«Конфедерат: Ветер с Юга»

Конфедерат: Ветер с Юга (fb2) - Конфедерат: Ветер с Юга [ознакомительный фрагмент] 1601K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Поляков (Влад Поляков)

Влад Поляков Конфедерат: Ветер с Юга

Пролог

США, Вашингтон, конец июля 1861 года

В «Президентском дворце» — он же «Белый дом» — было… тоскливо. Атмосфера, всего несколько дней назад бывшая преисполненной оптимизма и надежд на лучшее, теперь откровенно сдулась, как лишенный притока нагретого воздуха воздушный шар. Причина была очевидной — поражение… нет, скорее даже сокрушительный разгром армии Ирвина Мак-Дауэлла не мог не отразиться на состоянии тех, кто олицетворял собой власть в США. Во главе, вестимо, с самим президентом под порядковым номером шестнадцать, Авраамом Линкольном.

Сам Линкольн, по случаю случившейся большой, очень большой неприятности собравший свой кабинет для обсуждения дальнейших действий, уже представлял себе дальнейшие шаги. Да и как он мог их НЕ представлять, если его покровители дали довольно чёткие и недвусмысленные советы. Покровители… Все мало-мальски неглупые люди знали, что без них уже давно ни один человек не мог и надеяться стать президентом. Кем они были? Странный вопрос! Банкиры, немногие крупные промышленники — вот те самые столпы силы. На которых с давних пор стояла Америка. Именно они и привели Линкольна к власти как наиболее подходящего для исполнения поставленных задач человека.

А задачи было две, по большому то счёту. Хотя… одна вытекала из другой, рассматривать одну в отрыве от другой не имело смысла. Финансово-промышленным воротилам, по сути и являющимся истинной властью, причем несменяемой каждые несколько лет, требовалось… ещё сильнее усилиться. Ну а для этого требовалось убрать мешающих этому — южан. Убрать не физически — ибо к чему впустую тратить ресурс, который в дальнейшем можно использовать — но с точки зрения проводимой ими политики и оказываемого влияния.

Сначала Линкольн не понимал, чем именно так опасны плантаторы Юга? О, против отмены рабства он ничуть не возражал, более того, опирался на эту идею как на одну из основополагающих. Только освобождать негров он намеревался не с желанием дать им равные права. Линкольн считал, что лучше всего будет… выслать их обратно в Африку, приложив минимальные усилия для создания там чего-то вроде отдельного для них государства. Однако… банкиры быстро щелкнули его по носу, заявив, что подобное развитие событий их не устраивает. То есть кое-что в этом направлении делать можно, но не так, чтобы подобное стало основным решением.

Нет, бывшие рабы были им необходимы. Хотя бы для того, чтобы шаг за шагом, но свести всех — черных, белых, жёлтых, да хоть фиолетовых — в единый «плавильный котел». И на выходе получить… материал, готовый обслуживать именно их, банкиров и фабрикантов — интересы. Слияние культур, рас, обычаев в единое целое. Разумеется, они понимали, что этот процесс займет не годы, даже не десятилетия, что его первые плоды увидят в лучшем случае их внуки. Однако… Собор святого Петра тоже строился… немалое время.

Южане же являлись преградой во всех смыслах. Для начала — они сосредоточили в своих руках слишком много земли, на которой произрастал хлопок — белое и мягкое золото. Да и финансовые ресурсы, накопленные тамошними плантаторами были огромны. Требовалось… изменение. То есть конфискация и перераспределение богатств среди довольно узкого круга финансовых воротил Севера.

Более того, требовался коренной слом уже сложившейся на Юге системы. Слом той самой «пирамиды», которая с каждым годом всё более походила не на чаемую финансистами «демократию», а на зародыш подобия аристократической республики. Той самой, в которой те же негры никогда и ни при каком условии не могли стать чем-то большим. Чем неквалифицированная рабочая сила. О нет, южанам и в ночных кошмарах не могло привидеться отказаться от своих обычаев, традиций, культуры, заменив их… на культ мнимого равенства и господства личного богатства над такими понятиями как гордость и самоуважение.

Следовательно… они должны были быть раздавлены, унижены, покорены. А затем, духовно уничтоженные, встроены в новую систему, которая впоследствии будет распространена и за пределы этой страны. Нечто подобное уже пытались осуществить их предшественники на другом континенте. Увы, во Франции им спутал карты бешеный корсиканец, передавивший дорвавшуюся до власти буржуазию и вновь вернувший монархию, пусть и увенчав короной собственную голову. Но первый раз — всего лишь проба пера. Теперь у «властителей золота и серебра» были куда более удобные позиции. Да и США не монархия с самого своего основания. Поэтому и требовалось лишь раздавить возомнивших о себе южан. И Авраам Линкольн показался наиболее подходящей «вывеской» для воплощения в жизнь данного этапа плана.

И вот теперь… Теперь Линкольн, пусть и находясь в «Президентском дворце» в Вашингтоне. Осознавал, что всё не так просто, как сперва казалось. Попытку отделения Юга и необходимость войны понимал как он со своим кабинетом, так и его закулисные покровители. Но все рассчитывали на то, что война пойдет совсем по иному сценарию.

Чарльстон… Посланному туда из-за давнего допрезидентского знакомства майору Андерсону было поручено тянуть время, укрепившись в одном или нескольких фортах. Время было крайне необходимо хотя бы для того, чтобы дождаться церемонии инаугурации, ведь до неё Линкольн не мог отдавать приказы армии и тем более объявлять набор новобранцев. Однако… Проклятые южане предпочли словам выстрелы, в одном коротком бою полностью разгромив гарнизоны фортов Чарльстонской гавани, сохранившие верность правительству. Ну а его давний друг Андерсон… погиб в бойне у форта Самтер.

Это было неприятно, но события в Чарльстоне нельзя было назвать чем-то большим, чем просто мелкое неудобство. Не удалось потянуть время? Да и ладно, силы Севера и Юга всё равно были несопоставимы. К тому же заранее было известно средство, которое должно было поставить новообразовавшуюся Конфедерацию в очень уязвимое положение. Морская блокада! Не зря особое внимание уделялось поддержке флота, особенно старших офицеров. И когда этот самый флот почти в полном составе выразил поддержку именно законно избранному президенту, всем показалось, что дела пошли по заботливо проложенной колее. Пускай часть моряков и даже морских офицеров переметнулись к конфедератам, чего они стоили сами по себе, без полноценных боевых кораблей?

Конечно у властей Конфедерации имелась возможность, пользуясь имеющимися деньгами, просто купить корабли в Европе, благо даже команды можно было укомплектовать из числа своих, верных Конфедерации людей. Но и тут покровители Эйба Линкольна позаботились. Окружение Джефферсона Дэвиса сумело внушить лидеру КША, что это не самое важное дело, что флот, если он понадобится, реально и самим построить. Да и вообще он, флот то есть, может вовсе не пригодиться из-за того, что война очень скоро окончится победой Конфедерации. Ну а устроенные несколькими понимающими военачальниками настоящая истерика… она ничего не изменила.

И здесь… недооценили чрезмерную инициативу одного из оскорбленных невниманием Дэвиса к проблеме флота генералов. Бригадный генерал Борегар, вкупе с губернатором Южной Каролины Френсисом Пикенсом и ещё одним далеко не столь значимым, но очень раздражающим человеком… по собственной инициативе и на свои деньги выкупили у ликвидированной британской Ост-Индской Компании десяток вполне боеспособных, пусть и немного устаревших военных кораблей. Такого заранее предусмотреть было просто невозможно. После этого известия сама концепция морской блокады Конфедерации… стала очень жалобно поскрипывать. Если её и удастся установить, то отнюдь не полную, лишь повышающую риски торговли, но не отсекающую большую часть оной.

Это известие было очень печальным. Хотя с другой стороны… Обладая возможностью получать сведения о творящемся в правительстве Конфедерации и даже местами, опосредованно, но все же влиять на кое-какие принимаемые Дэвисом решения… На «руке» у Линкольна и его кабинета были сильные карты, их нужно было лишь правильно разыграть. Поддержавшие сецессию — то есть по сути выход из состава США — штаты были из числа тех, от которых это и требовалось, на территориях которых имелось нуждающееся в «перераспределении» имущество, движимое и недвижимое, инертное и говорящее.

Всё хорошо в меру. В том числе и количество примкнувших к Конфедерации штатов. Именно по этой причине Миссури, Кентукки и Дэлавер не должны были поддержать сецессию. Тем более Мэриленд, внутри которого и находилось сердце США, город Вашингтон. Также был нежелателен выход Виргинии, по причине крайней близости оной к столице. Однако…. В этом штате слишком сильна была поддержка идеалов Юга. Зато от Виргинии удалось оторвать чуть ли не треть от общей площади без применения силы. К тому же, повинуясь приказу Линкольна, войска должны были пересечь Потомак и организовать некую «полосу безопасности», устраняющую риск налета на столицу со стороны особенно рьяных конфедератов.

Вроде бы простое, рутинное дело, никаких проблем и быть не могло. Однако… Полк «Огненных зуавов» под командованием полковника Элмера Эллсворта был не просто разбит, а почти полностью уничтожен. Сам же Эллсворт, на которого у президента были большие планы как на верного, пусть и не слишком далекого человека, попал в плен к конфедератам. И всё бы ничего, но поражение оказалось слишком… унизительным. Рота южан разгромила полк, после чего… просто отошла обратно, словно насмехаясь. А может и впрямь насмехаясь, потому как их командир был тем же самым человеком, который устроил бойню в Чарльстонской гавани.

Случайность? Это могло бы быть случайностью, не будь он причастен ещё и к покупке военных кораблей для Конфедерации. Да к тому же… Сразу после боя при Александрии по Югу прокатилась одна очень нехорошая, опасная для США волна. Волна арестов активных членов «Подземной железной дороги» — нелегальной организации аболиционистов. Верхушка их деятельности, а именно помощь беглым неграм и отправка из в северные штаты — это было лишь частью, но никак не целым. А истинная суть — вездесущие глаза и уши, принадлежащие тем самым рабам, которые на Юге были буквально везде. В любом доме. Близ каждого важного политика или военного.

И вот сейчас по этой сети был нанесен первый чувствительный удар. С «благословения» командующего Потомакской армией генерала Борегара и при деятельном участии некого офицера по фамилии Станич. Того самого, причастного к неприятным событиям при Чарльстоне и Александрии. Работа «подземки» не была прервана, но кое-какие неудобства им доставить удалось. Активные её участники из числа белых были вынуждены либо уехать из привычных мест, либо скрыться. Страх — вот то, что удалось посеять генералу Борегару и его подручному, взявшему на себя всю грязную работу. Да к тому же на стол президента КША Дэвиса лег подробный доклад, в котором описывались как угрозы от «подземки», так и методы борьбы с ней.

Время… Линкольн понимал, что от подачи даже заинтересовавшего власть имущих документа до начала его реализации пройдет не одна неделя, а то и несколько месяцев. Да и армия под командованием генерала Мак-Дауэлла должна была обрушиться на новообразовавшуюся столицу Конфедерации, город Ричмонд. Не столько столицу, сколько важнейший промышленный центр, потеря которого стала бы для КША чрезвычайно болезненным ударом с далеко идущими последствиями.

На Мак-Дауэлла была сделана крупная ставка, под его начало поступили все лучшие полки, какие только удалось сформировать. Результат… Разгром! Более десятка тысяч убитых и попавших в плен. Полная дезорганизация структуры армии и паническое бегство деморализованных остатков. Лишь малая часть войск сохраняла боеспособность и могла сражаться дальше. Дорога на Вашингтон была открыта для победителей… Победителя! Авраам Линкольн не был настоящим полководцем, но понимал, что победу южанам принес не формальный командующий генерал-майор Джонстон, а бригадный генерал Пьер Борегар, родовитый аристократ родом из Франции и по совместительству ярый ненавистник как самого Линкольна, так и всех продвигаемых им идей. И, в отличие от Джефферсона Дэвиса, он обладал куда более широким кругозором. Потому был куда более опасен для того дела, которому служил президент США.

* * *

И вот — совещание с кабинетом как результат попущенных просчетов и неудачного стечения обстоятельств. Хотя Аврааму Линкольну было не привыкать бороться с трудностями. Более того, вся его сознательная жизнь представляла из себя эту самую борьбу. Пока что ему удавалось одерживать одну победу за другой. От сына фермера-бедняка, занимавшийся самообразованием, вечно испытывающий нехватку времени и денег… он дорос до самой вершины, до должности президента. Ну а то, что ему помогли стать президентом в обмен на…. содействие определенным замыслам. Что ж, в этой стране это уже давненько было в порядке вещей.

Линкольн окинул взглядом свой кабинет — не место, а людей, тех, кого выбрал сам или же кого ему настоятельно рекомендовали. Ганнибал Гэмлин — вице-президент. Оратор, яростный противник как самого рабства, так и излишней самостоятельности южных штатов, равно как и самого их образа жизни. Это был давний и последовательный последователь Линкольна, не имевший идущих далее нынешнего поста амбиций. Человек-символ, абсолютно бескомпромиссный, местами чересчур радикальный. Зато ему Авраам… почти что доверял.

Уильям Стьюард — государственный секретарь. А вот это был противник, конкурент. Не в общем курсе, а в самом прямом смысле. Он также претендовал на то, чтобы быть выдвинутым от Республиканской партии, но был сочтен не столь ярким, не способным вести за собой народ. Одурманенный завлекающими речами. Но должность госсекретаря ему дать пришлось. Волею не самого линкольна, но покровителей его. Явный завистник и наблюдатель, готовый при любом промахе урвать крошки со стола политического влияния. Линкольн бы с радостью избавился от него, но… Лишь тяжко вздыхал, глядя на вечно хмурое лицо госсекретаря, увенчанное большим носом.

Министр финансов Саймон Чейз. А это и вовсе была рука и одновременно голос истинных правителей США. Да и не могли они допустить, чтобы финансами страны управлял чуждый им человек. Чейз был просто помешан на желании как можно скорее наложить руку на земельные владения богатых южан. Сначала продвигал достижение этой цели через первоначальное лишение плантаторов политического влияния, а потом использование судебной власти. Потом… нужда прикрываться политикой отпала, появилась возможность послевоенной конфискации земель. Ради этого, чтобы ублажить и собственные амбиции, и желания финансовых воротил Севера, он был готов на что угодно. Авраам его… откровенно побаивался. Однако сделать ничего не мог. Неприкасаемая фигура.

Саймон Кэмерон, военный министр… и просто продажное создание, готовое служить тому, кто больше предложит. Уж на что сам Линкольн готов бы пойти на следку с собственными идеалами и даже совестью — и порой шёл, чего уж самого себя обманывать — но этот человек внушал ему искреннюю неприязнь. Сначала Кэмерон состоял в партии вигов. Потом переметнулся к демократам, а уже затем снова перементулся… к республиканцам. Причина? От них было легче переизбраться в Сенат, только и всего. Зато, почуяв. Откуда подул новый ветер, мигом поддержал выдвижение Линкольна в президенты, но не просто так, а в обмен на должность в кабинете.

Зачем Линкольн согласился? Саймон Кэмерон, хоть и был редкостно продажной тварью, но вместе с тем обладал немалым влиянием и большими связями, в том числе и вреди вигов с демократами. Что ещё важнее. Мог перетащить явно или заинтеерсовать тайно тех, кто был похож на него по моральным качествам. И вот ЭТО было действительно важно в преддверии надвигающейся войны. Ну а связи в военной среде делали назначение Кэмерона на пост военного министра наиболее логичным.

Двое последних присутствующих на совещании, министр внутренних дел Калеб Смит и генеральный прокурор Эдвард Бэйтс были на фоне прочих обычными тружениками от политики. Республиканцы. Поддерживали Линкольна во время избирательной компании, разбирались в своих сферах ответственности. Вот, пожалуй, и всё, более ничего, что стоило бы отметить особо.

Линкольн, убедившись в том, что все собравшиеся сидят на своих местах и никто из них не выглядит слишком уж… потрясённым, произнес:

— Мы проиграли одно сражение, джентльмены, но не войну. Армия Мак-Дауэлла разбита, он не оправдал возложенных на него надежд. Нам повезло, чтосвара между Джонстоном и Борегаром не позволила последнему двинуть армию на Вашингтон. Иначе мы бы сейчас сидели не здесь, а… в том же Нью-Йорке.

— Замену Мак-Дауэллу найти просто, но окажется ли она лучше, — проскрипел Кэмерон. — Есть Мак-Клелан, он… устраивает многих.

— Мак-Клелан будет назначен, но вы не о том говорите, Кэмерон! — с трудом подавил раздражение президент. — Миссури и Кентукки! Эти два штата, считайте, уже присоединились к Конфедерации, удостоверившись, что та сильна и её войска способны побеждать.

— Зато Дэлавер и особенно Мэриленд верны законной власти, президент, — искривил губы в улыбке Чейз. — Меня заверили в том, что элита этих двух штатов помнит то, кому обязана и что ей за это предстоит сделать.

Линкольн лишь кивнул, показывая, что услышал сказанное. Но сейчас самым важным было сказать о неприятном, но необходимом обманном ходе. О крапленом козыре, который следовало вытащить из рукава для того, чтобы обмануть тех, кто может стать врагом и особенно тех, кто уже им стал.

— Нам необходимо ввести Юг в заблуждение, джентльмены, — вытолкнул из внезапно пересохшего горла эти слова президент. — Пусть подумают, что война идет с целью восстановить единство страны, а не для того, чтобы… освободить рабов и осуществить перераспределение богатств Юга.

— Но это…. Немыслимо! — Гэмлин вскочил с кресла так резко, словно чертик из табакерки, выталкиваемый оттуда мощной пружиной. — Господин президент, люди поддерживают вас и ваши бесспорно верные убеждения. Они не поймут… Ваша популярность, народная поддержка, она неизбежно снизится!

— Это разумный и необходимый шаг, — Чейз, как министр финансов и голос стоящих за спиной президента людей, иного изречь и не мог. — Поможет удержать хотя бы Дэлавер и особенно Мэриленд. Иначе получим одобрение верхов, но ропот мелких рабовладельцев. А Борегар показал себя очень хорошим полководцем, способным к неожиданным шагам.

— Но Миссури… Кентукки, — простонал вице-президент. Если уж идти на такое, то хочется быть уверенными, что все четыре штата останутся верны нам.

Военный министр лишь криво усмехнулся, процедив:

— У нас были шансы до Булл-Рана. Сейчас это невозможно. Армия Мак-Дауэлла не просто проиграла сражение, она была разбита и уничтожена более чем на треть. Это дало силу голосам сторонников Конфедерации и приглушило протесты патриотов. Часть поддержит сецессию, другая часть побоится подать голос против. Остальные в меньшинстве. Да и эмиссары Дэвиса там не спят.

— Не вам одному больно, Ганнибал, — вздохнул Линкольн. — Я сам родом из Кентукки. Знать, что родные с детства места отрекаются от собственной страны… и не иметь возможности помешать незамедлительно. Единственно, что нам может удаться — оторвать от Кентукки восточные области. По примеру Виргинии. Но лишь если примем ту самую резолюцию о целях войны. Она уже готова, представитель Кентукки Джон Криттенден готов предложить ее Конгрессу, как только мы ему это разрешим.

— Что она даст США, каковы выгоды? — деловито поинтересовался Бэйтс, по обыкновению своему подходивший к любым вопросам как прагматик. — Не станет ли лекарство хуже болезни?

— Не станет, — вновь твердо. Без тени сомнений ответил линкольн. — Мы умиротворим два рабовладельческих штата. Особенно Мэриленд, который вокруг нас. Это для начала… И главное — посеем сомнения в головах некоторых южан. В политике все средства хороши. Пусть мнят, что мы не покушаемся на основы их мира… пока он не рухнет вместе с этими застрявшими в прошлом людьми.

— Поддерживаю, — каркнул министр финансов Чейз.

— Если у нас нет другого выхода…

— Нет, Гэмлин, — покачал головой госсекретарь. — Иначе я бы не согласился.

Глава министерства внутренних дел лишь что-то пробурчал, способное при нужде сойти за согласие. И лишь Бэйтс был настроен… скептически.

— Принимать резолюцию, про которую заранее известно, что она не будет выполнена. Опасно… Я поддержу, но это может больно ударить по нам. Всем нам.

Но слова генерального прокурора были хоть и услышаны, но не восприняты серьезно. Судьба будущей резолюции уже была решена. Ведь Конгресс — это лишь видимость власти, что и неудивительно. Особенно учитывая тот факт, что даже президент не мог считать себя вольным в принимаемых им решениях.

Глава 1

КША, штат Виргиния, Ричмонд, август-сентябрь 1861 года

Став столицей Конфедерации, Ричмонд… заметно преобразился. Если раньше это был все же скорее промышленный центр, то теперь город стал средоточием еще и светской жизни. Да, именно так, ведь, в отличие от США, Конфедерация была куда более развита в культурном плане. Разумеется, до европейских столиц и просто крупных городов Ричмонду было расти и расти, но сама тенденция не могла не радовать.

А ведь с момента сражения при Булл-Ране прошло всего ничего! Вот только время, как говаривал ещё не родившийся старик Эйнштейн, понятие крайне относительное.

Правильно, кстати, говорил. Потому как событий за сей отрезок времени произошло немало. Начать хотя бы с того, что, выполняя не приказ, но просьбу генерала Борегара, собранная с бору по сосенке в добровольном порядке кавалерия все же устроила остаткам разбитой армии Ирвина Мак-Дауэлла веселую жизнь. Никакого «правильного боя», исключительно наскок, обстрел и почти мгновенное отступление при первых же признаках опасности. Ведь целью было уничтожить побольше личного состава, да посеять ещё большую панику в рядах и так разбитых янки. Вот мы и не совались в те части, которые были мало-мальски боеспособны.

Тактика «волчьей стаи», скопированная с реальных серых хищников, загоняющих стадо и выхватывающих самых ослабевших, сработала «на ура». Оно и неудивительно, ведь ею не раз пользовались. Хотя бы казаки генерала Платова во время отступления Наполеона «от Москвы до самых до окраин» моей настоящей и единственной Родины. В нашем же случае преследование не было столь растянуто во времени. Да и своя территория быстро сменилась на чужую. Точнее на покамест чужую, захваченную северянами при переходе через Потомак…

И всё равно — мало янки не показалось. Что же до нас, участвующих в рейде, то и для нас он даром не прошёл. Усталость — вот главный бич. Так что по исчерпании как сил, так и боеприпасов. Пришлось поворачивать обратно. Ведь если бойцы из других частей могли худо-бедно, но воспользоваться трофеями без потери привычного качества боя, то мы… Не с нашими многозарядными винтовками, право слово.

К слову о трофеях. Их действительно было много. Оружие, амуниция, припасы… Хотя последнее большей частью было брошено близ Булл-Рана или Сентервилла, но там тоже наши были, причем с четким приказом не забывать прихватывать всё мало-мальски ценное и компактное.

В общем, вернулись мы в Сентервилл, где покамест находилась вся верхушка военного командования плюс прибывший туда президент КША Джефферсон Дэвис, с чувством того, что не зря был прошедший рейд. А ещё с горечью от того, что от победы можно было взять куда больше, если бы не откровенно ошибочный приказ генерал-майора Джонстона не использовать основные силы армий для броска на Вашингтон.

И да, Джонстон следовал приказу, полученному от Дэвиса, тут никакого подвоха. Звездец, причём феерический… или даже венерический. Как стало известно несколько позже — Борегар не стал держать сведения в тайне, поделился с теми, кого отправил в рейд — президент Конфедерации действительно рассчитывал, что после разгрома верхушка США во главе с Линкольном как следует задумается и пойдёт на мировую. Признав сецессию южных штатов. Уверен, что это заблуждение у него скоро развеется. Но вот здесь и сейчас оно доставило всей Конфедерации массу проблем.

В общем, нет слов да и только. Зато было официально подтверждено моё новое звание полковника. Причём лично Дэвисом, который даже несколько благодарственных слов отжалел, равно как и другим выделившимся в битве при Булл-Ране.

Ну что можно сказать о президенте КША после личного, так сказать, знакомства? Искренний патриот своей страны, который никогда и ни за что не предаст её интересы, но вместе с тем… Ограниченное восприятие действительности, отсутствие необходимого для политика гибкого ума — не гибкости принципов, эта зараза, к счастью, отсутствовала — да и новые идеи он воспринимал хреновато. Борегар сей факт охотно засвидетельствует, имел сомнительное удовольствие пытаться убедить Дэвиса. В общем, неоднозначно… и отнюдь не лучший выбор в качестве лидера военного времени. Плюс отсутствие нормального, сильного кабинета. Тоска-печаль, больше и сказать нечего.

Сложная штука — жизнь, да и сюрпризы преподносить любит. Как приятные. Так и не слишком. Насчет тех, которые «не слишком» уже ясно, но и хорошие имелись. Для начала, войска Потомакской армии все-таки продвинулись вперед. Занимая вполне выгодные позиции, да и не столь уж далеко они были от Потомака. Половинчатое решение, но и то хлеб.

Это тактика со стратегией. А ведь была ещё и политика. Недаром спустя десяток дней после разгрома при Булл-Ране Конгресс США подал свой визгливый голос, плюнув в сторону Юга и собственных граждан так называемой резолюцией Криттендена. Дескать, «я не я и попа не моя» и вообще мы воюем исключительно за ради того, чтобы восстановить единые и неделимые США.

К тому времени мы уже были в Ричмонде, равно как некоторая часть из числа офицеров в высоких званиях, участвовавших в сражении при Булл-Ране. Почему? Да просто мне это нужно было по причине заключения контактов на поставку вооружений с военным министерством, ну а остальные… Тут следовало благодарить Борегара, который, понимая ситуацию, выжимал из президента переформирование своей армии, включение в неё тех частей, с командирами которых он не просто мог сработаться, но уже успешно это сделал.

Разумно. Очень! В привычной мне ветке истории подобного не было. Но там и Булл-Ран был яркой победой, но все же не той помесью резни и разгрома для янки, каковым стал сейчас. А считать победителем генерал-майора Джонстона… Нереально, однако. Всем было ясно, кто на самом деле стоял во главе объединенных армий, Потомакской и Шенандоа. Да и отмахнуться от его настойчивых просьб, обоснованных обещаниями того, что его и так победоносная армия станет еще более боеспособной… Дэвис, что ни говори, был патриотом Юга. К тому же Борегар готов был согласиться и на перевод к нему частей не полностью, а лишь офицерства, да и то выборочно, хотя не отказался бы и от рядового состава. Генерал… теперь уже генерал-майор — повышение было утверждено по результатам победы при Булл-Ране — знал принцип «проси больше — получишь сколько требуется» и не стеснялся им пользоваться.

Вот поэтому многие из высшего офицерства обеих армий и были здесь, в Ричмонде. Кто остановился в гостинице, несколько у друзей или в снятом на время особняке. Собственно, как и я. Гостиница, учитывая наличие двух юных сестричек — несколько не тот вариант. А вот немаленьких размеров дом в не самом центре города, но вместе с тем в приличной его части — самое оно. Тут и друзья при необходимости остановиться могут, и гостей есть где принять. Да и положение, что ни говори, обязывает. Какое? Богатого плантатора и оружейного фабриканта, заключившего, ко всему прочему, контракт с военным министерством на поставку в армию Конфедерации винтовок системы «спенсер» и пулеметов «спенсера-станича». Последние, конечно, пока пробной партией и без очень уж четких временных рамок. Зато винтовки… Там число было… немалым.

Зато и содействие было обещано. Какое именно? Помощь в поставках сырья, станков, вербовке рабочего персонала и инженеров. Военный министр Лерой Уокер был прозорливым человеком и понимал — перевооружение армии необходимо, дульнозарядными винтовками, к тому же разнотипными, ко всему прочему. Много не навоюешь, особенно если противник предпримет определенные шаги. Так что… хлопот хватало, а фабрика разрасталась как вширь, так и в плане эффективности производства.

Но это там, в Бэйнбридже. Здесь же, в Ричмонде, были иные дела, хотя и про фабрику забывать никак не стоило. В частности, нехилое такое значение имела встреча с теми самыми офицерами, которые при Булл-Ране явно и однозначно поддержали Борегара. И часть из них мне удалось пригласить к себе на предмет разговора о будущих сражениях и о дальнейших планах генерала Борегара.

Само собой разумеется, появиться могли лишь те, которые в настоящий момент присутствовали в Ричмонде. Более того, чей визит не вызвал бы… излишних пересудов. Право слово, даже с моей увеличившейся известностью пригласить то же генерала Ли… это чистой воды фантастика! Зато Уэйд Хэмптон Третий, Бартоу и Эванс — это да, это было реально. Да и повод имелся — то самое перевооружение армии, которое пусть в среднесрочной перспективе, но таки да намечалось. А кто, как не производитель и первый «практический пользователь» оных мог лучше ответить на неизбежно возникающие вопросы? Вот то-то и оно.

Очень хотелось бы увидеть Джексона, но… это было невозможно. Доктор прописал тому как минимум неделю полного покоя. Понимаю, однако… Впрочем, мне уже было известно, что Борегар прежде всего упоминал именно этого человека как необходимого ему. Оно и неудивительно, ведь у холма Мэтьюз Джексон во всю мощь себя проявил. Это впрямь не «стойкий оловянный солдатик», а настоящая «Каменная стена». И, судя по предварительным сведениям, Борегар все же добьется своего, поменяв бригаду Лонгстрита на бригаду Джексона. Очень хорошая замена, право слово! Да и Бэртоу взамен вечно чем-то недовольного Эрли — дело верное. Что до Хэмптона и Эванса — их и переводить никуда не надо, они и так состояли в Потомакской армии. Так что генерал Пьер Борегар шёл по правильному пути, подбирая такую группу офицеров, на которую действительно мог рассчитывать в своих начинаниях.

Вот и собрались в моем временном пристанище в Ричмонде командиры бригад Эванс, Бэртоу, командир «Легиона» Хэмптон… Это, скажем так, из новых знакомцев. Из старых же сейчас наличествовал только Джонни. Степлтон вместе с Читемом Уитом занимались приведением «Луизианских тигров», с недавних пор ставших частью «Дикой стаи» к общим стандартам подразделения. Дело долгое, сложное, особенно учитывая буйный нрав тамошних ирландцев, но привычное. Ведь в «Дикой стае их с самого начала было более чем достаточно. Ну а Фил Мак-Грегор, тот на некоторое время укатил в Джорджию по делам принятого от военного министра заказа для фабрики. Тут требовалось присутствие не просто доверенного человека, но ещё и офицера. Вот и получалось, что он подходил лучше остальных. Заодно и с родичами повидается, а то скучает же! А как иначе то? Во-от.

Ну и сестры… Если Елену ещё можно было бы аккуратно и вежливо изъять на тот период, пока обсуждаются важные военные вопросы, то вот Мари, младшего чертенка… Либо обидится, либо нет, но будет подслушивать. А учитывая внимательность господ офицеров… попадется ведь. Так что пришлось, скрепя сердце, разрешить остаться. Правда взять клятву, что сей бесенок не будет открывать рот без моего на то разрешения или без прямого к ней обращения. Ибо нефиг!

Никак я не ожидал, что аккурат к этому времени до нас дойдет новость о принятой Конгрессом и одобренной президентом США резолюции Криттендена. А вот взяла и дошла, вызвав у большинства из собравшихся в курительной комнате особняка… легкое замешательство.

— Может Эйб в своем Вашингтоне сильно головой ударился об пол? — недоуменно хмыкнул горячий джорджианец Френсис Бэртоу. — Его собственные избиратели могут в смоле и перьях вывалять. Аболиционисты такого ему не забудут!

— Испугался, вот и чудит, — скривился Нейтан Эванс, после чего вернулся к раскуриванию толстой бразильской сигары, что занимало его в данный момент куда больше, нежели странные телодвижения вашингтонских бонз.

— Обманывает, я таких мно-ого повидал в жизни…

Всё верно, Джонни, более чем верно. Твоё сильно развитое во время бытия ганфайтером и близким к криминалитету наёмником чутьё работает как часы. Сразу понял, что со стороны Вашингтона донёсся явственный аромат высокоуровневой «разводки». А вот джентльменам Юга это понимать куда как сложнее.

А вот Уэйд Хэмптон выдержал некоторую паузу, прежде чем поделиться своим личным мнением насчет свежепринятой резолюции янкесов.

— Янки тянут время. Обманывают нас, пытаясь показать, что не будут покушаться на привычный нам образ жизни. И колеблющиеся штаты пытаются оставить себе верными. После Булл-Рана у них другого выхода нет.

— Хорошо сказано, Уэйд, — слегка улыбнулся я. — Сам бы лучше не произнес.

— Может и выпьем за это?

— Позже, — отрицательно покачал я головой в ответ на предложение командира «Легиона». — Хорошо, что все тут собравшиеся понимают простую истину — Авраам Линкольн способен врать легко и непринужденно, даже не краснея, И вообще, если у него что-то и краснеет, то как у павиана, этой африканской обезьяны…

— То есть?

— У павиана красная задница, Бэртоу, — осклабился Эванс. — А Станич подразумевает то, что для понимания того, врёт Эйб или нет, с него надо снять штаны. Да только делать этого по понятным причинам никто не будет. Вот он и врёт, краснея лишь в неприличном месте, на которое джентльмену и смотреть то зазорно. Прошу прощения, леди…

Леди, однако, не столь и смутились. Ну, Елена ещё пыталась что-то этакое изображать, а Мари лишь тщательно пыталась не рассмеяться в голос. Как ни крути, но постоянное общение с несколько изменившимся братом в моём лице не могло не отразиться на из мировосприятии. Учитывая же, что младшенькая и без того была тем ещё дьяволёнком в юбке…

— Немного не о том говорим, джентльмены. Есть резолюция, нет её, а война никуда не денется, — проворчал Бэртоу. — Даже если Борегару удастся перевести наши части под своё командование, что он будет делать дальше? Дадут ли ему действовать не от обороны, а иначе?

Правильные вопросы ставит! И ответы на них, которые прямо напрашиваются, не так чтобы сильно блещут оптимизмом. Нет, с переводом «особо активных» под командование столь же неугомонного генерала — это реально. Дэвис, как мне кажется, с удовольствием избавится от части головной боли, собрав всех «возмутителей спокойствия» в одну из армий. Зато насчёт позволения использовать активную наступательную тактику… Тут уж вилами по воде. Особенно учитывая, что президент Конфедерации явно продолжает питать ложные надежды.

Примерно это я и ответил Бэртоу. Не шибко удивил, что и понятно, ведь Френсис на остроту ума вроде как и не жаловался. Ну а затем… Затем разговор плавно перешёл в изначально предполагаемое русло: перевооружение, новые тактические приёмы, необходимость отказа от плотных порядков и всё в этом духе.

Однако, сам факт визита этих людей ко мне был крайне, просто чрезвычайно важен. Он означал, что те же Бэртоу и Эванс, командиры бригад, пусть и небольших, ничуть не считают для себя зазорным на равных обсуждать вопросы по дальнейшему ходу войны. Тут уж без репутации никак, именно она помогла мне пересечь пусть незримую, но явную черту, перейдя в разряд тех, кто уже может и имеет право обсуждать с серьёзными людьми серьёзные вопросы. Оружейное производство и «Дикая стая» — вот те две опоры, на которых всё держится. Но, как известно, три — куда лучшее число. И третьей опорой должны были стать крепкие связи с определенной частью элиты Юга. Кое-что тут уже имелось, но предстояло сделать ещё парочку шагов. И главное тут — обойтись без излишней спешки, которая способна лишь испортить, но никак не помочь.

* * *

Ну а после случившегося разговора — пошло-поехало. В том смысле, что события понеслись вскачь. И начать следовало с того, что штаты Миссури и Кентукки послали США вместе с Линкольном и долбаной резолюцией Криттендена далеко и надолго, также объявив сецессию и выйдя из состава США. Естественно за ради того, чтобы присоединиться к Конфедерации. Правда стоило отметить, что с Кентукки произошло примерно то же самое, что с Виргинией. Только от Виргинии откололась западная её часть, а от Кентукки, соответственно, восточная. Поболее трети, но меньше половины по площади. И отделившаяся территория быстренько так провозгласила себя отдельным штатом Восточный Кентукки. Пример ведь под боком, чего уж тут особо раздумывать.

Зато Мэриленд и Дэлавер — эти штаты были… умиротворены, ожидать их выхода из состава США более не приходилось. И так то надежд было мало, а после этой клятой резолюции особенно. Так что частично своих целей её авторы таки да достигли. Зато не всех, далеко не всех.

Плюс было и дополнительное приятное известие на политическом фронте. Индейская Территория наконец оставила «брачные игры» и «шаманские пляски с бубном», приняв чёткое и окончательное решение — поддержать Конфедерацию, хотя и на определённых условиях. Каких? Немедленным наделением членов «пяти племен» правами, равными правам граждан КША и последующее вхождение Территории в Конфедерацию на правах отдельного штата. Последнее, правда, обещалось лично президентом Дэвисом в течение двух последующих лет. Оно и понятно, слишком много мелких формальностей предстояло утрясти. Вместе с тем факт оставался фактом — впервые за очень долгое время индейцам было за что сражаться с реальными перспективами достигнуть этого. Не независимость — она в принципе была нереальна — но вполне себе автономия, если говорить по сути дела.

Проблемы? Ну куда ж без них в тех случаях, когда дело заходило об индейцах. Незамедлительно подняли бучу семинолы, давно якшавшиеся с неграми и крайне прохладно относившиеся к идеям Конфедерации. Плюс особо хитрозадая часть чероки во главе с их номинальным на тот момент лидером Россом, а еще один из авторитетных вождей криков, Обитла Яхола. Эти три части, пусть и относящиеся друг к другу крайне прохладно, да и степенью неприязни к Конфедерации отличаясь — попытка просто отсидеться в стороне Росса и явные симпатии к Северу у семинолов и частично Яхола — сумели таки договориться о совместных действиях. А договорившись… решили «смазать пятки салом» в направлении Канзаса. Ведь численность тамошних «раскольников» в сравнении с теми, кто был настроен на союз с КША была весьма незначительна. Ко всему прочему понимание, что сейчас войска Конфедерации, скажем так, одерживают победы.

Для понимания случившегося дальше прежде всего стоило внимательно посмотреть на карту. Земли чероки бросались в глаза той их особенностью, что находились вдоль границы с Канзасом. Вдоль ВСЕЙ границы. Поэтому отколовшимся от основной индейской общественности поневоле пришлось бы идти по их землям, прежде чем оказаться на территории северян. И вот тут была жизненно необходима поддержка Джона Росса.

Охреневшие от подобной наглости индейцы сперва хлопали заметно вытаращившимися глазами в сторону образовавшихся отщепенцев. Правда длилось это состояние недолго, ему на смену пришло искреннее озверение. Учитывая же, что чероки, чокто и чикасо семинолов, хм, недолюбливали, то неудивительно, что у них взыграло ретивое. Да и Обитла Яхола не пользовался особой любовью, но это так, к слову… В общем, с привычной их народу жестокостью, одни индейцы начали активно резать других. Да тут ещё и «горячие техасские парни» к делу подключились, стоило тем только намекнуть о том, что поддерживающие Конфедерацию индейцы как бы… не против.

Итоги были… неоднозначные. От пустившихся в бегство семинолов вкупе с укрываемыми ими неграми осталось не так чтобы много. Крики-ренегаты пострадали поменьше, но их предводитель Яхола «отправился в рай для людей без головы». Какой-то особо ретивый чероки, пусть и не снял с того скальп, но голову отчекрыжил, после чего предъявил своему командиру в знак доказательства смерти.

А вот Джон Росс с теми чероки, которые решились его поддержать, ушёл. Почти без потерь, потому как чероки не решились жёстко останавливать пошедших на прорыв соплеменников. И было очевидно, что этот чёртов раскольник ещё немало проблем доставит. Янки не такие идиоты, чтобы не воспользоваться тем фактом, что к ним перебежал как ни крути, а номинальный лидер самого значимого с военной точки зрения индейского племени. Политика, она такая, заковыристая и своеобразная.

Покамест чероки оставались без лидера, но было очевидно, что на это место есть несколько кандидатур. И вмешиваться в это дело со стороны явно не стоило. Единственное. Что было сделано — введены части для прикрытия границы с Канзасом за ради усиления немногочисленных индейских войск. Ах да, ещё всем поддержавшим КША племенам довольно толсто намекнули. Что нужно создавать полноценные, правильно структурированные войска. Ведь ни для кого из понимающих людей не было секретом — северяне в довольно скором времени сунутся на Индейскую Территорию Со стратегической точки зрения удар в этом направлении имел определённые перспективы.

Что же до лично моих интересов, то я никак не мог отвернуться от имеющейся возможности усилить «Дикую Стаю» бойцами довольно своеобразного типа. А раз так, то и действия были вполне предсказуемыми. Туда был послан один из офицеров с четко заданной целью — организовать изначальную вербовку, прельщая господ индейцев немалыми по их меркам деньгами, отсутствием муштры в классическом понимании этого слова и перспективами сделать хорошую карьеру не просто в армии Конфедерации, а в уже получившей громкую известность части. А капитан Грегори Сильвертон, как ярко выраженный идеалист и одновременно весьма жёсткий человек, для этого очень хорошо подходил. Разумеется, после предварительно проведенной «политбеседы» на тему того, что с индейцами можно разговаривать сколь угодно жёстко, но непременно с уважением. Учитывая их местами болезненно гипертрофированное чувство собственного достоинства. Наследие минувшего века а то и большего временного промежутка, что был отмечен множеством поражений, но не сломленным боевым духом.

Количество индейцев, которые были необходимы? Минимум рота, но я и от пары бы не отказался. Использовать их в качестве обычной пехоты — это не совсем то, что надо. Зато конница с возможностью вести бой и в пеших порядках — это совсем другое дело. Плюс тот факт, что индейцы были почти что идеальным вариантом для организации рейдовых групп в глубине вражеских территорий. Налетели. Постреляли. Выбили нужных персон. После чего пожгли-пограбили всё ценное и отступили. Привычная для их народа тактика, но именно ёё янки не должны ожидать от «джентльменов с Юга».

Я сильно рассчитывал на успех порученной Сильвертону миссии. Если у меня имеется полк, то его стоит довести до полного штатного состава, но не абы кем, а наиболее отвечающими поставленным задачам бойцами. Потому мне и нужна была не просто кавалерия, а кавалерия весьма специфическая. А учитывая, что из всех возможных вариантов подходили лишь техасские рейнджеры и индейские головорезы…. Второе получить было на порядок более реально. Отсюда и предпринимаемые действия.

А вот обстановка на линии фронта… скажем так, не шибко радовала. В Виргинии всё было тихо и спокойно… неудивительно, учитывая итоги Булл-Рана! Янки стянули большую часть сил в этом регионе поближе к Вашингтону, очень сильно опасаясь того, что армии Конфедерации всё же ударят по их столице. И вот как тут не вспомнить многоэтажным матом как генерала Джонстона, так и президента Дэвиса, отдавшего ему столь ненужный и откровенно вредный приказ «не преследовать разбитого врага»?

Только вот тихо было лишь на этом участке. Миссури и Кентукки, именно эти штаты стали точкой приложения сил с обеих сторон. Там «отличился» генерал Мак-Каллох, будь он неладен! Этот не самый лучший представитель офицерства неведомым образом сумел убедить начальство, что сумеет опрокинуть войска генерала Натаниэля Лайона. Впрочем, отчего же неведомым? Опираться от собирался на ополчение Арканзаса и добровольцев из Миссури, которых спешно сколачивал в подобие полков местный уроженец и вояка со стажем Стерлинг Прайс.

Вот и что тут сказать то можно? Ополчение — это хорошо, но лишь после того, как оно пройдёт должную подготовку. А тут таковой… не имелось. Мак-Каллох и Прайс вывели против войск Лайона свои части, числом превышающие противника более чем в два раза, но… Вашу же мать, подавляющее большинство было не просто новобранцами, а новобранцами, которых никто ничему обучить толком не успел. Поэтому итог был… можно сказать закономерен. Завалили мясом! Генерал Лаон отступил, но сделал это в полном порядке, а потери его армии, уступающей конфедератам более чем в два раза, они были даже немногим меньше. Победа Конфедерации? Если её и можно было так назвать, то исключительно с уточнением — победа были пирровой!

На фоне этой, кхм, «победы» множество незначительных столкновений в Кентукки, не принесших явного успеха ни одной из сторон, были не столь значимы. Проблема ведь была не в том, что Генерал Мак-Каллох был бездарностью, а Стерлинг Прайс преисполнен слишком большого оптимизма насчёт своего необученного ополчения. Проблема — осознание хотя бы частью сойск северян, что войска конфедератов можно если и не бить, но успешно им противостоять. Не зря же газеты Севера буквально на следующий день после «битвы в Миссури» взорвались десятками статей о мужестве генерала Лайона и о том, как он, уступая числом, заставил «проклятых рабовладельцев» почувствовать силу и дух храбрых солдат США. Моральное превосходство — вот что получили по факту солдаты Лайона. А это такая штука, которым легко поделиться с сослуживцами и не только.

Плохо! Теперь можно было со стопроцентной уверенностью сказать — надежда на то, что Булл-Ран будет видеть над головами янки, аки дамоклов меч, рухнули. Теперь это было всего лишь тяжелое поражение, заставляющее нас бояться, опасаться, но не ввергающее в пучину лютого уныния. Проклятье! Как ни крути, но от затягивания войны уж точно не отвертеться. А значит, нужно было кое-что корректировать в собственных планах. Причем той их части, которая требует воздействия не на врагов, а внутри самой Конфедерации. И тут не обойтись без тесного взаимодействия с теми, кого я уже могу считать своими союзниками.

Глава 2

КША, штат Виргиния, Ричмонд, октябрь 1861 года

Ох, нелёгкая это работа — из болота тащить бегемота! Хотя, кто знает, может бегемота из болота тащить несколько легче, нежели губернатора Френсиса Пикенса в Ричмонд. Понимаю. Дела штата и прочие важные факторы, да и вообще, теоретически может показаться. Что мне к нему выбраться значительно проще. Да к тому же и правильнее. Так? Не совсем. Мне ведь нужен был не он в отрыве от всего прочего, а присутствие Пикенса именно тут, в Ричмонде. По какой причине? Борегар! Если в Ричмонде он ещё мог появляться, то вот прикрыться чем-либо действительно значимым для поездки в столицу Северной Каролины… Это было нереально. Мне же требовалось присутствие их обоих в одном месте.

К счастью, сам Пьер Гюстав Тутан де Борегар внял доводам разума о необходимости воевать не только силой оружия, но и в области высокой внешней и внутренней политики. А раз так, то и он отправил губернатору Пикенсу телеграмму с просьбой о встрече. И вот эта телеграмма была куда как весомее моей. Ну а для самого Френсиса Пикенса придумать повод засветиться в Ричмонде — это дело не дюже сложное. Столица же. Многие власть имущие там на постоянной основе. А другие частенько наведываются. Быть близ власти — это дело естественное для немалой части.

Конечно же, встреча должна была состояться не в моём особняке. Рылом пока не вышел — губернатора у себя принимать. Хотя… двигаюсь в нужном направлении. Звание полковника, репутация среди тех же военных, плюс производство оружия не частным порядком, а по заказу военного министерства. Это из общеизвестного. Что же до скрытого до поры от широкой общественности — причастность с «схватке бульдогов под ковром», то есть к тайным политическим игрищам и откровенным интригам. Что набирали силу в только что образовавшемся государстве. Уже сейчас можно было записать себе в актив удавшуюся авантюру с приобретением зародыша флота Конфедерации, равно как и попытки стимулировать развитие строительства флота собственного. Правда, машины по любому придётся заказывать в Европе, ну да и морской блокады в её полноценном варианте сейчас просто не существует.

Впрочем, не о том сейчас речь. Точнее, не только о том. В любом случае, встреча с Богеаром и Пикенсом состоялась в специально снятом особняке, без особого привлечения внимания к оной. Более того, в самом особняке и поблизости от оного находилось большое число охраны из числа бойцов «Дикой Стаи» Изначальных бойцов, а не из числа последних и не очень пополнений. Паранойя? Возможно, но лучше наладить охрану сейчас, чем потом получить мучительно болезненный свинцовый привет в спину или в лицо, не дюже великая разница. И не надо мне про то, что время для заказных убийств врага неподходящее. Оно ВСЕГДА подходящее. Просто есть определенный барьер, который преодолевается с течением времени. И когда он будет преодолен — зависит от очень многих факторов.

Многолюдства на встрече не планировалось, только сам Борегар, Пикенс, да я с ещё одни человеком из числа особо доверенных. Это я про Джонни, если что. Сейчас мне нужен был именно он, как лишённый даже теми рефлексий и моральных терзаний по разным мелким поводам вроде «не совсем джентльменских поступков». Ведь речь пойдёт в том числе и о них. Кстати. В чинах Джон Смит тоже подрос. Аккурат до майора. Он всё так же командовал первой ротой «Стаи», но это теперь была отнюдь не основная его обязанность. Ну а что именно было его основным «фронтом работ»? Помогал мне… проблемы решать. К примеру, с «подземкой», борьба с которой была не то что не завершена, она и разгореться по полной не успела. Вершки малость пообкорнали, а вот корешки в землю ушли. Жаль, что в переносном смысле этого слова. И их предстояло долго и упорно выковыривать.

Я как и было договорено с Борегаром, появился тогда, когда губернатор Пикенс уже был на месте. Забавно, однако. Особняк и окрестности напичканы охраной. Словно гусь яблоками, но всё же просьба прийти чуточку позже, чтобы Пьер Борегар имел возможность «настроить мистера Пикенса на предстоящую беседу». Впрочем, никаких возражений не имелось, да к тому же, если бы что-то не то говорилось, то один из моих «диких» непременно бы доложил. Ага, только так и никак иначе. Эти ирландские головорезы до сих пор были крайне недоверчивы ко всем, кто был не из их круга. Стоило ли это исправлять? В ближайшее время точно нет, недоверчивость в нынешних условиях — крайне полезная карта, которую стоит разыгрывать. Ведь меня они после Чарльстона и Александрии числили не просто за щедрого и выполняющего обязательства нанимателя, но словно бы за одного их людей «своей крови». В несколько меньшей степени это же относилось к моим друзьям. Кельты, тут нет ничего удивительного. Клановость, обособленность, недоверие ко всем иным. Недаром они и к концу XX века в Америке по большей части так и живут отдельными структурами, почти не растворяясь.

В любом случае, когда я постучал в дверь особняка, мне открыл один из них, по фамилии О'Райвен. Имени его я банально не помнил, но тут достаточно и фамилии. Равно как и общего узнавания.

— О'Райвен?

— Всё тихо, командир. Чужих вокруг не заметили, внутри тоже… хорошо, — это так он сообщает, что в разговорах Борегара и Пикенса не было ничего мне вредного. И лишь потом переводит взгляд на Смита. — Майор… Чего прикажете?

Этот вопрос явно ко мне. Но приказов особых нет, разве что закрыть дверь и остаться поблизости. Ну а мы с Джонни проходим внутрь дома. Сделуя за ещё одним «диким», который сейчас играет роль проводника. Хотя планировка особняка мне и без того знакома. Однако правила приличия, куда ж без них!

Кабинет. Привычное место, где вполне пристойно беседовать в чисто мужской компании на важные темы. Именно там и находятся Борегар с Пикенсом. Перед нами открывается дверь, заходим внутрь, приветствуя обоих. И с еле слышным скрипом дверь закрывается, отрезая нас от находящегося там, снаружи. Что ж, пришла пора поговорить. О делах важных, неотложных, от которых отстраняться — себе дороже. И лишь несколько общих фраз за ради начала разговора. Вопросы о здоровье, семьях, обстановке в Северной Каролине, на которые следую вполне стандартные. Ожидаемые ответы. Но вот прелюдия подходит к концу, уступая место сути сегодняшней встречи. И первые слова звучат от Борегара, как от «хозяина» дома.

— Мы многое потеряли за прошедшие два месяца, джентльмены, хотя многие считают, что напротив, многое приобрели. Конфедерация потеряла…

— Миссури, Кентукки, Индейская Территория — это что, потери? — добродушно хмыкнул Пикенс, выпуская в потолок струю сигарного дыма. — Булл-Ран, при котором вы одержали блистательную победу, позволил этого достичь. И благодаря нашим общим усилиям, Север не может установить блокаду наших портов, товары идут к нам и от нас.

— Вы правы, Пикенс, Булл-Ран позволил нам это. Но у нас была возможность развить успех, двинув армии Потомакскую и Шенандоа на Вашингтон. Он тогда являлся лёгкой добычей. А теперь? Мэриленд кишит войсками янки, туда так просто не пробиться. Да и риск велик. Теперь велик, а тогда… Президент Дэвис «почивает на лаврах», не видя надвигающейся угрозы.

— Угрозы? Поясните.

— За этим вас и пригласили, чтобы объяснить. По телеграфу и через посредников этого не сделать, — с некоторым надрывом в голосе произнес Борегар. — Конфедерация почти ничего не предпринимает в военном плане. Да, наши войска заняли Миссури и Кентукки, но это малая их часть. Основные армии стоят и ничего не предпринимают, ожидая приказов… которых нет. Мы даём янки время набрать и обучить новых солдат. А это гибельно для нас.

— Почему?

— Их просто больше, Пикенс. Нас около пяти миллионов. Их больше двадцати. При таком неравенстве надеяться только на оборону, значит самим рыть себе могилу.

— Подтверждаю, — усмехнулся я, глядя на губернатора и отслеживая малейшие изменения эмоций на его лице дипломата со стажем. Они были, пускай и очень слабые. — И это лишь одна из проблем, причем нерешаемая. Зато другие мы можем повернуть в свою пользу. Вам это интересно?

Фрэнсису Пикенсу было интересно. И слабое выражение эмоций не было признаком их отсутствия. Равно как и ранее задаваемые Борегару вопросы вовсе не означали. Что матёрый дипломат и интриган ничего не понимал. Просто именно таким манером легче всего получать максимум возможной информации.

— Говорите яснее. Станич. Я слушаю вас внимательно, ведь прошлые беседы с вами и Борегаром были полезны для всех нас… и для Конфедерации. Да и не просто так вы оба меня сюда пригласили. Оба. Борегар, — слегка улыбнулся губернатор, — В русской столице я наблюдал множество придворных интриг, научился их распознавать.

— Ситуация такая сложилась, — без тени раскаяния пожал я плечами. — Вы бы и сами на нашем месте…

— Скорее всего. Но перейдём к делу. Что за угрозы и как мы, тут присутствующие, можем на них повлиять?

К делу так к делу. По любому Пикенс не собирается отмахиваться от проблем, что и показывает своим поведением. Следовательно, надо вывалить на него весь ворох проблем, в разрешении которых он, в своём теперешнем положении, может помочь.

— По делам армии. Генерал Борегар сделал всё, что мог и даже более того. Он перетянул к себе в Потомакскую армию наиболее боеспособные части во главе с теми командирами, которые поддерживают его планы. Джексон, Эванс, Бэртоу, Хэмптон, ещё кое-кто. И именно в Потомакскую армию пойдёт большая часть оружия, выпускаемого на моём оружейном производстве. Военный министр Уокер в разговоре признал разумность подобного подхода. Что не может не радовать.

— Остаётся лишь получить приказ от президента, который не шёл бы вразрез со здравым смыслом, — тяжко вздохнул Борегар. — Пока же армия стоит на месте.

— Армия перевооружается, пополняется, обучается личный состав. Но в целом вы верно сказали. Главная ударная сила Конфедерации пребывает в пошлом бездействии. И изменить это можно лишь когда зашевелятся янки. Теперь к врагам внутренним, коих немало…

— «Подземка». И вообще аболиционисты.

Этими словами генерал сказал все, что только можно было сказать. Проблема присутствия вражеских агентов влияния и откровенных шпионов на территории Конфедерации была крайне серьёзной. Борегар сумел это понять, принять и «дать добро» на самые суровые действия против этой заразы. А вот президент Джефферсон Дэвис откровенно разочаровал. Получив подробный доклад, составленный не абы кем, а непосредственно Борегаром, он вроде бы и принял меры. Но такие, что чисто курам на смех.

Как там звучало в его резолюции? Ах да, «принять должные меры по пресечению, поручить представителям власти на местах усилить наблюдение за подозрительными людьми». Ну и всё в этом же духе. Много слов, минимум проку. И никакого создания чего-либо наподобие полноценной контрразведки или тайной полиции. Слава богам, что хоть сам Борегар делал то, что было в его силах. Что именно? Помогал с документами, собственной властью командующего армией выделял железнодорожный транспорт, готов был предоставить как людей, так и помещения для содержания отловленных шпионов. Только благодаря этому работать было чуточку легче. Ну и Пикенсу тоже отдельное спасибо. За что? Во — первых за то, что не мешал моим парням резвиться на территории своего штата, откровенно игнорируя возмущённые вопли с разных сторон. Во-вторых же, за те письма, которые он разослал губернаторам других штатов Конфедерации, где содержались просьбы о содействии с «устранении шпионов, работающих на янки».

Результаты работы? Хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем было бы без поддержки этих двух персон. Да и многим губернаторам после получения подобных писем от коллеги было… не слишком удобно гнать нас поганой метлой и откровенно мешать в отлове господ аболиционистов.

— Это серьёзно. Но я уже сделал всё, что вы просили.

— Да, охотно согласился я со словами Пикенса. — Но пока президент не создаст министерство тайной полиции или любую другую структуру с подобной сутью, борьба с аболиционистами внутри Конфедерации будет малоэффективной. О, я понимаю, что ни вы, ни генерал Борегар не можете ТАК повлиять на президента. Но вот постепенно продвинуть саму идею необходимости тайной полиции среди его кабинета… Шаг за шагом, постепенно… К тому же у нас уже есть своего рода зародыш оной. Это даст нас определенные преимущества.

— Среди нас троих лишь вы, Станич, можете надеяться занять одну из основных должностей там. Я — губернатор и бывший посол. Генерал Борегар — командующий армией, его интересы в другой области.

— Единомышленники хорошо понимают друг друга, — улыбнулся я. — Не так ли, губернатор?

Ответ тут не требовался. По сути, я сейчас сделал довольно явную заявку на продвижение в определённой области. Наглость? Не совсем. Наглостью это было бы в том случае. Не имей я за душой звания, репутации, материальных ресурсов, наконец. Да и преданных лично мне головорезов стоило учитывать, что не могли не понимать ни Пикенс, ни тем паче Борегар.

— Я… намекну кое-кому тут, В Ричмонде, о необходимости тайной полиции. Осторожно, без нажима. Но ведь это не всё, да, Станич?

— Конечно же, губернатор. От дел внутренних перейдём к проблемам внешним. Конфедерации нужно признание на международной арене. Крайне необходимо! Сейчас «де-юре» мы мятежники, а Линкольн — законный правитель США в том понимании, которое было ещё год тому назад. И это срочно необходимо исправлять.

— Госсекретарь уже выполняет поручение, данное ему президентом…

— А успехи? — посмотрел я на бывшего дипломата с определенной толикой издёвки. — Понятно, успехов пока что маловато будет. А почему?

— Да ничего ценного в обмен на признание не предлагаем, — со свойственной военным прямотой брякнул Борегар. — Все же свою выгоду ищут. И если не видят, то и связываться не станут.

Непривычный к подобной прямоте Пикенс слегка поморщился, но возражать не стал. Равно как и говорить, выжидая. Понимал, что его собеседники и сами скажут. Ну да, скажем, причём незамедлительно. Но сперва…

— Джон, друг мой, а скажи, что сейчас в Мексике происходит? Кратко, по существу.

— Там Хуарес.

— Не настолько кратко…

— Да, командир. Его поддержал ещё Бьюкенен, что было… неразумно. Его поддерживает Линкольн, правда лишь морально и финансово. Мексика под властью Хуареса набрала ещё больше кредитов, да к тому же отказалась по ним платить. К тому же ограбление нескольких «серебряных поездов», принадлежащих английским компаниям… — Смит усмехнулся, явно вспоминая наши с ним собственные подвиги на ниве дел грабительских. — Всем ясно, что в Мексику вторгнутся иностранные войска.

— Это так, — подтвердил я сказанное Джоном. — Демократия в Мексике — это хаос. Анархия и большие убытки для всех европейских игроков. По моим сведениям, сейчас они согласовывают кандидатуру на престол Мексики.

— Кто «они»?

— Испания, Англия, Франция. То есть те, кому Мексика сильно задолжала и отказывается платить по счетам. Это столь… демократично.

Борегар криво усмехнулся, также не будучи большим сторонником этой самой демократии. Неудивительно, учитывая его в бес ведает каком колене аристократическое происхождение. Что до Пикенса, так поднаторевший на дипломатическом поприще хитрец выжидал, мотая на ус все услышанное и увиденное. Но не только слушал, ещё и про уточняющие вопросы не забывал:

— Вы, Станич, уже не раз доказывали. Что умеете добывать информацию и делать выводы. Может знаете и кого именно хотят сделать королём Мексики?

Да, я знаю, вот только не скажу. Тут лучше всего будет ограничиться примерным прогнозом. Гораздо достовернее будет.

— То, что это будет кто-то из германский герцогов — однозначно. Как мне кажется. Больше всего шансов у одной из ветвей Гогенцоллернов или же у Габсбургов. Испания предпочла бы первую династию, но… Сдаётся, первой скрипкой в сложившемся «оркестре» будет Наполеон III, император Франции. А он Гогенцоллернов… побивается, хотя никогда этого не признает. Поэтому я бы поставил на Габсбургов. Они для Франции не столь опасны.

— Тогда почему он не протолкнёт кого-то из своих родственников? — вновь задал вопрос Пикенс.

— Испания и Англия не позволят усиления Франции за океаном. Баланс интересов. Впрочем, это всего лишь личное мнение, не более того.

— Вернёмся к признанию Конфедерации другими странами, полковник. Как это связано с тем, что вскоре может произойти в Мексике?

— А всё куда проще, чем могло бы показаться, генерал. Даже сейчас США граничат с Мексикой в той же Калифорнии. То есть Хуарес сможет получать поддержку оружием амуницией, просто деньгами от своего лучшего друга. Старины эйба Линкольна Думаю, что Королевы Виктория и Изабелла, а также император Наполеон III это хорошо понимают. Следовательно, нам есть что им пообещать. Конечно же, не просто так.

— Это интересно. Продолжайте. Станич.

— Конечно, губернатор… В обмен на признание Конфедерация поддержит интервенцию в Мексику триумвиратом европейских держав. И не только словами. В конце концов, Калифорния — штат, в котором присутствует определённая доля симпатий к нам. А глубокий рейд туда из Техаса через Территорию Аризона, как по мне, вполне возможен. Да и войск у янки в Калифорнии я бы не сказал, что очень много. Точнее, их там мало. Да и помимо признания, мы сможет получить из Европы то, что сейчас очень важно: паровые машины для строящихся кораблей, станки для оружейных производств. То есть те товары. Которые сложно приобрести, минуя правительства тех или иных стран.

— Осталось самая малость — убедить в этом президента…

Ироничное замечание Борегара как нельзя лучше отражало главную проблему. Однако главным сейчас было иное — ни Пикенс, ни тем паче Борегар не выказывали сколь-либо заметного отторжения высказанной им идеи. И это было очень хорошо.

— Вы, джентльмены, можете не знать, но скоро стоится важное событие, — вкрадчиво начал Пикенс. — По случаю оформленной «де юре» сецессии Миссури и Кентукки, а также присоединения к Конфедерации Индейской Территории здесь, в Ричмонде, состоится приём. На нём будут все важные люди. Даже сам президент и члены его кабинета. Думаю я смогу не только сам там оказаться — это для моего положения губернатора не представляет сложности — но и вашего приглашения добиться. Вы, Борегар, озарённый славой Булл-Рана полководец. Станич же, помимо военных заслуг, известен как оружейный фабрикант, выполняющий заказы военного министерства. Присутствие таких людей будет воспринято должным образом. Но говорить с президентом буду я лично.

— Это естественно, — сразу согласился я. — Вы политик, губернатор, дипломат. Вам и карты в руки. Только ещё одно… И это может не очень понравиться вам, губернатор.

— Да?

— Увы. Я внимательно слежу за творящимся в Британии. В той самой. На которую наш президент возлагает особые надежды. И голоса их прессы, которая, что ни говори, отчётливо выражает интересы определенных группировок близ трона. Звучат не лучшим образом.

— Точнее…

— Они нас не поддержат. Всё ограничится лишь словами, не более того. Теми словами, которые не факт, что перейдут даже в дипломатическое признание. Не говоря уже о каких-либо льготах в покупке нужных для нас товаров стратегического назначения. Это опять же моё личное мнение, но… Вы же знаете. Что оно уже не раз подтверждалось. Как сказал кто-то из англичан: «У нас нет постоянных союзников. Есть лишь постоянные интересы». Интересы же их, я имею в виду финансовые, очень сильно переплетены с банкирами севера.

— Президенту я этого не скажу, — криво усмехнулся Пикенс.

— И правильно сделаете. Это покамест… для внутреннего пользования. Да и вообще, Конфедерации лучше всего опираться на такие страны как Испания и… Россия.

Смесь легкого интереса и сильного недоумения от Борегара. Сильного интереса и чуть менее яркого удивления от Пикенса.

— Испания — это я понимаю, — задумчиво протянул Борегар. — Куба и интерес части их аристократии к восстановлению власти над потерянными в давние времена колониями. Если Конфедерация просто не будет им мешать, то они будут в нас заинтересованы. Но Россия?

— Для начала нам просто нечего делить. Их Аляска граничит лишь с английской Канадой, а это не наша головная боль. Богатая страна, в которой есть то, чего нет или мало у нас, но в которой нет или мало того, что можем предложить мы.

— Вы сказали «для начала», Станич…

— Именно, губернатор. Но развивать свою мысль пока не готов. Должно пройти определённое время, лишь тогда это можно будет сказать, будучи уверенным в том, что тебя правильно поймут. Но обещаю, что вы будете из числа первых, кто это услышит. Впрочем, даже уже сказанного мной должно быть достаточно, чтобы рассмотреть пользу установления отношений с Российской империей. Про Испанию и говорить нечего.

— Франция?

— Осторожность! Наполеон III коварен и слишком жаден до наживы. Тому доказательство недавняя война с Австрией. Он по сути предал своего итальянского союзника, погнавшись за сиюминутными выгодами. Хотя даже с точки зрения обычной логики, он мог получить куда больше для своей Франции. Не-ет, когда имеешь дело с такими людьми, стоит держать в рукаве маленький, но кусачий пистолет.

— В ваших словах есть доля истины, Станич, — кивнул Пикенс, соглашаясь с немалой долей высказанного. — Что ж, я попытаюсь ещё до приёма попасть к госсекретарю. Будем надеяться, что мистер Тумбс прислушается к моим словам. Я же дипломат, пусть и в прошлом.

— Дипломат всегда остаётся таковым…

Пристальный взгляд в мою сторону.

— Вы понимаете. Это хорошо. Тогда осталось последнее. Но важное. Если уж мы начали действовать совместно, джентльмены, то не будем «менять коней на переправе».

— В каком именно смысле?

— В прямом, Станич. Не пытайтесь переметнуться в другой лагерь.

— Другой бы оскорбился, но я понимаю суть ваших слов, Пикенс, — не улыбнулся, а скорее оскалился я, позволяя малой части истинной сути проявиться на лице. — Я убиваю, но не предаю.

— В вас, Борегар, я и не сомневаюсь. Вы более… понятны, — сделал неопределенный жест Пикенс. Если быть совсем серьезным, то мы дополняем друг друга. У меня связи в кругах дипломатов и губернаторов. Вы, Борегар, пользуетесь огромной популярностью среди офицеров. Ну а вы, Станич, не только промышленник, но и военный, чей авторитет тоже немал, но иной, чем у вас, Борегар. Более… мрачный. Это открывает… перспективы.

— Суметь бы ими воспользоваться.

— Сумеем, генерал, — твёрдо, без тени сомнений произнес я. — Не мы, так кто?

Вот и что тут можно было сказать в ответ? Да ничего. Авантюрист и в то же время логично рассуждающий полководец и самую малость политик. Борегар просто не мог не воспользоваться случаем. Любым, который пошёл бы, по его личным убеждениям, на пользу Конфедерации. А Дэвис его… явно успел разочаровать, особенно сразу после Булл-Рана. Что же до Пикенса, то этот дипломат до мозга костей просто по определению не мог не плести интриги, стремясь продвинуться ещё выше, чем был в настоящий момент.

Красота да и только! И никакой иронии, разве что са-амую малость. Ведь заручиться поддержкой двух столь значимых персон — это уже не абы что. А вполне значимое достижение. Да и Пикенс верно подметил, что мы трое друг друга взаимодополняем, поскольку у каждого свой «вектор приложения сил». Осталось лишь правильно использовать эти самые силы. Даже не просто правильно, а максимально эффективно. Иначе никак. Слишком уж ситуация вокруг сложная. И всё более усложняется с каждым днём, пусть это и остаётся незаметным для большей части Конфедерации.

Глава 3

КША, штат Виргиния, Ричмонд, октябрь 1861 года

Иногда в сети, предназначенные для мелкой рыбёшки, заплывает куда более ценная и зубастая добыча. Это называется — фарт! Буквально через несколько дней после состоявшегося с Борегаром и Пикенсом разговора, в Ричмонд прислали очередную «партию» пойманный членов «подземки». Их было немного, всего восемь, но на одного из них просили обратить особо пристальное внимание. Почему? Этого второй лейтенант ди Ченто не знал, но в прилагающемся к пленникам письме всё же черкнул несколько строк, объясняющих его подозрения.

Арестованный по подозрению к причастности к «подземке» Грегори Мюррей был слишком… податлив. Признал свою причастность к попытке освобождения рабов и переправке их на север, но и только. Более того, даже привёл доказательства своей причастности, изображая не то чтобы раскаяние, но готовность сотрудничать.

Почему Мюррей не отпирался? Доказательства его причастности к аболиционистам были железные, при нем имелась немалая сумма денег и рекомендательные письма к видным квакерам штата Южная Каролина. Тем самым, которых пока нельзя было взять за шиворот, но чья причастность к аболиционистам была очевидна для умеющих думать.

Подозрения же, возникшие у лейтенанта ди Ченто… По его словам, Грегори Мюррей был слишком «чистым и лощёным» для простого члена «подземки», занимающегося исключительно содействием беглым рабам. И манера держаться, она была свойственная лишь имеющим привычку отдавать приказы. Не военный, но обладающий властью… Ди Ченто изложил его довольно сумбурно. Со свойственными итальянцам живописными оборотами, но суть я ухватил. Мюррей не соответствовал взятой на себя роли. Той роли, которую он мог разыгрывать, попавшись, дабы избежать куда более крупных неприятностей. И это значило одно — с ним требовалось побеседовать. Лично, без проволочек.

Дом на окраине Ричмонда… Ничем особо не примечательный, но именно такой и требовался для того, чтобы послужить в качестве базы для зародыша тайной полиции. Довольно обширный, плюс подвалы, в которых можно было как хранить некоторые нужные вещи и особенно документацию, так и использовать в качестве небольшой тюрьмы для особо важных или в настоящий момент жёстко допрашиваемых персон. Окна… с решетками. Пусть они выглядели как элемент декора, но прочность была очень даже приличная. Через них не выбраться, никак. Да и ограда вокруг дома тоже… не способствовала попыткам как проникнуть на территорию, так и выбраться оттуда.

И охрана. Сейчас — да и в любой момент времени — в особняке и поблизости находилось не менее двух десятков до зубов вооруженных «диких». Вооружённых не напоказ, конечно. Так что при себе имелись лишь пара револьверов или же пистолетов «вулканик», это уж исходя из предпочтений того или иного бойца. Что же до более серьезного оружия, так и оно имелось. Честно сказать, в доме находился миниарсенал из полусотни «спенсеров» и даже оного пулемёта на совсем уж маловероятный случай попытки штурма превосходящими силами. Безумие? Отнюдь. Просто желание с самого начала приучить «диких» быть готовыми к нападению с любой стороны.

Мы с Джонни прибыли на «базу» не совсем ранним, но всё же утром. А чего время то тянуть? Есть интересный объект, имеется желание вдумчиво с ним поговорить.

Разумеется, оказавшись внутри дома, я не собирался спускаться в подвальные помещения, где сейчас находились присутствующие тут пленники. К чему? Есть специальная комната для особо интересных «гостей». Там и интерьер приличный, и в то же время можно проводить допросы сколь угодно высокого уровня. Обстановка, так сказать, не пострадает. В отличие от объекта допроса. Ну а на случай форс-мажора. Имелась и квалифицированная медицина в лице врача, не слишком связанного клятвой Гиппократа. Ага, я про Маркуса Шмидта, который в настоящее время занимался не только передачей опыта наиболее способным бойцам из числа «диких», но и помогал в работе с вразумлением аболиционистов. Вот и сейчас он вполне мог понадобиться.

— О'Рурк, — устроившись в специально подобранном под себя кресле, обратился я к сержанту, который окончательно стал кем-то вроде телохранителя и порученца. — Проследи, чтобы сюда из подвала доставили Грегори Мюррея. И доктор Шмидт пусть будет готов появиться.

Ирландец лишь кивнул и утопал в нужном направлении. Молчалив, зато верен и исполнителен. Главное не требовать от него ничего сверх того, на что тот способен. Иными словами, не нужно излишне напрягать его мозг. А вот Джонни, тот наоборот, с каждым месяцем всё сильно качает «мозговую мышцу». Понимает, что в нынешних условиях ум становится наиболее важным качеством, поважнее хитрости и изворотливости, на которые он раньше опирался в несколько большей степени. Хотя и про них тоже забывать не намеревался. Понимал, что в игре против агентов янки все средства нужны и важны.

Вон он, стоит, к стене прислонившись, пепел прямо на пол стряхивая. Учи его, не учи его, а эта привычка, как я понял, воистину неискоренима. Хорошо ещё, что в жевании табака не замечен, право слово! Эти «жевуны» просто удручают. Меня так точно, порой доводя до приступов с трудом подавляемой злобы. Слава богам, что среди ирландцев таковых как-то нет, сия привычка им не свойственна. Откуда столь сильное раздражение? Так ведь они плюются, как стадо верблюдов! Табак сильное слюноотделение вызывает, вот они и следуют «зову природы». Порой прямо в помещениях. Мрак да и только. Конечно же, это больше у простых людей, но неприятно ж. Ладно, не суть. К тому же Джонни явно хочет чем-то у меня поинтересоваться. Но почему-то не решается.

— Говори уже давай…

— А не зря ли мы сюда приехали. Вик?

— Не зря, Джонни. Чутьё подсказывает, что такие вот «мюрреи» могут быть оч-чень интересными. Это не мелочь, как ты думаешь, да и узнанное нашими людьми в Южной Каролине кое-что подтверждает. Телеграфировали уже. О, вот и шаги…

Я не ошибся. Шаги были как раз теми самыми. Уже через несколько секунд дверь открылась и вошёл сначала О'Рурк, а за ним ещё двое «диких» конвоирующих арестованного аболициониста. Связанные за спиной руки, общая потрёпанность, но цел, здоров и даже не исхудал от нервов. Именно от нервов, а не от недокорма, потому как голодом морить тут точно никого не собирались.

— Сержант, останешься здесь. Остальные — свободны. Только руки арестованному развяжите.

Сказано — сделано. Каких-либо резких действий со стороны Мюррея я не опасался. Не потому что не учитывал их возможности, а по причине отсутствия серьёзной угрозы. На окнах решётки. Предметов, могущих быть использованными в качестве оружия… практически нет. Да и не ниндзя же он какой-нибудь, право слово! С случае же попытки дёрнуться его тот же О'Рурк своим пудовым кулачищем быстро в ум-разум приведёт.

— Присаживайтесь, Мюррей, — указал я аболиционисту на стоящий буквально посреди комнаты стул. Простенький, из разряда тех, который и сломать не жалко. — И побеседуем о делах ваших скорбных. Только не надо пытаться меня обманывать. Не люблю!

Молчит. С определённым достоинством присел на указанный предмет мебели, положил руки на колени. И смотрит… На меня, на Джонни, затем скользнул взглядом по комнате, задержавшись сначала на решётках, затем на стопке документов на моем столе. Интересный такой взгляд. Подобный встречается у людей, не просто уверенных в собственных силах, но и привыкших в любую дырку без мыла вкручиваться. Нет, не зря я сюда приехал совсем не зря.

— Поговорим, мистер Мюррей?

— О чём, мистер «не знаю как вас зовут»? — изобразил долю наивности «подземщик». — Я уже признался во всём, в чём была моя вина. Да, я считаю рабство заслуживающим уничтожения как явления. И не скрываю этого. Да, я хотел помочь беглым рабам пробраться к нам, в США. Именно потому у меня нашли деньги и рекомендательные письма к уважаемым людям штата Южная Каролина. Если я виноват, пусть меня судят. Честно, открыто, как и положено в цивилизованной стране.

— Суд от вас не убежит, мистер Мюррей, — слегка улыбаюсь, глядя на матёрого зверя, сидящего передо мной. — Вот только ваши дела мало общего имеют с беглыми рабами. Для начала посмотрим на список изъятого у вас имущества. Итак, начнём. Деньги, а именно двадцать три тысячи долларов золотом и серебром. Майор Смит, только мне одному кажется, что данная сумма сама по себе навевает на грустные мысли?

— Не только вам, полковник. Это большие деньги. А ведь были не только они.

— Все верно, майор. Ещё у этого благообразного господина имелся счёт… точнее счета в банках, имеющим представительство как в Колумбии, так и в столицах иных штатов. И там у нас было…

— Более шестидесяти тысяч.

— Итого восемьдесят с лишком. Немало!

Промельк не страха, но тревоги в глазах Мюррея. Понимаю. Про то, что мы успели добраться до счетов, он узнал только сейчас. Неприятная для него новость, но раздавленным он не выглядит. И явно собирается выкручиваться.

— Это не преступление — иметь деньги. Я обеспеченный человек, разве это плохо?

— Нет-нет, это просто замечательно, выставляю руки в как бы защитном жесте. — Не нервничайте. Ведь деньги в руках добропорядочного человека никогда не являлись преступлением. Да, не хотите ли закурить?

— Я не курю.

— Жаль. Успокаивает нервы. Тогда может быть глоток виски, немного вина, или чашечку кофе?

— Кофе. Если вас не затруднит.

— О чём вы…

Протягиваю руку к стоящему на столе серебряному колокольчику и встряхиваю его три раза. Мелодичный перезвон сообщает о том, что это не тревога, а всего лишь требование появиться за ради какой-то будничной услуги.

— Кофе, чай без сахара и… виски, — посмотрев на Джонни, жестом показавшего, как он держит в руке стакан, приказываю появившемуся на пороге «дикому». — Ну а мы покамест продолжим. Знаете ли вы, достопочтенный мистер Мюррей, что банки просто и банки в воюющей стране — это две очень большие разницы? Вижу по глазам, что не знаете. Тогда разрешите прояснить вам сей любопытный нюанс. Конфедерация находится в состоянии войны с США, а потому банки, которые обслуживают интересы нашего врага, могут быть… поставлены перед рядом очень неприятных процедур. Штрафы, ограничение деятельности, в крайних случаях даже конфискация. О, я вижу, что вы начинаете понимать!

— Конечно понимает, — насмешливо хмыкнул Смит. — И беспокоится, потому что не лично деньги вносил, а переводили ему их с другого счёта. Из банка в Нью-Йорке. Того, который очень тесно связан с финансированием нынешнего президента, его избирательной кампании.

— Но ведь и это ещё не преступление, да, майор?

— Точно, командир. Только была одна ошибка. Маленькая, простительная. Зато интересная! Из того же Нью-Йоркского банка, с того же счёта шли деньги в поддержку Республиканской партии. Достаточно было лишь спросить у тех, кто пытался агитировать за Линкольна в Южной Каролине… Кто деньги давал? И они ответили, понимая, что сейчас для них открытость — лучшая защита.

— Вот-вот… Ну что, мистер Мюррей, сами назовёте имя своего покровителя или мне его произносить придется? Молчите. Понимаю.

Аболиционист, продолжающий держать на лице маску мелкой сошки, лишь пожал плечами и вновь попытался соскочить с опасной для себя темы.

— Есть филантропы, которые готовы давать деньги на благие дела. Иногда они любят известность, иногда остаются в тени.

— Тут можно было бы поспорить, но я… не стану. О, а вот и напитки Угощайтесь, мистер Мюррей, кофе тут варят хороший, — дождавшись, пока принесший заказанное «дикий» вручит каждому из нас троих заказанное, равно как и того, что «подземщик» сделает первый глоток, я резко и четко произнес имя. — Джеррит Смит!

Ай как прелестно. Блюдце, которое он держал в правой руке, осталось недвижимым… почти. Зато чашка с кофе в левой заметно дрогнула. В результате чего часть горячей жидкости выплеснулась наружу. Попав ему на колени. Самообладание хорошее для этого времени, но всё же недостаточное.

— Понимаю. Не ожидали вы услышать имя вашего, хм, «филантропа». Но реакция показывает, что именно он причастен к этим самым счетам.

— Может это был и он, полковник… — сделанная пауза намекала, что Мюррей как бы не знает моего имени. Ну да, конечно, верю, аж слов нет. — Каждый человек имеет право перечислить деньги на счёт, помогая нам.

— Нам?

— Людям, которые хотят помочь находящимся в рабстве.

— Ну да, конечно. Особенно Джеррит Смит. Он вообще очень щедр в некоторых ситуациях. К примеру, именно он финансировал наверняка известного вам Джона Брауна, устроившего резню в Харперс-Ферри, в том самом штате, где вы сейчас находитесь. И в этой связи любые его, «жесты филантропа» вызывают вполне обоснованные подозрения. Печальные для того, на кого они падут. Понимаете, мистер Мюррей?

Молчит. Выжидает. В этой ситуации всё верно, тут лучше молчать, нежели говорить.

— И вот что… Прекращайте изображать, будто вы не знаете, кто я такой.

— Знаю лишь, что вы полковник… к вам так обращаются.

— Сложно с вами, но я привык. Ладно, представлюсь, а то и впрямь не совсем вежливо получается. Полковник Станич, командир подразделения «Дикая Стая», а по совместительству ещё и ответственный за ловлю шпионов, работающих на США.

— Я не шпион, я лишь…

— Знаю-знаю, — небрежно отмахнулся я от «подземщика». — Наизусть успел выучить, хоть и знакомы мы всего ничего. А теперь перестаньте прятаться за свою маску и подумайте, что известного мне о вас и вашей связи с тем, кого можно считать давним и последовательным врагом Конфедерации — то есть Джерритом Смитом, если что непонятно — вполне достаточно.

— Для суда? — ухмыльнулся Мюррей. — даже у вас на Юге засмеют.

— О чём вы, Грегори? — мягко произнёс я. — Какой к чёрту суд над шпионом янки, с которым я только начал общаться? Это было бы неразумно для любой структуры, занимающейся отловом шпионов. Вы привлекли к себе наше внимание, против вас говорят определенные улики. Не прямые, конечно, а косвенные. Так и мы не в суде. Косвенных улик вполне достаточно для того, чтобы перейти от разговоров к более жестким методам. Или вам кто-то сказал, что полковник Станич свято чтит законы и права человека? Так это вас кто-то сильно обманул, мистер Мюррей, — говоря это, я скидывал с себя маску «джентльмена с Юга», которую старался поддерживать почти всё время. На его место приходил истинный «я», то есть человек XXI века с привычкой не заморачиваться разными там гуманизмами по отношению к явному врагу. Ненавидящий все эти толерантности и политкорректности, даже в их зародыше. — Да вы пейте кофеёк, пейте, когда ещё придётся…

— Вы не посмеете.

— Это я то? Эй, там, — позвонил я в колокольчик. — Доктора сюда, быстро!

* * *

Непонимание на лице Мюррея. Что ж, естественное удивление. Ведь зачем нужен доктор, если все присутствующие хорошо себя чувствуют? Зато Джонни хорошо понимал, что доктор доктору рознь. Особенно тот, который уже давно ничем не гнушается, тем более какой-то там клятвой Гиппократа.

— Доктор, давненько мы с вами не виделись, — поприветствовал я вошедшего Маркуса Шмидта с саквояжем, предназначенным как раз для таких случаев. — Вы готовы к работе?

— Как и всегда, полковник, — улыбнулся тот, ставя саквояж на стол и открывая его. — Моя цель вот этот потрёпанный джентльмен? Он у нас кем будет?

— Билл Мюррей. Аболиционист, связан с «подземкой». Посланник Джеррита Смита.

— Того, который восстание Джона Брауна деньгами поддержал? — хмыкнул «добрый доктор». — Крупная рыба попалась! Мне как, постараться, чтобы он в целости был или это не так важно?

— Важно, док. Он нужен не просто живой, но и без видимых повреждений.

— Как прикажете, полковник. Тогда… Иглы и вода. Ведро воды.

— Пожалуй, — согласился я. — Раз уж мистер Мюррей не хочет по хорошему, придётся применить жёсткие меры.

Взгляд Мюррея перескакивал с доктора на меня, порой в сторону двери. Правда дёргаться он пока не пытался, не то будучи в этом плане трусоватым, не то просто не до конца понимая ситуацию. Впрочем, определённые догадки в его голове точно ворочались, куда без этого.

— Зачем вам иглы и ведро воды, полковник Станич?

А голос то трево-ожный!

— Это не мне, Мюррей, это вам. Видите ли, вонзая иглы в суставы, можно добиться дикой боли, а следов почти никаких. То же самое и с ведром воды. Самый простой вариант — опустить туда вашу голову и держать до двух минут… Волна панического ужаса поневоле возникает, когда мозг лишается притока кислорода. Правда тут есть определенный риск. Чуть передержишь — и или придется откачивать вас, выталкивая воду из лёгких, либо и вовсе… Иногда от этого умирают. Поэтому куда лучше китайская пытка водой. Она длится дольше, но результат на загляденье. Хотите послушать? Ну, прежде, чем испытать на себе.

— Здесь вам не Мексика, полковник Станич, — яростно сверкнув глазами, прошипел Мюррей. — Это вы лишитесь звания и пойдёте под суд! Даже если вас не выдадут собственные люди, я расскажу на суде всё об угрозах пытками.

— Так вы не первый наивный шпион. И не последний. Многие угрожали… Да что толку? Поймите вы, что шпионы — явление особенное. Они живут вне закона, но и когда их ловят, на этот самый закон рассчитывать не приходится. Так поступали в Тайной Канцелярии Российской Империи во времена Ромодановских, Ушакова, Шувалова и Шешковского. Фуше и Савари в империи Наполеона I превращали якобинцев и агентов династии Бурбонов в куски воющего от боли мяса. А я вам не американец, а русский аристократ, поэтому все вопли о демократии мне абсолютно чужеродны. И декабристская зараза, которую чуть было не подхватила Россия, меня также стороной обошла. Поэтому… О'Рурк! Взять!

Громилу сержанта два раза просить не стоило, да и команда знакомая. Взять — это значит схватить цель так, чтобы та и двинуться не могла. Вот он и ухватил Мюррея должным образом, в то время как доктор вернул «объект» в исходное состояние, то есть спутал болезного по рукам и ногам.

Кажется, именно в этот момент до болезного дошло, что сказанное мной не просто угрозы, а суровая правда жизни. Но попытки вырваться были обречены на провал, а вопли… Тут ими никого не впечатлить, все находящиеся в доме уже успели наслушаться, а посторонних здесь сроду не водилось.

— Иглы, док. Проба пера, так сказать…

— В локоть?

— Сначала да, потом запястье. Делай.

Шмидт к этому моменту уже успел потренироваться на предъидущих, столь же несговорчивых аболиционистах. Сначала у него получалось плохо, ведь искусство иглоукалывания тут совсем не развито. Однако, тренировки на то и тренировки, чтобы постепенно совершенствовать своё мастерство. Да и требовалось не лечить уколами игл — вот это действительно сложно — а всего лишь вызывать болевые спазмы, не причиняя телу видимого ущерба. В общем, док справился.

Вот и сейчас одна из игл вонзилась в локтевой сустав, сразу же вызвав истошный вопль и очередную попытку шпиона янкесов порвать путы, каким угодно образом вырваться… Нет уж, шалишь! Тут тебе не там, раньше надо было думать. Шпион, как я уже говорил — профессия рискованная, ставящая человека вне закона по определению.

— Запястье.

И новая игла, в ту же руку. Вопль не сказать что стал громче, но приобрёл иную интонацию, а там и сменился сложноразличимыми, но всё-таки словами. Смысл был понятен. Просьба прекратить и готовность начать говорить по делу. Что ж, большего мне и не надобно, именно этого и добивались. Шмидт сразу же извлёк иглы, поскольку надобность в них, я надеюсь, отпала. Не люблю этот процесс, отвратен он до глубины души. А что поделать? Добром шпионы никогда говорить не станут, а исключительно словесные угрозы редко когда действуют. Так было всегда и всегда так будет.

— О'Рурк, развяжи, дай водички или там виски, чего мистер Мюррей пожелает, — кивок, и сержант начинает исполнять приказ. — Ну а вы не забывайте, что верёвки можно вернуть, равно как и иглы. К тому же у нас с вами ещё вариант с водичкой поразвлечься имеется. Ну так как, будем говорить?

Будем… Вон как головой мотает, показывая, что его желание к конструктивному сотрудничеству просто зашкаливает. Ну-ну, будем посмотреть.

— Итак, начнём сначала, — спокойно, без лишних эмоций произнёс я, когда Мюррей привёл себя в порядок, выхлебал полстакана виски малость пришёл в себя. — Кто вас послал на территорию Конфедерации и с какой целью или целями?

— Мистер Джеррит Смит, — выдохнул склонённый к сотрудничеству аболиционист. — Я должен был контролировать участников «подземной железной дороги», чтобы они занимались важными делами, а не разной ерундой.

— Ерундой?

— Да кому нужны эти беглые негры, — от избытка эмоций махнул рукой Мюррей. — Их у нас на севере и без того огромное число. Ленивые, ни к чему не пригодные, крикливые. Только деньги выпрашивают у филантропов.

— Это они умеют, — усмехнулся я, вспомнив родное время. — Так в чём состояли важные дела?

— Наблюдение за перемещениями ваших войск, за отправляемыми и принимаемыми грузами в портах. По возможности найти тех, кто будет информировать о происходящем в доме губернатора и других влиятельных людей штата.

Типичный набор заданий для резидента. Не удивил, скорее подтвердил предполагаемое.

— Кто должен был всё это делать.

— Негры, конечно! Рабы есть везде: в порту, близ железной дороги, они же обслуживают военные лагеря, дерьмо вывозят, например. И слушают. У губернатора и крупных плантаторов — много слуг, которым достаточно хорошо заплатить. Вы что думаете, они откажутся от денег?

— Никогда не откажутся, — согласился я, не кривя душой. — Умные люди не питают иллюзий насчёт того, что раб всегда предаст, стоит лишь правильно его об этом попросить и мотивировать. Это с глубокой древности известно. Хорошо. Конечно же, вы перечислите всех своих людей, как из числа аболиционистов, так и негров. При свидетелях, после чего напишете и заверите подписью. Понятно?

— Да…

— А потом суд. Но поскольку вы всячески и по доброй воле помогали нам. Глубоко раскаявшись в своих заблуждениях, то… приговор будет не таким суровым. Каким мог бы стать. Разумеется лишь в том случае, если и на суде не станете делать глупостей. Иначе.

— Я понял, — тяжко вздохнул Мюррей. — У вас хватит отсутствия совести, чтобы меня нашли повесившимся на собственной рубашке.

— Это не «отсутствие совести», а всего лишь здравый смысл в шпионских играх, куда вы влезли давно и абсолютно сознательно, — парировал я. — Впрочем, мы отвлеклись. Зная особенности мышления вашего патрона, Джеррита Смита, я осмелюсь предположить, что он не ограничился бы простым сбором информации. Что ещё он вам поручил?

Замялся. И раскалываться до донышка не хочется, и в то же время понимает — попытка уйти от ответа или соврать однозначно повлечёт за собой продолжение знакомства с добрым доктором, который не только лечит, но и калечит.

— Можно ещё… виски.

— Конечно, — после полученного отменяя разрешения, сержант, набулькав полный стакан, передал его допрашиваемому. — Пейте на здоровье. В вашей ситуации для нервов полезно. Но и про разговор не забывайте.

— Конечно… тут как забыть. Как бы это сказать…

— Да вы говорите, любезный, я уж как-нибудь пойму. Много чего слышать доводилось. Главное не стесняйтесь и не опасайтесь моей реакции. Она будет печальная для вас лишь в одном случае — при попытке врать или недоговаривать.

— Вы умеете убеждать… полковник Станич, — губы Мюррея искривились в жалком подобии улыбки. Опрокинув в себя ещё с половину стакана, он, уставившись взглядом в никуда, вымолвил. — Мистер Джеррит Смит влиятельный политик, он любит, чтобы всё происходило согласно его желаниям. Он не зря давал деньги Джону Брауну и другим. Кровь его не страшит. Вот и сейчас…

— Неужто попытка создать нового «Джона Брауна»?

— Нет. Мне было поручено найти тех, кто сможет поднять восстание, когда войска США перейдут в наступление и достигнут границ штата. Купить оружие, патроны, найти командиров, понимающих в военном деле. Деньги нужны были и для этого тоже.

Джонни аж присвистнул от изумления. Мой друг не предполагал, что всё настолько запущено. Я же продолжил допрос.

— Что уже удалось сделать?

— Немного. Никто не рассчитывал, что вы начнёте аресты и убийства участников «подземной железной дороги». Это многих напугало. Мало кто хочет подвергать себя постоянной опасности, даже за деньги. Большие деньги. Но удалось купить оружие. Пока немного. Баптистские и квакерские проповедники давно работают с неграми, они всегда нам помогали.

— Значит с рабами у вас дела шли хорошо.

— Да.

— Кто с ними связывается? Вы, аболиционисты-«подземщики» или проповедники?

— Проповедники, — ожидаемо для меня ответил Мюррей. — Их не подозревают, они… обычны. Хозяева считают, что религия делает рабов более спокойными, податливыми. Они ошибаются.

— Последний важный вопрос. Что в других штатах?

— Я не знаю. Я отвечал только за Южную Каролину.

— Но подобные тебе там есть?

— Конечно, — кивнул явно смирившийся с полным крахом аболиционист. — Как же иначе?

— И то верно. Теперь перейдём к бумажной работе. Сейчас вам дадут перо, бумагу и чернила. Будете писать большой труд на тему «Как я работал на США и чего добился на этом поприще». Писать будете с чувством, с толком, с расстановкой. Ничего не утаивая. Затем вас снова допросят, уже сверяясь с изложенным на бумаге. Всё ясно? Тогда начали.

Да уж… Допрос резидента, отвечающего за подрывную работу в штате — это вам не допрос мелкого функционера. Из резидентов информацию выкачивают не один день, даже не одну неделю. Тут нужно сменять один допрос другим, причём допрашивающие должны меняться, сменяя друг друга, задавая вроде бы и одни вопросы, но с разными уточнениями и нюансами.

Однако это был успех! Основанный на первоначальной удаче, спору нет, но ведь известно, что удача улыбается тем, кто приложил к этому определённые усилия. Мы — приложили! Постоянный отлов членов «подземки» и иных агентов Севера принёс, наряду с обычными плодами, ещё и вот этот подарок в лице резидента. Закон больших чисел сработал в нашу пользу — среди мелочи в ловушку заплыла крупная рыба, которую сейчас и «потрошим» в меру сил и возможностей.

Куда пойдут полученные сведения? В работу, млин! Однозначно можно сказать, что агентура янки в Южной Каролине приказала долго жить. Если кто и останется, то это уже ошмётки, непригодные для того, чтобы вести целенаправленную подрывную деятельность. Кто-то успеет сбежать, это надо осознавать. Но в этом состоянии они опять же куда менее опасны.

Есть ещё и сам Грегори Мюррей, чью ценность местные однозначно не смогут оценить должным образом. За единичными исключениями. Ведь он — идеальный материал для пропагандистской работы, с какой стороны ни посмотришь. Видный шпион, отвечавший за направленную против Конфедерации деятельность в целом штате. Живое свидетельство того, что видные персоны США финансируют и вообще подготавливают всеми силами и средствами очередные мятежи наподобие того, что учинил давно уже померший Джон Браун. Причём опора — те самые негры, которые всюду и везде, в любых домах верхушки Конфедерации. Пусть термин «пятая колонна» здесь пока неизвестен, но саму суть люди не смогут не осознать. Конечно лишь в том случае, если пресса подхватит те разоблачения, которые должны прозвучать. А она, пресса то есть, подхватит, особенно если ей как следует заплатить. Как-никак представители прессы — вторая древнейшая профессия.

И кстати, у меня возникла ещё одна идея, очень интересная и вполне себе своевременная. Для первого шага по её воплощению в жизнь и требовалось самая малость — взять да отправить одну коротенькую телеграмму. В Новый Орлеан, одному знакомому ирландцу, Стэнли О'Галлахану.

День пролетел незаметно, зато весьма продуктивно. И чувствовалось, что еще несколько дней также будут забиты под завязку. Не только и не столько самими допросами, сколько началом реализации полученных во время оных сведений. Аресты оставшихся аболиционистов Южной Каролины, подготовка к тому, чтобы окончательно придавить замешанных в этих делах баптистских и квакерских проповедников, ещё некоторые важные дела. И нельзя было забывать о приёме в честь официального присоединения к КША Миссури и Кентукки.

Да и кто бы мне дал это забыть? И дело тут было не только в моих личных делах, но ещё и в желании обеих сестёр блеснуть в высшем обществе. Обеих, что самое интересное. Насчёт Елены я не удивлялся, тут дело естественное, зато Мария удивила. Немного, но таки да удивила. Ведь она практически никогда не была замечена в стремлении выглядеть «как королева на балу», а тут… Наравне с сестрой гоняет портних с целью пошива не просто платья, а такого, которое будет максимально выгодно оттенять ее наиболее примечательные черты, да к тому же показывать стиль. Плюс драгоценности.

В общем, я не мог не полюбопытствовать, как только в очередной раз увидел… всё это.

— Мари, краса писаная, вот уж от тебя столь живого интереса к предстоящему приёму я не ожидал.

— А чем я хуже Елены? — притворно надулась младшенькое чудовище, но тут же хитро подмигнула и добавила. — Лен, вот ты сама что думаешь?

Старшая, ненадолго отвлекшись от перебора серёжек и браслетов, аккуратно извлекаемых из шкатулки, протянула.

— Даже не знаю… Замуж ты пока не хочешь, интересуешься тем, что девушке из хорошей семьи вроде бы и не нужно. Оружие, война, теперь ещё и интригами Вика. Разве что хочешь ему помочь… без его ведома.

— Умная же… когда от нарядов отвлечёшься, — «укусила» Мари сестру, как это она частенько делала. — Но да, хочу! Это ты у нас принца на белом коне ищешь.

— А что, нельзя?

— Можно. Только больше кони встречаются… в сапогах и одежде от лучших портных столицы. И зазывающее «ржут» при виде такой красивой девушки в нарядном платье и с дорогими драгоценностями.

— Ах ты мелкая…

— Тише. Девочки, тише, — прервал я привычную для этих двух, но неуместную сейчас перепалку. Уверен, что каждая из вас поразит собравшихся на приёме своей красотой, стилем и умением удерживать внимание. Однако… Мари, ты и впрямь хочешь чем-то помочь в столь необычной манере?

Младшая сестра посмотрела мне в глаза и твёрдо заявила. Не отрывая взгляд:

— Да, хочу. Ты ведь от нас ничего почти не скрываешь, мы присутствуем при разговорах с твоими друзьями и союзниками. И многое понимаем, ведь не дурры. Догадываюсь, что ты добился приглашения на этот приём не просто так, у тебя есть планы. Скажи, какие именно эти планы, Виктор? Я знаю лишь часть, а чтобы помочь… лучше знать больше. Ты же мне… нам веришь?

— Кому же ещё верить, как не вам.

Никаких шуток. Этим двум девушкам я верил. Как никак именно они в этом мире были ближе всего к тому, что называется семьёй. Собственно, они меня по настоящему любили, считая родным братом. И разубеждать их в этом я точно не собирался. Более того, по возможности делал и буду делать всё, чтобы их жизнь была яркой, насыщенной, наполненной множеством приятных событий.

Желание Марии помочь… Кто я такой. Чтобы мешать человеку идти по собственному пути, а не спокойно плыть по течению? Подобные желания надо не просто уважать, но ещё и содействовать. Правда не забывать о страховке. Ведь пожелавшая не абы кто. А совершенно своя, ценимая и дорогая мне личность. Именно поэтому придётся внимательно сделать, чтобы избыток энтузиазма не помешал.

— Так чем я могу помочь, Виктор? — напомнила о себе и своих стремлениях Мари.

— Можешь многим, но не сейчас. Сейчас же придётся начать с малого.

— С малого? Хорошо, но с чего именно?

Энтузиазм налицо… на лице. Вся такая одухотворённая, аж смотреть ещё приятнее, чем обычно.

— Смотреть и слушать, Мари. Звучит просто, но на деле это не самое лёгкое занятие, — заранее предупредил я, предваряя возможные обиды. — На приёме в честь присоединения к Конфедерации Миссури, Кентукки и Индейской Территории буду многие из числа власть имущих. Включая самого президента и часть его кабинета. Формальная часть, то есть речи — это одно дело. Неформальная, следующая за речами — совсем другое. Люди немного расслабятся, выпьют вина или виски, закурят сигару, из взгляд поневоле зацепится за прекрасных дам… Из числа тех, которые из их же круга. Понимаешь?

— С ними можно поговорить. И не прямо, а как бы на посторонние. Светские темы. Да, братик?

— Хватаешь на лету, сестра, — ободряюще улыбнулся я. — Что ты, что Елена на приёме будете вполне себе комильфо. Сёстры полковника Станича, оружейного фабриканта и военного. Отметившегося в нескольких местах, вызовут не просто интерес, но и желание поговорить. Нужно лишь сделать это правильно, вплетая в обычный разговор нужные вопросы, заданные как бы между делом. Неявные. Но важные. А какие именно…

— Это ты мне скажешь.

— Эй, а почему только ей? — возмутилась Елена. — Может я тоже хочу!

Вот оно, соперничество между сёстрами во всей своей красе. До сего момента Елене было не слишком интересно, но как только она услышала о далеко идущих планах Марии, так сразу и сама захотела… ей не уступить. Забавная она и милая. Разочаровывать её не собираюсь, но придётся поручить что-то совсем-совсем лёгкое. Хитрости и изворотливости у неё куда меньше в сравнении с Марией. Разные характеры. Разный психотип.

— Если хочешь, то будешь. Работы на всех хватит, ещё и останется, — обнадёжил я Елену. — Сейчас вы окончательно разберётесь, как именно будете блистать среди других леди. Я же меж тем расскажу. У кого и что хотелось бы узнать. А потом вместе подумаем, с какой стороны и какими словами лучше будет этих людей подвести к нужной теме. Согласны?

Ну ещё бы! Согласны. Мари изначально горела энтузиазмом. Ну а Елена готова из платья выпрыгнуть, только бы не уступить младшей сестре. Вот она, нездоровая конкуренция во всей красе. Пользоваться ей девушкам во вред я точно не собираюсь. Потом даже объясню про эти психологические шуточки. Но не сейчас, а чуточку позже. К примеру, после того самого приёма.

Глава 4

КША, штат Виргиния, Ричмонд, октябрь 1861 года

Это ещё не высший свет, но хотя бы робкая заявка на оный! Именно эта мысль пришла мне в голову после того, как я некоторое время понаблюдал за организованным в честь присоединения к КША новых территорий приёмом. Для провинциального города Европы — неплохо. Для столицы государства… тут ещё тянуться и тянуться. Вместе с тем было очевидно, что двигались то в нужную сторону, с полным пониманием процесса.

Если же сравнить с тем, что было там, на Севере… Право слово, сравнивать то не стоило. Юг инстинктивно тянулся к аристократическому. Север — это были типичные буржуа со всем, что из этого следовало. Исключения имелись везде, но они лишь подтверждали правило.

В целом можно было сказать одно — приём удался. Единственное, чего на нём всерьёз не хватало — господ дипломатов из других стран. Особенно европейских. Ведь на такого рода мероприятиях они просто обязаны быть. Только для достижения подобногоа Конфедерации требовалось установить те самые дипломатические отношения, получить международное признание. Причём сделать это не после окончания войны, а сейчас. Мысли о том, как этого достичь, имелись. Оставалось лишь донести их до самой вершины власти КША. Только первые шаги предстояло делать не мне, а губернатору Пикенсу. Что же насчет генерала Борегара… его порой чересчур прямые и резкие слова, плюс ухудшившиеся отношения с президентом Дэвисом не способствовали бы нормальному диалогу.

Мы прибыли сюда вчетвером: я, обе мои сестры и Вильям Степлтон. Пикенс, как и обещал, протолкнул меня в число приглашённых, равно как и возможность прихватить с собой ещё одного человека. Ну а Мари с Еленой сейчас выступали как сопровождающие нас с Вилли дамы. Мой друг официально явился с Еленой под ручку, что было вполне допустимым. Я же… выводил в свет сестру, то есть Марию. Это было вполне допустимым по правилам местного этикета. К тому же для Мари это был по сути первый БОЛЬШОЙ выход в свет. Как и для Елены, но та была чуточку постарше и успела засветиться на нескольких приёмах там, в Джорджии. Мария же… могла, но не испытывала особого желания по причине иных интересов.

Зато теперь у Марии появился определённого рода стимул. Девушке всё так же было неинтересно «блистать в свете» и флиртовать с потенциальными женихами, зато прикоснуться к «мужским» по нынешнему времени делам вроде большой политики и дел военных — это её с некоторых пор самая большая мечта. И сейчас она делала всё, чтобы зацепиться в столь притягивающем её мире интриг, стали и крови. Сестрёнка порхала по залу, словно экзотическая птица, притягивая к себе взгляды не столько за счёт красоты и стиля — были более красивые, а стиль здесь значительно уступал европейским вариантам — сколько за счёт своего рода ауры уверенности и целеустремлённости. Да и моя несколько скандальная слава поневоле отбрасывала на Мари свой отсвет. Стоило ли удивляться, что первый выход в свет Марии Станич привлек внимание не только любителей женщин, но и более серьёзных людей.

Сестры? Да нет, сестёр, их же целых две. Просто Елена, что ни говори, была куда более типичной, предсказуемой. Но и она получала свою долю внимания, с ней тоже хотели перемолвиться несколькими словами, сделать пару-тройку комплиментов, пригласить на танец. А танец — это явление по здешним понятиям особенное, во время оного можно затрагивать куда более личные темы. В меру, конечно, но всё же. Не зря я говорил обеим девушкам, что достаточно лишь косвенными намеками пользоваться, чтобы переключить объект на разговор по интересующей теме. Надеюсь, что первый блин не выйдет у сестрёнок комом.

Что же до творящегося на самом приеме — это было весьма занимательно. Президент Дэвис, как и полагается довольно харизматичному и пользующемуся уважением лидеру. Не преминул толкнуть вполне себе зажигательную речь, благо и повод для оной имелся. Три повода, а именно Миссури, Кентукки и Индейская Территория. Он довольно умело подчеркнул приобретения Конфедерации, вспомнил Булл-Ран, эту действительно выдающуюся победу, отдав должное талантам командующих и доблести офицеров и солдат. Однако все смутные моменты обошел. Понимаю, подобные собрания не место для минора, но мог бы и намекнуть, что враг по прежнему очень опасен, необходимо не расслабляться, почивая на лаврах, а напротив. Сплотить ряды и быть готовыми к новым сражениям во имя родной земли и всё в этом духе. Увы, ничего похожего не прозвучало.

Впрочем, этого следовало ожидать. Куда больше меня интересовал состав приглашённых на этот самый приём. Это и впрямь была самая верхушка Конфедерации. Присутствовали высокопоставленные военные и гражданские чины, включая большую часть кабинета. Богатые и уважаемые плантаторы, поставляющие хлопок и иные экспортируемые КША товары. Владельцы торговых судов, на которых тот же самый хлопок доставлялся в Европу, сделавшие ставку не на производство, а на транспортировку полученного продукта и поставку на Юг необходимых европейских товаров. А вот с промышленниками было… туговато. Как ни круги, а земли, которые с недавних пор стали Конфедерацией, были в силу климатических условий ориентированы на сельское хозяйство. Большая часть производства была вынесена в северные штаты. Тогда это было нормально, естественно, разумно. Но вот после раскола США на две части подобное деление сильно ударило по Конфедерации, поставив оную в сильную зависимость от поставок извне. И хорошо ещё, что власть имущие в большинстве своём понимали всю опасность подобной ситуации.

Впрочем, эти мысли у меня сегодня были где-то на втором, а то и на третьем плане. Куда более интересовали те самые собравшиеся люди. И обещание губернатора Пикенса поговорить с президентом относительно наших планов. Самому мне соваться туда было глупо и бессмысленно. Для президента я слишком малозначителен, да к тому же считаюсь одним из людей генерал-майора Борегара, что, учитывая их «расхождения во взглядах» — не лучшая рекомендация в плане возможности нормального и конструктивного разговора. А вот Пикенс — это в самый раз.

Пока суд да дело, я успел перемолвиться несколькими нейтральными фразами с одними, поприветствовать других, относящихся ко мне с едва заметной или же заметной куда более симпатией. Немного потанцевал с парочкой прекрасных дам, которых привлекала не то моя известность, не то слухи о немалом состоянии семьи Станич. Или это попытки местных «столпов общества» аккуратненько так проверить меня на предмет готовности в ближайшем будущем сковать себя кандалами Гименея? Тоже нельзя исключать. В любом случае это было мило и местами даже забавно. Всё же эти юные леди середины XIX века так забавно смущаются и краснеют от некоторых слов. Не пошлостей, упаси боги. Просто от тонких таких намёков. Да уж, Мари они точно бы не задели. Другая личность, другие взгляды на мир.

Вильям тоже развлекался в меру сил и возможностей. Привычное для него общество, путь и не джорджианское, а на порядок выше. Этот аристократ в бес ведает каком колене чувствовал себя тут как рыба в воде и даже более того. Ведь большинство тут присутствующих находились лишь на пути становления аристократией, в то время как он и еще кое-кто уже были ими. Важный такой нюансик, попрошу заметить.

Ну а меня в скором времени отловил первый из тех, с кем я хотел серьёзно поговорить. Сам отловил, что особенно характерно. И был это военный министр Лерой Уокер, с которым у меня сложились вполне себе деловые и взаимополезные отношения.

— Полковник Станич, — поприветствовал он меня. — Рад видеть вас на этом приёме. Приятная неожиданность.

— Я тоже рад видеть вас, министр. Действительно рад, — произнёс я, ничуть не покривив душой. — Да, я здесь, хотя мне пришлось задействовать некоторые свои связи.

— Не сомневаюсь. Генерал Ли, министр Мэллори или же губернатор Пикенс?

— Мне не хотелось бы…

— О, какие пустяки! — добродушно усмехнулся Уокер. — Я могу и сам узнать, ведь именно эти трое вами заинтересованы. Старина Ли не одобряет некоторые ваши методы, но признает их действенность. С губернатором Южной Каролины у вас давние связи.

— А министр Мэллори, он то здесь при чём?

— Вы приняли живое и непосредственное участие в покупке военных кораблей. Это дало ему возможность начать постройку собственного флота, а не тратить большую часть времени и ресурсов на перевооружение торговых судов, чтобы хоть что-то противопоставить флоту янки. Он чувствует себя немного обязанным. Немного…

Я лишь на пару мгновений склонил голову, тем самым выражая военному министру признательность за сообщённую им информацию. Ценную, что ни говори. Меж тем Лерой Уокер, явно загрустив, сообщил мне то, чего можно было опасаться. Но удивляться чему точно не стоило:

— Скоро я перестану быть министром, полковник. Дэвис принесёт меня в жертву «балансу интересов», как он это называет.

— Это… печально. Для меня особенно.

— Понимаю. Но этого я и ожидал. Почти все губернаторы штатов не могли не воспротивиться моему желанию забрать у них часть власти. Излишней власти, власти вредной, мешающей Конфедерации вести войну с сильным, превосходящим числом и связями врагом. Но я не жалею, ведь кое-что сделать мне удалось. Часть полномочий мне у них отобрать удалось. Малую часть…

Несмотря на произносимые слова, я видел, что Лерой Уокер серьезно расстроен и подавлен. Похоже он надеялся, что у президента Дэвиса хватит силы воли отстоять его, «человека на своем месте» ещё на какой-то срок. Ан нет, не судьба. Хотя это и неудивительно, ведь Джефферсон Дэвис был личностью своеобразной, но не слишком подходящей на роль лидера ведущей тяжелую войну страны, уж мне ли не знать.

Пока ещё министр жестом подозвал одного из перемещающихся по залу слуг, после чего подхватил с подноса стакан с виски. Нет, даже не с виски, а с ромом. Залпом, конечно, не жахнул, но приложился к выпивке неслабо. Расстроен, чего уж там. Я же не мог не спросить следующее:

— Кого наметили вам на смену? Поймите, министр, мне это знать необходимо. Обидно будет, если на вашем месте окажется замшелый ревнитель старины. Для которого мои винтовки и пулемёты — варварские и богонеугодные изобретения.

— Скорее вам стоит крепко держаться за кошелёк, Станич, — невесело хохотнул Уокер. — На моё место прочат нынешнего генерального прокурора, Джуду Бенджамина. Давний друг президента, он имеет на него немалое влияние. И очень плохо относится к Борегару и его идеям ведения войны.

— Плохо. Прижимистый друг президента, который непременно будет экономить на закупках нового оружия и скептически относится к генералу, выигравшему важное сражение. Печально.

— Не так печально, как могло бы быть, — саркастически ухмыльнулся Уокер. — Пока ещё я министр и буду таковым от пары недель до месяца. И поверьте мне. Станич, я с большим удовольствием испорчу настроение мистеру Бенджамину, заключив с вами ещё несколько контрактов на поставку оружия и боеприпасов. Таких, которые новому военному министру будет очень сложно разорвать, не подведя казну под выплату больших неустоек.

— Не скажу, что не рад этому…

— Ваше оружие нужно Конфедерации, полковник. И не какому-то там адвокату ломать то, что я пытался построить, будучи на посту военного министра. Завтра жду вас у себя, Станич, вместе с бумагами, касающимися производительности вашей фабрики и планов по её дальнейшему расширению. Поговорим, затем при нас юристы составят договора, после чего подпишем их. Всё к выгоде Конфедерации.

Конечно же я был согласен. Вот оно, уязвлённое самолюбие Лероя Уокера в действии, равно как и неприязнь к тому, кто должен будет его заменить. Причём эта самая замена…. очень подозрительная. Доходили до меня и здешние слухи, и в родном времени кое-что читал про мистера Джуду Бенджамина. Например то, что он куда более внимательно посматривал в сторону Лондона, являясь проводником британских интересов. Причины, как оно водится, оставались «за кадром», но суть от этого не менялась. И такой человек на должности военного министра мог быть в лучшем случае бесполезен. В худшем же — принести очень много вреда.

И все равно — жаль. Очень жаль, что проложенная было дорожка в военное министерство теперь накроется. Конечно же, я попробую законтачить и с Бенджамином, но сильно сомневаюсь, что это получится. Ладно, не всё коту масленица. К тому же сейчас мне предложили напоследок подгрести под себя очень вкусный и жирный кусок военных поставок. Грешно будет этим не воспользоваться. Плюс ко всему это ещё и тонкий намек насчет того, что мистер Лерой Уокер не собирается рвать наше с ним знакомство. Более того, рассчитывает на его продолжение. И правильно делает, ведь его отставка с поста военного министра вовсе не делает его незначительной фигурой. Связи то остаются, равно как и знание тайных пружин государственного управленческого механизма. А такое знание для меня лишним точно не окажется.

Уже не зря на приёме побывал! Новая порция ценной информации. Дополнительные чисто материальные «плюшки» для своей фабрики, неудержимо растущей и совершенствующейся. А ведь приём в самом разгаре, ничего ещё не закончилось. И очередное тому свидетельство — кучкующиеся близ стены господа генералы, к которым однозначно стоит подойти. Причина? Это именно те генералы, общение с которыми может быть полезно. Борегар то никуда не денется, а вот Ли — это дело другое. Третий был мне лично не знаком, но кое-что я о нём слышал. Я вообще люблю быть в курсе событий. Так легче ориентироваться в запутанном клубке интересов и противоречий власть имущих в КША.

Итак, генерал Брэкстон Брэгг, недавно вернувшийся из Флориды, где руководил недолгой осадой и последующим штурмом форта Пикенс, что на острове Санта-Роза. Дело было весьма простенькое. Не требующее каких-либо особых знаний и талантов. Только то и требовалось, что под прикрытием огня из корабельных орудий высадить войска на остров и сломить сопротивление полутысячного гарнизона форта. Как этот форт вообще мог оставаться под контролем северян? Примерно та же ситуация, что и в Чарльстонской гавани. Только вот форт Пикенс был занят северянами своевременно, да и запасы провизии и боеприпасов там были дай боги каждому. Плюс в то время флота у Конфедерации ещё не было от слова совсем, а янки, впечатлённые полученной при Чарльстоне оплеухой, позаботились о том, чтобы послать туда подкрепления, равно как и блокировать Пенсакольскую гавань. Возникла… неприятная ситуация.

Впрочем, после того как прибыли закупленные в Европе корабли с уже сложившимися командами, ситуация изменилась. Корабли янки… перестали чувствовать себя как дома у побережья Флориды, в отрыве от своих баз. И не стали рисковать, вступая в сражение, к которому не были готовы, тем самым давая возможность частям генерала Брэгга при поддержке флота высадиться на острове Санта-Роза и начать штурм форта Пикенс. Успешный штурм, как ни крути. Но после мощной артподготовки, которая к тому же вывела из строя часть орудий форта, штурмовать оный стало заметно легче.

И вот теперь бригадный генерал Брэкстон Брэгг здесь, в Ричмонде. Как я понял, ожидает нового назначения, пребывая при этом в великолепном состоянии духа и тела.

— Джентльмены… — приветствую их в данном случае не как полковник генералов, а как один гость других гостей. Приятно находиться в достойном обществе, да ещё и подальше от откровенно назойливых и имеющих слабое представление о хороших манерах янки, не так ли?

Борегар лишь улыбнулся. Он, как и я, понимал, что этому «высшему свету» ещё тянуться и тянуться до того, который был при европейских дворах. Роберту Ли сия тема была не слишком интересна, а вот бригадный генерал Брэгг принял моё высказывания за чистую монету, без второго и тем более третьего слоя под внешней оболочкой. Радостно заулыбался и в свою очередь выдал несколько фраз о том, что на Севере и впрямь с манерами обстоит не так чтобы очень.

Однако я тут был не за ради светской болтологии. Дело это конечно приятное, расслабляющее, но обстановка этому не благоприятствовала. Другие пришли сюда отдыхать, а я и ещё некоторые — работать. Парадокс, но факт, ведь именно такие мероприятия порой способны послужить настоящим полем боя для политиков и просто интриганов. Давняя традиция, еще со времён древнего Египта, как я полагаю. Можно сказать, освящённая не веками, а целыми тысячелетиями!

— Не хочется нарушать здешнюю атмосферу, радующую взгляд и душу, но…

— Говорите. Станич, я уже понял, что вы не просто пожелать нам всем приятного вечера подошли, — не съязвил, а скорее просто отметил очевидное Ли. — И храни Господь нас от возможных неурядиц.

— Тут не неурядицы, тут всё куда сложнее, — хмыкнул я, одновременно думая о том, в какие слова лучше всего облечь сложившуюся ситуацию. — У меня будет просьба, которую вам выполнить будет не столь сложно, но она не совсем обычна.

— Как и всё, к чему вы прикасаетесь, молодой человек.

— Не я такой, жизнь вокруг такая, — услышав это, приближающийся к весьма почтенному возрасту генерал лишь вздохнул, а я меж тем продолжил. — Дело в том, что моим людям совсем недавно удалось поймать не простого аболициониста, а того, который был поставлен руководить себе подобными в целом штате. И не только руководить, но и готовить почву для мятежа, подобного тому, который устроил известный всем нам, и особенно вам, генерал Ли, Джон Браун. Более того, деньги на подготовку шли от того же человека. Мне кажется, что вам становится интересно, не так ли?

* * *

Ещё бы! Ведь именно Ли, тогда ещё полковник, руководил подавлением мятежа Джона Брауна. И очень хорошо запомнил учинённую тем резню в Харперс-Ферри. Неудивительно, что сейчас генерал сделал стойку, аки охотничья собака, едва заслышав, что кем-то готовится новая версия старого кошмара. Причём куда более масштабная и опасная, учитывая ведущуюся войну.

— Кто?

— Знаю лишь главного, но, как и говорилось, всё та же персона. Джеррит Смит. Да, тот самый троекратный кандидат в президенты. Финансист республиканцев и Партии свободы. А ещё и Джона Брауна с ему подобными, как и подобает аболиционисту до мозга костей и глубины души. Так вы поможете с организацией открытого суда, джентльмены? Борегар, что было ожидаемо, кивнул, подтверждая готовность помочь. Хоть он и не был в курсе моих последних дел, но общее направление ему было понятно. Да и сама идея открытого суда над аболиционистами ему нравилась. Брэгг, тот выжидал, смотря в сторону генерала Ли, которого не просто уважал, но считал чуть ли не самым авторитетным военачальником всия Конфедерации. Сам же Ли, не давая себе пойти на поводу у естественного душевного порыва, спросил:

— Есть ли доказательства?

— Конечно, иначе нельзя. Собственноручно написанные и заверенные свидетелями показания куратора аболиционистов Южной Каролины Грегори Мюррея. Банковские счета, доказывающие его связь с Джерритом Смитом. Имена баптистских и квакерских проповедников, которые под видом общения со своей негритянской паствой готовили их к будущему восстанию и получали от рабов сведения о важных персонах нашей страны. Арсеналы, заготовленные в преддверии планируемого мятежа. Этого достаточно для суда?

— Достаточно и для виселицы, — процедил Ли, очень не любящий мятежи и тем более подготовку к резне. Харперс-Ферри явно оставил на его душе незаживающие раны. — Как бы мне хотелось дотянуться до мистера Джеррита Смита!

— Суд может вынести и заочный приговор, — намекнул я. И тогда…

— Что тогда?

— Может я и ошибаюсь… — Борегар посмотрел сначала на меня, потом и на Ли с хитрым таким прищуром. — Зная Станича, я не удивлюсь, что он может послать верных ему людей, чтобы они привели приговор суда в исполнение. Там, по ту сторону.

Ли колебался. С одной стороны ему предлагали возможность покарать того, кто был прямо ответственен за мятеж Джона Брауна и планировал новый виток, но с более масштабными последствиями. С другой — те самые действия на грани и за гранью допустимого для джентльмена. Нелёгкий выбор, чего уж там! А раз так, то следовало помочь человеку принять правильное решение.

— А чем Джеррит Смит лучше, к примеру, скрывающегося от правосудия убийцы, за чью голову объявлена награда и кто является целью для почтенных ганфайтеров? Неужто тем, что был кандидатом в президенты? Как по мне, как он виновен еще больше обычного убийцы, потому как пытается выглядеть святее Папы Римского, а на деле крови на нём куда больше, чем на объявленном головорезе.

— Смелое сравнение.

— Так и я человек отнюдь не робкий. Более того, предлагаю единственный возможный сейчас путь покарать того, что стоит за уже свершившимися и чуть было не свершившимися злодеяниями. Причём покарать законно, осле суда. В чём же тут проблема?

— Если смотреть с этой стороны… — глубоко вздохнув, Ли явно на что-то решился. И уже через несколько секунд стало ясно. На что именно. — Вам ведь не обязательная моя поддержка, Станич?

— Она очень желательна, генерал. Я питаю к вам искреннее уважение, а такие слова я не бросаю на ветер.

— А Борегар вас и так поддерживает. Как и Джексон…. Хорошо, пусть будет так. Я помогу с этим судом. И поддержу заочное осуждение Джеррита Смита. Но вы должны дать ему возможность явиться сюда, доказать свою невиновность.

— Вы же знаете, что он никогда на это не пойдёт, — цинично усмехнулся я, услышав эти слова. — Он не глуп и не наивен, чтобы ехать к месту собственной гибели. Но пусть будет так, он получит время…. На покаяние.

Борегар не смог удержаться от короткого смешка, вызвав неодобрительное покачивание головой со стороны Ли. Брэгг, тот, как и ожидалось, плыл в кильватере генерала Ли, не более того. Большего от него и не требовалось, откровенно то говоря.

Ну да не шпионами едиными… Господ генералов куда больше интересовали дела чисто военные. Поэтому ничего удивительного не было в том. Что разговор очень скоро свернул НАТО, кого из присутствующих куда направить планируют. И доходившие слухи радовали далеко не всех из собравшихся. Уж Борегару точно радоваться было нечему. Президент оценил боеспособность его Потомакской армии, равно как и собственно таланты самого командующего, но воли давать не собирался. Потому и планировал держать примерно на тех же рубежах с целью, в случае чего, дать отпор северянам, буде те рискнут снова организовать наступление.

На Роберта Эдварда Ли у Дэвиса, как оказалось, имелись иные планы. Ли, что ни говори, в первую очередь был военным инженером, а следовательно знал толк в организации обороны, особенно на заранее подготовленных позициях. Именно поэтому он и должен был организовать оборону побережья, начал со штатов Виргиния, а также Северная и Южная Каролина. Дело и впрямь нужное. Особенно учитывая превосходство флота северян и возможность высадки десантов на побережье, толком не защищённое во многих удобных для высадки местах. Как по мне, для генерала Ли это самое оно, ведь по всем историческим источникам об был весьма сведущ в «игре от обороны», а вот в наступлении вял и не слишком решителен, что было основным недостатком этого военачальника.

А вот Брэкстон Брэгг пока не имел ни малейшего представления, куда именно его направят. Ходили лишь смутные слухи. Что куда-то на запад. Он относился к этому без особых эмоций. Дескать куда надо, туда и отправят. Тоже своего рода позиция, пусть и довольно инертная.

В целом картина складывалась довольно печальная. Дэвик, как главное лицо Конфедерации, явно делал ставку на выжидание, в надежде, что Север устанет от непрекращающейся войны и пойдёт на мировую. Признав Конфедерацию как независимое государство. Наивные надежды. Но переубедить его в этом покамест не представляется возможным. Равно как и добиться хотя бы для армии Борегара полной свободы действий.

Совсем швах? Да нет, отнюдь. Просто придётся зайти с другой стороны. Собственно, именно это и должен сегодня сделать губернатор Френсис Пикенс. Мне же остается отслеживать ситуацию и ждать сигнала, который засвидетельствует… а вот что именно он будет свидетельствовать, тут я пока ничего сказать не могу. Потому и продолжаю изображать отдыхающего от забот и хлопот человека на великосветском приёме.

Вот и мой друг, Вилли Степлтон, кружится в танце с какой-то весьма симпатичной. Пусть и чуток. На мой вкус, худощавой девицей в небесно голубом наряде со смелым декольте. Мари, о чём-то весело болтающая с… военно-морским министром Стивеном Мэллори. Однако! А вот Елены что-то не видно поблизости. Ну да не суть как важно, тут безопасность не то что полная а полнейшая. Пока ещё военный министр Уокер совсем уж сильно налегает на крепкие напитки. С такими темпами может добиться если не до «белочки», то до полного нестояния. Мда. Тогда возьмут под руки и уведут в один из кабинетов, где есть диван и можно отоспаться. Бывает на приёмах и такое, так что реакции заранее предусмотрены.

На какое-то мгновение самому захотелось если и не напиться — это как раз маловероятно из-за почти полного отсутствия пристрастия к выпивке — так хотя бы забыть обо всём и попробовать соблазнить одну из местных юных красоток, наплевав на возможные последствия. Почувствовать себя не участником схватки «бульдогов под ковром», а нормальным парнем, который по сути впервые оказался на столь значимом и шикарном празднике. Ан нет, не получается! Не то чувство ответственности никак не отключится. Не то стремление во что бы то ни стало исполнить поставленную самому себе задачу. Вот уж ситуёвина, даже сказать толком нечего…

Стоит о чем-то отвлечённом подумать, так тебя сразу же настигнет суровая жизнь со всём её безобразии. На сей раз она добралась до меня через незнакомую персону мужеска полу, выполнявшую роль посланца мистера Пикенса. Ничем не примечательный человек лет этак тридцати приблизился и тихо произнёс:

— Полковник Станич, губернатор Френсис Пикенс просит вас встретиться с ним для беседы. Следуйте за мной.

И вот что тут скажешь? А ничего, остаётся только следовать за этим не то «Вергилием», не то «Сусаниным».

* * *

Новая встреча со старым знакомым. Давно не виделись, губернатор! Это так, ирония чистой воды, потому как и виделись недавно и ещё много раз повстречаемся хотя бы из-за того, что интересы у нас с некоторых пор вполне соприкасаются.

— Виктор… — рассматривавший корешки книг на полке, Пикенс обернулся, едва только я зашёл в комнату. — У меня есть для вас… для нас новости.

— Хорошие или наоборот?

— Разные. Я встретился с президентом. Наш разговор закончился полчаса назад и был сложным.

— Мистер Дэвис не желает открывать глаза на стоящие перед Конфедерацией сложности?

Пикенс поморщился, не одобряя… Как оказалось, не одобрил он излишнюю жёсткость моих слов, но не их суть.

— Он хочет добиться признания Конфедерации как независимого государства. Но поддержка англо-испано-французского альянса против Мексики ему не очень понравилась. Мне стоило немалого труда заставить его задуматься до того, чтобы… — губернатор сделал небольшую паузу, явно ожидая эмоциональной реакции. Не дождался, ибо знаю я эти уловки, после чего продолжил. — Он перепоручил это дело госсекретарю Тумбсу. Он будет решать, что и как нужно делать для признания Конфедерации.

Порадовал. Нет, действительно порадовал! Госсексретарь — по сути синоним министра иностранных дел. Личность же Роберта Тумбса, наравне с Дэвисом претендовавшего на пост президента КША, но снявшего свою кандидатуру из-за нежелания возможного конфликта — личность в высшей степени достойная. Пусть и с множеством тараканов в голове. Ну так а у кого их нет то? Лично у меня этой самой фауны тоже преизрядно, чего тут скрывать.

В привычной мне истории Тумбс пробыл на посту госсекретаря недолго, при начале боевых действий добровольно уйдя в этого поста, сменив оный на пребывание в армии, где проявил себя изрядной храбростью и завоевав авторитет среди подчинённых. Хотел делом подтвердить то, за что боролся на словах. Здесь же хоть и были у него стремления оставить должность, но… его сумели убедить, что тут он нужнее. Способствовало этому и то, что с самого начала Конфедерация начала одерживать убедительные победы, а до Булл-Рана были Чарльстон и Александрия. Госсекретарю при таком раскладе вовсе не следовало демонстрировать личную доблесть. Скорее наоборот, стоило сосредоточиться на своих непосредственных обязанностях. А с ними у Тумбса всё было в порядке, он знал большинство закоулком и извилистых путей внешней политики. Более того, как нельзя лучше понимал необходимость признания Конфедерации главными европейскими державами. Следовательно…

— С Тумбсом, по крайней мере, можно говорить откровенно. В меру откровенно, — поправил я сам себя, чтобы Пикенс, не дай боги. Не заподозрил меня в одном из смертных грехов. То есть в излишней доверчивости и открытости. — Вам бы встретиться с ним, губернатор.

— Для начала я подал ему докладную записку. Из рук в руки, в присутствии президента. Незадолго до вашего прихода сюда. Станич, — улыбнулся прожженный дипломат. — Теперь он будет её читать. Долго, вдумчиво.

— А затем?

— Затем пожелает поговорить с теми, кто её составлял.

— Следовательно…

— Говорить буду я. Вы с Борегаром будете присутствовать.

— В случае необходимости вставляя несколько слов, чтобы нас не приняли за каменные статуи.

Пикенс кивнул, соглашаясь. Наше присутствие на планируемой встрече с госсекретарём ему было на руку, оно символизировало поддержку идей в армейских кругах. Равно как и возможность финансовых вливаний, если на то будет необходимость. Вместе с тем он давал понять, что в дипломатических делах он будет играть партию «первой скрипки». Меня это почти не волновало. Почему? Если использовать вышеприведённую аналогию, то амплуа дирижёра мне куда боле симпатично.

— Я так думаю, что сие важное событие произойдёт через пару дней?

— Скорее всего, — согласился Пикенс. — Есть трудности?

— Никаких. Просто привык планировать свое время. Сами понимаете, в нашем с вами положении иногда и несколько часов бывают на вес золота.

Губернатор это хорошо понимал. Его должность ой как не сахар, если, конечно, подходить к ней со всей ответственностью, а не через пень-колоду. Не всё время, само собой, а периодами, но вот предсказать их заранее по большей части просто нереально. Да и у меня последнее время тоже более чем достаточно забот и хлопот. Только вот пожаловаться ни на кого не выйдет, я сам себе эти самые заботы на плечи взваливаю. Ирония судьбы, однако.

Поговорив с Пикенсом ещё около четверти часа, мы сочли, что на сегодня разговоров точно хватит. Я вернулся в зал, к обществу влиятельных персон, а куда делся Пикенс… Вот честно скажу, даже не подумал поинтересоваться. Это уже исключительно его личные дела, я в них лезть без крайне веской причины даже не собираюсь.

Собственно, на этом всё. Можно было расслабиться, пофлиртовать с находящимися тут свободными красотками, просто расслабиться. В хорошей компании, ведь почти сразу же после моего возвращения меня перехватили Вильям и обе сестрёнки, желающие поделиться своим хорошим настроением. А хорошее настроение — это то, чего много никогда не бывает.

Радовало, что Степлтон наконец то смог не то частично. Не то полностью выбросить из головы столь поразившую его Люси Пикенс, переключившись на других представительниц прекрасной половины человечества. Ну а Мария с Еленой, те просто сгорали от желания рассказать, чего же им удалось узнать из различного рода разговоров.

Место, конечно, было не самое подходящее, но я понимал, что на этот раз не стоит разочаровывать юных энтузиасток, особенно младшую из них. К тому же я и впрямь ещё не успел привить им определённые «правила безопасности». Ну да ничего, успеется, сегодня же они работали почти в полигонных условиях. Почти, да не совсем. Поэтому, с некоторым трудом обнаружив местечко побезлюднее, я вместе с трио переместился туда.

— Ну что, красавицы мои, поражайте брата своими несомненно интересными достижениями на ниве выведывания нужных и важных сведений. Мари?

— Ты знаешь, Вик, как много может рассказать в простой беседе скромный военно-морской министр. Особенно если намекнуть ему на то, что девушка не против, чтобы её пригласили на танец. Дважды.

— И во время танца…

— И во время, и после тоже. Мистер Мэллори был разговорчив. И проговорился о том, что до его министерства дошли слухи о возможной атаке флота США. Через месяц-другой.

Хм, вот оно как. Разговорчивый министр — это хорошо. Только не исключаю, что он просто таким вот образом слил информацию, чтобы она дошла до меня. В свете того, что сказал мне о Стивене Мэллори военный министр Уокер этого исключать нельзя. Только этого я сестре не скажу, не стоит подрывать её веру в собственные силы. Тут по любому надо куда тоньше действовать.

— А твой собеседник и партнёр по танцам случайно не проговорился о каком-то конкретном месте?

— Нет, — вздохнула девушка. — Только упомянул. Что янки «старые обиды спать спокойно не дают».

— И этого уже достаточно, чтобы сделать догадку. Спасибо, Мари, ты очень даже помогла. «Старая обида» для янки — это вполне может оказаться фортом Самтер и вообще Чарльстонской гаванью. С этого места началась война, это место стало символом их первого, но далеко не последнего поражения.

— Атаковать систему фортов Чарльстонской гавани, которую ещё сильнее укрепили… Я в этом сомневаюсь.

— Правильно сомневаешься, Вилли, — согласился я. — К югу от Чарльстона имеются гавани в Сент-Хелене и Порт-Ройале, к северу расположен залив Булс, также представляющий немалый интерес. Янки вполне могут сунуться в любое из этих мест, опираясь на свой флот, который куда более сильный, чем у нас.

— Но ведь…

— Да, я знаю, что министр Мэллори загрузил все верфи работой по построению новых военных кораблей. Что бывшие торговые суда превращают в какие-никакие. Но всё же канонерские лодки. Только этого недостаточно, нам нужен мощный флот. А этого можно достичь, лишь договорившись о закупке кораблей в Европе. И ты знаешь. Что мы для этого должны сделать.

Степлтон знал, поэтому даже не собирался спорить. А Мария слушала с огромным интересов, буквально впитывая каждое произнесённое слово. Эх, красавица, не в то время ты родилась. Или даже не в том теле. Человек войны… в юбке.

На её фоне услынанно-подслушанное моей второй сестрой было куда менее интересным. В основном Елене удалось собрать гуляющие слухи-сплетни, особенно обо мне и «Дикой стае» Что ж, определённая польза была и от этого, хотя… Но на словах пришлось хвалить и в нескольких как бы случайно вырвавшихся словах признавать, что эти сплетни непременно будут использованы в дальнейших моих интригах с власть имущими. Девичье самолюбие — штука хрупкая, с ним осторожно надо. Да и я почти на сто процентов уверен, что Елена к этой забаве в самом скором времени остынет. Не её это и всё тут. Она не Мари, совсем другие у девушки интересы и жизненные приоритеты.

Что теперь? Теперь можно покрутиться тут некоторое время. А когда большая часть гостей начнёт покидать приём, последовать их примеру. Возвращаться, так сказать, в «большой мир».

Глава 5

КША, штат Виргиния, Ричмонд, ноябрь 1861 года

Храни боги тех людей которые умеют видеть выгоду в сделанных им предложениях! Это я про госсекретаря Роберта Тумбса. Мы, то есть я, борегар и Пикенс встретились с ним как раз через два дня после того самого приёма, на котором тот получил от губернатора Южной Каролины докладную записку вкупе с приказом президента разобраться в этом деле. И встреча оказалась вполне плодотворной. Устраивающей обе стороны.

Оказалось, что эмиссары госсекретаря уже находились во всех значимых европейских странах, но дела у них шли так себе. Их слушали, порой даже благожелательно кивали, но никаких обещаний не давалось. Почему? Так и выгодных предложений, конкретных и направленных на ближнюю перспективу, эмиссары Конфедерации не выдвигали, что было большой с их стороны ошибкой. А тут подоспели наши предложения использовать ситуацию в Мексике как козырную карту. Очень своевременные предложения, учитывая, что на Кубе уже сконцентрировалось несколько тысяч испанских войск, что должны были активизироваться до нового года.

Причины, по которым Тумбс не увидел столь шикарную возможность? Скорее всего. Недостаточная доля цинизма, столь необходимого для успешных политиков. Но имеющегося здравого смысла хватило для того, чтобы не отталкивать приплывшую прямо в руки возможность предложить трем державам нечто действительно для них важное — свободу рук при вторжении в Мексику. Да и планы по отсечению Мексики от США путём хорошо подготовленного рейда в Калифорнию госсекретарю пришлись по душе. Очень даже пришлись.

Калифорния — местность особенная, примечательная во многих отношениях. Стратегически, потому как позволяла Отсечь США от Мексики наглухо. Да, наглухо, потому как Аризона, по сути своей, была подконтрольна Конфедерации, хоть и не являлась штатом. Малозаселённая территория, по большей части представляющая в это время интерес лишь для техасских авантюристов и в некоторой степени индейцев.

Экономический интерес. О, это отдельная песня, потому как в середине XIX века Калифорния прочно ассоциировалась с добычей золота в промышленных масштабах. Достаточно упомянуть лишь один факт. Дважды в месяц из Сан-Франциско в Нью-Йорк под конвоем отправлялся «золотой пароход», везущий три тонны золота. А ведь и помимо золота этот штат был привлекателен как климатически, так и своим побережьем. Порты, рыбная ловля, сельское хозяйство и неплохо развитая промышленность. Хороший штат, «вкусный». И помимо всего прочего, в нём имелись те люди, которые сочувствовали идеям Конфедерации. Жаль только, что их было меньшинство, но они имелись, что было нельзя не учитывать.

Стоило ли удивляться, что по итогам разговора с госсекретарём Тумбсом эмиссарам в Англию, Францию и особенно в Испанию были срочно направлены новые инструкции. В них прямо говорилось, что надо предложить двум королевам и одному императору и что за это просить взамен. Просить немного, самую малость, чтобы ни в коем случае не отпугнуть. Мы предлагали блокаду Мексики с Севера и возможность пользоваться портами Конфедерации. Взамен — дипломатическое признание КША и возможность закупать по весьма выгодным для этих трёх стран ценам их устаревшие корабли и паровые машины для тех кораблей, что строились на наших собственных верфях. Это было предложение, от коего сложно отказаться.

А Лерой Уокер, как он сам мне и говорил, скоро был вынужден оставить свой пост в кабинете Дэвиса, уступив его Джуде Бенджамину. Вот только до сего печального момента успел подписать несколько очень выгодных как для меня, как и для армии Конфедерации договоров о поставках стрелкового оружия и пулемётов. Хороших таких поставках, рассчитанных на несколько лет вперёд. А помимо этого, протолкнул нехилые такие льготы для моего оружейного производства, от которых теперь правительству очень сложно будет отказаться, не выставив себя на общее, всенародное посмешище. Так что своеобразная месть лично президенту и особенно новому военному министру у Уокера удалась.

К слову насчёт оружейных моих дел. Прикативший в Ричмонд за полагающейся ему долей известности Спенсер попал в мои загребущие руки на предмет того, что стоять на месте вредно и надо бы двигаться вперёд. Против самого этого тезиса оружейник возражать даже не намеревался, но поинтересовался, что именно я имею в виду. Ответ был дан незамедлительно. Дескать, винтовки — это очень хорошо, но не ими едиными. И в качестве образца для подражания под нос здешнему гению был сунут пистолет «вулканик». Не просто так, понятное дело, а с определёнными пояснениями. Требовалось уменьшить габариты оного, а ещё приспособить пистолет под стандартный револьверный патрон.

Да и относительно винтовки, им разработанной, подоспела новая порция замечаний. Которые следовало учесть на будущее. Главной проблемой являлось расположение магазина в прикладе. Что было… не самым лучшим решение. На сей раз примером выступала винтовка, созданная оружейником по фамилии Генри. Ага, тот самый «винчестер», ещё не успевший стать знаменитым. И главное усовершенствование, отсутствующее там, но жизненно необходимое — отъёмный магазин. Как его сделать? Ну, тут я мог подсказать, но лишь в общих чертах. Воплощать общие идеи в жизнь предстояло Спенсеру. Впрочем, задачи, поставленные перед ним, вызвали у оружейника неслабый такой интерес. Что это значило? Уйдёт в работу и вернётся из «творческого запоя» не в самом скором времени.

Так что процессы были запущены, тут оставалось только ждать, ибо повлиять на работу эмиссаров Тумбса я не мог. Что до оружейного производства, то тут уже было сделано всё лично от меня зависящее. Рутинная же работа — это к управляющим. Творческие озарения — Спенсер уже ими озадачен, его лучше не колыхать. «Дикая стая наращивала численность», бойцы были заняты тренировками или иными важными делами. Ну а пополнения…. Помимо прочего, посланный на Индейскую территорию капитан Грегори Сильвертон телеграфировал, что вербовка бойцов идёт вполне успешно и до желаемых полутора, а то и двух сотен не так много осталось.

Значило ли вышесказанное, что мне можно было расслабиться? Вовсе нет. Во-первых, борьба с членами «подземки» и прочими агентами влияния США никуда не испарилась, занимая немалую часть свободного времени. Хотя из отловленного резидента по фамилии Мюррей мы выжали всё, что он знал и о чём догадывался. Он был пуст и теперь годился исключительно в качестве главного свидетеля на предстоящем в скором времени суде над «коварными шпионами янки».

Это во-первых. Но было и во-вторых! Из Луизианы ещё вчера прибыл некий Стэнли О'Галлахан. И вот с ним нам было о чём поговорить. Нам — это мне и Джонни, потому как ни Вилли Степлтону, ни Филу Мак-Грегору знать о случившемся некоторое время тому назад в Нью-Йорке никак не следовало. Впрочем, Фил в Ричмонде если и появлялся, то очень эпизодически. Он как-то незаметно стал больше завязан на оружейное производство. Не то чтобы управлял, скорее наблюдал и, случись что, должен был среагировать, уведомив лично меня. Пока, к счастью, ничего серьёзного не происходило, лишь мелкие неурядицы. Какие? Воровство мелкого пошиба. Жуликоватые поставщики некоторых видов сырья, проволочки на железной дороге и всё в этом роде. Ну и организация охраны производства также была на его совести. Мне нафиг не требовалось, чтобы посторонний народ мог шастать по цехам и совать любопытный нос в детали технологического процесса… процессов. Они, на минуточку, как бы секретные, «на вынос» не предназначенные.

Разумеется приглашать О'Галлахана в дом я не собирался. Ни к чему было показывать тот факт, что нас с ним связывает что-то весьма серьёзное. Зато его появление в тёмное время суток в том самом доме на окраине, где располагалась база зародыша тайной полиции Конфедерации — это самое оно. Это место уже успело приобрести мрачноватую известность, поэтому особенно сильно присматриваться к нему. Да ещё ближе к ночи…. Пары и тройки «диких» в гражданской одежде, но с носимыми напоказ револьверами и пистолетами отбивали у любопытствующих желание назойливо его проявлять. И уж тем более приставать с расспросами к тем, кто входит или выходит из здания.

О'Галлахана охранники на входе встретили максимально уважительно. А как иначе? Мы описали его внешность, а в списках тех, кто должен был появиться, он наличествовал с пометками «гость» и «возможный агент» Хотя от участи быть разоружённым это О'Галлахана не спасло. Правило тут такое, что с оружием входят лишь свои, а все остальные. Даже самые-пресамые — только по подтверждению меня или Джонни могли оставить оружие при себе, а не в специальном шкафу. Разумные меры безопасности, куда ж без них. Я то хорошо помнил, что такое политические убийства и как с ними бороться, чтобы потом не получить отравление свинцом, частенько оказывающееся фатальным.

Стук в дверь и, как только Джонни проворчал нечто могущее сойти за разрешение войти, на пороге появляется наш старый закомец. Ну а сопровождающий его «дикий», удостоверившись, что всё в порядке. Ускользает куда-то по своим делам. Проводил гостя и на этом лично его задача окончена. Что до охраны, то рядом с моим основным здешним кабинетом как минимум двое головорезов. В коридоре сидят или стоят, это уже не суть.

— Ну привет, Стэнли, — ухмыляется Джон, глядя на того, с кем был хоть немного. Но знаком с давних пор и кто знал его истинную сущность. — Приоделся, цепочка от часов и перстни золотые, одежда явно у лучших портных Нового орлеана пошита. Деньги пошли тебе на пользу. Если только не считать, что несколько лишних фунтов прибавил.

— Это от безделья, Джон, — с лёгким оттенком грусти отозвался бывший ганфайтер и наёмник. — Зато ты всё такой же. В столице, в богатом доме, стрелки снаружи и внутри. Я газеты то читаю, понимаю, на кого ты работаешь. «Дикая стая» и лично полковник Станич, — взгляд в мою сторону и нечто похожее на поклон. Неловкий, но сам факт важен куда более, чем неумение должным образом это отобразить. — Вы послали мне телеграмму с приказом явиться сюда, полковник. Я здесь.

С Приказом… Вот ведь завернул ганфайтер хренов! Похоже. Он просто старается произвести на меня хорошее впечатление. Понимаю, но это немного забавляет.

— Не стой столбом придорожным возле двери, О'Галлахан. Проходи, присаживайся или стой. Это как тебе удобно. Сигары, виски, вино — сам себя обслужишь, если что. И как следует вспомни текст телеграммы. Я ПРЕДЛОЖИЛ тебе сюда приехать, если у тебя будет ЖЕЛАНИЕ не сидеть и скучать, ведя жизнь по твоим меркам пресную, а вновь рискнуть. На сей раз не для денег, их у тебя столько, что за всю жизнь не потратишь, если только золото горстями шлюхам не швырять и стаканами на покерные ставки не спускать.

Бывший ганфайтер малость помялся, но потом всё же решил не изображать из себя живую статую. С некоторой опаской уселся в кресло и молча стал ждать, что такое ему скажут, чего именно предложат. А предложения у меня действительно имелись. Немногим ранее я обсудил их с Джонни, вызвав у друга тяжёлую степень офигения и вместе с тем выразившему поддержку рисковым. Но реалным планам. И вот теперь эти самые планы предстояло озвучить тому человеку, которого я бы хотел использовать для их реализации.

— Не забыл ещё последнее своё посещение Нью-Йорка, Стэнли? Подготовка, потом само посещения банка. Отход…

— Помню я, мистер Станич.

— Это хорошо, что с памятью у тебя нормально. Значит два раза одно и то же объяснять не придётся. Вот в чём я предлагаю тебе поучаствовать и даже в какой то мере поруководить. Не из-за денег, просто за радириска и острых ощущений. Которых в Новом Орлеане ты не получаешь, но по которым соскучился. Начнём с того, что ты должен будешь вернуться в Нью-Йорк.

— Но ведь меня там могут искать!

— Могут искать О'Галлахана, ирландца-наёмника, близкого к преступному миру. Но никак не добропорядочного и богатого подданного Британии с безупречными документами и туго набитым кошельком. Да и приедет он, то есть ты, с…. Кубы. По делам, связанным с закупками интересующих его товаров.

— Я не понимаю в этих закупках ничего.

— А тебе и не надо ничего покупать. Цель совсем другая. Слушай внимательно, Стэнли…

И тут у бедного — точнее с некоторых пор совсем-совсем не бедного — ирландца глаза на лоб полезли от искреннего и глубочайшего удивления. Ведь я предложил ему не много не мало, а осуществить то же самое. Что мы уже провернули в Нью-Йорке, но в куда более впечатляющих масштабах. То есть ограбить не один банк, а сразу несколько. Не один за другим, а в один день. Не одному, само собой разумеется, а использовав для этого подходящих людей. Часть из них должна будет отправиться отсюда через Кубу или Канаду. Другую, более многочисленную, предстоит нанять на месте. Используя услуги уже работающих на меня вербовщиков. У них, по последним сведениям, скопилось немало желающих рискнуть жизнями за хорошие деньги. Вот из их числа и нужно будет выбрать наиболее подходящих.

Классическое, по сути своей, разделение — уже проверенные и обученные люди во главе групп и «местный материал» на подхвате. Тут ведь не XX век, а наше ограбление банка так и осталось единственным, которое было не столько даже дерзким, сколько крайне подготовленным и совершённым с применением всех возможностей этого времени. Последователей, как ни странно, так и не нашлось. Увы и ах, местный криминальный элемент явно не был готов к планированию своих действий и прочим разумным свершениям, предпочитая ломиться навстречу паровозу с револьверами наперевес.

Зачем мне было нужно вновь потянуть банки за их золотое вымя? О нет, тут дело уже не только и не столько в деньгах, появились совершенно иные мотивы. Какое самое больное место у финансовых воротил? А? Правильно, кошелёк! Как только в него ткнёшь, сразу раздадутся громкие вопли. Банки же, что логично, им и принадлежат, являясь основой их власти и способности влиять на происходящее как внутри США, так и вовне. Правда вовне пока слабо так получается, но всё же.

Вот отсюда и появилась задумка вывести из состояния душевного равновесия истинных властителей США, которые стоят за спиной Линкольна и прочих как бы правителей «самой демократической в мире страны». Пусть даже нанесенный им финансовый урон не будеткритичным, но все равно болезненным быть не перестанет. Да и доверие партнёров к ограбленным банкам может немного, но пошатнуться, что также пойдёт в плюс.

Ну и про чисто материальную выгоду забывать также не стоило. При удаче даже за вычетом полагающейся исполнителям частив мой карман прольётся золотой дождь. Сами по себе деньги мне не нужны. Но ведь их вполне можно потратить как на ещё более значимое развитие производства, причём заняться не только оружием, так и на иные цели. Какие? Есть определённые идеи, но не хочется стоить совсем уж конкретные планы прежде, чем в руках окажутся средства для их воплощения в жизнь.

Однако, банки были лишь одной из двух частей того, что нужно было сделать в США. Проэтому О'Галлахан получил новую порцию указаний.

— Банки банками, но не ими едиными заниматься надо. Есть в США один интересный человек, которого зовут Джеррит Смит. Слышал про такого?

— Вроде сенатор или там кто-то вроде…

— Газеты чаще читать надо, — хмыкнул я. — Это троекратный кандидат в президенты и просто очень вредный лично для меня человек. Он — проблема. А что делают с проблемами?

Ирландец промолчал, зато высказался Джонни, заявивший:

— Проблему убирают. Нет человека, нет и проблем, которые он создаёт. Ты же ганфайтер, а они бывшими не бывают.

— И банки, и этот Джеррит. Я тебе не сказочная фея, Джонни!

— Так не ты же будешь ему голову простреливать, — жизнерадостно заржал мой друг. — Найдёшь тех, кто сделает это. У тебя должны оставаться знакомства среди нам подобных. Людей, которые за большие деньги могут и готовы убить хоть судью, хоть святошу, хоть банкира.

— Джон говорит верно, но забыл кое о чём упомянуть. Как я понимаю, ганфайтеры в большинстве своём люди вне политики, готовые работать на тех, кто больше платит и не обманывает. Так?

— Ну в общем… Наверное…

— Они должны работать на меня, — припечатал я. — Если точнее, то на того, кто является от имени нанимателя, передаёт оговоренные заранее слова и платит. Разумеется, они не должны знать, на кого именно работают, это совсем лишнее. По крайней мере, поначалу. Потом видно будет. Ты понимаешь меня. Стэнли?

О'Галлахан хоть и кивнул в знак согласия, но видно было, что суть он него по большей части ускользает. Ну да не критично. Встретиться со своими старыми знакомыми он сможет, равно как и передать тем очень выгодное предложение. Сначала им, а те другим. Цепочка, однако. О'Галланан в неё лишь начальный импульс должен задать, только и всего.

Зачем мне всё это? Сеть на вражеской территории, состоящая не из абы кого, а из людей, умеющих как убивать, так и подмечать нужные детали. Ганфайтеры. Они никогда не были идиотами. Несмотря на то, что многие о них именно так мнили. Эти охотники за головами выслеживали свою добычу, которая порой очень умело скрывалась. Расспросы. Подкуп нужных людей, умение слушать и отбирать нужное из потока информации. Не-ет, эта публика была мне необходима. А раз так, то я её получу.

Один О'Галлахан — это, как ни крути, мало. Но что тут можно поделать? Не было у меня больше знакомых ганфайтеров. Разве что Джонни, но он нужен мне здесь, а не там. Да и его связи во многом перекликаются с теми, которые есть у Стэнли. Поэтому железной рукой усмиряем желание получить побольше всего и побыстрее. И начинаем подробно инструктировать Стэнли О'Галлахана. Увы, но большую часть этих инструкций постороннему человеку не доверишь, круг посвящённых должен быть минимален.

* * *

Интересы ведущих европейских держав — штука очень своеобразная и переменчивая. Но если уж двое или более из числа основных игроков концентрируются на чём-то одном… Можете быть уверены, у объекта их внимания появляются серьёзные проблемы. Это я сейчас о Мексике, президент которой, большой друг США Бенито Хуарес, ухитрился наступить на мозоли аж трём значимым европейским странам. И ведь думал, что из-за удалённости от собственно Европы это сойдёт ему с рук. Не получилось. Англия, Франция, не говоря уже об Испании, даже не думали прощать откровенно наглое нежелание платить по счетам. Решение об интервенции в Мексику было давно принято, кандидатура будущего монарха согласована. Лишь Англия с Францией всё ещё грызлись о численности экспедиционных корпусов и финансировании оных. Бритты, как и всегда, желали послать минимальное количество солдат, переложив основные тяготы войны на союзников. И Наполеон III постепенно прогибался под их требования.

Благодатнейшая почва для нового игрока в лице Конфедерации, который к тому же садится за «карточный стол» с очень интересными и выгодными предложениями. Неудивительно, что эмиссарам госсекретаря Тумбса удалось таки выторговать вполне приемлемые для Конфедерации условия. Более того, КША в самое ближайшее время должна была получить признание на международной арене де-юре. Де-факто же троица заинтересованных во вторжении в Мексику держав нас уже признала.

Осталось лишь са-амую малость подождать. Суть соглашения была в том, что не позднее месяца со дня вторжения в Мексику войска Конфедерации должны были предпринять активные действия, цель которых — та самая сухопутная блокада Мексики со стороны севера. Пресечение — пусть и не полное, ибо морской путь перекрыть было Конфедерации не по силам в любом случае при нынешних то раскладах — связей Хуареса с поддерживающим его правительством Авраама Линкольна, щедрым как на советы, так и на более весомые и полезные знаки внимания. Какие? Оружие, деньги, советники. Опять же отмечу, понятно было, что кое-что пойдёт морским путём, но тут уж не проблемы Конфедерации. Хотя… Даже тут были определённые намёки на предмет того, что у КША плохо с флотом. А вот было бы хорошо, тогда можно и поговорить.

И разговоры таки да начались. Как ни крути, а несколько устаревших кораблей — не просто паровых, но и на винтовом ходу, а не с гребными колёсами — в Европе хватало. Правда купить их можно было лишь с «благословения» военных ведомств той или иной страны, ну так и переговоры велись не частными лицами, а на высоком уровне. Так что… в относительно скорой перспективе стоило ожидать продажи Конфедерации немалого количества военных кораблей. Скупиться тут никоим образом не стоило. Хорошо, очень хорошо, что военно-морской министр Стивен Мэллори осознавал сей факт. Осознавая же, сразу стал давить на министра финансов и лично на президента, требуя денег, денег и ещё раз их же на закупку кораблей.

Получил ли он их? Часть, зато большую, а не меньшую. Теперь даже до Дэвиса дошло, что без нормального, то есть многочисленного и качественного флота Конфедерации не выжить. Однако, за всё нужно платить. В том числе и за успехи на дипломатическом поприще.

Калифорния! Это слово сейчас стало для президента и его кабинета неслабой такой головной болью. Туда необходимо было отправлять войска, согласно договорённостям, но вот сколько отправлять? Кого отправлять? Имелись желающие туда отправиться. Присутствовали те, кто не хотел рисковать в этом дальнем и малопредсказуемом рейде. И несколько влиятельных персон пытались защитить свои интересы, проталкивая или же напротив, прикрывая своих ставленников.

Почуяв возможность в очередной раз проявить себя, напомнить о мощи своей армии, рвался в солнечные калифорнийские края Борегар. В идеале сам, но как минимум проталкивал одного из своих протеже. Но это… не сильно устраивало президента Дэвиса. Он не хотел как ослаблять находящуюся в Виргинии Потомакскую армию, так и давать свободу действий самому, пожалуй, непредсказуемому из своих генералов. Дэвиса куда больше устроил бы кто-то из генералов «второго ряда». К тому же он искренне считал, что Калифорния — это второстепенный театр военных действий и вообще рейд проводится только во исполнение заключённого договора. Приверженность желанию выиграть войну, действуя от обороны всё так же владела его президентским разумом.

Мои же собственные интересы были в том, чтобы принять самое непосредственное участие в запланированном наступлении на Калифорнию. Это программа-минимум. Как максимум — хотелось, чтобы отправленные туда части были из числа тех, на которые действительно можно положиться. Ну и чтобы численность их была реальной для выполнения задачи, а не для «демонстрации намерений». С Дэвиса ведь станется!

И сталось! Несмотря на то, что удалось заручиться поддержкой в этом вопросе госсекретаря Тумбса, поддержавшего «включение в состав специального корпуса отрядов, причисленных к Потомакской армии, но являющихся на деле добровольческими и «на особом положении» в плане подчинения командованию». Тут, само собой, имелись в виду первым делом моя «Дикая стая» и хэмптоновский «Легион». За это, конечно ему отдельное спасибо, но дальнейшее меня откровенно обескуражило. Президент, как будто так оно и надо, изволил выделить от щедрот часть Потомакской армии, но вот ЧТО это была за часть…

Бригада Нейтана Эванса, того самого, с которым у меня хоть и установились вполне приличные отношения, но вот численность этой самой бригады навевала на грустные мысли. Два полка пехоты и три роты кавалерии — вот те силы, которые ему подчинялись. Они, да мы с Хэмптоном — это всё что долбанный Дэвис соизволил выделить на предмет рейда на Калифорнию. Плюс нам милостиво позволили пройти через Индейскую территорию и добрать добровольцев там. Только там, а не в той же Джорджии или там Техасе, что было бы куда более логично и эффективно.

Борегар, само собой разумеется, пытался что-то сделать, усилить столь скромный контингент, но увы и ах. Ему вежливо, но жестко порекомендовали не встревать и не подвергать сомнению приказ главного военачальника Конфедерации и президента… по совместительству. Единственное, что ему удалось — добиться пополнения полков и тот бригады Эванса до полного штатного состава. Такого, который другим частям пока и не снился. Полный состав полка — десять рот по сотне человек в каждой. И лично я был ему за то благодарен, поскольку понимал, что даже это было в его положении не самым простым делом. А вот отношения с Дэвисом у Борегара напрочь испортились. Булл-Ран лишь надломил их, но подготовка рейда в Калифорнию окончательно разрушила то, что ещё можно было восстановить. По сути президент изволил откровенно наплевать на настоятельные советы одного из лучших военачальников страны. Так считал не только Борегар и его приближённые, к такому же мнению начали склоняться и другие офицеры. И это был сигнал… первый для Дэвиса, но нехороший. Вот только он в упор не желал его воспринимать, опираясь на более консервативную часть офицерства, относящуюся к Борегару и к его замыслам как к излишне авантюрным и не совсем подобающим.

Причины? Ведь Джефферсон Дэвис был и оставался патриотом Конфедерации, искренне желая ей самого лучшего. Однако не всё было так просто, как хотелось или же могло показаться. Возможно, только возможно, что президент чувствовал в Борегаре угрозу собственной власти и пытался таким образом его приструнить. Возможно — и это было более вероятным — считал, будто выделенных сил хватил для выполнения поставленной задачи. Не исключено — и я склонялся к этой версии — что Дэвис хотел реализовать вариант беспокоящего рейда, но никак не полноценного вторжения в «золотой штат». Полноценное вторжение на территорию, где по сути власть и большая часть народной поддержки были у сторонников Линкольна, окончательно обрушило бы президентские планы о мирном договоре между США и Конфедерацией. Да-да, именно так, ведь Дэвис всё ещё носился с этой своей идеей войны от обороны и скорейшим заключением мира на условиях нынешних границ. Печальное заблуждение вроде бы неглупого человека.

Ну а я… Что тут можно сказать, я делал то, что необходимо было делать. Тот же факт, что параллельно готовился к осуществлению собственных планов… так куда ж без этого! Всем мало-мальски интересующимся делами военными было очевидно, что де-факто именно полковник Станич будет руководить рейдом в Калифорнию, а вовсе не Эванс, недавно получивший звание бригадного генерала. Нейтан, он не был лидером по своей природе. Зато с ролью исполнителя приказов, умеющего проявлять инициативу в нужный момент, справлялся неплохо. Булл-Ран это чётко показал. Хэмптон… тот был человеком амбициозным. Но, скрипя зубами, признавал, что просто не справится с командованием чем-то большим, чем его «Легион». К тому же и при командовании им он большей частью опирался на советы своих ротных капитанов. Ну, не всем же быть Ли, Борегарами и Джексонами, право слово.

Признаться, я тоже не был великим полководцем. Совсем не был. Зато у меня имелась «шпаргалка» в виде знаний о тактических ходах из будущего, а они многого стоили в это время, на сломе старой эпохи и робких ростках новой, ориентирующийся на многозарядные винтовки, нарезную артиллерию и россыпной строй пехоты. Так что… козыри имелись. И я вовсе не собирался стесняться их использовать. Использовать по полной, чтобы чертям в аду тошно стало и у ангелов на небесах крылья опалились.

Означало ли моё участие в рейде то, что остальные нити выпускались из рук? Вовсе нет, просто временно они передавались тем, кому можно было доверять или же быть уверенным в том, что они не предадут.

Присмотр за оружейным производством и за делами коммерческими ложился на Рамона, доверено-перепроверенного управляющего делами семейства Станич, и на Фила Мак-Грегора. Как личность публичную, пользующуюся определенной известностью. Да и влияние его семьи в Джорджии ещё никто не отменял.

Борьба с «подземкой» и иными аболиционистами и просто шпионами северян — это Джонни. Должная степень жестокости, отсутствие моральных терзаний у бывшего ганфайтера и околокриминального наемника очень способствовали его эффективности. Полное же доверие позволило мне дать ему ещё одно важное поручение — присмотреть за сёстрами, особенно за Мари, у которой шило в одном месте ну никак не давало той покоя.

Что же до не друзей, но союзников, а именно генерала Борегара и губернатора Пикенса, то тут играли роль общие наши интересы. Первый, уже приведя в высокий уровень боеготовности Потомакскую армию, только и ждал возможности использовать её так, как следовало из сложившихся в этой войне раскладов. То есть в активных наступательных операциях. Пока ему не давали этого делать, но Борегар, давя в себе естественные душевные порывы, учился ждать, ждать подходящего момента. А заодно намеревался перетягивать на свою сторону ту часть офицерства, которая чем дальше, тем больше была недовольна пассивным поведением командования.

Пикенс… ну, этот умудрённый годами дипломатических интриг лис в мутной воде козней и заговоров чувствует себя великолепно. Хоть и возвращается в свой родной штат, но и оттуда вполне способен через доверенных людей отслеживать ситуацию и предпринимать нужные действия в случае нужды. Да и связь с Борегаром никто не отменял, как ни крути.

В общем, ничего непоправимого произойти не должно. А моё участие и по сути руководство рейдом может принести много пользы. Как материальной, так и не слишком, но от этого не менее важной. С чего вдруг? Да просто успех в Калифорнии будет показательным пинком по яйцам и одновременно плевком в лицо как Линкольну, так и тем, кто стоит за его спиной. И на ЭТО унижение они просто не смогут не среагировать. А ведь обострение ситуации с их стороны — то самое, что требуется в сложившейся ситуации. Измотать ослабленного после разгрома при Булл-Ране противника, а затем перейти в наступление… То, что доктор прописал! И пусть только Джефферсон Дэвис попробует ставить палки в колёса наступательному порыву. Армия такого точно не поймёт. И нужно для этого… ярко и наглядно показать, кто в Калифорнии хозяин.

Глава 6

КША, штат Виргиния, Ричмонд, декабрь 1861 года

Что ж, всё было готово, бригада Потомакской армии под командованием Нейтана Эванса была готова отправиться в Калифорнию. Как только будет отдан приказ. Он же, по самым достоверным сведениям, должен был последовать через пару-тройку дней, не позже.

Признаться честно, можно было отдать его и раньше. Но президент, по своему обыкновению, упёрся рогом. Причина была, как на мой взгляд, презабавная. Он, видите ли, не хотел отдавать сей приказ раньше, чем испано-англо-французская коалиция не высадит первые отряды войск на побережье Мексики. Считал, будто сосредоточение бригады Эванса хотя бы в Техасе будет…. не совсем правильным. Странная логика, ну да копаться в своеобразных путях мышления президента на сей раз не было никакого смысла. Изменить всё равно не получится. Жалко было лишь пары-тройки недель, хотя назвать их прошедшими впустую не получилось бы. Дела, они всегда были рядом, а я был вынужден окунуться в них по самую шею.

Но сейчас… Сейчас пришло время сконцентрироваться на главном сейчас, то есть на Калифорнии. И, как оказалось, ещё кое-кто из влиятельных персон это хорошо понимал. Я про генерала Борегара, который этим вечером изволил посетить мой дом в Ричмонде без излишней помпы, предупредив о визите всего лишь за день до оного. Равно как и о том, что хочет поговорить если и не тет-а-тет, то без сколько-нибудь большого числа глаз и ушей. Возражать я даже не собирался, ведь это меня устраивало на все сто. Так что из «посторонних» должен был быть лишь Джонни, которому было необходимо знать очень многое, чтобы заменить меня на время отсутствия, да Мари наверняка будет втихую греть уши, её любопытство просто неискоренимо. И всё. Степлтон сейчас дневал и ночевал в расположении «Дикой стаи», выискивая возможные недочёты в полку и сразу же избавляясь от оных. Доверие к нему было полное, так что беспокоиться я даже не думал.

Вот он, Пьер Борегар, сидит себе в кресле, потягивая вино с родины его предков, перекидывающийся со мной и Джонни малозначащими словами. Светская прелюдия перед действительно важной частью беседы, чего уж там. А просто так он бы не явился, да ещё в сопровождении всего лишь двух лейтенантов, которых сейчас развлекает Елена и, как я надеюсь, Мари. Надеюсь, но вовсе не уверен. Куда большая вероятность того, что она сейчас как раз за дверью кабинета. Жадно ловит доносящиеся отсюда приглушённые звуки наших голосов. И ведь знает, неугомонное создание, что потом ей всё расскажут, но наверняка не удержится услышать всё своими ушами, коли уж нет возможности увидеть глазами. А что поделать, сейчас её присутствие будет… неуместно.

— Жаль, что губернатор Пикенс уже в Южной Каролине, — несколько напоказ опечалился Джонни. — Его присутствие в Ричмонде давало большие возможности.

— Он губернатор и обязан большую часть времени находиться в своем штате, — разумно парировал Борегар. — И случись что-то важное, требующее его присутствия, он появится в столице. Это и в его интересах.

— А что вы, генерал, знаете о его доверенных людях в Ричмонде. Можно ли сказать, что…

Джонни мало-помалу вытягивал нужную ему для лучшего понимания ситуации информацию. Я же пока предпочитал слушать, а не говорить. Пусть эти двое меж собой пообщаются. Полезно во всех отношениях. Ведь в ближайшее время им это предстоит делать часто, особенно по делам шпионским. Да и результаты порученной О'Галлахану миссии тоже должны проявиться. Ну как скоро… не совсем, но в период моего тут отсутствия точно.

Да, период однозначно будет, это факт. Испанские войска на Кубе сегодня-завтра должны, погрузившись на корабли, в сопровождении эскорта военных судов. Отправиться в Веракрус, где и высадятся. Более пяти тысяч пехоты и кавалерии, причём регулярные войска, да под руководством аж целого маршала Хуана Прима, личности, надо сказать, неоднозначной. Хотя бы по той причине, что в привычной мне истории он, спустя некоторое время после высадки в Мексике испанских войск, счёл всю операцию авантюрой и добился вывода испанцев из войны. Но вместе с тем полководцем он был знающим, этого у него было не отнять. Так что… будем посмотреть, что случится на сей раз. И не просто «посмотреть», а, в случае чего, ещё и предпринять определенные воздействия, благо рычаги уже имеются. Пусть и не такие качественные, как мне хотелось бы.

— …главное всё равно — Калифорния. Нерешительность президента не должна помешать Конфедерации лишить США поступлений золота с калифорнийских рудников. Это золото гораздо полезнее нам. Вы согласны, Виктор?

Ну да, с определённого момента Борегар перешёл при общении со мной на новый уровень. Не фамильярный, конечно, но более доверительный что ли. По факту я булл не подчинённым, а вполне себе союзником. Наравне с Пикенсом. А то, что я командовал своего рода полком в Потомакской армии — это уже нюансы, которые знающие люди умели правильно воспринимать.

— Золото и особенно рудники Конфедерации очень нужны, — охотно согласился я. — Хлопок, он не вечно будет «белым золотом». Мир не стоит на месте, всё в нем так или иначе меняется. А вот золото остается ценностью на протяжении многих и многих веков, однако!

— Что именно вы хотите сказать этим словом?

— Многое, Пьер, — слегка улыбнулся я. — Золото находится в земле и добывается теми, людьми, которые могут быть как полезны, так и вредны. И в обоих случаях они опасны, потому как их много и они готовы убивать не задумываясь. С ними нужно договариваться, предложив условия лучше, чем они имеют сейчас. Сейчас там… хаос.

— Думаю, у вас получится справиться с этой буйной публикой. Уж если вы «Дикую стаю» держите в руках, то что вам какие-то золотоискатели.

— Я очень постараюсь, чтобы так оно и вышло.

На деле я планировал опереться на то, чтобы дать этой полудикой и очень опасной братии с одной стороны максимально выгодные условия золотодобычи, а с другой — поставить их в определённые рамки, напрочь исключив проявления беспредела, от которого сами же они и огребали. Чем спокойнее будет ситуация на местах добычи золота, тем больше этого самого золота будут извлекать из земли и приносить скупщикам. А ВСЕ без исключения скупщики должны быть не просто подконтрольны власти, но и являться её частью. Иначе нельзя, иначе грош цена всему остальному. Да и Клондайк с его плюсами и минусами в памяти довольно прочно осел. Так что есть на что опереться, с чем поработать. И чем соблазнить калифорнийскую братию, накрепко повязанную с золотом.

— Плохая новость, — немного помявшись, всё же вымолвил Борегар. — Янки узнали не только то, что скрыть было почти невозможно, но и другое.

— А если чуть подробнее?

— Им стало известно, что Конфедерация заинтересована в Калифорнии. И причина интереса. Какая из? — видя лёгкое непонимание в глазах Борегара. Уточняю. — Они считают целью просто набег или же понимают, что из Калифорнии уходить никто не планирует?

— Не знаю, Виктор. Но проболтался, случайно или намеренно, кто-то близкий к Дэвису или нынешнему военному министру. Всё указывает на это.

— Плохо. Но ожидаемо. Я никогда не питал иллюзий, чтоу северян нет своих глаз и ушейв самом сердце Конфедерации.

— Истинно так, — поддакнул Джонни. — Особенно с новым военным министром, который явно не подходит для этого поста.

И вот что тут сказать Борегару? Только согласиться. Ведь первое, что сделал Бенджамин на должности военного министра — это вусмерть разругался с Борегаром, который требовал увеличения финансирования за ради перевооружения армии и скорейшего приведения военного ведомства в состояние, пригодное для нормального функционирования. А то ведь стыдно сказать, Конфедерация просто тонула в проблемах нехватки даже не вооружения, но и амуниции, да и с доставкой в части продовольствия имелись перебои. Хорошо ещё, что пока это не было критичным. И слава богам, что не было блокады, имелась возможность закупать товары в других странах, пусть и немилосердно переплачивая. Вот только…. Требовалось наращивать запасы, а с этим нынешний военный министр… не шибко соглашался, упирая на необходимость «разумного использования имеющихся средств».

— Бенджамин долго в своем кресле не усидит. Армия его не принимает, — процедил генерал. — Президент вынужден будет отправить в отставку своего любимца. Но сейчас не о нем. В Калифорнию отправили бригаду Ричардсона.

— Того самого, Драчливого Дика?

— Его! Он был одним из немногих, кто сумел отвести свои части от Булл-Рана, не допустив паники. Его бригаду восполнили до нужного числа, подкрепили артиллерией и разрешили использовать ополчение в числе, которое он сочтёт нужным.

— Численность?

— Четыре полка пехоты, кавалерийский и артиллерийский. Так донесли наши сторонники. Могут быть изменения.

— Ну, это понятно… Что ж, это приемлемо. Было бы хуже, отправь они туда Шермана или кого-то вроде. А Ричардсон, его действия довольно предсказуемы, это хорошо.

— Ополчение…

— Надо действовать быстро, тогда оно окажется уязвимым. Да и другие мысли есть, — усмехнулся я. — Плюс ко всему есть у нас опыт сражений против превосходящего числом врага.

Борегар понимающе кивнул. И сразу же перешёл к волнующему его вопросу.

— Успех в Калифорнии приведёт янки к необходимости ответить. Но что будет их целью и что предпримет Дэвис… А моя армия скована его приказами как кандалами.

— Понимаю. Но к чему вы это сказали?

— Я вынужден буду искать поддержки у офицерства, недовольного пассивностью командующего.

— Вы уже это делаете.

— И успешно, — вставил свои «пять копеек» Джонни. — Наши люди умеют слушать и слышать.

— И я не слышу неодобрения в вашем голосе, Виктор. Это хорошо, — похоже, Борегару было достаточно лишь такого подтверждения, чтобы успокоиться. Скоро состоится суд над членами «подземки». Это будет очень громкое дело! Жаль, что вы не сможете присутствовать.

— Останется Джонни, то есть майор Смит. Он обладает достаточными знаниями, чтобы выявить тех, кто будет громко поддерживать господ аболиционистов. Но особенно тех, кто будет делать это тихо, но куда более действенно. И без вас ему не обойтись, сами знаете.

Знает. И видно, что доволен. Со мной Борегару всё же… сложновато, несмотря на то, что он, в сравнении с многими другими, человек крайне широких взглядов, умеющий хвататься на новое без особой оглядки на устаревающие обычаи. Джонни же, как ни крути. Продукт своего времени, пусть и специфического вида, пусть и «испорченный» малость от длительного общения с моей персоной, к этому времени никак не относящейся.

— Когда я последний раз разговаривал с мистером Пикенсом, он напомнил мне об одной важной для вас, Виктор, проблеме. И она связана с Калифорнией, — пристально посмотрел на меня Борегар. Видя, что я внимательно его слушаю, продолжил. — Президент либо не верит, что у вас получится что-то большее. Чем простой рейд, либо просто не хочет сложностей, связанных с получением контроля за этим штатом, где у Конфедерации слишком мало сторонников.

— Это не секрет, Пьер… Я успел слишком уж хорошо изучить Джефферсона нашего Дэвиса.

Тяжкий вздох… Никак генерал не привыкнет к моему ехидству. Источаемому в больших дозах яду и отсутствию пиетета перед сильными мира сего. И это учитывая тот факт, что и сам он последним не шибко страдает. Но он именно «не шибко», а я вообще не страдаю, вот в чём существенное различие.

— Я сказал это для того, чтобы ты знал — президент и его кабинет никого не готовят на место временного губернатора Калифорнии. А это означает…

— Понимаю. Я найду, кого именно посадить на место ВОЕННОГО губернатора штата. Демократия… во многих случаях неуместна. Нам ли, аристократам в боги ведают каком колене, этого не знать.

Пробный шар в сторону приверженности потомка французских аристократов демократической заразе. Суда по лёгкой усмешке, неплохо прошло. И это меня откровенно радует.

— Вот как… — забыв, что вино в бокале кончилось, Борегар попробовал было из него отпить. Получилось, что и понятно, плохо, то есть совсем никак. — Да…. Вот значит что. Понимаю. Золото, военный губернатор, которого назначите вы.

— С вашего и Пикенса согласия. Я всё помню о договорённостях и целиком их поддерживаю, — с ходу внёс я должную ясность. — Как по мне, это может быть как Эванс, так и Читем Уит.

— Не слишком ли они… Впрочем, вспоминая про золотоискателей, которые немногим отличаются от «тигров» Уита, он должен подойти.

— Не Эванс?

— Нет, — покачал головой генерал. — Он командир бригады, будут проблемы с его выводом из состава армии. Но если всё получится, я советую тебе оставить его бригаду в Калифорнии как основу войск Конфедерации. Кость, на которую нарастёт мясо.

Логично. И очевидно. Видя, что мысль до меня дошла, Борегар переключился на более сейчас важное для себя дело — переливание вина из бутылки в пустой бокал. Ну а я, пользуясь ситуацией, решил озадачить его еще одной серьезной проблемой. Хорошо ещё, что из действительно серьёзных она была последней.

— Есть одна важная тема для разговора…

Повисшая на несколько секунд пауза прерывается голосом Борегара, самую малость удивлённым. Но в то же время заинтересованным:

— Каждый по-своему понимает важность, но в этом случае я предпочту заблаговременно в неё поверить. Это связано с войной?

— Не напрямую. Это дела дипломатические. Но ведь вы понимаете их важность, в том числе и для войны. Признание Конфедерации Испанией, Францией и Англией — это хорошо. Теперь и у других значимых стран нет никакого резона отказывать нам в этом.

— Они и признают, — подтвердил генерал. — Готовятся послы в Петербург, Вену, Берлин и другие столицы.

Хорошие новости. Ведь «готовятся» — это значит то, что их готовы принять, о чём и сообщили. Приняв же, отправят сюда, в Ричмонд, своих посланников, как это уже сделали Испания, Франция, да и Англия, будь она неладна.

— Меня всё больше и больше беспокоит Англия, — состроив печальную гримасу, протянул я. — Слишком многие считают, что она союзник Конфедерации…

— А это опасно, — подхватил Джонни, с которым мы заранее это обговорили. Не люблю оставлять на волю случая то, что можно заранее спланировать. — У англичан нет союзников, есть только цели. А они меняются.

— Им нужен хлопок, да подешевле. А ещё лёгкие цели для воротил из их Сити. Порой именно Сити диктует направление политики королеве, а не наоборот. Если же банкиры загребают в свои руки кусочек власти, но они будут стремиться получить её всю, без остатка. Королева Виктория умная женщина, но тут она просчиталась. Хотя… при её жизни вряд ли что-то серьёзно изменится, Зато потом…

— Но Виктор не об этом хочет сказать.

— Да, Джонни, не об этом. О том, что Англия охотно вступит в союз с Линкольном, как только сочтёт, что это будет выгодным решением.

Обеспокоенность. Борегар не был доверчивым человеком, поэтому отмахиваться от подобных слов не собирался. Но и принимать мои слова как что-то действительно серьезноё не собирался до тех пор, пока не будут приведены весомые аргументы. О чём мне и сказал.

— Не собираюсь отмахиваться от ваших слов, Виктор, но не ошибаетесь ли вы? Англия…. близка нашим штатам из-за одного языка, да и менее века назад мы были частью Британской империи.

— Главное слово тут именно «были» — хмыкнув, развиваю мысль дальше. — На протяжении последней парочки столетий альбионцы слишком часто показывали свое умение перекидываться от одного союзника к другому. Не говорю это им в упрёк, принципы, заложенные стариной Макиавелли ещё никто не отменял. Только вот тем правителям, кто рассчитывал на англичан как на союзников от этого… не легче. К тому же я вовсе не говорю, что Англия ОБЯЗАТЕЛЬНО покажет Конфедерации свой милый обычай оставлять как бы союзника в дураках. Просто бритты вполне МОГУТ сотворить нечто подобное. К тому же считаю своим долгом напомнить, что у нас с ними никаких союзных договоров не подписано. И даже речи пока о том не идёт. С их стороны тоже.

— Обезопаситься, заключив союз, или намекнув на возможность союза с теми, кто является противовесом Британской империи, — понимающе кивнул Борегар. — А у них один значимый и опасный противник, их не любящий. Россия.

— Выстрел в цель, генерал! — потёр руки Джонни. — Виктор не просто так об этой империи много чего говорит. И знает о ней многое, его предки оттуда прибыли.

— Я знаю. Но это дело дипломатов. Я же офицер, командую Потомакской армией и просто не имею возможности заниматься ещё и этим. Да и не умею.

Отмазка. Естественная, распространённая и легко отводимая в сторону… если бы оно мне действительно требовалось. Вот только я вовсе не собирался пристёгивать генерала к тому, что ему и в самом деле не шибко свойственно. Право слово, это лишнее. Ведь есть тот, кто в этом деле на порядок больше понимает, к тому же обладая многолетним опытом. К тому же опытом специализированным, который сейчас и требуется.

— Пикенс умеет.

— Он губернатор, — проворчав эти два слова. Борегар встал и, подойдя к закрытому окну, вымолвил, глядя на не слишком ярко освещённую улицу. — Но вы правы. Знает он много, может дать полезные советы. Только для договорённостей надо не только чего-то просить, но и предлагать. И не только туманные обещания.

— А у нас есть что предложить…

— Что, Виктор? Торговля, возможность стоянки русского флота, удобство сообщения с их Аляской — это лишь после войны. Захотят ли в Петербурге ждать и тем более чем-то помогать в расчёте на такие смутные обещания.

— Есть нечто куда более важное, ради части чего стоит немного подождать. А ради другой и ждать не придётся.

— И что это? — повернулся ко мне от окна Борегар.

— Оружие и золото! То, от чего не откажется ни один правитель, пребывающий в здравом уме.

— Продажа оружия, — просиял Борегар. — Ради такого оружия, как «спенсеры» и эти пулемёты можно и подождать окончания нашей войны с янки, предоставив Конфедерации аванс. Не деньгами, а поддержкой. Но золото… Калифорнийские рудники нам нужны! Будет неправильно отдавать даже их часть. Этого не поймут.

Эх, до чего же приятно разговаривать с умными людьми. Их не так уж мало среда элиты Юга, но куда больше запоминаются другие, те самые, которые «из бездонных колодцев мудрости хлебают лишь нанесённый ветрами столетий мусор». Ну тот самый, который на поверхности плавает. Фамилии даже вспоминать не хочу, и так всё с ними понятно.

В общем, генерал верно мыслит, но до конца в размышлениях всё же не доходит. А кое-что просто знать не может, ибо информация о том золоте, которое я имел в виду, всплывет лишь спустя почти четыре десятка лет. Золотая лихорадка Клондайка, она самая! Да, я знаю, что сам Клондайк и прилегающие к нему земли находятся на территории Канады, одной из частей Британской империи. Но не Клондайком же единым! Есть ещё и другие зоны залегания золота, на сей раз на территории принадлежащей России Аляске. Самые крупные из них — близ городов Ном и Фэрбенкс. Знаю, сейчас их на карте и в помине нет, но ведь место их расположения мне один бес известно. А на память я вроде как сроду не жаловался.

— О Калифорнии и речи не идет, утешил я собеседника. — Просто попала ко мне одна очень интересная информация. Достоверная, в этом можно не сомневаться, но для Конфедерации почти бесполезная. Дело в том, что на землях русской Аляски есть золото. Много золота, насколько можно судить. Мне продали это знание за не столь уж большие деньги, вот я и хочу его использовать с умом. Разменять золото, до которого нам было бы очень сложно добраться, на закладку фундамента хороших отношений с могучей империей.

— Русский император так просто поверит? Мне он не кажется наивным и доверчивым человеком.

— Просто так только койоты за окнами воют, да и то лишь по праздникам., — невольно усмехнулся я. — Нет уж, нельзя показать себя «данайцами, дары приносящими». Поэтому сначала должен быть разговор об оружии, да с демонстрацией его образцов. Они у нас есть, поэтому произвести впечатление мы, несомненно, сможем. Особенно учитывая то, что император Александр Николаевич озабочен перевооружением своей армии. Что же касательно нашей невозможности поставлять оружие в Россию сейчас, во время войны… У меня другая мысль в голове появилась.

— Какая?.. Или я уже знаю… может быть. Дать им право производить винтовки и пулемёты, получая с этого часть прибыли?

— Именно так, Пьер. Покойный отец нынешнего императора значительно усилил и не так не слабые оружейные производства империи. Поэтому особого труда это для них составлять не должно. Одни только фабрики города Тула многого стоят. А насчёт золота… Думаю, что нам удастся не просто предоставить императору Александру сведения о золоте, но добиться организации совместной компании. От нас знания о месте расположения ценного металла. От них — собственно организация добычи и вывоз.

— Вы получите лишь малую часть акций этой компании, Виктор.

— Мало всё равно лучше, чем ничего. Да к тому же заинтересованность в прибылях от добычи золота убедит наших будущих партнёров в серьезности намерений. Так что оружие плюс золото… Вполне может получиться, не так ли?

— Должно получиться, — с энтузиазмом откликнулся Джонни.

Борегар, прежде чем ответить, малость призадумался.

— Да, должно. Жаль, что вы уезжаете, вам говорить с Пикенсом было бы легче.

— Нет, сейчас это сподручнее именно вам. Хотя бы потому, что будет хорошо, если удастся убедить его временно послать к императорскому двору человека, к которому Александр Николаевич питает искреннюю симпатию. Что интересно для столь большого ценителя женщин, симпатию исключительно платоническую.

— Люси Пикенс…

— Она. Ей ведь не нужно прямо участвовать в переговорах, такие женщины являются скорее символом, способным выгодно представить Конфедерацию в сравнении с довольно грубоватыми и ограниченными янки. Контраст, мон женераль, контраст! Теперь понимаете, почему именно вам лучше побеседовать с нашим общезнакомым губернатором?

Борегар скорчил недовольную гримасу, но помимо неё возражений не последовало. Это могло означать, да и означало, лишь одно — он принимал необходимость подобного шага, пусть он и не был ему по душе. Получится ли у него внушить Пикенсу крайнюю желательность использования в политической игре всех имеющихся козырей? Кто знает. Но попытка не пытка, верно гласит известное выражение.

Генерал провел у меня в гостях ещё час с лишним. Но в оставшееся время ничего этакого мы уже не обсуждали. Более того, были «открыты двери» для особо любопытной сестры и сестры не особо любопытной. Куда больше увлечённой лёгким флиртом с одним из лейтенантов, пришедших в качестве сопровождения Борегара.

Я же, поддерживая ставшую обычным светским трёпом беседу. Думал несколько о других вещах. Например о том, что лишь часть пути до Калифорнии будет беспроблемной. Почему так? Да просто в настоящее время никакой трансконтинентальной железной дороги ещё не существовало. Поэтому по железке мы сумеем добраться лишь до точки, близкой к восточной границе Техаса. А там, как говорится, либо на своих двоих, либо на конских четырёх. Учитывая же наличие у бригады не самого маленького обоза, продвижение будет не самым быстрым. Особенно по моим меркам, меркам человека, выросшего в условиях куда более развитой инфраструктуры.

Хорошо ещё, что удалось продавить переброску войск по железной дороге, мотивируя необходимостью спешить, пока в Калифорнии не устроили хороший такой сбор и подготовку ополчения. От Драчливого Дика нечто подобное вполне стоило ожидать. Кстати, несмотря на разгром при Булл-Ране, Ричардсон из полковника таки да стал бригадным генералом. Как по мне, так вполне заслуженно, особенно если сравнивать его и всяких Мак-Дауэллов.

Мда, железные дороги… Хорошо, что хоть в этом аспекте Дэвис шёл в ногу со временем. Понимая важность их использования для военных целей. Перевозка грузов для армии, переброска собственно воинских частей в кратчайшие сроки. Доставка в Булл-Рану армии Шенандоа доказала на практике эффективность железных дорог для работы с перемещением войск. Вот и на сей раз особых препятствий нам ставить не собирались.

Кстати, именно в этом рейде должно было подтвердить свою эффективность ещё одно нововведение для местных реалий. Лично мне оно было знакомо с самого детства, из книг и фильмов про войну. Банальная полевая кухня, которая, несмотря на свою простоту и даже примитивность, тут покамест не была известна. Вроде как напрямую на боеспособность войск и не влияет, зато косвенно ещё как. Дурное изречение на тему того, что «голодный солдат злее будет и лучше воюет»… да идите вы к негру в задницу с такими высказываниями. Куда больше импонирует фраза: «В здоровом теле здоровый дух». Ну, если он, дух то есть, вообще у данного хомо сапиенс имеется.

Ладно, всё едино эти самые полевые кухни будут, так сказать, официально тестироваться в бригаде Эванса. Покажут себя хорошо, тогда есть немаленький шанс, что удастся протолкнуть их использование в армии даже с учётом… некоторой некомпетентности нынешнего военного министра вкупе с его повышенной прижимистостью.

Эх, дела мои тяжкие! И сейчас я вовсе не про хлопоты, связанные с подготовкой рейда в Калифорнию и даже не о политических игрищах. Сестра, та самая, которая Мария, со своими несколько напрягающими желаниями. Старшая, Елена, мне пару дней назад аккуратненько так намекнула, что сие стихийное бедствие начало всерьёз задумываться о том, чтобы попробовать неким ещё не определённым манером просочиться в «Дикую стаю» и там затеряться. Хотя способ то известен, а выражается оный в некотором количестве золотых монет или банкнотах солидного номинала, вручённых в нужные руки. Само собой, ей там вообще ничего не угрожает и угрожать не может, на сестру полковника Станича даже косо посмотреть не посмеют. Но «косо посмотреть» и «закрыть глаза на шалости сестры командира» — понятия разные, особенно если за последнее хорошо заплатит она сама.

Проблема, ети её! Значит, придётся проводить серьёзную беседу. Только делать это не грубо, а очень мягко, переключая бесёнка в юбке на другие, но несомненно интересные ей задачи. И лучшим вариантом будет на время отсутствия сплавить её Джонни на попечение. Пусть шаг за шагов вводит девушку в лабиринт интриг тайной полиции. Пока, конечно же, без грязных и кровавых подробностей, но и не скатываясь в откровенный идеализм и мир пони, срущих радугой.

Решено! Именно так и надо поступить. А по возвращении устрою Марии допрос с пристрастием на тему того, чего ей удалось добиться в изучении несомненно трудного, но крайне полезного для неё в будущем умения. Умений, точнее сказать, ведь там требуется много чего. А лезть на передовую — это не для прекрасной половины человечества. В этом веке точно. Что до тяги к оружию… Кто сказал, что в делах «плаща и кинжала» не требуется умение быстро и метко стрелять? То-то и оно.

Глава 7

КША, территория Нью-Мексико, январь 1862 года

Люблю прогресс. И не люблю его отсутствие. Этот факт в очередной раз — а точнее много, очень много раз — напомнил о себе с того момента, как мы, добравшись с вполне приличным комфортом до конца железной дороги в Техасе, двинулись по направлению к собственно Калифорнии. Двинулись, конечно же, не сразу, предварительно соединившись с теми индейскими не то добровольцами, не то наёмниками, которых сумел собрать капитан Грегори Сильвертон, уже давненько «загорающий» в пределах Индейской территории.

Надо отметить, что ему с блеском удалось выполнить поручение. После случившейся не так давно заварушки с участием индейцев-«раскольников» из числа «пяти племён», появилась возможность отследить тех бойцов, которые видели в сражениях основной смысл своей жизни. Горячие головы. Которым не сиделось спокойно на одном месте, но которых до поры до времени сдерживало то, что им не хотелось идти абы куда. Без определённой цели и смысла. А сейчас цель появилась — ведь Индейской территории были гарантированы права штата в составе Конфедерации со всеми полагающимися в этом раскладе плюсами.

Обычные члены «пяти племён», желающие принять участие в войне, записывались в полки. Два планировалось создать из числа чероки, по одному из криков, чокто и чикасо, ну и несколько рот из семинолов, с ними были свои сложности, слишком большая их часть переметнулась на сторону северян. Пусть в большинстве и не сумела этим воспользоваться. Ну да, та самая междоусобная резня, в которой тамошняя, так сказать, оппозиция была большей частью перерезана и продырявлена. Индейцы однако, таковы уж у них освящённые веками традиции. Хотя не только у них, чего уж там скромничать. Зато всё вполне себе честно и открыто.

Но посланный мной капитан Сильвертон высматривал вовсе не обычных индейцев. О нет, он выискивал тех, кому того сражения… сражений было мало. Тех, кто хотел продолжения пира крови и стали. И находил, умея заинтересовать не столько деньгами — хотя и их обещал, причём не скупясь, ровно столько, сколько получали и остальные «дикие», а это немало — сколько возможностью проявить себя в новых боях под командование уже одерживающего победы лидера. Индейцы «пяти племён» оторванными от информации не были. Газеты почитывали, по крайней мере, часть из них, поэтому знали о Чарльстоне. Александрии, Булл-Ране тем более. Поэтому перспективу оказаться в числе бойцов «Дикой стаи» рассматривали вполне себе с интересом.

Стимулов добавлял и тот нюанс, что капитан Грегори Сильвертон, руководствуясь моими приказами, вёл себя весьма вежливо и уважительно, засунув собственное, не самое надо сказать лестное мнение об индейцах, куда подальше и куда поглубже. Он ведь получил чёткий приказ, которого не мог ослушаться. Я же посредством капитана доводил до сведения краснокожих головорезов, что мне глубоко безразлично, христиане они или нет, смоют боевую раскраску с лиц — а некоторые ещё продолжали себя украшать подобным образом — или будут вызывать страх у одних и усмешки у других. От них требовалось умение подчиняться приказам во время боя, уметь убивать врагов и быть верными принесённой лично мне клятве. Требования довольно простые. Этим они их и подкупали.

Приятно было видеть, что к моменту нашего прибытия на конечную станцию железной дороги в Техасе, капитан Сильвертон привёл в качестве усиления без малого четыре сотни тех самых отборных живорезов, среди которых имелись представители всех пяти племен, даже семинолы встречались. Конные, конечно. Большая часть прибыла со своими конями, меньшей пришлось их приобрести. А что поделать, всем известно, что практически все индейцы с лошадьми обращаться умеют и использовать их как простую пехоту… нерационально. А вооружение для них у нас имелось, не зря с собой запас везли, причём не абы чего, а именно что «спенсеров». Ну и «шарпсы» имелись, куда без них, просто эти более дальнобойные однозарядки предназначались для действительно хороших стрелков. Тут уж надо было предварительно оценить умения новонанятых «диких».

Время, к слову сказать, имелось, пусть и не слишком много. Откуда оно вдруг нарисовалось? Да всё проще некуда! Перебросить пусть небольшую, но всё же бригаду по железной дороге не самой большой пропускной способности — это дело не одного дня. В смысле, на конечную станцию части будут прибывать не в один день. Отсюда и время на то, чтобы на скорую руку оценить уровень подготовки новых бойцов.

Оценили. Впечатлились. Если с дисциплиной и впрямь присутствовали определённые проблемы, то стрельба, умение держаться в седле, способность действовать ночью были на высоте. Особенно важно для меня было последнее. В некоторых ситуациях навык бесшумно вырезать часовых и устроить в отдельно взятом расположении противника большой и кровопролитный погром — самое оно! И я даже знаю, чему именно основной состав «диких» будет учиться у нанятых индейцев. Ага, как раз этому самому. Моральных преград к подобным действиям у ирландцев быть не должно, нужно лишь умение, а оно придёт с опытом. Но непременно придёт, уж я сделаю для этого всё возможное.

Несколько дней на проверки, слаживание основного состава «Дикой стаи» и новичков, перевооружение последних. А потом — начался тот самый многодневный марш, по большей части проходивший по территории Нью-Мексико. Места были… малонаселённые, так что опасаться каких-либо серьёзных неприятностей не стоило. Однако, конные патрули высылались постоянно, во избежание даже незначительного риска потерять часть бойцов ещё до прибытия в Калифорнию.

Монотонность. Вот самое подходящее слово для описания марша. Один день почти не отличался от другого, пейзажи вокруг тоже не отличались ни разнообразием, ни изысканностью. Переход, затем отдых, затем снова переход и так энное количество раз. Хреновые дороги, необходимость заботиться о том, чтобы войскам хватало припасов. В особенности воды. Хорошо ещё, что у немногочисленных местных янкесов не хватило наглости или коварства попытаться отравить источники воды, не столь многочисленные. А ведь проверка их проводилась с завидным постоянством, причём исключительно по моему настоянию. Это вызывало улыбку у командира бригады и лёгкое ворчание кое-кого из старшего офицерства, ну да это я переживу, в отличие от отравленной воды, от которой часть бригады или просто загнётся, или, по минимуму, надолго потеряет боеспособность от различных желудочно-кишечных расстройств.

И типичные хлопоты, связанные с тем, чтобы ускорить переход. Высылка вперёд специальных конных отрядов, которые, уже проведя разведку, заранее готовили место для отдыха, пополняли запасы еды и воды. Затем вновь разведка с целью найти более подходящий участок пути. Да и не один отряд занимался подобными вещами, их также следовало менять. Ну и прочие премудрости, без которых никуда. Хвала богам, что я в эти тонкости не вникал, отделываясь лишь общими указаниями. По сути «Дикую стаю» тащил на себе Вилли Степлтон. Мой друг понимал — разделение труда есть очень умный шаг.

Помимо всего прочего, долгие дни перехода были наполнены и кое-чем полезным. Наше по сути сводное подразделение становилось мало-мальски слаженным. Ведь на привалах люди общались, узнавали друг друга. Лёгкие конфликты, если таковые случались, гасились быстро и решительно. Впрочем, лезть с кому-то из «диких», успевших приобрести мрачноватую, но широкую известность, желающих было маловато. А вот старый состав некоторое время присматривался к индейским воякам. За неумех их держать даже не пробовали. Во время проверок сразу было видно, что эти парни много чего умеют. Ну а их пусть и преувеличенные, но все же стыкующиеся с реальностью рассказы о собственных геройствах, также вносили определённую лепту в репутацию.

Я тоже… постарался в меру сил и возможностей, рассказывая офицерам — с приказом рассказать своими словами и попроще сержантам и простым бойцам — о том, что в сущности представляла собой индейская раса. Древнейшие, пусть и чрезмерно жестокие культуры майя, ацтеков, и прочих тольтеков с инками. Их достижения в области науки и культуры, по большей части уничтоженные по время испанской конкисты стараниями даже не самих конкистадоров, а сопровождающих их по пятам фанатиков из различных орденов вроде доминиканцев, францисканцем и других, коим несть числа. Упоминал о пирамидах, сравнимых с египетскими, опередивших свое время знаниях астрономии и медицины и в то же время удручающую отсталость при создании оружия. В общем, вываливал на слушателей ушаты известной любому образованному человеку моего времени информации, о которой здесь знали далеко не все. Секретом это вроде и не было, просто… не было и объектом пристального внимания.

Полезная «политинформация» для тех, кто мог бы или сейчас или в перспективе начать ворчать по поводу присутствия индейцев как в «Дикой стае», так и в бригаде в целом. Их можно было считать людьми иной культуры, иных традиций, но вот примитивными дикарями, с учётом всего сказанного — это уже нет. Да, они проиграли свою войну, потерпев ряд сокрушительных поражений. Вот только сумели сохранить культуру — ладно, хотя бы часть оной — да и честь осталась. Слышали ли вы про индейцев в качестве рабов? Вот и я… не слишком. Они могли бунтовать, устраивать побеги… просто лечь и умереть, отказываясь работать даже под градом палочных ударов. Сей факт был известен всем. Поэтому с самого начала в качестве бесплатной рабсилы ввозились именно негры. Я же… объяснял различие поведения, опираясь на сравнение истории эти народов. Майя, ацтеки и прочие оставили на память потомкам пирамиды. Научные трактаты, загадки в областях астрономии, таинственные артефакты и очень странные механизмы, назначение которых не удалось толком понять даже в новом тысячелетии.

А выходцы из бескрайних африканских земель? Сто и один рецепт из «длинной свиньи», то есть жаркого по-каннибальски? Пляски вокруг баобаба или пальмы под барабанный бой? Так ведь барабаны и без них были известны. Как говорится, почувствуйте разницу…

Собиравшиеся вокруг костра на привалах офицеры слушали с интересом. Посмеивались над особо ехидными моими замечаниями. Порой задавали интересные вопросы, ответы на которые приводили к новым вопросам, а там и целая дискуссия разворачивалась. И это, млин, натолкнуло на мысль, которая должна была бы прийти в голову намного раньше. Пропаганда — великая сила, а в эпоху, когда газеты стали естественным атрибутом многих семей, тем более. Но это можно будет использовать позже, после возвращения из рейда. Пока же влияние на умы и души происходило в замкнутом мирке движущейся на запад бригады.

Зато происходило вполне успешно. От меня к офицерам, от них к сержантам и рядовым бойцам… Ступенчатая передача не столько даже информации, сколько подачи её в нужном ключе — метод проверенный. Конфликтов с завербованными индейцами теперь вряд ли стоило опасаться. Зато интерес к ним у некоторых появился. Любопытство же в таких раскладах штука крайне полезная.

США, территория Юта, конец января 1862 года

Хорошо, что всё заканчивается, в том числе и дорога через Нью-Мексико, будь она неладна. Слава богам, что удалось протащить бригаду по наилучшему, то есть более короткому, маршруту, а именно через территорию Юта. Ага, те самые мормонские владения, лишь де-юре контролируемые федеральными властями, а на деле живущие исключительно по своим законам.

Как это удалось? Мормоны тоже любят золото, ведь количество женщин в их гаремах требует, скажем так, повышенного к ним внимания. Достаточно было предварительно выслать «богатые дары» и обещать ещё больше за то, что они тихо и мирно пропустят бригаду по своим землям. Плюс провиант, плюс другие немаловажные припасы. Да и возможность сменить лошадей и вообще пополнить их число также на дороге не валяется.

Опасался ли я возможных сложностей с официальными властями территории? Да ни в коем разе! Всем было понятно, что губернатором Юты по факту как являлся духовный лидер мормонов Бригам Янг, так и продолжает им быть. И он не забыл того унижения, которому его подвергли федеральные власти в пятьдесят восьмом году. Ведь они по сути заставили его поступиться частью «божественной власти», уступить номинальную власть присланному тогдашним президентом Бьюкененом человеку. А для лидера секты, да к тому же страдающего манией величия в запущенной форме это очень многое значило. О нет, Янг. Вынужденный теперь править Ютой неофициально, затаил великую обиду, а потому сроду не упустил бы возможность без вреда для себя нагадить федералам. К примеру, отдать приказ никак не противодействовать тем, кто передаст ему одно очень интересное послание от победителя при Булл-Ране, генерала Борегара.

Да, у меня было это самое послание. Его собственноручно написал Пьер Борегар, скрепив к тому же печатью Потомакской армии. Не очень он хотел влезать в очередную, даже по его меркам рискованную авантюру, но мне удалось его убедить. И действительно, при неудаче мы ничего не теряли, зато при успехе пёсики Линкольна и стоящие за его спиной кукловоды получали очень, чрезвычайно болезненный чирей у себя на заднице. Выражаясь более формально — очередной очаг напряжённости на своей территории…

Вот так и вышло… Первым же делом. Войдя на земли Юты, разведпатрулям было приказано отловить и с максимальным почтением привести кого-то из местных мормонов. Да чтобы были повнушительнее, а не голытьбу какую-нибудь.

Дело нехитрое. С ним справились практически моментально, притащив в лагерь с пару десятков перепуганных сектантов. Целых и невредимых, разве что потеющих и постукивающих зубами от страха. Понимаю, ведь в разведпатрули по большей части выдвинули господ краснокожих, а с ними у мормонов было то так, то эдак. Вроде временами и союзничали, но могли и серьёзно занозиться. Хотя… Скреплённый рекой крови союз с племенами пайюту был весьма знаковым. От этого мормонам при всём на то желании не откреститься. Массовая резня гражданских в Маунтин-Мидоуз вызвала неслабую шумиху по всей стране, началось расследование, которое прервала лишь начавшаяся гражданская война. Кстати, она была мормонам только на руку, поскольку временно отводила от них пристальное внимание властей.

Ну да не о том речь. Мормоны, поняв, что их изъяли из домов, словно репку с огорода. Не случайные индейские банды. А регулярная армия Конфедерации, малость приободрились. Даже попытались было возникать по поводу недопустимости такого обращения, однако… Моментально заткнулись, стоило лишь мне представиться и заявить, что у меня есть дело не абы к кому, а непосредственно к главе «Церкви Иисуса Христа Святых последних дней» Бригаму Янгу. И что на них ляжет его проклятье и отлучение, если они даже помыслят чинить препятсвия тому, что. Вполне возможно, поможет всей их общине.

Люблю сектантов… в некоторых случаях. Думать они умеют не очень, а вот выполнять со всем прилежанием то, что, по их убеждению. Ведёт к благу секты — это да, в этом им мало равных найдётся. Вот и понеслись, пусть и в сопровождении переодетых в гражданское «диких». По разным путям дорогам. Чтобы хоть часть, но точно добралась и побыстрее. Да и с таким злобным диким сопровождением эти конкретные мормоны не рискнут свернуть в сторону раньше времени. А потом… потом их задача будет лишь в том, чтобы подтвердить — их спутники не абы кто. А действительно бойцы армии Конфедерации, у каждого из которых есть письмо к Бригаму Янгу. Правда на сей раз подписанное бригадным генералом Нейтаном Эвансом и полковником Станичем. Последнее имя ему по любому должно было быть знакомо. Верхушка мормонов читать не только умела, но и делала это с завидным постоянством. Как-никак, дураками они не были. Про моральные качества речь не идёт, тут дело другое. Так что… это просто должно было их заинтересовать.

И, как оказалось, заинтересовало. Письмо явно попало к адресату, потому что в нашу медленно движущуюся по территории Юты бригады спустя недолгое время прибыли первые… переговорщики. Они очень аккуратно, но без грубостей. Пытались прощупать почву, понять, что от нас можно ожидать и нет ли в предложениях о переговорах с руководством секты каких-либо подвохов.

Самое интересное было в том, что на сей раз игра шла в открытую. По крайней мере, с нашей стороны точно. Мне нужен был либо сам Бригам Янг, либо. На край, один из его заместителей. С другими же я мог говорит — и говорил, куда тут денешься — но ничего сверх необходимого минимума. Не рассказывал. С другой стороны, во время этих переговоров бригада не стояла на месте, а двигалась на запад, попутно обновляя лошадей, повозки, закупая припасы. Да, а нашем присутствии на землях Юты и о продвижении к Калифорнии однозначно узнали и сведения эти просто обязаны были отправиться в Вашингтон и Сакраменто, но… Что в этом толку то, а? Наверняка инфу о рейде на Калифорнию успели слить сразу же после нашего отбытия из Ричмонда. Доброхотов северян еще корчевать и корчевать (боги в помощь Джонни, оставленному «на хозяйстве).

Ко всему прочему, наше планомерное движение к границам Калифорнии показывало мормонам, что задерживаться тут мы особо не собираемся. Да и если они будут медлить, то просто покинем Юту. И тогда останется загадкой то предложение, которое они могли бы получить. Любопытство же — это великая штука.

И оно сработало. Рыбка заглотила крючок с вкусной наживкой. Признаться, я не рассчитывал на самого Бригама Янга. Готовясь к беседе с одним из его особо боверенных лиц. Однако… Очередной курьер от мормонской верхушки передал, что Эвансом и мной готов встретиться лично глава «Церкви Иисуса Христа Святых последних дней» На нейтральной территории, конечно, с условием, что сопровождать обе стороны будут не более полусотни солдат.

Предложение меня полностью устраивало. Эванс… Как уже упоминалось, он не особенно блистал инициативой. Предпочитая быть не ведущим, а ведомым. Ихотя мормонов он сильно недолюбливал, но признавал, что они могут сыграть важную роль в том, чтобы преподнести янки очередной неприятный подарок. Но не преминул напомнить:

— Мормоны коварны, Станич. Они могут клясться в чём угодно, но их клятвы не имеют силы, если даны не другому мормону. Грехи же им отпускают только свои. Мы — чужаки и только.

— Знаю я о них, причём не так уж мало, — ответил тогда я. — Доверять этим пройдохам точно не собираюсь. Зато использовать их к нашей выгоде и выгоде Конфедерации… почему бы и нет?

— Если так, то да, — вздохнул Нейтан. — И Станич… У мормонов неплохие солдаты. Легион Наву подготовлен, обучен, вооружён современным оружием.

— Слышал о таком. Но если что задумают, то мои «дикие», со «спенсерами» и парочкой пулемётов устроят «святым последних дней» действительно последний день в их жизни.

Крыть нечем. Эванс великолепно представлял, ЧТО способны сделать два пулемета да ещё при поддержке нескольких десятков обычных стрелков с многозарядными винтовками. Если мормоны попытаются финтить, будет бойня, печальная исключительно для них. Поэтому заключительный этап до собственно встречи с главой мормонов прошёл быстро и продуктивно. Было назначено место, время, ещё раз подтверждено максимальное число сопровождающих с каждой стороны. И вот… Началось.

Не самый тёплый для февраля день, довольно безлюдная местность. Такая, что подобраться незамеченным для кого-либо было очень и очень сложно. Впрочем, на предмет пристального наблюдения с полусотню эскорта были включены несколько индейцев чероки из числа тех, которые могут углядеть угрозу на большом расстоянии. А то и не углядеть, а нутром почуять. Как ни крути, но способности к выслеживанию двуногой дичи у индейцев всегда были хорошо развиты. И моим обормотам у них точно будет чему поучиться.

Всё оказалось тихо. В меру. Мормоны, как оказалось, хоть и прибыли в числе не более полусотни, но часть её пустили в качестве разведки. Видимо, излишней доверчивостью их глава также не страдал. Хотя чему тут удивляться! Жизнь если чему и научила Бригама Янга. Так это тому, что не стоит полагаться на случай и «божью волю». Да, он умело изображал из себя ревностного верующего, почти что святого, но… Факты остаются фактами. Я хорошо знал, что к концу своей жизни он обзавёлся боле чем полусотней жён, ещё большим количеством детей, с которыми и проживал в роскошнейшей усадьбе, которая мало какому дворцу уступала… по внутреннему убранству уж точно. Да и сам факт полусотни жён с аскетизмом и прочим бредом слабовато сочетается.

Нет, этот человек, пробившийся из низов общества к вершине власти над целым «государством в государстве» не был ни дураком, ни фанатиком. Умный, хитрый. Коварный авантюрист, использующий как рычаг фанатичную веру мормонов. По сути именно благодаря ему «святые последних дней» не только не канули в Лету. Но и в двадцать первом веке остались почти такими же, как и при нём. Ну, с поправкой на веяния времени. Юта и в моём родном времени оставалась «вещью в себе», где не слишком рады чужакам-иноверцам. Даже официально запрещённое многоженство никуда не делось, маскируясь, мимикрируя, но не исчезая.

Вот она, легендарная личность. Очередная, с которой мне довелось не просто встретиться, но и попробовать использовать в собственных интересах. Только делать это следовало с большой осторожностью. Серьёзный дядя, чего уж там!

Как и договаривались — разговор на открытой местности. Самое то, если обе стороны не отягощены доверием друг к другу и хотят иметь возможность, случись что, быстро покинуть место переговоров.

Собтсвенно говорить с Янгом я мог в присутствии стандартного сопровождения, то етсь двоих людей. Учитывая, что присутствие Нейтана Эванса было крайне желательным, то оставался лишь третий участник. И тут уж не обошлось без Вилли Степлтона, которому ну очень захотелось воочию узреть мормонистую персону с крайне поганой репутацией. Спорить с другом из-за подобной мелочи? Право слово, оно того не стоило. Пусть полюбуется на старую бородатую сволочь!

Чем сильнее сближались наши тройки переговорщиков, конные, как и мы, тем отчётливее я видел как самого Янга, так и сопровождающих его людей. Хм, а ведь это всего лишь «мясо», то есть стрелки и, при случае. Телохранители, готовые как использовать револьверы, так и собственными телами прикрыть своего лидера. Не угадал я, каюсь. Думал, что «сторожевой пес» будет лишь один, а второй окажется кем-то вроде советника по особо деликатным вопросам. А нет, Бригам Янг решил усилить безопасность собственного тела. Понимаю, чего уж там. Слишком у него много врагов. Странно, что он вообще рискнул вылезти на встречу сам, а не обошелся отправкой одного из заместителей.

— Мистер Янг, примите моё почтение, — поприветствовал я лидера мормонов, кивнув, но даже не думая слезать с коня. Впрочем, он с телохранителями тоже не собирался этого делать. — Я — полковник Виктор Станич. Слева находится командир бригады, бригадный генерал Нейтан Эванс. Справа — мой заместитель, подполковник Вильям Степлтон.

Небольшая пауза. Мормон на несколько секунд задерживал свой тяжёлый взгляд на каждом из нас. Изучающе так смотрел, как энтомолог на жуков. Наконец, лидер сектантов таки да соизволил произнести первые слова.

— Я — Бригам Янг. Со мной двое верных сынов Господа нашего.

— Пусть так, — согласился я, жестом останавливая вскинувшегося было Эванса. Он, как типичный южный джентльмен, был чувствителен к подобного рода попыткам принизить сторону, которую представлял. Что до меня… я продукт иной эпохи, у меня «порог уязвимости» куда более серьёзный. — В конце концов. Для разговора они не важны. Для начала, позвольте вам вручить то самое письмо от генерала Пьера Борегара. О котором уже не раз шла речь. Возьмите.

Главный мормон принял из моих рук то самое письмо, вскрыл печати и погрузился в чтение. Ну-ну, пусть читает. По сути это всего лишь рекомендация в стиле ещё не прославившегося ничем Дюма. То самое, которое: «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства…» По сути командующий Потомакской армией сообщал, что полковник Станич есть его голос и сказанное им полностью подтверждается самим генералом Борегаром.

Янгу в сообразительности не откажешь. Сразу понял, что просто так такие документы не раздают. Зато как раз подобная форма позволяет, попади она во вражеские руки, оставить противника в полном недоумении насчёт собственно сути. Умный старик… Ну да, Бригам Янг был по меркам девятнадцатого века именно стариков, седьмой десяток недавно разменял. Но выглядел вполне бодро, в седле держался крепко. Что уж говорить о силе духа, которая позволила не только стать тем, кто он есть, но и твёрдо удерживать свою безграничную власть над мормонами.

— Вы — орудие Борегара. Инструмент его воли. Я понял…

— Неправильно поняли, почтенный, — усмехнулся я. — Орудие слепо, оно не обладает свободой воли. Я же — доверенное лицо и партнёр генерала. Исходите из этого.

— Хорошо. Ради чего вы так настойчиво добивались встречи со мной?

— Конфедерация хочет предложить лично вам, Бригаму Янгу, главе «Церкви Иисуса Христа Святых последних дней», снова задуматься о Дезерете. Хорошо задуматься.

Козырь лёг на стол. Хорошо лёг, если внимательно отслеживать выражение лица Янга. Я понял — разговор будет продолжен. Ведь воплощение мечты… Ну кто от такого откажется?

Дезерет — вот он, ключ с мормонскому сердцу. Что это такое? О, это великая мечта как самого Бригама Янга. Так и большинства поддерживающей его мормонской верхушки. «Святые последних дней» хотели создать свой, скажем так, суперштат. В его состав должна была войти не только территория Юта в нынешнем масштабе — про выделение из её состава новой территории, а именно Невады, мормоны и слышать не хотели — но и солидная часть Колорадо, Нью-Мексико целиком, немалые части Аризоны с Калифорнией, да и краем Техас зацепить пытались. В общем, губа не дурра!

Стоило ли удивляться, что с подобными несуразными претензиями сектантов послали далеко и надолго. Хотя бы по том причине, что власти понимали — дай мормонам палец. Они и руку откусят… по плечо. То есть этот самый «проект Дезерет» подразумевал под собой создание в перспективе полностью независимого теократического государства. Ну а кому такой геморрой нужен? Правильно, он не нужен был ни-ко-му.

Никому, кроме самих мормонов, которые носились с идеей его создания, как дурак с писаной торбой. Давно носились, даже конституцию и уголовный кодекс штата создали, не говоря уж о столь милых сердцу Янга вещах, как законодательное собрание и прочие структуры власти, пусть пока и неофициальные Всерьёз рассчитывали на успех, но… обломали их с треском и в полный рост. Процесс обламывания проходил сперва в довольно цивилизованной форме, в виде договора, целью которого было выработать компромиссное решение. Посидели. Выработали. Вместо штата Дезерет, огромного и монструозного, получилась всего лишь территория Юта, расположенная на гораздо меньшей площади. Зато губернатором оной был назначен Бригам Янг собственной персоной, таким образом, мормоны всё же получили часть желаемого, то есть официальное признание собственного главы как власти. Не большого штата, а небольшой территории, но для начала они удовлетворились и этим.

Затем… А затем был ползучий курс в сторону самостоятельности. Пользуясь губернаторской властью, Янг сначала затягивал, а потом и откровенно саботировал указы из Вашингтона. Это длилось с пятьдесят первого по пятьдесят седьмой год, то есть довольно долгое время. Весной же пятьдесят седьмого года терпение президента Бьюкенена лопнуло. Был назначен другой губернатор на смену Янгу, некий Камминг. Мормоны, что ожидаемо, отказались его принять. Тогда президент отправил две с лишним тысячи солдат с целью восстановить власть центра на территории Юта.

Война за Юту была не сказать что с массовыми жертвами, но жестокость по тем временам зашкаливала. Мормоны… особенно отличились, с помощью союзников-индейцев вырезая даже не столько солдат, сколько переселенцев, двигающихся в Калифорнию через их земли. Апофеозом была та самая резня при Маунтин-Мидоуз, где были вырезаны подчистую более сотни переселенцев, включая женщин и детей.

И вот тут до сектантов таки да доехало, что они явно перегнули палку. Еще бы один такой инцидент и на них начнётся охота, как на бешеных койотов. Да что там, уже начали звучать призывы к тому в некоторых газетах. Только потому Янгом и его приближёнными было принято решение на затягивание войны и уклонение от больших сражений. Им нужна была пауза. Которую они получили, спалив все армейские арсеналы, до которых смогли дотянуться. Этим они сильно затруднили федеральным войскам ведение военных действий.

Передышку они получили и воспользовались ей грамотно. Был достигнут очередной компромисс. Альфред Камминг, войдя летом пятьдесят восьмого года в Солт-Лейк-Сити немногим позже армии, занял таки пост губернатора. Он занял пост, но не получил власть, которая процентов на восемьдесят так и оставалась в руках Бригама Янга.

Бригам Янг потерял часть власти, зато приобрёл глубочайшее желание вернуть обратно как утраченное, так и воплотить таки свою мечту. А в условиях разгоревшейся войны подобный расклад перемещался из области невозможного в область сложного, но всё-таки реального. Вот на этом я и собирался играть. Да и Степлтон с Эвансом были осведомлены об этих моих планах.

— Вы ведь хотите получить свой Дезерет, мистер Янг? — едва заметно усмехаясь, вымолвил Вилли, назначенный «застрельщиком» разговора. — Конфедерация не возражает против этого. Но!

— Южные территории желаемого вами придётся сократить, — подхватил Эванс, на лице которого нет-нет, да проступала брезгливость. Не любил он мормонов, что тут скажешь. — Ограничьтесь востоком и севером для продвижения своей… веры. Нам всё равно, во что будут верить янки.

Последнюю фразу он произнёс с заметным усилием. Джентльмену, а Нейтан был им — далеко не всё равно насчёт подобных дел, но я попросил Эванса выразиться именно так. Это было куда более весомо, нежели любой другой вариант. Максимум цинизма и жёсткий, чисто деловой стиль. Всё, как и заповедал великий и ужасный Николо Макиавелли, великий специалист в интригах и политике. Его заветы почти всегда доказывали свою эффективность. Надо было лишь применять их не слепо, но творчески, сообразуясь с конкретными ситуациями.

— Если вы пришли от Конфедерации, то почему письмо от одного из её генералов, а не от президента Джеффернона Дэвиса, вице-президента или хотя бы от кого-то из кабинета? — мигом ухватился за слабое, как ему показалось, место Янг. — Объясните!

— Легко. Вы сейчас не более чем частное лицо, не обладающее властью «де-юре». О нет, все всё понимают, — сделал я успокаивающий жест в сторону главмормона, чтобы тот не обиделся невзначай. — Вот сохрани вы своё положение губернатора. Тогда и самому президенту Дэвису можно было бы вам написать. Пока же максимум, который может быть вам предложен. Чтобы не уронить нашего положения — письмо от самого известного и влиятельного военачальника Конфедерации. Ну а в качестве посланников перед вами один из генералов и я, полковник Станич. Думаю, слухи и досюда доносились?

— Слухов много, — подтвердил Янг. — Я понимаю. Перестав быть губернатором, я кое-чего лишился. Но я многое сохранил.

— Понимаю. Вы сохранили главное — власть. А ещё — готовую выступить по первому вашему слову армию. Хотя бы тот самый Легион Наву, который может быть усилен ополченцами. Иначе не было бы смысла в нашей с вами встрече.

Теперь Янг смотрел на меня Сверлил своими глазищами, как будто пытался дырку провертеть. Ну-ну. На меня ещё и не так смотрели. Поэтому сколько угодно можешь зыркать, один бес не впечатляет. Я тебе не твоя мормонская паства.

— Мы не собирается вставать на сторону Конфедерации.

— Нам и не нужно…

— Ваша церковь «святых последних дней» не вызывает симпатии ни у президента. Ни у населения Конфедерации, — скривился Эванс. — И для сохранения своего Дезерета лучше вам к нам даже не пытаться лезть.

— Мой друг выразился немного грубо, но его можно понять, — слегка улыбнулся я, словно бы смягчая слова Нейтана. Хотя они тоже были заранее «намечены пунктиром». — Юта в составе Конфедерации вредна будет прежде всего самой Конфедерации. У нас своих проблем довольно.

— Вы хотите сказать…

И пауза. Дескать, говори, чего ты такого сказать хотел. Ну да я именно это и собираюсь сделать.

— Конфедерация не хочет видеть Юту или там Дезерет в своём составе. Зато Конфедерация приветствует независимость Юты от США. Ведь именно к этому, мистер Янг, вы и стремились, сначала словом, а потом, с пятьдесят первого года. И делом. К тому же изначально вы были бы для США анклавом. Теперь же вы будете граничить как с янки, так и с нами. Вполне возможен — если, конечно, сами приложите достаточные усилия — и выход к морю. Согласитесь, перспективы… должны впечатлять.

Щёлк, щёлк, щёлк-щёлк… Если бы я мог слышать движения мозговых шариков да роликов с прочими шестеренками, то они звучали бы именно так, с заметным ускорением. Предложение. Которое получил Бригам Янг, было крайне значимым, хоть по сути и неофициальным. И да, это была чистой воды авантюра, не одобренная Дэвисом и прочими. Вот только если выгорит, да ещё приплюсуется успех в Калифорнии… А оно просто должно получиться, ведь шансы на победу весьма и весьма высокие. Это я насчёт Калифорнии. Ну а Юта, она должна пойти довеском. Если, конечно…

— Генерал Эванс, полковник Станич, подполковник… Степлтон, — отмер, наконец. Янг. — Мы будем говорить долго. Я предлагаю продолжить не здесь, а под крышей.

— Хорошо. Есть тут поблизости пара домиков. Я приказал своим людям проверить, вокруг все тихо. Заставить же молчать хозяев — это ваше дело, мистер Янг. Ваша же земля вокруг, не моя.

Разговор, по сути перешедший в переговоры, продолжился в одном из парочки довольно скромных домов, которые нашлись — точнее. Заранее были найдены — поблизости от места встречи. Полусотни эскорта частью были рядом, частью патрулировали местность вокруг. Ну а мы продолжали, хотя теперь это было не предварительное прощупывание, а попытки договориться насчёт конкретики.

Главмормон, само собой разумеется, не испытывал никакого желания играть в интересах Конфедерации и терять верных ему людей, подозревая, что его руками хотят таскать каштаны из огня. Это было понятно и совершенно естественно. А ещё он умел считать и знал, что силы США и его личное войско несопоставимы. Требовались очень специфические условия, чтобы он рискнул ещё раз, на сей раз с ненулевой вероятностью теряя оставшуюся в его руках власть. Поэтому пришлось обострить разговор.

— Вы знаете, мистер Янг, куда движется наша бригада? — спросил я у лидера «святых последних дней. — Право слово, я буду разочарован, если ваши люди ещё не успели это узнать.

— Не разочаруетесь, полковник, — процедил отбросивший налёт благостности старый и удачливый пройдоха от святости. Но, что интересно, таким он выглядел куда более аутентично и не вызывал слишком уж сильного отвращения. — Ваша бригада идёт в Калифорнию, вы хотите получить золото этого штата. Президенту Линкольну это не понравится!

— Как-нибудь переживу расстройство «гориллы Эйба». А сам он может хоть кулаками по столу постучать, хоть сдохнуть от апоплексического удара. Последнее даже лучше.

— Я понимаю, зачем Конфедерации нужна Юта. Нужен я, — приторная улыбочка на лице мормона вызывала у меня желание дать ему по морде. Можно даже два раза. — А почему мне не предложить президенту Линкольну помощь против вас? Как думаете. Может он вернёт мне губернаторство. Или того больше…

— После Маунтин-Мидоуз? — радостно оскалился Вилли. — Вас ненавидят во всех штатах, мистер Янг. Эйба не поймут его избиратели, им и так есть на что за него злиться.

— За резолюцию Криттендена, за проигранные сражения, за неудачно идущую войну, — а это уже Эванс. — Если прибавить ещё и игры с вами, мормонами, то его вынесут из Капитолия, вываляв в смоле и перьях.

Цинизм, ядовитость слов, толика грубости, причём немалая… Но сам мормон и виноват, ибо нечего было пытаться вот так нагло упоминать возможность метаться в разные стороны. Впрочем, Янгу и так ясно, что США его поднимать обратно во власть не станут, он им нафиг не сдался. Проблем от главмормона масса, а вот пользы… Но чтобы окончательно прижать его доводами разума. Стоит напомнить вот ещё о чём:

— Не держите зла на моих боевых друзей, мистер Янг, — а вот тут без тени улыбки, добавив в голос нотку искренности. — Мы с ними через многое прошли, они просто очень не любят, когда кто-то упоминает, что может играть на стороне янки. Их слова жестоки, но не лишены смысла. Но ведь и помимо сказанного есть важная информация, которая просто непременно убедит вас, что с Линкольном и его преемниками вам, мормонам, несколько не по пути. Конечно же в том случае, если вы не хотите в считанные годы стать кем-то вроде… очередных квакеров или баптистов. Но при этом отказавшись от столь раздражающего власти многожёнства и прочих «культурных традиций» вашей необычной веры.

Что-то попытался было добавить Вилли, но замолк, едва увидел, что я раздражённо махнул в его сторону рукой. Не сейчас, только не сейчас. Клиент доходит, но нельзя пережимать, а то взорвется, как паровой котёл с заклёпанными клапанами. Сейчас ход Янга. Он должен сказать что-то, никак не мы.

— Почему моей церкви не по пути с президентом Линкольном, полковник? Где доводы? Не слова, их я умею использовать получше вас.

— Верю. Вы гениальный проповедник. Мистер Янг. И я точно не собираюсь соревноваться с вами в этом деле. Сочувствующие «святым последних дней» наверняка есть и в Вашингтоне. Немного, но есть… И они наверняка делятся с вами всем важным, что только услышат. Так вот, доходили ли до вас слухи о том, что Линкольн одержим идеей построить трансконтинентальную железную дорогу? И она, дорога эта, должна идти через земли янки, чтобы в конце связать восточное побережье с… Калифорнией. В том числе и из-за калифорнийского золота. Хотя не только и не столько из-за него.

— Слышал об этом.

— Тогда наверняка до вас довели сведения и о тех штатах и территориях, через которые она должна быть проложена. Калифорния, Юта и Невада, которую хотят отрезать от Юты, затем Вайоминг, после него Небраска… И всё, дальше идут уже проложенные железные дороги. Это самый эффективный маршрут, наименее затратный из числа тех которые не проходят через земли Конфедерации. И даже если представить, что янки сподобятся победить в войне, то они точно не станут прокладывать железку через южные штаты. Никогда и ни за что. А вот через вас — легко и просто. Вы не столь опасны.

— Железная дорога — это хорошо. Она сделает Юту важной. И мы получим возможности.

— Юг был тем более важен. Хлопок, белое золото… И что в итоге? Война. Что до железной дороги через Юту… Переселенцы в огромном количестве. Рабочие, обслуга. Неужто вы, мистер Янг, и правда думаете, что эти самые люди обратятся в вашу веру? Сейчас в Юте почти все из числа ваших прихожан. Потому вы и держите власть в своих руках, несмотря на то, что в губернаторском кресле восседает совсем иной человек. А что будет потом? Нет, вполне вероятно, что Линкольн или его преемник вернут вам пост губернатора. Вот только… с Дезеретом придётся попрощаться. Совсем. Вы готовы пойти на это, зная, что есть хорошая возможность иного пути?

Разумеется, это был лишь первый, хоть и весомый, довод. Последовали и другие, связанные с экономикой, нехорошими для мормоном признаками в действиях федерального правительства, да и про озлобленность на них большей части населения мы вновь упоминали. И старый упрямый мормон постепенно сдвигался в нужную нам сторону. Облегчало ситуацию то, что от него не требовались незамедлительные действия. Только подготовка к решительным шагам. А они должны были последовать лишь после того, как рейд в Калифорнию увенчается успехом. Только тогда. А до того момента Янга и прихватить то не на чем. И он это знал.

— Я подожду, когда вы победите в Калифорнии, полковник. Разбейте Исраэля Ричардсона, усиливающего свою бригаду ополченцами, которых собирает по всем городам Калифорнии. Вот тогда мы сможем поговорить о Дезерете.

Янг обращался ко мне, почти полностью игнорируя не только Степлтона, но и генерала Эванса. Похоже, хотел таким образом вывести их из себя, добиться, чтобы они сболтнули что-то полезное для него. Зря, не тот случай. Эванс был ведомым. Ну а Вилли являлся моим другом.

— Нас это устраивает. Сначала Калифорния, потом… наши общие дела. Только, мистер Янг, к этим делам лучше готовиться заранее. Вряд ли кто-то насторожится, узнав, что вы, после того как бригада Конфедерации нагло вторглась на земли Юты, стали собирать ополчение. Не сами, а через других людей.

— С целью…

— Когда США лишатся Калифорнии, вам не надо будет опасаться удара с запада. И с юга. Федеральные войска в Орегоне — весьма, к слову, немногочисленные — будут сконцентрированы лишь на том, чтобы не допустить нашего туда вторжения. Им станет не до вас.

— Зато остается восток, — покривился мормон. — Пара бригад, переброшенных из Канзаса…

— Канзас? Вы о чём говорите, Янг? К югу от Канзаса присоединившаяся к Конфедерации на правах штата Индейская территория. С востока — Миссури, который тоже теперь штат Конфедерации. Да и вообще, перебрасывать две-три бригады в Юту, учитывая опыт минувших лет… Полностью недружественное население, угроза завязнуть в погоне за вашим «хвостом» по немаленькой территории… Это было бы допустимо в обычной ситуации, но не во время гражданской войны. Сейчас обстановка благоприятствует риску, мистер Янг.

— При необходимости Конфедерация окажет помощь войсками, — напомнил об очевидном Эванс. — Тогда, когда вы об этом попросите.

— Вы как правитель или президент Дезерета, а не как частное лицо Бригам Янг, — добавил Степлтон. — Конфедерация не ответит обычному человек.

— Зато ответит тому, кто объявит о том, что в его руках власть, — подтвердил я. — Ставкой в этой партии является ваша мечта, мистер Янг. Или может не «мистер», а «президент»? Как вам такое обращение? По мне оно звучит гораздо более весомо!

И впрямь ему это понравилось куда больше. Янгу, как и многим другим, нужна была власть. Больше власти, ещё больше. Мы же предлагали реальный шанс её получить. И глава всех мормонов… согласился. С оговорками, само собой разумеется, куда без этого. Сначала — Калифорния. Зато потом, после успеха Конфедерации там. Он готов был провозгласить независимость «вольного штата Дезерет». Который, однако, никоим образом не будет пытаться претендовать на территории Конфедерации.

Нужна была надёжная связь, верные люди для контактов. Именно из-за этого мы вынуждены были оставить тут, среди мормонов, несколько десятков наших людей. Из числа тех, которые умеют не высовываться и одновременно не являются классическими южанами, столь легко опознающимися по тому же акценту. А вот ирландцы… Их по всей Америке хватало, так что они были лучшим вариантом.

Ну и нам Бригам Янг сосватал полтора десятка своих мормонов из числа входящих в Легион Наву. Это было обязательное условие, чтоб его гиены сожрали! Дескать, только так он может быть уверен, что его не обманут. Разумно, чего уж там, но до чего мне претило присутствие в составе бригады этих абсолютно чуждых физиономий. Впрочем… Среди «Дикой стаи» их всё едино не будет, сплавлю в один из полков Эванса. Да и то поручить надо, чтобы за ними смотрели в оба. Доверять мормонам — большая глупость.

Но всё же мы договорились. А это многое значило. Очень многое. Возможно, именно этот договор станет последней соломинкой, которая переломит хребет Авраама Линкольна и его своры.

* * *

Переговоры по сути закончились, Бригам Янг со своими охранниками давненько ускакал к родным пенатам. Да и наша полусотня успела вернуться в расположение бригады, что вновь продолжила путь на запад.

Зато поздним вечером, когда бригада остановилась на ночёвку, ко мне пожаловали Эванс с Хэмптоном, которые явно желали поговорить о результатах наших переговоров с главой мормонов. Это было их право. Я же, в свою очередь, не собирался скрывать от соратников… почти ничего. Было весьма холодновато, поэтому мы четверо — ну да, куда ж я без Вилли то — находились не под открытым небом, а в одном из фургонов. Хоть какая-то защита от хреновой погоды. Ну а горячий кофе с добавленным виски — для них — и чай — это уже для меня лично — помогали чувствовать себя еще на толику комфортабельнее.

— Слишком многое мы обещали мормонам, — скривился, отхлебнув чересчур горячего кофе, Уэйд Хэмптон Третий. — Этому дьявольскому отродью нельзя не то что доверять, а даже говорить с ним, не держа руку на рукояти револьвера. С самыми бешеными индейцами и то легче, они хоть иногда держат данное слово. Мормоны же… О, они готовы предать сразу, как только почуют выгоду.

— Я знаю. И никаких иллюзий по их поводу не питаю. Потому и разговаривал с этим их Янгом только с позиции взаимной выгоды. По-иному с ним нельзя.

— Тогда почему этим мормонам было обещано так много? — Эванс был куда спокойнее Хэмптона но не менее настойчив. — Командующий Борегар поддерживает эту твою идею. Я верю ему, верю и тебе, Виктор, Но я хочу знать, почему?! Почему мормоны важны — это ясно. Они могут отвлечь силы янки и прикрыть собой Калифорнию. Но не слишком ли много им обещано?

— Я могу ответить…

— Не ты, Вильям. Я хочу услышать Виктора.

Стремление знать. Люблю это в людях. Хэмптон и Эванс хотели не просто видеть и участвовать, но понять действие тайных механизмов, которые проворачивают вперед колесо истории. Что ж, ответы у меня были. И часть из них вполне можно было озвучить. Время пришло.

— Бригам Янг может думать, что получит много. На деле же он приобретёт ровно столько, сколько выгодно будет нам, Конфедерации. И ни грана больше!

— Дезерет. Я знаю про эту мормонскую мечту. Они хотят, чтобы он был очень большим.

— Хотеть не вредно, Уэйд. Только мы не собираемся потворствовать им. Этот Дезерет должен стать прокладкой между нами и янки, обезопасить часть будущей границы между нами. Пойми, как только мы добьёмся успеха в Калифорнии, жаждущий получить власть обратно Янг тоже начнёт действовать. А начав, он спустит с цепи своих бешеных псов из Легиона Наву. Все мы знаем, на что они способны.

— Резня, — вздохнул Эванс. — Они будут уничтожать всех, до кого дотянутся. Иногда вновь будут прикрываться индейцами, сваливая на них особо неприглядные случаи. Это… мерзко.

— Такова плата, друзья мои, такова плата. Про это ещё Макиавелли в своей книге «Государь» писал. Верно писал, все признают. Да и не мы начали всю эту грязь и кровь… Ведь в Ричмонде уже состоялся процесс над членами «подземки» и прочими видными аболиционистами. Помнишь, в чём их обвинять должны были?

А чего тут не помнить! Подготовка очередного восстания негров, наподобие того, которое пытался учинить Джон Браун, только гораздо более масштабное. И обвинения железные, ничуть не надуманные. Доказательства, свидетели, включая резидента по фамилии Мюррей, нами на горячем прихваченного.

Вот и получалось, что Эванс и Хэмптон вынуждены были согласиться — мы лишь отвечали ударом на удар, не более того. Хотя, конечно, они правы — мормоны та ещё грязь. Но швырнуть эту грязь врагу в лицо — неплохой вариант её использования. К тому же…

— Переубедить мормонов практически невозможно, они фанатики. А не мормонов на территории Юты практически нет. Да и Янг, наученный горьким опытом, просто должен будет придерживать жестокость Легиона Наву и им подобных. Женщин и детей они трогать вряд ли станут.

— Хочется верить…

— Это не вера, Нейтан, это логика. Янг, в отличие от своих прихожан, не фанатик. Он хитрая бестия, использующая веру как путь к власти. И он учится на своих ошибках. Что же до наших обещаний, то…

— Слово джентльмена нерушимо, — твёрдо и непреклонно вымолвил Хэмптон. — Мы все должны помнить это.

Принципы. Это то, что держит на плаву достойные общества. Принципы, честь, гордость… Но вместе с тем чересчур негибкая модель поведения становится причиной падения. Да, оно получается запоминающимся, являя миру образцы вроде «Гвардия умирает, но не сдаётся», «Врагу не сдаётся на гордый «Варяг» и всё в таком же духе. Красиво, достойно… и вместе с тем это дорога проигрыша. Уж я то, видевший, чем это закончилось к новому тысячелетию, знаю, о чём говорю. Поэтому есть лишь один вариант — оставлять принципы, честь, достоинство, но при этом не забывать и про советы столь великих и в то же время хитрых людей как Макиавелли, Бисмарк, Ницше и им подобные. Только так можно будет пройти по краю и не рухнуть в ту пропасть, которую мне довелось увидеть в своем времени.

— Слово останется нерушимо, Уэйд. Но что было обещано Янгу?

— Как что… Дезерет!

— Верно. Но как по мне, Дезерет в пределах ма-аленькой такой Юты и кой-чего восточнее будет куда более уместным. Но это останется независимым мормонским Дезеретом. Так что никаких нарушений данного Янгу слова не будет. К тому же… Ну вот зачем этим «святым», пусть даже и «последних дней», такая роскошь как залежи серебра близ Комсток-Лоуда? «Святые» пусть молятся, а не копаются в земле, пытаясь извлечь оттуда ценный металл. К тому же Комсток-Лоуд и вообще месторождения серебра очень близко к официальным границам Калифорнии. Следовательно….

— Границу можно сместить, — воодушевился Эванс. — Как плату за помощь мормонам!

— Дельно мыслишь, Нейтан. И будет Калифорния не только золотым, но и серебряным штатом Конфедерации. Что же до месторождений золота, которые на востоке открыли, и под это дело отрезали от Юты территорию Колорадо, то… Пусть мормоны с янки за это сладкий кусок грызутся. Совсем хорошо, если это надолго затянется. Понимаете теперь, что слова мы не нарушим, но такой «гордиев узел» завяжем, что его до-олго распутывать придётся.

— Не нам придётся, — усмехнулся Вилли. — Мы же, случись что, можем Александра вспомнить. То, как он с этим узлом поступил.

Доводы, мной озвученные, были восприняты вполне благосклонно. Как ни крути, а Хэмптон с Эвансом не зря предпочитали следовать за Борегаром, а не за кем-то иным. Толика авантюрности, готовность принимать нестандартные решения. Желание двигаться вперёд, не впадая в неразумный консерватизм, но вместе с тем приверженность в привычным для Юга ценностям и идеалам. Самое то для того, чтобы двигаться по пути плавного усовершенствования, при этом не ломая саму суть Юга.

К Борегару, кстати, было отправлено послание. Люди должны были добраться до Техаса, до тех уже цивилизованных мест, где присутствовали телеграфные станции. Добравшись же дотуда, они должны были послать в Ричмонд шифрованную телеграмму. Именно из неё Борегар должен был узнать о том, что нам удалось связаться с мормонами и достичь предварительных договорённостей о том, что Юта провозгласит свою независимость. И тогда придёт черёд Пьера начать свой этап игры. Важный, нужный, который только он и сможет провернуть. При поддержке связей одного ушлого губернатора, само собой разумеется.

Меж тем новости с основного театра военных действий были неоднозначными. Откуда нам удалось их узнать? От мормонов, конечно. Их от источников информации никто не отрезал.

Стоило начать с того, что новый командующий федеральной армией, генерал Мак-Клелан, решил повторить попытку своего предшественника, снова вторгнувшись на территорию Виргинии. Не всей армией, а всего лишь парой дивизий, но под руководством хорошо показавших себя при Булл-Ране Хейцельмана и Шермана. Только напоролись они на усиленную бригаду Джексона. Того самого, который в моём времени был известен как Каменная Стена. Эта самая усиленная бригада под его руководством заняла крайне выгодную для обороны позицию. А дальше… Немалое число пушек, частичная перевооружённость «спенсерами», несколько пулемётов. Эх, к этому бы ещё новую тактику и рассыпные порядки пехоты. Но это пока не успело укорениться даже в Потомакской армии. Хотя частично рассыпной строй применять явно пытались, об этом тоже сведения даже до мормонов дошли.

Результат? Более двух с половиной тысяч трупов янки и что-то немногим более шестисот у Джексона. Могло бы быть и меньше, как по мне, но тут могу быть неправ. Ведь покамест я не имел представления об особенностях этой конкретной битвы. Однако, как ни крути, а дивизии янки отступили обратно. Ведь на подмогу Джексону двигался сам Борегар, который, как я понял, вновь не смог начать масштабное наступление на северян. Я даже догадываюсь по какой причине. По самой что ни на есть президентской!

В общем, не помогла янкесам смена командующего. А Потомакская армия показала себя в лучшем свете. Другие же столкновения носили характер именно что лёгких перестрелок, не более того. Но это на суше…

Зато со стороны моря всё было куда как более серьёзно. Флот США всё же решился попробовать на прочность береговую оборону Конфедерации. Хорошо так попробовать, не просто обстреляв форты Порт-Ройала, но и попробовав высадить несколько тысяч солдат в качестве десанта.

Более двух десятков боевых кораблей. Транспорты с десантом числом тоже немалым… И противостоять этой армаде должны были несколько не до конца выстроенных под руководством генерала Ли фортов, да главный козырь — тот самый купленный у разорившейся Ост-Индской компании флот. Остальные нормальные корабли Юга пока что или строились или только готовились быть купленными в Европе. Бросать же в мясорубку кое-как вооруженные клипера и торговые суда… Хватило ума не делать подобной глупости.

Что там да как происходило во всех подробностях, узнать покамест не представлялось возможным. Зато конечный итог сражения при Порт-Ройале был очевиден — ничья. Стороны по сути остались при своих. Моряки Конфедерации под командованием Джосайи Тэтнелла играли исключительно от обороны, понимая, что противник превосходит как числом кораблей, так и возможностями подтянуть подкрепление. Эскадра пользовалась прикрывающим огнём фортов, заманивая туда противника и стараясь нанести как можно больше ущерба в те моменты, когда это удавалось. Ведь северянам нужно было подавить форты, утопить или заставить уйти корабли Конфедерации и высадить десант.

По сути, корабли Тэтнелла были заранее списаны в разряд потерь. Жестоко, но оправданно. Главным тут было не допустить высадки десанта, угрожавшего Южной Каролине.

Так и получилось. Почти все корабли эскадры Тэтнэлла были избиты до небоеспособного состояния. Спасло часть из них лишь то, что был заранее отдан приказ при серьёзных повреждениях выкидываться на берег. Так оставался неплохой шанс вновь спустить их на воду после ремонта.

Но и Южная эскадра янкесов огребла по полной программе. К тому моменту, когда из десятка кораблей Тэтнелла на плаву оставалось лишь три, Южная эскадра тоже была на последнем издыхании. Учитывая же, что ИМ выкидываться на берег означало то же самое, что сдать судно противнику, то… Сняв команды с тонущих судов и подобрав остатки с уже затонувших, они двинулись обратно. Ведь форты Порт-Ройала оставались боеспособными, пусть и были повреждены. За это надо было сказать отдельное спасибо генералу Ли. Талантливый военный инженер, он недаром провел отведённое на укрепление обороны побережья время.

Однако… на некоторое время Конфедерация осталась почти без флота. И это значило одно — на пару-тройку месяцев будет установлена блокада. Это потом, когда подойдут закупленные во Франции и Испании корабли, пусть и устаревшие. Да ещё придут заказанные паровые машины для строящихся на верфях Конфедерации кораблей… Вот тогда ситуация изменится. Пока же стоило рассчитывать на снижение поставок важных товаров.

Впрочем, не всё было так мрачно, как могло бы показаться. Ведь признание КША европейскими странами означало одно — блокада как таковая уже не могла состояться. Ну вот остановит военный корабль янки судно с грузом для КША идущее, к примеру, под французским флагом. И что? Потопить не рискнут, даже конфисковать не осмелятся. Максимум, что они в состоянии будут сделать — отконвоировать его в один из своих портов, промурыжить какое-то время, после чего отпустить восвояси или попытаться перекупить этот самый груз… с выплатой неустойки. Ведь одно дело пароход, идущий к не признанным ни одной значимой страной мятежникам. И совсем другое дело, когда одна страна, причём влиятельная империя, торгует с важным для себя заокеанским партнёром.

Топить и конфисковывать корабли нейтралов, не будучи при этом великой державой? Откровенная глупость, граничащая с суицидом для любого правителя. А вот если войти с какой-то великой державой в союз, то тогда ситуация может поменяться. И я уверен, что Линкольн со товарищи понимают сей важный нюанс. Понимая же, обязательно будут пытаться «наводить мосты» по этой теме с теми странами, которые могут заинтересоваться тем, что США могут предложить. Мда, дела… ну да это пока дело будущего, а не настоящего.

Пока можно сказать, что КША подтвердила статус-кво на суше, но потеряла возможность в ближайшие месяцы противостоять США на море. И это значит, что следует ожидать повторения десантной операции. Наверняка не в Порт-Ройале, в другом месте. Где? Да бесы это ведают! Но уж никак не я.

А что ведаю я? Лишь то, что как только начнётся заварушка в Калифорнии, Линкольну в Вашингтоне станет совсем уж неуютно. Ведь тогда верхушку США укусят за самое уязвимое место. За кошельки! Значит надо сделать этот укус как можно более чувствительным. Таким, чтобы от боли финансовых потерь мозги помутились. Тогда… они начнут совершать ошибки. Жадность, она ведь толстосумам глаза застит. И сильно.

Глава 8

США, штат Калифорния, февраль 1862 года

Ну здравствуй, Калифорния! Раньше мы с тобой были знакомы лишь посредством телевизора или компьютера. А тут вот как оно вышло. Только я сюда не как благодушный турист прибыл, а с «огнём и мечом».

Да, мы всё же добрались до нашей цели. До собственно столицы штата, Сакраменто, оставалось совсем немного. Вот только пропускать нас туда без боя явно не собирались. Высланные вперёд патрули подтвердили ожидаемое — нас ждут. Похоже, движение бригады, да и направление оного, не остались для Драчливого Дика сюрпризом.

Одна беда — по пути к Сакраменто не было водных преград. По крайней мере таких, которые представляли бы из себя что-то серьёзное. Густых лесов тоже не наблюдалось, ну а неудобную, гористую местность мы легко обходили. Единственное, что мог сделать бригадный генерал Исраэль Ричардсон — это расположить свои войска таким образом, чтобы опереться правым флангом на озеро Фолсом. А заодно им же перекрыть довольно узкий промежуток между этим озером и речушкой Олдер-Крик.

Неплохо. Весьма. Особенно если учитывать, что Драчливый Дик разместил часть своей артиллерии так, чтобы держать под плотным обстрелом тот самый проход по своему правому флангу. Излишне говорить, что численность войск на этом фланге была невелика, что основные силы были сосредоточены в центре и слева. Да и про резерв наш знакомец по Булл-Рану вряд ли позабыл.

Собственно, он явно хотел воспользоваться преимуществами обороняющегося. Не удивлюсь, если хотел поступить с нами примерно так, как мы поступили с ним при переправе его полков через брод Блэкберна. Это в том случае если я рискну полезть через Олдер-Крик или сунуться в узкий проход между речушкой и озером.

Если же не рискну… Что ж, тут он рассчитывал на классическое преимущество в силах, а заодно и в артиллерии. Добротные размышления, достойные грамотного офицера… середины девятнадцатого века. Только вот я родом из начала двадцать первого! И тактические приёмы у меня соответствующие, что вполне себе логично.

Ричардсон явно притащил сюда почти всех, кого смог собрать, то есть свою бригаду из четырёх пехотных, артиллерийского и кавалерийского полков, а вдобавок к ней нестройные ряды ополчения, однозначно набранного с бору по сосенке. По крайней мере, как доложили разведчики из числа чероки, особо умелыми эти ополченцы не выглядели. Да и вооружение у них явно страдало.

Бросаться с голой грудью на амбразуру, то есть с ходу выстраивать бригаду и нестись в лобовую атаку ни я, ни Эванс уж точно не собирались. Да и вообще не было смысла торопиться — подкрепление к Драчливому Дику явно в ближайшее время не подойдёт, а вот нашей бригаде стоило хорошенько отдохнуть. Ну а коли противнику вздумается атаковать самому… Флаг ему в руки и паровоз навстречу! Огонь из пулеметов, поддержанный стрельбой из «спенсеров» надолго отобьёт у янки желание рисковать.

От внезапной атаки нас охраняли многочисленные конные разъезды, частично из числа индейцев, поэтому на качество жаловаться точно не приходилось. Да и на результат тоже! Это стало ясно в самом скором времени, как только наши конные патрули вступили в перестрелку с патрулями, высланными Ричардсоном. Янки, не желая ввязываться в бой здесь и сейчас, отступили. Что ж, выходило, что некоторое время у нас есть. Хорошо. Осталось провести его с пользой.

Пятый час пополудни. И сильно я сомневаюсь, что Ричардсон рискнёт на вечерний бой, который плавно перейдёт в ночной. Ну нет у него заточенных на это подразделений. Их вообще сейчас маловато. Техасские рейнджеры на это пригодны, ну ветераны индейских войн. И всё! Ах да, и сами господа краснокожие, которые изначально натасканы на такие вот ночные схватки в составе малых групп. Следовательно…

Необходимо было собирать командный состав бригады с целью обсудить план предстоящего сражения, а заодно и те шаги, которые позволят подойти к нему с наиболее выгодной позицией.

Раз надо, значит надо. Нейтан, который формально был главой бригады, без каких-либо возражений созвал старших офицеров в тот дом, который был выбран нами под штаб. Домик, кстати, так себе, хреноватенький. Если сравнивать с теми, к которым я привык уже здесь, в этом времени… всё равно никакого сравнения. Дыра дырой, как он еще не развалился на части — та ещё загадка. Щели в стенах, скрипящие доски, крайне грубая и скудная меблировка. Мрак! Но лучше всё равно поблизости ничего не было, а искать что-то приличное. Но подальше — я не такой сибарит, чтобы из-за подобного создавать неудобства для войска. Поэтому терпим и надеемся, что в самом скором времени можно будет расположиться на отдых в столице штата, Сакраменто.

Хозяин… Его послали куда подальше, порекомендовав пару дней находиться подальше от того места, где вот-вот начнётся сражение. Заплатили… не шибко много, но вполне достаточно. Хоть он и смотрел на нас, как солдат на вошь — явно из числа сочувствующих янкесам — но обижать местных по пустякам было настрого запрещено. Ведь Калифорнию планировалось сделать частью Конфедерации, а гадить на своей земле — верх дебилизма.

Ага, вот и подходят приглашённые. Ну, мы с Нейтаном и Вилли уже изначально находились тут, а вот остальные подтягивались один за другим. Вот старина Уэйд Хэпмтон Третий, на сей раз появившийся в сопровождении своего адъютанта, Томаса Хэмптона. Да, это был его родной сын, один из двух. Второй, Уэйд Четвёртый, к слову сказать, тоже был в рядах его «Легиона». Что тут скажешь, аристократия Юга не пыталась скрываться за спинами отцов, увиливая от войн. Напротив, большой сложностью было заставить хоть часть из них остаться на семейных плантациях, чтобы присматривать за хозяйством.

Подполковник Уильям Терри пожаловали-с. Неплохой кавалерист, который по факту командовал всей кавалерией бригады, хотя номинально под его руководством были лишь две роты тридцатого Виргинского кавалерийского. Впрочем, вру, господа индейцы в его подчинение не входили. Специфическая публика, подполковник с ними бы просто не справился.

Полковники Слоан и Картрелл. Первый командует четвертым Южнокаролинским, а второй — седьмым Джорджианским. Если хорошенько присмотреться к составу последнего полка. То легко можно обнаружить знакомые фамилии. И представители этих самых фамилий наслышаны о семействе Станич задолго до начала этой войны. Всё же круг плантаторов Джорджии не такой обширный. Все обо всех хоть немного да знают. И это было хорошо, что один из двух полков бригады Эванса был из Джорджии. Дополнительная устойчивость, она никому не вредила.

Последним из числа приглашённых появился откровенно измотанный подполковник Читем Уит. Понимаю, ведь на плечи его и Грегори Сильвертона обрушилась проблема под названием четыре индейские роты. Да, Уит не был кавалеристом. Зато он очень хорошо умел воспитывать самых буйных и диковатых вояк, его бывшие «Луизианские тигры», ныне ставшие частью «Дикой стаи», тому яркий пример. Потому и получил, хм, новое назначение. Заодно с капитаном Сильвертоном, который оказался по уши в том же кипящем вареве по одной простой причине — он с самого начала занимался вербовкой индейских головорезов. А раз так, то… Да и привык и он к ним, и они к нему. Хотя пар из ушей Сильвертон всё ещё пускал, чего уж там!

— Ну что я могу сказать, джентльмены. Мы в Калифорнии, а рядом с нами армия янки, которую надо как минимум отбросить, а желательно устроить полный разгром, — перешёл я к делу после того, как «вступительная часть» в виде приветствий и общих фраз была окончена. — Местность для боя неплохая, но преимущество противника в численности солдат никто не отменял. Если есть дельные предложения, то бригадный генерал Эванс и я готовы их внимательно выслушать. Итак…

Переглянулись приглашенные, некоторые друг с другом переговариваться стали. Работа мысли, как я вижу. Идёт полным ходом. И это есть хорошо. Ага, Хэмптон решил первым высказаться.

— Слушаю тебя, Уэйд…

— У нас есть кавалерия и эти пулемёты, которые ты, Виктор, на повозки установил. Если под прикрытием тех же индейцев вывести их на дистанцию эффективного огня на один из флангов Ричардсона.

— На его левый фланг, — поправил Хэмптона Эванс. — На правом фланге он озером и речушкой прикрылся. Проход есть, но там много артиллерии. Зато пулемёты под прикрытием обычной атаки кавалерии могут быть неожиданным ходом с нашей стороны.

— Бесспорно, — охотно согласился я. — От индейцев ждут другого. Сработает привычный шаблон, вот и опоздают правильно среагировать. Дальше…

От Слоана и Картрелла я особо ничего и не ждал. Так и оказалось, они предлагали лишь стандартные варианты из числа тех, которым обучали в приснопамятной академии Вест-Пойнта. А это было совсем не то, что мне хотелось услышать. Зато Читем Уит, менее многих скованный запретами «джентльменского ведения войны, выдал очень дельную мысль.

— Скоро ночь. Я помню войны с индейцами, они ночью много неприятностей доставляли, если лагерь плохо охранялся. У нас есть большой лагерь янки, и есть четыре сотни индейцев. Тех самых, которые умеют подкрадываться в темноте и убивать.

— Эти краснокожие… — проворчал Слоан. — Потом пойдут слухи!

— О ком? — фыркнул Степлтон. — Неужто о тех, кто победил в «сражении у Фолсом-Лэйк», а потом привёл в состав Конфедерации и всю Калифорнию?

Тяжёлый вздох и последующее молчание. Больше Слоан не высказывался на эту тему. Вот и отлично. Зато Нейтан предложением заинтересовался, сразу став выпытывать у Уита. Могут ли индейцы из числа «Дикой стаи» сделать ночь для войск Драчливого Дика воистину незабываемой… и бессонной.

Оказалось, что вполне могут. Насчёт количества «добытых скальпов» — больше в фигуральном смысле, потому как те же чероки и прочие краснокожие из числа «пяти племён» этим почти не баловались — сколь-либо точную цифру назвать было нельзя, ну да оно и понятно. Тут ведь суть не в том, чтобы перебить побольше янки под покровом ночи. Вовсе нет! Жертвой должен был стать их боевой дух, а заодно и бодрость всей вражеской армии. Не выспавшиеся и с подорванным боевым духом солдаты, конечно сражаться могут. Но вот будут ли они сражаться в полную силу? В этом-то всё и дело.

Два необычных тактических хода, причем один до и один во время сражения — этого, как все и признали, должно быть достаточно. И перешли к более рутинным вопросам, то есть расстановке сил в центре. На флангах, а заодно к выделению резерва. В последний должны были отправиться те индейцы, которые будут задействованы в ночных нападениях. Ну и еще несколько рот «Дикой стаи». Причина тоже весомая — как-никак именно «дикие» лучше прочих освоили как новое оружие, так и новую тактику. Другие части бригады покамест отставали в этом полезном деле. Время, что тут ещё можно сказать. Мгновенно научиться чему-либо вообще сложно, а уж переучиваться на ходу… совсем сомнительное удовольствие.

Совещание по сути закончилось, участники расползлись в разных направлениях… А меня отловил Вилли, которого не то чтобы сомнения терзали, просто захотелось выговориться на околовоенные темы. Несмотря на то, что на свежем воздухе было прохладно, его понесло именно туда. Ну ясно, сигару выкурить… Он считал, что сигара в помещении и вне его дают немного разные ощущения. Что ж, каждому эстету свои забавы! А насчёт сигары — это и я не против. Если без фанатизма, конечно.

— Знаешь, Виктор, мне иногда с трудом во всё это верится — спустя пару минут нарушил тишину Вилли, выдыхая кольцо дыма, повисшее в безветрии вечера. — Вместо тихих окрестностей нашего Бэйнбриджа сначала крупные города, потом и вовсе Ричмонд… Сражения, победы, теперь ещё и путешествие сюда, на другой конец континента. И теперь ты уже не просто командуешь «Дикой стаей», а и всей бригадой.

— Командует Эванс.

— Ай, всем всё понятно, — отмахнулся друг. Сорвавшийся с его сигары столбик пепла алым огоньком упал и распался множеством искр. — Он командует своей бригадой, ты командуешь всем походом в Калифорнию. Даже сам Эванс это знает и не пытается что-то изменить. Его это устраивает.

— Тогда всё хорошо. Или ты беспокоишься о другом?

— Не беспокоюсь. Мне кажется, что того, что происходит, не могло случиться. С нами со всеми, со мной… Не знаю даже, что и сказать! Чувствую и всё.

А вот я вроде бы понимаю. Деформация времени. Та самая, о которой писали некоторые фантасты. Точнее даже не деформация времени как такового, а изменение вот этой временной линии, ответвившейся от базовой. И некоторые люди, с повышенной чувствительностью к таким делам, наверняка могут чувствовать, пусть и не осознавая, что реальности не просто разветвились, но с каждым новым знаковым событием расходятся дальше и дальше по бескрайнему океану бытия, того всеобъемлющего «дерева ветвящихся миров».

Объяснять это Вильяму? Даже не смешно. Нет уж, про мою главную тайну не должен знать никто. Ибо нефиг! А вот успокоить друга надо, но иными словами.

— Это тебя ответственность догнала. Не обычная, которой у тебя всегда хватало, а в масштабах страны. Как ни крути, а то, что мы сейчас делаем, меняет мир вокруг нас. Сильно меняет. Вот это ты и чувствуешь. Хорошая, кстати, примета.

— Да? С чего бы?

— Позволяет оценить ситуацию, как следует подумать, что именно надо сделать, чтобы потом не было тоскливо и печально из-за упущенного шанса.

— Вот ты о чём… Да, теперь понимаю. Наверное, это меня и беспокоило, — помолчав, Вилли добавил. — Опять ты, Вик, нужные слова нашёл.

— Стараюсь. Ведь найти нужные слова — это во многих ситуациях помогает. И вот еще что. Не засиживайся допоздна, завтра с утра нам всем понадобится свежая голова и здравые мысли.

Степлтон лишь ухмыльнулся. Ну да, конечно, с его то привычкой путать день с ночью… Уж на что сам такой, но не до столь жуткой степени.

* * *

Ночь прошла… весело. Хотя веселье — понятие относительное. В расположении войск генерала Ричардсона минувшую ночь ни за что бы не назвали весёлой. Индейские роты, привыкшие к ночному бою, буквально затерроризировали янкесов.

Как только большая часть солдат Ричардсона уснула, диверсанты местного розлива принялись за дело. Часть отправленных охранять подступы к лагерю патрулей была взята в ножи. Что поделать, среди солдат Драчливого Дика было маловато тех, кто умел противостоять ночным нападениям индейских головорезов. Дальше понятно… Едва в защите лагеря оказались дырки, малые группы наших вояк занимали подходящие позиции и ждали сигнала, чтобы начать наводить шороху одновременно.

Дождались… И тогда по отдыхающим войскам янки был открыт огонь из «спенсеров». Скопления людей хороши тем, что даже ночью, даже при стрельбе по площадям в кого-то да попадёшь. Особенно если учесть, что какое-то освещение в виде костров и факелов в лагере было. А вот ответный огонь… Только по вспышкам выстрелов. Поди попади! Да и стрелки не дураки, чтобы долго оставаться на одной позиции.

Шум, крики, начинающаяся паника… Командуй янки человек меняя профессиональный и решительный, результат мог быть и вовсе для них печальный. Но нет, Исраэль Ричардсон был кем угодно, но только не паникёром и не тюфяком. Паника была нейтрализована, вперёд выдвинуты отряды стрелков, открывшие залповую стрельбу по любым подозрительным местам. И вроде бы напавшие на расположение войск отступили.

Вот именно что «вроде бы». Просто вместо массированных обстрелов начались точечные. А чего бы им не начаться то, особенно если стрелки вооружены «шарпсами» с оптикой? То один караульный лицом в землю ткнётся, то другой взвоет от не смертельной, но болючей раны. Мертвецы, раненые… и постоянное чувство уязвимости. При таком раскладе сложно заснуть. Ну не привыкли здесь к подобному ведению военных действий и всё тут! От индейцев такого поведения ожидали, а от себе подобных пока нет. Вот теперь и расплачивались за это.

А когда небо начала светлеть, окрашиваясь в предрассветные серы тона… никого из индейцев, беспокоивших янки ночь напролёт, уже не было. Ушли на лошадях, оставив за собой трупы, неуверенность в грядущем дне и затаившийся в глубине души некоторых страх.

Меня же подняли ранним-ранним утром, ироды. Как раз для того, чтобы сообщить — затея с ночными вылазками удалась. Ругань же с моей стороны по поводу чрезмерно раннего пробуждения воспринята была как нечто малозначительное. Ну вот и кто они, Читем Уит и Вилли, после всего этого? Слов на них нет… за исключением матерных.

Пришлось подниматься, наспех бриться… очередное искренне «спасибо» за порез на физиономии. Мало мне отсутствия безопасных бритв, но к этому уже привык, так ещё и это! Компанию за завтраком составили как раз эти два энтузиаста. Особенно сиял Уит, вертевший в руках кружку с кофе и топящий меня в потоках слов:

— У нас получилось! Стэнли Лёгкий Ветер, командир роты, доложил, что солдаты Ричардсона плохо выглядят. Они усталые, не выспавшиеся, часть шарахается от любого шороха. Ополченцы пытаются бежать… Беглецов мало, но они есть. Пару мы поймать сумели.

— А вот это действительно важно, — оживился я. — Что узнали?

Ответил мне не Уит, а Вилли.

— Всё, что знали они.

— Запирались?

— Эти? — саркастически хмыкнул Степлтон. — Ричардсон не слишком надеялся на патриотизм, заманивая в ополчение неудачливых старателей и вообще всех, кто хотел заработать.

— Разумный ход. Тут идейных немного, в Калифорнии всем правит Его Величество золото. Искать его приехало подавляющее большинство мужского населения штата.

— Зато и рассказывали, что знали, охотно, — парировал Вилли. — Ополчение не хочет умирать, они хотят остаться живыми и вернуться к своим обычным занятиям. Они не будут долго стоять под пулями.

— А остальные?

— Ричардсону дали не самых лучших. Новичков.

— Неужели? — с искренним изумлением выдохнул Уит. — Ведь это Калифорния, «золотой штат»! И туда отправили новобранцев?

— Не совсем новобранцев. Скорее необстрелянных. Они не успели побывать в бою. В Вашингтоне скорее всего сочли, что ветераны нужны поблизости от столицы и для атаки на нашу Виргинию. А Драчливый Дик получил давно призванных, но не обстрелянных.

Вот ведь отжигают янкесы! Интересно в дурке пляшут, по четыре психа в ряд! Вроде бы и солидные силы у противника, а оказывается… М-да, дела. Неужто действительно «вашингтонские мудрецы» решили, что числом можно задавить любой профессионализм? Хм, а ведь похоже. Достаточно вспомнить известную мне историю, когда южан по сути давили «мясом». И плевать, что потери северян в итоге оказались в два с лишним раза больше! Им было откуда брать новую «смазку для клинка». Вот только тогда в их пользу играла полная блокада Юга и отсутствие у Конфедерации современного стрелкового оружия. Сейчас всё иначе. А они действуют как и тогда. И это весьма хорошо… для меня.

— Тогда пулемёты окажут сильное деморализующее воздействие, — констатировал я очевидное при уточнённых условиях. — Остаётся лишь опасность, исходящая от артиллерийского полка. Именно его нужно нейтрализовать при первой удобной возможности.

— Артиллерия большей частью на правом фланге, Ричардсон опасается удара с той стороны.

— Её и переместить можно. И не армии сражаются, бригады, — буркнул Уит, отвечая на слова Степлтона.

Начали, понимаешь, споры. Вроде бы оно и ничего, но не сейчас, когда скоро начнётся.

— В любом случае мы сегодня не обороняемся, а наступаем.

— Почему, Вик? — явно решил уточнить Вилли. Уточнить, потому что и сам придерживался наступательной тактики при таком раскладе. — А если они в атакую пойдут? Подождём немного, посмотрим…

— Ричардсон, поняв. Что мы ждём его хода, выдвинет артиллерию на позиции. И будет держать наши части под огнём, выбивая людей. А вот после. Когда сочтёт, что достаточно нас ослабил, тогда и рискнёт. Надо ли это нам?

— Не надо, — отрезал Уит. — Тогда как вчера и обсуждали?

— Именно. Только пулемёты под прикрытием обычной кавалерии пустим. Индейцы наши на самих себя не слишком похожи. Большая часть всю ночь призраков из себя изображала, таясь от ответного огня янки. В резерве до поры постоят, там, глядишь, и в чувство придут.

Уит, оставив недопитый кофе, вышел. Наверняка отдавать приказ от моего имени насчёт перевода индейских рот «Дикой стаи» в резерв. Ничего, кавалеристы «Легиона» и из тридцатого Виргинского поработают.

На этот раз мне не было необходимости находиться на передовой, равно как и Эвансу. А вот Вилли придётся быть в расположении «Дикой стаи». Впрочем, тут тоже были свои нововведения. Офицерам было строго запрещено находиться при атаке в первых рядах пусть рассыпного, но все же строя. Ведь главный долг офицера — это управление своим подразделением, а вовсе не героическая смерть от случайной пули. Выбей офицеров, что тогда? Правильно, тогда наступает сумятица, солдатами некому управлять. Надеяться же на то, что сержанты или бойцы из особо инициативных сумеют эффективно подхватить нити управления… Ни к чему хорошему это не приводило, опыт грядущих и минувших войн это наглядно демонстрировал.

Да и протестов было не так чтобы много. Булл-Ран многих южан научил уму-разуму. В том смысле, что они видели эффективность прицельной стрельбы по офицерско-сержантскому составу янки, благо их легко можно было отличить от простых солдат. А вот в Потомакской армии с недавних пор отличия не столь серьёзные. Серых тонов форма, не сильно бросающиеся в глаза знаки различия… На расстоянии их вообще очень сложно было определить. Как раз то, что нужно, дабы не вызывать прицельный огонь по столь желанным целям, как офицерский состав. А яркие цвета… пусть они останутся исключительно для парадов. Только там им и место.

Штаб бригады расположился на небольшом холмике, откуда было удобно — относительно удобно, само собой — наблюдать в подзорную трубу за боем. Очень, кстати, хорошо, что артиллерия к середине девятнадцатого века ещё не стала совсем уж дальнобойной. Иначе фиг нам, а не наблюдение с безопасной дистанции. Хотя… скоро придёт время окопов, траншей, позиционной войны и прочих передовых достижений военного искусства. Они, в свою очередь, сменятся ещё боле продвинутыми новинками. Таковы законы бытия, они неизменны.

Ну да не о том речь. Я смотрел на то, как наша бригада готовилась к наступлению. Центр, правый фланг… А вот левый пока должен был подождать, потому как наступать, имея с одной стороны озеро… неправильно.

— Через четверть часа, — напомнил Нейтан о времени начала боя. — Если только Ричардсон сам не двинется на нас.

— Он сделает это позже. Смотри, в тылах янки начинается нездоровая суета, наверняка артиллерию хотят переместить.

— Как вчера и предполагали.

— Точно, — вздохнул я. — У них её больше, хоть по большей части это дульнозарядные гладкоствольные «наполеоны». Редкий мусор, время которого давно ушло, а его всё ещё держат на плаву разные ретрограды.

— У нас казнозарядные орудия системы Уитворта!

В голосе Эванса слышалась вполне оправданная гордость. Оно и понятно, ведь Борегар не пожадничал, выделив бригаде новейшие по нынешним меркам орудия: нарезные, казнозарядные, бьющие точно и далеко. Жаль, что их было немного, да и с боеприпасами имелись сложности. Трофейными не воспользуешься, да и вообще промышленность Конфедерации только-только начинала выпуск этого крайне важного ресурса.

Впрочем, здесь и сейчас снарядов точно хватит. И несмотря на это артиллеристам был дан чёткий приказ — вести огонь преимущественно по позициям вражеской артиллерии, то есть сконцентрироваться на контрбатарейной стрельбе. И сейчас они начинали пристрелку, нащупывая дистанцию.

Осталось подождать совсем немного и… Началось! Центр, состоящий из пехотных рот «Легиона» и большей части четвёртого Южнокаролинского, двинулся вперёд. А вот правый фланг пока ждал. Но ждать оставалось недолго…

— Янки такого ещё не видели, — выдохнул Нейтан, не отрываясь от подзорной трубы. — Рассеянный строй, целиться сложно.

— То ли ещё будет, — усмехнулся я. — Но они попробуют взять массой.

Эванс промолчал, продолжая наблюдать за тем, как части центра приближаются к врагу всё ближе и ближе, разумеется, ведя стрельбу на ходу. Точнее сказать, на дальней дистанции это делала лишь та часть солдат, которая была вооружена «шарпсами». Зато когда дистанция станет пригодной и для стрелков, вооружённых «спенсерами», тогда на янки обрушится настоящий шквал огня. По нынешним временам, конечно.

Кстати, насчёт «огненного шквала». Кавалерия. Я хотел было напомнить Эвансу о том, что конница что-то медлит. Однако не потребовалось. Терри уже стронул объединённую кавалерию с места. Сейчас они не мчались галопом, всего лишь обходя по широкой дуге левый фланг Ричардсона, но это заставило Драчливого Дика принять меры для отражения конной атаки. А как это делалось в эти времена? Конницу против конницы, если она есть, да пехоту в плотное построение с последующим залпирующим огнём по копытной угрозе.

Да, всё верно. Янки бросили кавалерию на перехват нашей. Полный полк, который вполне мог рассчитывать как минимум остановить атаку. Вот только с нашей стороны имелись свои козыри. Те самые, которые были установлены на повозки и готовы хлестануть по противнику ливнем пуль. Пулемётный огонь. Вот что ожидало кавалерию янки.

Подполковник Терри знал, какие приказы отдавать в случае, если янки начнут встречную атаку. И он их отдал. Всадники осаживали коней, разворачивали их и уходили назад. Куда именно? За линию поставленных на повозки пулеметов. Которые уже были изготовлены к стрельбе. И как только атакующая лава приблизилась на расстояние действенного огня, дробно застучали пулемёты. И пусть они были механическими, от этого янки легче не становилось. Десять пулемётов на довольно близкой дистанции, по врагу, который не то не понял уровень угрозы, не то просто не успел её осознать. Коса… Коса смерти пронеслась по кавалерии северян, укладывая людей, лошадей на землю, обильно орошённую алой влагой. Боль, кровь, смерть… и дым, застилающий повозки с установленными на них пулеметами, мешающий прицельно вести стрельбу. Вот только янки уже были частично выкошены, частично деморализованы. Теперь их окончательным разгромом должны были заняться наши кавалеристы. И именно это они и начали.

— Ричардсон лишился кавалерии, — выкрикнул Эванс. Видимо затем, чтобы и офицеры штаба услышали. Даже те, кто стоял не так близко. — Теперь он долен будет усилить левый фланг, подготовиться к отражению атаки нашей квалаерии.

— А следовательно, ослабит центр.

— Нет, он перебросит резерв. Посмотри, Виктор, он двинул полки в центре вперёд. Хочет, невзирая на потери, опрокинуть «Легион» Хэмптона! Хорошо, что орудия нам не досаждают…

Это да, точно подмечено. Артиллерия Ричардсона частью была выбита боле точными и дальнобойными орудиями Уитворта, а частью пыталась дострелить до наших артиллерийских позиций. Вот только они были далеко за пределами прицельной стрельбы. А кидать снаряды наугад… Да на здоровье!

Зато Хэмптону и Слоану сейчас будет очень даже печально. Скорострельность «спенсеров» поможет им убавить число лезущих на них янки, но вот перестрелять всех — это нереально. А значит…

— Правый фланг — атака! Половине орудий — перенести огонь по частям Ричардсона левого фланга. Резерв — на помощь Хэмптону.

— Кавалерия?

— Как рассеют остатки вражеской — обход левого фланга противника. Пулеметы — поддержка Степлтона на нашем правом фланге.

Нейтан, который и орать умел погромче, и официальный командир, только что не пинками погнал ординарцев с приказами. Да и звуковые сигналы никто не отменял. Ли потом, сделав всё необходимое, проворчал:

— Вот мы и без резерва…

— Индейские роты. Если что, спешатся. Если не понадобится — будут преследовать.

— Хоть так…

— У Ричардсона резерва УЖЕ нет. Да ты и сам посмотри. Сейчас побежит ополчение.

И точно. Видя, что наша кавалерия обходит их левый фланг, а наш правый двинулся вперёд, да еще под знамёнами «Дикой стаи», получившей печальную известность, отряды ополчения, уже вкусившие прелесть рвущихся в их рядах снарядов, подались назад, тем самым создавая ощущение неуверенности, распространяя его. Вот оно, то самое слабое звено.

Плевать, что в центре Ричардсон заставил Хэмптона попятиться. Тот просто не хотел нести потери в рукопашной, понимая, что тут скорострельность «спенсеров» перестанет быть такой уж значимой угрозой. И бес с ним, со Слоаном, который в эту рукопашную всё же ввязался, теряя солдат. Всё равно подходящий резерв из «диких», направляемый Уитом и капитаном Байером, должен был выправить положение. Главное было в ином — левый фланг янки смешался, потерял монолитность, на него вот-вот должны были обрушиться с двух сторон, да ещё при поддержке артиллерии и пулемётного огня. Мы нивелировали численное преимущество противника, противопоставив своевременные тактические ходы. Теперь оставалось лишь завершить начатое.

Полчаса… Через это время выдохлось контрнаступление войск Ричардсона в центре. Слоана серьёзно потрепали, но резерв выправил ситуацию. А необстрелянные части просто не могли долго давить на активно сопротивляющегося и метко стреляющего противника. Ветераны, те бы продолжили, но у этих частей просто не было опыта. Аукнулось неправильно формирование бригады вашингтонским умникам. Ох аукнулось!

Левый фланг янки просто разваливался. Наскоки кавалерии Терри… Паровой каток «диких» Степлтона при поддержке пулемётного огня. Ну и редкие, зато меткие артиллерийские залпы из нарезных орудий Уитворта, куда ж без них. Янки уже не пятились, даже не отступали. Они просто драпали, не помышляя об организованном сопротивлении. А видя это, Ричардсон просто вынужден был скомандовать отход. Ему надо было сберечь войско, а вовсе не губить его попусту.

Ему это было надо. Нам — совсем нет. А потому командирам нашего правого Фланга, то есть Степлтону и Терри, были отданы приказы — не увлекаться преследованием бегущих, а переключиться на всё ещё боеспособные и организованные части бригады Ричардсона.

Драчливый Дик отступал. Понимая, что артиллерию не спасти, он отдал приказ подорвать орудия, что и было исполнено. Мля! Хоть большая их часть и была паршивыми «наполеонами», но и они бы пригодились. Однако, не судьба.

— Индейским ротам — преследование!

— Кого?

— Бегущих, Нейтан. На Ричардсона их бросать не стоит, а вот на разбегающихся в разные стороны ополченцев и малые отряды солдат — самое оно. Кто поднимает руки и бросает оружие — вязать и гнать в тыл. Бегущих и тем более отстреливающихся — уничтожать.

Понеслись головорезы из «пяти племён». Это тоже одна из их «фишек» — преследование деморализованного противника. Плюс, услышав их бешеные завывания, у необстрелянных и тем более части не нюхнувших пороху ополченцев душа в пятки уходит.

Подавляющее преимущество в кавалерии. Поддержка бьющих с повозок, то и дело меняющих позицию пулемётов. Меткие выстрелы стрелков, вооружённых «шарпсами» с оптикой и простыми. Ну и просто высокий темп стрельбы с нашей стороны, его тоже стоило учитывать. Патронов не жалеть! Перед сражением вновь прозвучал этот приказ. Один из козырей, то есть высокий темп стрельбы, его нельзя было не использовать. А боеприпасы…. Их в обозе было не то чтобы очень много по моим меркам, но вполне достаточно. Да и сегодняшнее сражение, оно должно было стать решающим. Сломаем хребет Ричардсону — больше организованно защищать Калифорнию от Конфедерации будет просто некому. Драчливый Дик и так выставил всех, кого смог, включая ополчение. А оно уже разбежалось по лесам и полям.

— Генералу Ричардсону остаётся либо бежать, теряя войско, либо выкидывать белый флаг, сдаваясь.

Драчливый Дик не сдастся, — покачал я головой. — Я о нём кое-что узнавал. Посчитает это позором, предпочтя погибнуть в бою или вырваться…

— Да? А что это, Виктор? Посмотри, это белый флаг!

Твою. Же. Мать. Я поморгал, прежде чем вновь посмотреть в подзорную трубу. Потом ещё раз и ещё… Нет, глаза меня не обманывали. Бригадный генерал Ричардсон выкинул белый флаг, знак того, что он призывает к переговорам. А о чём можно разговаривать с разбитым противником? Только об условиях сдачи.

— Мы видим флаг или поступаем как адмирал Нельсон?

Хороший вопрос задал мне Эванс. И хотя и видел. Что он с зубовным скрежетом готов принять и «нельсоновский» вариант, но оно того не стоило. Нам не нужна резня, победы будет достаточно.

— Основную часть бригады оставим в покое. Переговоры. А к разбежавшимся и малым недобитым отрядам это не относится. Только если они сами готовы сдаться, но…

— Это ты, Виктор, и раньше сказал.

— Точно. И всё же… это ПОБЕДА!

Радостные возгласы штабных офицеров были тому подтверждением. Битва при Фолсом-Лэйк была выиграна. Битва за Калифорнию… По сути, это синонимы. Оставалось лишь поставить точку. Жирную.

Глава 9

США, штат Калифорния, февраль 1862 года

Переговоры… о сдаче. Они у меня не первые, но разве можно сравнить вот это событие с теми, которые были в Александрии с полковником Эллсвортом? Иной масштаб сражения, да и значения несравнимы.

Разумеется, и речи не могло идти о какой-либо нейтральной территории. Хочет Драчливый Дик переговоров. Вот пусть сюда прибывает, в расположения наших частей. Только так и никак иначе. Собственно, никаких проблем не возникло, Ричардсон понимал, что разговоры разговаривать надо вовсе не нам, а только ему. Потому и прибыл в кратчайшие сроки, в сопровождении адъютанта в чине лейтенанта и нескольких солдат. Последних, само собой, никуда пускать не собирались, а вот Ричардсона с адъютантом провели к нам. В очередной домик, который оказался ближе прочих. Можно было бы и на свежем воздухе, но там начал накрапывать мелкий такой, противный дождик. А палатка… К чему, если есть вполне себе пригодное строение поблизости? То-то и оно.

Никакого полного состава командования тут не собралось. Большая часть была при войсках, на случай неудачного окончания переговоров. Присутствовали, помимо нескольких штабных офицеров-лейтенантов, лишь Эванс, я, да еще Вилли с перевязанным плечом. Всё-таки ухитрился словить пулю. Хорошо ещё, что и навылет прошла, и кость не раздробила, лишь скользнула по ней. То есть больно, тоскливо, крайне желательно соблюдать щадящий режим, но опасности для жизни не представляет. Да и восстановление особенно долгим быть не должно. При условии, опять же, соблюдения врачебных предписаний. Гнать бы его отсюда, но ведь если и пойдёт, то надуется на долгие месяцы. Так что пускай сидит. Пока. Потом всё равно погоню под надзор врача.

— Проходите, генерал, присаживайтесь, — произнёс я, как только Ричардсон с сопровождающим его лейтенантом вошел в комнату, куда стащили все имеющие стулья и даже табуреты. — Уж простите за скудость меблировки, но где тут лучшую то найти? Что было, на то сидим.

— Война, — небрежно обронил тот. — Не могу сказать, что рад нашей встрече. Генерал Эванс, полковник Станич. Джентльмены… У меня вообще нет поводов для радости.

Понимаю его. Какая уж тут радость! Бой проигран, перспективы самые хреновые. Но это не моя головная боль, право слово. Вон, сел на грубо сработанный стул, пальцами левой руки по столу барабанит, глаза же просто-таки огнём горят от избытка эмоций. Того и гляди дым из ноздрей пускать начнёт, аки мифический зверь дракон.

— У вас поводов радоваться действительно маловато, — согласился я с Ричардсоном. — Так что давайте мы с вами обсудим условия капитуляции вашей бригады. Того немного, что от неё ещё осталось. Очень немногого.

— Я пришёл говорить не об этом.

— Тогда о чём? — огрызнулся Вилли, которому инъекция морфина, сделанная по время обработки раны, хоть и сняла боль от раны, но вызвала повышенную агрессивность. — Неужели хотите, чтобы вам устроили «золотой мост» прямиком до Орегона?

— Я привык здраво оценивать ситуацию, подполковник, — вежливо, понимая, что тут не место проявлять вспыльчивый характер, сказал Ричардсон. — Если нам не удастся договориться, я попробую прорваться. Да, будут большие потери, но и вы не досчитаетесь части своих солдат. Кому от этого будет лучше?

Логика в его словах присутствовала. Но вместе с тем отпускать вражеских солдат восвояси было бы откровенной ошибкой. Именно это и подчеркнул Нейтан, заявивший:

— Сейчас мы можем полностью разгромить вас. Так зачем нам отказываться от этого, понимая, что иначе вы снова будете воевать против нас? Я не вижу смысла. А потери… Мы на войне, тут умирают.

Молчание. Было очевидно. Что Ричардсон не собирается складывать оружие, предпочитая пусть небольшой, но всё же шанс на прорыв. Надо бы его додавить, несмотря на потери, которые, к слову, не должны быть особенно большими. Однако… Однако!

— Кажется, есть у меня одна мысль, которая позволит вам, генерал, избежать плена. И не только вам, — добавил я, видя, что Драчливый Дик собирается яростно возражать. — Но учтите, что предложение, которое я сейчас озвучу, единственное. Других не последует.

— Говорите, полковник.

— Ваша бригада сдаёт всё оружие и амуницию, за исключением личного оружия офицеров. После этого каждый из офицеров пишет документ, в котором говорится, что он соглашается не принимать дальнейшего участия в войне в обмен на возможность возвращения домой. Солдат же… Один документ на роту и пусть каждый ставит подпись возле своего имени.

— Отпускаете под честное слово. А кто не согласится?

Тут я поневоле усмехнулся.

— Будет прозябать в плену или же, если попробует дёрнуться, пристрелим.

— Так просто?

— Именно так. Поверьте, Ричардсон, для моих «диких» это никакого труда не составит. Большая часть из них ирландцы, которые вас, янки, очень не любят. Еще есть несколько индейских рот. Думаю, тут и вовсе объяснять излишне. Ну а если кто-то из отпущенных вновь окажется в армии… О, это будет огромный подарок для нас. Мы тогда весь Север смешаем с такими помоями, что их даже свиньи жрать не станут. Говорю это исключительно из уважения к вам лично. Как-никак, мы уже второй раз сталкиваемся на поле боя. И вы показали себя храбрым военачальником, которому просто… не совсем повезло. Итак?

— Да будь я проклят! — взвился было янки, но тут же как-то потух. Помолчал с полминуты, после чего тихо произнёс. — Согласен. Не хочу губить тех, кто ещё остался. Пусть лучше возвращаются домой, чем гниют в земле или сидят в плену долгие месяцы…

— Вы сделали правильный выбор, генерал, — попытался подбодрить поверженного, но достойного противника Эванс. — Сегодня и так пролилось много крови.

— Возможно… Но что с ополченцами?

Нейтан посмотрел в мою сторону. Дескать, твоя идея, ты и расхлёбывай. Не поспоришь. Ладно…

— Ополченцы! Почти все или перебиты, или разбежались по лесам-полям. Но для оставшихся почти то же предложение. Могут уйти с вами в сторону Орегона. Или остаться тут, но без подписки всё равно не обойдутся. Будут пытаться вредить нам — спляшут на виселице. Так им и разъясните. А теперь… Возвращайтесь к своим солдатам, генерал. Объясните им, чего вам удалось достичь в результате переговоров. И если всё пройдёт без эксцессов, на что мы все надеемся, начинайте сдавать оружие и прочее имущество бригады.

Ричардсон с адъютантом покинули дом, ну а мы остались. Остались ждать, хотя в результате я был уверен пусть не на сто, но на девяносто пять процентов точно. У янки действительно не было шансов вырваться, не потеряв подавляющую часть своих. Мы это знали. Они это знали. Вот и получилось, что предложенный выход по любому был наиболее приемлемым. Да и нас избавлял от потерь. Хотя скептически настроенный Вилли проворчал:

— Вик, ты действительно думаешь, что Эйб Линкольн не решится, случись необходимость, вновь отправить в армию этих, которые подпишут обязательство неучастия?

— Ты чем недавно слушал, друг мой? Я говорил, что именно тогда будет… Если только Линкольн или его люди осмелятся тупо и гнусно подтереться данными их офицерами клятвами, то… Он просто уничтожит репутацию США на международной арене. Я даже не знаю, что именно нам более выгодно — неучастие в дальнейшей войне остатков бригады Ричардсона или вот этот международный конфуз янки.

Вилли лишь вяло отмахнулся здоровой рукой и тут же скривился. Видимо, действие морфина заканчивалось. Ну а делать новый укол — это лишнее. Да и говорил я ему, равно как и прочим, что эти средства надо с огромной осторожностью использовать. Именно поэтому Степлтон был отправлен в соседнюю комнату, на предмет отдохнуть и попытаться уснуть. Хотя насчёт последнего я особо не надеялся — взвинченная нервная система в таких условиях редко когда позволяет отключиться. Ну да там видно будет.

А меж тем Ричардсону явно удалось донести до остатков своей бригады все выгоды полученного от нас предложения. И началось… Что именно? Сдача оружия, передача амуниции и останков припасов. Дело нужное, но нудное и крайне хлопотное. Неудивительно, что меня оно, скажем так, не сильно прельщало. А поскольку на Вилли переложить что-то из-за его ранения было сложно, то… Имеется официальный командир бригады с лице бригадного генерала Эванса? Вот и флаг ему в руки. Я же лучше посижу, посмотрю на небо, игнорируя продолжающийся дождь, поразмыслю о ближайшем и не очень будущем. Мыслей то много, бродят они в голове замысловато, зато порой наталкивают на очень интересные варианты. Ведь выиграно лишь сражение за Калифорнию, а встраивать её в Конфедерацию придётся незамедлительно. Хотя бы по той причине, что золотые прииски на дороге не валяются. Да и с огромным числом старателей-золотодобытчиков надо что-то делать. Именно они в этом штате основа всего.

Трофеи. Как много в этом слове… И никаких шуток, ведь экономя на качестве человеческого материала. На вооружении и экипировке солдат янки не экономили. И пусть оружие было несколько не в тему из-за того, что своё имелось, куда как лучше, то вот остальное очень даже порадовало. Жаль только, что большая часть артиллерии бригады Ричардсона таки да была выведена из строя основательно и восстановлению вряд ли подлежала. Но были и уцелевшие орудия. Дульнозарядные, конечно, но и они пригодятся для того, чтобы отражать возможные попытки северян вернуть потерянный штат.

Боеприпасы, шанцевый инструмент, казна бригады… Нехило! Интересно, это им сюда с собой такие суммы выделили или же Драчливый Дик местных золотоносителей раскулачил? Он мог, тут и сомневаться нечего. В любом случае, теперь всё это богатство перешло от них к нам.

Составлялись списки солдат. Как и ожидалось, получив выбор между пленом и отъездом в родные края «под подписку» первое… не пользовалось популярностью. А вот попытки под шумок сбежать были. Правда последовавшая меткая стрельба в спины этих «резвых кенгуру» быстро показала, «кто есть ху» в этой ситуации. Кстати, хлопоты насчёт сбора погибших и копанию могил были переложены на янки. Горе побеждённым, что тут ещё добавить.

А трупов хватало. Равно как и раненых, среди которых попадались и тяжёлые, и просто умирающие, без каких-либо шансов на выздоровление. К счастью, у них их было куда больше. Хотя один бес подобная атмосфера меня откровенно удручала. Вот только никуда от этого не денешься — естественные последствия битвы.

Хватало и пленных. Тех, которые пустились наутёк раньше того, как Ричардсон начал переговоры. На них соглашение не действовало, поэтому эта часть янки содержалась отдельно, находясь под прицелом разгорячённых после боя и озлобленных понесенными потерями солдат. С ними тоже предстояло что-то делать. Впрочем, планы на них имелись, чего уж там.

Заботило меня другое — предстоящее занятие столицы штата. Сакраменто. Хотелось обойтись без лишней стрельбы и неурядиц, да и как можно быстрее перевести Калифорнию «на новые рельсы». И для этого… Для этого мне потребуется Ричардсон, как бы странно это не прозвучало. А ещё Уэйд Хэмптон Третий, хотя этот должен будет сыграть отведённую ему рол несколько позже.

Время тикало, поэтому я решил не тянуть кота за оны органы и сразу погвоорить с обоими. Хэмптона пришлось настоятельно попросить уделить время для важного разговора. Ну а Ричардсона просить не было смысла. Он сейчас был совсем не в том положении, чтобы от чего-то отказываться. По сути он сдался на нашу милость, хоть и с минимальным уроном для собственной чести.

Командир «Легиона» появился первым. И пожалуй, это было неплохо. Сразу взяв быка за рога, я огорошил главу влиятельнейшего рода плантаторов Юга предложением, от которого очень сложно отказаться:

— Уэйд, мне кажется, что именно вам поболее прочих подходит должность, назовем это так, военного губернатора Калифорнии.

— Мне? Но я командую «Легионом»!

— И очень хорошо командуете, — искренне улыбнулся я. — Калифорния — это источник золота, очень важное для Конфедерации приобретение. И неужели вы думаете, что янки не попытаются его у нас отбить?

— Они… могут это сделать. Но необходимо будет попросить прислать подкрепление. Немедленно отправить сообщение командующему Борегару.

— Незамедлительно, как только войдём в Сакраменто, то есть в течение ближайших суток. Но «военный» или как говорят в России, генерал-губернатор как раз и является ответственным не столько за экономику, сколько за безопасность вверенной ему территории. Неужели вы думаете, что можно на столь высокий пост назначать кого-то из местных, к кому изначально нет особого доверия. Или затевать, с позволения сказать, выборы в этих нелёгких условиях. Идёт война, Уэйд.

Встав со стула, Хэмптон стал ходить взад-вперёд по комнате. Похоже, так он выплёскивал нервную энергию, которая его переполняла. Наконец остановился и задумчиво произнёс, устремив взгляд куда-то в пространство:

— Почему не Эванс?

— Потому что вы, Уэйд, не только военный, но и знаете, как управлять своими плантациями. Значит, вам куда легче Эванса окажется вникнуть в экономические дела Калифорнии. А поскольку вы ещё и командир «Легиона», то и дела военные из рук не выпустите. Тут скоро будет сложно. Подавление возможных мятежей сторонников северян, улаживание хлопот с золотоискателями. Хотя какой там улаживание! Там надо всё почти что с начала выстраивать. Ну да об этом после. Ричардсона привели.

— Привели?

— Вежливо привели. Он нужен для того, чтобы… — стук в дверь свидетельствовал о том что генерала, хм, доставили. — Входите, мистер Ричардсон, рад вас снова видеть.

А вот он не рад этого сразу заметно. Мрачный, недовольный. И смотрит на меня с таким подозрением, словно я собираюсь сделать ему какую-то огромную пакость.

— Что случилось, полковник Станич? Мы с вами договорились!

— Неужто… Ох, да успокойтесь вы. Наши соглашения в силе, никто их отменять не собирается. Просто мне необходимо ваше присутствие в Сакраменто. Во избежание, так сказать, излишних проблем. Прежде всего для жителей города. А то вдруг кто-то из окружения губернатора не поверит, что ваша бригада больше не существует как организованная сила. Начнут пытаться организовать сопротивление, получат, то, что и полагается в таких случаях… по пуле на брата. В голову, чтобы наверняка. Да, кстати, а теперь уже почти что не губернатор Леланд Стэнфорд, он как, уже готовится убраться куда подальше или сдастся на милость победителей?

— Мне это неизвестно. И я не обязан отвечать на подобные вопросы.

Знает. Но не скажет. Что ж, тут он действительно в своём праве. Ну никак Ричардсон не обязан выдавать нам даже не сведения, а догадки. Да и ладно.

— Нет, так нет. Что ж, Уэйд, будем проверять сами. Хотя я уверен, что мистер Стэмфорд уже мчится в Сан-Франциско, поближе к пароходам, на которые и начнут грузить самое ценное и самых ценных. В смысле золото, личные вещи и собственно самого губернатора со всем ближним и не очень окружением.

— Но нам надо будет…

— Да, надо. Но сначала, мистер Ричардсон, будьте любезны нас покинуть. Вам ни к чему слышать то, что будет тут сказано.

Ему и впрямь было незачем слышать о дальнейших наших планах. Особенно о том, что через несколько часов конница уйдёт в рейд на Сан-Франциско с целью помешать хотя бы части местных шишек удрать из Калифорнии морским путём. Да и сорвать, хотя бы частично, вывоз ценностей, оно тоже полезно будет.

Забавно, но немалая часть местного истеблишмента была практически уверена в том, что войска Ричардсона одержат сокрушительную победу над «шайкой наглых южан», как они выражались. Об этом узнали офицеры «диких», опрашивая пленных. А узнав, быстро доложили, понимая, что такая информация чрезвычайно важна. Ведь если мало кто всерьёз рассматривал нашу победу, то и принять меры могли не успеть. Этим обязательно надо было воспользоваться…

* * *

Сакраменто. Тот ещё городишко, если выражаться честно. Ну никак он по моим представлениям не тянул на столицу штата. И все же он ею являлся. Войдя в город, наши части обнаружили, что по большому счёту солидной части местных было глубоко пофиг, кто именно будет здесь править. США, Конфедерация, да хоть Папа Римский! Главное, чтобы не мешали главному — добыче золота, она и только она имела значение для самих золотоискателей, скупщиков. Да и для многочисленного обслуживающего персонала в лице содержателей салунов, борделей, поставщиков провизии для всей этой оравы и прочих, и прочих.

Губернатор, как и ожидалось, успел не просто смыться из Сакраменто, но и прихватить с собой семью, ближний круг, архив и тем более казну. А вот более половины чинуш не успели смыться… Их аккуратно «изымали из обращения», впрочем, без малейшей жестокости. Большинству не грозило ровным счётом ничего, помимо долгой и вдумчивой беседы с одни из офицеров бригады. Смысл этих разговоров? Получение информации, быстрая проверка пригодности того или иного человека для использования на благо Конфедерации, после чего следовало то или иное предложение, от которого просто нельзя было отказаться. Явных сторонников Линкольна в частности и движения аболиционизма в целом ждала экстрадиция. Проще говоря, им предстояло вместе с семьями под конвоем отправиться в Сан-Франциско, после чего быть посаженными на один из идущих в Орегон пароходов.

Тем, которые готовы были переметнуться, предлагалось нечто иное… Разумеется, с мало-мальски значимых должностей их всё равно «вежливо просили пойти на хрен», но они вполне могли оставаться в пределах штата и заниматься своими делами, бизнесом не особо крупного размера и всем прочим. Ну а те, кому было просто всё равно… До них и нам никакого дела не было.

Впрочем, находились и те, кому было не всё равно, кто надеялся на возвращение федералов, но не готов был к активному сопротивлению Конфедерации. Вот для них мы и привезли с собой Исраэля Ричардсона аки живое доказательство, что войска федералов на территории штата больше нет. Вообще нет, а значит и дёргаться бесполезно.

Однако, кое-кто пытался не просто дёргаться, а делать это с максимальным усердием. К счастью для нас и к несчастью для поддерживающих активное сопротивление, нам с ходу удалось отловить главного смутьяна — Томаса Старра Кинга собственной персоной. Этот деятель прибыл по делам в Сакраменто из Сан-Франциско, где пребывал большую часть времени, и попался на банальной попытке устроить митинг «разгневанных горожан».

Что это был за фрукт? О, личность весьма специфическая, уже доставившая много проблем и способная доставить их ещё больше. Священник-унитарианец, а также открытый видный член масонской ложи, он прибыл в Калифорнию в шестидесятом году с чёткой и явной целью. Какой именно? Неофициально возглавить предвыборную кампанию Линкольна, причём заходя со стороны религии, чему содействовало его священство, позволяющие проводить проповеди по сути где и как угодно. Будучи хорошим оратором, а также имея поддержку как со стороны республиканцев, так и от «вольных каменщиков», он очень широко развернулся.

С началом войны он не только не прекратил свои проповеди, но и многократно усилил их накал. Армия северян, по его словам, выполняла «божественную миссию освобождения рабов плантационного Юга».

Получая нехилую поддержку, он форменным образом забыл о главном — о чувстве меры. Возомнил себя неприкасаемым, решив как раз после того, как мы заняли Сакраменто, вновь показать себя великим оратором. Вот только лично у меня не было ни малейших сомнений по поводу того, что именно надо делать. Едва лишь доложили, что на одной из площадей собрался этот, с позволения сказать, митинг, последовала жёсткая реакция. Две вооружённые до зубов роты «диких» были отправлены туда с приказом оцепить скопление народа и арестовать всех зачинщиков. Равно как и тех, кто будет пытаться их отбить.

Ирландцам было пофиг на все попытки сопротивления, ну а про такие слова как «гражданские права» они и задумываться не собирались. Особенно учитывая то, что они всё едино звучали со стороны не шибко любимых ими янки. Так что столпотворение было сначала оцеплено, затем профильтровано. Жёстко, быстро, надёжно. Пришлось, правда, поработать прикладами и даже немного пострелять… большей частью в воздух, но кое-кому и ноги прострелили вразумления ради.

Зато добыча была славной! Тот самый Томас Старр Кинг, доверенное лицо Линкольна, масон, лицемерный святоша, а по сути наиболее опасный для нас человек в Калифорнии. Точнее сказать, он БЫЛ опасным, но теперь утратил это качество, превратившись всего лишь в крайне ценный источник информации. Как бы не более ценный, чем попавшийся несколькими месяцами ранее Грегори Мюррей, резидент, пойманный в Южной Каролине.

«Диким» был отдан приказ — охранять добычу как бриллиант размером в человеческую голову. Кормить-поить, холить и лелеять до поры, но вместе с тем держать под наблюдением двадцать четыре часа в сутки. И не просто «под наблюдением», а в помещении с зарешёченными окнами и без малейших шансов как удрать, так и покончить с собой. Наверняка я перестраховывался, но упустить ТАКУЮ добычу просто не мог.

Рейд кавалерии на Сан-Франциско удался наполовину. Сопротивления почти не оказывалось, но вот немалая часть местных бонз таки да словчилась удрать на пароходах, которых в порту было предостаточное количество. И уж тем более не стоило упоминать о том, что «золотой пароход» уплыл одним из первых. Вместе с теми без малого тремя тоннами золота, что были на его борту. Ну да, двухнедельная добыча с золотых приисков, по плану отправляемая в Нью-Йорк каждые две недели.

Обидно, досадно, ну да ладно. В любом случае, это была последняя «золотая посылка» из Калифорнии. Больше янкесы ни единого килограмма отсюда не получат.

Пароход с золотом уплыл, но золото в земле осталось. И его нужно было добывать. Вольные золотоискатели это одно, а вот серьёзные золотые прииски — совсем другое. По сути, более половины золотодобычи подмяла под себя так называемая «большая четверка»: Хопкинс, Кокер, Хантингтон и Стэнфорд. Да-да, тот самый, который губернатор! Бывший… Кстати, остальные трое тоже удрали, но оставили управляющих, надеясь, как я понимаю, на «незыблемость частной собственности».

Зря надеялись! Возможно, окажись на моём месте кто-то менее решительный, он ограничился бы тем, что сместил властные структуры, но оставил в покое магнатов. Вот только человеку двадцать первого века было понятно, что в США финансы стоят за спиной официальной власти и руководят ей. Следовательно, нужно было бить по ним, причём бить жёстко, чтобы упав, они уже не смогли подняться.

Вопроса о том, как именно всё это провернуть, даже не возникало. Все члены «четвёрки» были ну прямо-таки эталонными сторонниками Линкольна и сочувствующими аболиционизму во всех его проявлениях. Плюс их побег за пределы штата, который вполне мог трактоваться как некое «признание вины». Имея же в руках такой козырь как Томаса Старра Кинга, я мог в ближайшее время получить все сведения о разного рода делах и делишках местных воротил. Так что… Вся собственность «большой четвёрки» была конфискована в пользу Конфедерации, а сами магнаты были объявлены лицами, которые разыскивались властями КША.

И не только они, откровенно то говоря. Были прихвачены за кошельки местные банкиры, уж эту то малопочтенную публику жалеть точно не стоило. Почти все они, как оказалось, отвалили немалые суммы на предмет защиты штата от Конфедерации, да и вообще щедро финансировали федеральный центр. Вот и вылезла им боком такая ярая поддержка Авраама Линкольна вкупе со всей его сворой.

Вой раздавался! Только вот поддержать эти самые крики были готовы немногие. Хотя бы по той причине, что под раздачу попали лишь банкиры и магнаты, к которым у обычных золотоискателей никаких симпатий и в помине не было. Да и обычных собственников мы даже не думали трогать, вне зависимости от того, каких политических воззрений они придерживались. Не буянят явно, не пытаются стрелять или устраивать разные митинги и собрания? Вот и ладно, никто вас трогать и не намерен.

Это принесло желаемый результат. Видя, что в основе своей ничего не поменялось, золотоискатели и весь связанный с ними народ вроде работников борделей, салунов и прочих отелей заметно успокоился, вернувшись к привычным своим делам. Одни искали золото, другие всеми законными способами его у них вытягивали. Благодать… по калифорнийским веркам нынешнего времени.

Что касательно Ричардсона и остатков его бригады — с ними поступили ровно так, как и было обещано. В сопровождении конвоя весь этот народ отправили в далёкое пешее путешествие к границам Орегона. С настоятельным пожеланием даже не думать нарушить данное слово, заверенное к тому же и на бумаге.

Верно говорят, что во многих случаях достаточно занять столицу и несколько основных городов. Чтобы остальные земли сами собой «упали к тебе в карман». В Калифорнии, по крайней мере, получилось именно так. Сакраменто, Сан-Франциско, Сан-Хосе, Монтерей… Затем нужно было спускаться вниз по побережью и брать под свой контроль такие города как Сент-Луис, Сан-Фернандо и так далее аж до Сан-Диего. Само собой. Это лучше всего было делать не пешочком, а на кораблях. К счастью, некоторую часть оных всё же удалось прихватить в порту. Но реквизировать оные, скажем так, не стоило. А вот зафрахтовать в добровольно-принудительном порядке, но за большие деньги — это дело совершенно другое.

Облегчало задачу то, что вниз от Сан-Франциско было мало войск. Разве что на границе с Мексикой и около рядом. Да и то… Хуарес считался — да и являлся — крайне дружественным по отношению к США правителем. Поэтому, учитывая это, равно как и то, что войска нужны для войны с Конфедерацией… В общем, на границе Калифорнии с Мексикой большого числа солдат не держали. Нам это было лишь на руку.

Но имелась и серьёзная проблема — отсутствие нормальной связи. Ага, ведь телеграфа, способного быстро связать нас с Ричмондом, в Калифорнии не было. Причина? Самая банальная и мерзкая. Видите ли, власти не желали вкладываться в телеграфный кабель, предпочитая переложить затраты на воротил от бизнеса. А те, само собой разумеется, прокладывали телеграфный провод лишь рядом с железными дорогами, ориентируясь исключительно на собственные нужды. Капитализм во всей красе, со всеми олигархическими выкрутасами. Мерзость да и только. Как только государство пускает во власть финансовых воротил, они сами становятся властью. Не открытой, конечно, потому как не делают, случись что, отвечать за различные косяки, а тайной управляющие выдвигаемыми на официальные посты марионетками. Ведь тот же Эйб Линкольн — это не более чем говорящая голова, пусть и хорошо, талантливо говорящая.

Зла на них не хватает! Точнее как раз хватает, просто перенаправить его на конкретных персон пока только начинает получаться. Связь же нужна как воздух, а её просто нет. Дурдом, но известие о нашей победе при Фолсом-Лэйк, а потом и о взятии под контроль основных городов штата пришлось посылать тупо с гонцами. Ну да, малыми отрядами до Техаса. Как раз до конечной станции железной дороги! Тупо, маразматично, но другого варианта просто не было. Что уж говорить о посланцах в Юту, к главмормону Бригаму Янгу… Но насчёт него именно так и планировалось. Причём три группы посланников — по принципу чтобы одна уж точно добралась — были укомплектованы наполовину мормонами наполовину нашими бойцами. Достоверность, млин, куда без неё. Чужим Янг не поверит, только своим доверено-проверенным фанатикам из «Легиона Наву». Собственно, по этой причине мы их с собой и тащили. Этих абсолютно лишних и чужеродных элементов.

Был ли я уверен в том, что Бригам Янг выполнит наши с ним договорённости? Да, и вовсе не из-за его «моральных качеств», которые представляли причудливый гибрид поведения шакала и ядовитой змеи. Тут дело исключительно в его собственной выгоде. США просто не могли и не желали дать ему то, к чему он давно стремился. Зато мы вполне могли дать не сам Дезерет, но ключ к его созданию. И весть о «ключе» к закрытой доселе двери с каждым днём с каждым часом приближалась к Солт-Лейк-Сити…

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg