«Страна восходящей Геполы (полная версия)»

Страна восходящей Геполы (полная версия) (epub) - Страна восходящей Геполы (полная версия) 316K (книга удалена из библиотеки) (скачать epub) - Олег Александрович Волков

Страна восходящей Геполы.

Часть 1.

Дорога на юг.

Глава 1.

Там, где живёт вечность.

Глава 2.

Новости Большого мира.

Простой деревянной ложкой Саян аккуратно подцепил последний кусочек варёного мяса вместе с последним венчиком петрушки. Последняя ложка мясной похлёбки словно величайшая драгоценность в мире. Почти холодный бульон легко соскользнул в желудок. Эх! Деревянная ложка брякнулась о дно пустой миски. Как было бы здорово съесть на обед жаренную индейку с отварным картофелем и залить её бокалом хорошего вина. Не помешал бы и кусок самого обычного ржаного хлеба с кружкой молока. Но! Саян опустил глиняную миску на землю, чего нет, того нет. То, что было, мясная похлёбками со свежей зеленью, уже съедено. Обед закончен. И баста!

Долгожданная весна наконец-то порадовала тёплым деньком. Жилая пещера за долгую зиму изрядно надоела. Не в радость «отопление» и горячая вода. Не долго думая, Саян вытащил на свежий воздух потёртую баранью шкуру и прямо на ней расположился на обед. Держать миску с мясной похлёбкой на весу не очень-то удобно, зато с площадки перед входом в пещеру открывается великолепный вид.

В незапамятные времена большой метеорит врезался в склон горной вершины Станового хребта. На месте падения остался огромный в пять километров шириной кратер, слегка наклонённый к югу. Так появилась живописная горная долина «Там, где живёт вечность».

На дне долины небольшое почти круглое озеро. Многочисленные ручьи с окрестных склонов питаю его, однако уровень воды остаётся одним и тем же, как восход прекрасной Геполы каждое утро на востоке. Излишки воды через подземные пещеры уходят в глубь Станового хребта. Лишь в редкие особо засушливые годы уровень воды в озере немного падает. Западный берег озера густо зарос камышами и тростником. В зарослях водятся утки, а в самом озере хватает вкусной рыбы. На пологих склонах, на широких неровных уступах, растёт лес. Маленькие группки сосен окружают кусты и высокая трава. На скудных пастбищах пасутся бараны, туры и прочие травоядные. Со скалистых склонов на них то и дело поглядывают волки, рыси, барсы.

Жилая пещера находится на южном склоне долины, на высоте более двухсот метров от глади озера. Полдень. Вечные снега и льды на высокой вершине напротив сияют под лучами прекрасной Геполы. Исполинская тень от склона зазубренным кончиком дотянулась до водной глади на дне долины.

Саян нехотя поднялся на ноги. Пейзаж, безусловно, красивый, хоть сейчас бери холст, мольберт и рисуй шедевр. Только, только, Саян подхватил со шкуры миску, за двадцать с лишним лет успел изрядно надоесть. Сам, сам, всё без исключения сам. Слуг в уединённом горном убежище нет и никогда не было. Вот и эту миску с ложкой придётся отмывать самому. Гигиена прежде всего, до ближайшего знахаря неделя пути по узким горным тропам. А до ближайшего врача и того дольше.

Старая деревянная дверь из серых грубых досок жалобно скрипит под напором ветра из долины. Во внутрь пещеры через широкие окна-щели струится свет. Пусть иллюминация не как в театре, но вполне позволяет обойтись без свечей и факелов. Заодно через окна-щели во внутрь залетает свежий воздух.

Вполне можно было бы найти жильё пониже, ближе к озеру, однако у этой пещеры есть одно очень важное преимущество – горячий источник. Саян поднял небольшой лючок-крышку недалеко от входа в пещеру. В лицо тут же ударил тёплый пар с чуть заметным кисловатым запахом.

Горячая вода поднимается из земных глубин и небольшим ключиком пробивается через трещину в самом дальнем конце жилой пещеры. В своё время, несколько тысяч лет назад, пришлось изрядно потрудиться, чтобы упрятать исходящий паром ручей под каменный пол. Зато теперь в его распоряжении бесплатное отопление и горячая вода для хозяйственных нужд. Даже в самые лютые морозы, когда за старой деревянной дверью воет метель, а на площадке перед входом в пещеру громоздятся большие сугробы, для обогрева и приготовления еды вполне хватает небольшого и очень экономного очага.

Маленьким кожаным ведром Саян зачерпнул горячей воды. Пучок травы и зола отлично оттирают жир со стенок миски. А ведь где-то во внешнем мире, Саян последний раз ополоснул глиняную миску, существует самое настоящее мыло… Такое душистое, красивое, с аппетитной пеной… Не-е-е… Пора, пора, давно пора отправляться в путь дорогу. Деревянная ложка едва не улетела на пол, Саян в последний момент успел прижать её ладонью к деревянному столу, такому же древнему и серому, как и входная дверь. Да и всё в этой пещере, начиная от письменного стола из большого камня, очага, над которым висит тёмно-красный котелок, и до этой самой ложки, древнее и серое.

Давно это началось. Очень, очень давно.

Около шести тысяч лет тому назад Великий Создатель послал Саяна, а так же двух его бессмертных друзей Ягиса и Ансива, на эту планету. Первые пять сотен лет Саян правил Вилурой, самым первым государством людей на Миреме, которое сам же и создал. А потом яд власти, вседозволенность и всеобщее обожание, доконали его. После очередной нелепой смерти на охоте Саян так и не вернулся на каменный трон всесильного владыки, а ушёл вслед за друзьями в Большой мир. С тех пор он живёт под маской простого смертного, меняя век от века, от жизни к жизни, имена, судьбы, народы, страны.

Почти сразу сложился большой цикл: великая цель под личиной простого смертного, великая месть менгам и отсидка в «Там, где живёт вечность», в глухой горной долине почти святым отшельником. За сотню лет, примерно столько длится очередная жизнь и великая месть, общество людей надоедает до колик в животе. Пусть Саян бессмертен, однако многие простые радости простых смертных ему недоступны. Самое печальное Великий Создатель одарил его мужской силой, но так и не дал возможности иметь детей. Бессмертному наследник не нужен.

Отшельничество глубоко в горах позволяет прийти в себя, избавиться от груза прошлого. Каждый раз Саян пишет обширные и весьма подробные мемуары о прошедшей жизни. На бумагу выплёскивается весь негатив, все эмоции и переживания, что накопились за годы жизни среди простых смертных. Отсутствие элементарных удобств и радостей, нормального туалета со стульчаком, бани, жаренных индеек и обычного ржаного хлеба возвращают вкус к жизни. Обычно хватает двадцати с небольшим лет, реже требуется тридцать и больше. В самый первый раз, больше пяти тысяч лет тому назад, Саян прожил в «Там, где живёт вечность» 42 года, но это рекорд, который так и остался непобитым.

Аскетический образ жизни, здоровое питание и физические нагрузки омолаживают его. Вот и сейчас, Саян улыбнулся собственному отражению в кожаном ведёрке с тёплой водой, на вид ему снова 15 – 16 лет. Лет десять назад сошёл ужасный шрам, который пересекал правую щёку, вновь выросли передние зубы. За двадцать лет самоизоляции отрастают потерянные пальцы и уши, выбитые глаза, исчезает хромота и даже наколки во всю спину.

Прошлой осенью, когда Саян охотился на уток и удил рыбу на озере, в груди вдруг засвербело и заныло жгучее желание вернуться в Большой мир, вновь одеть кожаные сапоги вместо драных самодельных сандалий, и напиться вдрызг ароматного чёрного пива в трактире «Упитанный заяц» в Тивнице, в столице Марнейской империи. До чёртиков, до изжоги, надоело каждое лето готовиться к долгой зиме и каждую долгую зиму безвылазно сидеть в тёплой уютной пещере и писать, писать мемуары, без конца и края вспоминая прожитую жизнь. Но! Ясно и другое: уходить в Большой мир можно и нужно весной, когда в горах растает снег и откроются перевалы. Соваться под осенние дожди, раскисшие тропинки и холодные ночи смерти подобно.

Последние полгода, осень, зиму и начало весны, Саян прожил как на иголках. И вот теперь, с первым по настоящему тёплым весенним днём, действительно настала пора собирать старый вещмешок, закупоривать пещеру и уходить в такой большой и прекрасный внешний мир. Только, Саян хлопнул на место лючок-крышку, до сих пор так и не решил очень важный вопрос – куда идти? Чему и кому посвятить очередную жизнь?

Маленький очаг в глубине пещеры почти догорел. Красные продолговатые угольки покрылись серым пеплом и едва тлеют. Саян бросил в очаг маленькую охапку веток и толстых щепок. Тонкие языки пламени тут же высветили на стене самодельную карту Мирема. Грубую и приблизительную, однако для тяжёлых раздумий в самый раз.

Саян присел на трёхногую табуретку, облезлая ножка противно скрипнула по каменной плитке. Левый неровный круг изображает западное полушарие Мирема. Выше экватора, словно большая клякса, нарисован материк Науран, самый большой на планете. Синяя трещина внутреннего моря Дебар почти делит его на две части. Вдоль восточного берега материка тянется исполинский Становый хребет, где и находится долина «Там, где живёт вечность». Север и центральную часть правой половины Наурана занимает Марнея, Марнейская империя, законная наследница Вилуры.

По другую сторону экватора, на другой стороне тёплого Южного океана, расположился гораздо более скромный материк Чалос. От его восточного берега море Окмара отделяет большой Тассунарский архипелаг. Саян недовольно засопел, от злости и негодования пальцы сами по себе сжались в кулаки. Западную и центральную часть Чалоса заселили менги, не просто заклятые, а личные враги. Лишь в восточной части материка находятся Рюкун, Гунсар и ещё несколько мелких государств людей.

С правым кругом, с восточным полушарием Мирема, связано не так много воспоминаний. Два материка, Ларж на севере и Колбан на юге, больше пяти тысяч лет оставались нетронутыми цивилизацией. В 5389 году Саян сам на каравеллах «Антариас» и «Гонгуры» открыл их. За четыре сотни лет люди заселили Ларж и северную часть Колбана. А вот центр и юг Колбана успели занять менги, чтобы им всем пусто было. Саян отвёл глаза от самодельной карты. В этом и проблема: пока цивилизация тихо развивалась вдоль реки Акфар и на берегах моря Дебар особых проблем с выбором жизненного пути не было. Зато теперь, Саян тихо вздохнул, каждый раз перед ним раскрывается огромный веер возможностей.

Последние столетия его буквально терзает и мучает выбор, где же провести очередную жизнь. И каждый раз Саян затягивает решение проблемы буквально до самого последнего дня, как и на этот раз. Пора, пора, давно пора покинуть «Там, где живёт вечность» и отправиться в Большой мир. Только куда?

Может, посвятить очередную жизнь Марнее? Взгляд сам нашёл на карте материк Науран и синюю полоску в его правой части – великую реку Акфар. Хороший вариант. Можно стать чиновником и подняться по карьерной лестнице вплоть до первого советника императора. Только, только, Саян опять печально вздохнул, в предыдущей жизни он и так сыграл ключевую роль в подавлении бунта в Турмане, в главной колонии Марнеи на материке Ларж. Газеты всего мира разнесли весть о нём по всей планете. Ладно бы только весть. Каждая мало-мальски значимая газетёнка сочла за честь напечатать его портрет на главной странице. Изображать двойника и упорно отнекиваться от мнимого родства с самим собой? Ну уж нет! Марнея отпадает.

По этой же причине отпадает материк Ларж. Да-а-а… Саян усмехнулся. Ну и навёл же он там шороху. Далеко не все турманцы согласились с колониальной зависимостью от Марнеи. Пусть с тех пор прошло почти 50 лет, однако не стоит недооценивать народную память. Кто, кто, а упёртые бойцы за независимость уж точно не поверят в его мнимое родство с Саяном Костом, душителем свободы и врагом прогресса. Или… Саян вновь поднял глаза на самодельную карту Мирема. Северо-восточная часть материка Чалос, где находится Рюкун, самое развитое и самое древнее государство людей на этом материке. Оно же, Саян улыбнулся, самая настоящая цитадель против менгов, заклятых и личных врагов. Отличный вариант! Саян резво вскочил на ноги. Если заняться Рюкуном вплотную, развить промышленность, торговлю, то он станет ещё более отличным противовесом Дормане, самому развитому государству менгов на западной оконечности материка Чалос.

В последние годы Дормана набирает обороты. Торговые суда дорманцев всё чаще и чаще заходят во многие порты мира. Их не раз видели в Вардин, столице Фатрии, в Дулгане, столице Гилкании, в Амитале, в крупном марнейском порту на берегу моря Дебар. Хуже того! В Сунгаре, в другом крупном порту на восточном берегу материка Науран, Саян сам видел, как пузатый менг-купец с золотистой кожей и четырьмя пальцами на каждой руке сходил с великолепной новенькой, как будто только что со стапеля, каравеллы. Такой важный и упитанный. Так бы и дал в морду! Вон аж до куда добрались, заразы.

 

Саян дотронулся кончиками пальцев до северо-восточного края материка Чалос. Поверить в собственную удачу, а решение давней проблемы иначе и не назовёшь, так боязно. А вдруг опять передумаешь? Хотя… Решение более чем актуальное. Что-то давно Рюкун не проявляет признаков прогресса. Если в Фатрии во всю бушует промышленная революция, пар и паровой двигатель уверенно теснят лошадей и водяные мельницы, то в Рюкуне до сих пор блаженная тишина. Не исключено, что там до сих пор развитой феодализм, крепостные крестьяне, ремесленники, родовая аристократия и, упаси господи, натуральное хозяйство. Решено! Саян стукнул кулаком по грубой карте, очередную жизнь он посвятит Рюкуну, государству людей на матерке Чалос. Из него получится великолепный противовес менгам. Чего уж греха таить – для прогресса человечества у Саяна есть горячо любимая Марнея.

Словно гора с плеч. Саян до хруста в позвоночнике потянулся всем телом и расправил плечи. Коль решение принято, значить вперёд и только вперёд! Нужно будет выбраться из гор, сплавиться по реке Акфар через всю Марнею до Амитала на берегу моря Дебар. А дальше на попутном торговом судне можно будет легко и без проблем добраться до Тургала, столицы Рюкуна. А по дороге, Саян провёл пальцем по гряде островов между Наураном и Чалосом, можно будет заглянуть на Сонпан, самый большой остров Ролозкого архипелага.

Душа жаждет решительных действий. Саян энергично тряхнул руками. Кровь бурлит, щёки горят. Так и подмывает с радостными воплями рвануть прочь из уютной пещеры, прочь из горной долины! Но нельзя. Саян, сжав кулаки, крякнул с досады. Прежде нужно спрятать все ценные вещи и собрать в дорогу вещмешок с припасами. Закупорить камнями и дёрном вход в пещеру – еще та работёнка. Да, Саян наклонил голову, ещё сандалии новые сделать. Эти почти развалились. Выделанная кожа пошла слоями и трещинами. Такая обувка не выдержит недельного перехода по горам. Как ни крути, Саян печально вздохнул, дня на два-три, а то и на целую неделю, придётся задержаться.

Саян вышел из пещеры на свежий воздух. Лёгкий ветерок со дна долины приятно остужает лицо и треплет волосы. Зазубренная тень от склона уже отползла от берега озера. Думать о будущем нужно всегда, Саян остановился на краю площадки перед пещерой, только так можно избавиться от страха перед ним.

Мирем находится на пороге грандиозных событий. Паровые двигатели, мануфактуры, поезда – это и многое другое уже есть во Фатрии и Гилкании, в наиболее развитых странах на севере материка Науран. Стирия, некогда колония Фатрии на материке Ларж, изо всех сил тянется за бывшей метрополией. Жалко Марнея, как обычно, отстаёт. Впрочем, не на столько, чтобы снова браться за неё. Если вспомнить историю старушки Земли, то до безумного века, века мировых войн и грандиозных схваток за власть над миром, века глобальной экономики и мировых финансовых кризисов, рукой подать. Как знать, может ещё нескоро доведётся вновь вернуться в тишину и покой «Там, где живёт вечность».

Кажется, или нет? Саян протёр кулаками глаза. Живописная горная долина с голубым пятном-озером на дне вновь заиграла яркими красками.

 

Глава 2.

Новости Большого мира.

- Утус, ваш заказ.

Половой, молодой парень в белой рубашке в непременном фартуке из-под которого выглядывают чёрные штаны, принялся ловко выкладывать на стол заказ. Упитанная жаренная индейка на большом глиняном блюде. Золотистая кожица блестит от жира и масла. Вокруг тушки в живописном порядке разложены большие ярко-жёлтые клубни отварного картофеля. Саян потянул носом. О-о-о… Божественно! Руки затряслись от желания придвинуть к себе глиняную тарелку и… Ложной! Ложкой! Ложкой! Последними на столе появились литровая бутыль молока с широким горлышком, стеклянная кружка и ржаной хлеб на маленькой плоской тарелочке. Четвертинка ржаного каравая порезана тонкими ломтиками.

- Приятного аппетита, уважаемый, - половой угодливо поклонился.

- Благодарю вас, - в ответ торопливо буркнул Саян.

К чёрту этикет. Саян выдернул стальную ложку из белоснежной салфетки. Да-а-а.. Столовый прибор начищен до блеска. Паршивенькие трактирчики и замызганные харчевни ни что по сравнению с губернским «Приютом странника». Ребром ложки, словно мечом, Саян разрубил самый большой картофельный клубень. Из мягкой сердцевины вырвалось крошечное облачко пара. Обычный трактир на первом этаже обычной гостинцы кажется храмом еды. Хотя, если разобраться, заведение средней руки. За соседними столиками чинно обедают может быть и вполне уважаемые жители Юдвины, административного центра Юдвинской губернии, только они точно не самые богатые горожане. Да и ладно. Саян подцепил начищенной ложкой половинку картофельного клубня.

Жаренная индейка – самое настоящее чудо на растительном масле. На развёрнутую салфетку Саян бросил обглоданную косточку и тут же оторвал от тушки правое крылышко. Сочное мясо тает во рту, лучок и петрушка придают индейке дополнительный аромат. Саян отломил маленький кусочек ржаного хлеба. Хлеба! Господи, как же не хватало этого простого ржаного хлеба в горном убежище «Там, где живёт вечность».

Семь дней узкими горными тропами Саян добирался до села Верхний Волачар, что находится в маленькой горной долине на Сидепском перевале. Ещё девять дней ушло на дорогу до столицы Юдвинской губернии.

 

Юдвина – небольшой старинный можно даже сказать древний город. Первое поселение на месте слияния рек Аксор и Харужа возникло больше пяти тысяч лет назад, с тех самых пор, как возник торговый путь из Великоросской равнины по Сидепскому перевалу через Становый хребет на побережье Бескрайного океана. Город возник как перевалочный пункт. Аксор лишь до места слияния с Харужой судоходен. Выше по течению начинаются многочисленные пороги и перекаты предгорья Станового хребта. Какое тут судоходство.

Во время долгого пути из «Там, где живёт вечность» до Юдвины Саян прошёл и проехал много деревень, несколько более крупных сёл и пару тихих городков. Но только здесь, в губернском городе, наконец чувствуется цивилизация, начинается Большой мир. Из убежища в горах Саян прихватил небольшой кошелёк с деньгами. Не то, чтобы много, да много и не унести, однако вполне достаточно для комфортного путешествия в качестве пассажира в почтовой карете или на речном судне. Но лучше экономить. Путь до Рюкуна неблизкий, на другой конец света, через два моря и океан.

Ещё в Верхнем Волачаре Саян избавился от древних обносок, штаны и куртка из козьих шкур благополучно улетели в огонь. У деревенского лавочника удалось купить приличные сапоги, штаны, рубашку и почти новый красный кафтан с большими карманами. И лишь в Юдвине в магазине готового платья Саян наконец-то облачился в новенький короткий сюртук тёмно-синего цвета, брюки и ботинки. Может быть и лишняя трата, но, чёрт побери, насколько же приятно ступать по деревянному тротуару не в самодельных сандалиях, не в тяжёлых сапогах, а в лёгких почти невесомых ботинках. Сюртук обладает ещё одним очень важным достоинством – под него удобно прятать «Последний аргумент», набор боевых ножей и сюрикэнов. В жизни далеко не все дела и проблемы можно решить силой. К сожалению, хватает людей, которые понимают только грубую силу.

Церемониал возвращения в Большой мир давно отработан. Вторым пунктом после магазина готового платья следует цивилизованная еда желательно с хорошим обслуживанием. Целых полчаса Саян кружил по Юдвине в поисках приличного заведения. Выбор пал на «Приют странника» не только потому, что запахи жаренной индейки разлетелись по всей Податной улице. Гораздо важнее другое – через двойные двери с большими стеклянными окнами, в углу возле вешалок, Саян заметил деревянную стойку с газетами.

Третьим пунктом после приличной одежды и сытного обеда идут новости Большого мира. Саян, не раздумывая больше, толкнул большую дверь в «Приют странника». Двадцать три года – более чем приличный срок. За это время в Большом мире могло произойти всё, что угодно, начиная со смены правящей династии Марнейской империи и до падения крупного метеорита в джунглях Нарвуны, самого развитого государства менгов на материке Чалос. Быть в курсе текущий событий полезно для здоровья. Ни раз и ни два бывало, что уже после знакомства с новостями из Большого мира приходилось менять великую цель очередной жизни.

Полезную услугу владелец «Приюта странника» перенял из Гилкании. Газеты и журналы он покупает не только для себя, но и для посетителей трактира. Достаточно заказать хотя бы стакан чаю с булочкой, чтобы получить право взять газету и прочитать её совершенно бесплатно. Чем посетители «Приюта странника» охотно пользуются. На случай, чтобы по рассеянности или специально газеты не унесли, каждая из них закреплена на манер флага на толстой палке.

Упитанная индейка успокоилась на дне желудка, на белой салфетке осталась лишь горстка обглоданных косточек. Картофель съеден. Остатки молока Саян вылил в стеклянную кружку. На сытый желудок тянет почитать. Ещё при входе в заведение Саян приметил на стойке «Ведомости», столичную газету, которая обычно печатает статьи на общественно-политические темы и международные новости. Последнее самое важное.

«Ведомости» выходят в Тивнице, однако газета широко расходится по всей Марнее и за её пределами. Губернские газеты и журналы часто перепечатывают её статьи. Но, как назло, свежий выпуск «Ведомостей» прямо из-под носа увёл интеллигентного вида мужчина лет сорока – сорока пяти. Бородка клинышком, среди чёрных волосков то и дело попадаются седые прядки. Тёмный сюртук сшит точно по фигуре. На левой груди блестит цепочка карманных часов.

Посетитель «Приюта странника», возможно местный учитель, неторопливо перелистывает «Ведомости». Перед ним на столе чашка кофе и пирожное в маленькой тарелочке. Придётся ждать, Саян отхлебнул из кружки прохладного молока. На стойке у вешалки остались «Новости Юдвины» и ещё пара местных газет. Там же висит «Деловой вестник», ещё одна общегосударственная газета, только она публикует в первую очередь биржевые сводки, обзоры рынков и коммерческие предложения для крупных оптовиков.

Минута за минутой Саян медленно и терпеливо тянет молоко. Наконец посетитель повесил «Ведомости» обратно на стойку. Пора! Саян тут же сорвался с места. Повезло. Буквально на пару шагов удалось опередить другого любителя бесплатного чтения. Старичок с густыми седыми бакенбардами в зелёном далеко неновом вицмундире мелкого чиновника недовольно засопел, но ругаться не стал и молча сел обратно за свой стол с початой чашкой чая и надкушенным бубликом. Вообще-то старость надо уважать, Саян вернулся за столик и, подняв руку, щёлкнул пальцами, но только не в этот раз. Посетитель с седыми бакенбардами наверняка давно на заслуженном отдыхе, подождёт часок другой.

- Чего изволите? – возле столика тут же возник половой, на лице угодливая мина и страстное желание услужить дорогому посетителю.

- Счёт, пожалуйста, - Саян развернул газету.

Раз за обед уплачено, то он имеет полное право прочитать «Ведомости» совершенно бесплатно. Половой сунул в карман штанов пятнадцать совиртов чаевых и тут же испарился. «Ведомости» - одна из старейших газет. В меру консервативный официальный орган правительства. Саян разложил газету на столе. Оформление за двадцать три года ничуть не изменилось. А вот качество бумаги, Саян пощупал край газетного листа, стало заметно лучше. Да и шрифт больше не осыпается в местах сгиба. Прогресс.

Саян быстро пробежал глазами крупные заголовки – ничего интересного, сплошная текучка. На прошлой неделе в Тивнице прошли какие-то там великосветские приёмы. Император Айнар 7, да не покинут глупые волосы его умную голову, вновь блистал безукоризненным мундиром и манерами. Так… Какого-то там министра отправили в отставку, а, может, выперли. Чёрт с ним. В Сунгаре, самом крупном городе-порте на берегу Бескрайнего океана, спустили на воду новый линейный корабль. Приятно, когда родная Марнея становится сильнее, только это не то. Ага! Раздел международных новостей. Это гораздо интересней. На третей странице броский заголовок: «Софран наконец-то освобождён от мятежников».

Софран, Саян скосил глаза в сторону, это на материке Ларж на берегу Янтарного океана, один из крупнейших городов Стирии. Морской порт, рядом с городом огромные хлопковые плантации, развитая торговля. Саян углубился в чтение. Вот это да! Саян тряхнул «Ведомости», газетные страницы едва не треснули. В Стирии бушует самая настоящая война. Причём доблестные стирийцы противостоят не внешнему врагу, а внутреннему. Так… Саян расправил страницы. Очень интересно. Стирийцы-люди вот уже не первый год воюют со стирийцами-менгами.

В южных штатах Стирии процветает самое настоящее рабство. На хлопковых плантациях, которыми так гордится юг страны, трудится огромное количество рабов. Причём владельцами плантаций выступают исключительно люди, а рабами на них – менги, так похожие на людей, но всё равно не люди.

Так было и двадцать три года тому назад, когда Саян ещё только направлялся в глубину Станового хребта в «Там, где живёт вечность». А в настоящее время менги подняли бунт. Даже хуже – самое настоящее восстание. Нужно отдать должное вчерашним рабам – они добились впечатляющих успехов, если даже «Ведомости» называют происходящее войной, а не подавлением бунта. Да и как же назвать иначе, если на юге Стирии менги создали ни много, ни мало, а самое настоящее государство Янгор. Охренеть! Саян глухо стукнул кулаком по столу.

Древний враг опять поднял голову. Неужели на этот раз у них получится? Саян поправил газетные листы. К сожалению, статья лишь сообщает о битве за Софран. Правительственные войска, читай – люди, разгромили армию менгов в полевом сражении перед городом. После, не смотря на отчаянное сопротивление бывших рабов, сумели их выбить из самого Софрана. Только непонятно, когда началась война, как долго она идёт и с каким успехом? Статья подразумевает, что читатели и так в курсе событий. Только ни один читатель не провёл в строгой изоляции двадцать три года. Что делать?

Саян поднял голову. Посетитель, который до этого читал «Ведомости», собирается уходить. Вот уже половой в угодливом поклоне отошёл от его стола. Саян вновь сорвался с места.

- Добрый день, уважаемый, - Саян остановился возле интеллигентного вида мужчины.

- Добрый день, тус. Чем могу служить?

Мужчина уже убрал во внутренний карман бумажник и хотел было подняться из-за стола. Появление незнакомца его не обрадовало.

- Прошу прошения за беспокойство, - Саян вежливо склонил голову. – Я только сегодня утром добрался до Юдвины, дабы наняться матросом на какое-нибудь судно. Ну а так как я обучен грамоте, то не смог пройти мимо «Ведомостей» и вот этой статьи.

Саян разложил газету на столе перед незнакомцем.

- К стыду своему, я не имею ни малейшего понятия об этой войне, - Саян ткнул пальцем в статью. – Не могли бы вы, уважаемый, объяснить мне суть происходящих в Стирии событий. Смею предположить, вы регулярно читаете «Ведомости» и должны быть в курсе.

Немного витиеватая речь произвела на незнакомца хорошее впечатление. Он не выглядит рассерженным. Видать, интеллигентного вида мужчина ни как не ожидал от простого работяги столь изысканного слога. Саян вежливо, но без подобострастия, улыбнулся.

- Скажите, - незнакомец смерил Саяна оценивающим взглядом, - если вы небогатый юноша, то почему обедаете здесь, в «Приюте странника»? Любой трактир в порту был бы вам по карману.

- Шикую, утус, - тут же ответил Саян.

- Простите? – незнакомец нахмурился.

- Не так давно мне удалось заработать пару лишних виртов, - Саян охотно пустился в объяснение. – Только вместо того, чтобы спустить их на дешёвую выпивку и дурную закуску в каком-нибудь портовом кабаке, я решил хотя бы разок пообедать в солидном заведении как самый настоящий витус. Вот, - Саян одёрнул сюртук за лацканы, - даже костюмчик раздобыл по случаю. И, знаете, обед в этом солидном заведении того стоит. Мне и раньше приходилось закусывать индейкой. Но здесь её так чудно зажарили, да ещё со специями и картошкой. Здесь даже ржаной хлеб пекут по-особому, более мягко и вкусно. И уж точно мне ни разу в жизни не приходилось давать на чай. Ну, разве что, получать. Иногда.

Саян смущённо улыбнулся, как ребёнок, которого застукали с надкусанной шоколадкой в руке.

- Как мне много раз говорил утус Монс, мой школьный учитель: «Прежде, чем к чему-то стремиться, попробуй это на вкус. Тогда будешь точно знать, хочешь его или нет. Если хочешь, тогда добьёшься его гораздо быстрей.

Последняя фраза вызвала на губах незнакомца улыбку. Наверно он сам из низов. Даже по фракам и сюртукам посетителей видно, что настоящие витусы в «Приюте странника» не обедают. Только откуда это знать бедному юноше, который пришёл в трактир средней руки шиковать.

- Хорошо. Разрешите представиться: Одий Вушич Висар, - незнакомец вежливо поклонился, - преподаватель истории и географии в Гимназии номер два.

Точно преподаватель – тем лучше. Саян поклонился в ответ:

- Саян Яргич Ингал, из деревни Верхний Воланчор. Можно просто Саян.

- Это…, - утус Висар задумчиво наморщил лоб, - на Сидепском перевале?

- Да, уважаемый.

- Прошу вас, - утус Висар показал на свободный стул возле своего столика, - присаживайтесь.

Саян, гремя от смущения стулом, присел на предложенное место.

- Простите, - рядом со столом появился старичок в зелёном вицмундире, - если вы уже прочитали, то, разрешите, я возьму.

- Конечно, конечно, уважаемый, - Саян торопливо сложил «Ведомости».

Ворчливый старичок тут же подхватил газету и отвалил. В последний момент Саян едва успел увернуться от набалдашника толстой палки, к которой приделаны «Ведомости».

- Итак, тус Ингал, - утус Висар расправил плечи, - как именно вы желаете услышать моё объяснение? Коротко, или со всеми подробностями?

- Если можно, - Саян на секунду призадумался, - то со всеми подробностями. Конечно, уважаемый, если у вас будет на то время.

Утус Висар вытащил из кармана круглые часы. Крошечные часовые стрелки рельефно выделяются на белоснежном фарфоровом циферблате.

- Коль вы не только любопытны, но и хорошо воспитаны, - утус Висар с щелчком захлопнул часы, - так и быть, время будет.

Словно на уроке, Саян выпрямил спину и сложил руки перед собой. Пусть утус Висар рассказывает как можно подробней. Слушать не трудно, заодно можно будет узнать что-нибудь новенькое. Утус Висар рассеянно глянул по сторонам и через плечо. Наверно для полноты ощущений учителю истории и географии не хватает школьной доски с большой географической картой и длинной указки с отполированной ручкой. Хорошо поставленным голосом, чтобы даже ученики на задней парте отлично его слышали, утус Висар заговорил:

- Надеюсь, вы знаете, что ещё в первой половине 54-го века переселенцы из Фатрии, это государство на западном побережье нашего материка Науран, начали заселять материк Ларж?

- Да, утус, - Саян кивнул.

- Отлично. А вот что вы наверняка не знаете, так это то, что у переселенцев буквально с первых же дней на новой родине возникла большая нужда в рабочих руках. На юге современной Стирии ещё в те далёкие времена начали разводить хлопок в больших количествах. Мануфактуры Стирии требовали всё больше и больше хлопка-сырца. А ведь тогда ещё нужно было очистить будущее поле от леса, выкорчевать пни и вспахать землю. Естественно, богатые владельцы плантаций пытались принудить бедных к тяжёлой физической работе, только ничего у них довольно долго не получалось.

Во Фатрии до сих пор полно бедных людей. В 54-ом веке их было ещё больше. Доведённые до отчаянья бедняки охотно вербовались на работу на хлопковых плантациях по ту сторону Янтарного океана. Но! – глаза утуса Висара весело заблестели. – Едва работники достигали вожделенных берегов, как почти сразу уходили, а, точнее, буквально убегали от работодателей.

- Это почему же? – Саян поднял руку. - Неужели ни десятские, ни сотские их изловить не могли?

От такой наивности утус Висар едва не расхохотался. Дабы скрыть неловкий смех, преподаватель гимназии прикрыл рот ладошкой и раскашлялся.

- Ларж, - утус Висар наконец прокашлялся, - до сих пор до конца не заселён. А в те времена он был почти пуст. Зачем, спрашивается, бедняку из Фатрии гнуть спину на чужой хлопковой плантации, если он может очистить от леса и возделать свой собственный клочок земли. Власть закона и полиции не распространялась на едва тронутые цивилизацией территории.

- А-а-а! – сообразил Саян. – Это как у нас Вижан в горы убежал. Утус Павут, наш сотский, его даже искать не стал.

- Верно, - утус Висар улыбнулся. – Так вот. Со временем владельцы хлопковых плантаций нашли выход – менги. На севере материка Чалос находится несколько государств менгов: Яргуна, Силкония и, особенно, Дормана. Правят ими деспотичные султаны и шахи. Никаких войн, никаких захватов и охотничьих экспедиций не потребовалось. Фатрийцы договорились с местными деспотами и начали скупать у них подданных. По началу осуждённых. После, когда султаны и шейхи вошли во вкус, всех подряд. Слышал о знаменитом Золотом треугольнике?

- Э-э-э, - Саян скосил глаза в сторону. – Да, слышал. Дед Риал сказывал о таком треугольнике. Там людей, то есть менгов, на ножи и вилки меняют.

- Если быть точнее, на промышленные товары, - поправил утус Висар. – Во Фатрии торговцы покупают ножи, вилки, гвозди, ткани, часы с кукушками, прочие промышленные товары и везут из на север материка Чалос. Государства менгов отсталые, там охотно эти самые промышленные товары покупают. Взамен торговцы берут менгов-рабов и везут их в Стирию.

В Стирии торговцы продают менгов-рабов на специальных невольничьих рынках. На вырученные деньги они закупают хлопок-сырец и возвращаются во Фатрию. Паровым мануфактурам требуется много сырья. Торговцы продают хлопок-сырец с большой выгодой. С каждым новым витком по Золотому треугольнику торговцы зарабатывают всё больше и больше денег. Так на юге Стирии оказалось огромное количество менгов-рабов. Ты когда-нибудь видел менгов?

- Э-э-э, - протянул Саян, вопрос едва не застал его врасплох. – Нет, утус. Только слышал, что они шибко на людей похожи. Золотые…

- Золотистые, - поправил утус Висар.

- Да, золотистые, - согласился Саян. – И на руках не пять пальцев как положено, а всего четыре.

- Верно, - лицо утуса Висара светится от радости, будто Саян ответил на трудный вопрос на пять. – Люди и менги очень похожи, однако мы относимся к разным видам.

- Это как?

- Ну-у-у… - утус Висар глянул через окно на улицу, - как коровы и лошади. Вроде и те и другие на четырёх копытах, травой из одного корыта питаются, а всё равно разные. Мы и менги никогда не сможем слиться в один народ.

- А! Ну да, я слышал об этом: детей не бывает, - Саян смущённо улыбнулся.

- Похабник, - утус Висар шутя погрозил пальчиков. – Но да, действительно: детей не бывает. По этой самой причине менгов-рабов заставляют работать самым беспощадным образом. Различные гуманисты и просветители ни раз и не два призывали покончить с рабством, с этим позором, пережитком прошлого. Но… - утус Висар взял эффектную драматическую паузу, - владельцев хлопковых плантаций интересует прибыль, только прибыль и ничего кроме прибыли. Менги много, много раз поднимались на бунт. Только стирийцы топили эти выступления в крови. Недовольных забивали насмерть, вешали в назидание остальным, а взамен убитых покупали всё новых и новых рабов. Но так не могло продолжаться вечно.

В 5732 году, то есть три года тому назад, менги подняли не просто очередной бунт с лопатами и мотыгами, а самое настоящее восстание с ружьями и саблями. Всё то озлобление и ненависть, что копились долгие четыре сотни лет, разом выплеснулись наружу. Как мы теперь точно знаем, восстание было хорошо подготовлено и организовано. Менги-рабы поднялись как один! – утус Висар рубанул воздух воображаемой шашкой. – В первый год люди и менги разделились. Первые в ужасе бежали на север, вторые, соответственно, на юг. Так на юге Стирии возник Янгор, самое настоящее государство менгов. Там даже министерство народного образования есть. В Янгор вошли самые развитые сельскохозяйственные штаны Стирии. Естественно, сама Стирия не смирилась с таким поражение. Через год после начала восстания разразилась самая настоящая война, которая длится до сих пор.

Утус Висар умолк. Саян нахмурился. В душе бурлят гнев и недовольство. Государство менгов на юге материка Ларж – дело гораздо более серьёзное, чем казалось сначала. Менги в качестве рабов на хлопковых плантациях ещё куда ни шло, хотя тоже не дело. А вот собственное государство – это уже ни в какие ворота. Может, пока не поздно, передумать? Посвятить очередную жизнь великой мести? Если утус Висар прав, то у Янгор есть все шансы на победу. Если рядовые людей, по-крупному счёту, сражаются за имущество и деньги владельцев плантаций, то рядовые менги за свободу и жизнь.

- Тус Ингал, что с вами? Неужели мой рассказ произвёл на вас столь сильное впечатление?

- А? Что? – Саян очнулся от размышлений. – Простите, вы что-то сказали?

- Я спросил, неужели вы такой впечатлительный? – с улыбкой повторил утус Висар.

- Скажите, уважаемый, - Саян пропустил вопрос утуса Висара мимо ушей, - как по-вашему, у менгов есть шансы на победу?

Утус Висар тяжело вздохнул, глубоко и печально. Так вздыхает врач у постели смертельно больного, которому осталось жить не больше недели. В едином выдохе соединились тоска и обречённость.

- Признаться, я симпатизирую менгам, - тихо произнёс утус Висар. – Никакие деньги не могут оправдать эксплуатацию человека человеком. Да, да, вы не ослышались: менги – то же люди, пусть у них золотистая кожа, а на руках на один палец меньше. Мне очень хотелось бы, чтобы менги Стирии обрели свободу. Ведь они так страдали, так долго ждали её. Но! – утус Висар нервно развёл руки в стороны. – Их справедливая война обречена на поражение.

Аж на сердце отлегло! Саян с трудом подавил радостный вопль.

- Утус Висар, если вы всей душой желаете менгам добра, то почему же вы так уверены в их поражении?

- Видите ли, тус, на юге Стирии растёт не только хлопок. А ещё великолепный виноград, кукуруза, рис, арахис и ещё множество других культур. Только почти вся промышленность осталась на севере Стирии под властью людей. С вилами и мотыгами против ружей и пушек много не навоюешь. Увы! Пули и порох не растут на деревьях. Менги Янгора находятся в одиночестве. Пусть всё прогрессивное человечество Мирема публично выражает им поддержку, но ни одно государство, ни одно правительство не прислало им на помощь ни одного ружья, килограмма пороха или хотя бы старого гвоздя. Даже Дормана, самое развитое и богатое среди государств менгов, и та предпочла не портить дипломатические отношения ни со Стирией, ни тем более с Фатрией. Чего уж говорить о других государствах менгов. Деспотичные султаны и шейхи лишились обильного источника доходов. Если менги Стирии не сдадутся в плен, то их физически уничтожат. Увы!

Утус Висар вновь тяжело вздохнул. Учитель истории и географии несомненно считает себя прогрессивным человек. Только, к счастью, не он и не такие как он вершат историю.

- Приятно было с вами познакомиться, тус Ингал, - утус Висар поднялся из-за стола. – А теперь мне действительно пора идти. Дела. Всего вам наилучшего.

- Благодарю вас за столь обстоятельное и подробное объяснение, - Саян поднялся следом. – Всего вам наилучшего.

Утус Висар покинул «Приют странника». Входная дверь закрылась за его спиной с печальным скрипом. Саян в глубокой задумчивости машинально сел обратно за стол. Что же делать? С одной стороны…

- Будете заказывать? – рядом со столом возник половой.

- А? Что? – встрепенулся Саян. – Нет, простите. Я уже отобедал и расплатился. Всего вам хорошего.

- Приходите ещё, - половой льстиво улыбнулся.

На Податной улице во всю бушует весна. Саян расстегнул пуговицы на новеньком сюртуке. Лёгкий ветерок приятно омывает грудь и остужает разгорячённую спину. Деревья вдоль тротуаров оделись в плотную ярко-зелёную листву. На многочисленных газонах в полный рост поднялась ещё ни разу не кошенная трава. Через грохот телег, повозок и людской гомон пробивается щебетание воробьёв. Время приостановить работу и как следует перекусить. Из распахнутых окон домов, приоткрытых дверей трактиров, чайных то и дело долетают запахи жаренного мяса, хлеба, лука, чеснока, свежего пива. Весна! Саян глубоко вздохнул прохладный воздух. Сейчас бы скакать и радоваться жизни. Пригласить какую-нибудь красотку на свидание, на романтическую прогулку в парке или набережной.

Кстати, о набережной. На очередном перекрёстке Саян повернул в сторону речного порта. Что же делать? Не смотря на все его старания на протяжении почти шести тысяч лет менгам удалось заселить две трети материков Чалос и Колбан. Эх! Саян зло пнул капустную кочерыжку. Нужно было в своё время покончить с работорговлей в Стирии, считай, с эмиграцией менгов на материк Ларж. Ведь знал же, чем оно может закончиться и закончилось.

- Держи!!! Хватай!!!

Грохот и треск взрывной волной прокатились по узкой улочке. Саян вздрогнул от неожиданности. Что это было?

- Ты что, скотина, наделал?!!

- Так, витус, они сами упали!

Саян нервно рассмеялся. За раздумьями не заметил, как ноги сами принесли в речной порт Юдвины. Возле причала порушенный штабель пустых бочек. Мужчина лет пятидесяти с окладистой бородой в добротной шерстяной рубахе навыпуск на чём свет стоит ругает простого работягу в грязной холщовой рубахе и драных штанах.

- Смотри у меня! – мужик с бородой потряс перед носом работяги пудовым кулаком. – Вычту из заработка!

- Так, витус, в порядке же все. Ни одна бочка не треснула, - пугливо оправдывается работяга.

Саян пошёл дальше. Речной порт живёт обычной жизнью. У длинных причалов пришвартованы баржи и парусники. Вереницы грузчиков перетаскивают на суда и обратно на берег мешки, кули, кирпичи, брёвна и прочие грузы. Толстые доски настилов мелко трясутся под их тяжёлыми шагами. Саян остановился на самом краю набережной. Внизу между каменной стеной причала и бортом деревянной баржи лениво плескается вода. Малюсенькие волны словно пытаются взобраться по массивному камню, но только бессильно откатываются назад в реку. А вот этого двадцать три года назад ещё не было.

Носком ботинка Саян поддел колотую щепку. Набережная и причалы обделаны камнем. Не иначе городские власти наконец-то поняли, за чей счёт пополняется казна Юдвины. Причалы тянулся вдоль берега. На ту сторону Станового хребта к побережью Бескрайнего океана идёт огромное количество грузов. А это что такое? Саян от удивления вытянул шею. Из глубины порта над крышей пакгауза поднимается чёрный стол дыма. Неужели пожар? Саян рассеянно глянул по сторонам. Мимо вразвалочку прошёл матрос. Рядом бородатые мужики в лаптях и полосатых штанах затаскивают на борт баржи струганные доски. Порт живёт обычной жизнью. Никто и не думают поднимать тревогу, хватать багры и вёдра.

Тем более странно, Саян повернулся в сторону дыма. Баржи и парусники, штабеля досок и бочек, крыши и стены пакгаузов – всё из дерева. Стоит тёплый сухой день. Не дай бог красный петух крылом взмахнёт. Да и город рядом. Это же столько делов будет. Однако порт упорно не обращает внимания на чёрный столб дыма. А это уже интересно, Саян прибавил шагу. Из-за угла серого пакгауза открылось чудное зрелище. Саян замер от удивления. На каменном причале работает, пыхтит паром самая настоящая машина. Балка, крюк, чёрные от смолы канаты. В кабине молодой человек лет двадцати пяти с залихватскими усиками и задорно сдвинутой набок фуражке увлечённо дёргает рычаги.

Так, это же, Саян тихо захихикал, кран. Паровой кран. Из толстой короткой трубы в задней части кабины валит чёрный дым. Ещё четверть века назад довелось читать в научном журнале о паровых машинах из Фатрии. Там что-то крутили, вроде воду из шахт откачивали. Ну, Саян подошёл ближе, точно из Фатрии. Его тут же обдало теплом, из-под кабины вырвалось облачко пара. На стальном боку парового крана эмблема: полукруглый котелок над символическим костром с тремя языками пламени, а сверху молоток. Над эмблемой надпись на фатрийском: «Экор. Паровые машины». Наверно та самая компания, что выпускает паровые краны. Недалеко от крана на старом бочонке скучает старичок в коротком полушубке. То ли сторож, то ли смотритель порта, то ли просто любопытный зевака.

- Скажите, уважаемый, - Саян остановился возле старичка, - что это такое?

Старичок смерил Саяна презрительным взглядом, словно перед ним деревенский дурачок с наивным вопросом почему вода мокрая.

- Это фрийский кран на пару, понимаешь, - высокомерно протянул старичок. – Его витус Липадос из самой Фритии привёз, понимаешь. Вот до чего техника дошла, ни черта ты не понимаешь.

А действительно, Саян вновь уставился на пыхтящую машину, до чего техника дошла. Паровой кран за раз поднимает большую связку брёвен, плавно переносит её через борт баржи и аккуратно опускает через распахнутый люк прямо в трюм. Судя по коре, горный кедр – ценный товар в центральных и южных районах Марнеи. Молодой механик в кабине разом заменяет пару десятков дюжих грузчиков. Лишь двое помощников на пристани стропят толстыми канатами брёвна, да ещё двое в трюме баржи складирую их. Для сравнения, дальше по причалу стоит ещё одна баржа. С борта на берег перекинут широкий помост. Привычная вереница грузчиков вытаскивает из трюма мешки и складывает их внутри распахнутого пакгауза. Бородатые мужики словно посыпаны мелом с ног до головы. Не иначе в мешках мука.

Радость и облегчение, словно тяжёлый куль с плеч долой. Саян улыбнулся. А, ведь, учитель гимназии прав: прошли те времена, когда победу или поражение в войне определял воинский дух армии. Теперь на первое место вышла промышленная мощь. Какими бы отчаянными и храбрыми не были бы вчерашние рабы, только с топорами и вилами им ни за что не выстоять против стирийцев с ружьями и пушками. Порох и пули на деревьях действительно не растут. Чёрт с ней, со Стирией, Саян в сердцах махнул рукой. Сами справятся. Это даже к лучшему, если война с бывшими рабами затянется на десяток другой лет. Рюкун, будущий форпост против менгов на материке Чалос, гораздо важнее. На душе сразу же стало легко и свободно, хоть песню затягивай. Саян широко улыбнулся. Решение принято, сомнения прочь.

- Скажите, уважаемый, - Саян вновь повернулся к важному старичку, - куда направляется эта баржа?

- Вестимо куда, понимаешь, - старичок недовольно затряс седой бородой. – В Тивницу, куда же ещё?

Тивница, Саян сощурился. Отличный вариант, как раз по пути.

- А не подскажите, где можно найти её капитана?

- Так вот же он, глаза разуй, понимаешь, - старичок кивнул в сторону баржи, - утус Рант на палубе стоит, погрузку бдит, понимаешь.

- Благодарю вас, - Саян вежливо поклонился.

С борта баржи на пристань вместо трапа переброшен грубо сколоченный настил. Толстые длинные гвозди не просто загнуты в сторону, а забаранины. Саян вступил на палубу баржи. Хорошие работники всегда нужны. Если удастся договориться с капитаном Рантом, то недели через две можно будет сойти на берег уже в Тивнице. Пусть путешествие не будет лёгким и комфортным, зато пропитание и кров за счёт владельца баржи.

Глава 3.

Ролозкий архипелаг.

- Саян! Ну ты же великолепный матрос! Сообразительный, исполнительный. Ну на хрен тебе на берег сходить? Ну что ты забыл в этой богом забытой Пасме? Давай, я лучше тебе жалованье чуток накину.

В голосе витуса Биота, капитана брига «Бородач», сквозит затаённая надежда. Даже не верится, будто капитан, огромный представительный мужик с обветренным лицом и короткими сильными руками, может кого-то о чём-то просить.

- Прошу прошения, витус, - Саян слегка поклонился, - но мне как раз очень нужно в эту богом забытую Пасму. Я нанялся к вам матросом не ради денег, хотя вы очень щедрый капитан, а ради возможности доплыть до Сонпана как можно дешевле. Ну и заработать, по возможности, - добавил Саян. Вот если бы ваш великолепный «Бородач» направлялся бы несколько дальше, в Рюкун, то я с превеликим удовольствием остался бы под вашим началом. А так вы через пару дней повернёте обратно в Амиталу. А что я забыл дома?

- Ну да, - капитан брига печально отвёл глаза, - торговля, заказы, товары… Пропади они все пропадом! Мне бы так путешествовать по миру. Ну да ладно. Вот твой заработок.

Из потёртого кошелька на поясе витус Биот вытащил серебряный вирт. Почти новенький, монета не успела потемнеть от времени.

- Благодарствуйте, - Саян спрятал монетку во внутренний карман просторной рубашки с длинными рукавами. – С вашего позволения, я пошёл. Удачи вам в пути.

- Ну ты, это, возвращайся, если передумаешь. Предложение о прибавке в силе! – крикнул капитан во след.

Саян аккуратно закрыл за собой дверь в каюту капитана. Да-а-а… За тысячи лет он в совершенстве овладел ремеслом матроса. Ни раз и не два приходилось самому водить торговые суда и даже командовать боевыми кораблями. Однако по-настоящему, всей душой, Саян море так и не полюбил. Если только позволяют средства и обстоятельства, то он предпочитает путешествовать пассажиром. На верхней палубе брига тропический зной и влага окутали словно сырое ватное одеяло. От тёмных досок под ногами дрожащими струйками поднимается тёплый воздух. Если приглядеться, то кажется, будто «Бородач» дрожит и растворяется в воздухе. Остров Сонпан, на восточном берегу которого раскинулась Пасма, находится в тропиках. Коренные жители понятия не имею, что такое снег и как он выглядит.

 

На палубе брига царит образцовый порядок: люки задраены, паруса убраны, возле грот-мачты лежит идеально свёрнутая бухта пенькового каната. Товар, куча бочек, мешков и ящиков, уже сгружен. Погрузка начнётся ближе к вечеру, либо на следующий день с раннего утра. Команда отпущена на берег. Только возле трапа страдает от жары и влаги Тагий, совсем молодой морячок. Льняная рубашка с длинными рукавами насквозь сырая от пота. Огромная соломенная шляпа с широкими полями почти касается плеч парня. В правой руке Тагий держит дамский веер. Со стороны молодой матрос выглядит как театральная пародия на самого себя, только жара юмора не понимает.

- Всё таки уходишь, - Тагий переложил сложенный веер в левую руку.

- Ага, - Саян потряс руку молодого моряка, ладонь тут же стала влажной от его пота.

- Ну ты, это, возвращайся, если что, - Тагий лениво обмахнулся веером.

Трап, несколько длинных толстых досок, вибрирует под ногами. Как же приятно вновь ступить на твёрдую землю. Влажный платком Саян смахнул со лба обильную испарину. Пасма далеко не забытая богом дыра, а самый большой торговый порт Ролозкого архипелага. Ежедневно на её пристанях швартуются десятки судов. «Бородач», величественный двухмачтовый бриг, примостился к одному из множества деревянных причалов, что отходят от каменной набережной в глубь залива Нанчан. Позднее утро. Большой порт гудит множеством голосов, скрипом телег и тачек. То и дело прорезается раздражённая брань бригадиров и приказчиков. Вереницы грузчиков, тощих местных жителей в одних лишь набёдренных повязках, словно трудолюбивые муравьи снуют между судами и пакгаузами с распахнутыми настежь воротами.

- Куда? Пошла сторона! – раздался крик на ломанном марнейском.

Саян торопливо отшагнул в сторону. Мимо, с мешком кофейных зёрен на спине, прошагал грузчик. Кожа местного жителя потемнела от густого, тёмно-коричневого загара. Даже удивительно, что столь тощий мужичок играючи тащит на себе столь тяжёлый мешок и даже не потеет. Центр города должен быть в той стороне, Саян на минутку остановился возле высокого штабеля дубовых бочек. До наступления полдня, самого жаркого времени суток, осталось меньше часа. Жизнь в порту постепенно замирает. Всё больше и больше людей, матросов и местных жителей, стремится выбраться в город в прохладу постоялых дворов, трактиров и тень парков.

Пасма крепко связана с морем и с колониальной торговлей. Центр города, его деловая и административная часть, находятся совсем рядом. Никуда не торопясь Саян вышел на Центральную набережную. Шум и суета порта остались за спиной. Не так давно набережную облагородили. Тротуар покрыт ярко-красной керамической плиткой, а невысокие каменные перила огораживают песчаный пляж. Вечерами, когда спадает дневная жара, по Центральной набережной очень любит прогуливаться местная элита. Витусы в неуместных в тропиках фраках и сюртуках. Дамы в ни чуть не более прохладных платьях до самых пят.

На Губернаторской площади по правую руку возвышается Губернаторский дворец. Саян замер на краю тротуара в тени раскидистой пальмы. Просторное двухэтажное здание с белыми стенами и широкими окнами построено не так давно. На треугольной крыше красными рядами выделяется черепица. У входа, возле массивных дверей с начищенными до блеска ручками и петлями, стоит важный швейцар. Саян, проходя мимо, невольно улыбнулся. У стража дверей на затылке из под красной фуражки выбиваются сырые тронутые сединой волосы, а на спине, на дорогой красной ткани, выделяется тёмный треугольник. Швейцар потеет, однако героически продолжает сохранять на лице важное и надменное выражение. Такой быстрее свалится на землю от теплового удара, нежели трусливо убежит и спрячется в теньке. Да-а-а, Саян напоследок оглянулся на стража дверей, в Пасме сильны марнейские порядки. Причём настолько, что местные витусы не делают ни малейших скидок на тропический климат.

Губернаторскую площадь окружают похожие на дворцы здания полиции, биржи и несколько магазинов. В тени широкого козырька возле витрины с шикарными дамскими платьями и шляпками героически потеет городовой. Впрочем, Саян подошёл ближе, на страже закона белая рубаха с длинными рукавами и шорты, быстрее коротко обрезанные штаны. На ногах вместо положенных по уставу сапог лёгкие сандалии. Городовой получает явно меньше швейцара возле Губернаторского дворца. Однако на его поясе, как и положено, висит большая шашка в чёрных ножнах. Если бы не пальмы по краям тротуаров, босоногие аборигены по углам и жара, то Губернаторскую площадь можно было бы запросто принять за центр не слишком богатого и благополучного городка на севере Марнеи. На площади не осталось ни одно здания, памятника или хотя бы куска тротуара от местной самобытной архитектуры.

В 5692 году закончилась Вторая тропическая война. Марнея и Фатрия больше трёх лет оспаривали друг у друга право доминировать в восточной и северо-восточной частях Южного океана. Три года два флота двух великих держав топили друг друга, а солдаты двух великих империй проливали кровь за большие и малые острова Ролозкого архипелага. В конечном итоге противоборствующие стороны договорились и разделили сферы влияния. Фатрии отошла Аргуния, большая страна на южной оконечности материка Науран. Марнея прибрала к себе весь Ролозкий архипелаг. С тех пор прошло почти пятьдесят лет, культурная зачистка зашла очень далеко. Почти полвека торговцы, плантаторы и военные заселяют острова. Естественно, в первую очередь переселенцы из Марнеи оседают на Сонпане, самом большом острове архипелага.

Поглядывая по сторонам, Саян пересёк Губернаторскую площадь и вышел на Морской проспект. Самая главная улица города уходит от берега в глубь острова. В самый жаркий час дня она практически пуста. Лишь изредка проскользнёт почти голый туземец или проедет телега с одуревшими от жары волами. И здесь, на проспекте, дома целиком и полностью напоминают марнейские. Два-три этажа, изредка возвышаются четырёхэтажные. Белые стены, треугольные крыши, маленькие балкончики, фальшивые колонны под окнами и на углах. Хотя, Саян торопливо шагнул в тень под навес, жаркий тропический климат даёт о себе знать: над входами, над витринами многочисленных магазинов и питейных заведений натянуты широкие козырьки. Ветер едва, едва колышет полинялые на яркой Геполе полотнища.

И как только люди живут при такой одуряющей жаре? Саян торопливо перескакивает из под одного навеса в тень другого. Локти едва не шаркают о стены, двери и витрины. Пот ручьями бежит по лицу, спина под вещмешком насквозь сырая. Хорошо, что ещё на бриге догадался одень короткие до колен штаны и сандалии. Саян остановился под очередным навесом. Сейчас бы ещё шляпу с широкими полями или пробковый шлем. Хорошо, что хватило ума убрать «Последний аргумент» в мешок. Иначе местные жители, а особенно местные стражи порядка, не поняли бы, зачем приезжий матрос напялил на себя целый арсенал смертоносных лезвий.

Некогда белый носовой платок потемнел от пыли и влаги. Саян сжал его в кулаке, между пальцами тут же потекли мутные солёные ручейки. Ну почему только не хватило ума остановиться в какой-нибудь портовой гостинице и там, за барной стойкой с бокалом прохладного пивка, не переждать самую жаркую часть дня. Саян в очередной раз вытер влажным платком лицо и шею.

Ну вот, опять выжимай. Чем дальше от Губернаторской площади, тем больше проступает туземная Пасма. Всё чаще и чаще попадаются высокие дома с гладкими стенами и плоскими крышами. На улицу выходят только плотно запертые двери. Как не сложно догадаться, внутри настоящего туземного дома обязательно находится небольшой дворик или даже садик. Окна комнат тоже выходят во внутрь. Местная архитектура не просто не похожа на марнейскую, в первую очередь она отлично приспособлена под тропический климат. Только редкий переселенец из Марнеи задумывается об этом. Люди, как и на родине, предпочитают строить привычные дома с треугольными крышами и окнами наружу. А зря.

Морской проспект влился в Княжескую площадь. Саян остановился на краю тротуара. Туземная Пасма окончательно вытеснила архитектуру колонизаторов. На противоположной стороне площади возвышается Княжеский дворец, маленькая, метров четыреста в ширину, крепость. Высокие стены обрамлены зубчатыми парапетами, по углам расставлены ещё более высокие круглые башни. Массивные створки ворот обиты железными листами, через изрядно загаженный ров с зелёной водой опущен мост. В маленькой крепости до сих пор живёт князь, некогда в прошлом правитель острова Сонпан и большей части Ролозкого архипелага. Однако с приходом марнейцев, с их пороховыми пушками, ружьями и грозными линкорами, князь превратился в чисто формального правителя. Без соизволения губернатора, ставленника из Марнеи, не имеет права ни чихнуть, ни сходить до ветру. Саян двинулся в обход площади. Как и на Морском проспекте он стараясь как можно быстрей перескочить из тени в тень.

Вместе с властью князя в упадок пришёл его дворец. Некогда идеально белые стены находятся в ужасном состоянии. Повсюду выступают трещины и сколы. Местами штукатурка обвалилась большими кусками. Из рва несёт противной тухлятиной. Левая крайняя башня обвалилась, возле её основания валяются большие кубические камни. Однако нет и намёка на ремонт, никто даже не удосужился навести порядок. Левая створка ворот распахнута настежь. Ни одного стражника – проходи, кому не лень. За Княжеским дворцом колониальная Пасма, относительно чистая и культурная, окончательно закончилась.

Далее на запад тянутся грязные и скученные кварталы местных жителей, простых ремесленников, грузчиков и поденщиков. Недалеко от дворца возвышается широкое просторное здание с плоской крышей и несколькими широкими входами. Изнутри доносится гул голосов и приятные запахи хлеба, мяса, зелени. Саян нервно сглотнул. Это должно быть знаменитый Туземный рынок.

- Дарагой! Увжаемы! – у входа на рынок, возле широкой гранитной колонный, грязный нищий в лохмотьях протянул руку. – Падай! Хлеб! Жизнь!

Саян на ходу бросил в раскрытую ладонь с обломанными ногтями медный совирт.

- Здоровья! Дай Созатель! Увжаемый! – нищий льстиво оскалился обломками гнилых зубов. В Пасме даже нищие умеют изъясняться на марнейском. Внутри Туземного рынка обступила долгожданная прохлада, Саян облегчённо вздохнул. Сотни три или четыре лет тому назад, во время последнего расцвета Ролозкого княжества, местный правитель построил этот рынок. Как он тогда назывался никто уже и не помнит. Колонизаторы из Марнеи прозвали его Туземным. Грубо обработанный камень без узоров и цветных вставок поражает величием и размахом. Толстые квадратные колонны подпирают высокий потолок. В широких проходах сплошными цепочками тянутся торговые ряды с деревянными прилавками. Пол застал разнообразной каменной плиткой. Нужно отдать должное древним мастерам, Саян закрутил головой, без вентиляторов и ледников внутри, даже в разгар жаркого дня, относительно прохладно и свежо. Пусть не императорский дворец, но всё равно очень даже красиво.

- Дарагой! Булька кушать давай. Слядькая.

Слева льстиво улыбается торговец сладостями. Прилавок перед ним заставлен широкими тарелками с конфетами, леденцами и кусочками засахаренных фруктов.

- Ткань! Хараша! Дарага! Дешево бери! – с другой стороны надрывается торговец тканями.

На Туземном рынке торгуют и покупают местные жители. Со всех сторон то и дело долетают слова и фразы на ролозком языке. Однако торговцы с первого взгляда узнают в Саяне иностранца и тут же переходят на ломаный марнейский.

- Ножечка! Хараша! – торговец ножами перегнулся через прилавок и попытался ухватить Саяна за рукав. – Астра! Жалеть не будешь!

Саян сердито отдёрнул руку. Колонисты предпочитают отовариваться в магазинах и лавках в марнейской части Пасмы, а на Туземный рынок забредают либо от бедности, либо в поисках экзотики.

- Купи!

- Хараша!

- Дарагой!

Вряд ли даже ролозкий князь пользуется у местных такой популярность. Саян с ходу шлёпнул очередного нахального торговца по руке. Буквально каждый норовит схватить за рукав или за локоть, лишь бы только дорогой иностранец задержался возле его лавки. Рынок гудит сотнями голосов и дразнит сотнями запахов. Чего, чего, а колониальной экзотики тут хватает. На маленьком свободном пяточке возле колонны прямо на каменных плитах сидит голый по пояс заклинатель змей. Мелодия длинной деревянной дудки едва пробивается через шум и гомон крытого рынка. Из низенького горшочка возле его ног высунулась самая настоящая кобра, капюшон раскрыт, чёрный раздвоенный язычок то и дело выскальзывает из прикрытой пасти. Покупатели пугливо обходят заклинателя стороной. Кобре нет никакого дела до людей. Медленно, пристально глядя на заклинателя, ядовитая змея покачивается в такт простенькой мелодии. Саян бросил три медный совирта в глиняную чашку возе ног заклинателя. Подобное представление самое обычное и заурядное для Аргунии. Однако здесь, даже для самих ролозцев, «заколдованная» змея самая настоящая экзотика.

Саян притормозил возле колонны в самом центре Туземного рынка. Нужно передохнуть. От долгой ходьбы устали ноги и сбилось дыхание. Интересная закономерность, даже две. Во-первых, между собой туземцы разговаривают на ролозком. Логично. Но! Стоит им хоть что-нибудь не поделить, как тут же переходят на марнейский, причём в тех выражениях, которые не принято печать в солидных газетах и в книгах для детей. Во-вторых, и это уже вообще ни в какие ворота, местные жители изо всех сил, кто во что горазд, подражают марнейским колонистам. Только самые бедные ролозцы одеты как ролозцы: на голове грязная чалма, чресла прикрыты либо очень короткими штанами, либо куском дрянной ткани. Простые работяги носят длинные рубахи, просторные штаны и сандалии на босу ногу. Ролозцы чуть более состоятельные напяливают на себя как можно больше вещей из гардероба марнейцев.

Продавцы за прилавками то и дело щеголяют в картузах или линялых фуражках. Некоторые натянули жилетки или кожаные ремни. Продавец древних пистолетов нацепил старый солдатский мундир с надраенными до блеска пуговицами. Чуть ли не на каждом галстуки, манишки. Женщины очень любят щеголять в старых перчатках с оторванными пальцами и рваными швами.

Торговец свежими фруктами переплюнул всех. Ролозец не придумал ничего лучше, как надеть ношеный чёрный фрак с оторванным левым карманом и разнокалиберными пуговицами на груди. Ничуть не смущаясь клоунского наряда, торговец бойко размахивает связками бананов, зазывает покупателей на разные лады и свысока поглядывает на товарищей по прилавку.

- Нет! За десять булок два десять и ни совирта меньше!

Саян вздрогнул от неожиданности.

- Нет! Не скину! И так дёшево отдаю!

Среди «дарагой» и «увжаемый» чересчур правильное марнейское произношение резануло по ушам. Саян оглянулся. В противоположном ряду молодой продавец хлеба отчаянно торгуется с покупателем.

- Два давай! Два! – ролозец растопырил два пальца и едва не тычет ими в лицо торговца хлебом.

- Два десять! – продавец стукнул кулаком по прилавку. Вокруг спорщиков поднялось лёгкое облачко белой пыли. Но местный не сдаётся, торг пошёл по новому кругу. А это уже интересно, Саян незаметно приблизился к прилавку. Покупателю всё же пришлось выложить за десять ржаных булок два вирта и десять совиртов. Продавец остался твёрд, как скала на входе в залив Нанчан. В отличие от многих товарищей по прилавку, он одет как самый настоящий ролозец: белая чалма на голове, рубашка с длинными рукавами, пояс стягивает самый обычный кушак. На вид торговцу лет двадцать – двадцать два.

 

- Для местного жителя вы очень хорошо говорите на марнейском, - осторожно заметил Саян, едва покупатель отошёл в сторону.

- А я и есть марнеец, - продавец весело усмехнулся.

- Э-э-э, простите?

- Наряд местный? – молодой продавец ткнул себя пальцем в грудь.

- Да, - кивнул Саян.

- Так он гораздо практичней марнейских рубах, штанов и сюртуков, - пояснил молодой торговец. – От Геполы спасает, да и потеешь в нём гораздо меньше.

А это уже интересно! Саян уставился на молодого торговца, словно на экзотического попугайчика с длинными красными перьями. Урожденный марнеец торгует хлебом на Туземном рынке в наряде не слишком богатого ролозца – разве такое бывает?

- Хотите спросить, как я здесь оказался и что делаю? – с пониманием спросил молодой торговец.

- Сочту за честь. Только, для начала, давайте познакомимся.

- Исланд, - молодой торговец тут же протянул руку.

- Саян.

Рукопожатие у молодого торговца крепкое. Сразу чувствуется, что парню приходится не только стоять за прилавком, но и таскать коробы с хлебом и мукой.

- Вы не первый, кто с удивлением пялится на меня, - Исланд поправил на прилавке ряд ржаных булок. – Только история моя вполне обычная. Пятнадцать лет назад мой отец убежал из Марнеи от беспросветной бедности сюда, на Сонпан. Мне тогда всего пять было. Как марнейцу, отцу дали участок земли недалеко от Пасмы, плуг, коня и пару местных для тяжёлой работы. Сейчас у нас большая ферма, сто четырнадцать гектар пахотной земли, лугов еще больше и пятьдесят семь коров.

- Неужели вы сами справляетесь со столь обширным хозяйством? – встрял Саян.

- Нет, конечно же, - Исланд усмехнулся. – На нас работают местные, человек двадцать, кажется. Отец ими командует. Вся тяжёлая и грязная работа на них. Мне если что и приходится таскать, так это мешки с мукой или короба с хлебом.

Саян слегка наклонился. За прилавком и в самом деле сложены большие плетёные корзины. Содержимое, наверняка хлеб, прикрыто большими кусками белой ткани.

- А почему вы именно здесь торгуете? – Саян вновь глянул на Исланда.

- Э-э-э! – молодой торговец многозначительно поднял указательный палец, - сразу видно, что вы не местный. Я продаю пшеничный и ржаной хлеб, - Исланд похлопал ржаную булку, - но пшеница и рожь здесь не растут. Жарко слишком. Это в Марнее рожь еда бедняков. А здесь экзотика, чуть ли не деликатес только для богатых.

Саян призадумался. Действительно: покупатель, что только что приобрёл сразу десяток ржаных булок, на вид не самый бедный. В правом ухе, кажется, была золотая серёжка, а на левом указательном пальце вроде как кольцо сверкнуло. Не исключено, что то же из золота.

- Дела идут хорошо, грех жаловаться, - продолжил Исланд. – Ролозцы с удовольствием покупают ржаной и пшеничный хлеб. Естественно, кто может себе его позволить. Отец хочет целый магазин по ближе к Губернаторской площади открыть, только денег на престиж ещё не хватает.

В голову стрельнуло подозрение.

- Скажите, - Саян подался вперёд, - многие ли марнейцы владеют фермами и нанимают местных для тяжёлой работы?

- Да, почитай, - Исланд на секунду призадумался, - все. Вокруг Пасмы не осталось ни одной фермы, пруда, луга или леса, которым владел бы ролозец. Да и по всему острову, поди, тоже. Местные, почитай, на нас работают. Мало кто из них может похвастаться собственным клочком земли.

- Силой отбираете? – Саян нахмурился.

- Если бы! – молодой торговец махнул рукой. – Сами продают. Разоряются и продают. Вести хозяйство толком не умеют, за старину зубами держатся. На рынок ничего не возят, сами проедают. А налоги для всех одинаковые. Ну, правда, кто из Марнеи приехал, губернатор хорошо помогает. Там…, льготы разные, налоги первые пять лет платить не нужно. Кони и плуг, как отец сказывал, в первый год очень кстати пришлись.

- Понятно.

Чего и следовало ожидать. На острове Сонпан широко развита колониальная экономика. Ролозцы на положении рабов выращивают кофе, рис, кукурузу, сахарных тростник. Они же добывают мрамор и драгоценные камни в каменоломнях в глубине острова. Колонизация и культурная зачистка Ролозкого архипелага зашли очень далеко. Ещё лет через пятьдесят местные жители окончательно забудут родной язык, растеряют культурное наследие предков и растворятся среди эмигрантов из Марнеи. Подобное уже произошло с коренными жителями островов Лурман, Нуркан и Скунжи, что находятся на выходе из моря Дебар в Южный океан. 80 лет тому назад, в результате Первой тропической войны, Марнея захватила все три очень важных с геополитической точки зрения острова.

- Покупать что-нибудь будете? – молодой торговец вопросительно уставился на Саяна.

- Нет, благодарю, - встрепенулся Саян. – Я только сегодня утром сошёл с марнейского судна. Рожь и пшеница ещё не стали для меня экзотикой.

- Тогда всего вам хорошего, - Исланд вежливо поклонился.

- И вам того же, - Саян отошёл от прилавка.

Как и следовало ожидать, рассчитывать на Ролозкий архипелаг в качестве противовеса менгам на материке Колбан не имеет никакого смысла. Саян двинулся дальше вдоль прилавков Туземного рынка. Да и менги, которых нужно сдерживать, далеко от сюда. Но, всё же, приятно лишний раз убедиться в собственной правоте. А то, бывает, душу ещё долго терзают напрасные сомнения.

До конца дня Саян бродил по Туземному рынку между прилавков с крикливыми и бесцеремонными торговцами. И дело не в экзотических товарах, тропических фруктах, специях и шёлковых тканях. Нет. В небольшой чайхане Саян выпил пару кружек великолепного горячего чая и съел свежую кукурузную лепёшку с сыром. Так не хотелось покидать относительную прохладу крытого рынка и погружаться вновь в океан полуденного зноя. Лишь когда Гепола нависла над крышами домов, Саян вышел на улицу. Той же дорогой, мимо Княжеского дворца по Морскому проспекту до Центральной набережной, Саян вернулся в порт. В двухэтажной гостинице со смешным названием «Селёдка с пивом» нашлась маленькая уютная комнатка с деревянной кроватью, умывальником и с москитной сеткой на узком окошке. С наступлением прохлады и темноты из влажных закутков, болотцев и канав поднимаются тучи москитов.

В Пасме вполне можно было бы задержаться на денёк другой. Вокруг города хватает примечательных мест и пляжей, где можно великолепно загореть и вдоволь накупаться в водах Бескрайнего океана. Только незачем. На следующее утро, едва перекусив рисом и пивом с селёдкой, Саян отправился в порт. Возле многочисленных причалов он без труда нашёл флейт «Имбирь», марнейское торговое судно, которое как раз направляется в Тургал, столицу государства Рюкун. Как и на бриге «Бородач», Саян легко нанялся матросом. Тем же вечером «Имбирь покинул Пасму и вышел в воды Бескрайнего океана.

Глава 4.

Великий Рюкун.

Старенький, но всё ещё крепкий и добротный флейт «Имбирь» резво рассекает форштевнем воды моря Окмара. Брызги и пена стелются вдоль деревянных бортов. Утренняя Гепола поднимается над берегом с северной стороны. Зрелище немного непривычное, дневному светилу полагается совершать путь по небу над южным горизонтом, но то в северном полушарии Мирема. В южном всё с точностью наоборот. Саян сидит в «вороньем гнезде», в большой плетёной корзине на самом верху фок-мачты. Его задача – следить за морем. Вот-вот должен показаться Тургал, столица государства Рюкун. Море в районе крупного порта весьма оживлённое. Можно запросто протаранить борт другого торгового судна или походя пустить на дно джонку, большую лодку с прямоугольными парусами из бамбуковых реек и циновок.

Свежий ветер омывает лицо и остужает голову. Саян, прикрывая глаза ладонью, внимательно поглядывает по сторонам. По правому борту из зелёных волн поднимается берег. За лентой песчаных пляжей тянется зелёная масса густых джунглей. Лишь изредка на больших полянах попадаются деревни рыбаков, крошечные лачуги в окружении огородов. Флейт «Имбирь» слегка покачивается на волнах. Настроение – супер! Саян устало тряхнул левой рукой.

Долгая дорога подходит к концу, он почти у цели. А вот и гавань Тургала. Огромный насыпной мыс вдаётся в море аж на пять километров. Пологие берега укреплены крупными грубо обтёсанными камнями. На самом кончике искусственного мыса возвышается орудийная башня, военно-морская крепость в миниатюре. Из широких бойниц выглядывают чугунные стволы старинных пушек. На высоких шестах развиваются сине-зелёные знамёна Рюкуна. По верху башни ходят часовые, лучи Геполы отражаются от их начищенных шишаков.

Маленькая крепость и чугунные пушки в отличном состоянии, Саян довольно улыбнулся. Значит государственная машина Рюкуна отлично работает. За время недельного перехода Саян успел вдоволь наговориться с командой флейта. Выяснилось самое главное – Рюкун по-прежнему независимое государство, хотя и отсталое и широко торгует с Фатрией, Гилканией и другими развитыми государствами на севере материка Науран.

Не прошло и часа, как «Имбирь» мягко пристал к широкому насыпному причалу на внутреннем рейде порта Тургал. Моряки в поношенных рубашках и коротких штанах тут же выбросили на берег швартовые концы и перебросили трап, широкий и крепкий настил для грузчиков. Ещё через пару часов необычайно тощие в одних набедренных повязках местные грузчики перетаскали многочисленные тюки, бочки и ящики из трюма флейта на берег, в один из множества портовых пакгаузов. Нетерпение жжёт пятки. Саян едва дождался, пока последний тюк хлопчатобумажных тканей покинет борт «Имбиря». Капитан, витус Юбин, попытался было удержать, но лишь со словами сожаления протянул 10 совиртов, недельный заработок Саяна.

Огромный порт столичного города ничем не отличается от десятков других огромных портов по всему миру. Те же вереницы грузчиков разгружают и загружают торговые суда, так же стоит ор и крик, так же пахнет гнилыми водорослями и морской солью. По берегу и причалам снуют купцы со всех концов света. Мелькают фраки, стоячие воротники, панталоны, сюртуки. Только, Саян смахнул со лба обильную испарину, в Тургале так же жарко, как и в Пасме. О-о-о! Очень, очень интересно, Саян замер возле высокого штабеля пузатых бочек. С другого края длинного штабеля на него неторопливо надвигаются местные стражи порядка. Язык не поворачивается назвать их полицейскими. Нет, стражи – самое точное определение. Оба одеты совершенно одинаково: длинные серые рубашки до колен с красной каймой по самому низу перехвачены широкими поясами с медными бляхами. На головах стальные шишаки. Прямые узкие кинжалы в чёрных ножнах при ходьбе очень выразительно хлопают стражей по бёдрам.

Да-а-а… Саян улыбнулся. Это не марнейские городовые в шортах и с шашками. Это самая настоящая местная экзотика. Стражники шагают так, словно маршируют на параде. На лицах такое важное и высокомерное выражение, такое, такое, будто тот, что справа брат правителя Рюкуна, а тот, что слева, ну не меньше, чем сват. Стражники подошли ближе. Саян, продолжая улыбаться, вежливо поклонился. Простому моряку нужно быть поаккуратней со стражами порядка. Однако высокомерное выражение тут же улетучилось с лиц стражников. Хранители порядка льстиво заулыбались и, пятясь боком, поспешил убраться вон. Лишь только низ серой рубашки с красной каймой мелькнул за штабелем бочек. Чего они? Саян удивлённо глянул во след стражам порядка. Впрочем, какая разница.

Причалы и пакгаузы сменились жилым кварталом. Саян на минутку остановился в тени высоченного вечнозелёного дуба. Ещё одна очень хорошая примета – не видно ярко выраженного квартала иноземных торговцев. Никаких построек в марнейском или фатрийском стиле. Как и много сотен лет тому назад дома в Тургале похожи на огромные параллелепипеды и кубы. Окон на пыльную улицу почти нет, лишь одни низенькие плотно закрытые двери с большими медными ручками. Дома более состоятельных горожан укрыты за высокими белыми стенами. Саян поднял глаза. Через край ближайшей стены свисают длинные зелёные листья. Судя по размерам и форме – финиковая пальма. Не иначе внутри, за стеной, небольшой сад. Дальше по улице распахнутыми настежь воротами выделяется караван-сарай, местный постоялый двор. Рядом прогрохотала деревянная колымага с огромными деревянными колёсами. Возница в замызганной рубахе и серой чалме отвёл глаза.

Лямки вещмешка немного сбились, Саян пошевелил плечами. Конечно, иноземных купцов здесь хватает, в порту глаза постоянно натыкаются то на фрак, то на сюртук, то на жакет с короткими рукавами. Другое дело, что иноземцы ещё не начали перестраивать Тургал под свой собственный вкус и цвет. Широкая хорошо утоптанная дорога привела на рынок. Ещё на флейте Саян заранее выяснил, как можно быстрее добраться до него. Саян, озираясь по сторонам, двинулся вдоль торговых рядов. Ещё одно приятное отличие от Пасмы. Деревянные прилавки завалены яблоками, абрикосами, кабачками, морковью, горохом, чёрным перцем и чаем. Торговец скобяными изделиями перебирает внушительную коллекцию ножей, ножниц, скоб, крюков, ложек, иголок и подсвечников. Недалеко широкими лентами свисают полотнища цветных тканей. Искушённым модницам представлен широкий выбор хлопка, шёлка, атласа, муслина и кисеи.

Великолепно! Саян едва не захлопал в ладоши от восторга. Местные жители одеты как местные жители. Никаких галстуков, манишек и сюртуков. На купцах по богаче характерные для Рюкуна длинные рубашки, жилетки и плотно скрученные тюрбаны из белой ткани. Менее состоятельные покупатели и торговцы одеты так же, только проще и более блекло. Ноги многих рюкунцев обтягивают кожаные башмаки. Жаркий день не помеха. На рынке толкотня и гам. Мужчины и женщины громогласно торгуются с купцами и размахивают руками. Под ногами шныряет многочисленная детвора. В загоне торговца скотом жалобно блеют бараны. Рядом в деревянных клетках кудахчут куры.

Саян повёл носом, рот тут же наполнился слюной. В паре метров упитанный дядька с красным лицом со знанием дела жарит в длинном железном мангале шашлыки. Короткие толстые пальцы с ловкостью фокусника переворачивают и тасуют деревянные палочки с аппетитными кусочками мяса. А запах! Саян сглотнул.

- Куда прёшь!

Невысокий мужчина в задрипанном халате с плетёным коробом на спине обернулся с недовольным видом. Саян не заметил, как ненароком набрёл на случайного прохожего.

- Прошу прошения, - Саян вежливо поклонился.

Однако мужчина с плетёным коробом на спине испуганно дёрнулся в сторону. Через мгновенье задрипанный халат растворился в базарной толчее. Странно? Саян замер от удивления. Он и в самом деле наступил местному жителю на пятку, да ещё пихнул локтём в спину. Другой бы на его месте поднял бы недовольный хай, а этот трусливо убежал. Ну и ладно. Досадное происшествие моментально вылетело из головы, Саян двинулся дальше. Жизнь на рынке бьёт ключом. Пусть Рюкун действительно широко торгует с внешним миром, может быть даже слишком широко, зато он сохранил независимость и самобытность. А, значит, Саян приветливо улыбнулся красивой девушке в лёгком шёлковом платке, он вполне годится в качестве противовеса менгам на материке Чалос. Конечно, потребуется коренная модернизация, реформы, капитализм и всё будет в ажуре!

 

На севере Рюкуна из земли местами выступает каменное масло, в предгорьях Риган на западе найдены месторождения железной руды. В центральной части страны на плоскогорье Вриан не так давно фатрийцы открыли залежи первосортного каменного угля. Огромное трудолюбивое население, развитое сельское хозяйство и централизованная власть. Иначе говоря, Рюкун обладает великолепной базой для стремительного рывка на пути экономического и технического развития. Как всегда не хватает начального импульса в нужном направлении и мудрого руководства. Ну за этим дело не встанет.

- Простите великодушно.

Саян замер на месте. За мечтами о великом будущем опять ушёл из реальности и наткнулся на покупательницу. Маленькая женщина стыдливо закрыло лицо платком. Сухой старичок с длинной седой бородой, не иначе отец женщины, сердито замычал.

- Я не специально, - Саян шагнул в сторону.

Сухой старичок не проронил ни слова. Вместо этого он схватил женщину за руку и буквально уволок её в глубину базарной толпы. Странно? Саян удивлённо заморгал. В Рюкуне грубо натыкаться на женщину смертельно опасно. Ни одна девушка старше пятнадцати лет не имеет права показаться на улице без сопровождения. Отец незнакомки, тот самый сухой старичок, мог запросто пырнуть в отместку кинжалом и был бы прав. Очуметь! Но тут внимание привлёк невзрачный мужичок лет сорока в рваной рубахе босиком. Давно немытые волосы всклочены, борода висит сальными лохмотьями, тонкие руки мелко дрожат. Нищий – обычное дело. Только… Саян примостился на углу лавки с горшками. Глаза нищего пугливо бегают из стороны в сторону. Весь на нервах, ступает так, будто пыльная земля у него под ногами усыпана битыми бутылками. А это уже интересно.

Оборванец подкрался к прилавку торговца хлебом. На белых от муки досках разложены лепешки, булки, пирожки самых разных форм и размеров. В глубине лавки дымит круглая печь. Работник в белой рубахе достаёт из горячего нутра свежие лепёшки. Обалденный запах свежего хлеба разлетается далеко по улице. Рывок! Нищий попытался схватить крайнюю лепёшку.

Только торговец, упитанный дядька с пухлыми щеками, казалось, только этого и ждал. Короткое копьё с невероятной скоростью вынырнуло из-под прилавка. Стальной наконечник едва не ударил незадачливого воришку в грудь. В последний момент нищий успел увернуться. Однако широкое лезвие распороло ему правое плечо. Брызнула кровь. Незадачливый воришка взвизгнул от боли и метнулся прочь. Саян грустно улыбнулся. Обычная для любого базара сцена: голодный оборванец попытался украсть немного хлеба, чтобы дожить до вечера. Однако торговец не намерен делиться с нищим. Но… Саян так и остался стоять на месте, что-то в разыгранном представлении было не так. Какая-то едва заметная нотка фальши. Но какая?

Разбрызганная кровь выделяется тёмными пятнами на пыльной земле. Словно ловец на дикого зверя Саян двинулся по кровавому следу. Душу терзают смутные подозрения. Где и в чём «главный артист» схалтурил? Повезло. На рынке полно народу, однако тёмные пятна крови не успели затоптать. Саян обогнул лавку торговца хлебом, прошёл мимо прилавка с рыбой. Через два поворота большой базар Тургала остался позади. Сразу за торговой площадью потянулись убогие домишки. Побелка во многих местах рассыпалась, глинобитные стены пошли трещинами. Узкая улочка завалена вонючим мусором, конским навозом, гнилой соломой вперемежку с битыми горшками и рыбными костями. Часть окон и дверей заколочена серыми досками, часть выдрана с «мясом».

Возле очередного убогого домика под порванным навесом с разломанным прилавком прямо на земле сидит тот самый незадачливый воришка. И без того грязная рубашка пропиталась кровью. Нищий бессильно прислонился к прилавку и тихо скулит от боли. Рядом сидит тощая женщина в кандуре, традиционной одежде Рюкуна, длинная до пят рубашка в далёком прошлом белого цвета. Осторожно, стараясь не растеребить рану, женщина перевязывает плечо мужичка длинным куском серой ткани. Как не сложно догадаться, нищий и тощая женщина муж и жена.

- Я хотеть задать вопрос, - страшно коверкая рюкунские слова, произнёс Саян. Медный фельс, самая маленькая рюкунская монетка, тут же вызвали неподдельную радость в глазах нищего. Мужичок слегка приподнялся и грубо оттолкнул женщину.

- Что вы хотеть знать, уважаемый, - натужно просипел нищий.

Саян едва не скривился от отвращения. И так слишком давно не приходилось говорить на рюкунском. А бедняк мало того, что говорит как тёмный простолюдин, так ещё и сипит на каждом слове.

- Главный вопрос один: - рюкунские слова с трудом приходят на ум, - почему ты, мужчина, жена есть, воруешь?

Бедняк тут же скис и отвёл глаза. Тощая женщина рядом отвернула лицо и тихо всхлипнула.

- Господин знать должен, - медленно просипел бедняк. – Десять лет назад был я ткач, хороший ткач, - бедняк хлопнул грязной ладонью по разломанному прилавку.. – Рынок, пряжа хлопок покупать. Ткань делать. Продавать рынок. Потом дурные времена настать. Фатрийцы хлопок сырой больше плати, замен хлопок дешёвый ткань давай. Я деньги нет, хлопок нет, ткань продать нет. Фатрийцы мало ткань просить, народ им больше покупать. Воровать нужда заставлять.

От волнения нищий запыхался. Тощая женщина громко зарыдала.

- Беда. Большая беда. Всех беда. Ткачи здесь жить, рынок рядом. Теперь мало есть кто, - бывший ткач без сил махнул рукой в строну убогих домишек. – Кто голод умер. Кто заработок искать ушел. Я детей продать – кормить нечем. Жена хотеть продать, старая, товар плохой. Много нас. Фатрийцы голод нас убить.

Сипящая речь бывшего ткача разбирается через слово. Однако и то, что можно перевести, вполне достаточно, чтобы понять главное. Некогда здесь был процветающий квартал ткачей. Они покупали на рынке пряжу, хлопок-сырец, ткали ткани и продавали их на том же рынке. Десять лет назад в Тургале появились фатрийские купцы и самым грубым образом вытеснили с рынка сотни а может и тысячи потомственных ткачей. Даже с учётом транспортировки через Южный океан, гораздо дешевле покупать в Рюкуне хлопок-сырец и перерабатывать его на фабриках с паровыми станками. Вот почему фатрийцы платят за хлопок-сырец больше, а ткани продают дешевле, чем местные ткачи. Не иначе столь низким ценам способствуют чисто символические таможенные сборы.

- Жить плохо, плохо, - между тем продолжает сипеть бывший ткач. – Кушать нет. Последняя услада трубка курить нет.

- Какая трубка? – Саян насторожился. – Что курить?

- Ха-а, ханка, - нищий изобразил пальцами длинное и узкое. – Курить, ханка, - бывший ткач поднёс ко рту воображаемую трубку и затянулся, на его лице тут же появилась мина умиления. – Ханка хорошо. Услада. Горе прочь, боль прочь, время хорошо.

По спине пробежали холодные мурашки, Саян резко выпрямился. Ханка, ханка.. Ну конечно! Моряки из команды флейта «Имбирь» рассказывали. Те, кто помоложе, частенько мечтали вслух о том, как по прибытию в Тургал отправятся трясти местные бордели. На что старый матрос по кличке Кегля каждый раз со смехом заявлял, что его экзотические шлюшки уже не интересуют. Вместо жарких объятий черноволосых красавиц с тонкой талей он мечтал завалиться в некую «Усладу», чтобы выкурить трубочку другую опиума. Кегля точно так же изображал пальцами длинную и узкую трубку, на его лице мелькала точно такая же мина умиления. Неужели опиум, застывший сок маковых коробочек, и есть та самая ханка?

- Где? – Саян окаменел от напряжения. Горькое предчувствие стиснуло сердце.

- Что?! Где?! – испуганно задёргался бывший ткач.

- Ханка где курить? – от напряжения Саян сам чуть не засипел.

- Там! Там! – бывший ткач замахал руками в сторону рынка.- Туда иди, туда. Иди, баран продавай. Там спина будет.

Саян медленно убрал обратно в кошелёк медный фельс, на лице бедняка тут же отразилась вселенская скорбь и крах веры в справедливость. Саян недовольно засопел. Чёрт с ним!

- Держи.

На землю перед грязными ступнями нищего упали четыре медных фельса.

- Господин! Хорошо! Хорошо! – бедняк тут же накрыл ладонями медные монетки. – Благодарить! Благодарить! Создатель Великий помощь будет! Всегда, всегда будет!

- Хлеба купи, - Саян пошёл прочь.

От былого приподнятого настроения не осталось и следа. Противно даже. Не иначе, этот оборванец, бывший ткач, спустит все деньги на опиум. Чтоб ему трубка поперёк горла встала. Грязная улочка вновь привела на центральный рынок Тургала. Но на этот раз Саян совершенно другими глазами, будто в первый раз, принялся разглядывать торговые ряды и людей. Обычно среди самых бедных преобладают калеки, безнадёжно больные и законченные пропойцы. Но здесь, в столице Рюкуна, ситуация совсем, совсем иная. Среди нищих и попрошаек очень много тощих и грязных мужчин и женщин, однако не калек, а вполне даже трудоспособного возраста и вида. В иной ситуации большая часть из них предпочла бы честный труд. Но раз они здесь, значит трудиться им просто негде. Никакой помощи бедным в Рюкун никогда не было и нет.

В базарной толчее Саян намеренно толкнул плечом солидного мужика в белой чалме и добротной рубашке, на указательном пальце ярко сверкает большое золотое кольцо. Наверняка какой-нибудь чиновник, купец или просто надменный богач. Солидный мужик медленно развернулся и… тут же испуганно вылупил глаза. Саян прошёл дальше, за спиной то ли чиновник, то ли купец лепечет что-то вежливое и унизительное. В душе медленно закипает гнев. Господи! Это каким же нужно было быть слепцом, чтобы не заметить очевидное. Пусть иноземцы не успели построить в Тургале торговый квартал, зато успели до ужаса запугать местных жителей. По просторной шерстяной рубахе, треуголке, панталонам и ботинкам с большой пряжкой местные тут же узнают в нём иностранца. Пусть простого моряка, зато из-за границы. Теперь понятно, почему первый случайно задетый мужчина предпочёл заткнуться, а сухой старичок с длинной бородой проглотил оскорбление родной дочери и убрался прочь.

Возле очередной лавки крики и ругань. Саян с интересом остановился в двух метрах.

- Зачем чужое продавать. Дёшево, море, - невысокий мужчина с широкими плечами и сильными руками в гневе трясёт кулаками перед лицом торговца. – Я дети голод помирать. Мой брать!

На спине у мужчины большой короб. Сквозь тонкие прутья просвечивают железные лезвия, загнутые крючки и тонкие стальные палочки, наверно гвозди. Наверняка кузнец принёс на рынок свой товар.

- Ты зачем брать! – кузнец повернулся к покупателю, мужчине с точно таким же коробом за спиной, только наполовину пустым. – Мой брать! – кузнец выразительно хлопнул ладонью по коробу за спиной.

- Ты хотеть много. Не могу, - покупатель в ответ замахал руками. – Беден я. Деньги хлеб дети купить хорошо. Море дешевле. Прочь иди.

Незадачливый кузнец и покупатель опять заголосили и замахали руками. Саян недовольно засопел. Местные слова понимаются с трудом. С тех пор, как ему в последний раз приходилось разговаривать на рюкунском, прошло много сотен лет. Великий Создатель одарил его способностью к языка, но только не абсолютной памятью. Впрочем, Саян двинулся дальше, незадачливый кузнец и покупатель сказали более чем достаточно. Словно таран Саян нагло вклинился между кузнецом и покупателем. Рюкунцы тут же брызнули в разные стороны. Торговец скобяными товарами льстиво заулыбался. Перед ним на прилавке разложены ножи, ножницы, иглы и прочие изделия из железа. Причём, Саян пригляделся, похожи друг на друга как братья близнецы. Саян взял кухонный нож с простой деревянной рукояткой. На широком лезвии большая овальная печать с надписью на фатрийском: «Братья Мильен и Ко».

Фатрийцы! Кухонный нож выпал из рук, широкое лезвие со звоном воткнулось в деревянный прилавок. Саян схватил незамысловатый подсвечник из тонких железных полос с острыми иголочками для свечей. На донышке та же печать с той же надписью. Теперь понятно, почему местный кузнец не может продать свои ножи и гвозди, а местный покупатель упорно отказывается их приобретать. За час один фатрийских паровой станок наштампует кухонных ножей больше, чем один рюкунский кузнец накуёт их за неделю. Фабричный товар очень, очень дёшев даже с учётом доставки через Южный океан. Получается замкнутый круг: местные кузнецы не могут продать свои ножи и гвозди, потому что у них слишком высокая себестоимость как и у любого товара ручного производства. Местные потребители вынуждены покупать более дешёвую продукцию из-за моря. В итоге фатрийцы богатеют, а рюкунцы нищают.

- Брать, желать? – на дурном фатрийском произнёс торговец.

- Нет, - Саян бросил дешёвый подсвечник на прилавок.

Местных ткачей фатрийцы уже разорили и добили голодом, на очереди кузнецы. Господи! А это что? Саян остановился перед очередной лавкой. На широких гладких досках разложены характерные длинные трубки с округлыми керамическими выпаривателями для курения опиума. На любой вкус и кошелёк, начиная от примитивных из дерева и до изысканных из слоновой кости с позолоченными мундштуками. За спиной торговца узенькие полочки забиты маленькими масляными лампами для выпаривания, от простых из глины с примитивным геометрическим узором и до самых настоящих произведений искусства из стекла с красивыми рисунками на стенках. Слева на деревянном щите развешены маленькие блюдечки, щипчики, иголочки и прочие приспособления для зарядки трубок.

Скрутить из опиума маленький шарик и заправить его в керамический выпариватель весьма непростое дело. Часто бывает, что наркоманы доходят до самой тяжёлой стадии зависимости от опиума, однако так и не овладевают искусством заряжать опиумные трубки. Богатые курильщики нанимают специальных слуг. В притонах наркоманам победнее выдают уже заряженные трубки. Но больше всего настораживает другое: ассортимент этой лавки рассчитан на все слои населения. Вряд ли незадачливый вор, бывший ткач, может позволить себе стеклянную лампу для выпаривания с красивыми синими цаплями на стенках. А вот четырёх фельсов вполне хватит на глиняный примитив с фитильком.

- Хорошая трубка есть, - торговец приспособлениями для курения опиума на свой лад расценил задумчивое молчание Саяна. – Вота! – торговец подхватил с прилавка трубку с позолоченным мундштуком. – Хорош сушить. Услада быть.

- Не нужно, - Саян отвернулся.

И этот говорит на ломаной фатрийском. Дальше по проходу между лавками жалобно заблеял баран. Следом подал голос ещё один и ещё. Точно! Саян прибавил шагу. За загонами торговцев скотом должен быть тот самый притон, о котором говорил бывший ткач. Курильня опиума – притон в самом худшем значении этого слова. Просторный сарай с крышей из соломы, плетёные стены обмазаны глиной. Над входом вместо двери слабо колышется занавеска с большими дырами.

Рядом, под навесом, на низеньком стульчике с высокой резной спинкой восседает надменный торговец в дорогой рубахе, на голове плотно смотанный тюрбан идеального белого цвета. Тут же прямо на земле расположился тощий мальчишка с выпуклыми глазами. Убогий нищий трясущимися руками с глухим стуком уронил в широкую глиняную тарелку перед торговцем пару медных фельсов. Толстые пальцы с золотыми кольцами небрежно сгребли медяки, торговец лениво кивнул. Тощий мальчишка тут же протянул поцарапанную трубку для курения опиума с обкусанным мундштуком. Нищий жадно схватил заряженную трубку и торопливо шмыгнул в сарай. Драная занавеска бессильно повисла за его спиной.

- Уважаемый! Курить будь? Услада во! – надменность тут же слетала с упитанного лица торговца, едва Саян подошёл ближе.

И этот говорит на ломаной фатрийском. Саян, не обращая внимания на торговца, сдвинул драную занавеску в сторону. Внутри сарая полумрак, вонь давно немытых тел и характерный запах паров опиума. Прямо на земле друг на дружке валяются наркоманы. То тут, то там словно яркие звёзды во тьме беспроглядной нищеты горят лампы для выпаривания. В неровном свете мелькают перекошенные давно небритые лица, запавшие глаза, гнилые зубы. В полумраке под ботинком скользнула чья-то нога, Саян едва не упал. Наркоман лишь слабо дёрнулся и невнятно прошлёпал губами.

Нищий, что только что забежал в курильню, уже примостился среди таких же убогих наркоманов. Испаритель мелко трясётся над огоньком глиняной лампы. Нищий жадно втянул в себя пары опиума. Саян подошёл ближе, под левым башмаком проскользнула чья-то рука. Нищий на миг отвёл трубку от лампы. Язычок пламени высветил косматую бороду и грязные щёки. Под задранной рубашкой проступили выпирающие рёбра человека на последней стадии истощения. Зато глаза нищего так и светятся блаженством и умилением, той самой последней усладой, о которой твердил бывший ткач.

- Э-э-э… - грязный нищий неловко качнулся на локте и вновь протянул трубку к масляной лампе.

На душе чёрной липкой грязью скопилось презрение. Саян резко развернулся спиной к нищему. Правая нога так и чешется подойти ближе и вмазать падшему наркоману башмаком под выпирающие рёбра. Вместо того, чтобы купить хоть немного хлеба, этот нищий отдал последние деньги торговцу опиумом. Не исключено, что эта трубка станет последней в его жалкой и никчёмной жизни. Саян торопливо вышел из загаженной и вонючей курильни.

- Где ханку берёшь? – Саян навис над торговцем опиумом.

- Господин уважаемый, разрешение иметь, иметь, - торопливо затараторил торговец. – Вот! Смотреть, документ порядок полный.

Пухлой рукой с золотыми кольцами торговец вытащил из под стульчика серый кусок пергамента.

- Где ханку берёшь? – повторил Саян.

- Витуса Илнара, Фатрия купца, лично мне давать, - торговец затряс куском пергамента. – Аргуния, море возить. Ханка хорошо, не врать. Честно, честно моя продавать.

Словно обухом топора по голове. Саян обхватил горящие щёки руками. Теперь всё сходится. Аргуния, страна на самой южной оконечности материка Науран, давняя колония Фатрии. По многочисленным слухам именно там фатрийцы в огромных количествах выращивают опиумных мак. Ханка, то есть опиум, - идеальный товар: весит мало, на порядок дороже ножей и хлопковых тканей. Покупатели в прямом смысле готовы снять с себя последние штаны, лишь бы получить заряженную ханкой трубку. В любой цивилизованной стране на севере материка Науран, а так же в Стирии и Турмане на материке Ларж, фатрийцев наркоторговцев штыком и саблей вышибли бы вон за травлю подданных, но только не здесь. В Рюкун опиум, проклятую Великим Создателем ханку, продают широко и легально, не иначе с одобрения местных властей. Очень, очень плохой признак.

Саян отвернулся от торговца. Взгляд тут же упал на широкую доску над входом. Вывеска. Только вместо названия грубо намалёванная трубка для курения опиума. Ну правильно, это чтобы безграмотные наркоманы не прошли мимо.

- Так вы смотреть? – упрямо бубнит торговец. – Честно, честно я.

Ноги упорно не желают гнуться. Саян, пошатываясь словно пьяный, зашагал прочь от грязного притона. По левую руку по-прежнему бурлит и шумит на разные голоса большой базар, по правую тянется ряд домов с белыми стенами. Впереди показался ещё один грязный сарай. На широкой доске над входом всё тот же опознавательный знак – трубка для курения опиума. У входа с важным видом сидит ещё один «честный» торговец наркотой.

А вот и результат его торговли: коренастый служка с наколками на руках грубо свалил на двухколёсную арбу безжизненное тело. Голова нищего наркомана неестественно вывернута в сторону. Этот уже выкурил последнюю в своей жалкой жизни трубку. Что же, чёрт побери, делать? Саян шагнул в сторону. Мимо прогрохотала деревянная арба. Чахлый ослик с печальными глазами еле-еле переставляет копыта. Из кузова свешивается тело нищего наркомана. Саян недовольно скривился. И этот потратил последние деньги на наркоту. В свете яркого дня из-под задранной рубахи торчат туго обтянутые кожей рёбра. А по виду совсем молодой парень. Ему бы ещё жить да жить.

Впрочем, Саян брезгливо отвернулся, нужно уточнить. Во все времена и у всех народов самые бедные слои населения традиционно больше всего подвержены соблазнам наркотического дурмана. В конечном итоге не они определяют насколько общество в целом больно наркоманией.

Соваться в базарную толчею очень не хочется. По широкой дуге, через боковые улочки и проходы, Саян обошёл шумный рынок. Срочно нужно проверить одно предположение. А для этого придётся топать в центр Тургала. Саян прибавил шагу, не дай бог оказаться правым. Не дай бог.

Глава 5.

Страна под кайфом.

Рюкун – густо населённая страна. Не удивительно, что и его столица поражает размерами. Тивница, столица Марнеи, и то меньше. Чем ближе к центру Тургала, тем всё более и более величественными и пышными становятся дома. Каменные ограды вокруг них всё выше и выше, а привратники у кованных ворот и калиток всё упитанней и наглее. Да и стражники в начищенных до блеска шишаках попадаются всё чаще и чаще. Центр Тургала носит пышное название Площадь величия. Не ясно, как там с величием народного духа Рюкуна, а вот дворец правителя действительно весьма величественное сооружение. Ширина дворцового комплекса не меньше двух километров. Высокие стены белые словно снег на горных вершинах Станового хребта. Башни по углам и над воротами украшены грандиозными куполами в виде луковиц. С пяток ещё более грандиозный «луковиц» выглядывают из-за стены. Говорят, самая большая из них находится над тронным залом. К сожалению, туристических экскурсий во дворец правителя Рюкуна не бывает. Ну и ладно, Саян остановился на краю Площади величия.

По дороге в центр города то и дело попадались вывески с трубкой для курения опиума. От грязный досок для самых бедных и неграмотных, до витиеватых названий с цветными рисунками и даже скульптурными группами для самых богатых. Неизменно одно – трубка для курения опиума. Господи! Да сколько же их! На любой вкус и кошелёк. Пока сбываются самые дурные предположения. Однако душа, она такая, упорно держится до последнего и надеется, надеется, надеется назло всем очевидным фактам и вывескам. Саян двинулся вдоль площади, глаза напряжённо разглядывают фасады домов. В центре Тургала живёт элита рюкунского общества, самые богатые и влиятельные вельможи. Дома под стать титулам и званиям: высокие ограды, два, три и даже четыре этажа, округлые купола, широкие окна и причудливые узоры на стенах. Испокон веков Рюкун славился богатством и роскошью. В Марнее очень долго считали, что именно здесь улицы мостят золотыми слитками. Площадь величия, дома высших сановников и, конечно же, дворец правителя, олицетворяют величие и богатство страны.

А вот и то, что так упорно искал и что так надеялся никогда не найти. Саян остановился перед широко распахнутыми воротами. Внутри небольшой ухоженный садик с финиковыми пальмами, виноградными лозами и типичный дом богатого рюкунца: три этажа, в центре округлый купол с квадратной мозаикой, высокое крыльцо с мраморной лестницей. На стене рядом с распахнутыми воротами на фатрийском, гилканском, марнейском и рюкунском языках одна и та же надпись: «Райская долина». Плитки на широкой аллее к высокому крыльцу уложены так плотно и надраены до такой зеркальной чистоты, что кажется, будто идёшь по тонкому льду.

Возле высоких дверей с бронзовыми ручками самый настоящий швейцар в длинной до пят ливрее ярко-голубого цвета, на руках белые перчатки. Только на голове вместо фуражки или картуза дорогой тюрбан фиолетового цвета.

- Витус.

Швейцар лишь вежливо поклонился, когда Саян прошёл мимо. В любой цивилизованной стране рядового матроса в поношенных штанах и старых башмаках ни за что не пустили бы в столь престижное и, несомненно, дорогое заведение. Однако в Рюкуне любого иноземца принимают за витуса. В просторном вестибюле пол выложен чёрными и белыми мраморными плитками.

В небольших альковах по краям на чугунных постаментах большие фарфоровые вазы. Налево и направо широкие проходы, прямо по центру на второй и третий этажи ведёт широкая лестница. Мраморные ступеньки укрыты длинным красным ковром. Саян глубоко и свободно вздохнул. Толстые стены великолепно защищают от зноя снаружи.

Из проходов вправо и влево долетают приятная музыка и обворожительные запахи. Саян повернул голову. Через высокий полукруглый проход отлично виден самый настоящий фатрийский ресторан. У дальней стены на небольшой сцене музыканты в чёрных фраках выводят незатейливую мелодию. Прямоугольный зал со сводчатым потолком заставлен круглыми столиками. Свет многочисленных свечей отражается от белизны скатертей и серебряных приборов. На мужчинах сюртуки и фраки, из рукавов выглядывают пышные рукава рубашек. Женщины в длинных платьях с вырезами на груди и спине. Золотые серёжки, браслеты, кулоны сверкают алмазами, рубинами и прочими драгоценными камнями. Ни дать, ни взять дорогой ресторан в центре Вардина, столицы Фатрии. Лишь по более смуглым физиономиям официантов уроженцев Рюкуна можно догадаться, что ресторан всё же не во Фатрии, а гораздо, гораздо южнее.

Мимо прохода проскользнул официант с подносом. Вестибюль перед лестницей тут же наполнился запахом жаренной баранины. Желудок недовольно заурчал. Саян сглотнул, из-за обилия впечатлений напрочь забыл перекусить. На том же базаре не помешало бы отведать того чудесного шашлычка. В этом ресторане, быстрей всего, его, как бедного моряка, обслуживать не будут. Ковёр на мраморной лестнице тщательно вычищен. Бронзовые прутья прижимают его к ступеням, дабы именитые посетители «Райской долины» не споткнулись ненароком на его складках. Саян дотронулся до каменных перил, пальцы ощутили прохладу, весьма приятный контраст с жарой за высокой массивной дверью. На площадке второго этажа не просто вывеска, а большая скульптура из белого мрамора. Кажется, будто гигант на пару минут прислонил к стене огромную трубку для курения опиума. Верхний конец рифлёного мундштука чуть-чуть не доходит до потолка. Как такую красоту и тяжесть затащили на второй этаж лучше не спрашивать.

За спиной раздался женский смех, словно забренчали серебряные колокольчики. Саян развернулся да так резко, что едва не поскользнулся на гладком полу. Смех зазвучал ещё громче. С третьего этажа спускаются две необычайно красивые молодые женщины в чересчур открытых кандурах. Сквозь большие вырезы на бёдрах, боках и предплечьях то и дело мелькают самые сокровенные женские прелести. Толстый ковёр на каменной лестнице скрывает их лёгкие шаги. В Рюкун царят очень строгие моральные правила. Лишь самые бедные, кого отвергает благовоспитанное общество, могут бродить по улицам нагишом. Порядочным женщинам полагается прятать лица за платками. Лица двух красавиц на каменной лестнице прикрыты ярко-синими платками. Однако ткань настолько тонкая, настолько прозрачная, что совершенно не скрывает их белоснежные зубки и ярко-красные губы. Кандуры из лёгкого шёлка не прячут, а только подчёркивают прелести молодых упругих тел. А взгляды, что за взгляды. Ни малейшего намёка на стыд. Наоборот! Призыв и откровенный намёк. Саян тряхнул головой. Столь легко и прозрачно, так призывно и откровенно могут одеваться только профессиональные жрицы любви. Даже язык не поворачивается назвать их проститутками.

Картинка окончательно сложилась. «Райская долина» - самый дорогой, самый престижный в Тургале притон. На первом этаже ресторан для любителей со смаком пожрать и нажраться. На втором курильня опиума для тех, чей изысканный вкус уже не могут удовлетворить охлаждённые мозги гиббона, суп из соловьиных язычков и вина столетней выдержки. Ещё выше находится бордель для самых физически стойких клиентов, у которых только хватит сил и желания подняться на третий этаж. Хотя, Саян про себя усмехнулся, почему-то считается, будто опиум увеличивает мужскую силу. Бред, конечно же. Мужчин, которые крепко и основательно подсели на ханку, женщины не интересуют вовсе. Обворожительные красавицы спустились на первый этаж. Снизу ещё долго долетал их весёлый смех. Саян перевёл дух, любовный дурман наконец рассеялся. Пройдёт ещё много, много лет, прежде чем подобные красотки станут ему по карману.

 

В небольшом алькове за стойкой из красного дерева стоит самый настоящий администратор, приятный мужчина в безупречном чёрном фраке и белых перчатках, волосы тщательно прилизаны.

- Желаете приятно провести время? – на хорошем фатрийском с едва уловимым акцентом произнёс администратор. – Разрешите предложить вам нашу коллекцию.

Прилизанный администратор показал на стойку за спиной. На узких полочках расставлена весьма внушительная и респектабельная коллекция трубок для курения опиума и масляных ламп для выпаривания. Действительно коллекция, никаких дешёвых поделок из глины с обкусанными мундштуками, лишь красное дерево, слоновая кость, серебро и даже золото. Не смотря на безупречный чёрный фрак, белые перчатки и отличное фатрийское произношение администратор за стойкой тот же торговец наркотой, только для самых богатых и высокопоставленных наркоманов.

- Будьте любезны, - Саян перешёл на фатрийский, - кто из присутствующих в вашем заведении в данный момент самый влиятельный и богатый?

Аккуратно, как бы невзначай, Саян опустил в широкую фарфоровую чашу перед администратором серебряный дирхем. Даже самый крутой притон не может обойтись без блюда для сбора денег.

- В данный момент в нашем заведении находится высокоуважаемый и всеми любимый Амзул Ласич Няншан, сын и наследник нашего славного правителя Ласича 8, да пошлёт ему Великий Создатель здоровья и долголетия.

Саян тихо присвистнул. Вот уж действительно: от удивления глаза едва на лоб не вылезли. Витус Амзул Няншан, в недалёком будущем правитель Рюкуна под именем Амзул 6.

- Не желаете ли приятно провести время? – администратор обворожительно улыбнулся.

Серебряный дирхем таинственным образом растворился на две фарфоровой чаши. С такими пальцами как у администратора самое время на рынке чистить карманы и кошельки рассеянных покупателей.

- Где принц? – Саян пропустил вопрос мимо ушей.

- В номере шесть, это налево, - администратор махнул в сторону тонкой рукой.

- Благодарю, - Саян отошёл от стойки.

Как и вестибюль, левое крыло «Райской долины» поражает богатством, роскошью и надраенной чистотой. В широкий коридор выходят многочисленные двери с ярко-красными номерами на полированных дощечках, а сам коридор извивается весьма причудливым образом. Саян на миг притормозил возле очередного поворота. Как не трудно догадаться, на втором этаже когда-то были весьма просторные апартаменты. Однако сейчас они разделены на многочисленные клетушки, больше похожие на кельи святых отшельников в недрах горной пещеры. А вот и номер шесть. Саян толкнул дверцу с ярко-красной цифрой шесть на уровне глаз. Не заперто? Наследный принц, будущий правитель Рюкуна, либо чересчур беспечен, либо чересчур доверяет людям. Быстрей всего первый вариант. Тонкая дверь мягко захлопнулась за спиной. Саян поморщился, в нос тут же ударил специфический запах опиума.

По размерам номер шесть может и похож на келью святого отшельника, однако по убранству и богатству целиком и полностью соответствует «Райской долине». У правой стены широкое каменное ложе с мягкой обивкой. У изголовья маленький круглый столик из красного дерева, на столешнице мозаичный узор из белых и чёрных ромбов. Стены и потолок разрисованы природными пейзажами. Номер освещает единственная масляная лампа для выпаривания опиума. Мерцающий огонёк производит интересный эффект. Словно в театре теней. Кажется, будто тростник на стенах колышется под напором легкого ветерка, слон с поднятых хоботом машет ушами, журчит и переливается вода в ручье, а по нарисованному небу скользят округлые тучки. Курение опиума располагает к уединению. В отличие от грязной и вонючей курильни для бедняков, номер в «Райской долине» выскоблен до блеска. Не смотря на пары опиума в воздухе ощущается запах роз.

- Алила, любовь моя, это ты? – раздался пьяный голос с отличным фатрийским произношением и едва уловимым акцентом, как у администратора на лестничной площадке. На груде подушек шевельнулась высокая худощавая фигура. Саян прищурился, глазам потребовалось время, чтобы приспособиться к полумраку. На каменном ложе возлегает витус Амзул Няншан, будущий правитель Рюкуна Амзул 6. На принце пышная белая рубашка с широкими узорчатыми рукавами и чёрные панталоны. Роскошный фрак небрежно брошен за подушками. Глаза принца широко распахнуты. Длинная трубка с золотым мундштуком медленно и вяло покачивается в его руках.

- Алил-л-ла! – принц глупо захихикал.

Трубка наползла на масляную лампу, округлый испаритель замер над язычком жёлтого пламени. Принц глубоко втянул в себя пары опиума и вновь глупо захихикал. Удивление сменилось омерзением. Саян инстинктивно шагнул назад, спина с глухим стуком упёрлась в дверной косяк. Наследный принц, будущая опора и надежда Рюкуна, валяется на каменном ложе в наркотическом опьянении. Да как такое возможно?

- Алила, любовь моя, - игриво протянул принц, - ты, наконец, пришла разделить со мной радость бытия? Ну садись же. Садись.

Саян машинально присел на край каменного ложа. Обивка на ощупь бархатная.

- Я же много раз тебе говорил: высший смысл жизни – поиск удовольствий.

Принц не понимает, с кем разговаривает. Наркотик расширяет зрачки и делает наркомана подслеповатым.

- Не менее, а даже более важно всячески избегать боли и тяжёлого физического труда, - игриво растягивая слова, продолжил принц. – Наслаждение, самое изысканное наслаждение… Вот истинный смысл жизни. Алил-л-ла!

Свет масляной лампы вновь затмила трубка для курения опиума. Невероятно! Саян будто под гипнозом уставился на мерцающий язычок пламени. Будущий правитель в первую очередь обязан думать о стране, о подданных.

- Наслаждение, это мягкое и нежное состояние души. Боль делает её грубой и порывистой, - наследный принц вновь глупо захихикал.

Это же… тело гоняется за удовольствиями, да ещё пытается прикрыть собственные пороки философским учением. Саян сам не заметил, как сжал кулаки. Гнев, обида и раздражение вспыхнули в его душе огненным шаром. Саян рывком поднялся на ноги, башмаки гулко стукнулись о мраморный пол. Это слишком! Кажется, будто маленький номер шесть насквозь пропитался чёрной липкой жижей. С потолка, со стен, даже с кончика длинной трубки для курения опиума стекают блестящие жирные капли и капают, капают омерзительной капелью. На полу скопилась большая лужа чёрной субстанции, которая медленно подбирается к ступням и почти касается подошв. Саян тряхнул левой ногой. Какая гадость!

- Алил-л-ла! – игриво протянул принц и опять, в который раз, глупо захихикал.

Тысяча злых пчёл с длинными и необычайно острыми жалами разом впились в ягодицы, Саян стрелой вылетел из маленькой полутёмной комнатки. Тонкая дверца с ярко-красной цифрой шесть на полированной дощечке равнодушно встала на место. Кошмар порока и ужас будущего Рюкуна остался лежать на каменном ложе с бархатной обивкой.

- Гадость! – Саян смачно плюнул на ярко-красную цифру шесть.

Густая слюна медленно потекла вниз по полированной дощечке. Весьма символично: будущий правитель Рюкуна Амзул 6 облюбовал номер с той же цифрой. Чтоб он навсегда остался в этой липовой келье суперлюкс! Для миллионов будущих подданных Амзула 6 во истину смерть принца была бы высшим благом. Чтоб у него золотой мундштук по среди горла встал! Саян торопливо выскочил вон из «Райской долины». Мечты и надежды, с которыми он пересёк материк Науран, переплыл Южный океан и больше часа пробирался на жаре по улица Тургала, разом потускнели, почернели и рассыпались в прах. На каменном ложе с бархатной обивкой надежда только что умерла последней.

Глава 6.

Большой облом.

- Ты даже не представляешь, какие фантастические возможности открываются для толкового человека в этом сраном Рюкуне!

Калин, приказчик какого-то там купца из Фатрии, выразительно шлёпнул пустой кружкой о край барной стойки, остатки пивной пены тут же вылетели наружу и, словно хлопья снега, осели на его загнутых рукавах. – Тупой голытьбы, быдла безродного, которая только кулаками махать умеет, да мешки с хлопком таскать, на каждом углу по пять штук стены подпирает. А вот грамотных – шиш, да ни шиша. Если читать умеешь, писать умеешь, считать умеешь, языки там разные балакаешь, тебя любой торговец с руками оторвёт. Да, только, зачем на чужого дядю до конца дней своих корячиться? В этом сраном Рюкуне умный человек как два пальца об стол сколотит приличный капитал. Были бы мозги, да нервы железные…

Калин Алил, случайный собутыльник, продолжает вещать, предлагать и уговаривать. Саян слушает трескотню фатрийца вполуха. Сушёный окунь не спеша идёт под кружечку светлого пива. Таверна «Тихая пристань» находится недалеко от морского порта. Несколько лет назад в этом самом доме был классический трёхэтажный караван-сарай с земляным полом, потными погонщиками и степными рюкунскими купцами в белых тюрбанах. За низенькими столиками постояльцы караван-сарая неспешно потягивали вино и торговали хлопком, железом, кукурузой, шёлковыми тканями.

 

Фатриец Зоян Ибуж купил караван-сарай, подремонтировал его, перестроил на фатрийский лад и открыл таверну под вывеской «Тихая пристань». Расчёт более чем верный: купцам из Фатрии куда как привычней пить пиво и закусывать сушёными карасями за прямоугольными столами на стульях со спинками. Место тихое и опрятное. Отличное вино, всегда свежее пиво, добротная фатрийская овсянка, жареное мясо и пироги с яблоками. Пусть цены нельзя назвать низкими, всего за одну ночь утус Ибуж запросил десять совиртов, зато здесь не бывает пьяных компаний, мордобоя и громогласного выяснения отношений. Да и за десять совиртов Саян получил не соломенный матрас с клопами, а маленькую уютную комнату на третьем этаже с кроватью, шерстяным одеялом и с рукомойником у изголовья. В «Тихую пристань» заглядывают люди степенные, спокойные капитаны, приказчики и купцы. По этим же причинам Саян решил переночевать в «Тихой пристани».

Саян слабо щёлкнул пальцами. Утус Ибуж тут же поставил рядом полную кружку с пивом и забрал пустую. Или потребовать вина? Саян подхватил стеклянную кружку, белая пена пушистыми хлопьями упала на барную стойку. Нет, не стоит. Для жаркого Рюкуна прохладное пиво куда как лучше. Да-а-а… Будущий правитель Рюкуна в наркотическом угаре – ещё то зрелище. Маленьким детям на ночь лучше не рассказывать. Чего, чего, а увидеть подобное ну ни как не ожидал. Что же тогда можно подумать о самом Ласиче 8, ныне здравствующем правителе Рюкуна? А о его приближённых, высших сановниках? А о всей элите страны в целом? Упокой господи их здравый рассудок и гордость.

До самого вечера Саян бродил, бродил по улица Тургала. От былого приподнятого настроения, что так радовало его с утра, не осталось ни крошки. Ужас! Если Ролозкий архипелаг колония в хорошем значении этого слова, то Рюкун – в худшем. Фатрийцы грабят страну обоими руками в три горла без малейшего зазрения совести. Местные ремесленники на грани выживания, рынок завален дешёвым ширпотребом из Фатрии. Квартал иноземцев нашёлся таки на другой стороне порта. Две или три улицы застроены типичными фатрийскими домами из красного обожжённого кирпича высотой в два-три этажа с раздвижными окнами и треугольными крышами. Перед каждым домом небольшой садик с дорожками или тщательно постриженные лужайки. В центре иноземного квартала самый настоящий дворец самого главного торгового представителя. А на против него просторное здание биржи со множеством колонн и высокими стрельчатыми окнами.

Там же, на другом конце торгового квартала, фатрийцы построили современную крепость. Солдаты в красных мундирах и пробковых шлемах разгуливают по верху массивных бастионов. Из амбразур торчат не чугунные монстры позапрошлого века, а современные крепостные пушки весьма солидного калибра. Ни одно по-настоящему независимое государство не потерпит на собственной территории, тем более в столице, чужой крепости с чужим гарнизоном. Самое печальное не красные мундиры фатрийских солдат и шёлковые ткани с печатями фатрийских фабрик. Курильни опиума, грязные вонючие сараи или респектабельные салоны, встречаются буквально на каждом шагу. Некогда великий народ некогда могучего государства валяется под кайфом.

В расстроенных чувствах Саян завалился в фатрийскую же «Тихую пристань». Горло грызёт жгучее желание напиться вдрызг. Может, и в самом деле заказать в номер бутылку вина без закуси?

- Если вздуматься, это же гениальная торговая схема.

Приказчик Калин Алил изрядно накачался пивом. Молчание Саяна только распаляет его болтливость.

- В Аргунии… Ну, это, в общем, далеко, - Алил махнул рукой, - опиум в огроменных количествах делают. А толкают его здесь, в Рюкун. Как его там… А! Ласич семь с половиной, правитель типа, с удовольствием пыхтит трубкой и подданных своих приучает. Ради очередной дозы он маму родную продаст хоть в публичный дом, хоть на мясо. Я, было дело, хотел было прихватить из Аргунии ящик другой опиума, но нельзя – приказчик Алил грустно вздохнул, - монополия, понимаешь. Вот и приходится возиться с ножами и вилками.

Вывод крайне неутешительный, - Саян вновь щёлкнул пальцами, утус Ибуж тут же поставил полную кружку с пивом, - Рюкун, в качестве противовеса менгам, решительно не годится. Случилось самое страшное, самое печальное, что только может быть – сгнила элита. Рюкун крепко сидит на опиумной трубке. Потребуются годы и десятилетия, чтобы даже до самого тупого крестьянина дошли все прелести жизни под кайфом. Народ должен переболеть наркотой, приобрести хотя бы некое подобие иммунитета. Наиболее морально слабые должны вымереть. А иначе нельзя. Только так появятся люди, которые с оружие в руках будут готовы бороться с засильем иноземцев и с дурью, которая убивает рюкунцев.

В любом случае, Саян со звоном поставил наполовину пустую кружку на барную стойку, местную элиту придётся целиком и полностью менять. На воспитание и обучение новой уйдут годы и десятилетия. Лет тридцать, сорок, а то и все пятьдесят потребуется лишь на то, чтобы вывести Рюкун из-под кайфа. Дело, конечно, благородное, но… Саян криво улыбнулся, не для этого, совсем, совсем не для этого он прибыл в Тургал. Для прогресса человечества у него есть Марнея. А на этом берегу Южного океана у него другие задачи. Главная цель очередной жизни пределена и она не исцеление Рюкуна. Если так и дальше пойдёт, то Рюкун рухнет под натиском первого же завоевателя. Вывести страну из-под кайфа можно гораздо, гораздо быстрее, только для этого потребуется обильное кровопускание. Тот же притон недалеко от загона торговцев скотом можно окружить ротой солдат, наркоманов повесть на ближайших заборах, а «честного» торговца опиумом посадить на кол, чтобы другим неповадно было. Но-о-о… Саян забросил в рот шматок солёной рыбы, мечты, мечты. Пустые и глупые мечты.

- Саян! – приказчик Алил грубо толкнул в плечо. – Слышь, что говорю? Мне компаньон нужен. В этом сраном Рюкуне всё давно поделено и огорожено. Другое дело Гунсар, там, это, южнее который. В прошлом году генерал Дартин там как раз порядок навёл. Как его там… Озара Ремана, строптивого, скинул, а на его трон более покладистого братца посадил. В Гунсар когти рвать надо. С витусом Хруновым договориться можно.

Нетвёрдой рукой приказчик Алил поднял кружку с пивом. Тонкие жёлтые ручейки стекли по его подбородку на изрядно закапанную манишку. Дрянное дело, Саян тяжело вздохнул. Непродолжительную войну между Гунсаром и Фатрией уже прозвали Опиумной войной. Самое паршивое то, что это была новая война, совершенно другая война, не такая, как обычно.

Главная задача обычной войны – приобрести территорию, завоевать её, удержать за собой. Фатрийцам не нужна была ни одна пять Гунсара, не для этого они развязали Первую опиумную войну. Всё, что требовалось Фатрии – скинуть неугодного правителя, посадить на его место гораздо более покладистого, пробить для себя побольше выгодных законов и привилегий.

Там… символические пошлины на ввоз товаров, запрет судить торговцев и прочее в том же духе.

То, как Гунсар проиграл войну, ещё долго будет позорной страницей в его истории. Большую страну с многомиллионным населением поставил на колени всего лишь десятитысячный экспедиционный корпус. И дело не в технической отсталости гунсарцев, нет. Гунсарские солдаты обладают крайне низким боевым духом. Сплошь и рядом они оставляли хорошо укреплённые форты с кучей пушек и ещё большим количеством боеприпасов и продовольствия, едва первые фатрийские снаряды падали возле их стен. Армии в двадцать, тридцать, сорок тысяч человек разбегались перед тысячным отрядом фатрийцев после первых же выстрелов. Да, техническая отсталость Гунсара дала о себе знать, но не до такой же степени. Если бы дух гунсарцев был бы так же крепок как у тассунарцев, то Фатрия умылась бы кровью. Но! Чего нет, того нет.

- Так вот.

С громким стуком приказчик Алил уронил пустую кружку на барную стойку. От неожиданности Саян вздрогнул.

- План таков: - приказчик Алил пьяно рыгнул, - берём у Хрунова ящик другой дури, дуем в Гаодан, это столица Гунсара сраного, и заводим собственную торговлю ханкой, - приказчик Алил стёр пивные усы, на его оплывшем лице всеми цветами радуги играет самодовольство. Ну да, по началу придётся самим дурь толкать. Там, это, сарай какой-нибудь сляпать. Трубки, лампы оптом дешевле взять. Мальчишка, ну, который, это, трубки заряжать, у меня есть на примете. Ловкий, подлец. Зато потом… Развернёмся… Научим гунсарцев цивилизации! Ханку напрямую из Аргунии гнать будем, - приказчик Алил замахал руками. – Главное, самому эту дурь не курить.

Саян молча закинул в рот кусок солёного карася. По площади, количеству населения и ресурсов Гунсар раза в три больше Рюкуна, только на роль противовеса менгам годится ровно в три раза меньше. Гунсар не является единым централизованным государством, вот в чём проблема. Он застрял на стадии феодальной раздробленности. Графы, бароны, князья, или как они там на гунсарском, зубами и рогами держатся за свою независимость. Что самое противное, с помощью пушек и ружей фатрийцы прижали к ногтю всех без исключения феодальных правителей, но… В объединённом Гунсаре, едином централизованном государстве, они заинтересованы ещё меньше недобитых феодалов. Да ещё торговля опиумом. В недалёком будущем Гунсар разделит участь Рюкуна. Приказчик Алил, наркобарон доморощенный, яркое тому подтверждение.

 

Пока выводить из-под кайфа Гунсар не требуется. Но объединить его… ещё целая жизнь потребуется. О модернизации, индустриализации и создании полноценного противовеса менгам не может быть и речи. Быстрее бараны договорятся между собой и загрызут волка. На душе грустно и муторно. Саян в раздражении оттолкнул от себя пустую кружку. И вряд ли отличное пиво «Тихой пристани» тому виной. Захотелось дать болтливому Алилу в морду, покинуть постылый уют таверны и выйти, выскочить, на свежий воздух.

- Я, это, проветриться, - Саян высыпал на барную стойку десять медных совиртов.

- Э-э-э! Погодь! – приказчик Алил от удивления выпучил пьяные глаза. – Так ты согласен или нет?

«Тихая пристань» находится рядом с портом. Узкая кривая улочка, больше похожая на пыльную тропинку, вывела прямо к ряду насыпных причалов. Тёмными силуэтам выстроились торговые суда. Словно яркие звёздочки на фальшбортах сияют фонари. Возле высокого штабеля тюков с хлопком сторож, старый моряк в драной рубашке с закатанными рукавами, подозрительно покосился на Саяна, но ничего не сказал. Саян остановился у причала. Тишина. Над головой яркое звёздное небо. Свежий морской ветерок слегка рассеял в голове пивные пары. Бриги, флейты, шхуны примостились возле каменой ограды причала, словно уставшие после долгой дороги путники. Мостки и трапы убраны. Лишь изредка свет фонаря заслонит заспанное лицо моряка. Только утром, с первыми лучами Геполы, большой порт вновь наполнится шумом и гамом, вновь завертится бесконечный цикл погрузки – разгрузки. А пока над причалами и набережной царят тишина и сонное спокойствие.

Кожаные каблуки чуть слышно шуршат по каменным плиткам. Саян, не зная куда и зачем, побрёл по причалу. По левую руку красавиц бриг, убранные паруса висят под реями толстыми белыми свёртками. На носу большими буквами по-марнейски вырезано «Чайка». Саян тупо уставился на название. Может… и в самом деле вернуться в Марнею? Посвятить очередную жизнь прогрессу человечества. Очень даже благородная цель. Так ведь.. И так каждая вторая жизнь принадлежит ей. Или, Саян обернулся. На противоположной стороне причала из темноты выступает шлюп. На грот-мачте лениво колышется сине-белый полосатый флаг. Стирия – тоже вариант. Гражданская война в Стирии между людьми на севере и менгами на юге в самом разгаре. Бывшие рабы и в самом деле зубами держатся за каждый город, за каждую деревню, хутор, переправу. Недавно им вроде как удалось отбить наступление федеральной армии на Набэк, крупный город на юге Стирии, столицу никем не признанного государства Янгор.

Отличный вариант! Саян подошёл ближе к стирийскому судну. На носу в потёмках едва можно разобрать название: «Гордый». Стирийцы принимают в федеральную армию всех, у кого пять пальцев на обоих руках. Можно будет сделать головокружительную карьеру. Это в мирное время продвижение в чинах и званиях идёт медленно и со скрипом, а во время войны после каждого более-менее крупного сражения появляется куча вакансий. Заодно можно будет наладить отношения с Марнеей. Саян повернул голову. Дальше по причалу ещё один шлюп. На корме висит красно-белый флаг. Турмана, колония Марнеи на материке Ларж. Не-е-е! Отпадает сразу. Турманцы ещё не успели забыть, кто именно спас их от независимости. Фанатики с революционными идеями вместо мозгов до сих пор собираются в конспиративных кабаках для политических попоек. Всю жизнь придётся упорно доказывать, будто ты ни сын, ни внук, ни сват Саяна Коста.

Возле края причала бриг из Дорманы, самого развитого государства менгов на материке Чалос. Большой фонарь на фок-мачте освещает палубу. Из-за фальшборта высунулась заспанная физиономия менга. Даже в жёлтом свете фонаря матрос похож на золотого истукана. Глаза бы не видели! Саян насупился. Словно издеваясь, моряк принялся тереть глаз четырёхпалой рукой. Морду что ли набить? Не стоит шум поднимать. Моряк недовольно буркнул под нос и снова скрылся за фальшбортом. Дормана… Саян перевёл взгляд на фонарь на фок-мачте, ночная мошкара тычется в грязное стекло. Отличный вариант! Направиться в логово заклятого врага и навести там шороху. Великая цель и великая месть – две главные, они же единственные, партии в долгой, очень долгой жизни на Миреме.

Если отправить на тот свет сотню другую лучших представителей желтолицых, то Дормана самым натуральным образом споткнётся на пути прогресса. Только, Саян отвернулся, толку чуть. Это раньше, три-четыре тысячелетия назад, можно было нанести большой урон, но только не сейчас.

Сейчас менгов слишком много. Расплодились, кролики четырёхпалые. Политическая и научная элита Дорманы насчитывает тысячи менгов. Убийство трёх-четырёх сотен погоды не сделает. Да и сейчас время для великой цели, великая месть подождёт. Тогда, Саян рассеянно глянул по сторонам, что же делать? Самый важный вопрос повис в воздухе. Как и три месяца назад в жилой пещере в «Там, где живёт вечность», сомнения раздирают душу на кусочки. Только на этот раз решать нужно быстро. Кошелёк с золотыми и серебряными виртами во внутреннем кармане рубашки не бездонный. Через месяц другой будет не до глобальных проблем, придётся думать об элементарном пропитании и крыше над головой.

Не то, не то. Всё не то! Саян остановился на краю причала. Внизу тёмные воды моря Окмары тихо лижут зелёные от водорослей камни. Варианты есть, некоторые из них очень даже заманчивые, но… Саян в раздражении пнул сухую головёшку, они отвлекают от самого главного. Если не сейчас, то лет через пятьдесят, сто, двести проблема с противовесом менгам встанет в полный рост и даст кулаком между глаз. Не исключено, что Дормана тем или иным образом возьмёт под контроль все государства менгов как на самом Чалосе, так и на Колбане, на материке на другой стороне Янтарного океана. Кстати, почему пусто? Саян глянул по сторонам. Место возле каменного причала совершенно свободно. Непорядок. Как рассказывали моряки на «Имбире», Тургал очень загруженный порт. Бывало ни раз и не два, что флейту приходилось торчать на внешнем рейде в ожидании свободного места у причалов. Наверняка ещё сегодня вечером до наступления темноты с этого самого места отчалило какое-нибудь судно на юг, в сторону выхода из порта.

«На юг… На юг…» Саян задумчиво уставился на далёкую точку на горизонте, где должна быть та самая маленькая крепость, которая охраняет вход в гавань. А… Ведь… Саян наморщил лоб, на юге, точнее на юго-востоке, находится большой остров Тассунара. Тассунарская империя, ещё одно государство людей. Пусть не на самом материке Чалос, зато рядом, под боком. Тассунарский архипелаг протянулся на несколько тысяч километров с севера на юг. Именно он отделяет море Окмара от вод Бескрайнего океана, самого большого на Миреме. Если прикинуть, то… Саян наморщил лоб, Тассунарская империя по площади и населению если и меньше Рюкуна, то не намного. Может быть даже больше. В Тассунарском архипелаге уйма островов.

Ныне здравствующая Тассунарская империя возникла тысячи полторы лет назад. Там, правда, три или четыре сотни лет назад шла нешуточная междоусобица. Как их там? Самураи – отличные воины, такое рубилово учинили. Зато островное положение империи как ни что иное способствует укреплению централизованной власти. Сейчас, вроде как, никаких войн на острове нет. Правда, с вестями о самой Тассунаре негусто. А это… вариант! Саян резко развернулся на месте и скорым шагом направился прочь с причала. Эхо торопливых шагов испуганно заметалось между судами. Правда, непонятно, какой именно вариант? Может гнилой, а, может, и не очень. Но, всё же, вариант. Других крупных государств в этой части материка Чалос больше нет. Лишь только по этой причине имеет смысл проверить и эту возможность.

Большой фонарь над дубовой дверью «Тихой пристани» зазывает запоздалых путников перекусить и отдохнуть. Саян потянул на себя дверную ручку. В Тургал каждый день заходят десятки судов. Наверняка парочка из них направляется в Нандин, столицу Тассунары. Хорошие моряки всегда нужны. В «Тихую пристань» любят наведываться капитаны торговых судов. Наверняка утус Ибуж, владелец таверны, подскажет к кому обратиться.

- Скажите, уважаемый, - Саян присел на высокий табурет возле барной стойки, - какое судно в самое ближайшее время отправляется в Тассунару?

- Ну… - утус Ибуж в глубокой задумчивости принялся протирать белой тряпочкой и без того чистую пивную кружку, - не могу знать.

- Это так? – от удивления Саян вытаращил глаза на владельца таверны.

Тот, к кому за эту самую стойку каждый день присаживаются десятки капитанов, и не знает?

- А так! – приказчик Алил оторвал голову от барной стойки.

Фатриец изрядно накачался пивом. И почему утус Ибуж ещё не кивнул мускулистому слуге отнести пьяного посетителя в одну из общих комнат?

- Проклятые тассунарцы ни с кем не торгуют, - приказчик Алил пьяно икнул. – Любому иноземцу, который только рискнёт вступить на их проклятый остров, тут же секир-башка, - пьяный фатриец выразительно провёл большим пальцем по горлу.

- Да, это действительно так, - утус Ибуж поставил идеально чистую кружку на барную стойку и взялся за следующую. – Вот уже почти три сотни лет Тассунарская империя придерживается строгой самоизоляции от внешнего мира. Время от времени на берег Чалоса морские волны выбрасывают тассунарских моряков. Так вот, специальным указом императора этим бедолагам категорически запрещено возвращаться домой. А иначе им и в самом деле отрубят голову.

Что за бред? Саян машинально щёлкнул пальцами, утус Ибуж тут же поставил перед ним полную кружку. Пивная пена возвышается над верхним краем, но не стекает по нему. Если Тассунара шарахается от иноземцев как от чумы, то… это хорошо! Только…

- Как же туда попасть? – вслух произнёс Саян.

- Как обычно – морем, на торговом судне, - утус Ибуж хитро улыбнулся.

- Вы что-то знаете? – Саян поднял полную кружку, пивная шапка качнулась и перетекла через край.

- Ну, как сказать, - утус Ибуж вновь принялся протирать белой тряпочкой и без того чистую кружку.

Владелец таверны до последнего тянет удовольствие. Или надеется продать информацию? Только ничего у него не выйдет. Саян не спеша, смакую каждую каплю, сделал несколько глотков. Отличное пиво, свежее. Играть в ожидание можно и вдвоём. Однако пауза затягивается.

- Утус Ибуж, - Саян смахнул с губ пивные усики, - я, ведь, могу у других спросить.

Владелец таверны нахмурил брови и сжал губы.

- На самом деле в Тассунаре есть пара факторий, Фатрии и как раз Марнеи, - утус Ибуж резко поставил кружку на барную стойку, - только не в столице, а в маленьком городишке Давизун. Бухта там такая узкая, что два фрегата ни за что не поместятся. Коль ты марнеец, то вполне можешь прогуляться по Давизуну. Но если хотя бы попытаешься высунуть нос за его пределы, то и в самом деле секир-башка, - утус Ибуж выразительно провёл пальцем по горлу.

- Так если фактории всё так есть и суда туда ходят, то почему вы не в курсе? – Саян вновь взял пивную кружку.

- Тассунарцы разрешают заходить не более пяти судам в месяц. Не так давно из Рюкуна и Гунсара они допускали по десять судов, но только самих рюкунцев и гунсарцев. Ну а так как сейчас ни Рюкун, ни Гунсар флота больше не имеют… – утус Ибуж выразительно развёл руками, белая тряпочка, словно белый флаг поражения, зажата между пальцами.

Рюкунские и гунсарские купцы не выдержали конкуренции с Фатрией и разорились – мысленно закончил Саян. Хотя… Это ещё лучше. Иноземное влияние в Тассунаре должно быть едва отличным от нуля. Любой нормальный император не даст травить своих подданных, бесценных налогоплательщиков, опиумом. Правда, Саян мысленно одёрнул сам себя, как бы условия на острове не оказались бы ещё более паршивыми. В любом случае Тассунара стоит того, чтобы навестить её. Другой альтернативы просто нет.

- Так, может, всё таки припомните хотя бы одно судно, которое в ближайшее время направляется в Давизун? – Саян поднял глаза на утуса Ибужа.

- Увы, не припомню, - владелец «Тихой пристани» развёл руками.

- Проклятье, - тихо, в пивную кружку, ругнулся Саян, пивные хлопья едва не заляпали глаза.

Как бы то ни было, Саян поднялся на ноги, пора спать. Ночь на дворе. Обеденный зал «Тихой пристани» опустел. Посетители разошлись по домам, либо по номерам. Вот уже утус Ибуж выпроваживает самого последнего моряка.

Глава 7.

Благословленная Тассунара

(начало).

- Зачем прибыла? Какая быть долга? – портовый чиновник в чёрной накидке с накрахмаленными плечами упрямо стоит на своём. – Какая корабля? Имя? Род?

Достал… Саян тихо выдохнул и незаметно разжал кулаки. Костяшки пальцев аж пылают от желания врезать чиновнику по холёной наглой роже, но нельзя. Да и чревато. За спиной низенького чиновника возвышаются два молодца в точно таких же накидках и широких шароварах с длинными разрезами по бокам. У всех троих на головах чудная причёска: широкий клин от лба до макушки начисто выбрит, короткая косичка на самом верху густо напомажена и загнута ровным кончиком вперёд. Лучше не рыпаться и терпеливо отвечать на вопросы. У обоих молодцов за поясом торчат длинные мечи в чёрных ножнах. А у самого чиновника за поясом сразу два клинка, один длинный, второй заметно короче. Бронзовые заклёпки на чёрных рукоятках блестят от постоянного использования. Только дёрнись, тут же в капусту порубят. Тассунара это тебе не пугливый Рюкун и почти ассимилированный Ролозкий архипелаг.

- Имя – Саян, отчество – Яргич, фамилия – Ингал, - Саян в очередной раз представился по полной форме. – Марнея, подданный императора Марнеи.

- Какая имя? Род? Имя? – портовый чиновник злобно хмурится и, одновременно, сохраняет полное спокойствие.

С таким типом можно препираться до бесконечности, Саян с тоской глянул на аборигена. Бог знает почему портовый чиновник наотрез отказывается говорить на марнейском. А мог бы и должен выучить. Таможенник, называется. Много сот лет тому назад Саян в совершенстве владел тассунарским, но с тех пор забыл его ещё больше, чем рюкунский. Нужные слова словно маленькие золотые рыбки из глубины пруда с трудом поднимаются к поверхности. По этой же причине кажется, будто тассунарец не говорит, а передразнивает, нарочно несёт околесицу.

- Имя – Саян, - обречённо, словно на эшафоте, в очередной раз начал Саян.

В голове яркой искоркой щёлкнула мысль. Ну конечно! И как только умудрился забыть: у тассунарцев нет ни отчества, ни фамилии, только имя и родовое имя.

- Родовое имя – Ингал. Мой род Ингал! Понимаешь! – Саян с надеждой уставился на чиновника.

Сработало. Портовый чиновник с важным видом чиркнул пару строк в длинном бумажной свитке и вновь заговорил:

- Какая причина гость? Какая время?

Прогресс! От радости хочется крепко-накрепко пожать чиновнику руку. Только, Саян покосился на рукоятки мечей за его поясом, лучше не стоит. Но… Что же ответить? Фразу «Прибыл в Тассунару дабы оценить местный уровень развития на предмет буржуазных реформ» портовый чиновник если и поймёт, то вряд ли оценит. Надо проще, понятней.

- Работа, торговать, жить долго, долго, - затараторил Саян.

- Долго? – чиновник опять сдвинул брови.

- Долго, - Саян кивнул.

На этот раз чиновник заметно дольше елозил палочкой для письма по бумажном свитку.

- Порядок, закон, почитать. Голова прочь инако.

Наконец низенький чиновник отвалил и тут же вцепился в другую жертву. Моряк, который вслед за Саяном сошёл на берег, попытался было боком, боком проскользнуть мимо тассунарца, но не успел.

- Имя? Род? Имя? – вновь загремел чиновник.

Саян прибавил шагу. Лучше по-быстрому унести ноги. Вдруг опять докопается.

Даже с первого взгляда легко понять, что Давизун маленький портовый городишко. Внутренняя гавань крошечная совсем, ширина от силы два-три километра. Единственный деревянный причал на едва живых сваях настолько мал и узок, что пришвартоваться к нему могут максимум два торговых судна. Пока, к счастью, кроме старой добротной шнявы «Морской охотник», на которой Саян добрался до Тассунары, других торговцев не видно. Дальше по набережной тянутся низенькие причалы. Большие лодки с квадратными парусами густо облепили их, словно пчёлы длинные капли мёда. Местные грузчики, крепкие парни в коротких кожаных куртках и штанах, самоотверженно перетаскивают мешки из лодок в пакгаузы на берегу и обратно.

Как рассказывал утус Ковжан, капитан «Морского охотника», у Тассунары нет крупных морских судов. Однако, как ни странно, очень хорошо развито каботажное мореходство. Джонки, те самые местные лодки с прямоугольными парусами, перевозят из порта в порт огромное количество грузов. Тассунара горная страна, крупные города тяготеют к побережью, морские дороги наиболее короткие и безопасные. За рядом деревянных складов, больших сараев с широкими воротами, раскинулся Давизун. В основном одноэтажные лёгкие здания с серыми черепичными крышами. Слева, на взгорке, небольшая каменная крепость. Грязно-серые стены сложены из слоёных камней и немного наклонены во внутрь. Низкие треугольные крыши словно нахлобучены на прямоугольные башни. Наверно именно там живёт местный правитель. Как его там, Саян напряг память, даймё, кажется.

Тассунарцы и в самом деле не жалуют иноземных торговцев. Саяну пришлось проторчать в Тургале, столице Рюкуна, целых четыре дня, прежде чем удалось наняться матросом на шняву «Морской охотник». И то, по словам капитана Ковжана, Саяну крупно повезло. В ожидании попутного судна он мог запросто застрять в Тургале на месяц другой. И что теперь? Саян плотнее запахнул серый кафтан. Пусть на календаре середина июля, разгар лета, однако в южном полушарии разгар зимы. Давизун не Тургал, заметно ближе к холодному южному полюсу. Пусть на улицах не видно снега, лишь слегка жухлая трава, но довольно прохладно. Ветер с моря гонит сырость. Саян глянул на небо. Серые тучки плотным строем наступают на берег. Того и гляди зарядит мелкий противный дождик. Для полного счастья ещё только простыть не хватало.

Так куда же идти? Саян в нерешительности остановился перед деревянными воротами. За спиной остались причалы, пакгаузы и почти голые грузчики. Прямо вперёд уходит серая улица. За рядами заборов возвышаются треугольные крыши домов. Не исключено, что и тассунарцы во всю валяются под кайфом в курильнях опиума. Фатрийцы подобны тараканам – залезут в любую щель, ни одна таможня не устоит перед их жаждой прибыли. Хотя… Саян медленно развернулся. Возле единственного причала для иноземцев портовый чиновник с парой молодцов сурового вида терзает очередную жертву. Даже если торговля опиумом в Тассунаре официально запрещена, здесь могут быть свои собственные прибабахи. Например развитой феодализм, которому гнить да гнить ещё пару сотен лет. Портовый чиновник с молодцами очень похожи на марнейских дворян. Самоизоляция не только спасает Тассунарскую империю от дурного влияния извне, но и способствует застою в развитии общества.

Была, не была! Саян широко шагнул на встречу судьбе, словно гору с места столкнул. Невидимая черта между портом и городом осталась позади. Как бы не было тяжело и боязно, в первую очередь нужно обследовать город. А вынести окончательный вердикт никогда не поздно. Сможет ли Тассунара стать той самой точкой приложения сил, чтобы создать эффективный противовес менгам? Ответ придётся искать на серых улочках Давизуна, захудалого портового городка Тассунарской империи. Столица дала бы гораздо более внятный ответ. А что делать? Других вариантов нет. И так, Саян оглянулся по сторонам, если верить капитану «Морского охотника», здесь должен быть квартал иноземцев. Хотя квартал слишком громко сказано. В Давизуне всего две торговые фактории Марнеи и Фатрии, обе рядом напротив друг друга через дорогу. Из-за высоких заборов выглядывают крыши домов. Наверно, центральные строения, а вокруг них склады, сараи и прочие вспомогательные постройки.

Из-за левого забора раздалось грозное рычание. В дырке широкой доски возле калитки показался влажный собачий нос. Самый преданный друг человека бдит. Прохожий, который торчит по среди улицы, ему не нравится. Интересно, чьё именно имущество сторожит самый преданный друг человека? Марнейского купца Райдена, или фатрийского Олмэна? Собака разразилась грозным лаем. Впрочем, какая разница, Саян поправил лямку вещмешка на плече. Наведаться к утуса Райдену ещё будет время. А если не возьмёт, то можно будет наняться и к фатрийцу. Собачий лай резко оборвался за спиной. Саян так и не стал стучаться ни в одну калитку из толстых серых досок. И так, вывод первый: в Давизуне нет ярко-выраженного квартала иноземных торговцев. Пара домов со всеми прилегающими постройкам ни как не тянут на столь гордый титул. Да и архитектурой они ничем не отличаются от жилищ тассунарцев. Ну, разве что, заборы выше и собаки злее.

Серая улица привела на торговую площадь. Саян не спеша двинулся вдоль торговых рядов. Центральному рынку Давизуна ох как далеко до Пасмы и Тургала – масштаб не тот. Если в столице Рюкуна торговцы хлебом занимают длинные ряды, а торговцы тканями и того больше, то в Давизуне круглыми хлебцами заставлены две, максимум три лавка. Тканями торгует целый ряд, только, Саян глянул вдаль по проходу, не такой он уж и длинный. Зато, Саян вытянул голову, совсем не видно иноземцев. Никаких сюртуков, фигаро и курток с короткими рукавами. Лишь изредка в базарной толчее мелькнёт серая рубашка матроса с закатанными рукавами. Продавцы и покупатели носят исключительно местные наряды, так называемые кимоно, просторные одеяния с широкими рукавами. Никаких пуговиц, полы кимоно плотно запахнуты и стянуты матерчатым поясом. У горожан побогаче кимоно из шёлка с яркими выразительными рисунками или узорами. У женщин к тому же на поясницах большие красивые банты. Тассунарцы попроще обходятся однотонной одеждой из хлопка и конопли. То и дело навстречу попадаются крестьяне в коротких куртка, штанах до колен и в соломенных островерхих шляпах. Земледельцев легко узнать по натруженным рукам и кроткому взгляду.

Саян на всякий случай отступил в сторону. Мимо с важным видом прошёл местный дворянин. Самурай. Во! Вспомнил, как их называют. Как и на чиновнике из порта, на плечах самурая широкая накидка с накрахмаленными плечами. Широкие шаровары с разрезами по бокам издалека можно легко принять за женскую юбку. И, конечно же, за поясом обязательные атрибуты самурайского сословия. Более длинный меч, кажется, называется катаной, а более короткий вакадзаси. Язык сломаешь. Саян улыбнулся вслед важному самураю.

Память возвращается. Тассунарские слова сами собой приходят на ум. Базарный гам уже не кажется смесью пустых звуков. Ухо всё чаще и чаще выхватывает знакомые слова. Вот, например, торговец рыбой в синем кимоно и кожаном фартуке во всю расхваливает свежую морскую рыбу. Однако покупательница, зрелая женщина в жёлтом кимоно с ромбами и с чудной причёской из которой торчит длинная заколка, сомневается в свежести товара и тычет тоненьким пальчиком в запавшие рыбьи глаза. А чем же торгуют? Саян старательно обошёл множество торговых рядов, но так и не нашёл ни одной лавки с трубками, лампами и прочими приспособлениями для курения опиума. Аж на сердце отлегло!

Прилавок торговца скобяными товарами завален ножами с клеймами на фатрийском и марнейском языках. Но, Саян пощупал пару лезвий, тассунарских гораздо больше. Продавец верещит не переставая. То и дело мелькают слова «хорошо», «дорого», «редко». Саян махнул рукой – не нужно. Продавец скобяных товаров тут же потерял к нему интерес. Похоже, заморские ножи продают как дорогую экзотику, которая гораздо дороже местных. В лавке рядом латунный подсвечник определённо фатрийского производства соседствует с серебряными лампами и фонариками – товар явно не для бедных крестьян. Ещё одна проверка. Горький рюкунский опыт до сих пор давит на плечи неподъёмной ношей. Так, Саян пригляделся к прохожим, самурая лучше не трогать – юмора не поймёт. А вот и подходящая жертва. Саян ускорил шаг и, как бы невзначай, толкнул плечом мужчину в простеньком чистом кимоно зелёного цвета. Тассунарец тут же развернулся и недовольно заверещал:

- Глядеть. Путь. Глаза. Затылок.

- Э-э-э… извините, - Саян слегка поклонился, нужные слова с трудом пришли на ум. – Случай. Прощение. Глаза, видеть, лавка, товар.

Тассунарец тут же сменил гнев на милость и приветливо улыбнулся.

- Внимание. Завтра. Путь хорошо, - мужчина вежливо поклонился.

Великолепно! Саян на местный манер сложил руки у груди и ещё разок поклонился. Однако тассунарец уже развернулся и пошёл своей дорогой вдоль торговых рядов. Местные совершенно не боятся иноземцев. Мужчина, не богатый, но и не бедный горожанин и в самом деле решил, будто матрос с иноземного корабля засмотрелся на разложенные на прилавках товары и случайно задел его плечом. Одной проблемой меньше! Саян широко улыбнулся целому миру. На душе сразу же стало легко и приятно. Однако… Мимо прошествовал важный самурай. Следом слуга в простеньком кимоно тащит большой кулёк. Осталось выяснить, насколько глубоко Тассунара погрязла в феодализме. И без расспросов видно, что местное общество носит ярко выраженный сословных характер. Самураи и только они носят накидки с накрахмаленными плечами и чудные причёски из загнутых вперёд косичек, не говоря уже о паре мечей за поясом.

Как рассказывал утус Ковжан, капитан шнявы «Морской охотник», в Давизуне всего одной гильдии купцов разрешено торговать с иноземцами. Её так и называют «Иноземная гильдия». И никому более под страхом смерти. Шататься по рынку без цели и дела надоело, Саян свернул на первую же попавшуюся улочку. Похоже, здесь живут ремесленники, мастера по дереву. Небольшие почти одинаковые одноэтажные домики. Соломенные крыши, стены из бамбука и глины под тонким слоем белой штукатурки. Тассунару часто трясут землетрясения. Если что, выскочить на улицу можно прямо через стену. После лёгкий каркасный домик легко и дёшево отстроить заново. Под навесами прямо на земле работают легко одетые ремесленники. Саян на минутку притормозил возле ближайшего дома. Давно немолодой столяр в коротком зашитом кимоно умело орудует массивным рубанком. Длинная доска лежит прямо на земле, ремесленник, вытянув левую ногу, прижимает её ребром стопы. Рядом, среди завитков свежей стружки, валяются пила и короткий нож со скошенным лезвием.

У другого навеса на противоположной стороне улицы каменотёс с железным долотом и молотком в руках сосредоточено вырезает из большого куска камня голову льва. Короткие точные удары, плоские колотые осколки только так отлетают от будущей скульптуры. Работа только, только началась. Не видно ни намёка на туловище и лапы, лишь из бесформенного куска камня торчит распахнутая пасть с острыми зубами. Звон от монотонных ударов железа по камню отдаётся в ушах. Саян торопливо зашагал прочь. Главный вывод всё тот же – торжество феодализма. Господствует исключительно ручной труд. У каждого ремесленника в лучшем случае пара взрослых подмастерьев и несколько учеников, мальчиков от восьми до пятнадцати лет. Ни малейшего признака мануфактуры, как самого первого капиталистического производства.

Хотя… Саян остановился перед раздвинутыми в стороны ставнями. Внутри дома не мелкая лавка, а самый настоящий магазин. На прилавках в большом количестве разложены стопки почти белой бумаги, разнообразные камни для натирания туши, связки кисточек и сухая тушь, спрессованная для удобства в круглые короткие палочки. При виде покупателя продавец, мужчина лет сорока в добротном хлопковом кимоно, тут же отложил в сторону книгу.

- Купить? Хотеть?

Продавец льстиво улыбается, будто перед ним не простой матрос с иноземного судна, а местный даймё с грозными катаной и вакадзаси за поясом.

- Нет. Глядеть, - Саян демонстративно отвёл глаза.

За спиной продавца высокий книжный шкаф. Полки плотно заставлены книгами. Наружу торчат разноцветные корешки. Тассунарские надписи похожи на узоры. Слева, на стене, висит сразу восемь одинаковых картинок: на заднем плане гора, точнее, потухший вулкан с широкой горловиной; на переднем плане река, лодка с фигуркой гребца и заросли бамбука вдоль берега.

Хотя, Саян забегал глазами с картинки на картинку, возможно в Тассунаре всё же есть некое подобие мануфактур. Может они все находятся за пределами города. В своё время во Фатрии, Гилкании или Марнеи самые первые мануфактуры возникли за пределами городских стен. Сами города ещё долго оставались оплотами цехов, профессиональных объединений ремесленников, которые упорно держались за индивидуальный ручной труд.

- Так? Брать? – льстивая улыбка уже слезла с лица продавца.

- Нет, - отрезал Саян.

Вот так незаметно, с интересом разглядывая непривычные дома, лавки и людей на улицах, Саян добрался до городских ворот. В разгар рабочего дня створки распахнуты настежь. По пыльному проходу в обе стороны струится поток людей. В стороне под небольшим навесом с соломенной крышей скучает самурай. Страж ворот с равнодушным и отрешённым видом взирает на поток простолюдинов. Ни что, даже молодые симпатичные женщины, не возбуждает его интерес.

В голову стрельнула шальная мысль: выпустит или нет? Саян осторожно, словно по шаткому мостику через пропасть, шагнул в направлении ворот. Глубоко в душе любопытство и настороженность скрутились в тугой узел. Самурай всё так же внимательно смотрит и не видит поток людей мимо себя. Ещё шажок. Ещё полшага. Выпустит или нет? До ворот осталось метров пять. Грозная катана за поясом стража ворот лениво покачивается из стороны в сторону. Говорят, тассунарские мечи настолько острые, что одним взмахом разрубают людей на две аккуратные половинки. Ещё шажок…

- Стоять!

Грозный окрик пригвоздил к месту. Людской поток тут же послушно замер. Самурай под навесом самым решительным образом преобразился. Брови грозно сдвинуты, губы плотно сжаты. От былой скуки и отрешённости не осталось и следа.

- Иноземец! Ходить, нет. Смерть, быть.

Самурай выразительно ухватился за рукоять катаны. Зато поток людей через ворота тут же возобновился с удвоенной скоростью. Крестьяне с большими коробами с любопытством пялятся то на Саяна, то на грозного самурая, однако чуть ли не бегом пролетают мимо. Проклятье. Страж ворот не дремлет. Саян задёргался на месте. К горлу холодным кольцом подступил страх. То, что ещё минуту назад казалось гениальной идеей, на проверку вышло полной ерундой. Ну не драться же с местным дворянином на мечах. Придётся прикинуться чайником.

- Туда, хочу, - Саян ткнул пальцем в сторону распахнутых ворот.

- Нельзя! – гаркнул самурай, несколько простолюдинов испуганно шарахнулись в стороны.

- Почему?

Саян, словно артист погорелого театра, постарался изобразить на лице самое глупое удивление, на которое только способен. Прокатит или нет? Вместо ответа самурай ткнул пальцем в сторону большой доски с глубокими трещинами. На серой поверхности красными буквами на фатрийском, марнейском и даже гилканском языках неумелой рукой выведено: «Иноземца нельзя ухадит за предэлы города стен. Нарушиние курается отсечением головы». Тот, кто выводил красной краской предупреждение, не в ладах с орфографией и грамматикой. Однако «отсечением головы» на всех трёх языках написано правильно.

- Прощать, не знать, прощать, прощать, - Саян, льстиво улыбаясь, вежливо поклонился.

- Прочь! – самурай сменил гнев на высокомерие, зато, слава богу, отпустил рукоятку катаны.

- Ходить, ходить, - Саян, пятясь задом, отошёл от грозного стража ворот. Да-а-а… Иноземцам и в самом деле категорически запрещено покидать пределы Давизуна. С другой стороны, очень хорошо! Старая доска с предупреждением на трёх языках как ни что иное доказывает, что в Тассунаре нет и быть не может засилья иноземцев. Но! Саян остановился на углу ближайшего дома и вновь глянул на ворота из города. Самурай вновь с отрешённым видом стоит под навесом и не глядя смотрит на поток людей. Ещё один очень показательный момент: во время разговора самурай не стал кривить рот, а после шептать вслед проклятия. Для него нет особой разницы, что наорать на забитого крестьянина, что на иноземного моряка. В его глазах не было и тени сомнения, когда он ухватился за рукоять катаны. Сделай Саян ещё пару шагов в направлении ворот, то страж ворот прямо на месте исполнил бы грозное предупреждение. И ничего бы ему за это не было бы.

Великолепно! Только, чёрт побери, как же быть с развитым феодализмом? Хорошее настроение вновь улетучилось. Тассунара не валяется под иноземцами в наркотическом опьянении, однако сколько же потребуется времени, чтобы столкнуть её с места. Да ещё самоизоляция, будь она неладна. Как рассказывал утус Ковжан, капитан шнявы «Морской охотник», тассунарцы совершенно искренне считают самоизоляцию благом. Любые капиталистические реформы, даже самые мягкие и половинчатые, в первую очередь потребуют раскрыть дверь во внешний мир. Причём не просто чуть приоткрыть, а распахнуть самым широким и гостеприимным образом. Иначе Тассунара так и не сможет перенять самое продвинутое и передовое, что только есть на той стороне моря Окмара.

Глава 7.

Благословленная Тассунара

(окончание).

Да… Задачка. Саян побрёл прочь от ворот. Интерес к местной экзотике совсем угас, будто не сошёл сегодня утром с корабля, а прожил в этом самом Давизуне лет сто. Уныние и неопределённость скапливаются в голове удушливым дымом и пульсируют в висках горячей желчью. Может, пока не поздно, повернуть обратно в Марнею? Там уж точно никто не отрубит голову за попытку выйти за пределы города. Улицы, улицы, маленькие площади, перекрёстки и снова улицы, улицы. Саян, словно душа неприкаянная, за пару часов исходил Давизун вдоль и поперёк. Надо бы пообедать, а то последний перекус был ещё на борту «Морского охотника». Однако желудок, будто понимая сумрачное состояние души, сидит тихо и не бурчит.

Господи, сколько же лет прошло? Пятьсот? Шестьсот? Или ещё больше с момента окончания последней жизни в Тассунаре. Саян уставился на высокую пожарную вышку на перекрёстке двух улиц. На верхней площадке разгуливает пожарный в штанах и в куртке с капюшоном. Саян побрёл дальше. Тогда ему удалось сделать самую настоящую карьеру и подняться до великого советника при дворе Гобана Нидана, императора из предыдущей династии. Господи, тогда даже династия была другой. О-о-о! В то славное время о Саяне Юрнире по всей Тассунаре каждая собака знала. У одних он вызывал восхищение, другие люто его ненавидели. К счастью, с тех пор прошла уйма времени. Если кто и помнит некогда всесильного Саяна Юрнира, то только учёные историки, да и то через одного. В анналах обычно сохраняются имена императоров. Великих советников, вторых после правителей империи, обычно забывают через поколение другое. Впрочем, оно и к лучшему.

Может, хватит блуждать без цели и смысла? Саян замер на очередной улочке с уютными домами и магазинами на первых этажах. Рядом, кажется за тем углом, на разные голоса гудит рынок. Может, и в самом деле пора вернуться в порт и наняться обратно на «Морского охотника»? Капитан Ковжан, конечно, сперва удивится, а потом обрадуется. А что дальше? Глаза сфокусировались на прилавке. А это уже интересно! И как только раньше не обратил внимания? В магазине продают холодное оружие, причём отличного качества. Некоторые образцы самые настоящие произведения искусства, хоть сейчас в музей под стекло. Кинжалы с чёрными рукоятками, мечи со скошенными кончиками, полукруглые топоры, ножи, даже сюрикэны, метательные звёзды с пятью остро заточенными лучиками. К низкой подставке из лакированных дощечек прислонены разнообразные дубинки, начиная с простых с гладкими боками до круглых шипов по всей ударной поверхности. На стене рядом с луками, арбалетами и колчанами висит уж совсем странная штука в виде палки с двумя металлическими скобками и длиной цепью с грузиком на конце. Рукоятки и лезвия покрыты узорами и миниатюрами из золота и серебра. Цветными бусинками выделяются драгоценные и полудрагоценные камни. Ну точно музей холодного оружия.

Да-а-а… Тассунарцы знают толк в оружии. В вещмешке за спиной лежит «Последний аргумент», набор боевых ножей и сюрикэнам. Но ему далеко по качеству до разложенного в этом магазине великолепия. Не говоря уже о красоте и цене. Но! Вот что интересно, Саян заново окинул взглядом разложенный и развешенный товар. При всём богатстве выбора огнестрельное оружие отсутствует начисто. Ни одного ружья, фитильного мушкета или хотя бы дамского пистолетика, которым только мышей пугать. С чего бы это? Странно? Тассунара ещё не доросла до декоративных подделок. Это в Фатрии можно запросто купить «боевую алебарду» или «эспадон», тяжёлый двуручный меч, которыми невозможно даже чурку расколоть.

В глубине магазина на квадратных циновках подогнув под себя ноги сидят упитанный купец лет сорока – пятидесяти в добротном кимоно и напротив него молодой самурай лет двадцати пяти. Грозная катана покоится рядом по левую руку. Купец и самурай напряжённо разговаривают. Или ругаются? Саян навострил уши. Тассунарский язык отличается необычайной вежливостью. Местные жители могут разругаться вдрызг, чуть ли не до драки и ножа под рёбра. Однако мамам не придётся затыкать детям уши, если такие окажутся поблизости. Самурай что-то упорно лопочет, а купец кивает головой, лишь изредка отвечая короткими фразами. Однако, Саян невольно подался вперёд, что-то в их разговоре не так.

Будто обычный покупатель Саян поднял за рукоятку стальной кинжал. Отличное лезвие, необычайно острое. На самом деле уши напряжённо ловят каждое слово купца и самурая.

- Жду, приходить, рад буду, жена, дочь, рад, - твердит самурай.

- Дела, много, много, рад, мочь, раз, полдень, - скороговоркой отвечает купец.

- Уважаемый, отец, дочь, радость, будет, - упорно настаивает самурай.

Так это же…

- Ай! – Саян одёрнул руку. Острое лезвие кинжала проскочило по ногтю и едва не оттяпало кончик указательного пальца. Саян торопливо положил кинжал обратно на прилавок. Самурай и купец не обратили на него ни малейшего внимания. Получается, Саян сунул палец в рот, молодой самурай пришёл навестить не данника, не подчинённого, а, прости господи, тестя. Да, да! Именно тестя! Местный дворянин упорно зазывает родственника в гости. Однако купец жалуется на обилие дел и не менее упорно не может посетить дом зятя и навестить родную дочь. Да и держится торговец перед самураем с парой мечей совсем не так, как полагается держаться простолюдину. Купец ещё только пальцем не тычет молодому воину в грудь. Саян поспешил прочь. Ещё только не хватало застыть перед парочкой родственников с раскрытым ртом. Если бы вместо разговора упитанный купец начал бы глотать шпаги, а самурай показывать карточные фокусы, это было бы весьма удивительно и забавно, но не настолько же.

В сословном обществе Тассунары купцы и менялы находятся на самой низкой социальной ступеньке. Считается, что они паразиты, которые только наживаются на чужом труде, ибо сами ничего не производят, а являются всего лишь посредниками в распределении результатов чужого труда. Ниже купцов и менял только осквернённые, которые официально вообще не входят в государственную иерархию. Естественно, самураи занимают самую верхнюю ступень социальной лестницы.

Только одно могло заставить самурая забыть сословную спесь и жениться на дочери купца – деньги. Да. Да. Саян невольно прибавил шаг, душа вновь наполнилась радостью. И как только сразу не обратил внимания? На главном рынке Давизуна нет и в помине натурального обмена. Никакого бартера, покупатели и продавцы не меняют шило на мыло. В широком ходу деньги, маленькие кружочки из меди, серебра и золота. Саян улыбнулся. Собственными глазами видел, как один крестьянин протянул бакалейщику целый короб сушёного гороха, а взамен получил несколько медных монет. Другой крестьян наоборот купил у купца железную лопату и расплатился медными же монетами.

Деньги уверенно прогрызают себе дорогу. А это есть ни что иное, как развитие буржуазных отношений. В недрах тассунарского общества зреет, зреет, зреет капитализм. Голову на отсечение – Тассунара на пороге великих преобразований. Всё, что требуется – немного подтолкнуть её в нужном направлении. А дальше сама пойдёт. О-го-го как пойдёт! Поскачет, помчится! Только, Саян перешёл на шаг, действовать надо быстро. Так называемый цивилизованный мир с помощью новейших пушек и ружей вполне может мягко и ненавязчиво убедить императора Тассунары отказаться от благословленной самоизоляции.

Утус Ковжан, капитан шнявы «Морской охотник», что-то там говорил о большой нелюбви самураев к огнестрельному оружии. Вот оно! По этой причине в магазине богатого купца-оружейника не нашлось места даже для самого маленького пистолетика, дамского пугача для мышей. Но время ещё есть! Узкие улочки и дома вновь заиграли яркими красками. Улыбка радости и счастья растягивает губы от уха до уха. За спиной словно выросли крылья. Взлететь бы! Воспарить бы над Давизуном як птица! Саян на ходу аж подпрыгнул от восторга. А вот и морской порт. Возле причалов россыпь джонок. Грузчики-муравьи в серых кожаных куртках курсирую с берега на джонки и обратно. Саян остановился возле кромки воды. Волны с тихим плеском накатываются на жёлтый песок и неторопливо откатываются обратно в море. Над головой с резкими криками пролетели чайки.

Тассунара отлично подходит в качестве форпоста против менгов на материке Чалос. В недрах тассунарского общества зреет, зреет капитализм. Пусть кимоно купца-оружейника выглядит относительно скромно, зато у него за спиной большой дом-магазин и куча дорого товара. Чтобы там не говорили о скромности и воздержании, однако людская натура непоколебима. Любой, у кого в загашнике хотя бы с десяток золотых монет, тем или иным образом хочет и показывает соседям и окружающим свой достаток. Решено! Носком башмака Саян зачерпнул пригоршню песка. Он останется здесь, очередная жизнь, очередная великая цель, будет посвящена Тассунаре. А там, дальше, Саян глянул в морскую даль, Тассунара обязательно станет великим, могучим государством. Сначала она перешагнёт через море Окмара и выйдет на восточный берег материка Чалос. Именно Тассунара приберёт к рукам Рюкун, Гунсар, Анкис и прочие государства людей в этой части света и выведет их из под кайфа. Именно Тассунара железной рукой наведёт порядок, покончит с позорной торговлей опиумом и выдаст фатрийцам, стирийцам и гилканцам кровавый апперкот под нижнюю челюсть. Но даже это будет всего лишь первый шаг.

Тассунара вберёт в себя и растворит в себе все прочие государства людей на материке Чалос. Тассунара станет настолько могучей, что бросит вызов всем без исключения государствам менгов. Наступит момент, когда тассунарские солдаты возьмут штурмом Кастуну, столицу Дорманы, самого развитого государства менгов на западном, дальнем, противоположном берегу материка Чалос. Перед глазами поплыли видения. Вот солдат в тёмно-зелёной форме зачёрпывает алюминиевым котелком воду. Подносит её ко рту, делает глоток и тут же радостно выплёвывает. Ещё бы! Вода морская. Зато зачерпнул он её на западном берегу материка Чалос. Или лучше сапоги обмыть?

Над головой пронзительно и протяжно закричали чайки. Саян дёрнулся всем телом. Пелена сладостных грёз спала с глаз, словно очнулся от приятного сна. Ну а пока за спиной отсталая феодальная Тассунара, которую ещё нужно преобразовывать и преобразовывать. Вода камень точит, алмаз шлифует. Теперь, когда найден смысл очередной жизни, начинается накатанная за тысячелетия схема. Шаг первый – натурализоваться и легализоваться. Кратчайшим путём Саян направился в порт. Башмаки утопают в мягком песке. Следы тут же смывают ленивые волны моря Окмары. Как рассказывал утус Ковжан, капитан «Морского охотника», марнейской факторией владеет некий Ридоу Роинич Райден. Он закупает товары у местных купцов и, через доверенных лиц, отправляет их на север материка Науран.

Так какая же из них марнейская? Саян в нерешительности замер по середине улицы между двумя торговыми факториями. Ни таблички, ни рисунка, ни надписи, ни малейшего опознавательного знака. Лишь калитки и голые заборы. Та? Или эта? Чёрт, даже в голову не пришло уточнить. Из дырки в заборе слева высунулся собачий нос. Мохнатый сторож грозно зарычал и тут же оглушительно залаял. «Швейцар» «доложил» о прибытии, Саян улыбнулся, пусть так и будет. Даже если это фатрийская фактория никто по шее не даст. Барабанить в запертую калитку и орать во всё горло не пришлось. Громкоголосая собака старательно «доложила о прибытии». Едва Саян занёс руку для первого стука, как калитка распахнулась сама. Невысокий тощий тассунарец в простеньком кимоно вопросительно вылупил глаза.

- Райден. Утус Ридоу Райден здесь живет? – произнёс Саян.

- Райдена, Райдена, - тассунарец широко улыбнулся и мелко, мелко затряс головой.

Угадал – одной проблемой меньше. Тассунарец шагнул назад, но тут из-под его ног высунулась собачья морда. Мохнатый сторож залаял ещё громче.

- Отстать, прочь, иди! – тассунарец ухватился обоими руками за ошейник и с трудом оттащил сторожевую собаку в сторону.

Центральный самый большой дом марнейской фактории производит странное впечатление. Его, несомненно, построили местные ремесленники на тассунарский манер. Та же каркасная конструкция, раздвижные стены и загнутые углы треугольной крыши. Только… Саян прикрыл рот ладошкой, неуместный хохот рвётся наружу. Только тот, кто руководил тассунарскими ремесленниками, явно хотел построить типичную марнейскую избу. Из-под нижнего ската брёвен выглядывает кирпичный фундамент. Высокое крыльцо с перилами. Целых четыре трубы выглядывают из-за конька крыши. Если и внутри самые настоящие марнейские печи из красного кирпича с полукруглым зевом и лежанками. Саян вновь прикрыл рот ладошкой. Тассунарец провёл вокруг дома на задний двор. Возле распахнутых ворот деревянного сарая он остановился и громко позвал:

- Витус! Вам гост! Гост! Марнея гост!

Из полутьмы сарая показался купец Райден. Владелец торговой фактории одет как марнейский крестьянин: холщовая рубаха с закатанными рукавами и тёмно-синие штаны. Вместо ремня обычная верёвочка. Да и телом купец Райден под стать – высокий, широкий в плечах, тёмные как смоль волосы зачёсаны назад. Ему бы ещё окладистую бороду, хромовые сапоги и шапку ушанку – ну вылитый зажиточный крестьянин. Только щёки и подбородок купца тщательно выбриты, на ногах сандалии на толстой подошве, а на голове широкая соломенная шляпа. В Давизуне, даже в разгар зимы, достаточно тепло, чтобы сопреть в марнейских сапогах и шапке-ушанке.

- Ну! Где тебя черти носили, Саян из рода Ингал? – недовольно прогудел утус Райден.

Слова приветствия застряли в горле.

- Кхм-м-м, - прокашлялся Саян. – Простите?

- С самого утра Чои Андал, чиновник портовый, прибегал с уточнениями, - утус Райден усмехнулся. – Бегал тут, руками махал, бумажкой тыкал. Орал всё: почему заранее не предупредил, почему на учёт не поставил, голову отрублю, оштрафую. А я ни сном, ни духом.

Понятно, Саян расслабленно усмехнулся. Теперь ясно, откуда у купца такая осведомлённость.

- Что? И в самом деле работа нужна? – утус Райден грозно сдвинул брови, ну совсем как самурай у городских ворот.

- Да, это действительно так.

- А что ты умеешь? – утус Райден придирчиво, словно жеребца на базаре, оглядел с ног до головы. – Сразу говорю: грузчик мне не нужен. Ты не смотри, что местные, - купец ткнул пальцем в слугу-тассунарца, - тощие. Они двужильные.

- Что вы, уважаемый, - притворно воскликнул Саян. – Я обучен грамоте. Могу работать не только руками, а ещё секретарём, делопроизводителем, счетоводом, переводчиком. В совершенстве владею фатрийским и гилканским.

- Ну, - утус Райден небрежно махнул рукой, - это ни к чему.

- Великий Создатель одарил меня способностью к иноземным языкам, - продолжил Саян. – Уверяю вас: не пройдёт и года, как я в совершенстве выучу тассунарский. Причём не только устную речь, а так же чтение и письмо.

Утус Райден хитро прищурился. Судя по ломаному марнейскому слуги, купец

так и не удосужился выучить тассунарский.

- Я не просто шатался по городу и любовался местными красавицами. Заодно успел выучить несколько местных слов. Вот это, - Саян показал на тассунарца, - называется кимоно. На ногах у него гэта. А это не носки, а так называемы таби. Тот чиновник с двумя мечами – самурай. Я даже могу сказать, как называются его мечи – катана и вакадзаси. Вот.

- О-о-о, - брови утуса Райдена вытянулись от удивления. – Молодец! Теперь верю. Толмач мне действительно нужен. А то местные купцы хитрые. Каждый улыбается в тридцать два зуба, а что у него там на уме, о чём он там между собой талдычат – бог его знает.

Ну точно! Утус Райден относится к тому типу людей, которые не только не умеют и не хотят учить чужие языки, а ещё упорно отказываются принимать чужую культуру. Уж не под чутким ли руководством утуса Райдена был построен этот замечательный дом? Быстрей всего так оно и было. Как правило, купцы старательно изучают чужие языки, особенно если живут в чужой стране годами. Утус Райден сопротивляется местному влиянию как только может. Судя по говору слуги, сопротивляется купец весьма успешно. Тассунарский он так и не выучил.

- Ладно, беру тебя на работу. Будешь у меня бухгалтерию вести. Мне действительно марнеец-переводчик нужен. Так что учи тассунарский, а то местным хитрым рожам верить ни на грамм нельзя. О заработке твоём чуть позже поговорим, пока с тебя хватит двух виртов в месяц и мой стол.

Эй! Ты! – утус Райден повернулся к слуге. – Комната, угол, веди, показать.

- Угол, угол, показать – на дурном марнейском отозвался слуга.

Утус Райден вновь скрылся в полумраке сарая.

- Уважаемый, - слуга и в самом деле улыбается во все тридцать два зуба. – Моя, моя иди. Угол, комната, показать.

- Благодарю вас.

Способностью к языкам действительно одарил сам Великий Создатель. Причём способность двойная. Саян действительно может в короткий срок выучить любой иноземный язык. Так много тысячелетий назад ему хватило нескольких месяцев чтобы с нуля, под руководством простого крестьянина, выучить благородный иссари, язык менгов. За очень, очень долгую жизнь на Миреме Саян выучил все без исключения языки людей и менгов. С годами невостребованные навыки забываются, в том числе иностранные языки. Если возникает необходимость, то, по сути, нужный язык приходится не сколько учить, а вспоминать. Почти шесть столетий тому назад Саян уже жил в Тассунаре и добился должности великого советника, очень высокого поста при императоре Гобане Нидане. Так что года с лихвой хватит, чтобы вспомнить и подучить тассунарский. Причём не грубый говор крестьян, ремесленников и прочих простолюдинов, а замысловатую утончённую словесную вязь хорошо образованных аристократов.

Слуга привёл Саяна в угловую комнату в центральном доме. Узкое, меньше двух метров, помещение, зато длинное, больше четырёх. В углу широкая кровать без белья, одеяла и матраса. Лишь тонкий слой пыли на голых досках. Письменный стол и пара стульев тоже покрыты пылью. Квадратное окошко выходит на север. Старый стул натужно скрипнул, когда Саян осторожно присел на него.

Да-а-а… Похоже, комната пустует давно. Впрочем, от марнейской мебели всё равно нужно будет избавиться как можно быстрее. Для полной натурализации нужно жить как тассунарец, одеваться как тассунарец, есть и спать как тассунарец и сидеть как тассунарец. Последнее особенно важно: именно по неумению сидеть на полу подогнув ноги тассунарцы в первую очередь распознают иноземцев. А это значит циновки вместо стульев, матрас-футон вместо кровати, низенький столик вместо письменного стола, палочки вместо ложки и гусиного пера, кимоно с матерчатым поясом без пуговиц вместо рубахи и штанов. Заодно нужно будет придумать, как именно помочь Тассунаре. Вариантов и возможностей много. Саян выглянул в окно. На дворе утус Райден во всю распекает местного слугу. Тассунарец стоит смирно с опущенной головой, марнейская брань обильно льётся ему на лысину. Вряд ли он понимает с какими представителями животного мира его сравнивает утус Райден, но по интонации и красному лицу купца это точно ни лев, ни орёл, ни снежный барс или благородный олень.

Марнейская торговая фактория и купец Райден не более, чем промежуточный этап. Чтобы помочь Тассунаре, нужно стать тассунарцем. Гражданство как никогда особенно актуально. В личине иноземца ничегошеньки не добиться. Зато потом можно будет сделать карьеру хоть военного, хоть чиновника. Хотя, Саян провёл пальцем по пыльному столу, на столешнице осталась длинная полоса, в самураи лучше не записываться. Тогда выбор невелик: либо торговля, либо деньги в рост. Что, впрочём, в условиях Тассунары это одно и то же.

Часть 2.

Переводчик купца.

Глава 1.

Большая честь.

Новенькое с иголочки кимоно сидит на плечах как влитое. Саян в очередной раз повернулся к большому зеркалу левым боком. Только сегодня утром портной принёс. Хлопковая светло-синяя ткань с более тёмной каймой по краям широких рукавов и подолу. Ещё пояс завязать.

- Какая честь, витус, какая честь, - Гиор, слуга и помощник из деревни Уранд, что недалеко от Давизуна, поправил на пояснице хлопковый пояс. – В таком чудном кимоно они точно примут вас за одного из своих.

- Очень надеюсь на это, очень, - Саян повернулся к зеркалу правым боком.

Хлопковая ткань практичная и добротная заметно дешевле шёлка. В таком одеянии, Саян вновь крутанулся перед зеркалом, он как никогда похож на тассунарского купца, в меру состоятельного, чтобы позволить себе шить одежду на заказ, и, одновременно, бережливого, как полагается хорошему купцу.

- Какая честь, - в очередной раз восторженно прошептал Гиор.

- Таби подай, - Саян повернулся к слуге.

- Да, витус, - Гиор быстро поклонился.

В доме купца Райдена, владельца марнейской торговой фактории в Давизуне, у Саяна своя комната. По тассунарским меркам большая честь. Только в очень богатых домах у слуг есть свои углы. Саян, пусть и марнеец, тоже слуга и помощник утуса Райдена. Тому же Гиору приходится спать где попало, чаще всего на узком матрасе-футон в коридоре возле двери в комнату Саяна.

- Таби, витус, - Гиор протянул тассунарские носки с мягкой подошвой, прошитые между большими пальцем и остальными, чтобы было удобней одевать сандалии.

- Благодарю, - Саян натянул таби на левую ногу.

Иноземцы принимают таби за местную обувь, но на деле это не так. В первую очередь таби тёплые носки, пусть даже с завязками на щиколотках.

- Э-э-эх, - Саян со скрипом затянул новенькие кожаные шнурки.

Туговато немного, придётся потерпеть. Не дай бог развяжутся в самый неподходящий момент. Саян притопнул правой ногой, хорошо сидят.

- Витус, какая честь, - Гиор закачал головой.

Восторг едва не сыплется у Гиора из Уранд из ушей. За два с половиной года жизни в Давизуне Саян весьма успешно натурализовался. Буквально переродился из марнейца в тассунарца. Через неделю после начала работы у купца Райдена Саян выбросил из своей комнаты марнейские кровать, стол и стулья. Вместо них приобрёл матрас-футон, три циновки и небольшой столик для письма. Тогда же Саян купил на рынке своё первое настоящее кимоно их хлопка, правда, с чужого плеча. Сложней всего было научиться сидеть на полу, подогнув под себя ноги. Пришлось потратить массу усилий и нервов, на подъёмах обоих стоп выступили кровавые мозоли. Однако именно так тассунарцы в первую очередь распознают иноземцев.

Утус Райден только повертел указательным пальцем у виска, когда в первый же день Саян предпочёл питаться вместе с местными работниками. Как выразился купец, отказался от «доброй старой говядины и ложки» в пользу «маринованных редисок и палочек». Под вежливые советы и улыбки тассунарцев Саян быстро освоил палочки для еды, научился есть ими варёный липкий рис и выучил местный язык. Гиор из Уранд стал первым учителем тассунарского языка. Только, к сожалению, единственно, чему мог научить простолюдин, который с раннего детства пропалывал рисовые поля и возил фекалии из Давизуна, так это низкому раномату, языку необразованных простолюдинов. Через полгода, когда удалось поднакопить достаточно денег, Саян поступил в школу хороших манер витуса Танжея, что находится в большом доме с просторными залами в Крайнем переулке.

Целый год на оплату уроков Саян спускал практически весь свой заработок, но оно того стоило. Под мудрым и терпеливым руководством витуса Танжея Саян овладел в совершенстве благородным раномату, изысканной словесной вязью образованных самураев и придворных. Заодно научился писать, читать, выучил хорошие манеры и этикет. Неудивительно, что владея благородным раномату, Саян легко нашёл общий язык с купцами из «Иноземной гильдии», единственного объединения купцов из десяти человек во всей Тассунаре, которой власти доверили столь щекотливое дело, как торговля с иноземцами.

Только, к сожалению, пришлось убрать подальше «Последний аргумент», набор фехтовальных и метательных ножей вместе с сюрикэнами. Если как иноземец он имеет право носить их чуть ли не в открытую, то как почти тассунарец – нет. По местным законам простолюдинам категорически запрещено не то что носить, даже хранить дома боевое оружие. Конечно, запрет не распространяется на кухонные ножи и топоры для колки дров. Только вряд ли местный судья поверит, будто сюрикэном очень удобно чистить рыбу, а парой фехтовальных кинжалов отгонять комаров.

Сегодня состоится венец двухлетних усилий, своеобразный экзамен – Саян получил приглашение, красивую открытку с изображением бамбуковой рощи на берегу ручья, в «Золотой чертог», в самый дорогой и престижный ресторан Давизуна. Тассунарские купцы горят желанием познакомиться с любознательным иноземцем, который не только говорит на благородном раномату и носит кимоно, а ещё умеет сидеть на полу как самый настоящий тассунарец. Последнее, как не сложно догадаться, интересует уважаемых купцов больше всего. Саян вздрогнул от собственных мыслей. Если он сегодня не облажается, то перед ним раскроются новые возможности и весьма заветные перспективы. Ох! Не сглазить бы.

 

Открытка с бамбуковой рощей возле ручья сама по себе из ряда вон. Тассунарские купцы предпочитают вести переговоры с иноземцами либо у себя в конторах, либо прямо на рынке. В «Золотой чертог», своеобразный штаб «Иноземной гильдии», иностранных подданных никогда и ни разу не приглашали. Саян самодовольно улыбнулся собственном отражению в зеркале. Он будет первым и не только потому, что в совершенстве овладел благородным раномату. Утус Олмэн, владелец фатрийской фактории в Давизуне, намного раньше выучил тассунарский и очень даже неплохо. Нет, Саян единственный, кто перенял образ жизни тассунарцев. Местные купцы по мимо собственной воли всё чаще и чаще принимают Саяна за своего.

Ну всё! Хватит глазеть на себя любимого, пора идти. Саян отвернулся от зеркала. Новенькие таби немного скользят по натёртому полу. На улице, перед самым спуском с крыльца, Саян легко поддел соломенные сандалии – ещё одна вещь, которую напрочь отказался принимать утус Райден. Верёвочные петельки вошли в точно прошитые зазоры между большими и остальными пальцами стоп. А зря, между прочим, отказался: носки таби и соломенные сандалии очень подходят к климату Тассунары. Зимой в таби тепло, а летом их можно легко снять или поменять на более тонкие и прохладные. Соломенные сандалии приятно пружинят под ногами. Одно плохо – снашиваются быстро. Правда, и стоят дёшево.

Ресторан «Золотой чертог» находится совсем недалеко через квартал и улицу. Возле калитки Тузик, большой лохматый пёс, который самоотверженно облаял Саяна в первый день знакомства, радостно завилял хвостом и лизнул руку.

- Хороший пёс, хороший, - Саян на ходу потрепал Тузика за загривок. Конечно, Саян вышел на Иноземную улицу и аккуратно задвинул за собой калитку, можно было бы нанять четырёх мускулистых парней с крепкими спинами и паланкином, чтобы с шиком прибыть ко входу в ресторан. Только среди тассунарских купцов ценится бережливость. Ибо мотовство является преступлением как перед предками, которые оставили тебе капитал, так и перед потомками, которых ты лишаешь капитала. Саяну по статусу не положено владеть собственными носилками. Хотя, если разобраться, корни рачительности тассунарских купцов в другом: выпячивать собственное богатство на показ то же самое, что дразнить голодную собаку сахарной косточкой. Самураи, правящее сословие Тассунары, с каждым годом нищают всё больше и больше. А вот катаны и вакадзаси за поясом у них по-прежнему очень острые.

«Золотой чертог» находится на пересечении Анютинской улицы и Куринного прогона. Ресторан очень похож на дом богатого самурая: двухэтажное квадратное здание с белыми стенами и узкими окнами. Над дверью широкая вывеска. Первый этаж занимает просторный зал для публики попроще. На втором, на широких антресолях, отдельные комнаты для самых почётных гостей. Говорят, Саян улыбнулся, в «Золотом чертоге» установили самый настоящей клозет, модную новинку времени. Теперь дорогим гостям не приходится покидать уютные залы и выходить на улицу в дождь и снег ради «удобств во дворе». Возле входа в ресторан слуга в безукоризненном белом кимоно подобострастно поклонился. Саян, проходя мимо, кивнул в ответ. Вот и подвернулся повод узнать, насколько же на самом деле удобен тёплый клозет.

 

Обслуживание в ресторане на высшем уровне. Стройные официантки скользят между столиками тихо и незаметно, словно приведения тёмной ночью среди могил. Фарфоровые чашки всегда чистые до скрипа. Над каждым столиком висит большая бумажная люстра с двумя – четырьмя масляными светильниками. Но и цены в ресторане под стать обслуживанию. Чашка риса в «Золотом чертоге» стоит в два-три раза выше, чем в обычной харчевне или чайной. Наверно по этой причине купцы «Иноземной гильдии» забыли о бережливости и регулярно встречаются в ресторане. Для многих самураев «Золотой чертог» не по карману. Всё меньше шансов нарваться на нищего, но гордого и заносчивого завистника с парой мечей.

Как и во всех тассунарских домах небольшой проход во внутрь ресторана с земляным полом считается продолжением улицы. Саян, держа спину прямо, легко скинул соломенные сандалии и вступил на деревянный настил в одних таби.

- Утус, - миловидная служанка в чёрном кимоно с большими красными цветами вежливо поклонилась, - вы тот самый иноземец?

- Да, уважаемая, - Саян вежливо поклонился в ответ.

Глаза миловидной служанки расширились от удивления. На щеках сквозь белила проступил румянец.

- Прошу вас следовать за мной, - служанка быстро справилась с изумлением и вновь вежливо поклонилась. Ещё одно отличие Тассунары от Марнеи: здесь нет обеда. Точнее, горожане кушают дважды в день, утром и вечером. Лишь крестьяне, которым приходится очень много физически работать на свежем воздухе, обедают днём в самый солнцепёк, когда полоть грядки или чинить дамбы на рисовых полях всё равно невозможно.

Чёрная лестница на второй этаж хорошо освещена бумажными люстрами. Сквозь тонкую бумагу огоньки масляных ламп похожи на маленькие пульсирующие сгустки. Саян ухватился левой рукой за перила, новенькие таби слегка скользят по ступенькам. Ещё только шлёпнуться не хватало! Сердце и так бешено колотится от волнения. Сейчас, именно сейчас, окончательно выясниться, насколько хорошо он вжился в образ тассунарца. В случае провала пренебрежительного смеха и сальных шуток не будет. Лишь на лицах уважаемых купцов отразятся вежливые до жути улыбки, что ещё хуже. Господи, Саян оторвал руку от перилл, всё нервы проклятые.

В просторной комнате уже собрались члены «Иноземной гильдии». Раздвижная стена с узким оконцем сдвинута в сторону. Дневная жара пошла на спад, в комнате, больше похожей на веранду, царит приятная прохлада. Вдали, за крышами одноэтажных домов, отлична видна зелёная гладь бухты Давизуна. Живописные горные отроги с зелёными мазками лесов с обоих сторон подступили к ней, словно зажали в тиски. Тассунарцы обожают прекрасные виды. Низенькие столики расставлены широким кругом. На каждом уважаемом купце «скромное» сшитое на заказ кимоно из хлопка высшего качества. Однотонные одежды расшиты геометрическими узорами из полос, ромбов, кругов. Полно различных цветов, хризантем, лотосов, лилий. На чёрном кимоно утуса Щупра Фурнака, главы гильдии, вышит золотой дракон с распахнутой пастью, когтистые крылья разведены широко в сторону. На небольшой подставке рядом с главой гильдии лежит катана, вакадзаси, как и полагается, заткнут за вышитый пояс. Подобные наряды, Саян ещё раз окинул взглядом купцов за низенькими столиками, не по карману большей части самураев, не говоря уже о простых горожанах.

- Добрый вечер, уважаемые, - Саян, как полагается по этикету, опустился на колени и низко поклонился. – Для меня большая честь присоединиться к вашему обществу.

На лицах купцов мелькнуло одобрение вместе с удивлением. Только с четырьмя из них, включая главу гильдии, Саяну довелось вести дела. Остальные непременно ждали от иноземца ломаного «Добрага вечеру, увжаемы». А так «обезьянка» и в самом деле заговорила на благородном раномату с нужными интонациями, склонениями и ударениями. Большая часть тассунарцев совершенно искренне считает, что иноземцы вообще не способный худо-бедно выучить тассунарский язык.

- Приветствуем вас, уважаемый Саян, - утус Щупр Фурнак вежливо склонил голову. – Мы рады видеть вас в нашем обществе. Прощу вас, присоединяйтесь.

Специально для Саяна напротив главы гильдии пустует точно такой же столик с маленькими резными ножками в виде кошачьих лапок.

- Благодарю вас, - Саян ещё раз коснулся лбом прохладных досок пола.

Вздох удивления прокатился по ряду купцов, когда Саян, поджав ноги, легко и непринуждённо присел за столик. «Обезьянка» не только говорит, а ещё умеет правильно сидеть. Удивление уважаемых купцов легко понять, Саян машинально разгладил складки кимоно. Если на ломаном раномату иноземцы худо-бедно ещё могут говорить, то вот сидеть на полу на корточках – никогда. В быту тассунарцев начисто отсутствую стулья и столы на высоких ножках. Лишь изредка очень важный самурай может присесть на очень низкую табуретку и то лишь на улице.

- Саян Ингал, - мягко заговорил утус Фурнак, глава гильдии, - вы из благородного самурайского рода?

- Никак нет, уважаемый, - искренне ответил Саян. – В вашей прекрасной стране два имени носят либо урождённые самураи, либо те, кто получил привилегию носить два меча за поясом. В Марнее, откуда я родом, ситуация иная. На моей родине у каждого человека, даже у самого бедного, не одно и даже не два, а целых три имени.

Купцы удивлённо переглянулись.

- Да, уважаемые, и в этом нет ничего странного, - в свою очередь Саян с трудом скрыл улыбку. – У каждого подданного марнейского императора кроме своего имени есть ещё так называемое отчество, имя его отца, и фамилия, что примерно соответствует тассунарскому родовому имени. Честность не позволяет мне лгать. Я простолюдин, мой отец городской ремесленник, сапожник. Если следовать традиции вашей страны, то мне следует называться Саян из Марнеи.

- Да, вы правы, - легко согласился глава гильдии. – Вы имеете полное право носить три имени, согласно обычаю вашей страны. Я прав, уважаемые? – утус Фурнак поочерёдно глянул на товарищей по гильдии.

Купцы согласно закивали.

- А сейчас я предлагаю перекусить.

Утус Фурнак громко хлопнул в ладоши. Раздвижная дверь с лёгким шорохом отошла в сторону. Официантка «Золотого чертога», молодая женщина в ярко-розовом кимоно, грациозно внесла изящный фарфоровый сосуд с длинным горлышком. Саян тут же поднял со столика маленькую чашечку. Торжественный ужин традиционно начинается с маленькой чашечки подогретого сакэ. Согласно этикету рисовую водку наливает женщина: жена – мужу, хозяйка дома – гостям, или, как сейчас, официантка – посетителям ресторана.

- Уважаемые! – утус Фурнак поднял полную чашечку. – Я предлагаю выпить за бережливость и процветание. Да подарит Великий Создатель каждому из нас здоровье и мудрость.

Одним глотком Саян опрокинул чашечку сакэ. В Марнее водку традиционно пьют охлаждённой. Но, Саян сглотнул слюну, в подогретом сакэ своя прелесть. Раздвижная дверь снова зашелестела. Официантки «Золотого чертога», словно артистки на сцене тетра но, внесли подносы с угощением. Совсем молодая девушка, почти подросток, поставила на стол перед Саяном чашки с традиционным супом мисо, маринованной редькой, жаренной в масле рыбкой и куриной грудкой. Все блюда тщательно и ровно порезаны на маленькие кусочки. Варёный рис, без которого не обходится ни одна трапеза, будет позже.

Торжественный ужин – очередное испытание. Для тассунарцев ложка и вилка – большая экзотика. Саян про себя усмехнулся. Последним на низенький столик официанта опустила тонкие деревянные палочки в бумажной салфетке. И вновь лица уважаемых купцов напряглись от ожидания. Саян, как ни в чём не бывало, развернул салфетку и взял палочку. Ну не зря же он тренировался больше двух лет. В супе мисо плавают кусочки варёных овощей и свежие листочки зелени. Красновато-коричневая жидкость лишь слегка колыхнулась, когда Саян поднёс фарфоровую чашку ко рту. Ловко орудуя палочками, Саян подцепил и закинул в рот зелёный листочек. Уважаемые купцы одобрительно закивали головами, «учёная обезьянка» преподнесла очередной сюрприз. Знали бы они, Саян в несколько глотков ополовинил мисо, сколько ему пришлось опрокинуть на себя чашек с супом, прежде чем пальцы приобрели видимую лёгкость и непринуждённость.

Под мелькание палочек завязался лёгкий непринуждённый разговор. Степенные купцы говорят о погоде, о видах на урожай (многие из них торгуют рисом) и даже о делах за пределами империи. Пусть Тассунара крепко держится за самоизоляцию, но новости Большого мира всё же достигают её берегов вместе с иноземными купцами. Больше всего уважаемых торговцев волнует война между Фатрией и Гунсаром, которая закончилась чуть больше трёх лет тому назад. Интерес вполне оправдан: фатрийскую боевую эскадру часто видели рыбаки. Больше исполинских размеров линкоров и фрегатов необразованных простолюдинов поразил гром пушек. Да и сама война шла рядом совсем, на другом берегу моря Окмары. В свою очередь Саян рассказал о своём путешествии в Тургал, в столицу Рюкуна. Почтенных купцов поразили курильни опиума, где и простолюдины и благородные одинаково валяются в наркотическом угаре. А засилье иноземных товаров на рынках Тургала напугало их самым натуральным образом. Завершает торжественный ужин варёный рис.

 

Тассунарцы варят рис в малом количестве воды. К тому моменту, когда его признают готовым, вода либо испаряется, либо впитывается в зёрна. Таким образом рис превращается в клейкую массу, зато его очень удобно есть палочками. И на этом поприще Саян не ударил лицом в грязь: три чашки риса тщательно подчищены, а в четвёртой, как требует этикет, осталась пара зёрнышек.

Последним подали чай со сладким печеньем. Всё та же молодая официантка почти подросток поставила перед Саяном зелёный керамический чайник и фарфоровую чашку. На отдельном блюдечке несколько пирожков из сахара и рисовой муки с фасолевой начинкой.

Керамический чайник дышит влажным жаром. Аккуратно, тонкой струйкой нежно-зелёного цвета, Саян налил полную чашку. Немногие иноземцы понимают разницу между чаепитием и чайной церемонией. Вторую проводят специально обученные мастера в специальных павильонах почти как ритуал почитания Великого Создателя. Ну а первое всего лишь и есть чаепитие.

- Уважаемый Саян, - утус Неев поставил наполовину пустую чашку с чаем на столик, - а вы умеете считать на соробане?

Ага! Саян сделал большой глоток зелёного чая, ароматная жидкость обожгла горло.

- Конечно, уважаемый, - Саян закусил сладким пирожком. – Иначе утус Райден не доверил бы мне вести свою бухгалтерию.

- Можете показать?

- С удовольствием!

Испытание едой успешно пройдено. Саян уже доказал, что в совершенстве владеет благородным раномату, непринуждённо сидит на корточках, пользуется палочками для еды и знает, как правильно съесть мисо и рис. Теперь уважаемых купцов интересуют его знания и навыки. И, особенно, счёт на соробане, очень похожего на обычные марнейские счёты с костяшками на тонких проволоках. Миловидная официантка принесла соробан. Саян аккуратно сдвинул чайник, чашку и тарелочку с недоеденным пирожным на край низенького столика. Соробан слегка потёрт от постоянного употребления, костяшки отполированы. Наверняка хитрый Микаол Неев принёс его заранее.

- Я готов, - Саян отработанным движением поднял соробан за край, костяшки послушно сбежали к левому краю.

- Сколько будет… - утус Неев на секунду задумался, - пять умножить на восемь.

- Уважаемый, - Саян притворно обиделся, - пять на восемь будет сорок – слишком просто.

- Хорошо, - утус Неев хитро прищурился, - тогда…. Сколько будет триста восемьдесят семь вычесть сто двадцать девять?

Деревянные костяшки лихо стукнулись о край соробана и друг о друга.

- Двести пятьдесят восемь, - Саян машинально поднял соробан за край.

- А-а-а… сколько будет пятьсот двадцать шесть умножить на-а-а… восемьдесят один?

Сложность математических задач растёт в геометрической прогрессии.

- Сорок две тысячи шестьсот шесть, - Саян щелчком сдвинул последнюю костяшку.

Купцы одобрительно закивали головами. Для очень многих полуграмотных простолюдинов подобные расчёты за гранью возможного.

- А теперь, сколько будет… - утус Неев и не думает униматься, - триста девяносто один разделить на-а-а… двадцать семь?

Деление – это уже гораздо сложнее. Саян защёлкал костяшками. Задача с подковыркой.

- С округлением, - Саян сдвинул последнюю костяшку, - будет четырнадцать целых и четыреста восемьдесят одна тысячная доля.

- Браво! – утус Ашар аж захлопал в ладоши от восторга. Вслед за соробаном официантка принесла толстый томик «Земных вод». Под восхищённые взгляды купцов, с выражением и расстановкой, Саян прочитал несколько стихов Пеояна Виижа, популярного тассунарского поэта. Однако купцы не аристократы, каверзные вопросы о культуре, писателях, мыслителях и художниках быстро закончились. В первую очередь членов «Иноземной гильдии» интересует, насколько хорошо Саян разбирается в торговле, в законах Тассунары, в налогах и пошлинах.

- Где можно купить частный рис? – в очередной раз спросил утус Тагат.

- Кх-х-хммм, - Саян прочистил горло.

Вопрос не просто с подвохом, а на грани закона. Саян, словно вор, глянул на дверь, раздвижные створки плотно замкнуты. Уважаемые торговцы притихли, словно мыши. Не иначе сам чёрт дёрнул утуса Тагата за язык. Но придётся отвечать.

- Если я правильно вас понял, уважаемый Тагат, под «частным рисом» вы подразумеваете рис, который крестьяне выращивают в тайне от властей и налогов. Я прав?

Пухленькие щёчки утуса Тагата покрылись румянцем.

- Законопослушному купцу не к лицу ездить по деревням и лично скупать «частный рис». Хотя, нужно признать, крестьяне продают его по очень выгодным ценам, - продолжил Саян. – Лучше не рисковать, а покупать частный рис у старост деревень или представителей пятидворок, объединений пяти крестьянских хозяйств. На самом рисе не написано какой он – частный или законный.

Бурных аплодисментов не последовало. Прожжённые торговцы засмущались, словно девица на выданье при виде сватов. Подданные тассунарского императора Тогеша Лингау отличаются необычайной законопослушностью. Однако даже в Тассунаре и крестьяне, и купцы и даже сами самураи по-тихому нарушают указы и предписания властей. Иначе тем же крестьянам ни за что и никогда не рассчитаться с долгами и налогами.

- А-а-аткуда вы это знаете? – выдавил из себя утус Фурнак, глава «Иноземной гильдии».

- В школе хороших манер витуса Тонингона вместе со мной учился сын деревенского старосты. Бутылочка сакэ и задушевная беседа кому угодно развяжут язык. По приказу императора Мемгара Лингау, сына основателя династии, мне запрещено покидать пределы Давизуна. Однако, признаться, жизнь по ту сторону стен очень интересует меня. Вот и узнал, случайно, правда.

 

Насколько уважаемые купцы поверили в объяснение – не имеет ни малейшего значения. Саят тихо вздохнул. Грустно даже, хоть вой. Как ни старайся, как ни крутись, а попасть в круг уважаемых купцов, стать членом «Иноземной гильдии», не суждено. Никогда.

- Уважаемый Саян, - утус Фурнак справился с растерянностью, - от лица гильдии разрешите выразить наше удовлетворение. Вы прекрасно владеете благородным раномату и не менее хорошо образованы и воспитаны. Ужинать с вами было очень приятно и познавательно. Мы в полном восторге.

Уважаемые торговцы вдоволь насмотрелись на «умную обезьянку». Пора и честь знать.

- Благодарю вас, уважаемые, - Саян с поклоном легко поднялся на ноги. – Знакомство и беседа с вами доставили мне много удовольствия. Всего вам наилучшего.

Уважаемые торговцы дружно поклонились в ответ. От долгого сидения на полу немного затекли ноги, Саян сдвинул на место раздвижную дверь. Из-за тонкой бумажной перегородки не доносится ни звука, уважаемые купцы молча ждут, когда он удалится на безопасное расстояние. Как самому младшему по социальному статусу, ему полагается самым первым покинуть уважаемое собрание. Возможно, купцы ещё посидят часок другой, перемою занятному марнейцу косточки и обсудят свои торговые дела. Подслушать бы, но нельзя. Такой шумный и оживлённый в разгар трудового дня Куринный прогон, центральная улица Давизуна, поздно вечером почти пуст. Лишь возле увеселительных заведений призывно горят большие ярко-жёлтые фонари.

Лёгкий ветерок с моря остужает разгорячённую голову.

Душа горит. Может, и в самом деле завалиться в какой-нибудь питейный дом и пропустить чашечку другую горячего саке? Непременно горячего, чтобы язык в трубочку свернулся. Саян остановился под вывеской «Горячий сакэ от Гиора». Рядом из сдвинутой в сторону двери долетает гул голосов и переборы струн лютни. Приятные женский голос затянул балладу о долге и верности. Дверная ручка так и манит отрыть проход в царство веселья. Как ни как, а сегодня он добился впечатляющего успеха. Пусть и на птичьих правах, тассунарские купцы приняли его сегодня в свой круг. Теперь, и это верно, как восход Геполы с утра пораньше, вести дела будет куда как легче и прибыльней. Но-о-о…

Лютню и женский голос на миг заглушил раскат пьяного хохота. Так нельзя, Саян отвернулся и зашагал прочь по Куринному прогону. На сердце гиря весом в сотню коку риса. Купец Райден ещё год назад перевёл его на проценты от сделок. Доходы от торговли несомненно вырастут. Личный кошелёк приятно округлится и потяжелеет от золотых кобанов. Но… Но… И сам не заметил, как перегнул палку. Тассунарцам можно помочь одним единственным способом – самому стать тассунарцем. Только как? Об этом ещё нужно будет подумать. Если раньше слава о чудном марнейце, который отлично говорит на благородном раномату, гуляла в основном среди торговцев, то теперь она вполне может выйти на улицы Давизуна и ещё дальше за его стены. Удивлённые глаза миловидной официантки из «Золотого чертога» тому порука. Саян криво улыбнулся. Будет очень нехорошо, если и за пределами Давизуна хотя бы один тассунарец узнает в нём иноземца. Тогда точно, и в этом можно не сомневаться, секир-башка будет.

 

Если центральная улица Давизуна в столь поздний час кажется пустынной, то маленькие боковые улочки производят впечатление полностью вымерших. Тёмные заборы, запертые калитки. Очень, очень редко над какой-нибудь дверью горит сиротливая лампочка. Лишь высоко в небе ярко светит прекрасная Итага, повелительница ночи. Узкие улочки залиты серебряный светом. Трудолюбивые горожане давно спят, набираются сил для нового трудового дня. Даже собаки возле ворот и те лишь лениво поднимают голову и молча смотрят вслед случайному прохожему. Из-за угла показалась марнейская фактория, Саян сбавил шаг. Остановить распространение нежелательной славы никак нельзя. Если только вдруг и навсегда покинуть Давизун. Впрочем, это вариант, Саян невольно улыбнулся. Он уже и так отлично адаптировался к местным условия. Эх! Это надо было видеть, как лица уважаемых купцов вытянулись от смущения, когда утус Тагат задал столь неуместный вопрос о частном рисе.

Время толкает в спину. Точнее, Саян невольно потёр шею, нежно тычет обухом топора палача. Нужно срочно решить, кем быть и кем стать. Как, как помочь Тассунаре? Можно начать с торговли – самый привлекательный вариант. Ещё лучше было бы надеть накидку без рукавов с накрахмаленными плечами и заткнуть за пояс пару мечей. У представителя правящего сословия гораздо, гораздо больше возможностей продвинуться по военной или гражданской службе. Глядишь, лет через двадцать можно будет и до великого советника, главного помощника императора Тассунары, дослужиться. Только катана и вакадзаси за поясом самый рискованный и опасный вариант.

Купцов и ремесленников особо никто не считает. Крестьян так вообще в коку риса меряют. А вот самураев… Каждый даймё, правитель домена, местный аналог марнейской губернии, ведёт подробные списки на выдачу довольствия подчинённым самураям. И вот через эти самые списки будет очень даже легко вывести самозванца на чистую воду. Две с половиной сотни лет в Тассунаре царит Великий мир. Ни одной серьёзной войны, не считая крестьянских бунтов. Архивы и прочие записи содержатся в образцовом порядке. Н-н-нда… Задачка. Тяжёлые раздумья словно тяжёлые брёвна посреди мелкой и тихой речушки. Куда ни кинь, всюду клин. Сколотить состояние на торговле вполне реально. Лет так эдак через двадцать – тридцать. Деньги, даже в сословном тассунарском обществе, отличный рычаг давления и влияния. Только жаль, до слёз жаль, терять эти годы лишь на личное обогащение. Может и нет у Тассунары этих лет. Гунсар, государство людей на той стороне моря Окмары, уже пал под натиском Фатрии. Следующая на очереди Тассунара, это к гадалке не ходи. Пока иноземцев держат в каменном мешке под названием Давизун. Только так не может продолжаться вечно.

В ночной тишине раздался тихий скулёж. Тузик, сторожевая собака, радостно виляет хвостом. Саян ласково потрепал мохнатого сторожа по загривку. Странно? В доме горят фонари. Сквозь узкие щели закрытой двери и ставен пробиваются полоски света. Саян подхватил снятые сандалии, новенькие таби едва слышно шелестят по доскам пола. Проклятье. Саян остановился на пороге. В своей комнате, за большим письменным столом собственной персоной возвышается Ридоу Райден, владелец марнейской фактории, он же начальник. Рядом с ним пустая на две трети огромная бутыль вина. По столешнице разбросаны куски жареного мяса и стрелы зелёного лука. Утус Райден старательно наливается вином, медный кубок глухо брякнул на стол и опрокинулся. Уже налился. Масляная лампа освещает хмурое лицо утуса Райдена. Воротник сырой от вина, на подбородке блестит жир. Глаза в кучу, на лбу изогнутые глубокие складки. Купец в дурном настроении. От его массивной фигуры так и веет желанием схватить кого-нибудь и свернуть в бараний рог.

Саян нерешительно затоптался возле раскрытой двери. Душа жаждет похвастаться, рассказать начальнику о достигнутом успехе. Вон! Гиор, слуга и помощник, мнётся от нетерпения в темноте коридора.

- Спокойной ночи, уважаемый, - Саян вежливо поклонился.

Когда утус Райден в столь дурном настроении, да ещё в изрядном подпитии, его лучше не трогать. Местные работники обычно забиваются в самые тёмные и глухие углы большого дома и сидят тише воды, ниже травы. Лишь Гиор, как самый храбрый и безрассудный, осмеливается прятаться под покровом темноты в коридоре.

- А ну стой!

Грозный окрик железным кулаком долбанул в спину. Саян резво развернулся на месте.

- Поди сюда, - утус Райден грозно пошевелил губами.

Не пронесло, Саян остановился возле стола.

- Ты где был?

От утуса Райдена несёт кислым вином и давно нечищеными зубами. Шерстяная рубашка с длинными рукавами расстёгнута до пуза, наружу выглядывает волосатая грудь сырая от пота.

- Как я уже докладывал вам, - Саян машинально поклонился, - уважаемые торговцы из «Иноземной гильдии» пригласили меня в «Золотой чертог» на ужин.

- На кой хрен ты им сдался?

- Уважаемые купцы выразили желание познакомиться со мной поближе. Узнать, насколько хорошо я владею благородным раномату и-и-и…, - Саян замялся, внутреннее чутьё настоятельно советует заткнуться, - насколько хорошо разбираюсь в тонкостях торговли.

Лицо утуса Райдена скисло ещё больше, чем его вино.

- Новые связи позволят существенно увеличить товарооборот с местными купцами, - торопливо произнёс Саян. – А это прибыль… дополнительная…

Утус Райден засопел, как бык при виде красной тряпки. Стеклянное горлышко бутылки мелко, мелко застучало по краю кубка, когда купец принялся наливать вино. Сейчас рванёт. Саян внутренне сжался.

- Саян! – утус Райден с грохотом поставил бутыль на стол, капелька вина выплеснулась через узкое горлышко. – Ты ведёшь себя как последний дурак! Ну на кой хрен ты таскаешь бабское платье и бабские носки? Спишь на полу как собака. Якшаешься с местной прислугой. Ты даже благородное вино променял на тёплую саку!

- Сакэ, - машинально поправил Саян. Поправка явно была лишней. Утус Райден стал пунцовым от ярости.

- Вот что надо жрать! – утус Райден ткнул пальцем в тарелку с кусками жаренного мяса. – А не местные корешки и редьки в маринаде! Нормальные люди ложкой лопают! А не палками!

Утуса Райдена прорвало. Купец орёт, брызжет слюной, кроет последними словами Тассунару и тассунарцев. Стучит кулаком по столу и опять орёт.

- Вот!!! – утус Райден аж подпрыгнул на стуле. – Ты даже ведёшь себя как тассунарец! Нормальный мужик давно бы в драку полез! Двинул бы мне по морде! А ты стоишь с погнутой спиной! Стоишь, словно в штаны от страха наделал!

Купец на миг перевёл дух и взорвался по новой:

- Да на тебе даже нормальный штанов нет! Только красная тряпка поперёк жопы!

Утус Райден попытался было подняться на ноги, но лишь бухнулся обратно на стул.

- Вон!!! – гаркнул утус Райден. – Вон с глаз моих!!!

- Спокойной ночи, уважаемый, - Саян вежливо поклонился.

От гнева и бессилия утус Райден раскалился до такой степени, что заткнулся. В комнате повисла непривычная тишина. Купец хлопает губами, как выброшенный на берег морской окунь. Гнев окончательно перегорел в душе утуса Райден. Вместо очередной порции грязной ругани, купец разразился истерическим хохотом.

- Ну точно тассунарец! – утус Райден обхватил руками живот. Хватит искушать судьбу. Саян, пятясь задом и продолжая отвешивать поклоны, выскочил из комнаты. Раздвижную дверь едва не заклинило, когда Саян чересчур резко дёрнул её. Ух! Какая оса ужалила утуса Райдена? Какого чёрта он так разошёлся? Быстрее пчёлы перестанут собирать мёд и перейдут на лак из лакового дерева, чем прожжённый купец откажется от дополнительной прибыли. Саян отвалился от дверного косяка и двинулся по тёмному коридору в сторону своей комнаты. Голова гудит, ноги заплетаются как у пьяного. Другой бы на месте утуса Райдена руки бы целовал от радости. А этот… Ещё только в сожжении Тивницы не обвинил.

Саян растерянно замер на месте. В гостиной темно, хоть глаза выколи. Впопыхах где-то бросил соломенные сандалии. А, ведь, утус Райден прав. Когда ругаются марнейцы, то они громогласно орут друг на друга и в самом деле могут набить друг другу морды. Тассунарцы совсем, совсем не такие. Орёт и брызжет слюной более высокий по социальному статусу. Младшему полагается стоять с погнутой спиной и смиренно сносить недовольство старшего. Саян усмехнулся. Сам того не замечая, перенял у тассунарцев и эту особенность. Ладно, Саян тронулся дальше, можно считать, что только что сдал ещё один экзамен. Даже утус Райден, при всей своей нелюбви к местным обычаям, признал в нём тассунарца. А сандалии утром найдутся.

Главный дом фактории построен с размахом. Коридоры широкие, комнаты ещё шире. Саян, чтобы не сбиться с пути, ведёт кончиками пальцев по бумажным стенам.

- Витус, - пол под ногами зашевелился. – Как вы?

Господи! Саян облегчённо выдохнул, это Гиор.

- Отлично, Гиор, - Саян перешёл к противоположной стене, чтобы ненароком не наступить на преданного слугу и помощника. – Я в полном порядке.

Местной прислуге личные углы не полагаются. Гиор, как обычно, расположился на ночлег прямо в коридоре возле комнаты Саяна. По утрам Гиор убирает одеяло и тонкий матрас-футон в специальный шкафчик в конце этого же коридора.

- Почему витус Райден так недоволен вами? – полуночный свет Итаги осветил круглое лицо Гиора, едва Саян приоткрыл дверь в свою комнату.

Гиор из Уранд в достаточной мере владеет марнейским, чтобы уловит суть претензий утуса Райдена.

- А вы, вы, вы так благородно себя вели.

Лицо Гиора светится от восхищения. Несомненно он всё видел и слышал. Да и трудно не услышать, когда утус Райден орал на весь дом с тонкими бумажными перегородками.

- Уважаемый Ридоу Райден немного перебрал вина, - Саян переступил порог своей комнаты. – К утру он протрезвеет и будет извиняться. Вот увидишь.

- Но ведь он оскорбил вас. Неужели вы это стерпите?

- А что ты предлагаешь? Перерезать ему глотку?

- Ну, нет, конечно же, - испуганно зашептал Гиор. – Но…

- Не бери в голову. Спокойной ночи, - Саян решительно задвинул за собой дверь.

Окно в комнату затянуто противомоскитной сеткой. Середина лета, только ночью приходит долгожданная прохлада. Вместе со свежим воздухом во внутрь проникает свет прекрасной Итаги. Расправленный матрас-футон вместо белого кажется ярко-серебристым. Саян скинул кимоно и аккуратно сложил его на циновку возле матраса. Льняные портки может быть и были бы по-марнейски, зато набедренная повязка очень даже подходит к местному климату. Ну а то, что красная, так тассунарцы верят, что таким образом они отгоняют от тела злых духов. Ладно, «красная тряпка поперёк жопы» - это мелочи. Саян натянул на себя тонкое одеяло. Голова находится в спасительной тени, а ноги до самых колен залиты светом Итаги. Голову на отсечение: сегодня вечером родилась ещё одна легенда. С утра по раньше Гиор растрезвонит по всему дому, как благородно и достойной, словно самый настоящий тассунарец, вёл себя Саян перед лицом разгневанного витуса Ридоу Райдена. Ну вот, опять, Саян перевернулся на левый бок, опять совершенно не нужная слава.

Глава 2.

В доме фатрийского купца.

«Отдельно и настоятельно прошу вас…» Дальше совсем неразборчивая фраза. «Купить»… Не! «Закупить не менее пяти ящиков тассунарского фарфора с изображениями мифического зверя что есть дракон». О господи! Подчерк витуса Шомса из Гилкании, торгового партнёра утуса Дуата Олмэна, владельца фатрийской фактории, мягко говоря, из рук вон хреновый. Мелкие и корявые буквы налезают друг на друга, словно пьяные любовники. Да и бумага, на которой накарябано письмо, далеко не лучшего качества, шершавая и серая.

- Ух-х-х!

Саян тряхнул головой. Совсем упарился, пока разбирал каракули витуса Шомса, чтобы ему ростовщики в кредите отказала, и переводил письмо с гилканского на фатрийский. К счастью, последняя строчка содержит традиционные пожелания успехов в торговле и крепкого здоровья. Или «железного здоровья»? Саян и так и эдак повертел серый листок. Да какая разница! Последняя строчка на фатрийском, пусть будет «крепкого здоровья». Саян бросил палочку для письма на маленькую подставку возле чернильницы. Какое облегчение! Тассунарскому письменному столику и по размерам и по солидности далеко до мастодонта из кедра, за котором сидит утус Райден. Зато, Саян любовно погладил резной край, тассунарский столик само изящество и прост в обращении. Вот чего у местных ремесленников не отнять, так это сочетание изящества и простоты в самых обыденных вещах.

За два с половиной года жизни в Давизуне Саян освоил многие тассунарские привычки, в том числе сидеть на полу подогнув ноги. Причём в последнем продвинулся настолько далеко, что уже обычный марнейский стул кажется жутко неудобным. Вот и сейчас не меньше часа переводил письмо, сидел перед низеньким столиком подогнув ноги и ничего. Тассунарская бумага не в пример лучше, качественней и красивей гилканской. Саян сложил перевод и вложил его вместе с оригиналом в аккуратно надорванный конверт. Сургучная печать опять начала крошиться, на столике осталось множество бордовых крошек.

Купец обязан знать иностранные языки, это его работ и хлеб. Только если досконально знаешь язык продавца, то сможешь убедить его сделать хорошую скидку на товар. Только если досконально знаешь язык покупателя, то сможешь убедить его купить товар за лишний дзэни. Как ни странно, далеко не все купцы полиглоты. Тот же утус Ридоу Райден не владеет даже ломаным тассунарским. И как только умудрялся торговать с местными купцами много лет? Впрочем, Саян смахнул со стола бордовые крошки, грех жаловаться. Переводы – ещё одна хорошая возможность заработать на жизнь. Заработок пусть и не частый и не стабильный, зато лёгкий и приятный. Правда, если подчерк адресата не такой, как у витуса Шомса из Гилкании. Тогда хоть волком вой.

За окном позднее утро. Из-за забора доносится шум города: обрывки слов и фраз на низком раномату, лай собак, скрип повозок. Изредка над заострёнными досками забора мелькнёт голова всадника и лошадиная холка. Кот из дома – мыши в пляс. Купца Райдена нет, местные слуги предаются блаженному ничегонеделанью, самому любимому занятию простолюдинов. Дел особых нет. Может, Саян вновь глянул в окно, самому снести заказчику письмо? Фатрийская фактория рядом, буквально через улицу. Решено, Саян поднялся на ноги. Большой серый пёс по кличке Бурдюк встретил Саяна радостным лаем.

- Как же, как же, - произнёс Саян на фатрийском, - знаю я тебя, иначе не пустишь. Ну! Держи!

Маленький кусочек мяса в момент исчез в собачьей пасти. Бурдюк, словно заправский швейцар у входа в ресторан, тут же развернулся в сторону и завилял хвостом. Для полного сходства не хватает угодливой улыбки от уха до уха и протянутой за чаевыми руки. Впрочем, «чаевые» Бурдюк уже съел.

- Доброе утро, витус, - у входа в дом появился Янет, слуга утуса Олмэна. – Какие дела привели вас в наш дом? – Янет низко поклонился.

- Заказ, уважаемый, - Саян показал надорванный конверт.

- Прошу вас, следуйте за мной.

Фатрийцы прожжённые торгаши. Фактория утуса Олмэна в два раза больше марнейской. А дом и в три раза будет.

- Прошу вас, ждите здесь, - слуга Янет провёл Саяна в большую комнату со множеством новеньких циновок на полу и пышной икебаной в маленькой нише напротив входа. – Витус Олмэн занят, но очень скоро примет вас.

- Ничего страшного. У меня есть немного времени для ожидания, - Саян поклонился в ответ.

Доскональное знание тассунарского существенно помогает при общении с простолюдинами. Им крайне льстит, что такой важный витус, а в представлении простолюдинов все иноземцы очень важные витусы, разговаривает с ними на благородном раномату, а не размахивает руками, ругается, мычит и жестами пытается что-то там приказать. Янет, ступая словно кот, удалился.

Оказывается, Саян с интересом оглянулся, это не просто комната для ожидания, а библиотека. В углу, возле двух длинных подсвечников, стоит высокое кресло с маленькой подставкой для ног. Рядом вдоль стены пять книжных шкафов. Полки плотно заставлены книгами. Чёрные, коричневые, светло-коричневые и серые корешки манят к себе.

Не, конечно, Саян подошёл к книжному шкафу, много раз доводилось слышать о большой библиотеке утуса Олмэна. Но одно дело слышать и совсем другое лицезреть её воочию. Тем интересней. Тёмно-жёлтыми полинявшими буквами на пыльных корешках выделяются названия. Естественно, на фатрийском. Саян склонил голову. Утус Олмэн несомненно обладает самой большой иностранной библиотекой в Тассунаре. Вряд ли в личной библиотеке Тогеша Лингау, десятого императора Тассунары, найдётся столько же книг на иностранных языках.

Хозяина всё нет и нет. Корешок очередной толстой книги слегка надорван. Саян осторожно потянул бумажный томик на себя. «Ураган над морем» Игежа Хандора – художественная. Саян стрельнул глазами вдоль книжных шкафов. Библиотека утуса Олмэна примерно на четыре пятых состоит из художественной литературы: романы, повести, есть даже рыцарские баллады и сборники стихов. Но не только. Самый дальний от уютного кресла шкаф заставлен научно-популярными изданиями по астрономии, химии, металлургии и другим наукам. Только зачем торговцу знать, как именно на стапелях Усбанка, самой большой верфи во Фатрии, собирают линкоры и фрегаты?

На пятой сверху полке, у самого края, примостилась ещё одна книга. Корешок относительно новенький, без трещин и сколов. Название и автор выведены яркими синими буквами: «О печати книг», Ламин Брадан. Саян так и застыл рядом со шкафом. Книга о том, как печатают книги. Что здесь такого? Только… Рука сама осторожно подцепила и стащила с полки бумажный том. Как и следовало ожидать, Саян перелистнул несколько страниц, автор подробно, с цветными картинками и чертежами, описывает современное печатное дело. По крайней мере, Саян глянул на корешок, каким оно было всего десять лет тому назад. На очередном развороте подробный рисунок печатного станка. Рядом, на соседней странице, его большой схематичный чертёж. На подобных станках в Марнее, Гилкании и Фатрии до сих пор печатают большую часть книг. С помощью рукоятки пресса, так называемой куки, опускают пиан, гладкую доску над наборной рамой, и отпечатывают текст на листе бумаги. Просто и эффективно.

Мысль. Смутная мысль ночным призраком мелькнула на задворках сознания. Что-то в этом станке есть, и самой книге есть, и… От волнения спёрло дыхание. Щёки запылали. И в возможности не только сказочно разбогатеть, но и помочь Тассунаре. Точно! Раскрытая книга опасно качнулась в руках. Массовое издание книг, это не только просвещение, а ещё отличный способ заработать! Приятное с полезным. Знания, передовые иноземные знания в затхлой атмосфере блаженной самоизоляции будут для прогрессивно настроенных тассунарцев глотком свежего воздуха. Пусть Мемгар Лингау, сын основателя ныне правящей династии, запретил иноземцам появляться на берегах Тассунары, а вот о книгах он ничего не говорил. За двести с лишним лет ни один император так и не запретил ни одной книги на иноземном языке.

Как говорил Калин Алил, самозваный наркобарон из таверны «Тихая пристань» в Тургале, это гениальная схема. Суть проста: переводить иноземные книга на благородный раномату и пускать их в массовое производство. Это и просвещение и уникальный товар. В Тассунаре почти половина мужчин умеет читать. Среди женщин, правда, грамоте обучена лишь каждая седьмая, но это в целом по стране. В городах читать умеют чуть ли не все поголовно. Тот же Гиор из Уранд пусть паршивенько, по слогам и вслух, нет, нет, да почитывает. Худо-бедно состоятельные горожане считают своим долгом отправить детей в какую-нибудь школу. У витуса Тонингона учится три класса разнокалиберной ребятни.

Саян захлопнул книгу. Нужно признать: в Тассунаре умеют печатать книги, и очень хорошо умеют, только самоизоляция сказывается крайне негативно на изучении иноземных языков. Даже в Давизуне едва ли наберётся с десяток тассунарцев, которые в совершенстве владеют марнейским, фатрийским или гилканским. А ещё есть патейский, эстанский, шингарский, о которых в Тассунаре слышать не слышали. Для затравки можно будет издать десяток другой художественных книг. Того же популярного тассунарского поэта Пеояна Виижа, например. А потом аккуратно продвигать на рынок книги по металлургии, мореходству, астрономии. Там, глядишь, очередь дойдёт и до политических трактатов.

Кстати! «Свет знаний» - отличное название для типографии. И символ простой можно придумать. Например… Саян задумался: половинка Геполы с длинными лучами над линией горизонта – весьма символично. Словно гора с плеч, Саян потянулся всем телом. В коридоре раздались тяжёлые шаркающие шаги. Саян быстро закинул книгу обратно на полку.

- А-а-а! Утус Ингал, - в библиотеку вошёл утус Олмэн. – Вы уже выполнили мой заказ? Похвально, похвально. Давайте его сюда.

- Прошу вас, - Саян протянул вскрытый конверт.

 

На вид утусу Олмэну сорок с лишним лет, полноватый и внушительный мужчина. Ходит словно слон в посудной лавке. Говорят, у него больные ноги. В отличие от Ридоу Райдена, утус Олмэн не чурается местной одежды. Этим утром фатриец надел прекрасное кимоно из шёлка с яркой вышивкой в виде тигра с оскалённой пастью и распростёртыми лапами. Только на ногах не таби со шнурками, а обычные войлочные тапки с очень метким названием «ни шагу назад».

- Интересно, интересно, - утус Олмэн сложил листок с переводом. – Витус Шомс уверяет, будто в Гилкании тассунарский фарфор входит в моду. Как вы думаете, это надолго?

- Вряд ли надолго, - Саян слегка поклонился.

- Почему? – утус Олмэн убрал листок с переводом обратно в конверт.

- Да, тассунарцы умеют делать красивую фарфоровую посуду. Одни только миниатюры гор и бамбуковых зарослей на берегу ручья чего стоят. Но! Тассунарская посуда мало годится для быта гилканцев. Ну не будет же витус Шомс разогревать шнапс и пить его из крошечных стаканчиков.

- А вы проницательны, - утус Олмэн широко улыбнулся. – Витус Шомс предпочитает употреблять шнапс большими стаканами, совсем как вы в Марнее пьете вашу, как там её, водку. Впрочем, вот ваши деньги.

Утус Олмэн выудил из внутреннего кармана кимоно десять медных дзэни, плата за перевод письма. Деньги получены, заказчик доволен, можно уходить. Только… Саян покосился на дальний книжный шкаф. Корешок с яркими синими буквами горит и манит к себе. Утус Райден не любит читать. В его библиотеке, кроме бухгалтерских томов и стопок старых договоров, отродясь ничего не было.

- Утус Олмэн, - решительно заговорил Саян, - у меня к вам просьба: не будете ли вы так любезны продать мне хотя бы десяток книг из вашей библиотеки?

- Неужели тассунарские авторы успели вам наскучить? – утус Олмэн лукаво улыбнулся. – Насколько я наслышан, вы не только прекрасно говорите на местном наречии, но и бегло читаете.

- Вы правы, - Саян кивнул. – Время от времени меня тянет почитать что-нибудь гораздо более привычное. Культура тассунарцев весьма и весьма своеобразна. Вы не поверите, но у них практически нет любовных романов.

- Если не любовь к женщине, тогда какое чувство они воспевают?

- Верность, уважаемый. Чувство долга и безграничную преданность своему господину.

- Да ну! – утус Олмэн махнул рукой.

- Да, уважаемый. На театральных представлениях грозные и хладнокровные самураи едва не плачут от умиления, когда на сцене главный герой клянётся в верности до гроба своему господину.

- Может быть, может быть, - в глазах утуса Олмэна метровыми буквами читаются сомнения. – Хотя… Это весьма и весьма в духе тассунарцев.

- Так вы продадите мне десяток книг из вашей библиотеки? Я готов дать хорошую цену. А вы в любой момент можете заказать новые, которые ещё не читали.

Утус Олмэн преобразился во мгновенье ока. Вместо немолодого мужчины с больными ногами, который даже в жару носит тёплые войлочные тапочки, как будто из-под земли возник хитрый торговец.

- Ваше предложение весьма заманчивое, - глаза утуса Олмэна суетливо забегали. – Вы же понимаете: товар эксклюзивный. Думаю… Один золотой кобан за книгу будет в самый раз.

Один золотой кобан за одну иноземную книгу – даже по меркам Тассунары слишком, слишком дорого.

- Помилуйте, уважаемый! – Саян в притворном ужасе всплеснул руками. – Я люблю читать, но у меня нет таких денег.

- А сколько есть? – тут же отозвался утус Олмэн.

- Один золотой кобан за все десять книг я готов принести вам прямо сейчас.

Широкое кресло жалобно заскрипело, когда утус Олмэн грузно опустился в его удобное ложе. Слуга Янет тут же подвинул под вытянутые ноги господина маленькую подставку.

- Увы, увы, утус Ингал, одного золотого кобана будет слишком мало, - утус Олмэн почти искренне расстроился. – Родина моя далеко, через два океана на другом конце Мирема. Доставка стоит дорого. Но! – утус Олмэн поднял указательный палец. – Только ради вас я готов скинуть три золотых кобана.

Утус Олмэн лукавит. На самом деле ближайший книжный магазин находится не на другом конце Мирема, а на другом берегу моря Окмара. В Тургале, столице Рюкуна, хватает фатрийских книжный магазинов. Конечно, их гораздо меньше, чем курилен опиума, но вполне достаточно для нужд и потребностей утуса Олмэна. Только зачем теребить нежную душу фатрийца такими грубыми подробностями. Торг продолжался около часа. Утус Олмэн опытный торговец, только платить за книги предстоит не ему. Наконец сошлись на двух золотых кобанах за десять книг.

- По рукам! – Саян пожал сухонькую ладошку утуса Олмэна.

- Утус Ингал, разрешаю вам забрать книги сейчас, а деньги принести чуть позже.

- О-о-о, уважаемый, вы очень великодушны, - Саян льстиво улыбнулся. – Буквально через пять минут.

Два золотых кобана за десять книг, конечно, лучше, чем один кобан за одну книгу, но и это дорого. В тайнике под неприметной дощечкой в личной комнате останется всего одна золотая монета. Саян повернулся к книжным шкафам, остаётся надеяться, что гениальная схема сработает.

- А ну, - утус Олмэн щёлкнул пальцами, - покажите.

Слуга Янет тут же поднёс хозяину высокую стопку книг. Саян, не долго думая, доверил их нести тассунарцу.

- Странно, - утус Олмэн пробежал глазами по корешкам книг и вновь откинулся на спинку кресла. – Признаться, я думал, вы выберете Хандора, на худой конец Шигава. А вы, утус Ингал, предпочли книги по астрономии, металлургии и морскому делу. Ни одного романа или сборника новелл. Извольте объяснить почему.

Саян неуверенно заёрзал на месте. Ну не говорить же фатрийцу правду. Он не поймёт и не поверит.

- Видите ли… - осторожно, словно на скользком мостике через пропасть, заговорил Саян, - любовные вздохи меня волнуют мало. Гораздо больше меня интересуют достижения науки.

- Темните, уважаемый. Впрочем, - утус Олмэн устало махнул рукой, - воля ваша. Хотя… За науку нужно было бы взять с вас три золотых кобанов. Янет поможет вам донести книжную мудрость. Ему же передайте деньги. Вы можете идти.

- Всего хорошего, уважаемый, - Саян вежливо поклонился. – Ваши деньги будут у вас ровно через пять минут.

Десять пухлых томов весят немало. Слуга Янет успел вспотеть, пока донёс их до марнейской фактории.

- А это вам за труды, - к двум золотым кобанам в раскрытую ладонь Янета Саян опустил медный дзэни.

- Благодарствуйте, - Янет льстиво улыбнулся. – Всегда рад помочь.

- Всего вам хорошего, - Саян вежливо вытолкал слугу за порог дома. Ценная добыча неровной стопкой громоздится на низеньком письменном столике посреди комнаты. Саян, подогнув ноги, присел рядом. Было бы здорово заполучить библиотеку утуса Олмэна целиком. Конечно, никаких денег не хватило бы на честную покупку. К более дешёвым способам, украсть, ограбить, лучше не прибегать. Да и ни к чему. В недалёком будущем утус Олмэн сам и с превеликим удовольствием продаст парочку романов. Главное самому как можно больше печатать и продавать. Томик «О печати книг» оказался в самом низу. Саян аккуратно вытащил его из общей стопки. Печатный станок и чертёж к нему уже не кажутся персонажами из сказки. Это машина для зарабатывания денег легальным образом. Только, Саян захлопнул книгу, такому богатству не место ни в этой комнате, ни в этом доме. Лучше всего вынести их за пределы города и спрятать в укромном уголке до поры до времени. Из Давизуна придётся убегать самым натуральным образом. Такая обуза за спиной совершенно ни к чему. Только как их вынести? Саян провёл пальцем по стопке книг.

Нанять лодку и тёмной ночью вывести книги в непромокаемой ткани за пределы давизунской бухты? За один серебряный мамэтагин любой рыбак с превеликим удовольствием одолжит иноземцу на ночь свою лодку и не будет спрашивать зачем. Только, только, Саян нервно забарабанил пальцами по письменному столику, останутся следы, зацепки. Тот же рыбак если и не донесёт в городскую стражу сразу, то на первом же допросе легко и непринуждённо сдаст с потрохами. А впрочем… Саян щёлкнул пальцами от восторга. Решение проблемы простое, как дважды два. Заодно можно будет проверить, насколько хорошо удалось перенять образ жизни тассунарцев.

Глава 3.

По ту сторону стен.

 

Кимоно торговца из добротной хлопковой ткани гораздо приятней, чем куртка и короткие до щиколоток штаны крестьянина из конопли. Большой квадратный короб за спиной давит на плечи. Зато, Саян глянул по сторонам, в таком обличие ни одному самураю и в голову не придёт искать иноземца в толпе простолюдинов. На подготовку к вылазке за пределы Давизуна вполне хватило дня. Если бы не секретность, то куртку и штаны, а так же соломенную шляпу конической формы и короб вполне можно было бы одолжить у Гиора. А так пришлось тратить деньги на конспирацию и закупать необходимое на городском рынке. Боже! Чего там только не продают. Крестьянские поношенные штаны, не новые, а именно поношенные, и те нашлись.

Эх, Саян прямо на ходу неприятно поморщился. Нужно было сделать лямки потолще. Тонкие верёвки больно впились в плечи. Да-а-а… Давненько не приходилось таскать на собственном горбу тяжести. Давненько. Зато внешне он похож на самого обычного коробейника, мелкого торговца, десятки и сотни которых каждый день проходят через городские ворота в обоих направлениях. Вместо ножей, горшков или обрезов ткани в коробе спрятаны книги и немного припасов в дорогу. Дня точно не хватит, чтобы найти хорошее место и закопать книги. Окрестности Давизуна густо заселены. Как говорит Гиор, деревни чередуются с рисовыми полями километров на десять от городских стен. Придётся шагать дальше не меньше, чем на двадцать – тридцать километров.

Вроде и ни к чему было торопиться. Книги приобретены легально на честно заработанные деньги. Проблема в другом – чем меньше времени они проведут в комнате, тем быстрее люди забудут об их существовании.

- Смотри, куда прёшь!

Саян испуганно качнулся в сторону. Здоровенный детина с точно таким жекоробом за спиной с гордым видом прошествовал мимо. Быстрей всего, Саян глянул ему во след, крестьянин из ближайшей деревни. Из короба торчат остроконечные редиски. Время для выхода за пределы города самое что ни на есть удачное. Ворота открыли минут десять назад. С утра по раньше в город устремились жители окрестных деревень, чтобы сбыть нехитрые продукты своего труда и приобрести нужные в быту ножи, лопаты, керамические горшки. А им навстречу напирают те, кто уже успел затариться вчера днём и теперь с утра по раньше спешит покинуть город, чтобы успеть добраться до родных деревень засветло.

Впереди показались городские ворота, плотный поток простолюдинов пересекает их в обе стороны. Сердце испуганно дёрнулось. Возле серых распахнутых створок под небольшим навесом с соломенной крышей торчит самурай, страж ворот. То, что у него отрешённый вид и скучающий взгляд, ещё ни о чём не говорит. Буквально через мгновенье на его лице может появиться хищная ухмылка, а в руках обнажённая катана. В Тассунаре вот уже больше двух сотен лет царит Великий мир. Возможностей подраться, или хотя бы отрубить зазевавшемуся простолюдину голову, так мало. Главное, идти вперёд как ни в чём не бывало. Саян отвёл глаза прочь от стража ворот. Чего ему бояться? Ведь он сейчас тассунарец по имени Саян, спешит в родную Урандаю, до которой около сорока километров – два дня пути.

 

А чёрт! Плечи сами по себе дёрнулись. Необразованный крестьянин понятия не имеет, что написано на трёх языках на большой деревянной доске. Суровое предупреждение по-прежнему висит на своём месте. Не важно, что с момента подписания этого запрета прошло больше двух сотен лет. Раз ныне здравствующий император Тогеш Лингау его официально не отменил, значит запрет действует, и точка. Тассунарцы чтят законы предков не хуже религиозных заповедей.

Ворота, самурай с отрешённым взглядом и зловещее предупреждение всё ближе и ближе. Проклятье. Пот тонкими ручейками стекает по лбу и щекам. Саян поправил лямки. Он хоть и одет как крестьянин, но у него нет и десятой доли силы и выносливости самого обыкновенного крестьянина. Остаётся надеяться, что обильная испарина не вызовет подозрений у стража ворот. Великолепная Гепола с каждой минут разогревает землю всё сильнее и сильнее, а за спиной тяжёлый короб – ну как тут не вспотеть. Саян покосился на зубцы городских стен. Вот уже два с половиной года он живёт в Давизуне, однако ни разу не был за его пределами. Да, Гиор много и охотно рассказывал о деревнях за стенами Давизуна. Кажется, выучил каждую пядь земли по ту сторону. Однако Гиор редко выходит наружу, простолюдин может запросто что-нибудь напутать.

Надвратная башня нависает над головой. На верхней площадке за кирпичным парапетом за толпой внизу наблюдает ещё один самурай. Кажется, что он смотрит прямо в глаза и медленно поглаживает рукоятку грозной катаны. Саян нервно сглотнул. Пока он на этой стороне, то закон не нарушает. Но! Стоит только пересечь тонкую невидимую грань под надвратной башей, то… Лучше не думать, Саян устремил взгляд прямо вперёд, в точно такой же короб на спине тощего крестьянина. Самурай у ворот под соломенным навесом зевнул. На миг ленивый взгляд словно прожёг дырку во лбу. На холёном тщательно выбритом лице сквозь лень и скуку пробивается высокомерие. Многие рядовые самураи живут ни чуть не богаче простых ремесленников. Часто они вынуждены подрабатывать на жизнь торговлей и ремеслом. Зато спеси в каждом хватит на сотню простолюдинов. Вот и этот неторопливо, как бы нехотя, поправляет заткнутые за пояс мечи, самый главный признак своего социального статуса.

Либо сейчас… Либо никогда! Саян упёрся взглядом в затылок идущего впереди крестьянина. Как ни старайся, кровь бурлит, сердце скачет, а спину между лопатками жжёт подозрительный взгляд охранника у ворот. Хотя… Какой, к чёрту, взгляд? Сейчас для охранника возле ворот не существует отдельных крестьян и горожан. Сейчас перед ним струится безликая масса, что день за днём протекает через раскрытые ворота в обоих направлениях. Затенённый проход под надвратной башней словно спасительная дыра в тюремном заборе. Саян пригнул голову. Гул голосов и топот десятков ног гулким эхом отражается от кирпичного свода. Кажется, будто людей гораздо, гораздо больше. Ещё немного! Ещё чуть-чуть! Саяна прошиб холодный пот, словно с юга налетел ледяной ветер. Выход из-под надвратной башни подобен свету надежды в конце тёмного туннеля. Хотя, Саян искоса глянул вверх, так оно и есть. Ещё момент! Вторые наружные ворота так близко и так далеко. А там…

- Апчхи!

Саян резко дёрнулся вперёд. Как будто за спиной взорвался бочонок с порохом.

- Что? Испугался.

Саян медленно и пугливо, будто за спиной притаился тигр-людоед, обернулся. Позади топает низкорослый мужчина в крестьянской куртке и прямо рукавом вытирает сопли.

- Прости, парень, - мужчина смачно сплюнул на пыльную дорогу, - кашель, проклятый, замучил.

- Будьте здоровы.

Два простых слова, самое обычное пожелание в такой ситуации, с трудом выскочили из горла. Всё нервы, проклятые. И вот… Наконец-то! Над головой вновь голубое небо, но уже по ту сторону городских стен. Как же прекрасен внешний мир! Саян счастливо улыбнулся. Как же он просторен и велик! Никто, ни один грозный самурай с острой катаной, так и не окликнул его. С каждым шагом невидимые глыбы спадают с плеч. Даже узкие верёвочки короба за спиной уже не так больно впиваются в плечи, а сам короб уже не кажется большим и тяжёлым. Ноги сами несут тело по пыльной дороге. От счастья хочется пуститься вскачь и корчит рожи самураям на стенах. Только не стоит так глупо выдавать себя, Саян сбавил шаг. Зато улыбка, самодовольная улыбка победы над собой, над глупым запретом для иноземцев, распирает губы от уха до уха.

Ворота остались далеко позади, Саян на миг оглянулся. Перед створками и на верхней площадке надвратной башни никого нет. Никто и не собирается пускаться в погоню за иноземцем, который возомнил себя самым умным. А всё нервы проклятые. На самом деле покинуть Давизун легко и просто. А то были мысли лодку купить, тёмной ночью уплыть. Господи! Что за бред. Тогда бы его точно поймали. Соломенные сандалии лихо шлёпают по пыльной дороге. Спесивые самураи со страшными мечами остались далеко позади. Это даже интересно, Саян, словно на экскурсии по зверинцу, принялся вертеть головой по сторонам. В окрестностях Давизуна действительно много деревень, даже очень много. Вдоль дороги тянутся луга, рисовые поля и деревянные домишки крестьян с треугольными крышами.

Простор! Долгожданный простор! Взгляд, наконец-то, не упирается то в городскую стену, то в дом, лавку, забор, или теряется в бескрайней дали моря Окмары. То ли дело долина вокруг Давизуна и где-то там, на горизонте, горный хребет Шхуванского отрога. Дорога в отличном состоянии, хотя под ногами ни малейшего намёка на камень или кирпич. Впрочем, дорога больше всего походит на широкую тропинку по среди рисовых полей. И ни малейшего намёка на колею. Секрет прост – в Тассунаре очень мало колёсного транспорта. Только иногда для перевозки особо тяжёлых грузов, камней, брёвен, используют большие фургоны с широкими высокими колёсами.

Крестьяне таскают свои пожитки на себе либо в больших коробах на спине, либо на длинных шестах. Путники по богаче, чаще всего самураи, передвигаются верхом. Остальных таскают в паланкинах, в специальных закрытых носилках, крепкие парни в набёдренных повязках.

- Гап! Гоп! Гап! Гоп! – раздались за спиной ритмичные выкрики, Саян тут же сошёл на обочину.

Так и есть: мимо резво проскочил паланкин, маленький домик с покатой крышей на длинном толстом шесте. Носильщики в одних набёдренных повязках бегут почти не сгибая ноги. Монотонная речёвка задаёт ритм. Саян улыбнулся. У переднего носильщика, самого крепкого и здорового парня, спина и плечи покрыты синими татуировками. Не иначе у него были проблемы с законом. В подобных паланкинах жутко неудобно. Трясёт, как на бешенной кобыле. Зато быстро. Носильщики часто меняются на почтовых станциях вдоль дорог. Да-а-а…, Саян в очередной раз поправил тонкие лямки. Если в городе всё же можно найти веяния времени, то в сельской местности Тассунара осталась точно такой же, какой была больше пяти сотен лет назад.

Ничегошеньки не изменилось. Хотя…

На развилке двух дорог Саян остановился. Та, что поуже, сворачивает в сторону большой группы крестьянских домов в окружении зарослей бамбука. Заметно выросла численность населения. Городских стен уже не видно, а деревни как и прежде тянутся по сторонам дороги сплошной вереницей. Раньше такой плотностью мог похвастаться разве что Абреф, прежняя столица Тассунары. Жарко. Саян рукавом куртки из грубой ткани смахнул испарину со лба. Как будто и впрямь простой крестьянин, который что-то там краем уха слышал об этикете. Образованный торговец обязательно воспользовался бы платочком. Только и кимоно торговца, и платочек, остались в Давизуне.

А, действительно, жарко. Гепола перевалила за полдень. За спиной осталось десятка два километров. Желудок недовольно урчит. Горло дерёт жажда. А вот и отличное решение всех проблем. Недалеко от развилки стоит небольшая придорожная чайная, просторный навес на тонких квадратных столбах. На широкой вывеске нарисован зелёный чайник, а над ним надпись: «Чайная Накса». Как не сложно догадаться, Накс – владелец чайной. Деревянные настилы в тассунарских домах заменяют полы. Чтобы сэкономить время и не снимать лишний раз пыльные сандалии и гэта несколько посетителей чайной присели прямо на край настила. В основном крестьяне в точно таких же как у Саяна коротких штанах и куртках. Остроконечные соломенные шляпы небрежно валяются рядом. В глубине чайной большой очаг, над пламенем висит сразу три закопчённых чайника.

А какие ароматы! Саян осторожно опустит тяжёлый короб на землю. Словно гора с плеч! Кажется, подпрыгни и допрыгнешь до неба. Натруженные плечи облегчённо загудели. Конечно, подняться на деревянный настил. Пара низких столиков сиротливо стоят недалеко от очага. Только для этого придётся снять соломенные сандалии. Подниматься на деревянный настил в обуви не принято, так можно нанести оскорбление хозяину дома. Лучше не отбиваться от коллектива и присесть на краешек настила, заодно можно вытянуть ноги. Кстати, Саян с интересом глянул на посетителей, отличная возможность проверить, насколько он стал тассунарцем.

- Чего желаете? – рядом появилась официантка, давно немолодая женщина в опрятном сером кимоно.

- Чашку зелёного чая и сладкое печенье. Есть такое? – кончиками пальцев Саян потер зудящие плечи.

- Конечно. Сию минуту, - служанка с поклоном отошла.

Саян, глядя официантке вслед, невольно улыбнулся. За два с половиной года жизни в Давизуне как-то успел позабыть: официантка не обязательно должна быть красивой молодой девушкой. Чайная Накса не может похвастаться богатой клиентурой. Не исключено, что чай и закуски посетителям подаёт супруга Накса, а то его мать. Рядом не спеша потягивает чай мужчина лет сорока – пятидесяти с крепкими руками и загорелым лицом. Судя по добротному кимоно почти белого цвета и почти новеньким деревянным гэта, далеко небедный крестьянин. Рядом на земле поклажа – два холщовых тюка на длинной палке. Отличный собеседник.

- Скажите пожалуйста, - Саян вежливо склонил голову, - далеко ли до деревни Урандая и правильно ли я иду?

Урандая – небольшая деревенька примерно в сорока километрах от Давизуна, официальная цель похода за пределы города.

- Да, вы правильно идёте, - крестьянин поставил чашку с недопитым чаем на настил. – Вы, как я вижу, торгуете?

- Да, вы правы, уважаемый, - Саян кивнул. – Я торгую ножами, горшками и кружками. У меня есть отличный заварочный чайник. Не желаете? Отдам совсем недорого.

Саян тут же подтащил короб ближе и вытащил связку дешёвых ножей. Если уж изображать из себя торговца, то на все сто. А какой же торговец упустит возможность сбыть товар случайному собеседнику.

- Нет, нет, нет!

Крестьянин поспешно схватил недопитую чашку, зелёный чай выплеснулся через край маленьким цунами.

- Не сомневаюсь в отменном качестве вашего товара, уважаемый, только мне ничего не нужно, - крестьянин пригубил чай. – У себя в Меяне я сам держу небольшую лавку. Чего, чего, а ножей и чайников у меня более чем предостаточно.

- Очень, очень жаль, - Саян демонстративно захлопнул короб.

На самом деле очень даже хорошо. Всё, что у него есть в качестве маскировки, связка ножей и чайник. И то и другое не самого лучшего качества. А то ещё и в самом деле купят.

- Ваш чай, уважаемый.

На узком деревянном подносе немолодая официантка принесла большую чашку зелёного чая и маленькую тарелочку с тремя овальными печеньями, каждая по форме и размерам похожа на золотой кобан.

- Благодарю вас, - Саян подхватил горячую чашку.

После долгой дороги под палящими лучами Геполы чашка горячего зелёного чая кажется божественным нектаром. Саян откусил сразу половинку печенья. На рисовой муке с мёдом – боже, как вкусно. Было бы очень здорово как следует перекусить, навернуть чашку другую риса с маринованной редкой. Но нельзя. Впереди ещё много километров. Полный желудок будет подобен тяжёлому камню за спиной. А короб и без того весит немало. Саян поднял руку и выразительно щёлкнул пальцами.

- Уважаемая, - Саян вытащил из-за пазухи кошелёк, маленький мешочек с завязками, - чай и печенье были восхитительными. Сколько с меня?

- Два дзэни, - официантка улыбнулась.

 

- На обратном пути обязательно загляну к вам ещё разок, - Саян опустил в протянутую ладонь пару медных монет.

Господи, как же не хочется вновь взваливать на плечу тяжёлую ношу. Саян с кряхтением закинул короб на спину. Едва шагнул за пределы навеса, как Гепола тут же вылила на голову ушат зноя. Чашка зелёного чай тут же выступила на лбу обильной испариной. И зачем, спрашивается, попёрся в дальнюю дорогу в разгар лета? То ли дело путешествовать весной, когда снег уже сошёл, а Гепола ещё не превратила дороги в длинные полосы пыли. Ноги быстро втянулись в привычный ритм. Главное тронуться с места, через десяток другой метров легче будет. Небольшая проверка удалась на славу: ни зажиточный крестьянин, ни официантка так и не раскусили в нём иноземца. Был риск, что крестьянин начнёт выспрашивать откуда родом, из какой местности и почему у него столь странный говор. Обошлось.

До вечера, до наступления долгожданной прохлады, Саян бодрым шагом отмахал ещё десятка полтора километров. Чем дальше от Давизуна, тем местность вдоль дороги становится всё более и более пустынной. Если возле города деревни и поля тянутся сплошной чередой, то теперь между отдельными поселениями всё чаще и чаще встречаются обширные кедровые рощи. Наконец на очередном повороте дорога вышла на морской берег. В лицо ударил приятный ветерок с запахом соли и гниющих водорослей. Саян свернул к обочине. Внизу, ниже четырёхметрового обрыва, начинается пляж. На жёлтом песке в художественном беспорядке разбросаны крупные камни и сухие стволы деревьев.

Место действительно глухое, раз крестьяне из ближайших деревень не распилили топляк на дрова. Именно об этом повороте, который выходит на берег моря, рассказывал Гиор. Если продолжить путь, то ещё до наступления темноты можно и в самом деле добраться до Урандаи, небольшой деревушки в три-четыре десятка дворов. Только на самом деле не она цель далёкого путешествия. Песок и мелкие камешки маленькими волнами вылетают из-под соломенных сандалий. Саян, осторожно перебирая ногами, спустился на песчаный пляж. Вправо, на север, морской берег уходит далеко за горизонт. Зато влево, на юг, к самой воде подходят холмы. Плоские вершины густо заросли лесом. Значит туда.

Соломенные сандалии не самая лучшая обувь для прогулок по морскому берегу. Мелкие песчинки то и дело попадают под пятку. Дело к ночи. Ветер с моря несёт приятную прохладу. Кажется, будто от разгорячённых плеч поднимается пар. Сейчас самое главное найти хорошее приметное место. Повезло. Через пару сотен метров, на границе леса и песчаных дюн, из песка выглядывает массивный камень. Вода и ветер обточили его, закруглённая вершина похожа на указательный палец. Глубокие трещины протянулись по его бокам. Саян обошёл камень. На другой стороне старое кострище: круг из плоских камней и примятая дождями зола. Здесь же можно провести ночь. Но прежде нужно закончить очень важное дело.

Небо на востоке всё больше и больше наливается чернотой. Если днём воды мора Окмары похожи на светло-зелёные чернила, то, с наступлением ночи, всё больше и больше превращаются в густую зелёную тушь. Низенькие волны лениво вылезают на берег и так же неторопливо скатываются обратно в море.

- Один, два, три, - Саян, сгибая пальцы, отсчитал от камня точно десять шагов на север и осторожно опустил тяжёлый короб на песок. Боже! Саян с наслаждением распрямил спину. Как же приятно, когда тяжёлый груз не давит на плечи. Зелёный дёрн с высокой травой наползает на жёлтый песок. Если его аккуратно подрезать и отвернуть в сторону, то трава не завянет. Дар Создателя стёк с запястья в раскрытую ладонь и превратился в маленькую сапёрную лопатку.

Острая, словно катана, лопатка легко подрезала плотный дёрн. Саян отвернул квадратные куски в сторону. Раскидать песок и выкопать небольшую яму дело трёх минут. Главное, Саян осторожно подцепил последнюю пригоршню, не просыпать песок на траву. В коробе, под связкой дешёвых ножей и чайником, под рисовыми лепёшками, сыром и пакетом чая, большой свёрток. Осторожно, словно боясь ненароком разбить или поцарапать, Саян вытащил его наружу.

Большая стопка книг завёрнута в несколько слоёв просмолённой ткани и связана пеньковой верёвкой. Остаётся надеяться, Саян опустил стопку в яму, что ткань убережёт бумажные томики от влаги. Риск, конечно, на западном берегу Тассунары часто бывают обильные дожди, но иначе нельзя. Саян старательно засыпал яму песком. Прямоугольные куски дёрна, словно крышка сундука, надёжно укрыли яму. Через день – два корни травы переплетутся между собой, и уже ни что не будет указывать на тайник. Как именно «принять» гражданство Тассунары, нужно ещё подумать. Пока же ясно одно – придётся в прямом смысле убегать из Давизуна. Бесценные книги моментально превратятся в обузу, когда он окажется по ту сторону городских стен.

Мелкие влажные песчинки густо облепили колени. Саян энергично стряхнул песок со штанов. Вообще-то в Тассунаре имеется одна заначка, секретное место в горах, где хранится несколько сундуков с золотыми монетами, серебряными украшениями и прочими драгоценностями. Конечно, тассунарская заначка не такая большая, как самая главная и любимая на острове Бэч. Но и того, что там есть хватит за глаза и за уши не только на большую типографию. Можно будет сразу купить большой дом и заделаться богатым купцом. Только, Саян подхватил с песка почти пустой короб, всё не так просто.

Богатство само по себе притягивает любопытные взгляды. А уж нежданное, которое свалилось с неба, особенно. В лучшем случае его примут за разбойника и милостиво отрубят голову на центральной площади. Как вариант, какой-нибудь самурай испытает на нём новую катану. Быстрей всего его запрут в камере и будут упорно допытываться, где он выкопал клад и сколько там ещё осталось. Дар Создателя скользнул обратно на запястье и вновь превратился в массивный обруч тёмно-синего цвета. Каждый раз, в каждой очередной жизни, приходится начинать почти с нуля. Вирт за виртом, кобан за кобаном, сколачивать новое состояние, иначе нельзя. Хотя, с другой стороны, в этом и есть основанная прелесть жизни. А накопленное богатство, как финальный аккорд, потом оседает в одной из заначек.

Плетёный короб приятно потерял в весе. Нести его обратно будет не в пример легче. До наступления ночи Саян едва-едва успел насобирать хворосту и развести на старом кострище огонь. Уже в темноте, под весёлый треск сухих сучьев, в маленьком походом котелке Саян сварил нехитрую похлёбку и заварил чай. Приятная тяжесть в желудке тянет в сон. Саян прилёг прямо на песок и завернулся в тонкое шерстяное одеяло. В северной части Тассунары очень тепло. Больше прохладного ветра досаждают кровососы. Сквозь плеск волн то и дело доносится тонкий писк. Саян подбросил в огонь пару сырых поленьев. Белый дым укрыл его словно покрывалом. Хоть какая-то защита от москитов. Саян перевернулся на другой бок. Долгая ходьба под лучами палящей Геполы вымотала до предела, ноги аж гудят. Утром предстоит обратный путь. Как хорошо, что короб почти пуст.

***

Прогулка далеко за пределы города вытянула почти все силы. От прежних бурных эмоций и страхов не осталось ни крошки. Саян, еле-еле переставляя ноги, прошёл под надвратной башней в Давизун. На суровых самураев с грозными катанами даже не глянул. Стоят себе, ну и пусть стоят. В голове вертится одна единственная мысль – поскорей бы добраться до дома, забросить в угол надоевший короб вместе с грубыми крестьянскими штанами и отправиться прямиком в общественную баню. Горячая вода, мыльная пена и нежные пальчики ловких банщиц… Саян мечтательно улыбнулся. На Куринном прогоне, центральной улице Давизуна, привычная толкотня. Крестьяне, ремесленники, торговцы спешат на рынок за товарами или идут с рынка нагруженные покупками. А вот и родная фактория. В щели между забором и калиткой показался чёрный собачий нос. Тузик, большой сторожевой пёс, начал было грозно рычать, но тут же радостно заскулил. Саян, придерживая калитку рукой, потрепал мохнатого сторожа по загривку. Соломенные сандалии окончательно развалились. Саян, не долго думая, выбросил их за порог. Где-то здесь, в конце коридора, должна быть родная комната.

- Ты где был?

Саян едва не шлёпнулся на пол. По среди коридора стоит купец Райден. Вид у владельца фактории самый что ни на есть грозный. Руки в бок, брови сдвинуты, губы плотно сжат. Позавчера днём, накануне вылазки за пределы Давизуна, Саян предупредил купца, будто собирается провести день, ночь и ещё день в «Нежном лотосе». Благо с Инэссой, с одной из обитательниц публичного дома, успел близко сойтись, насколько подобное вообще возможно между клиентом и проституткой.

- Только не говори, что ты так вспотел и покрылся пылью в «Нежном лотосе», - грозно рявкнул утус Райден.

Врать бесполезно. Наверяка утус Райден уже узнал, что ни в каком «Нежном лотосе» Саян не был. Придётся сказать правду.

- Понимаю, утус Райден, - Саян опустил на пол почти пустой короб, - я поступил очень неразумно. В общем, я был за пределами Давизуна. Вышел, так сказать, прогуляться на свежем воздухе.

Утус Райден молчит, лишь грозно сведённые веки поднялись от удивления.

- Дьявол любопытства одолел меня. Под видом простого коробейника, - носком таби Саян поддел короб, - я прогулялся вдаль по дороге почти до деревни Урандаи, о которой мне рассказывал Гиор. Да, понимаю – запрет никто не отменял. Но мне, прошу заметить, удалось благополучно вернуться назад. Самураи у ворот ничего не заподозрили.

- Дурак, - коротко бросил утус Райден.

Купец, ничего более не говоря, зашагал прочь. Лишь дверь гулко закрылась за его спиной, когда утус Райден скрылся в своём кабинете. Странно? Саян поднял короб за верёвочную лямку. Было бы гораздо логичней, если бы утус Райден прямо в коридоре устроил бы очередной громогласный разнос. Что, что, а орать утус Райден умеет. Вместо этого он почти молча развернулся и ушёл. Слово «дурак» - самое мягкое, почти ласкательное, недовольство в его лексиконе. Как будто он был бы рад, если бы Саяна и в самом деле поймали бы за пределами города и там же, прямо в дорожной пыли, отрубили бы голову.

Впрочем, какая разница? Саян рывком сдвинул дверь в свою комнату. Купец не шумит, не ругается и слава богу. Ни к чему загружать голову лишними проблемами. Плетёный короб с сухим треском плюхнулся на пол в дальнему углу. Следом в том же направлении улетели грубые штаны и куртка из конопли. И как только крестьяне носят эту гадость? Из встроенного в стену узкого шкафчика Саян вытащил старое хлопковое кимоно. Ткань посерела от постоянных стирок, местами протёрлась и порвалась. Не по чину, вообще-то, однако дойти до «Лёгкого пара» в самый раз. Ах! Саян блаженно улыбнулся. Какие там чудесные банщицы… И моют отлично.

Глава 4. Последняя попытка.

Глава 5. Страх купца Райдена.

Комнаты на втором этаже «Золотого чертога», самого дорого и престижного ресторана в Давизуне, видели всякое. Бывало, недовольные самураи хватались за мечи. Тогда бумажные стены превращались в драные замызганные кровью лоскуты. Часто в этих стенах вершатся большие дела, заключаются крупные торговые сделки, важные договоры и союзы. Но гораздо, гораздо чаще далеко не бедные посетители «Золотого чертога» упиваются здесь сакэ до полусмерти и веселятся до упаду. Сколько на здешних циновках было зачато детей – никто не считал. Однако в народе поговаривают, будто все ресторанные работники и работницы появились на свет именно таким образом.

Так, вроде, прямо. Или не очень? Саян в очередной раз поправил палочки для еды на маленькой подставке. Низкий квадратный столик готов к приёму дорого во всех отношениях гостя. Столешница надраена до блеска, точно в центре в небольшой изящной вазе стоит свежий цветок маргаритки. Да куда уж ровнее! Саян спрятал руки за спину. Раздражение на самого себя самое дурное раздражение. Хватит двигать туда-сюда подставку для палочек. Официантки «Золотого чертога» прекрасно знают своё дело. Сервис в дорогом ресторане как всегда на высшем уровне. Комната на втором этаже не просто чисто вымыта, а выскоблена и благоухает маргаритками. Ставни широко раздвинуты. На этот раз Саян выбрал вид на замок даймё, что находится в северной части города на небольшой возвышенности. Или, всё же, стоило выбрать с видом на море? Правда, замок ближе и солидней.

Под стать дорогому гостю и ресторану Саян вырядился в лучшее кимоно с большим синим драконом на спине и цветами лотоса на рукавах. Лицо тщательно выбрито, волосы зачёсаны назад. Только сегодня утром до скрипа отмылся в городской бане и надушился ароматной водой. Сегодня в этой комнате не будет ни буйной компании, ни безудержного веселья. Романтического свидания с гейшей тоже не будет. Да и зачем тратить деньги ещё и на гейшу? Инэсса из «Нежного лотоса» великолепна и стоит гораздо дешевле. Сегодня будет деловой обед. Своей персоной скромного иноземца должен почтить Жежар Чоидар, помощник давизунского префекта Север, городской чиновник, естественно, самурай.

В Тассунаре сложилась очень интересная система управления городами. На первый взгляд громоздкая и расточительная, однако на деле вполне логичная и актуальная. Полицией, судом и прочими делами Давизуна заведуют сразу два префекта, которых так и называют Северный и Южный. Префекты не делят одну должность между собой, не распределяют права и обязанности по-братски. Нет. Каждый из них целиком и полностью управляет Давизуном. Только делают они это по очереди. Месяц городом командует Северный префект, месяцем Южный.Подобное дублирование является прямым наследием Войны доменов. Так в тассунарской истории называют период феодальной раздробленности, когда каждый даймё был сам по себе император и воевал со всеми остальными даймё.

Центральная власть в лице императора настойчиво печётся о собственном самосохранении. Раздутый бюрократический аппарат, заставы на дорогах и переправах. Все без исключения даймё обязаны год жить в столице и год в своём домене. Масса законов и правил преследует одну единственную цель – не дать ни малейшей возможности потенциальному мятежнику набрать достаточно сил, чтобы бросить вызов правительству в Нандине. Внешние даймё и так не платят никаких налогов. Двор императора живёт исключительно с личного надела, правда, весьма обширного и тоже поделённого на домены. Префекты Север и Юг взаимно контролируют друг друга, оба подписывают все без исключения отчёты и оба отвечают головой за тишину и порядок в Давизуне. Однако город растёт, одному человеку, даже самому трудолюбивому и старательному, не под силу управлять Давизуном. У каждого префекта свой штат помощников. Жежар Чоидар считается правой рукой Яхента Тонингона, префекта Север Давизуна. В его власти если не всё, то очень многое.

Тяжелый вздох сам по себе вырвался из груди. Саян расправил несуществующие складки на кимоно. Давно ясно главное: из Давизуна так или иначе придётся удирать самым натуральным образом. Но… Саян недовольно поморщился. Не хочется. Очень не хочется опять начинать с нуля. За два с половиной года жизни в Давизуне успел неплохо подзаработать и обзавестись полезными связями. Если из города придётся удирать, то… Всё! Буквально всё будет потеряно. Вот для чего нужен Жежар Чоидар, вот почему предстоит потратиться на отнюдь недешёвый обед. А вдруг получится? Время идёт, жизнь меняется, деньги уверенно подтачивают феодальные основы тассунарского общества. Страшнее катаны и вакадзаси за поясом стали бумага, чернила и палочки для письма. Только согласится ли уважаемый Жежар Чоидар, потомственный самурай и городской чиновник, помочь? Не стоит себя обманывать: в «Золотой чертог» гордого самурая заманит возможность пообедать на халяву.

А почему бы и нет?! Саян невольно развеселился. Уровень жизни самураев, правящего сословия Тассунарской империи, катится вниз, как пущенное под горку бочка из-под сакэ. Некогда главным и единственным доходом самураев были рисовые пайки от даймё, правителей доменов. Нормы, в зависимости от ранга, были установлены больше двух веков назад и с тех пор если и менялись, то только в меньшую сторону. В денежном выражении доходы самураев растут вместе с ценами на рис. Однако доходы ремесленников и купцов растут ещё быстрее. Ясно дело, упитанные простолюдины в шёлковых кимоно вызывают у самураев зависть и злость. Но и это ещё не самое печальное. В последнее десятилетие феодальная экономика Тассунары пошла вразнос.

Казна даймё, правителей доменов, пострадала настолько, что они начали урезать, буквально резать по живому, рисовые пайки подчинённых самураев.

Так Моан Сард, ныне покойный даймё домена Сендас, административным центром которого является Давизун, пятьдесят лет назад почти безболезненно уменьшил рисовые пайки на десятую часть. Его внук Ичив Сард, ныне здравствующий правитель домена, был вынужден пойти гораздо дальше деда и разом срезать выплаты на половину. Чего уж тут удивляться, что самураи всё чаще и чаще вешают мечи на стену и всё чаще и чаще берутся торговать рисом, варить сакэ, лепить горшки и заниматься прочими ремёслами. Не брезгают даже торговлей и ростовщичеством. Пустой желудок и голый зад очень хорошо прочищают мозги от сословной спеси. Так дед Щупра Фурнака, главы Иноземной гильдии, был в числе самых первых, кто променял катану с вакадзаси на соробан с весами и открыл меняльную контору.

По этой же причине самураи упорно стремятся занять какую-нибудь должность и получать за неё плату. Тому, кто с детства учился управляться с мечом и луком, гораздо легче стать чиновником и править людьми. Но… Всё не так просто. За последнее столетие некоторые самурайские семьи монополизировали право на некоторые ключевые и особо доходные должности. Так Южным префектом Давизуна традиционно становится выходец из рода Эричонг, а Северным – из рода Тонингон. Да и сам Жежар Чоидар пятый, если не седьмой, по счёту помощник Северного префекта из рода Чоидар. За тонкой перегородкой раздались тяжёлые шаги. Саян тут же вскочил на ноги. Так громко, тяжело и важно умеют ходить только самураи. Раздвижная дверь с треском сдвинулась в сторону. В комнату, придерживая левой рукой мечи, вошёл Жежар Чоидар собственной персоной.

- Добрый день, уважаемый! – Саян ловко приземлился на колени перед самураем и низко, касаясь лбом доски пола, поклонился.

- Добрый день, - Жежар Чоидар коротко кивнул в ответ.

Помощник Северного префекта двинулся прямо к столу. Как и положено самураю, на плечах Жежара Чоидара накидка без рукавов чернильно-чёрного цвета с накрахмаленными плечами. Синие с фиолетовым отливом широкие шаровары с разрезами по бокам тщательно отглажены. А вот нательное кимоно, Саян попытался скрыть неуместную улыбку, из обычного хлопка. Лоб чиновника тщательно выбрит, загнутая вперёд на макушке косичка тщательно напомажена.

В комнате появилась молодая официанта с подносом в руках. Этикет требует, чтобы саке, с которого традиционно начинают трапезу, наливала женщина, но только не в этот раз. Саян лично, в знак особого внимания, подхватил с подноса миловидной официантки кувшин с длинным узким горлышком и лично налил дорогом гостю подогретый сакэ. Традиционный суп мисо, жаренный морской карась с тушёными овощами ушли под лёгкую ни к чему не обязывающую беседу о погоде, о городских делах и достоинствах ресторана «Золотой чертог». Саян больше спрашивал, а Жежар Чоидар коротко отвечал с набитым ртом. Наконец, когда чиновник дошёл до второй чашки риса, Саян решился заговорить о самом главном.

- Уважаемый Жежар, - от волнения слова застревают в горле, Саян слегка прокашлялся, - Тассунара несомненно великолепная, гармоничная и отлично устроенная страна.

Витус Чоидар неопределённо хмыкнул. Палочки для еды без остановки продолжают выуживать из чашки комочки риса. Ладно, сойдёт за знак одобрения.

- Признаться, у нас в Марнее подобного порядка нет, - Саян льстиво улыбнулся. – Марнейцы плохо слушаются императора. Поверьте: мне, как иноземцу, отлично видна разница.

Городской чиновник продолжает уплетать рис. На лице такое важное и суровое выражение, будто он не в ресторане, а на заседании суда. Несомненно витус Чоидар с превеликим удовольствием выгнал бы наглого иноземца взашей. Только в этом случае ему придётся самому оплатить великолепное угощение. По этой же причине чиновник прекрасно понимает и другое: он должен отработать обед, как минимум выслушать Саяна. А иначе витусу Чоидару придётся ходить в «Золотой чертог» исключительно за свой счёт. У префектов Север и Юг хватает помощников. Дурная слава чиновнику не нужна.

- Вот уже год меня одолевает страстное желание выбраться за пределы Давизуна, - от мнимого волнения Саян положил палочки на чашку с недоеденным рисом.

- Решительно невозможно, - витус Чоидар демонстративно уронил пустую чашку на стол. – Согласно указу императора Мемгара Лингау от 1241 года, иноземцам категорически, под страхом отсечения головы, запрещено покидать пределы портового города Давизун. Неужели, купец, тебе хреново здесь живётся?

- Нет! Что вы! – Саян в притворном ужасе замахал руками. – Торговля процветает. Девушки в «Нежном лотосе» великолепны. Но… Мне очень, очень хочется совершить хотя бы одну поездку в Нандин. Говорят, дворец императора прекрасен. А какие выезды устраивают влиятельные даймё! Заодно было бы хорошо прикупить скромный домик. Ведь…

Саян внутренне напрягся. Как и положено по этикету витус Чоидар положил катану слева от себя. Однако видимость безопасности весьма и весьма иллюзорна. В любой момент острое лезвие может рассечь воздух. И ладно, если только воздух. Осторожно, словно ступая по очень скользкому льду на краю очень высокого обрыва, Саян продолжил:

- Указ довольно старый. Прошло больше двух сотен лет. Кто о нём помнит. А за подорожную никаких денег не жалко.

Весьма прозрачный намёк на взятку. Вряд ли самурай, который принял приглашение на обед от простолюдина, да ещё от иноземца, да ещё от торговца, откажется от возможности легко и быстро заработать пару золотых кобанов. Только… Витус Чоидар оглушительно расхохотался.

- Не корчи из себя дурака, иноземец, - витус Чоидар отхлебнул из крошечной чашки сакэ. – Я весьма наслышан о тебе. Ты не только носишь кимоно и отлично говоришь на благородном раномату, но и знаешь о Тассунаре много такого, чего тебе лучше бы не знать.

Витус Чоидар сам схватил кувшин с сакэ и налил полную чашечку.

 

- Указ императора действует до тех пор, пока он сам, либо его наследник, официально не отменят его. Раз ныне здравствующий император Тогеш Лингау ничего подобного не сделал, значит иноземцам до сих пор запрещено покидать пределы Давизуна. И не говори мне, что ты первый раз слышишь об этом!

В голосе самурая зазвенела неприкрытая угроза. Саян невольно поёжился, по спине сбежал неприятный холодок. С подобными намёками не шутят.

- Конечно, конечно слышал, - продолжил Саян, хотя голос предательски задрожал. – Но ведь я могу… Э-э-э… Очень щедро оплатить подорожную.

Господи, нельзя же так! Руки окаменели, Дар Создателя на правом запястье тревожно запульсировал. Если сейчас самурай полезет в драку, то тёмно-синяя катана ненароком снесёт ему голову.

- А я думал, ты умнее, - витус Чоидар брезгливо скривился. – Ты хоть понимаешь, о чём просишь? – чиновник выразительно постучал пальцем по лбу.

- Э-э-э… Не совсем, - с трудом вымолвил Саян.

Самурай не схватился за катану – пронесло. Саян постарался расслабить руки и плечи. Витус Чоидар запустил палочки в четвёртую по счёту чашку с рисом, но тут же вытащил их обратно.

- Всех золотых кобанов вашей торговой братии не хватит, чтобы заставить меня совершить сэппуку, - последнее слово витус Чоидар выделил особо. – Если хочешь, чтобы тебе отрубили голову на ближайшей заставе за пределами Давизуна – ради бога, вали! Только не надейся на моё покровительство. Если я выпишу тебе подорожную, то мне тут же придётся сделать сэппуку, дабы смыть позор со своего имени, чтобы мой сын мог занять мою должность. Ясно тебе? – витус Чоидар вновь погрузил палочки в чашку с рисом.

- Да, витус, - Саян смиренно склонил голову.

Ещё одна особенность тассунарского общества – старшие целиком и полностью отвечают за поступки младших. Не так давно по Давизуну прокатилась новость: на площади возле рынка обезглавили горшечника Одана. Законопослушный ремесленник лишился головы лишь за то, что его младший непутёвый брат оказался в банде лесных разбойников. Некий купец узнал его. Горшечника Одана казнили как главу семьи, который недоглядел за младшим родственником.

Витусу Чоидару публичная казнь не грозит. Но ему действительно придётся совершить сэппуку, если у него хватит ума выписать подорожную иноземцу и тем самым нарушить указ давно ушедшего к Великому Создателю императора. Остаётся только одно, Саян тяжело вздохнул, - смиренно принять поражение.

Два серебряных мамэтагина, плата за обед на двоих в «Золотом чертоге», пропали зря. А всё из-за собственного упрямства. Ведь знал же… Знал! Прекрасно знал, что витус Чоидар откажет из принципа, из-за страха за собственную жизнь, а всё равно рискнул. Только и остаётся доесть дорогой обед, Саян взял палочки для еды. К чаю будут вкусные пирожные с ягодной начинкой. Да и сакэ в «Золотом чертоге» варят отличное.

 

Глава 5.

Страх купца Райдена.

Получить гражданство Тассунары легальным образом не удалось. Да и глупо было надеяться. Саян в расстроенных чувствах вернулся домой. По дороге то и дело подмывало завернуть в ближайший питейный дом и надраться дешёвого сакэ так, чтобы из ушей капало. К счастью, Великий Создатель миловал, отвёл дьявольский искус. Если золотые кобаны не смогли сделать из него подданного тассунарского императора, то даже самая большая бочка сакэ тем более не сможет. В коридоре возле двери в родную комнату скальным утёсом по среди реки возвышается утус Райден. Похоже, купец специально ждал, когда Саян вернётся и проторчал возле двери не меньше часа.

- Ты где был? – утус Райден грозно сдвинул брови, массивные руки упёрлись в бока.

- Я пригласил Жежара Чоидара, помощника Северного префекта, в «Золотой чертог, - Саян печально глянул на утуса Райдена. – Не беспокойтесь, за свой счёт.

- Зачем? – утус Райден как будто не спрашивает, а кидает тяжёлые камни.

- Попытался выбраться за пределы Давизуна легальным образом, хотел выпросить подорожную до Нандина, - пояснил Саян. – Только ничего не получилось. Как выразился витус Чоидар, у всей нашей торговой братии не хватит золотых кобанов, чтобы заставить его совершить сэппуку. А что?

Заново, будто только сейчас заметил, Саян глянул на утуса Райдена. Вполне закономерное поражение до сих пор плещется в душе кислым осадком. А тут ещё купец встал по среди прохода. И что забыл?

- Хватит!!! – рявкнул утус Райден. – Хватит маяться дурью! Сколько можно прикидываться местным! Жрать местное дерьмо и таскать бабские тряпки!

Утуса Райдена прорвало. Купец начал с дежурных требований не косить под тассунарца и быстро перешёл к прямым обвинения в воровстве. Саян от удивления вылупил глаза.

- Я только вчера в кассе не досчитался трёх золотых кобанов! Целых трёх!!! – взревел купец. – Совсем страх потерял?!

Бред сивой кобылы! Кого, кого, а купца Саян никогда не обманывал. Да и к чему весь этот бурный потом небылиц? С тех самых пор, как Саян начал «косить под местного» и носить «бабские тряпки», дела самого утуса Райдена пошли в гору. Тассунарские купцы охотно торгуют с ним через посредничество Саяна. Они заранее предупреждают о наиболее выгодных партиях товара, а так же стали более щедрыми на покупки. Как приказчик и помощник купца Саян и без всякого воровства прилично зарабатывает на законных комиссионных. Другой бы на его месте давно бы стал требовать от утуса Райдена равного партнёрства.

- Всё!!! Хватит!!! Надоело! – утус Райден оглушительно топнул ногой, деревянная половица жалобно скрипнула. – Ты уволен! Убирайся к чёртовой матери!

Красный, как переваренный рак, утус Райден замер с вытянутой рукой. Указательный палец направлен в сторону выхода. В коридоре повисла напряжённа тишина. То ли мышь, то ли верный Гиор скребётся в углу от страха. В голове словно щёлкнуло. Саян едва не расхохотался. Грозное выражение тут же слетело с лица купца.

- Ты, это, чего? – удивлённо протянул утус Райден.

Господи! И как только сразу не догадался, Саян закашлял от напряжения. Да ведь… утус Райден самым натуральным образом трясётся от страха за своё место. Да, физически спихнуть Райдена Саян не может, зато ему вполне по силам открыть собственное торговое представительство. У Саяна хорошие связи с местными купцами из «Иноземной гильдии», так же он знает всех покупателей самого утуса Райдена. Все условия для открытия собственного дела. При желании Саян в два счёта перехватит всю торговлю между Тассунарой и Марнеей, а купец Райден останется не удел, как старая рваная уздечка без лошади.

Встреча с правой рукой Северного префекта стала последней каплей. Утус Райден ни на йоту не поверил, будто Саян и в самом деле просил подорожную до Нандина, столицы Тассунары. Да и какой нормальный иноземец поверит в подобный бред? Зато витус Жежар Чоидар может легко сделать так, чтобы ёрики, местные стражники, силой посадили бы купца Райдена на ближайшее иноземное судно и вытолкали бы его из страны взашей. Было бы желание, одного золотого кобана вполне хватит, а за что выгнать иноземного купца всегда найдётся. Конечно, можно попытаться разубедить утуса Райдена, объяснить что на самом деле и как, только есть идея получше.

- Утус Райден, - Саян сложил руки на груди, - я должен перед вами извиниться.

- Это за что? – утус Райден окончательно растерялся.

Наверняка купец ждал скандала, грязной ругани вплоть до поножовщины. А вот чего он точно не ждал, так это извинений.

- Ну как же, уважаемый, - Саян машинально поклонился. – Я считал себя очень важным для вас, незаменимым. Всё ломал голову, как сообщить вам пренеприятное известие – сегодня, после встречи с витусом Чоидаром, я окончательно решил покинуть Тассунару. Может вернусь домой в Марнею, может уеду в другую страну.

Это надо видеть! Воинственный пыл и боевой запал разом покинули утуса Райдена. От удивления купец захлопал глазками. К такому повороту событий он не был готов и растерялся как неопытный воришка при виде хозяина дома с дубиной.

- Понимаю, в это трудно поверить, но сегодня в «Золотом чертоге» я и в самом деле попытался в последний раз вырваться за пределы Давизуна. Да, моя просьба выписать подорожную даже за солидную взятку наивная, глупая и опасная. Но я должен был, должен, - Саян тряхнул сжатыми кулаками, - попытаться вырваться на свободу. Мне до смерти надоело сидеть в этом каменном мешке. Всё, что только можно было изучить и узнать я уже изучил и узнал. Торговать рисом и горшками это так скучно. Что золотые вирты, что золотые кобаны, деньги везде одинаковые.

Здесь, в Давизуне, для меня не осталось никаких возможностей. Лучше я вернусь в Марнею. Или, - Саян призадумался, - отправлюсь в Вардин, во Фатрию. Новые страны, новые люди – что может быть интересней? Коль вы, уважаемый, больше не нуждаетесь в моих услугах, то я с удовольствием дождусь ближайшего судна до Фатрии и отчалю с лёгким сердцем. Увы, увы и ещё раз увы, - Саян притворно вздохнул, - Тассунара оказалась мне не по зубам. Утус Райден выслушал Саяна с раскрытым ртом. От былой враждебности не осталось и следа.

- Так, это, ты уж извини, погорячился, малость, - утус Райден вновь покраснел, но на этот раз от стыда. – Раз такое дело, работай, пока. Ладно, мне пора.

Утус Райден торопливо зашагал прочь. Скандал исчерпан. И слава богу. Раздвижная дверь в комнату словно нехотя встала на место. Саян присел возле низенького столика. Ну дела! Экспромт удался на славу: утус Райден успокоился, по крайней мере пока успокоился до ближайшего иноземного судна в порту Давизуна. Только теперь и в самом деле времени осталось очень мало. Неделя, может две, если повезёт, то три. Как хорошо, что успел заранее спрятать книги за пределами города. Теперь, дабы не прослыть лжецом, нужно срочно готовиться к побегу. Только как? Саян рассеяно улыбнулся. Надо бы злиться, надо бы кипеть от гнева и желания набить утусу Райдену морду. Чтоб неповадно было орать на Князя мира сего. Однако, как ни странно, на душе легко и свободно. Только что утус Райден откинул последние возможности для проволочек. Стать подданным тассунарского императора можно и нужно, но только через побег. Раз так, то сомнения прочь, время действовать.

Саян резко вскочил на ноги. Коленки гулко стукнулись о столешницу, низенький столики подпрыгнул и едва не перевернулся. Чернильница в самый последний момент замерла на краю и едва не рухнула на пол. Руки трясутся от избытка энергии и желания действовать, действовать и ещё раз действовать. Чёрт! Саян замер возле открытого окна. Только как сбежать из Давизуна да так, чтобы свести к минимуму возможные пересуды и толки? И ещё вопрос. Саян покосился в сторону левого дальнего угла комнаты. Там, под неприметной доской, оборудован ещё один тайник. Что делать с «Последним аргументом», набором боевых ножей и сюрикэнов? Взять с собой? Исключено. Максимум, что он может носить с собой – кухонный нож местного производства, причём не самый дорогой и качественный. Простолюдинам Тассунары под страхом отсечения головы запрещено не то что носить, даже хранить дома боевое оружие.

Увы, Саян печально вздохнул. «Последний аргумент» придётся оставить здесь, в марнейской торговой фактории. Ну, разве что, спрятать где-нибудь понадёжней и поглубже. Если повезёт, то в будущем он сможет его забрать. Если нет, то нет. Расставаться с «Последним аргументом» страсть как не хочется. Эти ножи много раз спасали ему жизнь. Сколько лет назад их сделал? Саян призадумался. Двести, триста лет? Или ещё больше. Только, Саян вновь печально вздохнул, ничего не поделаешь. Это не первый «Последний аргумент» и, как не сложно догадаться, не последний.

Глава 6. Перед отплытием.

Глава 7. Сквозь шторм.

- Договорились, - купец Микаола Неев наконец-то протянул раскрытую ладонь, - двадцать два серебряных мамэтагина и сорок медных дзэни за все пять бочек.

- Договорились, - Саян энергично шлёпнул по протянутой руке.

Сделка завершена, стороны ударили по рукам. Саян вежливо улыбнулся. Торговаться с утусом Неевым ещё та морока. Тем более тассунарец находится на своей территории, то есть на личном складе недалеко от порта. Если что, то ему не придётся тащить товар обратно, у него все возможности подождать другого более щедрого покупателя. Зато теперь пять сорокалитровых бочонков можно смело увозить в большой сарай на заднем дворе марнейской фактории. Тассунарцы издревле добывают лак из сока дерева сумах, которое растёт преимущественно в южных районах Тассунары. Отличное покрытие и защита от самой природы. К тому же, придаёт изделиям особую красоту. Сырок лак добывают весной и летом. На стволах дерева сумах сборщики лака делают многочисленные горизонтальные надрезы. После специальным скребком собирают смолу.

Природный лак широко используется при изготовлении посуды, мебели и прочей домашней утвари. Суп, рис, рыба в лакированных мисках остывают заметно медленней, чем в керамических. В Марнее за эти пять бочек дадут в пять раз больше.

- Вы знаете, - утус Неев склонился ближе, губы купца растягивает хитрая улыбка, - в ближайшее время я ожидаю ещё десять бочонков с лаком. Если вы приготовите побольше денег, то я с удовольствием с вами поторгуюсь.

Утус Олмэн, владелец фатрийской фактории, наверняка не отказался бы от возможности принять участие в торгах и перехватить товар. Только он, быстрей всего, даже не узнает о существовании ни этих пяти бочек с лаком, ни тех десяти, которые в скором времени появятся на складе утуса Неева.

- Уважаемый, - Саян вежливо поклонился, - иметь с вами дело – одно сплошное удовольствие. Только, - Саян придал лицу печальное выражение, - сегодня мы заключили с вами последнюю сделку.

- Почему? – дежурная улыбка слетела с лица утуса Неева. – Что случилось, уважаемый? Объясните, наконец!

- Сегодня утром в Давизун прибыл фатрийский бриг «Волнорез», - начал Саян. – Я уже договорился с капитаном Сукошем, он берёт меня на борт пассажиром. Послезавтра утром «Волнорез» покинет Давизун. Я отправляюсь во Фатрию.

Вселенская тоска и скорбь на миг отразились в глазах тассунарца. Да-а-а… У купца Райдена имеются все основания видеть в Саяне опасного конкурента, очень, очень опасного конкурента. Саян настолько хорошо и близко сошёлся с местными торговцами, что утус Неев и в самом деле расстроился. Члены Иноземной гильдии настолько привыкли вести дела с Саяном, настолько отвыкли от ломаного марнейского и многозначных жестов, что перспектива вновь торговаться с утусом Райденом на смеси матюгов и комбинаций из пальцев печалит утуса Неева самым натуральным образом.

- Жаль, жаль, очень жаль, уважаемый, - утус Неев развёл руками. – Мне остаётся только одно – пожелать вам счастливого пути. Пусть море Окмара и Южный океан будут спокойными, а ветер попутным.

- И мне очень жаль покидать вас и вашу прекрасную страну, - Саян опечалился. – Однако тоска по новым странам и народам сильнее.

Господи, ещё только не хватало публично обнять утуса Неева и разрыдаться на его плече от избытка чувств.

 

- Всего вам хорошего, - Саян развернулся и торопливо вышел на улицу.

За воротами склада купца Неева, в зыбкой тени крошечного навеса возле стены, Гиор в компании трёх местных грузчиков как может спасется от жаркой Геполы.

- Какие будут приказания? – при виде Саяна Гиор бойко вскочил на ноги. Короткая куртка на груди Гиора широко распахнута. Не желая потеть и ни чуть не стесняясь, тассунарец оставил дома короткие штаны и щеголяет по улице в одной набёдренной повязке. Впрочем, трое остальных грузчиков так же предпочли сверкать голыми ягодицами.

- Гиор, там, - Саян махнул рукой в сторону распахнутых складских ворот, - пять бочонков с лаком. Хватай их и неси в дом утуса Райдена на склад. Ну ты знаешь, в общем, - рассеяно закончил Саян.

- А как же вы?

- Я на рынок зайду, купить надо кое-что – торопливо отмахнулся Саян.

Гиор с видом урождённого самурая, важно покрикивая на грузчиков, направился в глубь склада утуса Неева. Саян торопливо зашагал по Складской улице в сторону рынка. Сегодня утром в порту Давизуна действительно пришвартовался фатрийский бриг «Волнорез». Саян действительно договорился с капитаном и даже успел заплатить за дорогу до Вардина, столицы Фатрии. Таким образом удалось запустить среди тассунарских купцов необходимую легенду о своём якобы отплытии. Как ни крути, в какие наряды не наряжайся, какими именами и легендами не прикрывайся, а в ближайшие лет пять вход в Давизун ему заказан.

За очередным поворотом показался центральный городской рынок. Разноголосый гомон и крики словно окатили приливной волной. Жаркий полдень, Гепола светит вовсю, однако народу не протолкнуться. Между торговыми рядами неспешно прогуливаются покупатели. Важные дамы в дорогих кимоно прячутся от лучей светила под изящными бамбуковыми зонтиками. Торговцы орут на все голоса. Простолюдины в одних набёдренных повязках таскают мешки, короба, большие плетёные корзины. Саян прибавил шаг. На бриг он сядет, это важно. А вот уплывать далеко от острова Тассунара, на котором раскинулась Тассунарская империя, не собирается. Времени осталось мало, очень мало. Кровь из носа нужно сделать одно очень важное дело.

В торговых рядах Давизуна можно найти всё, что угодно из какого угодно конца Тассунарской империи. Только, Саян недовольно засопел, того, что нужно, упорно не видно. Пришлось прогуляться из конца в конец рынка раза четыре, порасспросить с десяток торговцев, прежде чем на углу возле лавки с лакированными шкатулками у простого крестьянина в дырявой куртке удалось купить четыре больших почти хороших куска коры пробкового дерева. Крестьянин запросил за них двадцать дзэни и очень удивился, когда Саян не торгуясь высыпал в протянутую ладонь ровно двадцать медных монет. У себя в комнате в торговой фактории Саян не просто задвинул засов, а, для надёжности, подпёр дверь толстым поленом. Смысла, правда, нет – стены всё равно из тонкой бумаги, но марнейская привычка оказалась сильнее. Пусть он далеко не портной, но его навыков обращения с иголкой и ножницами вполне хватит.

 

Глава 7.

Сквозь шторм.

Такое ярко-зелёное и ласковое в лучах Геполы море Окмара ближе к вечеру потускнело, налилось чернотой и разволновалось. Всё чаще и чаще из-под форштевня брига с громкими всплесками вылетают хлопья пены. Однако пока «Волнорез» как ни в чём не бывало на всех парусах мчится вдоль берега Тассунары.

- Шторм будет, - спокойно, будто предлагая выпить кружечку другую крепкого чая, произнёс утус Муссан Сукош, капитан брига «Волнорез».

- Шторм, так шторм, - Саян равнодушно пожал плечами, однако глянул в указанном направлении.

Действительно, горизонт на западе потемнел. Чёрные тучи, словно наступающая армия, надвигаются плотным строем. Ветер заметно посвежел, вместо приятной прохлады лицо секут упругие струи. Старый бриг разгоняется всё быстрее и быстрее. Обе мачты скрипят от натуги, прямые паруса опасно выгнулись, того и гляди лопнут от напряжения.

- Убрать паруса! – громогласно выкрикнул капитан Сукош.

Матросы дружно полезли на реи. В момент надвигающегося шторма капитан Сукош как ни когда похож на книжного капитана в минуту смертельной опасности. Плотный кафтан серого цвета развивается под порывами крепкого ветра. Суровое лицо освещают вспышки далёких молний. Крепкие мозолистые руки спокойно и уверенно держатся за поручень на мостике рядом с штурвалом. С таким капитаном не то что шторм, не страшен сам морской чёрт.

- Не буду вам мешать, - Саян плотнее запихнул синий сюртук. Как пассажиру ему совершенно нечего делать на мостике, только и в самом деле отвлекать капитана.

- Убрать...

Последнее слово капитана Сукоша потонуло в раскате грома, будто над бригом щёлкнул гигантский хлыст. Однако матросы и сами прекрасно знают, как встречать шторм. Внушительный засов с шуршанием встал на место. Тяжёлая деревянная дверь разом отсекла вой ветра и скрип снастей. В маленькой каюте сразу стало тише. Лишь боковая качка, стук пустых бутылок и звон бокалов в маленьком шкафчике возле подвесной кровати по-прежнему напоминают о буйстве стихии.

Саян опустился на стул возле квадратного столика и с наслаждение вытянул ноги. Не зря заплатил капитану Сукошу целый золотой кобан. Зато взамен получил отдельную каюту на всё время плаванья до Вардина, столицы Фатрии. Дорого, конечно, зато сейчас, наймись он на «Волнорез» простым матрос, не сидеть бы ему за столиком в относительной тишине, а ползать с ловкостью обезьяны по реям, крепить концы и запирать люки. Как пассажир Саян имеет полное право закрыться у себя в каюте и принять чуток прекрасного вина для храбрости и успокоения нервов.

Господи, до чего неудобно. Саян стянул с плеч добротный сюртук тёмно-синего цвета. Пуговицы на новенькой рубашке упорно не желают расстёгиваться, Саян дёрнул сильнее. Чуть не отодрал. Даже не думал, как всего за два с половиной года отвык от марнейской одежды. Хлопковое кимоно торговца с широким воротником просторными рукавами во истину гораздо удобней. Но так надо. Ещё в марнейской фактории в Давизуне, накануне первой встречи с капитаном брига, Саян специально переоделся. Льняные штаны, рубаха с длинными рукавами, сюртук и шляпа. После лёгких соломенных сандалий и таби кожаные ботники с массивными каблуками кажутся тяжёлыми кандалами. В этой же одежде Саян поднялся на борт «Волнореза». Уловка сработала: никто из команды брига, включая самого капитана Сукоша, не стали интересоваться, а носил ли Саян тассунарскую одежду. Не исключено, что подобный вопрос просто не пришёл им в голову. По твёрдому убеждению жителей севера материка Науран кимоно ничем не отличается от женского платья. А настоящему мужику таскать бабские тряпки совершенно не к лицу.

Жаль, погода внесла свои коррективы в заранее продуманный план. Железная закономерность, Саян печально вздохнул: чем более сложны планы, чем больше труда и сил вложено в их проработку, тем более изысканными и непредсказуемыми бывают вмешательства матушки природы, а то и самого Великого Создателя, да не окосеет он на левый глаз. Вот и сегодня, Саян глянул в широкий прямоугольный иллюминатор, надвигается самое паршивое, что только может произойти – шторм. Четыре дня назад «Волнорез» покинул Давизун. Казалось бы, расчёт верный: с комфортом доплыть до северной оконечности острова Тассунара, убраться как можно дальше от Давизуна, где Саяна знает каждая собака. Тёмной ночью спрыгнуть с корабля и спокойно выбраться на берег. Пятая ночь пути наиболее оптимальная возможность сбежать с брига. Саян тяжело вздохнул, она же последняя. Как ещё днем объяснил капитан Сукош, ближе к утру бриг оставит за кормой мыс Ирташ, самую северную точку острова Тассунара.

Девятый вал тряхнул бриг до основания. Подвесной фонарь под потолком гулко стукнулся о балку. Саян инстинктивно схватился руками за столешницу. Так и на пол загреметь недолго. Если он сейчас струсит, испугается шторма, то придётся делать большой крюк до Пасмы, а там опять думать, как попасть на Тассунару инкогнито. То, что тщательно проработанный план насмарку, ещё полбеды. Резко вырастет риск провала. Ну не вплавь же добираться от Пасмы до Тассунары.

Хотя, Саян поднялся на ноги. Бриг вновь тряхнуло до самого основания, стул сдвинулся с места и больно ударил по ногам. В некотором смысле шторм очень даже на руку – правдоподобней будет.

Бриг с гордым название «Волнорез» идёт не куда-нибудь, а в Вардин, столицу Фатрии, которая находится на восточном берегу материка Науран. До неё два месяца пути через Южный и Янтарный океаны. Если всё пройдет гладко, Саян поднял крышку тяжёлого морского сундука, то обратно в Давизун «Волнорез» вернётся через полгода. И все эти шесть месяцев все, кто только знает Саяна из Марнеи, будут уверены, что он благополучно убрался восвояси. А там, глядишь, капитан Сукош и сам забудет о существовании пассажира, который в штормовую ночь пропал с его судна. Вино, хлеб, сыр, солонина… так, что ещё нужно для бурного застолья в гордом одиночестве? Саян переложил снедь на стол. На очередной волне бутылки вина громко чокнулись. Ах, да – кубок, или хотя бы кружку.

Та-а-ак… Саян вытащил из ящика стола небольшой нож и деревянную ложку. Хлеб порезать, сыр и мясо надкусить. Обязательно пролить немного вина на стол и пол. Саян, не долго думая, отбил у бутылки горлышко. Бриг вновь качнулся, красное вино обильно смочило столешницу. Перебор, ну да ладно. Остатки за борт. Щеколда на единственном в каюте иллюминаторе сделана на совесть. Язычок противно скрипнул, когда Саян что есть сил потянул ручку в сторону. Иллюминатор рывком распахнулся, в лицо тут же ударил ветер и солёные брызги. На миг молния высветила тёмные горы волн. По ушам ударил гром. Саян отпрянул от иллюминатора. Шторм с наружи что надо. Как бы и в самом деле не утонуть. Осторожно, боясь упустить, Саян выставил наружу бутылку и повернул её отбитым горлышком вниз. Как бы и в самом деле не утонуть.

Отлично! Саян отскочил от окна. Одной бутылки для полноценного запоя будет мало. Нужно ещё. Из того же сундука Саян вытащил еще пару бутылок, отбил горлышки, а содержимое вылил за борт. Рубашка и волосы пропитались вином и морской водой. Теперь совсем другое дело, Саян опустил пустые бутылки на пол. Очередная волна качнула бриг, винные бутылки тут же укатились в угол каюты. В распахнутое окно влетела белая пена. И, ведь, это ещё не сам шторм, а прелюдия к нему. Пусть все капризы природы и Великого Создателя избежать невозможно, зато к ним можно подготовиться. Никогда не знаешь, что именно пригодится. От качки плоская крышка сундука со звоном захлопнулась, Саян вновь поднял её. Из под вороха одежды показался рукав. Ага! То, что надо.

Со дна сундука, придерживая крышку левой рукой, Саян вытащил великолепную кожаную куртку. В точно таких же тассунарские пожарные тушат огонь. Толстая кожа спасает от огня и горячих углей, если вдруг рухнут стена или потолок горящего дома. Для полного комплекта не хватает медной каски и багра. Только сегодня куртка тассунарского пожарника спасёт его не от огня, а от воды. Целый день накануне отплытия Саян потратил на то, чтобы из кусков коры пробкового дерева, которые он купил на рынке у старого крестьянина, изготовить поплавки и вшить их под куртку. Для большей надёжности пришлось пришить пуговицы. Зато в итоге получился пусть и примитивный, зато самый настоящий спасательный жилет. По крайней мере, Саян тряхнул куртку, в ней он не пойдёт камнем на дно. В худшем случае его труп морские волны выбросят на берег.

Бриг снова качнулся. Саян едва удержался на ногах. Крышка сундука опять со звоном захлопнулась. Хотя нет, Саян накинул куртку на плечи и взялся за пуговицы, как раз трупа на морском берегу не будет. То ли в шутку, то ли нет, Великий Создатель сделал так, что насильственный конец жизни в прямом смысле этого слова заканчиваются большим бабахом. Спустя пару минут мёртвое тело исчезает в синей вспышке. Не во взрыве, а именно во вспышке. Никакой взрывной волны, только облачко пара, если он захлебнётся в морской воде. Ладно, хватит о грустном, Саян закинул за спину вещмешок. Лямки для надёжности стянуты на груди верёвочкой.

Так, вроде ничего не забыл. Возле распахнутого иллюминатора Саян бросил последний взгляд в каюту. На столе следы бурного застолья, сырой хлеб с красным мякишем плавает в винной луже. Надкушенный сыр слетел на пол и теперь перекатывается из угла в угол вместе с пустыми бутылками. В левом кармане немного денег. Вещмешок с самым необходимым за спиной.

На очередной волне пустая бутылка глухо стукнулась о ребро сундука. Саян недовольно поморщился. Что поделаешь – необходимая жертва. Для имитации несчастного случая пришлось бросить не только большую часть вещей, но и немало денег. На дне сундука, в небольшом мешочке, любовно припрятано четыре золотых кобана, десять серебряных мамэтагинов и россыпь медных дзэни. Зато теперь у капитана Сукоша не останется ни малейших сомнений: только вдрызг пьяный может вывалиться в бурную ночь из окна и оставить на память кучу денег. Ни один человек в здравом уме и твёрдой памяти на такие жертвы не пойдёт. Ни один. Только тот, у кого на острове Тассунара припрятано несколько сундуков с золотом и ещё больше с серебром.

Всё. Пора.

- Превеликий Создатель, помоги самому главному творению своему, - прошептал Саян.

Снаружи штор разошёлся не на шутку. Яркие вспышки молний выхватывают из темноты чёрные горбы высоких волн. Кажется, будто бриг вот, вот накроет по самые мачты. И всё, кранты. Однако в самый последний момент крепкое судно величественно взбирается на водяной холм, чтобы вновь спуститься на дно водяного ущелья. В лицо хлещут тяжёлые капли дождя и солёные брызги. Вещмешок зацепился за верхнюю перекладину. Саян пригнулся и высунулся наружу по пояс. Вода за кормой бурлит и пенится. Кажется, будто внизу, под иллюминатором, крутится мощный водоворот, который только и ждёт, пока амбициозный дурак из отдельной каюты нырнёт в него с головой.

Саян вцепился обоими руками в раму. Сердце ускакало в левую пятку, а душа в правую. Ничего не боится только конченный идиот. Очередной раскат грома ударил по ушам, небо треснуло прямо над головой. В такую погоду утонуть, что плюнуть через плечо. Бриг уже не просто покачивается из стороны в сторону, а волчком крутится между волн. Капитан Сукош давно приказал свернуть все паруса. Никем и ничем не управляемый «Волнорез» целиком и полностью отдан на милость стихии. Саян глянул вниз, водоворот за кормой брига вскипел. Или, всё же, лучше не рисковать? Пусть он бессмертный, но умирать ох как страшно.

Очередная волна подняла бриг. Саян повернул голову влево. Там, где ещё виден край неба, великолепная Гепола бросает последние лучи уходящему дню. На красном фоне резко выделяются дальние горы на берегу. Шторм ещё не успел целиком и полностью поглотить весь мир. К тому же, ветер гонит волны к берегу. Руль брига повёрнут к левому борту, капитан Сукош старается во что бы то ни стало увести «Волнорез» глубже в море, подальше от прибрежных скал и мелей. Бриг снова ухнул в чёрную бездну. Саяна окатило морской пеной. Ну что же, коль сам Великий Создатель ниспослал ему это испытание, то остаётся только одно – принять его. Саян разжал пальцы.

Окружающий мир кувырнулся с ног на голову. Неведомая сила буквально выдернула Саяна из распахнутого иллюминатора. Сердце из груди вон! Пальцы судорожно попытались уцепиться за край хоть чего-нибудь! Поздно. Саян коротко вскрикнул. Морские волны сомкнулись над головой.

Словно разом оглох на оба уха. Гром и свист ветра потускнели и побледнели. Саян инстинктивно перевернулся спиной вверх. Спасательный жилет мягко, почти нежно, вынес его на поверхность. Саян судорожно вдохнул, но тут же закашлял. Вместе с живительным воздухом рот наполнился солёной пеной. Огромная волна плавно подняла на свой горб. Капли дождя барабанят по голове. Там, внизу, в краткий миг яркой вспышки, обрисовался «Волнорез». Паруса убраны. По палубе мечутся фигурки матросов. Но вот тьма вновь поглотила бриг.

Сердце испугано сжалось и тут же забарабанило с утроенной силой. Ну зачем?! Зачем, спрашивается, ринулся в бушующую бездну? Идиот! Да пропади оно всё пропадом! Пусть сами выбираются из грязи! Минута храбрости сменилась бездной ужаса. Горло сжало горькое сожаление. Саян бешено заколотил руками по воде, ладони тут же отозвались болью. Сидел бы сейчас у себя в каюте, вино бы пил! Ну и сделал бы небольшой крюк до Пасмы. Да и чёрт с ним! Зато никакого риска!!! Огромная волна ушла дальше. Саян словно на санках с ледяной горки, скатился вниз. Над головой нависла следующая волна. Ни земли! Ни берега! Ни корабля! Ни хрена не видно!!!

Бурные эмоции подобны пороху: моментально вспыхивают, остро жгут, но быстро сгорают. Волна вновь подняла на самый верх, ветер принялся трепать мокрые волосы. Значит, Саян развернулся. Берег в той стороне. Тонкая едва заметная нитка света на востоке вселяет надежду. Злой ветер мутит и пенит водную гладь, зато чуть ли не за шкирку тащит в сторону земли. Тяжёлые капли дождя стальными иголками впиваются в затылок. Чёрт! Шлем тассунарского пожарного был бы очень кстати. Примитивный спасательный жилет не даёт утонуть. Былой страх перегорел и растворился в морской воде. Саян сосредоточенно загребает руками и шлёпает по воде ногами. Исполинские волны словно качают его на огромных качелях. Верх. Вниз. Верх. Вниз. Неподвижная громада берега подобна маяку. Добраться бы.

Это даже смешно. На очередном гребне волны Саян улыбнулся. В тропических водах вокруг Тассунары полно акул. Так боялся попасть на обед особо голодной зубастой твари. А на деле акулам сейчас не до него. Морские хищницы предпочли убраться в безопасные глубины, чтобы спокойно переждать шторм. Во истину, нет худа без добра. Сердце кольнуло недоброе предчувствие. Вершина волны. Вспышка молнии на миг осветила не такой уж и далёкой берег.

- А-а-а чёрт!!!

Саян резко развернулся вдоль волны и судорожно замолотил руками. В левую щеку и ухо тут же воткнулись капли дождя. Остров Тассунара усеян горами и отрогами. Во многих местах скалы выходят прямо на берег. Ну надо же так не повезло! Ветер и морские волны тащат его прямо на прибрежные скалы. В кратком вспышке молнии вовремя удалось заметить крутой склон. Морская вода кипит и бесится вокруг огромных валунов. Даже обидно. Саян дёрнулся, но тут же обмяк. Тело покинули последние силы. Так упорно рвался на берег, ладони отбил… А теперь приходится прикладывать массу усилий, чтобы добраться до него как можно позже. Ветер из союзника и спасителя разом превратился в злейшего врага. Шторм разошёлся на полную катушку. Даже далеко на востоке не осталось ни малейшего просвета. Хотя, если прикинуть, Гепола только-только должна коснуться красным диском горизонта.

Грести. Грести. Нужно грести! Саян вновь заработал руками и ногами. От натуги из горла вырвался жалкий писк. Раскаты грома безжалостно бьют по ушам и сбивают дыхание. Нужно грести!!! Страх придал сил. Будто и не было временной заминки, будто руки не наливались свинцом и не висели бессильными плетьми вдоль тела. Саян упорно, самозабвенно, гребёт поперёк волны. Насколько его потуги отплыть подальше от роковых скал имеют успех – а бог его знает! Невыносимо больно отдаться судьбе и покорно плыть по воле волн. Молния, величайшее изобретение Великого Создателя, словно мощный фонарь прорезает тьму и дождь. Краткие вспышки ослепляют, но, всё же, позволяют худо-бедно разглядеть берег и прикинуть расстояние. Благословленная молния позволила вовремя заметить опасность. Надо. Надо. Надо грести!

Очередной приступ паники истёк вместе с последними силами. Саян вновь без движения повис на размытой границе между водой и воздухом. Неужели это конец? Гром, треск, над головой яркая вспышка. Не-е-ет, будем жить! До берега метров сто. Жалких сто метров. Высокие скалы и огромные валуны остались по правую руку. Прямо по курсу пологий пляж и, Саян сощурил глаза, стена прибрежного леса. В темноте деревья похожи на широкую беспокойную массу. Злой ветер гнёт и раскачивает вершины. Что там дальше будет – бог его знает. Выбора нет. Саян вновь развернулся по волне и вновь заработал руками и ногами. Волны и ветер могут запросто пронести мимо пляжа и вынести на очередную скалу с валунами. Это шанс. Упускать его ни в коем случае нельзя!

Всё не так просто. В глубине моря огромные волны больше пугают своими размерами. Возле берега они становятся реально опасными. Гребень передней волны вытянулся, заострился и взорвался белой пеной. Близкий берег подпирает морские волны снизу, от чего они становятся больше и круче.

- А-а-а!!! – Саян захлебнулся от крика. Очередная волна выкинула его на берег. Растопыренные ладони и колени больно воткнулись в песок. Песчинки, словно стальные щётки, прошлись по руками и щекам. Земля! Суша! Добрался! Рано радовался. Волна, что выбросила на берег, уже превратилась в бурный поток и поволокла обратно в море. Так и разбиться недолго. Саян повернулся ногами вперёд. Нужно быть наготове, а то волны так и будут выбрасывать его на берег и тут же утаскивать обратно в море, пока окончательно не измочалят о песок. Оглядываться некогда. Да и так отлично видно, как очередная волна, набирая скорость и высоту, понеслась на берег. Саян судорожно извернулся. Ноги приняли на себя главный удар. Боль стрельнула через ушибленные ступни. Саян тут же упал на четвереньки и вцепился пальцами в песок.

Песчинки вновь без малейшей жалости шлифуют руки и щёки. Саян натужно замычал от боли. Отступающая вода тащит в море, но только не на этот раз! Мышцы гудят от натуги. Сухожилия стонут от напряжения. Потоки воды взбираются по рукам и льются через плечи на спину. В ягодицы и бёдра втыкаются капли дождя. Саян упёрся руками и ногами в песок, вцепился в землю матушку что есть сил. Наконец обратный поток ослаб. Краткая передышка. Быстро, быстро, а на деле мучительно медленно, Саян устремился вперёд и только вперёд! Мокрый песок скользит между пальцами, набивается в ботинки, шуршит под коленками.

Оглядываться некогда и страшно. Саян инстинктивно замер на месте, сверху тут же шлёпнулся поток воды. Руки и ноги отозвались болью, Саян присел. Очередная волна накрыла его, вдавила в песчаный берег. Отступающий поток вновь хочет утащить обратно в море. А вот и хрен вам! Саян, наперекор стихии, приподнялся на четвереньках и вновь двинулся в глубь берега, подальше от моря. Упорство, злость и страх сделали своё дело. Саян отполз, убрался от бушующего моря на приличное расстояние. Последняя волна лишь бессильно толкнула в спину. Зато дождь захлестал с новой силой. Если бы не мокрый песок под руками, то можно подумать, будто находишься глубоко в море под водой. Как на грех задрался подол кожаной куртки.

Торчать на продуваемом пляже совершенно ни к чему. Саян огляделся. Нужно найти хоть какое-нибудь убежище и переждать шторм. Только где? В лесу? Мокрые стволы, мокрая трава и потоки воды с небес. Не лучший вариант. Саян попытался встать на ноги. Не тут-то было! Злой ветер упорно пытается опрокинуть обратно на карачки. Первый самый трудный шаг после продолжительного купания в бурлящей воде, Саян неловко качнулся. Куда же идти? Для начала вперёд, подальше от моря, сырой лес лучше продуваемого пляжа. Насквозь сырые башмаки то и дело погружаются в мокрый песок. Дождевая вода многочисленными ручейками стремится в море. Саян резко качнулся и едва не рухнул на спину. Под ногами проскользнула трава. Значит, пляж закончился. Так, может, всё же в лес?

Небо над головой оглушительно треснуло. Саян искоса глянул вверх, глаза тут же залила дождевая вода. Лес, деревья… Тогда… Ну конечно! Саян хлопнул сам себя по лбу. Скалы! На юге, по правую руку, должны быть скалы и большие камни. Если в море они представляли очень серьёзную опасность, то сейчас, на суше, могут дать укрытие от стихии. Саян, едва не падая, развернулся. Злой ветер гнёт траву к земле. Кажется, будто под ногами скользкий и мокрый ковёр с длинным ворсом. Правая нога то и дело соскальзывает на песок, однако идти по нему ещё хуже.

Грохот и яркая вспышка. На миг из темноты выпрыгнули огромные камни и уродливые деревья с раскинутыми ветвями. Саян улыбнулся. В иной ситуации душа от страха убежала бы в пятки, но только не на этот раз. «Купание» в штормовом море, отчаянный путь на берег вымотали настолько, что на страх не осталось сил. Зато краткий миг света помог с направлением. Морской берег ночью в шторм и дождь не гостиница, выбирать не приходится. Саян прислонился к каменной стене. Пещера, не пещера, а нечто похожее. Над головой коротким толстым козырьком скальный навес, под ногами плоский валун. Что-то вроде выемки в скале. Последние силы вон, Саян сполз на плоский камень.

Номер люкс. Почти. Саян слабо улыбнулся. Зато ветер больше не толкает в спину и не норовит завалить на бок. Крупные капли дождя больше не хлещут по голове и плечам, а ноги не вязнут в мокром песке или скользкой траве. Выемка в скале маленькая совсем. Саян медленно стянул с плеч насквозь сырой вещмешок. Буквально перед носом с каменного козырька маленьким водопадом слетает дождевая вода. Пить! Саян вытянул руки. Подставленная пригоршня тут же наполнилась через край. После солёных брызг и пены дождевая вода кажется божественным нектаром. Саян, вновь и вновь подставляя пригоршню под водопад, вдоволь напился. Последний глоток едва не застрял в горле. Саян, натужно кашляя, выплюнул воду.

Хвала Великому Создателю, жив! Саян расслабленно рассмеялся. Как часто бывает после сильного перенапряжения наступила нервная разрядка. Пальцы мелко затряслись, а на лбу выступила холодная испарина. Зря. Зря. Ой как зря сиганул с борта «Волнореза» в кипящие воды моря Окмары. Если бы только знал, каково оно плавать через шторм, то непременно запер бы иллюминатор на толстую щеколду и докончил бы последнюю бутыль вина. Да ещё закусил бы свежим ароматный сыром… От мыслей о сыре, а так же о хлебе и солонине в животе противно забурчало. На языке проступил горький солёный осадок. Желудок резко сжался. Саян едва успел наклониться, как из горла тут же вырвалась кислая пена. Пока плыл через шторм, пока выбирался на берег, успел изрядно нахлебаться солёной воды. Хорошо, что в последний раз ещё на борту «Волнореза» не стал плотно ужинать, а то было бы ещё хуже.

К чёрту приличия, прямо рукавом кожаной курки Саян вытер губы. Противно, когда тебя выворачивает наизнанку. Зато исчезла ещё более противная тяжесть в желудке. Голод потихоньку напоминает о себе, но лучше подождать. Подождать, пока ветер перестанет выть как бешенная собака, небо трещать по швам, а дождь больно барабанить по голове. Выемка в скале маленькая совсем, ни прилечь, ни вытянуть ноги. Даже голову прислонить и то не получается. Саян как мог пристроился на плоском камне. От усталости руки отяжелели, веки налились свинцом. Но полноценный сон так и не пришёл.

Сознание час за часом балансирует на грани между сном и явью. Стоит только отвлечься, утратить контроль над телом, как то ноги, а то и сразу голова, выскакивают из-под каменного козырька под потоки дождевой воды. Каждый раз Саян судорожно вздрагивает и вновь сжимается под призрачной защитой маленькой выемки в скале. Но, едва тело обретает покой, как сознание вновь стремится уйти в небытие. Времени нет, оно растворилось и утекло в море. Кажется, будто шторм, дождь и ветер не имеют ни начала, ни конца, ни края. Кажется, будто мир всегда был таким шумным и мокрым.

- Наконец-то, - тихо прошептал Саян, когда в очередной раз распахнул глаза. Шторм пошёл на спад. Дождь уже не хлещет с небес сплошной стеной. Если вытянуть руку, то капли дождя больше не впиваются в ладонь стальными иголками. Ветер перестал выть как бешенная собака, раскаты грома больше не бьют по ушам. Там, в вышине, Саян осторожно выглянул из-под скалистого навеса, небо из угольно-чёрного окрасилось в серый цвет. Скоро рассвет. Вот дождь совсем стих. Последние капельки тихо соскользнули по боку большого камня. Серый рассвет разогнал тьму. Саян потянулся всем телом и вытянул ноги. За спиной всё ещё сердито шумит море, но уже без прежней бессильной злобы. В десяти метрах от каменного укрытия начинается лес. Дубы, магнолии и кипарисы чисто вымыты и сверкают, словно хрустальные стопочки на полке у старательной хозяйки. И вот на востоке, за стеной умытого леса, над горизонтом поднялась великолепная Гепола. Пусть прекрасной повелительницы дня ещё не видно, зато растаяли последние сумерки и страхи. Повеяло теплом. На душе разом стало легче.

Осторожно, словно вор в чужом доме, поминутно оглядываясь по сторонам, Саян выбрался из маленького углубления в скале. В левой руке болтается вещмешок, правя лямка волочится по земле. Ноги больше не вязнут в мокром песке. Лёгкий ветерок приятно остужает лицо и больше не норовит опрокинуть на спину. Недалеко от ночного убежища из песка проступает больший плоский камень. Получилось, Саян плюхнулся на плоский камень. У него получилось. Не смотря на шторм, ветер и дождь ему удалось благополучно удрать с «Волнореза». Улыбка радости, блаженства и преогромного облегчения растянула губы. Саян медленно расстегнул пуговицы на импровизированном спасательном жилете. Насквозь сырой сюртук кажется необычайно тяжёлым, Саян скинул на песок и его. Следом полетели рубашка, башмаки, штаны.

Последними на груду мокрой одежды шлёпнулись серые подштанники.

Голый, словно рождённый заново, Саян расправил плечи и потянулся всем телом. Улыбка по-прежнему не сходит с лица, ветер теребит почти сухие волосы. Получилось! Чёрт возьми. Получилось! Сегодня ночью марнеец по имени Саян Яргич Ингал умер, упал пьяный в бурное море и утонул. Пальцы трясутся от волнения. Саян с трудом развязал узел на горловине вещмешка и вытащил на свет божий насквозь сырое кимоно из хлопка, набедренную повязку и широкий пояс. Жаль, соломенные сандалии совершенно размякли от воды. Саян расстелил пук сырой соломы на тёплом камне, если подсушить, то сгодятся на растопку.

Медленно, растягивая удовольствие, Саян повязал вокруг талии набедренную повязку, а на плечи накинул кимоно. Хвала Создателю! Шею и запястья больше не стягивают воротник и рукава. Боже! Какое блаженство. Одно плохо, Саян завязал пояс, до ближайшей деревни придётся шлёпать босиком. Однако досадные мелочи не в силах испортить приподнятое настроение. Саян тряхнул руками, просторные рукава расправились словно крылья. На свет появился тассунарец по имени Саян, бродячий учёный, учитель чтения, письма, хороших манер и мелкий торговец. С выбором новой ипостаси никаких проблем. Далеко не все подданные императора Тассунары умеют читать, писать и владеют хорошими манерами. Среди них хватает тех, у кого есть деньги и желание учиться. Палочка для письма, чернила и бумага прокормят в дороге.

Вот, только, родового имени у него больше нет. Простолюдину неполагается тассунарская фамилия, но это не проблема. Однажды обязательно наступит день, когда он получит родовое имя, причём не абы от кого, не от какого-нибудь заштатного даймё, а из рук самого императора Тассунары. Время действовать! Пусть за прикопанными книгами придётся возвращаться, проделать огромный крюк не в одну сотню километров, зато теперь без малейших проблем можно переселиться в Нандин. Как иноземцу, вход в столицу Тассунары был заказан. На простолюдина с наполовину пустым коробом за спиной ни один стражник с парой мечей за поясом не обратит внимания. Даже документов никто не спросит. Правда, Саян оглянулся, для начала нужно подкрепиться.

То немногое, что успел в последний раз съесть на борту брига, вылетело наружу вместе с морской водой. Пустой желудок недовольно урчит и зло барабанит по позвоночнику. Саян спрыгнул с плоского камня на песок. Пока его терзает просто голод. Но если вовремя не подкрепиться, то следом придут апатия и упадок сил. День разошёлся на славу. Дождь давно стих. Великолепная Гепола поднялась над лесом. Тёмный от влаги прибрежный песок высох и вновь стал ярко-жёлтым и сыпучим. Очень скоро он начнет жечь голые пятки. Нужно развести огонь, благо шторм выбросил в большом количестве на берег поваленные деревья и отломанные ветки.

Саян быстро насобирал большую кучу топляка. Скоро прямо на песке рядом со скалой спасительницей весело затрещал огонь. Не долго думая, Саян бросил в костёр марнейскую одежду. Первыми вспыхнули и запылали синим пламенем пробковые вставки. Рубашка и штаны сгорели не намного медленней. Дольше всего дымили и воняли кожаные куртка и башмаки.

Экономии ради Саян не взял с борта брига ничего лишнего, только тассунарскую одежду, немного денег и огниво. Впрочем, еда не проблема. Рыбачить некогда да и не нужно. Ночной шторм обязательно выбросил на берег что-нибудь съедобное. В луже за камнем Саян нашёл большую розово-коричневую рыбу округлой формы с приплюснутыми боками. Красный пагр, или морской карась, медленно шевелит плавниками и в бессилии разевает большую пасть. Ароматные свежепрожаренные куски рыбы Саян съел без соли и перца. Голод – лучшая приправа. Обычно морского карася едят в сыром виде очень тонкими ломтиками с соевым соусом. Саян бросил белые косточки в огонь.

На сытый желудок тянет в сон, Саян смачно зевнул. Отсидку под скальным навесом никак нельзя назвать отдыхом. Саян плюхнулся прямо на песок в теньке скалы. Тощий вещмешок вместо подушки. Быстрей всего на берегу моря придётся провести ещё одну ночь. Ну а после, Саян закрыл глаза, нужно будет двигаться дальше, искать людей. Северная часть Тассунары населена достаточно плотно. Километров через пять, ну максимум через десять, обязательно найдётся какая-нибудь рыбацкая деревня. А там можно будет и дорогу спросить и на новые соломенные сандалии подзаработать. Ну не топать же в Нандин босиком.

Глава 8.

Заначка.

Дороги в домене Шопон выделяются интересной закономерностью: чем дальше от Ленса, административного центра домена, тем они всё хуже и хуже. Впрочем, подобная закономерностью наблюдается не только в домене Шопон, а и по всей Тассунаре. Крестьяне не шибко заинтересованы в хороших путях сообщения с внешним миром. Чем лучше проезжая часть, чем она шире и чем меньше на ней колдобин, тем быстрее в деревню нагрянут сборщики налогов, приблудные ронины, самураи без господина, или просто грабители. Пока государственный чиновник не пнёт, крестьяне по собственной воле ни за что не будут подсыпать дорожное полотно или ремонтировать откосы. Но… Какая ни какая связь с внешним миром крестьянам всё же нужна. Хотя бы иногда, ровно настолько, чтобы можно было пройти пешком. Иначе дороги в Тассунарской империи давно и окончательно заросли травой и лесом.

Саян монотонно переставляет ноги по хорошо утоптанной земле. При каждом шаге пыль маленькими облачками вылетает из-под соломенных сандалий. Ступни и голени до самых колен порылись серым налётом. Для глухого уголка домена Шопон дорога более чем хорошая, даже отличная. Ровная почти, по краям то и дело попадаются следы ремонта. То придорожная канава глубокая и чистая, то свежая подсыпка на обочине, местами склоны подпирает каменная кладка. Временами попадаются небольшие беседки, навесы с широкими низкими скамейками, чтобы усталый путник мог присесть в теньке и передохнуть.

За спиной болтается наполовину пустой короб с нехитрыми пожитками бедного путешественника. В почти чистый кусок полотна завёрнуты рисовые лепёшки и кусок козьего сыра. Видавшее виды шерстяное одеяло знало лучшие времена, пока крестьянин, бывший владелец, не продал его Саяну всего за пять дзэни. Сверху лежат две пары соломенных сандалий. Самое ценное спрятано в небольшом деревянном ящичке – чернильница, палочки для письма, коробочка с мелким речным песком и тонкая пачка отличной рисовой бумаги. Медный котелок ритмично стучит о фляжку с водой.

В Тассунару пришла осень. Наконец-то изнуряющая летняя жара осталась позади. Пусть по ночам холод бывает пробирает до костей, зато днём не нужно забиваться в тень и терять драгоценные часы. Саян на миг остановился подправить лямку на левом плече. И вновь из-под соломенных сандалий при каждом шаге вылетают маленькие облачка пыли. Неширокая дорога петляет среди вершин и склонов Огаялского отрога. Радоваться бы надо. Приятная погода, хорошо утоптанная дорога и великолепные горные виды с крутыми обрывами, ручьями и чуть тронутой осенью природой. Всё лучше, чем рвать сандалии, пробиваясь через бурелом или дикое поле. Но… С каждым километром, с каждым шагом, в душе нарастает тревога. Вместо того, чтобы любоваться великолепными горными видами, Саян насторожено поглядывает на дорогу. Глаза вновь и вновь натыкаются на следы свежего ремонта.

По календарю Тассунарской империи наступил 12 день Шестого месяца 1495 года. Ровно четыре недели назад Саян благополучно сбежал с фатрийского брига «Волнорез» через бушующее море. Так сказать, принял гражданство Тассунары. Точнее, стал подданным его императорского величества Тогеша Лингау. За четыре недели Саян окончательно адаптировался в Тассунаре. Теперь никто, даже марнейский купец Ридоу Райден, не признает в усталом путнике в потёртом кимоно из конопли собрата марнейца. И слава богу!

Первые две недели постоянно преследовал страх. Казалось, будто не совсем правильное произношение непременно выдаст его. В совершенстве тассунарским владеет только тот, кто говорит на нём с раннего детства. Тогда как любого иноземца можно раскусить по чуть заметным оборотам речи. Да-а-а… Какая наивность. Полторы тысячи лет Тассунара считается единым государством, однако в нём до сих пор нет единого тассунарского языка. Буквально в каждой деревне свой собственный диалект, который хоть на пару десятков слов да отличается от говора в соседней деревне. Бывает, что жители двух близких доменов с трудом понимают друг друга. Но даже не это самое печальное. На секунду Саян остановился возле очередного поворота.

Дорога забирает влево и вверх. На изгибе отлично видна свежая каменная кладка и подсыпка. Как не сложно догадаться, год, от силы два тому назад чьи-то старательные руки подправили полотно дороги и укрепили склон. Метров через десять ещё хуже: маленький горный ручей благополучно забегает под полотно дороги и… выбегает с противоположной стороны. Саян подошёл ближе. Из широких плоских камней сложена самая настоящая дренажная труба с большим запасом прочности. Даже самый сильный дождь не сумеет размыть в этом месте дорогу.

Четыре недели на своих двоих Саян пробирается от северной оконечности острова до его центральной части, домена Шопон на берегу моря Окмары. За эти недели Саян узнал о жизни большой страны гораздо больше, чем за два с половиной года жизни в Давизуне. Самая приятная новость – он не ошибся с выбором. Это только на первый взгляд Тассунара отсталая страна, которая тихо дремлет под тёплым одеялом благословенной самоизоляции. На деле в её глубинах бурлит вулкан, капитализм настойчиво прожигает путь наружу. В первую очередь приятно поразило огромное количество городов. В Тассунаре двести четыре домена, административным центром каждого из них является полноценный город. Таким количеством крупных поселений не может похвастаться даже самая развитая на Миреме Фатрия, не говоря уже о других странах на севере материка Науран.

Большая часть городов возникла как поселения возле замка даймё. Со временем вокруг укреплений местных князей стали селиться ремесленники и торговцы. А там, где процветают ремесло и торговля, нет места натуральному обмену баш на баш. Даже в глухих деревнях крестьяне прекрасно знают истинную цену медных кружочков с квадратными дырочками по середине и охотно отдают за них рис, бобы и прочие продукты в ближайших городах. Деревенских ремесленников почти не осталось. Даймё всё чаще и чаще требуют с крестьян не натуральный оброк и повинность, а деньги, деньги и ещё раз деньги. Из Давизуна, благодаря щедрости купца Райдена, удалось унести немного монет. Однако их всё равно не хватило бы, чтобы прокормиться все эти четыре недели. Как раз дней десять назад в домене Ибер Саяна «выручили» разбойники. Бойцы из вчерашних крестьян и городской черни только курам на смех. Вид засыпанного пылью путника ввёл их в опасное заблуждение и в ещё более опасный соблазн. Зато у главаря в кошельке на поясе нашлась пара золотых кобанов.

К счастью, Саян неплохо подрабатывает бродячим учёным и сказителем. Его рассказы о далёких заморских землях собирают толпы мужчин, женщин и детей. Время от времени он помогает крестьянам составить прошение к местным властям. Грамотных в Тассунаре хватает, но далеко не все владеют палочкой для письма настолько, чтобы порадовать глаза чиновников и даймё изысканным слогом. Иногда приходится наниматься чернорабочим на строительство домов и ремонт дорог. Бывает дело доходит до чистки туалетов. В Тассунаре человеческие экскременты не пропадают даром, а уходят на удобрение рисовых полей. Воняет, куда же без этого, зато дополнительные шансы вырастить добрый урожай.

Наконец впереди замаячил конец длинного пути. Поря завязывать с бродяжничеством и оседать в Нандине, столице Тассунарской империи. Давно пора начать восхождение по скользким ступенькам социальной лестницы, чтобы в конце концов дойти до самой верхней, до самой главной ступени, до дворца императора. Впрочем, Саян тихо вздохнул, когда это ещё будет. Самый надёжный и самый верный путь для простолюдина – сказочно разбогатеть. Деньги дают власть. Благо в Тассунаре хватает возможностей для собственного дела, торговли, ремесла или ростовщичества. Однако для успешного старта нужен первоначальный капитал. Вот почему Саян по широкой дуге обошёл домен Нандин, обогнул Огаялский отрог и углубился в самый глухой и заброшенный уголок домена Шопон.

По всем признакам километров через десять он доберётся до заначки, до хорошо спрятанных сокровищ. Чтобы там не говорили философы и служители культа, а деньги, капитал, богатство, очень хорошее подспорье в достижении любых целей. Каждый раз, проживая очередную жизнь, Саян старается скопить как можно больше богатств и спрятать их в надёжном месте. Только, только… Саян настороженно огляделся по сторонам. Похоже, этот уголок давно не столь глухой и заброшенный, каким был при прошлой жизни в Тассунаре. Километры и километры остаются за спиной, а дорога хуже не становится. Быстрее, наоборот. Ну вот, опять… Ещё один ручей благополучно протекает под полотном дороги через трубу из широких плоских камней.

Заначке полагается находиться в глухом месте, куда даже охотники и беглые каторжники забредают редко и случайно. Так оно и было больше пяти сотен лет тому назад, когда Саян в последний раз навестил тассунарскую заначку. Но сегодня вместо еле заметной тропки под ногами хорошо утоптанная дорога. Саян недовольно покосился на свежий песок, которым засыпали длинную колдобину. Не иначе, этот уголок перестал быть глухоманью. Внутренняя колонизация, никуда от неё не деться. Тассунарцы, простые крестьяне, заселили склоны Огаялского отрога и построили эту дорогу для связи с внешним миром.

Наконец из-за поворота показался знакомый склон, почти вертикальная скала высотой метров двести – двести пятьдесят. Саян улыбнулся, память не подвела. А то пришлось бы блуждать по всему домену Шопон. Былая усталость отступила, ноги сами понесли вперёд. Больше двух тысяч лет тому назад люди пыталась найти в этом склоне то ли медь, то ли серебро, но так ничего и не нашли. Зато в скале осталось множество штолен. Некоторые маленькие совсем три-пять метров глубиной. А некоторые уходят в гору на двадцать-тридцать метров. Отличное место для тайника.

Дорога пошла в гору. По правую руку весело звенит ручей. Вода искрит и пенится возле камней. В крошечных затончиках растут камыши. Ещё немного! Далее должно быть ровное место.

- Проклятье! – от увиденного Саян аж крякнул от злости и раздражения. В маленькой горной долине, как раз рядом с заброшенным рудником, возвышается островерхий домик. Точнее, Сан напряг глаза, мельница. Перед выходом из крошечной горной долины крестьяне перегородили ручей и построили мельницу. Даже с расстояния в сотню метров слышно, как натужно скрепит большое колесо. Вода маленьким водопадом соскальзывает с тёмных лопастей и с плеском стекает по короткому желобу в ручей. По глади маленькой запруды плавает стая домашних уток. Серую маму-утку окружает не меньше двух десятков жёлтых птенцов. Возле жилого дома суетится маленькая человеческая фигурка. Не иначе жена мельника хлопочет возле очага по хозяйству.

Что же делать? Саян растерянно оглянулся. Ну, в первую очередь, нужно убраться с дороги с глаз долой. В маленьких горных деревнях любое новое лицо привлекает всеобщее внимание. А там и до настырных расспросов рукой подать. По ту сторону придорожной канавы растут большие кусты, широкие ветки с острыми шипами упорно не дают спрятаться. Саян едва не порвал поношенное кимоно, пока продирался сквозь заросли. На тыльной стороне левой ладони осталась короткая царапина. Зато в стороне от дороги на склоне горы лежит плоский камень – отличное место для отдыха. Саян вытянул усталые ноги. Поверх зелёных кустов мельница, жилой дом и пруд как на ладони. Что же делать?

Самое простое решение – семью мельника вырезать, мельницу вместе с жилым домом сжечь. Из утки и утят получится отличное жаркое. Только, Саян скинул с плеч наполовину пустой короб, самое простое решение далеко не самое лучшее. Совершенно ни к чему раньше времени пачкать руки в крови. Да и где гарантия, что чуть дальше по дороге не окажется деревня на полсотни дворов. Как бы крестьяне не пустились бы в погоню. Пусть как бойцы они ни куда не годятся, но страх за собственные жизни и имущество придаст им сил. Надо перекусить. Из короба, откинув крышку, Саян вытащил рисовую лепёшку и кусок козьего сыра. Жаль, вода во фляжке успела изрядно нагреться.

Маленький отдых пошёл на пользу. Ноги перестали гудеть, а желудок нервно ёрзать. Саян закинул короб обратно на спину. Коль рядом с заначкой поселились люди, то пусть себе живут. Главное, не попасть им на глаза. Зелёные кусты с широкими ветвями отличное прикрытие. Саян, стараясь не шуршать о камни, двинулся вдоль склона к заброшенному руднику. Соломенные сандалии лучше снять. Саян забросил дешёвую обувку в короб. Ступни жгут и колют маленькие камешки, зато карабкаться по склону не в пример легче и быстрее. Если повезёт, то ни мельник, ни его семья ничего не заметят. Тассунарские крестьяне очень трудолюбивы, им некогда глазеть на горные склоны, какие бы живописные леса и травы не покрывали бы их.

Перебирая руками и ногами, Саян добрался до неприметной штольни, крайне левой во втором ряду сверху. Во! Не забыл. Внутри заметно прохладней и сухо. Под ногами шуршат песок и мелкие камешки вперемежку с птичьим помётом и перьями. Проход уходит в глубь горы и теряется в темноте. На всякий случай Саян глянул вниз. С высоты в полсотни метров хозяйство мельника видно ещё лучше. В пыли недалеко от жилого дома и каменного очага копошатся куры. Гордым видом и красным хохолком выделяется петух. Немолодая женщина с прядками седых волос в сером кимоно из конопли помешивает варево в большом котле над огнём. Вроде как всё спокойно.

В самом конце штольни на маленький уступ на кривой стене Саян поставил небольшой фонарь, специально в Ленсе купил. Крошечный огонёк за тонкой бумажной перегородкой высветил тупик давно заброшенной штольни. На каменной стене до сих пор остались следы от кирок древних шахтёров. Пол в тупике засыпан десятисантиметровым слоем песка и колотых камешков. Саян опустился на колени. От нетерпения горят щёки и дрожат пальцы. Жуткое волнение подстёгивает словно хлыст надсмотрщика. Больше пяти сотен лет прошло. Не дай бог, на кону такие деньги. Такой облом будет. Наконец на дне неглубокой ямки показался маленький прямоугольный ящичек. Сердце бешено заколотилось от радости. Не унесли! Не спёрли! Не нашли даже. Указательным пальцем Саян приподнял пыльную крышку. Под истлевшей тканью показались тусклые рёбра монет, ровно пятьдесят золотых кобанов.

- Превеликий Создатель, благодарю тебя, - тихо прошептал Саян.

Подобные ящики в Тассунаре до сих пор делают специально для перевозки денег. В этот влезает точно пятьдесят золотых кобанов, по современным меркам целое состояние. Можно купить большую ферму с садом, рисовыми полями и просторными загонами для скота. Или мастерскую человек на двадцать работников для варки сакэ с огромными бочками, прессами и складом для готовой продукции. Ещё очень хороший способ вложить 50 золотых кобанов – одолжить их какому-нибудь даймё, правителю домена, в рост под хороший процент. Да много ещё чего можно сделать с такой кучей золота. Больше пяти сотен лет назад монеты были новенькими, лично забрал с монетного двора. С тех пор золото утратило былой блеск, но только не былое величие. Наоборот! Золотые кобаны той эпохи стали большой антикварной редкостью и выросли в цене ещё больше.

Ладно, Саян осторожно захлопнул пыльную крышку и отложил ящичек в сторону за край ямы, верхний клад цел – очень хорошо, очень хороший признак. Значит за пять с лишним сотен лет никому так и не пришло в голову покопаться в заброшенной штольне. Дар Создателя соскользнул в раскрытую ладонь и превратился в маленькую саперную лопатку. Придётся повозиться, но это будут приятные хлопоты. Энергично работая лопаткой, Саян расчистил слой песка и колотых камешков в тупике заброшенной штольни. Минут десять ушло на то, чтобы вытащить каменные блоки и распечатать вход в подземный тайник. Если бы не Дар Создателя, универсальный и необычайно прочный инструмент, пришлось бы провозиться целый день.

Саян поднял фонарик. В каменном полу высветился круглый вход в тайник. Щепка на дне неглубокого прохода ровно тлеет красным огоньком, очень хорошо. Бывает, что в закупоренных подземных тайниках скапливается углекислый газ. Осторожно перебирая ногами, Саян спустился по выдолбленным ступенькам в подземный тайник, в тассунарскую заначку. Проход высотой в два метра и шириной в метр уходит в глубь горы на пять метров. Можно было бы прокопать и больше, но долбить камень даже Даром Создателя очень утомительное занятие. По бокам прохода вырезаны толстые и глубокие ниши. Саян повёл маленьким фонариком. Под слоем пыли скрыты настоящие сокровища.

Золотые и серебряные монеты сложены большими стопками. Многочисленные деревянные ящички и шкатулки давно истлели и развалились. Сквозь широкие щели наружу вывалились кольца, браслеты, серёжки, кулоны и прочая драгоценная ювелирка. Сквозь вековую пыль просвечивают красные рубины, синие сапфиры, зелёные изумруды. Отдельно сложены чащи, бокалы, тарелки и прочая посуда. В самой нижней нише грубо свалены разнокалиберные слитки золота и серебра. В глубине, в самой дальней нише, хранится гвоздь подземной коллекции. Саян посветил фонариком. В неровном свете мелькание серых пылинок кажется загадочным танцем. В пяти серых надтреснутых коробочках и одной овальной шкатулке лежат бриллиантовые кольца, серёжки и несколько необработанных алмазов. Саян погрузил в нишу правую руку. Пальцы жжёт от желания схватить ненаглядное сокровище, прижать к сердцу и ни за что не отпускать.

Золото, серебро, драгоценные камни не вызывают в душе особых эмоций. Это деньги, капитал, сокровище, огромные возможности для реализации даже самых безумных планов и потаённых надежд, средство заработать ещё больше золота и серебра, и не более. Другое дело бриллианты и алмазы. Как однажды выразился Ягис, один из бессмертных друзей, именно к алмазам и бриллиантам Саян питает самую чистую любовь в самом извращённом виде. Звучит обидно, но очень точно. Больше всего на свете хочется заполучить самый большой бриллиант и спрятать его от людских глаз долой на веки вечные. Саян никогда не испытывал потребности любоваться драгоценными камнями, качать их в ладони, наблюдать за игрой света. Тем более никогда не возникало желания напялить бриллианты на себя и хвастаться ими перед другими людьми. Нет. Вовсе нет. До сих пор хватает одной только мысли, что где-то там, в одной из заначек, любимые драгоценные камни обрели уют и безопасность в тёмных подземных тайниках.

Довольно! Саян выдернул руку из ниши. Пусть они лежат здесь в тишине и покое. И без бриллиантов и алмазов в заначке есть чем поживиться, что не жалко выпустить за пределы тайника в Большой мир. Саян медленно распрямил спину. Тассунарская заначка по размерам существенно уступает самой главной на островке Бэч в Бескрайнем океана недалеко от восточного берега материка Науран. Однако и здесь более чем достаточно сокровищ, чтобы разом попасть в число самый богатых людей Тассунары. Вот в этом и загвоздка.

Богатые люди просто так, из пустоты, не появляются. Сказочное богатство неизбежно привлечёт внимание властей, а там и до конфискации имущества с неизбежным отсечением головы рукой подать. Но даже не это самое прикольное. Игра, большая игра. Великая цель, великая месть, затворничество в «Там, где живёт вечность» и вновь по накатанному кругу. А что ещё делать бессмертному, как не развлекаться по-крупному и с размахом. Начать жизнь с малого, добиться великого, сподвигнуть народы и страны на величайшие свершения. И-и-и… лет через 60 – 70 вернуться в подобный подземный тайник, чтобы уложить в каменные ниши новые золотые и серебряные монеты, драгоценную ювелирку и, если повезёт, хотя бы один бриллиант хотя бы на два десятка карат.

А сейчас он возьмёт ровно столько, сколько нужно для старта очередного великого дела. И не больше! Например, Саян пошарил глазами, с десяток золотых кобанов, десятка два серебряных мамэтагинов и полсотни медных дзэни должно хватить. Саян тряхнул маленький мешочек, монеты внутри мелодично звякнули. Остаётся надеяться, что возвращаться в заначку за новыми монетами не придётся. А то подобный позор не иначе как фальстартом назвать сложно.

Маленький фонарик продолжает исправно разгонять тьму вокруг себя. Жаль, рапсового масла в нём надолго не хватит. Пора убираться. Саян последний раз осветил фонариком пыльные ниши. Снаружи не доносится ни звука. Саян осторожно высунул голову из люка. Никого. Лишь на том конце штольни угадываются отблески яркого дня. Аккуратно сложить каменные блоки на место, монолитная крышка была бы надёжней, но уж больно тяжёлой. Последним песком и колотыми камешками Саян присыпал деревянный ящичек с пятью десятками золотых кобанов. Если кто случайно откопает его, то вряд ли ему придёт в голову копать ещё глубже. Простая, но эффективная уловка ещё ни разу не подвела на протяжении тысячелетий.

Даром Создателя в виде маленьких граблей Саян тщательно разровнял песок с колотыми камешками над входом в тайник. Не забыть бы уничтожить следы собственного пребывания в заброшенной штольне. Здесь, вдали от ветра и дождей, случайные отпечатки ног могут храниться годами и даже десятилетиями. Коль внизу поселились люди, то нужно быть втройне осторожным.

Пока вскрывал и закрывал тайник наступил полден. Великолепная Гепола заметно греет, хотя и не так жарко, как полтора месяца назад. Саян осторожно выглянул из входа в штольню. Чёрт, придётся подождать. Внизу в доме на деревянном настиле на обед расположилось большое семейство. Возле очага, на самом почётном месте, восседает хозяин мельницы. Даже с высоты в полсотни метров видно, какой важный у мельника вид. Рядом расселись сыновья или наёмные работники. Пять женщин разного возраста подают еду.

Саян присел на корточки возле входа в заброшенную штольню. Важный как индюк мельник выглядит смешно и нелепо. Впрочем, у него есть все основания гордиться собой. Судя по деревянному настилу, мельник более чем зажиточный. Самым бедным крестьянам приходится довольствоваться пучками травы на голой земле. Жилой дом мельника чем-то похож на жилище самурая. Зима ещё не началась, большие деревянные панели в передней части дома сняты, от чего дом мельника напоминает просторную веранду. Многочисленное семейство усердно орудует тонкими палочками. Простым труженикам некогда рассиживаться. От заброшенного рудника до Нандина по прямой будет всего километров двадцать. Только на то, чтобы добраться до столицы Тассунары уйдёт дня три, а то и четыре. Напрямую через горы не пройти.

 

Тассунара горная страна. Шеинский хребет, словно позвоночник исполинского кита, тянется по середине острова с северной оконечности до южной. Многочисленные отроги дробят побережье на большие и малые долины. Переходы через горы относительно легко защищать. По этой причине в Тассунаре больше двух веков бушевала феодальная междоусобица. Каждый даймё стремился стать маленьким императором в своём маленьком домене. В 5449 году, или в 1207 по календарю Тассунары, Уотин Лингау объединил страну и основал ныне правящую династию.

Короткий отдых быстро закончился. Не прошло и десяти минут, как работники сложили палочки для еды и разбрелись по делам. Во дворе осталась всё та же немолодая женщина с прядками седых волос. Большим пучком соломы жена мельника принялась чистить большой котёл. Деревянное колесо водяной мельница с тёмными лопастями по-прежнему монотонно вращается под напором воды. Пора сваливать. Чем меньше человек застигнет его на дороге, тем лучше. Саян закинул на плечи большой короб. Под двойным дном заботливо припрятаны монеты. В маленьком кошельке на поясе Саян оставил всего десять медных дзэни, но и это весьма солидная сумма для бродячего учёного.

Камни с противным скрипом сыплются из-под ног. Саян, балансируя руками, осторожно спускается по склону. Наконец густые кусты с широкими ветками укрыли его от случайных взоров работников мельницы. Ещё через десять минут Саян выбрался на дорогу. Ступни приятно гудят в новеньких соломенных сандалиях. Вообще-то ему, как простолюдину, незазорно ходить босиком, можно сэкономить на сандалиях. Одна загвоздка, Саян поправил левую сандалию, пятки у него не настолько дубовые.

Снова из-под ног при каждом шаге вылетают маленькие облачка пыли. Только на этот раз хорошо утоптанная дорога с многочисленными следами ремонта в радость, идти по ней легко и приятно. Конечно, не дело, когда рядом с твоими честно заработанными сокровищами поселились посторонние, но выбора нет. Саян на миг оглянулся. Была же мысль больше двух тысяч лет тому назад сделать заначку не на самой Тассунаре, а на каком-нибудь маленьком необитаемом островке рядом. Так нет же – не захотелось торчать по среди моря Окмары на крошечном кусочке суши на диете из рыб и дождевой воды. Саян машинально поправил короб. Приятно осознавать, что в его тяжести заключено великое будущее Тассунары.

***

Даже самая длинная дорога рано или поздно подходит к концу. Однако существует особая прелесть остановиться рядом с конечной целью, передохнуть и полюбоваться ей, насладиться скорой победой. Саян тяжело опустился на низенькую каменную скамейку и с наслаждением вытянул гудящие ноги. Последняя пара соломенных сандалий почти развалилась. Очень скоро придётся покупать новые, либо шлёпать босиком. Давным-давно добрые люди установили эту каменную скамейку в тени старого раскидистого дуба. Усталые путники могут не только отдохнуть на ней, но и полюбоваться великолепными видами. Саян самодовольно улыбнулся. Дошёл! Почти дошёл.

Широкая дорога переваливается через Огаялский отрог и спускается в Энтайскую долину. С трёхсотметровой высоты открывается великолепный вид на Нандин, столицу Тассунарской империи. Большой шумный город тянется вдоль левого берега Энтаи, полноводной реки, что впадает в Нандинский залив. На правом берегу раскинулись широкие прямоугольники рисовых полей с ещё неубранным урожаем. Местами на низеньких холмах угадываются деревни и маленькие фруктовые рощи. Однако главное украшение панорамного вида – Императорский дворец. Три сотни лет тому назад дворец императора был обычным замком, который прикрывал дорогу через Огаялский отрог. А заодно «присматривал» за Нандинским заливом, огромной естественной бухтой очень удобной для стоянки морских судов. По этой причине замок построили не на самой дороге, а на крутом берегу залива.

Со временем замок утратил былое военное значение. Самые первые императоры из династии Лингау существенно перестроили его и расширили. Так центральный дом превратился в шикарный Внутренний дворец, личные покои императора. К внешней крепостной стене пристроили множество домов и получился Внешний дворец, где расположился административный аппарат управления страной. С большой высоты отлично видны крепостные стены и башни обоих дворцов. Зелёная полоса между ними внутренний парк. Вереницы жилых кварталов начинаются от Парадных ворот у восточной части дворца и постепенно снижаются к берегу Энтаи.

Саян вытащил из короба наполовину пустую фляжку и немного еды. Тёплая вода на вкус паршивая, однако освежает и придаёт сил. Вот ты какой Императорский дворец. Саян впился зубами в кусок плотного козьего сыра. Больше трёх сотен лет никто из рождённых за пределами Тассунары не любовался тобой. Саян вновь приложился к флажке. А ему предстоит не только любоваться главной резиденцией императора, но и попасть во внутрь. Для начала неплохо обосноваться во Внешнем дворце, а там и до личных покоев императора рукой подать. Цель, конечно, грандиозная и для простолюдина за гранью реальности, но только не для Князя мира сего. Саян закинул в рот горсть мягкий крошек, остатки козьего сыра.

План действий давно созрел. Сперва нужно будет осмотреться. Саян поднялся на ноги, натруженные ступни тут же отозвались глухой болью. Словно наступил на мелкий, но очень твёрдый горох. Часа через три-четыре в каком-нибудь не слишком дорогом постоялом дворе его ждут плотный ужин и долгожданный отдых на толстом, претолстом матрасе-футон в маленькой комнате. Погода в последние дни стоит отменная, ночи относительно тёплые, однако ночевать под крышей гораздо приятней. Это только Ягис, один из бессмертных друзей, любит десятилетиями без цели и дела шататься по дорогам Мирема.

Очередной раунд Великой игры начинается. То, что было до этого, путешествие через Южный океан, два с половиной года жизни в Давизуне, не более, чем прелюдия. Разминка, можно сказать, подготовка к главному действию. Саян широко улыбнулся. На большой высоте ветер словно подмёл древние камни. Дорога через Огаялский отрог похожа на чисто вымытую аллею.

Часть 3.

Первые ступени.

Глава 1.

Уважаемый торговец.

 

Имперский проезд – самая широкая и самая важная улица Нандина. Именно здесь находятся самые дорогие магазины и конторы самых богатых торговцев столицы. А всё потому, что по Имперскому проезду нередко проезжает сам император. Каждый раз многочисленные подданные запруживают тротуары и прилегающие улочки. Узреть императора лично считается большой удачей. Саян неторопливо шагает по Имперскому проезду. Прогулка на своих двоих – не лучший вид отдыха. Никакого удовольствия. Пусть сейчас на проспекте не видно ни императора, ни одного даже самого захудалого даймё, однако на улице царит весьма оживлённое движение. Меланхоличные волы тянут тяжёлые фургоны с огромными колёсами. Крестьяне, ремесленники и мелкие торговцы тащат на спинах плетёные короба. Туда, сюда пробегают носильщики. Паланкины мелко, мелко дрожат на длинных шестах.

Едва Саян пересёк заставу, как в глаза бросилась очень существенная разница меду Давизуном и Нандином – огромное, просто невероятное количество надменных самураев. На Имперском проспекте то и дело мелькают накидки без рукавов с накрахмаленными плечами и заткнутые за пояс мечи. То и дело самураи проезжают по проезжей части верхом. Простолюдины в страхе шарахаются прочь от упитанных коней и ещё более надменных всадников. Обилие самураев объясняется политикой императоров. Ещё со времен Уотина Лингау, основателя ныне правящей династии, даймё, правители доменов Тассунары, предписано каждый второго год проводить в столице. А их жёны и дети обязаны жить в Нандине постоянно. Самые крупные и состоятельные правители доменов вынуждены содержать большую свиту от ста и более самураев.

Императоры не может, не имеет права собирать с внешних даймё налоги. Вот и придумали правители Тассунары отличный способ истощить финансы потенциальных бунтовщиков. Это не Вардин и не Тивница, до плотной многоэтажной застройки Нандин ещё не дорос. Саян остановился на углу перевести дух. Огромный город застроен одно – двухэтажными зданиями. Магазины и конторы, питейные заведения и театры, жилые дома и бани. Покатые крыши с характерными для Тассунары загнутыми углами. Широкие витрины многочисленных магазинов и лавок на ночь запираются передвижными ставнями.

А вот это очень печально, Саян тяжело вздохнул. На другой стороне улицы книжный магазин. За спиной продавца в синем кимоно многочисленные шкафы и полки плотно заставлены новенькими книгами. На сдвинутых в сторону деревянных шторах висят объявления о новинках. Прохожие то и дело останавливаются возле магазина и кидают заинтересованные взгляды на списки последних поступлений.

В самом магазине мужчина средних лет в блеклом кимоно принял из рук продавца сразу три большие книги. В Нандине более чем предостаточно книжных магазинов. На Императорском проезде их не меньше десяти. А магазинов и лавок с принадлежностями для письма и того больше. Только за три дня в Западном пределе и других рабочих окраинах Нандина Саян насчитал не меньше четырёх десятков типографий ремесленников. В Тассунаре давно отказалась от рукописных книг и перешли на печатные. Именно по этой причине прикупить книгу другую могут позволить себе не только аристократы и богачи, но и многие простолюдины. Тот же немолодой

мужчина, что купил сразу три книги в книжном магазине на той стороне улице, по виду либо преуспевающий ремесленник, либо торговец средней руки.

Ладно, проблемы нужно решать по мере их появления. Саян вышел из под навеса, Гепола тут же вылила на голову ушат зноя. Для конца первого месяца осени погода более чем жаркая.

О-о-о! Сказитель. Саян остановился возле балагана. Маленькая деревянная постройка с покатой крышей едва влезла в узкое пространство между магазинами. На метровом помосте за маленьким столиком сидит хозяин балагана. Сказителю лет шестьдесят, может больше. Лысая голова похожа на покорёженный шарик. Чёрное далеко не новое кимоно зашито, перешито во многих местах. В левой руке сказителя большой веер, а в правой деревянный брусок. Саян присел на широкую скамейку рядом с мальчиком лет пятнадцати с толстым отрезом ткани за спиной. Ещё пяток слушателей расположились на соседних лавках.

- Великий советник Саян Юрнир сам вызвался возглавить военную экспедицию на остров Юрташ, - хорошо поставленным голосом произнёс сказитель.

- Это где такой? – с места, перебив сказителя, выкрикнул пятнадцатилетний мальчишка.

Старый ссказитель недовольно поморщился, но ответил:

- Остров Юрташ находится севернее Тассунары, на краю моря Окмара. Живёт там народ журну, который до сих пор так и не познал благ цивилизации и порядка.

- А, понял, - мальчишка кивнул, коротко стриженные волосы на его голове качнулись из стороны в сторону.

Сказитель обмахнулся большим веером и продолжил:

- Великий советник Саян Юрнир сам вызвался возглавить военную экспедицию на остров Юрташ. Император Гобан Нидан отдал под его начало сто тысяч доблестных самураев и триста больших джонок, чтобы перевести их на остров Юрташ…

Быть не может?! Саян едва не подпрыгнул на месте. Не иначе сказитель рассказывает о войне с журну в 901 году. Господи! Неужели о той войне ещё кто-то помнит? Тихим густым голосом, постукивая в самых драматических местах деревянным бруском, сказитель поведал слушателям о той войне с журну. В те годы у Тассунары был полноценный военно-морской флот. Журну прославились как пираты. От их набегов страдало даже восточное побережье Тассунары, не говоря уже о западном. Саяну с трудом удалось провести ту военную экспедицию. Зато на целых пятьдесят лет остров Юрташ вошёл в состав Тассунарской империи.

- Великий советник Саян Юрнир в очередной раз доказал, - сказитель выразительно стукнул бруском по столу, - что он не только великий государственный деятель, а ещё не менее великий военачальник.

Финальный шлепок бруска по столу прозвучал как маленький раскат грома. Повесть о былых временах закончилась. Саян опустил в старую деревянную миску перед сказителем сразу десять дзэни. Приятно, очень приятно, что те события сохранились в памяти людей. Саян вновь вышел на Имперский проспект. Так и хочется присесть обратно на широкую лавку и послушать очередную историю о былых временах и великих битвах. Жаль, время не ждёт.

Ещё через квартал Саян подошёл к большому магазину. Через раздвинутые ставни отлично видны разложенные на прилавках принадлежности для письма: кипы белоснежной бумаги, баночки с чернилами, палочки для письма и камни для натирания туши. На полках за продавцом в опрятном кимоно разложено невероятное количество книг. Большая надпись над входом гласит: «Дом бумаги и книг». Только ему не сюда, а чуть дальше.

К магазину примыкает внешне ничем не примечательная контора. Та же покатая крыша с загнутыми углами, вместо витрины широкое окно. Тонкая льняная ткань укрывает от посторонних глаз хозяина конторы и его посетителей, зато пропускает прохладу и свет. Над входом скромная надпись: «Меняла Навил Сейшил». Скромность скромностью, однако сам факт, что контора менялы Навила Сейшила находится на Имперском проезде знающему человеку говорит очень и очень много.

Значит он по адресу, Саян остановился поблизости. Кончики пальцев покалывает от возбуждения, а в горле не к месту пересохло. И к чему, спрашивается, каждый раз столь бурные эмоции? Уж сколько раз за столь долгую жизнь приходилось… Впрочем, ни к чему бередить былое. К возбуждению добавился азарт пропащего игрока в карты. Возьмёт или не возьмёт? Саян переступил с ноги на ногу. Пока не попробуешь, не узнаешь. Так и тянет потянуть волнительное мгновенье подольше, насладиться им, посмаковать. Однако пора и меру знать. Саян как мог отряхнул пыль с кимоно и постарался придать собственному лицу более солидный, основательный вид.

Внутри меняльной лавки та же показная скромность. Сразу за входом небольшой проход с земляным полом и деревянный настил из отполированных до блеска досок. У стены высокий шкаф с многочисленными выдвижными ящичками. Возле широкой занавески за небольшим столиком сидит хозяин конторы Навил Сейшил. Как и положено меняле и торговцу, Навил Сейшил одет в просторное кимоно из хлопка нежного синего цвета. Круглое спокойное лицо тщательно выбрито. Глубоко посаженые глаза тут же уставились на Саяна внимательно и немного напряжённо. Правая рука с нежными холёными пальчика замерла с палочкой для письма.

А-а-а, точно, не врут. За поясом Навила Сейшила торчит вакадзаси, короткий меч. За спиной, на небольшой деревянной подставке, лежит катана, длинный меч. Ещё одно очень серьёзное опровержение внешней скромности. Купцы и менялы до сих пор считаются паразитами общества, ибоничего не производят, а на жизнь зарабатывают манипулируя результатами чужого труда. На социальной лестнице купцы и менялы находятся ниже ремесленников и чуть выше отверженных. Навил Сейшил имеет право носить два меча, только этот факт не просто говорит, а орёт о его богатстве и влиянии.

- Добрый день, уважаемый. Вы что-то хотели? – вежливо произнёс витус Сейшил.

Не смотря на пару мечей Навил Сейшил настоящий тассунарский купец. В Марнее, и тем более во Фатрии, за неказистый внешний вид, пыльные ноги и самое бедное кимоно из конопли Саяна тут же выгнали бы взашей без лишних разговоров. Бедняк точно не будет просить десяток другой золотых кобанов в долг или покупать десяток другой коку риса. (Коку – примерно 150 килограмм. Считается, что такое количество риса может прокормить одного человека в течении года). Однако в Тассунаре другие порядки.

Саян опустил на земляной пол плетённый короб и низко поклонился.

- Уважаемый, - Саян поднял на купца глаза, - разрешите уточнить: вы – Навил Сейшил?

- Да, - витус Сейшил положил палочку для письма на стол. – Так что вы хотели?

Отпали последние сомнения: он по адресу. Саян стряхнул с ног соломенные сандалии и поднялся на деревянный настил. Перед столом купца Саян опустился на колени и трижды, касаясь лбом надраенных досок, низко поклонился.

- Уважаемый, - Саян распрямил спину, - я прошу, умоляю вас взять меня на работу.

Самые важные слова произнесены. Сердце забилось с утроённой частотой. Возьмёт или выгонит? Саян ещё раз низко поклонился, лоб глухо стукнулся о деревянный пол. От удивления брови витуса Навила выгнулись домиком.

- Мне не требуются ни работники, ни помощники, - витус Навил быстро справился с изумлением.

Что и следовало ожидать. Работать на богатого человека не только выгодно, а ещё и очень престижно. Однако искать другого работодателя очень, очень не хочется. Саян целых четыре дня расспрашивал и разыскивал именно такого торговца и менялу, как Навил Сейшил.

- Понимаю, уважаемый, - Саян ещё раз низко поклонился, - новый работник вам не требуется. Однако я очень, очень, очень хочу работать именно на вас. Я готов выполнять любую работу, носить воду, колоть дрова, мести двор всего лишь за кров и пищу.

От удивления лицо витуса Сейшила вновь вытянулось. Определённо к нему не каждый день столь настырным образом набиваются на работу.

- Хорошо, - глаза витуса Сейшила блеснули, - а что ещё вы умеете делать?

Уважаемый меняла проявил интерес – хороший признак.

- Ещё, уважаемый, - Саян вновь низко поклонился, - я умею читать, писать, считать на соробане. Владею благородным раномату и хорошими манерами. В Давизуне, где мне довелось прожить два года, я обучался в школе этикета и хороших манер витуса Танжея. Там же, в Давизуне, я выучил марнейский, фатрийский и гилканский языки.

Саян замер с почтительно опушенной головой. Его слова произвели на витуса Сейшила сильное впечатление. Купец крепко задумался. Сильные руки и куцые мозги ему точно не нужны. Простолюдина, который может лишь таскать тяжести и мести двор, он прогнал бы не задумываясь. Другое дело образованный человек. Пусть в Тассунаре хватает грамотных простолюдинов, но далеко не все из них владеют благородным раномату и хорошими манерами. А вот целых три иноземных языка ни к чему.

- Хорошо, - витус Сейшил вновь глянул на Саяна. – Почему вы, с вашими несомненными достоинствами, хотите работать именно на меня?

- Ответ находится за вашей спиной, уважаемый, - ответил Саян.

Витус Сейшил удивлённо повернул голову, но ничего, кроме большого шкафа со множеством выдвижных ящичков, не увидел.

- За той стеной, - продолжил Саян, - находится ваш магазин. Вы торгуете книгами, знаниями, гениальными художественными произведениями. У меня нет возможности покупать столько книг, сколько жаждет моя душа.

Уважаемого менялу проняло. Витус Сейшил с неприкрытым интересом уставился на Саяна.

- Говорите вы действительно великолепно, как хорошо образованный человек, - произнёс витус Сейшил. – Так и быть, давайте проверим ваши знания.

- Как вам будет угодно, - Саян вновь низко поклонился.

Робкий росток надежды вытянулся и окреп в куст уверенности, Саян улыбнулся. Что, что, а через испытание, даже самый настоящий экзамен, он пройдёт с лёгкостью. Витус Сейшил достал из выдвижного ящика сборник стихов. Саян без малейших усилий, с подобающей интонацией и выражением, прочитал пару стихов. Следующим испытанием стало владение палочкой для письма. Под диктовку витуса Сейшила Саян исписал половину листа. Уважаемый купец даже крякнул от удовольствия, когда глянул на красивый каллиграфический подчерк. Оно и понятно: писать умею многие простолюдины, только, как правило, медленно и как кура лапой. Последним испытанием стал соробан. Саян быстро сложил 159 и 491, из 1273 вычел 629, 72 умножил на 21 и под конец разделил 829 на 19.

- Вы великолепно справились со всеми заданиями, - витус Сейшил машинально поднял край соробана, деревянные косточки послушно сбежали к левому краю. – Только я никак не могу понять ваш диалект. Вы откуда родом?

Неужели догадался? Саян напрягся. Невинный вопрос бросил в жар. От приступа ужаса сердце едва не выскочили из груди. Если, не дай бог, купец догадается, что он иностранец, то на Овальной площади уже сегодня вечером будет кровавое представление. Ни одному тассунарцу даже не придёт в голову спросить пойманного иноземца о столь странном самоубийственном решении найти работу в Нандине. Молчать невежливо, Саян прочистил горло.

- Я родом из домена Ершал, что находится на самой северной оконечности нашего прекрасного острова, - едва не хрипя от натуга, произнёс Саян. – Однако смею вас заверить, что в самый кратчайший срок выучу столичное произношение, дабы не царапать слух ваших покупателей и клиентов, уважаемый.

- Если вы и в самом деле владеете тремя иноземными языками, то выучить нандинский диалект вам не составит труда, - произнёс витус Сейшил.

Неужели пронесло? Саян расслабил стиснутые от напряжения пальцы. Витус Сейшил поднял исписанный Саяном листок. По напряжённому и задумчивому лицу уважаемого менялы легко догадаться, сколь сложная борьба развернулась в его душе. Новый работник ему не нужен, в Нандине хватает ничем не занятых простолюдинов. С другой стороны глупо и нерационально упускать хорошо образованного работника, который сам напрашивается на работу буквально за кров и пищу.

Саян невольно поёжился. Или передумает? В этом случае придётся искать другого работодателя. Пусть в столице полно влиятельных и богатых людей, однако так удачно торгует книгами и принадлежностями для письма только витус Навил Сейшил.

- Вы меня убедили, - витус Сейшил опустил наполовину исписанный листок на стол перед собой, - так и быть, я возьму вас на работу.

Здоровый купеческий прагматизм победил. Из-под низенького столика витус Сейшил вытащил Гексаан, святую книгу. Тронутые серостью страницы лежат плотно и гладко, а вот передняя обложка из кожи изрядно потёрта. Гексаан не сколько читают, а сколько используют для произнесения клятв при заключении сделок и договоров.

- Как вас зовут? – витус Сейшил положил Гексаан на край столика.

- Саян.

- Хорошо, Саян, положи сюда свою руку и повторяй за мной.

Передняя обложка на ощупь тёплая и гладка.

- Саян, клянёшься ли ты именем Великого Создателя работать честно и старательно? – немного на распев, словно настоятель в храме, произнёс витус Сейшил.

- Именем Великого Создателя я, Саян, клянусь работать честно и старательно.

Повторяя за купцом слово в слово, Саян произнёс самую обычную клятву усердно трудиться и не причинять вреда ни купцу, ни его семье, ни его имуществу. В свою очередь витус Сейшил взял Саяна под своё покровительство. Подобные устные клятвы отлично заменяют договоры на бумаге. Их даже принимают в суде. Эх! Знал бы уважаемый купец, что перед ним сидит тот, кто когда-то написал этот самый Гексаан. Точнее, самую древнюю его часть.

- Поздравляю, - витус Сейшил убрал Гексаан обратно под столик, - теперь ты работаешь на меня.

- Благодарю вас, уважаемый, - Саян низко поклонился.

От радости хочется петь и плясать, Саян с трудом сдержал широкую улыбку превосходства. Первый очень важный шаг сделан. Витус Сейшил громко хлопнул в ладоши. Тут же зашуршала сдвигаемая в сторону дверь. В контору вошёл мужчина в таком же как у купца хлопковом кимоно нежно-синего цвета. Саян бросил на него взгляд, одно лицо с витусом Сейшилом.

- Лант, я только что нанял нового работника, - витус Сейшил показал рукой на Саяна. – Отведи его к Имиру.

- Кем именно вы изволили нанять нового работника? – Лант вежливо поклонился.

Пусть Лант несомненно сын витуса Сейшила, однако в доме отца он исполняет обязанности доверенного слуги и помощника. Витус Сейшил на секунду задумался, но быстро нашёл ответ:

- Пусть пока исполняет обязанности работника для разных поручений. Можете идти.

Витус Сейшил вновь взял палочку для письма. Несомненно у влиятельного торговца и менялы масса дел. Саян подхватил с земляного пола плетёный короб, однако возле раздвижной двери в глубь дома он остановился.

- Уважаемый, - Саян низко поклонился, - разрешите заверить вас, вы не пожалеете.

Витус Сейшил ничего не ответил. Саян шагнул вслед за сыном купца во внутрь большого дома. Работник для разных поручений – куда пошлют и что прикажут, другого и не стоило ожидать. Могут послать и двор мести, и туалеты чистить, но это мелочи. Главное – он работает на одного из богатейших людей Нандина, уважаемого и влиятельного менялу, ростовщика, который сужает золотые кобаны десятками и сотнями даймё, самураям очень высокого ранга и, говорят, самому императору. Не важно, что придётся работать за кров и пищу. Это временно. При должном старании даже грешник в аду может дослужиться до старшего истопника. В жёстком сословном обществе Тассунары о таком покровителе как витус Сейшил можно только мечтать.

 

Глава 2.

Начать своё дело.

- Вот так, - Саян водрузил на полку пару новых книг и тщательно выровнял корешки по одной линии. Идеально разложенный товар – наполовину проданный товар. Надо бы ещё пыль протереть. Мягкой едва влажной тряпочкой Саян стёр с полки еле заметный слой пыли. Так гораздо лучше. Новенькие книги с толстыми тёмными корешками выстроились на полке словно солдаты на плацу. Что поделаешь, Саян отшагнул назад, здесь, в магазине витуса Сейшила, книги в первую очередь товар. А товар, как известно, должен производить на потенциальных покупателей впечатление, только так они купят их. А это что? Саян приподнялся на цыпочках. Ещё пыль! Непорядок.

Саян, осторожно снимая с полок книги, принялся старательно стирать влажной тряпочкой пыль и ставить бумажные томики обратно. Один за одним, начиная с самой верхней полки и до самого низа. Вездесущая пыль лезет сквозь широкий вход в магазин, через распахнутые окна и оседает мерзкой плёнкой на товаре. Война с пылью тлеет постоянно и никакое перемирие невозможно в принципе.

Наконец Саян разогнул спину. Ещё в одном книжном шкафу пыль временно отброшена на исходные позиции. Товар сияет ровными и чистыми корешками. Впрочем, как и сам «Дом бумаги и книг», магазин витуса Навила Сейшила. Просторный торговый зал заставлен широкими книжными шкафами от надраенного до блеска пола до потолка. На трёх низеньких столиках возле входа разложено ровно три десятка книг, новинки, последние поступления. На других столах маленькими аккуратными стопочками возвышаются чистые листы бумаги, связки палочек для письма, разнокалиберные бутылочки с чернилами и прочие приспособления для письма. На первый взгляд идеальный порядок. Но это только на первый.

Рабочий день в разгаре, только ожидать покупателей глупо. С час тому назад разразились хляби небесные, на улице самый настоящий летний ливень стеной. Огромные капли барабанят по черепицам с такой силой, будто хотят во что бы то ни стало разнести «Дом бумаги и книг» по брёвнышку. Через распахнутые окна совершенно не виден Императорский проезд, лишь серая пелена. Небесная вода на время избавила от отупляющей жары, однако она же отбила у людей желание ходить по магазинам и тратить медные дзэни вместе с серебряными мамэтагинами на покупки. Вот когда ливень стихнет, когда на небосклоне вновь засияет великолепная Гепола, вот тогда можно будет ждать наплыва покупателей. Саян окинул задумчивым взглядом пустой магазин. Что бы ещё поделать? Продавец обязан постоянно обслуживать покупателей. Если же покупателей нет, то продавец обязан обслуживать сам магазин. То есть наводить чистоту и порядок. Идеал недостижим, недостатки найдутся всегда.

Прошло больше восьми месяцев с того памятного дня, как уважаемый торговец и меняла Навил Сейшил взял Саяна на работу в свой дом, магазин и контору. Да, первые два месяца пришлось мести двор, выносить помои, сопровождать домашних купца на рынок с тяжёлым коробом за спиной и даже чистить выгребные ямы. Однако очень скоро Саян начал подниматься по служебной лестнице.

Сперва Саяну доверили сопровождать Имира Сейшила одного из сыновей купца в качестве носильщика. Высокопоставленные самураи часто покупают бумаги и книги оптом. Необразованной деревенщине соваться в резиденцию даймё или чиновника рангом пожиже просто опасно. В прямом смысле можно лишиться головы. Так что право доставлять оптовым покупателям заказ, пусть даже в качестве бессловесной тягловой силы, ещё нужно заслужить.

На четвёртый месяц Саян получил десять дзэни, первую зарплату. И под конец, недели две тому назад, витус Сейшил назначил Саяна главным продавцом в «Доме бумаги и книг». Уважаемому купцу очень понравилось умение Саяна разговаривать с покупателями и ненавязчиво убеждать их купить лишнюю, но очень полезную книгу, или пачку рисовой бумаги про запас.

Должность продавца нешуточная! В магазин часто заходят самураи, самые заносчивые, высокомерные и непредсказуемые покупатели. Вот в беседе с кем нужно в совершенстве владеть столичным диалектом и досконально знать правила хорошего тона. Чем строже в государстве законы, чем капризней и опасней правящий класс, тем более развит и почитаем этикет. Ибо только безукоризненно следуя правилам и предписаниям хорошего тона простолюдин в прямом смысле может уберечь свою голову.

Предыдущему главному продавцу по имени Мекод не повезло. Мелкий самурай из рода Арнин остался очень недоволен обслуживанием. То ли главный продавец недостаточно низко поклонился, то ли недостаточно вежливо поздоровался, сам Мекод об этом уже никогда не расскажет. Мало того, что Саяну довелось целый вечер смывать кровь предшественника с пола, так витусу Сейшилу пришлось извиняться перед небогатым, но очень заносчивым покупателем.

Да и среди прочих посетителей «Дома бумаги и книг» хватает богатых и влиятельных людей. Как метко выразился Имир Сейшил, тех, кто носит шёлковое кимоно и золотые кольца. За старание и трудолюбие, в качестве особого поощрения, витус Сейшил выделил Саяну малюсенькую комнату в своём доме, который находится сразу же за магазином и конторой. До этого момента Саяну приходилось ночевать где придётся. Сперва в коридорах жилого дома, а потом прямо в торговом

зале магазина. Зато за эти восемь месяцев Саян окончательно освоился в Нандине, в совершенстве выучил столичный диалект, приоделся и основательно познакомился с городом.

Саян остановился возле широкой полки с камнями для натирая туши. В Тассунаре тушь для рисования и письма продают в виде прессованных палочек. Для её приготовления, натирания и смешивания с водой используют специальные камни. На широкой полке разложена целая коллекция таких камней. Начиная от простых плоских кусков и до большого камня с круглой площадкой и красивой резьбой по краям. Ага! Саян приподнял самый большой камень. Так и есть: под обработанным куском гранита притаилось бесформенное серое пятно. Мастер ремесленник тщательно обработал камень, облагородил его, выровнял и разукрасил резьбой, однако нижняя часть камня для натирания туши осталась грубой и неровной. Мастер лишь зашлифовал острые углы и грани.

Едва Саян взялся за чуть влажную тряпочку для протирания пыли, как за спиной зашуршала сдвигаемая в сторону дверь. Саян тут же положил камень на место и развернулся. В торговый зал вошёл утус Имир Сейшил, один из старших сыновей витуса Навила Сейшила. Имир как раз заведует магазином.

В этом году Имиру Сейшилу исполнилось ровно 30 лет. Однако он уже сейчас очень похож на отца, такой же полноватый и невысокий ростом, круглое лицо и глубоко посаженые глаза. Только, в отличие от отца, он предпочитает носить хлопковое кимоно светло-коричневого цвета с геометрическими узорами.

- Саян, - глухим баском произнёс утус Имир Сейшил, -отец велит тебе прийти к нему в контору.

Саян удивлёно оглянулся по сторонам.

- Не беспокойся, - продолжил утус Сейшил, - пока тебя не будет, я сам присмотрю за магазином.

- Благодарю вас, - Саян вежливо поклонился.

Хозяйство витуса Навила Сейшила налажено как механические часы. Все без исключения слуги и работники точно знаю свои обязанности и самозабвенно трудятся целый день. Витус Сейшил только следит за результатами их работы, причём очень строго и внимательно, но справедливо. За восемь с половиной месяцев, что Саян проработал у уважаемого менялы, говорить с ним довелось нечасто. В лучшем случае раз пять – шесть. И не потому, что витус Сейшил такой недоступный. Как раз каждый слуга и работник смело может подойти к нему со своими проблемами и вопросами. Нет, просто поводы возникают крайне редко. Тем более интересно, Саян остановился перед дверью в контору, с чего это он потребовался хозяину? Если возникают какие дела с магазином, то витус Сейшил решает их через сына и никогда через старшего продавца.

От волнения подкашиваются ноги, Саян задвинул за собой дверь. Ох, не спроста вызвал. Витус Навил Сейшил сидит перед тем же низеньким столиком в неизменном просторном кимоно нежно-синего цвета.

 

- Добрый день, уважаемый, - Саян низко поклонился. – Вы изволили звать меня.

В этой конторе витус Сейшил принимает посетителей и решает прочие дела Саян глянул через земляной проход на улицу. Ливень и не думает униматься, Имперский проезд по-прежнему затянут серой пеленой. При такой погоде у купца с посетителями не густо, вот, видимо, и решил переговорить с работником. Будь снаружи хотя бы просто дождь, то и предстоящего разговора могло бы и не быть.

Саян подошёл ближе. Витус Сейшил молча указал на место напротив столика, где обычно садятся посетители. Правила приличия требуют от младшего молча ждать, пока старший соизволит заговорить первым. Саян смотрит на витуса Сейшила преданными глазами, как и полагается наёмному работнику на хозяина. Наконец уважаемый меняла собрался с мыслями и тихо спросил:

- Саян, ты уже сколько работаешь у меня?

- Через две недели будет ровно девять месяцев, уважаемый.

Витус Сейшил в глубокой задумчивости уставился на стену дождя. И к чему этот вопрос? Саян выпрямил спину.

- Саян, ты исполнительный и честный работник, - вновь заговорил витус Сейшил. – Имир постоянно хвалит тебя. Ты не сидишь в магазине без дела и за эти восемь с лишним месяцев ничего не украл, ни старого исписанного листа, ни отколотого кусочка от камня для натирая туши.

Витус Сейшил глянул прямо в глаза. Саян замер на месте. Взгляд витуса Сейшила такой мягкий и ласковый, однако пронизывает насквозь. Именно так он обычно смотрит на самураев, которые приходят к нему просить отсрочки по долгам.

- Пойми меня правильно, Саян: я очень доволен твоей честностью и трудолюбием, но именно это меня и настораживает.

К чему он клонит? Саян нервно сглотнул. В животе маленьким вихрем закрутилось беспокойство. Неизвестность пугает сильнее реальной опасности.

- Принимая тебя на работу, я боялся, что к тебе прилипнут соблазны Нандина. В большом и шумном городе, тем более в столице, множество развлечений, дорогой одежды, экзотической еды, украшений и, особенно, легкодоступных женщин. И на всё это нужны деньги, деньги и ещё раз деньги. Однако ты не подсел ни на питейные заведения, ни на соревнования борцов сумо. К театру, насколько мне известно, ты равнодушен вовсе. Единственное, регулярно наведываешься в Камышовую пустошь.

Камышовая пустошь – район на правом берегу Энтаи в некотором удалении от жилых кварталов Нандина. Именно там находятся легальные публичные дома и прочие увеселительные заведения для мужчин. Обычно до Камышовой пустоши добираются на лодках.

Витус Сейшил вопросительно уставился на Саяна.

- Веление плоти, уважаемый, - пояснил Саян. – Я не могу позволить себе содержать женщину, то есть жену. Поэтому регулярно пользуюсь услугами работниц «Пионового сада», не самого дорого, но и не самого дешёвого заведения.

- Одной работницы или нескольких? – витус Сейшил нахмурил брови.

- Только одной, уважаемый. Если вас интересует её имя, то её зовут Наона. Девушка не только красивая и ловкая, но ещё и умная. С ней приятно разговаривать.

- Ну вот! – сорвалось с губ уважаемого купца.

«Ну вот» витус Сейшил произнёс так, будто давно подозревает Саяна в заговоре против императора и только сейчас получил долгожданное доказательство своей догадки.

- Хорошо, скажу прямо, - витус Сейшил поправил палочки для письма в маленьком деревянном стаканчике. – Саян, ты слишком умён, слишком способный и амбициозный. Я не верю, будто целью твоей жизни является торговля книгами, бумагой и чернилами в моём магазине. Уверен – ты пришёл в Нандин с другой целью. Так с какой именно?

От удивления Саян едва не отшатнулся в ужасе от витуса Сейшила. Теперь понятно, почему меняле из простонародья удалось попасть в Десять семей Нандина, в десятку самых богатых и влиятельных семей менял и торговцев, которые от лица государства контролируют всех прочих менял и торговцев столицы. Витус Сейшил не просто умный, а ещё очень проницательный человек – крайне полезное качество для политика высокого полета.

Немота и удивление отпустили, Саян слегка прокашлялся.

- Витус Сейшил, - заговорил Саян, - прежде, чем вы получите исчерпывающие объяснения, позвольте мне сбегать в свою комнату.

- Разрешаю, - витус Сейшил чуть заметно кивнул.

Саян обернулся за пару минут и вскоре вновь присел перед столиком витуса Сейшила.

- Да, вы правы, - Саян разложил перед собой на полу исписанные листы, - в нашу славную столицу я пришёл не для того, чтобы до конца жизни продавать в вашем замечательном магазине бумагу и чернила. Цель моей жизни – печатать и продавать книги. Причём не только наших уважаемых соотечественников, а так же иностранных авторов.

Сказать, что витус Сейшил удивился, значит ничего не сказать. Глаза уважаемого купца едва не вылезли из орбит, а с губ сорвался презрительный смешок. Однако витус Сейшил быстро взял себя в руки и, в ожидании продолжения, молча уставился на Саяна.

- Как я уже рассказывал вам, - Саян поправил крайний листок перед собой, - до работы на вас я несколько лет прожил в Давизуне. Великий Создатель наградил меня способностью запоминать чужие языки. Работая то на одного, то на другого иноземца, я очень быстро выучил марнейский, гилканский и фатрийский. Последний купец из Фатрии владеет большой библиотекой.

Вижу неверие на вашем лице, уважаемый. Однако, смею заверить, торговать иноземными книгами, которые я лично буду переводить на благородный раномату, верное дело. Как среди тассунарцев полно грубых и невежественных типов, так и среди иноземных варваров много умных и образованных людей. В Гилкании, Марнее и Фатрии живут не только купцы и моряки, а так же мыслители, учёные, философы. Смею заверить вас: от знакомства с их трудами мы только выиграем. Да, разве, вам самим не интересно узнать, что находится на том берегу Южного океана?

Очень скользкий момент. Саян напрягся. По ногам прокатилась нервная дрожь. Как бы не пришлось резко вскакивать и давать дёру. Подавляющая часть тассунарцев воспринимает самоизоляцию своей страны как высшее благо, которое ниспослал сам Великий Создатель. Жителей других земель они считают грубыми и ни на что не годными варварами. С подачи Ёкида Неохана, популярного мыслителя, тассунарцы считают свой остров ни много, ни мало, а вершиной мира. Разговоры о мудрости заокеанских варваров могут рассердить витуса Сейшила.

- Однако я прекрасно понимаю: далеко не все тассунарцы найдут книги заморских авторов интересными, - торопливо добавил Саян. – По этой причине в первую очередь я планирую начать с издания и распространения великих достижений нашей литературы. Однако открыть в Нандине собственную типографию не так просто. Мало купить хороший печатный станок и нанять работников. Гораздо важнее обрести надёжного и могучего покровителя. По этой причине больше восьми месяцев назад я так настойчиво просил вас взять к себе на работу.

- Ну да, - губы витуса Сейшила вытянулись в тонкую улыбу, - теперь мне понятна твоя настойчивость.

Лесть приятна всем, Саян вежливо улыбнулся в ответ.

- Вы не просто богатый купец, у которого очень хороший магазин. В первую очередь вы уважаемый в столице меняла. Вы водите знакомство со множеством даймё, правителями доменов со всей Тассунары. Ни один сборщик налогов не вваливается в вашу контору не сняв сандалии или гэта. По слухам, сам император, да хранит его Великий Создатель, обращается к вам за помощью.

Пронесло! Нервная дрожь сошла на нет. Саян устроился перед столиком витуса Сейшила поудобней. Купец не стал сердиться и звать на помощь сыновей и работников, чтобы связать Саяна и сдать его ёрикам, городским стражникам, как смутьяна и нарушителя законов империи. Страх отступил, вместо него нахлынуло вдохновение и азарт.

-Изначально я планировал проработать на вас ровно столько, чтобы добиться вашего расположения. Год, может даже больше, - продолжил Саян. – Однако ещё раньше вы проявили редкую проницательность. Мне не остаётся ничего другого, как честно рассказать вам всё.

Последние слова явно не понравились витусу Сейшилу. Уважаемый купец перестал расслабленно улыбаться и вновь напрягся. Глаза его сузились, а губы плотно сжались.

- Позвольте заверить вас: мне не нужны ваши деньги, только ваше покровительство, - поспешно произнёс Саян.

- Приятно слышать, - витус Сейшил вновь расслабленно улыбнулся. – Тогда на какие средства ты собираешься открыть типографию?

Пусть витус Сейшил ворочает огромными деньгами, десятками и сотнями золотых кобанов, однако его не вдохновила бы идея одолжить простолюдину, пусть даже доверенному работнику, десяток другой серебряных мамэтагинов.

- Смею вас заверить, на открытие печатной мастерской у меня есть деньги.

- Откуда? – витус Сейшил подозрительно сощурился. – Ты их украл? Или ограбил кого?

- Нет! Что вы? – в притворном ужасе воскликнул Саян. – Клянусь именем Великого Создателя, на моих деньгах и моих руках нет чужой крови.

- Тогда откуда они у тебя? – настойчиво повторил витус Сейшил.

Ничего сильнее клятвы именем Великого Создателя нет. Часто её вполне достаточно, чтобы снять с человека обвинения или наоборот заставить признаться. Однако её недостаточно, чтобы развеять сомнения витуса Сейшила.

- Я расскажу вам, откуда у меня деньги, - смиренно произнёс Саян. – Только прошу вас выслушать меня до конца.

Витус Сейшил пристально глянул на Саяна, однако, помедлив немного, всё же кивнул в знак согласия.

- Это началось в Давизуне примерно два года тому назад. На городском рынке у оборванного простолюдина мне удалось совсем задёшево купить книгу, которая так и называется «О печати книг». Самое примечательное в ней то, что она на фатрийском языке. Каюсь, уважаемый, - Саян слегка поклонился, - я купил краденное. С другой стороны, я спас книгу. В Тассунаре крайне, крайне мало людей владеет иноземными языками. Если бы я не купил эту книгу, то необразованный простолюдин пустил бы её на растопку или продал бы старьёвщику.

- Мудрое решение и вполне простительное, - тихо заметил витус Сейшил.

- Покинув Давизун, я несколько месяцев путешествовал по Тассунаре. И вот однажды ночью мне пришлось заночевать прямо в лесу. Вместо подушки я подложил под голову фатрийскую книгу.

Витус Сейшил сидит спокойно, можно даже сказать равнодушно. Но… рассказ явно заинтересовал его.

- В ту ночь во сне ко мне явился призрак, старик в драном шёлковом кимоно с большой белой бородой. В правой руке у него была большая книга. Призрак поведал мне, что рядом со мной, под большим плоским камней, зарыт клад. Вроде как старик сам его закопал, когда был живой. Призрак разрешил мне воспользоваться деньгами и пропал. Да! Напоследок он посоветовал мне воспользоваться деньгами с умом. Утром я решил проверить ночной сон и в самом деле нашёл под камнем маленькую деревянную шкатулку с тридцатью серебряными мамэтагинами.

Насмешливая улыбка растянула губы витуса Сейшила. Как образованный человек он слабо верит в потустороннюю хрень, и уж тем более в призраков, которые являются во сне и указывают на зарытые клады.

Подобный сюжет часто мелькает в книжках-картинках, дешёвом развлекательном чтении для тех, кто не умеет читать. Однако витус Сейшил молчит и не собирается перебивать.

- Признаться, - продолжил Саян, - меня охватил соблазн весело спустить нежданное богатство. Тоже, вроде как, с умом: легко пришло, легко ушло. С такими мыслями я тронулся в Нандин. Однако в дороге у меня было время подумать. Сон был вещим, тридцать серебряных мамэтагинов тому доказательство. Но мне упорно не давали покоя два очень важных совпадения. Во-первых, в ту ночь я спал на фатрийской книге под названием «О печати книг». А во-вторых, призрак, который указал мне на клад, держал в правой руке книгу. Да ещё напутствие. Не иначе, это знак свыше! – Саян с важным видом поднял указательный палец. – Деньги ниспосланы мне не для развлечений, а для конкретной цели. Уже подходя к Нандину, я, наконец, понял для какой именно: переводить и печатать иноземные книги.

Саян вопросительно уставился на купца. Как на откровенно фантастический рассказ отреагирует витус Сейшил? Поверит? Нет?

- Забавная история, - витус Сейшил расслабленно улыбнулся. – Хорошо. Предположим, что это правда и у тебя в самом деле есть тридцать мамэтагинов. Как ты собираешься начать своё дело?

Гора с плечь! Саян тихо, но с огромным облегчением, выдохнул. Словно тащил на плечах пару мешков с рисом и, наконец, сбросил их. Поверил купец в фантастический рассказ или нет – бог его знает. Главное, разговор перешёл в практическую плоскость.

- Я почти перевёл «О печати книг», однако она вряд ли заинтересует покупателей. По этой причине я решил начать со сборников стихов Пеона Виижа.

Пеон Вииж – поэт и сказитель, ушёл к Великому Создателю больше сотни лет тому назад. Однако его стихи и поэмы до сих пор пользуются большой популярностью среди тассунарцев.

- Потом можно будет издать несколько путеводителей. Любовная лирика пользуется популярность, - продолжил Саян. – Со временем я надеюсь заручиться поддержкой «Иноземной библиотеки», в которой придворные учёные собирают иноземные книги и переводят их. Далее план такой, - Саян мельком глянул в листок перед собой. – Каждую книгу я собираюсь печать в количестве не меньше пятидесяти штук и предлагать вам для продажи в вашем магазине. Никаких предоплат, никаких кредитов. Половину прибыли вам, половину мне.

В Западном пределе я уже приглядел склад под мастерскую. Покупателей там нет, зато дешёвая аренда. Ещё осталось найти столяров, которые сделают печатный станок, и нанять работников. Бумагу, чернила и прочие принадлежности я планирую покупать у вас. Причём, смею заверить, оплата сразу. То есть опять никаких кредитов и рассрочек. Все без исключения расходы я беру на себя.

Саян поклонился. План открытия собственного дела прост и надёжен. Однако витус Сейшил громогласно расхохотался. Саян в недоумении уставился на купца. Именно такой реакции он никак не ожидал. Недовольство, сомнения, даже гнев, но только не громогласный хохот.

- Прошу прошения, уважаемый? – ничего не понимая, произнёс Саян. – Я сказал что-то не то?

- Нет, нет, что ты, - витус Сейшил белым платочком протёр уголки глаз. – Твой план прост, как всё гениальное. Я думал, ты будешь просить руку одной из моих дочерей, чтобы на приданное открыть мастерскую.

Жениться на деньгах – широко распространённый способ приобрести первоначальный капитал, а то и сразу разбогатеть. Впрочем, для бессмертного, у которого нет и никогда не было детей, этот способ совершенно не годится.

- Смею вас заверить, - Саян поклонился, - ничего подобного у меня и в мыслях не было.

- Тебе не приглянулась ни одна из моих дочерей? – витус Сейшил нахмурился.

- Что вы, уважаемый, - Саян всплеснул руками. – Ваши дочери прекрасны и очень хорошо воспитаны. Только я не собираюсь создавать вам личные трудности. Торговое дело подобно морю в шторм. Как ни старайся, как не подготавливайся заранее, всегда существует опасность, что тебя и твоё дело выбросит на прибрежные скалы очередная волна. Если подобное, не приведи Великий Создатель, случится, то я просто вернусь к вам и снова будут продавать ваши книги в вашем магазине, а ваша дочь избежит печальной участи супруги банкрота. Уверен: вы и без моей скромной персоны найдёте вашим дочерям достойных и надёжный мужей.

Витус Сейшил насупился. Вроде как уважаемому купцу полагается быть довольным такому ответу. Как ни как, а Саян даже под предлогом женитьбы не собирается покушаться на его кошелёк. Однако витус Сейшил совершенно не рад такому повороту. У Саяна и в самом деле и в мыслях не было просить руки дочери витуса Сейшила. Бессмертному наследник не нужен. Женитьба, даже формальная ради приданого, доставит гораздо больше хлопот, чем принесёт выгод. Всегда и везде, буквально из последних сил, Саян предпочитает оставаться холостяком. Максимум, на что очень редко приходилось соглашаться – вдова с детьми.

- Боюсь, - витус Сейшил печально вздохнул, - однажды мне придётся пожалеть и о деньгах, которые у тебя есть, и о твоём мудром решении не причинять мне личных неудобств. Такие как ты, - взгляд витуса Сейшила словно проткнул насквозь, - далеко идут и высоко поднимаются. Хорошо, когда ты думаешь приступить к реализации своего плана?

Саян едва сдержался, ещё только не хватало рассмеяться от радости. Веселье буквально прёт изнутри. Самый щекотливый момент, те самые тридцать серебряных мамэтагинов, якобы клад призрака, успешно пройден. Пусть витус Сейшил не сказал «да», однако сам вопрос уже говорит о его согласии.

- С вашего позволения, не ранее, чем через месяц, - осторожно ответил Саян. – Сперва нужно основательно разведать обстановку и договориться с нужными людьми. Вы разоблачили меня раньше времени.

- Здравая мысль, - последнюю фразу витус Сейшил пропустил мимо ушей. – Только, Саян, открыть в Нандине свою печатную мастерскую не так просто. Если ты до сих пор не заметил, в городе и так полно типографий. Да ты и сам каждый день видишь, сколько книг в моём магазине. Тебя ждёт очень жёсткая конкуренция.

- Полностью с вами согласен, витус, - легко согласился Саян. – Однако я надеюсь на Ламина Брадана, фатрийца, автора «О печати книг».

- Иноземец? Это почему же?

- Витус, – Саян, словно опасаясь тайных агентов, оглянулся по сторонам,- надеюсь, вы знаете: иноземцы, которых считают варварами, во многом умнее и сильнее нас. Великий Рюкун пал под натиском фатрийцев. Не так давно эта же участь постигла Гунсар. А всё потому, что их станки гораздо лучше наших.

Лицо витуса Сейшила окаменело, лишь глаза недовольно сузились. Но, уважаемый купец в первую очередь реалист. Пусть Тассунара наслаждается благами самоизоляции, но о том, что творится на другом берегу моря Окмара, которое отделяет Тассунару от материка Чалос, витус Сейшил прекрасно знает.

- Печатный станок фатрийцев лучше, - с нажимом повторил Саян. – Я надеюсь печатать на нём гораздо больше книг, гораздо лучшего качества и за меньшие деньги.

- Надеюсь…

Витус Сейшил не успел сказать, на что именно он надеется. Мерный шум дождя сменился на барабанную дробь. В контору, отряхивая чёрные шаровары словно мокрый пёс, вошёл самурай. Слуга следом держит над головой господина широкий зонтик. Барабанная дробь вновь сменилась на мерный шелест дождя. Клиент. Саян тут же вскочил на ноги и торопливо отошёл в сторону. Судя по очень важному виду и дорогой накидке с накрахмаленными плечами, дорогой посетитель не меньше личного посланника какого-нибудь даймё. Даже слуга, который уже свернул зонтик и отошёл в сторону, одет в шёлковое кимоно.

- Добрый день, уважаемый, - витус Сейшил тут же переключил внимание на самурая. – Смею предположить, ваше дело очень важное и срочное, коль даже проливной дождь не смог остановить вас.

- Вы, как всегда, правы, - самурай присел напротив столика витуса Сейшила.

Саян, пятясь задом и продолжая низко кланяться, быстро выскользнул из конторы. Ему, как подчинённому, присутствовать при важном разговоре не полагается. А дело действительно очень важное и срочное, коль гордый самурай не побоялся замочить штаны. Пусть не совсем вежливо, однако слуге полагается уходить именно так – ничуть и ничем не привлекая внимания ни хозяина, ни важного гостя. Саян сдвинул передвижную дверь на место.

-Витус Сейшил, мне нужно ещё десять кобанов. Надеюсь, вы сможете одолжить их мне незамедлительно допустим… месяцев на десять.

Тонкая перегородка из плотной бумаги едва задерживает звуки. При желанииможно точно узнать, зачем и так срочно важному самураю потребовались десять золотых кобанов. Не иначе, надменный клиент будет давить на витуса Сейшила эмоциями и собственной важностью. Впрочем, это проблемы уважаемого менялы. Саян развернулся и торопливо пошёл прочь.

На душе легко и свободно. Была проблема: как витус Сейшил воспримет его желание открыть собственную мастерскую. К счастью, купец первым начал разговор и проблема чудным образом разрешилась. Даже приход важного самурая очень кстати.

В торговом зале по-прежнему ни одного покупателя. Утус Имир Сейшил сидит за небольшим столиком напротив входа в полном одиночестве. Впрочем, неудивительно: книги, бумага и принадлежности для письма не столь важны, как новый заём на десять золотых кобанов. Пелена летнего ливня по-прежнему скрывает Имперский проезд.

- Утус, - Саян с поклоном остановился перед утусом Сейшилом, - к вашему отцу пришёл очень важный посетитель. Я счёт необходимым покинуть витуса Сейшила без его прямого разрешения.

- Ты поступил правильно, Саян, - утус Сейшил поднялся на ноги. – Если потребуется, отец вновь призовёт тебя. А пока продолжай работать.

- Будет исполнено, уважаемый, - Саян вновь поклонился.

Раздвижная дверь тихо закрылась за утусом Сейшилом. Так, Саян оглянулся, на чём он остановился? Ага! Камни для натирания туши. Под самым большим из них скопилась пыль.

Пока Саяна не было, тряпочка для вытирая пыли успела окончательно высохнуть. Саян вновь намочил её прямо под струями дождя. Как бы то ни было, а он всё ещё продавец «Дома бумаги и книг». Очередная цель достигнута, Саян приподнял за край самый большой камень для натирания туши. Абстрактное желание добраться до императорского дворца, однажды пройти через его Парадные ворота, из расплывчатого образа в голове стала чуть более реальной. Но! Саян со стуком опустил камень для натирая туши обратно на широкую полку, витус Сейшил прав: продать свежеотпечатанные книги будет непросто.

В Нандине, и в Тассунаре в целом, печатное ремесло хорошо развито. Даже простолюдины с относительно скромным достатком регулярно заходят в «Дом бумаги и книг» за томиком другим. А в более дешёвых лавках и магазинах покупателей из народа ещё больше.

 

Глава 3.

Вялый результат.

- Что вы! Уважаемый! – торговец Тотой театрально всплеснул руками. – «Звёзды во мгле» книга прекрасная, но только не за шестьдесят дзэни! Вы меня разорите. Двадцать. Двадцать дзэни её цена.

- Позвольте с вами не согласиться! – в свою очередь воскликнул Саян. – Двадцать дзэни неизбежно разорят меня! Только исключительно из уважения к вам – пятьдесят восемь дзэни.

Торг свернул на очередной круг. Торговец Тотой, простолюдин по происхождению, торгуется до упаду. Маленький, сухой, но весьма и весьма бойкий старичок постоянно носит одно и то же поношенное кимоно серого цвета. Тотой готов биться за каждый дзэни так, словно от одной единственной монетки зависит его жизнь. Впрочем, его можно понять.

В маленький книжный магазин «Книги и принадлежности Тотоя» на Журавлиной улице заходят в основном бедные самураи, мелкие чиновники, небогатые торговцы вразнос и ремесленники с ближайших улиц. Публика небогатая, которой приходится буквально каждый дзэни отрывать от себя. Зато утус Тотой только торгует книгами и сам их не печатает.

- Тридцать! Тридцать дзэни! – для убедительности утус Тотой стукнул кулачком по низенькому столику перед собой.

- Как же низко вы цените нашего любимого поэта! – Саян хлопнул ладонью по заглавной странице. – Пятьдесят дзэни и по рукам.

- Неправда! – утус Тотой вскипел, как забытый на плите чайник. – Я люблю и высоко ценю хайки витуса Виижа. Однако ВАША книга, уважаемый, не стоит пяти десятков дзэни.

Ну что со старого возьмёшь! Саян медленно втянул ноздрями воздух и ещё медленней выдохнул. Главное, не сорваться на истошный крик. Тогда утус Тотой обидится и точно ничего не купит.

- Только из уважения к вашим постоянным покупателям, - почти спокойно протянул Саян, - давайте сойдёмся на сорока восьми дзэни за книгу.

Торг продолжался добрых полчаса. Наконец утус Тотой согласился купить три книги «Звёзд во мгле» по сорок дзэни за каждую.

- Вот ваши сто двадцать дзэни, - утус Тотой высыпал на низенький столик горсть монет.

- Благодарю вас, уважаемый, - Саян принялся сгребать медные дзэни в собственный кошелёк. – Надеюсь и впредь на плодотворное сотрудничество с вами.

- Непременно, непременно, уважаемый.

Утус Тотой с кряхтением поднялся на ноги. Даже деревянные гэта с высокими каблуками не делают его рост средним. А без них на ровной глади деревянного настила старый торговец кажется большим мальчиком с венчиком седых волос вокруг обширной лысины. Чтобы задвинуть только что купленные книги на полку с новинками утус Тотой приподнялся на цыпочки. Из под края старого кимоно показались белые словно мел пятки.

- Всего вам хорошего, - Саян у входа в магазин на прощанье низко поклонился.

- И вам всего наилучшего, - в ответ поклонился утус Тотой.

Не смотря на жаркий полдень жизнь на Журавлиной улице бьёт ключом. Крестьяне и ремесленники, уличные торговцы и просто прохожие спешат, торопятся, толкутся по улице в обе стороны. То и дело мелькают корзины, короба, грязные кимоно, нагруженные баулами кони. Кажется, будто низенькие пыльные дома-ущелье стиснули и сжали людской поток-ручей. Саян натянул на голову соломенную шляпу с длинными полями.

- Ткани! Ткани! Отличные ткани! – уличный торговец на ходу развернул перед Саяном рулон серой ткани из конопли. – Купи! Уважаемый.

- Не нужно, - Саяна в раздражении прошёл мимо.

Если позволяет кошелёк, то у тех, кто торгует прямо на улице вразнос, лучше ничего не покупать. В лавках и магазинах товар несколько дороже, зато, как правило, более качественный. Да и возможностей поторговаться гораздо больше. Но дело не в этом. Саян в тяжелых раздумьях едва не замечая прохожих свернул в сторону Заветной улицы, где находится его печатная мастерская.

- Как дела, утус.

Вжин, или Вжин-печатник, единственный наёмный работник, на миг оторвался от печатного пресса.

- Дела идут, - Саян прошёл мимо.

Нет абсолютно никакого желания разговаривать с работником.

- Так вам удалось продать хотя бы пару книг? – временами Вжин бывает весьма настойчивым.

- Да, удалось, - Саян присел за импровизированный столик у стены небольшого склада. – Продолжай работать.

- Как скажите, - Вжин повернулся к печатному станку.

Клацанье и шелест вновь наполнили небольшой арендованный склад. Вжин ловко и быстро набивает типографской красной полосы набора, накладывает на декель, специальную раму, лист бумаги, накрывает сверху рашкетом и сдвигает талер, выдвижную доску, под пресс. Один поворот кука, рычага винтового пресса, секунда, две… И вот из-под пресса выезжает свежеотпечатанный лист будущей книги. Вжин ловко подхватывает лист и вешает его для просушки на протянутые верёвки. Внутри склада от десятков сохнущих листов стоит ядрёный запах типографской краски.

Самое время подвести баланс. Саян бросил на импровизированный столик кошелёк. Внутри холщового мешочка глухо брякнули медные монеты. За три книги удалось выручить 120 дзэни – очень хорошо. Только, Саян водрузил на столик соробан и записную книжку, дневную выручку сложно назвать удачной. Щёлкая костяшками и поминутно делая пометки в записанной книжке, Саян быстро подбил баланс мастерской. Получается… хреново. Нет, качество книг отличное, Вжин работает на совесть, жалоб от покупателей не было ни разу. Дела идут хреново, как черепаха на водопой.

Витус Сейшил был прав как никогда. Саян в раздражении оттолкнул от себя соробан. В Нандине не просто много печатных мастерских, а очень, очень, охренеть как много. Конкуренция такая, что хоть бери арбалет и втихаря, тёмными ночами, отстреливай конкурентов. Увы, Саян печально глянул на страницу доходов и расходов, ставка на качество не сработала. Точнее, одного хорошего качества оказалось недостаточно. Прошло целых четыре дня, как Саян лично закончил переплёт последнего десятого экземпляра «Звёзд во мгле» Пеояна Виижа, популярного тассунарского поэта. И только сегодня, с большим трудом, удалось продать последние три книги.

С момента памятного разговора с витусом Сейшилом Саяну потребовалась всего неделя, чтобы найти мастерскую, арендовать небольшой склад на Заветной улице и нанять помощника. Ещё пришлось долго поломать голову над названием своего детища.

«Книги Саяна», самый традиционный для Тассунары вариант, когда в названии магазина, лавки или конторы присутствует имя владельца, Саян отбросил сразу. Романтические варианты типа «Ветка сакуры», «Синий журавль» тоже не годятся. В конце концов Саян вернулся к прежнему очень простому названию, которые придумал ещё в Давизуне. На воротах арендованного склада появилась большая надпись синей краской «Свет знаний». А под ней, не долго думая, Саян нарисовал торговый знак: восходящая над линией горизонта Гепола, чёрточка, над которой нарисован полукруг и отходящие от него лучи.

Тогда же Саяна постигло первое серьёзное разочарование. Он так надеялся на книгу Ламина Брадана «О печатном деле», а на деле она оказалась совершенно бесполезной.

Когда на Столешной улице Саян заявился в мастерскую столяра Найла с «оригинальным и прогрессивным», как ему тогда казалось, чертежом печатного станка, то столяр Найл тут же предложил Саяну другой станок местного производства и несколько более эффективный. Предыдущий заказчик отменил заказ. Столяр Найл предложил небольшую скидку. Саяну не осталось ничего другого, как тяжело вздохнуть и забрать оригинальный и прогрессивный тассунарский станок.

Работник Вжин станок сразу узнал. По его словам, он потому и остался без работы, что прежний хозяин не смог ни купить новый печатный станок, ни заплатить работникам за работу. Иначе говоря, полностью разорился. Начало, откровенно говоря, получилось не очень. Пришлось повозиться и поломать пальцы, пока осваивал премудрости печатного дела. Хорошо Вжин помог. Проблемы и трудности с запуском собственного дела только добавили страхов и опасений за судьбу начинания. И, откровенно говоря, радоваться пока нечему.

Дела идут вяло, как перегруженный конь за глупым погонщиком. Средним пальцем Саян подцепил соробан, круглые костяшки послушно сбежали к левому краю. Как бы не рухнуть на дороге под грузом несбывшихся надежд. С такими темпами развития не стоит и мечтать о том дне, когда он переступит порог императорского дворца. Саян тяжело вздохнул, соробан глухо плюхнулся на импровизированный столик. В лучшем случае годов так эдак через пять он сможет жениться и окончательно войти в когорту относительно успешных ремесленников, которые и не голодают, однако шёлковое кимоно не надевают даже по самым большим и важным праздникам.

То, что такая жизнь ничем не поможет Тассунаре на пути прогресса, ещё не самое страшное. Страшно то, что островная империя на пороге больших, можно даже сказать глобальных, потрясений. При любых изменениях в первую очередь страдают простые труженики. Саян в раздражении захлопнул записную книжку. Ещё только не хватало закончить очередную жизнь на улицах Нандина от голода. Вариант более чем реальный. В Тассунаре нет никакой помощи бедным. Пусть не в таких количествах как в Тургале, столице Рюкуна, однако и на улицах Нандина время от времени попадаются нищие с рельефными ребрами на крайней стадии истощения.

Да, в столице Тассунары больше сотни магазинов и лавок, которые успешно продают книги в больших количествах, но и печатных мастерских тоже полно. Дикая конкуренция и низкий оборот, Саян в раздражении спихнул записную книжку на пол. От тихого шлепка Вжин на миг замер с подушками для набивки краски в руках, но тут же вновь продолжил работу. Шелест бумажных листов и клацанье рычагов вновь полились по складу приятной музыкой.

Может, пока не поздно, сделать карьеру? Ворота склада широко распахнуты, Саян выглянул наружу. В широком проезде между двумя рядами складов по пыльной земле скачут воробьи. Серые пташки задорно чирикают и смешно перепрыгивают с места на место. Рядом величественно вышагивают вороны. Податься к какому-нибудь высокопоставленному самураю секретарём, лет через десять дорасти до управляющего поместьем, лет через триста можно будет дотянуть и до должности великого советника при императоре Тассунары. Саян глянул на сгорбленную фигуру Вжина-печатника. Нет, так не пойдёт. Слишком, слишком, слишком долго.

Тассунарское общество не просто сословное, а структурированное от самого верха до самого низа. Даже осквернённые, которые по закону находятся вне всяких сословий, и те втянуты в административное управление. В таких условиях перейти из низшего сословия в высшее крайне, крайне проблематично. Часто на подобный рывок уходят десятилетия. Лишь благодаря самоотверженному труду деда и прадеда витус Сейшил получил родовое имя и право носить два меча. Без самоотверженного труда предков крестьянин Навил до сих пор бы выращивал рис где-нибудь в дальних окрестностях Нандина.

По этим же причинам нет абсолютно никаких шансов сделать карьеру на военной службе. То, что армия Тассунары состоит исключительно из урождённых самураев, ещё полбеды. В империи вот уже двести с лишним лет царит Великий мир. Максимум, на что время от времени требуются войска – подавление крестьянских бунтов. А без войны, реальной затяжной войны на грани сил и возможностей, сделать в армии карьеру невозможно.

Куда ни кинь, всюду клин. Купеческое сословие, торговцы и менялы, предтечи промышленников и финансистов, самое мобильное и прогрессивное. Если уж надеяться на подъём по социальной лестнице, то только в хлопковом кимоно торговца.

- А он мне и говорит: его императорское величество изволил…

Саян сфокусировал взгляд на сгорбленной спине Вжина.

- И тут великий советник приказал отрубить ему голову. Оно и правильно: - Вжин нажал на рычаг пресса, - не дело простолюдину указывать благородным, как государством управлять.

Наёмный работник продолжает и продолжает трещать о своём. Саян невольно улыбнулся. За тяжкими думами совершенно оторвался от реальности. Слухи и домыслы липнут к Вжину, как песок и пыль к сахарному леденцу. Он готов пересказывать базарные байки и глупости целый день напролёт. Отдельно и особо его интересует личная жизнь императора Тогеша Лингау, десятого императора Тассунары. Однако на сегодня главная новость не из дворца на холме. Саян прислушался.

- Склад, говорю, соседний освободился, - Вжин махнул рукой в сторону общей стенки с другим складом. – Купец, который арендовал его, того – разорился. То ли чересчур увлёкся чайной церемонией, то ли слишком много на борцов сумо поставил, то ли и то и другое сразу.

Это ладно, судьба, бывает, - Вжин выдвинул из-под пресса отпечатанный лист. – А кто теперь пустой склад займёт? Ладно, если торговец рисом, с крысами можно договориться. А если, не приведи Великий Создатель, торговец рыбой? Это же… такая вонь стоять будет. Рыба хоть и свежая, а требуха старая, гниёт, воняет. Лучше всего, если склад достанется торговцу тканями или гвоздями. И вонять не будет и крысам жрать нечего.

Да-а-а… Саян печально улыбнулся. Если бы дела шли не в пример лучше, то он сам непременно бы занял пустой склад. Может быть даже выкупил бы его со временем. Там, за забором, домик небольшой, может и его удалось бы купить со временем. А так… С такими доходами, Саян зло спихнул на пол записную книжку в кожаном переплёте, о расширении производства не стоит и мечтать. Впрочем, впрочем… Саян пристально, до рези в глазах, уставился на спину наёмного работника. В голове, на грани сознания мелькнула шальная мысль… Только какая?

- Ну, там, широкий такой. Эх-х-х! – Вжин надавил на рычаг пресса.

Широкий, широкий такой… Саян нахмурился, но тут же радостно улыбнулся. «Расширение» - вот оно самое главное слово! Правой рукой, неловко шаря под импровизированным столиком, Саян нащупал корешок записанной книжки. Традиционная торговля основана на том, что ремесленник пытается продать свой товар по максимально возможной цене. Да, максимально возможной. Саян распахнул записную книжку. На странице ровными рядами выстроились записи о закупках бумаги, краски, кожи и прочих расходных материалов. Буквально сегодня днём до хрипоты, чуть ли не до драки, торговался со старым Тотоем и ради чего, спрашивается? Ради трёх книг, расходы на печать которых не превышают 17 дзэни. Да, Саян ткнул пальцем в строчку, точно – всего 17 дзэни.

Да, продать сборник «Звёзды во мгле» удалось в два раза дороже, зато всего три экземпляра и то с большим трудом. Расширять производство дальше не имеет смысла. Они на пару с Вжином печатают и переплетают ровно столько книг, сколько удаётся продать. И ни одним экземпляром больше. Вот она ошибка! Саян аж замычал от злости и обиды.

- Утус, что с вами? – Вжин испуганно оглянулся.

- Ничего, - Саян махнул рукой.

Вжин снова повернулся к печатному станку, однако былая беззаботная болтливость покинула его. Молча и напряжённо он вновь принялся давить на рычаг пресса.

Мысли крутятся в голове, как водяное колесо на ручье во время половодья. Если разобраться, то магазины крупные типа «Дом бумаги и книг» витус Навила Сейшила быстрее исключение, нежели правило. Уважаемый торговец и покровитель сам книг не печатает, только продаёт. Тогда как большая часть ремесленников-печатников продают свои книги сами.

Как это обычно бывает: в комнате, которая выходит окном и дверью на улицу, устраивают магазин, либо лавку. Рядом, за бумажной перегородкой, стучит и шелестит печатный станок. Пока ремесленник подкладывает под пресс чистые листы или сшивает корешки, его жена, сын, наёмный продавец тут же продают свежеотпечатанные книги.

Саян грустно улыбнулся. Вот было смеху, когда он по незнанию и неопытности зашёл в такой типографию, она же лавка, со своим товаром. Естественно, не удалось продать ни одной книги, только сдавленные смешки и вежливые до жути объяснения со стороны хозяина или его работников. И как только можно было позабыть опыт Марнеи, Гилкании и Фатрии. Особенно Фатрии. Саян хлопнул сам себя по лбу. Одна хорошо организованная мануфактура разорит и вытеснит с рынка сотню кустарных мастерских. Вытеснит, хотя на ней тот же ручной труд с теми же инструментами, станками и технологией производства в целом.

 

Расширение – вот решение проблем! Нужно не просто расширять производство, не просто нанимать вместо одно двух работников, а создавать самую настоящую мануфактуру. Можно и нужно арендовать соседний склад, пока он пустой и никем не занят.

- Вжин, - Саян резво вскочил на ноги, - где можно найти утуса Нунтяна.

- Какого Нунтяна? – Вжин замер вполоборота, бутыль с чёрной краской застыла в его левой руке.

- Владельца этих складов, - торопливо пояснил Саян.

- Не знаю, уважаемый, - Вжин пожал плечами, от чего чернила в бутыли булькнули. – Вы сами с ним договаривались. Я даже не знаю, как утус Нунтян выглядит.

- А! Ну да, - Саян усмехнулся.

Да здравствует разделение труда, повышение производительности и снижение издержек.

- Вжин, мне нужно срочно идти, - Саян подобрал со столика записную книжку. – А ты пока работай, как договаривались.

- Как скажите, - Вжин повернулся к печатному станку.

Саян в три больших шага выскочил из мастерской. Снаружи яркий солнечный день, разгар лета, полдень почти. Гепола щедрой рукой льёт на головы горожан крепкий зной. Саян недовольно поморщился, голова еда не загудела от потока жары. Бежать до Улицы ткачей, где живёт владелец складов, довольно далеко. Впрочем, как раз будет время в деталях и подробностях обдумать план действий.

Саян обогнул угол склада, по ушам тут же ударил рёв волов и скрип плохо смазанных повозок. На Заветной улице почти нет жилых домов, лишь прямоугольные склады с покатыми крышами и широкими воротами тянутся нескончаемой вереницей в обе стороны. Поток людей и повозок, словно река в узком ущелье. В грубых деревянных кузовах возвышаются пирамиды мешков с рисом, связки тканей, дров. Рядом прогрохотал воз с дубовыми бочками. Из корзин торчат зеленые венчики моркови, редиски, салата. И, Саян недовольно поморщился, широкие корзины с рыбой.

Вжин прав: пусть рыба в плетёных корзинах свежая, только что из Нандинского залива, а чешуя, жабры, глаза и прочая требуха между прутьев старые и жутко воняют. Зато почти не видно торговцев вразнос. Лишь у дальнего перекрёстка с Нихранной улицей маячит неприкаянна фигура торговца веерами и чуть дальше мужчина с бочонком на спине. Этот, не иначе, продаёт масло.

Саян торопливо зашагал по улице. Горожане, в основном ремесленники и наёмные работники, обтекают его с двух сторон. В голове, в такт шагам, скачут мысли. Нужно будет арендовать весь склад и дополнительно поставить три, нет, четыре печатных станка. Еще три-четыре верстака, сверлильный станок очень пригодится. И мастеров нанять, человек пятнадцать-двадцать. К чёрту! Саян нервно сжал и разжал кулаки. Лучше сразу двадцать пять.

Если бумагу, кожу, краски покупать сразу большими партиями, то будет заметно дешевле. Производство на поток, разделение труда в обязательном порядке и печатать, печатать, печатать как можно больше книг. Тогда, Саян улыбнулся проходящей мимо женщине в ярко-жёлтом кимоно под большим зонтиком, у него будет не просто кустарная мастерская, а самая настоящая мануфактура.

От быстрой ходьбы на жаре сбилось дыхание, на лбу и груди яркими бусинками выступил пот. Саян нехотя сбавил шаг. И как только можно было забыть: массовое производство, ставка на оборот капитала, а не на цену на конечную продукцию. На расширение нужны деньги и большие. Но это как раз не проблема. Из заначки в домене Шопон Саян унёс немало золота. Да, придётся пойти ва-банк. Либо грудь в крестах, либо снова трясти заначку. С другой стороны, в тайнике в заброшенном руднике золота не более, чем мёртвый груз. Всего лишь сокровище, а не полноценный капитал. Ни в цене, ни в объёме он прибавил ни дзэни за пять с лишним сотен лет.

Нужно выпускать не просто хорошие и недорогие книги, а дешёвые. Тогда и спрос будет, да еще какой! Купцы и любители чтения сбегутся со всей Тассунары. Нетерпение жжёт пятки, Саян прибавил шагу. Не дай бог утус Нунтян сдаст склады кому-нибудь другому. Особенно, Саяна аж передёрнуло от отвращения, торговцу рыбой.

 

Глава 4.

Прорыв.

Следующие два месяца проскочили в лихорадочной деятельности словно один день. Саян извёлся от нетерпения и страха. Свободный по соседству склад, хвала Великому Создателю, утус Нунтян не успел сдать. По случаю подвернулся печатный пресс в хорошем состоянии, ещё три пришлось заказывать у столяров. Нанять новых работников помог Вжин. Витус Навил Сейшил свёл с Онуром Вусаем, оптовым торговцем бумагой.

За четыре недели двадцать пять человек с пятью печатными станками напечатали и переплели две тысячи книг. В самом первом помещении, где не так давно стоял единственный пресс, а Вжин подсовывал под пиан набор для оттиска, Саян устроил склад готовой продукции и собственную контору одновременно. Ему самому больше не пришлось брать в руки шило для переплёта книги или нож для обрезки страниц. На него и без того с лихвой навалились организация производства, управление и планирование.

Гора новеньких с запахом типографской краски книг заняла всю заднюю стену. На широкой подставке возле рабочего стола Саян выложил десять книг, образцы готовой продукции. Каждая напечатана огромным тиражом в двести экземпляров. Впрочем, пройдёт немало времени, прежде чем на склад заглянет первый оптовый покупатель и начнёт перебирать образцы. А пока придётся по старинке на своих двоих бегать по Нандину в поисках покупателей.

Торжественный момент! Последняя двухтысячная книга легла в общую кучу. Деньги кончились. Все. Если через день другой не удастся продать хотя бы пять десятков книг, то мастерская встанет, а недовольные работники набьют ему морду. Руки затряслись от напряжения, когда Саян снял десять образцов продукции с подставки и сложил их в большой короб. Первым покупателем будет утус Тотой. Если старый торговец возьмёт хотя бы пяток книг, то дело выгорит. Если нет, то лучше сразу бежать из Нандина куда подальше.

С коробом на спине Саян зашёл в «Книги и писчие принадлежности Тотоя», в хорошо знакомый магазин на Журавлиной улице. Сердце бешено заколотилось. Тяжёлый короб, кажется, тянет назад на улицу.

- А-а-а! Утус Саян, добро пожаловать. Давненько вас не видел.

Утус Тотой, владелец магазина, в неизменном сером кимоно сидит за небольшим столиком. За ним возвышаются четыре книжных шкафа. На прилавке слева разложены стопки чистой бумаги, бамбуковые палочки, бутылочки с тушью, чернилами и прочие принадлежности для письма.

- Добрый день, уважаемый, - Саян осторожно опустил короб на землю.

- Интересно, интересно, очень интересно, - скороговоркой произнёс утус Тотой. – Какими книгами на этот раз вы решили меня порадовать? Прошу вас, садитесь.

- Благодарю, - Саян присёл на циновку напротив утуса Тотоя.

Словно фокусник на сцене театра, Саян аккуратно и неторопливо разложил на столике перед утусом Тотоем образцы.

- На этот раз я принёс вам сразу десять новинок, - Саян провёл рукой над книжными обложками. – И, смею вас заверить, по весьма выгодным ценам.

В ответ утус Тотой вежливо улыбнулся. Все торговцы так говорят, даже когда собираются содрать с покупателя три шкуры. Однако владелец магазина внимательно оглядел каждую книгу, подёргал переплёт и перелистнул страницы.

- Вижу, - утус Тотой положил на стол последнюю книгу, - качество отменное. Впрочем, как всегда. А теперь самый главный вопрос, - напускная беззаботность разом слетела с лица утуса Тотоя, - сколько вы хотите за ваши книги?

Момент истины! Старый Тотой продаёт книги людям небогатым. Он не может позволить себе наценку за престиж. Саян медленно поднял за край «Земные воды», сборник любовных поэм Пеона Виижа.

- За эту чудную книгу великолепного качества я прошу… - Саян выразительно уставился на утуса Тотоя, - всего двадцать дзэни.

Старый торговец от удивления выпучил глаза.

- А за этот путеводитель, - Саян дотронулся пальцем до другой книги, - всего тридцать дзэни.

«Путеводитель по Нандину» Юфа Велана – одна из популярных книг. В ней автор самым подробным образом перечислил магазины столицы, храмы, гостиницы, постоялые дворы, рынки, а так же адреса даймё. Подобные путеводители охотно берут путешественники и торговцы, которые налаживают связи со столицей.

Нарочито медленно, двигаясь словно варёный, Саян назвал цену каждой книги. Это надо видеть! Лишь к пятой книге утус Тотой справился с удивлением, глаза вернулись обратно в глазные яблоки, а на губах вновь заиграла улыбка. Однако, когда очередь дошла до последней десятой книги, утус Тотой вновь нахмурился.

 

- Почему так дёшево, уважаемый? – в голосе утуса Тотоя сквозит удивление вкупе с озабоченностью. – Неужели вы разорены?

Чтобы прожжённый торговец назвал предлагаемый товар дешёвым – это надо постараться. Саян сдержанно улыбнулся.

- Побойтесь бога, уважаемый! – в притворном негодовании воскликнул Саян. – Хвала Великому Создателю, мои дела не на столько плохи. За предлагаемые вашему вниманию книги я прошу ровно столько, сколько только что назвал.

Однако утус Тотой много повидал на своём веку, сдаваться просто так он не собирается.

- Кредит? Аванс? – утус Тотой глянул так, будто Саян собирается кинуть его по-крупному.

- Нет, что вы. Если мне потребуется кредит, то я обращусь к моему покровителю витусу Навилу Сейшилу. Сейчас я только приму ваш заказ и доставлю его не позднее сегодняшнего вечера. Оплата по факту получения. Вам книги, мне деньги и только так.

- И много у вас книг?

- Много, уважаемый, много, - заверил Саян.

Однако сомнения всё равно терзают душу утуса Тотоя. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Старый торговец нервно елозит, едва не кусает губы и искоса поглядывает на Саяна.

- Простите, уважаемый, а не ворованные ли у вас книги? – на одном дыхании выпалил утус Тотой.

Вопрос о происхождении книг граничит с оскорблением. Ни один честный торговец не будет предлагать другому торговцу краденый товар. За такое можно враз потерять лицо и прочее доверие. Однако обижаться не стоит. Саян раскрыл «Земные воды». В самом низу первой страницы напечатан торговый знак: восходящая из-за линии горизонта красная Гепола, а сверху надпись: «Свет знаний».

- Неужели, по-вашему, в каждую украденную книгу я впечатал свой собственный торговый знак? – с мнимым оскорблением в голосе произнёс Саян.

Утус Тотой тут же расслабленно улыбнулся. Вставить в книгу другую страницу с другим торговым знаком можно, только бессмысленно. В этом случае книгу придётся переплетать заново и менять корочки, а это расходы, которые себя не окупят. Утус Тотой не зря так внимательно осмотрел образцы. Переделку, даже самую искусную, он заметил бы сразу.

- Нет, что вы. У меня и в мыслях не было. Просто…, - утус Тотой смущённо замялся, - я никак не могу понять, почему так дёшево.

- Уважаемый, - Саян развёл руки, словно собрался обнять старого торговца. – Свой товар я продаю по своей цене. Пусть вас это не беспокоит. Так вы готовы сделать заказ?

Из внутреннего кармана кимоно Саян демонстративно вытащил небольшой блокнот и карандаш.

- Хорошо! – решительно произнёс утус Тотой. – Я готов сделать заказ. «Земные воды» - десять штук. «Путеводитель по Нандину» - двадцать пять штук. Ой!

От последней фразы утус Тотой сам испугался. Двадцать пять экземпляров одной книги за раз – это очень, очень большой заказ. Однако Саян лишь молча кивнул и невозмутимо записал в блокнот: «25 штук».

- Ещё что-нибудь будете заказывать? – Саян поставил точку.

- Да, - кивнул утус Тотой.

Былая скованность покинула старого торговца. Для себя, поди, он решил: раз так дёшево, то нужно хватать сколько получится. Всего утус Тотой заказал аж 70 книг – невероятно большой заказ для столь маленького магазина. Не исключено, что утус Тотой продаёт не больше за целый месяц.

- Отличный выбор, - Саян перевернул страницу. – А теперь, уважаемый, подскажите, какие книги чаще всего спрашивают в вашем магазине?

Утус Тотой непосредственно общается с покупателями. Ему ли не знать, какой товар пользуется спросом, а какой нет.

- Охотно, уважаемый, - утус Тотой слегка поклонился. – В последнее время чаще всего спрашивают «Речь Нандина» Лала Ноора, справочник по столичному диалекту. Ещё «Святилища Тассунары» Нага Тсена, тоже справочник.

- Наг Тсен, - на новом листочке Саян старательно вывел имя автора.

Автор путеводителя по святым местам Тассунары ныне благополучно здравствует. Пусть в империи не существует понятие «авторское право», но будет лучше полюбовно договориться с Нагом Тсеном. Взамен можно будет получить более свежую версию путеводителя.

- Ну, - утус Тотой в задумчивости обернулся на книжные шкафы за спиной, - пока это всё. Если будут другие более конкретные запросы, то я непременно передам их вам.

- Благодарю вас, - Саян захлопнул записную книжку. – Заверяю вас, что доставлю заказанные вами книги сегодня же. А пока, - Саян поднялся на ноги, - разрешите откланяться. Всего вам наилучшего и по больше щедрых покупателей.

- И вам всего наилучшего, - утус Тотой низко поклонился.

Саян вышел на улицу, неразлучный короб снова болтается за спиной. Господи, и давно ли с ним пришёл в Нандин? Ноги сами понесли куда-то вдаль. Однако, едва пройдя пару десятков метров, Саян без сил опустился на первую же низенькую скамейку в тени старого дуба возле питейного дома. Мимо снуют горожане, из питейного заведения доносятся нетрезвые голоса. Над головой лёгкий ветерок лениво шелестит листьями старого дуба. Саян смотрит на буйство жизни широко раскрытыми глазами и ничего не видит. Эмоции, что долго сидели в его душе на цепи пока разговаривал с утусом Тотоем, наконец вырвались наружу.

Щёки горят, воздух со свистом проходит сквозь ноздри, пальцы крепко сжимают коленные чашечки, а ноги словно вросли в утоптанную сухую землю. Получилось… Точно получилось. Саян улыбнулся, словно младенец при виде сладкой конфетки. Назло всем, получилось.

Ставка на печать книг сама по себе не сработала, в Тассунарской империи и без него издательское дело развито более чем хорошо. Зато, от радости хочется петь и танцевать, сработала ставка на массовое производство. Чего, чего, а мануфактур в Тассунаре практически нет. Едва, едва некоторые наиболее предприимчивые купцы начинают сами нанимать работников для производства товаров, большая часть предпочитает покупать их у независимых ремесленников. Впрочем, ситуация скоро изменится.

Скоро, очень скоро, благодаря издательству «Свет знаний», на рынке труда появится очень много профессиональных печатников, ремесленников, которых разорит новое издательство. Жестоко? Ещё как! За прогресс нужно платить. Мимо с важным видом прошёл самурай. Левая ладонь демонстративно покоится на рукоятке катаны. Следом семенит слуга с большим кулём в руках. На всякий случай Саян резво вскочил на ноги и низко поклонился. Пронесло! Спесивый самурай прошествовал дальше. За прогресс всегда приходится платить. Чаша сия не избегнет и правящее сословие самураев. В некотором роде им придётся горше всего. Чем выше поднимешься, тем больнее падать.

Следующий на очереди магазин братьев Роира и Зига на Тщеинской улице. Впрочем, подождут, не обидятся. Саян зашагал в противоположную сторону. Сперва нужно выполнить заказ утуса Тотоя и получить деньги. Тогда и только тогда душа, наконец, успокоится. Одно дело устный договор аж на семь десятков книг, и совсем другое две тысячи дзэни в собственном кошельке за эти книги. Не факт, что у Тотоя найдётся столько монет. Хотя должно. Пусть простолюдин Тотой никогда не носил золотые браслеты, однако он честный торговец.

День в самом разгаре. Жарко. Поток пешеходов на улицах Нандина почти сошёл на нет. С Саяна сошло три пота, прежде чем добежал до типографии на Заветной улице.

- Утус! – Вжин от удивления выпучил глаза. – Неужели вам не удалось продать ни одной книги?

- С чего ты взял? – Саян притормозил возле печатного станка.

- Вы так быстро вернулись.

В глазах Вжина плещется беспокойство. Среди тассунарцев считается большим достоинством работать на одного хозяина десятки лет. Вжину и так недавно пришлось сменить работодателя. Если ещё и «Свет знаний» разорится, то очередной работодатель запросто может посчитать простого труженика Вжина носителем несчастья и выгнать взашей без объяснений. Вслед за Вжином прочие работники тут же отставили печатные станки и уставились на Саяна. В мастерской повисла тяжёлая тишина.

- Успокойся, Вжин, - Саян хлопнул работника по плечу. – Утус Тотой заказал сразу семьдесят книг.

- Какая радость! – Вжин тут же повеселел. – Значит, жалованье сегодня будет!

- Если утус Тотой не откажется от своих слов, то обязательно будет, - Саян направился к задней стене склада, вдоль которой сложены книги. – И в морду сегодня, дай бог, я не получу, - гораздо тише добавил Саян.

 

В мастерской вновь зашуршали и защёлкали печатные станки. Переплётчики вновь склонились над недоделанными корешками книг. Простодушные слова Вжина успокоили работников. Если удалось продать аж семь десятков книг, то хозяин рассчитается с ними в первую очередь. Лишь бы только Тотой не отказался от своих слов.

- Ливом! – Саян снял с самого верха первый десяток книг «Земные воды». – Тащи сюда тележку!

- Слушаюсь, утус, - Ливом выскочил из мастерской на улицу.

Двенадцатилетнего мальчишку по имени Ливом, сына одного из работников, Саян нанял специально для выполнения разнообразных работ, где не требуется грубая физическая сила или виртуозное владение ремеслом печатника. Иначе говоря, беги – подай. Старая скрипучая тележка на двух колёсах досталась в «наследство» от прежних арендаторов склада. Вжин отремонтировал левый борт, сменил колесо и смазал оси маслом. Саян лично загрузил в тележку заказанные книги.

Не прошло и двух часов, как Ливом, пыхтя от натуги, втолкнул в магазинчик утуса Тотоя полную тележку.

- Добрый день, уважаемый, - Саян вошёл следом. – Как и обещал, я привёз ваш заказ. Оплата по факту, как договаривались.

Старый Тотой аж приподнялся от удивления из-за низенького столика.

- Признаться, - утус Тотой спустился с деревянного настила на земляной пол, - я до последнего думал, что вы шутите.

От удивления утус Тотой забыл нацепить на ноги деревянные гэта и спустился на землю босиком. Словно не веря своим глазам, старый торговец пощупал сухими морщинистыми пальчиками верхнюю книгу. Саян ухватился за дверной косяк, сердце на миг сжалось от волнения. Неужели откажется? Пусть они не заключали никаких письменных договоров, однако для торговца отказаться от устного заказа равносильно потере лица. Позору не огребёшь. Да и трудно будет утусу Тотою торговать без элементарного доверия.

- Так вы…, - нерешительно начал Саян.

- Нет! Нет! Что вы, - утус Тотой повернулся к Саяну, глаза старого торговца заблестели. – Ни в коем случае. Деньги у меня есть, уверяю вас. Я ещё не выжил из ума и отвечаю за свои слова.

Отлегло! Саян оторвался от дверного косяка.

Утус Тотой лично переложил товар из тележки на доски настила, гэта он так и не надел. Каждую новенькую книгу старый торговец полистал и пощупал переплёт. Особенно его интересовал товарный знак «Света знаний» на первой странице.

- Вот ваши деньги, уважаемый, - утус Тотой протянул стопку серебряных мамэтагинов и небольшую кучку медный дзэни.

- Благодарю вас, - Саян быстро пересчитал деньги и высыпал монеты в свой кошелёк. – С вами приятно иметь дело. Надеюсь и впредь поставлять вам отличные книги по отличным ценам.

- И я очень надеюсь, уважаемый, - утус Тотой поклонился в ответ.

Пустая тележка противно поскрипывает на ходу, зато кошелёк за пазухой приятно радует своей тяжестью. Едва они отошли на сотню метров от магазина «Книги и писчие принадлежности Тотоя», как Саян резко остановился.

- Вот что, Ливом, - Саян затормозил мальчишку за плечо, - возвращайся в мастерскую и передай работникам, что сегодня вечером и рассчитаюсь с ними.

- А вы куда, утус, - Ливом подхватил тележку за отполированные ручки.

- Загляну в магазин братьев Роира и Зига, заодно разменяю мамэтагины.

- Как скажите, утус.

Мальчишка-посыльный, ловко маневрируя пустой тележкой между прохожими, убежал вдаль по Журавлиной улице. Саян зашагал в другую сторону. Нужно ковать железо, пока горячо. Кроме братье Роира и Зига нужно будет обойти других торговцев книгами. Как ни как, а то, что утус Тотой купил аж семьдесят книг, отличная рекомендация. От чего у старого торговца при виде кучи дешёвых книг заблестели глаза догадаться не сложно. Наверно он уже переписал ценники и надеется сбыть товар как можно быстрее. Уже к вечеру в его магазинчике будет не протолкнуться. А ещё через день цены на книги начнут падать.

Вечером, незадолго до заката, Саян вернулся в мастерскую сырой и грязный от пота и пыли, зато довольный. Невероятно! Всего за день удалось получить заказ в общей сложности почти на шесть сотен книг, это на порядок больше, чем удалось продать за последние два месяца.

Завтра с утра пораньше, пока Гепола не раскалит городские улицы, он развезёт заказы и займётся поиском других покупателей. Если так и дальше пойдёт, то все две тысячи книг уйдут за неделю, а то и меньше. Пусть прибыль всего на десять процентов выше себестоимости, зато получилось самое главное – наладить сбыт в больших количествах. Со временем купцы будут сами приходить на Заветную улицу за оптовыми покупками. Книги разойдутся не только по Нандину, но и далеко за пределами столицы по всей Тассунаре. Быстрый оборот принесёт большую прибыль. Глядишь, потребуется напечатать каталог готовой продукции. Другой очень важный и приятный момент – удалось заинтересовать Иноземную библиотеку.

Единственное в Тассунаре хранилище книг на иноземных языка плохой покупатель. За раз она берёт не больше двух-трёх, в лучшем случае четырёх экземпляров каждой книги. Зато великолепная реклама. В поисках знаний люди часто заглядывают в Иноземную библиотеку, в свою очередь библиотека будет отсылать их в «Свет знаний». Купить книгу гораздо легче и быстрее, чем переписать вручную.

Окончательно стемнело, когда Саян без сил растянулся на матрасе-футон прямо возле столика для письма. За перегородкой, в соседнем складе, где находятся печатные прессы, во всю храпят наёмные работники. Лишь верный Вжин, как когда-то Гиор в Давизуне, расстелил свой матрас у раздвижной двери. Что поделаешь: многие простые тассунарцы спять прямо там, где работают. Лишь у половины наёмных работников есть дом и семья, место, куда можно уйти переночевать и отдохнуть перед новым трудовым днём.

 

Ноги гудят, натруженная спина ноет, но сон упорно не идёт. Саян в очередной раз перевернулся с боку на бок. Радость и возбуждение, возбуждение и радость не дают уснуть. Наконец-то найден источник богатства, причём не только богатства, а ещё и влияния.

В любом обществе книги играют очень важную роль. Они объединяют страну, создают из разрозненных жителей городов и деревень единую нацию, заряжают её энтузиазмом и направляют. Те десять книг, часть тиража которых так успешно удалось реализовать сегодня, написаны на столичном диалекте. Как не сложно догадаться, в недалёком будущем именно нандинский диалект станет официальным литературным языком Тассунары. Не даром книга «Речь Нандина» пользуется большим и постоянным спросом.

Накопленная за день усталость взяла своё. Незаметно Саян уснул. Вместе с ним погрузился в сон огромный столичный город. Лишь изредка со стороны Заветной улицы долетает перестук колотушки ночного сторожа.

Глава 5.

Большой переполох.

И так… Всего удалось реализовать 155 экземпляров «214 почтовых станций между Икоганом и Нандином» - очень хорошо! На складе осталось 45 экземпляров, что не есть хорошо, однако с этим ничего не поделаешь. Придётся перенести их в остатки. Саян обмакнул палочку для письма в чернильницу. В толстой амбарной книге с большой надписью «Остатки» появилась новая запись.

Книги не рис, они подвержены влиянию моды, как цвет и рисунки на женских кимоно. Некоторые улетают со свистом, другие зависают на складе нераспроданными. Отпускная цена не настолько превышает себестоимость, чтобы можно было по дешёвке распродать остатки. Да и нельзя. Иначе многие постоянные покупатели будут просто ждать, пока цены на книги упадут.

Очередной рабочий день почти закончился. Самое время подвести баланс и распланировать дела на завтра. На складе типографии «Свет знаний» появилась ещё одна сотня новеньких книг со скрипучими переплётами. Тогда как восемь десятков книг покинули склад. Ничего страшного, бывают дни с точностью наоборот.

С того памятного дня, когда торговец утус Тотой купил оптом сразу семь десятков книг, прошло три недели. Дела, как говорится, пошли в гору. Появились оптовые покупатели, начались оптовые продажи. Первое, что сделал Саян, когда появилась прибыль, купил нормальный столик для письма, достаточно просторный, чтобы на нём уместилось не менее пяти амбарных книг, и относительно скромный, из кедра и без узоров, чтобы не переплачивать за роскошь.

Вроде и ни к чему деньги тратить, широкая доска, импровизированный столик между двумя чурками, была не хуже столика. Зато в книге «Расходы» появился очень приятный раздел: «На представительство». А то стыдно усаживать оптовых покупателей перед чем попало на двух сучковатых чурках. О деловом партнёре не в последнюю очередь судят по одёжде и конторе.

Так, что дальше? Саян глянул в памятный листок. Книга «Легенда о жребии Уотина Лингау» реализована полностью. Только вчера купец из Икогана купил последние двадцать экземпляров. Итого чистая прибыль составила 488 дзэни – очень хорошо! Всегда бы так.

- Утус! Такое дело!

Саян вздрогнул от неожиданности. Рука непроизвольно дёрнулась, на страницу с прибылью упала чёрная клякса. От резкого окрика мир радужных подсчётов в миг развалился. Испуг сменили гнев и раздражение. Перед столиком появился Вжин. Наёмный работник жутко взволнован. Волосы взлохмачены, пояс кимоно почти развязался. Лицо Вжина покрылось потом и покраснело от быстрого бега. Часа два назад Саян отправил его вместе с мальчишкой Ливом свести на тележке новые книги в магазин витуса Навила Сейшила. И только сейчас Вжин соизволил вернуться? А где Лив?

- Такое дело! – Вжин энергично тряхнул руками.

- Не кричи, - строго произнёс Саян. – Говори тихо и спокойно. Что случилось?

На языке вертятся самые отборные ругательства. Так и хочется морально смешать Вжина с грязью. Не дело подчинённому так бесцеремонно вламываться к начальнику и орать чуть ли не в ухо. За подобное грубейшее нарушение этикета в богатых домах слуг наказывают розгами.

- Утус, такое дело, - гораздо более спокойно заговорил Вжин. – Там, это, в заливе, - работник нервно махнул рукой.

- Ну, говори же.

Раздражение копится в душе ядовитым дымом. Саян приложил к кляксе на странице тонкий платочек из хлопка. Нужно вывести пятно, пока чернила не высохли.

- Иноземцы! – от волнения Вжин опять замахал руками. – В Нандинском заливе огромные лодки иноземцев!

- Что-о-о?!!

Саян рывком вскочил на ноги. Коленки отправили столик для письма в полёт. Все, что было на нём, полетело на пол. Чернильница опрокинулась прямо на книгу, страница с прибылью исчезла под огромным чёрным пятном.

- Ты уверен? – Саян машинально одёрнул полы кимоно.

- Совершенно уверен, уважаемый, - Вжин перевёл дух. – Лично видел! Там, на воде, такие огромные чёрные лодки с парусами. Не меньше пяти штук. Как, это, Ясл сказал: боевая эскадра судов иноземцев. Во!

Быть не может! Червь сомнения тут же поднял голову. Вот уже третью сотню лет Тассунара наслаждается самоизоляцией. Подавляющая часть жителей империи имеет весьма смутное представление о землях по другую сторону моря Окмары, не говоря уже о берегах Бескрайнего океана, который омывает восточную часть Тассунары. Или работник врёт? Ясл, уличный торговец сакэ, ещё тот «достоверный источник», особенно когда перепробует лишку собственного товара. Однако у Вжина ума не хватит, чтобы придумать такое. Саян словно ужаленный выскочил наружу. Вжин увязался следом, а за ним остальные работники. Типография тут же встала. Да и чёрт с ней! Саян на бегу оглянулся.

- Проклятье!

Перед створками распахнутых ворот Саян притормозил. Отпали последние сомнения. Заветная улица гудит от напряжения. По проезжей части бежит, спешит, торопится людской поток. Торговцы и работники, мужчины и женщины, все разом бросили дела и устремились в сторону порта. Саян с ходу влился в толпу. Вот уж никогда не думал, что на второстепенной улочке может жить столько народу.

Заветная улица быстро закончилась. Толпа вынесла Саяна на Рыбный проспект. Проезжая часть и так забита до отказа, однако из боковых улочек в общий поток вливаются всё новые и новые ручейки и речки людей. Огромный город гудит, словно в Нандине разразился грандиозный пожар. Нищие, купцы, самураи – все и всё смешались в один бурлящий поток и, не разбирая сословий и званий, спешат на берег Нандинского залива.

Сердце бешено колотится, волнение берёт за горло. От усталости опустились руки, но сдаваться ни в коем случае нельзя. Саян вновь усиленно заработал локтями. Первоначальный бездумный энтузиазм спал, пора думать головой и, Саян протиснулся между двумя крепкими крестьянами и грязным нищим, выбираться из общей сутолоки. На Имперском проезде народу ещё больше. На углу между питейным заведением и магазином тканей истошно ревёт пара волов. Людской поток затолкал тяжёлую повозку в узкий переулок между домами. Ещё дальше на вороном коне орёт и размахивает катаной самурай. В иной ситуации простолюдины попадали бы перед ним на колени, но только не плотная толпа.

Вечер уже. Порядочным законопослушным подданным полагается сидеть дома, ужинать, отдыхать и готовиться к новому трудовому дню. Однако всеобщее любопытство словно перевернуло город вверх дном. Ох! Добром это не кончится. Саян дёрнулся в сторону, левый рукав кимоно с треском потонул в массе горожан. Наконец, с преогромным трудом, Саяну удалось зацепиться за раздвижное окно. Людской поток теребит его, пытается утащить дальше. Вжин и прочие работники типографии давно потерялись. Из последних сил Саян подтянулся и ввалился в раскрытое окно. Пронесло! Толпа это плохо. Очень плохо. Подобные возбуждённые сборища добром не заканчиваются. Никогда.

Кажется, Саян оглянулся, это лапшичная. На многочисленных столиках разбросаны чашки с остатками лапши, палочки для еды, солонки и соусницы. У дальней стены возле очага сидит испуганный старик. Наверно владелец заведения. Всеобщий переполох напугал старика и нанёс немалый убыток.

- Уважаемый, - Саян машинально поклонился, - где выход в переулок?

- Там, - старик ткнул пальцем за спину, - через кухню, на правую сторону.

- Благодарю вас.

Через низенькую неприметную дверь Саян выбрался в узкий переулок между домами. На Имперском проспекте шумит и пенится огромная толпа. Однако за домами никого нет. И слава богу! Так. Саян вытянул шею. Дворец императора должен быть на юго-западе. Ага! На фоне Огаялского отрога с его зелёными рощами и лугами над серыми крышами выделяется резиденция правителя Тассунары.

Ломиться с огромной толпой в порт на берег Нандинского залива не только опасно, но и бесполезно. По среди огромной массы народа разглядеть что-либо на водной глади залива вряд ли получится. Гораздо рациональней сделать большой крюк, обойти дворец императора и выйти на скалистый берег залива сразу за ним. На боковых и окольных улочках народу гораздо меньше. Со сбитыми сандалиями, оторванным рукавом и вконец без сил Саян добрался до маленькой площадки на скалистом берегу Нандинского залива. Выше по склону дворец императора, ниже крутой обрыв до самой воды. Саян присел прямо на тёплый камень. Зато Нандинский залива как на ладони.

- Проклятье!

Короткое ругательство сорвалось с губ вместе с тяжёлым вздохом. На тёмной глади залива, недалеко от порта, замерли два красавца корабля со спущенными парусами. Фрегаты, никаких сомнений. Два мощный боевых корабля. У каждого три высокие мачты и одна закрытая орудийная палуба. Больше и сильнее только линкоры. Жаль, издалека точно не определить, чьи это корабли. Но, судя по чёрному цвету бортов и елё заметному бело-синему пятну флага на грот-мачте, стирийцы.

На почтительном удалении от фрегатов, словно стая шавок вокруг двух больших и грозных медведей, увивается свора джонок Морской стражи, пограничной службы Тассунарской империи. Наверняка мелкие суда с прямыми парусами, быстрее большие лодки, пытались остановить корабли стирийцев, во что бы то ни стало не допустить их в Нандинский залив, да так ничего и не смогли поделать.

На берегу, в порту и возе него, как раз напротив фрегатов, собралась огромная масса людей. Даже от сюда, с большой высоты и ещё большего расстояния, отлично видно, как она бурлит и пенится. Люди облепили все пристани, все крыши домов и складов, толпятся и мечутся по кромке воды.

Редкостное зрелище привлекло всеобщее внимание. Реже некуда, Саян недовольно хмыкнул - в Нандинский залив вошли иноземные боевые корабли. Из жителей Тассунары лишь считанным единицам довелось хотя бы раз в жизни видеть живых иноземцев. Подавляющее большинство горожан понятия не имеет, как выглядят и во что одеты жители других берегов. В народе циркулируют самые невероятные слухи вплоть до пёсьих голов, хвостов и копыт вместо сандалий и гэта. Бред, конечно, но не это самое печальное.

Иноземным судам вход в Нандинский залив категорически запрещён. По закону империи фрегаты полагается захватить, команду повесить прямо на реях, а сами корабли вывести в море и затопить, чтобы другим неповадно было. Только, только, только, Саян всхлипнул. Самое время биться о тёплый камень башкой от огорчения и обиды. Ничего подобного не будет . Тассунара настолько погрязла в блаженной самоизоляции, настолько отстала технически и научно, что уничтожение всего лишь двух современных фрегатов превратилось для неё в непосильную задачу. Если эти монстры откроют огонь, то через час половина Нандина будет в развалинах, а вторая половина будет медленно догорать. Тассунарцам нечем, в прямом смысле нечем, ответить проклятым иноземцам.

 

От борта корабля отделилось большое чёрное облако. По ушам ударил грохот пушечного выстрела. Саян вскочил на ноги. Неужели война?! Взгляд испуганно заметался по берегу. Где?! Где упали ядра? Холостой! Аж на сердце отлегло. Стирийцы жахнули холостыми зарядами. Однако огромная масса людей на берегу забурлила, вспенилась, поднялась на дыбы и поспешно отхлынула от причалов и кромки воды. Что там творится, сколько людей погибло под ногами сограждан, страшно представить. Десятикилограммовая пушка, пусть даже без калёного ядра, это не весёлая петарда в честь дня рождения Тогеша Лингау, ныне здравствующего императора.

Разрушений и пожаров не последовало. И слава богу! Новых оглушительных выстрелов тоже. Масса людей на берегу нехотя успокоилась. К причалам и кромке воды тонкими ручейками вновь потянулись самые любопытные.

Саян плюхнулся на землю. Слёзы сами по себе, помимо воли, брызнули из глаз, а из груди вырвался судорожный плач. Не успел. Опоздал. Последние лет тридцать-сорок иноземное вторжение подобно дамоклову мечу висело над Тассунарой. Однако император, высшие сановники и самураи в целом предпочитали его не замечать. Правым ещё целым рукавом кимоно Саян вытер слёзы. Так надеялся добраться до вершин власти, так уповал поменять ситуацию, ну, хотя бы, попытаться разбудить Тассунару, вывести её из блаженного забвения самоизоляции… И… Не успел. В Нандинском заливе, прямо перед стенами дворца императора, боевые корабли иноземцев появились первыми.

Императорская армия? Саян хмыкнул, как от очередного глупого домысла Вжина. Даже если призвать со всех доменов всех без исключения самураев, вся императорская армия, вся королевская рать, ничегошеньки не сможет сделать с двумя иноземными кораблями. Кошмар наяву, Саян всхлипнул. В своё время он специально поинтересовался обороной столицы с моря. Вокруг Нандинского залива разбросано десятка два древних фортов. Однако в них не найдётся и сотни пушек. А если и найдётся, то из них лишь с десяток представляют из себя двухкилограммовые орудия, остальные ещё меньше, ещё древнее. Самураи великолепно владеют мечом, копьём, луком. Любой из них без страха за собственную жизнь ринется в бой и, в буквальном смысле, будет биться до последнего. Однако на тысячу воинов едва ли найдётся хотя бы три десятка древних фитильных мушкетов.

Что касается стирийцев, то на их фрегатах как минимум два десятка десятикилограммовых орудий. Команды кораблей вооружены современными ударными ружьями с унитарными бумажными патронами. Вытолкать иноземцев прочь из Нандинского залива если и получится, то очень, очень, очень большой кровью. Самое обидное другое.

Две с половиной сотни лет тому назад, на закате Войны доменов, тассунарцы во всю пользовались огнестрельным оружием. Каждый самурай умел стрелять из мушкета. В армии каждого даймё были пушки и умелые артиллеристы. В каждом призамковом городе были изготовители пороха и ремесленники-пушкари. Были, были. Но!

 

С тех пор, как в 1207 году император Уотин Лингау, основатель ныне правящей династии, захватил власть над страной и установил Великий мир, огнестрельное оружие пришло в упадок. Гордые самураи так и не смогли смириться с тем, что вооружённый мушкетом крестьянин, которого на пару месяцев оторвали от рисового поля, может на равных тягаться с самураем с тати, длинным боевым мечом, который потратил годы и годы на освоение благородного искусства фехтования.

Больше двух сотен лет огнестрельное оружие было не просто совершенно ни к чему, его презирали. Итог закономерен: во всей Тассунаре едва ли найдётся с десяток ремесленников, которые сумеют отлить пушки, намолоть пороху или изготовить мушкеты. И вот теперь наступила горькая расплата. Иноземцы не обременены понятиями чести и благородства. Если понадобится, то они без раздумий пальнут из всех стволов по огромному скоплению людей на берегу.

Саян обхватил склонённую голову руками. Горькие слёзы обиды и разочарования струятся по щекам и падают на грудь. Неужели все его труды пошли прахом? Неужели ему не хватило каких-то двадцати лет? Великий Создатель, за что?

Глава 6.

«Открыть» страну.

Краса и гордость военно-морского флота Стирии фрегаты «Морской орёл» и «Ворон» легко скользят по водной глади моря Окмары. Впереди, прямо по курсу, Нандинский залив. Справа по борту до самого горизонта расстилается нежно-зелёная гладь морской воды. Слева тянется берег огромного острова Тассунара, запретная земля Тассунарской империи. Тассунара – горная страна. К морскому берегу то и дело выходят горные отроги, высокие, отвесные скалы, о подножья которых шумит и бьётся прибой. Склоны гор покрыты великолепными кедровыми рощами и зарослями бамбука.

Между горными отрогами проступают плодородные равнины, почти сплошь покрытые зелёными квадратами рисовых полей. На небольших возвышениях столпились убогие хижины тассунарских крестьян. В глубине маленьких заливчиков мелькают не менее убогие деревни рыбаков. Вдоль берега тянутся раскинутые для просушки рыбацкие сети, а на воде качаются многочисленные деревянные судёнышки. Сами тассунарцы в жалких рубищах, больше похожих на заношенные женские платья, глядят на море с широко раскрытыми глазами и тычут в сторону фрегатов грязными пальцами.

На носу «Морского орла» стоит адмирал Жукран Тосич Ямор, само воплощение стойкости ВМС Стирии. Два ряда бронзовых пуговиц на двубортном сюртуке сияют, о стрелки на брюках можно порезать пальцы, а ботинки даже на фоне тёмной палубы выделяются чернильной чернотой. Левой рукой адмирал Ямор придерживает эфес шпаги, а правой держится за фальшборт. «Морской орёл» и «Ворон» вот, вот достигнут цели. Долгое плаванье через Янтарный и Южный океаны почти подошло к концу. Только на душе ни капли радости, одни печаль и грусть за маской спокойствия на грани с равнодушием.

- О-о-о, адмирал, нам готовят встречу.

 

Рядом, опираясь обоими руками на фальшборт, стоит невысокий крепыш командор Лудан Кеяк, капитан фрегата «Морской орёл». Адмирал Ямор лениво глянул в указанную сторону. От маленькой пристани на берегу отделилась джонка, большая деревянная лодка с прямоугольным парусом.

- Неужели это и есть так называемое таможенное судно? – голос командора Кеяка пропитан презрением.

- Вы ожидали узреть полноценный линкор, уважаемый, - тихо произнёс адмирал Кеяк.

- Конечно нет, адмирал, но только не такое убожество.

- Не спешите с выводами, командор, - адмирал Ямор повернулся к капитану фрегата. – Поверьте мне на слово: туземцы ещё ни раз удивят вас.

- Посмотрим, - протянул, как отмахнулся от мухи, командор Кеяк.

Капитан фрегата как более молодой офицер предпочитает носить более короткий китель без широкого ремня на талии. А шпагу командор достаёт из рундука только по очень большим праздникам или по случаю прибытия на борт очень высокого начальства. Адмирал Ямор слабо улыбнулся. Командор Кеяк находится в весьма приподнятом настроении. Про таких говорят «рвётся в бой». Для него экспедиция в Тассунару самое первое дальнее плаванье да ещё в должности капитана фрегата. До этого ему приходилось довольствоваться ролью первого помощника на борту старенького фрегата «Вунбат».

Военно-морское министерство давно списало бы «Вунбат» на дрова, если бы не бунт менгов. Командору Кеяку так и не довелось хотя бы разок пальнуть по Набэку, столице непризнанного государства менгов. Все пять лет пока шла война фрегат «Вунбат» крейсировал вдоль побережья Ирминского моря. А на рыбацкие лодки менгов командование флота строго настрого запретило тратить драгоценные ядра. Вот и не настрелялся командор Кеяк, не настрелялся.

Ну что же, адмирал Ямор вновь устремил взгляд на море, свежеиспечённому командору ещё только предстоит понять пару простых истин. Во-первых, повышение в должности не всегда означает продвижение по службе. И во-вторых, служить рядом с родными берегами куда как приятней, чем болтаться бог знает где на рогах у морского чёрта. Между тем джонка, которая отчалила от пристани, уверенно движется наперерез фрегатам. Вслед за ней от берега отделилось ещё несколько лодок.

- Адмирал, а вы точно уверены, что аборигены не откроют по нам стрельбу? – вновь заговорил командор Кеяк. Не иначе и капитан фрегата заметил курс джонки таможенный службы.

- Если верить купцам из Давизуна, - не оборачиваясь заговорил адмирал Ямор, - огнестрельное оружие у местных дворян, так называемых самураев, не в чести. Если нас и «встретят», то, на мой взгляд, из старых чугунных пушек позапрошлого века. Заодно и выясним боевые возможности аборигенов.

- Согласен с вами, - командор Кеяк самодовольно улыбнулся. – Будет интересно.

Эх, молодость. До сего дня судьба уберегла командора Кеяка от настоящего морского сражения. Он не знает, не прочувствовал собственной шкурой, что значит стоять на мостике, когда вокруг твоего корабля свистят самые настоящие ядра, а близкие всплески то и дело окатывают морской водой. Ему не довелось лицезреть залитую кровью палубу и огромные бреши в бортах. Командор будет только рад, если аборигены начнут пулять. Маленькая победоносная война будет ему только в радость. Боже, адмирал Ямор зажмурил глаза и склонил голову, неужели и сам когда-то был таким же?

Адмирал Ямор больше сорока лет верой и правдой прослужил в военно-морском флоте Стирии. В пятнадцать лет он удрал из дома, сбежал от деспотичного отца, владельца маленькой убогой фермы, вечно голодных хрюшек и кукурузных полей. Так началась его служба, так называемая карьера, по принципу «куда пошлют». Адмирал Ямор печально вздохнул. А посылали часто и далеко. Устал, очень устал бороздить моря и океаны старичка Мирема. Устал усмирять глупых аборигенов, устал воевать с пиратами, устал охранять важных до чванливости торгашей. Терпение окончательно лопнуло в прошлом году и адмирал Ямор подал прошение об отставке.

Так хочется убраться подальше от моря и осесть в сельской глубинке. Недалеко от Рунтана, столицы Стирии, успел присмотреть небольшую ферму, десять гектар отличной плодородной земли и крепкий фермерский домик. Можно будет не только вернуться к корням, а ещё жениться. Из сорока с лишним лет безупречной службы не нашлось и года на создание семьи. А так хочется оставить после себя хотя бы одного ребёнка, хотя бы дочку. Но!

Вместо давно заслуженной пенсии и маленькой фермы недалеко от столицы его отправили «покорять» Тассунарскую империю. Местные жители замкнулись в блаженной самоизоляции и совершенно не хотят торговать с внешним миром. Промышленники и финансовые магнаты давят, давят на президента. С момента разгрома менгов на юге Стирии прошло два года. Правительство перестало закупать для нужд армии продовольствие и оружие в больших количествах. Вот и ноет, ноет у денежных мешков в одном месте, уж очень им хочется расширить рынки сбыта. А тут целая страна – непорядок! Чтобы отмахнуться от влиятельных просителей президент Эрган приказал отправить пару фрегатов, дабы прощупать решительность аборигенов. Если повезёт, если прокатит, заключить с ними дипломатические и торговые отношения.

Видать, более молодых и бойких адмиралов во всей Стирии не нашлось. Когда адмирал Ямор явился на Бажную улицу, где находится Военно-морское министерство, вместо документа о заслуженной пенсии ему вручили приказ возглавить далёкую экспедицию. Чтоб им всем пусто было!

- Неужели они надеются остановить нас?

Адмирал Ямор вздрогнул от неожиданности. Удивлённый возглас командора Кеяка вновь вернул его на палубу фрегата «Морской орёл».

- Вы о чём? – адмирал Ямор тряхнул головой, былое наваждение рассыпалось.

- О джонке аборигенов, о чём же ещё? Вон, гляньте: они прут нам наперерез.

Действительно, бойкая джонка всё ближе и ближе. Под большим прямоугольным парусом даже без подзорной трубы можно заметить крошечные фигурки людей. Не осталось ни малейших сомнений: джонка таможенной службы упорно лезет наперерез. Ещё дальше за упрямой джонкой просматривается вход в Нандинский залив. Высокий скалистый полуостров справа по борту почти закрывает вид на огромный залив. Однако на дальнем берегу уже можно различить многочисленные домики тассунарцев. Чуть дальше от набережной красной черепицей выделяются дома богатых горожан. У кромки воды качается целый лес крошечных мачт и… ничего крупнее обычной джонки.

- Нас заметили и подняли тревогу, - произнёс командор Кеяк.

Через большую подзорную трубу командор Кеяк внимательно оглядывает правый берег у входа в Нандинский залив. Адмирал Ямор вытащил из кармана личную подзорную трубу и с лёгким щелчком раздвину её. Да, действительно: над вершиной скалистого полуострова поднимается чёрный столб дыма. Только через оптику можно заметить и разглядеть примитивную и очень старую крепость, быстрее маленький форт с круглыми башнями по углам. На стенах, за зубчатым парапетом, мелькают крошечные фигурки тассунарцев. Над правой башей реет треугольный флаг.

Аборигены построили крепость из того же камня, что и скалистый полуостров. Специально или нет им удалось отлично замаскировать укрепление. Однако и так видно, что оно совершенно не предназначено для противостояния обстрелу с моря. Орудия «Морского орла» за полчаса разнесут в дребезги эту кучу камней, которую местные жители по большому недоразумению называют крепостью.

От левой башни отделилось чёрное облако. Несколькими секундами позже донёсся грохот выстрела. От самой кромки мыса отделилось ещё несколько джонок. Пусть у них нет ни малейшего шанса догнать пару современных фрегатов, однако аборигенов это обстоятельство ни чуть не смущает. Адмирал Ямор перевёл подзорную трубу на порт Нандина. Берег и длинные деревянные причалы густо облеплены большими лодками. Точно – ни одного судна крупнее джонки. Одна, реже две мачты.

По ушам вновь ударил пушечный выстрел. Адмирал Ямор дёрнул подзорную трубу обратно на скалистый полуостров. От крепостной башни поднимается ещё одно чёрное облако. Свежий морской ветер не успел ни порвать его, ни развеять.

- Всплесков не видно, - командор Кеяк опустил подзорную трубу. – Это не обстрел, а предупреждение. Витус, какие будут приказания?

В голосе командора сквозить разочарование. Уж очень ему хочется повоевать. Не навоевался в детстве, в песочнице.

- Уважаемый, - адмирал Кеяк сложил подзорную трубу, - в Военно-морском министерстве нам дали чёткие инструкции: войти в Нандинский залив, не взирая ни на какие протесты аборигенов, за исключением прямого нападения.

- А если тассунарцы откроют огонь на поражение?

- В этом случае, к вашей радости, мы будем стрелять в ответ.

Вход в залив всё ближе и ближе. Высокий правый берег и гораздо более низкий левый словно расходятся в разные стороны. Вот уже можно разглядеть Нандин во всём великолепии. Большой город прилепился к боку горы. Прямые улицы поднимаются от берега словно ряды кресел в театре. Справа показался дворец императора, самая настоящая крепость в стороне от жилых кварталов на высоком крутом берегу. В порту толпится народ. Тёмные кучки «муравьёв» облепили причалы, борта крайних лодок и набережную. Пока ещё только работники порта и торговцы, те, кто заметил дымовой сигнал с крепости. Очень скоро на берег сбежится гораздо больше народу.

Вместе со столицей Тассунары приближаются таможенные джонки. Самая смелая упорно прёт на перехват. На её борту, над головами голых по пояс моряков, скачет и орёт местный дворянин. Самурая можно легко узнать по бритому лбу и широким штанам, которые издалека так похожи на женскую юбку. Но главный отличительный признак – пара мечей. Самым длинным из них самурай энергично размахивает над головами моряков. Второй более короткий замкнут за пояс.

Нужно отдать аборигенам должное: не смотря на угрозу столкновения джонка упорно лезет на перехват. Только она единственная успеет встать поперёк курса «Морского орла». Остальные, адмирал Ямор окинул взглядом воды перед входом в залив, безнадёжно опаздывают. Десяток джонок пытаются догнать фрегаты, но самураи только зря надрывают глотки и ругают полуголых моряков.

- Прикажите остановиться или сбавить ход? – вновь заговорил командор Кеяк. – Неровен час мы и в самом деле протараним эту лодку.

- Ни в коем случае, - отозвался адмирал Ямор. – Если аборигены до сих пор не поняли, что их жалкие лодочки ни что по сравнению с фрегатами военно-морского флота Стирии, то пусть так оно и будет. Командор, предупредите рулевого, чтобы не вздумал менять курс. Мы должны и войдём в Нандинский залив.

- Будет исполнено, - командор бодро козырнул.

Приказ явно понравился командору Кеяку, адмирал Ямор улыбнулся. За спиной загрохотал голос капитана фрегата. Упрямая джонка всё ближе и ближе. Полуголые моряки пугливо вглядываются в громаду фрегата. Однако грозный самурай, а особенно его длинный меч в правой руке, пугает их ещё больше. Рулевой на корме джонки вцепился в руль как утопающий за соломинку. Глаза того и гляди выскочат из орбит.

- Неужели этот безумец и в самом деле рискнёт сунуться под форштевень «Морского орла»? – сзади подошёл командор Кеяк.

- С местного дворянина станется, - заметил адмирал Ямор. – Как мне рассказывали купцы из Давизуна, самурай может запросто вспороть самому себе брюхо.

- Это ещё зачем?

Командор Кеяк не отличается излишней любознательностью. Ещё в Тургале, столице Рюкуна, он предпочёл простые развлечения моряка заумным беседам с купцами, которым довелось бывать в Тассунаре.

- Гордость и честь, особенно честь, - для самураев не пустые слова. Если самурай не сумел выполнить приказ господина, то единственный способ смыть позор – вспороть самому себе брюхо, - охотно пояснил адмирал Ямор.

- Да ну! – на лице командора Кеяка большими красными буквами написано неверие. – При всём уважении…

- Сейчас вы сами увидите, - закончил адмирал Ямор.

 

Весть об упрямой джонке со скоростью пули облетела фрегат. Адмирал Ямор оглянулся. Левый борт облепили любопытные моряки. Все, кто только находится на палубе «Морского орла», уставились широко раскрытыми глазами на местную джонку. Учёный медведь и ручной лев вряд ли вызвали бы больший интерес. Назло всем, в том числе и здравому смыслу, таможенная джонка прёт и прёт наперерез фрегату. Самурай уже не просто орёт и размахивает мечом, а лупит им по головам пришибленных моряков. Правда, не острым лезвием, а плашмя. Ещё реально избежать столкновения. Рулевому на джонке достаточно чуть повернуть руль, чуть изменить курс. Тассунарец на корме побелел от страха, но упорно держит руль в прежнем положении. Осталось пятьдесят метров. Тридцать. Двадцать. Даже местный дворянин перестал орать и опустил меч.

Десять метров. Пять. Джонка, не снижая скорости и не меняя курс, поднырнула под форштевень фрегата. «Морской орёл» не врезался, а подмял под себя хрупкое судёнышко. Громкий скрежет и треск раздираемого дерева. Фрегат, не замечая помехи, уверенно плывёт дальше. Джонка развалилась на части, аборигены посыпались в воду. Последнее, что успел заметить адмирал Ямор когда перегнулся через фальшборт – местный дворянин. Даже по горло в морской воде самурай продолжает орать и размахивать мечом. Скошенное лезвие ткнулось пару раз в тёмный борт «Морского орла».

Таможенники быстро остались позади. Фрегаты на полных парусах вошли в Нандинский залив. Скалистый берег, словно привратник, оказался за спиной. Снова бабахнула пушка, адмирал Ямор оглянулся. На этот раз из форта на внутренней стороне Нандинского залива поднимается чёрный дым. Следом грохнул второй выстрел, а за ним третий. Однако ни рядом с фрегатами, ни вдали от них, из воды так и не поднялся ни один всплеск. Тассунарцы продолжат палить холостыми зарядами.

«Морской орёл» и «Ворон», словно два волка по среди своры шавок, уверенно продвигаются в глубь Нандинского залива. Мелкие суда аборигенов на парусах и вёслах в ужасе убираются прочь. Среди рыбацких и грузовых лодок выделяются несколько более массивные джонки таможенников. Местные власти упорно не желают, чтобы подданные тассунарского императора соприкоснулись с жителями других земель.

За спиной загрохотал голос командора Кеяка, адмирал Ямор не стал оборачиваться. Ясно и так – капитан фрегата отдаёт приказы убрать паруса. «Морской орёл» быстро сбросил скорость. Из-под форштевня фрегата больше не вылетает белый от пены бурун. Медленно, как будто нехотя, «Морской орёл» развернулся левым бортом к городу. Загрохотала цепь. С громким плеском железный якорь нырнул под воду. Величественный фрегат последний раз дёрнулся и замер на месте.

В порту и на набережной Нандина с каждой минутой, с каждой секундой, собирается всё больше и больше народу. Горожане густо облепили причалы и берег. Самые любопытные и ловкие забрались на крыши пакгаузов и ближайших домов. Однако по улицам и проспектам к берегу залива спешат всё новые и новые толпы народа. С такой помпой, адмирал Ямор невесело улыбнулся, его ещё ни разу не встречали.

- Какие будут приказания? – рядом, положив руки на фальшборт, остановился командор Кеяк.

 

- Приказаний пока не будет, - ответил адмирал Ямор. – Аборигены, несомненно, напуганы до смерти, раз так и не решились пальнуть по нам по-настоящему. Будем ждать делегацию для переговоров. Весть о нашем прибытии очень скоро достигнет ушей императора.

К удивлению адмирала Ямора, ждать пришлось совсем, совсем недолго. Не прошло и пары минут, как к борту «Морского орла» приблизилась джонка наподобие той, что так глупо сунулась под форштевень фрегата. Моряки на вёслах, восемь полуголых тассунарцев, испугано пялятся на громаду боевого фрегата над головой. На носу джонки ещё более живописный местный дворянин. Плечи чёрной накидки без рукавов накрахмалены до такой степени, что стоят. Просторные штаны-шаровары живописно трясутся. Лицо важное и очень грозное. Самурай, а с парой мечей за поясом может быть только местный дворянин, орёт во всё горло и энергично размахивает руками.

- Как не сложно догадаться, - командор Кеяк с интересом уставился на местного дворянина, - этот самурай в самых грязных выражениях требует, чтобы мы убрались вон.

- Пусть требует, - адмирал Ямор невольно зевнул.

С самого утра, едва до Нандинского залива осталось меньше дня пути, адмирал Ямор провёл на палубе «Морского орла».

- А вдруг на борт полезет? – командор Кеяк глянул на адмирал Ямора. – С такого грозного и важного станется. Старшина Ганов!

- Слушаю!

Рядом с командором возник старшина Ганов, старый моряк с обветренным лицом. Из-под белого берета выглядывают седые прядки волос.

- Двух матросов с ружьями сюда, - приказал командор Кеяк.

Предосторожность весьма нелишняя, адмирал Ямор кивнул. Самурай на носу джонки разошёлся ещё больше. Местный дворян вытащил из-за пояса самый длинный меч и принялся размахивать им в разные стороны. Острое лезвие со свистом рассекает воздух. Важность на лице самурая сменилась на гнев. Видно, не привык местный, что его приказы так нагло игнорируют. Такой и в самом деле запросто полезет на борт фрегата.

Пара крепких матросов с ружьями несколько утихомирили местного дворянина, на борт «Морского орла» он так и не полез. Свободные от вахты матросы высыпали на палубу и плотно обступили левый борт. Местный дворянин в чудной одёжке, почти бабских штанах, похож на ярмарочного клоуна. Для полноты картины не хватает красных щёк и цветастого колпака с помпончиком на конце. Грязная ругань на незнакомом языке кажется матросам «Морского орла» пародией на человеческую речь. По палубе фрегата то и дело прокатываются раскаты хохота.

Местный дворянин распинался долго и упорно. Даже пару раз резанул борт «Морского орла» длинным мечом. Адмирал Ямор терпеливо смотрел на местного дворянина сверху вниз. Это даже интересно – насколько его хватит? Ноги устали первыми. Матросы принесли круглый столик и пару стульев на гнутых ножках. Римак, личный стюард адмирала Ямора, разложил на белой скатерти тарелочки с лёгкой закуской, поставил пару бокалов и кувшин с великолепным вином «Тэаранская долина».

 

- Так что мы ему ответим? – командор Кеяк качнул бокал с вином в сторону орущего за бортом самурая. – А то ведь, бедняга, глотку сорвёт.

- Пусть рвёт, - адмирал Ямор чокнулся бокалом с бокалом командора. – Мелкая сошка, мускулы с мечами. Пусть прибудет делигация посолидней.

Неожиданно возмущённые вопли смолкли. Адмирал Ямор приподнялся на стульчике. Местный дворян вволю наорался и предпочёл отвалить. Джонка стремительно удаляется в сторону берега. Полуголые матросы и без понуканий старательно налегают на вёсла.

- Поверьте мне, уважаемый, - адмирал Ямор щёлкнул ногтем по пустому бокалу, стюард тут же наполнил его вином, - переговоры не будут лёгкими. Я уже давно плаваю в морях вокруг матерка Чалос. Местные жители большие мастера толочь воду в ступе. Вы готовы?

- Да, витус, - командор Кеяк поднял полный бокал. – Признаться, ваша идея пришлась мне по душе. А вдруг на переговоры так никто и не явится?

Командор Кеяк великолепный образец прямолинейного вояки храброго в бою и не отягощённого дипломатией.

- Самая большая ошибка, которую только можно совершить, - адмирал Ямор вытер белоснежной салфеткой губы, - это недооценить местного правителя. Да, Тассунара отсталая страна, но отнюдь не дикая. Местная монархия ещё более строгая и деспотичная, чем в Марнее и тем более во Фатрии. И при этом, заметьте, пользуется у простых тассунарцев куда большим уважением и авторитетом, чем наш всенародно и полюбовно избранный президент.

- Вы говорите чудные вещи, - командор Кеяк вежливо улыбнулся.

За вежливой улыбкой капитан фрегата прячет неверие. Для него, как для истинного стирийца, только власть президента может пользоваться авторитетом среди простых граждан. Ведь они, эти самые граждане, сами выбирают президента. Кружевным платочком адмирал Ямор вытер вспотевшие лицо и шею. На платке остались большие тёмные пятна. Впрочем, спорить с командором, доказывать, что белое есть белом, а чёрное – чёрное, совершено не хочется.

Дальнейшая служба командора Кеяка пройдёт в морях и океанах ой как далеко от берегов родной Стирии. Наверняка он сделает неплохую карьеру и, адмирал Ямор печально улыбнулся, в лучшем случае раз в пять лет будет бывать дома. Ни к чему расстраивать командора раньше времени, сам всё поймёт.

Через пару часов та же джонка вновь причалила к борту «Морского орла». Вместо грозного самурая на носу с важным видом стоит другой самурай. Пусть у нового переговорщика за пояс заткнуто два меча, однако еле заметное брюшко, оплывшие глаза и мягкие руки выдают в нём чиновника. У борта джонки, рядом с гребцами, стоит ещё один тассунарец в добротной одежде очень похожей на платье, только без мечей за поясом. Да и лицо гораздо проще. Тассунарцы с преогромным интересом пялятся на большой боевой корабль.

Чиновник не стал орать и размахивать мечами. Вместо этого гортанным голосом он произнёс несколько слов.

 

- Вам, уважаемые иноземцы, запрещено заходить в Нандинский залив, - на вполне сносном фатрийском произнёс тассунарец попроще.

А это уже интересно, адмирал Ямор глянул сверху вниз на нового переговорщика. Ругань и мечи не помогли, настал черёд дипломатии. Чиновник заговорил вновь.

- Уважаемый Вижан Явал, смотритель порта Нандина, - начал переводчик, едва чиновник умолк, - требует, чтобы вы немедленно покинули залив и воды Тассунарской империи. Ваши корабли исправны и вы не нуждаетесь в помощи.

- Мы прибыли в вашу великую страну с почётной миссией – установить с Тассунарской империей дипломатические отношения и заключить торговый договор, - адмирал Ямор дружелюбно улыбнулся. – Стирия, наша великая держава, может предложить вам много хороших и недорогих товаров.

Переводчик на секунду замялся, однако быстро заговорил на тассунарском. Смотритель порта ответил не раздумывая:

- Тассунара – великая страна и не нуждается ни в каких товарах. Всё, что нужно для жизни и процветания, растёт, добывается и делается у нас.

- Разрешите с вами не согласиться, - терпеливо начал адмирал Ямор. – Двум великим народам всегда есть чем торговать, всегда есть что предложить друг другу для всеобщей выгоды и процветания.

Переводчик не успел перевести последнюю фразу, как адмирал Ямор заговорил вновь:

- В любом случае мы не покинем Нандинский залив, пока не поговорим с кем-нибудь из ближайшего окружения императора. Вести переговоры со смотрителем порта я не буду.

Адмирал Ямор мягко, но решительно, стукнул кулаком по фальшборту.

- Вы нарушаете закон Тассунарской империи, - упрямо заговорил переводчик. – Наши предки запретили нам общаться с людьми из других стран. Мы, как благодарные потомки, чтим заветы предков. Немедленно покиньте Нандинский залив. Пожалуйста.

Последнее словно переводчик, простой тассунарец, явно добавил от себя. Важный смотритель порта, шишка на ровном месте, вряд ли столь вежлив и учтив.

- Повторяю ещё раз: мы не покинем Нандинский залив, пока не переговорим с кем-нибудь из ближайшего окружения императора.

Адмирал Ямор сама любезность с настойчивостью дверной пружины. Однако в лице смотрителя порта он нашёл достойного противника. Самурай вновь гортанно загрохотал и вытащил из-за пояса длинный меч.

- По-хорошему они понимать не хотят, - адмирал Ямор повернулся к командору Кеяку. – Давайте.

- Будет исполнено! – командор Кеяк злорадно улыбнулся. – Огонь!!!

Адмирал Ямор по старой привычке тут же открыл рот. Десять пушек левого борта разом выстрелили. Чёрное облако окутало фрегат. Оглушительный грохот едва не выбил мозги. Давняя привычка спасла адмиралу Ямору барабанные перепонки, иначе давно бы оглох. Зато что творится на палубе джонки. Важность и самоуверенность мигом слетели с лица самурая. Местный чиновник плюхнулся на задницу. Глаза от ужаса широко распахнуты, а нижняя челюсть отвисла. Переводчик едва не свалился в воду, буквально в последний момент успел уцепиться за деревянный борт лодки. Лицо тассунарца белее снега. Гребцы в ужасе упали на дно и укрыли бритые затылки руками.

Лёгкий ветерок быстро развеял пороховой дым. Боже, адмирал Ямор глянул в сторону берега. Что творится в порту! Множество любопытных горожан словно горох посыпались с причалов и мачт в воду. Огромная толпа людей в панике бросилась прочь от берега. На земле в огромных количествах остались растоптанные окровавленные тела. Демонстрация силы вышла на славу. Десятикилограммовые пушки были заряжены холостыми зарядами. Шуму много, однако на берег не упало ни одно ядро. Иначе жертв и разрушений было бы не в пример больше.

Портовый чиновник великолепно понял намёк. Самурай неловко поднялся на ноги и тут же вновь напустил на себя важный вид. Как будто только что не проверил свою задницу на прочность. Под недовольные крики и топанье чиновника перепуганные гребцы взялись за вёсла. Судорожный рывок, джонка отвалила от борта «Морского орла».

- На сегодня всё, уважаемый, - адмирал Ямор поднял со стола бокал с вином. – Теперь придётся очень и очень долго ждать. Тассунарцы убедились в серьёзности наших намерений, однако, согласно местному обычаю, начнут мурыжить. День, два, а то и три нам придётся простоять на якоре. Зато в следующий раз прибудет куда более солидный переговорщик.

- Ну а если на переговоры так никто и не явится? – заметил командор Кеяк. – Вы правы, я уже успел убедиться в упрямстве местных чиновников, этих самых самураев.

- Тогда, - адмирал Ямор бросил в рот кусочек солонины, - мы высадим на берег десант. Если потребуется, я лично доведу его до дворца императора и лично вручу ему письмо от витуса Эргана, нашего уважаемого президента.

- А если тассунарцы окажут сопротивление?

- Тогда в потолке спальни местного правителя появится пара лишних дырок. Правда, нам запрещено применять оружие, - заметил адмирал Ямор.

- Только тассунарцы об этом не знают.

- Вы весьма проницательны, командор. Далеко пойдёте.

Адмирал Ямор и капитан фрегата расслабленно рассмеялись. Любопытство сильнее страха. Аборигены быстро отошли от ужаса и вновь высыпали на берег. Толпа возбуждённых горожан запрудила причалы и прилегающие улицы. Наиболее ловкие и сильные вновь залезли на крыши пакгаузов и домов. В строну незваных гостей то и дело направляются лодки с самыми любопытными аборигенами. Однако таможенные джонки широким кольцом окружили фрегаты. Местные дворяне самым решительным образом пресекают попытки приблизиться к фрегатам. Адмирал Ямор отправился в личную каюту. День сегодня был длинным, а завтра и послезавтра самым страшным врагом станет скука.

Глава 7.

Бремя великого советника.

«Обязанности великого советника императора Тассунары велики и разнообразны. Нести их полагается с достоинством и большой самоотдачей. Ибо великому советнику оказана великая честь быть правой рукой самого императора, правителя и защитника великой империи».

Строки из «Пути воина», кодекса самураев, полезно вспоминать как можно чаще. Очень помогает справиться с ворохом дел и среди кучи донесений, отчётов, приказов и прочих бумаг не забыть о самом главном предназначении великого советника. Меар Ризан, сорокасемилетний великий советник императора Тогеша Лингау, десятого правителя Тассунары, сидит в рабочей комнате на небольшом возвышении у дальней от входа стены. Перед ним простой низенький столик. На рабочем месте идеальный порядок: палочки для письма сложены в деревянном стаканчике, чернильница и песок находятся в правом верхнем углу столешницы. Пачка чистых листов, соробан и чашка крепкого чая занимают верхний левый угол. Большая стопка входящих документов по левую руку, по правую чуть менее большая уже просмотренных. Катана, как и полагается, покоится рядом на узорчатой деревянной стойке. Вакадзаси, малый меч, заткнут за пояс.

В рабочей комнате, по размерам больше похожей на гостиную, царит деловая тишина. Вдоль стен за низенькими столиками прямо на дощатом полу сидят четыре помощника. Перед каждым стопки бумаг, важных правительственных документов. Слышен лишь скрип палочек для письма.

Два широких окна распахнуты настежь. Великолепная Гепола, повелительница дня, лучше всяких свечей освещает рабочую комнату. Заодно внутри приятная прохлада и свежесть. Меар Ризан развернул очередной свиток из отличной рисовой бумаги и быстро пробежал глазами по аккуратным чёрным строчкам. Подчерк писца великолепен, а вот содержимое не радует. Совершено не радует. Илон Потанн, даймё домена Зэам, с превеликой скорбью сообщает об оскудении казны и с мастерством Тиса Вуяна, лучшего трагика Тассунары, описывает, как самураем не хватает риса для жизни и достойной службы. Если отбросить витиеватую лирику, то даймё слёзно просить уменьшить налоги с его домена.

Меар Ризан недовольно нахмурился. Пальцы правой руки судорожно дёрнулись, но так и не смяли похабное послание в плотный комок. Гнев, словно поток холодной воды, скатился по спине и ушёл в землю. Две с половиной сотни лет самураям риса вполне хватало, а теперь, видишь ли, нет. Конечно! Раньше самураи жили гораздо проще, скромнее, шёлковых кимоно не носили, довольствовались малым.

Меар Ризан бросил листок на стол и быстрым каллиграфическим подчерком написал снизу: «В просьбе отказать. Налоги должны собираться в прежнем объёме. Изыскивайте новые возможности». Словно дети малые, которые в первый раз пришли в школу. Меар Ризан отложил послание в правую стопку. Очередная бумага из входящих документов. Меар Ризан развернул очередной свиток из отличной рисовой бумаги. Опять слёзная просьба. На этот раз Рапс Чинин, даймё домена Ютал молит о снижении налогов. Пусть не так изысканно и красиво, зато так же слёзно. Сговорились, что ли! Меар Разин бросил листок на стол. В душе бурлит раздражение. Риса, видишь ли, им не хватает, а на дорогую рисовую бумагу деньги почему-то всегда находят.

 

Палочка для письма быстро нырнула в чернильницу. Меар Ризан так и замер с поднятой рукой. Дверь в рабочую комнату с лёгким шипением отошла в сторону. Злость рвётся наружу, так и хочется сорвать её на виновном.

- Эвай Снев, начальник стражи императорского дворца, просит принять. Срочно, - слуга в простеньком сером кимоно низко поклонился.

- Пусть войдёт.

Меар Ризан положил палочку для письма обратно в стаканчик, однако капелька чернил успела соскочить с заострённого кончика. На слёзном послании даймё домена Ютал осталась большая клякса. День великого советника плотно расписан. Сейчас время для разбора бумаг. Только император имеет право тревожить великого советника в любой час дня и ночи. Раз начальник стражи решил нарушить размеренный труд великого советника, то на это у него должна быть очень веская причина. Кем, кем, а глупцом Эвай Снев никогда не был.

В рабочую комнату, придерживая левой рукой мечи, вошёл Эвай Снев. В этом году начальнику стражи исполнилось шестьдесят три года. Волосы на голове и брови начальника стражи давно посеребрила седина. Руки потеряли былую силу, а ноги вряд ли способны удержать его в седле даже самой смирной кобылы. Давно, давно пора на покой, в загородный дом, в тишину и гармонию сельской местности. Однако Эвай Снев и не думает покидать должность начальника стражи.

- Добрый день, уважаемый, - Эвай Снев низко поклонился.

Начальник стражи, медленно сгибая ноги, присел напротив письменного столика. Катана, чтобы не мешала сидеть, аккуратно легла рядом на пол. Меар Ризан сохранил на лице маску учтивой внимательности. Вот что значит забросить тренировки с мечом и предаться чревоугодию. Дыхание Эвая Снева больше похоже на кузнечные меха, начальник стражи дышит прерывисто и тяжело.

- Надеюсь, уважаемый, - мягко, словно раздражение не булькает внизу живота кипящим сакэ, заговорил Меар Ризан, - у вас нашлась очень серьёзная причина оторвать меня от важных государственных дел.

- Конечно, уважаемый, - Эвай Снев качнулся всем телом, - очень серьёзная. Не далее, как час тому назад, в Нандинский залив, презирая все запреты и предупреждения, вошли два больших корабля иноземцев.

Меар Ризан плотно сжал губы, гнев и раздражение едва не выплеснулись наружу потоком едких замечаний. Не дело самураю проявлять эмоции. Не дело.

- Так в чём же проблема, уважаемый, - спокойно произнёс Меар Ризан. – Пусть власти порта и Морская стража прогонят их прочь.

- Всё не так просто, великий советник, - начальник стражи качнул головой. – Морская стража пыталась задержать иноземцев, однако они всё равно вошли в залив. Одна из патрульных джонок была разрублена большим кораблём прямо на ходу. Иноземцы встали на якорь по средине залива. На требования смотрителя порта убраться прочь они ответили отказом.

 

- Раз так, то пусть иноземцы пожалеют об этом, - сердито бросил Меар Ризан.

- Не получится, - Эвай Снев стыдливо отвёл глаза. – Это не пугливые торговцы, а огромные боевые корабли. У них на каждом борту по два десятка больших пушек. Всего лишь один залп всего лишь десяти из них вызвал на берегу большую панику. Погибло несколько десятков горожан, жители Нандина едва не передавили друг друга. И это, хвала Великому Создателю, были всего лишь холостые выстрелы.

Если мы попытаемся силой вышвырнуть иноземцев вон, то они откроют огонь из всех пушек, - глаза начальника стражи сузились. – Вполне возможно пострадает дворец императора. Не исключено, что ядра иноземцев долетят до Внутреннего дворца.

Меар Ризан прищурился. Теперь понятно, что за грохот влетел через распахнутые окна с час тому назад. Уж лучше бы это была обычная гроза. Дождь, а ещё лучше ливень, прибил бы пыль и вымыл Нандин словно заботливая служанка. Господи, не об этом нужно думать. Меар Ризан покосился на помощников. Все четверо положили палочки для письма на столики и с удивление уставились на начальника стражи. А в глазах Тина Лара, самого молодого помощника, читается самый настоящий страх.

Закон предков требует покарать наглых иноземцев. Но, чёрт побери, Меар Ризан плотнее сжал губы, не получится. За печальными примерами ходить далеко не надо. В 1492 году, всего пять лет тому назад, под натиском фатрийцев пал Гунсар. Особо незавидна судьба некогда великого Рюкуна, который уже не первый десяток лет страдает и корчится в наркотическом бреду под пятой тех же фатрийцев.

- Чего хотят иноземцы? – спросил Меар Ризан, голос предательски дрогнул.

- Того же, что и все иноземцы, которые только осмеливались приблизиться к берегам Тассунары – заключить торговый договор и наводнить нашу благословленную страну своими дешёвыми и никчёмными товарами.

Чего и следовало ожидать. Меар Ризан недовольно засопел. Гнев и раздражение тонкими струйками прорываются наружу.

- Смотритель порта пытался объяснить иноземцам, что мы не нуждаемся в их товарах, - продолжил Эвай Снев, - однако они не стали его слушать. Более того, наглые иноземцы потребовали вызвать на переговоры кого-нибудь из ближайшего окружения самого императора.

Эвай Снев выразительно глянул прямо в глаза. На лице начальника стражи деловое сосредоточенное выражение, однако кончики губ чуть-чуть приподнялись в хорошо скрытой усмешке. Выше великого советника только сам император. Однако правитель Тассунары ни за что не пойдёт на переговоры с наглыми иноземцами. Подобный позор можно смыть только одним способом – совершить сэппуку.

Меар Ризан шумно выдохнул. Гнев и раздражение разгорелись в душе ещё больше, как пламя в очаге, когда кузнец начинает усердно работать мехами. Правая рука сама тянется к катане, чтобы схватить рукоятку, обнажить лезвие и одним махом разрубить начальника стражи на две аккуратные половинки. На что именно намекает Эвай Снев догадаться не сложно.

 

Меар Ризан взял было палочку для письма, но тут же бросил её обратно в деревянный стаканчик. Как ни крути, а сообщить дурную весть императору придётся именно ему. В этом и заключается хитрый план начальника стражи. Эвай Снев вполне мог бы и сам сообщить о прибытии иноземцев, только вместо этого сомнительную честь передать дурную весть он предпочёл оставить советнику. Наверняка для столь сомнительного поступка, который никак не красит честь самурая, начальник стражи придумал уважительную причину.

- Вы правы, уважаемый, - тихо произнёс Меар Ризан, - пушки наглых иноземцев могут угрожать безопасности самого императора. Однако! Позвольте узнать, а почему вы сами не донесли столь важную и срочную весть?

Эвай Снев слегка поклонился:

- Император занят. У меня нет полномочий отвлекать его. Только в случае прямого вооружённого нападения на дворец.

Глаза начальника стражи хитро заблестели. От злости и бессилия Меар Ризан чуть заметно хлопнул кулаком по столешнице. Наверняка начальник стражи специально выбрал время, когда подданным запрещено беспокоить императора. Только, Меар Ризан призадумался, чем же тогда император занят?

Меар Ризан выразительно глянул на Галяра Огюста, первого помощника.

- Время отдыха, великий советник. В данный момент император находится в Голубом павильоне в Верхнем саду в обществе новой наложницы Агнесы Шрайт, - скороговоркой произнёс первый помощник.

Ну да, теперь понятно, от чего глаза начальника стражи блестят, как у юнца на первом свидании. Меар Ризан невольно усмехнулся. Но! Делать нечего: весть действительно очень важная и срочная. Только увильнуть начальнику стражи всё равно не получится.

- Ваши доводы разумны и обоснованы, уважаемый, - тихо улыбаясь, произнёс Меар Ризан. – Я немедленно извещу императора о прибытии наглых иноземцев. Однако, уважаемый, император непременно захочет узнать подробности из первых рук.

Веселье разом слетело с лица Эвая Снева. Захочет император узнать подробности из первых рук или не захочет – это ещё палочкой для письма на воде писано. Одна из обязанностей подчинённых состоит в предугадывании желаний и требований императора. Меар Ризан подхватил с подставки катану и легко поднялся на ноги:

- Следуйте за мной, уважаемый.

Дворец императора велик и прекрасен. Путь от рабочей комнаты великого советника, которая находится во Внешнем дворце, до Верхнего сада в южной части дворца, достаточно велик. Посыпанные мелкими камешками дорожки привели мимо Внутреннего дворца, личных покоев императора и его семьи, к широкой земляной насыпи, на которой раскинулся Верхний сад. Главным достоинством сада является то, что стены и башни Внутреннего дворца частично закрывают его от яркой Геполы в разгар жаркого дня. Верхний сад считается местом отдыха императора и только его. Прочим придворным, даже самому Меару Ризану, разрешается прогуливаться по аллеям и дорожкам только Нижнего парка.

Голубой павильон находится рядом с Белым прудом. Самое любимое место отдыха императора очень похоже на небольшой домик с одной единственной комнатой на двенадцать татами. Именно здесь Тогеш Лингау чаще всего общается с женой и наложницами. Возле плотно задвинутых дверей на квадратных циновках сидит пара личных слуг императора. На обоих дорогие шёлковые кимоно ярко-жёлтого цвета с изумрудными драконами. Изнутри доносится девичий смех и шелест татами. Однако уточнить не помешает.

- Император Тогеш Лингау изволит находиться в Голубом павильоне? – Меар Ризан остановился рядом со слугами.

- Да, уважаемый, - левый слуга низко, касаясь лбом земли, поклонился. – Император Тогеш Лингау изволит находиться в Голубом павильоне в обществе наложницы Агнесы Шрайт.

Проблема, Меар Ризан замер в нерешительности: отвлечь императора от соблазнительной красотки или не стоит? Впрочем, лучше не отвлекать. Время отдыха скоро закончится. Дай бог, император будет в хорошем расположении духа и не будет особо гневаться.

- Когда закончится время отдыха, передайте императору, что его приёма ожидают великий советник и начальник стражи императорского дворца, - произнёс Меар Ризан.

- Передам непременно, - слуга вновь низко поклонился.

Напротив Голубого павильона находится небольшая беседка с широкой крышей специально для ожидающих приёма. Меар Ризан присел на квадратную циновку и положит катану перед собой. Рядом грузно опустился начальник стражи. Кончик вакадзаси несколько раз шаркнул по деревянному полу, пока Эвай Сне устраивался поудобней.

Примерно через полчаса время отдыха закончится. Обычно император соблюдает распорядок дня, однако новая наложница, молодая, гибкая как тростник, невероятно красивая и горячая, вполне может отвлечь его от важных государственных дел и забот. Придётся терпеливо ждать. Неприятные мысли закрутились в голове. Ждать, ждать, а, между тем, в рабочей комнате осталась большая стопка непросмотренных и непрочитанных дел. Пусть помощники берут на себя большую их часть, но и то, что требует личного внимания великого советника, тоже немало.

Меар Ризан тихо вздохнул. Взгляд сам по себе переместился на Белый пруд. Декоративный водоём с водяными лилиями по форме похож на фасоль. На его берегу, как раз в изогнутой части рядом с Голубым павильоном, небольшая площадка посыпана белым песком. Меар Ризан отвёл глаза от злосчастного места. Именно на этой площадке традиционно свершается обряд сэппуку.

Много, очень много знаменитых самураев, и даже несколько принцев крови, с честью и достоинством закончили на этом белом песке свои жизни. Пусть смерть почётная обязанность каждого самурая, только как-то не хочется встретить её на белом песке возле Белого пруда.

 

Мучительно медленно тянутся минуты. Терпение – одна из благодетелей. Наконец за Голубым павильоном тихо и протяжно загудел бронзовый гонг – время отдыха закончилось. Меар Ризан напрягся, спина выпрямилась, а пальцы рук вцепились друг в друга. Уж лучше пусть император продлит удовольствие. Женщины способны не только ублажать мужчин, а так же смягчать их гнев и приводить в благодушное состояние.

Великий Создатель обратил внимание на творение своё. Прошло ещё около десяти минут, прежде чем двери Голубого павильона раздвинулись и наружу выпорхнула Агнеса Шрайт. Волосы юной наложницы растрёпаны, а на щеках играет яркий румянец. Дочь внештатного главного советника не так давно отметила 17 лет. Тёмное кимоно на её стройной фигуре наспех запахнуто, громоздкий бант на спине небрежно повязан.

Едва юная наложница покинула павильон, как один из личных слуг тут же поднялся с места и вошёл во внутрь.

- Император готов принять вас, - через минуту личный слуга вышел наружу.

Изнутри Голубой павильон напоминает самую обычную гостиную в доме не слишком богатого даймё. Голубые стены из деревянных панелей и натёртый до блеска пол. Напротив входа, возле низенького столика с остатками лёгкой закуски, расстелен футон, толстый хлопчатобумажный матрас. Стёганное одеяло смято и сдвинуто в сторону. Возле матраса прямо на полу сидит Тогеш Лингау, десятый император Тассунары.

- Доброй вечер, ваше величество, - Меар Ризан опустился на колени и низко, касаясь лбом прохладного пола, поклонился.

В ответ император коротко кивнул. Для своих сорок с небольшим лет Тогеш Лингау великолепно выглядит. Не смотря на огромную административную нагрузку, сакэ и сладкие пирожки, император по-прежнему строен и мускулист. То, что он до сих пор философским беседам и застольям предпочитает общение с женой и наложницами, ярче всего говорит о его здоровье и мужской силе. Для отдыха с Агнесой Шрайт император одел просторное кимоно с отливом. На спине и длинных полах вышиты большие синие драконы. Вакадзаси, как и полагается, замкнут за пояс. Катана покоится рядом на резной стойке возле матраса.

- Слушаю вас, уважаемые, - произнёс Тогеш Лингау. – Какое важное дело привело вас в Голубой павильон в неурочный час.

Меар Ризан расслаблено улыбнулся. Очень хорошо! Император в прекрасном расположении духа.

- Увы, ваше величество, - Меар Ризан заговорил с хорошо поставленной печалью в голосе, - дурная весть заставила нас явиться к вам в неурочное время.

Важный момент! Меар Ризан умолк на мгновенье. Очень, очень не хочется расстраивать императора. Благодушное настроение в момент взмаха воробьиного крылышка может смениться на праведный гнев.

- В Нандинский залив, презирая законы и заповеди наших предков, вошли корабли иноземцев.

 

Последние слова дались с большим трудом. От загнанных на дно души волнений едва не спёрло дыхание. Меар Ризан тихо втянул ноздрями воздух.

- Так прогоните их, - Тогеш Лингау рассеянно махнул рукой.

- При всём уважении к законам и заветам наших предков, мы, - Меар Ризан нервно сглотнул, - не можем этого сделать?

- Почему?

Император плотнее запахнул кимоно. Благодушное настроение правителя растаяло как снег под лучами жаркой Геполы.

- В Нандинский залив вошли не просто торговцы, а большие боевые корабли иноземцев. У каждого на борту по сорок больших десятикилограммовых пушек. Один только холостой выстрел напугал ваших подданных, ваше величество. Впрочем, - Меар Ризан показал рукой на Эвая Снева, - пусть уважаемый начальник вашей стражи расскажет подробности. Эту дурную новость я узнал от него.

Эвай Снев не пошевелился, только на его щеках выступил румянец, а костяшки пальцев побелели от напряжения. Пусть начальник стражи теперь отдувается. Гнев императора нужно делить с максимально возможным количеством подданных – старая как мир истина, которая хорошо знакома каждому придворному.

- Да, ваше величество, - начальник стражи скрипит от натуги, как старое мельничное колесо, - наглые иноземцы уже потопили одну из джонок Морской стражи и стали причиной гибели нескольких десятков горожан.

Медленно и тщательно подбирая наиболее мягкие и обтекаемые слова, Эвай Снев принялся рассказывать о прибытии двух иноземных кораблей в Нандинский залив. Не смотря на все его ухищрения, император мрачнеет всё больше и больше. Наконец и до него дошло, что просто так отмахнуться от иноземцев не получится.

- Дурную весть принесли вы, - холодно произнёс Тогеш Лингау, едва начальник стражи закончил печальный рассказ. – Хорошо. Великий советник, что вы предлагаете?

Закономерный и вполне ожидаемый вопрос. Меар Ризан внутренне собрался. Была ещё одна причина, по которой он не решился прервать отдых императора. В небольшой беседке напротив Голубого павильона было время подумать, взвесить все за и против, решить, какой именно совет дать императору.

- Иноземцы сильны, не спорю. Однако их всё равно очень мало, чтобы представлять реальную угрозу для Тассунары, - осторожно, взвешивая каждое слово, заговорил Меар Ризан. – Я предлагаю вам, ваше величество, подождать день другой. Пусть проклятые иноземцы поторчат посреди Нандинского залива. Риса не просят и ладно. А пока нужно собрать большой совет и готовиться к войне.

Конечно, члены совета единодушно проголосуют за решительный отпор иноземцам. Однако не нужно нападать первыми. Пусть иноземцы сперва докажут серьёзность своих намерений. Корабли их огромны, на море они несомненно сильны, но им придётся высаживаться на берег, где их по достоинству встретят ваши верные подданные, ваше величество.

- Да будет так, - произнёс император. – Приказываю собрать большой совет. Всем самураям, которые только живут в дне пути от Нандина, приказываю явиться в Нандин в полной боевой готовности. Великий мир не может длиться вечно. Коль Великий Создатель послал нам это испытание, то мы с достоинством пройдём его.

- Полностью согласен с вами, ваше величество, - торопливо воскликнул начальник стражи.

Самураи всех возрастов и званий с радостью примут решение императора дать отпор наглым иноземцам. И дело не только в желании скрестить клинок с самым настоящим врагом на поле боя. Нет. Все без исключения жители Тассунары уверены: самоизоляция есть высшая благодать, которую завешали мудрые предки. Причина в другом – печальный пример на том берегу моря Окмары. Некогда великий и могучий Рюкун в течении всего одного поколения пал под натиском выходцев с севера материка Науран и превратился в презренную полуколонию. Стирийцы, марнейцы, гилканцы и особенно фатрийцы высасывают из рюкунцев последние соки.

- С вашего позволения и от вашего имени, ваше величество, я возьму на себя переговоры с проклятыми иноземцами.

- Пусть будет так, - император медленно кивнул. – Заодно проверьте готовность укреплений вокруг Нандинского залива. Там, кажется, было несколько крепостей.

- Будет исполнено, - Меар Ризан поклонился.

Укрепления вокруг Нандинского залива. Сам того не подозревая император дал им очень точное определение: «кажется, было несколько крепостей». Неприятный холодок сбежал по спине до самого копчика, Меар Ризан передёрнул плечами. Как любая палка имеет два конца, так и любое благое дело имеет отрицательную сторону. Великий мир, два с половиной века без серьёзных войн, принесли Тассунаре не только благо. Теперь предстоит разгребать последствия чересчур долгого пренебрежения государственными крепостями.

- Ещё какие-нибудь вопросы? – спросил император.

- Никак нет, ваше величество, - ответил Меар Ризан.

- Никак нет, ваше величество, - словно эхо в горах повторил начальник стражи.

- Хорошо, можете идти.

Аудиенция окончена. Император узнал о прибытии иноземцев и отдал необходимые приказы. На прощанье Меар Ризан низко поклонился.

Великий Создатель обращает внимание на творение свои. На свежем воздухе Меар Ризан облегчённо вздохнул. Обошлось. Была нешуточная опасность, что дурная весть вызовет гнев императора. Как ни крути, про какие корабли и пушки не сказывай, а проклятые иноземцы грубо попрали один из самых главных законов Тассунары, который определяет ни много, ни мало, а саму жизнь островной империи. В истории бывали случаи, когда великих советников и за меньшие прегрешения приговаривали к сэппуку. А так юная Агнеса Шрайт, сама того не подозревая, отлично подготовила императора к дурной вести. После близости с женщиной мужчина расслаблен и пребывает в превосходном настроении. Да пошлёт Великий Создатель Агнесе Шрайт крепкое здоровье и сына-наследника.

 

Глава 8.

Переговоры.

Скука – самое утомительное в мире занятие. На корабле, который стоит на внутреннем рейде в паре сотне метров от берега, совершенно нечем заняться. Прямо в рубашке и брюках адмирал Ямор полулежит на заправленной койке у себя в каюте на борту «Морского орла». В руках раскрытый томик великого Чунза Инлаева, популярного стирийского писателя. Адмирал Ямор лениво перелистнул страницу. Только вместо того, чтобы вновь погрузиться во вроде как увлекательное чтение, лишь бессильно уронил книгу на живот. Бумажный томик сполз на шерстяное одеяло и тихо захлопнулся. Даже самая интересная книга, которую читаешь в пятый раз, навевает скуку.

Позднее утро. Через распахнутый иллюминатор в душную каюту залетает свежий морской воздух и яркий поток света. В тропиках Гепола всегда светит по-особенному ярко. Адмирал Ямор скосил глаза на большие морские часы, больше похожие на ящик с полукруглым верхом. Одиннадцать часов: завтрак давно закончился, а обед ещё и не думает начинаться. Скука. Как и следовало ожидать, тассунарцы упорно тянут время. Второй день по среди Нандинского залива пропал зря. Матросы отдраили фрегаты от верхушки грот-мачты до киля и теперь старшины ломают головы, чем бы ещё занять подчинённых. Единственное развлечение – вчера, ближе к вечеру, опять приплыл смотритель порта.

Расфуфыренный самурай с парой мечей за поясом опять орал и требовал убраться вон. Потом неожиданно сменил тон и начал уговаривать, чуть ли не умолять, покинуть Нандинский залив и перебраться в Давизун, единственный порт во всей Тассунаре, где дозволено находиться иноземцам. Только чиновник зря старался. В порту Давизуна двум большим боевым кораблям будет слишком тесно и ещё более опасно. Простор Нандинского залива предоставляет куда как больше места для манёвров. Да и самая примечательная цель, дворец императора, в пределах возможностей морских орудий.

Упрямый чиновник едва не довёл до белого каления. Адмирал Ямор едва сдержался, чтобы не запустить в самурая собственную шпагу без ножен остриём вниз. На счастье смотрителя порта под рукой не оказалось даже старой ложки. Зато утус Римак, личный стюард, демонстративно выплеснул за борт содержимое ночного горшка. Вонючих запах и гогот матросов заставили упрямого самурая убраться вон. Вместе со смотрителем порта ушло последнее достойное развлечение. Скучно. Адмирал Ямор вновь раскрыл книгу Чунза Инлаева. Ещё в первый день они договорились с командором Кеяком ждать ровно пять дней. А дальше будет видно.

Два дня уже прошли. Дай бог, ни один худо-бедно значимый чиновник так и не явится на переговоры. После десятого холостого выстрела тассунарцы точно перестанут бояться грозных пушек. А там, адмирал Ямор расслабленно улыбнулся, миссия будет выполнена, точнее, провалена. Может быть после дипломатического поражения чиновники Военно-морского министерства наконец отпустят его на давно заслуженный отдых. Адмирал Ямор закрыл глаза. Перед внутренним взором тут же возник небольшой уютный домик на краю большого луга. По среди высокой зелёной травы бродит стадо коров. Рядом, за изгородью, журчит прохладный ручей. А там дальше начинается лес. Ещё хорошо бы яблочный сад, большую клумбу с пеонами и… Улыбка растянула губы. Хозяйка уютного домика, обязательно с крепкими бёдрами и большой грудью, зовёт на обед. Мечты… Мечты… Мечты…

Резкий стук в дверь разом разрушил приятную иллюзию. Адмирал Ямор отбросил книгу на примятую подушку и поднялся на ноги.

- Войдите, - адмирал Ямор быстро поправил рукава белой рубашки.

- Витус, - в каюту вошёл утус Римак, личный стюард, - по мнению командора Кеяка, тассунарцы готовятся начать переговоры.

- Благодарю вас, - адмирал Ямор протянул руку к наброшенному через спинку стула сюртуку. – Передайте командору, я скоро буду.

- Слушаюсь.

Личный стюард удалился. В первую очередь нужно привести свой внешний вид в полное соответствие с уставом. Адмирал Ямор быстро застегнул блестящие пуговицы. Конечно, можно было бы воспользоваться услугами личного стюарда, только, адмирал Ямор улыбнулся собственному отражению в зеркале, за долгие годы службы привык одеваться самостоятельно. Сперва, в нижних чинах, личный стюард не полагался, а потом, когда на плечах заблестели адмиральские эполеты, и не потребовался. На носу «Морского орла» командор Кеяк внимательно осматривает берег через подзорную трубу.

- Доброе утро, уважаемый, - адмирал Ямор остановился рядом у фальшборта.

- Доброе утро, - командор Кеяк сложил подзорную трубу. – Аборигены расчистили большой пятачок на берегу и теперь ставят роскошную палатку. Там же, как сами можете видеть, - командор Кеяк показала рукой на берег, - целая куча тассунарцев в диковинных доспехах.

- Позвольте вашу подзорную трубу.

Адмирал Ямор поднёс окуляр к правому глазу. Через морскую подзорную трубу берег как на ладони. Да, действительно: тассунарцы очистили небольшую площадку от грязи и теперь спорно ставят на ней большую палатку. Быстрее, адмирал Ямор подправил резкость, квадратный навес на толстых столбах с островерхой крышей. Рядом с полуголыми рабочими снуют аборигены в чудных доспехах. Никакого однообразия, защитные одеяния местных дворян самых разных цветов и расцветок. Выделяются синие, красные, чёрные, коричневые и ещё Великий Создатель ведает какие. Особенно во внешнем виде самураев примечательны прямоугольные пластинки на плечах, чем-то похожие на крылья. Доспехи, нужно признать, чудные, но… Адмирал Ямор перевёл взгляд с одного местного дворянина на другого, им не отказать в практичности. Что, что, а на маскарадные костюмы они точно не похожи.

- Да, прогресс есть, - адмирал Ямор протянул командору Кеяку подзорную трубу. – Признаться, я уже было подумывал, будто аборигены откажутся от всяких переговоров.

 

- Думаете, будут воевать? – командор Кеяк сложил подзорную трубу.

- Нет, - адмирал Ямор махнул рукой. – Для войны с нами они слишком слабы. На любую попытку обстрелять фрегаты мы тут же откроем ответный огонь по городу и дворцу императора. Его величество очень расстроится, если в его спальне появится пара новых дырок.

- Маскарад. Пытаются произвести впечатление, напугать собственной воинственностью?

- Верно, - адмирал Ямор кивнул. – Пугают тем, что есть в наличие.

Командор Кеяк сдержанно рассмеялся. Огнестрельное оружие давно поставило жирный крест на стальных латах, кирасах и прочих доспехах. Какой бы бурной не была деятельность на берегу, однако прошло не меньше двух часов, прежде чем к борту «Морского орла» причалила таможенная джонка. Самурай в красной броне с чудным шлемом с рогами на голове басовито прокричал пару фраз. Переводчик в простом хлопковом кимоно тут же перевёл:

- Иноземцы! Приглашаем вас на переговоры.

- С кем именно я будут вести переговоры? – адмирал Ямор перегнулся через фальшборт.

- С вами будет говорить витус Меар Ризан, великий советник императора Тогеша Лингау, десятого императора Тассунары.

Отлично! Адмирал Ямор довольно улыбнулся. Переговоры будут вестись со вторым лицом в государстве.

- Спустить шлюпку на воду! – тут же выкрикнул командор Кеяк. Большая шлюпка быстро опустилась на воду. Шесть матросов расселись вдоль бортов, старшина Ганов сел за румпель.

- Командор, - адмирал Ямор остановился возле верёвочного трапа через фальшборт, - не желаете ли принять участие в переговорах?

- С удовольствием! – командор Кеяк весело улыбнулся.

- Тогда следуйте за мной и будьте рядом.

Адмирал Ямор быстро спустился по верёвочному трапу. Шлюпка слегка качнулась под его ногами. Следом быстро спустился командор Кеяк.

Морская шлюпка, словно насмехаясь над потугами аборигенов, лихо оставили позади таможенные джонки. Командор Кеяк аж светится от счастья. Адмирал Ямор тихо улыбнулся. Чем, чем, а отсутствием амбиций капитан «Морского орла» не страдает. В данную минуту командор Кеяк наслаждается моментом. Как ни как, а он участник Истории. Именно так, Истории с большой буквы. Нос шлюпки с разгону врезался в жёлтый песок. Это даже интересно, адмирал Ямор оглянулся. Впервые за две сотни лет нога иноземца вот-вот ступит на запретный берег Нандинского залива. Вот уже третий век тассунарцы не пускают иноземцев дальше городских стен Давизуна. Так что можно смело поздравить самого себя с вершиной в карьере.

- Командор, вы со мной, - адмирал Ямор оглянулся. – Остальным ждать в шлюпке.

Адмирал Ямор легко соскочил на берег, ботинки чуть не увязли во влажном жёлтом песке. Самая настоящая вершина карьеры. Чем закончатся переговоры неизвестно, однако тассунарцы уже допустили иноземца на запретный берег. Как гласит народная мудрость: ноготок увяз, всей птичке пропасть. Вблизи красный навес выглядит ещё грандиозней, чем с борта «Морского орла». Четыре столба украшены геометрической резьбой. Ромбы, квадраты, круги покрыты позолотой. На сводах матерчатой крыши вышит золотой дракон. Снизу кажется. Будто сказочная тварь широко раскинула крылья и вот, вот плюнет огнём.

Адмирал Ямор вступил на утоптанную траву. О-о-о! Вблизи доспехи аборигенов ещё чуднее. Броня самураев собрана из множества стальных пластин покрытых лаком. Огромные наплечники похожи на крылья, только прямоугольные. Шлем чем-то смахивает на шляпу от дождя, огромный назатыльник прикрывает не только шею, но и частично лицо. А само лицо скрыто за большой свирепой маской с оскалёнными зубами и выпученными глазами.

Со стороны доспех самурая кажется театральным костюмом в театре абсурда, такой больший и несуразный. Но…, нужно признать, не лишен убийственной практичности. Зато, адмирал Ямор едва не расхохотался, среди толпы вооружённых людей ни одного самурая с ружьём или хотя бы с примитивным фитильным мушкетом. У многих за спиной торчат луки, копья, а на поясах болтаются мечи. Ну, вояки. Под навесом на низеньком стульчике подогнув ноги сидит давно немолодой самурай лет пятидесяти без шлема и ужасной маски. Брови грозно сдвинуты.Лицо строгое и очень важное, как у ростовщика перед бедным заёмщиком. На самурае весьма роскошные доспехи светло-коричневого цвета с жёлтыми полосками. Только, адмирал Ямор подошёл ближе, свеженький глянец ненавязчиво говорит о том, что большую часть своей жизни доспехи проводят в шкафу подальше от жгучих лучшей Геполы и дорожной пыли, не говоря уже о мечах и копьях противника.

Уже знакомый переводчик в простом хлопковом кимоно маячит за спиной великого советника Меара Ризана. А важный самурай под навесом может быть только им. Уж слишком нежные у него пальчики. Человек под навесом больше работает ручкой, нежели махает мечом.

- Доброе утро, уважаемый, - адмирал Ямор вежливо склонил голову. Переводчик тут же перевёл его слова. Едва тассунарец перестал лепетать на своём языке, как адмирал Ямор продолжил:

- От имени народа великой Стирии, от имени нашего президента витуса Эргана и от себя лично приветствую вас. Желаю вам здравия и процветания. Пусть Великий Создатель как можно чаще обращает внимание на вашу великую страну.

Переводчик вновь залопотал. Однако более чем вежливое приветствие не произвело на важного самурая никакого впечатления. Лицо великого советника осталось строгим, а брови грозно сдвинутыми.

- Приветствую вас, иноземец, - через переводчика заговорил великий советник. – Что привело вас на землю благословленной Тассунары. По какой такой причине вы решили нарушить границы нашей страны.

 

Начало не слишком хорошее. Адмирал Ямор невольно улыбнулся. Лишь только десятикилограммовые пушки «Морского орла» и «Ворона» удерживают великого советника в рамках приличия. Будь его воля, то он лично отсёк бы переговорщикам головы.

***

Даже удивительно, что столь удобное место для наблюдения за Нандинским заливом и кораблями иноземцев так никто и не занял. Тем лучше. Саян с комфортом расположился на той же маленькой площадке на скалистом берегу несколько ниже императорского дворца. Только на этот раз он подготовился гораздо основательней.

Сидеть на небольшой циновке гораздо удобней. Большой бумажный зонтик над головой отлично защищает от жгучих лучей Геполы. Денёк выдался лучше не бывает. В водах Нандинского залива, словно в гигантском зеркале, отражается голубое небо с лёгкими белыми тучками. Фрегаты иноземцев, боевые корабли Стирии будто вросли в водную гладь. Паруса убраны, лишь на самом верху грот-мачты развивается бело-синий полосатый флаг. Тишина и благодать. От нагретых камней поднимается дрожащий воздух. Не докучают ни мухи, ни комары. А на душе буря с громом и молниями.

Прибытие иноземцев, да ещё на двух боевых кораблях, да ещё прямо в Нандинский залив, в центр Тассунары, словно зазубренный кинжал в сердце. Два дня назад, уставший до изнеможения от долгого ожидания и опустошённый до дна от волнения, Саян вернулся домой в сумерках. Хорошо, что вмести с ним по домам расходилось очень много горожан. Ворота между районами остались открытыми. А то пришлось бы куковать на улице до самого рассвета. Нандин чуть ли не в буквальном смысле стоит на ушах. Пока добирался до Заветной улицы, на которой находится типография, такого наслушался! Отсутствие элементарных знаний о мире за пределами Тассунарского архипелага горожане с лихвой восполнили самыми нелепыми слухами и домыслами.

Так на углу Нихранной улицы вокруг рыбака в драной куртке собралась большая толпа. Не совсем трезвый простолюдин с убеждённостью религиозного фанатика доказывал, будто у иноземцев сзади растёт хвост, а мочатся они по-собачьи задрав ногу. Превеликий Создатель! Что за бред. Но это ещё мелочи, пустячок. Гораздо хуже другое. Нежданное прибытие иноземцев поставило под сомнение успех текущей жизни. Он так надеялся успеть добраться до вершин власти прежде, чем Тассунару «откроют». В идеале было бы здорово запустить модернизацию империи под защитой блаженной самоизоляции и лишь после самим выйти в Большой мир с гордо поднятой головой и с парой эскадр современных линкоров в придачу. Тогда стирийцы не посмели бы явиться столь нагло прямо в Нандинский залив. Но… неужели не судьба?

На второй день с утра пораньше Саян вернулся на маленькую площадку на крутом берегу, да только зря потерял целый день. Власти навели в столице порядок. Городская стража оцепила порт, зевак выгнали. Стирийцы так и не стали швартоваться возле причалов. Фрегаты с бело-синими полосатыми флагами на грот-мачтах по-прежнему возвышаются по среди Нандинского залива. На третий день Саян даже не стал покидать мастерскую.

 

Однако сегодня с раннего утра Нандин облетела новость: в порту сооружают большой навес. Более того – самураи одели боевые доспехи и стянулись к порту. Как не сложно догадаться, переговоры с иноземцами вот-вот начнутся. Опыт томительного ожидания на солнцепёке не пропал даром. На этот раз в дополнение к циновке и зонтику Саян прихватил большую фляжку воды, кусок козьего сыра и пару рисовых лепёшек. Теперь ни полуденная Гепола, ни голод, ни жажда не заставят его покинуть наблюдательный пункт на крутом берегу залива.

Народная молва в очередной раз оказалась права. Внизу, в порту, навес действительно уже поставили. Даже с большого расстояния видно, какой он величественный и богатый. С час назад носильщики, рослые крепкие парни в одних набёдренных повязках, внесли шикарный паланкин. Только, Саян едва не вывернул глаза от напряжения, на переговоры с иноземцами сам император не прибыл. Да и не мог прибыть. В лучшем случае разговаривать со стирийцами будет великий советник.

Ага! Наконец. Саян напрягся, бумажный зонтик мелко, мелко задрожал в руках. К левому фрегату направилась джонка. Не прошло и пяти минут, как от корабля стирийцев отчалила шлюпка. Боль и зависть кольнули в самое сердце. Не смотря на самоизоляцию и полное отсутствие кораблей водоизмещением больше пяти сотен коку, в Тассунаре очень хорошо развито каботажное плаванье, хороших матросов и гребцов хватает. Только, Саян недовольно засопел, шлюпка иноземцев, словно насмехаясь над местными, играючи обошла джонку морской стражи и первой ткнулась носом в прибрежный песок. Вот что значит выучка одного из сильнейших военно-морских флотов мира.

***

Великий советник Меар Ризан, тяжело покачиваясь на ходу, подошёл к навесу. Всё же не следует пренебрегать физическими упражнениями, даже если тебе сорок семь лет, а государственные дела и заботы почти не оставляют времени даже на сон. Кажется, будто доспехи с каждым годом всё больше и больше наливаются тяжестью. Расстояние от личного паланкина до навеса не больше пяти метров. Однако даже на таком коротком отрезке успел изрядно вспотеть и вряд ли великолепная Гепола тому виной. Меар Ризан тяжело опустился на низенький стульчик. Из груди сам собой вырвался вздох облегчения. Сейчас бы присесть на мягкий татами. Но! Чего нет, того нет. Считается, будто военачальник в полном боевом облачении на низеньком табурете выглядит значительно солидней и внушительней. Каким бы низеньким не был бы табурет, однако он возвышает военачальника над подчинёнными.

Внутри и вокруг красного навеса плотной стеной стоят самураи. Специально для отпора иноземцам были собраны все самураи, которых только удалось созвать в Нандин в дне пути от столицы. Здесь, под навесом, стоят самураи высшего ранга: даймё, которым выпал срок прожить год в столице. Снаружи их многочисленные вассалы. Доспехи начищены, у каждого на поясе висят боевые тати и танто, лица скрыты за страшными масками из выпученных глаз и обнажённых клыков. Только подобные «украшения» явный перебор. Меар Ризан стащил с головы шлем и, не глядя, протянул его в сторону. Кто-то из самураев тут же забрал его. Клыки и выпученные глаза не произведут на проклятых иноземцев никакого впечатления. Они даже доспехов не носят. За ненадобностью.

 

Обычно во время переговоров принято сидеть, но только не в этот раз. То, что остальные самураи будут стоять – более чем прозрачный намёк на недоверие и откровенную враждебность. Только, только, Меар Ризан грустно улыбнулся, иноземцы настолько дики и необразованны, что совершенно не поймут даже столь грубый намёк. В глубине Нандинского залива к борту огромного чёрного корабля причалила джонка Морской стражи. Маховик судьбы запущен. Иноземцев вызывают на переговоры. Ждать осталось совсем немного.

На следующий день после прибытия иноземцев император собрал великий совет. Только, как и следовало ожидать, присутствующие все до одного выступили за решительный отказ иноземцам вплоть до объявления войны. Не прошло и получаса, как император вынес окончательное решение и объявил Тассунару в состоянии войны.

В тот же вечер Меар Ризан лично отправился проверять укрепления вокруг Нандинского залива. Одно слово – позор. Чересчур долгий мир не пошёл впрок ни самураям, ни каменным укреплениям. Стены всех без исключения фортов в ужасном состоянии: трещины от подножья до самого парапета, местами кладка осыпалась большими кусками. Трава и мхи окутали подножья стен и башен зелёным ковром. В подвалах фортов никаких запасов воды и еды, гарнизоны сведены к минимуму. На приказ выстроить всех самураев по среди двора обычно выходили два-три человека. Самое печально другое – пушки.

В конце Войны доменов в каждом форте насчитывалось не меньше десяти пушек. Однако в течении первых лет Великого мира их всех сняли и спрятали в подвалы для лучшей сохранности. Там они и пролежали все эти годы. К тому моменту, когда Меар Ризан явился с проверкой, их вытащили обратно и даже расставили по местам на стенах и башнях. Но, Превеликий Создатель, в каком же жалком они состоянии: ржавчина и патина покрывают чугунные бока толстым слоем, запальные отверстия забиты, деревянные лафеты основательно подгнили и едва не рассыпаются от ветхости. Ядра если и не пострадали, так это лишь благодаря материалу, из которого их изготовили больше двух сотен лет тому назад. Даже на обочине дороги камень может пролежать без малейшего вреда много, много десятков лет. И лишь в двух фортах нашлись пара бочонков с порохом, который не отсырел и не слипся от старости. Экономии ради новый более свежий порох никто не покупал.

Как бы не было печально, как бы не было противно гордым самураям огнестрельное оружие, однако воевать придётся именно им. У иноземцев нет ни мечей, ни брони, ни луков, ни тем более чести и достоинства. В лобовую атаку с копьями наперевес они не пойдут, а подло засядут на своих чёрных кораблях и расстреляют город из пушек. В тот же вечер Меар Ризан приказал скупить весь порох, который только найдётся в наличии. Но, вот беда, в Нандине, в огромное городе, в самом большом городе империи, нашлась всего одна единственная семья ремесленников, которая владеет секретом изготовления пороха. Да и она делает не артиллерийские заряды, а фейерверки, что не совсем одно и тоже. Пусть ремесленники поклялись работать не покладая рук день и ночь, но они чисто физически не способны произвести нужное количество в за пару дней. Да и во всём Нандине не найдётся нужного количества селитры.

 

Стыдно, стыдно признать перед памятью предков, Великим Создателем и собственной совестью: главная надежда на самих иноземцев. Все они торгаши, даже если плавают на больших чёрных кораблях с огромным количеством пушек. Воевать торгаши не любят и не умеют. Это же, по их мнению, большие ничем не оправданные убытки. Если проявить твёрдость, то проклятые иноземцы, да поможет Великий Создатель, сами уберутся восвояси.

Большая лодка иноземцев с шестью упитанными гребцами на вёслах ткнулась в прибрежный песок. Каждый моряк одет в одинаковую синюю рубашку с длинными рукавами – как защита тела вообще никакая. Зато у каждого за спиной, Меар Ризан недовольно поморщился, болтается ружьё с длинным дулом. Лишь у предводителя иноземцев на поясе некое подобие меча, только лезвие слишком тонкое. Такой годится разве что для торжественных церемоний, нежели для реального сражения. И ещё, Меар Ризан недовольно засопел, иноземные матросы очень ловко управляются с лодкой. Джонка Морской стражи позорно осталась позади.

На берег легко и уверенно соскочил предводитель иноземцев. Тонкий меч тихо шлёпнул его по бедру. На вид предводителю около шестидесяти лет. Невысокий и худощавый, волосы и брови побелила седина. Некогда физически крепкий мужчина с годами высох, но вряд ли утратил былую физическую силу. Следом на берег выбрался невысокий крепыш. По донесениям Вижана Явала, смотрителя порта, высокий предводитель должен быть утусом Ямором. Второй, более низкий и плотный, утусом Кеяком. Господи, что за имена у иноземцев.

Лишь бы не выпучить глаза от удивления, Меар Ризан нахмурился ещё больше. Пусть в детстве и молодости отец нанимал для его обучения лучших учителей Нандина, но даже ему, великому советнику, не приходилось ни разу в жизни так близко лицезреть иноземцев. Картинки и гравюры не способны передать огромное количество деталей и подробностей.

Незваные гости подошли ближе. Утус Ямор одет весьма чудно: что-то вроде тёмно-синей рубашки с длинными рукавами и полами аж до колен. Точно такого же цвета штаны и чёрные ботинки. На талии тёмно-жёлтый пояс. На голове утуса Ямора чудная шапка – высокая, полукруглая и узкая по бокам. На груди иноземца в два ряда блестят бронзовые пуговицы. Меар Ризан отвёл глаза. Пуговицы – самая большая диковинка в одеянии утуса Ямора. Только иноземцы пользуются пуговицами. И зачем ему пуговицы, да ещё в таком количестве?

Утус Кеяк одет почти так же, как и предводитель, только полы плотной рубашки значительно короче и без пояса, а на голове более приличная шапка с козырьком. Зато пуговиц на груди утуса Кеяка ещё больше, чем у предводителя. Утус Ямор вступил под навес. Вместо того, чтобы опуститься на колени и низко поклониться, предводитель иноземцев лишь слегка склонил голову.

Меар Резан едва сдержал в горле недовольный рык. За подобное пренебрежение правилами приличия любой простолюдин тут же расстался бы с головой. Однако, Меар Ризан немного расслабился, придётся терпеть. Откуда иноземным варварам знать правила приличия.

Утус Ямор загоготал. Переводчик тут же перевёл слова иноземца:

- Доброе утро, уважаемый.

Переводчик замялся и неуверенно продолжил:

- От лица людей большой Стирии, от лица их императора витуса Эргана и от себя лично иноземец желает вам здравия и процветания. Пусть Великий Создатель смотрит чаще на нашу большую страну.

- Приветствую вас, иноземец, - произнёс Меар Ризан, голос от напряжения немного сипит. – Что привело вас на землю благословленной Тассунары? По какому праву вы посмели нарушить границы нашей страны?

В ответ предводитель иноземцев самодовольно улыбнулся. Меар Ризан плотнее прижал ладони к коленям. Он ещё самодовольно улыбается. О-о-о! Если бы не пушки на этих чёртовых кораблях, то лично осёк бы проклятому иноземцу голову. Но нельзя!

Утус Ямор загоготал в ответ. Переводчик снова замялся, но быстро перевёл:

- Иноземец сожалеет, что на переговоры не прибыл сам император.

А вот это уже наглость! Меар Ризан окаменел от напряжения. Дикое желание вскочить на ноги и одним движением тати разрубить наглеца на части подобно молнии в ночном небе – ярко вспыхнуло, но, слава Великому Создателю, быстро прошло. Да кто он такой?! Меар Ризан тяжело задышал. Да что он себе вообразил?! Предводитель иноземцев протянул большой белый конверт, однако Меар Ризан не тронулся с места. Повисла неловкая пауза. Письмо императора Стирии задрожало в руке утуса Ямора. Меар Ризан сузил глаза. Фатрийского он не знает и знать не хочет. Что он будет делать с этим злосчастным письмом? Тупо пялиться в мешанину незнакомых букв? Выставить себя полным идиотом на глазах высокопоставленных самураев? Потерять лицо? Никогда!

Ситуацию спас переводчик. Простолюдин выхватил из рук иноземца злосчастное письмо и тут же распечатал конверт. Большая красная печать шлёпнулась в скошенную траву. Предводитель иноземцев недовольно дёрнулся, но промолчал. Переводчик, беззвучно шевеля губами, углубился в чтение. На краю листа отлично видна ещё одна большая красная печать с цветными ленточками. Как бы чего не напутал ненароком. Хотя… О чём пишет император Стирии можно догадаться и так. Минут пять переводчик пялился в письмо и шевелил губами. Простолюдин хорошо говорит на фатрийском, но у него почти не было практики. Наконец переводчик оторвал взгляд от текста и поднял голову:

- Император Эрган предлагает императору Тассунары подписать договор о дружбе и взаимовыгодной торговле. Так же император Эрган просит, - переводчик глянул в письмо, - открыть порты Тассунары для доступа торговых судов Стирии. Император Эрган в самых изысканных выражениях уверяет, будто торговля и дружба принесут выгоду обоим странам. Последнее будет способствовать прогрессу Тассунары. Если кратко, это всё.

Переводчик убрал исписанный листок с большой красной печатью обратно в конверт. Предводитель иноземцев снова загоготал.

- Утус Ямор говорит, что готов подождать день другой, пока император Тассунары будет обдумывать ответ. Ещё иноземец уверен, будто ответ непременно будет положительным.

 

- Передай ему, - заговорил Меар Ризан, - что императору Тассунары совершенно не требуется времени ни для раздумий, ни для ответа.

Утус Ямор недовольно нахмурился.

- Иноземец спрашивает, - переводчик вновь повернулся к Меару Ризану, - почему вы так категоричны?

Варвары, отсталые варвары. Что с них взять? Меар Ризан выпрямил спину и расправил плечи.

- Объясни ему следующее, - чеканя каждый слог, произнёс Меар Ризан. – В 1241 году второй император Тассунары Мемгар Лингау издал закон, который запрещает тассунарцам общаться с внешним миром. Нам, как благодарным потомкам, полагается повиноваться и не спрашивать почему.

Переводчик торопливо залопотал. Меар Ризан, не дожидаясь, пока простолюдин закончит, продолжил:

- И ещё передай: Тассунара совершенно не нуждается в заморских товарах. Всё, что только нужно для счастливой жизни и процветания, добывается, растёт и производится в самой Тассунаре.

Вид у предводителя иноземцев ошарашенный и растерянный. Меар Ризан улыбнулся. Приятно чувствовать собственное превосходство и правоту. Однако утус Ямор быстро взял себя в руки и загоготал.

- Утус Ямор спрашивает, - тут же заговорил переводчик, - неужели наш возлюбленный император не понимает, что без про… прогресса, без последних достижений Стирии в войне и на море, Тассунара может пасть жертвой заморской агрессии. Неужели в Тассунаре не ведают о судьбе Рюкуна и Гунсара на том берегу моря Окмара.

А это уже намёк на грубую силу. Меар Ризан демонстративно положил ладонь на рукоятку тати. Если кто и может угрожать Тассунаре, так только сама Стирия.

- Настоящий самурай всегда готов к войне, - чеканя каждое слово, заговорил Меар Ризан. – Жизнь – ничто. Высшая честь умереть на поле брани за божественного императора. Вам, иноземцы, никогда и ни за что не покорить Тассунару.

Переводчик долго мялся и путал слова. Меар Ризан убрал руку с рукоятки тати. Видать, не так просто донести до иноземца смысл «Пути воина». Впрочем, неудивительно: у иноземцев нет чести, только алчность. Едва переводчик умолк, как предводитель иноземцев расслабленно улыбнулся и расправил плечи. Удивительно! Меар Ризан сильнее сдвинул брови, ещё только не хватало вылупить от удивления глаза. Утус Ямор не рассердился и не испугался, а… улыбнулся. Как будто иноземец тащил на спине тяжёлый груз и только что сбросил его на землю и с превеликим удовольствием расправил плечи.

Предводитель иноземцев загоготал. В его голосе нет и намёка на угрозу либо страх, все то же плохо скрытое довольное облегчение.

- Утус Ямор просит пополнить запасы пресной воды и еды, - выдал переводчик. – За них они готовы щедро заплатить.

Ещё одна уловка, Меар Ризан незаметно расслабил плечи и руки. Просьба пополнить припасы за деньги ни что иное, как торговая сделка. И не откажешь ведь.

- Передай ему, что мы готовы продать им еду и пресную воду, но только в обмен на золото. Никаких тканей, горшков, дурмана и механических безделушек. Звонкая монета и только она.

Едва переводчик умолк, как на лице утуса Ямора мелькнуло сожаление. Ну не иначе иноземец надеялся расплатиться именно тканями и механическими безделушками. Для затравки, как говорится, но не прошло.

- Утус Ямор сожалеет об утерянных возможностях и выгодах для наших стран, - заговорил переводчик. – Он уходит с миром и надеется, что в будущем император Тассунары передумает и примет мудрое решение. А сейчас утус Ямор просит соизволения удалиться.

И опять на прощанье иноземец просто склонил голову. Коренастый коротышка смешно семенит следом за более высоким предводителем. Аж на сердце отлегло! Меар Ризан облегчённо выдохнул. Проклятый иноземец отвалил. А то, не приведи Великий Создатель, и впрямь мог бы объявить Тассунаре войну. Да, вытолкать прочь и даже потопить два больших чёрных корабля рано или поздно удалось бы, только какой ценой? Меар Ризан на миг оглянулся. За спиной, над пакгаузами, возвышаются черепичные крыши Тинтана, самого богатого и важного района Нандина. Столица Тассунары непременно обратилась бы в пепел. Не исключено, что её судьбу разделило бы множество прибрежный городов.

Наконец упитанные гребцы навалились на вёсла и лодка иноземцев отвалила от берега.

- Витус Ризан, - рядом возник помощник Тин Лар и тут же упал на одно колено, - вы только что одержали блестящую дипломатическую победу.

Следом посыпались поздравления от других самураев. В ответ Меар Ризан только нахмурился и поднялся с низенького стульчика. Недалеко от навеса носильщики опустили его личный паланкин на землю. Не обращая внимания ни на радостные возгласы, ни на льстивые поздравления, Меар Ризан молча забрался в паланкин, резная дверца в раздражении захлопнулась за ним. Звуки веселья тут же смазались и притихли.

Меар Ризан задёрнул пурпурную занавеску на дверце. Вообще-то самураю полагается передвигаться на коне, но годы уже не те. Да и какой из него военачальник? Так, положа руку на сердце, он всего лишь мирный чиновник самого высокого ранга. Пол под ногами качнулся, носильщики дружно подняли паланкин. Меар Ризан тут же ухватился за верёвочную петлю перед собой. Паланкин трясёт неимоверно. Сквозь щель между краем окна и занавеской Меар Ризан выглянул наружу. Большая толпа самураев быстро осталась позади. Мелькнули серые от дождя и ветра пакгаузы и замелькали жилые дома горожан.

Меар Ризан откинулся на мягкую спинку. Радоваться бы надо. Сегодня он и в самом деле одержал блестящую дипломатическую победу. Не смотря на риск и страх, всё же нашёл в себе силы отказать иноземцам. Но! Недооценивать противника ни в коем случае нельзя. В следующий раз боевые доспехи предков, мечи и злобные маски не прокатят. Да и сейчас от них проку было

чуть. И тогда точно придётся воевать. Чтобы там не говорил «Путь воина», а погибнуть в бою от пули, а не лицом к лицу с врагом, обидно. Особенно, упаси господи, если тебя разорвёт на части шальное ядро. Ещё позорней бесславно умереть под развалинами собственного дома.

Глава 9.

Ещё не конец.

Адмирал Ямор с трудом поднялся по верёвочному трапу на борт «Морского орла». Вроде и не устал, а руки и ноги как ватные. Едва не свалился в морскую воду. Следом на палубу лихо спрыгнул командор Кеяк.

- Адмирал! – громогласно воскликнул командор Кеяк, матросы на палубе разом замерли и уставились на них. – Неужели вы оставите ЭТО без ответа?

Слово «это» командор Кеяк выделил особо, словно присяжный на суде вынес вердикт «виновен». Адмирал Ямор медленно обернулся. Капитан фрегата с вызовом смотрит прямо в глаза, на его лице читаются недовольство и гнев. Да-а-а… командор Кеяк явно напрашивается на откровенный разговор прямо на глазах у рядового экипажа «Морского орла». Адмирал Ямор тяжело вздохнул. Он уже слишком стар для подобных игришь на публику. Да и, чего греха таить, такой исход переговоров его лично более чем устраивает.

- Командор, - тихо, с ноткой печали в голосе, произнёс адмирал Ямор, - я не намерен выяснять с вами отношения. Переговоры с тассунарцами провалились и точка.

- Тогда скажите, будет ли вода и провизия?

Командор Кеяк настроен самым решительным образом. Лишь морской устав и необходимость соблюдать субординацию удерживают его от более решительных слов и действий.

- Командор, вы же сами стояли у меня за спиной и прекрасно слышали великого советника: они готовы предоставить нам воду и провизию, но только в обмен на золото. Ткани, ножи и механические часы нам придётся увезти обратно в Рюкун, тассунарцы упорно не желают их принимать.

- Тогда, - глаза командора Кеяка заблестели, - пощекочем тассунарцам нервишки с помощью десятка другого ядер. Уверен – они тут же станут более сговорчивыми!

Адмирал Ямор медленно расправил полы форменного сюртука. Командор Кеяк молод и горяч. Такой может запросто наломать дров. Вот что значит пренебрегать рассказами и предупреждениями торговцев из Давизуна, которые прожили в Тассунаре не один год.

 

- Уважаемый, - медленно протянул адмирал Ямор, - нам не хватит и двух сотен ядер. Местные дворяне слишком! Я подчеркиваю, слишком гордые. Великий советник, да лишит его Великий Создатель мужской силы, публично заявил о готовности к войне. Для этого же местные дворяне вырядились в древние доспехи и нацепили страшные маски. Только очень, очень, очень серьёзные потери заставят императора Тассунары признать собственное поражение, потерять лицо. Великому советнику придётся публично вспороть себе брюхо. А для этого нам придётся как минимум спалить Нандин дотла и отправить к Великому Создателю раньше времени с десяток другой тысяч аборигенов.

Я не сомневаюсь: мы отобьём все атаки с моря. Вопрос в другом: - адмирал Ямор подошёл к командору Кеяку вплотную, - готовы ли вы, уважаемый, вы лично объявить Тассунарской империи войну, не имя на то полномочий ни от президента, ни от конгресса Стирии? Не показать нашу мощь и силу. Нет. Именно войну? Не исключено, что нам придётся пожертвовать «Морским орлом» или «Вороном». Войн без потерь не бывает.

Такая постановка вопроса мигом согнала с лица командора Кеяка былую самоуверенность.

- Да, вы правы, - нехотя выдавил из себя командор Кеяк, - мы прибыли сюда с дипломатической миссией, а не с военной. Президент прямо запретил нам применять оружие. Но, неужели, адмирал, мы возьмём и просто так уберёмся восвояси?

- Да, утрёмся и уберёмся, - адмирал Ямор кивнул. – Блеф не прошёл. Однако мы уберёмся не просто так. Мы оказали неоценимую услугу тем, кто придёт после нас «открывать» Тассунару.

- Это как же? – тут же спросил командор Кеяк.

- Нашу экспедицию можно смело назвать последним предупреждением для упрямых аборигенов. Следующей экспедиции изначально придётся готовиться к самой настоящей войне. И военно-морской министр, и президент, и конгресс заранее одобрят применение силы. Если у тассунарцев не хватит ума заранее признать собственное поражение, то Нандин и в самом деле обратится в пепел. Хвалёному императору, вечно забываю, как его зовут, придётся отстраивать свой дворец заново.

Адмирал Ямор медленно развернулся и направился в свою каюту. Но перед лестницей с резными перилами, спуском на вторую палубу, остановился и обернулся:

- Командуйте, командор. Наша миссия закончена. Точнее, провалена. Мы возвращаемся домой.

Личная каюта на корме фрегата встретила тишиной и покоем. Адмирал Ямор аккуратно закрыл за собой дверь. Шум и возня на палубах «Морского орла» тут же остались по другую сторону. Шпага и сюртук бесформенной кучей упали на стол. Ботинки со стуком улетели под кровать. Адмирал Ямор прямо в рубашке и брюках растянулся на шерстяном одеяле. Отдых. Долгожданный отдых. Плечи, руки, ноги и тело целиком погрузились в блаженную негу.

Смешно даже. Адмирал Ямор сложил руки за головой. В былые времена подобный провал как минимум расстроил бы его. Это какой же удар по карьере. Понимаешь. А сегодня провал «важной» миссии только радует. Бюрократы в Военно-морском министерстве упорно не желали отпускать его на давно заслуженный отдых. Как же! Мальчики на побегушках в адмиральском звании на дороге не валяются. А теперь, адмирал Ямор улыбнулся, они будут обязаны отпустить его на пенсию.

Хвалебных речей на торжественном ужине не будет. Да и самого ужина тоже не будет. Да и чёрт с ним! Адмирал Ямор повернулся лицом к стене. Главное, он наконец-то поселится недалеко от Рунтана в сельской местности в собственном домике на собственной ферме. Жениться на молодке, пожалуй, не стоит. А вот на вдове лет тридцати-сорока будет в самый раз. Дай бог, он ещё успеет стать отцом.

- Поднять якоря!

Через распахнутый иллюминатор долетел зычный рык командор Кеяка. Вот кого нужно было посылать «открывать» Тассунару. Тут же натужно заскрипел якорный шпиль. Внизу заплескалась морская вода. «Морской орёл» словно почувствовал свободу и разом сдвинулся с места.

***

Мягкая циновка под ногами заодно защищает от нагретого камня. Большой бумажный зонтик бережёт голову от жгучих лучей Геполы. Фляга на поясе на две трети полна, а к сыру Саян даже не притронулся. Казалось бы, сиди и наслаждайся прекрасным видом Нандинского залива. А то за упорной работой в типографии неделями и месяцами не появлялся на морском берегу. Но сидеть, видеть и ничего не понимать невыносимо! Саян недовольно засопел.

Там, внизу, на берегу, творится История. С маленькой площадки на склоне несколько ниже императорского дворца отлично виден навес и толпа самураев в полном боевом облачении вокруг него. К счастью, а, может, к сожалению, переговоры не заняли много времени. Предводитель иноземцев, кажется адмирал, вышел из-под навеса и быстрым шагом направился к берегу. Ещё через мгновенье шлюпка лихо отчалила. Не прошло и пяти минут, как адмирал поднялся на борт чёрного фрегата. А что дальше? Война? Мир? Перемирие?

На берегу от красного навеса мускулистые носильщики понесли личный паланкин великого советника. Саян проследил за ним глазами. Судя по направлению, Меара Ризана понесли обратно в императорский дворец. Носильщики идут ровно, не спеша – хороший признак. Только чем же закончились переговоры? Терпение, терпение и ещё раз терпение. Саян отхлебнул из фляги и отщипнул от козьего сыра маленький кусочек. Фрегаты так и не открыли пальбу из всех орудий, даже не подняли крышки орудийных портов – ещё один хороший признак. Так, может быть, получилось?

Простая мысль, осторожная и пугливая как лань на водопое, зато сколько от неё тепла и радости. Сердце учащённо забилось, а губы сами растянулись в довольной улыбке. То, что самураи очень гордые и воинственные – очень хорошо. То, что общество Тассунары отличается каменный консерватизмом и зубами держится за ветхие законы предков в данном случае как ни когда на руку.

Между тем высокопоставленные самураи вместе со своими свитами потянулись прочь от красного навеса. Очень быстро общий поток воинов в полном боевом облачении прошёл сквозь порт, мимо складов и растворился на улицах Нандина. Воинственные самураи расходятся по домам – лучше не бывает. Из холщовой сумки на боку Саян вытащил рисовую лепёшку. Зубы впились в податливую мякоть. Пока душу терзали сомнения и страхи кусок в прямом смысле не лез в горло. Но! Стоило пробиться робкой надежде, как тут же нахлынул зверский аппетит. В пару минут Саян умял одну рисовую лепёшку и сразу вытащил вторую.

 

А вдруг не получилось? А вдруг и те и другие разбежались готовиться к войне? Саян громко закашлял. Надкусанный кусок рисовой лепёшки вылетел наружу большими мокрыми крошками. От такой мысли чуть не подавился. Саян прямо рукавом кимоно вытер сырые губы. То, что даймё и прочие самураи ушли от берега, ещё ни о чём не говорит. Вдруг они решили не подставлять собственные драгоценные головы под пушечные ядра. Любой самурай без сомнении и страха встретит врага в честном бою лицом к лицу. А вот смерть от чугунного шарика вряд ли будет считаться почётной.

Не-е-е! Саян вновь широко улыбнулся. Даже отсюда видно, как на кораблях иноземцев начали выбирать якоря. Почти одновременно фрегаты сдвинулись с места. Лёгкий ветерок толкает их в сторону берега. Но вот на реях распустились большие полотнища парусов. Корабли прибавили скорость. Передний начал разворот носом к выходу из залива.

Или стирийцы занимают более удобную позицию для обстрела города? Саян чуть не выронил надкусанный сыр. Не-е-е! Прежняя позиция и так была более чем удобной для обстрела. За пару дней у стирийцев было более чем достаточно времени, чтобы приглядеться к кварталам Нандина и выбрать наиболее подходящие цели. Так, к примеру, пакгаузы в порту стоят плотно друг к другу. Не дай бог загорится один из них, пламя тут же охватит все остальные. А там и жилые дома рядом. Стирийцы точно уходят. Даже у них не хватило бы наглости и безрассудства уничтожить в первую очередь дворец императора. Без прежней торопливости Саян доел сыр и запил его тёплой водой.

Величественные фрегаты, с большого расстояния так похожие на игрушечные лодочки на гладко отполированной столешнице, неторопливо скользят по водной глади Нандинского залива. Им потребовался почти час, чтобы обогнуть залив и выйти в море Окмара. И ни одного выстрела в сторону города или прибрежной крепости. Ни одного, даже холостого. Белый парус последнего фрегата минуть пять выглядывал из-за мыса Северный маяк. Но вот скрылся и он. Пронесло! Саян поднялся с циновки. На душе легко и весело.

- Э-э-эххх! – Саян широко раскинул руки и потянулся всем телом, бумажный зонтик хлопнулся на землю. На этот раз проклятые иноземцы убрались восвояси сами, без единого выстрела. Ещё с десяток лет, да поможет Великий Создатель, да обратит он внимание своё на творения свои, у Тассунары есть. Но потом… Приподнятое настроение разом испарилось. Саян деловито свернул циновку и поднял бумажный зонтик. Не гоже на радостях разбрасываться имуществом. Но потом стирийцы вернутся. Обязательно вернутся. Не имеют права не вернуться. Стирия – молодой капиталистический хищник. Она опоздала к разделу мира, внешних колоний у неё нет. Самые жирные куски отхватила Фатрия, которая подмяла под себя Рюкун, Аргунию и ещё несколько стран. За ней с большим отрывом следуют Гилкания и Марнея. А тут, понимаешь, целая бесхозная страна, самый настоящий заповедник с упитанными и непугаными аборигенами. Саян, осторожно переставляя ноги, направился вниз по едва заметной тропке. Ничего, бог даст, и Стирия, и Фатрия ещё обломают о Тассунару зубы.

Конец.

 

Череповец.

Декабрь 2015 года.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg