышленник? Алмазопромышленник должен добывать алмазы. А у меня только пустая шахта без оборудования и рабочей силы.

– Мистер Стринг, а случайно не в районе вашей шахты пропала группа Maple Military Company под управлением Аля Фредерикса младшего?

– Боюсь, конкретно ответить на ваш вопрос я не могу. Да, в тот период, когда девушки лечили меня после ранения, на наш лагерь было совершено нападение. Ночью, скрытно. Без предъявления каких-либо обвинений или выдвижения предложений. Атаку мы отбили просто чудом. А вот был ли там мистер Фредерикс, я не скажу. Я этого просто не знаю. У руководителя группы мы обнаружили с десяток АйДи на разные имена, но с его фотографией. Все документы были сданы в местное представительство Ордена. Так что лучше поинтересуйтесь об этом у мисс Сью.

– Мы уже поинтересовались.

Вот как, «мы» … То-то она нервничает. Я развёл руками, мол, чем мог – помог.

– Но о вашей шахте мы можем поговорить отдельно, мистер Стринг. А сейчас меня интересует местонахождение мисс Розы Гольдман и мисс Жанны Карповиц.

Так она Карповиц? Буду знать. А то стыдно, столько общаемся, а я даже фамилии её не спросил.

– Мистер Смит, почему вдруг у Ордена появился интерес к этим девушкам? –я внимательно посмотрел на собеседника. Смит сидел абсолютно невозмутимо, как сфинкс. Прочесть что-то по его глазам было совершенно невозможно. Заметив мой взгляд, мужчина улыбнулся одними губами. Улыбка получилась какая-то стальная.

– Ни в коем случае не конкретно к вашим спутницам, мистер Стринг. Основная политика Ордена – это забота о переселенцах. В связи с этим мы решили снять с вас эту тяжкую ношу и доставить девушек до места жительства самостоятельно. Тем более, что у вас это получается не очень удачно. Одну из девушек вы ведь уже потеряли. Если не ошибаюсь, это Карлыгаш Джамакулиева. Кстати, её АйДи был найден при ликвидации вооружённой группировки Иосифа Мако, и она официально числилась пропавшей без вести, как и остальные четыре девушки. Теперь у Ордена есть достоверное свидетельство её гибели. И чтобы с другими членами группы не произошло подобных инцидентов, мы предлагаем вам передать бремя заботы о ваших спутницах профессионалам. Девушки будут доставлены в Кейптаун с орденским караваном, после чего без промедления отправлены по домам. А вы наконец сможете вернуться в Русскую Республику. Серпентолога Геннадия Сухова заждались в Первом Медицинском Институте, откуда он вышел год назад в составе научной экспедиции.

– Спасибо, мистер Смит. Я сразу же зайду в Первый Медицинский по приезду в Русскую Республику.

– Правильно. Занимайтесь лучше змеями, мистер Стринг. С девушками у вас получается гораздо хуже. Вот сегодня оказалось, что пропали ещё двое. Вы, кстати, не знаете, куда могли деться Роза Гольдман и Жанна Карповиц?

Я только развёл руками.

– Вчера вечером все четверо были на месте. Насколько мне известно, нападений ночью не было. Может, вышли куда-то погулять?

– Где здесь можно гулять!? – Смит, похоже, начал выходить из себя. – Весь Лимпо можно обойти за час, а мы ищем девушек уже более двух часов. За периметр они не выходили. Вам известно их местоположение?

Взглядом моего собеседника можно было прожигать стены. Я с трудом унял пробежавший по спине холодок, глянул на большого начальника честными до идиотизма глазами и, качая головой, произнёс:

– Я ничем не могу вам помочь, мистер Смит. Я действительно только что проснулся.

– Мистер Сухов. Боюсь, мне придётся отложить процедуру передачи девушек патрулю Ордена до того момента, пока группа не будет комплектна. Мы будем держать с вами связь через мисс Сью. Как только девушки появятся, пожалуйста, дайте ей знать. А сейчас мы вас более не задерживаем. Удачного вам дня.

Я коротко кивнул и пулей вылетел из кабинета. Сердце колотило, пот тёк градом. Умеет этот мистер Смит, не сказав ни одного плохого слова, дать собеседнику понять, что по сравнению с ним, тот букашка. Но экзамен я, похоже, выдержал. И куда всё-таки делась Жанна?

Улица встретила меня привычной жарой. Я остановился на пороге и огляделся. К моему удивлению, внедорожников с солдатами уже не было. Зато навстречу мне шла целая делегация людей в белых халатах. Возглавлял толпу гигант с тёмно-серым лицом. Он был одет в больничную пижаму и краповый берет. При ходьбе гигант опирался на трость, и я с трудом узнал Джозефа Окочукво.

– Стой! – закричал полковник, едва увидев меня. – Я тебе её не отдам!

Я замер в изумлении.

– Полковник, вы о чём?

– Анжи Бельфор не поедет с вами, Стринг. Она должна остаться в Лимпо. Если ты будешь возражать, я тебя застрелю.

– Вы неблагодарный человек, полковник, – мне стало весело. – я всё-таки спас вам жизнь. Банк, которому я спас всего лишь деньги, предоставил мне премию, а вы грозитесь застрелить.

– И всё равно, я не дам вам увести из Лимпо единственного хирурга. Жизни рабочих и солдат ополчения для меня гораздо дороже одной вашей.

Сквозь толпу протиснулся седой старик. Он был очень похож на доктора Айболита в исполнении Олега Ефремова. Безапелляционно отодвинув в сторону хрипло дышащего Джозефа, старик церемонно поклонился и произнёс:

– Я доктор Лейбович. И от лица всей нашей клиники я прошу вас внять просьбам Анжелики Бельфор и оставить её в Лимпо. Уверяю вас, к моему обращению присоединится весь наш коллектив и кроме того, все те молодые парни, которых эта юная леди уже успела спасти за столь короткое время.

Несмотря на фамилию, доктор Лейбович говорил, смягчая и растягивая гласные, как истинный дикси. Можно было подумать, что он родился где-нибудь в Южной Каролине. Доктор строил фразы в старомодной, многословной манере и слушать его было одно удовольствие. Просто музыка, а не речь. Наверное, пациенты приглашали его даже просто так, поговорить.

– Доктор, я не совсем понимаю, о чём речь. И где сама Анжи?

– Дорогой мистер Стринг. Анжелика в клинике. Как раз сейчас она извлекает щепку из лопатки одного не очень аккуратного лесоруба. И поверьте мне, в данный момент она счастлива.

– Я очень рад за неё. А от меня-то вы что хотите?

– Всего-навсего, чтобы вы позволили этой милой барышне и дальше заниматься любимым делом. Понимаете, дорогой мистер Стринг, я уже, как вы могли заметить, далеко не молод. А посёлок Лимпо растёт. Когда я приехал сюда, здесь стояли только времянки лесорубов, а сейчас здесь две тысячи жителей. И на обе тысячи только один дипломированный врач. На все случаи, от банальной мигрени и до производственных травм. Вы меня понимаете?

Я кивнул, хотя мне ничего не было понятно, и доктор Лейбович продолжил.

– И тут случается чудо. В наш городок прибывает настоящий травматолог. Это именно то, что нужно посёлку, живущему добычей леса. У этой девушки волшебные руки и золотое сердце. Вы бы видели, с какой самоотдачей она работает. И она счастлива. А глаза! Мистер Стринг, вы просто обязаны видеть, какие у Анжелики при этом глаза. Ангельские!

– Доктор… – полковник хотел вставить своё слово, но старик остановил его взмахом руки. Он явно волновался.

– Пожалуйста, не перебивайте, Джозеф. Итак, мистер Стринг. Девушка хочет остаться здесь и наш коллектив готов предоставить ей жильё и достойную оплату. Кроме того, поверьте, быть врачом в Лимпо – это очень почётно. Поэтому я прошу вас не чинить ей препятствий и позволить заняться любимым, и таким нужным для всех нас, делом.

– Доктор Лейбович, – я выставил руки перед собой. –Как я могу ей что-то запретить? Она свободный человек. Если Анжи хочет остаться в Лимпо, то на здоровье. Пусть остаётся. Насколько мне известно, её никто нигде не ждёт.

– Так вы не будете возражать? – казалось, старик озадачен.

– Конечно нет. А вы, полковник, – я повернулся к Окочукво, – хам. Хотите меня застрелить? Мы можем попробовать, у кого получится лучше.

Полковник заёрзал на месте, сквозь болезненную серость щёк пробился румянец. Но тут между нами встал доктор Лейбович.

– Мистер Стринг. Я прошу вас не гневаться. Простите нашего Джозефа. В его подчинении сотня молодых ополченцев, понятно, что он волнуется за их здоровье и боеспособность. А сейчас он всё осознал и с радостью принесёт вам свои извинения, – старик толкнул гиганта локтем в бок.

Полковник насупился, опустил голову и чуть слышно произнёс:

– Извините.

– Вот видите? Инцидент исчерпал себя. Поверьте, мистер Стринг, и Анжелика Бельфор, и мы все вам очень благодарны.

– Не за что, – недовольно произнёс я. – Передайте, что я желаю ей счастья.

Я сделал шаг назад, церемонно поклонился доктору, получил ответный поклон, и зашагал прочь. Какой-то суматошный сегодня день. А ведь он только начался.

Глава 7

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 7 месяц, 03 число. 11:15

Мы с ван Рюйтером сидели друг напротив друга и играли в гляделки. Через три минуты Питер опустил глаза и просящим голосом сказал:

– Забери её, Стринг. У меня же не тюрьма.

– Питер, я не могу. Не сейчас.

– Гена, у меня управление полиции, а не Шоушенк. Здесь даже нормальных камер нет.

– А где же она сейчас сидит?

– В женском обезьяннике. А там нет ни стола, ни стульев, только жёсткие нары и ведро в углу вместо унитаза.

– Женский обезьянник? Это такая камера с решёткой вместо стены? Я как-то не замечал пьяных буянящих женщин в Лимпо.

– Это потому что ты здесь недавно и ещё не видел, как лесорубы напиваются в каждую зарплату.

– Питер, вы что, сажаете мужиков в женское отделение?

– Не мужиков, нет. Но в день зарплаты в Лимпо не протолкнуться от черномазых девок. Со всех окрестных деревень женщины идут сюда за лишним экю. А что делать, деревни бедные, часто проституция – их единственный доход. Вот женщины и напиваются вместе с лесорубами, а потом вместе с ними же попадают в железную клетку. А сейчас там сидит твоя Роза и я не знаю, что с ней делать.

– Самые подходящие ей условия.

– Но обвинение, Гена! Я не могу держать человека взаперти, не предъявив ему обвинения.

– Обвини её в краже.

– На каком основании? При ней не найдено ни одной чужой вещи. Кражу чего я буду ей инкриминировать? И потом, мне кажется, её ищет Орден, а это уже серьёзно. Против Ордена здесь никто не пойдёт. На всей Новой Земле такое способны только вы, русские. Ты же русский, Гена? – ван Рюйтер с надеждой посмотрел мне в глаза. – Вот и заберите её к себе в Протекторат и держите где хотите хоть до второго пришествия. Мне кажется, там никто не боится Орденских патрулей.

– Поверь мне, Питер, Роза самая настоящая воровка. Ты можешь обещать, что никому не скажешь то, что сейчас узнаешь?

Ван Рюйтер обречённо кивнул.

– Я и так пошёл на должностное преступление. Человек умирает однажды, Стринг. Говори, что я должен знать?

– Ты уже слышал, что я зарегистрировал в Ордене алмазный прииск?

Питер кивнул.

– Я никому не говорил, но алмазы мы там нашли. Решили разделить на всех, мало ли, что дальше у девочек в жизни будет. Так вот, Роза Гольдман их спёрла и спрятала в дупле того самого пня возле пилорамы. Я для того и следил за ней ночью.

– Тогда с ней следует поступить как со всеми ворами – изгнать из города без вещей и оружия. Поверь, в этом случае она не проживёт и дня. И много вы нашли алмазов?

– Пока немного, Питер, но шахта никуда не делась, и мы теперь знаем, что алмазы в ней есть. Так что всё ещё впереди. А из города Розу выгонять никак нельзя. Подобного Орден тебе точно не простит. Они раздули помпу о том, как заботятся о поселенцах и хотели под этой вывеской отвезти девушек в Кейптаун. И вдруг окажется, что начальник полиции Лимпо казнил одну из них за воровство. Представил?

– Да. Официально орден борется с преступностью. Премии за убийство бандитов и всё такое. Тогда, может, отдать её им и дело в шляпе?

– Прости, Питер, но Роза мне нужна. Более того, мне надо чтобы она призналась в своём преступлении. Её надо допросить. И допросить так, чтобы она ничего не смогла скрыть. Благодаря тебе и твоей мамбе я смогу почувствовать прямую ложь. Но узнать правду выше моих сил.

– Возьми пятицветик.

Я вопросительно посмотрел на собеседника.

– Пятицветная орхидея. Растёт в джунглях на лианах. Вся полиция Дагомеи использует экстракт пятицветика в качестве сыворотки правды. Пятипроцентный раствор на три часа отбивает волю и человек рассказывает всё, о чём его спросят.

– Браво, Питер! Ты гений! – у меня мелькнула совершенно авантюрная мысль. – Пригрози ей использованием пятицветика и Роза признается в краже, обещаю. Дай ей десяток листов бумаги и три дня срока, и ты получишь увлекательную детективную повесть. Просто скажи, что, если через три дня она не опишет всю свою грешную жизнь, ты вколешь ей пятицветик.

– Что же она на самом деле натворила? Я так понимаю, что-то страшное, раз предпочтёт признаться в краже, лишь бы не допрашивали под пятицветиком. Но, Стринг, это уже твою дело. Я предпочту всего этого не знать. А потом её куда?

– Отдадим Ордену. Пусть они с ней разбираются.

Я довольно хлопнул ладонью по столу. Ещё один кусочек мозаики встал на своё место. Теперь далее.

– Скажи, Питер, ты не знаешь, никто в Лимпо не сдаёт дом? Неудобно как-то занимать служебное жильё представителя Ордена.

– Неудобно? – Начальник полиции удивлённо поднял брови, – а, по-моему, наоборот. Мэри расцвела, когда вы с девочками к ней въехали. Она так хотела сексуальных приключений…

– Ей, может, и удобно, а нам – нет. Мы там как в гостях. Уж лучше снять домик и жить спокойно.

– Не надо снимать. На северной окраине, у казарм колониальной пехоты, стоит биологическая станция Кейптаунского университета. Раньше там работали супруги Валенштедт, мир их праху. Когда ещё университет пришлёт к нам новых биологов, а станция стоит бесхозная. Если вы её займёте, все будут только рады.

– А там хоть жить-то можно?

– Съезди, посмотри, – предложил Питер и, глядя на моё вытянувшееся от удивления лицо, успокоил. – Можно, можно. Нормальный жилой дом. Даже с садом. Тебе понравится.

Надо бы съездить посмотреть на эту станцию, потом уже перевозить имущество и девушек. А то вдруг там какая-нибудь лаборатория, совершенно непригодная для жилья. Или рассыпалось всё в труху. С такими мыслями я подошёл к Ниве и взгромоздился за руль.

Стоило выехать со двора, как сзади на сиденье послышалась возня и в зеркале появилась всклокоченная рыжая голова.

– Смит уехал?

– Жанна, ты что, всё это время под сиденьем проторчала?

– Ничего смешного. Ты представляешь, что он бы со мной сделал?

– Так это был тот самый Смит, с Дельты?

– А кто же ещё. Я едва его заметила, сразу нырнула сюда и даже дышать боялась. Как ты говоришь, не отсвечивала.

– Можешь начинать дышать. Все уехали. Из девочек на месте были только Фарида и Анжи. Но Анжи решила остаться в Лимпо, целая депутация за неё просить приходила. Меня даже чуть не застрелили. Так что Смиту осталась одна Фарида.

– Нужна ему эта Фарида, – Жанна фыркнула. – Он за мной приезжал.

– Не только. Думаю, что ещё и за Розой.

– А что Роза? Зачем ему роза? Он что, флорист?

Мы синхронно улыбнулись.

– Гена, а куда мы едем?

– Смотреть наш новый дом.

– Товарищ Сухов, ты что, купил здесь дом?

– Всё прозаичнее. Начальник полиции предоставил нам служебное жильё.

– Тюрьму что ли?

– Ну почему сразу тюрьму? И вообще, это служебное жильё не от полиции, а от Кейптаунского университета. Биологическая станция. Она уже два года, как пустует – станция есть, а биологов нет. Вот нам и предложили там пожить, чтобы здание без ухода совсем не развалилось.

Не позже, чем через десять минут мы приехали к большому двухэтажному дому, окружённому оранжереями. Было заметно, что дом пустует. Вдоль стены ветер намёл кучу листьев и мусора, краска на двери и окнах облупилась, но в остальном всё было хорошо. Даже стёкла оранжерей были целы.

Замка во входной двери не было. Внутри пахло пылью, полы скрипели под ногами, но жить в доме было можно. Если запустить сюда бригаду моих девушек, вооружённых тряпками, через полдня дом примет обжитой вид. А мне за это время несложно будет подтянуть то, что болтается и починить то, что сломалось. Я вышел обратно, загнал машину во двор и сразу за углом увидел отличную стоянку на две машины, засыпанную щебнем, и перекрытую от солнца посеревшим соломенным навесом. От неё в дом вела задняя дверь. Тоже без замка.

– Вылезай, шпиёнка. Здесь никто не видит, пошли в дом.

– Жанна, а как долго идёт телеграмма в Русскую Республику? – Спросил я, едва мы успели войти внутрь.

– Какая телеграмма? – не поняла Жанна.

– Ты мне сказала, что ходила в Фиссу отправить сообщение на Родину. Как долго оно идёт?

– А, вон ты о чём. Мелинда с караваном везёт сообщения в Лумумбу, когда едет за товаром. А там уже есть наши, они сразу же радируют в Демидовск. Иногда отвечают тут же и она привозит ответы обратно. Но мне не повезло. Пока Демидовск передаст мой текст в институт, пока те напишут ответ… Так что, ответ мне придёт через неделю, когда Мелинда снова за товаром соберётся.

– Ну вы Штирлицы… а почему Роза отправляла телеграмму с почты?

– Так она же, наверное, в Новодессу писала, папочке. Туда – пожалуйста. А я – в закрытое учреждение. В лабораторию так просто не напишешь, у неё даже адреса нет.

– Тогда готовься, послезавтра из Лимпо повезут лес, поедем с тобой вместе с лесовозами в Лумумбу. Вывезу тебя отсюда контрабандой.

– Зачем в Лумумбу?

– Поговорить.

– Гена, не темни. Поговорить мы и здесь можем.

– А я, Жанна, не с тобой хочу говорить. О чём с тобой вообще говорить можно? – я сделал вредное лицо и усмехнулся.

– Ну Гена-а!

– А вот это, Жанночка, уже мой секрет. Не всё же тебе тайнами хвастаться.

– Гена, я рассказала тебе практически все тайны, а ты от меня что-то скрываешь. Это не честно!

– Хватит эмоций. Ты всё узнаешь в своё время. Ты про пятицветик слышала?

– А кто про него не слышал?

– Во-от! – я многозначительно поднял палец. – Представь, что нашёл тебя твой Смит…

– Он не мой!

– Хорошо. Не твой. Но всё равно. Поймал он тебя, вколол пятицветик, и выболтала ты ему все свои и чужие тайны. Сейчас ты не знаешь ничего, что бы он сам не знал. А значит и рассказать ничего нового не сможешь. И пусть пока так и остаётся. Нам обоим спокойнее будет.

Жанна насупилась как маленькая, но с расспросами больше не приставала. Я вообще заметил, что, когда она перестала играть в шпионов и раскрыла, наконец, всё, что ей приходилось скрывать, девушка сильно изменилась. Стала более непосредственной, эмоциональной. Да и в отношении со мной не осталось никакого официоза, между нами началось открытое, дружеское общение. Так что, живая стала девушка, не закрепощённая и жизнерадостная.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо. 24 год, 7 месяц, 05 число. 08:00

Из Лимпо выехали с самого утра. Накануне Мэри Сью, узнав, что завтра мы с Фаридой уезжаем, напросилась ночевать к нам на станцию. Похоже, она не верила, что мы вернёмся, несмотря на то, что я оставил в сарае прицеп со всем своим скарбом, а на стоянке – Ниву. Весь вечер твердила, что хочет, как следует попрощаться, потому что «когда мы ещё увидимся». Фарида дулась, но уступила.

В результате Жанне пришлось спать на чердаке, на надувном матрасе, тщательно соблюдая все законы конспирации.

Утром я всё никак не мог выпроводить Мэри на работу. Она порывалась доехать до представительства с нами и мне стоило больших трудов уговорить её поехать одной, взяв мою Ниву. Пусть поставит машину у себя во дворе, целее будет.

На выезде из Лимпо было шумно и суетно. Мы пристроились между двух огромных лесовозов и наш «Хамви» никто не проверял, патрульный просто махнул рукой и поднял шлагбаум. Это было очень кстати, потому что как только КПП скрылся из вида, покрывало под задним сиденьем поднялось и из него появилось красное лицо Жанны. Это было так неожиданно, что Фарида подпрыгнула.

– Фух, – сказала Жанна пытаясь отдышаться. – Ну и духота.

– Ты как здесь оказалась? – Фарида изумлённо глядела на попутчицу.

– Да вот, шла мимо, гляжу, вы из города выезжаете. Дай, думаю, прокачусь.

– Жанна, тебя Орден искал, – Фарида была сама непосредственность.

– Да ты что? – притворно удивилась Жанна. – И что хотел?

– Они хотели нас домой отвезти. А вас с Розой нет. Тогда мужчина из ордена сказал, что, когда все соберутся, тогда он нас и заберёт.

– Скажи, Фарида, а почему ты уверена, что Орден хотел развезти вас по домам? – Спросил я голосом профессионального провокатора.

– Гена! Ты же сам слышал.

– О ‘Кей. Тогда ответь мне на такой вопрос. Почему Орден не забрал вас из гарема Иосифа Мако, когда всех там перестрелял? И не отвёз домой ещё тогда.

– Ну… – Фарида задумалась. – А почему, Геночка?

– Думай.

– Ну Гена. Я же не знаю.

– Да потому что вы ему не нужны, – встряла в разговор Жанна. – Привезли бы вас в Кейптаун и бросили. Добирайтесь потом сами, как хотите.

– Гена, правда?

Я кивнул. Дальше мы ехали молча. Я включил в голове песню мамбы, девчонки сидели и о чем-то сосредоточенно думали. Вдруг Фарида повернулась ко мне и сказала, пристально глядя мне куда-то в район правой щеки:

– Гена, обещай, что ты меня не бросишь. Я очень боюсь остаться одна.

– Не брошу. Я обещал доставить тебя туда, где тебе будет хорошо, и я это сделаю.

– Не надо было вообще уезжать из Лимпо. Мне там было хорошо с тобой. Я почти не злилась, когда к нам присоединялась Мэри. Было даже интересно. Гена, мы же туда ещё вернёмся?

– Хотелось бы верить…

Тяжёлые машины плелись очень медленно, не более сорока километров в час, и наш «Хамви» постепенно, по одному грузовику, обогнал всю колонну. Теперь мы ехали километрах в трёх перед головным броневиком. Это оказалось очень удобно. Нам не приходилось глотать пыль от лесовозов и можно было дышать свежим, пахнущим травами и лесом, воздухом. А в случае опасности мы могли юркнуть под защиту каравана. Режим боевого транса позволял чувствовать живых существ в радиусе пятисот метров, и я не сомневался, что смогу заранее заметить любую засаду.

Где-то через час такой беззаботной езды я почувствовал двух крупных хищников. Пара, самец и самка, каждый размером с хорошего быка, стояла справа от нас в высокой траве. От них ощутимо веяло голодом.

Чувство окружающего пространства, способность «ткнуть пулей» точно в нужное место, рождали во мне абсолютную уверенность в своих силах. Казалось, что я могу победить любого хищника и хотелось проверить способности «боевого транса» на практике. Лучшим вариантом для этого была бы охота на крупного зверя. И, кажется, сейчас как раз подходящий случай.

– Девочки, в ружьё!

Я сбросил скорость и наблюдал как девчонки неуклюже достают из-под сидений свои винтовки.

– Справа по курсу семья каких-то львов. Метра два с половиной каждый, если без хвоста. У самца куцая грива, у обоих клыки как у кабана. И они очень голодны. Жанна, этих зверей в какое место надо стрелять? Тоже в колено?

Я был в боевом трансе, страха не было и тени. Хотелось действовать. Лев и львица были в двухстах пятидесяти метрах на три часа. Я достал СВД. Винтовка легла в руки, сразу же став продолжением меня самого. Закрыл глаза… так животные чувствовались гораздо лучше, не было отвлекающих факторов.

– То, что ты описал, очень похоже на горного льва, и это плохо. Это зверь настолько хитрый, что биологи спорят, не отнести ли его к условно разумным существам. Стрелять в колено, конечно, можно, это их обездвижит, но не на долго. У горного льва очень быстрая регенерация мягких тканей. Костей тоже, но дольше. А вот пулевые раны затягиваются уже через полчаса. Если за это время зверя не добить, он сам может добить тебя.

– Куда же тогда стрелять?

– В сердце или в голову, чтобы гарантировано прекратить жизнедеятельность. У льва в районе ушей нет черепной кости, поэтому лучше всего прямо в ухо.

– В ухо пока неудобно, так что лупим по коленям.

– Но львы же далеко. Я не то, что колено, их самих даже не вижу.

– В левое или правое?

– Гена, не до шуток. Это же львы. К тому же целая семья. Они, когда вдвоём, легко могут напасть на одинокую машину. Может, развернёмся и к колонне?

– Значит, в правое, – я, не открывая глаз, потянулся пулей в колено самцу. И тут же во второе. Самец упал и заелозил задними лапами по земле. Самка залегла и, вытянув шею стала оглядываться.

Я перевёл «взгляд» винтовки на самку и ткнул в оба колена и её. Теперь пара лежала на месте, скребя по земле задними лапами и яростно молотила хвостами по траве. От них веяло злобой. На всякий случай я прострелил каждому хищнику ещё и по одному заднему колену, которое видел. В принципе, можно было добить львов и с дистанции, но мне захотелось похулиганить. Наверное, это последствия открывшихся способностей.

– Добивать будем? Только идти надо осторожно, в тридцати метрах какая-то змея.

– Гена, вот не говори, что ты попал, – Жанна изумлённо смотрела на меня, и взгляд её просто кричал: «Врёшь!»

– Вот лежат, пойду дострелю, пока не встали.

– Я с тобой, – бесшабашно поддержала меня девушка. – Только сам на змею не наступи, стрелок. Фарида, подождёшь?

Фарида часто-часто закивала. Взгляд её был удивлённым и испуганным.

Я самонадеянно оставил винтовку за сиденьем, взяв только пистолет. Чего бояться? Боевой транс же! Выбрался из машины, когда Жанна была уже метров на пять впереди. Она медленно шла, осторожно ставя ноги и внимательно оглядывая траву впереди себя. Я пошёл сзади, не догоняя.

– Чуть правее, на змею идёшь. Ещё. Вот так.

– Ты, прямо, её видишь!

– Так вон же она, – отсюда уже действительно было видно метровую пятнистую змею. Она лежала на камне, свернувшись в сложную петлю. Мы прошли мимо и змея даже не пошевелилась.

Я обратил внимание, что всё лучше чувствую эмоции живых существ. Если так дальше пойдёт, то действительно буду как те бокоры, пешком от деревни к деревне ходить.

До львов было метров пятьдесят, когда я предупредил Жанну:

– Вон они, на одиннадцать часов. Или у вас на четырнадцать?

– Что? – не поняла девушка.

– Смотри прямо и представь, что ты стоишь в центре циферблата, – прошептал я. До зверей было уже совсем близко. – Прямо – это полдень, пятнадцать часов. А львы на четырнадцать. Вон, видишь, дёргаются?

И правда, трава впереди колыхалась, я почувствовал злобу и голод двух живых существ. Львы были обездвижены, и я не боялся, что они бросятся на нас, но их эмоции сильно давили на мозг. Было неуютно. Ох, не зря горных львов хотят отнести к разумным существам, пусть и условно.

– Ага, вижу, – прошептала Жанна. – Здоровые какие! Гена, а ты почему без оружия?

– У тебя же есть винтовка. А я пистолет взял. Неужели не хватит?

– Да что там твой пистолет! Стой тут, – девушка повернулась ко мне, потом, явно что-то вспомнив, улыбнулась – И не отсвечивай.

Она подняла Фал, выцеливая ухо львицы. Получалось плохо. Я из-за спины Жанны ткнул пистолетной пулей в левое ухо самца. В тот самый пятачок, где кожа была тоньше, а кость черепа ещё не началась. Ухо было как у купированного добермана, и маленькая дырочка от пули смотрелась в нём очень органично. Лев ткнулся мордой в землю и затих. Готов. Львица подняла пасть в небо и яростно заревела. Я чуть не уронил Беретту, настолько резануло по мозгам чужим страхом и агрессией.

Девушка старательно выцеливала хищника, ей было заметно страшно. Наконец, Жанна выстрелила. Она целила, как и я, в ухо, но не попала, и самка закричала ещё громче. С соседнего дерева в ужасе поднялась стая зубастых птиц и, тревожно крича, полетела в сторону кромки леса.

Эмоции раненого зверя больно били меня по мозгам. Ощущение такое, будто попал под сель и на тебя несётся волна грязи и камней. Я попытался уменьшить чувствительность к этому потоку, но ничего не получалось – расстояние до зверя было не больше сорока метров, и злобный вой львицы звучал не в ушах, а в глубине сознания, отвлекал и не давал сосредоточиться. Жанна выстрелила снова. На этот раз она вообще не попала в зверя.

Я поднял пистолет и попытался как обычно, ткнуть пулей в ухо самке, но рёв сбивал с концентрации. Слишком близко. На меня хлынула очередная волна конденсированной злобы и руку с пистолетом ни с того ни с сего затрясло, ноги обмякли. Вот теперь я испугался. Если меня сейчас выкинет из состояния транса, мы рискуем не добраться даже до машины. Отрешившись от всего, мысленно заткнув уши, я представил, что пистолет – это глаз. Посмотрел им на ухо львицы и моргнул. Вой умолк. Стало тихо и хорошо. Поток ярости ушёл, и мир сразу стал казаться добрым и домашним. Жанна нервно засмеялась, потом опомнилась, и удивлённо посмотрела на мою руку.

– Семью львов из пистолета, – голос её дрожал. – Я даже рассказывать об этом не буду – мне всё равно никто не поверит.

А я сидел на траве и блаженно улыбался. С головы будто сняли тиски. В висках пульсировало, с каждым стуком ослабляя давление. Адреналин вымывался из крови и меня ощутимо трясло. Похулиганил, блин. Никогда больше не буду так выделываться, только дальняя дистанция.

– Ш-ш… – язык не слушался, я сглотнул и попробовал снова. – Шкуру снимать будем? Львы всё-таки.

Жанна быстро-быстро закивала головой и неуверенным голосом сказала:

– Только быстро.

Мы почти синхронно вытащили ножи и зашагали к лежавшим хищникам.

Ободрать львов целиком у нас не получилось, не было опыта. Устав переворачивать тяжеленые туши, решили не заморачиваться и резать каждую шкуру на части. Когда мы, перемазанные кровью и гружённые тяжёлыми кусками, возвращались к «Хамви», лесовозы уже ушли вперёд и только замыкающий броневик ждал нас на обочине. Из него глядел улыбающийся патрульный с биноклем в руке. Он показал на наш груз и прокричал:

– Стринг, твоя работа?

– Наша, – я кивнул на Жанну. Вот откуда они все меня знают? Мне казалось, что за прожитую неделю я почти не попался на глаза никому во всём посёлке, а получается, меня узнают в лицо и в патруле, и в ополчении.

– Молодцы. Постелите дома перед камином, – патрульный показал большой палец и снова поднёс бинокль к глазам. А мы запрыгнули в машину и рванули вперёд.

Новая Земля, Дагомея, Лимпо – Лумумба. 24 год, 7 месяц, 05 число. 22:00

Вечером я впервые увидел форт-заправку. Настоящая крепость с каменными стенами и четырьмя ПКМС по углам. Вообще, я заметил, что местные уважают русское оружие. У всех встреченных негров я видел только разные модели семейства Калашникова, да и здесь, на заправке, нас встретил пожилой мужчина с раритетным АКС на груди.

Пока мы ужинали и готовились ко сну, не осталось никого из нашего каравана, кто не подошёл бы потрогать наши трофеи и хоть как-то их не прокомментировал. А хозяин форта, тот самый старик, что нас встречал, долго уговаривал продать ему хоть одну шкуру. Правда, самым щедрым его предложением был бесплатный ночлег и заправка. Стоит ли говорить, что мы не соблазнились такой выгодной сделкой?

Караван тронулся в путь ещё затемно и до самой Лумумбы мы ехали практически молча. Фарида несколько раз пыталась начать разговор, но ей никто не отвечал, и девушка обиженно замолкала.

Охота на львов несколько выбила нас из колеи. И Жанна и я, то и дело бросали взгляд на шкуры, и вздрагивали. М-да… условно разумный. Временами у меня возникало чувство, будто убил человека. Причём, не на войне, не в поединке, а просто так, шёл по улице, не понравился – убил. Очень неприятное ощущение.

В Лумумбу прибыли, когда уже стемнело. Патрульный на въезде в город удивлённо разглядывал машину с одним мужчиной и двумя женщинами.

– Вы так одни и ехали?

– Сзади колонна лесовозов из Лимпо.

Патрульный кивнул и уже спокойно прокатал наши АйДи.

– Добро пожаловать. Вы у нас уже бывали?

Я молча помотал головой.

– Тогда рекомендую отель Рэдиссон Прибрежный. Это пару километров прямо, в центральной части. В мотелях лучше не селиться, ночами там бывает неспокойно.

Мы дружно кивнули и поехали искать гостиницу.

Первое впечатление от города было ужасным. Тёмные, грязные улицы, соломенные хижины, часто размером чуть больше собачьей будки, крытые чем попало, иногда даже кусками картона от упаковочных коробок. То тут, то там неряшливо одетые женщины что-то готовят здесь же, на улице. В одном месте, прямо на проезжей части, негр, одетый в одни шорты, разделывал ящерицу, бросая куски потрохов вертевшимся под ногами дворняжкам.

Но где-то через километр обстановка изменилась. Мы будто въехали в другую страну. Дорога хоть и осталась грунтовой, выбоины пропали, проезжая часть стала шире. По обеим сторонам появились аккуратные двухэтажные дома, в окнах которых горел свет. Здесь я увидел первых полицейских, с головы до ног обвешенных оружием. Мы остановились, и Жанна с очаровательной улыбкой спросила:

– Господа офицеры, как нам найти отель Рэдиссон Прибрежный?

Копы подтянулись и тот, что был постарше, важно ответил:

– Триста метров прямо, мэм. Розовое трёхэтажное здание. Вы не проедете мимо, мэм.

Большой трёхместный номер, как сказал индус за стойкой – для путешественников с детьми, обошёлся нам в сорок экю за ночь. Номер был из двух комнат, с ванной и телефоном. В комнате поменьше стояла полуторная кровать, на которую тут же с размаха упала Жанна. Почти половину другой комнаты занимало большое трёхспальное сооружение модели «Ленин с нами». Фарида не меньше минуты ползала по этой гигантской кровати, а потом спросила:

–Геночка, а почему «Ленин с нами»?

– Так спальных места-то три. Мы с тобой и Ленин.

Кажется, она меня не поняла. Зазвонил телефон, и я с раздражением поднял трубку. Нигде нет покоя от этого аппарата! Звонил портье, извинялся, что ужин уже прошёл и предлагал спуститься в ресторан на первом этаже. Я сразу же вспомнил, что весь день ничего не ел. Мы с девочками переглянулись и начали торопливо собираться к ужину.

Я был настолько голоден, что обратил внимание на обстановку ресторана только когда моя тарелка опустела. Зал был оформлен в колониальном стиле – на окнах клетчатые занавески с какими-то висюльками, тяжёлые деревянные столы и стулья, по стенам развешены глиняные расписные тарелки. Подошла молодая чёрная официантка в пышном разноцветном платье, из-под которого торчали кружевные нижние юбки.

– Желаете что-нибудь ещё, са и мэм? – Спросила она с ощутимым южным акцентом. Их здесь специально что ли тренируют, подумал я.

Мы переглянулись и Фарида тут же выпалила:

– Мне вишнёвки, – Жанна согласно кивнула, присоединяясь.

– Тогда нам всем пол-литра вишнёвки и какой-нибудь пирог.

Девушка кивнула, записывая заказ и я спросил:

– Скажите, а где здесь магазин Фисса?

– Это в двух кварталах от нас в сторону порта, са, – Она внимательно оглядела моих спутниц. – Но только сейчас он закрыт и откроется завтра, в десять утра.

– Тогда принесите нам сразу и счёт.

– Сейчас платить не надо, са, – девушка широко улыбнулась, будто платить не придётся вообще. – Стоимость заказа я передам портье, он включит эти деньги в общий счёт, са.

Глава 8

Новая Земля, Дагомея, Лумумба. 24 год, 7 месяц, 07 число. 08:50

Мне снилось, что на меня охотится горный лев. Он придавил меня своей тушей, рычал и клацал зубами перед самым лицом. В ужасе я проснулся. Навалившись на меня с обеих сторон, прямо мне в уши сопели Фарида и Жанна. И когда она только к нам перебралась? Засыпали мы точно вдвоём. Я аккуратно, стараясь никого не разбудить, вылез из постели и отправился умываться.

На завтрак в ресторане подавали оладьи с каким-то местным вареньем, на вкус напоминавшим смесь алычи и малины. Они явно старались поддерживать имидж американского юга.

Когда мы уже допивали кофе, ко мне подошёл высокий седой мужчина в ослепительно белой пиджачной паре.

– Мистер Сухов? – поинтересовался он и вежливо наклонил голову. Я кивнул в ответ.

– Приятного аппетита, сэр и мэм. Я Рождер Холторп, управляющий этим замечательным отелем. У меня к вам небольшое деловое предложение, сэр.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Портье передал мне, что в вашей машине лежат две необработанные шкуры горного льва, и судя по запаху, скоро они испортятся. Вы не хотите продать одну из них отелю, сэр? Я готов предложить вам за неё три тысячи экю, и в этом случае мы можем взять на себя выделку второй.

Мы втроём переглянулись.

– Роджер, вы заметили, что они порезаны на куски?

– Да сэр. Потому и предложил такую цену.

– Три – это слишком мало даже за разрезанную шкуру. Пять тысяч, и она ваша.

– Боюсь, это очень высокая цена, сэр. Сговоримся на четырёх?

– Тогда берите шкуру львицы. Её я готов отдать за четыре.

– Три тысячи триста, сэр, в этом случае выделку и соединение шкуры самца мы берём на себя.

– По рукам, Роджер. Шкуры в машине, можете их забрать.

– Великолепно, сэр. Деньги вы можете получить на стойке портье, – он величественно поклонился и оставил нас одних.

– Гена, тебе надо было продать их обе, – недовольно сказала Жанна. – Как вспомню, как эта тварь смотрела мне в глаза и выла, аж сердце замирает.

– Нет, – возразила Фарида и для верности помотала головой. – Когда у нас будет дом, мы положим её возле камина, правда?

– Лучше у входной двери, – ответил я. – И напишем на ней корявым почерком «Вытирайте ноги».

Магазин Фисса представлял из себя странный гибрид красивого фасада впереди и деревянного склада сзади. На резной скамейке перед входом курил странно знакомый мне человек. Когда мы подошли, он посмотрел на нас, отбросил сигарету и негромко спросил:

– Струна, ты что ли? – вопрос был задан по-русски и в этот момент я его окончательно узнал.

– Здорово, Бобёр!

Это был капитан Серёга Бобров, особист нашего батальона и мой старый друг. Естественно, что по другому его никто и не называл.

– Девочки, идите пока в магазин, я скоро, – сказал я, обернувшись к моим спутницам. Потом глянул на сослуживца и спросил: – Ты откуда здесь?

– Это ты откуда здесь? Я-то вместе со всеми перешёл. В Демидовске почти полбатальона наших. Когда комбата в отставку попросили, ему почти сразу предложили на Новую Землю перебраться. Он поделился кое с кем из ребят. Тогда многие рапорта написали и сюда, строем и с песней. Из Москвы и прямо в Демидовск.

– Как в Демидовск? – не понял я. – Я в Памятке читал, что ворота ведут на базы Ордена. Оттуда до Демидовска шесть тысяч вёрст чапать.

Сергей огляделся, потом спросил:

– Струна, ты что, на Орден работаешь?

– Упаси, Бог, Бобёр. Я сильно похож на суку?

– А это кто с тобой?

– Тебе имя Жанна Карповиц что-нибудь говорит?

– Карпович. Через «ц» её пиндосы называют.

– Вот рыжая – это она и есть.

– А откуда…

– Я их у работорговцев отжал. Веду домой, в Русскую Республику.

– Ясно. Тогда можно. Короче, я тебе ничего не говорил, но в Демидовске свои ворота есть. В памятке об этом не написано, но Орден про них знает.

– Подожди, сами что ли построили?

– У Ордена отбили. Мне парни рассказывали, тут такая заваруха была…

– А Орден что?

– А что Орден? Скрипит зубами и терпит. Куда ему деваться-то? Орден в Республике никто, и звать его никак. А мы, зато теперь сами что надо и кого надо возим.

– Ну дела…

– А ты в Лумумбе-то что делаешь?

– Серёга, ты как насчёт рюмку чая опрокинуть? Там всё и расскажу. Не на улице же секретными данными делиться.

На «секретные данные» Бобёр сделал стойку не хуже спаниеля. Особист, он и в Дагомее особист. Он призывно махнул рукой, и мы свернули за угол.

Задняя часть магазина представляла из себя обширный склад. Часть склада была отгорожена кирпичной стеной. Мы прошли в дверь, и я с удивлением увидел большие трёхкомнатные апартаменты.

– Заходи, – сказал Серёга. – Это моё рабочее место.

– Бобёр, ты что, директор магазина?

Бобров смеялся, наверное, с полминуты, потом, отдышавшись, спросил:

– Неужели похож?

Я отрицательно помотал головой.

– Нет, Струна. Я даже не продавец. Тут такое дело… Магазины эти, считай в каждом городе есть. Мода – выгодная штука. Вот мы и оборудовали в центральных отделениях Фиссы узлы связи. Прикрытие неплохое – Фисса заказы в Новую Одессу, в головной офис отправляет. Дальше надо объяснять?

– Не надо. Разведсеть, значит. Это хорошо. А ваша сеть про базу Дельта знает?

Особист мгновенно подтянулся.

– Рассказывай.

Весёлый, разбитной Бобёр бесследно исчез. На меня пристально глядел офицер первого отдела. Но кроме того, это был мой друг, мы вместе прошли не одну командировку, и я рассказал ему всё. И как прошёл через аномальный телепорт, и как девчонок у укурков отбил, и про «кленовых» вояк… Когда я закончил, Бобров выключил диктофон – когда только успел достать – и указал на стул.

– Да ты присядь.

Я только сейчас заметил, что мы оба стоим лицом к лицу, и тяжело опустился на стул.

– Чаю хочешь?

Я помотал головой.

– Бобёр, меня девчонки, наверное, потеряли. Надо бы оповестить.

– Сейчас, – он вынул из-под стола ходиболтайку и по-английски сказал:

– Рэйчел, там у тебя две девушки бродят, чёрненькая и рыженькая. Верно?

Рация что-то невнятно пробормотала в ответ.

– Их мужчина у меня, пусть не волнуются, – он перевёл взгляд на меня и предложил: – Теперь можно и чайку попить.

Новая Земля, Дагомея, Лумумба. 24 год, 7 месяц, 05 число. 13:20

Я сидел на лавочке перед магазином и гадал, кто выйдет первым. То ли девочки с покупками, то ли Бобёр. Особист бесцеремонно выгнал меня из своих апартаментов, сказав, что доложит мою информацию наверх и при необходимости оповестит.

Я не угадал, все вышли одновременно. К моему удивлению, в руках у девушек были только маленькие дамские сумочки. Я так выразительно смотрел на них, что Жанна рассмеялась.

– Рэйчел обещала доставить покупки прямо в гостиницу.

– Сколько? – обречённо спросил я.

– Геночка, всего по паре платьев и бельё, – скороговоркой ответила Фарида.

Жанна поняла меня правильно:

– В шкуру мы уложились, не волнуйся.

Подошёл Бобёр.

– Гена, ты хоть представь меня своим спутницам.

– Сергей Бобров, мой старый друг, – он щёлкнул каблуками и кивнул. – Это Жанна, а это Фарида.

– Добрый день, девушки. Гена рассказал мне о ваших приключениях. Я рад, что всё хорошо закончилось. Жанна, тебе, кстати, письмо.

Всю дорогу до гостиницы Жанна возмущалась:

– Ну как это, «Ожидайте дальнейших указаний»? Мне что, так и сидеть, сложа руки, пока наши все у них в плену?

– Жанна, что ты нервничаешь? – пыталась успокоить её Фарида. – Пусть этим делом мужчины занимаются. Это их работа.

Но Жанна не переставала ворчать.

В гостинице меня остановил портье.

– Мистер Сухов. С вами хочет поговорить какой-то джентльмен из Ордена. Он ждёт вас в ресторане.

Джентльмен оказался молодым офицером в непонятном мне звании. Впрочем, он всё прояснил сам.

– Добрый день медам, добрый день, сэр. Я первый лейтенант Белл. Мой руководитель поручил мне пригласить вас на деловые переговоры.

А вот это уже серьёзно. Интересно, к кому это он меня «приглашает» и что этому руководителю надо? Знаем мы такие переговоры, после которых падальщики кости в саванне доедают. И ведь не откажешься. Орден – организация всеобъемлющая. Боюсь, я в этом случае просто буду объявлен вне закона. Как минимум, ни в один город не пустят. «Мой руководитель», не командир. Значит, гражданский. Да и вид у лейтенанта совсем не боевой. Стопроцентный концентрированный штабист. Сорок ручек в кармане, прекрасно обращается с компьютером, помнит дни рождения и праздники всего штаба, но боится личного состава и ни разу в жизни не держал в руках винтовку.

– А кто ваш руководитель, лейтенант?

– Член совета директоров Ордена, сэр. Жак Гольдман.

– Неужели Жак Гольдман в Лумумбе?

– Не в Лумумбе, сэр. Мне поручено доставить вас самолётом в Нью Дели.

– Девушек тоже?

– Насчёт девушек указания не было, сэр. Думаю, если дамы желают, они могут лететь с вами. Нью Дели – красивый город, по сравнению с Лумумбой, и они смогут отлично провести там время.

– Хорошо, лейтенант. Подождите нас. Выпейте кофе, пока мы соберёмся.

– С удовольствием, сэр. Но собирайтесь не долго. Наш самолёт отправляется через час.

В номере Жанна села на кровать, обхватила голову руками и запричитала:

– Они меня убьют. Гена, они меня точно убьют. Я слишком много знаю.

Фарида села рядом, обняла её за плечи и начала успокаивать своим мягким, обволакивающим голосом:

– Жанночка, ну что ты говоришь? Зачем им тебя убивать? Ты же девушка. И потом, они звали Гену, а не нас. Слетаем в Нью Дели, посмотрим город, походим по магазинам, а мужчины пусть договариваются. Всё будет хорошо.

Жанна вырвалась и подошла ко мне.

– Что делать будем, Струна? Мне туда лететь нельзя. Моментом к Смиту вернут. И он тогда узнает, что мы на базе были.

– Так. Фарида, иди собирайся, а я с Жанной поговорю. – Девушка недовольно вышла, и я продолжил: – Смотри, что дальше делаем. Мы с Фаридой сейчас спускаемся к этому Колокольчику и летим с ним на переговоры. Я Бобру всё рассказал, теперь Дельта – его забота. Но тебе здесь оставаться нельзя. Судя по всему, Смит не доложил, что ты пропала и тебя пока не ищут. Но начать поиск могут в любой момент.

– Как не доложил? А почему он тогда остальных из Лимпо не забрал?

– А потому, что он, похоже, действительно флорист и ему нужна Роза. И до её обнаружения Смит не стал светить свой косяк с твоим побегом.

– А…

– Всё. Слушай дальше, – Жанна кивнула и замолчала.

– После нашего ухода ты идёшь к Бобру, всё ему докладываешь, сидишь там и не отсвечиваешь, – мы оба улыбнулись. – Как прилетим, я за тобой зайду.

Жанна хотела что-то сказать, но передумала и просто кивнула. Я повернулся в сторону другой комнаты и крикнул:

– Фарида! У нас пять минут. Собирайся быстрее, а то самолёт улетит без нас.

– Я уже иду, мой падишах, – голос был глухой, не иначе девушка что-то искала в сумке.

В аэропорту, который в основном представлял из себя навес для пассажиров и карго-терминал для грузов, я ожидал увидеть что-то большое, пассажирское и уже приготовился брать билет. Но лейтенант провёл нас к стоянке, на которой одиноко скучал роскошный, ярко оранжевый самолётик. На его борту темнел треугольный логотип Ордена, а рядом виднелась скромная надпись: «Cessna 404». Никогда не думал, что буду летать на таких небесных яхтах.

Внутри самолёт абсолютно отвечал моим преставлениям. Две пары кожаных кресел со столиками между ними, тонированные окна…

– Скажите, лейтенант, здесь есть бар? – спросил я просто из любопытства.

– Он в хвостовой части самолёта, сэр. Все напитки в вашем распоряжении. Я получил указания доставить вас с комфортом.

– Сколько лететь?

– Пять часов, сэр. По вашему желанию в полёте может быть подан лёгкий ланч.

– А может быть подан полноценный обед? – я не был голоден, просто хотел узнать возможности этого крылатого лимузина.

– Что-нибудь придумаем, сэр, – ответил первый лейтенант Белл со своей дежурной улыбкой.

Мы с Фаридой сели в кресла лицом к лицу, и она сразу же полезла исследовать столик, устройство своего сиденья и мягкость обшивки салона. Я сначала хотел её остановить, но потом передумал. Девушка первый раз в самолёте, да ещё таком роскошном, пусть интересуется. Сам же я, как всегда в полёте, уснул, не успели набрать высоту.

В аэропорту Нью Дели мы прямо на лётном поле пересели в чёрный тонированный Гелендваген и уже через несколько минут неслись по улицам города. Только мигалки не хватало.

Что меня удивило в Нью Дели, это полное отсутствие негров. На Новой Земле я всё время жил среди чёрных, а здесь… По чистым и зелёным улицам гуляли европейцы, по одиночке, парами и группами, и все они были вооружены. Я видел индусов с бородами и в тюрбанах, за многими из них семенили жёны в характерных сари. И ни одного негра. Я обратил на это внимание лейтенанта, и он охотно пояснил:

– Власти города отчаялись приобщить их к порядку. Поэтому для негров выделили территорию, на которой они ведут свой, привычный для себя образ жизни.

– Гетто?

– Ни в коем случае. Их никто не содержит там насильно. Но пускать эту публику в центр города не рекомендуется. Были прецеденты, сэр.

Он указал на здания, украшенные яркими вывесками и сказал, обращаясь на этот раз к Фариде:

– Это «Золотая миля», мэм. Мы сейчас приедем в отель, а потом, если вы желаете, водитель отвезёт вас туда и будет сопровождать в прогулке по магазинам.

– Конечно желаю! – воскликнула Фарида и даже захлопала в ладоши.

Гостиница называлась ожидаемо – «Риц Палас» и состояла аж из четырёх очень высоких этажей. По дороге я видел в основном двух– и трёхэтажные дома, и громада отеля величественно возвышалась над всей улицей.

Холл поражал нарочитым, бросающимся в глаза шиком. Блеск, золото и полированное дерево. Мне всё это настолько напомнило интерьер салона из фильма «Титаник», что на секунду даже показалось, что укачивает. Некоторое время я молча стоял посреди фойе, разглядывая стены и мебель.

– Мистер Гольдман ждёт вас в номере, сэр, – голос лейтенанта вывел меня из прострации. – Идёмте, я провожу. А вы, мэм, можете занять это время приятной прогулкой по магазинам.

Я торопливо сунул Фариде «колоду» экю и двинулся вслед за своим провожатым.

Новая Земля, Нью Дели, отель Риц-Палас. 24 год, 7 месяц, 05 число. 20:25

Первый лейтенант Белл открыл дверь, доложил, не входя:

– Мистер Сухов, сэр, – после чего отошёл в сторону, пропуская меня в номер.

Я вошёл в огромную, метров пятнадцать длиной, гостиную. В ней, как и в холле, царила вызывающая роскошь. Бежево-золотые обои в крупный рисунок на стенах, вычурные шкафы, явно стилизованные под девятнадцатый век, огромные кожаные диваны и кресла, пробитые блестящими гвоздиками. И венчал всё это великолепие гигантский овальный стол, судя по цвету, из морёного дуба.

Показной кич так бил по глазам, что я не заметил человека, сидящего за столом. Он был как раз между мной и окном и разглядеть его было достаточно трудно.

– Мистер Сухов, полагаю?

Мне пришлось прищуриться, чтобы увидеть говорившего.

– Да, это я.

Я обошёл стол и наконец смог разглядеть собеседника. Первое впечатление о нём возникло мгновенно: «проныра». Мужчина был богато, но неброско одет, аккуратно причёсан, даже сидел неподвижно, но глядя на него, я понимал, что передо мной мошенник. Почему, я объяснить себе не смог, это было на уровне подсознания.

Кроме того, я понял, что хозяин номера волнуется. Его что-то сильно тревожило, на грани страха.

– Жак Гольдман, – представился он нарочито спокойным голосом. – Мистер Сухов, я хотел бы обсудить с вами две темы.

– Я вас слушаю, мистер Гольдман.

И в этот момент мне стало спокойно. Я понял, что ничего ужасного сделать ни со мной, ни с Жанной этот человек не планирует.

– До меня дошла информация, что вы зарегистрировали алмазный прииск, – я кивнул. – И вместе с тем, не имеете ни оборудования, ни специалистов для его разработки.

Я снова кивнул.

– Скажите, мистер Сухов, что вы собираетесь дальше с ним делать? Ведь добывать алмазы вы не сможете.

– Почему не смогу? Разве сложно нанять шахтёров, потом закупить оборудование?

– Поверьте мне, это всё действительно сложно. Всё специальное оборудование вам придётся заказывать у Ордена, а это немаленькие деньги. Добавьте к этому время, необходимое на сбор и доставку. А где вы возьмёте работников? Вы думаете, стоит дать объявление, и к вам толпами повалят специалисты? Мистер Сухов, это молодой мир, мы только начинаем осваивать его. И шахтёрам в этом деле уготована одна из главных ролей.

Гольдман явно темнил. Я чувствовал, что он чуть не пинками подталкивает меня к нужной ему мысли. Не иначе, хочет шахту отжать.

– Шахтёры здесь – рабочая элита, мистер Сухов, – продолжал тем временем мой собеседник. – Им нужны деньги сразу, а не тогда, когда пойдут первые алмазы. Если они вообще пойдут. Оборудование-то, как я понимаю, вы не закупили.

– Мистер Гольдман. Я понимаю, к чему вы клоните. Давайте поговорим прямо и без предисловий.

– Я рад, что мы так быстро нашли взаимопонимание, – он даже пару раз беззвучно хлопнул в ладоши. И снова стало заметно, что он нервничает.

– Вы хотите купить мой прииск?

– Ни в коем случае, мистер Сухов. Я тоже, как и вы, не алмазопромышленник. В данном разговоре я представляю другого человека.

– Кого?

– Прежде всего, вы согласны продать свою собственность?

– Я пока не думал об этом. Но вы посеяли во мне сомнение. Вам лично, как я понимаю, шахта не нужна.

– Нет. Я только представляю покупателя.

– А почему нельзя поговорить с ним?

– Он находится в Зионе и не может выехать на переговоры.

– Хоть фамилию его я могу услышать?

– Конечно. Это Арон Бандервильд. Известный бизнесмен и уважаемый человек. Он не один десяток лет занимается добычей полезных ископаемых. В том числе и алмазов. Согласитесь, мистер Сухов, было бы целесообразнее отдать прииск тому, кто сможет извлечь из него максимальную пользу.

– С этим не поспоришь. И сколько мне готов предложить уважаемый Арон Бандервильд?

– А что бы вы считали для себя самым выгодным в этой сделке?

– Даже не знаю. Я ещё не слышал предложений.

– Мистер Сухов. Конечно, можно предложить вам и просто некую сумму. Допустим, триста тысяч экю. Но деньги имеют свойство кончаться, – Гольдман улыбнулся и развёл руками.

А у меня крутилась в голове фамилия покупателя. Где-то я её уже слышал. Причём, в связи с этой самой темой.

– И? – я указал на собеседника.

– И как всякий умеющий считать деньги человек, мистер Бандервильд предлагает вам долевое участие. Он вносит свою долю оборудованием, специалистами и всем, что понадобится для продуктивной работы.

– И какова же будет его доля?

– При подобном разделении будет справедливо, если доля лица, полностью обеспечивающего процесс добычи, будет девяносто процентов. Поверьте, десять процентов от выхода целого прииска, это очень много.

– Да уж. От щедрости мистер Бандервильд точно не умрёт.

Гольдман захихикал и тут я вспомнил. Папа Розы. Ювелир. Бандервильд – алмазы, папа, как его, Марк, кстати, Аронович. И тоже Гольдман. Итак, один Гольдман представляет Бандервильда, а другой Гольдман ведёт с ним какие-то тёмные дела. Они не родственники? Спрашивать об этом точно не время.

– Мистер Гольдман. Если бы я хотя бы примерно знал сумму полагающегося мне дохода, я бы смог принять решение.

– Увы, для этого надо провести предварительную оценку эффективности кимберлитовой трубки. Это опять же, оборудование и специалисты, которых у вас нет.

– Так пусть её проведёт уважаемый алмазодобытчик. В конце концов, это ведь он заинтересован в сделке. Если окажется, что я получу десять процентов, скажем, от ста миллионов, это один разговор. А если от ста тысяч, то согласитесь, тогда прииск и разрабатывать не стоит.

– Я согласен с вами, мистер Сухов. Оценку провести надо.

– Вот и хорошо. Я дам вам координаты шахты, езжайте и проводите.

– Координаты у нас есть. Думаю, следует подготовить договор на проведение расчёта производительности…

– Зачем? Я же не против.

– Тогда ещё проще. Мы сможем продолжить этот диалог уже с цифрами в руках.

– Вы говорили про две темы.

– Совершенно верно. Хотите эспрессо, мистер Сухов? – Кажется, мсье Жак ещё сильнее занервничал. Нет, он волнуется точно не из-за алмазов.

Я кивнул, и Гольдман, почти не повышая голоса произнёс:

– Принесите нам два кофе.

Не прошло и минуты, как лейтенант Белл принёс позолоченный, а может даже и полностью золотой, с них станется, поднос с двумя чашечками кофе и двумя же стаканчиками воды. Всё это время Жак Гольдман просидел молча, постукивая пальцами сложенных ладоней. Мы сделали по глотку, Гольдман тут же запил водой и изобразил на лице блаженство.

– Самое лучшее, что есть на Новой Земле, это кофе. Такого кофе не выпить нигде в старом мире. Только из-за него стоило сюда переселиться.

Я вежливо кивнул.

– Мистер Гольдман, так какая вторая тема нашего разговора?

– Девушки, мистер Сухов, – он снова хихикнул. – Почему бы двум бизнес-партнёрам не поговорить о девушках?

– Как я понимаю, о конкретных девушках?

– Да. О тех, которых вы столь мужественно освободили из плена. Весьма благородный поступок.

– Спасибо. Так что в них не так?

– Мне кажется, они у вас не задерживаются. Одну убили, а Роза Гольдман просто исчезла.

– Она ваша родственница?

– Какая очаровательная непосредственность. Знаете, все Гольдманы так или иначе родственники. Даже те, кто не состоит в родстве.

– Как-то запутанно. А Роза не пропадала. Она в полиции. Её обвиняют в воровстве.

Эти слова его шокировали. Он посмотрел на меня неожиданно огромными, как в японском аниме, глазами и чуть слышно спросил:

– Как в воровстве? Но это же смерть.

– Как я понимаю, таковы законы этого мира, – я откровенно издевался над собеседником. – И их устанавливал не я.

– Где она находится? – его голос стал твёрдым, глаза приняли обычный размер и зло заблестели.

– Успокойтесь, мистер Гольдман. Я обещал девушкам довезти их домой. Поэтому с Розой ничего не случится. Начальник полиции Лимпо лично передаст её представителю Ордена, – я посмотрел на часы. – Даже уже передал. А Мэри Сью не даст её в обиду.

Из Гольдмана будто выпустили воздух. Он растёкся по креслу, с полминуты глубоко дышал, потом внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Из вас вышел бы хороший бизнесмен, мистер Сухов.

Я кивнул.

– Значит, вы гарантируете, что Роза сейчас находится в Лимпо, в представительстве Ордена?

Я снова кивнул.

– В этом случае, будет целесообразно, если Орден и дальше продолжит заботиться об этой девушке. Вы, – он, улыбаясь одними губами, посмотрел на меня, – можете снять со своих плеч эту непосильную ношу.

Я молча развёл руками.

– Как я понимаю, забота о девушках ввергла вас в определённые издержки. Орден готов вам их компенсировать. Как вы считаете, десять тысяч экю будут достойной премией за благородство?

И я снова кивнул.

– Тогда, мистер Сухов, вам остаётся только пройти к первому лейтенанту Беллу и получить свои деньги.

– Как я понимаю, разговор окончен? – Я встал.

– Ни в коем случае, мистер Сухов, – Гольдман, улыбаясь, покачал пальцем. – Он отложен. До того момента, когда будет готов расчёт производительности вашей шахты. А пока, рад был с вами познакомиться, – он, не вставая, протянул мне узкую сухую ладонь, и я с удовольствием её пожал.

– Всего доброго, – я развернулся и с облегчением вышел из гостиной.

Про Жанну он не знает, я не ошибся. А с Розой как удачно получилось. Они точно родственники и её смерти он бы мне не простил, будь она хоть сто раз виновата.

Я спустился в холл и сразу же увидел Фариду. Она яростно спорила по-арабски с каким-то очень молодым человеком. Оба отчаянно жестикулировали и то и дело повышали голос. Завидев меня, девушка широко махнула рукой и крикнула:

– Гена!

На её собеседника крик подействовал как сигнал тревоги. Он мгновенно собрался, обернулся и стал искать меня взглядом. А что искать? Я вот он, спускаюсь по лестнице. Молодой человек посмотрел на меня и глаза его загорелись ненавистью. Он в два прыжка подбежал ко мне.

– Так это, ты, гяур, сын ишака, украл мою невесту!? – его английский был ужасен, я едва мог разобрать слова.

Мне стало смешно. Я не хотел сдерживаться и громко рассмеялся, глядя на вытягивающееся в недоумении лицо мальчика.

– Вы очень невоспитанный молодой человек. Ваш папа мало порол вас. Вы не знаете, что сначала следует представиться? Кто вы вообще такой?

Юноша бросился на меня как бойцовый петух. Я сделал шаг в сторону.

– Молодой человек, сейчас придёт патруль и выкинет вас из отеля. И тогда вас больше вообще никогда не пустят в приличные дома. А если вы нападёте на меня, то вас выкинут и из города. Так что, может, всё же сначала представитесь? Кто вы?

– Я тот, кто избавит мир от такого зла, как ты, Сухов!

– Как патетично. А в чём вы видите зло? – я чувствовал себя воспитателем детского сада.

– Вот! – юноша указал на Фариду. – Ты украл у меня невесту. Готовься к смерти.

– Вы вызываете меня на дуэль, молодой человек?

Ответить он не успел. К нам торопливо спустился первый лейтенант Белл, щёлкнул каблуками и почтительно произнёс:

– Мистер Гольдман поручил мне доставить вас в Лумумбу, сэр.

– Прямо сейчас?

– В любое удобное вам время, сэр.

Я обернулся к девушке.

– Фарида, ты уже купила, что хотела?

– Да, мой падишах, – девушка сложила руки перед грудью и присела. Она явно собиралась позлить молодого араба.

– Тогда мы готовы.

– Только у меня будет к вам небольшая просьба, сэр.

Я внимательно посмотрел на лейтенанта.

– На базу «Индия и Средний Восток» должен прийти важный груз. Мой руководитель поручил мне его отследить и проконтролировать отправку получателю. И… – лейтенант замялся. – Я боюсь пропустить прибытие, сэр. Поэтому прошу вас проехать со мной на базу, после чего я с удовольствием доставлю и девушку и вас, сэр, в Лумумбу. Это недалеко.

– Самолёт без нас не улетит, – добавил он, видимо посчитав, что я сомневаюсь.

Я ещё никогда не был на базе ордена, поэтому только согласно кивнул. Интересно будет на неё посмотреть.

– Выйди за ворота базы, Сухов. Только выйди за ворота. Там тебя будет ждать смерть, – молодой человек чуть не подпрыгивал на месте от возбуждения. – Если не выйдешь, весь мир узнает, что гяур Сухов – трус и сын шакала!

– Али, уходи, – вступила Фарида. – Я не хочу тебя видеть. Я люблю Гену! – и она посмотрела на меня нарочито преданными глазами. Кажется, ей доставляло удовольствие видеть, как мальчик выходит из себя.

– Если ты не выйдешь, я взорву вас всех! – выкрикнул Али и стремглав выбежал на улицу.

Первый лейтенант Белл посмотрел на меня совершенно не военным взглядом и сказал:

– Ну и кашу вы заварили, сэр.

Глава 9

Новая Земля, Нью Дели, База «Индия и Средний Восток». 24 год, 7 месяц, 05 число. 22:15

До базы домчались менее, чем за час. По дороге Фарида несколько раз порывалась мне что-то сказать, но я останавливал её взмахом руки. Лейтенанта Белла я прерывать не стал.

– Забудьте про этого юношу, сэр. Вы сейчас сядете в самолёт и больше его не увидите.

– Вы же слышали, Белл, – я назвал лейтенанта просто по фамилии и ему это явно не понравилось. Видимо, как и всякий молодой офицер, он гордился своим званием. – Он обещал всех взорвать.

– Взорвёт ведь? – это уже Фариде. Та молча кивнула.

– Машина выедет с базы и, например, напорется на мину. Даже простая растяжка не сулит нам ничего хорошего. Насколько я знаю арабов, он не успокоится пока либо не получит своё, либо не получит в лоб.

– Вы знаете арабов, сэр?

– Доводилось.

– У вас есть какие-то предложения?

– Посмотрим.

Фарида, наконец, высказала то, что давно хотела.

– Геночка, это Али, сын нашего соседа ещё там, дома. Понимаешь, наши родители сговорились, что мы женимся, ещё когда мне два годика было. А потом я пропала, и он меня искал. А сейчас нашёл и думает, что это ты меня украл. Я ему говорила, но он не слушал…

– Я уже понял, кто это. Ты мне другое скажи. Хочешь к нему вернуться?

Девушка долго молчала, потом тихим, неестественным голосом ответила:

– Чтобы всю жизнь жить в маленьком доме без ванны и туалета, не видеть ничего кроме казана с бараниной? Чтобы муж бил меня за то, что много лет где-то шлялась? А самое главное, Гена. Я же была наложницей, рабыней. Это всё равно узнают и тогда мне не будет жизни. Могут даже забить камнями.

– Его тоже?

– Его не забьют, он же мужчина. Но Али тогда всё равно придётся со мной развестись. Харам…

– Тэженеб альхати а, – сказал я тихо. – повторил по-английски. – Избегай греха.

Это было почти всё, что помнил из арабского, но надо было видеть глаза Фариды. Она смотрела на меня как на пророка.

– Фарида, а ты его любишь?

– Нет! – мгновенно ответила она и для верности помотала головой.

Я внимательно посмотрел ей в глаза. Они говорили совсем другое.

– Фарида, вам нельзя возвращаться в ваш город, как там он называется?

– Эль-Харж, – машинально ответила она.

– Вот-вот. Мир большой, вы оба это уже видели. В нём много городов, в которых не знают, что ты побывала в рабстве, и много городов, где всем на это плевать. У тебя есть деньги, вы можете жить где угодно. А если Али вздумает тебя бить, то я приду, перегну его через колено и отшлёпаю как маленького.

Фарида ничего не ответила. Она тихо плакала, закрыв лицо руками.

Перед воротами базы лейтенант Белл высунулся из машины и протянул патрульному свой АйДи. Этого оказалось достаточно чтобы тот без разговоров открыл шлагбаум и пропустил машину внутрь. Лейтенант повернулся ко мне.

– Будет лучше, сэр, если ваше появление на базе не будет отмечено. Я не говорил своему руководителю, что поеду сюда вместе с вами. Ничего незаконного, сэр, просто мне так будет спокойнее.

– Лейтенант, мне ещё за ворота выходить. Они же это отметят.

– А вы всё-таки хотите встретиться с этим психом? Это может быть опасно.

– Геночка, не ходи, – встряла Фарида. – Я сама с Али поговорю.

– Фарида, чтобы он тебя послушал, сначала с ним должен поговорить я. Не волнуйся, никто не умрёт. Я ему просто всё объясню. А не дойдёт через голову, объясню через пятую точку. Может, поумнеет.

– Что такое «пятая точка»? – удивлённо спросила Фарида.

– Парашютисты приземляются на ноги – две точки опоры. Иногда ещё и на руки, это уже четыре точки. А иногда садятся на пятую точку, поняла?

Девушка кивнула.

– Мистер Сухов, мне необходимо, чтобы вы остались живы и здоровы, сэр. Я несу за вас ответственность перед моим руководителем, – твёрдо сказал Белл.

– В этом можете не сомневаться, лейтенант.

– Гена, ты точно не будешь в него стрелять? – Это опять Фарида. – Я видела, как ты стреляешь, ты же его сразу убьёшь! Не стреляй в него, пожалуйста.

– Фарида, я обещаю, что не буду стрелять в твоего любимого.

– Он не… – девушка замолчала и покраснела.

– Мистер Сухов. Я должен пройти к воротам. Проконтролировать поступление груза и проследить за его отправкой. После этого мы сможем выйти за территорию базы и решить ваши вопросы с молодым человеком. Если желаете, можете прогуляться со мной, сэр.

Ворота в работе – очень впечатляющее зрелище. Я как завороженный смотрел на железнодорожные вагоны, медленно выплывающие из колышущегося зеркала. Это казалось невероятным – стена ангара за железной рамой вдруг будто затягивалась блестящей плёнкой, плёнка становилась толще, вот уже стены не видно и передо мной лишь тёмная зеркальная гладь, будто вставшее на дыбы озеро. И из него медленно выплывают вагоны. Один за одним. Невероятно.

Я вспомнил, что и сам пришёл в этот мир примерно таким же необычным способом. Только не организованно – в ангаре с техниками, контролирующими процесс, а в горах, спонтанно.

– Скажите, лейтенант, а что будет, если вдруг пропадёт электричество? Или что-то внезапно выйдет из строя?

– В первом случае ничего не произойдёт, сэр. Все ворота оборудованы источниками бесперебойного питания. А вот второй случай гораздо опаснее. Теоретически, может произойти что угодно. На практике же это означает потерю груза, – он придвинулся ко мне ближе. – Здесь не рекомендуется обсуждать такие темы. Техники очень суеверны, сэр.

Я провёл пальцами по сомкнутым губам, изображая застёгнутый на молнию рот.

– А вот и наш груз! – воскликнул Белл, сверяясь с записями. – Сейчас его направят в отстойник, а потом перегрузят на трак.

Из ворот не спеша выплыла открытая платформа. Прямо по центру на ней располагалась бесформенная конструкция метров пяти длиной, заботливо закутанная брезентом. Я долго её рассматривал, пытаясь угадать что это по складкам укрывающей ткани, но мне ничего не приходило в голову.

– Что это за конструкция?

– Какое-то научное оборудование для Дагомеи, сэр.

– Научное и для Дагомеи?

– Совершенно верно. Там ведётся много изысканий. В основном геологоразведка.

Платформа свернула на другой путь и лейтенант, поставив галочку, убрал блокнот.

– Нам пора, сэр. Надо обеспечить безопасность груза. На этой базе очень много переселенцев категории «Б».

– Что за категория, лейтенант?

– Неимущие переселенцы, сэр. В основном, негры и индусы. Орден предоставляет им подъёмные и за свой счёт доставляет до места жительства.

– Понятно. Шарят по вагонам?

– Бывает. Для этого и ставят вдоль путей охрану.

Когда мы подошли к отстойнику, три чёрных подростка старательно срезали брезент с нашего груза. Двое сидели на конструкции верхом и работали ножами, третий внизу тянул ткань за край.

– Вот дерьмо! – вскрикнул лейтенант, вынул пистолет и выстрелил в воздух. Мальчишек как ветром сдуло.

Белл достал рацию и, повысив голос и иногда срываясь на крик, громко требовал, чтобы немедленно выставили пост охраны у чрезвычайно важного груза, заказчиком которого является руководство Ордена. Было заметно, что он, как все ординарцы, привык прикрываться именем хозяина.

Я же, пользуясь моментом, рассматривал конструкцию. Создавалось впечатление, что какой-то безумный сварщик просто собрал вместе первые попавшиеся под руку железки, а потом что-то покрасил шаровой краской, а что-то наоборот, до блеска начистил. Но больше всего меня удивила полустёртая русская буква «Ф» в самой середине нелепого агрегата. Я пригляделся. 8Ф126. Буквы были смыты растворителем и в ярком солнце остались видны только их следы. Я сделал шаг вправо, потом отошёл влево. Ниоткуда больше надписи видно не было, похоже, всё тщательно смыли и только в том месте, где я сперва стоял, солнечный блик выдал такой эффект.

Подбежали двое в форме ордена и с оружием. Тут же какие-то работники в одинаковых синих комбинезонах мгновенно накинули брезент обратно и стянули всё проволокой. Один из охранников подошёл к лейтенанту и встал по стойке смирно.

– Сэр. Больше не повторится, сэр! – выпучив глаза, проорал он.

– Как вас зовут? – сухо спросил лейтенант Белл.

– Рядовой Ирвин Блэксмит, сэр!

– После смены передадите командиру, что первый лейтенант Белл лишил вас увольнения в город.

– Йес, сэр!

Лейтенант повернулся ко мне и вальяжно произнёс:

– Идёмте, мистер Сухов. Раз вы сказали, что жертв не будет, следует решить вопрос с молодым человеком.

Мы ушли, а рядовой Ирвин Блэксмит остался стоять навытяжку, провожая нас грустными глазами.

Фарида сидела на самодельной лавочке возле КПП, положив голову на сложенные на коленях руки. Рядом с ней стояла алюминиевая кружка, полная воды. Когда мы подошли, она даже не пошевелилась, так и осталась в своей скрюченной позе. Дверь открылась и перед лейтенантом возник немолодой патрульный.

– Капрал Джек Ричардс, сэр, – выпалил он.

Похоже, первый лейтенант Белл в своё время навёл немало шороха среди унтер-офицерского состава базы.

– Да, капрал.

– За воротами трое вооружённых людей, сэр. Держатся на дистанции сто-сто пятьдесят метров от дороги, агрессивных намерений не проявляют. Прикажете открыть огонь, сэр?

Лейтенант нарочито проигнорировал вопрос капрала и повернулся ко мне.

– Кажется, это по вашу душу, мистер Сухов.

– Вы мистер Сухов, сэр? – капрал с удивлением глянул на меня.

Я молча кивнул.

– Они кричали, чтобы я позвал Сухова и ругались, сэр. По-арабски.

– Вы знаете арабский, капрал Ричардс?

– Я служу на этой базе в общей сложности пятый год. За это время я успел выучить ругательства на многих языках, сэр.

– Я пойду, лейтенант. Фарида, не бойся, ничего я твоему Али не сделаю. – девушка всхлипнула.

– А если он тебя убьёт? – дрожащим голосом пропищала она.

– Кишка тонка, – сказал я по-русски и нырнул под шлагбаум.

Я перешёл дорогу и сразу же включил в голове боевой тамтам. Мир расцвел дополнительными красками, запахами и вибрациями. Вон Али. Стоит, не скрываясь, по колено в траве, в его руке пистолет. Какой-то Глок, мне отсюда не видно, какой. А вот и группа прикрытия. Двое кунаков, значит. Оба с карабинами, залегли в зелёнке справа и слева. Замаскировались, отсюда их совсем не видно. Дула направлены прямо мне в грудь. Какой честный мальчик. Похоже, я ни при каком раскладе не должен вернуться обратно. Али заметно волнуется, но страха нет. Пистолет в опущенной руке. Похоже, собирается что-то сказать.

Я со всей возможной в моём состоянии скоростью вскидываю Беретту и тыкаю пулями в стволы обеих винтовок. Вот теперь поговорим.

Али медленно поднимает пистолет и направляет его в мою сторону.

– Гена, не-ет!

Я чувствую, что от ворот в нашем направлении изо всех сил бежит Фарида. Она слева сзади меня, и я не могу её видеть, но судя по всему, бежит она к своему любимому. Али меняет цель и начинает ловить девушку на мушку. Вот этого я тебе позволить не могу. Я тыкаю пулей в пистолет в его руке, юноша вскрикивает.

В этот момент в траве раздаётся два взрыва. Негромких, намного тише гранаты. Одновременно вскрикивает сзади Фрида, и я ловлю страх стремительно уползающей змеи. Маленькая такая змейка. Она очень испугалась, когда девушка наступила ей на хвост, рефлекторно укусила, и теперь изо всех своих змеиных сил улепётывала из опасного места.

Бросив всё, бегу к девушке и вижу, как она медленно заваливается на землю. В той же позе, в какой бежала. Я чувствую, как перестало биться её сердце.

Подбегаю, пытаюсь перевернуть на спину, но конечности застыли и не поддаются. Пока я вожусь, чувствую, как начинают гнуться под моими ладонями руки и ноги девушки. Всё. Мёртвое тело парализованным не бывает. Я встаю и вижу собравшихся передо мной троих юношей. В руках у двоих из них карабины с разорванными стволами. Третий машинально потирает правую кисть левой, глупо моргая глазами. Рот его открыт. Меня берёт злость. Хочется голыми руками разорвать этих придурков.

– Что вылупился, ублюдок? – как змея зашипел я в лицо Али. – Убил девушку? Я её из рабства спас, через полмира тащил. Пришёл сюда, чтобы ты, дебил малолетний, не дай бог, что ей плохое не сделал. А ты? Она же тебя, дурака любила! – по лицу у меня ползли слёзы, я, не сдерживаясь, заорал в голос. – Вот и живи теперь с этим всю жизнь!

Внезапно юноша выхватил у меня из руки Беретту, поднёс её к своему подбородку и нажал спуск. Прогремел выстрел, и Али упал спиной в траву.

Я не выдержал и сел прямо там, где стоял.

– И умерли в один день, – чуть слышно прошептал я.

Новая Земля, Нью Дели. 24 год, 7 месяц, 06 число. 09:35

Фариду и Али похоронили вместе, прямо напротив КПП. Я чуть не начал сооружать крест на могилу, но вовремя вспомнил, что они арабы. Сложили простой курган из камней, а капрал Ричардс с помощью обычной лупы очень красиво и аккуратно выжег на доске имена. Никаких фамилий. Просто «Али и Фарида». По-английски. Потом он позвал какого-то индуса и тот продублировал надпись арабской вязью.

До аэропорта неслись как на пожар. Взлетели тоже почти мгновенно. А в самолёте я не выдержал и опустошил почти весь бар. Как потом первый лейтенант Белл доставил меня в гостиницу, я не знаю, да и, честно говоря, не хочу знать.

В себя пришёл в своём номере, на той самой кровати «Ленин с нами» и с чувством гнетущей пустоты внутри. По всей комнате валялись бумажные пакеты с покупками из Нью Дели. Смотреть на них было тяжело, и я затолкал их под кровать. Пусть я не чувствовал любви к этой девушке, да и Фарида, как оказалось, ничуть не забыла мальчика, предназначенного ей в мужья, но вот не стало её, и в сердце тоска и пустота. Иногда, когда ты, казалось бы, всё продумал и предусмотрел, жизнь подбрасывает какой-нибудь неучтённый фактор, который совершенно меняет все планы.

Я долго стоял под контрастным душем, жал пресс и отжимался, пока не почувствовал себя хоть чуть готовым к дальнейшим делам.

– Мистер Сухов! Сэр! – окликнул меня портье. – Ваша львиная шкура уже готова.

– Моя львиная шкура, – тупо повторил я. Потом собрал мысли в кучку и ответил: – Бросьте её в номер.

И вышел из гостиницы. Прежде всего надо было сходить в магазин.

Бобёр и Жанна смотрели какую-то комедию с ноутбука. Видимо, было смешно, потому что оба заливисто хохотали. Я вошёл и, не проходя, неподвижно стоял в дверях, пока оба не обернулись. С минуту они молча рассматривали меня, потом девушка спросила:

– Гена, что с тобой?

– Струна, ты чего, бухой? Блин, пьяный снайпер. Теперь я видел всё.

– Фарида умерла. Змея укусила. Мгновенный паралич и смерть. Я ничего не успел сделать.

Бобёр мгновенно достал из-под стола бутылку виски «Одинокая звезда», три стопки из нержавейки и сказал:

– Водки нет. Давайте тем, что есть, помянем, – и разлил на троих.

– Я не буду, – сказал я. – Вчера в самолёте напоминался. Не надо продолжать, и так не по себе.

– Можно, я тоже не буду? – спросила Жанна. – Если надо, я могу изобразить, но пить не хочу.

– Мне что, одному что ли? Вот сколько я тебя знаю, Струна, никогда с тобой нормально выпить нельзя, – Серёга махом опрокинул стопку. – Пусть ей земля будет пухом. Ещё какие новости?

– Жанна, скажи, как вас похитили?

– Я скажу, – ворвался Бобёр. – Один из техников на кого-то работал. На кого, пока не ясно.

– Устинов Семён. Когда мы проводили испытательный полёт, он пустил в салоне усыпляющий газ, а сам был в противогазе. Мы все проснулись связанные, уже над Халифатом. А там нас встретили Смит с охраной.

– Понятно, – подытожил я. – Жанна, скажи, а кому ты рассказывала про своё место работы?

– Никому.

– И не писала никому, и не звонила?

– Только маме.

– Спасибо. Вот теперь, пожалуйста, иди, минут десять погуляй. В Фиссу что ли сходи.

– Надоело. Я почти сутки в этой Фиссе проторчала. Кстати, Гена, с тебя тысяча семьсот тридцать два экю.

– За что?

– За Фиссу. Бросил меня здесь, мне делать нечего. Вот и ходила по магазину. Иди теперь, оплачивай. Тиран.

– Бобёр, ты что, не знал, чем девушку занять? Я из-за тебя почти на два куска попал.

– Сам виноват, – парировал Бобров. – Ты зачем её на меня бросил?

– Ах, бросил, – включилась Жанна. – А кто говорил: «Жанночка, вы скрасите моё тусклое здесь существование»?

– В общем, Бобёр. Скидываемся по рублику и в школу не идём.

Мы все дружно рассмеялись, и я наконец-то почувствовал, что жизнь продолжается. Потом вынул из кармана колоду и отсчитал нужную сумму.

– Жанна, вот деньги, иди заплати, а мы тут с Бобром пока поболтаем о своём, о девичьем.

– О девичьем без меня? – девушка явно разгулялась. Надо было её тормозить.

– Жанна! Иди, не спорь.

Когда дверь за девушкой закрылась, Бобров посмотрел на меня и с довольным видом сообщил:

– Через две недели наши подъедут. Как раз твой взвод. Поедем Дельту громить. Тебя все помнят, Злобный тебе привет передавал, спрашивал, не потолстел ли ты на алмазных харчах. Так что всё окейно будет.

Я взял лежащие на столе блокнот и карандаш и написал: «8Ф126»

– Что это? – спросил Бобров.

– У тебя справочник индексов ГРАУ далеко? Потому что 8Ф я помню, а вот что такое 126 – напрочь не знаю.

– Сейчас, – он пару минут рылся в компьютере потом неестественным, каким-то металлическим голосом сказал: – Это БЧ от РСД.

– На сколько?

– От одного до двух метров.

– Твою мать…

– Что!? – Бобёр почти кричал.

– Короче так, особист. Докладаю, что вчера в двадцать третьем часу на базу «Индия и Средний восток» была доставлена ядерная боевая часть от ракеты средней дальности с индексом 8Ф126, мощностью от одной до двух мегатонн тротилового эквивалента. Записал? – Бобёр кивнул и показал диктофон в руке. Взгляд его был опять служебно-внимательный. – Получатель груза – представительство Ордена в Дагомее. А главный представитель там – некто Смит, параллельно являющийся главшишкой базы Дельта. А на базе Дельта, если верить гражданке Карпович, а не верить ей у меня причин нет, проходит испытания прототип хитрого вертолёта без ограничения дальности.

– Верно, – подтвердил капитан Бобров. – Так и есть.

– Вот и думай, разведка. Скажу только, что 8Ф126 в данный момент катится на базу Дельта в составе товарного каравана. И будет там максимум через три дня.

– Пацаны не успеют. Их морем перебрасывают, потом своим ходом пойдут. Расстояние-то ого-го.

– Ясно. А Жанна, значит, у нас с новой Одессы?

– Да, – удивлённо ответил Бобров, но потом заинтересовался. – Что ты там ещё нарыл, продолжай.

– А там, как и в старой – секреты всей Одессой хранят?

– Думаешь, через маму?

– Понимаешь, Бобёр… Ты диктофончик-то включи. Есть там, в Новой Одессе, некто Марк Аронович Гольдман. Ювелир. Как сказала Жанна, вся Одесса его знает. И сама Жанна знакома с его дочкой, Розой. А Гольдман этот, по словам самой Розы, ведёт какие-то контрабандные дела с неким Бандервильдом из Зиона. Роза вместе с Жанной находилась в плену, а по прибытии в Лимпо тут же отбила телеграмму папе. А теперь апофеоз.

Бобров замер. По-моему, он даже не моргал и не дышал.

– В Нью Дели член совета директоров Ордена, Жак, замечу, тоже Гольдман пригласил меня на разговор и, во-первых, предложил продать алмазную шахту. Но ему, а Бандервильду из Зиона. А во-вторых, сказал, что вопросом безопасности Розы Гольдман теперь занимается Орден, и чтобы я туда не лез. Премию выписал. Десять тыщ!

Бобров почесал щёку, пристально на меня посмотрел и с сожалением сказал:

– Зря ты, Струна, тогда в снайперы ушёл. Так бы и работали вместе.

– Хорошо, что ушёл. Не ушёл, мог бы и сесть. Ты по Гольдманам всё понял?

– Ты хочешь сказать…

– Я не хочу сказать. Я спросить хочу.

Бобёр изумлённо вытаращился на меня.

– Я, тащ капитан, хочу спросить. Мне как, орден дадут или просто медаль?

– Ремня тебе дадут, – буркнул Сергей. – Точнее плётку. А? Хочешь плётку? Я собираюсь ходатайствовать о восстановлении тебя в воинском звании и зачислении в твой родной взвод. Снайпером. Как перспективка, капитан Стрин? Русская армия здесь очень хорошо живёт. Не хуже орденских патрулей. Даже в чём-то лучше.

Я настолько задумался об открывающейся перспективе вернуться в родной взвод, что даже не сразу осознал её невозможность.

– Бобёр, ты головой ударился? Кого ты в звании восстанавливать собрался? Серпентолога Сухова? Так он погиб полгода назад. Кстати, можешь в Демидовск сообщить. Или Геннадия Стрина? Так Стрин – нелегал, у него даже докУментов нет. Забудь. Лучше подумай, если парни далеко, кого мы ещё можем привлечь на операцию «Дельта»?

– Не знаю, Струна! И так постоянно об этом думаю, аж голова кругом. Ближайшие наши сейчас в Кейптауне, но всего трое. Это только сюда три дня на пароходе. А ещё в горы. Авиацию просить тоже не успеем. Хоть бы пара недель была. Я уже узнавал, даже караваны в этом районе никто из наших не ведёт. А то бы с охраны могли людей снять. Ты их цель-то себе представляешь?

– Прекрасно представляю. Ты сам проболтался, что в Демидовске свои ворота есть. И ворота эти для Ордена как кость в горле.

– Верно мыслишь, капитан. Правильно говорят, разведчик бывшим не бывает. Орден знает, что ворота в Демидовске, но где конкретно – этого не знает никто, кроме тех, кому положено, – Сергей поднял указательный палец.

– А значит, надо уничтожить весь Демидовск.

– Причём, Струна, одним залпом и издалека. Армию на нас не пошлют, дураков нет с Русской Республикой воевать.

– Ну да. А тут такой подарок без ограничения дальности.

– Удивляет только как они в Индии БЧ достали.

– Вот уж не удивляюсь, Бобёр. И в Африке, и у арабов сейчас такое творится, чёрта лысого достать можно.

– Это точно.

– Бобёр, а в Лумумбе какая-нибудь слесарка есть?

– Автосервис не подойдёт?

– Всё от работников зависит. Может, и подойдёт. Мне карабинчик нужен. Такой, чтобы сам застёгивался, а потянешь за верёвочку – расстёгивался.

– Это для чего?

– Горы там, Бобёр. Хочу себе работу малость облегчить.

– Ты что придумал? Один что ли пойти хочешь? С ума сошёл? Да я лучше радирую, пусть Демидовск эвакуируют вместе с воротами.

– И с производством? Сколько там сейчас заводов? Веди лучше в слесарку. Даже если и не один, всё равно карабин нужен.

Открылась дверь и на пороге появилась улыбающаяся Жанна. Она была в новой плиссированной юбке и какой-то абсолютно легкомысленной футболке. На носу переливались зеркальные очки.

– Мальчики, можно я к вам? Я больше не могу по магазинам ходить. Гена, с тебя пятьсот экю, – и она, ухватив юбку за край, крутнулась на одной ножке.

Новая Земля, Лумумба. 24 год, 7 месяц, 06 число. 16:00

Пятьсот экю отдал Бобёр. Видимо, в доказательство того, что русская армия не бедствует.

С кронштейном токарь и слесарь провозились почти четыре часа, причём дольше всего разбирались, что же именно мне надо. Тот эскиз, что я пытался выдать им за чертёж конструкции вызывал у них только нервный смех. Но в итоге, в четыре головы, мы разобрались и к обеду я стал обладателем хитрого агрегата, состоящего из стального винтового клина с упорным рычагом, замыкающегося крюка, и зубчатого колеса со стопорной собачкой.

– Ну и что это? – недоуменно спросил Серёга.

– Вот смотри. Клин крепится в стене, для надёжности распираешь его рычагом. На верёвке груз, килограммов двадцать. Тянешь за верёвку – груз поднимается, а собачка его стопорит. За другую дёрнул, собачка отошла и груз пошёл вниз.

– Зачем?

– Стабилизирует спуск и облегчает подъём.

Сложнее всего было с бокорезами. У мастеров были отличные бокорезы, мощные, из хорошей стали. Резать рабицу – самое то. Но они ни в какую не желали их продавать. Мы с Бобром уже подняли цену до совершенно неприличных двухсот экю, но слесаря стояли насмерть. Выручила нас Жанна. Она покрутилась вокруг нас в своей юбочке, мелко-мелко попрыгала на носочках и каким-то не своим, мультяшно-инфантильным голоском сказала:

– Мальчики, нам очень-очень нужны эти щипчики.

Челюсти у мальчиков синхронно опустились куда-то на уровень диафрагмы, и мы стали обладателями бокорезов всего за тридцать экю. По-моему, Жанна могла бы забрать их даже бесплатно, но наглеть я ей не позволил.

Кроме того, нашли ещё два литра растворителя и отличную складную алюминиевую лестницу. Лёгкую и удобную. В сложенном виде она была метр длиной, но раскладывалась до трёх. Удобно будет через ручей бросить.

Наконец, собрали всё, что могли и присели на дорожку.

– Бобёр, может со мной? Хоть поддержишь отвлекающим огнём.

– Не могу, Струна. Сам не хочу тебя одного отпускать. Одинокий снайпер – это как одинокий бурлак. Но сам видишь, какая каша заварилась. Без связи сейчас никак. По одной только твоей информации с минуты на минуту вводная придёт…

– Да ладно, расслабься. Всё я понимаю. Ну, Жанна, не скучай без меня. Слушайся капитана Боброва…

– Ты что удумал? Ты решил, что я тебя одного отпущу?

– Жанна! Я вообще-то не за грибами иду…

– Молчи! Тебя доктор Семёнов в глаза не видел. Думаешь, он тебя слушать будет? Вспомни, я тебе до самого конца не доверяла, пока базу смотреть вместе не поехали. А Андрей Саныч, он тем более.

– Жанна! – это мы уже в два голоса с Бобром. Девушка замолчала и надулась.

– Струна, твоя задача в операции – просто повредить летательный аппарат. Пусть они его пару недель ремонтируют, а там уже и наши подтянутся. Жанна, на тебе наблюдение и контакт с Семёновым. Только смотреть. В бой не лезть, огонь ни в коем случае не открывать. Гена, винтовку ей не давай. Она – твоё тыловое обеспечение. В общем, поняли? Быстро подобрались, пустили пару ВОГов в вертолёт, если есть возможность, эвакуировали Семёнова. Нет возможности – геройство не проявлять, отошли и «ноги, мои ноги».

– Ладно, Бобёр, давай.

Мы обнялись и вышли на улицу.

Новая Земля, Лумумба – Лимпо. 24 год, 7 месяц, 06 число. 18:50

Мне было гораздо легче, оттого, что Жанна едет со мной. Я чувствовал, останься она в Лумумбе, я бы больше никогда не увидел последнюю девушку из тех, кого вроде как взял под свою защиту, кого обещал довезти и не довёз.

Мы мчались по грунтовке километров шестьдесят в час, быстрее было никак невозможно. Около двадцати двух обогнали тот самый караван, с которым прибыли в Лумумбу. Патрульный арьергарда махнул рукой и бесцеремонно крикнул:

– Эй, Стринг, а где же девушка? Ну, такая, чёрненькая, симпатичная.

– В Нью Дели осталась. С любимым, – ответил я и мы рванули вперёд.

В двадцать четыре с минутами навстречу нам из-за деревьев вынырнули два багги. Они пустили очередь поверх машины и, подпрыгивая на кочках, кинулись к нам. «Хамви» в этот момент вела Жанна, поэтому я попросил её снизить скорость, пересел на откидное сиденье пулемётчика, включил «боевой транс», и двумя длинными очередями вывел транспорт и тяжёлое оружие противника из строя. В отличие от нападавших, перед нами не стояла задача сохранения трофеев.

Для контроля я выпустил по паре очередей в вылезавших из машины бандитов и мы, не останавливаясь, поехали дальше. Пусть с ними патруль каравана разбирается. Мне было просто не до них.

В дороге я успел немного подремать на сиденье, хоть и трясло неимоверно. Но зато у нас появилась возможность не останавливаться на ночь.

В Лимпо заезжать не стали, сразу свернули на знакомую на знакомую дорогу в горы, поэтому к тому самому плато, где оставляли Ниву, мы подобрались в начале третьего утра. Неимоверно хотелось есть и спать. Я достал фонарь и тщательно осмотрел местность. Проткнул ножом и выкинул пару многоножек и огромного, в полторы ладони, ярко-синего скорпиона без клешней. Потом быстренько ополоснул лицо в ручье, достал два дневных рациона и, не чувствуя вкуса, смолотил свой за минуту. Жанна долго плескалась в темноте, потом торопливо уминала свою порцию. Похоже, девушка оголодала не меньше меня. После ужина я достал из бардачка бутылку «Одинокой звезды» и накапал нам по полста для снятия напряжения.

Рассудив, что лезть через перевал ночью нет ни сил, ни смысла, мы достали пенки, спальники и устроились рядышком возле машины. Я выключил фонарь и в мгновенно потемневшую ночь ворвался свет звёзд. Сколько смотрю в это небо, никак не привыкну, что их так много и они такие яркие. Наш мир всё-таки гораздо честнее и чище старой Земли. Человек в нём, пока ещё величина не только номинальная, и это мне очень нравится. И я, чёрт возьми, приложу все усилия, чтобы так и оставалось. Я поймал себя на мысли, что, уже не задумываясь, считаю этот мир своим и решил отбиваться ко сну. Завтра много работы. Вон, Жанна совсем затихла, спит уже, наверное, без задних ног.

– Гена, возьми меня.

Сказано было так тихо, что я даже не сразу разобрал слова. А когда разобрал, то от удивления долго не мог найти адекватного ответа.

– Ты чего?

– Возьми меня, прямо сейчас, пока мы здесь и пока тихо. Завтра нас обоих могут убить, а я не хочу умирать, так и не узнав, что это за секс такой, почему от него все в таком восторге. Возьми меня.

– Жанна, ты мне врёшь? Как ты можешь не знать про секс, ты же была в гареме у Мако.

–Дурак! Не была я ни в каком гареме. Меня бандиты в лесу поймали, когда девчонок продавать везли, – со стороны девушки послышались всхлипы, она сквозь плач продолжила без всякой логики:

– Я дура, Гена! Я всю жизнь училась. У меня мама – заливщица на Нефтяном. Она домой приходила выжатая, как лимон. А это Новодесса, Гена, там деньги напоказ. И я решила, что вырасту, выучусь и не позволю ей больше работать вообще. И училась, Гена! Я всю жизнь училась. Мне двадцать четыре, а я физик, уже кандидатскую пишу. По физике электромагнитных волн, – она снова всхлипнула, но продолжила. – Да кому нужны эти волны, если меня завтра убьют? Надо мной все девчонки в группе смеялись, а я пёрла как танк. Ни любви, ни личной жизни. Мама и учёба. А я женщина, Гена! Я любить хочу, я детей хочу. А где всё это завтра будет?

Жанна окончательно разрыдалась, слышны были только плач и глубокие вздохи. Я вылез из спальника, лёг рядом, обнял её… Хотелось сказать что-то успокаивающее, но ничего толкового в голову не лезло. Не та у меня была жизнь, чтобы научиться женщин успокаивать. Я запел в голове песню мамбы и на меня лавиной обрушились все эмоции девушки в моих руках. Лжи не было и оттенка. Были лишь тёмно-серая тоска, отчаяние и боль. А над всем этим, закрывая все чувства, расцветал ярко-алый зонтик желания.

Я и не заметил, как мы начали целоваться, и даже не вышел из «боевого транса» …

То, чем мы занимались под песню мамбы, нельзя назвать сексом. Даже выражение «заниматься любовью» слишком банально и избито, чтобы описать то растворение во вселенной, которой стала для меня Жанна и которой я стал для неё. Мы слились чувствами и ловили малейшие оттенки желаний друг друга. Мы были едины. И счастливы. Уже под утро мы лежали, развалившись, на распахнутом спальнике, смотрели в светлеющее небо над головой, и рассказывали друг другу всё, что произошло в наших жизнях до встречи.

Новая Земля, Окрестности базы «Дельта». 24 год, 7 месяц, 07 число. 06:50

– Геночка, скажи, это больше не повторится? – девушка повернулась ко мне и, опершись на локоть, старалась заглянуть мне в глаза.

– Надеюсь, повторится. И не раз, – я поднялся.

Чувствовал себя великолепно, счастливым и отдохнувшим, хоть и не спал всю ночь. Я не спеша натянул на себя чёрный «кленовый» комок, повесил на шею советский бинокль и выволок из машины кронштейн и лестницу.

Переход через перевал в полной экипировке, с громоздкими железяками в руках, занял почти восемь часов с перекурами. Когда мы спустились на знакомый каменный карниз, солнце было уже высоко, и я боялся, как бы нас не обнаружили. Но обошлось.

На территории базы было спокойно, генератор молотил, на площадке сварщик собирал какую-то прямоугольную раму, и я надеялся, что внизу не услышат дополнительного шума и мне удастся вбить кронштейн в скальную стену.

Провозился я не меньше пяти часов. Очень не хватало кувалды и возможности ухнуть с размаха. К счастью, мы догадались сделать клин винтовым, и мне удалось вкрутить почти треть длины в породу, вращая конструкцию за упорный рычаг. Последний час я работал, забыв про маскировку и осторожность. Увлёкся.

Закончив, тут же глянул в сторону базы. Но там всем было не до меня. На территорию въезжали два «Хамви», полные стрелков. Они конвоировали длинный грузовик. Сверху было хорошо видно, что в кузове находится та самая конструкция с базы «Индия», небрежно укрытая брезентом. Быстро же они успели. Не иначе, на ночь ни разу не останавливались. Да и ехал караван по дороге, а не как мы с Жанной, петляя кругами по лесу в предгорьях.

Я вернулся на наш наблюдательный пункт, и мы молча следили за тем, как слаженно и оперативно из грузовика вытаскивали привезённую конструкцию. Из неприметных, выкрашенных в цвет стены, ворот в торце длинного здания, выехал маленький оранжевый кубик погрузчика и, ловко орудуя клыками, переложил груз из кузова прямо на свежесобранную раму. Грузовик, не задерживаясь, направился к воротам базы. Оба «Хамви» последовали за ним.

Мы с Жанной ещё раз проверили согласование наших ходиболтаек и я напомнил:

– Когда начнётся перестрелка, я тебя вызову, и ты сбросишь вниз лестницу. До этого времени сиди тихо, и не отсвечивай. А главное, ни во что не вмешивайся. Связаться со мной ты пока всё равно не сможешь, горы не дадут. Ну всё, наблюдай, я побежал.

Она кивнула, отвернулась и слишком внимательно уставилась в бинокль на объект.

Когда я дошёл до машины, солнце уже перевалило за полдень. Это хорошо. Мне к месту надо в сумерках подъехать.

Глава 10

Новая Земля, Окрестности базы «Дельта». 24 год, 7 месяц, 07 число.21:10

На то, чтобы смыть краску с логотипа «Maple Military Company» я потратил больше часа и почти оба литра растворителя. Очень хорошо, что я не стал сдирать с капота самоклеящуюся плёнку, а попросил Сэма просто нанести поверх камуфляжные пятна. Даже не лакировать. Зато теперь мою принадлежность к этой военной компании можно было понять сразу. Для моего плана это было очень важно.

Травовидный платан я чуть не проскочил. До него дороги толком не было, только, то там, то здесь виднелась колея примятой травы, поэтому я изрядно свернул влево. Каким-то чудом я увидел знакомое дерево с другой стороны и остановил «Хамви». Дальше пешком. Изображаем случайно набредшего на дом охотника.

Я сидел в кустах и рассматривал лагерь «Скорпионов». На этот раз перед жилым модулем стояли три машины – «Лэнд Крузер»-80, «Хайлюкс» с пулемётом М2 на станке в кузове, и кабриолет «Близард». Судя по всему, бандиты отдавали предпочтение японскому автопрому. От «Хайлюкса» надо было избавляться. Сама по себе машина меня не пугала, но вот тяжёлый пулемёт на станке никак не вписывался в мои планы.

Просто так к автомобилю было не подойти – возле входа в модуль, как и в прошлый раз, дежурили двое дневальных. И хоть и казалось, что они сидят и непринуждённо болтают, вряд ли им понравится видеть, как портят их транспорт.

Передо мной стояла хитрая задача – выманить бандитов в погоню, но при этом не поймать пулю, да ещё и сделать так, чтобы лишний для меня «Хайлюкс» в этой погоне не участвовал. Многое зависело от того, узнают ли они во мне того наглеца, по вине которого банда лишилась серьёзного бойца и доступа в Лимпо.

Я всматривался в лица дневальных, но никак не мог понять, были они в том баре или нет. Приходилось рисковать. Минут двадцать я переползал в сторону от жилого модуля, затем встал, снял с плеча Ремингтон и вышел из-за дерева, стараясь не наделать шума.

Дневальные меня заметили, как только я появился. А левый даже узнал – это было видно по глазам. Оба они вскочили и уже наводили на меня пистолеты.

– What a fuck! – крикнул я и нырнул в кусты, в полёте посылая пулю прямо в радиатор «Хайлюкса». 7,62 БЗ* (бронебойно-зажигательный) с десяти метров. Должно не только пробить радиатор, при определённой удаче может и масло в двигателе поджечь. Или топливный шланг.

Я прополз по-пластунски метров десять, сильно забирая вправо. Вслед мне раздался не один десяток выстрелов. К счастью, меня не видели, палили наугад туда, где я должен был по их предположениям находиться. Получалось в основном заметно левее, только раз пуля ткнулась в ствол прямо над моей головой.

Я прополз ещё немного, аккуратно поднялся на коленки и, включая «боевой тамтам» в голове, пригляделся, прислушался и принюхался одновременно. Перед модулем, похоже, уже собралась вся банда, стоял шум, люди тревожно осматривались, поводя стволами из стороны в сторону. Я снял с плеча Ремингтон и поднял его, собираясь прицелиться. Приклад у винтовки оказался погнут.

Под «Хайлюксом» трава была вся мокрая, капала вода из системы охлаждения и масло. Это я удачно попал. Я выстрелил бронебойным прямо в толпу и, развернувшись, ломанулся к своей машине. Главным было мелькать между деревьями, но при этом не позволить прицельно в меня выстрелить. И это была очень нелёгкая задача. Вслед мне моментально раздались очереди и одиночные выстрелы. Плотность стрельбы была как под Сталинградом. Я показал свой чёрный камок в последний раз и побежал пригнувшись, иногда переползая на четвереньках.

Логически рассуждая, я понимал, что банде сейчас ни в коем случае нельзя оставлять меня в живых. Я же теперь был не просто наглый парень, который вывел из строя их бойца и автомобиль. Я ещё и человек, знающий расположение тайного убежища банды, а, возможно, и тот, кто свяжет гибель экспедиции Первого медицинского института со «Скорпионами». В общем, упускать меня бандитам было очень вредно для здоровья.

Я прыгнул в машину и вспомнил, что так и не нашёл подходящий камень. А он был нужен для осуществления моего плана. Осматриваясь, я то и дело бросал взгляд на металлический ящик с пулемётной лентой. В конце концов, я решил, что всё равно не смогу одновременно крутить руль и стрелять, поэтому отстегнул ящик и бросил под переднее пассажирское сиденье. Потом завёл машину и рванул через лес в сторону гнезда «Скорпионов».

Я петлял между толстыми стволами, прислушиваясь к тому, что творится у модуля. Там заводили машины. Услышав мой «Хамви», начали стрелять в ответ на звук, достаточно точно. Я хоть и старался не появляться у них в виду, несколько раз видел падающие ветки, срубленные пулями. Наконец, решив не рисковать, хотя в моём положении это было смешно – мне ещё километров пятнадцать рисковать – я свернул на тропу из леса. Как оказалось, как раз вовремя. «Лэнд Крузер» и «Близард» появились секунд через двадцать после меня.

Машины были полны, даже в «Близарде» сидело не меньше восьми человек. Я представлял, сколько «Скорпионов» оккупировали «Лэнд Крузер». Использование «боевого транса» помогало мне уверенно вести автомобиль по лесу, не ныряя в ямы и не врезаясь в деревья. Но от пуль он мне помочь не мог, выстрелы то и дело стучали по машине и окружающим растениям. Радовало только, что при такой тряске стрелять прицельно было невозможно.

Стоило нам выехать на дорогу от Лимпо до Лумумбы, скорость значительно возросла, что сказалось на количестве и точности выстрелов. Пришлось утопить педаль в пол и не обращать внимания на неровности грунтовки. К счастью, первым из преследователей шёл «Близард», машина не самая мощная, а главное, не самая скоростная. Я не завидовал пассажирам открытого «Близарда» – пыль у меня из-под колёс валила густая, как лондонский туман. «Лэнд Крузер» несколько раз порывался вырваться вперёд, но съезжая с дороги, водителю приходилось значительно сбрасывать скорость. В конце концов водитель Крузака решил не менять порядок. А я во время этих рокировок оторвался почти на триста метров.

Поворот на базу «Дельта» я чуть не прозевал. Он был неплохо укрыт между деревьями. Пришлось тормозить, сдавать на три метра назад и только потом поворачивать. За это время «Близард» почти догнал меня и, уходя на боковую дорогу, я поймал три пули бортом машины. Повезло, что не в колёса.

В зеркала я видел, как «Близард», ощетинившись стволами и поливая свинцом придорожные кусты, выезжает из-за поворота. Бандиты явно боялись напороться на засаду, предпочитая расстрелять каждую подозрительную ветку. И только увидев меня на относительно прямой дороге, прибавили ходу.

Следом, но уже гораздо быстрее, вывернул «Лэнд Крузер» и гонка продолжилась. К счастью, дорога петляла вдоль горного ущелья, не оставляя преследователям возможности для прицельной стрельбы. Хотя, беспорядочные выстрелы наугад слышались все семь километров до решающего места.

До базы «Дельта» оставалось не больше пятисот метров. Через двести метров очень крутой поворот, а там почти по прямой до самого шлагбаума. Весь расчёт своего плана я строил на внезапности нашего появления для охраны, на том, что бандиты не знают расположения базы, и, наконец, на логотипе на моей машине. Я достал Фал и приготовился.

В поворот пришлось входить очень медленно. Только выйдя на прямую, я выжал сцепление и поставил ящик с пулемётной лентой на педаль газа. Ящик зацепился за педаль. Мотор взревел. Я переключился на четвёртую, повесил на плечо Фал и как можно незаметнее спрыгнул в кусты.

Как только я отпустил педаль сцепления, машина задёргалась, но мощный дизель справился и «Хамви» начал набирать скорость. Я присел за камень и смотрел, как из-за поворота выруливает» Близард». Практически впритык за ним шёл «Лэнд Крузер». Я снял с плеча винтовку, выставил прицел подствольника на триста метров, и, пропустив машины, выстрелил осколочным в сторону ворот. Если кто-то из бандитов и слышал выстрел, надеюсь, не остановятся проверить. «Хамви»-то ещё мчится вперёд, набирая скорость. Возле ворот рвануло. Тотчас же со стороны КПП послышалась очередь. Что интересно, целились не в первую машину. «Хамви» они пропустили. Я не стал досматривать, чем всё кончится, и кинулся в сторону скального карниза. Смеркалось…

Пробираться через заросшие лесом склоны к карнизу было непросто. Я задержался гораздо дольше, чем планировал, поэтому ещё с полдороги вызвал Жанну.

– Что там у КПП?

– Стреляют… – девушка ответила в точности как Саид в фильме.

– Конкретно можно? Машины нападавших целы? Сколько человек ведут бой?

– Гена, я не солдат! Я не умею докладывать. Сейчас расскажу, что вижу.

– Давай.

– У ворот горят три машины. Бандиты попрятались за камнями и деревьями. Их с караулки расстреливает охрана, а они стреляют в ответ.

– Трупы есть?

– Полно! И тех, и этих.

– Как обстановка на базе? Семёнова видела?

– Не видела. Вся научная группа сидит в лаборатории, ещё никто не выходил.

– Отлично. Готовь лестницу, я иду.

Когда я добрался до карниза, лестница уже лежала внизу. То ли Жанна её уронила, то ли считала, что так мне будет удобнее. К счастью, алюминий не помялся при падении. Я разложил лестницу и перебросил её через ручей. Затем подошёл к своему импровизированному подъёмнику и потянул за обе верёвки сразу. Груз пошёл вниз и я, почти не напрягаясь, можно сказать, пешком взошёл на карниз. Съел конфету, взял бокорезы, трофейный глушитель на Фал, и ВОГи, три фугасных и три осколочных.

Потом внимательно посмотрел на Жанну. В глазах её читались одновременно азарт и испуг. Азарта было больше. Я поцеловал девушку в губы и, пригнувшись, пошёл к месту спуска.

– А я?

– Жанна, сиди здесь.

– Не буду! Я с тобой пойду.

Как мне надо было объяснять девушке, что я не прощу себе, если её убьют? Я некоторое время искал правильные слова, потом, наконец, сказал:

– Жанна, я не смогу действовать по ситуации, если у меня не будет наблюдателя. Я тебя для этого здесь и посадил. Так что проводи наблюдение за полем боя и будь готова доложить по запросу.

Кажется, это были подходящие слова, потому что девушка молча приложила к глазам бинокль и повернулась в сторону базы.

А я в секунду слетел к подножью и залёг в кустах. Перед началом активных действий следовало ликвидировать видеокамеру. Впрочем, лёжа, с пятидесяти метров, это было лёгкой задачей.

Ручей перемахнул в два прыжка, упал на живот перед сеткой и достал бокорезы. Инструмент был великолепный. Я прекрасно понимал механиков, которые не хотели их продавать. Твёрдая сталь, идеальная заточка, прочные ручки. Мне понадобилось не больше полминуты на то, чтобы прорезать достаточное отверстие. Через пять минут я уже осматривался в кустах в самом дальнем углу. Отсюда у меня была возможность поразить первую цель и скрытно переместиться на другую точку.

Я зарядил фугасный и выстрелил в генератор. Очень удачно. Вокруг воцарился полумрак, предметы потеряли чёткость, казалось, что стало даже немного тише. Создалась более выигрышная ситуация для «Скорпионов». Я с опозданием подумал, что теперь они обязательно сбегут. Впрочем, если их транспорт выведен из строя, пешком по лесу далеко им не убежать. Съедят. Так что о банде «Красных скорпионов» можно забыть.

Буквально через две секунды свет вновь загорелся, правда, гораздо слабее чем раньше, и не везде. Видимо, включилось аварийное питание. Перестрелка у ворот возобновилась. Мою точку ещё не обнаружили, поэтому я решил рискнуть. Вторую гранату я пустил в пластиковый сарайчик возле генератора и тут же, прикрываясь обезьяньими криками, перебежал в группу деревьев, росшую возле автостоянки.

С гранатой я не ошибся. В сарае, видимо, и находился резервный аккумуляторный блок, потому что свет тут же померк, база погрузилась, практически, в темноту. В горах после заката темнеет быстро.

Из лаборатории выбежали двое человек.

– Жанна, кто выбежал из лаборатории?

– Два… уже три лаборанта.

– Семёнова нет?

– Нет.

Вслед выбежавшим раздались пистолетные выстрелы. Навстречу им загрохотала очередь со стороны КПП. В лаборатории послышалась возня, крики, затем ещё два выстрела и всё стихло. На дорожке остались лежать трое в белых халатах.

– Жанна, ты Смита видела?

– Он в караулке.

– Держи дверь и окна на прицеле.

Я выстрелил осколочным в домик охраны. Попал в окно, взрыв раздался внутри, осколки вылетели не только в окно и распахнувшуюся дверь, но и кое-где сквозь пластик стен. Теперь можно было не сомневаться, что в помещении никого нет. В момент взрыва я уже бежал в сторону лаборатории, а деревья, где я лежал ещё пару секунд назад, косила очередь из тяжёлого пулемёта. Пулемётчик располагался на крыше КПП и был надёжно прикрыт мешками с песком.

Я залёг в кустах за дальним углом лаборатории, отдышался и попытался поймать в прицел пулемётчика. Закрыл глаза и запел в голове песнь мамбы. Тут же мозги будто положили в микроволновую печь. Тот самый источник помех был не дальше десяти метров от меня и давил как снежная лавина. Возникало чувство безотчётного ужаса. Хотелось вскочить и с криками нестись куда глаза глядят. Я вышел из состояния боевого транса и некоторое время не мог прийти в себя. Сердце колотило как бешеное. Хорошо, хоть кричать не начал, иначе обнаружили бы в момент.

Когда дыхание и пульс успокоились, я начал выцеливать пулемётчика снова. Глаза понемногу привыкли и темнота, упавшая на глаза после отключения электричества, теперь превратилась в сумрак. Но всё равно, тепловизора очень недоставало. Пулемёт на крыше молчал. Пулемётчика не было видно.

В щели между мешками появилась рука, потом кевларовая каска. Оказывается, пулемётчик менял ленту. Но вот он приподнялся, и я спустил курок. Перестрелка у ворот почти стихла, поэтому мне показалось, что приглушённый ПББС* (прибор бесшумной беспламенной стрельбы) выстрел прогрохотал на всё ущелье. Но удачно. Цель поражена. Пулемётчик завалился на спину, из образованной мешками огневой точки высовывалась безвольная рука.

Со стороны КПП раздались выстрелы, но я уже полз в направлении двери в лабораторию. Отдалившись от вертолётной площадки метров на пятьдесят, я попробовал снова включить «боевой тамтам». Голову сдавило, но почувствовать окружающих людей я уже мог. В стороне КПП – трое. В лаборатории только один. И ещё пламя. В лаборатории горел огонь.

Я спешно вышел из «боевого транса» и огляделся. Я лежал почти плашмя, укрывшись за бордюром автостоянки. Бой у ворот, видимо закончился, можно было сказать, что стояла тишина, если бы не бешеные обезьяньи крики. Со стороны ворот меня не видели, но добежать до двери лаборатории я не успевал. Да и дверь выходила в сторону караулки, проникнуть невозможно. Зато, если бы мне удалось отползти в группу деревьев, где я прятался раньше, оттуда можно незаметно подобраться к разбитому окну. Я зарядил осколочную, прикинул путь перебежки и выстрелил в КПП, целясь в окно.

Граната влетела в комнату, внутри раздался взрыв, посыпались стёкла. К этому моменту я уже лежал между деревьев.

Дверь караулки немного приоткрылась. В щель был виден автоматчик в точно таком же чёрном камуфляже, как у меня. Он пустил очередь в сторону бордюра, а из-за его спины вылетела ручная граната. Плохо вылетела. Ударилась в столбик ограждения автостоянки и упала между машинами. Раздался взрыв, УАЗ перевернулся набок, «Хамви» дёрнулся и опустился на пробитые колёса. Следом полетела ещё одна граната.

Ещё до второго взрыва я уже сидел, прислонившись спиной к стене лаборатории. Охрана сыграла сама против себя, дав мне возможность перебежать, почти не пригибаясь.

Сразу после взрыва я нырнул в окно и быстро присел в тёмном углу жилой комнаты. Здесь было гораздо тише, не слышны были истошные крики обезьян, выстрелы. По противоположной стене бегали жёлтые сполохи, видимо какая-то машина всё-таки загорелась. В комнате напротив слышались ритмичные стуки.

– Андрей Александрович! – сказал я по-русски.

Никто не отвечал.

Я повесил Фал на плечо, достал Беретту и, пригнувшись пошёл на звук.

Дверь была открыта, и я увидел человека в белом лабораторном халате. Он стоял спиной ко мне у стола и методично бил какой-то железкой сложной формы, как мне показалось, по столу. Меня он не замечал.

Я выставил пистолет, присел на корточки и повторил:

– Андрей Александрович!

Человек вздрогнул, обернулся, и я наконец-то разглядел железку у него в руке. Это был микроскоп. На столе перед ним лежали два разложенных в плоскость ноутбука.

– Андрей Александрович, спокойно, – сказал я и встал. – Мы прибыли за вами. С нами Жанна Карпович.

– Отлично, идёмте. Только прототип и бомбу тоже надо забрать. – он показал мне микроскоп и пояснил:

–А я вот, данные уничтожаю. Классическим способом. Можно сказать, забиваю гвозди микроскопом. Все бумажные носители уже сжёг, – он показал на открытую муфельную печь, внутри которой гудело пламя.

– Андрей Александрович, с вами здесь кто-то ещё есть?

– А? Нет. Никого. Уже никого. Понимаете, лаборанты решили, что смогут воспользоваться моментом и сбежать. Убили одного надзирателя, выбежали наружу, а второй их расстрелял. Ну, а я его. Микроскоп – удобная штука, знаете ли, если сзади подойти. Только вот, я не успел. А вообще-то я вас ждал. Я знал, что Русская армия меня не бросит. А когда Карпович сбежала, то стало понятно, что рано или поздно вы обязательно придёте. Идёмте.

Семёнов стремительно вышел за дверь. Для меня это было настолько неожиданно, что я догнал доктора у самого входа. Он уже сделал шаг наружу, я потянул учёного за халат обратно, раздался выстрел и меня сильно дёрнуло вправо и назад. Мы оба упали.

Боли не было, но я чувствовал, как спина и правый бок становятся мокрыми. Я отполз от двери и потянул за собой Семёнова.

– Андрей Саныч, – сказал я. Язык слушался плохо. Спина совсем промокла, хотя боли я и не чувствовал. Не иначе, работал адреналин.

– Андрей Саныч. Не спешите. Я ещё не всех зачистил.

– Вы что, один? Простите, не знаю имени-отчества.

– Гена. Просто Гена. Мы вдвоём с Жанной. Понимаете, армия только через две недели будет. Мы бы подождали, но узнали про бомбу и боялись опоздать.

– И вы напали на них вдвоём?

Я с ужасом прислушивался к спине. Было такое ощущение, что крови натекло целое ведро. Однако, ни слабости, ни боли не было. Я снял разгрузку и расхохотался. Пуля пробила пластиковую бутылку с водой и подо мной натекла целая лужа. Я про воду и забыл. Сразу захотелось пить. Я посмотрел, в бутылке оставалось граммов пятьдесят. Выдавил воду в рот через пулевое отверстие и, отбросив пустую бутылку, застегнул на себе разгрузку.

– Не совсем вдвоём, Андрей Саныч, – всё это время Семёнов молча ждал ответа. – Нам бандиты помогали.

– Вот теперь вы меня запутали. Вы связаны с бандитами?

– Нет, мы их использовали. – я сделал рукой знак замолчать и сказал в гарнитуру:

– Жанна Струне.

– Это Жанна.

– Как ситуация на КПП?

– Я одного подстрелила.

– Тебя не обнаружили?

– Вроде нет. Сюда никто не стрелял. Я тихонько, с глушителем.

– Ясно. Продолжать держать их на мушке. Семёнов жив, со мной.

– Привет ему передай.

– Передам. Конец связи.

И, обращаясь к доктору, повторил:

– Вам привет от Жанны. Она нас прикрывает с горы.

Семёнов задумчиво кивнул и попробовал посмотреть в сторону гор через дверь, но я предусмотрительно отдёрнул его от входа.

– Там стреляют.

– И как мы выйдем?

– У вас есть оружие?

– Можно взять пистолет у убитого.

Мы вынули пистолет из руки «научного сотрудника в штатском». Это был Глок-17. Я проверил магазин, было не меньше десяти патронов, обтёр пистолет о штаны и передал Семёнову.

– Андрей Саныч, пристройтесь под дверью, чтобы вас не было видно и через две минуты, не открывая дверь, сделайте пару выстрелов. Неважно, куда. Главное, чтобы они на звук отвлеклись. Но не высовывайтесь и дверь не открывайте. Могут кинуть гранату. А я пошёл.

Я сменил магазин Фала и подошёл к противоположному окну. Стекло было на удивление целое. Немного повозился и понял, что окно открывается вверх, по-английски. Открыл створку и выскользнул наружу.

Добрался до угла, залёг и взял на прицел окно КПП. У меня оставался один фугасный ВОГ, и я решил его не тратить.

Со стороны входа в лабораторию раздались три пистолетных выстрела. Через десять секунд в окне караулки показалась голова в кевларовом шлеме и ствол винтовки. Я задержал дыхание и выстрелил. Голова нырнула вниз. В шлем попал. Устал уже, видимо. Внезапно, мне в голову пришла интересная мысль.

– Смит, выходите. Вам всё равно никуда не деться.

Со стороны караулки раздались два выстрела. Справа от меня с визгом упала на землю обезьяна, вскочила, и, не переставая кричать, похромала в сторону забора. Вслед ей раздался выстрел, обезьяна упала и затихла.

– Смит, Русской республике всё известно, и про базу «Дельта», и про бомбу. А главное, про ваше с Гольдманом в этом участие. И сбросить заряд на Демидовск вам никто не даст. Если вы не выйдете, мы просто забросаем КПП гранатами. Вам не выжить, а Гольдмана съедят другие члены совета за то, что так подставил Орден. Так что выходите, но только один. Тогда вы останетесь живы.

Минуту или две было тихо, даже обезьяны стали замолкать, затем в караулке раздался пистолетный выстрел и послышался голос Смита:

– О ‘Кей, я выхожу. Не стреляйте.

Сначала в дверь вылетел пистолет. Это было так неожиданно, что я чуть не выстрелил. Затем на пороге появился Смит. Он был одет в пыльную, когда-то бежевую в коричневую полоску, пиджачную пару. На шее болтался перекошенный бордовый галстук в грязных разводах.

Смит сел на пороге, снял пиджак, отстегнул пустую кобуру и бросил её впереди себя метра на три. Потом задрал правую штанину, показал кобуру скрытого ношения и крикнул:

– Я снимаю и выкидываю. Не стреляйте.

Поскольку, на открытом месте никого не было, он произнёс эти слова глядя перед собой и ни к кому не обращаясь. Потом действительно, отстегнул кобуру и бросил влево.

Я включил «боевой тамтам» и, сквозь давление и головную боль, постарался найти людей. Чувствовал только двоих. Значит, кроме Семёнова и Смита, действительно никого нет. С облегчением вышел из «боевого транса», поднялся и, не скрываясь, пошёл к КПП.

– Жанна, спускайся, всё кончилось, – сказал я в гарнитуру.

  Новая Земля, Окрестности базы 'Дельта'. 24 год, 7 месяц, 07 число.24:55

– Понимаете, товарищ Стрин, теоретически, взлететь с этой площадки можно, но негде взять энергию для начального импульса.

– Поясните, Андрей Александрович.

– Поток Ньютония омывает всю планету. Можно сказать, укрывает её, подобно одеялу. Но этот эффект наблюдается на высоте от десяти метров. Ниже, даже в горах, из-за разницы плотностей и масс, поток примерно следует гравитационным направляющим, входя в земную кору и выходя из неё струями различной толщины. Как раз здесь есть выходящая струя, именно на стартовой площадке. Приборы её легко определяют. Но это крайне редкое явление. Тем более, выходящий из земной коры Ньютоний фиксируется только при прямом контакте эфиродетектора. Дистанционная диагностика потока нам пока, к сожалению, недоступна.

  Слушать Семёнова было интересно. Он объяснял, будто у доски – водил туда-сюда руками, стоя повернувшись полубоком к собеседнику и, казалось, ему не хватает указки и мела. Сейчас, когда всё успокоилось, он начал приходить в себя, в речи и жестах его появилась какая-то академичность. Во время разговора с ним у меня иногда появлялось чувство, будто сдаю экзамен.

– Скажите, а как эта струя выглядит?

– Этого вам никто не скажет. Принято считать, что эфирный выход – это поток тонких вибраций торсионного уровня, поднимающийся из поверхности почвы линейно, а на высоте расходящийся радиально в разные стороны. С чем это связано, пока единого мнения нет, возможно, с тёплыми воздушными потоками или периодическим перемещением гравитационных направляющих.

– А эти вибрации, они как-то резонируют с окружающим пространством?

– Товарищ Стрин, вы задаёте очень интересные вопросы. Вы физик?

– Нет, просто пытаюсь подтвердить собственные наблюдения.

– Однозначно, я отвечу утвердительно, – доктор пару раз мелко кивнул. -Конечно резонирует. Более того, он изменяет близкие с ним частоты колебаний объектов, согласовывая их со своей несущей частотой.

– Вот вам и Красуха.

– Какая Красуха? – Андрей Александрович с интересом взглянул на меня.

– Из-за этого потока я не смог почувствовать людей на базе.

– Геннадий, вы можете чувствовать эфирные вибрации?

– Получается, что да. Мы с Жанной сидели вон там, на скальном карнизе, и я пытался услышать людей на территории базы. А слышал только этот поток. И он всё остальное глушил. Я его потому Красухой и назвал.

– Интересно, интересно…

– Так что со стартом, доктор?

– Ах, да! Для старта с поверхности Земли нужен изначальный импульс. Раньше мы использовали обычный аккумулятор на тридцать шесть вольт, но в результате взрыва ретранслятора и аккумуляторной подстанции он был повреждён.

– Доктор, вон там стоят машины. В каждой по аккумулятору. Если не будет трёх целых, за воротами есть ещё. Наберём. Соедините их последовательно, вот вам и тридцать шесть вольт.

– Они создадут лишний вес, дорогой Геннадий. С этой бомбой мы и так не сможем взять на борт более трёх человек. Смит планировал отправить с бомбой двоих – техника для управления эфиролётом и своего сотрудника для контроля. Нас же здесь четверо. А оставлять заряд на базе нельзя ни в коем случае.

– Вот вы втроём и летите. И по пути бросьте её в море.

– Но вы, товарищ Стрин! Как вы попадёте в республику? Вам отсюда и уехать-то не на чем.

– А что мне там делать? Я нелегал. У меня даже АйДи нет. Так что летите и ни о чём не беспокойтесь.

  Доктор Семёнов удивлённо посмотрел на меня и пожал плечами.

  Я отошел в сторону, присел на обломок генератора и молча стал смотреть, как Семёнов и Смит снимали с машин аккумуляторы, соединяли их проводами, а потом запихивали эту мешанину куда-то в бок необычному вертолёту. Работали слаженно, со стороны и не подумать было, что ещё полчаса назад мы со Смитом стреляли друг в друга.

  Прототип от взрыва получил множественные пробоины в корпусе, но, как уверил меня доктор Семёнов, был вполне допустим к эксплуатации.

Жанна подошла ко мне и крепко поцеловала в губы.

– Манеро, – сказала она точь-в-точь как Анжи, и мы оба рассмеялись.

– Вот, – я протянул ей маленький мешочек, собственноручно сшитый из совершенно новой портянки.

Жанна удивлённо приняла подарок, долго вертела его в руках, потом сообразила, что это и решительно сунула камни мне в ладонь.

– Пусть у тебя будут.

– Нет, Жанна. Ты летишь в республику, тебе нужнее.

– А ты? – девушка покраснела так, что заметно стало даже в темноте.

– Милая, мне в республике делать нечего. Сначала надо документы себе выправить. Не забывай, я всё ещё нелегал. Да и места в вертолёте мне не хватит.

– Что!? – Жанна мгновенно вскипела. – Поматросил и бросил, да? – Она уже откровенно плакала.

– Нет, Жа…

– Ну и пошёл ты! Мог бы сразу сказать, что я тебе на один раз. А я, дура!..

– Жанна, не плачь. Мы же не прощаемся. Слетаешь и вернёшься. Или я, документы сделаю и приеду. А у тебя мама волнуется. Милая, ну куда я от тебя теперь денусь? – я говорил всё, что приходило в голову, надеясь, что хоть какой-то аргумент успокоит девушку.

– Ну да, не денешься. Уже делся! – она махнула рукой и деревянной походкой пошла к вертолёту.

Я незаметно опустил мешочек ей в карман, затем снова опустился на обломок генератора и грустно смотрел, как грузят в дрон суточные рационы, бутыли с водой… Мне опять хотелось курить.

  А потом все, кроме Жанны, подошли ко мне прощаться. Она даже не вышла из кабины прототипа. Доктор что-то сказал про мужество и самоотверженность, они забрались внутрь и вертолёт почти неслышно взлетел. Он резво поднялся метров на двадцать, сделал круг над базой и, набирая высоту, помчался на север. Я видел его в темнеющем вечернем небе всего несколько секунд.

ЭПИЛОГ

Новая Земля, к югу от Дагомеи, окрестности шахты алмазопромышленника Сухова. 24 год, 7 месяц, 16 число.24:05

Я шёл по каньону вдоль реки и наслаждался природой. Бокор я или не бокор? Приятно было чувствовать каждое дерево, каждый камень, ловить вибрации живых существ и слышать их эмоции и желания. До провала оставалось километра три, когда в ощущения вмешался очередной эфирный поток. Третий на моём пути, если считать тот, что бил из земли на базе «Дельта». Ещё один попался мне на перевале два дня назад. И вот прямо по курсу я чувствовал следующий. Похоже, он находится именно в провале. Не такое это, оказывается редкое явление, как говорил доктор Семёнов.

Я посмотрел вправо. Вон наблюдательный пост, где я в ту памятную ночь положил дюжину сторожей, притворившихся карателями. Ведь всего три недели назад было, а кажется, много лет прошло. В реке, окунув морду по самый моторный отсек в прозрачный поток, мок «Хамви». Казалось, что он пришёл на водопой.

Идти оставалось около часа, и я размышлял, как сейчас приду, приму душ, высплюсь, а завтра прямо с утра полезу в шахту, пробовать обнаружить в породе алмазы. Я был уверен, что моё чувство окружающего пространства этому очень поможет. Ведь смог же я разглядеть внутри каменного валуна металлические прожилки, когда в пути экспериментировал со своей чувствительностью.

К тому же я изначально что хотел? Дом в глуши построить. Вот и буду осуществлять желание. Пусть даже и один, без любимой женщины. Пороюсь в шахте, выкопаю пару камешков, отнесу их в Лимпо. А там заберу свою Ниву и прицеп с инструментом. Генератор у меня есть, а что ещё надо? Буду строить подходящий для местного климата дом и добывать драгоценные камни. Алмазопромышленник я или погулять вышел? Так что я получил всё, чего изначально хотел и даже больше.

С такими мыслями я подошёл к вагончикам. В городке всё было точно так, как мы и оставили. Вот за этим столом я впервые понял, что Жанна говорит по-русски. Я прошёлся, осмотрел все помещения, закрыл шатающуюся дверь в контору, отнёс на склад непонятно почему валявшийся на дороге лом. Видимо, когда Жанна с девчонками ночью собирались, забыли его убрать. Потом достал из рюкзака кусок вчерашней змеи, бритву, мыло и полотенце. Затопил сложенную из камней печь и пошёл в душ.

Душ, как ни странно, работал, вода под вечер остыла, и я с огромным удовольствием смыл с себя дорожную пыль, тщательно побрился, и сел ужинать холодным змеиным мясом. После чего завалился на ту же кровать в тот же вагончик, что и месяц назад. Спать не хотелось. В этой обстановке всё напоминало о том, как мы с девчонками начали свой неудачный путь. И мысли постоянно возвращались к Жанне.

Утром меня разбудило ощущения присутствия двоих людей. За время пути я научился чувствовать людей и крупных животных в любом состоянии, даже во сне. Один раз это спасло мне жизнь, а вот сейчас сработало вместо будильника.

Я оделся, взял Фал, проверил боекомплект, и выглянул из вагончика. В пятидесяти метрах от меня стоял вертолёт, напоминающий раздутый десятиметровый четырёхмоторный дрон, весь в пробоинах и вмятинах. А от него, счастливо улыбаясь и размазывая слёзы по щекам, мне навстречу бежала Жанна.

2016-2017

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg