«Трейни-ян»

Трейни-ян (fb2) - Трейни-ян 1197K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Геннадьевич Кощиенко

Кощиенко Андрей Геннадьевич Трейни-ян

Трейни первая

Место действия: небольшое помещение приёмной перед кабинетом исполнительного директора. Вдоль одной из стен — солидный кожаный диван для ожидающих приёма посетителей. В углах — большие керамические горшки с высокими зелёными растениями. Стол секретаря с компьютером и аккуратно сложенными на углу стола папками для бумаг. За зеркальными раздвижными дверьми в одной из стен прячется небольшая комнатушка со стеллажами, на которых лежат всякие нужные для работы секретаря вещи, вроде канцелярских принадлежностей, бумаги и папок. Сразу, на входе, на высокой тумбе стоит большая кофемашина, рядом — набор посуды и подносы в специальном шкафчике, а так же небольшой холодильник. Перед зеркальными дверьми стоит девушка, одетая в форменную одежду секретаря и рассматривает своё отражение.

Время действия: конец апреля месяца, раннее утро.

Стою, никого не трогаю, разглядываю отражение Юн Ми в зеркале. Размышляю о превратностях судьбы. Ещё совсем недавно я был Сергеем Юркиным, был парнем, жил в Москве, учился в институте. У меня были родители, друзья и девушки. Всё в тот момент в моей жизни было весьма неплохо, как и прогнозы на дальнейшую жизнь. Они были ясны и безоблачны. Но, как говорится, когда у вас на руках все карты, судьба внезапно может начать играть в шахматы. С моей судьбой именно так и вышло. Она — «начала». Я внезапно умер и, как полагается всякому приличному умершему, очутился «на том свете». Однако, «тот свет» оказался весьма странным местом. Настолько странным, что я там, на полном серьёзе, даже умудрился познакомиться с тысячерукой бодхисатвой Гуань Инь, которая предложила мне «продолжить» так быстро закончившуюся мою жизнь в другом мире. Я согласился. А какие ещё могли быть варианты в той ситуации? Вот только богиня то ли пошутила, то ли ещё что произошло…

Я до сих пор не понимаю, что случилось, и зачем ей это понадобилось. Короче, Гуань Инь переселила мою душу в тело умершей семнадцатилетней корейской девушки, да так, что я об этом узнал только когда очнулся, когда «махать крыльями и грозно щёлкать клювом» было совершенно поздно. Это, конечно, стало для меня полной неожиданностью, но умирать обратно резона не было никакого, тем более, что бодхисатва сказала, что от того, как я проживу эту «продолженную» жизнь, будет многое зависить в моих последующих перерождениях. Выхода у меня не было никакого, пришлось принять всё случившееся как данность и начать жить там, куда закинуло. Вот уже три месяца я «кувыркаюсь» в новом мире, в новом теле, стараясь не сойти с ума и нащупать хоть какую-то почву под ногами.

Сложно тут всё, сложно. Собираясь работать переводчиком, я, если честно, не предполагал, как здесь сложно. И даже не в плане знания языка, а именно в плане менталитета. Насколько в реальности корейский менталитет отличается от российского. Да, в институте преподаватели говорили о разнице мировоззрения европейцев и азиатов, говорили, предостерегали. Но тогда это казалось не таким уж непреодолимым препятствием. «Ну, чего там?» — думалось тогда, — «пожить пару лет в стране, выучить все их заморочки да и всё. Делов-то!» И вот теперь на меня, как внезапно рухнувший шкаф с книгами, упал уникальный шанс соотнести свои теоретические представления с реальностью. Соотношу. Как-то плохо соотносится. Очень плохо. Тут всё построено на жёсткой иерархии. Без звука, младшие должны подчиняться старшим, подчинённые — начальству. И даже вякнуть поперёк не думай. Осудят и распнут, даже если прав ты, а не «старшой» впавший в маразм. Конфуцианство, блин… Тогда, со стороны, это выглядело всё гораздо более красиво. Вот уж воистину — не стоит путать туризм с эмиграцией! Испытываю на своей «шкурке» все прелести того, что значит — «быть кореянкой». Подозреваю, что попади я ещё «по-нормальному», в тело парня, маразма в моей жизни было бы гораздо меньше, а так, поскольку я как-бы девушка, вообще шарики за ролики порой заскакивают. Самоё лучшее, что может тут произойти с женщиной — это удачное замужество. Всё остальное, что может сделать женщина со своей жизнью — в Корее как бы декларировано, но по факту — совсем не обязательно у неё оно должно быть. Это я уже понял и это меня совершенно не устраивает. Совершенно не устраивает, что кто-то будет за меня решать, что мне делать, и решать лишь только потому, что я являюсь носителем «второго типа тела», одного из двух типов существующих на земле. В гробу я видел такие пляски на своих костях! Поэтому, «осознав пропасть бездны» куда я упал, я посидел, подумал, прикинул так и сяк, и решил податься в артисты. Стать звездой эстрады мировой величины. Благо музыкальное образование у меня есть, песен и мелодий из своего мира я знаю достаточно, да и в Корее шоу бизнес неплохо развит. Всё складывается. Стану звездой — буду жить, как захочу. Нет, конечно, я не настолько наивен, чтобы думать, что буду делать всё, что только взбредёт в мою голову. Нельзя жить в обществе и быть свободным от его оков. Но у тех, кто залез повыше — возможностей для устройства своей жизни по своему разумению значительно больше, чем у оставшихся внизу. Главное — залезть, пока есть возможность. Потом уже не влезешь…

Потихоньку двигаюсь в этом направлении. Купил синтезатор, занимаюсь совершенствованием доставшегося тела. Развиваю руки, голос развиваю, пою, вспоминая свои занятия в хоре, танцевать пока не танцую, ибо полный ноль в этом вопросе, тут преподаватель нужен… Взамен танцам занимаюсь общефизической подготовкой — бегаю, «мышцу», как могу «подкачиваю», упражнения на гибкость делаю. Худею… Но, процесс идёт медленно. Видимого эффекта от всего этого особо не заметно. Так, потихоньку. Три кило сбросил, пальцы по клавишам попадать стали. Результаты, как говорится — «не фонтан». Времени нужно больше занятиям удалять, тогда и отдача ощутимей будет. А у меня то одно, то другое, то третье. То родным Юн Ми помочь нужно, маме — по хозяйству, онни — с английским, то на работу сходить. Деньги нужны, как ты тут не крутись. То вообще, какая-то чушь происходит, вроде знакомства с сыном местного олигарха…

Вот, сейчас стою в пустой приёмной, жду, когда придёт моя начальница — Пэ Су Чжи, секретарь исполнительного директора. Сегодня у меня первый официальный рабочий день в качестве её помощницы — секретаря-стажёра. По старой корейской традиции, которую мне пришлось соблюсти, я припёрся на работу зело крепко пораньше, задолго до прихода сонбе. Сделал так, как полагается поступать всем трудолюбивым и исполнительным корейским девушкам. Пришёл и караулю Су Чжи, чтобы сказать ей — «Доброе утро, кунчан-ним!» и поклониться. И ради этого я недоспал сегодня целый час! Урррродство! Почему нельзя приди в одно и то же время с начальником? Как нормальные люди в Европе делают? А тут раньше приди и ещё — позже уйди. Пока кунчан-ним с работы не ушёл, подчинённые уходить вперёд его не имеют права. Дурдом. Хорошо, что Юн Ми несовершеннолетняя. Ей пять часов в день всего положено работать. Но всё хорошее, как правило, быстро кончается. Не представляю, как можно работать полный рабочий день и плюс ещё два, как минимум, не оплачиваемых сверху часа. Конечно, человек такая зараза, что привыкает ко всему, но лично я, чувствую, что такого драйва не перенесу. У меня слишком тонкая душевная организация для подобного рода ломовых работ… О! Шаги! Кто-то идёт. Кажется, это сонбе. Улыбку на лицо и не забыть поклониться!

…

— Доброе утро, кунчан-ним!

— Доброе утро, стажёр Пак! Сегодня твой первый рабочий день. Я надеюсь, что ты будешь старательным работником.

— Я буду стараться, кунчан-ним! Спасибо, кунчан-ним!

— Можешь обращаться ко мне — сонбе.

— Спасибо, сонбе!

* * *

(разговор чуть позже)

— Стажёр Пак!

— Да, сонбе?

— У нас заканчивается вода для кофемашины. Теперь это твоя задача — следить за водой.

— Хорошо, сонбе. Что мне нужно сделать?

— Возьми пустую бутыль, спустись вниз, в ресторан, найди там старшего менеджера Пак Хё Чжу. Скажи ей, что тебе нужна вода.

— Да, сонбе.

— Иди.

* * *

Время действия: пять минут спустя.

Место действия: небольшой закуток, отгороженный от основного зала тонкой декоративной стенкой из непрозрачных пластиковых листов. У его стен — тумбочки с тарелками разных размеров, сложенные в стопку скатерти и салфетки, ящички со столовыми приборами. В закутке, выстроившись в ряд, стоят трое молодых людей в форменной одежде работников ресторана — два парня и девушка. У каждого на груди приколот бейджик, на котором написаны имя и фамилия, а так же должность — стажёр. Мимо шеренги, скрестив сзади руки и гордо выпрямив спину, неспешно идёт Хё Чжу — бывшая начальница Юн Ми. Ещё, на построении присутствуют две её помощницы, которые стоят немного в стороне. Пройдя вдоль строя, Хё Чжу останавливается и разворачивается лицом к молодым людям.

— Руководство компании, — произносит Хё Чжу, обращаясь к стажёрам, — оказало вам большое доверие, приняв вас в свою семью…

— Да, кунчан-ним, — синхронно кланяются те.

— … Это высокая честь, — неспешно продолжает начальница, внимательно смотря на лица подчинённых, — которую вы должны оправдать…

— Да, кунчан-ним, — стоящие в строю вновь одновременно кланяются.

— … Оправдать своим трудом и преданностью. Компания не потерпит, если вы будете лениться, думать о чём-либо ещё, кроме вашей работы и заниматься тем, чем вы не должны заниматься!

— Да-а, кунчан-ним! (поклон)

— В отеле «Golden Palace» нет работников, которые не соответствуют его уровню…

— Да-а, кунчан-ним! (поклон)

— Если я увижу, что вы не соответствуете, то мы расстанемся с вами в тот же миг!

(Тишина, напряжённые лица стажёров. Менеджер обводит их взглядом, прикидывая, насколько «усвоилась» информация)

— До вас была здесь девушка-стажёр, — многозначительно помолчав, продолжает «мотивировать» молодёжь Хё Чжу, — её звали Пак Юн Ми. Ленивая, неисполнительная, вечно о чём-то думала и из-за этого постоянно на всё натыкалась, опрокидывала и роняла на пол. И ещё совсем не знала правил субординации. Дошла до того, что разговаривала с шеф-поваром ресторана, господином Бенндетто, так, словно со своим другом!

(У стажёров испуганные лица. Помощницы Хё Чжу переглядываются между собой. Выражение на их лицах — «ну она и дура, ты только подумай!»)

— Так вот. Её выгнали, — ледяным голосом произносит Хё Чжу, — думаю, что она сейчас горько жалеет о том, что была такой никчёмной. Понятно, что теперь ни в одну солидную компанию её не возьмут. Как только узнают, что её прогнали из «Golden Palace», то сразу поймут, что у неё низкий уровень с которым можно работать только на рынке!

(несколько секунд зловещей тишины)

— И это останется теперь с нею на всю её жизнь. Поэтому, чтобы подобное несчастье не приключилось с вами… — говорит Хё Чжу, но закончить фразу не успевает. Её перебивает весёлый молодой голос.

— Добрый день, Хё Чжу-сонбе! — жизнерадостно произносит он, — простите что отвлекаю, но у меня дело, совершенно не терпящее отлагательства!

Хё Чжу с удивлением на лице поворачивается и, приоткрыв рот, потрясённо замирает, увидев улыбающуюся Юн Ми в новеньком костюме секретаря.

— Хё Чжу-сонбе, — продолжает говорить Юн Ми с удовольствием смотря на растерявшуюся свою бывшую начальницу, — в приёмной господина исполнительного директора закончилась вода.

Как в доказательство своим словам она приподнимает и показывает большую пустую пластиковую бутыль, которую держит правой рукой за её ручку.

— Сказали, сонбе, что вы распоряжаетесь водой, — говорит она, — мне нужна вода, сонбе.

— Юн Ми?! — наконец придя в себя, искренне изумляется Хё Чжу, — что ты тут делаешь?!

— Работаю, — с солидными интонациями в голосе спокойно отвечает та.

— Ра-ааботаешь?!

— Да, вторым секретарём исполнительного директора.

— Но… но… — совсем теряется Хё Чжу лихорадочно обшаривая глазами форму Юн Ми и «зацепляясь» им за бейджик на лацкане пиджака, — но как же так?! Тебя ведь уволили?!

— Это было ошибочное решение, — чуть пожав плечом, отвечает Юна, — руководство это поняло и предложило мне работу, повысив в должности.

— Да-а? — неприятно удивляется Хё Чжу.

— Да, — кивнув, подтверждает Юн Ми и с некоторой ехидцей добавляет, — я слышала, что пока меня не было, в отеле были большие перестановки. Рада, что вы остались на своей прежней должности, сонбе. Мне нужна вода, сонбе. Где мне её взять?

— Там, — показывает рукою направление в сторону подсобных помещений Хё Чжу, — пустую бутыль оставишь, возьмёшь полную.

— Спасибо, Хё Чжу-сонбе!

Юн Ми кивает и уходит в указанном направлении. Хё Чжу молча смотрит ей вслед мрачнея с каждым мгновением. Все присутствовавшие при этом разговоре удивлённо переглядываются, а потом непонимающе, с вопросом во взгляде, смотрят на свою начальницу.

— Что она имела в виду, когда сказала — «на прежней должности»? — нахмурившись и не обращая внимания на эти взгляды, задаёт вслух вопрос Хё Чжу, — она что, хочет сказать, что более успешна?

Помощницы Хё Чжу, услышав этот ни к кому конкретно заданный вопрос своей начальницы, переглядываются и недоумённо пожимают плечами. В этот момент вновь появляется Юн Ми. Она выходит из двери, ведущей в подсобные помещения, легко помахивая пустыми руками. Следом за нею идёт парень, неся на плече наполненную водою бутыль.

— Спасибо, Хё Чжу-сонбе! — кланяется на ходу Юн Ми.

— Юн Ми, что ты делаешь? — спрашивает её Хё Чжу.

— В смысле, что я делаю? — не понимает та, останавливаясь и оборачиваясь к Хё Чжу.

— Куда ты уводишь моего подчинённого?

(В этот момент, в ещё практически пустой зал ресторана отеля, через его боковой вход, входят две девушки. Одна — дорого одетая с властным выражением на ухоженном лице. Вторая — одета попроще. Она идёт следом за первой, прижимая к груди кожаную папку. Ранние посетительницы идут вдоль декоративной стенки и не видны для Хё Чжу, Юн Ми и остальных. Услышав разговор, первая девушка останавливается и предостерегающе поднимает вверх правую руку с отставленным указательным пальцем, делая знак спутнице не шуметь. Она чуть наклоняет голову к плечу и с интересом и начинает слушать, о чём говорят за перегородкой. А там, в это время, продолжается разговор.)

— В смысле — куда? — не понимает адресованного ей вопроса Юн Ми, — он сейчас отнесёт воду и вернётся.

— Разве это ему сказали — принести воду? — спрашивает Хё Чжу, — он сейчас должен заниматься другим делом.

(Пауза. Юн Ми и Хё Чжу на несколько мгновений скрещивают взгляды)

— Сонбе, я не донесу бутыль, — миролюбивым тоном говорит Юн Ми, — она слишком тяжёлая.

— Это твои проблемы, — отвечает Хё Чжу и, чуть подняв вверх подбородок, командует парню, — Сон Гын Сок, поставь воду на пол и возвращайся на своё рабочее место. Я ещё поговорю с тобою, почему ты выполняешь чьи-то приказы без моего разрешения.

(парень выдыхает и, поставив бутыль, разворачивается, чтобы уйти)

— Подожди, Сон Гын Сок, — смотря на его спину, просит Юн Ми и, повернув голову к сонбе, спрашивает, — Хё Чжу-сонбе, вы хотите получать зарплату?

— Что? — подбирается в ответ та, — хочешь сказать, что можешь решать, кто будет получать зарплату, а кто нет? Не слишком ли ты многое о себе возомнила, Юн Ми-ян?

— Исполнительный директор, господин Ким Чжу Вон, отдал прямое и недвусмысленное распоряжение, — спокойно произносит Юна смотря на Хё Чжу, — он приказал, чтобы в любой момент у него было кофе. Если у него не будет кофе, его голова будет плохо работать. Если у него будет плохо работать голова, он будет принимать неправильные решения. Неправильные решения — это убытки. Убытки, как он сказал — это отсутствие зарплаты у персонала отеля. Поэтому, я и спрашиваю вас, сонбе — вы хотите получать зарплату? Я — хочу. Как, наверное, и все работающие тут.

(Юна делает головой движение в сторону присутствующих и выжидательно смотрит на Хё Чжу, ожидая ответа. Та несколько теряется от такого поворота разговора и, не отвечая, бросает пару взглядов на своих подчинённых. Смотрит и понимает, что зарплату они получать хотят. И судя по выражениям лиц — даже очень. Хё Чжу молчит, затрудняясь с ответом.)

— Нет воды, нет кофе. Нет кофе — нет зарплаты, — не слыша ответа, говорит Юн Ми, — думаю, сонбе, мы все заинтересованы в том, чтобы у господина Ким Чжу Вона всегда было кофе, а у нас — заработок. Прошу прощения, что привлекла вашего сотрудника без вашего разрешения, сонбе. Больше такого не повторится. Буду вам весьма признательна, Хё Чжу-сии, если вы разрешите ему помочь донести мне этот тяжёлый баллон с водой до приёмной. Мне кажется, что если я сообщу об этом господину Ким Чжу Вону, ему понравится ваше усердие и предусмотрительность…

(Юн Ми делает вежливый поклон Хё Чжу. На лице той, после некоторого раздумья появляется приветливое выражение.)

— Да, Юн Ми-сии, — чуть наклонив голову, говорит Хё Чжу, — думаю, что это будет совершенно правильно.

— Сон Гын Сок! — командует она, — отнеси эту бутыль в приёмную господина исполнительного директора!

— Да, кунчан-ним, — покорно отзывается парень и, наклонившись, со вздохом, подхватывает на плечо с пола тяжёлую бутыль.

— Спасибо, Хё Чжу-сонбе, — вежливо благодарит Юна, делая лёгкий полупоклон.

— Пожалуйста, Юн Ми-сии, — снова вежливо улыбаясь, наклоняет в ответ голову та.

— Пффф… — повернувшись к ней спиной, чуть слышно выдыхает Юн Ми и делает пару шагов вперёд, заходя за декоративную стенку, где тут же натыкается на подслушивающих девушек.

— Стой! — командует ей первая, дорого одетая и спрашивает, — ты кто такая?

Остановившись, Юн Ми с удивлением разглядывает возникшее перед ней препятствие не торопясь с ответом.

— Я задала вопрос, — хмурится девушка.

— Простите, аегусси, — Юна, — но я вас не знаю.

— Разве ты не видишь, что я старше тебя? — прищуривается на неё девушка, — где твоё воспитание?

— Я стараюсь не разговаривать с незнакомыми людьми, — говорит Юна, и подумав, поясняет почему, — В целях безопасности. Простите, аегусси, но мне нужно идти работать.

В этот момент, услышав, что Юна с кем-то разговаривает, из-за перегородки выглядывает Хё Чжу и глаза её широко распахиваются.

— Госпожа президент! — испуганно вскрикивает она.

— Что тут происходит? — интересуется у неё девушка, которую только что назвали президентом.

— Эээ… небольшое совещание, госпожа президент! — находится та с ответом и кланяется.

— Вот значит как, — хмыкает в ответ девушка-президент и обращается к Юне бросив взгляд на её бейджик.

— Меня зовут Ким Хё Бин, — говорит она, я президент сети отелей «Golden Palace» в головном отеле которой ты работаешь. А ты, как я понимаю — Пак Юн Ми?

Хё Бин внимательно смотрит на Юну.

— Прошу прощения госпожа Ким Хё Бин, — кланяясь отвечает та, — я вас не знала. Да, меня зовут Пак Юн Ми.

— Так, — говорит Хё Бин, оборачиваясь к своей спутнице, — можешь пока попить кофе. Сядь, чтобы я тебя видела. Я позову.

— Да, госпожа президент, — кланяется в ответ та.

— Ты, — поворачивается Хё Бин к Хё Чжу, — проследи, чтобы в приёмную моего брата отнесли воду.

— Будет исполнено, — кланяется Хё Чжу.

— И пусть принесут мне меню. Я хочу позавтракать. Господин Бенндетто уже на рабочем месте?

— Пока нет, госпожа президент, — виновато улыбнувшись, отвечает Хё Чжу, — но я сейчас узнаю, может быть, господин шеф-повар уже пришёл.

Хё Чжу кланяется.

— Хорошо, — говорит Хё Бин и переводит взгляд на Юн Ми.

— Иди за мной, — приказывает она ей, — я хочу с тобой поговорить.

Время действия: некоторое время спустя.

Место действия: ресторанный зал отеля «Golden Palace». Юн Ми стоит возле столика за которым сидит Хё Бин. Президент сети отелей уже две с лишним минуты, молча, разглядывает стоящую в вежливой позе девушку. С опущенной головой и скрещёнными внизу руками. Так проходит ещё минута. Юн Ми разглядывает пол, Хё Бин разглядывает её. Наконец, Хё Чжу самолично приносит президенту кофе. Аккуратно переставив всё принесённое с подноса на стол, кланяется и собирается уходить… Но Хё Бин останавливает её.

— Хё Чжу, — говорит она, — я хочу спросить…

— Да, господин президент, — с готовностью разворачивается та, держа поднос у груди, — я слушаю.

— Что это за история с водой? В отеле, что, все ходят за водой сами? Разве у нас нет службы доставки?

— Есть госпожа, — кланяется старший менеджер зала, — всё есть. И вода и график, когда кому доставить и люди, которые за этим следят.

— Так почему же она пришла за водой сама? — указывая лёгким наклоном своей головы в сторону Юны, спрашивает Хё Бин.

— Не могу знать, госпожа президент! — бойко, по-военному рапортует Хё Чжу.

— Тогда почему ты дала ей воду?

— Ну… — несколько теряется та, — она же секретарь-стажёр из приёмной господина исполнительного директора. Может, там внезапно закончилось… Вне графика…

— А почему она не позвонила и не попросила, чтобы принесли?

— Не знаю, госпожа президент!

— Почему ты не позвонила? — обращается Хё Бин к Юне.

— Ну… — несколько растеряно отвечает Юн Ми, видимо тоже не понимая, почему она не сделала столь очевидное, — секретарь господина Чжу Вона сказала, что я теперь отвечаю за воду. Сказала, что нужно принести ещё. Ну, я и пошла…

Хё Бин насмешливо приподнимает брови.

— Сколько ты уже работаешь секретарём-стажёром?

— Первый день, госпожа.

— И это твоё первое поручение от сонбе?

— Да, — смурнеет лицом Юна, вновь опуская глаза.

— Понятно, — насмешливо говорит Хё Бин и обращается к Хё Чжу, — можешь идти.

Та кланяется и, бросив на Юн Ми одновременно злорадный и сочувствующий взгляд, уходит. Хё Бин не торопясь берёт чашку с блюдца и делает глоток.

— Как ты познакомилась с моим братом? — спрашивает она у Юн Ми, ставя чашку с кофе назад.

— Мммм… — поднимает взгляд от пола Юна Ми, — собственно, он сам со мною познакомился, госпожа президент.

— Правда? — делано удивляется Хё Бин, — и что же в тебе такого, позволь спросить, что он обратил на тебя внимание?

— Внешность, госпожа президент, — отвечает Юна.

— Внешность? — теперь уже по настоящему удивляется Хё Бин, — считаешь, что она у тебя неотразима?

— Нет, госпожа, — отрицательно качает головою Юн Ми, — Не так. Она просто подходила для его планов.

— Хм, — хмыкает Хё Бин, окидывая взглядом собеседницу, — так значит это не ты проявляла инициативу?

— Нет, госпожа.

— И никаких фантазий в отношении Чжу Вона у тебя нет?

— Никаких, госпожа. Мы с ним как две планеты, которые движутся каждая по своей орбите. Планеты никогда на не встречаются, госпожа Хё Бин.

— Хм, похоже, что ты разумная девочка. Сравнение с планетами, это хорошо прозвучало. Ты где-то это слышала или сама придумала?

— Неожиданно пришло в голову, госпожа.

— Неплохо. Где ты учишься?

— В школе Bu Pyeong для девочек.

— Твоя речь звучит достаточно хорошо, для такого низкого уровня образования.

— Благодарю вас, госпожа президент.

Юн Ми вежливо наклоняет голову.

(В этот момент из подсобных помещений ресторана появляется солидная фигура шеф-повара, господина Бенндетто. Радостно улыбаясь он устремляется к столу, за которым сидит Хё Бин.)

— Buongiorno, signora! — подойдя, произносит он по-итальянски, приветствуя свою начальницу, и переходит на английский, — несказанно рад видеть вас синьора!

Лучезарно улыбаясь, не вставая, Хё Бин протягивает ему правую руку. Синьор Бенндетто бережно берёт её и, склонившись, целует. Хё Бин улыбается, Бенндетто улыбается и не спешит выпускать её кисть из своей ладони. Видно, что эти двое испытывают удовольствие от происходящего. Юна, малость покруглевшими глазами, смотрит на представление. Бенндетто наконец распрямляется и бросив взгляд на стоящую рядом со столом фигуру, узнаёт в ней замаскированную новой формой Юн Ми.

— О! — экспрессивно, так, как это делают темпераментные южане, восклицает он, взмахивая руками, — сладкоголосая корейская сеньорита! В новом наряде! Великолепно! Превосходно! Чудесно! О! Так это новая униформа?! Сеньорита работает теперь в новом месте? Карьерный рост? Чудесно! Просто чудесно! Поздравляю!

— Эээ… — несколько ошарашенная угодившим в неё количеством слов мычит в ответ Юна и, собравшись с мыслями, отвечает на английском языке, — Спасибо, господин Бенндетто! Весьма тронута вашими поздравлениями…

— Нет, нет! — восклицает в ответ тот, — с тобой мы будем говорить только на итальянском! Si?

— Si, signore, — отвечает Юна бросив быстрый взгляд на Хё Бин, к которой в этот момент перешла очередь смотреть «покруглевшими глазами» на происходящие.

— Бенндетто, вы её знаете? — удивлённо спрашивает Хё Бин.

— Да, да! — энергично кивает тот, — эта девочка работала тут раньше. Она великолепно говорит на итальянском языке! Когда я слышу её голос, то у меня такое чувство, что я снова вернулся на родину! Это просто потрясающе!

— Вот как? — говорит Хё Бин, пристально разглядывая Юну, — очень интересно…

— А! Да, госпожа Хё Бин! Вы же пришли позавтракать! Вы же голодны! Что мне для вас приготовить? Ваш любимый «Неаполитанский завтрак»?

— Да, пожалуй, — медленно кивает в ответ та, не отводя взгляда от Юн Ми, — буду вам премного благодарна…

— Un momento! — восклицает Бенндетто и, поклонившись, чуть ли не вприпрыжку устремляется на кухню.

Хё Бин некоторое время молчит, продолжая разглядывать свою подчинённую. Та, же, снова разглядывает пол с самым скромным видом.

— И как это понимать? — наконец задаёт вопрос Хё Бин, нарушая тишину.

— Что именно, госпожа президент? — отвечает вопросом на вопрос Юн Ми.

— Откуда ты знаешь итальянский?

— Я занималась самостоятельно, госпожа…

— Вот как? Итальянским? Почему не английским? Ведь все учат английский!

— Английский я учила в школе, госпожа президент…

— Именно. Во всех школах учат английский. А ты занималась дополнительно итальянским? Почему?

— Мне захотелось, госпожа…

— Захотелось? — искренне не понимает Хё Бин, — хм… Ещё раз, скажи мне, в какой ты училась школе?

— В школе Bu Pyeong, для девочек…

— Н-да? — задумывается Хё Бин, и говорит, рассуждая сама с собою вслух, — но она же вроде не входит в топ сеульских школ? По крайней мере, я никогда о ней раньше не слышала. Может, это какая-то новая школа, которая появилась недавно?

— Это какая-то новая школа с углублённым изучением европейских языков? Так? — обращается она с вопросом к Юне.

— Да нет, — пожимает в ответ плечами та, — обычная школа, госпожа президент…

— Тогда откуда ты знаешь итальянский?

— Я занималась самостоятельно.

— Сама?!

— Да, госпожа. Мне было интересно.

— Интересно? Надо же…

Хё Бин окидывает Юн Ми оценивающим взглядом, смотря на неё уже несколько иначе, не так, как в начале разговора.

— Какой у тебя результат TOEIC? — прищуривается она на Юну.

— Девятьсот девяносто девять баллов, госпожа.

— Девятьсот девяносто девять?! И у тебя есть сертификат?

— Да. Я его приносила, когда устраивалась на работу, госпожа.

— Хммм…

Хё Бин задумывается.

— Весьма неожиданно, — после короткой паузы говорит она, видимо подводя итог своим размышлениям, — Весьма. Может, ты знаешь ещё какие-нибудь языки?

— Да госпожа, — как-то нехотя отвечает Юн Ми.

— Какие?

— Английский, итальянский, французский, — подумав, перечисляет Юн Ми и секунду поколебавшись, добавляет, — ещё немецкий и японский…

— Ого-го! Тебе не кажется, киккакэ,[1] что это уже слишком? — на хорошем японском языке интересуется у Юны Хё Бин.

— Возможно, говорить, что я «знаю», не совсем правильно, — ничуть не растерявшись, на отличном японском языке отвечает ей Юна, — Наверняка во всех этих языках есть нюансы, о которых я даже не подозреваю, поскольку не жила во всех этих странах и моя разговорная практика очень мала, но говорить с иностранцами и понимать их, я могу. И они меня понимают, Хё Бин-сама.[2]

— Холь! — смотря на Юн Ми в удивлении восклицает Хё Бин, — отличное произношение! Ты жила в Японии?

— Я никогда не жила в Японии, госпожа, — вежливо улыбается начальнице Юна и кланяется.

— Хм, как интересно! А ты сдавала тесты? У тебя есть сертификаты на все языки, которые ты перечислила?

— Нет, я не сдавала тесты, госпожа.

— Почему?

— Сертификаты стоят денег, госпожа…

— Денег? Думаю, мне следует отправить тебя пройти тесты. За счёт компании. Хочется увидеть, что ты за них получишь.

— Спасибо, госпожа-президент, — Юна, вежливо кланяется и произносит ритуальную фразу корейского подчинённого, — я буду очень стараться.

— Я распоряжусь, — подтверждающее кивает Хё Бин, — и, ещё…

— Да, госпожа? — поднимает голову Юна.

— Ты ведь та самая девчонка, которая тогда дозвонилась до военных и уговорила их прийти на помощь? Так?

— Да, госпожа, — секунду поколебавшись, отвечает Юн Ми, — я тогда дежурила на ресепшене.

Выпрямив спину и подняв подбородок Юна смело смотрит в глаза Хё Бин.

— Когда бывший директор «Golden Palace» объяснял, что всё случившееся учинила стажёрка с кухни, я, признаться, не поверила. Впрочем, как и совет директоров… Позже, после более подробного расследования, я поняла, что была не права. Но это был хороший повод всех их уволить. Они были недостаточно хороши и я ничуть не жалею, что заблуждалась когда принимала решение. Всё равно, они были виноваты в том, что не смогли организовать работу в условиях чрезвычайных обстоятельств…

Хё Бин сделала паузу смотря в глаза Юн Ми.

— Скажи, — потребовала она ответа, — о чём ты думала, когда звонила дежурному по городу?

— О людях, — не задумываясь, ответила Юна, — о людях и о репутации отеля.

— О репутации? А ты знаешь, сколько негативных статей написали в газетах и сколько предвзятых репортажей произвели на свет тележурналисты? Знаешь, чего мне стоило переломить эту чёрную волну?

— Сожалею, что у вас были проблемы, госпожа президент, но я сделала всё, чтобы «Golden Palace» вышел победителем. Все живы. Все здоровы. Это главное. И недоброжелатели были вынуждены это признать. А ещё признать то, что ради своих постояльцев, руководство отеля поднимет даже армию. Об этом сейчас знают во всём мире. Я слышала, что у «Golden Palace» рейтинг стал ещё выше, чем был.

— Хм! — хмыкает Хё Бин с не очень довольным видом смотря на собеседницу, — значит, сделала?

— Да, всё что могла, госпожа, — кланяется Юн Ми.

Хё Бин с задумчивым видом смотрит на Юн Ми. В этот момент с подносом в руках в зале появляется Хё Чжу и направляется к столику Хё Бин. Та замечает её.

— Хорошо, — говорит она Юн Ми, — можешь идти работать. Я хочу позавтракать.

— Да, госпожа президент, — отвечает Юна и, поклонившись, уходит.

Время действия: вечер того же дня.

Место действия: дом мамы Юн Ми. На маленькой кухне, Юн Ми с задумчивым видом, не спеша манипулирует палочками, поочерёдно извлекая еду из разных чашек стоящих на столе и отправляя её себе в рот. В столовую стремительно влетает Сун Ок и бросив сумку на пол плюхается за стол напротив Юны. Юн Ми меланхолично поднимает взгляд от чашек на онни.

— Как же я проголодалась! — восклицает пришедшая с учёбы Сун Ок хватаясь за палочки и быстро набив рот едой, начинает торопливо жевать.

Я меланхолично смотрю на неё.

— Ты чего такая? — бросив на меня взгляд, с набитым ртом, спрашивает она.

— Какая? — интересуюсь я.

— Вялая. Устала? Как прошёл твой первый рабочий день?

— Да так, в общем-то, — пожимаю я плечом.

— Расскажи, — требует она.

Вздохнув, рассказываю. Рассказываю историю про то, как меня послали за водой. И как я «лопухнулся» выполняя своё первое поручение. Вместо того, чтобы поднять трубку телефона и позвонить, чтобы принесли воду, я схватил бутыль и ринулся в бой.

— Это зачем твой сонбе так сказала тебе сделать? — не понимая, спрашивает Сун Ок имея в иду секретаршу, давшую мне поручение.

— Как позже выяснилось, это была проверка… — поясняю я.

— А, задание для новичка? — понимающе кивает онни, — ну и как? Ты справилась?

— Не получилось, — отвечаю я, — показала себя энергичной, но тупой.

— Ты не тупая, — утешает меня онни, — просто это был твой первый день на новом месте и ты немного растерялась. Со многими так бывает. И потом… Шутки у старших порой бывают очень глупые…

Сун Ок на пару секунд задумывается, словно чтото припоминая и хмурится.

— Не переживай, — говорит она, — если это единственная неудача, то пусть это и неприятно, но ничего страшного в этом нет. Считай, что ты стала опытнее.

Ну да, в принципе, да. В этой истории с водой, в которой я выставил себя полным придурком, меня подвело то, что я забыл, что у меня отныне другое тело. Раньше, когда я был парнем, принести воды для куллера — никаких проблем для меня не было. Поэтому, получив указание, я совершенно спокойно схватил бутыль и попёрся за водой. Если бы сонбе отправила меня в дата-центр отеля принести три мегабайта информации, может, я бы и сообразил, что что-то тут не то, а так — у меня и мысли даже не возникло! Осознание того, что я идиот, пришло лишь тогда, когда я попробовал поднять наполненную водою ёмкость. «Ё-моё!» — подумал я, — «Она же неприподёмная! Как же я её допру, тяжесть такую?» Стал думать. Придумал быстро. На глаза мне попался парень, работник кухни. Я подошёл к нему и попросил помочь. Тот, осмотрев мою форму и глянув на бейджик, без звука, взвалил бутыль на плечо и потопал за мною. Подобное положение дел меня вполне устроило, но я — рано радовался, как говорится. На выходе мой «маленький караван» с водою тормознула Хё Чжу, удивлённо поинтересовавшись, почему это я распоряжаюсь её подчинёнными? Блин! И ведь она была совершенно права! Если так подумать, то я нарушил субординацию самым грубым образом. Нужно было сначала спросить у неё разрешения на использование её работников, а уже потом — руководить самому. Ну, нету у меня опыта в работе в большом коллективе! Нету! Студент я ещё. Поэтому и повёл себя как студент — «договорился». А так в коллективе делать нельзя. Пришлось извиняться. Правда я сначала не понял своей ошибки и попробовал «надавить» на Хё Чжу, но потом до меня дошло, что я не прав. Эх, жизнь моя жестянка! Как всё сложно! Всегда нужно помнить о сотне всяких моментов.

Потом, вроде достаточно мирно расставшись с Хё Чжу я тут же «вляпался» в другую историю. В сестру Чжу Вона — Хё Бин. Да я её раньше никогда не видел! Выхожу, а тут какая-то девица интересуется — кто я такая? Какое её дело, право слово? Я достаточно вежливо ответил, что занят и в целях личной безопасности с незнакомыми людьми не разговариваю. Тут, сзади, подвалила Хё Чжу и выяснилось, что это никакая ни «ноу нэйм» девица, а сама президент сети отелей «Golden Palace»! Блиииин! Но я-то, откуда, как говорится?

Начался второй акт «марлезонского балета», в которой я был «примой для битья». Усевшись за стол и поставив меня рядом, Хё Бин, для начала, устроила мне дорос о своём брате. Её интересовала, каким образом так вышло, что тот заинтересовался Юн Ми и нет ли у меня далеко идущих, в отношении его, планов. Подробности я ей не стал рассказывать, перевёл стрелки на его нежелание брякать цепями Гименея. Мой расчёт на то, что она должна об этом знать, оправдался. Она удовлетворилась моим ответом. Про историю моей вербовки Чжу Воном говорить не стал, решив, что если бы она о ней знала, то тогда бы не спрашивала. Правда, был вариант, что она проверяет меня на честность, но я решил, что пусть она лучше поймает меня на вранье, чем узнает «подробности». Вроде — «прокатило».

Только разобрались с этим вопросом, как на сцене появился шеф повар, лучащийся счастьем от лицезрения своей начальницы. Долго, с восторгом целовал ей ручку. Пока я на это смотрел, в мою голову пришла дурацкая мысль, что в принципе, Юн Ми тоже могут целовать руку. Особенно, когда я стану звездою. Я попытался представить себе это и загрузился вопросом — что я буду при этом чувствовать? Пока я размышлял, Бенндетто закончил изливать свои восторги на Хё Бин и заметил меня. Заметил, и тут же «спалил», сообщив ей, что я прекрасно говорю на его родном языке. Естественно, что этот факт её весьма удивил. Потом Бенндетто убежал на кухню, готовить завтрак госпоже, а госпожа принялась пытать меня уже по другому вопросу — откуда нищенка может знать итальянский? Я вяло отбрехивался, но потом она задала вопрос в лоб — сколько я знаю языков? Я подумал, прикинул, сколькими и где я «засветился», мысленно вздохнул, понимая, что «палюсь по-крупному» но перечислил все. Ну а чего? Хё Чжу знает, что я владею немецким. Да и в отеле ещё некоторые знают. Бенндетто «сдал» мой итальянский. Чжу Вон знает, что я говорю на английском и французском. С дедушкой-японцем, которого привезли из «Лесного приюта», когда его откачивали, я говорил на японском. Это тоже, многие тут видели и слышали. Можно, конечно, было попробовать соврать, но «умолоченный факт» мог легко всплыть, вызвав ненужные вопросы и подозрения. Поэтому, пришлось мне перечислить практически все языки, что я знаю. Не упомянул только русский и испанский, решив, что это будет совсем уж слишком.

Хё Бин была весьма удивлена. Тут же попыталась «вывести меня на чистую воду» перейдя на японский язык. Ну, поговорили мы с ней на японском. Потом она вспомнила, что это именно я устроил «сеульское танковое побоище». Пришлось давать ответ — нафига я это сделал? Слава богу, глубоко углубиться в обсуждение этого вопроса мы не успели. Хё Чжу принесла приготовленный Бенндетто завтрак для госпожи, и госпожа велела мне идти работать.

Но это было ещё не всё. Когда я вернулся на своё рабочее место, через полчаса примерно, в приёмной появилась Хё Бин. Мы с сонбе, как положено ей откланялись, и она прошла в кабинет к брату, который уже появился на работе. Какое-то время была там, а потом они вместе вышли оттуда. И тут, Хё Бин, повернувшись к Чжу Вону, и говоря о нас с Су Чжи в третьем лице, так, словно нас тут нет, поведала ему, что у него тут полный бардак, дошедший уже до того, что сотрудники отеля не знают в лицо руководство. И что ему нужно быть жёстче с работниками, если хочет иметь какой-нибудь результат от их деятельности. Дав это ценное указание исполнительному директору в присутствии его же подчинённых и, как я понимаю, слегка его унизив, Хё Бин удалилась. Чжу Вон, как только она ушла, особо мудрствовать не стал в принятии руководящих решений. Пообещал Су Чжи понизить зарплату за то, что она плохо следит за своей подчинённой и величественно скрылся в своём кабинете. Услышав такое, Су Чжи пошла по лицу красными пятнами. Как она на меня посмотрела, когда Чжу Вон закрыл за собою дверь! Я думал, она будет на меня орать. Ничего подобного. Я сначала не понял, но потом до меня дошло. Су Чжи молчала, потому, что она знает, в каких я отношениях с семьёй Чжу Вона. Ведь именно он привёл меня на работу! Если бы я пришёл сюда «снизу», через отдел кадров отеля, то это одно. Но я пришёл сюда «сверху», по личному указанию исполнительного директора, а это совсем другое! И поэтому, орать на меня, как это делают начальники в дорамах, она не рискнула. Видимо, в тот момент Су Чжи думала как она «попала» и что ей теперь делать, имея под боком такое «счастье» вроде меня? Ведь и наказать пообещали её, хотя виноват был я. Когда до меня «дошёл текущий расклад», мне стало стыдно. Я принялся извиняться перед сонбе, пообещал, что подобное больше не повториться и что я буду замечательным её подчинённым, пусть только она точно мне говорит, что нужно делать. Су Чжи, после моих извинений малость «отмякла» и остаток своего первого рабочего дня я провёл в подсобке, с небольшим журнальчиком в руках, в котором были напечатаны фотографии руководства. Сонбе приняла решение не выпускать меня «на люди» до тех пор, пока я ей не сдам зачёт на знание всех руководящих лиц в отеле и всего высшего руководства. Сидел, учил, хотя имел большие сомнения в эффективности этого действа. Как для востоковеда, стыдно признаться, но попервой, как я попал, вообще все корейцы были для меня практически на одно лицо. Чётко различал только родных Юн Ми и врачей. Потом стал подмечать детали и толпа на улице стала приобретать индивидуальность. Но всё равно, есть у меня ещё «эффект европейца в Азии». Есть ещё проблемы с различением лиц. Поэтому я и не уверен, что узнаю человека, если видел его до этого только на фотографии. Вот, Хё Бин к примеру. На фото совсем другая чем в жизни. Совсем не похожа. То снято так по-дурацки, то ли с глазами у меня, что-то не то…

А вообще, внизу, как сказала сонбе, висит щит с фотографиями всех начальников. И она думала, как она сказала, что я его изучил и запомнил. Оказывается, это здесь наипервейшее дело для работника — знать начальство в лицо. Но я-то откуда? Висят какие-то фотки корейцев… С подписями. Все, на первый взгляд, одинаковые… Оно мне надо было вникать? Вот и попал. Ещё и Су Чжи подставил… Интересно, а когда я стажёрил на кухне — почему мне об этом никто тогда не сказал? Уровень у меня был не тот? Или здесь считается, что это все знают? Может этому учат в школе, или в семье? Наверное… Вот только я, совсем не местный…

Единственное, что было радостное в сегодняшнем дне, так это обалдевшая Хё Чжу, увидевшая меня в новой форме. Позлорадствовал слегка. Да и за сертификаты не придётся платить, если Хё Бин сдержит своё слово и отправит меня пройти тесты за счёт фирмы.

Вот и все положительные стороны за сегодняшний день, — подвёл итог я дневным воспоминаниям и понимая, что делится своим случившимися трудностями с сестрой Юн Ми лучше не стоит, обращаюсь с вопросом к Сун Ок, желая сменить тему разговора, — а как у тебя прошёл день, онни?

Услышав вопрос, онни мрачнеет.

— Не очень, — после паузы признаётся она.

— А что не так было, онни? — интересуюсь я.

— Получила самый низкий бал в группе. За тест по английскому, — с трагическими нотками в голосе говорит она.

— Почему? — искренне удивляюсь я, — мы же с тобою занимаемся?

— Вопросы дурацкие в тесте были, — вздохнув, сообщает онни о коварстве преподавателей и начинает накладывать новую порцию риса в свою чашку, видимо намереваясь заесть полученный стресс.

— Какие?

— Мы с тобой такие не учили. С подвохом.

— Например?

— Ну, ещё не знаю. Тест у меня в сумке. Сейчас поем, потом посмотрю, где я ошиблась. Но там всё не просто.

— Покажи, — прошу я.

Глянув на меня, Сун Ок протягивает руку, подтягивает к себе за ремешок сумку и, открыв её, достаёт два листка с тестовым заданием.

— На, — протягивает она их мне и вновь берётся за палочки.

Я беру и начинаю вникать. Сразу натыкаюсь на ошибку.

— Ошибка, — говорю я, — неправильное применение слов teach и learn. Да, оба слова часто переводятся как «учить». Но! Запомни: teach — отдавать знания, а learn — получать их.

— Нда? — прекратив жевать, озадачивается онни.

— Ещё, — говорю я, находя следующую «залепуху» в тесте, — неверно с Mustи Have to. Must означает собственную уверенность в том, что что-то необходимо, а have to — необходимость, вызванную внешними обстоятельствами. У тебя тут в тесте написано: I have to be home by ten. (My parents told me so.). Тут необходимо использовать конструкцию have to. Я должен быть дома к десяти. (Потому, что мне так велели родители.). Родители вынуждают меня. Это внешние обстоятельства. Поэтому — have to. А вторая фраза — I must be home by ten. I have a very difficult day tomorrow. (It is my own decision.) Переводится как — Я должен быть дома к десяти. У меня завтра очень тяжёлый день. (Это моё собственное решение). Поскольку это моё собственное решение, то поэтому тут — must. Тут же вот даже подсказки в скобках даны.

Я с удивлением посмотрел на онни.

— Почему я такая тупая?! — в сердцах бросая палочки на стол, восклицает онни, — даже моя младшая сестра знает, как это переводится! А я учу, учу… И всё без толку!

— Ты не тупая, Сун Ок, — принимаюсь утешать её я, вспомнив те слова, которые она мне только что говорила, — просто ты набираешься опыта. На это нужно время…

— Думаешь? — спрашивает она меня, вновь беря со стола палочки.

— Конечно, онни! — уверенным голосом подтверждаю я, — мы ещё с тобою немного позанимаемся, и всё будет — окей! Окей?

— Окей, — вздыхает онни, — Надеюсь на это. Иначе я не представляю, как я буду работать с иностранцами, с таким английским…

Я впрочем, если честно, тоже не представляю, — думаю я, естественно не став говорить этого вслух.

В этот момент на кухню заглядывает мама.

— О, мои красавицы ужинают! — говорит она, — Сун Ок вернулась! Дочка, как у тебя дела в университете?

— Всё хорошо, мама, — отвечает онни, бросая на меня взгляд.

— Умница, — говорит мама.

Я сижу, язык за зубами держу. Молчанье — золото!

— Мама, тебе помочь? — спрашивает Сун Ок.

— Помоги, дочка, — соглашается та.

— Я тоже помогу, — говорю я.

— Мы с Сун Ок сами справимся, — неожиданно отвечает мне мама, — а ты иди, занимайся музыкой. Ты сильно отстала от других детей. Тебе нужно много заниматься, чтобы их догнать и стать лучше.

— Ма? — непонимающе смотрит на мать Сун Ок, впрочем, как и я.

— Юне нужно много заниматься, чтобы успеть за теми, кто уже давно учится музыке и танцам, — поясняет ей мама, — поэтому, Юна, ты теперь больше не будешь заниматься домашними делами. Учись! Ты меня поняла?

Я ошарашенно киваю.

— Ма-а? — совсем уже удивлённо «мамкает» онни.

— Я знаю, что Юну ждёт успех, — отвечает ей мама, — и я хочу увидеть, как она станет звездою, пока я жива. Поэтому, Юн Ми — занимайся! Я тебе приказываю! Слышишь?

— Да, мама, — растеряно киваю я.

— Но, маа… — с возражающей интонацией произносит онни.

— Сун Ок! Хватит мне перечить! Ты хотела мне помочь? Да? Ну, так пошли!

— Да мама. Иду.

(чуть позже. Мама и Сун Ок)

— И ты ей поверила?! — с поражённым выражением на лице, восклицает Сун Ок глядя на мать, — Я думала ты разрешила Юне заниматься музыкой, чтобы она не волновалась! Из-за её здоровья разрешила! А тебе, оказывается, какая-то мудан сказала, что она станет звездою! И ты в это поверила?! Мама, ты с ума сошла?!

— Это очень хорошая шаманка, — уверенно, без тени сомнения в голосе, отвечает мама, — люди говорят, что её предсказания всегда сбываются. И не кричи на свою мать.

— Маааа, — тяня букву а, Сун Ок несильно стукается лбом в стену, — ну, маааааа…

Трейни вторая

Время действия: вечер того же дня

Место действия: загородный дом семьи Чжу Вона. В небольшой комнате, перед телевизором, в ожидании начала дорамы, уютно расположились на полу перед чайным столиком Хё Бин и бабушка.

— Ну и где эта Ин Хэ? — ворчливо произносит вслух бабушка, — сейчас уже начнётся!

— Не волнуйся бабушка, — улыбаясь говорит Хё Бин, — мама прекрасно знает, что ты не любишь смотреть телевизор в одиночестве. Она сейчас придёт.

— Знает, знает, — недовольно бурчит бабушка, раз знает, так пусть приходит раньше, чтобы я не волновалась. Рассказала бы что-нибудь, чтобы я не слушала эту глупую рекламу!

— Давай я тебе расскажу, бабушка, — предлагает Хё Бин.

— Расскажи, внученька, — с готовностью кивает старушка.

— Знаешь, бабушка, я сегодня была в «Golden Palace» и видела ту девочку, которой Чжу Вон распугивал своих невест…

— Думаешь, мне это будет интересно? — спрашивает бабушка.

— Ну-у, не знаю… — задумчиво растягивает букву у Хё Бин, — мне вот стало интересно, что за деревенщину там себе нашёл младший брат? Всё кто её видел, просто в шоке.

— Ты специально поехала посмотреть на неё? — удивляется бабушка.

— Да нет, — отвечает Хё Бин, — у меня по расписанию была в этот день утренняя встреча. Я просто встала пораньше, решила заехать в отель — позавтракать у Бенндетто, посмотреть, чем занят Чжу Вон и увидеть это «чудовище», как назвала её Ю Чжин.

— И как? — всё-таки заинтересовывается бабушка, — увидела?

— Даже ходить никуда не пришлось, — кивает Хё Бин, — я на неё наткнулась, едва только зашла в ресторан. Она там выкручивала руки главному менеджеру.

— Выкручивала руки? — поражается бабушка.

— Образно говоря, — поясняет свою фразу Хё Бин, — сегодня у этой Юн Ми был первый рабочий день и её сонбе решила проверить, чего она стоит. Приказала принести ей воды. Так она взяла здоровущую бутыль, которые ставят на куллер и пошла за водой! Представляешь?

(Бабушка с лёгким выражением печали на лице качает головой, сожалея об отсутствии у девочки мозга)

— … Потом она видно сообразила, что унести её сама не сможет, — продолжает свой рассказ Хё Бин, — и организовала под выполнение своего поручения, работника кухни, приказав ему чтобы он донёс ей воду. Увидев, что кто-то распоряжается её работниками, в дело вмешалась менеджер зала — Хё Чжу. Но «маленькое чудовище» ничуть не смутилась. Когда я начала подслушивать их разговор, она уже почти «дожала» Хё Чжу. И хоть та старше Юн Ми, она оказалась в весьма неприятной ситуации на глазах своих подчинённых.

— Подумать только! — удивлённо качает головою бабушка.

— Да, — говорит Хё Бин, — я не стала вмешиваться. Хотела посмотреть, чем закончится. В конце-концов она получила, то, что хотела. Хоть ей и пришлось извиниться перед Хё Чжу, но своё она взяла.

— Ну, надо же, — снова качает головою бабушка, — кто бы мог подумать? И что, внучка, эта девочка? Она тебе понравилась?

— Сложный вопрос, — задумавшись на пару мгновений отвечает Хё Бин, — Да, то, что она выкрутила руки Хё Бин, говорит о том, что она умеет управлять людьми, это, несомненно, плюс. Но то, что она взяла огромную бутыль и пошла за водой, не подумав, как она её принесёт — это минус. Это показывает, что она не может просчитывать ситуацию хотя бы на шаг вперёд. Похоже, с мозгами у неё не очень. Я бы подумала, перед тем как брать к себе такого работника.

— Совсем ты у меня замоталась на работе, внученька, — ласково глядя на Хё Бин произносит бабушка, — всех людей делишь либо на своих работников, либо на клиентов. Тебе нужно отдохнуть.

Внученька задумывается.

— Наверное, ты права, бабушка, — говорит она, выйдя из задумчивости, — нужно отдохнуть.

— Отдохни, отдохни внученька. Ты много работала последнее время, — кивает та и спрашивает, — А что Чжу Вон? Чем он занимается?

— Ничем он не занимается, — помолчав, недовольным голосом отвечает Хё Бин, — К армии готовится. Когда я зашла в его кабинет, он играл на компьютере в какую-то военную игру. Сказал, что изучает тактику.

— Ну что ты будешь с ним делать! — огорчённо восклицает бабушка хлопая себя по ноге ладонью, — всё никак не найдёт себе занятие! Прямо даже не знаю…

(на некоторое время в комнате воцаряется тишина)

— Даже эта девчонка с окраины, которую он нашёл… Даже она к чему-то стремится, — нарушает тишину бабушка, и спрашивает у Хё Бин, — а ты знаешь, что у неё за экзамен по английскому — 999 балов?

— Знаю, — кивает головою та и говорит о Чжу Воне, — а зачем ему куда-то стремиться? У него всё есть. Это ей нужно лезть вверх, чтобы не закончить жизнь в канаве. Ему не нужно.

Бабушка огорчённо качает головою.

— А эта девчонка не только английский знает, — теперь уже переходит к Юн Ми Хё Бин, — при мне она с Бенндетто на итальянском говорила, поговорила со мною на японском, Ю Чжин жаловалась, что она обругала её на французском. Когда я её спросила, она сказала, что знает ещё немецкий.

— Правда? — удивляется бабушка.

— Да, — кивает Хё Бин, — хочу её проверить. Пошлю её пройти тесты.

— Это где же она так научилась? — немного подумав, спрашивает бабушка, — она же вроде только школу закончила? Или даже не закончила?

— Это непонятно, — соглашается с ней Хё Бин, — вообще она какая-то странная.

— Почему?

— Ведёт себя так, словно родилась в богатой семье или жила где-то за границей. Вид такой, как будто ей всю жизнь кланялись, а не она.

— Мда? — озадачивается её словами бабушка, — когда же она могла пожить за границей? Мне доложили, что в её семье денег нет.

— Я тоже не понимаю, бабушка, — говорит Хё Бин, — Ты ведь меня сама посылала в Японию, чтобы я там научилась японскому языку. Так вот, когда я решила проверить её знания японского, оказалось, что она говорит на нём очень хорошо. Даже, пожалуй, не хуже чем я. Хотя говорит, что ни дня не жила в Японии.

— Хмм… — задумывается бабушка, — Как такое может быть? Странно… А Чжу Вон об этом знает?

— Не знаю, — пожимает плечами Хё Бин.

— О чём он там думает? — ворчливо говорит бабушка.

— Я прикажу навести более подробные справки про эту Юн Ми, — говорит Хё Бин.

— Прикажи, — кивает бабушка и делает вывод, — выходит, она не глупа, раз знает несколько языков? Один можно вызубрить, но несколько… Для этого нужно голову иметь!

Бабушка задумчиво смотрит на внучку.

— Она и военных уговорила танки прислать, — говорит Хё Бин, — я тебе не сказала, бабушка, но это именно она сделала. Она тогда дежурила в отеле. Я думала, что поседею, отбиваясь потом от всех этих исков.

— Расскажи мне, — требует бабушка у Хё Бин.

Та рассказывает.

— … Свежая кровь, — выслушав и сделав паузу, задумчиво произносит бабушка смотря мимо Хё Бин куда-то в пространство, — может быть нашей семье не помешает капля свежей крови? Такая жена подошла бы Чжу Вону…

— Бабушка, ты шутишь? — не верит своим ушам Хё Бин.

— Меня очень беспокоит, что твой младший брат ленив, — обращаясь к внучке, говорит бабушка, — лень может съесть человека полностью или завести на кривые дороги, с которых не возвращаются…

Бабушка делает паузу. Хё Бин молчит, опустив глаза в пол.

— … Хоть он и мужчина, но к сожалению, похоже, у него нет внутреннего стержня, Хё Бин. У тебя — есть, ты много уже добилась, у твоего старшего брата — тоже есть, а вот Чжу Вону — судьба видимо его не дала. Ему нужна внешняя опора, на которую он бы смог опереться в жизни. Я уже ей быть не смогу, мне тут не много осталось…

— Ба! — возмущённо вскидывает голову Хё Бин.

— Не перебивай, — делает в её сторону жест рукою старая женщина, — его мать — тоже не подходит. Ин Хэ слишком его любит и станет ему потакать. Она его и избаловала, но теперь уж ничего не поделаешь… У тебя самой скоро будет своя семья. Ты не сможешь быть с младшим братом каждый день. Отец будет только спрашивать с него… Чжу Вону нужна жена, которая сможет его контролировать и не даст предаваться лени. Думаю, что девушка вроде Юн Ми с этим могла бы справиться…

— Бабушка! — поражённо восклицает Хё Бин, — ты это серьёзно? Она ведь совершенно не нашего уровня!

— Это вы тут все родились с «серебряными ложками во рту», — морщится на её слова бабушка, — не будь такой заносчивой, Хё Бин! Вспомни свою родословную! Разве никто из твоих предков не голодал? Никто не сберегал заработанную тяжёлым трудом каждую вону, чтобы сейчас они превратились в то, что ты имеешь? Разве те родственники соответствовали бы сейчас твоему уровню?

— Прости, бабушка, — кланяется до пола Хё Бин, — я сказала глупость. Конечно, я уважаю всех своих предков и благодарна им за то, что они сделали для меня и для всей моей семьи.

Хё Бин снова низко кланяется.

Бабушка с осуждением смотрит на внучку.

— И потом я не сказала, что это именно Юн Ми, — говорит она, — я сказала — «вроде». Но где такую найти?

Бабушка задумывается.

— …Смотрю я на современных девушек, — вновь говорит она, — они изнежены, избалованы и считают, что все их проблемы в жизни должен решать мужчина, за которого они выйдут замуж.

— Но разве это неправильно, бабушка, что мужчина должен решать? — осторожно спрашивает Хё Бин нагнувшись вперёд и заглядывая ей в глаза.

— Запомни, внучка, — голосом пророка, вещающим истину, произносит та, — Мужчину меняют не обстоятельства и не время. Мужчину меняет женщина, которую он любит. Если женщина ничего из себя не представляет, то и мужчина останется прежним. Чжу Вону это не нужно. Ему как раз нужно измениться.

Хё Бин задумывается над услышанным.

— Бабушка, ты такая умная, — подумав, говорит она.

— Жаль, только что свои мозги я не могу вложить вам в ваши головы, — хмыкнув, отвечает та, — придётся забрать их с собою в могилу.

— Ба-а, ну не говори так, — сердится Хё Бин, — ты будешь жить ещё долго-долго!

— И будешь каждый день читать вам нравоучения, — добавляет бабушка к её фразе свою, — мы ведь так их любим!

— Ну, бабуля…

— Смотри, смотри, начинается! — восклицает Му Ран указывая на телевизор, — и где это моя невестка ходит? Неужели она думает, что я опять буду ей пересказывать серию?

Время действия: примерно тогда же

Место действия: Дом мамы Юн Ми

Сижу за ноутом, копаюсь в интернете. Меня интересуют все темы, так или иначе касающиеся мировой музыкальной индустрии и к-поп в частности. Подборкой сведений я занимаюсь уже можно сказать — давно, с того момента как решил заняться музыкой. Появляется время — читаю новости о шоу бизнесе, смотрю клипы, слушаю песни. Конечно, на агента-аналитика я не учился, и нужных знаний для построения длинных логических цепочек на основе всего лишь пары фактов у меня, увы, нет. Но, как могу, так и кручусь. На данный момент мне сейчас просто следует понять, в каком музыкальном направлении мне стоит двигаться, дабы получить максимальный эффект от своего движения.

Пока картина у меня вырисовывается следующая. Музыка в этом мире есть и это уже здорово. Однако, при всех тех же музыкальных инструментах, такой же нотной записи, есть в ней что-то такое… непонятно-неуловимое… Что именно, я окончательно ещё не сформулировал, но «это» даёт ей несколько странное для меня звучание. Не то чтобы уж совсем, как какое-нибудь этно-произведение с забытых богом островов, которое просто «в уши не лезет», но вот то-то в ней есть, необычное. Это первое. Второе, просмотрев выступления модных нынче европейских и американских исполнителей, я пришёл к выводу, что здешнее «музыкальное» время можно сдвинуть от нашего 2014 года этак лет эдак на пятнадцать-двадцать назад. В середину наших девяностых, либо в начало века. Когда у нас тоже увлекались подобными ритмами и мелодиями. В-третьих, про Корею, в Америке и Европе, похоже, никто и слыхом не слыхивал. Я имею в виду корейских исполнителей. Нет их в европо-американских чартах, нет на радиостанциях, нет в клипах на ТиВи… При всём при том, что в здешней Корее есть то же самое явление какое было и у нас — Корейская волна, или Халлю, как она звучит на местном языке. В нашем институте как-то раз приглашали известного востоковеда прочесть лекцию для студентов. Помню, ещё и название у неё было такое провокационное — «Националистические идеи как движущий фактор развития государств Азиатско-Тихоокеанского региона». Лектор был достаточно убедителен, по крайней мере, для меня, доказывая на примерах свою мысль о том, что внутри государств этого региона очень велико влияние националистических идей, пусть и не видных с первого взгляда. Я и тогда с ним согласился, с лектором, и сейчас, пообщавшись с местными — ещё раз убедился в правоте его умозаключений. Кстати, лектор, в подтверждение, часто приводил в качестве примера мононацию Кореи и её пресловутое Халлю, как яркое выражение национального посыла общества.

Корейская волна — это корейская национальная идея по распространению культуры своей страны во всём мире. Что-то типа того, как Советский Союз в своё время распространял социализм. Это идеология, базирующаяся практически на тех же опорах, на коих она базировалась и в СССР.

Прежде всего, это кино. Корейские телесериалы, или как их тут называют — дорамы, имеют стабильный ежегодный рост популярности во всём мире, а в странах-соседях Кореи так уж и подавно. Потом, это корейская эстрада, сокращённо — к-поп. Пока в масштабе планеты ему похвастать особо нечем, но на соседей, опять же, он уже «выплеснулся». Япония, Китай, Тайвань и Гонконг уже слушают, привыкают и проникаются. У к-поп в этих странах тоже есть стабильный рост популярности. Кроме этих двух ингредиентов, Халлю, включает в себя ещё национальную кухню, одежду и обычаи, а так же современные компьютерные игры и язык. Корейская волна — предмет национальной гордости. Если судить по статьям, которые я прочитал о ней в местном интернете, то по ним выходит, что каждый кореец спит и видит, как огромная и прекрасная волна корейской культуры поднимется к небесам, чтобы оттуда ринуться вниз, затапливая собою весь свет. Прочитанное живо напомнило мне мои институтские учебники истории, в которых говорилось, что во времена СССР в его газетах писали подобное. Мол, каждый колхозник и крестьянин только и думает о победе идей социализма во всём мире…

В общем, подводя промежуточные итоги моего «аналитического анализа», можно резюмировать, что ситуация в корейской эстраде сейчас смахивает на ту, которая была в моём мире примерно лет десять-пятнадцать назад. У нас, в 2014 году, корейские исполнители уже стали проникать в Америку, их стали там замечать, они стали появляться в чартах, а тут об этом лишь только мечтают, да пытаются осуществить наполеоновские планы покорения заокеанского рынка. Но, как и Наполеона, неудачно сунувшегося в Россию, их, корейцев, сующихся в Америку, там тоже «больно бьют». В интернете мне попалась парочка статей, в которых долго и нудно, размазывая сопли и слёзы, разъяснялось корейским обывателям, почему та или иная группа провалилась в Америке, не смотря на величие Халлю.

Что я могу для себя извлечь из всей этой ситуации? Ну, не нужно обладать аналитическим даром фон Штирлица, чтобы понять, что стоит мне «выстрелить» всего лишь одной композицией где-то в Европе или в Америке, попав там в чарты и радио-ротацию,[3] как корейцы станут носить меня на руках. Вздёрнут на древко Халлю заместо флага, как героя нации. И всё у меня станет после этого просто замечательно… Век воли не видать, как говорится! Осталось только это сделать, мда…

Однако, сделать это в ближайшее время мне пока не представляется возможным. Хочу, очень хочу вернуть свои навыки игры. Настолько хочу, что на ночь глядя занимаюсь аутотренингом, вспомнив упражнения, которые я использовал для обучения осознанным сновидениям. Хотя результатов они тогда не дали, но я уверен, что самовнушение штука мощная, если ей правильно пользоваться. Тем более, что никаких затрат она особо не требует. Перед сном, пока не усну, внушаю себе: «Мои пальцы становятся гибче и подвижней… Я играю всё лучше и лучше… В ближайшее время я стану играть великолепно…». Да и всё, делов-то! Всё равно уже в постели лежу. Главная трудность в самовнушении — искренне верить и правильно строить фразы для подсознания. Всякие «знающие» пишут, что оно туповатое и понимает только что-то короткое, в виде приказов. Вот, придумываю приказы и изо всех сил стараюсь верить. Кажется, что дело, наконец, сдвинулось с «мёртвой точки». Последнее время у меня появилось «ощущение пальцев». Трудно объяснить словами, что это такое, но тот, кто играл — прекрасно знает это чувство. Чувство, когда у тебя «есть руки» и когда их «нет». И последнее время они у меня — «есть»! Там, конечно ещё «пахать и пахать», но, похоже, первый шаг уже сделан.

Причём это произошло, когда мама Юн Ми освободила меня от домашней работы, приказав тратить всё моё время на обучение. После этого, как только я увеличил нагрузку, результат и появился, не заставив себя долго ждать.

«Труд. Удел музыканта — тяжёлый, монотонный, каждодневный труд. Только он позволит разгореться искре таланта, если она есть. Только труд и ничего иного». Так меня учили в музыкальной школе. Ещё раз убеждаюсь, что это правда. Для результата нужно трудиться.

Время действия: утро.

Место действия: дом Чжу Вона. Столовая. Завтрак. За столом сидят бабушка, мама, Хё Бин и Чжу Вон.

— Внук! — тоном, обещающим не простое продолжение разговора, произносит Му Ран, смотря на Чжу Вона.

— Да, бабушка, — отзывается тот, поднимая взгляд от своей чашки с рисом.

— Как твои дела на работе?

— Нормально, — отвечает Чжу Вон, бросив быстрый взгляд на сестру.

— Замечательно, — с довольным видом кивает бабушка и тут же с лёгкой ехидцей в голосе интересуется, — А скажи мне, внук, для какого проекта тебе понадобилось изучение военной тактики?

Чжу Вон выпрямляется и кладёт палочки рядом с чашкой.

— Этот проект называется — армия, бабушка, — отвечает он с невозмутимым выражением на лице.

— Это следует понимать так, что на работе ты ничего не делаешь? — тоже, сделав невозмутимое лицо, интересуется бабушка.

Хё Бин чуть слышно хмыкает, а мама Чжу Вона испуганно замирает глядя на сына.

— Бабушка, — вежливо говорит внук, — я знаю, что ты очень умная женщина. И ты прекрасно понимаешь, что за три месяца сделать ничего невозможно. Только-только я войду в курс дела, как мне нужно будет идти служить. Какой смысл что-то сейчас делать, зная, что впереди — два года перерыва? Вот вернусь, тогда можно будет заняться работой всерьёз.

Чжу Вон снова берёт в руки палочки.

— Вот как? — говорит бабушка, смотря на него и поднося к губам чашку с чаем.

За столом возникает пауза. Все смотрят, как она пьёт чай, а Чжу Вон ест рис.

— А как у тебя дела с твоей девушкой? — спрашивает бабушка, с лёгким стуком ставя чашку на блюдце, так и не прокомментировав выступление Чжу Вона.

— Какой моей девушкой? — искренне не понимает внук, перестав жевать.

— Я говорю о Пак Юн Ми.

Услышав произнесённое имя, мама Чжу Вона хмурится и поджимает губы.

— А-а, эта! — поняв о ком речь, кивает Чжу Вон, — нормально.

— Тоже — нормально? Что теперь означает это твоё — нормально?

— Нормально, значит — нормально, — не вдаваясь в детали, объясняет внук.

— Где ты был с ней последний раз и когда?

— Ну… — задумывается Чжу Вон подняв глаза к потолку и пытаясь вспомнить.

— Чжу Вон, — строгим голосом произносит бабушка, — у нас был с тобою договор, который ты обещал исполнять. Помнишь?

— Помню, — нехотя отвечает внук.

— Звонил твой отец, — говорит бабушка, — сказал, что задержится ещё на неделю. Переговоры потребовали дополнительных обсуждений. Но через неделю он вернётся. И хорошо, чтобы к тому моменту, чтобы сплетни о тебе окончательно развеялись. Это будет лучше для всех, но в особенности будет лучше для тебя, Чжу Вон. Это я тебе по своей душевной доброте говорю.

Чжу Вон хмурится.

— Сходи с ней куда-нибудь! — требует бабушка.

— Куда? — кривится внук.

— Не знаешь, куда можно сходить с девушкой? — удивляется бабушка.

— Если бы она действительно была моей девушкой, то я бы знал, — бурчит внук, — а так я не знаю.

— Сам виноват, — говорит бабушка, — мозги надо было иметь. А раз нет — терпи. Своди её в магазин.

— Магазин? — удивляется внук.

— Да, — кивает бабушка, — купи ей и себе парные костюмы.[4]

— Что-о?! — вскидывается Чжу Вон.

Хё Бин заливается смехом. Мама сжимает губы в ниточку.

— Ба, ну это уже слишком! — возмущается Чжу Вон.

— Слишком было, когда ты прикидывался, что встречаешься с парнем, — «отрезает» бабушка, — На фоне этого, парный костюм — это не слишком. Особенно для твоего отца. По мне так, чем ты больше будешь похож на идиота, одержимого любовной горячкой, тем больше у тебя шанс, что твой отец поверит тебе и найдёт для себя объяснение твоему безделью на работе. Коль ты идёшь на нарушение нашего договора, то говорить со своим сыном, выгораживая тебя, я не стану. Выкручивайся сам. Но, поскольку ты мой внук и я не желаю тебе зла, то я даю тебе совет — купи парные костюмы. Чем глупее ты будешь выглядеть, тем больше у тебя шансов, что отец спустит тебе это с рук.

Чжу Вон, насупившись, мрачно молчит. Мама с тревогой смотрит на сына. Хё Бин, смеясь про себя, смотрит на брата.

Бабушка вновь подносит к губам чашку с чаем и делает глоток, внимательно смотря на внука. За столом на несколько мгновений устанавливается тишина. Все присутствующие выжидающе смотрят на Чжу Вона.

— Хорошо, — наконец кивает тот, — я свожу её в магазин.

— Сводишь? — удивлённо приподнимает брови бабушка, отставляя в сторону чашку.

— Не за костюмами, — хмуро поясняет Чжу Вон, — просто покажу всем, что мы проводим время вместе.

— Но почему магазин? — удивляется мама Чжу Вона, — тебе же придётся тратить на неё деньги!

— В магазине нас смогут увидеть много людей, мама, — объясняет матери Чжу Вон, — потом, девушки любят шоппинг.

— И ты будешь ходить за девушкой по магазину? — не поверила брату Хё Бин, — ты же терпеть этого не можешь! Когда мы с тобою ходили, ты всегда убегал.

— Пока она будет бродить по отделам, я смогу посидеть на диванчиках, которые там ставят на входе, — с лёгким сарказмом в голосе отвечает ей Чжу Вон, — Возьму с собою плеер, послушаю музыку. Что-нибудь подобающее случаю. Мрачное. Какой-нибудь симфонический оркестр. Бабушка ведь хочет, чтобы я страдал? Что ж, буду страдать. Надеюсь, это будет мне зачтено как выполнение условий нашего договора, бабушка?

Внук поворачивается к бабушке. Та, благосклонно кивает в ответ.

— Правильно понимаешь, — говорит она, — страдание, есть суть наказания. Сходи, внучок, пострадай. А я прослежу. Думаю, это можно будет считать выполнением нашего договора.

Время действия: этот же день. Вечер.

Место действия: улица рядом с отелем «Golden Pales». Чжу Вон, в сером костюме, с разговаривает с Юн Ми. Вид у него недовольный. Он стоит, засунув руки в карманы брюк. На Юн Ми белая блузка и юбка-колокольчик в раскраску под «синего» леопарда. Вид у неё как у человека, который никак не сообразит, чего от него хотят.

— Завтра пойдёшь со мною в магазин, — приказным тоном, не подразумевающим малейшего возражения, сообщает Юн Ми Чжу Вон, смотря на неё сверху вниз.

— С тобой? В магазин? — не понимает та, заглядывая ему в лицо, — Какой магазин? Зачем?

— Будешь делать шоппинг, а я буду тебя сопровождать, — недовольным голосом объясняет ей Чжу Вон.

— Шопинг? Я? Зачем? — опять не понимает Юна.

— Сосредоточься, и внимательно вслушайся в слова, которые я сейчас произнесу. Готова? Слушай. Туфли. Сумочки. Платья. Новые. Они. Будут. Твои. Ну? Дошло?

— У меня есть одежда. И обувь. Зачем мне ещё?

Чжу Вон ошарашено смотрит на девушку, пытаясь понять — она это взаправду или придуривается?

— Ты идиотка? — наконец спрашивает он.

— С чего это? — малость окрысивается на его вопрос Юна.

— Девушкам всегда не в чем ходить.

— Меня это тоже всегда удивляет, — кивнув, соглашается с ним Юн Ми, — но у меня есть в чём ходить!

— О боже, — закатывая глаза к небу, говорит Чжу Вон, — дай мне сил! Объясняю проще. По нашему с тобой договору, мы должны появляться на публике. Поэтому, мы идём с тобою в магазин. Вместе. Вроде бы как парочка. Поняла?

— А-а! Ну, так бы сразу и сказал, — с облегчением говорит девушка, поняв, наконец, чего от неё хотят.

— А что, обязательно магазин? — спустя мгновение интересуется она.

— Не хочешь в магазин?! — с подозрением смотря на Юну, как на больную, спрашивает Чжу Вон.

— Там скучно, — пару секунд подумав, объясняет та своё нежелание, — тряпки да тряпки. Что в них интересного?

— А что тебе было бы интересно? — недоверчиво смотря на собеседницу интересуется Чжу Вон.

— Интересно? Интересно было бы что-нибудь посмотреть, побывать там, где ещё не была…

— Например?

— Ммм… — теперь уже Юна, задумчиво поднимает глаза к небу, — На телебашню бы съездила, говорят, оттуда шикарный вид на город, или к морю бы поехала. Читала, что на берегу есть кафешки, где готовят прямо из при тебе пойманных морепродуктов. Пишут, что очень вкусно. Я бы попробовала. Можно было бы ещё сходить в Национальный музей, посмотреть. Я там тоже не была. Да можно сказать, что я вообще нигде не была! Если уж тратить время, то тратить его на что-то более стоящее, чем шоппинг!

Юн Ми с лёгким удивлением смотрит на парня, как бы говоря — «Что, не понимаешь? Это же очевидно»!

— Что, даже со школьными экскурсиями ни в одном музее не была? — не верит Чжу Вон.

— Нууу… — растягивая букву у неопределённо мычит Юн Ми, видимо соображая, как лучше объяснить столь странный факт, — когда класс ездил на экскурсии, я постоянно в это время болела. Или ещё, что случалось…

— Что случалось?

— Всякое…ненужное… — напускает тумана Юна.

— Ага, очень понятно, — кивает Чжу Вон и окидывают собеседницу оценивающим взглядом, — Мда-а, тебе уже семнадцать лет, а ты даже в музее ещё не была… Это кошмар. Можно сказать, что вся твоя жизнь прошла зря. Хотя…

Чжу Вон задумывается.

— Знаешь, а ведь в этом что-то есть! — говорит он, обдумав пришедшую ему в голову мысль, — можно ведь будет на работе не сидеть! Если бабушка спросит — скажу, что провожу время с тобой, как она хотела. По музеям ходил. Ес! Отличная идея! Но…

Чжу Вон, снова, сверху вниз, критически оглядывает девушку.

— В магазин всё же придётся заехать. Этот ужас, который на тебе, меня совершенно не устаивает.

— Ужас?

Юн Ми озадаченно оглядывает свою юбку спереди, а потом, изогнувшись, пытается увидеть, что там сзади.

— А мне кажется, нормально, — оглядев себя, говорит она, — многие так ходят…

— Тсс… — с насмешкой «тсыкает» сквозь зубы Чжу Вон, — вот именно, что многие. Но, похоже, понимание того, «что именно не так», находится для тебя за горизонтом. Ладно, я разберусь с эти вопросом. И ты опять разговариваешь со мною неформально, женщина?

— Прошу меня простить, господин исполнительный директор.

Юна кланяется.

— Мне уже надоело тебе об этом говорить. Ты самая невоспитанная девчонка, которую я только встречал в жизни.

Юн Ми, поджав губы, пару секунд, смотрит на своего собеседника, а затем задаёт вопрос, меняя тему разговора: Чжу Вон-оппа, но как я объясню дома появление у меня новой одежды?

Чжу Вон-оппа на мгновение задумывается.

— Гараж, — говорит он, быстро найдя решение, — будешь хранить одежду там! Всё, решено! Завтра мы идём с тобою в магазин, а послезавтра, в понедельник, я возьму тебя и куда-нибудь поеду. Я подумаю, куда бы я хотел съездить! Может действительно, поехать креветок поесть в Пхёнтхэк? Перед армией, это было бы не плохо…

Время действия: через день, ближе к вечеру

Место действия: гора Намсан. Юн Ми, с высоты обзорной площадки, рассматривает в стационарно установленный бинокль город, лежащий у подножья горы. Недалеко от неё стоит Чжу Вон засунув руки в карманы брюк. Он тоже смотрит вниз, на город.

Оля-ля! Я астроном! Площадка с установленными на ней биноклями называется — обсерватория. Коль так, тогда получается, что всякий, пользующийся установленной на ней оптикой — астроном. Забавно…

Разглядываю Сеул. Большой город. Дело движется к вечеру и на город, вместе с сумерками, с гор наползает туман. Красиво.

Сегодня понедельник, день тяжёлый. Как только я появился на работе, так меня сразу затребовали в отдел кадров «Golden Pales», где вручили расписание прохождения тестов. Хё Бин распорядилась, они «взяли под козырёк» и выполнили. Узнали, какие, когда и где проходят экзамены, занесли там мою фамилию в списки экзаменуемых, а мне выдали листок с датами, временем и местом, куда я должен прийти. Проинструктировали, что в эти дни я могу на работу не приходить, так как буду считаться в местной командировке с сохранением зарплаты. После каждого экзамена я должен получить сертификат, который оплачивает фирма. Сдав все экзамены, я должен принести все полученные мною сертификаты в отдел кадров и тем самым отчитаться в выполнении задания.

Что я могу на это сказать? Нормальный подход. Понравилось. Понравилось и то, что меня везде без меня записали, бегать самому не надо, сохранение зарплаты понравилось и что на работу можно в этот день не приходить. Осталось только решить для себя вопрос — «завалить» мне экзамены, чтобы «не светиться», или всё же выложиться по полной? В том и другом решении есть как свои плюсы, так и свои минусы… Я подумаю об этом. Время ещё есть.

Если смотреть по датам, то выходит, что «бодяга» с тестированием затянется для меня почти на два месяца. Посмотрев в первый раз на выданный отделом кадров график, я несколько озадачился. Японский был буквально на днях, французский — через три недели, немецкий — через пять и последний — итальянский, аж через семь недель! Удивившись, я спросил у начальника отдела, лично вручившего мне расписание — отчего так?

— Это были самые ближайшие дни, на которые можно было записаться на экзамен, — ответил он.

— Странно, — имел я легкомыслие высказать сомнение его словам, — английский можно каждый день сдавать, а итальянский — почти два месяца ждать…

Кунчан-ним и так сильно удивился, что я открыл рот, а тут уж он вообще «надулся», уловив в моём голосе сомнение в профессионализме его и его подчинённых. Быстро, как говорится, «на пальцах», он объяснил мне, «идиотке», что английский — это английский. Он нужен всем нормальным людям, поэтому, его и принимают каждый день, а другие, редкие языки — не каждый. Людей, желающих получить «экзотический» сертификат гораздо меньше и посему, в «информационных центрах», где проводят тесты, экзамены для них делаются реже. Например, тест на знание итальянского языка проводят во всём Сеуле всего два раза в месяц.

Ну, конечно он не так вот прямо так и сказал, но общий смысл его информационного посыла был именно таким. Из отдела кадров я ушёл в лёгком «охренении», сопровождаемый насмешливыми взглядами его сотрудников, унося с собой только что приобретённое знание о том, что оказывается, европейские языки — это редкие языки! Вот она штука-то какая! Как говорится, живёшь и не знаешь…

Впрочем, сейчас думаю, что можно было не спрашивать. Вполне мог сам догадаться, что раз речь идёт не о любимом корейцами английском, то и ежедневно гостеприимно распахнутых дверей ждать не следовало.

Потом я, с приказом и расписанием в руках, «вляпался» в Чжу Вона. Вернувшись на своё рабочее место, я показал выданные мне бумажки своей сонбе, чтобы ввести её в курс дела и сообщить, в какие дни я буду отсутствовать. На сонбе, список иностранных языков, по которым я собираюсь сдавать экзамены, оказал «зомбирующий эффект». Прочитав, Су Чжи «подключилась к астралу», «выпала в осадок» и «разорвала шаблон», причём сделав это всё одномоментно. Пока она, держа в руках листок, смотрела на меня круглыми глазами, из кабинета, в приёмную, черти вынесли Чжу Вона. Увидев замершую мою сонбе и меня, скромного, рядом с нею, он, естественно, заинтересовался происходящим и, подойдя к нам, потребовал у Су Чжи бумагу. Та, естественно, отдала без звука. Чжу Вон прочитал и тоже выставился на меня.

— Что это? — спросил он.

— Это распоряжение госпожи Хё Бин, господин исполнительный директор, — вежливо ответил я и поклонился.

— И ты их все знаешь? — с сильным сомнением в голосе поинтересовался Чжу Вон помахав в воздухе бумажкой.

— Немножко, господин исполнительный директор, — скромно ответил я.

— Немножко? Ха! И ты с «немножко» идёшь сдавать экзамен по четырём иностранным языкам?

— Это распоряжение госпожи Хё Бин, господин исполнительный директор, — снова перевёл я стрелки на его сестру.

Пусть он с ней разбирается, если ему так любопытно, — подумал я тогда, — Мне кажется, что она ему быстро — «ответит на все вопросы».

— Я спрошу у неё, — пообещал Чжу Вон, — я знаю, что Хё Бин любит, что бы у неё работали редкие специалисты, но в этот раз она, кажется, переборщила. Откуда тебе знать столько языков, что бы быть переводчиком? И почему она распоряжается моими подчинёнными, ничего не сказав мне?

Я промолчал, не став давать комментарии о своём виденье данного вопроса. Пусть сами разбираются, кто, кем, когда и по какому праву распоряжался. В общем, тему субординации на том тогда закрыли. Чжу Вон нарушением своего суверенитета возмущаться больше не стал, видно решив обсудить его с сестрой-агрессором приватно, без свидетелей. Ну и славненько.

Но на этом мои затруднения сегодня не закончились. Спустя какое-то время Чжу Вон вызвал меня к себе в кабинет и поставил в известность, что он едет на гору Намсан. А я еду вместе с ним. На тот момент мой рабочий день несовершеннолетнего заканчивался через три часа с «хвостиком», потом я собирался домой, где планировал продолжить шлифовать свою технику игры на синтезаторе. Переться на какую-то гору я сегодня не планировал совершенно. Что я там забыл?

Я спросил об этом Чжу Вона. Вежливо.

— Ты же сказала, что хотела побывать на телебашне? — удивился он.

— В смысле? — не понял я, — А причём тут тогда гора?

— Телебашня находится на горе Намсан, — смотря на меня как на полного придурка, пояснил Чжу Вон.

Пришлось сделать умное лицо и с понимающим видом кивнуть. Чжу Вон только насмешливо фыркнул, смотря на меня, видимо списав мой прокол на моё образование. Короче говоря, он смылся почти с половины своего рабочего дня, прихватив меня в качестве пропуска на свободу. Я возражать этому не стал, ибо досиживать оставшиеся свои часы на работе тоже не хотел. Во-первых, я там временно, а во-вторых — скучно там…

Заехали в гараж, где я быстро переоделся. На мой взгляд, одежда, что он мне купил, не настолько уж и отличается от той, в которую меня одевают дома. По крайней мере, разницы я не вижу. Хотя это не значит, что её нет. Вопросом «шмоток» в своей прошлой жизни я не занимался, тем более женских, поэтому, чёрт его знает? Чжу Вон говорит, что разбирается. Ну, раз разбирается, то, как говорится — «флаг в ему в руки»! Пусть рулит в этом вопросе, коль взялся. А я посмотрю, что из этого выйдет… Провалится — буду принимать меры…

Чжу Вон обрядил Юн Ми в брючный костюм из отличной джинсы. Ткань — очень приятная на ощупь.

— Если кто будет тебя спрашивать, кто ты такая, — сказал он мне, когда мы с ним вышли из магазина и сели в машину, — отвечай, что ты моя знакомая, приехавшая из Англии. Поняла?

— Поняла, — кивнув, ответил я, начиная догадываться об истинной причине покупки этого наряда. Девчонок моего возраста, в брюках, я тут, кажется, ни разу и не видел…

— Ты недавно приехала в Корею, — продолжил рассказывать мне мою «легенду» Чжу Вон, — ничего тут не знаешь и я тебе показываю город. Поняла?

— Поняла, — опять кивнул я.

Короче, Чжу Вон придумал «отмазку» на случай если он наткнётся вместе со мной на своих знакомых. Ну да, девушка «из Англии» это гораздо лучше, чем школьница из Сеульского «Урюпинска»…

— А где мы с тобою познакомились? — поинтересовался я, желая уточнить «легенду», дабы не проколоться на первом же заданном вопросе.

Чжу Вон надолго задумался. Похоже, он перебрал в голове массу вариантов возможной встречи, но не один из них не показался ему достаточно убедительным.

— Наши семьи знакомы, — наконец сказал он, — твои родители знают моих родителей. Ври то, что ты врала тогда Ю Чжин. У тебя это хорошо получается, врать.

— Вообще-то я тогда это для тебя делала, — напомнил я те обстоятельства неблагодарному, — качественно выполняла свою работу.

— Вот так дальше и выполняй, — приказал Чжу Вон, — качественно.

Я не очень понял суть его претензий, но выяснять, что именно он имеет в виду — не стал. Тема для меня «скользкая». «Замяли» так «замяли». И славу богу, как говориться.

До подножья горы Намсан ехали довольно долго, неспешно двигаясь в достаточно плотном потоке машин. Сеул — большой город. Машин много, прямо как в Москве. На гору попали по канатной дороге. Никогда до этого не доводилось прокатиться на такой штуке. Мне понравилось. Такое ощущение, что словно летишь на каком-то летательном аппарате, а под тобой проносятся кроны деревьев. Здорово!

На верхней площадке канатной дороги меня ждала неожиданность — металлическое ограждение, увешанное сверху донизу разноцветными замками и замочками. Ну, теми, которые вешают влюблённые на вечную память. Увидев эту пёструю красоту, я несколько растерялся. Это же у нас после какого-то голливудского фильма пошла такая мода — замки на перила вешать? Что, здесь тоже был этот фильм? А если наш и этот миры разные, как это может быть? Неужели есть какая-то между ними связь?

Я замер, таращась на замки и обдумывая пришедшую в голову мысль.

— Ну, чего встала? — несильно пихнул меня в спину шедший сзади Чжу Вон.

— Чжу Вон, — обернулся я к нему, — скажи, а откуда пошло это — вешать замки? Из какого-то фильма, да?

— Из какого? — несколько мгновений подумав, спросил тот, и добавил — Не знаю, о каком фильме ты говоришь. Что за кино такое?

— Ну… — попытался я как-то объяснить свой вопрос, — кто-то же первым придумал это — замки вешать?

— Это придумали пару сотен лет назад, — снисходительно смотря на меня сверху вниз, объяснил Чжу Вон. Во Флоренции. Там у них был «мост любви». Влюблённые вешали на перила замочек, а ключик бросали в реку…

Чжу Вон подошёл к стене из замков и осторожно потыкал в один из них указательным пальцем.

— … А у нас не замочки вешают, а замочища, — продолжил он свой рассказ о древней традиции, — наверное, думают, что чем больше, тем надёжнее…

Выбранный Чжу Воном экземпляр действительно был здоровым. Остальные тоже, были не хиленькие, но этот выделялся своими размерами на общем фоне. Я тоже подошёл к «замочной стене» и, покачав чжувоноский замок в правой ладони, оценил его вес.

Таким и убить можно! Если по голове попасть…

— … Все девушки мечтают об этом, — повернулся ко мне Чжу Вон, — Есть даже выражение такое — «повесить замок на горе Намсан». Слышала?

Я отрицательно покачал головой.

— Я не мечтаю, — ответил ему я.

— Да ну? — не поверил он.

— Женитьба не входит в мои планы, — объяснил я.

— Ты хотела сказать — замужество? — ехидно поймал он меня на оговорке.

— Что-то типа того, — «закруглился» я.

Потом мы с Чжу Воном прошлись по площадке, разглядывая особо интересные экземпляры замков и надписей на них. Я увидел надпись на русском — «Саша+Люба» но акцентировать внимание своего спутника на ней не стал.

«Наши были», — подумал я, и чёт так хорошо на душе стало! Настроение прыгнуло вверх и даже парочки, с серьёзным видом подписывающие на круглых металлических столиках свои замочки перестали казаться полными идиотами. Нравится людям это делать? Пусть занимаются. Чего там?

Сама башня меня не особенно впечатлила. После Останкинской, как говорится — «ни о чём». Она совсем маленькая, видимо потому, что стоит на горе, и общей высоты достаточно для вещательных нужд. За билетами очередь. Наверху есть вращающийся ресторан и туалеты. Туалеты на Сеульской телебашне весьма оригинальные — с панорамным окном. В женском туалете умывальники стоят прямо у него. Моешь руки и смотришь сверху на город. Круто! А в мужском, у окна стоят не умывальники, а писсуары. Это я узнал из разговора двух молодых онни, мывших руки рядом со мною и обсуждавших эту забаву. Это, типа, прямо на город? Оррррригинально! Кому пришла в голову такая странная идея? У Чжу Вона спрашивать, правда это, или нет, я не стал, решив потом самостоятельно найти в интернете картинки это чуда.

Сейчас с Чжу Воном смотрим со смотровой площадки на город. Река Ханган делит Сеул на две части — северную и южную, а сам город окружен горами практически со всех сторон. Вид шикарный. Современный город. Читал в интернете, что корейцев ругают за то, что они, не задумываясь, сносят старые постройки. Раззз, всё снесли, а на освободившемся месте построили что-то новое. Не знаю, насколько это правда, Сеул я ещё плохо знаю, но похоже на правду. Старых зданий мне на глаза особо как-то не попадалось…

— А что это за горы? — обращаюсь я к Чжу Вону и указывая рукой в сторону двух интересующих меня кряжей.

— Совсем двоечница, — с лёгким презрением отвечает он, — не знаешь даже Пукхансан и Инвансан? Что у тебя было в школе по географии?

Блин! Чего-то я расслабился, словно турист на экскурсии. Я же это должен знать! Нужно сосредоточиться. Иначе — воздух свободы может сыграть злую шутку с профессором Плешнером…

— Хватит глазеть, — сказал пару секунд спустя на моё молчание Чжу Вон, — пошли, поедим! Я есть хочу.

Поедим? А что, неплохая идея!

— Да, пойдём! — согласился я.

Время действия: примерно через час

Место действия: Вращающийся ресторан на телебашне. За одним из столиков у окна, сидят Юн Ми и Чжу Вон. Они только что закончили есть.

— Ну и как тебе твоё — «Европейское меню»? — с лёгкой усмешкой смотря на девушку интересуется Чжу Вон.

— Мне кажется, что оно было не совсем европейским, — с не очень довольным видом отвечает Юна.

— Почему?

— Стопроцентно уверена, что в Европе кимхчи не подают…

— А ты там была, что так уверенна? — с улыбкой интересуется Чжу Вон.

— Догадываюсь, — хмуро отвечает Юна, кладя блестящую металлическую ложечку на блюдце, рядом с кофейной чашкой.

— Запах и вкус еды с экрана телевизора? — насмешливо глядя на собеседницу говорит Чжу Вон, — ты прямо уникум, если способна на такое.

Юн Ми молча смотрит на Чжу Вона.

— Если что-то не знаешь, зверёныш, то лучше об этом помолчать, — назидательно продолжает говорить тот, — тогда ты не будешь выглядеть так глупо, как сейчас…

В этот момент к столику подходит девушка-официантка.

— Счёт, пожалуйста, — говорит ей Чжу Вон.

— Хорошо, господин, — кланяется та.

— Постойте, — обращается к девушке Юна, — пожалуйста, сделайте нам раздельные счета!

Девушка удивлённо распахивает глаза и с нескрываемым интересом оглядывает её, а потом Чжу Вона.

— Чеее-гооо? — «отмерев» после секундного замешательства от услышанного, с обалделым видом интересуется у Юн Ми Чжу Вон, — чего ты сказала?!

— Раздельные счета, пожалуйста, — не смотря на него, громко повторяет Юн Ми официантке.

Люди за соседними столиками с любопытством поворачивают голову в её сторону. Чжу Вон это замечает.

— Идите, — командует он официантке, — идите и принесите счёт!

— Один! — добавляет он, отвечая на немой вопрос на её лице, — один счёт. Идите! Я тут разберусь.

— Да, господин, — кивает девушка и, бросив на парочку за столиком ещё один заинтересованный взгляд, уходит.

— Чусан-пурида,[5] ты совсем охренела? — наклонившись к Юн Ми, зло шипит на неё Чжу Вон, — дорам пересмотрела, идиотка?

— Почему? — меланхолично подняв на взгляд парня и даже не попытавшись отодвинутся от него, спрашивает та.

— Зачем тебе раздельный счёт?!

— А что тут такого? — с непонимающим видом удивлятся Юна, — я зарабатываю. Могу сама оплатить свою еду. Что неправильно?

Чжу Вон, несколько секунд, явно обалдевая, смотрит на девушку.

— Ты что… как там её… Феминистка?! — вспомнив слово, спрашивает он.

— Феминистка? — на секунду задумавшись, хмыкает Юна, — С чего это вдруг? С того, что плачу за себя сама?

— Да! Эти ненормальные всегда сами за себя платят!

— Я — самостоятельная, а не феминистка.

— Самостоятельная, значит? — тоном, не предвещающим ничего хорошего повторяет услышанное Чжу Вон, — ладно. Поговорим после.

— О чём? — слегка настораживается Юна.

— Узнаешь… — улыбается улыбкой Дракулы Чжу Вон.

В этот момент приносят счёт. Чжу Вон мельком глянув в него, достаёт из кошелька деньги и кладёт их в книжечку со словами — «сдачи не надо». Официантка сгибается в благодарном поклоне.

— А почему я не могу за себя заплатить? — вновь начинает было Юна, но Чжу Вон её обрывает.

— Заткнись и пошли, — коротко бросает он Юне, вставая из-за стола, — пообщаемся…

Время действия: примерно четверть часа

Место действия: Кабинка канатной дороги. Юн Ми, прислонившись лбом к стеклу, смотрит на город. Рядом стоит Чжу Вон с непроницаемым выражением на лице.

Стою, смотрю на город. Совсем стемнело, и Сеул зажёг свои ночные огни. Красиво! Плавно скользить вниз по канатной дороге, к сияющим зданиям, а вокруг темнота!

Настроение вот только… малость того. Не очень. Чжу Вон решил, что на его «лицо» покусились и «реально» психанул. Оказывается, в Сеуле, а может и во всей Корее, есть весьма оригинальный способ разрыва отношений. Если девушка хочет «послать» своего парня, она требует раздельный счёт. Так сказать, публично демонстрирует, что между ними всё кончено. По мне, это полная хрень, но тут вот так вот делается. Причём, как обмолвился немного «поостывший» Чжу Вон, пошло это из какой-то дорамы. Дико популярной и с какой-то корейской звездой кинематографа в главной роли. И теперь кореянки, по примеру, продемонстрированному этой кинодивой, вот так вот расстаются с парнями. Это считается очень круто. Но я-то откуда об этом знал? Ни сном, ни духом, мамой клянусь!

Просто возникло желание заткнуть этот доставший меня фонтан снисходительности — Чжу Вона. Я немножко подумал и сделал, как он просил — повёл себя как европейка. Потребовал раздельной оплаты ужина. Чжувонище же сразу до этого не допёр. Он решил, что я это с каким-то глубоким тайным умыслом сделал. С каким — он сам объяснить себе не смог и поэтому выбивал признание у меня. По его представлениям, Юн Ми, за всё хорошее, что было в прошлом и за конкретно эту прогулку, отблагодарила чёрной неблагодарностью — унизила в глазах посторонних людей. Сказала, чтобы — «валил» и «всё кончено», причём имея возраст, на пять лет младше его!

Пришлось объяснить, что я просто играл роль, на которую согласился. И ничего большего. Ничего личного. Работа такая.

Услышав мою версию интерпретации событий, Чжу Вон сначала «завис», как заглючивший терминатор, а потом конкретно разозлился. Разозлился с того, что я его так легко и непринуждённо подставил, а он, типа — «сам дурак».

Ну да, если поставить себя на его место… Вот прихожу я, допустим, с девушкой в ресторан, а она там мне, при всех, заявляет, что между нами всё кончено! И все присутствующие на меня, значит, пялятся, пытаясь понять, в чём же именно состоит моя ущербность и несостоятельность? А у Чжу Вона ещё это его «восточное лицо», которое терять нельзя. Ещё он местный «принц». Короче, «уделал» я его по-полной. Пришлось извиняться, прикидываясь малолетней дурочкой. В конце-концов «отбоярился» сказав, что просто ни разу с парнями в ресторане не был и поэтому не знаю, как себя правильно вести. Ну и повёл себя согласно понятной мне роли, которую видел в заграничных фильмах. На Чжу Вона этот аргумент подействовал. «Поутих»…

Впереди показалась приближающаяся нижняя станция канатной дороги.

…Блин, как я устал за сегодня, — подумал я, смотря на неё, — словно мешки с картошкой целый день таскал…

И тут мне в голову пришла «светлая мысль».

Чёрт! Чжу Вон же мне комп обещал! А я его взбесил! Тшшшш… Ну кто меня тянул за язык?! Не видать мне теперь его как своих ушей! Ну, я идиот!

Трейни третья

Время действия: раннее утро следующего дня

Место действия: дом мамы Юн Ми. Комната сестёр. На расстеленной на полу постели, накрывшись одеялом с головой, додрёмывает проснувшаяся Юна.

Лежу. Сожалею о вчерашнем. Об упущенном компьютере. Это ж блин, не меньше пятисот долларов придётся теперь потратить! Плюс звуковая карта — шестьсот. Итого — тысяча сто. И думаю, вряд ли удастся ограничиться этой суммой. Наверняка понадобиться что-то ещё. Думаю, тысяча двести — тысяча триста долларов в итоге и уйдёт. Это считай два месяца работы! Уй…блин! Чтобы мне было вчера рот закрытым не подержать? Выпендрился… Теперь придётся заплатить за выпендрёж…

Чжу Вон работодатель. Всякий наёмный работник должен стойко переносить идиотизм своего начальства! Это ещё мне в институте подробно объясняли. Переводчик — работа с людьми. А там среди них всякие попадаются. Ну и что, что Чжу Вон Юн Ми за дуру считает? Я-то знаю, что он сам дурак. Зачем мне нужно было вчера пытаться донести до него это знание? Что я с этого намеревался получить? Плюшек? Ага, ватрушек! Получил…

Блин, хорошо бы, если бы Чжу Вон не оказался бы «злопамятной скотиной». Всё равно ему этот комп не нужен. Выкинет ведь. Может, поговорить с ним об этом? Ещё раз извиниться? Мммм… Как-то не вижу я этого разговора. Получится, что я выпрашиваю. Та ну! Зато песню буду не должен. Во всём есть свои плюсы и минусы…

Так, ладно. Лежи не лежи, а вставать всё равно придётся. Сегодня у меня с утра — пробежка, к обеду — поход на любимую работу… Потом занятия… Вечером нужно будет сделать врачу тест, заколебал он уже меня ними… И ещё, сегодня, хотел поискать в сети информацию о мечтных музыкальных конкурсах для молодых исполнителей. Прогресс в исполнении у меня есть, пора бы уже думать о том, где и как заявить о себе. Всё запланированное я сегодня сделаю, если Чжу Вон опять чего-то не придумает…

Всё, встаю! Начался новый день!

Время действия: не совсем раннее утро этого же дня

Место действия: загородное именье семьи Чжу Вона. Чжу Вон разглядывает фотографии переданные ему начальником охраны. Сам Сан У почтительно стоит рядом ожидая решения наследника.

— Хорошо получились, — говорит Чжу Вон, имея в виду снимки, — особенно замочки…

Сан У молча делает лёгкий поклон, как бы говоря им — «фирма веников не вяжет».

— Вот эту, эту и вот эту — принимает решение Чжу Вон протягивая Сан У выбранные фото.

— Да, господин, — снова кланяется тот, беря фотографии, — где их разместить?

— Передайте в KBS World 24, - на секунду задумавшись говорит Чжу Вон, — продайте, чтобы всё выглядело по-настоящему. Оттуда их уже растащит вся остальная жёлтая пресса. Деньги, полученные от продажи, используйте по своему усмотрению.

Сан У молча кланяется.

— И скажите им, что это неизвестная девушка приехала из-за границы. Из Англии!

— …И узнайте, когда они это пустят в эфир. Нужно будет показать бабушке.

— Будет сделано, господин Чжу Вон, — кланяется Сан У.

Время действия: ещё попозже в этот же день

Место действия: в том же доме. Му Ран разглядывает фотографии, переданные ей Сан У.

— Он попросил вас сделать фото своей прогулки с этой девушкой и передать их в новостное агентство? — разглядывая фотки, переспрашивает бабушка.

— Да, госпожа, — делает полупоклон Сан У.

— Ох, шельмец, — качает головою бабушка, — и место-то, какое ещё выбрал! Гора Намсан. Ты только подумай!

Начальник охраны молчит с бесстрастным выражением на лице.

— Ну хорошо, — говорит бабушка возвращая фотографии Сан У, — сделай так, как он просит. Думаю, ничего страшного в этом нет.

— Да, госпожа, — кланяется начальник охраны.

Время действия: вечер того же дня

Место действия: дом мамы Юн Ми. Юна в комнате сестёр сидит на полу держа на коленях ноутбук.

Сижу, есть хочу. Я вообще последнее время постоянно — есть хочу. А если точнее, не есть хочу — а ЖРАТЬ! Не ужинаю, в обед и завтрак ем мало. Но на тушке Юн Ми это сказывается мало. Минус пять килограмм на фоне постоянных мыслей о еде. Вчера приснился эротический сон. Будто я, точнее Юн Ми, лежит голая, в ванной полной борща. Такого красного, наваристого, с желтоватыми кружочками жиринок по поверхности. Проснулся со ртом полным слюны…

Как эти женщины постоянно сидят на диете? А я и не знал, что это так трудно… Отвлекаю себя от мыслей о еде загружая свой мозг мыслительно-познавательной деятельностью. Вот, нашёл в сети приглашение на конкурс молодых композиторов. Читаю положения о его проведении, пытаясь понять — смог бы я в нём участвовать или нет?

«… Целью конкурса является поддержка композиторского творчества, создание и формирование высокохудожественного репертуара для симфонического оркестра, формирование условий для создания музыкальных произведений о Корее, корейском народе, стимулирование интереса к истории и культуре страны…»

Гм… Симфонический оркестр? Вот так разу целый оркестр? Круто бабки пляшут! Что-то, похоже, патриотическое, раз оркестр и «стимулирование интереса к истории». Под это должны давать неплохие гранты… Читаем дальше.

«…Условия участия в конкурсе…»То что меня интересует!

«…Участниками конкурса могут быть граждане РК,[6] занимающиеся композиторским творчеством на профессиональной основе…»

Гм… Я занимаюсь творчеством на профессиональной основе или нет? Пожалуй, нет… Хотя, это как посмотреть…

«…Конкурс проводится без возрастных ограничений…»

Отлично! Просто отлично!

«…Для участия в конкурсе необходимо представить сочинение любого жанра и любой формы для камерного или симфонического оркестра (тройной состав, максимум 2 фагота, 4 валторны, 2 трубы. Возможно использование флейты-пикколо, кларнета-пикколо и бас-кларнета, английского рожка, контр-фагота. Национальные инструменты — 4 каягыма, 2 аджена, 2 чангу,3сэнхван, 5 тансо). Продолжительность композиции — от 5 до 15 минут. Сочинение должно быть связано с культурой и/или историей Кореи…»

Пффф… Ну, для моего KingKorga, такой состав инструментов — ничего страшного, при записи только потом просто нужно будет тщательно свести на компьютере дорожки… Компьютере, которого у меня, кстати, так и нет! Я его вчера — «проужинал», показывая свою потрясающую «индепенденс»… Блин!

«…Для участия в конкурсе необходимо представить:

а) заполненную заявку на участие в конкурсе (доступна на сайте филармонии);

б) копию удостоверения личности;

в) письменное согласие на публичное исполнение произведения, которое представлено на конкурс;

г) партитуру и голоса (и, если возможно, запись) сочинения, которое представлено на конкурс;

д) копию диплома об окончании высшего либо среднего музыкального учебного заведения, либо справку из среднего или высшего музыкального учебного заведения…»

Диплом?! Где я им его возьму? Да даже хотя бы справку?! Юн Ми не в музыкальной же школе училась! Уууу-у, как это достало! Везде диплом! А почему они про TOEK ничего не написали? Глазам своим не верю! Наконец-то в Корее нашлись те, кому он не нужен! Алиллуйя!

Это конечно смешно, с TOEK, но что делать? Поступить в музыкальную школу, дабы иметь потом основания для участия в конкурсах? Хм… Школа школой, но мне туда совсем не хочется. И вот почему. Мама и онни взялись смотреть тут новую дораму, начавшуюся на ТВ. Я тоже в неё периодически свой нос сую, по своей старой привычке смотреть всё, что бубнит с экрана не по-русски. Так вот, там по ходу развития сюжета, главная героиня, часто вспоминает, как над ней издевались в школе. Я раз это посмотрел, два посмотрел, потом вспомнил дорамы с подобными сюжетами, которые видел в своём мире, вспомнил девочку из школы Юн Ми покончившую с собой… И пришла мне в голову весьма не радостная мысль.

«Слушай, Серёга!», — сказал я сам себе, — «А ведь „к бабке, как говориться, не ходи“, но роль школьного ведь изгоя достанется тебе! Ну сам посуди — выпускной год, класс уже, за столько лет совместной учёбы — „сыгранный, притёртый“. И тут появляешься ты — не знающий правил и весьма странный. Как думаешь, что будет?»

А что? Хоть последнее время мама с сестрой усиленно обучают меня корейскому этикету, но это пока практически голая теория. Её ещё нужно научиться применять. Причём не тогда, когда «вспомнил», а «на автомате», не думая. Так, как это делают местные. Пока у меня станет с этим более-менее нормально, «ежу понятно», что я успею совершить в школе массу ошибок под внимательными глазами одноклассников. А если они ещё узнают, что у меня амнезия — точно решат, что я «с приветом». Стопроцентно в изгои запишут! Даже золотой сертификат тут не поможет. Наоборот, только хуже может сделать. «А, дурачок, так ты английский лучше меня знаешь? Ну, на тебе, в морду, за это!» И будет у меня не учёба, а каждодневная баталия. Сколько я там продержусь в таком режиме? И вряд ли стоит рассчитывать на то, что я обзаведусь там друзьями. Может, и обзаведусь, но думаю, это будет не быстро. С девчонками нужно говорить «о девичьем», в котором я не петрю, а если я полезу общаться к парням, то это тоже будет не комильфо. Те же девочки решат, что я отбиваю у них их любимых оппа, и тут-то мне конец полный и придёт! В борьбе за парней девочкам жалость к соперницам неведома. Это я точно знаю, видел. Побьют, может быть даже и ногами, как говорил один известный авантюрист. Мне сейчас это нафиг не нужно. Следует помнить о руках и о лице Юн Ми. Теперь мне следует беречь не только руки, но и лицо. А после пары драк, после жалоб родителей, руководство школы вспомнит, что у меня — «справка»… Выгонят нафиг! Или в школу для трудно воспитуемых дебилов переведут. Вот это «праздник» будет на нашей улице, так «праздник»! Представляю, что будет с мамой и Сун Ок… Оно кому-то надо такое? Уверен, что нет. Поэтому, лучше мне в школу не попадать. Ну его к лешему, как говорится! Пусть без меня грызут гранит науки!

…Но тогда выходит, что у меня не будет «справки» для конкурса? И что? Заявиться в комиссию так, без нужных документов? Уже немного зная корейцев, у меня возникают большие сомнения в успехе такого предприятия. При их уважении к порядку, не уверен, что меня там пустят дальше порога. А если и пустят, то у них будет «железное» основание для снятия меня с конкурса в любой момент или невыплату призовых денег по его окончанию. Кто-нибудь из обиженных-проигравших жалобу напишет, на нарушение правил, и всё — моя песенка будет спета. Подарю кому-нибудь классную мелодию. «За так». Мне, вылезать на публику с какой-нибудь «фигнёй», смысла нет. Нужна будет вещь, с которой можно будет рассчитывать на призовое место. А если выгонят — то хитовая мелодия «уплывёт» в чужие руки. Доказывай потом, что это твоё и тебя обокрали. Ни денег, ни известности…

Мда… Как всё сложно. Похоже, тут действительно без образования тебя никуда не пустят. Нет диплома — «гуляй рванина»! Что ж, видно придётся придумать, как «обрулить» этот момент. А пока я это придумываю, нужно будет узнать, сколько стоить зарегистрировать здесь права на песню и как это делается. Никогда таким вопросом не занимался и даже не знаю, с какого бока подступится к его решению. Может дядю подключить? Пусть какого-нибудь толкового адвоката посоветует, или юриста. Из тех, кто этими вопросами занимается. Здесь должно быть всё без сучка и задоринки, ибо речь будет о больших деньгах. Чтобы потом не было бесконечно жаль…

Как же жрать-то хочется! И кругом — одни препоны…

Время действия: следующий день

Место действия: неширокая автомобильная дорога. В красной спортивной машине с открытым верхом едут Чжу Вон и Юн Ми.

Класс! Погода отличная, с работы — слинял, машина — супер, дорога летит навстречу, даря новые впечатления. Справа от неё, в поле, что-то жёлтенькое цветёт, небо голубое, весна. Чем не праздник души?

Вчера Чжу Вон в отеле не появлялся (хорошо быть директором!), а сегодня, как только я пришёл на работу, вызвал меня к себе в кабинет и сообщил, что едет к хонде, ну и я, вместе с ним… Ну, к хонде, так к хонде. Знать бы ещё кто это, чтобы хоть что-то понимать, но выбора нет. Едем! И главное, никаких последствий нашего ужина в ресторане, когда я раздельный счёт стребовал. Думал, что Чжу Вон мне хоть что-то по поводу произошедшего скажет, ан нет! Даже полсловечка не сказал. Как не было ничего. Лицо держит? Ну ладно, я не против. Объяснения — всегда напряг.

Чжу Вон сообщил секретарше, что он со мною едет по делам и поэтому нас до вечера не будет. Поклонившись своему директору, сонбе проводила нас озадаченным взглядом и, похоже, что-то там себе подумала. И явно не то, подумала! Вечно эти бабы что-то себе придумывают!

Спустились с Чжу Воном на лифте. Внизу, на стоянке нас ждала ярко-красная спортивная машина с открытым верхом. Не та, на которой он ездил раньше.

— Садись, — небрежно бросил мне Чжу Вон, открывая водительскую дверь.

— Это тоже твоя? — восхитился я, подходя к машине с другой стороны.

— Почти, — ответил тот, — брат раньше на ней ездил. Иногда беру, когда не жарко и можно ездить с открытым верхом…

Кучеряво живут в семье Чжу Вона! Хорошая машинка. Тоже из семейства Феррари, но марка, которую назвал мне Чжу Вон, на слух мне не известная. Может, тут она есть, а в нашем мире их не выпускают? Может и так, хотя, если честно, в таких дорогих машинах я особо не разбираюсь. Смысл разбираться, если нет денег что бы купить? Машины я люблю, но отнюдь не автофанат, знающий точное количество клапанов и гаек в каждой модели…

Внезапно из-за края холма, который мы миновали, открылась голубая водная гладь.

— Вау, море!! — неподдельно восхитился я.

Оказывает всего час с небольшим от Сеула и ты уже на море! Класс!

— Ты и моря никогда что ли не видела? — вздрогнув от моего восторженного вопля, покосился на меня Чжу Вон, — ни в музеях не бывала, ни моря ни видала?

— Давно была на море, — пояснил я свою радость от встречи, — забыла уже, как оно выглядит…

Чжу Вон покачал головой, как бы говоря — «ну надо же»!

— Чжу Вон, — обратился я к нему, — а куда мы едем?

— Я же сказал — к хонде!

— А кто это? Или что это?

Чжу Вон озадачено подвигал челюстью, глядя на дорогу и о чём-то соображая. Потом уверенно повернул руль вправо, направляя машину в придорожный карман.

— Рассказывай, — приказал он, остановившись и выключив двигатель.

— Что? — немного растерявшись от такого развития событий, спросил я.

— Кто ты такая? — повернувшись ко мне и внимательно глядя на меня, спросил Чжу Вон.

— В смысле? — переспросил я, чувствуя лёгкий холод в животе.

Неужели он догадался?

— Я хочу знать, почему ты не знаешь о хонде?

— Ну… я знала… просто забыла… хе-хе…

Я нервно хихикнул.

— Будешь врать — высажу, — пообещал Чжу Вон и секунду спустя добавил, — А автобус по этой дороге не ходит, пойдёшь пешком. Тут далеко.

— Я не вру, — смотря на парня честными глазами, сказал я, — я действительно забыла!

— Что-то ты много забыла, — не поверил моим словам Чжу Вон, — не помнишь, кто такие хонде, не знаешь как называются горы вокруг Сеула, не знаешь самых простых правил поведения… И при этом хорошо говоришь на нескольких иностранных языках. Что это значит? Может ты шпионка?

Блин, обвинения в шпионаже мне ещё не хватало! И чёрт меня дёрнул спросить про этих хонде! Приехал бы, да увидел, кто это! Не терпелось! Язык чесался спросить! В чём дело, я же не был таким болтливым раньше?! И что теперь ему говорить?

— Я жду ответа, — напомнил о своём существовании Чжу Вон.

Я прокрутил в голове несколько вариантов возможной брехни, посмотрел на лицо Чжу Вона и понял, что сейчас вряд ли они прозвучат убедительно. Вот просто хребтом почувствовал это. Пожалуй, лучше будет сказать, как есть.

— Видишь ли, Чжу Вон-оппа, — решившись, начал я издалека, — у меня есть некая, скажем так, проблема. Со здоровьем. Я могу об этом рассказать, если тебе интересно, но у меня будет условие. Прошу, чтобы это осталось между нами. Хорошо?

— Ну допустим, — сказал Чжу Вон.

— Понимаешь, не так давно, я попала в автомобильную аварию…

За пару минут, я, честно смотря ему в глаза, рассказал Чжу Вону свою грустную историю.

— Опять врёшь? — не поверил мне он, когда я закончил говорить.

— У меня справка есть, — сразу выложил я свой главный козырь, — могу принести.

— Принеси, — кивнул Чжу Вон, — И что, тебя врачи просто взяли и выпустили из больницы? Зная, что ты ничего не помнишь? Не могу в это поверить!

— Никто не знает, что такое память, — вздохнув, сказал я, — врачи надеялись, что когда я попаду в те места, где жила и училась, то это будет дополнительной стимуляцией для мозга, и я всё вспомню. Некоторым людям такое помогло. Мне — нет.

— И ты так об этом спокойно говоришь? — поразился Чжу Вон.

— А что мне теперь, плакать что ли? — спросил я и добавил, — Слезами горю не поможешь.

— Пффф… — выдохнул Чжу Вон, обдумывая, и снова обратился ко мне, — и ты ничего не помнишь из того, что было с тобою до аварии. Ничего-ничего?!

— Уку, — отрицательно помотал головою я, — что-то, кажется, порою всплывает, но вот если специально задуматься и попытаться целенаправленно вспомнить — не помню. Я из-за этого в школе экзамены сдать не смогла. Оставили на следующий год.

— А как же твой английский? — прищурился на меня Чжу Вон, — как ты можешь говорить на нескольких языках если нечего не помнишь?

— Не знаю, — пожал я плечами, — я раньше их учила, но так хорошо у меня никогда не получалось. А теперь — получается. Врачи это тоже не могут объяснить. Может, что-то улучшилось в голове?

Чжу Вон снова с минуту посидел, обдумывая услышанное.

— Ну, ты даёшь, зверёныш, — слегка ошарашенно сказал он, запуская двигатель машины, — А думаю, почему ты такая странная? А у тебя оказывается амнезия! Почему ты мне сразу не сказала?

— Не хотела выглядеть «странной», — ответил я.

— Ха! — фыркнул Чжу Вон, — а как по-твоему ты сейчас выглядишь?

— Тоже, не совсем как все, — согласился с ним я, — ну лучше так, чем все сразу будут знать, что я потеряла память.

— Чем лучше-то?

— Люди могут подумать, что я сумасшедшая и не захотят со мною общаться, понимаешь?

— А ты точно — не сумасшедшая?

— А ты как думаешь? Ты ведь общаешься со мною каждый день. Сам не можешь решить?

— Ты — странная, — подумав вынес вердикт Чжу Вон, — но, пожалуй, не сумасшедшая.

— Вот видишь, — с облегчением сказал я, — ты меня знаешь и у тебя есть мнение обо мне. А если сказать о таком человеку, который меня не знает? Наверняка он просто не станет иметь со мною никаких дел.

— Но согласись, — помолчав сказал Чжу Вон, — забыть почти всю свою жизнь… Это не совсем нормально.

— Представь, — возразила я ему, — что ты начал забывать. Забыл, что было неделю назад, месяц, год, два… В какой момент ты станешь ненормальным?

— Мммм, — задумался Чжу Вон, — ну, наверное есть какая-то общепринятая граница… Хотя я видел в своей жизни несколько достаточно странных людей. Причём это были люди, которые зарабатывали большие деньги. И никто их в больницу насильно не отправлял. Наоборот! Это были весьма уважаемые люди.

— Я тоже буду зарабатывать большие деньги! — пообещал я.

— Ха! — с насмешкой в голосе отозвался на это Чжу Вон, — школу сначала закончи. Без аттестата тебя никуда не возьмут.

— Посмотрим, — сказал я.

— Ну, посмотри, — разрешил он.

Некоторое время опять ехали молча.

— Постой, — сказал Чжу Вон, — получается, что ты сейчас видишь море первый раз в жизни?

— Да, — кивнул я, — получается, что многие вещи я вижу первый раз в жизни…

— Холь! — высказался по этому поводу мой спутник.

Ещё некоторое время ехали молча. Чжу Вон о чём-то думал. Я смотрел на дорогу и на море, тоже размышляя — правильно ли я поступил, рассказав ему о своей амнезии? Ну, наверное, пришла пора это сделать. Чжу Вон не дурак, возможно он раньше просто не обращал внимания, но несуразностей в конце-концов накопилось столько, что он не смог их уже игнорировать. Врать дальше? Можно было и так, но понятно, что это уже откровенная лажа будет.

Внезапно Чжу Вон свернул к обочине и достаточно резко остановил машину. Вынул телефон и набрал номер.

— Сон У, — спросил он в трубку, — ты уже сделал то, что я просил?… Сделал?… Просто ситуация изменилась. Можешь это отменить?… Ушло в разные? Хорошо, понял тебя… Ладно, пусть остаётся так. Всего доброго, Сон У.

Чжу Вон снова вывел машину на дорогу. Через некоторое время он притормозил у какого-то зелёного памятника, изображавшего сидящую женщину в маске для подводного плаванья и с какой-то круглой штуковиной в руках.

— Смотри, — сказал он, кивком головы задавая направление, — это памятник корейским женщинам-ныряльщицам, хонде.

Женщины-ныряльщицы? У нас, в «нашей» Корее их зовут- хенё. А тут, значит- хонде? Вот жешь! Оказывается всё просто! Я, опять, «лопухнулся». А эта круглая штуковина, что у женщины в руках на памятнике, это сетка-ловушка, а сзади — буй, который показывает проплывающим мимо лодкам, что тут где-то работает человек.

— Хочешь, могу тебе про них рассказать, — обернувшись ко мне, предложил Чжу Вон.

С чего это он так подобрел? На жалость пробило, что ли? Ну ладно, пусть расскажет. Может, услышу то, что не знаю. Миры-то разные!

— Хочу, — кивнул я и поблагодарил, — спасибо, Чжу Вон-оппа!

— Хонде — это женщины, которые добывают из моря морские деликатесы, — начал свой рассказ Чжу Вон, снова выезжая на дорогу, — Ракушки, трепанги, ловят осьминогов, каракатиц, рыбу, если получится. В общем всё, что сумеют поймать. Работают без аквалангов. Маска, ласты, гидрокостюм, сетка, буй ну и крючок для отрывания ракушек от камней. Вот всё, что у них есть с собою.

— А почему без акваланга? — полюбопытствовал я, — с ним же удобнее?

— Акваланги запрещены, — сказал Чжу Вон, — если их разрешить, тут лет через пять на дне пустыня будет. Выловят всё.

— А, ну да, — сообразив, кивнул я.

— А так, — продолжил мне рассказывать Чжу Вон, — природный баланс особо не нарушается. Тем более, что ныряльщиц становиться с каждым годом всё меньше…

— Почему? — опять задал я вопрос, — улов падает? Экология?

— Дело совсем в другом, — бросив на меня внимательный взгляд ответил Чжу Вон, — раньше, в 60-х годах, ныряльщиц было очень много. Спрос на морепродукты был весьма высок, а их промышленного производства тогда ещё не было. Хонде хорошо зарабатывали. Строили на полученные деньги дома, отправляли детей учиться. Часто бывало так, что ныряльщицы, а не их мужья содержали семьи…

— А что, разве мужчины этим не занимались? — удивился я, — Это ведь было прибыльно?

— Ну ты скажешь! — удивился в ответ мне Чжу Вон, — Хонде — это чисто женское ремесло!

— Почему? — не понял я, — разве мужчины этим не могли заниматься?

— Потому, что… — начал объяснять мне Чжу Вон и замолчал.

— Потому, что это женская работа! — секунд через тридцать выдал он мне объяснение и добавил, — Если бы ты всё помнила всё как надо, то таких бы глупых вопросов бы не задавала! Понятно?

— Понятно, — не став спорить кивнул я.

Хотя совершенно было не понятно. Что, табу, что ли на этот вид деятельности для мужиков наложен? Странно. Работа не из лёгких, опасная. Но только женщины. Очень странно.

— А что было дальше? — спросил я у Чжу Вона.

— А дальше случилось то, что не могло не случиться, — неторопливо ответил он, внимательно смотря на дорогу, — дочери ныряльщиц, получив образование, не захотели возвращаться из городов в рыбацкие деревни. Оказалось, что можно зарабатывать и без ежедневного риска. Без каждодневных многочасовых погружений в холодную воду с последующим отогреванием у костра. И они не вернулись. Матери остались без смены. Им оказалось некому передать свой опыт и умение. Количество ныряльщиц стало сокращаться. Потом началось промышленное выращивание моллюсков и всего остального того, за чем охотятся хонде. И их стало ещё меньше. Потом в Корею завезли цитрусовые. Климат острова Чеджу, который больше всего был известен своими ныряльщицами, оказался превосходным для выращивания мандарин. Сейчас на нём полно плантаций, которые дают их владельцам годовой доход, сопоставимый с доходом ныряльщиц. Но это работа на земле, без риска утонуть. Поэтому люди Чеджу стали заниматься больше выращиванием мандарин, чем морем. Теперь мандарин — символ острова. А хонде совсем почти не осталось. Слышал по телевизору, что их не больше трёх тысяч на всю Корею…

Мда… Грустная история технического прогресса. Как говорится — «за всё нужно платить»… Причём зачастую платит тот, кто совсем «не при делах» этого прогресса.

— … Правительство принимает меры, — продолжил рассказывать Чжу Вон, — пытается сохранить это занятие… Хотя бы для туристического бизнеса, потому, что туристы очень любят хонде. … Школы ныряльщиц, льготные кредиты на открытие кафе, частично оплачивают им лечение из бюджета… Но пока ничего не получается. Работа опасная, тяжёлая, ей нужно заниматься всю жизнь. Неточность в бумагах можно исправить, а море ошибок не прощает. Нет желающих платить жизнью за ошибку. Да и заработки в профессии сильно упали. На берегу можно больше заработать… Средний возраст хонде приближается к 60-ти годам. Лет через десять онимогут совсем исчезнуть…

Мда… печаль…

— Поэтому, — сказал Чжу Вон, аккуратно поворачивая руль, — пока есть возможность, нужно поесть настоящих морепродуктов…

— А что, потом не будет? — спросил я, — Ведь выращивают же их промышленным способом?

— Если бы ты попробовала и тех и других, то таких бы глупых вопросов бы не задавала… Выращенные на фермах, это совсем не то, что выросшие в море. Любой человек тебе это подтвердит! Так что у тебя сегодня уникальный шанс, зверёныш — попробовать настоящее. Купишь потом в Сеуле выращенных промышленным способом и сравнишь. Думаю, сразу всё поймёшь…

Нн-да? Деликатесы? Звучит заманчиво! Ладно, попробую!

Время действия: тот же день

Место действия: Большая палатка, защищающая своих посетителей от солнца. Внутри несколько столиков, за которыми сидят люди, приехавшие отведать морских деликатесов. За одним из столов сидят Чжу Вон и Юн Ми, ожидая, когда им принесут заказанное.\

Сижу, жду, когда мне принесут заказанный мною «морской коктейль». Трепанги, мидии, креветки, осьминоги и какие-то водоросли. Никогда ничего подобного не ел. Наверное — будет очень вкусно. Однозначно — жить у моря классно! Жалко, что в Москве моря нет… Тут такой воздух! Искупаться бы ещё, но Чжу Вон сказал что ещё холодно, не сезон. Ладно, подожду. Тут всего-то до моря час с небольшим ехать. Не проблема. А тут интересно! Прошлись по рыбацкой деревушке. Видели команду ныряльщиц, вернувшихся с промысла. Уставшие аджумы в возрасте, все в чёрных гидрокомбинезонах. Да, судя по их лицам — работёнка у них ещё та. Не в офисе бумажки перекладывали…

Чжу Вон рассказал, что работают хонде, всегда бригадами по от пяти до пятнадцати человек. В одиночку работать «настоятельно не рекомендовано». Море, как известно, шуток не любит. Опасности бывают самые разные — от ядовитых рыб (их немного, но бывают), до внезапно налетевшего шторма, коварных морских течений и еще многое другое. Кроме того, малейшее недомогание под водой может очень быстро привести к летальному исходу. В прошлом году на острове Чечжудо было два случая гибели ныряльщиц, несколько лет назад такая же трагедия произошла и на Чхучжадо. С одной стороны, сами ныряльщицы в подавляющем большинстве своем далеко не двадцатилетние девушки — то есть организм может не выдержать нагрузок — а с другой иногда, говорят, подводит азарт: увидела какую-то ценную раковину на глубине, попыталась нырнуть чуть подальше или когда уже кислорода не хватало — и все…

…Говорят, что практически у каждой из них раз в неделю случается полуобморочное состояние. Приходится тут же выныривать и отлеживаться на поверхности воды, держась за шар-поплавок, либо на берегу, если до него не так далеко.

Вот из-за всего этого они работают группами, чтобы могли быстро прийти на помощь. Во главе всегда есть старшая и самая опытная ныряльщица — помимо ловли она занимается также и тем, что следит за безопасностью — все ли из коллег остаются в поле зрения, не оттаскивает ли течение в сторону, не «хмурится» ли небо и так далее…

— Откуда ты всё это знаешь? — спросил я Чжу Вона, проводившего мне развёрнутую экскурсию.

— У моей бабушки есть подруга — хонде, — ответил он, — когда я учился в школе, мы часто ездили к ней в гости.

— А-а, — сказал я, — понятно.

У бабушки-олигарха есть подруга-ныряльщица? — подумал я, — Надо же!

… Ещё говорят, что ныряльщицы могут погружаться на глубину до 20 метров и задерживать дыхание на несколько минут. Однако, обычно «стандартная» глубина работы составляет не более пяти метров. Как пояснил мне Чжу Вон — нырять на большую глубину особого смысла нет, так как меньше времени остается на сам процесс поиска ракушек и прочей добычи, да и видимость с глубиной ухудшается.

В деревушке, куда привёз меня Чжу Вон, было много туристов. Как корейцев, так и иностранцев. Потому одна команда хонде работала неподалеку от берега, видимо на показ. Немного понаблюдали за тем, как они ныряют. В один момент из воды вынырнула аджума, держа в выпрямленной руке приличного такого по размерам осьминога. Круто! Все видевшие это даже захлопали.

Потом, после лова, ныряльщицы обрабатывают добычу и несут продавать на небольшие мини-рыночки или в ресторанчики, которых в этой деревушке было полно. Вообще, людей было много.

— Здесь людно, — сказала я Чжу Вону, имея в виду количество туристов, — похоже, место пользуется спросом.

— Просто конец весны, — ответил он, поняв, что я имею в виду, — летом ловля запрещена. Сезон размножения. Летом у хонде — отпуск. Вот все и стараются поесть напоследок…

Удивительно! Лето — самый сезон, а ловля запрещена. О будущем заботятся. Молодцы вообще-то корейцы! Порядок у них есть…

— Ваш заказ, — ставя передо мной большую миску, сказала аджума-официантка.

Ух ты, красотень-то какая! Щас попробую! Стоп! А чего они… ШЕВЕЛЯТСЯ?!

Время действия: тот же день

Место действия: там же. Юн Ми, округлившимися глазами смотрит в свою тарелку. Чжу Вону его заказ ещё не принесли.

— Чего застыла? — спрашивает её Чжу Вон, — ешь!

— Чжу Вон, — пригнувшись к столу, испуганным шёпотом обращается к нему Юн Ми, — они… шевелятся!

— Правильно, — кивает тот, — они и должны. Это показывает, что они — свежие. Бери, макай в соус и в рот!

— Ээ-э, — открыв рот, «зависает» над своей тарелкой Юна, наблюдая круглыми глазами за протекающей в ней жизнью.

— Вот глупая! — откровенно смеётся над нею Чжу Вон.

В этот момент за столиком рядом раздаётся громкий смех. Юна поворачивается туда. Три корейских девушки громко смеются, смотря, как их четвёртая подруга пытается съесть маленького живо осьминога. Серенький осьминожик, с большими испуганными глазами, видимо решил бороться за жизнь до последнего. Он удрал из своей тарелки, и теперь его убийца, под хохот подруг, отдирает его, прилипшего, от стола. Наконец у неё это получается, но жертва выворачивается и, растопырив щупальца, серым летающим зонтиком шлёпается среди тарелок. Девушки с визгом и хохотом отшатываются в стороны. Рассердившись, хозяйка осьминога протягивает руку и рывком отрывает его от клеёнчатой скатерти. Схватив его обеими руками, она несколько раз растягивает его в стороны за голову и щупальца, макает в соус и, сморщившись, словно ест лимон, засовывает его себе в рот. Секунду из него торчат трепыхающиеся щупальца, затем девушка всасывает их в себя и начинает усиленно жевать.[7]

Наблюдавшая за всем этим квадратными глазами Юн Ми меняется в лице. Позеленев, она прижимает ладонь к губам и, с надутыми щеками, пулей вылетает из-за стола. Подняв брови, Чжу Вон изумлённо смотрит ей в след.

Время действия: тот же день

Место действия: небольшое кафе рядом с университетом Сун Ок. Большие стеклянные окна, окна пол и стены — приятных, уютных для глаз оттенков. За одним из столиков сидит Сун Ок с тремя подругами, одна из которых сидит, уткнувшись в планшет.

— У-у, Сун Ок получила за тест по английскому высокий бал, — говорит одна подружка другой.

Сун Ок улыбается с довольным видом и подносит к губам картонный стаканчик с кофе.

— Наверное, она очень хорошо позанималась, — отвечает вторая подружка первой и с лукавым выражением на лице делает предположение, — может она нашла себе хорошего титчера?

— Ой, наверное, — мгновенно сориентировавшись, подхватывает тему первая, — молодой красавчик, который только что вернулся со стажировки из Америки!

— Он доктор… — с мечтательностью в голосе говорит первая.

— …И прекрасно знает английский язык… — добавляет вторая.

Сун Ок, держа стаканчик у рта переводит взгляд с одной подруги на другую, в зависимости от того, кто говорит.

— И они вместе занимались… — делает большие глаза первая.

— Наедине, — уже хохочет вторая.

— Эй, эй, вы что, смерти себе хотите?! — восклицает Сун Ок, ставя кофе на стол, — что вы тут такое выдумываете?!

— Ой, онни, а разве это не правда? — смеётся первая, — а мы думали, что так было на самом деле! Кто же тебе так помог с занятиями?

— Мне помогла моя сестра, — с гордостью отвечает Сун Ок.

— Твоя тонсен?[8] — удивляется собеседница.

— Да. Она ведь сдала ТОЕС на 999 баллов!

— Ой, ты же говорила об этом, прости, я забыла! Как у неё здоровье? Она ведь была не здорова? — спрашивает первая подружка.

— Спасибо, — кивает Сун Ок, — у неё всё хорошо. Она уже нашла работу. Работает помощницей секретаря исполнительного директора отеля «Golden Pales». Этот отель принадлежит «Sea group corporation»…

Сун Ок сообщает от этом с видом — «ну как бы между прочим и так оно и должно быть».

— Ууу… — с лёгким оттенком зависти в голосе отзывается её подружка, — это очень хорошее место! Устроится в таком молодом возрасте на работу в такую компанию — это хороший старт.

— Да, — с гордостью за сестру соглашается с ней Сун Ок, — моя Юн Ми молодец. Если она будет упорно трудиться, то она сделает хорошую карьеру.

— Ну, не обязательно делать карьеру, — вступает в разговор первая подруга, — в таких отелях полно шикарных мужчин с деньгами. На её месте, я бы лучше нашла себе там хорошего мужа!

Услышав такое Сун Ок хмурится.

— Рано ей ещё об этом думать, — говорит она, — Ей сначала нужно получить образование, а потом думать о замужестве. Иметь профессию — это всегда хорошо.

— А иметь богатого мужа — ещё лучше, — фыркает ей в ответ подружка.

— Юн Ми этим не занимается, — строго говорит Сун Ок, — она правильно думает о будущем и много работает…

— О, нет, оппа! Как ты мог! — неожиданно громко восклицает третья подруга, до этого не участвовавшая в разговоре и смотревшая в свой планшет, — что же теперь мне делать? Сбросится с моста?

— Это она о ком? — спрашивает Юн Ми первую подружку, — всё о Лён Хи?

— Нет, — говорит та, — она вычеркнула себя из фанаток Лён Хи, когда объявили, что у него помолвка с Марокканской принцессой. Теперь она фанатка Ким Чжу Вона.

— Ким Чжу Вона? — неприятно поражается услышанному Сун Ок, — но ведь он же…

— Что он? — хочет услышать окончание незаконченной Сун Ок фразы подруга.

— Ну…ффф — несколько растеряно отвечает ей та, — ну он же принц, а… а она…

— Сун Ок, ты какая-то странная, — говорит ей первая подруга, — когда нашу Сон Дам останавливала такая мелочь как разница в уровнях? Она решила выйти замуж за богатого мужчину и следует своей мечте. Лён Хи сошёл с дистанции, следующий по списку — Чжу Вон. Не понимаю, чему ты удивляешься? Ты что, первый раз видишь Сон Дам?

— Да нет, — мнётся Сун Ок, пытаясь как-то объяснить своё удивление, — просто мне вдруг пришло в голову, что это очень странно. Стремиться к тому, что никогда не получишь. Разве может девушка нашего круга выйти замуж за такого богача?

— Всё нормально, Сун Ок, — отвечает ей подруга, — это как в спорте. Бег с барьерами. От одного к другому, одного к другому. И каждый — сбиваешь. А потом, на очередном, падаешь вместе с барьером на землю. Встаёшь, отряхиваешься и уходишь с этой дорожки. Не спеша. Наша Сон Дам пока ещё бежит.

— А ты? — интересуется у второй подруги первая, — ты уже не бежишь?

— Я теперь реально смотрю на жизнь, — отвечает ей на вопрос та.

— Как он только мог?! — снова восклицает Сон Дан, — ничтожество!

— Ого! — удивляется вторая подруга и интересуется, — И что же он такого сделал, что превратился в ничтожество? Объявил о помолвке?

— Нет! Его видели на горе Намсан с девушкой! Они вешали там замочек!

— Пффф… — говорит вторая подружка, — смирись, Сон Дам. Чжу Вон — это не твой уровень. Не сомневаюсь, что эта девушка — очередная принцесса ангельской внешности.

— А вот и нет! — восклицает Сон Дан, — Совсем обычная внешность! Вот, смотрите!

Она разворачивает свой планшет экраном к подругам.

— Ничего особенного! Я гораздо красивее!

Внезапно захлебнувшись воздухом, Сун Ок издаёт невнятное восклицание, узнав в улыбающейся с экрана девушке свою тонсен.

Время действия: тот же день

Место действия: загородный дом семьи Чжу Вона. Бабушка и начальник службы безопасности. Только что, закончив читать, бабушка кладёт лист бумаги на стол.

— Как нехорошо, — говорит она, неодобрительно качая головой, — всё становится совсем по-другому.

— Да госпожа, — почтительно склоняет голову Сан У.

— Больная девочка… — размышляет вслух сама с собою, бабушка, — Ведь скажут, что воспользовался ситуацией… И где он её только нашёл, такую? Кругом полно здоровых, нет, он выбрал именно эту… Ну Чжу Вон, ты у меня получишь!

Начальник охраны почтительно и молча наблюдает за мыслительным процессом госпожи.

— Так, Сан У, — говорит бабушка, приняв решение, — найди этого разгильдяя и отправь его ко мне. Пусть расскажет все подробности, что там у него с этой девчонкой…

— Да, госпожа, — кланяется начальник охраны.

— И постарайся побыстрее погасить шумиху в СМИ. Если нужно, пусть наш пресс-секретарь сделает заявление.

— Да, госпожа…

— Можешь идти.

Сан У кланяется и выходит из комнаты.

— Надо же, — говорит вслух бабушка, вновь беря со стола листок принесённый Сан У, — амнезия… А как она тогда умудрилась сдать английский с таким отличным результатом? Что-то здесь непонятное…

Время действия: вечер того же дня

Место действия: дом мамы Юн Ми. Юн Ми ужинает в зале, сидя перед низким столиком с едой. Делает она это как-то несколько странно — пристально разглядывая то, что собирается положить в рот, и предварительно тыкая в это палочками. Сун Ок ещё не пришла с учёбы.

Сижу, жую. Сегодняшняя поездка к морю принесла мне просто массу впечатлений и не скажу, что они позитивны. Вот, ужинаю, пытаясь восстановить душевное равновесие. Эти корейские деликатесы… Бррррр! Да чтоб я их ещё раз в рот взял! Да ни за какие коврижки! Вообще, до сегодняшнего дня, я не считал себя брезгливым человеком. С парнями, бывало, шутили, когда ели. Ну, дурацкие такие шутки — про опарышей, глистов и червей. Чтобы у сидящих за столом аппетит отбить. Но вот как-то не помню, что бы на кого-то из нас когда-то подействовало. Ели так, что только за ушами трещало! А тут… Наверное, одно дело произносить слова, а другое — видеть, как оно шевелится и извивается во рту? Фу! Пакость какая! Меня реально чуть не вывернуло с этого зрелища. Выскочил из палатки на воздух, продышался, вроде отпустило. А так, желудок уже в горле был. Точнее, его содержимое… Мда…

Возможно, такая сильная реакция опять связана с проблемой «моя душа помноженная на тело Юн Ми»? Что-то где-то усилилось, умножилось и пошло в разнос? Может быть… Может быть… Никто мне точно не скажет. А есть я тогда больше не смог. Просто не рискнул зайти в палатку, в ту, где мы с Чжу Воном сидели. Было ощущение, что если я ещё раз увижу эту подательницу осьминогов, меня точно вырвет. Не стал искушать, как говорится. Пошатался по улице, подождал, пока Чжу Вон поел, и, не солоно хлебавши, поехал с ним обратно в Сеул. На тощачёк. Да ну его, нафиг, такую экзотику! Я лучше по-простому, что-нибудь не шевелящееся…

Вернулся из поездки, тут аппетит разыгрался. Вообще-то я по вечерам не ем, стараясь согнать лишний вес. Маму Юн Ми это огорчает страшно — её дочь голодная! Всё старается накормить, поесть уговаривает. Знаю я теперь, почему Юн Ми такая разожратая корова. Кто в этом виноват. А есть, к концу дня, обычно хочется, спасу нет. Сегодня чувство голода навалилось вообще запредельное. Аж скулы ломит, как говорится. Я сначала не понял, с чего это меня так «плющит», а потом вспомнил, что обед-то мимо меня пролетел! Вспомнил и решил, что если немного поем, то ничего страшного не случиться. Сумма поглощённых калорий будет среднестатистической дневной. Вот, ужинаю, стараясь не нажраться. Мммм, какой рис вкусный! Рис. Просто рис.

О! Сун Ок пришла, — думаю я, услышав звук хлопнувшей входной двери, — онни сегодня тест по английскому сдавала. Интересно, что получила? Мы с ней прилично потратили времени, готовясь.

Быстрый звук шагов и в дверном проёме появляется онни. В верхней одежде и вид и неё такой, как будто за нею гнались. Остановившись, сестра Юн Ми вытаращивается на меня, как вообще не пойми на что. Замерев, с палочками в руке, я озадачено смотрю на неё, пытаясь понять, что случилось.

— Ты что натворила, идиотка!? — восклицает онни.

Ещё не зная, где я опять облажался, но по одной лишь экспрессии сказанной ею фразы, я понимаю, что вечер томным не будет.

Время действия: тогда же

Место действия: дом мамы Юн Ми, зал. Сун Ок и Юн Ми.

— Ты что натворила, идиотка!? — экспрессивно восклицает Сун Ок.

— Что? — озадаченно смотря на неё в ответ, не понимает Юн Ми.

— Что?! Ты ещё спрашиваешь?!

— А что?

— Что?! Вот что!

Сун Ок быстро достаёт из сумки висящей у неё на плече ноутбук и раскрыв его, суёт под нос своей тонсен.

— Вот это — ЧТО? — требует она ответа у Юн Ми.

Юн Ми с удивлением смотрит на экран, на котором она, улыбаясь, протягивает руку к большому замку, висящему на «стене любви». Рядом с ней лыбится Чжу Вон, протянув руку туда же.

— Что это? — с удивлением спрашивает Юна, переводя взгляд с экрана на сестру.

— Ты меня спрашиваешь?! — подпрыгивает от возмущения та, — Это я тебя спрашивать должна, что это такое?! Совсем дурочка? За чоболя замуж решила выйти, дурёха?! Замочек повесила?! Ты вообще, представляешь, что ты натворила?

— Что? — совершенно не понимающе спрашивает Юн Ми.

— Не понимаешь, что теперь будет с твоею репутацией?

— А что с ней будет?

— Что будет?! Да все люди станут говорить, что ты мошенница, которая решила выдать себя за англичанку, что бы подцепить богатого оппу!

— Англичанку? — вообще потерялась в обрушившихся на неё обвинениях Юна,?

— Да!

— Почему это я вдруг стала — англичанкой?

— Потому, что по телевизору так сказали! Чжу Вон встречается с англичанкой! А на фото не англичанка — а ты! Что будет, если тебя узнают?! Сразу все поймут, что это не правда. Что ты не та, за кого себя выдаёшь! А что станут говорить о нашей семье?! Ты об этом подумала?! Скажут, что наша мама воспитала обманщицу! Об этом ты подумала?

Юна хмурится, пытаясь осмыслить услышанное.

— Бред какой-то, — через три секунды резюмирует она итог своего осмысления.

— Бред?! Бред?! Что, журналисты всё выдумали?! Откуда тогда у них эти фотографии?! Говорила, что отношений у тебя с ним никаких, а сама на свидания ходишь? И врёшь мне, смотря прямо в глаза?! Да как у тебя только совести хватает так поступать с сестрой?! Неблагодарная!

— Стоп, — говорит Юна, выставив вперёд ладони, — онни, стоп. Давай всё спокойно обсудим. Объясни мне с самого начала, что за журналисты и откуда это фото?

— Тянешь время, чтобы придумать, что соврать?! Не прикидывайся! Ты всё прекрасно поняла! Сегодня показали в новостях репортаж, в котором рассказали, что Чжу Вон повесил с девушкой замочек на горе Намсан! И эта девушка — ты! Ну?!

Юн Ми озадаченно чешет в затылке.

— Да ничего мы там не вешали, — говорит она, — я просто подошла посмотреть. Замок там был интересный. Большой. Я просто посмотрела.

— Нда? — с недоверием смотря на сестру язвительно произносит Сун Ок и интересуется, — а что вы там вообще делали?

— Я — сопровождала босса, — смотря честными глазами отвечает Юна, — что там делал Чжу Вон — я не знаю. Он мне не говорит. Сказал — поехали, ну я и поехала. Кажется, он хочет сделать какой-то проект. Самостоятельно. Отдельно от семьи. Ездит, смотрит. Сегодня на море были. Смотрел, что и как продают из морепродуктов. Какой там сервис… Чего?

Юна вопросительно смотрит на Сун Ок.

— Правда? — пристально смотря тонсен в глаза, спрашивает Сун Ок.

— Ну да, — убедительно кивает та, — какие замочки? Ты что?

— Тогда… скажи… — медленно произносит онни, всё так же, не отводя взгляда от глаз Юн Ми, — что это на тебе… за одежда, в которой ты на фотографии? Я у тебя такой никогда не видела!

От этого вопроса Юн Ми замирает с отвисшей челюстью, не зная, что ответить. Сун Ок неотрывно смотрит на неё, ожидая ответа.

— Это моё дело, — наконец говорит Юна, — тебя это не касается.

— Не касается?! Ах ты, идиотка мелкая! Сейчас ты у меня получишь!

У подпрыгнувшей от возмущения Сун Ок «срывает крышу». Завопив и сжав кулаки она бросается на сидящую на полу и никак не ожидавшую такого развития событий Юну. Начинается натуральная драка, с криками, визгами и тасканием за волосы. На шум прибегает перепуганная мама. Через пару минут ей удаётся растащить дерущихся дочерей.

Время действия: чуть позже

Место действия: дом мамы Юн Ми, небольшая ванная. Юн Ми разглядывает себя в зеркало.

Осторожно прижимаю пальцем прогрессирующий синяк на правой скуле.

— Тссс, больно…

Блин! Больно! Сун Ок — ненормальная! Драться полезла. Разве девушки так себя ведут? Впрочем, это Корея. В целях воспитания старший может поколотить младшего. Это тут нормально. В школах, вон, только сейчас задумались об отмене физических наказаний. Чего уж тут говорить о бытовом, семейном насилии? Как переводчик, с гордостью могу сказать, что принял участие в старинном, национальном обычае… Вот, чёрт! Такое ощущение, что у меня стало меньше волос…

Блин! Больно! Как я завтра на работу пойду, с побоями на лице? Сун Ок — идиотка! Зачем было так кулаками махать?! Ну стукнула раз, ну два… Обозначила бы, так сказать, свою позицию… Но нет, пока я соображал, что делать, отдубасила так, что мама не горюй! И спине досталось и по бокам попала… А кулаки-то у неё, тяжёлые… Я, идиот, с чего-то решил, что иметь старшую сестру или брата — это хорошо. Но смотрю сейчас на свою разукрашенную физиономию и думаю — ну его к лешему! Лучше быть единственным ребёнком в семье…

— Идиотка! — слышу я крик Сун Ок из маленькой кухни, — у тебя телефон звонит! Возьми трубку!

— Ну, доченька, успокойся, хватит! — слышу я бубниловку мамы. Она там всё Сун Ок успокаивает.

Сама идиотка, — думаю я, — да и вообще? Побили меня, а успокаивают её! Что за жизнь? И кому я там, нафиг, понадобился, в такое время? «Этому», что ли? Ну а кто ещё может мне звонить?

Бросив ещё один взгляд на своё отражение в зеркале, вздыхаю и, прислушиваясь к точкам в своём теле, посылающие «сигналы боли», отправляюсь на кухню, за телефоном. Естественно, пока я до него дошёл, он уже звонить перестал. Беру трубку, смотрю, «кто меня домогался». Ну да, «этот». Что там случилось? Может, звонил по поводу фотографий? Надо перезвонить…

— Добрый вечер, господин Чжу Вон, — говорю я, набрав его номер, — вы звонили?

Говорю, сам смотрю на онни. Та, демонстративно не смотрит на меня, но вижу, что немного наклонила голову и прислушивается. Блин, ну и сеструха у Юн Ми!

— Да, зверёныш, — отвечает озабоченным голосом мне Чжу Вон, — есть некоторые трудности. Меня, когда я был на горе Намсан, журналюги поймали на камеру. Сфотографировали вместе с тобою. СМИ сейчас раздувают сплетню, что у нас есть отношения. Ты уже знаешь об этом?

— Да, я уже знаю, — вяло говорю я.

— А что так уныло? — с иронией в голосе интересуется Чжу Вон, — ты же хотела стать айдолом. Вот тебе прекрасная возможность попасть в информационные сообщения. Прочувствовать на себе, что значит быть участником скандала.

— Я рада, — всё так же без энтузиазма говорю я.

— По твоему голосу этого не слышно, — хмыкает Чжу Вон и переходит на деловой тон, — В общем так. Держи язык за зубами. Никому ничего не говори. Если тебя поймают журналисты и попытаются взять интервью, говори одну фразу — без комментариев! Поняла?

— Да, господин Чжу Вон, — говорю я, — поняла.

— Ты ещё с ними не сталкивалась, — говорит он, — поэтому, молчи. Завтра я тебе расскажу, что нужно делать и что говорить. Поняла?

— Спасибо, сонбе, — благодарю я.

— Всё, давай, до завтра, — заканчивает он разговор.

— До свидания, господин Чжу Вон, — прощаюсь я и отключаюсь.

Держу телефон в руке и молча смотрю на маму.

— Кто звонил? — спрашивает мама, поворачиваясь ко мне.

— Шеф, — коротко отвечаю я.

— Юна, доченька! — всплёскивает руками мама, — что у тебя с лицом?

А то прямо никто не знает! Вот просто только с лунного модуля все выгрузились, а тут я! И что у меня такое с лицом?!

— Как ты завтра пойдёшь на работу?

Мне тоже это интересно…

— Нужно сделать компресс! Сейчас я принесу настойку!

Мама торопливо подхватывается, встаёт и выходит из комнаты. Я провожаю её взглядом, потом смотрю на Сун Ок и натыкаюсь на её взгляд.

— Лгунья! — припечатывает она меня.

Пойду я, нафиг, отсюда, — думаю я и поднимаюсь на ноги, — похоже, мне тут ещё не всё высказали…

— Эй, куда пошла?! — кричит мне в спину онни, — я с тобою разговариваю!

— Ты обещала всегда быть на моей стороне, — стоя уже в дверях, поворачиваюсь я к ней, — помнишь?

Онни секунду сидит, потом выдыхает, ссутуливает спину и отводит взгляд в сторону.

Ну и денёк сегодня, — думаю я, не став больше ничего говорить и «шоркая» по коридору в сторону лестницы на второй этаж, — безумие просто какое-то. Так, ладо, это проехали. Сейчас нужно посмотреть, что там написали про меня и Чжу Вона. И попытаться понять, чем мне может это грозить? Не на пустом же месте Сун Ок кипеж подняла?

(чуть позже. Мама и Сун Ок)

— Ма! Почему ты ничего ей не сказала?! Как будто ничего не случилось?!

— Сун Ок, дочка, успокойся. Успокойся и внимательно послушай, что я тебе скажу. Мудан сказала, что вокруг Юн Ми будет очень много мужчин. Её предсказания начинают сбываться. Я думаю, Юна будет первой невестой Кореи. И с этим ничего не поделать, потому, что это судьба…

— Ма-а! Ты что, обезумела?! Что ты говоришь такое?! С ума сошла?!

— Как ты с матерью разговариваешь, негодница?! Сейчас получишь у меня!

— Да ма! Ушам своим не верю! Как можно так сильно верить в гадание?!

— Глупая девчонка! Я верю не в гадание, а в своих дочерей! Мудан лишь укрепила меня в этом. Поэтому, пойди и помирись со своею сестрой. Посмотри, как сильно ты её побила! Перестань её ругать и всегда будь на её стороне. Когда-нибудь, она обязательно поможет и тебе. Юна добрая девочка, и она тебя любит.

— Маа… Я просто не знаю, что сказать…

— Вот и не говори, раз не знаешь! Лучше вспомни о том, что твоя сестра больна и доктор велел заботиться о ней. Как можно меньше нервных напряжений, он сказал. Забыла?

— Прости, мама. Я действительно забыла об этом.

— Нехорошо забывать о том, что член семьи болен.

— Да, мама, прости. Это моя вина. Я виновата. Прости.

— Не забывай об этом. Всё, хватит болтать. Пойдём, поможешь мне.

— Да, мама.

Трейни четвёртая

Время действия: тот же день

Место действия: Чжу Вон разговаривает по телефону с Ю Чжин.

(Ю Чжин, возмущённо) — Оппа, как ты мог?!

(Чжу Вон) — Чего я мог? Что там у тебя опять случилось?

(Ю Чжин) — Оппа, ты повесил замочек на горе Намсан?!

(Чжу Вон) — Девчонка, совсем с ума сошла?

(Ю Чжин) — Я видела это по телевизору!

(Чжу Вон, иронично) — По телевизору много чего показывают…

(Ю Чжин) — Я ей глаза выцарапаю! Все волосы повыдёргиваю этой нищенке! Как она вообще посмела находиться рядом с тобою?

(Чжу Вон) — Успокойся, не нужно ничего делать. Это обычная сплетня. Затихни.

(Ю Чжин) — Правда? Оппа, ты меня не обманываешь?

(Чжу Вон) — Она у меня просто работает.

(Ю Чжин) — Ра-аботает?! У тебя?! Как такое может быть?!

(Чжу Вон) — Ю Чжин, не надоедай. Ещё раз говорю — это просто сплетня. Сейчас я как раз иду к бабушке, поговорить с ней на эту тему. Всё, давай, у меня нет времени на разговоры.

(Ю Чжин) — Да, оппа, хорошо, как скажешь.

(Чжу Вон) — Всё, пока.

(Ю Чжин, убирая телефон от уха). Я это ей так не оставлю! Работает? Кем она может работать? Она даже школу не закончила! Решила выйти замуж за моего оппу? Я тебе покажу, нищенка! Так покажу, на всю жизнь запомнишь!

Время действия: утро следующего дня.

Место действия: Отель «Golden Palace». Приёмная перед кабинетом Чжу Вона. Чжу Вон с удивлением рассматривает синяк на лице Юны.

— Что с твоим лицом? — с удивлением спрашивает меня Чжу Вон.

— Упала, — коротко отвечаю я, без добавления всяких нимов, кунчан-нимов, сомбеев и прочей словестной чепухи, и без поклона.

Чжу Вон ещё несколько секунд разглядывает меня, потом в его взгляде появляется понимание.

— Неужели твоя семья всё же решила заняться твоим воспитанием? — с насмешкой говорит он и пожимает плечами, — Что ж? Как говориться — лучше поздно, чем никогда.

— Я упала, — с нажимом повторяю я, настаивая на своей версии.

— Вижу, — говорит он и просит, — постарайся больше не падать. Синяки не украшают девушку. Особенно на лице.

— Больше не буду, кунчан-ним, — обещаю я.

— Уж постарайся, — улыбается в ответ он.

Пфффф… Ещё он прикалываться будет! Сегодня утром, в ванной комнате, я имел разговор с Сун Ок.

— Дай, посмотрю, — сказала она и, развернув меня за плечи к себе, принялась рассматривать синяк на моей скуле.

Я, честно говоря, малость «припух» от такого обращения. Как будто ничего вчера особенного не случилось! Но момент был подходящий, чтобы «обозначить границы». Только она и я.

— Онни, — сказал я, смотря в глаза Сун Ок, — не смей меня больше бить! Никогда. Ты меня поняла?

— Что? — оторопев от неожиданности, переспросила та.

— Не смей меня больше бить, — повторил я, — я тебе не девочка для битья!

— Ты моя младшая сестра, — сказала онни.

— И что с того? — не понял я её ответа.

— Я отвечаю за тебя.

— Если я твоя сестра, это что, даёт тебе право меня бить?

— Ты должна меня слушаться. Я старшая. Если ты не будешь слушать старших, то проживёшь никчёмную жизнь. Люди отвернуться от тебя, если ты не будешь соблюдать правила. Я твоя онни, я отвечаю за тебя и должна воспитать тебя так, чтобы этого не случилось. Иначе, я буду плохой сестрой.

— Но драться-то зачем? — снова задал я интересующий меня вопрос.

— Вчера я тебя отлупила за то, что ты врёшь своим близким, — объяснила случившееся онни, — этого делать нельзя. Семья — это самое важное, что есть у человека. Семья — это люди, которые всегда на твоей стороне. Люди, которые доверяют тебе. Нет доверия — нет семьи. А какое может быть доверие, если кто-то врёт?

Ну, в общем-то, вполне с этим согласен, — подумал я, обдумав сказанное онни, — только вот… У меня обстоятельства!

— Ты должна извиниться, — сказала онни, смотря мне в глаза, — перед мамой и передо мной. И пообещать, никогда больше так не делать.

— Онни, дело в том, что я не вру, а умалчиваю, — чуть вздохнув, ответил я, так же не отводя взгляд от глаз Сун Ок, — Врать и умалчивать, это две большие разницы. Врут — для того, что бы что-то получить. Умалчивают — чтобы не беспокоить близких. Я умалчиваю. Делаю это потому, что отвечаю за тебя и за унни. Что вам знать не нужно, я вам не скажу. Я выросла, онни. Той прежней Юн Ми, которая была до аварии, больше нет. Я скоро стану очень известной. Думаю, СМИ ещё не раз напишут про меня какую-нибудь ерунду, как сейчас. Поэтому, учись не обращать на их выдумки внимания. Ты же меня знаешь. Неужели твоя сестра так глупа, что побежала на гору Намсан повесить замочек? Что, правда, так думаешь?

Онни на несколько «зависла» видно осмысливая мой пассаж про «известность».

— Не бывает хорошей лжи, — нахмурившись, наконец, сказала она.

— Даже во благо семьи? — предложил я вполне допустимый для себя вариант.

— Да. Ложь рано или поздно откроется, — упрямо возразила Сун Ок.

— Я знаю, что я делаю, — тоже, с упрямством, возразил я.

— Ты слишком молода и совсем не знаешь жизни, — вглядываясь в моё лицо, сказала Сун Ок.

— Наши с тобою драки помогут мне стать старше или познать жизнь? — саркастически хмыкнул я и добавил, — Онни, запомни. Ещё раз начнёшь драться — получишь. Я больше не стану смотреть, что ты моя старшая сестра. Возраст совсем не означает, что он всегда прав!

В общем, надеюсь, что онни я немного приструнил. Пока она не в возбуждённом состоянии с ней вполне можно нормально разговаривать. По крайней мере, мне кажется, что мои слова до неё дошли. Озадачилась и задумалась. Долго, правда, раздумывать не получилось. Потому, что утро. «Цигиль, цигиль, ай-люлю!» Глаза продрали и поскакали. Кто на работу, кто на учёбу. Потом, всё потом! Уже на выходе, мама попыталась было налепить мне на скулу знаменитый корейский лечебный пластырь, помогающий от всего и сразу. В дорамах показывают, что если главного героя, которого полчаса била арматурой уличная банда человек эдак в десять, обклеить таким пластырем, то на следующий день после побоища он будет как огурчик. Даже следов от прутков не останется…

Но я в дорамные чудеса не верю, поэтому я отбился от заботы и поехал на работу так — «а-ля натурель, жёлто-фиолетовая форель». Вообще, я заметил, что хоть Юн Ми и девушка, но не любит, когда у неё что-то на лице есть. Краска, помада… Онни пыталась как-то «подкрасить», тогда, в салоне красоты меня намазали, сам провёл пару экспериментов, чтобы понять для себя — «как оно»? Короче — каждый раз неприятное ощущение на коже с постоянным желанием стереть, смыть, убрать. Поэтому, я не стал ничего замазывать, дабы потом не страдать. Что, разве не может девушка стукнуться о дверную ручку? Неужели ни с кем такого не бывало?

Доехал. В метро, правда, с интересом косились да сонбе глаза вытаращила. Теперь Чжу Вон прикалывается. А так больше ничего. Доехал.

— Зайди, — качнув головой в сторону кабинета приказал Чжу Вон и первым направился в него.

Вздохнув, иду следом, краем глаза засекая очень заинтересованный взгляд секретарши. Интересно, она уже в курсе событий произошедших на горе Намсан, или ещё нет? Мои акции в отеле выросли или упали? Об этом я узнаю несколько позже… Пффф, как же это всё сложно!

Время действия: тогда же

Место действия: кабинет Чжу Вона

— Ума не хватило дома остаться? Зачем с синяком пришла? — ворчливо осведомляется Чжу Вон поворачиваясь ко мне, — Впрочем, о чём это я? С твоей головою всё ясно. Сюжет в новостях видела?

Я молча киваю.

— Понимаешь, что это твоя вина?

Я удивлённо смотрю на кунчан-нима. С чего это вдруг?

— Твоя была идея поехать на телебашню, — видя вопрос в моих глазах, объясняет он своё виденье ситуации, — потом ты взялась хватать руками замочки. Зачем ты это делала? Замков в жизни не видела?

— Просто интересно было, — объясняю я свой поступок, — необычный попался…

— Интересно? Ну вот, наинтересовалась на целый скандал в СМИ.

— Но мы же его не вешали? Всё что сказали в репортаже — это ведь неправда!

— Кого это волнует? Есть «жареная» новость интересная всем. Журналисты усиленно будут стараться раздуть её в скандал. Это их деньги, их заработок. Они же тоже хитрые. В репортаже ничего конкретно не утверждали, лишь делали предположения и задавались вопросами. Да фотки показывали. Доказать, что они целенаправленно лгали, невозможно…

Мда… С журналистами, до сегодняшнего дня, я дела не имел. Знаком с этой братией и её поведением только по художественным кинолентам. Знаю, что они все абсолютно беспринципны и продажны, а редких из них, честных, убивают обычно к середине фильма. Выживают самые подлые. Так что палец им протягивать нельзя — откусят руку по плечо. Вполне себе ситуация которая может плохо сказаться на моей будущей карьере… Блин! Угораздило же меня связаться с ходячей знаменитостью!

— И что тогда делать? — спрашиваю я Чжу Вона.

— Пффф… — с лёгким презрением оглядев меня, выдыхает он и говорит, — ну, коль ты виновата, значит, тебе и выкручиваться. Справедливо? Как думаешь?

Вот зараза! А его это разве не касается?

— А разве вас эта ситуация не беспокоит, господин Чжу Вон? — спрашиваю я и напоминаю, — Ведь вы же тоже замешаны в этом скандале?

— Намекаешь на то, что именно я должен решить этот вопрос? Как интересно… — задумывается Чжу Вон, а потом поясняет, что именно ему интересно.

— Говоришь, что у тебя амнезия, — говорит он, — однако ведёшь себя как обычная девушка. Вечно натворят чего-нибудь, а потом бегут к оппе, чтобы он решил ими созданную проблему. И ты, точно так же себя ведёшь, хотя ничего не помнишь… Что из этого следует? А следует из этого то, что это у вас не приобретённое в процессе воспитания, а в крови. Вы с этим рождаетесь. Юн Ми, а ты отличный экземпляр для исследований! Я прямо профессором психологии себя почувствовал! Нужно будет за тобою понаблюдать, хе-хе…

Тю, придурок, — подумал я, смотря на скалящегося парня, — шовинист проклятый! Нашёл, над кем исследования проводить!

— Я могу сделать заявление для прессы, — предложил я, — рассказать, как было на самом деле.

Весёлость с Чжу Вона как рукой сняло!

— Не вздумай, — изменившись в лице, предупредил он, — представляю, что ты там наболтаешь! Одно уже начало впечатляет. «Заявление для прессы»! Дорам пересмотрела?! Кто ты такая, чтобы заявления делать? Да ещё про меня?

— А как тогда быть? — с удовольствием смотря на засуетившегося «исследователя» спросил я.

— Ладно, — сделав снисходительное лицо, сказал Чжу Вон, — выручу тебя ещё раз. Будешь ещё мне должна.

Не слишком ли у меня много к нему долгов? И как я их буду отдавать?

— Значит так, слушай меня внимательно, — скомандовал Чжу Вон присаживаясь на край стола и скрещивая руки на груди, — я дам интервью. Развею выдумки. Расскажу, что ты просто мой секретарь. Твоя задача, если тебя начнут спрашивать, отвечать на все вопросы одной фразой — «без комментариев». Поняла?

— Да, — кивнул я.

— Отлично. Что у тебя с прохождением тестов?

— Что у меня с прохождением тестов?

— Это я тебя спрашиваю — что у тебя с прохождением тестов?

— А! Японский через два дня. Остальные позже…

— И что можно от тебя ожидать?

— В смысле?

— Ты тупая? Сколько баллов ты собираешься по ним получить?

— Откуда я знаю? Что получу то и получу…

— Постарайся получить побольше.

— Зачем?

— Дурацкий вопрос. Действительно, с мозгами у тебя не всё в порядке…

Чжу Вон внимательно оглядел мою голову и продолжил.

— Уверен, журналисты обязательно спросят — почему я взял тебя на работу? Мой ответ — ты хорошо знаешь несколько языков. По английскому у тебя сертификат есть, по остальным, скажу, что ты как раз проходишь тесты. Будет хорошо, если ты получишь по ним нормальные баллы. Сплетня уже ушла в СМИ и они могут к ней легко вернуться, когда им вдруг будет не о чем писать. Не это агентство, так другое. Проверят твои результаты — а там… Получится, что я сказал неправду. И про тебя опять писать начнут. Зачем это нужно?

Согласен, нафиг надо…

— Поэтому, старайся, — сказал Чжу Вон и внимательно посмотрел на моё лицо, разглядывая, похоже, синяк.

— Хорошо, я постараюсь, — кивнул я, подумав, что вопрос о том, как мне сдавать тесты, похоже, решился сам собой. Коль всё так сложилось — придётся подойти к этому делу серьёзно. Да и как не крути, сертификат с хорошим балом всегда может пригодиться. Мало ли, что может в жизни приключиться? А документ уже на всякий случай есть. Достал, показал… Но а про то, откуда я знаю языки… Совру уж чего-нибудь, время есть ещё придумать! Главное — «своих» в известность не ставить. А посторонних людей я уж как-нибудь, «уболтаю»…

— Тебе разве не нужно позаниматься перед тестом? — спросил Чжу Вон, продолжая разглядывать моё лицо.

Чего это он такой заботливый? — не понял я, но кивнул и сказал — Надо!

— Тогда я сейчас с тобою спущусь к машине, отъедем, я тебе отдам свой комп и валика-ты домой, чтобы не мелькать тут своим синяком. Поняла? Твоей сонбе я скажу.

А-а, вот он чего такой заботливый, — понял я, — синяк его мой смущает. Боится, что в газетах напишут, что это он мне его поставил? Комп?!

— Ты мне комп привёз?! Что, правда?!

— Пфф… Ты что, считаешь, что я не держу своего слова? — презрительно пфыкнув спросил Чжу Вон.

Наклонив голову к плечу, я оценивающе поглядел на своего босса. Да не… нормальный он парень! И с американцем, тогда, выручил, и работу дал и комп, вот теперь, «подогнал»… Не стал припоминать историю с раздельным счётом. Нормальный он мужик внутри. Воспитание только своеобразное… Корейское. Но дело с ним иметь можно.

— Ну что вы, шеф, — улыбаясь, ответил я, — ни секунду не сомневалась в нерушимости вашего слова!

Время действия: чуть позже

Место действия: Улица. Ярко-красная феррари Чжу Вона припаркована у края тротуара. Юн Ми, стоя рядом с машиной, с недовольно выпяченной нижней губою, рассматривает стоящий на тротуаре у её ног здоровенный системный блок чёрного цвета.

— Что не так? — спрашивает у неё сидящий за рулём машины Чжу Вон.

— Уж больно он круто выглядит, — вздохнув, отвечает Юна, — вряд ли такое можно купить на распродаже за сто баксов…

— Распродажа? — не понимает Чжу Вон, — Сто баксов? Ты о чём?

— Понимаешь, — неспешно говорит Юн Ми продолжая разглядывать компьютер, — у меня дома, скажем так, обстановка несколько напряжённая…

Чжу Вон смотрит на синяк на лице девушки и ухмыляется.

— … внезапное появление так дорого выглядящего компьютера, вызовет наверняка ещё большее напряжение… — заканчивает свою мысль Юна и спрашивает: У тебя есть отвёртка?

— Зачем? — интересуется Чжу Вон.

— Сделаю ему косметическую операцию. Нужна отвёртка и изолента. Есть?

Чжу Вон пожимает плечами и суёт правую руку за спинку сидения, откуда вынимает небольшой пластмассовый чемоданчик с инструментами.

— На! — протягивая её Юн Ми, говорит он.

(некоторое время спустя. Стоя за спиной над сидящей на корточках перед системным блоком Юн Ми, Чжу Вон разглядывает то, во что она его превратила. Выкрутив крепёжные винты, девушка сняла крышку-кожух и переднюю лицевую панель. Ещё она перекусила кое-где пластиковые стяжки, стягивающие провода. Те «разошлись» и вместо красивых, плотно увязанных разноцветных жгутов, получилось неопрятно смотрящаяся путаница. Для придания ещё большей «достоверности», в нескольких местах Юна обмотала провода синей изолентой, оставив висеть в воздухе её концы. Это так же ухудшило эстетическое восприятие внешнего вида системного блока.)

— Ну вот, — довольно говорит Юн Ми, поднимаясь на ноги и отряхивая руки, — жаль, конечно, но выглядит он теперь, как обычный бэушный компьютер… Можно будет сказать, что купила на распродаже…

— Ну ты и врать, — осуждающе качает головою Чжу Вон, — врёшь, как дышишь. И как тебе только такие мысли в голову приходят?

Юна недовольно поджимает губы.

— Я не вру, а умалчиваю подробности, — спустя секунду говорит она, — а это разные вещи.

— Конечно, кто бы в этом сомневался? — иронично хмыкнув, вопрошает Чжу Вон и добавляет, — ладно, раз он теперь твой, можешь делать с ним что хочешь. Давай, забирай из машины монитор с клавиатурой и иди домой, готовиться к тесту, а я поехал на работу.

— Хорошо, — кивает Юна, — спасибо, Чжу Вон.

— Крышки от компа не забудь выкинуть! — в ответ отдаёт распоряжение тот, направляясь вокруг машины к водительскому месту, — и приклей пластырь на синяк!

Время действия: два дня спустя

Место действия: Дом мамы Юн Ми. Юна смотрит видео на компьютере Сун Ок. Онни сидит рядом с хмурым видом.

Сижу, смотрю на ноуте онни, как Чжу Вон отбрехивается от журналистов. Сун Ок сделала запись и теперь показывает её мне одной, без мамы. Опять что ли скандал будет? Очень не хотелось бы. После этих скандалов устаёшь, словно машину с картошкой разгрузил. Надеюсь, обойдётся. Как с компьютером…

Появление в доме чжувоновского вычислительного монстра неожиданно прошло без эксцессов. Правда, я для этого немало постарался. Ободрал системный блок так, что от него осталась одна рама с внутренностями. Сделал это в надежде на то, что онни, как девушка, в первую очередь должна обращать внимание на внешний вид. А в таком виде, вид у него — не очень. В общем, так оно и получилось. Подвёл только монитор. Ну, тут уж, с его крутым дизайном, я ничего сделать не мог. Тоже — «ободрать»? Что тогда от него вообще останется? За что тогда его брать, при переноске? Плоскопанельный монитор — штука нежная. Проводочки внутри — тонюсенькие. Один раз «хряпнешь» и всё, можно выкидывать. А денег на новый нет. Ещё звуковую карту покупать… Поэтому, монитор я трогать не стал, хотя сразу видно, что вещь дорогая. Приготовился сказать, что он иногда сбоит, поэтому продали так дёшево. Но онни спросила о другом.

— А где ты его купила? — спросила она, имея в виду конкретное место.

И тут я чуть не срезался. Плохой из меня разведчик бы вышел! Что ответить по поводу неисправностей, я придумал, а вот что сказать, где я его купил, об этом я совсем не подумал! Пришлось на ходу судорожно сочинять, что купил по объявлению, с рук. Вышло неубедительно и я уж решил, что Сун Ок опять начнёт кричать, но онни лишь хмуро посмотрела на меня, на присутствующую при разговоре маму, недовольно поджала губы и неожиданно промолчала. Я этому факту порадовался, хотя несколько озадачился…

А на экране Чжу Вон, между тем, продолжает общаться с «акулами пера».

«… — Разве на двери ресторана есть надпись — „вход только влюблённым“? Есть, нет? Или, может, там требуют подтверждения, что вы — пара? Я этого не заметил. А если говорить без иронии, то это обычный ресторан, в который может зайти любой человек и поесть, если он голоден. Что, собственно я и сделал…»

А Чжу Вон хорош, да. Как в пинг-понг с журналистами играет. Те ему вопрос — бац, он им «отлуп» — бац! Не смущается, не мычит. Ну, наверное, специально обучен. Он же «принц», должен уметь общаться с журналистами. Хорошо, что он с ними разговаривает. Я бы так точно не смог. Ещё б чего-нибудь брякнул, совсем не то…

«… — Да, конечно, господин Чжу Вон, это, вне всякого сомнения, конечно так, но вы же не станете отрицать что подходили к „стене любви“»?

— Да, походили. И что с того? Это запрещено?

— Хе-хе, конечно же нет, господин Чжу Вон, но вы же знаете, что значит посещение парня с девушкой этого места?…

Чжу Вон пожимает плечами.

«… — Каждая пара, которая повесила там замочек — хочет выделиться. Поэтому, находят и приносит с собою экземпляры замков, которые нигде больше и не увидишь. Чистое любопытство. Моей секретарше попался на глаза очень большой замок, на который она обратила моё внимание. Я подошёл посмотреть. Если хотите, посмотрите, что на нём написано. Думаю, найти его будет достаточно легко. Уверяю, что моего имени вы на нём не найдёте…»

Кладёт, как по писанному…

«… — Спасибо, господин Чжу Вон, за столь подробные ответы на наши вопросы. Но всё же, что бы развеять все сомнения нашей женской аудитории. Эта девушка, которая была с вами… Кто она?

— Это моя вторая секретарша, стажёрка Пак Юн Ми.

— Правда? А в новостях сообщили, что она англичанка.

— Не знаю, кто там и что сообщил. Обращайтесь к тем, кто распространил эту информацию. Я же вам говорю, что это мой второй секретарь.

— Да, господин Чжу Вон, мы вам конечно верим. Но… Госпожа Юн Ми… Не слишком ли она молода для такой ответственной работы как быть вашим секретарём?

— Возраст — это не главное. Главное иметь необходимые для работы качества.

— И что же это за качества? Скажите, пожалуйста, господин Чжу Вон! Уверен, что всем нашим зрителям очень интересно — какими же качествами должен обладать человек, чтобы работать в такой замечательной компании как ваша?

— Юн Ми имеет золотой сертификат по английскому языку с результатом в 999 баллов. Кроме этого она говорит на французском, японском, немецком и ещё нескольких языках. Я занимаюсь туристическим бизнесом. Удобно иметь секретаря, знающего несколько языков…»

Сун Ок протягивает руку и ткнув пальцем в клавишу останавливает запись.

— Что это ещё за несколько языков? — повернувшись ко мне и заглядывая мне в лицо спрашивает она.

Пффф… ну я и дебил! Сам же недавно думал о том, чтобы не говорить семье о своём знании нескольких языков! Думать-то думал, а ничего Чжу Вону об этом не сказал! Чтобы он не говорил! Ежу же было понятно, что онни увидит это интервью! Ну, я и идиот! «Режусь» на таких мелочах. Мозгов у меня, что ли, не хватает, чтобы обо всём сразу подумать?

— Ты что? — наклоняясь ко мне и делая большие глаза, спрашивает Сун Ок, — Наврала на работе, что знаешь несколько языков? Что бы получить там место? Ты совсем с ума сошла?

Пфф… А что? Логичное и единственное предположение. Откуда сестра Сун Ок может знать несколько языков, когда совсем недавно едва мычала только на английском? Так и что теперь мне дальше врать? Тссс…

— Тебя же сразу выгонят, — испуганно говорит онни, — сразу, как только твой обман раскроется! И потом никуда на работу не возьмут! Как лгунью.

Ну, это малость перебор, хотя, если под словом «никуда» онни подразумевает солидные конторы, то вполне себе может так и быть, в этой Корее…

— Может, тебе нужно сходить к врачу? — предлагает онни, с сочувствием смотря на меня.

Не, к врачу мне не надо. Мне нужно как-то так сказать, что бы она от меня отстала, и мне не приходилось больше врать, а то уже это достало. Может, правду? Ну, хотя бы её часть? И подать это в драматическом аспекте…

— Понимаешь, онни, — неспешно говорю я, смотря на сестру, — после всего, что со мною случилось, всё стало как-то… как-то странно! Помнишь, когда дядя устроил меня на работу, я купила книгу — «Как сказать?».

Онни кивает, показывая, что помнит. Не зря я на неё тогда потратился! Вот, сейчас она мне и пригодиться! Не совсем я дурак!

— Я начала её читать, — продолжил я вешать лапшу на уши Сун Ок, — и вдруг поняла, что мне всё там понятно! Представляешь? Я сначала испугалась, решила никому не говорить, но потом случилось так, что в отеле мне пришлось показать свои знания. Кунчан-ним это заметил и решил отправить меня пройти тест, чтобы оценить уровень моих знаний…

Наклонив голову к плечу, онни смотрит на меня шестигранными глазами. Ну да, да. Понимаю, что мысль о том, что твоя тонсэн вдруг стала полиглотом, в голове так не сразу устроится. Но придётся как-то её туда впихнуть…

— Вот так… вот, — с лёгкой печалью в голосе говорю я замершей онни, закончив «каяться».

— Бррр! — приходит в себя Сун Ок, тряся головой и поводя плечами, — что опять ты такое рассказываешь?! Разве можно, не учась, знать несколько языков?! Как такое может быть?!

— Может, это всё из-за того, что всё перемешалось у меня в голове? — предполагаю я.

Придумай сама, онни, отчего так случилось! Почему только я должен постоянно фантазировать?

— Бррр! — опять трясёт головою онни, — никогда в такое не поверю! И сколько же ты знаешь языков?

— Ну-у, — протянул я, пересчитывая их в голове, — думаю, наверное, шесть.

— Шесть?! — подпрыгнула на месте от изумления онни, — ШЕСТЬ языков?!

— Ну, наверное, да, — скромно сказал я.

— Какие?

— Э-э, английский… японский… корейский не считаем, французский, испанский, итальянский и…и русский. Всего — шесть.

— Боже мой, — схватилась руками за голову Сун Ок, — не могу в это поверить! Просто в голове не укладывается!

— Наверняка этому есть какое-то научное объяснение, — предположил я, чтобы Сун Ок успокоилась.

— Английский и русский — очень сложные для изучения языки, — продолжила недоумевать онни, — И остальные, тоже, не просто выучить… Разве можно вот так вот легко и просто их знать? Ни за что в это не поверю!

— Вот и кунчан-ним не поверил, — поддакнул я ей, — отправил тесты сдавать.

— Я сама всё проверю! — возбудилась Сун Ок, — пока сама не убедюсь…

И как она собирается проверять? Она же даже английского толком не знает!

Сун Ок между тем решительно достала телефон и набрала номер. Я насторожился. Куда это она звонит? Надеюсь, не в дурдом, с просьбой срочно выслать бригаду?

— Оппа! — закричала в трубку Сун Ок, — оппа, ты мне очень нужен!

Оппа?! Оппа, а у сестры Юн Ми, оказывается, всё же есть оппа! Не такая уж она и скромница, какой прикидывается…

— Оппа, моя тонсэн решила изучать русский язык! Тебе ведь его преподают? Я хочу, чтобы ты оценил уровень моей сестры!

Вот, блин! Только экспресс-тестов мне не хватало! Ладно, прикинусь валенком, «намычу» на начальный уровень, чтобы Сун Ок не психовала…

— Да, прямо сейчас! Это очень срочно!.. Нет с собою учебников? А без них никак?… Хорошо, пусть будет твоя домашняя работа. Ты же сможешь по ней понять, какой у неё уровень?… Да, оппа, да. Очень срочно! Потом объясню… Давай в нашем кафе. Всё, еду. Спасибо, оппа, ты лучший!

— Всё, — сказала онни, разрывая соединение, — я договорилась с одним моим знакомым. Он студент, изучает русский язык уже три года и сможет оценить твой уровень. Поехали! Он будет ждать нас в кафе! Собирайся!

Покой мне только сниться… Ну, как я понимаю, отказаться нельзя, не та ситуация. Что ж, поеду, посмотрю, что там, у онни за оппа?

Время действия: около часа спустя

Место действия: небольшое сеульское кафе. За небольшим квадратным столиком, на одной железной ножке, сидят Сун Ок, худощавый парень в больших очках в чёрной оправе и Юн Ми со скептическим выражением на лице.

— Юн Ми-ян, — говорит парень обращаясь к сестре Сун Ок, — твоя онни попросила, чтобы я оценил твой уровень знания русского языка. К сожалению, учебников у меня сейчас с собою нет, я их сегодня не брал в университет, потому, что русского сегодня нету, но у меня есть задание, которое дополнительно дал мне выполнить мой учитель…

Сун Ок с восхищением смотрит на парня. Видно, думает, что он очень умный, раз ему дают дополнительные задания.

— … Я дам его тебе, ты его прочитай, а я послушаю. Это мой перевод рекламного буклета о машинах. Ты давно занимаешься русским языком?

Юн Ми в ответ невежливо молчит, отрицательно качая головой.

— Совсем недавно, — вмешивается в разговор Сун Ок, — поэтому я попросила тебя оценить, чтобы понять — есть ей смысл заниматься дальше или нет?

Юн Ми с удивлением смотрит на сестру, словно не веря своим ушам. Парень расправляет плечи, принимает гордый вид и понимающе кивнув, протягивает Юн Ми листок.

— Прочти, пожалуйста, — просит он.

Та берёт его, секунду приглядывается и начинает читать вслух по-русски. По мере чтения её лицо всё больше и больше перекашивается, а в голосе становится слышен смех:

«Качественный автомобиль из Кореи! Усиленный гидрой колёсный

руль, горючая экономка, вольер для перчаток, система мгновенное

надувательство презерватива водитель и пассажир, удобная кушетка

для затылка и головни. Роскошный покрой строгой линии вдоль себя,

современны материалы хлопчатой кожи, загляденИе доброкачественной

красотки. Новый самокатный автомобиль из Кореи — лучший выбор

для тех, кто хочет в езду!»

Дочитав до конца, Юна, падает грудью на стол и заходится в припадке дикого смеха.

(тоже кафе, несколько мгновений спустя)

Парень с лицом покрытым красными пятнами, возмущённая Сун Ок, стулья, стол. Под столом, за которым сидят парень и Сун Ок, со слезами на глазах, плачет от смеха Юн Ми. Туда она попала от того, что съехала со своего места, ослабев от смеха. Все посетители кафе, повернувшись, наблюдают за происходящим.

— Как ты себя ведёшь?! — негодующе шипит Сун Ок заглядывая под стол, — что ты себе позволяешь?! Немедленно вылезь оттуда!

— Ой, не могу! — в ответ, по-русски, стонет от смеха Юна, пытаясь выползти из-под стола, — Наконец-то придумали вольер для перчаток, а то они вечно бродят по салону, мешаются! Ой, ща подохну со смеха! Не, раз сказали в езду, значит — в езду! Вариант только один! Ха-ха-ха!

Парень Сун Ок вскакивает со своего места, хватает свою сумку и устремляется к выходу из кафе. Сун Ок тоже вскакивает из-за стола. Вначале она порывается бежать за ним, потом останавливается и дёргается в сторону выползающей из-под стола сестре, потом опять делает шаг за оппой, потом снова к сестре. Наконец, сделав выбор, с криком — «оппа, оппа!», Сун Ок убегает следом за парнем.

К этому моменту Юна выползает на карачках из-под стола и, сделав усилие, садится на пол.

— Доброкачественная красотка! — по-русски, продолжая смеяться и со слегка очумелым видом крутя головой из стороны в стороны, произносит она, — расскажи кому такое — не поверят!

Тут она замечает, что все присутствующие люди в кафе внимательно смотрят на неё. Юна немного смущается.

— Эээ… Guten abend… — продолжая сидеть на полу по-немецки произносит она, приветственно подняв правую руку ладонью вверх и пошевелив пальцами, — ээээ, точнее… («точнее» произносит по-русски)… Buenas noches!

В глазах, смотрящих на неё людей, появляется совсем уж неподдельный интерес.

Увидев это, Юн Ми замолкает и, наклонив голову к полу напряжённо задумывается.

— Konbanwa? — скорее вопросительно, чем утвердительно произносит она, поднимая голову.

— Добрый вечер! — вежливо отзывается по-японски один из посетителей и ещё раз повторяет, делая кивок головою, — Konbanwa!

Юна встаёт и, нагнувшись, начинает оттряхивать на себе джинсы, продолжая размышлять. Все посетители и персонал с интересом наблюдают за ней, ожидая продолжения.

— Good evening! — закончив оттряхиваться и выпрямившись, решительно произносит Юн Ми, и, секунду подумав, кланяется.

— Good evening! Good evening! Good evening! — доброжелательно, по-английски, раздаются пожелания доброго вечера со всех сторон, сопровождаемые вежливыми кивками.

Юна несколько напряжённо улыбается и торопливо устремляется к выходу.

— Эмигрантка, — разворачиваясь к соседу за столиком, говорит один посетитель кафе другому, перед этим проводив Юн Ми взглядом до закрывшейся за нею стеклянной двери кафе, — Едут, а их дети даже языка не знают. Ну и сидели бы там, в своей Америке… Места только занимают…

— Точно, — пьяненько кивает ему сосед, — понаехали, тут…

Время действия: около часа спустя

Место действия: дом мамы Юн Ми. Семья в полном составе сидит на полу перед маленьким столиком с чаем и «вкусняшками». Не смотря на то, что включённый телевизор показывает очередную серию очередной дорамы, на него никто не обращает внимания. В семье есть дела поважнее.

Сижу, никого не трогаю. Правой частью мозга размышляю над вопросом — «задушит ли меня сегодня ночью Сун Ок или не задушит?», левой частью мыслю о том, что наконец-то сработала моя «интернетовская ловушка» и сегодня появился первый заказ на перевод. Сумма небольшая, всего в двадцать пять баксов, но лиха беда начало, как говорится! Вернувшись после наших с онни «посиделок» в кафе, я заглянул в интернет, а там — оп-па, заказ! Я быстренько перевёл один лист для образца, благо текст оказался не сложным и «пульнул» его назад, заказчику, на предмет тому подумать — устроит его, или не устроит? Тут мама позвала ужинать, а едва мы с ней к нему приступили, как прилетела «энергичная» Сун Ок. Настолько «энергичная», что, наверное, если выключить бубнящий телек, то будет слышен треск электрических разрядов вокруг неё. Ну, вооще-то да. Подложил я онни свинью, унизив её парня на глазах общественности. Сун Ок уже пожаловалась маме, что я вёл себя недостойно и оскорбил своим поведением её знакомого, старшего по возрасту, мужчину, который сказал, что даже и не подозревал, что у Сун Ок такая невоспитанная сестра! И ей было от этого очень стыдно. И теперь вроде непонятно, будет ли он с онни теперь общаться или это всё, звиздец их знакомству?

Мама от этого опечалилась и «загрузилась», обдумывая случившееся, онни же, демонстративно со мною не разговаривает, общается только с мамой. Я же сижу и думаю оставшейся, центральной, частью мозга — что врать и как выкручиваться на этот раз? Хотел же, чтобы проверка «моего русского» прошла без эксцессов! Хотел, вот те истинный крест животворящий! Думал показать уровень начинающего, да и расстаться, но нет! Судьбе нужно было подкинуть мне именно этот перевод-анекдот! «Вольер для перчаток»! Я так хохотал, что даже потом забыл, на каком языке мне нужно говорить! От смеха буквально — мозги отшибло. Перебрал все, кроме нужного. Уж только когда на улицу вышел и услышал корейскую речь — «врубился», где я, что я и кто я. Начудил… Хохотал, прилюдно валяясь под столом, а потом не мог вспомнить — на каком же языке тут разговаривают? Думаю, посетителям и персоналу кафе будет, что обсудить на досуге… Никогда больше не пойду туда!

— Юна, дочка, как же ты так? — укоризненно смотря на меня, спрашивает мама.

Ну как как? Вот так. Как ворона из анекдота — птица сильная, но на голову слабая… Забываю уже, кому, когда и чего я конкретно наговорил. Впечатлений много, лица похожие, голова постоянно занята, на разведчика — не учился. Зачем-то сказал онни, что знаю русский, хотя нужно было сказать — немецкий. Про русский я вообще никому не говорил! Тупо перепутал. Эх, дела наши неважнецкие, попаданческие! А люди-то помнят, что я им сказал! У них, в отличие от меня, с головами дела обстоят не плохо. Что мне маме отвечать? А онни? Извиняться перед ней, или, может, разыграть сценку — «ревнивая сестра»? Взять за основу образ из дорамы, в котором младшая сестра гнобит всех женихов своей старшей. Но оно надо? Лишняя конфронтация, да и парень для корейской девушки — ценность большая, если судить опять же по дорамам… Онни от этого лучше не станет. Потом, я его не знаю, видел всего пять минут. Может, он и ничего… А то, что русского не знает… Ну так это не грех…

— Прости, мама, — киваю я, — я виновата. Мне стыдно. Прости.

Да ну его нафиг, эту конфронтацию!

— И ты меня, онни, прости, — обращаюсь я, к сестре Юн Ми, — это было некрасиво и невежливо. Хочешь, я попрошу прощения у твоего знакомого?

Онни в ответ поджимает губы и молчит, но ощущаю, что уровень звука от её невидимых «электрических разрядов» снижается.

— Не молчи, дочка, — обращается к ней мама, — давай, Юна, сходит и извинится? И всё будет хорошо. А?

— Не знаю, — недовольно отвечает ей Сун Ок, — простит ли он её? Не просто простить, когда над тобою так смеялись, да ещё на людях…

— Попроси, — говорит мама, — как Юна просила господина Ким Чжу Вона за тебя. И ты тоже попросил за неё. Если чёболь тебя простил, то неужели твой знакомый не сможет сделать так же?

Оп-па! Вот это мама подкинула! Сун Ок проверить знакомого на великодушие. Простит или не простит? Кто щедрее душой — нехороший богач Чжу Вон или хороший работяга-студент? Интересно, это она так случайно сказала или специально?

Услышав мамины слова, онни задумывается и опять начинает хмуриться.

— Ну… не знаю, — растягивая слова, говорит она, видно прикидывая, чем может закончиться её просьба, и тут же пытается объяснить свою неуверенность, — Юна ещё школьница и смеялась над ним, а он студент третьего курса…

Ну и что, что третьего? Если человек сделал глупость, так что теперь, и не улыбнись?

— Просто он неправильно перевёл. Неправильно и от этого очень смешно получилось, — поясняю я онни свой смех, — если бы ты знала русский, ты сама бы со мною от смеха под столом валялась.

— Ты валялась под столом? — поражается мама, которая ещё не в курсе всех подробностей. Сун Ок же, услышав что я сказал, вновь начинает «заводиться».

— Русский? — возмущённо спрашивает она, — Если бы я знала — русский? Откуда бы мне его знать, этот русский? И вообще! Да будет тебе известно, что русский язык — второй по сложности для изучения язык после английского! Люди годами учат его, а ты?! Школу ещё не закончила, а говоришь, что знаешь! Как такое может быть?!

Хм? С какого такого перепуга английский вдруг стал сложнее русского? Первый раз подобное слышу. А! Возможно это местные легенды. Раз английский язык тут фетиш нации, то автоматом, все остальные выстраиваются за ним. Ну, наверное, так можно объяснить высказывание онни. Понятно. Единственно абсолютно непонятно, так это то, как объяснить, откуда я знаю русский?

— Ты не можешь его знать, — убеждённым голосом произносит Сун Ок, — и значит, ты это устроила специально. Свою выходку в кафе. Вот только зачем?

Сун Ок пристально, с прищуром, смотрит на меня.

«Ок, гугл», ещё пару мозговых усилий и онни найдёт ответ — «завистливая маленькая сестра из дорамы». Мне и делать не придётся того, чего минуту назад хотел… Пффф… Как сложно жить!

Бульк-бульк-бульк!

Лежащий на полу рядом с Сун Ок телефон несколько раз булькнул, извещая о принятом смс. Отвернувшись от меня, онни схватила его и, проведя пальцем по экрану, принялась читать. Что там? Весточка от оппы?

— Ничего не понимаю, — пару секунд спустя удивлённо сказала онни, поднимая голову, — какие-то двадцать пять тысяч вон… заблокированы для оплаты по договору… Что это?

— А! — сообразил я, — это, наверное, заказчик согласился заплатить за мою работу. Мы же тогда указали твой телефон для смс.

— Какой заказчик? — не поняла Сун Ок.

— Ну, помнишь, я в интернете регистрировалась как переводчик-фрилансер? Вот, пришёл первый заказ на перевод! Двадцать пять баксов — сумма, конечно, небольшая, но и текста там не много.

— А что за текст? — спросила онни и попросила, чисто, как кореянка, готовая практиковаться в английском где угодно и когда угодно, — Покажешь?

— Там вообще-то с итальянского на французский… — ляпнул я, не подумав.

— С итальянского на французский? — растерялась онни, но… Но мы же тогда с тобой регистрировались только на перевод с английского! Я хорошо это помню! У тебя сертификат только по английскому! Откуда взялся итальянский и французский?

Чёрт! Язык мой — враг мой! Онни же не знает, что я зарегистрировался не только на официальном сайте, но и ещё в нескольких местах. Гадская смс! И вообще, почему сообщение пришло к ней? Я же на других сайтах указывал свой телефон! Стоп! Счёт-то для перевода денег я указал Сун Ок, у меня-то счёта нет! Вот её банк и шлёт ей сообщения. Я идиот. Опять нужно как-то выкручиваться!

— Просто я зарегистрировалась ещё на нескольких сайтах, — сказал я не вдаваясь в подробности и добавил, глядя на онни, — что бы охват рынка был больше…

Надо же как-то с темы соскочить!

— У тебя же нет сертификатов! Как ты можешь браться за такую работу? — испугалась онни, — Ты совсем дура?!

— Сун Ок, не надо так называть свою младшую сестру, — вмешалась в моё общение с онни мама.

— Мама, ты что, не понимаешь, что она наделала?! Она выдаёт себя за переводчицу! Это мошенничество, подлог! У неё нет сертификатов!

— Сейчас сдам тесты, будут сертификаты, — пообещал я и добавил, — а регистрировался я там как аноним. Так что всё нормально. Если что — не найдут.

Онни посмотрела на меня как на ненормальную.

— Ты что, преступница? — спросила она меня.

— Почему я преступница? Просто произошла задержка с оформлением сертификатов. Поэтому, на сайте я зарегистрировалась раньше, чем получила документы. И всё. Что тут такого криминального? — смотря на неё честными глазами, предложил я возможный вариант ответа на этот вопрос и добавил, — Ну так получилось. Бывает в жизни… Чего тут?

— Ажжжж! — замотала головою онни, — Адджж! Какие сертификаты?! Ты же не сдашь тесты!

— Почему это? — не понял я.

— Ты же не готовилась! Ты не знаешь! Сколько балов ты за них получишь?!

— Я хорошо знаю и французский, и итальянский, — сказал я.

— Как ты можешь их знать?!

Похоже у онни поехала крыша… Как же это надоело! Эти вздохи и ахи по одному и тому же поводу! Пфф… Нужно как-нибудь так сказать, чтобы родные Юн Ми раз и навсегда перестали меня доставать. Чтобы приняли мои языки это как данность, как воздух, как солнце, всходящее на востоке! Приняли и больше не спрашивали! Но как объяснить, откуда я их знаю?

Хотя, лично меня тоже несколько напрягает факт того, что я свободно говорю на разных языках и не испытываю с этим никаких затруднений. Ни акцента, ни проблем со словарным запасом. Прекрасно помню свой уровень знаний в предыдущей жизни. Не мог я тогда так, как сейчас! Не мог! Откуда это у меня вдруг взялось? Думал об этом и не раз. Ничего путного в голову не пришло, кроме одной идеи, хоть как-то обосновывающей имеющийся факт. Вот что такое душа? Не знаю, но знаю, что она есть. Стопроцентно, как говорится — на себе проверил. Исходя из опыта, вещь она явно не материального плана. Ибо перемещаться куском мяса по всяким измерениям, это вот как-то сложно представимо. Однако, при всём при том, душа есть личность конкретного индивидуума. А что такое личность? Личность, как я это понимаю, совокупность привычек, опыта, желаний, устремлений и прочего, что есть у каждого человека. Всё это по отдельности — сложно, вместе — вообще не осмысляемо, но подвергаемо обобщению. Это всё есть, это где-то находится и, по сути, легко представляемо как хранимая информация в каком-то виде. Например, вроде файлов разных форматов на жёстком диске компьютера. Однако, если на компе байты и битики потёрлись, то их уже больше нет. Не, есть, конечно, программы по восстановлению данных, но они не стопроцентная панацея. Если файла на диске нет, то тут хоть с бубном, скачи, хоть без бубна — итог ноль. А вот с человеческой памятью это не так. Если сейчас что-то не помнишь, то совсем не значит, что это потеряно навсегда. Через неделю может запросто «всплыть». Или, через месяц. Получается, что всё, что хоть раз попавшее человеку в память — никуда не исчезает. Это всегда есть, всегда при нём, только порою у него нет к этому доступа. И это правильно и так и должно быть. Почему? А потому! Вот представим, что человек умер и является на суд божий. Как его будут там судить? «По деяниям его» — говорят церковники. Что такое «деяния»? А это как раз и есть память, память человека, со всеми мельчайшими подробностями. Почему мельчайшими? Да потому что любой нюанс в суде может повернуть дело либо в ту, либо в другую сторону. Об этом даже по телевизору в бандитских сериалах говорят, когда показывают.

Следующий момент. Где должна храниться память? В суде? Ну, это сложно. Тогда придётся организовывать какое-то хранилище, страшно представить каких размеров и плюс систему доставки информации в это хранилище, с шансом что-то потерять по дороге, или не передать самый последний кусочек информации, потому что курьер или кто-то там, где-то, ещё телепается, а подсудимый уже стоит перед судьёй. Не очень хорошее решение. Гораздо проще и надёжнее если душа будет приходит на суд со своей памятью. Тогда все проблемы с хранением отпадают и гарантировано вся жизнь — записана. Поэтому, логично предположить, что память находится у человека в душе.

Теперь, рассмотрим мой случай. Я умер. Вся моя память о прожитой жизни, до каждой секунды, со мною, в моей душе. Я отправляюсь с ней туда, где мои поступки и «деяния» должны взвесить и дать им оценку. Но тут мне дают новое тело! Что должна была сделать Гуань Инь, чтобы поместить в него мою душу? Ответ очевиден — переписать имеющуюся информацию на новый «носитель». Переписать всё до секунды, до битика. А раз это так, то значит, что всё, что я когда-то учил и слышал, я помню. Каждое слово, каждую интонацию. Поэтому, у меня с языками так и хорошо. Я помню все, что когда-то учил, читал и слышал. Правда, остаётся открытым вопрос, почему я раньше так не помнил как сейчас? Ну-у, стопроцентного ответа нет, могу лишь опять предположить, что, допустим, из-за замены тела имеется эффект «свежей записи». Типа как на виниловую пластинку. Сначала — качество отличное, потом появляются щелчки и потрескивания, а спустя ещё время, при прослушивании, целые слова в песнях пропадают…

Конечно, многое в моих умопостроениях притянуто, в теологии я вообще — профан, но из моего виденья событий можно сляпать не режущую слух теорию, которую можно озвучить людям. Что я сейчас и попробую сделать для Сун Ок.

— Знаешь, онни, — сказал я, — я много размышляла, почему у меня вдруг появились способности к языкам. Возможно, я ошибаюсь, но думаю, что это произошло из-за того, что я потеряла память, и в моём мозгу освободилось место. Ведь говорят, же, что дети быстро учатся? Говорят! А это от того, что у них голова ещё ничем не занята. Потом, когда дети становятся старше, учиться им становится всё труднее и труднее. Они уже много чего запомнили, и в их мозгу места становится всё меньше и меньше. Мозги не резиновые, онни! У меня они внезапно освободились. Отчистились. Стали как у маленького ребёнка. А на освободившееся место быстро запомнилась новая информация. Думаю, что если бы вместо языков я бы занялась математикой, то знала бы сейчас её. Но вышло так, что первыми в руки мне попали самоучители иностранного…

— Да? — сказала Сун Ок и задумалась над предложенной мною версией.

А что? — подумал я, наблюдая по выражению её лица за «ходом процесса», — вполне себе нормальное объяснение. Понятное любому обывателю, логичное, для бытового уровня. Сейчас и посмотрим, насколько оно жизнеспособно…

— Умница, дочка! — сказала мне мама, — как правильно всё объяснила! Да, пока детки маленькие, они быстро всему учатся. Потом становятся старше и им нужно больше усилий. А уж меня чему-то новому научить…

Мама махнула рукой, показывая безнадёжность затеи и продолжила:… Мои мозги уже все заполнены. Чтобы снова начать учиться, мне нужна новая голова!

Вот, один сторонник моей теории уже есть! Правильно воспринял.

— Ну-у, не знаю, — неуверенно протянула Сун Ок смотря на маму, — может ли такое быть? Нужно посмотреть в интернете, что про подобное пишут.

Вот и займись. Прекрасная идея! Посмотри, почитай, подумай. Только, Христа ради, не доставай меня вопросами! А то я ж уже не чётко помню, когда, чего, кому рассказывал. Окончательно запутаюсь.

— Ну, я тогда пошла? — сказал я, вставая, — пойду деньги зарабатывать. Спасибо за ужин, мама. Всё было очень вкусно!

Я поднялся с пола и поклонился маме.

— Иди дочка, — благословила она меня, — и хорошенько потрудись! Ты у меня молодец!

— Стой! — остановила меня уже в дверях гостиной онни, — ты когда сдаёшь тесты?

— Сегодня утром сдала японский, а что?

— Юна, почему не сказала? — огорчилась мама, — я бы за тебя помолилась.

— Да ладно, — махнул я рукой, — и так — нормально!

— Нормально? — заинтересованно подалась вперёд онни, — ты уже знаешь оценку?

— Не, — отрицательно помотал я головой, — не знаю. Сказали, результаты будут через три дня.

— А-а, — огорчилась Сун Ок, — а я думала, ты уже знаешь… ладно, иди. Удачи с переводом.

— Спасибо, — сказал я и направился к компьютеру.

Время действия: примерно то же время

Место действия: загородный дом семьи Чжу Вона. Бабушка разговаривает с Хё Бин.

— Хё Бин, — обращается бабушка к внучке, слегка морщась, — эта девушка Чжу Вона… Как бы его девушка…

Не договорив, госпожа Му Ран замолкает.

— Да, бабушка, — отзывается внучка, — что ты хочешь сказать?

— Ты знаешь, что у неё амнезия?

— Да. Я читала отчёт службы безопасности.

— Что ты намерена с ней делать?

— Я?

— Ты же отправила её сдавать тесты?

— А-а, ты об этом? Думаю, если у неё будут хорошие результаты взять её на работу. Люди со знанием стольких языков встречаются не часто.

— Избавься от неё! — требует бабушка.

— Избавиться?! — искренне удивляется Хё Бин, — но почему?

— Никогда не предугадаешь, в какую сторону изменится человек, — со скорбным выражением на лице качает головою старая женщина, — пока она молода и неопытна, всё выглядит безобидно. Но потом, когда она повзрослеет… всё может измениться.

— Бабушка, о чём ты говоришь? — непонимающе переспросила Хё Бин, — я тебя не понимаю, пожалуйста, объясни.

— Не хочу, что бы говорили, что глупая девчонка, потерявшая память, была лишь игрушкой в его руках. История совсем получается уж странной, а теперь ещё и амнезия. Журналисты могут много чего понаписать…

— Ты боишься, что она будет нас шантажировать? Да?

— Нет. Просто предупреждаю возможные неприятности, которые твоему брату совершенно ни к чему. Лишние слухи и сплетни не нужны, тем более, что бороться против них не за что. Она не может быть Чжу Вону парой. Она больна.

— Э-ээ… — на несколько секунд «зависает» от услышанного Хё Бин и восклицает, придя в себя, — бабушка, ушам своим не верю! Неужели ты серьёзно думала их поженить?

— А ты думала, я шутки шучу, когда говорю, что этому бездельнику нужна жена, которая станет ему опорой в жизни?! — сердится бабушка, — Когда же вы научитесь слушать то, что я вам говорю!

— Прости бабушка, — кланяется внучка, — просто я не думала, что ты это серьёзно. Юн Ми и Чжу Вон? Её семья совершенно не нашего уровня!

— Уровня, уровня… — недовольно повторяет Му Ран, — все просто помешались на этих уровнях. У нас что, чего-то не хватает? Мы бедствуем? Наша семья банкрот? Зачем тебе нужен этот уровень?

— Нет, но… — теряется Хё Бин, — просто принято…

— Вот именно, принято, — кивнула бабушка, — когда ты произносишь эти слова, неплохо бы хоть раз подумать, правильно ли тебе их произносить, Хё Бин!

— Бабушка, я не понимаю, — нахмуривает лоб внучка.

— Плохо, что не понимаешь. Правилам должны следовать те, у кого низкий уровень. А у тех, у кого он высок, нет необходимости уподобляться во всём простолюдинам. Они уже могут нарушать правила или создавать свои. Для этого они и добивались высокого места. Я немало вложила сил, чтобы эта семья поднялась так высоко. И я тоже поднялась вместе с ней. Поэтому, могу иногда нарушить принятые правила или заставить людей выполнять мои. Я не злоупотребляю этой возможностью, но в некоторых вопросах на это пойду. Хочу, чтобы мой младший внук был счастлив и жил долго. Это не такое уж невероятное желание для старой аджуммы. И для меня не важно, какого уровня будет его жена. Главное, что бы она подходила моему внуку. У меня сложилось мнение, что у этой девочки, у Юн Ми, есть в душе тот необходимый огонь, который мог бы освещать жизнь Чжу Вона. Но она оказалась больна. Лучше прекратить прямо это сейчас, чем потом, когда всё неожиданно многократно усложниться. Присутствие её рядом с нашей семьёй может создать проблемы.

— Бабушка, ты что, думаешь, что Чжу Вон может встречаться с Юн Ми? — снова искренне изумляется Хё Бин, — но она же некрасивая! И в школе ещё учится… Бабушка, ты что?

— Если бы мужчины женились только на красавицах, люди давно бы уже вымерли, — хмыкает в ответ бабушка и добавила, — Хё Бин! Мужчины, они странные и порою ведут себя совершенно неразумно. Ничего с этим не поделать, поскольку бог создал их такими. Они могут влюбиться в глаза, в голос, даже в походку женщины. А когда мужчина влюблён, его уже не остановить. Ни возрастом, ни отсутствием красоты. Я заметила, Чжу Вон уже несколько раз говорил о Юн Ми. Сам. Я не помню, чтобы он ещё что-то о какой-то девушке, что-то говорил. Пока не спросишь — сам никогда ничего не скажет. Поэтому, я решила понаблюдать за нею, но раз она больна, то теперь в этом нет смысла. Мне нужны здоровые правнуки, да и больная жена — обуза для мужа. Поэтому, я и говорю тебе — избавься от неё. Пока Чжу Вон не уйдёт в армию, пусть всё остаётся так, как я решила, а потом, пусть её не будет. Отправь её учиться или ещё чего придумай, но чтобы с Чжу Воном они больше не встречались, когда он вернётся. Незачем. Только расстанься с нею «по-хорошему», чтобы её семья осталась нам обязанной и не имела претензий. Ты меня поняла, внучка?

— Да, бабушка, — с озадаченным выражением на лице кивает Хё Бин, — я сделаю это.

Время действия: следующий день

Место действия: информационный центр, в котором Юн Ми сдавала тесты по японскому языку. Длинный коридор, освещённый лампами дневного света, на полу серое искусственное покрытие. В стенах — двери с имитацией под тёмную древесину и дверными ручками «под золото».

Одна из дверей открывается и в коридор выходит Юн Ми, держа в немного отставленной в сторону правой руке бланк жёлтого цвета. Вид у неё удивлённо-озадаченный.

Факен шит! — негромко, по-русски, произносит она себе под нос, закрыв за собою дверь и принявшись разглядывать только что полученный документ, — откуда столько? Девятьсот девяносто один, это же дофигища! Я что, гений, что ли? Или это компенсация? От богини? Нифига себе!

Юн Ми, аккуратно, убирает документ в свой розовый рюкзачок и задумчиво направляется по коридору, на выход.

Время действия: вечер

Место действия: дом мамы Юн Ми. Гостиная, телевизор, столик с едой. Мама, Сун Ок и Юн Ми. Сун Ок держит в руках полученный Юн Ми сертификат. Вид у неё растерянный. Мама — счастливо улыбается. Юн Ми выходит из комнаты и уже в дверях.

— Постой, дочка! — окликает её мама, — совсем забыла! Звонила твоя подружка, Дже Ын. Искала тебя. Удивлялась, почему ты не берёшь трубку. Волновалась. Спрашивала, как у тебя дела. Сказала, что видела тебя по телевизору. Я дала ей твой новый номер. Она обещала позвонить.

Лицо обернувшейся Юн Ми принимает озадаченное выражение.

— Да? — слегка растеряно говорит она и секунду спустя добавляет, — хорошо, мама, спасибо!

— Ну, иди, иди, — говорит мама, — занимайся!

— Да мама, спасибо.

Кивнув, Юн Ми уходит.

Мама, проводив дочь счастливым взглядом, качает головой, наливает себе ещё чаю из пузатенького керамического чайничка.

— С ума сойти, — продолжая держать в руках «золотой сертификат» произносит Сун Ок, — моя сестра — «необыкновенная девочка»! Просто с ума сойти!

Мама, поднося к губам чашку с чаем, кивает.

— Юночка у нас молодец, — сделав маленький глоток, говорит она.

— Мама, тебя это не беспокоит? — удивляется дочь.

— Почему это должно меня беспокоить? — удивляется в ответ мама.

— Ну… Юна ведь никогда не занималась языками. И вдруг — такие результаты. Откуда?

— Твоя сестра ведь объясняла, почему так может быть. Разве ты не поняла? Я вот — всё поняла.

— Мам, ну ведь Юн Ми не врач. Как она может знать, что у неё в голове?

— Врачи тоже не знают, что у людей в головах происходит! Врач Юны мне прямо так и сказал!

— Но всё равно… Так не бывает, чтобы позаниматься всего месяц и получить девятьсот девяносто один бал на первом же тесте! — упрямо возражает дочь.

— Сун Ок, дочка, — говорит мама ставя чашку на стол, — Талант может проявиться в любой момент. Бывает, что человек почти всю жизнь проживёт, не зная о нём, а потом попробует и у него так получится, что все просто ахнут! Мы ведь с тобою вместе смотрели шоу — «Корея ищет таланты». Помнишь, эту аджуму, которая заняла первое место? Ей шестьдесят один год, а как она поёт! Всю жизнь стеснялась, думала, у неё плохой голос, а потом переборола себя. И какой результат!

— Ну, ма-а, — возражает Сун Ок, — красивый голос и знание языков — это не одно и то же. Языки нужно знать. Там правила, слова нужно запомнить… Это совсем другое.

— Ничего и не другое! — возражает мама, — талант, он в любом деле талант! Уверена, что есть конкурсы талантливых переводчиков, их просто не показывают по телевизору. Мудан сказала, что Юна — талантлива! И я вижу, что это так. Ничего не хочу слышать, Сун Ок! Вместо того, чтобы возражать мне, лучше подумай какой есть талант у тебя! Не может быть, чтобы у одной матери, у одной дочери был талант, а у другой нет!

— Мне мудан ничего не говорила… — вздыхает в ответ Сун Ок, аккуратно откладывая в сторону сертификат.

— Так нужно спросить! — с готовностью «подхватывается» мама, — я схожу и спрошу её. Или, давай вместе сходим, а?

— Ты что, мама? — слегка пугается Сун Ок, — не надо!

— Почему, не надо? — удивляется мама, — очень даже надо! Хорошо знать, где прикладывать в жизни свои силы.

— Не верю я во всё это… — не очень уверенно говорит Сун Ок.

— Мудан разные бывают, — убедительно произносит мама, — та, к которой я ходила — настоящая! Сразу всё про Юну рассказала! И то, что она умирала, увидела, и то, что она изменилась. Она настоящая шаманка. Всё, решено! Пойдём с тобою к мудан и спросим её про твой талант!

— Зачем на это тратить деньги, ма?! — категорически возражает Сун Ок.

* * *

Сижу, в монитор гляжу. Собрался пойти поиграть «на клавишах», но решил сделать паузу после ужина. Минут десять «поболтаться» в интернете, «выдохнуть». Зачем я опять так «налопался»? Ведь мне, после шести, вообще есть нельзя! А я «отужинал»! Когда это прекратиться? Где моя сила воли? Если я не похудею, не видать мне сцены как своих собственных ушей! Что ж так всё время жрать-то хочется? Такое ощущение, что желудок прямо к спине прилипает! Может, у Юн Ми — глисты? Слышал, что когда они есть — человек постоянно испытывает чувство голода. А что? Если она ела сырую рыбу — вполне запросто! С ихних, шевелящихся корейских деликатесов раз плюнуть что-нибудь эдакое подцепить! Бррр! Гадость-то какая! Нужно срочно сходить, провериться! Ещё мне этого не хватало!.. Одни проблемы, а не жизнь! Так, куда меня занесло? «„Боги и богини“ Южной Кореи или как пластическая хирургия творит чудеса!» Пфф… пластика! Давно собирался прояснить вопрос с деньгами на операцию. Ежу понятно, что с таким фейсом как у Юн Ми только об «тейбл», а не на сцену лезть… Эх, опять расходы! Где денег на всё набраться? Ну и что нам тут пишут?

«…Южная Корея на сегодняшний день, является единственной страной в мире, где только за один год более 40 % женщин и около 15 % мужчин делают пластические операции и меняют внешность. Все дело в том, что южные корейцы всеми правдами и неправдами пытаются стать похожими на европейцев…»

Вполне возможно. У них какой-то комплекс, похоже, присутствует по отношению к белым людям…

«… пластическая операция — это далеко не наслаждение и удовольствие, наоборот. Это довольно-таки болезненная процедура, и не факт, что она пройдет удачно…»

То-то и оно. Заплатишь деньги, так за них, из тебя ещё кикимору сделают…

«…Однако девушек в Южной Корее это совсем не пугает. Напротив, они расценивают боль как плату за будущую красоту и счастье…»

Чем можно напугать девушек, когда речь идёт о красоте? Ради неё, они под поезд лягут, если потребуется…

«… в Южной Корее молодые люди чаще всего обсуждают не новинки моды и декоративной косметики, а количество сделанных пластических операций. Там вполне этично спросить, где вы сделали такой красивый разрез глаз или такую грудь, и никто на вас косо не посмотрит. А все потому, что изменились моральные нормы поведения, да и сама жизнь тоже. Так, например, лучшим подарком на выпускной для кореянки будет пластика на лицо. И родители будут не против. Наоборот, они поощряют делать подобные операции как можно раньше, чтобы в будущем становится красивее и красивее. „Все вокруг становятся красивее и красивее, и родители не хотят, чтобы их дети были гадкими утятами“ — сказала она корейская женщина. В Южной Корее считается, что красивая девушка с идеальной внешностью имеет гораздо больше шансов хорошо устроиться в жизни, найти высокооплачиваемую работу и удачно выйти замуж…»

Замуж! Кодовое здесь слово — замуж! Понятно…

«…Одно из популярнейших в Корее реалити-шоу называется „Позвольте мне войти“. Участники рассказывают душещипательные истории о том, через какие унижения им пришлось пройти, пока пластические хирурги не подправили их внешность…»

Не видел. Нужно полюбопытствовать, что там за мазо-шоу, такое…

«… идеал для любой девушки из Южной Кореи — это лицо модели Ким Тай-Хе. Именно руководствуясь ее внешностью, девушки заказывают себе такой же нос, губы, скулы и подбородок. В Корее ее любят абсолютно все. Считается, что у нее природная красота, и она никогда не делала пластических операций…»

Фабрика клонов? Интересно, кто бы мог подумать…

«… Хоть на бытовом уровне девушки без смущения рассказывают, что именно они себе подправили, однако в шоу-бизнесе и киноиндустрии до сих пор не принято откровенничать о сделанных операциях. Считается, что певцы и актёры красивы сами по себе, так называемой — „природной красотой“ и это выделяет их среди обычных людей. Но и сюда уже долетел ветер перемен. Клиники пластической хирургии предлагают известным актёрам и исполнителям баснословные суммы за рассказ о том, именно в какой из них началась их удачная карьера. Так, даже Мисс Корея 2012 года, призналась, что делала пластику. После этого признания многие решили, что её победа в конкурсе красоты была нечестной, но Ю Ми парировала: „Я и не говорила, что родилась красивой“. Корона осталась при ней…»

Бум! Вот это да! Так кто тогда там соревнуется на этом конкурсе? Пластические хирурги, что ли?

«…В корейской прессе много шутят относительно того, что многие участницы конкурса Мисс Корея 2013 выглядят как близнецы — нет сомнений, что некоторые из них стали красавицами не без помощи пластической хирургии…»

Мда, — подумал я, рассмотрев вставленную на этом месте в текст картинку участниц, — похоже, что все они оперировались в одной клинике, лежали в одной палате…

«… Один из известных пластических хирургов на просьбу прокомментировать данную ситуацию ответил, что вины врачей в этом нет. „…Мы делаем то, что просят нас наши клиенты“, — сказал он, „…вина тут не наша, а скорее общества, которое диктует правила и стандарты…“»

А что не так? Кто платит, тот музыку и заказывает…

«… В Корее все уверены, что успешность женщины напрямую связана с её внешностью. У красотки больше шансов на удачный брак, желаемую работу и хорошее отношение окружающих.

Мужчин это тоже касается — реклама пластических клиник уверяет, что внешняя привлекательность гарантирует им удачу и в личной жизни и в работе. В Корее есть даже специализированные мужские клиники пластической хирургии.

Корея заработала славу центра пластической хирургии. Корейские доктора хорошо обучены и владеют всеми последними методами. Существует даже специальный закон, позволяющий докторам других специализаций переквалифицироваться в пластических хирургов.

Пластическая хирургия — настолько выгодное дело, что в южной части Сеула образовался так называемый „пояс красоты“, где в самых дорогих кварталах сосредоточены клиники. У всех станций метро — огромное количество рекламы, обещающих фантастические результаты…»

И сколько же тут стоят, эти «фантастические результаты»?

Я ввёл в поисковик запрос и ткнул курсором в первый его результат поиска.

«Цены на самые популярные операции в Южной Корее» гласила надпись вверху страницы. Я взялся читать.

«…Так как все девушки Южной Кореи поголовно хотят быть похожими на европейских красавиц, поэтому они зачастую делают стандартный набор пластики.

1. Разрез глаз

Пожалуй, это первое, что они делают. По мнению корейских девушек, глаза должны быть распахнутыми, сияющими и обязательно большими, обрамленными густыми темными ресничками, которые тоже, кстати, обычно наращены искусственным путем. Стоимость операции на глазах, в зависимости от её вида и клиники где она проводится, составляет от 2,600 до 5000 долларов…»

Фига себе глазки стоят! Но без этой операции не обойтись. Юн Ми обязательно нужно «сделать глаза». Без этого, на эстраду даже соваться не стоит. Где взять хотя бы четыре тысячи баксов? Пффф…

«2. Ринопластика

Также идеальным считается маленький ровный носик, без горбинок, щербинок, впадинок. Если нос слишком большой — это катастрофа. Девушку с таким носом не принимают в компанию, с ней не дружат и всячески избегают. Именно поэтому данная операция — стоит на втором месте по значимости среди корейских девочек. Красивый нос считается удачей. Стоимость операции по изменению носа в среднем составляет 4,500 — 8, 500 долларов США…»

Ещё дороже! Что у Юн Ми с носом?

Я ощупал свой нос, потыкал пальцем в переносицу.

Да вроде ничего, — решил я, — вроде бы небольшой… Это действительно будет удачей, если не придётся платить за его переделку!

«3. Губы

С недавних пор в Южной Корее появилась новая тенденция — операция по изменению губ. То есть углы рта специально разрезаются, подтягиваются и складывается ощущение, что у человека на лице всегда легкая улыбка. К сожалению, от природы у корейцев уголки губ сходят вниз, что придает лицу некую унылость и усталость. Именно поэтому данный вид операции очень полюбился корейцам и сейчас также считается одним из самых популярных. Стоимость такой операции составляет от 1, 200 до 3000 долларов…»

Три тысячи? Это по-божески… Но тоже нужно сделать будет. У Юн Ми уголки губ как раз опущены. А я-то думаю, что у неё физиономия вечно кислая?! Вот оно в чём дело-то оказывается! Природа наградила типично корейским лицом!

«4. Идеальная кожа.

Здесь все просто. У европейцев кожа — белая, если не бледная, чистая, сияющая и ровная. А у корейцев она — смугловатая, щербинистая, порой даже с высыпаниями. Ну, конечно же, у каждого из нас был переходный возраст. Но проблема в том, что корейцы, как правило, имеют на лице толстую кожу с большим количеством жировых желёз. В условиях жаркого климата и привычки корейцев к острой пище, эти железы подвержены частым воспалениями и высыпаниям, которые оставляют после себя легко различимые следы. Поэтому, в Корее популярен как ультразвуковой, так и лазерный пилинг лица. Стоимость этой процедуры колеблется от 500 до 1500 тысяч долларов…»

Где денег на всё это набраться? Я слышал, что «пластика» это дорого, но не настолько же? Тшш…

«5. Узкий подбородок.

Идеальная форма лица для корейцев — это овал. Но, опять же, к сожалению, у корейцев она либо круглая, либо квадратная, либо вообще какая-то непонятная, неравномерная. Операция очень дорогая и непростая, однако, весьма действенная, кардинально меняющая внешность человека. Стоимость такой коррекции обойдётся вам от 5,500 до 11, 500 долларов…»

Сколько?! Одиннадцать тысяч?! Да где ж их взять-то?! «На вскидку», на всю «пластику», Ю нужно тысяч тридцать баксов! Ничего себе! Ну, допустим нос оставить на потом, кожа у Юн Ми тоже, вроде не в прыщах… Первое, что нужно сделать — это глаза и подбородок. С таким подбородком как у неё, можно смело на роль Щелкунчика пробоваться. Стоимость глаз ещё как-то подъёмная. А вот подбородок…Пять, как я понимаю, это непонятно у кого и непонятно где, одиннадцать — в солидной конторе. Почему так дорого?

Я полез выяснять подробности. Нашёл страничку с названием — «Корея: борьба с луноликими». Читаю.

«…В Корее невероятную популярность приобрели пластические операции по выравниванию линии подбородка. Все дело в том, что у корейцев зачастую маленький подбородок, поэтому овал лица не четкий, а нижняя часть не выражена. Стремясь во всем походить на европейцев, жители страны устремляются в клиники пластической хирургии.

Нельзя сказать, что коррекция подбородка — дешевая и простая операция. Стоимость ее колеблется в районе 14 тысяч долларов. А риск неудачи и даже смертельного исхода довольно велик. Пластика подбородка сложна тем, что затрагивает не только челюстные кости, но и структуру зубов. Операции подобного рода проводятся только под общим наркозом и длятся от двух до восьми часов. Зачастую, для создания „сбалансированного лица“ следом за подбородком приходится делать пластику скул. В этом случае, лишняя костная ткань просто спиливается электроинструментом, похожим на ручную электропилу. Как в случае с нижней челюстью, так и со скулами, хирургическое вмешательство происходит в зоне роста зубов, что даёт впоследствии большое число осложнений.

Но, несмотря на возможные проблемы и материальные трудности, кореянки стремятся в клиники пластической хирургии за новыми подбородками…»

Я представил, как мне болгаркой спиливают скулы, и почувствовал, как моя попа сжалась и попыталась втянуться внутрь. Ужас какой! Живого человека, пилой! Не-е, что бы быть врачом нужно действительно быть садистом. Однозначно, они садисты, достаточно только на их цены посмотреть! Отдать десять тысяч баксов, чтобы тебе «болгаркой» кусок челюсти отпилили? А потом всю оставшуюся жизнь ходить и выпадающие зубы на болтики крепить? Обалдеть… А что нам пишут про осложнения?

«…Мировая статистика говорит о том, что сегодня в Южной Корее производится больше всего пластических операций на душу населения. Конкуренция между хирургами привела к тому, что многие из них ради уникального торгового предложения идут на рискованные эксперименты. Сколько всего операций на верхней и нижней челюстях проводится в нынешней Корее, неизвестно, т. к. нет официальной статистики. Если учитывать операции по медицинским показаниям, то в год получается около 5 тысяч. Цены падают, „звездный облик“ становится доступным для людей среднего достатка. При этом примерно 52 % прошедших изменение внешности после операции жалуются на онемение некоторых участков лица. Число таких жалоб за последние 2 с половиной года выросло в четыре раза. Адвокатам приходится заниматься делами людей, которые на операционном столе лишились возможности улыбаться. У одной из неудачных пациенток, напротив, челюсть постоянно съезжает влево и при этом теряет чувствительность, кореянка даже не чувствует, когда изо рта начинает течь слюна.

В августе прошлого года 23-летняя студентка колледжа, прошедшая челюстную операцию, покончила с собой, а в записке сообщила, что после пластики не может пережевывать пищу и не перестаёт плакать из-за того, что в слезном протоке поврежден нерв…»

Офигеть! Может, ну его, эту сцену? Лучше уж композитором заделаюсь. Повредят какой-нибудь не тот нерв, буду потом всю жизнь, со съехавшей на бок челюстью… Ещё и слюна капать будет! Запросто повесишься. Без вопросов… Вот девчонке-то не повезло!

Я ещё немного «потыкал» интернет, полюбовался на вид женщин, в послеоперационном периоде и задумался.

Денег у меня таких нет. Да, можно заработать. Но сколько на это понадобиться времени? И ещё не факт, что операция пройдёт успешно. А если нет, что тогда? Ну, Юн Ми станет страшной, мужики шугаться будут… Это плюс, однако уродом выглядеть тоже как-то не хочется… Тем более, что можно уехать из Кореи и никто тебя не будет понуждать вступить в брак… Но с такой рожей как у Юн Ми о сцене думать бессмысленно. Но не все же уродами становятся? Вон, полно в к-поп большеглазых «няшек» с красивыми носами и подбородками! Значит, удачно всё прошло? Или, до поры, «удачно»? Чёрт его знает…

— А я думала, ты занимаешься, — сказала онни, заходя в комнату и спросила, — что делаешь? Переводишь?

— Да нет, — ответил я, поворачивая к ней свой ноутбук экраном, — смотрю цены на пластические операции.

— Пластические операции? — ничуть не удивилась моему занятию онни, — да, если к твоим знаниям языков прибавить ещё внешность, ты можешь сделать отличную карьеру. И выйти замуж за мужчину не нашего уровня. Но тебе ещё рано об этом думать. Ты ещё растёшь. Нельзя делать операции пока человек не вырос.

— В смысле, растёшь? — не понял я, — о чём ты?

— Помнишь, ты анализ крови сдавала? — спросила Сун Ок.

Да, кивнул я, было такое.

— Доктор сказал маме, что у тебя повышенный гормональный фон, — сказала Сун Ок и добавила, — так бывает у подростков, которые быстро растут. У тебя могут измениться размеры твоего тела. Поэтому, операции тебе сейчас делать нельзя, пока не вырастешь.

Можно подумать, что на них есть деньги! А вот этот вот… анализ? Точнее, его результат. Почему мне никто ничего не сказал? Почему я об этом узнаю только сейчас, случайно?

Я спросил об этом онни.

— Не знаю, — пожала она в ответ плечами, — это мама с доктором разговаривала. Я думала, что она тебе рассказала.

Блин! Что за дела такие? Никто не удосужился поставить в известность! Из всех клещами слова нужно тащить! Как ерунду какую-то молоть, это, всегда, пожалуйста, а вот действительно важное сказать — это дудки! Что там, с этим анализом?

— Пойду, спрошу маму, — сказал я, поднимаясь на ноги.

Трейни пятая

Время действия: на следующий день

Место действия: многоэтажный медицинский комплекс. На одном из его этажей, в коридоре с большими, во стену окнами из зеленоватого стекла, сидит на стуле Юн Ми.

Сижу, никого не трогаю. Жду, когда пригласят в кабинет на приём. Вчера, пойдя выяснять к маме подробности насчёт сданных анализов, внятной информации я от неё не получил. Что-то она уже забыла, что-то рассказала так, что я ничего не понял. Единственно, что «ясно и чётко», так это то, что у Юн Ми повышен гормональный фон. И это приведёт к росту её тела.

Я озаботился полученной информацией. Гормоны — это не шутки. Когда я учился в институте, у нас была преподавательница. У неё были какие-то нарушения в щитовидке. Так вот, среди студентов её прозвище было — «селёдка», за её выпученные глаза. А выпучены они были из-за щитовидки… Гормоны. Зачем мне такое? Совершенно не надо! Это сразу нужно лечить, пока в хроническую форму не перешло.

Ещё мама Юн Ми сказала, что врач опасается, что гормональный дисбаланс может быть из-за неправильной работы мозга. Мне аж в животе холодно стало, когда услышал. Я-то лучше всех знаю, что у меня есть проблемы с мозгами и почему. Эти внезапные «усиления» эмоций, эти какие-то неадекватные реакции… Стопроцентно из-за того, что моя душа не полностью совместилась с телом Юн Ми! От этого мозг вполне может работать неправильно! А ведь Гуань Инь обещала мне и здоровье и красоту! И вот те на — ни того, ни другого!

«Ладно, спасение утопающих, дело рук самих утопающих!» — решил я, достал телефон и позвонил врачу, с целью узнать информацию из первых рук. У того же оказалось «свободное окно» и он пригласил меня прийти сегодня, во второй половине дня, сказав, что разговор не короткий и он хочет на меня посмотреть. Сижу, вот, под дверью кабинета. Жду.

Сегодня днём, когда я ещё был на работе, позвонила Дже Ын. Как же тяжело разговаривать с человеком, которого не знаешь! Особенно когда он уверен, что знает тебя и просто рвётся поговорить! В общем, Дже Ын увидела меня по телевизору, с замочком в руке, и ощутила внезапную жажду общения. Понятно, конечно, что её больше интересовал не я, а Чжу Вон: «А это правда?», «А где вы с ним познакомились?», «А он уже познакомил тебя со своею семьёй?», «А вы уже целовались?», «А что он тебе подарил»? и тд и тп… Я просто «опух» от такого разговора. И трубку не бросишь, вроде подруга Юн Ми, и разговаривать нет никакого желания…

— Юн Ми, заходи, пожалуйста, — выглянув в открытую дверь, пригласила меня сестра в кабинет.

Пойдём, послушаем, чего мне там расскажут, — подумал я, поднимаясь с сидения.

Время действия: чуть позже

Место действия: кабинет лечащего врача Юн Ми. За столом, в кресле, сидит сам врач, рядом, сбоку от стола, на стульчике, Юн Ми. Ещё в кабинете присутствует медсестра.

— Знаешь, Юн Ми-ян, я по специализации не эндокринолог, — говорит Чен Сёк, неспешно открывая папку с бумагами, — но я внимательно наблюдаю за тобою и всё тщательно протоколирую. Думаю, твой случай может быть интересным для мировой медицины…

Юн Ми чуть заметно поджимает губы.

— Я помню, что ты хочешь стать айдолом, — не заметив этого, продолжает говорить врач, — поэтому, я подробно проконсультировался у своего коллеги и всё записал…

— Спасибо, доктор, — кивает Юн Ми.

— Значит так, — смотря на бланк результатов анализа, говорит Чен Сёк, — Первое… повышенная гормональная активность щитовидной железы…

Он переводит взгляд с бланка на другой лист бумаги и начинает читать сделанные записи.

«…Тиреоидные гормоны щитовидной железы на границе своей нормы повышают уровень бодрствования, психическую энергию и активность, ускоряет течение мыслительных ассоциаций, повышает двигательную активность, уровень основного обмена. Усиливается распад жира, а отложение жира тормозится. Активно образуются клетки крови в костном мозге…»

— Звучит неплохо, да? — говорит врач, прервавшись и бросив взгляд на напряжённо слушающую его девушку. Та, молча, кивает в ответ.

«…У человека повышается температура тела до 36.8-36.9. Ему будет тепло в холодное время года, он не будет одевать слишком много тёплой одежды, под тёплым одеялом ему будет жарко…»

— Как ты себя чувствуешь? — вновь прервавшись, спрашивает у Юн Ми врач, — у тебя есть эти признаки? Ты мёрзнешь?

— Ну… — задумывается над вопросом Юна и отвечает, — нет, не мёрзну. И не люблю тепло одеваться.

— Хорошо, — кивает врач, — сейчас мы поменяем твою температуру. Сестра, померьте ей температуру!

Сестра ставит градусник Юн Ми. Проследив за процессом, врач кивает и возвращается к записям.

«…усилится частота сердцебиений. Частота дыхания, наоборот уменьшится, возрастёт средний объём одного вдоха. Появится аппетит. Человек есть будет много, будет часто ходить в туалет, а толстеть не будет. Возможно появление необычных пищевых пристрастий…»

— Дай руку, — просит Юну Чен Сёк. Та протягивает ему правую руку, левой она зажимает под мышкой градусник. Чен Сёк считает ей пульс.

— Восемьдесят, — говорит он, закончив считать, — верхняя норма для взрослых женщин. Что у тебя с аппетитом? Есть хочется?

— Очень! — искренне признаётся Юн Ми.

— Как со стулом? Часто ходишь в туалет?

Юн Ми задумывается, припоминая.

— Не то чтобы часто, — говорит она, — наверное, потому что нечем. Я тут худею. Не ем после шести. Всё, наверное, рассасывается…

— Мне показалось, что ты похудела, — улыбнувшись, говорит врач, — Ты следишь за своим весом? Ты похудела?

— Да, почти на шесть килограмм, — кивает Юна.

— А какие-нибудь необычные пищевые пристрастья у тебя появились? Тебе хочется есть то, что ты никогда раньше не ела?

— Да, — подумав, кивает Юна, — пива хочется…

— Пива? — искренне удивляется врач.

— Я раньше его не пила, а теперь почему-то хочется! — с хитринкой в глазах объясняет Юн Ми.

— Хм…, - задумывается врач, барабаня пальцами по столу, — хмм…

— Покажи, что там, на градуснике, — требует он, — уже должно быть всё.

Юна достаёт градусник из-под мышки и протягивает его врачу.

— Угу, тридцать шесть и девять, — озвучивает он результат измерения и кладёт градусник на стол, — Хорошо, пойдём дальше. Половые гормоны…

«…Половые гормоны.

В женском организме присутствуют как женские, так и мужские половые гормоны. Замечено, что когда и мужские и женские гормоны находятся на пределе нормы, то физически, человек очень хорошо выглядит внешне и как-бы излучает красоту. Для женщины, при повышенном уровне гормонов, в этом случае увеличивается грудь. Увеличивается рост волосяных фолликул, то есть волосы, в первую очередь на голове, будут расти усиленным темпом. Если уровень гормонов не снизится, волосы начнут расти по всему телу…»

— Мне кажется, волосы у тебя отросли достаточно быстро, — констатирует врач, подняв взгляд от бумаги и смотря на голову Юн Ми.

— Наверное, да, — соглашается та, ощупывая свою голову правой рукою и спрашивает, — доктор, у меня что, грудь вырастет?

— Почему бы нет? — пожимает в ответ плечами тот, — это нормально и естественно.

— А насколько она вырастет? — интересуется Юна.

— Вряд ли я тебе об этом скажу, — отвечает Чен Сёк, с прищуром присматриваясь к верхней части тела девушки, — всё будет зависеть от того, насколько долго сохраниться твой гормональный фон и какого уровня в итоге он будет. Сейчас у меня нет никакого прогноза относительно этого…

Юна понимающе кивает. Доктор переходит к следующему пункту своих записей.

«…Гормон роста.

При своём повышенном значении обеспечивает дополнительное сжигание жира в организме. Тело растёт. Подрастают ''длинные кости'' — бёдра, голени. Выделяются скулы, подбородок и нос. Черты лица становятся более европейскими. За счёт увеличения размеров носовых и лобных пазух увеличивается глубина голоса. Связки тоже приобретают силу. У голосового тембра появляется „серебряный оттенок…“»

— Что за «серебряный оттенок», доктор? — перебив его, спрашивает Юн Ми.

— Честно говоря, не знаю, — пожав плечами, признаётся тот, — так было написано в справочнике моего коллеги, я просто переписал. Может, имеется в виду появление какое-нибудь редкого тембра? Мне самому стало интересно, как гормоны могут влиять на голос и я попытался узнать об этом больше. Если хочешь, могу рассказать, что я узнал. Раз ты решила стать певицей, то тебе это должно быть интересно. Рассказать?

— Да, доктор, — просит Юна, — пожалуйста!

— Медицинскими исследованиями установлено, — приступает к рассказу доктор, — что человеческая гортань является гормонозависимым органом. То есть, размер гортани, ее длина, ширина, толщина и эластичность голосовых складок меняются в зависимости от соотношения женских и мужских половых гормонов. У тебя одновременно повышены и те и другие. Исследования выявили, что у пациентов вроде тебя, наблюдалось значительное расширение звукового диапазона. Они могли петь как высоким, так и низким голосом. Так же исследователи отмечали, что голоса их испытуемых были яркими и звонкими, без охриплости…

— …Процесс старения связок, их кальцинации, зависит от работы паращитовидных желез. Эти железы у тебя активно работают, поэтому, появление таких вещей как тугоподвижность и потеря эластичности связок — задержатся. То есть, говоря простым языком, твоя гортань долгое время будет эластичной. Уверен, для певицы это хорошо…

— … Щитовидная железа влияет на рост гортани и главным образом на рост её хрящей. Замедление её выделительной функции может явиться причиной задержки в развитии хрящевой ткани. Твоя щитовидка работает на допустимом максимуме. Значит, под её влиянием, хрящи гортани сформируются быстрее, задержек в развитии не будет, и ты быстрее сможешь начать петь в полную силу…

— Резюмируя сказанное, — смотря на улыбающуюся Юну, говорит доктор, — хоть это звучит несколько странно, но по твоему анализу, сейчас, я могу дать тебе медицинскую рекомендацию для занятий пением и работой в модельном бизнесе…

Юна улыбается доктору во все свои тридцать два зуба.

— Но есть кое-что, что может помешать исполнению твоей мечты, — говорит доктор, закрывая блокнот с записями, — есть одно но.

— Какое? — перестав улыбаться, настораживается Юна.

— Твои тесты, — говорит доктор, придвигая к себе пухлую папку, — если твоё тело показывает готовность к тому, чтобы стать прекрасным, то твоё психическое состояние сигнализирует об обратном.

— А что не так, доктор? — нахмурившись, спрашивает Юна.

— А то, что вот по этим тестам, — доктор несильно хлопает ладонью по папке, — я вижу, что девочки Юн Ми нет. Одной девочки. Есть Юн Ми-ян душа и Юн Ми-ян тело. И они почему-то не дружат.

Доктор пристально смотрит на Юн Ми. Та в ответ молчит, смотря в пол и поджав губы.

— Вижу, что это для тебя не новость, — констатирует доктор и спрашивает, — В чём дело, Юн Ми-ян? Почему ты не любишь себя?

Юна продолжает молчать, не поднимая глаз.

— Давай об этом поговорим, — чуть слышно вздохнув, предлагает пациентке доктор.

Юн Ми тоже вздыхает и пожимает плечами, как бы говоря — «куда от вас денешься»?

* * *

Медицинский комплекс. Много этажей, много врачебных кабинетов. Дверь одного из них открывается и в коридор выходит Юн Ми, держа в руках розовый рюкзачок. Закрыв за собою дверь, она несколько секунд стоит возле неё, а потом с громким криком «юхххе!!» подкидывает его вверх. Посетители в коридоре вздрагивают и с недоумением оборачиваются к ней. Рюкзак, взлетев под самый потолок, неспешно переворачивается в верхней точке траектории и устремляется вниз. Вытянув руки, Юна ловит его и опять, с криком «юхххе!!», что есть сил, швыряет вверх.

— «Юхххе»!!

Время действия: вечер этого же дня

Место действия: дом мамы Юн Ми. Комната сестёр. Пред большим, в рост человека зеркалом стоит Юн Ми.

Стою, никого не трогаю, разглядываю отражение. В зеркале отражается девушка, или, исходя из наблюдаемых пропорций, может даже точнее — девочка, сильно похожая на мальчишку. С разлохмаченной короткой стрижкой волос на голове и скептическим выражением на лице. Это я.

Ну, почти я. Одна из моих половинок. Вторая, невидимая часть — душа, которая думает над имеющейся проблемой.

Сегодняшнее посещение врача неожиданно оказалось очень информативным. Узнав о наличии у себя повышенного гормонального фона, я напрягся, но оказалось — зря. Когда врач перечислил ожидаемые последствия, то меня словно мешком по голове огрели.

Бинго! — заорал я про себя внутри, когда «до меня дошло», — это же «природная красота», которую обещала Гуань Инь!

Потом, уже, возвращаясь домой на метро и в который раз обдумывая услышанное, я понял, что именно так оно и быть было должно, если «делать всё по-нормальному». Ведь дай Гуань Инь сразу обещанную красоту, то родные Юн Ми её бы просто не узнали бы! Да стопроцентно! И где бы я сейчас тогда болтался? В каком-нибудь приюте? Это было бы явно не айс… А так, неспешное превращение. И семья дочь не потеряла и я, какую-то «опору» в новом мире имею. Правильно и разумно, именно так должна была поступить богиня милосердия. Единственно — почему бы меня было не предупредить об этом, чтобы я не считал себя «на лицо ужасным, но добрым внутри»?

На радостях от осознания того, что меня не обманули, что жизнь вроде налаживается и пластикой уродоваться необязательно, я, выйдя из кабинета врача, завопил от переполнявших меня чувств и швырнул к потолку свой рюкзак. И повторил. И ещё. Однако долго выражать эмоции мне не дали. Вмешалась проходившая мимо медсестра, или врач, ну не знаю кто, в общем, она была в белом халате. Меня призвали к порядку и сказали, чтобы я тут не орал, ибо здесь больница, а не стадион. Я не расстроился, не стадион, так не стадион, поймал в последний раз рюкзачок и потопал домой, «шурша» в голове вращающимися шестерёнками обрабатывающими полученную информацию.

Врач сказал, что в медицине принято считать, что человек растёт где-то максимум до двадцати — двадцати двух лет, в зависимости от каждого конкретного организма. И что он предполагает, что к этому возрасту мой уровень гормонов вернётся к стандартному уровню.

Мне, здесь, сейчас, семнадцать с половиной лет. Значит, года эдак через два-три, после завершения «мутации», я могу рассчитывать на нормальную для эстрады внешность. Это мне уже будет девятнадцать-двадцать лет. В двадцать два — совершеннолетие, после которого можно будет «рулить» самостоятельно. Без привлечения мамы Юн Ми… На первый взгляд всё складывается неплохо. За эти два-три года можно восстановить свои навыки в игре и научиться петь. Доктор сказал, что под влиянием гормонов гортань у Юн Ми тоже будет меняться, поэтому, можно надеяться на какой-нибудь голос… Я согласен на любой, хоть на какой-нибудь, поскольку сейчас у Юн Ми его вообще, считай, нет… И танцевать можно будет за это время научиться. Впрочем, это самое последнее, о чём следует беспокоиться. Главное руки и голос! А уж «дёргаться» на сцене я уж как-нибудь смогу…

Но это были хорошие новости. Далее пошли «не очень». Для начала доктор озадачил меня сообщением, что из моих тестов следует, что внутри меня имеется «раздрай», в котором душа не дружит с телом. Меня эта новость не удивила. Ну, а чего бы им вдруг дружить, если они познакомились лишь несколько пару месяцев назад? За такое время, в обычной жизни, к новому человеку только-только присмотришься. А тут целые душа и тело! Однако, понятное дело, говорить об этом вслух я не стал, а задумался над вопросом — что ещё можно «выловить» из моих тестов? Например, можно ли понять, что у меня мужская душа, а не женская? Если да, то, что с этого будет, когда случиться?

Пока я размышлял над этим и ещё параллельно над мыслью — как раз и навсегда покончить с «с самозакладными опросами», врач взялся рассуждать о конфликте души и тела. О том, что девочки моего возраста зачастую предъявляют к своей внешности завышенные требования, ориентируясь на фотографии и телевизионные картинки звёзд эстрады и моделей. Ну, и далее… по тексту, который я уже слышал ещё на прежней Земле и который меня «не трогает», ибо он — не мой случай.

Однако я делал вид, что слушал, кивал, с умным видом, в общем, вёл себя как приличный человек в приличном месте. Но сам в это время думал о том, что Гуань Инь — типичная женщина, которая рассказала просто кучу всякого не нужного, не упомянув при этом действительно важного. Ещё думал о сроках завершения «мутации» и нельзя ли уже как-то сейчас определить, на какой голос Юн Ми можно было бы рассчитывать? Видимо, в тот момент на моём лице отразился протекающий в голове мыслительный процесс, а доктор — совсем не ортопед, по лицу читает, поэтому, он оставил в покое несчастных девочек, которых никто не любит и перешёл к теме, которая касалась меня непосредственно.

— Юн Ми, — сказал он, — вижу, то, что я сейчас рассказываю, тебе не интересно. Давай тогда поговорим о тебе, о твоём конкретном случае…

Я не стал, как вежливый человек, говорить, «что нет, нет мне интересно!» и умолять его нести дальше ту «пургу», которую он только что нёс, а просто кивнул, согласившись поговорить о себе.

— Видишь ли, Юн Ми, — несколько озадаченно сказал врач, видимо ожидав, что его станут упрашивать, — если говорить просто, как делают люди без медицинского образования, то человека можно представить состоящего из двух, скажем так, «частей». Одна из которых — тело, другая — сознание человека, или, как его ещё часто называют — душа. Тело, это то, что существует в материальном мире, душа, это то, что никто ещё не видел, но практически все уверены в её нематериальном существовании.

В этом месте я кивнул, ибо был более чем уверен в этом. Доктор тоже кивнул, видно довольный тем, что у него есть «контакт» с пациентом и продолжил.

— Современная медицина собрала уже много знаний о теле человека. О том, как оно растёт и стареет, болеет и выздоравливает… Много знаний, которые позволяют ей лечить людей, облегчая их страдания. А вот о душе такого сказать нельзя. Ни одному учёному ещё не удалось зарегистрировать в человеке душу, найти место, где она расположена, измерить её массу, температуру и плотность… Это пока ещё тайна природы, которая ждёт своего первооткрывателя. Но даже без этого открытия, уже сейчас, есть некие, скажем так, начальные знания о ней, накопленные в результате косвенных наблюдений. Наблюдений за телом. Понимаешь, Юн Ми, пока человек жив, он одновременно и тело, и душа. Они не могут существовать друг без друга. Они всегда вместе. И поэтому совершенно не удивительно, что они способны влиять друг на друга. В истории медицины описаны прелюбопытнейшие случаи, когда люди, лишь только силой своего духа побеждали неизлечимые болезни и выживали в условиях, когда выжить было невозможно. Ничем иным, только как чудом, эти истории объяснить нельзя, но это подтверждённые факты. В моей жизни тоже был опыт наблюдения одной онкобольной, которая имея скоротечно протекающую форму опухоли, смогла прожить втрое больше отведённого ей срока врачами. Дело было в том, что ей нужно было завершить дела с наследством. Запутанная судебная тяжба, растянувшаяся на несколько лет. Пока длилось разбирательство, она жила, так как хотела передать деньги своим двум дочерям и тем самым обеспечить их будущее…

Сказав это, доктор замолчал, задумавшись и опечалившись, видно припоминая.

— И что? — спросил его я, — ей удалось?

— Да, — кивнув, ответил он, — в суде дело разрешилось в её пользу. Её дочери получили деньги, так, как она хотела. А она, закончив дела, умерла буквально через две недели после этого… Но я абсолютно уверен, что до этого момента эта замечательная женщина жила только на силе своего духа, на силе своей души. От той болезни, которой она болела, лекарств нет. Ни тогда их не было, ни сейчас…

Посидели, помолчали. Доктор, видно ещё раз вспомнил этот печальный случай из своей практики, а я в это время постарался представить и осознать услышанное.

Ну да, что тут скажешь? — сказал я сам себе, — дочерям маме только поклониться. Слова тут бессильны. Не выразить.

— К чему я тебе это рассказал? — спросил меня доктор и сам ответил, — к тому, чтобы ты понимала, что всё это действительно существует, это подтверждено медицинскими исследованиями. Душа влияет на тело, тело влияет на душу. А их отношения между собою во многом определяют самого человека. Проиллюстрировать это можно сравнив их с семейной парой. Пока царят любовь и согласие, приятно посмотреть на такую семью. Если же супруги недовольны друг другом, ругаются, не доверяют — то ничего хорошего не будет. Муж и жена становятся злыми, уставшими, нервными и некрасивыми. А там и до болезней не далеко. Судя по тестам, в твоей «семье» сейчас не ладно. Юн Ми, ты можешь мне объяснить, почему тебе не нравится твоё тело?

Ну, вот как я ему мог объяснить, почему оно мне не нравится? Уже только одно то, что оно не моё, вполне достаточно для неприязни. Я уж не говорю про его вес, пропорции и внешние данные. И ещё я страдаю, занимаясь с ним спортом и хоть как-то стараясь привести его в форму. И не ем, сколько хочу. Всё из-за него.

Я что-то промычал доктору в ответ, в общих чертах и маловразумительное.

— Юн Ми, — сказал в ответ тот, выслушав моё блеянье, — тело, оно как маленький ребёнок. Добродушное, доброе, может, чуть где-то глуповатое, но искренне любящее. Любящая душу, которая в нём живёт. Если подумать, то оно очень одиноко. Оно не может любить кого-то вне себя, поскольку это прерогатива души. Тело не может влюбляться, переживать, страдать, любить… Все эти чувства идут к нему через душу. Душа для тела — объект восхищения, поклонения, гордости… Как старший брат или сестра. Но любя, оно хочет, чтобы его тоже любили. Пусть не на столько сильно, как любит оно, но любили. Тело, оно ведь живое. А всем живым нужна любовь. Так устроен мир… Подумай об этом!

Ну, да, ну да, — подумал я, — всем нужна любовь… Но на всех её вечно не хватает. Потом, любовь это такая штука… Она либо есть, либо нет. И чё хочешь тут делай! Никогда не слышал о том, что это чувство можно вызывать каким-то волевым усилием. Не зря же в песне поётся — «любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь»…

— Понимаешь, Юн Ми, — продолжил увещевать меня доктор, — ведь кроме тебя, у твоего тела никого нет. Оно старается тебе угодить. Посмотри на свои анализы. У тебя есть реальный шанс стать красавицей. И это будет результатом долгого и кропотливого труда твоего тела. Думаешь, ему легко даются подобные изменения? Нет! Это очень сложный и непростой процесс. Но оно идёт на это, потому что любит тебя, взамен прося лишь твоей любви. А ты, отвечаешь ему неблагодарностью…

Ну, может я бы и поверил, в то, что ты говоришь, — подумал я, смотря в честные глаза врача, — если бы не видел собственными глазами Гуань Инь, и как она послала светящийся шарик в тело Юн Ми. Я, конечно, понимаю, что ты хочешь меня зазомбировать, с целью укрепления моей психики, но это не мой случай…

— … Тело ведь может и обидится, — перешёл к «пугающей» части своего рассказа врач, — Я же тебе уже говорил, что оно ведь как ребёнок. Обижается по-детски — упрямо, глупо и надолго. А помириться, потом будет не просто. Если ты сейчас с ним поссоришься, результаты могут быть самые неожиданные. Например, вместо ожидаемой красоты может получиться совсем другое…

Вот над этим я задумался. Вообще-то мне не особо верится в то, что наплёл мне этот балагур в белом халате, но да, я раньше где-то слышал, что конфликт души и тела может привести к большим проблемам. Психологическая нагрузка на звезд эстрады велика и не всякая звезда может с нею справится. Кто пить начинает, кто «на иглу садиться», кто антидепрессанты горстями жрёт… У меня ведь тоже будут нагрузки, а тут ещё эта проблема вылезет. Надо это мне или нет? Думаю, ответ понятный и однозначный — нет! И что тогда делать? Думаю, нужно спросить у доктора. Он умный, в белом халате, практикует и у него наверняка есть готовый ответ.

— Доктор, — сказал я, — что мне нужно делать?

— Нужно, чтобы не было Юн Ми — душа и Юн Ми — тело, — ответил он, — Должна быть только Юн Ми-ян. Одна. Для этого, тебе следует перестать воспринимать своё тело как нечто постороннее и чужое. Как только это произойдёт, ты станешь одним целым. Для начала, коль имеется такая неприятная ситуация, тебе нужно помириться. Помириться со своим телом. Попросить у него прощения.

Прощения? У своего тела? Это как?

— Я сейчас тебе расскажу, как это сделать, — пообещал врач, видимо заметив выражение недоумения на моём лице, — Подходишь зеркалу, внимательно смотришь на своё отражение, смотришь ему прямо в глаза и произносишь фразу — «Я люблю тебя». А потом — просишь прощения. Прощения за то, что была жестока и груба по отношению к нему — «Пожалуйста, прости меня. Я больше не буду к тебе такой жестокой». При этом, постарайся почувствовать раскаянье. Тело хорошо слышит чувства души. Своих-то у него почти нет!

— Я попробую, — не очень уверенно пообещал я доктору, пытаясь представить, как это может выглядеть.

— Считай это моим заданием для тебя, — сказал он, — делай это упражнение один раз в день в течение недели, потом расскажешь мне о результате. Уверен, ты сразу почувствуешь себя гораздо лучше!

Вот, стою, смотрю в зеркало. Пытаюсь выполнить заданное. Девушка в зеркале внимательно смотрит на меня, но слова о любви никак не идут с моего языка. Не идут, но зато в голову бодро приходят мысли о возможных последствиях этого упражнения. Сейчас есть я и тело Юн Ми. А что будет потом, после удачного выполнения задания доктора? Девушка Юн Ми? А где буду я? Кто такой тогда буду я? Кем я стану? Ею? Я не хочу кем-то становиться. Хочу остаться собой! Я нравлюсь себе таким, каким есть и вполне себя устраиваю. Но… Но есть тело. Очень возможно, что оно и вправду обиженно. И из-за этого, у меня вполне могут быть проблемы. Как же мне быть? Может, просто нужно быть честным?

— Знаешь, — говорю я, обращаясь к своему отражению, — если я сейчас скажу, что люблю тебя, то это будет неправдой. И ты это прекрасно знаешь.

Отражение внимательно смотрит на меня из зеркала.

— Для меня, — продолжаю объяснять я своё виденье вопроса, — всё случившееся было большой неожиданностью. Думаю, так же, как и для тебя. Я только вот только буквально сейчас мозги немного в порядок привёл, в случившееся поверил. Говорю прямо, что никогда даже и не размышлял о том, чтобы родиться не мальчиком, а девочкой. Эта ситуация, меня, честно говоря, напрягает. Наверное, как и тебя. Однако, как не крути, нам теперь придётся всегда быть вместе. В контексте этой перспективы, мысль доктора о том, что мы не должны с тобою ссорится, выглядит весьма здраво. Я хочу последовать его совету. Единственно — я не знаю, что значит любить своё тело. У меня, там, где я жил раньше, было другое тело. Но я никогда не задумывался — люблю ли я его? Я был им, оно было мной…

Я замолчал, вспоминая — каким я раньше был. Попечалился, вздохнул и опять обратился к отражению.

— Давай, для начала попробуем дружить? — предлагаю я, глядя ему в глаза, — начнём с этого. Я буду о тебе заботиться, думать о тебе. Может, потом, я разберусь, что значит любить тебя, и всё совсем наладится. Но на что-то большее, чем дружба, я сейчас просто не готов. Поэтому — давай дружить, а? Ты согласна?

Отражение в зеркале чуть улыбается краешком рта.

— Прости меня, — тоже улыбаясь, говорю я, — я всё-таки парень, а ты девушка. Мне не следовало так углубляться в самокопания и думать только о себе. Тебе ведь тоже было не просто. Прости.

Улыбаясь, я смотрю на улыбающуюся в ответ Юн Ми, неожиданно чувствуя, как на душе становится отчего-то радостно и легко.

У меня появилась девушка, — неожиданно приходит мне в голову мысль, — девушка, о которой мне нужно заботиться. Хорошо это или нет? Думаю, это неплохо. Будет кто-то если не близкий, то хорошо знакомый. Свой. А то торчу тут один, как тополь на Плющихе…

Время действия: следующий день

Место действия: приёмная перед кабинетом Чжу Вона. В приёмной Хё Бин в сопровождении своей девушки-секретаря и недовольная Юн Ми, «застуканная» за чтением «посторонней» книги на рабочем месте.

— Дай! — повелительно произносит Хё Бин властно протягивая руку к Юне ладонью вверх.

Та, в ответ, нехотя, держа двумя руками и с лёгким поклоном, подаёт ей книгу в жёлтой обложке, которую читала.[9]

— «How to become a producer? Eight Tips from the director, screenwriter, producer and actor Mark Dyuplassa» — удивлённо приподняв брови, читает Хё Бин название и переводит, — «Как стать продюсером? Восемь советов от режиссера, сценариста, продюсера и актера Марка Дюпласса».

Хё Бин переводит взгляд с книги на девушку и оценивающе её осматривает.

— Ты решила стать продюсером? — интересуется она.

— Думаю, это может мне пригодиться в дальнейшем, госпожа президент, — объясняет Юн Ми.

В этот момент в приёмную быстро входит вернувшаяся с обеда Су Чжи. Увидев Хё Бин, она резко останавливается, словно налетев на препятствие и кланяется.

— Свободно читаешь с английского? — быстро про пролистывая книгу и выборочно рассматривая её содержимое спрашивает Хё Бин Юну, не обращая внимания на вошедшую Су Чжи.

— Да, госпожа президент, — вежливо кланяется Юна, стараясь повторить движение сонбе.

— В рабочее время… — задумчиво произносит Хё Бин продолжая рассматривать книгу и интересуется, — у тебя что, работы нет?

— Ну… — мычит в ответ Юн Ми бросив взгляд на свою сонбе.

— Конкретнее, — требует Хё Бин захлопывая книгу, — чем именно ты сейчас занята?

— Ну… — опять неопределённо мычит в ответ та.

— Су Чжи! — обращается Хё Бин с вопросом к секретарше, — почему твоя подчинённая в рабочее время читает книжки?

— Простите, господин президент, — кланяется та, — я виновата.

— У тебя нет для неё работы? — искренне удивляется госпожа президент, смотря на Су Чжи.

— Ну… — тоже мычит в ответ та.

— Плохо, — с осуждением произносит Хё Бин обращаясь к Су Чжи, — Плохо! Ты меня разочаровываешь, Су Чжи! У подчинённого должна быть работа. Всегда. Если у него нет работы, это значит, что компания не нуждается в услугах этого человека и он должен быть уволен. А если уволены все подчинённые, то и их начальник тоже должен быть уволен. За что ему платить зарплату, если он никем не руководит? Разве не так?

Закинув назад голову Хё Бин смотрит на Су Чжи.

— Ну… ведь… она…ё… нё… же… мня… мля… — издаёт серию нечленораздельных звуков Су Чжи и её лицо покрывается красными пятнами.

— Запиши, — отвернувшись от неё обращается Хё Бин к своему секретарю, — Юн Ми — штраф пять процентов от зарплаты, Су Чжи — штраф десять процентов от зарплаты, как начальник, не сумевший организовать работу…

— Следующий раз, — говорит Хё Бин Су Чжи, — если подобное повторится, размер штрафа будет удвоен, в третий раз — ты будешь уволена.

— Да, госпожа, — кланяется красная лицом Су Чжи, — спасибо, госпожа президент. Благодарю вас.

Юн Ми хмуро посмотрев на сонбе, тоже кланяется, но с задержкой и молча. Хё Бин с интересом смотрит на неё.

— Ты чем-то недовольна? — интересуется она у неё.

— Нет, госпожа президент, — сделав над собой видимое усилие, отвечает та и ещё раз кланяется. Видно желая во время поклона справиться со своим лицом и убрать с него несоответствующее выражение.

— Ты уже сдала какой-нибудь тест по языку? — интересуется Хё Бин у Юн Ми проследив за её поклоном.

— Да, госпожа, — выпрямившись, делает та подтверждающий кивок, — японский.

— Почему мне об этом неизвестно?

— Не знаю, госпожа. В отделе кадров сказали принести все сертификаты после последнего экзамена. Больше они ничего мне не говорили.

— Понятно, — говорит Хё Бин и обращается к своему секретарю, — Запиши. Начальнику отдела кадров. Уведомлять меня о каждом результате тестов Юн Ми.

Су Чжи удивлённо смотрит на Юн Ми.

— Каков твой результат? — интересуется Хё Бин у Юны.

— Девятьсот девяносто один бал, госпожа президент, — отвечает Юн Ми.

— Хм… — одобрительно хмыкает та, окидывая оценивающим взглядом собеседницу, — Очень неплохо! Твой результат весьма впечатляет. Уверена, что компании «Sea Group» пригодится такой работник. Я готова заключить с тобою договор, по которому наша компания оплатит твое обучение и примет на тебя на работу после его завершения. Думаю, для того что бы получить наибольший эффект от твоего таланта, работать тебе следует в одном из наших заграничных филиалов, в Европе или Америке. И образование получить там же. Для лучшего овладения языком. Можешь выбрать сама, где ты хочешь учиться и работать.

Юн Ми задумывается, чуть прикусив нижнюю губу зубами. Её сонбе смотрит на свою подчинённую во все глаза.

— Я ещё не закончила школу, госпожа президент, — напоминает Юн Ми.

— Не вижу в этом никакой проблемы, — отвечает Хё Бин, — как в Европе, так и в Америке есть множество учебных заведений предоставляющих услуги полного пансиона. Будешь жить, и учиться в одном из них. Расходы возьмёт на себя компания.

В приёмной наступает тишина. Взгляды всех присутствующих обращены на задумавшуюся Юн Ми, смотрящую в пол. Все удивлённо ждут, не понимая, почему она до сих пор не бросилась целовать ноги Хё Бин.

— Большое спасибо, госпожа президент, за ваше предложение, — приняв решение говорит Юна, поднимая при этом голову и встречаясь взглядом с Хё Бин, — но к сожалению, мой ответ будет отрицательным. Я выбрала себе другой жизненный путь, госпожа президент.

Су Чжи и секретарь Хё Бин, не сдержавшись, ахают. Хё Бин с изумлением смотрит на Юну.

— Какой такой путь? — непонимающе спрашивает она её.

— Я решила заняться музыкой, — поясняет Юн Ми.

— Музыкой? — Хё Бин снова не понимает о чём идёт речь, — хочешь стать продюсером какого-нибудь музыкального шоу?

— Нет, — говорит Юн Ми, — я решила стать айдолом.

У Су Чжи и у девушки-секретаря, от услышанного, натуральным образом одновременно отвисают челюсти.

— Айдолом? — не верит своим ушам Хё Бин, — ты, айдолом?

— Да, — со скромным видом подтверждает Юн Ми.

Хё Бин обшаривает взглядом её лицо, потом тело и неожиданно разражается смехом.

— Ха-ха-ха! Айдолом! Ха-ха-ха! — громко смеётся Хё Бин закидывая назад голову и показывая свои отличные белые зубы, — ха-ха-ха!

Присутствующие девушки тоже улыбаются. Юн Ми же стоит с невозмутимым видом, словно говоря — «смейтесь, смейтесь, я-то знаю, чья возьмёт!».

— Ну, насмешила, — говорит Хё Бин, заканчивая смеяться и осторожно прикасаясь указательным пальцем к уголку своего глаза в котором появилась слезинка, — айдолом! Надо же! Разве у тебя есть к этому талант? Ты что, отлично танцуешь или поёшь?

— Пока ещё нет, госпожа, — говорит Юн Ми, — но скоро буду.

— Юн Ми! — произносит Хё Бин, осуждающе качая головой, — пора взрослеть! Ты уже почти взрослая девушка, стоящая на пороге большой жизни. Нужно расставаться с детскими мечтами. Ничего хорошего они не принесут, во взрослой жизни они создадут лишь ненужные проблемы. Ты слышишь, что я говорю, Юн Ми?

— Да госпожа, — говорит Юн Ми, в подтверждении делая кивок, — спасибо вам за ваш совет и за предложение. Но всё же, я пойду своим путём.

Хё Бин снова, неодобрительно качает головой.

— У меня нет времени бороться с твоим детским упрямством, — говорит она, — пусть этим занимаются твои родители. Я пошлю кого-нибудь поговорить с ними.

— Запиши, — обращается она к своему секретарю, — напомнить мне о необходимости послать поговорить с семьёй Юн Ми.

— А пока, — говорит она, поворачиваясь к Юне и протягивая ей книгу, которую до сих пор держала в руках, — Выкинь её! Выкинь, перестань мечтать и займись делом, а не глупостями! Твой талант быть переводчиком, а не айдолом. Ты меня поняла?

— Да госпожа кунчан-ним, — не спорит Юна, забирая назад свою книгу.

Хё Бин, чуть наклонив голову, задумчиво смотрит как она это делает, беря её одной рукой, но ничего на это не говорит.

— Спасибо, кунчан-ним, — кланяясь, благодарит Юн Ми, забрав книгу.

— Обе, займитесь делом! — приказывает Хё Бин повернувшись к Су Чжи.

— Да госпожа президент, — кланяется та.

— Мой брат у себя в кабинете? — спрашивает Хё Бин у Су Чжи.

— Господин исполнительный директор обедает вместе с директором гостиницы, — кланяясь, говорит Су Чжи.

— Обедает? — говорит Хё Бин, — хорошо, я спущусь в ресторан. Они же в нашем ресторане обедают, так?

— Да, госпожа президент, — кланяется Су Чжи.

Хё Бин и её секретарь уходят. Су Чжи молча смотрит на Юн Ми. В её взгляде обида и возмущение. Юн Ми виновато опускает глаза, пряча за спину книгу…

Время действия: вечер этого же дня

Место действия: дом мамы Юн Ми. Семья ужинает перед телевизором. Юн Ми вяло копается в своей чашке с салатом, периодически бросая взгляды на тарелку с кусочками жареной курицы.

Сижу, давлюсь салатом. Это, конечно, не еда, но хоть будет желудку ночью, чем заняться. Завтра с утра в больницу. Доктор опять прописал сдать кровь на гормональный анализ и ещё меня должны всего измерить. Руки, ноги, тело. Что бы наблюдать за изменениями моего тела. Куда чего вырастет и насколько. Анализы, естественно окромя как на пустой желудок не принимаются, поэтому, ходить мне до обеда голодным… Эх-эх-эх… грехи мои тяжкие… Ещё бы знать — какие? А то страдаешь тут, понимаешь, в неведенье… Неправильно это!

Сегодня был бит, как швед под Полтавой. А всё-то началось с покупки книги. Шёл себе по улице на работу, никого не трогал. Попался на глаза книжный магазинчик, с распродажей. А в нём, на витрине — книга американского продюсера, как я понимаю, из серии «для чайников». Цена после уценки — 800 вон. Это восемьдесят центов. Такие деньги у меня есть. Зашёл, купил, решив открыть в своих «умениях» новую «ветку профессии». «Пригодится!» — решил я, — «хоть представление буду иметь — „о чём это?“. С продюсерами мне ещё не раз придётся столкнуться…»

Пришёл на работу, воспользовавшись моментом, что никого нет, взялся читать. Тут нелёгкая принесла Хё Бин. И что-то я конкретно тормознул. Вначале — просто не заметил её появления, сосредоточенно обдумывая, как можно применить только что вычитанный в книге пример на практике. Потом — растерявшись, долго соображал — что сказать в оправдание? И, что паршиво, ничего подходящего в голову никак не приходило: чтение книжки на английском в подготовку к тестам по (французскому, например) никак не вписывалось, а информация из самоучителя продюсера в американском шоу-бизнесе вряд ли поможет корейскому секретарю в его трудовой деятельности.

Потом, статус Хё Бин. Это не Чжу Вон. Она тут самая главная. Насколько можно с ней шутить? Она вообще — шутки понимает? Я её так второй раз в жизни вижу. Выгонит нафиг и плакали мои восемьсот баксов…

Пока думал, все сроки ответа вышли. Хё Бин сама определила своё виденье ситуации и начала действовать. Пришлось стоять, потупив голову и молча кланяться, чтобы не усугублять…

В итоге, больше всех пострадала моя сонбе. Вот уж воистину — «награждение непричастных!». Было очень неудобно. И как мне удаётся всё время её так «подставлять»? Само собой как-то выходит… Эх! Ещё с родными поговорить нужно. Хё Бин обещала с ними поговорить о моей учёбе. Нужно объяснить, как правильно на это реагировать. Чувствую, разговор будет непростым…

— У меня есть новости, — сказал я, дождавшись рекламной паузы.

— Какие, дочка? — повернулась ко мне мама.

— Я сегодня разговаривала с Хё Бин… — начал я, делая для привлечения внимания паузу.

— А кто это? — спросила меня онни отвлекаясь от телевизора.

— Это старшая сестра Чжу Вона. Президент сети отелей «Golden Palace» — пояснил я.

— И ты с ней разговаривала? — удивилась Сун Ок.

— Да, — сказал я.

— Разве такое возможно? — удивилась онни.

— Почему нет? — не понял я.

— Она президент, самый старший начальник. И она старше тебя. Это она с тобою разговаривала, — пояснила онни, — Ты неправильно сказала. Тебе нужно было сказать, что «со мною разговаривала госпожа президент». Поняла?

— Ну да, — ответил я, прокрутив в голове «барабан» корейской иерархии, — наверное.

— Не наверное, а точно, — покровительственным тоном сказала Сун Ок и спросила, — и о чём она с тобою говорила?

— Предложила оплатить мою учёбу за границей, — сказала я, — из-за результатов моих тестов.

Онни, потянувшаяся в этот момент палочками к чашке с засахаренной грушей, замерла, не достигнув цели.

— Правда?! — повернувшись ко мне и смотря на меня круглыми глазами спросила Сун Ок.

— Угу, — вздохнул я, — предложила на выбор Америку или Европу, а потом работать в их компании.

— И что ты выбрала?! — с загоревшимися глазами подалась вперёд онни.

— Я отказалась, — коротко сказал я.

— ОТКАЗАЛАСЬ?! — не поверила Сун Ок.

— Да, — кивнул я.

Мама, обеими руками, крепко прижала к груди маленькую зелёную подушечку. Молча.

— ПОЧЕМУ?! — трубным голосом теплохода в тумане вопросила онни, смотря на меня глазами-прожекторами.

Почему? Ну, предложение Хё Бин на первый взгляд выглядело весьма заманчиво. Особенно для корейской девчонки с окраины. Учиться за границей, фирма оплачивает учёбу, а потом сразу есть, где работать. Красота! Только вот я никак не верю в то, что деньги дадут просто так. Стопроцентно уверен в том, что их придётся потом отработать. Или зарплату сделают маленькую, копеечную, с требованием в контракте — пятнадцать лет отпахать на фирму-благодетельницу, или работой завалят так, что ни вздохнуть будет, ни пёрнуть. Тут капитализм, детка! Древний и махровый. Бессребреники в нём давно вымерли, остались одни акулы. Я, на сцене, только за время этой учёбы в сто раз больше заработаю. Да и потом? Если пойти по этому пути, придётся жить бок о бок с корейцами, по их законам. А согласно им, этим законам, к тридцати годам, всякая нормальная корейская женщина, при условии, если она, конечно, нормальная, должна выйти замуж… На кой оно это мне?

А ещё, Хё Бин, честно говоря, мне, как руководитель, не нравится. Пришла, влепила штраф и тут же предложила «пряник». Ну, хоть паузу бы сделала какую-нибудь между этими событиями! Похоже, у неё «семь пятниц на неделе». Свяжешься, будешь потом «летать»… От рассвета до заката…

— ПОЧЕМУ?! — снова спросила меня Сун Ок.

— Видишь ли, онни, — неспешно говорю я, — я решила стать айдолом. Учёба за границей никак не подвинет меня к этой цели. Поэтому, я и отказалась…

Немая сцена… К нам приехал ревизор…

Время действия: утро следующего дня.

Место действия: комната сестёр. Сун Ок уже встала и спустилась вниз. Юна ещё спит.

Чёрный лакированный рояль, белые клавиши. Незнакомый концертный зал, погруженный в темноту. Яркий луч прожектора, бьющий откуда-то сверху, освещает только кусок сцены, рояль и исполнителя — меня. Клавиши, под моими пальцами, рождают бесконечно прекрасную мелодию. Она заполняет собою всё окружающее пространство. Мне кажется, что я сам становлюсь музыкой, растворяясь в ней. Вокруг меня, в воздухе, парят золотые песчинки. Они неспешно движутся по каким-то им одним ясным направлениям. Их присутствие ничуть не удивляет и не напрягает меня. Откуда-то я знаю, что это хорошо. Очень хорошо, что они здесь. Я играю, смотря, как они неспешно плывут мимо меня. Ощущение, что они слушают, как я играю. Неожиданно, в прекрасную мелодию вклиниваются посторонние звуки. Мерзкие и противные. Разрушая царящую гармонию.

Пространство вокруг меня начинает качаться и изгибаться. Золотые песчинки взмывают вверх и исчезают в темноте… Я просыпаюсь…

Чёрт! Богом проклятый телефон! Да чтоб тебя черти в аду на запчасти тысячу лет каждый день разбирали!

Не открывая глаз, правой рукой нашариваю пищащий сотовый и выключаю будильник. Вновь прижимаю голову к подушке, пытаясь вернуться туда, где я только что был. Но тщетно. Я уже проснулся, сон исчез. Лежу, слушая, как в голове стихает прекрасная мелодия и как в подушечках пальцев тают ощущения от только что нажимаемых клавиш. В носу — щекочущий запах лака. Какой реалистичный сон! Какая музыка! И как я играл! Легко, свободно, никаких «зажимов» в кистях. Так бы в жизни играть… Чёрт! А не записать ли мне эту мелодию? Чувствую, ещё немного и она окончательно улетучится из моей головы. Подъём!

Я вскочил с постели и, пытаясь открыть упорно спящий левый глаз, понёсся к синтезатору.

Время действия: то же утро.

Место действия: маленькая кухня в доме мамы Юн Ми. Сун Ок молча завтракает перед поездкой в университет. Мама рядом молча пьёт цветочный отвар. В кухне царит атмосфера некой угрюмости и подавленности.

— Полночи сегодня не спала, — произносит мама, нарушая устоявшуюся тишину.

Сун Ок вопросительно смотрит на неё, не переставая жевать.

— О вчерашнем думала. Такое хорошее предложение, — поясняет мама свою бессонницу, качая головой.

Сун Ок согласно кивает, продолжая жевать.

— Даже не знаю… — задумчиво говорит мама, невидящим взглядом смотря на стену перед собою, — айдолом ещё нужно стать… Как оно там будет? А тут и образование, и работа…

Мама опять замолкает, тяжело задумавшись.

— Ма, ты же видишь, что она ничего даже слушать не хочет? — проглотив прожёванную еду, говорит Сун Ок, — Ни тебя, ни меня, никого не слушает! Втемяшила себе в голову… Зря ты ей потакала. Мало ли что мудан сказала…

В ответ на обвинение мама ничего не отвечает. Молчит.

— Может, дядя с ней поговорит? — предлагает Сун Ок, — она его всегда слушалась…

В этот момент по коридору мимо кухни, шлёпая задниками тапочек, в пижаме, лохматая и неумытая, двигаясь по сонно-сомнамбулической траектории от стене к стене, пробегает Юн Ми. Мама и Сун Ок переглядываются.

— Вряд ли это поможет, — с сильным сомнением в голосе отвечает мама на предложение дочери, — сама видишь. Только встала и бегом к своему синтезатору… Даже доброго утра не пожелала…

Мама тяжело вздыхает.

— Может… к врачу? — тихо предлагает Сун Ок, наклонившись к столу.

Мама отрицательно качает головой.

Сун Ок отправляет в рот очередную порцию риса и начинает задумчиво жевать, тоже, как мама — смотря в никуда. В молчании проходит минут пять. Завтрак близится к концу, протекая в угрюмой тишине.

В доме хлопает дверь в гараж. В коридоре раздаётся весёлый смех Юны и её быстрые шаги. Мама и Сун Ок удивлённо поворачиваются к двери кухоньки. Секунда и в её проёме появляется смеющаяся Юна.

— У меня есть руки! — радостно сообщает она, улыбаясь и держа перед собою руки ладонями вверх с растопыренными пальцами, — у меня есть руки!

Мама и Сун Ок замирают, испуганно смотря на младшего члена семьи, у которого, похоже, не всё в порядке с головой. Юн Ми же, несколько озадачивается от того, что никто не торопится разделить с ней её радость.

— У всех есть руки, — осторожно говорит Сун Ок, первой придя в себя и так, тихонечко, отодвигается к стенке.

— Да не! Ты не поняла! — пытается объяснить ей Юна, в доказательство своим словам энергично шевеля пальцами, — я теперь могу играть! «Зажима» нет!

— «Зажима»? — непонимающе смотря на её пальцы, переспрашивает Сун Ок.

— Ага! — кивает головой Юн Ми, радостно улыбаясь, — теперь я точно стану айдолом!

Мама громко вздыхает на всю кухню, словно большой, печальный слон.

— То есть ты… хочешь сказать… — медленно произносит Сун Ок, соображая, — Что научилась играть на синтезаторе?!

— Ну да, — подтверждает Юн Ми, — конечно, нужно ещё работать, но это уже вопрос отработки техн…

— Ты можешь показать, как ты играешь?! — перебивает сестру Сун Ок.

— Да, — говорит Юна и задумывается.

— Только у меня нет усилителя и колонок, — спустя мгновение говорит она, — Куда бы выход с KORGа воткнуть, чтобы звук был?

— А наушники твои? — спрашивает Сун Ок, — в них же слышно?

— А я как буду без них? — возражает Юна, — мне же тоже надо слышать, что я играю! Хотя… Если ты будешь держать их рядом с моей головой, то будет слышно тебе и мне. Пошли, попробуем!

— Мам, пойдём! — командует маме Сун Ок, вставая из-за стола.

(через несколько минут)

Гараж в доме мамы Юн Ми. В одном из его углов — синтезатор, рядом с ним, на полу — «разбомбленный» комп, подаренный Чжу Воном. На деревянной зелёной табуретке, перед синтезатором сидит Юн Ми. Её пальцы легко порхают над клавиатурой. Сзади, прямо за спиною исполнительницы, стоят мама и Сун Ок и с не верящим выражением на лицах следят за её руками.

* * *

Время действия: тот же день.

Место действия: отель, приёмная Чжу Вона. На месте секретаря, за столом, сидит Юн Ми и что-то быстро набирает на клавиатуре компьютера, периодически заглядывая в лист бумаги лежащий рядом с ней. Су Чжи сидит возе стены на диванчике для посетителей, смотрит, как она работает.

Ля-ля-ля жу-жу-жу,

Я сегодня всех люблю!

Сижу, никого не трогаю, переношу какую-то хрень с бумажного листа в электронную таблицу. Дебильную работу «подогнала» сонбе. Прямо так сутра, как только я пришёл. Но я на неё не в обиде. Я сегодня люблю весь мир! Утром мне приснился чудный сон, в котором я был великим пианистом, исполнявшим великое произведение. Сон был настолько реальным, что проснувшись, я рванул к синтезатору, намереваясь записать гениальную музыку, которую играл. Фигвам, как говорится. Пока добежал до синтезатора, в голове ничего не осталось. Всё где-то по дороге высыпалось. Наверное, слишком быстро бежал. Ветром выдуло, хе-хе… Впрочем, у меня со снами всегда такой облом. Проснёшься, вроде — вот оно, озарение! С этого момента мир станет другим! Но прошла минута-другая и уже ничего не помнишь. Одни ощущения восхищения остаются, да печаль, что забыл, такую «вэшшш». Так и в этот раз вышло. Однако, «не смотря на», я всё же попытался «изобразить» услышанное. Конечно, ничего не вспомнилось, но неожиданно я ощутил, что между мною и моими пальцами пропала «стена», которая была до этого момента, не давая мне нормально играть. Не веря себе, я «пробежался по клавишам».

Ну точно! «Мои» пальцы! Такие же, какие были раньше! Не «деревянные»!

Я удобней уселся на табуретку и в качестве проверки — «забабахал» итальянскую польку, Рахманинова. От начала и до конца «забабахал». У каждого музыканта есть «своё» произведение. То, которое он исполнит, если ему предложат сыграть — «что-нибудь, на ваш выбор». Причины, по которым оно находится в «топ-листе исполнителя», могут быть самые разные — долго не давалось, вложил много времени и сил, просто нравится, чаще других заставляли исполнять преподаватели, получается лучше прочих… Много из-за чего оно так может быть. «Моё произведение» — итальянская полька, Сергея Рахманинова.[10]

В музыкальной школе, в это своё первое произведение, я вложил бездну сил и такую же бездну терпения. Ни с каким другим произведением я никогда больше так не напрягался, как с этой полькой. Но «откатал» я её в своё время — до блеска. «От пальцев отлетала», как говорится. И я её сыграл. От и до. И опять она — «отлетела», так же, как делала это раньше.

Как только прозвучал последний аккорд, я подхватился и понёсся делиться радостью, к родственникам Юн Ми, ибо больше не кому. Но, к моему удивлению, они почему-то не стали торопиться разделить мой восторг. Не поверили. Сун Ок вообще потребовала предъявить доказательства. Что ж? Привёл к KORGу, предъявил. Ещё раз сыграл «польку». Когда закончил, онни так и «зависла», как стояла — с отвисшей челюстью и наушниками в руках, а мама — обняла меня, уткнулась лицом в шею и принялась плакать. В общем, утро вышло… эмоциональным.

В гостинице, когда я пришёл на работу, сонбе загрузила меня работой. Вручила толстую папку и, освободив место за единственным компьютером в приёмной, поставила задачу — создать электронную копию её содержимого. Про мой вчерашний разговор с Хё Бин — словом не обмолвилась. Даже ничего не спросила. Так, словно ничего и не было. Хотя, языком она, похоже, шлёпнуть уже успела. Почему? Ну, потому, что охранник на входе меня с интересом оглядел, на ресепшене, тоже, внимательными взглядами проводили. Не как обычно. Вообще, отель — это большая деревня, в которой живёт персонал. И как жители деревни, персонал сплетничает друг про друга. Все про всех знают, всем до всего есть дело. Это я понял, ещё работая в ресторане. Чёрт, неудачно получилось с эти разговором с Хё Бин! Будут теперь языками трепать, все, кому не лень…

В этот момент открылась входная дверь и в приёмную вошёл её владелец — Чжу Вон. Сонбе вскочила с дивана и, поклонившись, поприветствовала начальника. Я выскользнул из-за стола и тоже присоединился к ней.

Небрежным кивком Чжу Вон ответил на пожелания хорошего дня и молча принялся разглядывать меня и Су Чжи. Похоже, кунчан-ним не в настроении…

Стоим, скрестив опущенные кисти рук, смотрим в пол, не поднимая глаз. Ждём. Всё как положено.

— Чем занята, Юн Ми? — наконец подаёт голос Чжу Вон, обращаясь ко мне.

— Заполняю базу данных, кунчан-ним! — бодро рапортую я, поднимая голову.

— Базу данных? — удивляется тот и требует, — Покажи!

Я беру со стола папку и протягиваю её Чжу Вону. Двумя руками и с лёгким поклоном. Как подобает. Тот берёт, листает, похоже, слегка удивляется.

— Где ты её взяла? — спрашивает он.

— Су Чжи-сонбе дала, — отвечаю я, бросив быстрый взгляд на свою начальницу. На её безрадостное лицо.

Похоже, чё-то снова не то, — так я расшифровываю для себя её выражение, — Как бы нас опять не штрафанули…

— Су Чжи, — обращается Чжу Вон к секретарше.

— Да, господин исполнительный директор, — кланяется та, не поднимая глаз.

— Впредь запомни. Работу своим сотрудникам здесь даю я, а не кто-то ещё, — веско, со значением, произносит Чжу Вон.

— Да, господин исполнительный директор, — начав краснеть, снова кланяется Су Чжи, — простите, господин исполнительный директор.

— Это касается и твоей подчинённой, — буравя взглядом секретаршу добавляет подробностей Чжу Вон.

— Да, господин исполнительный директор, — с красным лицом, вновь поклонилась Су Чжи, — простите, господин исполнительный директор.

— В любом случае, если кто-то главнее меня дал вам указание, вы должны сначала поставить меня в известность, прежде чем начать выполнять. Вам ясно?

— Да, кунчан-ним, — синхронно поклонились мы вдвоём с сонбе, — простите, господин исполнительный директор!

— Надеюсь, вы это запомните. Иначе, мне придётся прибегнуть к более суровым мерам, чем к которым прибегла вчера моя сестра.

— Да, кунчан-ним! Простите, господин исполнительный директор!

— Су Чжи, запиши! — приказывает Чжу Вон, проследив за тем как мы кланяемся.

— Я готова записывать, господин исполнительный директор, — говорит та, достав блокнот и ручку из специального кармашка, прикреплённого к её поясному ремню.

Выражение её лица печально. Похоже, нас сейчас оштрафуют…

— Приказ в бухгалтерию, — обозначает название документа Чжу Вон, — за успешный и добросовестный труд, выплатить премию секретарю Пэ Су Чжи в размере…

Чжу Вон оценивающим взглядом окидывает испуганно замершую девушку.

— …В размере пятнадцати процентов оклада, Пак Юн Ми, премировать в размере…

Теперь оценивающим взглядом был осмотрен я.

— … в размере пяти процентов оклада! — вынес вердикт Чжу Вон.

А чего так? Сонбе, вон пять процентов к штрафу Хё Бин накинули, а мне за моральный ущерб? У меня он тоже был! Мне тоже деньги нужны! Я тоже человек! Почему пять процентов-то всего? Чё он? Мы с ним вроде в нормальных отношениях!

— Оформи документ как положено и принеси. Я подпишу, — продолжил отдавать распоряжения Су Чжи Чжу Вон.

— Да, господин исполнительный директор, — прижимая обеими руками к груди блокнот, голосом, полным восторга отвечает та и низко кланяется.

— … Это моё первое поощрение за четыре года, господин Чжу Вон! — с сияющим видом восхищённо добавляет она, выпрямившись.

Первое поощрение за четыре года? Да ну?! Не, в этой конторе я работать не буду! Первый раз за четыре года! И то, по случаю восстановления Чжу Воном своих «попранных границ». Жмоты…

— Ну, вот видишь, — «тормознув», вяло произносит Чжу Вон смотря на Су Чжи и тут же, повернувшись ко мне, энергично отдаёт приказание, — Юн Ми! Кофе мне!

— Да, господин исполнительный директор! — кланяюсь я.

Чжу Вон кивает и направляется к себе в кабинет.

Время действия: в том же отеле, минут пять спустя.

Место действия: кабинет Чжу Вона. Юн Ми аккуратно ставит на стол директора белый подносик с белой чашкой дымящегося кофе. Чжу Вон отрывается от монитора и бросает взгляд на Юн Ми.

— Хочешь что-то спросить? — интересуется он.

— Эээ… нет, господин исполнительный директор.

— У тебя все эмоции на лице написаны. Как ты собираешься быть актрисой с таким лицом? С ним же невозможно будет играть роли. Спрашивай.

Юн Ми, озадаченно, держит поднос в руках.

— Э. э… Господин исполнительный директор, а почему сонбе получила премию больше чем штраф, а я нет?

— Очень просто, — с усмешкой смотря на Юну объясняет Чжу Вон, — Су Чжи красивее чем ты. Ещё вопросы есть?

— Ээ. э… ааа, — ошеломлённо мычит в ответ Юн Ми, — нет…

— Ну тогда иди, работай! — отдаёт приказание Чжу Вон.

— Да, господин директор…

Юн Ми поворачивается и идёт к выходу. Чжу Вон, выглядывая из-за монитора, весело скалится глядя на то, как она, плавно, по изогнутой траектории, не кратчайшим путём, идёт к двери. Похоже, что она ошарашена.

Чжу Вон качает головой глядя ей в след.

Трейни шестая

Время действия: тот же день

Место действия: сеульская улица. По улице неторопливо идёт Юн Ми.

Иду домой. Устал. Сегодня был напряжённый день. С утра — посещение больницы. Качнули крови, обмеряли всего. Будут наблюдать, как Юна будет расти. Выпросил себе второй экземпляр результатов измерений. Тоже буду следить. Интересно, да и касается меня самым непосредственным образом. Как там в песне?

«Всё что тебя касается, Всё, что меня касается Всё только начинается, На-чи-нает-ся!»

Всё только начинается! Ещё меня в скором времени ждёт посещение диетолога, или гастроэнтеролога. Я не совсем понял сказанное мне по-корейски слово, но смысл его где-то там. Специалист, который по результатам последнего анализа, решит, чем и как мне лучше всего питаться… Забавная штука жизнь! Никогда не думал, что путь к вершине эстрады, буквально с самого начала, будет пролегать через специалиста но кишкам… Вот уж неисповедимы пути господни, как говорится! Интересно, а за какие шиши меня обследуют? Анализы, консультации? Лечат, а денег не просят… Не, это они молодцы конечно, но как-то странно… Нужно узнать, а то как вывалят потом разом счёт, за потреблённые услуги… И буду я напевать, приседая — «Мама, мама, что я буду делать? Ку!» Деньги-то на синтезатор потрачены. Лучше заранее предвосхитить возможные проблемы. Если денег нет, то и к врачам ходить не нужно будет! Надоели уже… Впрочем, польза от них есть. Причём существенная. Одно только то, что пластику делать не нужно, тянет на кругленькую сумму… И здоровья мне этим сберегли… Это вообще, бесценно!

…Фух! Жарко-то как! Весна ещё не закончилась, а уже такая духотень! Что-же тут летом будет? К жаре я непривычен…

Чжу Вон сегодня упражнялся в остроумии. «Лицо» восстанавливал. Видать ему сеструха нос натянула, так он показывал кто тут главный на самом деле. Премии раздавал. В итоге сонбе получила плюс пять процентов к зарплате, а у меня в итоге вышел ноль. Что за…? Ещё и прикололся — типа, мордой не вышел! Никогда не понимал этих мажоров. Ну, есть у тебя деньги, зачем постоянно демонстрировать окружающим, что ты богат? Прямо ущербность какая-то… Ничего ведь не стоило дать мне столько же, как и Су Чжи! Пять процентов от моей зарплаты для такой корпорации как «Sea Grup» это тьфу и растереть! Даже не заметили бы… Не, нужно было поприкалываться! Подразнить и не дать. Странные люди эти богатые… А богатые корейцы, похоже, страньше вдвойне… Да и бог с ними! Скоро это кончится, и я буду сам себе хозяин…

…Ко мне вернулось моё умение играть. Это самое главное. Основа. Фундамент, на котором я буду строить здание своего успеха. Даже если с голосом будет средне — ничего страшного. Главное — я могу воспроизвести хиты, которые знаю. С пением можно что-то придумать. Можно сказать, что через первую преграду я прорвался, теперь у меня следующий этап — продолжать совершенствовать технику своей игры, записать пару-тройку хитов и попытаться как-то с ними засветиться. Да! Ещё нужно узнать о защите авторских прав… Дядя. Я хотел поговорить с ним об этом…

— Да, внучек, кинь в неё! Вот, правильно! Не попал. На вот тебе ещё камушек. Кидай!

Выныриваю из своих мыслей, фокусируюсь на постороннем разговоре. Пожилая аджума с маленьким мальчиком. Наверное, бабушка с внуком. Бабушка подбирает с дороги камушки и даёт внуку. Тот сосредоточенно кидает их куда-то в сухую, уже вперемежку с зелёной траву, у большого, распустившего молодые листочки, куста.

Что они там такое делают? Кто там, в кусте? Крыса?

Подхожу ближе, смотрю в куст и вижу маленького чёрного… котёнка! Забившись среди корней, он втянул шею и испуганно лупает глазами, видно не понимая, что это вокруг него стукает? В этот момент, камень, удачно брошенный мальчиком, попадает ему прямо в голову. Котёнок жалобно мяукает и пытается залезть в щель, в которую он забился, ещё глубже.

— Молодец, Юн! Вырастешь, потяжелее камни будешь кидать, тогда точно пришибешь, — обнадеживает мальчика старушка, — На, вот, ещё камушек!

Задрав голову вверх, мальчик с уважением смотрит на бабушку. От увиденного я натуральным образом охреневаю.

— Аджума, что вы делаете? — возмущаюсь я, — чему вы ребёнка учите? Вы что, с ума сошли?!

От моего вопроса аджума тоже офигевает, причём настолько, что на пару секунд «виснет».

— Как ты разговариваешь со старшими?! — придя в себя, негодующе кричит на меня она, — как тебя мать воспитала, соплячка? Да кто ты такая, чтобы так со мною разговаривать?!

Ненормальная какая-то, — решаю я, — в дурдоме день открытых дверей, походу… Кто ей, такой, только ребёнка доверил?

Обхожу её справа и останавливаюсь в двух шагах от мальчика.

— Нельзя кидать камнями в маленьких, — строго говорю ему я.

Мальчик, немного набычившись, строго смотрит на меня.

— Он живой, — объясняю я, почему, — и ему больно. Он будет плакать.

Юн надувает губы, опускает голову и смотрит на камешек, который крутит в руках. Размышляет. Аджума, всё это время энергично набиравшая в грудь воздух, разражается какой-то уж совсем площадной бранью в мой адрес. Не обращая внимания на орущую рядом бабку, Юн поднимает голову и смотрит на меня, я смотрю на него. Неожиданно он бросает камень себе под ноги и улыбается мне. Я улыбаюсь ему.

— Хорошая тётя, — говорит он.

Я? Тётя? Надо же! Выпрямляюсь и советую продолжающей ругаться аджуме: Рот помой, карга старая.

От услышанного у аджумы происходит натуральный «помпаж»[11] глотки и она замирает с открытым ртом. Наступает благостная тишина.

Подмигнув смотрящему на меня мальчику, я схожу с дороги и, сделав несколько шагов, приседаю рядом с кустом. Втиснувшись, насколько вышло меж корней, котёнок смотрит на меня испуганными зелёными глазёнками.

— Шшшш, — говорю я ему и осторожно, чтобы не испугать резким движением, подношу к его мордочке пальцы, — не бойся.

Тот, подумав, вытягивает шею и обнюхивает мои пальцы. Рядом, по сухой траве шелестят шаги. Подходит Юн и тоже, присев на корточки, смотрит, что я делаю. Котёнок пугается, но через пару мгновений вновь высовывает любопытную мордочку. Что же с ним делать? Оставлять здесь явно нельзя. Что ещё взбредёт в голову этой ненормальной аджуме? Может — он чей-то? Нужно попробовать найти хозяина. А пока придётся взять с собой.

— Пойдёшь со мною? — спрашиваю я котёнка, протягивая ему раскрытую ладонь, — я дам тебе молока.

Тот, смешно шевеля носом, снова обнюхивает мои пальцы.

— Пошли, — тороплю я его, — у меня ещё много дел, а ты, наверное, хочешь есть. А потом я попробую найти твоего хозяина или хозяйку. Давай!

Я нетерпеливо шевелю пальцами. Зверёк, подняв голову, пару мгновений, смотрит мне в глаза и, пискнув, вылезает из своего убежища.

— Молоток! — хвалю я его за быстрое решение и подхватываю на руки. В этот момент сзади подбегает аджума и, схватив Юна в охапку, уносится с ним по улице, крикнув на прощание что-то неразборчивое. То ли — идиотка ненормальная, то ли дура чокнутая.

Сама такая, — думаю я, посмотрев ей вслед, и обращаюсь к котёнку: — Ну, что, пошли? Надеюсь, мои не будут против, если ты поживёшь у нас пару дней, пока твой хозяин не найдётся?

Время действия: то же время

Место действия: дом мамы Юн Ми, прихожая. Мама, встретив вернувшуюся из института старшую дочь, торопится поделиться с нею новостями.

— Сун Ок! Слушай меня скорее! Мне сегодня позвонила секретарь президента Хё Бин! Секретарь сказала, что госпожа желает поговорить со мной о Юн Ми! Назначила мне завтра время, к которому она меня хочет видеть. Сун Ок, что мне делать?

— Пффф… — выдыхает даже ещё не разувшаяся Сун Ок, — мам, откуда я знаю, что нужно делать? Я вообще уже перестаю что-то понимать! Голова кругом идёт! То она по девятьсот с лишним балов за иностранные языки получает, то знакомство с чёболем заводит, то вдруг меньше чем за два месяца, сама, учится на пианино играть… Откуда я знаю, ма? Что ты меня спрашиваешь?!

— Но ты же её старшая сестра! — возражает мама.

— И что? Что с того? Она что хочет, то и делает! Ещё и побить меня обещала!

— Побить? Тебя? — пугается мама, — как такое может быть? Ты же старшая?

— Вот и я не знаю… Ты с дядей говорила? Звонила?

— Звонила. Но мы недолго поговорили. Он сейчас во Вьетнаме. Сказал, что далеко от города и позвонит сам. Тут связь оборвалась. Поговорить не получилось.

— Сделай тогда так, как правильно! Зачем меня спрашиваешь?!

— Но, Юна же будет против? И потом… Что будет, если они узнают, что у неё…амнезия?

— Не знаю я! Я ничего не знаю! Ма, я умираю от голода! Давай, поедим сначала!

— Да, дочка, да! Ты разувайся, мой руки и приходи. А я сейчас соберу на стол.

Мама торопливо убегает на кухню. Сун Ок, нагнувшись, устало стягивает с себя обувь. В этот момент открывается входная дверь и в прихожую входит Юна.

— Аньён! — произносит она, увидев старшую сестру.

— Аньён, Юна, — оборачиваясь, отвечает та и испуганно замирает, увидев, что у неё на руках.

— Он у нас поживёт немного? — спрашивает Юн Ми, имея в виду котёнка, — какая-то сумасшедшая аджума учила ребёнка кидать в него камнями…

— МА-МА! — во всю мощь своих лёгких кричит Сун Ок с испугом смотря на «зверя», — Юн Ми принесла «тодук-коянъи»! ЧЁРНУЮ! МАА-МА!

Не надев тапочки, так, без них, скользя по полу разъезжающимися ногами в носках, Сун Ок убегает в дом. Юн Ми озадаченно смотрит ей вслед.

Время действия: несколько позже

Место действия: дом мамы Юн Ми. Маленькая столовая. За столом сидят Мама, Юна и Сун Ок. На полу, в углу, смешно вытянув лапы, спит котёнок. Съев кусочек курицы, он спит, опьянённый сытостью.

Сижу, слушаю, что мне рассказывают про кошек мама и онни. Ощущение — словно я в сказке. Сказочной дурацкой стране, в которой усатые-хвостатые объявлены персонами нон-гранта. Онни на полном серьёзе рассказывает мне, как в последнюю ночь старого года ужасный демон в обличии кота ищет возле домов оставленные за порогом туфли. А если находит их, то делает с обувью вовсе не то, о чем можно было бы подумать, — демонический кот примеряет найденную обувку, меняя тем самым к худшему всю дальнейшую судьбу их владельца. А за хвост кота, который входит в дом, может держаться дух умершего. Поэтому, всем кошкам следует обрезать хвосты, чтобы они не таскали на них кого-то из потустороннего мира. Часто, в кошку вселяется дух убитой женщины. Значит, кошка, опаснее кота…

Слушаю этот бред и понимаю, что вероятность найти хозяев котёнка стремительным домкратом падает к нулю. Скорее всего, их у него никогда и не было. Во-первых он чёрный, во-вторых он женского полу — кошечка, я посмотрел, а это вообще, по местной мифологии, о ужас, ужас! Сдать его в какой-нибудь приют для животных вероятность, тоже, как я понимаю, невелика. Скорее всего, его тупо туда не возьмут, потому, что его оттуда, никто, тупо, никогда не заберёт. И чего теперь делать? На кой я связался? Ну и шёл бы себе мимо, да и шёл…

Я вздохнул. У нас в семье был кот. Барсик. Тоже чёрный. Умнющий. Старый уже, но всё равно играть любил. Только бумажку к нитке привязанной покажи — глаза загораются как у молодого! Всех кошечек вокруг дачи окучивал. Приходил после кошачьих драк — подранный, но не побеждённый. Дня три-четыре отлежится, отъестся, если надо — мама в ветеринарку свозит, там его подштопают, кольнут, и снова — в ночь. Стеречь свои границы, поддерживать кошачью популяцию. Мужик был. В прошлом году какая-то падла убила. Из пневматики. Отец сказал, что шарик попал прямо в глаз и сквозь него в мозг. Сразу — насмерть. Нашли возле нашего участка. Твари, а не люди. Поохотится на дачу приезжают… Поймать бы такого охотничка, да всю обойму бы в рожу высадить, из его пистоля… Чтоб знал, как это.

И что мне теперь с котёнком делать? Куда его? Я же звездой собираюсь стать. Как я его за собой таскать буду? Дома, я понимаю, оставить — без вариантов. Вот нашёл себе обузу… Ладно, ещё не вечер… может, что в голову придёт…

В общем, родные Юн Ми предлагают вернуть животину туда, где взял. От греха подальше. Не возражаю, рассчитывая выиграть время, выказываю согласие. Но завтра. Видя, что я не сопротивляюсь, мама и онни «выдыхают». Дабы сменить тему, рассказываю про свой сегодняшний поход к врачу. Про то, как меня всего измерили. Женщины отвлекаются от кошачьего вопроса. Тут мама вспомнив, сообщает, что ей звонила секретарша Хё Бин и пригласила завтра на разговор по поводу моей дальнейшей учёбы и работы в «Sea Grup». Рассказав, мама молча смотрит на меня, ждёт моей реакции. Я молчу.

— Может, всё же поедешь учиться? — осторожно спрашивает мама, заглядывая мне в лицо, — в Америку…

— Я же уже всё в прошлый раз объяснила, — отвечаю я, — что бесплатный сыр бывает только в мышеловке…

(в этом месте онни хмуро кивает, соглашаясь)

— … и про то, что денег там особо не заработаешь и жить мне придётся не в Корее, далеко от вас… Всё же уже объяснено. Вы слышали и согласились со мною. Повторять не буду. Мой ответ — нет. И вообще, не понимаю, зачем тебе туда идти? Позвони, скажи, что не можешь. Занята.

— Ты что! — пугается мама, взмахнув руками, — это же неуважение! Госпожа Хё Бин большая начальница, президент. И ты работаешь у неё. Нельзя не прийти!

— А, ну да, соглашаюсь я, вспомнив про иерархию в отношениях, — ладно, я пойду, гляну, что там в интернете, — говорю я, — может, кто заказ на перевод прислал… Доктор тесты прислать должен…

— Иди дочка, — вздохнув, разрешает мама, — иди…

Сижу в интернете, читаю про Корею и кошек. Пытаюсь понять.

«…В традиционной корейской культуре боязнь кошек — одно из самых распространенных суеверий. Соперничать с ним может только страх перед числом „четыре“ (в китайском языке слово „четыре“ созвучно слову „умирать“; из Китая суеверный ужас перед „четверкой“ распространился на Корею и Японию) и вера в то, что не выключенный на ночь вентилятор потихоньку высасывает из человека жизнь…»

Ну да, про цифру четыре есть тут такое. Во всех лифтах она заменена английской буквой F. Я иногда путался, пока не привык. А вот про вентилятор — не слышал… Интересно, чем он жизнь «высасывает»? Вибрацией, что ли?

«… Кошку в Корее всегда воспринимали как животное-паразита, обитателя не дома, а заднего двора или помойки. Бездомную кошку по-корейски зовут „тодук коянъи“ — „кошка-вор“. Некоторые корейские националисты объясняют свою нелюбовь к кошкам следующим образом: „Самая известная кошка — это манэки-нэко. Манэки-нэко — это символ Японии. А что хорошего может быть от колонизаторов?“»

Ну да, патриоты, они такие… Бей своих, чтоб чужие боялись…

«…Сильный страх перед мистической кошкой еще недавно жил во всех корейцах. Защитить девушку от убегающей со всех ног кошки, запустив в нее камнем, было достойным проявлением мужества парней…

…Страдают от такого отношения в основном бродячие кошки, которых в Сеуле насчитывается от 30 до 200 тысяч (в зависимости от того, кто считал). Вид у них обычно зашуганный и ободранный. К тому же некоторые врачи традиционной медицины считают кошачье мясо лекарством от болей в суставах, так что на отдельных сезонных рынках торгуют и кошками, которым уготована судьба стать пищей. Зачастую для приготовления лекарств народной медицины кошек варят живьём…»

Пипец! Средневековье! На дворе двадцать первый век! Они что, серьёзно это делают?! Просто не верю! Кажется, я теперь по-настоящему понимаю благородного дона Румату Эсторского… Я бы тоже в конце-концов сорвался бы… С ума тут, что ли все посходили? Это же просто кошки!

«… Жизнь кошек в Корее стала меняться к лучшему только в последние 5-10 лет. Сказывается и любовь к котикам, захватившая интернет, и популярность анимэшных „кавайных нэко“, и определенное повышение уровня жизни, при котором снижается потребность выплескивать агрессию на бродячих животных. Правда, любимым домашним животным все равно считается собака, а кошку держит лишь примерно один из 8000 корейцев. При этом, как правило, это дорогостоящая породистая кошка, знак статуса, цена которой может раза в два превосходить европейскую.

Постепенно меняется и отношение к бродячим кошкам. Они появляются теперь не только у буддийских храмов, как раньше, но и около некоторых харчевен, где их подкармливают иностранцы. Взять бродячего кота домой считается моветоном, дескать, это его карма — жить на улице. Но есть и те, кто регулярно подкармливает таких котов. Отношение к этим людям в обществе не очень хорошее: считается, что занимаются этим лишь те, у кого нет друзей и не сложилась карьера. Поэтому подкармливают уличных кошек сердобольные корейцы в темное время суток…»

Вот так вот… Моветоном! Всё ясно теперь, почему мама и Сун Ок настолько против. И что мне теперь делать? Выкинуть его на улицу? Чтобы его там заживо сварили? Пффф…

Время действия: Вечер того же дня. Уже темно.

Место действия: дом гадалки. У двери — мама и Сун Ок. Сун Ок настороженно озирается по сторонам, стараясь держаться поближе к маме. Мама только что позвонила в дверь. Дверь открывается и на пороге дома появляется гадалка.

— Зачем пришла? — начинает ругаться она, увидев поздних посетителей, — я же сказала тебе по телефону, чтобы ты не приходила!

— Простите госпожа мудан, — низко кланяется мамам, — простите, что осмелилась потревожить вас, но вопрос очень срочный. Обязательно нужно знать до завтра.

— Поэтому я спать не должна? — вопрошает мудан и командует, — убирайтесь!

— Госпожа, а мы вам принесли курочку и пиво, — заискивающе улыбается мама, двумя руками поднимая вверх принесённую с собою упакованную в пакеты, коробку.

Шаманка на секунду задумывается.

— Нет! — говорит она, делая шаг назад и намереваясь закрыть дверь, — убирайтесь!

В это мгновение, в безветренном вечере проносится внезапный порыв ветра, бросая в лицо хозяйки дома облачко пыли. Дверь, вырвавшись из руки мудан, с громким звуком ударяется о стену дома.

— Хе-кхе-кхе, — машет рукой перед лицом шаманка, откашливаясь, — кхе-кхе, кхе! Чёрт бы вас всех подрал! Апчхи!

Остолбенев, поздние посетители смотрят на мудан круглыми от страха глазами. Мама, в полупоклоне, держит в руках коробку с подношением.

— У меня есть распорядок дня! — отвернувшись от них и прочихавшись, возмущённо кричит куда-то в темноту мудан, — И ночью я сплю! Имею право! Я не собираюсь всем тут потакать! Ясно?!

Не ожидая ответа на свой вопль, она поворачивает голову к посетителям.

— Это ещё кто с тобой? — спрашивает она маму, смотря на Сун Ок.

— Это… моя старшая дочь, Сун Ок, — испуганно лепечет в ответ мама. Сун Ок торопливо кланяется. Мудан переводит взгляд на коробку в маминых руках.

— Курица, говоришь? — задумчиво переспрашивает она.

— Да, госпожа мудан, — вновь кланяется мама, вновь, с почтением, протягивая двумя руками коробку, — свежая курочка и пиво. Так, как вы любите. Прошу вас. Примите, пожалуйста.

— Ладно, проходите, — меняет гнев на милость мудан, — коль пришли…

(чуть позже. Гадальная комната. Перед столиком на низких ножках восседает мудан, с трубкой в правой руке. По другую сторону столика, но чуть подальше от него, на постеленном на полу мате, сидят мама и Сун Ок. Шаманка не переоделась и сидит в том, в чём вышла встречать гостей. Похоже, в знак протеста.)

— Зачем пришла? — затягиваясь из трубки, мудан неласково спрашивает маму.

— Госпожа мудан, — начинает торопливо говорить та, — я уже была у вас, гадала на мою младшую дочь…

Не выпуская кончик трубки изо рта, шаманка молча кивает, подтверждая.

— …Вы мне тогда всё рассказали… — одобренная её кивком более уверенно продолжает мама, — но, ведите ли, уважаемая госпожа… Я сегодня получила для неё очень заманчивое предложение. Компания, в которой она работает, хочет отправить её учиться за границу. И готова оплатить ей учёбу… Завтра мне нужно дать ответ. Вы сказали, что мою дочь ждёт успех… Я пришла, чтобы узнать, может, прошлый раз, когда вы гадали, вы имели в виду этот случай? Может, я что-то не так поняла, уважаемая госпожа мудан?

Мама низко, до пола, кланяется. Гадалка пронзительным взглядом следит за ней, не обращая внимания на повторяющую поклон матери Сун Ок. Мама выпрямляется, складывает руки на коленях и, наклонив голову, почтительно ждёт ответа. Гадалка вынимает изо рта трубку и неспешно выдыхает дым через нос, продолжая неотрывно смотреть на посетительницу.

— Не лги аджума, — хриплым голосом произносит она, — ты здесь не для этого. Я тебе уже всё сказала. А теперь у тебя появился соблазн, и ты пришла, чтобы я взяла всё на себя. Чтобы я за тебя решила. Ведь так?

Мама сидит, опустив голову и не поднимая глаз. Молчит.

— Я сразу это поняла, как только ты мне позвонила, — удовлетворённо говорит мудан и, взяв трубку в рот, сильно затягивается.

Тишина. Слышен только чуть слышный треск сгораемого табака.

— Госпожа мудан, прошу вас, — мама поднимает на гадалку глаза, полные слёз, — помогите. Я так боюсь ошибиться! Она не хочет, а ведь такой случай бывает в жизни только раз! Прошу вас, помогите! У меня просто голова кругом идёт! Я не знаю, что мне делать?! Погадайте ещё раз, прошу вас!

Гадалка неодобрительно качает головою.

— Нельзя много раз гадать, — объясняет она своё недовольство, — духи этого не любят. Но сегодня они хотят, чтобы я поговорила с тобою. Ты сама видела…

Мама испуганно кивает.

— Волосы принесла? — вздохнув, спрашивает шаманка.

— Да, вот… Вот, госпожа мудан! — шмыгнув носом, засуетилась мама, доставая заготовленный маленький золотой мешочек с волосами Юн Ми.

— Первое гадание самое правильное, — поясняет шаманка, зажигая большую белую свечу, — оно даже может «закрепить» судьбу…

— Жги, — приказывает она, указывая маме на свечку.

Та, осторожно, подносит к пламени тёмную прядь. Раздаётся лёгкий треск и по комнате плывёт запах палёного волоса, смешиваясь со сладковатым запахом из горящей трубки.

— Спрашивай, — разрешает шаманка, глубоко затягиваясь, — только имён не произноси.

— Я хочу знать, следует ли моей младшей дочери принять предложение компании «Golden Palace»! — неожиданно твёрдым голосом говорит мама.

Мудан кивает и закрывает глаза. Мама и Сун Ок терпеливо ждут.

— Нет! — наконец уверенно произносит шаманка, открывая глаза с увеличившимися до размера радужки зрачками, — это не её судьба.

Мама и Сун Ок одновременно, чуть слышно, выдыхают.

— Кошку оставь, — между тем продолжает шаманка, — меч и кошка для неё.

— Меч? — растеряно переглянувшись с дочерью, переспрашивает мама, — а откуда вы знаете про кошку, госпожа мудан? Я ведь вам не говорила…

— Трое и один встретятся у порога, — не обращая внимания на её вопрос, монотонным скрипучим голосом продолжает говорить шаманка, смотря при этом куда-то вдаль, сквозь стену, — кошка поможет. Не прогоняй её. Это важно. Одного меча будет мало. Он будет ждать сколько нужно. Не беспокойся об этом. Ты всё поняла, аджума?

Наклонив к плечу голову, шаманка внимательно смотрит на маму огромными чёрными глазами.

— Н-ннетт, — запинаясь, произносит в ответ та, качая головой, — не поняла…

— Мы всё сказали, — произносит в ответ шаманка, — больше с этим не приходи. Что ты хочешь узнать для своей старшей дочери?

— Ээээ… ммм… — я хотела узнать её будущее… её талант… — испуганно лепечет мама, со страхом смотря на шаманку.

— Простая судьба, простая жизнь, — низким голосом произносит мудан переведя взгляд на Сун Ок и говорит уже с ней, — мужчина, о котором ты сейчас думаешь, не твой. Своего мужчину ты встретишь позже. Найти его поможет твоя сестра. Твой талант — быть матерью и женой. В семье будет достаток. Поможет твоя сестра. Дети и муж принесут тебе радость. Печаль и горе тебе принесёт твоя сестра. Ненависть, обращённая к ней, заденет и твою семью. Решение будет за тобой. Мы всё сказали. Мы уходим. Больше не приходите…

— Аджжжжж! — восклицает мудан, крутя головой с закрытыми глазами и ухватившись за виски ладонями, — проклятье! Принесло же вас на ночь глядя! Опять я до утра не усну! Платите пятьсот тысяч вон и убирайтесь из моего дома! Ну?!

— Но у меня только триста тысяч с собой… — растеряно говорит мама.

— Оставшееся — потом принесёшь! Уходите! Да! И не вздумайте кому-то рассказывать о том, что я вам рассказала. Всё испортите!

Мама и Сун Ок торопливо поднимаются на ноги. Мама открывает сумочку и ищет в ней деньги.

— И вы уходите! — приказывает мудан, задрав голову и обращаясь к кому-то на потолке, — хватит на сегодня! Разговорились!

Мама кладёт на столик, перед мудан, конверт с деньгами и мелко кланяясь, семенит к выходу, таща за собою за руку Сун Ок.

— Я сказала — убирайтесь! — напутствует их мудан, продолжая смотреть куда-то вверх. Там, под потолком, недовольно звякает колокольчик.

Время действия: следующий день. Предобеденное время.

Место действия: приёмная перед кабинетом Чжу Вона. Юна, одна в приёмной, сидит на месте секретаря.

Блин! Опоздал! Когда я ворвался в приёмную, Су Чжи посмотрела на меня глазами печального слона, обнаружившего, что водопой, где он всегда пил воду, иссох. Она всё никак не может определиться, как ей со мною обращаться? Я её понимаю. То Хё Бин, то Чжу Вон… Сегодня суббота и я работаю с обеда до вечера. В Корее всего один выходной день — воскресенье. И в будни корейцы работают совсем не восемь часов. Начинают чуть свет и заканчивают, когда уже темно. Десять — двенадцать часов поработать, это нормально. Ничего невероятного. Трудоголики…

У меня вроде полдня было, но всё равно опоздал. Сначала меня никто с утра не разбудил, и я проспал до десяти часов утра. В кои веки выспался, но ситуацию не понял. Спустился вниз, умылся, поднялся наверх, переоделся, убрал кровать и пошёл выяснять, что за дела? По дороге, в коридоре, ко мне присоединился подобранный вчера котёнок. Похоже, он занимался исследованием дома.

Маму и Сунн Ок я нашёл на большой кухне, энергично строгающих на больших деревянных досках ножами овощи. Мама моему появлению обрадовалась, онни же как-то странно на меня посмотрела. Вчера, они вдвоём куда-то понеслись на ночь, глядя, вернулись уже совсем поздно. Я уже спать собирался. Последнее время фатально не высыпаюсь. Утром глаза продрать — настоящая проблема. А вчера ещё засиделся за переводом. Тот, самый первый, мне оплатили и прислали ещё. Делал деньги…

Увидев на пороге кухни свою младшую дочь, мама отложила нож и скомандовала — «перерыв». Сун Ок возражать не стала, тоже положила на стол свой ножик, при этом вновь как-то странно посмотрев на меня. Все вместе пошли на маленькую кухню, кормить меня. Старшие есть не стали, так как уже позавтракали, стали пить ягодный отвар. Котёнок, тыкаясь мне в ноги, принялся пищать, чтобы ему тоже кинули что-то на желудок.

— Что ты собираешься с ним делать? — спросила меня мама, имея в виду этого пищащего зверя.

— Я хотела отдать его в приют для животных, — сказал я, — но теперь думаю, что его туда не возьмут. Я прочитала в интернете, оказывается, кошек в Корее не любят. Я не знала. Но я теперь не могу его выгнать. Можно, я его оставлю?

Приподняв брови Сунн Ок вопросительно посмотрела на меня.

— Мы в ответе за тех, кого приручили, — пояснил я ей, почему не могу выгнать котёнка, — на улице он не выживет.

Онни недовольно покачала головой.

— Что ж, — тяжело вздохнув, сказала мама, — у тебя доброе сердце. Пусть остаётся. Думаю, ничего страшного не случиться.

Я озадачился, услышав разрешение. Вчера было резкое неприятие, а сегодня — можно? Что такого случилось за ночь?

Сун Ок, поставила чашку на блюдце и вновь, с каким-то странным выражением на лице, посмотрела на меня.

— Что? — не понял её взгляда я.

— Мы вчера с мамой ездили к мудан, — нахмурясь, неожиданно произнесла онни, — она разговаривала с духами обо мне. Они сказали, что у меня нет талантов. Я бездарность.

Я замер, не понимая — это что, шутка? Разве можно верить всяким шаманкам? Это же смешно! Впрочем… Если есть Гуань Инь, то почему бы не быть шаманкам?

— Сун Ок! — цыкнула на онни мама, — что ты такое говоришь?! Никакая ты не бездарность! И разве ты не слышала, что госпожа мудан запретила говорить кому-то о том, что она предсказала? Может не сбыться!

— А может, я и хочу, чтобы не сбылось? — внезапно довольно агрессивно ответила ей онни и вновь обратилась ко мне.

— Шаманка сказала, что мой единственный талант — быть женой и матерью. А мужа мне поможет найти моя тонсен. Юн Ми, ты постараешься? Ты найдёшь мне хорошего мужа?

Честно говоря, я завис от такого вопроса, не зная как ответить.

— Дочка, — обратилась к Сун Ок мама, — зачем ты так? Разве быть хорошей женой и матерью — это плохо? Дети — это ведь такая радость!

— Я была уверенна, что в моей жизни будет что-то ещё, кроме замужества… — опустив глаза в чашку и помолчав, негромко ответила онни, — и потом, я старшая. Это я должна помогать Юне, а не на оборот!

— Дочка, мы все — семья, — мягко, увещевающе, произнесла мама, — мы все должны помогать и поддерживать друг друга. Что в этом плохого?

— Ничего, — согласилась с мамой Сун Ок, — но раз всё так, как есть, то я прошу свою младшую сестру. Пусть она постарается и найдёт мне хорошего мужа. Может, это действительно сделает меня счастливой.

— Ты обещаешь постараться? — подняв взор, и пристально смотря мне в глаза, обратилась ко мне онни.

Я, пребывая в растерянности от неожиданных и странных поворотов разговора, озадаченно кивнул в ответ, так и не поняв, как же всё-таки соотносится её просьба с предупреждением о том, что говорить о гадании нельзя?

Короче говоря, как выяснилось из разговора чуть позже, мама и онни вчера вечером рванули к местной гадалке, и та нагадала Сун Ок простую жизнь и судьбу. И вот онни с этого пребывает в подавленном настроении. А ещё, ей нагадали, что мужа ей помогу найти ей я.

Почему бы и нет? — подумал я, после, не спеша, обдумав это, — когда я стану известным, появятся всякие связи, знакомства со знаменитостями. Вполне возможно, что среди них и найдётся подходящая партия для Сун Ок. Хотя, творческие личности это не те люди, с которыми следует создавать семью. Всё у них на изломе, на надрыве. А как творческий кризис — так запой. И женщин вокруг слишком много вьётся. Соблазнов слишком много. Сун Ок такое не нужно. Ей нужен другой мужчина. Пусть скучноватый, но стабильный. Банкир там, или хирург какой-нибудь… Тоже неплохо зарабатывают… В общем, нужно будет взять этот вопрос на контроль, — всё обдумав, решил я.

— А мне, что-нибудь нагадали? — полюбопытствовал я у Сун Ок.

— Но ты ведь не ездила, — чуть замешкавшись и быстро переглянувшись с мамой, ответила онни, — гадать нужно, когда ты сама едешь к мудан. Тебе ничего не гадали.

— Понятно, — кивнул я, подумав о том, что шаманка — это ещё одна личность, после гипнотизёра, с которой мне встречаться не следует. Чёрт его знает, чего она там увидит и нагадает? Хоть шарлатанов полно, но говорят, бывают и настоящие медиумы. Дело тёмное. Оно мне надо? Однозначно — нет! Я сам себе предсказатель!

Завтрак был сложным, а потом, только я решил начать собираться на работу, к нам припёрлась ругаться аджума, которая вчера учила внучка уничтожать кошек. Оказывается, она местная и знает маму Юн Ми. Это был эпический скандал! Сначала мама вроде бы придерживалась рамок, но потом увлеклась и ничуть не смущаясь, взялась прессовать скандальную тётку. В качестве аргументов, что такую замечательную и трудолюбивую девочку как Юн Ми ещё поискать нужно, были предъявлены принесённые онни два моих золотых сертификата — по японскому и английскому. Аджуму это сильно подкосило. Крыть это ей было нечем. Она, было, попыталась развить тему неуважения к старшим, на что быстро получила ответ, что у меня настолько доброе сердце, что даже кошку (даже кошку!) я жалею. Точку в споре поставил котёнок. Неожиданно выбежав вперёд, он встал перед мамой, ощетинился, задрал хвост и, выгнув спину, зашипел. Тётка-агрессор после этого слиняла в момент, а котёнок, совершив нападение, боком и скачками помчался прятаться за меня.

В общем, отбились. Я после этого понёсся собираться на работу, а мама с Сун Ок отправились пить чай, чтобы успокоиться.

Короче, со всеми этими перетрубациями, на работу я опоздал. Сонбе пошла обедать, я её подменяю, Чжу Вон сидит у себя в кабинете. Наверное, в танчики играет. Или, во что он там играет? Я бы тоже сейчас в танчики поиграл… Интересно, а тут есть такая игра? Если нет, то может можно кому-нибудь продать идею? Или лучше основать игровую компанию? Популярных игр я знаю немало… Хм, интересная мысль… Впрочем, я сам никак не программист. Стоит ли заниматься тем, что не знаешь? Лучше продать пару идей, да и успокоиться на этом… Блин! Сегодня точно день «засад»!

(Дверь в приёмной открывается и в приёмную входит Ю Чжин. Очень нарядно и дорого одетая. В правой руке держит узелок, в котором видны небольшие прямоугольные коробки. Увидев Юн Ми, посетительница останавливается. Юна встаёт из-за стола и, произнося приветствие, кланяется. Ю Чжин придирчиво наблюдает за тем, как она это делает.)

— Это ты? — спрашивает Ю Чжин без удовольствия смотря на молча стоящую девушку.

— Да, госпожа, — нейтральным голосом произносит Юна, смотря в пол, как того требует протокол.

— Видела тебя по телевизору, — насмешливо произносит Ю Чжин, — как не смотрела, так и не смогла понять, кто на экране — девушка или парень? Поражаюсь смелости телевизионной компании, рискнувшей показать такое непонятное существо как ты! Наверное, они это сделали из жалости, чтобы повысить самооценку у некрасивых девушек. Чтобы они увидели, что есть и пострашнее их.

(Юна молчит в ответ. Однако, при взгляде на неё возникает ощущение, что сказанное Ю Чжин её совершенно не задевает).

— Так всё-таки ты парень или девушка? — помолчав и не дождавшись реакции жертвы, с издёвкой в голосе интересуется Ю Чжин.

— Я размышляю над этим вопросом, госпожа, — совершенно серьёзно отвечает Юна, поднимая голову.

— Что? Что ты делаешь? — несколько теряется от неожиданного ответа Ю Чжин.

— Размышляю, — повторяет Юна, — я ещё не до конца определилась в этом вопросе, госпожа.

Ю Чжин изумлённо смотрит на безмятежную Юн Ми.

(в этот момент дверь кабинета Чжу Вона открывается и в приёмную входит его хозяин)

— Тадам! — радостно восклицает Ю Чжин, резко обернувшись и высоко подняв принесённый узелок, — Оппа, я принесла тебе обед! Пойдём, поедим!

Чжу Вон от неожиданности делает шаг назад.

— Ю Чжин! — изумляется он, — что ты тут делаешь?!

— Я принесла обед моему оппе! Хё Бин-онни сказала, что ты последнее время много работаешь и плохо питаешься.

— Я? — озадачивается оппа, видно пытаясь припомнить, когда это он тяжело работал или плохо питался.

— Да! — энергично кивает Ю Чжин, — Вот я и решила поддержать твои силы, оппа! Мама положила столько вкусного! Пойдём, поедим!

— Ммм, — мычит Чжу Вон, — но я не могу сейчас! У меня… у меня… запланирована поездка!

— Поездка? — огорчается Ю Чжин, — уу-у, как жалко. Можно, я поеду с тобой, оппа?! Хочешь, я покормлю тебя по дороге?

Ю Чжин подскакивает к Чжу Вону и ухватившись обеими руками за его руку прижимается к парню: Это будет так романтично, оппа! Поедем!

Коробки с едой ударяют в бок Чжу Вону. Юн Ми с интересом наблюдает за развертывающимся на её глазах представлением. В этот момент в приёмную входит Су Чжи. Увидев Чжу Вона и Ю Чжин, она кланяется.

— Возьми меня с собой, оппа, — просит Ю Чжин, продолжая прижиматься к парню.

— Нет, — отказывает ей тот, начиная выдирать свою руку из цепких объятий, — это исключительно деловая поездка. Ю Чжин, веди себя соответственно твоему уровню.

Ю Чжин нехотя выпускает его оставаясь стоять рядом.

— Но почему я не могу поехать с тобой? — надувшись, обиженно произносит она.

— Это деловая поездка, — ещё раз объясняет Чжу Вон, — в следующий раз, когда захочешь пообедать со мною, сначала позвони. Я работаю и у меня много дел.

(Чжу Вон бросает короткий взгляд на своих подчинённых. Ни один мускул не вздрагивает на лицах Юн Ми и Су Чжи от его заявления)

— Извини, но я сейчас не могу, в следующей раз, — обращаясь к Ю Чжин говорит Чжу Вон и двинувшись вперёд командует: Стажёр, за мной!

— Да господин исполнительный директор, — кивнув, отвечает Юн Ми и направляется за Чжу Воном к двери. На мгновение её глаза встречаются с глазами Ю Чжин. Лицо Юн Ми бесстрастно, но в глазах ясно видна насмешка. Наклонив голову, Ю Чжин молча наблюдает за тем, как она уходит за её оппой. Дверь закрывается и на некоторое время наступает тишина. Опустив руки вниз, так, что коробки с едой почти касаются пола, Ю Чжин стоит посреди приёмной и задумчиво смотрит на закрывшуюся дверь. Су Чжи, в лёгком полупоклоне, у стены, терпеливо ждёт.

— И часто он берёт её с собой? — выйдя из задумчивости, спрашивает Ю Чжин у секретарши, переведя свой взгляд с двери на неё.

— Да, госпожа, — чуть замявшись, отвечает та, смотря вперёд перед собой.

— А тебя… Тебя он берёт собой?

— Нет, госпожа.

— Хмм…

Ю Чжин снова задумывается, потом достаёт телефон.

— Онни, здравствуй! — произносит она в него, набрав номер и дождавшись ответа, — Онни, давай поедим? У меня есть столько вкусных вещей! Я недалеко от тебя. Да, хорошо, Хё Бин. Спасибо. Я сейчас приеду.

— Хм… — произносит Ю Чжин, убирая телефон, — деловая поездка? Сейчас я узнаю…

(Машина Чжу Вона)

— Куда поедем? — недовольно спрашивает Чжу Вон Юну, сидящую рядом.

— Куда? — непонимающе переспрашивает та.

— Где ты ещё не была? — не смотря на недовольство, терпеливо поясняет Чжу Вон, — куда ты хочешь поехать?

— Я? — задумывается Юн Ми, и через пару секунд предлагает вариант маршрута, — знаешь, мне нужно съездить в храм, посвящённый Гуань Инь. Но я не знаю где это.

— Храм Гуань Инь? — удивляется Чжу Вон, — разве сегодня какой-то праздник? Зачем тебе?

— Хочу поблагодарить, — задумавшись, односложно отвечает Юна, смотря вперёд сквозь лобовое стекло.

— Поблагодарить? — не понимает Чжу Вон и любопытствует, — за что?

— Я умирала и не умерла, — так же о чём-то думая, поясняет Юн Ми, — хочу проявить благодарность.

— У-уу, — понимающе кивает Чжу Вон, — это важно. А разве ты или твои родственники этого ещё не сделали?

— Родственники, может, и сделали, не знаю, — говорит Юна, — но я — нет. Болела. Хочу сделать это сама. Думаю, это правильно.

Чжу Вон согласно кивает.

— Я знаю, куда тебя отвезти, — секунду подумав, говорит он, потихоньку трогая машину с места, — это загородом, но доедем быстро. Храм Гуань Инь, очень красивый. А я там попрошу, может, богиня избавит меня от Ю Чжин…

— Да, — согласно кивает Юн Ми, думая о своём, — девчонки такие липучие порой бывают… Не отвяжешься.

Чжу Вон бросает на Юну странный взгляд и возвращается к управлению автомобилем, ничего не сказав по поводу её последней фразы.

Время действия: тот же день, чуть раньше

Место действия: головной офис компании «Golden Palace». Кабинет Хё Бин.

В кабинет, сопровождаемая секретарём, осторожно входит мама Юн Ми, несколько растеряно оглядываясь по сторонам.

— Добрый день, Дже Мин-сии, — приветствует её Хё Бин вставая со своего президентского кресла и делая лёгкий поклон.

— Добрый день, госпожа Ким Хё Бин, — глубоко кланяется в ответ мама Юн Ми.

— Прошу вас, садитесь, — приглашает Хё Бин, жестом руки указывая на кресло у длинного стола, и добавляет, — вы старше. Можете обращаться ко мне по имени.

— Спасибо, госпожа Хё Бин, — кивает в ответ мама и направляется к указанному месту.

— Кофе, чай? — предлагает Хё Бин.

— Спасибо, не беспокойтесь обо мне, — вежливо благодарит мама.

— Хорошо, — говорит Хё Бин и садиться за тот же стол, напротив мамы.

— Дже Мин-сии, у вас замечательная дочь, — говорит она, сразу перейдя к теме разговора.

Мама вежливо улыбается и кивает, соглашаясь.

— Её успехи в изучении языков просто поразительны, — продолжает Хё Бин.

Мама снова кивает.

— Она всегда так хорошо училась?

Мама грустнеет.

— Юн Ми очень хорошая девочка, — вздохнув, отвечает она, — очень трудолюбивая и прилежная в учёбе. К сожалению, моё финансовое положение не позволило дать ей образование соответствующего уровня…

Хё Бин понимающе кивает, с выражением лёгкого сочувствия на лице.

— … Однако, — продолжает говорить мама, — у моей дочери есть способности, которые трудно спрятать…

— Да, да, — соглашаясь, несколько раз кивает Хё Бин, — я тоже это заметила, Дже Мин-сии. Скажу, что люди, отлично знающие несколько языков, встречаются в жизни совсем не часто. А ваша дочь в столь молодом возрасте уже получила высшие баллы по английскому и японскому языку. Скажите, нунним, вы когда-нибудь жили в Японии?

— Нет, госпожа президент, — отрицательно качает головой мама, — я и мои дочери никогда не покидали Корею.

— Просто удивительно, Дже Мин-сии! Юн Ми настолько хорошо говорит по-японски, что услышав её, можно подумать, что она долгое время прожила в Японии.

— Нет, госпожа, — отрицательно качает головою мама, — она ещё ни разу не была за границей.

— Что ж, это ещё более удивительно, но вполне объяснимо — говорит Хё Бин, — похоже, ваша дочь обладает уникальным даром полиглота. Насколько я знаю, такое случается с одним человеком из десяти, а то и ста тысяч. Поздравляю вас, с такой замечательной дочерью, нунним!

Мама польщено улыбается, вежливо наклонив в ответ голову.

— Собственно, Дже Мин-сии, я хотела поговорить об этом, когда пригласила вас сюда, — продолжает говорить Хё Бин, — мне, как президенту большой компании постоянно приходится думать о людях, которые в ней работают. А именно — о их профессиональных качествах…

Мама понимающе кивает, видно вспомнив женщин, работающих у неё на кухне.

— … Я стараюсь подбирать для работы в свою компанию настоящих профессионалов, талантливых людей, — продолжает говорить Хё Бин, — и это не просто. На рынке труда всегда высокий спрос на по-настоящему ценных сотрудников и их всегда не хватает. Поэтому, я не могла не обратить внимание на вашу дочь, нунним. Уверена, что со временем она станет высокопрофессиональным переводчиком и любой работодатель будет рад заполучить её в свой штат сотрудников. Я хочу их опередить. Я готова оплатить обучение вашей дочери, с условием, что по его окончанию она будет работать в моей компании. Что вы на это скажете, Дже Мин-сии? Я приказала подготовить контракт, который вы можете посмотреть и подписать прямо сейчас.

Мама подносит руку к голове и молча массирует указательным и безымянным пальцами правый висок.

— … Учиться я хочу отправить её либо в Европу либо в Америку… — несколько удивлённая её молчанием выкладывает Хё Бин ещё один козырь.

— Госпожа президент, — медленно произнесла мама, убирая от головы руку, — большое вам спасибо, что вы так заботитесь о моей дочери, но… видите ли…дело в том…

Не закончив фразы, мама замолчала, видимо собираясь с духом, чтобы сказать.

— Что нунним? — непонимающе спросила Хё Бин, — что вы говорите? Я не расслышала. Пожалуйста, повторите.

— Прошу меня простить госпожа, но моя дочь решила стать эстрадной звездой. Айдолом. Поэтому, я отказываюсь от вашего предложения.

Хё Бин изумлённо смотрит на маму.

— Вы говорите это серьёзно, нунним? — не веря своим ушам, спрашивает она.

— Да, госпожа президент, — кивает мама.

— Но как такое может с ней случиться? — искренне недоумевает Хё Бин, — чтобы пройти конкурс в агенство, нужно очень много заниматься танцами и уметь петь. Для этого нужны деньги. Много денег и годы тренировок. Нунним, разве у вашей дочери это всё было?

Мама, молча, отрицательно качает головой. Хё Бин, замолчав, тоже молча, оценивающее смотрит на маму, размышляя. На некоторое время в кабинете устанавливается тишина.

— Я правильно поняла, что вы отказываетесь? — переспросив, с лёгким неудовольствием в голосе и чуть поджимая губы, нарушает тишину Хё Бин,

— Да, госпожа президент, — с решимостью в голосе подтверждает мама, — прошу меня простить.

— Отказываетесь от места работы в компании «Sea group» и оплаты обучения вашей дочери? — ещё раз уточняет Хё Бин, давая последний шанс.

— Да госпожа, — кивает мама.

— Что ж, тогда не стану вас больше задерживать, — говорит Хё Бин, вставая из-за стола и показывая этим, что разговор окончен, — покончим с этим.

Мама тоже встаёт и, раскланявшись с хозяйкой кабинета, направляется к выходу.

— Прошу прощения, нунним, — окликает её Хё Бин в момент, когда она берётся за дверную ручку, — мне просто интересно. Вы и в правду думаете, что ваша дочь сможет стать айдолом?

— Да, — обернувшись, просто отвечает мама.

Хё Бин осуждающе качает головой.

Время действия: тот же день, несколько позже

Место действия: небольшой ресторанчик рядом с головным офисом компании «Golden Palace». За столиком сидят Ю Чжин и Хё Бин. Среди тарелок на столе стоят несколько открытых контейнеров с едой, принесённых с собою Ю Чжин.

— Вкусно, — произносит Хё Бин, жуя и одобрительно кивая, — хоть есть много вредно, но действительно, правду говорят, что вкусная еда лучше всего убивает стресс.

— Онни, у тебя стресс? — слегка пугается Ю Чжин, — что-то случилось?

— А-а, так, — делает в ответ небрежное движенье кистью руки Хё Бин, — ерунда. Но почему-то это меня задело…

Сказав это, Хё Бин задумывается.

— Расскажи, онни, если можно, — просит её Ю Чжин, — всё, что происходит в твоей жизни мне так интересно!

— Помнишь ту девчонку, Юн Ми? — секунду подумав и решив рассказать, спрашивает Хё Бин.

— Пфф..- пренебрежительно выдыхает Ю Чжин и кивает.

— Так вот, мама Юн Ми сегодня отказалась от моего предложения оплатить её обучение за рубежом!

— Да ты что! — широко распахнув глаза и приложив к щеке ладонь, «ахает» Ю Чжин, — я знаю, что семья этой девчонки совсем нищая. Как же она могла отказаться от твоего предложения?

— Представляешь, эта аджума сказала, что её дочь станет айдолом!

— Айдолом? Кто, Юн Ми — айдолом? Её мама что, сумасшедшая?!

— Я тоже так подумала. Правда потом она сказала, что это желание Юн Ми, а не её. Но всё равно. Родители должны следить за своими детьми, а не потакать всем их глупостям.

— Юн Ми хочет стать айдолом? — открыв от удивления рот переспрашивает Ю Чжин, — но ведь она даже на девушку не сильно похожа! Как с таким лицом как у неё, её примут в агентство?

Хё Бин кивает в ответ.

— Я тоже сразу об этом подумала, — говорит она, — но, похоже, этой семье далеко до рационального мышления. Впрочем, как и до приличного поведения. Я встретила эту женщину со всем уважением, какое полагается старшим, а она мне отказала и даже не очень-то поблагодарила в ответ.

— Пффф… — осуждающе выдыхает Ю Чжин, — сложно представить как можно так себя неуважительно вести! Впрочем, это не удивительно. Смотря на воспитание Юн Ми, можно легко сделать выводы о её семье. Сразу понятно, что она низкого уровня!

— Да уж, — с лёгким выражением презрения на лице соглашается с ней Хё Бин.

В этот момент к столику подруг подходит девушка — секретарь Хё Бин.

— Прошу простить, госпожа президент, — обращается она к ней, протягивая телефон, — но вам срочный звонок. От директора по экономическому развитию, господина Ким Сын Чо…

— Да! — с неудовольствием взяв телефон, произносит в рубку Хё Бин, — Сын Чо, я вас слушаю… Почему?… А что записано в договоре?… И когда они хотят чтобы мы заплатили?…На этой неделе?… Тшшшь… Кто с ними работал?… Да?…Хорошо. Жду вас обоих у себя в кабинете через двадцать минут. Всё.

— Надо идти, — возвращая телефон секретарю, со вздохом говорит Хё Бин Ю Чжин, — нужно разбираться.

— Да? — огорчается та, — жаль. А я ещё хотела поговорить о Чжу Воне. Но ведь мы с тобою ещё встретимся, онни?

— Конечно, — говорит Хё Бин, вставая из-за стола и накидывая на плечо ремешок сумочки, — Всё было очень вкусно. Передай от меня спасибо твоей маме за еду.

— Спасибо онни, — расцветает в улыбке Ю Чжин, — обязательно передам!

Хё Бин уходит. Ю Чжин некоторое время молча сидит, смотря на опустевшее за столом место напротив.

— Значит, ты хочешь стать айдолом? — задумчиво произносит вслух она, — а что ты скажешь на то, если тебе кто-то в этом помешает? Наверное, ты очень — очень огорчишься… Но если я хочу это сделать, то мне следует поспешить, до того, как тебе откажут в агентстве. Чтобы ты всю жизнь думала, что это я испортила тебе твою жизнь, а не твоё отсутствие красоты и таланта. Хмм…И как я это сделаю? Как я сделаю так, чтобы ты навсегда запомнила своё место, Юн Ми?

Время действия:

Место действия: небольшая долина среди невысоких, из светло-серого цвета, гор, по склонам которых карабкаются к солнцу невысокие золотистые сосны с ярко-зелёной, длинной хвоей. Где-то, примерно посредине склона одной горы, находится небольшой буддийский храм. Из-за высоких стен и устремленных к небу тонких пагод кажется парящим над долиной. Из долины, к подножью храма ведёт длинная-длинная лестница с многочисленными промежуточными площадками и широкими полукруглыми ступенями, сделанными из того же серого камня, что окружающие горы. По лестнице, не спеша поднимаются Чжу Вон и Юн Ми. Достигнув верхней площадки, молодые люди останавливаются и оборачиваются, чтобы полюбоваться открывающимся видом. Юн Ми, нахмурившись, смотрит на красоты. Насмотревшись на панораму, пара проходит внутрь двора и направляется к дверям храма.

— Это очень древнее место, — наклонившись вбок к Юн Ми негромко говорит Чжу Вон, — первый храм, на этом месте был построен в 528 году, но он был разрушен и отстроен заново в 774 году. Это сделал Ким Де Сонн для умиротворения духа своего предка. После этого, здание храма несколько раз горело, потом восстанавливалось, перестраивалось, но каменные конструкции в нём остались те же, что были построены Ким Де Сонном…

Юн Ми, молча, слушает, чуть поджав губы.

— … В храме храниться священная статуя Гуань Инь, — продолжает рассказывать Чжу Вон, — она сделана из красного камня неизвестным мастером. Эта статуя овеяна множеством легенд. Говорят, что она ещё более древняя, чем храм. Люди возносят к ней молитвы уже много сотен лет. Думаю, это самое лучшее место, где можно поблагодарить бодисатхву. Поэтому, я и привёл тебя сюда.

— Спасибо, Чжу Вон-сии, — наклонив голову, вежливо благодарит Юна.

Поклонившись на входе, молодые люди с лёгкой робостью входят внутрь богато украшенного храма. Чжу Вон смотрит по сторонам, пытаясь привлечь внимание Юн Ми но девушка неотрывно смотрит вперёд, через зал, на стоящую у стены статую из красного камня. Слева и справа от неё горят десятки свечей, отражаясь в красном камне мягким золотистым свечением.

— Это она? — наклонившись к Чжу Вону, шёпотом, спрашивает Юн Ми, не отрывая взгляд.

— Да, — тихо отвечает тот, — это статуя Гуань Инь. Ты можешь подойти и поблагодарить бодисатхву за то, что осталась жива.

— Ммм… А как это сделать? — также, шёпотом, спрашивает Юна.

— Не знаешь? — удивляется было Чжу Вон, но потом вспоминает, — а-а, ты ведь не помнишь. Тебе нужно взять свечку вон из той коробки, подойти к статуе, зажечь свечу от горящих рядом с ней свечей и мысленно обратиться к Гуань Инь с благодарностью. Горящую свечу поставь потом на свободное место рядом со статуей. Поняла?

Юн Ми кивает в ответ.

— Иди, я подожду тут, — тактично предлагает девушке Чжу Вон.

Ещё раз кивнув, Юна идёт вперёд, берёт тоненькую жёлтую свечку из указанной Чжу Воном коробки и, пройдя через весь зал, останавливается перед Гуань Инь. Не спеша что-то делать, Юн Ми внимательно разглядывает не намного возвышающуюся над ней статую. Та изображает молодую женщину, сидящую на каком-то плоском камне в свободной и естественной позе. Левая нога опущена вниз, правая стоит на камне и согнута и на её колене лежит рука с отставленными пальцами. Похоже, богиня собралась встать, но на секунду задумалась. Подняв голову, Юна, долго вглядывается в лицо статуи, на устах которой застыла лёгкая улыбка вечности.

— Конечно, жить лучше чем быть мёртвой, — наконец, чуть слышно произносит она по-русски, продолжая разглядывать бодисатхву, — но… Как-то я представлял себе всё иначе…

— К чему это всё? — спрашивает Юн Ми, вглядываясь в каменное лицо, — Я, что, должен стать женщиной? Это плата такая? Но я на такое не подписывался…

Лицо статуи неподвижно. Богиня слушает, улыбаясь чему-то, ведомому лишь ей. Юн Ми задумывается над своей следующей фразой, видно пытаясь её сформулировать как-то повесомее.

В этот момент сбоку к ней подходит монахиня, находящаяся в зале. Она наблюдала за тем как девушка шла через зал и была очень удивлена, когда подойдя к статуе бодисатхвы, та не поклонилась, не проявила уважения к ней, а стала бесцеремонно её рассматривать.

— Маленькая девочка-госпожа, — осторожно обращается к Юне монахиня, — могу я тебе помочь?

— Что? — выныривая из своих мыслей, поворачивается к ней та.

— Могу ли я тебе помочь? — терпеливо повторяет монахиня.

— Э. ээ… Нет! То есть да! Простите, я задумалась.

Юна кланяется. Монахиня кланяется в ответ, но её поклон меньше.

— Чем я могу тебе помочь? — удивлённо смотря на девушку, спрашивает она.

— А кто вы, нунним? — интересуется Юн Ми оглядев женщину и её наряд.

— Я монахиня храма Гуань Инь. Если у тебя есть вопросы или нужна помощь, ты можешь обратиться ко мне.

Юна ещё раз оценивающе оглядывает монахиню.

— Уважаемая сонсен-ним, — после некоторого колебания говорит Юн Ми и кланяется, — у меня есть вопросы, на которые я ищу ответ. Если вы мне поможете их найти, я буду вам очень благодарна.

— Помогать попавшим в трудное положение — одна из заповедей Гуань Инь. Если хочешь, можешь задать их мне, и если на то будет воля бодисатхвы, ты получишь ответ.

— Ммм… — задумывается Юна и спустя мгновение спрашивает, — а что значит, жить правильно? Правильно, по Гуань Инь?

Задав вопрос Юн Ми требовательно смотрит на женщину. Та, несколько теряется.

— Ты не знаешь заповедей небесной владычицы? — удивляется монахиня, — не знаешь, но пришла в храм?

— Я много слышала от людей. Но люди это люди. Я пришла узнать у того кто более сведущ, тот кто ближе к истине.

— Вот как? Да, это правильное решение. Что ж, попробую ответить на твой вопрос. Но раз ты так ставишь вопрос, думаю, что для начала я расскажу тебе немного о Гуань Инь. Ты не против?

— Да, сонсен-ним, я внимательно вас выслушаю.

— Хорошо, слушай. Итак, имя Гуань Ши Инь, как её часто называют, означает «та, что внимательно смотрит, наблюдает или слушает звуки мира». По легенде, Гуань Инь готова была взойти на небеса, но остановилась на пороге, так как мольбы мира донестись до её ушей…

Юн Ми подтверждающее кивает.

— … Гуань Инь иногда описывается как кормчий Лодки Спасения, перевозящей души в Западный Рай Амитабхи, или Чистую Землю — землю блаженства, где души могут снова родится, чтобы продолжить обучение, ведущее к просветлению и совершенству.

Юна внимательно слушает.

— … Гуань Инь изображают её в различных видах, каждый из которых демонстрирует особый аспект её милосердного присутствия. Как величественная Богиня Милосердия, чья красота, милость и сострадание явились олицетворением идеала женственности, она часто изображается стройной женщиной в ниспадающем белом одеянии, держащей в левой руке белый лотос — символ чистоты. На ней могут быть украшения, символизирующие её достижения как бодхисаттвы, или же она может быть изображена без них в знак её великой добродетели…

— …Бодхисаттва Гуань Инь также известна как бодхисаттва П'ю-т'о-Шан — владычица Южного моря и покровительница рыбаков. В этой роли она изображается плывущей по море, сидя или стоя на лотосе или на голове дракона…

— …её также изображают с тысячью рук и разным числом глаз, кистей и голов, иногда с глазом на ладони каждой руки; и обычно её называют «тысячерукой, тысячеглазой» бодхисаттвой. В этом случае Гуань Инь олицетворяет вездесущую мать, смотрящую во всех направлениях одновременно, чувствующую страдания человечества и простирающую множество своих рук, чтобы облегчить их безграничными проявлениями её милосердия…

— … Гуань Инь является покровительницей детей и рожающих женщин. Часто Гуань Инь изображается с ребёнком на руках, у ног, или на коленях, либо с несколькими детьми, стоящими вокруг неё…

— Значит, жить правильно по Гуань Инь — это рожать детей? — невежливо перебивает говорящую женщину Юна.

Монахиня кивает.

— Да, — говорит она, — небесная владычица покровительствует материнству. В этом предназначение женщины.

— А что делать тем, кто должен был быть мужчиной, а случайно оказался в теле девушки?! — эмоционально восклицает Юн Ми.

Осмыслив услышанный вопрос, монахиня на некоторое время «зависает».

— Маленькая госпожа, — с удивлением говорит она, собравшись с мыслями, — что ты такое странное говоришь? Я не понимаю тебя.

— Могу ли я рассчитывать на то, о чём я скажу, больше никто не узнает? — быстро спрашивает Юна.

— Тайна исповеди священна. Не беспокойся. Об этом будут знать только ты, я и бодхисаттва.

— Хорошо, — кивает Юн Ми и произносит, — Сонсен-ним! Я знаю, звучит это странно, даже очень странно, но я совершенно точно знаю, что у меня душа мужчины и я должна была родиться мужчиной, однако произошла какая-то ошибка, и я попала в тело девушки. И я не знаю, как мне теперь быть. Оставаться мужчиной или попытаться стать женщиной? Вы сможете дать мне ответ, сонсен-ним?

Юна пристально смотрит на женщину.

Монахиня опять на некоторое время «теряется». Похоже, до этого времени она слышала от школьниц о чём-то более простом и понятном. Что-вроде о сердечных переживаниях или подростковых проблемах. Справившись с удивлением и не торопясь с ответом, монахиня внимательно осматривает вопрошательницу, пытаясь понять, насколько она серьёзна.

— Очень неожиданный вопрос, — наконец медленно произносит она, качая головой, — неожиданный и непростой. Боюсь, что моего разума не хватит дать на него ответ.

— А кто? Кто сможет дать на него ответ? — подаётся вперёд Юна, — Кто-нибудь кроме вас может на него ответить? Мне это очень важно!

— Если хочешь, я могу проводить тебя к настоятельнице храма, — подумав, предлагает монахиня, — госпожа Сон Хе Ки очень мудрая женщина. Если она не сможет тебе помочь, то подскажет, к кому ты можешь обратиться.

— Благодарю вас, сонсен, — кланяется Юна, — могу ли я увидеть госпожу Сон Хе Ки?

— Следуй за мной, — произносит монахиня и, повернувшись, неспешно направляется внутрь храма. Юна кивает издали озадаченному происходящим Чжу Вону и двигается за ней. Пройдя несколько коридоров, они выходят в небольшой внутренний дворик, со всех сторон окружённый высокими каменными стенами. Внутри него группа пожилых женщин, в больших круглых плетеных шляпах и длинных, по локоть, разноцветных резиновых перчатках, занимаются садовыми работами. Рыхлят граблями длинную грядку, видно готовясь сажать растения.

— Госпожа настоятельница, — уважительно произносит монахиня, подойдя к одной из работающих женщин и низко поклонившись, — прошу прощения, что отвлекаю вас от исполнения послушания, но я не могу справиться. Эта девочка (монахиня оборачивается и указывает на Юн Ми) — пришла за помощью, но я не знаю, чем ей помочь.

Настоятельница поворачивается к Юн Ми и внимательно оглядывает её умными и живыми глазами.

— Подойди, — говорит она ей, опираясь обеими руками на деревянную ручку граблей.

— Здравствуйте, сонсен-ним, — вежливо приветствует её Юн Ми, подойдя и поклонившись.

— Здравствуй, — отвечает та и спрашивает, — как тебя зовут?

— Ю Чжин, — на мгновение замявшись, отвечает ей Юна.

— Ю Чжин-ян, что за помощь тебе нужна?

— Сонсен-ним, у меня есть два вопроса, на которые не могу найти ответ. Я пришла сюда, надеясь, что мне помогут найти на них ответ.

— Что за вопросы? — прищурившись на девушку, скрашивает настоятельница.

— Могу ли я задать вам их наедине, сонсен-ним? — интересуется та, бросив взгляд на женщин за спиною настоятельницы.

— Хорошо, — вздохнув, говорит Сон Хе Ки, отставляя грабли к невысокой ограде и командует своим помощницам — работайте пока сами. Я вернусь, как освобожусь.

Женщины кланяются в ответ. Сделав знак Юне следовать за ней, старая аджума отводит её в угол двора, где садится на скамейку показав рукою Юн Ми на место рядом с собою.

— Говори, — говорит она, устроившись на своём месте. Сидя на краешке скамьи, как полагается скромной девушке, Юна повторяет вопрос, который задала монахине. В отличие от монахини, настоятельница не удивляется. Внимательно вглядывается в лицо девушки и качает головой.

— Какой непростой вопрос, — недовольно говорит она, — такие вопросы не делают жизнь человека лучше. Я тоже тебя спрошу — откуда ты знаешь, что у тебя душа мужчины?

— У меня была клиническая смерть, — когда я умерла, то узнала об этом.

— Вот оно что, — хмурится аджума и задумывается.

— Тебе там кто-то об этом сказал? — спрашивает она, прервав молчание.

— Да, — чуть помявшись, кивает Юн Ми.

— Кто? — пристально смотрит на неё настоятельница.

— Мне кажется, это была Гуань Инь, — осторожно отвечает Юна и опускает глаза к земле, — поэтому, я и пришла в её храм…

— Ты кому-то об этом говорила? — прищуривается на неё Сон Хе Ки.

— Нет, — отрицательно мотает головой Юн Ми, — до сегодняшнего дня — никому.

Настоятельница кивает и надолго задумывается, подняв голову и смотря невидящим взглядом куда-то в стену напротив.

— Ты ошибаешься, — наконец говорит она ожидающей ответа девушке, — ошибаешься в том, что думаешь, что есть мужские и женские души. Это не так. Душа не имеет пола. Приходя в мир, она воплощается в разных телах. Если нынешнюю жизнь она проживает женщиной, то в следующей раз, придя в мир, она может воплотиться в мужское тело. Это зависит от того, какую задачу ей нужно решить в конкретном воплощении. А ты знаешь, что по буддистским представлениям, Гуань Инь — это женское воплощение Будды?

Юн Ми отрицательно мотает головой. Настоятельница понимающе кивает.

— Хоть Гуань Инь является богиней милосердия, олицетворяющей чистоту и божественное сострадание, — продолжает просвещать Юнну настоятельница, — но давным-давно её изображали в мужском обличье. И вот почему. Есть Будда, который тоже выполняет в этом мире свои предназначения, воплощаясь в разных воплощениях. Гуань Инь и Будда это есть одно. Одна душа — множество воплощений. Понимаешь, Ю Чжин-ян?

Юна надолго задумывается, потом кивает.

— Поэтому, ты ошибаешься, — говорит настоятельница, — ищешь того, чего нет.

Юн Ми молчит, по-прежнему размышляя.

— Хорошо, — наконец говорит она, — пусть душа не имеет пола и я, потом, буду когда-то девушкой. Пусть. Но я точно уверена, что в этой жизни должна была воплотиться в мужском теле, а оказалась в женском! Что теперь мне делать, сонсен-ним?

Настоятельница качает головой.

— Ты очень молода, Ю Чжин-ян, — осуждающе говорит она, — задаёшь такие непростые вопросы, а ведёшь себя как ребёнок, который не слушает, что ему говорят.

— Простите, но мне об этом сказала Гуань Инь! — не сдаётся Юна.

— На границе между жизнью и смертью, — говорит настоятельница имея в виду клиническую смерть Юны, — возможно получить знания или откровения, которые невозможно получить в этом мире. Но это лишние знания, ненужные знания, опасные знания. Как показывает мой опыт, ещё ни одного человека они не сделали счастливее…

— Во многой мудрости много печали… — задумчиво произносит Юна.

Настоятельница кивает на это и продолжает говорить.

— …Лучше бы тебе было бы об этом забыть. Но раз ты говоришь, что тебе об этом сказала заступница, значит, так должно быть. Не знаю, для чего тебе приоткрыто это. Не в моих силах постичь смысл поступка владычицы. Возможно, это испытание, посланное тебе ею. Может, смысл его в том, чтобы ты сделала выбор? Вероятно, это будет трудный выбор. Для тебя трудный, если Гуань Инь посылает его тебе…

Настоятельница качает головой. Юна задумывается над её словами.

— Я не знаю ответа на твой вопрос, — говорит ей настоятельница, — Единственно, могу дать совет. Никому не говори об этом. Ни про Гуань Инь, ни про твои вопросы. Люди не поймут.

Юн Ми согласно кивает, показывая, что понимает.

— За мою жизнь мне несколько раз задавали вопросы подобные твоим, — продолжает говорить настоятельница, — И я знаю, что их жизнь этих людей была очень непростой. Если тебе будет совсем плохо, и некуда будет идти, можешь прийти сюда. В этих стенах ты найдёшь убежище. Здесь есть место, где живут женщины, попавшие в разные сложные жизненные обстоятельства. Их никто ни о чём не спрашивает, но всегда готовы выслушать, если они захотят о чём-то рассказать. Мы даём им время укрыться от мира, передохнуть и собраться силами, чтобы снова выйти за стены храма, в большой мир…

— Спасибо, госпожа Сон Хе Ки, — склоняет голову Юна, — я запомню это.

— Ответ на свой вопрос ты должна найти сама, — подводя итог разговора, говорит настоятельница, — возможно, в этом и есть смысл твоего нынешнего воплощения. Хотя, может быть, это не так… А что за второй вопрос ты хотела задать?

— Он тоже непростой, — снова задумавшись, говорит Юна, — попробуйте представить, сонсен-ним, — что были люди, которых как-бы никогда не было… И после них осталось… скажем так, нечто. Если взять это нечто, это будет… воровство? Или нет? Ведь этих людей никогда не было?

Юна вопросительно смотрит на старую женщину, которая с недоумённым видом на лице пытается понять, что ей только что сказали.

— Как это — не было? — не понимает она, — раз не было, то, как от них могло что-то остаться?

— Ну, вот так, — уклончиво поясняет Юна отведя глаза и смотря в землю.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — ещё немного подумав, говорит настоятельница, — моего ума не хватает понять, как такое может быть. Реши этот вопрос тоже сама. Но когда будешь делать свои поступки, помни, что Гуань Инь олицетворяет вездесущую мать, смотрящую во всех направлениях одновременно, чувствующую страдания человечества и простирающую множество своих рук, чтобы облегчить их безграничными проявлениями её милосердия. Если ты хочешь следовать заветом небесной владычицы — помогай людям, так же как бодхисатва, протягивай им руку помощи. Это будет правильно…

— Спасибо, сонсен-ним, — встав со скамейки и поклонившись, благодарит Юна, показывая, что вопросов у неё больше нет, — простите, что отняла у вас столько времени.

— Ничего, — кивает в ответ аджума, — думаю, в следующий раз ты более тщательно всё обдумаешь…

Юна, не понимая, вопросительно смотрит на неё.

— У меня такое чувство, что мы с тобою ещё встретимся, — улыбаясь, отвечает на её незаданный вопрос настоятельница.

Место действия: на входе на самую верхнюю площадку лестницы, ведущую к храму. Пара молодых людей раскланивается с двумя проводившими их монахинями и, повернувшись, направляется к лестнице.

— Ничего себе! — говорит Чжу Вон, всё это время терпеливо прождавший Юн Ми, — что ты им наговорила, что они даже вышли проводить тебя?

— Это касается только меня, — отвечает Юна разглядывая землю у себя под ногами.

— Да? — недовольно отзывается парень, — тайны какие-то. Ну ладно, не хочешь сейчас говорить, потом расскажешь…

Тут он замечает, что Юн Ми крутит в руках свечку.

— Ты ведь не поблагодарила богиню! — восклицает Чжу Вон.

— В смысле? — поднимает на него глаза девушка.

— Свечка! Ты так её не зажгла и не поставила.

— А-а, это… — Юн Ми переводит взгляд на тонкую жёлтую палочку в своих руках.

— Вернёмся? — предлагает Чжу Вон.

— Потом, — говорит Юн Ми и небрежным жестом бросает свечку в подвернувшуюся мусорку.

— В следующий раз, — поясняет она онемевшему от удивления Чжу Вону.

Трейни седьмая

Время действия: вечер того же дня

Место действия: загородный дом семьи Чжу Вона. В небольшой комнате, Хё Бин разговаривает с бабушкой.

— Одна ты, внучка, общаешься со старушкой, — скорбно произносит сидящая на низеньком диванчике бабушка, поджимая губы, — внукам до меня дела нет…

— Что-ты, бабушка! — восклицает внучка, — это совсем не так! Просто… они заняты сейчас!

— Вот именно, заняты, — ворчливо отзывается старушка, — ну старший, работает, понятно. Потом, у него молодая жена, не до меня. Но, а младший-то мой внук, где? Опять по девчонкам бегает? Ох, чувствую, зря я была добра к нему, ох, зря…

— Чжу Вон в спортзале, — защищает брата Хё Бин, — он занимается тейквандо.

— Да? Ну ладно, пусть тогда. Мужчина должен быть сильным…

Бабушка с меланхоличным видом задумывается.

— Бабуля, хочешь, я тебе расскажу интересное, что случилось сегодня? — предлагает внучка, видя, что у бабушки неважное настроение.

— Да! — сразу оживляется та, — конечно хочу! Расскажи, Хё Бин-ян!

— Помнишь ту девушку Чжу Вона, которая парня изображала?

— Конечно, — кивает бабушка, — с памятью у меня пока всё в порядке.

— Представляешь, — говорит внучка, — я предложила ей оплатить учёбу в Америке иле Европе, а она… отказалась! И её мама отказалась!

— Отказались? — удивляется бабушка, — почему? У них ведь не такая богатая семья, чтобы отказываться от такого предложения. Ну-ка, расскажи, почему?

(Хё Бин подробно пересказывает разговор с Юн Ми историю встречи с её матерью. Бабушка внимательно слушает.)

— Значит, хочет стать айдолом, — говорит хранительница дома, подводя итог услышанному, — и при этом никогда для этого не занималась… Хм… А её мать ей потакает… Странная семья. Впрочем, эта девочка до сих пор больна, она ничего не помнит. Может, её мама выполняет её капризы из-за этого? Оберегает больного ребёнка? Вполне возможно, хотя это всё равно странно. Что она будет делать потом, когда желание дочери не исполниться? А оно наверняка не исполнится, уж больно высоко наметилась эта Юн Ми…

Замолчав, старая женщина задумывается.

— Ммм, бабуля, как ты быстро нашла причину! — восхищается Хё Бин, — мне ещё показалось, что мама Юн Ми ведёт себя странно. У неё было такое страдающее выражение на лице, когда она отказывалась. А о том, что она просто следует капризу своей дочери, из-за того, что та больна, я не подумала! Ты такая умная, бабауля!

— Просто, в отличие от тебя, у меня есть дети, — подняв глаза на внучку, говорит бабушка, — Когда у тебя появятся детки, ты до этого тоже легко додумаешься. Что ты теперь будешь делать?

— Что я буду делать? — переспрашивает Хё Бин.

— Как ты теперь выполнишь мою просьбу, убрать эту девчонку подальше от Чжу Вона? — прищуривается на неё бабушка, — Как ты с ней справишься?

— А-а, ты об этом? — понимающе кивает Хё Бин, — сначала я разозлилась на её неблагодарную мать. Хотела выгнать Юн Ми с работы. Потом, подумала, что это будет моим проигрышем. Стала думать, как ты меня учила — где слабое место у этого человека? Подумала и кажется, нашла!

Хё Бин улыбается с довольным видом.

— И что это такое? — с интересом смотря на внучку, полюбопытствовала бабушка.

— Ничего необычного, — ответила та, — деньги. Просто их нужно предложить этой семье по-другому. Оплата учёбы и последующая работа в нашей компании, это тоже деньги, но они существуют где-то в будущем, их нельзя сейчас подержать в руках и потратить. Хочу дать возможность Юн Ми заработать 5–6 миллионов вон. За месяц. Уверенна, что она просто никогда не держала в руках такую сумму. Когда она их ощутит, почувствует и осознает, что сможет реально иметь такую зарплату буквально через несколько лет, думаю, что после этого она изменит своё желание стать айдолом и поедет учиться в Европу. А уж её мама, увидев, сколько заработала дочь, тем более изменит своё решение о её судьбе! Более чем уверена, что через месяц, они обе будут умолять меня вернуть моё решение.

— Хорошо придумала, — одобрительно кивает бабушка, — похоже, это действительно сработает. А как ты дашь ей заработать?

— Пока не решила, — чуть покраснев от похвалы, с довольным видом отвечает Хё Бин, — думаю дать ей возможность поработать переводчиком. Скорее всего, с японского или английского. Может, даже в моём присутствии. Тогда я смогу оценить чего именно стоят её сертификаты. Но пока я ещё окончательно не определилась. Я ещё подумаю об этом, бабушка.

— Хорошо, — снова кивает бабушка, — ты умеешь работать головою, Хё Бин! Не то, что некоторые, которые собою пыль из татами выбивают…

Время действия: вечер того же дня, примерно то же время

Место действия: дом мамы Юн Ми. Вернувшаяся с учёбы Сун Ок задумчиво ужинает. Рядом сидит мама, смотрит на то, как кушает дочь. Юн Ми наверху, в комнате.

— Я думала, что у меня язык не повернётся этого сказать! — делится мама впечатлениями с дочкой от своего разговора с Хё Бин, — было так неловко отвечать этой славной девушке отказом. Я так разволновалась, что даже толком поблагодарила, так мне хотелось поскорее уйти! Боюсь, она подумает, что я была недостаточно учтива… Как бы это не отразилось на Юн Ми…

Мама тяжело вздыхает. Сун Ок меланхолично жуёт, слушая рассказ, но при этом видно, что она думает о чём-то о своём. Мама, увлеченная рассказом, этого не замечает, но, выложив, наконец, всю имеющуюся у неё информацию, обращает на это внимание.

— Дочка, а ты что такая? — обеспокоенно вглядываясь в лицо Сун Ок спрашивает она, — ты не заболела? Совсем плохо кушаешь. Может, случилось, что? Расскажи своей маме.

Дочка ещё секунд десять жуёт, проглатывает и тоже тяжело вздыхает. Так, словно размышляет — говорить или не говорить?

— Тот парень, ма, — решив всё же поделиться «тяжёлым на душе», медленно произносит Сун Ок, — который тестировал Юн Ми по русскому языку… Знаешь, он сегодня сказал, что хочет со мною расстаться…

— Ой, дочка! — прикрыв рот рукою и жалостливо смотря на дочь, восклицает мама.

— Я попросила его простить мою тонсен, а он мне ответил, что не может этого сделать. Сказал, пусть она сначала научится подобающе обращаться к старшим и сама попросит у него прощения. И он не желает общаться с семьёй, в которой не знают правил поведения…

— Он так и сказал?! — изумляется мама.

— Да, — хмуро отвечает Сун Ок.

— Ну, дочка, — собравшись с мыслями начала успокаивать Сун Ок мама, — ты же знаешь, что это не так…

— Не волнуйся мама, — перебивает её дочь, — всё нормально. Мудан правильно сказала — это не мой мужчина. Он не должен был так говорить о моей семье и о Юн Ми. Это мелкий человек. У него не нашлось великодушия, чтобы простить школьницу, допустившую ошибку! Даже чеболь оказался более щедрым душою, чем он! И ещё, я поняла, что не так уж он хорош в учёбе. Моя младшая сестра гораздо лучше знает иностранные языки, чем он! Вот!

— Дочка, что ты ему сказала? — наклонившись вперёд, осторожно спрашивает мама.

— Сначала я расстроилась, — отвечает Сун Ок, — потом — обиделась, потом — разозлилась. Кто он такой чтобы так говорить о моей семье и сестре? Юн Ми ещё вообще больна! Я хотела ему всё высказать, но сдержалась. Подумала, что раз он так говорит, то значит, не понимает. Зачем объяснять тому, кто обижен и не понимает? Просто сказала, что сама не хочу общаться с таким мелким человеком как он!

— Ой-ё-ё ё ой! — горестно причитая, закачала головою мама, — ой-ё-ё ё ой!

— Думаешь, я была не права? — слегка «ощетинивается» Сун Ок, — если бы в нашем доме был мужчина, то он бы пошёл и спросил его, почему он так сказал о нашей семье! Но раз мужчины нет, то значит, я должна защищать всех! Я ведь старшая!

— Тихо, Сун Ок, тихо, — сказала мама, садясь рядом с дочерью и притягивая её к себе, — успокойся. Всё будет хорошо.

— Нет, ну а что, я должна была промолчать? — возмущается Сун Ок, упираясь в маму руками и пытаясь отодвинуться, — если бы он это только про меня сказал, но ведь он оскорбил всю нашу семью! Как у него язык повернулся! Совсем мозгов нет, такое говорить!

— Всё, всё, — говорит мама, прижимая её к себе и успокаивающе похлопывая её ладонью по спине, — всё. Всё ты сделала, вернуть ничего нельзя. Поэтому, выкини случившееся из головы и давай, спокойно поедим. У нас есть еда, есть крыша над головой и есть надежда на сытое будущее. Это уже немало. Да, дочка?

— Ну маа-а, — перестав сопротивляться и уткнувшись маме в шею лицом, тянет Сун Ок, — всегда ты так говоришь! А ты знаешь, что много есть — вредно?

— Не слушай, — отвечает мама, крепко обнимая дочь, — это говорят глупые люди, которые не знают, что значит — нет еды…

Время действия: вечер того же дня, в то же время

Место действия: дом мамы Юн Ми. Комната сестёр. На полу, с ноутбуком сидит Юн Ми.

Сижу, никого не трогаю, жду, пока загрузится ноут, вспоминаю сегодняшнюю поездку в Храм Гуань Инь. Давно собирался съездить, но вот только теперь получилось. И как-то вот не задалась она! Я представлял себе её иначе. Хотел поблагодарить богиню за подаренный ею второй шанс, поговорить со священнослужителями на предмет — как лучше поступить в моей ситуации? Может, что дельное посоветуют? Но вот только по дороге стала разбирать меня обида. Обида на Гуань Инь. Ну, на кой было вселять меня в Юн Ми? Зачем? Почему сразу об этом не сказала, карты не раскрыла? Получатся — она о чём-то недоговорила? Недосказала? Обманула? Может, я ей для чего-то нужен, коль она меня использовала «в тёмную»? Если да, то для чего? Раз она такая светлая, как о ней рассказывают, то тем более она не должна была так нечестно поступить!

И вроде бы и причин для обиды как бы нет — и красота вроде будет, и голос тоже вроде должен быть, и игру свою восстановил, и на нескольких языках разговариваю! Всё окей и я должен быть благодарен по гроб жизни, а вот не так! Разумом понимаю, а в душе — обидно. Обидно и всё тут!

В «кислом» настроении я прибыл в храм. Он конечно очень красив, статуя бодхисатвы тоже, очень хорошо сделана. Но эта красота не принесла умиротворения в мою душу. Наоборот! Разговаривая с начальницей всей этой богадельни, я узнал, что Гуань Инь благоволит материнству и детству. И вроде как бы из этого получается, что если следовать её заветам, то правильно было бы родить! КАК? КАК Я ЭТО СДЕЛАЮ? Где вы видели рожавшего мужика?! Мне что, уготована участь первопроходца?! Она, что издевается?! Да никогда такого не будет! Не буду я никого рожать! Пусть лучше в червяка там, превращусь, или муравья. Вырою себе норку в земле и буду прогрессировать в ней тихо и спокойно…

И на свой второй вопрос я ответа не получил. Спросил, завуалировав смысл насколько возможно — не будет ли воровством то, что я буду выдавать чужие произведения за свои? С одной стороны — воровство голимое, с другой — ну не было этих людей в этом мире! Какое же это воровство? Но и тут — «крикнул, а в ответ тишина!» Бабушка-настоятельница опять посоветовала всё утрясти самому. Самому найти «путь во мраке». Я вот одного не понимаю. На кой ляд нужны эти храмы и толпа священнослужителей при них, если ответы на свои вопросы я должен искать сам? Что за бред?

Такая взяла меня досада после всех разговоров, что свечку, предназначенную Гуань Инь я с мстительным удовольствием запулил в мусорку, вызвав этим поступком у Чжу Вона состояние близкое к шоку. Да, это был совершенный и полный провал резидента… Хорошо, Чжувонище меня сразу не послал по маршруту в один конец, а вспомнил, что я ничего не помню и всю обратную дорогу рассказывал мне об обычаях, и как их правильно соблюдать. К возвращению в Сеул я «остыл», понял, что творю какую-то неимоверную хрень, что так глупо вести себя нельзя, и поэтому, выйдя из машины, поклонился и извинился перед Чжу Воном за своё поведение. Как показала его реакция, это было совершенно верным поступком. Юна была прощена.

Что меня так сильно обида заела? Опять что ли моя душа с телом не дружат? Или месячные вновь надвигаются? Блин! Что за…? Ну, вот как со всем этим жить?!

Ладно. Комп загрузился, в качестве успокоительного, хочу почитать о К-поп… Итак, агентства, проекты, группы, исполнители, шоу… Так, агентства… Новости. Что за последнее время случилось нового?

«Обратная сторона корейского шоу-бизнеса»

Что за сторона такая?

«Вот и прошло 2 года с тех пор, как актриса Чан Чжа Ён (Jang Ja Yeon) покончила жизнь самоубийством. Вечером 6-го марта в программе „8 O'clock News“ канала SBS cообщили, что к ним прибыл пакет документов в 230 страниц, состоящий из 50 писем, написанных Чан Чжа. Все эти письма она послала своим знакомым перед смертью.

Как сообщилось, в своих заплаканных письмах Чан Чжа Ён разоблачила 31 человека, которым бедной актрисе пришлось больше 100 раз оказывать сексуальные услуги. Чан Чжа Ён также подробно написала об их развлекательных местах, профессиях и местах работы этих мужчин. В том чёрном списке были представители верхушки корейского шоу-бизнеса, продюсеры, менеджеры крупных фирм, директоры финансовых учреждений, информационных агенств, и др.

Чан Чжа Ён написала: „Прошу, умоляю отомстить за меня! Я терпеть больше не могу, у меня нет и не будет выхода. Только смерть мне помогла бы избавиться от этих чёртов“. В письмах она также рассказала о своём трагическом положении: „Даже в день годовщины смерти моих родителей, меня заставили пойти в гостиницу их развлечь.[12] Я составила вот этот список. Прошу отомстить за меня! Пусть эти подлецы поплатятся дорогой ценой. Даже если я умру, не дам им жить спокойно!..“»

Охрееееенеееееть… чё творится-то… беспредел…

«…У Чан, как было известно, были трудности с ее руководством. В своих семи страницах предсмертной записки, актриса рассказала, что ее руководство регулярно избивала ее и требовала, что бы она выполняла сексуальные услуги с ведущими специалистами и культурной элиты, называя почти два десятка руководителей.

7-го марта 2009 года, в своём доме Чан Чжа Ён была найдена повешенной. После смерти родителей в автокатастрофе в 1999 году, Чан жила со своей старшей сестрой и младшим братом. До своей смерти Чан страдала от клинической депрессии и получала медицинскую помощь во время ее болезни в 2008 году.

Один из менеджеров актрисы в этой области сказал „Иногда новым актрисам приходится взять на себя другие вещи, не относящиеся к актерской деятельности. И иногда вам придется делать все, что рекламодатель будет требовать от вас“.

Полиция до сих пор расследует дело смерти актрисы. Спрятанная правда за её трагической смертью, которая привела в шок всю Корею, заставила нас размышлять о так называемом „подводном леднике“ самого крупного и развитого шоу-бизнеса Азии…»

А-аа, Гуань Инь!! Вот зачем ты засунула меня в женское тело? Да ещё красоту дала? Вот ЗАЧЕМ? Я как чувствовал, что что-то тут не то!

Время действия: следующий день

Место действия: город Сеул, район недалеко от дома мамы Юн Ми. Небольшое кафе, выполненное в европейском стиле. За одним из столиков, Юн Ми, в одиночестве пьёт кофе.

Ох-хо-хох, грехи мои тяжкие, неведомые… Сижу, никого не трогаю, пью кофе, пытаюсь собраться «в кучку». У Юн Ми опять месячные… вне графика и расписания… Блин, как же тянет поясницу… Не я, а просто «разволюшен» какой-то. Надо было всё-таки лучше дома остаться. Движение, видно — не мой вариант. Искал в интернете средство облегчить себе жизнь в эти дни. Запёрся на женский форум, читал, кому от чего легчает. Короче, панацеи от этой беды, как я понял, нет, у всех всё индивидуально. Нужно подбирать варианты. Вычитал совет — двигаться. Одна участница форума поделилась, что ей помогает. Решил попробовать дойти до аптеки, купить кончившихся прокладок, витаминов для облегчения страданий и немного пройтись. Последнее в списке было явно лишним. Сначала было ничего, двигался достаточно бодренько, но потом внезапно, без предупреждения, разом, «кончились батарейки». Хорошо, кафе попалось. «Вполз», взял себе кофе и шоколадку. Передыхиваю, коплю силы на «рывок» домой. Вычитанный в интернете совет пошёл явно не впрок. Еле сижу. Может, это спортсменка какая-то написала? Этим спортсменам лишь бы двигаться… Мой вариант, походу — завернуться в толстый мягкий плед и лежать в уголке, вроде гусеницы, в ожидании превращения в бабочку… Как-то так…

…Вообще, по моим наблюдениям, корейцы очень любят кофе. Кофейни — на каждом шагу. Чай — редко. Официантки на выбор предложат кофе, воду, сок, отвары. Чай, в самом конце списка телепается. Везде кофейные автоматы, разные сорта, всякие прибамбасины и штуковины для «ароматного бизнеса». Вот и в моей кружке, на кофейной пене, нарисован симпатичный рисунок — по центру большой непонятный цветок и пять мелких цветочков по кругу, по краю. Девушка-бариста, которая делала мне кофе, нарисовала. Быстро так. Посетителей в кафе почти нет, она на меня посмотрела, и видно мой вид вызвал у неё сочувствие. Захотелось ей меня утешить или развеселить. Раз-два и готово! Красиво…

Сижу, разглядываю чашку, слушаю, как чуть слышно «подшёптывая» оседает в ней пена, и вспоминаю свою бабушку. Давно это было… Ещё тогда, когда я только начал заниматься восточными языками. Брал и смотрел дома дорамы, как советовали в институте. Естественно, результатом просмотров стало то, что я, без всякого умысла, подсадил на дорамы своих домашних. Японские как-то не пошли, они, скажем так, несколько специфичны с непривычки для российского человека, а вот корейские, мама, бабушка и соседки смотрели с большим удовольствием. Так вот, про бариста… Помню, смотрели мы как-то вместе «Первое кафе принц». И вот, после окончания очередной серии, в которой героиня озвучила свою мечту — стать профессиональным кофеваром, бабушка задумалась, а потом сказала, ни к кому конкретно не обращаясь.

— «…Как всё-таки быстро меняется мир…», — сказала она, — «Когда я учились, никому бы и в голову не пришло сказать, что мечтает стать официанткой. Все у нас хотели быть врачами, учителями, лётчиками, космонавтами… В моё время в общепит и торговлю шли лишь те, кто вообще ни на что негоден был! Это даже как-то считалось позорным там работать. А тут девочка, молодая, умненькая, трудолюбивая, но предел её мечты — стоять за стойкой. И никого это не удивляет. Все смотрят и как будто, так и надо. Всё-таки, Советский Союз в этом плане гораздо лучше и человечнее, был. Давал людям горизонты, перспективы…»

— «Ну да», — возразила ей мама, — «перспективы были, только кофе было не купить. Я хорошо помню, как ты радовалась, когда вам на работе в подарочных наборах растворимый кофе давали. И как мы его потом торжественно пили на кухне. Помнишь? Я вот прекрасно это помню!»

Прикусив дужку очков зубами, бабушка задумчиво, с прищуром, посмотрела на маму.

— «Потому, что глупая была!», — вынув изо рта очки, веско произнесла она, — «Молодая. Как ты. И что, кто-то в нашей семье стал счастливее, от того, что в магазине теперь постоянно есть пять сортов кофе? Или, может, в округе все счастливы? Я, когда хожу по улице, что-то довольных и радостных лиц не вижу. Не в пример нашему времени. И кофе, к твоему сведенью, тогда гораздо лучше был! Даже растворимый. Не то, что сейчас всякую гадость продают… Эх, какая страна была! Молодым теперь даже и не понять, что потеряли…»

Ну, не знаю, о чём бабушка иногда говорила. Не могут же все быть творцами? Кто-то должен и убраться, и пол помыть, и колбасы продать. Гении, это что ли делать должны?

Эх-хе-хе-хе-хех! Дом, милый дом! Как ты там, без меня? Мне, вот, без тебя плохо… Не, лучше об этом не думать! А то прямо в горле першить начинает. Вообще, я заметил, что месячные на меня плохо действуют. Становлюсь каким-то сентиментально-раздражительным. Очень эмоционально на всё реагирую, причем, не отдавая этому отчёта. И ещё — голова как-то не так соображает. Я же когда в храм шёл, надеялся на то, что Гуань Инь, через своих служительниц мне что-то скажет. Типа, вложит в их головы правильный ответ, они — озвучат. И как я сейчас понимаю, что меня, с этими месячными, заколбасило настолько, что ничего я не услышал, а только психовал и обижался. А ведь настоятельница, когда отвечала на второй вопрос, она же сказала — «…поступай как бодхисатва. Помогай людям!» Чё ещё надо? Огненные письмена в небе?! Ясным языком сказано — помогай людям! А как я, спрашивается, могу помогать, не имея средств для этого? Старушек через улицу переводить? А денег, на содержание дома престарелых отвалить, разница есть? Или, бывает, детям операция нужна? Тут, без денег вообще — никак! Считаю — ответ получен! Никакое это не воровство. Авторов, тут этих, не было и никогда не будет. Вреда никакого нанести им не получится, а будет только одна польза для всех, если я буду часть денег заработанных с продаж их песен, тратить на благотворительность. А что бы уж совсем совесть не возникала, могу давать названия альбомам по имени группы или исполнителя. Например — «Sandra» или «Scorpions». Вполне себе нормальная идея!

Беру чашку, пробую кофе. Вкусно! Хороший кофе. Сегодня с утра на спокойную голову обдумал всё, что вычитал вчера о Чан Чжа Ён. Обдумал и пришёл к выводу, что нечего было так психовать и ругаться. Это не мой вариант. Она актриса, а они очень зависимы от менеджеров и режиссёров. Фильмов мало, актрис — много. Выбирать, где сниматься могут позволить себе только звёзды. Начинающие же, полностью зависят от посторонних людей, решающих — быть им героиней фильма или не быть. При толпе претендентов на каждую роль. И у нас таких безобразий полно. И все об этом знают и ничего не делают. Данность бытия, так сказать, определяющее сознание. Всё зависит от людей. Чжа Ён совсем не повезло нарваться на полных уродов. Как я понимаю, если бы она ушла, то это бы автоматически означало бы крест на её карьере. Или, может, контракт был настолько кабальным, что разорвать его не было никакой возможности…

Так почему это не мой вариант? Потому, что у меня «есть материал». В отличие от актрисы, которая может только воплотить кем-то придуманную форму, я сам могу давать формы и сам же их воплощать. Если вдруг начнутся всякие «левые» намёки — посылаю всех в лес и с коргом под мышкой ухожу искать себе «новую солнечную полянку». Пусть они там хоть оборутся в своей чащобе…

Тут единственное — контракт должен быть таким, чтобы у меня была такая возможность. «Дураки учатся на своих ошибках, умные — учатся на чужих», — сказал как-то Бисмарк. Пример несчастной Чан Чжа Ён, пусть земля ей будет пухом, это и есть для меня такой пример. «Облизать» все пункты договора, сто раз уточнить, показать юристу — и только потом ставить подпись. Как бы не хотелось верить в то, что я сразу «замучу своё», но думаю, по первой, придётся работать с кем-то…

Я поднёс кружку к губам. В этот миг у меня зазвонил телефон. От неожиданности я дёрнулся и чуть не захлебнулся.

Вот чёрт! Кто там, как всегда вовремя?! А-аа, корейский принц, сто чертей ему в глотку! И в воскресенье покоя нет! Чё ему надо? Да! Надо быть вежливым…

(телефонный разговор)

Юн Ми(вежливо): Добрый день, господин Чжу Вон!

Чжу Вон: Привет, мелкая! Что делаешь?

Юн Ми: Кофе пью, Чжу Вон-сии.

Чжу Вон: Кофе? Кофе, это правильный напиток… Завтра приезжает мой отец…(пауза).

Юн Ми (осторожно-вежливо): Это хорошо или плохо?

Чжу Вон: Почему это должно быть плохо?

Юн Ми: Судя по голосу, вы несколько озабоченны этим фактом.

Чжу Вон: А-аа! Немного да. В общем, вечером, ты со мною идёшь в казино.

Юн Ми (удивлённо): В казино? Вечером?

Чжу Вон: Да! А что? Не хочешь?

Юн Ми(подумав): Я не могу.

Чжу Вон: Почему? Чем ты занята?

Юн Ми: У меня месячные.

Чжу Вон: Тссс… (длинная озадаченная пауза)

Чжу Вон: Слушай, с тобою не соскучишься! Запомни, девушки такое парням не говорят! Это считается неприличным. И это не повод для отказа.

Юн Ми (с лёгким возмущением в голосе): Не повод? Да я вообще еле ползаю! Как я доберусь до этого казино?!

Чжу Вон(с насмешкой): Я заеду за тобой. Приедем, сядешь, посидишь в уголке. Так уж и быть, я согласен на то, что бы с тобою не танцевать.

Юн Ми (возмущённо): Танцевать?! Смеёшься?

Чжу Вон: В таких случаях, как у тебя, рекомендуют больше двигаться, чтобы кровь быстрее ходила…

Юн Ми: Не мой вариант. Мой вариант — лечь и лежать. И вообще? Разве меня пустят в казино? Я же не совершеннолетняя!

Чжу Вон: Это клуб, я его vip-член. Пропустят по гостевой карте. Я позабочусь.

Юн Ми: А эти? Журналисты? Они же опять нас вместе сфотографируют!

Чжу Вон: Ну, так для этого ты и едешь… Тупая, что ли?

Юн Ми: Пффф… И как это скажется на моей эстрадной карьере?

Чжу Вон (уже раздражённо): Да никак не скажется! Не будет, этой, твоей эстрадной карьеры! Хватит говорить глупости! Будешь работать переводчиком! Нужно делать то, к чему есть талант. Завтра попрошу сестру найти тебе хорошее место и оплатить учёбу. Можешь не благодарить.

Юн Ми: Спасибо, но я уже отказалась.

Чжу Вон: От чего ты отказалась?

Юн Ми: От учёбы за границей и от хорошего места. Я сказала твоей сестре, что стану айдолом!

Чжу Вон: (долгое, ошеломлённое молчание в трубке)

Юн Ми: (довольное молчание в трубке)

Чжу Вон(с крайним изумлением): Ты отказала Хё Бин?! Рехнулась?!

Юн Ми (спокойно): Не рехнулась. Я следую своему плану.

Чжу Вон: Идиотка!

Юн Ми: (молчание. Недовольное сопение в трубке.)

Чжу Вон: (молчание. Злое сопение в трубке.)

Чжу Вон: Тссс… Слушай, мне надо, чтобы ты ещё раз засветилась рядом со мною. Для отца.

Юн Ми: Да? Ты уйдёшь в армию, а меня потом будут донимать расспросами журналисты?

Чжу Вон: Ну, а чего тебе? Замуж ты не собираешься, сама говорила. Скандал для звезды — прекрасный повод быть замеченной. Если ты талантлива, то агентство всё равно заключит с тобою контракт. А в казино — ты будешь переводить на неформальной встрече. Это версия для СМИ. Все бизнесмены встречаются друг с другом перед официальными встречами.

Юн Ми: И что, в это кто-то поверит?

Чжу Вон: Да какая разница! Главное — повод для разговоров. Не понимаю, почему ты сопротивляешься? Уверен, что ты никогда не бывала в казино. Поедешь, посмотришь, как оно выглядит изнутри. Какие там известные люди. Наверняка будет кто-то из известных артистов. Куплю тебе фишек, посидишь с ними за одним игорным столом, может, познакомишься. Если повезёт, ещё пару тысяч долларов на рулетке сорвёшь! И вообще, ты мне должна! Ты помнишь об этом?

Юн Ми (задумчиво): Ммм… А во что там играют?

Чжу Вон: Ты согласна?

Юн Ми (вздохнув): Хорошо, я помню, что тебе должна. А во сколько я вернусь домой?

Чжу Вон: В девять часов тебя устроит?

Юн Ми: Вполне.

Чжу Вон: Окей. Заеду в семь вечера, переоденешься, полдевятого я тебя посажу в такси, доедешь домой сама.

Юн Ми: А что дома сказать?

Чжу Вон: Придумай. У тебя это хорошо получается.

Юн Ми: Ясно. Так во что там играют?

Чжу Вон: Тссс… Хочешь что бы я тебе по телефону рассказал? Казино называется «Golden cave» в районе Чхвондам. Найди в интернете и почитай. Решила крупно выиграть?

Юн Ми: Посмотрим. В семь часов. Жду.

Чжу Вон: Договорились.

Время действия: начало девятого вечера

Место действия: Казино «Golden cave». Много ярко одетой публики, громкая музыка, переливающаяся огнями иллюминация. Танцпол в окружении столиков с мягкими полукруглыми диванчиками. За одним из столиков, откинувшись назад и небрежно раскинув руки по спинке дивана, сидит Чжу Вон. Рядом с ним, задумчиво смотря на танцующих девушек, тянет через трубочку коктейль его друг — Чон Хан.

— Сейчас придёт Юн Ми, отправлю её домой и пойдём, с кем-нибудь познакомимся, — говорит Чжу Вон, уловив, куда направлен взгляд друга.

Чон Хан рассеяно кивает.

— А где она? — спрашивает он, переводя взгляд с танцующих на друга.

— Та, — небрежно отзывается в ответ тот, — купил ей фишек, думал, на рулетке поиграет. Так она за бадуги[13] села, интеллектуалка!

— Бадуги? — удивляется Чон Хан, — а она что, умеет?

— Думаю, что нет, — уверенно отвечает Чжу Вон, — но нам же лучше. Сейчас она всё быстро проиграет и прибежит. Я её отправлю домой и мы свободны!

— Не слишком ли ты с нею суров, хён? Она ещё совсем молодая.

— Тссс… суров? Привёз в шикарное казино, договорился, чтобы пропустили, фишек купил, коктейль. Это ты называешь — суров?

— Расстроится, когда проиграет.

— Это был её выбор. Вообще, она слишком самоуверенна для девушки. Представляешь, Хё Бин предложила ей учёбу за границей и работу. А она отказалась. Сказала, что будет айдолом. Так что пусть её жизнь учит…

— Отказалась? Серьёзно? А ну-ка — расскажи!

* * *

Время действия: девять вечера

Место действия: Казино «Golden cave». Зал с игральными столами. За одним из них сидит Юн Ми с картами в руках. Рядом с ней — маленькая горстка фишек. Сбоку, от стола стоят Чжу Вон и Чон Хан. На их лицах удивление.

Чжу Вон (обращаясь к Юн Ми): Ты ещё долго?

Юн Ми (не поворачиваясь к парню, медленно кивает, с сосредоточенным выражением на лице и говорит): Сейчас. Ещё минут десять.

Чон Хан Чжу Вону: Смотри, хён, смотри! Она, кажется, выигрывает?

Чжу Вон (недовольно): Тсс… Ладно, отойдём.

Время действия: девять тридцать

Место действия: Казино «Golden cave». Горка фишек рядом с Юн Ми уже побольше

Чжу Вон (обращаясь к Юн Ми): Ты вообще домой собираешься?

Юн Ми (кивает, смотря на карты): Угу.

Чжу Вон: Тебя дома ждут! Зачем опять ты начала новую игру?

Юн Ми: Карта идёт. Ещё минут десять!.. Уравниваю!

Чжу Вон: Чёрт!

Время действия: одиннадцатый час

Место действия: Казино «Golden cave». Чжу Вон и Чон Хан вновь возле игрового стола Юн Ми.

Чжу Вон (обращаясь к Юн Ми): С ума сошла? Тебя дома прибьют!

Юн Ми (выставляя фишки на стол): Не прибьют. Повышаю!

Чжу Вон: Тсс… Немедленно заканчивай!

Юн Ми (с нетерпеливым выражением на лице поварачивается к Чон Хану и Чжу Вону): Парни, ну, подождите чуть-чуть! Вам что, заняться нечем? Сходите в бар, потанцуйте. Смотрите, сколько там красивых девушек! Угостите, познакомитесь. Займитесь! Дайте человеку поиграть спокойно!

Игроки за столом и окружающие люди, услышавшие совет, данный школьницей двум взрослым парням, улыбаются. У Чжу Вона возмущённое лицо. Чон Хан смеётся.

Чжу Вон (недовольно): Ладно. Тебе же хуже. Потом поговорим. Соберёшься домой, найдёшь меня, если я буду ещё тут.

Юн Ми (серьёзно кивая): Хорошо. Договорились.

Люди вокруг клыбаются, качая головами.

Время действия: почти одиннадцать часов.

Место действия: Казино «Golden cave». Юн Ми разговаривает по телефону.

— Да, мама… Всё нормально… Я в казино… Играю в бадуги… Научилась… Пригласили… Нормально… Тут безопасно… Приеду! Как закончу, так приеду!.. Да куда я денусь?!.. На такси деньги есть… Всё, мама, давай! Нельзя говорить по телефону, когда играешь. Не звони больше, пожалуйста. Люди ждут. Неудобно. Не волнуйся. Я перезвоню.

Время действия: второй час ночи

Место действия: Казино «Golden cave».

Чжу Вон (обращаясь к Юн Ми): Тебе охрану вызвать? Сейчас организую!

Юн Ми (выдыхая и кладя карты на стол): Эх! Нет в жизни счастья!

Она сгребает со стола на подставленный маленький подносик приличную горку фишек, кланяясь, прощается с игроками и крупье, и встаёт из-за игрового стола.

— Вот, — говорит она, взяв несколько фишек и с безмятежным видом протягивая их одной рукою Чжу Вону, — твои фишки, что ты мне купил. Большое спасибо, кунчан-ним! Отличный вечер! Может, ещё как-нибудь съездим сюда?

Лицо Чжу Вона багровеет. Подвыпившего Чон Хана начинает распирать приступ сдерживаемого смеха.

(чуть позже, у того же казино. Чжу Вон и Чон Хан смотрят на задние габаритные огни такси, увозящего Юн Ми)

— Фух! — с облегчением произносит Чжу Вон, — избавились! Я думал, что не выдержу и на глазах у всех прибью эту идиотку!

— Ладно тебе, хён, — примеряющим тоном отвечает ему Чон Хан, — она забавная. Даже не представляю, кому бы ещё из моих или твоих знакомых девушек пришло бы в голову вернуть тебе фишки! Наследнику «Sea group»! Ха-ха-ха!

— Да она просто дура, — немного «надувшись» на этот смех отвечает Чжу Вон, — совсем не соображает! Айдолам она, видите ли, стать решила! Да её, с таким поведением, ни одно агентство на порог не пустит!

— Айдолом? — почему-то не удивившись, переспрашивает Чон Хан и, задумавшись, мычит, словно что-то припоминая, — ммм… Хён, постой, а это случаем не та самая девушка?

— Какая?

— Ну, помнишь наш с тобою разговор тогда? Когда я посоветовал найти девушку, похожую на парня? Ты тогда сказал, что тебе может понравиться девушка с тёмными глазами, молчаливая и которая будет иметь цель в жизни. И ещё она будет с тобою спорить. Вот, смотри…

(Чон Хан делает жест рукою в сторону уехавшего такси)

— …Много не говорит, цель у неё есть, и она уже спорит с тобою. Ты её еле-еле от стола оторвал! И, похоже, её совершенно не волнует, что ты чоболь. А, хён?

Чжу Вон замирает, ошарашенно смотря на друга.

— Ты что, чокнулся, Чон Хан? — придя в себя спрашивает Чжу Вон.

— Э-э, может я и чокнулся, но глаз у меня намётан! Когда я выпью, то вижу… потаённое!

— Хватит пить, Чон Хан! — резко произносит Чжу Вон, — бред какой-то несёшь! Я сказал — мне подойдёт красивая, а не абы что! И найти девушку, похожую на парня, придумал я, а не ты! Представляю, что бы было, если бы я тогда тебя послушал! Всё! Вечер окончен! Поехали по домам!

— Да ладно тебе, хён! Я просто пошутил. Извини.

— Дурацкая шутка. А то, что она вести себя не умеет, так это у неё с головою не в порядке…

Время действия: следующий день, ранее утро

Место действия: дом мамы Юн Ми. Семья быстро завтракает перед тем, как разбежаться по делам. Завтрак сопровождается быстрым допросом младшенькой «идиотки» о вчерашних событиях.

— Карта удачно шла, — рассказываю я, — говорят, новичкам везёт. Вот, правдой оказалось…

— Как ты вообще могла играть? — быстро жуя рис и одновременно говоря, интересуется онни, — ты же не умеешь?!

— Просто посмотрела в интернете правила, — смотря на неё честными глазами отвечаю я, — потом, в казино ещё инструкции почитала, попробовала, получилось…

Сун Ок недоверчиво качает головой.

Ну да, ну да, в такое сложно поверить. Ну, а если правду, то есть у меня «казиношный» опыт. «Музыкантили» мы как-то с парнями в одном, не очень крутом, московском казино. Почти целый месяц. Потом, нас оттуда попёрли. Тамошние менеджеры посчитали, что мы уже достаточно надоели публике и заменили нас новыми исполнителями. Менеджеры играли в свои игры, показывая своему руководству, что что-то делают, чтобы поднять посещаемость и престиж, мы играли в свои игры, зарабатывая творчеством деньги. Все были при своих делах. Так вот, пока мы там подрабатывали, познакомились с коллективом. Крупье — в основном молодые парни и девушки. Музыку любят. Ну, на почве любви к прекрасному мы и сошлись… Борис, был там такой. Хороший парень, весёлый. Рок, пожёстче, любил послушать, сам на гитаре играл. В общем, подружились. Парни его подучивали играть на гитаре, он нас — играть в карты. Конечно, тех, кому интересно было… В общем, меня-то он и научил в покере шансы считать. Ничего сложного — нужно иметь хорошую память и сосредоточенность. Ну, с памятью у меня никогда проблем не было — и ноты помнить, и слова иностранные, всегда у меня трудностей с этим не возникало. А сосредоточенность — в музыкальной школе привили. Иначе, как можно что-то исполнять, если твой разум где-то бродит?

— И сколько же ты выиграла? — интересуется Сун Ок.

— Четыреста семьдесят две тысячи вон, — отчитываюсь я.

— Холь! — неподдельно изумляется онни, — с первого раза такие деньги! Может, тебе пойти в школу, этих… Как их там? Ну, которые в казино работают! По телевизору даже соревнования их показывают.

— Скорее всего, ты путаешь, онни, — мягко говорю я, — тех, которых за столами стоят, с теми, которые играют. Играют — игроки. Наверное, их и показывали по телевизору. А крупье за столом много не зарабатывают…

— Наверное, — легко соглашается онни и на некоторое время задумывается, жуя рис.

— Нет, — решительно говорит она, мотая головой и жестом отрицания перечёркивая палочками воздух, — быть игроком — это не для женщины! Ни один муж не станет терпеть, если его жена будет все вечера проводить в казино. Никакой семьи из этого не выйдет!

Гениальный вывод! Всё же сестра Юн Ми двинута на вопросе замужества, чтобы она там не говорила. Но, в принципе, да… Лично я был бы против, чтобы моя жена работала в казино… Да и потом, сдаётся мне, что много там не заработаешь. Борис не только научил меня в карты играть, но и много рассказал про «яркую» жизнь игрока. Никто не любит проигрывать. Ни казино, ни его клиенты. Начнёшь ходить за выигрышами как на работу, примелькаешься, в конце-концов к тебе возникнут вопросы. Полезешь в игры с высокими ставками — тоже самое. Начнутся всякие «крыши», «разборки», нужно будет знать всех игроков в лицо, ху из ху… Опять же «крышей» своей обзаводиться придётся, платить ей… Оно мне надо? У меня более интересные занятия в жизни есть. Но, играть в покер — весьма интересно, особенно когда получается. В мире, вообще, столько интересного…

— Правильно рассудила, дочка, — одобрительно кивнув, поддакивает Сун Ок мама, — не женское это место. В жизни нужно иметь надёжную профессию, а не надеяться на карточную удачу. Удача может отвернуться в любой момент. Учиться нужно…

Старые песни о главном…

— Больше туда не ходи, дочка! — требует мама от меня.

Кто ж меня туда пустит? Юн Ми несовершеннолетняя. Только благодаря Чжу Вону пустили вовнутрь. За стол вообще садить не хотели. Пришлось повозмущаться на тему — «как же так?! Раз меня впустили внутрь, то почему не дают играть? Коль я тут, значит, имею права, как и всякий посетитель!» Наглость удалась. Пустили. Наверное, у персонала мало опыта в борьбе несовершеннолетними девочками за место за игорным столом, хе-хе…

— Хорошо, — киваю я маме.

— Что будешь делать с выигрышем? — деловито интересуется онни.

— Подумаю, — обтекаемо отвечаю я.

Что тут думать? Всё уже «потрачено». На работе обещали восемьсот баксов, за вычетом налогов. Я проработал не полный месяц — три недели. Значит, дадут шестьсот баксов. Минус местный подоходный налог — 35 %. Пипец просто грабиловка какая здешние налоги! Итого, шестьсот минус двести десять, получается — триста девяносто рублей… Тьфу! Триста девяносто тысяч вон! На звуковую карту не хватает. А вот если сложить их со вчерашним выигрышем — вполне хватит! Я чего так вчера вцепился в эти карты? Просто увидел реальный шанс быстро заработать недостающую сумму. Даже в семейный бюджет отдавать ничего в этот раз не стану. Еда дома — есть, посетители в мамином кафе — есть, за учёбу онни до конца года — заплачено, поэтому, потрачу всё заработанное на свои цели. Чем быстрее я начну зарабатывать, тем лучше. Для всех, лучше. Можно будет уже на следующей неделе подключить Korg к компьютеру и записать на пробу пару композиций… Может, даже начать с ними куда-то проталкиваться…

— Не трать, — посоветовала мне онни, — вообще, надо тебе рассказать, как правильно распоряжаться деньгами. Вечером поговорим. Заодно подробно расскажешь нам с мамой, как тебе разрешили играть на деньги. И как тебя туда вообще пустили! Всё! Я побежала в университет!

Я мысленно вздохнул. Понедельник обещает быть непростым. Вчера, а точнее сегодня, когда я заявился домой почти в три часа ночи, разговоров никаких разводить не стали. Мама, осмотрев и обнюхав меня, и убедившись, что её дочь цела и не пьяна, используя право старшего отправила нас с Сун Ок спать, отложив все разговоры на завтра. «Слишком поздно для разборок», так видимо решила она. В принципе да. Сил ни у кого в тот момент уже ни на что не было, а завтра — новая рабочая неделя. Итак, шоу будет вечером, но у меня есть время к нему подготовиться. Кроме этого, сегодня у меня ещё посещение врача-гастроэнтеролога, потом работа, где Чжу Вон тоже, запихивая меня в такси у казино, пообещал со мною поговорить. Все просто жаждут со мною пообщаться… Хххххх… Ну и жизнь! Тут из шкуры вылезаешь, пытаясь сделать всё как лучше, так тебе ещё и палки в колёса суют, нервы трепят! Что за люди?

Время действия: тот же день

Место действия: кабинет гастроэнтеролога. Юн Ми сидит на стульчике у стола и внимательно слушает врача — уверенного дядечку средних лет.

— Итак, начнём с самого начала, — говорит врач, — с опроса пациента. Какие-нибудь жалобы на самочувствие? Что-то болит, ноет? Какой-нибудь дискомфорт в теле ощущаешь?

Я на несколько мгновений задумываюсь, думая, что сказать.

— Да, доктор, — кивнув, говорю я, — ноги болят. Колени как-то ноют и внизу, там ступня к ноге крепится…

— Крепится, — насмешливо хмыкает доктор на неудачно использование мною слово и задумывается.

— Каким спортом занимаешься? — спрашивает он.

— Бегаю по утрам, растяжки делаю. Общефизические упражнения, упражнения на пресс, отжимаюсь…

— Сколько раз подряд можешь отжаться? Максимально?

— Шесть раз…

Ну да, шесть раз, позор полный. Когда начинал, и этого не было. Всего два раза отжимался. И бегать — плохо бегается. Еле заставляю себя по утрам. Теперь вот ноги болеть стали. Такое ощущение, что Юн Ми к спорту вообще не приспособлена.

— Если судить по твоим анализам, — косится доктор на листок на своём столе, — то при наличии момента взрывного роста организма вполне возможны боли в суставах. Это может происходить: во-первых, из-за того что они сами растут, во-вторых, что они не успевают приспособиться к изменяющейся массе тела и его пропорциям. Особенно это сильно ощущаться при физической нагрузке.

— Снизь нагрузку, — говорит мне доктор, — лучше вообще прекратить на это время бегать.

— Но… — несколько теряюсь я от столь заманчивого предложения доктора — искусителя, — мне же нужна «форма». Мне надо похудеть и лёгкие развить. Я собираюсь стать эстрадной певицей. Вы знаете об этом, доктор?

Доктор спокойно кивает головою на мой вопрос.

— Добегаешься до воспаления суставов, вообще потом танцевать не сможешь, — предупреждает он, — будет тогда тебе сцена. Слушай меня. Прекрати бегать до тех пор, пока боль и дискомфорт не пройдут. Потом, попробуй возобновить тренировки в уменьшенном объёме. Если опять начнёт болеть — немедленно прекращай. Артрит — это не шутка. Заполучить его в таком юном возрасте как у тебя, это гарантированно превратиться в инвалида в старости. Ты меня поняла?

Испуганный словом «инвалид» торопливо киваю и спрашиваю: Доктор, а как же мне тогда похудеть? И лёгкие развить?

— Думаю, — доктор опять косится на листок с анализами на своём столе, — твой вес сам придёт в норму в ближайшее время. Растущий организм сожжёт все имеющиеся запасы и попросит ещё. Но спортом — нужно заниматься обязательно. Только без больших нагрузок. Помни о своих растущих суставах. Лёгкие можно хорошо развить плаваньем. Ходи в бассейн.

— Да, доктор, — я сидя изображаю поклон, — поняла. Спасибо.

— Теперь о твоём меню, — говорит доктор, беря в руки лист с анализами, — Ну, судя по результатам, есть тебе можно всё. Ты молода и твой желудочно-кишечный тракт в прекрасном состоянии. Единственно, если ты хочешь иметь чистую кожу, полностью исключи из своего рациона всё острое, а так же и кислое…

Что?! Ушам своим не верю! Неужели я могу официально не есть эту чёртову кимчхи?

— … Понимаю, — сочувственно качнув головой, продолжает говорить доктор, — что тебе будет непросто отказаться от привычного рациона, но раз ты ставишь перед собою такую высокую цель, то, придётся потерпеть…

Потерпеть?! Да никаких проблем! Могу начать терпеть прямо сейчас, прямо с этой минуты! Свободу Сергею Юркину! Долой кимчхи!

— … Какие-нибудь проблемы с питанием ещё есть? — спрашивает доктор.

Проблемы? Хмм… Проблемы… А что, если…?

— Доктор, мой врач Чен Сёк-сии, говорил, что у меня могут быть необычные пищевые пристрастия. Знаете, мне порою очень хочется пива…

«Забрасываю крючок» с самым невинным видом, и, хлопая глазами, жду, как на это отреагирует доктор.

— Пива? — сильно удивляется тот, — ты его раньше употребляла?

— Нет.

— А как же тебе его хочется, если ты даже не знаешь, какое оно на вкус?

— Знаете, доктор, в кафе… Если мужчины за соседним столиком заказывают себе пиво… Оно так пахнет! Так хочется!

Изо всех сил пытаюсь сделать на лице выражение кота из мультфильма «Шрек». Может, получится? В конце-концов нужно использовать «бонус женского тела»! Пора уже «прокачивать» умение добычи плюшек за просто так!

— Хм… — посмотрев на меня, задумывается доктор, — непонятно… Первый раз такое слышу. Обычно, странности в еде бывают у беременных, но это не твой случай. Хотя, между тобой и ними есть общее — повышенный гормональный фон. Вполне возможно, что именно он является виновником необычных пищевых пристрастий. У тебя же тоже идёт активный рост мышечной и костной ткани…

Сказав умную вещь, доктор задумывается. Ну, и?! Ну же!

— Хоть ты не совершеннолетняя, но, думаю, в лечебных целях можно разрешить тебе его употребление. Тем более, что я уверен, что всё закончится несколькими глотками. Вкус пива тебе не понравится, это не лимонад, и твоя пищевая причуда — пропадёт…

Есс! Сработало! Жахнуло! Умение — плюс один!

— Доктор, а можно мне от вас какую-нибудь справку? — вежливо прошу я, — чтобы объяснить родным, что это не нарушение, а лечение…

— Конечно, — кивает доктор, — обязательно. И мои рекомендации по диете напишу…

Какой милый дядечка! Есть же такие люди!

Время действия: тот же день. Обеденное время.

Место действия: кафетерий в университете Сун Ок. Сун Ок с обедает с подругами.

— Опять эта девчонка! — возмущённо произносит Сон Дам, разворачивая к подругам планшет, чтобы они могли полюбоваться, — Переводчица?! Как бы не так! Что можно переводить в казино?

Сун Ок, вновь увидев на экране свою сестру, открывает было рот, чтобы что-то сказать, но передумывает, чуть слышно выдыхает и сжимает губы.

— Что поделать? — философски пожимает плечами одна из подруг, отвечая на возмущение Сон Дан, — Жизнь несправедлива — привыкай. Лучшее, всегда достаётся кому-то другому.

— Но почему? Почему ей, а не мне?

Сун Ок, услышав вопрос, хмурится.

— Значит, у неё есть что-то такое, чего нет у тебя.

— Что? Что у меня нет такого, что есть у неё?!

— Кто его знает, — опять пожимает плечами подруга, — об этом может сказать только твой принц, Чжу Вон. Спроси его. Наверное, она какая-то особенная.

— За волосы её оттаскаю, попадись мне эта малявка!

Лицо Сун Ок совсем смурнеет.

Время действия: тот же день. Вечер.

Место действия: Дом мамы Юн Ми. Семья ужинает перед телевизором.

Какой сегодня хороший день! Наконец-то я получил зарплату. Оле-оле-оле! Россия, вперёд! Как там, косой в «Джентльменах удачи» сказал? «Автомашину куплю с магнитофоном, пошью костюм с отливом и в Ялту!» А я, — куплю звуковую карту, закажу кошачий туалет и в «звёзды»! Хе-хе…

Туалет для котёнка. Помню, когда онни первый раз обнаружила следы жизнедеятельности четырёхлапого организма — шума было! «Аа-а! Юн Ми! Там твоя тодук-коянъи накакала! И написала!!» — вопила Сун Ок с испуганным выражением на лице.

Ну, да, ну да. Организм не только кушает, но и выводит из себя ненужное. Всё, как положено. Однако, безобразие. Пока он маленький — не смертельно, а вот дальше в доме начнётся разруха. Поэтому, животину нужно приучать к порядку, чтобы она знала, что можно делать, а что нельзя. Пока обхожусь старыми газетами, благо кошатина нашла себе место под лестницей и ходит только туда, но это ерунда. Нужен нормальный кошачий туалет. Но, как я и предполагал, с ним оказалось всё не просто. С тем отношением к кошкам, которое существует в Корее, этот товар в магазине не купить. Не продают его. Кому он нужен? В природе существует, можно заказать и привезут. Но не в тот же день и по причине отсутствия на него массового спроса, стоит он совсем не три копейки. Поэтому, я решил отложить приобретение данного девайса до зарплаты. Вот, зарплату получил, сейчас займусь. Нужно будет Мурчат ещё до врача донести, пусть посмотрит чего и как, может, прививку нужно будет сделать. Но это уже со следующей зарплаты. Пока, вроде, бегает, вид боевой, выглядит здоровой. Месяц проживём. Думаю, поиск ветеринара, разбирающегося в кошках, тоже, может запросто превратиться в приключение. И у врача будет коэффициент оплаты, как минимум, умноженный на три… За то, что он специалист по редким животным… Дурдом.

Имя — Мурчат, котёнок получил, как ни странно, благодаря Сун Ок. Этому предшествовала наша с ним эпическая битва — я его мыл, а он пытался дорого продать жизнь. Сидящая рядом онни смотрела на это действо круглыми глазами. Закончив «постирушки», я вытащил «утопленника» из таза, вытер, как смог, и завернул в сухую тряпку. Тот чуть обсох, согрелся и пока я собирал с пола разлитую воду и бегал выливать таз, принялся мурлыкать. Да так основательно, что со стороны это смотрелось даже небезопасно, я бы так сказал. Маленькое, тщедушное тельце, сотрясаемое сильной вибрацией.

— Юна, Юна, смотри, смотри! — воскликнула Сун Ок, в первый раз в жизни увидев что-то подобное, — Что с ним? Он весь дрожит от холода! Ты что, мыла его в холодной воде?

— Я конечно головой стукнутая, но не настолько, чтобы купать котёнка в холодной воде, — ответил я, — он просто… мурлычит. Это делают все кошки. Мурлычат.

— Мур… чат? — удивлённо переспросила онни.

Слова «мурлычит» и «мурлычат» я произнёс по-русски, ибо покопавшись в своей голове не нашёл в ней их корейского аналога. Многословно объяснив онни, что значит это слово и продемонстрировав в реале как это выглядит на трясущемся экспонате, я попытался научить Сун Ок его правильному произношению. Но, не сложилось. Буквы «лы», вместе, никак у неё не произносились. Выходило только «мурчат». Весьма забавно и кавайно.[14]

Тут мне в голову и пришла идея назвать котёнка — Мурчат. Я собирался было назвать его Бася, от слова Барсик, но подумал, что ещё неизвестно, как будут корейцы произносить это слово, а Мурчат — уже проверено, понятно, что произнесут, да и вполне себе кошачье имя. Поэтому, подобранной кошечке и была дана кличка — Мурчат, а онни была объявлена крёстной, о чём я ей и сообщил. Сделал это с умыслом, в надежде повысить градус её приязни к «кошке-воровке». Под одной ведь всем крышей жить…

Чем ещё был хорош сегодняшний день? Чжу Вона на работе не было. Сонбе сказала, что он сегодня встречает отца. Я, ожидавший было нравоучений за то, что опять не так сел, не так встал, выдохнул с облегчением, когда это услышал. Пусть. Пусть там встречает, приезд отмечает. Может, острота моего вопроса с пришествием времени, снизится… Да и дома меня ждала неожиданность. Не то, чтобы приятная, грех так говорить. Совсем уже было приготовившийся к вечерним «разборкам» я был внезапно спасён от них международными событиями. Взорвался и затонул южно-корейский военный корабль. Корвет, как его называют в репортажах. По сообщениям, есть погибшие и пропавшие без вести. Число тех и других постоянно уточняется. Вот, сидим перед голубым экраном, смотрим, переживаем. Ну, если честно, я не переживаю, так, участвую, за компанию, но мама и онни обе — «в телевизоре». Предположительно, корвет был торпедирован северокорейской подводной лодкой. И хоть пока это не доказанный факт, СМИ усиленно акцентируют внимание зрителей на этом предположении. Раздувают…

— Ёксоль! — громко, с возмущением произносит Сун Ок, после сообщения об увеличении числа погибших моряков.

Наклонившись, мама легонько шлёпает её по коленке.

— Не ругайся, — говорит она.

— Да что такое?! — возмущается в ответ онни, — как они могут такое делать?! Гады! Да их не обругать, их стрелять нужно! Как собак!

Ого! Сун Ок оказывается ещё и ярая патриотка! Впрочем, не она одна тут такая. Пока ехал с работы домой, отметил, что, похоже, малознакомые люди в метро и на улице активно обсуждают новость. И именно с теми же эмоциями и настроением, что и онни — с негодованием и гневом. Для меня это странно, что не на митинге, а вот так вот, просто со встречными людьми. Возможно, это проявление того самого конфуцианства, в котором общество, государство отожествляется семьёй? И все переживают за свою семью? Может быть…

— Юна, — обращается ко мне раскрасневшаяся онни, — ты помнишь что-нибудь о Северной Корее?

Я, молча, отрицательно кручу головой из стороны в сторону.

— Это враги! Они хотят нас всех уничтожить! Только благодаря тому, что у нас такая сильная армия и могучие союзники, они не рискнули это сделать! Всегда помни об этом!

Я киваю. Ну, враги, так враги. Я к ним не лезу и не собираюсь. Вообще, когда я займусь изучением истории этого мира? Хотя бы Кореи? А?

Трейни восьмая

Время действия: утро следующего дня

Место действия: дом мамы. Юн Ми завтракает.

Сижу, завтракаю под телевизор.

Сегодня в меню:

— рис, сушеные водоросли (прессованные, соленые и смазанные кунжутым маслом);

— шарики из рыбной муки, обжаренные в масле с приправами и перцем;

— сушеный кальмар опять-таки в остром соусе обжаренный;

— кимчхи (шоб её!);

— суп (бульон из водорослей, анчоусов и сушеных креветок, добавлен острый зеленый перец с чесноком и все это заправлено порезанными блинами из рыбной муки).

Ещё бы полгода назад я бы сказал, что это очень круто, так завтракать. Но, как говорится, «всё течёт, всё меняется» и сейчас, глаза бы мои на эту «крутизну» не смотрели. Душа русского человека просит макарон, сосисок, яиц и жареных хлебцов. Можно колбаски… Ну как острое такое есть прямо с утра? Но, у мамы Юн Ми своё представление о правильном питании. Ох, чувствую, не просто будет добиться изменений на её кухне! Ох, чувствую! Ладно, дорогу осилит идущий… Сижу, вяло ковыряюсь в еде, претензий не высказываю.

Не тот момент для этого. Маму сильно тревожит вчерашнее происшествие, переживает, беспокоится, как бы война не началась. И основания для подобных мыслей есть, ибо ситуация с затонувшим корветом развивается в злокачественном направлении. Из ста четырёх членов экипажа живы пятьдесят четыре, тридцать восемь найдены погибшими. Остальные числятся пропавшими без вести, но шансы на то, что они живы, призрачны. Скорее всего, они все где-то внизу, в отсеках. Подозревают атаку северокорейской подводной лодки. После вчерашнего и сегодняшнего просмотра новостных каналов, ощущение, что в стране истерика. Ночью, в подземном бункере, президент Кореи провела экстренное совещание с представителями вооружённых сил. Решали, что делать. Надеюсь, они не додумаются начать войнушку? Это будет совсем не комильфо…

Вчера переключил телевизор на англоязычный канал, послушал достаточно внятный репортаж американской службы новостей, из которого стало понятно, что с подводной лодкой это ещё фифти-фифти, как говорится. Остров, где это произошло, является спорной зоной. Северяне не согласны с проведённой границей, южане, ссылаются на решение ООН и готовы, как говорят в таких случаях — «костьми лечь, но не отдать». В итоге, прибрежные воды в том районе ещё лет десять назад усиленно минировали, как те, так и другие. Что-то из поставленного потом выловили, что-то подорвали, остальное, не найденное — где-то болтается. Есть вероятность того, что корвету просто не повезло наткнуться на одну из этих «потеряшек». Американцы справедливо указывают на тот факт, что корвет был не один. Его сопровождали два аналогичных судна, предназначенных для борьбы с подводными лодками, плюс катера и самолёты. Кроме того, в районе совместных учений находился американский флот. Пока, подтверждённых доказательств контакта с северокорейской лодкой нет ни у кого, не смотря на явную перенасыщенность данного участка моря средствами обнаружения. Однако, судя по корейским СМИ, в Корее все абсолютно уверены, что предоставление доказательств — это лишь вопрос времени. Сун Ок тоже возразила на то, что я переводил с экрана.

— Значит, она просто хорошо спряталась, — сказала она, имея в виду подводную лодку, — они всегда так делают. Подло, в спину и из-за угла!

Я не стал её убеждать, разубеждать, объяснять и доказывать. Не мой вопрос. Без меня разберутся. На своей Земле, я как-то читал аналитическую статью про «дуализм» в отношениях двух Корей. Автор аргументированно объяснил, что наличие постоянно тлеющего конфликта выгодно обоим правительствам. Всегда можно переключить внимание электората на внешнего врага, коль случаются неудачи. А от них никто не застрахован. То у одних — безработица вырастет, то у других — жрать нечего… Поэтому, резюмировал в конце статьи аналитик, всплески агрессивной риторики были, есть и будут, но перехода к боевым действиям ожидать не стоит, ибо, это уже не выгодно…

Надеюсь, что в этом мире ситуация такая же. Война, ну совершенно мне «не сплющилась»! Ежу понятно, что в этом случае вся эстрада разом накроется медным тазом, вместе с моими планами. А от воинственной риторики у меня тоже профит. Мозг онни и мамы оказался насыщен потоком информации несущейся с экрана телевизора, поэтому, и предъявление справки о том, что мне можно пить пиво, и история с казино, вызвала гораздо меньшую реакцию, чем я ожидал. Онни, правда, пообещала, ещё поговорить о моём поведении, но это будет — потом, может и забудется, хотя вряд ли. А справка вызвала удивление, но никак не возражения. Врачей, в этой стране и в этом мире уважают… Гастроэнтеролог, кстати, «красавец»… Накатал документ на официальном бланке с реквизитами учреждения, поставил личную печать синей краской. Написал — «… в целях ускорения адаптационных процессов… не более 300 миллилитров напитка в неделю и крепостью не более четырёх процентов…». Шик-блеск, красота! Я справку сразу заламинировал, благо в больнице предлагали такую услугу и теперь у меня есть официальное разрешение на употребление «напитка». А миллилитры? Кто их там считать будет? В «в хлам» я упиваться не собираюсь, так, под настроение… Под мясо…

Печально, конечно, что с моряками так получилось, но жизнь продолжается и у меня сегодня праздник — иду покупать звуковую карту! Всё! Буду выходить на большую дорогу шоу-бизнеса! Напишу пару «пробников» и попробую с ними сунуться на какое-нибудь прослушивание или конкурс. Даже если «пролечу» — опыт заработаю! Второй раз уж точно пролезу. «За одного битого — двух небитых дают!» — говорил Пётр Первый. А он мужик толковый, знал, что говорил, хе-хе…

Время действия: около полудня

Место действия: приёмная кабинета Чжу Вона. В приёмную входит хозяин кабинета и, держа правую руку в карман брюк, смотрит на то, как его приветствуют его подчинённые. Кивает Су Чжи в качестве приветствия и говорит, что его сегодня не будет до вечера, так как он уезжает на стрельбище «Чёрная стрела». Та кланяется в ответ.

— Юн ми, за мной! — мотнув головой, приказывает Чжу Вон и толкает рукою выходную дверь.

(чуть позже, в машине Чжу Вона)

— А… а разве мне не нужно переодеться? — после продолжительного молчания осторожно спрашивает Юн Ми Чжу Вона, сосредоточенно смотрящего на дорогу.

— Тебе не жарко? — не отвлекаясь от дороги, интересуется тот, — при первой возможности ты одеваешь джинсы. Ты вообще девушка или нет? Так понравилась роль парня?

— В джинсах удобнее, — лаконично поясняет Юн Ми.

— А в юбке — легче, — парирует Чжу Вон, — такое ощущение, что ты забыла как должна вести себя девушка. Эта твоя выходка в казино… Сначала я разозлился, решив, что ты это специально, но потом вспомнил, что ты не помнишь и это тебя спасло. Но мне интересно. Объясни, зачем тебе понадобилось возвращать мне фишки?

— Ну…у, — задумчиво тянет Юна, видно соображая, что сказать, — Это же твои деньги? Ты мне их дал, я тебе возвращаю… Тридцать долларов, не такая большая сумма…

Выслушав, Чжу Вон, секунд пять, прищурившись, смотрит на дорогу.

Бац!

Наклонившись вбок, Чжу Вон довольно сильно хлопает девушку по коленке ладонью.

— Ай! — подпрыгнув от неожиданности, вскрикивает Юна, и, смотря с недоумением, резко отодвигается к дверце, — ты чего?!

— Ты, — не поворачивая к ней голову и продолжая смотреть на дорогу, произносит Чжу Вон, — мелкая, неблагодарная девчонка! Ты что такое только что сказала? Ты назвала меня жадным?

— Когда? — непонимающе смотрит на него Юн Ми.

— Только что. Когда сказала, что я купил тебе фишек всего на двадцать пять баксов?

— А что, это большая сумма? — недовольно отвечает Юн Ми, осторожно прикасаясь к месту удара на ноге, — я чуть не проиграла всё из-за этого. Никогда не думала, что олигархи (произносит это слово по-русски), дают так мало денег девушкам на развлечения! В кино показывают по-другому…

Секунд десять Чжу Вон озадачено смотрит на дорогу.

— Оле… — что? — пытается повторить он услышанное слово.

— Олигархи, — с недовольным выражением на лице повторяет Юн Ми, — это… чоболи… по-немецки…

— Тссс… — пренебрежительно выдыхает сквозь зубы Чжу Вон, — вместо того, чтобы извиниться, она ещё умничает! Нет, тебя определённо нужно проучить!

Чжу Вон вновь вскидывает вверх правую руки с раскрытой ладонью, впрочем, не торопясь её опускать.

— Только попробуй! — восклицает Юн Ми прижимаясь спиною к дверце автомобиля и подняв к лицу руки со сжатыми кулачками.

— А то что? — насмешливо интересуется Чжу Вон, бросив на неё взгляд.

— Получишь! — обещает та.

— Ха! — пренебрежительно говорит парень, опуская руку на руль, — только посмотрите на неё! Ты действительно думаешь, что справишься со мною?

— Всё равно, получишь… — хмуро отвечает Юн Ми, продолжая прикрывать левым кулаком подбородок, а правым — солнечное сплетение.

— Я готовлюсь к конкурсу для поступления в корпус морской пехоты, — улыбаясь, говорит Чжу Вон, — а ты, к какому конкурсу готовишься? Уж точно, не к такому!

— Пффф… — презрительно выдыхает Юна, — что, показывать свою силу на тех, кто явно слабее, одно из условий для поступления в твой корпус?

— Глупости не говори, раз не помнишь — хмурится Чжу Вон, — ассоциация ветеранов морской пехоты имеет самый большой почёт от общества. Больше, чем у выпускников Коре и землячество Кенсандо. Поняла?

— И что там ассоциация говорит о насилии в отношении женщин?

— О каком насилии? — искренне не понимает Чжу Вон, — Это ты о том, что я тебя шлёпнул? Смотри, недотрога какая! Нужно будет, ещё получишь!

— Это с чего это вдруг? — окрысивается Юна.

— Ты младшая, — удивлённо говорит в ответ Чжу Вон, — должна слушаться. Кроме того, ты играешь роль моей девушки, значит, тоже должна слушаться. Что тут непонятного? Какое насилие?

Юн Ми некоторое время сидит, хмуро поджав губы.

— Будешь руками размахивать, получишь, — опуская руки, обещает она, подводя итог своему молчанию.

— Хм, — насмешливо хмыкает Чжу Вон и сокрушённо качает головой, — совсем мозгов у тебя нет. Если ты так будешь вести себя со всеми старшими, то никогда тебе никем не стать. Тебя выгонят отовсюду, как хамку и невоспитанную девку. Старший сделал тебе замечание за твой проступок. Ты должна была вежливо поблагодарить и пообещать, что такого впредь не повториться. Поняла?

— Какой проступок? — не понимает Юн Ми, — это то, что я вернула тебе фишки, что ли?

— Да.

— Почему это проступок? Я вернула тебе твои деньги плюс процент от выигрыша. Что тут такого?

— Вы только посмотрите на неё! — восклицает Чжу Вон и молниеносным движением руки лёгонько шлёпает её по коленке, — какая же упрямая и неблагодарная!

— Ай! — вскрикивает Юн Ми и вновь вскидывает руки, — Не смей ко мне прикасаться!

— Да ну, — говорит Чжу Вон насмешливо выпячивая губы и вновь, быстрым движением, снова легко хлопает её по ноге.

— Ща получишь! — воинственно обещает Юн Ми и крепче сжимая кулаки.

— У тебя реакция — ноль, — с жалостью глянув на неё, говорит Чжу Вон, — поэтому, сиди и не выступай. Помни, что я за рулём. Попадём в аварию, виноватой будешь ты. Тогда придётся продать тебя в рабство лет на десять, чтобы оплатить ремонт машины. А мысль, извиниться, в твою голову не приходит? Или тебя нужно шлёпать до тех пор, пока этого не случится?

— Мне не за что извиняться, — смотря исподлобья на оппонента, говорит Юна.

— Ты что, не знаешь, что если оппа даёт что-то девушке, то возвращает она это только тогда, когда полностью порывает с ним? И то, если захочет…

— Почему я должна об этом знать?! — возмущается Юн Ми.

— Ммм… — задумывается Чжу Вон отворачивается от неё и вновь смотрит на дорогу.

— Ну, если ты забыла, — как бы размышляя вслух, говорит он, — то вполне возможно… Но, одновременно с этим, ты уверенна, что девушкам на развлечения богатый оппа должен давать больше денег… Как одно соотносится с другим?

Чжу Вон с вопросом смотрит на девушку. Та отвечает ему злобным взглядом, ничего не поясняя.

— Что у тебя в голове? — вопрошает Чжу Вон, вновь смотря через лобовое стекло, — Какие-то бредовые идеи о независимости… Может, это мысли твоей нуны? Но тогда ты вообще не должна брать у меня денег… А! Понял! Деньги тебе нужны, но брать ты их не должна, поэтому, ты нашла компромисс — попользовавшись, ты возвращаешь их обратно. Я угадал?

Юн Ми немного наклоняет голову к плечу, ничего не говоря.

— А ты смышлёна, — с одобрением говорит Чжу Вон, расценив её движение как свою правоту, — кстати! Где ты так научилась играть в бадуги?

— Не помню, — помолчав, отвечает Юн Ми, — может, дядя научил? Не знаю.

Чжу Вон непонимающе качает головой.

— Интересно, — говорит он, — как вот так жить, не помня?

Юна молчит в ответ. На некоторое время в машине устанавливается тишина.

— Значит так, — нарушая её, веско произносит Чжу Вон, не поворачиваясь к собеседнице и смотря на дорогу, — мне надоело, что ты ставишь меня в глупые положения. Я «принц» Кореи, а ты — неизвестно кто и зависишь от моего расположения. Поэтому, так быть не должно. Раз не соображаешь как нужно себя вести, подходишь ко мне и на всё спрашиваешь разрешения. Говоришь — «оппа, можно мне…»? За тебя всегда плачу я, а не «я сама». Поняла?

Чжу Вон поворачивается к Юне, ожидая ответа. Та, в ответ, упрямо выпячивает вперёд челюсть и молчит.

— Не слышу! — говорит Чжу Вон.

— А как же моя роль? — интересуется Юн Ми.

— Она теряет смысл, — с небрежными интонациями в голосе отвечает Чжу Вон, — говорят, что из-за обострения политической обстановки, конкурс на приём в морскую пехоту могут провести раньше, чем планировали. Я собственно и еду потренироваться в стрельбе из пистолета…

Юн Ми молчит.

— Я не услышал твоего ответа, — напоминает Юне Чжу Вон.

Та молчит.

— Да что такое! — возмущается Чжу Вон, — всего-то прошу, что б она вела себя как девушка! А она — губы дует! Нет, тебя определённо нужно выгнать. На улицу. Там будешь обижаться, сколько хочешь!

— Разве морская пехота — это не опасно? — после короткой паузы, спрашивает Юн Ми.

— Да, — соглашаясь, довольно кивает Чжу Вон, — это самая опасная служба в армии. Корпус морской пехоты несёт дежурство в самых важных местах, где велика вероятность атаки противника. Самое главное — охраняет границу с КНДР.

— А разве её не пограничники охраняют? — довольно удачно изображает удивление Юн Ми.

— Морская пехота — элита нашей армии, — самодовольно поясняет Чжу Вон смотря на дорогу, — пограничники они, конечно, парни тоже крутые, но до морпехов им далеко. Поэтому, мы их усиливаем. Северяне не рискнут ничего сделать, если будут знать, что мы там.

Юн Ми чуть насмешливо приподнимает бровь, услышав слово «мы», но никак это не комментирует.

— А как же твои родители? — удивляется другому она, — И они согласились, чтобы ты служил в таком опасном подразделении?

— Да, — гордо отвечает Чжу Вон, — это очень почётно для семьи, если сын служит в морской пехоте. Все сразу понимают, что родители правильно воспитали сына, который честно служил нации! Мужчина должен быть защитником, должен уметь защищать свою родину. Когда я буду в армии, можешь спать спокойно, Юн Ми! Враги не потревожат твой сон!

— Мм-м! — всё ещё со злостью во взгляде, но уже одновременно с толикой уважения произносит Юн Ми, смотря на Чжу Вона, — я бы тоже пошла, наверное, в армию, если бы была мужчиной…

— Не обязательно быть мужчиной, чтобы пойти в армию, девушек туда тоже принимают…

— Слушай! — секунду спустя, с изумлённым выражением на лице говорит Чжу Вон, поворачиваясь к девушке, — у тебя ведь отличные оценки за экзамены по иностранным языкам! Уверен, что армии может пригодиться твой талант переводчика! Думаю, они могут даже оплатить твою учёбу, когда увидят твои сертификаты. Заключишь контракт, быстро отработаешь. В армии неплохо платят, плюс социальное обеспечение хорошее для человека твоего уровня, плюс рабочий день нормирован. И это очень достойное занятие, защищать свою родину! Что скажешь, зверёныш?

— Нда? — озадачивается неожиданно открывшейся перспективой «зверёныш», — ты думаешь?

— Конечно! — энергичном восклицает Чжу Вон, — с твоими способностями к языкам, думаю это будет совсем не сложно. Со знанием нескольких языков можно работать в аналитическом отделе разведки, а там за «секретность» вообще хорошо платят! Это в сто раз для тебя реальнее, чем стать айдолом!

— Ну… — задумывается Юн Ми, подняв глаза к потолку машины.

— Смотри, как я здорово придумал! Ты должна быть мне вечно благодарна, зверёныш, за то, что я так забочусь о тебе…

Время действия: чуть позже

Место действия: автомобильная стоянка стрельбища «Чёрная стрела».

Из машины вылезает Чжу Вон и, подняв верх руки, с удовольствием потягивается.

— Возьми в багажнике синюю сумку с моими вещами, — приказывает он Юн Ми вылезшей с другой стороны машины, — и иди за мной!

Юна хмуро плетётся вдоль машины в сторону её багажника. Чжу Вон с насмешкой на лице наблюдает за ней. В этот момент из стеклянных раздвижных дверей в стене здания появляется Чон Хан тоже с сумкой на плече. Увидев друга, он приветственно машет рукою. Чжу Вон машет в ответ.

Время действия: чуть позже

Место действия: внутри здания. Чжу Вон и Чон Хан, стоя у стойки информации, обсуждают свои дальнейшие действия с девушкой — менеджером. За их спинами с недовольным выражением на лице стоит Юн Ми. На каждом её плече висит по длинной сумке.

— Пожалуйста, проходите, — приглашает парней девушка-менеджер, закончив оформлять бланк заказа и с поклоном указывая рукою направление по коридору. Кивнув, Чжу Вон и Чон Хан двигаются в указанном направлении. Юна идет следом.

— Извините, — проходя мимо стойки, неожиданно обращается она к менеджеру, — вы не скажете, сколько стоит минимальный абонемент?

Девушка, пробежав взглядом по форменной одежде Юн Ми, теряется и медлит с ответом.

— Юн Ми? — вопрошающе произносит Чжу Вон, остановившийся и вернувшийся, услышав её вопрос.

Юна молча смотрит на него.

— Мы кажется о чём-то договорились, когда ехали сюда? — спрашивает Чжу Вон, бесстрастно смотря на неё.

Юн Ми некоторое время молча смотрит ему в глаза, потом вздыхает.

— Оппа, — с неким усилием говорит она, — можно мне… тоже пострелять?

Кивнув, Чжу Вон довольно хмыкает.

— Мне нужен ещё один vip-абонемент гостевого посещения, — говорит он, поворачиваясь к менеджеру.

Чон Хан, не очень понимая, что происходит, тем не менее, улыбается, наблюдая за другом.

Время действия: примерно через час

Место действия: небольшой, круглый зал кафе, внутри спортивного комплекса «Чёрная стрела». За одним из столиков, сидят Чжу Вон и Чон Хан, и неспешно общаются, посасывая через трубочки витаминные коктейли.

— Хён, ты говорил, что вчера должен был вернуться твой отец? — спрашивает Чон Хан.

— Да, — кивает Чжу Вон, — приехал.

— И что, хён?

— Если ты хочешь узнать, что он сказал по поводу истории моих свиданий и Юн Ми, то он сказал, что поговорит со мною после. Думаю, он сначала хочет выслушать доклад службы безопасности и поговорить с бабушкой…

Чон Хан сочувственно вздыхает глядя на уныло выглядящего друга.

— … Потом, в новостях передали о взрыве корабля, и отец ушёл в кабинет говорить с директорами из совета как это может отразиться на бизнесе…

— Понятно, — говорит Чон Хан.

— Где это девчонка? — недовольно спрашивает Чжу Вон о Юн Ми, меня тему разговора.

— Хён, ну ты же сам разрешил ей ещё одну серию.

— Да уж давно можно было закончить. Или она там стреляет один раз в минуту?

— Она упорная, — говори Чон Хан, имея в виду Юн Ми.

— Скорее вредная, — слегка кривится в ответ Чжу Вон, — я же ей сказал, что буду ещё стрелять из лука. А снаряжение всё у неё.

— Мне кажется, что она хочет тебе что-то доказать, — улыбается Чон Хан, — или это мне только кажется, хён?

— Тссс… — насмешливо выдыхает в ответ тот, — Что можно доказать, когда первый раз в жизни держишь в руках пистолет? Две коробки патронов перевела, толку — никакого.

— Почему никакого толку, хён? — улыбаясь, возражает Чон Хан, — если девушка что-то хочет доказать парню, значит, он ей не безразличен…

— А! — пренебрежительно машет рукою на это Чжу Вон, — зачем мне это? Тем более, что это она просто назло. Пока сюда ехали, я её немного повоспитывал, так она на это обиделась. Неудивительно, что теперь вредничает.

— За что же ты её воспитывал? — интересуется Чон Хан.

— Хочу, чтобы она вела себя как девушка. Что-то уж больно сильно вжилась она в роль парня…

— Да ну? — удивляется Чон Хан.

В этот момент в дверях кафе появляется Юн Ми с сумками в руках. С ледяным выражением на лице она подходит к столику, за которым сидят парни.

— Ну, что, попала в десятку? — с интересом смотря на неё спрашивает Чжу Вон.

Юна несколько секунд колеблется, говорить или не говорить, потом коротко отвечает: Нет!

Чжу Вон начинает откровенно ржать. У Юн Ми на лице выражение — «английская королева терпит общество политика-идиота».

Время действия: вечер

Место действия: дом мамы Юн Ми. Семья ужинает перед телевизором.

Сижу, ем. В себя прихожу. День был бездарно «слит» благодаря придурку Чжу Вону. Сегодня ему приспичило переться на стрельбище, а меня он взял в качестве носильщика, таскать за ним его сумку. Потом ещё сумку Чон Хана на меня повесили… Мда, это совсем не Европа… Накидали — тащи давай, прямо как в дорамах, когда глав героиню грузят до тех пор, пока она не упадёт, благодаря за это весь мир… «Что значит быть кореянкой»? Это значит быть ломовой лошадью, которая должна сдохнуть…

Устал, сегодня, как собака… Звуковую карту не купил, кошачий туалет — тоже… День прошёл «мимо»… Котёнок какой-то странный… Ходит везде за мной. Как приду домой, так он за мною, как нитка за иголкой… Собакой, что ли был в прошлой жизни? Или тоже, душа попала не в то тело? Дурдом, ещё этого только не хватало…

«… посетила комиссию пехотной, военно-воздушной и военно-морской академий в Керёндэ. Выступая перед учащимися академии президент Пак пообещала дать решительный ответ на угрозы и провокации Северной Кореи, и призвала Пхеньян изменить свою позицию. Также она объявила, что приложит усилия для того, чтобы укрепить доверие к власти и заложить фундамент для мирного сосуществования и будущего объединения Северной и Южной Кореи…»

По телеку продолжают военную тему. Президент сегодня посетила военную академию и выступила там «по поводу». Ну, нормальный ход… К кому ещё, в случае войны, бежать президенту как не к военным?

«…после завершения выступления, Пак Гын Хе наградила знаками лейтенанта выпускников этого года, включая три женщины-офицера…»

Смотрю на экране телевизора, как президент Пак награждает девушек в военной форме. Ну…

— Я бы тоже хотела бы быть офицером! — говорит сидящая рядом Сун Ок.

— Мне сегодня предлагали пойти работать в разведку, — не задумываясь что именно говорю, «ляпаю» я, меланхолично созерцая картинку на экране.

— Ты, в разведку? — резко поворачивается ко мне онни, — кто тебе это сказал?

— Чжу Вон, — всё так же меланхолично отвечаю я, но уже краем мозга отмечая неожиданно бурную реакцию сестры Юн Ми.

— Точно! — после трёх секунд паузы восклицает Сун Ок, — ты ведь знаешь несколько языков! Тебя возьмут военным переводчиком! Юн Ми, давай!

Подавшись вперёд Сун Ок смотрит на меня загоревшимися глазами. И мама, «очень внимательно» повернулась ко мне.

— Что я там забыла? — бурчу я, недовольный, что я опять сказал лишнее, думая о своём.

— Что забыла?! — искренне не понимает онни, — это же армия! Это очень почётно, защищать страну! И зарплаты там хорошие! Тебе так вообще будут много платить. И учёбу оплатят! А-ааа, у меня будет сестра-офицер! Юна, как здорово!

Завизжав, онни кинулась обниматься.

— Да не пойду я ни в фф. какую арр. мию! — сообщил ей я, выдираясь из объятий.

Какая к чёрту армия, когда у меня тут карьера мировой эстрадной звезды запланирована? Пойдёшь в армию — жениться заставят!

— Ай!

— Ты чего? — спрашивает меня Сун Ок.

— Больно, — говорю я и лезу смотреть чего у меня там. Вижу на левой ноге, повыше колена, хороший такой синяк. Онни его задела, взявшись обниматься.

— Ничего себе! — восклицает Сун Ок, — откуда это у тебя?

— Стукнулась, наверное где-то… — рассматривая «приобретение» говорю я.

Чёртов Джу Вон! Два раза хлопнул и такой синячище! Собака бешенная! Какая у Юн Ми нежная кожа…

— Осторожнее надо быть, — говорит онни и добавляет, — сейчас приклеим пластырь. Юн Ми, почему ты не хочешь пойти в армию? Это же здорово…

Задав вопрос, онни смотрит на меня с неким испугом.

— Потому, что я стану айдолом, — коротко объясняю я причину своего отказа.

— Пффф, — выдохнув, онни ссутуливает спину.

Мама, просто, молча, закрывает глаза.

Время действия: вечер

Место действия: дом мамы Юн Ми. На полу в комнате сестёр сидит Юна и с предовольным видом осторожно нюхает чёрного цвета печатную плату, аккуратно держа её кончиками пальцев за торцы.

Аа-ааа! Запах сплетен кино радио и телевиденья! Запах нагретых софитов и сценического дыма! Запах лака электрогитары, кожи барабана, грима в костюмерной и нагретых усилителей! Запах золотой статуэтки и запах деревянной рамки с платиновым диском! Запах славы и новеньких долларовых банкнот! Запах потрясающего будущего! Аа-ааа!!

Сижу, никого не трогаю, нюхаю вынутую из упаковки звуковую карту. Купил! «Deep Sound Prо-RME»! Полупрофессиональная музыкальная карта, «двухэтажная». Одна плата, основная, втыкается в слот компьютера, другая, плата расширения, ставится рядом, на место заглушки в корпусе компа.

Основная карта имеет два оптических входа и выхода стандарта ADAT, и гнездо DB9 для входа синхронизации. На карте расширения установлены: разъём MiniDIN-9, включающий в себя по два MIDI входа и выхода; два гнезда BNC для синхронизации Word Clock; плюс оптический вход и выход ADAT если вдруг до зарезу понадобится ещё один дополнительный канал.

Внутренние входы и выходы карты позволяют использовать до 16-и аналоговых выходов и до 16-и аналоговых входов, либо два порта TDIF. Оптические порты аппаратно поддерживают 12 каналов записи и воспроизведения (24 бит/96 кГц) формата ADAT.

«Deep Sound Prо-RME» оснащена высокопроизводительным сигнальным процессором, выполненным по технологии Hammerfall, обеспечивающим минимальные задержки аудио сигналов и полностью разгружающим центральный процессор.

В состав поставляемого с ней программного обеспечения входит виртуальный микшер TotalMix, способный работать с 1352 каналами разрядностью до 40 бит и профессиональный звуковой редактор Sound Forge с лицензией на три месяца…

Ну, это они, конечно, крепко пожадничали, дав лицензию всего на три месяца, но это не смертельно. Уверен, что «лекарство» от этой бЯды я найду, в интернете сайтов всяких много. Тем более, что «больной» широко известен и считается самым лучшим редактором в этом мире.

Сижу, любуюсь, токсикоманю. Просто красавица, а не плата! И пахнет одуряюще. Всегда любил запах только что распакованной электроники. Новая игрушка, мяка…!

Ладно, это всё лирика, ликование на очередной взятой вершине. Сейчас немножко порадуюсь, вдохну-выдохну и пойду дальше, ибо «горный хребет» выбранного мною пути длинен, а его дальние вершины так вообще, белеют снегами где-то в облаках…

Итак, что мы имеем? Инструментарий у меня есть, умение его использовать есть, пора сложить всё вместе и получить «эффект»! А для его полноты следует точно определиться с видом и местом «приложения».

Что касаемо места… После статьи о сексуальных домогательствах в шоу-бизнесе и неожиданного осознания того, что меня это тоже касается, я изучил данный вопрос более подробно. «Провентилировав тему» в интернете, сформировал резюме из прочитанного. Итак:

— Да, подобные безобразия существуют;

— Не то что бы их много, но встречаются, по большей части такие инциденты замалчиваются компаниями и пострадавшими;

— В первую очередь они касаются мелких агентств, с трудом сводящих концы с концам. Крупные компании таких безобразий не допускают. Ну, по крайней мере, стараются, не допускать. Конторы солидные, имеют акции на бирже, а скандалы негативно отражаются на котировках. Поэтому, мне, как начинающему, лучше иметь дело с крупной конторой, ибо порядка там больше;

— Никаких «случайных» людей в бизнесе нет. Людей, образно говоря, пришедших с улицы. Которые бы пришли и стали тут же выступать. Даже если ты невероятно талантлив, всё одно ты должен сначала потрудиться — окончить школу искусств или долго «тренироваться» в агентстве. Ну, или на худой конец быть «в процессе» — учиться или тренироваться. Вот тогда ты будешь иметь право выходить на сцену.

В общем, первые три пункта, как говорится, дело ясное, всё как везде, а вот четвёртый пункт стал для меня открытием. Очередной «корейской заморочкой», странной и непонятной, ставящей во главу всего труд, за которым уже идёт всё остальное. Случайно наткнулся в интернете на статью, адресованную молодому поколению, в которой корейский автор на полном серьёзе объяснял, что отсутствие способностей к чему-либо можно легко компенсировать кропотливым и упорным трудом. Что талант, это не главное. Если много работать, то можно достичь превосходных результатов, и даже лучших, чем у одарённого человека!

Я это прочитал, глазами похлопал, головой потряс и попробовал как-то прилепить это новознание к своей картине мира. Однако, как я не прилаживал, встроить его в своё мироощущение мне не удалось. Хрень какая-то, а не идея. По моим представлениям, если у тебя нет слуха, то, сколько бы ты не играл, никакого пианиста из тебя не выйдет. Или, если твои руки не из того места растут. Хоть до рвоты обыграйся, всё равно результат будет нулевой. А тут вот, значит, по-иному на это смотрят. Теперь понятна эта постоянная бубниловка онни по поводу труда… Чёрт, да они тут просто зомбированные!

Зомбированные, не зомбированные, но «в каждой избушке — свои погремушки» и играть мне придётся тем, что есть. Поэтому, из имеющихся двух вариантов — школу искусств бросаю за борт, на это времени нет, оставляю агентство. «Практикуюсь» там и сразу в нём же «стартую». Ну, по крайней мере, попытаюсь, посмотрю, что из этого получится. Если не выйдет, буду использовать другие варианты…

В данный момент, в стране под названием Южная Корея, всем шоу-бизнесом рулят Агентства и самые крупные и влиятельные из них, это SM Entertainment, JYP Entertainment, YG Entertainment и FAN Entertainment.[15] Кроме них есть ещё несколько крупных лейблов, но они делят основной пирог корейского музыкального рынка. Поэтому, мой курс — на виднеющихся на горизонте фонтаны этих четырёх китов. Кто-то из них окажется большим счастливчиком и ему повезёт найти меня, хе-хе…

Дальше. Все эти агентства проводят на своих территориях еженедельные прослушивания, пытаясь найти новые таланты. Ещё у них есть вариант так называемого он-лайн прослушивания. Это для тех соискателей, которые не могут физически присутствовать на прослушивании. Там просто присылаешь файлы со своими записями на указанный электронный ящик или пишешь на диск и высылаешь его почтой, всё. Но есть нюансы. Высылаемые видео и музыкальные файлы должны быть хорошего качества. Сразу вопрос. Что значит — хорошего? Хорошее качество требует хорошей аппаратуры. Если со звуком у меня проблем не будет, то вот видео… Видео как раз и вызывает вопрос. Камеры нет, оператора нет, света нет, денег на это всё тоже нет. Ну, в данный момент нет. Ещё снимать нечего. Нет пока композиции. Да! Ещё мне нужен микрофон! Приличный микрофон для приличного звука. Плюс к тому и писать нужно где-то в помещении с соответствующей акустикой. Короче, с этим он-лайн прослушиванием придётся решить кучу технических проблем и потратить немало денег. А с высланными материалами, есть ещё одна фишка. Отправляя, ты автоматически соглашаешься с тем, что агентство может использовать данные файлы, так, как оно того захочет. И посланное обычной почтой, агентством — не возвращается.

Чёрт с ним с диском, не разорюсь, но как-то геморройно всё выглядит. Возможно у меня паранойя, но вот не хочется мне разбрасываться композициями. Каждая из них это ведь потенциальные деньги и известность. Зачем мне кого-то задарма осчастливливать? Неправильно, конечно, начинать отношения с подозрений, но мой личный опыт говорит, что лучше уж перебдеть, чем потом тихонько сопли на кулак в уголке мотать. Доверие нужно вначале заслужить. Ещё стопудово уверен, что в ведущее агентство файлы и диски присылают кучами. Прочитал в интернете, что в школьные каникулы в SM Entertainment прослушивают до 500 человек в день! Пятьсот человек в день! Обалдеть! Легко представимо, что по интернету в агентство заявок по сто в день присылают. И с этим вопрос. Запись из трёх обязательных фрагментов — вокал, танец, музицирование, по длительности где-то минут под десять выходит. Семьсот файлов в неделю, умножаем на десять минут, делим на шестьдесят… Получаем сто шестнадцать часов с копейкой. Теперь делим на восемь часов рабочего дня. Выходит — четырнадцать рабочих дней. Две недели на то, чтобы просмотреть всё, что пришло за одну неделю? Пффф… А насколько хорошо всё это смотрят? А если пропустят? Будешь потом год у моря ждать погоды, а в агентстве — тупо потеряли…

Не, лучше сходить самому, тем боле, коль есть такая возможность. Всё в Сеуле, всё рядом. На людей посмотреть, себя показать, обстановку разведать. Какое будет отношение? Какая вообще атмосфера в агентстве? Это же многое значит. Вдруг, не понравится? Работать ведь потом там придётся. Похожу, послушаю, погляжу, «потрусь». В интернете всего не напишут. Денег за погляд там не берут, прослушивание бесплатно, хоть сто раз ходи. Лучше своими глазами всё посмотреть…

Так! Это лирика, перейдём к практическим вопросам. Чем я буду поражать жюри? Посмотрев несколько ознакомительных роликов с хореографией из присланных в агентство, я понял, что танцевать я не умею, причём, от слова совсем (-m9pNRZc в качестве примера). Лучше даже и не пытаться. В интернетах советуют в таком случае сразу честно в этом признаться. Скорее всего, я так и сделаю, ибо других вариантов нет никаких. Чёт совсем плохо у меня с танцами. Ладно, чего нет, того нет, буду выезжать на музыке и пении. Впрочем, пение от танцев у Юн Ми тоже, не так уж далеко ушло. Если и оторвалось, то не больше, чем на полкорпуса. Поэтому, песни у меня будут «безголосые». Произведения с приятной мелодией, но не требующих от исполнителя каких-либо вокальных данных. В агентстве нужно представить минимум две композиции — одну на родном, корейском языке, другую на иностранном, английском. Корейский для меня почти такой же иностранный как для корейцев английский, поэтому, думаю, будет круче исполнить обе на «импортном». На разных языках. Может, это хоть как-то отвлечёт комиссию от моей безголосицы?

Основной упор сделаю на своё основное музыкальное увлечение. Петь я и на своей Земле особо не умел, поэтому развлекался исполнением классических произведений в рок-обработке и электронной музыкой. Исполню что-нибудь из своей коллекции. И уровень исполнения можно будет показать и умение обработки звука на компьютере обозначить. Да и музыка приятная, в конце концов, не два притопа, три прихлопа, а классика, на сцене стоять будет не стыдно.

Итак, после тщательного обдумывания и «взвешивания» вариантов, мой окончательный выбор:

— первая песня — «Porque te vas»[16] на испанском языке;[17]

— вторая — «I Can`t Stand The Rain» на английском, в исполнении Stella Getz.[18]

Песни интересные, думаю, для прослушивания будет вполне достаточно, особенно если перед выступлением сказать, что стихи, музыка и исполнение — мои. Как мне кажется, коммерческая ценность их не слишком велика, даже если и сопрут, то не очень-то на них озолотишься. Так что особо обидно не будет. Главное в них то, что при наличии приятной мелодии вокал там не сложный и Юн Ми сможет это исполнить. По крайней мере, я на это рассчитываю. У Стеллы есть ещё одна забойная песенка — «Friends» но боюсь, не потяну. Оставим на потом. Когда получше с голосом станет. Можно ещё «до кучи» (вдруг жюри попросит что-нибудь ещё исполнить?) разучить «Джули такси» Ванессы Паради,[19] хотя, лично мне, она не особо нравится. Но для Юны это будет вообще без проблем, её уровень владения голосом. Ладно, посмотрим, как пойдёт основное произведение. Будет время — запишу.

А основным у меня будет произведение великого Антонио Вивальди, которое называется — «Зима».[20] Легкомысленно-воздушные скрипки в сопровождении хрипло-простуженной электрогитары. Помню, пришлось тогда изрядно повозиться со скрипками, надеюсь, второй раз будет легче. Я помню, а корг не подведёт…

— Юна, что ты делаешь? — спросила онни, входя в комнату.

— Плату нюхаю, — честно признался я.

— Зачем?! — поразилась та.

— Запах светлого будущего. Пахнет круче, чем благовония!

— Аа-а, — понимающе сказала Сун Ок окидывая меня и плату внимательным взглядом.

— И сколько она стоит? — спросила она, садясь на пол рядом со мною.

— Семьсот девяносто девять долларов, девяносто девять центов.

— Ого! — неприятно удивилась онни, — такая дорогая?

— Хорошие вещи дешёвыми не бывают, — философски пожал я плечами, — полупрофессиональная карта, лучшее, что есть за эти деньги.

— Ну, дай и мне понюхать, — попросила Сун Ок, — хочу тоже знать, как пахнет будущее.

— За торцы берись пальцами, — сказал я, протягивая ей свою прелесть, — чтобы статикой не повредить…

Аккуратно взяв из моих рук плату, онни поднесла её к своему лицу и осторожно понюхала.

— Фу! Ну и воняет! — через секунду скривилась она, — что за противный запах? Фууу!

Сморщившись, онни усиленно замахала правой рукой перед носом, держа в левой руке источник вонизма.

— Нормальный запах новой аппаратуры, — сказал я, забирая у неё плату и кладя её в коробку, — кстати, мне, наверное, потребуется бэк-вокалист, на английском. Не поможешь?

— Бэк-вокалист? — удивлённо уставилась на меня онни.

— Да, подпеть в нескольких местах.

— А я смогу?

— Думаю, да… Попробуем. Там видно будет.

— А что за песня? Сложная? Дай послушать!

— Гм… Видишь ли, я её ещё не написала…

— НЕ НАПИСАЛА? — онни с недоверием и изумлением уставилась на меня круглыми глазами, — ты будешь писать песню? Сама?!

Ну, можно было не говорить так сразу, но всё равно это выплывет. Она и мама обязательно захотят послушать, что я там для агентства разучил. Тогда-то всё и всплывёт. Ну, даже если не тогда, то чуть позже, но всё одно — всплывёт! Пусть лучше сразу привыкают. Нужно только подкорректировать посыл…

— Да, — уверенно ответил я онни, — сама. Думаю, что если я буду сама писать стихи и музыку, то мои шансы на прослушивании резко вырастут. Как думаешь?

Онни похлопала глазами, переключаясь с одной мысли на другую.

— Ну, наверное, — неуверенно произнесла она, — но это же… ноты нужно знать? И стихи уметь писать… Талант нужен…

— Я купила самоучитель нотной грамоты! — радостно улыбаясь, сообщил я, — ничего там сложного нету! Я уже посмотрела! А талант у меня есть!

— Да? — услышав моё жизнерадостное утверждение, секунд на десять впала в прострацию онни, а потом сказала, — знаешь… Пойду я маме помогу. Я вспомнила, что… Недоделала один… Одну вещь!

Она поднялась на ноги и, опасливо глянув на меня, бочком, бочком, направилась к двери.

Так, онни сбежала, — проводив сестру взглядом, подумал я, — напугал. А что делать? Мои уменья уже торчат как шило их мешка! Не спрячешь. Ладно, если что — у меня справка есть. Начинаю думать, что со справкой мне очень даже повезло… А не пойти ли мне воткнуть платочку в компьютер? Кажется, настало для этого самое подходящее время! Ё-хо-хо и бутылка рома!

Время действия: день

Место действия: кабинет Хё Бин. Сидя за столом, хозяйка кабинета диктует указания своей подчинённой, быстро записывающей в свой блокнот.

… - Пак Юн Ми, помощник секретаря исполнительного директора господина Ким Чжу Вона… Наше министерство обороны, в связи с известными событиями, приняло решение провести конкурс на поступление в корпус морской пехоты раньше запланированного срока. Господин Чжу Вон будет участвовать в этом конкурсе и услуги секретарей ему на это время не нужны. Поэтому, приказываю, перевести стажёра Пак Юн Ми с её должности на должность переводчика отдела, сроком на один месяц, на полный рабочий день. Пак Юн Ми несовершеннолетняя, юридическому отделу следует подготовить для этого дополнительные документы — согласие родителей и акт о производственной необходимости. Это нужно для обоснования размеров её денежной выплаты. Заработок Пак Юн Ми за месяц работы в новой должности, определить в размере шести миллионов вон…

(быстро пишущая в блокноте секретарша чуть ниже наклоняет голову)

— Кроме этого, — продолжает Хё Бин, — с пятнадцатого апреля, на Чеджу, в Kensington Jeju Hotel мы будем проводить ознакомительный тур для наших потенциальных партнёров. Пак Юн Ми должна быть включена в состав нашей делегации. Выясните, кто именно из руководителей занимается организацией данного мероприятия. Пусть он найдёт ей какую-нибудь должность, связанную с работой переводчика. Опять же, пусть юридический отдел получит согласие от её родителей на то, она проведёт неделю вне дома… Записали?

— Да, госпожа президент, — кланяется секретарша.

— Тогда — выполняйте! — кивнув, приказывает Хё Бин.

Время действия: вечер.

Место действия: метро. Юн Ми садится в вагон подъехавшего поезда.

Ба! А это ещё кто валяется?

Захожу в вагон и вижу лежащего на полу мужика в одних трусах. Вокруг него раскидана одежда и аккуратно поставленные рядом друг с дружкой начищенные чёрные туфли.

Чё это он? Плохо стало? Вроде никто на помощь не спешит… Ээ-э, да ты, ваше благородие, нарезался! Фу! Ну и вонизм! Шож ты пил-то, неуёмный? Соджу? Так воняет соджу? Фу!

Морщась от запаха, я почапал в центр вагона вслед за другими пассажирами, старающихся отдалится от «попутчика».

Что-то рано он начал. Хоть сегодня и суббота, но вроде вечер ещё только начался… А он уже в дрыбыган… Народ спокойно реагирует, видать, ничего особенного не происходит. Хорошо, буду реагировать как все. Ну, устал человек после шести дней работы, домой едет. Впрочем, судя по снятой с себя одежде, он уже дома, счастливчик… Я бы тоже хотел прямо вот сейчас оказаться дома, а не «пилить» ещё минут сорок. Тоже, устал за сегодня как собака. Пришёл на работу, все мысли о музыке. Плату я поставил, нормально встала. И ПО к ней без вопросов «встало», но не всё так просто оказалось со звуковым редактором. Очевидные вещи, к которым я привык, реализованы в этом пакете по-иному. Не скажу, что через одно место, может и есть в этих решениях какая-то сермяжная правда, но нужно разбираться и привыкать. В общем, пришёл сегодня на работу, голова занята совсем не мыслями о работе, а там меня «нахлобучили». Объявили, что теперь я у Чжу Вона не работаю, а работаю у переводчиков. А Чжу Вон свалил на конкурс морпеха. Если он его пройдёт, то тогда его туда возьмут. То-то думаю, куда он делся? Третий день нету, а вон оно что! Вообще, это для меня странно. Конкурс в морпехи? Не, не слышал. Чтобы у нас, кто-то пыжился по конкурсам, чтобы попасть в армию? Возможно, я просто не в теме, наверняка есть индивидуумы, но в своём окружении я о таком не слышал…

Весь свой сегодняшний пятичасовый рабочий день потратил на беготню, разговоры и переезд. Сначала в отдел кадров за документами, потом — на новое рабочее место, знакомился с руководством. Теперь мой новый кунджан-ним — пожилая японка, госпожа Харука Аясе. Глянув на результат моего «японского» теста она сразу перешла в разговоре со мной на свой родной язык. Ну, поговорили… После был неловкий момент, в котором я, пытался быть чертовски убедительным и скромно шаркая ножкой, рассказывал, что — «сама научилась». Шота кажется мне, что мне не поверили, но, чисто по-японски, ничего не сказали…

Потом я, как в настоящей дораме, таскался по офисному зданию в обнимку с картонной коробкой, переезжал. Вроде недавно работаю, а мелочёвки уже всякой накопилось прилично. Почти с полкоробки набралось. Мне кажется, сонбе была просто счастлива, что я больше не её подчинённая. Она даже помогла мне кое-что сложить, хотя это совершенно не по иерархии…

О! За мужиком пришли. На остановке вошли двое в форме сотрудников метрополитена и взялись приводить его в чувство. Сейчас он очнётся и узнает, что он совсем не дома… Огорчится, наверное… Наверняка!

Время действия: начало двенадцатого ночи

Место действия: Дом мамы Юн Ми. Мама и Юн Ми, вдвоём, сидя на полу, смотрят телевизор.

— Да где эта негодница?! — возмущённо вопрошает мама, хлопая себя ладонью по коленке и имея в виду Сун Ок, — и на звонки не отвечает! Что это такое?

Юн Ми философски пожимает плечами.

— Придёт, — говорит она, — может, с девчонками засиделась, или с парнем познакомилась… Если через полчаса не вернётся, пойду искать.

— Куда ты одна пойдёшь! — машет на неё рукой мама, — ночь уже совсем!

— Мурчат возьму, — пожимая плечом улыбается Юн Ми, — да, Мурчат?

Сидящий рядом на полу котёнок пищит, открывая розовый ротик с иголочками-зубами.

— Мм-м? Видишь, она согласна, — комментирует этот писк Юн Ми.

— Она словно понимает, все, что ты говоришь! — произносит мама, немного испуганно смотря на котёнка

— Может у неё тоже, хорошо с иностранными языками? — делает шуточное предположение Юн Ми и вспоминает, — Да, забыла сказать. Чжу Вон пошёл поступать на морпеха и меня на работе перевели на новое место. Теперь я буду работать в отделе переводчиков. Просили передать тебе новые условия моего трудового договора.

Юна поворачивается и, протянув руку, подтягивает к себе лежащую недалеко от неё сумку. Открывает её и достаёт из неё конверт.

— Вот, — говорит она, протягивая его маме, — адресован тебе.

— Тебе понизили зарплату? — встревоженно спрашивает мама, взяв, но не торопясь открывать.

— Без понятия, — пожимает плечами Юн Ми, — вроде не должны. Переводчик ведь круче чем секретарь?

— И тебе ничего не сказали? — удивлённо спрашивает у дочери мама, начиная вскрывать конверт.

— У-ку, — отрицательно крутит головою та, — в отделе кадров я не котируюсь. Я там — пыль на сапогах. Сказали, «спросишь у мамы».

Мама тоже крутит головою, но только огорчённо. Достаёт несколько листков и начинает читать. Неожиданно она дёргается и замирает, широко открыв глаза.

— Что там? — насторожившись, спрашивает Юн Ми.

— Шесть миллионов вон! Они будут платить тебе шесть миллионов вон! Шесть миллионов!

— С чего это вдруг? — не верит Юн Ми, — где это написано? Дай!

Юна забирает из маминых рук договор и начинает его читать.

— Странно, — спустя некоторое время озадачено произносит она, — ну да, шесть миллионов… Ноль, что ли лишний приписали? Да нет… Тут сумма и словами написана…

Юна ещё раз пробегает глазами текст, осматривает листок со всех сторон и, пожав плечами, выносит вердикт.

— Перепутали что-то, — уверенно говорит она, — у меня ведь даже диплома нет!

— А может, нет? — с робкой надеждой в голосе произносит мама, — у тебя ведь такие хорошие результаты тестов…

Дочь в ответ вновь пожимает плечами.

— В понедельник схожу и всё выясню, — обещает она.

В этот миг от входа в комнату раздаётся звук. Юн Ми и мама поворачиваются. В дверях, качаясь на подгибающихся ногах и держась одной рукой за стену с трудом стоит пьяная «в дымину» Сун Ок.

— Родные мои! — оттолкнувшись от стены, восклицает она, распахивая руки, — как же я вас люблю!

И падает лицом вперёд.

— Ах, боооожечки мои! — потрясённо ахает мама, прижимая ладони к щекам, — что же это с ней такое?!

— А что, сегодня праздник какой-то? — спрашивает Юн Ми с интересом смотря на возящееся на полу тело.

Трейни девятая

Время действия: тот же вечер, немного позже

Место действия: туалет в доме мамы Юн Ми

(Юн Ми с кружкой в руках) — Пей!

(Сун Ок, стоя на коленях рядом с унитазом и отрицательно мотая головой) — Не буду…

(Юн Ми) — Пей!

(Сун Ок) — Уку!

(Юн Ми) — Пей, я сказала!

(Сун Ок, со слезами в голосе) — Я не могу больше, как ты не понимаешь? Почему ты такая злая?

(Юн Ми) — Чего ты там не можешь? Водку пить ты можешь, а воду с солью, значит, нет? Пей, давай!

(Сун Ок, обиженно) — Я водку не пил… Ик!.. а! Мы пили соджу…коньяк, пиво…

(Юн Ми, присвистнув) — Ничего се! А может к вам ещё и «бурый медведь» приходил?[21]

(Сун Ок молча мотает головой ощущая поднимающийся вверх желудок)

— Не было медведя, — после паузы говорит она, сделав усилие и «проглотив» желудок обратно.

(Юн Ми) — Хоть на это ума хватило. Пей, давай!

(Сун Ок, со слезами на глазах) — Не могууууу…

(Юн Ми, жёстким голосом) — Пееей!

(Мама, растерянно заглядывая в туалет) — Юночка, зачем ты так со своей сестрой? Ей же плохо!

(Юн Ми, с сарказмом) — Ага, как соджу с пивом хлестать, так нормально было, а простую солёную воду мы пить не можем!

(Сун Ок, дрожащим от жалости к себе голосом, чуть не плача) — Но сколько же ещё нужно её пить? Я ведь же уже пила!

(Юн Ми, безжалостно) — Одного раза мало! Будешь пить, пока вода обратно чистая не пойдёт! Пей, я сказала!

(Сун Ок, оборачиваясь) — Мама, у меня всё болит! Мамочка, спаси меня, скажи ей!

(Мама, испуганно) — Юна, может уже хватит? У неё всё болит!

(Юн Ми, обращаясь к маме) — Мама, ей нужно нормально промыть желудок. Ей сразу стает легче. Иначе алкоголь будет продолжать всасываться в кровь и будет плохо.

(Юн Ми, обращаясь к Сун Ок) — Пей! А то прибью сейчас!

Юн Ми суёт онни под нос кружку с водой. Та, сдавшись, с трудом её выпивает.

(Юн Ми, командным голосом) — Пальцы в рот! Пальцы в рот, тебе говорят! Ну?!

Сун Ок, не реагируя, молча мотает головой над унитазом.

— Да шож такое? — по-русски шипит себе под нос Юн Ми и, поставив кружку на полку, берёт онни левой рукой за волосы на затылке.

(Юн Ми) — Открыла рот! Рот открыла! Ну?!

Приподняв голову Сун Ок за волосы она суёт в рот ей два пальца и надавливает на корень языка.

(Сун Ок, содрогаясь всем телом и блюя в унитаз) — Хххеее!.. Беее… Беееее…

(Юн Ми с гримасой брезгливости наблюдая за выходом) — О, почти чистая пошла! Ещё разок и всё!

(Сун Ок, шепчет, ложась щекой на унитаз) — Я больше не могу… Я лучше умру… Беее!

(Юн Ми, с толикой сочувствия в голосе) — Надо, онни, надо!

* * *

(Юн Ми, тащя на себе из туалета безвольную онни в ванную) — Мам, у нас что-то от алкогольных отравлений есть? Какие-нибудь лекарства?

(Мама, растеряно семеня за дочерями и держа двумя руками за ручки кастрюльку с водой) — Ой, наверное, нету…

(Юн Ми) — Может, есть активированный уголь? Такие, чёрные таблетки. Его от живота ещё назначают.

(Мама, кивая) — Да, есть! В аптечке, на кухне.

(Юн Ми) — Неси, пока я её умывать буду. И запить. Просто тёплой воды.

(Мама, продолжая держать перед собою кастрюльку и устремляясь на кухню) — Ой ты божечки мои….

…

Комната сестёр. На расстеленной на полу постели спит накрытая одеялом Сун Ок. Рядом с ней сидят на полу мама и Юн Ми.

— Мама, иди спать, — сонным голосом говорит Юн Ми.

— Ложись в моей комнате, — предлагает ей в ответ та, — а я с ней посижу.

— Зачем? — не понимает Юна, — желудок мы ей промыли, угля дали. Всё, она теперь будет спать до утра. Зачем с ней сидеть? Я сплю рядом, если что. Да и ничего не случиться. Завтра накормим с утра бульоном, будет, как огурчик.

— Я могу приготовить пряный суп из морепродуктов с лапшой, — предлагает мама, — он очень хорошо помогает при похмелье.

— Мда? — обдумывает её предложение Юн Ми и возражает, — думаю, это будет сложно для желудка. Он у неё сейчас травмирован. Лучше что-нибудь лёгкое. Просто бульон для него будет самое то. А супом мы её накормим позже.

Мама задумывается, но подумав, не возражает.

— Откуда ты всё это знаешь? — спрашивает она у дочери.

Теперь задумывается та.

— Я изучаю мир, — помолчав, отвечает она, — читаю в интернете обо всём, с чем я могу столкнуться в жизни. Недавно я прочитала, что делать при отравлениях алкоголем. Вот, попрактиковалась на онни…

Юн Ми улыбается. Мама печально качает головой.

— Я обещала доктору проводить больше времени с тобой, помогать… А ты опять всё сама. Всё моё время уходит на ресторан…

Мама вновь печально качает головой.

— Всё нормально, — говорит Юн Ми, — зато у нас есть еда и деньги. А читать я и сама умею. Спасибо, мама.

Вздохнув, мама переводит взгляд на спящую Сун Ок.

— И чего это она? — огорчённо произносит она, — никогда с ней такого не было…

— Завтра расскажет, — обещает Юна, — проспится и расскажет. Давай спать. Так спать хочется!

— Да, — кивает мама, начиная подниматься на ноги, — поздно уже. Спокойной ночи, дочка!

— Спокойной ночи, мама!

Время действия: утро

Место действия: маленькая столовая в доме мамы Юн Ми. Зеленоватая лицом Сун Ок, осторожно, но с явным удовольствием, прижмуриваясь, втягивает губами с ложки горячий бульон, который берёт из стоящей перед нею на столе чашке. Рядом, за столом, в ярко-синих прорезиненных фартуках сидят пришедшие с большой кухни мама и Юн Ми.

— Сонбе пригласил… на хвесик, — делая паузы между втягиванием в себя бульона объясняет вчерашние происшествие Сун Ок.

— Сонбе — это кто? — интересуется хмурая из-за того, что не выспалась, Юна.

— Мой преподаватель английского, — поясняет Сун Ок, зачерпывая ложкой очередную порцию бульона из чашки.

— Тебя он одну пригласил? — как бы невзначай, уточняет Юн Ми.

— Почему одну? — удивляется в ответ онни, — всю нашу группу. У его брата сын родился. Сначала мы в кафе были, потом пошли в караоке, а потом… потом не помню… Сонбе тоже сильно выпил. Его на руках несли…

Онни вздыхает и становится грустной.

— А что, — недоумённо спрашивает Юн Ми с удивлением смотря на сестру, — студентам пить с преподавателем… Это нормально?

— Это уважение, — не понимающе смотря на Юну, удивляется в ответ Сун Ок, — он же старше и учитель. Разве можно отказываться?

— Да, — подтверждая её слова, кивает мама, — отказываться нельзя. Очень обидишь человека!

— Пффф… — задумчиво выдыхает Юн Ми, так, словно что-то припоминая, — Странно… А я почему-то думала, что это неправильно…

— Нет, — осторожно крутит своею болящей головой Сун Ок, — это хорошо, когда преподаватель приглашает на хвесик. Значит, он тебя уважает…

— Понятно! — со странной интонацией в голосе комментирует услышанное Юна и, вставая из-за стола, даёт указания онни: — Онни, поешь, выпей активированный уголь. Одну таблетку. Вон, упаковка на столе лежит. Поняла? А я пойду дальше посуду мыть.

— Угу, — кивает Сун Ок, осторожно поднося к губам очередную ложку с горячим бульоном.

Время действия: тот же день, обед

Место действия: метро, Юна едет в вагоне

Еду. На разведку. В SM Entertainment. До обеда пришлось помогать маме с ресторанчиком, так как онни вчера учудила, заявившись домой пьяной в дупель. Я даже не предполагал, что она может набраться до такого состояния. О Сун Ок у меня сложилось впечатление как о правильной девушке, которая может служить примером для подражания. И вот на тебе! А ещё меня удивило, что пили они всей группой вместе с преподавателем! И это считается нормальным. Пффф… Чтобы преподы пьянствовали со студентами? Да у нас никогда такого не было! Ну ладно там поднять бокал шампанского на Новый год или день победы. Святое, как говорится. Но нажраться так, что бы потом твои же ученики тебя, отрубившегося, несли? Да чтобы в нашем институте, да такое? Нонсенс! А тут — нормально. Ещё все благодарны. Совершеннейший сюююр… Впрочем, как говорит народная мудрость, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Приму к сведенью…

Поезд останавливается на очередной станции перебивая течение моих мыслей. Смотрю сквозь стекло вагона яркий рекламный постер, на котором молодая девушка рекламирует соджу. В левой руке у неё рюмка с напитком, большой палец правой руки оттопырен вверх, показывая что «окей!». Состав трогается и постер уплывает назад, исчезая.

О, так это IU! — доходит до меня, когда вагон уже въезжает в тоннель. Но она же вроде молодая? Сколько ей лет? Не помню. Помню, что её финансами управляет её мама. Хм, как-то не припоминаю рекламу водки или виски моей Земли с такими молодыми девушками… Соджу, это же местная водка? Почему же её рекламируют модели столь нежного возраста? Странно у них тут так…

.. А IU выглядит на постере очень даже неплохо. В отличие от пьяной онни. Мне вообще не нравятся пьяные девушки. По моему личному мнению, они вообще не должны «доходить» до такого состояния. Выпить — да, нажираться — нет. Ну, парни могут упиваться до свинячьего визга, хотя мне это тоже не нравится, но девушки — никогда! Девушки должны оставаться девушками. Всегда. Тогда они девушки. Я так думаю… Однако, мир не совершенен и многие думают иначе. Приобретённый мною опыт в процессе выступлений в кабаках, на юбилеях и свадьбах привёл меня к мысли, что непьющая девушка — редко-ценность, уже только по этому одному признаку.

Как лошади пьют. Я так до сих пор не понимаю, на кой они это делают? Что бы было веселее? Быть смелее? Быть наравне с парнями? Загадка, однако… Неразгаданная. Хотя, думаю, что они просто дуры. И всё. Никакой тайны.

Обычно, в кабаке ещё и половина вечера не минула, а в зале уже есть «готовая», которая и лыко вяжет с трудом и ходит так же. Продолжением, как правило, становятся сопли, слёзы, обиды, драки с выдиранием волос у соперницы. Потом, датые мужики, полезшие разнимать и наводить порядок, начинают выяснять отношения уже между собой, что почти всегда заканчивается классикой — мужским мордобоем, в который вмешивается охрана. Смотришь на это всё трезвыми глазами и диву даёшься, как люди «интересно живут»…

Поэтому, мне абсолютно не понравилось появление пьяной Сун Ок. Не одобряю. Но, поскольку вернуть ничего было нельзя, пришлось вмешаться, ибо онни «загрузила трюм» под самую палубу, намешав «ерша». Пиво с коньком! Я дурею, дорогая редакция! Хорошо, что я хоть знал, что нужно было делать. Опять, спасибо маме. Она у меня по профессии врач и, поэтому, когда настала мне пора перебираться в студенческое общежитие, она устроила мне краткие медицинские курсы на дому. Как я потом их назвал — «выживальческие курсы». В результате, после их окончания, я чётко знаю признаки аппендицита, инсульта и общей сердечной недостаточности. Знаю, что делать при вывихах, переломах, кровотечениях в конечностях, при травмах головы и тела. Особый упор мамой был сделан на борьбу с отравлениями. В то время когда я поступал, в стране прошла волна отравлений некачественным алкоголем. СМИ об этом усиленно писали. Волнуясь за сына, мама и «заточила» свой курс под это дело. Что самое интересное, именно это в жизни и пригодилось. Приматывать руки к палкам и останавливать кровь, мне как-то не пришлось, хоть все гоняли на мотоциклах, а вот промывкой желудка занимался. Если припомнить все случаи, то Сун Ок будет пятым. Круглая цифра, однако!

Первая была, как сейчас помню, Снежана, обломщица… Как-то собрались мы с парнями отметить выходные на недостроенной даче Сергиных родителей. И девчонок пригласить. Всё приготовили. Дача — двухэтажный дом из натуральных брёвен. Стены, стропила, балки — всё из них. Печка-бочка, чугунная, здоровая, с толстой дверцей и металлической трубой, уходящей в крышу. Отец Серёги какой-то дизайнерский лесной домик из дачи сооружал. Что-то типа шале не шале, изба не изба… Короче, как ему виделось, и на сколько денег было. На дворе осень, рядом лес, из которого пахнет запахом осенних листьев, шашлыки, ром, коньяк, ликёр, шампанское и сеновал в пристройке, где спит Серёгин отец, когда приезжает на дачу. Сено мы растащили по разным местам, соорудив «лёжки». Сверху покидали на них овчины, удачно подвернувшиеся под руку в том же сеновале. Они, правда, немного странно пахли, но, понюхав, Серёга сказал — «Нормально! Запах зверя. У нас считай ночёвка в лесу. Он будет пробуждать в подсознании у женщин древние инстинкты!» До сих пор знаю, действительно ли овчина возбуждающе действует на женский пол? Проверить мне не удалось. Пока туда-сюда, пока мясо жарили с парнями, глядь, а Снежик уже «тёплая», с девочками коньячку выпила. А потом, после шампанского, ей вообще поплохело. Чё делать? Везти в больницу? Ночь на дворе. Да и мы на мотоциклах приехали. Как её везти? Свалится. Скорую вызвать? Сотовый не ловит, да и не поедет скорая в какие-то кармыши. Поняв, что за Снежанну отвечаю я и только на меня вся надежда, я вспомнил мамины уроки, засучил рукава и приступил…

Чудная ночка вышла. У парней была выпивка, еда и секс. У меня же были сопливые рассказы про то, как тяжело живётся девушке в этом мире, какие парни сволочи, им нужно только одно и тд. и тп. А ещё у меня было вонючее и ржавое помойное ведро, куда Снежанна периодически «травила». Это за место сэкаса…

Ндаа-а, зато я приобрёл бесценный опыт. Связался с женщиной — следи, что бы она ничего не учудила. Иначе будет тебе вместо секса, не пойми что. Они же, как дети…

Снежанна выжила. Потом, наедине, извинялась — «Ой, прости меня, пожалуйста, я такая дура! Но просто почему-то тогда мне так грустно было. Думала поднять настроение…». Хотел я ей сказать ей, что да, что она не только дура, но ещё и обломщица, но не стал. Решил быть джентльменом…

Потом были ещё случаи. В основном это были подруги подруг, в тяжелейшей жизненной ситуации. Без парней, или из-за парней. Амур-тужур, короче и вот теперь Сун Ок. После того как она упала на пол и её на него вырвало, я посмотрел в её расширенные зрачки и понял, что лучше будет промыть ей желудок. Чем я и занялся. Она, конечно, попыталась отбрыкнуться, но со мной это не пройдёт. Опыт имею, знаю, начнёшь миндальничать — будешь два часа в туалете блевню нюхать под соплежевательные рассказы о том, как трудно в этом мире жить. В такой ситуации нужно действовать как в армии — отдавать чёткие команды громким командным голосом и пресекать на корню любые попытки волюнтаризма. Тогда неэстетический процесс будет протекать быстро и технично, что пойдёт во благо всем его участникам…

О, станця Чёнгдам! Моя, выхожу… Теперь где-то тут должен быть выход номер девять…

* * *

Держа в руках лист бумаги с нарисованным на ней планом маршрута, по улице идёт Юн Ми, с любопытством крутя головою по сторонам. Приблизившись к перекрёстку, на котором она должна повернуть налево, она замечает группу девочек примерно её возраста, группами и поодиночке стоящими друг за другом. С удивлением смотря на впервые увиденную в Корее очередь, Юн Ми проходит мимо её, до поворота, поворачивает и останавливается в изумлении. Очередь, хвост которой она только что миновала, продолжается по всей улице и упирается своим началом в здание с большим белым полотнищем, на котором сверху написано огромными чёрными буквами — GLOBAL ARTIST TRAINING CENTER.

Постояв секунды три в изумлении, Юн Ми надувает щёки, выдыхает и, сделав шаг к очереди, вежливо обращается с вопросом к девочке примерно своего возраста: Аегусси, скажите, пожалуйста, это очередь на прослушивание?

— Нет, — довольная от того, что к ней обратились как к старшей, отвечает та, — это очередь на запись на прослушивание.

— На запись? — удивляется Юн Ми, — а в интернете написано, что сегодня можно будет записаться и пройти прослушивание…

Девочка в ответ отрицательно крутит головой.

— Нет, говорит она, — SM изменили порядок. Там на двери весит объявление, в нём всё написано.

— Спасибо, — благодарит Юн Ми, — пойду, почитаю.

— Файтин! — напутствует её собеседница поднятием руки с жатым кулачком.

Юн Ми кивает и неторопливо направляется к зданию, попутно разглядывая стоящих в очереди. В основном это девочки её возраста, парней гораздо меньше, как и соискателей более старшего возраста. Дойдя до стеклянных дверей, перед которыми толпится народ, Юна протискивается сквозь него и подходит к приклеенному изнутри к створке объявление на большом листе белой бумаги. В нём говорится, что в связи со сложностями испытываемой мировой развлекательной индустрией агентство SM Entertainment изменяет порядок проведения прослушивания. Как и прежде они будут проводиться в каждые выходные, но число прослушиваемых в один день ограничивается семидесятою претендентами и будет производиться только по предварительной записи. Сегодня с двух часов дня будет производится запись на прослушивания, которые состоятся в сентябре месяце.

Юн Ми медленно читает написанное иероглифами объявление, краем уха слушая разговоры потенциальных айдолов обсуждающих нововведение.

— Что это они такое делают? SM больше не нужны новые мемберы?[22]

— Говорят, что они хотят начать мировые прослушивания. В каждой стране мира они будут проводить конкурсы, чтобы найти себе новых айдолов.

— SM больше не будут создавать корейские группы? Это правда?

— Дело не в этом! SM закончили прошлый год с убытками в девять миллионов долларов, а позапрошлый год прибыли вообще не было. Они просто не хотят тратиться на обучение новых трейни. На сайте агентства написано, что они разрабатывают новые концепции для своих мемберов.

Внезапно, как это иногда бывает, гомонящая толпа на мгновение смолкает и на секунду устанавливается тишина. И вот в этой внезапной тишине, неожиданно громко раздаётся голос Юн Ми, которая закончив читать объявление, перешла к изучению приклеенного рядом с ним списка — кого вообще принимают в агентство.

— Когда в публичном доме падает выручка, — комментирует она последнюю реплику, ни к кому конкретно не обращаясь, так, словно размышляя вслух, — то там меняют девочек, а не кровати переставляют…

В округе секунды на три наступает озадаченная тишина. Все с удивлением смотрят на Юну. Та же, как ни в чём небывало, продолжает изучать заинтересовавший её список.

— Что ты сказала? — с возмущением обращается к ней парень, который только что рассказывал про безрадостную финансовую картину агентства.

Юна не отзывается. Парень несильно толкает её в плечо, привлекая внимание.

— Эй!

— Чего? — неласково оборачивается к нему Юна, нахмурив лоб.

— Ты что сказала?

— Что я сказала?

— Ты сравнила SM Entertainment с публичным домом?!

Юна на пару секунд задумывается.

— Я что, что-то сказала? — удивляется она.

— Да! И тебе нужно извиниться, если не хочешь неприятностей.

— Я никого ни с кем не сравнивала. Это просто шутка такая, которая говорит, что возникшую проблему нужно решать радикальным способом, а не полумерами. Если мемберы агентства два года приносят ему убытки, где гарантия того, что это не случится и в этом году? На месте SM я бы их всех разогнала, ну, или половину и набрала бы новых!

После высказывания Юн Ми толпа разом выдыхает и начинает говорить вся целиком. Разговоры сливаются в гул, в котором слышны отдельные выкрики, вроде: «Разогнать Girls Generation?!», «Она что, ненормальная?!» «Вот, дура!» «Она анти-фанатка?»

Постепенно, гул толпы из первоначально-удивлённого становится всё более недовольным.

— Ты кто такая? — строго глядя на Юну, интересуется разговаривавший с ней до этого парень.

— Я — Юн Ми, — окинув парня взглядом, и чуть помедлив, отвечает та.

— Юн Ми-ян, ты сказала глупость. Тебе нужно извиниться.

— Какую я сказала глупость? — удивляется та.

— Здесь все поклонники мемберов SM Entertainment. Сказав, что их нужно разогнать, ты обидела всех присутствующих. Поэтому, тебе нужно извиниться.

— Разве все пришедшие сюда пришли не с целью занять их места? — интересуется Юна.

Парень озадаченно задумывается.

— Не так, — найдя ответ, говорит он, — все пришедшие на прослушивание хотят выступать вместе с мемберами SM.

Юн Ми пару секунд смотрит на него так, словно у неё возникли сомнения в умственных способностях собеседника.

— Агентство не резиновое, — говорит она, — чтобы кого-то принять, нужно кого-то выгнать. Закон сохранения массы. Физика.

— Холь! Раз такая умная — тогда перечисли группы SM Entertainment и расскажи, кого нужно выгнать, а кого оставить. И почему? Давай!

Юна отрицательно качает головой.

— Я не знаю, какие группы входят в SM Entertainment, — говорит она.

Толпа изумлённо выдыхает.

— Не знаешь?! — вместе с нею поражается парень, — Не знаешь группы SM Entertainment? Разве там где ты живёшь, нет интернета?! Как же называется та деревня, из которой ты приехала?

— Сеул, — усмехнувшись, коротко отвечает Юн Ми.

— Сеул?! Ты из Сеула? И пришла на прослушивание, ничего не зная о SM Entertainment?! Как это может быть?

— Я не на прослушивание пришла, — с недовольным видом от непрекращающегося от неё наезда говорит Юн Ми, — Просто пришла посмотреть. Я подбираю себе агентство. Какое мне понравиться, с тем и буду работать…

От услышанной наглости мозг парня на пару секунд «клинит».

— Тсссс, — выдыхает он сквозь зубы и, делая паузы словами, спрашивает, — то есть…не тебя выберет агентство… а ты его? Так?

Пожав плечами, Юн Ми кивает, как бы говоря — «ну да, а что»?

Парень ошарашенно смотрит на неё, пытаясь понять, говорит она серьёзно или это шутка? Глядя на Юн Ми, в толпе начинают смеяться.

— И что же ты так хорошо умеешь делать, что тебя возьмёт любое агентство? Танцуешь?

Юна отрицательно качает головой.

— У тебя уникальный голос?

Голова Юн Ми вновь делает отрицательное движение. В толпе уже откровенно потешаются, начиная показывая друг другу на неё пальцами.

— Все кто приходят на просушивание уже несколько лет тренировались в песнях и танцах. А ты ничего не умеешь. Как же ты собираешься его пройти?

— Я пишу песни, — просто отвечает Юна, — музыку и слова. Ещё профессионально играю на синтезаторе и могу быть за звукорежиссёра — обрабатывать звук на компьютере.

После сказанного Юной в толпе перестают смеяться и по-новой начинают оценивающе её разглядывать.

— А-а! Так ты хочешь быть композитором? — соображает парень.

— Я уже композитор! — нагло отвечает школьница Юн Ми, — И хочу исполнять песни собственного сочинения. В агентстве меня должны научить петь, ну и танцевать. Вот, пришла посмотреть, как тут всё складывается…

— А что ты за песни написала? У тебя уже есть какие-то награды? Ты участвовала в конкурсах?

— Нет, — отрицательно крутит головою Юн Ми, — я только начала. Пишу первую песню.

Пауза на несколько секунд.

— А ну иди отсюда, глупая девчонка! — грозно говорит парень, сжимая кулаки и делая шаг вперёд, — стать членом семьи SM Entertainment для многих мечта всей жизни, а ты шутки шутишь?! Смерти ищешь?!

— Меня зовут Пак Юн Ми, — закинув назад голову и бесстрашно смотря снизу вверх на набычившегося парня, говорит Юна, — Пак Юн Ми. Запомни. Не подскажешь, где тут JYP Entertainment? По карте — совсем не далеко. В какую это сторону?

Онемев от такой наглости, парень молча смотрит на улыбающуюся Юну.

* * *

Сижу, никого не трогаю. Смотрю из-за спин и голов школьниц сквозь панорамное окно на здание JYP Entertainment.

Зашёл, как говорится, в кафе! Мозгов подумать не было о том, что раз этот «Dunkin Donuts» стоит напротив агентства, то это отличный наблюдательный пункт! Ну, точно. Внутри — толпа фанаток в ожидании, что из JYP покажется кто-нибудь из их кумиров. Вдоль всего окна сделан барный столик — так всё занято. Сидят сплошь одни девчонки, болтают, едят, пьют газировку и периодически поглядывают в окно.

Я сначала не понял, почему так людно, а когда сообразил, что к чему, выходить было как бы поздно. Успел уже купить себе холодненького апельсинового сочка. Вот, приткнулся в уголке, сижу, попиваю. Положив на стол, рядом друг с другом брошюрки, взятые в SM и JYP, сравниваю. Хоть и писали, что в агентствах могут быть свои требования, анкеты в своей содержательной части особо не отличаются. Читаю:

«…Во время прослушивания участвующие представляют:

Певцы — Песня (кавер либо собственного сочинения) без микрофона и музыкального сопровождения;

Танцоры — Танец в свободном стиле;

Актеры — Выступление экспромтом. Монолог, подготовленный претендентом;

Комики — Выступление экспромтом. Мимика.

Модели показов — Дефиле. Позирование;

Композиторы / Лирики — Музыка и текст песен собственного сочинения (представляется на CD, в текстовом документе и т. д.)…»

Хм, почему все, когда говорят о прослушивании, говорят только о танцах и пении? В списке полно ещё всяких позиций. Наверное, пение и танец в последующем больше денег приносят, раз только о них говорят? А композиторы в самом низу списка… Самое непопулярное или самое низкооплачиваемое? Ну-уу, как бы это странно… Нужно разузнать.

Посмотреть, как именно проходят прослушивания мне не удалось. Что в SM, что в JYP. У первых разразился экономический кризис, они, походу, решили экономить на всём. А в JYP мне сказали, что раз мне сегодня не назначено, то значит, проходу мне нет. А как назначат, приходи, вот тогда всё и увидишь! Пффф…

Я надеялся, что тут будет можно на выносных мониторах посмотреть, как действо протекает, но, похоже, сделать из этого реалити-шоу тут ещё не додумались, либо не пожелали…

Когда читал в SM Entertainment кто, чего должен представить, пришла мне внезапно в голову неожиданная мысль — а если попробовать прийти на прослушивание… комиком? Всё остальное, из списка, «не пляшет». Особенно пение без микрофонов и модели. А прочитать смешной текст, да и скорчить пару рож — вполне себе нормально будет. CD, как и ноты, принёс, положил, ушёл — никакого прослушивания. И с танцами, да и с пением тогда позориться не нужно будет… А главное, тексты-то у меня ведь есть! Например, взять что-то из репертуара Жванецкого или Арканова. Вот только… будет ли это здесь смешно? Русское смешно и корейское смешно, я уже знаю, вещи разные. Как узнать? О! У меня же есть Сун Ок и мама! Прочту им. Будут смеяться — запишусь комиком, хе-хе, побываю на прослушивании, без особого позора…

— Аннён. Пожалуйста, прости, — раздаётся голос над моим ухом, вырывая меня из моих мыслей, — а ты, чья фанатка? Я видела, как ты выходила из JYP Entertainment.

Поднимаю голову от листков на столе. Рядом со мною, доброжелательно улыбаясь, стоит девушка. Или девочка. Фанатка, судя по сочетанию цветов одежды. Я уже такое видел. Девочки в этом кафе группируются кучками-одноцветами. В углу в одном цвете сидят, у окна — в другом.

— Аннён, — отвечаю я, осторожно смотря на неё, — нет, я не фанатка. Я приходила узнать о прослушивании…

С фанатами нужно осторожнее. В SM Entertainment обещали побить за то, что я им что-то не то сказал. Хорошо, хоть не ногами…

— Я так и подумала, — улыбается девушка, смотря на мои, лежащие на столе проспекты, — А ты всё знаешь об агентстве?

— Что значит, всё? — не понимаю я.

— Его историю, кто директор, кто будет судьями на прослушивании, что им нравится, какую одежду лучше одеть… Много всего. В разных агентствах по-разному…

— Нет, — огорчённо качаю я головой, — не знаю.

— У нас есть база данных обо всех агентствах. Если хочешь, можем тебе продать, — улыбнувшись, предлагает мне моя собеседница.

Хм, база данных? А почему бы и нет? По интернету шариться не нужно будет…

— А сколько стоит? — интересуюсь я.

— Двадцать тысяч вон — называет цену девушка, внимательно наблюдая за моим лицом.

Двадцать баксов? Хм… Непонятно за что…

— Если хочешь, можешь её сначала посмотреть, — предлагает девушка, видимо увидев сомнение на моём лице.

— А можно? — удивляюсь я.

— Конечно! — расцветает улыбкой девушка, — пойдём!

Я подхватываю свой сок, бумажки и отправляюсь за нею к двум составленным столикам в углу помещения, туда, где сидит группка девушек в оранжево-жёлтом. Здороваемся, сажусь за стол, дают мне ноутбук с небольшим экраном, берусь смотреть. Минут через пять, погоняв по экрану странички, прихожу к мнению, что купить это стоит. Только вот денег жалко. Наверняка не первый раз продают раз однажды сделанное… Постой… Как там было? «Комики — мимика». А если попробовать — мимику?

— Да, я куплю это, — говорю я, отодвигая от себя ноут. Девушки, сидевшие рядом и болтавшие всё время, пока я смотрел базу, замолкают, переглядываются и улыбаются.

Похоже, я сейчас оплачу их еду и напитки, — думаю я о причинах их улыбок, смотря на их столик.

Я лезу в свой рюкзачок, достаю кошелёчек и демонстративно открываю.

— Ой, а у меня только тринадцать тысяч вон, — испуганно говорю я, показывая всем присутствующим его содержимое и печально добавляю, — больше нету…

На самом деле у меня в застёгнутом кармашке юбки лежат ещё две пятёрки, но не выкладывать же сразу всю наличность? И потом я хочу проверить свои мимические способности!

Я поднимаю голову и смотрю на девушек, думая при этом, о том, что я умер, что никогда больше не увижу маму с папой, что я один-одинёшенек в этом мире…

Секунд пять стоит тишина. Потом девушки перестают пялиться на моё лицо и снова переглядываются.

— Что, вообще нет? — с подозрением спрашивает одна из них, похоже, самая недоверчивая.

Я, со скорбью на лице, отрицательно мотаю головой.

— Ладно, пусть берёт, — говорит одна из девушек и вопросительно поворачивается к товаркам. Те опять переглядываются и кивают, вновь смотря на меня.

Смотри-ка, есть всё-таки у меня мимические способности! — думаю я, с кислой физиономией радостно запуская пальцы в кошелёк за деньгами, — может действительно, с комика начать?

* * *

Стою у витрины дорогого магазина женской одежды, смотрю сквозь прозрачное стекло на большой монитор на котором показывают дефеле мод. Задумчиво так смотрю… Что-то не так. Дискомфорт какой-то ощущаю… Вот, стою, смотрю на мелькание картинок на экране, вспоминаю, когда возникло это неприятное ощущение. Хмм…Пожалуй, ещё у SM Entertainment… Чувство недовольства. Чем? Или, скорее, чувство неполноценности… Не понимаю!

Опять смотрю на экран, на котором в этот момент крупным планом показывают на фоне женской шейки золотые серьги с брюликами. Красивые серьги… Мне бы такие… БА-БАМ!! ЧТО?!

Охренев от неожиданности своего желания, чувствую, как у меня от изумления отвисает челюсть. Что за СТРАННОЕ — «хочу»?! Пффф… Серьги… я… они… что за нафиг… гламур… с чего… никогда… женские серьги… женские… хмм… Юн Ми, это ты что ли?! Блииииинннн…!

Сдвигаюсь чуть в сторону, так, чтобы увидеть своё полупрозрачное отражение. Смотрю на него, оно смотрит на меня. У отражения — лёгкое недовольство на лице.

Ну, точно, её желание! Вот те на! Вот те бабушка и Юрьев день, как говориться! И что теперь делать? И нужно ли что-то делать? Хмммм…

Она же ведь девочка! И желания у неё, девчачьи… Но тогда, значит, от неё что-то осталось? Не всё «ушло»? Хмм… Что за глупости я думаю? Конечно, осталось! Целое тело! И с чего вдруг правильно думать, что девушки желают ярких побрякушек сознательно? Наверняка они не говорят себе — «Я хочу это красивое колечко не просто так, а потому, что оно позволит мне…» ну и далее, дальше приводятся всякие железобетонные аргументы. Конечно же, они так не говорят! Просто смотрят и желают. Автоматом. Подсознательно. А подсознательно — это тело. И вот оно, это тело, стоит и смотрит на витрину, хочет, чтобы ему что-то купили… Что с этим делать, как быть? Бороться? А смысл? Врач сказал, что с ним лучше не ссориться… Потом, я же тоже, как-то сказал себе, что у меня появилась девушка… А за девушкой нужно ухаживать, раз завёл… Да и вообще, Юн Ми в этом плане права. Как-то уж больно «лахудристо» мы с ней выглядим… Не тянем по внешнему виду на будущую звезду эстрады…

Ни серёжек, ни колечек, ни браслетиков, ни косметики и одёжда, не такая яркая как у девчонок, тех что я видел у SM и JYP… А встречают-то, по одёжке! Эх, жизнь моя жестянка! Как видно, придётся всё же глубже вникнуть, в подробности женских нарядов… Вечный мужской стиль в моей одежде будет для поклонников странен. Сплетни всякие начнутся… Ну и что, что тряпьё будет женское? Попал бы в лошадь, вникал бы в седло и сбрую! Буду рассматривать это как косплей. Косплей Сергея Юркина, ех-хей!

— Ладно, — решительно говорю я, обращаясь к своему отражению в витрине, — всё я понял. Был не прав, извини. Пойдём, посмотрим, что можно купить подходящего. Только не в этом магазине. Он нам сейчас не по зубам. Поищем пока, что-нибудь попроще…

Отражение в ответ довольно улыбается.

Время действия: тот же день, вечер

Место действия: дом мамы Юн Ми. Под лестницей, рядом с новым кошачьим лотком сидит котёнок, широко расставив передние лапы и, задрав голову, слушает, что ему строгим голосом, по-русски, выговаривает Юн Ми, сопровождая свои слова грозным качанием указательного пальца. После каждой фразы Юн Ми котёнок громко пищит, широко открывая розовый ротик с белыми зубами-иголочками.

— Будешь делать свои тёмные дела, где попало, выкину нафиг на улицу!

— Мяяяуу!

— Да. А там аджумы дикие с камнями, поняла?!

— Мяяяуу!

— Вот тебе и мяу! Враз из тебя суп сварят, а из шкуры — шапку сошьют!

— Мяяяуу!

— А из лотка я тогда тебе надгробье сделаю!

— Мяяяуу!

— Просто охренеть, какой дорогой лоток! Почти четверть от цены микрофона! Зачем выкидывать столь дорогую вещь? Так с него хоть польза будет, а с тебя, какая польза, мелочь блохастая?

— Мяяяуу!

— Смотри у меня, я не буду знать жалости!

— Мяяяуу!

В этот момент из комнаты в коридор выглядывает Сун Ок. Круглыми глазами посмотрев на Юну, а потом на её собеседницу, она с некоторым испугом в голосе спрашивает: Юн Ми, что ты такое делаешь?

— С Мурчат разговариваю, — уже по-корейски отвечает та, оборачиваясь, — к лотку приучаю.

— Она что… тебя понимает?!

— Наверное, — пожимает плечами Юн Ми, — раз пищит, значит, понимает. Ну, по крайней мере, я надеюсь, что понимает.

— Так ты и кошачий язык знаешь?! — ужасается Сун Ок.

— С чего это? — удивляется Юна.

— Но она же тебе отвечает?!

— А я не знаю, чего она пищит. Может, это она человеческий язык знает? Мурчат, ты знаешь человеческий язык? А ну, мяукни!

— Мяяяуу!

В ответ на вопрос Юн Ми, котёнок протяжно мяукает и поднимает вверх правую лапу с выпущенными чёрными коготками.

— Ого, — смеясь, говорит Юна, смотря на него, — да ты, я смотрю, полиглотка!

Сун Ок круглыми глазами, с испугом на лице, смотрит на этот цирк.

Время действия: чуть позже

Место действия: дом мамы Юны. Действующие лица — мама и Сун Ок. Сун Ок плавно входит на кухню с непонятным выражением на лице, наклонив голову к правому плечу и смотря глазами куда-то вниз, сквозь пол. Мама сразу замечает, что дочь выглядит как-то…странно.

(Мама) — Дочка, что случилось? Что с твоим лицом?

Сун Ок плавно тормозит, останавливается и, постояв несколько секунд всё так же с головою набок, поднимает глаза на маму.

(Сун Ок) — Юна разговаривает со своею тодук-коянъи, — трагическим голосом сообщает она, и через секунду, после паузы добавляет, — а та ей отвечает…

От принесённой новости мама замирает как испуганная птица. Сун Ок снова смотрит в пол. Пауза.

(Сун Ок, вновь поднимая взгляд от пола и так же, с трагическими интонациями в голосе) — Мама, она знает кошачий язык!

Дочь смотрит на маму расширенными глазами. Мама, отмерев, делает рукою жест, отгоняющий нечистую силу.

(Сун Ок) — Я, наверное, скоро с ума сойду, — помолчав, будничным голосом сообщает Сун Он и, неспешно развернувшись, так же плавно, как зашла, выходит с кухни, по-прежнему держа наклонённой вбок голову.

(Мама, смотря ей вслед) — Ой ты ж… божечки мои…

Время действия: тогда же

Место действия: дом мамы Юны, комната сестёр. Действующие лица Юн Ми и Мурчат.

— Нусс-с, — говорю я, воткнув флешку в бок ноута и смотря на его экран, ожидая, пока он загрузится, — давай посмотрим, что тут задёшево прикупенно…

— Мяу! — качнув головою, согласно кивает сидящий рядом со мною на полу, котёнок.

— Мурчат, ты чего такая разговорчивая кошка вдруг стала? — интересуюсь я, и протягиваю руку, чтобы почесать ей шейку, — общения не хватает?

— Мррр, мррр, — блаженно закрыв глаза, заводит она мне в ответ кошачью песню, меняя тональность вслед за движением моих пальцев.

— Сун Ок, напугала, — продолжая ласкать котёнка, говорю я, — она чёрте что, похоже, подумала…

— Мррр, мррр, мррр…

— Всё б тебе, что бы тебя гладили. А по поводу какашек — я тебе серьёзно говорю. Мама и онни будут недовольны, если ты будешь вести себя как дворовая кошка. Как эта, тодук-коянъи…

— Мррр, мррр, мррр…

— Так, загрузились… Хм… Начну, пожалуй с JYP… Мне там больше сегодня понравилось. А SM, похоже, банкрот…

— Мррр, мррр, мррр…

— Мурчат, не мешай! Тебя уже гладили. Отвали!

(С первого этажа раздаётся громкий голос мамы: Юна, дочка! Ты где?!)

Господи, что там опять случилось? Только сел…

* * *

— Да не знаю я кошачьего языка! Не знаю! Я на русском с ней говорила!

— Зачем с корейской кошкой говорить по-русски? Думаешь, она понимает?

— Пффф… (пауза)… Действительно, вопрос… Но не знаю я кошачьего, отстаньте от меня!

Время действия: следующий день

Место действия: отдел кадров отеля. Перед столом начальника отдела стоит Юн Ми, держа в опущенных руках несколько бумажных листков.

— С чего ты так решила? — недовольным тоном, из-за стола, спрашивает начальник.

— Но, господин кунчан-ним… У меня нет диплома, — объясняет ему Юн Ми, — Нет образования. А как я понимаю, такую зарплату может получать только дипломированный специалист…

— И не будет у тебя образования, — менторским тоном отвечает ей начальник, — Если не будешь учиться. Это решение госпожи Хё Бин. Вопросы есть?

— А-аа… А почему?

— Тссс… Никакого понятия о приличиях! Ты должна поблагодарить госпожу президента за такую великолепную возможность показать себя, поклонится и уйти отсюда, а не спрашивать по десять раз одно и тоже!

Сотрудники отдела из-за своих столов неодобрительно смотрят на Юну, демонстрируя полное согласие со словами своего начальника.

— Но я же должна знать, почему? — всё равно не сдаётся она, — Тем более, что мне не полагается такая высокая зарплата. Промолчишь, потом скажут, что знала, но молчала. Воспользовалась чужой ошибкой…

— Аджжж! Нет никакой ошибки! Ещё раз говорю, госпожа Хё Бин лично подписала твой приказ. А то, что твоя мама не поставила свою подпись, вот это ошибка. Завтра чтобы все подписи стояли на документе! И вот ещё… Ты включена в состав делегации по приёму иностранных гостей. Мероприятия будут проходить на острове Чеджу. Вот, возьми ещё документы для твоей мамы. Согласие на твоё отсутствие дома в течение недели. Компания берёт на себя полностью твои расходы на дорогу, проживание и гарантирует безопасность. Завтра принесёшь всё подписанным. Ты меня поняла?

— Да, кунчан-ним… Но, почему я? Моя мама не понимает, почему я получу столько денег? Что мне ей сказать?

Кунчан-ним пожимает плечами.

— Не знаю. Возможно, госпожа хочет сэкономить? — делает он предположение, — я слышал, что на остров прибудет много делегаций из разных стран. Дешевле иметь одного своего переводчика всем на замену, чем нанимать ещё чужих, для каждой группы.

— А-аа, поняла! — кивает Юна и кланяется, — спасибо, вам, кунчан-ним!

— Когда у тебя следующий тест? — чуть кивнув в ответ, интересуется он.

— Завтра, кунчан-ним. Французский.

— Удачи, — говорит начальник и поднимает вверх руку со сжатым кулаком, — файтинг!

— Спасибо господин Хё! — улыбается в ответ Юна и тоже сжимает кулачок, — файтинг!

(спустя минуту как Юн Ми ушла из отдела)

— Господин Хё! — громко, на всю комнату, предварительно хмыкнув, произносит кунчан-ним и поворачивается в кресле к столу своего заместителя, — Как тебе это нравится, Тхэк Ён?

— Возмутительная фамильярность! — возмущается в ответ из-за него тот, — кто воспитывал эту девочку?

— Похоже, никто, — вновь хмыкает начальник.

— Подведёт она госпожу президента! — сокрушённо качая головой, восклицает Тхэк Ён, — сердце моё так прямо об этом и говорит!

— Посмотрим, — философски отвечает господин Хё, — госпожа знает, что делает…

Время действия: тот же день, вечер

Место действия: дом мамы Юн Ми. Мама и Сун Ок, сидя на полу в гостиной, внимательно изучают принесённые Юн Ми документы. Та сидит рядом, ждёт, периодически при этом, спихивая с себя котенка, который упорно пытается вскарабкаться ей на колени.

— Отвали, — говорит Юн Ми в очередной раз сталкивая с себя Мурчат, — царапаешься.

— Остров влюблённых, — задумчиво произносит Сун Ок, — я бы тоже хотела туда попасть. Сейчас, когда начинают цвести деревья, говорят, там сказочно красиво…

— Влюблённых? — переспрашивает Юна, поднимая за шкирку настырного котёнка и осторожно отбрасывая его от себя в сторону, — что за остров?

— Чеджу. Остров влюблённых, так его называют. Туда едут все новобрачные в свой медовый месяц, — поясняет Сун Ок

— А-аа, — понимающе кивает Юна и предлагает, — поехали вместе? Я там тоже никогда не была. Посмотрим вдвоём.

— У меня сейчас тестов в институте много, — вздыхает в ответ Сун Ок, — скоро конец учебного года, да и ты, тоже работать едешь. Может, целый день будешь занята. Если ехать, то нужно, чтобы было свободное время. Как-нибудь, в другой раз…

Мама в этот момент заканчивает читать.

— Я прочитала. Я со всем согласна. Сун Ок, дочка, что ты скажешь?

— Что я скажу? На Чеджу, фирма оплачивает дорогу питание и проживание в пятизвёздочном отеле… Здорово, что ещё сказать…

— Я тебя про текст договора спрашиваю, — строго смотрит на неё мама поверх сдвинутых на кончик носа очков, — замечания есть?

Сун Ок отрицательно мотает головой.

— Нет, — говорит она, — ничего подозрительного.

— Тогда я подписываю, — говорит мама.

— Ай, что же ты делаешь, зараза?!

Юн Ми подпрыгивает на месте и, схватив рукою за лапу котёнка начинает осторожно вытягивать воткнутые им в её ногу когти, тихонько при этом подвывая: уууууу…

Мама неодобрительно смотрит на происходящее.

— Юна, дорогая, тебе не кажется, что твоя тодук-коянъи очень агрессивна?

— Она не агрессивная, а дурная, — шипит Юна, стряхивая с себя воинственно пищащего котёнка.

— Это ещё опаснее, — говорит Сун Ок, — вот вырастет большая. Что с ней делать тогда?

— К тому моменту она поумнеет, — обещает Юна и переводит разговор на другую тему.

— Я тут два текста написала. Смешных. Ну, я надеюсь, что смешных… Хочу вам их прочитать, что бы вы сказали, смешные они или нет…

— Тексты? — не понимая, удивляется онни, — какие тексты? Зачем?

— Я подумала, — объясняет Юна, — что будут всякие шоу, в которых я буду участвовать, интервью… Можно будет пошутить, рассказать что-нибудь смешное. Не всё же время мне петь? И на прослушивание можно будет сходить, не разучивая танец…

— Мда? — произносит Сун Ок, скептически окидывая взглядом сестру, — ну, не знаю… Ты хотела писать музыку, а теперь решила быть комиком? Думаешь, это проще? Если будешь бегать от трудностей, то ничего хорошего не получится…

— Ладно, дочка! — машет на неё рукой мама, — пусть расскажет! Интересно, что она там придумала? Рассказывай!

— История про попугая, — говорит Юн Ми, поднимаясь на ноги, — вы знаете, что попугаи живут долго, до двухсот лет?

Мама и Сун Ок согласно кивают.

Трейни десятая

Место действия: загородная резиденция семьи Ким. В небольшой комнате отец Чжу Вона беседует со своею мамой.

— О чём ты хотел поговорить со мною? — с лёгкой полоулыбкой, с нескрываемым удовольствием смотря на сына, спрашивает Му Ран и добавляет, — Я тебя так редко вижу.

— Работа, — отвечает тот, чуть пожав правым плечом, — Всё время уходит на управление корпорацией. Ты же знаешь.

Му Ран согласно кивает, с любовью смотря на сына.

— Что это за история с Чжу Воном? — спрашивает Дон Вук.

— О какой именно истории ты говоришь?

— Их у него много?

— Достаточно. Но не все они требуют твоего внимания.

— Вот как?

— Не беспокойся, Дон Вук. Я внимательно слежу за твоим сыном. Он достаточный шалопай, но в его поведении нет ничего такого, что бы требовало твоего вмешательства. Если это потребуется, ты об этом тут же узнаешь.

— Хм… Тогда раскажи мне, что это за история с девушкой, похожей на парня? Я прочитал доклад службы безопасности, но хочу услышать, что по этому поводу скажешь ты.

— А-а, об этом… Что ж, с удовольствием могу сказать, что благодаря этой истории я убедилась, что моему внуку достались твои мозги. Как только его припёрли к стенке, он тут же начал быстро и нестандартно мыслить. Нашёл девушку, похожую на мальчишку и, обрядив её в штаны, создал у всех впечатление, что встречается с парнем. Расстоил мне все планы его женить, негодник! Всех невест распугал!

Бабушка качает головой и тихо смеётся довольным смехом.

— Ты так легко об этом говоришь? — удивляется Дон Вук, — а мне кажется, что Чжу Вон ведёт себя совершенно безответственно!

— Ладно тебе, сын, — делая примеряющий жест рукой, произносит бабушка, — кто бы это говорил. Я прекрасно помню все твои проказы. Словно вчера всё было… Скажу, что не так уж сильно ты отличаешся от своего сына в этом возрасте. Ничего ужасного он не совершил. Я его уже отчитала. Придёт из армии, поумнеет, будешь потом с него требовать, а пока, пусть радуется жизни, раз есть такая возможность…

— Не слишком ли ты его балуешь, мама? — хмурится Дон Вук.

— Он как раз считает иначе. Грознее бабушки в доме нет. Но чувствует, что та его любит, поэтому, он особо не печалиться, когда она его ругает.

Сказав это, Му Ран вновь с улыбкой смотрит на сына.

— Чжу Вон очень похож на тебя, — говорит она, — твоё продолжение. Твой старший всё же больше похож на мать, а вот Чжу Вон, это ты.

Перестав хмурится Дон Вук довольно улыбается.

— Как всё-таки приятно вернуться домой, — говорит он, — вот так, просто посидеть вдвоём с тобою, мама, поговорить… Семья… С каждым прожитым годом ценишь это всё больше и больше…

Бабушка согласно кивает. На некоторое время в комнате воцаряется молчание. Каждый из взрослых думает о своём.

— Так чем же закончится история с этой девушкой, похожей на мальчишку? — нарушая тишину задаёт вопрос Дон Вук.

Му Ран пожимает плечами.

— Я уже дала указание Хё Бин позаботится о ней, — отвечает она, — у девочки есть способности к языкам. Пусть поедет за границу, поучится. А Чжу Вон пойдёт служить. Через два года, когда он вернётся, вряд ли кто будет вспоминать об этой истории…

— Думаешь? — смотря на мать, спрашивает Дон Вук.

— Уверена, — кивает в ответ та, — настанет другое время, придут другие заботы. Проводы Чжу Вона в армию поставят точку в этой истории.

— Хорошо, мама, — соглашается Дон Вук, — раз ты так говоришь, пусть так и будет.

Место действия: дом семьи Ю Чжин. В небольшой гостиной, со вкусом оставленной дорогой мебелью, Ю Чжин беседует с коренастым мужчиной в чёрном пиджаке.

— Всё готово, молодая госпожа, — кланяясь говорит мужчина, — исполнители найдены. Ждут приказа начать.

Ю Чжин, с высокомерным выражением на лице приподнимает правую бровь.

— Это надёжные люди? — холодно спрашивает она.

— Да, молодая госпожа, — вновь делая лёгкий поклон, отвечает мужчина.

— И они будут молчать?

— Не беспокойтесь, госпожа. Заказчик им неизвестен. Я общаюсь с ними через посредника. Этот человек обязан вашей семье и абсолютно предан. Он будет молчать даже под пытками.

— Хорошо, — кивает Ю Чжин, — продолжайте следить за ней. Как только она пройдёт собеседовании в любом из агентств, сообщите.

— Да, молодая госпожа, — почтительно кланяется мужчина.

— Это всё, — говорит Ю Чжин.

Ещё раз поклонившись, мужчина молча уходит. Проводит его взглядом, девушка несколько мгновений сидит, задумчиво оттопыря губки. Потом берёт со стола небольшую книжку в обложке из настоящей кожи, открывает её и находит нужное место.

Ю Чжин

— Когда хочешь кого-то уничтожить — читает она вслух, — необходимо удостовериться, что этот человек больше никогда не встанет на ноги…

— Я удостоверюсь в этом, — с внезапной ненавистью в голосе страстно обещает Ю Чжин, — я посмотрю, как ты будешь жалко выглядеть, Юн Ми!

Место действия: метро. В вагоне Юн Ми и Сун Ок.

Далеко же этот университет! Уже надоело трястись, скорей бы на воздух… Онни вчера вечером металась, разыскивая свой телефон. Потеряла! И конечно, по закону подлости, он ей срочно понадобился. Полдома перерыла…

Я позвонил ей на номер, говорю, слышишь, звонка нет? Не звонит. Нету его дома. Ты его где-то снаружи потеряла. Нет, нифига! Это батарейка у него просто села, — говорит, — давай дальше искать! Ну, давай… Искали, искали, не нашли! В конце-концов онни перестала «работать телом», села и стала думать, куда она его могла деть? Мозгами, наконец, работать начала… Сидела, сидела и наконец вспомнила! Она его, на полочке, в туалете, в метро, забыла! На станции рядом с её университетом. Спустилась, зашла перед дорогой домой, потом руки мыла, положила и забыла! И вот теперь мы едем за телефоном…

Я вообще-то вчера ещё пытался намекнуть, что мол, метро. Вряд ли мы там чего найдём… Зряшная поездка…

— Почему, не найдём? — искренне не поняла онни, — там он лежит. Дай мне свой телефон! Я позвоню на свой номер, кто-то будь возьмёт и я попрошу его передать на нашу станцию.

— Как это? — не смог себе представить такого я.

— Очень просто, — сказала Сун Ок и объяснила.

Оказывается, в метро есть своеобразная почта. На входе на станцию есть ящички. Камера хранения. Кладёшь в неё, что нужно передать, платишь денежку, указываешь пункт назначения и всё. Специальный человек достаёт твою посылку и передаёт её в транспортировку. На указанной тобой станции её выгружают из поезда и кладут в подобный ящичек, а тебе посылают сообщение — «груз доставлен» и в каком ящике он лежит. Приходишь, забираешь сам, или посылаешь кого… А на ящичках нет замков! Нет замков, Карл! Карл, нет замков! Это пипец!

Сун Ок это всё мне рассказала, пока звонила на свой телефон. Не дозвонилась. Вспомнила, что после занятий в институте не перевела его в режим звонка. На вибровызове оставила. Где-то лежит и вибрирует…

Короче, онни предложила мне съездить с ней, чтобы было не скучно, заодно посмотреть, где она учится и зайти по пути в магазинчик, где продаётся масса всякой бижутерии по разумным ценам…

Тогда, когда я решил прибабарахлтться, ничего толкового Юн Ми мне купить не удалось. Купил только кожаный браслет на правое запястье. Широкий, тёмно-коричневого цвета. У гитаристов принято такие носить. И у меня тоже такой был, поэтому я его и купил. Но эта покупка скорее для меня, чем для Юн Ми. А вот с покупкой для неё возникли трудности. Непонятно, что брать? И как оценить — правильно купленно, или нет? Плюс ещё цены, на всё, на что глаз лёг, безбожные… Помыкался я, помыкался, терзаемый мукам выбора и решил попросить совета да помощи у Сун Ок. Она же, в отличии от меня, всё-таки настоящая девушка! Первое, что она сделала, услышав мою просьбу — достала из шкафа Юн Ми коробочку, из неё серьги и сказала, что это мои. Блин! В жизни не носил такой ерунды! Даже когда у нас была повальная мода на эстраде, на одну серьгу в ухе у парней, и то, это поветрие меня благополучно миновало. А тут, целых две, да ещё в обоих ушах! Вздохнув, и подумав о том, что мне этого не избежать, как бы я не крутился, дал согласие на примерку. Но не тут то было, как говорится! Уши «заросли»! В мочках нет и следов от дырок, как будто их никогда и не было! Онни вначале удивилась этому факту, но потом нашла объяснение феномену. Сказала, что у молодых проколы быстро заживают, это у взрослых женщин они долго не затягиваются. Теперь мне светит операция по прокалыванию ушей… Чёрт, это же, наверное, больно! Эх, ну что за жизнь!

Серёжек мне нацепить не получится, пока уши не проколю, поэтому, Сун Ок предложила мне, в качестве альтернативы, съездить вместе с ней и купить что-нибудь другое. Ну, раз так, то поехали. Тело обижать не стоит… Тем более, ведь обещал…

— Выходим! — обращаясь ко мне сказала онни и начала вставать со своего места.

Слава те, яйца, доехали! А то уже сидеть устал…

* * *

— Спасибо большое! — низко кланяется Сун Ок.

Я кланяюсь вместе с ней, благодарю. Пожилая женщина, дежурная на станции, приветливо улыбается и кивает нам в ответ. Всё-таки моя модель мира не устояла. Когда на полочке умывальника телефон не обнаружился, то я даже как-то обрадовался. Вот! Спёрли! Как я и говорил! Но онни совершенно спокойно повернулась и пошла искать дежурного. И да, телефон оказался у неё. Какая-то девушка нашла его и отдала. Ещё вчера.

После короткой процедуры индификации законности притязаний на вещь, онни его вернули. Даже документов никаких не спросили. Как же так? Неужели тут не воруют?? Не может этого быть!!

Место действия: станция метро рядом с университетом. Сун Ок показывает младшей сестре систему почты метро, про которую ей рассказывала.

— И что? — с недоверием смотря на незапирающиеся ящички спрашивает Юна, — просто вот так ложишь, и все? И никто не возьмёт?

— Зачем кому-то брать чужую вещь? — удивляется в ответ Сун Ок, — брать чужое не хорошо. Это воровство.

— Ну да, — говорит Юна, — неужели никто не ворует?

— Если кто-то будет так сделает, то у него будут проблемы на всю жизнь. Его больше никто не примет на хорошую работу. Его вообще будут прогонять отовсюду, если узнают что он вор. Такой человек навсегда станет изгоем! Ладно, пойдём! Нам ещё много нужно успеть сделать.

Ещё раз бросив взгляд на стеллаж с ящиками, Юн Ми идёт следом за сестрой. Вид у неё удивлённо-озадаченый.

* * *

Стою, никого не трогаю, с грустью разглядываю стенд, рассказывающий о жизни факультета туристического бизнеса. Так я перевёл иероглифы заголовка. Сун Ок привела меня в свой университет. Наверное из желания похвастаться перед младшей сестрой. Сегодня суббота, народ учится, но у онни занятий сегодня нет. Ей нужно только зайти забрать какие-то материалы для самостельной подготовки. Я было думал подождать её на улице, пока она за ними ходит, но Сун Ок провела меня внутрь. Вежливо поздоровавшись с дежурной на входе, представила меня. Сказала, что я её младшая сестра, которая в следующем году закончит школу и будет выбирать куда поступать. Вот, привела меня показать университет, может, я тоже захочу здесь учиться…

Тётушка на вахте в ответ разулыбалась, одобрительно покивала и впустила меня через служебный вход, хотя все в здание проходят по пропускам. Похоже, что онни хорошо знакома с этой аджумой, потому что та назвала Сун Ок по имени, когда та с ней разговаривала. Оказывается, сестра Юн Ми умеет заводить связи… Пусть невысокие, но какие может, такие и заводит. Плюс ей…

Пока Сун Ок договаривались с вахтёршей, я стоял, молчал и скромно улыбался, помня, что молчание — золото. Хотя услышал много удививших меня вещей. Вроде тех, что я буду куда-то поступать, а перед этим закончу школу. Возможно это была дымовая завеса для аджумы, что бы та меня пропустила, а возможно, так видит моё будущее онни… Хоть услышанное и удивило, однако я не стал встревать. Молча покивал да и всё. Своё будущее я знаю, чего воздух за зря сотрясать? Сун Ок решение моё не изменит…

Потом онни устроила мне небольшую экскурсию. Провела сначала по внутреннему двору, показала снаружи учебные корпуса, большую спортивную площадку, небольшой уютный скверик с лавочками. Потом вошли внутрь одного из зданий, прошли по этажам, посмотрели библиотеку, конференц-зал, спортзал и бассейн, небольшое кафе, с крепким запахом кофе и свежей выпечки… Онни была в прекрасном настроении, смеялась, улыбалась. Часто здоровалась со знакомыми студентами и студентками, представляла им меня, свою младшую сестру. Все кивали, доброжелательно улыбались в ответ, шутили. Сначала было интересно. Я крутил головой по сторонам и в какой-то миг ощутил себя так, словно вернулся в своё прошлое. И вот с этого момента мне начало «плохеть».

Я загрустил, а когда заглянул в пустой лекционный зал и увидел перед кафедрой уходящий вверх амфитеатр столов и скамеек для студентов, на меня навалилась откровенная тоска. Вспомнился мой родной институт, парни, девчонки, преподаватели. Родители…

— Ты чего такая стала? — удивлённо спросила онни, заметив моё состояние.

— Какая? — вопросом на вопрос ответил я, стараясь не подавать вида.

— Какая-то грустная…

Грустная? Да будь я один, я бы волком завыл, до того тоскливо на душе!

— Так, — неопределённо пожав плечом ответил я, — просто вдруг стало грустно, что всё так вышло…

Онни поняла это по-своему. Подошла ко мне и обняла.

— Не растраивайся, Юн Ми, — сказала она, погладив меня по голове, — всё будет хорошо. Ты обязательно поправишься, закончишь школу и поступишь в хороший университет. Ты тоже будешь студенткой. Вот увидишь! Файтинг, Юн Ми!

Улыбнувшись, онни выкинула вверх руку со сжатым кулаком.

— Файтинг, — глубоко вздохнув, ответил я кодовым словом и вялым жестом.

Потом онни зашла в кабинет за методичками, а я остался ждать её в коридоре, короткая время за разглядыванием стенда. Неожиданно, боковым зрением что-то замечаю. Поворачиваюсь в ту сторону. Вижу, что в двух-трех шагах от меня стоят две девушки, судя по форменой одежде, местные студентки. Каждая обеими руками прижимает к груди толстые стопки тетрадей. Смотрят на меня. Одна как-то неуверено, зато другая, та, что пониже, смотрит с изумлением, буквально вытаращив глаза. Я с ними знаком? Или, что?

Несколько секунд смотрим друг на друга. Внезапно, та девушка, что смотрела на меня с удивлением, поудобнее перехватывает кипу своих тетрадей и решительно устремляется ко мне.

— Ты Пак Юн Ми? — спрашивает она, подойдя.

— Да, — отвечаю я, напряжённо пытаясь вспомнить, знаком ли я с ней, или нет?

— Ты ведь секретарь Ким Чжу Вона? — задаёт она следующий вопрос.

Мне сразу перестаёт нравится неожданно начавшийся разговор. Чжу Вон — это всегда всё через одно место!

— А что? — индифферентно спрашиваю я, стараясь «не возбуждать». Но желаемого эффекта с этого не имею.

— Что значит — что? — возмущается девушка, — Не можешь нормально ответить? Как ты разговаривать со старшими? Где твоё воспитание?

В том, что я тебя сразу не послал, как раз и заключается моё воспитание… Что тебе от меня надо, странная?

В этот момент к этой ненормальной подходит её подруга, оставшаяся было стоять там, где я её увидел в первый раз.

— Это точно она, — кивнув, говорит она ей, — я её узнала.

Кого она узнала? Меня? Когда? Где?

— Ну, чего молчишь? — между тем агрессивно обращается ко мне первая, — язык проглотила?

Фига себе наезд! Девка как с цепи сорвалась!

— В целях личной безопасности я не разговариваю с посторонним и людьми, — говорю я и не удержалась, добавляю, — особенно если они ведут себя… странно.

— Странно?! — захлёбывается от возмущения воздухом скандалистка, — Странно?! Это я-то веду себя странно?! Может это ты ведёт себя странно?! Школьница, увивающаяся вокруг корейского принца?! На гору Намсан с ним пошла! Места своего не знаешь?! Иди, школу сначала закончи, второгодница, прежде чем по парням бегать!

А-а, гора Намсан! Вон откуда оказывается ветер дует! Она что, из клуба поклонниц Чжу Вона, про который я читал? Ну и свезло же мне на неё наткнулся! А уж как онни будет рада скандалу в её Альма-матер! Словами простыми будет не передать, только матерными… И чего делать?

Я окидываю взглядом появившихся любопытных студентов, наблюдающих за нами со стороны и прикладываю варианты своего дальнейшего поведения. Вижу пока три — молчать, извиняться и послать. Ну, можно ещё просто убежать. Итого — четыре. Последние три — не нравятся. Лучше молчать и ждать онни.

— Ты что, его невеста что-ли, что так орёшь? — интересуюсь я у «возмущалки».

В толпе любопытствующих раздаются смешки. Чёрт, зачем я это сказал?! Я же собирался молчать!

— Ах ты…!! — опять задохнулась воздухом девчонка, — Да ты посмотри на себя! Что у тебя только за вид? Как ты со своей внешностью на улицу не боишься выходишь?

В толпе смеются. В этот раз уже надомной. Я оглядываю девчонку оценивающий взглядом.

— Скажу, что с вашей внешностью вы гораздо смелее меня, аджумма, — говорю я, обращаясь к ней как к пожилой женщине.

В толпе хихикают, в основном женские голоса. Девчонка ярко краснеет и неожиданно делат шаг вперёд, толкая стопкой тетрадей, которую по-прежнему прижимает к груди.

— Ах ты, мелкая сквернословка! А ну, пошла отсюда, пошла! — командует она мною, — пошла отсюда, невоспитанная деревеньщина! Позор своих родителей! Нечего тебе тут в университете делать! Школу сначала закончи! Как ты вообще сюда попала?

Она опять толкает меня и в этот миг, стопка тетрадей внезапно проскакивает из кольца её рук вниз и рассыпается по полу. Толпа ахает. Финиш!

Но позлорадствовать мне не получилось. Эта дура просто и без затей взяла и вцепилась в мою шевелюру!

— Я обещала, что вырву твои патлы! — кровожадным голосом радостно произносит она и сильно дёргает за волосы.

Ай, ****ь! Больно же!

Я хватаюсь обеими руками за её руки, пытаясь оторвать их от мох волос, та опять дёргает и тянет вниз, любопытствующие ахают и в этот момент раздаётся полный негодования голос Сун Ок: Сон Дам, немедленно отпусти мою сестру!! Иначе я тебя сейчас просто размажу!!

Напавшая на меня девчонка замирает и разворачивается на голос, впрочем, не выпуская моих волос. Изогнувшись, я выглядывает из-под её рук и вижу уперевшую руки в бока онни, с бледным от гнева лицом.

— Сун Ок? — озадаченно произносит Сон Дам, всё так же не отпуская меня, — Она что… твоя тонсэн?!

Сцена — к нам приехал ревизор…

Место действия: небольшое кафе рядом с университетом. За одним из его столиков, в углу, сидят напротив друг друга Юн Ми и Сун Ок. Причёска Юн Ми выглядит несколько странно, как-то кочковато-клочковато. Выражение лица Сун Ок хмурое и злое.

— Это была Сон Дам, — хмуро говорит Сун Ок не смотря на сестру, — мы учимся вместе, только в разных группах… Она решила выйти замуж за богатого мужчину… И видела тебя с Чжу Воном по телевизору… Она не знала, что ты моя сестра… Я не сказала…

Сун Ок замолкает и опустив глаза, невидяще смотрит на стол, о чём-то задумавшись. Юна вежливо молчит, не нарушая раздумий сестры.

— Это моя вина, — нарушив воцарившееся молчание за столом, произносит Сун Ок, — она ещё тогда, как только тебя увидела, обещала тебя побить. Но я не думала, что она это серьёзно!

Сун Ок с возмущением от случившегося, смотрит на сестру.

— Да я вообще не думала, что тебя кто-то узнает, потому, что тебя в новостях показали! Разве ты звезда, что бы тебя узнавали? Ты же просто школьница!

Юн Ми понимающе кивает головой.

— Дальше будет хуже, — говорит она, беря со стола бумажный стаканчик с кофе и поясняет почему, — с ростом популярности.

Услышав это Сун Ок снова задумывается. Юн Ми потихоньку тянет напиток через трубочку.

— Я хочу перед тобой извиниться, — неожиданно говорит Сун Ок.

Юна, не выпуская из губ трубочку, вопросительно смотрит на неё из-под бровей.

— Понимашь, — грея ладони о свой стаканчик с кофе начинает обьяснять Сун Ок, — я подумала, что это несправедливо. Несправедливо, что у тебя есть талант, а у меня нет… Мне стало очень обидно, что жизнь так жестока ко мне…

Сун Ок зябко поводит плечами. Юна ничего не говорит, молча слушает.

— Ну вот, — говорит Сун Ок, — я обижалась, обижалась, а потом подумала, что это неправильно. Ведь не просто так же ты стала талантлива? Это ведь случилось после того, как ты чуть не умерла? Всё ведь случилось после этого? Может, если со мной тоже случиться подобное, я тоже смогу знать столько иностранных языков, как и ты? И научиться играть на синтезаторе?

Сун Ок делает паузу. Юн Ми молчит.

— Но… — продолжает свою мысль Сун Ок, — если бы мне кто предложил такое, я бы… отказалась! Это ведь нужно умереть? Ты ведь почти умерла? А потом всё забыла! Я прекрасно помню, как ты не узнавала нас с мамой, а потом говорить не могла! То есть, это не даром тебе досталось. Ты заплатила своим здоровьем, и значит, завидовать тут нечему. У всего есть цена. Я понятно говорю?

— Ну, почти, — кивает Юн Ми.

— Я позавидовала, — опустив голову тихо говорит Сун Ок, — позовидовала своей сестре и не желала ей добра…

Юна протягитвает руку и накрывает ладонью её пальцы.

— Всё нормально, онни, — говорит она, — не заморачивайся.

Онни отрицательно мотает головой.

— Ничего не нормально, — возражает она, — близкие должны заботится друг о друге, а не желать неудачи. Это не семья, когда так…

Низко наклонив голову, онни смотрит в стол.

— Это был мимолётный соблазн, испытание, — говорит Юна, ободряюще похлопывая ладонью по руке онни, — и ты с ним справилась, раз говортшь мне об этом. Не знаю, смогла бы я так справиться, как это сделала ты. Тебе незачто извиняться. Наооборот, тебе нужно гордится этой победой над собой!

— Ничего я не побеждала, — не поднимая глаза, возражает Сун Ок, — просто увидела, что ты такая неуклюжая с людьми и мне стало тебя жалко. Я поняла, что тебе трудно, а помочь кроме меня и мамы тебе некому. И мне стало стыдно, что я такая жадная. Прости…

— Да всё нормально онни, нормально…

— Я буду помогать и защищать тебя, — обещает Сун Ок и голос у неё становится сильным и злым, — никто не смеет обижать мою младьшую сестрёнку! Эта Сон Дам ещё у меня получит!

— Она там у вас, что, ненормальная? — спокойно интересуется Юн Ми переводя разговор на другую тему.

— Да нет, — пожимает плечами Сун Ок, — нормальная… Просто вбила себе в голову, что должна выйти за богатого мужчину, а не получается. Вот она и бесится…

— Она же совершенно не из круга Чжу Вона. На что она надеется?

— Мы ей это уже говорили, — кивает Сун Ок, — но она не слышит. Хочет быть богатой и известной.

— Известной?

— Да, говорит, что когда выйдет за богатого мужчину, все об этом узнают, станут ей завидовать и она станет известной…

— Что за бред?

— Ну, так она думает… Все хотят быть известными. Я бы тоже не отказалась от известности…

Наклонив голову к плечу, Юн Ми задумчиво смотрит на сестру.

— Но, — со вздохом продолжает та, — я не красавица, заниматься танцами и музыкой я не могла, талантов у меня нет, поэтому, буду всю жизнь сидеть в офисе…

— Известность, она разная бывает, — неспешно говорит Юн Ми смотря на поникшую Сун Ок, — если несколько тысяч человек будут знать твоё лицо, тебя это устроит? Или, хочешь большего?

— Несколько тысяч? — удивлённо выпрямляет спину Сун Ок и переспрашивает, — тысяч?

— Может и десятков тысяч, — спокойно говорит Юн Ми, — хочешь, попробовать?

— А что нужно делать? — несколько испуганно спрашивает онни.

— Я тут обдумывала разные варианты известности, — сообщает Юн Ми, — есть один, который мне не подходит, а у тебя вполне может получиться. Скажи, онни, ведь в нашей стране не принято есть в одиночестве? Так?

— Да, — кивает Сун Ок, — а что?

— Я предлагаю следующее, — говорит Юн Ми, — в нашей стране есть люди, которые в силу каких-то их жизненных обстоятельств одиноки и поэтому вынуждены есть одни. Предлагаю им помочь. Как? Организовать «Ужин с Сун Ок»! Покупаем видеокамеру, подключаем её к интернету и вуа-ля! Ты начинаешь свой путь к славе! Каждый вечер, в одно и то же время, ты садишься перед камерой и сьедаешь свой ужин, приготовленный мамой. Попутно рассказываешь, что с тобою приключилось за день. Короче говоря, делаешь всё тоже самое, что ты делаешь каждый вечер. Только на камеру. Андестенд?

— И что, это будет кто-то смотреть? — недоверчиво смотрит на сестру Сун Ок.

— Почему бы и нет? — пожимает плечами та, — когда выбор стоит между полным одиночеством и хоть какой-то компанией, то его результат, как говорится, очевиден. Конечно будут! А если до этого ещё никто не додумался, так ты вообще за полгода звездою сети станешь! А если додумались, то придётся поконкурировать…

— Мда? — озадачивается онни, — нум… мууу… ну, не знаю. А у меня получится?

— Пока не попробуешь, не узнаешь, — филосовски отвечает Юн Ми, — начальные затраты маленькие. Нужна видеокамера, ну, может ещё микрофон понадобится. Коммпьютер есть, выход в интернет есть. Ужин мама приготовит. Всё. А дальше уже всё будет зависеть от тебя. Будешь интересным расказчиком — будут и подписчики на канал. Будут подписчики — будет дальнейшее развитие. Сначала мамино кафе будешь рекламировать, потом, когда наберётся более-менее серьёзное число смотрящих, предложат рекламу на канале сделать. Деньги капать начнут. Доживёшь до того момента, когда я стану знаменитой, вообще будет от подписчиков не протолкаться. Станешь меня к себе на ужины приглашать…

Юн Ми улыбается изумлённой Сун Ок и заканчивает: А до того момента, думаю, тысяч пять поклонников наберёшь. Может, даже десять… Если тебя будут знать десять тысяч человек, тебе достаточно такой известности?

— Десять… тысяч, — раздельно произносит слова Сун Ок, словно пытаясь ощутить вкус слов, — десять тысяч людей…

Несколько позже. Магазин, отдел бижутерии. Сун Ок увлечённо выбирает, прикладывая к волосам сестры всякие украшения-безделушки. У той же на лице выражение морды кота-великомученика, обречённого злой судьбой перебраться вброд через огромную и мокрую лужу

— Разве не прелесть? — вопрошает Сун Ок сестру, прикладывая к волосам Юн Ми очередную финтифлюшку.

Та в ответ поднимает взор и меланхолично разглядывает в зеркале заколку для волос в виде белого бантика в красный мелкий горошек. Секунды три созерцает.

— Угу, — наконец мычит она.

Онни приминает рукою волосы сестры.

— У тебя такие волосы приятные на ощупь стали, — с удовольствием говорит она, — раньше они у тебя жёсткие были. А сейчас, прямо как шёлк. Купила какой-нибудь новый шампунь? Я в ванной ничего не видела.

Юн Ми пожимает плечами.

— Да нет, — отвечает она, — пользуюсь теми, что там стоят.

— Тебе нужно подстричься перед поездкой, — запуская пальцы глубже в шевелюру сестры, говорит Сун Ок, — смотри, сколько волос! Нужно хотя бы подравняться, а то будешь лохматой ходить! Некрасиво.

Юн Ми наклоняет голову к плечу, убирая её от рук Сун Ок.

— Схожу, — обещает она.

— Ты же вроде недавно стриглась? — вспоминает та и удивляется, — так быстро обросла?

Юн Ми ничего не говорит, только вздыхает и сжимает плотно губы.

— Там ещё есть ободки! — вспоминает Сун Ок, — мы их ещё не мерили! Подожди, я сейчас принесу!

Сун Ок уходит. Проводив её взглядом, Юна вновь меланхолично смотрит на своё лицо в зеркале, потом поднимает взгляд и так же меланхольно смотрит на отражение заколки в её волосах. Секунды три смотрит, потом глубоко вздыхает.

— По телеку как-то говорили, — печально произносит она, вспоминая, — что быть красавицей, тяжкий труд. Похоже, не врали… Всего минут десять в магазине, а состояние, словно четыре пары отсидел…

Время действия: неделю спустя

Место действия: дом мамы Юн Ми. Сун Ок, прижимая руками к ушам динамики наушников внимательно слушает то, что в них играет и одновременно смотрит на экран монитора, по которому разноцветными мохнатыми гусеницами ползут каналы воспроизводимых звуковых дорожек. Рядом с ней сидит Юна и терпеливо ждёт. На руках у Юны — котёнок.

Сижу, жду, Сун Ок дослушает композицию. В конце-концов я «сломался» и дал послушать, что вышло, лишь бы она отстала от меня со своим любопытством. Неделя ударного труда и, в первом приближении, «минусовка»[23] «Can`t Stand The Rain» мною записана.

Следующий этап — попытка наложить на неё голос. Но это будет уже после моего возвращения из поездки на остров Чеджо. Завтра отъезд. Приеду, попробую записать. Бог с ним, с отсутствующим помещением для звукозаписи, пока так, первый прикид, попытка понять, что в принципе, так сказать, воще получается. «Допиливать», потом буду…

Неделя пролетела как один день. На работе приживался в новом коллективе, но не в моём, а в том, который организовывает мероприятие на Чеджо. Я пока туда «делегирован». Там же, понятное дело, не до меня. Последняя неделя перед событием, всё горит, всё срочно! И тут ещё я, весь такой из себя, загадочный… Кому я там, спрашивается, «сплющился»? Ясно, что никому. И поэтому, нагрузили «интеллектуальной работой» — отнеси, принеси, распечатай, размножь, упакуй, пересчитай, проверь… Должность «дай-подай», короче. Про то, чтобы мне что-нибудь перевести, никто даже не заикается. Для этого есть другие. Люди с образованием и дипломом. А я там так, не пойми кто. Но я не огорчаюсь. Что говорят, то и делаю. Смотрю изнутри, как тут всё происходит, вникаю, на ус мотаю… Бегаю. Улыбаюсь. Движение — это жизнь. Юн Ми полезно, двигаться… А уметь улыбаться — полезно для будущей карьеры.

Это на работе. Ну, а дома — музыка и Мурчат с онни. Приучаю этих двух, последних, друг к другу. Я же на неделю уеду, нельзя же допустить, что бы за время моего отсутствия в доме наступила катастрофа? Поэтому, занимаюсь. Процесс идёт, но не спешно. Сун Ок боится Мурчат. А той лишь бы играть. А онни пугается, когда та к ней бросается. Но ничего, кое-какой прогресс в отношениях уже есть, думаю, неделю без меня продержатся. Спихиваю с себя заботу о котёнке, пользуясь тем, что Сун Ок обещала помогать. Не хорошо, конечно, так поступать, но что делать, как говорится?

После субботнего происшествия в университете, в следующий понедельник, онни вернулась с учёбы злая, как чёрт. Оказывается, там уже все в курсе, что её сестра-школьница встречается с чёболем. Ну, или почти встречается… Или ещё чего делает… Короче говоря, онни узнала много того, чего на самом деле нет. А с её характером, слушать бред про её семью… В общем, у сестры проблемы. Из-за меня, проблемы. Я уж не стал выяснять подробности и так всё понятно. Лучше не лезть, дабы самому по голове не получить. Оказывается, на сайте «любительниц Чжу Вона» на меня досье написали. Маленькое, правда. О нём мне Сун Ок рассказала, а ей ещё, кто-то там, сказал. Зашёл, полюбопытствовал. Да, наличествует. Возраст, рост, вес. Школьный рейтинг и сообщение о том, что оставлена на второй год. Про аварию есть, но про амнезию ничего. Результаты сданных мною языковых тестов, кроме последнего, французского. Впрочем, балы по нему ещё не выставили. Сказали, что результаты обрабатывать будут долго, не меньше недели. Ну, понятно, «редкий» ведь язык, чего тут?

В целом, с этим досье, неприятно. Как бы они адрес мой не вывесили… Ещё припрётся кто, как эта, Сон До, или как её там, отомстить… Похоже, тут с этим у девчонок не сложно…

Онни стаскивается с себя «уши» и поворачивается ко мне.

— Ты, правда, сама всё написала? — с недоверием смотря на меня, спрашивает она.

— Да, — говорю я, подтверждающе кивая, — сама.

Но я действительно, сам всё это записал! Музыка не моя, да, но писал ее на КОРГе я сам! Онни так удачно сформулировала вопрос, что даже и врать не пришлось. Однако, не смотря на моё подтверждение, Сун Ок, по-прежнему, крайне недоверчиво смотрит на меня.

— Я же говорила, что быстро научусь, — в ответ на её пристальный взгляд ещё раз объясняю я и, вспомнив местные разговоры про упорный труд, добавляю, — Сама же знаешь. Если упорно трудиться, можно много достичь…

Услышав, что я сказал, онни надолго задумывается, продолжая при этом смотреть на меня расфокусированым взглядом. Похоже, онни «переваривает», пытаясь понять, как может это быть? А может, о себе думает? У неё, внезапно, обнаружилась проблема. Проблема с камерой. Попробовали мы тут с ней, пару раз, сделать «пристрелочную» запись ужина, используя камеру в её ноуте. Выяснилось, что сьёмка оказывает на онни зомбирующий эффект. Стоить лишь направить на неё объектив, как она начинает стесняться, путаться, мямлить, забывать, что хотела сказать и в конце-концов просто останавливается. Итог — если хотим достичь результата, придётся работать. Тренироваться. Писать хоть какой-то сценарий, несколько раз прочитывать, запоминать, а потом уже только сниматься. Короче говоря, сразу, с лихого кавалеристского наскоку, зарубить шашками танк не вышло… А жаль! Приеду, буду пытаться поставить процесс на стандартные рельсы, может, чего и получится…

Онни качает головой.

— Приедет самчон-ним, нужно будет обязательно показать, — наконец говорит она, — вот он удивился!

Я киваю. Покажем. Удивим. Дядя на этой неделе не появился. Позвонил, сказал, дела задерживают, буду позже. Ну и, слава богу, как говорится. Наверняка бы опять вытащили результаты тестов и завели разговор-шарманку, про то, что учиться мне надо…. Дядя человек хороший, пусть приезжает, да и вопрос с авторскими правами так и не решён, но бесконечно мусолить одну и ту же бессмысленную тему у меня нет никакого желания. Может, после показа, накал страстей по поводу дальнейшей учёбы Юн Ми поутихнет?

— А слова? Ты говорила, что напишешь и слова! — закончив думать, требовательно спрашивает сестра, — Написала?!

Я, молча, накланяюсь вперёд и, вытянув за торчащий край листок из лежащей на системном блоке тетради, протягиваю его онни. Та осторожно берёт его в руки и читает вслух первые строк:

I wanna go up, I wanna go down I wanna be free to walk around…

— Я хочу пойти вверх, я хочу пойти вниз, — переводит она, — я хочу быть свободным, что бы ходить…

— Я хочу взлететь, я хочу упасть, — перебиваю её я, предлагая свой «охудожествленный» вариант перевода.

— М-да? — озадачивается онни, дальше уже молча пробегает глазами остальные четверостишья и, закончив читать, говорит о своим впечатлении, — странный какой-то текст… Я думала, что будет какой-то… Какой-то более красивый! Со смыслом…

— Нормально, — отвечаю я, — Ритм есть. Слова к музыке подходят и наоборот. Чего ещё желать?

— Откуда ты знаешь, что подходят?

Хороший вопрос! Действительно, как можно знать, если ещё ни одного исполнения не было? Я на несколько секунд задумываюсь, подбирая ответ.

— Просто она вот тут, — говорю я, несколько раз стукая себя двумя пальцами по лбу и имея в виду песню, — Я слышу, как она играет. Поэтому, я знаю, что подходят.

Сун Ок оценивающе смотрит на мою голову.

— Я тебе отмечу места, где бэк-вокалист вступает, — говорю я, переключая её внимание на другой вопрос, — Когда вернусь, куплю микрофон и попробуем записать. Давай на сегодня закончим, мне нужно ещё собраться к завтрашнему. Пойдём!

— Пойдём, — соглашается онни, с явным сожалением кладя наушники на клавиатуру.

Место действия: Остров Чеджо. Отель, расположенный на возвышенности, из окон которого открывается замечательный вид на море и цветущие внизу деревья. На одной из открытых трасс здания Юн Ми разговаривает по телефону, одновременно смотря на невиданные ей никогда ранее красоты, освещаемые уже заходящим солнцем.

— Да, онни, хорошо. Нормально доехала. Всё в порядке. Спасибо.

….

— Тут всё цветёт! Обалденно! Потрясающе! Я решила купить здесь дом! С видом на море! Или отель! А ты будешь управляющей. Тогда я буду приезжать после турне, и отдыхать у тебя.

… (слышно, как в трубке весело смеётся Сун Ок и что-то говорит, возражая)

— Деньги будут! Зачем я тогда решила стать айдолом? Хватит, онни, не беспокойся! На дом — точно хватит!

….

— Ладно, онни, всё. Мне нужно бежать, ещё одно собрание сейчас будет. Последняя проверка. Кунчан-ниммы будут вспоминать, что забыли сделать… Скажи маме, что всё в порядке. Да, хорошо. Я ещё потом позвоню, расскажу подробнее. Всё, пока! Спасибо, онни!

Выслушав ответ, Юна разрывает соединение и ещё несколько секунд смотрит на море и берег, пробегает глазами по цветущему мандариновому саду верхушки деревьев которого окрашены в цвета заката, глубоко вдыхает полной грудью морской воздух и, весело улыбаясь, в прекрасном настроении, разворачивается ко входу в здание.

Точно, куплю тут дом! Современный, с зеленоватыми стёклами, с белыми жалюзи и белыми стенами! Ммм… Лучше стены выложить камнями! Такими неровными и выступающими, как в средневековых домах! И крыша. Крыша будет из красной черепицы! Или, может как у пагоды сделать? С загнутыми по углам концами?

… Поездка на остров Чеджо, которую я представлял себе как обычную командировку и от которой особо ничего не ждал, внезапно превратилась в увлекательное путешествие, старт которому был дан от главного входа отеля «Golden Palace». Неожиданно большая группа сотрудников и сторонних переводчиков погрузилась в шикарный, блестящий светлой эмалью, двухэтажный, с тонированными стёклами, туристический автобус, который, величественно покачиваясь, словно айсберг, отчалил от крыльца и, выехав на трассу, стрелой полетел в порт Пуссан, где его пассажиров ожидала пересадка на скоростной катамаран. Я взял с собою ноутбук, намереваясь провести время с толком и внимательно почитать приобретённую по случаю базу данных, но не тут-то было, как говорится. Хоть дороги тут шикарные и автобус словно парил над ней, однако, мелкая дрожь, незаметная, когда просто сидишь и раздражающе лезущая в глаза на подрагивающем экране, читать толком не давала. Однако, я не сдавался и, в конце концов, нашёл-таки положение, при котором можно было читать, но тут выяснилось, что мой пол и возраст не предполагает праздного сидения. Как самого молодого и как девушку, меня «припахали» на обслуживание участников делегации. Снэки, кофе, желающим, вода, салфетки. Я не один этим занимался. Кроме меня было ещё две девушки, но они, как старшие, определили себе работу на раздаче — разливать по стаканчикам кофе, воду, комплектовать пищевые наборы. А меня поставили таскать всё это по автобусу. В официанты, короче, определили. Молодой? Бегай! Проклятые эксплуататоры детского труда…

С этой беготнёй, перемежаемой «поглядушками» в окно, дорога пролетела для меня незаметно. В начале второго были в пункте назначения. В восемь утра выехали, в час дня приехали. Пять часов и мы в Пусане. Глянул на карту — чуть ли не всю страну проехали! Пффф… Какая же, всё-таки, Корея маленькая страна!

Автобус выгрузил нас возле здания порта. Вышел и сразу — запахи! Запах моря, запах водорослей, запах рыбы… Особенно крепко пахнет водорослями и не очень свежей рыбой. Ну не знаю, некоторые женщины, выходя из автобуса, зажимали носы и морщились, говорили, что «воняет». А я совершенно ничего против такого не имею. Это же — море! О чём можно говорить? Море! Мне кажется, что с каждой нашей встречей, оно мне нравится всё больше и больше…

Пройдя через терминал, дружно, всей делегацией, поднялись на борт современно выглядевшего судна. Паром! Скоростной! Четыре часа и уже на Чеджо!

Это было моё первое в жизни морское путешествие! Воспользовавшись тем, что кормиться в обед делегация должна была в кафе на судне, и я был не нужен, я облазил всё судно, куда только удалось забраться. Интересно! Совсем не ожидал, что внутри столько места. До этого, корабли представлялись мне тесными железными коробками, но оказалось, что я ошибался. Большие пространства, с различными удобствами для пассажиров, вроде массажных кресел, телевизоров, магазинчика с едой, небольшого кафе. Мне понравилось.

Посмотрел с верхней палубы на удаляющийся берег, поглазел с кормы, на зелёную, с белой пеной, воду, бегущую от винтов, и пришла мне в голову мысль — «А может, яхту купить? Как олигархи делают? Тут явно есть, куда плавать…»

Убегавшись по судну, пошёл полежать, отдохнуть. Тут так внезапно для русского человека сделано! Мне, как самому молодому и самому низко рейтинговому члену делегации, был куплен билет в третий класс, «в повалочную» как я его окрестил, едва зайдя туда. Всё просто — пол, покрытый каким-то мягким покрытием. Заходишь, снимаешь обувь, и пожалуйста — хочешь, лежи на этом полу, хочешь, сиди… Здорово!

Мне эта идея очень понравилась. Вытянуться после сидения в автобусном кресле было приятно. Единственно, весь кайф юбка попортила. Приходилось следить, чтобы она вела себя прилично. Не задиралась. В штанах проще. Бухнулся и всё. Но джинсы в дорогу одеть не вышло. Работа. Дрескод…

Всё остальные члены делегации расположились на палубе классом повыше, в креслах. Сходил, посмотрел. Хоть у кресел и большое расстояние между рядами, но мне показалось, что не так уж это комфортно. Лёжа всё-таки лучше.

А потом на горизонте внезапно вырос цветущий остров. Только вроде вот пустое было море, выхожу на палубу — ух ты! На салатового цвета воде — облако из белого, розового, зелёного, а сверху — голубое небо. Красотища! Даже не думал, что так на самом деле бывает, без всяких фотошопов и фильтров. Онни не зря хотела попасть сюда. Эту красоту стоит увидеть.

Потом, сойдя с парома, мы снова пересели в автобус и тот повёз нас по нешироким дорогам, под кронами цветущих деревьев. Короче, поглазев на всё это, я для себя решил, что Чеджо — вполне себе филиал рая на земле и пришла мне в голову мысль, остаться тут навсегда. Купить дом, где-нибудь повыше, на горочке и, сидя на его крылечке, созерцать морскую гладь, встречая и провожая солнце. Эта идея меня так захватила, что я даже озвучил её позвонившей узнать как у меня дела, Сун Ок. Онни рассмеялась в ответ, назвав мои мечты несбыточными. Ну, понятное дело, что на курорте недвижимость не три копейки стоит. Но я же не переводчиком собираюсь прозябать всю жизнь? Заработаю! Деньги нужно тратить с умом. Считаю, такое вложение себя стопроцентно оправдает. Что должно случиться, что бы на Чеджо цены на жильё упали? Не, случиться, конечно, может всё, что угодно, вплоть до прилёта инопланетян, но на местных расценках это скажется в последнюю очередь. Всегда можно будет успеть продать. Хотя бы за те деньги, за которые купил. Я так думаю…

… Торопливо иду по отелю, поспешаю к назначенному месту сбора, кручу головой во все стороны, восхищаюсь. Отель тут просто офигительный! «Golden Palace» тоже крутой отель. Но он находится в Сеуле и более ориентирован на деловых людей, прибывших в столицу творить коммерческие дела, а здесь же — «заточка» на отдых. «Hyatt Regency Jeju» — это роскошь, роскошь и ничего кроме сверкающей роскоши. Хоть я не всё здесь ещё видел, поскольку только приехал, но это мне не помешало узнать о себе кое-что новое.

Оказывается, я дерёвня дерёвней, хотя думал о себе иначе. Только сейчас начал понимать, что в действительности означает понятие — высококлассный отель, и каков истинный вкус у слова «фешенебельный»… Да-а, иметь такой отельчик, это… Это вам не тут, как говориться! Денег у семьи у Чжу Вона, действительно, куры не клюют…

…. Так, вроде вот сюда… Угу, вот этот зал и все наши уже тут! Я не опоздал?

Место действия: Остров Чеджо. Отель «Hyatt Regency Jeju».

Время действия: раннее утро. По дорожке, соеденяющей отель с берегом моря, неспешной трусцой поднимается вверх Юн Ми.

Всё-таки здорово здесь! Встал сегодня пораньше, пробежался к морю, на закрытый пока ещё пляж. Ноги в воде помочил, морским воздухом подышал. Красота! Бегу теперь обратно к отелю, вдоль цветущих кустов и деревьев. Сказка, а не место. Хоть врач и сказал бегом не увлекаться, но я всё равно потихоньку бегаю. По самочувствию. Лёгкие развивать нужно, да и худеть ещё надо. Самочувствие нормальное, ноги не болят, чего бы не пробежаться, тем более, по таким местам? Сейчас на завтрак, потом — работать.

Вчера, на собрании, озадачили. Работой нагрузили. Ожидалось, что итальянская делегация прилетит, имея в своём составе переводчика. Наверное, хотели ещё потом по стране поездить, вот и решили, что со своим им будет лучше. Разумно и понятно. Только вот этого переводчика, буквально перед вылетом из Рима, внезапно скрутило. Да сильно так, скрутило. Настолько сильно, что делегация вылетела на самолёте в Сеул, а его увезли на машине в больницу. Что ж, бывает… Мало ли? Все мы люди, все мы человеки. А человек, к сожалению, смертен…

Короче, итальянцев повесили на меня. Как на резервного переводчика. И повесили, похоже, надолго. Госпожа Харука Аясе, руководитель группы, сказала, что компания попытается найти замену, но пока никого нет и честно говоря, она не уверена, что в Сеуле внезапно найдётся свободный переводчик с итальянского, с необходимым уровнем квалификации. Ей видней. Она здесь уже давно работает. Языки-то редкие! Европейские, ядрёна вошь! Кто их тут знает, хе-хе… Цирк на конной тяге…

Вчера кунчан-ним устроила на собрании повторное знакомство всех со всеми. Аргументировала тем, что в суматохе последних дней, могло получиться так, что не все познакомились друг с другом, тем более, что в группе много «пришлых» — переводчиков нанятых в других фирмах. Обратил я там внимание на одного парня. Переводчик португальской делегации. Харука Аясе, представляя его, особо выделила факт того, что изначально он специалист по испанскому, но потом самостоятельно изучил португальский. Как говорится — «Я дурею, дорогая редакция!» Да, языки похожие, но что, «Sea Group» не смогла найти нормального переводчика с португальского? У них тут, что взаправду, один английский учат? Все остальные, действительно — «редкие языки»?

А со мною, на собрании, конфуз вышел. Кунчан-ним, представляя каждого, произносила стандартную фразу — «выпускник или выпускница такого-то университета». Когда дело дошло до меня, последнего, она, уже уставшая, на автомате произнесла — «выпускница… э. ээ». Вот именно, что «эээ». Ниоткуда ещё Юн Ми не выпустили. И поэтому совершенно непонятно, с какого бодуна, её назначили «страховкой» для всех. Школьницу, заменой взрослых дядь и тёть с дипломами, отработавших уже не один год по профессии после университета.

Кунчан-ним «закруглила» этот неловкий момент, перечислив мои результаты экзаменов и сказав, что «очень талантлива», но, кажется, народ всё равно не понял. Впрочем, я до конца тоже не понимаю. Компания настолько жадная, что решила нажиться на мне, рискуя при этом срывом мероприятия? Впрочем, почему — срывом? Это же не переговоры по ПРО в Европе. Ну не прочтёт кто-то свой доклад, ну и чего? Война с этого не начнётся. Всего лишь тур бизнес. Априори в нём коммуникабельные люди крутятся. Кто кого заинтересует — договорятся между собой, сами. Тем более, что речи сейчас о деньгах не идёт. Так, тусовка, «на потрындеть»…

Время действия: день спустя

Место действия: Остров Чеджо. Отель «Hyatt Regency Jeju». Зал приёма делегаций. За длинным т-образным столом расположились члены прибывших делегаций. Во главе стола сидит госпожа Хё Бин, ведущая собрание. В данный момент она общается с португальскими гостями, предлагая открыть им новое направление в своём бизнесе — на Корею. Португальцы не спешат соглашаться, справедливо полагая, что расстояние между двумя странами способно отпугнуть даже самого смелого туриста. Но Хё Бин настаивает. Ей почему-то хочется, чтобы у неё были португальцы. В качестве заманухи она предлагает организовать в Корее курсы для их туроператоров.

Сперва все идет гладко. Португальцы кивают и вроде бы как, «дозревают». Желая «дожать клиента» Хё Бин сообщает о том, что каждому португальскому слушателю курсов будет даже выдаваться стипендия. И тут, самообучавшийся переводчик делает ошибку: говорит «vaca» (корова) вместо «beca»(стипендия)!

— А каждому слушателю мы будем выдавать корову.

Заминка в португальских рядах. Непонимание.

— Зачем?

Теперь непонимание уже у Хё Бин. Что, португальцы такие богатые?

— Как зачем? На пропитание, проезд, развлечения. Каждому слушателю корова будет выдаваться ежемесячно.

Португальцы переглядываются.

— Где ж держать столько коров? — тихо спрашивают португальские гости.

— Как это — где держать? У себя. С собой. Да, у себя в комнате. Преступность и воровство в нашей стране очень низкие, никто не покусится.

Дальше Хё Бин пытается пошутить, не понимая, почему гости упорно отказываются от денег.

— Коровы у нас вообще-то небольшие, быстро кончаются… — бодро переводит переводчик.

У португальцев едет крыша. Они озадаченно смотрят на улыбающуюся Хё Бин, похоже, начиная сомневаться в её адекватности. Хё Бин же, бросив взгляд на присутствующих за столом, обращает внимание на сидящую недалеко от неё Юн Ми. Покраснев и крепко-накрепко сжав втянутые губы, та закручивается на стуле спиралью, лишь бы только не расхохотаться.

Тут уже все понимают, что творится что-то неладное, и разговор аккуратно переводится в другие степи…

Время действия: немного позже

Место действия: Отель «Hyatt Regency Jeju». Зал приёма делегаций. На стене висит небольшой экран, на который проецируется изображение с проектора. Рядом, на небольшой трибуне, читает свой доклад глава итальянской делегации. Переводит с итальянского на английский Юн Ми.

Итальянец, мужчина средних лет, темпераментный, как и положено жителям солнечной Италии, увлечённо рассказывает о своём виденье развития вновь открываемого бизнес-направления. В его докладе есть несколько самолично придуманных им идей, которые кажутся ему замечательной интеллектуальной находкой, способной принести хороший доход. Постепенно приближая слушателей к этому «святому Граалю», докладчик увлекается и ускоряет темп речи. Юн Ми напрягается, пытаясь не отставать. Видя, что переводчик не отстаёт, а аудитория благосклонно внимает, итальянец окончательно окрыляется этим фактом и переходит на быструю даже ему скорость речи. Наклонив голову вперёд, Юн Ми, сосредотачивается, и начинает делать синхронный перевод. Некоторое время всё идёт отлично, но тут докладчик добирается до изюминки своего доклада. Неожиданно ему приходит в голову мысль сделать его ещё более доходчивым. Он начинает вставлять в произносимые предложения английские слова, считая, что так будет всем понятнее. Мозг синхронного переводчика, который по определению, не должен думать, ибо тогда ничего не успеет, внезапно обнаруживает во входящем потоке неизвестное слово. Для него, в данный момент существует лишь одна схема работы, на входе — только итальянские слова, на выходе — только английские! Мозг крутит обнаруженную непонятную штуку (английское слово), пытаясь её куда-то пристроить, но времени нет! Во входной буфер лезет уже новое слово! Сделав усилие, он находит решение — переводит «непонятку» на итальянский и выбрасывает её на выход. Так же он поступает и с последующими «непонятными» словами.

Юн Ми лихо переводит, не отставая от докладчика, только вот в потоке её английского, нет-нет, да и проскакивают итальянские слова, вызывая удивление у слушателей…

Время действия: где-то тогда же, в те же дни. Вечер.

Место действия: Отель «Hyatt Regency Jeju». Бар.

Подвыпивший итальянец «клеит» ничего не имеющую против, хихикающую кореянку. За столиком, рядом с ними, со скучным лицом монаха, познавшего сущность бытия, сидит за столом Юн Ми. Переводит…

Время действия: в те же дни. День.

Место действия: Остров Чеджо. Парк Love Lend.

— Девочка! Что ты тут делаешь?

Чёёрт! Попался!

— Сколько тебе лет? Кто тебе разрешил сюда прийти?

Да, на входе чётко ясно написано, что «вход разрешён лицам 18+ для иностранцев и 21+ для жителей РК». Но интересно же! Парк эротической скульптуры! Чё б не посмотреть, коль есть возможность? Когда я сюда ещё попаду? И переводить нужно…

Тогда, на входе, я ловко затесался в толпе иностранных гостей и, прикрываясь ими от взглядов пожилых аджум, просочился в парк, благо для нашей толпы открыли ворота, не став пропускать по одному в калитку. С самого начала стало интересно. Выложенные на красной гравийной дорожке другим цветом указатели, в виде кой-чего знакомого, с яйцами, указывали в глубь парка, намекая на дальнейшее нескучное времяпровождение. Неспешно дошли до небольшой площадки. Вышедшая навстречу экскурсовод, улыбаясь, поприветствовала всех на корейском языке и предложила начать осмотр экспозиции с совместной фотографии на фоне первого экспоната. Первым экспонатом оказалась большая фигура женщины, переживающей яркий миг в своей жизни. Оригинальная такая скульптура. Хорошо передана энергетика и увлечённость процессом. Натуралистично, я бы так, оценил бы эту работу…

Гости сфотались, нам не положено, пошли дальше в приподнятом настроении. Дальше было тоже, много чего интересного. Я и не думал, что корейцы такие затейники! Да ещё с юмором. Понравилась скульптурная композиция из мощнотелой аджумы, поймавшей пальцами ноги за трусы хиленького мужичонку, пытающегося ускользнуть от выполнения долга. Забавненько так.

Пока ходили и глазели, экскурсовод рассказала, что основной темой экспозиции является сексуальность в различных ее проявлениях. Для раскрытия тематики в парке имеются 140 скульптур, демонстрирующих людей занимающихся сексом в различных позах. В помещении демонстрируются образовательные фильмы…

… История парка началась после окончания корейской войны. Тогда, остров Чеджо стал популярным направлением отдыха корейских семей во время их медового месяца. Поскольку в корейском обществе до последнего времени были распространены браки, заключаемые по договору родителями молодожёнов, то во время свадебного путешествия происходило первое близкое знакомство молодых. Для оказания помощи в этом непростом деле на острове и было создано большое количество заведений, посвящённых сексуальному образованию. Получился такой вот сексуально-образовательный центр под открытым небом, который с удовольствием посещают теперь не только жители Кореи, но и иностранные гости…

Ну да, да. Онни говорила, и в отеле я заметил много парочек с окрыленным выражением на лицах. Не редкость так же увидеть девушку в свадебном платье. Остров влюблённых. Самое место для просветительской деятельности…

Ходил вслед за экскурсоводом, переводил его своим итальянцам, работал и вот попался-таки на глаза бдительной аджуме. Ну и чего теперь? Выгонят из парка с позором? А переводить, кто будет? Как бы так от неё отделаться, без потери лица? О, есть идея!

— Бонжур, мадам! — по-французски приветствую я её и тут же добавляю вдогон пяток фраз на нём же, рассказывая о том, какой Париж прекрасный город.

Аджума «виснет», не в силах соотнести мой корейский вид с французской речью. Краем глаза замечаю как местный французский переводчик, всё поняв, осуждающе качает головой. Его французы же «не врубаются» и удивлённо смотрят на меня, пытаясь видно понять, к чему это вдруг лекция о Париже?

На моё счастье, экскурсовод «считывает» ситуацию и, видимо тоже, не желая скандала, «сдёргивает» экскурсию с места, предлагая всем — «проследовать дальше».

— Оревуар, мадам! — прощаюсь я с аджумой и топаю за всеми, оставив бдительную тётушку в сомнениях размышлять — «что это было»?

Удачненько я соскочил…

Время действия: последний день командировки

Место действия: Остров Чеджо, отель «Hyatt Regency Jeju». Открытая терраса ресторана с видом на пальмы и вечернее закатное море. За столиком под белой скатертью и сервированным небольшим чайным сервизом из тонкого фарфора сидит Хё Бин. Рядом стоит Юн Ми в позе корейской работницы. Типа — «вялый баклажан»

— Хочу высказать тебе благодарность за твою работу, — говорит Хё Бин, смотря на меня.

Деньгами? Было бы неплохо. Хотя вряд ли. Как я уже знаю, что бы что-то получить осязаемое, нужно иметь стаж работы года эдак в три, не меньше. Если меньше, то можно ожидать лишь устного поощрения. Но всё равно, кланяюсь и произношу в ответ положенные слова благодарности. Уже поднаторел.

— Наши гости оценили твои способности…

Ну да. Мозгою шевелить никто особо не хочет. Разузнали, что я могу переводить и так и эдак, куда только не таскали переводить. Немцы с французами, итальянцы с немцами… Такое ощущение, что работы у меня было больше всех. Кто везёт, того и грузят, как говориться… Кланяюсь, благодарю.

— Хоть у тебя и были некоторые неудачные моменты…

Это она про доклад. Чёрт дёрнул этого итальянца вставлять английские слова в свою речь! А я почему-то переводил их обратно на итальянский. Смотрел потом запись, было стыдно. Харука Аясе объяснила, что это из-за недостатка опыта. В таких случаях, сказала она, следует «тормозить» перевод. Главное донести смысл, а не показать скорость. А я чего-то увлёкся….

— Но госпожа Харука Аясе говорит, что это просто из-за недостатка опыта. Сна сказала, что с практикой, таких ошибок у тебя не будет… Ещё мне понравилось, что ты не останавливаешься на достигнутом и изучаешь новые языки…

Это она про португальцев. Не знаю, как мне удалось не заржать, слушая перевод того самоучки. Я-то тоже, специально испанский не изучал, так, баловался. А тут внезапно понял всё, что говорили. Испанский и португальский, они похожи…

Тогда, после собрания, Хё Бин приказала привести меня к себе, а когда я предстал перед нею, потребовала объяснить, почему я корчил рожи на таком ответственном мероприятии. Пришлось рассказать. Дословно. И про стипендию, коровами, и про то, что они быстро кончаются. Хё Бин, от смеха, чуть со шпилек своих не упала. Можно сказать, ржала, самым натуральным образом. Но тот переводчик потом люлей получил, я после узнал…

— Думаю, что тебе понравилось быть значимым членом команды. Я видела, что взрослые уважительно разговаривали с тобой. Ведь так?

Ну да, приятно когда тебя оценивают за твой труд. Говорю Хё Бин — «да», кланяюсь, благодарю.

— А как тебе этот отель, остров Чеджо? — спрашивает она, переводя тему разговора на другое.

Искренне отвечаю, что никогда ещё в моей жизни не было столь захватывающего путешествия. Кланяюсь, благодарю.

— Вот видишь, — с довольным видом говорит Хё Бин, — а ты не хочешь быть переводчиком. А ведь в мире есть ещё много прекрасных отелей и удивительных мест, которые ты сможешь увидеть, если получишь образование. С твоими способностями это не составит тебе труда. Ты знаешь свой результат по французскому?

— Нет, госпожа президент, — отвечаю я, — когда я уехала на Чеджо, результатов ещё не было, а отсюда я не узнавала. Всё как-то была занята…

— Девятьсот девяносто шесть баллов, — с удовольствием произносит Хё Бин, видно рассчитывая на мою бурную реакцию.

Да-а, опять нехило так. Но прыгать и визжать от восторга я не буду, пусть даже госпожа президент этого ожидает. Просто благодарю за информацию и кланяюсь.

— Я впечатлена твоими успехами, — несколько разочарованно говорит Хё Бин и продолжает, — и поэтому пригласила тебя поговорить, хоть у нас у же был разговор на эту тему. Предлагаю ещё раз тебе пройти обучение за рубежом за счёт «Sea group». Подумай о том, что когда ты станешь переводчиком, ты сможешь посетить все страны мир и побывать в отелях, ещё более красивых, чем этот. А какие в них магазины! Внимательно подумай над моим предложением. Неужели тебе это не интересно?

Чего я там в этих магазинах не видел? Женские шмотки да ювелирка. Ничего ценного. Вот дом, совсем другое дело! Чё она прицепилась ко мне с этой учёбой? Как банный лист, право слово…

— Спасибо, госпожа президент, — благодарю я, — но я снова вынуждена ответить отказом. Мне это не интересно.

— Но почему?! — неподдельно удивляется она.

— Скучно, — поясняю я, пожав плечом, — мне это даётся без труда. Не интересно.

— Не интересно? — озадаченно повторяет Хё Бин, — скучно?

— Да, — кивнув, подтверждаю я, — и денег мало за это платят. Как вы думаете, госпожа президент, за сколько времени переводчик сможет накопить денег на дом на Чеджо?

— Хочешь купить себе на Чеджо дом? — удивляется Хё Бин.

— Да, — не став скромничать, отвечаю я, — думаю, что как раз к пенсии он их и заработает. Но это слишком долго ждать. Хочу быстрее. Поэтому, я стану эстрадной звездой.

— Вот оно, значит как, — произносит Хё Бин, окидывая меня оценивающим взглядом, — значит, хочешь иметь много денег? А переводчику, что, по-твоему, платят мало?

— Да госпожа президент, — отвечаю я, смотря ей в глаза, — для меня это мало.

Хё Бин, молча, меня рассматривает о чём-то думая. Я тоже молчу. Жду.

— Хорошо, — наконец произносит она, — я предлагала три раза. Ты отказалась. Больше предложений от меня не будет. Вопрос закрыт. Ступай!

Кланяюсь, благодарю, ухожу. Похоже, она разозлилась. Ну и ладно. Главное — вопрос закрыт. А то эта благотворительная навязчивость начинает внушать опасения. Мосты сожжены, рубиконы пройдены, назад не оглядываться. Вперёд — только вперёд!

Трейни одиннадцатая

Место действия: отель «Golden Palace», отдел переводчиков. В самом углу большого помещения разделённым тонкими невысокими стенками на небольшие квадраты-закутки, в углу, у глухой стены, стоит стол, заваленный кипами альбомов с торчащими из них листками белой бумаги и разноцветными стикерами. За столом, над клавиатурой и перед монитором, с осоловелым видом, сидит Юн Ми.

Сижу, никого не трогаю, «опухаю». Четвёртый день, как вернулся с Чеджу. Работаю на новом месте, у переводчиков, «притираюсь». Заданий навалили нереально, несмотря на то, что Юн Ми вроде как несовершеннолетняя и у неё короткий день. Пофигу! Вот это, это и ещё вон то, в перерыве между первыми двумя… С переводом проблем-то собственно нет, а вот «биться на клавиатуре», набирая текст и вставляя в него картинки, я уже действительно устал. Я что, секретарша, что ли, со скоростным набором? А секретаршей работать было гооо-ораздо лучше! По крайней мере, у Чжу Вона. Райское место, как я сейчас понимаю. Правда, там безделье заедало, а тут работа… Вот и выбирай, что лучше? По мне так, безделье лучше. Я всегда найду, чем себя занять, а тут реально вздохнуть не дают. Я и не думал, что у переводчиков может быть столько работы. Наверное, это из-за того, что отдел «впахивает» на всю сеть отелей. Не-е, правильно я решил не работать в корейской компании! Ну его к лешему, такие работы! Да ещё на чужой карман…

— Юн Ми! Пак Юн Ми!

Поднимаю голову, выглядываю из-за своей загородки. Ага, начальник мой, по мою душу. Его «кабинка» стоит выше остальных и ему всех видно, кто, чем занят. Но орать-то на весь зал-то зачем? Ведь есть же внутренние телефоны. Может, показывает, что работает, не покладая горла? Может и так… Тут всё может быть… Всё здесь по-иному, всё не так, чем когда я работал в ресторане или секретарил…

Встаю, делаю шаг в проход, кланяюсь, показывая, что «готов внимать».

— Юн Ми! — кричит мне кунджан-ним из своего начальственного «загончика», — поднимись в приёмную исполнительного директора, господина Чжу Вона! Немедленно! Поняла?

Молча кланяюсь, показывая что — понял. Орать в ответ даже не пытаюсь, ибо моих связок на это не хватит. Ну что, право слово, за манеры? Тут же люди головой работают! Но, похоже, тут это кроме меня, никого не волнует…

— Иди! — приказывают мне.

Кланяюсь, иду, чувствуя на себе любопытные взгляды женских персоналий в кабинках. Всё им надо… Уверен, что все знают и про «замочек на горе Намсан» и про то, что я в айдолы навострился. Сплетницы…

Сделал одну вялую попытку «вписаться» в женский коллектив. Ну, как бы, вроде, вместе работаем… Не вышло. Присутствующие при этом на меня странно посмотрели, а что именно я сделал не так, я не понял. Да и чёрт с ними! Махнул рукой и даже пытаться не стал выяснять, что именно. Они тут все старше, может, Юн Ми, вообще не положено рот раскрывать? Только молчать, кланяться, да за кофе бегать? За ним уже несколько раз послали. Ну, сходил. Помнится, в дорамах, это всегда была обязанность самого младшего в коллективе. Куда-то ходить, чего-то носить, чего-то убирать… за кем-то. Ладно, посмотрим, как там дальше будет, а пока отыгрываю свою роль. Тем более, что попросили вежливо, а «хороший кофе» нужно брать в кофейне на улице. Пусть рядом, но всё лучше по воздуху пройтись, чем сидеть в душном помещении. Почему бы и не прогуляться?

Лифт поднимает меня на знакомый этаж. Выхожу. Сразу натыкаюсь взглядом на Чжу Вона. В светлом пижонском костюме, в туфлях, в цвет костюма, небрежно засунув правую руку в карман брюк, бывший шеф неспешно дефилирует откуда-то по коридору. Замечает меня, пробегает глазами и чуть хмурится, словно что-то припоминая. Потом улыбается и направляется ко мне. Кланяюсь, здороваюсь, как полагается нижестоящему наёмному персоналу перед лицом начальства. Задрали, если честно, эти политесы. Наверное, я никогда к ним не привыкну!

— Что с тобой такое? — интересуется Чжу Вон вместо приветствия.

— Что вы имеете в виду, господин исполнительный директор? — спрашиваю я.

Тот ещё раз окидывает меня взглядом.

— Какая-то ты… не такая, — поясняет он после осмотра и пытается угадать, — сделала новую причёску?

Хм, примерно тоже самое сказали дома, когда я после недельного отсутствия появился на его пороге. Сказали, что я как-то изменилась. Как — не понятно, но что-то такое есть. Своим я напомнил, что у меня идёт усиленный рост. Я задумался над этим. Подумав, предположил, что пока меня они видели каждый день, то это было не заметно, но стоило мне отлучиться, то после большого перерыва изменения стали заметны.

Мои этим объяснением удовлетворились, вспомнив, что говорил врач, но здесь я повторяться не стану, тем более, что дело тут в действии дара бодхисатвы, а не в банальном росте организма.

— Не знаю, о чём вы говорите, господин исполнительный директор, — улыбаюсь я в ответ.

— Наверное, голову помыла, — хмыкает Чжу Вон и командует, — ладно, давай за мной, разговор есть….

Идём, заходим в приёмную, здороваюсь с сонбе и сопровождаемые её любопытным взглядом заходим в кабинет.

— Я прошёл конкурс, — небрежно произносит Чжу Вон, сев на своё место за столом, но оставив меня стоять столбом посреди кабинета, — меня зачислили в во вторую бригаду морской пехоты, «Голубые драконы».

Пффф… Ну и названьеце…

— Поздравляю, господин исполнительный директор, — и дабы не показать что-нибудь ненужное на лице быстро наклоняю голову и кланяюсь.

— Мда? Что-то ты не очень рада, — говорит он, внимательно смотря на меня.

А что, мне до потолка положено прыгать при таком известии? Что-то я не помню такого в трудовых правилах. Может, нужно было ахнуть и поинтересоваться подробностями? Спросить, как было тяжело и как же это удалось? Наверное это была бы правильная реакция для девушки… Да ну его! Я может, тоже бы морпехом стал, не попади я в это попадалово…

— Я рада за вас, — повторяю я.

— Какая-то ты вялая, — констатирует Чжу Вон и говорит, — у нас осталось с тобой ещё одно дело. Ты должна прийти на мои проводы в армию…

Фига оно мне сдалось?!

— Зачем? — коротко интересуюсь я.

— Меня проводить. Согласно нашей договорённости.

— Что-то я не помню, чтобы мы договаривались насчёт проводов.

— Отказываешься от своего слова?

— Не отказываюсь, но слова такого я не произносила. Разве мы что-то говорили о проводах?

— Мы договаривались о том, что ты поможешь развеять всякие слухи обо мне. Проводы — заключительный этап. Девушка провожает парня в армию. Все это увидят и вопросов больше ни у кого не будет. Только не приди в своих любимых джинсах. У тебя платье есть, или нужно купить?

Блин! А что будет потом, когда он свалит в армию? Отбиваться от толп журналистов? Так гладко, как Чжу Вон я с ними вряд ли смогу говорить. С другой стороны, вроде да, договаривались, хотя про проводы конкретно ничего не говорили. Ещё — я сейчас работаю в компании его семьи. И хотелось бы поработать здесь ещё немного, а лучше, до тех пор, пока не заключу контракт с агентством. Да и потом, при случае, можно будет сказать, что знаком с Чжу Воном, а видео, которое наверняка снимут на проводах и покажут по ТиВи, будет доказательством. Мало ли как там жизнь карты раскинет? А фраза, что знаком с семьёй власть имущих может оказаться джокером… Да и в принципе, парень он нормальный, пару раз крепко выручил. Ладно, чёрт с ним, схожу! Тем более, что это последний раз!

— Ну, чего губы надула? Чего молчишь? Не пойдёшь?

— Не надо платье, — поднимаю я на него глаза, которыми буравил пол, пока размышлял, — обойдёмся без откупного. Просто скажи, когда и где? И что нужно будет там делать?

— Ты что, обиделась? — удивлённо смотрит на меня Чжу Вон.

На что?

Место действия: дом мамы Юн Ми. Праздничный стол, уставленный чашками и чашечками. Во главе стола сидит дядя. Семья, в полном составе, встречает дорогого гостя.

Сижу, никого не трогаю, испытываю неспешно усиливающееся внешнее воздействие семьи. По второму разу пересказал дяде занимательные истории, случившиеся со мною на Чеджу. Хоть они уже и рассказанные, мама и онни ещё раз с удовольствием их послушали. Всей семьёй посмеялись над забавными белыми вегугинами. Потом дядя заметил, что я почти не ем и озаботился — не болею ли я? И чёрт меня дёрнул сказать, что у меня диета. В отеле, на Чеджу, в ресторане можно было брать «европейский выбор», чем я с удовольствием воспользовался. Все, кому это совершенно не нужно, конечно, это сразу заметили, но я «отбоярился», сказав, что просто ставлю на себе эксперимент. Ведь переводчику придётся есть ту пищу, которую принято есть в стране пребывания. Вряд ли кто там будет специально готовить для него блюда его национальной кухни. Вот я и хочу попробовать, смогу ли я питаться не так, как привык? Хотя бы неделю? Прокатило. Головами покачали, но прокатило. А приехав домой, сказал — «Баста, карапузики, кончилися танцы! Буду питаться теперь по рекомендациям врача!» Ну не прям так, конечно, сказал, но в этом смысле. Мама головой покачала, но возражать не стала. Врачей тут зело крепко уважают. Для дяди приготовили все по традиционным рецептам, а мне, мама сделала — немножко. Отложила.

Ну, я так самчон-ниму и объяснил, что теперь питаюсь правильно по науке, как она рекомендует. После этого народ вспомнил, для чего это мне и тема разговора перепрыгнула айдольство, учёбу и мою дальнейшую жизнь. Сначала я вяло «отдакивался», в который раз выслушивая уже жёванную жвачку «умных советов», потом онни, спохватилась, что забыла, быстренько сбегала и принесла все мои сертификаты за иностранные языки, включая последний, по французскому. После этого напор резко усилился. Дядя, словно меня тут нет, взялся решать с мамой, куда я буду поступать и какой университет престижней из тех, которые недорогие. Мама, видно в традициях корейского общества, старшему мужчине не перечила, внимала, кивала, хотя не так давно, в приказном порядке требовала от дочери, чтобы та занималась музыкой. А вот Сун Ок, полностью взялась играть на стороне дяди, давая советы и рассказывая об университетах.

Меня эти все разговоры начали потихоньку бесить. Как-то устал я за эту неделю. В городе стало жарко. Ещё не лето, а уже прилично так «придавливает». Что же будет летом? Прихожу с работы и как-то сил в себе не нахожу на дополнительные занятия по своей тематике. Приходится напрягаться, разгонять вялость с сонливостью. Может, это от того, что тело Юн Ми растёт? Организм все силы вкладывает туда? Вполне возможно, но время-то тоже «тикает»! Кто его остановит? А я, вместо того, чтобы заниматься сейчас музыкой или зарабатывать деньги на фрилансе, на который, кстати, прислали два свежих текста, сижу и слушаю всякую фугню!

Дабы успокоится, взялся чесать шею Мурчат. Кошатина благополучно пережила моё отсутствие. С Сун Ок они друг с другом не убили, дом остался цел, но теперь она ходит за мною как нитка за иголкой. Онни, кажется даже, малость, взревновала. Она, значит, её кормила, обиходила, а как только появилась я, «кормилицу» бросили, как будто её и не было.

Сижу, глажу котёнка, наблюдаю за течением разговора. Пытаюсь смотреть на него со стороны, как на неизбежное зло, но не получается. Бесит. Сун Ок рассказывает, что мне предложили учёбу и работу в «Sea Group». Дядя в восторге. Может, он радуется, что Юн Ми слезет с его шеи? Не хорошо, конечно, так говорить, но все мы люди, все мы человеки, а дядя не железный, две семьи тащить. Ох, как же хочется послать этот разговор куда подальше и пойти полежать!

— Я отказалась! — громко говорю я, невежливо влезая в разговор старших, — отказалась и от работы и от учёбы.

Пауза. Дядя озадаченно смотрит на меня. Потом на маму. Та кивает, подтверждая.

— Ну, может быть можно переиграть? — начинает искать пути самчон-ним, — Извиниться, сказать, что это было ошибкой. Смотри, какие у тебя результаты! Думаю, тебе легко пойдут навстречу. Я подумаю, может, можно будет, кого попросить об этом в «Sea Group»…

— Я отказалась, — жёстко повторяю я, — отказалась в третий раз. Хё Бин на Чожду ещё раз повторила своё предложение. Я сказала — нет!

Тишина… Офгевший дядя и родные, которым я об этом не говорил. Ну, маме и Сун Ок полегче, они уже тренированные, а дядя, считай, что первый раз участвует. Или, второй? Вроде мы общались уже по этому вопросу?

— Ну почему? — не понимает он.

— Малооплачиваемая и скучная работа, — лаконично поясняю я.

— Малооплачиваемая?! У переводчика? Почему она — малооплачиваемая?!

— На дом на Чеджу я накоплю только к пенсии, а я хочу сейчас!

Дядя «виснет». Сун Ок сердится. Мама, судя по выражению её лица, где-то в «астрале» или рядом с ним. Созерцает оттуда.

— Дом должен купить муж, — говорит «отглючивший» дядя, — это его забота.

— Никаких мужей! — отрезаю я, — любой сунувшийся будет сразу мною отправлен на обратную сторону луны!

— Ты не выйдешь замуж?! — поражается самчон-ним и переводит ошарашенный взгляд на маму. Типа — ты слышала? Из «астрала» в ответ «ни гу-гу». Только глаза. Смотрят.

— Я выйду замуж за сцену, — приоткрываю я свои планы самчон-ниму, — и никак иначе. Поэтому — никаких женихов!

В этот момент звенит дверной звонок. С удовольствием вскакиваю на ноги, сбегая от разговора, и несусь открывать. Мурчат, прыжками и, задрав хвост, мчится за мной. Открываю. За дверьми курьер с коробкой в руках. Посылка. Мне! Пффф…неожиданно. От кого? Вроде не от кого… Непонятно. Ладно, буду разбираться дома. Расписываюсь и отпускаю курьера.

….

Место действия: дом мамы Юн Ми. Гостиная. За праздничным столом тягостное молчание. Трое взрослых людей смотрят в разные стороны, но только не друг на друга. В гостиную входит Юн Ми. Одной рукой она прижимает к себе средних размеров картонную коробку, в другой руке держит перед собою бумажку, которую изучает, нахмурив лоб.

— Что это, дочка? — спрашивает мама,

— Не знаю, — отвечает та, садясь на пол и ставя коробку рядом с собой, — какую-то посылку прислали…

— От кого посылка? — спрашивает мама.

— Непонятное что-то понаписано… Но вроде мне…

— Дай! — говорит Сун Ок и выдёргивает из рук сестры листок.

— Да, Пак Юн Ми… Наш адрес… Всё правильно, — сообщает всем Сун Ок результаты его прочтения, — отправитель… Улица Гангман, бутик «LotteVirdgini»…

— Ты что-то купила в бутике?! — вытаращивается онни на Юн Ми, — На Гангмане?! Это же очень дорого!

— Да ничего я не покупала! — возмущённо отвечает та, — это какая-то ошибка!

Сун Ок, подтаскивает к себе по полу посылку и резким движением сдирает заклеивающую её полоску скотча. Раз! И на свет появляется обувная коробка. Сняв крышку Сун Ок внимательно осматривает её содержимое.

— Босоножки, — сообщает она всем, — красивые…

Закрыв коробку с обувью и отставив её в сторону, она опять лезет в посылку и достаёт на этот раз небольшую узкую коробочку голубого цвета. Открывает.

— Серёжки, колечко, браслет и цепочка с кулоном, — несколько мгновений спустя говорит она и, закрыв коробочку, кладёт её на обувную коробку.

Затем из посылки извлекается мягкий пластиковый пакет кремового цвета с надписью чёрными буквами — «LotteVirdgini». В пакете оказывается летнее лёгкое платье светло-голубого оттенка. Расстелив по полу, Сун Ок деловито его осматривает, затем складывает и убрав назад, в пакет, снова лезет в посылку. Самыми последними на свет появляются два конверта. В первом оказывается узкая полоска кассового чека.

— Итого, — пробежав глазами сверху вниз, зачитывает его окончание Сун Ок, — два миллиона, двести семьдесят пять тысяч вон…

— Брр! — трясёт она головой и достаёт из второго конверта листок записки.

— «Оденешь на проводы», — вслух, читает она, — «Что не подойдёт, поменяешь. Действуй, Зверёныш!» Подпись… «Чжу Вон»…

— Что это такое? — зажав пальцами в отставленной руке записку, озадаченно спрашивает Сун Ок у сестры. Та в ответ молчит, сжав втянутые в рот губы.

— ЧТО? ОПЯТЬ?! — не верящие смотря на Юну, вопрошает Сун Ок, до которой «дошло», — ОПЯТЬ?! ТЫ ОПЯТЬ?!

— Тихо! — шикает на неё мама, уже знающая, что может последовать дальше и испытывающая страшную неловкость от присутствующего за столом брата мужа, — тихо, Сун Ок! Сейчас Юночка нам всё объяснит… Юночка, что это за одежда? Что это значит?

Три пары глаз требовательно смотрят на девушку. Девушка в ответ зло прищуривается.

— Я тоже, хочу знать… что это значит… — зловещим голосом произносит она и добавляет, — И сейчас я это узнаю!

Она достаёт телефон и решительно отщёлкивает его крышку.

Место действия: дом мамы Юн Ми. Гостиная. Мама, дядя и Сун Ок наблюдают за разговором Юн Ми по телефону. Разговор протекает весьма «живенько».

— Зачем ты это сделал?!..

— …О чём? О вещах из бутика! Я тебе что сказала?! Никаких платьев! Зачем так нужно было делать?…

— … Ну не ты же в лохмотьях будешь, а я!..

— … Ага, как ты будешь выглядеть, ты подумал, а то, что ты сейчас меня перед семьёй подставил — это как?

— … Соврёшь что-нибудь?! Да?! Это ты сказал?! Слушай теперь, что я скажу! Одевай на себя присланные обноски и сам себя провожай! Там соврёшь что-нибудь! Понял, кусотарэ?![24]

— …Грубо?! Да плевать я хотела кто ты такой! Как хочу, так и разговариваю! Понял?!

— …Удзаттэ!..[25]

— Мичинном!![26] — уже разорвав связь, вдогон, громко хлопнув крышкой телефона, восклицает Юн Ми.

Действующие лица: Чжу Вон и его друг Чон Хан. Чжу Вон, держит в правой руке телефон. Отставив его перед собою, он ошарашенно смотрит на экран.

— Что такое, хён? — спрашивает Чон Хан, — у тебя странное выражение лица. Что-то случилось?

— Ушам своим не верю, — отвечает Чжу Вон, переводя взгляд с телефона на друга, — меня только что послали!

— Кто? — изумляется Чон Хан, — кто рискнул сделать такое, хён?

— Девчонка!

— А-а, — понимающе кивает Чон Хан, — эти могут. У них это просто. На что она разозлилась? Увидела тебя с другой?

— Да нет, — всё так же прибывая в ошарашенном состоянии, отвечает Чжу Вон, — перед тем как расстаться, я решил ей сделать подарок. Купил в дорогом бутике вещи, послал ей, а она меня… обматерила…

— Хм, да-а, странная девушка… Может, она рассчитывала на большее, чем прощальный подарок? Или может, ты послал ей что-то не то? Что-нибудь с намёком? Вроде нижнего белья или чулок?

— Пссс… Да нет. Она ещё маленькая для этого. Бренд, конечно, не самый дорогой, но вещи хорошие. Сам выбрал. Любая была бы рада…

— Маленькая? Это, случаем, не Юн Ми?

— Нуу, а что?

— Ты решил ей сделать подарок? Правда, хён?

— А что тут такого? Она забавная. Часто смешила меня. Вот только характер у неё… В сестру. Чёрт, я ведь забыл, что её нуна ненормальная! Если она увидела мой подарок… Тогда понятно, почему Юн Ми так верещала!

— Её нуна ненормальная?

— В её семье, похоже, все не в себе! Представляешь, её мама отказалась от предложения нуны оплатить учёбу Юн Ми за рубежом. И от места для неё в «Sea group»!

— Да, ты мне уже говорил. Действительно, странная семья…

— Как эта мелкая девчонка посмела так разговаривать со мной? И почему она ругается на японском? Разве она — японка? Что у неё в голове? А, так ведь она… Ну да!

— Что, хён?

— Да так. Вспомнил одну вещь. Ладно, я с ней разберусь!

— Разберёшься?

— Разберусь. Забудь! Это мои проблемы.

Время действия: в то же время

Место действия: дом мамы Юн Ми. Гостиная. Юн Ми, шипя себе под нос что-то непонятно-иностранное, зло запихивает вынутое из посылки обратно. Мама, дядя и Сун Ок онемев, наблюдают происходящим. Затолкав всё назад и небрежно бросив сверху два конверта, Юн Ми, поднимается на ноги, подхватывает посылку на руки, делает два шага к дверям гостиной, и, с усилием размахнувшись, швыряет в них коробку. Та пролетает весь коридор и глухо бухает, приземлившись в районе входной двери.

— Я гулять, — не поворачивая головы, сообщает Юн Ми и уходит следом за улетевшей коробкой.

Громко хлопает выходная дверь. Тишина…

— А кто это, этот Джу Вон? — наконец нарушает её вопросом дядя.

— Это её бывший начальник… — смотря в стол, тихо сообщает Сун Ок, — Ким Чжу Вон, сын Ким Дон Вука. Его семья владеет «Sea group corporation»… Чжу Вон — младший наследник…

Дядины брови пытаются встретиться с волосами, но терпят неудачу. Дядя берёт себя в руки и орёт.

— И она так с ним разговаривает?!

Дядя поворачивается к маме.

— Невестка, что происходит в твоём доме? Что творит твоя младшая дочь? А?!

Время действия: значительно позже. Примерно четыре часа спустя.

Место действия: дом мамы Юн Ми. Гостиная. Мама, Сун Ок и Юн Ми. Дядя давно ушёл, так и не дождавшись возвращения своей младшей племянницы. Перенервничавшая мама, сначала из-за Юны, затем из-за разговора с дядей, а потом уже из-за того, что ушедшая дочь не берёт трубку, устало пьёт зелёный чай, слушая, что Сун Ок говорит свой тонсэн. Та сидит в восточной позе, подвернув под себя ноги и положив руки на колени. Наклонив голову, и не поднимая взгляда, она слушает, что ей говорит сестра.

— Ни смей никуда ходить, — с убедительными интонациями в голосе требует Сун Ок, — Это очень известная семья. На проводах обязательно будут репортёры, на таких открытых мероприятиях они обязательно будут снимать! А потом покажут по телевизору. Есть специальный канал, который сообщает о жизни богатых семей. Ты понимаешь, что это значит?

Юн Ми в ответ молчит, не поднимая голову.

— Это значит, что тебя покажут тоже, — не дождавшись ответа от сестры, продолжает свой монолог Сун Ок, — покажут рядом с наследником «Sea group»! Люди будут удивлены, увидев такое. Они спросят — «Почему эта девушка занимает это место? Откуда у неё такое право? Кто она такая?». Выяснят, что ты простая девушка, из простой семьи, ещё школьница. Узнав об этом, люди удивится ещё больше. Они начнут думать — как такое может быть? Представь, сколько будет о тебе сплетен! Тогда тебе будет лучше из дома просто не выходить!

Пауза. Сун Ок даёт Юн Ми время осмыслить услышанное. Мама вздыхает.

— Если все подумают, что между вами что-то есть, раз ты пришла его проводить, то значит, он твой парень. А раз он твой парень, то значит, в увольнительную, он будет приезжать к тебе. А после армии, он должен будет на тебе жениться. Думаешь, разве такое случится? А?

Юн Ми продолжает молчать, не меняя позы.

— Никогда не случится! — жёстко произносит Сун Ок, — я тебе уже говорила — богатые женятся только на богатых! Запомни это хорошенько, Юн Ми, чтобы не наделать глупостей! У таких как Чжу Вон полным полно девушек и богатых невест! Потом, когда он придёт из армии и женится на одной из них, ты будешь выглядеть жалко, потому что люди подумают, что он тебя бросил! Вся Корея будет об этом знать! Где ты тогда найдёшь для себя мужчину? Кто захочет взять такую девушку в жёны? Если такой найдётся, то, наверное, это будет очень непривередливый мужчина. Что у тебя будет потом за жизнь?

Чуть заметный поворот головы Юн Ми, показывает, что последний «спич» сестры чем-то её заинтересовал.

— Ни смей никуда ходить! — ещё раз приказывает ей Сун Ок, — ты меня поняла?!

Юн Ми молчит.

— Дочка, ну скажи уже что-нибудь! — просит мама, — как пришла, ни слова ведь не сказала!

— Мне нужно к врачу, — не меняя положения головы и тела, а просто подняв взгляд и смотря на маму из-под бровей, неожиданно произносит Юна.

— К врачу? — с тревогой переспрашивает та, — зачем к врачу?

— Со мною что-то не так. Что-то с нервами. Пусть успокоительных выпишет…

Мама и Сун Ок переглядываются.

— Я пойду спать, — внезапно говорит Юн Ми, стремительно поднимаясь на ноги — я очень устала. Прошу прощения за сегодняшний вечер!

Юн Ми чуть ли не бегом выбегает из комнаты.

Время действия: следующий день.

Место действия: Больница. Кабинет лечащего врача Юн Ми, стол. Перед ним, на месте пациента, слегка ссутулившись и с меланхоличным выражением на лице сидит Юна.

— Я тебя слушаю, — говорит доктор, переплетая пальцы рук и опуская их на столешницу.

— У меня проблема, господин доктор, — нехотя говорит Юн Ми, — какая-то я… нервная…

— Нервная? — заинтересованно переспрашивает доктор, разводя большие пальцы рук в стороны, — в чём это проявляется?

— Хочется кого-нибудь прибить, толкнуть, — хмуро поясняет Юна, — могу накричать, обругать…

— Приведи, пожалуйста, пример такого случая. Постарайся рассказать подробнее.

Юн Ми вздыхает.

— Знаете, доктор, — говорит она, — это было не очень красиво и вспоминать не хочется. Если коротко, то я обругала человека. Старшего по возрасту и по статусу.

— Хммм, — издаёт протяжный звук доктор и говорит, — Юн Ми-ян, и как ты тогда предлагаешь мне поставить тебе диагноз? Угадать? Почему ты перестала делать тесты, которые я тебе присылаю?

— Ну-у, — мычит Юн Ми смотря в сторону, чтобы не встретиться глазами с мужчиной, — Понимаете, доктор… Дел навалилось. Работа. Столько книг нужно прочитать, столько всего узнать…

— Книги — это хорошо, — кивнув, говорит доктор, — но заключение-то на основе чего я тебе должен делать? Результатов тестов нет, анализы делали уже давно…

— Выпишите мне какое-нибудь успокоительное, — просит Юн Ми, — в аптеке без рецепта не продают…

— Правильно делают, — кивает доктор, — мы, с тобой, о чём прошлый раз говорили?

— О чём? — спрашивает Юн Ми, видя, что доктор молчит и ждёт ответа.

— О том, что ты растёшь, и твоё тело подвергается изменениям. Это очень тонкая и кропотливая работа для организма. И ты хочешь начать принимать какое-нибудь успокоительное? Как думаешь, что будет, если так поступишь?

— Уши на спине вырастут? — делает предположение Юн Ми.

— Ну, допустим, уши на спине не вырастут, — улыбается доктор, — а вот конечный результат может оказаться не таким весёлым. И раз ты так говоришь, значит, понимаешь, чем может обернуться, пусть не целенаправленное, но вмешательство в процесс роста.

— Да я, в общем-то, тоже, не очень люблю лекарства принимать, — вздыхает Юн Ми, — но нужно что-то с этим делать, доктор. Я собираюсь стать публичным человеком, а для него такие вспышки недопустимы…

— Да, это так, — соглашается доктор, — рад, что ты разумно мыслишь. Но чтобы приступить к лечению, нужно понимать причину. Чем вызваны твои переживания? Возможно, достаточно убрать раздражающий фактор и можно будет обойтись без медикаментозного лечения. А ты, тесты не выполняешь…

Юн Ми вздыхает.

— Реально очень много времени на них уходит, доктор, — говорит она, — работа, учёба… Ещё нужно прочитать о том, о чём я забыла… Я старалась, доктор, но…

Пожав плечами Юн Ми сокрушённо разводит руками. Доктор внимательно наблюдает за представлением с названием — «Это было выше моих сил»!

— Так старалась, что не смогла взять телефон и рассказать мне о проблеме?

Доктор иронично смотрит на Юн Ми, которая оказалась неубедительной в своей роли.

— Простите, доктор, — поняв это и перестав «отбрехиваться» просит Юн Ми, делая поклон-кивок головой, — я постараюсь исправиться.

Доктор удовлетворённо кивает.

— Хорошо, — говорит он, — я пересмотрю объёмы тестов. Сделаю так, чтобы любые из них не занимали у тебя более пятнадцати минут. Если всё будет хорошо, будем делать их через день. Дальше будет видно. А пока, ты подробно расскажешь мне, в какие моменты у тебя возникает состояние агрессии, а потом сдашь кровь на анализ.

— Скажите, доктор, — делая между словами паузы, так, словно торопливо соображая, что и как ей говорить, произносит Юн Ми, — вот я сдаю анализы, занимаю ваше время. Но ведь это всё стоит денег? Я давно вас хочу спросить — почему вы не просите оплаты?

Доктор с интересом смотрит на собеседницу.

— Существует государственная программа помощи подросткам, — говорит он, — программа медицинской реабилитации после несчастных случаев. На каждого её участника выделяется определённая сумма. Я подал документы, и ты включена в эту программу. Пока, расходы на твоё лечение не выходят за рамки отводимой суммы, так как невелики и, в основном, слагаются из расходов на анализы. Поэтому, твоя семья ничего не платит.

— Ммм, — озадаченно мычит Юн Ми, — вот как! И как долго можно быть участником этой программы? До совершеннолетия?

— Может случиться и так, — пожимает плечами доктор, — но, раз в год, медицинская комиссия решает вопрос о продлении. Определяют, есть ли для этого основания? Могут и отказать.

— Понятно, — произносит Юн Ми, — спасибо, доктор.

— Пожалуйста, — отвечает тот и спрашивает, — Ну что? Ты готова начать?

— Да, — чуть слышно вздохнув, кивает Юн Ми.

Время действия: Этот же день, вечером.

Место действия: дом мамы Юн Ми. Комната сестёр. На полу, на спине, раскинув руки, лежит Юн Ми и смотрит в потолок. Рядом с ней, стоит отодвинутый к стене ноутбук с поднятой крышкой.

Лежу, в потолок гляжу. Только что «запулил» заказчику переведённый текст. Вот, откинулся, отдыхаю, потолок созерцаю. Вчера была натуральная «трэш и сатания». Всё связалось в один клубок — и дядя, и Чжу Вон, и мама с онни. Все разом хотели от меня, чтобы я делал именно так, как они сказали. Немедленно и никак иначе. Градус требований вместе с накалом страстей был как никогда высок. Апогеем стало явление посылки Чжу Вона. Дебил полный. Сказал ведь ему, как человеку — никаких подарков. Нет, сделал, как ему захотелось, да еще, словно специально момент подгадал, приддурррок…

В конце-концов я махнул рукой на творящуюся хрень и ушёл из дома, решив, что лучше будет переждать, чем продолжать выяснять отношения разом со всеми родственниками. Тем более, что они мне не родственники и делать то, что они говорят, я не собираюсь.

Уже выходя, на пороге, я подхватил на руки подвернувшеюся Мурчат и пошёл с ней гулять, игнорируя поступающие на телефон звонки. Не плохо так «растряслись». Прошли до небольшого сквера, где я, кипя внутри от возмущения, плюхнулся передохнуть на скамейку, а «животину» выпустил побегать. Но бегать стала не она, а бегать стали имевшее несчастье наткнуться на нас корейцы. Вид чёрного котёнка, с воинственно торчащим вверх хвостом, оказывал на них сначала парализующее, а потом ускоряющее действие. Они сначала замирали, в страхе смотря на преградившую путь маленькую «нечистую силу», а потом устремлялись прочь, уверенно набирая скорость. Две школьницы с большими ранцами за спиной, так вообще сразу, с места, рванули, с криками тодук коянъи, тодук коянъи!АМурчат оказалась творческой натурой. Сначала она удивлённо смотрела вслед убегающим людям, забавно округляя свои выпуклые глаза, потом у неё что-то сложилось в голове, и она перешла к «засадной тактике». Шурша листвой, она лазила, исследуя куст за скамейкой, но как только замечала приближающегося хомо сапиенса, замирала и, затаившись, ожидала, когда жертва приблизится. Дождавшись нужного ей расстояния, стремительно выскакивала на дорогу, задрав хвост. Целое шоу устроила. Я даже забыл все свои горести, наблюдая за этой «охотой». Потом стемнело и устав сидеть, я отправился побродить по окрестным улицам. Мурчат пристроил себе на правое плечо, типа совы. У меня с собой была джинсовая ветровка. Я её сложил пару раз и положил на плечо, а сверху посадил котёнка, чтобы ему было, за что цепляться когтями. Вообще, умная кошечка. Не бежит, не рвётся, ни пойми куда, соображает, что от неё хотят. Что значит, уличное воспитание! Знает, что без хозяина плохо будет…

Я немного позабавлялся пугая встречных, потом бросил «детством заниматься», одел куртку, а Мурчат сунул в её карман, благо их размеры подходят друг к другу.

Погулял, наблюдая за вечерней Сеульской жизнью. В дорамах часто видел, да и сам уже попробовал, как корейцы едят на улице в маленьких палатках. А теперь, увидел своими глазами, как это организуется.

Сначала начинают выносить и расставлять в переулках стулья и столы. Рядом, в специальной печке разжигают уголь, делают угли. Потом их, тёмно- красных, сыплющих огненными искрами в сгустившихся синих сумерках, пересыпают небольшими лопатками в железные ведёрки, или, может быть правильнее сказать, кастрюльки с двумя ручками. Кастрюльки ставят в дырки, прорезанные в центре стола, сверху кладётся решётка и — вуаля! Можно жарить! Жарить можно что угодно — мясо, рыбу, моллюсков, грибы, овощи… Короче, кто что хочет, тот то и жарит. В одном месте этот «уличный ресторан» устроили прямо на проезжей части, «оттяпав» чуть ли не половину улицы. И ничего! Водители аккуратно едут по оставленному клочку дороги, никто не орёт, не возмущается…

Всё демократично. Рядом друг другом сидят и «костюмы» и «майки с джинсами». За каждым столиком — компания. Одиночек нет. Сидят, болтают, едят, пьют, смеются. В воздухе пахнет дымком, жареным мясом, специями, маринадом и весной. Красота! В «жисть» не надышаться таким воздухом!

Посмотрел я на это дело, и стало мне завидно. Тоже захотелось так же вот сесть за стоящий на улице столик, кинуть жариться мясцо и пока оно, шипит, исходя соком на решётке, жахнуть половину большого стеклянного стакана холодного, чуть горчащего пива…

Вот только с кем? Пиво и мясо хорошо идут под разговоры. Одному — не комильфо. Где бы мне приятелей найти, в этом «человейнике»?

Пробродив допоздна, вернулся домой. Дядя, как я и рассчитывал, не дождался и ушёл. Но и без него нашлось, кому мозги мне «прополоскать». Сун Ок! Может, с ней бутылочку распить? Больше не с кем… Но вряд ли это выйдет. Слишком уж ответственно она относится к воспитанию Юн Ми. Больше пару рюмок выпить не даст. «Посидеть» не получится…

Пока она мне мозги высушивала, рассказывая об «ужасах нашего городка», сидел, размышлял о том, что придётся идти сдаваться к врачам. Такие вспышки «психа» — совсем не дело. Что я и озвучил слушателям, когда мне «дали слово». Едва успел сказать, как понял — «вот оно»! «Праздники» начались! Всё сразу стало ясно и понятно. Торопливо вскочил, извинился и помчался ликвидировать проблему. Опять куда-то они уехали по срокам. Как же меня это уже задрало! Поскольку «задрало», то тянуть не стал, отправился к врачу после работы, с желанием попросить чего-нибудь сделать. Там мне тоже, по мозгам проехали за невыполненные тесты. Покаялся, пообещал, поверили, выслушали. Итог «похода» — проблему отнесли на рост и нестабильный гормональный фон, качнули крови и выписали препарат на основе лекарственных трав, сделанный в виде леденцов. «Сосучки» такие. Ладно, порассасываю, посмотрим, что выйдет. Доктор не хочет давать мне сильную фармакологию, опасается нарушить состав коктейля веществ, который у меня в крови. Что ж, я с ним согласен. Лучше без лекарств обходиться…

Чёрт! Телефон звонит!

Беру, смотрю, кто. Чжу Вон! Пфф… Хм, можно конечно не отвечать, но всё равно, как я понимаю, разговора не избежать. Ладно. Беру трубку.

— Это ты?

Голос Чжу Вона бодр и весел.

— Да, это я, — нейтральным тоном говорю я.

— Ты мне не рада? — иронично интересуется Чжу Вон.

— Должна? — задаю я встречный вопрос.

— Понятно, — говорит он, — раз так, затягивать общение не станем. Звоню попрощаться. Те вещи, что я прислал — это мой подарок тебе. Хочешь — носи, хочешь — верни их в магазин и возьми деньги. Мне без разницы. Сорри, за подставу перед семьёй. Я забыл, что твоя нуна ненормальная. За то, что ты мне сказала, можешь не извиняться. Это слышал только я, а я буду считать, что у тебя обострение амнезии. Поэтому, прощаю. Ладно, зверёныш, давай. С тобою было забавно, но вряд ли мы ещё встретимся. Удачи на прослушивании. Файтин!

— Э, э! — обалдело подаю я голос, — а как же эти… Проводы? Ты же говорил, что я должна прийти?

— А-а, — легкомысленно отзывается Чжу Вон, — обойдусь! Заменю тебя на Ю Чжин. Она точно будет. А тебя приглашать опасно. Мало ли, что там у тебя обострится? Проводы в армию бывают раз в жизни. Не хотелось бы их омрачить тобою.

Чжу Вон, довольный, смеётся свой шутке.

— Понятно, — уныло говорю я.

Чёрт, чувствуется, что у человека приятные перемены в жизни! Добился, чего хотел, выдержал отбор, едет служить… Прямо завидно. Почему я до сих пор сижу в болоте?

— Файтин, Юн Ми!

— Файтин…

На экране моего телефончика картинка — «отбой». Смотрю и прислушиваюсь к себе. Странно. Чжу Вон — идиот и мажор, а вот как-то… грустно. Грустно и печально. Из моей жизни ушёл человек. Я с ним никогда больше не встречусь… Не то, что бы я хотел бы дальше общаться… Но… Ведь что-то же было? Какой-то участок жизни, какая-то её часть, прожитая в совместных занятиях, каких-то общих делах… Ведь по сути, Чжу Вон единственный, кого, пусть с некой натяжкой, но можно назвать если не другом, то хотя бы приятелем. А теперь всё. Он вроде как-бы… умер. Умер, как я, для моих мамы и папы, и так же, как они умерли для меня… Как же всё хреново устроено в мире!

Неожиданно ощущаю, как по моим щекам текут слёзы.

Чёрт! Что такое, я что ли — ПЛАЧУ?!

Размазываю ладонями влагу по лицу.

Чёрт, точно! Что со мною? Почему? Никогда не был мягкотелым. Пффф… Это не я. Это Юн Ми. Похоже, умоталась девчонка. Командировка, новая работа, плюс месячные, плюс гормоны роста и стресс. Ну и дела…. Что делать? Нужно сделать для неё что-то хорошее! Что? Лечь раньше спать? Купить мороженое? Или, пироженку какую-нибудь? Стоп! Какую пироженку, я ведь худею? Тсссс… Но в лечебных-то целях, можно ведь одну? Плохо же, человеку… Ммм, ок! Спать сегодня ложусь пораньше, завтра куплю себе мороженное или пирожное, что захочется, а ещё делаю налёт на аптеку и затариваюсь «сосучками», что доктор прописал. И ПОБОЛЬШЕ! А потом, я вылезу из своего болота! И у меня всё получится, юх-хххе!

Пффф… Отпустило? И даже жизнь вроде ничего выглядит…Как же быстро меняется у меня настроение! Явно что-то ненормально…

Время действия: Утро следующего дня. Воскресенье.

Место действия: дом мамы Юн Ми. Поздний завтрак на маленькой кухне. Сун Ок, периодически замирая с палочками во рту, внимательно слушает и смотрит новости, которые показывают по телевизору. В новостях рассказывают о начале операции по подъёму затонувшего корвета погибшего в результате невнятного инцидента в районе спорной территории.

— «…моряков, пропавших без вести. Спасатели рассчитывают обнаружить их тела в отсеках, после подъёма судна…» — читает текст красивая дикторша.

— Ёксоль! — с негодованием восклицает Сун Ок, смотря на экран, — сыны собак!

— Не ругайся! — строго говорит ей мама.

— Что значит, не ругайся?! — возражает ей дочь, — смотри, сколько они убили наших! Да их нужно, всех!

Онни проводит ребром ладони по горлу, показывая, что именно нужно делать. Юн Ми меланхолично смотрит сначала на неё, потом переводит взгляд на телевизор и, не найдя там ничего интересного, спустя пару мгновений возвращает свой взгляд к своей чашке с рисом.

— Сун Ок, не нужно так сильно реагировать, — говорит мама, — помни, что ты девушка. Это некрасиво.

— Аджжжж! Я так зла! — мотает головою Сун Ок, — эти люди хуже собак! Чтобы у них, у всех — лица почернели!

— Нельзя желать людям зла, — уже сердится мама, — боги могут покарать за это!

— Людям? Людям?! Разве они люди?! Да я в самый сильный мороз не пущу этих собак под крышу! Пусть умрут на улице!

— Так, всё! — хлопает ладонью по столу мама, — замолчала!

Сун Ок недовольно поджимает губы. Ещё некоторое время, уже молча, смотрит телевизор, но сюжет о погибшем фрегате заканчивается и дикторша переходит к следующей новости.

— А ты чего молчишь? — онни переключает фокус своего внимания с телевизора на сестру, — тебе всё равно, что ли?

Юн Ми, молча, пожимает плечами.

— Что, правда?! — изумляется Сун Ок и тут же находит этому объяснение, — о Чжу Воне, что ли, думаешь?

Юн Ми чуть морщиться.

— Тема с Чжу Воном закрыта, — отвечает она, — Его больше нет.

— Даа-а, — растягивая букву а, — произносит Сун Ок с подозрением смотря на младшую, — хочешь сказать, ты прекратила отношения? Или, это сделал он?

— Никаких отношений не было, — спокойно отвечает младшенькая, отправляя себе в рот новую порцию риса.

— А что было?

— Договор, — чуть прищурив глаза, отвечает Юн Ми, перестав на мгновение жевать.

— Что за договор?

— Коммерческая тайна.

— Ёксоль! — восклицает Сун Ок и швыряет свои палочки на стол. С палочек во все стороны летит прилипший к ним рис.

Бац!

Сун Ок получает крепкую оплеуху от мамы.

— Как ты обращаешься с продуктами?! — негодующе восклицает она.

— Я вчера себе прокладки купила, — смотря на схватившуюся за голову сестру, говорит ей Юн Ми, — тебе дать, или у тебя есть?

Бац!

Теперь лёгкий подзатыльник от мамы получает Юн Ми.

— Уважай свою старшую сестру! — требует от неё она.

Весёлое начало выходного дня….

Время действия: понедельник.

Место действия: работа Юн Ми. В большом проходе, ведущим от входной двери вглубь помещения построен весь присутствующий персонал переводчиков. Перед строем заместитель начальника отдела делает объявление.

— … Наверное, некоторые из вас знают, а может быть, знают уже все, что один из членов нашей дружной семьи работников отеля, как и многие молодые мужчины, отправляется выполнять свой святой долг — защищать родину… — неспешно говорит заместитель и поясняет о ком идёт речь, — я говорю об исполнительном директоре, господине Ким Чжу Воне…

Первый среди равных в семье наёмных работников дружной семьи… — иронизирую я про себя, старательно держа на лице бесстрастную маску, — Ага. Ну да. Прямо обдружились все. Особенно со мною… Чёт сомневаюсь, что если бы призвали парня с кухни, весь отель бы об этом знал…

— …Все вы хорошо знаете и ощущаете на себе, — продолжает свой спич кунчан-ним, — что руководство «Sea group» следует традициям и относится ко всем своим работникам как к членам семьи…

Меня терзают смутные сомнения, как говорил один известный у нас персонаж. То ли у меня с глазами что-то не то, то ли этот дядя из параллельного мира сюда зашёл… Не, выпал! Сказок ихних, порассказать…

— … Поэтому, предлагаю вместе, всем, проводить господина Ким Чжу Вона как члена семьи. Как брата, сына или мужа. Чтобы это важная церемония, часть которой пройдёт у нас в отеле, прошла бы в тёплой, семейной атмосфере…

Маразм крепчал и танки наши быстры… Кому она нужна? Эта атмосфера? Пиар-отдел, что ли, в попытке «лизнуть» хозяев, выродил это поперёк себя? Или, рекламщики? Совсем с идеями худо? Бутылку водяры ему, закуси побольше, чтобы потом в военкомате на ногах стоял, да и не обременённую моралью гейшу! А лучше, две. Ему же ещё потом два года с автоматом в обнимку жить. А то я не знаю, этого поцанчика. Прям вот так он будет, со слезами на глазах, домашними пирожками на проводах давиться. Семейная атмосфера… Тсссс…

— … не забывайте, что на праздник принято приходить с подарками…

Ка-аакой тонкий намёк на толстые обстоятельства!

— … Это всё, что я хотел вам сказать. Можете идти обедать!..

Спасибо, благодетель…

Кланяюсь вместе со всеми. Кунчан-ним кланяется в ответ и сваливает обедать. Коллектив, сломав строй, разбивается на группки и тоже тянется за ним к дверям, на ходу обсуждая новость. Не двигаясь с места, жду, пока старшие выйдут первыми, вынужденно прислушиваясь к разговорам.

— …Ой, я слышала, что на проводы пригласили группу «Корона»!

— …Онни, а разве они не готовятся к комбэку? Разве они смогут выступить?

— …Сейчас все айдолы выступают перед призывниками. Думаю, они тоже прервут свою подготовку для такого.

— …Говорят, господин Ким Чжу Вон большой поклонник этой группы?

— …А разве они не провалились в прошлом году?

— …У всех бывают трудности. Это жизнь. Они упорно работают. Думаю, что в этом году они снова вернуться в топ.

— Да, они красивые. И поэтому, очень успешные.

— Джу Вон сам красавчик! Я бы хотела, чтобы мой муж был таким как он!

— Тихо! Тсс! — одна из девушек пихает в бок разболтавшуюся подругу, мотнув головой в мою сторону, — мы здесь не одни…

Та бросает взгляд на неё, потом на меня, оказавшегося рядом.

— Подслушиваешь? — нахмурившись, спрашивает она меня.

— Сонбе есть что скрывать? — с бесстрастным выражением на лице интересуюсь я.

— Тсссс… — шипит в ответ она, «облив» меня взглядом, — вот, ведь…

— Приятного аппетита, сонбееее, — кланяясь, блею я ей пожелание.

Ещё раз, окинув меня недовольными взглядами, подруги уходят. Смотрю им вслед, обдумывая неожиданно пришедшую в мою голову мысль. Подарок, подарок, подарочек… Приходить со своими подарками… Может мне тоже, прийти со своим подарком? А что я могу подарить? Ох-хо-хо, что я могу подарить? Что я могу подарить? Да, что я могу подарить?! Думаю, что у меня кое-что найдётся для такого случая! Так, а сколько на это есть времени? До времени «Ч» десять дней. Итого, неделя. Три дня отложим на то, чтобы уговорить пустить меня с подарком к «юбиляру». В последний момент программу переделывать никто не станет. Поэтому, нужно заранее…А если не пустят? Точнее — не выпустят? На сцену не выпустят? Что ж? Тогда это будет ещё одной композиций для предъявления в агентстве. К успеху +10, как говориться…

Время: семь дней спустя.

Место действия: кабинет менеджера музыкальное компании. За столом — его недовольный хозяин. Рядом Юн Ми в форме сотрудника отеля «Golden Palace».

— Добрый день, господин главный менеджер, — вежливо кланяюсь я.

— Добрый, — окидывая меня взглядом, недовольно буркает он в ответ.

Понятно. До мероприятия осталось три дня, напряжение нарастает, похоже не всё идёт как хотелось бы и поэтому, радоваться жизни у мужика причин нет. И тут ещё я нарисовался. Прекрасно понимаю его настроение. Пужно быть очень аккуратным, иначе он в момент укажет мне на дверь…

— Я переводчик, работаю в отеле «Golden Palace», — отвечаю я на его немой вопрос и с поклоном, двумя руками, протягиваю заранее приготовленную визитку.

Визитками я обзавёлся после поездки на Чеджу. Посмотрел на ритуал обмена ими между корейцами и решил — мне тоже надо! Хотя бы даже для того, чтобы не выпадать из общепринятой модели поведения. Заказал минимум — сто штук, но всё чин-чинарём. Фамилия, имя, профессия, контакты. Правда, вместо названия законченного учебного заведения, через запятую, перечислены языки, которыми владею. Но ничуть не хуже получилось. Может, ещё и лучше. Солидно так.

— Переводчик? — озадаченно переспрашивает менеджер, держа в руке белый картонный квадратик. Похоже, мой возраст не совпадает с его представлениями о внешнем виде переводчиков.

— У меня есть способности к языкам, — объясняю я сей непонятный момент, одновременно доставая из папки предусмотрительно захваченные с собою сертификаты и опять, двумя руками протягиваю их мужчине, — госпожа Ким Хё Бин, президент сети отелей «Golden Palace», принадлежащей компании «Sea Group», любит, когда у неё в подчинении работают неординарные сотрудники…

— Я — полиглот, — поясняю я менеджеру, раскладывающему в этот момент по столу мои сертификаты.

— Вахх! — неподдельно восхищается тот, разглядев выставленные в них балы.

— Что ты хочешь? — поднимает он взгляд и смотря на меня уже другими глаза.

— Младший брат госпожи Ким Хё Бин тоже работает в отеле «Golden Palace», — говорю я, — он уходит в армию. Мой начальник сказал, что все сотрудники отеля — одна большая семья и нам нужно проводить его как своего родственника. Вот, я сделала ему подарок. Музыкальный. Хочу исполнить его со сцены.

Достаю из папки записанный диск.

Менеджер бесстрастно смотрит на него, потом на меня. Молчит.

— Ты думаешь, я здесь занимаюсь караоке? — наконец спрашивает он.

— Это не караоке, — говорю я, и с соблюдением всех приличий, протягивая диск, — Я сочинила подходящую к этому случаю композицию. Военный марш.

— Марш?! — искренне изумляется мой собеседник, мгновенно растеряв свою невозмутимость, — ты сочинила… МАРШ?!

— Да, — скромно говорю я, — считаю, что он лучше всего подходит к моменту.

Менеджер озадаченно смотрит на диск в моих руках. Видно, что его терзают сомнения.

— Два сорок девять, — говорю я, имея в виду длительность композиции, — думаю, что с вашим опытом, господин главный менеджер, вы за тридцать секунд решите, стоит ли давать этому жизнь, или нет. Если что, у меня есть запись на флэшке…

Мужчина качает головой, берёт из моих рук коробочку, встаёт из-за стола и идёт к стоящему у стены музыкальному центру, включает его и ставит диск. Слушает. Сначала у центра, потом отходит на середину комнаты, чтобы слышать звук «в объёме».

— Это ты сама написала? — с недоверием спрашивает он, прослушав до конца и поворачиваясь ко мне.

— Да, сама, — подтверждающе киваю я.

— Где учишься музыке?

— Нигде. Я самоучка, господин главный менеджер…

— Холь! — восклицает тот, — Это же целый духовой оркестр!

— Я использую синтезатор, — поясняю я, — «KingKorg». Для него это не проблема.

— И для тебя?

— И для меня не проблема.

Менеджер хмыкает и включает запись по новой. Слушает.

— Не похоже на корейскую музыку, — выносит он вердикт, вновь дослушав до конца.

— Наверное, — соглашаюсь с ним я и даю заранее придуманное объяснение, — Я учила разные языки. Для лучшего освоения пыталась вживаться в культуру их носителей. Думаю, что этот марш навеян музыкальными образчиками нескольких стран Европы…

— Угу, — кивая, мычит менеджер и спрашивает, — а ты не думала выступить на каком-нибудь музыкальном конкурсе?

— Думала, — с готовностью «подхватываюсь» я, — просто музыкой я начала заниматься недавно, и у меня не было произведений, которые можно было бы исполнить на конкурсе. Но вот сейчас они появились и если вы, используя свой, несомненно, немалый опыт, подскажете, где можно будет выступить лучше всего, то я буду вам очень благодарна, сонбе-ним!

Кланяюсь. Возвращаюсь в вертикаль. Менеджер задумчиво смотрит на меня.

— И ты это хочешь исполнить со сцены? — уточняет он.

— Да, если позволите, сонбе-ним.

Теоретический сонбе-ним качая на ходу головой, проходит к столу, и садиться в кресло. Ещё несколько секунд помедлив, достаёт телефон.

— Зайди ко мне, — говорит он в него, набрав номер, — дело есть.

— Ладно, — говорит он уже мне, убирая телефон во внутренний карман пиджака, — посмотрим, что из этого можно сделать…

Время: три дня спустя

Место действия: Небольшой открытый стадион. На одном его краю сооружена временная эстрада со стенами, сделанными из цветастых тканевых полотнищ. Напротив неё, через узкую часть поля, занимая целый сектор мест для зрителей, расположились призывники, их родные и родственники. В одном из закутков эстрады, рядом со сценой, приткнулась на стульчике Юн Ми.

Сижу, никого не трогаю, готовлюсь. Префект района речь — толкнул, ответный спич представителя армии — выслушали, каратисты на поле руками помахали, кирпичи и доски о себя — попортили, теперь катится к концу самодеятельность. На сцене поёт и танцует девчачья группа и, судя по их невнятной музыке, из нижнего диапазона известности. Впрочем, я особо за ними не слежу, сижу, пытаюсь сосредоточиться. Моё выступление будет за ними, последнее в представлении. Что-то меня «потряхивает». Я всегда уверенно выходил «на публику», а сейчас почему-то «мандражирую» перед выходом на сцену. Наверное, опять «драйвер с железом» не стыкуются… Не вижу особого эффекта от леденцов, что доктор прописал. Стабильно употребляю, но, последствий не заметно… Конечно, возможно, что без них бы сейчас вообще была бы — «труба», не знаю. Честно говоря, я ожидал от лекарства большего.

Это уже вторая часть проводов. Первая прошла в отеле, куда семья Чжу Вона пригласила всех, кого сочла нужным пригласить. Ну и персонал отеля поучаствовал. Чжу Вон произнёс речь, поблагодарил всех, за то, что получил такое огромное количество любви и поддержки. Сказал, что это его настолько взволновало, что он с трудом справляется с собой. Пообещал провести два следующих года в раздумьях о том, чем же он сможет отплатить всем за всю ту любовь, которую получил. А в конце произнёс буквально — «Я постараюсь вернуться к вам лучшим мужчиной!»

Речь неплохая, спичрайтер у него хорош, да и язык у Чжувонища подвешен правильно. Прозвучало. Единственно, может, слишком много было сказано о переживаниях, но в Корее любят подобную форму торжественных речей. На мой взгляд, это перебор. А так, по большому счёту, в любой дораме найдётся герой, который запросто, минут на пять времени, задвинет «речугу» о своих чувствах. Традиции такие. Так что, Чжу Вон нормальненько сказал. Сотрудницы, особенно те, что помоложе да не замужем, слушали с распахнутыми глазами и прижимая руки к груди. Только что не плакали. А мне досталось место в последних рядах, откуда ничего видно не было, было только слышно. Слушал, да скептически на соседок поглядывал. Семью призывника не рассмотрел. Пару раз мелькнула из-за чужих голов и спин и всё на этом. Да и ладно. Оно мне надо? Потом было угощение в одном из залов ресторана. Чжу Вон зашёл, кланяясь, поблагодарил ещё раз, что пришли. Все встали, поклонились в ответ и он ушёл. Мы в одном зале сидели, он в другом, там ещё третий зал был. Короче, расселись и пищу принимали согласно иерархии и табеля о рангах. Все, так как и положено в дружной, любящей семье, хе-хе-хе…

Премию дали. Мне упало на счёт двадцать баксов. На входе, отдал «подарок» — конверт со своею фамилией и пятью тысячами вон внутри. Девушки, принимавшие «подарки», записали этот факт в журнал, весьма меня этим удивив. Но, оказывается, здесь так принято. Записывали всех. Я не стал заморачиваться по этому поводу. Мало ли, какими бываю местные обычаи? Отдал пять, получил двадцать, итог — пятнадцать в мою пользу. Арифметика правильная, возражений не имею. Конечно, могли бы и больше кинуть, чай не обеднеют, но, думаю, что размер премии рассчитан исходя из моего взноса. Узнав, что тут понимается под «подарком», я обратился за советом к онни, спросил — «Сколько в конверт-то класть?» Хоть она на меня зла, но в ответе не отказала. Моментом, используя таинственную корейскую калькуляцию, подсчитала минимально допустимую для меня сумму, а потом ещё лекцию прочла, рассказав, как соотносятся должность, стаж, полученное образование, престижность работодателя и личная популярность приглашённого, на размер суммы в конверте. Я выслушал, ничего не понял, но покивав с умным сказал «спасибо», оставив осмысливание полученной информации — «на потом». Целиком сразу всё нельзя воспринимать. Мозг может взорваться…

Ну и вот. Думаю, что на фирме знали, сколько я положу в конверт, у них же тоже есть «корейский калькулятор»! Определили, в соответствии табеля о рангах, моему уровню премию в пятнадцать баксов, а пятёрку погоняли туда-сюда, так, для понта… Без этого «туда-сюда» тоже, видно, никак нельзя, традиции, ядрёна вошь!

Короче, в отеле поздравили, поели, посмотрели приглашённых артистов, да и разошлись. Вроде бы обещанная «Корона», не приехала, агентство их отказало, сославшись на состояние здоровья участниц. Слышал, как соседки, болтая, пересказывали свежие сплетни, что якобы одну их участницу видели в клинике пластической хирургии. Поэтому, мол, и не приехали. Ну, а почему бы и нет? Может, кому срочно потребовалось носик поправить перед «комбэком»? Бывает…

Это было всё вчера, в субботу. А сегодня, торжество, проводимое уже государством. Выглядит как семейный праздник, на котором присутствуют в основном призывники и их родные. Наверное, партнёров по бизнесу и сослуживцев сюда приглашать тоже можно, но как я понимаю, не принято…

О! У девчонок на сцене пауза. Начались разговоры в микрофон. Поздравляют. Потом у них ещё один танец и я. Пришла мне тут в голову мысль, когда эта суета только началась, тоже сделать — «подарок». Вспомнилось, как мы с парнями объявляли «музыкальный подарок» выступая на каком-нибудь мероприятии. Дело знакомое. Но тогда, следом за пришедшей мыслью, я подумал, что вряд ли кто меня пустит «сверкать» рядом с «Короной». Поэтому, я немножко покрутил в голове возникшую идею и отставил её в сторону. Второй раз я вернулся к ней после того как послал Чжу Вона в «волшебный лес». Через некоторое время, когда я успокоился, меня настигло раскаянье. Особенно оно усилилось после воспоминания об истории с американцем. «Ну и чего теперь?» — подумал я тогда, как говорится — «К людям нужно мягче, а на вещи смотреть ширше. Ну такое у него воспитание! Что выросло, то выросло, как говориться. Но, в общем-то — нормальный парень. Своих не бросает. Вписывается. С моей стороны будет откровенное западло, если я тихонько отвалю в сторону, словно знать его не знаю. Нужно помочь закончить историю с „гейством“, раз и навсегда закрыв эту тему. Рассчитаться, чтобы не чувствовать себя должником. Тем более, что если у меня выгорит, то я ещё смогу себя показать на выступлении, добавить шансов при прослушивании в агентстве…»

Приняв решение, я занялся сбором информации. Первое, что сделал, узнал план мероприятий. Оказалось, что будет два театральных выступления. Одно в «Golden Palace», другое — при военкомате. Ну, с первым было всё понятно. Финансовая мощь империи Кимов давала все основания предположить, что всё будет по первому разряду и соваться туда, скорее всего, просто бессмысленно. У никому не известной девчонки, вдруг пожелавшей что-то внезапно исполнить со сцены, шансов на это нет никаких. Плюс ещё момент, что все всё тут же узнают. И моё начальство и Чжу Вон. Нетрудно представить, как будут развиваться дальнейшие события в этом случае.

Поэтому, оставив и пометив первый вариант как «самый крайний случай», я обратил свой взор на военкомат, предполагая, что раз там финансирование идёт из государственной казны, то можно ожидать, что и дома там будут пониже и асфальт — пожиже. Плюс, там до самого выступления есть шанс сохранять инкогнито. Предположение оказалось верным. Не знаю, сколько получит подвязавшееся на организацию проводов агентство, но приняли меня в нём спокойно, без «понтов». Пообщался, создалось впечатление, что у людей есть желание сделать свою работу как можно лучше, а не абы как.

Там же, впервые использовал полученные сертификаты. Правда, не по прямому назначению, но их количество и высокие баллы сразу переменили ко мне отношение окружающих, заставив людей смотреть на меня другими глазами. Вот и пригодились…

Над выбором композиции размышлял не долго. Петь и танцевать не умею, следует рассчитывать только на исполнение. Покрутив в голове варианты, пришёл к выводу, что сыграть можно много чего годного, но выбрать из онного нужно было одно. Используя ассоциации: армия — солдаты — проводы — военная музыка, решил, что исполнение марша выглядит предпочтительней всего. Посмотрел местный парад вооружённых сил. Личное впечатление от всего там прозвучавшего — «ни рыба, ни мясо». Энергетика вялая. Европейские военные марши, а уж тем более наши — куда как мощнее звучат.

В итоге, всё обдумав и взвесив, выбрал — «Прощание славянки». Общепризнанный фаворит среди военных оркестров, красивое звучание, хорошо знакомое мне произведение. Инструментов, правда многовато, но можно постараться и напрягшись, попробовать успеть записать за неделю «фул версию».

Уже было приступил к осуществлению замысла, как в голове возник ещё один вариант. «Советский марш» из компьютерной игры Red Alert 3. В своё время вышла у меня с ним забавная история. Когда я его услышал первый раз в жизни, я учился уже на втором курсе и прибывал в непоколебимой уверенности, что знаю английский язык, если не на отлично, то уж точно, на очень хорошо. Поэтому, впервые прослушав этот беспощадный марш, я подумал, что кто-то лажово перевёл английский текст и наложил его на музыку. Если честно, в первый раз я вообще не понял, что там поют. С третьего раза как-то смог разобрать. Как я позже узнал, исполнение принадлежало какому-то «Казацкому хору» из Сан-Франциско. Но, не смотря на «русскость», калифорнийские казаки исполняли гимн со столь жестоким акцентом, что все попытки расшифровать на слух, что же они доподлинно поют, оканчивались у меня, да и не только у меня, провалом. При этом сама музыка и исполнение были проникнуты настолько атомной имперскостью, державностью и духом, что просто задница чесалась немедленно встать под знамя легиона империи и пойти кому-нибудь вломить так, чтобы навсегда запомнили!

Короче, загорелся я сделать нормальный перевод к этой музыке. Нашёл кто, откуда, исходники, ноты, но ожидало меня разочарование. Оказывается, разработчики игры, при создании своего шедевра, были склонны к «клюкве» и откровенному троллингу. Текст марша, итерационно переделывая, писал один из них. В какой-то момент, когда остальные решили, что получившееся стало достаточно идиотическим, творческий процесс остановили и для «доработки напильником», автор передал рождённый шедевр своему отцу, имевшего русские корни. Тот по-быстрому сделал перевод, а расовые казаки его лихо исполнили. Как сейчас помню, там было такое:

Наш Советский Союз покарает Весь мир, от Европы к Неве, на восто-ок, Над землёой везде будут петь: «Столица, водка, советский медведь наш!»[27]

Мои попытки получить нечто более внятное успехом не увенчались. Либо выходила аналогичная хрень, либо, после художественной обработки, нечто и близко не лежавшее с первоначальным вариантом. В конце-концов мне надоело и я бросил мучить мозг, но вот музыкальной части марша я наслушался тогда изрядно. И после пары проб убедился, что она вся со мной. Порадовавшись этому факту, я изменил свой выбор и решил исполнить музыкальную находку компании Electronic Arts. Всё же «славянка» — старый марш. По музыке слышно. Да и не представлялись мне современно камуфлированные и экипированные корейцы из бригады «Голубые драконы», марширующими под «Прощание славянки». Никак не представлялись. А вот под «Советский марш» — вполне…

Таак, девчонки закончили, теперь я! Вдох-выдох! Я спокоен… Вдох-выдох! Я спокоен, я солнце… Гоу!

Время: этот же день. Проводы.

Место действия: зрительская трибуна стадиона. Несколько рядов сидений занимает семейство Ким. Рядом с Чжу Воном, в прекрасном настроении сидит Ю Чжин, периодически, как бы невзначай, стараясь коснуться его плечом. Тот же, не обращая внимания на вертящуюся рядом девушку, внимательно смотрит на сцену, с видом, таким, как будто ничего интереснее в жизни не видал.

Ю Чжин подарила парню изящный, покрытый платиной иридиевый браслет, для ношения на плече. На браслете выгравированы группа крови, фамилия и имя владельца. Пользуясь тем, что на эстраде приглашённая группа девушек закончила выступление и, под аплодисменты зрителей, покидает сцену, Ю Чжин наклоняется к Чжу Вону.

— Оппа, тебе понравился мой подарок? — шёпотом интересуется она прямо ему в ухо.

— Угу, — мычит в ответ Чжу Вон, отклоняя голову в противоположную сторону.

— Оппа, обязательно носи его! Каждый раз, видя его, ты будешь вспоминать обо мне!

— Для этого ты выгравировала внутри твоё имя?

— И твоё тоже! Моё — с одной стороны, твоё — с другой!

— Не знаю, позволят ли в армии такое носить…

— Оппа, это самый лучший подарок, что я смогла найти! Он такой мужской! Такой мужественный… Прямо как ты…

Сказав это, Ю Чжин смущённо краснеет. Чжу Вон бросает на неё взгляд и насмешливо хмыкает. В этот момент, рабочие сцены выносят и ставят синтезатор на подставке, а вышедшей на сцену конферансье объявляет следующий номер.

— А теперь последний номер нашего выступления! — громко объявляет конферансье, — неожиданно, в компанию, занимающуюся организацией этого концерта, пришла девушка и сказала, что хочет сделать подарок своему парню, уходящему в армию. Она написала для него достаточно необычную композицию, которую вы сейчас все и услышите. Встречайте! Пак Юн Ми!

Чжу Вон издаёт хрюкающий звук, а Ю Чжин замирает с приоткрытым ртом, не веря своим глазам.

— Ну, вообще-то он не мой парень, — выходя на сцену поправляет ведущего в свой микрофон Юн Ми, — он мой друг.

Не смотря на достаточно жаркий день, она одета в джинсы, короткую джинсовую куртку с закатанными до локтей рукавами и белую блузку. На ногах светло-голубого цвета теннисные туфли, а на голове — надетая задом наперёд красная бейсболка. Издали она очень похожа на мальчишку. На сцену Юн Ми выходит без поклона и приветствия. Так, словно звезда, которую узнают все и везде, и которая может особо не заморачиваться такими пустяками.

Зрители, с интересом разглядывая девушку, кивают и понимающе смеются её словам — да, мол, конечно, мы понимаем. Всё понимаем! Друг.

— Он будет служить в морской пехоте, — уверенно продолжает Юн Ми в микрофон, — в знаменитой бригаде — «Голубые драконы»…

Семья Чжу Вона, до которой дошло, о ком сейчас говорят, дружно поворачивается к своему призывнику. Тот, на секунду сделав большие глаза, с непонимающим видом, пожимает в ответ плечами. У Ю Чжин на лице растерянность. Она не знает, что происходит и что ей нужно делать.

— Не знаю, есть ли у «Голубых драконов» свой марш, — тем временем рассказывает дальше Юн Ми, — наверное, есть. Но даже если это так — пусть у них будет ещё один. Я написала марш. Посвящаю его Ким Чжу Вону, «Голубым драконам» и всем парням, защищающим и оберегающим от врагов нашу родину…

Юн Ми становится перед синтезатором, двумя руками закрепляет микрофон в держателе стойки и, вытянув шею и наклонившись вперёд, громко объявляет в него — марш «Голубых Драконов»!

Наклонив голову, она уверенно опускает руки на клавиши. В ответ над полем мощно трубят трубы и под ритм печатного шага марширующих по брусчатке батальонов, на ничего не подозревающих корейцев, внезапно обрушивается настоящий ИМПЕРСКИЙ МАРШ![28] Марш, распираемых силой стальных мускулов и преисполненный насмешливого презрения к врагам. Странный и чуждый для этой страны, народ которой всегда считался мирной нацией.

Замерев, люди слушают. Звучит последняя нота. Тишина… Конферансье, сам в растерянности, озадаченно смотрит на непонимающе переглядывающихся друг с другом зрителей.

— Удачной службы, хён! — наклонившись к микрофону, громко произносит напутствие Юн Ми и добавляет, делая жест рукой — Файтин!

Видно вспомнив, что нужно делать, она кланяется и уходит со сцены, по-прежнему сопровождаемая недоумённым молчанием.

— Эээ…мм… Что ж. Это было весьма… неожиданно… — произносит в микрофон «отлипший» конферансье, тоже, как и все, в первый раз услышавший марш, — да, неожиданно… весьма…..

Над трибуной возникает лёгкий гул из удивлённых голосов зрителей.

— Тебе понравилось?… Не знаю… Такая странная музыка… Кто эта девушка?… Сколько ей лет?…. Разве она не слишком молода для такой музыки?… Где она учится?… Как она могла такое написать?… Разве это корейская музыка? Что это вообще было?… Она сказала — хён?… Вы тоже слышали?… Сказать парню — хён!.. Что это такое?…. Это очень странно…. Так это девушка или парень?… Надо же — хён!

С непроницаемым выражением на лице и плотно сжав губы, Чжу Вон смотрит поверх крыш и деревьев в голубое небо…

Место действия: пустынный закуток между трибунами. Чжу Вон, приложив к уху телефон, с кем-то разговаривает повышенным тоном.

(телефонный разговор)

(Чжу Вон) — Ты что творишь, чусан-пурида? Совсем мозги потеряла?

(Юн Ми, удивлённо) — В смысле?

(Чжу Вон) — В смысле, что ты устроила! Если решила обратить на себя внимание выступлением на моих проводах, это понятно. Но зачем делать из себя моджори,[29] обращаясь ко мне — хён? Это-то зачем?!

(Юн Ми, хмуро)… — Я перепутала…

(Чжу Вон) — Перепутала?!

(Юн Ми) — Да. Я не хотела. Просто сильно волновалась. Забыла, что нужно поклониться… И слова… перепутала. Извини.

(Чжу Вон) — Извини?! Как можно так перепутать?! Специально ведь сделала! За посылку решила отомстить?! Злопамятная, да, зверёныш?

(Юн Ми, вздыхая) — Нет, я просто решила прийти на твои проводы. Закрыть тему «друга». Ты же хотел…

(Чжу Вон) — Решила она! А мозгов посоветоваться со мной у тебя не хватило?! Да ты только хуже сделала! Уже забывать стали про моего «друга», а ты опять вытащила эту тему! Что на тебе за одежда? Как ты выглядишь?! Журналисты от восторга с ума сойдут! Это же новый скандал!

(Юн Ми молча сопит в трубку)

(Чжу Вон, продолжая возмущаться) — А что скажут в бригаде про этот твой марш?! Получается, что это подарок им — от меня! С чего ты решила, что его не станут критиковать? Где ты вообще его взяла?!

(Юн Ми) — придумала…

(Чжу Вон) — О другом нужно думать! Когда девушка провожает оппу в армию, она грустит, поёт печальные песни, плачет, а не пишет… такое, как ты! Ты, что, на войну с ним собралась?! Под такую музыку только убивать хорошо! Причём, с наслаждением!

(Юн Ми недоумённо) — …это музыка для военных…

(Чжу Вон) — Ты девушка, а не солдат! Вот и пой соответствующие девушкам песни!

(Юн Ми, начиная сердиться) — Это моё дело, что петь. Кому не нравиться, пусть не слушает!

(Чжу Вон, с бешенством в голосе) — Заткнись! А то я сейчас найду тебя и вместо армии попаду в тюрьму! Заткнулась, поняла?!

(Юн Ми молчит)

(Чжу Вон, вдохнув-выдохнув) — Значит так. Больше не смей мне попадаться на глаза, слышишь?! Пусть тебя сожрут журналисты, пока я буду в армии! И попробуй только сказать про меня что-нибудь не то! Поняла? Ответишь за вторжение в мою личную жизнь! Тебе ясно!?

(Юн Ми, вздохнув) — Ясно…

(Чжу Вон) — А раз ясно, тогда проваливай, идиотка!

Чжу Вон разорвав соединение ещё несколько секунд откровенно материться вслух, потом оборачивается и натыкается на ошарашенный взгляд Ю Чжин, которая слушает уже примерно с половины разговора.

— А тебе чего?! — срывается он на неё.

— Оппа, — испуганно втягивая голову в плечи, говорит та, — твоя мама послала тебя найти…

Чжу Вон от души врезает кулаком по удачно подвернувшейся стене.

Трейни двенадцатая

Место действия: дом семьи Ким. Небольшая гостиная, в которой установлен большеразмерный плоскоэкранный телевизор. В комнате бабушка и Хё Бин.

Время действия: вечер дня проводов

— Вот ведь, — произносит бабушка, выставив в сторону телевизора зажатый в ладони пульт и с продолжительной «фиксацией» пальца нажимая на нём кнопку, — Ага, сработал! Вечно по три раза приходится нажимать…

Бабушка неспешно откладывает пульт в сторону. На экране — замершее видео со дня проводов Чжу Вона. Момент, когда Юн Ми уходит со сцены.

— Я же сказала тебе убрать эту девочку подальше, — недовольно говорит бабушка, поворачиваясь к внучке, — почему она ещё тут? Ты же обещала соблазнить её деньгами, Хё Бин?

— Прости меня, бабушка, — хмуро отвечает та, — я… я поторопилась.

— Поторопилась?

— Да. Я хотела, чтобы она подержала в руках деньги, а потом поговорить с ней, но… на Чеджу… У неё был такой восхищённый вид, когда она ходила по отелю… Она была такая воодушевлённая, когда работала… Я решила, что можно не ждать… А она…

Хё Бин непонимающе пожимает плечами.

— А она опять щёлкнула тебя по носу! — понимающе кивает бабушка, — молодец, так тебе и надо! Разве я тебе не говорила, что выдержка — одна из главных добродетелей бизнеса?

Хё Бин, сложив на коленях руки, молча кланяется.

— Ай-я-яй, — сокрушённо качает головою Му Ран, — сколько ошибок Хё Бин, сколько ошибок… Ну-ка, быстро перечисли где ты виновата!

Хё Бин на несколько мгновений задумывается.

— Я не следовала плану… — «смотря внутрь себя» начинает перечислять она, — поторопилась….. И… и всё…

— Тссс… — недовольно цедит бабушка, недовольно смотря на собеседницу, а потом возмущается — как же всё?! Самое главное ведь не сказала!

— Что, самое главное? — не понимающе смотрит на неё Хё Бин.

— Ты два раза получила отказ и должна была понимать, что этот разговор будет решающими. Ты придумала хороший план, но сама же его нарушила. Почему ты так поступила?

Бабушка пристально смотрит на Хё Бин, ожидая ответа. Та задумывается, пытаясь ответить на поставленный вопрос.

— Просто я увидела, как она смотрела, — начинает объяснять она, — какое у неё было лицо…

Бабушка отрицательно качает головой.

— Подумай ещё, — предлагает она.

Хё Бин в ответ молчит, опустив глаза в пол.

— Ты такая гордая, Хё Бин? — спрашивает бабушка, — или такая глупая? От этих двух вещей очень хорошо помогает крепкая бамбуковая палка. Кстати, куда она подевалась? Давно я её не видела. Внученька, куда делась моя палочка? Ты не знаешь?

Внученька, перестав созерцать пол, бросает на бабушку опасливый взгляд.

— Я дала себя обмануть, — быстро говорит она, — я её недооценила.

— Недооценить можно в первый раз, — благожелательно кивнув, говорит Му Ран, — а он у тебя был третий. Нужно быть глупцом, чтобы и на третий раз не понять, что к чему. Может, ты просто посчитала себя выше её, сочла её недостойной своих усилий?

— Но разве это не так, халмони?[30] Я училась, у меня есть образование, я старше…

Видимо никак не ожидавшая такого ответа, бабушка, удивлённо смотрит на внучку.

— Что не так, халмони?

Внучка тоже, с удивлением, смотрит на бабушку.

— Тссс… — выдыхает Му Ран и задаёт вопрос, — А что будет, если на переговорах твой соперник даст тебе понять, что он ниже тебя? Ты поведёшь себя так же глупо? Не думая, подпишешь убыточный договор или упустишь выгодную сделку, только потому, что он тебе скажет, что ты выше и поэтому выиграешь?

Хё Бин поджимает губы, но молчит, видимо затрудняясь с ответом.

— Мммм, — неодобрительно мычит бабушка, качая головой и не сводя глаз с внучки, — мммм, а я даже и не подозревала… Что ты так думаешь!

Хё Бин продолжает молчать.

— Не-ет, красавица моя, — говорит бабушка, строго грозя указательным пальцем, — Статус не даёт тебе гарантий превосходства! Слышишь меня? Никаких! Ты должна считать, что твой соперник всегда умнее и хитрее тебя. Думать над каждым словом, просчитывать последствия каждого обещания, только так можно заключать хорошие сделки! А ты, я вижу, занималась лишь демонстрацией своего социального статуса более низкому человеку…

— Я этого не делала, — бубнит Хё Бин.

— Что же ты тогда делала? Просто махнула рукой и решила, что и так сойдёт? Что у тебя есть более важные дела, чем возня со школьницей? И каков же твой результат?

Хё Бин опять молчит.

— А результат такой. Ты не выполнила моё поручение. Не удалила эту девочку от своего брата. Это первое. Второе. На его проводах в армию она сделала ему очень запоминающийся подарок для всех, кто там был. Боюсь, люди теперь начнут считать её девушкой твоего брата…

Бабушка задумчиво смотрит на внучку, а потом переводит взгляд на окно.

— Твой дед и отец недовольны, — говорит она, — они не любят неожиданности. Ещё недовольна я, твоя мать, братья и Ю Чжин, которая выглядела в этой ситуации весьма жалко. Одним словом, все недовольны произошедшим. И всё это из-за того, что ты, как ты говоришь, поспешила. Не дала ей подержать в руках деньги, как планировала…

— Зарплата у неё будет только на следующей недели, — втянув голову в плечи и сгорбившись, делает попытку оправдаться Хё Бин.

Бабушка переводит взгляд с окна на внучку.

— Ты не могла приказать дать ей премию раньше срока? — удивляется она, — да что у тебя с головой такое?

— Просто много работы, халмони, — вновь оправдывается Хё Бин, — так получилось…

Бабушка осуждающе качает головой.

— Семья всегда должна быть на первом месте, — веско произносит она.

— Но я же работаю! Зарабатываю деньги! Это же тоже, для семьи!

— Деньги пусть зарабатывают мужчины. Это их первое дело и обязанность. А первая обязанность женщины — это дети. Негодно воспитанный ребёнок легко растратит и потеряет всё, что собирали и создавали поколения его предков. И всё окажется зря…

Бабушка задумывается, уйдя в себя. Хё Бин молчит с виноватым видом.

— С Ю Чжин всё понятно, — нарушает тишину в комнате халмони, — она согласна стать такой, как нужно. Да, она высокого мнения о себе, любит деньги и роскошь, но это не такой большой грех для молодой женщины. Тем более, для жены младшего сына. Зато она понимает, чего от неё ждут и готова соответствовать в обмен на наши предложения и гарантии. Даже если у неё есть императорские замашки, развиться им будет особо некуда. Она предсказуема и управляема. А вот об этой девушке такого сказать нельзя. Как я поняла, эта её музыка была для Чжу Вона такой же неожиданностью, как и для меня. Она совершает неожиданные поступки. Зачем сказала ему при всех — хён? В сериалах, девушки-бандитки обращаются к главарю банды — хён. Что, наш Чжу Вон — главарь банды?

Хё Бин невольно ухмыляется.

— Что она сделает в следующий раз? — вопрошает бабушка, и, качая головой, делает вывод — Нет, такая невестка мне не нужна!

— Халмони, — напоминает качающей головой бабушке внучка, — ты же сама говорила, что Чжу Вону нужна сильная девушка, которая будет ему опорой в жизни?

— Но не настолько же! И потом, эта её музыка и знание языков? Не слишком ли она талантлива? И её амнезия. Мне это не нравится.

Бабушка делает движение так, словно ей неуютно сидеть.

— А что в этом плохого? — не понимает Хё Бин, разве талант — это плохо?

— Я где-то читала, или по телевизору слышала, — объясняет бабушка, — что очень талантливые люди это почти сумасшедшие. Такова их плата природе за её дар. Их нервы очень возбудимы и из-за этого они порою совершают очень странные поступки, которые не приходят в головы нормальным людям. Такое может передаваться по наследству. Даже через несколько поколений. Я хочу, чтобы у меня были здоровые правнуки. И что бы у них были здоровые дети. Я согласна на то, чтобы они были просто умными. Проживём без таланта.

Хё Бин задумывается над услышанным.

— Вдруг она действительно станет известной? — говорит бабушка, — Посмотри, какую музыку написала!

— И что тогда будет, халмони?

Та в ответ качает головой.

— Как бы внук не кинулся покорять эту вершину, — говорит она, — Ю Чжин для него скучна, а с Юн Ми они уже и сейчас весело проводили время. Голова у него ничем не занята, занятия для себя не нашёл, опять будет по девчонкам после армии бегать. Мужчины любят всё блестящее, а у него ещё и мозгов нет. А она девочка не глупая. Смотри, как ловко перед всеми похвасталась знакомством с нашей семьёй. И выступление своё представила.

— Пропиарила… — подсказывает бабушке более современное слово Хё Бин.

— Да, — кивает та, и несколько неуверенно повторяет слово по слогам, — про-пи-арила. И всё из-за того, что ты легкомысленно отнеслась к моей просьбе!

Бабушка обвинительно выставляет на неё указательный палец.

— Пожалуйста, прости меня, я виновата, — низко наклоняет голову внучка, — просто я не думала, что у тебя такие планы, халмони.

— О будущем нужно помнить постоянно, а не жить лишь сегодняшним днём, Хё Бин. Тогда оно может стать таким как того хочешь ты, а не кто-то другой.

— Да, я поняла. Но что же теперь делать, халмони?

— Буду думать.

— Может, предложить ей учиться музыке за границей? На это она точно согласится.

— Ты уже предлагала учёбу, — скептически отзывается бабушка, меняя позу в которой она сидит на полу, — сначала выяснили, что это за музыка. Хоть звучит она громко, но стоит ли она чего-нибудь? Найди людей, которые смогут это сказать. Поняла?

— Да, конечно, я сделаю, халмони!

— А потом мы с тобою решим, что делать, — милостиво обещает внучке семейный кардинал.

Место действия: дом мамы Юн Ми, гостиная. Юн Ми и Сун Ок сидят на полу, каждая смотрит в свой ноутбук. Их лица освещены голубоватым светом, идущим с экранов.

Время действия: Вечер понедельника, после того самого воскресенья

— О, смотри, — говорит Сун Ок не поворачивая головы, — и здесь уже видео выложили. Правда, всего двадцать два просмотра…

Юн Ми в ответ молчит.

— Сон Дам сегодня чуть не подралась со мною, — не поворачивая головы произносит Сун Ок.

Юна снова молчит, но чуть приподнявшаяся правая бровь показывает, что она слышит.

— Кричала так, словно у неё последнюю чашку риса отобрали… Что я её обманула, когда сказала, что с Чжу Воном у тебя ничего не было…

— Я передумала, — безэмоциональным голосом занятого человека говорит Юн Ми, — подумала, раз он пользовался мною, то почему я не могу поступить с ним так же?

— Он тобою пользовался?! — резко поворачивается к ней Сун Ок.

Юн Ми наклоняет голову к плечу и на пару секунд задумывается.

— Если ты про секс, то я не об этом, — говорит она, всё так же, не отрываясь от экрана.

— А как он пользовался?

— Секретная информация…

— Тссс…

Сун Ок вновь поворачивается к экрану своего ноутбука.

— Дядя не звонил? — спустя некоторое время спрашивает она.

— Нет, — лаконично отвечает Юн Ми.

— Наверное, ещё не знает… Интересно, что он скажет?

Юн Ми пожимает плечами.

— Может, стоит ему позвонить?

— Чем позже он узнает, тем лучше!

Сун Ок чуть слышно хмыкает и переходит на другой сайт.

— Ю, смотри, а тут ещё три человека посмотрели! — говорит она присматриваясь к экрану, и интересуется, — И как тебе в голову пришла такая странная музыка? Как из плохого сна!

Юн Ми отрывается от своего экрана и, наклонив голову к плечу, задумчиво смотрит на сестру.

— И старшим ничего не сказала… Когда только синтезатор из дома увезла? — продолжает говорить вслух Сун Ок осуждающе покачивая головой, — Я даже и не видела…

— Пить надо меньше, — советует ей Юн Ми, — два дня на рогах приходила. Куда уж тут, заметить…

— На каких рогах? — удивлённо поворачивается к ней сестра.

— На тех самых. У вас там что, в институте, подготовка к экзаменам началась? Кто пять бутылок соджу за раз не выпьет, к экзаменам не допустят?

Сун Ок недовольно надувает щёки неприязненно смотря на Юну.

— Наша группа пользуется популярностью у преподавателей, — говорит она, — нельзя отказываться.

— Популярностью? Какой? Вы самые стойкие к выпивке?

— Как ты разговариваешь?! Нужно проявлять уважение к старшим!

— Ага, и закончить университет конченым алкоголиком! Этот ваш, препод информационных технологий, вообще что ли, «в пике вошёл»? Почему вы с ним постоянно пьёте?

— Не говори того, чего не понимаешь! У него сейчас трудный период в жизни!

— Чем же она ему так невыносима трудна?

— У него недавно родился ребёнок!

— И чего он тогда столько пьёт? Жена, что ли, от секса отлучила? Он секс на соджу заменяет? Скиньтесь ему на проститутку, здоровье целее будет…

Сун Ок онемев от услышанного, вытаращивается на сестру.

— Хей! — «отмерев», восклицает Сун Ок, — как ты можешь говорить такие вещи?! Ты ещё школьница! Откуда тебе знать о таком?!

— Не нравится? — спокойно смотря на нее, интересуется Юн Ми, — а мне не нравится, что моя сестра приходит домой пьяной! Куда ты столько пьёшь? Разве не знаешь, что женщинам пить нельзя? Тебе ещё рожать!

Сун Ок на несколько мгновений опять теряет дар речи.

— Я старшая, — зло, прищурившись, говорит она, — я знаю, что делаю!

— Не вижу, — грубо отвечает ей Юн Ми, — ни что старшая, ни что мозги есть!

— Щас, как дам! — замахивается на сестру Сун Ок.

— Как получишь в ответ! — уверенно обещает ей Юн Ми и спрашивает, смотря ей прямо в глаза, — может, мне к вашему ректору сходить? Или к директору университета? Спросить, что за ерунда у них творится? Кого они в конце-концов готовят? Специалистов турбизнеса, или пьяниц с опытом работы? Или это единая профессия?

Сун Ок меняется в лице.

— Не вздумай! — испуганно восклицает она, — меня из университета выгонят!

— Дольше проживёшь без такого образования…

— Да что ты такое говоришь! Как можно жить без образования?!

— Ты таким темпами к концу учёбы точно сопьёшься!

— С чего ты взяла?! Все так делают!

— На всех — я плевать хотела! Меня моя сестра интересует!

Сун Ок изумлённо смотрит на разозлившуюся Юн Ми.

— У тебя бок потом болит! К хирургу на стол попасть хочешь?! Цирроз печени не лечится! Никак и совсем!

Сун Ок продолжает молчать, таращась на младшую сестру.

— Короче, — сбавляет обороты та, не встречая возражений, — чтоб пьяной домой больше не приходила. Иначе я точно, до ректора дойду! Что хочешь делай, но так напиваться не смей!

— Я же изгоем стану!

— Зато здоровой будешь! Давай, справку тебе сделаю, что тебе пить нельзя? У меня доктор знакомый есть.

— Какой ещё знакомый доктор?

— Из дурдома…

— Что-оо?!

— Психиатр. Он, конечно, не по профилю, но уверена, что сможет посоветовать хорошего специалиста. Врачи, они все друг друга знают… Одна мафия…

— О чём ты говоришь? Что значит — мафия?

В этот момент в гостиную входит мама.

— Красавицы мои, — говорит она, устало опускаясь рядом с ними на пол, — что вы так расшумелись? О чём так громко спорите?

— Пытаюсь отправить онни к врачу, — нахмурившись, отвечает ей Юн Ми.

— К врачу? — удивляется мама и смотрит на Сун Ок, — зачем?

— Пусть посмотрят, почему у неё бок болит. И запретят водку пить, — объясняет ей Юн Ми и ворчливо добавляет, — Может, врачей хоть будет слушать…

Мама переводит взгляд на старшую дочь.

— Я не пью водку, — оправдывающимся тоном говорит она ей, — только соджу.

— Какая разница! — перебивает её Юн Ми, — лучше бы уж водку пила! Всё чище, чем эта сивуха!

— Соджу — не сивуха!

— То-то так тебя с неё прёт! Ещё коньяк к ней там мешаете! Вообще сдурели…

— Юн Ми, ты неуважительно разговариваешь со старшей сестрой, — фиксирует нарушение правил мама.

— Трудно уважать пьяницу, — буркает в ответ Юн Ми.

— Я не пьяница! — вспыхивает лицом Сун Ок.

— Тихо! — шлёпает ладонью по полу мама, — тихо!

— Юн Ми, не смей так разговаривать со своею старшей сестрою. Немедленно извинись!

— Прости, онни, — с недовольным видом произносит Юн Ми, выполняя приказ, — наверное, я была излишне эмоциональна…

Явно ожидавшая другую формулировку извинения, мама несколько мгновений озадаченно смотрит на младшую дочь, но решает не акцентировать на этом внимания и переключается на более важное, на Сун Ок.

— Доченька, — говорит она, обращаясь к ней, — твоя сестра перед тобою извинилась. Она была к тебе неуважительна, но это произошло лишь из-за того, что она сильно переживает за твоё здоровье. И меня оно тоже беспокоит. Не слишком ли ты увлекаешься выпивкой?

Поджав губы Сун Ок опускает голову и смотрит в сторону.

— Мама, разве я могу отказаться? — тихо говорит она, — всех приглашают на хвесик и меня… тоже. Если я стану отказываться, тогда буду сидеть одна…

Мама качает головой, грустно смотря на дочь.

— Надо сделать справку! — «бодрым трактором» влезает в разговор старших Юн Ми и начинает объяснять Сун Ок, — Что по состоянию здоровья тебе пить нельзя. Ты идёшь со всеми на хвесик, но для начала там ею размахиваешь как флагом. А потом говоришь, что, несмотря на столь грустные обстоятельства, ты — вместе со всеми, так как всех любишь и уважаешь. Только пьёшь после этого по чуть-чуть, или что-то некрепкое. Одно пиво, например. И не мешаешь ничего ни с чем! И не надо никаким изгоем становиться. Ещё героем засчитают.

Мама и онни озадаченно смотрят на младшенькую.

— Эй, — мотнув головою вверх говорит Сун Ок, — откуда такие познания, мелкая?

— Я изучаю мир, — пожав плечами, говорит та, — в интернете много чего есть.

— Тсссс… — с насмешкой выдыхает старшая сестра.

— А к врачу по-любому нужно идти, — ничуть не огорчённая её реакцией продолжает говорить Юн Ми, — раз бок болит, нужно лечить. Запускать нельзя.

— А деньги? — интересуется у неё Сун Ок, — где мне их взять? На врача и лечение деньги нужны.

— Я дам, — несколько удивлённая вопросом отвечает ей Юн Ми.

— Ты? Где ты их возьмёшь?

— Чжу Воновские шмотки в магазин сдам! Всё равно нужно что-то с ними делать, пока срок возврата не истёк. Там на две тысячи долларов с лишним. На врача ведь хватит?

Мама и Сун Ок озадаченно смотрят на неё.

— Ты же хотела их ему вернуть? — спрашивает Сун Ок.

— А! — легкомысленно взмахивает рукою Юн Ми, — обойдётся! У него денег много. Нам они нужнее.

Мама и Сун Ок переглядываются.

— И тебе не жалко отдавать такое красивое платье? — спрашивает мама.

— А чего в нём такого красивого? — не понимает Юн Ми, — платье как платье. Это всего лишь куски ткани, сшитые нитками. Через пару лет оно станет просто тряпкой. Здоровье Сун Ок гораздо ценнее!

Мама и онни удивлённо переглядываются. Юн Ми между тем продолжает, увлечённо прокладывая дальнейший жизненный путь и отмечая на нём светлые моменты.

— В магазине вернут два миллиарда триста тысяч вон, потом я получу шесть миллионов вон зарплаты, потом у меня ещё есть подработка переводами. Даже если меня выгонят с работы, этих денег хватит, что бы прожить полгода. А через полгода я уже буду заключать контракты с лейблами. Так что, не переживайте — перезимуем!

Замолчав, она вопросительно смотрит то на маму, то на сестру, ожидая их реакции на свои слова.

— Спасибо, Юн Ми, — благодарит Сун Ок, внезапно подозрительно заблестев глазами, — ты настоящая сестра!

— К врачу пойдёшь? — кивнув, спрашивает у неё Юн Ми.

— Да, — опуская голову тихо говорит Сун Ок.

— Ок, я найду тебе самого лучшего. Завтра же займусь.

С довольным видом Юн Ми поворачивается к своему маленькому ноутбуку.

— Юна, дочка, — осторожно спрашивает её мама, — почему ты сказала, что тебя выгонят с работы? Тебе кто-то об этом сказал? Твой кунчан-ним?

— Да нет, — пожимает плечами в ответ та, смотря в экран, — просто Чжу Вон ушёл в армию. Больше я там никому не нужна. Да и работа, честно говоря, тупая и неинтересная. Жалко просто время терять.

— Так может, ты всё же скажешь, почему ты нужна была только ему? — так же осторожно спрашивает мама, — Он же теперь в армии, наверное, уже можно рассказать?

Юн Ми задумывается, потом пожимает плечами, словно говоря — почему бы и нет?

— Я играла роль, — говорит она, — роль его друга. Вот и всё.

— Роль друга? — удивляется мама, — разве у этого замечательного молодого человека нет друзей?

— Наверняка есть, — вновь пожимает плечами Юн Ми, — просто нужен был ещё один. Мама, давай, поговорим потом. Скоро станет совсем поздно, а я хотела бы быстрее закончить.

— А что ты делаешь?

— Пытаюсь разобраться в конкурсах. Хочу понять, который выбрать.

— Ты хочешь принять участие в конкурсе? — заинтересованно подаётся вперёд Сун Ок.

— Да предлагают тут… — «обтекаемо» отвечает Юн Ми, — думаю…

— А кто предлагает? — с загоревшимися глазами спрашивает Сун Ок, — что за агентство?

— Не агентство. Дядечка один…

— Что за дядечка? Откуда? — настораживается онни.

— Из агентства, которое выступление на проводах организовывало. Он там работает.

— А-аа, — разочарованно говорит онни и тут же спрашивает, — а откуда ты его знаешь? Где ты с ним познакомилась?

— Пришла и познакомилась.

— Как пришла? — не понимает Сун Ок, — просто взяла и пришла?

— А что тут такого?

— Но ты же его не знала! — пытается объяснить Юн Ми свое удивление онни, — Он же посторонний мужчина!

Оторвавшись от экрана Юн Ми озадаченно смотрит на сестру, пытаясь понять, про что же ей та втолковывает? Секунды три спустя она решает, что до неё дошло, о чём идёт речь.

— Если долго-долго сидеть на берегу реки, — говорит она, отвечая, — то однажды можно увидеть, как по ней, мимо тебя, проплывёт труп твоего врага. Но, скорее всего, умрёт сидящий на берегу. Можно всю жизнь просидеть, чего-то ожидая. Жизнь — это рынок. Есть что предложить — выходи и предлагай. В одном месте не купили, купят в другом. На любой товар можно найти покупателя. Главное, не продешевить.

Сделав это яркое заявление, Юн Ми вновь поворачивается к экрану.

— Тебе помочь? — многозначительно переглянувшись с мамой интересуется у неё Сун Ок.

— А ты разбираешься в организации конкурсов?

— Нет…

— Спасибо онни, но я лучше сама. Быстрее будет. А то спать уже хочется…

Место действия: учебная воинская часть морских пехотинцев. Бетонный квадрат плац, освещаемый лучами восходящего солнца. На плацу — строй новобранцев в новенькой камуфляжной форме. Перед строем — сержант, заканчивающий инструктаж

Время действия: раннее утро

— … три раза подряд не выполнившие норматив, будут переведены в отдельную группу. Группу — жирдяев. Вам ясно?

— Так точно, господин сержант! — дружно рявкает уже обученный правильному ответу строй.

— По своей душевной доброте, даю совет, — неспешно шагая вдоль строя и внимательно разглядывая новобранцев, советует сержант, — не попадайте туда. Ад, по сравнению с этим местом — так, курорт… Всем ясно?!

— Так точно, господин сержант!

— Отлично. И ещё, перед тем как мы начнём… Рядовой Ким Чжу Вон!

— Я!

— Выйти из строя!

— Есть!

Чжу Вон стараясь «печатать шаг» выходит вперёд и развернувшись лицом к строю, замирает. Сержант, внимательно проследив за его движениями, подходит к нему и молча делает вокруг него круг, критически разглядывая бойца.

— Рядовой, есть проблемы? — наконец нарушает он установившуюся тишину.

— Никак нет, господин сержант! — набрав полные лёгкие воздуха, бодро отвечает рядовой.

— Тсссс… — цедит сквозь зубы сержант, и прищуривается, — я слышал, что на твоих проводах произошла странная история… Говорят, тебя провожал парень… Как девушка провожал. Думаю, тебе нужно прояснить ситуацию парням, да и мне интересно…

Сержант пристально смотрит на Чжу Вона. Тот меняется в лице, на котором появляется выражение лёгкого испуга.

— Это была девушка! — категорично возражает Чжу Вон, — даже ведущий концерта сказал, что она девушка! Можно посмотреть запись! Там всё есть! Могу дать вам посмотреть, господин сержант!

— Да? — с сомнением в голосе говорит сержант, — ладно, хорошо. Но, говорят, что она сказала тебе — «хён». Это так?

— Так, — подтверждая, кивает Чжу Вон.

— Девушка обращается к парню «хён», — продолжает сомневаться сержант, — зачем она так сказала? Ты что, главарь банды? Банды девчонок?

В строю раздаются смешки.

— Внимание, строй! — оборачивается на звуки сержант, — команды вольно не было! Плюс один круг по стадиону!

Тишина в ответ.

— Говори, — оборачивается сержант к Чжу Вону.

— Эээ, господин сержант, — начинает объяснять Чжу Вон, — она просто очень творческий человек. У неё в голове кроме музыки ничего нет. Постоянно всё забывает и путает. Она школьница и хочет стать айдолом…

Сержант с насмешкой хмыкает.

— Она даже музыку написала, — уже несколько жалко оправдывается Чжу Вон, — подарок мне на проводы. Марш — Красная тревога… Поэтому, она так и сказала. Опять всё перепутала…

— Марш? — удивляется сержант и принимает решение, — ладно, дашь мне запись, я посмотрю… Рядовой Чжу Вон!

— Я!

— Встать в строй! — приказывает сержант и добавляет совсем не по уставу, — главарь…

— Так точно! — отзывается Чжу Вон и, козырнув, возвращается в строй.

— Рота слушай мою команду! — орёт сержант, — напрааа-во! К месту проведения физических упражнений, шагооо-ом марш!

Место действия: Сеул

Время действия: вторая половина дня

По немноголюдной улице, возвращаясь с работы, идёт Юн Ми. За спиною рюкзачок, в ушах — наушники плеера. Глаза опущены вниз, выражение лица — сосредоточенное, по виду — о чём-то размышляет. Внезапно, сзади неё на улице, появляется быстро идущий парень в надвинутой на глаза бейсболке с длинным козырьком и марлевой повязке на лице. Он догоняет неспешно идущую и не слышащую из-за плеера его шаги Юн Ми, и, пристроившись сбоку, ловко расстегивает молнию на её рюкзаке. Что-то почувствовав, Юн Ми начинает тормозить и поворачиваться в его сторону, но парень, уже положив ей что-то в рюкзак, быстрым движением застёгивает молнию назад и, сильно толкнув девушку плечом, устремляется вперёд. Юн Ми недовольно смотрит в его быстро удаляющуюся спину и зло шипит себе под нос ругательство. Парень скрывается за ближайшим поворотом. Вздохнув, Юн Ми возвращается к своим сложным мыслям и продолжает путь домой.

Спустя некоторое время она оказывается у небольшого кафе, рядом с которым припаркована полицейская машина. Двое полицейских, как обычно в это время, перекусывают за столиком перед дежурством. Юн Ми идёт мимо кафе. В тот момент, когда она с ним поравнялась и видна посетителям, внезапно появляется пожилая аджума и с криком — «воровка!» вцепляется сзади в её рюкзак. Юн Ми, с ошалелым взглядом, не понимая, что происходит, пытается одновременно вытащить из своих ушей наушники и спасти свой рюкзак себя сумасшедшей тётки. Но та держится крепко, вцепившись мёртвой хваткой. При этом она истерично вопит, что её обокрали, и периодически кричит — «полиция, полиция!». Из кафе выскакивают, дожёвывая что-то на ходу, полицейские и «фиксируют» участников. Начинается «разбор полётов» по горячим следам. Выясняется, что аджума обвиняет Юн Ми в том, что та вытащила у неё кошелёк. Та в ответ на такое искренне возмущается и называет всё полной фигнёй и ложью. Выслушав обе стороны, один из полицейских приказывает Юн Ми показать ему содержимое рюкзачка. Пожав в ответ плечами, та расстёгивает молнию, открывает рюкзак, и все видят лежащий сверху вышитый разноцветным бисером кошелёк, в котором аджума тут же признаёт свою вещь!

Круглые от удивления глаза Юн Ми. Озабоченные лица полицейских. Плачущая аджума.

Занавес…

Место действия: рядом с работой Юн Ми

Время действия: два дня спустя

Юн Ми стоит на широких ступенях рядом со входом в главный офис, держит в руках снятый со спины рюкзак. Выражение лица у неё слегка растерянно-озадаченное, словно она не совсем уверенна в том, что ей следует делать дальше.

— Боже мой, кто это? — с насмешкой в голосе произносит Ю Чжин, поднимаясь снизу по ступеням и останавливаясь рядом с Юн Ми, — неужели это та самая девушка, которая хотела стать айдолом, но её низкая натура взяла верх и она попалась на воровстве?

Юн Ми хмуро и молча разглядывает появившуюся — «вдруг откуда не возьмись». Ю Чжин в шикарном платье, с сумочкой и блестящих туфлях выглядит на все сто процентов, а на фоне Юн Ми — на все триста. Она это знает и от этого, её и так огромное ощущение превосходства становиться просто невероятным.

— Как жаль, что никто так и не услышит твоих великих произведений, — с сарказмом в голосе притворно вздыхает Ю Чжин, — ну, может разве твои пьяные коллеги-мусорщики, которым ты будешь петь в караоке, или мусорные баки, которым ты будешь напевать по утрам, танцуя вокруг с них метлой…

Юн Ми продолжает молча разглядывать собеседницу. Собеседнице же хочется увидеть реакцию жертвы, её сопли и слёзы. Но слёз и сопель нет и разговор, похоже, идёт не так, как представлялось. Поэтому, видя, что Юн Ми молчит, Ю Чжин поворачивается к стеклянной стене здания и смотрясь в отражение, начинает поправлять свою причёску.

— Твоих что ли рук дело? — хмуро интересуется Юн Ми, решив «прояснить ситуацию».

— А я уж думала, что ты такая тупая, что это до тебя никогда не дойдёт! — радостно восклицает Ю Чжин, с улыбкой поворачиваясь к Юн Ми, — вообще-то я хотела подождать пока ты поступишь в агентство, а потом уже ткнуть тебя лицом в навоз, но знаешь… Лето, каникулы. Осенью я вернусь учиться в Париж. Хочется отдохнуть перед учёбой. Сколько тебя ждать, пока ты пойдёшь в агентство? Я решила не затягивать. Закончить с этим делом и жить дальше, забыв о нём. Но ведь и так неплохо получилось, правда? Правда, ведь, неплохо?

Ю Чжин требовательно обращается к Юн Ми, требуя от неё оценки. У той же вид, несколько обалдевший. Она смотрит на Ю Чжин так, словно подозревая, что та малость не в себе.

— Почему? — спрашивает Юн Ми, — зачем?

Выражение лица Ю Чжин меняется. Радость и улыбка с него исчезают, уступая место ненависти и злобе.

— Знай своё место, распутная девка! — зло шипит Ю Чжин, — посмела подумать, что можешь жить где-то ещё, кроме канавы, в которую определила тебя судьба при рождении?! Решила, что достойна большего? Так вот тебе! Ползи назад, откуда вылезла и носа своего не высовывай! Всю жизнь будешь меня помнить! Поняла?!

Юн Ми секунды три смотрит на Ю Чжин, видимо заканчивая у себя в голове «писать карту пациента».

— Я подам тебе знак, — произносит она.

— Что? — несколько растерявшись не понимает Ю Чжин.

— Я подам его тебе один единственный раз. Это очень важно. Смотри, не пропусти. Когда мне будут вручать премию грэмми, я сделаю тебе рукою вот так…

Юн Ми выставляет в сторону Ю Чжин, правую руку с оттопыренным средним пальцем и интересуется: Поняла?

И мгновение спустя добавляет презрительно по-русски: Шалллава…

— Тссс, — презрительно выдыхает сквозь зубы Ю Чжин и бросает в ответ, — коллэгатхыннён!

— Косё бэндзё![31] — парирует на японском Юн Ми и спокойно развернувшись, начинает спускаться по ступеням вниз.

— Эй! — возмущённо кричит её в спину Ю Чжин, — куда пошла?! Я с тобой ещё не закончила! А ну, вернись!

— Та пошла ты… — прилетает в ответ на могучем, но непонятном русском.

Время действия: вечер этого же дня

Место действия: дом семьи Чжу Вона. Кабинет Му Ран. За столом сидит его хозяйка и, по-стариковски отставив перед собою лист бумаги, неторопливо читает, зачитывая вслух понравившиеся места. Рядом со столом, на диванчике, терпеливо ждёт Хё Бин.

— … «влияние фашистских маршей времён второй мировой войны, советских маршей того же периода, а так же несомненные заимствования произведений славянских композиторов»…

Бабушка замолкает, удивлённо оттопырив губы, и читает дальше про себя.

— … «цельное, законченное произведение, созданное композитором, который, по-видимому, обладает большим опытом в написании подобных произведений»…

— Музыка — хорошая, — выносит резюме бабушка, неспешно кладя листок на стол и придавливая его ладонью, — вот только зачем девочке её лет слушать фашистские и советские марши? В её годы у девочек должны быть другие интересы…

— Я её уволила, — сообщает Хё Бин, — сегодня.

— Кого, внученька?

— Пак Юн Ми.

— Почему? — спокойно спрашивает бабушка.

— Она воровка. Украла на улице у аджумы кошелёк и попала в полицию.

Бабушка качает головой, удивлённая такой неожиданной новостью.

— Зачем она это сделала? — спрашивает она.

— Не знаю, — пожимает плечами Хё Бин, — я с ней не разговаривала. Приказала проверить, в полиции подтвердили. О чём мне с ней говорить?

Бабушка снова качает головой.

— Она из бедной семьи, — говорит Хё Бин, пытаясь обьяснить чужой поступок, — и район, в котором она живёт, тоже, не благополучный. Может, она это уже не в первый раз делает? Просто раньше не попадалась.

— Значит, то, о чём я тебя просила, в отношении её и Чжу Вона, — решилось, само собой?

— Да, бабушка. Небо услышало твои желания.

— Хорошо, — кивает Му Ран, — ладно, внученька, иди, а ещё тут немножко посижу.

— Долго не сиди, — говорит, вставая с диванчика Хё Бин, — у тебя вчера давление повышалось. Лучше хорошенько отдохни.

— Да, — соглашаясь, кивает в ответ бабашка и задаёт вопрос уже выходящей в двери Хё Бин, — а откуда ты узнала, что Юн Ми попала в полицию?

— Ю Чжин сказала, — удивлённо оборачивается Хё Бин.

— А, ну тогда иди, иди. Я посижу. Иди, внучка.

Кивнув, Хё Бин уходи. Оставшись одна, бабушка задумывается, подперев голову руками, поставленными на стол. Потом ещё раз перечитывает заключение, сделанное известным музыковедом на марш Юн Ми. Снова задумывается, вздыхает и берёт трубку местного телефона.

— Сан У, ты ещё не ушёл? — спрашивает она в неё, дождавшись соединения, — зайди тогда ко мне, перед тем как поедешь домой…

…

— Будет не хорошо, если имя моего внука будут соединять с именем девочки воровки, — объясняет своё виденье ситуации начальнику охраны бабушка, — поэтому, Сан У, я прошу тебя заняться этим делом. Сделай так, чтобы эта история нигде не всплывала. Лучше всего сделать так, чтобы о ней все забыли. Даже компьютеры.

— Да, госпожа, — почтительно кланяется Сан У, — это можно сделать. Только на это потребуется много денег, госпожа.

— Я дам их тебе, — говорит Му Ран, — чистое имя и репутация стоят дорого…

Время действия: вечер этого же дня

Место действия: дом мамы Юн Ми

— Нужно пойти в полицию и всё рассказать! — восклицает Сун Ок.

— Свидетелей нет, — говорю я, — кто поверит?

Сун Ок задумывается. Мама молчит, опустив глаза в пол. Я только что, вкратце, пересказал родным свой разговор с Ю Чжин. Можно было бы конечно и промолчать, но родные так тяжело перенесли этот удар, что я решил — рассказать. Да я и сам, в общем-то тоже был, в «трансе». Иду по улице, никого не трогаю, думаю о своём. Вдруг подлетает какая-то ненормальная, вцепляется в меня и начинает орать диким голосом. Честно говоря, в первый момент я «струхнул», решил — убивать будут! Но оказалось, дело совсем в другом… Сначала я вообще ничего не понял, наивно решил, что какая-та ошибка произошла. Потом, когда я уже сидел в полицейском участке, до меня стало доходить, что это подстава. Думал, вначале тётка, пока орала, кошелёк мне сама и подложила. Потом вспомнил парня, который толкнул меня на улице. Тут вообще-то народ ходит как терминаторы, не успеешь увернуться — затопчут. Поэтому, столкновение с незнакомцем не показалось мне чем-то из ряда вон выходящим, но начав вспоминать и сопоставлять произошедшие события, понял, что всё было чётко спланированно и скорее всего, кошелёк мне подкинули именно на улице. Вот только было непонятно — кому же я так насолил? Вроде, взять с меня нечего, ни с кем не конфликтовал… Не ясно. А сегодня эта падла всплыла — Ю Чжин. Сразу всё стало ясно и понятно. Чжу Вон, помнится, предупреждал по поводу этой стервы. Совсем дура…

— Что же тогда делать? — спрашивает меня Сун Ок, — как же теперь жить?

Нда-а, Ю Чжин крепко меня приложила. С местным отношением к воровству, считай, на всю жизнь «волчий билет» выписал. Менеджер, с которым я по музыке контактировал, как узнал, из-за чего наша назначенная с ним встреча не состоялась — сразу ушёл в отказ. Мол, забудь, всё что было, какие, нафиг, конкурсы теперь тебе. С работы — тоже выперли. То ли из полиции сообщили, то ли Ю Чжин стуканула… Это, уже, в принципе, не важно, кто именно. Главное, что я теперь без работы. Ладно, «ещё не вечер», как говориться, прорвёмся!

— Всё будет нормально, — обещаю я Сун Ок и сидящей рядом маме, — не беспокойтесь.

— Мудан… ошиблась? — спрашивает онни, обращаясь к маме.

Кто о чем, а вшивый о бане, — с неудовольствием думаю я и успокаивающе обещаю Сун Ок: Найду я тебе хорошего мужа, не беспокойся.

— Тебя же даже в агентство не примут! — возражает в ответ она, — как ты найдёшь?

— Что, на агентстве свет клином сошёлся? — отвечаю я и добавляю, — Не примут, значит, пойду другим путём, вот и всё!

— Каким путём?

— Создам собственную группу!

Конец второй книги

Примечания

1

Киккакэ (kikkake) яп. — «позер», человек, пытающийся казаться круче, чем есть. Прим. автора

(обратно)

2

«— сама» — суффикс, яп. — демонстрирующий максимальное уважение и почтение. Применяется в словах описывающих людей или объекты к которым говорящий хочет выразить глубокое уважение. Примерный аналог обращения «господин», «достопочтенный». Прим. автора.

(обратно)

3

(Ротация — по-нашему можно сказать «прокрутка», т. е. когда песню/клип какого-нибудь исполнителя «крутят» по радио/ТВ. Чем чаще крутят, тем больше известность и популярность. Слово очень близко по смыслу к «раскрутке», т. е. рекламе песни и «звезды». «Попасть в ротацию» почти однозначно по смыслу «раскрутиться» или «разрекламироваться» — прим. автора).

(обратно)

4

«Парные костюмы» — молодёжная мода в Южной Корее. Многим влюбленным там нравится ходить в нарядах со схожими элементами, особенно на романтические праздники. Парни и девушки покупают себе совершенно одинаковые костюмы и с удовольствием щеголяют по улицам в образе близнецов. В Корее можно купить парные костюмы для сноубординга, плавания или пробежек, а также для более интимных моментов — совместного сна или любовных игр. К этой моде часто прибегают и семейные пары, которые хотят оживить свои отношения. прим. автора.

(обратно)

5

(чусан-пурида — сленговое выражение из обихода продавцов. Означает покупателя создающего проблемы. Который придирается к каждой мелочи и задаёт тысячу вопросов, «качая» свои права. Короче — проблемный человек)

(обратно)

6

РК — республика Корея. прим. автора

(обратно)

7

(посмотреть, как в Корее живьём едят октопокусов, можно тут — -9hiM7Xc. Большое спасибо приславшему ссылку на это видео!)

(обратно)

8

тонсен — младшая сестра или брат Прямым обращением это слово не является, никто и почти никогда не называет младшего «тонсэном» при непосредственном контакте, однако в разговоре с третьим лицом об этом человеке его могут назвать этим словом. Прим. автора

(обратно)

9

в Корее, старшему, а тем более начальству, подавать какие-либо предметы следует, держа их обеими руками и с поклоном. Это показывает проявляемое уважение. Брать и подавать одной рукой могут только близкие люди или старшие (начальники) младшим (подчинённым). Во всех остальных случаях это считается появлением неуважения. Прим. автора.

(обратно)

10

(кто желает послушать — )

(обратно)

11

(«помпаж» — нарушение работы турбореактивного двигателя. Сопровождается громким хлопком, после чего двигатель, обычно, отключается и наступает тишина… пр. автора)

(обратно)

12

для азиатов годовщина смерти родителей является самым важным событием, во время которого нельзя отсутствовать. прим. автора

(обратно)

13

бадуги — корейский вид покера. Бадуги — так в Корее называют породы собак. Отличительной чертой породы являются пятна и точки разных цветов на шерсти. Чем больше пятен и цветов, тем более породистой считается собака. По аналогии и в игре, у победителя, должна быть комбинация, состоящая из карт разного ранга и разных мастей.

(обратно)

14

каваи — яп. милый, мило, прим. автора

(обратно)

15

агентство FAN Entertainment выдумано автором. прим.

(обратно)

16

(Потому что ты уезжаешь)

(обратно)

17

()

(обратно)

18

(Я терпеть не могу дождь) )

(обратно)

19

()

(обратно)

20

(/d/-nGGoQVVpNSaC)

(обратно)

21

«бурый медведь» — нехитрый и простой в приготовлении коктейль, изобретение советских золотодобытчиков, работавших в Сибири. Состав: пятьдесят миллилитров коньяка + сто миллилитров шампанского. Подаётся холодным, без льда. Выпивается залпом. прим. автора

(обратно)

22

мембер — участник музыкального коллектива. прим. автора

(обратно)

23

(«минусовка» — жаргонное выражение, означающее запись без наложения голоса певца. Одна музыка. Прим. авора)

(обратно)

24

(Кусотарэ (kusotare). яп. — Идиот. Буквально — «голова из {censored}» прим. автора).

(обратно)

25

(Удзаттэ! (uzatte!). яп — «Пошел в…». прим. автора).

(обратно)

26

(Мичинном. кор. — Сумасшедший ублюдок, кретин. прим. автора).

(обратно)

27

(послушать музыку и текст можно тут — )

(обратно)

28

(послушать инструментальный вариант марша исполняемый Юн Ми можно здесь — )

(обратно)

29

(моджори — дурак, дурень кор. Прим. автора)

(обратно)

30

хальмони — бабушка. кор. Прим. автора

(обратно)

31

косё бэндзё — яп. «общественная уборная», девушка, которая никому не отказывает. Прим. автора

(обратно)

32

монолог Жванецкого — Попугай

(обратно)

33

монолог Жванецкого — В метро )

(обратно)

Оглавление

Трейни первая

Трейни вторая

Трейни третья

Трейни четвёртая

Трейни пятая

Трейни шестая

Трейни седьмая

Трейни восьмая

Трейни девятая

Трейни десятая

Трейни одиннадцатая

Трейни двенадцатая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg