«Имперец»

Имперец (fb2) - Имперец [компиляция] 1931K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Сергеевич Конторович

Александр Конторович Земля горит под ногами. Смерть оккупантам!

Имперец. Книга 1. Живыми не брать!

— И в заключение передаем сводку криминальных новостей. — Миловидная дикторша на экране сменилась серьезным на вид мужиком.

— Добрый вечер, дорогие телезрители! — хорошо поставленным голосом произнес тот. — К сожалению, не могу сказать, что этот вечер был для всех нас одинаково добрым…

На экране сменилась картинка — камера показала полуосвещенную улицу. На ней было видно несколько автомашин. Рядом с полицейской машиной возвышался характерный фургон «помогальников» (так окрестили в народе вспомогательный корпус сил поддержки правопорядка). Деловито сновавшие повсюду полицейские, казалось, совсем не обращают внимания на угловатые, закованные в сверхсовременную броню, безмолвные фигуры. Да, по правде говоря, они и впрямь были безмолвными. Я ни разу не мог вспомнить, чтобы они с кем-то общались. Русского языка они, похоже, не знали, во всяком случае — не разговаривали. А на все вопросы отвечали однообразно — вызывали условным сигналом по рации переводчика из местных, и он, как говорящая голова, отвечал за всех. А «помогальники» молча возвышались за его спиной, недвусмысленно покачивая стволами стрелково-гранатометных комплексов. Они почти никогда не вмешивались в действия полиции, но присутствовали практически всегда — их светло-серые фургоны можно было встретить абсолютно в любом месте.

Вот и сейчас они стояли по периметру площадки и, похоже, совсем не интересовались происходящим.

А полицейские деловито переворачивали тела, что-то подбирали с земли и фотографировали. Собирали оружие и, подойдя к большому ящику, картинно бросали туда «калаши» и пистолеты.

— …Благодаря слаженным действиям полиции и сил вспомогательного корпуса была пресечена очередная выходка криминалитета. Бандиты собирались совершить нападение на склад, принадлежащий компании господина Акопова, — на экране мелькнула вывеска, а по низу экрана ненавязчиво пробежала строка рекламы, — но эта их попытка не привела к успеху. Прибывшим вовремя нарядом полиции было предложено нападавшим сложить оружие и прекратить противоправные действия. Они отказались и открыли огонь. Бандитам удалось легко ранить двоих полицейских…

Камера крупным планом показала врача, бинтовавшего руку коренастому парню в синей форме.

— …Ответным огнем стражей порядка нападавшие были блокированы, а их автомобиль — поврежден…

Крупным планом — пулевые пробоины в капоте старого «УАЗа», разбитые стекла в водительской двери.

— …Благодаря своевременной поддержке сил вспомогательного корпуса, быстро прибывшего на место происшествия…

Ну, а как же! «Помогальники» всегда приезжали вовремя. Послушать диктора — так они были чем-то сродни Бэтмену, только он ухитрялся узнавать о преступлении еще до его совершения. Во всяком случае, так показывали в кино, сейчас шла уже сто тридцать восьмая часть бесконечного сериала.

— …Ответный огонь преступников был подавлен, и все они погибли на месте преступления. При изучении тел погибших было установлено, что все они являлись бывшими военнослужащими Российской армии, недавно уволенными в запас. Их имена… — На экране появилось фото улыбающегося парня лет двадцати восьми. — Мареулов Константин Викторович…

Встаю и достаю со шкафа хитрое приспособление. Две изогнутые трубы, соединяясь, образовывали фигуру, отчасти напоминавшую букву «С». Снаружи они были обклеены звукоизолирующей массой, а на торцах имели пористые кольца из губчатой резины. Прикрепив оба торца трубки к динамикам, вставляю в отверстие еще одну трубку. Ее конец притягиваю проволокой к решетке телевизора около выключателя. В комнате сразу же стало тише, громкий голос диктора еле пробивался через звукоизоляцию.

— То-то же… — бормочу себе под нос, наблюдая дело своих рук. — Сам себе мозги и вправляй…

Слушать далее было совершенно необязательно. Я и так знал, что дальше расскажет благообразный мужик. Все новости словно бы шлепали под копирку. Всегда бдительные полицейские быстро засекали преступников. Тотчас же появлялись «помогальники», которые их моментально «нейтрализовывали» (по-русски говоря, расстреливали). И в большинстве случаев бандиты оказывались бывшими военнослужащими. Дальше шли фрагменты интервью с их соседями, которые хором выражали свое праведное возмущение… и прочая белиберда. Слушать это было невозможно. Но выключать телевизор — себе дороже.

Данная операция, при всей своей кажущейся бессмысленности, имела целью запудривание мозгов властям.

Почему им?

Да потому…

Телевизоры нынче поставляются бесплатно — в рамках программы повышения культурного уровня населения (максимально возможного оболванивания, подгоняющего всех телезрителей под один стандарт мышления). Выключать его можно только на восемь часов в сутки — подразумевается, что в это время я сплю. Если же он не будет включен еще час — счет за электроэнергию вырастет. Еще час — снова рост. А она нынче дороговата… Зато, когда телевизор работает, счетчик минусует столько электроэнергии, сколь сожрал вопящий ящик. Сжег телевизор киловатт — счетчик минусует его и еще один к нему добавляет. Итого, для однокомнатной квартиры с холодильником и микроволновкой, месячный счет выходит около пятидесяти рублей. А вот если зомбоящик выключить… от пенсии не так уж много и останется.

Сначала мы попросту выключали звук, а экран завешивали тряпкой.

В телевизоры добавили датчик освещенности и микрофон, оценивающий уровень звука в помещении. Причем не какого-то постороннего звука, а голоса диктора. Не просекшие этой уловки тотчас же получили нехилые счета за свет.

Но хитро вывернутая народная мысль родила вот такое приспособление — «затыкалку». И теперь вопли динамиков прямо переадресовывались микрофону. Пока это работало. А на экран можно и не смотреть — привыкаешь…

А что на него смотреть?

Каждый день — одно и то же. Всемерное торжество демократии и всеобщее умиление народа. Жутко довольные молодые ребята, веселящиеся в ночных клубах и на модных вечеринках. А что ж не веселиться? Кредит ноне доступен с шестнадцати лет, согласия родителей на это не требуется. Место работы можно и не иметь, дадут и так. Правда, с одним ограничением. Под кожу берущего вживляется микрочип, хранящий все данные о хозяине. В этом случае даже скидку дают — пять процентов! До фига… это смотря сколько берешь. И продляют охотно, даже задержки небольшие прощают. Клево!

Ну, это, опять же, как глянуть. Я вот попробовал…

Нет, дали-то быстро, хотя и покривились, что от чипа отказался. Но рогом переть не стали — не хочешь, ради бога. Будешь больше платить.

Собственно говоря, я рассчитывал быстро эти деньги отдать. Запасы кое-какие были, опять же, и работа имелась. Так что шанс присутствовал. Ага, пока я эти деньги не взял.

Дали их на десять лет. Удивились, когда я попросил пункт о досрочной выплате указать — нет его в стандартном договоре. Уж этот парень, что из банка, так меня уламывал… даже скидку пообещал. Аж на полтора процента! Ну, тут я уже уперся — мол, иначе брать не стану. Ладно, подписали договор, на мою социальную карту занесли — теперь это документ! Паспорта у нас уже года два как отменили, разве что в глубинке где остались… Всего два документа ныне у нас. Удостоверение личности и социальная карта. По ним теперь все дела и ведут. Очередей нет — сунул в считыватель карту и жди, когда тебя вызовут. Правда, могут вызвать и не сегодня. Такое тоже случается. Я вот как-то неделю ждал… Но дождался, просьбу свою девушке симпатичной изложил — и получил отказ. Быстро и без проволочек.

— Вы не обладаете должными навыками для того, чтобы заниматься выращиванием сельскохозяйственной продукции, господин Волин. Не проходили профильного обучения и незнакомы с применяемыми в этой области стандартами. Сожалею — но вам отказано.

— Что за чушь?! Картошку и морковку растить — теперь учиться надо?! Да я ее всю жизнь растил на огороде! И ел!

— И дальше есть можете. Сами. Но продавать — нет. Мы не можем ставить под удар здоровье потенциального покупателя. Времена кустарей-одиночек прошли. Сами себя вы имеете право кормить хоть опилками — свободный человек свободен во всем! Но вот других людей… Увы, это противозаконно. Ваша продукция не прошла контроля качества, не получила нужный сертификат…

— А если я это ваше обучение пройду?

— Лица старше тридцати лет к данной программе не допускаются. У вас сильная профессиональная деформация.

— Да ладно! Я и в сорок с парашютом прыгал, чай, учеба ваша не сложнее прыжка станет?

— Лица, подвергавшиеся повышенным физическим и психологическим нагрузкам, связанным со службой в Русской армии, являются ограниченно годными к такому обучению.

Да робот она или кто?

Такие вот миловидные девушки в большом количестве возникли почти во всех социальных учреждениях. Как-то очень быстро и почти одномоментно. Они заменили собою пожилых теток, привычно сидевших на своих местах многие годы. По телевизору сообщили, что это братская поддержка от европейских народов изголодавшейся России. Ну да, большинство этих девиц были из Прибалтики, Польши, еще откуда-то… Так что на все местные обычаи и прочее им было начхать с высокой башни. Да и наша молодежь на эту непрестижную работу не очень-то и шла. Министр социального развития, глядя с экрана добрым взором, поведал нам о том, что подобным образом будут разорваны и уничтожены все коррупционные схемы, каковых в данном министерстве хватало. Разумеется — до его появления на этой должности.

Ну, а то, что за столь «вредную» работу в такой отсталой стране им полагались нехилые льготы и прибавки, — вполне естественно. Только вот никого об этом особо не оповещали — не та тема, неинтересно…

В общем, разрешения на торговлю я не получил.

И как-то так совпало, что стоило мне внести в банк первый крупный внеочередной взнос на погашение кредита… меня внезапно вызвали к управляющему нашей конторой. Мужик это был, в принципе, неплохой. Еще из старых, оттого и не научился врать беззастенчиво. Крутить и вертеть он не стал и прямо заявил, что я уволен.

— С какого рожна, Виталий Степанович?

— Сверху указиловка пришла.

— Ко мне что — претензии есть? Машину плохо вожу? Аварию где-то сотворил и сбег?

— Нет. Такого ничего не было.

— А что было?

Он оглядывается и встает со своего места. Подходит ближе:

— Не фиг выпендриваться было, Михал Петрович! Все кредиты вовремя отдают, процент положенный платят… а тебя куда понесло? Вот и делай выводы!

Всю эту хитрую механику мне чуть позже разъяснил Толян. Он вообще мужик умный, с головою дружит, и язык у него подвешен здорово.

Я очень хорошо помню, как впервые с ним познакомился…

— Восьмой, приготовиться! — пискнуло в наушнике радиостанции. — Четвертый, доложить о готовности!

— Четвертый готов! — нажимаю клавишу передатчика. — На позиции, объект вижу.

Мы все лежим в развалинах старого цеха. Полуразрушенные стены хорошо скрывают спрятавшихся в траве бойцов. Если смотреть со стороны, то заметить нас можно, только подойдя вплотную.

Хаотическая мешанина из обломков конструкций, пустых железных шкафов и каких-то старых механизмов кажется совершенно непроходимой. На первый взгляд здесь могут пролезть разве что заводские кошки. Их в данном месте великое множество самых разнообразных расцветок. Один из них, рыже-полосатый котище, сейчас сидит в нескольких метрах передо мной. Греется, злодей, на солнышке. А мы все под этим солнышком просто потом истекаем. И глядя на него, откровенно завидуем. Он ведь не просто так тут сидит: лежащий справа от меня Мишка Капустин периодически подбрасывает этому проглоту кусочки ветчины из вскрытой банки. Оттого-то он и не уходит: кормится. А заодно играет роль успокаивающего фактора. Сидящий с этой стороны на крыше боевик в нашу сторону даже не смотрит. Ежу понятно, что любой, кто рискнул бы пробраться к зданию с этого направления, неизбежно спугнул бы кота. Вот поэтому мы кормим этого рыжего обжору.

Чего ради мы здесь загораем?

Да просто всё. Мы лежим на территории городской станции водоснабжения. В здании перед нашим носом засели боевики. Их порядка двадцати человек. И они требуют, чтобы сюда доставили двоих их соратников, которых задержали пару дней назад при попытке установить мину на железной дороге. Схватить их удалось в буквальном смысле слова за руку прямо в момент закладки фугаса. Один из них оказался давно разыскиваемым злодеем, так сказать, их патриархом минного дела. Понятно, что проигнорировать его задержание и неизбежную пожизненную отсидку боевики просто не могли.

Вот и завалился их отряд на станцию водоочистки. Перебили немногочисленную охрану, как раз перед этим лишенную автоматического оружия по указу сверху, и заминировали баки с хлором, пообещав рвануть все это хозяйство и затопить ядовитым газом близлежащие жилые кварталы. Сейчас там потихоньку эвакуируют жителей из домов. Потихоньку из-за того, что на крыше цеха торчит боевик с биноклем, время от времени оглядывающий жилые дома. Они сразу предупредили: заметят вывод людей — взорвут баки немедленно. Вот и проявляют местные опера чудеса изворотливости, вытаскивая людей под прикрытием окрестных строений. Боевики, должно быть, немало бы удивились тому, что совсем недалеко от позиции их наблюдателя абсолютно аналогичным делом занимается и наш боец. Он тоже просматривает в бинокль окрестные дома, чтобы вовремя заметить мелькнувших где-то людей. Совсем нейтрализовать хождение мы не можем, это понимают и боевики. Как ни удерживай людей внутри помещений, но при получении известия о возможной газовой атаке они рванут напролом, и никакой кордон их не остановит. Опираясь на этот аргумент, руководство отказало боевикам в прибытии журналистов. Мол, пойдет информация в эфир, народ тут же ударится в бега. К чести боевиков, они этот довод восприняли правильно. Не стали орать и настаивать на своем требовании. На выполнение своего ультиматума они дали три часа. Именно столько времени заняла бы транспортировка самолетом задержанных лиц из областного центра.

А за это время нас подняли по тревоге. Отчего нас? Да не было рядом больше никого. Соответствующие специалисты еще только находились в пути. И прибыть они могли при самом лучшем раскладе не ранее чем через час.

Вот и подползаем осторожно, окружая здание цеха со всех сторон.

Но эта задача — не главная. Где-то там, скрытые от нас и от глаз боевиков густой травой, пробираются к своей цели саперы. Им предстоит обезвредить заряды — только после этого мы можем что-то сделать. Новичков среди нас нет, все понимают, что, как только прозвучат первые выстрелы, кто-то из окруженных тотчас же нажмет на кнопку подрывной машинки.

И тогда — кранты всем. Нам и боевикам, местным жителям, которых не успеют вовремя эвакуировать. Даже домашней живности. И этот рыжий проглот, пожирающий сейчас очередную порцию ветчины, он тоже никуда не уйдет.

Не завидую я саперам. Вот уж на чьем месте не захотел бы оказаться ни за какие коврижки! Одно неверное движение — и на твоей совести пара тысяч покойников! Жуть…

Саперы вышли на связь всего один раз. Доложили, что цели достигли, работу начали. И все, больше от них ни единого звука не последовало. Надо думать, рации выключили. И правильно, в общем-то, сделали.

Боевик на крыше устал сидеть в одной позе. Поднялся, поправил автомат и прошелся взад-вперед. Моцион у него, понимаете ли… Я б те, голубчик, устроил прогулку… в один конец! Но кое-какая польза от этого моциона все же имелась.

Когда наблюдатель, пройдясь по крыше, на некоторое время отвернулся в сторону, из-под остова старой автомашины, стоявшей неподалеку от стены, метнулась к зданию быстрая фигура. Кто-то из наших. Прижавшись к стене, он аккуратно ввинтился между балками, на которых возвышался над землей здоровенный бак.

Есть один!

Боевик вернулся на место. Осмотрелся и, ничего подозрительного не заметив, направился в обратный путь. Пользуясь этим, к дому просочился еще один боец.

Ожил наушник рации:

— Четвертый, на связь!

— В канале.

— По команде снимаете наблюдателя. Как понял?

— Понял.

— У них перекличка через четыре минуты. Сразу после нее даем отмашку — убираете всех, кто есть на крыше, и занимаете ее.

— Есть, занять крышу!

Ребята оживляются, слышу щелчки предохранителей.

Мучительно долго тянется время.

— Работаем!

Слева от меня щелкает «винторез» Палыча, и у боевика подламываются ноги. Он мешком оседает около парапета.

Прижавшийся к подпорной балке боец вскидывает руку. Не слышу щелчка, но знаю, что у него там линемет. Разумеется, не штатный корабельный, а специально нашими умельцами доработанный. Есть у нас и другая штука похожего назначения, она может зашвырнуть полуторакилограммовый якорь с линем аж на крышу девятиэтажного дома. Но — шумная машинка, использует штатные автоматные патроны, оттого в данном случае и неприменима. А этот заряжаем углекислым газом — стандартный пейнтбольный баллон. На девятиэтажку он якорь, понятное дело, не забросит, а вот на этот домик — в самый раз.

Сигнал!

С возмущенным мявом шарахается из-под ног рыжий обжора.

Извини, котище, но нам сейчас не до сантиментов.

Вот и стена цеха. Прижавшись к балке, караулит автоматным стволом парапет один из бойцов.

Рывок!

Ногами упираюсь в шершавый бетон. Стыки между плитами — здорово! Слегка вжикают по веревке «жумары».

А вот и край парапета…

Осторожно подтягиваюсь и приподнимаю голову над его краем. Пистолетным стволом обшариваю крышу.

Есть тут кто живой?

Есть.

Тот самый наблюдатель, что разглядывал из бинокля жилые дома.

Пуля пробила ему горло, и сейчас он полулежит у вентиляционной шахты, опираясь на нее спиной. Рядом на залитой битумом крыше валяется радиостанция. И к ней тянет он ослабевшую руку.

Дважды сухо кашляет мой АПСБ.

Не дотянулся…

А больше здесь никого не осталось. В смысле — живых не осталось, снайперы сработали грамотно.

Переваливаюсь через парапет и, распластавшись на теплой крыше, беру на прицел проход вниз.

Он не заперт, дверь на ветру чуть-чуть поскрипывает.

А в нескольких метрах от меня стоит на треноге камера наблюдения…

— «Вышка» — четвертому!

— На связи.

— Вижу камеру!

— Там еще три штуки должно быть — контролируют окрестности. Не трогайте их, мы уже позаботились на этот счет. По плану.

— Есть, по плану!

Так, это значит, что умники из РЭБ уже перехватили картинку, которую эти штучки передают куда-то. И теперь сидящий у монитора наблюдения боевик видит только то, что они ему покажут. Сильно! Далеко шагнула техника!

За моей спиной шорох и движение — группа поднялась наверх.

— Снаряжение снять!

Здесь нам обвязки и карабины более не нужны.

— Заяц, проверить дверь!

Мимо меня бесшумно проскальзывает боец. Секунда-другая, он уже лежит у двери, разглядывая порог. Осторожно просовывает туда зеркальце.

— Командир, площадка заминирована! — шепчет наушник радиостанции.

— Снимешь?

— Покумекаем…

И сапер бесшумно исчезает в проеме двери.

— Лихой, подстраховка!

Коренастый парень, подобравшись к проему, наводит туда ствол пистолета.

Однако!

Эту четверку тут что, помирать оставили? Раз заминировали путь вниз? Или какой-то вариант отхода все же предусмотрели и для них?

Осматриваю крышу.

Ага, вот и свернутая кольцом веревка. Стало быть, спускаться по лестнице они не собирались.

— Заяц — четвертому!

— Здесь я…

— Боевики собирались спускаться вниз не по лестнице! Мотай на ус, сюрприз может быть не один!

— Усек…

На связь выходит командир. Докладываю ему о произошедшем.

— Поаккуратнее там. Боевикам сообщили — самолет с их специалистом произвел посадку в аэропорту. Скинули им ролик — там видно, как его выводят. Минут через тридцать машина с ним должна подойти к станции. У тебя есть двадцать минут.

— Заяц, слышал?

— Укладываемся. Одну снял — обычная растяжка. Со второй… так просто не пойдет. Спускайтесь, буду помогать.

Ни хрена себе пельмень! Это что ж он там нарыл?

— Смотри, старшой. — Заяц присаживается на пол и дует.

Небольшим облачком поднимается вверх пыль… и я вижу мерцающий красный лучик, прорезающий это облачко.

— Фигасе… лазерный датчик? Как ты его нашел-то?

— Искал, — пожимает плечами сапер. — Вот и нашел. Чуял задницей, что какую-то подлянку они здесь приготовили. Заряд — вон там стоит.

Смотрю туда, куда он указывает рукой. Точно, небольшая кучка мусора расположилась около стены, аккурат напротив лестничного марша.

— Там, если приглядеться, видна лапка «монки», неаккуратно присыпали.

— Да и вовсе этого могли не делать… к ней и так не подойти. Все тут?

— Не факт. Но вопрос не в этом. Как здесь пройти — вот главная задача!

— Ну, ушастый, у нас в этом вопросе — ты главный спец. Решай.

— Духа сюда тащите. Лучше — двоих.

Сказано — сделано, через минуту на площадке лежат два трупа.

— Сюда его опускайте. Так, чуток довернуть… Второго давайте. Приподнимаем… Аккуратнее! Повыше. Держите, я его осмотрю.

Сапер ложится на пол и осматривает тело. Заправляет за ремень выбившуюся полу куртки.

— Еще приподняли. Переносим через луч. И аккуратненько опускаем на пол. Все. Вот по ним и топайте — луч между телами, сантиметров на десять выше. Ноги аккуратно поднимаете, смотрите, чтобы ничего не болталось и не висело — не ровен час, луч перекроете. Рыжий! Тебя особенно касается!

Наш главный ходок по бабам возмущенно фыркает. Шутка удалась.

Заяц снова дует на пол — мелькает в облачке пыли красный лучик.

— Все видели? Тогда — двинулись! За мною, только на пятки не наступать, знаю я вас…

— Граф! — поворачиваюсь я к бойцу. — Вторым идешь! Рыжий — третий! Около двери внизу занять позицию! Зайца прикрывать!

Через пару минут мы все, разом похудевшие на пару килограммов каждый (белье — хоть отжимай!), стоим около приоткрытой двери.

Сапер осматривает притолоку.

— И все? Право слово, я чего-то иного ожидал…

Он осторожно просовывает руку между дверью и косяком, что-то нащупывает…

— Все, командир!

В его руке обыкновенный граненый стакан со вставленной туда гранатой. Чеки нет, и предохранительный рычаг удерживается только тонкими стеклянными стенками. Сверху на запале болтается обрывок нитки.

— «Сто лет граненому стакану» — старая штучка!

Но оттого не менее смертоносная. Наверняка запал в гранате тоже «доработали». Приходилось уже такие вещи встречать. Забираю у Зайца стакан и прячу его в разгрузку.

Осмотр двери, коридор… Чисто. Отсюда никого не ждут.

— «Вышка» — четвертому!

— На связи.

— На исходных.

— Принято. Машина на подходе. Ждите сигнала.

По моему приказу бойцы бесшумно просачиваются в помещение цеха. Серыми тенями скрываются между механизмами и прячутся за толстыми трубами и баками непонятного назначения.

Я, Граф и Рыжий продвигаемся вперед, внимательно оглядывая пол под ногами. Мало ли… тут всякого барахла навалено — полный атас! Можно подумать, что здесь с момента постройки никто ничего и не убирал ни разу.

Но нет, дальше все пошло почище, белый кафель на стенах, подметенные полы. Надо думать, сюда заглядывали чаще.

Первого покойника мы нашли через минуту. Худенькая девушка в порванном и окровавленном халате лежит на спине. Губы искусаны. Тонкие руки привязаны проволокой к ножкам стола. Ноги растянуты в стороны и тоже притянуты проволокой к различным деталям обстановки.

Позади меня что-то ворчит Рыжий.

— Ах, мать их… — шипит сбоку Граф. — Просто застрелить не могли?

Застреленный обнаруживается в следующем помещении. Грузный мужик в спецовке. А вот он не просто так отдал свою жизнь — правый рукав спецовки пропитан кровью. Чужой — мужику стреляли в затылок. Стало быть, на рукаве не его кровь. Рядом с телом на полу валяется молоток. Тоже окровавленный.

А на станции дежурная смена из шести человек. Лаборантку мы нашли. С учетом этого мужика еще четверо где-то должны быть.

И они были.

Троих мы отыскали в душевой — их загнали туда и расстреляли в упор. А вот четвертый… Его тело так и не обнаружилось.

Минут через десять мы определили местонахождение боевиков. Комната охраны и помещение контрольной аппаратуры. В первой комнате сидели трое мордоворотов с автоматами — стерегли вход. Их удалось разглядеть — дверь была широко распахнута. Терпкий запах анаши пощекотал мои ноздри — кто-то там курил.

Проверить аппаратную не удавалось. Дверь плотно закрыта, и щелочек никаких нет. Запрашиваю штаб.

— Двоих видим точно, — приходит ответ через минуту. — Один у окна стоит, наружу смотрит. Иногда по рации опрашивает посты. Второй в глубине комнаты, с кем-то там разговаривает. Значит, есть еще кто-то.

По рации говорит?

Посты опрашивает? Ну и ладно, этот вопрос меня мало волнует. Раз уж наши смогли перехватить сигналы с видеокамер, так и с радиообменом, надо полагать, что-то изобрели.

— Четвертый — «Вышке»!

— В канале.

— Машина подошла. Связываемся с боевиками, они должны кого-то выслать навстречу. Готовность. Повторяю — готовность!

— Принял! Ждем команды.

Хлопает дверь аппаратной. На пороге здоровенный мужик в камуфляже. В руках — пулемет. Он подозрительно осматривается по сторонам и отступает внутрь. В дверях появляются двое.

— Ты им веришь? — Это худощавый парнишка в белом халате. На носу — очки в позолоченной оправе. Вот он — последний из дежурной смены!

— А у них выхода нет, — пожимает плечами второй, поджарый бородач в камуфляжной куртке. — Население они не вывели, других вариантов не осталось. Сейчас встречу Абу, тогда снова их вызову — пусть готовят вертолет. Он там точно есть, полчаса назад летал над городом, я видел. Так что ставь таймер на час. Нет, лучше на час двадцать. Мы уже успеем улететь.

— А я?

— С нами полетишь, естественно! Что я твоему отцу скажу? Что бросил сына уважаемого человека погибать от удушья? Мне смешно слышать такой вопрос!

Ага, так этот казачок — засланный? Уважаемый папа? Стало быть, от суда и тюрьмы отмажет? Ну-ну…

Под ногами боевика гудят металлические ступени лестницы, он спускается вниз. Из комнаты охраны выходит еще один, вскидывает на плечо автомат. И «сладкая парочка» топает вниз — к воротам.

— «Вышка» — четвертому!

— На связи.

— Выходят двое. Главарь боевиков и сопровождающий. Главарь — бородатый.

— Принял. Начинайте.

— Всем «ежам»! Начали!

Вытаскиваю из кобуры АПСБ и подбираюсь к двери. Рыжий осторожно тянет ее на себя.

Есть! Не заперто!

Щель небольшая, но нам хватит. Лишь бы ствол пропихнуть.

Гулко бьет ПК, и в двери тотчас же появляются дырки — прочухался боевик в комнате. Сейчас этот деятель довернет ствол, и… стеночка в один-два кирпича для этого ствола существенной преградой не станет.

Резким движением выдергиваю из разгрузки трофейный стакан с гранатой и, приоткрыв дверь пошире, забрасываю его внутрь. Сейчас там кому-то поплохеет…

Я даже на площадку упасть не успеваю — внутри бабахает разрыв. Предчувствия меня не обманули: гранатный запал доработали для мгновенного подрыва. Стакан разбился — и нате! Ну, раз пошла такая пьянка… Киваю Рыжему, и он забрасывает внутрь еще одну гранату. Здесь нам жалеть и спасать некого.

Эхом грохочет взрыв внизу — ребята подорвали караульное помещение. Хлопают выстрелы — они ворвались внутрь. Пистолетные — это мои парни работают. У боевиков автоматы, с нами не перепутаешь.

Рыжий, пригнувшись к полу, ныряет внутрь. Я следом, надо его подстраховать.

В помещении царит хаос. Все перевернуто, оконное стекло заодно с рамой вынесло на улицу. Дым от разрыва понемногу вытягивается наружу, и становится видно пулеметчика. Он еще жив, бьется на полу и выгибается дугой. Не жилец — горло разорвано осколком, и разгруз на груди весь уже промок насквозь.

Щелкает выстрел Рыжего, и боевик замирает на полу.

Странное дело, но и очкастый деятель тоже жив! Хотя и очень плох, ему тоже прилетело изрядно. Основной удар пришелся ниже пояса. Он сидел за столом, а гранаты рвались на полу. Поэтому часть осколков задержал стол, за которым этот тип и расположился. Даже очки уцелели и все так же поблескивают золотом оправы.

Он скорчился на стуле и что-то шипит сквозь зубы.

Подхожу ближе.

— Бинт…

— Чего?

— Меня надо перевязать!

— Зачем?

— Вы не поняли?! Я же заложник!

Удивительным образом уцелевший ноутбук отображает сейчас картинку, передаваемую камерами слежения, в том числе лестницу, по которой все мы шли. И стоит этот ноутбук прямо перед очкастым.

— Твоя работа?

— Меня заставили!

— Угу. Папа попросил?

Он дергается, лицо его темнеет.

— Спешишь к нему? Вынужден огорчить — встречи не будет.

— Не имеете права! Вы должны оказать мне помощь!

— Как той девочке внизу?

— Это не я!

— Но ты видел?

— Я не мог им помешать!

— Мог. Главарь говорил с тобою уважительно, стало быть, послушал бы сына уважаемого человека. Ну, убили бы ее просто, зачем же так-то?

— А! Ей уже все равно…

— Мне тоже.

— Вы будете смотреть, как раненый человек истечет кровью?!

— Рыжий, ты тут человека видишь?

— Нет, командир. Не вижу таких. Покойников — этих наблюдаю.

— А они ведь не разговаривают?

— Нет. Должно быть, ветер шумит, здесь такой сквозняк…

Парень сует руку в стол. Нагибаюсь и прижимаю ее к углу. Так и есть — там у этого типа пистолет, и сейчас он сжимает его в руке. Вот и славно… Любая экспертиза найдет на нем твои пальчики — фиг кто-то теперь выставит очкастого невинной жертвой.

Какое-то время он еще дергается — не хочет помирать просто так. Ох и злобный же ты гаденыш…

Потом его рука слабеет, глаза начинают мутнеть. Все, отбрыкался. Очкастый обмякает на стуле.

На лестнице звучат шаги.

— Девять!

— Два! — откликается Рыжий. — Заходите!

В проеме двери появляется Граф:

— Командир, внизу чисто. Двое холодных.

— И у нас, — быстрый взгляд на парня, — тоже двое. Оказали активное сопротивление, стреляли…

— Понятно, — кивает боец.

Отпускаю руку борзого типа и вытираю ладонь об его одежду.

— «Вышка» — четвертому!

— На связи.

— Здание зачищено. Четверо холодных — оказали активное сопротивление. Дежурная смена станции погибла вся — духи расстреляли, а один из сотрудников оказался пособником боевиков.

— Ваши потери?

— Нет потерь, Рыжий колено ушиб. Саперов сюда нужно, здание заминировано.

— Высылаем, встречайте.

— А главарь там как?

— Взяли. И его, и охранника, никто и пикнуть не успел.

А уже в штабе я попросил показать мне тех спецов, которые так ловко ухитрились запудрить мозги боевикам, вовремя подменив картинку, и имитировать все это время радиообмен. Из-за уставленного всяческой аппаратурой стола поднялся худощавый лейтенант. Смущаясь, протянул мне руку:

— Лейтенант Григорьев.

— Звать тебя как?

— Анатолием, товарищ капитан.

— Значит, так, Толя. Из кожи вывернись — но сегодня вечером ты у нас! Понял?

— Э-э-э…

— Это приказ, лейтенант! Усек?

— Усек… Так точно!

— Расслабься. Мы тут тебе все по гроб жизни обязаны. А долги надо отдавать!

У меня были все причины для таких слов. Под лестницей саперы нашли заряд тротила. Весом около десяти килограммов. И подорвать его очкастый мог в любой момент. Если бы увидел нас на экране. А ведь эту камеру, как и заряд, мы благополучно зевнули…

Тогда я подарил ему трофейную «беретту», взятую у убитого боевика. Компьютер, конечно же, оружие серьезное. Но пистолета не заменяет. Во всяком случае — не всегда.

А сейчас мы мирно сидим у него на кухне. Вчерашний лейтенант подрос и заматерел, в глазах появилась мудрость. Да и выглядит вчерашний лейтенант теперь куда как солиднее.

— Вот ты что, решил банк надуть?

— С какого бодуна?

— Мил-друг, как ты не просекаешь? Для чего тебе, да и всем прочим тоже, банки деньги дают? Ну, скажи мне — какая им польза от сопляка шестнадцатилетнего, работы не имеющего и мозги пропивающего на вечеринках? До фига они с него денег поимеют?

— Да какие там деньги! — машу рукой. — Я-то хоть работаю, а они…

— Вот! — назидательно поднимает он палец к потолку. — Смотри сюда. Десять лет этот обалдуй скакал и ни о чем не думал. Однако ж малина кончилась, и пришли к нему суровые дяди из коллекторского агентства — плати! Чем он платить станет?

— Ну… он же живет где-то?

— Правильно мыслишь! Сейчас, по закону новому, можно взыскание и на часть жилья наложить. Это если заемщик там не один проживает, а с родными. Он ведь там официально зарегистрирован и документы все в банк предоставил. Так что абсолютно законно могут к нему в квартиру кого-то и подселить, выперев его, любезного, на улицу. Ты вот, на месте его родителей, такого счастья возжелал бы?

— Я на дурака шибко похож?

— Не похож. И оттого все свои сбережения (ну, или их большую часть) банку и отдашь. Заметь — совершенно добровольно! Тебе ведь очередной пакистанский гость под собственной крышей не нужен? И отпрыска любимого жаль до усрачки! Подохнет ведь на улице, обалдуй! Так что хоть поручителей с него и не требуют более, однако ж по факту они есть. Дальше пошли… — Толян снимает с плиты чайник и наливает нам обоим чаю. — Ты договор внимательно читал?

— А то ж! Чай, не лопух, МММ-ов всяких нагляделся.

— Угу. Что там сказано о невозможности взыскания средств?

— Да не помню… есть что-то…

— «…В случае, если взыскание задолженности невозможно по причине отсутствия у должника имущества, банк вправе обратиться в суд…» — цитирует по памяти собеседник. — Так?

— Ну, так. И что?

— А по закону суд имеет право направить злостного неплательщика на принудительные работы с отчислением части заработка в пользу банка. Или посадить его в долговую тюрьму. Где ему тоже просто так никто сидеть не даст — будет работать.

— Так по закону же — нельзя! Заключенный может не работать, если не хочет.

— Может. Но и сидеть в этом случае станет, пока долг не погасит. Хоть до посинения. Читай закон о злостных неплательщиках!

— Фигасе… Что ж народ на это-то ведется?

— Так все ж у нас ныне «креативные»! В себе уверенные, думают — их-то это не затронет! Умные — прорвутся. Пока еще никого не приперло — эти фокусы с кредитами года два только пошли, ни к кому еще банковские «братишки» в дверь не постучали. Ну, разве уж к совсем безголовым идиотам — банки-то всю полноту информации имеют. Куда ходишь, где тусишь, сколько и за что платишь — микрочип-то всегда с тобой! Вся информация поступает в режиме реального времени. Платежи-то — именно через микрочип и идут! А ты в эту машину всем хавальником залез! От чипа отказался — уже подозрительно. Не хочешь быть как все! Кредит раньше времени возвращать стал — еще один звоночек! Неправильный человек — из общей массы выделяешься! Управлять тобой сложно — а это никому не нужно. Вот банк твоему шефу и намекнул… тоненько так… Не надо, чтобы ты возможность чрезмерного заработка имел. Чай, не олигарх — не положено! Так что, друг мой ситный, с работой теперь можешь распрощаться — не светит тебе более ничего, куда ни сунься!

Так оно и вышло. Все попытки как-то устроиться потерпели полное фиаско. Схожу на собеседование, а через пару дней — отказ. «Фирма в ваших услугах не нуждается». И все — вилы. Пришлось свой дачный участок в темпе продавать, а то и положенные ежемесячные платежи уже еле-еле тянул. Словом, кредит я отдал. Правда, на работу меня так больше нигде и не взяли — пришлось идти за пенсией. Она мне, как бывшему военнослужащему, с сорока лет полагается. Почему с сорока, а не с шестидесяти пяти, как у всех? Да потому…

Закон этот приняли одновременно с президентским указом о сокращении численности армии. Раз в пять. Мол, для того, чтобы не обижать военнослужащих, увольняемых в запас. Типа — вы свой долг исполнили, можете более всю жизнь не работать. И это верно, ибо по другому закону работающему пенсионеру пенсия не выплачивается. Либо ты пенсионер — тогда милости просим за пенсией. Либо вполне работоспособный человек — тогда ты и сам себя обеспечить можешь.

А заодно сократили денежное довольствие военнослужащих. Раза эдак в три. Генералам — тем, наоборот, повысили. И солдатам рядовым — тоже, хотя и не очень намного. А вот офицерский корпус (до полковника) попал под раздачу. И встала перед многими проблема — что делать? Служить за гроши или на пенсию, благо что она не так уж и намного от оклада нынешнего отличается? Вот многие офицеры и ушли… Когда дома жена недовольная ворчит, дети голодные сидят… Отчего голодные? Так ведь бардак у нас, в армии-то… Зарплату задерживают постоянно — слишком армия большая, за всем уследить трудно. Это не отдел соцобеспечения — здесь все компьютеризировано, девушки миловидные сидят, не хмурый начфин… на них и посмотреть приятно. А войска компьютеризировать… зачем? Войны нет и не предполагается, мы ныне со всеми дружим — только что в десны не целуемся. По всей земле — мир и благолепие. Только в Африке дикой да на безумном Востоке вечно друг друга режут… Так там это испокон веков было. До нас — далеко, мы туда не лезем, интересов у страны в этом регионе нет. А пошлют туда наших солдат — так у негров компьютеризации и вовсе никакой не имеется… Так обойдемся. Тем более что инструкторы всегда присутствуют — и вовремя подскажут. У них-то все есть!

Вот и начали уходить со службы офицеры, имевшие боевой опыт. Прошедшие Чечню и всякие прочие «горячие» точки. Те, кто реально мог управлять солдатами в бою…

Как все это началось?

Нет, никакой войны не было, никто нас не завоевывал. Не прозвучал ни один выстрел, не провернулась ни одна танковая гусеница. Грозные боевые машины продолжали мирно стоять в ангарах.

Я хорошо помню тот день… Как раз именно тогда мне выпало дежурство по части. С утра все было как-то обыкновенно и буднично. По зомбоящику транслировали прямое включение с очередного лагеря очередных «несогласных». Уж с кем или с чем конкретно они не соглашались в данный момент — никого уже не интересовало. Ну, сидят, ну, вопят чего-то время от времени… пускай вопят.

Внезапно мирная картинка на экране сменилась заставкой — «Перерыв по техническим причинам». Что-то там, на экране, моргнуло… не разобрал.

Спустя минут пять там возник телеведущий:

— Уважаемые телезрители! Приносим свои извинения за перерыв в трансляции. Наши специалисты работают над этим, и в самое ближайшее время мы восстановим прерванное вещание… — Он скосил глаза куда-то вбок. — Прошу прощения! Только что мы получили информацию, что на месте репортажа произошел взрыв огромной силы! Других сведений мы пока не имеем, но постараемся предпринять все меры, чтобы обеспечить своевременное получение новостей! Оставайтесь с нами!

На экране потянулись кадры из прошлых телерепортажей. Показывали лидеров оппозиции, митингующих… иногда там появлялся президент или премьер-министр — каждый раз снятые с какого-то неверного ракурса. Никак не могу причислить себя к мастерам фото- или киносъемки, но, наверное, я сам снял бы лучше…

— Экстренное сообщение! На месте лагеря оппозиции произошел взрыв! По неподтвержденным данным, взорвалось неустановленное взрывное устройство! Имеется большое количество пострадавших, есть погибшие!

На экране замелькали кадры — оператор снимал прямо с рук, камера дрожала и ходила ходуном. Да уж… не слабо ребятам досталось… Этот парень точно уже не жилец — ногу по бедро оторвало. И вон та девушка — там вообще все плохо…

И понеслось…

На место происшествия вызвали саперов, оцепили всю площадь… Словом, все как обычно.

Изредка заглядывая в комнату дежурного, я продолжал ходить по части туда-сюда, никакое ЧП в городе моих обязанностей не отменяло.

А там транслировали жуткие картинки. Крупным планом показывали оторванные руки-ноги, груды какого-то тряпья (чем это было раньше?) и кровь. Повсюду — на асфальте и листьях кустов, на стволах уцелевших деревьев.

События принимали нешуточный размах. К вечеру на место взрыва выехал даже президент — выразить свои соболезнования родственникам погибших и уцелевшим митингующим.

Камера показала и его — целеустремленно шагающего между обломками и поваленными деревьями.

На том месте сейчас парк.

Парк имени президента.

Все прочие, кто оказался в этот момент рядом, такой чести не удостоились. Остались только три столбца фамилий на памятнике, который теперь стоит в том самом парке.

Как оказалось, в газовой магистрали своего часа дожидалось еще одно взрывное устройство — гораздо более мощное. Взрывом выкопало в земле двухсотметровую траншею. Вокруг не осталось почти ничего — отлетевшую камеру сняли с крыши дома в ста метрах от места расположения операторов.

Виновников этого теракта впоследствии никто и не отыскал.

А премьер-министр до Москвы не долетел…

Его вертолет исчез с экранов радаров. Дальнейшие поиски ничего не дали — винтокрылую машину так и не нашли… Во всяком случае, тема эта заглохла очень быстро.

Вот и началась чехарда. Стремясь выглядеть легитимно и правильно перед лицом Запада, наша Дума ничего не придумала лучше, как допустить на все избирательные участки и во все комиссии иностранных наблюдателей.

Итог — второй тур.

Никто не набрал нужного количества голосов, чтобы одержать убедительную победу с первого захода.

Второй тур объявили недействительным — выиграл кто-то не тот…

Несколько месяцев бардака — еще один заход — поздравляем нового президента!

Господин Накатников.

Молодой, амбициозный и пробивной мужик.

Взялся он за дело круто! Во всяком случае — так казалось поначалу всем. Показательные задержания взяточников и коррупционеров, конфискация неправедно уворованного имущества, показательные увольнения оборзевших полицейских и судей — все это народ воспринял на «ура». На волне популярности легко прошли через Думу несколько законопроектов. Депутатам сильно подфартило — срок их сидения в креслах увеличился вдвое.

Надо сказать, что и на Западе президенту рукоплескали. Как же — справился с коррупцией! С нами снова стали дружить. Поехали в гости важные седовласые и черноволосые дядьки. Зазвучали уверения в вечной дружбе — под эту дудочку прошло первое сокращение армии…

Пока — не слишком явное и значительное. Подумаешь, сняли с дежурства мобильные ракетные комплексы! С кем воевать собираемся, господа? Этот вопрос вставал ежедневно — почти в каждой радиопередаче и с экранов телевизоров.

А вот газет стало меньше.

И книг.

Зато видеодисков — море разливанное! Самые навороченные технологии! Самые популярные шоу! Лучшие комедии и популярные сериалы! За копейки (ей-богу, не вру!). Бери — не хочу!

Я не хотел.

И друзья мои тоже не изъявили желания.

Но очень многие — брали.

Мир от этого не рухнул. Ничего страшного и жутко непоправимого тоже не произошло. Да, в обществе ощутимо усилилась тяга к развлечениям. Ну, и что — а когда ж ее не было? Всегда приятнее весело проводить время, нежели восемь часов у станка стоять.

Многочисленные телепередачи всячески подчеркивали тот факт, что стремление молодежи к богатой и легкой жизни есть явление прогрессивное. Мол, времени впереди — до фига, напахаться всегда успеют.

Правда, попытка протащить через Думу закон о легализации легкой наркоты все-таки провалилась. Как провалились все усилия по либерализации законодательства в отношении однополых браков.

Увы, страна у нас оказалась не настолько динамично развивающейся…

По этому поводу на телевидении долго посыпали голову пеплом и рвали на себе волосы, предрекая, как плохо теперь на нас посмотрят в Европе, да и во всем цивилизованном мире.

Но ничего ужасного не произошло — там тоже оказались не дураки и не захотели портить имидж новому президенту. Ритуально повозмущались, покачали головами… этим и ограничились.

Жизнь не кончилась.

А вот от армии косить начали массово. Набрать туда (при сложившихся условиях) контрактников в достаточном количестве никак не получалось. Поэтому призыв все-таки остался. Ну так молодежь попросту забила болт на повестки из военкомата. Тем паче что ответственность за уклонение свели к штрафам. Не символическим, однако же и не к непосильным. Взял кредит, расплатился — и гуляй! Надо же так совпасть, что к этому времени в стране открылось множество отделений западных банков — есть где денег перехватить. Вот только отечественные банки и страховые компании на их фоне почувствовали себя весьма бледно и нехорошо. Банкам стало совсем кисло, а уж про страховые компашки говорить и вовсе не хочу. По сложившейся за многие годы традиции они продолжали перестраховывать свои риски на Западе, совершенно не заботясь о том, что просто теряют на этом деньги. На их век должно было хватить. Не хватило — открыв свои филиалы на территории России, западные страховщики сделали ручкой отечественным. И в один прекрасный момент у тех просто не хватило денег выплачивать страховые возмещения.

Ну, совпало так, что резко увеличилось количество страховых случаев! То пожар, то авария… то еще что-то…

Страховщики не сдавались, прибегнув к годами опробованному способу — мошенничеству. Стали мухлевать и затягивать сроки выплат. А то и вовсе не платили, мол, у вас дед алкоголиком был!

Увы, но здесь их ожидал сокрушительный облом!

Науськанная президентским «добром», на жуликов навалилась вся правоохранительная машина. Традиционные «барашки в бумажке» отчего-то не помогли. Таких «умников» очень быстро пересажали. И начали закрываться и банкротиться некогда всесильные учреждения. Все это происходило под одобрительные возгласы телезрителей — зажравшиеся махинаторы ни у кого сочувствия не вызывали.

Когда же закончилось сие действо, утерев со лба пот и похмелившись, страна вдруг обнаружила, что отечественного страхового бизнеса почти что уже и нет. Как нет и банковского — вместо нескольких сотен «столпов финансовой стабильности» осталось чуть менее сотни полудохлых «шарашек». Да и те уже доживали последние дни. Увы, и по этому поводу никто волосы на себе не рвал — не жалко! Грабительские ставки по кредитам помнили все. Как и покупки лопающимися с жиру банкирами футбольных команд и роскошных яхт. Все это теперь пришлось продавать — банки не выдерживали открытой конкуренции с заграницей. Правительство, кивая на мировое общественное мнение, только руками разводило — ничем помочь не можем! Протекционизм ноне не популярен — Запад нас не поймет!

Когда лихие конкуренты красиво разносили на клочки банковскую систему и страховой бизнес, все прочие тихо злорадствовали. Ни у кого не нашлось ни грамма сочувствия зажравшимся толстосумам. Однако… им стоило бы посмотреть вперед. Ибо очень скоро получить хоть какой-то кредит в банке стало весьма интересным делом. Без звука кредитовались (и под очень невысокие проценты!) только всевозможные проекты развлекательного плана. Различные ток-шоу, мыльные оперы и прочая лабуда. А вот получить в банке кредит тому же «Ростсельмашу»… оказалось очень даже затруднительно. В лоб никто не отказал, но и денег не дали. Пришлось идти к банкам весьма средней руки. И хоть процент они поставили тоже не самый привлекательный, денег, однако, дали. Добавив в договор махонький пунктик… Нарушив который гигант сельхозстроения внезапно столкнулся с претензиями со стороны банка. Дело это, в принципе, ничего серьезного собой не представляло — юристы завода такие вопросы решали пачками ежемесячно. В своем районном суде. Максимум — в городском. Выше данные дела, как правило, не доходили. Так и сейчас, приготовив соответствующие документы, они стали спокойно ожидать письма из банка.

И оно пришло.

Как и ожидалось, в нем находилась повестка в суд.

В лондонский.

По месту нахождения головного офиса банка.

А вот это оказался удар под дых… К такому обороту дела никто готов не был и соответственно к новым правилам игры не готовился. Все попытки юристов завода перенести рассмотрение дела в привычное место разбились вдребезги о соответствующий пункт договора с банком.

Словом, завод проиграл суд и нехило попал на бабки.

И вот тогда зачесали в затылке уже все остальные директора заводов и холдингов, производящих (на свою беду) что-то конкретное, а не словеса и красивые кинокартинки.

Теперь засвербело под задницей уже у многих. Почуяв в ближайшей перспективе скорый прилет жареного петуха, наши удельные князья и владельцы «заводов, газет, пароходов» дружно взялись за ум (или за то место, где ему полагалось быть…). Надо было что-то делать… Привычные методы убеждения конкретных чиновников ничего не давали — те с регулярной частотой вылетали из теплых кресел. Предлог был несокрушимым — коррупционеры! Да кто ж спорил-то… Они самые… Но и вновь назначаемые на эти должности сменщики уже через месяц-другой следовали тем же путем — других чиновников взять было негде.

В праведном гневе президент обратился к народу с пламенной речью — «Доколе?!». И исполняя пожелания, «высказанные в многочисленных письмах и мейлах в своем блоге», совершил совсем уж неожиданный поворот.

Он попросил о помощи Запад…

И она последовала незамедлительно.

Такие могучие столпы «демократии», как страны Балтии и Польша, выслали на помощь десант…

Не с пулеметами, а с современными эппловскими планшетниками. И вместо военной формы на них были деловые костюмы.

«Не зараженные вирусом коррупции», эти «честные менеджеры» прибывали пачками, горя желанием помочь, наконец, многострадальному русскому народу пойти в нужную сторону.

Вот, правда, понятие о сторонах… у нас с ними было разным. Иногда прямо-таки полярным.

Но за ними стояли президент, вся его команда, «прогрессивный Запад» и вездесущее «мировое общественное мнение».

И — деньги.

Много денег…

Этот мощный таран сметал на своем пути все. Заводы, фабрики, научно-исследовательские институты и агрохолдинги. То, что мешало, обычно покупалось. И достаточно быстро перепрофилировалось на выпуск какой-либо иной, не опасной более иностранному конкуренту продукции. Произведенное упрямцами, не желавшими продавать свои предприятия, отчего-то вдруг признавалось несоответствующим мировым нормам. Несогласные с этим могли идти в суд — доказывать свою правоту. Ага, в тот же самый — в лондонский… ведь международные договоры у нас имеют преимущество перед отечественными законами, не так ли? Не мухосранскому же суду такие случаи разбирать? В Лондон — цитадель демократии и свободного мира! Там все поймут и разберутся… если терпежа до окончания процесса хватит. Кое-кому это даже удалось. Про них быстро забывали, в прессе о подобных случаях писали глухо, а телевидение вообще молчало. В конечном итоге были ведь и другие способы… самые разные. Криминал, вообще-то говоря, никто не отменял… да и самые лучшие «друзья» предпринимателя и промышленника — пожарный инспектор и налоговый агент — никуда не исчезли и всегда были готовы оказать ему максимальное «содействие» в развитии его бизнеса. И оказывали, исправно пополняя государственный бюджет. Отчего-то именно в таких случаях они действовали предельно эффективно.

Не хочу сказать, что это понравилось всем. Только горстка записных столичных крикунов продолжала по привычке встречать каждое такое новшество восторженным визгом и ритуальными речевками. На мой взгляд, они вообще наплевали на будущее страны, лишь бы сбылась их любимая мечта — вхождение страны в… А вот тут представления о конечной цели разнились.

Кто-то ратовал за демократию — таких было большинство. Они были лучше сплочены и организованы. Правда, и в их лагере единства не наблюдалось. Одни грезили о небольших уютных «демомирках», где все бы друг друга знали и уважали. Другие хотели построить нечто покрупнее — люксембургский масштаб их не устраивал. Но все сходились на одной мысли — это слишком большая страна. Вот станем меньше — тогда-то и наступит всеобщее благоденствие…

Появились у нас и монархисты — в стране разрешили все партии, даже откровенно бредовые. Лишь бы насчитывали десять тысяч членов. Таковой барьер перешли многие — и моментально все местные выборы повисли в пустоте. Избрать кандидатов, которые равно бы устраивали всех, оказалось невозможно. Члены разных партий зачастую ненавидели друг друга настолько сильно, что готовы были лечь костьми (чужими, разумеется), лишь бы не допустить к власти кандидата от оппонентов.

И ложились — лилась кровь.

Президент назначал на такие вот «зависшие» должности временно исполняющих обязанности чиновников — до выборов новых, разумеется. Стоит ли мне напоминать о том, что нет ничего более постоянного, чем временные мероприятия?

Разрешили (собственно говоря, просто не стали запрещать) и коммунистов. И среди них единства тоже не нашлось… Земля у нас такая, что ли?

Были коммунисты «старые», с которыми соперничали «новые» (хотя я так и не понял — какая между ними разница и в чем?). Имелись и «коммунары» — это вообще что-то новое. А может быть, хорошо забытое старое? Не знаю… Даже и комсомол присутствовал! Ей-богу, когда впервые парня с комсомольским значком увидел, думал, пипец — глюки начались!

Но нет, топал себе такой по бульвару, о чем-то толкуя по мобильнику, и в ус не дул! И еще несколько раз я подобных ребят встречал — они стали вполне привычной деталью пейзажа.

Никто вроде бы не мешал всем этим партиям вести агитацию и сотрясать воздух громкими заявлениями. Вот только толку от таких заявлений… что-то никто так и не заметил — ничего не менялось.

Открывшиеся в некоторых крупных городах местные «Гайд-парки» тотчас же заполнились всевозможными любителями подрать глотку с трибуны. Благо что никто им не мешал. Да и особенно не слушал. Но это их, похоже, нисколько не смущало и не останавливало.

Зато внешне — полный плюрализм мнений и поголовная демократия! Всеобщее благолепие и успокоенность в душе. Ага, щас…

Некоторым особо упертым манагерам, бросившимся рьяно наводить «порядок» в подведомственных им отраслях, неплохо начистили рыло. Кое-кому повезло гораздо меньше.

Последовал президентский указ, разрешающий «десантникам» носить огнестрельное оружие. Для законной самообороны, разумеется. Заодно облагодетельствовали и некоторые категории должностных лиц — «в связи с особой важностью решаемых ими задач», как было написано в указе.

Обрадованный народ поскакал в полицию — за разрешениями. Им мягко указали на то, что сначала они должны эти самые должности занять. И после этого — милости просим! Прочего населения, не имеющего удовольствия занимать означенные в указе должности, эти блага, как выяснилось, не касались. Более того, тихой сапой изъяли и всю травматику — просто не продляли разрешение на ношение, и все.

Мотивировка была простой, как грабли, — «в связи со всемерным укреплением правопорядка».

Его тоже «укрепили» — полиция получила расширенные права. Разумеется, «временно»… Правда, всевозможный криминал не сильно этим обеспокоился, надо думать, у них там что-то модернизировали. Уж не знаю, своими ли силами или тоже «десантников» привлекли? Словом, шанс потерять кошелек в темной подворотне значительно вырос.

Наш многомудрый президент и тут долго ждать себя не заставил — международное сообщество (читай — страны НАТО), по его просьбе, разумеется, направило к нам «вспомогательный корпус поддержки сил правопорядка». Со слов сообщества — чисто полицейское образование.

А вот этих гостей встретили, в буквальном смысле слова, в штыки. На уши встали все — армия, внутренние войска МВД и много еще кто «из здравомыслящих». Допустить на территорию страны вооруженные силы других государств? Да под какой угодно вывеской — хрен!

Доходило и до открытого вооруженного противостояния — их просто не пускали в некоторые населенные пункты. Прозвучали кое-где первые выстрелы — и в родные пенаты полетели самолеты с гробами «помогальников». Не помогло им современное вооружение и навороченные компьютерные технологии ведения войны. На какое-то время притих даже наш говорливый «гарант». А всевозможные говоруны и трибунные глашатаи — те и вовсе словно воды в рот набрали. На телевидении шли бесконечные развлекухи, а политкомментаторы нудно талдычили о неблагодарности русского народа, видевшего даже в бескорыстной помощи вражеские происки. Эх, в этот бы момент и врезать! Но нет… ограничились тем, что выперли части корпуса в открытое поле, где они и попрятались во временных лагерях, никак о себе не заявляя.

Странное дело, но и криминалитет в одночасье куда-то делся — хватило нескольких сотен застреленных армейскими патрулями гопников.

Все вроде бы затихло.

Опомнившись и успокоившись, не слыша стука прикладов в дверь, президент снова воспрял духом. И в дело вступило тяжелое оружие — Арбатский военный округ. Благодаря бесконечным реформам оттуда уже давно повыперли на пенсию всех более-менее способных и самостоятельных генералов. А оставшиеся своего мнения (отличного от мнения очередного министра) не имели. Хотя в данном округе отсутствовали танковые дивизии и реактивная артиллерия, по своей пробивной силе он не уступал полнокровной армии. А в сочетании с кадровым управлением и финансовой службой… тут им равных вообще не было. Просто нигде — даже и за рубежом.

Первыми под удар попали внутренние войска — в ходе «внезапной» реформы МВД их вывели за штат. Мол, в полиции и так спецподразделений хватает — зачем еще и собственные войска? Заплатим полиции побольше — они и вовсе горы свернут! А этих… ну… передадим куда-нибудь… могут и просто в полицию перейти, возьмем. Новый глава МВД эту идею поддержал, ему-то это и вовсе было по фиг — очередной назначенец, даже и в милиции не служил ни одного дня. Дальше — больше. Оказалось, что и денег на содержание ВВ отчего-то не хватает… Что-то там очень своевременно рухнуло, какую-то плотину прорвало… туда все и ушло. Вот и канули в Лету крутые профессионалы в краповых беретах. Какая-то их часть оказалась в армии, кто-то перевелся в полицию, а большинство… они просто ушли на пенсию. Благо что новый закон это позволял.

Один из самых «сокрушительных» аргументов был таким, что за содержание ВВ мы все платим из своего кармана, а вот «помогальникам» платят ИХ страны. Мол, какие мы ловкие — заставляем иностранцев оплачивать наш правопорядок! Кое-кто даже поверил… угу…

А к тому времени уже вовсю разошелся и Арбатский военный округ…

Я хорошо помню этот день.

Еще несколько недель назад по части пошли всяческие слухи. Толком никто ничего не знал, вот и изгалялись — каждый на свой лад. Пока сегодня нас не собрал Батя. Полковник по выслуге лет, давно уже был кандидатом на пенсию. Зная его строптивый характер (ну, не уважал он паркетных полководцев — и все тут!), генеральских лампасов ему ожидать не приходилось. Но и спихнуть его с должности было не так уж и легко — авторитет у Бати имелся… весьма ощутимый. И много где признаваемый.

Нас всех (я имею в виду — офицеров) собрали в зале гарнизонного дома офицеров. В воздухе повисло напряжение — сегодня что-то должно было, наконец, решиться. Сидящий на сцене полковник выглядел надломленным, таким его мы и представить не могли. Справа от него ерзал на мягком стуле незнакомый генерал, по-видимому, из приезжих — раньше его здесь никогда не видели.

— Вот что, сынки… — встал Батя со своего места. — Не думал я, что до такого дня доживу…

В зале установилась прямо-таки могильная тишина.

— Короче… Нет больше нашей части, ребята. Приказом министра обороны она расформирована. Со вчерашнего дня. Личный состав, выслуживший положенные строки службы, будет уволен в запас. Все прочие переводятся для прохождения службы в другие подразделения. Нежелающие это делать — могут подать рапорт.

Мы молчали. Новость была попросту ошеломляющей.

— Да… вот так… — Полковник засунул большой палец правой руки за ворот рубашки и подергал его туда-сюда, словно воротник мешал ему дышать. — Мы пробовали что-то сделать… но в стране нет денег! Снять «мыльную оперу» про жуткие моральные страдания несчастных пидарасов, вбухав в это «произведение» пять-шесть миллионов долларов, — деньги есть! А содержать воинскую часть с почти вековой историей — нет! Война придет, чем защищать страну станем — голые жопы артистов выставим? Чтобы противник от хохота умер? Тоже, между прочим, метод…

Сидевший сбоку генерал попытался что-то сказать, но Батя так на него глянул… Генерал сделал вид, что он просто так рот открыл — воздуха, наверное, ему не хватало.

— Вот так, сынки… Все меня слышали. Решать — вам. Но приказ есть приказ, и мы обязаны его исполнять. Напоминаю об этом всем! Знамя наше, как и положено, в музей отправят — в Москву. Месяц нам дан на сдачу дел и передачу вооружения и снаряжения. Для этого сюда прибыла комиссия из министерства во главе с генерал-майором Федяевым. Вот он сидит — прошу жаловать! Любить — не призываю, ибо понимаю ваши чувства.

— Но, господин полковник… — начал было генерал.

— Товарищ! — стукнул по столу кулак Бати. — Я для своих офицеров был — и остаюсь — товарищем!

— Извините… — стушевался Федяев. — Я, также как и все вы, сожалею о произошедшем! Но экономика страны в бедственном положении! Денег действительно нет! Экономим абсолютно на всем!

— На кино — тоже? — язвительно поинтересовался полковник. — Что-то я этой экономии не заметил…

— Но это деньги частных инвесторов! Они сами решают — куда дать…

— И у кого взять… Угу. Однако ж из госбюджета на эту мерзость денег тоже нехило идет! Или нет?

— Эти вопросы выходят за рамки моей компетенции! — развел руками столичный «ликвидатор». — Я не располагаю такими данными!

— Так это все в газетах есть! — удивился Батя. — Тоже не читали?

— Не читал — некогда мне, товарищ полковник.

— Понятно… — комдив медленно опустился на стул. — Вот так, ребята…

А на следующий день все завертелось. Надо сказать, что не только у меня зародилось подозрение, что основная цель прибывшей комиссии — вовсе не правильное и своевременное оприходование имущества и вооружения. Как раз к этому делу они относились… в общем, несерьезно относились, мягко говоря. При желании хоть БТР угоняй, никто и глазом не моргнул бы. Ну, его тащить никто, понятное дело, не стал — но свои выводы сделали.

А основной целью визитеров из Москвы было расформирование дивизии. Как можно скорее и любой ценой. Пусть и несоразмерно высокой.

Вот к данной цели они ломились со всем усердием. А уж как уговаривали подчиненных написать что-нибудь про нехорошие дела комдива… это вообще песня особая. Однако здесь их ждал облом — таких мерзюков не нашлось.

Так или иначе — месяц прошел. Комиссия свою работу закончила. Из столицы прибыла специальная группа за Знаменем части.

Тот день, как по заказу, был холодным и ветреным — обрывки низко нависших облаков безжалостно разметывались порывистым ветром в клочья. Но замершие на плацу шеренги стояли молча, никак не реагируя на плохую погоду. Солдаты и офицеры стояли без оружия — оно уже было сдано на склады РАВ округа. По слухам — и оттуда вывезено в авральном порядке.

Перед строем дивизии — теперь уже бывшей — одиноко возвышалась фигура полковника. Он не поднялся на трибуну, где, ощутимо нервничая, топтались столичные гости, а стоял перед строем просто на асфальте плаца.

Команда!

По шеренгам прошло движение, они подтянулись. Головы стоявших повернулись на фланг, откуда, чеканя шаг по плацу, показалась группа наших знаменосцев.

Они встретились почти на середине плаца — лейтенант Овчаренко, два сержанта, несшие наше Знамя, и три человека из кремлевской роты почетного караула. Их легко узнали по форме — видели не раз в телевизоре. Надо отдать должное, ходить они умели — нашим ребятам до них… как до Пекина ползком.

Я не знаю, есть ли какой-то специальный ритуал для таких вот случаев. Наверное, есть. Как бы то ни было, кремлевцы все сделали на ять! Четкие, выверенные движения — ни одного лишнего жеста. Красиво… если не вдаваться в суть происходящего.

Но четкий ритуал поломал Батя.

Внезапно, отстранив рукою кремлевца, он сделал шаг вперед. Коснулся рукою плеча знаменосца, попридержав Овчаренко. Грузно опустился на колено и зарылся лицом в тяжелые складки стяга.

Плечи его дрогнули — мне это было хорошо видно.

Секунда… вторая… и на колено опустилась первая шеренга. Вторая… третья… на плацу не осталось ни одного стоящего человека, кроме знаменосцев. Лишь на трибуне притоптывали ногами озябшие на ветру столичные гости.

На плацу воцарилась мертвая тишина…

Я никогда больше не встречал Бати. В моей памяти он навсегда остался таким — пожилой офицер с обветренным лицом, стоящий на колене перед дивизионным Знаменем…

Выдержки из интервью президента России радио «Эхо Москвы»

— …Что же касается пресловутого «вспомогательного корпуса», то, откровенно говоря, я не понимаю этого ажиотажа вокруг обыкновенного полицейского подразделения.

— Но, простите, господин президент, вокруг него ходит столько слухов! Их снаряжение и вооружение…

— Кстати, вполне типичное и стандартное снаряжение по меркам развитого мира! Это, если хотите, западный ОМОН! Только гораздо лучше обученный и не страдающий излишней жестокостью. Хочу официально развеять все домыслы, которые сложились в отношении этих честных парней: они не состоят на военной службе ни в одной стране!

— А в полиции?

— Тоже не состоят. Корпус не подчинен никакому министерству или ведомству. Это обычные контрактники, каких немало и в нашей армии. Они выполняют работу по поддержанию правопорядка. Под контролем местной полиции, хочу особо это подчеркнуть! Так было везде! Этот корпус работал в бывшей Югославии, Косово, Ираке и Афганистане. Они зарекомендовали себя с самой лучшей стороны!

— Но кто же командует корпусом?

— Официально во главе корпуса стоит генерал-майор Роберт Макфарлейн. Но здесь функции командира исполняет полковник Айвен Коссовски — тоже славянин, кстати говоря! Дело в том, что подразделения корпуса в России очень малочисленны — всего три тысячи человек. Они прикомандированы к территориальным управлениям внутренних дел. Без их санкции никаких действий предпринято быть не может — это совершенно невозможно!

— Но чем вызвано появление у нас этого подразделения?

— А кто, как не вы, имею в виду — пресса, прожужжал мне все уши с требованием некоррумпированных и никак не связанных с местной властью независимых полицейских? Где, по-вашему, мы должны их взять? Вытащить из жилетного кармана? Так я не фокусник! Напоминаю — у нас идет война! Да-да, я не оговорился! Именно, что — война! Война с преступностью и коррупцией! Хорошо, что нашлись люди, согласившиеся оказать нам бескорыстную помощь! Международные полицейские силы известны уже давно и успешно решают задачи, связанные с обеспечением правопорядка в разных странах.

— В рамках местного законодательства?

— Напоминаю вам, что Россия подписала ряд международных договоров. В том числе — и в рамках борьбы с преступностью. А в этом случае международные договора имеют приоритет перед национальным законодательством. Хотя большинство наших законов, слава богу, уже вполне соответствуют общепринятым нормам. Дума проделала большую, достойную похвалы работу в этом отношении.

— Имеет ли корпус какую-либо специальную технику? Средства контроля?

— Разумеется. И всегда готов оказать любую помощь местной полиции всеми имеющимися в его распоряжении силами и средствами. Исключительно по просьбе местного руководства органов охраны правопорядка. Вообще говоря, не понимаю! Столько лет наши улицы патрулировали солдаты внутренних войск — и это никого не удивляло!

— Но это были наши войска…

— Были. Теперь это международные силы. Увы, но в стране не хватает денег на самое необходимое! Содержать столь масштабные вооруженные формирования нам, к сожалению, не под силу, увы… Или, по-вашему, мы должны были оттолкнуть руку помощи, столь любезно протянутую нам нашими партнерами?

— То есть, если я вас правильно понял, господин президент, силы корпуса у нас расквартированы временно?

— Да. Само собою разумеется! Выполнив свою миссию, они уйдут домой.

— Спасибо, господин президент! От лица миллионов наших радиослушателей благодарю вас за столь обстоятельное интервью!

Сразу же за этим выступлением Накатникова в СМИ развернулась целая кампания по освещению деятельности корпуса. Мобильные бригады операторов выезжали с ними вместе на досмотры и задержания. Показывали героическое поведение «помогальников» при столкновениях с вооруженными преступниками. С большой помпой прошло объявление о найме на работу в корпус наших граждан. Правда, по условиям контракта они должны были работать вне пределов страны. Таковые желающие отыскались — и в изрядном количестве. Телевидение тщательно отслеживало все перипетии трудоустройства добровольцев. Большинство из подавших заявления во вспомогательный корпус действительно на работу взяли, и теперь на телевидении даже шла специальная телепередача — «О наших ребятах». Она целиком и полностью была посвящена работе наших парней где-то в Ираке или Афганистане. Надо отдать должное телевизионщикам — репортеров туда они подобрали грамотных, операторы свое дело знали неплохо. Так что кадры выходили очень даже качественные.

«Помогальники» тихой сапой снова замелькали на улицах крупных городов. В глубинку они не совались — там народ жизнью битый, не один раз ученый, наивностью не страдающий и ко всему, что льется в уши сверху, традиционно относящийся скептически. А уж если все это еще и по телевизору расхваливают… то дело шло совсем туго.

Словом, на периферии «помогальники» не прижились. Но, надо думать, как раз туда они не особо и стремились. Вот крупные города — это была зона их повышенного внимания. Да и СМИ там действовали гораздо эффективнее, чем в глубинке.

Надо сказать, что и хитрые фокусы с телевидением, а точнее — с телевизорами, там тоже не прижились. «Умный» телеприемник попросту выносился в сарай и орал там на полную громкость, распугивая живность. Население враз просекло выгоду от снижения платежей за электричество.

Вообще говоря, эта идея и в городах-то не сразу пришлась ко двору.

Нет, подавалось-то это все (во всяком случае, сначала) как мера прогрессивная. Мол, будем отслеживать интересы телезрителей и соответственно им формировать сетку телепередач. Для этого телевизоры стали снабжать устройством обратной связи. Сей агрегат фиксировал, кто и какие передачи смотрит. И как долго.

Не прокатило — народ смекнул, что независимо от того, кто и что смотрит, на программу телепередач это никакого влияния не оказывает. Тележурналист, раскопавший и обнародовавший сей факт, в одночасье стал знаменитостью. (И через три месяца его до смерти забила какая-то гопота…)

Власти почесали в затылке (может быть, и еще где-нибудь) и выдвинули новую версию. Мол, надо всемерно повышать уровень политической грамоты населения. Партий у нас нонеча расплодилось до фига, надо же знать — за кого голосовать собираетесь? И для того, чтобы приохотить народ к повышению уровня политической грамотности, стали бесплатно раздавать специальные телеприемники. Данное навороченное устройство уже совершенно конкретно фиксировало факт прослушивания новостей. Только это — и ничего более. (Во всяком случае — именно так и заявлялось.) Для заманухи и придумали фокус со снижением выплат за электроэнергию. Как раз эти цены в очередной раз и повысили — прямо как по заказу…

Мол, если ты неактивный и аполитичный гражданин, то и скидок тебе никаких не положено. Орды всевозможных комментаторов и аналитиков наперебой изобретали все новые и новые доводы в пользу очередного нововведения властей. Население реагировало вяло, и тогда телевизоры и вовсе стали раздавать даром. Благо что старые, в связи с переходом на новые стандарты вещания, перестали функционировать совсем. Нет, работать-то они работали… только вот картинки в них не было. Да и звук пропал. Подав это как отеческую заботу, президент распорядился бесплатно менять старые телеприемники на новые. Денег на это не хватало — пришлось в очередной раз урезать армейский бюджет. Что в конечном итоге важнее — мифическая военная угроза или забота о политической грамотности населения? Даже сравнивать смешно!

А поскольку агонизирующая (благодаря неустанным трудам некоторых государственных органов) отечественная промышленность с таким важным делом не справлялась, заказ закономерно передали на Запад. Частично телевизоры собирали и у нас — на филиалах тех же западных компаний. Само собой, контроль там установили… муравей не проползет!

Но так или иначе, а с заказом справились. Вскоре разноцветные хитромудрые зомбоящики появились в каждой (ну, это так декларировалось…) квартире.

Для начала у большинства из них поотключали динамики. Ага… таким умникам пришел стандартный счет за электричество. Пришлось чинить. Не проехал и номер с затыканием динамика подушкой — этот шаг производители техники учли. Сообразили, стало быть, в какой стране живем… Более того, на некоторых, особо умных, подали в суд. И впаяли нехилый штраф (для начала), пообещав в дальнейшем его сильно увеличить. Предлог нашелся — преднамеренная порча государственного имущества. Во как! Раздавали-то эти ящики за чей счет? Правильно, за государственный! И раздавали не за просто так — поставляли устройство для быстрого и своевременного оповещения населения в случае чрезвычайных ситуаций! Пресловутые радиоточки поотмирали (за ненадобностью), а вот телевизоры этого делать пока не собирались. И, стало быть, ломать эти зомбоящики («…вносить в конструкцию изменения, препятствующие нормальной работе аппаратуры оповещения…») никак нельзя: федеральное правонарушение (хоть не преступление — и то хлеб!). Оказывается, у нас даже и закон соответствующий успели принять! А что? Зомбоящик говорит?

Да.

Громко?

Да уж…

Включен постоянно?

Ну… почти…

А то, что он еще и картинки показывает… так это забота о населении! Чтобы не скучали, стало быть…

В общем, жить стало «весело». Во всяком случае, так нам неустанно внушали с экрана. Не могу сказать, что везде все шло одинаково гладко. В некоторых местах у нынешнего президента происходили обидные обломы: ну, никак не хотели отдельные несознательные граждане (да чего там — целые районы и города!) благодарно проникаться всеми теми нововведениями, которые щедрой рукою насаждались из столицы. «Продвинутые» манагеры, прибывая в иной городок, очень быстро убеждались в том, что их многомудрые указания попросту игнорировались. Не помогали никакие «десанты» из центра, грозные указиловки — ничего! А несколько вызванных «на ковер» мэров городов… попросту никуда не поехали. И ничего не попишешь — должность-то выборная! Их, разумеется, сняли — такое вопиющее нарушение субординации не могло пройти безнаказанным! Причину для этого нашли быстро — наверху тоже сидели не полные лопухи! Но снятых таким образом мэров повторно переизбрали — косное и «непродвинутое» население стояло за них горой. Тут уже пришлось зачесать в затылке многим властным деятелям — что-то складывалось неправильно.

Правда, все эти случаи по зомбоящику освещались глухо — не вписывались в общий радужный настрой. Столкнувшись с тяжкой реальностью жизни, множество «манагеров» попросту сломались. И закономерно спились, благо что водку и иные горячительные напитки снова стали продавать круглосуточно. И по фантастически доступным ценам — что ж не пить-то? «Боевыми» эти потери назвать было трудно, хотя «десант» усох почти на треть. Пришлось срочно вызывать новых… и опять кто-то спился… Словом, жизнь у приезжих «манагеров» тоже стала далеко не сахарной. Хотя и веселой. Ну, так кто-то ж нам именно такую и обещал?

Вот и живем… как можем. Я, например, после ухода из армии пошел шофером работать — не устраивал меня категорически размер будущей пенсии. Да и не привык что-то дурака валять, натура работы просит. А здесь все знакомо и привычно — приходилось в свое время калымить по ночам. Как раз тогда Наташка родилась, денег не хватало, вот и начал я на стареньком «жигуленке» по улицам рассекать.

Да… было время. Молодой еще был, наивный, планы всякие строил. Мечталось мне увидеть ее красивой да нарядной. Вот и увидел… спустя пятнадцать лет… когда хоронил их обеих, вместе с Ириной.

В тот день, обычный майский день, теплый и солнечный, полиция проводила какую-то плановую операцию по зачистке очередного наркопритона. Как на грех, располагался оный в доме напротив. В квартире одного оттопыренного «сыночка». Вечно кайфующего великовозрастного мажора. Кем уж там был его папа — бог весть, но отпрыск вырос очевидным отморозком. Вел себя предельно нагло, свою машину — серебристый «Лексус» — ставил как попало, подчас напрочь перегораживая проезд всем остальным водителям. Мог в три часа ночи врубить на полную мощь музыку… да много чего еще мог. Участковому жаловаться было бесполезно, он этого типа за версту обходил, не желая конфликтов с папашей — видимо, знал, кто это такой. Так что двор мстил отморозку как мог. Прокалывали «Лексусу» шины, били фары. Машину увозил эвакуатор, несколько дней баран сидел тихо. Потом у него снова сносило крышу от дури… до следующего акта народной мести.

Поэтому, когда народ узнал о полицейской операции, во двор высыпало все окрестное население — посмотреть на то, как ненавистного мерзюка пихнут мордой в асфальт. Под возможные выстрелы никто благоразумно не лез, благо что палить эти дебилы начали тотчас, стоило только полицейским позвонить в дверь.

Вот и стояла в отдалении толпа, посматривая из-за укрытий на будущее поле битвы и с интересом разглядывая приготовления полицейского спецназа.

А мы все тогда возвращались домой — как раз ездили в магазин, Наташке обновки покупали. Во двор нам заехать не дали, полицейский жестом приказал припарковаться в стороне. Ладно, чего уж тут… не графья и пешком дойдем. На столпотворение особого внимания никто из нас не обратил.

Потом уже выяснилось, об этом даже и в газетах писали. Почуяв ежовую рукавицу у себя на… словом, в деликатном месте, отморозок позвонил своим друзьям и потребовал помощи. Они, надо полагать, были дебилами, ничуть не меньшими, чем их товарищ. А дурных примеров у нас и в то время хватало.

Прихватив оружие, эта троица таких же безбашенных ублюдков рванулась на помощь.

Они подъехали почти сразу за нами. Остановив машину прямо посреди дороги, первым же выстрелом завалили регулировавшего движение полицейского. Выскочив на улицу, один из них вскинул на плечо гранатомет и пальнул по спецназовцам. Точнее, по их автомобилю.

Что удивительно, он попал. Машина рванула так, что в окрестных домах посыпались стекла. Чего уж там у полиции было…

Спецназ бросился врассыпную, но огня не открывал — за спинами отморозков стояли люди. Прибывшие на помощь мерзавцы, скорее всего, именно на это и рассчитывали. Ободренный удачным примером своего товарища, второй помощничек запустил в сторону полицейских гранату, и она рванула где-то недалеко от бойцов в черной форме. А вот замахиваясь для повторного броска, он гранату не удержал. И она полетела… назад. Прямо под ноги обалдевшим от неожиданности случайным участникам этой драмы.

Мне тоже прилетело — осколок прошел по касательной вдоль виска. Но это все хрень, а вот другие огребли куда как серьезнее. Народ повалился, как трава под серпом. Причем многие были скошены в самом прямом смысле. Осколками. Вот тогда и досталось моим…

Воспользовавшись тем, что все люди попадали на землю, спецназ открыл огонь. Все кончилось за несколько секунд. Странным образом кто-то из прибывших на помощь отморозков успел выстрелить еще раз. Из гранатомета — их они привезли штук шесть. И граната (бывают же такие совпадения!) попала точнехонько в то окно, откуда махали руками осажденные наркоманы… Там, наверху, потом долго пытались выяснить, как такое могло произойти. Даже какие-то инсинуации на тему спецназа высказывались… Население опрашивали — но все мордой в асфальт лежали, никто ничего и не видел. Так и не разобрались — списали на неопытность наркош в обращении с оружием.

А с командиром полицейского спецназа я после этого случая подружился. Мужик он оказался правильный… и понимающий. Наблюдательный и внимательный. Долго копать не стал, да и другим не дал.

Но жить в опустевшей разом квартире… стало невыносимо тяжко, оттого и пропадал я на службе целыми днями. И во всякие командировки напрашивался, благо что в последнее время их тоже хватало.

Страну лихорадило. Соответственно трясло и армию — мы ведь часть страны или как? Приходилось мотаться туда-сюда с самыми неожиданными и непривычными задачами. А уж после расформирования части и увольнения в запас, пересев за баранку автомобиля, я и вовсе не появлялся дома по несколько дней.

Как-то уже и привык, даже втянулся… И вот вам здрасьте — пенсионер!

Времени стало больше.

А вот денег — меньше, все-таки моя зарплата как водителя пенсию превышала здорово. Но много ли нужно одинокому мужику?

Как выяснилось — много.

И на все, естественно, не хватало. Еще хорошо, что многочисленные положенные пенсионеру болячки как-то счастливо обошли меня стороной. Нет, честно заработанные на службе шрамы и прочие подарки никуда не делись. Но и не особенно беспокоили. Что являлось несомненным плюсом в данном положении.

Ну а раз так, надо использовать второй плюс — появившееся в изобилии свободное время.

На что его обычно использует среднестатистический пенсионер?

Правильно — ходит по друзьям.

Ну раз есть такая возможность — начнем.

Друзей за время долгой службы накопилось предостаточно, на здоровье я пока не жаловался, новомодными «продвинутыми» (интересно, куда…) диетами и рекомендованными «современными» продуктами не увлекался, оттого и был вполне себе в состоянии совершать длительные переходы. Даже и нетрадиционным ныне методом, то есть пешком, попросту говоря.

Почему так?

Да как вам сказать…

Оплата проезда у нас везде (ну, или почти везде…) ныне производится через социальную карту. Удобно? Несомненно — не надо с собою всякую мелочь таскать.

И государству удобно.

В любой момент можно проверить — а куда это катается данный гражданин? Как часто и по каким дням?

Можно и коррективы определенные внести в его поездочки…

Впервые этот фокус применили во время некоторых митингов. Которые пришлись кое-кому не по душе своими патриотическими лозунгами. Ладно бы требовали узаконить однополые браки — это, в конце концов, даже модно. «Прогрессивно», так сказать… А тут… Какой-то «ползучей оккупацией» пугать вздумали! Как на это наши западные друзья посмотрят? Нет, таких вещей допускать нельзя! Отчего-то (знать бы, отчего…) некоторые направлявшиеся туда граждане не смогли оплатить проезд. И потому остались стоять на остановках, недоуменно разглядывая свои социальные карты и с тоской глядя вслед ушедшему автобусу.

Такой же фокус повторился и со вторым, с третьим…

В итоге на митинг пришло гораздо меньше народу, чем было заявлено.

Власти что-то пробурчали, объяснив данное «досадное недоразумение» сбоем в компьютерной сети.

Когда же такие «недоразумения» стали повторяться часто, пришлось им, почесав в затылке, изобрести какую-то группу доморощенных хакеров, которые-де ставят перед собой задачу всемерно напакостить мирному населению. И для этого устраивают такие вот бяки. Очень, надо сказать, вовремя устраивают… словно по заказу.

Мы якобы поверили. И выводы соответствующие сделали — каждый свои.

А во мне пробудилась тяга к пешим прогулкам. Кстати говоря, не только у меня такие странные «атавистические» наклонности обнаружились. Общность интересов, пусть даже и в прошлом, она, знаете ли, многому способствует…

Правда, когда я говорю «пешим», не следует воспринимать данные слова слишком уж буквально. Нет, ногами мы, разумеется, пользуемся — это так. Сходить за пару кварталов — чайку попить с товарищами — самое милое дело. Тут никакого автобуса и не надо.

Но топать пехом от Москвы до, например, Можайска или до Дмитрова — это уже совсем невеселые прогулочки выйдут! Нет, дойти-то дойдем — и не на такие маршруты выходили, было времечко… Только удовольствия себе поубавим существенно — все ж не на соседнюю улицу шагаем.

А вот велосипедисты и водители скутеров по сей день у нас приравниваются к пешеходам — им даже прав на управление не требуется. Да и номера таким агрегатам не положены. Нынешняя дорожная полиция унаследовала от ГАИ стойкое презрение к подобным «пародиям» на автомобилистов и демонстративно их игнорирует. Взять с них нечего, оштрафовать… ну, в принципе, можно. Если у него есть с собою документы, позволяющее четко идентифицировать эту самую нахальную личность. А их они с собою не носят — не полные же лопухи? Можно, правда, и иными способами выяснить, кто это тут перед тобою стоит? По базам пробить, фото для опознания отыскать… Только вот геморроя с этим… все равно что кошку на шерсть стричь. Шуму и нервов много, а толку — фиг…

Так что транспорт сей — очень даже штука полезная оказалась… И если велосипед в городе — вполне себе вещь актуальная и нужная, то вот для путешествий на длительные расстояния — тут что-то поинтереснее отыскать надобно. Так и пересели некоторые «пенсионеры» на скутеры… и стали невидимками для госорганов. Никак передвижения таких «игрушек» не отслеживаются, номеров у них нет. Заправляется этот агрегат редко, да и пятилитровую канистру всегда есть куда присобачить. Впендюрить туда какую-нибудь хитрую штуку для слежения… ну, это очень вывернуться надобно — места здесь немного.

Слежение же в наше время стало очень даже модным занятием. Уж и не говорю про Интернет — тут и вовсе никто ничего не скрывает. Да и не сможет, даже если очень сильно захочет. Всякие мобильные телефоны и прочая лабуда подобного рода данную функцию (определение местоположения) нынче имеют в качестве неотключаемой опции. Разумеется, все это подается в красивой упаковке. И «Скорая» за вами быстро приедет, ежели что. Да и полиция подоспеет на помощь в случае необходимости. Опять же — страховые компании за водителями смотрят. Есть теперь в договорах любопытный пунктик… Ну а уж за должниками и всяческими «правонарушителями»… тут и вовсе — туши свет, сливай вода!

И банальную прослушку разговоров никто, разумеется, отменять не стал. Как это — в «демократическом»-то обществе, да без этого? И следим, и слушаем — все для вашего же блага! Мало ли… А вдруг какие-то злокозненные личности бяку задумают против наших добровольных помощников? Жуть-то какая, даже и подумать страшно! А власть — всегда наготове! Все для вас, для неразумных… днями не спим…

Эти фокусы упрямое население просекло быстро, и меры противодействия придумали — истинно в русском духе. Никто не стал крушить ломом ретрансляторы сотовой связи и резать ножом оптоволоконные кабели. Зачем? Но вот эзопов язык распространился по Сети практически одномоментно. Да и прочие штучки в нашем духе…

Представляю себе несчастного контролера, пытающегося переварить своими рафинированными мозгами абсолютно непонятные этому уму намеки и междометия, которыми стали часто усеивать свои разговоры и послания многие обитатели Сети. И все поголовно свои сообщения шифруют — а как же, хакеры! Не зря же о них столько пишут! Вот прочтут — и упрут мой любимый мопед! Да и кроме того…

Всякая система автоматической расшифровки текстовых сообщений априори считает своего оппонента человеком грамотным. Составители словарей таких программ добросовестно отсканировали и оцифровали тонны всевозможных справочников и словарей. Поэтому определить, что под абракадаброй скрывается, например словосочетание «ракетный крейсер», программа может. Пусть и не сразу, не в режиме реального времени, но это она умеет. На здоровье… возьми с полки пирожок.

Но вот расшифровать, что скрывает в себе текст: «Пропрусь выгуливать кораву»… Здесь мозги компьютера начинают закипать. Что это за странная такая «корава» — машина не понимает. Обычный гугловский поисковик моментально подставит туда вариант — «корова». И будет прав. НО! Программа-расшифровщик таких вольностей не допускает. Логика ее построения подсказывает — автор текста написал именно это слово и никакое другое. Вот и отправляет программа это сообщение своему оператору — читай, мол, сам. Человек — тот, скорее всего, поймет. Просто интуитивно подставит нужную букву и ни в какой справочник не полезет. Русский — не русско-говорящий. Но он должен сам это сообщение прочитать. И тогда ни о какой оперативности обработки данных даже и речи не будет просто по определению. Компьютер заваливает оператора сотнями таких сообщений ежечасно…

Так что «работай негр — солнце еще высоко»! С зубовным скрежетом садились по утрам за свои столы сотрудники спецслужб. Оттуда, кстати говоря, тоже народу ушло предостаточно. Некоторые — сами, прочих ненавязчиво «попросили». Иные у нас ноне цели, так и народ теперь немного другой для них нужен. Особо зубастые профессионалы пополнили ряды пенсионеров или ушли работать в коммерцию. Уж где-где, а там всегда подобные люди требовались. Ничего — набрали новых. Вот уж им-то я не завидовал…

Да и никто им не завидовал — нечему. Работы там и раньше хватало, а уж сейчас-то!

И хотя по зомбоящику непрерывно крутили сериалы, прославляющие «героическую» работу полиции и спецслужб, положения это сильно не меняло. Бравые и аккуратные парни «мужественно» разоблачали коррупционеров и боролись с многочисленными террористами. Правда, большинство этих «террористов» отчего-то вдруг стали носителями явно патриотических (по нынешнему — имперских) идей…

А куда же делись прежние, вполне реальные террористы?

Да никуда они не делись — живут и здравствуют. Только вот… нетолерантно это — «борца за свободу» террористом называть… Постоянно талдычившие с голубых экранов различного рода правозащитники неустанно напоминали нам всем о том, какими жестокими способами подавляла прежняя власть их героическую «борьбу». Но поскольку свято место пусто не бывает, освободившуюся нишу заняли «имперцы». Вот уж где политкомментаторы не стеснялись…

И что же стало с этими бывшими «борцами»?

Понятное дело, что терпеть их далее власти не собирались. Однако же и прежними методами с ними бороться уже тоже было нельзя — «недемократично». Вот и стали воевать по-американски — дали денег. Власти не дали, зато деньжат отсыпали. Но не поровну! Одним — чуток побольше, другим — малость пожиже досталось.

Похмелившись опосля победной эйфории, главари это быстро просекли. И набычились — отчего так? Им мягко намекнули — мол, согласно личной крутости дадено. Ах так?! Выходит, что негодяй Махмуд, вчера хвосты ишакам крутивший, воин покруче меня?! Ну я ж ему…

И вчерашние соратники азартно вцепились друг другу в глотку. Спецслужбы этому не мешали, с интересом наблюдая за взаимными терками. Подбрасывали денег и снаряжения, дабы столь полезный азарт не угасал. Многомудрые западные советники приняли в данной операции самое горячее участие. На какое-то время все эти «борцы» исчезли с экранов, всецело занятые собственными разборками.

Обрадовавшись, снова подняли голову обычные уличные гопники. Спецслужбам и полиции было явно не до них — гоняли вымышленных «имперцев». Там, где их отчего-то не нашлось, провели разъяснительную работу эмиссары из центра. Не всегда успешно, но кое-чего достичь им все же удалось.

Заработал старый, хорошо проверенный метод — «назначить виновного и показательно его наказать». Вот уж тут-то сбоев не было! Доказательства — да какие угодно! Хоть распечатки разговоров, хоть собственноручно написанные показания — все, что хотите! Наука ныне до каких только высот не дошла…

Следует ли удивляться тому, что огромное количество «имперцев» составляли бывшие военные и сотрудники спецслужб?

«Общественность» потребовала — и президент, идя навстречу ее пожеланиям, обеспечил широкий «общественный» контроль за действиями полиции. Теперь, чтобы посадить обыкновенного уличного воришку, нужно было производить операцию, по своим масштабам соизмеримую с задержанием крупного наркобарона. Чем-то приходилось в этом случае жертвовать… в полиции у нас народу всегда не хватало. Да и денег мало… А еще и общественный контроль за каждым шагом, не шибко разгуляешься-то. И почесав в затылке, полиция избрала самый логичный путь. Какой-то там наркобарон… да кто вообще его видел? Может, и нет никакого барона вовсе. А воришка — вот он, только вчера сумочку у прохожего выхватил! Ату его! И наваливалась правоохранительная машина всем своим весом на несчастного наркошу…

Население довольно, общественность действия полиции горячо поддерживает. И правозащитникам хорошо — есть на ком оттачивать свое красноречие, обличая пороки общества, приведшие на скользкий путь бедного парня. Можно выступить в суде, гневно сверкая очами и потрясая в воздухе руками. Можно демонстративно передать гуманитарную помощь семье несчастного преступника (жутко опухшей со вчерашнего перепоя).

Словом, сложившееся положение многих устраивало. Были, правда, и недовольные. Те, кого грабили на улицах эти самые «несчастные». И те, чьим детям поставлял наркоту обрадованный подобным поворотом дела наркобарон. Ну да, всем ведь не угодишь? Всегда кто-то чем-то будет недоволен. Так что на такие отдельные «выкрики из зала» телевидение особого внимания не обращало. Тем более что соответствующая позиция властей до руководства телеканалов была своевременно доведена.

В общем, маразм крепчал…

Вот и работаю я сейчас рулем своего скутера, объезжая очередную пробку на Дмитровском шоссе. Этот непременный атрибут наших дорог тоже никуда исчезать не думал. Широко разрекламированные платные автострады никакого облегчения в этом вопросе не внесли. Хотя бы и потому, что представляли собою абсолютно те же самые дороги, что и раньше. Ну да, фонарей добавили, это факт. А еще поставили будки контролеров, исправно взимающих плату за любование этими новшествами.

Но я, как и большинство несознательных пенсионеров, поддерживать своими кровными неведомо кого не стремлюсь. И оттого объезжаю контрольный пост по узкой тропке. Она хорошо наезжена, того и гляди уже асфальтировать пора. С этим явлением боролись. Сначала по телевидению долго объясняли всю неправомочность подобных действий — мол, неправильно и некрасиво. Эффект оказался прямо противоположный ожидаемому — народ, увидев знак платной дороги, первым делом искал объезд. Родился и окреп бизнес — указание такого объезда за небольшие (по сравнению с платой за проезд) деньги. Все попытки его пресечь никакого успеха не имели — таким делом занималось практически все население прилежащих деревень. Тропки стали перекапывать экскаваторами. Сначала их терпеливо засыпали назад. Потом… а потом стали гореть экскаваторы и тракторы… Полиция только руками разводила — народу мало, за более серьезными преступниками еле гоняться успеваем… С большой помпой поймали и показательно осудили нескольких поджигателей. Сроки отвесили весьма серьезные, мало не показалось никому. Полыхнули жарким пламенем офисы дорожных контор. Кое-где — так и с «манагерами». Не успевали, бедные, выскочить… двери отчего-то не открывались… Аккурат в тех местах, где проживали посаженные «объездчики». Это уже было куда как серьезнее, и власти сочли за лучшее просто закрыть глаза на такие «мелочи», как объездные тропки. И теперь я иногда объезжаю на таких тропинках даже грузовики. Но звоночек прозвучал серьезный… понимающие люди приняли это к сведению.

Вот и асфальт. Съезд на шоссе заботливо подсыпан и утрамбован. Скутер резво прибавляет скорости и, пофыркивая мотором, вписывается в поток автотранспорта. А за моей спиною уже выбирается на дорогу новенькая иномарка.

Собственно говоря, я уже и не понимаю — что считать за таковую? Пресловутый «ВАЗ» давно уже принадлежит не пойми кому, иностранцев среди его владельцев столько, что и продукцию данного завода тоже можно считать за иномарки. Да, качество выросло — и существенно. Цена… она тоже на месте не стояла, эдак и отстать от прогресса можно, однако. Среднестатистическому пенсионеру не прожить, хоть ты вывернись, столько, чтобы выплатить кредит за такую покупку.

А ездить на старье… вообще-то можно. Только дорого очень, такие машины облагаются драконовскими налогами — портят экологию. Данному вопросу ныне уделяют прямо-таки первостепенное значение. «Зеленые» стали очень влиятельной партией — без согласования с ними ныне даже сортира на участке не поставить. Ей-богу, не вру! «Общественного» инспектора «зеленых» выпереть за дверь практически нереально — придет назад с полицией. Ну да, она тоже обязана им помогать. Ага, вместо того, чтобы гопоту гонять… И за любое согласование действий с «зелеными» — будь добр заплатить. «Добровольный» взнос на охрану окружающей среды. Офигеть…

Нам-то все равно, подобная мелочь их не очень-то пока интересует. А вот вокруг любых предприятий они вьются, как мухи над известной субстанцией. Тридцать три раза по фиг, что его построили по всем стандартам — всегда что-нибудь найдут. И ошалевший предприниматель сто раз пожалеет, что построил завод, а не очередной супермаркет — к таким заведениям претензий, как правило, не бывает.

О, вот и привычное явление нарисовалось — проверка автотранспорта дорожной полицией. Здоровенная фура стоит у обочины, а перед нею сгрудилась небольшая кучка — двое полицейских и трое гражданских лиц. Понятное дело — вытащили водил на улицу и вдумчиво их трясут.

Опа, а это что я вижу?

Однако же… вот это я попал…

Быстрый взгляд по сторонам — на шоссе пусто. Ну да, еще слишком рано… А вон тот, третий, он явно не из водил. Точно… Вот что называется глаз-алмаз! Мастерство не пропьешь! Окинув меня демонстративно безразличным взглядом (подумаешь, какой-то там тип на скутере…), мужик поворачивается ко всем остальным участникам разговора. Здесь шоссе делает поворот, основная дорога идет левее, а на второстепенной, чуть отъехав от поворота вниз, стоят автомашины. Мне хорошо видно всех участников этого действия, нас разделяет всего полсотни метров.

Прибавив газу, разгоняюсь и, набрав скорость, выключаю зажигание.

Разом обрывается негромкое фыркотание движка. Только шины негромко шуршат по асфальту. Поворачиваю направо.

Еще десяток метров…

Полицейская машина припаркована вплотную к грузовику, виден только уголок бампера и половинка фары. Почти совсем скрытые от глаз проезжающих, водители-дальнобойщики стоят перед капотом фуры. И смотрят на полицейских и дорогу за их спинами. Именно поэтому они и замечают меня первыми.

Старший, седовласый коренастый мужик, молча смотрит на приближающийся скутер и никак на это не реагирует.

Зато второй — жизнерадостного вида парень — удивленно вскидывает брови.

Это его движение не остается незамеченным. Тот самый тип в гражданке, внимательно следящий за водителями, уловив движение молодого, реагирует первым — разворачивается в мою сторону, одновременно задирая полу своей куртки.

Щас…

Скутер, хоть является жалкой пародией на настоящий мотоцикл, весом кое-каким все же обладает. Да и сидит на нем восьмидесятикилограммовый мужик, который тоже на хиляка не очень-то похож. Суммарно набирается килограммов под сто двадцать. Да на скорости… Тот еще подарочек прикатил… Ежели такая штука долбанет — на ногах устоять не судьба.

Исключения не произошло и на этот раз.

Дюже резвый гражданский первым под такой удар и попал. А поскольку стоял он почти вплотную к одному из полицейских — на землю покатились оба.

По логике вещей, туда должен был навернуться и я. Ну, так то по формальной логике… Спецназ по ней не живет. Даже находясь в запасе.

Словом, на ногах я устоял, даже особо не напрягаясь, — тело помнило прошлую науку. И оказалось это очень кстати, ибо второй патрульный бросил пудрить мозги дальнобойщикам и схватился за кобуру.

Учат вас, учат… а толку?

Стряслось что-то нештатное — меняй позицию! Потом уже будешь за оружие лапать… если еще будет, чем…

Разворот на левой ноге — правая, распрямляясь, выстрелила вперед резким толчком.

А на ногах, между прочим, армейские берцы… крепкая обувка, кто в курсе. И массивная — так уж получилось. Так что ежели таким лаптем по чану съездить — мало не будет.

Описав в воздухе кульбит, шлепнулся на землю выбитый пистолет. Всего на чуток опередив своего хозяина.

Вот и славно!

А первые двое как поживают?

Гражданский уже не поживал, точнее — доживал. В падении он приложился виском о внушительный бампер грузовика.

Первый же полицейский ворочался на земле, пытаясь встать. Ты глянь — и этот за стволом полез! Ну, на левой ноге у меня такой же лапоть, что и на правой, — показать? И подошва у него очень даже прочная. Если по дереву постучать, так звук выходит — загляденье!

Правда, голова патрульного явно оказалась не деревянной — звук вышел смазанным и неярким. Льщу себя надеждой, что клиент этого не разобрал — не до того ему нынче… А то, понимаешь ли, обидно! Пыхтишь, удар отрабатываешь — а хорошего звука никак не получается. Увы, нет в этой жизни совершенства!

— Блин… — потрясенный увиденным, молодой водила только головою помотал. — Пипец… попали мы теперь…

— Куда ж это? — язвительно интересуюсь я, поднимая с земли упавший «глок». Хорошая машинка, между нами говоря. Патрон мощный, да и магазин емкий — такая штука никакому пенсионеру лишней точно не будет.

— Ежели у тебя с ними какие терки есть — так и решал бы их сам! — взрывается молодой. — Нас-то за каким хреном приплетать? Ты сей момент в кусты свалишь, а нам теперь что делать?!

— Оптимист… — фыркаю в ответ. — А ты, стало быть, собрался и дальше ехать, так мне тебя понимать?

— Собрался! И что? — вызывающе хорохорится он.

— Товарища своего спросил бы… — присаживаюсь я на корточки, обшаривая карманы нападавших. По очереди оттаскиваю их всех в кювет, чтобы с проезжающих машин не видели лежащие на обочине дороги тела. — Он, чай, не дурнее тебя — однако ж молчит… Отчего бы это вдруг, а?

— Подстава это… — глухо говорит старший водитель.

— Ты чё, Петрович? Какая такая подстава? Это ж полицейские!

— Да? — язвительно интересуюсь я. — А ты не в курсе, милок, что в этом случае они все в форме должны быть?

— Ну… может этот, — кивает он на гражданского, — и не патрульный вовсе… Опер… или еще кто…

— Опер? — вытаскиваю у того из-под куртки обрез. — Со штатным оружием, надо полагать?

Именно эту штуку я и засек издали — уж больно не походило данное оружие на служебное снаряжение полицейского. По тому, как, воровато оглянувшись по сторонам, профессионально проверил свое оружие владелец, можно было сделать вывод о том, что подобная вещь ему хорошо знакома и привычна. И работает ею он далеко не в первый раз. Но габаритная хреновина — это не пистолет, его бы я с такой дистанции не засёк. А так, подходя к машине, он его в сумке нес и только перед подходом к собравшимся вытащил его оттуда и под куртку убрал. Здесь-то я его и срисовал…

— Э-э-э… — чешет в затылке молодой. — Как это?

— И багажник у патрульной машины поднят. Она что, так и стояла?

— Да…

— А почему? Не знаешь?

— Дак…

— У патрульной машины видеорегистратор в салоне стоит. Вот и подняли полицейские багажник, чтобы не было записи о том, что такое они на дороге делали. Спереди — пускай себе пишет — там ничего не происходит. Наверняка они и в патрульном компе пометку поставили — ремонт, мол, колесо пробитое меняем. Старый это трюк, но вполне себе работающий. И вас они вниз с дороги отпихнули, чтобы проезжающие не так хорошо могли рассмотреть происходящее.

— Так и есть, — соглашается пожилой водила. — Не в первый раз такое происходит, слыхивал я про такие штучки.

— Угу… — обшариваю я второго клиента. — Если в кустах поискать — где-то мотоцикл этого типа, что с обрезом, должен стоять. Они его на своей машине сюда привезти не могли — объясняй потом дежурному, кого подвозил и почему. Оно им надо?

— Так это что ж… — доходит, наконец, и до молодого. — Нас что — убили бы тут?!

— Нет, по головке гладить стали бы да в щеки розовые целовать! — взрываюсь я. — В машине какой груз?

— Бытовая электроника…

— Небось денег немалых стоит?

— Ну да…

— И на посту вас наверняка проверяли? Накладные смотрели да пломбы на кузове разглядывали?

— Так… положено же…

— Положено, — согласно киваю в ответ. — Вот они и водителя своего привезли, он опосля разборки с вами машину и отогнал бы туда, куда нужно. А с них — взятки гладки. Не при делах. Вас не тормозили (записи-то об этом нет), не стреляли — все патроны на месте. А что машина пропала… так мало ли их пропадает?

Парень явно растерян. Судя по всему, ему в такие переделки раньше попадать не приходилось. Смущенно замолчав, он оттаскивает в кювет бездыханное тело хозяина обреза.

— Спасибо тебе, мужик! — подходит ко мне Петрович. — Чего уж там… я-то все понял. А что тут сделаешь? Оружия у нас нет. А монтировкой от пистолета не отобьешься…

— Возьмешь? — протягиваю ему обрез. — Пистолета не предлагаю — он по всем базам уже вечером пройдет. Найдут его у тебя — вилы!

— Не откажусь, — серьезно кивает он. — Дай-ка, этого схожу осмотрю покойничка — поди, и патроны у него есть?

— Проверь. А мне монтировку свою дай. Эти-то двое живы еще…

— Тут и мы тебе пособим. Что ж я, курва какая — на тебя все валить?

— А он, — киваю на молодого, — сможет?

— Пусть привыкает! — твердо отрезает Петрович. — Чтобы назад ходу не было!

Да… жесткий нынче народ пошел… Ну а что ж вы хотели-то? Как сверху аукнулось — так снизу и откликнулось.

Выдержка из сводки

…Обнаружен патрульный автомобиль № 625-Д. Машина стоит на обочине дороги, ведущей к… Багажник открыт, двигатель заглушен. Радиостанция и контрольная аппаратура в рабочем состоянии. В салоне отсутствует штатное вооружение патрульных полицейских. При проведении поисков в кустах на расстоянии 60 метров от автомашины обнаружены тела экипажа.

Лейтенант Михеев Игорь Павлович, 1994 г.р., старший инспектор ДПС — убит выстрелом в упор.

Старший сержант Леселидзе Альберт Георгиевич, 1998 г.р., младший инспектор ДПС — убит двумя выстрелами с близкого расстояния.

Судя по характеру ранений и повреждениям на телах и одежде полицейских, выстрелы производились из охотничьего оружия (следы от попадания картечи).

В пяти метрах от места нахождения тел полицейских обнаружено тело мужчины, одетого в черную кожаную куртку, синие джинсы и клетчатую рубашку. При осмотре тела установлено, что он погиб в результате удара тупым твердым предметом по голове (характерная ссадина на правом виске). У погибшего обнаружено водительское удостоверение на имя Гарабия Николоза Михайловича, 2000 г.р.

В ста метрах от места обнаружения патрульного автомобиля, в лесу, найден мотоцикл «Ямаха-спорт» №…

— Заходи, присаживайся! — заместитель начальника УВД Дмитровского района подполковник Валяев широким жестом указал на кресло вошедшему посетителю.

Им был капитан полиции Ломов, начальник отдела по работе с личным составом.

— Благодарю! — капитан пододвинул к себе кресло.

— Ну, что? Выяснили что-нибудь? — хозяин кабинета посмотрел на тонкую папку в руках визитера.

— Не без того… — Тот раскрыл принесенную папку и пододвинул ее к подполковнику. — Сразу скажу — дело тухлое.

— В смысле?

— Да во всех. Начнем с экипажа. Они оба уже не раз попадали в поле зрения. В основном по мелочам. То со связи пропадут надолго, то еще что-нибудь… Жаловались на них, не без того. Серьезных подозрений на них не имелось, так… намеки всякие… словом, смотрели мы за ними. Но за руку ни разу не ловили.

— Ну, у меня тут половина сотрудников — не лучше! Даже и похуже есть, будто сам этого не знаешь!

— Знаю, — соглашаясь, наклонил голову визитер. — А вот третий… это совсем другой фрукт!

— И что же в нем такого необычного?

— Бывший боевик, проходил по целому ряду различных эпизодов. Три уголовных дела, подавался во всероссийский розыск. В прошлом году амнистирован указом президента, уголовное преследование прекращено. Между прочим, он сосед погибшего патрульного — Леселидзе. В селении, откуда они оба родом, их дома рядышком стоят. С детства общались, даже дружили.

— О как?!

— Ну да… Чем погибший занимался — не ясно. При повторном осмотре места происшествия найдена сумка со следами оружейного масла. В ней два патрона двенадцатого калибра. Картечь вперемешку с рублеными гвоздями. Кстати, оба погибших полицейских поражены именно такими зарядами!

— Хм… так это что же — он их обоих и завалил?

— Не исключено. Только вот кто тогда с ним самим расправился?

— Непонятно…

— Я к смежникам постучался. Проверил этого бывшего боевика. Так тут вообще — дело мутное. Даже и не знаю, как сказать…

— Да уж как есть — так и говори!

Капитан выразительно посмотрел на телефонный аппарат. Подполковник побагровел, встал из-за стола и жестом пригласил гостя с собой. Они оба вышли в коридор.

— Ну?

— Он был близок с людьми из окружения постпреда одной из республик. Ну… той самой, откуда он сам родом.

— Да понял уже…

— Имеется информация, что погибший был причастен к необъяснимым исчезновениям машин с ценными грузами.

— Знаю о таких случаях. И у нас они тоже происходили.

— Ага. Я вот проанализировал некоторые…

— И что накопал?

— А то, что эти машины пропадали во время дежурства погибшего экипажа.

— Ох ты ж…

— Угу. А за два часа перед обнаружением тел погибших на стационарном пикете были проверены несколько автомашин — в документах пикета есть эти записи. Несколько машин везли весьма интересные грузы.

— Ну, и что? Их постоянно досматривают.

— А то, что в телефоне Леселидзе есть СМС с номером одной из проверенных автомашин. Но ведь они к данному посту отношения не имеют!

— Откуда пришло СМС?

— «Левый» номер. Оформлен на подставное лицо. Причем несколько номеров, зарегистрированных на него же, используются окружением постпреда.

Валяев выматерился.

— Иными словами, господин подполковник, копать глубже нам не дадут. Даже машину, чей номер был в СМС, отыскать не разрешили. Мне тонко намекнули о нежелательности таких действий. Мол, сам понимаешь, последствия могут быть… всякими.

— То есть, если я тебя правильно понял, наш экипаж причастен к исчезновениям?

— Почти наверняка. И погибшие работали в тесной связке. Более того, пропавшие машины в основном принадлежали компаниям, чья деятельность была уж слишком независимой. Сами понимаете, от кого…

— Выходит — висяк?

— Он самый. Другого варианта не вижу. Впрочем, основное решение — за вами.

— Да… обрадовал ты меня…

— Это, Олег Петрович, вы еще всего остального не знаете…

Подполковник понял, о чем идет речь. Он не был новичком в своем деле или партийным выдвиженцем — таких много сейчас появилось в полиции. «Демократия»… мать бы ее… И хотя до выборов шерифов (что, в принципе, было бы не так уж и плохо…) пока не дошло, партийные назначенцы в органах уже появились. Разумеется, это были члены выигравшей выборы партии — как же иначе? Их не называли по старинке — комиссарами, такие люди назначались обычно ответственными по связям с общественностью. Формально они не имели права вмешиваться в оперативную работу. Все так, но те из начальников, которые послали подальше навязчивых «представителей», очень быстро вдруг поняли, что власть отчего-то более не склонна рассматривать нужды местных органов полиции. С одной стороны — за полицией теперь был установлен жесткий контроль. С другой же… как выяснилось, он распространялся только на отдельные аспекты деятельности МВД. До всего прочего у «представителей» просто не доходили руки. Или они делали это сознательно?

Во всяком случае, проявлять излишнее рвение при расследовании некоторых категорий уголовных дел стало небезопасно. Слишком ретивые следователи и оперативники внезапно оказывались недобросовестными работниками или, хуже того, сами каким-то образом замешаны во всяких неблаговидных (в основном коррупционного свойства) проступках. Неведомо откуда взявшиеся аудиозаписи, пылающие негодованием свидетели (которых ни до, ни после этого никто более не встречал) — и неразумного полицейского с позором выпирали на пенсию. И это — в лучшем случае. А частенько бывали и худшие…

Нельзя сказать, что система восприняла такой подвох безропотно. Находились упертые опера, любой ценой доводившие до суда тяжелые дела. Но суд… он тоже не всегда был одинаковым.

Нет, встречались еще и неподкупные судьи, безжалостно отправлявшие за решетку «трудолюбивого» кормильца (промышлявшего всякими незаконными штуками). Отчего-то бесполезными оказывались пылкие речи адвокатов и стенания «общественных» защитников. В конечном итоге угрюмый душегуб огребал немалый срок.

Но вот в «хозяйственных» делах… там все обстояло иначе. Валяев и не помнил таких случаев, чтобы иностранная компания, проиграв дело, добровольно возмещала бы ущерб. Она тотчас закрывалась, и на ее месте мгновенно появлялась новая — порою даже с теми же самыми людьми во главе. А все поручения, отосланные в суды по месту жительства, так и исчезали бесследно. Денег так никто и не дождался…

Подполковник видел — дело потихоньку шло к тому, что скоро у руля управления страной, уже не скрываясь, встанут люди из-за рубежа. Обладая неплохими аналитическими способностями, он понимал и то, что всевозможные препоны, сами собою возникавшие на пути новоявленных «манагеров», появлялись тоже не просто так. Что-то копилось в воздухе, зрело… пока никак себя не проявляя.

Неспроста же зашевелились «представители» — в их действиях появились нервозность и неуверенность. Что-то пошло не совсем так… Где-то наверху ошиблись. Совершенно осатанели всевозможные телеговоруны — складывалось впечатление, что все они давно подсели на наркоту — нельзя же говорить по десять и более часов в сутки! Но они как-то исхитрялись.

Резко подняла голову и обыкновенная гопота — у них появились мощные покровители. В лице некоторых политиков — как отечественных (что еще как-то можно было терпеть и с кем возможно хоть немного работать), так и иностранных. А вот с ними Валяев (да и не только он!) почти ничего поделать не мог…

Уличный грабитель с иностранным паспортом! Уже реальность… и посольские адвокаты, по первому крику задержанного приезжавшие в участок, тоже стали такой реальностью очень быстро. Зачем это им нужно?

Подполковник видел только одну причину — в стране нагнеталась обстановка, а руки у полиции связывались намеренно. Другого объяснения у него не имелось.

И многие события, произошедшие в последнее время, однозначно все это подтверждали…

— Заезжай! — Михалыч приоткрывает передо мною широкую калитку в кирпичном заборе. — Ну, ты и нагрузился — чисто коробейник какой!

В самом деле, видок у меня был еще тот… Водилы, после того как дострелили обоих «оборотней» (молодой не смог долбануть клиента монтировкой, стрельнул-то и то через пень-колоду, пришлось повторять…), вытащили из своих запасов инструментальный ящик, который кое-как совместными усилиями присобачили на скутер. В него я убрал трофейные дробовик и автомат, которые осторожно вытащил из салона автомобиля, стараясь не попадать в поле зрения глазка видеорегистратора. Побросал туда и радиостанции, заодно со всем боезапасом к оружию. К бандитскому обрезу, который достался дальнобойщикам, патроны не подходили — калибр не тот. У полицейских — двенадцатый, а убитый бандюган шастал с шестнадцатым. Оно и понятно — отдача не столь высока. Прибрал я и два бронежилета — они валялись на заднем сиденье.

— Все бы тебе ворчать… помог бы лучше!

— Да ладно тебе… Давай, разгружай свой хабар.

Через несколько минут, разглядывая мои трофеи, хозяин дома только языком прищелкивал.

— Ну, ты даешь! Чисто мафиози какой-то… Кина американского насмотрелся?

В двух словах поясняю ему произошедшее. Михалыч хмурится и покачивает головой.

— Н-н-да… Слыхивал я про такие вещи. Однако ж обнаглели совсем — прямо под Москвой такие делишки проворачивать!

— О том и спич! Уж не думаю я, что грузовик этот куда-то далеко отгонять бы стали. Здесь где-то их база. Полицейские ведь его за пределы своего участка патрулирования не повели бы — у них треккер в машине стоит. А один этот бандюган не поехал бы.

— И так возможно. Только не наше это дело — жуликов таких ловить. На то полиция есть — пусть пашут!

— Угу… особенно в этом случае.

— Да уж… — соглашается со мною хозяин дома. — Ладно… себе что оставишь?

— Пистолеты — машинки знакомые. Патронов подбросишь?

— Пороюсь в загашниках. Что-нибудь найдем.

— Ну а все прочее — заныкай. Мало ли что…

По узкой дорожке идем к дому. С Олегом Петряевым я знаком уже лет пятнадцать — служили вместе. После серьезной контузии (их бронетранспортер подорвался на мине) его списали подчистую, и отставной капитан поселился на даче под Дмитровом. Умом его всевышний не обидел, и вчерашний спецназовец развернулся в полную силу. Занялся бизнесом — у него неплохо получалось. Настолько, что всевозможные «джентльмены удачи» быстро обратили на него внимание. И сделали предложение — с их точки зрения, вполне естественное и правильное. Капитан намеков не понял — и ему сожгли автомашину. Почесав в затылке, он пересел на мотоцикл. А через недельку заполыхали жаркими кострами сразу несколько шикарных тачек, принадлежавших его обидчикам. К Михалычу никаких претензий предъявить было невозможно — его и в городе-то не было. Уехал по делам в Ростов.

Но бандюки тоже были не полными недоумками. Сопоставив некоторые факты, они заявились к нему на дачу. Аж впятером.

Тщетно прождав возвращения своих посланцев, местный главарь «джентльменов» сообразил — что-то не так… И вызвал Олега на нейтральную территорию — поговорить.

Тот ломаться не стал и согласился.

Местом встречи был назначен небольшой, но очень уютный ресторанчик недалеко от города. Бандюки прикатили туда заранее, осмотрели дом и прилегающую местность. Ничего подозрительного не нашли и успокоились. Их главарь уселся за столиком на летней веранде, а его охранники (шесть человек) рассредоточились вокруг, бдительно (ну, это они так думали…) контролируя окрестности.

Петряев подъехал вовремя, припарковал свой невзрачный автомобиль около шикарного «шестисотого» и поднялся на веранду.

— Садись! — широким жестом показал ему на стул напротив бандюган.

— Благодарствую.

— Выпьешь?

— Завязал.

— Даже и за знакомство?

— Маликов Виктор Петрович, 1975 года рождения, неоднократно судимый. Временно неработающий. Да, тут много еще чего написано… — Петряев положил на стол несколько листов бумаги. — Я так думаю, что и вы про меня тоже уже много чего понакопать успели…

— Правильно думаешь. А отчего ершистый такой?

— Жизнь против шерсти гладила — вот и ощетинился.

— Угу… Стало быть, дружить не хочешь?

— На ваших условиях — нет, не хочу.

— Есть другие?

— А как же! Чаек допиваем — и мирно расходимся. Опосля чего дружно забываем друг про друга. Нет меня для вас — и вас никого для меня не существует.

— Эк! Не бывает так, дорогой! Либо ты в общем строю стоишь — либо…

— Я и стою. Только — в другом.

— Это в каком же?

— Так я его и не покидал никогда. Присказку слышал — бывшего спецназа не существует?

— Не пришлось.

— Считай — услыхал.

Бандюган побарабанил пальцами по столу.

— Что-то загибаешь… не было такого раньше, я бы знал.

— А не один ты умный! Думаешь, прочим твоим товарищам легко было во всеуслышание о подобных вещах говорить? Так сказать — «терять лицо». Рядом молодые да зубастые — им только слабину покажи!

— Машины — твоя работа?

— А мой автомобиль от чего сгорел?

— Я те доктор? Механик какой или слесарь? Откуда мне знать?

— Ну, и я в автосервисе не работаю — что там и у кого замкнуло, не ведаю.

— Борзеешь?! — приподнялся в кресле главарь. — Смотри, отсюда еще уйти надобно!

— Мне?

— Ну не мне же?!

— Экий ты, дядя, — пошли своих кого-нибудь к моей машине.

— За каким хреном?

— Пусть в багажник заглянет — я ключи дам. От багажника — не от зажигания, а то станет с них… Решат покататься…

Бандюган лениво пошевелил в воздухе пальцами — к столу подскочил официант. Выслушал, поклонился и исчез. Через пару минут к столику подошел один из бандитов.

— Слушаю, шеф!

— Ты это… возьми у этого фраера ключи и в багажник к его машине загляни.

— Там кейс лежит — тащи его сюда! — вставил реплику капитан.

— Только посмотри, что он туда понапихал! — предостерегающе поднял палец главарь.

— Есть шеф! — кивнул бандит.

Отсутствовал он недолго и вскоре уже вернулся назад. В его руке виднелся небольшой кожаный кейс.

— Ну? — вопросительно поднял бровь Маликов.

— Бабло тут. Несколько пачек. И вино — в бумажных пакетах, вроде как молоко…

— Проверял?

— Булькает…

— Ладно, давай его сюда. А в багажнике что?

— Такое же вино, только в картонных коробках. Я одной стенку разодрал — оно самое.

— Небось и с собой прихватил?

— Я порядок знаю, шеф! Да и пить такое… им только заборы красить!

— То-то же… Ладно, ступай пока…

Отщелкнув замки, главарь приподнял крышку.

Действительно, среди прямоугольных картонных пакетов с вином виднелось несколько пачек тысячерублевых купюр.

— Это как понимать? Поумнел все-таки?

— И все-то мысли у вас в одну сторону… — соболезнующе вздохнул капитан, ставя на стол чашку с чаем. — Ты на деньги-то не пялься — не про вашу честь они.

— А на что ж тогда смотреть?

— Это для быков твоих. Для отвода глаз. Они как деньги увидят — все, в башке переклин. Больше ни на что и не глядят. Вино такое пробовал когда?

— Нет. Дешевка это — только бомжей и поить!

— Угу. Или для таких вот случаев…

Бандит нахмурился:

— Это ты мне такое выпить предлагаешь?!

— Успокойся. Нет желания — не пей. Это даже лучше будет. Не вино это — взрывчатка. Только жидкая — слыхивал про такую?

— Звездишь!

— Проверь. Я никуда не спешу. В стенках кейса — приемник и детонаторы. А передатчик — поблизости, с ним специальный человек (это он меня имел в виду) сидит. Видит нас и слышит — у меня с собою микрофон. Еще один приемник — в машине. Там такого «вина» около трехсот килограммов. Как думаешь, ежели ли все это бабахнет… трудно ли будет опосля того здесь ресторан заново построить? Я вот отчего-то думаю, что не очень — основной мусор взрывом снесет.

Маликов облизнул пересохшие губы.

— Блефуешь, капитан! Тут народу полно — непричастные они! Спецназ так не поступает!

— Ишь ты?! Грамотный какой! Спецназ, дядя, по-всякому поступает, когда нужно! Да и нет тут непричастных. Ресторан твоему племяшу принадлежит — стало быть, родня здесь твоя. Как мыслишь, долго ли они тут усидят, когда тебя не станет? Враз их отсель выпрут, только зубы лязгнут! У вас законы волчьи — старых заслуг, да еще чужих, не чтут! Припомнят ему все — и как отсюда вы дагов наладили, да скольких из них в овраге перед тем прикопали… много чего нарыть можно, если захотеть. Так что я некоторым образом твою родню даже облагодетельствую — не будут перед смертью мучиться.

— Хм… благодетель…

— С волками жить… — пожал плечами Олег. — И вот что — полицаев своих купленных от моего дома убери! Уж и не знаю, что такое они с собой на этот раз притащили — патроны или гранату… но хрен им чего обломится! Меня-то, может, и посадят — так тебя похоронят! Усек, родной?!

— Врешь…

— Они в машине за поворотом сидят, «Опель» у них — синенький такой, — хмыкнул капитан. Вытащил из кармана телефон, набрал номер: — Миха? Как там гости?

Микрофон передавал звук очень четко, а в оптику я хорошо мог рассмотреть и обстановку на веранде. Так что эффект присутствия при разговоре был очень сильным, почти полным.

— Сидят… Двери приоткрыли — жарко им. А что? Валить? — прозвучал ответ невидимого собеседника.

— Ежели не договоримся — вали. Машину отгонишь к дому смотрящего — там и бросай. Ствол через забор ему закинь и в полицию брякни. Пока — слушай, о чем разговор пойдет.

— Добро, — соглашается собеседник.

— Вот так, дядя! — поворачивается к главарю Олег, положив на стол включенный телефон. — Уловил теперь, что с нами шутить — проще уж самому удавиться? Так-то хоть один помрешь, других за собою не потащишь.

Наступила тишина. Маликов несколько минут молчал, раздумывая. Покосился на телефон. На том конце посвистывал невидимый собеседник. Было слышно, как он там возится, меняя положение. По-видимому, у него была включена громкая связь — звуки доносились очень четко.

— Чего тебе надо? — наконец выдавил из себя главарь.

— Я сказал уже — расходимся мы. Вроде как и не было ничего. Как ты там, перед своими, все объяснишь — не мое дело. Мешать тебе не стану и в дела твои лезть не буду. Но и ты к нам не суйся — огрызнемся!

— К вам? Ты тут не один такой?

— И не только здесь. Не парься — случись что, я тебе заранее подскажу, куда лезть не нужно. Дольше проживешь — цени!

— Оценил уж… Век бы тебя не видеть!

— Так не я к тебе и пришел — вы сами ко мне постучались!

— Лады… замнем для ясности. Но… смотри, дорогой, — земля круглая!

— И век недолгий. Учту.

С той поры прошло уже несколько лет. Олег окреп, встал на ноги. Олигархом не стал, но человеком — остался.

Вот и сейчас он совершенно по-простецки присел на краешек широкой деревянной лавки, стоявшей около такого же деревянного стола, и кивнул мне, предлагая устраиваться рядом.

— Чего вызывал? — спрашиваю я. — Проблемы?

А вот метод оповещения у нас с ним (да и не только с ним…) отработан на ять! Нет ничего удивительного (по крайней мере — для управления «Э») в том, что отставные военные режутся в компьютерные стрелялки. В том числе и по Сети. Это нормально — так громадная часть населения делает. К их услугам — навороченные сайты и целые океаны виртуальной реальности. Причем реклама назойливо внушает, что именно на таких тактических тренажерах отрабатывают действия настоящие спецназовцы. Ну… как сказать… где-то, может, так и поступают. Только не слишком долго. Потом поясню, отчего…

Но на многих — действует. Народ самозабвенно рубится по Сети с неведомыми «террористами»… Отчего-то они все на экране поголовно вооружены «калашами», причем наиболее устаревшими образцами. Зато — хорошо узнаваемыми.

Вот и сидим мы на разных форумах, обмениваясь вполне себе серьезной информацией. Причем маскируем ее под взаимные «игровые» разборки… Сам черт ногу сломит…

Зато можем создавать и планировать самые головоломные комбинации и разрабатывать самые заковыристые операции — хоть Кремль штурмовать, хоть Белый дом. Там еще и не такие навороты встречаются… Вот и переписываемся почти открыто: чтобы перелопатить такой массив информации, надо батальон спецов за компы посадить! Да и у тех скоро крыша съедет…

— Видишь ли, Миха… — Олег потер рукой висок. — Даже и не знаю, как тебе сказать… Ты ведь в курсе, что я еще и на коллекционных форумах сижу?

— Ну да, знаю. И что?

— У меня там репутация сложилась — мол, чокнутый богач такой… стариной интересуется. Всякие военные редкости скупает, форму и прочее… Словом, вышел на меня один хмырь. Из американского посольства, между прочим. Я ему продал кое-что… Слово за слово — так и завязалась переписка. Уже года два вот так пишем друг другу. Даже встречались пару раз. А тут он написал, мол, прощаемся, господин хороший — переводят меня аж в Карачи! Ну, я вежливо ему посочувствовал, сожалею, пишу, что не встретимся более. Джейк в ответ — хочу напоследок сделать вам одно предложение как коллекционеру. Редкое и интересное, вы его оцените. Интерес меня взял — что ж такое он предложить может?

— Должно быть, редкую какую вещь? Мало ли что он там привезти мог.

— Так я и подумал. Написал ему, что, конечно, это интересно, только мне больше интересна отечественная военная история, заграницей интересуюсь в последнюю очередь. А что такого, мистер Джейк, вы можете мне в моей стране предложить, чего я и сам достать не в состоянии? Он намекает — это вас касается, только писать об этом не хочу, сами понимаете… Взял меня за живое, самому интересно стало. Давай, пишу, пересечемся!

Олег взял со стола бутылку пива, плеснул в стаканы себе и мне пенного напитка.

— Да… В общем, встретились. Посидели в кафе, попили кофе, он и говорит — поехали! Только по-русски не говорите и все вопросы задавайте через меня. Стало мне интересно — заинтриговал, злодей!

— И куда же он тебя привез?

— В Музей вооруженных сил.

— В наш?

— Ну да. В тот, что около «Новослободской». Пока ехали, он пояснил. Мол, говорит, это лично посол расстарался. Зная, что Джейк коллекционер, договорился с властями. Хотел таким макаром своему хорошему сотруднику подгон своеобразный сделать. Вроде и уважение проявил — да и не особо потратился при этом. Приезжать надо обязательно в выходной день, когда музей закрыт. Чтобы никого в нем не было. Встретит специальный человек, я, мол, с ним созвонился уже. То, что вы приобретете, никому не показывать и через Интернет — упаси боже — не продавать!

— Фигасе… Он там что — танк купить хотел?

— Танк — вообще не проблема. Хоть завтра куплю, только пушку в нем предварительно из строя выведут. Впрочем, если денег дать… могут об этом и позабыть. Сейчас такое добро свободно продается, надо только знать, куда и кому постучать в дверь. Не афишируется это, но все, кому нужно, в курсе дел. Нет, Миша… танки им не интересны — он меня в знаменный отдел привез…

Отчего-то у меня пересохло во рту… Автоматически нашариваю бутылку и наливаю себе пива.

— Да… правильно ты меня понял, — кивает Олег. Встает. — Пойдем.

Я хорошо его помню. Именно в верхнем левом углу на полотнище имелись три пробоины, аккуратно заштопанные когда-то. И древко — отполированное прикосновениями десятков рук. Помню Батю — он последний из нас касался руками Знамени дивизии. А сейчас оно стоит в застекленном шкафу в небольшой комнатушке позади Олеговой спальни. Вход в нее хитро замаскирован — я и не подозревал, что тут что-то есть. А ведь дрых здесь не единожды!

— Джейк знал, чем меня пронять, — в курсе, собака, где я раньше служил. — Петрович стоит в дверях, опершись рукою о косяк. — Он сделал вид, что покупает его для себя, меня же представил как консультанта из посольства. Денег он, ясен пень, с этого поимел…

— Но… как же так? Я даже и слов подобрать-то не могу!

— Можно подумать, что я могу? Все, Миша, ныне продается… совесть и честь, по-моему, некоторые «господа» в первую очередь продали. Так что теперь здесь — мой пост номер один. Больше его никто не продаст и не купит!

В общем, вечером мы с ним нажрались. Просто по-черному, на душе было мерзко и противно. Сквозь полузабытье иногда прорывались моменты осветления, когда голова мыслила особенно четко и ясно… Только вот о чем? Не помню…

Заснул я на веранде, в дом не пошел и оттого услышал стук в ворота первым. Господи, да кого ж в такую рань-то принесло?! Нет чтобы дать отдохнуть больному человеку…

Нехотя сползаю с небольшого диванчика. Я человек не маленький и на такой штуке весь не помещаюсь. Поэтому так и болит все тело. Ладно, чай, не хлюпик какой…

За воротами оказался Вадик Мишунов. Тоже из наших, старлеем в запас ушел. Мы с ним частенько тут встречались. Надо же! А мне Олег про него ничего не сказал, вот злодей!

— Залазь! — распахиваю дверь. — Пива хочешь?

— Да ну его! Олег где?

— Спит — я его наверх уволок. Тяжко ему сейчас, ты уж не буди понапрасну.

— Можно подумать, я сейчас взлечу вверх от «невыносимой легкости бытия»!

— Да что стряслось-то? Наехал кто? Так мы ему разом уши на затылке в узелок завяжем! Будет у нас китайца изображать — это они всю дорогу улыбаются.

Вадик фыркает:

— Да уж, если б только в этом вопрос и состоял — я б знал, кого поутру будить! Это ты у нас известный мастер по чужим ушам, а Олег — тот голова! Поумнее нас обоих будет!

Никаких возражений с моей стороны не последовало. Превосходство Петряева в этом деле было очевидным и никем из нас не оспаривалось.

Но его умная голова упорно не желала открывать глаза — пожалуй, шампанское мешать ни с чем все-таки не следовало…

Отчаявшись его разбудить, со вздохом поворачиваюсь к гостю:

— Ну, сам же все видишь? Колись, что там у тебя?

— Да, видишь ли… — смущенно чешет в затылке он. — Колька мой из дому ушел…

— Эка невидаль! Да кто из пацанов в свое время из дому не уходил? И что? Все вернулись. И твой придет…

— Нет, Мишка, тут хуже все! Он не просто так ушел — он к новым коммунарам ушел! Это секта — похлеще свидетелей Иеговы будет!

— Подожди-подожди… — подтаскиваю к себе стул и сажусь. Наливаю крепкого холодного чаю и отхлебываю. В голове слегка светлеет. — Что-то я про них слышал…

— А я — так и видел! — Вадим взволнованно ходит по комнате из угла в угол. Точно рассерженный кот. Будь у него хвост — так и хлестал бы себя по бокам.

— И что? Рогов и копыт у них ведь нет?

— Головы, похоже, тоже не имеется. Во всяком случае, когда Колька их агитационные материалы мне на комп сбросил, там такие прелести расписаны были — закачаешься!

— Например?

— Мол, все наши беды от того, что отошли от первоисточников. И в результате имеем нынешнюю ситуацию. Человечество, мол, выродилось — людей, способных здраво воспринимать окружающую действительность, осталось мало — не более пяти процентов от общей численности. Так вот, именно эти люди, органически не способные ко лжи, и составят костяк будущего человечества.

— Да? А прочих куда денут?

— Куда-куда… Коту под муда! Об этом у них ничего не написано. Прямо, я имею в виду. Но понять можно.

— Ну, ладно… Мало ли таких проповедников светлого будущего было? И где они все сейчас?

— Да и хрен бы с ними со всеми! Колька-то тоже не сразу ушел. Сначала он нам с Ириной мозги компостировал, соседей агитировать пробовал… Да только дураков и там не нашлось. Вот он и исчез. И карточку мою с собой прихватил. Я особо этому внимания не придал, побегает и вернется. Больших денег он снять не мог, банк с меня всегда СМС-подтверждения в этом случае требует. А по мелочи, ну, там попить-поесть, проблем не возникло бы. Но в первый же день мне пришел запрос — едва ли не на всю сумму, что там имелась. Хоть и не очень много, но для нас и это — до фига! Ясное дело, я подтверждения не дал.

— А что, Колька об этом не знал?

— Нет. Он такими вопросами и не интересовался никогда.

— Ясно.

— Так вот, через полчаса пришел новый запрос — на этот раз уже на всю сумму. Я рассвирепел и карточку заблокировал. И тогда он мне перезвонил… — Вадим присаживается к столу и наливает холодного чаю и себе. — Да… В общем, мы с женой наслушались… Мол, то, что мы ретрограды и обезумевшее старичье, — это еще самое мягкое было. Я уж пробовал ему объяснить, что деньги эти мы матери на операцию собираем уже несколько лет, но — как об стенку горох. «Светлое будущее» требует жертв! Только вот никому из нас этими жертвами становиться неохота. Хватит с меня трех ранений и Иринкиных болячек! И деньги, за несколько лет собранные, политическим проходимцам я отдавать не хочу! Сами пускай зарабатывают, коли такие умные!

— А могут?

— Щас! Их главный говорун, Павел Андреевич Погонин, в советское время где-то в НИИ пахал, инженером. Как грянула перестройка — рванул в Штаты. Но долго за океаном не засиделся — болтунов кормить и там перестали. Вот и вернулся к ним — ныне он «политический деятель». Во как! Так что вся его работа — непрерывное балабольство на публику. Он хоть и пропагандирует на первый взгляд вредные для власти идеи, однако ж особо от того не страдает. Гнать его — не гонят и болтать не мешают. На чем он деньги делает — бог весть! Но и подобными методами его компашка ничуть не гнушается.

— Понятно… И что ж ты теперь делать хочешь? В полицию заявил?

— Сына посадить? За попытку кражи денег?

— Хм… да, действительно… А что тогда?

— Ну… зацепка у меня есть. Ему еще шестнадцати лет не исполнилось, и по нынешним законам вступать в какие-либо политические шарашки он может только с моего письменного согласия.

— Которого ты ему, разумеется, не дашь.

— Ясен пень! Но у этих гавриков есть какие-то ихние поселения — типа, лагеря отдыха. И вот туда они его запросто могут отправить. Вроде бы как на отдых, а на самом деле мозги ему там промоют окончательно. Продержат Кольку там подольше, пока я его разыскивать стану, вот времечко-то и пройдет… Стукнет ему шестнадцать — и подаст на раздел имущества. Ибо тут все по закону. И тогда уже эта компашка его деньги прикарманит на совершенно законных основаниях. Как добровольное пожертвование. Опять же, полиция лезть не станет — не тот случай. Бытовые разборки — иди в суд и хоть до посинения там бодайся.

— И ты хочешь выдернуть парня до того, как они его туда увезут?

— Да. Вот и хотел, чтобы Олег мне своего адвоката одолжил — тот черт изворотливый, найдет какую-нибудь зацепку.

— Угу, только пока хозяин наш проспится, да пока этот адвокат доедет…

— Ну да! — стукнул кулаком по столу Вадик.

— Вот что… Где Колька сейчас?

— Я его мобильник отследил — стоит там программка… Есть у этой гопы поганой кубло, где они тусуются. Адрес знаю.

— Вот что — поехали туда! С дороги Олегу позвоним, а я ему еще и записку напишу. По крайней мере, не дадим парня никуда увезти — на это твоих полномочий как отца вполне достаточно.

— А как внутрь… О господи! Совсем уже из ума выжил…

Машинка у Вадима была старенькая, но вполне себе резвая. До Москвы мы долетели относительно быстро и вскоре припарковались около обшарпанного здания где-то в Печатниках. Из того, что мне успел рассказать Мишунов, следует, что кабинет главного болтуна расположен прямо напротив входа, на первом этаже. Стало быть, сидя около него, вполне возможно контролировать вход. Вот этим пусть Вадим и занимается.

— Ага! Вот это, стало быть, и есть ихнее обиталище… — оглядываю трехэтажный дом. — А нехило они здесь устроились! Снять такой домик, пусть и на окраине, бабла неслабо надобно потратить! Вот что… давай-ка топай в лобовую. Охрана у них на входе стоит, так и залей им что-нибудь, мол, к сыну иду, денег он просил привезти… Тебя ли учить? Одного человека, да еще с деньгами они пропустят — невелика угроза. А за двумя уже будут внимательно смотреть, еще и подкрепление вызовут. Оно нам надо?

— А ты?

— Не парься! Пока будешь им мозги конопатить, я уже внутри окажусь… подстрахую на всякий пожарный. Мало ли… станут Кольку черным ходом выводить, а тут их и встретят! Звякну тебе по телефону — скорректируем действия. На крайняк — подниму внутри бучу, отвлеку внимание, ты уж тогда не зевай!

Самоуверенно?

Ну… это как сказать…

Еще когда наша машина объезжала дом, срисовали мы мусоровоз — он как раз задом к зданию сдавал. Все логично. Если в здании бывает хотя бы несколько десятков человек (а иначе зачем им такой большой дом?), то и мусора они оставляют соответственно. В руках не унести. И через парадный вход таскать мешки никто не станет.

Так оно и оказалось.

Забежав за угол, вижу искомое — открытую дверь. А над моей головой на кронштейне висит видеокамера, которая эту самую дверь и контролирует. Ну-ну… стало быть, снаружи охранника нет… А у меня в кармане куртки спринцовка — прихватил у Петряева в гараже. Зачем? Ну, знаете ли…

Сантиметров на тридцать-сорок масляная струйка из нее летит очень даже хорошо. И попадает. Аккурат в объектив камеры — на такую высоту да вытянув руку… вполне возможно достать. Так что ничего-то там толком не разглядят. Изображение какое-то есть… расфокусированное и нечеткое. Но камера работает, автоматика тревоги не поднимет.

Вот и дверь — в нее, пыхтя и отдуваясь, протискивается полноватый мужичок с полиэтиленовым мешком в руках. Вежливо пропускаю его мимо себя и захожу внутрь. И сейчас, как в киношном боевике, поскачу по лестницам и коридорам… щас! Кто так полагает — может из кино и не уходить. Там все это красивее покажут. Никуда я не скачу, а ворчливо окликаю второго мужика, который ворочает оставшиеся мешки:

— Коробки чего не взял? Мне их, что ли, таскать за вас?

— Так не было же здесь ничего! — удивляется тот, разводя руками.

— Вот, мать их за ногу! Не принесли! Фартук дай, притащу. Только уж на улицу их сами выносить будете!

Мужик безропотно снимает с себя прорезиненный фартук мусорщика и протягивает его мне. Соответствующие городские службы сейчас одеваются в форменную одежду — комбинезоны серого цвета. А в тех местах, где они постоянно забирают бытовой мусор, частенько висят на вешалках такие вот фартуки. Ими, наравне с мусорщиками, пользуются местные уборщики помещений, которые стаскивают этот самый мусор в помещение, откуда его увозят уже городские службы. И оттого-то идущий по коридору человек в прорезиненном фартуке никаких нездоровых ассоциаций не вызывает. Привычная картина, обыденная деталь пейзажа. Висящие на стенах камеры лениво провожают меня своими поблескивающими объективами.

Все, кончились узкие коридорчики. Здесь уже фартук привлечет ко мне ненужное внимание — что делает уборщик в помещениях в разгар рабочего дня? Сюда они приходят по вечерам, когда нет работающих людей. Поэтому запихиваю спецодежду за шкаф и подхватываю с пола картонную коробку с неведомым содержимым. Тащу ее по коридору вперед, попутно выглядывая удобное место. Одетые в хорошие костюмы, обитатели офисов меня не замечают — здесь рабочие кабинеты серьезных людей, они коробок не носят — не их уровень. Человек, несущий что-то, автоматически им безразличен — обслуга…

Второй этаж, укромный уголок.

Телефон прыгает мне в руку.

— Вадик? Ты где?

— Сижу в приемной. Босса нет, он сейчас на собрании. Кольку мне не показали — но он тут! Мой телефон показывает, что его аппарат где-то рядом. А ты как?

— Второй этаж. Тут какие-то офисы, неплохо эти гаврики развернулись! И костюмчики у них… Если так все коммунары выглядят!

— Не, они просто одеваются. Мой провожатый вообще в рабочем комбинезоне сидит.

— А эти тогда кто? Ладно, хрен с ними! У нас своя задача есть. Олегу дозвонился?

— Да. Он меня матом покрыл, говорит — едем к вам!

— С адвокатом?

— Да.

— Ты вход видишь?

— Да, если через него пойдут — засеку.

— Отлично. А сюда, похоже, тоже только один проход есть. Не думаю, что обитатели офисов шибко горят желанием видеть здесь еще кого-то. Не должны они пересекаться — нелогично это.

Так-то оно так… да где тот проход?

Еще несколько минут поисков — вот он. Металлическая дверь и привычный зрачок видеокамеры. Справа от двери вижу панель магнитного замка. Надо думать, что и на той стороне висит аналогичная штучка. Быстро сюда не войдут, успею срисовать.

Интересно, кстати, что здесь охраны нет. Отчего? На камеры полагаются? Или просто не доверяют никому, в том числе и собственным охранникам? А что? Всякое в жизни бывает…

В кармане завибрировал телефон.

— Да?

— Появился тут какой-то деятель… С ходу про деньги. Я его отшил — сначала сына приведите, хочу поговорить. Он мне отвечает, мол, не желает он с вами разговаривать. Тогда, отвечаю, про деньги можете забыть.

— Зря ты так… Потянул бы…

— Не могу, Миш, даже харю его наглую видеть — и то противно!

— Эх! Ладно, дальше что?

— Тогда, говорит, и вам тут делать нечего. Сейчас охрану вызвал, выпрут меня за ворота.

— Херово…

— Так я ему еще с полицией пообещал прийти!

— Это ты и вовсе напрасно бухнул! Черт с тобой, у двери жди. Хотя чует мое сердце, что они его через меня сейчас поведут — им конфликты с полицией не надобны…

Не успев договорить, слышу щелчок дверного замка. Вернее, не щелчок — магнитный замок открылся бесшумно, а какой-то звук от двери. Черт его знает, что там такое было…

Сую в карман телефон и ныкаюсь в свое укрытие.

На пороге появляется дюжий парень в стандартной форме охранника. Окидывает взглядом коридор и отступает назад. В дверях появляются трое. Парочка крепких молодцов в темных комбинезонах и между ними — Колька. Он пока одет в обычную одежду, в руках держит дорожную сумку. Ага, не ошибся я, этим путем парня поведут! Дожидаюсь, когда троица сворачивает за угол. Подскочив к камере, втыкаю выдернутую из воротника булавку в кабель, ведущий к видеокамере. Вторую загоняю чуть под углом к первой — так, чтобы коротнула еще и другие провода. Мне мало замкнуть видеоканал, надо и блок питания из строя вывести. Он наверняка запитывает не только этот агрегат, а еще и прочие устройства на данном этаже. Взгляд искоса — светодиод на заднем торце «гляделки» медленно тухнет…

Есть контакт!

Точнее — нет его, все там сейчас также потухло.

Снова ящик на плечо и топаем следом за троицей.

А они целеустремленно куда-то направляются. К задней двери? Очень даже похоже… Поддадим темпа!

Догнал я их только на лестнице.

Услышав мои шаги, задний оборачивается. Лица моего он не видит — ящик в руках его закрывает (вернее, это я успеваю спрятаться). Что-то бурчу — прошу освободить проход, мол, тяжело же тащить! Даже показываю, куда надо отойти.

Молодец в комбинезоне делает шаг влево.

И тотчас же получает кулаком в под дых! Под ящиком быстрое движение руки совершенно незаметно.

Ты глянь — согнулся! Больно ему…

Не замедляя шага, бью его коленом под задницу, направляя башкой точно в стену. Авось крепкая, выдержит… это я стену имею в виду, если кто не понял.

— Держи!

И тяжелый (на вид) ящик взвивается над головой второго чернокомбинезонника.

Когда вам вот-вот на башку рухнет нечто массивное — долго ли будете ворон ловить? Думаю, что нет.

Вот и этот так же полагал.

Оттого и вскинул руки вверх, пытаясь ящик изловить. В сторону не проще отскочить? Тут ведь не кино — эффектным броском назад такую штуку не отправить! Думать надо! Головой, а не тем, что на плечах попросту присобачено. Наличие шапки и рта данный предмет еще головой не делает. Тренировать сей орган нужно! Мозги прокачивать, а не речи балабольские слушать! Всегда, каждый божий день! А он — руки вверх задрал!

И закономерно получил ногой… ну, вы сами понимаете, куда получил… А ящик сверху по чану добавил…

Хлопаю Кольке ладонями по ушам!

Это не шибко больно, так я еще и бью вполсилы. Зато крыша у него малость поехала… он даже сумку с вещами обронил.

Подхватываю ее в свободную руку, второй хватаю очумевшего парня и бегом несусь к спасительной двери.

Мусорщиков нет — уехали. А вот инструмент остался. Пожарный топор, например… Я его сразу тогда приметил и зарубочку на память сделал. С петель дверь снять трудно, притолока мешает, однако ж выдрать или вырубить эти самые петли из двери — вполне по силам нормальному мужику. Если он, понятное дело, не перед зомбоящиком дни проводит, а за собою следит да жиром попусту не обрастает.

Скрипнув, полотнище двери перекашивается, и замок более не выдерживает его веса. Дверь с грохотом падает на асфальт.

Волоча за собою Кольку, подбегаю к нашей машине. Ключи у меня есть, открываю багажник и запихиваю его внутрь. Хлопает крышка — теперь не сбежит, дуралей! Однако же пора и Вадиму назад, чего-то он там завис… Ох и хреново у меня ныне на душе!

Подбегаю к входу. Никого не вижу, только из дверей здания слышен неясный шум. Так, похоже, что Мишунов вляпался…

Первый этаж здания почти наполовину состоял из большого холла. В конце его виднелась распахнутая дверь в кабинет главного болтуна, и около нее сгрудилась нехилая толпа народу. Преимущественно молодые ребята и девчонки. Откуда-то оттуда доносились громкие голоса.

Ну, слава богу, никого тут, похоже, пока не бьют… Уже плюс!

Замедляю шаг и подхожу ближе.

— Вы ответите! За то, что обманом затягиваете молодых людей в свою секту!

Так, это Вадик.

Завелся, уже того и гляди в морду кому-то даст.

Напротив него стоит какой-то мутный тип с прилизанными волосами. В старых фильмах так приказчиков изображали — очень похоже. Дорогой костюм и снисходительно-презрительное выражение холеной морды. Надо полагать — главный босс этого мерзючника.

— Хе! — хмыкает прилизанный. — Это все, на что вы способны? Кричать и возмущаться? А чем, собственно говоря, вы обижены? Тем, что молодежь не хочет воспринимать ваши замшелые идеи? Так было всегда! Именно молодые люди и являлись творцами прогресса! А не вы! Ваше время прошло — идите и подохните под забором, скрежеща зубами от ненависти! Будущее — за нами!

— Простите! — вклиниваюсь в разговор. — За вами — это за кем?

— За молодыми коммунарами!

— То есть, если я вас правильно понял, за коммунистами?

— Еще один… — ухмыляется прилизанный. — Русского языка не понимаете? Я же четко сказал — за коммунарами!

— Извините, — осторожно оттираю в сторону Вадика. Незаметно показываю ему кулак и пихаю к выходу. — Я вот, грешным делом, полагал, что разница не столь велика. Молодые коммунары станут потом молодыми коммунистами — не так, разве?

— Ортодокс! — снова ухмыляется мой оппонент. — Промойте свои мозги!

— А повежливее? Я вам не хамил…

— Иного не заслуживаете! Участь быдла — быть внизу! Стану я перед вами тут бисер метать! Те, кто нас не понимает, не заслуживают никакого внимания!

— Но я, может быть, искренне понять хочу! — даю Мишунову легкого пенделя. — А вы даже не объясняете ничего!

— Только незашоренные дурными идеями мозги способны воспринять истину! Молодые мозги — вы, старичье, уже не сможете.

— Объясните — может, и смогу?

— Хорошо, — снисходит до меня оппонент. — Общество генетически разделено! На людей, которые однозначно, в силу природы своей, обязаны руководить всеми прочими и…

— Простите, а кто его, ну, в смысле, общество, разделил? И когда? Я, может, упустил что-то?

— Сама природа! Такие люди не способны ко лжи! И оттого только они вправе указывать всем прочим, куда и каким путем те обязаны идти. Это тяжкий крест и колоссальная ответственность! За свои ошибки коммунары отвечают жестоко!

— Перед кем?

— Перед своими товарищами, разумеется!

— А они-то здесь при чем? Указывают-то не им?!

— Стадо вправе осуждать пастухов? Вы в своем уме? Да эти телепузики и понять-то не в состоянии ничего не могут сами — всем сначала разжевать надо да в рот положить.

— Где ж это вы такое стадо отыскали, милейший?

— А вокруг посмотреть, облом — не? В зеркало гляньте, если не дошло. Тут вся эта страна такая!

Эта страна… Понятно теперь, с кем я сейчас говорю. Главный говорун — господин Погонин.

— Между прочим, любезный, именно эта страна пережила такое, что вам, надо думать, и не снилось-то никогда!

— Это что же?

— Революцию, войну, разруху — как-то и без ваших сверхлюдей обошлись. Сами, своим умом все вытянули.

Погонин фыркает:

— Ага, вы еще и оправдывать их возьмитесь!

— И возьмусь! Чем-то мне ваши речи одного дохлого политика напоминают… Гитлером его звали. Может, приходилось слышать о таком?

— Ага, старые песни! Вечно вы, как сказать нечего, оппонента с ним равняете!

— Это вы, любезнейший, обо мне? Так мы раньше не пересекались, дебатов не вели… Откуда же такие сведения?

— Не паясничайте! — клиент грозно нахмурил брови, но, наоборот, вышло скорее смешно. — Узнаю знакомую пропаганду — так еще в старые времена людям голову морочили!

— Ну, вам, судя по всему, заморочить не удалось — вовремя уехали. Надо полагать, этим и спаслись.

Погонин смотрит на меня тяжелым взглядом:

— Да ты откуда взялся, такой болтливый?!

— С тех ворот, что и весь народ. Посмотрел я на ваши речи… и вопрос у меня есть. Можно?

— Ну… попробуй…

Топот ног.

Оглядываюсь назад — опаньки! А народу-то прибавилось… из боковых дверей повылазило еще человек пятьдесят. Хреновастенько… Через такую толпу я не пробьюсь. У входной двери мелькнул силуэт Мишунова — ну, хоть он-то ушел!

Ладно… потянем еще время.

— Вы говорите, что воспринять новые идеи способны только пять процентов населения. Так?

— Так! — кивает оппонент.

— А почему не десять или пятнадцать, например? Откуда такие данные, позвольте полюбопытствовать?

— Наука… — глубокомысленно изрекает говорун. — Телепузикам не понять… В это надо верить!

— Хм… ладно, а что будет с остальными? Теми, кто в это число не попадет? Они-то как жить будут?

— Ну, — пожимает плечами мой оппонент, — свиньи в хлеву тоже живут… им даже нравится! Хавай жвачку да лежи в грязи… Это, милейший, их собственные проблемы — коммунарам они безразличны!

— Постойте, но ведь среди них могут быть и их же родители, близкие… С ними как?

— Еще Маркс сказал — у пролетария нет отечества! А у коммунара не может быть таких родственников. Его близкие — это товарищи по духу!

Окружающая толпа одобрительно гудит.

— Ага, стало быть — чужие?

— Ну да! — снисходительно усмехается он.

— Тогда отчего вы требуете у них деньги? Они же — чужие люди!

— Классиков читать надо! — назидательно поднимает палец вверх Погонин. — Сказано же — капитализм сам продаст коммунистам веревку, на которой его же и повесят!

— Так то ж капитализм! Родители-то здесь при чем?

— Вы сюда провокаторствовать пришли? — подозрительно щурится оппонент. — Так с подобными типами у нас разговор короткий!

— Ладно… Бог с ней, с родней. А вот промышленность вы как поддерживать будете? Те же города, вроде этого, содержать? Тут ведь народу надо будет — все ваши коммунары, не разгибаясь, пахать будут с утра до ночи!

— Города отомрут! И промышленность ваша нам не потребуется!

— То есть? — озадаченно чешу в затылке. — Это как? Ни воды, ни металла… я уж про электричество и не говорю, нефть та же…

— Вода — в реке! Металл — а на Китай взглянуть слабо?! Они и в деревнях выплавляли все, что требовалось!

Я аж поперхнулся.

— Эм-м… А электричество?

— В окно взглянуть лень? Про атмосферные электростанции слыхивать приходилось? Мачту поднял — и качай!

— Что?!

— Электричество, — снисходительно усмехается говорун.

— Ага… — внимательно оглядываюсь по сторонам и иду к окну. Оппонент провожает меня удивленным взглядом, но, несколько поколебавшись, следует за мной. Выглядываю в окно.

— Чего ищем? — подозрительно спрашивает он.

— М-м-м… у вас к дому провода подведены, вон они! — указываю рукой. — Что ж вы себе такую станцию до сих пор не поставили?

Молчание…

— Да и как вы собираетесь от противников своих отбиваться? Неужто думаете, что они просто так согласятся на то, чтобы их в девяносто пять процентов записали? Вас попросту с лица земли сметут — что вы сделаете с армией?

— Армия… — презрительно усмехается Погонин. — Наймиты денежных мешков — они ничто против вооруженного народа! Вспомните революционную Францию — французы ухитрились разбить всех своих соседей! А там были великие полководцы, не сумевшие противостоять ярости вооруженного народа!

— Да? Наполеон, между нами говоря, генералом был! И анархию в армии не вводил!

— А! Так вы и сами из этих… из сапогов… то-то я чую — портянками потянуло!

— Да, я офицер и этим горжусь! А вам что — кто-то из солдат мозоль любимый оттоптал, что вы так их не любите теперь?

— Хех! Предатели родины — за что их любить? Всех — на фонарь!

У меня аж кулаки зачесались — так бы и двинул! Но… сомнут. Просто ногами забьют, ничего больше не успею.

— Это кого ж мы все предали? И когда?

— А власть советскую! В девяносто первом предали, да и в девяносто третьем отличились! Что — не было этого?! Знамя власовское подняли да под ним маршируете! Всех вас вешать надо! — Он даже зубами заскрежетал.

— Так-так-так… с этого момента — поподробнее. Кого, говорите, мы предали?

— Советскую власть!

— Ага… А она, простите, тогда была?

— Вы че, с дуба рухнули? Не помните, куда все ходили свои проблемы решать?

— Не помню. И куда же?

— В райисполком — куда ж еще! Советская власть — или вам еще какой-то нужно?

— Угу… то-то там и ответили соседу моему, в Афгане ногу потерявшему, когда он за льготой положенной туда пришел… Мол, я вас туда не посылал! А чего стоит власть, что от своих солдат отрекается? Как голову класть — ты первый. А все прочее — не про твою честь!

— Ерунда! Рядовой случай!

— И впрямь — рядовой, так по всей стране было. За эту власть мы должны были голову положить? Или за небожителей из райкома партии? Супротив своего замполита — слова дурного не скажу! Кому хошь глотку перегрызу! Он Витьку Грохольского из-под огня на себе выволок. Сам пулю схлопотал, но его вынес! Так он в высоких кабинетах и не заседал! А в Вильнюсе — когда Горбач от «Альфы» отрекся — мол, знать не знаю, кто это там у вас наколбасил. Он что — не глава советской власти был?

— Чушь! Пропаганда!

— Да вы глаза разуйте — он и сам про это не раз говорил! Мол, армия сама творит незнамо чего, а я тут и вовсе ни при чем. Его мы должны были защищать? Никто, ни один деятель властный, нас всех тогда не поддержал! А все — народные избранники, видные деятели советской власти!

— Так и не за что!

— А как аукнулось — так и откликнулось! Отреклись эти чинуши от народа. И от армии отреклись! За кресло теплое да за бабло жирное страну продали. Кого защищать надо было? Партию? В ЦК опосля указа президентского уже наутро весь народ разбежался!

— Верховный совет защищать надо было!

— Так и он тогда Ельцина поддержал! И ничего плохого в произошедшем не увидел. С кем воевать мы были должны? Кого на трон поднимать, коли с него так никто и не уходил? Все на месте остались, ничего у них не поменялось! Больше власти стало — это да… Были у нас энтузиасты — один свой корабль поднял, власть в городе взял, городскую верхушку — под замок. Трое суток просидел — ничего не происходит. Все тихо-мирно идет, жизнь ни на грамм не изменилась. Отослал кучу телеграмм — тишина… Никому ничего не нужно, всех все устраивает. Выпустил всех, увел моряков назад — снова тихо. Никто этого и не заметил… так и уволился, в полном недоумении. Ему и слова не сказали…

— Вы присягу нарушили!

— Когда это? Страна — на месте осталась, никакой враг на нее тогда не лез. Да, «друзья» поразбежались — так про то и в старой Конституции запись имелась — мол, можете уйти, коли вместе жить невмоготу. А желающих влезть — и тогда хватало, и сейчас… Однако ж тогда не сунулись! Нас побоялись. Выполнили мы свой долг!

— Мировое общественное мнение…

— Да бросьте вы чушь молоть! Когда это данное «мнение» чего-то решало?

Погонин смотрит на меня с ненавистью. Мог бы испепелять глазами — от меня бы кучка пепла сейчас осталась.

— Вы под власовское знамя встали!

— Вообще-то — под русское. Задолго до этого, типа, созданное. Вы сюда пешком ходите или на машине приезжаете?

— На машине… а в чем дело?!

— Так на них сейчас всякие мерзавцы ездят… бандиты, насильники…

— Не забывайтесь! Я не бандит! Мало ли, на чем они там ездят…

— Угу. Оттого, что машину бандиты используют, честный человек, севший в нее, сам бандитом не становится. Так и здесь. Если один предатель самовольно знамя российское поднял — оно в святости своей ничуть не пострадает! И символом предательства от этого не станет.

Так, похоже, что я чуток перегнул палку. Мой оппонент понемногу начинает багроветь — довел я его своими вопросами. Глядя на него, начинает заводиться и толпа. Они еще пока не все просекли, но то, что их вождя макают мордой во что-то неприятное, поняли. Еще чуток — и они меня сомнут. Пока есть время, надо уходить. Но как?

— Да и потом… — снова обращаюсь я к Погонину. — Вот вы говорите, власовское знамя, мол… А отчего ж вы это знамя у себя на доме вывесили?

— Где?! — вскидывается он, в буквальном смысле этого слова, на дыбы.

— Да вот же! — протягиваю руку. — Показать?

И, не дожидаясь ответа, иду вперед, к выходу.

Ничего не понимающая толпа, так и не получив пока внятного указания, расступается в сторону, освобождая проход. Не столько мне, сколько своему вождю, который топает следом.

Толкаю тяжелую дверь и выхожу на улицу. Охранник, бдительно караулящий вестибюль, никак мне в этом не препятствует — никаких указаний на этот счет никто ему не отдавал. Решительно поворачиваю направо и машу рукой, приглашая оппонента следовать за собой. Цепочка последователей вытягивается следом.

— Вон там! Наверху!

И все, кто сейчас идет за мной, поднимают головы вверх.

Есть у таких вот образований ряд любопытных особенностей… Структура, привыкшая слепо внимать слову своего вожака, утрачивает многие качества, обычному человеку присущие. В том числе и способность критически оценивать происходящее. Есть указание — следуют ему. А вот если вождь молчит — по сложившейся привычке следуют любому указанию, если оно не слишком выбивается из общей канвы происходящего.

Иными словами, сказали идти — они пошли. Тем более что вождь не возражает и даже сам идет рядом. Сказали глядеть — глядят. И не важно, что эти команды отдает человек, только что с вождем споривший. Есть команда. Затуманенный мозг эту команду воспринимает и выполняет. Нет опровержения — и оттого человек тупо следует полученному приказу.

Вот и смотрят вверх окружающие, пытаясь разглядеть там… не знаю уж чего. Понятное дело, что долго это не продлится. Секунд пять-шесть… Целая вечность для понимающего человека.

Разумеется, на здании нет никакого флага. Его там и не было никогда. Просто мне было нужно выйти из ловушки вестибюля.

Бумм!

Металлический мусорный контейнер — туда только что прилетел болт, который я таскал в заднем кармане, — загудел так, что это услышали все.

И глаза всех присутствующих поворачиваются уже в эту сторону.

А там — никого нет.

Но что-то же только что звенело?

Взгляд по сторонам.

А оппонент пропал… только что рядом ведь был!

— Туда! — визгливо орет «вождь», протягивая руку в сторону контейнера. — Убег! Поймайте этого провокатора!

Логично… а почему бы и нет?

Отвлек внимание, бросился бежать… только вот не рассчитал и нашумел. Толпа срывается с места. Не вся — около Погонина остаются еще двое. Правильно, не оставляют вождя в одиночестве. Потоптавшись пару минут на месте, он пожимает плечами и поворачивается назад.

На мониторах наблюдения все это хорошо видно.

Откуда я это знаю?

Так я за ними и сижу!

С точки зрения охраны, произошло следующее.

Некто о чем-то говорил с главой всего этого гадючника. Охране предмет спора — до фонаря. Они свою работу делают. Скажут — пустят, дадут приказ — задержат. Споры и дебаты их не волнуют.

Потом, после спора, вся толпа вышла на улицу.

Ну, и что?

Вышли и вышли, охране и это до фени — ничего экстраординарного не происходит же. А потом один из них вернулся. Опять же — ничего странного, имеет право.

Вот, правда, дальше в воспоминаниях охранника провал… трудно что-то запомнить, находясь в отключке. Ежели дюймовым болтом в затылок прилетит… оно как-то твердой памяти не способствует. Зато способствует некоторым другим действиям. Отдыху, например, пусть и незапланированному…

На человека в фуражке охранника, сидящего за мониторами, никто внимания не обращает — стереотип человеческого восприятия. Он всегда здесь сидит, деталь пейзажа, так сказать. Обычные члены секты, может, и посмотрели бы, он для них человек относительно близкий, двери им открывает и за порядком смотрит. Но вождь — этот смотреть не станет, охранник для него — существо низшее, внимания не достойное. А глядя на него, не будут смотреть и сопровождающие, они во всем вождю подражают, пусть и бессознательно.

Вот и протопала вся троица мимо, вниманием меня не удостоив. А заглянули бы за стойку — сюрприз! Охранник в бессознательном состоянии. Но — лениво им. Хлопнула дверь кабинета.

Ну, раз нет пока никого, я делом займусь. Каким? Для начала дам компьютеру наблюдения команду на удаление записей. И еще кое-что… но это уже никому не интересно. Наклонившись, связываю охраннику руки (веревочку я с собою захватил…). Теперь команда на дверные замки — заблокировать проход! Сидите, ребятки, у себя в кабинетах — мне неожиданные визитеры не требуются.

Компьютер подмигнул зеленым глазом: «Удаление завершено».

Так, теперь корзинку почистим… и карманы охранника заодно. Ключики? Это от чего же? Ага, ружейный шкафчик — есть тут и такой, оказывается…

Ну… разнообразием арсенал не блистал — ЧОП, как-никак… Но кое-что полезное и здесь нашлось.

Завибрировал в кармане телефон.

— Ты где?! — Мишунов чуть в трубку не проскочил.

— А вы?

— Отъехали в сторонку. Петряев прибыл, его машина рядом стоит.

— Кольку нашли? Как он там?

— Сидит вон у Олега в машине, дуется. Тут вокруг эти сектанты носятся. Тебя ищут?

— Меня.

— И где ты шастаешь?

— Сижу за пультом охранника в вестибюле. Надыбал некоторое количество трофеев. Вот как теперь все это дело утащить?

— Слушай, тут ноги делать надо! Они сейчас опомнятся — и рванут!

— На здоровье — двери заблокированы. Пусть долбятся в них башкой хоть до посинения. Машину подгоняйте прямо к входу — я все камеры отключил и записи потер.

— Ну, ты даешь! Старый злодей!

— Не такой уж и старый!

— Ладно… сейчас будем.

А дальше все было неинтересно. Погрузка трофеев в машину никакой сложности не представила — втроем мы управились быстро. Никто даже и не спохватился — сектанты носились где-то вокруг, разыскивая обидчика (вернуться к дому, нарушив приказ, у них ума не хватило), а сидевшие в здании люди нам были не опасны — двери-то заперты! Выехав за город, сбросили добро Петряеву, и я пересел к нему. Вадик, прихватив сына, рванул в деревню — верст за восемьсот. Там и радио-то не было до последнего времени, а утопать оттуда самостоятельно Кольке не светило — хиловат он для таких подвигов. Да и дед Силантий там — он только что называется дедом, а так мужик крепкий. И язык у него подвешен неплохо, он-то парню мозги поправит! Погонину до Силантия — как до Пекина раком! Парень, ошарашенный произошедшими событиями, сидел тихо и не рыпался. Впервые он увидел нас с той стороны, какая до сих пор была от него скрыта. И проникся. Зарабатывать приключения на собственную задницу ему явно расхотелось: Олег популярно разъяснил ему некоторые аспекты существования в окружающей действительности.

— Когда ты сам, дружок, сможешь зарабатывать свои деньги — вот тогда и можешь их тратить на всякую шелупонь! А рисковать здоровьем матери во благо всяческих проходимцев… вот уж хрен, родной! И никакие «коммунары» тебе тут не помогут — раздавим их, как клопов поганых!

Иллюстрация этому еще была у Кольки перед глазами — видать, впечатлило его, притих.

Повседневные дела (это только кажется, что у пенсионеров дел никаких нет) да всякая прочая суета захлестнули меня с головой.

Так что домой я попал нескоро, примерно через неделю. Уставший и голодный, забежал на второй этаж и, открыв дверь, даже не раздеваясь, плюхнулся на диван.

Дома!

А вот теперь можно и поспать!

Щас…

Стоило только задремать, как дверной звонок разразился мерзким дребезжанием. Мать его за ногу — продукция китайского легпрома! Полгода еще туда-сюда, а потом — хоть в помойку относи. Чинить бесполезно, там все на соплях пришпандорено.

Сонный и небритый подхожу к дверям.

— Кого еще там черти приволокли?

— Господин Волин? Михаил Петрович?

— Ну, я.

— Это полиция, господин Волин. Откройте, пожалуйста, дверь.

Господи, а полиции-то что от меня надо? Да хрен с ними, открою. Все равно здесь ничего подозрительного нет.

В глазок рассматриваю визитеров — точно, полиция. Один стоит перед дверью, второй со скучающим видом прислонился к стене.

Отрываю дверь.

— А удостоверение и жетон?

— Пожалуйста! — Тот, что стоит перед дверью, безропотно предъявляет мне и то и другое.

— Чего стряслось-то?

— А вам повестка — вот! — старший протягивает мне листок бумаги. — Третий день уже вас ищем.

— Так я в гостях был…

Рассматриваю повестку. Все как обычно, стандартный бланк.

— И куда это?

— А там написано. В следственный отдел Юго-Восточного округа.

— За каким хреном?

— Не знаю. Наше дело — вас доставить, а то еще уедете куда-нибудь опять…

— Хм. Ну, я хоть побреюсь, хорошо?

— Ради бога. Мы в машине вас подождем.

— Добро.

Пока я бреюсь и наливаю себе кофе (тоже эрзац, как и большинство подобных деликатесов), успеваю позвонить. Есть у меня для этой цели один телефончик… насквозь из себя «левый» такой…

Полицейский «Форд» стоит у обочины, дверцы распахнуты — жарко! Напарник старшего слушает музыку, гоняя туда-сюда настройку приемника.

— Ну что, поехали?

— Поехали, — мне гостеприимно открывают заднюю дверь.

Да, хорошо ездить на таких машинах! Ни тебе выделенных полос, ни пробок со светофорами заодно! Добрались достаточно быстро.

На проходной особых вопросов тоже не задавали, хватило вида моих провожатых, дежурный просто покивал. Да и у кабинета тоже долго ждать не пришлось.

— Присаживайтесь, господин Волин! Удостоверение личности ваше можно посмотреть?

— Смотрите.

Следователь проводит карточку через сканер, подслеповато прищурившись, смотрит на экран.

— Да, все в порядке!

Он пододвигает к себе клавиатуру.

— Чего стряслось-то?

— Да заявленьице на вас пришло…

— От кого это? — искренне удивляюсь я. — Вроде бы по пьяни никому морду не бил?

— Да уж, по пьяни-то оно, может быть, и лучше было бы…

— То есть?

— Вы господина Погонина знаете?

— М-м-м… кто это такой?

— Политик! — скривившись, произносит следователь. — Есть тут такой…

— Отродясь в политику не лез! Чего ему от меня надо-то?

— Пишет, мол, ворвались к нему, обругали… рукоприкладством занимались. Попортили мебель, и вообще…

— Он с дуба-то не рухнул, этот ваш Погонялкин? Мне делать более неча, кроме как политикам морды ровнять?

Следак вздыхает:

— Господин Погонин пользуется немаленькой поддержкой там! — Его палец показывает на потолок. — Дело на личном контроле у начальника ГУВД, так что… сами понимаете.

— Ладно. Черт с ним, спрашивайте.

А вот дальнейший разговор никакой полезной информации следователю не дал. Да, признаюсь, был я в этом логове и даже с самим главарем лично беседовал. Спорил, не отрицаю. Однако ж вся беда в том, что никакой драки при этом не было. Говорили мы с ним у окна, с улицы все видно было. Да и расстались — на улице. Опять же, на глазах у всех. И даже более того, есть и у меня свидетели — мимо проезжали, вот и видели.

— И по именам можете назвать?

— Без проблем вообще! Лысенков Дмитрий Петрович — устроит вас такой?

Следак грустнеет на глазах. Фамилия ему явно знакома. Это адвокат Петряева — тот еще жучила! Но дело свое знает крепко — на кривой козе не объедешь. И хотя формально показания сектантов и Лысенкова равны, все понимают, как отнесется к ним суд.

— Так он еще и не один там был!

— Фамилии назвать можете?

— Это — к Лысенкову, у меня память на имена неважная. А он, как человек предусмотрительный, еще и камеру с собой всегда возит…

Хозяин кабинета начинает копаться в бумагах, кому-то звонит. Минут через пять дверь кабинета распахивается от рывка.

— Господин полковник! — вскакивает с места следователь. — Веду допрос…

— Знаю. Господин Волин, можно вас на минутку?

Вопросительно гляжу на хозяина кабинета. Тот кивает — можно.

Встаю и выхожу в коридор.

Следом за полковником прохожу на лестничную площадку, и мы оба останавливаемся.

— Ну, здорово, Михаил!

— И тебе не хворать! Эк ты, Борька, вырос-то! Сразу и не признать!

— Да ладно тебе! — отмахивается полицейский. — Как бегать сам перестал, так и раздался во все стороны…

Борис Викторович Неделько — командир полицейского спецназа. Это его ребята тогда штурмовали квартиру наркоши. И это именно он «не заметил», как я подобрал с асфальта бандитский РПГ…

Мы не виделись лет пять, он существенно раздобрел с того момента. Заматерел весьма основательно… Уже полковник. Интересно, а здесь он что делает?

— Пенсии дожидаюсь, — предвосхищая мой вопрос, говорит он. — Недолго уже осталось, полгода максимум. А пока числюсь заместителем начальника УВД. Я тебя еще в окно увидел, узнал. Пока освободился, у дежурного выяснил… Что тут у тебя?

Коротко пересказываю прошедшие события, опуская, естественно, эпизод на трассе. Викторович чешет в затылке.

— Хм… слышал я про этого мерзюка… Ладно, топай к следователю, я пока кое-какие справки наведу. Во дворе меня обожди, я тебя найду.

Мой разговор со следователем, опосля визита Неделько, долго не продлился. Внимательно читаю протокол, вношу пару поправок и подписываю. По-моему, следователь и сам не шибко горел желанием что-то раскапывать дальше.

Выхожу во двор и присаживаюсь на лавочке. Рабочий день уже заканчивается, и мимо меня начинают проходить сотрудники.

— Михаил Петрович?

Оборачиваюсь. Коренастый лейтенант стоит рядом со скамейкой.

— Да. Слушаю вас!

— Борис Викторович вас ожидает. В тире. Я провожу.

В гулкой бетонной коробке, расположенной в подвале здания, никого сейчас нет. Тишину нарушает только звук наших шагов по стрелковой галерее.

— В общем, так, Миша, — говорит полковник. — Влип ты основательно. Это скотина редкостная и упрямая. На тебя заведены сразу два дела. Одно — у нас, будут пытаться пришить тебе уголовщину. На тот случай, если не выгорит, — подано заявление в суд. Вот там все умно написано. Нарушение прав частной собственности — тебя никто в этот дом не приглашал. Незаконная политическая агитация — ты ведь его доводы опровергал? Угроза лично Погонину — тут целая когорта свидетелей есть.

— А то что он незаконно несовершеннолетнего удерживал? Это как?

— А доказательства? Есть они у тебя?

— Показания отца и самого Кольки — мало?

— Отец — лицо заинтересованное, Колька — несовершеннолетний. Да и ты уверен, что он подтвердит вашу версию? Кроме того, на суде тотчас возникнет вопрос — кто напал на охрану? Соответствующее заявление — имеется. И если этот парень проявит выборочный склероз, всем его показаниям — грош цена!

— Что же? Он выиграет суд?

— Да.

— Но в деле будет масса несостыковок!

— И что? Он — выиграет.

— Почему?

— Да потому, Миша, что ты — военный!

— Пенсионер!

— Военный пенсионер!

— И что же в этом плохого?

— Да то, что пока Погонин выполняет свою главную задачу — смешивание армии с дерьмом, он там в своем «штабе» может хоть ритуальным каннибализмом заниматься. Все спишут.

— Брешешь!

— Нет, — устало говорит полковник, и я вижу, что этот большой сильный человек чем-то надломлен. Просто физически ощущаю тот непосильный груз, что его пригибает к земле.

— Но почему так?

— Видишь ли… — Борис останавливается и присаживается на какой-то ящик. — Ты, скорее всего, многого не знаешь… Да и я, сказать по правде, тоже не все еще понимаю до конца. Посоветоваться бы… Только с кем? Повсюду сейчас новые люди, без году неделя в органах — а туда же! «Опытные руководители» — чего, хотел бы я знать? Я бы общественным сортиром их руководить не поставил — и это развалят! «Эффективный менеджмент» — это они так преступность победить хотят? Как можно бороться хоть с теми же карманниками и домушниками, упраздняя отделы, которые годами создавались именно для этой цели? «Полиция общественной безопасности должна организовать соответствующую работу» — так, кажется, в приказе написано? Это у нас патрульные полицейские квартирных воров ловить должны, что ли? А все прочие, что делать станут?

— Ну… тут тебе виднее, я вашей кухни не знаю. Хотя да, странно это все выглядит.

— Это?! А что у нас сейчас выглядит иным образом?

Он оглядывается на дверь.

— Видишь, даже и с тобой в своем кабинете поговорить не могу — боюсь! Пишут нас…

— Что, настолько все плохо?

— Плохо? Хм… Ты телевизор часто глядишь?

— Как и все… За свет переплачивать не хочу.

— Ага, стало быть, новости просматриваешь регулярно. Ничего тебе там странным не кажется?

— Да многое, по правде говоря. Особенно бравые репортажи с места задержания грабителей. Они что, теперь совсем из ума выжили? Резко поглупели? С чего бы это вдруг?

Неделько поправляет форменный галстук, ослабляет ворот рубашки.

— А знаешь ли ты, что большинства таких столкновений и вовсе не бывает?

— То есть?

— То и есть. Полиция в таких случаях всегда прибывает на место происшествия последней. Ну, иногда перед телерепортерами — это стараются все-таки выдерживать.

— Выдерживать? Кто?

— «Помогальники». Они первыми появляются на месте. Не всегда, но в тех случаях, когда убитые грабители оказываются вдруг бывшими военными, — это сто процентов! Иначе не бывает! Во всяком случае, я об этом никогда не слышал.

— Фигасе…

— А то ж! Я, как ты знаешь, тоже не с дуба рухнул, кое в чем разбираюсь хорошо. А ты в курсе, что в таких случаях криминалистов на место происшествия не вызывают?

— Почему? Это же стандартная процедура, насколько я в курсе?

— Не в подобных случаях — на это есть специальный приказ министра. Вся фиксация обстановки в тех случаях, когда операция проводится совместно с «помогальниками», возложена именно на них. Наши составляют протокол, а осмотр тел и оружия — на них, как на первых, прибывших на место происшествия.

— Ну… — чешу в затылке. — Я, конечно же, не спец… но, по-моему, это нарушение УПК…

— Не спец, верно! Только и УПК уже изменен — не знал?

— Откуда?

— Верно, об этом особо не распространялись… Изменен, добавлены некоторые статьи относительно взаимодействия с международными силами по поддержанию правопорядка. И вот что я тебе скажу! — Полковник снова встает и начинает расхаживать по галерее. — Я, возможно, и не очень хороший криминалист… но воевать умею. И всегда смогу отличить поле недавнего боя от неуклюжей имитации.

— То есть?

— Боя, как такового, там не происходило. Стрельба — да, имела место. И именно из того оружия, что и было обнаружено на месте происшествия. Тут все верно и правильно — пули и гильзы совпадают.

Он останавливается и поднимает палец.

— Но! Я готов поспорить, что нападавшие, за небольшим исключением, погибли не там, где были обнаружены. То есть на место происшествия были привезены уже мертвые тела. Ты ведь в фургоны «помогальников» не заглядывал?

— Каким образом, интересно знать?

— Ну да… А я вот заглядывал! Среди них пару раз мне попадался и фургон-рефрижератор. Труповозка, по-русски говоря. Всего пару раз — в других случаях они успевали уезжать до прибытия наших нарядов.

— То есть ты хочешь сказать…

— Да, Миш. Идет целенаправленная ликвидация опасных для властей людей, обставленная достаточно ловко, хотя и однообразно — видать, фантазии не хватает. Заметь, бригады телевизионщиков попадают по адресам погибших с рекордной скоростью! Полиция и та приезжает позже! А у тебя что, еще какие-то иллюзии оставались на этот счет?

Я молчу. Нет, определенные догадки были и раньше, но Борис-то видит эту кухню изнутри! И в отношении телевидения… он прав! Центральные каналы сейчас ретранслируются по всей стране, а местные по разным (но в основном финансовым) причинам как-то очень быстро скукожились. И исчезли с экрана, освободив его для разнузданной рекламы «нового» образа жизни. И теперь куда ни глянь — либо мрачные новости повседневной жизни, либо эта самая «жизнь», но в красивой обертке новых «демократических достижений и ценностей».

— И ты не пробовал…

— Пробовал. Мои рапорты оставлены без последствий, и теперь я готовлюсь к выходу на пенсию.

— Даже так…

— Угу. А ты еще колеблешься относительно исхода дела? Не сомневайся… Уголовное дело я закрою — благо что тут вы подсуетились вовремя, уважаю. Но вот относительно исхода другого, гражданского, процесса — здесь у тебя шансов нет. Да, мордобой, скорее всего, не докажут, тут отбрешешься. Но по остальным статьям — готовься. Тебя оштрафуют — и очень нехило!

— И все-таки — почему?

— Да потому, Миша, что армия осталась пока одной из немногих причин, благодаря которой весь этот бардак еще не развернулся в полную силу! Да, солдаты сидят в казармах… но ведь могут из них и выйти! И поэтому сейчас поставлена задача…

— Кем?

— А ты не догадываешься? Задача, поставленная перед пропагандой, состоит в том, чтобы, увидев военного, обычный гражданин переходил на другую сторону улицы! Не подавал ему руки и вообще в упор не замечал! Чтобы молодежь, как огня, опасалась воинской службы. Статью-то за уклонизм тоже «модернизировали» — заплати штраф и свободен. А банк тебе на это кредит выдаст…

— И… как?

— Работает… Мы вообще сократили людей, которые раньше военкоматам искать «уклонистов» помогали. Нет нужды — все откупаются. Словом — я тебя предупредил. Дальше думай сам!

Хренасе он бухнул — думай!

Я бы и рад, да что тут изобретешь?

Но пророческие слова относительно штрафа запомнил. И кое-что предпринял…

Очередной вызов в полицию последовал достаточно быстро. И закончился с вполне ожидаемым результатом. Адвокат Олега явился туда самолично и раскатал по кирпичику все обвинения в рукоприкладстве. Продемонстрировал видеозапись (и как они только ухитрились это сделать?), где мы мирно разговариваем с Погониным около окна.

— Как видите, ничего не указывает на то, что мой клиент применил насилие хоть к кому-нибудь!

Следователь обреченно покивал и согласился с доводами.

Странное дело, но о том, что охрана здания лишилась некоторой части своего снаряжения, никто и не вспомнил. Отчего бы это?

Воспользовавшись встречей с Петряевым, задаю ему этот вопрос. Он только хмыкает в ответ.

— Чем у нас ЧОПы вооружают, ты в курсе?

— Ну… Ружья у них есть, пистолеты — те же ИЖ-71.

— Угу! А «наган» у них на вооружении состоит?

— Да он, по-моему, нигде на вооружении не состоит… а что?

— То самое! У них в сейфе оружейном ящик картонный был, припоминаешь?

— С патронами?

— Это ежели по маркировке судить. А вообще-то там два десятка этих револьверов оказалось. С боезапасом, правда, с небольшим.

— Во как?

— Угу… Так что по этому поводу они шум поднимать не станут — себе дороже выйдет.

И — точно. Шума не подняли, и вообще данный эпизод никак себя не проявил и нигде не фигурировал. Через месяц полиция вынесла решение об отказе в возбуждении уголовного дела. И уже на следующий день в моем почтовом ящике лежала повестка в суд.

Заранее настроившись на трудную борьбу, я прибыл в суд точно в срок, не желая давать против себя никаких лишних аргументов. Но, как показало дальнейшее, с таким же успехом я мог бы и вовсе туда не приходить.

Прочитав мне заявление, судья, благообразный пожилой дядька, интересуется — согласен ли я с изложенными фактами.

— Нет, ваша честь. Не согласен.

— Разве вы прибыли в этот дом по приглашению?

— Туда был приглашен мой друг. Я его сопровождал.

— Это не так. В журнале охраны имеется запись, из которой явствует, что он прибыл один.

— Я его на улице ждал, ваша честь. Он мне по телефону позвонил и попросил подойти.

— То есть вы признаете, что господин Погонин вас не приглашал?

— В таком аспекте — да, признаю. Но охрана не возражала против моего присутствия.

— Это к делу не относится, она присутствует там для охраны общественного порядка и сохранности имущества. По этому вопросу суду все ясно. Далее. Признаете ли вы, что вели агитацию и пропаганду в общественном месте, не имея на это разрешения?

— Это где же там — общественное место?

— Согласно закону, любое помещение, предназначенное или могущее быть использованное для проведения собраний, встреч и митингов, вмещающее более 100 человек и расположенное в черте городской застройки, является общественным местом. Для выступления там вы должны подать соответствующую заявку в мэрию за трое суток. Вы ее подавали?

— Нет. Но и истец занимался там тем же самым!

— Имея на руках соответствующее разрешение на проведение там общественно-политических мероприятий, лекций и публичных чтений. Это вообще — его частная собственность, и он волен там делать все, что не запрещено законом. Хоть монастырь открывать!

— Я отвечал на его вопросы.

— Вы их задавали и сами. Обращались к присутствующим, не имея на то никаких полномочий и разрешений.

— Так как же я мог тогда спорить с истцом?

— Приватно. Тет-а-тет, на это никаких разрешений не требуется.

— Чтобы он и дальше морочил людям голову? А как еще я мог разоблачить его ложь? Иначе как доведением своей точки зрения до окружающих?

— Его право. Он получил соответствующее разрешение на проведение митингов и общественно-политических мероприятий. В том числе и в своем доме. А вы?

— Нет, ваша честь, не получал.

— По данному вопросу суду все ясно…

И так далее и в том же духе… Через час судья объявляет перерыв.

Все вместе выходим в комнату отдыха.

Все — это я, Погонин и его адвокат. Лысенков в суд не поехал — с его точки зрения, шансов не имелось вообще никаких, и он не планировал портить себе карьеру и реноме, ввязываясь в безнадежное дело.

— Ну, что?! — ехидно спрашивает меня истец, плотоядно потирая руки. — Убедились? За все платить пришлось!

— Да? Ну денег-то вы с меня хрен получите.

— Отчего ж? Квартира ваша есть, имущество… счет в банке, наконец.

Саркастически хмыкаю. По документам — квартира моя выставлена в залог. Я, видите ли, в долг взял… у Петряева. И квартиру, вместе с имуществом и обстановкой, выставил в обеспечение долга. В банке, а точнее на социальной карте, лежит всего шестьсот рублей. Ну-ну… много ты получишь…

Заметив усмешку, Погонин хмурится:

— Что, и здесь какую-то каверзу придумали уже?

Протягиваю его адвокату договор займа. Они оба его читают.

— И все? А деньги, поди, уже все и пропили… — ухмыляется оппонент. — Проходили уже… Это не страшно, деньги мне государство возместит. На этот счет и закон соответствующий в прошлом году приняли. А вот вы будете бодаться уже с государством! Или есть какие-то сомнения в приговоре? Подождите — и убедитесь сами.

— Так вся ваша трескотня именно для этого и была нужна?

— Разумеется! А вы-то что думали? Я вас вербовать, что ли, собрался? Да нужны вы мне…

— Ну, настолько-то я еще не сдурел! Думал, вы на своих сторонников впечатление производите.

— Наилучшее впечатление производит толстый кошелек! Вот это — аргумент! А эти… — машет он презрительно рукой. — Отработка…

— Значит, вся ваша трескотня и агитация — просто способ зарабатывать деньги?

— Разумеется! А чем данный способ хуже прочих? Как еще можно заработать на своих противниках?

— Это же провокация!

— Ну да. И что?! Деньги-то капают! А заодно и противникам моим укорот — не суйтесь!

— А не опасаетесь? Так ведь и заиграться недолго. Не на тех наедете…

— Оставьте! Власть не будет поддерживать военных! Принципиально, ни за что и никогда! Это — балласт, отработанный материал! Что, неужто не дошло до сих пор? Да вы все давно уже списаны! Ваше полное исчезновение — всего лишь вопрос времени! Вот и надо успеть, пока вас всех еще не закопали…

Хрясь!

Брызнули осколки зубов, и говорун полетел кубарем в угол.

Списали, говоришь? Но я-то еще жив! И не закопан пока…

Мерзюк пытается встать на ноги, лезет за отворот пиджака…

А чегой-то у нас там?

«Глок-26». Стандартная модель, такими спецслужбы вооружают. Хорошая штучка, не помешает. Ты чего, руками махать? И на курок нажать охота? Ну-ну… нажимай, если будет чем.

Вытащив из сломанных пальцев пистолет, от души пинаю упавшего на пол болтуна по ребрам. Не подохнет, но и жить ему теперь не сладко будет.

Хлопок двери!

Адвокат!

Сбег, собака!

Раз так — пора и мне.

Быстро обшариваю лежащего. Бумажник — что в нем? Документы, деньги… не помешает. Две запасные обоймы — тоже весьма в кассу. Телефон… прихватим и его, только выключу. Момент… Переворачиваю правую руку лежащего. Где у нас тут… Ага, вот и кнопочка. Пару раз мигает вспышка. Подкладываю рядом пистолетный патрон, чтобы фотоаппарат и его тоже захватил. Еще пару раз щелкнем… порядок. Да не пищи ты так! Живой же пока… А то что не совсем целый… так это издержки профессии. Был бы инженером — по рылу бы не получил. Это инженер у нас человек нужный, а политиков — как грязи, не жалко их.

— Молчи, скотина, и не мешайся! А то пристрелю!

Наверное, голос мой, в сочетании со всем прочим, звучал убедительно, и клиент затих. Вовремя!

По коридору уже грохотали шаги подбегающих. Продолжал бы скулить — я бы сразу их и не расслышал.

Ну, давайте, парни, посмотрим, на что вы способны…

Комната отдыха представляет собой прямоугольное помещение размером примерно шесть на четыре метра. Вход сюда один — дверь, расположенная почти на стыке стен. Практически вплотную к углу. Мебели мало: несколько стульев и парочка диванчиков. Пара журнальных столиков. Кулер с питьевой водой, пластиковые стаканчики. Несколько журналов и какие-то газеты. Спрятаться здесь нереально — просто негде. Коридор, который сюда ведет — длиной метров двенадцать с одним поворотом. Топот ног я слышу, стало быть, бегущие этот поворот уже преодолели.

Кого мог позвать на помощь адвокат?

Судебных приставов — кого ж еще?

А как он это сделал?

«На моего клиента напали!» — наиболее логичная фраза. Интересно, а он пистолет-то видел? Не факт… Вообще-то в здание суда оружие проносить запрещено. Так что если и видел, то клиента подставлять не станет. Или не видел? Он вообще про наличие оружия знал?

Приставы…

Сколько их сейчас прибежит?

Видел я их — крепкие ребятишки южных кровей. Накачанные — надо полагать, к драке привычные.

Стоп…

Привычные.

Ну да, в том варианте, когда бьют они.

Угу… это уже кое-что. Значит, в себе они уверены — это хорошо.

Не будем стрелять.

Пока… не будем.

С треском распахивается дверь…

Ну, с треском — это понятно почему.

Тот, что первым бежал, со всей дури в нее плечом долбанул — ожидал, что она закрыта будет. Напрасно, скажу я вам, ожидал. Как раз за пару секунд перед этим в замок социальная карта встала — вот язычок замка-то и вышел из притолоки…

А пристав этого не ожидал — вот и полетел кубарем. Напротив двери парочка стульев на полу оказалась. Уж и не знаю, как они туда попали… обронил, наверное, кто-нибудь. Нес-нес и обронил, с устатку, наверное. Вот вошедший-то на них и наткнулся.

И отправился прямиком к «безвинно пострадавшему» негодяю.

Второй пристав, увидев неудачное приземление своего коллеги, резко притормозил, и при этом на него налетел третий. В результате чего они оба, чтобы не упасть, сделали несколько шагов вперед.

И подставили мне спину.

Вы спросите — как? Ведь справа от двери стена и спрятаться там негде?

Совершенно верно — стена.

И дверь, открываясь налево, стукается об ограничитель (чтобы об стену ручкой не долбануть), открывая глазам вошедших всю комнату.

И комната эта приставам знакома — именно оттого шедший первым молодец с такой силой толкал дверь вперед. Встань я за дверью — так в лобешник бы и схлопотал. Нет там места, чтобы человеку встать.

Но дверь — в углу. А под потолком — лепной бордюрчик… Новодел, конечно, но крепкий. И при известных навыках на нем можно ненадолго зависнуть.

Вот я и завис… на несколько секунд. Староват уже для таких фокусов. Вот знаю я мастеров своего дела — они так могут часами зависать!

Пришлось прыгать. Чтобы не поломать ноги — на мягкое, пусть и относительно мягкое. А что у нас есть такого мягкого?

Человек — он все же мягче, чем паркет. Особенно когда лежит. Но до лежащего пристава далеко, и оттого сваливаюсь на стоящих. Благо что они рядышком стоят — не промажу.

Не могу сказать, что мое появление было воспринято с энтузиазмом — скорее наоборот. Тот, что третьим бежал, выразил активное неудовольствие — пришлось его рукояткой «Глока» по кумполу приласкать. Успокоился.

Второй же отлетел в сторону и с испугом смотрит на оружие в моей руке.

— Не боись, — прячу я пистолет. — Не стану я стрелять.

Правильно, вообще-то, многие говорят — не помнят люди добра. Вот и этот деятель из их числа оказался.

Чего вроде бы тебе надо?

Не пришибли и не пристрелили — есть шанс остаться живым. И даже здоровым. Так нет же! Лезет, как медведь за медом. Дубинку резиновую вытащил — она у него на боку висела.

Ну, не злодей ли?

Нет в тебе чувства благодарности.

Оно на первый взгляд вроде бы и не безнадежно — пистолет-то я убрал. А пока достану, пока стрелять соберусь — мне мозги-то и разнесут по всей комнате. Расстояние короткое, прет на меня этот деятель — только пена с зубов летит (ну, это я фигурально выражаюсь, он все-таки не конь…).

И не уйти никуда. Слева диванчик у стены стоит, а справа дверь открытая мне путь в коридор закрывает. Ко мне-то она самым неудобным образом расположена — что твой забор. Шаг назад — и я у стены, дальше отступать некуда. Можно идти только вперед, и пристав это понимает. Глаза у него аж огнем довольным загорелись — чует, злодей, будущие почести.

А как же?

В одиночку (первый-то еще не встал, плохо ему) задержать вооруженного преступника — это, знаете ли, многого стоит. В том числе и денег. И государство отвалит, да и Погонин в долгу не останется.

И так эти будущие почести глаза ему застили, что по сторонам бедолага не смотрел. А напрасно…

Все учел, обо всем подумал — а вот про дверь-то и позабыл! Ну да, она ему сейчас вроде как союзник — проход мне закрывает. Вот и не смотрит пристав на нее.

Хрясь!

И врубается лбом в торец.

Забыл, что дверь еще и открывать-закрывать можно?

Я вот — не забыл.

Подбираю с пола упавшую резиновую дубинку и со всей дури луплю ею по затылку всех приставов. Нет у вас, парни, благородства, и благодарности вы не знаете.

Чего же это ради, спросят некоторые, я тут комедию ломал, отчего не стрелял?

Шум мне не нужен.

Поскольку эти ребятишки — драчуны знатные, то они, увидев возможность меня по стенке размазать, обязательно это сделать попробуют. И орать не станут: западло, мужчина должен сам все делать. Именно это-то мне и надобно. А что касаемо нечестной манеры бой вести… так с волками жить — по-волчьи выть! Их, вообще-то, трое было, ежели кто запамятовал!

Ладно, посмотрим, что у этих ребят есть. Наручники? Самое то — для них же и пригодятся. Телефоны? Это уже мне. Газовые баллончики? Ну… разве что один прихвачу. Тазер. Во, это то, что нужно. И картриджи запасные. Мелочовка всякая… Посмотрим.

Адвокат отыскался недалеко — за поворотом сидел, результатов ожидаючи. Ну да, как я и предполагал…

— Заложил?

— Я клиента защищаю. Именно от вас.

— А в сумке у тебя что?

— Планшет. Не мой — Погонина.

— Давай сюда. Ему без надобности более, когда еще очухается…

— Он жив?

— Живехонек, только обосрался со страху. Ну, и в больнице поваляется немного. Ему полезно, поменьше поорет — подольше проживет. Может быть…

Загоняю адвоката в комнату и пристегиваю к приставам. Отбираю телефон и выкидываю его подальше в коридор. А смелый мужик, однако! Не сбег… Поэтому в лоб его не бью — заслужил!

— Тихо сиди. А то… я ведь и вернуться могу.

— Хорошо.

Закрываю дверь и загоняю под нее дубинку. По крайней мере, адвокат сам, да еще волоча за собой целую кучу-малу, ее точно не вытащит. А Погонина можно не опасаться — нечем ему дубинку хватать, пусть сначала пальцы вылечит.

Теперь у меня одно дело осталось — судью навестить.

Занимает меня вопрос один — есть ли у нас вообще правосудие? Или как? И кому этот вопрос задать, если не судье?

Якобы отправившийся думать над приговором, судья был занят важным делом — обедал.

— Не помешаю? — осторожно прикрываю за собой дверь.

Судья чуть не поперхнулся, и рука его метнулась к кнопке звонка — она у него около стола пришпандорена. Но, увидев пистолетный ствол, руками его честь всплеснула — от удивления, наверное. Да так они (руки то есть) в этом положении и остались.

— Да вы перекусывайте, чего уж там… Я только ножницы у вас позаимствую.

Обрезаю провода, ведущие к кнопке. Заодно и телефонам обрезаю хвосты. А вот мобильник судьи (новенький такой, должно быть, денег немалых стоит…) по нечаянности на пол уронил… Бывает. Надеюсь, судья не в обиде на это будет… нехорошо с такими людьми отношения портить.

— А что вы, ваша честь, не обедаете? Я никуда не тороплюсь, подожду…

Он отрицательно мотает головой — пропал аппетит.

— Не хотите? Ну… вам виднее. Как, кстати, мой приговор? Написали уже?

Приговор уже лежит на столе. Подписан, ясное дело.

— И что ж у нас там такое? Штраф? Триста тысяч рублей? Это за дружеский разговор-то? Однако…

Судья судорожно сглатывает. Чует его пятая точка что-то нехорошее…

— А вы не ошиблись, ваша честь? Что-то я позабыл, когда это разговор двух людей вдруг агитацией стал и митингом? Да еще и внутри здания. И вы не помните? Надо же… Какая странная штука — память человеческая!

— Э-э-э…

— Нет, господин Погонин возражать не станет, не до того ему сейчас. Что? Да жив он, жив, что уж вы так на меня смотрите. Я же не людоед и не изверг какой!

— А…

— Вам сверху предписали такой приговор вынести, так, что ли?

Он кивает.

— Ай-ай-ай… как это с вашей совестью обошлись нехорошо! А про внутренние убеждения — так и вовсе не подумали.

Судья согласен. Он готов сейчас согласиться абсолютно со всем.

— Я, ваша честь, очень надеюсь на то, что ваша совесть возобладает над указаниями руководства. Ведь так?

— Эм-м-м…

— Иначе, ваша честь, я вернусь — будем лечить вашу совесть! Говорят, свинцовые пилюли в этом деле хорошо помогают, не слыхали? Нельзя такую болезнь запускать, особенно судьям. Что-то многовато стало в последнее время таких вот «странных» приговоров, не находите? Не иначе, многие судьи больны…

Снова кивок.

— Вот и славно. Пойду сообщу эту весть господину Погонину. Надеюсь, это не сильно разобьет его сердце…

Выдержка из сводки происшествий

… апреля 20… года в 14.35, во время перерыва в судебном заседании, подсудимый Волин М. П., воспользовавшись имевшимся у него огнестрельным оружием, произвел неожиданное нападение на истца — г-на Погонина П. А. Нанеся ему телесные повреждения средней тяжести, завладел его личным имуществом, деньгами и документами.

При попытке судебных приставов пресечь противоправные деяния, Волин, угрожая им оружием, нанес побои судебным приставам Ломинадзе А. Г., Магасову И. М. и Хамзаеву Т. Р., заковал их в наручники, после чего похитил служебное имущество и личные вещи. Угрожая оружием адвокату потерпевшего Погонина П. А., пристегнул его к приставам и запер в комнате отдыха участников процесса.

После этого, реализуя свой преступный умысел, проник в кабинет судьи окружного суда — Мосейчука В. В. и, угрожая ему оружием, похитил личные вещи судьи.

Принятыми мерами задержать Волина М. П. по горячим следам не удалось.

В местах возможного появления преступника выставлены засады, патрульные наряды получили описание и фотографии Волина М. П. и проинструктированы на его розыск. Фотография преступника размножена и вместе с приметами передана во все экипажи и на посты.

При задержании предписано соблюдать осторожность — преступник вооружен.

— Да что вы говорите?! — судья возмущенно фыркнул и откинулся на спинку кресла. — Как это так — получили сигнал о нападении и не смогли задержать одного разбойника? А что в таком случае делают у нас в суде аж четверо ваших сотрудников? Зачем устанавливают в кабинетах кнопки экстренного вызова полиции?

И он возмущенно ткнул пальцем в лежащий на столе брелок.

— За каким рожном я таскаю с собою эту штуку? Для самоуспокоения?

Начальник криминальной полиции округа виновато развел руками. На его лице присутствовало отдающее подобострастием выражение самого глубокого раскаяния.

— Ваша честь! Это не обычный бандит — бывший спецназовец! Человек тренированный и хорошо подготовленный! Наверняка он просто не пошел стандартным путем — выскочил прямо со второго этажа. Там, где его никто и не ждал… Предполагалось, что он, как и все нормальные люди, пойдет через двери…

— Да? А назад он таким макаром не запрыгнет?

— Ваша честь! Он все-таки бандит, а не сумасшедший! Лезть в улей, полный рассерженных пчел… Это совсем надо мозги пропить! А уж Волин-то точно не алкаш!

— И с чего вы это взяли? — недоверчиво спросил судья.

— Незадолго перед получением повестки в суд он продал квартиру, снял со счета деньги и тщательно уничтожил все что хоть каким-либо образом могло помочь нам при его розыске.

— Продал? То есть, вы хотите сказать, что его действия были обдуманными? Продать квартиру — дело не быстрое!

— Вероятнее всего, он предполагал такое развитие событий. Наверняка уже и путь отхода продумал. Мы напрасно ищем его в Москве — он уже далеко. А квартиру он не продавал — взял деньги под ее залог. Здесь все чисто — мы специально проверяли.

— Да? Ну хоть что-то приятное вы мне сказали… — облегченно вздохнул Мосейчук. — А то я уж и работать-то не могу спокойно! Аж руки дрожат!

«Пить тебе меньше надобно, — думал полицейский, шагая по коридору, — тогда и тремор перестанет колотить…»

Выпроводив начальника отдела, Мосейчук вызвал секретаршу и продиктовал ей несколько документов. Письмо в ГУВД, содержащее критику действий полиции в данном случае. Письмо к председателю городского суда с требованием личной охраны. Приговор по делу Погонина он диктовал с особенным душевным подъемом, даже голос срывался от возмущения.

Понятное дело, что штрафом здесь не ограничилось. Он не только вырос до полумиллиона рублей — судья влепил мне полгода тюрьмы. За неуважение к суду.

Ай да судья!

Вот ведь скотина-то!

Я ж ему, собаке такой, поверил. Какой он убедительный был…

Слушая по телефону его возмущенный голос, только головою качаю. Вот и верь после этого людям!

Уходя из кабинета, я засунул один из «конфискованных» телефонов за шкаф. Мосейчук, привязанный к креслу, смотрел в окно печальным взглядом и заметить этого не мог. Предварительно настроив телефон на автоподнятие трубки, выставляю на нем бесшумный режим. Теперь можно слушать все, что происходит в кабинете. Пока не сядет аккумулятор телефона. Но он заряжен почти полностью и дня три продержится точно. Разумеется — не подряд, а если звонить на него время от времени. Что я и делаю.

Возможные меры полиции просчитаны заранее. Ничего удивительного — это стандартная процедура. Так они поступают всегда. Не страшно, пройдет дня три, и все успокоятся. Решат, что злодей уже сделал ноги, и со спокойной совестью спихнут это дело в регионы. Разумеется, ориентировки дали туда уже и сейчас, но вот в Москве-то меня искать точно больше не станут.

А зря, между прочим!

Являясь в суд, никаких иллюзий я уже не строил — Лысенков мне подробно все растолковал и даже приблизительный приговор назвал. Предположил, кстати говоря, что штрафом могут и не ограничиться. Погонин вполне способен спровоцировать во время заседания какую-нибудь гадость. И схлопотать в рыло. А я мог таким образом заработать срок.

— Неужто он свою морду подставит? — удивлялся я, слушая адвоката.

— Да запросто! Он уже так делал. Причем — не единожды. Пресса поднимала вой, превознося страдания несчастного, а его «обидчики» получали реальные срока. Правда, в суде он этого раньше не делал, но может — от него всего приходится ожидать. Тем более что максимального штрафа в твоем случае припаять не могут, а это его не устроит. Минимальная сумма, которую он получает в подобных ситуациях, — пятьсот тысяч. Ему ж еще и с судьей делиться надо…

— Так и он в доле?

— А что ж в этом необычного? Налаженный бизнес… Эти гаврики давно уже успешно доят «экстремистов».

— И ничего не боятся?

— А чего? Что здесь можно доказать?

Поэтому в суд я приходил трижды. Разумеется, меня досматривали на входе — с этим тут строго. Но ничего противозаконного не нашли. Ну, тащит с собою человек спальный мешок и консервы — и что? Не динамит же несет? Может быть, он в турпоход собрался? Сразу же после визита в суд — не всех же туда вошедших в наручниках выводят? В другой, так сказать, поход…

А я себе лежку делал. Именно здесь — в суде. Тут всяких технических помещений много. И не во все народ постоянно заглядывает. Вот в котельную, по теплому времени бездействующую, точно никто не заходит. Незачем, на улице тепло и сухо.

В первый раз я просто прошелся по зданию, выбирая место возможного укрытия. Чтобы там не было камер, сигнализации и замки имелись не слишком уж серьезные. Таких мест нашлось три. По здравому размышлению, выбираю именно котельную — у нее запасной выход на улицу есть. Не шибко комфортный, но для меня подойдет. Угольную пыль и отряхнуть можно. А вот приставы, охраняющие здание, в люк для погрузки угля точно не залезают — можно засвиниться, а им это не к лицу.

Во второй визит притаскиваю туда припасы.

И теперь сижу даже с некоторым комфортом. Вода есть, а кипятильник я прихватил. Сижу и слушаю по телефону словоизлияния судьи.

— Вы как хотите, Павел Андреевич, но в данной ситуации вы выпустили все из-под контроля!

— …

— Не знаю! Это уж ваши проблемы, уважаемый! Мы так не договаривались!

— …

— Я и так делаю все возможное! Поймите: случай хоть и не рядовой, однако же государственной важности не представляет. Ну и что, что в больнице? Первый раз, что ли, между нами-то говоря? Осмотрительнее надо быть, уважаемый!

Ох, не слышу я его собеседника! А жаль…

— Нет, Павел Андреевич, не надо меня пугать вашими связями! Не только у вас они есть! Вам-то уже ничего не грозит — в больницу этот тип не полезет. Хотел бы он вас убить — так здесь это бы и сделал. А я — на виду! И приговор выношу тоже я!

— …

— Двести тысяч! Согласитесь, в данной ситуации сумма вполне оправданная?

— …

— Ну, и славно! Да, как обычно. Выздоравливайте там, не залеживайтесь…

Судья бросает телефонную трубку на стол. Возмущенно фыркает:

— Нет, ну каков мерзавец-то?

А ты, дядя, этого раньше не знал?

Нажимаю кнопку на телефоне — останавливаю запись. Да, сколько нам открытий чудных на этой ниве сделать предстоит…

Наступил вечер. Понемногу стихла активность в здании суда, прекратилась беготня по коридорам, и замолкли голоса. Ночь… Только дежурные полицейские сейчас остались в большом старом здании. Сложенное из крепкого красного кирпича, оно еще помнило советскую власть. Тогда здесь находилось какое-то партийное учреждение, следствием чего и явилась вот эта котельная. Давно не использовавшаяся по прямому назначению, она тем не менее все эти годы содержалась в порядке. Наверное, и сейчас сюда изредка заглядывали специалисты теплосети. Не думаю, однако, что они здесь что-то действительно ремонтировали. Разве что подкрашивали старый котел. Все, кто хоть что-то знал об этом месте, уже давно не воспринимали его всерьез. И зря…

Дежурные полицейские меняются в десять часов. Судья приезжает через час после этого. Как раз охрана успевает сделать обход здания и проверить дальние его уголки. Заглянут ли они завтра в котельную? Раньше — не заглядывали. Так раньше тут никого и не били. В смысле — не были те, кому это не положено, то есть обвиняемые.

Так или иначе — а поспать надо. Согреть утром воду и побриться.

* * *

— Господин полковник? Разрешите?

Заместитель начальника уголовного розыска оторвал взгляд от бумаг и с неудовольствием посмотрел на вошедшего. Старший лейтенант Демиденко, один из оперов, работающих сейчас по делу Волина.

— Чего вам, старший лейтенант?

— Тут такое дело, господин полковник… Нам из техотдела позвонили.

— Ну? И что с того?

— У нас в ориентировке перечислялись похищенные у сотрудников суда вещи… так там числилось несколько мобильных телефонов. Мы их сразу же на контроль поставили.

— Помню.

— Сотрудники техотдела говорят, что один из них сегодня выходил в эфир!

— Где?

— По пеленгу — в здании суда!

— Кому звонил? И как долго продолжался разговор?

— Несколько раз звонил на один и тот же номер. Принадлежность не установлена, в базе данных его нет. IMEI аппарата тоже неизвестен.

— Продолжительность разговоров?

— По-разному. От пяти до двадцати минут.

— А где находился второй абонент?

— Там же. В здании суда или рядом. На той же улице.

— Чей телефон выходил в эфир?

— Адвоката потерпевшего Зай Виктора Иосифовича.

— Адвокат?

— Да, господин полковник.

— И, должно быть, дорогой аппарат-то…

— «Нокия», последняя модель.

— Ну, что ж… Где этот Зай сегодня был?

— Приезжал в суд. Как долго там был, сказать трудно. Но… раз жалобу подавал да заявление от имени своего клиента писал — часа полтора-два он там точно потерял.

— Жаловался-то он на что?

— На приставов, мол, клиента не защитили. Охраны вооруженной своему клиенту требовал — теперь, говорит, он ценный свидетель, и государство должно его охранять! За государственный счет! Чтобы если что-то валить Волина сразу. У клиента сильное сотрясение мозга и многочисленные переломы костей рук и ног. Да пара ребер… Еще одной встречи с Волиным он точно не перенесет.

— А еще говорят — в полиции жестокие люди работают… — проворчал под нос полковник. — Иосифович?

— Так точно, товарищ полковник!

— Ну, что ж… умный мужик, ценю. Заметь, старший лейтенант, ему одному по рылу не дали! Он, надо думать, свои выводы сделал из того. Прикинулся ограбленным — мол, и меня тоже обчистили. Отвел от себя подозрения в сговоре с нападавшим, молодец! Но телефон дорогой пожалел…

— И что теперь делать, господин полковник?

— Закажи распечатку звонков. Если он куда-то домой звонил, я его этим материалом припру к стенке. («И будет еще один „обязанный“ адвокат», — мелькнула в голове полковника мысль.)

— Ясно, господин полковник, завтра же и напишу рапорт.

— Все? Ничего больше нет?

— Нет. Разрешите идти?

— Действуй…

Вот и утро наступило…

Забегали по коридорам служивые люди, ожила и проснулась кривосудная механика. Я не хочу сказать, что вся наша судебная система прогнила окончательно — это не так. Есть и здесь честные и неподкупные судьи. Немного — но есть. Но даже один такой вон мерзюк, типа Мосейчука, перевешивает два-три десятка честных судей. Просто потому, что именно на этом примере и формируется отрицательное мнение о наших судах. А ведь сюда люди с последней надеждой идут… Нельзя здесь человеку с нечистой совестью работать.

Приоткрываю люк и подпираю его деревяшкой. Обвязываю свои вещи веревкой и просовываю ее кончик на улицу. Не так, чтобы совсем заметно, всего на пару-тройку сантиметров. Я-то знаю, что искать — отыщу.

Накинув синий халат, беру в руку ведро и пластиковый мешок. Типа — уборщик по делам идет. Они тут именно так и одеваются, так что сразу не разберут.

Первый этаж, второй — никакого усиления охраны не видно. Понятное дело, по стандартной схеме охраняют входные двери. Шаблон… как всегда.

Вот пошли судейские кабинеты. Задерживаюсь и опорожняю мусорную корзину, вываливая ее содержимое в пластиковый мешок. Сразу становлюсь похожим на настоящего уборщика.

Кабинет Мосейчука… Оставляю его за спиной, обождем пока… Ага, а вот и доска объявлений. Так, что там у него сегодня? Одно заседание — в четыре часа. Отлично, значит, пара-тройка часов у меня есть.

Секретарь ничего сообразить не успевает — отправляю его в глубокий нокаут. Дубинкой — она в мешке лежит. Не жалко. Хоть и молодой парень, а негодяю помогает. И наверняка о его делишках осведомлен. Что из него вырастет? Если вырастет…

Прихватив из шкафа литровую бутылку с минералкой, распахиваю дверь к судье.

Вообще-то пластиковая бутылка с водой — тот еще снаряд! Если знать, как ее бросать.

Я — знаю.

Сбитый с ног, Мосейчук летит на пол. А где у него брелок?

Вот он.

Кладу на стол.

А кроме брелка у судьи есть еще и пистолет. «Смит-и-Вессон» — хорошая машинка, как раз для скрытого ношения.

Так, компьютер у него включен. Отлично!

То, что надо.

А пока судье лапки свяжем. И секретарю тоже. Хрен его знает — а ну как очухается?

Присаживаюсь к компьютеру. Ну, писатель из меня не очень, так для этого и другие люди есть, подправят, если надо. Щелкаю клавишами, набирая текст.

Заходим в Сеть, так… телефончик подключаем… пошло. Отлично, а я пока справочник порою…

Где тут у нас телекомпании?

Вот они.

Встречалась мне одна фамилия… их еще «разгребателями грязи» называют. Запомнил я одного типа — он иногда по телевизору мелькал.

Гудок.

— Алло? — мелодичный женский голос.

— Девушка, мне бы Огнева услышать? Есть тут такой?

— Имеется.

— Дайте ему в ухо, чтобы слышно было.

— ???

— Ну, в смысле, трубку телефонную ему дайте.

— Минуточку…

Цокот каблучков — пошла искать. Наверное, красивая девушка. Стройная и гибкая… Посидеть бы с такой за чашкой чая…

— Да?

— Жан?

— Я. А кто это?

— Потом. Репортаж эксклюзивный дать хочешь?

— О чем?

— Да есть тут случай… сейчас убийство одно расследуют. Интересно?

— Ваши условия? Гонорар?

— Себе оставь — не помешает. Деньги у нас есть. Условие одно — без купюр. Иначе все будет выложено в Интернете. Оно все равно там будет выложено, но — днем позже. А тебе больше не позвоню — потеряешь шанс стать знаменитостью. Устраивает?

— М-м-м… да!

— Отлично. Тогда запоминай — буду тебе изредка сообщать о разных делах. С такими же материалами. Условия — те же. Телефон у тебя есть? Такой, чтобы никто не знал?

— Левый?

— Можно и правый. Только чтобы ни одна душа о нем не ведала. В компанию больше не позвоню — только на него.

— Записывайте, — журналист диктует номер.

— Принято. Комп у тебя под рукой?

— Рядом.

— Почту свою давай.

Парень называет несколько букв и цифр.

— Держи проверочный. Принял?

— Нет пока… Ага, есть!

— Держи основной материал. Там еще звуковой файл прикреплен, послушай его. Можешь сразу в эфир и запускать.

Вечерний выпуск новостей

Пресс-конференция начальника отдела общественных связей ГУВД г. Москвы, подполковника полиции Маргулиса И. Я.

Прямой эфир.

— Иосиф Яковлевич, у моего коллеги имеется к вам вопрос! — ведущий повернулся к залу и сделал приглашающий жест рукой.

— Ну, что ж, в завершение нашей встречи, отчего бы и не ответить? — полицейский пожал плечами. — Слушаю вас.

— Жан Огнев, передача «Увеличительное стекло»! — встал со своего места молодой парень. — Господин подполковник, сегодня вся общественность была взбудоражена слухами о самоубийстве судьи окружного суда Юго-Восточного округа господина Мосейчука. Можете ли вы что-нибудь об этом рассказать?

— Да, это печальное событие имело место. Мы работаем над этим.

— И все?

— Следствие только началось. Пока еще рано говорить о результатах…

— Да?

— А у вас что, есть какие-то соображения по данному вопросу? — слегка поморщился полицейский.

— Есть! — Парень вытащил из своего рюкзачка кипу листов бумаги. Протянул их своим соседям: — Дальше передайте и господину Маргулису обязательно в руки!

— Что это? — приподнял бровь полицейский. Ему было душно, пресс-конференция шла уже около часа, и все это время он парился под яркими лучами софитов.

— Это стенограмма телефонного разговора покойного судьи и неизвестного абонента. Впрочем, его личность была легко установлена. Это некий Погонин Павел Андреевич — политик весьма своеобразного пошиба. Регулярный участник всевозможных скандалов и частый гость данного суда. Только за последний год господин Погонин трижды судился с различными оскорбителями. И каждый раз выигрывал дело, получая приличные суммы денег в виде компенсации.

— Ну, и что? — пожал плечами подполковник. — Политики — частые гости в суде.

— Но он ни разу не проиграл!

— Хорошая подготовка материала… Нашим следователям стоило бы у него поучиться!

— Очень интересное заявление, господин подполковник! Особенно — в свете данного разговора!

— И что же там такое?

Передаваемые по рукам бумаги еще не добрались до стола ведущего.

— В двух словах: судья состоял в сговоре с данным политиком, получая свой процент от суммы каждого возмещения.

— Ерунда!

— Вот копия записи телефонного разговора! — из рюкзачка появилась стопка компакт-дисков. Окружающие журналисты повскакивали с мест и ринулись к Огневу.

Маргулис судорожно сглотнул — дело начало приобретать нежелательный размах.

— Но и это еще не все! — вскочил на кресло Жан.

Телекамеры развернулись, и теперь все операторы показывали только его.

— У нас есть сведения, что судья не покончил жизнь самоубийством! Он был повешен!

Вовремя повернувший камеру оператор успел заснять спину быстро удаляющегося подполковника. За столом сидел растерянный ведущий, нервно вертевший в руках бесполезный микрофон. Закладная на дом… кредит на новый автомобиль… Все это теперь предстояло выплачивать самому…

Телефонограмма

Придавая особое значение розыску скрывшегося от суда и следствия подозреваемого Волина Михаила Петровича, 19… г.р., предлагаю в кратчайший срок организовать тщательную проверку возможных мест его появления. Список их разослан во все городские и районные управления внутренних дел. О ходе розыска и обо всех полученных в ходе этого мероприятия сведениях докладывать ежедневно, не позднее 20 часов.

Под личную ответственность начальников УВД, обеспечить должной охраной всех лиц, задействованных в отправлении правосудия.

Установить тщательный контроль за лицами, посещающими суды по личным делам. Проверить технический персонал судов на предмет их возможного содействия противоправным элементам.

Обеспечить оперативное взаимодействие с силами международного корпуса по поддержанию правопорядка. Своевременно предоставлять им необходимую оперативно-розыскную информацию.

Заместитель министра внутренних дел РФ генерал-лейтенант полиции Якушев П. В.

«Секретно»

Приложение к телефонограмме №… от 23 апреля 20… года.

Копия сообщения, обнаруженного в компьютере убитого судьи Мосейчука.

«Вы меня, ублюдки продажные, уже вконец достали! Терпение мое лопнуло, и ждать, пока вас всех порвет на клочки разъяренная толпа, я не хочу.

Наш суд, он и раньше чем-то особо святым не был. Но такого размаха, какой весь этот беспредел достиг сегодня еще никто и не видывал. Большая часть дел в отношении обычных граждан — подтасовка и игра в одни ворота — на Запад. Никто и не помнит, когда в противостоянии с этой сворой алчных захватчиков выигрывал бы гражданин нашей страны. Все преференции — загранице. А тех, кто пытается этому противостоять, засуживает наш родной суд, не смеющий возразить этой жадной своре.

Короче — хватит, господа.

Убеждать и увещевать вас — бессмысленно.

Будем лечить.

Не думайте, что все ваши делишки удалось обстряпать незаметно, — это далеко не так. Готовьтесь — запасайтесь гробами.

Прочим служащим судов могу посоветовать одно — не суйтесь! Дольше проживете… может быть.

И в первую очередь у меня огребут…»

Далее прилагается список судей окружных и федеральных судов с перечнем дел, которые они, по мнению написавшего, неправомерно решили в пользу заграничных фирм и отдельных граждан.

Телефонограмма

Сегодня, 26 апреля 20… г., в 08.46 секретарем Вятского городского суда Никишиным В. О. по прибытии на службу был обнаружен труп судьи указанного суда Лабахтина П. П. Судья был убит выстрелом в висок. Проведенная экспертиза установила, что выстрел был сделан с крыши соседнего дома. Во время осмотра места происшествия произошел подрыв неустановленного взрывного устройства. Пострадавших среди сотрудников полиции нет. При обследовании места подрыва саперами обнаружена записка следующего содержания:

«Не советую проявлять излишнее рвение, пытаясь найти лиц, справедливо покаравших продажного судью. Это предупреждение — следующие заряды будут намного больше».

Подпись — «Имперец».

Ввиду того что взрыв и последовавший за ним пожар уничтожили практически все следы, оставленные преступником, каких-либо зацепок, позволяющих раскрыть данное преступление по горячим следам, не обнаружено.

Интервью с ведущим программы «Увеличительное стекло» Жаном Огневым

— Каким образом и благодаря чему вы стали обладателем столь сенсационных материалов?

— «Имперец» сам мне позвонил. Сказал, что давно следит за моей работой и считает, что перед нашей программой большое будущее.

— Как он передал вам материалы?

— По электронной почте прислал. Прямо с компьютера судьи. Там даже остался файл со звукозаписью переговоров.

— Да-да, эту историю тогда очень подробно расписали. А другие случаи? Он тоже вам звонил?

— Не мне. Он всегда звонит на разные телефоны, причем выбирает тех людей, которые находятся около меня именно в этот момент! Просто звонит и просит передать трубку Огневу. Один раз звонил моей секретарше, один раз — осветителю и дважды — декораторам в студии.

— Почему он так поступает?

— Так он сразу и сказал — чтобы спецслужбы не засекли факт звонка. И не вычислили его местоположение.

— Но он настолько точно знает, где вы и кто сейчас рядом с вами! Откуда?

— Я публичный человек — в подполе не сижу. Ему достаточно просто телевизор смотреть.

— Ну да. И как-то узнать телефоны тех, кто сейчас стоит около вас.

— Наверное. Не знаю, я этим вопросом не задавался. Он, безусловно, очень информированный человек.

— Возможно… А материалы так же по почте приходят?

— В последний раз их бросили в почтовый ящик издательства. Пакет с мобильным телефоном — там была звукозапись. Мне просто позвонили и сказали — забери.

— Вам не пытались препятствовать? Эти материалы показывают пострадавших… скажем так, не с самой хорошей стороны.

— А толку? «Имперец» все равно их выкладывает в Интернете — на китайских серверах. Оттуда их так просто не удалить… И размещает ссылки на массе посещаемых ресурсов.

— Тогда зачем он звонит вам? Ведь все есть в Интернете!

— Не все…

Совещание у начальника Главного управления уголовного розыска

— Ну? — генерал-лейтенант Раушев тяжелым взглядом обвел всех собравшихся. — Какие будут соображения?

Присутствующие молчали. Никому не хотелось начинать первым, ничего обнадеживающего сказать генералу они не могли. И схлопотать начальственный разнос тоже ни у кого горячего желания не было. Однако отмалчиваться дальше тоже было нельзя. Почувствовав на себе взгляды коллег, первым отважился генерал-майор Ноговицын — начальник уголовного розыска Москвы.

— Мы установили круг знакомых Волина…

— И как? Что это нам дает?

— По крайней мере, мы точно знаем теперь, где его искать не надо.

— Офигеть, как здорово! И что это вам дало?

— Мы высвободили часть оперативного состава… более тридцати сотрудников!

— Павел Николаевич, — повернулся Раушев в сторону начальника аналитического отдела, — сколько всего человек у нас в настоящий момент задействовано по делу «Имперца»?

— Оперсостава?

— Всех! И оперсостава тоже.

— Патрульно-постовая служба — более трех тысяч человек. Пришлось изменить или даже ввести новые маршруты патрулирования, максимально приближенные к охраняемым местам.

— Так!

— Непосредственно сотрудники УР… Тут невесело — чуть менее двух с половиной тысяч человек. Не считая отдыхающую смену и прикомандированных. Все уже давно работают в авральном режиме, даже и без отпусков.

— И все-таки? Всех вместе?

— Около девяти тысяч человек, работающих исключительно по «Имперцу».

— Да-а-а… — покачал головою генерал-лейтенант. — Вам, уважаемый господин Ноговицын, можно обзавидываться! Целых тридцать человек! А в прочих регионах таких спецов и вовсе нет…

— Но у нас громадный объем работы и по другим направлениям.

— А то я не знаю! Но мы сейчас о конкретном деле говорим! И я не вижу ваших успехов, господин генерал! Садитесь! Павел Николаевич, доведите до присутствующих последние сводки…

— Положение крайне серьезное, господа! — снова встал с места аналитик. — По информации с мест, а также по полученным оперативным данным, деятельность «Имперца» находит живейший отклик у населения. Так, например… — он зашелестел своими бумагами. — Вот! «…В ходе заседания по делу об отчуждении земельного участка в пользу истца подсудимый Гребенщиков высказался в том плане, что судья, вынося свое решение, должен понимать, что не является неподсудным и непогрешимым. При этом он сослался на имевшие место случаи. Решение суда отложено…»

«…при передаче дела в суд от его ведения последовательно отказались трое судей. Имея в виду, что ответчиком по делу выступает общество ветеранов войны, отказавшиеся судьи, под разными предлогами уклонились от участия в деле…»

«…за последний месяц из рядов службы судебных приставов уволилось около семисот человек — данные неполные…». И так далее и тому подобное.

— Ну?! Что вам еще нужно, господа генералы? — Раушев обвел взглядом присутствующих. — Я у министра вчера был, можете представить, что он мне высказал! Он находится под тяжелейшим давлением — Председатель Верховного суда неоднократно выражал ему свое неудовольствие! Даже и президент… Ладно… Словом, господа, хихоньки кончились! Если мы не нейтрализуем этого деятеля за месяц — многим из присутствующих придется возделывать садик у себя на даче! Всю оставшуюся жизнь! Генерал Гордеев! У вас на территории произошло сразу два убийства — что вы можете сказать по данному поводу?

Названный генерал приподнялся с места.

— Судя по почерку — это один и тот же человек. Во всех случаях место происшествия минируется, никто ни разу не видел преступника и не замечал никаких подозрительных действий. Это, безусловно, профессионал высшей пробы! В первом случае прибывшие специалисты вспомогательного корпуса обезвредили взрывное устройство, что позволило своевременно произвести осмотр места происшествия. Мы даже служебную собаку применили! Только она недалеко ушла… Зато во втором случае преступник учел свой промах — мина была установлена в стороне от осматриваемого места. И как только прибыли саперы вспомогательного корпуса… Словом, больше нам их не дадут. Некого, да и командование расположенной у нас части корпуса недвусмысленно высказалось на этот счет. Хочу отметить, что последний случай вызвал неоднозначную реакцию местного населения…

— Конкретнее?

— Радовались они. Звучали мнения, типа, мало положил! Назывались адреса, куда преступнику предлагалось поставить следующую мину. К сожалению, хочу отметить, что население в данном случае «Имперцу» сочувствует. И если в первом случае мы смогли опросить достаточно большое количество окрестных жителей, что хоть немного позволило нам очертить круг подозреваемых в причастности к преступлению, то уже во второй раз ситуация была совсем иной. С нами никто не отказывается говорить — напротив! Идут и рассказывают многое! Даже слишком… Только вот толку с того… Такая лавина информации, подчас совершенно излишней и не относящейся к делу, только мешает нашей работе. Но отказать населению мы не можем, иначе с нами вообще перестанут общаться. Хочу сказать, что некоторая польза от этих бесед есть! Мы раскрыли несколько десятков преступлений, совершенных в самое разное время. Но основное дело не двигается с места. У меня все, господа.

— Они выполняют рекомендации «Имперца», — снова вставил свою реплику аналитик. — Вот выдержка из его интервью: «Не сомневайтесь, полиция будет работать очень активно. Не пытайтесь этому мешать — пусть пашут. Вас будут опрашивать, беседовать, опера будут ходить по домам. Вот и расскажите им все то, что было положено ранее под сукно вашими местными полицейскими или чиновниками. Сейчас именно такой момент, что им будет проще дать ход делу, нежели прилагать усилия по его развалу — времени у них нет на это! Полиции позарез нужно показать хоть какие-то успехи — все равно в чем! Иначе им жестко надерут задницу верхние люди…»

— Да, нечего сказать, этот негодяй хорошо знаком с положением дел у нас в министерстве! — язвительно усмехнулся начальник ГУУР. — Можно подумать, что он у нас работал… Павел Николаевич, а журналисту этому никак нельзя язычок попридержать?

— Можно. На него материала — выше крыши.

— Так в чем же дело?! Вы что, не видите, что «Имперец» сделал его рупором, посредством которого он высказывает населению свои мысли?

— И мы, то есть полиция, выступим в роли душителя прессы, господин генерал-лейтенант? А именно так это и будет подано!

— Кем?

— Да желающих — хоть лопатой греби! Вчерашний заштатный писака в одночасье стал авторитетным журналистом! Ведущим программы! Он только недавно про бомжей писал и с хлеба на квас перебивался, а сегодня его наперебой зовут во всевозможные ток-шоу и на интервью! Собственная программа и штат в пятьдесят человек!

— Да кто ж ему деньги-то платит?

— Мы, господин генерал-лейтенант! Точнее — налогоплательщики посредством рекламодателей. Представляете себе, сколько стоит минута рекламы в его передаче?

— Сколько?

Полковник пошелестел бумагами и назвал цифру. Раушев только возмущенно крякнул и покачал головой:

— Ничего себе…

— Вот именно! И если завтра он охрипнет и потеряет голос — послезавтра на его место прибежит десяток по-настоящему авторитетных журналистов! И не только наших, между прочим… Там сейчас многие локти кусают — как это, какой-то там Огнев маститых мэтров обошел! Да что говорить — в Интернете уже появились предложения западных телеканалов «Имперцу» — просят дать эксклюзивное интервью! За громадные деньги, между нами говоря… — Аналитик вообще отличался независимостью суждений, а сегодня прямо-таки не на шутку разошелся. Начальник ГУУР терпел — тот действительно был незаурядным специалистом, и его мнение много значило.

— Его телефоны нами прослушиваются?

— Разумеется. И в штат программы внедрено два наших агента. Но толку — очень немного. Нет, информация поступает регулярно, но практической пользы от нее мало. Огнев не врет — «Имперец» именно так с ним и связывается.

— Вы не называете его по фамилии… Почему?

— Да потому, что я, господин генерал-лейтенант, до сих пор не уверен, что это один и тот же человек.

— Вот как? У кого есть аналогичное мнение, господа? Полковник Ломакин? Вы хотите высказаться по данному вопросу?

— Так точно, господин генерал-лейтенант. Я разделяю мнение полковника Назарова. Мы тоже, анализируя доступную информацию, приходили к похожим выводам.

— Ну-ну! Продолжайте! Это может изменить дело…

Еще бы… Одни пляски, если за всеми событиями стоит конкретный, пусть и опытный, человек. И — совсем другие, если это организация… Здесь и спрос другой, правда… гораздо больший, но — не сиюминутный! И это понимали многие.

— Обращает на себя внимание скорость перемещения «Имперца». От первого до последнего известного нам случая прошло всего три с половиной месяца. Четыре случая нападений на судей. То есть каждое преступление он готовил порядка двух недель. Слишком быстро!

— Первое можно опустить — там все спонтанно вышло.

— Не факт, господин генерал-лейтенант! Уйти и снова вернуться на место преступления? Какую же наглость надо иметь в таком случае? Или все предварительно разведать — а это за день не происходит! Далее: из его личного дела мы знаем, что Волин превосходный стрелок из пистолета и автомата, немного взрывник и хороший рукопашник. Но — не снайпер! А Лабахтина застрелили с двухсотметрового расстояния! Одним выстрелом через окно! Как хотите, но это не уровень обычного стрелка!

— Ну… не факт!

— Далее. Списки судей — кто и когда их составлял? Приведены описания конкретных дел — кто мог знать эту подноготную? Кроме участников процесса? Между нами говоря, господин генерал-лейтенант, «Имперец» работает абсолютно безошибочно: все изложенные им сведения — правда!

— Ну уж!

— Все так, господин генерал-лейтенант, — подал свою реплику аналитик. — Именно поэтому население и сочувствует ему. Ведь это те самые люди, которые в подавляющем большинстве так или иначе, но были затронуты последствиями данных приговоров. Он безошибочно выбрал время и место — память об проигранных делах еще слишком свежа.

— И что вы хотите этим сказать?

— Нам не стоит рассчитывать на помощь населения, господин генерал-лейтенант. В этой войне у нас союзников нет…

Новенький «Крайслер» остановился возле престижного ночного клуба. Из автомобиля на улицу выбралась веселая компания молодых людей. Стоявший около массивной двери охранник широко ее распахнул, пропуская прибывших гостей. Небрежно бросив ключ кар-шутеру, хозяин автомобиля проследовал вовнутрь гремевшего музыкой и сверкающего огнями помещения.

— Кто это? — вертя в руках ключи, поинтересовался парень у охранника.

— Ну, ты ваще… это же Огнев!

— «Имперский рупор»? — удивленно поднял брови парень.

— Он самый, — важно кивнул охранник. — Недавно стал к нам заезжать, раньше-то все больше по пивным ошивался… Ну а сейчас, как поднялся, так и заведения поменял — невместно ему, видишь ли…

— Да… чтоб я так жил!

— Не завидуй. Такие шустрые, как он, недолго небо коптят.

— Зато как красиво!

— Охота попробовать? — скривился охранник. — Ну, рискни… Этому-то неведомо с чего подфартило. Думаешь, мало желающих на его место? Помяни мое слово, недолго он сюда ездить будет. Другой в его-то положении выждал бы месяцок — да и слинял со всем баблом. Вот это куда умнее бы было, нежели на тачки и телок деньги швырять!

Но кар-шутера его слова не убедили. С завистью глянув в сторону ушедшего журналиста, он направился к дорогой машине — ее надо было отогнать на стоянку.

«Крайслер» приветливо подмигнул указателями поворотов и щелкнул замками дверей. Негромко заурчал мотор, и машина скрылась за поворотом.

Телефонный звонок

— Алло?! — звонкий девичий голос всколыхнул мембрану. — Кто это?

— Слышь, курица, Жана дай!

— Кого?

— Огнева! Че, слыхать плохо?!

— А кто это?! — возмутилась хозяйка аппарата.

— Кто-кто… конь в пальто! «Имперец» это!

— Ой…

В трубке послышались быстрые шаги, взволнованный голос…

— Жан у аппарата.

— Записывай.

— Секундочку… готов!

— Сегодня ночью под грузом тяжких преступлений прервалась жизнь одного негодяя. Его по недоразумению, очевидно, судьей считали.

— Понял.

— Материалы будут у тебя на почте. Уже через час.

— Угу…

— К месту происшествия вышлешь группу с оператором.

— Да я и сам приеду!

— Как хочешь. Там будет на что посмотреть. Что показать — тоже. Пиши адрес.

— Есть. Пишу.

— Воронеж. Центральный районный суд. Большая Манежная, дом два. Группа должна быть на месте в одиннадцать часов. Понял?

— В одиннадцать! Понял, буду!

Отбросив телефон, Жан вскочил на ноги и, не обращая внимания на своих спутников, выскочил в вестибюль.

— Машина моя где?

— Подогнать? — вскочил со своего места молодой парень.

— Пулей давай! Блин-блин-блин… я же пил! Обожди! За руль сядешь?! Три оклада плачу!

— Сяду!!!

— Постой! Ты куда это?! — всполошился охранник. И умолк — на стойку спланировали две зеленоватые бумажки. — Конечно-конечно… вип-клиент, да, я понимаю…

Взвизгивая шинами на крутых поворотах, машина летела сквозь ночь. Оторвавшись от телефонной трубки, Огнев недовольно покосился на водителя:

— Быстрее можешь?

— Так… камеры же! Штрафов понавыписывают!

— Насрать! Время дороже!

— Понял!

Еще поворот, снова вираж…

— Вы все правильно поняли, господин Орлов? — Жан набирал уже третий телефонный номер.

— Да. Я все понял.

— Мне не нужно будет звонить еще кому-нибудь? Возможно, ваших полномочий будет недостаточно…

— Не волнуйтесь. Своими делами занимайтесь — а наша работа вас не касается.

— В таком случае я упомяну о вас в своем репортаже.

— Идет. Будем считать, что мы больше… Словом, вы меня поняли?

— Да, это и меня вполне устраивает.

— В таком случае — до свидания!

На горизонте заалело зарево — аэропорт. Машина обогнула столб, заезжая на стоянку.

— Так! — журналист выскочил из машины. — Завтра вечером ждешь меня здесь!

— Во сколько?

— После семи вечера!

— И как долго?

— Сказано же — ждешь!

— Ясно. Буду ждать… А как вы меня найдете?

— Блин, ведь и верно. Телефон давай.

Парень вытащил из кармана мобильник.

— Да не аппарат! Номер давай!

— Извините, — смутился водитель и продиктовал несколько цифр. — Я аппарат никогда не выключаю.

— Ладно, все, я побежал. Жди, как договорились.

* * *

Ранним утром еще не до конца проснувшиеся улицы Воронежа были разбужены ревом автомобильных моторов. Промчавшиеся машины, доехав до Большой Манежной улицы, разделились. Только один автомобиль — темно-синий фургончик телевещания — проехал прямо. Прочие же, свернув в стороны, исчезли в прилегающих дворах и переулках. Внимательный наблюдатель, случись ему оказаться в данном месте, сумел бы заметить, что машины разъехались таким образом, чтобы окружить здание Центрального районного суда. Но откуда бы здесь взяться этому наблюдателю? Поэтому никто не обратил особенного внимания на то, как вышедшие из машин люди быстро и не производя особенного шума разбежались по окрестностям, внимательно контролируя все подходы к дому. Время у них еще оставалось. На часах стрелки показывали всего лишь начало девятого. До времени «Ч» оставалось еще около двух часов.

Забравшись в подвал одного из домов, группа приехавших на машинах людей быстро переоделась в черные комбинезоны и маски. Из объемных баулов, которые они принесли с собой, на свет божий появилось всевозможное вооружение и снаряжение. Поддев ломиком толстую чугунную крышку люка, чернокомбинезонники скрылись под землей. При этом они не забыли аккуратно примостить крышку на прежнее место.

Полицейский, дежуривший в здании суда, никаких подозрительных движений вокруг не увидел. До смены оставалось чуть менее часа, ему уже позвонили из дежурной части. Ночь была относительно спокойным временем, на здание суда никто не покушался с незапамятных времен. И даже последние события, заставившие напрячь голову здешнюю охрану, постепенно сгладили свою остроту. Усиленный пост, стоявший здесь еще неделю назад, сняли, оставив прежнюю охрану. Правда, днем к ней добавлялись еще два автоматчика. Да патрули «помогальников» скорректировали свои маршруты, чаще, чем обычно, проезжая мимо здания. Этим все и ограничилось.

Да, не все работавшие в здании люди являлись образцом честности и добропорядочности. А что делать? В прочих структурах их было не меньше, а едва ли не больше. Так что суд мало чем выделялся среди прочих учреждений. Неведомому злодею, железной рукой проредившему судейские ряды, трудно было здесь найти какого-то особо выдающегося негодяя. Все были примерно одинаковы.

Окинув взглядом площадь, полицейский вернулся на свое место. Двери были открыты, первый сотрудник суда пришел уже минут пятнадцать назад. Было слышно, как бессменная уборщица здания громыхает какими-то ведрами где-то в глубине служебных помещений. Все как обычно, все как всегда.

Скрипнула дверь, появились новые действующие лица. На работу пришли секретари судей, делопроизводители и прочие малозаметные обычному посетителю работники. Явились и первые посетители. Всегда найдутся отчаянные головы, готовые припереться в любое официальное учреждение с самого ранья, чтобы быть в очереди первыми. Несколько теток с какими-то сумками, невзрачный дедок с папкой бумаг, парень с девушкой, хлопавшей сонными глазами. Все как обычно. Окинув взглядом очередную парочку и проверив у них скорее для проформы тощую дорожную сумку, дежурный возвращается в свою комнату. Пора готовиться: скоро придет смена.

Войдя в здание, посетители разбредались по коридорам, каждый к своему адресату. Парень с девушкой поднялись на второй этаж и, отыскав среди прочих дверей табличку с надписью «судья Григорьянц В. В.», уселись рядом.

Через несколько минут в коридоре появилась уборщица. Окинув взглядом посетителей, она отперла дверь кабинета судьи и исчезла внутри. Парень с девушкой обменялись понимающими взглядами.

Не прошло и минуты, как дверь щелкнула замком. Гораздо быстрее, чем вначале, уборщица появилась в коридоре и тщательно заперла замок. Ни на кого не глядя, она прошествовала по коридору и быстро скрылась за углом.

— Чего это она? — посмотрела вслед девушка.

— Не иначе как судья в кабинете что-то забыл. Видишь, у нее мешок пластиковый для мусора?

— Ну да, вижу.

— Когда в кабинет входила, он совсем пустой был, а сейчас топорщится.

— Так мусор же унесла?

— Ага! В нем коробка прямоугольная лежала. Точь-в-точь бутылка из-под виски. Наверняка судья вчера на грудь принял да бутылку целую в кабинете и оставил. Вот бабуся и прихватизировала ее поскорее, пока никто не опомнился.

— Один хрен — стремно же так.

— Так там наверняка не одна такая бутылка. Не помнишь разве, как на наших-то сборищах бывает?

— Да уж…

Тем временем жизнь проснулась и на улице. Появились спешащие по своим делам пешеходы, зарычали моторами автомобили. Один из них, старый раздолбанный «Ниссан», видимо, переоценив свои возможности, постарался сделать лихой вираж при перестроении. Увы, старые потроха импортной железяки не вынесли такого бесцеремонного обращения. В последний раз фыркнув выхлопной трубой, ветеран японского автостроения замер около поворота. Выскочивший наружу водитель только руками всплеснул от расстройства. Задрав капот, он скрылся в пышущих жаром внутренностях автомобиля. К сожалению, сегодня был не его день. Мотор наотрез отказывался заводиться. Несколько раз позвонив кому-то по телефону, водитель плюнул и с помощью прохожих передвинул свою машину поближе к тротуару. Они даже постарались закатить ее на бордюр, чтобы она занимала меньше места на проезжей части. Однако правильно говорят, что такелажником, как и скрипачом, надо родиться. И то и другое искусство требует одинакового напряжения ума. Но такого специалиста здесь не нашлось, и скоропостижно скончавшийся автомобиль враскоряку замер на тротуаре, уткнувшись передним бампером в дерево, а выхлопной трубой двигателя, словно пулеметом, нацелившись в сторону здания суда. Расстроенный владелец автомобиля вышел на проезжую часть и принялся ловить попутку. Но желающих тащить его неведомо куда среди проезжающих водителей не нашлось. Видимо, конец был в достаточной степени не близким или у хозяина машины не хватало на это денег. Что, в принципе, не вызывало никакого удивления, стоило только посмотреть на его машину. Помыкавшись так несколько минут, он запер дверь и, прихватив из салона сумку с вещами, зашагал куда-то в сторону.

Нельзя сказать, что все происходящее было абсолютно безразлично окружающим. На сломавшуюся машину обратили внимание многие. Но некоторые пошли чуть дальше. Уходящий от своего стального друга водитель немало удивился бы тому факту, что у него внезапно обнаружились провожатые. До чего только не доводит людей праздное любопытство! В данном случае оно оказалось настолько сильным, а испытывавшие его люди — настолько стеснительными, что последовали за хозяином машины, тщательно скрывая свой интерес к нему. Нельзя сказать, чтобы этот интерес оказался совсем уж беспочвенным. Надо полагать, тревога за судьбу своего стального коня донимала ушедшего настолько сильно, что он не нашел в себе решимости покинуть его совсем. Поэтому, отойдя немного, водитель, описав крюк, вернулся к улице чуть в стороне оттого места, где оставил автомобиль. Присев на корточки, вытащил из кармана пригоршню семечек и принялся неторопливо их лузгать. Прервав на несколько минут свое занятие, достал телефон, набрал номер и сказал в трубку несколько слов. После чего спокойно вернулся к прерванному занятию. Движимые жгучим любопытством его провожатые, в свою очередь (дабы не смущать хорошего человека), бесшумно и незаметно рассредоточились в близлежащих дворах и на улице.

Так прошло около двадцати минут.

Никто из участников этого странного действия не трогался с места.

Около подъезда суда притормозила темно-вишневая иномарка — приехал председатель суда.

Любитель семечек поднес к лицу сжатый кулак — блеснуло линзами изогнутое буквой «S» наблюдательное приспособление. Секунда… другая… Наблюдатель опустил руку и вытащил новую пригоршню семечек. Сидевшие неподалеку от него «любопытные» малость расслабились — мимо…

Теперь красивые машины появлялись одна за другой — на работу приезжали прочие вершители судеб человеческих. Владелец «Ниссана» разглядывал и их, но ничего не предпринимал.

Наконец, одна из машин заинтересовала его больше прочих, даже недогрызенные семечки полетели на землю. Ее пассажира наблюдатель разглядывал внимательнее прочих. Уверенно опознав нужного человека, водитель убрал свой хитрый монокуляр и вытащил телефон. Нажал всего одну кнопку — фиксированный вызов.

— Он приехал.

Слегка искаженный шумами и направленным микрофоном голос прозвучал набатным колоколом в наушниках дежурного связиста. Тот, в свою очередь, прижал пальцем клавишу передатчика.

— Внимание всем — подтверждение объекта. Цель номер четыре! Повторяю — номер четыре!

Двойные щелчки гарнитур — команды приняли цель…

Сидящая около кабинета судьи девушка убрала телефон в сумочку и повернулась к своему молодому человеку:

— Прибыл…

Просеменившая мимо них пожилая тетка, окинув парня и девушку любопытным взглядом, щелкнула замком судейской двери.

— Секретарь… — кивнул на закрывшуюся дверь парень.

Зашаркали шаги — к молодым людям неторопливо приближался дед.

— А к Владимиру Викентьевичу… хто последний-то будет? — ткнул он пальцем на дверь с табличкой.

— Мы, дедушка, — мелодичным голосом ответила девушка. — Но ненадолго, только заявление заберем.

— А! Ну и славно! — обрадованно откликнулся пришедший. — Тады и я туточки посижу, пока вы не уйдете-то…

Грузно опустившись на стул, он аккуратно примостил поблизости свою ободранную палку.

На этот раз шаги звучали громче — по коридору шли трое. Широкоплечий судебный пристав, перекрывавший пол коридора. На поясе здоровяка висел, смотревшийся на нем совсем маленьким, «Зиг-Зауэр» Р226 в открытой кобуре. Правая рука пристава постоянно теребила застежку кобуры. А штатная резиновая дубинка, болтавшаяся на широком поясе, казалось, вполне могла быть использована здоровяком вместо зубочистки…

Следом за ним неторопливо, с осознанием чувства собственного достоинства, двигался судья — благообразный седовласый мужчина в деловом костюме.

Замыкающий шествие пристав был вооружен штатным помповиком двенадцатого калибра. Свирепая свинцовая метла в узких коридорах старого здания!

Ничего удивительного в таком эскорте не было. Судья и раньше привлекал к себе внимание неоднозначными, скажем так, весьма ангажированными решениями — в пользу конкретных личностей и структур. Как правило — западного происхождения. Оттого и навлекал на себя вполне обоснованную критику с самых разных сторон. Даже морду ему били, причем виновных так и не нашли. Абсолютно обоснованно попав в список «Имперца», судья сделал правильные выводы. И очень быстро. Теперь дюжие охранники сопровождали его повсюду — судья им еще и из своего кармана приплачивал. За пределами здания суда их было аж пять человек — «любезно» предоставленных одним из охранных агентств. По странному совпадению, именно это агентство охраняло недавно отсуженный у местных владельцев завод. Теперь он перешел в руки заграничных хозяев. После известных событий директор ЧОПа, публично выразив свою обеспокоенность происходящим, сделал широкий жест — предоставил бесплатную охрану двоим судьям. Разумеется — временно, пока не стихнет суматоха и не поймают преступника. Но в само здание суда их не допускали — не положено. Поэтому здесь за безопасностью судьи следили судебные приставы.

Один из них постоянно дежурил около двери судейского кабинета, тщательно проверяя всех входящих. Второй — сидел в приемной, контролируя ее. Окна в судейском кабинете, после того как входивший в упомянутый список судья был застрелен «Имперцем» через окно, постоянно наглухо закрывались шторами. В том случае они тоже присутствовали, но стрелявший ухитрился попасть в свою цель сквозь небольшую щелочку — всего-то с сигаретную пачку шириной. Что, в свою очередь, свидетельствовало о незаурядной квалификации стрелка. В данной ситуации эту возможность исключили с самого начала.

Увидев посетителей, первый пристав остановился напротив, отсекая Григорьянца от них. Под прикрытием его широкой спины тот и проследовал в кабинет. Здоровяк с дробовиком остался в коридоре, являя собой воплощение бдительности, а его товарищ, пропустив внутрь судью, проследовал за ним.

Нельзя сказать, что появление хозяина кабинета в сопровождении такого эскорта не произвело впечатления на ожидающих его людей. Произвело, да еще какое! Дедок уважительно поцокал языком, а парень с девушкой переглянулись.

Над дверью приемной моргнула лампочка — вход разрешен.

Девушка поднялась первой. На ходу доставая из сумки пластиковую папку с бумагами, она двинулась к двери. Чуть замешкавшийся парень последовал за ней.

Здоровяк с помповиком, окинув девушку безразличным взглядом, сделал стойку на парня: у того помимо рюкзачка на одежде имелась еще целая куча всевозможных карманов. Повелительным жестом остановив его, пристав принялся внимательно ощупывать рюкзачок. Не обращая внимания на своего спутника, девушка решительно толкнула дверь.

В приемной было тихо. Еще один охранник сидел около двери в кабинет судьи, просматривая газету. При виде посетительницы он отложил газету в сторону и приподнялся.

— Что у вас? — поинтересовалась секретарша.

— Вот… — протянула девушка пластиковую папку. И оглянулась на пристава, сделав ему глазки.

Заинтригованный таким поведением посетительницы, тот подошел поближе.

Девушка тряхнула рукой, и папка с бумагами спланировала на стол. А в руке визитерши осталась неширокая полоска пластика.

В-вж!

И поперек горла пристава легла тонкая красная полоска. Тотчас же, впрочем, расширившаяся. Он захрипел, руки его метнулись к ране, в тщетной попытке остановить утекающую оттуда жизнь.

Посетительница крутанулась на месте.

Снова прошипело в воздухе ее оружие — и секретарша, заливая стол кровью из распоротой гортани, обмякла в своем кресле.

Резко развернувшись, девушка успела немного попридержать тяжелое тело убитого охранника. При этом она постаралась не запачкаться кровью, хлеставшей из разрезанного горла пристава.

Опустив его на пол, посетительница откинула назад волосы и осторожно вытащила из кобуры убитого пистолет. Привычным движением проверив наличие патрона в патроннике, она шагнула к двери, ведущей в кабинет Григорьянца.

— Так… — здоровяк с помповиком вернул парню рюкзачок. — Нормально все… А в карманах у вас что?

— Ключи. От дома и работы. Телефон. Кошелек. Вот еще книжка записная есть… — тот приподнял все вышеперечисленное на раскрытых ладонях и протянул их в сторону пристава: — Можете посмотреть сами — больше ничего нет!

— Ладно… — пробурчал охранник, теряя всякий интерес к посетителю. — Убирай свою хурду, поди, подружка там уже нервничает?

Парень вздохнул. Забывшись, он развел руки в стороны, и вещи посыпались на пол…

* * *

Рывком распахнув дверь в кабинет, худенькая девушка, превратившаяся в грозную боевую машину, ворвалась к судье. Вскинутый пистолет искал цель, готовый выплюнуть в нее смертоносный кусок металла.

Опустив взор вниз — на звук упавшего добра, пристав на мгновение замер. Что-то… что-то не так… Он вовремя поднял глаза, как раз для того, чтобы увидеть, как оставшаяся в руках парня связка ключей, направляемая умелой рукою, ударила его в висок. Спасительное беспамятство приглушило резкую боль…

А вот кресло Григорьянца было пустым. Зато, надо полагать, для компенсации этого досадного случая, в кабинете вдруг оказалось неожиданно много людей. Одетые в черные комбинезоны и маски, они стремительным рывком преодолели расстояние, отделявшее их от посетительницы. Тренированный палец даже не успел нажать на спусковой крючок. Незнакомцы явно прошли хорошую подготовку…

Парень перехватил оружие падающего охранника и резко развернулся. Этот чертов дед! Принесла же его сюда нелегкая! Ну да где один (один ли?) труп — там и второй…

Но деда отчего-то не оказалось на месте!

А секундой позже крючковатая палка старика неожиданно дернула убийцу за ногу. Всплеснув в воздухе руками в тщетной попытке удержать равновесие, он пошатнулся, выронив свое оружие. И получил удар по затылку — набалдашником той самой палки…

* * *

— Ну, что, дорогуша, колоться будем? — Из-под черной маски на девушку уставились холодные серые глаза.

— Не имеете права… — прохрипела та, пытаясь пошевелить связанными руками. — Полицию вызывайте…

— А то ж! Вызовем, как не вызвать? Тут такое побоище жуткое: четыре трупа — и все изуродованные! Не иначе — маньяк в нашем богоспасаемом городе завелся…

В мозгу девицы мелькнула мысль — четыре… Приставы… понятно. Секретарша… а четвертый кто?

— Дошло? — собеседник подтащил стул и уселся напротив. — Твой труп-то…

— Почему?

— Так ежели ты прямо сейчас не скажешь мне что-то, чего я до сих пор не слышал, — будет четвертый труп. Со следами истязаний и, уж извини, насилия. Девка ты ладная — чего добру-то пропадать? Напарник твой — ничего не услышит, обеспамятел бедолага… Ну а на твое тело глядючи — может, и он поумнеет…

— Вы не понимаете… вызовите свое руководство!

— Чтоб ты там перед кем-то ножки раздвинула? Обойдесся… Есть чего сказать — говори, у тебя минута. Гриня?

— Здесь я! — появился откуда-то сбоку здоровенный мужик в черном комбезе.

— Со стола все убери и веревочки пришпандорь… сам понимаешь… Да кровищу-то с него оботри! А то извозюкаемся все.

— Вы из полиции?! — девушка еще не теряла надежды.

— Не-а… мы так… рядом гуляли. Тридцать секунд!

— Вам хорошо заплатят! — выдвинула она последний, самый сокрушительный в ее мыслях аргумент.

— Насколько хорошо?

— Много! Сразу и не унести!

— Так, стало быть, всего сразу и не отдадут? Не-а, несогласные мы. Да и этот хряк, — кивнул собеседник на съежившегося в углу судью, — уже нехило забашлял. От добра добра не ищут! Десять секунд!

Мужик встал и потянулся — хрустнули суставы.

— Ребята! Тащите эту живодерку на стол! А вы, ваша честь, в кабинетике пока обождите, мало ли что…

Извивающуюся девицу взгромоздили на стол и сноровисто притянули веревками за руки и за ноги. Блеснул клинок ножа — и платье на ней разошлось, открыв загорелое тело.

— Не гоношиться! Всем хватит! Пасть ей заткните чем-нибудь, еще куснет…

Затравленно оглядевшись, девушка с неожиданной силой рванулась из рук чернокомбинезонников. Бесполезно… такой маневр они предвидели с самого начала.

— А-а-а!

— Чего орешь?

— Что… вам… что вы хотите?

— Ага! Ну, голуба, это уже другое дело…

Выйдя в коридор, старший огляделся. Все тихо — второго участника нападения уже утащили в соседний кабинет. В обычное время там располагался архив, но сейчас оно было занято новыми действующими лицами. Чуть дальше по коридору подпирал стену «судебный пристав» — переодетый сотрудник группы захвата. Его задача — не допускать сюда никого, пока идет операция.

Толкнув дверь, старший группы вопросительно посмотрел на сотрудника, допрашивавшего парня. Тот молча кивнул и встал со своего места. Вышел в коридор вместе с командиром.

— Ну?

— На улице — заминированный автомобиль. Они должны выйти из здания через десять минут, не позднее. Позвонить журналистам и в полицию. Вот эта информация, — протянул он командиру флешку, — должна быть загружена в компьютер судьи. У этой парочки на улице машина. Метров четыреста вниз пройти, будет стоять синий «Опель».

— Внешний контроль?

— Он ничего не знает.

— Девка тоже…

— Что делаем?

— Сейчас!

Старший группы вышел из комнаты и вытащил телефон:

— Господин полковник? Капитан Хованский. Захват произведен. Потери — секретарша судьи и два пристава. Покушавшихся двое — мужчина и женщина. По их показаниям, на улице стоит заминированная машина — на случай прибытия полиции. Есть координаты их лежки — номер в гостинице. Они живут тут уже неделю, дважды были в суде, рекогносцировку производили. Девица назвала фамилию и номер телефона организатора. Так. Понятно. Есть, встретить журналиста! Понял.

Раскрыв дверь, капитан подозвал к себе давешнего собеседника.

— Так! Девку — одеть! Пошарьте там, у секретарши авось какая блузка и найдется. Картину Пикассо здесь изображать не нужно, но хоть срам ей прикройте… Вместе с этим деятелем — в приемную! Сейчас тут будут телевизионщики — покажите им картинку, чтобы дух захватило!

Нажав на клавишу отбоя, он снова набрал номер:

— Полиция? Тут произошло жестокое убийство! Как где — в суде! Судью убили, Григорьянца!

С визгом покрышек из-за угла вывернулся фургон телекомпании. Стукнули распахиваемые двери, и группа людей стремглав бросилась к дверям суда, откуда на них с недоумением смотрел дежурный полицейский.

Любитель семечек насторожился, сунул кулек с ними в карман и устроился поудобнее, присев на невысокий бордюрчик, ограждавший газон.

Телефонный звонок

— Павел Николаевич? Городнянский говорит. Утра тебе раннего, не скажу что доброго!

— Господин генерал? Что-то случилось?

— У меня — нет. А вот в твоем хозяйстве…

— Что такое? — стиснул трубку телефона начальник УР Воронежского УВД.

— «Имперец»…

— Бл…!

— Не кипешуй раньше времени! Все под контролем. Во всяком случае — пока. Мои ребята уже пашут, нужна твоя помощь.

— Что нужно? — начальник УР тотчас же успокоился — началась работа…

Взвывшая сирена эхом отразилась от стен домов, звук рванулся вверх по улице, заставляя оборачиваться прохожих. Лавируя между машинами, полицейский автомобиль несся по улице. Включенные маячки рассыпали красно-синие вспышки, отражавшиеся в окнах домов и стеклах замерших автомобилей. Чуть подотстав, неслись следом еще два автомобиля — руководство городского УВД спешило на место преступления.

Удовлетворенно кивнув, хозяин внезапно помершего «Ниссана» вытащил из кармана телефон. Набрал номер и задержал палец над кнопкой вызова.

Полицейские машины остановились совсем неподалеку от здания суда. Аккурат между дверями в здание и полузатащенной на тротуар автомашиной. Тем самым «Ниссаном».

Захлопали дверцы, и на улице появились высокие фуражки ручной выделки, увенчивавшие головы не менее высоких полицейских начальников. Руководство городского УВД прибыло на место происшествия.

Вот, скажите мне, какой толк от прибытия генерала на место преступления? Он на полметра в землю видит? Или способен исключительно умозрительно (наклоняться мешает толстый «трудовой мозоль») обнаружить стреляную гильзу от мелкашки, закатившуюся в дальний угол двора? Не спорю — есть (а вернее — были. Еще совсем недавно — сам видел!) и другие генералы. Подтянутые и зоркие. Вникающие во все мелочи расследования с самого начала. И дающие действительно ценные и правильные советы. Но… иных уж нет, а те — далече! (с). Они ушли в прошлое вместе с великой страной… частью которой и являлись.

И добро бы он один приезжал! Так нет же — вместе с ним обычно появляется целая толпа начальников ниже рангом. И, глядя на генерала, они тоже лезут во все щели, дают (обязательные к исполнению) указания, задают издерганному оперу массу вопросов… имитируют бурную деятельность по раскрытию преступления.

К чести руководства Воронежского УВД, на этот раз оно прибыло в сильно сокращенном составе — всего вчетвером. Но, с учетом прочих сопровождающих, вышло чуть меньше десятка человек. Представительная делегация направилась к дверям суда.

Палец любителя семечек нажал кнопку вызова.

Телефон пискнул.

И ничего не произошло.

Фигасе…

Хозяин «Ниссана» в недоумении воззрился на дисплей телефона.

«Нет сети».

То есть как это — нет?

Он встряхнул телефон, словно рассчитывая этим решить возникшую проблему. Увы… но в данном случае требовались иные меры.

Перезагрузка?

На это уйдет много времени.

Но что же делать?

Ждать — они не будут в этом здании вечно, рано или поздно выйдут назад. Но уедут журналисты и телевизионщики — им нет нужды торчать здесь так долго.

Так и не придя ни к какому решению, любитель семечек попытался вскочить на ноги… и снова сел на прежнее место. Правда, в гораздо менее удобной позе. И не по своему желанию. Сильные руки обхлопали его по бокам и извлекли из-под куртки пистолет. Отобрали телефон — бережно, двумя одетыми в пластиковые перчатки пальчиками. Щелкнули на запястьях наручники.

Резкий рывок — и его оттащили в глубину двора.

— Ну, что, родной, поговорим? — присел напротив него седоватый мужчина.

— О чем? Не знаю я ничего…

— А я вот сейчас выведу тебя к «Ниссану», открою багажник… — говорящий внимательно наблюдал за лицом задержанного. — Да кликну окружающих. Покажем им — какой подарочек ты для них приготовил. А опосля в сторону отойдем. Нет нас тут никого — и не было никогда. Как такой вариант устраивает?

Любитель семечек дернулся.

— Прав не имеете…

— Так нет нас тут! И спросить будет не с кого. Да и, кроме того, тебе-то с этого какая печаль? Здесь, — седоватый кивнул на видеокамеру в руках одного из своих спутников, — на три суда хватит. И на два пожизненных. Это в лучшем случае, ежели ты вдруг выживешь ненароком.

— У меня есть варианты?

— Есть. Сам допрешь или мне разъяснить?

— Спрашивайте.

— Адрес, где машину готовили? Кто заказчик и где его искать?

— Пишите…

Любителя семечек быстро увели в глубь дворов, где стоял наготове неприметный фургон. На месте осталось только двое оперативников, дежуривших около неброского черного кейса. В его торце подмигивал красноватым огоньком светодиод — «Грифон» работал…

Телефонный звонок

— Павел Николаевич?

— Да, господин генерал!

— Поддержка мне нужна. Силовая, моих ребят может не хватить.

— Все, что скажете!

— Тогда так… мотай на ус, чего мне от тебя надобно…

Прямой репортаж с места происшествия

— Мы ведем свой репортаж непосредственно с места происшествия! — Огнев картинно тряхнул головою, отбрасывая с лица длинные ухоженные волосы. — Как нам стало известно из компетентных источников, только что в здании Центрального районного суда города Воронежа произошло покушение на судью Григорьянца. К чести полиции могу сказать, что данное покушение было предотвращено! Увы… но без жертв не обошлось. От рук преступников пали на своем посту двое судебных приставов и секретарь судьи. Однако благодаря умелым действиям сотрудников Центрального аппарата ГУУР МВД России, под личным руководством генерала Городнянского, покушавшиеся были обезврежены и задержаны!

Камера крупным планом отобразила лицо девушки, одетой в великоватое для нее платье. Она стояла между двух здоровенных мужчин в черных комбинезонах и масках.

— Господин офицер!

Стоявший вполоборота к камере чернокомбинезонник обернулся на голос:

— Слушаю вас.

— Правильно ли я понимаю, что эта девушка…

— Да. Она задержана непосредственно на месте происшествия — с оружием, отобранном ею у убитого судебного пристава. Оказала активное сопротивление, из-за чего нам пришлось найти ей другую одежду, ее платье порвалось…

— Как я понял, покушавшихся было двое?

— А вот он — второй! — полицейский указал рукою на двери, откуда выводили еще одного задержанного.

Худощавый парень с длинными всклокоченными волосами.

— И это — тоже убийца? — в голосе журналиста проскользнуло хорошо разыгранное удивление.

— Да. Задержан на месте преступления.

— Отдаю должное вашим сотрудникам — задержать живыми таких опасных людей! Это было трудно?

— Обычно.

— Не скромничайте, господин офицер!

— Извините, но мне пора.

— Разумеется, господин офицер! — Жан снова повернулся к камере: — Оставайтесь с нами, дорогие телезрители! И мы покажем вам еще кое-что необычное! Жан Огнев, программа «Увеличительное стекло»!

Это здание когда-то видывало лучшие времена. Построенное в начале прошлого века, оно пока крепко стояло на земле. И хотя стены из некогда красного, а ныне скорее бурого кирпича местами осыпались, дом все еще жил. Дом до сих пор исправно предоставлял кров своим обитателям. В окнах заменили рамы — поставили современные пластиковые. Подлатали забор, отделявший небольшой приусадебный участок от улицы. А вот сад расчищать не стали, вследствие чего он еще больше зарос сорняками и густой травой. В чем-то это даже было плюсом — там могли легко укрыться бойцы группы захвата.

— Не нравится мне этот домик… — столичный генерал опустил бинокль. — Все вроде бы и в норме… но… что-то не так!

— Да дом как дом, — пожал плечами начальник Воронежского УР. — Сведений о каком-либо негативе в этом районе отсутствуют, тихо тут… Судя по всему, достаток у людей есть — вон, даже окна заменили!

— Угу… — кивнул Городнянский. — Окна я заметил. А вот участок у них весь зарос… Почему?

— Ну… мало ли… может, хозяин в земле ковыряться не любит?

— Может… — согласился столичный гость. — И так день-деньской в доме сидит?

— Отчего это?

— Вот и я говорю — с чего бы? Беседка стоит, видишь ее?

— Вижу.

— Вся мусором завалена — присесть негде! А на улице — жарко. Или дождь. В доме — душно, а там в самый раз посидеть-поговорить. Отчего никто беседку не расчистил? Там-то получше будет!

— И дорога к крыльцу только одна — тропинка узкая.

— Угу… а в кустах, поди, тоже мусору хватает… всякого тут… ноголомного. Тихо не пройти.

— Ваши парни пройдут? — покосился на гостя начальник УР.

— Эти? Они — пройдут. Еле-еле, в час по чайной ложке… но пройдут.

Он снова приложил к глазам бинокль.

— Комфорт хозяин любит — вернее, сквозняков не хочет… оттого и окна новомодные воткнул.

— Угу… — кивнул главный местный сыщик.

— А за участком не смотрит…

Начальник УР вскинул голову:

— Ну, это же не повод, чтобы человека подозревать?

— Не повод… поэтому мы действовать будем аккуратно.

— Думаете, они откроют?

— Подрывник дал этот адрес. Сказал — машину собирали здесь. А он в доме спал. Еду приносила женщина — лицо закрыто. Во двор выходить нельзя, только вечером или когда совсем темно. В дождь тоже можно — видимость плохая. Оттого, наверное, и не знают про них соседи ничего, раз на улице никого чужого не видели.

— Но навряд ли его здесь ждут?

— Не ждут. Но ведь и форс-мажора они не предусматривали.

— В смысле?

— А не сработал заряд. Бывает… Собрали некачественно, лопухнулись… За это кто-то ответить должен. И серьезно, тут народ не в игрушки играет. Так-то он должен был после взрыва уехать — билет уже в кармане лежал. Но куда несработавший заряд девать? На улице не бросишь — мало ли кто его найдет?

— Вот оно как… — покачал головою начальник местных сыщиков. — Ловко придумано, уважаю…

Пискнула рация. Генерал нажал тангенту манипулятора.

— Здесь «шестой».

— «Облако» на связи. По плану. Повторяю, по плану.

— Понял вас. Работаем. Ну вот, — повернулся столичный гость к собеседнику, — а ты сомневался! Прошли они — и прошли тихо.

Тот только руками развел, признавая правоту гостя.

— «Конвой»? — снова поднес ко рту манипулятор Городнянский.

— На связи.

— Начали! Журналиста попридержите, пусть вперед не суется.

— Принято, выполняем.

Прошло минут пять… За домами негромко заработал мотор, и к воротам участка подкатил тот самый ветеран японского автопрома. Остановился и коротко просигналил.

— Так вы что, подрывника за руль посадили? — удивился начальник УР.

— Нет, это наш сотрудник. Переодели в его одежду и наскоро загримировали. Вблизи, конечно, поймут, но если через камеру разглядывать, подмену сразу не различить. Да и навряд ли его тут многие в лицо знают. Женщина, что еду носила, ну, еще, может быть, один человек — тот, который его инструктировал… да и все тут.

— А есть камера?

— Вон там, слева, посмотри. На столбе коробочка висит. Мои технари ее срисовали одномоментно.

— Да… — пробормотал сыщик, разглядывая коробочку в бинокль. — Подготовился народ…

— Ну, и мы тоже не лыком шиты. Все, встречают его!

Действительно, вышедший из калитки человек, коротко кивнув, начал открывать ворота. Водитель спокойно сидел за рулем, постукивая пальцами по баранке. Дождавшись, когда створки распахнутся полностью, он включил передачу, и машина неторопливо заехала внутрь двора.

Встречавший остался возле ворот, закрывая створки. Присел на корточки, потянувшись к нижней задвижке, и не успел заметить неприметного движения руки водителя.

Хлопок тазера — и обитатель дома рухнул на землю как подкошенный. Прикрытый корпусом автомашины, упавший человек был совсем незаметен для наблюдателей, если таковые и присутствовали. Из глубины сада, прижимаясь к земле и стенам дома, рванулись черные фигуры.

Водитель не торопясь вышел из машины и потянулся. Шагнул к дверям.

До них оставалась всего пара метров, когда они распахнулись.

— Ты что, сдурел?! — На пороге появился здоровенный мужик в тренировочных брюках и майке. — Зачем сюда эту хреновину притащил?!

Но внезапно его лицо исказилось, он резко протянул руку в сторону, собираясь что-то достать.

Бу-бух!

Выстрел резиновой пулей калибра 23 мм с близкого расстояния — тот еще аргумент в ближнем бою! Мужика в майке словно ломом огрели — он скрючился и рухнул на землю. Почти тотчас же его быстро выдернули из дверного проема и уволокли куда-то в сад. Нападавшие хорошо знали свое дело…

Ничуть не хуже, как тотчас же выяснилось, знали его и оборонявшиеся. Почти синхронно брызнули стекла в окнах, и автоматные очереди вспороли кустарник. Ничком упал на землю один из тех, кто утаскивал оглушенного мужика из-под огня. Но оставшийся успел-таки выволочить вырубленного террориста туда, где его уже не могли задеть пули. А уже там на него быстро надели наручники и в темпе потащили к появившемуся на улице черному фургону.

Команда — и в окна дома полетели газовые гранаты. Сизые хвосты потянулись изо всех щелей — а их было много. Стрельба изнутри стала несколько беспорядочной, зато на улицу выбросили несколько осколочных гранат.

— Машина-то не жахнет? — забеспокоился начальник УР.

— Обижаешь… нечему там жахать — вынули все еще около суда. Под видеозапись и с понятыми, так что — не переживай! Черт, не думал я, что у них гранаты есть… побить ребят могут!

— Моих пустить?

— Обожди… что-то мне эта картина не нравится.

Отброшенные разрывами гранат от дома, нападавшие оттянулись в сад и залегли в густой траве. Только в сенях держались трое штурмующих. Но — сидели тихо, никак себя не обозначая. Их можно было понять — одной брошенной изнутри комнаты гранаты хватило бы для того, чтобы разом похоронить их всех.

Выскользнувший из машины Огнев, таща за собою оператора, пробрался к углу старого сарая, откуда открывался вид на поле битвы.

— Давай! — отчего-то свистящим шепотом сказал он человеку с камерой. — Вот так и становятся знаменитыми!

Тот привычным жестом вскинул ее на плечо.

— Сигнал? — спросил он в микрофон радиостанции.

— Есть сигнал! — откликнулся техник из фургона. — Вы в эфире!

— Здравствуйте, дорогие телезрители! — Жан покрепче ухватил микрофон. — Как я и обещал, мы не оставили вас надолго. Сейчас вы можете видеть, как полицейский спецназ выкуривает террористов из их укрытия…

За забором оглушительно бабахнуло — кто-то из штурмующих забросил в окно светозвуковую гранату. Стрельба на мгновение утихла.

— Вот! Сейчас они пойдут на штурм!

С чердака дома врезал пулемет, и оператор испуганно метнулся под прикрытие стены.

— Назад! — осмелевший Огнев вытолкнул его на прежнюю позицию. — Картинку держи!

Он подхватил с земли упавший микрофон:

— Террористы стреляют даже и по нам! Мой оператор уцелел чудом!

Отброшенные пулеметным огнем, спецназовцы оттянулись на прежние позиции.

— Однако! — генерал покачал головой. — У них там что — филиал военного склада? Мегафон дайте! И камеру эту на хрен снести! Они через нее нас отслеживать могут!

Щелкнул одиночный выстрел, и от коробки на столбе полетели осколки.

Выхватив из рук помощника мегафон, Городнянский под прикрытием забора подбежал поближе. Из дому этот маневр не заметили — камера, контролировавшая раньше этот участок, повисла на столбе бесполезной железякой. Пара слов в рацию — и спецназ прекратил огонь.

— Эй, там, в доме! Говорит генерал-майор Городнянский! Слышите меня?

Его голос, усиленный техникой, отразился от окрестных заборов и эхом заметался по площади.

Огнев максимально вытянул микрофон в сторону поля битвы, благоразумно не покидая укрытия.

Какое-то время ничего не происходило. Что-то потрескивало в доме. Прикрытые корпусом автомобиля от глаз обороняющихся, спецназовцы тем временем утащили в сад и встречавшего, предварительно отключив напряжение тазера.

— Чего тебе надо, генерал? — откликнулись из глубины строения.

— Вы окружены! Сейчас сюда подойдет техника, и дом раскатают по бревнышкам! Сдавайтесь сейчас, тогда у вас будет хоть какой-то шанс!

Совершенно обалдевший журналист вылез из-за угла и незаметно (как ему казалось) двинулся к генералу. Но далеко уйти ему не дал оператор, а точнее — провод микрофона. Натянувшись, он остановил Жана в пяти метрах от укрытия.

— Генерал! Мы с тобою говорить не будем! Тебя никто не знает!

— Здесь начальник уголовного розыска города! Он вас устроит?

— Нет! Не верим полицаям!

— А кого ж вам нужно?

— Пусть «помогальники» приедут! Они хоть не врут! А ты — уходи, стрелять станем!

— Ну, и зачем вы туда полезли? — начальник УР себе просто места не находил. — Это ж отморозки!

— Господин генерал-майор! — возник сбоку от начальства неприметный человек. — Террористы ведут непрерывный радиообмен! Кодом!

— Заглушить его к чертям свинячьим! — рубанул рукою воздух столичный гость.

— Уже выполнено, господин генерал.

— Вот что, Павел, давай — звони военным. Пусть сюда пригонят что-нибудь…

— Танк?

— Да хоть бы и танк! У нас уже двое убитых и четверо раненых. На фиг! Не хочу больше рисковать!

— Так я и позвонил уже…

— Когда?! — генерал развернулся к своему собеседнику.

— А как вы к ним пошли… Сомневался я тогда…

— И правильно сделал! Блин, пить хочу…

— А у меня есть! — собеседник протянул ему флягу. — Минералка… врачи прописали.

— Да я сейчас и солярки бы глотнул! Спасибо!

Прошло еще около получаса. Осажденные не стреляли, спецназ себя тоже никак не проявлял. Обоих задержанных уже отправили в аэропорт — там специально задержали московский рейс. Генерал отнюдь не собирался делить с кем-нибудь свои лавры…

Трезво глядя на вещи, он понимал, что сегодня если и не ухватил бога за бороду, то очень и очень существенно укрепил свои позиции. Кем бы ни оказались пойманные террористы, он на текущий момент являлся единственным, кто смог достичь хоть каких-то успехов. Да и по размаху, который генерал уже успел оценить, операцию готовил явно не одиночка — здесь чувствовалась организация.

И теперь, независимо от того, как и куда пойдет сегодняшнее дело, он, даже и при самом хреновом раскладе, будет последним, до кого доберется карающая рука руководства. Ради этого можно было и рискнуть. Городнянский давно заметил журналиста, и это явилось не последним доводом за то, чтобы самому начать переговоры с террористами. Он видел камеру и не сомневался, что эта картинка будет в эфире уже сегодня. Внимание и уважение многочисленной телеаудитории — хороший аргумент для будущего разговора с начальником ГУУР! А если еще и пресс-конференцию правильно провести…

За домами возник металлический лязг — что-то ехало. Пока еще — далековато. Услышав этот звук, спецназ приободрился.

Городнянский же удивленно повертел головой, прислушиваясь.

— Ты у них сколько танков просил? — обернулся он к собеседнику.

— Один…

— Странно. А мне кажется, что с двух сторон техника идет… Эхо тут у вас такое, да?

— Не знаю, — с сомнением ответил начальник УР. — Обычное вроде бы эхо…

Звук приблизился.

Теперь уже совершенно явственно было слышно, что идут две машины. Головою завертел уже местный начальник.

— Хм… ну, от военных — правильно, оттуда и пойдет. А вот за каким рожном они правее взяли? Хотя да, там дорога получше.

— А танку-то не все ли равно?

— Да какой там танк! — махнул рукою главный сыщик. — БМП пришлют — уже хорошо! Не любят военные нас…

Лязг стал громче, его услышали и осажденные. Слышно было, как там чем-то загромыхали.

— Баррикаду ладят! — фыркнул сыщик. — Это против бронетехники, что ли? Ну-ну…

Взревел неподалеку дизель, и внезапно, проламывая доски ветхого забора, на улицу выкатился…

— Т-твою ж мать!

…Бронетранспортер «помогальников».

А из боковой улицы высунули свои носы знакомые фургоны.

Боевая машина, скрипнув тормозами, остановилась, и тонкий орудийный ствол медленно обшарил всю округу.

— Откуда они здесь?! — схватил генерал за рукав своего собеседника. — За городом же стоят! Или нет?

— За городом… — ошарашенно проговорил тот. — Да… не один ли хрен? Броню обещали — вот она! Теперь можно и с этими субчиками предметно побеседовать!

И, подхватив с земли мегафон, он решительным шагом пересек площадь.

— Снимай! — толкнул оператора журналист.

— Эй, голубчики! — поднес начальник УР ко рту мегафон. — Вы танк просили — вот он! Вылазьте по-доброму!

— Да пошел ты!

— А хо-хо не хо-хо?! Броню пулей возьмешь?

Столичный генерал только крякнул.

Ках!

С чердака здания ударил одиночный выстрел.

И, выронив мегафон, полковник осел в дорожную пыль…

Словно вихрь пронесся над садом и домом — спецназ ударил из всех стволов. Не остались в стороне и местные — под автоматными очередями ветхие доски забора простояли недолго. По укрытию террористов били примерно из пятидесяти стволов, стрелял даже и генерал. Впервые за несколько лет взяв в руки оружие, он словно сросся с автоматом, выпуская по окнам короткие злые очереди.

И это тотчас же дало результат — свесился с чердака снайпер, кто-то жутко заорал внутри здания. А притаившиеся в сенях спецназовцы под шумок забросили в окна по гранате. Дом аж затрясся…

— Господин генерал! — прижавшийся сбоку помощник тряс Городнянского за плечо. — Белый флаг!

И точно — из углового окна высовывалась белая тряпка на палке.

— Прекратить огонь! — генерал закинул за спину автомат, отобранный у охранника. Поискал мегафон, зло сплюнул и гаркнул просто так: — Вылазьте, черти душные!

Из дома показался первый террорист. Подняв над головою оружие, он осторожно вышел на дорогу. Наклонился, положил автомат на землю и пошел… к фургонам «помогальников».

— Эй, милок! Ты не окривел, часом?

Но террорист по-прежнему не менял курса.

Вскочив на ноги, к нему рванулся один из спецназовцев.

— Нет. Не надо. Он сдается.

Твердая рука, упершись в плечо спецназовца, остановила его бег.

Закованный, как и всегда, в броню, невозмутимой глыбой возвышался у него на пути «помогальник».

— В чем дело? — подошел к ним Городнянский. — Это преступники! Вы что — не видели?

— Он сдается.

— Кому?

— Подозреваемые вступили с нами в переговоры, — незаметно возник рядом офицер корпуса. — Пообещали сложить оружие. Они выполняют свое обещание.

— Кто вы?

— А вы?

— Генерал-майор Городнянский! Москва, Главное управление уголовного розыска МВД РФ! Вот мои документы! — протянул генерал свое удостоверение.

— Очень приятно, господин генерал! Капитан Николаеску! Я выполняю приказ своего начальства.

— А я — своего! Это мои пленные!

Тем временем террорист уже достиг фургона. Выскочившие оттуда «терминаторы» быстро скрутили ему руки и уволокли внутрь.

А на улице показался второй…

Не дожидаясь ничего, спецназовцы рванулись к вышедшему.

Оживший бронетранспортер рывком вклинился между ними и угрожающе повел стволом пушки, взяв на прицел полицейских.

И только сейчас Городнянский обратил внимание на одну деталь…

Стволы оружия «помогальников».

Чистые.

Ничуть не закопченные.

Они не стреляли по террористам.

И ни одна пуля с той стороны не прилетела к ним.

— Снимай!!! — тряс оператора Огнев. — Ну же!

— Да иди ты! Сам все знаю! — огрызнулся оператор, не отрывая глаза от видоискателя.

Со своего места они не могли слышать разговоров, но происходящее было ясно и без слов. Отскочившие от бронетранспортера спецназовцы ощетинились стволами — в ответ вскинули оружие и их оппоненты.

Пока никто не стрелял, но напряжение, повисшее в воздухе, было абсолютно осязаемым. Казалось, воздух стал ломким и звенящим и в любую секунду мог осыпаться вниз вспышками автоматных очередей и грохотом гранатных разрывов.

Поцокав языком, оператор поймал в объектив спецназовца, присевшего на колено за спинами своих товарищей. Он в быстром темпе связывал бинтом несколько ручных гранат.

«Вот это картинка! — мелькнуло в голове. — Вот это кадр!»

Второй террорист скрылся в фургоне.

А на пороге дома уже появился третий…

Занятые друг другом, участники и зрители этого завораживающего зрелища перестали обращать внимание на происходящее вокруг. И совершенно напрасно…

Громко взревев двигателем, на улице появился новый участник драмы.

На этот раз действительно танк!

Самый настоящий, запыленный и угрюмый — не чета красивым фургонам помогальников.

Дворовый хулиган рядом с рафинированными выпускниками колледжа. Но в отличие от аккуратных и прилизанных мальчиков — решительный и опытный в драке.

Мощная машина, не снижая скорости, поперла прямо на цепь «терминаторов».

И те дрогнули, порскнули, как тараканы от брошенного в них тапка. Прыгали через заборы, толкаясь, лезли в узкие калитки — лишь бы уйти с пути стального монстра!

Лязгнул металл — танк походя оттолкнул с дороги бронетранспортер.

И остановился, повернув стол пушки в сторону фургонов.

— Господин полковник? — выглянул из башенного люка танкист.

— Убит, — генерал вышел вперед, отстранив рукою помощника.

— А вы кто?

— Генерал-майор Городнянский. Москва, ГУУР.

Танкист окинул взглядом фигуру генерала, задержал его на висящем на плече автомате. Поднес руку к шлему.

— Капитан Ивлев! Прибыл в ваше распоряжение!

— Что вы себе позволяете?! — вскинулся Николаеску. — Мешаете проведению важной операции! Под суд пойдете!

— Господин генерал? — вопросительно посмотрел на Городнянского Ивлев.

— Здесь командую я!

— Мне все ясно, — кивнул танкист. — Эй, умник! Убери с глаз долой свое корыто! Усек?

— Что?.. — «помогальник» аж поперхнулся.

— Тебе генерал приказывает, вломился? Я вас правильно понял, господин генерал? — подмигнул Городнянскому танкист.

— Абсолютно! Ребята, — повернулся генерал к спецназовцам. — А ну-ка в темпе — халупу эту прочесать! И всех — сюда!

Телефонный звонок

— Слушаю, господин президент! — министр внутренних дел РФ снял телефонную трубку.

— Вадим Викторович! Что у вас за бардак происходит в Воронеже?!!

— Какой бардак, господин президент? Как мне только что сообщили, там проведена успешная операция по задержанию группы террористов и…

— Каких, в задницу, террористов?!! Ваш спецназ, заодно с военными, вступил в перестрелку с частями вспомогательного корпуса! Вы там что — совсем из ума выжили?! Там уже танки в ход пошли! Мне только что звонил командир корпуса — они поднимают свои части по тревоге!

— Но… господин президент… откуда такие…

— Да вы телевизор включите!!! Канал этого болтуна — Огнева! Немедленно прекратить! Слышите меня?! Немедленно!!!

Министр осторожно опустил трубку. Щелкнул пультом громадной плазменной панели.

— …Противостояние достигло своего пика! — возбужденный Жан так и скакал перед телекамерой. — Сотрудники вспомогательного корпуса оттеснены к стене сарая и лишены возможности свободного передвижения. Их штатное оружие при них, но никто и не пробует пускать его в ход — силы слишком неравные!

Камера показала танк, мрачно уставившийся здоровенным орудийным стволом куда-то в сторону «помогальников».

— Надо сказать, что террористы, чутко уловившие изменения в обстановке, предприняли попытку к бегству! Двое задержанных сотрудниками корпуса подозреваемых, воспользовавшись замешательством охраны, ранили одного из охранников и завладели его оружием. При попытке бегства они оба были застрелены…

Ничком лежащий человек в темной рубашке. На спине видны следы от пуль — почти десяток. Одна или несколько пуль попали убегавшему в затылок — там сплошное месиво. Второй лежит на спине — этому угодили в голову, половины — как не было.

— На улицу выводят очередного преступника!

Щуплый мужичонка в порванной одежде. Правая рука висит плетью.

— Командующий операцией — генерал Городнянский!

Некогда красивый костюм генерала сейчас был запылен, рукав пиджака порван.

— Господин генерал! Что вы можете сказать по поводу происшествия?

Министр выключил звук.

— Ларичев? Срочно ко мне! Дима? Мой самолет срочно приготовить к полету! Да. Немедленно, я же сказал! Выездную оргинспекторскую группу — к вылету! Начальника ГУУР — на аэродром, со мною полетит! Все!

Подкатившие к зданию аэропорта автомашины остановились слева от него. Хлопнула дверь, и Городнянский выбрался на улицу. Расторопный помощник уже успел поработать над внешним обликом генерала, быстро организовав ему замену костюма. И теперь по его виду уже нельзя было сказать, что генерал только что перестреливался с террористами. Подтянутый и благообразный, он, казалось, излучал уверенность и спокойствие.

Из подъехавшей следом за колонной автомашины выбрался полноватый, страдавший одышкой господин в дорогом костюме. Не обращая внимания на всех прочих людей, он заторопился к генералу:

— Олег Петрович!

— А, Виктор Леонидович! Заждался я вас…

— Так, — развел руками прибывший, — сами же все знаете…

— Ну да, ну да… Ладно, давайте к делу. Времени у нас с вами в обрез, соображать надо быстро.

— Угу…

— Значит, так. Вы меня поправите, если я что-то не так излагать стану, добро?

— Разумеется!

— Операцию мы планировали совместно с вами, при самом активном участии полковника Хованского. Сами понимаете, что все пришлось делать быстро и максимально скрытно. Ведь никто из нас не знает до сих пор, все ли террористы нами обезврежены, так?

— Так.

— Отлично. В связи с высокой вероятностью активного вооруженного сопротивления, нами совместно было принято решение — ограничить выезд руководства города и области на места происшествия, ведь они могли стать мишенью для пособников преступных элементов. Увы, но гибель полковника это подтвердила… В сложившейся ситуации выезд лично Михаила Игоревича на место представляется мне совершенно излишним риском. Губернатор не имеет права подвергать свою жизнь опасности — слишком многое сейчас зависит лично от него. Я прав?

— Да. Полагаю, что такое изложение ситуации найдет у него понимание.

— И даже более того! Именно сейчас, как мне кажется, было бы уместным заявление, мягко указывающее на тот факт, что подобная ситуация не могла иметь место без попустительства некоторых московских должностных лиц… Увы, но не все вопросы решаются на местах.

Собеседник генерала задумчиво почесал подбородок.

— Вы полагаете?

— Решать, разумеется, вам. Но сами понимаете, несмотря на всю трагичность ситуации, действия наши все же привели к ощутимому результату. Это не набившие всем оскомину репортажи уголовных хроникеров. Они все сляпаны по одному шаблону и приелись большинству населения. А здесь, как я думаю, есть определенный шанс ощутимо поднять рейтинг власти, не опасающейся идти даже против… — палец генерал ткнул куда-то вверх, — интересов некоторых должностных лиц, отстаивая права и свободы местных избирателей.

— Ага! — энергично закивал прибывший. — Так-так-так… А что? Пожалуй, эту мысль стоило бы развить! Это может… Да! Именно так! Уверен, губернатор сможет осветить все должным образом!

— Вот и славно. С вашим прокурором мы тоже уже нашли общий язык — сразу же по прилете нашей группы на место. Хотя, не скрою, нам не сразу удалось объяснить ему всю сложность создавшейся ситуации (Знал бы ты, какой материал мне для этого пришлось засветить…). — Городнянский внимательно посмотрел на заместителя губернатора — именно им-то и оказался прибывший гость.

По-видимому, тот хорошо понял некоторые недоговоренности своего столичного собеседника. Энергично кивнул:

— Догадываюсь.

— Возможно, — генерал передал ему тонкую папку, которую ему вручил подошедший по неприметному знаку помощник, — здесь и для вас тоже найдется кое-что интересное. Не в связи с произошедшими сейчас событиями. Но ведь политическая жизнь — она же не только в столице проистекает?

— Да, вы правы, — гость вертел в руках папку, явно собираясь завершить разговор.

— Надеюсь, соответствующее заявление последует в самое ближайшее время?

— Незамедлительно, как только я передам ваши слова Михаилу Игоревичу. Мне думается… что представлять его персону на месте событий… вполне мог бы и профессионал? Как вы думаете, полковник Хованский… он ведь мог быть таковым лицом?

— А я и не знал, что губернатор с ним советовался.

— Ну… вы ведь тоже не всеведущи…

«Ага, погибший при захвате вооруженных преступников и террористов представитель губернатора выгодно выставляет того перед телезрителями. Даже не погибший! Подло убитый ими в момент ведения переговоров! Да… политикам палец в рот не клади! И даже тот факт, что полковник занимался своим прямым делом, уже и не так важен. Ну и ладно — авось хоть его семье что-то с того перепадет!»

— Естественно! — согласно кивнул Городнянский. — Безусловно, вам на месте виднее. Думаю, что и семье покойного…

— Будет оказана вся возможная помощь!

— Я рад, что мы поняли друг друга! — генерал энергично пожал руку своему собеседнику. — Кстати, как мне только что доложили… в аэропорт прибыло несколько ведущих журналистов… Надо полагать, в связи с происшедшим. Не исключено, что мне придется выступить перед ними с заявлением, возможно, что и с пресс-конференцией. Если вы желаете…

— Нет. От лица губернатора выступит его пресс-секретарь. Вполне вероятно, что еще и до окончания пресс-конференции.

— В таком случае не смею более вас задерживать!

«Отлично! Сейчас губернатор выступит на моей стороне — ему это выгодно! Прокурор города тоже свое получил и поддержит мою версию. Так что к моменту посадки самолета министра (в самое ближайшее время!) пресса уже получит нужную версию произошедшего. И я посмотрю, как будут изворачиваться его замы, пытаясь обгадить меня в данной ситуации!»

Уже при входе в здание аэропорта генерал подозвал своего помощника:

— Ну, что там эти «акулы пера»?

— Собрались… Думают, что их появление станет для вас неожиданностью.

— А всех обзвонили?

— Обзвонили всех, но некоторых найти не удалось.

— Ну, и кто им доктор? — пожал плечами генерал. — Пусть потом сами себя и упрекают за нерасторопность…

Стоило генералу и его свите войти в прохладное помещение аэропорта, как со всех сторон к ним бросились журналисты. Оповещенные неведомыми (это им так казалось) информаторами о произошедших событиях, они уже поджидали его именно здесь. Ибо те же самые информаторы намекнули им и о том, что Городнянский не станет задерживаться в Воронеже, а уже сегодня улетит в Москву.

— Господин генерал! Несколько слов…

— «Вечерние новости»! Пару слов для нашей передачи!

— Господин генерал! «Новости первого канала»!

— Так-так-так! — вытянул внешне опешивший генерал перед собою руки. — Не все сразу! А хотя… Капитан, организуйте нам… что-нибудь. Ну, вы понимаете…

Капитан понимал. И очень даже хорошо понимал. Так что «в кустах» оказался не просто рояль, а целый оркестр.

Сопровождавшие генерала сотрудники быстро подготовили импровизированную площадку для интервью. По «странному» совпадению, ею оказался ресторан аэропорта. Утром он, как обычно, открылся, но уже к обеду отчего-то «внезапно» прекратил работу и вывесил на дверях табличку «Технический перерыв». Вот за его столиками и расселись журналисты. А на небольшую эстраду поднялся Городнянский, его заместитель и, к явному неудовольствию всех собравшихся, Жан Огнев. Звукоусилительная аппаратура ресторана работала, и на эстраде имелся свой микрофон. Еще один — радиомикрофон — передали корреспондентам.

— Ну, надо же… — «удивился» генерал. — Как это так быстро? Ну, ладно, что там у вас, господа? Только очень вас прошу — не все сразу. Три вопроса — и передаете эстафету следующему. У кого там микрофон?

— Программа «Криминал», Виктор Мышляев! — поднялся с места счастливый обладатель указанного устройства. — Что вы можете сказать об этом новом дерзком преступлении «Имперца»?

Сидевший чуть в стороне Огнев встрепенулся, но генерал ответил первым:

— Покушение на судью было тщательно подготовлено и хорошо организовано. Помимо основной группы исполнителей был и второй эшелон. На улице стоял заминированный автомобиль. Дополнительной, а я даже сказал бы — основной целью являлось в данном случае руководство городского УВД. По сложившейся практике оно должно было прибыть на место преступления. Вот тут и… Двести килограммов тротила — хватило бы всем! Поэтому я и попросил городское руководство воздержаться от такого посещения — на место прибыл только начальник местного отделения полиции.

— Вам удалось задержать покушавшихся лиц?

— Всех. Увы, не сразу. Мы не были уверены в том, где и как произойдет покушение. Предполагалось, что преступник…

— Один?

— Ожидали одного. Так вот, предполагалось, что нападение произойдет по пути в кабинет судьи либо непосредственно в кабинете. Известен был и временной отрезок — до одиннадцати часов. Исходя из этого, мы разместили группу захвата непосредственно в кабинете судьи. Правда, это оказалось сюрпризом для технического персонала суда и чуть было не привело к срыву операции — группу захвата обнаружила уборщица и чуть было не вызвала полицию. Но — обошлось…

— А как вышло, что погибли двое приставов и секретарь судьи? — перехватил микрофон сосед Мышляева.

— Представьтесь.

— Гарри Тэвзадзе, телекомпания «Имеди»!

— Дело в том, что «Имперец» никогда не трогал посторонних. Только в том случае, когда подвергался нападению он сам. Мы ожидали нечто вроде снайперского нападения, поэтому наши люди в основном отрабатывали эту версию…

«Ну да. Да и совсем другой расклад, когда берут не покушавшегося, а реального убийцу… И срок другой, да и вес такого преступления несоизмеримый. А уж кого именно убили — уже не так и важно».

— То есть, если я вас правильно понял, ваши сотрудники проявили некомпетентность? Не смогли предотвратить убийство невинных и беспомощных людей?

— Это двоих обученных и вооруженных приставов вы беспомощными считаете? — удивился генерал. — Хм… Интересные у вас критерии оценки.

— Наши сотрудники такого не допустили бы! — в запале возразил корреспондент. — А раз не смогли, значит, беспомощные…

— Вот когда «Имперец» кого-нибудь у вас — в Тбилиси — подстрелит, тогда и посмотрим! — жестко отрезал Городнянский. — Следующий!

Отпихнув грузина в сторону, микрофоном завладел очередной журналист:

— Иван Кашкаев, Первый канал! Господин генерал, а самого «Имперца» задержали?!

И вот тут с места вскочил Жан:

— А кто вам сказал, что это был именно он?

— Так… — показал корреспондент на него самого. — А вы-то здесь отчего? Переквалифицировались в уголовного хроникера?

— Господин Огнев проявил гражданскую сознательность и вовремя сообщил об известном ему факте подготовки преступления! — возразил генерал. — Должен отметить, что именно благодаря этому и стали возможны все наши достижения в данном случае.

— То есть вы сдали «Имперца»?! — снова вскочил с места грузин. — Сдали своего информатора?!

— Интересные у вас понятия о гражданском долге… — покачал головою Городнянский. — Предупредить полицию о готовящемся преступлении, с ваших слов, неэтично? Ну, знаете ли…

— Хочу внести ясность! — снова вмешался в разговор Жан. — Никакого «Имперца» здесь не было с самого начала!

— Вы можете это доказать?!

— Да!

Тут уже и генерал с интересом воззрился на Огнева.

— И каким же образом?! — вопль вырвался из уст сразу нескольких журналистов.

— Элементарно… — ухмыльнулся Жан. — Из уст его самого. Он мне позвонил еще месяц назад и предупредил, что временно прекращает свои акции. Именно потому, что уверен — его постараются скомпрометировать. «Кто-то сработает под меня» — так он сказал. Да и, кроме того, я знаю его голос. Звонивший постарался его имитировать, но не смог сделать это достаточно убедительно. Естественно, получив информацию, я немедленно обратился в полицию. Да и кроме того…

Он снисходительно оглядел притихших коллег.

— «Имперец» никогда не сообщает о готовящихся акциях. А всегда — только о происшедших. Это точно был не он.

— И вы сказали об этом генералу? — Кашкаев все еще держал в руке микрофон.

— Нет. А разве имеет значение, какого именно преступника надо ловить?

— Вили Ранке, «Ежедневные новости»! — микрофон перешел к очередному счастливчику. — А кого же тогда задержали?

— Хорошо организованную и неплохо вооруженную преступную группу. Специально созданную для проведения террористических акций, — генерал вновь перехватил инициативу. Он моментально сориентировался в сложившейся обстановке и тут же выработал новую линию поведения. Про себя он пообещал устроить нахальному журналюге «козью морду».

— Но кто же были эти люди?

— Отчего же «были»? И сейчас есть. Выясняем… Их лица видели многие. Эти люди жили не в вакууме, кто-то их видел, общался…

— Все равно… — покачал головою журналист. — Уж как-то все это странно, право слово. Чтобы провести такую операцию без потерь со стороны полиции… надо готовить ее долго и тщательно. А здесь… пришел-увидел-победил. Понятно — приставы, они к такому не готовились, оттого и пострадали. Но ваши люди…

— Только убитыми потеряли двоих и пять человек ранено. Погиб и заместитель начальника УВД Воронежа — полковник Хованский. Это заранее спланированная операция?

— Олег Федоров, «Хроника». Господин Огнев, признайтесь — вы просто придумали предшествовавший звонок «Имперца»?

Жан хмыкнул и повернулся к сотруднику, сидевшему у усилителя:

— Мой телефон можно к аппаратуре подключить?

Тот кивнул и, воткнув в прибор какой-то шнур, протянул его журналисту. Повеселевший Огнев нажал на телефоне какие-то кнопки.

— Жан? — прогремел голос в динамиках.

— Я.

— Волин. Признал?

— Да.

— Мотай на ус — меня некоторое время не будет. На дно ложусь, так сказать…

— Надолго?

— На время. Но без работы не останешься — тут сейчас кто-то под меня сработает, зуб даю! Постараются в грязи вымазать, без этого полный облом получается. Так что — держи ухо востро.

— Понял…

В динамиках прозвучал сигнал отбоя.

— Я ведь все свои переговоры пишу, — признался журналист, остановив воспроизведение записи. — Мало ли… Запись голоса Волина у многих есть — можете сравнить.

Он протянул руку к телефону, но тот как раз в этом момент и завибрировал. Глянув на экран, Жан, секунду поколебавшись, нажал на кнопку:

— Жан?

— Я, — динамики хорошо передали этот диалог.

— Смотрю вашу передачу, неплохо…

Сидевшие в зале замерли, впитывая каждое слово. Сотрудник у пульта успокаивающе кивнул генералу — запись ведется.

— Стараемся.

— Генералу — мое уважение! Сработали грамотно, и сам лучше бы не смог.

Городнянский возмущенно фыркнул.

— Это действительно не я, — продолжал абонент. — Он правильно сказал — я не причиняю вреда непричастным. И настолько грубо не работаю. Да и полицейских не трогаю, если они в чем-то неприглядном не замешаны. Сочувствую парням, которые погибли, — кто ж знал…

— Вы еще что-то заявить можете?

— Напоследок — пару слов. Господа, у вас еще остались сомнения, на чьей стороне работает вспомогательный корпус? Кто помогает убийцам и преступникам?

Кладу трубку и встаю с мягкого дивана. Выключаю телевизор — он свое дело сделал. Бывает же польза даже и от такого прибамбаса!

Все.

Теперь пора уходить и отсюда. Собственно говоря, все вещи приготовлены давно, сумка уложена, и ничто меня здесь уже не держит. Остались незначительные мелочи… сейчас… Вот теперь можно и ноги делать! Более того — нужно! Выхожу в коридор и, пройдя несколько метров, кладу ненужный более мобильный телефон на подоконник. Точнее — ставлю, приклеив его двойным скотчем к стене. Пусть поработает напоследок… даже если я старый параноик, то это не так уж и страшно. Если ничего не произойдет, то телефону тут пребывать недолго. Здесь постоянно бегают пацаны, и можно быть уверенным в том, что уже через пару часов у аппарата будет новый хозяин. Пусть поболит голова у управления «Р», которое уже наверняка стало отслеживать и этот номер.

Телефонный звонок

— Логачев у аппарата.

— Зафиксировано местоположение звонящего. Адрес: Зеленая улица, дом 31. Гостиница «Солнечная». Аппарат все еще работает, идет передача данных. Владелец вышел в Интернет.

— Принято. Высылаю наряд.

Телефонный звонок

— Сэр! Полиция засекла телефон «Имперца»! Есть адрес его местонахождения. Они высылают туда свой наряд.

— Поторопите наших парней! Местных — не пускать! Придумайте что угодно, нам лишние глаза и уши ни к чему!

— Есть, сэр! Я направлю туда дополнительную группу, людей может и не хватить.

Завывая моторами, работающими на предельных оборотах, два фургона вспомогательного корпуса лихо вывернулись из-за угла и затормозили перед дверьми небольшой частной гостиницы.

Лязгнули стопорами откидные трапы, и на улицу горохом посыпались «терминаторы». Разбегаясь вдоль здания, они брали на прицел окна и двери.

— Сэр! Периметр под контролем!

— Вестибюль проверен — опасности нет!

— Группа захвата — вперед!

Грамотно прикрывая друг друга, постоянно страхуя каждый шаг, десяток закованных в броню солдат двинулся вверх по лестнице.

— Вывести из гостиницы всех постояльцев и персонал. Отфильтровать и допросить!

— Уточняю местонахождение телефона — третий этаж, — пришло сообщение от сидевшего в кузове фургона техника. — Аппарат все еще работает, идет передача информации.

В конце улицы, озаряя окрестности мигающими маячками, появились два полицейских автомобиля.

— Мориарти! Бери своих парней и останови этих клоунов! Приказ шефа — нам тут лишние не нужны. Пусть не путаются под ногами, здесь работают взрослые дяди.

Цепь солдат с оружием на изготовку перегородила улицу.

— В чем дело?! — выскочил из головного автомобиля оперативник. — У нас срочное задание!

— Не говорить по-русски, сэр! Стоп!

— Переводчика позови!

— Джаст э минент, сэр!

Неторопливо обходя колдобины, от здания гостиницы подошел еще один «помогальник».

— Добрый день, сэр! У вас ест вопросы? Проблемы?

— Одна — но очень существенная! Нам необходимо срочно проехать вон туда! — ткнул рукою в сторону гостиницы оперативник.

— Сожалею, сэр. Там сейчас происходит операция, мы эвакуируем гражданских лиц. В здание заложена бомба.

Из здания показались фигурки людей.

— Там преступник!

— Все эвакуированные люди будут выведены в безопасное место, и вы сможете с ними переговорить. Если захотите кого-либо задержать — ваше право, сэр! А сейчас — прошу меня простить, я должен вернуться к своему командиру.

Небрежно отдав честь, переводчик, не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал назад.

Оперативник сплюнул на землю и вернулся к машине.

— Что там, Серега? — окликнул его из салона напарник.

— Что-что… хрен через плечо! Понаехали эти… вон, смотри, всех на улицу гонят, гостиницу зачищают. Бомба там у них!

— Не пропустят нас?

— Да, ясен пень! Им «Имперец» и самим нужен. Так что, Олежка, наше дело — труба. Надо полковнику звонить.

— Как же это они так быстро управились?

— Как? Да слушают они нас, сколько раз уже тебе говорили! Вон, смотри!

Цепь солдат в доспехах разомкнулась, пропуская еще два фургона.

— Видишь? Как у себя дома, право слово! На нас и не смотрят даже!

— Блин, иногда охота, чтобы им кто-нибудь хорошенько по лбу звезданул!

— Не тебе одному…

— Да… а пока за всех один настоящий мужик отдувается…

— Да тихо ты!

— Не ссы, старшой, у нас тут стукачей нет.

* * *

На дисплее мобильного телефона мелькнула тень. Поворачиваюсь боком и прикрываю его от слишком яркого света. Ага! Снова кто-то высунулся из-за угла. Жаль, что картинку увеличивать нельзя… Вот он, голубчик!

Здоровенный «терминатор» осторожно крадется вверх по лестнице. Второй…

Так, наших они в здание не пустили, здесь я все правильно рассчитал. Ну, что ж…

Даю отбой и набираю номер на клавиатуре. Все, вызов ушел.

Многим полезным вещам научился я на службе. В частности — как правильно обходить разные ловушки и гадости, которые нам частенько устраивали многочисленные «поборники свободы». И если относительно «светлого» будущего у них имелись существенные разногласия, то по части изобретательства всевозможных «сюрпризов» они были удивительно единодушны. Что, в принципе, вполне объяснимо — учителя-то одни и те же…

Но у всякой медали есть и обратная сторона. Как и у любого учения. Имелась она и здесь. Те, кто готовил этих «борцов за свободу», действовали также, как если бы они учили своих собственных солдат. Не так, разумеется, тщательно, но в целом — одинаково. А значит — и те и другие действовали схожим образом. И, как следствие, неизбежно наступали на одни и те же грабли. На какие? Да много их тут набросано… Ведь если ставить всяческие гадости по одному и тому же шаблону, то и логика действий тех, кто эти штуки снимать и проходить будет, тоже определенную последовательность иметь станет. И еще есть некоторые, неспециалистам неинтересные, детальки…

Выглянув из-за угла, солдат встал на колено, взяв на прицел коридор. Его товарищ, быстро проскочив дверной проем, сделал то же самое, но он контролировал уже другую сторону помещения.

Секунда, другая…

Две быстрые тени промелькнули вдоль стены и замерли по обеим сторонам двери в номер. В руке одного из них возникла гибкая трубка волоконнооптического световода, нырнула под дверь. На экранчике, укрепленном на запястье другой руки оператора, появилась картинка проверяемого помещения. Точно такая же возникла и на большом дисплее в одном из автобусов. На нем уже можно было разглядеть достаточно мелкие детали обстановки — это явно было не тем помещением, которое искали.

Прикрепленный рядом с камерой микрофон тоже не зафиксировал в комнате никаких звуков.

— Сэр, в этом номере никого!

— Вижу, — процедил сквозь зубы командир оперативной группы. — Проверим его позже, если потребуется. Пусть идут дальше!

Оператор вместе со страхующим продвинулся к следующему номеру, а в коридоре появилось еще двое солдат, занявших позицию около этого помещения.

Новый номер.

И тоже — ничего интересного.

Еще один — пустой.

В следующем кто-то спал, завернувшись в одеяло на кровати. Оператор сделал призывный жест, и к нему бесшумно подобрался один из солдат. Внимательно разглядев обстановку, кивнул. Подозвал еще одного солдата. Тот вытащил из кармана ключи, захваченные у портье, выбрал нужный.

Тихо щелкнул замок.

Оператор сделал утвердительный жест — обитатель номера спал. Убрав свою аппаратуру, он сделал шаг вбок, пропуская группу захвата.

Бог весть, какие сны видел спящий и каким прекрасным представлял себе свое пробуждение. Так или иначе, но действительность его резко разочаровала. Открыв глаза, он узрел прямо перед глазами здоровенную дырку пистолетного ствола. А сильная рука в перчатке зажала ему рот. В мгновение ока его выдернули из кровати, защелкнули на руках наручники и уволокли на лестницу. В трусах и майке — тратить время на одевание никто, разумеется, не стал.

Ага, из подъезда выволокли еще одного гостиничного обитателя. Всклокоченного и ничего не понимающего. Куда его? К фургону не потащили, личность сего постояльца наверняка уже успели пробить по базе, и интереса он не представлял. А ведь на моем этаже только два номера и занято было. Стало быть, один где-то гуляет. Вообще-то, он птичка ранняя — вставал аж в шесть часов. Слышно было, как он по коридору топает. Горничная и дежурная по этажу иначе ходят, потише. Это у них профессиональное, стараются постояльцев не будить. Значит, еще минут пять-шесть, пока они все номера не проверят (подозрительных помещений за спиной не оставят, это точно) и к моему номеру и подойдут. Ну, что ж… время есть, посмотрим.

Оператор привычным жестом продвинул камеру под дверь. Предпоследний номер. И последний, занятый постояльцем, как уверял портье.

Ага!

Вот это уже совсем другое дело!

Камера зафиксировала силуэт человека, сидящего на стуле. В несколько необычной позе, рука согнута… так он по телефону разговаривает!

«…Нечего на эту тему говорить! Да… Не раз обсуждали уже, вопрос решенный. Ну, и что?»

Специалист у штабного компьютера утвердительно кивнул, оборачиваясь к офицеру.

— Сэр, это он! Спектр голоса совпадает!

— А почему мы не слышим его голос в эфире? — подозрительно прищурился тот.

— Вероятнее всего, разговор ведется по «Скайпу». Он опасается перехвата…

— Команда группе — задержание!

Щелкнул вскрываемый замок…

В обычном универмаге сейчас можно купить массу всевозможных бытовых устройств. Лазерные уровни для укладки пола, дверные извещатели и устройства типа «радионяня». Целая куча всяческих прибамбасов, нацеленных на то, чтобы обеспечить комфортную жизнь их приобретателю. И — весьма некомфортную тем, против кого эти самые устройства и могут быть использованы… Что делать, такова цена прогресса. А вы думали, все эти хитрые штуки только на благо использовать можно? Щас… Половина таких штуковин раньше именно в военных целях применялась. И если кто-то уже об этом позабыл — не грех и напомнить…

Мощный взрыв вынес на улицу оконную раму заодно со всяким мусором. Мелькнул в воздухе изломанный силуэт человеческого тела. Одновременно сработали еще два заряда, установленные в коридоре. Подвесной потолок… Это такая штука интересная, столько всего туда запихать можно… Специалисты знают.

— Глянь, Серега! — толкнул старшего опера в плечо товарищ. — Жахнуло-то как!

— Ох, бли-и-и-н… Не хотел бы я там сейчас оказаться…

Президентские апартаменты, Москва

— И вы хотите меня уверить в том, что все наши спецслужбы не в состоянии поймать одного человека? — президент саркастически хмыкнул.

— Это не так уж и просто, господин президент! — возразил его собеседник — одетый в безукоризненный деловой костюм седоватый подтянутый господин. — Вспомните, некоторых террористов ловили годами!

— Ну, знаете ли, мистер Эндрю, меня такая перспектива не вдохновляет совсем!

— А уж нас-то как она не вдохновляет… тем более что под удар все чаще попадают именно наши люди!

— Да ладно… а наши судьи?

— Сколько их было, мистер президент? Десятка не набралось, вместе со всеми. А только вспомогательный корпус понес потери, в несколько раз превышающие эту цифру! Не говоря уж о материальных затратах… Увы, я должен констатировать, что действия «Имперца» находят поддержку среди значительной части населения. Ваша контрпропаганда полностью провалилась, сэр!

— С чего бы это вдруг? — возмутился Накатников. — Мы привлекли проверенных, хорошо оплачиваемых специалистов, и они…

— Бездарно провалили все, что только можно было провалить! Вам, сэр, Воронежа мало показалось?

— Ну, уж там-то мордой в грязь ударили не мои люди! Это ж надо было додуматься — послать на устранение судьи таких лохов!

— Да? А этот ваш генерал — почему вдруг проявил столь неожиданную хватку? Кто вообще додумался направить его в город раньше времени?

Президент смутился:

— Ведомственные несостыковки… ему неправильно довели некоторые указания.

— Да? И в результате мы теперь имеем «несгибаемого борца с преступностью», которого телевидение вознесло на недосягаемую для прочих высоту. И каким образом вы его теперь уволите? Я уже ничего не говорю про этого вашего Огнева! Его рейтингу откровенно завидуют наши ведущие телекомментаторы! Даже если он сейчас поймает триппер на очередной потаскухе — это припишут вам, мистер президент!

— Ну… в этом направлении мы работаем…

— Увы, должен констатировать, что не слишком эффективно.

— Но источник всего — именно этот тип, Волин! Устраните причину — пропадет и следствие. Разве вам, мистер Эндрю, мало того, что на вас работают все спецслужбы страны, не считая ваших специалистов? Мы подключили все ресурсы даже национальных диаспор!

— Ваши службы, сэр… от них не так уж и много пользы.

— Почему?!

— А уже сейчас мы можем абсолютно точно проследить дифференцированное отношение «Имперца» к ним — и к нашим специалистам.

— То есть?

— Сколько погибло и пострадало ваших сотрудников? От его действий, я имею в виду?

— Ну… не знаю. Потери были…

— Трое раненых приставов — и все.

— Постойте! А подрыв машины с саперами?

— Сотрудниками вспомогательного корпуса.

— Э-э-э…

— Он прицельно выбивает наших ребят. Жестоко и безжалостно, проявляя при этом адскую изобретательность. А ваших сотрудников демонстративно не трогает. Зафиксировано два случая, когда он сам сообщал им об установленных фугасах, предупреждая тем самым жертвы с их стороны. И поверьте, сэр, это не осталось незамеченным! Они все больше ему сочувствуют! Участились случаи игнорирования наших просьб. В лучшем случае их исполнение неоправданно затягивается. Я сознательно не упоминаю про армию — там нас откровенно ненавидят!

— М-м-да…

— Именно так, сэр! Случай в Воронеже это показал наглядно! Вы ведь так и не смогли уволить того капитана?

— Вопрос времени! Это произойдет очень скоро, и…

— Добавит к сторонникам «Имперца» целый танковый полк! Поздно, сэр! Отмените свое указание! Дайте ему хоть майора — и отправьте подальше.

— Вы полагаете? Но я могу выступить по телевидению и разъяснить…

— Вы не на митинге, мистер президент! И этот танкист — никудышный политический оппонент. Но он и не играет на вашем поле. Его слушатели — это те, кто вас, мягко говоря, недолюбливает. Я понимаю, нет человека — нет и проблемы. Так, кажется, говорил один ваш президент? Не в данном случае, сэр! Любые ваши доводы не сработают — их просто не услышат. Увы, но эту аудиторию ваши «специалисты» полностью, как тут у вас говорят, просрали.

— Ну уж!

— Как есть, — развел руками собеседник президента. — Более того, сэр, у нас есть все основания утверждать, что «Имперец» работает не один. У него есть сторонники и помощники.

— Не новость! — фыркнул Накатников. — Это и раньше было понятно. Как-то же он передвигается по стране? Где-то живет, ест и спит… Деньги, наконец!

— Он обналичил все захваченные банковские карты. Незаметно, и ни разу не засветился перед видеокамерами банкоматов. По нашим данным, Волин располагает средствами на сумму около трехсот пятидесяти тысяч долларов.

— И что б ему просто не пожить в свое удовольствие?

— А он так и живет. Не сомневаюсь — его действия нравятся не только журналистам…

Программа «Увеличительное стекло»

— Добрый день, уважаемые телезрители! Приветствую вас в нашей аудитории! Позвольте представить вам известного эксперта по антитеррору — полковника Данелия Льва Георгиевича. Он длительное время возглавлял соответствующее подразделение в МГБ Грузии и работал в ряде зарубежных стран.

Камера показала уверенного в себе мужчину с жестким взглядом черных глаз. По экрану пробежала строка с номером прямого телефона.

— Господин полковник, что вы можете сказать по поводу «Имперца»?

— Ну такие типы известны давно. Нельзя не отдать ему должное, он достаточно хорошо подготовлен и неглуп. История знает немало примеров, когда такие одиночки действовали на протяжении некоторого времени, успешно избегая расставленных для них ловушек и обходя засады правоохранительных органов. Но рано или поздно конец у всех был один.

— То есть, с вашей точки зрения, «Имперец» — просто удачливый террорист?

— А есть еще и другое мнение? — полковник удивленно приподнял бровь. — Как еще можно назвать такого человека?

— Ну… его называли еще и «народным мстителем»…

— Да? И за какой же народ он мстил? Кто и когда его на это уполномочивал?

— Хм… ну, возможно, вы и правы. Но вы назвали его одиночкой… Почему?

— А что, он где-то действовал с группой?

— А воронежский случай?

— Кто доказал причастность этих людей к мнимой организации «Имперца»? Если таковая вообще существует, в чем лично я не уверен.

В нижней части экрана появились фотографии задержанных террористов.

— Насколько мне известно, — продолжил эксперт, — задержанные террористы никаких заявлений не делали и признательных показаний не давали. Вполне вероятно, что мы имеем дело с обыкновенными наемниками. А они могли действовать по чьему угодно заказу.

— Чем же тогда объяснить их стремление сдаться именно сотрудникам вспомогательного корпуса?

— Данное подразделение известно во всех странах как неукоснительно соблюдающее все правила обращения с задержанными. Независимо от того, кто и в чем их бы ни обвинял. Так что ничего удивительного в этой просьбе я не нахожу.

— Понятно…

Тихо заурчал телефон, стоящий рядом с ведущим.

— Ага, вот и первый звонок! — обрадовался тот. — Слушаю вас! Представьтесь, пожалуйста.

— Жилин моя фамилия. Игорь Петрович, если угодно. Некоторым образом коллега ваш. Тоже журналист.

— Очень приятно, Игорь Петрович. Как я понимаю, у вас есть вопросы к нашему гостю.

— Естественно. Зачем бы я тогда вам звонил? Есть вопросы, не к нему одному есть. Вы вот извините, господин полковник, голову нам по незнанию морочите или специально?

— Не понял вас? — насторожился гость телепередачи. — Когда же это я вам голову морочил?

— Да только что. Когда сказали про захваченных террористов.

— И что ж я такого необычного сказал?

— Так ведь у следствия давно уже есть данные по этим людям. А раз вы такой известный специалист, то и нам могли бы что-нибудь сказать, интересно же!

— И о каких же террористах вы говорите?

— Да вон хотя бы о девке этой. Никакая она не неизвестная. Зовут ее Марта. Фамилия Лаукшинь. Работает, во всяком случае раньше работала, в миссии социальной помощи по Южному федеральному округу. Они сейчас обновления сайта сделали, но у меня скриншот с их страницы остался. Там ее фотография есть. Ежели хотите, могу прислать.

— Разумеется, хотим! — энергично закивал ведущий. — Оператор, дайте пожалуйста, на экран наш электронный адрес. Ждем от вас послания, Игорь Петрович! Прямо сейчас и ждем.

— Про других задержанных точно не знаю, но одна морда и там знакомая оказалась. Только я его фотографии на экране не вижу. А в передаче он у вас был.

— Это когда же? — поинтересовался Огнев. — Напомните, пожалуйста, момент.

— А был у вас там кусочек, когда задержанных террористов в машину запихивают. Он там совсем на пару секунд и мелькнул. Вы его сбоку снимали.

— Постойте, — приложил руку ко лбу ведущий. — Сейчас припомню… Да, действительно, был там такой эпизод. Только мы ведь издали снимали. И я его лица не разглядел. Оттого, наверное, и в эфир мы это фото не дали. Он там уж больно плохо выглядел.

«Ну да! — промелькнула мысль. — Особенно с синяком в полморды! Яркая иллюстрации того, что с задержанными при захвате никто особо не церемонился».

— Да, я именно этот момент и имел в виду. У вас ведь компьютер под рукой где-то есть?

— Разумеется! Мы оснащены по самому последнему слову техники! И постоянно используем это в своих телепередачах.

— Ну, так и наберите в Интернете фамилию Бакарадзе. Давид.

— Секундочку.

Часть экрана занял дисплей планшетника, по которому быстро забегали пальцы ведущего.

— Так… ага! Бакарадзе Давид, тысяча девятьсот девяностого года рождения, уроженец города Зугдиди… Ого! Находится в международном розыске за совершение преступлений, связанных с посягательством на жизнь сотрудников правоохранительных органов. Специалист по изготовлению взрывных устройств… Ничего себе! Ваш соотечественник, господин полковник! Вы же сами его в розыск и объявляли!

Вот так и живем…

Буча поднялась изрядная, аукнулось уже много где. Естественно, не все приписываемые мне преступления (хотя я их таковыми не считал) совершал именно я. Надо думать, что те, кому в итоге и прилетело по чану, достаточно достали не только меня. Да, собственно говоря, меня-то они как раз и не достали. Ведь не сам же я все эти факты раскапывал да обобщал. Хватало народу… Так что уж пусть себе полиция землю роет, меня разыскивая. Местные поглубже занырнуть успеют.

А «помогальники» совсем уже с цепи сорвались. В принципе, понять их можно — почти шесть десятков похоронок, заодно с гробами, домой ушло. За короткий промежуток — более чем достаточно. Из иных стран они, опосля таких пинков, сами уходили. Считай, на сотню лимонов баксов я им кровопускание устроил. И это — только первоначальные выплаты, а там еще и прочие подойдут… Тут сколько денег ни печатай — один хрен, невесело станет.

Откуда шесть десятков?

Да в одной только гостинице, почитай, человек двадцать разом навернулось! Не абы кого — а грамотных (без дураков!) спецов. Реально, парни там попались правильные и умелые. По уму — так прямо там их и хоронить бы. Не в гостинице — а на плацу в расположении части. Памятник поставить да молодых на таком примере обучать… щас! Ничего о самих бойцах дурного не скажу — не заслужили. А вот про руководство ихнее…

Своих ошибок они, в принципе, не признают. Никогда и никаких. Наша тактика верна, действуем правильно и грамотно — это противник себя не по-джентльменски ведет.

Так ить… враг! Должон так поступать! А вы, парни, обязаны это учитывать.

И учитывают — на уровне командира группы. Там понимают правильно, выводы соответствующие делают и на ус мотают. Но вот дальше — все, стена. Что им там так мозги затуманило? Ведь, наверное, когда-то и сами такими же командирами групп были? Неужто начальственное кресло так мозги конопатит? Не знаю…

Вот хотя бы последний случай вспомнить…

Фургончик этот я давно уже выпасал. Собственно говоря, их было два, они всегда парой ходят. Один другого прикрывает. Поодиночке не выезжают никуда. Либо парой — либо не поедут.

Ну, второй — с ним все ясно, обычные бойцы. Мне они, в принципе, без нужды. А вот первый — там шишки! Двое как минимум. И охрана — те еще мордовороты. Общим числом в десяток рыл. Да еще водитель с напарником. Они, даже когда за мороженым выходят, так один покупает, а другой с автоматом по сторонам смотрит. Как на фронте, право слово.

Но действуют они всегда по уставу, никаких импровизаций не допускают никогда и ни при каких обстоятельствах. Один водитель кабину не покидает — запрещено. За этим самое страшное наказание следует — страховки его лишат.

А для них это — хуже ранения. Что бы там ни говорили про патриотизм и прочее, все это у них работает дома. Когда ты защищаешь свою страну. А не тогда, когда ты незваным вваливаешься в чужой дом. Вот здесь никого из вас, ребятки, точно не ждали. Любой «помогальник» может быть прекрасным и душевным человеком. Любящим супругом и хорошим отцом, заботливым сыном — все может.

У себя дома.

А не тогда, когда попирает мою землю с оружием в руках. Вот здесь все это становится несущественным. Пусть ждут тебя дома жена и дети, не спят ночами родители — ты враг. И если я не убью этого врага сейчас — завтра он убьет сотни и тысячи. Да, ты, парень, может быть, и не нажмешь ни разу на курок, не бросишь в окно жилого дома гранату. Но под прикрытием твоего оружия это сделают другие — те, кто спит и видит, как они это сотворят. Не хочу сейчас о них думать — предатель не заслуживает ничего. Даже могила ему не положена, пусть гниет в канаве.

И оттого я буду вас уничтожать. Всегда. Везде и всюду, до тех пор, пока вы все не уберетесь к себе домой. И вот тогда — пожалуйста, я (да и мы все) готовы с вами дружить. Даже ездить в гости, если уж так охота.

В гости.

И без всякого оружия в руках.

Можно дружить домами. Если ни один из этих домов не стремится поработить другой и захапать все, что в нем есть. Это уже не дружба получается. Так что не обижайтесь, парни…

Этот рейс я караулил уже давно. Раз в неделю они меняли привычный маршрут. Машины уходили в аэропорт, надо полагать, передавали какие-то материалы, которые нельзя доверить обычной электронной почте. Дорога туда была достаточно спокойной и не требовала от экипажей чрезмерного внимания. Единственный отрезок пути, где они снижали скорость, — это железнодорожный переезд. Не то чтобы он находился на центральной дороге. Просто основным правилом, которым они руководствовались постоянно, было то, что машины никогда не ходили два раза подряд по одному маршруту. Один раз по скоростному шоссе, а вот второй раз — уже через переезд.

Вот тут-то их и ждали.

Как только машины притормозили перед опущенным шлагбаумом, я и вынырнул сбоку — там у них «мертвая зона». Зеркала ее не просматривают, броневые жалюзи на стеклах кабины сильно ограничивают обзор, вплотную к кузову ничего не видно. Вот и ныкался «злодей» в кювете — он вплотную к дорожному полотну здесь подходит и из кабины не виден.

Никакой мины я никуда не ставил. Всего-то делов — продеть обыкновенный наручник в петли внешнего замка. Никакого особенного шума при этом не производилось, и ничего особенно интересного сидящие в кузове бойцы услышать не могли. Стоять им на переезде было еще долго, не меньше пяти минут. Поэтому абсолютно спокойно отползаю по этому же кювету за угол и уже там встаю на ноги. Быстро метнувшись через переезд, сбегаю вниз по склону. Это машинам ехать в объезд, а пешеход может и напрямик срезать. Экономия получается в пару километров. Весьма нехилый кусочек для понимающего человека.

По пути достаю из кармана мобильный телефон — выдаю в эфир серию коротких сообщений. Одно из них заставляет светофор переезда моргать секунд на пятьдесят дольше, чем это обычно происходит. Дольше нельзя: в машинах тоже не лопухи. Если задержка превысит стандартную более чем на минуту-полторы, обязательно кто-то из десанта попрется выяснять причину. А мне это совершенно не нужно. Пусть сидят в фургонах дальше. Второе сообщение приводит в рабочее состояние нехитрое устройство, расположенное на дороге. Собственно говоря, даже не приводит, а просто снимает с предохранителя. Обыкновенный лазерный уровень для укладки полов. Он стоит в кустах, приподняв верхушку треноги над густой травой. А чуть в сторонке дожидается своего часа обыкновенный садовый триммер. Только вот пластиковые усики заменены в нем металлическими. И кожух снят. Что и неудивительно: новые усики чуть не вчетверо длиннее старых. Если кто-то ждал на дороге навороченную мину, так он жестоко ошибся. Мне лишние шумовые эффекты не уперлись. Подобные «электрокосы» вытянуты вдоль дороги на дистанции в сотню метров. С обеих сторон.

Спешу, времени осталось в обрез!

Слышу, как наверху зарычали моторы — машины тронулись. Блин, а мне еще метров триста бежать!

Наддать!

И хрустят под ногами сухие сучки, с пистолетным треском разлетаясь во все стороны.

Успел!

Падаю на траву и перевожу дух.

Неторопливо перевалившись через пригорок, первый фургон прибавил скорости.

Пим!

Зажегся светодиод на извещателе, машина пересекла лазерный луч, и приемник (потерявший сигнал) замкнул цепь управления.

Тихий щелчок реле.

С воем заработали электромоторы «электрокос» — и над дорогой возникли чуть дрожащие очертания кругов, образованных раскрученными до приличной скорости металлическими «усиками» — толстыми отрезками сталистой проволоки.

Повредить автомашине эти устройства не могли — бронированный кузов не всякой пулей пробивался.

Но вот боковым поверхностям резиновых баллонов — очень даже…

Что и произошло.

Сразу три колеса замыкающей автомашины оказались прорезаны на участке сантиметров в тридцать. Именно что прорезаны — не просто спущены. Машина резко вильнула в сторону и ткнулась носом в придорожную сосенку.

Нимало не смутившийся этим водитель поступил по инструкции.

Ткнул пальцем в кнопку сигнала оповещения экипажа и одновременно включил аварийный маячок.

Теперь оставалось одно — ждать.

Ждать, когда выскочившие из кузова бойцы займут оборонительные позиции вокруг машины. Тогда можно будет покинуть безопасную кабину и выяснить причину аварии. А вдруг — диверсия? Нельзя ценному специалисту (а водитель и напарник себя таковыми полагали безусловно) бездумно рисковать головой, выходя наружу без соответствующего прикрытия. Тем более в незнакомом месте.

Когда откликнувшийся центр (а он обязательно отзовется — не было еще таких случаев, чтобы не отозвался) даст инструкции, как должно поступить в таком случае.

Когда вернется ушедший вперед автомобиль — он всегда возвращается.

Тогда и поступим в соответствии с полученными указаниями.

А сейчас задача одна.

Ждать.

Это все, что от тебя требуется.

И не нарушать инструкцию!

Тем более что светодиод, сигнализирующий об открытии двери кузова, так и не стал зеленым.

Десант не вышел наружу.

Ну, если уж и это не станет нештатной ситуацией… с соответствующей прибавкой к ежемесячному окладу…

Да и тихо вокруг… кого ждать-то. Бородатого деда с обрезом двустволки? С равным успехом он может ковырять кузов консервным ножом!

Интересные у нас сейчас артисты пошли… Без году неделя на эстраде, а туда же! Я — звезда! Мои прихоти — закон для обслуги и фанов! (Да где у тебя фанаты-то? Глаза протри, родной! Не тебя слушать пришли — на рекламу купились!) Выключайте телефоны во время концерта! И ведь выключают, что характерно… Ну а тем, кто уже мозги фанатским движением высушил и самостоятельно мыслить не способен — им, неразумным, охотно помогают технические службы. Братский Китай поставил на поток производство специальных устройств, обеспечивающих тишину в зале. А конкретнее — примитивных радиоглушилок. Теоретически эти штуки должны вырубать весь диапазон мобильной связи. Но поскольку сборщик дядя Ляо высококачественным техническим образованием похвастаться не может, то и собирает он устройства относительно простые. О каких-либо научных изысках тут говорить не приходится. Иными словами, грамотный человек после ряда несложных манипуляций спокойно расширяет диапазон работы этих устройств весьма и весьма значительно. Так что аварийные маяки на фургонах могут надрываться хоть до посинения. Эффект все равно будет один и тот же. Разумеется, мобильная связь тоже затыкается — и достаточно эффективно.

А первый фургон бодро катил по дороге. И на крутом спуске вдруг затормозил. Причем абсолютно против воли водителя.

Если вбить в землю несколько арматурин, вытянув их вдоль дороги метров на шесть…

Да присобачить к ним основательную железяку…

Предварительно прикрепив к ней тривиальное МЗП…

А аналогичную железяку перетащить через дорогу, зацепив там за точно такие же арматурины…

Что выйдет?

Своеобразная «борода» из МЗП, пересекающая дорожное полотно на участке в шесть метров длиной.

И чем это опасно автомобилю? Это же не человек, идущий пешком? Чему там путаться — ног-то нет?!

Угу…

Многие (в том числе и у нас) так думали. Пока в начале двухтысячных годов ушлые парни из одной хитрой конторы такую штуку не предложили ФСО. Тогда был случай — один пенсионер на «Москвиче-2140» пытался в Кремль проехать. Собственно говоря — и проехал. Пока ему дорогу фэсэошной «Волгой» не перегородили, так и катался бы. Для подобных случаев потребовалось устройство, надежно блокирующее передвижение любого транспортного средства. Вот эти ребятишки и подсуетились. Изначально от них отмахнулись — бредятина, мол. Но парни оказались пробивными, достучались до руководства. Те снисходительно хмыкнули — демонстрируйте. Остановите таким макаром хотя бы тривиальный «ЗИЛ-130».

Для публичного посрамления выскочек за руль грузовика сел один из руководителей приемной комиссии, целый полковник. Ушлые парни подсунули ему мотоциклетный шлем — мало ли что… Тот фыркнул, но шлем все-таки взял. О чем вскорости и возблагодарил Господа.

Ибо остановившийся на полном ходу грузовик, в прямом смысле этого слова, встал на дыбы — на капот. Только что не перевернулся. Водитель вынес шлемом лобовое стекло и чудом не пострадал — еще и привязные ремни помогли.

Так что парни «умыли» всех авторитетных спецов. Никакая машина, хоть на колесах, хоть на чем, эту невзрачную преграду не преодолевала. Вязла на фиг, так что потом приходилось эту тоненькую проволочку по одной кусачками выкусывать. Отовсюду — даже и с кардана!

Правда, устройство на вооружение так и не приняли — несолидно и некрасиво. Да и стоит… сущие копейки. Этой эмзэпэшной проволочки настолько до фига понаделали, что достать ее не представляло вообще никакой сложности. Хоть тоннами вози! Стало быть, заработать на ней не представлялось возможным. Вот и не прокатило…

Но мы об этом случае слышали, и на ус я себе данную информацию намотал. Кто его знает, как там оно в будущем все выйдет?

Наблюдая это зрелище из кустов, лишний раз убеждаюсь в том, что умные головы на Руси не перевелись. И задумка оказалась весьма простенькой и очень эффективной. На дыбы фургон не встает, скорость не та. Но вот ходовая надежно вязнет в «бороде», и машину несет черт знает каким юзом. Кончается это путешествие в кювете, куда фургон валится боком, нещадно перетряхивая свое содержимое. А плохо им там всем, внутри… Амбразуры одного борта уставились в землю, а из противоположных можно обстреливать пролетающие самолеты. Опасны только тыловые, но, стараясь не попадать в их поле зрения, обхожу машину сбоку. По пути заглядываю в кабину.

М-м-да-а… Привязные ремни были бы тут очень кстати.

Дверь открывается не сразу: тяжелая она и расположена сейчас неудобно. Но, повозившись, открываю. Водитель запирает двери на стоянках — таков приказ. На ходу они открыты. Почему? А бог весть, не знаю я этого…

Пара пистолетов и патроны — очень даже кстати. Обычные для «помогальников» стрелково-гранатометные комплексы — две штуки. Считается, что чужой человек из них не выстрелит — там есть паппиллярный датчик. Ну, не знаю, кем это так считается. Меня эти проблемы не очень-то беспокоят, поэтому, повозившись, забираю один с собой. Боезапас, разумеется, тоже. Через кабину забираюсь на кузов, тут тоже есть одна работенка… готово. Спрыгиваю на землю, поскольку мне и к другому борту нужно.

Так, теперь все.

Стучу в дверь, в кузове уже очухались, слышна возня.

— Эй, охламоны!

На секунду возня затихает.

— Кто там?

— Кто-кто — дед Пихто! Жить хотите?

— Что вам нужно?

— Дверь открывайте и выбрасывайте в нее все оружие. Средства связи и прочее. На раздумье — тридцать секунд.

— А если мы этого не сделаем?

— Будет большая братская могила. Сразу для всех. Предупреждаю — вторая машина не придет, не ждите. Помощи тоже не будет — связи у вас уже нет. Двадцать секунд!

И в темпе сматываюсь в сторону водительской кабины.

Нет у меня доверия этим деятелям, что-то в их словах настораживает… Даже не сами слова, а то, как отвечающий их произносит. Не испуган он. Удивлен, раздосадован — это есть. Но не более того… Профи.

Так оно и оказалось — из амбразур вылетели ручные гранаты. Сразу четыре штуки. Стой я на прежнем месте — там бы и остался. Навеки. Даже и здесь малость приласкало — на одно ухо оглох. От прочего водительская кабина спасла — не зря же на нее столько всякого железа понавешали? Правда, утешает то, что обитателям кузова тоже несладко пришлось — гранаты, хоть осколками бронированный кузов не пробили, по ушам обитателям весьма основательно приложили — они между разрывами оказались.

Вот так, значит?

Сдаваться не хотим?

Не очень-то, между нами говоря, в это верилось с самого начала. Но… надежда умирает последней.

И не только у меня, между прочим!

У вас, парни, она тоже есть.

Была…

На дружескую помощь, «кавалерию из-за холмов», Санта-Клауса и Карлсона… кто во что верит.

Верил.

Ибо сдвоенный взрыв буровых тротиловых шашек — на вентиляционной решетке кузова и около амбразуры — ставит жирный крест на всех этих чаяниях.

После такого бабаха живых там не остается.

Выжить в стальном гробу при таком подрыве — анрыл полный и окончательный.

Здесь вам не тут…

Как это говорил герой одного старого фильма?

«Времена нынче суровые — соцдействительность!»

Она у нас хоть и не «соц», а все же — действительность. Точнее, реальность.

В которой, между прочим, такие вот сказочные случаи спасения совершенно не предусмотрены. Так что можете (с того света, разумеется) жаловаться. Кому? А кто вас сюда звал? Президент? Вот ему и жалуйтесь!

— Присаживайтесь, Джеймс, — хозяин кабинета указал вошедшему на стул. — Что у вас?

— Мы разобрали этот случай. Очень тщательно, даже провели реконструкцию всех событий на компьютере. — Гость был одет в форму вспомогательного корпуса и имел капитанские погоны. Хотя, глядя на него, вообразить принадлежность капитана к полицейским силам было совершенно невозможно. К армии — да, к спецслужбам — очень вероятно. Не встречается в полиции такой вот осторожной, плавной походки. Не вырабатывает ежедневное патрулирование столь быстрой, почти молниеносной реакции на изменение окружающей обстановки.

— И каковы выводы?

— У ребят не было никаких шансов. Вообще. Их переиграли полностью.

— Ну уж!

— Именно так, сэр! «Имперец» заранее разместил в овражке переносной бензогенератор, проложил проводные линии управления и питания. Подключил к ним переделанные триммеры и датчики движения. Поставил в кустах лебедку, с помощью которой натянул на дороге МЗП.

— Что натянул?

— Извините, сэр. Этой аббревиатурой русские обозначают малозаметное препятствие — из тонкой и очень прочной проволоки.

— И вы, Джеймс, хотите сказать, что тонкой проволокой можно остановить автомобиль?

— Увы, да, сэр. Можно, и очень эффективно.

— М-м-да… И что, все эти приготовления по силам можно осуществить одному человеку?

— Вполне, сэр.

— Где же он достал это снаряжение?

— Купил. В ближайшем супермаркете. Мы проверили.

— Так просто взял и купил? Даже устройства глушения радиосвязи?

— Это тоже не вопрос и не проблема. Подобная техника сейчас применяется в шоу-бизнесе, чтобы обеспечить неиспользование мобильных телефонов на концертах — звонки мешают артистам.

— Взрывчатка?

— У бывшего военного, сэр!

— Да… Хорошо, а как быть с машиной прикрытия? Она была расстреляна с дальней дистанции из гранатомета!

— Из стандартного стрелково-гранатометного комплекса, входящего в комплект штатного снаряжения наших частей.

— Но из этого оружия может стрелять только его хозяин!

— Он и стрелял. Тело владельца, сержанта Мартинеса, обнаружено рядом с его оружием. В боезапасе не хватает пяти гранат — все они были выпущены по автомобилю.

— Отчего погиб сержант?

— Разрыв гранаты в патроннике гранатомета. Ему оторвало руку и раздробило лицо.

— Такое возможно?

— В принципе, да, сэр. Такие случаи фиксировались и ранее.

— Так-так-так… Следует ли мне понимать вас так, что у «Имперца» был сообщник среди наших солдат? — повысил голос хозяин кабинета. — Вы хоть понимаете, что мне сейчас сказали?!

— Делать выводы — не моя работа. Я сообщил вам установленные факты, сэр.

— Не дуйтесь, Джеймс! Поймите и меня, ведь эту информацию я обязан доложить наверх! Представляете, какой резонанс она вызовет?

— Догадываюсь. Но, увы, факты говорят сами за себя…

— Чтоб их! Сегодня плохой день, капитан. Ребята из аналитического отдела сообщили, что наши китайские «друзья» выложили в Интернете сканы с той документации, которую везли на аэродром погибшие офицеры. Шум поднялся такой…

— Что же там могло быть, сэр?

— Отчеты о специальных акциях, планово проводившихся в указанной местности. С фамилиями исполнителей, датами… словом — все!

— Однако! — капитан не сдержал эмоций. — Но это же… это жуткий скандал, сэр!

— Вот-вот! А тут еще и этот Мартинес… Представляете себе, к каким выводам могут прийти там? — Палец хозяина кабинета ткнул куда-то в сторону потолка.

* * *

Ох и нехилый улов достался мне с этих гавриков! Я, отправляясь на выход, естественно, на что-то рассчитывал. Но чтобы до такой степени — и предполагать не мог! Ясен пень, в отчетах, для чужих глаз не предназначенных, они излагали все достаточно откровенно. Вот и пришлось мне забросить все дела и заботы. На три дня обосновался в каком-то частном пансионе и засел там за комп. Вот когда, терзая несчастный агрегат, помянул я добрым словом Толяна и его хакерские уроки. Черта лысого, без такой-то науки удалось бы мне сотворить даже малую часть от содеянного. Да, блин, есть ситуации, когда компьютер сильнее не то что пистолета — с танком поспорить может!

И еще присутствуют некоторые нюансы сложившейся ситуации. Капитализм… знаете ли, иногда даже полезен бывает. Особенно тогда, когда кое-кого из толстых и оттопыренных от кормушки бочком отпихивать начинают. Зело негодует отпихиваемый, но в силу некоторых специфических моментов открыто противостоять этому не может. Но — злобу затаит. И при случае ножку подставит со всем радушием. Тем паче ежели ему за это не будет ничего. А уж если он на этом еще и навариться сможет — тут и вовсе. Впереди паровоза побежит, с превеликим старанием и тщательностью!

Вот китайская пресса и побежала. Да что там побежала, прямо-таки рванулась в спринтерский забег! Надо сказать, полученный журналистами материал тому весьма способствовал.

«Международные эскадроны смерти»!

«Оборотни в полицейских погонах — 2»!

«Заговор внутри вспомогательного корпуса»!

«Противостояние армии и международных сил правопорядка»!

Это я еще не все заголовки привел…

Получая через Интернет очередные порции убойного компромата, китайские журналисты (молчаливо поддерживаемые сверху) старательно поливали ушатами помоев «помогальников». Да и не только их, доставалось много кому. Заткнуть им рот, ограничив доступ к новостным ресурсам, не удавалось. Это и раньше-то выходило не очень хорошо, а уж сейчас…

И «помогальникам» ощутимо поплохело… Даже не так. Они заперлись в своих городках, разумно пережидая возникшую бучу вокруг них. Решение правильное, я и сам бы так наверное, поступил. Но, увы, слишком уж запоздалое.

Как это там в песне пелось?

«Нас побить, побить хотели. Нас побить пыталися. А мы тоже не сидели — Того дожидалися…»

Не я один такого поворота дел ожидал.

Когда вся эта шатия-братия в кучку собрана да свободы перемещения лишена, очень, знаете ли, интересные возможности открываются…

В первую голову резко стало кисло всему «манагерскому» народу. Как «вдруг» внезапно выяснилось, не подкрепленные молчаливым присутствием за спиной всей этой вооруженной рати, они отчего-то перестали пользоваться авторитетом. Нет, на должностях все остались, никто их на улицу не выпер — президент свое обещание держал. Но вот «мудрые» указания, отдаваемые ими, по-прежнему без учета реальности, почему-то перестали исполняться. Под самыми благовидными предлогами, разумеется — все строго по букве закона! С точки зрения «десантников», они знали и понимали текущую обстановку куда лучше местного (погрязшего в косности и неоправданном гуманизме) здешнего чиновного люда. Те, ясен пень, тоже были не сахарными, но хоть соображали, с кем имеют дело. Жили-то они среди людей, их близкие и родня ходили по тем же улицам, покупали продукты в тех же магазинах… да и на Западе их всех тоже не особенно ждали. Приходилось все же учитывать и мнение населения. И совсем уж «революционные» начинания здесь не проходили — собственную задницу жалели все. Понятное дело, когда рассматривается вопрос первоочередности энергоснабжения, для «манагера» совершенно очевидно, кого обеспечивать в первую очередь. Коммерческую структуру или дом престарелых? Так ясное же дело — первую! Какой прок с этих стариков? По статистике, до этого возраста вообще доживают единицы, так зачем показатели портить? А коммерсанты ведь еще и налоги платят, а уж если это еще и «свои», западные… Увы, местные служащие таких «передовых» начинаний как-то вот не усвоили. Несмотря на все уроки приезжих «специалистов». Формально все было по-прежнему, им вежливо поддакивали, кивали и… поступали по-своему. Словно бы и не было их вовсе. Приезжий народ возмутился — им, воспитанным по «передовым» технологиям, это резко не понравилось. Строптивым служащим пригрозили увольнением, «волчьим билетом» (это «нововведение» как-то очень быстро у нас снова прижилось) и прочими «прелестями». По странному совпадению, некоторые особо ретивые «десантники» неожиданно схлопотали после этого по морде. По высокоученой и одухотворенной. Оказалось, что синяки на ней выглядят точно так же, как и на пропитой морде привокзального бомжа. Даже еще заметнее.

Местные сыщики только рукам разводили — всплеск бытового насилия… а тут еще и преступность резко пошла в гору — не до бытовых драк, господа! Да, надо сказать, что многочисленные «совместные» предприятия, резко и в одночасье лишившиеся вооруженной охраны «помогальников» (А что такого? Нормальный бизнес… все по закону — честный коммерсант имеет право на защиту. А к кому он побежит в первую очередь? Не в местную же коррумпированную полицию?), стали очень лакомым кусочком для всевозможных местных «робингудов». Так что операм работы поприбавилось. Они и раньше-то не горели желанием встревать в разборки «манагеров» с населением, а уж получив такую шикарную отмазку в виде резкого всплеска преступности, и вовсе забили болт на просьбы «невинно пострадавших». Благо что и навару с этого получить возможным не представлялось. Никакие грозные окрики сверху не помогли — руководство местных ОВД ссылалось на указания того же министерства. А там черным по белому было написано — «усилить борьбу с уголовной преступностью». И все, про бытовую (а именно так квалифицировался синяк на чиновничьей морде) там не писалось ничего. Заявить же с высокой трибуны об открытом противостоянии пришлых управленцев и местного населения… на это не пошел даже Накатников. Признать крах своей политики ускоренного впихивания страны в «цивилизацию» — щас! Ищите дураков в зеркале!

Первыми не выдержали «десантники» в Омске. Они резко поставили вопрос ребром — господа, мы не нанимались в горэнерго! Уличное освещение не нуждается в дополнительной подсветке (в виде «фонаря» на «просвещенной» морде). В таких условиях мы работать не станем. Скрепя сердце «помогальники» вывели из городка свои части.

В качестве превентивной меры предполагалось сопровождение «манагеров» до мест их компактного проживания. Хотя бы так.

— «Браво-два» — «Омеге-восемь».

— На связи.

— Прошел отметку номер шесть. Все чисто. Продвижение по графику.

— Понял вас. Продолжайте движение. Обо всех изменениях докладывать немедленно.

Оператор штабного радиоцентра отпустил клавишу.

Рутина.

Все как всегда. Так уже было совсем недавно, дороги изучены и проверены, определены все возможные точки нахождения засад. Опыт — вещь ценная и нужная. За это нам и платят.

— «Омега-восемь» — «Дельте-один».

— Слушаю вас.

— Вижу впереди патруль дорожной полиции. Требует остановиться. Их машина занимает половину дороги — колонна не пройдет.

— Что еще нужно этим туземцам? Выясните это, и побыстрее: через двадцать минут у нас контрольная точка.

Чуть скрипнув тормозами, фургон притормозил.

Обычно в подобном случае полицейские вежливо стучались в окно автомашины, а им отвечали через переговорную систему. На этот раз полицейский просто сплюнул в дорожную пыль и не двинулся с места.

Прошло около минуты.

Сидевший в кузове сержант, еще раз глянув на монитор внешнего обзора, толкнул локтем подчиненного:

— Морган, сходи и выясни — что нужно этому красномордому?

— Отчего я, сержант?

— Хочешь, чтобы тебя вынесли на руках?

Ворча, солдат поднялся с места и приоткрыл тяжелую дверь. Увы, только вчера казавшиеся надежным укрытием, бронированные коробки сегодня уже не внушали чувства защищенности. Как оказалось, одновременный взрыв двух шашек у амбразур противоположных бортов гарантированно отправлял в небытие весь экипаж. А термобарические гранаты работают по нему тоже весьма эффективно, даже и не пробивая брони. Поэтому сидеть в кондиционированном нутре кузова стало уже не так комфортно.

Спрыгнув на дорогу, солдат огляделся по сторонам.

Чисто…

Позади вытянулась колонна, дыша жаром дизелей.

А впереди, опершись боком о патрульный автомобиль, грыз семечки полицейский.

Вот чертов коп! Мог бы и подойти сам!

Учитывая разницу в окладе денежного содержания, даже и не подойти, а просто-таки подбежать!

Но — не подбегает.

Вразвалочку, покачивая стволом оружия, солдат подошел к патрульной машине:

— Проблемы?

— Переводчика позови, — перестал грызть семечки патрульный.

— Зачем?

Вместо ответа полицейский, молча смерив солдата взглядом, отвернулся, продолжив прерванное занятие.

И ничего не скажешь — он прав! Так сами их и приучили. Все вопросы решаются только через них. Морган надавил на клавишу радиостанции:

— Сержант, сэр, он требует переводчика.

— Ладно, сейчас он подойдет. Прикрой его и вообще — смотри там.

Топот ног по растрескавшемуся асфальту — подбежал переводчик.

— В чем дело, сэр?

— Куда направляется ваша колонна?

— Мы не обязаны в этом отчитываться!

— Не обязаны, — кивнул патрульный. — В рамках выполнения операций по поддержанию правопорядка. Но таковые сейчас не проводятся.

— У нас свое задание!

— Согласованное с руководством УВД?

— Э-э-э… это не ваше дело, господин полицейский! Почему вы остановили колонну?

— Возможно, это и не мое дело, не спорю. Но приказ остановить вас исходит от моего руководства. Ему, надо полагать, тоже не нужны излишние трудности.

— Когда это они исходили от нас?

— А когда — нет? Или вы тоже не читаете новостей?

— Уберите свой автомобиль с дороги!

— Хорошо, — покладисто кивнул патрульный. — Но предупреждаю сразу — мы не можем гарантировать вам безопасности. Впереди неспокойно, уголовные элементы активизировались…

— Вы?! Вы что-то можете здесь гарантировать?! Уберите машину! Мы и так уже выбиваемся из графика!

Морган исподтишка показал переводчику большой палец.

Коп не стал спорить. Сунув в карман кулечек с семечками, он хлопнул дверцей.

Выбросив облачко сизого дыма из выхлопной трубы, полицейская машина резво умчалась в сторону города.

— Послал бы его сам! — переводчик посмотрел на Моргана. — Будто не знаешь, что сказать?

— Эта обезьяна требовала именно переводчика.

— Ладно, хрен с ним!

Досадуя на непредвиденную задержку, старший колонны дал приказ продолжить движение. Но через пять минут из придорожной рощи ударил гранатомет.

Дымная полоса пересекла дорогу и исчезла в кустах на противоположной стороне. Ухнул разрыв.

— Тревога!

Захлопали дверцы, и солдаты горохом посыпались в кювет. Ощетинившись во все стороны стволами, они готовы были немедленно открыть огонь.

Но лес пока молчал…

— «Браво-два» — «Омеге-восемь»!

— На связи.

— Обстрелян из леса! Противник использует гранатометы! Требую подкрепления!

— Ваши потери?

— Отсутствуют — стрелок промахнулся.

— Так в чем же дело? У вас достаточно людей, чтобы найти и размазать по шоссе какого-то деревенского недоумка, не умеющего обращаться с собственным оружием!

— Вы подтверждаете свое приказание? Считаю своим долгом заявить, что имеет быть место «красная» угроза! Мы повергаемся непосредственной опасности.

Угу, а заодно и выплаты в подобном случае резко повышаются… Это понимали оба корреспондента.

— Подтверждаю, — сухо проскрипел динамик радиостанции. — Продолжать движение, ваше отставание от графика — шесть минут.

А на следующем повороте граната ударила уже в борт фургона. Выпрыгнуть в кювет не удалось никому.

Большое количество рабочих мест в офисах Омска в этот день так и осталось никем не занято… Странное дело, но на эффективности работы учреждений это практически не отразилось.

Телефонный звонок

— Приемная начальника УВД по городу Омск.

— Это секретарь министра. Срочно пригласите к телефону генерал-майора Никишкина! С ним будет говорить министр внутренних дел!

Несколько секунд тишины.

— Здравия желаю, Вадим Викторович!

— Здравствуйте, генерал. Что у вас там происходит? Как могло случиться, что части вспомогательного корпуса понесли столь серьезные потери?! Вы рискуете головой, генерал!

— Прошу прощения, Вадим Викторович, мы именно сейчас проводим разбор данной ситуации и…

— Что удалось выяснить?

— Нападение совершено уголовными элементами. В двух километрах от этого места находилось здание, занимаемое коммерческим предприятием. Указанные лица планировали совершить на него нападение и резонно опасались того, что части корпуса могут им помешать…

Ну да. А еще это «совместное» предприятие здорово намозолило глаза очень многим лицам из городской верхушки. И многим влиятельным (пока еще) местным коммерсантам. Откровенно демпингуя (отчего бы и нет, когда за спиной стоит солидный западный концерн?), владельцы данного «заводика» усиленно подталкивали к банкротству аналогичные городские производства. Уж коли перед данным предприятием была поставлена именно эта задача, чего уж там сиюминутную выгоду считать? Дальше смотреть надобно, шире мыслить! Вот утопим конкурентов (скупим по дешевке разорившиеся заводы), тогда и оторвемся! Все попытки хоть как-то образумить зарвавшихся дельцов успеха не принесли. За их спинами недвусмысленно маячили приезжие спецы, и где-то там, вдали, прорисовывались фургоны «помогальников». Защита непрошибаемая.

Официальным путем, разумеется. И законными методами.

Но ведь есть еще и другие, скажем так, не совсем правильные средства убеждения… Но оттого не менее (если не более) эффективные.

Поэтому, когда информаторы донесли о готовящемся налете бандитов на этот намозоливший всем глаза «прыщ», генералу мягко намекнули на несвоевременность слишком поспешных (и непродуманных) действий. Ведь в конечном-то итоге жил он здесь, в городе. А генеральские погоны к плечам насмерть гвоздями не приколочены… И взаимопонимание со стороны местных властей вполне компенсировало возможные неприятности сверху. Да и, кроме того, по части изобретения всевозможных оправданий и объяснений у нас и своих доморощенных спецов — выше крыши! Лишь бы не работать (самим), а объяснить это — завсегда пожалуйста!

Все было выполнено в лучших традициях. Своевременно выехавшие наряды полиции произвели показательные обыски по различным адресам. Что-то изъяли, кого-то задержали.

Правда, как впоследствии выяснилось, на планировавшуюся операцию это повлияло незначительно. Совсем, можно сказать, никак не повлияло.

Но — полиция вовремя отчиталась. Есть задержанные, изъято оружие — какие к нам могут быть претензии? Работаем…

Даже патруль на трассе выставили — «помогальников» предупредить. Мало ли что…

Отчего их не привлекли?

Так это ж не имперских деятелей ловить — тут и своих сил хватит за глаза.

Тем паче что корпус свою активность самостоятельно проявил, никого об этом не уведомив. А должен был! По президентскому, между прочим, указу!

Тут им и сопровождение бы организовали. И прикрытие должное. Да хоть и агентурное — тоже ведь работает!

А так…

Ну, кто ж им доктор?

А что завод?

Ах да… налет все-таки произошел…

Но, спешим заметить, гораздо менее эффективный и успешный, нежели планировался! Целей своих они не достигли — ничего украсть не удалось! (Так и не планировалось, откровенно-то говоря…)

Пожар?

Так не надо было на противопожарной сигнализации экономить! Кстати, городские специалисты ее не принимали! Да их туда и вовсе не допустили!

По чьему указанию?

Извольте — вот соответствующее распоряжение господина Мартенса. Кто такой? Так… вам там, наверху, это лучше знать — от вас и прислан. Да-да, вместе со всеми прочими «десантниками», виноват, зарубежными специалистами!

Директор завода?

Увы… несчастный случай — с лестницы упал… Кто сказал, что из окна? Клевета, вот и заключение экспертов имеется. С пожарной лестницы он упал, сильно, должно быть, пожара испугался.

А бандитов — тех еще на проходной остановили. Со стрельбой, увы… без этого не обошлось, признаем. Есть жертвы. С их стороны — так аж трое! И все — откровенные отбросы общества, неоднократно судимые… Амнистированные, да. Так это вообще вопрос не к нам! Их президентская комиссия по помилованию оправдала. Мало ли, где и когда они воевали… не у нас же… Кавказ — это такое дело… там завсегда кто-то постреливает.

Да, знали мы, что они в городе остановились.

И что?

Они все — обыкновенные граждане. Те же права имеют, что и все прочие. Что у них за дела — нас не касается. Пока они не совершат что-либо противоправное. Как совершили — мы их сразу и того…

Нет, господин министр, профилактировать их деятельность мы права не имеем. Как, почему?! Так вот же — ваш личный приказ! «О недопущении ущемления прав амнистированных граждан». (Надо, однако, сказать, что к заводу эти граждане отношения не имели. Они совсем другими делами занимались. Тоже, к слову, не совсем законными. И глаза намозолили многим. А тут такой случай подвернулся — сразу многое списать можно. Грех же упускать такую возможность! Вот и не упустили…)

И со стороны персонала завода кое-кто пострадал, увы… Но в основном легким испугом все отделались. Раненых и убитых нет, а синяки — это все быстро заживает. Нечего было из комнат выскакивать да не своим делом заниматься. Для этого полиция есть!

Кстати, господин министр, спешу вам доложить, что именно у них было изъято целых тридцать единиц незарегистрированного оружия. В том числе и автоматического. Ну, и что с того, что совместное предприятие? Оно же нашим законам подчиняется? Нет? Извините, не знал…

Да, господин министр, меры будут приняты незамедлительно!

Самые эффективные!

Есть, под личный контроль!

Брякнули опускаемые почти одновременно телефонные трубки.

Министр с недоумением покосился на аппарат.

Вроде бы и верно все… только как теперь президенту это объяснить?

Генерал вытер пот со лба.

Пронесло! Нет, на такой работе спецмолока за вредность явно недостаточно! Надо будет кое-кому на это намекнуть. Пусть поделятся… сметаной, например… или еще чем-нибудь калорийным.

Кто как — а я свою работу сделал. Что оговорили — то и выполнил, а дальше пусть уж другие люди разбираются.

Чуть качнувшись на ухабе, здоровенный грузовик притормозил.

Сидевший за рулем водитель с наслаждением потянулся, с хрустом распрямляя затекшие руки. Кивнул напарнику на спальный отсек.

— Миха, поднимай пассажира.

— Сей момент, Семеныч.

Из-за занавески выглянула заспанная голова:

— Приехали?

— На месте. Там, за поворотом, пост ДПС. Еще километр — и город начинается.

— Ага! Спасибо, мужики!

— И тебе здороветь!

Хлопнула дверца — пассажир, прихватив сумку, ловко спрыгнул на землю и приветливо взмахнул рукой на прощание.

Выбросив из выхлопной трубы облако сизого дыма, грузовик тронулся дальше.

— Вот ведь, — наблюдая в окошко за удалявшимся человеком, произнес напарник, — жизнь какая у человека! Ни присесть толком, ни передохнуть по-человечески…

— Да завсегда у хороших людей так, — кивнул Семеныч. — А ведь не хуже прочих, говорят, жил! Дом был, машина…

— Семья…

— Не, семьи у него нет. Погибли они — какой-то наркоша недоделанный в них гранату бросил. По зомбоящику рассказывали — мол, оттого у него крыша и поехала! А я вот думаю — враки! Ничего у него не поехало, нормальный мужик, как вот мы с тобой. Просто терпежу не стало на весь этот бардак дальше смотреть!

— Эт-точно! Тут ты правильно сказал! Смотри, вон и полицейский нам машет, чего ему надо-то?

— А чего им всем надо от работяги? Хапуги, одно слово. Ладно, тормозим…

Машина остановилась напротив поста ДПС. Молодой сержант полиции, помахивая полосатым жезлом, неторопливо подошел к кабине:

— Сержант Тигров! Документики попрошу…

Водитель спрыгнул на землю и взял пластиковую папку из рук напарника.

— Вот. Техталон, права и документы на груз.

— А в кабине кто?

— Миха! — обернулся водитель к напарнику. — Вылазь!

И не заметил, как сержант ловким движением вытащил из папки его водительское удостоверение. Но от сидящего наверху напарника это не укрылось. Спустившись вниз, он подошел к полицейскому. Тот увлеченно копался в бумагах, словно забыв о своем требовании.

— Угу… И кузов у вас опечатан, поди?

— Так и есть. Будете печать смотреть? — спросил водитель.

— Да чего я там не видел… а вот документы у вас не все!

— То есть?

— Права-то где?

— В папке, где ж им быть еще?

— Так нет их там! Сами гляньте! — протянул папку сержант.

— И впрямь… — растерянно просмотрел папку Семеныч. — Но ведь были же!

— И сейчас есть, — его напарник перехватил руки полицейского. Настолько быстро и неожиданно, что тот просто не успел среагировать. — В нагрудном кармане глянь, Семеныч! В том, который не застегнут, не успел он…

Через пару секунд в руке водителя появилось удостоверение. А от здания поста, щелкая затворами, уже бежали полицейские.

— Стоять всем! Руки вверх! Что тут происходит?

— Господин лейтенант! — заверещал сержант, отпрыгивая в сторону и лапая дрожащей рукой кобуру. — Нападение! При исполнении… оружием хотели завладеть!

— А вот киздеть не нужно! — гаркнул Миха. — Лейтенант, сюда подойди!

Тот, неторопливо отодвинув в сторону своего подчиненного, подошел к кабине:

— Ну?

Не опуская поднятых рук, напарник водителя кивнул на сержанта:

— Этот умник из папки удостоверение вытащил. И начал на Семеныча баллон катить — мол, где твои права?

— Клевета, господин лейтенант! Врет он все! — вскинулся сержант.

— Это серьезное заявление… — прищурился старший поста. — Доказать можете?

— То, что он, — кивок на водителя, — этот документ сам у сержанта из кармана вытащил да плюс мои показания…

Лейтенант насмешливо улыбнулся.

— Угу, я так и думал… — в свою очередь, ухмыльнулся Миха. — Руку опустить можно?

— Ну…

— А вот это?

И он ткнул рукой в сторону машины. Из-под ветрового козырька подмигивал светодиод. В руке напарника появилась пластмассовая коробочка. Нажатая кнопка, писк зуммера…

— Там видеорегистратор. А я сейчас дал команду на отправку записи в головной офис компании. Заодно уж и тревожную кнопку нажал, мало ли что…

— Так… — почесал в затылке лейтенант. — Руки опустите… Тигров, иди отсюда на хер! Чтобы я тебя не видел! Да и все остальные — чего вы тут уставились? Марш на пост!

Проводив глазами подчиненных, он повернулся к водителям:

— Ну?

— Смотри сам, лейтенант, — пожал плечами Семеныч. — Мы люди не злопамятные… но этот балбес тебя подставил. И еще раз подставит. Он же жадный! И дурак к тому же…

— Так. Ладно, я тут сам разберусь, мне тут подсказчики не нужны. Писать будете?

— Через неделю нам назад, заедем…

— Лады. За это время я вопрос решу.

— Заметано, командир.

— Все, двигайте.

Вернувшись на пост, полицейский посидел за столом, о чем-то размышляя. Потом встал и выглянул наружу:

— Тигров!

Сержант пулей заскочил в будку.

— Я, господин лейтенант!

— Вернемся в отделение — напишешь рапорт.

— О чем, господин лейтенант?

— На расторжение контракта. Причину сам изобретешь.

— Но… как же так? Там неустойку платить надо… Где я столько денег найду?

— Кредит возьмешь! Не моя это проблема, понял?!

— А… может быть…

— Не может! Ты, недоумок гребаный, нас всех тут чуть под монастырь не подвел! Нет тебе веры! Завтра эти водилы своим хозяевам бумагу накатают, а запись уже туда ушла. Что теперь — нам всем под суд из-за тебя одного идти? Из-за жадности твоей, баран?! Мало тебе было, еще захапать захотел? А тут теперь и прочие «доброжелатели» подтянутся… или тебе только визита «имперцев» не хватает? Забыл, блин, что они по всей стране вытворяют? Из-за таких, как ты, идиот! Сгинь с глаз моих, чтобы и ноги твоей тут не было!

* * *

Городок был небольшой. И ничем особенным не знаменит. Один из множества похожих российских городков. Центральная улица, на которой располагались все официальные учреждения, парочка небольших предприятий, какие-то небольшие частные производства. Старый монастырь, еле-еле сводивший концы с концами.

И тюрьма.

Такая же древняя, как и весь город.

Вот она-то мне и была нужна.

Собственно, не сама тюрьма как таковая. А некоторые из ее обитателей. Имелся там один корпус… Формально — карантинный. Но управлялся он не ГУИНом. Рулили всем там «помогальники», точнее их спецподразделение. И предназначалось это здание для их собственных сотрудников. Тех, которые наломали дров и ожидали здесь отправки восвояси. Туда, где их ожидал суд. Тот самый — передовой и гуманный, западный. Недостижимая мечта наших доморощенных «демократов». Впрочем, сами они испытывать его «правосудие» не спешили. Сколько ни пытались привлечь их к суду (тому самому, забугорному) некоторые наивные деятели — ничего не вышло. Нет, заявления принимались, подшивались и… бесконечное время рассматривались — принимать ли их к производству?

На моей памяти не приняли ни одного. Постоянно возникали какие-то странные коллизии, вплоть до несоответствия шрифта и величины интервалов. И как следствие — весь объемистый материал заворачивали назад. На колу мочало — начинай сначала.

Так что «справедливый и беспристрастный» суд нашим политическим болтунам не грозил. А вот их оппонентам — доставалось. Видимо, по недостатку честных и неподкупных судей им попадались совсем другие… хм… «судьи». Впрочем, таких и у нас хватало, зачем далеко-то ходить?

Правда, в последнее время и здесь наметились некие, многим весьма неприятные тенденции…

Но это ведь тоже временное явление, не так ли? Его и переждать можно… если особо не спешить.

Вообще говорят, что слухом земля полнится. А если еще и уши пошире раскрыть… много чего можно услышать. В том числе и то, что именно для этих ушей и не предназначено. Ну, это тоже смотря как думать.

В этом самом корпусе — по слухам, разумеется, — содержались и лица, к «помогальникам» никакого отношения не имевшие. Скорее — даже наоборот. А именно — те самые люди, которым оные «помогальники» и в хрен не уперлись. Не любили они забугорников, иначе говоря. За что и попали сюда.

И будущее их ожидало весьма невеселое. Если и не всех — то многих. А меня эта перспектива совсем не радовала. Тем паче что, по некоторым данным, сюда законопатили Батю.

Сведения эти были весьма неполными и неточными, многое оставалось неизвестным. Но уже и то, что до моих ушей дошло, призадуматься заставило. Зная его характер и несгибаемое упорство, такой поворот событий представлялся вполне возможным. Открыто его осудить — а за что? Нет, состряпать-то можно многое… но ведь и вероятность прокола тоже учитывать необходимо. А это вполне могло произойти. Мужик-то он неглупый и повторять по бумажке написанную подсказку не станет. Может и напрямую бухнуть то, что в эфир выпускать совсем нежелательно. Уж проще так… тихонечко, без шума и пыли.

Правда, и сведения, мною полученные, оказались весьма неясными и расплывчатыми. Источник, их предоставивший, несмотря на все примененные в данном случае способы защиты, особой общительностью не отличался. И его можно было понять — рисковал мужик вполне конкретно. Бог его знает, кто сидит на том конце провода. Там вполне могла оказаться и подстава какой-нибудь из спецслужб. А так, разговор вышел вполне нейтральный, мол, такого-то знаете? Знаем. Ну так вот, видел я его недавно. И что самое интересное — в совсем неожиданном месте! Это в каком же? А вот есть тут одно учреждение…

И все.

На вопрос, можно ли с этим человеком встречу устроить, был дан ответ. Тоже расплывчатый, но вполне обнадеживающий. Мол, попробовать можно, глядишь, чего и выйдет…

Тоже, между прочим, кое-что!

Стало быть, человек имеет доступ в то самое место. И с собою кое-кого прихватить может.

Туда.

А при некотором везении — и оттуда.

Так что игра свеч, безусловно, стоила.

Иметь на своей стороне Батю!

Это, знаете ли, аргумент!

Какие бы сказки ни писала обо мне пресса, сам я все прекрасно понимал. Обычный, немного удачливый боевик. С весьма средними способностями и умениями. Ну да, кое-что могу лучше других. И все. А вот мой бывший командир — это, без преувеличения, фигура! И если мой вес в данной партии, говоря шахматным языком, больше коня никак не тянул, то Батя — это ферзь! Да еще какой! Десятерых таких головорезов, как я, стоящий!

Вот и топчу сейчас ногами потрескавшийся асфальт городских улочек.

Небольшое кафе отыскалось достаточно быстро. Несмотря на ранний час, народ здесь был, хотя и не слишком многочисленный. Заняв столик в уголке, бросаю тяжелую сумку на стул и пододвигаю к себе другой.

Ассортимент тут не слишком богатый, но мне вполне достаточно. Сосиски, картофельное пюре… а вот кофе (точнее, то, что здесь именуется подобным словом) пить не буду. Чай, пожалуйста! Чем платить стану? Налом, ясен пень! Платежного терминала я здесь не увидел.

Приняв заказ, полноватая официантка удалилась.

Ну, пока время есть, еще кое-что сделаем.

Вытаскиваю очередной «левый» телефон. Между прочим, штучка очень даже неплохая. При каждом включении он автоматически изменяет IMEI. Что и говорить, хорошо снабжают «помогальников»! Вот только зачем им, «поборникам правопорядка», такие штуки? Ответа найти не удалось…

Сим-карта в него уже вставлена. Такие вещи заранее готовить нужно. Благо что у меня подобного добра хватает.

Итак, набираем номер.

Ждем…

Абонент откликнулся после четвертого звонка:

— Да?

Немного удивлен, номер-то незнакомый. А мужик, судя по опыту нашего общения, осторожный.

— Виктор Васильевич?

— Ну.

— А это Игорь Маркович вас беспокоит. Мы с вами недавно общались по поводу встречи с одним официальным лицом.

— Официальным?

— Ну, вы тогда сказали, что могли бы посодействовать нашей встрече…

— А! Помню-помню… Но я сейчас на службе и только к вечеру освобожусь. Так что тогда и звоните. Встретимся, посмотрим, что для вас можно будет сделать.

— Да не вопрос! Часиков в семь?

— В девять. У меня смена до восьми.

— Хорошо. В девять часов и позвоню.

Нажимаю кнопку отбоя и выключаю аппарат. Прячу его под стол и вытаскиваю симку. Все, следующий звонок будет с другого номера. А эту карточку… да хоть в пепельницу сунем.

Спецсообщение

Зафиксирован звонок на номер…

Запись разговора прилагается.

Ввиду малой продолжительности разговора, точные координаты звонящего установить не представилось возможным. Удалось определить его приблизительное местоположение — квадрат 36–18.

Заместитель начальника отдела Управления «Р» ФСБ РФ по… области капитан Метельский А. П.

Телефонный звонок

— Машенька? Это Витя тебя беспокоит.

— Ой, Витюня, привет! Пропал — как помер!

— Да, типун тебе на язык, что ж ты меня хоронишь-то раньше времени? Извини, конечно, это я в шутку! Как ты там?

— Да нормально все.

— Сто лет тебя не видел, соскучился.

— Ой, ты у нас вечно занятой такой! Ждешь твоего звонка, ждешь…

— Дождалась! Нам бы встретиться…

— Когда?

— Да часиков в девять. Можешь? Раньше не могу — служба!

— Хм… Знаешь, давай я тебе чуток попозже перезвоню, ладно?

— Лучше я. У меня тут связь неважная, трещит, пропадает… звуки какие-то странные. Иногда — так и вовсе ничего не понять. Вполне могу звонок и пропустить.

— Хорошо. Тогда через часик звони, лады?

— Заметано!

Миловидная стройная девушка положила трубку телефона и легко поднялась со своего места. Прихватила сумочку и грациозной, легкой походкой покинула кабинет. Ее уход мало кого заинтересовал, в столь ранний час посетителей в городской библиотеке было немного.

Быстро пройдя по полупустым улочкам, она вошла в подъезд старого обшарпанного здания. Поднявшись на второй этаж, позвонила.

Открывшему дверь коренастому парню молча кивнула и, не задерживаясь, прошла в глубь квартиры.

— Маша? — поднял на нее взгляд пожилой мужчина, сидевший у раскрытого ноутбука. — Что случилось?

— Виктор звонил. С ним вышли на связь, только что позвонил неизвестный.

— Так!

— Назначил встречу на девять часов.

— Ага! Клюнул-таки!

— И еще. Виктор опасается, что его номер прослушивается, он звонил мне со служебного аппарата.

— И кто же это у нас такой ушлый отыскался? Хотя… — Мужчина почесал небритый подбородок. — Угу… Ну да, этого и следовало ожидать! Все-таки шеф был прав — есть у нас чужие ушки! Ну, да ладно, переживем и это. Еще чего Витя сказал?

— Перезвонит через час.

— Хорошо. Возвращайся к себе, никуда больше не ходи. Петька, — кивнул небритый в сторону входной двери, — к тебе через часок подойдет, ему все и расскажешь. От встречи откажись, мол, нездоровится. Витя у нас умный, все поймет правильно.

Два часа спустя.

Кабинет начальника уголовного розыска городского УВД.

Уже успевший побриться мужик, встречавший Машу на конспиративной квартире, сидел у стола полковника Жеребцова.

— Значит, майор, сработала-таки наша задумка? — полковник оторвал взгляд от лежавшего перед ним рапорта.

— Сработала, Виталий Евгеньевич. Позвонили Виктору.

— Блин, три месяца я этого ждал!

— Дождались ведь?

— Да, это тебе сейчас легко говорить, а мне всю плешь проели — куда этот вояка исчез? А не к «имперцам» ли ушел? Нет ли у вас, полковник, в городе тайной «имперской» организации?

— Откуда ж им тут взяться-то, Виталий Евгеньевич? Тихо здесь у нас…

— Не скажи, майор, не скажи… Ты, у себя в логове сидя, тоже не все знаешь! А обстановка, откровенно тебе скажу, хреновая! Гореть, слава богу, ничего не горит, но тлеет! И иногда явственно так дымком попахивает.

— Не знал…

— То-то! Военные после исчезновения генерала тоже, как ты понимаешь, ко мне стукнулись.

— Ну, этого-то и следовало ожидать!

— Ага. А вот того, что стукнулись всего один раз, — этого, Петрович, никто из нас не ждал! И о чем это говорит?

— О чем же?

— О том, Мишенька, что они стали искать сами. Нам не доверяя. И между прочим — правильно сделали. И эти, из серого дома, тоже вдруг к нам охладели, не беспокоят более. И это очень мне не нравится!

— Почему?

— Договорились они. Уж и не знаю как, все же между ними кровушки изрядно пролито, но — договорились. И это плохо!

— Да, Виталий Евгеньевич, понятно теперь, кто нашего Витю прослушивает…

— А я о чем?! Осторожнее надо быть, тут игра тонкая идет! Не дай бог, проколемся — таких звиздюлей отвесят! И не факт, что только руководство.

— Да, понимаю я все, господин полковник. В одной лодке сидим. Ежели что, так с меня за вояку этого по полной форме спросят!

— Как он там?

— Сидит… что ему остается? Ест, пьет, молчит. Ни с кем из ребят не общается.

— Готовь его к показу. Я не исключаю того, что на встречу может прийти человек, который его лично знает. Надо будет генерала издали предъявить, только аккуратно, чтобы никто другой его не увидел, а таких хватает. Помни, основная цель — Волин, шестерки нас не интересуют! Только он, и никто другой! Возьмем «Имперца» — все спишут!

— Понятно, Виталий Евгеньевич.

— Помни, мы вместе работаем! Я наверх уйду — и ты за мною следом двинешь! Но — только вместе, поодиночке не выживем!

На тихие городские улочки опустился вечерний полумрак. Хотя народу, напротив, прибавилось. Зацокали по тротуарам каблучками симпатичные девчушки, появились гуляющие парочки.

Выбрав себе скамеечку поукромнее, достаю телефон.

На этот раз абонент снял трубку сразу, словно держал телефон в руке.

— Слушаю.

— Это Игорь Маркович говорит…

— Где вы?

— В городском парке.

— Эстраду там знаете?

— Найду.

— Через полчаса будьте рядом с ней.

— Как я вас узнаю?

— Позвоните по этому номеру, я подниму трубку. Ровно через полчаса, отвечу на шестом звонке.

— Договорились.

Так, вот сейчас и посмотрим, кто к нам придет…

Шанс того, что меня узнают сразу, разумеется, мною учитывался. Но был в загашнике козырь…

Еще в процессе обучения меня иногда ставили в пример всем прочим курсантам.

— Вот, смотрите все, товарищи будущие специалисты! — майор Ребров ткнул рукою в мою сторону. — Перед вами — наилучший пример среднестатистического злодея! Удивлены?

Да еще как!

Особенно сам «злодей».

— Поясняю! — Довольный произведенным эффектом, майор прошелся перед строем курсантов. — Указанная личность — вся из себя среднестатистическая. Рост — чуть выше среднего, а таких большинство. Волосы — темно-русые. Опять же, вокруг нас таких много. Особых примет не имеет. Не кривой, не косой. Морда и та самая обыкновенная. Чтобы сделать этого типа похожим на любого из вас, особенных изысков прилагать не потребуется. Чуток всего добавить нужно. Скулы подкорректировать, прическу, линзы контактные вставить — вот вам и другая морда! А если еще и походку изменить, чуток скособочиться… Запомните — слишком сильные изменения всегда заметны! А вот мелочи… их мы не замечаем. Они воспринимаются совершенно естественно и органично вписываются в общую картинку. Мы совершенно автоматически их подсознательно корректируем и сами себе объясняем. Мозг сам дописывает и поясняет недостающие фрагменты.

Народ весьма оживился.

— Запомните! — поднял палец Ребров. — Мы всегда видим не то, что есть на самом деле! Человек привык мыслить стереотипами. Чуть согнулся собеседник — горбун! А его просто радикулит прихватил. Хромает — хромец. А это в подошве ботинка гвоздь вылез. Хрипит говорящий — это у него всегда голос такой. Никто не подумает, что он просто мороженым обожрался. И по жизни оперный певец! Много таких стереотипов есть, и надо просто уметь их использовать…

Из затененной аллеи появился человек в светлой рубашке и серых брюках. В руках он держал обыкновенный пластиковый пакет. Вот он подошел к эстраде, остановился, оглядываясь по сторонам. Он? Не похоже, до назначенного времени еще минимум семь минут. Так и есть: с противоположной стороны быстро выбежала невысокая девушка в легком платьице. При виде ее мужчина радостно улыбнулся и заспешил к ней навстречу. Так, с этим мужиком облом. Гляжу на часы. Еще три минуты.

Когда до назначенного времени осталось тридцать секунд, я поднял трубку телефона. Звонить? А если что-то его задержало?

Уверенно ступая армейскими ботинками по хрустящему щебню дорожки, на открытое место вышел крепкий мужик роста выше среднего. В темно-синей форме, между прочим. Так, это значит на встречу пришла ФСИН. А больше некому, судя по содержанию информации. Кто этот визитер? А в том, что это именно он, я был уверен на сто процентов.

Нажатие кнопки — и дисплей моего телефона приветливо подмигнул мне. Гудок, еще один…

Мужик в форме быстрым движением опустил руку в карман и вытащил мобильный телефон. Даже отсюда я слышу трель звонка. Ошибки нет, это он. Выключаю телефон и выхожу из кустов.

— «Семнадцатый» — «шестому».

— На связи.

— Зафиксирован звонок на телефонный номер объекта. Звонящий находится в непосредственной близости от вас. Предположительное удаление — не более ста метров.

— «Семнадцатый» принял. Внимание всем: готовность номер один! Технической группе обеспечить фиксацию происходящего. Группе захвата — готовность. Доложить об исполнении.

— «Ворон-два» — готов!

— «Насест» — готовность.

— «Ежи» — первый и второй — готовность.

— Ждать сигнала! Без команды ничего не предпринимать.

— Сэр! Они все приготовились! Их группа захвата вышла на позицию. Отмечена активность и прочих подразделений.

— Принял, «Браво-два». Будьте готовы действовать по моему указанию.

— Есть, сэр! Группам один, два, три — режим максимальной готовности. Ждать сигнала.

— Ждем кого-то, уважаемый?

Мужчина в форме ФСИН повернул голову к говорившему. Не отвечая, смерил его внимательным взглядом с головы до ног.

— Ну, хоть бы и жду. А у вас какой к этому интерес?

— Так, может быть, меня и ждете?

— Да не похоже что-то. Я вообще-то девушку жду.

— А не с вами мы полчаса назад разговаривали?

На этот раз пауза была дольше. Мужчина в форме еще раз оглядел своего собеседника. Покачал головой:

— Ну, раз уж я с вами говорил…

— Не со мной. Но я при этом присутствовал. Вы же понимаете, что указанный человек не выйдет сам к незнакомому собеседнику.

— Вас пошлет?

— Ну, сегодня меня, а завтра, глядишь, и вас об этом попросит. Это ежели вы с ним сработаетесь.

— Вот даже как… Ну, ладно. Вот мы встретились, дальше что?

— Вы тут про одного человека недавно вспоминали. Не так ли?

— Вы имеете в виду генерала? — спросил человек в форме.

— Совершенно верно. Где он?

— В тюрьме. В отдельном корпусе. Есть у нас такой, «карантинным» называется. Только все это в прошлом. Теперь там «помогальники» заправляют. У них данное слово несколько иное значение имеет.

— Этого человека можно увидеть?

— Можно. Иногда его возят на допрос.

— Куда?

— Самое странное, что его возят не в официальное учреждение. Куда-то в город. В обыкновенную контору. У нас тут таких полно. Его уводят куда-то внутрь и через пару-тройку часов возвращают назад.

— Что там с ним делают?

— Этого я не знаю. Внутри машины конвой из сотрудников корпуса. Наши только водитель и старший машины.

— У корпуса нет своего автотранспорта?

— Автозаков-то? Откуда они у них? Да и зачем — у нас же они есть.

— И как вы можете устроить его показ?

— Зачем это вам?

— Не мне, — хмыкнул собеседник военного. — Моему заказчику. Он должен быть твердо уверен в том, что это именно тот человек, которого он разыскивает.

— Машина может испортиться. Они у нас далеко не новые, тюрьма-то старая. В таком случае вызовут резервный автомобиль. Генерала переведут туда. Вот в этот момент вы и сможете его рассмотреть.

— Попробую… только ведь к ней не подойдешь особо-то. К машине этой-то! Там ведь охрана — не пустят!

— Приречную улицу знаете?

— Да.

— В самом конце улицы есть крутой поворот. Автозак заглохнет именно там и будет стоять минут десять. Это произойдет где-то после шестнадцати часов, точнее сказать не могу, сами понимаете. Потом подъедет вторая автомашина, генерала переведут в нее. Там вокруг много разных домишек, постройки какие-то… в общем, есть где укрыться.

— Или издали глянуть. Если конвой хотя бы на минутку притормозит.

— Хм… ладно, организуем. Секунд двадцать они там помаячат, хватит?

— Договорились. Как вас потом найти?

— Вот, — мужчина в форме протянул бумажку. — По этому номеру звоните, там дальше и будем мозговать. Но — уже не с вами!

— Дык, я что? Мое дело маленькое — принес, передал… О серьезных вещах — это уж точно не со мною балакать надобно.

Собеседник военного суетливо кивнул и повернулся, уходя.

— В канале «семнадцатый». Всем подразделениям — отбой! Связника не трогать — пусть уходит. Операция завершена. Как поняли?

— «Ворон-два» — понял, отбой!

— «Насест» — сворачиваемся.

— «Ежи» — первый и второй — команда принята.

— «Браво-два», здесь «Эхо».

— На связи!

— Всем — отбой! Повторяю — отбой, возврат на базу.

— Есть, сэр! Отбой — команда принята.

Два часа спустя.

Кабинет начальника уголовного розыска городского УВД.

— Ну? — полковник вопросительно поглядел на вошедшего. — Что скажешь?

— Состоялась встреча, Виталий Евгеньевич! Пришел связной.

— А Волин?

— Хитрый, собака! Вместо себя какого-то ханыгу прислал.

— Проверили?

— Нет, я приказал наблюдение не вести, не ровен час, засечет «Имперец» наших ребят, так и не подойдет к своему связнику.

— И кто это такой?

— Фото размножили, проверяем.

— Дай сюда! — полковник повертел в руках пачку фотографий. — Хм, и вправду ханыга какой-то. Длинный, нескладный… поди, и волосы не мыл неделю?

— И руки у него влажные. Вон, морда какая распухшая — точно с бодуна мужик! Да и это… попахивает от него. Наверняка не похмелился вовремя.

— Похоже… Что Виктор говорит?

— Это местный. Когда его спросили про Приречную, сказал, что знает это место. А это — сущие задворки, никакому приезжему неизвестные.

— Так!

— В наших делах — лох полный. Чем автозак от обычной машины отличается — не знает.

— Из работяг?

— Нет, эти в таких вопросах промашки не сделают. Интеллигент какой-то бывший.

— Что дальше делать станешь?

— По плану. Покажу им генерала. Только мне для этого две машины нужны будут — как раз автозаки.

— Найду. В отделе возьмем, там есть.

— Не в тюрьме? Если они выезд оттуда проследят?

— А как ты генерала туда-сюда на их машине возить собираешься? Витьку подставить хочешь?

— Блин! — почесал в затылке раздосадованный промахом майор. — Извините, Виталий Евгеньевич.

— То-то! — назидательно поднял палец полковник. — Учить вас всех еще… Виктор же не сказал, откуда именно его повезут?

— Нет. Сказал — по какой улице.

— Вот! А стало быть — машина любая может быть! Мы ведь, когда в тюрьму кого-то направляем, у них транспорт не запрашиваем.

— Понятно.

— Когда Волин придет?

— Связник сказал — как генерала увидят, «Имперец» уже сам звонить будет и на встречу придет.

— Там его и возьмем!

Выдержка из рапорта

«…Согласно проведенным исследованиям, голос звонившего в обоих случаях принадлежит одному и тому же человеку. Результаты исследований по алгоритму два — совпадение в 78 %. По алгоритму шесть — 82 %. Отмечены характерные особенности речи и окончания слов.

По своим параметрам запись голоса идентична контрольному образцу. Совпадение — свыше 80 %.

Проверкой записи разговора, происходившего в парке, установлено:

— несовпадение голосов звонившего и неизвестного мужчины по частотно-речевым параметрам;

— иная манера построения фразы;

— некоторая неуверенность говорившего, словно он повторяет чужой текст;

— с контрольным образцом не совпадает.

Более точные исследования провести не представилось возможным ввиду того, что в записи (в отличие от записей телефонных разговоров) присутствуют многочисленные помехи и посторонние шумы…»

Сидевший в кабинете седоволосый мужчина в деловом костюме положил листки бумаги на стол. Придвинул к себе фотографию.

«Так. Рост — выше среднего, около ста девяносто сантиметров. Не Волин? Тот ниже — метр восемьдесят пять. Ненамного… Нескладный. А откуда это видно? Одежда мешковатая — почему? С чужого плеча? Возможно…

Руки влажные. Так их агент говорил. Почему? Болен? И так может быть…

Волосы. Длинные (это у бывшего военного-то?) и перепутанные, не причесывался дня два. Бомж?

Не похож. Запах!

Так не бомжа же — это ни с чем не перепутаешь! Чем там от него несло? Агент не учуял точно, а сам я этого запаха не ощущал.

Лицо — одутловатое. Конкретнее — оттопыренные губы и щека раздутая. Немного, но в глаза бросается.

Манера говорить.

По телефону — точно Волин. В обоих случаях — эксперт это подтвердил. Да и находился он где-то рядом, данные пеленгации это тоже подтверждают.

А неизвестный говорил как по писаному. Придерживался конкретного сценария? Написанного кем?

Волиным?

А здесь — другой человек.

Точно другой?»

В руке хозяина кабинета появился фломастер. Он аккуратно закрасил им спутанные патлы человека на фотографии, слегка подрезав их сверху. Подумал и подкорректировал раздутую щеку. Подправил губы. Придирчиво рассмотрел снимок и вытащил из стола еще один. Волин в военной форме. Вырезал из него фигуру, оставив голову, и приложил этот шаблон к снимку неизвестного.

Теперь там не было длинных волос, и подкорректированное лицо смотрелось совсем иначе. Тем более в сочетании с формой. Только внизу выдавались ноги, точнее — толстые подошвы ботинок. Пара движений фломастером — и их не стало тоже.

— Вот так-то! — произнес мужчина, рассматривая результаты своей работы. — Могем кое-что! Ну, что ж, товарищ «Имперец», добро пожаловать!

Час спустя.

Два человека, в одном из которых можно было узнать хозяина кабинета, не спеша прогуливались по парку. Пробегавшие мимо дети, занятые своими играми, не обращали никакого внимания на двух взрослых, негромко беседующих мужчин.

— Нет, Олег Николаевич, меня такие ошибки совершать давно уже отучили. Не первый год замужем и за свои слова отвечать привык. Здесь он.

— Все равно, — его собеседник потер задумчиво подбородок. — Как-то во все это верится с трудом… Нет, Валерий Викторович, в твоем профессионализме я не сомневаюсь! ФСБ не то место, где ляпы по глупости допускают! Но вот чтобы так — нагло и нахально на встречу с явной подставой прийти… Ну, не дурак же он, в конце-то концов?!

— Да нет, — усмехнулся фээсбэшник. — Кто-кто, а уж он-то точно не дурак! Волин просто очень грамотно все рассчитал. Ведь совершенно очевидно, что именно его там хоть и ждали, однако ж абсолютно в этом уверены не были. То есть мог прийти Волин, а мог — и связной. Такую возможность допускали, и он это учел. Тонко сыграл, на грани фола — но сыграл! И выиграл!

— А если бы его там взяли?

— Если бы да кабы… Не взяли же? «Имперец» учитывает уровень своих противников, просчитывает их возможные шаги. Слишком высока ставка, допустить промах они не могут.

— Значит, руководство местного УВД играет свою игру?

— Здесь, Олег Николаевич, играет не все руководство — это совершенно ясно. Во главе всего стоит полковник Варенцов, начальник местного уголовного розыска. Это оппонент весьма неглупый. В свое время работал в ГУУРе, но после некоторых скандалов с треском оттуда вылетел и приземлился у нас. Годик тихо сидел, но, правильно рассчитав момент, стал готовить свое триумфальное возвращение назад. Команду себе небольшую сколотил, аккуратно почву наверху прозондировал.

— То есть наверху у него поддержка есть?

— Неявная, он тоже ведь не полный идиот. Понятно, что операцию с похищением генерала Шамова он провернул на свой страх и риск. Генерал — фигура серьезная, использовать его в таком раскладе — даже у нынешнего руководства МВД нахальства не хватило бы. Варенцов просто намекнул, что имеет некоторые выходы на окружение «Имперца», не более. В противном случае здесь уже было бы не протолкнуться от столичных большезвездных гостей. И в случае успеха хрен бы чего полковнику обломилось, кроме благодарности! А ему триумф нужен! Звездный час! Ну, и к «помогальникам» он сунулся. На всякий случай заручился и их поддержкой.

— А вот это — хреново! — нахмурился собеседник фээсбэшника. — Нам только их и не хватало для полного счастья!

— Как сказать, — усмехнулся тот. — Они сейчас тоже в раковом положении стоят. Показать свою явную причастность к похищению Шамова — совсем уж для них невыгодно. И так-то вы на них волком смотрите, а уж после Воронежа… Ваша дивизия смахнет их городок за полчаса! Вот оказать помощь в задержании «Имперца» — это вопрос чести для корпуса! Он, так или иначе, причастен к гибели более четырех десятков их сотрудников. Скандал, вызванный его публикациями в Интернете, нисколько не угас, а с каждым днем разгорается все больше. Благо что в этом уже немало народу прямо заинтересовано. Только прямой материальный ущерб превысил уже десятки миллионов долларов! И это — в год выборов! Да и Китай на этом руки неплохо нагрел. И еще нагреет. Там тоже не лопухи сидят — свою выгоду просекли на раз-два! Выперли подразделения корпуса из всей Юго-Восточной Азии. А уж какие там только планы ни строились… И все коту под хвост пошло! В руководстве корпуса уже несколько человек за это поплатились.

— Головами? — усмехнулся военный, а именно им и оказался второй собеседник.

— Зря иронизируешь, Олег Николаевич! Я, кстати, этой возможности отнюдь не исключаю! Да и этим… «международным манагерам» тоже весьма кисло стало. Уж не знаю, какой там журналист (да и журналист ли?) раскопал принадлежность задержанных в Воронеже убийц к «десантникам», но удар по их репутации это нанесло просто сокрушительный! Ты, наверное, не в курсе дела, но подобная информация пошла и из других мест. Сверху, ясное дело, все эти дела прикрыли и замазанных деятелей срочно из страны вывезли. Но слушок пошел…

— Угу, — хмыкнул военный, — и слухи эти, скажешь, тоже сами по себе распространяются? Без вашего участия?

Его собеседник только развел руками.

— Всякое бывает… — неопределенно ответил он. — Но вернемся к нашим баранам. Волин нанесет удар в самое ближайшее время, попомни мои слова!

— Где?

— Ему должны будут показать генерала — это его непременное условие. Иначе он на личный контакт с людьми Варенцова не пойдет. Так что у них просто другого варианта нет. Покажут они Шамова. Там «Имперец» и долбанет.

— Уверен?

— Процентов на девяносто. Он отобьет генерала и уйдет.

— В одиночку?

— А у него есть группа поддержки? Здесь, у нас?

— Хм… ну… это тоже — как сказать…

* * *

Местонахождение улицы, названной мне уиновцем, я, разумеется, не представлял. Но проблемы это не составило. Интернет, при всей своей загаженности и регулярной паскудности, содержит, в том числе, и крайне полезную информацию. Нет, есть все-таки польза от таких вот достижений человеческих! Правда, в картах фотообзора этой улочки не оказалось, но этого, в принципе, особо и не требовалось. Проверить ее ножками мне никто не мешал. Именно поэтому я и сказал своему собеседнику, что смотреть станут издали. В подобном случае выставлять наблюдение на самой улице — дело бессмысленное и неблагодарное. Только клиента спугнут. Вот взять под контроль точки возможного наблюдения — это да, резон немалый в том есть. И в случае удачи можно будет эффектно слепить наблюдателя. С точки зрения противника, это как раз я сам и окажусь.

Отчего у меня мысли такие мрачные? Почему во всем вижу только плохие стороны?

Так это только круглый дурак все время счастлив. Оттого, что проблем никаких не замечает или попросту не соображает. Поэтому и весел он без причины.

А у нас…

«Что касается ума — он светлехонек весьма. Слава богу, отличаем незабудку от дерьма!»

Вот хорошо же в свое время Филатов написал! Прямо целыми абзацами можно в повседневную жизнь вставлять! Даже и в разговор.

Что там недавний собеседник сказанул?

«…Внутри машины конвой из сотрудников корпуса. Наши только водитель и старший машины…»

Ага, щас!

Не может этого быть, потому как инструкции корпуса такое вот взаимодействие прямо запрещают! При любых обстоятельствах! Откуда это известно?

Опять же — вернемся к классикам. На эту тему еще Высоцкий прошелся, лучше его мне все равно не сказать.

«…Кто мне писал на службу жалобы?! Не ты?! Да я же их читал!»

Именно так — читал я эти инструкции. А вот мой собеседник — нет. Да и кто б ему это позволил?

Мне, откровенно говоря, тоже их на блюдечке не выносили. Сам добыл, вместе со всеми прочими документами. Буквально обрел в бою, можно сказать. И имею в качестве законного трофея. И никому не отдам, хоть оно дерись. Только вот в Интернете все это добро не выкладывал, хотя и переслал кое-кому. Для ознакомления, так сказать, и расширения кругозора многих заинтересованных лиц. Собеседник мой вчерашний в их число, понятное дело, не входил. А то и поумнее что-нибудь сумел изобразить. Ну, да я не нанимался всеобщую грамотность повышать…

«…У корпуса нет своего автотранспорта?

— Автозаков-то? Откуда они у них? Да и зачем — у нас же они есть?»

И здесь оппонент мой лопухнулся. Опять же — по причине незнания внутренних документов «помогальников». Внутри их автомашин он не был и устройства не знает.

Иначе был бы в курсе того, что каждый фургон оборудован стационарными наручниками, как раз на случай перевозки задержанных. И инструкции корпуса прямо предписывают перевозить всех задержанных «помогальниками» лиц только в автомашинах корпуса. Всех! Без какого-либо исключения.

Стало быть — это подстава.

Прямая и непосредственная.

Ловля на живца.

Каковым в настоящий момент выступает Батя. А я, стало быть, та самая щука, которую и хотят таким макаром изловить. Ну-ну… а про зубки народ опрометчиво позабыл…

Что еще интересного удалось мне вытащить из разговора?

Да много чего.

Во-первых, совершенно точно теперь мне понятно, что это не инициатива корпуса. Вот тут бы и про инструкции вспомнили, да и фургончик не пожлобились подогнать. Для дела — не жалко!

Во-вторых, это рупь за сто — местная придумка. Наверху у нас тоже не Менделеевы сидят, но уж у них-то ума хватило бы генерала в такие игрища не втягивать. Он, хоть и отставник, однако же фигура весомая. И безболезненно шутить с таким дядей… м-м-да, я бы сто раз подумал. А местным на эти расклады — начхать и забыть, их проблемы центра вообще не колышат.

И кто же у нас тут такой безбашенный?

Постучавшись в некоторые адреса (опять Интернет помог), такового клиента установить удалось.

Полковник Варенцов Виталий Евгеньевич. Сидел в свое время аж в центральном аппарате МВД — в оргинспекторском отделе. Где и погорел на взятке. Точнее, на взятках. Но — дядя хитрый, вовремя кое-где подмазал. И отделался сравнительно легко — вылетел в заштатный городишко. На должность начальника уголовного розыска, где и пребывает по сей день. Ясен пень, ему тут несладко — работать все-таки требуют. Хоть и не шибко — однако же с прежним местом не сравнить. Вес не тот, влияние — даже говорить смешно! Вот у него-то все причины есть, чтобы отсюда слинять. И — абсолютно любой ценой!

И что из этого следует?

А то, что противников моих — немного. Не может полковник такое дело один провернуть, это понятно. Но и помощников у него мало — дело насквозь противозаконное (даже при нынешнем раскладе обстоятельств). Что там может выгореть — еще бабка надвое сказала. Это Варенцову тут сидеть — нож острый. Прочие же его сотрудники и так не шибко плохо себя чувствуют. Откровенных карьеристов и отморозков здесь много быть просто не может. Да и не стал бы полковник посвящать в свои замыслы такую кучу людей — рискованно это. Что там с будущей операцией — еще бог весть, а вот сдать беззаконного шефа (и при этом себе, родимому, плюшек поиметь) — это запросто. Даже и не чихнут.

И что с того следует?

А то, что держат генерала не в тюрьме. И никуда оттуда не возят.

И ни в каком официальном месте он тоже не сидит — учитывая то, что Шамова всерьез ищут не только полицейские, риск провала неоправданно высок.

«…его возят не в официальное учреждение. Куда-то в город. В обыкновенную контору. У нас тут таких полно. Его уводят куда-то внутрь и через пару-тройку часов возвращают назад…»

А вот в это — верю!

Только ошибся мой собеседник. Точнее — намеренно соврал. Генерала туда никто не возит — он там и сидит.

Место, где должна машина притормозить, отыскалось сравнительно легко. Да чего искать? Одно оно тут такое. Просматривается действительно хорошо и сразу с нескольких точек. И развалины поблизости всякие есть, можно неплохо заныкаться.

И наверняка такую возможность тоже уже учли. Уж двоих-троих оперативников сюда заранее спрячут. Ничего, вам ребятки, такой моцион не помешает. Свежим воздухом дышать полезно.

А когда их спрячут? С ночи? Фигушки — нет у полковника такого количества людей, некого ему там настолько задолго размещать. Машина прибудет после шестнадцати, стало быть, потенциальный злодей появится на своей наблюдательной точке за два-три часа. И следовательно, оперативники тоже займут посты заранее — еще часа за четыре. То есть, исходя из логики внутреннего устройства полиции, не ранее десяти часов. Почему?

Да просто все. К восьми часам они прибудут на службу. Развод, туда-сюда, это как минимум еще полчаса. Полковник изобретет для них какую-то задачу, проинструктирует. Некоторое время уйдет на обдумывание приказа, выбор места для засады. Пока они сюда прибудут, попрячутся… словом, десять, а то и одиннадцать часов, не раньше.

Куда повезут генерала?

Куда его не повезут — я точно знал. В тюрьму. Поэтому и место для засидки выбрал соответствующее. Правда, с этой точки совершенно не просматривался поворот, на котором должна была остановиться «сломавшаяся» автомашина. И что с того?

В конце-то концов, у нас какой век на дворе? Восемнадцатый? Ах да, ошибся я малость — двадцать первый!

Какой-никакой технический прогресс все-таки наличествует.

И в обычном супермаркете можно вполне свободно купить множество самых разных электронных приспособлений. Очень даже интересных, надо вам сказать…

Разумеется, в шестнадцать часов машина не появилась — так я на это и не рассчитывал. Бардак… что-то там у них не срослось. Лишнее подтверждение тому, что «помогальников» здесь не будет, для них такое отступление от плана проведения мероприятия — вещь совершенно невозможная.

А вот уже в половине пятого ожидаемый автотранспорт нарисовался.

И надо сказать, что ожиданий моих он не обманул.

Обычный полицейский автозак.

Все поняли?

Полицейский.

А не уиновский!

У них даже раскраска разная — знающий человек на раз-два это замечает.

Значит, УИН не в игре, агент полковника работает на свой страх и риск. И со своим служебным руководством в этом вопросе не контактирует. Списываем их контору — в машине будут сидеть люди Варенцова.

Как и было обещано, машина тормознула у поворота, и водитель, хлопнув дверцей, полез под капот, имитируя ремонт. Валяй, парень! Из тебя артист неплохой выйдет!

Прошло минут десять — из машины никто более не выходил. Только в кабине сопровождающий опустил стекло: все-таки солнышко припекало и сидеть там было некомфортно.

Интересно, полковник паузу выдержит — или как? Насколько быстро прибудет второй автозак? Думаю, что, пока его люди не обшарят все возможные точки нахождения наблюдателя, машина не появится.

— «Аргун» — «шестому».

— На связи.

— Объект проверен — никого подозрительного не обнаружено.

— Выставьте там пост и следуйте к следующему месту.

— Понял, выполняю.

— «Аргун» — «седьмому».

— На связи.

— Отрицательно. Пост выставлять нецелесообразно — место открытое, наш человек там будет заметен.

— Понял вас. Осуществлять наблюдение издали.

— Есть, издали.

— «Аргун» — «девятому».

— На связи.

— Обнаружено двое — молодой человек и девушка. Распивали вино.

— Задержать — и в отдел. Сопроводить, предусмотрев все неожиданные выходки с их стороны.

— Есть, задержать.

Так, вот и вторая машинка нарисовалась! Стало быть, обшарили опера все подозрительные точки. Ну, что ж, пора и за работу.

Отодвигаю в сторону ноутбук, на чьем экране продолжает неспешно разворачиваться комедия, поставленная актерами из местного розыска. Я эту картинку наблюдаю через тривиальную камеру мобильного слежения — такие сейчас на многие ларьки вешают. По обыкновенному модему мобильной связи, воткнутому в гнездо ноутбука, она мне это изображение и передает. А установлена камера в обычной мятой и грязноватой картонной коробке, которая сиротливо валяется на обочине недалеко от условленного места. Лиц, разумеется, не видно, но это не главное — места точной остановки автозака я не знал и оттого расположил камеру так, чтобы она просматривала максимально возможный участок улицы. Вы спросите — как же узнать генерала? Так и это — не самая трудная задачка.

Из большой ярко раскрашенной коробки вытаскиваю чудо-девайс — летающий крест, или X-коптер. Управляется эта штучка по мобильному телефону, точнее по смартфону, на экран которого и передает всю картинку. Игрушка для школьников старших классов. Летает быстро и тихо. Одна беда — недалеко. Так это сейчас и не требуется.

Скользнувший над крышами летательный аппарат бесшумной тенью мелькнул между домами и описал круг над стоящими машинами. Его никто не заметил — электромоторы работали тихо, а четыре десятисантиметровых винта тоже не издавали особенных шумов. Да и не расслышат его сидящие в кабинах люди — работающий двигатель собственной машины надежно заглушит любой посторонний звук. Тем более такой негромкий.

Наклоняю смартфон, и изображение на экране послушно смещается — аппарат заложил вираж.

Вот!

В открытую дверь спускается высокий седоволосый человек. Останавливаю движение дрона и торопливо нажимаю кнопу — «сделать снимок». Есть! Еще один… Увеличение, это он — Батя!

Человека проводят по улице и пересаживают в другую машину. Снова верчу в воздухе смартфоном, и, подчиняясь командам, тот бесшумно опускается на крышу автозака. А на днище летательной штучки — двусторонний скотч. Зачем? Да чтобы ветром не сдуло! Хотя автозак едет и так не слишком быстро, и вероятность этого не столь высока. Правда, я еще и обычной оконной замазки снизу налепил, тоже для этой цели. Авось обе эти хитрости помогут, мне и нужно-то, чтобы этот — теперь уже нелетающий — агрегат продержался на крыше несколько минут.

Не выключая смартфона, сую его в карман. Захлопываю крышку ноутбука, запихиваю его в рюкзак. Выкатываю из кустов скутер, его я купил еще вчера — тут с ними тоже все в норме.

— «Аргун» — «второму».

— На связи.

— Этап три — завершен. Никого подозрительного не обнаружено.

— Понял вас. Следуйте на точку.

— Есть, на точку.

Стоило машине свернуть за угол, как с соседней улицы неторопливо вывернулся скутер. Почему оттуда? Так радиосигналу все равно — в зоне видимости я сижу или за соседним домом. Лишь бы в зоне приема. А здесь ретранслятор совсем недалеко, так что проблем с этим никаких.

— «Аргун» — «третьему».

— На связи.

— Наблюдения за машиной нет. В радиусе прямой видимости никаких транспортных средств не обнаружено.

— Понял вас. Снимайтесь, далее по плану.

Так и зачем, скажите мне, вплотную за автозаком ехать? Камера дрона, сидящего у машины на крыше, исправно передает на смартфон все, что сама видит. Так что вполне возможно следовать в приличном отдалении. И не мозолить глаза контрнаблюдению, которое наверняка тут где-то присутствует. Это же азы! А их надо чтить!

— В канале «Аргун». Операция завершена, всем работать по плану. Дополнительные посты — снять. Задержанных проверить, доставить в управление.

Пропетляв по старинным кривоватым улочкам около двух километров, машина заезжает в узкий дворик. Прибавив газу, заворачиваю туда и я. Если мои предположения верны — гнездо полковника, конспиративная квартира, где-то здесь.

Из остановившегося автозака неторопливо выбрался старший машины. Похлопав себя по карманам, вытащил пачку сигарет и закурил, с наслаждением выпустив струйку дыма. Повернул голову на звук работающего мотора. За гаражами и какими-то сарайчиками промелькнул скутер. Мотор затих, надо полагать, водитель свернул куда-то в сторону или вовсе заглушил его. Правда, чуть в стороне послышался еще один звук — мотора посильнее, наверное, какая-то автомашина тоже завернула следом. Но в поле зрения она не показывалась, скорее всего, водитель во двор не заехал, остановился поблизости.

Прошло еще немного времени, и из узкого прохода, ведущего в соседний дворик, вышли двое плечистых парней.

Старший машины успокоенно кивнул и, выплюнув сигарету, постучал кулаком по стене кузова. Лязгнула дверь, и на улице показался конвоир:

— Что там? Пришли?

— Да. Выводи.

Откинув лесенку, конвоир сошел вниз, сопровождая пленника. Дождавшись, когда встречающие подошли поближе, отстегнул от своей руки наручник и протянул его одному из подошедших:

— Принимайте клиента.

Тот, кому он протянул наручник, молча кивнул и застегнул его на своей руке. Вся троица развернулась в обратную сторону. Конвоир поднялся назад и втянул за собою лестницу. Хлопнула дверь кабины, и автозак, взревев мотором, двинулся на выход.

Пройдя по небольшому проходу, конвоиры и арестант вышли в соседний двор. Тот был чуток побольше, но такой же сонный и пустой. С улицы сюда не доносилось никаких шумов, двор словно вымер. Справа от идущих стоял старый трехэтажный дом — самый большой здесь. К нему они и направились.

Хрустнул камешек.

Замыкающий конвоир обернулся — кто там? А… какой-то скособоченный мужик с рюкзаком. Ну, это не про нашу душу — с такими мешками на захват не ходят. Да и топает мужик совершенно определенно и целеустремленно — мимо нас, наверное, на параллельную улицу выйти хочет.

Толкнув дверь, передний конвоир, ведя за собою арестанта, вошел в подъезд. Второй, двигаясь следом, чуть попридержал дверь — старая и расхлябанная, она, под действием сильной пружины, громко бахала на весь подъезд. И в этот момент что-то сильно ударило его в спину. Сразу стали ватными ноги, ослабли сильные руки. Угасающее зрение зафиксировало оседающего на пол напарника. С ним тоже что-то произошло.

Как известно, пистолет — оружие ближнего боя. Так во всем просвещенном мире считать принято. Американцы даже не применяют его на дистанциях свыше двадцати пяти метров, мол, мало шансов на точное попадание. У них вообще даже при стрельбе с пяти-шести метров половина полицейских мимо лупит. Ей-богу, сам такие статьи читал! Ну, как они пишут, это понять можно. Боевые условия, стресс, нервы и все такое. Словом, если цель дальше двадцати метров, бери винтовку.

Хрен его знает, может, для них это и правильно. Но нас отчего-то учили иначе… В общем, для меня тридцать метров — дистанция нормальной стрельбы. И АПСБ на этом расстоянии — вполне себе подходящая машинка. Я же говорил, что, когда дивизию расформировывали, много бардака творилось. Можно было хоть бронетранспортер увести — и это списали бы в то время. Ну, такой агрегат мне ни к чему (топлива много жрет), а вот «стечкин»… мечта детства. А уж с глушителем — так и вовсе. Стрелять нас натаскивали долго и тщательно, так что и данном случае мордой в грязь я не ударил.

Сухие щелчки выстрелов не привлекли особенного внимания — не шевельнулась ни одна занавеска. Глушак, он того… способствует.

Быстро бегу к подъезду. Передний конвоир чего-то там дергается — живой еще? Был…

— Товарищ генерал!

— Волин?

— Так точно! Ключи от наручников?

— У этого, — кивает Батя на заднего конвоира, — в кармане пиджака.

— Ага! — наклоняюсь и обшариваю упавшего.

Здоровенный, молодой еще парень. Что ж тебя, дорогуша, потянуло во всякие непотребные игрища? Так и жил бы, как нормальный человек. А вот теперь лежит в обшарпанном подъезде бездыханный труп. Думать надо, родной, на чью сторону вставать! Не все деньги, что заработать можно, следует хапать. От некоторых не грех и отказаться.

На мониторе наблюдения хорошо просматривалось, как вбежавший в подъезд человек с рюкзаком наклонился над телом конвоира, обшаривая его карманы. В руке вбежавшего виднелся пистолет. Сидевший у стола солдат вскочил на ноги.

— Сэр! Контакт! Вооруженное нападение на конвой!

— Дилэни! Мацкявичус! Со своими группами — на выход! — нажал клавишу на манипуляторе радиостанции лейтенант.

С треском распахнулись ворота на двух расположенных неподалеку от дома сарайчиках.

Закованные в бронекостюмы, две группы солдат корпуса рванулись к подъезду.

— Сзади! — крик генерала стеганул меня по ушам.

Привычка — вторая натура.

Мгновенно рухнув на пол, разворачиваюсь назад.

Здрасьте, приплыли…

От группы сарайчиков, стоявших в глубине двора, к подъезду, как застоявшиеся кони, прут две группы «помогальников». С пистолетами в руках — собрались воевать внутри дома. Ну да, винтовка в таких условиях даст кучу рикошетов. Разумно… Бегущие не стреляют — для них далеко, да и нужен я им живым. Один. Генералу, надо думать, «не повезет». Уж для него-то «случайная пуля» наверняка отыщется. Не упустят они такую возможность. Могу поспорить, что пуля эта вылетит из моего пистолета.

Вот, значит, как… Засада-то хитрее оказалась, чем я ожидал. Ну, да ладно, и для вас, мужики, у меня кое-что есть!

Бронекостюмы «помогальников» — вещь серьезная. Бронежилет — пятого класса. Обычно они четвертым классом в повседневной носке обходятся, но здесь явно боевая ситуация. Так что возьмут то, что покрепче. Рисковать не станут, иначе — страховка побоку. Мол, пренебрег мерами безопасности!

Шлемы у них — вообще загляденье. С принудительной вентиляцией, радиофицированные. Пуленепробиваемое забрало, поляризованное стекло — класс!

Даже рукава — и те из кевлара. Осколок их не берет, да и пуля не всякая. АПСБ точно не пробьет.

А есть ли у них вообще слабые места?

Есть.

Ноги — их броней не закрывают.

Нет, от осколков-то они вполне себе защищены — тоже кевлар. Слабее, чем на рукавах, но это и понятно. Солдаты приучены действовать из-за укрытий. А в таком случае их ноги противник не видит. Даже и сейчас несколько человек несут в руках тяжелые штурмовые щиты — подготовились ребята. Готовы мгновенно составить непрошибаемую баррикаду.

И руки.

Кроме штурмовых перчаток (они от ножа защищают), ничего другого на них нет. И это понятно, как иначе стрелять-то?

А в магазине АПСБ — еще двадцать пять патронов (удлиненный магазин — он на тридцать выстрелов) осталось.

Мало?

Ну, это кому как.

Мне — так и вовсе выше крыши!

Сейчас эти парни подбегут метров на десять-пятнадцать, выстроят баррикаду из щитов и попрут вперед несокрушимой стеной. А отчего не сразу?

Ведь не видят они другого оружия! Только пистолет у меня в руке. А для него — далеко! Не попасть.

Для вас, ребятки, далеко.

А для нас — так в самый раз.

Кр-р-р…

Стреляю я быстро, почти автоматическим огнем. Можно, конечно, и очередью — пистолет это позволяет.

Можно, но не нужно. Точность не та.

А так — вполне на уровне.

Пуля по голени — это уж точно не подарок! Скорее уж — совсем наоборот.

Вот несколько человек замыкающих это и оценили по достоинству.

Больно же!

А отчего замыкающих?

Так не все сразу, господа!

Кр-р-р…

И еще парочка «помогальников» завертелась на земле. Не побегаешь на простреленных ногах-то!

Бах! Бах! Бах!

Ага, это генерал завладел пистолетом одного из конвоиров. Ну, что сказать? Профессионал, мне до него — как до Пекина ползком.

Три выстрела — двоих снес!

«Ярыгин» — машинка мощная, хоть я его и не люблю.

Одному генерал точняк в забрало влепил. Понятное дело, не пробил. Так и воевать этот боец уже не станет, сотряс мозгов (или что там у него под шлемом?) Батя ему качественный обеспечил.

Второй пулю в руку схватил, от кисти аж брызнуло, на землю сразу рухнул и куда-то в сторону пополз. На трех костях, ага…

— Телефон!

— Что?

— Телефон дай!

Раз Батя телефон требует, ему виднее. У него мышление стратегическое, знает, что в данный момент нужнее. Да и возможности он уже просчитал, уверен, что я отобьюсь. Или не уверен? И спешит сделать что-то более важное?

Но аппарат я ему бросаю — приказ есть приказ!

Он быстро нажимает кнопки:

— Это «Часовой»! Код «Лето»! «Лето», я сказал! Как понял?!

Ну, это уже что-то и вовсе непонятное началось. Ладно, у меня и свои дела есть…

А штурмовиков-то меньше стало.

Из сараев вывалилось около дюжины человек. Точнее — ровно двенадцать и вывалилось. Все верно, шесть штурмовых двоек — стандартное построение. Четыре щитоносца и по три человека за каждым из них.

Было — по три.

Хорошо обученные солдаты с хрустом врубили свои щиты в щебенку двора. Укрылись за ними, выглядывая в пуленепробиваемые амбразуры. И стали ждать своих товарищей.

Угу.

Дождались, по правде говоря.

Пятеро подбитых пулями «помогальников» валялись на земле, один куда-то уже уполз. Они все были живыми, но, увы, совершенно небоеспособными. И за щитами осталось всего два человека, готовых идти в атаку. С таким соотношением сил солдаты корпуса на штурм не пойдут — запрещено, ведь численного превосходства нет. А это — неоправданный риск.

— Сэр! Докладывает лейтенант Робертс! Противник оказал отчаянное сопротивление! Несем потери! Требую подкрепления!

— Держитесь, помощь уже в пути!

Завывая сиренами, неслись по узким улочкам фургоны вспомогательного корпуса. Включенные маячки разбрасывали по сторонам всполохи красно-синих огней.

— Наверх! — толкает меня в ногу генерал.

Раз он туда ведет, стало быть, знает зачем.

Быстро присобачив «сюрприз» для штурмующих, подхватываю рюкзак и несусь вверх по лестнице.

А Шамов стоит у двери на третьем этаже.

Звонит.

Каким-то условным звонком.

Откроют?

Или нет?

Стереотип человеческого мышления — условный сигнал — свои — надо впускать.

Лязгает замок и дверь приоткрывается.

В ту же секунду генерал стреляет. Видимо, он знает того, кто эту дверь отпер. И очень его не любит. Ну да, надо полагать, здесь Батю и держали — оттого-то он условный сигнал и запомнил.

Рывок двери на себя — цепочка. Не пускает. Но против пули она выстоять на может, и, жалобно скрипнув петлями, дверь распахивается.

— Лестницу держи!

Это мы можем, тут меня учить не надо, сам, кого хочешь, научу.

Рюкзак на пол, достаем «помогальниковский» стрелковый комплекс.

Считается, что эта штука не работает, если при снятии с предохранителя хозяин не ткнет большим пальцем правой руки в паппилярный датчик. Но хозяина у меня тут нет. И нет его правой руки, даже большого пальца этой руки при себе не имею.

А зачем?

Срезанный с него кусочек кожи, в спирту выдержанный да на спичечный коробок присобаченный, с успехом хозяина заменяет.

Неэстетично, скажут некоторые товарищи. Возможно, не спорю. Так я на войне, а тут — не до эстетики. Здесь работать надо. А сантименты все — это потом будет.

Взгляд вниз — что там?

Стоят, за щитами скрылись.

Ну, что ж, ребятки. От осколков вас доспехи защитят, не спорю. А как насчет термобарической гранаты?

Плохо.

В том смысле, что это для них плохо, для меня-то как раз наоборот — хорошо.

Рвануло аккурат между стоящими. Поплохело разом всем. Надеюсь, что конкретно поплохело. Во всяком случае, на ноги уже никто не встал.

Переключаю режим огня и одиночными выстрелами добиваю раненых штурмовиков. Тех, которые не успели уползти.

Жестоко?

Так война же…

Истребительная, кто не понял. Или они нас — или мы их, третьего не дано. Кто из вас поднимал руку на отставников? Кто убивал их, имитируя бандитский налет? Вы даже память о них и ту обгадить постарались! Выставить честных офицеров бандитами и грабителями. Той же мерой, господа! По всей наглой морде!

Я вас сюда не звал, все претензии — к президенту! И к его окружению — «поборникам справедливости». Выставляйте им иски, судитесь — флаг вам в руки!

В глубине квартиры грохочут выстрелы, и через несколько секунд из двери выглядывает Батя.

— Чисто тут! Сейчас ключи отыщу — здесь есть дверь на черный ход! А оттуда — в подвал, можно на соседней улице выйти. Меня сюда так и затащили в первый раз, запомнил. Минутку еще продержись, лады?

— Заметано, товарищ генерал! Продержимся!

Опа… а вот это я поторопился…

Сшибая на своем пути заборы, во двор вламывается знакомый фургон.

И тут же получает гранату прямо в водительское стекло.

Прокатившись еще метров пятнадцать, он бодает тупорылым капотом стену дома. Но следом ломится еще один, еще…

А гранат для подствольника у меня мало, всего десяток. Есть еще несколько ручных, пистолеты. Но против такого количества нападающих — это на пять минут боя. Прижмут огнем, и морды не высуну.

— Товарищ генерал! Уходите, я прикрою!

— Понял!

Вот так, отсюда мне уже не уйти. Не знаю, в курсе ли эти ухари про подвалы, но… по крайней мере, пока я тут веду огонь, они туда сразу не полезут. И у Бати есть шанс. Небольшой — но есть.

Ладно, я пока еще жив. Подтверждаю это, положив парочку гранат между фургонами. Осколочными бью, термобарических у меня всего две штуки осталось. Ничего, глядишь, и от этих кому-то прилетит.

От рамы летят щепки, и приходится нырять вниз — «помогальники» пристрелялись.

Внизу, в подъезде, бухает — «сюрприз» сработал. Выдергиваю чеку из рубчатой «феньки» и выбрасываю ее в окно. Сейчас она дворик-то подметет…

Снова гремит взрыв, и за окном орут сразу несколько голосов.

Как это в старом анекдоте? Где коту хвост накручивают?

«Не любит, стерва, ох не любит…»

Так и есть чего не любить, между нами-то говоря.

Сползаю чуть вниз, на предыдущую площадку. Встаю на ноги и, прижимаясь к стенке, выглядываю.

Ух ты! Даже бронетранспортер подогнали — видать, насолил я им тут здорово. Таких случаев, чтобы бронетехнику корпус выводил, даже и не припомню что-то… Есть она у них, но всегда в расположении части стоит. Да, супротив этой машинки (а у него там крупнокалиберный пулемет помимо пушки стоит) мне плясать трудно будет. Дом, хоть и не новодел, стены крепкие, но пушка (даже и пулемет) его разберет в два счета.

Ну, а пока не разобрали…

Успеваю выстрелить всего два раза, положив гранаты в скопление солдат, и меня снова загоняют под подоконник. Путь один — наверх.

— Жильцы дома! Вспомогательный корпус проводит спецоперацию по нейтрализации террористов! Просим всех мирных граждан покинуть помещения и выйти во двор — вас проводят в безопасное место! Мы прекращаем огонь!

И точно — огонь стих.

Значит, у меня есть еще несколько минут.

Щелкает замок двери — поворачиваюсь туда, держа оружие на изготовку.

Молодой парень. Глаза настороженные, явно испуган, но виду не подает.

— Мы… нам во двор…

— Иди, — поднимаю оружие стволом вверх. — Я не стреляю, видишь?

— А они? — кивает он в сторону окна.

Выглядываю из-за угла. Здрасьте, даже телевидение нарисовалось. Нет, под камерами даже корпус стрелять не станет.

— Там телевизионщики, при них не станут. Идите.

Из соседних дверей тоже выходят люди. Как их тут много! А я и не ожидал, думал, что Варенцов какое-то полуобитаемое здание выберет для своего гнезда.

Они быстро пробегают мимо, некоторые оборачиваются и внимательно меня разглядывают.

— Вы Волин? «Имперец»? — спрашивает меня какая-то тетка.

— Ну да…

— У меня в квартире есть выход на черный ход! Дверь я открыла — уходите туда!

— И у меня… — откликается седоватый дедок. — Вон та дверь!

— Спасибо. Но мне уходить нельзя.

Люди выходят из подъезда и пересекают двор. Цепочка скрывается за бортами бронетранспортеров — их уже три штуки, тесный двор весь забит техникой. Солдат не видно совсем, пары десятков покойников «помогальникам» хватило, чтобы не посылать их более на штурм.

— Господин Волин! — снова орет мегафон. — Высылаем парламентера, не стреляйте!

Даже так?

Хотят уговорить меня сложить оружие?

— Валяйте!

Из-за брони показывается грузный немолодой мужик. Явно офицер, причем, судя по всему, вояка тот еще.

Он снимает каску, сбрасывает бронежилет. Поворачивается, демонстрируя отсутствие оружия. Достает из-под погона пилотку, расправляет ее и надевает.

Подходит к двери, я слышу, как скрипит битое стекло под его берцами.

Звук шагов, и над площадкой появляется голова.

— Достаточно! — приподнимаю я левую руку. — Здесь стойте.

— Я присяду?

— Сделайте одолжение.

Мужик опускается на ступеньку и опирается на стену.

— Здравствуйте. Позвольте представиться — майор Ганс Дорфмайер.

— Сказал бы — добрый день, но для вас он явно не такой. Полагаю, что мое имя вам и так известно?

— Да. Но и для вас — это тоже не самый удачный день.

— Ну, это еще как сказать…

— Да как ни говорить. Черный ход мы уже заблокировали, вам не уйти.

А мужик-то по-русски неплохо шпарит!

— Изучали наш язык?

— Заметно?

— И даже очень. У вас есть какие-то предложения?

— Одно — сложите оружие.

— Смысл?

— Проживете еще немного. Будет суд…

Саркастически хмыкаю.

— С вполне предсказуемым приговором?

— Есть альтернатива этому?

— Она всегда есть. Погибнуть с оружием в руках, сражаясь с врагами своей страны.

— Мы вам не враги! Нас сюда пригласил ваш президент!

— Это — не весь народ.

Майор молчит, что-то обдумывая.

— Вы — смелый человек, господин Волин. В иных условиях я счел бы честью знакомство с вами.

— По крайней мере, вы сможете рассказать всем, что были последним, кто со мною разговаривал.

— Но… вас могут взять живым…

Скашиваю глаз влево и вниз.

Он смотрит туда же. Прижатая ногой, на полу лежит граната.

— Чеки нет, майор.

— Понимаю… с этого места вы уже не отступите.

— Правильно понимаете.

— Ну что ж! — Он встает и отряхивает брюки. — Как бы то ни было — я рад, что увидел вас лично.

Он прикусывает губу, делает шаг вперед и… протягивает мне руку.

— Как говорится, не для прессы, но — я вас уважаю!

— Взаимно, хоть вы и служите в корпусе.

Пожимаю ему руку.

Он отдает честь, не по-нашему вскидывая руку к голове. Поворачивается, и я снова слышу, как скрипят битые стекла под его ботинками.

Выйдя во двор, майор обогнул бронетранспортер, подошел к штабному фургону.

— Ну, что у вас, Дорфмайер? — спросил его выглянувший в открытую дверь полковник Меллони.

— Он не сдастся, господин полковник.

— Вы объяснили ему создавшееся положение?

— Да, господин полковник Волин прекрасно все видит сам.

— И понимает, что у него нет никаких шансов?

— Очень даже хорошо понимает. Он опытный солдат и трезво оценивает свои шансы. Поэтому не строит никаких иллюзий. Этот человек будет драться до последнего патрона. И даже мертвый будет опасен для нас — он держит под ногой взведенную гранату.

— Фанатик!

— Солдат, господин полковник.

Меллони фыркнул и взял в руки микрофон:

— Внимание стрелкам! Виду того что террорист будет драться до последнего патрона, приказываю: расстрелять подъезд дома… На каком этаже он сидит, майор?

— На втором, господин полковник.

— …Расстрелять из пушек лестничную площадку второго этажа. По окончании стрельбы забросать подъезд газовыми гранатами. После этого — штурм. Саперам быть готовым осмотреть тело террориста: оно может быть заминировано. Майор, удалите отсюда к чертям собачьим всех этих журналистов! Нечего этим падальщикам крутиться над телами наших солдат! Как уйдут — открывайте огонь.

Выглядывая из окна, вижу, как шевельнулись тонкие стволы автоматических пушек. Понятно, штурма не будет. «Помогальники» больше не хотят терять своих солдат. Здание попросту расстреляют орудийным огнем. Пострадавшим выплатят компенсацию, пресса широко осветит щедрый дар вспомогательного корпуса мирным гражданам и даже постарается на этом заработать какие-то дивиденды лично для себя. Наклоняюсь к полу и вытаскиваю из-под подошвы ботинка гранату. Я соврал тогда майору — чека на месте. Отступлю наверх в конспиративную квартиру полковника. По крайней мере, ее-то сразу расстреливать не станут. Майор уверен, что я с площадки никуда не уйду. Обманем его ожидания и выиграем еще несколько минут жизни. Авось прихвачу с собой еще парочку сорвиголов. Ведь проверять подъезд станут солдаты, а не бронетранспортеры — те еще не могут ездить по лестницам. Осторожно прижимаясь к стене, забегаю наверх. А нехилая, однако, дверь в данной квартирке! Мало того, что металлическая, так еще и дополнительно усиленная. Интересно, это Варенцов оборудовал или еще до него тут какие-то делишки проворачивали? На окнах квартиры установлены решетки. Если бы меня штурмовали обычным способом, то они стали бы серьезным препятствием для штурмующих. Но против артиллерийского снаряда это преграда слабая.

Ба-бах!

На лестнице ухнул первый разрыв. В приоткрывшуюся дверь хлынули клубы пыли. Начали пристрелку. Надо бы дверь прикрыть, а то запылят мне тут все.

Ш-ш-ших!

Выметнувшаяся откуда-то дымная полоса ударила вбок переднему бронетранспортеру. Мгновенно сдетонировал боезапас, и башню с пушкой подбросило метров на двадцать вверх. Буквально через секунду вторая реактивная граната ударила в корму еще одному бронетранспортеру. Тот не взорвался, но тонкий орудийный ствол бессмысленно задрался вверх. Стрелять было некому: экипаж погиб. Третья машина завертела стволом, пытаясь отыскать неведомого противника. Но с крыш окружающих домов ударило сразу несколько гранатометов, мгновенно превратив в костры большую часть техники корпуса. Где-то за домами захлопали подствольные гранатометы, и гранаты взорвались среди обезумевших от страха солдат. Эхом отозвались автоматные очереди — неизвестные, зайдя со спины, в упор расстреливали солдат у черного хода.

Выглядывая в окно, я тщетно пытался понять, что за бардак творится там внизу. Свою лепту я, разумеется, тоже постарался внести: удачно подстрелил одного из бегающих внизу штурмовиков. Но неведомые стрелки и без моей помощи прекрасно обошлись. Судя по тому, как ловко они накрыли большую часть техники, ребята там были грамотные и опытные. Таких учить — только дело портить.

Ну, что ж, стало быть, судьба дает мне еще один шанс. И я уж постараюсь использовать его в полной мере.

Имперец. Книга 2. За Державу обидно!

«Несмотря на достигнутые нами успехи,

оперативная обстановка остается сложной…»

Ритуальная мантра руководства УВД, произносимая обычно на годовом итоговом совещании

* * *

– Прошу всех садиться, господа! – хозяин кабинета, невысокий полноватый человек, жестом указал вошедшим на удобные кресла. – Устраивайтесь поудобнее – и приступим!

Полноватого человека звали Борис Григорьевич Каменский, и занимал он должность советника президента. На публике появлялся редко, даже вездесущие СМИ не обращали на него особенного внимания. Он проходил у них по графе «И другие официальные лица». Интервью не давал и ничем внимания к своей персоне не привлекал. Даже толком не было ясно – чем он вообще занимается и что делает. Ну, сидит в большом кабинете на Старой площади – так по должности же положено. Сам он очень редко куда-либо выезжал, а уж чтобы к себе кого-то пригласить… про то как-то и вовсе не слыхивали. Тем удивительнее было получить от него вежливую просьбу посетить его офис для консультации.

Да и состав приглашенных… тоже вызывал некоторое недоумение. Почему, например, в одном случае пригласили начальника УВД и начальника полиции, а в другом – только последнего? И отчего приглашены одни области, а проигнорированы другие? Ходили неясные слухи, что подобного приглашения удостоились ранее и руководители некоторых региональных управлений ФСБ – но там все было тихо. Никакой информации оттуда не поступало, контора традиционно не делилась своими внутренними секретами.

Точно так же осталась в секрете и повестка совещания. Ладно бы хоть тему как-то озвучили – так нет! Полная неопределенность! Так, за жизнь поговорить… Но в это, разумеется, никто не верил.

Оттого и витала в воздухе некоторая напряженность, подспудно – но присутствовала. Рассаживались, негромко переговаривались, приветливо кивали знакомым… и ждали. Чего-то необычного и, откровенно говоря, пугающего.

– Все устроились? – Каменский обвел глазами приглашенных. – Есть какие-то пожелания? Кофе, попить чего-нибудь? Не стесняйтесь, вы же не на оперативном совещании у министра, мы просто беседуем…

Кстати, а вот министр-то… его-то и нет. Как-то странно…

– Вы, надо полагать, не раз уже задали себе вопрос – зачем вас всех пригласили? Не буду терзать никого неизвестностью. Меня, собственно говоря, интересует лишь одно обстоятельство – феномен так называемого Имперца… Не те сводки, что ежедневно отправляются наверх, – а ваши личные мнения. То, что не сообщается в докладах министру.

Так… Вот он – звоночек! Ведь свербило же у многих! Чуяло сердце – икнется еще этот Волин – и не раз!

– Итак, господа? Кто начнет?

Хм, легко сказать – кто? А кто? Некоторым образом – лечь на амбразуру. А неохота…

– Нет желающих? Ну, что ж… тогда, если не возражаете, начнем по списку… или – нет! Вот у нас тут сидит начальник УВД Ивановской области – его первого и спросим! Прошу вас, господин генерал-майор! Не стесняйтесь – тут чужих нет!

Полноватый генерал-майор полиции Рахимов встал со своего места.

– Ну… я несколько не готов… в смысле – именно по этому вопросу.

– Но, господин генерал, от вас же и не требуется полный и обстоятельный доклад по всем аспектам данной проблемы! – развел руками хозяин кабинета. – Личное мнение – не более того…

– Ну… если в таком разрезе… – пожал плечами Рахимов. В принципе, именно он менее всех прочих имел основания хоть как-то волноваться на свой счет. Ни для кого не являлись секретом его давние и тесные дружеские отношения с министром внутренних дел. Да и кое с какими, так сказать, «национальными лидерами» и «коммерсантами» – тут тоже все было хорошо и прочно.

– Что я могу сказать по данному вопросу? Имеет место быть, да. Есть такое явление, есть. Но, господа, думаю, что не он такой первый! Были и до него всевозможные «робингуды», как без них? Но не делись никуда – сидят, кто уцелел. И этот долго не пробегает…

– А как вы считаете, Ильяс Мухамедович, поддержка населения у него есть?

– Есть. Всегда даже самых полных отморозков кто-то да поддерживает. Деньги никому еще лишними не стали, увы… И здесь – не исключение. Мы таких вот помощников как раз недавно и брали, да…

– И как?

– Да… в общем, живыми взять не удалось, увы… По нашим данным, они как раз самого Волина и ждали – должен был он туда прибыть… Не пришел, к сожалению.

– Вообще не пришел?

– Ну… нет.

– Простите, а как же начальник налоговой службы вашей области? Насколько я в курсе, он, кажется, вскоре и того… скончался.

– Ну… да. Застрелился он… – нехотя признал генерал.

– Угу. Тремя выстрелами из пистолета в голову… бывает… – покивал Каменский. – И прямо перед собой положил бо-оольшой списочек – когда и кого он там необоснованно поприжал… и в чьих интересах. Это, надо полагать, его совесть так замучила?

– Прокуратура вынесла заключение – самоубийство, – нахмурился генерал. – У нас нет оснований подозревать, что они…

– Ну, нет – так нет! – неожиданно согласился с ним президентский советник. – А вот эти – соратники Имперца, что живыми не дались, – они таким макаром деньги полученные отрабатывали? И много их там нашлось?

– Не очень. Долларов – чуть меньше пятисот. Тринадцать тысяч рублей и так – по мелочи еще.

– А оружие? Его у них сколько было?

– Эээ… автоматы имелись, пистолеты, обрезы…

– Штурмовой карабин «Бенелли-Супер-Шорт» разве у нас теперь по разряду обрезов проходит? – удивился Каменский. – Надо же?! А я и не знал… И сколько там было этих… прихлебателей?

– Трое.

– С четырьмя автоматами, двумя штурмовыми карабинами и десятком пистолетов. Ммда… прибарахлились… а ведь «Бенелли-Шорт» только у вспомогательного корпуса есть, даже и у наших спецчастей его не имеется, так?

– Так, – согласился Рахимов.

Присутствующие замерли. Что-то пошло… словом, необычно пошло, неправильно. Так раньше никогда не бывало. Начальник УВД зачитывал ритуальную «портянку», подчеркивал свои достижения, каялся в недостатках, получал положенную долю шишек. Или плюшек – это уж как наверху з а р а н е е решат… и все шло своим чередом. Но сейчас…

– И каковы были потери? – снова воззрился на генерала президентский советник.

– У нас?

– Вообще.

– Ну… у нас – трое раненых и один контуженый. У вспомогательного корпуса – восемь человек убитых и пятеро раненых.

– Причем трое – весьма тяжело… – покивал хозяин кабинета. – Ммда… надо же, а мы вот своим бойцам гораздо больше платим! А воюют они – куда как менее эффективно! Я вот не пойму, нам теперь надо либо наш спецназ сократить и зарплату им урезать, либо – этих нанять! Они же за деньги воюют, так ведь? Им же все равно – на чьей стороне, так? Как думаете, господин генерал, пойдут они к нам?

– Не пойдут.

– Почему?

– Ну… там не только деньги. Они же и просто так Имперцу помогают иногда.

– А что же вы мне тогда тут голову морочите?! Сразу этого сказать – никак не возможно? Господин генерал! Мы с вами не на детском утреннике! И сказку для малолеток не разыгрываем!

Рахимов шумно вдохнул воздух и побагровел.

– Ладно, господин генерал… – обреченно махнул рукою советник. – Присаживайтесь уж… вы ведь, если мне память не изменяет, по рыбной ловле специалист большой?

– Да! – начальник Ивановского УВД с вызовом посмотрел на него. Все знали – он частенько ловил рыбку даже и с самим министром внутренних дел. И со многими другими, не менее важными и значимыми персонами.

– И даже книгу об этом написали?

– Написал!

– Угу… читал, неплохо, даже и весьма… Правда, там вам какой-то журналист помогал… за ручками наверное, бегал… бывает. Ну, что ж, господин г е н е р а л, надеюсь, что следующая ваша книга будет не менее интересной. И увлекательной. Тем паче, что н и к а к и е прочие обязанности, с данного момента начиная, г о с п о д и н а Рахимова беспокоить более не станут. Ну, разве что, за пенсией зайти придется…

А вот это уже было неслыханно совсем!

Рахимов неверяще посмотрел на своего оппонента. А тот, нимало не смущаясь собеседника, поднял телефонную трубку «вертушки».

– Алло? Да, господин президент, это я… Совершенно верно. Да. Как я и предполагал. Разумеется, господин президент. Есть – генерал Рахимов, начальник Ивановского УВД. Бывший? Совершенно с вами согласен!

Каменский положил трубку и поднял глаза на генерала.

– Вот так, Ильяс Мухамедович! Президент-то, оказывается, тоже уже в курсе всего! Так что… – он сожалеюще развел руками.

Когда за бывшим генералом хлопнула дверь, советник снова посмотрел на собравшихся. Но – уже совсем другим взглядом.

– Надеюсь, господа, вы все меня хорошо поняли? Или еще кому-нибудь надобно пояснить, что все шутки-прибаутки остались в прошлом? Р а б о т а т ь надобно, господа генералы! Итак – кто следующий?

Тот же день.

Где-то в Москве.

Неприметный кабинет в правительственном здании

– И вы, дорогой Олег Николаевич, хотите сказать, что наши позиции в данной области утрачены настолько серьезно?

– Да, мистер Барлоу. Я бы сказал – они почти совсем потеряны.

– Хм… Признаюсь, мой друг, мне как-то с трудом в это верится… Наши ведущие аналитики не раз и не два просчитывали всевозможные варианты развития событий, и…

– Очередной раз сели со своим прогнозом в лужу! Или у вас есть иные, мне неизвестные, данные? С интересом с ними ознакомился бы…

– Но мы учли все! Даже цены на водку в затерянной деревушке! Их, кстати говоря, специально снизили, что само по себе принесло нам ощутимый финансовый урон – ведь эти суммы пришлось перечислить вашему министерству финансов, озабоченному такими потерями…

– …где их тотчас же и украли…

– Не все!

– Но, тем не менее, – до фига!

– Увы…

– Ваши аналитики, мистер Барлоу, в очередной раз пустили на ветер ваши же деньги. Они ничего не понимают в России, несмотря на их научные степени и многочисленные дипломы. Народ – не спился! И не стал безразличным ко всему, как это предсказывали ваши умники. Уж и сам не знаю, отчего, но – факт!

– Ммда…

– И это – далеко не самая главная потеря! Мы все, в том числе и ваши организации, угрохали фантастическую гору денег, чтобы привить населению мысль о том, что вся российская армия – сборище тупиц и недоумков. Что нормальный человек не должен – просто ни при каких обстоятельствах – смотреть на солдата иначе, как на неудачника. И что мы имеем в сухом остатке?

– Так все плохо?

– Хуже – просто некуда! Откуда-то опять появились всевозможные старые агитплакаты, лозунги. Даже портреты Сталина – их-то из какого чулана раскопали?! Стоит ли упоминать о том, что ныне любая – я подчеркиваю, любая стычка армии с кем угодно вызывает одобрение населения? Одобрение действий армии, если вы еще не поняли! И при этом – совершенно неважно, правы солдаты или нет. Они – свои! И этим – все сказано!

– А солдаты вспомогательного корпуса, стало быть…

– Оккупанты! Давайте уж называть вещи своими именами. Хотим мы этого или нет – а население воспринимает их именно в этом качестве.

– Олег Николаевич! Но нас поддерживает весь креативный класс!

– С чем вас и поздравляю, мистер Барлоу! А кто поддерживает его самого? За пределами двух-трех городов, я имею в виду? Вы, надеюсь, помните – каким оглушительным провалом закончилась передвижная выставка этого вашего «нового гения изобразительного искусства», как там его… Гарельского?

Одетый в модный костюм мистер Барлоу инстинктивно поморщился. Как же! Он лично присутствовал на упомянутом мероприятии. Громадная экспозиция была развернута в одном из самых модных культурных центров. Частично – под открытым небом, прикрытая сверху ярким шатром, частично – в больших галереях здания. Выставку пропиарили повсюду. Телеведущие только что в экран не лезли, превознося «новое веяние искусства». И обалдевшая публика, созерцая непонятные сочетания из кусков свеженарубленного мяса и ржавых металлических деталей, лихорадочно пыталась понять – что же они такое перед собою видят? А сверкающий белизной унитаз посереди иссиня-черной лужи – и вовсе приводил народ в обалдение. Установленная рядом табличка недвусмысленно поясняла, что именно такой мир наблюдает автор утром из окна своего особняка.

Да и прочих непонятных вещей там хватало…

Так что, когда, рыча моторами, на выставку въехали два раскрашенных в яркие цвета грузовика, посетители ничуть не удивились, сочтя все это за очередную задумку гения. Тот в данный момент был занят – давал интервью корреспондентке одного из телеканалов. Правда, отвечал «великий художник» рассеянно, уж больно сбивал его с толку роскошный бюст ведущей…

Выскочившие из прибывших машин рабочие деликатно попросили гостей выставки освободить центральный проход – дабы техника могла беспрепятственно проехать к своей цели. Народ, заинтригованный происходящим, безропотно повиновался. Интересно, что еще придумал неугомонный «творец прекрасного», как уже успели окрестить его комментаторы?

Как выяснилось, он тут оказался совершенно ни при чем. Но – это выяснилось позже.

А грузовики оказались обычными навозоразбрасывателями. С соответствующим содержимым…

Народ ломанулся к дверям – тщетно! Пробежать мимо автомашин с дурнопахнущим содержимым оказалось невозможно. В смысле – неиспачканным пробежать. Так-то – да за милую душу! Места в широких коридорах хватало. Понятное дело, что о сохранности экспонатов в подобной суматохе никто и не подумал. И им д о с т а л о с ь. (Впоследствии, ликвидируя итоги данной акции, коммунальные службы попросту выбросили на свалку большинство экспонатов, сочтя их обыкновенным мусором. Громкие вопли авторов сих творений никаких последствий не возымели – убирались бы вы сами, господа, тогда, глядишь, такого ляпа и не произошло бы…) Впрочем – посетителям тоже прилетело изрядно. Народ даже в окна выскакивал, благо что прыгать оказалось невысоко – первый этаж. Кто-то сгоряча позвонил в полицию и в службу спасения.

И те, и другие не замедлили появиться и задержали дерьмометательные машины и их водителей. Правда, водители не моргнув глазом предъявили честь по чести оформленный договор от имени… самого Гарельского. Именно на «разбрасывание поэтической субстанции». Сам «великий мэтр», бия себя кулаком в испачканную нечистотами грудь, уверял, что имел в виду цветы!

– Не знаю я, что он там имел… – хмуро ответил бригадир, командовавший всем этим безобразием. – Какие машины нам подогнали – на тех и поехали.

– Но у вас что – своей головы на плечах нет? Запаха не чувствовали, что ли? Как навоз может быть «поэтической субстанцией»?! – взвился начальник полиции.

– Хм, – ухмыльнулся бригадир. – А это что?

И он указал на композицию с унитазом, расположенную в самом начале выставки.

– Ежель это – высокое искусство, так и наши грузовики тут в самый аккурат пришлись…

Словом, работяги вышли сухими из воды. Штраф им, правда, выписали, но вот карьера и будущее «нового гения изобразительного искусства» была угроблена напрочь! Скандал вышел грандиознейший! Ноги об Гарельского не вытирал только ленивый! А обиженные посетители выставки, подзуженные ушлыми адвокатами, вломили ему коллективный иск на такую сумму, что новоявленный «творец прекрасного» мгновенно исчез с глаз долой.

Барлоу пострадал дважды. Гарельский был его протеже, и сокрушительный провал «великого мэтра» больно ударил по тщательно проработанным планам. Да и на выставке он оказался слишком близко около навозоразбрасывателей…

Гость, поджав губы, поправил пиджак. Данное воспоминание ничуть не прибавило ему оптимизма. Да и настроение испортило основательно, помимо всего того, что уже наговорил ему собеседник.

– Да и у вас, любезный Олег Николаевич, тоже нечем хвалиться! Ваши прикормленные политики обделались ничуть не хуже!

– Что делать? – неожиданно покладисто сказал тот, пожимая плечами. – Нет в жизни совершенства! Сколько волка ни корми – а он все ест!

– Эээ… а разве не в кусты смотрит?

– Так тоже можно сказать! – кивнул хозяин кабинета. – Смысл от этого не сильно поменяется… Да, политики наши тоже проявили себя не с лучшей стороны, увы!

– Особенно этот, как его… ну, тот, которому мы обязаны появлением Имперца.

– Это Погонин-то? Да – он редкостный мерзавец, это вы правы! Еще и трус к тому же. Когда перед ним замаячила перспектива сесть по коррупционной статье, он прилетел сюда! Едва ли не бегом прибежал – так сидеть не хотелось! Мы, естественно, слегка спедалировали это дело, обошлось штрафом. Так от этого – он вообще едва не умер.

– От чего же? Ведь не посадили же?

– Так ведь платить пришлось! Штраф по этой статье – в кратном размере от суммы взятки исчисляется! Его прямо на суде чуть кондрашка не хватила!

– Заплатил?

– Куда б ему деваться-то? Стонал, что твой Плюшкин!

Гость вопросительно приподнял бровь.

– Есть у нас такой литературный персонаж – патологически жадный и неопрятный тип, ростовщик! А страховая компания такие случаи не оплачивает, как, кстати, и лечение этого типуса. Провели данные травмы, как последствия теракта – и все! А в данном случае с них взятки гладки – иди, судись! Он, с горя, аж заболел. Пришлось съезжать из московского офиса.

– А вы жестокий человек, Олег Николаевич! – покачал головой иностранный гость. – Все-таки он работал на вас…

– Тупой и жадный дурак! Так бездарно прос…ать всю игру! С такими козырями! Мы ему отдали самую благодатную тему – девяносто первый и девяносто третий годы, предательство армии! Но он – и тут обделался, показал всю свою тупость! Даже написанный для него текст – и тот переврал, как последний идиот! С такими аргументами – да об армию бы ноги уже вытирали! А этот… – хозяин кабинета махнул рукой.

– Вы его уволили?

– Щас! Он-то и не против, да кто ж ему даст? Пахать будет, как миленький – есть у меня на него виды, есть… да и нам с вами – тоже не до отдыха!

– Это вы правы, мой друг…

Гость задумчиво посмотрел в окно.

– По нашей просьбе, управление делами президента сейчас устраивает приличную выволочку вашим полицейским. Не спорю, среди них есть весьма грамотные профессионалы, но вот поймать этого негодяя они отчего-то не могут.

– Да не очень-то и хотят, откровенно говоря…

– У вас есть и такие данные? – глаза гостя внезапно оживились и заблестели.

– Конечно, – пожал плечами собеседник. – Нет, генералы-то всей душой с нами! Они хорошо вписались в существующие порядки, и им есть что терять! Но ведь не генералы сидят в засадах и производят задержания – это удел лейтенантов! А вот они-то, в основной массе, молча сочувствуют имперцам.

– И вы можете это доказать?

– Легко. И что после?

– Ну… – гость как-то даже растерялся. – Да уволить их! Вот и все!

– И назавтра всю страну захлестнет вал бытовой преступности. Генералов на улицу пошлем, мистер Барлоу? От вспомогательного корпуса в этом деле толку чуть. Армейскими патрулями с квартирными кражами бороться невозможно.

– Что – так много надо будет уволить? Это же – офицеры полиции!

– Выросшие в этой стране. Они еще кое-что помнят… к сожалению…

– А ваши… спецслужбы? ФСБ… да и других хватает.

– А сюда лучше и вовсе не лезть – в подавляющем большинстве они и сами с удовольствием спихнут вас в обрыв, если только им представится такая возможность.

– Вот как? Тогда вы сильно рискуете, мой друг! Ведь именно с ними-то вы общаетесь достаточно часто!

– У вас есть иное предложение? Нет? Тогда, мистер Барлоу, не мешайте нам работать…

Прошипели дверцы старого автобуса, выпуская на улицу пассажиров. Водитель вышел вместе с ними и приоткрыл багажный отсек. На какое-то время пассажиры столпились около него, разбирая свои вещи. Потом толпа разбилась на несколько ручейков, которые потянулись к окрестным улицам. Следом за всеми, таща на плече сумку, пошел и я. Шедшие слева от меня две дородные тетки неплохо прикрывали от стоявшего неподалеку полицейского автомобиля.

– Может быть, вам сумку поднести? – интересуюсь у той, что постарше.

– И то! Только не надорвись!

Ммда… воистину, они их там что – кирпичами грузят? Или чугунными утюгами? У меня, в общем-то, и своего железа хватает!

Тетка насмешливо фыркнула.

– Тяжко?

– Терпимо…

– Ладно, – сжалилась она. – Давай свой мешок – он-то полегче будет. До того дома, что с синей крышей, дотащишь, а там я и сама…

Мой рюкзак перекочевал ей за плечо.

Сворачиваем за угол – опа!

Еще один полицейский автомобиль. И трое помогальников чуть в стороне. Ага, стало быть, и фургон ихний где-то тут… Улица перегорожена легким барьером, оставлен только неширокий проход. И около него переминаются с ноги на ногу двое полицейских – местные. Вон, на рубашках герб города.

А разумно придумано!

На площади, около автовокзала, стоит только один полицейский автомобиль, как бы успокаивая всех. Типа – один я тут… И уйти с нее можно только по трем улицам. По одной мы приехали, ведет она к мосту, заныкаться там особо некуда. Две прочие сразу же сворачивают вбок – там-то и поджидает приезжих ловушечка… изящная такая – и со стороны площади не видать! Надо думать, на второй улочке тоже что-то похожее сбацали. А что, правильно сделали! Вот засекут прежде времени искомые бандюки такие комитеты по встрече, да и шарахнут по ним в десяток стволов! Или попросту укатят отсель назад… через мост – там постовто у нас нет! А вот так, совершенно неожиданно… В смысле – неожиданно для приезжих, местные-то про это знают и особо не волнуются, для них это привычный антураж. То-то тетки не комплексуют – знакомо все.

Так то – тетки! Они здешние, им все эти проверки до ноги, их, скорее всего, никто и не тронет. А вот незнакомый мужик… впрочем, я не шибко на столичную штучку похож, такой же, как и все прочие. Ну… глянем.

Так оно и оказалось, тетки прошли мимо полицейских, абсолютно не запариваясь. В их сторону никто и не глянул даже. А вот на баул в моих руках ребятки посмотрели весьма настороженно.

– Уважаемый! А что у вас там? – металлоискатель в руках полицейского издал предупреждающий писк.

– Смотрите, – ставлю сумку на землю и вжикаю молнией.

Кстати, а что там у нее?

Консервные банки, футляр со швейной машинкой (то-то она меня так по ноге немилосердно пихала!), еще какой-то хозяйственно-бытовой скарб… ни фига себе тетка тащит! И мне-то тяжко!

– Извините! Можете проходить!

Хозяйка сумки ждала меня около указанного домика.

– Вот! – опускаю сумку к ее ногам. – Что-то до нее ваши ребятки докопались…

– Не до нее – до тебя! Приезжий?

– А что – видно?

– Спрашиваешь?! Наши-то мужики, коли чего такое везут, загодя сходят да пехом до города топают. Про посты эти все знают. С таким мешком, что у тебя, никто через них не пойдет – осмотрят!

– Дык… мне-то чего бояться?

Тетка усмехается, в ее руках откуда-то появляется… какая-то цветастая картинка. Ага, такие вот магнитные штучки-прилипалки обычно на холодильник пришпандоривают. Типа – «Привет из солнечного Сочи!».

Со слабым щелчком картинка прилипает к моему рюкзаку. Неудивительно – там много к чему прилипнуть можно…

Вот тебе и тетка! Уездный Шерлок Холмс!

– А ты говоришь!

Она вскидывает свою сумку на плечо. Легко и без видимых усилий.

– Это к нам все привычные, а ты – поопасись!

– Спасибо!

– И тебе здороветь!

Проводив удаляющегося мужика с сумкой задумчивым взглядом, полицейский у ограждения повернулся к своему напарнику.

– Чтось-то мне сегодня поплохело…

– Чего так, Петрович?

– Да… черт его знает… Хвороба какая-то приключилась, не иначе. Сменимся – больничный возьму, недельку дома отлежусь – даже телефон выключу.

– Что, так плохо?

– Угу. И не мне одному. Ты вон тоже – бледный какой-то…

– Да ладно!

– Точно! Я тебе говорю! Отлежался бы дома, Витек? Сам знаешь – плохого не посоветую…

– Так…

– П о к о й тебе нужен! П о л н ы й, чтобы никто не доставал! Уловил?

Напарник проследил взглядом уходящего мужика. Тот как раз сворачивал за угол.

– Пожалуй… И телефон отключу, а то ведь и больного на службу дернуть могут!

– Это у нас запросто!

– Точно! И как я сразу эту хворь не почуял?

Обычный российский городок. Не слишком большой, но и не маленький – скорее, средний. Ничем особенным он не знаменит. Несколько заводов, частично все еще работающих, останки парочки НИИ, сейчас влачащих скудное существование, институт, не закрытый, видимо, по недосмотру – словом, все, как у всех. Где-то за городом расположены воинские части, сейчас сильно сокращенные. База «помогальников».

Стоп…

Я даже скорость хода слегка сбавил.

А ведь они не входят в города!

Тем более – после последних событий.

Худо-бедно, а полсотни гробов корпус тогда по домам отправил. Хай тогда поднялся… и сейчас еще не затих до конца. Подобных единовременных потерь они уже давно не помнили – ни в одной стране. И ведь как ни крути, а скрыть такую плюху не удалось. Бой тот чуть ли не в прямом эфире транслировали. И трупы «отважных солдат» видело до фига народу. Более того! Какие-то «доброжелатели» подбросили в корпункт и кассету с записью молниеносной расправы над той группой «помогальников», что перекрыла мне пути отхода. Вернее – попыталась это сделать.

От кинжального огня в упор никакая броня их не спасла – порвало как бумажную. И легло их там разом девять рыл – не слабо так… Ни одного нападавшего увидеть так и не удалось, словно их никогда и не было. Зато меня жильцы дома очень красочно описали. И рост – под два метра и пулемет (какой?!) я в одной руке держал… А гранаты так и вовсе через весь двор бросал – они это сами видели. Угу, дворик-то, между прочим, метров шестьдесят будет… Словом – Шварценеггер отечественного розлива.

А вот тот майор, что со мною разговаривал, уцелел. Его даже не поцарапало. Вот что значит – профессионал! Спустя пару дней он лично давал интервью журналистам. Только охватившей верхушку корпуса паникой и царившей там растерянностью (от должности отстранили сразу нескольких крупных чинов) можно было как-то объяснить факт настолько откровенной беседы. В иное время такую встречу подготовили бы заранее, вовремя отсеяв все неудобные вопросы. А здесь – не успели…

– Господин майор, вы лично разговаривали с Имперцем. Ведь так?

– Да. По приказу командования, я вел с ним переговоры о сдаче. Но он отказался.

– И какое он произвел на вас впечатление?

– Хорошее.

– То есть? – удивляется журналист. – Это ведь террорист!

– Ни один мирный житель от его руки не пострадал.

А мог бы! Уже в самом разгаре скандала неведомые «доброжелатели» выложили в Интернет расшифрованные записи радиопереговоров руководства корпуса. Из них абсолютно ясно следовало, что те вполне серьезно обсуждали возможную гибель нескольких жителей дома «от пуль бесчеловечного маньяка». Ох, и шумиха тогда поднялась…

– Хм… Но на его совести жизни многих людей! Честно выполнявших свой долг офицеров полиции и государственных служащих!

Дорфмайер саркастически хмыкает.

– Вы ведь журналист?

– Да… но при чем это сейчас?

– Странно! Я как-то полагал, что именно вы, журналисты, всегда узнаете новости первыми!

– Разумеется! Это наша работа!

– Ну, в таком случае вы плохой работник. Сегодня утром сразу на десятке сайтов выложили развернутые биографии именно тех офицеров, которые погибли первыми.

– Эээ… Интернет… такая помойка… – растерянно мямлит журналист.

– Но ведь это интервью вы тоже собираетесь там выложить?

– Ну, господин майор! Это же – совсем другое дело!

– Хорошо. «Женьминь жибао», по-вашему, источник авторитетный? Ему верить можно?

– Разумеется!

– Вот они и выложили. Среди прочих. И если верить написанному, то большая часть этих людей попала бы под суд в любой цивилизованной стране. За взятки, хищения, рэкет… словом, лет на двадцать хватило бы каждому. Так что назвать их невинными жертвами… вы явно поторопились. Это не значит, что я оправдываю Волина – он нарушил закон! Но понять его – вполне могу.

– Господин Дорфмайер! Леон Рогге – газета «Сан». Вы видели Имперца близко?

– Ближе, чем вас. За плечо мог потрогать при желании.

– Не потрогали?

– Человека, державшего в руках взведенную гранату?

– Вы же профессионал!

– Но не самоубийца.

Сконфуженный журналист опускается на свое место. А майор спокойно смотрит в зал. Он совершенно невозмутим, скучающим взором скользит по лицам пишущей и снимающей братии.

– Джек Фоггерти – «Таймс»! – новый неугомонный. – Ваше мнение, господин Дорфмайер, – Имперец жив?

– Полагаю, что да. Он жив. Среди убитых его не было.

– Он пришел, чтобы освободить своего бывшего командира?

Ого! А паренек-то неплохо информирован! Про это особо не распространялись.

– Да, – майор с уважением посмотрел на пронырливого парня. – Это так. Генерал Шамов ранее был его командиром. И Волин не мог оставить его в беде.

– Где сейчас генерал?

– В военном санатории, он был контужен во время боя.

– Он не арестован?!

– Насколько я знаю, нет. Он был похищен коррумпированными офицерами уголовной полиции. Майор Волин его освободил и дал возможность уйти. Генерал был очень слаб и плохо помнит обстоятельства происшедшего. В данном эпизоде он проходит как свидетель и, отчасти, как потерпевший.

– Вы разговаривали с ним?

– В каком качестве? Нет, я не видел генерала.

– А как же получилось, что солдаты корпуса оказались там так быстро? С момента атаки Имперца прошло менее минуты!

– По просьбе руководства полиции города мы обеспечивали силовое прикрытие их сотрудников.

– Тех, что похитили генерала?!

– Тех, которые шли по следу похитителей.

– И где же они?!

– Вопрос не ко мне. Спрашивайте у местной полиции.

Руководитель пресс-службы корпуса, увидев, что вопросы пошли какие-то совсем странные, привстал и объявил об окончании пресс-конференции.

Но с места вскочил еще один журналист.

– Ганс Фош, «Франкфуртер альгемайне цайтунг»! Господин майор, как вы оцениваете Имперца? Как солдата, я имею в виду?

Уже уходящий Дорфмайер оборачивается. Крепкий невозмутимый мужик, он выглядит чужим на фоне разномастно одетой толпы крикливых журналистов. Словно танк в окружении раскрашенных в разные цвета легковушек.

– Я хотел бы иметь в своем подразделении таких бойцов…

Да, это он мощно задвинул! Нормальный дядька, он еще тогда на меня впечатление произвел. Но! Сие есть знак неприятный. Свидетельствующий о том, что в руководстве корпуса появились люди думающие. Ибо поверить в то, что майор вот так вот, по-рыцарски прямо, высказал свое мнение, ни с кем его не согласовав предварительно, могу лишь с большим трудом… Нет, такая возможность, в принципе, есть. И сказануть он все это мог совершенно от души. Не слишком большая возможность, но все бывает.

Хотя лично я склонен считать, что некоторые люди в корпусе взялись-таки за ум. Им чисто с политической точки зрения сейчас выгодно признать то, что они, мол, честные военные, воюющие с таким же противником. Не только с бандюками и негодяями, но и с такими, как я, идеалистами. Выставив себя в белом, откреститься от некоторых своих предыдущих операций, свалив их на снятых и уволенных людей. Ведь как по мановению волшебной палочки исчезли с экранов репортажи о подстреленных в перестрелках с корпусом бывших военнослужащих. Вчера только были – ан, сегодня нет их больше! Мол, да, были у нас отдельные эксцессы, увы… Все не без греха. Но мы, как люди умные и честные, с такими нехорошими личностями разобрались и свои ряды от них очистили. В самом скором времени последуют суды, где каждому из них отвесят срока! Смотрите телевизор и внимайте!

Ход правильный, нечего сказать. «Помогальники» втянули щупальца (к тому времени изрядно обкусанные) и попрятались за заборами своих баз. Даже продовольствие к ним сейчас доставляют вертолетами, чтобы лишний раз не раздражать взволнованное население. Не один же я им по пальчикам молоточком постукивал? Неужто и впрямь кто-то до сих пор полагает, что все эти акции устраивал один Волин? Эдакий супермен в смеси с Рэмбо?

Щас… Ищите дураков… сами знаете, где.

Зловещий «имперец» всего лишь видимый и осязаемый символ. А настоящую работу делают множество самых незаметных людей. Кто-то из них сидит в мэрии, кто-то в полиции (и там нормальных мужиков до фига), а про некоторых я могу только догадываться.

Да хоть и Батю взять. Нет, я, конечно же, подозревал, что он у нас дядька головастый, но чтобы настолько… Выстроить сложнейшую многоуровневую систему, заводящуюся с пол-оборота – это, знаете ли, не хухры-мухры! Тут талант нужен! И возможности! Ведь никто ничего не дотумкал! Думаю, что и по сей день некоторые «господа-товарищи» в недоумении чешут свои затылки, пытаясь связать концы с концами. Я же не киношный супермен и быть одновременно в разных местах попросту не способен. А по солдатам корпуса в последний раз стреляли с доброго десятка мест. В том числе – из пулеметов и гранатометов. Их ведь надо было где-то взять… привезти на это самое место. Да еще его вычислить перед этим. Это «помогальники» там с самого начала сидели, знали про тайную тюрьму. Меня там подкарауливали. А эти-то неведомые товарищи откуда там взялись и чего раньше ожидали? Я не самый большой спец в контрнаблюдении, но уж слежку-то за собой засек бы.

Впрочем, голову долго ломать не пришлось – познакомились мы…

– Присаживайтесь, Михаил Петрович. Вот мы с вами и свиделись…

Опускаюсь на старенький диван. Обстановка в комнате не шибко современная, но прочная и прослужит еще не один год. Крепкие старые стулья, массивный кожаный диван и, под стать ему, прочая мебель.

– Сурово тут у вас…

– Так нежилая квартира-то… Хозяин вечно где-то катается… геолог, говорят…

Собеседников моих трое. Двое мужиков в возрасте и еще один – помоложе. Именно он привез меня сюда. Его-то я раньше видел – парень выводил меня из расстрелянной квартиры. Только одет он тогда был совсем иначе – в темную облегающую одежду, бронежилет и каску с забралом. Сейчас на нем обыкновенный костюм. Оружия не видно, но меня не проведешь – есть у него ствол! Тогда, усевшись в машину, он быстро сбросил на пол шлем и накинул ветровку, чтобы скрыть бронежилет. А вот автомат аккуратно положил сбоку от себя и прикрыл какой-то тряпкой. Бережет парень оружие – наш человек! Он-то и отвез меня подальше от грохота выстрелов. Притормозил у небольшого домика, сказал: «Генерал просил вас обождать здесь». И уехал. А вернулся только сегодня утром. Я, сидя в домике, с интересом смотрел телевизор, наблюдая за тем, как важные начальники привычно спихивают ответственность друг на друга. Выступая в прямом эфире, каждый из них бодро уверял телезрителей, что именно на его участке ответственности все пребывает в абсолютном порядке. А все неприятности (типа вчерашней перестрелки) происходят исключительно по недосмотру смежников. Видимо, до их руководства что-то наконец стало доходить, и на третий день этих болтунов с экрана убрали. Тогда и приехал ко мне этот парень, отрекомендовавшийся Вадимом.

– Можно выходить, Михаил Петрович. С улиц убрали патрули корпуса. Осталась лишь обычная ППС, но нам она не опасна. У них своей работы – выше крыши.

– И куда же мы пойдем? Батю увидеть можно?

– Увы… Официально он сейчас на излечении в военном госпитале. У него сильнейший стресс после всего произошедшего и обострившаяся язва желудка.

– А не опасно так-то?

– Госпиталь – военная часть. В связи с ухудшившейся криминогенной обстановкой его охрана значительно усилена – до роты пехоты. Палату генерала охраняют круглосуточно. Сунулись было местные опера и следаки – им вежливо намекнули на несвоевременность такого визита. Разумеется – по медицинским показаниям. Генерал очень ослаб, и ему необходим покой. А по видеосвязи Шамов пообщался с ними лично. Заверил в своей готовности дать показания по этому делу и сообщил, что очень хорошо запомнил содержимое некоторых разговоров. Его-то там никто особо не стеснялся… Не думаю, что он этим кого-то сильно обрадовал. Наверняка скоротечный склероз или еще какая-нибудь подобная хворь устроили бы многих важных людей гораздо больше. Но, увы… облом-с! – ехидно подмигивает Вадим.

К месту назначения мы добрались, действительно, спокойно и без помех. И вот теперь я сижу на старом диване, который, должно быть, помнит еще Брежнева, а то и самого кукурузника.

– Ну, что, Михаил Петрович, будем знакомы? Валерий Викторович Плюснин – начальник оперативного управления ФСБ по данному городу и его окрестностям. Подполковник.

– Олег Николаевич Фетисов, – берет слово второй собеседник. – Военная контрразведка. Подполковник.

– Как я понимаю, мне представляться уже не нужно? Мое имя-отчество вам известно, – вежливо отвечаю я. – Равно, как и звание.

Собеседники улыбаются.

– Вы у нас, выражаясь современным языком, персона раскрученная – трудно не узнать. Хотя не могу не отдать должное вашей способности к перевоплощению! – говорит эфэсбешник. – И не перестаю удивляться! Ведь вы же знали, что это может быть подставой! И все равно – полезли! Зачем?

– У меня был иной выход?

– Он прав, Викторович, – вступает в разговор контрразведчик. – Они с Шамовым вместе воевали… такое не забывается. И доводы разума не всегда тут воспринимаются однозначно. Да и как ни поверни, а генерал-то ушел! Без нашей помощи, хочу тебе заметить!

Плюснин поджимает губы.

– Кстати, товарищи, может быть, вы разъясните мне – кто стрелял по «помогальникам»? – спрашиваю я обоих подполковников.

– Наши группы, – откликается Фетисов. – Мы приготовили их заранее и выставили на подходах к точкам возможных боестолкновений.

– Это сколько же их было?! – изумленно смотрю на него.

– Три. Три группы по двенадцать человек.

Ага, четыре тройки. Знакомый почерк.

– Валерий Викторович, а точнее, его спецы ухитрились оснастить все автозаки полиции и УИН спутниковыми маячками. И мы знали – где и в какое время находится любая машина. Да и заявок на такой транспорт было подано всего три. Вот мы и следовали за ними издали. Так что успели в нужное место быстро. А вот про засаду корпуса у конспиративной квартиры, увы, никто из нас не знал… – разводит руками контрразведчик.

Ага, если я все правильно понимаю, так у них тут полное взаимопонимание и дружеская поддержка. Неплохо! Ну, тут уже и мы могем их кое-чем удивить!

– Таким образом, Олег Николаевич, у вас тут, выражаясь «современным языком», имеется устойчивое сообщество? С точки зрения властей – преступное. Так? И располагающее нехилыми возможностями?

– Так! – соглашается эфэсбешник.

– Ага! Ручка у вас есть? И бумага?

Он протягивает мне блокнот и авторучку.

– Вот телефон, – быстро записываю я номер. – Позвоните по нему. Между восемнадцатью и двадцатью часами. Позовите Михаила Владимировича. Скажите – «должок бы вернуть…». Он ответит – «не помню такого». Договоритесь с ним о встрече. Мол, там все и объясню. Вот с ним дальше и контактируйте…

Плюснин торжествующе смотрит на контрразведчика.

– С тебя стакан! Кто был прав?! – он поворачивается ко мне. – Не удивляйтесь, Михаил Петрович, это наш старый спор. Я всегда был уверен в том, что вы – это острие копья. Ведь за вами стоят еще люди? И их немало?

– Ясен пень! Что ж вы думали – я один со всей системой бодаюсь? Эдакий современный Дон Кихот?

Мы все вместе улыбаемся. Уф! Упал с души кирпич – нашего полку прибыло!

Смех смехом, а вот дальнейшего развития событий я и представить себе не мог!

Началось с того, что после телефонного разговора на оговоренную встречу мы двинулись вдвоем с Плюсниным. Что уж он там такого наговорил Петряеву, бог весть, но тот потребовал и моего личного присутствия. Более того, в приватном разговоре он намекнул мне, что эфэсбешника надо доставить целым – и любой ценой! Правда, тот тоже оказался не размазней, и в дороге нас сопровождали шестеро бойцов его личной группы. В принципе, при такой охране можно было бы и поспать, но… нервозность моего старого друга (и нынешнего командира) передалась и мне. Подремать не вышло.

Поэтому в условленное место я приехал злым и невыспавшимся. Да и Плюснин всю дорогу нервничал, видать, что-то его взволновало всерьез.

После краткого обмена любезностями мы все уселись за стол. Все – это мы двое, Петряев, Толя Григорьев и еще двое незнакомых мужиков. Устроились, хлебнули чаю, и слово взял Плюснин. Поставив на стол свой ноутбук, он откинул крышку и что-то набрал на клавиатуре.

– Без вступления здесь не обойтись, поэтому заранее прошу прощения за многословность.

Ребята кивают. Все серьезны, словно знают что-то такое, о чем я даже не догадываюсь.

Ободренный их реакцией эфэсбешник продолжает:

– Как известно, следствием разоблачений некоторых действий вспомогательного корпуса стал вывод его частей из ряда стран Индокитая и Центральной Азии. Полагаю, все успели заметить, насколько быстро и организованно развернулась кампания по изгнанию этих частей и дискредитации корпуса в целом?

Снова утверждающие кивки.

Оратор щелкает кнопкой мыши, и на экране появляется карта.

– Вот схема расположения частей корпуса по состоянию полгода назад. Синие линии – дороги, которые они контролировали. Точки – места дислокации частей.

Мы внимательно рассматриваем тонкие синие линии и точки. Они пересекают всю страну, доходя до бывшей границы СССР.

– Да, части корпуса стояли и в бывших советских республиках, – заметив вопросительные взгляды собеседников, говорит мой спутник. – Не обращая никакого внимания на линии границ. Все ясно?

– Ну, данную карту мы видели, – приподнимается один из незнакомых мужиков. – И что? У вас – более точная. Это все ее преимущества?

– Нет, – улыбается Плюснин. – Не все.

Новый щелчок – на экране возникают новые точки и полоски. Уже зеленые.

– Это места размещения «десантников»…

Собравшиеся в комнате люди молча смотрят на экран. Совпадение – почти полное.

– Хм… ну и что здесь необычного? Вполне естественно, что «десантники» направлялись в те места, где могли бы рассчитывать на поддержку корпуса. Не слишком-то их там привечало местное население, несмотря на все указы президента, – снова говорит тот самый мужик.

– Разумеется, – соглашается эфэсбешник. – Так, собственно говоря, все и задумано и внешне выглядит абсолютно естественно. А вот здесь – места базирования корпуса уже за границами СССР.

Новый щелчок – линии на экране продолжаются… и упираются в границы…

– Опа… – Петряев удивленно разглядывает картинку. – Надо же…

– И еще, – новый щелчок мышью. – Вот тут мы видим основные маршруты транспортировки наркотиков из известных мест.

На экране появились желтые линии, пролегавшие практически поверх синих.

– Вот так…

– Однако! – чешет Олег в затылке. – Это что же такое выходит – корпус занимается наркотой?

– Не думаю, – качает головой Плюснин. – Скорее всего, их играют втемную. Корпус прикрывает дороги и транспортные коммуникации, по которым идет груз наркотиков. С соответствующими документами, естественно. Какое-то количество высших офицеров, возможно, и задействовано в данной операции, но не все – это было бы неразумно. Судите сами, после того, как НАТО оккупировало Афганистан, урожай опийного мака вырос там более чем в пятьдесят раз! Раньше этому мешали талибы, за что и получили по чавке. После того, как оккупационные войска подготовили там местные части, которые и должны были, наряду со всем прочим, обеспечивать безопасность плантаций, натовцы официально оттуда ушли. Оставив на границе части корпуса, с баз которых шло снабжение местных войск техникой и вооружением. Неофициально, разумеется. Что, естественно, о ч е н ь сильно не нравилось Китаю. Но открыто выступить против китайцы по каким-то причинам не могли. Зато подвернувшейся возможностью воспользовались молниеносно!

Щелчок – и часть синих линий исчезла с карты.

– И стоимость наркотиков в Европе мгновенно подскочила – и очень ощутимо! Да и на наших рынках цены поползли вверх. А мы – не только транзитная страна! Часть этого груза нам же и предназначена!

– Хорошо, – кивает второй незнакомец. – Это понятно. Неприятностей мы им доставили, и это не может не радовать. На бабки кто-то из забугорников попал – тоже хорошо. Наркоты у нас меньше стало – еще плюс. Но ведь это не все? Я прав?

– Да, – соглашается мой спутник. – Это далеко не все… Китайцы, разумеется, неофициально, высказали нам…

– Вам лично?

– Н а м. Всем. Высказали благодарность за помощь в этом вопросе. Есть, как вы понимаете, соответствующие неофициальные каналы…

– Хм! Но ведь они все – в одной лодке!

– Китай в с е г д а гребет в с в о ю сторону. Независимо от соседей. Дружба – дружбой, а табачок – врозь!

– Пожалуй… – после некоторого раздумья соглашается мужик. – И в какой же форме они высказали эту благодарность? Почетную грамоту прислали?

Эфэсбешник улыбается – оценил иронию.

– Прислали. Только не грамоту, а оперативные материалы по некоторым сотрудникам из числа «десантников». Оказывается, эти милые девушки и симпатичные мальчики занимаются еще и кое-какой д р у г о й деятельностью… А именно – торгуют наркотой и обеспечивают проход грузов по контролируемой ими территории. Выписывают документы и обеспечивают оперативное прикрытие.

– Ммда… неслабо! – восхищается Петряев. – И мы можем эти материалы использовать?

– Можем. И уже используем. Более того, уже сейчас видно, что эта деятельность «десантников» ведется с ведома президентской администрации. И это возможно доказать. Правда, сами понимаете, что в суд с такими материалами идти бессмысленно – исход дела заранее ясен.

– Тогда, простите, зачем вся эта работа? – мрачнеет Олег.

– Вопервых, мы теперь можем доказать, что вся эта шумиха с «международной» помощью не что иное, как операция прикрытия наркобизнеса. Понятно, что на самом деле эта деятельность имеет гораздо больше целей, и наркобизнес – далеко не самая важная. Перехват управления страной – это намного интереснее. Но бизнес никто не отменял! И если возможно на таком деле еще и заработать, то никто и никогда от этого не откажется. Что самое интересное, в это поверят сразу! Ибо народ «десантников» и так не любит, а власти не доверяет уже традиционно. Я, кстати говоря, совершенно не буду удивлен, если наркоторговцы подключились к данной «международной» миссии уже на заключительном этапе формирования кадров этих «управленцев» и новоявленных лидеров «гордых и независимых» народов. Хотя не исключаю и иного. Они вполне могли вбросить данную идею и попросту выждать время. Ведь операции НАТО в Афганистане и прочих наркорегионах начались не вчера! А уж уши их спецслужб торчат из проекта на каждом углу. У них накоплен громадный опыт по использованию наркоты в собственных целях. Да и развалу нашей страны это зелье способствует в немалой мере.

– Хорошо, суд отпадает. А что тогда остается?

– Да пресса же! – всплескивает руками Плюснин. – Их собственное оружие! В США выборы уже в этом году, во многих странах Европы – тоже не за горами. Думаю, что и Китай поддержит нас всеми своими информационными ресурсами – им бардак на Западе выгоден, он только усиливает их собственные позиции.

– У вас есть свой информационный канал? – удивляется Григорьев.

– Нет. Он есть у вас!

– То есть? – Толя озадаченно смотрит на эфэсбешника.

– «Имперский рупор»!

А ведь и верно! Все уже давно привыкли к тому, что Огнев дает в эфир точную информацию. Она всегда проверяема и соответствует действительности. Сведения «от Имперца» моментально ретранслируются всеми СМИ. Хоть нашими, хоть мировыми. Да уж… это удар ниже пояса. «Демократия на наркоденьги» – такой заголовок вызовет не то что бурю – прямо-таки ураган возмущения! И очень многие политики полетят со своих постов. Да и не только политики – рядовым функционерам, разнообразным «защитникам» и «лидерам гордых нацменьшинств» поплохеет очень основательно. Как бы и не летально – ведь зачищать «хвосты» станут в спешке, особо не разбираясь и не церемонясь. Тут уж – кто не спрятался, я не виноват! Ну и голова!

Присутствующие с уважением смотрят на Плюснина.

– Ничего себе у вас замыслы… – это второй, доселе молчащий дядька влез. – Подполковник Соловьев, аналитическое управление Генштаба. Нет, идея-то очень даже неплоха, но вот – потянем ли?

– Одни – вряд ли. С помощью Китая – очень даже вероятно.

– И в чем же будет эта помощь выражаться? – интересуется подполковник.

– Информационные ресурсы КНР подхватят любую новость по данной теме. Это – раз! Они согласны передать дополнительные материалы, которых у нас пока еще нет. Более того – они готовы оказать помощь снаряжением и техникой. Денег – не дадут, да мы и сами не возьмем, я полагаю.

– Деньги найдем! – отмахивается Олег. – Чай, на углах пока не побираемся… Но ведь за красивые глазки китайцы ничего делать не станут, так ведь?

– Так! – соглашается мой спутник.

– И что же они хотят?

– Воду.

– То есть? – опешил подполковник из Генштаба. – Реки, что ли, к ним сибирские повернуть?

– Нет. Все проще. В исследованиях свойств воды Запад отстал от нас навсегда. Там такие разработки были прекращены еще в девяностые годы. Сегодня там вообще отсутствует подобная школа специалистов и ученых. Воссоздать ее – надо лет пять-десять, ибо некому. Все их «умы» в данной области давно уже поумирали…

– Небось не без чьей-то помощи… – ворчит под нос генштабист.

– И так может быть, – кивает Плюснин. – Но вернемся к делу. В одном из наших НИИ уже многие годы ведут исследования по изменению характеристик обыкновенной воды. По приданию ей новых, ранее неизвестных свойств. Собственно говоря, такие исследования не только там идут. Но именно эти – особенно интересны. При добавлении в обычную воду некоторых строго дозированных препаратов выход сырья из опийного мака снижается в несколько раз! Полностью уничтожить его – это мы пока не можем. Но вот сделать его производство д и к о дорогим и невыгодным – вот такую задачу решить вполне по силам. Замечу, что ни на что более такая вода не воздействует. Опылять посевы гербицидами – это в Афгане-то? Кто ж нам даст? Даже и Китаю это не по силам – такая акция равносильна объявлению войны! Помните, какая поднялась шумиха, когда кто-то в ООН предложил такой метод борьбы с наркотиками? Кто только не вспоминал о «бедных» крестьянах, которые помрут в этом случае с голоду?

– А помрут? – интересуется Петренко.

– И даже наверняка. Очень и очень многие. Они уже давно, кроме мака, ничего не выращивают сами, а еду попросту покупают. Не станет опия – не будет денег. А не станет денег – голод на пороге. Ведь их вожди своих денег на это не дадут – жалко! Проще уж у соседей отобрать… Так что и новая война в том регионе – не за горами.

– И с кем же они станут воевать?

– Таджикистан – не катит. Там тоже на выращивание наркоты кто только не присел. У них те же проблемы будут, только масштабом меньше – не все в это дело еще втянулись. Узбекистан – тоже, но там масштабы еще меньше. Самый вероятный кандидат – Пакистан. Там есть что взять. А Китаю это только на руку, ему сильные и зубастые соседи ни к чему.

– Так они хотят…

– Получить от нас эти реагенты. Все прочее они берут на себя.

– И не жалко вам этих будущих покойников? – интересуется Соловьев.

– Нет! – отрезает Плюснин. – Мне н а ш и х людей жалко. Тех, кто от этого зелья мрет! А те, кто его производит… их никто под руку не подпихивал! Кроме собственной жадности. И Пакистан нам не друг и не союзник! За что боролись – на то и напоролись!

– Ну… – чешет в затылке генштабист, – идея, конечно, заманчивая… Но – сработает ли она? Где гарантия, что эти реагенты окажут должное влияние? Ведь если мы обманем ожидания китайцев, реакция будет быстрой и не слишком для нас приятной! Какими-то чудесами попахивает, откровенно говоря!

– Да нет там никаких чудес! Еще в советское время эти разработки начали. Нашли вещество, которое подавляет выработку алкалоидов в маке. Куда-то там встраивается, что-то замещает – и синтез идет наперекосяк. Сам мак растет и плодоносит, но чтобы получить такое же количество героина, его надо собрать в десятки раз больше. Лучше всего было бы опрыскивать этим препаратом поля, но я сильно сомневаюсь, что кто-то даст нам возможность что-нибудь там разбрасывать. А вот вода туда попадает – поливать-то плантацию нужно? Нужно! А в поливную воду это средство тоже можно добавлять. Да, эффект будет более слабым – так и концов никто не отыщет после.

– Но ведь китайцы, получив первые порции препарата, сами наладят его синтез!

– На здоровье! Им для начала придется разобраться, что там действующее вещество, а что – примеси и побочные продукты. Только на это уйдут годы. А потом еще и технологию синтеза надо будет разрабатывать. И мы им жизнь облегчать не будем – разбавим препарат посильнее, пригоним им цистерну и скажем, что все дело в «памяти воды». Нате бочку – и лейте куда хотите! Извлечь реагент из воды – опухнуть можно! Надо еще знать – как и что извлекать! Пусть пробуют, в этой области там работать некому. Не только у них – вообще ни у кого!

– Эксперименты были?

– В Ферганской долине, год назад. Там после этого две конкурирующие группировки наркодельцов взаимоистребились почти в полном составе. Никак не могли решить, кто виноват. И до сих пор на этих участках мак растет какой-то хилый, некачественный. Даже муллу приглашали, чтобы он что-то с полями сделал, – не помогло!

– Попа звать не пробовали? – хмыкает Соловьев.

– А что, мог бы помочь? Надо будет подумать над этим вопросом…

На лицах присутствующих появились улыбки.

Уже под занавес разговора Плюснин отводит меня и Олега в сторону.

– Есть еще одна причина, по которой я просил встречи в таком составе. Дело в том, что те самые исследования проводятся в НИИ почвоведения и органических удобрений. Институт совсем небольшой и создан был именно как прикрытие для проведения таких вот разработок. Естественно, там ведутся и другие исследования. Истинную цель знают всего несколько человек. Государственного финансирования на все про все не хватает, и организация влачит жалкое существование. Разумеется, нужные нам работы оплачиваются без задержки. Для этого существует специальный фонд, время от времени дающий институту различные небольшие заказы. Именно эти средства позволяют выживать организации. По вполне понятным причинам мы никак не афишируем свое участие в данных проектах. Но возникла опасность, которую никто из нас предусмотреть просто не мог.

– А именно? – приподнимает бровь Олег.

– Некий оборотистый торгаш – Хамзаев Ибрагим, нахапав денег на торговле и спекуляции, положил глаз на помещения, занимаемые НИИ. Это крепкие дома старой постройки. С точки зрения этого бизнес-деятеля, помещения прекрасно подойдут для переоборудования их в бизнес-центр. Сами понимаете, что несколько лет назад, даже при всем тогдашнем бардаке, местные власти никогда бы не пошли навстречу такому торгашу. С советских времен в каждой мэрии или управе соответствующего масштаба всегда присутствовал человек, понимающий, куда именно не следует совать нос таким вот деятелям. Но это было тогда. Сейчас таких людей нет. А те, что есть, не располагают возможностью по пресечению подобной сделки. Максимум, на что они оказались способны, это не дать совершить рейдерский захват учреждения. Но и только. Почесав в затылке, торгаш сообразил, что есть и другие пути. В результате нехитрых операций он скупил все земли вокруг НИИ и фактически прервал все его сообщение с внешним миром. Под каким-то надуманным предлогом институт отключили от воды и даже от электричества. С последним, впрочем, удалось справиться: в учреждении есть резервные источники энергоснабжения. Не только дизельные, но и солнечные панели на крыше. Если не дать завезти топливо Хамзаев еще способен, то воздействовать на солнце он пока не умеет.

– А как же сотрудники института попадают к себе на работу?

– По воде. Институт стоит на берегу реки. Этим же путем доставляются туда самые необходимые материалы. Но это сейчас, летом. На носу осень, а следом за ней и зима. Положение существенно ухудшится. При помощи солнечных батарей отапливать институт невозможно. Да и люди, работающие там, уже начали задаваться вопросом, почему они вынуждены терпеть подобные неудобства. Многим из них уже обещаны места в будущем бизнес-центре. Понятное дело, что торгаш не собирается выполнять свои посулы. Но как мы можем это объяснить всем остальным?

– А в автокатастрофу этот неразумный сын гордого народа еще не попадал? – ядовито интересуюсь я.

– Мы можем ему устроить и авиакатастрофу, сил хватит. Вплоть до падения стратегического бомбардировщика на его резиденцию. Но это ничего не даст. Ибрагим – пешка. Человек, поставленный на этот пост диаспорой. Он просто распоряжается их деньгами, вот и все. Не будет его – придет другой.

– Ну, у нас автокатастрофы каждый день…

– Да хоть падение метеоритов! Рано или поздно кто-то сообразит, вокруг чего завязался весь сыр-бор. И к институту проявят самое пристальное внимание. А если, не дай бог, выяснится, что на самом деле там производится…

– Ну, тогда все здание просто под корень снесут! – хмыкает Петряев. – А сотрудников вырежут вместе с семьями. Нет, этого допустить мы не можем! И какой же вы видите из всего этого выход?

– Визит Имперца! Ведь он как раз и может действовать, исходя из желания восстановить попранную справедливость. Без всяких разумных обоснований. Вот в этом случае – поймут и искать других причин не станут. Все и так понятно – это же Имперец!

Петряев выжидающе на меня смотрит. Понятно, тут уже решение за мной.

Пожимаю плечами.

– Ну, раз надо…

– Со своей стороны, – спешит пояснить Плюснин, – мы все заранее подготовим! У вас будут все сведения, необходимые для успешной работы. И прикрытие мы постараемся обеспечить…

– Так и мы в долгу не останемся, – кивает Олег. – Дело действительно срочное, и затягивать здесь нельзя.

Вот так и вышло, что я нынче топаю по узким улочкам небольшого городка…

Знаю я о нем достаточно много, могу уже прикинуть возможные варианты своих маршрутов передвижения. И нужные мне объекты рассмотрел на экране с разных сторон. Но все-таки личного впечатления еще не составил, чего-то не хватает…

Казалось бы – чего проще? Расположение помещений известно, где там окна-двери имеются – тоже ясно. Вошел, сказал – и делай ноги! А вот если нужное окно не откроется? Оттого, что там попросту сломан запор? Или ленивый завхоз гвоздем его забил? Может же такое произойти? Может, да еще как! Чай, не в Германии живем – у нас такие вот «случайности» на каждом шагу и повсюду. Даже в президентском дворце…

Значит, что?

Ножками пройдемся, ножками! Своими руками все прощупаю, своими глазами на все взгляну. Так, как всегда и делал. Оттого и жив до сих пор. Понимаю, что время не ждет. Так и голова у меня всего одна! И совать ее в пасть волку не хочу. И не буду.

Офис господина Хамзаева располагался в новом, недавно построенном здании. Сплошное стекло и бетон – красота! Ну, это с какой стороны посмотреть… Зимой тут нормальные условия для работы создавать – бухгалтер позеленеет от выплаченных за отопление сумм. Но понты дороже денег! Вот и платят… А что? Диаспора вышеуказанного господина – не из бедных. Бюджет им такие отступные платит – умом подвинуться можно!

Но я не настолько впечатлительный, мне эти изыски даже на руку. Ибо с помощью простейших оптических приборов (купленных прямо на месте – рынок же, господа!) можно без особого труда рассмотреть происходящее внутри. Чем я и занимаюсь.

И уже к концу второго дня наблюдений без труда вычисляю всю охрану означенного персонажа. Их четверо. Причем двое охраняют собственно вход в офис – он здесь отдельный, а прочие сидят в прихожей у «бизнесмена» и заигрывают с секретаршей.

Внизу, там, где сидит первая парочка, установлен стандартный «Гаррет» – арка. И всех посетителей через него пропускают. За этим лениво следит один из охранников. Второй сидит около лифта – пятый этаж все-таки! Он проверяет документы у визитеров, вызывает лифт и отправляет его наверх, сразу в офис, промежуточных остановок у лифта нет. Причем вызывает и отправляет его именно охранник – около самого лифта я кнопок не заметил. А по выходе из кабины визитера встречают сразу двое мордоворотов – они сидят по обе стороны от дверей. Пока будешь разбираться с одним – второй понавертит в тебе дырок. Да, не лопух их тут консультировал…

Однако же при постройке этого офиса проектировщик не мог устроить здесь только один вход. В противном случае отключившееся электричество оставляло взаперти всех его обитателей. Значит, второй вход точно где-то есть. И это не лифт, должна быть лестница или что-то в этом духе. Вопрос только в том, где она находится. То, что внизу около лифта ее нет, – однозначно. Ни одной двери там не видно. Наиболее логичным в этом случае было бы использование лестничных пролетов прилегающего здания. Какие проблемы? Открыл дверь, прошел к соседям и спустился вниз. Коротко и ясно. Но! Офис строился и проектировался по требованиям теперешнего обитателя. А исходя из его чрезмерно завышенной самооценки, подобный типус сочтет оскорбительным для себя саму возможность совместного хождения по лестницам с кем бы то ни было. Стало быть, прохода в соседнее здание нет. А есть резервная лестница, запрятанная где-то внутри офиса.

Вытащив из кармана мобильный телефон, набираю номер здешнего связного. После обмена условленными фразами, убедившись в том, что на той стороне телефонной линии находится свой человек, объясняю ему суть вопроса. Мой собеседник какое-то время молчит, потом просит день отсрочки. Ничего, время пока терпит. А я заодно успею посмотреть и место, где живет наш «успешный бизнесмен». Тоже лишним не будет. Кто его знает, как там все повернется с офисом. В любом случае надо иметь запасной вариант.

В обусловленное время снова набираю телефонный номер. Мой собеседник краток, он сообщает мне адрес в интернете и вешает трубку. Пройдя по указанной ссылке (благо планшетник я всегда ношу с собой), обнаруживаю там выложенные чертежи всего здания сразу. Полчаса изучения – и я в задумчивости чешу себе затылок. В принципе, что-то подобное можно было предвидеть с самого начала. Что главное для моего теперешнего оппонента? Внешняя крутость. Он всем своим видом и поведением должен внушать каждому визитеру, что это именно он, единственный и неповторимый, является главной фигурой. А поэтому ни в его словах, ни в чем-либо другом не должно присутствовать даже малейшего намека на то, что что-то в его жизни может пойти не так, как он хочет. Уж и не знаю, кто запудрил ему мозги на эту тему, но результат налицо.

Дверь, разумеется, есть, и есть лестница, ведущая прямо на пятый этаж. Но поскольку показать подобные меры предосторожности, с точки зрения данного нувориша, – вещь непозволительная, обе двери скрыты под обивкой стен. Они закрыты декоративными панелями, и незнающий человек никогда их не найдет. Самое же веселое в данной ситуации то, что обозначенная на плане лестница ведет не только на первый этаж в лифтовой холл, а еще и вниз, в подземный гараж. Собственно говоря, лифт туда тоже может спускаться, но Хамзаев им не пользуется. Он ставит свою машину прямо перед дверями офиса, дабы все смертные могли лицезреть его фигуру в тот момент, когда он неторопливо шествует от нее к офису. Надо полагать, он такой демонстрацией существенно повышает чувство собственного достоинства. Что поделать – вчерашнему пастуху, внезапно назначенному «крутым бизнесменом», совершенно необходимо утверждать себя самого в собственных глазах. Надо думать, он считает, что и все окружающие его люди будут смотреть на него из-за этого с большим уважением. Ну, да и флаг ему в руки. Знавал я настоящих серьезных дядек из числа его соплеменников – так те себя совсем по-другому позиционировали. Человеку по-настоящему серьезному нет никакой нужды во всех этих внешних эффектах. Окружающие и так хорошо себе представляют, с кем имеют дело. И поэтому ведут себя соответствующим образом.

Дождавшись окончания рабочего дня, я наношу визит в гараж делового центра. Здесь достаточно оживленно, снуют туда-сюда автомашины, народ разъезжается после окончания трудового дня. В принципе, назвать это здание деловым центром было бы не совсем правильно. В городе нет какого-то бизнеса, который требовал бы для себя постройки подобного сооружения. (Так что за каким фигом потребовался Хамзаеву еще один бизнес-центр – бог весть…) Поэтому большую часть здания занимают различные городские учреждения: служба социального обеспечения и прочие. На одном из этажей компактно сидят «десантники». После известных событий у них на этаже выставлен пост солдат вспомогательного корпуса. Они контролируют входящих туда людей и обеспечивают безопасность своих подопечных. Именно «десантникам» принадлежит большая часть автомобилей, стоящих в подземном гараже. Складывается весьма интересная ситуация. Поскольку собственно бизнесменов в здании практически нет, то никакой особенной охраны ему не полагается: не на что нанять, доходы от аренды весьма невелики. «Помогальники» же охраняют исключительно свой этаж. Все прочее им совершенно до фонаря. Однако городской администрации вполне достаточно присутствия представителей вспомогательного корпуса пусть даже на одном из этажей. Оперируя самим фактом их присутствия, они с легкой душой спихнули с себя заботу по охране всех остальных помещений. Мол, и так никто не полезет в здание, где несут службу «помогальники». А один они этаж охраняют или несколько – в данном случае не так уж и важно. Главное, что они здесь есть.

Поэтому спокойно спускаюсь в неохраняемый гараж. Сидящий на входе вахтер провожает меня безразличным взглядом. На мне сейчас передник уборщика, резиновые сапоги, а в руках – ведро с мокрой тряпкой, резиновый шланг и швабра. С точки зрения вахтера, я существо низшего порядка. Вахтер может меня остановить, не пропустить, послать куда-нибудь. И это его успокаивает, он и так уже ощущает себя микроначальником, так что нет нужды дергать меня, чтобы в этом лишний раз убедиться. Появление обслуживающего персонала такой категории – вещь вполне обыденная и внимания не достойная.

Вот и нужное место. В стене присутствует невзрачная металлическая дверь. Но хоть не деревянная – и то хлеб. Я уже с несколько большим уважением думаю про местных специалистов по безопасности. Замок на ней простенький, серьезной преграды собой не представляет. Но ведь по логике вещей данная дверь должна оснащаться какой-нибудь простенькой кнопочкой, сигнализирующей о том, что какой-то неведомый злодей ее непонятным образом открыл. На плане таковая кнопочка присутствует, есть даже и ее характеристики – это обычный геркон. А на верхней планке двери где-то присобачен соответствующий магнитик. Искать его сейчас проблематично, да и не особенно нужно. Ставлю ведро с водой на пол и достаю из него полиэтиленовый пакет. Двусторонним скотчем приклеиваю на верхнюю часть двери нехитрое устройство – обыкновенный дверной электромагнитный замок, такие на всех подъездах на дверях висят. Собственно говоря, даже не сам замок, а одну из его частей, а именно – электромагнит. Раз уж эта хреновина без особых проблем удерживает в запертом положении массивную входную дверь, то уж контакты геркона в замкнутом положении удержать сможет. Подключаю к электромагниту аккумуляторную батарею. На полчаса-час хватит, а больше мне и не нужно. Щелчок – и электромагнит подмигивает светодиодом – работает. Поковырявшись некоторое время в замке, подбираю ключ (он здесь обычный – плоский ключ от английского замка) и спустя пару минут осторожно продвигаюсь вверх по лестнице. Тут пыльно, видно, что лестницей никто не пользовался с момента постройки. Вот и первая дверь – в лифтовой холл. Заперта на обычный замок, такой же, как внизу. На верхней планке двери вижу приклеенный магнит. Система сигнализации здесь точно такая же, что и внизу. На несколько минут задержавшись около нее, топаю дальше. Не дойдя всего один пролет до верхней площадки, притормаживаю. Я вообще-то человек подозрительный и недоверчивый, и считать охранников «бизнесмена» полными лохами у меня нет никаких оснований. Раз уж они дожили до более-менее взрослых лет, то это означает как минимум одно: в бою их не грохнули и в междоусобных разборках не пристрелили. Стало быть, какой-то опыт у ребят есть. Именно потому в вытянутой вперед руке я держу длинную нитку. Она ползет передо мной по ступенькам и в какой-то момент вдруг зависает, наткнувшись на что-то, натянутое невысоко над лестницей. Присаживаюсь и изучаю это явление. Обыкновенная РГД5, привязанная к поперечинам лестницы. Чека ослаблена, и к ней привязана тоненькая проволочка, натянутая над ступеньками, – на ней и повисла моя ниточка. Ну, чего-то подобного я и ожидал. Присобачить на голой лестнице что-либо другое не так уж и просто. Любая электронная схема требует питания и, как следствие, – подводки проводов либо наличия батарей. Батареи нужно менять, а значит, в пыли будут присутствовать следы, которых я в настоящий момент не наблюдаю. Никаких других проводов, кроме осветительных, здесь тоже не видно. Поэтому, перешагнув через растяжку, топаю дальше. Никаких промежуточных дверей больше не находится, и вскоре я стою перед дверью, ведущей прямо в приемную «бизнесмена». Ничем особенным от своих товарок она не отличается. А лестница ведет дальше, поэтому трачу еще несколько минут на то, чтобы пройтись по ней до самого верха. Потом мы имеем выход на крышу, каковым лестница и заканчивается.

Сегодняшний день у Ибрагима не задался с самого начала. Обещанный товар не прибыл, контрагент долго мямлил в трубку, пытаясь объяснить причины опоздания. Поэтому в офис Хамзаев вошел в неважном расположении духа. Поздоровавшись с сидевшими внизу охранниками, он небрежно кивнул вскочившей при его появлении секретарше и прошел в свой кабинет. Ткнув пальцем в кнопку селектора, буркнул: «Кофе и рюмку коньяка!» Плюхнулся в кресло и, вытащив из верхнего ящика стола дорогую сигару, привычно щелкнул гильотинкой, отрезая у нее кончики. Прикурив, откинулся в кресле и выпустил струйку дыма в потолок.

– Вкусно?

– Эээ… Да… – Ибрагим крутанулся в кресле.

Напротив него на гостевом месте удобно устроился незнакомец. Здоровенный мужик, в возрасте, с цепким и недобрым взглядом внимательных глаз. В правой руке у него виднелся пистолет с глушителем.

– Кто вы такой? И как вообще сюда попали?

– А телевизор вы не смотрите? – удивился визитер. – Напрасно. Тогда бы мне не пришлось представляться. Я Имперец. Кстати, скажите вашей секретарше: пусть обождет приносить вам кофе и коньяк. Я кофе по утрам не пью, а для коньяка еще не настало время.

Ткнув пальцем в кнопку селектора, Ибрагим пробормотал:

– Ээ… Света… Потом все принесешь, не хочу сейчас.

– Как скажете, босс.

– Ну, вот, – кивнул головой визитер, – теперь и поговорить можно.

– Но что вам от меня нужно?

– Сущая безделица: у вас ведь есть родственники, господин Хамзаев?

«Выкуп пришел требовать! Не иначе украл кого из родни! А что – с него станется, он же на всю голову отмороженный!» – промелькнуло в голове у «бизнесмена».

– Ээ… Ну, конечно же, есть.

– Много?

– Ну, да.

– Наверное, есть и те, кого вы никогда даже и в глаза не видели?

– Конечно, есть.

– Но ведь они от этого не становятся чужими людьми, не так ли? И их беды – это и ваши беды, уважаемый?

«Точно, выкуп требовать станет! Кого же он украл? Говорит, дальние – не здесь украл?»

– Конечно, всякий уважающий себя мужчина должен помочь своему близкому… Но я не понимаю…

– Не волнуйтесь, господин Хамзаев, речь в данном случае идет не о ваших родственниках. У меня есть такие же родные люди в этом городе. Так уж сложилось, что мы не встречались много лет. Но это же ведь ничего не значит? Они такие же родные, как мой дядя или отец, ведь так?

– Так.

– Я рад, что вы меня понимаете. Дело в том, что один из уважаемых мною людей работает в этом городе, – Имперец вытащил из кармана бумажку и положил ее на стол перед Хамзаевым. – Вот в этом заведении.

– Ну, а ято здесь при чем? Почему вы пришли ко мне?

– Он уже старый человек, и ему трудно ходить на работу. А особенно плавать на лодке. По какому-то странному недоразумению сотрудникам этой организации стали мешать ходить туда по земле. Я спросил, кто может исправить данную ситуацию, и мне указали на вас. Поэтому я сегодня здесь, и мне бы хотелось услышать ответ на свой вопрос.

– Но на какой? Вы же ничего не спросили?

– Разве? Вот склероз! Я хочу знать, уважаемый, когда мой родственник вместе с другими сотрудниками сможет ходить на работу так, как он привык? Я не думаю, что проблемы, этому мешающие, настолько серьезны и трудноразрешимы. Впрочем, если это не в ваших силах и кто-то вам мешает, назовите мне этого человека. Думаю, что он проявит должное понимание…

«Да уж, тебе только попадись! Ведь пристрелит же – и глазом не моргнет. Как он прошел мимо охраны? И ведь никто не задержал! Нажать кнопку под столом? А если он выстрелит?»

– Я полагаю, господин Хамзаев, у вас нет необходимости в том, чтобы нажимать тревожную кнопку. Она у вас справа под столом, и вы только что на нее посмотрели. Мне бы не хотелось прерывать нашу спокойную беседу какими-то нежелательными эксцессами. Да и, кроме того, вы же человек разумный и должны понимать, что я не пришел бы сюда, не предприняв соответствующих мер предосторожности, – гость поднял вверх левую руку. – Вы знаете, что это?

В его руке была зажата какая-то серая коробочка с мигающим красным светодиодом.

– Нет, а что это?

– Это радиовзрыватель. Если я сейчас разожму руку, то установленные напротив вашего офиса мины взорвутся. Вы можете посмотреть себе за спину, там у вас дерево. Так вот, вместо вороньего гнезда на нем установлена мина «МОН50». Как вы понимаете, она там не одна. А стекла навряд ли станут серьезной защитой от осколков. Весь ваш офис подметет стальной метлой. Есть желание проверить мои слова?

– Нет, конечно, что вы про меня думаете?!

– Я так и полагал. Так что вы можете сказать мне в ответ?

– Эээ… Но я хотел купить этот дом. Мы хотели построить там деловой центр…

– Вам что – в этом места не хватает?

– Но ведь здесь целый этаж занимают…

– «Десантники» вы хотите сказать?

– Ну, да.

– Так это не проблема. Съедут они от вас. Я могу лично заняться этим вопросом.

«Ага, и сколько могил прибавится на здешнем кладбище? И как потом на меня посмотрят «помогальники»? Там тоже дураков нет. Быстро поймут, в чьих интересах все сделано».

– Нет, эти проблемы я решу сам. Я тоже не последнее лицо в этом городе.

– Вот и славно. Так что я могу сказать своему родственнику? Как скоро он сможет ходить по привычной ему дороге?

– Ээ… Ну, завтра сможет.

– Вот и хорошо. Я рад, что мы поняли друг друга. Я всегда считал, что умный человек не будет создавать неприятностей другому умному человеку. Тем более из-за каких-то мелочей…

«Это для тебя, злодей, полмиллиона долларов мелочи! Ты еще заработай такие деньги! А ведь ничего не поделаешь: откажу ему – так он тотчас же меня и пристрелит. И кого тогда назначат на мое место? Мусу? Скорее всего… Он давно уже пытается меня отсюда спихнуть. А на словах вежливый… Семью, понятное дело, не оставят. Но и так жить, как сейчас, они уже не смогут. Забрать это здание все равно уже не выйдет: родственники там у него, как же! А может, и родственники… Кто их там разберет… От этого типа чего угодно ждать можно. Его вся страна поймать не может. Ясно же, что не один он тут шурует. Ну, застрелим мы его сейчас, а завтра еще какие-нибудь мины взорвут. И что с того, что именно эти снимут? Могут и новые повесить. Или машину заминируют. Нет уж, надо что-нибудь придумать. Позвоню этим, в мэрию. Пусть напишут какую-нибудь бумагу, что там берег слабый или еще что-нибудь изобретут. Найду, на кого списать. Много вокруг всяких ушлых бегают. На них и свалю. Денег, понятное дело, всех не вернуть. Ладно, эти дома снесем, они все равно уже мои. Тут никто ничего не скажет. Могу строить что хочу. А этот институт пусть стоит, фиг с ним. Пусть Иблис утащит в преисподнюю это здание со всеми его обитателями!»

– Разумеется, уважаемый. Надеюсь, у нас впредь не будет возникать таких неприятных ситуаций…

– И я хотел бы на это надеяться. Впрочем, если у вас случится какая-то неприятность… Разверните на улицу вот эту лампу, – гость ткнул рукою в сторону настольной лампы, – и я навещу вас. Возможно, мы сумеем найти выход из любой ситуации.

«А вот это может быть козырем! И если я скажу дяде о том, что у меня была встреча с Имперцем, и мы договорились о взаимодействии… Таким разговором не может похвастаться никто! Я скажу, что сам его нашел! И посмотрим тогда, кто рискнет глянуть косо в мою сторону!»

– Да, уважаемый, надеюсь, следующая наша встреча пройдет уже в другой обстановке.

– Я тоже на это надеюсь, – гость убрал за пазуху пистолет. – Полагаю, вы не откажетесь проводить меня?

– Это честь для меня!

Хамзаев встал из кресла и распахнул перед гостем дверь.

– Прошу!

– После вас, уважаемый.

Обалдевшие охранники, вскочив с мест, молча наблюдали за тем, как их босс лично провожает человека, возникшего неизвестно откуда. Про то, что в кабинете босса имеется шкаф, который они, по идее, должны ежедневно проверять, никто из них в этот момент и не подумал.

Спустившись на улицу, прощаюсь с Хамзаевым, пожимаю ему руку.

– Благодарю вас, уважаемый, дальше меня провожать не нужно. Несомненно, у вас есть множество дел, требующих личного участия.

– До свидания.

– И вам не хворать.

Отойдя в сторону, выключаю радиодетонатор. Вытащив из кармана телефон, делаю пару звонков.

Зашедший с улицы невзрачный мужичок, проходя мимо двери в подземном гараже, неловко задел рукояткой метлы притолоку. Да так неловко, что приклеенный на ней электромагнит отскочил и упал на землю (правда, со второй попытки… Уж очень крепкий скотч оказался).

А получившие экстренный вызов сотрудники МЧС, подогнав пожарную лестницу к растущему напротив офиса дереву, сняли с него деревянную коробку. После внимательного исследования в ней обнаружилась мина «МОН50» с устройством радиоподрыва. Данный факт нашел отражение в ежедневной сводке происшествий, но поскольку никакого дальнейшего развития событий не последовало, об этом случае быстро забыли. А поинтересовавшимся непонятной возней около офиса охранникам господина Хамзаева посоветовали обратиться за разъяснениями в городское управление МЧС. Никто из них там не появился, но это совсем не означало того, что данное происшествие было оставлено ими без внимания. Есть, знаете ли, и другие источники получения информации… Получив эти сведения, их босс, напротив, не расстроился, а только удовлетворенно покивал головой. Все сходилось – он принял правильное решение!

С самого утра погода не заладилась. Нехотя выглянувшее солнце, стоило лишь ему бросить взгляд на раскисшую дорогу, с негодованием спряталось за низко нависшие тучи. Поэтому водители грузовиков, следовавших по разбитой дороге, были предоставлены сами себе. Никто, в конечном итоге, не заставлял их ехать именно этим маршрутом – были дороги и получше. Правда, там частенько попадались патрули ГИБДД, да и помимо них хватало любопытных глаз. Именно поэтому те, кто не хотел лишний раз раскрывать свой кошелек, выбирали подобные окольные тропки. Здесь, по правде говоря, тоже хватало всевозможных неприятностей, но зато никто не препятствовал проезжающим оборонять себя в меру собственных возможностей. Кому-то хватало крепких кулаков, иные тащили из-под сиденья обрезы – словом, обычная картина для российской глубинки. И нельзя сказать, что тут царила какая-то анархия! Власть – присутствовала и периодически являла своих представителей окрестным жителям. Те, собираясь по зову прибывших, выслушивали их ритуальные словоизвержения. Они всегда, вот уже много лет, были одинаковыми.

«Экономический кризис» («военная угроза», «объективные трудности переходного периода», «последствия восстановления разрушенного хозяйства» и т. д., и т. п.) – менялись лишь причины. Причины, по которым здесь уже в течение многих лет никто из представителей власти и не думал строить какие-то нормальные дороги, проводить газ и электричество, завозить товары первой необходимости… Зато именно эти словосочетания всегда были поводом для того, чтобы в очередной раз повысить налоги (или придумать новые), урезать пособия и выплаты, отменить дотации, озадачить местных жителей и вовсе какими-то странными новациями. Представители власти изображали честность и неподкупность, население делало вид, что в это верит. И привычно динамило все начинания, спущенные сверху. Мало ли, какая очередная блажь стукнет в начальственную голову, что ж теперь, все это всерьез воспринимать? Начальство сердилось и хмурило брови. Население пожимало плечами и разводило руками. Встречи эти обычно заканчивались пьянкой, после чего автомашины (лошади, вертолеты…) уносили больных головою начальников восвояси, и все шло по-прежнему… Местные «лихие» ребята никого по-настоящему не грабили и всерьез не хулиганили, так, пощипывали понемногу проезжающих… Но задувшие ветра всевозможных перестроек занесли в эти края новых людей. Тех, которые в своих родных местах жить более не могли. По разным причинам, в том числе и потому, что уж очень многие соседи жаждали с ними всерьез побеседовать. Очень всерьез! И с вытекающими последствиями. Понятное дело, что наш человеколюбивый президент объявил амнистию всевозможным бандюганам и «борцам» за неведомо какие идеалы, но вот только их соотечественники отчего-то не все прониклись духом всепрощения. И мудрых мыслей верхнего народа почему-то не разделяли. А авторитета местных «князей» не всегда хватало.

Вот и потянулись в эти глухие края всевозможные «беженцы». По правде говоря, уж на кого-кого, а на «мирных беженцев» многие из них совсем не походили – скорее, наоборот. Население привычно пожало плечами – бог с ними! Однако, как вскоре выяснилось, с ними был не только бог. Имелись и иные, сугубо материальные, можно сказать – насквозь железные, средства убеждения.

По старой привычке пришлые урвали себе лишней земли для выпаса скота – местным поначалу это было до лампочки. Однако заглянувшее на огонек начальство намекнуло – за землю надо платить! «Беженцы» показали фигу (усиленную всевозможными устрашающими причиндалами), и начальство озабоченно зачесало в затылке – что делать? Эти платить не станут. Жаловаться наверх? Хм… это на амнистированных-то? Тем самым давая понять руководству, что оно, возможно, пожалело кого-то не того? Чревато…

Выход нашелся быстро. Поскольку вновь прибывшие сюда жители пользовались (по президентскому указу, не самовольно!) значительными льготами (правда, земля в этот перечень не входила), а налоги платить все-таки нужно, то дополнительные выплаты возложили на старожилов. А вот уже они показали… и не только фигу… И прозрачно намекнули на большие и дремучие леса, в которых может пропасть любой (даже самый высокий!) начальник. Обидевшееся руководство моментально испарилось, и тонкий ручеек федеральных выплат отчего-то совсем усох. Налоги же платить нужно! Население подтянуло пояса… и внимательно уставилось в сторону дорог. А заодно и на поселения «беженцев». И еще кое-куда… Голод, он, как известно – не тетка!

Словом, в происходящее здесь никакая власть не совалась. Уехал с большой дороги (от «официальных» разбойников) – так и вертись, как хочешь, договаривайся с местными «лихими людьми». Благо что расценки были почти одинаковыми. Но если на трассе деваться некуда – все равно заплатишь, то здесь еще оставался шанс проскочить «необутым».

Стоявший у небольшой рощицы в стороне от дороги грузовик ничем особенным среди своих собратьев не выделялся: обычная грузовая фура, таких много бегает по дорогам нашей большой страны. Какая-то рекламная надпись на борту, по-видимому, связанная с первым местом работы этой машины; потертый, но еще крепкий тент, чуть выцветшая под солнцем краска на кабине – как у многих других. Под стать своему железному коню выглядели и двое «наездников». Черты лица выдавали в них выходцев из восточной Азии. Один из водителей мирно спал, завалившись на койку в задней части кабины. А второй, уложив ноутбук на колени, увлеченно барабанил по клавишам.

Внимательный взгляд мог бы зацепиться за то, что машина стояла здесь относительно давно, не менее двух дней. Грунт под ее колесами успел уже слегка просесть. Но несмотря на это, двигатель машины отчего-то был теплым. Складывалось впечатление, что ее экипаж кого-то ждет. Правда, в этом случае оставалось непонятным, отчего водитель не подъехал поближе к дороге. Все-таки оттуда их было проще заметить.

Экран ноутбука на коленях у водителя внезапно подмигнул ему, и в правом верхнем углу его высветился какой-то значок. Не отрываясь от компьютера, водитель локтем пихнул своего напарника. Тот почти мгновенно проснулся и, повернувшись, сел на лежанке.

– Что случилось?

– Сигнал. В нашу сторону движется автомашина.

Напарник молча кивнул и быстро обулся. Соскользнул на свое сиденье, поерзал там, устраиваясь поудобнее.

Экран компьютера снова подмигнул, явив на этот раз целое сочетание значков. Никаких вопросов или пояснений со стороны водителя не последовало: проснувшийся напарник мог все видеть сам. Прошло еще несколько минут, и на поляну въехал небольшой фургончик. Стукнула дверь, и из кабины выбрался худощавый мужик весьма затрапезного вида. Оглядевшись по сторонам, он сплюнул на землю и зашагал к грузовику. Ему навстречу вышел напарник водителя.

– И далеко же вас черти затащили, – уважительно проговорил прибывший. – Других мест, что ли, не нашлось для стоянки?

– А чем это место вам не нравится? – удивился встречающий. – Солнце голову не печет, посторонних тут никого, разве что дуриком кто-то заедет, вот вроде вас.

– Ну, мало ли кто в наших местах может дуриком заехать…

– Ничего, мы всякому гостю рады.

Прозвучавшие кодовые словосочетания «черти затащили», «голову не печет», «дуриком заехать» и «всякому гостю рады» в данном случае означали то, что на встречу с водителями грузовика прибыл именно тот человек, которого они ждут. Водитель фургона протянул руку:

– Добрый день.

– Здравствуйте. Вы привезли?

– Разумеется.

Прибывший обошел вокруг своей машины и откинул брезент, закрывавший заднюю часть кузова. Там возвышался штабель из бутылок с водой.

– «Сенежская»? – пощелкал пальцем по пятилитровой бутылке помощник водителя.

– Она самая. Для первого раза вам хватит, а дальше уж сами определитесь. Перегружать сами будете? Здесь две тонны как-никак!

– А что, есть другой выход? Никакой помощи мы здесь не найдем.

Фыркнув мотором, фургон описал полудугу и задним бортом притерся к кузову грузовика. Лязгнула дверь, и приехавший водитель полез в кузов.

– Принимайте! – и первая упаковка из двух пятилитровых бутылок перекочевала от него в руки хозяев грузовика.

Худо-бедно, а через пару часов груз был размещен в кузове ожидавшей машины, накрыт брезентом и притянут ремнями. Кивнув на прощание, водитель фургончика спрыгнул на землю, и вскоре его машинка замелькала между кустами. Еще раз проверив крепеж груза, оба обитателя большой машины тщательно задраили тент и перебрались в кабину. Водитель уселся за руль, а компьютером завладел его помощник. Коротко отстучав на клавиатуре несколько слов, он принялся ждать. Прошло около минуты, и компьютер пискнул, сигнализируя о полученном сообщении.

– Маршрут прежний, – повернулся помощник к водителю.

Рыкнув мотором, грузовик выбрался со стоянки и двинулся в противоположную от уехавшего фургона сторону.

– Товарищ капитан, – повернулся сидевший у пульта оператор к начальнику смены. – Сигнал двинулся с места.

– Вы отслеживаете его перемещения?

– Так точно, товарищ капитан.

– Хорошо.

Капитан отошел к своему столу и поднял трубку.

– Товарищ полковник, докладывает капитан Ли Хуа. Объект тронулся с места, его перемещения нами отслеживаются. Есть дать картинку. Так точно, товарищ полковник.

Капитан повернулся к пульту и отдал команду. Сидевший там оператор пощелкал клавишами, и на экране появилось изображение того самого участка местности, по которому не торопясь передвигался грузовик с водой.

– Внимательно отследить все возможные контакты. Не только патрули дорожной полиции, но и любые другие группы лиц и даже отдельные автомобили.

– Слушаюсь, товарищ капитан.

Машина находилась в пути уже около часа, когда на компьютер помощника пришел очередной сигнал. Согласно ему, впереди на дороге стояли две автомашины, и небольшая группа людей находилась в кустах. Грузовик притормозил и после недолгой возни в кабине снова тронулся дальше. Минут через пять машина спустилась в небольшую ложбинку и остановилась: дорогу загораживал джип. Сидевший на капоте чернявый молодой парень приветливо помахал им рукой.

– Здорово, проезжие! Куда путь держим?

– Да недалеко, здесь до трассы километров десять и осталось.

– А чего этой дорогой поехали?

– Так короче же…

– Зато дорога более беспокойная. Как по ней ездить-то, того и гляди недобрый человек какой из кустов вылезет.

– Не вылезали пока.

– Это оттого, милейший, что мы тут за порядком следим. Да не даем вылезать особо резвым-то.

– Аа, – понимающе кивнул водитель. – Спасибо вам за то!

– Спасибо, мил друг, на хлеб не намажешь и сыт им не будешь. Тут другое кое-чего нужно, – и чернявый парень выразительно потер в воздухе пальцами.

– Сколько? – понимающе кивнул водитель.

– А что везем?

– Воду.

– Да ладно? – ухмыльнулся парень. – Ты мне зенки-то не заливай. Воду он везет. Дураков в другом месте ищи. Была бы у тебя вода, ты бы хрен сюда полез. Полицаям она без интереса.

– Не веришь мне – загляни в кузов.

– И заглянем, а ты что думал! Эй, Иса, ну-ка пошуруй у него в кузове!

Из кустов выскочил еще один персонаж, точная копия чернявого. На ходу доставая из кармана нож, он двинулся к машине.

– Э, постой! – забеспокоился помощник водителя. – Резать-то зачем? Я и сам все открою. Нам еще ехать до фига, как поедем, если дырка сзади будет?

– Поедешь ты или нет, это мы еще поглядим, – хмыкнул Иса. – Но уж так и быть – расшнуровывай.

Выскочивший из кабины помощник быстро подбежал к кузову и начал там возиться.

– А ты, милейший, – повернулся к водителю чернявый парень, сидевший на капоте джипа, – двигатель выключи. А то знаю я вас, резвых таких. И не дури тут, а то дурь твоя разом и закончится. Понял ты меня?

– Что ж тут непонятного? – водитель щелкнул ключом, и двигатель послушно заглох. Но одновременно с этим он нажал небольшую красную кнопочку на приборной панели автомобиля.

На экране монитора перед оператором вспыхнул и заморгал красный огонек. Чуть ниже него пробежала строчка иероглифов. Секунду спустя оператор продублировал этот сигнал на пульт начальнику смены. А уже через две минуты из стоявшей в пяти километрах от места остановки грузовика автомашины повыскакивали ее пассажиры. Взвизгнула, поднимаясь, крышка багажника, и солнечный свет озарил тупоносый фюзеляж летательного аппарата. Осторожно вытащив его наружу, люди пристыковали к нему крылья и установили всю конструкцию на треногу. Секунда, другая… Почти неслышно заработал двигатель. Аппарат медленно поднялся в воздух. Это был беспилотник новейшей модификации с вертикальным взлетом и посадкой. Сидевший в кабине машины оператор набрал на пульте команду, и почти неслышимый аппарат стремительно рванулся вперед и растаял за лесом, скрывшись с глаз своих хозяев. Но на экране монитора оператор видел все то, что видели камеры беспилотника. А стоявшая на борту аппаратура давала возможность отследить его местоположение с точностью до нескольких метров.

– Слышь, Ибрагим! – высунулся из кузова чернявый парень. – Тут действительно вода!

– И до хрена?

– А черт их поймет! Тонны две на первый взгляд.

– Что за вода такая?

– «Сенежская». Ее в любом магазине завались. И какого хрена они здесь с ней поперлись?

– Уважаемый, – выглянул из кабины грузовика водитель, – вы же видите, я не соврал. Может быть, мы разойдемся спокойно? Я готов заплатить.

– Ты мне что-то тут темнишь… За каким рожном надо было везти воду окольными путями? Нечисто здесь что-то. Эй, ребята, ну-ка, проверьте все эти банки! Сдается мне, что там вода только снаружи, в первых рядах. Не иначе как они спирт левый везут.

– Уважаемый, не надо трогать наш груз, я вас очень прошу! Скажите, сколько надо заплатить, и мы расстанемся спокойно. Уверяю вас, в машине нет спирта, совсем ни грамма.

– А вот мы сейчас это и проверим. Дюже до фига вас тут в последнее время таких хитрых катается. Эй, парни, вываливайте это барахло наружу!

Скользнувшая к приборной панели грузовика рука водителя трижды нажала на красную кнопку.

– Товарищ капитан, сигнал нападения! – оператор обернулся к своему начальнику.

– Поступайте по инструкции.

– Слушаюсь! – и оператор набрал команду на клавиатуре.

Сидевший за ноутбуком оператор беспилотника нажал на клавиатуре несколько кнопок. Летательный аппарат наклонился на крыло и лег в вираж. Его камеры уже фиксировали обстановку вокруг одиноко стоящего грузовика. На экране около кузова виднелись яркие пятнышки – маркеры кого-то из своих. Оператор еще раз пощелкал кнопками и положил руку на мышь. Повинуясь его указанию, беспилотник скользнул ниже.

Подгоняемые командами своего главаря вылезшие из кустов грабители выбрасывали на улицу упаковки с водой. Водитель с помощником стояли чуть в сторонке, под присмотром пожилого бородатого мужика. По всему его лицу тянулся безобразный шрам – след осколка. Цепкими глазами конвоир фиксировал любое движение своих подопечных.

Внезапно на руках у обоих подконвойных чуть слышно завибрировали часы. Дешевая китайская поделка, она только внешне выглядела таковой. На самом деле, продав такие часики, можно было легко купить не самую плохую автомашину. Это были не только часы. Одновременно они выполняли множество самых любопытных функций.

– Что они делают? – вскинулся вдруг водитель. – Вы только посмотрите!

Он поднял руку, указывая ею куда-то за спину конвоира. Совершенно автоматически тот обернулся.

Ничего особенного не происходило. Дорожные грабители, подбадривая друг друга гортанными возгласами, продолжали разгружать кузов. Вторая из стоявших в засаде автомашин тем временем подъехала ближе, и ее пассажиры полезли на улицу, чтобы помочь своим товарищам. Сплюнув, конвоир повернул голову назад. Чтобы с удивлением констатировать тот факт, что те, кого он должен был бдительно охранять, внезапно исчезли с глаз долой. Он открыл рот, собираясь крикнуть, но не преуспел в этом деле. Из-за верхушек деревьев скользнула быстрая, незаметная на сером фоне облаков тень.

Ффр-рр!

Негромко фыркнули пулеметы, установленные на беспилотнике, – и на груди конвоира моментально встопорщилась лохмотьями кожаная куртка. Следующая очередь ударила по второй автомашине, разбросав в разные стороны ее пассажиров, которые еще не успели отойти от нее достаточно далеко. Брызнули осколками стекла, барабанным боем отозвались простреленные двери и борта. А беспилотник уже делал новый заход. Никто ничего не успел понять, как пулеметы ударили по растерявшимся грабителям. Сбитыми матрешками покатились по земле люди. И только тут, наконец, кто-то обратил внимание на небо. Затрещали выстрелы, и к облакам понесся нестройный град пуль. Лучше всех соображавший главарь, спрыгнув с капота джипа на землю, рванул на себя водительскую дверь своей машины. Тут ловить было уже нечего, оставалось только делать ноги. Ревя мотором, машина пронеслась около двух десятков метров. Но никуда уйти не успела. Быстрая тень харкнула огнем, и ракета ударила точно в заднее стекло уходящего внедорожника. Огненным костром тот пронесся еще около полусотни метров и, уткнувшись носом в кювет, вспыхнул жарким чадящим пламенем. Из джипа так никто и не вышел. А беспилотник снова заложил вираж, поливая пулями грабителей и заставляя их искать укрытия. Народ попадал на землю и затих.

– Эй, ты! Как там тебя? Муса? Иса? – водитель автомашины пнул в бок лежащего грабителя. – Не прикидывайся, я же вижу, что ты цел. Ну-ка быстренько встал на ноги! И соседа своего подними!

Оторвав голову от земли, посеревший от ужаса грабитель обернулся. В руках у водителя недвусмысленно покачивался пистолетный ствол. Стоявший чуть позади него помощник держал в руках автомат.

– Значит так, голубчик, быстро и в темпе грузим все назад. Аккуратненько, без всяких фокусов. Если кто будет слишком непонятливым – так я ничего объяснять не собираюсь.

Уцелевшие после расстрела грабители медленно поднялись на ноги. Их осталось не так уж и мало, человек семь. В принципе, в подобном соотношении сил для них не было ничего необычного. В свое время приходилось выходить целыми и из более неприятных переделок. Но неподвижно зависший в воздухе диковинный летательный аппарат намекал на бесполезность любых попыток что-то изменить в их пользу. Воевать с такими штуками никто из грабителей не умел. А молниеносный расстрел полутора десятков их товарищей показывал всю серьезность тех, кто этим аппаратом управлял. Под прицелами пулеметов беспилотника грабители сбросили с себя всю верхнюю одежду, оставшись только в брюках и в майках. При этом на землю попадали и пистолеты, которые под этой самой одеждой прятались. Последнее обстоятельство абсолютно не добавило оптимизма грабителям. Но – делать нечего, закопченный пулеметный ствол – весьма увесистый аргумент. Под присмотром помощника водителя бывшие грабители начали затаскивать назад в кузов выброшенные упаковки с водой. А на улице за ними бдительно наблюдал водитель, да и летающий терминатор описывал круги над местом побоища.

Стоило ли говорить, что выброшенный на улицу груз был погружен в машину с прямо-таки рекордной скоростью? Хотя сами грабители, давно отвыкшие от подобной работы, вполне освоились с изменившийся ситуацией и теперь ломали головы над тем, как бы ее половчее использовать к всеобщему (читай – бандитскому) благу. Работа пошла медленнее, они лихорадочно напрягали свои мозги в поисках приемлемого для них выхода.

Это, разумеется, не укрылось от глаз стоявшего на улице водителя. Тихо хлопнул пистолетный выстрел, и один из грабителей, схватившись за живот, с воем покатился по земле.

Оставшиеся бандиты шарахнулись в сторону, но вскипевшая от пулеметной очереди земля встала на их пути. Это вернулся беспилотник.

– Ты что сделал?! – сжимая кулаки, шагнул к водителю Иса. – Ты хоть понимаешь, что теперь будет?!

– Что? – с интересом посмотрел на него стрелок.

– Мстить вам будем! Все! Кровь теперь между нами станет!

– И что? Это – повод для того, чтобы не работать? Мне подстрелить еще кого-нибудь? Не вопрос – выходите.

Водитель не повышал голоса, говорил абсолютно спокойно, даже как-то буднично. И это самое спокойствие подействовало на налетчиков как холодный душ. Глядя в раскосые глаза стрелка, каждый из них отчетливо понимал – тот не шутит. Он совершенно не задумается нажать на спуск. Ему действительно все равно.

И снова заработал конвейер, передавая в кузов упаковки с водой.

А зловещая тень беспилотника скользила по траве. Иногда он пролетал над сгоревшими машинами, словно высматривая среди них уцелевших. И снова возвращался к грузовику, контролируя с неба все, что происходило около него. Сидевший около ноутбука оператор только иногда пошевеливал мышкой, задавая ему очередной маршрут.

Но вот встала на место последняя упаковка. Вжикнули, затягиваясь, фиксирующие груз ремни. Помощник водителя осмотрел груз и удовлетворенно кивнул – все в порядке. Он спрыгнул из кузова на землю и принялся закрывать борт.

Невольные грузчики столпились в сторонке, под прицелом водителя. Тихо переговариваясь между собой, они прикидывали – как много времени им потребуется для того, чтобы пешком дойти до своего поселения? А уж там-то! Тяжелая машина просто не успеет далеко уйти. А этот летательный аппарат… для него тоже кое-что отыскать можно. Чай, не совсем обнищавшие люди живут в поселке, есть там много чего полезного…

Лязгнул последний запорный крюк, и помощник водителя наклонился к земле. Сорвал пучок пожухлой травы и тщательно вытер им руки. Выпрямился и, не поднимая автомата к плечу, дал короткую очередь. Сбитые пулями, осели на землю двое налетчиков. Трижды хлопнул пистолет водителя – еще трое их товарищей вытянулись на земле. Оставался один – тот самый Иса. Он затравленно переводил глаза с тел своих соратников на хладнокровных убийц. Умом-то было понятно – пришла и его очередь. Но вот верить в это не хотелось категорически!

– Ждешь своей пули? – спокойно осведомился водитель.

– Стреляй… – опустив голову, глухо проговорил последний бандит.

– Страшно?

– Нет, сейчас плясать стану!

– Не трус, – констатировал помощник. Поставив автомат на одиночные, он прошелся вдоль тел расстрелянных налетчиков, делая контрольные выстрелы. Закончив с этим, забросил автомат за плечо и направился к кабине.

– Так вот, – проводив его взглядом, обернулся к Исе водитель. – Ты будешь жить. Не слишком хорошо – но будешь. И вовсе не от того, что мне стало тебя жалко. Просто мне нужен кто-то, кто донесет наши слова до твоих сородичей.

– Твои?

– Наши. Запомни и передай другим. Если кто-то из вас еще раз выйдет на дорогу…

– На эту?

– На д о р о г у. Любую. Иначе чем для поездки куда-либо. Так вот – он здесь навсегда и останется. А наши беспилотники навестят ваш поселок… ты все понял?

– Но… почему?

– Потому. У нас не было никаких проблем с местным населением – мы уважаем друг друга. Мы – соседи, и уже много лет. Не будет и с вами. Но не по причине взаимного уважения – вы его недостойны. Вместо этого будет страх – с вашей стороны. Может быть, тогда и вы поймете, как здесь надо себя вести.

– Мы жили так столетиями…

– У с е б я. Можете вернуться – и продолжать такую жизнь. Там. А здесь – живут иначе. Или вы будете жить так, как и все, или – не будете. В смысле – на этом свете.

– И вы станете стрелять в женщин и детей?!

– Дети вырастут и возьмут в руки оружие, чтобы убить моих детей. А женщины родят новых, и те тоже вырастут убийцами. Н а м такие соседи не нужны. И никому они не нужны. Это ясно? Не считай местное население слишком уж добрым и спокойным, поверь – они другие. Просто более терпеливые, чем мы. Но зато они не умеют тормозить. Совсем. Твоей банде не повезло – вы перешли нам дорогу, за что и получили по заслугам. Запомни и передай – хамить небезопасно. Всем. А твоим друзьям – в первую очередь. Вы все здесь – чужие. А чужак д о л ж е н вести себя правильно. Считай, что тебе повезло – вы наткнулись на нас. И ты остался живым, даже домой возвратишься. А вот если на нашем месте оказались бы местные…

Иса вздрогнул. И совсем иначе оценил теперь те взгляды, которыми провожали их местные жители. Словно заранее прикидывали на каждого из них размеры будущего гроба…

– Дошло? – поинтересовался водитель.

– Да…

– Не похоже, – покачал головою собеседник.

Пах!

И вспыхнуло ослепительной болью простреленное бедро.

– Одной ноги тебе хватит. Всю оставшуюся жизнь теперь будешь ходить медленно…

Хлопнула дверь, и, взревев двигателем, машина, легко преодолев подъем, скрылась за пригорком.

Месяц спустя.

Афганистан.

Где-то неподалеку от Баграма

Из-под ног посыпались камешки, и Хафиз мысленно помянул нечистого. Ну вот, опять не вышло подойти тихо! Теперь эти бездельники на посту сделают вид, что бдительно несли службу. Ага, как же! То-то он ухитрился подойти так близко. Но теперь они повернут все так, будто узнали его издали и оттого не стали подавать сигнал тревоги.

Так оно и вышло.

Дежурившие у пулемета моджахеды поднялись и приветствовали своего начальника.

Тот буркнул в ответ что-то невразумительное и присел на камень. Надо было сделать вид, что он просто прогуливается по линии постов и даже в мыслях не держит подловить кого-нибудь за недобросовестное несение службы. А ведь, судя по помятым мордам часовых, они дрыхли самым бессовестным образом! Но… не пойман – не вор! Так когда-то говорили русские…

Стараясь поддерживать бесстрастное выражение лица, Хафиз посидел еще немного на камне, делая вид, что разглядывает в бинокль окрестные склоны.

– Что слышно? – безразлично спросил он у пулеметчика.

– Все тихо, уважаемый! – развел тот руками. – Да и кто забредет сюда? Зачем? Тут ничего нет!

И ведь не врет, негодяй!

Сюда действительно некому и незачем заходить. Столь тщательно оберегаемые плантации мака находились далеко внизу. И на пути туда стояло еще несколько постов. Что здесь можно искать? Кроме реки… Она как раз и делала здесь поворот, после которого, уже никуда не сворачивая более, несла свои воды к жилью. И к маковым полям. Так что этот пост был сущей синекурой. И все, кому здесь приходилось дежурить, это прекрасно знали. И бессовестно этим пользовались. Всего один раз удалось Хафизу подловить во сне двоих зазевавшихся часовых (за что он и был соответствующим образом поощрен), и после этого – все! Удача ему больше не улыбалась. К посту вела всего одна тропинка и прочих подходов не имелось. Вернее, так раньше думали часовые. Теперь они точно знают, что это не так. Направление, откуда появился проверяющий, им удалось определить, и с мыслью застать кого-нибудь тут спящими можно распрощаться навсегда. Эти дети шайтана постараются устроить на тропке завал. И тихо там больше не пройти.

Хафиз еще раз поднес к глазам бинокль.

Пусто… только ветер треплет ветки кустов. Здесь он особенно силен – узкие стены ущелья запирают ему выход в стороны. Вот и свистит в ушах неумолчная песня рассерженного ветра.

Так тут было всегда.

Когда еще не пришли сюда люди.

И тогда, когда они отсюда уйдут.

Ветру – все равно.

Ему одинаково безразличны пуштуны и англичане, русские и американцы.

Он вечен.

Что с точки зрения вечности значат эти смешные людишки? Чем они могут ему помешать или помочь?

Ничем.

Их жизнь, наполненная болью и страданиями, лишь слабый звук в его бесконечной песне.

Начальник охраны не стал ничего говорить. Нечего оправдываться перед этими людьми – они недостойны его внимания.

Он просто встал и, закинув за плечо автомат, направился вниз – к следующему посту.

– Ходит… – пробормотал Убайдулла. – Все ищет кого-то…

– Да… – глядя вслед уходящему, согласился пулеметчик. – Нас он подловить хотел! Мол, нельзя здесь спать!

– Так никто и не спал… почти! Ну, чуток передохнули… и что?

– А не услышь я, как упал камень, ты бы ему сейчас это и объяснял!

– И что? Не спал же!

– А храпел кто?

И никто из них двоих так и не обратил внимания на то, как из-за большого серого камня медленно выдвигалось что-то чужеродное. Почти напротив пулеметного гнезда, только голову наклони! Но вот как раз туда никто и не смотрел. Склон был давно изучен вдоль и поперек. Спуститься вниз, к воде, в данном месте было невозможно – слишком крутая скала. А чтобы посмотреть вниз, надо было встать, подойти к брустверу из камней и перегнуться через него вниз. Зачем?

И часовые не тронулись с места.

А предмет, при более внимательном рассмотрении, оказался… трубой. Точнее – трубкой из серого пластика. Выдвинувшись еще немного вперед, она, изогнувшись под собственным весом, наклонилась ниже и теперь смотрела прямо в прозрачную речную воду. Еще метр, еще…

Чуть слышно плеснула вода – в нее окунулся конец трубки.

Сидевший за камнем человек в маскировочной накидке перевел дух. Еще раз посмотрел на экранчик, укрепленный на запястье левой руки. Нет, ошибки быть не должно – он попал правильно!

Придавив оставшийся у него конец трубки камнем, человек расслабленно откинулся на камень. Все, теперь – ждать!

Время ползло медленно. Пришла смена часовым, и некоторое время шаги уходящих отдавались эхом в ущелье. Снова все затихло.

Еще одна смена пришла тогда, когда вершины гор уже отбрасывали длинные тени на тропу. Снова негромкий разговор, и опять шуршат падающие из-под ног сменившихся камешки.

Но стоило темноте накрыть все вокруг своим саваном, внезапно ожили… камни. Только что они мирно лежали под самой стеной – и вот, задвигались! Безмолвные тени скользнули туда, где прятался человек в накидке.

Пришедшие бесшумно снимали тяжелые рюкзаки и развязывали их. Свет луны блеснул на металлической горловине. Несколько уверенных движений – и первая емкость подсоединена к трубке. Еле-еле, на пределе слышимости, зажурчала вода, вытекающая из резинового бурдюка. Несколько минут – и к трубке подключен второй такой же. Еще один…

Свист ветра заглушал еле слышное бульканье.

Сообщение агентства «Франс-Пресс»

По неподтвержденным данным, вчера в районе города Баграм произошла очередная стычка между отрядами «непримиримых». Поводом для стычки послужили претензии одного из полевых командиров на спорные земли. По слухам, там располагаются плантации, на которых возделываются опийные сорта мака…

Выдержка из оперативного сообщения

…принужденный к этому своими людьми Аллаудин выдвинул требование о компенсации своих потерь. С его слов, неожиданный мор поразил большинство его плантаций, и это потребовало дополнительных расходов на поддержание боеспособности моджахедов. Урожай мака погиб на 70—80%. Ранее ничего подобного не происходило. Но подобное требование не встретило понимания со стороны остальных полевых командиров. Результатом чего и явились те самые бои, которые идут в этих краях уже вторую неделю…

Газета «Сан»

…И уже в который раз перед цивилизованным миром встает вопрос о выживании малых народностей. Отрезанные от благ цивилизации, лишенные скудного источника своего пропитания, обращают они в нашу сторону исполненные надежды взоры. Неужели найдется тот жестокосердный и черствый человек, которого не тронут мольбы голодающих? Отринем же в сторону глупые предрассудки и вспомним о том, что все мы, живущие под этим солнцем, лишь слабая горстка живых существ, уязвимых для любого каприза природы…

Выдержка из информационного письма

…к сожалению, никакие усилия прибывших ученых не позволили нам прояснить причину происшедшего катаклизма. Доселе неизвестная болезнь нанесла колоссальный урон маковым полям. Выработка активного вещества в собранном урожае снизилась более чем на 70%. Самые тщательные лабораторные анализы пока не смогли выяснить причину этого явления… Никаких посторонних людей в районе полей замечено не было, да и трудно себе представить, что смогли бы сделать в подобном случае даже самые подготовленные специалисты…

Агентство «Синьхуа»

…Продолжаются стычки между различными отрядами непримиримых моджахедов. Никакие усилия правительственных войск пока не могут привести к прекращению кровопролития. Со своей стороны, руководство КНР проявляет сильную озабоченность сложившейся ситуацией и призывает все стороны к незамедлительному прекращению огня и проведению переговоров. Тем временем в прилегающие районы КНР были направлены дополнительные воинские подразделения для усиления охраны границы и пресечения возможных беспорядков…

Телефонный разговор

– Могу ли я попросить к телефону господина Баринова? – говоривший правильно и четко выговаривал слова, но, наверное, именно поэтому и чувствовалось, что русский язык для него не родной.

– А кто его спрашивает? – вежливо осведомился секретарь.

– Старый деловой партнер… мы не так давно разговаривали с ним об одной услуге, надеюсь, он еще помнит эту беседу.

– Одну минуточку. Я вас на него переключу, – в телефонной трубке зазвучала мелодия ожидания.

– Баринов слушает.

– Здравствуйте, уважаемый Петр Николаевич!

– О! Господин Ло! Приятно снова слышать ваш голос!

– Взаимно. Хочу отметить, что консультации, проведенные вашими специалистами, произвели должное впечатление. И не только на тех лиц, в отношении которых и разрабатывался весь проект. Даже мое р у к о в о д с т в о… надеюсь, вы х о р о ш о понимаете, о ком я сейчас говорю?

– Разумеется!

– Да. Так вот, даже оно было весьма впечатлено нашими совместными достижениями. Хочу сказать, что после этого нам была обещана самая всесторонняя помощь и соответствующие инвестиции. Соответственно, не было забыто и ваше участие.

– Мне весьма приятно слышать такие слова! Тем более что я хорошо отдаю себе отчет в том, какие усилия прилагались и вашими с п е ц и а л и с т а м и.

– Работа, господин Баринов… всего лишь – работа! Повседневная и трудная, не стану скрывать. Хочу выразить свою надежду, как вы понимаете, не только свою… на то, что мы и дальше будем действовать рука об руку. И не только в данном вопросе. У нас ведь общие интересы, не так ли?

– Ценю вашу откровенность. Да, действительно, наши с вами интересы совпадают достаточно часто.

– Я рад, что вы меня поняли, господин Баринов! Соответствующее инвестиционное соглашение завизировано моим руководством, и в с е предусмотренные им операции будут исполнены уже завтра.

– Это хорошая новость и для моих компаньонов! Выражаю вам свою искреннюю признательность, господин Ло!

Обычный телефонный разговор двух бизнесменов. Подобные происходят в наше время десятками и сотнями, даже тысячами. Очень часто за вежливыми словами не следует ничего. Все благие надежды говорящих так и остаются на бумаге и в памяти их ноутбуков. Иногда за словами следуют и дела, подчас – достаточно серьезные. А иногда… за дежурными фразами собеседников скрывается и совсем иной смысл, посторонним людям совершенно непонятный. И даже многоопытные «слухачи» спецслужб, время от времени выборочно контролирующие такие переговоры (особенно если кто-то из собеседников представляет некий интерес…), не находят в них ничего криминального или интересного. Ну, хочет кто-то из говорящих намекнуть на «волосатую лапу» в серьезных кабинетах, так и что с того? Только дурак нынче такими знакомствами не пользуется! Вот если об этом умолчат… тут есть смысл прислушаться повнимательнее – с чего бы это вдруг прорезалась у бизнесмена такая (несвойственная нашему времени) порядочность? Белая ворона в стае – отличная мишень! Для любого охотника. Хоть с ружьем он ходит, хоть с официальными полномочиями, даденными ему для личного обогащения (дабы не отвлекал власть своими смешными жалобами на невысокий оклад денежного содержания и тяжкие условия существования).

Странное дело, но вот именно сейчас, после того, как операция была выполнена успешно, меня вдруг начали посещать какие-то странные сомнения. Оглядываясь назад, я не находил в своей деятельности никаких очевидных ошибок или промахов. Но какое-то напряжение все же присутствовало…

«Если ты чего-то не понимаешь – противник тебя переиграл!» – это изречение одного из моих учителей засело в памяти накрепко.

А сейчас была именно такая ситуация – что-то непонятное присутствовало.

Хорошо, попробую разобрать все с самого начала.

Встреча, на которой я присутствовал, прошла гладко?

Вполне. И с неслабым эффектом.

Договоренности, которые на ней были достигнуты, выполнены?

В максимально возможном объеме.

Мой визит в заштатный городок?

Да и там все вроде бы в норме было…

А вот все прочие события – это уже вовсе не моя епархия, я про них и не знаю толком ничего.

Но что-то меня все же гложет?

Так.

Прямо-таки свербит!

Где промах?! Чего я не учел?

Еще раз, по буквам.

Приезд.

Без явных проколов, никто меня вроде бы не опознал, да и помех никаких в работе не было.

Сам визит к «бизнесмену»?

И здесь все в норме.

Отход?

Хм…

А вот тут, пожалуй, можно и призадуматься… Что-то там было… какая-то мелочь, я даже и вспомнить-то ее толком не могу. Но – надо вспомнить! Ведь не просто так этот гвоздь в пятке засел!

Некоторое время назад…

Р А П О Р Т

Начальнику … отдела УМВД по г. …

подполковнику полиции Махалову В.С.

Направляю Вам, для принятия решения, фрагмент аудиозаписи телефонного разговора сотрудников полиции общественной безопасности Ляпичева Н.П. и Ролетова П.А. Указанный разговор производился со служебного телефона Ролетова и был зафиксирован средствами негласного аудиоконтроля, согласно распоряжению замминистра МВД РФ за № 0011/4.

Начальник … отдела

службы собственной безопасности

УМВД по г. …

майор полиции Голованов П.П.

Фрагмент аудиозаписи за № 56/07

Начало фрагмента записи – 10.45

Конец фрагмента записи – 10.52

Абонент 1 – командир взвода роты ППС полиции УМВД РФ по г… – лейтенант полиции Ляпичев Н.П.

Абонент 2 – заместитель командира роты ППС полиции УМВД РФ по г… – старший лейтенант полиции Ролетов П.А.

Абонент 2 – Не, ну ты в натуре оборзел, Колька! Народу и так в обрез, так у тебя еще ни к селу ни к городу брюхо прохватило! Совесть-то поимей, злодей! Сам ведь знаешь, какая у нас обстановка напряженная! Давай, водки хлопни и здоровей мигом! Один-то день я тебя отмажу…

Абонент 1 – Паша, не гони гусей! Сказал же я тебе – болен! И больничный принесу, честь по чести. И не я один, кстати говоря! Вон и напарник мой – Витька Подшибякин, тоже скопытился.

Абонент 2 – Да вы что?! Самогонки опились оба?!

Абонент 1 – Да и у тебя, как я слышу, голосок тоже… того… Ты-то сам здоров?

Абонент 2 – Так… я чего-то не врубаюсь… Ты о чем это?

Абонент 1 – Да все о том же! Л и х о р а д к а у нас в городе объявилась, понял?

Абонент 2 – Чего?

Абонент 1 – Да того! Г о с т ь у нас в городе! Понял?!

Абонент 2 – Какой еще… Что?!!

Абонент 1 – Да то! Он самый, Паша, он самый… Не знаю, как тебе, а мне свою башку класть во имя неведомо кого не хочется. Ладно б еще бандюги какие, это, как-никак, работа наша, а вот с н и м я бодаться категорически не желаю!

Абонент 2 – Ты уверен?

Абонент 1 – Да я с ним, как с тобой, вчера разговаривал! Сам знаешь, я ранним склерозом не страдаю и пью умеренно.

Абонент 2 – Ни фига ж себе… а у нас-то е м у какого хрена надобно?

Абонент 1 – Да я вот как-то постеснялся спросить…

Абонент 2 – Аху…

Абонент 1 – Угу…

Абонент 2 – Слышь, а делать-то теперь чего? Мы ж всем отделом заболеть-то не могем! Не поверят же!

Абонент 1 – Ну, ты у нас начальник – думай! Во всяком разе, пока г о с т ь свое дело тут не закончит – я на бюллетне!

Абонент 2 – Ну ты! Ну и хитрый жучара!

Абонент 1 – А то ж!

СПРАВКА

Начальнику … отдела УМВД по г. …

подполковнику полиции Махалову В.С.

Докладываю Вам, что вчера с 8.00 до 16.00 патрульный экипаж в составе командира взвода роты ППС полиции УМВД РФ по г… лейтенанта полиции Ляпичева Н.П. и полицейского-водителя ППС УМВД РФ сержанта полиции Подшибякина В.П. осуществлял дежурство по охране общественного порядка в районе автовокзала и прилегающей местности.

Заместитель начальника

дежурной части УМВД по г. …

старший лейтенант полиции Норкин А.В.

Фрагмент аудиозаписи разговора начальника УМВД по г. … полковника полиции ТанаеваП.С. и начальника … отдела … УМВД по г. … подполковника полиции МахаловаВ.С.

– Вячеслав Степанович! Ты чего квелый такой?

– Петр Сергеевич, тут у нас такое дело…

– Опять кавказцы набедокурили?

– Да хужее…

– На взятке кого прихватили? Блин! Только-только с губером вроде все устаканилось…

– Да Бог миловал – не прихватили никого! Тут другое…

– Ну?

– Имперец в городе!

– Да ну тебя… ты че… Слава, ты чего мелешь-то?!

– Вчера приехал. На автобусе прикатил, его патрульный наряд на площади видел.

– И не взяли?!

– Петр Сергеевич… там сумасшедших нет! Да и кроме того… тут эсбэшники запись принесли… Короче, не станут они его брать!

– Почему?!

– Неясно?

– Блин…

– Вово! Оно самое, о чем я тогда говорил? Так все и выходит! Спелись они! Все спелись!

– Ерш твою двадцать! Чего делать-то станем?! Ведь от эсбэшников запись и дальше пойдет?!

– Думаю, что уже пошла.

– Захват? Сможем сделать?

– А не…

– Верно… и так тоже может быть… Мало нам Воронежа!

В разговоре пауза около двух минут.

– Петр Сергеич…

– Ну?

– Я вот что думаю… он ведь и уезжать так же станет?

– Ну… может быть.

– А ежели нам его спихнуть?

– Куда?

– А федералам – пусть они его и берут.

– Хм! А как?

– Я технарей напрягу… оперов, есть у меня парочка доверенных.

– Так может?

– Нет! Они все жить хотят! За н е г о ведь не только ноги вырвут… и не только им! Мне до пенсии год, я дожить хочу!

– Не ты один…

– Так вот, подвесим ему в багаж какую-нибудь хреновину… у «помогальников» есть, я достану. И передадим федералам данные этой фиговины – пускай они его и берут! Обоснование я подготовлю, писать еще не разучился. Мол, в целях выяснения сети помощников преступника… еще какую-нибудь хрень добавлю…

– А что?! Может и прокатить! Если все правильно подать-то! А засекете вы его?

– Ну, раз пока не спугнули – шанс есть. Он ведь на автобусе приехал – на нем и уедет. Поездов у нас тут нет, а в аэропорт он и сам не полезет.

– А машина?

– Мимо ДПС? Там три стационара на трассе!

– Пожалуй… да, это вряд ли. А ну, как завалит он тут кого?

– Кого?

– Ммм… что, некого, что ли?

– Да хоть каждого второго из администрации – по ним всем давно уже тюрьма плачет! Только ведь… это не е г о масштаб. Орлы мух не ловят! У н е г о здесь иная цель…

– Интересно знать – какая же?

– Руку на сердце положа, Петр Сергеевич, – оно тебе надо?! Меньше знаешь…

– …крепче спишь. Это да… В такие дела лучше носа не совать. Ладно! Работай, Степаныч! На тебя вся надежда! Не подведи, а уж я в долгу не останусь! Ты меня знаешь!

Радиопереговоры

– «Сорок пятый» – «шестому»!

– На связи!

– Вижу объект! Направляется в вашу сторону. Одет в темную куртку, на плече – дорожная сумка серого цвета.

– Сопровождение?

– Визуально не наблюдаю. Идет один. Но на площади отмечено появление двух автомобилей. Номера с моей позиции не просматриваются. Окна и двери закрыты, пассажиры на улицу не выходят.

– Полагаете, дальнее прикрытие?

– Не исключено.

– За машинами наблюдать. Обо всех изменениях – докладывать немедленно! «Девятый» – «шестому»!

– На связи «девятый».

– Объект наблюдаете?

– Да, находится в двадцати метрах от меня. Объект с подстраховкой – мужчина в зеленой куртке. Сидит чуть в стороне от основной группы пассажиров, около него рюкзак темно-зеленого цвета. С места мужчина не встает, ведет наблюдение за пассажирами.

– «Девятый» – контроль мужчины!

– Принял «девятый».

– «Ноль третий» – «шестому»!

– В канале.

– Работать можете?

– Осуществляю подход. Со связи ушел, включусь после выполнения задания.

– Внимание всем! Контроль «ноль третьего»! Обеспечить максимальную безопасность! При появлении признаков угрозы – действовать по обстановке.

Щелчок тумблера – рация перешла на открытый канал.

– «Двадцать шестой» – «шестому»!

– На связи.

– Максимальная готовность! Из машин не выходить, двигатели не глушить!

– Принял «двадцать шестой».

Снова закрытый канал.

– «Шестой» – «девятому»!

– В канале.

– Вижу «ноль третьего». Находится около объекта. Тот ведет себя спокойно, никаких действий не предпринимает. Подходит автобус.

– Всем внимание!

Прибывший автобус притормозил прямо около группы будущих пассажиров. Открылась дверь, и водитель, выбравшийся на улицу, наклонился к дверцам багажных отсеков. Лязгнули замки, и багажные отделения распахнули свои недра. Человек в темной куртке встал в общую очередь. Сразу же за ним пристроился невысокий парень совершенно затрапезного вида.

Подойдя к автобусу, человек в темной куртке снял с плеча сумку, чтобы убрать ее внутрь багажного отсека. Случайно или нет, но задняя часть сумки при этом пихнула в бок стоящего позади парня. Он сделал какое-то неловкое движение… и уронил на землю свой груз – большой полиэтиленовый пакет. Тот лопнул, и его содержимое раскатилось во все стороны. Чертыхнувшись, парень присел на корточки и стал собирать свое добро. Но его явно оказалось больше, чем тот мог удержать в руках. Делать было нечего, и парень, сняв свою куртку, положил ее на землю и стал укладывать на нее свои вещи. Получился нелепый тюк, который он сдавать в багаж уже не стал. Отойдя в сторону, присел на лавочку, положив его рядом с собою. Сокрушенно покачав головой, достал из кармана мобильный телефон, посмотрел на дисплей, снова покачал головою и кому-то позвонил. На этот рейс автобуса незадачливый путешественник явно уже не попадал…

– «Шестой» – «Ноль третьему».

– Слушаю!

– Установка произведена. Сигнал устойчивый, ясно различимый.

– Как прошло?

– Нормально, объект ничего не заметил.

– Всем нарядам – отбой, сворачиваемся. «Девятый», «сорок пятый» – доложить обстановку.

– «Сорок пятый» – машины начали движение. Направляются вслед за автобусом. Номера – транзитные.

– «Сорок пятому» – отбой, на базу.

– «Шестой» – «девятому».

– На связи.

– Мужчина в зеленой куртке в автобус не сел. Движется в сторону улицы Вавилова.

– Осуществлять наблюдение. По возможности сфотографировать и проследить до конечной точки его маршрута.

– «Девятый» принял, выполняю.

Фыркая выхлопной трубой, междугородный автобус выбрался на трассу, где и прибавил скорость. Одна из следовавших за ним в отдалении автомашин проводила его до выезда из города, где и отстала, затерявшись в узких переулках. А вот вторая – та двинулась дальше…

Вечером того же дня

Дилинь-дилинь!

Сидевший у кухонного стола грузный мужчина в майке и тренировочных брюках оторвался от еды и удивленно посмотрел на дверь.

Звонок повторился.

Обитатель квартиры пожал плечами и поднялся. Шаркая шлепанцами, он подошел к обитой дерматином двери.

– Ну? И кого там еще черти принесли?

– Да свои это, Виктор Иванович…

Услышав знакомый голос, мужчина удивленно приподнял брови, но дверь открыл.

Осматриваясь по сторонам, в квартиру шагнул высокий человек в серой куртке. От взгляда хозяина ускользнул тот факт, что на замызганной лестнице остался еще один визитер. Впрочем, он старался не привлекать к себе внимания.

– Один ты, Виктор Иваныч?

– Дык… где ж тут еще кому взяться-то? – пожал плечами хозяин квартиры.

– Ну и славно! Дело у меня к тебе… А! Извини! – вошедший протянул ему матерчатую сумку, внутри которой что-то явственно звякнуло.

При этом звуке у Виктора Ивановича на лице появилась довольная улыбка.

– Ну, дак! Всегда пожалста! – он отступил в сторону, давая гостю проход в комнату. Но тот, покачав головой, свернул в кухню.

– А что так срочно-то, Геннадий Михалыч? Позвонили бы, я и сам мог подойти…

– Так у тебя телефон заблокирован!

– Ах, ты ж… Это все телефонисты наши – дюже они до денег приставучие! И не доплатил-то всего триста рубликов. Ан они вот что удумали! Отключили!

– Ладно, Иваныч, не переживай, решу я завтра твой вопрос – заплачу этим оглоедам!

– Дык… я и сам…

– Иваныч!

– Ну, хорошо, хорошо… – смутился хозяин, закатывая ногой под стол пустую бутылку. – Нешто я не понимаю…

Гость присел на табуретку и отодвинул в сторону тарелки. Достал из внутреннего кармана куртки сложенный лист бумаги.

– Такое дело, Иваныч, надо написать кое-чего… Ручку держи.

– Ну, раз надо… – кивнул тот, подсаживаясь в свою очередь к столу. – А че писать-то?

– Я те продиктую.

– Ага! – Иваныч смахнул со стола крошки и пододвинул бумагу к себе. – Ась?

– Пиши! – гость расстегнул куртку. – Источник в доверительной беседе показал, что ему под большим секретом было поручено приготовить посылку. Купить на рынке обычную дорожную сумку и оборудовать в ней тайник. В тайник поместить оружие, которое будет ему передано, и боеприпасы к нему. А также ряд электронных приборов, назначение и устройство которых источнику неизвестно.

– Неизвестно… – высунув от усердия кончик языка, хозяин старательно выписывал на бумаге неровные строчки.

– Угу! Дальше! Из разговора, который источнику удалось подслушать, стало ясно, что указанная посылка с нарочным будет направлена за пределы города. И по слухам, передана самому Имперцу… Для этого указанная сумка будет направлена с рейсовым междугородным маршрутом номер четырнадцать, который отойдет из города сегодня в обед. Написал?

– Сейчас… вот, теперь все!

– Подпиши. Кличкой!

– Есть такое дело… Вот – «Сметливый»! Все написал, нешто в первый раз? Надо же! Эвон куда замахнулся ты, Геннадий Михайлович! Не боязно?

– Да чего там… – пробормотал визитер, читая текст. – Число поставь… Вот теперь все! Ну, Иваныч, не обессудь, но мне пора! Подними тут и за меня стаканчик!

– Всенепременно! – вскочил на ноги и хозяин. – Как же без этого-то?

Гость встал из-за стола и шагнул в коридор. Пройдя пару шагов, он, словно что-то вспомнив, обернулся к своему агенту.

– Это… Иваныч, а с деньгами-то у тебя как?

– Фигово… – понурился хозяин. – И ума-то не приложу – как быть?

– Ну… тыщи три-то я тебе сейчас выдам… Только уж ты их не того – не пропей зараз-то!

– Обижаете, Геннадий Михайлович! – приложил руку к груди агент. – Это так… фигня несерьезная! Завистники!

– Ну, смотри тут у меня! – гость сунул руку во внутренний карман.

И на свет появился… пистолетный ствол!

Пах!

«Вальтер ППК» – машинка вообще-то не слишком громкая… особенно если на ствол навернут глушитель. И убойная, если знаешь, куда надо стрелять.

Гость знал.

Пуля оттолкнула хозяина квартиры назад. Чтобы не упасть от внезапной слабости, тот ухватился рукой за притолоку.

Пах!

Пах! Пах!

Слабеющие пальцы в последний раз дернулись… разжались… и обмякшее тело сползло на пол.

Гость, не убирая пистолета, быстро осмотрел всю квартиру. Благо что и осмотра-то там было…

Присев на корточки, он прислушался к хозяину. Не дышит…

Задрав на нем майку, стрелок обтер ею пистолет, стараясь не запачкаться кровью, сочащейся из ран. Бросил пистолет на пол. Вытащил из кармана хирургические перчатки, натянул их на руки. Достав из принесенной авоськи бутылку, встряхнул.

Открыл пробку – по кухне распространился запах ацетона.

Удовлетворенно кивнув, визитер щедро окропил им все места, где он сидел либо стоял. Отбросил пустую бутылку и приник к двери, прислушиваясь.

Тихо… в подъезде не слышно никакого движения.

Негромко щелкнул дверной замок…

Спецсообщение

Срочно, совершенно секретно

По полученным оперативным путем сведениям, одному из членов нелегального бандформирования, действующего в нашем городе, было поручено подготовить посылку с оружием, боеприпасами и неизвестными ему электронными устройствами, которая должна была быть отправлена непосредственно «Имперцу». Указанное задание исполнено в срок, но благодаря полученной информации данная посылка была нами снабжена электронным устройством слежения, позволяющим проконтролировать ее маршрут.

Начальник … отдела УМВД по г. …

подполковник полиции Махалов В.С.

Спецсообщение

Начальнику … отдела УМВД по г. …

подполковнику полиции Махалову В.С.

Срочно, совершенно секретно

Укажите источник получения информации. Немедленно предоставить в мое распоряжение подлинники документов с указанными данными.

Заместитель начальника ГУУР МВД РФ

Генерал-майор полиции Городнянский О.П.

Спецсообщение

Заместителю начальника ГУУР МВД РФ

Генерал-майору полиции Городнянскому О.П.

Срочно, совершенно секретно

Направляю Вам агентурное сообщение агента «Сметливый».

Начальник … отдела УМВД по г. …

подполковник полиции Махалов В.С.

Спецсообщение

Начальнику … отдела УМВД по г. …

подполковнику полиции Махалову В.С.

Срочно, совершенно секретно

Под вашу личную ответственность приказываю обеспечить личную встречу моего представителя с агентом «Сметливый».

Заместитель начальника ГУУР МВД РФ

Генерал-майор полиции Городнянский О.П.

Спецсообщение

Заместителю начальника ГУУР МВД РФ

Генерал-майору полиции Городнянскому О.П.

Срочно, совершенно секретно

Докладываю Вам, что агент «Сметливый» был убит четырьмя выстрелами в упор у себя дома. По имеющимся сведениям, лица, осуществлявшие передачу посылки, таким образом производили зачистку следов. Рапорт куратора агента – прилагается.

Приложение – протокол осмотра места происшествия по факту убийства гр. Лихонцева В.И.

Начальник … отдела УМВД по г. …

подполковник полиции Махалов В.С.

Городнянский положил на стол бланк и поднял глаза на своего заместителя.

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Темнит он что-то… – покачал головой полковник Осинин. – Как-то уж к месту вышло – дал агент сообщение, так его тотчас же и прихлопнули! А чего раньше ждали?

– Да уж… С технарями связались? Что метка эта – пашет?

– Здесь все в норме. Проследили до источника – автобус еще в пути. Готовить задержание?

– Кого и где?

– Ну… кто-то же этот груз сопровождает ведь?

– Угу… – буркнул генерал-майор. – Очередная «шестерка»… толку-то с него? Вот до места проследить – другая песня! Остановки по пути следования будут?

– А как же!

– Взять билет. Подсадить туда нашего человека – пусть смотрит! Не более!

– Ясно, господин генерал-майор!

Москва.

Кабинет Бориса Григорьевича Каменского

– Надо же, какие у нас начальники УВД на местах хитрые! – покачал головой хозяин кабинета, закончив прослушивание записи. – И рыбку съесть, и на… этот самый… сесть! Да… многовато мы им воли дали!

Его собеседник – высокий седоватый мужчина в хорошем костюме, молча наклонил голову, соглашаясь с мнением президентского советника.

– И что же нам теперь делать? – поднял тот взор на седоватого.

– С кем именно, Борис Григорьевич?

– Для начала – с Танаевым.

– Ну, если покопать… агента, скорее всего, по его приказу убрали. Да и без того за ним уже много чего есть. Таких преступлений, правда, не отмечено, но… Под суд его или как?

– Господь с вами, Виктор Владимирович, какой суд? И так у нас в этой области не все гладко, так еще и начальников УМВД судить станем! Нет-нет! Без скандала уж как-нибудь обойдемся…

– Значит – или как.

– Пожалуй… Но н а м е к – это надо дать! Чтобы все поняли!

– Сделаем.

– Так, с этими умниками решили. А с нашим общим другом?

– Сейчас этим занимается Городнянский…

– Ммда! Тот еще кадр…

– Вы сомневаетесь в его профессиональных качествах? – удивился седоватый.

– Нет, в этом-то отношении к нему вопросов нет! – отмахнулся президентский советник. – Но он же из этих… законник! То, что он обложит Имперца качественно, – несомненно! Так он же и взять его попробует! Для суда, так сказать. Как только его агент опознает Волина – все! Городнянского уже и за уши не оттащишь.

– Но ведь есть приказ…

– Устный! А генерал – формалист в этом вопросе. Я даже порою думаю, что он не русский – немец какой-то! Нет, это не вариант…

– А если взять Имперца в пути?

– Зачем? Что вы хотите от него узнать?

– Но ведь он – ширма! За Имперцем стоят люди!

– Кто б сомневался… Вы так уверены в своих возможностях? И в своих людях?

– Людей – найдем. Вы правы, Борис Григорьевич, мои люди – это в основном аналитики, оперативники и технари. Но и спецов нужного калибра я смогу найти достаточно быстро. Собственно говоря – уже нашел.

– Где будете проводить операцию?

– Вот здесь! – седоватый достал планшет и нажал кнопку на торце. Вспыхнул экран.

– И где это?

– Здесь относительно безлюдное место. На протяжении почти восьмидесяти километров крупных поселков нет, автобус там даже и не останавливается. Ну, разве что, попросит кто-то подвезти…

– И подвезут?

– Обычно подвозят.

– И… как? Без происшествий?

– Пока не было.

– Значит – будут! Действуйте, генерал!

Где-то в России.

Междугородный автобус

Спать охота… Некоторые пытаются кемарить, опустив спинки кресел и нагоняя сон на окружающих. Следующая остановка не скоро, сосед уже провокационно посапывает. Надо бы и мне вздремнуть, благо никаких препятствий для этого не наблюдается… Пожалуй, вздремнуть действительно стоит.

Что же я, однако, проглядел? Как ни разбирал все произошедшее, так ни до чего и не додумался. Ну не помню я рядом никаких подозрительных типов! Нет, сомнительных – тех было до фига. Но есть же, согласитесь, между ними разница? Сомнительные и подозрительные – это все же несколько разные категории.

Ладно.

Поспим…

Проснулся я от того, что автобус качнулся, притормаживая.

Открываю глаза и вижу, как бегущие за окошком деревья приобретают все большую четкость – мы останавливаемся. Во как! Сколько же я спал? Мы что, уже приехали?

Взгляд по сторонам – неа…

Домов нет, и вообще вокруг только лес.

А чего мы тогда встали? До ветру кто-то захотел или еще какая напасть?

Напасть…

Уменьшаясь, за нашей спиною застыла на дороге автомашина с поднятым капотом. Из-под него парит, видать, какие-то траблы с двигателем. А около нее на дороге стоят какие-то мужики с сумками. Один из них только руку опустил, надо думать, это именно он нас и притормозил.

Обрадовавшиеся остановке пассажиры гурьбой ломанулись на выход. А как же! Прочистить легкие каждому охота. А что до незапланированной остановки… фигня это все. Здесь не Европа. Плюс-минус полчаса – для здешних рейсов вполне допустимая погрешность.

Встаю на ноги, надо воспользоваться таким случаем и сделать несколько глотков лесного воздуха. Наш автобус, когда-то бороздивший просторы Европы, давно уже утратил статус «комфортабельного транспортного средства». Кондиционер здесь не работает, и вся вентиляция салона – через маленькие форточки, для этой цели явно не предназначенные. Так что атмосфера тут…

Скрипнули под ногами камешки обочины.

Кстати…

А вот насчет кустов… это, пожалуй, правильная мысль! Ибо туалет в нашем «транспортном средстве» хоть и присутствует, но все время закрыт. Надо думать, его постигла участь кондиционера. Не станем изображать из себя стойкого оловянного солдатика и последуем примеру большинства.

Спустя минуту, возвращаясь к дороге, уже внимательнее разглядываю автомобиль.

Из-под капота все еще поднимается парок.

Хренасе, это что ж там такое сломалось-то? Пробило радиатор или систему охлаждения прорвало? Похоже – пар белый. Так движок и остыть давно бы уже успел…

Странно, а мужики на улице уже с сумками стояли… Это что же выходит, как только из-под капота повалил пар, они тотчас же ломанулись наружу, прихватив с собою свои вещи? Моментально сообразив, что движку кранты?

Провидцы какие-то, им бы в любом автохозяйстве цены не было.

Так.

Прикинем.

Пошел пар, машина встала.

Полез под капот водила, выяснив в итоге, что движку копец.

Сколько это могло времени занять?

Минуту?

Ну… около того.

Ладно.

Через минуту все пассажиры автомашины уже стояли на дороге со своим багажом. Стало быть, за это время водила уже выяснил, что поломка серьезная, сделать ничего он с ней не сможет.

И тут появился автобус.

Здорово, прямо как по заказу!

Остановился автобус, и рванули в лес его пассажиры.

Еще несколько минут прошло, пока они по кустам ныкались, свое дело делали. Тут, знаете ли, не тот случай, когда коллективизм требуется, все поодиночке разбрелись. А на это тоже время надобно.

За эти минуты мужики с сумками успели подойти к нашему водителю и добазарились с ним. Ну, понятное дело, он их с собою прихватит. Места у нас есть.

А двигатель все еще парит… и капот у машины не закрыт.

Это, простите, какой объем у системы охлаждения в данном агрегате? И водитель, махнув рукою на свою машину, топает к автобусу… с точно такой же сумкой на плече.

Так, мужики, что-то вы мне перестали нравиться…

А вот из кустов я выйти еще не успел. И не стану пока с этим спешить.

Обождем…

Но шедший последним водитель отчего-то вдруг останавливается. Ставит на землю сумку и присаживается. Что там у него? Шнурок развязался?

Похоже… вон он что-то там делает с ботинками.

А в кармане у меня лежит малюсенький такой монокулярчик… Японский. Качественный и легкий.

Вытаскиваю, складываю его в рабочее положение (для этого его буквой «Г» согнуть надобно) и подношу к глазу.

Интересные там у него «шнурки», надо сказать!

Он не в кроссовках, а в легких полуботинках – с эластичным верхом! Нет там шнурков, вообще никаких.

И какого хрена он дурака валяет?

Один из мужиков с сумками оборачивается и окликает водителя. Что именно он у него спрашивает, отсюда не слышно. Но мужик притормаживает и поворачивается к водиле.

А пассажиры уже лезут в салон, на улице осталась только пара человек. Следом за ними пристроился первый из сумконосцев. Второй стоит в паре метров за ним, третий – еще на пару метров дальше.

Так-так-так… они же все вытянулись вдоль автобуса!

Вот первый мужик поднимается в салон…

Команды я не услышал – возможно, что ее не было вовсе.

Шлепаются в дорожную пыль одинаковые сумки… и в руках у всей пятерки появляются автоматы. С глушаками, между прочим!

Ппппах!

Брызгами разлетаются оконные стекла! А на бортах автобуса появляются рваные дыры пулевых пробоин.

Крик!

Истошный крик рвется на улицу из расстреливаемой машины!

Вижу, как в салоне начинается суматоха, кто-то вскакивает со своего места и тотчас же сникает, перегнувшись через спинку сиденья. Автоматчики вытянулись вдоль борта автобуса, а один из них, войдя внутрь, стоит сейчас около водителя и стреляет вдоль салона.

Бойня… шансов уцелеть – ноль целых хрен десятых.

В моей руке возникает пистолет, беру на мушку водителя…

Поздно…

Стрельба стихает, словно ее обрезали ножом. Только что-то булькает в салоне, да на малых оборотах работает двигатель автобуса.

Все?!

До дороги мне бежать метров сорок, я же не на самом краю леса стою.

Сбить водителя?

Вообще не вопрос.

И еще одного я прихвачу точно, не успеет он уйти.

И все, на этом мои успехи и закончатся. Одного из них я вообще не вижу – он внутри. А судя по тому, как слаженно действует пятерка, это профи. Так что больше я никого сбить попросту не успею. А с пистолетом против трех автоматов… тот еще цирк. Было бы ближе – тут я вам, парни, опомниться не дал бы. Ну, еще и третьего, пожалуй, приберу… и – финиш!

Пятнадцать патронов в «Глоке». «АПСБ» сейчас лежит в сумке, сумка в багаже, дверь грузового отсека закрыта – все равно что на Луне.

А чем вооружены стрелки? Кроме автоматов, я имею в виду. Да и они у этой пятерки какие-то непростые…

Из салона доносится хруст битого стекла под ногами, раздаются несколько негромких хлопков выстрелов одиночными, после чего туда забирается еще один из нападавших. Спустя несколько секунд из разбитого пулями окна вылетает запорная рукоятка от багажного отсека, и оставшийся снаружи автоматчик, подобрав ее, присаживается на корточки перед дверцей. Водитель тотчас же разворачивается спиной к автобусу и берет на прицел кусты, подстраховывая своего товарища, который, некоторое время поковырявшись с замком, откидывает вверх крышку, со щелчком вставшую на фиксаторы. Что-то достав из кармана, автоматчик проводит рукой над кучей сумок и чемоданов…

– Здесь нет!

– Соседний отсек проверь! – откликаются ему из салона.

Снова те же самые операции… и на дорогу шлепается моя сумка.

О как?!

– Есть багаж! Ищите его, он должен быть там, внутри!

Вот оно как… что-то мне таки впендюрили в сумку! Где же?

Да при посадке, ясен пень! То-то меня тогда так сзади пихнули… аккурат по сумке и наподдали.

Значит, эта засада ставилась на меня.

И что теперь делать?

Если они меня не найдут в салоне… (а это будет сделать весьма затруднительно), то вызовут подмогу, спишут нападение на зловещего Имперца и устроят тут облавную охоту. Послушная пресса и СМИ поднимут истерический вой, расписывая жуткие преступления, совершенные «этим отморозком». И ведь хрен чего сделаешь! Вот он, автобус, вот погибшие – все налицо. И «свидетеля» найдут – это у нас быстро… да сами эти мужички и выступят. И вещи из сумки предъявят. Найдут какие-нибудь «доказательства», что это именно мои вещи, а не Васьки Сидорова с восемнадцатого места. После Воронежа я уже ничему не удивлюсь.

– Кучер! – гаркнули из салона.

– Тут я! – откликнулся водитель.

– Давай, ребят вызывай! Что-то нет тут его, во всяком случае, среди мертвяков.

– Так это… он еще в лесу может быть.

– А я о чем? Впятером станем лес чесать? Тут свихнувшихся нет!

– Ладно, – вскинул мою сумку на плечо водитель, – сейчас я…

И он разворачивается спиной к автобусу.

Неторопливо топает к машине. А автомат у него на ремне, и магазин этот тип сменить уже успел.

Так-так-так… они лес станут прочесывать. И сколько их еще будет?

А не один ли хрен? Все едино – далеко не уйти, догонят. После короткой перестрелки приволокут хладный труп к расстрелянному автобусу. Бросят рядом автомат с полупустым магазином. И притащат сюда прессу. А какой-нибудь статист, зажимая простреленную ногу (или руку), поведает о своей геройской схватке с «этим чудовищем».

Нет уж, никуда я не побегу.

Воевать – и здесь можно. Один к пяти – нормально. Как это говорят? Когда ни помирать – все день терять?

Проверяю пистолет – патрон в патроннике, можно начинать.

А дорога здесь чуток поуже… и кусты к дороге поближе.

Тот тип, что в салоне сказал, – впятером. Значит, нет больше никого и никто в кустах не сидит на подстраховке.

Тело мое напряглось, возник на мгновение и пропал шум в ушах.

Кустиками, кустиками… только к дороге близко не подходим.

Водитель притормозил у капота, сбросил на песок мою сумку и запустил свободную руку в моторное отделение.

А поднятый капот частично закрыл ему обзор.

Секунда… другая…

На землю шлепается дымящийся цилиндрик. Дымовая шашка! Вот что там «парило»…

Мужик поддает ей пинка, и закопченный цилиндрик улетает куда-то в кусты.

Еще несколько шагов, щелкает замок, и крышка багажника открывает свое черное нутро.

Водитель наклоняется и тянет что-то наружу.

– Тс-с… не шуми… – пистолетный ствол тычется водителю в поясницу. А моя левая рука обхватывает локтем его горло. – Только пискни… ты ж меня искал? Так я тут!

Пискнуть он не пискнул, а вот воздух… ммда… ладно, переживем и это, авось не Си-Эс!

– Сколько вас тут?

– Пятеро…

– Зови старшего! Погутарю я с ним…

Водила мешкает, и мой пистолет ощутимо тычет его под ребро.

– Заснул? Разбудить надобно?

– Нет… – облизывает он пересохшие губы. – Ты ж меня кончишь?

– Посмотрим. Пока что поживешь. Нам с тобою есть о чем поговорить. Ну?!

– Стремянной! – орет пленник во все горло. – К трубе тебя!

– У вас что, у всех такие погоняла лошадиные? – удивляюсь я.

– Ну да… Всадник, Коваль, Ловчий… Я вот – водитель, оттого и Кучер.

– Ага, а Стремянной у вас – кто-то из старших?

– Начальник группы…

Из автобуса спрыгивает на землю плечистый парень. Поправляет на плече автомат и неторопливо топает к машине. Так, сработала моя уловка! Шарахаю водилу пистолетом по башке и запихиваю в багажник, предварительно сдернув с него автомат и куртку, заодно быстро обшарив ее карманы. ГШ18, надо же! Редкость по нынешним временам, теперь все больше с импортом бегают, отечественное оружие не в чести. И пара магазинов к автомату. Автомат, кстати, тоже отечественный – 9 А91. То-то он так борта навылет шил… И глушак на месте, серьезная машинка.

Заталкиваю в багажник ногу бесчувственного террориста и присаживаюсь.

Так, а вот и ножки командира… он машину откуда обходить станет?

Слева обходит. Это привычка к пассажирскому месту, туда и направляется. Как же – начальник! Пусть и не самый большой. Стало быть, я ему навстречу не попрусь… Идущий к открытому багажнику командир террористов топает вдоль автомашины. А я, накинув на плечи куртку водителя и положив на крышу автомобиля автомат, вытаскиваю из багажника трубу спутникового телефона, кладу ее рядышком с лежащим на машине оружием. Стремянной ведь к телефону идет? Ну, значит, его в первую очередь и возьмет. Что он увидит, подходя к багажнику? Человека, одетого в синие джинсы (у водителя и у меня – они почти одинаковые), куртку, ранее принадлежавшую водителю. Плечи и голову ему не видно, они частично крышкой багажника закрыты. К тому же автомат водителя спокойно на крыше машины лежит. Тут в чем закавыка? Если у человека есть серьезный ствол, то и действовать он, скорее всего, будет именно им, а не запасным оружием. Тем более только что это и делал. Видит командир террористов автомат, оттого и спокоен, не ощущает он угрозы – вот оно, оружие! Не в руках, тем более – не в чужих.

Скрип песка под подошвами ботинок – подходит! Враз стала мокрой от пота рука, сжимающая пистолет. Еще шаг, еще…

– Алло!

Взял трубку!

– Алло? Кучер, какого черта?! Кто меня спрашивал?

Он делает шаг вперед…

– Я спрашивал.

Как чертик из коробочки! Террорист такой метаморфозы с водителем явно не ожидал…

А багажник-то нас от автобуса закрывает! И руки у негодяйского командира заняты – телефон в них. А вот мои – свободны. И в левой руке зажат пистолет, сейчас уставившийся куда-то в брюхо подходящему террористу. Впрочем, я не стреляю. Кулак правой руки ощутимо въезжает оппоненту прямиком в солнечное сплетение. Мало этого – еще и пистолетом по затылку довесим, когда ты согнешься… чего уж там, свои все люди, не обессудь!

А в кармашке-то у него – полосочки пластиковые. Это, если кто не знал, одноразовые наручники такие – все «помогальники» с подобными ходят. Кстати, вещь вполне здравая и полезная. Совершенно с этим согласен, руки-ноги «сладкой парочки» теперь еще не скоро восстановят свою подвижность.

Вы, ребятки, полежите пока, мне еще с остальными как-то разобраться надобно…

Присаживаюсь на колено и выглядываю из-за машины. Первый из террористов, который сидел около входной двери автобуса, до сих пор там и остается, контролируя дорогу и лес справа от нее. Еще двоих я не вижу, они шарятся где-то внутри салона. Позвать? Мой голос им не знаком. Убедить их командира вызвать к машине всю троицу – задача нереальная. Если сейчас свалю того, что сидит на улице, то оставшаяся парочка, вероятнее всего, откроет огонь по мне, не выходя из автобуса. Для оружия, которым они сейчас пользуются, легковушка никакой преградой не станет. Да и кроме того, если они откроют огонь по машине, то со стопроцентной вероятностью уконтрапупят и обоих моих пленных. Более того, если я начну стрелять по ним в ответ, то уже мои пули совершенно неизбежно попадут в кого-нибудь из убитых пассажиров. Бог его знает, как может обернуться эта схватка, но исключать вероятность того, что я не выйду из нее победителем, нельзя. И вот тогда-то для обрадованных журналюг будет просто-таки шикарная картина: вот лежит убитый Имперец, вот в его руках автомат, а вот и пули, извлеченные из тел погибших пассажиров. Заключение эксперта прилагается. Каждый желающий может убедиться в том, что часть пуль выпущена именно из этого автомата. Не исключен и тот вариант, что кого-то из данных мужичков (если не всех пятерых) уложат рядышком со мной. Мол, полюбуйтесь – зловещий Имперец во главе своей банды. С шумом и гамом пригласят международную комиссию криминалистов, те подтвердят, что пули выпущены именно из этого оружия и пальчики на автомате соответствуют моим. Все – пожалте бриться!

То есть я сейчас не могу использовать трофейное оружие. Во всяком случае, его не должны обнаружить у меня в руках.

Вывод?

Работаем пистолетами. Моим «Глоком» и трофейным ГШ. По крайней мере, я не видел, чтобы водила из него стрелял. Значит, этих пуль в салоне автобуса быть не может.

Ну что ж…

Хотя бы одну очередь из автомата я дать все-таки могу.

Вскидываю оружие и беру на прицел сидящего на дороге террориста. Нет… Отсюда нельзя. Среди них явных лопухов я что-то не заметил, они быстро поймут, откуда велась стрельба. И из легковушки сделают сито, нимало не заботясь тем, кому еще прилетит в процессе этого деяния. Опускаю ствол и тихонечко линяю в кусты.

Пробежав, пригибаясь к земле, метров пятьдесят, осторожно выглядываю. Автобус теперь стоит ко мне боком, и я неплохо вижу террориста, сидящего у переднего колеса. Отсюда он просматривается почти идеально. Откос в этом месте слегка приподнимается над дорожным полотном, и я нахожусь почти на уровне окон автобуса.

Ложусь на землю и тихонечко ползу вперед. Метров пять… Хватит, пожалуй.

Па-пах!

Автомат несильно толкает меня в плечо. Бандюган роняет свое оружие и мешком оседает в дорожную пыль.

А я кубарем укатываюсь вбок: там есть неплохая ямочка. Попутно оставляю около приметного пенька автомат. Дабы серьезно расстроить будущего криминалиста, оружие я держал через носовой платок. Причем не свой, а позаимствованный у водителя. Надеюсь, он будет не в претензии на меня за то, что я разорвал платок пополам. У меня все-таки две руки…

Какое-то время не происходит ничего. Оба засевших в салоне террориста никаких признаков жизни не подают. Хотел бы я знать, какие мысли сейчас крутятся у них в башке. Командир пропал неведомо куда, той же дорогой, судя по всему, отправился и водитель. А еще один сотоварищ валяется в пыли с простреленной башкой. При этом никаких следов стрелявшего не видно. Обнаруженная в багаже моя сумка так и лежит перед автомобилем террористов. Ее никто не открывал и даже не подходил.

Интересно, как долго они там высидят? Данная дорога, хоть и не относится к числу особо оживленных, полным запустением все же не страдает. Рано или поздно здесь кто-нибудь поедет, и зрелище расстрелянного автобуса навряд ли оставит его абсолютно безучастным. Понятное дело, что залезть внутрь ему не дадут, но совершенно не факт, что он вообще захочет это делать. И хотя мобильные телефоны здесь не работают, но развернуться в обратную сторону ширина дороги вполне позволяет. Километров двадцать-тридцать – и телефон снова будет в зоне покрытия. Вот тогда по нему и начнется трезвон – во все инстанции сразу. Это, конечно, не значит, что сюда стремглав принесется «кавалерия из-за холмов», но хоть кто-нибудь да появится. И в результате вся хитро спланированная операция летит коту под хвост. Ведь исходя из замысла всего действия, первыми должны прибыть совершенно определенные люди. Чтобы обнаружить «правильные» следы и сделать соответствующие выводы! А это не может быть случайный человек. И придет он сюда не просто так пешочком по дорожке. Прибудет во главе следственно-оперативной группы. Да и группа эта появится далеко не сама по себе. Кто-то должен будет ее вызвать или хотя бы как-то замотивировать ее появление именно здесь и именно сейчас. Не удивлюсь, если вместе со следаками появятся и журналисты вместе с видеооператорами. Эта операция явно планировалась не совсем наспех и не только ради того, чтобы просто меня убрать. Зловещий Имперец обязан погибнуть так, чтобы из этой смерти можно было бы сделать много нравоучительных репортажей. Смерть Имперца должна послужить общему благу (в том, разумеется, смысле, как это благо понимают некоторые особо оттопыренные «товарищи»).

А значит, очень скоро на место происшествия прибудет делегация высокопоставленных лиц. Данные господа своим святым долгом считают личное посещение мест совершения особо резонансных преступлений. Можно подумать, что без их визита работа по раскрытию преступления пойдет как-то не так.

При любом раскладе обстоятельств сложившаяся в данный момент обстановка не устраивает абсолютно никого. Сидящая в автобусе парочка вооружена автоматами, из которых покрошили половину пассажиров автобуса. Еще один автомат лежит в салоне автомобиля. А в багажнике означенной легковушки находится его хозяин. Между прочим, живой и здоровый. И очень сложно будет придумать какой-то вариант, объясняющий данное положение дел. Неведомому режиссеру подобного мероприятия придется нехило напрячь собственную башку, чтобы свалить все происшедшее на Имперца. Которого, кстати говоря, на месте преступления пока еще никто не видел.

А ведь должны сюда приехать! И очень скоро!

Сеанс закрытой радиосвязи

– «Конюшня»! Ответьте «Стрелочнику»!

Тишина…

– «Городовой» – «Стрелочнику»!

– На связи!

– Группа выехала?

– Уже полчаса в пути.

– Остановить!

– Никак невозможно! Сообщение о преступлении уже зафиксировано в дежурной части города. Да и они наверняка передали это дальше. Если я сейчас попробую отменить выезд, меня просто не поймут. Кроме того, из ближайшего поселка выслан наряд полиции. А этих я остановить и вовсе не могу: у меня с ними связи нет.

– Вызвать по рации?

– Они слишком далеко, связь с ними отсутствует. Помимо этого, все радиопереговоры полиции записываются.

– То есть мы не можем никого из них остановить?

– Не можем.

Какой-то звук раздался на грани слышимости. Какой-то рокот… Нет, другое что-то. Да это же автомобиль! Откуда он едет? Похоже, что навстречу нам. В том смысле, что с той стороны, куда направлялся автобус.

Ага, и террористы его тоже услышали. Надо думать, что им этот визит не шибко-то и нужен.

Прикинем. Операция спланирована заранее – это совершенно точно. Ловили конкретно этот автобус и конкретно меня. По всему судя, в моем багаже сидела какая-то хреновина, по которой отслеживали перемещения сумки. Другой вопрос, что меня рядом с ней могло и не оказаться. Проверили это или нет? Будем исходить из того, что проверили. Значит, шли конкретно по мою душу. Выбросили пятерку киллеров, которые, особо не напрягаясь, перебили всех пассажиров разом. Все едино – всех покойников повесили бы на меня.

Но здесь вышел небольшой косяк – Имперца не оказалось в автобусе. А вместо него там теперь сидят двое убийц. И отмазаться им от этого будет крайне затруднительно. Единственный вариант – выбросить оружие и смыться. Но как только они это сделают, никто не помешает мне отправить их к праотцам уже собственноручно. И они не лопухи, понимают это очень даже хорошо.

Цугцванг!

Что ни сделаешь – все хреново получается. Нельзя попасться полиции с оружием в руках. Нельзя избавиться от оружия – Имперец пристрелит к чертям собачьим. Единственный возможный вариант – выбросить оружие перед приездом полиции и прикинуться единственными уцелевшими пассажирами. Теория шаткая, белыми нитками шитая, но хоть какие-то шансы у них будут. Значит, надо этих шансов им не дать. Парней должны взять с оружием в руках и никак иначе. Живыми ли, мертвыми – дело двадцать восьмое. А раз так, надо напрягать голову. И где там автомат лежит? Я до него вполне еще доползти могу…

Полицейский автомобиль вывернулся из-за поворота, разбрасывая вокруг всполохи синего света и ревя двигателем, работавшим на максимальных оборотах. Обычный «жигуленок» из числа тех, которые когда-то списали из подразделений столичной полиции. А здесь его подлатали, заварили совсем уж зияющие дыры и отправили пахать. Сколько-то лет он еще проездит.

Нельзя сказать, что появлению полицейского автомобиля обрадовались все одинаково. В салоне автобуса обозначилось какое-то движение. Проверять, какие мысли стукнули в голову террористам, я не стал, а, вскинув автомат, шарахнул по патрульной машине.

Вы скажете, умом тронулся? И будете крайне не правы. Я стрелял не просто так – выпущенные мною пули, пройдя сквозь выбитые стекла автобуса, подняли пыль прямо перед радиатором полицейского автомобиля. Глядя со стороны, можно было побиться об заклад, что стреляли именно из автобуса.

Почему?

Да потому, что я, автобус и полицейская машина находились в данный момент на одной линии. Весь расчет был на то, что сидящие в ней полицейские не станут особо сильно ломать голову, вычисляя углы возможного обстрела. Помимо этого, свистнувшие над головой пули заставили и террористов несколько понервничать: в салоне автобуса мелькнула еле заметная вспышка – в мою сторону ударил автомат. Хоть и с глушителем, но выстрелы все-таки слышны.

А теперь сложим два и два.

Пули взбили пыль перед полицейским автомобилем. Это первое.

В салоне автобуса открыл огонь автоматчик. Это второе.

А теперь попробуйте доказать то, что этот самый автоматчик стрелял не по полицейским.

Во всяком случае, сидящие в машине люди каких-либо сложных допущений и вычислений делать не стали. Взвизгнули тормоза, машину занесло, и в распахнутые дверцы горохом посыпались полицейские. Никуда особенно далеко они не побежали, а залегли прямо в кювете. И с похвальной скоростью, ибо над их головой просвистела вторая очередь. Я специально взял повыше, чтобы никого не задеть. Правда, и мне пришлось ныкаться практически тотчас же, ибо сидевший в салоне автобуса террорист чуть-чуть не прострелил мне башку. Меткий, чертяка, оказался. Пули прошли буквально впритирку. И прятаться в ямку пришлось уже мне. Дав еще пару очередей, террорист переключился на полицейских: с их стороны шарахнул нестройный залп. Надо сказать, что стрелком он оказался действительно неплохим и загнал полицейских обратно в кювет, из которого они повысовывались.

Ну, собственно говоря, и все. Теперь здесь присутствуют, по меньшей мере, пятеро очевидцев, которые могут под присягой засвидетельствовать то, что сидящие в салоне автобуса люди открыли огонь по полицейским. А учитывая это, все их россказни о том, что они являются невинно пострадавшими и случайно уцелевшими, шансов на успех имеют крайне мало. Принимая во внимание сложившуюся судебную практику, можно с большой уверенностью предположить, что и расстрелянных пассажиров повесят на этих же деятелей. Зачем искать какого-то мифического преступника, когда в наличии имеются очевидные негодяи? Стреляли по пассажирам из пяти стволов? Из пяти. Сколько у нас стволов в наличии? Пять. А сколько преступников? Тоже пять. Одного убитого списываем на меткость ответного огня полицейских. Обоих повязанных… Я думаю, что местные полицейские будут друг друга боком отпихивать, соревнуясь в том, кто именно повязал эту парочку. А все возможные несостыковки будут отнесены на вполне естественное волнение людей, вышедших из-под огня.

При одном-единственном условии: если меня здесь не окажется.

Подобравшись поближе к автомобилю террористов, изо всех сил запуляю в его сторону автоматом. Таскать с собой оружие, из которого положили столько невинных людей, весьма чревато. Хватит с меня и пистолета, который я позаимствовал у водителя. Аналогичное оружие командира террористов сейчас лежит в салоне, рядом с его автоматом. Вот только сумка моя… Как бы ее забрать?

Путь от кювета до машины я проделываю достаточно быстро. Машина почти не просматривается со стороны полицейских, а у террористов, сидящих в автобусе, есть и другое, не менее увлекательное занятие. Они вовсю перестреливаются с полицейскими. Те, похоже, вошли в раж и, не видя в окнах ни одного заложника, боеприпасы не слишком-то экономят. А подобное поведение может иметь под собой только одно объяснение – они ждут подмоги. И пытаются прижать террористов огнем, не дав им уйти с места преступления. Крайне сомнительно, что кто-то из полицейских сейчас пойдет на штурм. Это, в конечном итоге, не их задача. Для этого специальные подразделения есть.

Выбираю момент, когда перестрелка грохочет совсем уж азартно, и кубарем выкатываюсь из-за машины. На ходу цепляю рукой сумку и сваливаюсь в кювет. Повезло – меня не заметили. Да, собственно говоря, я как-то сомневаюсь в том, что мою сумку кто-то специально пас. Террористам сейчас несколько не до этого.

Вот теперь надо уносить ноги…

Выдержка из сводки происшествий

…На сто восемнадцатом километре следовавший по маршруту междугородный автобус был остановлен бандитами. Все следовавшие в автобусе пассажиры и водитель были расстреляны, а их вещи разграблены. По-видимому, нападению предшествовала погоня, сопровождавшаяся обстрелом автобуса, о чем по телефону успел сообщить один из пассажиров автобуса. На участке дороги со 108-го по 134 км условия для связи отсутствуют ввиду того, что зона покрытия сотовых операторов в нашем районе не обеспечивает 100% покрытия дорожной сети.

После получения сообщения дежурный по …ОМВД выслал группу быстрого реагирования в составе пяти человек.

В 15.38 группа немедленного реагирования прибыла на место совершения преступления, где была тотчас же обстреляна из автоматического оружия. Повреждения получил патрульный автомобиль. Легко ранен в руку инспектор ППС сержант полиции Нечаев Д.А. Получил ранение в верхнюю часть левого бедра полицейский-водитель Полищук П.С.

Ответным огнем группы немедленного реагирования был убит один из бандитов, а сопротивление остальных свелось к одиночным выстрелам в сторону полицейских. Прибывшая следственно-оперативная группа … УМВД, усиленная нарядом отряда полиции быстрого реагирования, оцепила место боя и своим огнем вынудила бандитов сложить оружие. При этом один из стрелявших был ранен и, не приходя в сознание, скончался.

Сотрудниками полиции были задержаны трое бандитов, один из которых, ввиду огнестрельного ранения в правое плечо, не сумел оказать сопротивления и подорвать имевшуюся у него гранату. Понимая бессмысленность дальнейшего сопротивления, двое бандитов пытались спрятаться в багажнике своего автомобиля, чтобы впоследствии скрыться в лесу, но умелые действия сотрудников ОПБР не позволили им осуществить этот план. Оба бандита были обезоружены и задержаны.

С места происшествия изъято 5 (пять) пистолетовпулеметов 9 А91 с ПББС, 4 (четыре) пистолета различных марок, большое количество боеприпасов.

В результате нападения бандитов погибло 28 (двадцать восемь) пассажиров автобуса и водитель – гр. Капитонов А.И. Личности остальных потерпевших устанавливаются…

Вот уже второй день я топаю по лесу. Собственно говоря, не просто топаю, а уношу ноги. Ибо за моей спиной нарисовалось некоторое количество серьезных дядек, настроенных на то, чтобы пресечь мои дальнейшие похождения самым решительным образом. Это явно не полицейские, поскольку те в подавляющем большинстве остались у дороги. Уходя от нее, я еще какое-то время слышал автоматные очереди и одиночные выстрелы. Надо полагать, террористы в автобусе просто так сдаваться не пожелали. И я их очень хорошо понимал. Быть схваченным с оружием в руках среди горы покойников, которых ты сам только что и пострелял… словом, я им не завидую.

А мои преследователи нарисовались к началу второго дня. Не думаю, что они спохватились только тогда. Какое-то время меня пытались искать техническими средствами. И проще, и дешевле. Но зловредную фиговину, которая исправно стучала на меня последнее время, я после недолгих поисков обнаружил. Нетолстый пластиковый цилиндр, который мне ухитрились запихать в сумку, предварительно проколов в ней аккуратную дырочку. Разбираться с устройством шпионского агрегата я не стал, а попросту расколотил хитрый аппарат первым же булыжником. Как это в анекдоте говорилось, на скольких камнях у вас часы, раз все время врут? На десяти. Мало, два добавить нужно. На один положить, другим прихлопнуть. Так я и поступил. После чего тщательно обыскал сумку. Никаких других сюрпризов в ней не оказалось. Но тем не менее свой след табачком и кое-какой химией я все-таки присыпал. Черт его знает, будут ли у моих преследователей собаки, но осторожность лишней не станет.

Несмотря на это, преследователи на мою шею все-таки уселись. Не знаю, каким органом они унюхали мое местоположение, но вертолет, появившийся поутру, сделал несколько кругов над лесом, после чего пошел на посадку. Я не слишком сильно волновался на этот счет, даже в тепловизор с вертолета меня было засечь не так легко. Соответствующая накидочка в моей сумке как раз имелась. Но, наверное, существовали еще какие-то мне не известные хитрости, благодаря которым преследователи ухитрились высадиться где-то недалеко от меня. Навряд ли они запеленговали мой мобильник, его я выключил практически сразу, как только ушел от дороги. Но видимо, что-то в моем багаже побудило преследователей высадить десант именно в этом месте, а не в каком-нибудь другом. Впрочем, они могли высадить поисковые группы в достаточно большом радиусе от места происшествия. Я приблизительно догадывался, кому именно мы умудрились наступить на хвост своими последними фокусами. Тут не какая-то вам «демократия» в отдельно взятой стране – тут реальные бабки и в немалом количестве. Подобный удар, нанесенный нами по наркобизнесу, требовал немедленных и сокрушительных ответных мер. А вот целей для этого удара… Вот их как-то и не просматривалось. Но умный человек, сложив два и два, достаточно четко понимал, кому именно принесут пользу подобные диверсии. А тут такое удачное стечение обстоятельств, грех не воспользоваться.

Вот и топают за мной по тайге угрюмые дядьки. Неведомо какой принадлежности, сомнительной национальности и напрочь лишенные такого странного чувства, как сострадание и любовь к ближнему. Вот любовь к деньгам – это у них наверняка присутствует. И ради этого они будут гнать меня по лесу до последнего вздоха.

Положа руку на сердце, я достаточно скептически оценивал свои шансы в предстоящем бодалове. Три пистолета и чуть менее двухсот патронов. С одной стороны, серьезно и убедительно. Но с другой стороны, старенький «калаш» перекрывал все мои «аргументы», как бык овцу. Воевать я мог только в непосредственной близости от противника. А они могли зажать меня с приличной дистанции, обездвижить… Дальнейшее зависело от их фантазии. А испытывать ее я категорически не хотел. Поразмыслив, я отключил GPS и убрал прибор в сумку. Бог знает, может быть, как раз по нему меня и пеленгуют.

Радиопереговоры

– «Тридцать восьмой» – «Девятому».

– На связи «Тридцать восьмой».

– Доложите обстановку.

– Объект не обнаружен. Средства технического контроля его более не фиксируют.

– Наши вертолеты выбросили датчики слежения на пути его вероятного отхода. Как только от них поступит хоть какая-то информация, сориентируем вас. Имейте в виду, что приблизительно в двух днях пути находится группа лиц, которые могут оказать нам помощь. Опознавательные сигналы будут переданы вам отдельно.

– Понял, «Девятый»! Как успехи других групп?

– Обнаружено несколько случайных людей. К нашему фигуранту они отношения не имеют. Обычные охотники.

– Понял вас. Продолжаем прочесывание местности. Проводник служебной собаки подтвердил, что потеря ею следа произошла ввиду воздействия на собаку специальных препаратов. Нами визуально обнаружены следы табака, которым был присыпан след.

– Тогда это точно не беглые заключенные! Не говорю о табаке, но вот спецпрепаратов им взять было попросту негде. Высылаем вертолет для эвакуации собаки с проводником. Постараемся обеспечить им замену. Продолжайте находиться на связи непрерывно, соответствующая помощь будет вам оказана. Конец связи!

– Понял вас, «Девятый»! Конец связи!

А вот поспать сегодня ночью у меня не выйдет… В монокуляр удалось засечь какое-то движение на верхушке холма. И хотя до него изрядно еще топать, сейчас не та ситуация, когда можно отдыхать. Отчего-то мне сдается, что мои догоняльщики тоже сегодня спать не станут. И вот тут встает во весь рост вопрос – что делать?

Они не ушли, хотя собаки мой след сейчас взять не смогут. Никакой включенной электроники у меня при себе не имеется. Но погоня не отстает. Следопыты типа наших сибирских охотников?

Теоретически – возможно. А на практике? Сколь высока вероятность того, что у них присутствуют такие спецы? И именно в этом отряде? Ну… если и не близкая к нулю, то где-то совсем рядышком. Проверить это предположение? Стремновато… Да и открытое боестолкновение мне сейчас и в хрен не уперлось, ничего хорошего это не сулит. Всех не положу, а шум поднимется. И тогда уже точно – блокируют всю округу. Притащат технику, поднимут над лесом патрульные вертолеты… словом, мало не станет.

– Ну что, лейтенант? – грузный мужчина в камуфляже присел на корточки около техника. – Есть что-нибудь?

– Пусто… Во всех диапазонах гонял – ничего.

– Не ловит, стало быть, твоя техника мерзавца?

– Нет. Так здесь, вполне возможно, никого и нет. Я же живность всякую легко засекаю! – ткнул рукой в экран компьютера техник. – Вот это – медведь, до него метров триста, уходит от нас. Шум его, наверное, спугнул. Это, судя по засветке, лось…

– Шум? Мы же тихо идем!

– Это для медвежьих-то ушей? Боюсь вас разочаровать, господин майор, но вы в этом ошибаетесь. Звери нас слышат очень даже хорошо.

– А человек?

– Хуже. И существенно. Но, опять же, смотря какой человек… такие, знаете ли, уникумы встречаются иногда…

– Да уж, здесь-то я в курсе! Как раз такого и ловим! Это волк стреляный, умный… на мякине не провести! Ладно, лейтенант, коли твоя аппаратура пока пасует, мы по-стариковски…

Отойдя от специалиста, майор подошел к кусту, в тени которого неподвижно сидел человек с восточными чертами лица и смугловатой кожей.

– Доржин, что скажешь?

Собеседник некоторое время помолчал, потом медленно приподнял веки и посмотрел на командира группы.

– Он здесь…

– Далеко?

– Не могу сказать. Не чувствую его рядом. Он теперь идет осторожнее, следы прячет, даже мне стало трудно их отыскивать…

– Хреново… Как его поймать?

– А нужно ли?

– То есть? – опешил командир группы. – Нам надо его поймать! Он уже столько наворотил и еще наворотит, если не остановить! Нет, отловить его надобно!

– Тогда останавливай своих солдат.

– Почему?

– Темнеет… по лесу идти трудно, следов я не увижу. А они своими фонарями и железом будут мне мешать.

– Ну… хорошо, я их остановлю. И что дальше?

– Он нужен тебе живым?

– Желательно, конечно… но если это так трудно…

– Тогда я его убью. Живым – не смогу, он хитрый и опасный. Я видел, что он ухитрился сделать у автобуса – такого человека я живым взять не сумею.

– Ну и хрен с ним! Голова Имперца вполне устроит всех. Говори, что делать?

– Пусть твои солдаты перекроют все пути отхода отсюда. И ждите меня.

– Как долго?

– Пока не знаю. Впереди тоже есть твои люди?

– Не мои, но есть. Десант выбросили во всех местах, куда он может пойти.

– Во всех? Карту дай.

Майор вытащил планшет и нажал на кнопку. Его собеседник поморщился, подобные новшества были ему не по душе.

– Здесь тоже? – ткнул он потемневшим ногтем в экран.

– Ну, сюда-то он не пойдет!

– Отчего?

– Живущие здесь люди его сильно не любят.

– Именно его?

– Ну, не только его – они вообще мало с кем в хороших отношениях, но вот конкретно Имперца – ненавидят, как… даже и сказать-то не могу! Нет, сюда он не пойдет.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, он же не побежал в лес просто так? Без какой-нибудь ясно видимой цели? Волин идет к кому-то, кто может ему помочь. А такие люди есть только вот тут, – майор указал точку на карте.

– Военные? Они не заодно с тобой?

– Ммм… как тебе сказать… Официально – они получили приказ содействовать нам в его поисках. Но на самом деле скорее они помогут Имперцу, нежели нам. Ну… еще вот сюда он пойти может…

– В «мертвую землю»? Если он такой дурак – то моя помощь тебе не требуется. Он и сам там помрет.

– Хм, так у вас это называется «мертвой землей»? Не знал! Ну, ладно, будем считать, что он не дурак. Я остановлю солдат и передам всем остальным, чтобы они тебе не мешали.

– Жди меня четыре дня. Если я не приду, можете снимать своих людей и уходить. Это значит, что Имперец меня обхитрил и убил.

– Но тогда мы и сами его…

– Не поймаете. Он вам не по зубам…

Телефонный разговор

– Господин Погонин?

– Слушаю вас.

– Здравствуйте!

– Ох! Извините, пожалуйста, господин…

– Без имен.

– Да-да, понимаю вас. Я весь внимание.

– Как устроились на новом месте?

– Не самым лучшим образом, к сожалению.

– Ничего, господин Погонин, все меняется. Как это говорится – и на вашей улице будет праздник. Вы сами можете приложить все усилия к тому, чтобы сложившаяся обстановка изменилась в вашу пользу.

– Каким образом?

– Насколько мне стало известно, в сторону вашего поселения в настоящий момент продвигается один очень любопытный экземпляр.

– Эээ… Извините, я вас не понял. Вы не могли бы…

– В вашу сторону, господин Погонин, сейчас движется не кто иной, как ваш давний обидчик.

– А кто именно?

– Так он у вас не один такой? Надо же… Имперец к вам идет, встречайте!

– Что??? Зачем?!

– Да не волнуйтесь так. Он вовсе не за вашей головой идет. Полагаю, что он и вовсе не подозревает о вашем существовании в этих местах. Так вышло, что автобус, в котором он ехал, был остановлен полицией. Дальнейшее можете узнать из прессы и телепередач. Короче, вам представляется шанс – Имперец не должен выйти из тайги. Сами знаете, в тайге, как и на море, достаточно часто происходят всякие непонятные случаи. Как это писалось в старых документах? От неизбежных на море случайностей?

– Понимаю вас…

– Ну, и слава богу. Надеюсь, мне не потребуется присылать вам помощь?

– Нет-нет, господин…

– Я же сказал – без имен!

– Извините! Мы все сделаем сами. У нас достаточно людей, техники и всего остального.

– Хотелось бы на это надеяться…

Что-то изменилось.

Я не сразу это понял, продолжая самозабвенно переть по тайге. Но спустя какое-то время притормозил. Я не ощущал более за собой погони, не слышал движения людей по лесу. Оглядевшись и обнаружив около себя здоровенную ель, скидываю сумку и быстро залезаю наверх. Сколько ни пытаюсь высмотреть в монокуляр хоть какую-то активность – фигушки. Нет никого. Не мелькают в пробелах между деревьями фигурки преследователей, не взлетают над лесом потревоженные птицы. Сколько хватает глаз – пустота. Обычная лесная жизнь, никаких людей. А вот это как раз странно. Судя по тому, как жестко и бескомпромиссно мне устроили засаду на шоссе, намерения моих противников самые серьезные. И поэтому поверить в то, что они ни с того ни с сего (типа «ноги устали») вдруг прекратили погоню и отошли на «зимние квартиры», никак невозможно. Не те тут люди. Понимаю, если бы я их гонял по лесу недели две. Тогда – да, не только ноги устанут (да и сам я буду хорош к этому времени). Но не прошло и трех дней. Что-то мне эта ситуация не нравится… Сколько ни ломаю голову – никаких внятных объяснений происшедшему представить не могу. То, что погоня не закончилась, – очевидно. Меня просто так не выпустят. Значит, они изменили тактику. Теперь бы еще понимать, каким образом и на что.

Слезая с дерева, продолжаю так и сяк вертеть в голове сложившуюся обстановку. Поиск идет, но как? Техникой?

Весьма сомнительно. Живности в этих краях до фига, и никакой даже самый современный прибор пока не может отличить человека от медведя или лося. В том смысле, что издали не может. Вблизи-то очень даже различает. Но вот подвесить над лесом такой агрегат – хоть тресни, а что-то летающее нужно.

Вертолет?

Реально, но я его увижу.

И даже услышу. Причем услышу гораздо раньше, чем он успеет засечь меня своей хитрой техникой.

Не катит здесь вертолет.

А если это будет маленький вертолет? Беспилотничек какой-нибудь?

Вполне себе возможная штука. За небольшим исключением: это парк Сокольники можно накрыть такими приборами без особых затруднений. Площадь там не так чтобы уж очень большая, и несколькими беспилотниками данную территорию за день-два прочесать вполне возможно. А сколько десятков таких вертолетиков надо будет подвесить здесь? Даже и представить не могу…

Нет, здесь что-то другое изобретут. Разумеется, беспилотников я исключать не могу. И они в свое время обязательно себя покажут. Но не сейчас. В настоящий момент уповать только на технику глупо. Она сработает тогда, когда для этого будут подходящие условия.

Но что же мои преследователи делают сейчас?

Прикинем.

Техника отпала. Что осталось?

Да человек остался. Самый совершенный агрегат для поиска и уничтожения ближнего своего. И неближнего тоже.

Значит, меня ищут люди. По определению их не может быть много.

Почему? Да просто все: подавляющее количество современных специалистов готовят по современным же методикам, с использованием самых совершенных компьютерных тренажеров, по программам, которые апробированы и акцептованы ведущими мировыми специалистами. И где же у нас такие спецы?

В Штатах, где же еще?

В Израиле еще есть.

В Германии… Были. До совсем недавнего времени. Пока туда победной поступью не пришли американские спецы. Теперь и там все бегают, прыгают и стреляют одинаково. По-современному, без какой-либо отсебятины. Вы скажете, это хорошо! Но это еще как сказать…

Безусловно, хорошо, когда твой напарник или двадцать восьмой сосед слева при возникновении какой-либо жопной ситуации поступает так, как это не раз и не два говорили вам на занятиях инструкторы. Ты совершенно четко можешь предсказать, какие мысли в данный момент возникают в его голове. Каким укрытием он воспользуется в том случае, когда противник откроет по вам огонь. Куда сиганет твой напарник, за каким примерно холмиком он заляжет. Все так. Ибо именно этому учили вас многие-многие часы.

Но ровно по таким же программам (возможно, что даже у тех же самых инструкторов) учились и ваши противники. И они не хуже тебя самого могут предсказать возможные действия твоих товарищей. А стало быть, в том самом месте, куда плюхнется твой сосед, его уже будет ждать сюрприз в виде нескольких грамм свинца или кругляша ручной гранаты.

Заколдованный круг?

Ну, это смотря для кого… Сами-то авторы данных методик и способов обучения отнюдь не пренебрегают другими различными школами. В том числе и совершенно малоизвестными. И своих специалистов (правда, тоже не всех) учат и по этим методикам тоже.

Для чего, спросите вы? А для того, чтобы в схватке со своими учениками учителя всегда имели бы неоспоримые преимущества.

Учат там и по лесу ходить. Ножками, без помощи каких-либо хитро вывернутых прибамбасов. И искать своих оппонентов при помощи тех средств поиска, которыми каждого из нас наградила мать-природа еще при рождении.

Но на мое счастье, вероятность присутствия здесь таких специалистов достаточно мала…

Стоп!

Мала?

Ну, да, в смысле – импортных спецов. Так ведь у нас благодаря нашей «отсталости» подобные люди встречаются достаточно часто. Разумеется, под каждым кустом они не сидят. Но тот, кто хочет подобного мастера найти, – найдет. Не сразу и не факт, что именно такого, какого хотел, но отыщет.

Так что же выходит – за мной пустили какого-то крутого спеца? Такого, что найдет меня и на дне морском?

Не факт… Хотя, положа руку на сердце, исключать такой возможности совсем я не могу. Наряду с прочими. Очень даже возможно, что моя погоня попросту перекрыла мне путь назад. Так сказать, «встали на номера». А где-то впереди – там, куда я сейчас направляюсь, двигается цепь загонщиков, которые должны в самом ближайшем будущем погнать меня обратно, навстречу стволам «охотников». Что и говорить, перспектива вполне себе реальная. Тем паче что я абсолютно не знаю ничего о тех местах, куда сейчас направляюсь. Включенный на короткое время GPS мельком успел показать мне наличие каких-то дорог и небольших поселений. Более подробно я путь просмотреть не успел, резонно опасаясь, что именно по сигналу этого хитрого прибора меня могут как-то запеленговать. Пусть это обычный приемник, который вроде бы не должен ничего и никуда излучать. Но черт его знает… Лучше проявить разумную осторожность.

Разумеется, я прорабатывал свой маршрут. Как в городок с институтом, так и обратно. Прикидывал все возможные варианты. Я хорошо представляю себе, как уходил бы по железной дороге, без проблем могу спрятаться в городе. Во многих местах отыщутся люди, которые окажут мне помощь.

Но не здесь. Этот отрезок пути представлялся мне одним из наименее проблемных. Стационарных постов полиции на нем практически нет, а небольшие поселковые отделения по самые уши заняты своей повседневной работой. Вокруг почти сплошные леса, изредка разбавленные небольшими деревеньками. Да и то, по правде сказать, большинство этих деревенек в настоящий момент заброшено, и оставшийся там народ занят в основном собственным выживанием. Поэтому на любой призыв власти принять участие в поимке кого бы то ни было в лучшем случае пожмут плечами. В здешних краях всякую власть традиционно недолюбливают, а уж нынешнюю…

Так что не станут мне здесь мешать. Правда, и помогать, скорее всего, тоже. Впрочем, меня это вполне устраивает. В лесу я не новичок, с голоду не помру и не замерзну. Ходить умею и через пару-тройку дней как-нибудь доберусь куда надо. Кое-какой запас продуктов у меня есть, поэтому перспектива голодной смерти меня не страшит.

Придя к такому выводу, я зашагал вперед уже существенно бодрее. Настроение слегка повысилось, и будущее не рисовалось мне более какими-то мрачными красками. Даже возможные преследователи уже не напрягали настолько серьезно.

Через пару часов пути я поднялся на вершинку небольшого холма. Лес тут был значительно менее густым, нежели повсюду. По-видимому, когда-то здесь то ли вырубили часть деревьев, то ли пошуровал лесной пожар. Скорее всего, последнее. В пользу этого рассуждения говорили изредка встречавшиеся на пути обугленные остатки деревьев.

Место было относительно открытое, так что я даже некоторое время колебался, стоит ли на него выходить. Как-никак, а здесь меня будет видно достаточно неплохо. Альтернативой этому был обход справа или слева. Но слева обрадованно зачавкало под ногами небольшое верховое болото, а справа имелся достаточно крутой склон. Перспектива увязнуть в трясине или навернуться с откоса не представлялась мне настолько радужной, чтобы я направился в любую из этих сторон. Ладно, пойдем прямо.

Перед самым выходом на открытое место останавливаюсь и оглядываюсь. Пусто. В смысле, людей никого поблизости нет. Во всяком случае, не слышно и не видно. И по звуку ничего подозрительного уловить пока не могу. Еще прислушиваюсь – тихо.

Осторожно раздвигаю ветки, так чтобы со стороны это не бросалось в глаза. Делаю шаг вперед.

Все спокойно.

Ничто не предвещает опасности.

Но все равно почему-то мне не очень хочется идти вперед. Но идти надо. Пусть я и не слышу своих преследователей, это не значит, что они все дружно махнули рукой на мое существование. Во всяком случае, высиживать на одном месте было бы непростительной глупостью с моей стороны.

Еще шаг вперед, еще…

По-прежнему ничего подозрительного. Посвистывают где-то в лесу птицы, идет обычная лесная жизнь, не потревоженная присутствием посторонних.

Кто-то, возможно, спросит, а как же я сам? Неужели птицы и прочая лесная живность на меня не реагирует? Ну, я же не совсем чужой человек для леса. Иду тихо, стараюсь не шуметь и никого не пугать. Понятное дело, что это у меня выходит существенно хуже, чем, например, у Михайло Потаповича. Ну, так он-то здесь всю жизнь бродит. А я так, на пару деньков заглянул. Но как вести себя в лесу – знаю и стараюсь эти правила соблюдать. Оттого и не разлетаются от меня с испуганными криками птицы и не ломятся в сторону, сшибая по дороге кусты, прочие лесные обитатели.

Уже приободрившись, продолжаю топать вперед. До края поляны остается около двухсот метров. А дальше уже и лес гуще, да и посуше идти: дорога вверх идет. Там воды поменьше будет.

Кстати, о воде. Вот как раз ее-то у меня не так уж и много. Мой полуторалитровый кэмэлбэк хотя и не показал еще дно, но этот момент уже не за горами. Надо будет выбрать лужицу почище и набрать оттуда воды. А зачем так далеко ходить? Вот она, лужица. Да и вода в ней относительно чистая, во всяком случае, прозрачная. Отсюда и черпнем.

На ходу расстегиваю сумку (она у меня удобная, можно даже за спиной таскать, как небольшой рюкзачок) и достаю из бокового кармана кэмэлбэк. Полезная все-таки штуковина, надо отдать должное. Отвинчиваю крышку и присаживаюсь.

Буль-буль-буль.

Зачерпываю пластиковым стаканчиком воду и заполняю резервуар. Вот и все, можно дальше идти. Завинчиваю крышку и приподнимаюсь.

Словно холодный ветер внезапно подул сзади. Волосы у меня на затылке, будто щетина у кабана, буквально встали дыбом.

Еще не успев ничего толком сообразить, ничком падаю на землю.

Взжж!

Что-то злое, только что не вспахав мою прическу, просвистывает у меня над головой.

Вовремя же я упал…

Уже лежа на земле, слышу раскатистый звук выстрела.

Опаньки…

А ведь это не штатный ствол. Точно не АК, да и не какой-нибудь импортный: у тех звук совсем другой.

Что же это может быть?

Звук выстрела гулкий, объемный, вон как эхо по лесу пошло. Разом примолкли пичужки в кустах.

Серьезный ствол. Но что же это? Судя по звуку, стреляли по мне метров с трехсот-четырехсот. Не слабый такой стрелок. Правда, если у него оптика, то ничего удивительного в этом нет: нормальная дистанция для любого снайпера. Значит, вот оно что – снайпер за мной идет. И этот человек хорошо знает окружающую местность (или имеет хорошую карту). Впрочем, не обязательно карту. Он может и по GPS ориентироваться неплохо. Уж у него-то нет никаких ограничений на включение подобной техники, ему прятаться не нужно. Этот мужик может даже спутниковые снимки из космоса просматривать, если у него есть на чем. И поляночку эту он, надо думать, заранее присмотрел. Прикинул, что самый короткий путь на отход лежит через нее. Вот и подыскал себе позицию.

Позицию, позицию…

А ведь он снизу вверх стреляет. Местность здесь постепенно повышается, и я сейчас нахожусь по отношению к нему выше.

И что это может мне дать?

Прикинем.

Полянку он видит. Скорее всего потому, что залез на какое-то удобное деревце и с него меня пасет. Так что любые мои попытки куда-то уползти будут пресечены быстро и в зародыше. Стрелять этот мужик умеет, и если бы не мое звериное чутье, которое выработалось у меня в процессе службы, то я бы сейчас пораскинул мозгами. По всей полянке.

Но повезло, уцелел. А вот надолго ли?

Счастье мое, что я плюхнулся почти в ту же самую ямку, откуда набирал воду. Правда, не в саму воду, что тоже радует. Но с глаз долой от стрелка я пропал. Слава богу, что за моей спиной нет настолько высоких отдельно стоящих деревьев, откуда можно было бы просмотреть это убежище. Нет, высоких-то деревьев здесь до фига. Но толку с этого не много, потому что все эти деревья расположены так, что их с моего места не видно совсем: соседи закрывают обзор. Аналогично, надо думать, не просматривается и моя лежка. Вот когда я стоял или сидел, меня было видно. Стрелок успел меня заметить, приложился и шарахнул.

Это если он на дереве сидит. А если просто по лесу идет следом за мной?

Осторожно приподняв голову над краем ложбинки, пытаюсь обнаружить след от попадания пули. Еще ныряя вперед мордой в ямку, краем глаза успел засечь какое-то движение чуть впереди. Очень может быть, что это именно то, что я и ищу. Не факт, конечно, но в моем положении особо выбирать не приходится.

К моему безмерному удивлению, таковой след действительно обнаружился. И не так уж и далеко. Именно поэтому я его и заметил. Пуля снесла верхушку небольшой кочки, благодаря чему это и стало заметно.

Теперь посчитаем.

В момент выстрела я стоял.

Сшибленная пулей кочка находится метрах в пятнадцати от меня.

И что это мне дает?

Для непосвященного человека – ровным счетом ни хрена. Но я таковым не являюсь. Прикинем. Мне лупили если и не точно в голову, то уж в грудь, по меньшей мере. И после промаха пуля взрыла землю совсем недалеко от точки прицеливания. Стало быть, стрелок находится… Прикидываю угол стрельбы и направление выстрела.

Нет, стрелок сидит на дереве. И я даже приблизительно представляю, на каком. Ну, в смысле, не на конкретном дереве, а на группе деревьев. Они стоят чуть-чуть наособицу, слегка возвышаясь над лесом.

Так, местоположение стрелка определено, пусть и приблизительно. И что?

В смысле, что это мне дает?

Удаление от полянки? Метров триста. С этой дистанции он полянку видит всю, и если я хоть как-то обозначу свое существование, оттуда тотчас же прилетит свинцовый подарок. То есть башку поднимать нельзя, и до леса добраться тоже не выйдет. Крайне фигово, если он там не один. В этом случае стрелок будет контролировать непокидание мною простреливаемого места, а его сотоварищи подойдут к поляночке и проконтролируют результаты первого выстрела. Если он оказался неудачным (и меня недострелили до конца), то они исправят данную ошибочку.

Веселое положение, нечего сказать. Добежать до леса, даже в том случае, если я покажу выдающиеся спортивные достижения, попросту не дадут. Раз уж этот стрелок с трехсот метров чуть-чуть не прострелил мне башку, то как бы быстро я ни бегал, а за то время, пока буду пробегать оставшиеся две сотни метров, он так или иначе меня достанет. Даже если сразу не пристрелит, то навряд ли от этого будет намного лучше. Передернет затвор – и добьет вторым выстрелом. Или его сотоварищи постараются.

Что же делать?

Стрелять по невидимому стрелку из пистолетов?

Щас…

Он там может вообще открыто сидеть, чаек из термоса попивать, с интересом наблюдая за моими попытками попасть в человека с трехсот метров из пистолета. А когда ему надоест подобное времяпровождение, он очень быстро поставит точку. Свинцовую.

Нет, ребята, этот фокус у вас не выйдет. Не стану высаживать патроны в неизвестность. Максимум, чего этим можно достичь, так это показать всем желающим, что я жив, относительно здоров и до сих пор опасен. Так что обойдемся без стрельбы.

Что сейчас может думать стрелок? Целился он по спокойно стоящему человеку. Время между тем, как я упал, и свистнувшей над головой пулей было ничтожным. Навряд ли он успел сообразить, что тот, по кому он стрелял, упал раньше, нежели пуля вынесла ему мозги. Видел ли он попадание пули в кочку?

Сомневаюсь… любой снайпер в момент выстрела видит прежде всего цель. А в момент нажатия на спуск – только ее и ничего больше. Есть, конечно, и среди них особо выдающиеся товарищи, которые вообще видят, пожалуй, все на свете. Но я сильно сомневаюсь в том, что именно такой стрелок сейчас сидит на дереве. Отчего?

Да просто все.

Этот неведомый дядя очень ловко и грамотно сумел вычислить путь, которым я буду отходить. Грамотно просчитал предполагаемый маршрут передвижения цели. Нашел наивыгоднейшую для себя позицию. То есть этот человек великолепно ориентируется в лесу. И вероятность того, что он же окажется таким вот суперснайпером, исчезающе мала. Ну, не встречаются в жизни такие вот уникумы. Во всяком случае, я за всю свою долгую службу таких не видел и даже не слышал ничего про подобных людей.

А впрочем… Это я что-то вру. Есть такие люди.

Таежники это. В смысле – таежные охотники.

Те, кто постоянно живет в лесу. Или, во всяком случае, жил там достаточно долго. Вот его-то и не надо учить, как и каким именно образом поймать в лесу человека. Подобный спец на раз-два мог просчитать все вероятные пути моего отхода и устроить грамотную засаду. А уж стрелять-то таких охотников учить не надобно. Сами кого хошь научат.

К слову, этим можно объяснить и странный звук выстрела. Подобные охотники не носят с собой штатного армейского вооружения, им его никто попросту не даст. А работают они (именно что работают, для них охота – это работа, а не развлечение) своими собственными винтовками, у кого какая есть. И вот здесь можно встретить самые экзотические агрегаты. Я сам, например, был немало поражен тем, что встретил где-то под Мурманском как раз у вот такого вот охотника американский «Гаранд». И в достаточно неплохом состоянии. Уж где этот дядя его добыл и как доставал для него патроны – бог весть… Но управлялся он с ним так, что любой наш войсковой снайпер попросту удавился бы с тоски.

Да, вот такой-то дядя вполне может на дереве и сидеть.

Хорошо, допустим, что это так. И какой из этого можно сделать вывод? Как мне дальше жить? Вообще-то хотелось бы подольше. И не самым хреновым образом.

Раскинем пасьянс.

В лесу мой оппонент, скорее всего, чувствует себя гораздо лучше и свободнее, чем я. Что и не удивительно: для него это дом родной. Это первая неприятность.

Стреляет он из своего агрегата весьма неплохо. Я бы даже сказал, что великолепно стреляет. Особенно на такую дистанцию, как сейчас.

Вывод?

Убежать и спрятаться от него в лесу – затея совершенно безнадежная и напрасная. Обмануть подобного спеца я абсолютно точно не смогу.

Далее.

Он спокойно может пойти за мной, невзирая на то, как быстро и как далеко я бы ни постарался убежать. Выждет нужный момент и пристрелит с дальней дистанции. Здесь он имеет все преимущества и, безусловно, ими воспользуется. Среди таких людей круглых дураков что-то не водится. Здесь его поле деятельности, и он на нем король.

Что ему можно противопоставить?

Он силен в лесу. Значит, это преимущество надо как-то убрать.

Как?

Да хрен его знает…

Он, безусловно, превосходит меня в меткости стрельбы, особенно на длинных дистанциях – свыше двухсот метров. Откровенно говоря, сильно сомневаюсь в том, что где-то здесь отыщется второе такое место, где бы он мог палить по цели с расстояния, превышающего сотню метров. Может быть, где-то и есть такие полянки, только я туда больше не полезу, хватило одного раза.

Значит, надо исключить и это преимущество: сократить дистанцию боя. А вот тут преимущество будет на моей стороне. Два пистолета существенно превосходят винтовку по скорострельности. А на расстоянии в полсотни метров никакого преимущества в меткости у него уже не будет. Здесь мы с ним будем абсолютно равны. Была бы винтовка, я бы и на триста метров с ним поспорил – кто кого. Но ее у меня нет. Нет даже автомата, хотя это ни разу не снайперское оружие.

Так, задачи ясны. Осталось только придумать, как их воплотить в жизнь…

А тем временем…

Скрипнула дверь.

– Павел Андреевич?

Погонин оторвал взгляд от экрана ноутбука.

– Ну?!

– Все собрались… ждут только вас.

– Ага! – он бодро вскочил на ноги и, выдвинув ящик стола, достал и сунул за пояс сзади наган. – Пошли!

– А зарядить? Не надо?

– Зачем это? Еще стрельнет ненароком… на фиг!

Выйдя на крыльцо дома, «властитель дум молодежи» огляделся по сторонам. Небольшая площадь перед домом сейчас была заполнена народом. Преимущественно – молодыми парнями, но изредка мелькали там и девичьи лица. Чуть в сторонке выстроились в аккуратную линейку мотоциклы – штук пятьдесят.

Приосанившись, Погонин быстро взбежал на небольшую трибуну. С нее каждую неделю он толкал своей пастве различные нравоучения, поддерживая в их головах священную ненависть ко всему, что лежало за пределами их маленького мирка.

– Друзья мои! – картинно протянул он вперед обе руки. – В неурочное время собрал я вас! Но так надо! Ибо не забыл про нас тот проклятый мир чистогана и алчной наживы!

Собравшаяся на площади толпа замерла.

– Вы спросите меня – что случилось? Мы ушли от этого алчного мира в наш, построенный своими руками и свободный от его пороков, так что же им всем от нас нужно?!

– Что случилось, вождь?! – выкрикнул кто-то из первых рядов.

– Не вождь я вам – старший товарищ, не более… – покачал головою Погонин. – На вопрос же твой, брат, отвечу. Ничего нет более святого для врагов наших, нежели деньги. И за них готовы они продать мать родную, не то что интересы этого государства угнетателей. И продали! Нет, не забыли о нас! Помнят – и опасаются! Того, что прозреют души ваших сверстников, отряхнут они со стоп своих мерзость, которая их окружает. И придут – к нам придут! Чтобы встать плечом к плечу рядом со строителями светлого будущего. И вот тогда…

Он хищно оскалился.

А по рядам слушателей прошел легкий смешок, кое-кто даже улыбнулся.

– Да! – выбросил вверх кулак оратор. – Именно это их и страшит! Нас обманом и интригами выжили из Москвы. Не удивительно – эти телепузики не могут терпеть рядом со своим домом тот островок света и чистоты, которым был наш центр… Слишком уж заразителен пример! Вы же помните – к нам ежедневно приходили десятки молодых людей. И многие из них стоят теперь рядом с вами – вот они!

И его рука указала куда-то в центр толпы. Стоявшие там парни расправили плечи, заслужив одобрительные возгласы окружающих.

– Да! И все мы – это авангард светлого будущего! За вами, стоящими здесь, пойдут тысячи! Десятки и сотни тысяч! Вы встанете во главе этих колонн и поведете их вперед! Пред вами падут все картонные бастионы прогнившей власти!

И он вскинул вверх сжатые кулаки. Толпа ответила одобрительным ревом, взметнув вверх руки – кое-где с обрезами винтовок и револьверами в потных ладонях…

– Так будет! Но… – обвел внимательным взором своих приверженцев оратор. – Так – м о ж е т быть… Но может – и не быть. Если мы не защитим с е й ч а с себя самих!

– Веди нас! – выдохнула толпа.

– И поведу! Многие из вас помнят – меня уже пытались убить! – Погонин тронул рукою шрамы на лице. – Чтобы остановить. Но враги просчитались! Я жив – и я с вами!

Новая порция одобрительных выкриков.

– Вы не все еще знаете… – поднял оратор перед собою ладони. – Хоть мы и отринули этот мир, но я – таков мой крест – должен быть в курсе того, что сейчас там происходит. Так вот, друзья мои, – к нам ехали новые братья!

Толпа ответила восторженным ревом.

– Увы… – покачал головою Павел Андреевич. – Они не доехали… Совсем недалеко отсюда, на дороге, их ждала засада – несколько человек с автоматами. Которые и расстреляли наш автобус! Исподтишка, в упор! Но даже и в такой ситуации, почти безоружные, истекающие кровью из многочисленных ран, наши новые братья смогли дать им отпор! Да! Они уничтожили большую часть нападавших!

– Ааах! – выдохнула толпа.

– Да! И те из наемников, кому посчастливилось уцелеть, сейчас пытаются сбежать от возмездия! Они уходят лесом!

– Поймаем их! – взмахнул оружием в воздухе стоявший в первых рядах худощавый парень с лихорадочным блеском глаз. – И на сосну!

– Ты! Ты поведешь нас! – ткнул рукой в его сторону Погонин. – И я пойду со всеми вместе! В одной цепи!

– Да-аа!!! – заорала толпа.

– Они идут оттуда! – указал направление оратор. – Уходят от дороги, ничего не подозревая о том, какой прием будет оказан им здесь!

Он выхватил из-за пояса незаряженный наган и потряс им в воздухе.

– Пойдем! Всем, кто идет из тайги, – смерть!

Взревели моторы мотоциклов. Худощавый парень, внезапно ставший командиром, быстро указывал, кому и куда ехать. Группами и поодиночке разлетались мотоциклы из поселка. Уехал и оратор, оседлавший со своим помощником один из мотоциклов. Правда, в отличие от прочих, Погонин сел-таки в коляску, а не примостился за спиной у водителя. Описав круг по узким тропкам, они остановились неподалеку от поселения.

– Здесь обождем… – откинулся на спинку кресла коляски Погонин. – Часок выждем – и в офис. Мне как раз из банка должны позвонить…

– Как вы думаете, Павел Андреевич, поймают они хоть кого-нибудь?

– Убьют, скорее всего… стрелять они умеют.

– Но ведь там – профессионалы!

– Ну и что? Нас больше, а это главное. Профессионализм хорош, когда воюешь один на один! А в прочих случаях рулит численность!

– Но у них могут быть и автоматы!

– И что сделает автомат в густом лесу? Его хозяин попросту не увидит цели! Дальше пятидесяти метров автоматчик стрелять не станет – никого не заметит. А стрелок с обрезом или револьвером – тот подождет… подпустит ближе… Все перестрелки в прошедших войнах велись на дистанциях сто-двести метров! Тут и из обреза попасть – плевое дело! Патрон-то мощный! Пуля аж на две версты летит… правда, толку-то там с нее…

– Ннда… И все-таки жаль, что у нас нет винтовок, можно было бы выманить его на открытое место и там спокойно расстрелять…

– Неплохо бы! Но хорошо, хоть обрезы достать удалось! Увы, но более серьезного оружия нам не раз… не вышло добыть. Да и, помимо всего, в использовании такого оружия есть и свои положительные стороны!

– Это-то я понимаю! С собою можно носить, никто и не заметит. Да и патрон мощный, как вы говорили, любой бронежилет пробьет!

Погонин самодовольно ухмыльнулся.

– Не только поэтому. Из обреза можно стрелять почти не целясь – оружие наводят на цель рукой. Оно как бы является ее продолжением. А человек, инстинктивно, именно рукою почти всегда указывает на цель точно. Ну… почти точно. Да и не удержать обрез иначе – отдача руку вывернет. Попробуй-ка пальнуть с согнутой руки – весь лоб расшибет! И еще одна вещь есть…

Он потер подбородок.

– Когда стреляешь в человека с близкого расстояния – это совсем другое дело! Издали все просто. Навел, нажал на спуск – фигурка упала. Все! Как в компьютерной игрушке. Даже всерьез этого не воспринимаешь как-то… А здесь! Когда именно т в о я пуля вывернет ему вонючие кишки или развалит башку на части – это впечатляет!

– Они же попросту с этого сблюют! У них это – первый бой! Ну… почти у всех.

– Да и хрен с ними! Я никому не нанимался в няньки! Сблюют, не сблюют… какая, к чертям, разница? Даже если и крыша съедет – так и что с того?

– Но… это же наши люди…

– Мне нужны жестокие, не знающие пощады и жалости волки! Им в будущем предстоит стрелять. Много! И – не всегда в бою. Это-то ты понимаешь? Нам еще предстоит расчистить этот мир – тут слишком много лишних людей! Я специально не стал сейчас подробно объяснять им задачу. Даже то, что вся охота идет на одного человека. Какая беда в том, что они завалят еще кого-нибудь постороннего? Сейчас – нам все спишут, лишь бы удалось уложить Имперца! А под его труп… – Погонин осклабился. – Под него я еще много чего выторговать смогу!

Рыча моторами, мотоциклы разъезжались по округе. Сидевшие на них молодые люди сжимали в руках оружие. Самое разнообразное. Но цель – она была у всех единой. Самая завлекающая охота – охота на человека! Что еще может хоть как-то с этим сравниться? Загнать, показав и доказав жертве, что все ее потуги – ничто по сравнению с твоим желанием и азартом охотника. Лишить его сил, вымотать, сбить дыхание и внушить неуверенность в собственных силах. Так, чтобы человек даже не рискнул пустить в ход собственное оружие. Прижать к дереву и в последний момент, уже поднимая для рокового выстрела револьвер, увидеть в испуганных глазах «дичи» животный страх. И ужас, вызванный предчувствием близкой смерти. И вот именно в этот момент, за краткое мгновение, промелькнувшее перед нажатием на спусковой крючок, ощутить себя богоравным и всемогущим. Ибо именно ты – и никто иной – здесь и сейчас являешься высшей властью. Властью над жизнью и смертью д р у г о г о человека.

Напрасно беспокоился помощник Погонина – выращенные ими питомцы не испытывали никаких нравственных колебаний. Только одна мысль напрягала их всех – «пусть они выйдут ко мне!».

Разъехавшись по указанным местам, мотоциклисты заглушили моторы. Все… теперь – ждать. Закидав свои машины ветками, молодые люди растянулись цепью на границе совсем густого леса и молодого подлеска. Щелкнули взводимые курки…

Где-то в лесу

Вот все я вроде бы по полочкам разложил, а что-то покоя мне так и не дает. Что же именно?

Да есть одна загвоздка.

Если стрелок сей, что где-то на дереве сейчас меня караулит, не один?

Ведь вполне так быть может, что есть у него парочка ушлых ребятишек на подхвате, которые в данный момент как раз и топают в моем направлении. Может же так быть? Вполне. Ммда… веселая перспектива, нечего сказать.

Ладно, прикинем хрен к носу.

Что делать-то буду, если эти ребятишки вывернутся из-за ближайших кустов?

А где эти кустики, кстати говоря?

Метрах в тридцати. То есть, в случае чего гранату оттуда они мне в ямку забросят вообще без проблем. Фигово, значит, надобно такой вот фортель исключить.

А как?

Да повода им не давать, всего-то и делов! То есть – не обозначать себя как живого. И ждать. Ждать, пока они подойдут ко мне совсем уж близко.

А вот тогда – валить их всех на глушняк. Стрелку в подобной обстановке работать будет некомфортно. Это на близкой дистанции можно стрелять и быстро, и точно, а метров с двухсот – надо что-то одно выбирать. При резком угловом смещении цели либо быстро стрелять (с непредсказуемым результатом), либо точно (но существенно медленнее). Что выберет этот деятель?

Не похож он по характеру на торопыгу. Вон уже сколько времени прошло, а он никак себя не обозначил. И правильно. Он же изначально (ну, это я так думаю) охотник, стало быть, человек терпеливый и неторопливый. Не любит охота спешки. Другое дело, что он сейчас не на ту «дичь» охотится, как раньше. Но привычки-то – они же никуда ведь не делись! Нет, не станет он спешить, некуда ему. И рисковать не станет. Пошлет других. Вот их-то я и положу.

Глядишь, оружием еще разживусь… Хотя, откровенно говоря, толку-то с него? «Зушку» же они за собою не притащат? А все прочее против этого снайпера не катит. Это мастер еще тот – куда выше меня. Я хоть и сам далеко не лопух в этом деле, но с таким вот спецом бодаться на равных – бодалка еще не отросла. И единственным выходом из создавшейся ситуации полагаю спиливание зениткой под корень тех самых деревьев. И все, ничего больше придумать не могу. Палить туда из винтовки или автомата – затея насквозь глупая, я этого стрелка даже не вижу. А сам лежу в крохотной ямке, и меня (буде рискну приподнять голову чуток повыше края ямки) можно будет расстреливать, как в тире.

Так что – лежим. И ждем.

Пока зазвучат осторожные шаги помощников этого стрелка. Или ему самому надоест сидеть на дереве и он вылезет-таки из своей засидки.

Час прошел…

Никто не идет.

Нет помощников?

Скорее всего. Иначе они уже давно бы подошли ко мне. Правда, это им мало бы помогло… ну и мне, естественно, принесло хоть какое-то удовлетворение.

Значит, стрелок один.

Стало быть, он просто-таки обязан подойти и проверить результаты выстрела. А если я только ранен? И как-то исхитрюсь оклематься и уползти?

Он придет. Вполне, кстати, возможно, что совсем с другой стороны!

Блин!

А про это-то я и не подумал!

Сможет ли стрелок увидеть меня оттуда?

Если, например, на дерево какое-нибудь влезет?

А есть ли там такие – чтобы достаточно высокие были?

Что-то не помню таких. Но не факт, что их там нет.

А значит, глубже на дно ямки! Да, обзора отсюда никакого нет, но и меня уже видно не так хорошо. И работать мне придется на слух. Ибо от глаз в данной ситуации толку никакого нет.

Ладно… ждем…

Не могу сказать, сколько прошло времени. Весь превратившись в слух, я, казалось, стал всем телом улавливать не только звуки, но даже и колебания почвы.

И через какое-то время… даже не услышал – почувствовал движение где-то на грани восприятия.

Он шел…

Нет.

Э т о нельзя было назвать шагом.

Он двигался.

Медленно, почти бесшумно.

Знаю я эту манеру передвижения.

Нога – очень медленно (!) отрывается от земли. Совсем на чуть-чуть. И движется параллельно ей. Осторожно, боковой (обращенной внутрь) поверхностью стопы ощущая каждый камешек, каждую веточку. И так же медленно огибая эти препятствия. Потом нога осторожно касается земли, и вес тела плавно на нее перетекает. Почти перекатывается. И после этого – другая нога. Десяток метров таким ходом можно пройти почти за десять минут.

Медленно.

Но – практически бесшумно.

А главное – можно почти не смотреть под ноги. Ты словно бы «видишь» ногами.

Но зачем идти именно так? Настолько медленно и плавно? И промежду прочим, весьма нехило при этом уставая!

А затем, что в руках стрелок держит свое оружие. Направив его на край ямки и ожидая в любой момент увидеть мою голову. Или еще что-нибудь.

Значит, он мне не поверил.

Значит, я не смог его обмануть.

А дело-то к вечеру!

И он резонно опасается моего ухода.

Отчего?

Не уверен в том, что сможет меня выследить еще раз?

А хрен его знает…

Но он готов к выстрелу и откроет огонь не раздумывая. Причем, если я озадачу его с приличной дистанции – уйдет в лес. И станет ждать дальше – ему не привыкать.

Нет. Нельзя его упускать.

Оба пистолета давно уже лежат у меня на животе – только руки поднять. Патроны в стволах, стрелять могу почти мгновенно – было б в кого! А сам я лежу на земле. Спиной к месту предполагаемого местонахождения стрелка.

Но – не в кого стрелять.

Еще один чуть слышный звук… слева. Он там?

Не факт…

Снова звук.

Чуть дальше – он обходит поляну по кругу?

Отчего, ведь я падал лицом вперед? И, как можно легко рассчитать, спиной к нему. Но стрелок обходит яму…

Почему?

Считает меня живым и готовым ответить выстрелом?

А сколько у него патронов в винтовке?

Пять?

И затвор – обычная болтовка или что-то другое? Не самозарядка – он выстрелил бы дважды. Насколько быстро он сумеет перезарядить свое оружие?

Иными словами – первые выстрелы (что мои, что его), скорее всего, пойдут мимо цели. А вот дальше… когда мы оба станем стрелять уже прицельно… вот здесь скорость перезарядки будет играть существенную роль!

И поэтому я выжидаю.

Нельзя открывать огонь слишком рано, он успеет уйти в лес – и все по новой. Но и подпустить его совсем близко – тоже смертельно опасно. Ему не надо даже будет меня убивать, хватит простреленной ноги. После этого я и сам никуда уже не уйду.

Снова звук… какой-то раздвоенный? С хрена ли?

Щелчок!

Сзади – за спиной! Метрах в двух всего!

И передо мною падает на песок еловая шишка! В полуметре от носка левой ноги…

Он сзади!

Нет…

Этот щелчок…

Ямка здесь глубиною около метра, даже меньше. И шишка пролетела всего метра три.

Что же там щелкнуло?

Метрах в двух…

Там пень!

И щелчок – это удар шишки об пень! Рикошет!

Он кидал шишку в расчете на рикошет – так, чтобы она, отскочив, упала в яму. И тогда лежащий или сидящий на дне человек развернется в ту сторону, откуда прилетела шишка, чтобы не пропустить подхода своего противника.

И закономерно подставит затылок подходящему с д р у г о й стороны стрелку.

Чтобы получить туда пулю, которую он честно заслужит своей тупостью.

Сжимаюсь в пружину… сейчас…

Сколько времени займет разворот в обратную сторону? Секунду? Две?

Навряд ли больше.

Значит – он уже здесь.

Резко выдохнув воздух, смещаюсь вправо и, словно подброшенный пружиной, вскакиваю на ноги.

Вот он…

Немолодой уже мужик. Бородатый и волосы с проседью. В каком-то непонятном костюмчике – брюки, куртка и небольшой рюкзачок за спиной.

А в руках у него…

Деревянное ложе и накладка закрывает почти весь ствол. Защитные планки по бокам мушки – «Энфильд!»

Хренасе… это где ж он его раскопал-то?

Не хухры-мухры – в магазине десять патронов! И перезаряжается эта винтовка быстро!

Но вот смотрит этот ствол сейчас не на меня. А туда, где, по прикидкам мужика, должна торчать моя голова – точнее, ее затылок.

Но нет меня там.

Я – совсем рядом, но в полутора метрах в сторону.

Ках-ках-ках…

Зачастили мои пистолеты.

Да-дах!

И в глаза мне летит песок – пуля бьет в край ямы. Успел-таки он пальнуть – да как! Еще чуток – и все, амбец бы наступил одномоментно. А так – только видимость мне всю испортил и возможность ведения прицельного огня.

Ках!

Ках!

От винтовки летят щепки, противно визжит уходящая рикошетом в лес пуля.

Мужик роняет винтовку и делает просто потрясающий прыжок в сторону!

Ках!

Ках!

От его плеча отлетают какие-то ошметки, но на скорость передвижения стрелка это никак не влияет. Он что, двужильный?

Ках!

Ках!

Только ветки кустов смыкаются за его спиною, и почти тотчас же оттуда ударяет выстрел!

А вот это – уже не винтовка! По звуку судя, револьвер или пистолет. Дядя-то со вторым стволом ходит! И это хорошенько охлаждает мое желание тотчас же рвануть за стрелком вдогонку.

Опустошаю на звук магазины обоих пистолетов. С лязгом встает на задержку ГШ. Добиваю обойму «Глока» в сторону выстрела. Последнюю пулю мстительно всаживаю в винтовку – приклад в щепки! Хрена теперь с нее кто постреляет! Разве что просто в сторону цели палить станет.

Магазины – сменить!

Сумку – за плечо!

И – бегом к лесу!

По пути ухитряюсь подхватить с земли винтовку и на бегу, сунув один из пистолетов в карман, вытаскиваю из нее затвор. С размаху луплю «Энфильд» об дерево. Треснувший приклад не выдерживает и ломается. Отбрасываю исковерканное оружие в сторону. А вот затвор – нет, его я выкидывать пока не стану. Стрелок жив, возможно, ранен. Но я очень сомневаюсь, что это сильно повлияет на его способности. Мои следы он найдет – теперь уже обязательно. Я пустил ему кровь, испортил оружие, к которому он наверняка привязан и которым дорожил. Этого он мне по гроб жизни не простит. Теперь я уже не просто цель, а кровный обидчик.

Так что винтовку он найдет. Не знаю, как решит проблему отсутствующего приклада, но, возможно, что-то и придумает. А вот затвор ему взять негде – они пока на деревьях не растут.

Стало быть, проблему стрельбы на дальней дистанции – списали! Нечем ему стрелять – в смысле, что на дальние дистанции нечем.

Есть, правда, у мужика короткоствол, он из него отстреливался. Но вот уж здесь – наши шансы почти равны. И мои даже несколько более внушительны – из пистолетов я стреляю неплохо.

А вот на его стороне – хорошее знание леса. И умение распутывать следы. Здесь он свободно даст мне сто очков форы.

Значит, что?

От него я не оторвусь.

Во всяком случае, пока не пристрелю.

Ага, или это он проделает со мной аналогичную операцию.

Не хочу – и самым активным образом.

Что можно сделать?

Устроить ему засаду?

Три раза ха-ха! На его-то поле? Побить этого матерого спеца его же оружием? Я еще настолько умом не двинулся…

Уходить надо!

Пока он ранен и слегка ошарашен, но это долго продолжаться не будет. Придет он в себя, пусть и не сразу, но придет.

Успею ли я оторваться от него хотя бы на пару километров?

Спустя несколько часов я прислоняюсь к здоровенному булыжнику – устал… Да и темно вокруг – куда идти? Солнце уже село, а на затянутом тучами небе не видно никаких звезд. Вот и шел все последнее время, ориентируясь на приметные деревья. Но вот они – рядышком. И куда теперь топать?

Моего преследователя не видно и не слышно. Что, впрочем, меня совсем не удивляет – это не вчерашний школьник. Здесь он где-то… А вот далеко или близко? Пока темно, он мои следы попросту не видит, а разжигать костер я не собираюсь. Проще уж самому мишень на груди нарисовать. Понятное дело, что скрыть следы ночью я не смогу. Но и идти сейчас – затея весьма глупая.

GPS?

Хм…

Рискнуть? И идти по ночному лесу? Техники, что способна засечь прибор, у преследователя с собою я не увидел. Но что-то же лежало в его рюкзачке? Аппаратура нынче хитрая пошла…

Нет.

Отпадает GPS. Жаль, конечно…

Рискнуть – и поспать?

И проснуться от холодного лезвия в боку? Или от выстрела в упор? Мне почему-то думалось, что мой преследователь станет стрелять именно так. Умом-то я понимаю, что он свободно может всадить в меня весь магазин метров с двадцати, какой уж тут упор… Но предчувствие – оно осталось, никуда не ушло.

Радиопереговоры

– «Центр» – «Кречету 21».

– Слушаем вас, «Кречет 21».

– У нас холодает, а разжигать костры не разрешено. Прошу разрешения снять часть постов на обогрев и отвести людей в поселок.

– Вот еще! – недовольно фыркнул Погонин. – А кровать с периной ему не нужна? Передайте! – повернулся он к человеку, сидящему в камуфляжной куртке рядом с ним.

– Нет, перина ему не нужна, – отрицательно помотал головой камуфлированный. – А вот кровать…

– Но я же кровати себе не требую! Пусть терпит! Он коммунар или кто?

Собственно говоря, Погонин не врал, ему незачем было требовать кровати. Она и так у него имелась. Он лежал на удобном диване, прикрытый пледом, и просматривал почту на экране ноутбука. Судя по выражению лица, никаких приятных новостей там не было, и поэтому настроение у него стремительно портилось.

– Так ведь действительно же промерзнут… – осторожно заметил его собеседник. – И толку с них потом будет… немного. Они же в лесу почти ничего не умеют.

– Хрен с ними – пусть костры зажгут. Только так, чтобы их со стороны видно не было. И не отвлекайте меня больше такими мелочами!

Повод для плохого настроения действительно имелся. Из полученной почты явствовало, что его идея выращивать здесь некоторые специфические «лекарственные» препараты поддержки «наверху» не нашла. Более того, ему непрозрачно намекнули на несвоевременность некоторых инициатив. А все это в итоге приводило к существенному уменьшению денег на счетах. А вот жить без них вновь образованной «коммуне» (если этим словом можно было назвать данный поселок…) становилось нелегко. Можно целыми сутками толкать речи перед единомышленниками и призывать их к труду на общее благо. Можно. Но сотворить «на коленке» тот же электрогенератор, не имея никакого производства, красивые словеса не помогают! А уж создать в тайге обычную электролампочку…

Теория самодостаточного, независимого от всех общества начинала трещать по швам. Пока еще незаметно, подспудно, но эти мысли уже сильно напрягали главного теоретика. Город – вот поле его действия! Там, среди толп легковерных слушателей, он чувствовал себя настоящим вождем. А здесь, на земле, когда хорошо подвешенного языка было явно недостаточно, требовались еще и руки, желательно умелые, оболванивать своих почитателей становилось все труднее с каждым днем. И в этой ситуации выход к ним Имперца становился просто-таки манной небесной! Голова Волина могла стать платой за возврат в привычные условия работы. То, что взамен требовалось положить десяток-другой последователей, Погонина не смущало совершенно. Они и так стали уже слишком опасны – даже и для него. Вот пусть и живут здесь самостоятельно, устанавливая какие угодно порядки. Но – сами, без него. А он, отъехав в город, может и дальше продолжать свою деятельность. Ведь основная цель – возбуждение всеобщей ненависти к российской армии – пока не достигнута. И если не поспешить, то вакантное место в рядах ее охаивателей будет занято кем-то другим. И все – прощай, легкая и сытая жизнь! Перспектива же пожизненного пребывания в затерянном поселении его не прельщала абсолютно.

– Я вздремну немного, – повернулся он к помощнику. – Будите меня, если произойдет что-то экстраординарное.

– Хорошо, шеф! – кивнул тот, проследил взглядом за тем, как Погонин устраивается поудобнее. Вот же досталась работенка! Опекать новоявленного «гуру» и играть роль его ближайшего соратника! Порою он завидовал своим коллегам из «миротворческого корпуса», которым выпали менее хлопотные клиенты. Да и работать в городе – куда как приятнее. А здесь… Сиди в глухомани, изображая из себя «восторженного приверженца нового прогрессивного учения». Тьфу! Никаких развлечений, выпивка под запретом, женщин – и вовсе считай, что нет. Не рассматривать же в этом качестве новоявленных «коммунарок»? Хрен их разберет, похоже, что у них деформация произошла не только в мозгу…

Где-то в лесу

Все-таки я пошел. По темному лесу.

Двигаюсь осторожно. Стараясь не влететь куда-нибудь мордой и не попасть ногою в яму.

Идти так, разумеется, можно. Но очень медленно и с опаской. Я прямо-таки физически ощущал за спиною своего преследователя. Он здесь, в лесу, никуда не ушел и не уйдет. Будет идти за мною день, два… сколько потребуется. И рано или поздно, но он меня все-таки догонит. Хотя без привычного оружия ему будет труднее, это факт.

Дорога!

Вот здесь я от него оторвусь!

Здесь все навыки моего противника не пляшут. Тут мы будем на равных. Он привык действовать в лесу? Там, где его преимущество наиболее велико? Ну, а я такой вредный человек, что вытащу его в непривычные условия и этим уравняю наши шансы.

Поднявшись на верхушку очередного холма, останавливаюсь.

Резко.

Вот куда он меня гонит…

Оказывается, мои предположения относительно «стоящих на номерах» были очень близки к истине.

Есть тут такие субчики.

Стоят.

Впрочем, сейчас, скорее всего, отдыхают.

Ничем иным невозможно объяснить то, что народ разжег костры. Нет, «пионерских» костровищ они, разумеется, не разводили – на это ума все-таки хватило. Скорее всего, они разожгли их где-то в ямках, прикрыв огонь от посторонних взглядов. Но вот то, что л ю б о й костер неизбежно бросает отсвет на верхушки деревьев – про это не подумали. И этот самый отсвет я сейчас и наблюдаю.

Аж в двух местах.

Вывод?

Там меня и ждут.

Но есть и в этом некий плюс, даже несколько.

Вопервых, я вижу, г д е меня ждут, – и это радует.

Вовторых, это не слишком-то хорошо подготовленные и обученные люди – те не стали бы разжигать огня. И это тоже вселяет в меня некоторый оптимизм.

Есть еще и втретьих, даже и вчетвертых, но не это сейчас главное.

Я их вижу – вот это основное!

И еще.

У моего преследователя нет с ними радиосвязи – иначе бы костры никто и не разжег.

А раз так… все-таки нехороший я человек… недобрый. Люди, можно сказать, работают, силы и нервы тратят, чтобы меня изловить. Головами небось думают… Хм… Головами? Судя по кострам, там что-то иное задействовано. Я бы даже сказал – совсем не голова, а ее прямая противоположность.

Через час можно было не только рассмотреть искры, иногда вылетающие из овражка. Но даже и расслышать треск веток в костре. Что-то я совсем перестаю понимать некоторые происходящие события… плохо это, старею, что ли? Ладно, выставили цепь стрелков, на которую меня гонит загонщик (хорошо, что один-единственный, двоих таких спецов надуть – дело нереальное), но хоть проинструктировать людей-то можно было? Полное впечатление, что сюда нагнали вчерашних школьников! Да, вслух они, слава Богу, не разговаривают. Но весьма громко перешептываются, а кое-кто даже и курит! Вообще атас… Благодаря подобным ляпам я сравнительно легко обошел три точки, где сидели такие вот стрелки.

Разок мимо меня, почти не скрываясь, протопала целая группа – к костру шли. Замерзли, надо думать. И точно – оттуда на посты проследовала примерно такая же по численности кучка стрелков.

А вот оружия у них почти и не видно… Не с ножами же они тут устроились? Но нет, один из них поскользнулся и, падая на землю, загремел чем-то металлическим. Автомат? Хрен его знает…

Вот и костер совсем рядышком.

Отлично. Теперь поищем нужное мне место.

Какое?

Да то самое – где никто меня искать не станет.

И как его найти?

Проще простого – по запаху.

Поиски не заняли много времени, искомое обнаружилось достаточно легко, народ не слишком утруждал себя длительными хождениями туда-сюда.

Где нормальный человек не станет искать противника?

На своих позициях – там, где знает (ну, во всяком случае, должен…) каждую кочку.

Там, где спит, – там все свои, рукой потрогать можно.

Там, где ест, – по той же причине.

И там, где, пардон, освобождается от всего съеденного. Здесь, просто по умолчанию, никого постороннего не бывает. По крайней мере – не должно быть.

Ясное дело, что в сам сортир (точнее, в ту ямку, которую для этой цели облюбовали мои противники) я не полез. Устроился рядом. Некомфортно, но вот уж здесь меня никто искать не станет.

А как же мой преследователь?

Ну, ночью-то он за мной не пойдет – следов не видно. А вот днем… посмотрю я на то, как он удивленно вытаращится на обалделые физиономии стрелков.

Дорогу я искал?

Так вот она – здесь эти гаврики так натоптали, что никакой следопыт ничьих следов не отыщет, хоть с тоски удавись! А вот теперь… теперь и вздремнуть можно, только нос заткну.

Несколькими часами позже

– Ну и где все эти люди? – светловолосый парень демонстративно зевнул. – Сидим тут уже третьи сутки! А никого нет! В поселке дел до фига, а мы здесь штаны просиживаем.

– Ну не просто же так нас сюда послали? – возразил ему собеседник, не отрывая от глаз бинокль. – Учитель знает, что говорит! Раз он сказал, что кто-то идет, значит, основания для этого были!

– Были или нет… но время попусту тратим! Не придет сюда никто!

– Откуда нам знать? – вступила в разговор девушка с малокалиберным карабином, сидевшая у задней стенки ямы, в которой расположилась вся троица. – Учитель ничего просто так не скажет! У него есть источники информации…

– Которых никто никогда не видел! – возразил светловолосый. – И они достаточно часто, между прочим, ошибаются! В первый раз, что ли?

Воцарилось молчание – троица переваривала сказанное.

– А… – начала было девушка.

– Тихо! – напрягся парень с биноклем. – Там кто-то есть!

– Где?! – подскочили с мест его товарищи.

– Вон там – в лесу! Покосившуюся ель видите?

– Ну…

– Левее нее! Метров десять! Из травы рюкзак высунулся!

Лязгнул затвор карабина, девушка положила его на край ямы и прицелилась.

– Нет… не вижу пока.

– Точно он там! Увидишь – стреляй!

– Хорошо…

Разбудил меня выстрел. Не успел я толком продрать глаза, как тотчас же грохнул второй, третий… И понеслось. Подхватываю оба пистолета и выглядываю из своего убежища. По всей линии «обороны», занимаемой неведомыми «охотничками», грохотала канонада. Парни и девицы азартно расстреливали прилегающую местность, засыпая ее свинцом. На моих глазах патлатый худощавый парень высадил по кустам обойму своего обреза. Самого натурального обреза от старой трехлинейки. Причем стрелял он совершенно не целясь и никакого дискомфорта от этого не испытывал. По-моему, ему просто доставлял удовольствие сам процесс стрельбы. Во всяком случае, ничего хотя бы отдаленно похожего на поиск цели в его действиях не наблюдалось. Парень торопливо перезаряжал обрез, вытягивал руку в сторону кустов и нажимал на спуск. Бог знает, чего он собирался достичь такой стрельбой. По крайней мере, для меня это так и осталось загадкой.

Стрельба стихла так же внезапно, как и началась. Сидевшие в укрытиях «охотнички» защелкали затворами, перезаряжая оружие. Сейчас я уже мог более или менее подробно их разглядеть и подивился про себя разномастности их вооружения. Большинство из тех, кого я видел, были вооружены наганами и обрезами от трехлинеек. Попадалось иногда и другое оружие: охотничьи ружья и малокалиберные карабины. Но таких людей было немного. Их одежды также не отличались однообразием. Все, кого я видел, щеголяли самым разным снаряжением. Были среди них люди, одетые в обыкновенные туристические штормовки. Кто-то ходил в импортном охотничьем костюме, а иные и вовсе в повседневных рабочих комбинезонах. Не было среди собравшихся только одного – военной формы. Даже какой-либо намек на подобную одежду здесь отсутствовал в принципе. Что это была за странная компашка, я понять так и не смог. Кто ими командовал, тоже не поддавалось никакому определению. Собравшиеся здесь более всего походили на анархистскую вольницу, которую как-то ухитрились заставить выполнять совершенно несвойственные и чуждые им функции солдат.

Между тем среди стрелков завязался горячий спор. Судя по размахиванию руками и стволами и тем жестам, которые они делали в сторону тайги, горячо обсуждался вопрос о том, кто именно пойдет оценивать результаты отгремевшей канонады. Я ничуть не преувеличиваю – именно канонады, потому что назвать только что произошедшее каким-то другим словом было весьма затруднительно. В окружавшей нас до этого тишине даже громкий чих казался бы кощунством, а уж когда начинают стрелять сразу полсотни стволов…

Спор тем временем закончился, и из недалекой ямки медленно вылезли на свет божий три человека. Двое парней и девушка с карабином. Причем, на мой взгляд, именно она являлась в данной троице закоперщиком. Воинственно вскинув оружие, вылезшие поперлись к лесу. Никакого подобия строя у них не существовало. А подобное построение носило в узких кругах ироническое название «боевого пятна». Ощетинившись стволами, они пересекли узкую полоску кустарника, отделявшего их позиции от собственно леса, и скрылись за деревьями. Надо полагать, им всем совершенно не хотелось куда-то там идти и кого-то искать.

По кому же вели огонь мои незадачливые соседи? Сколько я ни напрягал глаз, увидеть никого в густом лесу мне так и не удалось. А судя по тому, что с их стороны одновременно лупило чуть не полсотни стволов, можно было предположить, что атака на их позиции была проведена немалыми силами и по всему фронту. Но никаких следов нападающих здесь не усматривалось. Предположить же внезапное и массовое окривение всех стрелявших (даже при моем крайнем неуважении к ним) было бы неправильно. Разгадка напрашивалась только одна. Выстрелил кто-то из «охотников», а уж все прочие, дико одуревшие от бестолкового сидения на месте, охотно поддержали его начинание. А заодно – раскрыли перед всеми свое местонахождение и предполагаемую численность. По какой именно цели стрелял «охотник», полагаю, выяснить теперь будет уже невозможно.

Ветки кустов за спинами вошедших в лес поисковиков шелохнулись… И все. Прошло около получаса, никаких движений ни в этом, ни в любом другом месте более не наблюдалось.

Интересная картина получается. Судя по отсутствию какой-либо реакции на действия троицы, подстрелить своего оппонента никому из «охотников» не удалось. Что бы ни пытались найти там их представители, пропасть бесследно на столь долгий срок никто из них явно не собирался.

Это могло свидетельствовать только об одном: одуревшие от безделья парни обстреляли моего старого знакомого. На свою беду, стрелки они оказались хреновые и в него не попали. Или попросту не смогли его окончательно добить. И в данном случае он принял абсолютно верное и логичное решение – все, кто по нему стреляет, враги. Положа руку на сердце, даже и сам я, находясь на его месте, думал бы точно так же. И это значит, что с большой вероятностью вошедшую в лес троицу можно было окончательно и бесповоротно списать. Не могу сказать, чтобы их судьба вызвала у меня какое-то сожаление. За что боролись, на то и напоролись. Неприятным в данной ситуации являлось только одно: они принесли ему оружие. Сомневаюсь, что лесному мастеру так уж сильно требовался еще один револьвер или обрез, но вот карабин, который был у девушки, пришелся ему, скорее всего, ко двору. И поэтому в самом ближайшем будущем следует ожидать от лесовика «горячего привета».

А раз так, то делать мне здесь больше нечего. Пусть эти сидящие в засаде обалдуи не щадя патронов перестреливаются с моим преследователем. Авось хоть кто-нибудь из них окажется более удачливым, нежели я.

Осторожно выбираясь из своей недолгой засидки, ищу путь, по которому сюда пришли эти самые стрелки. Спустя некоторое время обнаруживаю относительно утоптанную тропинку, а еще через несколько минут – десяток неплохих мотоциклов, причем два из них с колясками. Стало быть, эти умники не свалились, разумеется, с неба, а вполне цивилизованным образом прикатили сюда на данной технике. Потратив некоторое время, снимаю шланги бензопроводов и аккуратно закупориваю их подходящими по размеру сучками. Причем в нижней части. Для любого, кто смотрит на мотоцикл с обычной позиции, бензопровод цел и заполнен топливом. Только вот в двигатель оно все равно не поступает.

Вытолкав на руках один мотоцикл, провожу его вдоль по тропинке метров на сто и только здесь завожу. На мое счастье, на покинутых позициях опять затрещали выстрелы, на фоне которых совершенно потерялся рокот мотоциклетного движка. Проехав около километра, выезжаю на более-менее широкую тропку. Здесь уже можно прибавить скорости.

– Олег! Олег! Ты чего молчишь, Олег? Стреляй же! На близкой дистанции твоя двустволка стоит любого другого ствола. Выкоси эти кусты картечью, за ними кто-то пошевелился!

В ответ не прозвучало ни одного выстрела. Кричавший обернулся и окинул взглядом предполагаемую позицию своего товарища. На ней не было заметно никакого движения. Его напарник лежал лицом вниз на своем оружии… а из-под яркой куртки толчками вытекала темная жидкость.

«Что он еще там разлил? – мелькнула мысль. – Неужто вино откуда-то взял? Цвет-то красноватый!»

Но, присев на корточки и унюхав совсем не винный запах, обалдевший от ужаса парень рванулся в сторону. Хватаясь руками за траву, он выскочил из ямы.

Щелк!

Словно хворостиной щелкнули по орешнику! Левое плечо будто шилом раскаленным проткнули. Бегун изогнулся дугой, пытаясь достать рукой до раны, но не удержался и скатился обратно.

Простонав что-то в рацию и не дождавшись ответа, он принялся снова выкарабкиваться из ямы, бросив на дно бесполезный обрез.

Вз-зж!

Брызнула осколками кости простреленная голова, и человек, судорожно хватаясь руками за воздух, сполз назад.

По всему расположению стрелков спорадически вспыхивали отдельные перестрелки. Народ лихорадочно опустошал магазины своего оружия, расстреливая каждую подозрительную тень. Нередко в пылу боя они стреляли и в сторону своих соседей. И очень часто выпущенные наугад пули находили свою жертву. А невидимый стрелок, засевший в лесу, изредка вносил свою лепту в общий хаос, подстреливая то одного, то другого. Наконец даже до самых упертых начало понемногу доходить, что самое лучшее, что можно придумать в данной ситуации, – это отойти в сторону и освободить дорогу человеку, идущему из леса. Поддерживая друг друга и волоча за собою раненых, они оттянулись на фланги. Ощетинившись стволами, попрятались по различным ямкам, приготовившись подороже продать свою жизнь. Но покупателей на это в данный момент не нашлось. Еле заметная темная фигура проскользнула мимо лежащих на земле людей и бесшумно растворилась в лесу.

Прошло около часа. Ни одного выстрела не прозвучало со стороны леса. Не шевельнулась ни одна веточка, и никакой подозрительный звук не нарушил лесную тишину.

– Ушел? – повернулась к своему соседу светловолосая девица.

– Да вроде бы. Во всяком случае, я не слышу ничего.

– Валить надо отсюда, – вмешался в разговор третий, коренастый парень с револьвером в руках. – Я не знаю, кто это такой был, но если следом за ним идет хотя бы еще один такой же деятель, то пусть Учитель ловит его сам. Сколько раз мы стреляли по этому типу?

– Я почти все патроны расстреляла, пять штук только и осталось, – покачала револьверным стволом девушка.

– И как?

– Каком кверху! Чего спрашиваешь, сам не видел?!

– Да я как-то не особо сомневался в результате.

– А сам-то? Можно подумать, ни разу не выстрелил? Что ж ты у нас – такой храбрый да меткий, а так опростоволосился? Как на тренировках по мишени лупить, так ты первый. А в реальности?

– Да уж получше некоторых!

– Да? Я что-то не вижу тут тел поверженных врагов. Может, покажешь?

– Не только показать, я и указать могу.

– Это на что же?

– А ты, голуба, забыла, с кем говоришь? Забыла свое место в коммуне?

– У меня еще склероз не наступил. И зрение в порядке. Я тоже могу кое-что интересное вспомнить на общем собрании. Кто-то у нас меткий да опытный очень даже ловко по кустикам прятался в то время, как все остальные воевали. Не напомнишь мне, кто это такой был?

– Смотри, я не только напомнить, но и припомнить могу.

– А я хоть, как ты говоришь, окривела, с такой дистанции и спьяну не промажу, – револьверный ствол в руках девушки недвусмысленно качнулся. – И все остальные меня поддержат, между прочим.

Коренастый дернулся было рукой к обрезу, и в ту же секунду щелкнул взводимый курок нагана.

– Э, хватит вам, – вмешался в разговор третий собеседник. – Успеете еще друг другу рога пообломать. Нам сейчас отсюда надо уйти целыми да ребят унести, кто еще жив. Потом бодаться будете. А то ведь и я в стороне не останусь, – и он убедительно покачал в воздухе револьвером.

– Ладно, – примиряюще выставил вперед ладони коренастый. – Все, хорош! Действительно, Влад правильно говорит. Надо раненых вынести. Кира, займешься перевязкой?

– Сделаю. А вы там посматривайте, чтоб никто из кустов не шарахнул чем-нибудь.

– Будь спок, – сказал третий. – Тут всем жить охота. Мне еще парочку вопросов кое-кому задать надо…

– Не тебе одному, – кивнула Кира.

Спустя пару часов засадники подвели итоги короткого безумного боя. Собственно говоря, боем это можно было назвать только с очень большой натяжкой. Большинство раненых и убитых были подстрелены своими же. Заполучить пулю из обреза в бок на коротком расстоянии – удовольствие много ниже среднего. Значительная часть раненых могла отдать Богу душу в любой момент. А те, кто еще имел хоть какие-то шансы на выздоровление, могли их реализовать только в том случае, если бы попали к врачу в течение самого короткого времени. Всего убитых было семеро и порядка двенадцати человек раненых. Причем большая часть из них весьма тяжело. Потери просто потрясающие, если учесть общую численность засадников. Сама та мысль, что им предстоит еще одно столкновение с кем-либо похожим, вызывала у них неконтролируемую панику. Нимало не заботясь о сохранности имущества, они в быстром темпе покидали в коляски мотоциклов кое-какие вещи, втиснули туда же часть раненых и в максимально быстром темпе рванулись в сторону поселка – кто пешком, а кто на технике. Увы, далеко уехать им не удалось: мотоциклы заглохли почти тотчас же. Ритуальное пинание колеса и дерганье проводов ни к какому результату не привело, моторы не желали заводиться. И поэтому, бросив все снаряжение, таща на руках своих раненых, засадники потопали к своему жилью напрямик через лес. Это даже нельзя было назвать отступлением – паническое бегство, и никак иначе.

До поселка они добрались где-то часа через полтора. При этом уже на ходу у них постоянно вспыхивали споры и ссоры, и от окончательного сведения счетов их удерживала только мысль о том, что за спиной, возможно, идет еще один опасный враг. Наконец впереди появились домики поселка. Народ прибавил ходу, и уже через несколько минут они подошли к центральному зданию. Сюда же притащили и раненых. Никакой больницы в поселке не имелось, все возникающие мелкие неприятности типа синяков, вывихов и по нечаянности простреленных рук и ног традиционно лечили амбулаторно или в совсем уж тяжелых случаях отвозили пациента в ближайшую больницу (за восемьдесят километров…).

На шум голосов на крыльце появился Погонин.

– Что случилось? – протирая сонные глаза, спросил он. Ему пришлось сидеть за компьютером почти до четырех часов утра, выторговывая возможные преференции в обмен на голову Имперца. Поэтому визит своих подопечных застал его буквально врасплох. – Кого вы притащили?

– А глаза раскрыть? – нелюбезно отозвались ему из толпы. – Ты против кого нас отправил? Что это за головорезы такие? Там не меньше десятка их из тайги ломилось!

– Ты че, мухоморов нажрался? – удивился стоящий на крыльце «вождь». – Какой десяток? Там один человек должен был идти!

– Один? – ехидно переспросил его коренастый. – Может, спустишься, наконец, с крыльца и посмотришь на раненых? Тут с нескольких стволов стреляли. И из разных, между прочим! Что там за головорезы перли из тайги?

– Какие головорезы? Ты что вообще несешь? Где Семен? Он же должен был вами командовать. Мы же сами избрали его командиром.

– Вон он лежит, третий с краю. Правда, от головы не так много и осталось, но узнать его еще можно.

Погонин поперхнулся.

– Эээ… Он что – ушел?

– Кто – он?

– Ну, этот… Имперец.

– Не знаю, он здесь был или еще кто. Но он прошел сквозь наши ряды, как иголка через мешок.

– Так что же вы, мать вашу! Догнать его! Догнать немедленно!

– А что ж ты сам-то на крыльце стоишь? Мы всю ночь в лесу сидели, мерзли. А ты, как я посмотрю, здесь спал? А ведь вместе с нами уходил!

– Да ты что, совсем обалдел? Ты кому это говоришь? Я же всегда в первых рядах вместе с вами!

– Это подушку давить ты первый! Где твое оружие?

– Вот… – Погонин вытащил из-за пояса свой наган. – Я с оружием не расстаюсь, все это знают.

Коренастый в два прыжка оказался на крыльце и ловко выдернул наган у растерявшегося предводителя.

– А ну-ка, – крутанул он барабан. – Странное дело… Из него когда последний раз стреляли? И патронов в барабане нет. Так ты, выходит, всю дорогу комедию здесь перед нами ломал?

Толпа глухо загудела.

Стоявший в сенях помощник Погонина тихо притворил дверь. Быстро забежав в комнату, он присел на корточки перед сейфом. Порывшись в заднем кармане брюк, достал оттуда небольшую серенькую пластинку. Приложил ее к левому верхнему углу сейфа. Тихо щелкнул электронный замок. Помощник осторожно вытащил из сейфа тонкую папку и забрал с верхней полки два толстых конверта. Закрыл сейф, несколько раз нажал на кнопки замка. Подергал ручку и удовлетворенно кивнул. Вернувшись в комнату, вытащил из стенного шкафа набитый рюкзак и, подойдя к окну, выбросил его на улицу. Порылся в шкафу и разыскал там небольшую пластиковую коробку. Открыл. Под крышкой коробки оказалась панель с цифрами и переключателями. Выставив на приборной панели время срабатывания зажигательного заряда, он подсунул коробку под ворох одежды в платяном шкафу. Подойдя к окну, осмотрелся, вылез на улицу и прикрыл за собой створки. Накинув рюкзак на плечи, прислушался к шуму, доносящемуся с другой стороны дома. А там действия разворачивались не на шутку: перекрывая голоса спорящих, гулко бахнул выстрел.

Дойдя до леса, помощник вытащил из рюкзака спутниковый телефон и набрал номер.

– Господин Никишов? Здравствуйте. Это Семенов звонит… Да-да… Нет, к сожалению, не все в порядке… Да… Не сказал бы, что по самому худшему, но причин для радости у меня нет. Эти сумасшедшие вышли из-под контроля и сейчас пытаются устроить самосуд своему учителю… Совершенно уверен! Там уже пошла стрельба… Ухожу, разумеется… К сожалению, транспорт у них есть, и я не могу исключить того, что часть колонистов оставит поселок.

Он некоторое время помолчал, выслушивая собеседника.

– Разумеется… Да, я уже отошел в сторону… Не могу быть уверенным, но полностью исключить этого нельзя… Понял вас, выдвигаюсь в этом направлении.

Выключив телефон, он убрал его в рюкзак и торопливо зашагал по узкой тропинке.

Телефонный звонок

– Господин подполковник?

– Он отсутствует.

– Нет на месте? А с кем я имею честь разговаривать?

– Капитан Нольде.

– Очень приятно, господин капитан. Не могли бы вы пригласить к телефону своего начальника?

– Простите, а кто вы такой?

– Извините, господин капитан, а по этому телефону звонит так много людей?

– Прошу прощения, сэр. Сейчас я вызову подполковника.

Несколько минут тишины.

– Подполковник Кранц.

– Здравствуйте, господин подполковник.

– Добрый день, сэр.

– Увы, господин подполковник, не для всех.

– Что произошло?

– Если вы помните, некоторое время назад я показывал вам на карте одно поселение…

– Помню.

– К сожалению, мои наихудшие опасения подтвердились. Обитатели этого поселка, прикрываясь лозунгами построения нового общества, занялись обычным наркобизнесом.

– Это очень нехорошее известие, сэр.

– Увы… Как нам удалось узнать, будучи застигнуты руководством поселка за этим неблаговидным занятием, многие жители взбунтовались и попросту перестреляли всех тех, кто им в этом мешал. Не удалось уйти и руководству.

– Что можем сделать мы, сэр?

– К сожалению, силы правопорядка, которые могли бы как-то воздействовать на этих людей, находятся очень далеко и вовремя подойти к поселку не успеют. Как это ни прискорбно, господин подполковник, но придется предпринять решительные меры. Вы меня понимаете?

– То есть вы имеете в виду…

– Совершенно верно. Нормальных людей там уже не осталось, и ваша совесть будет чиста. Разумеется, мы официально санкционируем это мероприятие. Как-никак, а корпус обязан пресекать столь тяжкие преступления против существующего порядка. Разумеется, соответствующая просьба местных властей последует в самом ближайшем времени. Собственно говоря, я даже удивлен, что вам до сих пор ее не предоставили!

– Действительно… Впрочем, сэр, я этому не удивлен! Увы!

Некоторое время спустя

– «Фалькон3», ответьте «Гнезду».

– В канале «Фалькон3».

– Доложите обстановку.

– «Птичек» выпустили, получаем картинку с местности.

– Можете обеспечить ретрансляцию?

– Обеспечиваем.

– Есть картинка. Наблюдаю скопление лиц около некоторых домов. Объект три, шесть, одиннадцать – на земле тела людей. Судя по позам, убитые. Объект девять – горит, пожар никто не тушит. Обеспечьте просмотр квадрата шесть.

– Понял – квадрат шесть. Разворачиваю «птичку» номер один.

– Пошла картинка. Группа лиц возле мотоциклов и машин. Производят погрузку вещей. Вооружены. «Фалькон3» – контроль дороги.

– Выполняю.

– Есть изображение. Движения не наблюдаю. Возврат «птички», контроль подступов к поселку.

– Есть. Выполнено.

– «Фалькон2» – «Гнезду».

– На связи «Фалькон2».

– Сбрасываю вам координаты целей, привязка осуществлена.

– «Фалькон2» принял, высылаю своих «птичек».

Размытыми тенями мелькнули над дорогой беспилотники. На небольших скоростях двигатели не создавали особого шума – спешить некуда. При подходе к поселку аппараты разделились. Два, заложив вираж, обогнули цель, чтобы зайти на нее со стороны леса, а один продолжал лететь прямо.

На экране оператора внезапно появилась и стала расти, закрывая весь обзор, крыша длинного строения – какого-то сарая. Легкое движение джойстика – аппарат чуть наклонился, потом приподнял нос…

– «Гнездо» – «Фалькону2»!

– Слушаю вас, «Фалькон2»!

– Над целью. Повторяю – над целью! Запрашиваю разрешение на открытие огня!

– Разрешение получено! Открытие огня – по обнаружению целей!

– Принял – огонь по обнаружению целей! Запрашиваю о наличии в зоне огня некомбатантов.

– Ответ – отрицательный. Повторяю – отрицательный!

– «Гнездо» – понял вас, ответ отрицательный! Атакую…

Взмывший над самым коньком крыши летательный аппарат казался плодом рук фаната технофантастических игр. Приземистый зализанный корпус, торчащие из него пилоны для подвески оружия и отсутствие кабины пилота, столь нехарактерное для обыкновенного летательного аппарата, – все это делало его каким-то нереальным и немного неземным. Но это были далеко не инопланетяне…

Сорвались из-под крыльев огненные стрелы реактивных снарядов – и среди столпившихся внизу людей вспухли багровые клубы разрывов.

Толпа шарахнулась врассыпную. Некоторые, припав на колено, открыли огонь по мелькнувшему в воздухе крылатому убийце, большинство же уцелевших бросилось под защиту стен и крыш домов. Увы, стрельба снизу оказалась совершенно неэффективной – автоматического оружия у жителей поселка не имелось, а одиночные выстрелы не могли причинить верткой машине хоть какой-нибудь вред. Издевательски покачав крыльями, аппарат легко скользнул вдоль улицы – и в ее конце рванули новые взрывы, разбрасывая в стороны тела погибших.

Совершенно не замеченный никем, мелькнул над крышами домов второй дрон – вылетели стекла у одного из домов, в котором попытались укрыться несколько человек. Здание содрогнулось и осело набок. Увы, дома в поселке собирались по самой современной технологии – ячеистые стены и легкие межкомнатные перегородки – плохая защита от пуль и осколков реактивных снарядов. А взрывная волна вообще складывала домик, как картонный. Зато – эстетично и экологично! Не то что старые бревенчатые избы… Да и выглядят новые домики хорошо, красиво вписываясь в окружающий пейзаж! Не зря же содрал такие деньги с Погонина проектировщик – знал мужик свое дело!

Знали свое дело и те, кто сейчас руководил атакой на поселок.

Два ударных беспилотника непрерывно висели в воздухе над домами, осыпая находящихся внизу людей пулями и изредка выпуская ракеты. Один барражировал поблизости – резерв на случай всяких неожиданностей.

А незаметный, небольшой дрон, не имевший никакого бортового вооружения, легкой бесшумной тенью проносился над полем боя. Его камеры пристально смотрели вниз…

– «Фалькон2» – «Гнезду».

– На связи «Фалькон2».

– Обнаружена группа людей – пытаются уйти по кустарнику. Сбрасываю вам координаты.

– Получено. Перенаправляю «птичек»…

Резервный беспилотник, наклонившись на крыло, скользнул вниз. Сорвавшаяся с подкрыльного пилона ракета исчезла в кустах. Находившиеся там люди были уверены в том, что густая листва хорошо защищает их от чьего-либо взгляда. Так оно и обстояло бы, сиди в кабине наблюдателя человек. Но для тепловизионного прицела листья помехой не являлись… а бесстрастный дрон человеческими эмоциями не обладал.

– «Фалькон2» – «Гнезду».

– Слушаю вас.

– Подтверждаю попадание. Два человека еще живы, движутся к лесу. Координаты…

И снова сорвалась с пилона ракета, огненным росчерком вспорола небо и разбросала взрывом вырванные с корнем кусты.

– Накрытие. Следующая цель…

Телевизионный репортаж

– Дорогие телезрители! Наша камера ведет прямую трансляцию из отдаленного уголка страны, где вчера силами полиции при поддержке подразделений вспомогательного корпуса была пресечена деятельность опасной банды наркоторговцев.

Камера крупным планом показала единственную улицу крохотного поселка среди дикого леса. Покосившиеся, с выбитыми стеклами дома, опрокинутые мотоциклы. Деловитый подтянутый офицер с планшетником в руках проводит учет трофеев – на земле аккуратно разложено всевозможное вооружение. Револьверы и охотничьи ружья, обрезы винтовок и даже несколько автоматов.

Между домами видны роботоподобные фигуры «помогальников» – несущие на руках тела убитых наркоторговцев.

– Соответствующие службы длительное время наблюдали за этим поселением. Их внимание привлек тот факт, что поселок был построен в рекордно короткие сроки, причем заказчики совершенно не стесняли себя в средствах. Поселение жило совершенно обособленно, его обитатели до минимума сократили свои контакты с внешним миром. По имевшейся информации, они были полностью самодостаточны, обеспечивая себя всем необходимым самостоятельно.

На экране мелькают узкие здания свинарников, длинные ряды грядок.

– Тем не менее контакты с внешним миром все же сохранялись. Жители поселка через посредников из числа местных жителей поддерживали торговые отношения. Они закупали продукты питания…

Длинный ряд коробок с красочными надписями. Они занимают собой целый ангар.

– …элитный алкоголь и сигареты…

Крупным планом лежащие в траве бутылки с яркими этикетками. Рассыпанные блоки сигарет.

– …различное оборудование, в том числе и для создания химической лаборатории…

Комната уставленная всевозможными приборами. Длинные ряды пробирок, автоклав и рядом с ним сложная конструкция из шлангов и реторт.

– Все это, разумеется, не могло не привлечь внимания правоохранительных органов. За поселком было установлено наблюдение.

Кадры из камеры беспилотника – вид на поселок сверху.

– Но, по вполне понятным причинам, официальный визит полиции в поселок откладывался – не хватало достаточных доказательств, без которых она не может беспокоить честных граждан. Помочь правоохранительным органам получить недостающие сведения добровольно вызвался известный политик и общественный деятель господин Погонин. Он проводил предвыборную поездку по ряду городов и сел указанного района, и его визит в поселок не вызвал бы никаких подозрений. Политик горячо принял к сердцу опасения сотрудников полиции и всецело разделял их беспокойство относительно жителей поселка. Господин Погонин был уверен в том, что кто-то сознательно оклеветал честных тружеников, и брался доказать ошибочность этих наветов.

Крупным планом – фотография Погонина на трибуне.

– Увы, дальнейшие события пошли по самому худшему сценарию. Прибывший в поселок общественный деятель не нашел понимания у его обитателей. Они крайне негативно восприняли его приезд и в ультимативной форме потребовали покинуть поселение. Все призывы к благоразумию услышаны не были. Толпа набросилась на господина Погонина и, в буквальном смысле слова, растерзала его.

Камера показывает изломанное тело, лежащее в траве. Залитое кровью лицо и многочисленные пулевые пробоины на дорогом пиджаке.

– С большим трудом его помощник успел выбраться из поселка и сообщить обо всем произошедшем в полицию. Увы, ему также не удалось уйти от преследователей…

Лежащее в густой траве тело. Разбитый выстрелом в упор затылок.

– Ответная реакция сил правопорядка была молниеносной. Поддержанные силами вспомогательного корпуса полицейские выдвинулись к поселку и в короткое время взяли его штурмом. Практически все жители поселка оказались вооружены и оказали ожесточенное сопротивление. Но оно было быстро подавлено…

Камера показывает выложенные в ряд тела убитых. Свисающий из выбитого окна труп с револьвером в руке.

– Прочие были задержаны и в настоящий момент дают показания, проливающие свет на все, что происходило в поселке.

Полицейский автозак. Дверь открыта, и в нее усаживают каких-то людей.

– Выяснилось, что жители поселка занимались выращиванием наркосодержащих культур…

«Помогальник», с задумчивым видом вертящий в руках какое-то растение. На заднем плане – ряды грядок.

– Синтезом наркотиков…

Та же самая лаборатория. Двое офицеров вспомогательного корпуса рассматривают аппаратуру.

– Таким образом, уважаемые телезрители, правоохранительные органы и сотрудники вспомогательного корпуса еще раз продемонстрировали свою высокую выучку, показав всем, что они неусыпно стоят на страже общественного порядка!

Разговор где-то в Москве

– Да, Борис Григорьевич, надо отдать должное этим акулам с телевидения – умеют же работать, стервецы! Не ожидал, откровенно говоря…

– Эти могут… особенно когда передача вышла в прайм-тайме! Тут из кожи вон полезут, лишь бы прозвучало эффектнее.

– Но все же каковы мастера?! Так ловко обойти все подводные камешки… как хотите, а я к этим парням присмотрюсь!

– Ради Бога, сэр Генри. У нас такого добра предостаточно.

– Благодарю! Значит, этот проект можем считать завершенным?

– Вы Погонина имеете в виду?

– Ну да.

– Да, данную операцию мы закрыли.

– Жаль, идея была очень даже неплохой.

– Исполнители подкачали. Не те фигуры подобрались, к сожалению. Даже и этот ваш… куратор, тоже хорош оказался – спер погонинскую кассу!

– Ммда… бывает. И у нас народ не без греха, как это у вас говорят.

– Вот-вот. Так что пока, я подчеркиваю, – поднял вверх палец хозяин кабинета, – пока! – мы эту тему временно приостанавливаем. Пусть улягутся страсти, народ подзабудет некоторых… исполнителей.

– А вот тут я готов с вами поспорить! – гость поставил на стол недопитый бокал.

– В чем именно?

– Забудут, вы говорите? А может быть, не надо забывать?

– Поясните, пожалуйста.

– У этого вашего… как там его?

– Погонина?

– Ну да! Жена у него есть? Дети?

– Откуда?! Он жадный был, как… даже и сказать не могу!

– Ну, так назначьте какую-нибудь дуру! Поищите, у вас же в запасе таких фигур…

– Ну, допустим, я такую найду. Могу даже не одну.

– Одной хватит. Пусть это будет какая-нибудь начинающая активистка с трагической судьбой… как же – муж пал от рук наркоторговцев! Дайте ей советников, денег, наконец!

– Дадим, этого добра навалом. И что дальше?

– Вам непонятно? – гость с интересом посмотрел на своего собеседника. – Да пусть она дует в ту же дудку! Мол, все зло от тупой военщины, этих малообразованных солдафонов.

– Ммм… Это-то как раз нетрудно… А Погонин-то здесь с какого бока?

– Ну как же! Жена продолжает дело погибшего мужа! Пример Ганди вас не вдохновляет?

– Хм! Так он же не от рук военных погиб?

– А! Кто об этом вспомнит через полгода? Главное – погиб за народ! У вас это пройдет! Это наш телезритель только плечами пожмет, мол, он что, о своей жизни не подумал? Ну и дурак!

– Пожалуй-пожалуй… А что?! Может и прокатить!

– Вот! Дарю – пользуйтесь!

– Спасибо! Возьму на карандаш.

– А кстати, что там с этим, с Волиным?

– Тут непонятно… боевики Погонина с ним столкнулись – это факт доказанный. Имела место перестрелка – мы даже обнаружили ее место. Весьма кровавая, надо сказать. Они там потеряли изрядно народу.

– И…

– Имперца мы не нашли. Во всяком случае – тела его там точно нет. И следов никаких.

– Но в кого-то они ведь стреляли же?

– Это так. Не думаю, однако, что ему это легко далось – огонь там был весьма плотным. И любая подготовка, даже и самая хорошая, тут мало чем могла помочь. Здесь именно тот случай, когда шестерки бьют туза. Особенно если их так много. Беспилотники прочесали местность на пятьдесят километров вокруг – там никого нет. В конце концов, Волин не таежный охотник и так хорошо спрятаться в лесу не сможет.

Сэр Генри задумчиво побарабанил пальцами по столу. Внешне гость выглядел весьма импозантно и представительно. Безукоризненная прическа, дорогой костюм, заказные часы – серьезная персона! Но его подлинное влияние далеко превосходило все, что только могло быть придумано вездесущими репортерами. Он не давал интервью и редко когда мелькал в объективах фотоаппаратов.

– То есть вы думаете, что Волин погиб?

– Возможно, что он только ранен. Но это тайга… там раненые, особенно в одиночку, не выживают. Все выходы в радиусе ста километров перекрыты. Дорог там мало, и все они нами контролируются. Даже если он выживет – то из района не уйдет.

– Словом – пропал без вести, так вы говорите?

– Да. Надеюсь, что он пропал навсегда, – твердо ответил хозяин кабинета.

– И это меня радует!

А тем временем где-то далеко в лесу

Иногда я сам себе радуюсь. Некоторым природным, а также впоследствии приобретенным качествам. Одним из таких качеств является повышенная любознательность. Не в том, разумеется, варианте, который заставляет человека совать нос во всякие неприятные места, а в том, который побуждает его раскапывать первопричину различных событий и явлений.

Так и здесь.

Еще выбирая на стоянке мотоцикл, я инстинктивно прихватил не самый современный и красивый, а старенький, чуть ли не советского еще производства. Зато крепкий и неприхотливый. И помимо этого у него имелась одна отличительная особенность – слева на руле был прикреплен небольшой приборчик с экраном. Выяснять его назначение я тогда не стал, но в памяти это как-то отложилось.

И вот теперь, благополучно оторвавшись от места перестрелки километров на полсотни, наконец решившись дать себе хоть какой-то передых, откатываю мотоцикл поглубже в лес и приступаю к изучению трофеев.

Собственно говоря, особо изучать мне нечего. Мотоцикл да половина бака бензина. И прибор на руле. Оказавшийся обыкновенным GPS, правда, в транспортном исполнении. Более мощным и чувствительным, нежели тот, который я ношу с собой. Что, в принципе, не может не радовать. Ибо свой прибор я пока что опасаюсь включать. Мало ли… Как-то ведь мне на хвост сели же?

Итак, GPS. По-простецки – жопес, как его у нас называли некоторые особо непродвинутые товарищи.

Зачем такая штука вообще нужна, в принципе, понятно. А зачем она нужна именно здесь, да еще и на мотоцикле?

Вывод – хозяин машины куда-то ездил, не шибко полагаясь на свою память. Отчего? Что, для разъезда по лесным делянкам теперь прибор надобен? Просто так не проехать уже? Сомневаюсь…

Значит, ездил он в такие места, куда трудно проехать по памяти, или… Или очень редко он в тех краях бывал. Оттого и дорогу не помнил. Возможно, что и вовсе не знал. А стало быть, катался данный товарищ куда-то за пределы своих территорий. Ну, или, по крайней мере, куда-то далеко отсюда. А мне сейчас никакие соседи вовсе не надобны, и без них неплохо проживем как-нибудь…

Вывод?

Включаем прибор. И посмотрим – куда же ездил его хозяин?

Так.

«Поселок» – туда нам не надобно.

«Дом Учителя» – аналогично. Судя по повадкам сотоварищей хозяина мотоцикла, ничему хорошему их этот «учитель» не научил.

Так, город тоже отпадает. На трассе меня сейчас ждут с нетерпением, аж на каждом посту! Ага – сразу трое встречающих. Двое – с носилками и один – с топором. Обойдусь как-нибудь, мне и без вас хорошо.

«Шахта» – анархисты эти тут золото что ли рыли? То-то они все такие нервные… нет, туда тоже не поеду.

«Родник» – не надо, мне пока воды хватает.

«Трах» – во как?! Это что за место такое? На фиг, на фиг… кричали пьяные гости…

А это что такое? Значок «кирпича»? То есть сюда проезда нет, так понимать надобно? А зря, кстати говоря… дорога-то туда идет! И значок железной дороги – тоже есть. Место-то… неплохое такое, даже и с железкой! То есть – оттуда можно уехать. И не только на своих двоих!

То есть – мне туда бы как-то попасть…

А вот хозяина мотоцикла там явно не жаловали, оттого и кирпич на карте.

Вывод какой будет?

«Враг моего врага – мой друг».

Применимо это в данном случае или нет?

Хм…

А ведь делать-то нечего, так или иначе надо куда-то идти, точнее, ехать.

После недолгих раздумий останавливаю свой выбор на дороге с изображением кирпича. Трофейный жопес на этот раз не выключаю. Надо полагать, что наличие сего прибора у этих анархистов не было чем-то особенным. Наверняка здесь поблизости работает не один такой агрегат, сомнительно, чтобы он был только у кого-то одного. И если хитрые «помогальники» (а в том, что это именно их работа, я не сомневался) как-то ухитряются отслеживать именно м о й прибор, то их ожидает печальный облом – я его не включаю. А этот… пусть пока поработает.

Не успевший остыть мотоцикл завелся почти сразу и бодро покатил по узкой лесной дороге. Даже не по дороге, скорее – по узкой тропке. Тут даже телега не проедет, только пехом или вот как я сейчас, на мотоцикле. И то ехать надобно с осторожностью, а то какой-нибудь корявый сучок сможет сотворить то, чего не смогли сделать многие и многие люди.

До нужной точки я добрался достаточно быстро – всего за три часа. Темнота покуда не собиралась наступать, и видимость была относительно сносной. За километр до значка глушу двигатель и заталкиваю мотоцикл в кусты. Пусть поживет пока тут… Бензин еще есть, хоть и немного, смогу уехать отсюда, если место окажется негостеприимным.

А оно таким казалось. Даже не казалось – кричало!

Угрюмое приземистое здание с узкими прямоугольниками окон-амбразур. Тяжелый рельс вместо шлагбаума. Массивные бетонные блоки по обочинам и поперек дороги – «елочка». Сурово… прямо-таки по-челябински!

Место было обитаемым – перед рельсом-шлагбаумом расхаживал часовой в черной форме.

Именно что часовой – с автоматом.

Офигеть – не встать!

Это что за персонаж такой?

Погон нет.

Вообще никаких.

Овальная нашивка на левом рукаве и какая-то прямоугольная нашлепка на правой стороне груди.

Подсумки с магазинами.

Автомат – АКС74У.

Все чудесатее и чудесатее…

Странная форма, больше похожая на форму какого-то ЧОПа.

Стоп…

ЧОП.

Не похожая – а именно чоповская! Согласно одной из последних эмвэдешных указивок – их именно так и должны одевать.

Но у таких контор нет и не может быть автоматов!

Или?

Может.

У некоторых.

Газпром, например. Или еще что-то, идеологически близкое.

Но что?

Газопроводов тут точно нет. Нефть?

Хм…

Нет ее здесь. И вообще нет ничего, кроме леса.

Стоп-стоп-стоп…

Сажусь на траву и достаю из кармана монокуляр. А ну-ка…

Да, это не солдат. И не офицер. И вообще не военный.

Одежда на нем сшита очень неплохо – так форму не шьют. Разве что по специальному заказу…

Но на военной форме присутствуют некоторые, только ей и свойственные особенности покроя и исполнения. Здесь я их не заметил.

Что за чертовщина?

Непонятный пост, непонятные люди с оружием – ничего не понимаю!

Ммда… соваться сюда, не зная – что это вообще за место такое? Нет уж! Лучше обойти и лесом пройти туда, где на карте имеется железная дорога. А там… найду какой-нибудь товарняк – только меня и видели! Приподнимаюсь над кустами…

Щас…

Хрена с два тут такое выйдет. По обе стороны от дороги тускло поблескивают спирали «егозы». И какие-то тонкие струны внутри. Сигнализация.

Не пролезть…

Впрочем, может быть, это только здесь? А дальше есть свободный проход? Ох, что-то мне в это верится с трудом…

– Кхе…

Гулкий кашель разнесся над лесом.

Екарный бабай, это еще что?!

Динамик.

Здоровенная такая полукруглая блямба, подобные раньше стояли на патрульных машинах. А здесь он лежит на козырьке над входом в дом.

– Мужик, ты кончай там тихариться, лады? Сам знаешь – вас тут не жалуют, могем и стрельнуть ненароком…

Так! Это мне?

Или еще кто-нибудь рядышком есть? А может быть, просто на понт берут?

Не станем вылезать.

– Мужик, у тебя справа – поломанное дерево.

Есть такое.

– Тебе минута на размышление – проваливай! Иначе… сам понимаешь.

Блин, да что это за люди? Срисовать меня в лесу, да еще с такой точностью – тут нехилая аппаратура нужна. И стреляют не запариваясь.

Это не ЧОП!

А кто?

– Тридцать секунд.

Уходить назад? А ведь где-то там рассекает мой подранок. Да и эти… стрелки недоделанные. Так и буду ползком сто верст преодолевать?

– Пятнадцать секунд.

Да черт с вами!

Рискнем.

Подняв над головой сумку, выбираюсь на дорогу.

Автоматчик уже перекинул оружие для стрельбы. Смотрит на меня внимательно, но ничего не предпринимает.

Ну что? Пошли?

Некоторое время спустя

– Да вы сидите, Михаил Петрович! – мой гость успокаивающе приподнимает руку. – Я к вам так, на минутку буквально заскочил. Рыбу вот привез – только утром выловил! Смотрите, какая щука! Как она меня… думал уже все – уйдет!

– Но ведь не ушла же?

– Как видите! Дело мастера боится! Так что – можете смело ее на кухню отправлять, вечером вместе съедим!

– А сами-то что?

– Дела! Дела, будь они неладны! Мне нынче к губернатору лететь, что-то он у меня попросить хочет.

– Попросить?

– Не приказать же?! Морда у него треснет мне приказывать… Все – побежал! Так что насчет кухни – вы уж постарайтесь!

Хлопает дверь, и мой визитер исчезает.

Вот так всегда. Смотришь на подвижную фигурку – и сомнения просто обуревают. Ну какой, к чертям свинячьим, из него олигарх? Как из меня поп…

А началось все достаточно странно.

Когда я приблизился к шлагбауму, автоматчик поднял руку.

– Стоять…

– Стою.

– Чего тебе?

– Пройти хочу.

– За каким рожном?

А действительно, за каким?

– Уйти отсюда хочу.

– К нам?! – искренне удивляется мой собеседник. – Вот дела! Правду, стало быть, говорят, что у вас у всех тут крыша едет…

– У кого это – у нас?

– Здрасьте! Хочешь сказать, ты не из этих… новоявленных?

– Анархистов, что ли? Не… они мне не друзья и даже больше.

– И я должен тебе верить?

– А чем я это могу доказать?

– Подумай. Это же тебе пройти надо, не мне.

– Могу прикатить трофей.

– Кати! – автоматчик явно заинтригован.

Закидываю сумку за плечо и топаю назад, за мотоциклом. По пути прикидываю обстановку. Парень не агрессивен и спокоен – чувствует поддержку. А в здании люди еще есть, это факт. Когда я к дому подходил, там лязгнуло – открылись стальные ставни-заслонки на окнах. Кто-то нас оттуда контролировал. Умеючи так… осторожненько. Ладно, а вот прикачу я им мотоцикл… и что? Можно подумать, у них такого нет. А больше мне и предъявить-то нечего.

Вот и место стоянки. Залезаю в кусты и выталкиваю тяжелую машину на дорогу. Завожу и, поддав газу, подъезжаю к шлагбауму.

Часовой стоит на дороге и с интересом разглядывает мой трофей.

– Где взял?

– В ГУМе купил…

Он хмыкает.

Лязгает (ого, стальная!) входная дверь, и на пороге появляется еще один персонаж. А вот это вояка тертый! Осторожные шаги, чуть напряженные руки, готовые в любой момент рвануть из кобуры ствол… тот еще волчара!

Здоровенный мужик, передвигавшийся почти бесшумно, подходит к нам. Коротко кивает – типа, поздоровался. Отвечаю ему аналогичным образом.

Он внимательно осматривает трофей. Пролезает под шлагбаумом и подходит ближе. Пощелкивает пальцем по жопесу.

– Включим?

Пожимаю плечами и отступаю в сторону.

Мужик неторопливо нажимает на кнопку и ждет загрузки.

– Угу… Семена тачка?

– Я не спрашивал… там их много было.

Он окидывает меня внимательным взглядом. Чуть задерживается на ссадинах и, похоже, замечает под одеждой мое оружие.

Экран прибора загорается, и мужик поворачивается к нему. Что-то разглядывает, нажимает на кнопки.

– Я так понимаю, что ты спешишь?

– Не особо. Могу и вовсе уйти.

– Ладно. Витя, пропусти его! Тачку – за угол.

Скрипит, поднимаясь, шлагбаум, и я, толкая перед собой мотоцикл, прохожу внутрь. Сворачиваю за угол и прислоняю мотоцикл к стене.

– Так?

– Угу. Да ты садись – в ногах правды нет.

– И выше – тоже.

Присаживаемся. Я – на какой-то ящик, любезно пододвинутый мне мужиком, он – на скамеечку под амбразурой. Неплохо… там сейчас минимум один ствол дежурит, и прочие сюрпризы наверняка подготовили. Да и за дверью, на подхвате, тоже небось парочка таких же мордоворотов заныкана.

Молчим.

Я не тороплю своего собеседника, а он тоже никуда не спешит. Рассматривает меня уже совсем открыто. Прищуривается и задумчиво прикусывает губу.

– Из «сапогов»? – спрашивает мужик.

– Ну, так… Я так полагаю – и ты оттуда?

– Рядом… – неопределенно отвечает он и снова прищуривается. – К нам-то какими судьбами попал?

– По дороге. Не туда свернул.

– А назад?

– Далеко слишком. Да и некомфортно там…

– Что, эти уморехнутые прицепились?

– Угу. И не только они. Тут какой-то очумелый мужик по тайге шарит, стреляет во все стороны… вот и с ним я поцапался.

– Бывает… – кивает мой собеседник. – Здесь всякие кадры встречаются.

– У вас тоже? Это за таким-то заборчиком? – киваю я на спирали «егозы».

– Нет. У себя мы баловать не даем.

– Это оттого на вас так анархисты взъелись?

– Ты про этих? – тычет рукой в мотоцикл мужик.

– А что, тут еще какие-то есть? – искренне удивляюсь я. – И про этих-то не слыхал! У них в данных местах что, резервация какая-то?

– Не… – снисходительно усмехается мой собеседник. – Они тут вообще-то недавно. Ихний главный – Погонин какой-то, здесь деревню брошенную выкупил, дома поставил да этих очумелых завез.

– Опа! Погонин, говоришь? Эх, не знал я того…

– А то что сделал бы?

– Да заглянул бы к нему… Есть меж нами одна темка нерешенная!

Мужик удовлетворенно кивает.

– Да он и здесь много кому нагадил…

– Вам тоже? Это от его ребят так загородились-то?

– Не… Это и до них было. И после останется. Сюда он не лезет. Понимает, баран такой, с к е м ему лбом столкнуться предстоит, вот и ссыт. Правда, обалдуи его шалят иногда…

Вот так ни хрена ж себе! Что это за место такое? Час от часу не легче!

– А тебя не Михаилом, случаем, зовут? – интересуется собеседник.

Под ребро ощутимо ткнулась рукоятка моего ГШ18. Так… что-то здесь жарко стало…

– Так и зовут.

В амбразуре блеск металла – автоматчик. Если под стену прыгну – мертвая зона. От двери меня этот волчара и закроет. Пока еще его парнишки набегут… Им и прикроюсь. А этот, что у шлагбаума стоит? Может, с другой стороны обойти?

Может…

Хреново, между двух огней окажусь.

А сколько народу в домике?

Он одноэтажный, но человек шесть-семь туда точно влезут. И мешать друг другу не станут. Даже и поспят – если кровати есть. Правда, поочередно, так на то и пост…

– А по батюшке?

– Петрович я.

– И служил…

Да, блин, служил! И сейчас служу! Да, мать твою, без формы и погон, так и что?!

Я д е р ж а в е присягал! Той, которая была! И снова будет – еще лучше и еще больше!

Но вслух спокойно отвечаю: «Было дело».

– Ну что ж… – мой собеседник вытягивает вверх руку и стучит по подоконнику. – Миха?

Скрипит дверь, и на улице появляется новый персонаж. Такой же здоровенный и накачанный. Молча подает моему собеседнику свернутую газету. Тот вглядывается в нее и хмыкает. Протягивает ее мне.

– Похож?

На фотоснимке в полстраницы… я сам. Еще в военной форме. И с капитанскими погонами. Снимок этот мне знаком – как раз нам тогда всем звания и присвоили, вот и стали ребята фотографироваться на память. Кто-то и меня щелкнул. А теперь… вот он где вылез-то… снимочек.

– Похож. И что?

– Старший лейтенант Макаренко. Внутренние войска, – протягивает он мне руку. – Бывшие войска, как понимаешь…

– Лейтенант Синцов, – представляется второй.

– Ну… мое имя вы знаете.

– Знаем, – кивает Макаренко. – Только неожиданно это все как-то… Не, ей-богу, поверить не могу! Имперец – и в нашей глуши!

– А что тут вообще такое?

– «Мертвая земля», слыхал?

– Нет… Что это за земля такая?

– Кладбище. Для радиоактивных отходов.

– Охр… ничего себе… И как вы здесь? В смысле – вы-то тут что потеряли?

– Служим. Подразделение охраны. Типа – организация с особыми уставными задачами. По устройству – так чистый ЧОП. А так… сам понимаешь… Сюда никакое полицейское начальство и на пушечный выстрел не подойдет. Да и вообще никакое, всем жить охота.

– А вам?

Оба моих собеседника ухмыляются. Макаренко достает из нагрудного кармана дозиметр.

– На, глянь!

– Да ты так скажи!

– В целом – сказки это все про мутации и радиацию. Не, в хранилищах-то это есть, как не быть! Но здесь, наверху, чисто все. Шеф наш, Гальшин Олег Иванович – мужик правильный! И своих не подставляет. Он тут вообще-то уже лет пятнадцать сидит, здесь и живет. Все эти сказки в основном для окружающих, чтобы не совались.

– И не лезут?

– Последний раз лет пять назад приезжали. Аккурат при них и случился выброс – из одного хранилища радиоактивный пар прорвался. Гостей – как ветром сдуло! А шеф потом премию выписал сантехникам – вовремя они прокачку системы устроили. Не любит он чужих…

– А вы как сюда попали?

– Так всегда здесь были. Наш батальон эти могильники охранял. А как сократили внутренние войска, Гальшин и говорит – оставайтесь! Мол, пробью организацию особого подразделения охраны. Ну, типа, как в Газпроме. Формально-то мы Минатому подчинены, но на деле… Почитай, весь батальон остался. Техники – той даже прибавилось, он на это денег не жалеет.

– Что, так хорошо зарабатывает?

Мои собеседники ухмыляются.

– Капитан, сколько стоит один эшелон отходов захоронить?

– Да хрен его знает… много, наверное.

Макаренко ухмыляется и называет цифру.

Минут пять я это перевариваю.

– Да ладно…

– Ей-богу, не вру!

– Охренеть…

– А то ж! – старший лейтенант поднимается. – Надо шефу звякнуть, предупредить.

– О чем?

– Так в гости же поедем! – пожимает он плечами.

– А… стоит ли?

– Не волнуйся, Петрович! Гальшин – мужик правильный, и деньги большие его не испортили. Только и названия, что олигарх! А так – наш!

Но ехать пока так никуда и не пришлось. Макаренко пригласил меня в дом, и там, пока он куда-то названивал по телефону (проводному, никакая мобильная сеть здесь не ловилась), я осмотрелся.

Чистое, ухоженное помещение. Две комнаты. В первой между амбразурами расположен стол с контрольной аппаратурой и плоским монитором охранного компьютера, за которым сейчас сидит дежурный охранник. Слева от входа – оружейная пирамида, в которой стоят три автомата. Между прочим, последняя модификация АК, нам в свое время таких не досталось! В одной амбразуре на станке закреплен пулемет – ПКМ, из приемника свисает лента. В приоткрытую дверь во второй комнате видны кровати, освещенные солнечным светом из амбразур. Все на месте и в должном порядке, чувствуется опытная рука старого служаки.

По случаю моего появления отдыхающая смена уже на ногах, и я быстро успеваю перезнакомиться со всем дежурным нарядом. Он не слишком большой, всего шесть человек плюс старший – Макаренко. Ребята оказались тактичные и с расспросами не лезли, хотя такое желание на их лицах читалось совершенно отчетливо. Все, кстати говоря, бывшие «вованы», что меня теперь уже совершенно не удивляет.

Откуда-то появляется чайник, кто-то из парней открывает пару банок консервированной ветчины, режет хлеб – и вскоре мы все прихлебываем горячий чаек. Только сейчас понимаю, насколько я голоден! Но лицом в грязь ударять некрасиво, и поэтому вытаскиваю из сумки свой последний харч – кусок сырокопченой колбасы и банку паштета. Все это тотчас же попадает на стол и в быстром темпе уничтожается. Парни здесь крепкие, и аппетит у них соответствующий.

Заметив в сумке АПСБ, Синцов притаскивает из соседней комнаты несколько пачек патронов. На мой удивленный взгляд он поясняет.

– Это спецпатроны. Пули утяжеленные, без стальных сердечников, экспансивные. А скорость – вполне себе приличная, как раз для АПС. Так что мало не будет.

Притащил он и патронов для ГШ – эти, напротив, оказались повышенной мощности, пробивающие большинство обыкновенных бронежилетов.

Неплохо, однако, ребята экипированы!

Незаметно подходит к концу уже второй чайник, и разговор как-то сам собой съезжает на последние события. Пользуясь случаем, предупреждаю ребят о своем лесном знакомце. Черт его знает, где он сейчас шастает, но ничего исключать я не могу. Мое предупреждение они выслушивают внимательно, после чего старший лейтенант кивает дежурному. Тот хоть и частично участвует в общем чаепитии, однако глаз от монитора не отрывает, краем уха прислушиваясь к нашей беседе.

– Ляшков, – говорит ему Макаренко, – в темпе вальса – оповещение на все посты и в караульное помещение. Пусть там совлом не торгуют, в оба глядят! Нам такие гости не вперлись вовсе!

– Слушаю, товарищ старший лейтенант! – кивает дежурный. – Сейчас и отправлю. А какие-то приметы у этого деятеля есть?

Вспоминаю все, что видел, и пересказываю это Ляшкову. По мере моего рассказа тот изображает на экране человеческую фигуру.

– Похож, товарищ капитан?

– Пониже чуток… и виски у него почти совсем седые. Рюкзачок еще есть, небольшой такой…

– Угу! – кивает тот и подправляет изображение.

Я эту программу – ФРС (или фоторобот серый) – раньше уже видел, но здесь у дежурного какая-то сильно усовершенствованная версия. Так что злодей вышел очень даже узнаваемый. Получив мое одобрение, Ляшков формирует оповещение и отправляет его по внутренней сети.

Интересный, между прочим, факт – все бойцы называют друг друга по званию! Спрашиваю об этом у старшего лейтенанта.

– А как еще говорить? – пожимает он могучими плечами. – Служба, она бардака не терпит! Мало ли какую еще хрень там, наверху, изобретут? Что ж нам, по пять раз в году переназываться? Войска наши не нынешним верховным креслопросиживателем придуманы, не на нем они и закончатся.

– Не наезжал никто по этому поводу?

– Пробовали… – отмахивается Макаренко. – Даже представление Гальшину написали. Мол, на каком таком основании сотрудники службы охраны присвоили себе воинские звания?

– И что?

– Он комбату эту бумагу отдал и посоветовал употребить ее по назначению, мол, мягкая она… А проверяющим из УЛРР отписал, что приглашает их сюда для проведения воспитательной работы. Поскольку сам человек не военный и таких тонкостей не понимает.

– Приехали?

– Щас… – фыркает старший лейтенант. – Там дурных нэмае сюда соваться. Нас всех здесь смертниками считают. Которых лишний раз задевать – себе дороже станет. Да и шефа опасаются, если честно. Он по местным меркам – суперкруть! Таких, как он, в области больше нет. В смысле, настолько богатых и влиятельных. Он же мужик принципиальный – дальше некуда. Год назад наехала на него какая-то шавка из пишуще-снимающей братии. Не сам, понятное дело, проплатили ему за работу-то. Гальшин у многих как бельмо на глазу.

– И чем кончилось?

– А закрыли эту компашку. Шеф их по суду штрафами разорил – за вранье и необъективные репортажи. Денег это, понятное дело, стоило прилично, но тут уже вопрос принципа был! И всем прочим болтунам – толстый такой намек вышел. Иваныч прозрачно намекнул, что обижать себя он никому не позволит. И имеет хорошую память и вздорный характер. Так что ежели кого не полюбит – это надолго. Круглых дураков вокруг немного, и намек все поняли.

– Решительный мужик!

– Ну так! В ихнем деловом мире иначе нельзя – схарчат за милую душу.

Странное дело, но уже через час мне стало казаться, что я знаком с этими ребятами давно. Вроде и не встречались никогда, да и интересы наших служб раньше никак не пересекались, а вот поди ж ты… Рассказываю им о случае на шоссе и расстрелянном автобусе. Все равно ведь такая информация рано или поздно, а где-нибудь да всплывет. Так отчего бы и не сейчас? Парни правильные, два и два сложить могут.

Синцов мрачнеет и вполголоса матерится. Да и все остальные реагируют похожим образом.

– Вот же ссс… – грохает пудовым кулаком по стене старший лейтенант, выражая общее мнение. – Что ж это за сволочи такие были?

Показываю ему трофейный пистолет. Номер на нем отсутствует.

– На автомате – то же самое было. Это какие-то хитро вывернутые парни…

– Ничего! – кивает Макаренко. – Даст Бог – поквитаемся и с такими!

Да уж… не завидую я этим «хитро вывернутым»… такие, как старший лейтенант, пожалуй, и по-настоящему их вывернуть могут. Напоказ, так сказать…

– Командир! – это Ляшков. – С тыла подходит автомобиль. По метке – шеф.

– Иваныч пожаловал! – легко поднимает с места свое сильное тело Макаренко. – Пойдем, встретим!

Он вопросительно смотрит на меня.

– А то ж! – согласно киваю головой. – Надо уважить здешнего начальника.

Кстати, все охранники именуют Гальшина шефом – не хозяином! Симптом… умному человеку многое говорящий.

Взрыкнул за стеной двигатель – машина подъехала прямо к дому, туда, где мы недавно сидели.

Выходим наружу.

Обычный УАЗ469, только резина у него шире стандартной. И здорово. Брезентовый верх, привычный зеленый окрас… И на такой машине здесь рассекает олигарх? Чудно…

Хлопает дверь, и на траву спрыгивает невысокий подвижный человек. В таком же, как и у всех, черном комбинезоне без каких-либо знаков различия. Оружия не видно, на широком ремне, кроме пары подсумков и рации, ничего нет. И в руках пусто.

– Товарищ директор! – вскидывает руку к виску старший лейтенант. – На объекте – без происшествий. Все в порядке. Нарушений периметра не выявлено.

Гальшин (надо думать, что это он) козыряет в ответ.

– Отлично, товарищ старший лейтенант! Ну, показывайте вашего гостя!

Я стою позади Макаренко, и его широкая спина меня почти целиком заслоняет. Он делает шаг в сторону, открывая меня взгляду приехавшего.

– Вот, Олег Иванович, прошу любить и жаловать.

– Здравствуйте! – рука у Гальшина теплая и неожиданно жесткая. – Вот вы какой! А мне, откровенно говоря, вы более высоким представлялись.

– Добрый день! – отвечаю я. – Да уж какой вырос…

– Не скромничайте! За вас ваши дела говорят!

Развожу руками.

– Николай Семенович! – поворачивается директор-олигарх к старшему лейтенанту. – Чаем не угостите ли? Пить охота…

– Поставили уже… – басит Макаренко. – Сейчас вскипит.

– Тогда идемте внутрь! Там и присесть можно…

Внутри нам уже расчистили место, меня усаживают рядом с Гальшиным. К нему здесь относятся с уважением, но без подобострастия. «Вованы» – ребята серьезные, и заслужить такое от них уважение – это, знаете ли, не просто так…

– Вопросами вас мучить не стану – сначала чай! Потом – перекус, баня… Да и вам отдохнуть, наверное, надо?

– Не откажусь, – наклоняю голову в знак согласия. – А что до вопросов – спрашивайте!

По глазам видно, что ему страсть как охота меня расспросить о многом. Но олигарх улыбается.

– Это не по-нашему будет! Не по-сибирски! Испокон веков так повелось – гостя накорми, напои да в баньку своди. А уж опосля – и расспрашивай! Не станем традицию ломать…

– Не станем, – соглашаюсь с ним.

Вот поспать, это Гальшин правильно придумал. Обстоятельный мужик.

Чай поспел достаточно быстро, да и в машине оказалось кое-что, к нему подходящее. Нет, не выпивка. Обыкновенные сушки и коробка мармелада. На удивление, очень даже вкусные. Ребята дружно задвигали челюстями, и пакет с сушками быстро показал дно.

– Все! – поставил на стол пустую чашку олигарх. – Хорош! Ехать пора! Гостя вашего, Николай Семенович, я с собою заберу, уж не взыщите!

Макаренко согласно кивает. Протягивает мне громадную ладонь.

– Бывай, капитан! Свидимся еще!

– Непременно! – жму ему руку.

Прощаюсь и со всеми остальными, хлопаю по плечам.

Усаживаюсь рядом с Гальшиным. Он на водительском месте, в машине больше никого нет.

Хлопают дверцы, и машина тотчас же рвет с места.

– Удивлены? – перехватывая руль, спрашивает олигарх. – С детства быструю езду люблю. Оттого и сам всегда за рулем.

Взвыв мотором, машина резво прыгает с кочки. Так, а вот поручень на панели очень тут кстати присобачен…

– Не слишком – видел, как на вас ребята смотрели.

– Не удивительно – я их всех уже по несколько лет знаю.

– Я не это имею в виду.

– Ааа… – кивает Гальшин, переключая передачу. – Так нас тут немного, все друг за друга держимся, нельзя иначе-то!

– Немного – это сколько же?

– Батальон охраны. Теперь это называется иначе… но вы же понимаете…

– Да, ребята мне уже рассказали.

– Я так и думал. Их четыреста пятьдесят человек. Мехчасть – почти столько же. Специалисты, обслуживающие хранилища, – тоже не шибко до фига, человек триста. Словом, менее двух тысяч всего.

– Неслабое хозяйство! – уважительно наклоняю голову. – По армейским меркам – почти полк!

Клац!

Лязгают мои зубы – машина прыгает с небольшого откоса. Сам-то он как ухитряется в кресле усидеть?

Что-то, однако, меня удивляет…

Мехчасть!

С бодуна и пьянки? Зачем она здесь?

– А эта… мехчасть, она-то вам зачем?

– Я в детстве кино смотрел… – не отрывая глаз от дороги, говорит он. – Так там один король соседней королеве пушку подарил. Та удивилась – зачем, говорит, мне она? Мы люди мирные, с соседями в дружбе, никто не нападает… Так это, король ей отвечает, до тех пор было, пока у вас пушки не имелось! А теперь – обязательно нападут!

– Не понял… – осторожно отвечаю я.

– Пока тут денег не было – всем это место неинтересно было. А как появились…

Что-то он загадками говорит… не понимаю. Ладно, будет у меня еще время…

Клац!

Нет, у этого мужика точно на автогонках пунктик есть. Хотя нельзя не отдать ему должное, водить умеет. И весьма неплохо, я вот так точно не смог бы.

Через полчаса подъезжаем (подлетаем?) к невысокому двухэтажному домику. Кстати говоря, окруженному неслабым таким заборчиком и с основательным КПП. На воротах стоит автоматчик в знакомой черной форме. Шлагбаум скользит вверх, и мы въезжаем во двор.

– Вот тут я и живу! – выскакивает на улицу олигарх.

– Скромно как-то…

– Вполне достаточно! Дом есть, баня, даже и бассейн небольшой. Всего в меру, мне одному хватает. А вот и Марья Степановна!

Навстречу нам выходит пожилая женщина в белом халате.

– Прошу любить и жаловать! – Гальшин делает ей навстречу шаг. – Во всем, что тут происходит, – она у нас главный человек! И поесть, и попить – к ней! Главный авторитет!

– Вы уж скажете… – отмахивается она рукой.

– Что у нас с ужином, Марья Степановна? – интересуется олигарх. – Я ведь вас предупреждал, что не один приеду. Вот и наш гость!

– Да готово все… баню тоже уже топить начали.

– Я ж вам говорил! – оборачивается он ко мне. – Все как и положено! Берите свою сумку – и на второй этаж. Вторая комната справа – ваша, располагайтесь. А как звонок прозвенит, на первый этаж, в столовую.

Вжик – и его не стало, унесся. Интересно, он всегда такой шустрый или только сейчас так заколбасился?

– Да вы не удивляйтесь, – говорит женщина в халате, – он всегда по жизни, как… помело. Все бегом да бегом, а ведь серьезный мужик. Остепенился бы уж, да где там… Пойдемте, я вас провожу.

Дом оказался крепким и основательно сделанным. Ступени на лестнице не издавали ни одного звука. А пол застлан ковровой дорожкой.

– Вот и комната ваша, – открывает передо мною дверь провожатая.

Комнатка оказалась относительно небольшой, но очень уютной. Шкаф, стол и пара стульев. В углу большая кровать.

– Та дверь – ванная и туалет, – указывает Марья Степановна. – Располагайтесь, ополоснитесь. Время пока еще есть.

Хлопает дверь, и я остаюсь в одиночестве.

Так, проанализируем обстановку.

Олигарх этот… Странный дядька. Если не сказать больше. У него точно деньги есть? Ей-богу, у Петряева дом больше! Так тот ни разу не богач, просто человек обеспеченный.

Охрана на воротах.

Я видел одного автоматчика, но это еще ничего не говорит. Домик на КПП немаленький, там еще человек пять-шесть поместить вполне возможно.

Вот тоже, кстати, момент любопытный. Не тянется здесь никто перед боссом. И хозяином не зовут. Охранник на воротах хоть и принял уставную стойку, как мы подъехали, но шефа глазами не ел и подобострастия не проявлял. А это тоже пунктик. Личная охрана любого воротилы своим местом дорожит и всячески это перед шефом подчеркивает. А вот тут я этого не заметил.

Чай он с охраной пить сел… Представив на этом месте какого-нибудь нынешнего нувориша, я только хмыкнул – такая удивительная картина получилась! Судя по поведению охранников, для них это явление обыденное. Опять что-то не складывается.

Охрана.

Тут вроде бы все в норме. Парнями оказались нормальными, даже боеприпасов подкинули. Вытаскиваю из подаренных пачек несколько патронов и внимательно их разглядываю. Обычные патроны, никаких хитростей не вижу. Достав из сумки плоскогубцы, разбираю парочку. Высыпав в пепельницу порох, поджигаю – горит. Вставленная в патронник гильза хлопает капсюлем – и здесь все в порядке.

Дзинь!

Звонок?

Быстро забегаю в ванную и умываю морду. Побриться бы… ладно, и так пока сойдет, не на прием к английской королеве иду.

АПСБ – в сумку, «Глок»… и его туда. ГШ – сзади за пояс и выхожу в коридор.

За столом нас оказалось двое. Если не считать Марьи Степановны, заканчивавшей сервировку стола. Но она, сделав свое дело, степенно удалилась.

Олигарх остался в стандартной для окружающих черной форме, только куртку снял. Ну, совсем он не похож на человека обеспеченного! Рядовой инженер, не более того.

А вот обед…

Это, знаете ли, кое-что!

Борщ – тот вообще выше всяких похвал, а жареная картошка с грибами – отдельная песня. Никаких рябчиков и ананасов на столе не оказалось, а вот всякие соленья, преимущественно домашние, – те присутствовали в большом количестве.

Все приготовлено основательно, с душой и качественно.

– Нравится? – заметив мою реакцию, спрашивает Гальшин. – Изысков особенных у нас нет, но то, что готовим, – готовим правильно.

– Да нормально все. Вкусно и качественно.

– Стараемся. Пить будете?

– А вы?

– Ну, если только за знакомство. Я не трезвенник, но и не особо увлекаюсь.

А вот водка оказалась вполне себе олигархической и недешевой – первый признак!

Уф…

– Баня уже позже будет, – поясняет мой сотрапезник. – Надо нормально ее протопить.

– Вам виднее, я здесь не спец. Позже, значит, так надо.

– А вы немногословны.

– Так и говорить пока не о чем.

– Это с вами-то?!

– Так и вы – персона не менее интересная.

– Да ладно… Обычный директор завода.

– Ага, ядерного.

– Эк вас занесло-то! Ладно, чтобы вопросов больше не возникало…

Он отодвигает в сторону пустую тарелку, которую тотчас же подхватывает со стола неведомо откуда возникшая Марья Степановна. Откидывается на спинку стула.

– Чтобы все неясности устранить – я, действительно, олигарх. Скажу больше – абсолютный монополист! Во всяком случае, в России – так, да и в мире со мною мало кто поспорить может. В моей области я имею в виду. Если вас интересуют мои л и ч н ы е средства – извольте!

И он называет цифру.

Ммда…

Впечатляет…

– Удивлены?

– Не стану скрывать – да.

– Было бы странно, если бы вы не удивились! – усмехается мой собеседник. – Ладно, продолжим. Разумеется, так было не всегда. К моменту начала всего этого бардака… впрочем, его сейчас по-разному называют. Для кого-то это рост самосознания, открытие новых возможностей… А для меня – бардак! Так вот, я был тогда директором всего этого могильника. Правда, он был куда как менее обширным. Деньги здесь платили неплохие, но все же… скажем так, не очень достаточные, учитывая эту работу. Потребность в наших услугах имелась всегда. И всегда останется. Пока в мире есть атомная промышленность – будут и отходы, без этого – никак. Наш тогдашний президент заключил множество договоров на утилизацию всего этого добра. И это было с радостью воспринято всеми прочими странами – как же, они освобождали свои государства от этого жуткого груза. Была в этом и оборотная сторона.

– А именно?

– Сделать из нашей страны атомную свалку – чем не цель?

– Хм…

– Вот именно! Но тут есть одна закавыка… наши стандарты в этом деле превосходят все существующие. Причем – многократно! И это – дорого! Государству достается меньше денег, а оно – скотина прожорливая. Пошли разговоры о том, что некоторые вещи можно и пересмотреть… дело шло к тому, что отходы стали бы попросту зарывать в землю. Ждать было нельзя, и я принял решение…

Он наливает себе в рюмку водки и залпом опрокидывает.

– Короче, я вышел с предложением наверх и попросил их назвать цифру, которую они хотели бы получить.

– Они – это кто?

– Да есть у нас там люди… В общем – они согласились и цифру назвали. Тогда я выдвинул встречное предложение – этот комбинат акционируется. Там всем было по фигу, и соответствующий закон приняли. Следует ли вам пояснять, в чьих руках в итоге оказались все акции?

– В ваших.

– Правильно. В моих. Два года здесь было… словом, чуть ли не на подножном корме жили. Только что на дорогах не грабили – не шучу! Все деньги уходили на расширение хранилищ. В соответствии с самыми жесткими нормами! Ну, и на выплаты наверх… без этого никак. А дальше – я вышел на наших заказчиков и поставил ультиматум – цена вырастает в десять раз. Все. Никаких разговоров и обсуждений – контора частная и имеет право.

– И вас не порвали в клочья?

– А как? Своих хранилищ уже никто не строил – все везли к нам. Разумеется, нашлись «умники», решившие на этом подзаработать. Всякие африканские «президенты» формально независимых стран. Предложили свои «хранилища».

– По дешевке небось?

– По мировым меркам – вообще задаром. Естественно, народ на это купился. Экономия – это святое! Правда… – он хитро прищуривается, – никто из них толком и не понимал, во что ввязывается. Короче, договор подписали, и первые партии отходов ушли.

Гальшин злорадно ухмыляется. А непрост дядя!

– Как я понимаю, ушли они куда-то не туда?

– Нет, – качает он головой. – Именно туда, куда и положено. Но ведь «независимым президентам» вечно не хватает денег… Вот они и согласились продать полученное. Разумеется, за хорошие деньги. Но как-то так вышло, что все эти истории вдруг стали достоянием гласности. И сделки сорвались. А уж какой визг подняла «демократическая» пресса! Особенно когда выяснилось, что покупатели были из стран Ближнего Востока… Тут уж волосы встали дыбом на всем теле! Хай поднялся такой… своих постов лишились весьма серьезные люди. Да и финансовый ущерб оказался весьма и весьма немаленьким. Словом, на этом фоне мои предложения оказались очень своевременными.

Ох, что-то чует мое сердце, что вся эта история с продавцами и покупателями…

– Ну да! – уловив мои эмоции, кивает олигарх. – Моя это работа была. С самого начала. На то и деньги копил…

– Лихо это у вас вышло.

– Осуждаете?

– С какого бодуна? – удивляюсь я.

– Ну, как же? Там столько народа пострадало… Не говоря уж о тех, кто со своих постов полетел и всю карьеру поломал.

– И что? Вы теперь должны голову пеплом посыпать? Это не н а ш а страна. А на политиков мне на всех начхать – оптом и в розницу, невзирая на их национальную принадлежность. Все сволочи!

– Так уж и все?

– А у вас лично какие-то сомнения в этом есть? Знаете кого-нибудь, искреннего и честного? Чтобы за свой народ радел?

– Не поверите – но знаю! Правда, власти у них, как бы это сказать…

– Нет.

– Ну да…

– Вот как до нее дорвутся – тогда и посмотрю. Да и вас-то, можно подумать, сильно волновала чья-то там судьба, когда свою империю строили?

Гальшин барабанит по столу.

– Да как вам сказать… За своих людей сильно переживал, особенно тогда, когда кто-то… ну, вы понимаете.

– Многих потеряли?

Он кивает.

– Я не военный… и ни разу не специалист по этим… ну, всяким там операциям. Обычный директор… свалки, откровенно говоря! Да, вижу чуток подальше некоторых, соображаю быстрее. А вот встать вместе с ними в один ряд… просто не могу – не умею. Обузой стану. Вот машину водить могу, да таких… хоть лопатой греби. Даже стрелять толком не научился. Оттого и оружия не ношу – толку-то мне с него?

А ведь не врет мужик! Он по-настоящему переживает, это просто на лице написано. Поэтому и обхаживает так свою охрану, пытается хоть так загладить свое чувство вины перед ними. Перед теми, кто, выполняя его задумки, навсегда остался где-то там…

– Хреново вам…

– Вы меня понимаете?!

– Да. В этом – полностью. Мне ведь тоже приходилось посылать людей вперед. И не всегда они возвращались, увы…

– Вот и у меня так. А они все думают, что я гениальный спец – могу заворачивать такие комбинации и спецоперации! Командиром меня считают! Да я просто им самим не мешаю – оттого, что ничего в их делах не понимаю!

А он – просто талантливый специалист в с в о е м деле. Да, мастер придумывать и рассчитывать различные схемы. Но вот исполняют его задумки совсем другие люди. И нередко при этом гибнут. А мужик страдает от того, что не может себе простить этого. И объяснить – даже самому себе – ничего не может. Показать же свою некомпетентность – попросту боится. Не знает, как себя поведут окружающие, привыкшие полагаться на него почти во всем.

Ммда…

И тут из лесов выходит Имперец…

Жуткая, полулегендарная личность. Мастер оперативных комбинаций и тайной войны (это если прессу читать и телевизор смотреть – тогда еще и не в такое поверить можно). Просто так вышел? Или?

– Зачем это все вам?

– В смысле?

– В прямом. На фиг вам столько денег? Область купить собираетесь?

– Да… я и так это могу… хоть завтра. Постойте! Так вы… вы не за этим пришли?!

Господи! Знать бы – за чем?

– А подробнее выражаться можете?

Он раскрывает рот и некоторое время молчит.

Беру бутылку и наливаю ему еще один стакан. Олигарх, совершенно на автомате, его опрокидывает. Словно воды выпил – даже не поморщился.

– А Никитин мне говорил…

Это еще что за фрукт? Стоп…

Кто мог ему говорить? И главное – о чем? Ну-ка, ну-ка… Связь с внешним миром у него прямая? Или через кого-то?

Нет, конечно же – прямая, он фигура неслабая – с такими-то деньжищами! Должен на связи постоянно быть.

Так, от другой печки пляшем.

Он явно кого-то ждал. Ждал затем, чтобы… что?

Что-то рассказать?

Это и по телефону можно.

Что-то показать?

А что?

Что-то передать?

Опа… а вот это – уже теплее! В таком месте можно многое спрятать!

А что именно?

Так-так-так…

И тут из тайги приходит Имперец – знаковая фигура, которой можно доверять. И он кого-то подобного ждал!

Ясен пень, что не меня. Просто не ожидал, что к нему придет настолько «раскрученная» личность. Но моему приходу был рад и прискакал моментом.

Значит – мужику есть что скрывать.

И это он не может доверить первому встречному. И второму – тоже. А вот такой фигуре – может. Причем именно мне, тот же Петряев, хоть и выше меня на голову, ему вообще не авторитет. Пресса – будь она неладна! Сделали из меня какого-то монстра!

Так, с этим более-менее определились.

Кто такой Никитин?

А кто может быть в курсе всего? Ну или хотя бы – многого?

Начальник охраны – командир батальона ВВ. Он с ним давно и многое обязан знать.

– Так что же говорил вам комбат?

И потухшие было глаза олигарха понемногу начинают светлеть…

Дальнейший разговор… (да разговор ли? Скорее уж монолог…) мне передать трудно. Но вот такого страшного и неизбывного одиночества я, пожалуй, за всю свою жизнь не встречал. Каково же это е м у? Выглядеть в глазах окружающих мощной и сильной фигурой, легко сносящей на своем пути все мыслимые и немыслимые преграды, – и оставаться в душе своей обычным инженером, не способным даже на спуск пистолета нажать.

– Я ведь пробовал… но даже на охоте, когда лось стоял передо мной – не смог выстрелить. Просто – не смог! Не знаю, что это на меня нашло? Опустил тогда винтовку и сказал – «Красавец! Пусть живет!». И никто стрелять не стал, все со мною согласились.

Знаю такие случаи, приходилось видеть. И слышать. Только там, как правило, не лоси попадались… хотя тоже весьма немаленькие встречались.

– Вот когда на наших представителей в Питере наехали – словото какое, а? Наехали бандиты и похитили у одного из них дочь, иначе, мол, крышка, если не заплатишь, – я сам туда прилетел. И взял с собою взвод Макаренко, со всей техникой и амуницией. Пятьдесят тысяч долларов выложил, чтобы мне этих сволочей нашли. Потом – еще пятьдесят. Их сдали – свои же и сдали, представляете? И Макаренко тогда туда поехал… Его ребята забрали дочь инженера да еще двух девушек – их у кого-то другого похитили. А этих бандитов – их всех к забору прибили. Гвоздями – длинными такими! Они все потом умерли… А я еще триста тысяч заплатил, чтобы расследование уже по этому делу прекратить. Бандиты эти, кстати говоря, всего двадцать тысяч потребовали тогда…

Помню я эту историю – в свое время она много шуму наделала. Вот так и рождаются жуткие слухи о безжалостных олигархах и их подручных. Мужик же всего-навсего не мешал профессионалам своего дела. И денег вовремя не зажал. А в итоге – вышел главным злодеем. На него тогда тоже косились. Но на счастье, одна из похищенных бандитами девушек оказалась дочерью директора водочного завода – место само по себе насквозь криминальное. Основные подозрения на него и легли. Но тот – отбоярился, в загранке был и вернулся уже к шапочному разбору. Но «вованы» – они-то в курсе всего были! И правильный вывод сделали – своих Гальшин не сдает! И деньги – они и для этого тоже зарабатываются. Никто и не подумал тогда, что ему просто страшно стало. Сегодня – инженер, а завтра?

– Когда я на переговорах во Франции был – уже местные какие-то деятели подкатили. Мол, ты тут чужой, русский, поэтому делись! Иначе что-нибудь отрежем… Ребят своих я взять тогда не мог – чужая же страна! В первый раз приехал, всего не знал. Это уж потом мы освоились… Так местные полицейские – они только руками разводили. Мол, вы, русские, сами бандиты – все подряд, вот и разбирайтесь. Вас, мол, учить не нужно. Взял я тогда два «дипломата». Один с деньгами – тысяч пятьдесят. А во второй положил детскую игрушку – типа ваньки-встаньки и несколько полупрозрачных прямоугольных емкостей с жидким мылом – его в магазине купил. Только наклейки разноцветные отодрал. Проводов повсюду натыкал, чтобы страшнее было – как в кино. Приехал на встречу – бандиты ждут. Деньги, говорят, привез? Привез, говорю, – держите. И чемодан им отдал. Те обрадовались, спрашивают – а во втором что? Открываю и показываю – бомба, говорю, пятнадцать килограммов. Те и побледнели все. Ежели, говорю, отпущу ручку, игрушка качнется – всем могила. В смысле, тем, кого найдут и соберут. Чего тебе надо, спрашивают? Да, отвечаю, у меня в кармане телефон работает на передачу, вот и камера – в лацкане пиджака. Полицию, спрашивают, навести хочешь? Давай посмотрим, что у тебя выйдет! Фиг вам, говорю! Деньги я вам дал? Дал. Теперь – работайте! А что делать, интересуются? Главаря своего, говорю, на куски порвите! Чтоб я видел и камера все записала. Минута на раздумье, промедлите – и я отпускаю ручку чемодана! Как я только тогда все это выдержал…

Да уж! Такое зрелище даже и я сам, наверное, сразу бы не потянул смотреть…

Словом, проводил я расчувствовавшегося олигарха в спальню, да там и уложил. Никуда мы, естественно, не пошли, в баню тоже – ему только этого сейчас для полноты ощущений не хватало. Надо же, как мужика-то развезло! Вот тебе и «эффект вагонного попутчика»! Видать, почудилось Гальшину, что рядом с ним появился человек, который может с него все эти тяжкие проблемы спихнуть. И не надо больше будет строить из себя супермена. Можно будет просто работать – делать свое привычное дело.

Воспользовавшись случаем, осматриваю его комп. Он, надо думать, запаролен и невскрываем – иного смешно было бы ожидать. Но вот роутер у олигарха на стеночке висит! А значит – и сеть вайфайная есть! Точно есть – он, когда в столовую вошел, планшетник на подоконник положил – там он, кстати, до сих пор и пребывает… Но ведь мобильной сети здесь нет – телефоны не работают. Значит, есть д р у г а я связь – по вайфаю, иначе бы он с собой планшет не таскал. Быстро смотавшись в комнату к себе, тащу из сумки комп.

Минута… работает! Не удивительно, все-таки военное исполнение… уровень зарядки маловат, ничего – розетка же есть на стене? А вот и сеть… есть интернет! И пароля не требует. Хм… Гостевой вход? А тут они, гости то есть, вообще бывают? Что-то сомневаюсь я в этом… не похож данный домик на гостевой. На жилой, для одного человека – самое то.

Ага, хозяйского компа не вижу, он выключен и в сети не присутствует. Впрочем, будь он в рабочем состоянии, то и тогда я бы в него наверняка не влез. В таких местах спецы суровые сидят, их моими доморощенными средствами и посредственными знаниями не одолеть. Да и не нужно в общем-то. У меня сейчас задача совсем другая – дать знать о себе.

Быстро выстукиваю кодовое сообщение.

Отправка… ждем.

Есть контакт! Ответка пришла. Ясен пень, вопросов куча.

Выстукиваю ответ – держите!

Снова жду…

Ага! Проняло!

Нате вам еще чуток… а где же вопрос – «ты гдей-то это?».

Вот он! Есть еще порох в этих самых…

После моего ответа молчали уже долго…

А потом комп выдал целое послание.

Отключаю связь (мало ли… а вдруг ко мне в комп уже влез кто-нибудь, «шибко вумный»?) и открываю файл – точнее, пытаюсь.

Щас…

Он зашифрован, и я даже догадываюсь кем.

«Узнаю брата Колю…»

Ладно, склероз меня пока не одолел, и что делать в этом случае, я помню.

Введя ключ и приложив палец к окошку считывателя, получаю наконец расшифрованный файл.

Как это там, в фильме про Штирлица говорилось? «Они думают, что я всемогущ?» Или еще как-то? Вот и сейчас – читаю и тихо балдею. Вы, парни, меня там за кого считаете? Я вот ни разу не супермен, между нами-то говоря. И не этот, как там его… во, Талейран! Языком сети плести не умею.

А предложено сделать что-то весьма похожее!

Да уж, товарищи дорогие, вас бы сюда, на мое место, – сами и чешите языками-то… Можно подумать, у меня других дел не хватает.

Злорадно пощелкивая языком, пишу ответ. Шифруем. Палец… все, готово. Включаю связь…

Ага, приполз интернет!

Держите, ребятки!

Пусть у вас тоже будет «хороший» сон.

Оставив комп на подзарядке, валюсь на кровать.

Спать… как мне этого сейчас хочется! Кто б знал…

Как там говорил один телеведущий? Утро добрым не бывает? Или еще как-то, но, в общем, созвучно. Вот именно сейчас я с ним полностью согласен. Не оттого, что голова раскалывается с бодуна – как раз его-то и нет, хорошая у олигархов водка. Но, кроме водки, у них еще и кровати – очень даже приятственные и к лени располагающие. Вот и не хочу сейчас вставать – совсем! Имею, наконец, право – сколько я не спал по-человечески?

Память ехидно подсказывает – три дня.

– Это ничегонеделание надо понимать как намек на приближающуюся старость? – спрашивает меня внутренний голос.

Фигушки…

Я еще не совсем мхом оброс, способен пока к самостоятельному передвижению. Внутренний голос так же ехидно намекает на мое длительное пребывание в горизонтальном положении.

С этим спорить трудно – встаю. Мысленно показываю внутреннему голосу фигу – он обижается и умолкает.

Вот так всегда… только отыщется такое место, где можно без особых усилий отдохнуть, как тотчас же у твоих дверей возникает целая толпа «доброжелателей».

Совесть появляется – «как ты можешь дрыхнуть, когда вокруг т а к о е происходит?».

(Можно подумать, что в иное время – когда я не сплю – ничего подобного не случается?) Хороший, кстати, рецепт мирового порядка и благоустройства – не спать вовсе…

Чувство долга тоже не отстает – «Пока ты тут прохлаждаешься, твои сослуживцы…».

(Они, кстати, тоже посачковать мастера…)

Чувство локтя – «Где твои боевые товарищи?!».

(Да кто их знает… своих дел, что ли, ни у кого нет?)

А внутренний голос все это ехидно комментирует.

И вот приходится вставать, наступать на горло собственной лени (а она у меня одна – любимая и родная!), одеваться и выходить туда, где меня, как правило, ожидает целый ворох всевозможных проблем. И ведь что интересно! Большая их часть возникает благодаря самоотверженным стараниям различных грабленаступателей. Пока у них есть свои силы, они упоенно продолжают это увлекательное (для них) занятие. Когда же количество полученных фингалов превышает некую критическую массу, они все дружно вспоминают (вдруг!) о том, что в стране, оказывается, есть специальные люди. Чье предназначение заключается в том, чтобы устранять последствия ч у ж и х ошибок.

Иными словами, за ошибки политиков отчего-то платят солдаты…

Иногда я мысленно ловлю себя на том, что с огромным удовольствием командовал бы обычной ротой. Самой простой, сидящей в окопах где-нибудь на болоте. Самом грязном и вонючем. При одном-единственном условии – чтобы она состояла из депутатов Госдумы. А взводными и отделенными можно поставить министров, им не привыкать подгонять и покрикивать. Вот и посмотрели бы они тогда, чего стоят некоторые их «непродуманные решения»… Когда за их последствия отвечаешь ты сам!

Лично!

Своим горбом и брюхом!

И сверхценной (для государства) башкой…

Иду в ванную, где с наслаждением сбриваю отросшую щетину. Аж помолодел! Лезу в душ и с удовольствием тру тело мочалкой. Будет баня или нет… а чистым быть всегда полезно.

Вот, даже сил прибавилось!

Одеваюсь и тихо спускаюсь вниз. Олигарх-то спит в одном со мною коридоре, нехорошо мужика будить…

Хренушки!

Спит он, как же…

Сидит в столовой, прихлебывает кофе и что-то быстро пишет на планшетнике. Совершенно трезвый и собранный, Гальшин совсем не напоминает себя вчерашнего.

– Утро доброе! – приветствует олигарх меня.

– Утро добрым не бывает… – ворчу ему в ответ.

– Отчего же? Бывает, и частенько.

– Не факт…

– Завтракать будем?

– Не откажусь!

Гальшин вытягивает руку и нажимает какую-то кнопку на стене. Спустя короткое время в дверях появляется Марья Степановна.

– Утречка вам! – наклоняет женщина голову.

– Нам бы позавтракать? – вопросительно произносит хозяин дома.

– Сейчас принесу, – кивает она. – Давно уже все готовото…

Что ужин, что завтрак – здесь все готовят вкусно. Так и не вылезал бы из-за стола. Но…

Видно, что олигарх что-то задумал. А может быть, просто проспался хорошенько. Во всяком случае, видно, что он куда-то торопится.

– Что-то случилось? – улучив момент, спрашиваю его.

– Здесь? – удивляется хозяин. – Да господь с вами, Михаил Петрович, тут уже давно ничего не случается!

– Ну как же? Ребята рассказывали мне про выброс… ну, это… когда пар…

– Ааа! – ухмыляется олигарх. – Таких вот «аварий» и я несколько штук припомнить могу. Вот, смотрите!

Он нажимает что-то на планшете.

С тихим шорохом раздвигаются стенные панели, и там загорается здоровенный экран. Ага, он у него к планшету подключен.

– Вот, смотрите – здесь карта всего нашего предприятия. Вот это, – на экране появляется желтый многоугольник, – его старые границы.

Ммда… прежняя территория была существенно меньше.

– Заметили разницу?

– А как же.

– Вдоль реки мы расширились два года назад – произошла утечка отходов. Часть «попала» в реку. Мы, естественно, произвели дезактивацию местности, но вот желающих появляться на ее берегах после аварии резко поубавилось. Поэтому губернатор сам предложил нам арендовать эти земли…

Синий многоугольник вытянулся вдоль реки и в стороны.

– Вот эти холмы я попросил уже сам. Мол, роза ветров такова, что они часто дуют от нас в эту сторону… Никто, естественно, не возражал. Оттого, кстати, и цена на все эти земли была, скорее, символической.

– А на самом деле?

– Михаил Петрович! Ну я же и сам тут постоянно живу! И не я один! Что, мы все похожи на самоубийц? Не было никаких выбросов! А спектакли ставить мы умеем хорошо – есть у нас люди…

– Это железная дорога? – разглядываю я экран. – По ней к вам привозят отходы? А зачем еще несколько дополнительных тупиков?

– Вы себе хорошо представляете, что такое ядерный могильник?

– Ну… по книгам в основном…

– Ладно, проведу вам экскурсию! Сразу же, как поедим!

Ох, чует мое сердце, что дядя что-то такое задумал…

Машина снова несется по ухабам. Тент сегодня сложен, и встречный ветер ерошит мне волосы. Сосед мой иногда комментирует встречные пейзажи. Но я, уже наученный горьким опытом, держу язык за зубами и на все высказывания собеседника отвечаю односложно.

Высокий забор из металлических панелей, поверху идут витки «егозы». Вышки с молчаливыми автоматчиками. Голое пространство, перекрытое МЗП и датчиками охранной сигнализации. И прочие «подарки»…

При нашем приближении, дрогнув, открываются массивные полотнища ворот – эту машину здесь знают.

Мы въезжаем на холм…

Вот это да!

На нескольких бетонированных площадках под брезентовыми пологами стоят… танки.

Много.

Я даже сосчитать их сразу не могу.

– Что это, Олег Иванович?!

– Техника на хранении.

– Здесь?!

– А где же им еще быть? Они же – радиоактивные. Оттого и брезентом накрыты – чтобы вода не попадала. Мало ли – еще разнесет радиацию куда-нибудь. Вон в тех холмах выкопаны туннели – туда мы их и затаскиваем, тогда уже проще…

Выпрыгиваю через борт.

Могучие боевые машины… на первый взгляд – почти совсем целые. Но нет – вот у этого нет внешних баков, тот – весь какой-то порыжелый…

Блин…

Обидно-то как…

– Как же так… столько машин…

– А вы еще спрашивали – зачем нам мехчасть? Кто-то же должен заниматься этими инвалидами?

Не слышу его и делаю несколько шагов к площадке. Такое впечатление, что грозная техника всего лишь заснула. Я видел танки перед разборкой на танкоремонтных заводах. Так там сразу видно – машина умерла. А здесь – здесь они относительно целые.

– В течение нескольких последних лет в частях многое пошло криво. Были аварии, в том числе и с такими вот последствиями. Вы представляете себе, что такое – утилизировать радиоактивный танк? Переплавить его нельзя, разрезать на металлолом – аналогично. Можно только похоронить. Вот так, как у нас.

– И много их?

– Около двух дивизий. Накопилось за десяток-то лет.

Эх, не взял я с собою водки…

– К ним можно подойти?

– У вас счетчик с собой… попробуйте, только осторожно!

Перед выездом мне принесли такую же черную форму, как и у всех здешних обитателей. Счетчик радиоактивности входил в комплект.

Делаю несколько шагов вперед.

Щелк…

Еще несколько метров.

Щелк… Щелк…

Ноги касаются бетона.

Щелк-щелк-щелк!

Опасно!

Но что-то тянет меня к грозным боевым механизмам. Хотя бы рукою коснуться брони!

Кр-рр!

Щелчки сливаются в пулеметную очередь.

– Михаил Петрович!

Над головою тень от брезентового полога.

Щелк… Щелк… Щелк…

Радиация стала меньше?

Рев движка – подъезжает Гальшин.

– Вообще-то есть специальный проход… чуток в стороне.

Щелк…

Касаюсь рукой брони. Она чуть теплая – солнце пригревает с самого утра. И даже под плотным пологом металл нагревается.

– Не понимаю…

– Радиоактивна только внешняя часть бетона у края площадок – это уже мы постарались. А танки – они все целые. Просто никак иначе невозможно объяснить наличие з д е с ь такого количества вполне исправной бронетехники.

– Исправной?

– Ну… навесить недостающие части, покрасить… а в с е прочее – у нас тоже есть, только не здесь, не под открытым небом. Не забывайте – территория могильника хорошо просматривается со спутников, любая активность около машин будет замечена достаточно быстро. Я и сейчас бы здесь не задерживался.

Запрыгиваю в вездеход. Машина описывает сложную кривую, петляя между громадинами танков. На какое-то мгновение снова трещит счетчик – и мы опять на дороге. За нашими спинами медленно закрываются громадные ворота.

Вот тебе и олигарх!

Уж чего-чего я ожидал…

– И много у вас такого добра?

– На ходу и в полной боеготовности – пять БТР и пять БМП4. Это официально – они нам по штату положены. Для защиты от возможных террористов.

– А они тут есть?

– А вы откуда пришли? Там их до хренища! Правда, потенциальных… но вы же сами знаете, насколько быстро они могут стать реальными.

– Так это вы Погонину земельку подсуропили?

– Я. По дешевке продал, он и на этом наварился тоже.

– Знали, что это за личность?

– Ну так! А вы что думали? Живем в лесу – молимся колесу? Не дурнее многих прочих! Это, кстати говоря, моя земля была. Правда, оформлена на подставных лиц… Но зато какая угроза у меня под боком появилась! А?! Красота! Век бы смотрел… Мы им и наркоторговцев подводили… хотя, по правде сказать, они и сами в этом отношении хороши были…

Олигарх, перехватывая руль, смеется.

– Мы и как стационарные огневые точки в землю вкопали еще с десяток танков. Формально – обездвиженных, с неисправной трансмиссией и со снятыми затворами орудий, только пулеметы оставили. Электропитание к ним подвели, сделали что-то вроде ДОТов. Но все это можно быстро восстановить.

– А по шее не надают?

– Обижаете… Сам губернатор пробил! Ему никакие неприятности тут на фиг не сдались! Еще и меня уговаривал! Он тоже насчет этих гавриков в курсе, даже старался им как-то помешать тут поселиться… но не смог.

– Небось не без вашей помощи?

– Ну, уж это вы преувеличиваете… – улыбается Гальшин.

Так что мотострелковый батальон со средствами усиления дядя может выставить в любой момент. Не сомневаюсь, что где-нибудь в окрестных холмах прикопано у него еще много чего интересного.

– А авиации у вас нет?

– Увы, только два вертолета – мой собственный и МИ24 – по штату полагается.

– А у вас что?

– МИ8 ТМ. Разумеется – в гражданском исполнении, демилитаризованный. Надежная машина и пассажиров много берет. Я же часто на охоту летаю, много народу с собою вожу… на рыбалку тоже.

Нестреляющий охотник – что-то новое! Зато – легенда-то какова! Век живи – век учись! А что до демилитаризации, представляю себе – к а к ее тут проводили.

– Еще бронефургоны есть, с повышенной биозащитой – для транспортировки особо опасных веществ и грузов. Десять штук. Четыре здесь – и по два в близлежащих городах, там, где аэродромы имеются. Мало ли что и как привезут? Обычный станок – он тоже фонить может не хуже ядерного фугаса!

Ну да.

А если учесть, что все сказки о своей деятельности он сам и придумывает… и охочая до сенсаций пишущая братия их тотчас же тиражирует… Хрена с два затащишь сюда хоть какого-нибудь проверяющего.

– Вас контролируют?

– Постоянно. Все контрольные посты на въезде и выезде оборудованы счетчиками радиоактивности и передают свои данные аж в Швейцарию!

– Почему туда?

– Клиенты настояли. Потребовали, чтобы мониторинг вела независимая фирма, с международной репутацией. Я согласился и объявил тендер. Причем заявил как обязательное условие, чтобы данные передавались в режиме онлайн и были бы доступны через интернет.

– И тендер выиграла ваша фирма…

– Не моя! – снова улыбается Иваныч. – Они из Швейцарии!

Ага, да хоть с Каймановых островов…

– А спутники – чья инициатива?

– Спутниковое слежение – это уже российское правительство расстаралось. Мы не возражали. Даже хорошо – они ведь не только нас сверху видят.

Естественно – это же спутники наблюдения. Наверняка его спецы имеют доступ к передаваемой информации. При таких-то деньгах?

Наша машина резво взмывает на высокий холм, и водитель выключает мотор. А красиво тут! И природа… Особенно если не знать, сколько смерти закопано в окрестные холмы.

Чуть посвистывает в траве ветер.

– Олег Иванович! А вот сами хранилища – это сложное дело?

– Хотите посмотреть?

– Боже упаси! Я просто спрашиваю.

– Сложное. И очень трудное. Про опасность – вообще молчу. Смертельно, хотя и не везде. Но в некоторые из них после закрытия еще лет триста входить опасно будет.

– А как же…

– Контроль?

– Ну да.

– Это все дистанционно производим. Там специальный бетон, свинцовые контейнеры, залитые жидким стеклом… словом, система очень сложная и многократно дублированная. Дренаж там тщательно сделан – не дай Бог, вода попадет… Словом, вы все равно ничего не увидите – только задраенный люк.

Он какое-то время барабанит пальцами по баранке, думает. Не тороплю, ибо мужик сейчас принимает какое-то решение. В принципе, первый шаг он сделал – показал танки. Теперь – очередь за мной.

– Михаил Петрович…

– Да?

– Вы вчера выходили в интернет…

Так. Прав я был насчет «шибко вумных»! И как много они успели увидеть?

– Выходил.

Олигарх молчит.

Моя очередь?

– Я обязан был доложить. Куда вышел и почему – именно сюда.

– Почему же?

– Вы предположили, что я пришел к вам? В смысле – лично к вам?

– Я думал…

– Нет, – нехорошо врать, да и выгоды в том никакой. Гальшин себя честно ведет, негоже перед ним юлить. – Я отступал, уходил от погони.

– Понятно… значит, ваша легенда, рассказанная на блокпосту…

– Правда.

Он кивает и сразу весь как-то сутулится.

Опа… обидел мужика.

– Но когда я доложил о том, где и у кого нахожусь…

Блеснул в его глазах огонек интереса.

– Где сейчас Виктор Олегович?

– Никитин?

– Да. Ваш комбат.

Олигарх чем-то щелкает на приборном щитке.

– Виктор, подойди к нам.

Из травы, метрах в двухстах от нас, поднимается рослая фигура. Во как?! Гальшина страховали? Нет, не вижу у мужика снайперской винтовки. Но ведь он там мог и не один лежать… и не только там.

Поднявшийся неторопливо пересекает выгоревшую на солнце полоску травы, поднимается на холм. Не в черном комбинезоне – нормальный камуфляж, с сеткой на лице. Она сейчас отброшена за спину, скрываться подходящий не считает нужным.

Он?

Должен быть шрам в виде стрелы у левой брови… есть!

Скрипнули рессоры, мужик опустился на заднее сиденье.

– День добрый!

– Взаимно, – киваю я. – А что ж не здороваетесь-то?

Мужик вопросительно смотрит на олигарха – тот пожимает плечами.

Камуфлированный протягивает мне руку.

А вот это уже не подделать – на руке нет мизинца.

– Был у меня один знакомый… Каверин Петр Федорович… вот он и говорил…

– Степаныч.

– Что?

– Степанычем его звали. При знакомстве всегда кивал – часто так…

Он!

– Здравия желаю, товарищ подполковник!

– Майор.

– Подполковник. Вам присвоили это звание, когда снова пытались вернуть на службу – инструктором для российских частей вспомогательного корпуса.

– От э т и х, – сплевывает мужик за борт, – я в жаркий день воды не возьму!

Все так. Он бросил тогда в лицо вербовщику корпуса бумагу о присвоении ему очередного воинского звания. И ушел – сюда ушел, как я теперь понимаю. Здесь и остался.

– Вам от Петра Степановича – привет! И пожелания долгих лет.

– Как он? Жив?

– Коптит небо…

– Чем?! Он же не курит!

Все – последняя зацепка. Наш…

Ибо тот человек, о котором мы только что говорили, болен астмой, курение для него – вещь вообще немыслимая.

Совпало. Все, что мне передали в послании, – подтвердилось, это действительно тот человек, которого там имели в виду. Ну что ж… сейчас, пожалуй, начинается самое сложное. Никто из нас толком ничего не знает, так… догадки всякие. Достоверно известно только одно – у него есть устойчивая связь с одним крайне интересным персонажем. И если это не просто дружеские посиделочки под водочку, то…

– Виктор Олегович… а вы в Москве давно были?

– Приходилось… а что?

– Да вроде бы видели вас. В компании одного нашего общего знакомого.

– Я со многими людьми там знаком. Вполне возможно, что и общие знакомые есть.

Спокоен мужик. Такого на мякине не проведешь.

– Да просто так выходит, что мы с вами одно и то же дело делаем, а отчего-то – врозь?

– И так может быть. Только уже этот вопрос – вам не мне задавать нужно.

Сказал тоже! Да знаю я это! Только вот кого спрашивать – это уже другое дело. К т о м у мужику подходить пробовали – безрезультатно. А больше никого и не знаем.

– Я так понимаю, что вы, Олег Иванович, до конца не уверены в том, что со мною можно откровенно разговаривать? Так?

Олигарх слегка смущен. Не он, стало быть. Значит – комбат.

– Или вы, Виктор Олегович?

А вот этот ни разу не смущается.

– Да. Кроме описанных в прессе подвигов – за вами ничего и никого серьезного нет. Простите, но ваше амплуа героя-одиночки – это несколько не то, что требуется нам в настоящий момент.

Четко. По-военному кратко и исчерпывающе. Молодец мужик, все расставил по своим местам.

В его глазах я обычный одиночка. Да – успешный и удачливый. Да – нахальный, и власть меня не любит. Удачно заливший кое-кому за шиворот пару ведер растопленного сала. И что? Других достижений за мною не отмечено. И для него, представляющего с и с т е м у, всего этого недостаточно. Не аргумент, так сказать.

Они, надо отдать должное, все провели грамотно. Показали маленький кусочек своих возможностей и тонко намекнули – мол, вот, мужик, образчик наших достижений. Мотай на ус и смекай – с к е м надо дружить.

А под другим углом взглянуть?

Две танковые дивизии. Четыреста пятьдесят сотрудников мехчасти, надо полагать, при необходимости сядут за рычаги. Не сомневаюсь, что и прочие члены экипажей трудятся обычными работягами где-то поблизости.

Сила!

В тайге, далеко от всех узловых центров и серьезных объектов.

Пока еще она куда-то там дойдет…

Нет.

Не стыкуется что-то. Не похожи оба моих собеседника на лопухов. Все то, что я сейчас прикинул, они наверняка уже и сами не раз обдумывали.

Танки эти – они никуда не пойдут. Цель, для которой их здесь собрали, находится не в Арбатском военном округе – ближе.

– А вы, Олег Иванович, небось уже и капониры для танков отрыли…

По взметнувшимся бровям собеседника понимаю – попал!

Здесь эта цель!

Не станут танки из тайги выходить.

А вот комбат – нахмурился. Что-то ему не понравилось. И я понимаю – что именно.

Не так он наш разговор строил.

Вот вышел к ним из тайги герой-одиночка. Фигура заслуженная и знаковая, что говорить. Только вот к их делам – ни разу не подходящая. Ибо Гальшину шумиха ни к чему, он тихо работает. Скорее всего, не было вчера здесь комбата, оттого и встретил меня сам олигарх. Один, без своего соратника и советника. Расчувствовался и размяк.

А поутру комбат ему мозги прочистил. И растолковал – что к чему. Вместе выработали они линию поведения. Должен был мне олигарх свою мощь продемонстрировать, дабы проникся я и зауважал.

Так оно, в принципе, и получилось бы.

Но.

Но есть одна маленькая загвоздка – мой вчерашний выход в интернет. Наверняка гальшинские спецы это засекли и мои послания перехватили. Это и к бабке не ходи, на подобных объектах всегда такие зубры сидели – закачаешься!

Не знает пока никто – что именно я передал, а главное – что получил? Какие козыри у меня еще есть? Трудно эти послания расшифровать – там тоже не лохи защиту придумали.

Но ломать сценарий не стали. Продемонстрировали кое-что и вывезли гостя в открытое поле – да под прицел… Вот тут, мол, и побалакаем.

Стиль мышления мне понятен, да и логика действий тоже теперь ясна. Не любит комбат резких изменений в планах. И как реагировать на них – ему пока тоже неясно, мой вопрос о капонирах его совсем с толку сбил. Да и Гальшин этого пока не просек…

А что у меня в загашнике?

Разин.

Генерал-лейтенант в отставке.

Ракетных войск генерал, между прочим. Суровый и серьезный дядька.

И вот с этим-то дядькой контактировал Никитин. Это все, что успели уточнить наши.

Не раз контактировал, между прочим. И на рыбалку они вместе ездили, и в баню ходили. Вот только здесь генерал ни разу не появлялся.

Что, мягко говоря, странно – со слов Гальшина, тут у него такие угодья! Не мог комбат подобную возможность упустить, чтобы своему знакомому приятное сделать. В какую-то задохлую Неплюевку – ездили, а вот такие шикарные места отчего-то стороной обошли. Финансовые проблемы у генерала? Или комбат денег на перелет сюда пожалел? Это имея такого спонсора?

Я тоже мастер всякие враки изобретать…

Итак.

Дано – две танковые дивизии в обороне. Труднопроходимая для техники местность. И вообще – сильно недоступная для всех прочих родов войск. Ибо все ведущие сюда дороги наверняка будут перекрыты многослойным огнем и вкопанной в землю броней.

Десант?

Высадка с вертолетов?

Угу – на практически открытой местности…

Рупь за сто – есть у олигарха и своя ПВО.

Похоронят эти вертолеты еще на подходе.

Бомбежка и ракетный обстрел?

Это по ядерному-то могильнику? Покажите мне таких дураков…

Только пехота – и никто иной. Да еще надо где-то найти таких отмороженных вояк, что пойдут сюда даже на экскурсию, а не то что на штурм.

Словом, быстро эти позиции не взять. Так что у обороняющихся вполне хватит времени… на что?

Разин…

Вот она – ключевая фигура в данной связке.

– А железную дорогу вы мне покажете?

А вот это – главный вопрос!

Оба моих собеседника переглядываются. Олигарх растерянно, а комбат – нахмурившись. Не так идет разговор, не так…

– А… зачем это вам? – спрашивает хозяин этого гостеприимного места.

Все.

Там главная цель.

Которую никто мне демонстрировать не собирается.

Щелкнув, встают на место последние кусочки мозаики.

Генерал-лейтенант Разин последние десять лет курировал базу хранения БЖРК – боевых ракетных железнодорожных комплексов. Да, по договору, подписанному еще Горбачевым, их поставили на вечную стоянку. Приварили к рельсам и установили охрану. И – забыли, как страшный сон. Не знаю, демонтировали ли сами «Скальпели». Но вполне возможно, что и нет. Могла ли эта сладкая парочка – генерал с олигархом, спереть такой вот составчик? Вполне, кстати, возможно… Ведь и эти стоянки охранялись внутренними войсками…

– «Калибры» у вас тоже там стоят? Или в другом месте? Насколько я знаю, у вас ведь и свои контейнеровозы есть?

Насчет контейнеровозов я совсем не уверен, более того – вообще сейчас фантазирую напропалую, но ведь «Калибр» у них точно имеется! Это было в полученном мною сообщении. А вот такая связка – «Калибр» плюс БЖРК – это все. Финиш, так сказать. Нерасшибаемый жуткий аргумент. Обычный 40футовый контейнер, погруженный на прицеп стандартного трейлера. Его можно подвезти куда угодно – хоть в пределы Садового кольца. И четыре крылатые ракеты – очень даже вероятно, что и с ядерными боеголовками… Разин это тоже мог достать.

На моем теле зашевелились все волосы.

Я не ангел. И не страдаю излишней толерантностью и человеколюбием. Трижды не демократ.

Но вот дайте мне в руки ядерный чемоданчик… и я не знаю, смогу ли щелкнуть тумблером.

А вот Гальшин – сможет.

И ни секунды колебаться не станет. Он привык к атомному кошмару под боком, живет с ним уже много лет.

Да и комбат – тот тоже не задумается, стоит только его послужной список прочитать.

Кто был автором этого замысла?

Кто связал вместе Разина и олигарха?

Никитин?

Он мог знать генерала раньше?

Нет. Скорее всего, еще кто-то, кто встречал его еще там – на стоянках мертвых поездов. Тот, кто и свел его с комбатом.

И генерал, который ни на секунду не смирился с тем положением, которое сейчас у нас существует, получил шанс. Шанс поквитаться с очень многими из тех, кого он считал виновниками произошедшего со страной несчастья.

По-видимому, они где-то встретились. Надо полагать – тайно, без лишней огласки. Встретились – и поняли друг друга.

А «Калибр» – скорее всего, его экспортный вариант – контейнерный комплекс ракетного оружия «Клаб-К», купил уже сам Гальшин. Через каких-то подставных лиц. С его-то доходами? Пятнадцать миллионов баксов – и три таких контейнера в твоем распоряжении. А это – полнофункциональный ракетный комплекс. Четыре ракеты, модули управления, энергопитания и обслуживания – все вместе. Вот и пересек российскую границу очередной поезд с радиоактивными отходами. Которые, между прочим, в таких же контейнерах и возят… Сколько это – поезд? Двенадцать-пятнадцать контейнеров зараз? Да запросто… И в каждом третьем – по четыре ракеты.

И когда они взлетят?

Несколько часов спустя.

Домик Гальшина

– Вы, Михаил Петрович, в следующий раз как-то аккуратнее действуйте, что ли… – комбат наливает себе чай. – Откровенно вам признаюсь, еле-еле удержался… чуть за пистолетом не полез.

– Догадываюсь. У вас это прямо на лице написано было. Я уж и сам прикидывать стал – куда сигануть да как у вас оружие выбить.

Никитин усмехается.

– Ладно, сейчас-то обошлось, но вот ежели вы всегда так – с маху и по лбу, тяжко вам жить будет. У кого-то нервы и не выдержат.

Мы оба, не сговариваясь, косимся на хозяина дома – тот до сих пор пребывает в некоей прострации.

С другой стороны – его понять можно.

Помню, случился у нас такой фокус на Памире…

В тот день мы поднялись рано. Идти было еще много, поэтому следовало не мешкать. Конечной целью траверса являлась крайняя вершина в горной цепи, отличавшаяся крутыми и опасными склонами. И только сбоку – с соседней горы, имелась возможность относительно легкого (всего-то тройка «Б») подъема туда. Вот и вышли мы с самого ранья. Перли нормально и к расчетной точке вышли даже раньше, чем предполагалось.

А вот тут пришлось попотеть…

Пресловутая «троечка» оказалась весьма даже неуживчивой и упрямой, местами приходилось искать обходные пути.

Но – нашли. И обошли.

Поднялись…

Народ попадал, где стоял – всем хотелось передохнуть.

И только неугомонный Серега, сбросив рюкзак, прошелся по площадке. Он-то и принес это известие.

– Львович! – подскочил Серега к Феликсу. – Там по стене кто-то рубится!

И точно – со стороны долины по отвесной стенке карабкалась группа альпинистов. Упорные парни – маршрут с той стороны существенно превосходил по сложности наш.

Пару минут мы их разглядывали.

– Так, мужики! В темпе вальса – примус! Снега набрать, растопить, чаю согреть! – Феликс согнал нас с места. – Мишка! Спальники долой из рюкзаков – разложить вон там! Прибраться! В темпе – марш-марш!

И когда первый из поднимающейся связки перевалился через край площадки, то от удивления чуть не сверзился назад.

Греясь под лучами яркого солнца на вершине горы, подстелив вниз спальные мешки, развалились несколько парней. В плавках (солнце же!) и триконях (снег под ногами). На примусе пофыркивал чайник, а в руках у лежащих исходили паром кружки с горячим чаем.

– Привет, мужики! – помахал кто-то из них рукой. – Присоединяйтесь – у нас как раз чаек подошел…

Представляю себе, что тогда творилось у ребят в головах! Они по этой стенке третьи сутки ползли…

Вот так вот – ломишься куда-то, силы тратишь. Думаешь, мол, вот доберусь до вершины, которую никто до меня не покорял, встану там во весь рост и окину окружающий простор гордым взглядом! Вот он я – смотрите!

А там – на вершине, которую ты полагал трудной и неприступной, – пикник, народ чаи гоняет. Да на солнышке загорает…

Облом – крушение всех жизненных идеалов! Так и хочется кому-то рыло начистить.

Вот и у олигарха сейчас состояние похожее…

Пока он переваривает произошедшее, я еще и еще раз прогоняю в памяти то, что видел совсем недавно.

Грязные, покрытые какими-то разводами железнодорожные вагоны. Непривычно большое количество колесных пар. Тепловоз с выбитыми стеклами. Вся эта картина навевала бы грусть и уныние, если бы не осознание того, что под ржавой обшивкой вагонов спят и ждут своего часа смертоносные цилиндры ракет.

– Он вообще-то работает? – спрашиваю я у Никитина.

Вместо ответа он проходит чуть в сторону и вперед. Призывно машет мне рукой. Присаживаюсь на корточки и вижу на бетоне круглые отпечатки от чего-то очень тяжелого.

– Здесь опирались пятки домкратов. Это когда ракета встает в боевое положение, вагон дополнительно стабилизируется. Мы проверяли это три месяца назад. Раньше у нас умели делать прочные вещи…

От мрачных вагонов веет какой-то жутью. Наверное, весь поезд, в течение столь долго времени хранивший в своем нутре смертоносную начинку, понемногу пропитался ее эманациями. Так, что даже находиться рядом с ним – уже не по себе. А когда он стоит в окружении таких же ржавых, фонящих вагонов – эти ощущения только усиливаются. Несмотря на то, что мы сейчас находимся в костюмах радиационной защиты, мне почему-то кажется, что излучение от соседних поездов понемногу пробирается сквозь них.

– А то, что он стоит по соседству с этими поездами? Это никак не повредит технике?

– Мы консультировались со специалистами. Здесь у нас присутствует целый штат – кто-то же должен обслуживать поезд, следить за состоянием вооружения и всего прочего… Они сказали, что большой опасности для систем управления нет. В конце концов, БЖРК проектировали с учетом того, что он будет проходить и по зараженной местности. Спецы говорят, он простоит тут спокойно еще лет пять. А за это время… – разводит руками комбат, – либо шах подохнет, либо ишак.

Мы уходим. Идем к выходу из железнодорожного могильника. Уже отойдя метров двести, оборачиваюсь.

БЖРК, внешне не выделяющийся из ряда своих собратьев – таких же поездов, тем не менее, смотрится на их фоне какой-то мрачной черной глыбой. Понимаю, что это субъективное ощущение, и на самом деле все поезда похожи друг на друга, но какое-то чувство в душе все равно остается.

Мне кажется, что он смотрит на меня.

Смотрит выбитыми стеклами тепловоза и закрашенными окошками вагонов.

И этот взгляд я чувствую на себе до сих пор…

– А не выпить ли нам чего-нибудь? – нарушает тишину олигарх.

Мы с комбатом переглядываемся.

– Вообще-то повод есть, – осторожно отвечает Никитин.

– Ну, а раз есть повод, – разводит руками Гальшин, – то чего ж мы ждем? Сейчас Марью Степановну попрошу, она нам закуску какую-нибудь сообразит.

– Вообще-то кто-то баню обещал… – задумчиво смотрю я в потолок. – На мой взгляд, это сейчас очень было бы кстати.

– Совместим, всего-то и делов, – пожимает плечами хозяин дома. – Так даже лучше будет.

Все, олигарх оклемался. Компьютер у него в голове произвел все нужные вычисления, сложил два и два и выдал результат, которым Гальшин остался удовлетворен. Он снова в строю, готов работать, и плохое настроение его покинуло.

– Каким образом, Михаил Петрович, я мог бы переговорить с вашим руководством? Я имею в виду личную беседу, а не общение по интернету.

Беру со стола салфетку и записываю на ней номер телефона.

– Вы с ним сегодня уже разговаривали, так что голос узнаете. Вот и договаривайтесь о личной встрече. Думаю, вам будет что друг другу рассказать.

Сидящий сбоку от меня комбат только хмыкает. Ему самому хватило трех минут разговора, чтобы убедиться в том, что его собеседник и он сам – одного поля ягоды. С этой минуты он безоговорочно меня поддерживает. Но ему – легче. Не лежит на нем столь тяжелый груз ответственности за все. В какой-то мере армейские порядки все-таки упрощают жизнь. Вот сидишь ты, чешешь репу, пытаясь решить задачи, резко выходящие за границу того, что ты делал всю жизнь. Решать их трудно, не хватает опыта, знаний, наконец. Но делать нечего – никто другой за тебя эту работу не выполнит. И вдруг приходит кто-то. Он может быть младше тебя по возрасту, но существенно превосходит в опыте и старше по званию. И все – кирпич падает с твоих плеч. Есть тот, кто уже в силу своего старшинства обязан тащить эту ношу вместо тебя. Его желание или нежелание в данном случае вторичны. Ибо есть долг, и он обязан его выполнять. Да и помимо этого легче становится, ибо ты уже не один, за спиной и рядом стоят твои боевые товарищи, которые поддержат в любом случае.

Вот так и Никитин. Выслушал своего собеседника, убедился в его компетентности и со спокойной совестью уступил ему главнокомандование. На мой удивленный вопрос он ответил коротко:

– Я всего-навсего майор. Ничем более крупным, нежели отдельным батальоном, никогда в жизни не командовал. И прыгать через несколько ступеней сразу вверх – эдак все прыгалки порвать себе можно. Лучше своим непосредственным делом займусь, куда как больше пользы принесу.

А вот олигарху – ему многое предстоит переосмыслить. Он уже несколько лет воюет в одиночку. Постоянно вынужден оглядываться назад и по сторонам, ибо рядом нет никого, кто мог бы прийти на помощь в нужную минуту, подставить плечо, да и просто советом помочь. Все время держит в голове все подробности своих операций, ежесекундно корректируя самые разнообразные действия своих людей в разных концах страны и за рубежом. Не знаю, сумел бы я сделать хоть что-то подобное: практически с нуля выстроить громадную структуру и рулить ею почти в одиночку. Не каждому подобная вещь по плечу. Вот мне уж точно такое не потянуть.

Уже после бани, когда мы распаренные и малость хмельные возвращались в дом, Гальшин спросил меня:

– А вы-то сами как ухитряетесь жить подобным образом?

– Не понял? – искренне удивляюсь вопросу.

– За вами стоит такая сила, столько людей. Отчего же вы всегда проводите все свои операции практически в одиночку?

– Но отчего же в одиночку? Мне помогают. Выводят на цель, обеспечивают отход…

– Это как в последний раз? Даже я, планируя свои действия, работаю с большей подстраховкой.

– Вся беда в том, Олег Иванович, что до тех пор, пока отчаянную битву с негодяями ведет один человек, работа остальных участников операции остается незаметной. Задействовать против одного человека громадную мощь государственной машины – это значит расписаться в собственном бессилии. В бессилии всех карательных органов противостоять одиночке. Когда работает много людей – государству гораздо проще оправдывать свои промахи и неудачи. Мол, смотрите, против нас столько народу собралось, такие силы! И денег куча! А когда всей стране противостоит один человек, это выглядит смешно. Я не Дон Кихот и прекрасно понимаю, что в одну харю я не переиграю весь карательный аппарат государства. В этом-то и состоит моя задача – показать, что всей мощи спецслужб недостаточно для того, чтобы сломить одного смелого человека. Как это говорится – гуртом проще и батька лупить? Но ведь кто-то должен первым взять в руки палку? И пока мы все будем оглядываться друг на друга, ожидая этого самого первого, время и пройдет.

– Но вы слишком сильно рискуете, – задумчиво говорит олигарх. – В том случае, если вас сумеют поймать или, не дай Бог, убить…

– Когда я начал заниматься альпинизмом, попала мне в руки любопытная книжка. Называлась она «Приключения в горах». Так вот, там в доступной форме объяснялись азы альпинизма. Когда верхний альпинист в связке поднимается, нижний обязан закрепиться и его страховать, обеспечивая тем самым его успешное продвижение.

– А если срывается нижний?

– Нижний не должен срываться.

Спустя пару дней

За нашей спиной медленно опускается тяжелый шлагбаум. Бронированный спецфургон, неторопливо переваливаясь на ухабах, движется по дороге. Спереди и сзади, поблескивая разноцветными маячками, идут машины сопровождения. Вот и скрылось за поворотом еще одно интересное место. Еще одна жизненная страничка перевернулась. За этим забором остались новые друзья. А у нас всех теперь появились новые возможности.

Результатом моего последнего разговора явилась необходимость моей скорейшей связи с Огневым. Материалы, которые мы хотели обнародовать, были получены нами в полном объеме: китайцы сдержали свое слово. И сейчас несколько бригад, составленных из ветеранов «семерки», активно пашут в самых разных уголках нашей страны, добывая недостающие сведения. Не то чтобы чего-то капитально не хватало, но очень хотелось дополнить материалы самыми свежими данными: фотографиями, сделанными в течение последних дней, видеосъемкой и записями телефонных переговоров. К этому делу активно подключились и все ресурсы олигарха, что существенно облегчило нашу задачу. Там, где нам приходилось раньше действовать хитростью или идти окольными путями, он решал все лобовым методом, с помощью денег. Нередко это было гораздо эффективнее. Ибо никто из «десантников» чрезмерным патриотизмом не страдал, любовь к деньгам перевешивала абсолютно все. За ту неделю, которую я здесь сидел, ребята продвинулись вперед весьма и весьма ощутимо. Теперь очередь была за мной.

Телефонный звонок

– Жан?

– У аппарата.

– Тебе старый знакомый звонит.

В трубке было слышно, как Огнев быстро-быстро что-то дожевывает.

– Я… Я слушаю!

– Как жизнь, журналист?

– В порядке все. А слух прошел, будто вас того… убили.

– Марка Твена читал?

– Кого?

– Был такой американский писатель, советую прочесть. Так вот, он в свое время написал: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены». Не всему верь, чего сам не видел. Да и глазам своим тоже верь не всегда, особенно когда это со мной связано.

– Понял!

– Значит так, журналист. Готовь свою шарманку, я тебе вскорости перекину кое-что интересное. Материал будет – вообще бомба, обещаю! Как там у вас премия зовется, которую журналистам дают?

– Э… Да черт его знает. Я как-то и не задумывался даже.

– Короче, ты ее получишь.

– А когда будет материал?

– Когда ты сможешь большую передачу сделать? Так, чтобы на всю страну!

– Ну, дня три-четыре мне надо. Это если вы хотите, чтоб еще и Запад увидел.

– Ну, это просто всенепременно. Даю тебе пять, хватит?

– Да по самые уши!

– Договорились. Анонсируешь передачу, обеспечиваешь интернет-канал с высокоскоростным доступом. Материалы придут прямо в студию. Для верности продублирую. Если, не дай Бог, что-то случится – к тебе прямо в студию доставят пакет. Там будет копия. Она в любом случае к тебе придет, просто по интернету это эффектнее. Глядишь, я и сам перед камерой появлюсь. Только, разумеется, не у тебя. Но заслуга в этом один хрен – за тобой. Усек?

– Да-да, я все понял.

Некоторое время спустя.

Москва, Главное управление уголовного

розыска МВД РФ.

Кабинет генерал-майора Городнянского

– Это все? – положил наушник генерал.

– Так точно. Здесь вся запись, – ответил ему начальник технического отдела.

– И на какую же тему будет выступление «Имперского рупора» на этот раз? У вас хоть какие-нибудь прикидки есть? – обвел Городнянский взглядом своих сотрудников. – Кому на этот раз придется запасаться памперсами?

В кабинете наступило непродолжительное молчание.

– По некоторым данным, Олег Петрович, активность подполья…

– Подполья?!

– Да, господин генерал-майор. Давайте уж будем называть вещи своими именами. Против нас работает не один человек.

– Вы отдаете себе отчет в своих словах, господин полковник?

– Да, господин генерал-майор, в полной мере и с полной ответственностью, – полковник Филин нервно сглотнул. – Я понимаю, что подобные сведения будут встречены руководством весьма негативно, но надо смотреть правде в глаза. Имперец – это острие копья. А всего прочего мы даже и не видели пока.

– Кто еще думает аналогичным образом? Прошу встать.

Загрохотали отодвигаемые стулья.

– Садитесь… – генералу было немного не по себе: поднялась большая часть его сотрудников. – Продолжайте, полковник.

– Хочу заметить, господин генерал-майор, к аналогичному выводу пришли не только мы. Соответствующие указания были переданы вчера во все подразделения миротворческого корпуса. Они тоже больше не верят в одиночку.

– Иными словами, мы все дружно вешали лапшу на уши руководству МВД и Президенту? Молчите? – генерал обвел присутствующих тяжелым взглядом. – Отвечать-то придется мне!

Его сотрудники ничего не ответили.

– Ладно, хрен с вами. Давайте работать с учетом новых реальностей. Что там в подполье? Чего они там роют?

– По нашим данным, господин генерал-майор, они заняты сбором сведений о «десантниках». Фотографируют их, собирают данные о перемещении. Словом, документируют всю их деятельность.

– Зачем это им нужно?

– Этого установить не удалось, – Филин виновато развел руками.

– А зачем он запросил высокоскоростной интернет?

– Вероятнее всего, хочет выложить в сеть какой-то компромат.

– Господин генерал-майор, – поднял руку один из сотрудников.

– Слушаю вас, подполковник. Вы не согласны?

– У нас есть агентурное сообщение…

– На тему?

– По нашим данным, подполье готовит следующую акцию. Как нам всем хорошо известно, около месяца назад был распространен слух о том, что Имперец погиб в перестрелке с полицейскими. Тело его обнаружено не было, зато нашлись свидетели, которые своими глазами видели сам факт ранения, на основании чего и были сделаны выводы о его смерти. Поэтому у руководства подполья родилась мысль организовать прямое выступление Имперца по общероссийским телеканалам и интернету. Дабы опровергнуть факт его гибели и очередной раз напакостить властям. Не стану скрывать, на слухах о смерти столь опасного противника успели заработать нехилый политический капитал некоторые общественные и политические деятели. И опровержение этого факта может ударить по ним очень серьезно.

– Иными словами, – подытожил Городнянский, – Имперец убивает двух зайцев: сливает компромат на «десантников» и подкладывает хорошую свинью некоторым политикам. Так, что ли?

– Так, господин генерал-майор.

– Ну, что ж, вполне рабочая версия. Начальника технического отдела попрошу остаться. Все прочие могут быть свободны. Свои варианты проведения операций, исходя из вновь открывшихся обстоятельств, предоставить мне завтра к четырнадцати ноль-ноль.

Проводя глазами уходящих, Городнянский повернулся к начальнику техотдела.

– У вас имеются какие-то соображения по данному вопросу?

– Так точно, господин генерал-майор.

– Докладывайте.

– Мы можем попытаться перехватить передачу Имперца. Не исключена вероятность того, что мы засечем его местоположение. Если он будет передавать в студию видеосигнал, то для этого потребуется высокоскоростная связь хорошего качества.

– Конкретнее.

– Он выйдет на связь из Москвы.

– Что вам требуется?

– Доступ в аппаратную телецентра. Я не могу исключить того, что в какой-то момент передачи агенты Имперца постараются ее обесточить, чтобы лишить нас возможности его отследить. Не могу не учитывать и того, что аналогичные действия может предпринять и само руководство телецентра.

– Почему?

– Кто-то из них может счесть, что передаваемый материал будет воспринят негативно кем-либо из вышестоящего руководства. Они сами могут отдать приказ прервать связь. Для этого можно просто обесточить аппаратную, а впоследствии списать все на банальную аварию на подстанции.

Генерал задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– Эти могут… Вот что, подполковник. Вы получите передвижную энергостанцию, а пропуск на территорию телецентра я вам обеспечу. С начальником охраны мы вопрос утрясем. Как вы будете объяснять все техникам – это уже ваша забота. Но если они вырубят интернет, спрошу уже с вас. Меня крайне мало беспокоит личная жизнь нескольких десятков импортных чинуш. В конечном итоге, с нас за это никто не спрашивает. Хотят защищать свое прайвеси – добро пожаловать в суд. Уголовный розыск такими вещами не занимается. А вот не пойманный в очередной раз Имперец может стоить всем нам занимаемых должностей. Так что – действуйте. Письменный приказ получите перед началом операции.

Выйдя в коридор, подполковник дошел до лифта и спустился вниз. Благодаря очередной антитабачной кампании, курить в здании ГУУР теперь было нельзя. Все желающие выходили для этой цели во двор, где была установлена специальная урна. Место это было несколько на отшибе, и от окон управления его закрывали густые кусты. Вышел туда и начальник технического отдела. Присел на скамейку, щелкнул зажигалкой и задумчиво зажал в руке сигарету. Дождавшись, пока прочие любители покурить вернутся в здание и на площадке никого не останется, он вытащил из кармана мобильный телефон. Не свой навороченный смартфон, а обычную дешевую модель. Нажал кнопку и подождал, пока телефон включится. Набрал номер.

– Валя? Это я… Он согласился…

Нажав кнопку отбоя, он вытащил из телефона сим-карту, сломал ее сильными пальцами и выбросил в урну. Положил аппарат на асфальт и растоптал его каблуком. Сгреб в кучку обломки и, проходя ко входу в здание, выбросил их в решетку водостока. Подойдя к входу, оглянулся, поправил фуражку и толкнул тяжелую дверь…

Москва.

Старая площадь.

Кабинет Каменского

– Прошу всех садиться! – хозяин кабинета сегодня выглядел неважно, но со своего места встал и рукою указал вошедшим на кресла. – Повестку дня вы знаете, поэтому перейдем сразу к делу.

Народ зашелестел бумагами.

– Итак, Имперец вернулся… Не успели мы и дух перевести.

– Ошибка или подделка исключены? – подал голос один из гостей.

– Проведенная фоноскопическая экспертиза подтвердила подлинность его голоса, – откликнулся на эту реплику представитель вспомогательного корпуса. Сегодня это был пожилой полковник, неплохо говорящий по-русски.

– Хм… кто-то говорил нам, что он умер, – вставил свое слово один из гостей. – Жаль, что это оказалось дезинформацией…

– Всем жаль, не только вам! – откликнулся хозяин кабинета. – Прошу высказывать свои соображения! По предстоящему делу!

– Ммм… а болезнь этого… Ну, журналиста, может чем-то помешать?

– На следующий день все материалы будут лежать в интернете, – пожал плечами Каменский. – Пробовали уже…

– Тематику передачи так и не удалось выяснить?

– Увы… Волин больше ему не звонил. Да он всегда делает это только один раз…

– В данном случае есть одна особенность, – подал голос молодой человек в углу кабинета – представитель технической службы одного из федеральных каналов. – Имперец запросил широкополосный доступ в интернет – раньше такого не было!

– Он пояснил – будет передача данных в студию.

– Или последующая передача их уже в сеть.

– А что это меняет? Ну, отрежем мы Огневу интернет… пойдет передача только по телевидению. И знаете, что скажут уже вечером?

– Что же?

– Что мы все – ВСЕ! – поднял голову хозяин кабинета, – испугались аргументов одного-единственного человека!

– Можно попробовать установить место передачи данных, – поднял палец полковник «помогальников».

– Да, Городнянский тоже отдал такой приказ.

– А мы попробуем сделать это с в о и м и возможностями.

– Буду только рад. Только попробуйте в этот раз обойтись без стрельбы и использования авиации, хорошо? Пресс-служба президента уже из кожи вон лезет, пытаясь хоть как-то обосновать такие вот акции…

– Мы можем устроить так, что ни один самолет или вертолет корпуса вообще не взлетит в этот день. В смысле – в Москве. У вас это называется регламентные работы…

– Уж сделайте одолжение, господин полковник! Нам только в Москве ракетного удара не хватало!

– Хорошо. Это мы можем вам обещать.

Вот и вышла операция на финишную прямую. Два дня осталось – а полгорода уже на ушах стоит. Огнев, чертяка, обещание сдержал. Так анонсировал будущую передачу, что в назначенный день даже слепоглухонемые до телевизоров доползут. И где он, собака, такие словесные обороты раскапывает? Ведь чушь какая-то – а за душу берет! Не хватало только плаката на верхушке Останкинской телебашни – все прочее он уже испробовал. Небось денег срубит… А читая список аккредитованных на передачу журналистов, я только в затылке чесал. Они там что, на плечах друг у друга сидеть станут?

Ну и наши парни постарались, не без того. Каких только слухов они не вывалили в интернет за последние два дня!

Все ждут, напряглись и гадают – что скажет Имперец на этот раз? Марк Твен был прав – «слухи о моей смерти» оказались очень даже сильно преувеличены! Ибо в чудесное воскресение народ поверил мгновенно! Даже без подсказок и пояснений как-то обошлось.

Напряглись и силовики, зачем-то выставившие пару дополнительных нарядов у телецентра. Отменили выходные у всех спецподразделений. Да и вообще – у всей городской полиции. Правда, на улицу никого выводить не стали – все мирно сидели по казармам и отделам.

Притихли и «помогальники». По имевшимся данным, они демонстративно устроили трехсуточные регламентные работы на своей технике. Мол, свои проблемы решайте сами.

Что ж, будем ждать.

У нас, в принципе, все готово, роли, что называется, расписаны. Компьютерщики третий день не вылезают из своей берлоги – им даже жрать туда таскают. Дым у них там стоит коромыслом.

А вот я валяюсь на диване и отсыпаюсь. Набегался за последние-то деньки, вот и пробило на сон.

Странное дело, мы все так долго шли к этому рубежу, готовились, выкладывались из последних сил. Но вот он – рубеж. С этого места – только вперед. Поздно уже тормозить, все силы напряжены для решающего действия – для последнего рывка.

А не выйдет ли так, что рывок этот станет действительно последним?

Кое для кого – очень возможно, что и станет.

Я не фаталист, но отчего-то уверен в том, что первую свою «дистанцию» пробегу.

А вот дальше…

Балашиха.

Штаб отдельной полицейской дивизии (бывшая дивизия им. Дзержинского)

– Вот такой нам дан приказ… – начальник штаба дивизии подполковник Демидов бросил на стол бумагу.

«…поддерживать постоянную боевую готовность, чтобы в кратчайший срок выдвинуться для пресечения возможных массовых беспорядков…»

– Ну и что? – пожал плечами командир первого батальона майор Карпин. – Всегда так пишут…

– Да? Ну, на, полюбуйся – это те самые места, где беспорядки ожидаются… – и еще одна бумага спланировала на стол. – Совсем не то, что обычно – мы в такие места еще не захаживали.

– Ну-ка, ну-ка! Что это там такого понаписали? – протянули руки к бумаге уже несколько человек. Такое, на самом деле, было редкостью – обычно солдаты дивизии прикрывали все важные объекты в конкретной зоне. Иногда – в нескольких. А вот неожиданная смена дислокации – это было что-то новое!

– Так, поселок Грин-уотер… это где? Ага, нашел… Поселок Вотерхауз – и такой есть? И где ж такой? Ага, спасибо, и сам уже вижу… Мужики! Я чего-то не врубаюсь – мы кого и от кого прикрываем?

– А че тут неясного? «Десантников» – это их поселки…

– Да? И от кого же? У них там своя охрана есть!

– Есть. Точно такая же – импортная. Даже с автоматами, местную полицию на порог не пускают.

– А они тогда что делать собираются? Семечки лузгать? И кто, кстати говоря, на них вдруг нападать собрался?

– Послезавтра Имперец хочет задвинуть по телевизору какую-то компру на этих деятелей.

– Точно? – автоматически все офицеры повернулись к телевизору.

– Блин! Послезавтра!

– И они что, опасаются мордобития, что ли? Мол, посмотрит народ на экран – и к ним с ломом в руках?

– А не худо бы…

– Хорош! – стукнул по столу кулаком начштаба. – Мы на службе – или как? Приказ получен, надо исполнять!

– Да выйдем мы… никуда не денемся…

– Только вот пояснил бы кто – за каким хреном нас именно туда отправляют? В поселках этих, насколько мне известно, своих сил – чуток побольше чем до фига, – подал реплику один из старейших офицеров дивизии майор Симченко. – Да и почти все «десантники» имеют на руках пистолеты или револьверы. Нам, боевым офицерам, – низзя, а этим «особо ценным кадрам» – пожалуйста! Им эти пукалки для стрельбы по бутылкам, что ли, выдают? Там под несколько тысяч вооруженного народа присутствует – никакие гопники или шпана туда и носа не сунут! А вот что-то действительно важное – это пусть районные полицейские караулят, так что ли? Своей работы у них нет?

– Такой приказ, – пожал плечами начальник штаба. – Надо думать, им там, наверху, виднее…

– Это с какого же перепоя-то? – не унимался майор. – Кто из них последний раз по асфальту хотя бы ногами ходил? Да я за последние два года вообще ни одного министерского гаврика «на земле» не видел! Только и вспоминаем о них, когда очередной разнос сверху приходит!

– Петрович… да я и сам, честно говоря, ничего в этом приказе не понимаю… ОМОН (несмотря на переименование, эту часть в разговорах все называли по-старому) так вообще в казармах заперли. Мне оттуда ребята звонили – у них все телевизоры поотключали. Антенный ввод отрезали, сказали – авария, мол…

Симченко фыркнул.

– Проволоку у них тоже всю отобрали? И интернет отключили?

– Нет, конечно! Народ самодельные антенны сконстролил – так и смотрят. Нам такого приказа пока никто не отдавал… И интернет пока работает.

– Ну – мы-то на выезде все будем… Хотя я с собою портативный телик в машину прихвачу.

– Да не ты один…

* * *

Двое рабочих в темно-синих спецовках неторопливо шагали вдоль здания телецентра. Один из них изредка сверялся с план-схемой.

– Семеныч, погоди… где-то здесь эта штука… ага! Вот она!

Серо-стальной шкаф кроссовой коробки почти совсем спрятался за густыми кустами, росшими почти вплотную к стене.

Лязгнул ключ, и тяжелая дверца, скрипнув, отошла в сторону.

– Так-так-так… сверим-ка номера… Порядок! Есть такое дело! – свернул схему ее обладатель. – Сейчас послушаем…

В его руках появилась коробка тестера.

– Напруга – в норме, есть сигнал! Давай, Семеныч, – теперь твои пляски начинаются!

В руках у второго телефониста вместо привычных инструментов появился… брусок тротила, снабженный коробочкой радиодетонатора. Мнимый монтер ловко засунул его за распределительные колодки. Добавил еще один. Отступил на шаг и полюбовался делом рук своих. Внешне все выглядело как обычно.

– Закрывай этот ящик – нам еще колодцы проверить надо…

Щелкнул замок, и оба человека двинулись дальше.

– Эй, мужики!

Они обернулись.

Ступая по краю отмостки, к ним подходил патрульный полицейский.

– Ты, что ли, Палыч? – узнав штатного телефонного мастера, спросил полицейский. – А это кто с тобой?

– Из МГТС. Комиссионный обход делаем… Удостоверение показать?

– Да ладно… С ума все посходили с этой передачей…

– И не говори! Сам-то смотреть будешь?

– Спрашиваешь! Наш-то штатный болтун аккурат на это время назначил какую-то лекцию.

– И как же?

– Да опоздает он… а телевизор-то – в той самой комнате и стоит.

– А ну как вовремя приедет?

– Не приедет. Авось не все у нас безрукие… в машинах понимаем кой-чего. Он у нас барин, с утра на службу не приходит – не к лицу! Пожалует прямо к началу выступления. Если успеет…

Несколькими часами позже

Трое мужчин в неприметных серых костюмах появились в помещении начальника службы мониторинга одного из крупнейших операторов связи незадолго до окончания рабочего дня. Сопровождавший их начальник СБ был явно раздосадован визитом неожиданных гостей. Но, по крайней мере – внешне, старался этого не показывать.

– Витя, вечер тебе добрый! Вот, господа, рекомендую – наш главный специалист! Маг и волшебник интернета господин Ломов!

Сидевший у монитора человек нехотя оторвался от своего занятия и обернулся.

– Петр Степанович? Наше вам… а это что за ликторы вас сопровождают?

– Эти господа – из управления «Р».

– Пришли меня задержать за невосторженный образ мыслей?

– Виктор Иванович, зачем же вы так? – покачал головою старший из гостей. – Мы даже вопросов никаких к вам не имеем…

– Ага, значит – сразу к стенке?

Начальник СБ виновато развел руками, извиняясь за подобное поведение специалиста.

– К какой именно? – деловито осведомился старший визитер. – К той? Нельзя, там за стеной серверная – стойки с аппаратурой стоят… К этой? Стенка тонкая, внутрикоридорная… пуля куда-нибудь еще улетит. К окну – сами понимаете… А к этой – и вовсе подойти невозможно, шкафы и столы не дают.

Специалист с интересом воззрился на гостей.

– Ладно… Чего надо-то? – после некоторого молчания спросил он у начальника СБ.

– Господа побудут у тебя здесь… пару дней.

– Зачем?!

– У нас есть сведения о том, что некие… хакеры, скажем так, замыслили определенные мероприятия… в связи с чем возникают опасения в том, что эти злоумышленники могут попытаться нарушить стабильную работу вашей компании.

– Ага, так вы им здесь засаду устраивать станете? Окопы рыть…

– Все проще. Наша задача состоит в том, чтобы оказать вам помощь в подобном случае. Сеть должна функционировать нормально.

– Понятно… Ремонтники, стало быть? Угу… А разводные ключи и иголки с нитками захватили?

– Зачем?

– Как же! Шлюзы чинить и сеть ремонтировать…

– Обижаете… и даже бутылку конфет дома не оставили! А бубен, по слухам, у вас свой имеется… говорят, даже настоящий – из Якутии! Спасибо вам, Петр Степанович, за помощь! Вижу, что мы с Виктором Ивановичем поладим.

Негромко замурлыкал телефон, и известный шоумен лениво поднял трубку.

– Да?

– Господин Пелитье?

– Ну…

– Вас беспокоит советник мэра города по культуре Невзоров Павел Иванович.

– И что таки хочет из-под меня наш уважаемый мэр?

– Эдвард Николаевич, когда у вас намечается очередная передача?

– Эээ… надо спросить моего продюсера…

– Уже спросили – через неделю.

– Ну вот – тогда и приходите, билет для вас будет.

– Премного благодарен, но я звоню по другому вопросу.

– А именно? – знаменитость прикрыла ладонью зевок.

– Не могли бы вы ускорить выход передачи?

– Это еще зачем? Я завтра вылетаю в Берлин, у меня там деловая встреча… с зарубежными контрагентами (любовница у меня там, но тебе об этом знать не обязательно).

– Мы могли бы профинансировать визит госпожи Альбах в Москву. И ее проживание. В лучшем отеле города.

– Кхе! – шоумен поперхнулся. – Эээ… не надо – в лучшем. Она предпочитает…

– …уединение, понимаю вас… Творческий процесс – вещь, требующая тишины. Можно устроить. Недели, я полагаю, будет достаточно?

– Ну-у… вполне.

– Не проблема – завтра же все и решим.

– А что вам надо от меня?

– Послезавтра – в двенадцать часов. Именно в это время! Мы ждем от вас выхода вашего блистательного шоу! Эфир и все положенное будут вам обеспечены. На нескольких каналах сразу! Насколько я в курсе, ваше шоу обычно идет не менее трех часов?

– Да.

– Очень хорошо. Нас это устраивает. И, разумеется, мы номинируем эту передачу на ежегодную премию мэра.

– Но… мой продюсер!

– Он уже в курсе дела. И дал свое согласие.

В это же время.

Место значения не имеет

– Все собрались? – пожилой господин в темном костюме повернулся к своему соседу.

– Ммм… пары человек не хватает. Возможно, они подойдут позже.

– Неважно. Семеро одного не ждут. Проинструктируете их отдельно.

Окажись сейчас в помещении хоть какой-нибудь журналист, он бы душу отдал за возможность сделать один-единственный снимок. И этот снимок одномоментно выдвинул бы его на первые полосы всех газет и экраны телевизоров.

Ибо в зале собралась весьма странная компания. Странная тем, что представить одновременный сбор столь разных людей в одном помещении можно было только с очень большого бодуна.

В одном ряду (и даже на соседних сиденьях!) спокойно разместились лидеры разнообразнейших националистических и этнических группировок. На словах требовавшие крови своих соперников и инородцев, сейчас они мирно соседствовали, внимательно прислушиваясь к словам оратора. Тот не отличался командирским голосом, да и какая-либо звукоусилительная аппаратура в помещении отсутствовала, поэтому всем находящимся здесь приходилось напрягать свой слух, чтобы разобрать негромкие слова. А говорил он весьма серьезные вещи…

– Послезавтра, не позднее тринадцати ноль-ноль, ваши люди должны занять указанные позиции. Сбор личного состава – по максимуму. Сразу же по получении сигнала вы должны организовать массовые беспорядки. В средствах и методах вас не ограничиваю. Особое внимание – корреспондентам! Не трогать их и не мешать вести съемку – за это отвечаете лично! Проработайте варианты постановочных сцен. Операция продолжается до получения сигнала «Отбой». Он будет передан вам посредством мобильной связи. Вопросы есть?

– Есть, – поднялся с места вожак анархистов. – Что делать с ОДОНом?

– Их не будет в городе. Совсем. Наряды полиции будут оттянуты к полицейским участкам – вам никто не станет мешать.

– А охрана магазинов и им подобные формирования?

Оратор пожал плечами, давая понять, что такие мелочи ему неинтересны.

– До каких пределов я могу отпустить своих людей? – лидер ультранационалистов прикусил губу, ожидая ответа.

– До любых. Картинка с улиц должна быть впечатляющей.

Главари группировок переглянулись.

– А если, – приподнялся лидер «дагестанской» группировки, – между нами произойдут столкновения? В такой неразберихе мне трудно будет управлять своими бойцами. Они могут попросту не успеть выполнить мое приказание!

– Не страшно. Некоторое количество крови и жертв только усилит общее впечатление. Мы закроем глаза на случайные жертвы – в этом отношении я вас не ограничиваю. Еще вопросы? Нет? Тогда хорошенько усвойте еще одну вещь!

Говоривший сделал паузу и оглядел собравшихся.

– Когда корреспонденты будут брать у вас интервью…

– У нас?

– У вас или у ваших бойцов – все равно. Так вот – ответ должен быть следующим!

Он сделал паузу и поднял палец, требуя предельного внимания.

– Полиция ушла из города – охранять иностранцев. Спасибо Имперцу – без него у нас не было бы такой возможности. Пусть и дальше продолжает в том же духе. Всем все ясно? Варианты ответа могут быть любыми, главное – смысл сказанного!

Ярославское шоссе.

Стоянка дальнобойщиков

– Полторы тыщи в день – и живи, как падишах! – толстый дежурный «менеджер» пересчитал поданные ему купюры. – Три машины, э? Сколько стоять будешь?

– Дня два… может, больше. Как получатели груза скажут.

– А что за груз?

– Цемент…

– Ааа… – кивнул «менеджер». – Тогда вон туда подъезжай, в угол становись. Там все машины, что со стройматериалами, стоят.

– А поесть-попить у вас тут где можно? – просунулся в окошко второй водитель.

– Вывеску видишь? «Обеды – как дома!» – туда и ходи. Денег дашь – к тебе в машину принесут. Так многие делают, кому груз бросать неохота. Зря опасаются – у нас тут тихо! И порядок есть!

– А в машину только еду принести могут?

– Хм! – «менеджер» оценивающе поглядел на обоих водителей. – А что надо? Водка и у меня есть!

– Не, с этим стремно – еще полиция нагрянет… Доказывай потом, что не собирался ехать. Они, кстати, часто это здесь делают?

– А как смену сдавать, за час до сдачи заглядывают. Но беспредела не творят, им хозяин платит, так что здесь нормально все. Конечно, если ты из двери пьяный выпадешь… тут песня другая пойдет.

– Не, лучше как-нибудь без выпивки проживем… А вот с э т и м делом… как тут у вас?

– С каким?

– Ну-у… зябко по ночам-то… одному.

– Ааа! С этим – ажур! Вечером подойдешь сюда, скажешь – через полчаса привезут на выбор!

– Вот это – другой коленкор! Лады, держи пять! Поехали, мужики!

«Менеджер» проводил глазами отъезжающие контейнеровозы и переключился на нового клиента – в ворота стоянки вползал ярко раскрашенный грузовик.

«Литовцы прикатили, – безошибочно определил принадлежность машины «менеджер». – Этих на отшиб – как нажрутся, опять куролесить станут…»

Два дня спустя…

Телестудия Останкино

– Уважаемые дамы и господа! Наш микрофон установлен в центральной студии Останкино. Информационная программа «Увеличительное стекло» и ее бессменный ведущий и создатель – Жан Огнев – приветствуют вас! – вскинул вверх руки с микрофоном оратор.

Шквал аплодисментов был ему ответом. Большой зал телестудии заполнился до отказа – люди даже сидели на добавочных стульях, которые притащили откуда-то расторопные помощники телеведущего. И сейчас все собравшиеся дружно аплодировали ему, ожидая чего-то сенсационного.

И надо сказать, до сей поры все эти ожидания оправдывались – Огнев неизменно преподносил журналистской братии что-то сенсационное. Эти сведения с удовольствием публиковались во многих изданиях – как в газетах и журналах, так и на телевидении. Очень многих интересовало – каков же будет итог столь занимательного противостояния одиночки и целого государства? Понятное дело – он свернет себе шею. Но как и когда? На это уже делали ставки, и пока что в выигрыше оставались сторонники Волина. Не то чтобы они его любили – скорее, напротив – он играл против системы, в которой все они жили и от которой зависели. Мало кто искренне любит лошадь на ипподроме, пусть она и приносит деньги удачливому игроку. Ею могут гордиться, ставить на нее целые состояния, даже превозносить перед прочими – но настоящей любовью это назвать нельзя.

Вызывал удивление необычный формат передачи – это интриговало и попахивало чем-то сенсационным. Не совсем ясна была и роль ведущего – ведь, по слухам, Имперец собирался прислать свое видеообращение, что же в этом случае будет делать Огнев? Какова его роль?

Загадки… кругом загадки!

Жан чуть наклонил голову к плечу, прислушиваясь к сообщению, прозвучавшему только что в наушнике.

– Итак, дамы и господа, – поднес ко рту микрофон ведущий. – Внимание – на экран! Позвольте вам представить – Имперец!

Вспыхнул здоровенный экран за спиною Огнева…

То же время.

Служба мониторинга сети передачи данных

– Виктор Иванович! – опустил мобильник старший из троицы сотрудников группы «Р». – У вас с сетью все в порядке?

Тот поставил на стол недопитую чашку кофе и бросил взгляд на монитор.

– Норма. А что?

– Передачу из Останкино принимаете?

– Какую именно? Там сейчас Огнев вещает и трындит этот… Пелитье.

– За что ж вы его так не любите?

– Огнева-то?

– Нет, Пелитье.

– Да он такой же Пелитье, как я Синебрюхов! Плеткин он, я его уже лет пять как помню… трепло!

– Ага! Ну, значит, совесть вас мучить не станет… Отрубайте его!

– В смысле?

– Чтобы в эфир не шел! Совсем! И по всем каналам запускайте Огнева! Новостные отключайте, развлекательные – вообще все подряд! Можно же сделать так, чтобы кто куда ни сунулся – а везде эта передача?

– Ну… можно. А зачем?

– Посмотрите – поймете! Ну что?!

– Хм… а по заднице? Вместе огребем? Или вы бесследно рассосетесь в портале проходной, а стая бешеных огурцов прилетит уже к нам со Степанычем?

– Мы – первыми станем. А там… глядишь, погода хреновая для огурцов настанет. Тяжко им летать будет. Олежка! Обеспечь!

Второй специалист, бросив несколько слов в телефон, вытащил из своего портфеля два автомата. Бросил второй своему товарищу, который стоял у двери. Тот выскользнул в коридор и присел около угла.

– Николай Иванович! Ребята передают – электрощитовая и аппаратные под контролем!

– Во как? – администратор сети оглядел своих гостей. Бывает же такое! Два дня вместе сидели, чаи (хм…) гоняли – и нате вам!

– Терроризировать кого-то собираетесь, господа?

– Информировать. Сейчас у Огнева в программе выступит Имперец. Необходимо, чтобы его увидело как можно большее количество людей.

– Так вы не из органов?

– Из них. Только там не все думают, как сверху предписано. И не только к вам мы пришли – у ваших коллег в других компаниях сейчас то же самое происходит. Тут уж – кто первый да самый быстрый окажется…

Инженер встал, подошел к уставленному папками шкафу и достал из-за них початую бутылку коньяка. Плеснул себе в рюмку. Подумал и налил старшему «эровцу».

– Вздрогнем!

Звякнуло стекло рюмок.

«Маг и волшебник интернета» поставил опустевшую рюмку и, протянув руку за шкаф, вытащил оттуда настоящий шаманский бубен. Отбарабанил пальцами какой-то мотив и бережно убрал бубен назад.

Сел за стол и придвинул к себе клавиатуру.

– Ну! Понеслась душа в рай!

Где-то в Москве

– Мужики! Сигнал пошел!

По комнате, где сидели компьютерщики, словно ветер пронесся. Загрохотали отодвигаемые стулья, народ, лихорадочно дохлебывая на ходу кофе, бросился к рабочим местам. Минута-другая, и в помещении воцарилась напряженная тишина.

– Митяй! Перехватываем Центральный округ! На тебе рекламщики.

– Принято!

– Леха! Со своей группой берешь юг Москвы.

– Заметано, шеф!

– Гришка! Все действуем по варианту два, как обыгрывали! Вы с Михаилом по часовой стрелке от Лехи. Четвертая группа берет на себя транспорт. Пятая и шестая – блокирует возможное противодействие. Седьмая – резерв!

Некоторое время в помещении ничего не происходило. Тишина нарушалась только сосредоточенным щелканьем клавиш и короткими междометиями, которыми обменивались программисты.

– Есть! Сломали рекламщиков! Запускаю картинку!

– Синхронисты! Давайте «бегущую строку»!

Доклады посыпались один за другим. Слаженная команда сработавшихся специалистов понемногу брала под свой контроль все экраны столицы. Внезапно погасли многочисленные рекламные щиты, на которых демонстрировались очередные видеоролики, призывающие народ покупать самые современные женские прокладки и очередное чудо-средство от перхоти. По ним пробежали полосы, а уже через несколько мгновений появилось изображение Останкинской телестудии. Звука не было: далеко не все рекламные щиты были оборудованы аудиосистемами. Подобные новшества трудно пока приживались на российском рынке. «Отсталое» население никак не желало понимать того, что несущиеся круглые сутки из динамиков рекламные слоганы являют собою вершину песенно-поэтического мастерства. В мэрию градом сыпались жалобы на назойливое буханье рекламных кричалок. Скрепя сердце власти вынужденно демонтировали большую часть аудиооборудования. Динамики остались только там, где поблизости не было жилых домов: на площадях, в парках и привокзальных территориях. Но если бы кто-то из городских властей мог предвидеть, для какой цели будут использованы многочисленные щиты, расставленные по всему городу, он бы сам с ножовкой в руках бросился подпиливать их основания. Увы, своевременно этого сделать никто не догадался. И теперь из уцелевших динамиков грохотала прямая трансляция телепередачи. Там же, где динамиков не было, изображение дополнялось «бегущей строкой».

Моргнули и переключились на трансляцию из Останкино все установленные в городском автотранспорте мониторы. В свое время, стремясь монополизировать рекламный рынок Москвы, мэрия добилась того, что все идущие по ним ролики транслировались только из пары-тройки мест. И теперь бледные инженеры технического обслуживания лихорадочно пытались восстановить хоть какой-то контроль над вышедшим из повиновения оборудованием. Однако по мере того как они вслушивались в звучащие с экрана слова, эти попытки становились все менее и менее уверенными.

Телецентр

– Итак, дамы и господа, спешу сообщить вам, что небезызвестный Имперец пообещал нам сегодня рассказать нечто совершенно неожиданное. Более того! С минуты на минуту мы ожидаем прямое включение: он согласился выступить в прямом эфире!

– Вопрос с места! – вскочил в первых рядах вертлявый парень.

– Представьтесь, пожалуйста! – протянул ему микрофон ведущий.

– Николай Светличный, «Еженедельное обозрение»!

– Слушаю вас, господин Светличный!

– Каким образом будет организовано прямое включение? Ваши операторы нашли Волина? Где он находится? И почему об этом никто ничего не знает?

– Нет! Это будет сделано иным путем.

– Каким же?

– Не торопитесь! (Знать бы самому…) Вы все увидите своими глазами!

Громадный экран в студии неожиданно моргнул. По нему побежали полосы, мелькнуло изображение стены, и в следующую секунду большую часть экрана заполнило лицо Имперца. Картинка была четкой и ясной.

– Добрый день, уважаемые труженики пера! – Волин усмехнулся. – У нас с вами сегодня день вопросов и ответов. Но сначала я хотел бы вам кое-что рассказать. Ручаюсь, подобные сведения, переданные вами своим руководителям, способны очень многое изменить в понимании ими картины окружающей действительности. Впрочем, вы можете задавать вопросы по ходу моего рассказа. Я постараюсь ответить вам максимально подробно.

По залу пронесся вдох.

– Вы хорошо нас слышите, господин Волин? Или прикажете называть вас Имперцем? – поднес ко рту микрофон ведущий.

– Хоть горшком называйте – ваше право! Все ли готовы записывать? Обещаю, что по окончании моего рассказа вы получите на руки электронные копии всего того, что я сейчас вам скажу. Для этой цели на компьютеры нашего уважаемого ведущего сейчас происходит сброс нужного пакета информации. Пользуясь случаем, я обращаюсь и к руководителям силовых ведомств. Не пытайтесь воспрепятствовать этому! У вас ничего не выйдет! А почему – вы все очень скоро поймете.

Сидевшие в зале навострили уши. Вступление было весьма необычным и сулило немалые сенсации.

– Итак, господа, начнем сначала. Как вы все хорошо осведомлены, международные силы, оказывающие помощь нашей стране, прибыли сюда по просьбе законно избранного президента. С формальной точки зрения, в этом нет ничего необычного. Каждый вправе попросить помощи и каждый вправе ее оказать. Все так. Но мало кому известно, что вся операция по оказанию помощи и вводу подразделений вспомогательного корпуса была разработана уже достаточно давно. Подробно просчитана дислокация каждого, даже самого маленького, отряда, определены силы и средства, которые должны быть задействованы в данной точке. На первый взгляд, ничего удивительного, обыкновенная прозорливость. Надо полагать, именно поэтому все данные точки и маршруты были жестко увязаны с аналогичными подразделениями похожего назначения, находящимися в других странах. Внимание на экран!

Весь экран заполнила большая карта страны, на которой желтыми линиями были обозначены дороги, контролируемые подразделениями вспомогательного корпуса.

– Светло-синие точки обозначают места, где располагаются офисы чиновников, оказывающих посильную помощь нашим властям. У нас в народе их называют «десантниками».

На желтых линиях появилась щедрая россыпь синих точек.

– Как ни странно, но значительная часть страны оказалась совершенно не охваченной «дружеской» помощью. Ничего удивительного: в данных местах не пролегают важные транспортные артерии и нет никаких предприятий, представляющих интерес для наших зарубежных товарищей. Есть, разумеется, и в этом правиле небольшие исключения, но они совершенно не влияют на общую картину. У кого-нибудь есть вопросы по тому, что я сейчас вам рассказал?

– Пьер Ширак – «Франс Суар»! Насколько известно из высказываний руководства экспедиционного корпуса, задача по вводу и размещению подразделений была спланирована и исполнена в течение трех месяцев. Вы же утверждаете совсем иное.

– Хороший вопрос, господин Ширак!

На экране появились отсканированные документы. Хорошо просматривались даты, текст, подписи должностных лиц и печати, скрепляющие документ.

– Вы можете хорошо видеть, что этот документ составлен более трех лет назад. Надеюсь, вам хорошо известна подпись генерального секретаря НАТО? А министра обороны США? А также некоторых других должностных лиц? Вы прекрасно можете их рассмотреть. Печати, украшающие документ, тоже подлинные. В левом верхнем углу виден учетный номер, под которым зарегистрирован данный документ. Правда, я очень сомневаюсь в том, что кому-либо из вас дадут в руки подобную бумагу для ознакомления. Из штампа в углу явствует, что документ имеет высшую степень секретности. Как хорошо понятно из текста, речь идет в основном об обеспечении безопасного транзита грузов по контролируемым дорогам. Ни о какой демократии и чем-либо подобном речи не идет вообще! Следующий документ!

На экране появились сканы новых официальных бумаг.

– Это принципы построения временной администрации. Правда, по непонятному стечению обстоятельств, она отчего-то именуется оккупационной. Возможно, я плохо знаю английский язык? Как видите, и здесь нет ни малейшего слова о демократии и процветании. Зато очень много написано о том, как наивыгоднейшим образом использовать в своих целях существующие промышленные объекты и всевозможные запасы. Подписи, печати – все наличествует. А по дате – так этот документ принят еще раньше.

В зале наступила напряженная тишина. Имперец зашел с очень серьезных козырей. Выложив сканы совершенно секретных документов НАТО, он недвусмысленно намекнул на то, что имеет к ним прямой доступ. Впервые за все время некоторые из присутствующих невольно поежились: если такой уровень информированности имеется у обычного одиночки… Жизнь становилась невеселой.

– Но вы можете спросить меня, что же в том плохого? Ведь конечные итоги деятельности «десантников» и вспомогательного корпуса идут только на благо страны. Это не так, господа!

Экран снова заняла карта страны.

– Продолжим пояснение. Как вы можете видеть, желтые линии продлены дальше. Они пересекают большинство прибалтийских республик и заканчиваются непосредственно в центре Европы. Странный вопрос, а что здесь контролирует вспомогательный корпус? Более того, другим концом эти линии упираются в печально знаменитый Афганистан. А конкретнее – в районы, где производится львиная доля героина и морфия, поступающего на европейский рынок.

В зале наступила мертвая тишина.

Телефонный звонок

– Секретариат президента.

– Это посол Соединенных Штатов Америки. Я хочу немедленно говорить с господином президентом!

– Одну минутку, ваше превосходительство!

Через несколько секунд в трубке прозвучал голос президента страны.

– Господин Майлз? Рад вас слышать!

– Взаимно, господин президент! Вы смотрите сейчас телевизор?

– А там есть на что смотреть?

– Господин президент…

– Смотрю.

– Огнева?

– Скорее того, кого он интервьюирует.

– И что вы можете сказать по данному вопросу?

– Да врет он все!

– Господин президент… Вы ведь и сами понимаете… Данная передача должна быть прекращена немедленно! Я уполномочен передать вам то, что мое правительство закроет глаза на любые ваши действия. Вы хорошо меня понимаете, господин президент?

– Эээ…

– Именно так, господин президент. На любые…

Телефонный звонок

– Секретариат министра внутренних дел.

– Это помощник президента. Немедленно соедините меня с министром!

– Слушаю…

– Вадим Викторович! Президент приказал любой ценой и в самый кратчайший срок прекратить трансляцию Имперца из Останкино. Под вашу личную ответственность! Вопрос должен быть решен немедленно! У вас есть какие-то люди около телестудии?

– Там находится оперативная группа ГУУР, они пытаются отследить место, откуда ведет свою передачу Волин.

– Черт бы с ним! В эфире на весь мир показывают сверхсекретные документы особой государственной важности! Вы понимаете, чем это может грозить нам всем?! Немедленно заткнуть рот этому болтуну Огневу! Передача не должна более выходить в эфир! Вообще никогда! Любой ценой! Считайте это официальным приказом главы государства! Вопрос о вашем нахождении в занимаемой должности будет решаться по итогам выполнения этого приказа. Все! Исполняйте!

Взвыли сирены в зданиях, занимаемых отрядом полиции особого назначения. Задребезжали звонки в помещениях СОБРа на Варшавском шоссе.

Зарычали двигатели тяжелых грузовиков. Закованные в амуницию сотрудники спецподразделений срывались из своих комнат, на ходу натягивая на себя бронежилеты. Лязгнули и растворились двери оружейных комнат.

Окраина Москвы

– Вперед, парни! – чернявый и проворный человек в шапке-балаклаве вскочил на парапет здания. – Двигайтесь быстрее, а то придем к шапочному разбору!

Идущая по улице толпа ответила ему одобрительными криками. То там, то здесь над головами идущих мелькали бейсбольные биты и полицейские «демократизаторы». Разгоряченная спиртным и наркотой публика жаждала легкой наживы и веселого времяпровождения. Их главари твердо обещали им то, что сегодня никакие полицейские не дерзнут встать у них на пути. Толпа жаждала крови…

Вот брызнула стеклами витрина большого магазина электроники, замелькали в воздухе различные гаджеты, передаваемые в толпу теми, кто удачно оказался около разбитой витрины. Одобрительные возгласы только подстегнули грабителей. Хрястнуло и разлетелось вдребезги боковое стекло роскошной иномарки. На свою беду ее водитель притормозил у выезда на большую дорогу, решив пропустить агрессивно настроенных националистов. Завизжала вытаскиваемая на улицу его спутница. Разъяренный водитель выпрыгнул из двери, размахивая в воздухе травматическим пистолетом. Надо полагать, он был по жизни непростым человеком, раз нынешняя власть рискнула оставить ему это «страшное» оружие. Увы, в данной ситуации оно ему мало помогло. Мелькнула в воздухе бейсбольная бита, и кровь из разбитого затылка брызнула на лобовое стекло иномарки. За пару секунд безвольное тело было обыскано, бумажник и пистолет перекочевали в карманы нападающих. Воспользовавшись отобранными ключами, кто-то из них завел двигатель, и под одобрительные крики бандитов машина скрылась в прилегающих переулках.

Если бы кто-то сейчас посмотрел сверху, то он с удивлением обнаружил бы, что параллельными путями, двигаясь по широким улицам, по направлению к центру сейчас следует несколько таких групп. Разной численности, национальности и степени подогрева, они все имели перед собой одну цель – отвести душу и всласть покуражиться, пользуясь обещанной безнаказанностью. Звонки испуганных обывателей тщательно фиксировались в дежурных частях полиции. Но никаких последствий сегодня это не имело. Повинуясь недвусмысленному указанию, полицейские только сжимали кулаки, не имея возможности покинуть свои отделы.

Телефонный звонок

– Девушка! Срочно мне директора телецентра!

– Кто его спрашивает?

– Дед Пихто! Из администрации президента звонят! Давай сюда своего шефа!

Сидевший около параллельного аппарата человек поднял голову.

– Миха, президентские всполошились! Сейчас начнут нашего главговоруна тормошить.

– Понятно. Не зря, стало быть, мы с тобой тут шарились, – говоривший взял со стола пульт. – Ну, на раз-два…

Струи дыма выметнулись из кабельного шкафа, с грохотом раскололись на мельчайшие кусочки кроссовые панели.

– Алло, алло! Черт! – бросил замолкшую трубку на стол секретарь президента. – Мобильный! Звоните этому барану по мобильнику! Тут со связью какие-то глюки начались.

Щелкнули перебрасываемые тумблеры, засветились красным светом индикаторы, и на дисплеях мобильных телефонов внезапно пропал значок сети. Расставленные по всему телецентру глушилки мобильных телефонов вырубили всю связь в пределах огромного здания. Напрасно терзали клавиатуру абоненты – ни один мобильный телефон так и не откликнулся.

Телецентр

– Таким образом, господа журналисты, из приведенных мною документов хорошо видно, что даже при отсутствии каких-либо просьб со стороны нашей страны ползучая оккупация России была задумана уже достаточно давно. Я понимаю, что этот факт многих из вас оставит абсолютно равнодушными – оккупирована не ваша страна. Но не спешите переводить дух, господа…

Экран снова заняла карта. На этот раз поверх желтых линий пролегли розовые. В некоторых местах на карте имелись сноски.

– Вы получите эту карту, господа. Кликнув на любую из этих сносок, вы увидите полный список. Список того, какая именно партия наркотиков проследовала через данный пункт. Кто именно из чиновников оккупационной администрации – пресловутых «десантников» – отвечал за каждый конкретный участок маршрута. Какие силы и подразделения вспомогательного корпуса осуществляли охрану груза. Где и кто его получал и кому конкретно передавал. Вам будут представлены полные досье на каждого участника этого грандиозного наркотрафика. Фамилии, имена, фотографии. Все, что хотите. Не удивляйтесь, если вы встретите там своих знакомых и соседей. Вы все для них не более чем потенциальные потребители их товара.

Грохоча подкованными ботинками, по коридору телецентра быстро бежали несколько человек. Поворот, еще поворот…

– Стоять! – преграждавший коридор автоматчик поднял руку. – Проход закрыт! Проводится спецоперация! Работает ГУУР.

– Уйди с дороги! У нас приказ!

– Какой?

– Не твое дело, парень! Мы должны взять под контроль аппаратную.

– Опоздал, мужик! Мы это уже сделали.

– Да? – осклабился старший группы. – А почему до сих пор идет передача?

И он ткнул рукой в сторону висящего на стене телевизора.

– Раз идет – значит, так надо. Отваливайте в сторону, ребята. Дальше вас все равно не пропустят.

– У меня приказ начальника ГУВД!

– Отвянь, мужик, здесь твой шеф не пляшет! Стучись к моему руководству, авось и выгорит что-нибудь. А сейчас отвали за угол и не отсвечивай. Тут тоже ребята нервные…

Группа оттянулась в указанное место, и старший безуспешно попытался дозвониться до своего руководства. После нескольких попыток он сплюнул, убрал в карман мобильник и попробовал сделать то же самое по рации. С аналогичным успехом. Кроме шипения в динамике никаких звуков так никто и не услышал. Он повернулся к своим бойцам и кивнул на ближайшую дверь. Толчок плечом – и вывернутый «с мясом» замок брякнулся на пол. Но и стационарный телефон ничем никого не порадовал – он попросту молчал.

– Ммать! Где тут местное отделение? У них своя связь должна быть.

Снова беготня по этажам, топот ног по узким лестничным маршам.

– Нет связи, господин майор. Вообще никакой. Ни город не работает, ни прямая, ни мобильники… – развел руками дежурный.

– И ты так спокойно это говоришь? – вспылил старший группы ГУВД. – Начальник отдела где?

Таковой появился почти моментально: пожилой подполковник неторопливо вышел в коридор.

– Что за шум? – недовольно поинтересовался он у дежурного. – Кто все эти люди?

– Майор Емельяненко! Спецгруппа ГУВД.

– Слушаю вас, майор!

– Господин подполковник, у меня есть личный приказ начальника ГУВД, а он получил распоряжение непосредственно от министра внутренних дел.

– Давайте, – протянул руку подполковник.

– Что давать? – опешил старший группы.

– Письменный приказ, что же еще?

– Какой еще письменный приказ, господин подполковник, вы о чем? Вы что, не понимаете – это личное указание министра?!

– Понимаю. Любое приказание должно быть чем-то подтверждено. Лично я никаких указаний по этому поводу не получал.

– И не удивительно: у вас связь не работает по всему центру.

– Это не входит в мои должностные обязанности. За связь отвечает техническое подразделение телецентра, обращайтесь туда.

– Но у вас и спецсвязь не работает!

– А за это отвечает соответствующее подразделение министерства. Мы не имеем права ковыряться в аппаратах спецсвязи. Предвосхищая ваш вопрос по поводу радиосвязи, я уже направил посыльного с рапортом на эту тему. Наверняка опять телевизионщики что-то намудрили, такое здесь случается.

Майор совершенно обалдевшим взглядом посмотрел на начальника отделения. Тот явно не шутил.

– Господин подполковник… Вы что – серьезно не понимаете происходящего? У меня есть недвусмысленное указание министра внутренних дел немедленно прекратить телепередачу Огнева. Я требую от вас оказать мне максимально возможную помощь.

Подполковник пожал плечами.

– Ваше требование, господин майор, ничем не подтверждено. Находящиеся в помещениях телецентра сотрудники ГУУР предъявили мне соответствующее распоряжение, согласованное с моим руководством. Письменное распоряжение, майор! А у вас, кроме громких слов, нет ничего. Еще скажите спасибо, что я с вами вообще разговариваю.

– Господин подполковник, как только наладится связь, вы рискуете потерять свои погоны. Министр…

– Я не исключаю того, майор, что, как только наладится связь, погоны придется снимать уже вам. А сейчас покиньте помещение.

Майор вспыхнул и повернулся к своим сопровождающим.

Подполковник молча постучал кулаком по стене. Распахнулась дверь, и в коридор вывалилась целая толпа полицейских в форме и с автоматами.

– Я бы, майор, на вашем месте хорошенько подумал…

Проводив взглядом удаляющуюся спецгруппу, начальник отдела повернулся к дежурному.

– Иванов – усиленный наряд в щитовую. К ГУУРовцам кого-нибудь пошлите. Мало ли… У этих умников прыти хватит.

Обернувшись к своим подчиненным, подполковник подмигнул.

– А вы чего тут растопырились? Вас для чего в зале собрали?

– Так… Ваш зам по работе с личным составом… Он же и приказал.

– А сам он где?

– Так нет его.

– Ну, так и ждите! Придет. А пока телевизор посмотрите, там сейчас передача интересная идет.

И, подмигнув слегка обалдевшим подчиненным, он поспешил в свой кабинет. Там телевизор был получше.

– Должно быть, вам интересно, господа, почему я вдруг проявляю такую заботу о вас самих и о населении ваших стран? Исходя из логики вещей, я должен был бы только радоваться тому, что наркотики идут к вам полноводной рекой. Но логика, господа журналисты, бывает разная.

Телефонный звонок

– Господин президент!

– Да! – рявкнул в трубку глава государства. – Кто там еще?

– На связи министр внутренних дел.

– Давно пора! Переключайте!

– Господин президент!

– Я знаю, кто я такой! Что у вас происходит? Почему до сих пор не прекращена передача?

– Господин президент, у нас возникли непредвиденные трудности. Все подходы к аппаратным телецентра блокированы вооруженными нарядами полиции. Они ссылаются на письменное распоряжение своего руководства. К сожалению, в здании телецентра полностью отключена вся связь, и я не могу отдать распоряжение местному отделу полиции. Туда уже выехал мой заместитель. Я отдал приказ СОБРу выдвинуться к телецентру и взять его под охрану. Полагаю, что этот вопрос будет решен в самое ближайшее время.

– Это все?

– Увы, господин президент, не все. Я обязан сообщить вам, что здание передающего центра на Шаболовке захвачено неизвестными вооруженными людьми. Всякая связь со зданием отсутствует. Захватив здание, неизвестные организовали ретрансляцию выступления Имперца в масштабах всей страны. Эта же передача в настоящий момент ретранслируется на все видеоэкраны города и по интернету. Никакие усилия моих специалистов пока не позволили нам взять ситуацию под свой контроль. Все попытки подхода к шаболовскому центру пресекаются пулеметным огнем. У меня просто не хватает сил для того, чтобы взять это здание штурмом, ибо ОДОН выведен на охрану поселений иностранных специалистов. Прошу вашего указания задействовать центр специального назначения.

– Я немедленно отдам это приказание, – президент медленно положил трубку.

Телецентр

– Так вот, господа журналисты, не все можно измерить с позиции выгоды…

Последние слова Имперца прозвучали как-то странно. Они отличались от его предыдущей речи. Возможно, что увлеченные его словами журналисты не обратили бы на это внимание. Все время, пока Волин говорил, картинка на экране плавно изменялась. Он шел куда-то по коридору. Может быть, завсегдатаи телецентра и увидели бы что-нибудь знакомое в этих пейзажах, но все их внимание было поглощено словами выступавшего. И только один из журналистов, поднявший глаза от планшета, внезапно вскрикнул. Его рука устремилась вперед.

Прямо под экранами, выйдя из неприметной дверцы, стояла группа людей. В форме и с оружием. Один из них опустил камеру, и на экране на секунду мелькнул линолеум пола.

– Да, господа, – вышел вперед стоявший в середине группы мужчина, – вот мы с вами и встретились…

Ну и рожи у этих журналюг! Можно подумать, их тут кто-то дружно охреначил пыльным мешком по башке. Причем всех сразу. Ошарашенные моим появлением, они несколько секунд тупо пялились на экран и только потом сообразили опустить глаза ниже. Вот что значит привычка к телевидению.

А потом… Потом их словно прорвало. Народ ломанулся к сцене, наперебой выкрикивая всевозможные вопросы.

– Не все сразу, господа! Да и кроме того, вам что – не интересен мой дальнейший рассказ? Прошу вас, сядьте на свои места! Обещаю, что отвечу на все вопросы, но дайте же и мне договорить!

Народ, ворча, рассаживался по местам.

– Так вот, дамы и господа, продолжим. Я не просто так появился перед вами. Да, собственно говоря, никуда и не уходил. Вся трансляция велась из соседнего помещения. Мой визит имеет следующую цель: то, что я вам скажу, может быть сказано только с глазу на глаз.

Зал затих. Казалось, пролети сейчас муха, и ее полет будет услышан в самых дальних уголках огромного помещения.

– Я обещал вам сенсацию? Держите! Володя, дай изображение на экран!

На экране снова возникли сканы документов.

– В чемодане, – пихаю ногой по полу толстый атташе-кейс, – находятся носители, на которых записана вся эта информация. Вы можете забрать их с собой. В течение двух суток эти данные появятся во всеобщем доступе. Так что – поспешите.

Один из пришедших со мной бойцов подхватывает с пола кейс и идет меж рядами, раздавая направо и налево флешки.

– Из приведенных мною документов совершенно ясно видно, что сам наш президент и большая часть его администрации были прекрасно осведомлены об истинном характере операций, проводимых оккупационной администрацией и вспомогательным корпусом. Более того, часть полученных от реализации наркотиков денег перечислялась на их личные счета. Я передаю вам копии всех этих документов. Вы знаете, что с ними делать. А теперь хочу сказать пару слов лично господину президенту. Или, может быть, наркопрезиденту? Мне кажется, так будет точнее?

В зале прокатился смешок.

– Господин наркопрезидент и члены наркоадминистрации! Перед лицом собравшихся журналистов, а также перед всеми теми, кто сейчас смотрит нашу передачу, я обвиняю вас в том, что вы являетесь уголовными преступниками! Вы наживаете деньги самым постыдным и мерзким образом: продаете наркотики. Я могу доказать свои слова. А как оправдаетесь вы? Мы здесь. Если у вас хватит смелости опровергнуть сказанное, вэлком – вас ждут!

Быстрыми тенями мчались к Останкино и Шаболовке автобусы центра специального назначения. Сидевшие в салонах бойцы молча вслушивались в слова, звучавшие с экранов портативных телевизоров и смартфонов.

Москва.

Нахимовский проспект

Разгоряченная толпа, безудержно прущая по улице, оставляла за собой жуткий след из разбитых стекол и горящих автомашин. Проходя мимо очередного разгромленного магазина, главарь услышал звонок мобильного телефона.

– Э?

– Это журналисты тебя хотят! – прозвучал в трубке голос его помощника. – Чего им сказать?

– Сюда веди! Мы им сейчас интервью давать будем!

Огибая кучки беснующихся боевиков, два журналиста и видеооператор, сопровождаемые подручными главаря, быстро подошли к нему.

– Добрый день!

– Эт точно, для кого-то он очень даже добрый! – приосанился главарь. – Ну, вы это, спрашивайте, чего хотели. А то у нас дел нынче много.

– А вы не могли бы встать вот здесь, – попросил один из журналистов. – Так картинка эффектнее получится.

– Что, снимать будете?

– Сразу в эфир и пойдет!

– Эт хорошо! – крякнул тот. – А посмотреть когда можно будет?

– Ну… Разве что в записи… Да и вечером новости повторять будут.

– Хорошо, – главарь переместился в указанную точку. – Так нормально будет?

– Да, в самый раз.

Вывернувшийся из-за угла полицейский автомобиль никто не заметил. А возможно, просто и не обратили внимание. Опьяневшая от собственной безнаказанности толпа уже возомнила себя непобедимой.

– Ты смотри, Петя, что эти сволочуги делают! – стукнул кулаком по торпеде старший машины. – Они же пол-улицы разнесли! Куда начальство смотрит?!

– Куда-куда… Ты же сам докладывал уже раз пять. И что? Ждать подхода подкреплений? Ребята звонили, весь ОМОН на Шаболовку отправили – телецентр отключать. А СОБР за тем же самым – в Останкино. ОДОН как с утра за город вывели «десантников» караулить, так по сию пору там и сидит. Не будет никакой подмоги.

– Так что же нам теперь – вот так сидеть и смотреть? Они же людей бьют!

– И что ты предлагаешь?

Сержант несколько мгновений смотрел на своего напарника. Потом сплюнул, подхватил с заднего сиденья автомат и открыл дверь.

– Так вот, господа хорошие, – приосанился главарь, – как это правильно говорится – во первых строках своего письма… Короче, спасибо хочу сказать!

– Кому? – поинтересовался один из журналистов.

– Дык! Имперцу, кому же еще! Если бы не он…

Ударившая прямо в толпу длинная автоматная очередь повалила на землю сразу нескольких человек. Досталось и главарю – одна из последних пуль снесла ему верхушку черепа. Он еще какое-то время простоял на ногах, сжимая в мертвой руке микрофон, потом медленно завалился на спину. Что и говорить, кадр получился шикарный…

Толпа в ужасе шарахнулась назад. Они еще не поняли, что произошло. Голова, опьяненная удалью, водкой и наркотой, еще не осмыслила происходящего. Обдумывая случившееся, боевики потеряли несколько секунд. Секунд, которых им не хватило на то, чтобы принять правильное решение. Выбежавший из-за угла напарник сержанта, не поднимая к плечу автомат, прямо от пояса выпустил весь магазин во фланг обалдевшим мародерам. А перезарядивший свое оружие старший машины теперь стрелял уже прицельно.

Жуткий вой взвился к небу. Ни у кого из негодяев не хватило смелости пробежать какой-то десяток метров, чтобы смять и затоптать двоих автоматчиков. Толпа повернулась и бросилась наутек. Бегущие в ужасе мародеры запрудили всю улицу. Их спины представляли собою превосходную мишень…

– Ты все отснял? – повернулся журналист к оператору. У него самого зуб на зуб от ужаса не попадал. Не лучшим образом чувствовал себя и его коллега.

– Спрашиваешь, – хмыкнул оператор. Как только началась стрельба, многоопытный мужик, не раз снимавший репортажи из горячих точек, прижался спиной к углу дома так, что все пули пролетели мимо него. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что второго такого случая в жизни может и не представиться, он нашел в себе силы отснять все, что происходило у него на глазах. И только теперь, опустив выключенную камеру, он почувствовал, что его всего колотит крупная дрожь.

– Ну ты молоток! – восхитился второй журналист. – Я думал, уже все, копец, и нас положат заодно со всеми.

– Не положили же, – ухмыльнулся оператор. – Ты глянь, – ткнул он рукой, – полицейские идут!

И он снова вскинул к плечу камеру. Оба журналиста, спохватившись, развернулись к подходившему сержанту.

– Господин сержант!

– Да?

– Господин сержант! Это вы открыли огонь по людям?

– По людям? А где вы здесь людей нашли?

– Но как же… – растерянно пробормотал журналист. – Вот они, лежат…

– Я здесь ни одного человека не вижу. Мародеры и насильники, их место в могиле! Вот только вылезли они оттуда по чьему-то недосмотру. Ничего, назад запихаем.

Он снял с пояса радиостанцию.

– Двадцать второй? Семнадцатый говорит. Они к тебе побежали, встречай! И побыстрее выдвигайтесь, пока они по дворам прятаться не начали. Мы отсюда пойдем, постараемся подчистить. Только особо на нас не рассчитывайте: патронов мало осталось…

Телецентр

– Я бы хотел обратиться и к командованию вспомогательного корпуса – генералу Маклейну, – подмигиваю сидящим в зале журналистам. – Не сомневаюсь, господин генерал, что вы сейчас меня видите. Равно как и в том, что и ваше начальство тоже имеет такую возможность. Так вот, господин генерал. Вам не кажется, что ваше подразделение уже выполнило все те задачи, ради которых было создано? Что-то вышло хорошо, что-то не очень. А некоторые вещи вы откровенно провалили. У нас, господин генерал, есть хорошая поговорка. Ее произносят вслед уходящему гостю. Скатертью дорога, господа! Я очень настойчиво предостерегаю вас от необдуманных поступков.

Стоянка дальнобойщиков

Рыча моторами, разворачивались на стоянке фуры дальнобойщиков. Одна из них немного не вписывалась в поворот: мешал автомобиль литовской фирмы. Выпрыгнувший из кабины фуры помощник водителя подошел к литовцам и вежливо постучал в дверь.

– Чего тэбэ? – выглянула из окошка сонная голова.

– Слышь, друг, подай свою машинку метров на пять назад. Видишь, я развернуться не могу.

– Назад сдай!

– Там забор, порву, нехорошо: люди же строили, старались.

– Я спать хочу!

– Подвинь машину и спи, как медведь в берлоге, кто ж тебе слово скажет!

– Слуша-ай, отстань, а? Надоели вы мне все. Хуже горькой редьки уже! Куда ни плюнь, везде русский лезет! Иди отсюда! Будешь приставать, я Самвэлу скажу, он вас быстро на место поставит…

Договорить фразу литовец не успел. В его глазах мелькнули искры, что-то хрустнуло, и пришел в себя он уже на земле. А его грузовик, выбрасывая клубы дыма из выхлопной трубы, уже сдавал назад. Похлопав удивленно глазами, водитель, поддерживая негнущуюся правую руку, побежал к домику «менеджера». Спустя несколько минут он в сопровождении троих дюжих парней в кожаных куртках уже бежал к своим обидчикам.

– Эй! Кто там есть? – окликнул один из «кожаных» копошившихся около машины водителей.

– В чем дело? – обернулся один из них.

– Ты пошто человека обидел? Морду ему набил, руку повредил. Беспредел творишь!

– Ну, морду я ему, положим, еще не набил – так это и поправить недолго. А руки свои совать не будет, куда не надобно. Пусть еще спасибо скажет, что вежливо с ним говорили, – и водитель отвернулся от подошедших.

– Ты че, мужик, совсем оборзел? Не знаешь, что за такие дела бывает? – в руках у подошедших парней появились бейсбольные биты. – Придется тебя поучить уму-разуму.

– Вот интересный факт, – хмыкнул водитель, – в стране одно бейсбольное поле на всю Россию, а таких палок на руках – у каждого второго. Слышь, убогий, спрячь свою зубочистку и катись отсюда к чертовой бабушке! Иначе я всерьез осерчаю!

Парень, не слушая его, взмахнул бейсбольной битой.

Пах!

И драчун схватился за простреленное плечо.

– Когда ж до вас, дураков, дойдет: вежливый разговор не всегда признак слабости, – покачал пистолетом помощник водителя. – Че, родной, с головкой плохо? Соображать разучился? А ну покидали свои зубочистки! И мордой в землю! А ты, ущербный деятель, взял эту палку и быром повышибал стекла у своего драндулета! Плохо выбьешь – твоей головой отрихтую.

Отпихнув бампером ворота стоянки, на нее вкатили два тяжелых армейских грузовика. Повыскакивавшие оттуда автоматчики быстро оцепили стоянку.

– Ну, вот всегда так, – вздохнул помощник водителя. – Что бы вам десятью минутами раньше приехать? Так без мордобоя бы и обошлись.

* * *

– Поэтому, уважаемые господа, рекомендую вам очень внимательно посмотреть на экран, – поворачиваюсь к одному из своих сопровождающих. – Володя, как там с картинкой? Порядок? Давай, пусть все посмотрят.

Сорокафутовый контейнер на прицепе грузовика внезапно дрогнул. Поднялась его верхняя крышка, пошла вверх и встала вертикально. А из-под нее медленно приподнялись четыре толстые трубы. На заднем плане хорошо просматривалась Московская кольцевая дорога и быстро бегущие по ней автомобили.

– Ну, что, господин генерал, знакома вам сия штучка? На Западе она больше известна под названием «Клаб». Мы же называем ее по-простому: «Калибр». Характеристики этой ракеты ни для кого секретом не являются. Хочу вас обрадовать – все ваши базы, расположенные в пределах Московской области, равно как и в других областях страны, в настоящий момент находятся под прицелом. Любое – я подчеркиваю, любое! – подозрительное действие с вашей стороны – и ракеты пойдут. Это н а ш а страна, господин генерал! И никто из вас не вправе указывать нам, что мы можем делать у себя дома и чего не можем. Проваливайте, господа! А для вашего руководства у нас тоже есть кое-что любопытное…

На экране возник угрюмый железнодорожный состав. Мощные домкраты, выдвинувшись откуда-то из-под вагонов, уперлись своими штоками в землю, уравновешивая состав. Над крышами вагонов медленно поднялся вверх транспортно-пусковой контейнер. Стоявший спиной к камере человек обернулся и показал оператору планшет, который он держал в руке. На экране планшета хорошо просматривалась студия в Останкино. Я даже себя рассмотрел.

– Это для того сделано, господа журналисты, чтобы никто не подумал, будто это фокусы мастеров компьютерной графики. Вы же видите, человек держит в руках компьютер, который принимает сейчас данный репортаж. Это не монтаж, господа, а вполне себе реальная ракета. Полагаю, что очень многие из вас видели подобные вещи и ранее. Они не ушли в прошлое с распадом великой страны. Как видите, у нас есть холодный душ для очень многих горячих голов – причем не один. Рекомендую это учесть.

Стоявшие у ворот телецентра СОБРовцы внимательно смотрели на громадный экран рекламного щита. Поскольку жилых домов непосредственно около Останкинской башни не имелось, динамики на экране присутствовали, и каждое слово, звучавшее в студии, было хорошо слышно на улице. Взвизгнув шинами, подкатил к воротам телецентра эскорт представительских автомашин.

– Где старший? – раздвигая бойцов властной рукой, быстро шел к воротам приземистый генерал-лейтенант.

– Вот он… – указал на стоявшего рядом с остальными офицерами полковника кто-то из бойцов. Командир СОБРА, вместе со своими подчиненными, внимательно слушал трансляцию из студии.

– Полковник Ляхов?

– Так точно, господин генерал-лейтенант.

– Почему до сих пор не начат штурм?!

– Посмотрите на экран, господин генерал-лейтенант. Там более пятисот человек журналистов. В здании около тысячи человек сотрудников телецентра. Вы предлагаете начинать штурм прямо сейчас? Какие будут среди них жертвы, вы себе представляете? Мы же ничего не знаем о том, сколько человек прикрывают Имперца, где они расположены, какое имеют вооружение? Он не один – это даже на экране видно, но сколько их всего? Кроме этого, здание охраняют сотрудники территориального подразделения полиции. Они предупредили, что никого не пропустят внутрь. В противном случае – откроют огонь.

– Это приказ, господин полковник! Извольте выполнять! Перед вами заместитель министра!

– Я не поведу бойцов на штурм в таких условиях. Это будет бойня, господин генерал-лейтенант.

– А вот это – уже не ваше дело! Выполняйте приказание!

– Я не поведу бойцов, господин генерал-лейтенант.

– Вот как? Неподчинение приказу? В таком случае, господин полковник, я вас отстраняю от командования! Вам ясно?

Полковник вздрогнул, но ничего не ответил генералу. Кивнул и отошел в сторону. Демонстративно повернувшись спиной к руководству, достал сигареты и закурил.

– Кто замещает полковника? – повернулся генерал к остальным офицерам.

– Я, подполковник Арефьев, господин генерал-лейтенант, – выдвинулся вперед медведеобразный офицер.

– Принимайте командование! Обеспечить очистку здания в самые кратчайшие сроки…

Повернувшись спиной к генералу, Арефьев подошел к своему командиру. Вытащил сигарету и прикурил от сигареты полковника. Следом за ним двинулись и остальные офицеры. Столпились кружком и сосредоточенно задымили…

Шаболовка.

На подходе к передающему центру

– Что тут у вас? – спрыгнул из автобуса на землю командир штурмовой группы.

От стоявшего поперек переулка автомобиля отделилась темная фигура.

– Капитан Фролов, уголовный розыск.

– Полковник Машкин, ЦСН. А вы-то что здесь делаете, капитан? Почему розыск?

– А нет больше никого – все шпану гонять пошли. Их откуда-то понавылазило, вообще охренеть…

– Да вы что?! А кто за зданием наблюдает?

– Я.

– Один?

– Ну, отчего же один? Вон там еще ребята есть, и там… вас ждем.

– Сколько вас тут?

– Пять человек.

– Что?! А если эти на прорыв пойдут?

– Зачем?

– В смысле – зачем? Это же террористы! Им этих заложников может показаться недостаточно…

– Бог с вами, господин полковник, какие тут заложники? Из здания народ свободно туда-сюда ходит, только что за молоком оттуда ребята выходили – вон, в магазин…

– Подожди, капитан… Стрельба здесь была?

– Была.

– Ну вот! Кто стрелял? В кого?

– Это президентские приезжали. Ну эти – наркокараульные. Ломанулись на трех машинах через центральный вход, шлагбаум снесли… Ну, им и врезали по машине из ПК. Вон она стоит.

– А люди?

– Эти ушли, по ним никто не стрелял.

– А откуда огонь вели?

– Из здания – со второго этажа.

– Вот! Что и требовалось доказать! Что там за народ?

– Да всякие… вояки в основном.

– Откуда известно?

– Сами рассказали.

– Что? Как это? А подробнее?

– Вы, господин полковник, чем меня терзать, сами и порасспрашивайте их.

– Каким образом?

Капитан вытащил мобильник и набрал номер.

– Земеля? Я к тебе на огонек загляну? Не, зачем один? С соседом. Ага, из тех. Лады. Встречай!

Он убрал телефон и оглянулся.

– Ждут нас. Правда, видок у вас… кого хошь напугать можно… ну да ладно, там народ не пугливый.

Полковник и впрямь выглядел грозно. В темном комбинезоне, бронежилете и разгрузке, в «Сфере» – он казался ожившим роботом из кино.

– Огородников! За меня останешься! – кивнул он заместителю.

Перейдя через улицу, они миновали проходную, разбитый автомобиль президентской охраны и подошли к зданию передающего центра.

Поднявшись по ступеням, капитан решительно толкнул дверь.

В большом холле здания было почти безлюдно, только на посту охраны о чем-то разговаривал с охранником плечистый мужик в камуфляжном комбинезоне. На его плече висел автомат, а на столе охранника лежал старый ППС.

– Привет, мужики! – повернулся к вошедшим камуфляжный. – Никитич, а это с тобой кто – такой страшный?

– Полковник Машкин, центр специального назначения.

– Ух ты! Целый полковник?! Ну, а я – майор Горбунов, спецназ ГРУ. В отставке, к сожалению, так что уж извини – тянуться не стану. Чай будем?

– А то как же? – удивился опер. – За тем и шли…

Пройдя через КПП, все трое завернули в комнату охраны. Там было пусто, только на плитке исходил паром чайник.

– Присаживайтесь! – сделал широкий жест майор. – У нищих слуг нет, так что чай себе сами наливаем.

Машкин, опустившись на диван, снял «Сферу» и положил ее рядышком.

– А к чаю что?

– Сушки!

– И то дело… Слышь, майор, а я тебя раньше не встречал? Уж больно лицо знакомое…

– Да и мне тоже… две тысячи пятый? Нет… О! Восьмой – в Бабушерах!

– Точно! Я тогда в местный ЦСН прилетал.

– Ну, а я тогда взводом разведки командовал, мы у них на стадионе базировались. Там еще рота сорок пятого полка стояла. А мы – чуток в сторонке расположились.

– Нет, не рота – батальон.

– Ну, могет и так быть. Ты смотри – сколько лет прошло! Все служишь?

– Ну, так… А ты – в запасе?

– Разогнали нас… не нужны более… со всеми нынче мы в дружбе, стало быть…

– Ммда… А сюда как попал? Вот уж не ожидал! Чтобы свои – и в террористах!

– Да ладно тебе… – нахмурился Горбунов. – Скажешь тоже… Какие мы, к лешему, террористы? Ограбили кого аль подстрелили?

– Ну, а здание вам зачем?

– Вот передача пройдет – и забирайте.

– Имперца-то?

– Ну да. Оттого и президентских шуганули – они связь нарушить хотели. Немного осталось-то, всего минут пятнадцать. Как он закончит – так и мы уйдем.

– Много вас?

– С полсотни будет.

– Как уйти хочешь?

– Да тут дыр – слона можно протащить!

– Добро! Тогда – через полчаса? Хватит?

– С запасом.

Резко зазвонил мобильный у майора.

– Да? Что?! Когда?! Ммать!

Он бросил трубку на стол.

– Извини, полковник, но уходить мы станем сейчас. Президентские на штурм Останкино пошли, сейчас там такое будет… Тебе центр оставляем, все исправно, все работает. Народ рабочий на местах, обстановка нормальная.

Он вскочил и побежал к двери.

– Майор!

– Да? – обернулся Горбунов.

– Как ты через город пройдешь? Да и к Останкино… Там же все перекрыто – СОБР там. И сюда уже ОМОН сейчас подойдет – не выпустят вас кучей-то. Да и пулеметы не унесешь.

– Твоя правда… Но идти надо! Налегке рванем – поодиночке. Там такие парни!

– Обожди, – полковник включил рацию. – Огородников? Три автобуса освободить, бойцам взять под охрану передающий центр. Никого не пропускать без моего личного приказа! Хоть господа Бога!

– А террористы?

– Нет тут никаких террористов, недоразумение все это. Своя своих не познаша, усек? Автобусы – на территорию центра к боковому подъезду. Две машины – в сопровождение, маршрут – Останкино. Понял?

– Выполняю! – прохрипела рация.

Вырулившие на трамвайные пути автобусы проехали всего метров триста, как дорогу им преградила колонна автобусов и машин ОМОНа.

Выскочившие из них бойцы притормозили головную машину.

– Вот же блин! – сплюнул Горбунов, вылезая на улицу из автобуса. – Сегодня что – день неожиданностей? Бойцы! Кто тут у вас главный?

Телецентр

– Собственно говоря, дамы и господа, я закончил. Готов отвечать на ваши вопросы, – беру у соседа бутылку воды и смачиваю пересохшее горло.

Журналисты растерянно молчат. Свалившаяся на них глыба информации (да какой!) многих заставила призадуматься.

– Я никого не тороплю, господа, подумайте. У вас есть еще время…

Разбрасывая по сторонам всполохи красно-синего цвета, к воротам телецентра подкатила колонна автомашин.

Выскочившие из автомашин охраны мужчины в одинаковых черных костюмах и с автоматами образовали вокруг них плотное кольцо.

Президент…

– Генерал-лейтенант Чернышов! Где он? – подбежал к воротам человек в штатском.

Кто-то из СОБРовцев указал ему в сторону.

– Генерал? Вас требует господин президент!

Заместитель министра вздохнул и поднялся со скамьи, на которой до этого сидел.

– В чем дело, генерал? – нетерпеливо повернулся к нему президент. – Почему не начат штурм?

– Командир СОБРа отказался вести на штурм своих бойцов. Я отстранил его от командования и назначил на этот пост его заместителя…

– Так в чем же дело?

– Он также отказался. И все остальные офицеры – тоже. Вон они стоят… курят.

– Так… понятно. СОБР – расформировать! Завтра же! Ничего, люди будут. Сейчас сюда подъедут бойцы из… в общем, человек восемьсот у нас наберется. Отдайте команду выводить людей из здания – иначе откроем артиллерийский огонь. Танки уже на подходе.

– Командир! – пробивается ко мне наш связист. – Абзац, командир, – по проспекту Мира танки идут!

Среди журналистов – паника. Повскакивали с мест, загомонили…

– Тихо! – сдергиваю с плеча ближнего бойца автомат и стреляю в потолок. – Всем – на место!

Кое-как они усаживаются.

– Прошу спокойствия! По вам никто стрелять не станет! Всех выведут из здания! Всех вас и весь обслуживающий персонал! Мишка – организуй!

Полицейские и мы все вместе образовываем коридор. По нему торопливо, испуганно озираясь, бегут к выходу журналисты. Полицейские проверяют комнаты и выталкивают оттуда местную обслугу – на выход! Всем на выход – к зданию идут танки! Быстрее – нет времени на сборы!

Растолкав оцепление, подходит ко мне грузный мужик.

– В чем дело, уважаемый?

– Вы остаетесь?

– А куда ж денемся-то? – пожимает плечами начальник местной полиции. – Пятнадцать лет тут… куда я уйду?

– Ну… тогда и я останусь. Лейтенант запаса Сверчков. Командир пулеметного взвода. Олег! – кричит он куда-то. – Дуй сюда!

Еще один мужик – помоложе.

– Рогов это. Олежка. Он снайпер – до сих пор еще работать может, не сомневайтесь!

– Да куда ж я вас-то…

– Да все туда же, командир! Куда и всех. Оружие дай, а дальше…

Все… ушел народ. Скрылись за оградою телецентра испуганные журналисты. Но далеко не ушли – столпились на той стороне улицы, сверкая вспышками фотоаппаратов. Ну как же – такое зрелище пропустить! Раз в жизни две подобные сенсации подряд выпадают. Правда, и у нас тоже не все ушли – в полном составе осталась дежурная смена в аппаратной, обеспечивают постоянную трансляцию. Остались и спецы из ГУУР – будут помогать им до последнего. Нас еще видят. Все усилия властей поломать это дело оказались пока не слишком удачными. Кое-что, конечно, покорежили – не без того. Но интернет – этот нас видит и слышит хорошо.

А все-таки сработала моя задумка! Сколько мы тогда спорили! «Не клюнет! Не такой он лопух!»

Клюнул.

С точки зрения Накатникова, допустить продолжения передачи, которая разом убивала его политически, он никак не мог. Не сомневаюсь, что при иных обстоятельствах телецентр уже атаковали бы боевые вертолеты, разнеся его ракетами в пух и перья. Или еще что-нибудь, более основательное прилетело…

Но!

Стоящие на МКАДе ракеты… Он сам в подобной ситуации не колебался бы ни секунды. Ответный залп превратил бы его резиденцию в дымящиеся руины со стопроцентной гарантией. Сколько там лету до Ново-Огарева? Да и любого другого места?

Страшно…

А куда не станет стрелять Имперец?

Правильно – по себе не станет. То есть – по телецентру.

Там самое безопасное место, как ни парадоксально все это звучит.

Сюда он приедет, больше вариантов нет.

Чего-чего, а подобной трусости (залезть в бункер и отправить на штурм верные войска) ему народ не простит. И не поймет.

Выйдут на улицы или нет – другой вопрос. Но саботаж любых указаний т а к о й власти будет повсеместным. А ведь еще и армия своего слова не сказала…

Так что остается у президента только один вариант – приехать сюда. И уже отсюда и командовать. Сам-то он в бой не пойдет, но перед журналистами покрасуется. Еще и автомат в руки возьмет, с него станется…

И все – и никаких тебе экивоков со стороны Запада.

Какой-такой бунт?

Где вы восстание увидели?

Никто президента тайком не давил и не стрелял. Он с а м сюда приперся, никто его силком на аркане не волок. А что с оружием – так имеет право, все-таки – Верховный главнокомандующий.

Сам все затеял.

Сам и огребет (вот уж в этом-то я не сомневаюсь…).

К нему и все претензии.

Нет никакого насильственного захвата власти и, стало быть, легального повода для военного вторжения – тоже нет.

Несчастный случай… трагическое стечение обстоятельств.

Демократия, мать ее за ногу! Руководителям «стран победившей демократии» тоже надо как-то свои действия объяснять и обосновывать… перед собственными избирателями, выборы скоро, ежели кто позабыл!

Мы ведь тоже кое-чему научились…

Как это здание оборонять? Стекло повсюду да окна – в полэтажа. Один снаряд – и тут все осколками повыметет.

Хрен его знает… как-нибудь попробуем. Этот вариант мы тоже рассматривали – как крайний случай. Правда, мы ожидали «помогальников». Для них и встречу на подступках к городу приготовили. Но те тихо сидят в своих городках – призрак падающей на голову ракеты оказался убедительнее любого приказа.

А к президенту, помимо его охраны, подошли и вовсе какие-то личности непонятные. Правда, хорошо вооруженные и экипированные – что есть, то есть. Не знаю, как они в бою… увидим. В ФСО раньше парни были что надо! Но их практически всех поувольняли, как воюют новые – никто не знает.

По моим прикидкам – немного более тысячи человек. И все – никто больше не пришел.

Да, припекло мужика… Где сейчас армия? Могучие спецслужбы – где они? Нет никого. СОБР на штурм не пошел – спасибо, ребята! С вами воевать было бы тяжко…

Конечно – можно ударить ракетой по улице и смести их всех каленой метлой. Можно. И пару окрестных домов с их обитателями.

И всю эту толпу журналистов.

Нам, кстати, тоже прилетит, хотя и не так основательно.

Много кого можно порубить в кровавый винегрет.

Можно – но нельзя.

Ударить ракетой по своему городу?

Ну уж нет…

– Командир! – это Мишка. – Камеры еще работают!

А что – тряхнем стариной?

Вот и снова телестудия. Пустая на этот раз. Нет здесь зрителей – только камеры подмигивают мне красными огоньками.

Впрочем, отчего же их нет? Через объективы камер сейчас смотрят на меня тысячи глаз. Десятки тысяч. Сотни.

По всему миру.

– Добрый вечер! – беру я микрофон. – Надеюсь, для вас он таким и будет…

– Господин президент! – пробился через толпу референт. – Волин опять вышел в эфир!

Мог бы и не кричать – на опустевшем было экране появилась знакомая фигура. Прекрасно видимая отовсюду.

– Заткните ему пасть!

Ду-ду-ду-ду-рах-х!

Зашлась кашлем пушка на бронетранспортере – освещенные окна студии были хорошо видны.

Ого, как там озлобились! И за что?

Подумаешь – доброго вечера пожелал!

А если бы я его по матушке послал?

Дом бы срыл?

Осколки стекол дождем падают вниз – но не сюда, здесь окон нет. Снаряды такого калибра стену не пробьют… можно говорить дальше.

– Это ваш ответ, господин наркопрезидент? Других аргументов у вас нет?!

Бегущая строка пробежала по экранам мониторов – компьютерщики подполья еще работали.

Огонь!

Рявкнуло танковое орудие, и на стене здания появилась черная подпалина.

– На экран смотреть! Корректировать огонь!

Рыча мотором, пробирался по газону второй танк…

Уже серьезнее калибр подтащили… не иначе, танки подошли. Сейчас меня тут прихлопнут.

Но пока они бьют по телестудии, по мне, никто не стреляет по остальному дому – ребята пока еще могут что-то там сделать. Каждая лишняя минута здесь – чьи-то спасенные жизни в другом месте.

А значит – нельзя уходить.

– Интересные аргументы у господина наркопрезидента… шумные и весомые – вы все это еще можете видеть.

Могут-могут! Камеру только одну покорежило – пять пока работают.

– Следует ли это понимать так, что иной формы беседы со своими избирателями господин наркопрезидент не признает?

Еще снаряд – и снова мимо.

– Неэффективно… плохие у вас артиллеристы, господин наркопрезидент…

– Батя… – тронул Ляхова за плечо заместитель. – Они ж его там сейчас по стенам размажут! С трех стволов бьют! Что ж он не уходит-то?!

– Своих спасает. Их в здании человек сто всего… вместе с полицейскими. Вот он на себя огонь и оттягивает, против пушек им не сдюжить… – сказал кто-то за спиною полковника.

Рявкнуло танковое орудие – вывалился кусок стены.

– Плохо стреляете, господин наркопрезидент… – прохрипели динамики рекламного щита. – Не тех себе вояк нашли…

Ду-ду-ду-ду-рах-х!

Не выдержали нервы – брызнул осколками экран рекламного щита!

– Автомат дайте! – протянул руку Ляхов. В нее кто-то сунул оружие.

Лязгнул затвор, досылая патрон в ствол.

– Пошли, ребята…

Мелькнули синие маячки со стороны Марьиной рощи – полным ходом, разбрасывая таранными бамперами передовых бронегрузовиков заторы на перекрестках, перли к Останкино автобусы ЦСН и ОМОНа…

Вспугнутыми воробьями, под перестук автоматных и пулеметных очередей, разбегались в разные стороны журналисты.

Шоу закончилось…

Оглавление

Имперец. Книга 1. Живыми не брать!

Имперец. Книга 2. За Державу обидно!

* * * Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg